Бесплатный фрагмент - Соломенные люди

— Осторожнее, — воскликнула Марина, ткнув пальцем на дорогу.

Я, отвлёкшийся было на сидевших на заднем сиденье Колю с Настей, резко переключил внимание на крутой поворот, стремительно надвигавшийся прямо на нас и плавно завёл в него машину. Друг в этот момент рассказывал очередную забавную историю из своей врачебной практики, и Настя то и дело заливалась смехом. Умел он рассказывать истории, что ту сказать.

— А далеко ещё? — поинтересовалась Настя, с любопытством рассматривая осенний пейзаж за окном. Её короткие рыжие волосы по яркости могли посоперничать с осенней листвой.

— Ещё пару часов и будем на месте, — ответил я, наслаждаясь окружающими видами не меньше неё.

Когда Марина в первый раз намекнула о желании отправиться в небольшое путешествие, я отреагировал на это весьма прохладно. Свой короткий отпуск мне хотелось провести в районе дивана, наслаждаясь заслуженным бездельем. Но Марина, на правах самого виртуозного манипулятора, которого я когда-либо знал, использовала в своих грязных целях девушку моего лучшего друга. Шаг за шагом цепочка выстраивалась, чтобы, в конце концов, через Настю и Колю добраться до меня.

Теперь же я нисколько не жалел об этом. Поздний октябрь оказался просто изумительным. Тёплый и солнечный, он окрасил деревья в багрянец и золото, наполнил воздух запахами прелой листвы и свежести. Говоря по правде, я уже предвкушал тот момент, когда мы доберёмся до небольшого домика, затерянного по среди всей этой красоты, о котором так живописно и рассказывала Марина.

— Марин, а расскажи про этот домик поподробнее, — попросил я её, продолжая сосредоточенно выруливать на петлявшей между деревьев дороге.

— Да что про него рассказать-то? — пожала она плечами и поправила высокое горло тёплого белого свитера. — Домик как домик. Вроде мои прадедушка и прабабушка его строили. Я давно там не была, с того момента, как…

Коля умолк. Как и Настя. На некоторое время в машине повисла тяжкая тишина. И хотя на лице Марины не дрогнул ни один мускул, я всё равно понимал, что ей тяжело говорить о своей погибшей матери — последнем родном человеке, который у неё оставался.

— А почему они решили построить свой домик вдалеке от всех?

Марина моргнула, словно бы приходя в себя после тяжкого воспоминания, и провела рукой по своей копне чёрных волос.

— Честно говоря, я и сама толком не знаю, — пожала она плечами. — Бабушка особо не рассказывала про них. Один раз обмолвилась только, что они всегда были нелюдимыми и предпочитали уединение.

Бутылки в багажнике звякнули, когда колесо попало на очередной ухаб. Звук отдался приятным эхом у меня в душе, а запах жаренного на огне мяса, казалось, защекотал ноздри.

— А до ближайшей деревни и правда десять километров? — спросил я, борясь с подступившим чувством голода.

— Точнее четырнадцать, — поправила Марина. — Так что вы сами понимаете: связь так себе, удобства во дворе, а из отопления только печка. Зато есть колодец.

— Ну всё подруга, — усмехнулась Настя, — не томи. Мы уже поняли, что место отличное. Скорее бы добраться туда, едем уже пятый час.

— Кстати, — прищурилась Марина и схватила мой телефон, лежавший в нише на приборной панели, — пятый час едем и ни одной фотографии, — несколькими движениями она активировала фронтальную камеру. — Ну-ка, покажите, как мы едем отдыхать!

Девчонки расплылись в широких улыбках, Коля как всегда скорчил на своём широком лице рожицу, а занятый вождением я только и смог, что бросить сосредоточенный и нахмуренный взгляд в камеру.

Марина продолжала развлекаться с телефоном, фотографируя нас и так, и эдак, а дорога меж тем стелилась и стелилась вперёд. Казалось, это могло длиться целую вечность, и первым не выдержал Коля.

— Может, остановимся? — робко спросил он. — Хотя бы минут на десять.

Я и сам чувствовал потребность размять ноги, так что спустя пару минут машина мягко съехала с дороги и остановилась на обочине. Наша группа, разделившись и тут же разбежалась по сторонам: девочки направо, мальчики налево. Вскоре мы с Колей вернулись к машине и остановились в ожидании наших дам.

Как это водится, Марине и Насте требовалось больше времени, и, чтобы скоротать время, у на с Колей завязался разговор о всякой всячине, который постепенно скатился к обсуждению дальнейших жизненных планов.

— А как у вас, вообще, дела? — поинтересовался друг, задумчиво рассматривая окружающий лес.

— Да потихоньку, — кивнул я. — Двигаемся. Вот думаем, наконец, окончательно съехаться с Мариной.

Друг многозначительно и важно кивнул, отправляя тем самым невербальный посыл: всё идёт в верном направлении.

— Это правильно, — он хлопнул меня по плечу. — Я рад, что ты оставил ту историю позади.

Мой лучший друг обладал просто непередаваемым чувством такта, я всегда знал это, но напоминание о Свете и Вадиме всё равно отозвалось внутри тупой болью. Я уже хотел было ответить ему что-нибудь, отшутиться или как-то ещё увести разговор в сторону от неприятной темы, но за меня это делал пронзительный женский крик. Острым лезвием он рассёк ленивый покой, продрав по нервам электрическим разрядом.

— Марина?! — крикнул я, в отчаянии рыща глазами среди деревьев.

Все мои помыслы в одно мгновение выветрились из головы. Омерзительное, липкое ощущение беспомощности капля за каплей заполняло сознание до краёв. Я не знал, что делать, я не понимал, куда бежать. Но одно я знал точно: только что из глубины леса долетел полный страха и боли крик Марины.

— Туда, — Коля дёрнул меня за рукав куртки, увлекая за собой. — Крик долетел оттуда.

Всё ещё туго соображая, я направился вслед за другом, и мы стремительно углубились в лесной массив. Вскоре дорога вместе с автомобилем скрылась из вида. Дыхание от стремительного рывка быстро сбилось, и мы с Колей остановились, чтобы перевести дух. Едва справившись с собой, я набрал в грудь побольше воздуха и собрался снова позвать Марину, но меня опередил ещё один женский крик, на этот раз Насти.

— Настя?! — лихорадочно позвал её Коля. — Настя, ты где?!

Снова раздался крик, затем плач и хруст ломаемых веток.

— Туда, — ткнул я пальцем, — живей!

Мы снова бросились в бешеную погоню и вскоре настигли источник звука. Настя бежала навстречу нам, взъерошенная и обезумевшая от ужаса. Одна.

— Что случилось? Где Марина? — испуганно спросил Коля, заключая девушку в объятья.

Настя тут же вцепилась в него с такой силой, словно бы вот-вот упадёт в бездонную бездну, а затем окончательно разразилась надсадными рыданиями.

— Там…, — едва различимо всхлипнула, — там… Марину…

— Где? — я резко подскочил к ней и дёрнул за плечо. — Что произошло?

Настя не ответила. Продолжая всхлипывать, она с видимым усилием оторвала руку от Коли и показала в том направлении, откуда пришла. Я тут же сорвался с места, оставив позади Колю с Настей. Бежать пришлось не очень долго. Место жуткого действа показалось спустя пару сотен метров. Обломки густого кустарника и перепаханная вокруг него земля говорили сами за себя. Ещё несколько минут назад тут разворачивалась ожесточённая борьба.

Внутренности скрутил болезненный спазм. Я заметался из стороны в сторону, начал лихорадочно рыскать глазами в поисках хоть каких-то зацепок, намёков на дальнейшую судьбу Марины. Наконец, мой взгляд привлёк клочок белизны, колыхавшийся на ветке. Приблизившись, я узнал в нём обрывок пряжи. Кусочек мягкого белого свитера, который сегодня утром надела Марина, утепляясь перед поездкой.

За спиной захрустели листва и ветки.

— Что тут…? — послышался опешивший голос Коли, но я не дал ему договорить.

Вскочив на ноги, я бросился к Насте, испуганно прятавшейся за спиной друга. Без лишних церемоний оттолкнув его в сторону, я вцепился в девушку, от чего та скривилась от боли.

— Что здесь произошло?! — рявкнул я, встряхивая её. — Говори!

— Отстань от неё! — Коля тут же вырос рядом и попытался высвободить Настю. Наконец, он справился со мной и оттолкнул в сторону. — Ты ей больно делаешь.

Отступив на несколько метров, я и зло посмотрел на них двоих.

Почему ты бросила Марину? — процедил я сквозь зубы

— Сначала успокойся, — Коля шагнул вперёд, прикрывая собой Настю и расправляя плечи, — а потом мы поговорим…

— Нет, он прав, — тихо перебила его Настя. — Я и правду бросила её одну.

Я промолчал, пытаясь совладать с тяжёлым дыханием.

— Я… я плохо помню, — запинаясь, прошептала девушка и втянула голову в плечи. — Мы спокойно болтали с Мариной, собирались возвращаться к машине, но тут мне померещилось какое-то движение среди деревьев. Я уже хотела сказать об этом Марине, но тут на неё напал какой-то человек.

— Человек? — недоумённо спросили мы с Колей хором. — Какой человек?

Настя ещё больше сжалась.

— Я не знаю. Кто-то. Он выскочил из-за дерева и повалил Марину на землю. А потом я закричала и бросилась бежать.

Мои кулаки сами собой сжались. Кто-то напал на Марину и утащил неизвестно куда. От одной мысли об этом меня буквально сотрясло в бессильном гневе и страхе за её жизнь.

— Нужно её отыскать, — сказал я.

— В этом лесу? — Коля обвёл рукой густые деревья, обступавшие нас со всех сторон. — Как?

Я не знал как, но чувствовал, что дорога каждая минута.

— Нужно звонить полицию, — робко подала голос Настя. — Только мой телефон в машине остался.

Я пошарил по карманам, но и своего телефона тоже не обнаружил. Как и Коля. Единственным решением оставалось возвращение к машине, и после непродолжительного поиска своих следов, мы двинулись обратно, благо что наследить успели с избытком. Только вот путь к машине показалась мне куда более долгим. Лес перестал казаться мирным и спокойным. За каждым деревом мерещилось движение, в каждом шорохе таилась опасность. Яркий солнечный день закладывал глубокие тени в древесных корнях, и мы каждый раз с опаской вглядывались в очередные чернильные глубины. От всего этого мои нервы натягивались словно струна, и когда сквозь деревья пробился блеск автомобильного кузова, я выдохнул с неимоверным облегчением. По мере приближения к черте, леса я всё с большим трудом сдерживал себя, и последние метры преодолел уже бегом.

Лишь подобравшись к машине, я понял, что с ней что-то не так. Первым моё внимание привлёк багажник. Я совершенно точно помнил, что никто не трогал его, но сейчас крышка стояла распахнутой настежь. Затем моё внимание переключилось на многочисленные глубокие порезы, густо покрывавшие салон. Обивка усеивала сиденья и приборную панель. На заднем пассажирском сиденье, покрытый ворохом поролона, лежал какой-то предмет, и я распахнув дверь, достал его.

— Мой телефон, — радостно воскликнула Настя, но тут же испуганно отпрянула. — Что с ним?

Я внимательнее осмотрел аппарат. Гнутый, растрескавшийся корпус пробили чем-то широким и острым насквозь.

— Проверь, там ещё мой должен был лежать, — шагнул ко мне Коля, а затем испуганно попятился назад. — Ребят?

Проследив за взглядом друга, я ощутил волну ужаса прокатившуюся по всему телу. На противоположном краю дороги стоял человек. Одетый в бесформенный чёрный балахон, крепкий и высокий он беззвучно наблюдал за нами. Из-под капюшона на меня смотрело абсолютно невзрачное лицо, на котором, тем не менее, играла леденящая кровь ухмылка. Мужчина молча шагнул к нам и поднял правую руку, затянутую в кожаную перчатку. Внутри у меня всё содрогнулось, когда я увидел в ней поблёскивающий сталью широкий нож.

— Бежим! — крикнул я, срываясь с места, и помчался в лес.

* * *

Дождь. Сегодня ночью опять льёт дождь. Тяжёлые капли стучат по лужам, заглушая шаги. Хорошо, очень хорошо. Одинокая женская фигура спешит вдоль по тротуару, время от времени осматриваясь по сторонам. Я совершенно спокоен, я точно знаю, что она меня не видит, ведь темнота — моя стихия. Я сливаюсь с ней, растворяюсь в ней, становлюсь ею.

Я мягко скольжу вслед за ней, время от времени укрываясь в тёмных переулках. Девушка всякий раз не замечает меня, но всё равно чувствует, что кто-то совсем рядом. Тревога заставляет её ускорить шаг, но у загнанной жертвы уже нет шансов. Едва девушка скрывается за углом дома, я бросаюсь в очередной переулок. Я знаю, что девушке придётся обойти этот дом. Я же пойду более коротким путём.

Какая уже это по счёту жертва? Я не помню. Количество мне не важно. Я за ним не гонюсь. Всё что мне нужно — это видеть их лица. Послушные и лишённые жизни. Я — властитель, а Смерть — мой венец. Я — крадущийся хищник среди бетонных кущ. Тень от тени. Я знаю свою добычу, предвижу наперёд её поведение, предчувствую гибель. И сегодня она свершится. На этой самой ночной пустынной улице, поливаемой шумным дождём.

Я вылетаю из переулка и сталкиваюсь с девушкой. Вскрик и она, падает на мокрый асфальт.

— Простите, пожалуйста, — говорю я перепуганным голосом. — Вы не ушиблись. В этой темноте совсем ничего не видно. Давайте я вам помогу.

Я протягиваю руку, и девушка ещё до конца не придя в себя, принимает её. Одной рукой я крепко стискиваю небольшую ладонь, а второй — горло. Поначалу она ничего не понимает, а затем начинает биться и хрипеть, пытаясь вырваться из моей стальной хватки. Я же ловко прижимаю её к земле и вдавливаю в асфальт. Вскоре она окончательно затихает и лишь короткие рыжие волосы колышутся, тревожимые дождём.

* * *

Я резко открыл глаза. Образ мёртвой Насти, распластанной на мокром асфальте, никак не хотел покидать сознание. Следующее, что я вспомнил — жуткую фигуру в балахоне и безумную погоню. Освежившиеся в памяти воспоминания заставили меня немедленно вскочить с земли и испуганно осмотреться. Мне казалось, что чёрная, бесформенная тень с ножом вот-вот накинется на меня.

Лишь спустя несколько секунд я понял, что нахожусь в одиночестве. Меня всё также окружал густой лес. Только вот за моей спиной вверх вздымался крутой склон обрыва, густо поросший травой. Не без труда из расплывчатой памяти удалось выудить воспоминания о том, как я свалился в него. Втроём мы убегали от маньяка с ножом. В горячке погони я потерял друзей из вида, а затем опора ушла из-под ног. А дальше всё, тёмный провал. Видимо, я хорошенько приложился головой.

— Коль?! Настя?! — крикнул я изо всех сил, даже не заботясь о том, что меня может услышать кто-то кроме них.

На зов ответила лишь тишина. Нахмурившись, я осмотрелся в поисках хоть каких-то следов своих друзей. Ничего. Тут был только я. Неужели тот псих схватили их? Совсем как Марину?! Или… Я задрожал всем телом. Воображение принялось рисовать ужасные картины, от которых начинало подташнивать, и лишь неимоверным усилием воли мне удалось отогнать дурные мысли.

Чтобы занять свою голову хоть чем-то полезным, я осмотрел склон обрыва и стал прикидывать, насколько реально вскарабкаться по нему наверх. Первой же попытка показала всю бессмысленность этой идеи. Склон поднимался слишком высоко и круто, а трава клочьями вырывалась из земли. Я чудом уцелел, свалившись с него в первый раз, и второй раз такое падение может стоить мне свёрнутой шеи. С другой стороны, углубляться в чащобу тоже казалось не самой удачной идеей, ведь здешних мест я не знал.

От раздумий меня оторвал шорох, долетевший из глубины леса. От этого звука сердце подпрыгнуло к самому горлу, а в голове сразу ожили образы человека, медленно надвигающегося на меня из-за деревьев. Только вот на этот раз путей к бегству у меня не оставалось. Я стоял на месте, сжатый словно пружина и всматривался в пространство меж древесных стволов, но ни единого признака движения не замечал.

Шорох снова повторился, и хотя его источника я так и не увидел, мне показалось, что он находится где-то совсем близко. В конце концов, я заставил себя осторожно двинуться на звук и посмотреть, что же там такое шуршит. Отойдя на десяток метров, я остановился и снова прислушался. Шорох повторится, и я прошёл ещё с десяток метров, затем ещё немного и вскоре оказался подле толстенного разлапистого дуба, росшего в одиночестве на небольшой прогалине, свободной от деревьев. Остановившись прямо под ним, я прислушался. Шорох раздался снова. На этот раз прямо над головой.

С лёгкой дрожью в теле, я медленно поднял голову и обомлел от увиденного. Прямо надо мной, в кронах дерева висела предмет, который я меньше всего ожидал обнаружить в этом месте. На высоте около пары метров над землёй висела соломенная фигура человека. Размерами она походила на взрослого мужчину. Кривые, тонкие ветви дерева, удерживавшие её на весу, пробивались сквозь солому в районе груди и живота. Не смотря на безветренную погоду, ветви покачивались вверх-вниз, из-за чего казалось, что соломенное пугало вот-вот зашевелится и слезет с ветвей.

Необъяснимая дрожь проняла меня проняла от одного взгляда на соломенное пугало. Я не понимал причин своей тревоги, но от одного взгляда на него мне хотелось уйти куда подальше. Кто его здесь повесил?! А главное — зачем? Наконец, я тряхнул головой и отвернулся от странной находки. В любом случае, не это сейчас самое главное. Приоритетной задачей оставалось отыскать путь из этого леса.

Осмотревшись по сторонам, наконец, я выбрал направление и двинулся прочь от дуба. Я не представлял, куда конкретно иду. Всё что мне хотелось на данный момент — это просто двигаться, ощущать, что я снова руковожу своими действиями. Лес, вне сомнений, имел границу, отыскав которую я смогу сориентироваться и направиться дальше.

Но мой запал очень быстро иссяк. Внутри нарастало чувство, что за мной пристально наблюдают. Я всё чаще стал замечать за собой, что то и дело останавливаюсь и подолгу озираюсь по сторонам. Видимых признаков движения я не замечал, как ни старался, но навязчивое чувство, что здесь есть кто-то ещё всё равно не покидало меня.

В какой-то момент моего слуха коснулся шорох. Раздался он совсем рядом, и я ощутил неприятный холодок, пробежавший вдоль спины, так как звук живо напомнил мне шелест тревожимой сухой соломы. Я затравленно огляделся, и когда мой взгляд упал на очередной дуб, возвышавший в нескольких метрах, моё дыхание прервалось на несколько секунд.

В кронах дерева покачивалось соломенное пугало. Поначалу я даже решил, что заплутал и вышел к тому же месту, но, присмотревшись к дереву внимательнее, убедился, что оно отличается. Это нисколько не успокоило меня, а даже наоборот, ещё больше ввергло в смятение. Слишком уж похожими оказались обе сцены. Такой же дуб на прогалине, такое же соломенное пугало в его кронах. Жуткий диссонанс выбивал из равновесия. Я даже решил, что это какая-то галлюцинация, и осторожно подошёл к соломенной фигуре. Растворись она в воздухе в этот момент, я бы вздохнул с облегчением. Но к моей всё нарастающей тревоге, она осталась на месте, неумолимо убеждая меня, в своей реальности.

Стоя под деревом в нерешительности, я метался между догадками, что же мне делать дальше. Теперь и необдуманный путь сквозь лес казался не такой хорошей идеей. А вдруг психопат с ножом, похищение Марины и эти соломенный чучела как-то связаны. Вдруг тут у него логово, и этот маньяк нападет на тех, кто имел неосторожность остановиться близ его жилища? Хотя такие размышления и выглядели хоть сколько-нибудь логичными, я всё равно не понимал, при чём здесь эти пугала. Хотя, с другой стороны, в голове у сумасшедших каких только навязчивых идей может не поселиться. Вот и развешивает свои соломенные поделки по всему лесу.

Вдохнув поглубже, я протянул руку и коснулся соломенной ноги. Сухая трава оказалась твёрдой, хрупкой и колючей. Фигура выглядела совершенно обыденно. В иной ситуации я бы даже не обратил на неё внимания, кабы не странные обстоятельства её появления. Я постоял ещё немного, ощупывая под пальцами мягкую солому, пока, наконец, не убился в реальности предмета и его совершенно безвредности, а затем отступил на шаг назад. И едва я сделал это, как странное пугало напрочь разбило все мои предыдущие впечатления о нём.

Жутко содрогнувшись всем телом, соломенная фигура подняла правую руку и вытянула её, словно бы указывая направление. Движение получилось медленным и размеренным, абсолютно спокойным, словно бы такое движения для неё являлось чем-то естественным и простым. Лишь слабый треск ломающихся сухих травинок нарушал тишину. Вытянув руку куда-то мне за спину, фигура замерла, словно бы никогда и не шевелилась.

Страх парализовал меня, пригвоздив к месту. Я смотрел на безобидный с виду предмет, сызнова отказываясь верить в его существование. Сознание твердило и твердило, что такого не может быть, что пугала не умеют шевелиться, что они неживые. А затем внутри меня сломалась какая-то плотина. Я крутанулся на месте и, захлёстываемый животным ослепляющим ужасом, бросился прочь, не разбирая дороги. Меня абсолютно не волновало, в какую глушь вели меня ноги. Мне просто хотелось оказаться как можно дальше от этого кошмарного места с его кошмарным обитателем. Я мчался вперёд, едва успевая уклоняться от попадавшихся на пути стволов и перепрыгивать через торчавшие из земли корни.

В конце концов, прыткость подвела меня. Зацепившись за корень, я кубарем полетел вперёд, набирая за шиворот куртки сухую траву и листья. Удар об землю выбил воздух из лёгких, и я некоторое время просто лежал на земле, раскрывая рот словно рыба, выброшенная на берег. Мне потребовалось время, чтобы восстановить сбитое дыхание, и когда я справился с этой задачей, мне, наконец, удалось перевернуться на спину.

Лёжа на холодной земле, я пытался примирить в голове тот факт, что ещё недавно вёл машину, предвкушая весёлый отдых вдали от цивилизации, а уже спустя каких-то пару часов спасаюсь от психа с огромным ножом и неведомо каким образом шевелящихся соломенных пугал. Вопросы один за другим проносились в голове, порождая лишь страх, панику и новые вопросы. Что за маньяк гоняется за нами? Для кого здесь висят эти пугала? Правда ли они шевелятся или это жестокая шутка моего воображения? Куда запропастились Настя и Коля? И что же случилось с Мариной?

При мысли о совей девушке, внезапный порыв ужалил меня словно пчела. Дыхание восстановилось, я резко сел. Смутное чувство подталкивало вперёд. Влекомый деятельным порывом, я поднялся с земли. Но едва я утвердился на ногах, как мой взгляд остановился на узкой полоске свободного пространства, видневшейся меж деревьев. Ещё мгновение назад там что-то мелькнуло, в этом у меня не имелось сомнений. Я ещё более пристально осмотрел окрестности и радостно вскрикнул, когда в просвете между деревьями на долю секунды скользнул проблеск белизны.

— Марина! –позвал я во всю глотку. — Марина, стой!

Но белый свитер снова пропал из вида, и тогда я бросился следом. Скорее всего она в шоке, размышлял я на ходу, и поэтому не услышала меня. Хотя это и не столь важно. Главное Марина спаслась от маньяка, что похитил её. Она жива, а больше меня ничего не волновало. Правда, как оказалось, шок нисколько не поубавил её прыти, и нагнать девушку мне никак не удавалось. Белый свитер маячил впереди, странным образом ни приближаясь, ни удаляясь.

— Да как так? — раздражённо бормотал я себе под нос всякий раз как улавливал промельк белизны впереди.

В голове просто не укладывалось, как Марина так шустро умудрялась преодолевать такие расстояния. Да ещё и беззвучно, так как я не слышал ни хруста веток, ни шороха ломаемой листвы. Зато прекрасно слышал себя: и сухой треск веток под ногами, и шум разгребаемых ногами листьев, и своё надсадное дыхание вкупе с ухающим сердцем в груди. В конце концов, я окончательно выбился из сил и ухватился за ствол ближайшего дерева, решив потратить несколько секунд, чтобы восстановить сбитое дыхание.

Придя в себя, я снова принялся выискивать марину. К моей, просто безграничной, панике больше её свитер больше не появлялся, но я упорно твердил себе, что она не могла далеко уйти. Марина, наверняка, ранена и не понимает где находится. Она должна кружить где-то рядом, хотя я всё равно ничего не слышал.

Внезапный хруст ветки за спиной заставил меня подпрыгнуть на месте.

— Марина! — радостно воскликнул я, оборачиваясь. — Как я рад тебя…

Остаток фразы комом застрял в горле. Дыхание перехватило, едва я увидел его, стоящего в десятке метров от меня. Рослый, в чёрном балахоне, с глубоко надвинутым капюшоном. При первой нашей встрече я толком не рассмотрел его, слишком уж был напуган. Сейчас же я пребывал в настоящем ужасе, но беспомощный разум, словно бы издеваясь, подмечал в мельчайших подробностях грубые, рубленые черты лица, смотревшего на меня из-под полумрака капюшона.

Не знаю, сколько времени мы так простояли, глядя друг на друга. Мужчина изучал меня пристально и взгляд его не предвещал ничего хорошего. Наконец, его черты исказила кривая ухмылка. Правая рука, скрывавшаяся до этого под полой балахона, поднялась, и я едва не рухнул на колени от внезапного приступа бессилия, охватившей всё тело. Блеск ножа внушал особенный ужас на фоне толстой чёрной перчатки, сжимавшей рукоять. Мужчина многозначительно посмотрел на меня, а затем на нож, после чего слегка постучал рукоятью по дереву.

Глухой перестук отдался громом в ушах. Нервы словно бы ударило током, подстегнув весь организм к действию. На какое-то мгновение я решил, что нужно бежать, но тут же понял, что это будет означать мою верную гибель. Тогда я замер на месте, каждый мускул, каждый нерв в моём теле напрягся словно сжатая пружина. Не увидев ожидаемой реакции, незнакомец, похоже, потерял терпение и шагнул ко мне. Всё также криво ухмыляясь, он поигрывал ножом, по мере приближения, как бы невзначай пробуя лезвие на остроту. Я же стоял всё также неподвижно, стараясь сохранить бесстрастие на лице, в то время как под маской спокойствия разыгрывалась настоящая буря. Варианты спасения, один нелепее или безумнее другого, сменялись со скоростью стремительно мчащегося поезда. Это лишь распаляло пожар отчаяния, полыхавший внутри, но я с упорством обречённого искал спасение.

Решение пришло внезапно и спонтанно. Нас разделяло метра два, не больше. Я буквально наблюдал внутренним взором, как мужчина делает последний шаг и коротким взмахом вонзает нож мне в живот. И ровно в тот момент, когда нога мужчины поднялась для этого последнего, рокового для меня шага, я нырнул вниз и загрёб обеими руками листву с земли, а затем со всей доступной мне яростью метнул горсть ему в лицо.

Поначалу незнакомец не понял, что произошло. Он отшатнулся назад, и лишь затем с яростным рыком вцепился в лицо, пытаясь очистить глаза, нос и рот от забившихся в них грязи. Я же не стал дожидаться следующего момента и с яростным воплем бросился на рослую фигуру и всей своей массой постарался сбить её на землю. Мужчина грузно повалился на спину, а я, меж тем, уселся ему на грудь С новым воплем ярости я начал молотить его кулаками по выглядывавшему из-под капюшона лицу. Удары сыпались и сыпались, костяшки быстро содрались, покрывшись кровавыми ссадинами, а руки заныли. Но я всё равно обрушивал один за другим удары на столь ненавистное лицо.

* * *

Кулаки с хлюпающим звуком погружается в лицо. Запястья сводит от боли, но я не останавливаюсь. Она не доставляет мне ни малейшего дискомфорта. Я слишком, долго ждал, выслеживал, таился. Я жаждал насладиться каждым мгновением, даже болью. И той что принадлежит мне, и той, что истязала жертву.

Парень уже мёртв. Ещё несколько минут назад он перестал дёргаться. Как же сильно он перепугался, когда оказался здесь, в этом затхлом вонючем подвале. Пришлось постараться, чтобы затащить его сюда. Парень был весь на нервах из-за пропажи той девчонки. Всё ходил в полицию, надеялся, что её найдут. Но такие трудности меня только раззадоривают.

Кулак последний раз погружается в кровавое месиво, образовавшееся на месте лица. Всё, мне надоело. На сегодня я достаточно поразвлекался. Теперь можно и передохнуть. Я медленно поднимаюсь на ноги и беру с пола грязную тряпку. Тщательно вытерев руки, я бросаю её на бездыханное тело. Теперь нужно прибраться за собой, и заняться более интересным делом.

Звериный инстинкт уже давно подсказывал мне, что кто-то рыщет по моему следу. Подбирается ко мне. Уже, можно сказать, дышит в спину. Что ж, тем интереснее этот танец. Охотник становится жертвой — обыкновенная история. И у меня уже есть подозрения, кем является этот самый охотник.

* * *

Дождь. Шум проливного дождя наполнил собой весь мой мир. Он ворвался столь внезапно, что я даже вздрогнул от неожиданности. Затем пришло ощущение того, как тяжёлые капли, настойчиво барабаня по волосам, стекают ручейками за шиворот куртки. Затем появилось промозглое ощущение промокшей насквозь одежды и боль в коленях долгого стояния на них.

— Как…?!

Я неловко вскочил на ноги, растерянный и перепуганный. В голове всё путалось. Образ истекающего кровью Коли, чьё лицо походило на скорее на фарш, вызвал у меня сильный позыв в животе, с которым я не сумел совладать. Согнувшись пополам, я исторг из горла поток желчи, и ещё долго после этого пытался отдышаться.