Трое бородатых неформалов склонились надо мной. Я прям даже не сразу поверил, что такое возможно. В моем родном городе такого не бывало отродясь. Чтобы выходцы барбер-шопа, да в таком количестве, присутствовали в одном месте — сказка. Кстати, где мой город?

Женщина с черными кудрявыми волосами отогнала хипстеров прочь. Хотя не сказать, что мне стало легче от присутствия этой барышни. Щекочущие волосы тех недоумков показались разминкой перед надоедливо-усатым поцелуем этой женщины.

— Сыночек, я так тебя ждала, — сказала она.

А меня чуть было не вытошнило от её бархатистых пшеничных усов, коими она облобызала мой маленький детский лоб.

Кстати, говоря о моей детской заднице. Я так и не понял того, где, а самое главное, КОГДА она находится.

Свист в ушах от «всасывания» стоит до сих пор. А ещё эти престарелые, рыдающие люди вокруг, доводят до отчаяния. Мои маленькие ножки и ручки… Что это???

***

Папа любит рассказывать басни.

Как то, что я, будучи маленьким, ругнулся матом. Вот прям в тот момент, когда родился.

Я ему прощаю его поведение, ведь он очень старенький. Сефа, мой па, — очень хороший. Мы за год сделали с ним невероятно огромное количество стульев, столов и кроватей для бедных.

Хотя мы и сами бедные, но он учит меня бескорыстию. Это же так называется? Бес-корыст-ность.

Это тогда, когда ты делаешь доброе дело, но ничегошеньки не получаешь взамен. Вроде так.

Я борюсь с собой. Мне кажется, что этот беспечный альтруизм когда-нибудь мне выйдет боком.

Ночами мне снятся яркие сны. О том, как я проваливаюсь в некую трубу. Меня всасывает. То вверх, то вниз.

Глава 1

Жизнь протекает степенно…

Нет. Вру.

Мои руки меня не слушаются.

Сегодня был на рыбалке и захотелось есть. Очень сильно захотелось.

В нашей деревне дикое количество бомжей. Они не хотят работать, а только и знают, что ходить и выпрашивать.

Было так и в этот день, когда я, никого не трогая, сидел тихо на берегу реки. Сидел и чесал свое пузо. Чесал и похрапывал.

Бомж разлёгся возле меня, закинул ногу на ногу, уставился в небо, потом на меня. Так мы и лежали минут двадцать. Я — на деревянном причале, он — на камнях слева от меня.

Эта скотина всё время не сводила с меня вопрошающего взгляда.

— Джошуа, мальчик мой, — бомж решился на диалог, — ты поймал что-нибудь? Мы с друзьями ждём.

И тут, проследив за его вопрошающим взглядом, я обратил внимание на то, что выше моей головы по направлению горы расположился целый табор бездомных с горящими, голодными глазами.

Ленивые твари. Божьи, конечно.

Так вот о моих руках.

Взбесившись такому наглому отношению, я махнул в сторону залива:

— Окаянный, тебе надо — ты и лови. Можешь хоть из-под воды не выплывать, пока не поймаешь.

Конечно, в моём лексиконе не было подобных ругательств, я вырос в рыбацкой деревне и речь моя соответствует самым отборным высказываниям портовых шлюх.

И тем не менее, махнув рукой, я наблюдал следующую картину.

Бездомный, лежащий на камнях, пританцовывая, двинулся по направлению к воде. Нырнул щучкой и пропал с глаз долой. Через минуту его товарищи заволновались. Что уж тут говорить, забеспокоился и я.

— Джошуа, что за бараний хрен? — подошел один из них ко мне.

Порядком разволновавшись и почувствовав за собой вину, но тем не менее, не желая выставить себя дураком, я ляпнул с дуру:

— А ты чего стоишь? А вы все что рот разявили? Бегом спасать друга! Если он такой дурной, то я тут причем? — развел я руками в деланном от страха удивлении, но зачем-то добавил:

— И не смейте возвращаться без него!

Глава 2

— Джошуа! Сынок! Ты в порядке?! — мать причитала, осматривая меня со всех сторон. — Пока ты рыбачил, утонуло девять человек! Почему ты ничего не сказал?!

— Готовь ужин, мать, — я взмахнул рукой перед её лицом. Мне понравилось делать это.

Женщина покорно развернулась и побрела на улицу, села за камень и стала растирать зерно в муку.

— Мама, — я подошел и положил ей руку на плечо, — я соскучился по детству в Мицраиме, мы когда-нибудь ещё поедем туда?

Ма удивлённо посмотрела на меня, остановившись, сжала крепко в кулаке камень для помолки:

— Сынок, ты же помнишь, как тебя чуть было не разорвали животные? Я не хочу больше испытывать таких страхов. Ты же наш единственный сын! Смотрю на тебя и не нарадуюсь, каждый вечер молюсь Богу, чтобы ты вырос крепким, сильным, успешным, и нашёл себе хорошую жену. Как твой отец нашёл меня.

Я посмотрел на руки матери:

— Если у меня будет жена, то хочу, чтобы у неё были такие же сильные и красивые руки.

— Тогда выбирай спутницу из блудниц, — откликнулся отец и хохотнул, появившись во входном проёме, — там уж точно у каждой первой руки забитые, железные от тяжелой работы.

Мама охнула и замахнулась на Сефу помолочным камнем:

— Что ты такое говоришь, окаянный! Он же ещё ребенок!

Я поспешно ретировался с места зарождения семейного скандала, давно устал выслушивать всю эту ересь. И как они ещё не разбежались? Да и сошлись они не добровольно. Сефа обрюхатил маму, когда та ещё не достигла совершеннолетия. Потом они придумали мистическую сказку про беременность от мифического существа, дабы избежать наказания. Теперь оба маются в совместной жизни, стараются ради меня.

Вот бы уехать куда-нидубь далеко-далеко! Ходить, бродить, посмотреть мир, людей, есть что придётся, спать да хоть на камнях! Лишь бы подальше от всего этого.

Вспомнилось детство в Мицраиме, потому и завел про него речь. Хорошо там было! Цирки, звери, люди, города, архитектура, повсеместно статуи богов. Особенно понравились статуи Хора. Острый, грозный птичий взор устремлялся вдаль, туда, где только воздух, небо и свобода. До самого горизонта, до бесконечных ночных звёзд.

Так потихоньку размышляя, я уснул на стопке сена, пока ласковый, но громкий голос матери не позвал к столу:

— Джошуа, сынок! Кушать беги, пока старый осёл-отец всё не растащил!

Глава 3

Однажды я прогуливался по пустынной окрестности. Задумавшись, не заметил, что навстречу мне приближается неведомая фигура. В полумраке я сначала и не понял, что передо мной: зверь или человек.

Существо, сгорбившись, волочилось через кусты репейника, падая на колени и пытаясь подняться, что получалось не так хорошо. И вот оно окончательно свалилось в паре десятков метров от меня.

«Пьянь», — подумал я. И не ошибся. Мне стало интересно, и я решил подойти.

— Как тебя зовут? — присел я подле него.

— Йо..Йоан..ан… — просипел алкаш.

— Как, как? — не услышал я.

— Ваня, бл*ть, — довольно чётко ответил бродяга, ловко схватил с куста акриду и смачно захрустел ей. Дожевав, попытался выплюнуть ножки на землю, что у него получилось от части. Ножка саранчи застряла в бороде, где, помимо этого, и так наблюдался аншлаг всякого мусора.

Я пожал плечами.

— Ваня, от тебя воняет хуже, чем от овцы, — я сморщил нос, прикрывая его рукой, продолжая рассматривать бедолагу. — А, прости. У тебя же накидка из верблюда. Что с тобой, дружище?

— Сынок, это всё мёд диких пчёл. Ух… Нашёл заброшенный улей, где остатки успели забродить и испортиться. Но так хотелось есть. Ууух… — Ваня схватился за голову. — Винца не найдётся, парень?

Я взмахнул рукой:

— Ты не хочешь больше пить.

— Чего ты руками машешь словно джедай какой-то? — приподнялся Ваня на локте и пристально посмотрел на меня, прищурив левый глаз. — Я и пить, и жрать, и сношаться хочу.

— Как кто? «Дже-дай» чего? — не понял я и испугался эффекта от своих рук. Точнее его отсутствия.

— Не важно сынок, не важно. Ты лучше помоги дяденьке до той речки доползти, — закатив глаза, бомж попытался указать пальцем направление, что у него плохо получалось. Река, по мнению его пальца, была то в небе, то в моих чреслах, то вообще «бл*, ну ты понял, где, оооох».

Поднатужившись, я приподнял мужика и, обхватив за плечи, потащил именно «туда».

Мне хотелось закинуть эту вонючую жабу в холодную воду и узнать, почему же я не смог воздействовать на его разум. Было обидно, немного страшно, но очень любопытно. В любое другое время я бы просто проигнорировал и прошёл мимо. После случая с утонувшей несколько лет назад толпой бомжей, я стараюсь не иметь дело с блаженными и бездомными. И не потому, что боюсь за последствия. Просто мне понравилось это делать.

Глава 4

В общем мы с Ваней забахали свой культ. Гребём бабки рекой за то, что купаем людей, обещаем всепрощение и показываем им фокусы. Дело опасное, власти начинают интересоваться, но на нашу периферию пока не лезут. У них и так хватает головных болей в больших городах и на границах враждующих соседей.

В Иване я нашёл своего протеже. Даже скорее наоборот, учитывая разницу в возрасте, — он стал моим учителем. Не знаю почему, но ещё в тот далёкий день нашего знакомства, он совсем не удивился моим попыткам промыть ему мозг взмахами рук. «Всему своё время», — сказал он. — Когда-нибудь я тебе расскажу, Джо. Всё расскажу.»

Я не дождался этого момента. Ванька стал левачить, и мы разбежались. Пора идти дальше, так я думал. И набрал себе учеников. Один талант хорошо, а на двенадцать можно и разгуляться. Ещё лучше, если это не таланты, а золото. Потому я приложил все усилия, дабы запрограммировать и зомбировать своих учеников как подобает. К тридцати годам я значительно усовершенствовал свои силы. Теперь мне не нужно было изображать ветряную мельницу, размахивая руками на каждом углу. Достаточно было посмотреть в глаза и высказать свои пожелания.

С такой «армией» стало проще зарабатывать. Помню, как на празднике Песах, мы с моей братией выгнали конкурентов из местного храма. Весело было, хоть народ и роптал. Но я прокачал своих учеников до должного уровня, и уже они решали мои проблемы с толпой взмахами рук.

Так было до тех пор, пока алчность одного из учеников не взяла верх. Слишком… Слишком хорошо я выучил некоторых. Слишком много свободы я дал и расслабился. Что и послужило мне наказанием.

Юда, один из лучших, предал меня властям. Жадный еврей!

Глава 5

Висеть на кресте было невероятно больно.

Юда продал меня за мизерную цену, от этого было ещё больнее.

Я плакал как дитя и просил солдат убить меня:

— Голубчик, родненький! Солдатик! Пощади! Не дай страдать, заплачу! — кривил я душой.

— Ты уже заплатил сполна, только проблемы с выходом отсюда, приносим свои извинения. Готовы предоставить бесплатно ещё десять минут игрового погружения, — военный развёл руками, — бывают сбои. Ещё раз просим прощения.

— В смысле? — я прищурился от удивления. Боль на секунду прекратилась.

***

Брошюрка на столе, переливаясь цветными всполохами картинок, гласила:

«Хотите новых ощущений? Мечтаете о новой жизни, но вам не хватает времени? PlayStation’s Dimension 10.1 предлагает реалистичное погружение в новый мир! Всего за 60 минут игрового времени вы проживёте полноценную жизнь в недавно обнаруженных мирах! Лучшие физики, инженеры и parallel-менеджеры разработали для вас безопасный способ перемещения в другие реальности! „Любая жизнь и на любой карман“ — вот наш девиз! Всё в ваших руках! Вы можете быть солдатом, крестьянином, женщиной, мужчиной и даже Богом! Всё, о чём вы так долго мечтали, — реальность! Другая реальность!»

— Какого барана? — ругнулся я по деревенской привычке, снимая шлем параллельной реальности.

— Привет, Джо! — Ваня сидел в соседнем кресле, попивая морковный фреш. — Я же тебе говорил, что всё встанет на свои места. Просто ты сам не захотел проплатить «осознание». Тебе же было интересно максимально честно, без читерства прожить свою новую жизнь в новом мире!

Я потихоньку стал вспоминать себя настоящего.

— Это что получается, я там делов натворил?

— Ага, — смеётся Ваня, — я вот уже минут десять наблюдаю за последними двадцатью годами твоей жизни. На той Земле потихоньку сформировался культ тебя. Да и вообще… Это не честно! У тебя были уникальные способности ещё с прошлого погружения! Ты накопил уйму бонусов, прожив как Сиддхарта Гаутама, а до этого как Гор и прочие-прочие. То тебя почитали как Будду, то вот опять ты дров наломал.

— Кстати, о дровах. Меня же эти суки на кресте распяли и вовремя не перенесли сознание, — я обернулся в поисках консультанта. — Любезный! Иди сюда!

Молодой парнишка, я узнал в нём солдатика у своего смертного «ложа», спешно засеменил ко мне.

— Вы мне обещали бесплатно десять минут игрового времени! За мои страдания! — с угрозой высказал я парнишке, надевая девайс обратно на голову, девайс той другой, но настоящей реальности. — Включите режим зомби. Хочу ожить и немного их попугать для закрепления божественного эффекта.

До Земли

Глава 1. Дабл

Летели мы немножко дольше, чем предполагали. Пришлось остановиться в межгалактической закусочной, ибо полет в другой конец млечного пути занял у нас приличное время.

Владелец ресторанчика нисколько не изменился за последние сто тысяч общепринятых галактических лет. Так мы ему и сказали, по крайней мере. А вообще такой же душка, жаль только отказывается сделать себе подтяжку третьей шеи (чуть, конечно, обмякла — года беру свое).

Было скучно, вот и двинулись бороздить космос на старости лет, решив посетить добрые, любимые уголки вселенной, где так давно не бывали. Заодно посмотреть новые открытые миры, и миры, что переступили порог каменного века с последних наших каникул.

Одним из таких миров стал Дабл. Уже на подлете был заметен их технический прогресс — ребятки вовсю бороздили пределы своей солнечной системы, также смешно вошкаясь на своих маленьких корабликах, ровно как некоторое время назад копошились в грязи вонючих пещер.

— Герма, смотри, тебя в молодости напоминают, — я пихнул в бок свою спутницу и подругу, — маленькие, молодые, глупые. Туда-сюда мотаются в поисках лучшей жизни вместо того, чтобы изучением вселенной заниматься. А ты аж до 50 тысяч лет, вплоть до совершеннолетия, только и делала, что сиськи свои отращивала, да у папы для танцев планеты просила.

— В черную дыру иди, Фрод! — ответила мне щипком Герма.

— Больно же! — я оскорбился и послал пучок космо-энергии в ушибленное место. — Давай не отвлекаться от дела. Напомню, нам нужно собрать максимум информации о развитии периферийных планет. Ты считала что-то полезное с их масс-медиа? Я только загрузил в аура-интерфейс данные об языке.

— Да, конечно. Смотри. Предлагаю тебе отправиться в Калмерику, я же тем временем побываю в Дуркаине. Они совместно сейчас ведут тихую, но довольно открытую войну против Грозии. Это же целая масса полезного бартер-шэринга! Столько эмоций и фекальных выбросов!

— Так и сделаем. Загружаю геолокацию на наши интерфейсы. Помни, нам нужно обновить сведения о Земле, а это последний пункт назначения. Всё, что мы делаем по дороге, протоколируем для личных архивов. Не вздумай отправлять даже в личку своим недоразвитым друзьям на cosmobook.mw!

— Отстань, Фрод! Без сопливых Млечный Путь светит. Сам-то поди не помнишь свою командировку в Туманность Андромеды? Да и как тут помнить — очнулся в Магеллановом Облаке, да болел с похмелья сто двадцать лет, пока домой добирался.

— Много ты знаешь о похмелье! Попробуй фирменный орионский «Звездочет» — все триста лет болеть будешь, — я почесал лоб, вспоминая бурную юность, — так, вернемся к нашим планетам. Через сутки встречаемся в баре на улице Зелёных человечков в Гашстердаме. Собираем данные о технических достижениях и социальном развитии.

***

«На какое метро сам сядешь, на какое мамку посадишь?!» — гласил заголовок в газете. Чиновник развалился в кресле и читал статью об испытаниях новых поездов, прошедших на кануне. Лысюк, он же премьер-министр Дуркаины, он же агент западного СРУ, досадливо крякнул, дочитав последнюю строчку.

«Совсем скоро очередные выборы, а газ для вагоностроительного завода так и не придумали, где брать», — почесал он красную залысину. В этот момент в дверь со скрипом и кряхтением ввалился заместитель. «Сука, — подумал премьер, — дверь мне скоро снесёт, скотина. Калмериканской валюты на этих тварей не напасешься».

— Что тебе? — грозно заорал Лысюк, брызнув слюной на стол.

— Там вас требуют срочно! Точнее не вас, а встречи с вами! — начал заикаться зам, — некая Герма. Говорит «слушай мелкий, давай без недопонимания, я слишком долго летела, чтобы отбивать круги бюрократии на этапах знакомства с идеологичными идиотами».

— Как интересно, — взгляд премьера вспыхнул злым, но заинтересованным огоньком, — откуда же она летела?!

— Сударь, соблаговолите помиловать! Глаголет, якобы из центра Млечного Пути.

— Пошел отсюда, холоп. Пусти блаженную, да пару бодигарденов приставь к ней. Херли делать.

— Кто из вас двоих больше холоп — это ещё по звезде ладошкой — разобраться надо, — улыбаясь во все 42 зуба, влетела в кабинет Герма, — я, если позволите, без разрешения всё-таки зайду.

— Вы уже это сде… — скривился Лысюк, не договорив: Герма отправила мыслеформу прямо в лысую черепушку агента. Та мгновенно покрылась испариной. Чуть-чуть и дым пошёл бы.

Премьер сразу всё понял, глаза округлились от ужаса.

— Всем выйти вон! — он протяжно заорал на всю комнату, кинув вдогонку ботинок. Но ярко начищенный туфель ударился о закрытую дверь — так резко все выскочили.

— Ничего так дрессировка! Уважаю! — Герма присвистнула по-человечески удивлённо. Получилось гораздо громче, нежели могло случиться у любого из людей.

«Вот это хлебало так всем хлебалам хлебало», — восхищенно разглядывал небесную гостью лысый мужик, думая с открытым ртом и холодеющим сердцем.

— Премьер. Я все мысли слышу. Ох и схлопочешь ты у меня.

***

— У вас на Дабле все такие «даблянутые»? — я расхаживал по овальному кабинету, рассматривая картины на стенах.

Что уж там мелочиться? Я не Герма — по второсортным политиканам шататься.

Ишак сидел за огромным письменным столом, потупив взор чёрных бегающих глазок.

— Вот скажи мне, калмериканец, — продолжал я гулять по цветастым коврам вокруг президента, — в чём сила? Разве в деньгах? Вот и твой агент СРУ'шный говорит, что в деньгах. Я вот думаю, сила в кварковой бомбе. Мы как-то с подругой на остывшем солнце тусили, так улетая уронили одну малышку. И что? Новым пламенем зажглась звездочка и миллион лет светить будет. Хочешь такую в задницу? В кварках сила, мистер Black Star.

Ишак опустил глаза ещё ниже. Сейчас он был похож на ребёнка, застуканного за мастурбацией. Только-только открыл сайт с разделом «milf», как дверь открылась, и ввалился папка с ремнём.

— В лицо смотри, когда с тобой инопланетный товарищ мыслями обменивается! — я хлопнул хвостом ему по мокрому от пота затылку, — Фу, какая мерзость!

— А я что? Я ничего! — мутные глазки забегали по стенам быстро-быстро, — это всё советники виноваты!

— Ну-ну-ну, тише-тише, — я осадил президента, — ты ещё скажи, что мировое правительство с иллюминатами, да масонами официально очкодавство в стране разрешили! А?! Вместо того, чтобы государство укреплять, политические отношения налаживать, что ты делаешь?!

Глава государства прикрылся шоколадными ладошками, начал всхлипывать и громко сморкаться. Сутулые стариковские плечи судорожно тряслись.

— Так что ты делаешь?! Праааавиильно… Строишь шахтерские тоннели и пускаешь по ним заднеприводные машинки.

Тут мистер Black Star и вовсе в голос разрыдался, уронив буйную голову на стол.

— Тьфу на тебя! — я в сердцах плюнул, — вот какой ты на хрен образец для подражания? Лучше бы бабу выбрали на пост главы. Попробую это устроить. А ты давай, наматывай сопли на кулак и чеши на покой.

Ишак медленно, шмыгая носом, потопал на выход, боязливо оглядываясь.

Я смачно харкнул ему в спину:

— У, сука бесовская! Попляшешь у меня ещё! Даже Грозию развалить не может, нашёл с какой стороны подбираться! Через Дуркаину! Всё у тебя через жопу. Грозийский глава на медведях катается, а ты, чмо валютное, на велосипеде нормально проехать не можешь! Пшёл вон!

***

На улице Зелёных Человечков было спокойно. Выбрали уютное маленькое кафе, где нас многообещающе зазывали попробовать фирменных кексов.

Герма развалилась в глубоком мягком кресле, запрокинув ногу на ногу и верхнюю на нижние две. Смачно посасывала из большого розовенького ведерка местный коктейль. Для этого ей пришлось оторвать с газона поливной шланг. Трубочки в баре слишком мелковаты.

— Рот мой этому прощелыге, видите ли, не понравился, — вспомнила неприятный момент моя подруга, — так я его телепортировала потом прямиком в Гремль.

— Так что весёлого-то у них?

— Да, как и в любой третьей стране, эксплуатируемой первым миром. Довольные от обилия иностранной валюты, так что язык заплетается от радости. В завтрашний день смотрят, но не каждый это делать может. Сплошное чувство собственного высокомерия и псевдозначимости в глазах планеты. Пешки войны самих с собой. Марионетки кукольного театра, а режиссёры — нация, загнивающая в лицемерности и заплывающая в жире ресторанов быстрого питания, погрязшая во внешних долгах, от того пытающаяся развязать бойню на крупных фронтах. Диагноз: кексы тут умопомрачительные!

Полетели дальше, Фрод!

Глава 2. Симбирь

— Слушай, Герма, а нам обязательно принимать физический облик третьей плотности? Последний раз я хвост испачкал о мразь какую-то. Как вспомню, так пространство-время выворачивается внутри меня.

— Слабак. Можешь тогда на орбите повисеть и масс-медиа загрузить, если ты такой неженка. Как бухать с бабами, так он впереди всей галактики, расфуфырив хвостяру наглую. То там сунет, то там обовьётся. Как дела делать, так и сам в кусты, так и отросток свой пернатый в землю!

— Ой, да брось ты! Когда такое было? — я оскорбился в самых благопристойных чувствах.

— Тебе напомнить? Неужто забыл, прохиндей?!

— Ну?..

— Я вот долго ещё помнить буду как забирала тебя из отдела космической полиции, когда ты устроил пьяный дебош в созвездии Рака. От Близнецов до самого Льва гонялись за тобой, а всё потому, что кто-то прихватил несовершеннолетних баб! Напоил и соблазнил! Девочкам только-только по 25 тысяч годков стукнуло!

— А кто виноват, что у них другой порог совершеннолетия? — я поспешно отвернулся, заливая свою ауру краской стыда — Герма всколыхнула в памяти одно из самых неприятных воспоминаний. Не потому, что я совратил девушек, а потому что в полиции просидел несколько столетий без одежды — фотки долго бороздили весь Cosmobook. И офицеры, и рядовые, и все кому не лень делали со мной селфи и сливали в сеть.

— А как недавно без меня на Землю заскакивал, не помнишь?! Бедную девочку обрюхатил, так поди до сих пор думают, что от святого духа. Эх ты! Сынуля твой, говорят, долго потом по воде гулял, пока батю выискивал.

— Ну, всё-всё, угомонись. Понял, что не прав, давай лучше готовиться к высадке. Мы подлетаем.

***

— Симбирь. По названию имперского государства, захватившего всю планету. — Озвучивала краткие факты Герма. — Власть передается по наследству. И мы попадаем как раз в период восхождения на трон следующего принца. Император Вавилон передаёт правление в руки старшего сына Демиурга.

— Что ещё? — мне было интересно.

— Климат довольно неблагоприятный. Средняя температура на экваторе +10 градусов по Цельсию. Кстати, Андерс — твой кент? Слышала, тоже тусит иногда на Земле.

— Угу.

— Так вот. На северном и южном полюсах вообще никто никогда не бывает, зимой мороз доходит до -120. И как вообще жизнь зародилась на этом куске льда?

— Флора-фауна?

— Ёлки да пихты, ёпт. Рыба в морях. Мамонты, медведи, барсы — на суше. Толком и нет ничего. Куда подадимся?

— Прямо на торжество и давай, чего ауру мять?

***

Скачки на медведях по снежным полям были знатными. Мы с Гермой, напившись водки, рассекали белую пустыню наперегонки с экс-президентом Вавилоном. Демиург не смог к нам присоединиться — традиционное пиршество в сауне с барышнями ещё не закончено. «Ну, ничего. Попозже и я к нему присоединюсь,» — мысленно я всячески себя утешал. Разговоры с подругой о моих прошлых похождениях напомнили, что я всё-таки ещё совсем молодой. Да не просто напомнили, но раззадорили и настроили на новую веху приключений. Кто как не я сможет лучше всего разогреть этих снежных баб?

Через некоторое время, накатавшись, стали собираться назад в апартаменты. Хмель в голове практически выветрился, мне хотелось продолжения. Поэтому я всех и поторопил — порядком надоели белёсые и холодные равнины, да и медведи запарились.

У входа в стойбище (хотел сказать «конюшню», но не нашел в голове достойной замены) нас встретил чёрнокожий придворный:

— Водка стынет, господа. Прошу к столу. Мишек мы припаркуем сами.

При этих словах откуда ни возьмись вылезла еще парочка шоколадных на подмогу. Животные злобно заурчали.

— Ещё никак не привыкнут к экзотике, — прокомментировал Вавик, недовольно прицокивая губами.

— Позвольте спросить, — нашему удивлению не было предела, — откуда здесь взялись негры?!

— Не негры, а нехры! Прилетели с соседней планеты Нехеры. Завоевать нас хотели утырки, с-с-с-ука, — бывший президент сплюнул с пренебрежением, — мы их быстренько размочили да говно за пушистыми собирать отправили. Обезьяна, ходь сюды!

Бригадир нехров посеменил в его сторону, потупив взгляд в пол, молча взял вожжи в руки и повёл косолапого в стойло.

— Ну-с, господа, — обратился «экс» к нам, — извольте присоединится в баньку к преемнику. Девочки веники зарядили, париться будем, да чарки осушивать.

Меня долго уговаривать не нужно — уже через секунду мчался, спотыкаясь. Герма с усмешкой топала следом под ручку с Вовкой. Его блестящие глазки скользили по ней, а самодовольная ухмылка не сходила с уголков тонких губ.

Глава 3. Гермафродия

— Вот сейчас принимать человеческий облик нет необходимости, — Герма сделала мне инъекцию «антипохмелина», — да ты бы и не смог. Выглядишь отвратительно.

— Пошути мне тут, — я недовольно скривил фейс, — аккуратно! Больно же!

— Терпи, солнышко — суперновой будешь. Никто тебя не заставлял очередной раз нажираться до скотского состояния. Ещё и всех девок перелюбил в бане. Мало потом стало: в общежитие к нехритянкам полез.

— Как ты любишь мне против шерсти проехаться! Так почему облик-то можно не принимать? — я закатил глаза и томно вздохнул. Лекарство начинало действовать, стало немного легче. Только невообразимое чувство стыда продолжало стягивать больную голову.

— А мы подлетаем к нашей экспериментальной планете. Помнишь ещё такую?

И тут наступившего облегчения, как и не было, мне стало вовсе дурно. Помню ли я? Такое невозможно забыть. Никакие муки похмельной совести не сравнятся с тем чувством стыда, что я испытываю всякий раз, вспоминая казус молодых лет.

Был у нас грешок в молодости, баловались с Гермой разведением себе подобных. Своим семенем залили всю окраину галактики, пытаясь скрестить наши виды. Получилось у нас это сделать единожды. Планету с нашим «успешным экспериментом» назвали в честь себя любимых — Гермафродия. А детишек своих — гермафродитами.

После этого решили, что даже секс по дружбе нам противопоказан. С тех пор только дружим, максимум виртуально потрахиваемся.

— Герма, а всё потому, что кто-то решил установить образовательные установки по всем континентам! «Пусть наши детки вырастут разумными, минуя этапы эволюции» — твердила ты. И что хорошего из этого вышло?!

— Ой, всё!

— Ничего не всё! «Детки» выросли, умные, образованные, с передовыми технологиями — стали искать мамку с папкой, да так активно, что перелюбили в своих поисках все соседние планетарные цивилизации. В некоторых до сих пор ходят легенды про двуполых богов, совращающих и мужиков, и баб.

— Ладно, Фрод, очко в твою пользу. Слава тёмной материи, мы смогли упаковать их внутри собственной же солнечной системы. Так что делать будем? Высадимся или издалека понаблюдаем?

— Давай издалека. Подключай интерфейсы к масс-медиа. Промотаем.

***

«Книги известного писателя-фантаста Гейсера Лесбияненко очередной раз побили все мыслимые рекорды продаж! Последний бестселлер „Ночной позор“ вышел тиражом в 69 миллионов экземпляров!»

«В Мондоне прошла очередная акция меньшинств. Активисты содружества ратовали за одобрение проведения своих парадов. Скандировали лозунги на каждом углу, пугая прохожих: «быть пестику и тычинке по разным стебелькам!», «за маму, за папу, за писю в писю!», «остановите задний привод, одумайтесь!»

«Сегодня президент Кал-умбии, Черныш Опарыш, на встрече глав Большой-большой Семёрки (поверьте мне, международному журналисту, был на этих главах лично) заявил о создании антитеррористической коалиции. Суть новой организации в защите населения планеты от радикальных натуралов. Напомним, что вирус, разработанный сторонниками „пипирка в пипирку“, воздействует на молекулярном уровне, перестраивая организм гермафродита в женскую либо мужскую сторону. Процесс необратим. К сожалению, психологически это негодные к размножению люди. Мужчины становятся геями. Женщины лесбиянками.»

«Борисия впереди всех со своими маразматичными законами. Зараженных вирусом сограждан, они отправляют через портал на некую «Землю».

— Так вот почему на Земле столько педерастов! — я восхищенно воскликнул, прервав поток данных.

— Вот-вот. А мы крайние остаёмся. Эх, Фрод. Совестно мне. Давай потом как-нибудь залетим и извинимся. А пока давай заканчивать путешествие. До пункта назначения осталось не так уж и много.

— Давай, — я с грустью согласился.

Глава 4. Земля

— Интересно, земляне сохранили наши космодромы? — Герма задумчиво вглядывалась в приборы корабля, — ты говорил, последний раз они чуть ли не молились на них?

— Ага. Было такое. До сих пор поди думают о пирамидах как о наследии великих предков. У них теория есть о глобальном катаклизме, откинувшем цивилизацию назад в каменный век. Наивные обезьянки. Кстати, ты дронов четвёртой плотности оставляла?

— Это тех, что рисуют пометки на полях для пролетающих мимо? Да. Вроде зашила информацию об изоляции от всего мира, о вредоносности культуры. Так что все корабли уже на подлёте должны в страхе удочки мотать оттуда, — Гера с силой приложила хвостом по панели, — я твой интерфейс шатала!

— Что там у тебя происходит?

— Мы уже Юпитер пролетели, но бортовой компьютер не хочет никак находить координаты Земли. Пишет, мол планета не обнаружена.

— Как такое может быть? — внутри меня всё похолодело.

— Сейчас и проверим.

Мы оба вперились в обзорные мониторы, словно не доверяя компьютеру, пытаясь своими глазами обнаружить зелёно-голубой камешек среди кромешной темноты. По земной орбите кружили разного размера астероиды, верного спутника Луны тоже не наблюдалось.

— Сканер показывает наличие невероятно большого радиоактивного фона. Им «светиться» как лампочка каждый осколок, — я озвучивал показания приборов и проводил анализы, пока Герма вяло пялилась в потолок.

Прошло некоторое время, прежде чем нам пришлось осознать произошедшее.

— Домой? — спросила моя подруга.

— Домой, — я кивнул в ответ.

Лишний день

Солнышко весело светило в иллюминатор, а зуммер будильника задорно натренькивал какую-то классическую мелодию. Это означало, что пора вставать. И всё равно, что солнце было имитацией, а классики давно сгинули в лету. За бортом был 2120 год от рождества Христова по привычному исчислению, что мы продолжаем вести, даже покинув родной мир Земли. Начало 22-го столетия — холод за толстыми стенами корабля.

Я протянул руку, чтобы отключить звонок, и грохнулся на пол. Постоянно забываю, что в жилых отсеках звездолёта включена искусственная гравитация. Было не больно, да и сон снился по ощущениям приятный. Так что я резво вскочил, и, продолжая улыбаться всей душой, начал натягивать рабочий комбинезон.

Выходя, подмигнул висящему на стене постеру, там был мой величайший кумир детства. Благодаря которому я там, где я есть. Гагарин Юрий Алексеевич улыбался мне в ответ.

Сегодня очень важная смена. Мы проходим мимо Мимаса — это спутник Сатурна. Делаем остановку на орбите, чтобы пополнить запасы воды. Мимас состоит в основном из водяного льда.

Радостное настроение улетучилось, когда главный инженер сказал мне:

— Ник Фоул, тебе предстоит заняться проверкой систем терморегулирования, нужно выйти в космос для диагностики.

Внутри всё сжалось так плотно, что чёрные дыры позавидовали бы. Нет, вы не подумайте, я совсем не трус. На учебных тренажерах мною проделано это тысячи раз, но мы уже летим пятый год, и за всё это время были только виртуальные занятия. Так получилось — ближайшая диагностика по планам была назначена лишь за границами Нептуна, у его спутника Тритона, — морально я не был готов.

— Для подстраховки с тобой выйдет мой помощник Джо Брит, — добавил инженер, заметив мою заторможенность. — Но только для этого и ничего более. Всю работу проведёте вы, Фоул. Готовность — 60 минут.

— Есть, сэр! — Я радостно выдохнул и побежал экипироваться. Не один — уже хорошо.

***

Джо Брит мне не нравился. Выскочка, постоянно впереди планеты всей (в нашем случае — впереди корабля). Чванливый, постоянно кичится своим статусом помощника главного инженера. Ещё и засматривается на девушку, которой я симпатизировал.

Он догнал меня в коридоре между секциями жилых отсеков.

— Ну что, Ник, в этот раз не подкачаешь? — Он нагловато толкнул меня в плечо, от чего я поморщился как от зубной боли. — Что мину состряпал, Фоул, словно я Эльзу у тебя увёл? И вообще, ты собираться думаешь? До выхода осталось 50 минут, опять слажаешь, как на тренажерах.

Захотелось дать ему по роже, но я сдержался. Надо отдать ему должное: он был грамотным специалистом, начальство его любило и ценило не просто за красивые глаза. Но это его ехидство порой сводило с ума.

— Джо, отстань. Я за талисманом и в шлюзовую. Туда и обратно. Встретимся через 10 минут. — Я попытался обогнуть его стороной, но Брит загородил вход в мой отсек своей толстой, мускулистой лапищей.

— Талисман, Ник? Прекрати вести себя, как ребёнок, и выброси эту медальку к чертям юпитерским. Мы не в 21-ом веке живём в конце-то концов! — Руку он убрал, но ещё с полминуты смотрел мне вслед, и я чувствовал, как эти лисьи глаза прожигают мне спину.

Я закрыл за собой каюту и нервно ударил в стену кулаком. Выкинуть талисман? Да что он себе возомнил? Это благодаря моим предкам он ещё жив и находится на этом корабле. Выкинуть? Медаль Международной Авиационной Федерации ещё в далёком 1997-ом году получил один из моих предков. Именно за выход в открытый космос, продолжительностью шесть часов. И теперь из поколения в поколение она передаётся не просто как предмет гордости и семейная причастность к великому делу освоения космоса, а как символ стремления человечества к недостижимому, прекрасному. Сделать реальность яркой и подчинить её людям.

Выкинуть? Ха! Ничего он не понимает и никогда не поймёт, этот мерзкий Джо Брит.

Я достал из личных вещей золотой, прохладный кругляш металла, поцеловал, зажал в кулаке, положил обратно и начал быстро готовиться к выходу.

***

Я торопился во второй научный модуль. Именно через его шлюз нам предстояло выйти, он был ближе всего к крылу солнечных батарей, за которым располагался нужный нам участок диагностики.

— Стой, куда летишь, лётчик-герой? — Эльза вынырнула из технического отсека и схватила меня за рукав. — Мне сказали, что вы с Джо выходите в открытый космос? Не боишься?

Она так широко и искренне улыбалась, что я мигом позабыл все свои тревоги.

— Привет, Эли, теперь не боюсь. — Я покраснел, как солнце за защитными экранами. — Я хотел сказать, что и не собирался бояться, то есть вовсе нет такого, с чего ты взяла?

Ну всё, я начинал запинаться и теряться на ровном месте. И, чтобы взять перевес на свою сторону, перебил её:

— Что ты сама делаешь в техническом отсеке?

— Да вот, отправляли беспилотники на Мимас, работы на несколько часов, вы с ними вернётесь одновременно, кстати. Вам не сказали, что их возврат в грузовой отсек вы тоже будете мониторить? — Эльза удивлённо открыла свои большие зелёные глаза.

— Как-то не удосужились ещё.

Час от часу не легче, подумал я. Сколько и чего ещё собираются взвалить на наши плечи?

— Ладно, я побегу. Опаздываю, — расставаться совсем не хотелось. Что ждало впереди, известно только богу.

— Беги, — опять расцвела в улыбке Эльза. — Ник, надеюсь, вечером ты пригласишь меня на танец, когда мы соберёмся отмечать продолжение полёта?

— Конечно! — Выкрикнул я, уже на полной скорости удаляясь.

Выкуси, Джо Брит. Вот так вот.

***

Сцепленные друг с другом тросом мы удалялись в сторону, противоположную от корабля на скорости 50 км/час, которая постоянно увеличивалась. Брит не отвечал по радиосвязи, надеюсь, что был просто без сознания. Что-то сбило нас, оторвав от звездолёта.

Самое печальное, что блок внешней рации был разбит и мы могли поговорить только друг с другом, окажись только он жив, чёрт его дери. Одна надежда была на то, что нас всё-таки отслеживают и пришлют за нами помощь. В чём я очень сомневался. Следуя протоколу, экипаж не должен был растрачивать средств к существованию. Никаких. Лететь до ближайшей звезды останкам человечества было ещё не мало, важны были любые ресурсы. Кроме людских. Вывод напрашивался сам собой.

Как так получилось? Мозг кипит и пытается отключиться. Запасы топлива в скафандре оставались только у Джо. Он уже висел балластом, болтаясь на хвосте с инструментами, когда я координировал заход беспилотников в грузовые шлюзы — пара минут и всё. А теперь мы несёмся в открытый космос, и он не отвечает. Ещё немного и даже его топлива не хватит, чтобы добрался хоть кто-то один из нас.

Если я доберусь до корабля живым, точно сломаю главному инженеру челюсть. Почему заранее не сказать, что на наши плечи легло чуть больше ответственности, чем починка систем терморегулирования? Поздно ныть. Нужно что-то делать.

А что?

— Фоооул…

В ухе прохрипел ненавистный голос, но я так был рад ему в этот момент.

— Джо, твою Венеру, ты живой?! — казалось, слёзы навернулись на глаза.

— Давай быстрее врубай двигатели и гони нас назад! Скоро мы достигнем точки невозврата, согласно данным ручного компьютера, у нас меньше одной минуты. — Меня всего трясло от напряжения.

— Не получится, — прошептал Брит, — Ник, мой топливный бак пробит…

***

Прошёл час. Помощи никакой не было и в помине. Мы почти уже смирились со своей судьбой и тихонько болтали. Казалось, что за всю жизнь не говорил так долго с этим человеком. Да. Судьба — интересная штука. В кислородных баках запаса оставалось ещё на десять часов.

— Фоул, и как мы докатились до такого? — Никогда не слышал его голос таким грустным. Всё бывает однажды.

— В смысле, Джо? До падения в открытый космос?

— Нет, Ник, я про человечество, — хрипло отозвался мой «враг». — Жили себе, не тужили. Побороли голод, болезни, объединили планету в одно государство, начали осваивать Марс. А потом — хрясь! И озоновый слой у планеты стал улетучиваться со скоростью, не подвластной решениям науки. Учёные облажались. Откровенно так. С детской непосредственность. И что мы сделали? — Он замолк на целую минуту.

— Что, Джо?

— Мы всех бросили. Утопили, как котят в луже. Оставили умирать. А сами свалили к соседней звезде, думая, что там будет лучше, — Брит закашлялся.

— А что мы могли сделать в этой ситуации, дружище? Вот именно. Ничего. Мы с тобой ещё помним, какими бывали рассветы и закаты, вкус ванильного мороженого и запах итальянской пиццы. Школу, колледж, выпускной бал. Солёное море и горячий песок. Пение птиц и мурлыканье кошки, что прижимается к тебе. А сможем ли мы это передать нашим потомкам? Я верю, что в какой-то мере да. Не детям, но правнукам. Когда-то они смогут поднять взгляд к небу, вдыхая такой же острый солёный воздух океана, обнять своих детей и показать пальцем на нашу звёздочку в небе. Родину людей. Мы даём надежду человечеству в первую очередь, Джо. Так говорил мой предок. И я в это верю.

— А что же твой талисман, Ник? Почему он тебе не помог? И мы вертимся, как белки в колесе, в этой беспросветной темноте. Какого дьявола тебе не помогла твоя грёбаная монетка?! — с отчаянием прошептал мой напарник.

— Оставил её в жилом отсеке. Ты пристыдил меня, Брит. Я до конца жизни буду жалеть об этом, — я закрыл глаза: меня тошнило. От себя.

— Идиот ты, Фоул, — ещё более грустно сказал он. — Я тебе всегда завидовал, а ты оказался непроходимым дураком. И с девушкой я тебя подначивал, потому что завидовал. И на экзаменах валил, преподнося твои результаты за свои, потому что завидовал. И предкам я твоим завидовал. А ты идиот.

Вокруг был непроглядный космос. Но на душе у меня было темнее.

***

Я был змеем. Я был гигантом. Наши миры пришли в упадок бесконечное количество веков назад. Найти достойный мир весьма сложно. Мы нашли Землю. Но не мы одни. Мы боролись за право обладать планетой.

Был поражён в битве с Олимпийскими богами. Я сражался с Гераклом, Аресом, Гефестом и самим Зевсом. Последний и заточил мою сущность на несколько тысяч лет в лунный камень безымянной планеты. В холод и ночь. И вот я свободен и… Уставший.

Заглянув на Землю, я увидел, что боги и герои покинули её, но и покинули её и люди. Пустая, заброшенная, сожженная солнцем. Возврата нет. Остатки выживших землян освободили меня, Мимаса, узника. Мои исправительные работы закончены, но радости от освобождения я не чувствовал.

Дома нет. Дом разрушен.

Отчаявшись, я хотел разрушить людской корабль, но апатия заставила меня отступить. Пострадали лишь две лодки и два человека.

В тяжелых думах я плыл в темноте вслед за этими людьми, удаляясь от ненавистного места заточения.

Некоторое время, я изучал пространство вокруг, в поисках своих врагов. Но, убедившись в их отсутствии, еще более чёрная хандра стала одолевать меня. Тогда, чтобы отвлечься от терзаний, я стал прислушиваться к разговору этих двоих.

***

— Джо, представь, что у тебя появился лишний день, что бы ты сделал?

— Как это? Мы с тобой в такой заднице, а ты ещё успеваешь мечтать? — хмыкнул Брит. Я почувствовал, как он ухмыльнулся мне на расстоянии. Уже не зло, без ехидства. Расстроенно.

— А почему бы и не помечтать? У нас с тобой осталось пять часов, а я только начинаю узнавать тебя. И оказывается, что ты вовсе и не такой засранец, каким я тебя видел.

— А ты чаще бы в свет выходил да с людьми общался, — тяжело вздохнул мой товарищ. — Я даже не знаю. Лишний день? Если это сегодняшний день, то скорее всего отказался выходить с тобой. Может, и тебя разубедил бы. Попытался изменить ситуацию, Ник. По крайней мере, не доставал бы тебя с твоим талисманом.

Он снова закашлялся, но уже от смеха. Всё-таки до конца пытается жить своей ролью. Я это оценил сейчас. Как бы там ни было, но он верен себе. И сарказм его никуда не делся.

— А ты, Фоул? Чтобы сделал бы ты, появись у тебя лишний день в этот час?

— Много чего… Но уж точно не вернулся бы на корабль. Я, знаешь ли, по дому скучаю. По Земле. И будь у меня хотя бы один шанс вернуться, что-то исправить, я не задумывался бы ни на секунду…

— Фоул!

— Да! Я вернулся бы в тот день, когда ещё что-то можно было сделать! Обратить внимание людей на мир вокруг и заставить их думать о поступках! — Я разошелся.

— Ник!

— Да-да! И не затыкай меня! Мои предки жили мечтой о лучшем будущем для всех нас! И будь у меня хоть единственный шанс на ещё один день, я выберу не возвращение на корабль, а Землю десятилетней давности! — продолжал я кричать.

— Ник, твою Луну, ты меня слышишь? Что это?! На десять градусов от спутника! — перебил меня Брит. И я нехотя стал поворачивать голову в указанную сторону.

Что-то невероятно большое, ярко-жёлтое и змееобразное приближалось в нашу сторону. Я думал, что страшнее уже и быть не может.

***

— Джо, этто чтто ттакое? — Я начал заикаться.

Связь в наушниках пропала. Раздавалось только слабое шипение. Только этого не хватало. Теперь совсем в тишине помрём.

Змееобразное существо остановилось недалеко от нас, его практически можно было рассмотреть. Оно было самым ярким пятном в окружающем пространстве. Походило оно на китайского дракона.

По радиосвязи пробежали помехи, и наступила полная тишина. Я чувствовал, как в моей голове копошились, картинки с незнакомыми образами мелькали одна за одной. Потом и это прекратилось, и раздался голос. Прямо в мыслях.

— Мимас. Я Мимас. Я выбрал.

Снова тишина. Но страх стал отступать.

— Я выбрал твой день, Фоул. Я выбрал тебя. Может хоть у тебя получится что-то изменить.

Тишина. Пару минут. Картинки в голове.

— Я не понимаю, — голос пропал, и я похрипывал, как Брит пару минут назад, — какой ещё день?

— Твой день, — существо приблизилось. — Назови его.

Один из двух глаз змеи приблизился ко мне.

— День, куда ты пойдёшь. У меня недостаточно сил, чтобы отправить себя, свою массу. Но тебя, человек, я смогу переместить в любой день, но не более трехсот лет в истории Земли.

Глаз моргнул, и я оказался внутри него.

— Выбирай быстрее. Ты будешь помнить всё. Выбирай. Вчера, сто лет назад, двести. Выбирай.

Я задумался. Вот он. Шанс. Только как им воспользоваться? На корабле остались люди. Инженер, которому я хочу сломать челюсть. Эльза, что ждёт, когда я приглашу её на танец. Джо, который стал мне близок всего за несколько часов. Наша мечта о новом месте для лучшего человечества.

И Земля. Погибшая планета. Колыбель всего. О спасении которой я только что кричал, надрываясь, своему другу. А мог ли я что-то исправить? Мелкая сошка, на которую никто и внимания не обратит.

Казалось, я вижу грусть и мысли змея. И он хочет вернуться домой. Только в качестве кого? Завоевателя? В нём чувствовалась тихая ярость, но больше всего было отчаяния. Оно проходило через каждый сантиметр его эфирного тела, глуша все остальные эмоции. Но что делать мне? Сколько стоит этот призрачный шанс на спасение, если судьба всем нам уготована заранее?

Мне показалось, что я чувствую соленый запах прибоя. Ощущая тепло восходящего солнца, и где-то вдали на горизонте ярко светила жёлтая звёздочка.

— Я сделал выбор.

***

Брит догнал меня в коридоре между секциями жилых отсеков.

— Ну что, Ник, в этот раз не подкачаешь? — Он нагловато толкнул меня в плечо, от чего я улыбнулся и дружески похлопал в ответ. От неожиданности Джо опешил:

— Ты куда это? Нам собираться пора.

— Джо, отстань. Я на секундочку и в шлюзовую. Туда и обратно. Встретимся через 10 минут, — я заскочил в свою комнату, достал блестящий золотом талисман и повесил на шею.

В коридоре меня выцепила Эльза.

— Стой, куда летишь, лётчик-герой? — она схватила меня за рукав. — Мне сказали, что вы с Джо выходите в открытый космос? Не боишься?

Я запрокинул её голову и впился страстным поцелуем в алые губы.

— Нет, не боюсь. Нас отстранят от выхода, — я подмигнул ей, и побежал дальше. — Вечером приглашу тебя на танец!

Эльза ошарашенно смотрела мне вслед. Я торопился. Мне следовало совершить саботаж и остановить выход в космос. Спасти себя и Джо, и других, кто встанет на наше место.

Забежав в шлюз научного модуля, первое, что я сделал — крепко-накрепко засандалил в челюсть инженеру.

Сказка-модерн

— Что это вчера было? — Макошь стояла, уперев руки в бока, вперив взгляд пронзительных красных глаз на мою опухшую рожу, — как вы меня задолбали со своим Водянычем! Целыми днями настойку мухоморную глушите, да лилиями закусываете!

Ох, пенёк родной, лес дорогой… Совсем баба моя разошлась — всем кикиморам кикимора. Вот вроде ничего необычного не произошло. Ну выпили с водяным, повод был: русалка его сбежала к Нептуну, позарившись водорослями морскими, да раковинами жемчужными.

— Морду наглую не отворачивай, когда жена с тобой разговаривает! — продолжала причитать благоверная супруга. Казалось, ещё чуть-чуть и перейдёт на хрип, так сильно она из платья выскакивала, надрываясь.

— Макошечка, любовь моя зеленоглазая, не кричи ты так — голова трещит, будто косолапый наступил, — я попытался защищаться от нападок. И ведь не врал почти. Михалыч вчера и правда с нами гужбанил, а нажравшись и падая, случайно ногой мне по темечку заехал. Я вспомнил об этом только что, ворочаясь на мягком мху: шишка на ощупь была размером с кулак. Медвежий такой кулачок, основательный.

— Да ну тебя! — горестно взмахнула руками моя кикимора и присела на пенёк, отвернувшись от меня, — у всех лешие как лешие, а мой хуже человека русского! Хоть бы раз шишку подарил али по хозяйству помог. Ты, чёрт деревянный, когда последний раз свои угодья обходил? Белки все сосны обожрали, лисы жрать ушастых не успевают — зайцы плодятся как кролики, медведи и того хуже! Один с тобой кирять повадился, остальные волкам спасу не дают, гоняют: того и гляди, за овцами посылать некого будет!

Я перевернулся на другой бок. Голова разболелась пуще прежнего. Хотя, если честно, ответить мне было нечего. Малышка совершенно права. Всё этот Водяныч! Прибегай, говорит, на минутку, отведать новой настойки. Клялся ещё, что не разбавлял грибочками. Обманул, жаба болотная. Теперь лежу, умираю и нотации выслушиваю. Надо как-то исправлять ситуацию… Но как?

— Макошечка, а хочешь я с тобой за детками пойду в деревню? На шухере постою, пока ты малых воруешь? Или же дров наколю для супчика? И травок соберу, чтобы наваристей был!

Супруга развернулась ко мне боком, искоса сверкая глазками, и пристально, с удивлением, вперив свои очи:

— Ты? Да на шухере? Да дров наколешь? Ожил что ли? Морда красная. Проспишься, тогда принеси мне третий айпад.

— Дорогая, что, прости? — я совершенно не понял последнего слова, видимо так напился вчера, до дурости, — чего принести?

— Лешак, ты совсем плохой? Три лопаты угля. Для готовки ужина, — Макошь кинула в меня тряпкой, — и на кой ты мне на голову такой свалился?

Померещилось чудное. С перепою чертовщина в голове. Надо у него, у черта, спросить будет, когда он меня попутать успел. А слово-то странно знакомым показалось теперь…

С этими мыслями потихоньку и провалился в похмельное забытьё.

***

Холодный, тусклый свет раздражал глаза. Ничего толком не видно. Длинный ряд современного криогенного оборудования тянулся вглубь комнаты, вдоль длинной обшарпанной стены.

В креслах полулёжа находились странные фигуры, обернутые во всё чёрное. Словно нелепые, сгоревшие головешки, тени некогда полных сил, крепких деревьев. О том, что они возможно до сих пор живы, говорила уйма проводов, обвивавших каждый, казалось, миллиметр их конечностей. На головах так и вовсе дикое сплетение «дредастых» контактов.

Ночка для дежурства та ещё. Впрочем, такое здесь всегда, словно в морге трудиться: нужно иметь крепкие нервы.

Два человека, в искрящихся белизной халатах, сутуло сгорбились за мониторами огромных моноблоков, мирно-тихо перешептываясь время от времени.

На столе не было и места, где яблоку упасть: абсолютно каждый сантиметр был завален кипами бумаг, килограммами измерительных приборов, да пустой посудой. Видимо, выкроить минутку-другую на нормальный обед, у этих людей и вовсе не бывает времени. Ученые, одним словом. Дети науки.

— Смотрел «Ванильное небо»? — спросил один другого, откинувшись на спинку стула и тяжело вздохнув.

Второй, не отрываясь от своих занятий, пробурчал:

— Это фильм или игра? Что-то знакомое…

— Дубовая ты голова! Жену-то, когда последний раз видел? Сходи, отдохни, да её спроси.

— Схожу… Спрошу… — задумчиво почесал затылок второй и вдруг подскочил на месте, ткнув дрожащим пальцем в монитор, — смотри! Что это?!

— Ничего не вижу, — первый внимательно уставился в экран, старательно прищурив глаза.

— Где вас идиотов набирают?! Беда это! — второй энергично застучал по клавишам. — Чем характеризуется состояние глубокого сна?!

— Дельта-волнами, — пробурчал первый.

— А тут что?!

— Завышенная бета-активность, — он отступил в удивлении на шаг назад.

— А как должно быть?! — не унимался второй.

Первого казалось инсульт хватит — в глазах проявилось понимание происходящего, отчего он в панике начал метаться по сторонам.

— Чего кружишь, мать твою! Предохранитель на кресле врубай и вкалывай препарат!

***

Что-то резко выдернуло меня из сна. Голова почти не болела, но вокруг был полумрак. «Неужто до ночи проспал и Макошь без меня ушла?» — первая мысль, что пришла в уставший мозг.

Но уже через мгновение я начал различать слабые блики в конце тоннеля. Неясные, мутные словно под водой тени носились из угла в угол. Неужели это всё из человеческих баек про жизнь после смерти? Но как так? Я же лесной дух. Я бессмертен.

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.