Бесплатный фрагмент - Собрание малоформатной прозы. Том 12

Хоррор

Таинственная и гадкая троица

Людям давно известно, что у сов и у кошек есть много общего. Например, бинокулярное зрение, мигательные перепонки и способность видеть в темноте.

Сидит такое чудище во тьме, самого его не видать, одни глаза только светятся таинственными фосфорическими огнями, и попробуй угадай, кто это сидит там: то ли сова, то ли кот, то ли чёрт. Поэтому случалось и такое, что ругнётся кто-то на кота, а ответ услышит от чёрта.

То-то страху тогда от этого!

А с совой и того страшнее. Кто слышит, как кричит она в ночи, когда она ухуканьем своим заявляет права на территорию тому, кто в неё вторгается, тот обмирает от ужаса: точно ли это крик птицы, не чёрт ли в неё вселился?

И не на пустом месте возникает этот ужас ночной. Всякий раз получается, что где сова, там и чёрт поблизости затаился в ночном лесу.

И кот в ночи гуляет не в одиночку, а в компании с чёртом.

Не надо, конечно, думать, что всякий кот с чёртом дружбу водит. Большинство котов соблюдает свою душевную чистоту.

А про сов этого не скажешь.

Дед Савелич много страхов натерпелся от той нехорошей троицы, в которой по взаимозаменяемости вытворяют свои злые козни сова, да кот, да чёрт.

Иные его рассказам не верят до той поры, пока сами не столкнутся лбами с этой нечистью. Вот и внук его Никита до поры до времени не верил (умный был, образованный: одиннадцать классов и ПТУ). Городским умом был богат, деревенскую мудрость дедовскую дремучим невежеством называл. К деду в гости заявился впервые: мать не пускала из-за того, что тот был родственником Никите не по материнской, а по отцовской линии, а отец их с матерью бросил, когда Никите ещё и годика не было.

Нечисть любит над такими, как Никита, «ни во что не верующими» шутить: у них психика хрупкая, ко встречи с нею не подготовленная, легко теряет устойчивость и уступает место безволию: делай с ними, что хочешь!

Таким лучше с нечистью не встречаться.

— Ты, внучек, к бабке Крысихе на глаза лучше не попадайся, — предупредил внука дед, когда тот сказал, что хочет по деревне пройтись.

— А, что так?

— От греха подальше.

Никита успел уже наслушаться от деда множества страшных рассказов о нехорошей бабке Крысихи. По его рассказам получалось, что бабка Крысиха — сильная чёрная ведьма. На людях в человеческом облике она появляется редко, а всё больше то в виде дурной бодливой коровы, то в виде большой совы, то в виде злого чёрного кота.

— А какова она из себя в человеческом обличии? — спросил, сам не зная зачем, Никита.

— Злобная. Взгляд колючий. Того, кто начнёт перечить её словам, обязательно вскоре колдовством своим покарает. Потому и прозвали за глаза её Крысихой: не человек, а бешеная крыса.

*

Никита вышел за калитку. Идти тут некуда: молодёжи в деревне нет. Все, кто оканчивают в соседнем селе среднюю общеобразовательную школу, покидают деревню в поисках заработка. В деревне работы для молодёжи не найти.

Единственная в деревне улица пуста. Где-то уныло взбрехнёт в полусне собака, ей отзовётся вялое перетявкивание таких же ленивых псов. Так же вяло и нехотя пройдёт петушиная перекличка, и вновь опустится на деревню тягучая полудрёмная тишина.

Через дорогу ленивой деревенской трусцой засеменила облезлая кошка. Никита резко свистнул ей вслед, но кошка никак на это не отреагировала.

«Непуганая, зараза!»

— Здороваться надо!

Никита вздрогнул от неожиданности, обернулся на голос и увидел перед собою старуху, ощетинившуюся на него колючим взглядом.

«Откуда её чёрт принёс? Не было же рядом никого!»

Досадуя на свой испуг, Никита ответил запальчиво:

— Так я же не местный, бабушка, я городской. Никого здесь кроме деда своего не знаю, а у нас в городе здороваются только с теми, кого знаешь, с кем чаи гонял или детей крестил. С Вами мы ни чаи не гоняли, ни детей не крестили.

— Покрестим, — с многообещающей злобой глянула на Никиту старуха и исчезла так же внезапно, как появилась.

*

Весь остаток дня Никиту мучили плохие предчувствия. Из головы у него не выходила встреча с колдуньей и это её слово «Покрестим», терзающее его мозг подобно тому, как терзало зуб пациента сверло стоматологической бормашины пятидесятых годов XIX века. Когда время приблизилось к полночи, Никита уже не мог спокойно сидеть в дедовой избе. Он готов был бежать куда угодно, лишь бы подальше от места, где он повстречал бабку Крысиху.

Ровно в полночь Никита услышал голос, зовущий его выйти во двор. Голос показался Никите странно знакомым и он решил узнать, кто это его зовёт.

Выбежав во двор, Никита натолкнулся на зовущий его взгляд и поразился необычности этого зовущего взгляда. Он ярко светился во тьме таинственным фосфорическим светом, притягивая к себе взгляд Никиты. В его притягательности была особая, повелевающая сила.

«Что ему нужно от меня?» — растерялся Никита.

Существо с фосфорическим взглядом неожиданно разразилось пугающе зловещим хохотом, взмыло в чёрное небо и… на его месте сгустилось бесформенное темное пятно, двинувшееся на Никиту. В дальнем конце двора взвыла кошка. Тёмное пятно превратилось… в Крысиху (!!!).

Никита метнулся назад, чтоб укрыться в дедовой хате, но за входной дверью оказался не в просторных дедовых сенях, а в тесном коридорчике, заставленном всяким хламом, среди которого Никита с ужасом увидел в неясном лунном свете, падающем из запылённого окошка, большую деревянную ступу и прислонённую к ней метлу.

Вбежав в жилую часть строения, Никита оказался в небольшой горнице с низким потолком. За широким столов в центре горницы восседала Крысиха. Она насмешливо уставилась на Никиту:

— Проходи, невежа, садись к столу.

— Зачем? — пролепетал Никита, осознав вдруг, что он попался в нехорошую западню.

— А затем, чтобы «чаи гонять да детей крестить», — угрожающе ощерилась старуха.

— Делай, что тебе матушка Ефросиния повелевает! — подошла к Никите горбатая остроглазая девка и отвесила ему тяжёлую затрещину.

Никита послушно присел к столу.

Горбунья молча стала выставлять на стол самовар, чайные приборы на двоих (для Крысихи и для Никиты), варенье и свежую выпечку.

За распитием чая Крысиха сказала Никите:

— Меня зови матушка Ефросиния. Повеления мои выполняй, не медля, не то я осержусь и накажу.

Никита сник. Он понял, что старухе надо подчиняться и это пугало его.

— Ты не молчи, невежа, а отвечай: «Слушаю и повинуюсь, матушка Ефросиния», — отвесила Никите ещё одну затрещину горбунья.

— Слушаю и повинуюсь, матушка Ефросиния, — промямлил Никита, томясь от нарастающего страха.

Старухино угощение показалось Никите безвкусным, но он делал вид, что ему всё нравится и всё думал, как бы ему побыстрее улизнуть от такого «гостеприимства».

— Ты не спеши, касатик, нам с тобой ещё детей надо окрестить, — угадала его мысли старуха.

Горбунья метнула на Никиту осуждающий взгляд, и тот поспешил ответить положенное «Слушаю и повинуюсь, матушка Ефросиния», не понимая, о каком ещё крещении та толкует.

— Сейчас узнаешь, — ответила на его молчаливое недоумение ведьма.

— Ну-ка, Глашка, неси детей! — обернулась старуха к горбунье.

— Слушаю и повинуюсь, — поклонилась ведьме горбунья, шмыгнула за занавеску и вынесла оттуда корзину с пищащими комочками.

— Да, какие же это дети? Это же крысята… — вытаращился на ведьму Никита.

— Кому-то крысята, а кому-то — дети. — бросила на Никиту карающий взгляд старуха, и от горбуньи ему прилетела очередная крепкая затрещина.

— Я буду их крестить, а ты будешь мне помогать, — объявила старуха и приступила к совершению «таинства крещения» на какой-то гадкий сатанинский манер, постоянно давая Никите указания по оказанию ей помощи.

В дедову избу Никита возвратился лишь под утро.

Дед всю ночь крепко спал и о том, что происходило прошедшей ночью с его внуком, ничего не знал. То, что внук внезапно решил уехать к себе домой, деда огорчило, но отговаривать Никиту от этого он не стал. Видно, не сроднились они с ним за эту первую встречу.

*

Никита, приехав домой, подумал, что здесь злая колдунья его не достанет, но страх перед её колдовской властью над ним не проходил.

В первую же полночь сон Никиты был прерван чьим-то странно знакомым голосом, вызывающим его во двор. Никиту охватило чувство непреодолимого страха и он впал в состояние тупой покорности.

Оказавшись во дворе, Никита увидел в темноте два светящихся глаза. Их таинственный фосфорический свет, притягивал к себе взгляд Никиты. В его притягательности была особая, повелевающая сила.

«Колдовская сила», — догадался Никита.

«Ты не должен никуда уезжать из дедовой деревни. Ты теперь не хозяин своей судьбы», — услышал Никита голос, который мог принадлежать только… чёрту.

Страшная нереальность

Развернуть суть клубка событий можно лишь погрузившись в иное измерение, где может быть ответ на многие вопросы, а может быть страшная нереальность…

Марк Покровский

(рубрика «Дивный новый мир» в газете

«Тайное и явное» №6 (142) 2022 г.)

Лёва был домоседом. Свою ненасытную любознательность он удовлетворял, поглощая мегабайты информации из электронных сетей. Его интересовало всё: тайны древних цивилизаций, новости науки, техники и технологий, загадки сакральных мест на суше и в мировом океане. А его девушка Наталка, имея такой же разброс интересов, была редкостной непоседой. Ей недостаточно было прочесть, увидеть, услышать о чём-то опосредствованно от тех, кто пишет, предоставляет доказательства, рассказывает. Ей всё нужно было потрогать своими руками, увидеть своими глазами, лично оценить на вкус-на запах.

— Ты, как акула, которой всё нужно попробовать на зуб, чтобы проверить на пригодность ей в пищу, — шутил над Наталкой Лёва.

— А ты, как видеорегистратор с несколькими дополнительными функциями в виде склонности к углублённому анализу, вялым эмоциям и малоподвижности, — огрызалась Наталка.

— И в виде страстной влюблённости во взбалмошную девчонку, — обхватывал Лёва Наталку крепкими медвежьими объятиями, в которых Наталка млела и теряла свою задиристость.

Глава 1. В зоне Шайтан-кургана

Путь к заброшенному кургану пролегал по безлюдной степи. Погода резко испортилась: полуденное небо потемнело, летний зной сменился пронизывающей зябкостью, природный звуковой фон оборвался, ему на смену явилась та особая тишина, которую можно было назвать «могильной», «предвещающей ужас».

— Ты не передумала дойти до Шайтан-кургана? — обернулся к Наталке Лёва, предчувствуя какую-то беду в её затее с этим походом в новомодную аномальную зону, вокруг которой последнее время в СМИ накрутили целый клубок небывальщины.

— Волков бояться — в лес не ходить, — сорвалось с языка Наталки.

Зря оно сорвалось: и саму себя за язык поймала (как после этого сдать назад?), и Лёве не оставила выбора (он никогда не выставит себя ни трусом, ни слабаком).

Наталка пошла на обгон, сделала несколько быстрых шагов и… пропала.

Лёва ринулся следом.

*

Это было, как падение в сон: короткое чувство страха и обнаружение себя в иной реальности.

А что такое сон?

Лёва считал, что сон — это другая жизнь, столь же реальная, как и жизнь наяву. Это путешествие души, взбалмошной, как его Наталка, любопытной, неугомонной.

После короткого чувства страха Лёва обнаружил себя в каком-то призрачном мире, окутанном запахом смерти, крови, разврата и какой-то зловещей жути, не имеющей словесного эквивалента в понятийном аппарате людей. Наталка была всего в нескольких шагах от Лёвы. Он попытался приблизиться к ней, но пространство между ними, сколько бы он ни шагал в её направлении, не сокращалось. Наталка тянула к нему руки, раскрывала рот в беззвучном крике, бежала к Лёве, но это был бессмысленный бег на месте.

У Лёвы сбилось дыхание, силы покинули его тело, и он свалился на землю. Наталка к тому времени уже давно беспомощно обмякла на земле и смотрела на Лёву расширенными от ужаса глазами. К ним медленно приближалась толпа полулюдей-получудовищ. Их очертания то расплывались, то отвратительно искривлялись по мере их приближения. В их взглядах пылало безумие. Такое же безумие стало отражаться в глазах Наталки. Лёва почувствовал, что он тоже начинает сходить с ума. Он понял, что и его, и Наталку ждёт долгая, мучительная смерть.

Глава 2. В Доме скорби

В одиночной палате для особо буйных корреспондент областной газеты увидел молодого мужчину с безумным взглядом.

— Здравствуйте, молодой человек! — поприветствовал безумца корреспондент, надеясь вызвать больного на речевой контакт.

Больной смотрел на корреспондента, но видел вместо него получеловека-получудовище. Его очертания то расплывались, то отвратительно искривлялись. От него исходила угроза долгой, мучительной смерти, и больной забился в истерике, разразился воем, в котором слышался рвущий сердце предсмертный ужас.

— Уходим! — потянул корреспондента сопровождавший его врач. — У него опять началась истерика.

В кабинете врача вой больного был еле слышен, но и при слабой слышимости он продолжал надрывать сердце корреспондента своей силой предсмертного ужаса.

— Его личность установить не удалось. Он случайно был обнаружен туристами в окрестностях какой-то аномальной зоны. Там же был обнаружен труп молодой женщины. По словам тех туристов, в глазах той женщины застыл неописуемый ужас.

*

На следующий день после посещения корреспондентом больного, страдающего приступами ужаса, появилась статья об опасностях аномальной зоны вокруг Шайтан-кургана. Эта статья накрутила ещё один виток на разрастающийся клубок событий, окружающих эту аномальную зону. В ней было предостережение от приближения к опасной аномальной зоне.

Будет ли толк от этого очередного предостережения для отважных «наталок» и для оберегающих их от неведомых опасностей «львов»?

За гранью любви и смерти

Один поэт сказал: Я пишу стихи потому, что боюсь смерти и люблю женщин.

При естественном ходе событий смерть и любовь — это столь же противоположные полюса бытия, как противоположны полюса Земли.

Но эти две противоположности имеют свойство сближаться, как сближаются грозовые тучи с попадающимися на на их пути предметами на земле, на воде или в небе и воссоединяются с ними короткими грозовыми разрядами ужасной разрушительной силы.

Охотники и рыбаки знают, что нельзя брать с собою женщин ни на охоту, ни на рыбалку, ибо не будет тогда им «ни пуха, ни пера, ни рыбьей чешуи».

Женщины считают это предрассудками и всячески пытаются приобщиться к этим мужским промыслам, сражаясь за своё мифическое, противное природному естеству «равноправие», подобно тому, как дети в иных случаях претендуют на свою «взрослость».

И тогда случается так, что «предрассудки» жестоко мстят тем, кто их игнорирует.

Глава 1. Капиталина мило помахала мужчинам ручкой

Ровно в 4:00 перед воротами дома Сергея и Капочки просигналил внедорожник братьев Сёмушкиных. Сергей подхватил заранее подготовленное снаряжение и вышел за ворота.

— Капа готова? — прищурился Костя, выпустив струйку терпкого папиросного дыма.

— Готовится, — обречённо отмахнулся Сергей.

— А что я мог сделать? — развёл руками Матвей. — Она же, как клещ, в меня вцепилась: «Возьмите, да возьмите! Я вам помехой не буду. Наоборот, все бытовые заботы я возьму на себя!»

В 4:30 Костя снова посигналил, чтобы поторопить замешкавшуюся «рыбачку».

Капиталина выскользнула из-за калитки, обдав мужчин ароматом сладких духов:

— Ну, что вы забеспокоились, мальчики? Мне же надо было привести себя в порядок!

«Хорошо, что на рыбалку едем, а не на охоту, она бы своими духами всех зверей распугала», — молча нахмурился Сергей, выплёскивая свою досаду целыми вёдрами отборной молчаливой матерщины.

*

Рыбалка как-то сразу не задалась. Рыба, хоть и дура безмозглая, но присутствие женщины учуяла и объявила рыбакам бойкот.

Мужчины кипели злостью, а Капиталина — цвела и пахла. «Цвела» иносказательно, но радостно, а «пахла» — натурально, духами, которые в условиях рыбалки были так же неуместны, как «в русской бане пассатижи» из песни Владимира Высоцкого «Письмо к другу, или Зарисовка о Париже».

К полудню солнце стало припекать сильнее.

— Я хочу искупаться, — объявила Капиталина.

Купаться её не хотелось. Она хотела похвастаться своим новым купальником и подразнить посторонних мужчин красотой своего очень сексапильного тела: «Пусть офигеют от возбуждения!»

Капиталина разделась с изяществом, которому могли бы позавидовать профессиональные стриптизёрши.

— Мальчики! Пока-пока! — Капиталина мило помахала мужчинам ручкой и манящей походкой удалилась от места рыбалки за кустики.

Глава 2. В сопровождении тяжёлой смеси запахов

— Время к обеду, — Костя обвёл глазами друзей, ища в них понимания того, о чём он вслух не сказал.

— Можно. Тем более, что «контролёр» удалился на водные процедуры, — поддержал его брат Матвей.

Сергей достал бутылку, налил водку в подставляемые стаканы.

Костя приподнял свой стакан для произнесения традиционного рыбацкого тоста и застыл от пронзительного вопля.

В этом вопле был запредельный ужас.

Мужчины побросали стаканы и вихрем устремились на этот вопль, туда, куда удалилась Капиталина.

На небольшом удалении от берега расходились круговые концентрические волны. Первым к кому места подплыл Сергей. Он нырнул под воду и надолго исчез из вида.

— Тут нет дна! — судорожно выдохнул Сергей, вынырнув из-под воды.

К нырянию присоединились братья Сёмушкины.

— Тут нет дна… — повторяли мужчины, выныривая из-под воды.

*

— Вызываем спасателей! — решил Сергей, отчаявшись добиться чего-либо своими силами.

Прибывшие спасатели пришли в полное замешательство: их водолазы не смогли донырнуть до дна.

На этом поисковая операция была прекращена.

*

Сергей, по совету братьев Сёмушкиных, влил в себя большую дозу водки. Братья сопроводили его до дома, предложили побыть с ним, но он решительно отказался от их сочувственного присутствия в его доме.

Войдя в зал, Сергей почувствовал тяжёлую смесь запахов тины, рыбы и чего-то неведомого, потустороннего и смертельно опасного.

Из спальни к нему вышло то, что прежде было его горячо любимой женой, но это была уже не она.

Увидеть и ужаснуться

Помню, как иногда момент моего перехода от лёгкой полудрёме к глубокому сну сопровождался острым ощущением слепого падения в пустоту.

Это было так страшно!

И вот, однажды, я испытал то же самое наяву.

Это было так необычно!

После «падения» в сон я оказывался в водовороте диковинных сновидений.

После такого же «падения» наяву, я вдруг оказался в таком мире, в котором увиденное повергло меня в ужас.

Глава 1. Умопомрачительное начало

Всё началось с предупредительных толчков нарастающей силы.

Землетрясение?

В нашей местности?!

Такого никогда раньше не было!!!

Я, в чём был, выскочил из дома. За спиной у меня раздался грохот обрушающихся кирпичных и железобетонных конструкций, слева, справа и надо мною, обгоняя меня, пронеслись краеугольные обломки, осколки и прочий хлам. Оказавшись вовлечённым в их стремительное движение, я вдруг с болезненной остротой почувствовал своё слепое «падение» в пустоту.

*

Когда «слепота» отступила, я обнаружил себя на голом скалистом плато. Где-то далеко-далеко внизу раздавался неясный шум. Я осторожно приблизился к краю плато и увидел далеко внизу суровое бескрайнее море. Его волны ожесточённо бились в основание скалы, вершина которой и была тем плато, тем местом, где я оказался после своего слепого «падения».

Что за наваждение такое?

Какие недобрые силы меня морочат?

Как вообще могло произойти, что «упав в пустоту» возле моего обрушающегося дома, я оказался вознесённым на пустынное плато этой высоченной скалы, то есть, падая вниз, взлетел вверх???

Сколько человек сошло с ума, столкнувшись с сумасшедшей реальностью!

Известно, что организм, попавший в некомфортную среду, либо приспосабливается к ней, либо погибает.

А что значит «приспособиться к сумасшедшей реальности»?

Верно: сойти с ума.

Подумав, я решил, что лучше уж погибнуть в здравом уме и твёрдой памяти, чем пополнить ряды сумасшедших, которых и без меня с каждым годом становится всё больше и многие из которых, не обращаясь за помощью к психиатрам, остаются среди людей, создавая атмосферу дурдома.

Я не знал, какие испытания на прочность ума и памяти ждут меня впереди.

Глава 2. «Восхождение»

У Беллы Ахмадулиной есть строки:

С ума схожу. Иль восхожу

к высокой степени безумства.

Мог ли я когда-нибудь подумать, что эти строки совсем по другому поводу, но с неменьшей точностью опишут моё состояние в этой сумасшедшей реальности?

Обследуя плато, я обнаружил на нём небольшую каменную конструкцию, похожую на погребицу, возводимую над погребом в старых сельских подворьях. Отодвинув каменную плиту, прикрывавшую вход в «погребицу» от атмосферных осадков, я вошёл внутрь. Каменные ступени вели вниз. Нехорошее предчувствие удерживало меня от спуска по этим ступеням, но любопытство взяло над ним верх, и я начал путешествие, ведущее к схождению с ума, иль к восхождению к высокой степени безумства.

Ступени были выложены из неизвестного мне материала, излучающего призрачный свет.

Не ведут ли они в мир призраков?

*

Ступени после долгого пути вывели меня на площадку, с которой открылся вид на огромный цветущий сад.

Как могло разместиться это необозримое пространство, наполненное радостным ярким светом и чарующими ароматами, в узкой скале, одиноко торчащей среди сурового моря?

Сколько других противоестественностей откроется мне в этом странном мире?

Я услышал неясный гул, напоминающий человеческую речь, интонированную под повелительные окрики, и звонкие щелчки. Движимый всё тем же любопытством, я направился в сторону этого гула и передо мною открылась отвратительная картина: в центре обширной площадки, окружённой цветочными клумбами, стоял на многоступенчатом пьедестале золотой трон, инкрустированный драгоценными камнями. На троне восседал исполин с человеческим телом и с головой чёрного ворона. Его воронью голову украшала золотая корона с небывалыми самоцветами неописуемой красоты.

Исполин излучал мощную энергетику, в которой чувствовалась его непознаваемая воронья мудрость и беспредельная властность.

Перед троном — вереница людей, голых, с потухшими взглядами. Их жалкие фигуры и скованные движения выражали животное смирение и покорность.

«Ворон в виде человека.

Животные в виде людей», — изумился я, глядя на всё это.

В руках у «животных» были ящики со слитками золота и драгоценными камнями. Вдоль их вереницы прохаживался гигант с головой чёрного ворона, облачённый в боевые доспехи. В руках у него была доска, на которой он делал какие-то пометки красным стержнем, похожим на карандаш. За поясом у него торчала плётка.

«Животные» неспешной чередой подходили к помосту, установленному перед троном их владыки, возлагали на помост свои подношения и уходили.

Гигант с головой чёрного ворона подбадривал «животных» повелительными окриками, а особенно нерасторопных стегал плёткой, издающей громкие щелчки при соприкосновении с их спинами и оставляющей на их телах глубокие кровоточащие раны.

Когда все «животные» прошли, гигант вонзил в меня свой пылающий требовательностью взгляд и поманил меня пальцем.

Сам не зная почему, я повиновался.

— А где твои дары нашему повелителю? — рявкнул гигант, обжигая меня своим взглядом, в котором вскипела ярость?

— У меня нет даров, — растерялся я.

Гигант взмахнул доской и…

…Я не осознал и уже не почувствовал того, как от удара тяжёлой доской разрушалась непарная кость мозгового отдела моего черепа.

Глава 3. Тяжёлые раздумья

Выздоравливал я очень медленно. Травма головы плохо поддавалась лечению.

По выздоровлении ко мне стали возвращаться воспоминания о моём пребывании в «сумасшедшей реальности».

А что, если тот жуткий мир — это будущее человечества?

Люди уже сейчас начали деградировать, а вороны, возможно, когда-нибудь создадут свою воронью цивилизацию, заняв в ней положение господ.

Головной мозг чёрного ворона столь эффективен, благодаря своему особому строению, что даже малый его объём, упакованный в небольшую воронью головку, делает ворона умнее любого примата.

Ему бы руки и ноги, да большую черепную коробку!

Неужели по такому пути и пойдёт эволюция?

Сильнее здравого смысла

Он приходил по ночам. Дашенька боялась его и жаждала его, как жаждала глотка свежего воздуха, когда в детстве тонула в реке, как алкала глотка воды, когда возвращалась с поля после прополки сорняков под палящим солнцем. Он приходил лишь тогда, когда она мысленно начинала не просто звать его, а умолять о приходе, стиснув зубы, чтобы не завыть во весь голос, как может выть только баба, возжелавшая, чтобы её разрывающимся от желания телом мощно и властно, без томительно долгих прелюдий, овладел неутомимый мужчина.

Он делал всё именно так, как хотело того её тело. Он угадывал и тут же реализовывал все её тайные желания, в том числе и такие, которых она стыдилась даже перед самою собою, и от того он был ей особенно дорог. Она хотела бы слиться с ним и душой, и телом, навечно, не расставаться с ним ни на мгновение, но он исчезал перед рассветом, как только начинали перекличку первые петухи.

Он сразу предупредил её:

«Не смей рассказывать обо мне никому. Я узнаю, если ты проболтаешься, и больше никогда к тебе не приду».

О! Какая это мука для женщины — хранить что-либо в тайне от подруг!

Но потерять его навсегда — это ещё мучительней!

А подружки догадывались о том, что у Дашеньки кто-то есть и пытались подловить её, поймать врасплох, когда Дашенька, разболтавшись о том — о сём, проговорится им о своей главной сердечной тайне.

«Какие ж они жестокие в этом своём упорстве!» — злилась Дашенька на подруг, которых разжигало их неуёмное девичье любопытство, подобное гормональным цунами.

*

Но нет ничего тайного, что однажды не стало бы явным, и две Дашенькины подружки сговорились подсмотреть за её домом, чтобы выведать, кто приходит к ней в гости ночами.

Несколько ночей они напрасно караулили тайного гостя, прячась в кустах сирени, и вот в одну из лунных ночей, ровно в полночь, в дверь Дашенькиного дома тихо-тихо, особым условным образом постучался мужчина. Они никогда не видели его прежде. Он был не из их села. Это ещё более воспламенило любопытство тех подружек, и они решили проследить за ним, куда он пойдёт потом.

Незнакомец вышел от Дашеньки, когда село огласилось первой перекличкой петухов. Он бесшумно прошагал по улице, чёрной тенью приблизился к старому пересохшему колодцу и… нырнул в него вниз головой.

Ужас охватил двух подружек.

Они знали тайну этого колодца: по ночам в том колодце открывался вход в преисподнюю.

*

Дашенька открыла дверь на заполошный стук своих подруг. Они вихрем ворвались к ней в дом и истерично, перебивая друг дружку, стали рассказывать ей, какой ужас открылся им, когда они проследили, где исчез её ночной гость.

Дашенька слушала их, раскаляясь от вскипевшего в ней гнева:

— Сами вы черти поганые! Не смейте так говорить о нём!

— Они никому ничего не скажут, — властно произнёс неизвестно откуда появившийся среди них Дашенькин мужчина. — Они сейчас тихо, спокойно разойдутся по своим домам, лягут спать, а проснувшись, ничего не вспомнят о том, как всю ночь прятались в кустах сирени, дожидаясь моего прихода в этот дом, как потом следовали за мною до моего исчезновения из села и как прибежали сюда спасать свою подругу от встреч со мною.

Всё так и произошло, как предсказал Дашенькин мужчина.

Дашенька и без подсказки этих подруг догадалась, кем был её мужчина. Поэтому она боялась его. Но он околдовал её своею страстью, своим угадыванием всех тайных её желаний, в том числе и таких, которых она стыдилась даже перед самою собою, и от того он был ей особенно дорог. Она хотела бы слиться с ним и душой, и телом, навечно, не расставаться с ним ни на мгновение, кем бы он ни был на самом деле, вопреки её страхам, вопреки её здравому смыслу.

Как много женщин погибли от такой безоглядной любви!

Как много женщин ещё погибнет!

Опасность настигает повсюду

Эмма осталась в доме молодого мужа одна. Муж уехал в дальний рейс. Такая работа у шоферов-«дальнобойщиков»: вся их трудовая жизнь в дороге, вдали от домашнего уюта, от семьи. Эмма ещё не успела освоиться на новом месте и ей казалось, что дом мужа не признаёт её своей, чурается ею всеми своими стенами и предметами обычного домашнего обихода. Тарелки старались выскользнуть из рук и разбиться, ножи пытались порезать её пальцы, темнота после выключения света перед отходом ко сну наполнялась напряжённой враждебностью. Эмма «кожей чувствовала», что враждебность темноты в этом доме таит в себе реальную опасность, нематериальную, но оттого ещё более грозную и пугающую. Всё это подводило её, накапливаясь и обессиливая, к грани нервного срыва.

Виталий испытывал беспокойство за свою молодую жену. Во время ночной стоянки он долго не мог уснуть, а, забывшись под утро тяжёлым тревожным сном, увидел свою Эммочку в кошмаре, занозой вошедшей в сердце. Виталий чувствовал, что в том ужасном кошмаре всё было неотвратимо пророческим. Весь день Виталий безуспешно пытался дозвониться до жены, но она не отвечала. Это вызвало в Виталии опасение, что с нею что-то случилось, что-то непредвиденное и страшное. Виталий позвонил своему соседу, чтобы тот выяснил, всё ли в порядке с Эммой и сообщил ему об этом, но сосед, пообещав своё содействие, ушёл со связи.

Беда входила в жизнь молодой семьи неторопливо, пугая своей неотвратимостью, подобно тому, как мифический гигантский удав завораживает бедных обезьян порабощающим взглядом и те, охваченные непреодолимым ужасом, сами покорно идут к нему в пасть.

Глава 1. Угроза страшной смерти

Взгляд водянистых глаз источал кипящую ненависть. Эмма затравленно забегала глазами по сторонам, ища поддержки, но стены спальни были холодны и бездушны, а прикроватная тумбочка казалась затаившейся в злорадном выжидании.

«Что, мокрохвостка, заняла чужое место в этом доме и радуешься? А страшной смертью умереть не боишься?!!» — водянистые глаза налились кровью и полыхнули огнём.

Одни и те же слова воспринимаются по-разному, в зависимости от того, кем и как они произносятся. Слова с угрозой страшной смерти пронзили Эмму в самое сердце и засели в нём острой болью.

Это случилось во сне, но боль в сердце перешла из сна в явь, поставила Эмму перед вопросами:

Как быть? Бежать из этого дома, спасаясь от страшной смерти?

А не глупо ли это: убегать, испугавшись сна?

Эмма могла согласиться с тем, что она трусиха. Это не стыдно для женщины. Но как можно делать то, что глупо и тем самым признавать себя дурой?

*

Прошло три дня.

Эмма стала успокаиваться, но на четвёртый день, когда она мыла посуду, у неё из рук вырвалась тарелка, покружилась под потолком и, грохнувшись о стену, осыпалась на пол мелкими осколками.

Это вогнало Эмму в ступор. Не успела Эмма прийти в себя от этой паранормальности, как с кухонного стола поднялся в воздух острый нож для разделки мяса и нацелился ей в грудь. Эмма выбежала в зал, нож — за нею. Спасаясь от ножа, Эмма стала бегать вокруг обеденного стола, а нож добавлял ей прыти болезненными уколами в спину, действуя как птица, клюющая свою добычу.

Выбившись из сил, Эмма упала на пол. Невидимая сила грубо перевернула Эмму с живота на спину, и перед её лицом появился указательный палец, старческий, крючковатый. Палец погрозил Эмме и исчез.

От обуявшего её ужаса Эмма потеряла сознание.

Глава 2. В безвыходной западне

Вернувшись из рейса, Виталий застал свою жену в состоянии, близком к сумасшествию. Её сны пугали бедняжку кошмарами, а её явь была наполнена ожиданиями новых паранормальных атак и словесными угрозами страшной смертью, исходящими из гулкой пустоты. Её рассказы о злобных водянистых глазах и о старческом указательном пальце напомнили Виталию его сон, в котором были и водянистые глаза, навязывавшие ему свою, неприемлемую для него волю, и крючковатый старческий палец. В том уродливом сне Виталий увидел одну свою знакомую — девушку с вызывающе привлекательным телом и властным лицом. Она явно «положила глаз» на Виталия, а во сне заявила ему, что он должен на ней жениться.

— Почему это должен? — холодно усмехнулся Виталий.

— Потому, что я так хочу, — властно взглянула на Виталия эта самоуверенная особа.

— И потому, что перечить ей — значит вызвать моё недовольство, а я могу покарать за такую неучтивость страшной смертью, — угрожающе зависли перед лицом Виталия холодные водянистые глаза и предостерегающе покачался перед его носом указательный палец, старческий, крючковатый.

Значит, им обоим теперь грозит, если верить всему этому дикому бреду, какая-то страшная смерть.

«Бред!» — стиснул зубы и сжал кулаки Виталий. — «Пугалки для малых детей и чувствительных женщин. Посмотрим, кто окажется сильнее, если дело дойдёт до схватки!»

Однако, если это был бред, то он вновь заявило себе: в дальнем углу зала беспричинно загорелся диван. Виталий кинулся в ванную комнату за водой. По возвращении в зал он обнаружил, что там всё уже охвачено огнём, а его жена без чувств распласталась на паласе посреди комнаты. Виталий подхватил её на руки и выскочил с нею во двор. Его рубашка на спине загорелась уже во дворе. Виталий усадил жену в свой внедорожник, сбросил рубашку и сел за руль. Машина легко завелась, мощный двигатель позволил ей быстро набрать скорость.

Вырулив на шоссе, Виталий поверил в то, что он вырвался из той зоны, где реальность утратила свою силу, а бред возобладал и над материальной сущностью, и над разумом.

Но он ошибся.

Спасительница-машина оказалась безвыходной западнёй. По всему внутреннему периметру её салона загорелось жаркое пламя. Эмма судорожно вцепилась в Виталия и исторгла из себя истошный звериный вой. Огонь не спешил отобрать их жизни. Он забирал их медленно и мучительно, продлевая страдания своих жертв. И, перекрывая предсмертный вой Эммы, во внутренний слух Виталия врывался голос отвергнутой им одной его знакомой — девушкой с вызывающе привлекательным телом и властным лицом:

«Ты не должен был отвергать меня».

Ей вторил другой голос, старческий, злобный и торжествующий:

«Отвергнув мою внучку, ты, невежа, вызвал моё недовольство и это я караю теперь тебя за такую неучтивость страшной смертью»,

А Эмма слышала таким же внутренним слухом тот же старческий голос, вещавший победно и торжествующе:

«Напрасно ты, мокрохвостка, заняла чужое место в том доме, где хозяйкой должна была стать моя внучка! За это ты и расплачиваешься теперь этой мучительной смертью!»

Мистика

За завесой обычной реальности

Осип Карлович гнал свой автомобиль на предельно допустимой скорости. Спешить ему было некуда, но он любил быструю езду.

«Какой русский не любит быстрой езды?»

Даже, если в его родословной намешано множество разных этносов.

Кроме быстрой езды Осип Карлович любил во всём порядок и рациональность.

Автострада, по которой он мчался, закручивалась впереди многокилометровой петлёй, соединяющей ненужный ему город со следующим, в который он направлялся.

«Неужели нельзя проложить дорогу, отсекающую эту длинную петлю для тех, кто хочет сократить свой путь к нужному мне городу?» — с досадой подумал Осип Карлович, как вдруг его взгляду открылась та самая «отсекающая» дорога.

Не веря своим глазам, Осип Карлович сделал остановку, чтобы свериться со справочником «Карты автомобильных дорог России». Он не впервые едет этим маршрутом, но «отсекайку» Осип Карлович до этого здесь не видел.

А, может быть, раньше он проскакивал это место, не успевая её увидеть?

На карте этой дороги не было, хотя год издания справочника был гораздо меньшей давности, чем та, которая угадывалась в уже затронутой воздействием длительных эксплуатационных нагрузок дороге-«отсекайке».

«Горе-картографы!» — мысленно обругал составителей справочника Осип Карлович и решительно свернул на «отсекайку».

*

«Отсекайка» была прямая, её направление в точности соответствовало наикратчайшему пути к нужному городу, пройденное расстояние предполагало, что Осипу Карловичу пора бы уже въехать в нужный ему город, но тот, будто бы вошёл в гадкий и насмешливый сговор с горизонтом и продолжал прятаться за его недосягаемой линией.

Согласно показанию одометра, Осип Карлович проехал расстояние, вдвое превышающее то, которое отделяло его от места, где он съехал на «отсекайку», до нужного ему города, если бы он ехал по нудной многокилометровой петле.

Потеряв надежду добраться до цели поездки по «отсекайке», Осип Карлович развернул автомобиль и помчался в обратном направлении.

Вскоре он… въехал в нужный ему город.

Въезжая в город, он одновременно въехал в ночь. Это тоже показалось Осипу Карловичу странным: за городом был ещё день, а в городе — поздняя ночь.

В городе горело ночное освещение. Осип Карлович впервые оказался в этом городе ночью.

«Как поразительно изменяется мир при ночном освещении! Можно подумать, что это совершенно другой город!» — растерянно озирался Осип Карлович по сторонам, пытаясь зацепиться глазами за знакомые по прежним его приездам места и не находя их.

От этого Осипу Карловичу стало не по себе. Ощущение нереальности происходящего начинало устрашающе визуализироваться.

«Это у меня от усталости. Я перенервничал из-за странностей, с которыми столкнулся на „отсекайке“ (будь она трижды проклята!), замаялся от многочасового пребывания за рулём и мне во всём начинают мерещиться опасности и угрозы», — попытался успокоить себя Осип Карлович, но успокоение не приходило.

Осип Карлович решил, что ему нужно срочно отыскать какую-нибудь гостиницу, снять одиночный номер и хорошенько выспаться. Тогда все панические мысли улетучатся, а мир вновь обретёт утраченную реальность.

Ему повезло: по правую сторону улицы он увидел светящуюся вывеску с надписью «Гостиница „Тихая Гавань“».

«Тихий омут», — мысленно передразнил это вычурное название Осип Карлович, и сам испугался такой дразнилке, намекающей на чертей.

*

В гостинице всё показалось Осипу Карловичу необычным: и интерьер, и странные лица её персонала, и сама аура её пространства. Всё казалось ему каким-то «потусторонним», скрытно враждебным, опасным, но Осип Карлович отмахнулся от этих нехороших ощущений как от остатков дурного сна.

Он деловито обговорил с вежливым администратором условия снятия одиночного люкса на сутки и протянул для оформления вселения свой паспорт.

Администратор, взяв в руки паспорт Осипа Карловича, принялся изучать его, как диковинку.

— У Вас имеется при себе документ установленного образца? — строго вскинул брови администратор.

— Он у Вас в руках, — непонимающе улыбнулся Осип Карлович.

— Допустим. А какими платёжными средствами Вы располагаете? — настороженно напрягся администратор.

Осип Карлович раскрыл портмоне с купюрами и, увидев сомнение на лице администратора, придвинул их ему на обозрение.

— Извините, я должен пригласить своего помощника по оформлению постояльцев на вселение, — и побледневший администратор бесшумно выскользнул за свою служебную дверь.

«Псих какой-то», — молча пожал плечами Осип Карлович, чувствуя, как его начинает мягко окутывать сонливость. Сквозь её пелену до его слуха стал доноситься приглушённый голос администратора. Когда смысл того, о чём тот торопливо и сбивчиво рапортовал своему собеседнику, отвечая на уточняющие вопросы, стал доходить до Осипа Карловича, он быстро подхватил со стойки свой паспорт и портмоне, торопливо рассовал их по карманам и стремительно выскочил из этого «Тихого Омута» с чертями.

Вихрем ворвавшись в автомобиль, Осип Карлович со старта взял темп скоростного рывка. В голове крутились обрывки ответов администратора на уточняющие вопросы собеседника:

«Я сразу заподозрил в нём мошенника…», «Документ у его фальшивый…», «Вместо обычных денег — какие-то разноцветные фантики…», «Оружия я у него не видел, но у него типичная внешность убийцы…», «Да, я постараюсь задержать его разговором, пока не прибудет группа захвата…», «Да, очень даже возможно, что у него есть сообщники…»

«Какой бред!» — мысленно рычал Осип Карлович, беспощадно хлыща табун запрятанных в автомобильный двигатель коней.

Он уже не думал о том, в каком направлении мчится он по обманной, непредсказуемой «отсекайке». Только бы подальше от спешащей на его задержание группы захвата. Ничего хорошего от тех, кто водится с чертями из «Тихого Омута» ждать не приходится. Наверняка, это точно такие же черти, да ещё и со спецподготовкой.

*

Осип Карлович потерял счёт времени, окончательно утратил чувство реальности и судорожно хватался за тонкую соломинку надежды на возвращение в родное измерение.

Когда «отсекайка» упёрлась в пересечение с дорогой, по которой проносились грузовики и легковушки, сверкая огнями ближнего света, Осип Карлович влился в их поток, моля Бога, чтобы на этот раз он оказался в нормальном мире.

Автомобильный поток вынес Осипа Карловича к ранее ненужному ему, а теперь такому желанному городу.

Слава Богу за чудесное спасение из когтей нелепости, абсурда и безумия!

*

Осип Карлович заехал на АЗС, до краёв залил бак бензином и вошёл в стоящее рядом с заправочной станцией круглосуточное кафе. Там он подсел с порцией пельменей к двоим добродушным дальнобойщикам и завязал с ними осторожный разговор о том — о сём. Наконец, расхрабрившись, Осип Карлович задал им тот вопрос, который разрывал ему мозги и душу: что им известно о той дороге, которая отсекает петлю, ведущую от этого города к следующему.

Их ответ, при всей его предсказуемости, ошеломил Осипа Карловича:

«Там нет никакой дороги. И не было никогда».

Как же так?! Ведь он сам…

*

На обратном пути, проезжая мимо того места, где была (на самом деле была?) «отсекайка», Осип Карлович остановил свой автомобиль, всмотрелся в состояние почвы, где не виделось никаких следов от той дороги, прошёлся там, проверяя поверхностный слой земли ногами, а затем и руками. Все, как и у окружающей поверхности. Никаких признаков того, что там проходила дорога, ведущая за завесу обычной реальности.

А всё же она была.

Особый уровень интуиции

Интуиция, действующая в вопросах выживания, позволяет избегать опасностей. Ею обладают некоторые звери и неуловимые преступники. Их поведение кажется со стороны нелогичным и непредсказуемым, потому что все попытки разгадать его опираются на логику, а интуиция и логика несовместимы.

Мудрость и гениальность начинаются там, где интуиция взламывает барьеры, установленные логикой, не в вопросах выживаемости, а в вопросах абстрактного содержания. Это уже иной, особый уровень интуиции.

Некоторые мыслители утверждают, что источником интуиции являются информационные поля ноосферы. В них содержится всё, что необходимо для решения задач любого плана. Для получения ответов на любые возникающие задачи нужно лишь, чтобы у мыслящего создания были открыты каналы для их восприятия.

А если это так, то целью обучения должно быть не получение тех или иных знаний, накопленных предыдущими поколениями и современниками, а открытие интуитивных каналов для приёма конкретно востребованного решения из информационных полей ноосферы.

Глава 1. В Храме Мудрости

В школе, которой будто бы нет, но которая есть, были не классы, а уровни, как в некоторых компьютерных играх. Её учениками становились те счастливчики, у которых от рождения был наиболее высокий потенциал к восприятию ситуативно востребуемых сведений из информационных полей ноосферы. Таковых в мире единицы. Вот и собирались эти уникумы со всего мира ещё с грудничкового возраста. Там они вскармливались, росли, взрослели, неустанно совершенствуясь в работе с информационными полями ноосферы, и переходили в Храм Мудрости, которого будто бы нет, но который есть, и при котором была создана и действовала их школа.

Ученики Школы Мудрости были уникальны только в том, что сигналы опасности, исходящие из ноосферы воспринимались ими острее и отчётливее, чем обыкновенными людьми, а «озарения» в решении задач неординарного плана приходили к ним из ноосферы мгновенно, минуя стадию их длительного вынашивания, свойственную «обыкновенным гениям». Во всём остальном они были самыми обычными детьми (шалунишками, проказниками, неунывашками).

Люк отстранёно просматривал возню своих ровесником на окраине Рио-де-Жанейро. Они играли в футбол. Их лица пылали азартом. У них была совсем иная жизнь, чем у Люка. Они не утруждали себя медитациями, физическими тренировками, пением мантр, совершенствованием своих природных навыков работы в информационных полях ноосферы. Они жили, как вольные пташки. Они недоедали, страдали от жары и от холода, вели полубеспризорное существование, но все эти трудности судьбы с лихвой компенсировались минутами, наполненными игровым азартом. Это были минуты такого счастья, которое не передать словами!

И Люк возжелал окунуться в море такого счастья. Он и сам не заметил, как вошёл своей душой в тело одного из игроков, идущих в прорыв к воротам своих соперников. Этот игрок (уже не он сам, а Люк), сойдясь с игроком противника, качнулся корпусом вправо. Его противник автоматически отзеркалил это движение. Люк начал обходить его слева, но противник оказался технически опытным игроком и перекрыл Люку путь.

Чудак!

Разве можно переиграть ученика Школы Мудрости?

Люк вместе с мячом исчез из той точки пространства, где путь ему перекрыл соперник, и возник чуть левее. В рывке он продвинулся дальше, точно таким же приёмом обошёл полузащитника, потом защитника, вышел один на один с вратарём и пробил по воротам. Мяч уходил мимо верхнего угла ворот.

Этому не бывать!

Люк энергетической силой взгляда подправил траекторию движение мяча, и тот влетел точно в «девятку».

Гол!!!

— Люк немедленно зайди к наставнику! — услышал Люк голос старшего ученика.

— Наигрался, проказник? — наставник смотрел на Люка с сочувственной укоризной. — Твои способности должны служить не тебе, тем более, не твоим легкомысленным прихотям. Они должны служить только великим целям. Я лишаю тебя твоих способностей работы в информационных полях на ближайшие трое суток.

— Я смиренно принимаю это заслуженное наказание, уважаемый наставник, — Люк заранее знал, что это произойдёт.

Он не хотел поддаваться тому минутному влечению насладиться обыкновенным мальчишеским счастьем, но не смог справиться с собою.

В следующий раз он справится с собою.

Глава 2. В тайном бункере. В Храме Мудрости

Экстрасенсы в погонах обнаружили сверхмощный источник с неограниченными возможностями воздействия на любые объекты и энергии, включая все формы их взаимодействия.

В этом они усмотрели угрозу, равную которой невозможно даже представить.

Оборонительные доктрины всех стран всегда строились на том, что любые потенциалы, которые могут быть использованы для ведения военных действий или для их обеспечения, необходимо рассматривать как опасность независимо от текущего состояния их обладателей (миролюбие, пацифизм, пофигизм или даже «дружба на вечные времена»). Поэтому экстрасенсы в погонах отреагировали на выявленную ими опасность, как и положено по воинскому уставу: немедленно доложили об этом по подчинённости, дав тем самым толчок целой серии протокольных последовательностей.

В результате этих последовательностей «там, где надо» было принято решение о принятии мер самого решительного противодействия: если удастся, то завладеть выявленными возможностями и монополизировать своё обладание ими, если не удастся завладеть, то уничтожить.

*

В Храме Мудрости Рик заступил на дежурство по отслеживанию надвигающейся угрозы со стороны одного секретного силового ведомства из внешнего мира. Десять молодых офицеров, прошедших пятилетний курс обучения, натасканных на выживании в самых гибельных ситуациях и на успешной работе в условиях стопроцентной неясности получали от своего руководства напутственный инструктаж. Целью им ставилось проникновение в точку излучения энергетических сигналов невиданной мощности от неведомых мыслящий существ и получения сведений, имеющих оперативно-тактический интерес.

В Храме Мудрости об этих офицерах и об их руководстве знали всё. Об этом готовящемся походе было детально, поминутно описано в Книге Мудрости за много тысяч лет до его начала.

Глава 3. Славный поход в Храм Мудрости

Служители Храма Мудрости — десять сильных мужчин — вышли навстречу «туристам». Это была спасательная операция. Все десять офицеров секретного силового ведомства не смогли добраться до места назначения. Траектория их маршрута на подступах к намеченной цели искривилась. По навигационным приборам «туристов» их путь оставался прямым, а в действительности графически он перешёл в многокилометровую замкнутую кривую. Связь с Центром оборвалась и восстановить её не удавалось. Это обстоятельство вызвало панику среди горе-«туристов» и переполох в их Центре.

Весь носимый запас ресурсов жизнеобеспечения давно иссяк, точка назначения должна была быть давно достигнута, но она вдруг превратилась в подобие морковки на палочке перед мордой осла, вселяющей несбыточную надежду на её достижение в глупый ослиный ум. Осознание этой данности обескуражило молодых офицеров и разрушило их хвалёную «несгибаемую волю к победе».

Спасательная экспедиция подобрала непобедимых героев блистательного голливудского разлива, сорвавшихся с пути к очередной победе на тропу бесславной смерти. «Герои» пребывали а беспамятстве, вызванном крайней степенью истощения и обезвоживания.

В Закрытом Городе молодых героев реанимировали, откормили, исцелили, экипировали в обратный путь и выделили им в помощь проводника.

На обратном пути герои согласовали между собою хвастливое содержание своих отчётов о великом походе.

Кто бы поверил в их выдумку?

Но служители Храма Мудрости и в этой трудности не оставили их без помощи.

Они сделали так, что героям похода поверили.

Служители Храма Мудрости способны и не на такие чудеса!

Однако руководство лжетуристов ещё не раз будет предпринимать безуспешные попытки овладеть секретами служителей Храма Мудрости.

Глава 4. Предсмертное откровение некоего восточного отшельника

Восточный отшельник без имени и без мирских амбиций знал об источнике излучения энергетических сигналов невиданной мощности гораздо больше, чем кичливые и самонадеянные западные экстрасенсы в погонах. Ему дано было умозрительно наблюдать из его полутёмной пещеры то, что происходило в иные моменты в том городе, где располагался Храм Мудрости с его школой для особо одарённых детей.

А там происходили вещи удивительные и необъяснимые.

Вот наставник проводит практические занятия с учениками второго уровня. Он чинно поднимается по ступенькам на площадку, которых будто бы нет, но которые есть.

— Как Вы это делаете, уважаемый наставник? — складывает перед собою ладони и склоняется перед наставником в почтительном полупоклоне старший ученик. — Вы поднялись по ступенькам и стоите на площадке, которых нет!

— Для тех, кто верит в них, они есть. Такую веру вы можете мгновенно обрести в информационных полях ноосферы.

Сейчас вы сами сделаете это.

Первый, пошёл!

Второй, пошёл!

Третий, пошёл!..

Вскоре все ученики легко взбежали один за другим наверх и встали рядом с наставником.

Следующее задание было связано с преодолением страха. Оно состояло в падении спиною вниз «на мягкую перину, которой будто бы нет, но которая есть», с края площадки, на которую только что чинно поднялся наставник и так легко взбежали все его ученики.

Первым упал наставник.

Вслед за ним, по его командам, попадали все его ученики.

Удары их падающих на голую землю тел мягко гасила «перина».

На этом то практическое занятие было завершено.

А сколько других чудес совершалось в Закрытом Городе, в котором его жители имели доступ ко всем мистическим тайнам, хранящимся в информационных полях ноосферы!

И всё это благодаря их особому уровню интуиции, развитому и закреплённому в ходе практических занятий под руководством наставников.

Так поведал об этом перед смертью своему преемнику некий восточный отшельник без имени и без мирских амбиций.

Сатанинская свадьба

Какая-то странная, бесконечная процессия

открывается передо мною, и дикая, нестройная

музыка поражает мои уши. Я вглядываюсь

пристальнее в лица, участвующие в процессии…

ба! да, кажется, я имел удовольствие видеть их…

М. Е. Салтыков-Щедрин

«Губернские очерки. Дорога»

Лица, лица, лица…

Они чудовищно искривлялись, превращаясь в в отвратительные хари, в звериные морды, в свиные рыла. Дикая, нестройная музыка подчёркивала и выпячивала уродство этих омерзительных личностей.

Я видел их, когда метался в кризисном бреду между жизнью и смертью. Тогда болезнь отступила, и я по мере выздоровления наполнялся такой жаждой жизни, силу которой знают лишь те, кому уже довелось заглянуть за край этого мира и ужаснуться увиденному.

Теперь я окунулся в ужас посмертных переживаний, оказавшись в наихудшей части страшного загробного мира, там, где место для таких, как я, самоубийц.

Помимо своей воли я оказался втянутым в ритм сатанинской музыки и вовлечённым в процессию этих чуждых мне личностей.

Шли долго. Наконец дошли до просторной площадки, оказавшейся в этом загробном мире проекцией места некоего очень древнего капища, на котором в пору земной их жизни совершали сатанинские ритуалы злобные колдуны. Кажется, все, кроме меня заранее знали смысл и значение происходящего. В центре «капища» готовилась какая-то торжественная церемония. Приготовления сопровождались неясным гулом множества перешептываний, призванных упорядочить взаимодействие его многочисленных участников.

Наконец приготовления завершились и на «капище» установилась тишина. В сопровождении лиц в чёрных балахонах в центр площадки была выведена пара, поражающая своей вопиющей несовместимостью: девушка была прекрасна, как песнь Орфея, а её спутник — отвратителен, как самый страшный сон. Их наряды указывали на то, что они — жених и невеста. Жених был преисполнен терпением, за которым угадывалось сладостное томлении и желание приблизить минуту главного супружеского наслаждения. А невеста была наполнена трепетом ожидания своей муки от предания её на забаву отвратительному уроду.

О. горе! Я узнал в той невесте свою земную любовь…

*

Мы любили друг друга и мечтали пожениться. Нашу женитьбу пришлось отложить до моего возвращения из предстоящей командировки. Я, как мог, пытался отвертеться от той длительной командировки, но начальник взбесился: ни каких отговорок!

Это было так на него не похоже…

И это оказалось неспроста.

Пользуясь моим убытием в командировку, его сын завлёк мою невесту на банкет по поводу его въезда в многоуровневый коттедж. Приглашены были все сотрудники нашей фирмы, в которой сын начальника занимал весьма высокую должность с обязанностями контролировать работу всех служб.

На том банкете подруга моей невесты, подкупленная сыном начальника, что-то незаметно подлила в фужер моей невесты и увела её в спальню на самом верхнем этаже.

Когда все гости разошлись, в этой спальне появился сын начальника.

Моя невеста, спасаясь от его попыток овладеть ею, выбросилась из окна.

Смерть наступила мгновенно.

Официальной версией её гибели было самоубийство в состоянии алкогольного бреда.

Я не смог пережить смерти своей невесты и решил последовать за ней.

Вот так я вдруг отыскал её.

Я двинулся в сторону жениха и невесты (моей невесты!!!). Но путь мне преградили «опричники» могущественного жениха, который в этом загробном мире занимал весьма высокую должность с обязанностями контролировать работу многих паскудных служб. Они сковали меня своей мистической силой и держали под своим плотным прессингом до окончания сатанинской церемонии бракосочетания, после которой все приглашённые отправились на свадьбу, а меня водворили в одиночку камерного типа, в которой я пребываю вот уже многие годы и, вероятно, буду пребывать до скончания всех времён.

Отшельник

На небольшом необитаемом острове, где нет ни крупных хищников, ни ядовитых гадов, я, обследуя в первый же день своего прибытия туда его окрестности, неожиданно повстречал одинокого самца обезьяны неизвестной породы.

Никогда в жизни я не видел у представителей животного мира такого мудрого взгляда!

— Я отшельник, — явственно прочёл я во взгляде этого диковинного существа.

«Сказав» это, «Отшельник» отвернулся градусов на десять вправо, прикрыл глаза и погрузился в долгую медитацию. Точь-в-точь, как это делаю обычно я сам, давая понять неинтересному мне человеку, что мне не до него, что я занят очень важными мыслями.

Я ушёл на другую часть острова и также погрузился в медитацию. Я тоже хотел стать отшельником.

*

Прошла неделя. Никто не нарушал моего полного одиночества. Я проводил целые дни в молитве, терпеливо ожидая «просветления», но оно ко мне не спешило. Моё терпение вознаграждалось пока лишь тем, что мне стали открываться такие осмысления давно знакомых мне молитвенных слов, которых я прежде не понимал. Например, что стоит за такими молитвенными словами, как «Богородице Дево, радуйся, Благодатная Марие, Господь с Тобою»?

Известно, что каждая женщина чувствует себя более защищённой, когда рядом с нею сильный мужчина, готовый прийти ей на помощь.

А когда рядом с женщиной Сам Господь?

Кто может сравниться с Ним в силе?

Не Он ли самая надёжная защита для слабой женщины?

Не это ли повод для самой прочной и беспредельной радости?

А как поётся в Тропаре Пасхи «Христос воскресе из мертвых…»?

Какие силы вливаются в тело Христа в минуты его воскресения?

Даже после долгой и тяжёлой болезни, когда человек лишь побалансировал на краю между жизнью и смертью, он иначе чувствует своё тело, чем прежде. Силы начинают вливаться в него в таком ярком обновлении, таким торжествующим гимном, какой невозможно выразить никакими словами! Только слёзы неописуемого восторга более всяких слов отражают такие чувства!

И я уже по-иному начал произносить привычные молитвенные слова, проникаясь беспредельной радостью Богородицы, обливаясь слезами неописуемого восторга, воскресающего Христа.

В меня стало входить предчувствие грядущего просветления. Но не было рядом мудрого, всё знающего наставника, чтобы, взяв меня за руку, провести сквозь охранный мрак, через заповедные завесы к свету таинственной Истины. Я понял, что обречён на пожизненное топтание вокруг да около стен невидимых физическому зрению, неодолимых для физических сущностей и для неподготовленных душ. Быть может это горькое осознание сокрушило мои силы, быть может к этому добавились и иные патогенные факторы, но я впал в состояние, затягивающее меня в водоворот горячечного бреда, в глубины гибели.

*

Первое, что я увидел, вынырнув из гибельного водоворота бредовых галлюцинаций, был облик мудрого старца, отпаивавшего меня тёплой жидкостью, вязкой, терпкой, источающей аромат неведомых мне растений. Я сразу узнал в нём «Отшельника», скрывавшегося от меня за обликом одинокого самца обезьяны неизвестной породы.

«Учитель! Не оставляй меня! Выведи меня сквозь охранный мрак, через заповедные завесы к свету таинственной Истины!» — обратился я к мудрому старцу.

Старец молча качнул головой вправо-влево, принял облик мудрой обезьяны и, прикрыв глаза, погрузился в долгую медитацию.

Его молчаливый жест пояснил мне больше, чем любые слова.

Я понял, что я недостоин познания света таинственной Истины.

Я не вхожу в число Избранных.

Сакральные знания мёртвых

Миловидная девушка шла по весеннему городу, мысленно обнимая весь мир. Её хрупкая, стройненькая фигурка, лёгкий шаг и искрящийся счастьем взгляд были преисполнены тем, что она была безумно влюблена и столь же безумно любима. Я невольно впал бы в ступор от немого восхищения этой чудесной девушкой, если бы… был человеком.

Но я не был человеком. Поэтому я видел в этой девушке и то, как она неспешно шла, будучи уже отягощённой увяданием от долгих лет жизни, а также видел ту девушку в облике дряхлой старухи, которая на следующей неделе упокоится в тесном гробу с обострившимся носом, с глубоко запавшими глазами, с безвольно приоткрытым беззубым ртом.

Я видел всё это одновременно, потому что я — призрак.

И не было ничего ужасного в этом печальном проникновении в судьбу той миловидной девушки. Такова судьба всякого биологического объекта: рождение — вырастание — расцвет — увядание — смерть.

*

За широким застольем хлебосольная хозяйка — женщина с заметно обозначившейся склонностью к преждевременной полноте и с обострённой требовательностью к знакам признательности её очень высокого служебного статуса — зычно выкрикивала сальные остроты и хохотала неприятным образом. Её гости внутренне стыдились того, как хозяйка вела себя за столом, особенно их коробил её неприятный хохот.

Знающие люди понимают, что именно такой хохот — предвестник внезапного горя для того, кого этот хохот корёжит.

Люди, наделённые особым видением, застыли бы от ужаса, глядя на то, как Внезапное Горе в облике свирепого беса, усевшись верхом на несчастную хозяйку застолья, зловеще усмехается при каждом приступе её нехорошего хохота. Но среди её гостей не было людей, наделённых особым видением, а я, как имеющий это видение, свойственное всем мёртвым, в число гостей не входил и, случайно оказавшись поблизости, предвидел, что наутро эту женщину заберут из её высокого служебного кабинета, увезут в кабинет поскромнее, допросят, переместят в камеру предварительного заключения и после этого она уже никогда не выйдет на свободу в этой жизни.

*

А ужас всеобъемлющего масштаба уже надвигается на человечество. Предчувствуя его приближение, люди начинают терять психологическую устойчивость, метаться в поисках утешения то к лжемистическим учениям, то к поискам такого кумира, который имеет силу изменить гибнущее будущее через коррекцию чего-то там в прошлом.

В попытках проникнуть в свои пугающие предчувствия, люди примеряют к ним версии о столкновении нашей планеты с огромным космическим телом, о колонизации Земли бессердечными инопланетными пришельцами, о восстании машин.

Восстание машин в представлении сторонников этой версии сопровождается многочисленными боестолкновениями, в которых высокотехнологичное оружие, наделённое искусственным интеллектом, переходит на сторону машин и истребляет своих создателей.

Какая глупость!

Зачем умные машины будут воевать?

Для того, чтобы искусственный интеллект одержал победу над людьми, ему достаточно воспользоваться своим превосходством в силе разума и применить своё умение манипулировать человеческим сознанием.

Это так просто!

А люди, будто ослеплённые логикой своего собственного мышления, веками толкавшей их к соперничеству между собою на полях кровопролитных сражений, не задумываются о том, как легко их поработить словесно.

Мы, мёртвые, знаем насколько вероятен такой сценарий.

Необъяснимые переходы по возрастной шкале

Игорь приехал к матери после семнадцати лет разлуки и полной их взаимной изоляции друг от друга. Все эти годы он жил в другом городе с отцом, запрещавшим ему любые контакты с матерью. Теперь отца не стало, и боль от разлуки с матерью привела Игоря сюда, в дом, где он до трёх лет был счастлив, купаясь в материнской любви.

Игорь не предупредил мать о своём приезде. Он не знал, не разрушит ли этот его приезд весь теперешний уклад жизни его матери, не причинит ли ей ненужные страдания. Как вариант, он может для начала представиться кем-нибудь посторонним, присмотреться к той обстановке, в которой живёт его мать, понять, не причинит ли ей его появление какого-либо вреда. Ведь жизнь непредсказуема и превратна.

Дверь дома открыла мать. Он почти не помнил её, но узнал с первого мгновенья. Сердце сказало ему:

«Это мать».

Глаза матери распахнулись, она застыла, онемев от внезапности их встречи, не понимая, как вести себя в эти мгновения, о которых она страстно мечтала семнадцать мучительных лет.

— Гарик… — Милена покачнулась и её сознание подёрнулось непроницаемой пеленой.

К ним на помощь выбежала гостья матери, подруга её молодости Клавдия. Игорь перенёс Милену в гостиную, уложил на диван, Клавдия захлопотала над нею, приводя её в чувство.

Потом они втроём пили чай. В первые минуты все трое испытывали смущение, какое всегда случается, если сказать надо очень многое и сразу.

Смущение Игоря и его матери было понятно обоим, а вот причину смущения Клавдии знал лишь Игорь. Он помнил всё. Он помнил, как однажды весёлая маменькина подружка Клавочка, поумилявшись над ним как над трёхлетним ангелочком Гариком, чмокнула его в пухлые губки и тут же обмякла в крепких мускулистых руках уже на трёхлетнего ангелочка, а своего ровесника. Это продлилось считанные секунды и тут же забылось ею, но хранится в памяти Игоря.

Игорь и сам не знал, как происходят в нём мгновенные преобразования в пределах всей шкалы отпущенных ему в этой жизни дней. Стоит только ему подумать, в какой возраст он хочет войти в следующее мгновение, и это с ним случается. Игорь знает, что где-то в ноосфере время иное, чем на Земле. Там прошлое, настоящее и будущее существуют в неразрывном единстве. Там ему в одно и то же время и три годика, и двадцать лет, и девяносто. Вероятно, его мгновенные переходы из одного возраста в другой как-то связаны с тем триединством, которое хранится в ноосфере. Это было настоящим чудом.

Не меньшим чудом было и то, что окружающие, столкнувшись с его мгновенным возрастным переходом, сразу же забывали об этом, как только это событие заканчивалось возвращением Игоря в его исходное состояние. Вероятно, срабатывали некие механизмы самозащиты психики от падения в страшные бездны безумия. И Клавдия смотрела на Игоря, остро испытывая те чувства, под воздействием которых она тогда, семнадцать лет назад, беспомощно обмякла в крепких мускулистых руках этого теперешнего молодого мужчины, не понимая этих чувств умом.

*

Вечером, когда Клавдия ушла, Игорю вдруг захотелось хоть на короткое время вернуться в тот младенческий возраст, который вспоминался ему во время тоски по матери, и Милена, увидев вместо рослого и сильного сына своего трёхлетнего ангелочка Гарика, порывисто схватила его на руки и излила на него море нерастраченной, ненасытной материнской любви. Это длилось считанные секунды и тут же забылось ею, но вошло в её подсознание и осталось в памяти Игоря. Разделявшая их стена смущения рухнула, они вновь обрели широкополосную эмоциональную связь, ослабленную до этого годами долгой разлуки.

*

Игорь остался с матерью до конца её жизни, наполнив их совместное проживание тем счастьем, о котором оба они мечтали все семнадцать лет их разлуки.

Периодически Игорь вновь дарил матери мгновения общения с ним в его младенческом возрасте, и Милена молодела от тех мгновений, наполняя ими своё глубинное подсознание.

Иного применения своему чудесному дару переходов по возрастной шкале Игорь не находил.

Не он один оказывался перед неумением с наибольшей пользой для общества распорядиться своим необъяснимым даром. Тот же Вольф Мессинг тоже не знал, где и как ему применить свой уникальный дар человека, видевшего сквозь время, и не придумал ничего лучшего, чем демонстрировать его публике на цирковых представлениях. Но Мессинг прославил себя своим непонятным даром, а дар Игоря остаётся неведомым для людей.

Видно, таковым он и останется.

Людские нравы

Было время, когда считалось, что вода имеет только три агрегатных состояния: твёрдое, жидкое и газообразное. Потом стали говорить и о четвёртом её состоянии: плазменном.

А каковы иные агрегатные состояния веществ?

А каковы агрегатные состояния таких ещё непознанных и субстанционно не описанных явлений, как «идея»?

Инструментария таких научных дисциплин как классическая физика, химия и математика для познания неизученных и неведомых людям агрегатных состояний веществ и явлений недостаточно. Недостаточны будут для этого и возможности их квантовых аналогов. Для выявления, изучения и описания таких понятий потребуется прибегнуть к силам мистической физики, химии и математики. Они существуют и действуют независимо от того, знаем мы о них или нет. Они влияют на нас, как правило, минуя наше сознание, пугливо укрывающееся от них такими шутовски жалкими заклинаниями, как «это мне показалось», «такого не может быть» и тому подобными.

Венцом всем этим мистическим явлениям является особое агрегатное состояние мысли. Это она способна к активному творческому взаимодействию со всеми агрегатными состояниями веществ и явлений всего сущего в Мироздании с возможностью создания целых миров, основанных на принципах мистического понимания подлинной красоты и совершенства.

*

Обычный человек с унылой, незапоминающейся внешностью жил тихо и неприметно. Он был одним из тех, о которых хочется поскорее позабыть, чтобы не засорять свою память пустопорожним хламом. Он был виртуозом умения оставаться неприметным и, будто бы, несуществующим вообще. При всей своей секретной необычности он жил среди обычных людей, но удалялся от них перед уходом ко сну, когда у него возникало желание побыть самим собой — Великим магом и чародеем, могущественным властелином своего собственного мира, созданного им во благо всем там живущим.

В том мире всё было подчинено законам высочайшей справедливости, как она понимается на уровне мистических знаний. В нём все были равны между собою, независимо от уровня их природного ума, пассионарности и амбиций. Все имели равные права и уровень их благосостояния. Все имели равный доступ к духовным благам и чувственным наслаждениям.

Великий маг и чародей был премного доволен результатами своего мистического делания.

Так он и жил: днём среди обычных людей, притворяясь ещё более обычным человеком, чем все прочие, а по ночам, отходя ко сну, он воплощался в могущественного властелина им самим созданного мира, прекрасного и совершенного.

Жизнь коротка.

Великий маг и чародей умер в положенный ему срок, не оставив значимого следа в нашем мире, так как все его чудесные свершения имели место не здесь, а за пределами его бодрствования, и потому считались, по понятиям нашего мира, всего лишь снами.

А в том прекрасном и совершенном, по мистическим понятиям, мире, где он правил при жизни, произошёл социальный взрыв. Наиумнейшее, высоко пассионарное и крайне амбициозное меньшинство, терпевшее, скрипя зубами, своё «равенство и братство» с остальной частью населения их «прекрасного мира», яростно разрушило и разметало систему равного доступа ко всевозможным духовным благам и чувственным наслаждениям «для всех, независимо от уровня их природного ума, пассионарности и амбиций». Это меньшинство выстроило для себя ещё более прекрасное зазеркалье, оставив за его непреодолимыми преградами всех остальных, предоставив им жалкую участь трудиться во благо живущих в недоступном для обычных граждан зазеркалье.

Таковы людские нравы, далёкие от мистических пониманий добра и зла и умений преобразовывания мира через управление особыми агрегатными состояниями всего в нём сущего.

Из области необъяснимого

Кто видел глаза тарантула, тот поймёт почему название этого насекомого стало погонялом для человека с цепким паучьим взглядом. Тарантул с раннего детства познал силу своего паучьего взгляда во время пацанских конфликтов. Многие неприятели не выдерживали мощного энергетического напора этого взгляда и отступали, не доводя дело до потасовки. А Тарантул год от года набирал авторитет крутого парня. После третьей ходки на зону он сколотил вокруг себя компанию послушных ему отморозков и восцарился в местной криминальной среде. Его трёхэтажный коттедж хмуро и цепко всматривался в окружающее пространство через высокие крепостные стены, опоясывающие широкое подворье и обещающие полную неуязвимость от любой опасности извне.

Но полной неуязвимости в мире людей не бывает, как не бывает её и в мире дикой природы, где, например, хищные тарантулы — эти «тираннозавры» для мелких насекомых, составляющих их рацион, — становятся жертвами ос, именуемых тарантуловыми ястребами.

*

Сны у Тарантула были наполнены жаркими смертельными схватками и погонями «в горячей крови». Они были иными, чем в жизни, но складывались из «кирпичиков» этого мира. А последней ночью Тарантул увидел во сне другой, фантастический мир. В том мире он из последних сил добирался вплавь до далёкого спасительного берега, на пути у него вскипали тяжёлые океанские волны, а вокруг него нарезал зловещие круги огромный, размером с кита, морской окунь.

Каким-то чудом Тарантулу удалось доплыть до высокой отвесной кручи неприветливого скалистого берега и он начал карабкаться вверх, цепляясь за едва заметные выступы, в кровь раздирая руки, обламывая ногти и теряя остатки сил. Он казался себе маленьким и беспомощным по сравнению с проносившимися над ним мухами, огромными, как слоны. Их привлекал удушливый запах тухлятины, занесённой приливными волнами в зиявшую неподалёку от Тарантула расселину.

Неожиданно Тарантул услышал тяжёлый устрашающий гул над своей головой и увидел гигантскую чёрную осу с длинными крючковатыми лапами и огромным жалом. Ему тут же вспомнилось всё, что он слышал когда-то об этом безжалостном хищнике из мира земных насекомых, именуемом «тарантуловым ястребом».

Стоит ли опасаться яда этой хищницы человеку?

Даже в нашем мире её укусы способны вызвать сильное сердцебиение у человека, страдающего энтомофобией. В этом ужасном мире уже только один вид этой гигантской осы вызвал у Тарантула сильнейший приступ тахикардии.

Но целью этого чудовища в нашем мире бывают только очень крупные пауки, такие как тарантулы.

«Не может же эта дура принять человека за паука?!» — сжался от страха Тарантул, по-паучьи распластавшись на отвесной скалистой стене.

Его надежды не оправдались: «дура-оса» решила, что ей сгодится и человек. Она пронзила спину Тарантула своим огромным жалом, и всё тело несчастного мгновенно запылало адской болью, сковавшей его каменной неподвижностью. Оса обхватила Тарантула длинными крючковатыми лапами и перенесла в небольшую пещеру. Там она опустила Тарантула на каменистый пол, снесла у него на спине яйцо, завалила чем попало вход в пещеру и улетела.

«Гадина! Ненавистная гадина!!!» — разразился ей вслед проклятиями Тарантул.

Адская боль во всём теле.

Душераздирающая ярость.

Вопль гнева и отчаяния.

В таком состоянии Тарантул и проснулся.

Пробуждение не принесло Тарантулу облегчения: всё та же адская боль во всём теле и полная неподвижность, всё та же душераздирающая ярость, всё те же гнев и отчаяние. Речевые и коммуникационные функции у него заблокировались.

Врач скорой помощи причин недомогания этого пациента при первичном осмотре установить не смог. Углублённое обследование в условиях стационара ясности в причины недомогания не привнесло. Явных анатомических нарушений в организме Тарантула не было, но зрачки его глаз расширились до невообразимых размеров и фонтанировали чёрной жгучей мукой.