Бесплатный фрагмент - Сонеты Шекспира 56—70. Диплом по философии жизни (4)

Введение

Это — четвёртая книга научно-популярной серии о сонетах Шекспира. Но это — не сборник ранее известных трактовок и не анализы поэтических приёмов или богатства и выразительности языка, которых также громадное количество в шекспироведении.

Эта книга — своего рода, исторический детектив, так как логический и исторический анализ текста сонетов идёт в двух направлениях: на определение адресности каждого сонета, выводимой из указаний Шекспира (в начальных главах книги), и на соответствие сюжета, также выведенного из указаний Шекспира, фактам биографий предполагаемых реальных персон — персонажей сонетов (в конечных главах).

Все трактовки сонетов, как в анализе на адресность, так и в анализе на соответствие фактам биографий являются полностью оригинальными, не повторяющими ни одной логики ранее известных трактовок, хотя, иногда, совпадающими в промежуточных выводах, например, об адресности или значении отдельных фактов. Это является очевидным следствием того обстоятельства, что ни одна из ранее известных трактовок не образует логических связей, дающих множественные соответствия на всём поле сонетов.

Такой ракурс анализа не является предметом литературоведения, так как, в данном случае, неизвестно не только количество лирических героев — адресатов сонетов, но и их пол, а также то, что легло в основу сюжета — свободная фантазия Шекспира или его жизнь, т.е. реальные факты истории и биографии.

Таким образом, перед нами, обратная задача литературоведения, т. е. нам нужно: не найти грани натуры известного лирического героя, а сделать всё ровно наоборот: по известным чертам характера вывести образ неизвестного одного или нескольких лирических героев. В классическом литературоведении такая задача не имеет практического смысла, и поэтому эта наука не имеет методов её решения.

Популярное представление, что сонеты Шекспира разделены по адресности на две большие группы: сонеты 1—126 адресованы Другу, а сонеты 127—154 адресованы Возлюбленной, является всего лишь версией, хотя и выведенной из редких, отдельных указаний Шекспира на пол адресата, но не находящей подтверждения в фактах истории и биографии на всём поле сонетов. Кроме того, при такой адресности не удаётся даже связать в единый сюжет все сонеты, вследствие чего он до сих пор не был найден.

Однако, в поиске решения этой загадки сонетов Шекспира нам не поможет и криминалистика, так как, в нашем случае известно, кто написал текст, т. е. «преступник» известен, а неизвестны не только его «жертвы» — адресаты сонетов, но и время и место «преступления», т. е. — датировки сонетов.. Таким образом, перед нами не только обратная задача литературоведения, но и обратная задача криминалистики. Но и для этой науки её обратная задача не имеет практического смысла, и потому также не имеет методов решения.

Но если Вы видите эту книгу, то загадка как-то разгадана. Как же?

Основой решения стала простая логика в связке с фактами истории и биографии. Однако путь к пониманию решения не так прост, хотя основные принципы можно изложить в нескольких главах, но объём общего анализа, ведущего к цели, громаден.

Все даты событий и дни недели той эпохи, а также датировки сонетов приведены в юлианском календаре, отстающем в 16 веке от григорианского на 10 дней. В связи с началом нового года в Англии в эпоху Шекспира с 25 марта, обозначение года с 25 марта по 31 декабря соответствует григорианскому календарю с началом года с 1 января, а обозначение года с 1 января по 24 марта указывает предыдущий и через косую черту следующий, но пока до 25 марта не наступивший по юлианскому, но наступивший с 1 января по григорианскому календарю, год. Например, обозначение дат полного года григорианского календаря в первом случае: 25 марта — 31 декабря 1597 года, во втором случае: 1 января — 24 марта 1597/8 года. Это позволяет избежать путаницы в годах, возникающей при ссылке на документы, датированные с 1 января по 24 марта по юлианскому календарю.

Часть 1. Адресность сонетов 56—70

Глава 1. Сонеты 56—61. Восторги рабства

Так выделена череда сонетов 56—61, как имеющая одного адресата — возлюбленную поэта.

Между сонетами 56—61 отсутствуют противоречия, поэтому и можно распространить указания отдельных сонетов на всю эту череду.

Выделить же сонеты 56—61 в отдельную череду нас заставляет, принятая нами, логика анализа. По этой логике мы не можем распространить указания сонетов 53—55 и далее, на сонеты 56—61, так как в сонете 56, и далее в этой череде встречаем противоречия сонетам 53—55 — определённо виден плотский характер отношений. А это значит, что в сонете 56 происходит смена адресата и вся череда сонетов 56—61 адресована другому человеку, не тому, кому были адресованы сонеты 53—55.

Сонет 56

Смена адресата в сонете 56 очевидна, если не забывать сонет 20.

Разговоры о «сладкой любви — Sweet love» вкупе с намёками на неутолённое желание: «завтра заточенное с прежней силой — Tomorrow sharp’ned in his former might», «не убивай дух любви вечной вялостью — and do not kill The spirit of love with a perpetual dullness» в отношении мужчины неприемлемы для Шекспира.

Сонет 56. Оригинальный текст

Sweet love, renew thy force, be it not said

Thy edge should blunter be than appetite,

Which but today by feeding is allayed,

Tomorrow sharp’ned in his former might.

So, love, be thou: although today thou fill

Thy hungry eyes even till they wink with fullness,

Tomorrow see again, and do not kill

The spirit of love with a perpetual dullness:

Let this sad int’rim like the ocean be

Which parts the shore, where two contracted new

Come daily to the banks, that when they see

Return of love, more blest may be the view;

As call it winter, which being full of care,

Makes summers welcome, thrice more wished, more rare.

Кроме того, одновременно с этим резко прекратилась и хвала внешности.

Значит, по правилу 4 «свода неизменных правил», адресат здесь — женщина.

Однако, во втором катрене говорится о «насыщении взгляда любви», что может быть понято, как только любование красотой адресата и этим, мол, любовь только и «насыщается». Без первого катрена, второй катрен, вполне, в другом окружении, мог бы указывать на отсутствие плотских желаний.

Но здесь, когда о «желании» было заявлено в первом катрене, это указывает не на отсутствие «желания», а на отсутствие других возможностей для любви, кроме одной — «насытить взор». Эту ситуацию мы помним по сонету 52 возлюбленной, когда поэт указал, что он пребывает «в надежде», т.е. когда отношения с возлюбленной не восстановлены.

Тогда объяснимо, почему поэт только смотрит каждый день «голодным взглядом», ведь возлюбленная ничего другого ему не оставила.

Это объяснение связывает второй катрен с первым.

И наконец, третий катрен подтверждает общую линию сонета — описание отношений с возлюбленной, ведь поэт говорит о «возвращении любви» после океана времени, разделившего влюблённых — Let this sad int’rim like the ocean be, и о необходимости лета после зимы — Makes summers welcome, thrice more wished, more rare.

Если продолжать считать, что смены адресата в сонете 56 не произошло, то придётся признать, что резко изменились обстоятельства в отношениях с другом.

Только что, в сонетах 53—55 всё с любовью было прекрасно, и вдруг, «вялость», «возвращение любви», «океан», разделивший влюблённых, «зима» в отношениях.

Эта логика возможна, но как уже было подробно объяснено во многих комментариях, не учитывает всех ранее названных противоречий, так как оперирует своими основаниями, а значит, она — другая.

Но нас интересует построение адресности сонетов в единой логике, а не в разных, ведь только тогда, что было также неоднократно сказано, наша структура адресности будет независимой от «подгонки под результат».

И опять же, не забываем, что анализ отдельного сонета есть лишь информация для сопоставления с совокупной информацией всей череды.

Если же искать то, что разделяет сонеты на ничем не связанные отдельные произведения, то почти всегда это можно найти.

Но нас интересует, не то, что разделяет отдельные сонеты, а то, что объединяет все сонеты без исключения.

Разделение сонетов по адресатам есть разделение низкого уровня, которое объединено нашей общей единой логикой такого разделения.

Когда же для сонетов находят, альтернативную нашей, логику низкого уровня, также объединяющую, т.е. ту, которая прослеживается во многих сонетах, то, как уже было указано в комментариях к сонету 53, мы получаем одну из тех альтернативных гипотез, которые не прошли проверку на соответствие с фактами биографий.

Так и здесь, мало увидеть альтернативную логику в одном сонете, надо увидеть логику, объединяющую все сонеты, построить адресность на основе этой логики и проверить её на соответствие с фактами биографий. Только версия, которая выдержит такую проверку может считаться возражением, достойным рассмотрения.

Всё остальное — ошибки, которые называются:

1. Возможность, выдаваемая за верность;

2. Блуждания по разным логикам низшего уровня.

Именно эти ошибки не давали тем интеллектуалам — историкам, литературоведам, филологам, социологам, психологам, кто пытался понять суть проблемы датировки сонетов, увидеть в этой чехарде разных возможностей путь, который ведёт к результату, а иногда даже заставляли отрицать саму возможность получить результат, ввиду бессилия методов их избранной науки, например, филологии.

Сонет 57

В сонете сменилась тема.

Противоречий с предыдущим сонетом 56 нет. Тон сонета 57 продолжает тон замка сонета 56, где поэт не хочет «зимы» в отношениях.

Ведь возлюбленная милостиво принимает любовные сонеты поэта, но со своей стороны ему ничего не гарантирует.

Сонет 57. Оригинальный текст

Being your slave, what should I do but tend

Upon the hours and times of your desire?

I have no precious time at all to spend,

Nor services to do till you require.

Nor dare I chide the world-without-end hour

Whilst I (my sovereign) watch the clock for you,

Nor think the bitterness of absence sour

When you have bid your servant once adieu.

Nor dare I question with my jealous thought

Where you may be, or your affairs suppose,

But like a sad slave stay and think of nought

Save where you are how happy you make those.

So true a fool is love that in your will

(Though you do any thing) he thinks no ill.

Поэтому поэт ждёт встреч как милости, не смея настаивать. Нет никакой хвалы внешности. Также ещё раз, как во многих «женских» сонетах, видим прямо выраженное желание быть вместе с адресатом: «как грустный раб лишь жду и вожделею счастливым стать, как те, кто с Вами там — But like a sad slave stay and think of nought Save where you are how happy you make those».

Тема сонета 57 перекликается с «женским» сонетом 26, где уже были подобные намёки на «рабство — Being your slave (57)» и тому же адресату.

Здесь мы видим развитие темы, что соответствует правилу 1 «свода неизменных правил».

Теперь все сомнения по поводу сонета 56 отпадают, ведь число указаний на возлюбленную множится от сонета к сонету, добавляя штрихи к портрету, который мы выводим из всей совокупности сонетов этой череды.

Признание собственного «рабства» ещё один характерный признак для «женских» сонетов.

Это же «рабство» мы увидим и далее, например, в сонете 133.

Для друга же поэт занимает другую роль — учителя, наставника и мы это увидим, например, в сонете 87.

Сонет 58

Продолжает тему «терпеливо ждущего раба», начатую в сонете 57, а значит, подтверждает трактовку отношений с возлюбленной, как не вполне восстановленных.

Желание быть вместе выражено явно: «я жду, хоть ожидание есть ад — I am to wait, though waiting so be hell».

Сонет 58. Оригинальный текст

That god forbid, that made me first your slave,

I should in thought control your time of pleasure,

Or at your hand th’account of hours to crave,

Being your vassal bound to stay your leasure.

О let me suffer (being at your beck)

Th’imprisoned absence of your liberty,

And patience, tame to sufferance, bide each check,

Without accusing you of injury.

Be where you list, your charter is so strong

That you yourself may priviledge your time

To what you will; to you it doth belong

Yourself to pardon of self-doing crime.

I am to wait, though waiting so be hell,

Not blame your pleasure, be it ill or well.

Хвалы внешности также не наблюдается. Противоречий нет.

Адресат тот же — возлюбленная поэта.

Сонет 59

Тема опять сменилась. Теперь поэт начал рассуждения о связи красоты адресата с красотой прошлого.

Поэт приходит к выводу, что раньше для поэтической хвалы были хуже образцы: «восторг свой пели хуже образцам — To subjects worse have given admiring praise».

Это утверждение необходимо запомнить для сравнения с сонетом 68, где будет сказано прямо противоположное о красоте прошлого.

Сонет 59. Оригинальный текст

If there be nothing new, but that which is

Hath been before, how are our brains beguiled,

Which, labouring for invention, bear amiss

The second burthen of a former child!

О that record could with a backward look,

Even of five hundred courses of the sun,

Show me your image in some antique book,

Since mind at first in character was done,

That I might see what the old world could say

To this composed wonder of your frame:

Whether we are mended, or whe’er better they,

Or whether revolution be the same.

О sure I am the wits of former days

To subjects worse have given admiring praise.

Отдельно по сонету 59 затруднительно определить, кто же адресат. Казалось бы, раз речь в сонете зашла о внешности, то мы обязаны считать это «противоречием» и указанием на смену адресата, т.е. считать, что адресат здесь — друг поэта.

Однако, в этом случае, смущает другое «противоречие» — указание на прелести форм: «в том состоит прелесть Ваших форм — To this composed wonder of your frame», что является элементом плотской любви, и невозможно в отношениях с другом. Таким образом, мы здесь опять приходим к той ситуации, которую уже наблюдали в нескольких сонетах ранее, в том числе, и в «определяющем» сонете 21, где была-таки хвала внешности на фоне указания на ненужность хвалы, и в сонете 24, где поэт уже восторгался «прекрасными формами», а именно, к тому, что этот признак является вспомогательным, так как хвала внешности говорит об адресате только, если нет других противоречий.

Но если хвала внешности для возлюбленной, как видим, все-таки допустима, то намёки на плотские отношения с другом для Шекспира недопустимы (сонет 20) ни при каких обстоятельствах. Поэтому адресат в сонете 59 не меняется, остаётся прежним, и это — возлюбленная поэта.

Но тогда новая тема может вполне продолжать ту же линию предыдущих сонетов, как очередная попытка восстановления отношений с возлюбленной, может быть отголоском тех разговоров, которые ведут между собой поэт и его возлюбленная. Рассуждения о том, что «всё не ново, всё уж было прежде — If there be nothing new, but that which is» очень похоже на ответ поэта на упрёк ему от возлюбленной в однообразности его стихов, в отсутствии в большинстве из них той самой хвалы её внешности, которая появилась в этом сонете.

Но за явную хвалу можно считать только замок сонета, а три катрена посвящены исключительно рассуждениям о том, почему этой хвалы могло и не быть вообще — мол, зачем повторять старое и обманываться.

Мы видим не отрицание, а подтверждение сонета 21 — ещё один аргумент против хвалы внешности, украшенный в самом конце комплиментом.

Сонет 60

Отдельно по сонету 60 практически невозможно определить, кому он адресован. Ни прямых, ни косвенных указаний на адресата просто нет.

Но формально нет и противоречий с сонетом 59, значит, нет и оснований для смены адресата, определённого для этой череды сонетов — возлюбленной поэта.

Сонет 60. Оригинальный текст

Like as the waves make towards the pebbled shore,

So do our minutes hasten to their end,

Each changing place with that which goes before,

In sequent toil all forwards do contend.

Nativity, once in the main of light,

Crawls to maturity, wherewith being crowned,

Crooked eclipses ’gainst his glory fight,

And Time that gave doth now his gift confound.

Time does transfix the flourish set on youth.

And delves the parallels in beauty’s brow,

Feeds on the rarities of nature’s truth,

And nothing stands but for his scythe to mow.

And yet to times in hope my verse shall stand,

Praising thy worth, despite his cruel hand.

Однако, формальное отсутствие противоречий, как признак подтверждения адресата, было бы неплохо периодически иллюстрировать примерами, показывающими основания такой логики.

Ведь ничто не мешало поэту написать, например, непротиворечивый сонет, но другому адресату. И хотя мы знаем, что это другая логика, и мы не должны перескакивать с одной логики на другую, но именно сонет 60 даёт редкую для подобных сонетов возможность показать дополнительные основания для подтверждения адресата.

Но, как уже было сказано, сравнение с сонетом 59 себя исчерпало выводом о непротиворечивости. Остаётся одно — сравнивать сонет 60 не только с сонетом 59, но и с другими сонетами, благо, что именно этот метод является основанием для выводов нашей формальной логики.

В итоге мы находим в сонете несколько разных образов, которые встречали ранее в других сонетах.

Так, образ «цветения» — в сонетах 5 (адресат — родственник) и 54 (адресат — друг), образ противопоставления «времени и юности» — в сонете 15 (адресат — родственник), образ «борозды времени» — в сонетах 2 (адресат — родственник) и 19 (адресат — друг), образ «чела» — в сонете 2, образ «коса времени» — в сонете 12 (адресат — родственник), образ «стихов в веках» — в сонетах 18, 19, 54, 55 (все, адресат — друг).

При этом, как видим, использовались эти образы с разной частотой, но в общем в одиннадцати других сонетах, адресованы были либо родственнику, либо другу, пять из этих образов расположились на четырёх строках третьего катрена, и один — в замке сонета 60. Что же нам даёт эта информация?

Обращает на себя внимание высокая концентрация «прежних» образов. Шекспир, словно специально, собрал в одном сонете «всё, что было прежде». Но ведь именно это и было темой предыдущего сонета 59. Увидеть эту связь между сонетом 60 и сонетом 59 было бы невозможно без других сонетов.

Теперь у нас есть объект для проверки работы Шекспира со «старыми» образами, т.е. необходимо определить, какое из «неизменных правил» здесь применимо — выбрать между правилом 1 и правилом 3.

Но, как мы помним, правило 1 не является правилом смены адресата, по этому правилу можно только подтвердить того же адресата. Но кого из двух адресатов, родственника или друга, подтверждает такая смесь образов, принадлежащих или вместе, или по отдельности, тому и другому? Определить невозможно!

Что же, наша логика дала сбой? Вовсе нет! Ведь мы ещё не рассмотрели возможность применения правила 3. Мы видим, что изменения ракурса этих образов нет, а есть просто повторение в том же ракурсе. Ведь для изменения старого ракурса, т.е. не просто повторения той же мысли, а получения того же вывода из других оснований, необходимо место для этих оснований. Но такая высокая концентрация «старых» образов на четырёх строках третьего катрена оставила Шекспиру место только для тех же выводов.

При этом поэт намеренно пошёл на повторение, зная из трактата Филипа Сидни «В защиту поэзии», что это не только не лучший, а едва ли не самый худший поэтический приём.

Но он совсем не хотел показать себя в худшем свете перед адресатом, что могло бы случиться, будь адресат знаком с этими образами ранее.

Поэтому остаётся только один адресат, которому Шекспир ничего подобного до этого не говорил — возлюбленная поэта.

И только в этом случае правило 3 верно указывает на другого адресата, но не в сравнении с сонетом 59, а в сравнении с сонетами — источниками старых образов, кто бы ни были адресаты этих сонетов.

Таким образом, мы пришли к выводу об адресате сонета 60 двумя путями:

1. Не найдя противоречий в последовательности сонетов.

2. Проанализировав работу Шекспира со «старыми» образами.

Оба эти пути подтвердили адресата сонета 60 — возлюбленную поэта.

Сонет 61

Тема опять сменилась, но противоречия в ней нет.

В очередной раз явно выражено желание быть рядом с адресатом.

Ночные бдения поэта мы уже встречали в сонетах 27,28,43, обращённых к возлюбленной. Но ракурс темы «ночных бдений» сменился: «не твой ли образ не даёт закрыть моих тяжёлых век в ночном томленье — Is it thy will thy image should keep open My heavy eyelids to the weary night», а значит, по правилу 1 «свода неизменных правил», перед нами — тот же адресат — возлюбленная поэта.

Ведь в обращении к тому же адресату Шекспир никогда не использует простого повторения ранее сказанного, всегда меняет ракурс темы.

Сонет 61. Оригинальный текст

Is it thy will thy image should keep open

My heavy eyelids to the weary night?

Dost thou desire my slumbers should be broken,

While shadows like to thee do mock my sight?

Is it thy spirit that thou send’st from thee

So far from home into my deeds to pry,

To find out shames and idle hours in me,

The scope and tenure of thy jealousy?

О no, thy love, though much, is not so great;

It is my love that keeps mine eye awake,

Mine own true love that doth my rest defeat,

To play the watchman ever for thy sake.

For thee watch I, whilst thou dost wake elsewhere,

From me far off, with others all too near.

Также видим изменение обстоятельств, ведь дано указание на возможный отъезд адресата: «я слежу за тобой, когда твой след в другом месте, от меня далеко, с другими слишком близко — For thee watch I, whilst thou dost wake elsewhere, From me far off, with others all too near».

Но это не является противоречием с предыдущими сонетами и не влияет на адресность сонета. Такие указания в сонетах нам пригодятся при анализе на соответствие с фактами биографий, который ещё впереди.

Немаловажным фактором не только череды сонетов 56—61, но и всех предыдущих сонетов было то, что везде мы видели обращение поэта к адресату.

Но что нам думать, если такого обращения не будет в сонетах? Именно с такой ситуацией мы встретимся в следующей череде сонетов 62—68.

Глава 2. Сонеты 62—68. Чудеса и пороки Времени

Ситуация, которую нам предстоит разобрать в этой главе, встречается в последовательности сонетов не впервые — также, как ранее в сонетах 5, 19, 25, 33, и 56, в череде сонетов 62—68 отсутствует обращение к адресату.

Поэт, если и упоминает некоего персонажа, то говорит о нём в третьем лице, а иногда не упоминает вообще. Очевидно, что изменились обстоятельства написания этих сонетов. Но эти обстоятельства никак не влияют на адресность и пригодятся нам только при анализе сонетов на соответствие с фактами биографий.

Но совсем не принимать во внимание отвлечённость от прямого обращения тоже нельзя, ведь нельзя оставить открытым вопрос о том, кому же, тогда, написаны эти сонеты.

По смыслу сонетов мы сможем определить, о ком, а не кому, они написаны, ведь и здесь, по-прежнему, указателем на персонажа является противоречие в смысле сонета. Но очевидно, что нет достаточных оснований, чтобы сонет, написанный о ком-то, считать адресованным ему же.

Поэтому для разрешения такой неопределённости мной был введён условный адресат — «Поэт», что подразумевает, что эти сонеты написаны, как осмысление поэтом для самого себя произошедших событий.

Сонет 62

Единственный сонет всей череды, где присутствует обращение к адресату — в замке сонета.

Сонет 62. Оригинальный текст

Sin of self-love possesseth all mine eye,

And all my soul, and all my every part;

And for this sin there is no remedy,

It is so grounded inward in my heart.

Methinks no face so gracious is as mine,

No shape so true, no truth of such account,

And for myself mine own worth do define,

As I all other in all worths surmount.

But when my glass shows me myself indeed,

Beated and chopped with tanned antiquity,

Mine own self-love quite contrary I read;

Self so self-loving were iniquity.

Tis thee (my self) that for myself I praise,

Painting my age with beauty of thy days.

Именно, по замку сонета можно определить к кому обращается поэт, так как весь основной текст сонета поэт посвящает исключительно себе. В замке же мы видим два намёка: один — на возраст адресата — моложе поэта, и второй — на воспевание адресата в себе — Tis thee (my self) that for myself I praise, Painting my age with beauty of thy days.

Другой ракурс, но той же мысли, был высказан в сонетах 37 и 39 — «ты во всём часть лучшая меня», 42 — «суть одно мой друг и я», посвящённых другу.

Поэтому во втором намёке узнаваем, именно, друг, ведь во многих сонетах к возлюбленной (35,57,58) поэт отводит себе другую роль — «раба», «слуги».

В этом состоит противоречие с предыдущей чередой сонетов 56—61, а значит, произошла смена адресата.

Если бы сонет состоял из одного замка, то не было бы сомнений, что и адресат сонета — молодой друг поэта. Но как быть с основным содержанием сонета? Зачем сообщать другу, что всё хорошее, что будет сказано про него, не самом деле к нему не относится? Или — относится к некому «сборному» персонажу из мудрости поэта и красоты друга? Но даже тогда, зачем знать другу, что поэт всё равно думает при этом только о себе, а друга использует как прикрытие своих недостатков? Ведь и у друга могут быть свои умственные достоинства, а ему в этом заранее отказывают.

«Противоречия» основной части сонета перевешивают намёки его финала. Подобным образом Шекспир не мог обращаться к другу, ведь это значило намеренно его обидеть. Так он мог говорить только с тем, в ком уверен на 100% — с самим собой, но говорить, действительно, о своём друге, обращаясь в замке сонета к себе самому в лице друга — «славлю я тебя в себе», благо тема сонета — «эгоизм» поэта.

Как мы увидим далее, вся эта череда сонетов 62—68 состоит из философских сонетов, подводящих некий итог, содержащих обобщения. А так как делать окончательный вывод об адресате мы будем по совокупности всей информации этой череды, то далее станет понятно, что оставить сонет 62 вне череды сонетов 62—68 невозможно — он строго лежит в русле философских обобщающих сонетов и имеет того же главного персонажа — друга поэта.

Сонет 63

В сонете отсутствует обращение к адресату.

Упоминание персонажа в третьем лице (his) однозначно определяет его, как молодого мужчину. По намёкам становится ясно, что этот персонаж — друг поэта.

Поэт называет персонажа «моей любовью — my love», что мы встречали во многих сонетах, посвящённых другу. Как правильно воспринимать «любовь» Шекспира к мужчине, он сам уже давал разъяснения в сонетах 20, 39 и 42 — ничего кроме дружбы под этим не подразумевается.

Сонет 63. Оригинальный текст

Against my love shall be as I am now,

With Time’s injurious hand crushed and o’erworn;

When hours have drained his blood and filled his brow

With lines and wrinkles; when his youthful morn

Hath travelled on to age’s steepy night,

And all those beauties whereof now he’s king

Are vanishing, or vanished out of sight,

Stealing away the treasure of his spring:

For such a time do I now fortify

Against confounding age’s cruel knife

That he shall never cut from memory

My sweet love’s beauty, though my lover’s life.

His beauty shall in these black lines be seen,

And they shall live, and he in them still green.

Но действующее и адресное лицо сонета — сам поэт, обобщающий то, что ранее он уже говорил другу, обращаясь к нему (например, сонеты 18, 55).

Но адресат — поэт является на самом деле адресатом условным.

Ведь очевидно, что поэт пишет подобные философские стихи не себе самому, а некоему очень понятливому читателю, тому, кто сможет понять стих не хуже самого поэта. В идеале это — читатель, во всём идентичный поэту, в чувствах, в мыслях, в принципах, в понимании прекрасного и безобразного. Этот читатель — «отражение» поэта в другом теле. Но бывает ли такой читатель в реальности? Очевидно, что нет.

Поэтому и можно говорить, что все философские стихи пишутся «себе самому», подразумевая в этом условность такого адресата стихов. И не на это ли намекает Шекспир в предыдущем сонете 62, характеризуя свой «эгоизм»?

Сонет 64

Перекликается с сонетом 12 развитием темы «беспощадного времени» и формой подачи «когда смотрю» — When I have seen by Time’s fell hand defaced.

Также видна преемственность с сонетом 63, где упомянуто «злое время». Поэт в сонете 64 опять говорит только о себе, ни к кому прямо не обращаясь.

Отвлечённо-философский тон сонета 64 не противоречит предположению об адресате предыдущих сонетов. Поэтому и здесь адресат — сам поэт.

Сонет 64. Оригинальный текст

When I have seen by Time’s fell hand defaced

The rich proud cost of outworn buried age;

When sometime lofty towers I see down rased,

And brass eternal slave to mortal rage;

When I have seen the hungry ocean gain

Advantage on the kingdom of the shore,

And the firm soil win of the wat’ry main,

Increasing store with loss, and loss with store;

When I have seen such interchange of state,

Or state itself confounded to decay,

Ruin hath taught me thus to ruminate:

That Time will come and take my love away.