Бесплатный фрагмент - Солёный запах моря

Кто-то не подозревает, что касаясь наших жизней, он оставляет отпечатки, которые не тускнеют.

Посвящается

Даниэлю Лавуа

Лор

— Сегодня! Уже сегодня! — Открыла я глаза и, быстро вскочив на кровать, запрыгала от радости.

— Катрин, ты готова? — Постучала в дверь мама.

— О боги! — Испугалась я, спрыгнув с кровати и убегая в ванную комнату, — я проспала.

— Катрин! — Строго повторила она, заходя ко мне. — Ты проспала! Не могу поверить, — заводилась она, идя за мной.

— Я быстро, — тараторила я, умываясь и натягивая платье, которое приготовила мама.

— Садись, — не смягчая тон, сказала она и взяла в руку расчёску.

— Осторожней, — я съёжилась от боли, когда мама с силой и скоростью расчёсывала меня.

— Твой волос вьётся, как бес, — ворчала мама, — тебе надо за два часа вставать, чтобы приводить себя в порядок, а не за десять минут до выхода. Мне это надоело, — она все ещё бубнила себе под нос, — хватит идти у тебя на поводу, с завтрашнего дня приставлю к тебе гувернантку.

— Только не одну из этих нудных барышень, — взмолилась я, — и без них хорошо справляюсь.

— Ничего не желаю слушать! — Она ещё раз повысила голос, заставляя меня замолчать. — И в кого они у тебя?

— Ты же знаешь, что моя внешность не зависит от вашей с папой, — пыталась успокоить её я.

— Почти все родственники съехались к твоему дню рождения, а ты даже в эти дни не можешь себя нормально вести.

— Больно! — Вскрикнула я, когда мама снова потянула за волосы.

Леонор кинула на мои колени расчёску, полную рыжих волос.

— Чтобы через пять минут была в столовой, — строго сказала она и вышла.

— Спасибо, мам, — тихо ответила я, рассматривая себя в зеркале, и, так и не дождавшись тёплых слов от мамы, добавила, — с днём рождения, дочка.

Глубоко вздохнув, я затянула тугую шишку из не до конца ещё расчёсанных волос, поправила длинное закрытое платье и отправилась в столовую. Я, действительно, отличалась от остальных членов семьи своей внешностью: красно-рыжие мелкие кудряшки, при этом слегка смуглая кожа и медово-карие глаза с небольшим золотым отливом. Отец обладал пепельно-белыми волосами, нежно-голубыми глазами и выдающимися скулами, на ярком солнце на его коже переливались мелкие кристаллики. Единственное, что досталось мне от него, так это его рост, да и то, возможно, это совпадение.

Матушка — миниатюрная красавица с каштановыми волосами и зелёными большими глазами, пухлыми губами и острым носиком, всегда вздёрнутым вверх. На неё похож мой младший брат Эрик. Иногда мне казалось, что она его любит сильнее по той же причине.

— Дядюшка Марсель! — Вскрикнула я, когда спустилась и увидела брата моего покойного дедушки, который только прибыл, — ты привёз? — Я подбежала к нему.

— Катрин! — Одёрнула меня мама, стоявшая рядом.

— Доброе утро, Ваше Высочество Марсель Кэролинг, — чуть поклонилась я, — надеюсь, не сильно утомились в дороге.

— Спасибо за заботу, Ваше Высочество, — он ответил мне лёгким наклоном головы, — добрался без происшествий. Извините, что задержался, зато обещаю погостить у вас на пару дней дольше, если ваш отец позволит.

— Марсель, — ответил отец своим низким бархатным голосом, — не говори глупостей, это твой дом.

— С днём рождения, мой сорванец, — гость раскинул руки для объятий.

— Спасибо, дядюшка, — прижалась к нему я, — ты первый, кто меня поздравил.

— Как так? — Удивился он, взглянув на отца.

— Мои великие родители заняты вселенскими делами, — говорила я, пытаясь призвать их к совести, — им не до земных мелочей.

— Катрин, не стыди нас при всех, — улыбнулся император, — с днём рождения, дочка.

— С днём рождения, — недовольно сказала мама, — давайте уже позавтракаем.

— Спасибо, — ответила я и посмотрела на дядюшку.

— Всё привёз, — шепнул он.

За столом уже собрались родственники, приехавшие со всех концов света поздравить меня с четырнадцатым днём рождения. Для нас это сродни совершеннолетию, именно с этого возраста начинается инициация и перерождение избранного.

Мой отец обладает даром регенерации тела человека. Эта способность проявится и у меня, после посвящения в первый день летнего солнцестояния.

— С днём рождения, наша принцесса, — не очень искренне сказала одна из гостей.

— Не утруждайтесь, тётушка Ева, — спокойно ответила я.

— Катрин! — Одёрнула меня мама, — прекрати дерзить.

— Спасибо, мадам Ева, — натянула я улыбку, не желая при всех вступать в спор с мамой, — как расположились?

— Хорошо, — пренебрежительно кинула она мне ответ.

— Очень рада за вас, — всё так же невозмутимо говорила я, занимая своё место.

Отец всегда сидел во главе стола, мама сидела справа от него, а я слева, но когда съезжались родственники, а это происходило дважды в год, моё место передвигалось в конец. Первый раз они гостили в честь дня рождения императора и второй — традиционный Рождественский бал. Я же соседствовала с двоюродными и троюродными братьями и сёстрами, что меня крайне огорчало, потому как с ними никак не находила общий язык. Учась и живя неотлучно в замке, я редко общалась со сверстниками, за исключением Эрика. Но и того не часто видела, потому как ему было дозволено учиться за пределами дома.

Ради меня гости приехали впервые, и было видно, что не всем доставляло удовольствие отрываться от своих обычных дел и улыбаться ещё юной девушке, пусть даже и наследнице престола.

— А ты уже умеешь лечить руками, как твой отец? — Спросил один из братьев.

— Нет, — я помотала головой, — только если пройду инициацию.

— Я же тебе говорил, — слегка стукнул его локтём сосед.

— А если не пройдёшь?

— То будем ждать следующего летнего солнцестояния, — пожала плечами я.

— А в какой храм ты отправишься? — Не унимался один из братьев.

— Ясное дело, — ответил за меня другой, — храм воздуха в Канаде.

— Да, — тихо сказала я, уставившись в свою тарелку.

— И ты месяц будешь жить с монахами и молчать?

— Да, — так же кротко отвечала я.

— А ещё каким даром будешь обладать?

— Наш император маг воздуха, — ответила за меня одна из сестёр, — значит, Катрин будет метать молнии, всё циклично! — Умничала она, — историю лучше учи.

— Спасибо, — кивнула я, без особого участия.

— Ух ты! Хотел бы я уметь швырять заряженными шарами…

— С радостью поменяюсь жизнью с одним из вас, — улыбнулась я.

— Ну хватит, — вмешался Эрик, и в его голосе я услышала лёгкую зависть, — подумаешь, будет уметь молнии метать и восстанавливать ткани тел.

— Не завидуй так громко, — кто-то дразнил его, — жаль, что дар передаётся только первенцу.

Эрик сконфузился и начал краснеть от злости и досады.

— А знаете, в кого полетит моя первая молния? — Усмехнулась я.

Все уставились на меня, ожидая продолжения.

— Кто ещё хоть слово скажет за этим столом, — серьёзно говорила я, — и я обрушу этот замок на голову того, кто посмеет обидеть моего брата.

— Катрин! — Одёрнула меня мама, которая сидела с другого конца стола и заметила испуганные лица двоюродных и троюродных братьев и сестёр.

Ничего не ответив, я опять опустила глаза в тарелку с едой, в надежде на скорое окончание этого показного притворства.

— Ваше Высочество Марсель Кэролинг, — подошла я к мужчине после завтрака, — не хотите со мной прогуляться в саду?

— Ты иди, я найду тебя, — улыбнулся он, отходя с отцом в сторону.

Меня слегка обидели его слова и равнодушие, я, натянув дежурную улыбку, пошла в сторону выхода. Эрик, как ни в чём не бывало, играл с друзьями, которые замолкали, как только я подходила. Взрослые разбрелись по «кучкам», обсуждая дела и выгодные контракты. Я незаметно вышла на воздух. В конце апреля ветер уже был тёплым и нежно ласкал кожу.

— С днём рождения, Ваше Высочество, — услышала я голос позади себя.

Резко повернувшись, я увидела внука Марселя, который стоял в двух шагах от меня.

— Ананд, — я улыбнулась молодому человеку, — что ты здесь делаешь?

— Приехал с дедушкой на ваш праздник, — он поравнялся со мной.

— Я имею в виду здесь, в саду. Все гости внутри.

— Думаю, я слишком стар, чтобы играть с вашим братом, но слишком молод, чтобы меня посвящали во взрослые дела, — он пожал плечами.

— Застрял где-то между, — улыбнулась я.

— Да, — усмехнулся он, опустив голову, — пройдёмся?

— Можно, — кивнула я.

— Почему одна?

— Наверное, по той же причине, — пожала плечами я.

— Не обижайся на брата, он ещё ребёнок.

— Он младше меня всего на два года.

— У него пройдёт это.

— Что? — Взглянула я на молодого человека.

— Зависть и обида за то, что он второй.

— Зато его не держат взаперти здесь, — со злостью сказала я, — и не одёргивают каждые пять минут.

— Во всём мире только ты и твой отец обладаете этим даром, ты уникальна. Все хотят быть тобой.

— И ты?

— Я — нет, — усмехнулся Ананд, — я хотел бы занять другое место.

— Какое?

— Не важно, — отвернулся он, — у меня для тебя подарок, — засунул руку в карман.

— Не стоило, — ответила я дежурной фразой, а самой не терпелось увидеть, что там.

— Сущая безделушка, — слегка усмехнулся Ананд, и мне показалось, что по его лицу прокатилось едва заметное глазу волнение.

Он достал кожаный браслет с одним единственным ярким красно-коричневым камнем, в центре которого выделялась тёмная полоса, делящая камень на две равные части. Мне редко дарили милые недорогие вещицы и уж точно не разрешали их носить, поэтому я тут же протянула руку, чтобы он надел мне его.

— Это глаз дракона, — улыбнулся он, медленно затягивая браслет на моём запястье, — много сотен лет назад драконы сражались со злыми духами и, падая на землю, не исчезали бесследно. Они до сих пор следят за спокойствием и порядком в нашем мире.

— И всё? Это вся легенда? — Засмеялась я, разглядывая камень.

— В следующий раз я придумаю более захватывающую историю, — усмехнулся он.

Я подняла на него взгляд, его голубые глаза бегали по моему лицу, изучая его.

— Что-то не так? — Испугалась я, поправляя волосы и вытирая зачем-то лицо руками.

— Ты становишься красивой молодой девушкой, — спокойно сказал он.

— Спасибо, — ответила я, не зная как реагировать на эти слова, и мои щёки начали заливаться краской.

— Катрин, — услышала я голос дядюшки Марселя, — вот ты где, — подошёл он, спасая меня от неловкого момента, — Ананд? — Удивился Марсель.

— Да, дедушка. Мы немного прошлись, — оправдывался молодой человек.

— Брат скрасил моё одиночество, — улыбнулась я.

— Да, не стал оставлять сестру одну, — ответил Ананд, чётко выделив слово «сестра».

— И за мной теперь присматривает дракон, — я чуть подпрыгнула от радости, подняв руку к лицу.

— Агат, — отреагировал Марсель, — очень редкий камень с таким окрасом. Ты где его нашёл? — Посмотрел на внука он.

— На одном блошином рынке, — Ананд пожал плечами, показывая равнодушие к подарку, — не думал, что он такой ценный.

— А вы, дядюшка, — я подняла одну бровь вверх и сложила руки на груди, — ничего не хотите мне отдать?

— Держи, мой сорванец, — засмеялся Марсель, — разве ты отстанешь? — Он протянул аккуратно упакованную книгу.

— Да, да, да, — запрыгала я, — это она?

— На самом деле, нет, — стушевался мужчина, — разве кто отдаст мне оригинал.

— Вы бы его и не довезли! Рассыпали по дороге, — засмеялась я.

— Что это? — Спросил Ананд, подходя сзади и заглядывая через плечо.

— Точная копия Евангелия Гаримы, — ответила я, листая страницы, — по возрасту соперничает только с «Главами о выходе к свету дня».

— Что, прости? — Удивился молодой человек.

— Египетская «Книга Мёртвых», — усмехнулся Марсель.

— Про неё слышал. И ты понимаешь, что тут написано?

— Пока нет, — я покачала головой, с азартом рассматривая рисунки и древние письмена, водя пальцами по строкам, — это геэз — священный язык Абиссинии.

— О боги! — Воскликнул Ананд, — я ни слова не понимаю! О чём ты?

— Древнеэфиопский язык, — ответил за меня Марсель.

— Да, — почесал Ананд лоб, — похоже, со своей безделушкой я сильно прогадал, — засмеялся он.

— Нет-нет, — я захлопнула книгу и взглянула на молодого человека, — мне нравится. Смотри, как светится, — я подставила руку в лучи солнца.

— Катрин! — Услышала мамин голос. — Что ты здесь делаешь?

— Дышу, Ваше Величество! Дышу! — Ожидая порцию упрёков, ответила я, повышая тон.

— Ты должна готовиться к церемонии!

— Спасибо за компанию и подарки, — чуть улыбнулась я, обращаясь к мужчинам.

— Леонор, — развёл руками Марсель, — не будь так строга к девочке.

— Всё в порядке, до встречи на церемонии, — спокойно ответила я и направилась обратно к замку.

— И что это у тебя? — Она схватила меня за руку, когда мы чуть отошли, — сними немедленно, пока никто не увидел.

— Ваше Величество, это я подарил, — догнал нас Ананд, — Катрин он тоже не понравился, но она не хотела меня обижать.

— Нет! — Возмутилась я, взглянув на брата, тот незаметно подмигнул мне глазом.

— Не ругайте её.

— Очень мило с твоей стороны, но эта вещица не подходит статусу нашей семьи, — сдержанно ответила мама.

— Да, вы правы, — слегка улыбнулся он, — сложно будет угодить вам, но я постараюсь, — чуть поклонился он, глазами провожая нас.

После обеда все собрались в малом тронном зале, устроившись поудобней на мягких стульях. Для нас по этому случаю был сооружён специальный пьедестал, на котором отец должен был передать часть своих сил, чтобы мне было легче проходить инициацию. Она должна состояться ровно через два месяца. Я надела длинное небесно-голубое платье, приготовленное мамой специально к этому дню, и отправилась в зал. Туго затянутый корсет того и гляди мог переломить моё и без того худое тело, оголённые ключицы выделялись острыми косточками, небольшое фамильное ожерелье блестело на груди. Я боялась запутаться и упасть в длинной, созданной из сотни струящихся складок, юбке. В разрезах на рукавах кокетливо выглядывал голубой шёлк.

Мы с императором зашли в зал последними, гости встретили нас лёгким поклоном и гробовым молчанием. Моё сердце колотилось с бешеной скоростью, я прерывисто дышала и старалась ни на кого не смотреть. Я села напротив отца, не отрывая свой взгляд от его спокойного лица, в надежде перенять его умиротворение. По четырём сторонам от нас стояли чаши, олицетворяющие четыре стихии. Вода, земля, воздух и огонь.

— Ничего не бойся, — сказал отец своим низким бархатным голосом, — просто смотри на меня.

Я чуть выдохнула, почувствовав облегчение. В зале слышались тихие перешёптывания, сливающиеся в единый шелест, отдалённо напоминающий листву, шуршащую на ветру. Мысленно отстранившись от всего, что окружало, даже от платья, не дававшего нормально дышать и шевелиться, я вдруг увидела, как свечение кожи отца становилось всё сильнее и сильнее, и вот уже оно касалось меня, переливаясь от белого в нежно-голубой, сверкая серебром, словно мелкие капельки дождя в утреннем солнце. Я не отводила от него взгляд, боясь, что это свечение исчезнет. Нежное, свежее, как ветерок в полуденный зной, спустившийся с гор. Всё затихло вокруг, в данный момент существовали только я и он. Я чувствовала лёгкость и спокойствие, хотелось закрыть глаза и насладиться этим моментом. Как вдруг всё вокруг начало темнеть, тучи сгущались над головой отца, мою кожу начало колоть как от ледяного дождя, я начала дышать через силу, сопротивляясь подкатившему к горлу кому. Глаза отца стали темнеть, превращаясь в серо-чёрные грозовые облака. Голова начала кружиться, сердце застучало сильнее от нахлынувшего волнения. Страх пронзил каждую клеточку тела, трепет перед величием сидящего напротив заставил дрожать всё тело.

Неожиданно для себя поняла, что перестала дышать, дёргая головой в разные стороны, я не могла оторвать взгляд от глаз отца, они как два маятника приковали меня к себе. Невидимая удавка сдавливала мою шею. Не отдавая отчёт в своих действиях, я пыталась освободиться от неё, царапая себя.

Внутри ощутила жар, исходящий из груди, он наполнял моё тело. Сначала загорели руки, потом низ живота, а потом всё спустилось в ноги. Я хотела разорвать корсет, мешавший мне вдохнуть, сознание начало мутнеть, а огонь ещё сильнее разгорался внутри, обжигая моё тело. Я сделала резкий вдох, словно удавка сгорела под силой моего пламени. Опустила глаза и упала вперёд, уткнувшись руками в пол.

Я тяжело дышала, моё сердце колотилось как сумасшедшее, огонь внутри утих, и только щёки налились краской.

— Катрин, ты в порядке? — Услышала над собой взволнованный голос Марселя, — Кристофер, что произошло?

— Всё хорошо, дядюшка, — я выпрямила спину, делая глубокий вдох и поднимая глаза опять на отца.

Он сидел обеспокоенный, стараясь не выдавать своё волнение. Марсель подал мне руку, помогая подняться.

— Лёгкой инициации, — чуть поклонился он, всё ещё встревоженный.

— Спасибо, — спокойно ответила я.

— Ждём вашего возвращения с новыми силами, — подошёл Ананд, поцеловав мою руку.

— Спасибо, — кивнула я.

— Благополучной инициации… — Гости подходили один за другим, поздравляя и даря свои подарки. Я стояла, выпрямив спину, учтиво кланяясь и благодаря за пожелания.

Когда же всё это действо закончилось и на меня никто не обращал внимание, я незаметно исчезла, убежав в свою комнату.

— Боги, — упала я на пол, только закрыв дверь, — что это было? — Говорила сама с собой, выкидывая в сторону ожерелье и нервно пытаясь освободиться от корсета и этого отвратительного наряда, — не такое я читала в книгах, не такое мне рассказывал отец.

Сердце вновь заколотилось с силой от подступившего волнения и страха.

Я подползла к кровати, стянула одной рукой одеяло и укуталась в него, стараясь избавиться от мелкой дрожи, вибрирующей в моём теле. У меня не было сил встать и идти обратно, но я знала, что меня будут искать и вскоре прибежит мама с упрёками. Просидев так с полчаса, я собрала всю волю в кулак, надела своё обычное платье, в котором хоть дышать спокойно могла, и отправилась обратно в зал.

— Как чувствуешь себя? — Встретил меня Ананд.

— Хорошо, — улыбнулась ему через силу.

— Ощущаешь прилив сил?

— Скорее наоборот, — засмеялась я, — как будто перенесла все книги из библиотеки в подвал.

— Странно, — удивился он, — можно я проведу с тобой этот вечер? А то не знаю, куда себя деть, — пожал он плечами.

— Я буду только рада, — воодушевлённо ответила я, как будто желая спрятаться за него.

— Приедешь на мой день рождения осенью?

— Если выпустят из этой золотой клетки, то с удовольствием.

— Поговорю с дедушкой на эту тему, может он уговорит твоего отца.

— Правда? Я, честно сказать, нигде не была, даже в город не спускалась.

— Серьёзно? — Искренне удивился молодой человек. — Ты ведь шутишь?

— Нет, — я помотала головой, — мир я знаю только со страниц книг. И если они верны, то я неплохо изучила его, — смеялась я.

— Сущий кошмар, — уставился на меня он.

— Я не знаю другой жизни, — я опустила взгляд вниз.

— Если рассуждать логически, — собирался с мыслями он, — то ты наша главная ценность, на месте твоего отца я бы тоже тебя никуда не выпускал… Ради твоей безопасности.

— Только никто не учитывает, что своды крыш круты и я могу с лёгкостью слететь вниз, сойдя с ума от одиночества.

— Наш разговор зашёл не в то русло, — мялся он, почёсывая лоб, не зная что ответить.

— Сколько тебе исполняется в этом году? — Сменила тему я.

— Двадцать, — выдохнул он.

— Катрин, Ананд, — подошёл Марсель, — вот вы где. Как себя чувствуешь, дочка?

— Хорошо, — улыбнулась я.

— Ваше Высочество, — обратился Ананд к деду.

— Сейчас что-то просить будет, — усмехнулся Марсель, взглянув на меня.

— А можно мы с Катрин завтра спустимся в город? — Поднял он одну бровь вверх.

— Кто же вас отпустит?

— Дедушка, ты старший в семье, уговори императора. Мы инкогнито.

— Дядюшка Марсель, — подхватила я, — это будет лучший подарок.

— Разве могу тебе отказать, — улыбнулся он, проведя ладонью по моей голове, — завтра поговорю.

— Может… прямо сейчас? — Хитро улыбнулась я, сделав невинное лицо, — если откажет, так я буду знать и не тешить себя надеждой всю ночь.

— Нет, нет, сейчас не до этого, — качал головой он, удаляясь от нас.

— Есть небольшая надежда, — улыбнулся Ананд.

— Я даже думать про это не буду, — посмотрела себе под ноги, — вряд ли отпустят… до инициации точно нет, — вздохнула я.

Оставшийся вечер я провела в компании Ананда, избегая взглядов отца, виня себя в произошедшем. Страх и тревога всё ещё жили во мне воспоминаниями, которые я старалась отгонять.

— Ананд, — я старалась отвлечься, — тебе говорили, что ты похож на сатира?

— Что? — Засмеялся он. — Рога на голове, копыта вместо ног, — поддерживал он мою шалость, — а вы не очень меня жалуете.

— Твои тёмно-русые вьющиеся волосы как раз подходят образу, — дразнила я его, — умеешь играть на дудочке?

— Сатир ленив, распутен и обожает охотиться за прелестными нимфами, — улыбался Ананд, видя, как меня забавляет наш непринужденный диалог. — Может, я потерянный наследник какого-нибудь волшебного престола? — Загадочно с прищуром сказал он. — Было бы очень кстати. Они добрые существа?

— Определенно, нет, — я покачала головой, — есть в них скрытая чертовщинка.

— Тогда берегись, очаровательная, нежная нимфа, — сказал Ананд, чуть наклонившись ко мне.

Не зная, как реагировать, я отвернулась в другую сторону и стала наблюдать за гостями. Одетые в вечерние платья женщины сладко кокетничали с мужчинами во фраках, расхаживая с бокалом шампанского в руке. Время от времени гости подходили ко мне, говорили о погоде, убранстве зала, поздравляли с днём рождения и желали скорейшей инициации. Не задерживались дольше пары минут и продолжали свой променад по залу. Я считала минуты до окончания этого действа, ощущала себя серой мышкой, забившейся в угол при виде целой своры голодных кошек. Мама старалась уделить внимание каждому гостю и на меня даже не смотрела, чему я была несказанно рада.

— Катрин, дочка, — подошёл ко мне Марсель в конце вечера.

— Да, дядюшка, — сдерживая зевоту, ответила я.

— Подготовься, после завтрака идём в город.

— Правда? — Удивился Ананд, который весь вечер провёл рядом со мной.

— Да, — кивнул Марсель, — только от меня ни на шаг не отойдёшь, — строго добавил он.

— Да я руку твою не выпущу! — Всё ещё под впечатлением говорила я.

Всю ночь я не могла уснуть, перекатываясь с бока на бок. Даже осадок после церемонии отошёл на второй план, и все мои мысли сосредоточились на завтрашнем дне. Я представляла, что буду идти, держа за руку дядюшку Марселя и не произнесу ни слова, чтобы не выдать себя, даже улыбнусь всего два раза, выражая полное хладнокровие. Как будто видела этот город сотню раз.

Свернув с главной улицы города, по которой раз в час неспешно ходил трамвай, мы очутились в уютном дворике, где перед кофейней стояли четыре столика, аккуратно застеленные идеально выглаженными скатертями, и где переплетались ароматы свежесваренного кофе, корицы и ванили.

— Катрин, дочка, — говорил Марсель, когда мы заняли один из столиков.

— Да, дядюшка.

— Ты передумала идти? У тебя такой уставший и печальный вид.

— Я плохо спала, — стараясь не выдавать волнение, отвечала я.

— Можем вернуться и в другой день осмотрим город?

— Нет! — Резко отрезала я. — Нет, дядюшка. Мне просто не по себе, — шёпотом сказала я.

— Никто тебя не съест, — сказал Ананд, сидевший рядом, и взгляд которого я отчётливо ощущала на себе.

— Я скажу, что ты моя внучка и первый раз в городе, поэтому можешь рассматривать всё с открытым ртом, — улыбнулся Марсель.

— Я умею держать эмоции в себе.

— Можешь немного расслабиться, — чуть слышно произнёс Ананд, — на тебя никто здесь не смотрит.

— Так? — Выдохнула я, ссутулив спину.

— Неплохо, — засмеялся Ананд, — но ещё многому надо научиться.

— Жерар! — Крикнул Марсель.

— О! — Воскликнул мужчина, бегавший между столиками. — Ваше Высочество, — чуть слышно произнёс он, с лёгким поклоном головы.

— Тшш, — осёк его Марсель, — как дела? Как семья?

— Хорошо. — Светился улыбкой мужчина. На вид ему было около тридцати пяти лет, тёмно-русые волосы выбивались из-под шапочки, а карие глаза выражали волнение и удовольствие одновременно. — Хорошо, Ваше Высочество. Сын на следующий год пойдёт в школу.

— Уже? — Удивился Марсель. — Как быстро летит время.

— И не говорите, — поддерживал разговор мужчина, активно жестикулируя руками, — вот и нашей принцессе вчера четырнадцать исполнилось! Помню день, когда объявили о её рождении, но даже вчера нам её не показали. Почему прячут под семью замками, от кого защищают, — тараторил владелец кофейни.

Я сидела, испытывая лёгкое волнение и трепет от его слов.

— Она бы украсила собой наш город, добавила бы красок своими рыжими волосами, — вскинул он руки к небу.

— Откуда вы знаете про волосы? — Не выдержала я, одной рукой схватившись за голову, проверяя наличие туго затянутого платка, скрывающего всё моё огненное богатство.

— Что, простите? — Чуть успокоившись, посмотрел на меня Жерар.

— Про цвет волос нашей принцессы, — медленно повторила я, — откуда знаете?

— Да тут все про это знают, — он пожал плечами.

— Жерар, друг мой, — решил вклиниться Марсель, — принеси мне кофе и покрепче, а детям травяной чай.

— Попробуете мои новые булочки с корицей?

— Нет, Жерар, спасибо, — покачал головой Марсель, — мы только позавтракали.

— С удовольствием, — улыбнулась я, посмотрев на мужчину.

— Сию секунду, — расплылся в удовольствии хозяин заведения и, засуетившись, убежал.

— Дядюшка, — я наклонилась в сторону Марселя, — неужели все знают про меня?

— Конечно, — кивнул он, — и они уже все любят тебя.

— Как это? — Недоумевала я. — Вдруг у меня разного цвета глаза или три руки, или шрам на всё лицо, или вздорный характер, или…

— Все, все, все! — Улыбнулся Марсель. — Я им рассказывал, какая ты. И какое у тебя доброе и своенравное сердце.

Я выпрямилась, мои щеки вспыхнули пожаром. Не так часто мне доводилось слышать ласковые слова в свой адрес, что стало не по себе. Я почесала лоб и отвернулась, делая вид, что рассматриваю близлежащие улочки. Солнце играло на фасадах своими лучами, безжизненные ветки кустарников обвивали балконы, двери и крыши двухэтажных домов, ожидая своего часа, чтобы распуститься во всей красе.

— Ваш заказ, — улыбнулся мужчина.

— Ммм, — открыла я крышечку заварочного чайника и втянула аромат трав, — кипрей, роза, жасмин, клубника и… и, — я втягивала этот запах ещё и ещё.

— Листья вишни, — донёсся сверху удивлённый голос мужчины.

— Вишня? — Я подняла на него глаза. — Я не узнала вишню, — улыбнулась я, — точно, это она, — ещё раз втянула носом аромат чая.

— И я сейчас только понял, что месье Кэролинг не представил нас. Меня зовут Жерар Аркур, я владелец кофейни, родился и вырос в этом городе. А вы? Первый раз у нас? Я бы запомнил, если бы видел вас раньше.

— Я… я… — Растерялась я, испуганно взглянув на Марселя.

— Это моя внучка Катрин, и она, действительно, первый раз в Ябине.

— Катрин? — Удивился Жерар. — в точности как зовут нашу принцессу.

— Всё-то он знает, — буркнула себе под нос я, уставившись в чашку, куда Ананд наливал чай.

— И ваша выпечка, — поставил он передо мной тарелку с завитой булочкой, щедро сдобренной расплывшемся от жара кремом.

— Спасибо, — не поднимая глаз, ответила я.

— Приятного аппетита.

— Дядюшка, — шепнула я, — прости, я почти себя выдала.

— Ты ничего не сделала, почему просишь прощения? — Ответил Марсель, устраиваясь удобнее и раскрывая газету, которую взял с соседнего столика.

— Здесь нет твоих родителей, — тихо сказал Ананд, чуть наклонившись ко мне, — расслабься.

— Вы правы, — чуть вздохнула я, — мне ещё многому надо научиться. И раз за мной никто не смотрит, — улыбнулась я, — то я буду есть это руками.

Отломив небольшой кусочек, я положила его в рот, смакуя каждую нотку этого произведения. Сладкое, ещё горячее, сдобное тесто таяло во рту, оставляя аромат корицы и ванили.

— Она ещё и с орехами! — Воскликнула я, посмотрев на Ананда.

Он сидел как заворожённый, наблюдая за тем, как я поглощаю её. Сначала я подумала, что мне показалось, и, отломив новую порцию, продолжила есть, но он не отрывал глаз от моих губ.

— Испачкалась? — Схватив салфетку, я начала вытирать лицо.

— Нет, — тихо ответил он.

— Я же не предложила вам, — нервно засмеялась я, смущённая таким вниманием, — угощайтесь, — отодвинула от себя тарелку, — отламывала только с одной стороны.

— Я не голоден.

— Тогда можешь не смотреть на меня так? Меня это смущает.

— Не могу.

— Ананд! — Строго сказал Марсель, от чего его внук даже вздрогнул. — Принеси мне стакан воды.

— Да, дедушка, — нехотя встал он.

— Катрин, дочка, — чуть наклонился ко мне Марсель и тихо заговорил, чтобы никто не слышал, — великая сила сидит в тебе и ждёт момента, чтобы выйти наружу. Будь осторожна.

— Какая сила? — Смутилась я, окончательно, опустив голову.

— Не знаю, — он помотал головой, — я поговорю с твоим отцом, интересно, что он увидел в тебе на вчерашней церемонии. А пока быстро доедай, не тяни.

Скуксившись, я отламывала кусочки, но уже не с таким энтузиазмом, как прежде.

— Как вам? — Появился перед нами хозяин кофейни, собирая пустые чашки.

— Очень вкусно, — воскликнула я, — я, конечно, люблю крендели тётушки Фазилет… — Произнесла, тут же испуганно закрыв рот руками.

— Фазилет, — повторил Жерар, — кухарка из замка. Катрин… — Несвязно говорил мужчина, и в его руках зазвенели чашки от мелкой дрожи, прокатившейся по его телу.

— Жерар, — резко встал Марсель, забирая у него поднос из рук и отодвигая свой стул, чтобы тот сел, — ты всё правильно понял, только не выдавай нас.

— Ваше Вы-ысочество, — выдавил из себя хозяин кофейни, осторожно разглядывая моё лицо и руки, — я… я очень…

— Месье Жерар, — взяла его за руку, отчего тот вздрогнул и хотел вырваться, — я, действительно, первый раз в городе, и очень хотела бы на него посмотреть, если позволите, — улыбнулась я.

— Я буду нем как рыба, — округлив глаза и не моргая, ответил он.

— Спасибо, — на миг крепко сжала руку Жерару, — давайте продолжим нашу прогулку, — обратилась к своим спутникам я, — пока не выдала себя на второй же улочке.

— Пошли, дочка, — спокойно улыбнулся Марсель, как будто он заранее всё спланировал и так мягко и ненавязчиво знакомил жителей со мной.

Ябин был небольшой, при желании, его можно было обойти пешком. Мощёные улочки, трехэтажные дома, каждый украшен по вкусу хозяина, яркие вывески кофеен, цветочных лавок и магазинчиков. Город жил своей размеренной жизнью. Мы медленно спустились к небольшой реке, делящий город на две части, через которую пролегали мосты с резными перилами. Игнорируя дорожку, я спустилась прямиком к воде и потрогала её холодную гладь, запустив в неё руку. Солнце играло бликами на моём лице, от чего я непроизвольно закрыла глаза и улыбнулась.

— Осторожней, — спустился за мной Ананд, — боюсь, нам пора возвращаться.

— Хотела бы я посмотреть на него летом, когда он утопает в зелени и цветах, — сказала я, рассматривая свою руку под водой.

— Увидишь, непременно увидишь, — подбадривал меня брат.

— Самый красивый фасад у мадам Камиллы, — встал рядом Марсель, и, сложив руки в карманы, уставился куда-то вдаль, — огромные витражные окна, за которыми аккуратно и со вкусом сложены антикварные вещицы. Старинные вазы, потёртая посуда, драгоценности, хранящие память о предыдущих владельцах. И она может рассказать свою уникальную историю про каждую мелочь. Резная ручка на двери, — он замолчал, как будто потерявшись в своих мыслях, — а летом с улицы всё это обрамляют огромные алые розы, — улыбнулся он.

— Сходим к ней? — Спросила я, взглянув снизу вверх на мужчину.

— Нет, — резко ответил он, — нет. Нам пора возвращаться. Не будем испытывать терпение твоих родителей.

— Ещё пару минут, — сидела я, обняв колени, — тут так хорошо.

Река текла в своём темпе, играя в лучах полуденного, ещё холодного солнца. Мне было так легко и спокойно у воды, хотелось сбежать ото всех и не возвращаться больше в эту золотую клетку.

«Интересно, — думала я, — о чём дядюшка будет говорить с отцом. Какую силу должен был увидеть он?»

Я не сводила с них глаз и как только заметила, что они хотят уединиться, тут же по тайным ходам прошмыгнула в закуток, прилегающий к кабинету. Живя неразлучно с замком, я подружилась с этой огромной каменной махиной и прекрасно знала каждую дверь и потайные комнаты, которые строили древние короли и которыми давно никто не пользовался.

— Кристофер, — услышала я голос Марселя, когда приложила ухо к холодной и влажной стене, — говорю же тебе, она не принадлежит стихии воздуха. Огонь! Она огонь, — напуганно говорил дядюшка.

— Не говори глупостей, — отвечал спокойно отец, — эра огня наступит через два поколения, невозможно разорвать цикл.

— Я видел глаза Ананда, — яростно говорил мужчина, — так смотрят только на огонь! Даже родная кровь не спасает его от одержимости ей.

«Одержимость? — Мелькнуло в голове, — он же мой брат!»

— Она поедет в храм воздуха в ожидании инициации, — утвердительно сказал Кристофер.

— Упрямый как осёл, — вырвалось у дядюшки, от чего я даже вздрогнула.

— Марсель! — Крикнул отец. — Не забывай, с кем разговариваешь!

— Ты лучше подумай, как ты её уравновесишь, — не обращая внимание на замечание племянника, говорил дядюшка, — а то если разгорится, то сожжет всё на своём пути. Не повторяй ошибок прошлого.

— Кристофер, Марсель, — зашла мама, — все собрались на ужин, только вас ждём. И Катрин опять потерялась. Я сойду с ума с этой несносной девчонкой!

«На самом интересном», — недовольно цокнула я и поспешила вернуться раньше взрослых, чтобы не получить очередную порцию упрёков.

Храм воздуха

Храм воздуха был одним из четырёх оставшихся в первозданном виде священных мест. Он был спрятан от праздных взглядов среди Скалистых гор, на территории Канады.

Сказочные пейзажи сопровождали меня на всём пути, от которых захватывало дух. Можно сто раз прочитать про этот край и ежедневно рассматривать рисунки, но когда видишь всё это своими глазами, то забываешь дышать. В тот момент мне казалось, что это самое невероятное место на земном шаре, не зря сотни лет назад наши предки выбрали его.

Сенсей Кенджи, мой наставник, придерживал меня за руку и повторял:

— Осторожно… Осторожно… Катрин, смотри себе под ноги, хотя бы в горах.

— Сенсей Кенджи, — восторженно говорила я, — вы когда-нибудь видели заснеженные скалы? Невероятная красота и сила.

— Видел, видел. Осторожно! — Ворчал мужчина.

Ему было шестьдесят, седовласый, чуть осунувшийся мужчина, с узкими глазами и широким носом. Он периодически оглядывался назад, где рядом с нами шёл переваливающейся походкой начальник императорской службы безопасности Омер-бей, не отставая ни на шаг. Широкоплечий мужчина, всегда с серьёзным выражением лица, я никогда не видела, чтобы он улыбался.

— Катрин, — тихо говорил сенсей, — прежде чем войдём в Храм и ты дашь обет молчания на месяц, мне надо с тобой поговорить.

— Поговорим, поговорим, — улыбалась я, не замечая никого рядом, — сенсей Кенджи, они как старцы с седыми головами.

— Катрин, будь серьёзней, — обеспокоенно продолжал он, — я боюсь за тебя.

— Сенсей Кенджи, — я перевела взгляд на него, с моих губ всё так же не сходила улыбка, — я всё помню, не переживайте. Буду молчать вплоть до летнего солнцестояния, буду выполнять всё, что скажут монахи, и медитировать, постигая границы сознания.

— В этом я не сомневаюсь, — шёпотом отвечал он, — Марсель Кэролинг рассказал, что произошло на благословении.

— Сенсей Кенджи, — послышался грубый голос Омер-бея, — идите вперёд, тропа становится узкой.

К храму вёл только один путь, окружённый высокими скалами и резкими обрывами. Мужчина шёл прямиком за мной, готовый схватить при малейшей угрозе.

— Ох, — выдохнула я, когда передо мной возник он, до этого видела его только на картинках. Огромный, величественный, уходящий своими пиками высоко в небо.

Храм располагался посреди горной долины, на трёх отдельных массивах, соединённых между собой мостами. Разные высотой башни были разбросаны по горным уступам. Стены были усыпаны мелкими камешками, с которыми заигрывали солнечные лучи, отражая и преломляя их, так образуя свечение. Нежно-голубые своды крыш сливались с общим фоном, так что казалось, что само небо служило крышей всему этому комплексу.

Омер-бей проводил до самых ворот храма, за которые нельзя было заходить непосвящённым.

— До встречи через месяц, Омер-бей, — я с улыбкой смотрела на суровое лицо мужчины, — я вернусь и расколдую вас, — подмигнула ему.

В этот миг мне показалось, что уголки его губ дрогнули.

Развернувшись, я сложила ладони на уровне груди, и, поклонившись, вошла внутрь. Сенсей Кенджи следовал за мной. Моя охрана же разбила лагерь у ворот, преградив единственный путь.

На небольшой площади перед главным зданием располагалась статуя Аввира — духа воздуха, который жил несколько тысячелетий назад и пришёл в наш мир с остальными одиннадцатью духами, в период Великого Излома. Меня встречал седовласый пожилой мужчина в белых одеждах, его лицо было закалено солнцем и чуть обветрено. Остальные монахи, облачённые в нежно-голубые одежды, стояли у стен, опустив головы.

— Приветствуем, Бхира Аввира, — поклонился мужчина.

Я поклонилась в ответ, только не так низко.

— Я настоятель Храма Аввира. Много лет назад мы принимали у себя вашего отца, а теперь и вас. Для каждого из нас большая честь быть свидетелем перерождения Бхира. И благодарю богов, что позволили мне быть причастным к этому. С нашей стороны мы приложим все усилия, чтобы вы с благоговением вспоминали дни, проведённые здесь.

Я ещё раз слегка поклонилась.

— Это Тору, — он кивнул на склонившего голову молодого человека лет двадцати пяти, стоявшего позади него, — он ваш соглядатай на этот месяц. И хотя наша обитель оплот спокойствия и безопасности, мы чтим традиции.

Я стояла и неуверенно поглядывала на всех, «почему я не уточнила с какого момента мне следует молчать?» — крутилось у меня в голове.

— Он проводит вас в вашу комнату, всё необходимое вы найдёте там.

Я ещё раз поклонилась, не проронив ни слова, и прошла за Тору, видимо, младшим по чину.

Следующий месяц мне предстояло провести в простой прямоугольной комнате, в самом конце коридора, так что у неё только одна стена была смежной с соседней комнатой, в которой поселился сенсей Кенджи. Я неслышно прошла на середину комнаты, пол был устлан плетёным ковром, напоминающим японский татами. В углу стоял небольшой шкаф с моими вещами.

«Интересно, — подумала я, — а они знали мой размер, или у них было подготовлено десять комплектов, и они положили нужный пару минут назад». Лёгкий смешок вырвался у меня из груди, и в следующую секунду я в испуге закрыла рот руками.

«Катрин, — сказала я сама себе, — будь серьёзней».

Небольшое окно выходило на пруд и часть храмового комплекса с площадью, на которой отчётливо виднелся спиралевидный узор — знак воздуха.

Аккуратно сложив свои вещи, я облачилась в одежду, оставленную специально для меня. Тёмно-голубые штаны и кофта, плотно прилегающие к телу, и светлый свободный хитон до пят.

«Это что ещё за парус?» — Улыбнулась я, разведя руками в стороны.

Порывшись ещё в вещах, я нашла что-то напоминающее пояс.

«Уж не знаю, для этого ли, — вертелось у меня в голове, — но так намного удобнее».

Умирая со скуки, я решила пройтись. В узком коридоре встретила Тору, который, видимо, не спускал глаз с моей двери. Он испуганно посмотрел на меня, в следующую секунду опустив взгляд, отошёл, пропуская.

Солнце согревало своими лучами, играя бликами на здании, что приходилось периодически прищуривать глаза. Заснеженные пики стояли неподвижно, воздух был чист и прозрачен, что можно было разглядеть самые отдалённые участки долины.

«Лучшего места для этого храма не придумать».

Пройдя по узкому мостику, над не глубокой пропастью, я очутилась на соседней вершине. Чуть поёжившись от страха и холодного ветра, я устроилась на площадке с таким же спиралевидным рисунком, но меньше, чем предыдущий. В книгах было написано, что это место предназначено для медитации.

Тору стоял сзади, я отчётливо чувствовала его присутствие. Усевшись в позу лотоса в центр спирали, я закрыла глаза. Напрасно я полагала, что молчать просто.

Как же хотелось расспросить об их укладе жизни, здесь, вдали от всего мира. «Катрин, — мысленно говорила я сама с собой, — сосредоточься. Отвлекись от праздных мыслей, слушай ветер. Интересно, он рядом стоит? Смотрит, как я медитирую? Катрин, — ругала я сама себя, — прекрати! Освобождай свои мысли, ветер ласкает лицо, как-то надо погрузиться в мир духов. Я думала, что здесь, в священном месте, у меня всё же получится. Слушай ветер. Как вообще можно уходить в мир духов на голодный желудок?» — Возмутилась я мысленно.

В следующую секунду мой живот заурчал, словно внутри пронеслась стая быков. Я резко схватилась за него и открыла глаза, взглянула на Тору, который стоял справа.

«Позор, какой позор», — мои щёки вспыхнули краской.

Мужчина склонил колени, присаживаясь в шаге от меня, и опустил голову.

— Бхира Аввира, — произнёс он, — простите мою дерзость, я нарушу свою клятву, говоря с вами. Простите мне мои мысли, но никогда прежде избранный духом воздуха не был наделён такой внешностью. И пока не все вас видели, я рискну предложить вам это.

Не поднимая глаз, он протянул аккуратно сложенный платок. Мне хотелось поспорить, но что я могла с закрытым на замок ртом, да ещё и в окружении людей, которых едва знаю. Я взяла платок из его рук, нечаянно прикоснувшись мизинцем до его ладони. Тору отдёрнул руку, словно обжёгся.

«Уф, месяц будет долгий и не такой простой, как казалось раньше», — думала я, пряча свои кудряшки.

Шёл день за днём, я успела изучить ближайшие окрестности, до которых разрешалось ходить. За холмом пряталось небольшое прозрачное озеро, в котором плавали рыбы, я опускала руку в воду и ждала, когда они подплывут поближе. Дорога к нему лежала через рощу, зелёные ели и сосны перемежались с жёлтыми и красными лиственными деревьями. Удивительное зрелище в это время года. За озером возвышались зелёные холмы, однажды, подойдя к ним поближе, я увидела небольшую заросшую травой пещеру. Солнечный свет в неё почти не проникал, а изнутри тянуло сыростью и плесенью. Я шагнула внутрь.

— Бхира Аввира, — услышала я за собой голос Тору, который везде безмолвно следовал за мной, — не стоит туда ходить.

Еле сдержалась, чтобы не спросить причину, но повернувшись, увидела, что он стоял, как всегда, опустив голову. Тогда, взяв небольшой камешек, я кинула в моего стража, тот непроизвольно поднял взгляд на меня. Я развела руками и вопросительно посмотрела на него. Тору, чуть усмехнувшись, опустил обратно голову и продолжил:

— Существует легенда, что много тысячелетий назад здесь жил змей, который пожирал людей, ему приносили в жертву неугодных жителей долины. А когда ему было мало, то он выползал и мог уничтожить целую деревню. Сейчас он спит и никто не смеет заходить в пещеру, чтобы ненароком не разбудить чудовище.

«Глупости», — мелькнуло в моей голове, но гнев жителей храма был для меня куда страшнее сказки о змее, и мы продолжили прогулку дальше.

Остальные монахи избегали меня, отворачивались, либо просто прятались за ближайшие двери. Каждый день я училась слушать ветер, освобождая свои мысли от земных проблем.

Ровно на половине пути к посвящению меня пригласили на церемонию танца ветра. На площади у статуи Аввира собрались, кажется, все обитатели храма. Часть из них стояли у стен, часть на небольшом постаменте, возведённым перед статуей. Я оказалась прямиком перед Аввиром. Ударили литавры, стоящие рядом со мной люди подались вперёд, плавно раскачивая руками над собой. Я старалась повторять за ними, не отставая.

«Выдумали ещё, — ворчала про себя, копируя движения, — хоть бы раз показали танец, я, может быть, сейчас не так позорилась».

Плавные движения вперёд и назад, руками взмахивая к небу, провожая их взглядом, потом чуть приседали, перекатываясь с ноги на ногу.

Всего через пару минут уловила такт, выучила последовательность движений, всё оказалось не так сложно, как могло показаться на первый взгляд. И вот, немного расслабившись, я начала чувствовать потоки воздуха, которые направляли всё действо. Закрыв глаза, я стала их отчётливей понимать, словно в небытие, погружалась в свои ощущения, уже не слыша удары литавр, а только направляемая ветром. Я не заметила, как с меня слетел платок и растрепались мои огненно-рыжие кудри. Я продолжала танцевать, ускоряемая нежным зефиром.

Когда же ветер резко стих, я открыла глаза. Все стояли и, замерев, смотрели на меня, кто-то с испугом, кто-то с благоговением. Оказывается, последнюю часть танца я провела одна на этом постаменте, у меня внутри всё задрожало, сердце забилось с неимоверной силой, щёки вспыхнули пожаром. Я не могла сойти с места.

— Катрин, — тихо подошёл ко мне сенсей Кенджи, подавая платок, упавший на пол, — нам лучше уйти, — он потянул меня за руку, только после этого я очнулась.

Быстро спрятав волосы и опустив глаза, я побежала в рощу за храмом. Слёзы брызнули из глаз, чувство стыда съедало меня изнутри. Усевшись на камень, я уткнулась в колени.

— Я до этого догадывался, — услышала голос Кенджи, садящегося рядом, — ты рождена не под покровительством воздуха, ты — огонь. Самый настоящий, — вздохнул он.

Я подняла на него заплаканные глаза и не могла поверить в то, что слышу.

— Огонь может созидать, может быть спасителем, но, в то же время, самым большим пожирателем и безумцем. Перед отъездом Марсель Кэролинг поделился со мной своими наблюдениями. И что произошло на церемонии благословения. Твой отец, вместо того, чтобы передать часть своих сил, отпил из тебя энергию. Он понял, кто ты, но почему тогда не отправил нас в Варанаси?

Я вздрогнула от этих слов. «Не может быть», — пульсировало у меня в голове. Я чуть не начала спорить в голос, но вовремя закрыла рот руками.

— Путь в Храм огня долог. Буду молить богов, чтобы они нашли тебя здесь, — ещё раз вздохнул он.

— Сенсей Кенджи, — подошёл к нам Тору, — мы перенесли вещи Бхиры в дальний комплекс, там вас никто не побеспокоит.

— Хорошо, — кивнул он.

— И… — Немного замялся молодой человек, — вам лучше не появляться днём. Всё необходимое мы будем приносить сами.

Я резко взглянула на него, но тот стоял опустив глаза.

— Ты справишься, — утвердительно и всё так же спокойно говорил сенсей, — ты сильная, всё будет хорошо.

В эту ночь мне не спалось. Я взяла свою небольшую флейту — единственное, что мне удалось пронести с собой, укуталась в плед и решила погулять. Уверена, что оставшиеся две недели мне придётся провести в четырёх стенах. Медленно прошлась до озера, которое ночью было чёрным, как бархат, только маленькие звёзды мерцали на гладкой поверхности, как бриллианты. Луна пряталась за облаками. Я присела на берег, притянув к себе колени.

«Что скажет отец, когда узнает, что я не принадлежу его стихии? Рассердится? — Мысли роем крутились у меня в голове. — А может, все ошибаются, и, в особенности, сенсей Кенджи! — Со злостью фыркнула я. — Меньше всего я хотела бы разочаровывать отца, он не мог забрать мою силу! Он же мой отец».

Закрыв глаза и немного расслабившись, я гнала прочь дурные мысли, ощущая нежные поглаживания ветра по лицу. Пару раз зевнув, я открыла глаза и опустила одну ногу на землю, собираясь уйти, как вдруг заметила огромного белого волка, он смотрел на меня, чуть опустив морду к воде, видимо, мои движения отвлекли его от питья.

Я замерла как статуя, боясь пошевелиться, только водя глазами от волка до входа в рощу, куда мне следует бежать.

Зверь выпрямился, не отрывая от меня взгляд, и чуть поднял нос, словно вдыхал воздух. Потом медленно направился в мою сторону.

«Где Тору? Почему именно сейчас его нет рядом? Что мне делать? — Крутилось у меня в голове. — Бежать? Кричать? Нельзя кричать! Нарушить клятву или быть растерзанной? Боги!»

Я стала медленно двигаться в противоположную от выхода сторону, так как путь мой был полностью преграждён. Мысли путались, на первый план вышел инстинкт самосохранения, я шагала прочь от зверя. Но тот и не думал нападать, хотя мог в одно мгновение подлететь и разорвать меня на части. Тихое противостояние, казалось, что время остановилось. Я не чувствовала ни дуновения ветра, ни звуков вокруг, только мы… Глаза в глаза…

Медленно передвигая ноги, я попятилась назад, боясь делать резкие движения. Единственное моё спасение виделось в той таинственной пещере, куда меня не пустил Тору, в надежде скрыться из поля зрения зверя. Но как только подошла к ней, волк выгнулся в спине и помчался в мою сторону, я быстро забежала внутрь, не разбирая куда двигаюсь, спотыкаясь о торчащие корни, быстро поднимаясь и двигаясь вглубь. Последним, что увидела, была белая, светящаяся в тусклом свете луны, шерсть волка, стоящего у входа. Он поднял морду вверх и завыл так что, казалось, стены пещеры задрожали, а я, выставив руки вперёд, вслепую побежала дальше. В какой-то момент земля ушла из-под ног, и я полетела вниз. Удар, ещё удар.

«Боги! За что?»

Последние несколько метров я кубарем катилась по крутому склону, чувствуя своим худым телом каждый камень. Наконец остановившись, я еле дышала от ударов.

«Буду лежать здесь, — решила я, — завтра, когда меня не обнаружат в комнате, начнут искать, и к обеду благополучно вернут в храм, и я больше никуда не выйду до солнцестояния».

Как вдруг я снова услышала вой недалеко от себя.

«Нет! Нет же, — мысленно взмолилась я. — Вставай, Катрин, — скомандовала сама себе, одержимая страхом смерти».

Я продолжила «съезжать» по склону, царапая ноги и руки, но это уже были мелочи, по сравнению с теми ушибами, которые я получила при падении.

«Вода должна сбить мой след», — мелькнуло в голове, услышав всплески чуть ниже по склону.

Прихрамывая и держась за ушибленный бок, я прошла около ста метров и наткнулась на лодки, привязанные к небольшому пирсу.

«Здесь и дождусь утра, — подумала я, забираясь в одну из них, — завтра Омер-бей меня здесь найдёт, — крутилось в голове, пока устраивалась на дне, чуть дрожа от холода и мокрых ног, — обязательно найдёт. Вода собьёт след, а я тут подожду, не шевелясь».

Лодку медленно раскачивало из стороны в сторону, страх сменился лёгкой дрожью, я поджала ноги ещё ближе к телу и обняла их, закрывая глаза от усталости.

«Завтра найдёт… Я больше не выйду из комнаты…»

Лес

В мою лодку что-то сильно ударилось.

«Боги! — Я быстро вскочила и, корчась от боли в боку, легла обратно. — Нет! Что это?»

Солнце было уже высоко, а я, качаясь из стороны в сторону, плыла по реке, которая из тихой заводи превратилась в бурлящий горный поток.

«За что? — Взмолилась я. — Надо скорей выбираться, чего доброго впереди водопад, тогда меня точно будут собирать по частям».

Схватив весло, чудом оставшееся висеть на борту, второе, видимо, ночью утонуло по дороге, я начала подталкивать лодку к суше. Адреналин брал вверх над болью в теле. Вблизи берега я прыгнула в ледяную воду, погрузившись в неё по пояс. Схватив верёвку, которая держала судно у ночного пирса, я начала её тянуть. Выбравшись на берег, вся в песке и тине, и привязав лодку к ближайшей коряге, я легла на землю, дрожа от холода и, свернувшись калачиком, заплакала. Слёзы текли от боли, бессилия и страха. Зубы выстукивали чёткий ритм.

«Омер-бей, найди меня… Что я натворила? Что скажет отец? Зачем я вышла из комнаты? Почему отправилась гулять одна? — Ругала я сама себя, вытирая слёзы. — Сейчас я бы даже не отказалась от ворчания мамы, лишь бы не это всё!»

«… а тёплые крендели тётушки Фазилет…»

От одной мысли у меня заурчало в животе.

«Вставай, Катрин, вряд ли тебя сегодня кто-то найдёт».

Отжав и развесив остатки рваной одежды, я старалась мыслить прагматично.

В лодке я нашла какие-то инструменты, о предназначении которых даже не подозревала. Аккуратно сложив в промасленную тряпку металлическую пластину с острым концом, жестяную банку, верёвку, пока ещё не понимая, зачем мне эти предметы, но хотя бы они были мне знакомы. В общей куче вещей лежали два камня.

«Это кремний? — Мелькнуло в голове, — всё же не зря я пролистывала геологию, разглядывая минералы, — улыбнулась я».

Единственную книгу про выживание в лесу я прочитала два года назад, и то это был роман, не уверена, что там была описана правда.

«Если бить камень о камень, то появятся искры, — говорила я сама с собой мысленно, — немного сухих веток и листьев. Ничего не выходит. Попробую чуть позже. Герой романа ел камыши, — увидела я небольшую заводь, — надеюсь, не отравлюсь».

Выдернув и очистив корень от грязи, я аккуратно откусила кусочек.

«Мм, сладкий», — улыбнулась я.

До самого вечера я возилась с кремнием, обещав себе не уходить далеко, чтобы Омер-бей скорей нашёл меня. Вверх по течению я боялась идти, опасаясь встречи с волком.

«Все говорят, что я огонь, а добывать его я не умею», — ворчала я, чуть ёжась во влажной одежде, которая не успела высохнуть до захода солнца.

До появления звёзд я била камень о камень, в надежде получить хоть небольшую лучинку.

«О, Великий Умлило, — взывала я к духу огня, — если я и правда принадлежу к твоей стихии, то докажи это! — Уже рассерженно говорила я».

Не прошло и секунды, как от одной искры загорелись щепки, собранные в небольшой шалашик.

«Не может быть! Совпадение? Так будет приятней ждать утра, — рассуждала я, подкладывая веток, — а утром меня заберёт Омер-бей, и уже завтра я буду есть горячую вкусную пищу, — думала я, закрывая глаза».

Замок. Двухлетний Эрик сидит у мамы на коленях. Отец читает книгу, сидя в кресле у камина. Огонь играет тенями на моих руках, на стенах, на полу, где я сидела. Потрескивая, выбрасывает искры вверх, выстраивая витиеватые формы из своих лепестков. Засмотревшись на него, я увидела девушку в белоснежном платье, идущую сквозь толпу под руку с мужчиной. Сказочно красивая, как фея, ей не хватало лишь крыльев, чтобы воспарить над всеми. Все замерли и не отрывали взоры от неё.

Вдруг я начала задыхаться, не могла сделать ни вдоха, ни выдоха, взгляд был прикован к огню, настолько сильно он притянул моё сознание. Девушка упала…

— Быстро залейте огонь! — Крикнул император, видя моё состояние.

Омер-бей быстро подскочил и вылил в камин воду из графина, стоящего на столе.

— Катрин! — Испуганно смотрел на меня отец, прикладывая руку к горлу, чтобы снять спазм, — дыши, дыши.

— Пап, — испуганно сказала я.

— Всё хорошо, прошло, прошло, — он прижимал меня к себе, — что ты там увидела?

— Девушку в белом, как невесту, и потом она упала, как будто она умерла. Пап, мне показалось, что это я.

— Не ты, не ты, — успокаивал меня он.

— Я боюсь.

— Я с тобой, ничего не бойся, — не отпускал меня он.

Я резко вскочила.

«Сон, это сон, — часто билось сердце, — это случилось десять лет назад, а сейчас просто сон».

После того случая я не подходила к огню, только став чуть старше и осмелившись, я иногда бросала взгляд на него, но ничего там не было. Постепенно страх остался лишь в воспоминаниях и почти стёрся.

Утренний туман стоял над водой, мой костёр давно потух, оставив после себя чёрные угли. Волнение отступало, сменяясь мелкой дрожью.

«Главное, не потерять счёт дням. Если Омер-бей меня не найдёт, то главное не пропустить момент», — вздохнула я.

Грибы, ягоды, корни камыша, рогоза, кипячёная вода из реки и хвойный чай.

Здесь я задышала полной грудью в одиночестве и умиротворении. Утром было ещё довольно прохладно, и я ёжилась в полудрёме у тлеющего костра. А когда выходило солнце, я подставляла ему лицо и вбирала всю энергию светила в себя. Так проходили дни. В моменты грусти и одиночества я доставала свою флейту, которая чудом не потерялась при побеге, заполняла ей душевную пустоту и утоляла жажду по дому. Колыхания гор и лесов вокруг — Вселенская музыка жизни.

Однажды, сидя на берегу и наслаждаясь отражением гор в спокойной водной глади, я увидела большого белоснежного волка на противоположной стороне водоёма. Каждой клеточкой своего тела я ощутила его пристальный взгляд.

«Он нашёл меня», — содрогнулось моё сердце.

Замерев на месте, я боялась пошевелиться, и хотя прекрасно понимала, что животному не преодолеть барьер, разделяющий нас, я старалась остаться незамеченной. Вдруг волк завыл, подняв морду вверх, я вздрогнула от неожиданности, а в следующий момент он скрылся в лесу. С этим воем улетучилась вся романтика пребывания здесь. Меня всё ещё потряхивало от осознания беспомощности перед лицом природы.

Когда стемнело, я нашла высокое дерево, зная, что волки охотятся в основном ночью, решила переждать здесь. Оставив вещи внизу, вряд ли они представляли какую-то ценность для хищника, я взобралась повыше. Сев на сук и облокотившись о ствол, я настраивала себя на длинную ночь. Благо дни двигались к максимуму и рассвет не должен был себя заставить ждать.

«Что в этих местах делает белый волк и, тем более, в начале лета, — рассуждала я и, вспоминая нашу первую встречу и его пристальный взгляд, не заметила, как начала засыпать прямо на суку. И я благополучно свалилась бы вниз, если за мгновение до меня не разбудил волчий вой. Прямо неподалеку. Очнувшись от испуга, я схватилась за ветку, чтобы не упасть, моё сердце бешено колотилось. Посмотрев вниз, я увидела зверя, его белоснежный мех светился в свете луны. Он медленно подошёл к моим вещам, понюхал их и поднял морду вверх, наши взгляды опять встретились.

«Он выслеживает меня, — крутилось в моей голове. — Но ты так просто меня не получишь». Страх и азарт заставляли мою кровь ещё быстрее бежать по венам. Но, видимо, мой противник не планировал выжидать меня и, отвернувшись, ушёл прочь. Уснуть этой ночью я точно не могла, ещё пару раз я слышала вой где-то вдали.

На рассвете я всё же спустилась вниз. Несколько часов сиденья в одной позе, да ещё на неудобном суку, дали о себе знать. Я потягивала и разминала спину. Сегодня надо уйти подальше от этого места, а лучше полпути преодолеть по воде, чтобы мой нежданный спутник сбился со следа.

Моя последняя надежда о спасении улетучилась, и я отправилась вниз по течению. Стараясь не терять счёт дням, я успокаивала себя тем, что уже три дня позади и осталось всего десять дней до летнего солнцестояния.

Быстро обессилев после бессонной ночи, я решила присесть под тенью дерева и не заметила, как уснула, очнувшись, когда солнце уже было высоко в небе, я осознала, что проспала несколько часов. Осторожно оглянувшись и не найдя никого рядом, я почувствовала облегчение. Живот предательски урчал от голода.

В том же романе, который я читала два года назад, герой расщепил ветку на четыре части, вставив между ними палочки, и таким приспособлением ловил рыбу. Так и сделав, я вошла в холодную воду по колено. И замерла в ожидании проплывающей рыбы. К счастью, в это время года её здесь было в избытке. Мне потребовалось всего около часа, чтобы обеспечить себе поздний завтрак и заодно ранний ужин.

Насытившись и совсем расслабившись, я не заметила, как ко мне медленно приближался волк. Я без резких движений повернулась в его сторону, он смотрел на меня и плавно двигался в мою сторону. Мой организм выбросил очередную порцию адреналина в кровь. Сердце резко захотело покинуть тело, бешено застучав, ноги стали ватные, но бежать мне было некуда. Да и какой смысл? Зверь мог в три прыжка меня догнать и разорвать на части. Я так же пристально смотрела ему в глаза, синие, как небо, но почему? Почему меня это волнует сейчас? В двух прыжках от смерти? Не отрывая взгляда от волка, я нашла рукой оставшуюся рыбу и, протянув ему, отодвинулась назад. Он подошёл, понюхал её и, взяв в зубы, развернулся и ушёл. Всё моё напряжение ушло в землю. Я сидела, глубоко и часто дыша, как будто пробежала много километров. Что сейчас было? Очередное испытание, посланное богами?

Оставшийся день я провела в размышлениях. Страх уходил на второй план. Прежде всего мне хотелось понять пока ещё скрытый для меня смысл происходящего, и эту ночь я точно не проведу на дереве.

Следующие пару дней я не слышала воя и не видела этого белого призрака. И, почти отпустив ситуацию, сидела, греясь на солнце, как ящерка, и смотрела, как медленно плывут облака, создавая причудливые формы и образы. Толкаются, сливаются и снова расходятся, словно дети, резвящиеся на синем небе. Я могла часами наблюдать за этими невероятными играми, но в этот раз меня прервал тихий хриплый рык справа.

«Снова ты?» — Пронеслось в моей голове. Я медленно повернулась, сердце ещё не привыкло к моему спутнику и опять начало волновать мою кровь.

Он приближался, держа в зубах большой кусок сырого мяса, и рычал. Подойдя на расстояние вытянутой руки, он положил его передо мной.

«Спасибо, друг, — говорила я про себя, как будто он мог понять, — но я не ем мясо».

Я протянула руку, желая дотронуться до него, но он чуть двинулся назад, прижимая морду к земле, и рычал, оголяя острые клыки. Я сделала ещё плавное движение в его сторону и дотронулась до его пушистого меха. Он издал рык сильнее, дёргаясь в сторону, но в итоге всё же дал до себя дотронуться. Погладив его, я убрала руку, он выпрямился и, ещё раз оскалив зубы, скрылся в лесу. Большой, чуть меньше метра роста в холке, с пушистым белым мехом и синими глазами. Он казался мне нереальным, посланным мне из параллельного мира, но зачем?

К вечеру облака собрались в тучи, мне следовало поискать убежище от дождя. Я направилась вглубь леса на поиски подходящего места для ночлега. Чувствую, что очередная ночь будет бессонной. Разведя огонь и пытаясь согреться перед грозой, я села под дерево и стала прислушиваться к звукам природы. Шорохи листьев, небольшие раскаты грома где-то вдалеке, прохладный свежий воздух с одной стороны и с другой — жар и треск огня. Который завораживал меня, всё это напоминая уют и тепло родного дома. Погрузившись в свои мысли, я не заметила, как впала в лёгкую медитацию с пламенем. В нём стали возникать новые образы, новые люди, но сейчас они не пугали, а, наоборот, согревали меня.

Я увидела тёмноволосого мужчину, который старательно подбрасывал ветки в огонь, смотря на него. В какой-то момент мне показалось, что он смотрит на меня. К нему подошла рыжеволосая растрёпанная девушка и обняла сзади, вдохнув его запах. Он слегка улыбнулся, поцеловав её в лоб, и с грустью продолжил смотреть на пламя.

«Это была я? Почему мне хочется плакать, как будто у меня отняли самое дорогое в моей жизни…»

Грянул гром, где-то поблизости разразив небо, и я услышала мелодичный стук капель по листве. Подбросив напоследок сухих веток в огонь, я стала ждать, пока водная стихия поглотит его всего за несколько минут. Опять закрыв глаза, я неожиданно почувствовала, как что-то тяжёлое и мягкое легко на мои ноги, скрещенные в позе лотоса. Резко открыв глаза, я увидела своего спутника, который положил свою морду на меня. От него исходило тепло.

«Ты пришёл согреть меня? — Я осторожно запустила руку в его пушистый мех. Он тихо недовольно зарычал, но с места не сдвинулся, — тебя послали боги для моей защиты? Спасибо им».

Я снова закрыла глаза и погрузилась в объятия Морфея. Утром моего ночного гостя не было видно.

«Точно призрак», — улыбнулась я.

Следующую неделю мы путешествовали вдвоём. Он то исчезал, то появлялся вновь, охраняя меня и согревая холодными ночами. Иногда мы тихо сидели на берегу реки, смотря куда-то вдаль, в другой раз он рычал и убегал в лес. Своенравный, сильный, дерзкий и ласковый в то же время.

Мне было спокойно с ним, я всё реже вспоминала Омер-бея, наслаждаясь свободой. И в глубине души была рада такому стечению обстоятельств.

Однажды, стоя по колено в воде и пытаясь сосредоточиться на рыбе, проплывающей мимо, я почувствовала взгляд на себе. Я медленно повернулась в его сторону и потом резко отвернулась, делая вид, что никого не заметила. Тёмноволосый мужчина лет тридцати-тридцати трёх, тогда, в четырнадцать, я ещё не так точно могла определять возраст. Он стоял вдалеке и наблюдал за мной. Он был похож на того мужчину из недавнего виденья.

Я в то время представляла собой нечто бесполое: выцветшая на солнце и не отстирывающаяся от грязи одежда. На голове пучок не до конца расчёсанных волос и длинное тело. Я решила не обращать на него внимание, тем более, мне нельзя было до посвящения контактировать с социумом. Он стоял, скрестив руки и ноги и облокотившись на дерево. Его взгляд я чувствовала спиной, он мешал мне сосредоточиться. Быстро собрав вещи, я убежала, прыгая по камням горной реки. Если нам и суждено быть вместе, то боги сведут ещё раз наши дороги.

Если верить моим подсчётам, то всего три дня оставалось до летнего солнцестояния. Я ловила себя на мысли, что в этом мире спокойствия, искренности и одиночества мне куда комфортнее. Да, мне не хватает мягкой постели, общения и вкусной и разнообразной еды, не то, что эти ягоды и пресная рыба.

Не успела я послать эту мысль во Вселенную, как рядом со мной оказался тот мужчина, он сел на корточки с другой стороны костра. Синие, как море, глаза смотрели на меня из-под чёрных густых бровей, худое лицо заканчивалось острым, чуть раздвоенным, подбородком. Он осторожно открыл коробку со спичками, в которой лежала соль. Мужчина медленно взял в руки щепотку и направил руку к костру, где томилась на углях рыба, аккуратно посолил. Потом изобразил, как он берёт рыбу и ест. Всё это время я смотрела на него, не отводя глаз, и думала только об одном: «Не смеяться, держись, лучше отвернись». Аккуратно помогая себе ветками, я переложила её на широкий лист и, положив её на равном расстоянии от нас, принялась понемногу отщипывать и есть. Он медленно положил в рот кусочек. Шум реки и шелест листьев заполняли тишину.

Ещё не закончив свой обед, я заметила, как со спины мужчины к нам приближался мой волк. Я замотала головой, глядя на него, но зверь и не думал смотреть на меня. Он скалил зубы и беззвучно рычал, глядя на мужчину. Я перевела взгляд на человека, сидящего рядом, но не могла ничего сказать, нельзя… Мужчина заметил моё беспокойство и кивнул, безмолвно спрашивая: «Что случилось?»

«Только не делай резких движений, только не оборачивайся и не вставай», — крутилось у меня в голове. Я переводила взгляд от мужчины к волку. Медленно вставая, пытаясь предотвратить лёгкое недоразумение, которое могло закончиться летально для одного из нас. Но в следующее мгновение произошло то, что никто из нас троих не мог заранее предугадать.

Мужчина резко повернулся, волк начал разгоняться, ещё прыжок — и он настигнет цель. Человек встал, пытаясь увернуться, но от такого зверя не убежишь… Я, не раздумывая, сделала два быстрых широких шага и оттолкнула мужчину, в последний момент загородив его своей спиной. Острые клыки зверя пронеслись над моей головой, а когти вонзились в плечо. Я начала падать под тяжестью зверя, повернувшись к нему лицом в последний момент и схватившись за морду.

«Стой! — Пульсировало у меня в голове, — нельзя, — яростно и строго повторяла я, глядя в глаза волку».

Не знаю как, но зверь послушал меня. Он завыл, подняв голову вверх. Мне захотелось провалиться сквозь землю в этот момент. Волк рычал на мужчину, не давая ему подняться с земли. Я быстро встала и, не собирая вещей, побежала в лес, скрываясь за деревьями. Через минут десять моего побега волк меня догнал.

«Что ты наделал? — Ругалась я на него, — что, если нас начнут искать? Мне осталось всего пара дней, — ворчала я, — два дня, и я никогда больше сюда не вернусь».

Я удостоверилась, что за нами никто не идёт, да и кому захочется ещё раз встретиться с огромным волком? Успокоившись, я дотронулась до правого плеча, которое горело и болело, на руке осталась кровь.

«Ну, нет! — Воскликнула я, — только не это!»

Надо вернуться к реке, чтобы промыть рану, иначе загноится, но я боялась ещё раз увидеть того мужчину. Сбавив шаг, а потом и вовсе еле волоча ноги, я присела под деревом. Плечо ныло от боли, из глаз брызнули слёзы беспомощности. Да, это оказалось не так легко, как виделось в начале. Боль в плече не давала сосредоточиться, кровь уже застыла и не текла по спине.

«Это всего лишь неглубокая рана, от которой останется просто шрам и воспоминание, которое вскоре тоже затеряется в череде жизненных событий. Я должна быть сильной и ни перед чем не склонять колени».

Приняв это как данность, я нашла гармонию и силу внутри себя.

В день летнего солнцестояния меня немного потряхивало от волнения. Я не знала, что мне делать, что ждёт меня, может, всё напрасно, как себя вести.

Плечо ещё болело, так что я не могла поднять руку.

Когда высота подъёма солнца на небосклоне достигла своего максимума, у меня начала подниматься температура, стало трясти, так что руки ходили ходуном, я даже не могла умыться, вода выплёскивалась из рук, не доходя до лица.

«Боги, что это? Заражение крови от невылеченной раны? Только не сегодня».

Обхватив ноги руками, в надежде согреться, я легла на траву. Зубы стучали как по наковальне. Через некоторое время холод стал сменяться жаром, который я ощущала в груди. Он растекался по венам, через пару минут горело уже всё: руки, ноги, лицо. Из последних сил я стала снимать с себя накидку. Дыхание стало обжигать, а я падать в небытие.

Алые лепестки огня окружили меня, моя кожа горела, я пыталась кричать изо всех сил, но ни единого звука не было слышно. Словно раскалённое железо потекло по моим венам, адская боль сковала моё тело, в следующий миг я перестала существовать. Жжение сменилось лёгкостью и невесомостью, моё тело словно неслось в потоке, я не могла пошевелиться и выбраться. Темнота сгущалась вокруг. После невыносимого жара это казалось благословением. Но вдруг кто-то схватил за руку и потянул меня к себе.

Я смотрела на него и не могла понять, кто этот человек, который так пристально рассматривает меня, его лицо освещал тусклый свет луны.

— Как тебя зовут? — Глухо произнёс мужчина.

— Катрин, — ответила я, удивившись, как изменился мой голос, доносившийся откуда-то извне.

— Катрин, — повторил мужчина, улыбнувшись, — какая красивая. Ты меня не узнала?

— Ваше лицо кажется мне знакомым, но не могу вспомнить, где я вас видела.

— Филипп, твой дедушка.

— Не может быть!

— Сегодня твоё посвящение, — спокойно говорил он.

— Мы в мире духов?

— Да, — кивнул он, — я тебя провожу, совет двеннадцати уже собрался, — он потянул меня за собой, и мы полетели вверх, темнота стала рассеиваться, сменяясь ярким светом, от которого я непроизвольно зажмурилась.

Когда мы остановились, я открыла глаза. Дедушка стоял рядом, держа меня за руку.

— Ты похожа на свою прабабушку, рад был увидеть тебя, жаль, мы не встретились в вашем мире.

— Дедушка… — Я так хотела расспросить его про свою семью и про то, что с ним случилось.

— Они не любят долго ждать, — улыбнулся он, проведя рукой по моей голове и щеке, и исчез.

В следующее мгновение я очутилась в некой комнате, окружённая духами, в раза два больше меня. Это и были духи, управляющие всеми материями на земле, являющиеся связующими звеньями между нашим миром и миром богов — совет двеннадцати, о которых я читала в дневниках предков.

— Молодец, — начал старик с длинной бородой — Юрн, дух земли.

— Ты достойна…

Я пыталась понять, кто есть кто, судорожно вспоминая все свои знания. Волнение и трепет наполняли мою душу.

— Тоже считаю, что достойна, — доносились голоса с разных сторон.

— Кто этот мужчина? Ты контактировала с ним, — заговорила Монн — дух луны. Её решения я боялась больше всего. Холодная, строгая, её длинные пепельные волосы и белоснежные одежды развевались на ветру. Только один её вид вселял страх и трепет.

— Она его спасала, на его месте могло быть любое другое живое существо, не вижу ничего страшного, — вступился Умлило, мужчина с тёмными волосами до плеч и рыжей бородой, в руке держал посох, о который опирался, дух огня.

— Почему ты сбежала из храма? — Не унималась она, — Лупус, это твоих рук дело?

Я повернулась, увидев седовласого мужчину с глазами, точь-в-точь как у моего волка.

— Ей нечего было делать в храме воздуха, — ответил он спокойно, — Аввир, ты же видишь, что она не принадлежит тебе.

— Да, Лупус, — ответил молодой человек, с короткими волосами, которые развивались, словно по дуновению ветра, — это и удивительно.

— Ход вещей нарушен, — вмешался узкоглазый мужчина, с тонкими длинными усами и небольшой бородкой, Великий Юй, повелитель воды, — как бы это посвящение не повлекло за собой хаос.

— Огонь всегда укрощается водой, тебе ли этого не знать, Великий Юй, — сказал Лупус.

— Душа её чиста.

— Мы должны помочь ей, одной ей не справиться.

— Великая сила заключена в ней, — услышала я спокойный голос Юрна, — со временем она будет только расти и крепнуть. Если миру людей суждено сгореть в её огне, то так тому и быть.

— Ничего не случится, — говорил Лупус, — уже ничего. Она уже повстречала своего уравнителя.

Все закивали, а Монн, подлетевшая ко мне очень близко, заглянула мне в глаза, казалось, что она проникла в самые далёкие уголки души. Я смотрела на неё, не отрываясь и не моргая, потом, как будто что-то разглядев в них, она слегка улыбнулась и, заняв своё место, сказала: «Хорошо, я согласна».

— Дитя, приготовься принять силы и распоряжаться ими достойно, — сказал старейший из них — Юрн.

Духи подняли головы, ветер закручивался по часовой стрелке всё быстрее и быстрее, разряды молний скользили по вихрю, тут и там вспыхивал огонь, листья деревьев примешивались к потоку, словно мы были в лесу, на меня изредка попадали капли дождя. Поток неимоверно ускорялся. Образовалась воронка, сверкнули молнии, прошедшие через них и собирающиеся в центральный пучок. Я почувствовала сильный удар в грудь, меня словно толкнули в пропасть, и я полетела в чёрную бездну.

Меня окружал мир без света, звуков и запахов. Вакуум… внутри всё горело, казалось, что моё тело превратилось в раскалённую лаву. Я слилась с болью и уже не понимала, что со мной происходит и как мне выбраться из этого состояния. Вдалеке показались какие-то тени.

Жозеф

— Что с ней? — Услышала я над собой взволнованный голос мужчины.

— Заражение крови, — ответил другой…

Больше я ничего не слышала, только звук моря, никогда не бывав рядом с ним, я сразу и безошибочно его узнала. Спокойствие и безмятежность.

— Ох, девочка, — услышала я первый голос, — что мне с тобой делать?

Я чуть приоткрыла глаза и увидела силуэт мужчины, который сидел возле меня. Схватив его за руку, я шепнула:

— Не уходи…

И снова провалилась в сон. Теперь я чувствовала, как огонь внутри меня угасает. Страх сменился спокойствием, я словно плыла в ласковых морских водах, нежный солёный воздух обволакивал, волны накрывали своей нежностью.

Окончательно открыв глаза, я увидела мужчину, сидевшего на стуле, откинувшись на спинку. Он спал, держа мою руку. Того самого, которого я закрыла собой от волка. Меня мучила жажда, словно в раскалённой пустыне, внутри всё пересохло. Осторожно освободившись, я встала и на цыпочках отправилась на поиски воды. У меня слегка кружилась голова и ноги отказывались слушаться.

— Боги, что со мной? — Шепнула я.

— Проснулась? — Я услышала за своей спиной обеспокоенный голос.

— Да, — повернувшись, улыбнулась я.

— Как себя чувствуешь?

— Хорошо, — я пожала плечами, — только пить хочу, решила поискать. Извините, что своевольничаю.

— Сиди, я принесу, — он подошёл и приложил свою ладонь к моему лбу.

— Что вы делаете? — Отошла я, не привыкшая к чужим прикосновениям.

— Проверяю, нет ли у тебя температуры.

— Я же сказала, что хорошо себя чувствую, единственное, могу умереть от жажды, если не выпью ведро воды!

— Ведро воды? — Улыбнулся он, — сейчас принесу.

— Только можно стакан ещё? — Наивно сказала я.

Он вопросительно взглянул на меня, повернувшись.

— Из ведра неудобно пить, — я пожала плечами.

— Хорошо, — рассмеялся он.

Я шла за ним, не желая оставаться одна. Винтовая лестница, ведущая на первый этаж, обитая деревом гостиная и кухня, прилегающая к ней. Софа, одиноко стоящая у окна, и небольшая полка с книгами рядом. Всё здесь было очень просто, но мне нравилось.

— Держи.

— Спасибо, — я выпила полный стакан, — можно я присяду? А то голова немного кружится.

— Конечно, — чуть заволновался он, — стоило бы думать, после двух дней без сознания.

— Что? — Воскликнула я.

— Я тебя нашёл в лесу два дня назад, — повторил он, — у тебя был жар, доктор сказал, что это от загноения раны.

— Какой раны? — Я сидела, пребывая в полном шоке.

— На плече, — показал он, — доктор её промыл и перевязал.

— Вы её видели? — Воскликнула я, и мои щеки загорелись пожаром.

— Конечно. Сегодня он к обеду ещё раз придёт её проверить.

— А доктор, — замялась я, — женщина?

— Нет, — недоумевая, ответил мужчина.

— Боги! — Я закрыла лицо руками. За все четырнадцать лет только мои лицо и кисти были оголены и доступны для мужских глаз.

— Девочка, что случилось?

— В том мире, котором я жила, неприемлемо, когда мужчина видит тело девушки, — выдавила я из себя, не поднимая глаз.

— Ох, — растерялся мужчина, чувствуя неловкость ситуации, — не могли же мы тебя оставить в твоей грязной и рваной одежде.

— Что? — Ещё раз воскликнув, посмотрела на себя и, наконец, увидела, что сижу в мужской рубашке. — Боги! — Я положила голову на стол, обхватив её руками, — вы это сделали?

— Нет, — резко ответил он, — нет… Это… соседка, да соседка приходила. Доктор видел только плечо.

— Правда? — Я подняла глаза.

— Да, — ответил он, отвернувшись, — чай или кофе?

— А есть у вас что-то перекусить?

— О… да, конечно. Суп, сейчас разогрею.

— Как я соскучилась по супу, — говорила я, подбирая под себя ноги.

— Только я не мастер готовки.

— Я согласна на всё, что горячее и не пресное!

— Вот, держите. Ваши глаза…

— Что с ними? — Старалась улыбаться я, отгоняя неловкость. В мире за пределами замка, видимо, в этом нет ничего страшного, и я хотела казаться своей.

— Я думал, у вас тёмно-карие глаза…

— А они какими оказались?

— Медовые…

— В лесу отсвечивало, — отшутилась я.

— Долго вы жили в лесу?

— Вы что-то сказали? Очень вкусный суп, не могу ни о чём больше думать! Не хуже, чем в лучших ресторанах Парижа.

— Спасибо за лесть, очень приятно. Но вы не ответили на вопрос.

— Какой? А знаете, о чём я мечтаю?

— О чём? — Мужчина улыбнулся, понимая, что ответа он не получит. И больше не пытался спрашивать.

— Вымыться и переодеться, — шепнула я, широко раскрыв глаза.

— Сейчас нагрею воду.

— Спасибо.

Мужчина вернулся со стопкой женской одежды.

— Это всё, что осталось от моей бывшей подруги, может, что-то подойдёт вам. Чистое.

— О… Наверное, вы невыносимы, раз от вас ушла девушка, не забрав вещи.

— Да, убежала, — посмеялся он.

Его улыбка — это отдельное произведение искусства. Искренняя, с долей смущения, при которой даже глаза наполняются светом.

Одежда, оставленная женщиной, была мне очень велика, но я сделала несколько узелков на футболке, а в штаны продела верёвочку.

Я вышла, когда солнце было в зените. Мужчина сидел перед домом и пил чай.

— Спасибо, — начала я, — спасибо, что не бросили там, в лесу, мог прийти тот огромный волк и съесть меня, — улыбнулась я.

— Кстати, можешь, конечно, опять оставить без ответа, но что это было с волком? Это твой зверь? Я видел, ты вся в крови. Хотел последовать за вами, но решил, что ценой моей жизни не спасти одну ненормальную девочку.

— Какое благородство, — улыбнулась я, — мы недавно познакомились. Его зовут Призрак.

— Это он сказал своё имя? — Пытался пошутить мужчина.

— А вы очень проницателен, — ответила я, — мы немного померились силами, и он решил не связываться с такой слабой, как я, и защищать меня от таких опасных мужчин, как вы, — засмеялась я, только шутка не была оценена по достоинству.

— Ясно, серьёзного разговора у нас не выйдет, — он хотел встать и уйти, но я схватила его за руку.

— Не обижайтесь, просто есть вещи, о которых вам лучше не знать. Посидите со мной ещё немного. Я так соскучилась по человеческому общению.

Мужчина сел обратно.

— Меня Катрин зовут. А вас?

— Жозеф. Жозеф Лепрест.

— Очень приятно, мистер Жозеф Лепрест, — я протянула ему руку. Он ответил кивков и рукопожатием. — Чем вы занимаетесь, кроме того, как спасаете девочек?

— Я художник. Гуляю в поисках вдохновения. В одну из таких прогулок я встретил девочку, стоящую по колено в ледяной воде и пытающуюся поймать рыбу какой-то палкой.

— Это был гарпун, — возмутилась я.

— Ааа… не узнал издалека, гарпун. У неё ничего не вышло, и она убежала.

— Она убежала, потому что кто-то стоял сзади и своим присутствием отпугивал мою рыбу.

— Я смотрю, вы пришли в себя, — услышала я мужской голос.

— Доктор Вильям, — встал Жозеф, протягивая ему руку, — да, очнулась.

— Добрый день, — я тоже встала, — да, я хорошо себя чувствую. Месье Лепрест сказал, что это ваша заслуга. Спасибо, — улыбнулась я, протягивая ему руку.

— Очень милая и совсем не похожа на лесного жителя, — пожал он мою руку.

— Спасибо. Надеюсь, перевязка окажется последней. В дальнейшем я сама смогу о себе позаботиться.

— Это мы сейчас посмотрим, — махнул он рукой в направлении входной двери, — Жозеф, ты не пойдёшь?

— Ты же всегда один справлялся, — замялся он, — я тут подожду.

— А как ты завтра поменяешь повязку?

— Я улажу, — ответила я, — могу поспорить, что теоретическую медицину я знаю лучше вашего.

— Откуда ты? — Удивился доктор, следуя за мной.

— Просто родители — врачи. Вместо детских сказок читали мне свои книги.

— Интересно, — улыбнулся Вильям.

После перевязки я осталась одна и решила попробовать свои новые силы. Тем более, что не собиралась каждый день терпеть эту процедуру. Клеточка за клеточкой я мысленно восстанавливала ткани, посылая энергию на рану.

— Неплохо для первого раза, — улыбнулась я, поднимая руку.

Небольшой деревянный дом в два этажа и крохотный чердак, выходящий окном на крышу. Крохотная лужайка перед ним, а с другой стороны разбит огород, где хозяин проводил половину дня, вторую половину он скрывался в мастерской, куда я стеснялась заходить. И всё это окружали вековые сосны и ели, воздух здесь просто волшебный, а вокруг тишина. После постоянного надзора в замке, слуг, огромных залов, непонятного мне дресс-кода, жить здесь казалось мечтой.

— Вы круглый год здесь живёте? — Спросила я вечером.

— С мая по сентябрь, зимой я перебираюсь в город.

— Я бы не уезжала.

— Дом плохо утеплён, — рассказывал мужчина, — каждый год обещаю себе этим заняться, и каждый раз не доходят руки.

— У вас чудесный дом.

— Спасибо, — улыбнулся он, — ты ляжешь в комнате, а я на диване в кухне.

— Можно я буду спать на чердаке?

— Как?

— Не хочу вас стеснять, мне будет там комфортней.

— Там много вещей и встать-то негде.

— Тогда на кухне буду я, а завтра разберём ваш чердак. И можно я у вас поживу неделю, наберусь сил, а потом покину вас. Ем я мало, надеюсь, не стану для вас обузой.

— Можно конечно. Тебя не ищут? Где твои родители?

— Они далеко.

— О, извини.

— Они живы, — улыбнулась я, — на другом конце света, ждут моего возвращения.

— А почему не возвращаешься?

— Хочу с вами побыть, мне спокойно тут, и от вас вкусно пахнет.

Мужчина заметно засмущался.

— Как? — Спросил исподлобья он, улыбаясь.

— Солёный свежий запах моря, — сказала я, смотря прямо ему в глаза.

— Но мы далеко от моря, — рассмеялся он.

— У каждого человека свой запах, — говорила я, отводя от него взгляд, — кто-то пахнет свежескошенной травой, землёй, лесом после дождя, осенней листвой, снегом. Всё это прекрасные люди, как внешне, так и внутренне, лёгкие, чистые, добрые. Есть противные люди, алчные, злые, завистливые: тухлая рыба, гнилой картофель, жжёная резина, даже от мысли про них мутит. Знаете, как пахнет мама?

— Молоком?

— Хм, сладкой земляникой.

— А у тебя какой запах?

— Я — огонь. Горячий, еле уловимый, — говорила я со знанием дела, — вам смешно, а люди неосознанно выбирают друг друга по запаху.

— Я не смеюсь, но меня забавляет твоя теория.

— Теория. Хм… люди всегда думают так, как им удобно. Лишь бы вам было хорошо.

— Море тушит огонь.

— Да, вы — моя слабость, я это с первой встречи поняла. Если бы было обратное, то вас бы съел волк.

Жозеф немного смутился от моих слов и не знал, как реагировать. Я и сама вспыхнула, понимая двусмысленность слов.

— Если серьёзно, — говорила я, стараясь спасти ситуацию, — меня ищут, очень на это надеюсь, — пожала плечами, — далеко до Скалистых гор?

— Примерно двести миль.

— Сколько? — Удивилась я, — боюсь, что мне придётся у вас прожить чуть дольше, чем одну неделю.

— Тогда рассказывай, откуда ты и что делаешь в лесу.

— Я потерялась.

— Почему тогда не позвала на помощь?

— Лесных зверей? — Усмехнулась я.

— Меня, например, когда первый раз встретились.

— Я спать, — встала я, не зная что ответить.

— Хорошо, не говори, — кивнул Жозеф, — ты ещё маленькая, я тебя не боюсь, но вот тебе не страшно оставаться у меня? Вдруг я маньяк, который похищает девочек и…

— Ест их? — Я серьёзно посмотрела на него.

— К примеру, — замялся мужчина.

— Я маленькая девочка, а глупости говорите вы, — сказала я, не улыбаясь, — вы спокойный, добрый, обходительный, можете вспылить, если вас вывести, и снесёте всё на своём пути, а потом мило улыбнётесь, и вам всё простят.

Он слушал, внимательно смотря на меня, приподнимая уголки губ, и не перебивал.

— С радостью встречаете гостей, но всё же больше предпочитаете одиночество, — продолжала я, — это всё, что мне надо знать о вас, чтобы не боясь остаться здесь.

— И всё это ты поняла за один день?

— Что-то не совпало?

— Практически всё верно, — кивнул он.

— Если вам показалось, что я в чём-то ошиблась, то это просто не проявилось.

— Возможно, — вытянул он лицо, подняв брови вверх, и кивнул.

— И вы не едите маленьких девочек, — усмехнулась я, — спокойной ночи.

Я была слишком мала для того, чтобы он воспринимал меня всерьёз.

Жозеф почти весь день работал в своей мастерской. И я решила погулять, а потом приготовить ужин. В получасе ходьбы от дома была река, в которой последний раз я ловила рыбу, вот остатки углей от моего костра.

— Я буду скучать, — грустно сказала я.

Усевшись на камень у воды, я погрузилась в воспоминания. Они не всегда были радостные, но я хотела ещё раз пережить и прочувствовать их. Некоторое время спустя я услышала хруст веток и медленно обернулась. Сзади меня стоял тот самый волк и нюхал меня. Стараясь не делать резких движений, я протянула ему руку, он обнюхал её, а потом, к моему удивлению, склонил голову, так что я могла погладить его.

— Друг, ты знаешь, что тебе повезло, и ты распахал мне плечо до посвящения? — Я разговаривала вслух со зверем, — если бы это произошло после, то не видать бы тебе твоей силы. Заклятье пролитой крови. Либо ты, либо твоё потомство должны были бы расплатиться.

Я гладила волка, он сел рядом. Свет проникал сквозь густой лес и играл на моих волосах.

Хм, интересная бы вышла картина, если бы Жозеф стоял сзади и рисовал. Маленькая девочка на камне с пышными рыжими, светящимися на солнце, волосами, доходящими почти до самого камня, и рядом с ней большой сильный белоснежный волк, смотрят на горную реку, воды которой разбиваются о камни, а вокруг густой лес.

Спокойствие, умиротворение, без суеты и беготни, без сплетен и притворства, без лести и лжи. Просто мы и вечность.

Солнце начало спускаться к горизонту, надо было возвращаться домой, я обещала себе, что приготовлю рататуй моему кормильцу. Призрак шёл за мной до самого края леса. Я напоследок обняла этого огромного мохнатого зверя:

— Прощай, я по тебе буду скучать. Может, ещё увидимся. Не обижай этого человека.

После этих слов мы разошлись по разным сторонам.

Я зашагала в свой временный дом. Не заходя внутрь, собрала овощи и зелень с грядки Жозефа, надеюсь, не обидится. Зашла домой и начала готовить.

На запах появился хозяин дома.

— Ммм… Сегодня юная леди за шеф-повара? — Улыбнулся тот.

— Да, должна же я как-то оправдывать своё пребывание здесь. Мойте руки, они у вас все в краске!

Мужчина осмотрел руки и надул губы:

— Офф… даже не заметил, — вздохнул он и покорно пошёл отмываться.

— В каком направлении вы пишите? — Спросила я за ужином.

— В основном, авангард и сюрреализм.

— Скучные и непонятные мазки?

— Со временем ты научишься их понимать, — улыбнулся Жозеф.

— Вряд ли, — покачала головой я.

— Рисуйте меня. Я бы вам принесла славу.

— С чего такая уверенность?

— Как уж говорят? — Я сделала вид, что вспоминаю. — А… Юношеский максимализм.

— Этого в тебе хоть отбавляй, — засмеялся он, — я в твои годы был куда скромнее.

— Но вы не я. И это к счастью.

— Кто научил так вкусно готовить? Мама?

Этот вопрос очень рассмешил меня, но я пыталась сдерживаться. Представляя, как мама в красивом платье носится со сковородками по кухне.

— Нет. Мама у нас великосветская дама, ей не до этих мелочей жизни.

— Кем она работает? — Явно пытался поддержать беседу он.

— Уф. Горю, кажется, я раскусила перец, подайте срочно воды.

Жозеф вскочил и быстро налил мне воду. Конечно, никакого перца я даже не клала в блюдо.

— Вы спасли меня, спасибо. Потушили мой огонь.

— Мне показалось, или кто-то сейчас обвёл меня вокруг пальца?

— Что? — Наивно спросила я.

— Я всё понял. И эта тема под запретом.

— Всему своё время, — сказала я, глядя в тарелку, — надеюсь, однажды, вы всё узнаете.

— Посуду моет тот, кто готовил, — подмигнул мужчина.

— Мне кажется, или я сейчас последний раз готовила? — Улыбнулась я.

Я прибралась на кухне. Жозеф сидел на улице в своей обычной позе, немного развалившись на стуле, он держал правую ногу вытянутой, а левую сгибал в колене. Я поднялась на чердак, окно которого выходило на пологий участок крыши. Здесь и расположусь. Достав свою флейту, я начала играть. Мне казалось, что даже звёзды прислушивались к моей игре, становились ярче и ближе. Через некоторое время я почувствовала взгляд на себе.

— Почему вы остановились? Так красиво, — мужчина подошёл ближе.

— Вы путаете мои мысли своим присутствием, — пробурчала я.

— Прошу прощения, могу уйти.

— Ваш дом, ваше право находиться, где хотите, — ответила я, слезая с подоконника, — я спущусь.

— Скучаешь по дому?

— Сама не понимаю, — остановилась я, сжимая флейту, — я так хотела вырваться, и теперь я здесь, и мне спокойно, как будто это и есть мой дом. Но меня съедает неопределённость.

— Незавершённое дело?

— Да… — кивнула я, — я всё же пойду, извините.

Жозеф сделал шаг в сторону, пропуская меня.

Нигде я ещё не спала так сладко, утром нежась в полудрёме, я не хотела вставать, стараясь продлить сладкие минуты.

— Доброе утро, юная леди, — раздался бодрый голос хозяина дома.

— Умоляю, — прохрипела я сонным голосом, — можно хоть здесь я не открою глаз до обеда? — Говорила я, поворачиваясь на узкой софе. — Я никогда так не делала.

— Серьёзно? — Рассмеялся он, — большое упущение, но пока у меня чистые руки, я сделаю тебе перевязку. Доктор Вильям сказал делать её каждый день.

— Перевязку? — Эта фраза стрельнула прямо в сердце, я быстро вскочила на ноги. — Эмм… давайте я сама.

— Я вчера уже понадеялся на тебя, а в итоге ты даже не вспомнила про неё.

— Как раз утром хотела, — нервничала я, пытаясь забрать у него бинты.

— И как ты дотянешься? — Улыбнулся он. — Чудная.

— Нет, — я отрицательно мотала головой, делая шаг назад.

— Я только плечо твоё посмотрю, — пытался успокоить меня он, — тем более, я уже видел твою рану.

— Я сама…

— Не затягивай, — настырно говорил он, — у меня ещё много дел, некогда мне с тобой возиться!

Я медленно освободила плечо через ворот широкой кофты, повернулась спиной и зажмурила глаза, чувствуя расправу. Я не знала, как признаться, что там остался всего лишь шрам. Сердце застучало сильнее.

— Показывай, что там, — мужчина аккуратно снял повязку, — а где рана? — Чуть заикнулся он.

— Там, — чуть слышно сказала я.

— Я сам видел её два дня назад, огромную. Она ещё кровоточила и гноилась, — недоумевал мужчина, — остался только след.

— Мазь, наверное, чудодейственная, — вставая и пряча руку обратно под одежду, ответила я.

Мужчина был ошеломлён. Он, некоторое время не шевелясь, смотрел в одну точку.

— Я готовлю сегодня завтрак, — опять переводила тему я, но на этот раз у меня как-то сложно это получалось.

— Такого просто не может быть. Рассказывай, кто ты? — Строго спросил он.

— Я… я просто потерялась, — робко отвечала я.

— Хватит со мной в игры играть! — Стукнув по столу, крикнул мужчина.

— Я расскажу, — опять зажмурилась я, — правда, расскажу. За завтраком.

— К черту завтрак! — Закричал тот, — я не уйду с этого места, пока не услышу правду.

— Я… мы… — Несвязно говорила я, заикаясь.

— Я жду, девочка. Или ты рассказываешь, или выметаешься прочь!

Я не знала, как рассказать ему о себе, можно ли было это делать, а одна мысль о том, что мне надо будет вернуться в лес, приводила меня в ступор. Одинокие ночи на холодной земле, корни растений, вода из реки. Я даже не уверена была, что найду свои вещи в лесу. От этих мыслей меня бросило в мелкую дрожь, а на глазах навернулись слёзы.

В дверь неожиданно постучали, я отвернулась к стене, вытирая слёзы рукавом.

— Не высовывайся, — тыкнул в меня пальцем мужчина.

— Доброе утро, Жозеф, — услышала я женский голос.

— Доброе утро, — ответил мужчина, выйдя на улицу и закрыв за собой дверь.

Я отправилась на чердак в поисках одежды, в которой нашёл меня Жозеф.

— Почему о ней я не подумала раньше? — Я разговаривала сама с собой, шмыгая носом и периодически вытираая слёзы, катившиеся по щекам, — нигде нет. Проклятье, — выругалась я, сев на пол и взявшись за голову руками, — лучше бы она болела, лучше бы кровоточило, а не это всё. Может, в его комнате осталась? — Мелькнуло в моей голове.

Пока Жозеф сидел на улице со своей гостьей, я тихо зашла в его комнату и начала искать.

— Под кроватью — нет, в комоде — нет, да и зачем грязную рваную одежду смешивать с чистой?

Я выпрямилась и обвела взглядом комнату. В углу комком лежала она.

— Что ты здесь делаешь? — Раздался строгий голос хозяина дома, от которого я резко вздрогнула.

— Ищу свою одежду, — тихо ответила я, решительно направившись за ней.

— Зачем тебе она?

— Я же не могу в чужой уйти, — говорила я, поднимая свои лохмотья, всё ещё хлюпая носом, — вдруг ваша подруга вернётся.

— И куда ты собралась?

— Туда, где вы меня нашли, — я подошла ближе, в надежде выйти из комнаты.

— Ты плачешь? — Загородил мне дорогу Жозеф. — С ума сошла, чтобы возвращаться туда?

— Я просто не могу вам ничего рассказать, — разревелась я с новой силой, — не знаю, можно ли.

— Ну всё-всё, — он сделал шаг ко мне и хотел обнять.

Я инстинктивно отошла назад.

— Да не бойся, — улыбнулся он, — я же не ем маленьких девочек, а рыжие вообще не вкусные, — усмехнулся мужчина и прижал меня к себе.

Не привыкшая к объятьям, в первый момент я вздрогнула, но мне было так тепло и спокойно, что я не стала вырываться, а только стояла молча и хлюпала носом, сжимая одежду двумя руками.

— Извини, что вспылил, — уже спокойно говорил он, — я и сейчас злюсь, но одну тебя туда не отпущу. Чем ты там питалась?

— Корнями камыша, — шепнула я.

— Если соскучилась, могу накопать и вечером поужинаем ими.

— Только не это, — улыбнулась я.

— Давай договоримся так, ты мне всё рассказываешь, я спокойно всё выслушиваю, и это будет нашим секретом. И потом будем ждать твоих спасителей, надеюсь, до сентября тебя найдут, а то придётся со мной на зимовку в город уехать.

— Хорошо, — кивнула я, вытирая последние слёзы.

— К нам пришла моя соседка с сыном, они живут в трёх милях от нас, — говорил он, выходя из комнаты.

— Я буду тихо себя вести, — я шла за ним, — никто не заметит моё присутствие.

— Нет, нет. Они приходили, когда ты была без сознания, а теперь желают познакомиться.

— Со мной? Тоже будут расспрашивать меня обо всём? — Я опустила голову вниз.

— Не будут, — улыбнулся Жозеф, приобнимая меня за плечо. — Но сын Анис прикован к инвалидному креслу и выглядит не лучшим образом, постарайся не реагировать на него по-особенному.

— Хорошо.

Я убирала лохмотья обратно и поправила одежду, как я это делала в замке, перед тем как выйти к гостям.

— Вот и она, — улыбнулся Жозеф, когда мы вышли.

— Добрый день, — улыбнулась я учтиво.

— Как тебя зовут, дочка? — Спросила женщина.

— Катрин.

— Я Анис, это мой сын Мигизи.

— Приятно познакомиться, мадам, — я сделала кивок головой, — Мигизи, — взглянула я на парня, который пристально смотрел на меня. Кисти рук его были скручены, голова чуть наклонена вправо, казалось, что сидеть ему было так же неудобно.

— Как себя чувствуешь? — Спросила Анис.

— Хорошо, спасибо.

— Ты плакала?

— Прищемила дверью руку, от боли, — посмотрела я вниз.

— Я обидел, — сказал Жозеф.

— Мадам, — быстро вклинилась я в разговор, боясь, что мужчина может рассказать лишнего, — ваш сын индеец? Но вы абсолютно не похожи на женщину индейского племени. Извините за бестактный вопрос, — стушевалась я в следующее мгновение.

— Всё в порядке, — улыбнулась она, — не извиняйся. С отцом Мигизи мы познакомились много лет назад, он был высоким красивым темноволосым индейцем, я в то время работала в госпитале, недалеко от их поселения. Мы сразу влюбились друг в друга, но его сородичи были против нашего союза, и нам пришлось уехать.

— Я думала, индейцы преданы своему племени.

— Да, — кивнула Анис, — это решение далось ему нелегко. И даже спустя много лет я видела, как он тосковал по семье, которую оставил, но никогда не говорил мне об этом, не жаловался и не упрекал, — она замолчала, уставившись куда-то вдаль, — Мигизи очень похож на своего отца.

— А давно он прикован к инвалидному креслу?

— Катрин, — одёрнул меня Жозеф.

— Извините, — встала я, — лучше приготовлю чай.

Во мне боролось два чувства. Первое хотело излечить, второе — страх. Я боялась, что могу навредить и выдам своё происхождение.

«Может, найти их через пару лет, когда буду уверена в своих силах?»

— С рождения, — ответила женщина, не дав мне уйти, — в прошлом году мой супруг отправился на небеса, к предкам. И эта зима далась мне очень тяжело, чувствую, что ещё одну не переживу. Ближайший посёлок в сотнях миль от нас.

— Анис, — вмешался Жозеф, — не говори глупостей, я буду приезжать.

— Жозеф, тебе пора своей семьей обзавестись, а не с нами возиться.

— А вы не пробовали попасть в медицинскую гуманитарную экспедицию, которую организует император Эйр’бендера, — спросила я, — ближайшая от вас в Аризоне в октябре.

— Ты про что? — Удивился Жозеф.

— Пробовали, — Анис с интересом посмотрела на меня, — три года получаем отказ, боюсь, и в этот раз нам не представится возможность отправиться туда. А ты откуда знаешь про это?

— Читала, — заволновалась я, прошмыгнув на кухню.

«Надеюсь, Жозеф не расскажет про шрам».

Пока я возилась на кухне, продлевая своё одиночество, боялась лишних и неуместных вопросов и поэтому уже думала, куда мне понадобиться уйти, после того как вынесу чай, как вдруг зашла Анис.

— Почти готово, — сказала я, — сейчас всё принесу.

— Помоги моему сыну, — произнесла она, пристально наблюдая за моей реакцией.

— Я не понимаю, — специально не смотрела на неё я.

— Жозеф рассказал про рану на плече.

Я резко взглянула на хозяина дома, который молча стоял в дверях.

— Прости, — растерянно и тихо произнёс он.

— Это лекарства, я не понимаю, что вы от меня хотите, — настаивала я.

— Мой сын болен на протяжении всей жизни. О нём некому позаботиться, кроме меня. А я уже не так сильна, как раньше.

— Вы хотите, чтобы я стала сиделкой для Мигизи? — Уходила от разговора я.

— Я слышала, что у императора-целителя есть дочь, примерно твоего возраста.

— Вы меня с кем-то путаете, — говорила я, не поднимая глаз, раскладывая трясущимися руками стаканы по подносу, — я просто прочитала в книге про эту страну, больше ничего не знаю.

— Анис, ты ошиблась, — вмешался Жозеф, — пойдём на воздух.

— Нет! Нет, Жозеф, — повысила она голос, — это она. Она его дочь, дочь императора, руки которого обладают целительной силой.

— Ты бредишь, — нервно засмеялся мужчина, и, взяв за локоть женщину, потянул на улицу.

— Отпусти! — Выходя из себя, говорила Анис и, подбежав ко мне, взяла мои руки, — хочешь, я буду умолять.

Я не знала, куда себя деть и как вести в таких случаях. Я прислонилась спиной к шкафу, щеки, как всегда, налились краской, и я заволновалась, так что на лбу появилась испарина.

— Не надо, пожалуйста, — тихо произнесла я.

— Анис, — подошёл Жозеф, бросая растерянный взгляд то на меня, то на женщину.

— Ради сына я буду умолять, — её глаза наполнялись слезами, — в этом году нам уже отказали, а ждать ещё год у меня нет больше сил. Да и где гарантии, что в следующем году дадут квоту.

— Вы меня путаете, — я была не уверена в своих способностях и думала, что первые шаги я сделаю под присмотром отца, но никак не одна.

— Анис, пойдём, — силой потянул её Жозеф, — ты перепутала, у тебя срыв, ты в отчаянии.

Женщина отпустила мои руки и молча пошла к выходу. Я отвернулась и дрожащими руками налила воду в стакан, расплескав её по столу, и выпила. В голове у меня крутились мысли: «Неужели я так начну свой путь? Пасуя перед первой же трудностью. Я же не слабая. Великая сила во мне».

— Мадам Анис, — вышла я на улицу, когда Жозеф уже провожал гостей, — я попробую.

— Спасибо, — подбежала она.

— Только я не уверена в результате, я никогда этого не делала. Только видела и читала в книгах.

Жозеф посмотрел на меня:

— Что тут происходит? — На выдохе спросил он.

— Разденьте и положите его на лужайке, — собиралась с мыслями я.

— Да, сейчас, — засуетилась женщина, — Жозеф, помоги, — крикнула она.

— Что бы вы не увидели, не выходите дальше своего крыльца. Обещайте, — я пристально посмотрела на Жозефа и замолчала, ожидая ответа.

— Хорошо, ваши глаза, — еле слышно произнёс он.

Волнение и страх охватили меня. Меня потрясывало от возложенной ответственности. Но я старалась выглядеть уверенной и невозмутимой.

Руки и ноги парень подгибал под себя. Было видно, что они его не слушаются.

— Спастическая диплегия? — Спросила я Анис.

— Да, — взволнованно кивнула она.

— Я сразу поняла, — монотонно сказала я, сосредотачиваясь на процессе. — Теперь целуйте руку в знак согласия и доверия. Будет жечь, как раскаленный прут, не отпускайте, терпите, потом прикладывайте её к своему лбу. Я забираю часть вашей энергии. И держите себя в руках. Ни в коем случае не подходите и не прерывайте меня.

Женщина покорно кивнула и проделала ритуал. Я подошла к индейцу и тихонько шепнула:

— Мигизи, будет невыносимо больно, постарайся не кричать громко, ради твоей матери, которая за нами сейчас наблюдает.

Я прикоснулась к правой ноге. Мда, мышечная проводимость ни к чёрту. Я медленно вела от кончиков пальцев к тазу. Клеточка за клеточкой перестраивая, восстанавливая ткани. Молодой человек весь покрылся испариной, но не издавал ни звука. Потом левая нога, таз, живот, грудная клетка, руки. Самое сложное оставалось напоследок — позвоночник. От него все проблемы. Я поднапряглась и перевернула парня на бок.

— Терпи, друг, — говорила я ему, — ты очень силён духом, осталось немного.

Позвоночный столб ломался и перестраивался от моих прикосновений. Парень закричал во всё горло и потерял сознание от боли. Я бросила взгляд на дом. Анис держала руки у лица, Жозеф расхаживал из одного угла в другой по веранде.

Наконец, шея и голова. Голова, мозг. Патология, здесь какая-то патология. Что не так? Не понимаю. Я села в позу лотоса и положила голову парня к себе на колени. Запустила руки в его чёрные как смоль длинные волосы. Не знаю, сколько я так просидела, но понимала, что не могу сосредоточиться, мысли путались и заплетались, спотыкаясь об отчаяние, которое подкатывало, от бессилия. Меня подташнивало и клонило в сон. Больше не в силах сопротивляться своему состоянию, я решила сделать перерыв.

Встав на ноги, я пошла в сторону дома. Как в замедленном кино мимо меня промчалась мать парня. У меня кружилась голова, и я хотела просто дойти до дома. Жозеф, видя моё состояние, побежал в мою сторону. Мой мозг отключался, и я стала падать. Последнее, что помню, как сильные мужские руки всё же успели меня подхватить.

— Катрин, Катрин, — услышала я знакомый голос, открыв глаза, увидела густой лес вокруг себя, освещаемый тусклым светом луны.

— Дедушка? — Шепнула я не своим голосом.

— Ты совсем истощила себя, — обеспокоенно говорил он, — надо учиться контролировать свою энергию.

— Как?

— Вглядись, видишь еле видимые нити, окружающие нас?

— Да, — кивнула я.

— Это потоки энергии, какие-то сильнее, какие-то еле уловимые. Играй на них, словно на музыкальном инструменте, пропуская через себя.

— Дедушка, а что с тем парнем? Я не смогла ему помочь.

— Тебе оставался всего один шаг. Восстанови жизненные силы и вернись к нему вновь. Ты сможешь.

После этих слов я стала падать в бездну.

— Дедушка-а, — крикнула я, вскочив на кровати. Голова раскалывалась, как будто по ней били кувалдой.

— Кошмар? — Спросил Жозеф, вставая с кресла, на котором, видимо, дремал, я увидела его обеспокоенное лицо в свете ночника.

— Мы можем поехать к ним? — Бодро говорила я, не обращая внимания на боль. Мне не терпелось попробовать ещё раз.

— К кому?

— К вашим друзьям.

— Да, завтра утром, — встал он, потирая шею.

— Сейчас, — вскочила я, преградив ему путь.

— Девочка, сейчас очень поздно, — ворчал он, — я понимаю, ты выспалась, а я только задремал.

— Пожалуйста, — улыбнулась я, — я знаю, как ему помочь.

— И зачем только ты на мою голову?

— Как Мигизи? Очнулся?

— Был без сознания, когда я их отвозил. Быстро вернулся, чтобы возиться с тобой.

— Отнести худую девочку — это не возиться, — усмехнулась я.

— Хорошо, в следующий раз не обращу внимания на твоё состояние.

— Какой ворчун! — Воскликнула я.

— Ты идёшь?

— Да! — Ответила я, рыща по сковороде с холодной едой.

— Или перекусишь?

— Нет! Нам некогда, — выбегала я, схватив яблоко.

— Только я сразу хочу расставить все точки над и…

— Расставляйте, — замерла я, разглядывая его лицо в свете тусклого фонаря.

— Я не знаю, в какой семье ты воспитывалась, но я не твой слуга.

— Слуга? — Рассмеялась я, — зачем мне они? Я и сама со всем справляюсь.

— Это я вижу.

— Слуг у меня много было, а вот друзей — нет, — тихо сказала я, чуть смущаясь, — будете первым?

— Как это?

— Просто скажите «да», и пойдём уже!

— Да, — растерянно ответил Жозеф, пристально вглядываясь в мои глаза.

— Боги, — отвернулась я, — не смотрите на меня так, а то я оставлю вам свою половину души.

— Что? — Нахмурил он брови.

— Это была шутка! Шутка, месье Лепрест.

Они жили в получасе ходьбы.

— А ваш дом не так уж одинок в этом лесу.

— Дом Анис ближайший, — сказал Жозеф, стоя на крыльце соседей, — надеюсь, нас не прогонят. Ох, девочка, ох.

— Стучите уже, — упрекнула я и, пройдя вперёд, громко постучала.

— Кто там? — Раздался недовольный голос хозяйки дома.

— Это мы, Анис, — сказал мой спутник, — извини, за поздний визит, — оправдывался он, — эта рыжая бестия настояла.

— Мадам, можно я ещё раз попробую?

— Он не приходил в себя в самого утра, — недовольно сказала женщина, не пропуская нас.

— Вы так молили утром, а теперь отступите в полушаге от цели? — Пыталась убедить её я, — другого шанса не будет.

— Хорошо, — вздохнула она, пропуская внутрь.

— Ну что, друг, — взобралась я на кровать, убирая подушки, села опять в изголовье, — на чём мы остановились? — Бормотала я с закрытыми глазами, рыская руками в густых волосах индейца. — Вот… Вот этот участок, — погрузилась я в запутанную нейронную сеть. Готово! — Воскликнула я, открыв глаза.

В комнате царил полумрак и тишина. Анис стояла у другого конца кровати, нервно сжимая перила. Жозеф стоял в дверях, сложа руки в замок на груди и облокотившись о дверной косяк. Все напряженно смотрели на меня. Я медленно взглянула на парня, тот лежал в той же позе без сознания.

— Просыпайся, друг, — шепнула я, прикасаясь к его лбу, — ты итак слишком долго проспал.

Мигизи заморгал, пытаясь сосредоточиться на моём лице.

— С днём рождения, — улыбнулась я, потом медленно положила его голову обратно на кровать и стала подниматься.

Мигизи схватил меня за руку и пытался что-то сказать:

— С-с-спа…

— Не за что, — улыбнулась я, — ты научишься.

Анис, подошедшая со слезами на глазах, взяла мою руку и, поцеловав её, сказала:

— Я обязана вам жизнью.

— Так много мне не надо, — я пыталась сгладить неловкую ситуацию, вырывая руку, — а вот от ужина я бы не отказалась.

— У нас толком ничего и нет, — растерялась женщина.

— Зато у месье Лепреста были очень вкусные овощи на плите, весь вечер о них мечтаю, — подмигнула я мужчине.

— Пойдём, — засмеялся Жозеф.

— До свидания.

Обратный путь занял чуть больше времени, мы не спеша шли по тёмному лесу, прохладный воздух, еловый запах перемешивался с солёным запахом моря, и это было нечто потрясающее. Никогда в жизни я не испытывала такие эмоции, заставляющие парить над землей.

— Из всего сегодняшнего дня я понял, что вы, мадемуазель, голубых кровей.

— Прошлое простое обращение мне нравилось больше.

— Что я вам, невежда какой-то? — Усмехнулся он. — Как, кстати, к вам правильно обращаться?

— Боги! — Воскликнула я, — только вы не начинайте! Катрин, меня зовут Катрин.

— Хорошо, Катрин, — улыбнулся он, — так откуда вы?

— Ябин.

— Это город такой? Никогда не слышал.

— Не сомневаюсь, — рассмеялась я, — столица Эйр’бендера.

— Что? Кажется, кому-то стоит перечитать учебники географии, — почесал он голову.

— Там мало что про нас написано. Закрытая страна, настолько маленькая, что с лёгкостью теряется в самом центре Европы.

— А как же туда попасть простым смертным, как я? Хотя я даже за пределы Канады не выезжал, — рассмеялся тот.

— Раз в году мы открываем свои границы, — рассказывала я со знанием дела, — перед Рождеством, когда в замке проходит традиционный императорский бал.

— Я думал, что империи огромны.

— Этот титул сохранился с древних времён, когда наша империя и правда простиралась на огромных территориях.

— А у вас все умеют вот так исцелять?

— Только я и отец.

— То есть, вы… — Чуть замялся он, останавливаясь, — вы дочь Имп…

— Стоп! — Крикнула я, — забыли весь этот глупый разговор.

— Как же вы оказались одна в лесу? Разве вас не должны были охранять?

— Охраняли, но…

Мы проговорили до утра, пока я не стала зевать. Было так уютно и тепло, что я начала молить богов, чтобы меня никогда здесь не нашли. Я готова была помогать на огороде, собирать ягоды, грибы и травы в лесу, а зимой ютиться в маленькой квартирке в городе. Готовить завтраки, убирать дом, делать всё, что делают обычные люди. Казалось, что я нашла свой рай.

На третий день я проснулась от возни на чердаке.

— Что вы придумали? — Спросила я, поднявшись на самый верх.

— Вы же хотели спать здесь, и я подумал, что когда ещё сможете позволить себе это, как не у меня.

— Спасибо, — улыбнулась я.

— С вас завтрак, а я пока тут закончу.

Когда с едой практически было закончено, раздался стук в дверь.

— Я открою, — сказал Жозеф, который уже спускался вниз.

— Доброе утро, мы ищем молодую девушку, высокую, худощавого телосложения, с рыжими волосами. Нам сказали, что у вас видели похожую.

Жозеф ничего не ответил, только чуть испуганно взглянул на меня. Я осторожно выглянула.

— Омер-бей! — Воскликнула я и, подлетев к мужчине, обняла его.

— О Аллах, ты велик, — выдохнул он, прижав меня своими сильными грубыми руками, — кхм… — Откашлялся он, отходя, — Ваше Высочество, нам пора.

— Омер-бей, вы так долго меня искали, отдохните, выпейте чаю перед домом, а я пока вещи соберу.

— Мы итак задержались.

— Поэтому полчаса не решат уже нашу проблему, я быстро, — сказала я, закрывая дверь перед его носом.

Повернувшись к Жозефу, я увидела его каменное испуганное лицо.

— Пыщ, — я дотронулась до его груди, — отомрите. Вы ведь не против, если эти суровые мужчины попьют чай у вас на лужайке?

— Нет, — он замотал головой, подходя к окну.

— Сколько кружек готовить?

— Пять.

— Всего? — Я засмеялась. — Остальные, видимо, ищут меня в другом месте.

— И все они не смогли вас уберечь от побега?

— Нет, — я помотала головой, — если боги что-то задумали, то что мы можем против их воли?

Я встала с подносом у двери, не зная как выйти.

— Давайте я, — подошёл Жозеф, забирая его, — неуместно будет, если это сделаете вы.

— Да, спасибо.

«Эти стены, эта мебель, этот запах, — я втянула его полной грудью, — я буду скучать. Очень…» На глазах навернулись слёзы, я зашла в комнату Жозефа, обвела её взглядом, поднялась на чердак.

— Мне так и не удалось провести здесь ночь, — я хлюпнула носом.

— Зря разбирал, — услышала я голос позади себя.

— Я буду скучать, месье Лепрест. Спасибо вам за всё.

— Ваше Высочество, вы плачете? — Он подошёл ко мне.

— Катрин! Меня зовут Катрин, — я обняла его.

Возвращение

На пороге дома меня встречала вся семья. Всегда эмоционально сдержанный, отец широко улыбался и раскрыл руки для объятий. Первым делом я побежала к нему. И, остановившись в двух шагах, сделала поклон.

— Ваше Императорское Величество Кристофер фон Кэролинг, — улыбаясь, говорила я, — привет, папочка, — сказала я, крепко-крепко обняв и укутываясь в его руки, — я так скучала. Мне так не хватало твоих советов.

— Я горжусь тобой, дочка, — ласково отвечал он, отпуская меня.

— Мамочка, — уже не так крепко, как отца, я обняла её, и чуть отойдя, с реверансом добавила, — Ваше Императорское Величество Леонор Кэролинг.

— Добро пожаловать, дочка, — ответила она, как всегда сухо.

— Вы задержались, — строго сказал отец, приглашая зайти внутрь.

— Возникли некоторые трудности, я тебе всё-всё расскажу.

— Иди скорей вымойся и сними с себя эти лохмотья, — с пренебрежением посмотрев на мою одежду, сказала мама.

— А чем вам не угодил мой наряд? — Крутясь и смотря на себя, говорила я.

— Не смеши, — свысока ответила мама, — сожгите потом, — обратилась она к кому-то из слуг.

— Нет-нет, я сохраню, — это было единственное, что осталось мне от Жозефа, и мне хотелось сохранить эти воспоминания.

Мама непонимающе цыкнула, помотала головой и пошла по своим делам. Отец чуть улыбнулся, подняв брови, обнял меня за плечо и проводил до комнаты.

— Даже моё месячное отсутствие не растопило её сердце? — Пыталась пошутить я, абсолютно привыкшая к её выходкам.

— Ты знаешь маму, она волнуется за тебя, но виду никогда не подаст, — успокаивал меня он.

— Пап, я хочу тебе рассказать про одного человека, — волновалась и собиралась с мыслями я.

— За ужином расскажешь, — улыбнулся он и, отвернувшись, ушёл.

— Хорошо, — покорно сказала я и зашла внутрь.

Приняв ванну и переодевшись, я спустилась к ужину, где меня все уже ждали.

— Катрин, не хорошо заставлять других ждать тебя! — Упрекнула мама.

— Я думала, что мне положено небольшое снисхождение, — улыбнулась я.

— Положено-положено, — ласково сказал отец, — садись, дочка.

— Собери волосы, — сделала ещё одно замечание мама, — а то болтаются, как у уличной девчонки.

Я молча собрала тугой пучок на голове и закрепила его вилкой.

— Так лучше? — Спросила я, — или мне вернуться в комнату и привести себя в очередной порядок, — начиная заводиться, говорила я.

— Сносно, — парировала мама.

Мы принялись за еду. Как я скучала по вкусной горячей еде тётушки Фазилет. Я ела, наслаждаясь каждым кусочком!

— А правда, что ты прожила три недели одна в лесу? — Спросил мой Эрик, который жаждал приключений.

— Две, до посвящения.

— Расскажи, как ты выжила? Как там в лесу в полном одиночестве? Страшно? — Не унимался тот.

— Ох… — Начала я загадочно, — высокие заснеженные горы стоят как старцы с бородами, наблюдая за нашим пребыванием на земле, нежная изящная красивая бирюзовая река несёт воды в океан, и лишь деревья изредка перешёптываются, — говорила я понизив голос, посматривая на брата, — днём слышен щебет птиц, солнце проникает в самые потаённые участки леса, но с приходом ночи… — Я сделала паузу, мама недовольно ела, качая головой, а у Эрика вытянулось лицо, он был в предвкушении самого интересного, я продолжила низким полушёпотом, — слышны песни Офелии, которые она певала, когда поток всё глубже поглощал её…

— Катрин! — Прикрикнула мама, — прекрати!

— По-моему, и правда, — спокойно согласилась я, — прекращаю. — Вставая из-за стола, добавила: — Приятного аппетита.

— Ты никуда не уйдёшь, — возмущалась она.

— Дочка, ты ничего не съела, — вмешался отец,

— Я насытилась… Упрёками, — улыбнулась я.

— Ты знаешь правила, — всё ещё строго говорила Леонор, — встаём все вместе. Не подавай дурной пример брату.

Я молча села обратно, но к еде больше не притронулась.

Конечно, никто о сне и не думал, мой живот бурчал как баржа на причале! Я выждала время и по тайному ходу спустилась на кухню.

— Тётушка Фазилет, — я шёпотом позвала нашу кухарку из-за шторы, — тётушка Фазилет.

Услышав меня, она резко вздрогнула, испугавшись. И оглянулась, убеждаясь, что никто кроме неё не слышал меня, подошла поближе.

— С прибытием, — сказала она.

— Тётушка Фазилет, — взмолилась я, — я очень есть хочу.

— А кто не давал вам за ужином есть? — Строго спросила она.

— Моя гордость и упрямство, — пожала плечами я.

— Этого в вас в избытке, — всё ещё ворчала она, — через пять минут на складе с мукой.

— Да, мой командир! — Улыбнулась я.

Тётушка Фазилет была турчанка, тучная женщина среднего возраста. Когда я хотела чего-то вкусненького или просто поесть, то прибегала к ней. Она учила меня выбирать продукты и готовить. Если бы знала мама, то точно упала бы в обморок, поэтому мы тщательно скрывали факт моего пребывания здесь.

— Как вы? — Начала она, зайдя на склад.

— Неплохо, была бы моя воля, то я бы навсегда осталась там жить, — говорила я, сидя на мешке с мукой и уплетая тёплый ужин.

— И в кого такая упрямая? — Качала головой она.

— Кто? — Удивлённо спросила я, — моя матушка?

— Обе хороши, — ворчала она.

— Очень вкусно, — подмасливала я её, — здоровья вашим рукам.

— На здоровье, дочка, — она приобняла меня за плечо и отпустила, — кушай, не спеши. Я пойду.

— Спасибо, — улыбнулась я.

Кухарка ушла, и я осталась в одиночестве. Почти расквитавшись с ужином, я собиралась вставать и незаметно ретироваться, как услышала голос мамы, которая спустилась на кухню.

— Катрин не прибегала? — Спросила она.

Я испугалась, что буду поймана, и моё слово и гордость пошатнутся.

— Нет, — спокойно отвечала тётушка Фазилет.

— Фух, — шепнула я и, подойдя к двери, стала подсматривать в щёлку.

— Она ничего не съела, — жаловать она женщине, — упрямая девчонка.

— Вы тоже хороши, — не боясь, отвечала Фазилет, — могли бы быть снисходительней.

— Я просто никак не могу прийти в себя от того шрама, что я увидела на её плече!

— Какого шрама? — Удивилась кухарка.

— Огромного и безобразного! — Схватилась она за голову, — моя дочь изуродована! Как я теперь её замуж выдам? Кому такая нужна?

— Спасибо, мам, — шепнула я сама себе.

— Не преувеличивайте, — пыталась успокоить её женщина.

— Если только собрать огромное приданое, то, может, её и возьмут. За что мне боги послали такую дочь?

— А мне такую мать, — я говорила сама с собой.

— И всё же будьте поласковей. Она ещё ребёнок.

— Отнесите ей еду, — сухо сказала мама и, развернувшись, ушла прочь.

Тётушка Фазилет вслед за ней начала выключать свет, показывая, что тоже собирается уходить. Я же, убедившись, что никого нет кроме нас на кухне, тихонько вышла из засады.

— Спасибо за вкусный ужин и что не выдали, — поставив посуду на стол, я обняла женщину. Она была пышной как булочка, и руки едва сходились на её талии.

— Оставь там, — кивнула она на мойку, — я сейчас помою.

— Я и сама справлюсь, — перенося посуду к воде, сказала я, — вы лучше посидите рядом, — я поставила стул, — я, может, вам что-то расскажу, — хитро говорила я.

Женщина не возмущалась моей хозяйственности. Она была уверена, что в этом женское предназначение и сила. И я обожала проводить здесь время, особенно когда никого нет.

— Много шума наделал какой-то шрам. Что случилось? — Спросила тётушка.

— Вот он, — я повернулась, оголяя спину.

— О Аллах! — Воскликнула она, закрывая рот рукой, — что за зверь напал на тебя?

— Барсук.

— Она ещё шутит! — Возмутилась она, поворачивая мою спину к свету, чтобы лучше разглядеть.

— Волк-волк, — поспешила ответить я, чтобы не сводить с ума женщину, — белоснежный красивый волк. И он напал не на меня…

— Кого же ты спасла? — Медленно садясь на место, спросила она.

— Мужчину, — смущённо начала я, — ох, какого мужчину, — я повернулась лицом к женщине, закрыв глаза и приподняв голову, потом открыла один глаз, посмотреть на неё.

Она сидела, не шевелясь и не роняя слов, только пристально смотрела, пытаясь понять, шучу я сейчас или говорю серьёзно. А я продолжала:

— Тёмноволосый… высокий… с глазами, словно океанская синь, в которой хочется утонуть, — я подошла к ней и взяла руками её круглое лицо, — нет, — я мотала головой, — щёчек у него совсем нет, худой как щепка.

— Девочка моя, — очнулась женщина, — ты влюбилась?

— Не знаю, тётушка Фазилет, — я пожала плечами, — не знаю я, что это такое… — Отойдя обратно к посуде, добавила: — Только думаю про него постоянно.

— Отцу говорила?

— Нет пока.

— Думаю, не стоит, — она качала головой.

— Почему? — Удивилась я.

— Не одобрит он этого.

— Разве он не желает счастья своей дочери?

— Конечно, желает, — сказала она, вставая, — правильно сказала твоя мама. Тебе следует оставить весь романтизм, вы существуете в другом мире и по другим правилам.

— И ты туда же, — вздохнула я, — когда же жить?

— Утро вечера мудренее, — сказала тётушка Фазилет, проигнорировав мой вопрос.

— Я пойду, — ответила я и шмыгнула в свои тёмные лабиринты.

Искренне не понимая, почему отец может не одобрить наш союз, решила завтра сама спросить его напрямую об этом.

Утро наступило быстро, долгий день дал о себе знать крепким сладким сном. Ещё перед завтраком хотела задать отцу вчерашний вопрос, но пронежившись в мягкой постели слишком долго, вскочила и буквально за пять минут собралась, заколов волосы и надев кофту с длинным рукавом, чтобы никого не смущать.

— Доброе утро, — поздоровалась я со всеми. Родители и брат уже ждали меня за столом.

— Доброе утро, — ответили они.

— Только не говорите, что я опоздала, — говорила я, занимая своё место, — я пришла ровно в назначенное время.

— Всё в порядке, дочка, — сказал папа.

— Точность — вежливость королей, — похвалила сама себя я.

Завтрак прошёл без эксцессов, чему я была несказанно рада, и уже после пошла за отцом в его кабинет.

— Папочка, — начала я, заглядывая внутрь, — можно?

— Конечно, дочка. Заходи.

Я проникла в кабинет, немного волнуясь и оглядываясь на его стены.

— Что-то хотела спросить? — Глядя в бумаги, говорил он.

— Так, пустяк.

— Для меня каждый твой вопрос важен.

— Предположим, мне кто-то понравится… Я влюблюсь, — робко начала я, отец отложил бумаги и посмотрел на меня, — я смогу выйти за него замуж?

Он засмеялся:

— К чему такие вопросы?

— Через несколько лет всплывет такой вопрос, — юлила я, — вот, сейчас хотела спросить.

— Ты кого-то встретила? — Строго посмотрел на меня отец.

— Не совсем, — несла чушь я, — как будто.

— Кто он?

— Просто мужчина, я его встретила после посвящения в лесу… Он помог мне.

— Абсурд, — выдал отец, — ты видела его один раз и уже хочешь замуж?

— Он не такой как все, — мялась я, — хотя бы для меня.

— Ты взрослеешь, — отец подошёл и ласково погладил меня по голове, — это нормально, что у тебя возникают такие вопросы, но ты не сможешь связать судьбу с первым встречным.

— Я поняла, — согласилась я, чувствуя неловкость разговора и полностью и безоговорочно доверяя мнению отца.

— У тебя экзамен через месяц, — он сменил тему, — начни готовиться. Я переговорил с ректором императорского университета. Ты будешь зачислена по результатам экзаменов на медицинский факультет.

— Но мне ещё рано туда, — удивилась я.

— Не вижу смысла ждать дольше, — гордо говорил отец, — ты готова.

— И я буду учиться за пределами замка? — Настороженно спросила я.

— Конечно, — кивнул он.

— Спасибо, папочка, — воскликнула я, обняв его за шею.

Эта новость так радовала меня, что я забыла, за чем заходила ранее.

Погрузившись в книги, я готовилась к экзаменам. Было немного страшно, ведь я буду самой младшей на курсе. И хотя анатомию и латынь я знала назубок, меня потряхивало от мыслей о смене места учёбы. В лесу в одиночестве было куда комфортнее.

Отец поддерживал меня, мы каждый вечер проводили в беседах, я рассказала ему о спасённом юноше и волке, который оставил шрам.

— Ты поступила очень опрометчиво, загородив собой этого человека, — строго говорил он.

— Тот мужчина никому не сделал плохого, — оправдывала я Жозефа, — он помог мне после совета двеннадцати, — я старалась показать его с положительной стороны перед отцом, но каждый раз тот менял тему на этом моменте.

Университет

Спустя два месяца меня зачислили на первый курс медицинского факультета императорского университета. Никто не знал о моём происхождении, кроме ректора Андерсона и профессора Кенджи, с которым я занималась в неурочное время. Жила я вместе со всеми в общежитии, только, слава богам и отцу, в отдельной комнате.

Университет представлял собой огромный комплекс отдельно стоящих зданий, иногда соединённых узкими коридорчиками. Только наш факультет насчитывал три корпуса, между которыми мы бегали весь день, ругая методиста, составившего расписание! Современные здания соседствовали с сооружениями столетней давности, а в самом первом здании, построенным пять веков назад, располагался музей истории императорского университета.

Здесь бесплатно получали образование одарённые дети и дети, вышедшие из императорского детского дома, подавляющая же часть студентов училась на платной основе.

Поначалу я хотела провалиться сквозь землю, я была заметно младше остальных, да ещё и с огненно-рыжими волосами, которые я затягивала в тугую шишку. Мама собрала мой чемодан по своему вкусу и не прогадала. Я чувствовала неловкость от новой одежды, но затем поняла, что мои длинные закрытые платья точно не вписались бы в атмосферу студенческого городка, была ей благодарна. Я пропадала в библиотеке и на индивидуальных занятиях с сенсеем Кенджи.

Так тянулись дни: то ускоряясь, то замедляясь, а вместе с ними взрослела и я. И вот, став на год старше, я совсем освоилась, у меня появилась подруга Нэл, общительная девушка, которая училась на моём курсе.

Прибыли молодые первокурсники, на фоне которых я не так сильно выбивалась по возрасту.

Листья уже стали желтеть и опадать, но днём солнце всё ещё баловало своим вниманием, мы с Нэл гуляли, занимая себя перед длинной и нудной лекцией по биофизике, как вдруг я заметила какое-то движение. Студенты, учившиеся на последних курсах, дразнили какого-то странно одетого парня, отнимая у него книги. Стандартная картина, я решила не обращать внимания. Но задорный смех этой золотой молодёжи стал выводить меня из равновесия, и я всё же подошла к ним, не знаю, чем я руководствовалась, собираясь тягаться с рослыми юношами.

— Отстаньте от него! — Решительно сказала я, подойдя ближе. Но на меня не обратили ни малейшего внимания.

— С ума сошла? — Одёрнула меня Нэл.

Огонь внутри уже разгорелся, и меня было не остановить.

— Оставьте его в покое! — Повторила я, врываясь в толпу и вставая рядом с беднягой.

— Смотрите, какой защитник, — раздался смех рослого блондина, — лучше отойди, а то можем задеть тебя нечаянно.

Он пытался отодвинуть меня за плечо, но я резко скрутила его руку. Нет, большой силой я не обладала, но добавить тремор в мышцы через прикосновение могла легко. У блондина подкосились ноги, и он упал на колено.

— Не все росли в золотых пелёнках! — Дерзко сказала ему я. И отпустила.

Он испугано посмотрел на меня, не понимая, что с ним происходит. Второй, тоже не маленький парень, решил помочь другу и оттолкнуть меня, но с ним произошло то же самое. Тут уже остальные напряглись, принимая вызов, и, наверное, мне здорово бы досталось, если бы не подоспел сенсей Кенджи.

— Что тут происходит?! — Строго спросил он, прорываясь через толпу, — быстро все разошлись.

Увидев меня в центре заварушки, сильно испугался, виду не подал, но его глаза были в растерянности.

— Всё в порядке? — Спросил он, хватая меня за плечи.

— Со мной — да, — спокойно ответила я, кивая на двух парней, которые стояли, преклонив колено. Их мышцы ещё потряхивало, и они не могли подняться самостоятельно.

Сенсей шагнул к ним.

— Что расселись? — Говорил он на повышенных тонах, — не стыдно нападать на тех, кто слабее? Ты и ты, — тыкнул Кенджи на них, — быстро за мной к ректору.

Дальше я не стала слушать, а пошла помогать собирать книги спасённого юноши, разбросанные по лужайке. И отдав их ему в руки, сказала:

— Больше не теряй, — развернувшись, хотела уйти.

— Спа-асибо, — заикаясь, произнёс он.

Может хотел что-то ещё сказать, но сенсей Кенджи позвал его и повёл всех к ректору. Меня он проигнорировал, пытаясь не впутывать в это дело.

— Как ты это сделала? — Растерянно спросила меня Нэл.

— Отец научил, — ответила я, вроде и не соврав и сохранив тайну.

— Он у тебя работает в спецслужбах?

— Не совсем, но тайн в нём хватает, — посмеялась я, — а ещё наша лекция уже началась!

И мы побежали.

После всех занятий Нэл пошла в библиотеку готовить свой доклад, я, предвкушая одиночество, решила попрактиковаться проникать в сознание людей на расстоянии. Это было моим личным даром, и я его обожала, но не пользовалась, быть обычной мне нравилось больше. И вот я выбрала жертву, ей стала моя сокурсница Кирэн, которая сидела в пятидесяти метрах от меня. Я стала смотреть на неё, не отрываясь, и мысленно повторять: «Возьми яблоко, возьми яблоко…» У меня ещё ни разу не получалось, но сенсей Кенджи рассказывал, что много веков назад избранный с таким же даром мог одним взглядом заставить повиноваться себе. Я сосредоточенно сидела, весь остальной мир превратился во внешний шум, только я и моя цель. Правой рукой взяла воображаемое яблоко, Кирэн тоже взяла его. «Совпадение?» — Мелькнуло в моей голове. А теперь подбросим его в воздух и поймаем, она проделала то же самое с реальным яблоком.

— Получилось, — улыбнулась я и быстро обернулась, проверяя, не заметил ли кто, и тут я увидела спасённого парня.

Он сидел на лужайке, перебирая книги, некоторое время я не могла понять, кого он мне напоминает. Чёрные длинные волосы, убранные в хвост, узкие тёмные глаза, смуглая кожа.

— Он индеец, — шепнула я себе под нос, — Мигизи? Ну да, — усмехнулась, отворачиваясь, — что ему тут делать… Но очень похож, — опять взглянула на него, — вдруг это он? Тогда я узнаю, как дела у Жозефа.

От этой мысли у меня непроизвольно зарделись щеки, спустя ещё минуты три я осмелилась и подошла к нему.

— Привет, — села я рядом.

— При-ивет, — настороженно взглянул на меня он.

— Помнишь меня? — Улыбнулась я, уже в полной уверенности, что это Мигизи.

— Ты за-аступилась за-а меня се-егодня, — не слишком довольно отвечал он, заклеивая свои книги, пострадавшие от стычки, — не сто-оило, я сам спра-авился бы, — заикался парень.

— Не сомневаюсь, — я смотрела на него, — и ты прав, что я спасла тебя, но не сегодня. Полтора года назад.

Он резко повернулся на меня, всматриваясь в моё лицо.

— Ка-атрин? — Неуверенно произнёс он.

— Да, Мигизи, ты вспомнил, — довольно улыбалась я.

— Не-е верю, что встре-етил тебя здесь, — усмехнулся он, поменявшись в лице.

— Как себя чувствуешь?

— Тяже-ловато и-иногда, — вздохнул он, — людям сложно объя-яснить, что то, чему они учи-ились пятнадцать-двадцать лет, я пыта-аюсь освоить за год.

— Ты прав, но и слабость не надо показывать. Как месье Лепрест поживает? — Смутившись, спросила я.

— Хо-орошо, — быстро ответил он и продолжил рассказывать про себя, — я отослал ре-езультаты экзамена в приё-ёмную комиссию, расска-азав свою историю, и они, ви-идимо, сжалились и пригла-асили на испытате-ельный срок. Через пару меся-яцев повторный э-экзамен, и они вынесут реше-ение, оставить меня или не-ет.

— А зачем тебе такие сложности? Не лучше ли наслаждаться свободой, верхом на лошади, — я закрыла глаза, — скача по бескрайним просторам, и чтобы ветер развивал твои волосы…

— С моего вто-орого рождения, — хитро начал он, — у меня появи-илась мечта. Я захотел стать у-успешным человеком, чтобы свобо-одно путеше-ествовать по миру и по-омогать таким, как я.

— Хорошая мечта, — кивнула я.

— И я хотел ещё раз встре-етить тебя, чтобы отблаго-одарить. И даже не думал, что ты са-ама меня найдёшь.

— Встретил, отблагодарил, — начала вставать я, боясь, что разговор может зайти не в то русло. Выслушивать хвалебные оды абсолютно не привыкла, — рада была встретиться. До свидания, — разворачиваясь, сказала я.

— По-одожди, — остановил меня индеец.

— Слушаю тебя, — улыбнулась я учтиво.

— Ты не помо-ожешь мне?

— Каким образом?

— Мне надо сдать э-экзамены, чтобы меня не выгнали.

На моё счастье в нашу сторону шла Нэл.

— Вот моя подруга Нэл, — беря её за руку и притягивая ближе, сказала я, — Нэл, познакомься — это Мигизи.

— Привет, — они пожали друг другу руки.

— Нэл отлично знает все предметы, думаю, она тебе не откажет, — они смотрели на меня, не понимая что происходит, — а меня звал профессор Кенджи, видимо, по поводу утренней стычки.

И, пока они не опомнились, я убежала.

— При-ивет. — Неожиданно появился Мигизи, когда мы с Нэл обедали. — Что ска-азал профессор Ке-енджи? — Продолжил он, не дождавшись ответа, — сильно до-осталось?

— Кому? — Наивно спросила я, забыв о вчерашнем разговоре.

— Ты вчера та-ак стремительно убежа-ала, — пояснил он.

— Он, — растерянно сказала я, — отругал и сказал так больше не делать.

— Ко-огда начнём за-анятия? — Он был настойчив, — аллю-ювий, де-елювий — я ничего не понимаю.

— Ты поступаешь на геолога? — Спросила Нэл.

— Да, там был са-амый низкий проходной балл, — оправдался Мигизи.

— Я в этом тоже ничего не понимаю, — резко ответила я, — и я забыла, что у меня доклад по истории анатомии.

— Какой доклад? — Искренне удивилась Нэл.

— Обычный, — делая ей знаки глазами, ответила я, — я побежала.

Быстро выбежав на улицу, я медленно пошла в сторону корпуса, где должно было быть следующее занятие, конечно, никакого доклада у меня не было.

— Привет, — раздался мужской голос сзади. Я резко повернулась, больше от испуга. Около меня стоял тот задира-блондин, улыбаясь своей белоснежной улыбкой.

— Привет, — сухо сказала я и, развернувшись, продолжила путь.

Он поравнялся со мной.

— Научишь своему приёму? — Спросил парень.

— Нет, — так же сухо ответила я, — его секрет передам только своей дочери, чтобы она могла отбиться от таких назойливых личностей, как ты!

— Меня Луи зовут, — самоуверенно говорил он.

— Не особо было интересно, — я смотрела вперёд, ускоряя шаг.

— Обычно воспитанные люди в этом моменте называют своё имя, — Луи не отставал от меня.

Я решила больше не вступать в диалог, надеясь, что он отстанет. Но в этот момент подбежала Нэл.

— Катрин! — Выпалила она с претензией, — ты опять меня оставила с ним! — И улыбнувшись моему спутнику, добавила, — меня Нэл зовут.

Тот, довольный собой, расплылся в улыбке.

— Бери пример с подруги, Катрин.

И, развернувшись, пошёл в другую сторону.

— Спасибо, — недовольно сказала я Нэл.

— Это же Луи Бланшар, — говорила подруга, словно под гипнозом, — все девчонки от него без ума! — Смотрела вслед ему она, — посмотри на его тело, на его стальной пресс и ягодицы.

— Нэл! — Крикнула я ей в ухо, так что она вздрогнула. — Он в одежде!

— О чём говорили с этим красавчиком? — Улыбаясь и отдёргивая бровь вверх, спросила подруга.

— Лучше не спрашивай! И зачем я побежала спасать этого сумасшедшего индейца?

— Ты становишься популярной, — смеялась надо мной подруга.

— Я всего лишь хочу спокойно учиться! — Тихо выкрикнула я, подняв голову вверх.

Следующие дни я старалась не ходить в людных местах, чтобы не привлекать к себе внимание. Взяла обед с собой и вышла на воздух, направляясь в яблоневую рощу. На улице стояла промозглая погода, и все предпочитали находиться внутри зданий. На то я и рассчитывала. Удобно устроившись под деревом, где было меньше всего ветра, я приготовилась в одиночестве и спокойствии вкушать свою горячую еду, ну или чуть тёплую, все же она успела остыть за то время, пока я шла.

— Что-о ты тут делаешь? — Раздался громкий голос где-то справа. От испуга я выронила тарелку, и еда оказалась на земле. Я повернулась и увидела индейца.

— Ты следишь за мной? — Улыбнулась я по привычке, еле сдерживая гнев.

— Не-ет, в смысле, — он говорил растерянно, — я у-увидел, как ты сюда на-аправляешься, подумал, может те-ебе грустно, и решил не оста-авлять одну.

— Мне не грустно, не стоило беспокоиться, — бубнила я, собирая грязную посуду на поднос, — я просто хотела остаться одна, побыть наедине со своими мыслями, — говорила я быстро. — Я целый год старалась слиться с толпой, чтобы на меня не обращали внимания, но теперь появляешься ты, со своими длиннющими волосами и одеждой прошлого десятилетия, и преследуешь меня! Луи Бланшар, который не дает мне прохода и явно не из добрых побуждений, и на меня опять начали косо смотреть! Я хочу быть незаметной!

— А по-очему? — Недоумевал он, — по-очему ты на себя при-имеряешь стандарты? Ты и-индивидуальна, и в этом тво-оя сила.

— Я не привыкла к этому, — пробурчала я себе под нос и молча пошла обратно, индеец тоже не проронил ни слова.

— Он к тебе пристаёт? — Подбежал ко мне Луи.

— Боги! — Опять воскликнула я, — я сейчас заплачу!

— Он обидел тебя? — Строго спросил молодой человек и уже намеревался идти в сторону бедного индейца, стоящего на том же месте.

— Стой! — Крикнула я, схватив его за руку, — нет, это я, видимо, его обидела. И тебе тоже может достаться, если не отстанешь от меня! — Я тыкнула пальцем в блондина.

— Я не боюсь, — гордо ответил он, идя за мной.

— Я одного не пойму, — остановилась я и посмотрела на него, — ты чего ко мне пристал? Хочешь отомстить? Опозорить при всех? Давай начинай или отстань от меня.

— Даже не думал, — немного растерявшись, ответил он, — может, ты мне понравилась.

— Не говори ерунду, — рассмеялась я и продолжила идти с грязным подносом. — Около тебя увиваются все красотки университета. Тебе их мало?

— Они не такие, как ты, — явно пытаясь понравиться, говорил Луи.

— В этом ты прав, спорить не буду, — кивнула я, — но на этом закончим.

Я прошмыгнула в столовую, оставить грязный поднос.

— Ты где ходишь? — Спросила Нэл, подойдя ко мне.

— Я хотела поесть в одиночестве, — начала жаловаться я, — но обидела индейца, отшила блондина и осталась без обеда. Я мистер неудачник, — демонстративно повесив голову, сказала я.

— Отшила блондина? — Удивилась подруга, — красавчика Луи?

— Да, этого заносчивого самовлюбленного павлина, — с презрением выпалила я.

Мы направились на пары, Нэл взяла меня под руку и начала шептать:

— А ты знаешь, что его отец входит в десятку самых богатых людей мира и по выходным играет в гольф с императором! — Важно сказала Нэл.

— Шутишь! — Сделала удивлённое лицо я, — с самим императором?

— Так говорят, — кивнула она.

— Да пусть он сотню королей соберёт вместе, мне неприятен этот человек! — Ответила я.

— Ну-ну, — хитро ответила Нэл.

Луи стал чаще попадаться мне на глаза, то подмигивая, то неожиданно появляться в самые неподходящие моменты.

Индеец, напротив, словно провалился сквозь землю. Я очень переживала, что обидела его, сама того не желая.

«Что за сварливый характер мне достался? — Думала я, — вспыхиваю как спичка. Я не такая была, это окружение меня портит».

Спустя недели две зайдя вечером в библиотеку, я увидела Мигизи, окружённого книгами.

— Давай, Катрин, — буркнула я себе под нос, — иди просить прощения, — подойдя к его столу, я шепнула, — привет.

Он даже не поднял голову. Я взяла стул и села рядом.

— Что читаешь? — Продолжала я разговор шёпотом, но меня продолжали игнорировать, — прости, я вела себя грубо. Я на самом деле добрая… глубоко в душе…

— Где-то о-очень глубоко, — наконец ответил Мигизи, не отрываясь от книг.

Я улыбнулась:

— Что читаешь?

— А ты при-иставучая! — Ответил индеец, взглянув на меня.

— Это заразно! — Воскликнула я. — Недавно от одного индейца передалось.

Он улыбнулся, к нам подошла работница библиотеки и сделала замечание. Я заглянула в его книги.

— Это что? Гидрология?

Он кивнул.

— Я в этом ровным счётом ничего не понимаю, — я помотала головой, — буду болеть за тебя на экзамене с трибун.

— А ты где у-учишься?

— Медицинский.

— Хм, — улыбнулся он, — глу-упый воп-прос я задал.

— Вроде нет.

— А тут зна-ают, что ты у-умеешь делать? — Шептал он.

— Нет, — я помотала головой, — и, надеюсь, ты никому не рассказал?

— Кому? — Тихо засмеялся Мигизи, — моему дру-угу блондину?

Мне тоже это показалось смешным.

— Если вы не прекратите, — строго сказала библиотекарь, подойдя к нам второй раз, — то я вас выгоню.

— Молчим, — ответила я серьёзно, — пойду за своими книгами, — обратилась я к индейцу.

Мы сидели до самого закрытия рядом, каждый со своим заданием.

— Я больше не могу, — положив голову на книгу, сказала я.

— Это та-акая слабая д-девушка набивается ко мне в п-подруги? — Бросая вызов, сказал Мигизи.