Бесплатный фрагмент - Смерть в саду

Анастасия Шлейхер
Смерть в саду

Глава 1

Где розы — там и тернии —

Таков закон судьбы.

Н. Некрасов

Часы только-только пробили шесть, когда в дверь вдруг очень настойчиво постучали. «Кому понадобилось будить меня в такую рань? — недовольно пробурчал Эдвард себе под нос. — Чёрт бы их побрал! Надеюсь, это нечто срочное…» Молодой человек вполне мог провести в постели еще добрых полчаса, наслаждаясь спасительным сном (всё-таки предыдущий вечер выдался бурным), но кому-то вздумалось лишить его этого удовольствия.

После прошедшей ночи голова у Эдварда раскалывалась, во рту пересохло и страшно саднило в горле — можно было подумать, что вчера вместо пирога с курицей и хорошей отбивной он заказал в ресторане фунт песка, который впоследствии благополучно проглотил. Он не помнил в котором часу добрался до дома, не помнил, как переоделся и лег спать. Судя по температуре в комнате, Эдвард, конечно же, забыл затопить камин, и потому теперь в квартире было зябко и сыро. «Благо, что я вчера вообще добрался до кровати», — с горькой усмешкой процедил он сквозь зубы. Эта мысль его немного позабавила, но мгновенно сменилась стыдом и сожалением. «Пора завязывать с выпивкой!» — решил молодой человек в очередной раз с твёрдым намерением сдержать данное себе слово.

Надо заметить, что Эдвард Финч практически не позволял себе спиртного по будням, но вот на выходных был совсем не прочь пропустить стаканчик-другой в весёлой компании. И тогда ему, как и любому другому молодому джентльмену в его возрасте, случалось перебрать лишнего. К своему большому сожалению, Финч попросту не мог отказать хорошему другу или приятелю в том, чтобы произнести очередной тост за здоровье королевы, прекрасных дам или великих поэтов современности. В пылу беседы и мужской солидарности отказ от очередной порции хорошего виски, разумеется, сочли бы дурным тоном.

Неделя за неделей, и ночные посиделки за бутылкой крепкого скотча стали сказываться на здоровье Эда. При этом никто из его приятелей не посмел бы назвать Финча заядлым повесой или бездельником, а уж тем более пьяницей. И вообще, если бы не весьма полезные знакомства, которые он порой умудрялся заводить во время этих весёлых сборищ, он уже давно бы взялся за ум.

Эдвард Финч, молодой человек двадцати восьми лет, поданный британской короны, выпускник факультета криминалистики лондонского университета, в данный момент своей жизни пытался преуспеть в роли частного сыщика, но, увы, дело его пока не шло в гору. Пожалуй, Эдварда можно было назвать новичком в этом бизнесе, хотя он и прослужил в агентстве мистера Смита почти три года. Бюро пожилого детектива не пользовалось особой популярностью среди состоятельных горожан, и потому не принесло Финчу ни значительного опыта, ни больших денег. После кончины владельца, покинувшего этот мир бездетным холостяком, его дело естественным образом перешло к Эдварду.

С тех пор, а скончался мистер Смит немногим более полугода назад, начинающий детектив Эдвард Финч использовал любые возможности для поиска потенциальных клиентов. И если для этого нужно было посещать шумные вечеринки и засиживаться там допоздна… Что ж, думаю, старый добрый лондонский паб не самое худшее место для налаживания полезных связей, вы не находите? Тем более, что компанию Эдварду всегда был рад составить его добрый приятель, лучший друг детства и юности — Роберт Милтон, журналист небольшой лондонской газеты, печатающей художественные очерки и обзоры на литературные новинки. По правде говоря, эта работа была нужна Милтону лишь «для поддержки штанов», как он сам нередко выражался. Что же касается его истинного призвания (а у такой разносторонней и творческой личности, как Роберт, просто обязано иметься призвание), то с этим дела обстояли не слишком радужно. Молодой человек был частью модной в то время богемы и, как и многие его товарищи, мнил себя великим поэтом. Порой, пребывая в особо чувствительном настроении он решал отвергнуть всё материальное, и тогда, в порыве истинного вдохновения отдавал свой небольшой заработок в какое-нибудь захудалое изданьице, которое соглашалось опубликовать его стихи за его же счёт. К несчастью, эти порывы чаще всего оборачивались глубоким разочарованием, так как успехов на литературном поприще, в самых возвышенных слоях его «атмосферы», Роберту, увы, достичь пока не удалось. И всё же, Роберт Милтон не терял надежд — это просто-напросто было не в его характере. Благодаря своему дару красноречия, лёгкому нраву и любви к безудержному веселью, он без усилий обзаводился друзьями и товарищами, и таким образом пробивал себе дорогу в высшее общество, дорогу к славе и будущему признанию.

К удаче Эдварда, эти способности его лучшего друга порой приносили свои плоды в нелегком поиске клиентов, пусть и реже, чем ему бы того хотелось. Начинающий детектив, будучи чересчур самоуверенным, поначалу надеялся на быстрый успех, что, пожалуй, вполне простительно в его возрасте. Тем не менее, время показало, что частный сыск — дело сложное и тонкое, и блестящего ума и врожденной проницательности может быть недостаточно для того, чтобы убедить клиента в своей компетентности.

К великой досаде Эдварда, приятные вечера за кружкой пива в компании новых знакомых чаще всего заканчивались для него лишь похмельем и изрядно похудевшим кошельком. Всего пару раз ему удалось получить более или менее стоящие дела, да и то только потому, что его случайные собеседники умудрялись выпить чуть меньше, чем все остальные.

Так, однажды, Эдварду удалось взяться за расследование таинственного исчезновения некой миссис Партридж с Карнаби Стрит. Пожилая женщина оказалась соседкой господина Брауна, который, по всей видимости, был к ней весьма неравнодушен. Как только дама его сердца перестала появляться по утрам в своем саду, он тут же забил тревогу. Дело обещало стать вполне прибыльным и захватывающим, если бы очень скоро не выяснилось, что миссис Партридж всего-навсего отправилась навестить свою старшую дочь в Ливерпуль, а на обратном пути намеревалась погостить у старой подруги, так что мистеру Брауну не оставалось ничего, как только смиренно дожидаться свою обожаемую соседку, ну, а Эдвард вновь погрузился в рутину поисков.

Затем Финчу «посчастливилось» расследовать довольно смехотворное дело о пропавшем пуделе по кличке Принц. Правда, здесь стоит отметить, что его безутешной хозяйке, сорокалетней вдове отставного генерала, было отнюдь не до смеха. Она со слезами на глазах буквально умоляла Эдварда ей помочь. И, хотя в конце концов дело оказалось весьма прибыльным, всё же особых умений сыщика от Эдварда оно не потребовало. К всеобщей радости потерянный пёс оказался смышлёным созданием: будучи предоставленным самому себе, он вполне недурно устроился неподалёку от мясной лавки в паре кварталов к югу от Гайд-Парка, где очень скоро нашёлся живым и невредимым.

Молодому детективу за последние неполные шесть месяцев удалось разрешить ещё несколько незначительных дел о кражах, пропавших сумочках, забытых друзьях и знакомых. Дни сменяли друг друга, а Эдвард по-прежнему ждал своего первого, по-настоящему серьёзного дела. Во времена своей юности он слыл талантливым, подающим большие надежды студентом. Конечно, если верить словам мистера Джексона, его преподавателя криминалистики из Западного Лондонского Университета. Эдвард Финч не сомневался в будущем успехе, пока не окунулся в реальность трудовых будней частного сыщика. Громких и скандальных происшествий случалось крайне мало. Если и происходили странные, загадочные убийства, коварные похищения или «ограбления века», ими занимались лучшие детективы города и сыщики из Скотленд Ярда. Эдвард казался себе глупым юнцом в сравнении с мэтрами частного сыска. Конкуренция была довольно высока, и молодой детектив до сих пор числился в отстающих.

Стук в дверь становился всё более и более настойчивым. Можно было подумать, что незваный гость нисколько не сознавал, который сейчас час, как и то, что попросту неприлично являться домой к джентльмену в такую рань. Да к тому же столь бесцеремонно тарабанить в дверь! Большим усилием воли Эдвард наконец поднялся с постели и, кое-как натянув на себя серый шерстяной халат, направился к входной двери.

— Роб, какого черта? — громко зевая, спросил Эд, увидев на пороге Милтона. — Ты что, не знаешь, который сейчас час?

В ответ на свой вопрос он получил лишь глупую, но довольную улыбку на лице друга, которая могла означать лишь одно — Роб что-то задумал. Но сейчас, будучи еще очень сонным и изрядно уставшим, Эдвард не желала вникать в замыслы Милтона.

— Каким ветром тебя принесло ко мне в шесть утра? — продолжил он тем же недовольным тоном. — Голова у меня просто раскалывается, и я сейчас совершенно не в состоянии слушать твои творческие излияния!

— Ты закончил свой монолог? — с укоризной в голосе спросил Роберт, переминаясь с ноги на ногу. У Милтона была странная привычка немного подпрыгивать на месте, когда он был чем-то взволнован. — Если твой ответ — «да», — предположил молодой человек, — то я, пожалуй, для начала пройду в гостиную.

Имея довольно приятную наружность, Роберт не слишком выделялся среди других молодых людей из мира искусства и поэзии. Одет он был слегка небрежно, волосы взъерошены, шляпа всегда немного набекрень. Одним словом — лёгкий «налёт богемы». Но именно его открытая улыбка и зелёные, чуть с хитрецой глаза выдавали в Роберте живой и непосредственный характер. Молодой человек привык всё делать быстро, в нём кипела жажда жизни. Он всегда говорил с большим чувством и с удовольствием вступал в дискуссии. Невероятно легко заводил дружбу и также легко, без сожалений, рвал все связи. Но в эту минуту Роберту пришлось поумерить свой пыл — понимая, что его дорогой друг, мягко говоря, не в форме и плохо соображает, Милтон заговорил медленно и как можно разборчивее, чтобы втолковать Эдварду чрезвычайную важность и спешность своей новости.

— Эдди, ты помнишь Питерса? Джейми Питерса? Я познакомил вас в прошлом месяце на дне рождения Филиппа. Ну, того самого, что встречается с моей кузиной Лиззи.

— Наверное, помню…, — неуверенно отозвался Эдвард. — Слушай, Роб, давай-ка без этих твоих любимых подробностей. У меня и без того каша в голове… после вчерашнего. Не тяни резину и переходи сразу к сути!

— Хорошо-хорошо, не горячись! Просто послушай меня внимательно. Итак, этот Питерс работает в «Дэйли Пост» вместе с Бобом Грином. Ну, а Боб Грин знает некоего Джона Гастингса…

— Ты что, чёрт тебя побери, издеваешься? — окончательно разозлился Эдвард. — Ты пришёл сюда для того, чтобы рассказать мне кто с кем работает? Мне безразлично, скольких журналистов и писак ты знаешь! Я невыносимо хочу спать! — Молодой человек вновь хмуро взглянул на часы. — Выкладывай сейчас же, в чём дело, пока я не выпроводил тебя на улицу! И на этот раз я не посмотрю на то, что ты мой друг!

— Не будь таким нетерпеливым, Эд! — с обидой в голосе отозвался Роберт. — Я лишь пытался до тебя донести, какими полезными порой могут оказаться мои знакомые. Стоило шепнуть одному из моих приятелей о твоих талантах сыщика, и слава о них разлетелась по всему Лондону! Ну, или почти по всему…

На этих словах терпение Эдварда лопнуло. Он, не церемонясь, схватил друга за рукав пальто и потащил его к выходу.

— Какой же ты грубый и невоспитанный человек, Финч! Никакого уважения к заботе и стараниям твоего доброго товарища! Я почти дошёл до самой сути!

— Ну, и в чём же она заключается? — с нескрываемым раздражением поинтересовался Эд.

— В общем, я нашёл для тебя неплохое дельце. Да что уж я скромничаю… Настоящее дело! Исчезновение! — почти шепотом проговорил Роб. — Ни улик, ни свидетелей! На первый взгляд, конечно. Я совершенно уверен, что тебе не составит труда найти и то, и другое!

— Давай строго по делу! — вновь прервал его Финч. — Рассказывай, кто клиент и кого нужно найти? А главное — сколько платят? Мне уже порядком надоело искать пропавших соседок и домашних питомцев за сущие гроши!

— Да-да, я прекрасно тебя понимаю, Эдди, — согласно закивал Роберт. — Но на сей раз всё обстоит иначе! Это дело отличается от всех тех, за которые ты брался раньше. Как пить дать!

— Ладно, выкладывай все подробности.

— Как я уже говорил, Джейми Питерс рассказал о тебе Бобу Грину…

Эдвард громко прокашлялся, давая другу понять, что не намерен выслушивать всю историю с самого начала.

— Ах, да… Прости. Опустим ненужные детали. В общем, я узнал от надежного источника, что одному нотариусу с Флит Стрит срочно требуется сыщик. Его секретарша неделю назад бесследно исчезла.

— Что значит исчезла?

— Однажды просто не вышла на работу. И с того дня от нее ни слуху, ни духу. Словно в воду канула. Бедняга самостоятельно пытался её разыскать, но, видимо, тщетно. Ему порекомендовали тебя, как опытного детектива, — не скрывая радости заявил Роб. — Мой тебе совет — придерживайся легенды и не рассказывай нотариусу о своём реальном опыте. Ну, чтобы не портить впечатление.

— Что на счёт оплаты? — строго спросил Финч.

— Вознаграждение будет достойным, если ты отыщешь любую ценную информацию об этой девушке и о том, куда она запропастилась.

Хмельной туман в голове Эдварда начинал постепенно рассеиваться. Рассказ друга обретал в его уме более чёткие очертания. Быть может, на сей раз он сможет проявить свои детективные способности в полной мере. Ему определенно стоило попытаться…

— Пожалуй, дело может оказаться стоящим, — согласился Эдвард после недолгой паузы. — Думаю, я возьмусь за него.

— Думаешь? — искренне удивился Роберт. — Ты что, еще намереваешься на этим раздумывать? Берись! Однозначно! Я просто уверен, что это беспроигрышный вариант. Моя интуиция меня никогда не подводит, ты ведь сам не раз был тому свидетелем!

— А вот с этим утверждением я бы поспорил, — подколол друга Эд.

— Давай без насмешек и оскорблений, Эдди. Я преподнёс тебе на блюдечке дело всей твоей жизни, а ты вздумал надо мной издеваться! — Роберт надулся, словно ребенок, и посмотрел на приятеля с некоторым осуждением.

— Не будь таким неженкой, Роб, — чуть мягче добавил Финч. — Спасибо тебе, конечно. Впрочем, ты всё-таки мог бы прийти чуть попозже…

— Ты неблагодарный лентяй, Эдвард Финч! — возмутился Роб. — Когда-нибудь ты скажешь мне спасибо за то, что я разбудил тебя в шесть утра в понедельник двенадцатого сентября. Запомни эту дату, дружище! В таких делах каждая секунда дорога. Одевайся, да поживее, и бегом отправляйся в Сити! Сегодня ты должен быть на высоте. Главное — получи это дело, а уже потом будешь во всем разбираться.

— Может тебе самому взяться за это, дружище, раз ты так хорошо знаешь, как работает частный сыщик?

— Вижу, ты не в том настроении, чтобы оценить услугу, которую я тебе только что оказал, — заметил Роб. Порывшись в карманах пальто, он достал оттуда измятый клочок бумаги с адресом нотариуса и торжественно вручил его Эдварду. Затем Милтон театрально раскланялся и с гордо поднятой головой вышел из квартиры.

«Вот балбес!» — усмехнулся про себя Эдвард, когда входная дверь закрылась за Робертом со звучным хлопком. Прочитав адрес потенциального клиента, он тут же прикинул, сколько времени ему понадобится на дорогу. Решение было принято: его ожидало, возможно, самое интересное дело за последние месяцы. По крайней мере, Финч хотел на это надеяться. Стараясь не обращать внимания на приступы головной боли, детектив начал собираться в путь.

Глава 2

Это утро выдалось довольно пасмурным. На влажных от дождя мостовых тут и там блестели лужи. Как и положено, озорная детвора не упускала шанса порезвиться в мутной воде и мимоходом обдать брызгами прохожих.

Лондон просыпался: повсюду всё ещё сонные горожане ручейками тянулись кто на работу, кто на учёбу, кто за горячим хлебом и булочками. Эдварду предстояло влиться в этот бесконечный людской поток и отправиться прямиком в Сити — именно там располагалась контора нотариуса, остро нуждавшегося в помощи детектива. Пешая прогулка длиной в час должна была помочь Эду избавиться от последствий похмелья и наконец-то обрести правильный рабочий настрой.

Выпив чашку чая вприкуску с вчерашним яичным сэндвичем, детектив быстро переоделся в свой «служебный» костюм: серые твидовые брюки и простого кроя черный шерстяной пиджак. Единственной яркой деталью в его образе был старый зелёный шарф, подаренный Эдварду одной дамой, когда-то весьма дорогой его сердцу.

Внимательно осмотрев себя в зеркале, Эд подумал, что ему, вероятно, стоило бы побриться — трехдневная щетина, как и слегка опухшие глаза, придавала ему не слишком внушительный вид. И все же, он не был уверен в том, что дело, которое его друг-недотёпа Роберт так рьяно расхваливал часом ранее, в итоге может оказаться чем-то стоящим. И потому решение выдвигаться в путь было принято незамедлительно.

Эдвард Финч небрежно пригладил свои непослушные вьющиеся волосы, надел свою лучшую шляпу (а их всего то и было что две, не считая летней, соломенной), и, не торопясь, вышел из дома в сырое лондонское утро.

Стоит сказать, что прогулка до Сити вышла довольно полезной — по крайней у него наконец-то перестала болеть голова. Прохладный осенний воздух помог Эдварду привести мысли в порядок и сосредоточиться на самом важном. Проходя мимо бесчисленных бакалейных лавочек и мелких магазинов, он без особого интереса разглядывал заставленные товарами витрины и мысленно выстраивал разговор с будущим клиентом.

Эдвард отчего-то сразу решил, что с нотариусом он станет вести себя сдержанно, может, даже немного надменно, дабы произвести на него впечатление опытного и бывалого детектива. Эд, конечно же, прекрасно понимал, что образ, который во всех красках описали его потенциальному клиенту, увы, был далёк от реальности. Роб, как никто другой, умел похвастаться талантами лучшего друга перед своими многочисленными знакомыми. В его увлекательных рассказах Эдвард Финч без труда раскрывал самые сложные преступные схемы, ловил опасных убийц-маньяков, возвращал благородным дамам колье из рубинов и бриллиантов стоимостью в сотни тысяч фунтов. И на вопрос о том, почему такой гениальный сыщик берёт за свои услуги столь небольшое вознаграждение, Роберт ограничивался лишь похвалой небывалой скромности Эдварда и его искренней преданности профессии.

Пусть в этих историях и было мало правды, но, тем не менее, в нужных обстоятельствах Эдвард умел произвести впечатление человека, серьёзно относящегося к своей работе. По правде говоря, лишь некоторая горячность молодости и сложный характер детектива делали его продвижение по карьерной лестнице довольно сложным и медленным. Отсутствие настоящего опыта «в бою», как такового, не позволяло ему видеть сложившуюся «картину» чуть шире и смотреть в будущее в правильном направлении: новые дела, которые попадались и без того не слишком часто, казались ему незначительными или быстро наскучивали. Потеряв интерес к делу, в котором он не видел большой перспективы, Эд снова погружался в пучину досады и уныния — в последние месяцы он всё чаще задумывался о смене профессии. Ну, а в те дни, когда ему всё-таки удавалось заняться частным сыском, он порой был не в силах скрыть от клиента своих истинных чувств и мыслей: всем своим видом, пусть и не нарочно, он выказывал людям, ожидающим от него участия, некоторое пренебрежение, после чего к нему, разумеется, не обращались в дальнейшем. Молодой детектив старался учиться на своих ошибках, но с изрядным постоянством наступал на те же грабли. Однотипные дела его тяготили, нагоняли на него тоску. Эдвард не раз отыскивал потерянных питомцев, давно забытых друзей, пропавших соседей; обличал банальные интрижки и раскрывал мелкие кражи, и всё же, не смотря на лёгкий успех, он не видел в таких делах большого смысла и ценности, и потому не очень-то и старался.

Погруженный в не самые веселые мысли о своей дальнейшей судьбе, Эдвард Финч неспешно шагал по шумным улицам Лондона в надежде на то, что в этот раз, несмотря на весь свой скепсис, ему, возможно, наконец-таки повезёт.

На улице Флит Стрит располагалось множество «полезных» предприятий: нотариальные конторы, офисы брокеров и адвокатов, крупные отделения банков. Куда ни глянь, профессионалы своего дела всеми силами пытались помочь гражданам, несведущим в жизненных и финансовых вопросах, избавиться от насущных проблем, а заодно и от лишних сбережений.

Вывеска «Нотариальная контора Гудмана» располагалась на втором этаже неприметного четырёхэтажного здания — совершенно обычного серого «истукана», коих на этой стороне улицы было не меньше пяти. Судя по выцветшей краске и облупившимся буквам на вывеске, дела у нотариуса шли не лучшим образом. Это предположение тут же подпортило Эдварду настроение, поскольку небогатый клиент вероятнее всего не смог бы достойно оплатить его услуги. Снова пришлось бы довольствоваться мелочью и тратить время зря. Совсем не на это рассчитывал сегодня Эдвард Финч, и его былой запал потихоньку стал угасать.

Подойдя к приёмной, детектив снял шляпу, стряхнул с пиджака дождевые капли и уверенно постучал.

— Проходите! Пожалуйста, проходите! — послышался в ответ сдавленный голос за дверью.

Эдвард секунду-другую стоял у двери в некотором сомнении, но всё же, приоткрыв её, осторожно заглянул внутрь. Ожидая увидеть в приемной секретаря, он уже было открыл рот для приветствия и стандартного для такого случая обмена репликами, как тут же осекся. На его лице отразилось искреннее удивление. То, что он увидел внутри, окончательно выбило его из колеи. «Ну и бардак!» — усмехнулся про себя Эд, аккуратно переставляя ноги между кипами бумаг, разбросанными по полу в приемной. Дверь в кабинет нотариуса была приоткрыта, и из-за неё доносились очень странные звуки. Человек, который там находился, был явно в затруднительном положении.

— Минуточку, буквально минуточку! — вновь повторил мужчина. — Прошу меня простить… Я скоро к вам выйду! Пожалуйста, располагайтесь в кресле или на диване. Как вам будет удобнее! — За этими словами нотариуса последовали звуки его прерывистого дыхания, больше походившего на кряхтение.

Эдвард, посмеявшись про себя над этой ситуацией, решил, что ему в любом случае некуда торопиться, и потому было бы неплохо немного осмотреться. Окинув взглядом небольшую приёмную, больше похожую на склад макулатуры, чем на контору нотариуса, Эдвард сделал для себя неутешительный вывод. Не было сомнений в том, что дела у ее владельца шли не лучшим образом. Стены в комнате были обклеены темно-зелёными обоями, в некоторых местах уже весьма потёртыми, тяжёлые пыльные портьеры на окнах остро нуждались в стирке. Стол секретаря, высокий стеллаж и практически весь пол были завалены разного рода документами, газетами, обрывками упаковочной бумаги и другими «представителями» целлюлозной промышленности. Что уж говорить про диван и кресло, которые также не избежали участи быть погребёнными под бумажным хламом.

Поразмыслив с минуту-другую, Эдвард решил, что, скорее всего, здесь ему ловить нечего. Он уже было собрался ретироваться, но в этот самый момент дверь кабинета вдруг громко захлопнулась, и оттуда стали доноситься непонятные шаркающие звуки. Всё это походило на какой-то глупый розыгрыш. «Видимо, Роб вновь решил надо мной подшутить!» — тут же подумал Эдвард. Но не успел он рассердиться на своего нерадивого друга, как та же дверь внезапно распахнулась, и на пороге кабинета показался мужчина лет пятидесяти, небольшого роста, тучный, с блестящей лысиной и нелепыми рыжими усами. Глаза его были глубоко посажены, а нос выглядел слишком маленьким для такого круглого и широкого лица. Костюм этого господина несомненно помнил лучшие времена, а ботинки, кажется, были давно не чищены. Эдвард также подметил, что нотариус, скорее всего, любил выпить: белки его глаз покраснели, лицо отекло, а руки сотрясала мелкая дрожь. «Должно быть, сейчас он трезв, но точно выпивал вчера вечером. И похоже, что не только вчера», — сделал вывод молодой человек.

— Прошу меня простить, — немного запинаясь, извинился мужчина, протянув Эдварду руку для приветствия. — Позвольте представиться — Эндрю Гудман, нотариус. К вашим услугам. — Неловко пожав руку детектива, он вытащил носовой платок из кармана пиджака и вытер капли пота с раскрасневшегося лица. — Знаете, сегодня не утро, а просто напасть какая-то! — всплеснул руками Эндрю. — Только представьте себе: сначала я не мог открыть входную дверь, потом битый час искал важный документ, который лежал у меня буквально под носом. А в довершение всех моих бед шкаф в моём кабинете не выдержал и разверзся на меня бумажной лавиной, — протараторив это довольно сбивчиво, мистер Гудман поспешил к себе в кабинет, жестом приглашая Эдварда пройти за ним.

Комната, в которой мистер Гудман встречался со своими клиентами, мало чем отличалась от приёмной. Плохое освещение, тёмные шторы на окнах, повсюду ужасный беспорядок. На стене позади рабочего стола висел портрет человека, внешне очень похожего на Эндрю Гудмана, приходившегося тому, вероятнее всего, отцом или дедом. Мужчина, изображённый на холсте, надо полагать, вёл более здоровый образ жизни, чем его потомок, а в его взгляде читался острый ум и твёрдость характера. В стене слева от двери Эдвард заметил сейф, не совсем удачно спрятанный за пышной портьерой. В правом углу комнаты стоял тот самый злосчастный шкаф, который подпортил утро нотариусу. Он определённо не мог вместить то количество документов, которое мистер Гудман безуспешно пытался в него запихнуть.

«Видимо, его пропавшая секретарша была просто на вес золота, — предположил Эдвард. — Если через неделю её отсутствия, здесь творится такое, то не стоит удивляться тому, что бедняга готов разориться на частного детектива».

Бормоча что-то себе под нос, нотариус снова вытер лицо платком и тяжело опустился в кресло. Достав из первого ящика стола маленький синий флакончик, мистер Гудман встряхнул его и сделал быстрый глоток его содержимого.

— Не подумайте ничего плохого… Это всего лишь травяная настойка, — поспешно объяснил мужчина. — Я жутко не высыпаюсь в последнее время, и поэтому мне крайне трудно сосредоточиться. Это лекарство придаёт мне сил и помогает мне оставаться в рабочем состоянии по утрам.

— Меня это не касается, — чересчур строго заметил Эдвард. — И имею ввиду то, что вы там употребляете… Это знаете ли, личное дело каждого. Я никого не спешу осуждать.

Мистера Гудман, услышав этот довольно неоднозначный комментарий детектива, тут же округлил глаза, в которых отразилось откровенное недоумение. Эдвард же поспешил исправиться:

— Прошу прощения, — уверенно сказал он. — Это утро и для меня выдалось непростым. Но давайте пока забудем о наших неприятностях. — Эдвард поправил пиджак и постарался придать себе внушительный вид. — Мое имя Эдвард Финч. Я — частный детектив. Мой хороший друг, мистер Милтон, рассказал мне о вашей… проблеме. Он объяснил мне, что дело не терпит отлагательств.

Наконец осознав, кто перед ним, нотариус приободрился. Выражение его лица стало расслабленным, и он улыбнулся Эдварду по-детски искренне. Налив себе и детективу по стакану воды, он поудобнее устроился в кресле и заговорил чуть спокойнее, чем прежде:

— Мне так приятно с вами познакомиться, мистер Финч. Я вас ждал с большим нетерпением! Знаете, когда мисс Блэквуд пропала, я понятия не имел, как мне стоит поступить, что стоит предпринять и к кому лучше всего обратиться за помощью. Наверное, любой другой на моем месте отправился бы в полицию, но я, признаюсь вам честно, не хотел торопить события. Я убеждал себя, что Мэри скоро вернется, что ее отсутствие на работе всего лишь глупое недоразумение. Я подумал, что могу навредить ей и навлечь на нее неприятности, если стану докучать полицейским понапрасну.

Тогда я решил, что будет правильнее для начала посоветоваться с моим давним приятелем — Энтони Брауном. Я всегда доверял его мнению — он не раз выручал меня в довольно сложных и неоднозначных ситуациях. Энтони — человек мудрый и рассудительный. К тому же, у него немало полезных связей в различных кругах общества. И потому, узнав о случившемся, он без раздумий предложил мне обратиться к частному детективу. К счастью, на примете у него была подходящая кандидатура. — Нотариус с довольной улыбкой указал на Эдварда. — И вот вы здесь, мистер Финч. Пришли, чтобы найти мисс Блэквуд!

Эдварду стало немного не по себе от того, что мистер Гудман был настолько уверен в успешном исходе дела. Но вот беда… Наш детектив еще не услышал ни слова о том, что от него в действительности требовалось. Было необходимо остудить пыл нотариуса, чтобы его завышенные ожидания в конце концов не вышли Эдварду боком.

— Мистер Гудман, думаю, нам необходимо сразу кое-что прояснить…, — серьезным тоном начал Эд. — Видите ли, в наши дни внезапные и загадочные исчезновения крайне редки. Вполне вероятно, что мисс Блэквуд просто сменила работу и место жительства, не посчитав необходимым известить вас о своем решении. Увы, столь легкомысленные особы встречаются довольно часто. Также, возможно, что у вашей секретарши появился поклонник, из-за которого она, как и многие другие девушки, потеряла голову и сбежала на недельку-другую в Брайтон. Или еще вариант — у мисс Блэквуд внезапно обнаружилась пожилая тетушка, которая остро нуждается в ее заботе и помощи, и потому она бросила все свои дела и отправилась ухаживать за престарелой родственницей. Итак, учитывая все мною сказанное, я хотел бы попросить вас не тратить моё время зря и не строить сложные предположения. Пожалуйста, кратко и внятно изложите мне все сведения о вашей сотруднице: обстоятельства приёма на работу, её характер, жалование, известные вам факты о ее личной жизни, но самое главное — точную дату её исчезновения и, конечно же, возможные на ваш взгляд причины случившегося.

Мистер Гудман слушал детектива, приоткрыв рот от удивления. Он вовсе не ожидал такого напора и очень серьёзного, даже сурового тона от столь молодого человека. Несомненно, Эдварда ему описали как опытного и талантливого сыщика. И это, несмотря на то, что друг Эндрю Гудмана так и не смог припомнить конкретных громких дел, которые этот профессионал своего дела успел раскрыть за свою карьеру, но, тем не менее, был вполне уверен в его безупречных рекомендациях.

Нотариус какое-то время молчал, пытаясь переварить и осмыслить услышанное. Со стороны могло показаться, что он борется сам с собой: его лицо покраснело, он кусал нижнюю губу и непрерывно вытирал лоб носовым платком. Наконец его замешательство сменилось отчаянием, которое тут же отразилось на его лице и в его голосе:

— Ах, мистер Финч! Вы просто не понимаете! Все, что вы сказали… Это… Это не относится к моей ситуации! Поймите, мисс Блэквуд не уехала к тетушке и не сбежала в Брайтон! Нет-нет! Мэри исчезла! — Нотариус повысил голос и привстал в своем кресле, не сумев усидеть на месте от накала эмоций. — Мистер Финч, она и вправду исчезла! Знайте, я сам пытался найти ее — я отправился к ней домой, я побывал в кафе, где она каждое воскресенье пила кофе с подругой, я даже спрашивал о ней в магазине женского платья, где она недавно приобрела шейный платок из темно-синего шелка. Но никто её не видел! Она как сквозь землю провалилась! Ещё второго сентября мисс Блэквуд была на работе: она пребывала в прекрасном настроении, раскладывала документы по своим местам, а уже третьего числа она пропала! Просто не вышла на работу и с тех пор не появлялась! Вы можете себе это представить?

Эдвард никак не ожидал столь пылкой речи от этого странного и немного жалкого на вид мужчины, заседающего в мрачном «царстве» бумаг и пыли. Все подготовленные им заранее фразы, продуманный тон и манеры, надменный и насмешливый вид, теперь казались детективу абсолютно неуместными. «Бедняга-нотариус явно очень расстроен отсутствием этой таинственной Мэри Блэквуд, — подметил для себя Эдвард. — Но он очевидно что-то не договаривает. Редкий работодатель стал бы так сокрушаться из-за потери даже очень ценного сотрудника».

Эдвард постарался смягчить свой тон, чтобы расположить к себе незадачливого клиента.

— Мистер Гудман, ваша обеспокоенность судьбой мисс Блэквуд мне совершенно понятна. Кроме того, вы, должно быть, испытываете некоторые трудности в ведении документации в отсутствие своей секретарши. Сейчас, как никогда, найти достойного работника оказывается очень и очень непросто.

— Ах, это все такие пустяки, — смущенно ответил нотариус, мельком взглянув на забитый бумагами шкаф.

— В любом случае, вы совершенно справедливо переживаете и желаете знать, куда пропала ваша секретарша. Учитывая, что она довольно молода, не так ли?

— Мисс Блэквуд немногим больше двадцати лет, — уверенно подтвердил нотариус.

— Разумеется…, — буркнул себе под нос Эдвард, мысленно делая определенные выводы. — Что ж, мистер Гудман, сейчас я попрошу вас спокойно и вдумчиво, а главное — как можно более подробно рассказать мне о том, как и когда мисс Блэквуд поступила к вам на работу. Мне нужно знать, было ли в ней что-то, что показалось вам необычным. Быть может, вы заметили странности в её поведении в дни, предшествующие ее исчезновению?

Все в лице и движениях мистера Гудмана указывало на то, что бедняге стоило не малых усилий взять себя в руки. Нотариус поднялся с кресла, прошелся по комнате, чтобы успокоиться и собраться с мыслями. Наконец он заговорил:

— Мисс Мэри Блэквуд была принята мною на должность секретаря в начале августа. Я долго не мог найти подходящего работника после того, как мисс Бинкли покинула меня в связи с внезапным замужеством и отъездом в Ланкастер. В конторе царил полнейший хаос, примерно так же, как сейчас. Я уже было отчаялся, как вдруг, в один прекрасный день на пороге моей конторы появилась очаровательная молодая девушка, интересуясь свободной вакансией. Скажу вам честно, мистер Финч, я был вне себя от радости и тут же решил нанять её. Но я пришел в ещё больший восторг, когда осознал, какой прекрасный секретарь мне достался!

Произнеся эту хвалебную речь, нотариус буквально просиял. На секунду Эдварду показалось, что это смешное круглое лицо с нелепо торчащими в стороны усами в какой-то степени даже может показаться приятным.

— Представьте себе, что мисс Блэквуд в мгновенье ока навела здесь идеальный порядок. Я не успел оглянуться, как все эти кипы бумаг были разложены в алфавитном порядке!

— Мистер Гудман, вы взяли мисс Блэквуд на работу без чьих-либо рекомендаций? — поинтересовался Финч. — Знаете ли вы, кем был ее прежний наниматель?

— Это, мистер Финч, как раз самое удивительное в мисс Мэри! — воскликнул нотариус. — Видя, как блестяще она выполняет свои обязанности, мне было нелегко поверить в то, что она до сих пор нигде не работала. То есть, мисс Блэквуд, конечно, сразу же призналась мне в том, что опыта у нее не так уж и много. Понимаете, прежде она недолго помогала вести дела своему родному дядюшке, который владел нотариальной конторой где-то в пригороде Лондона. Кроме этого, она нигде и никогда не работала. Разумеется, других подобный факт вполне мог бы смутить…

— И вполне резонно, — едко заметил Эдвард.

— Я хорошо разбираюсь в людях, мистер Финч, — уверенно заявил нотариус. — Мне хватило одного разговора с мисс Блэквуд, чтобы понять, что она заслуживает моего доверия. Ее искренность и доброжелательность, которую она проявила при нашей первой встрече, мгновенно меня подкупили. Не говоря уже о том, что я не переставал удивляться, как умело и проворно Мэри справилась с поистине жутким беспорядком в моей конторе. Это несомненно заставило меня ценить её ещё больше!

— Мисс Блэквуд рассказывала вам что-нибудь о своей личной жизни? Откуда она родом, есть ли у нее живые родственники?

— Да-да, конечно. Правда, теперь я вряд ли смогу все вспомнить детально. Кажется, я упоминал ранее, что в последние месяцы я страдаю из-за проблем со сном: по ночам я бодрствую, а на работе частенько засыпаю… Увы, память стала совсем никчемной. Итак, о чем вы меня спросили? Ах, да! Подробности о жизни мисс Блэквуд… Ну, во-первых, Мэри сказала мне, что она, к большому несчастью, стала сиротой еще в детстве — воспитал и вырастил ее родной дядя по материнской линии. Когда он почил, все его имущество и финансы перешли к его единственному сыну, а бедняжке Мэри тут же указали на дверь. Одинокая молодая девушка была вынуждена отправиться в город на заработки. И, случилось так, что именно мое объявление в газете она прочла первым. Без промедления она отправилась в Сити, чтобы пройти собеседование. Надо сказать, все сложилось как нельзя лучше для нас обоих. До нее здесь побывало немало желающих занять должность секретаря, но каждый раз, увидев весь этот бардак, они просто сбегали, даже не приступив к работе.

— Полагаю, количество бумаг на полу могло смутить некоторых кандидатов, — с усмешкой заметил Эд.

Нотариус в ответ на ироничную реплику детектива только нахмурился. Он продолжил довольно торжественным тоном:

— Думаю, выслушав мой рассказ, вы, мистер Финч, не станете отрицать, что способности мисс Блэквуд заслуживают лишь уважения и восхищения. Сомнений в ее квалификации, как секретаря, ни у кого возникать не должно.

— Не стану с вами спорить. Хотя, признаюсь вам, меня поражает, что столь неопытная в работе, мисс Блэквуд без раздумий взялась за, скажем так, не самую легкую задачу. Да и к тому же столь быстро и искусно со всем управилась. Как по мне, что-то здесь не совсем сходится…

— Глупости! — возразил Гудман. — Мэри Блэквуд — честная и трудолюбивая девушка. Она… Да она просто чудо! — на выдохе произнес Эндрю, и его щеки сразу зарделись. — То есть, я хочу сказать… Мэри — чудесный секретарь. Мне совершенно не на что жаловаться. Все мои поручения мисс Блэквуд выполняла быстро и качественно. А ее почерк! О, мистер Финч, видели бы вы как аккуратно и красиво она пишет! Я давно не встречал такого безукоризненного почерка, это уж точно!

Искренний восторг и обожание, с которыми нотариус отзывался о Мэри Блэквуд, могли укрыться разве что от слепого и глухого. А иметь дело с влюбленным мужчиной — вот уж задачка не из легких! Эдвард всегда чувствовал себя не в своей тарелке, когда ему приходилось разбираться в чьих-то чувствах и отношениях — как правило в делах подобного рода добиться от клиента хоть сколько-нибудь непредвзятого мнения было практически невозможно. И это невероятно усложняло работу сыщика.

— Мистер Гудман, не сочтите за грубость… Но у меня создалось впечатление, что мисс Блэквуд является для вас кем-то большим, чем просто секретаршей… Судя по вашему рассказу, вы очень сильно к ней привязались…

После этих слов детектива нотариус не просто покраснел, но стал похож на спелый помидор. Он залпом выпил два стакана воды, один за другим. Такое дерзкое предположение поставило бы в тупик любого добропорядочного джентльмена. И Эндрю явно был из их числа.

— Как я уже сказал, мисс Блэквуд — сирота, — вновь попытался объясниться Гудман. — Разумеется, в чужом для нее городе ей были просто необходимы хорошие знакомые. Вполне естественно, что я пытался поддержать ее и в какой-то мере подставить ей дружеское плечо. Мы… То есть, я и мисс Блэквуд, обсуждали не только рабочие вопросы, но и книги, музыку, живопись и прочие приятные темы за чашечкой чая. В одном из таких разговоров Мэри обмолвилась о маленькой уютной кондитерской на Клайд-стрит, в которой, по ее словам, она бывает каждое воскресенье.

— Значит, именно там вы побывали во время своих поисков? Но никто так и ее не вспомнил? Разве это не показалось вам странным?

— Ничуть, — уверенно ответил Эндрю. — Дело в том, что мисс Блэквуд имеет довольно приятную внешность, но, вероятно, недостаточно броскую для того, чтобы окружающие выделили ее среди большинства молодых симпатичных девушек.

— И все же, не могли бы вы вкратце описать ее для меня?

— Средний рост, серо-зеленые глаза, каштановые волосы, всегда собранные в элегантный пучок. Шляпка, пальто, изящные туфли — всё серого цвета, но сшиты по последней моде. Правда, я не слишком хорошо разбираюсь в подобных мелочах…

— Понимаю, — с задумчивым видом протянул Эдвард. — Что ж, остается проверить, не видел ли мисс Блэквуд в последнее время кто-нибудь из ее соседей. Вы, кажется, уже побывали у нее дома?

— Да, — угрюмо ответил Эндрю. — Через два дня, после исчезновения мисс Блэквуд, я отправился по адресу, который она указала при приёме на работу. Но, увы, произошло нелепое недоразумение. Вместо общежития в том доме располагается типография какой-то мелкой газеты. Уверен, мисс Блэквуд просто ошиблась на одну или две цифры, когда записывала для меня адрес. Я, разумеется, попытался расспросить о Мэри жильцов двух соседних домов, но они не смогли опознать её по моему описанию. На этом мои поиски зашли в тупик.

— Полагаю, можно смело делать вывод, что мисс Блэквуд была с вами не совсем честна…

— Я не стану сомневаться в правдивости слов Мэри! — с чувством возразил мистер Гудман. — Вы не знаете ее так, как знаю я!

— Вы правы, — согласился Эд. — И все же, моя задача, как детектива, состоит в том, чтобы выслушать вас и составить как минимум примерный психологический портрет мисс Блэквуд. Но, не зная всей правды, мне будет нелегко решить, с какой стороны подойти к расследованию. Чтобы понять причину ее исчезновения, мне нужен хотя бы один подтвержденный факт из ее биографии. А пока, похоже, что мы оба располагаем весьма недостоверными сведениями о ее жизни.

Нотариус уже приготовился возразить Эдварду, вновь указав на его несправедливое отношение к его драгоценной работнице, но детектив успел предупредить очередную хвалебную оду мистера Гудмана.

— И все же, несмотря на то, что шансов на успешное разрешение дела не так уж и много, вы настаиваете, чтобы я попытался отыскать мисс Блэквуд.

— Я должен знать, что с ней все в порядке, — с тревогой в голосе согласился Эндрю. — Иначе, я не смогу жить дальше… Я просто не могу забыть о Мэри, будто ее никогда и не было. Я волнуюсь за нее… Понимаете?

— В таком случае, мистер Гудман, вам стоит постараться вспомнить что-нибудь более конкретное и весомое. Быть может, вы знаете имена и фамилии ее подруг или дальних родственников… Любые ее прежние контакты облегчат мне задачу.

Мистер Гудман согласно кивнул и быстрыми движениями набросал пару строк на клочке бумаги.

— Вот, — он протянул его детективу. — Здесь предполагаемый адрес мисс Блэквуд, а также имя ее подруги, которое она как-то раз упомянула в разговоре. Еще я на всякий случай записал для вас важные даты: день, когда Мэри пришла устраиваться на работу, и день, когда она внезапно исчезла. Решил, что это не будет лишним. — Мистер Гудман тяжело вздохнул. — К сожалению, это единственные более или менее точные сведения о мисс Блэквуд, которыми я располагаю.

— Список довольно небольшой, — с досадой заметил детектив. — Ну что ж, возможно это может мне пригодиться. А сейчас, если вы не возражаете, я хотел бы обыскать приемную.

Осмотр рабочего стола девушки не занял у Эдварда много времени: аккуратно разобрав стопки бумаг, лежащих на его поверхности, Эд мельком их просмотрел. Как и ожидалось, среди них не оказалось ничего достойного внимания детектива. Тогда Финч обыскал один за другим все ящики стола, пролистал несколько блокнотов с фамилиями и адресами клиентов нотариуса.

Результатом поисков явилось не слишком обнадеживающее, но довольно ожидаемое открытие: Мэри не оставила на рабочем месте ничего, что указывало бы на ее присутствие в конторе нотариуса. А это могло означать лишь одно — секретарша мистера Гудмана вовсе не исчезала. Мисс Блэквуд намеренно забрала свои личные вещи, а значит, не собиралась сюда возвращаться. Подобный вывод явно бы не обрадовал беднягу Эндрю и не принес бы Эдварду хорошего дохода. И потому он решил пока попридержать свое мнение и сделать вид, что действительно верит в опасения мнительного нотариуса. Попрощавшись с Гудманом и пообещав ему без отлагательств проверить все возможные зацепки, Эдвард покинул нотариальную контору. Но, не успел он пройти и десяти метров по сырой мостовой, как за его спиной послышались частые шаги.

— Мистер Финч! Мистер Финч! — прокричал ему в след нотариус. Запыхавшийся и раскрасневшийся, он часто глотал воздух: — Прошу прощения… Ох! Я уже было подумал, что не успею нагнать вас!

— Вы что-то от меня утаили? — без лишних любезностей спросил Гудмана детектив. Эта нелепая игра в «вопрос-ответ» начинала действовать ему на нервы. Особенно, когда вместо ответа он получал сплошные отговорки и выдумки. Его резкий и недовольный тон заставил Эндрю смутиться и отступить от Эдварда не менее, чем на шаг.

— Знаете, я тут кое-что вспомнил…, — растерянно проговорил нотариус. Он опустил глаза в пол и посмотрел на свои туфли, которые теперь были покрыты мутными каплями дождя. — Нет, не так… Я осознано не упомянул об одном факте, о котором все это время предпочитал не думать. И от того мне очень досадно.

— Я рад, что вы одумались, — сухо отметил детектив.

— Я знаю, что вел себя незрело и глупо, — стыдливо проговорил нотариус. — Но мне совсем не хотелось порочить имя моей сотрудницы. Я ведь не до конца уверен… И все же…

— Ох, мистер Гудман! Да говорите вы уже! — окончательно рассердился Эдвард. Его безмерно раздражало, как этот немолодой и довольно нелепый джентльмен все время бубнит и извиняется, будто провинившийся подросток, да к тому же всеми правдами и неправдами старается скрыть от него важную информацию.

Эндрю вытер лицо от пота и на одном дыхании выпалил:

— Я видел мисс Блэквуд с каким-то мужчиной!

На секунду Эдварду показалось, что собственные слова нотариуса причинили ему физический дискомфорт, тут же отразившийся у него на лице. Мужчина скривился, будто съел что-то противное или несвежее, и тяжело вздохнув, устало ссутулился. Наконец сообразив, с каким отчаянием в голосе он высказал свою мысль вслух, нотариус тут же поспешил добавить: — Это произошло случайно, конечно же… Не подумайте, что я следил за мисс Блэквуд. Ничего подобного!

— Разумеется, вы увидели их случайно. — с нескрываемой улыбкой добавил детектив.

— Да, совершенно случайно. То есть, я хотел сказать… — Эндрю запнулся, но постарался унять дрожь в голосе. — В общем, все случилось как-то вечером: рабочий день уже закончился, и мисс Блэквуд как обычно собиралась идти домой. Мы попрощались, и Мэри ушла, а мне пришлось еще немного задержаться в конторе, чтобы завершить кое-какие дела. Спустя полчаса я вышел на улицу: погода была отличная, и потому я решил прогуляться в сторону парка, чтобы немного размять ноги. Но, пройдя несколько кварталов, я вдруг вспомнил, что не запер кабинет на ключ и, разумеется, тут же поспешил вернуться.

— Что же случилось потом?

— Ну, выяснилось, что я зря потратил время и силы. Дверь оказалась заперта. Я ведь уже говорил, что память стала меня подводить… Итак, убедившись, что всё находится в надлежащем порядке, я направился к выходу. Но, проходя мимо окна, выходящего в проулок за нашим зданием, я случайно заметил мисс Блэквуд, внизу у черного входа, в компании какого-то отвратительного типа!

Такое описание постороннего мужчины рассмешило Эдварда. Нотариус явно приревновал девушку к этому незнакомцу. Мистер Гудман понял, как прозвучали его слова, и потому поспешил объясниться:

— Я назвал его типом, потому что он был одет, как оборванец. И поверьте мне, я ничуть не преувеличиваю! На нём были старые помятые штаны, чёрная поношенная кепка, грязные ботинки и абсолютно нелепый красный пиджак. Мне хватило нескольких секунд, чтобы понять, к какому слою общества принадлежит этот человек. Увидеть такого, как он, рядом с мисс Блэквуд стало для меня настоящим шоком! — На лице нотариуса снова застыло выражение искреннего отвращения. Мысль о том, что его добропорядочная секретарша могла опуститься до общения с таким субъектом, была ему крайне неприятна.

— И чем же они занимались, позвольте узнать?

— Они просто беседовали. А вы, позвольте узнать, о чём подумали? — возмутился мистер Гудман. — И кстати, беседа, я почти уверен, велась на повышенных тонах. Судя по резким и грубым жестам того мерзкого типа, а также его озлобленному лицу, он был чем-то очень недоволен. Он, не переставая, размахивал руками и, выпучив глаза, что-то кричал Мэри прямо в лицо! Невозможно описать словами, каким он был ужасным и омерзительным!

— И это всё? — уточнил Эдвард, не скрывая своего разочарования. — Мисс Блэквуд просто стояла там, под вашим окном, и слушала вопли этого странного типа? Или она тоже активно жестикулировала?

— Нет-нет! Мисс Блэквуд, как и полагает настоящей даме, оставалась невозмутимой и не реагировала на выпады этого проходимца. Знаете, мистер Финч, в какой-то момент он даже схватил её за плечо и начал трясти с такой силой, что я уже было собрался бежать вниз и звать на помощь полицейских… Но длилось это не долго. Я имею ввиду того типа: он внезапно отпустил Мэри и как будто даже немного успокоился. Не знаю, как именно мисс Блэквуд удалось его утихомирить. Я видел лишь, как она взяла его за руку и стала что-то вкрадчиво ему объяснять, стоя к нему почти вплотную. Что ж… Откровенно говоря, тут мои нервы не выдержали, и я все-таки решился приоткрыть окно, в надежде услышать их разговор. Но, к сожалению, мне не удалось разобрать почти ни слова.

— И все же вы что-то слышали?

— Наверное, да… В большинстве своем, какие-то общие фразы и только частично. Но я точно слышал, как Мэри говорила о встрече с кем-то вечером во вторник. И вроде бы она упомянула причал. А тот мерзкий тип, я уверен, назвал имя — Джек. Просто Джек, без фамилии. Он сказал: «Найди веселого Джека».

— «Веселого Джека»? — искренне удивился Эд. — А вот это уже интересно…

Внимательно выслушав весьма странный, но занятный рассказ своего нового клиента, детектив сделал простой вывод: в этом деле вопросов хоть отбавляй, а вот ответы теперь предстоит искать не пойми где и не пойми у кого. Сплошные загадки… И никакой конкретики. В первую очередь Эдварду предстояло разобраться в том, что из всего сказанного Гудманом было правдой, а что бедняга-нотариус лишь вообразил, будучи оскорблённым в своих высоких чувствах.

— Надеюсь, эта информация будет вам хоть немного полезной, мистер Финч, — с некоторым облегчением в голосе сказал Эндрю. — Я ещё раз прошу у вас прощения за то, что не сразу сообщил вам об этом вопиющем случае. Безусловно, всё это может оказаться лишь глупым недоразумением… Я почти уверен, что этот жуткий тип — какой-то бродяга или обнищавший родственник Мэри, приехавший из провинции, чтобы ее шантажировать. Он, разумеется, знает, что мисс Блэквуд — сирота, и за нее будет некому заступиться. Он каким-то образом выяснил, где Мэри работает, и не постеснялся прийти сюда и требовать от нее денег или еще чего похуже… Мне даже страшно подумать!

— Всё может быть, — сдержанно согласился Эдвард. — Но давайте не будем торопиться с выводами. Я благодарю вас, мистер Гудман, за столь важную информацию. Я сообщу вам, как только мне что-то станет известно, касательно обстоятельств исчезновения мисс Мэри Блэквуд. Всего вам хорошего!

Оставив нотариуса стоять в одиночестве посреди улицы, растерянного и смущенного, Эдвард погрузился в раздумья и, как и прежде, пешком отправился домой.

Глава 3

Контора частного сыска Эдварда Финча располагалась на первом этаже трёхэтажного дома по маленькой улочке Брун-стрит, в десяти минутах ходьбы от Ливерпульской железнодорожной станции. В этом районе Лондона всегда было шумно и людно. Нескончаемые потоки пассажиров стекались к вокзалу по Ливерпуль-Стрит, усеянной многочисленными киосками, закусочными и магазинами.

Эдвард вот уже как пару лет снимал однокомнатную квартиру этажом выше. Надо сказать, что это простое холостяцкое жилище вполне соответствовало его скромным требованиям. Соседа сверху, пожилого джентльмена — мистера Уильямса, Эд видел довольно редко. Он знал лишь то, что мужчина являлся отставным майором, прошедшим несколько войн. Мистер Уильямс был человеком скрытным и немногословным. При встрече он ограничивался парой дежурных фраз: «Доброе утро, мистер Финч!», «Погода нынче совсем испортилась, вы не находите?» «Кажется, завтра вновь пойдет дождь…» и т. п. Эдвард был крайне рад тому, что в этом доме он был лишен назойливого общества какой-нибудь взбалмошной соседки, из числа тех, что вечно умудряются поймать вас на лестничной площадке, для того чтобы обсудить с вами последние слухи и сплетни. А порой им даже удается уговорить вас зайти на чашечку чая, после чего вы, поверье мне, уже никогда от них не отвертитесь. Финч знал об этом не понаслышке.

Когда не стало мистера Смита, бывшего владельца конторы и наставника Эдварда, тот получил все права на его бизнес. Дела и прежде оставляли желать лучшего, но теперь новые клиенты практически не появлялись. Редкие и случайные заработки помогали молодому сыщику оставаться на плаву, но развитию его предприятия они, увы, не способствовали. Денег всегда не хватало: Эдвард старался что-то скопить, но пока не мог позволить себе даже сменить вывеску над входом в контору. Надпись на ней продолжала гласить: «Мистер Артур Смит. Частный сыск».

Этим утром Эдвард проснулся раньше обычного. Последние два дня выдались для него довольно непростыми. Расследование, которое поручил ему мистер Гудман, все еще не сдвинулось с мертвой точки. Все факты, предоставленные нотариусом, упорно расходились с действительностью. Детективу оставалось идти к разгадке этого дела «наощупь», опираясь на собственные догадки и немногие собранные им сведения.

Сразу после завтрака Эд спустился в кабинет, чтобы вновь просмотреть свои записи и «разложить по полочкам» всё, что он таки сумел разузнать за прошедшие два дня. Немного подкрепившись тостами с маслом и абрикосовым джемом, от направился в контору, прихватив с собой кофейник и пачку сигарет.

Большое окно напротив входа в кабинет пропускало довольно много света, что отчасти скрашивало слегка мрачную и унылую обстановку комнаты. Стены внутри были обшиты деревянными панелями тёмно-синего оттенка, а вся мебель — рабочий стол, пара стульев, книжный шкаф, зеркало в старинной оправе и громоздкое кресло в викторианском стиле, выглядели немного потрепанными. Обстановка этой комнаты досталась Эдварду от мистера Смита вместе с самой конторой. Пожилой детектив при жизни не слишком обращал внимание на свой внешний вид. Он не был женат, и после пятидесяти пара лишних фунтов и внушительная лысина стали привычными его спутниками. Одевался он очень непритязательно — не считал нужным тратить свои деньги и время на гардероб. В какой-то момент он и вовсе перестал замечать, что клиенты поглядывают на него как-то брезгливо, порой даже с жалостью и снисхождением. Мистер Смит нередко принимал посетителей в своей конторе, но, тем не менее, не видел необходимости в том, чтобы немного освежить обстановку или тщательнее следить за порядком. Сейчас, когда Артура Смита не стало, Эдвард постарался очистить контору от бесполезного хлама — от папок с бумагами, старых записных книжек, пособий по различным методикам и советам частному детективу, часть из которых написал сам Смит. Эд оставил в комнате лишь самую необходимую мебель и некоторую канцелярию, которую сам использовал в работе. Сделавшись почти пустым, кабинет в своем роде осиротел без прежнего, довольно неряшливого хозяина. Эдвард не привнес в обстановку этой комнаты ничего, кроме антикварных настенных часов, подаренных ему отцом, а также миниатюрной репродукции французского художника, которую он сам купил на блошином рынке два года назад, поддавшись на уговоры болтушки-продавщицы.

В эту самую минуту Финч внимательно изучал эту не слишком умело нарисованную картину и обдумывал свои дальнейшие действия. Закурив сигарету и налив себе чашку кофе, он принялся листать свои немногочисленные заметки. Достоверной информации о мисс Мэри Блэквуд Эдварду найти так и не удалось. Раз за разом проговаривая про себя рассказ нотариуса, детектив безуспешно пытался обнаружить в нем какую-нибудь зацепку, нечто важное, что-то, что он мог случайно упустить из виду.

Однако, наверняка Эдварду было ясно лишь одно: мистер Гудман всей душой верил в ту историю, что сам поведал детективу. Увы, мисс Блэквуд пришлась по душе бедняге-нотариусу, вопреки ее очевидной лжи и притворству, которую тот изо всех сил старался не замечать. Он по-прежнему воспринимал Мэри через призму своих восторженных чувств, и даже неприятный случай с подозрительным незнакомцем под окнами его конторы не разуверил этого простодушного и влюбленного мужчину в добродетели дамы его сердца.

Эдвард же, свободный от губительной для ума и тела привязанности, с легкостью подтвердил собственное предположение — всё, что наговорила Гудману его секретарша, оказалось чистейшим вымыслом. Мэри Блэквуд никогда не бывала в кафе на Клайд-Стрит — по крайней мере, она точно не являлась их постоянной клиенткой. Никто из работников этого заведения не смог вспомнить девушку, похожую на Мэри. Управляющий с уверенностью заявил, что хорошо знает в лицо всех своих посетителей, особенно тех, кто наведывается в кафе каждые выходные.

В типографии, находящейся по «домашнему» адресу, указанному самой Мэри, также никогда и ничего не слышали о некой мисс Блэквуд. Фамилия и имя ее предполагаемой подруги нисколько не помогли Эдварду, и все расследование в конечном счете свелось к игре в угадайку.

Ни у одного, даже самого бесталанного сыщика, в такой ситуации не осталось бы ни единого сомнения в том, что вся биография Мэри была абсолютной выдумкой. Проверить, была ли она на самом деле сиротой или нет, увы, не представлялось возможным. Так же, как и подтвердить историю о ее родном дядюшке-нотариусе, коего имени и адреса никто не знал.

Следуя простой логике, Эдвард Финч выдвинул две наиболее правдоподобные версии. Первая версия: Мэри Блэквуд на самом деле была самозванкой и, вероятнее всего, обычной воровкой, для которой место в нотариальной конторе служило прикрытием для более крупных делишек. Возможно, она добывала сведения для третьих лиц о богатых и недавно почивших жителях Лондона. Контора Гудмана послужила бы идеальным местом для подобной аферы. И вторая версия… Скорее, чуть менее правдоподобная, чем первая, но, тем не менее, вполне рабочая. Итак, бедный нотариус, Эндрю Гудман, от одиночества или, быть может, банального пьянства попросту тронулся умом. На самом деле он мог выдумать Мэри Блэквуд, чтобы привнести немного разнообразия в свою безрадостную жизнь.

Эдвард как-то раз слыхал о подобном случае: женщина, потерявшая мужа в Первой Мировой, от горя лишилась рассудка и начала утверждать, что ее супруг в действительности вернулся домой. Она подолгу ждала его у окна, будто бы он вот-вот вернется с работы, накрывала на стол для двоих и каждый день оставляла на стуле чистую одежду для своего супруга.

Так, быть может, и наш бедолага-нотариус вдруг решил, что в его жизни наконец кто-то появился. Он представил себе Мэри так четко и ясно, что сам вдруг поверил в ее существование. Если бы все в самом деле оказалось так просто, Эдвард, возможно, смог бы вытрясти с нотариуса оплату за свои, пусть и не увенчавшиеся успехом, поиски, а затем с легкостью забыл бы об этом деле раз и навсегда.

Но, увы, настойчивости Эндрю можно было только позавидовать: за два прошедших дня он уже трижды присылал Эдварду записки с посыльным. Нотариус передал ему имена всех своих клиентов, с которыми успела поработать Мэри. Побеседовав с несколькими из них, Эдвард убедился в том, что мисс Блэквуд действительно существует и выглядит именно так, как описал ее мистер Гудман. А значит, лишь первая версия, выдвинутая детективом, оставалась рабочей. В любом другом случае Эдвард уже изложил бы ее своему беспокойному клиенту. Но вот в чем состояла единственная загвоздка — назвать Мэри воровкой означало вновь упереться головой в стену: Эндрю ни за что на свете не поверил бы в ее непорядочность, даже если бы Эдвард сунул ему под нос неопровержимые доказательства ее вины.

Что же оставалось детективу в таком случае? Он не мог просто взять и бросить это дело лишь только потому, что считал нотариуса взбалмошным и не совсем здравомыслящим человеком. Задаток был у него на руках, а терять хорошие деньги казалось несомненной глупостью. Мэри Блэквуд, без сомнения, была «темной лошадкой», но без весомых улик все доводы Эдварда оставались пустым звуком.

Потому Финч решил, что пришла пора ему проверить свою самую смелую догадку. Странная история с «типом в красном пиджаке» была вполне похожа на правду, хоть и весьма приукрашенную. Гудман не был уверен в том, что услышал, и, тем не менее, упомянул несколько интересных деталей, которые заставили Эдварда задуматься. Близкое общение мисс Блэквуд с подозрительным типом, похожим на бродягу или бандита с большой дороги, наводило на мысль о том, что дражайшая секретарша мистера Гудмана уже давно вращается в криминальных кругах. Ее короткая фраза — «встреча вечером во вторник», определенно намекала на близкое знакомство этих двоих. Кроме того, Мэри упомянула «причал», что можно было легко связать с Лондонским портом. Оставалось лишь имя «весёлый Джек», которое, вероятно, могло оказаться названием захудалой портовой пивнушки.

«Готов предположить, что мисс Блэквуд и тот заправский бандюга условились о встрече на пристани или, быть может, в „Веселом Джеке“ во вторник вечером, — решил для себя Эдвард. — Стоит туда проехаться и все хорошенько разузнать. Кто-то из местных наверняка видел или знает этих двоих. Пара шиллингов развяжет им языки. И все же мне стоит быть на чеку… Одному Богу известно, что эта за птица такая — Мэри Блэквуд. Если мне повезет, я не вляпаюсь в неприятности и выясню о ней что-то, что заставит Гудмана успокоиться. Остается лишь надеяться, что „тип в красном“ всего лишь местный карманник или какой-то мелкий спекулянт. Все-таки мне бы совсем не хотелось рисковать своей жизнью из-за какой-то ушлой девицы, которую я и в глаза не видывал».

Приняв окончательное решение, Эдвард нехотя встал из-за стола и затушил сигарету. «Надо же, красный пиджак! Вот же нелепость!» — усмехнулся про себя детектив. Он неторопливо поднялся к себе, чтобы собраться в дорогу.

Глава 4

Уже несколько часов к ряду Эдвард Финч бродил по портовым улочкам, пристаням и злачным заведениям. Близился вечер: солнце клонилось к горизонту, а небо постепенно затягивали тяжелые осенние тучи. «Сейчас, наверное, польёт», — подумал Эдвард, сворачивая с мостовой в узенький проулок. Здесь всюду шныряли крысы, тут и там валялись обрывки газет, гниющие объедки, облезлые коты бросались ему под ноги. «Пора отсюда выбираться, — твердо решил Эд, с опаской оглядываясь по сторонам. — От этих „пейзажей“ мне как-то не по себе».

Молодой детектив полдня провел среди грязных портовых построек, расспрашивая местных о Мэри Блэквуд. Он даже пару раз упомянул «человека в красном пиджаке», но никто не смог или не захотел припомнить кого-либо, подходящего под их описание. Эдвард потратил уйму времени понапрасну и был вынужден возвращаться ни с чем.

Сумерки уже опустились на Лондон, когда детектив наконец вышел на плохо освещённую речную пристань. Справа от себя он заметил небольшую группу пьяных моряков, которые, кажется, весьма неплохо проводили время. Это веселое сборище было окутано плотной пеленой дыма от сигарет. Матросы перекрикивали друг друга, бранились на чем свет стоит и мерзко гоготали.

Проходя мимо этих бравых ребят, Эдвард постарался не привлекать к себе лишнего внимания. Но все же он не мог не услышать, как один из этих пьянчуг прохрипел: «Да! Вчера вечером я видел этого ублюдка в „Весёлом Джеке“. Паршивцу подбили глаз! Ха! Вот такой синячище на всю его тупую рожу!» Сказав это, моряк разразился безудержным и безобразным хохотом. Несмотря на большую вероятность быть избитым до полусмерти, Эдвард Финч не мог упустить такой шанс. Поэтому он набрался храбрости, подошёл к гудящей компании моряков и, прокашлявшись, произнёс самым серьёзным тоном следующее:

— Джентльмены! Прошу прощения, что побеспокоил вас. Я вижу, вы ведёте приятную беседу. Не хочу её прерывать, но…

— Это что ещё за гусь? — резко перебил его один из матросов. Высокий мужчина с уродливым беззубым оскалом и выпученными глазами смотрел на детектива с нескрываемым презрением. Он тут же показался Эдварду самым отъявленным негодяем из этой компашки. — Ты что, какой-нибудь актеришка? Или милостыню вздумал просить? А ну-ка, убирайся отсюда, пока я тебе физиономию не начистил!

Резкие слова моряка на секунду сбили Эдварда с толку. Он уставился на этого отвратительного забулдыгу, не сразу найдя, что ему ответить. Тем временем, вдоволь насмеявшись над этой блестящей, по их мнению, репликой, моряки продолжили свою «беседу», быстро позабыв о присутствии Эдварда. Немного осмелев, детектив снова прервал их:

— Прошу прощения, господа, — сказал он как можно громче. — Я не актер и не попрошайка. Я представитель закона! Так что попрошу слушать, когда я к вам обращаюсь!

После такого заявления моряки разом замолчали и тупо уставились на детектива. Надо признаться, что Эдвард тут же стушевался, мгновенно осознав, что сморозил глупость. Разумеется, у него не было при себе ни настоящего, ни фальшивого значка, чтобы подтвердить свои слова. Зато имелся пистолет на случай, если придется защищаться вот от таких случайных знакомых.

— Дело вот в чем, господа…, — не слишком уверенно продолжил Эд. — Я проходил мимо и случайно, краем уха услышал, как один из вас упомянул «Весёлого Джека». Я как раз должен был встретиться там со своим давним приятелем, но так и не смог отыскать это место. Никто из тех, кого я спрашивал, не смог объяснить мне, где находится это заведение.

Один из матросов, тот, что был старше остальных, с призрением в голосе спросил:

— А что такому, как ты, делать в этом пабе?

— Да вы на него только посмотрите! Он, поди, пират! — с усмешкой брякнул другой. Вон какой смелый! Весь так и трясется!

— Пират так пират! ХА! — гаркнул высокий матрос в синей шапке. — Точь-в-точь как его приятель, весёлый Джек!

Очередная острота беззубого моряка заставила его товарищей вновь покатиться со смеху. Увы, громкое заявление Эдварда о том, что он является представителем правопорядка, не возымело на них ни малейшего эффекта. Эта шайка пьянчуг и бездельников не воспринимала его всерьёз. Детективу оставалось лишь одно — попробовать с ними договориться.

— Я дам десять шиллингов тому, кто расскажет мне, как найти этот паб, — объявил он уверенно.

Услышав такое щедрое предложение, матросы быстро переглянулись между собой. Кто-то всё ещё продолжал хохотать, другие же уставились на Эдварда с явно недобрыми намерениями.

Самый старший из них, толстый моряк в чёрной шапке, с длинной седой бородой и шрамом на всю правую щеку, прорычал:

— Вали-ка ты отсюда, сынок, пока цел! Если будешь и дальше надоедать приличным людям, мы живо научим тебя хорошим манерам!

Вся компания снова разразилась громовым хохотом. Каждый матрос отпустил несколько едких комментариев на счёт Эдварда, совсем не стесняясь в выражениях.

Детективу не оставалось ничего иного, как только бросить эту глупую затею и отправиться восвояси. Он уже успел свернуть в соседний переулок, как вдруг чья-то тяжелая рука опустилась ему на плечо. Эдвард машинально выхватил из кобуры свой пистолет и, круто развернувшись, направил дуло в сторону нападавшего.

— Эй, эй, сынок, не горячись! Я всего лишь старый моряк, который хочет немножко подзаработать!

— Кто ты такой и что тебе нужно? — переведя дух, но, не опустив оружия, спросил Эдвард.

— Я Бобби, просто Бобби, — ухмыльнулся незнакомец. — Да это же я только что спас тебя от толпы разъяренных моряков. Ну и спектакль ты нам там устроил! «Я — представитель закона! Прошу прощения! Я дам вам десять шиллингов!» Ха! Ха! Ха! — кривляясь и передразнивая Эдварда, моряк покатывался со смеху.

— Но ведь это именно ты велел мне убираться, пока не пересчитал все мои кости! И ты называешь это спасением?

— Да если бы я не прогнал тебя, сейчас бы ты уже лежал где-нибудь в подворотне с разбитым носом, без денег и уж точно без этой твоей славной игрушки, — Бобби указал пальцем на пистолет.

— Что тебе нужно? Зачем за мной увязался?

— Я же сказал! Бобби всего лишь бедный моряк и просто хочет немного подзаработать.

— И, видимо, Бобби не горит большим желанием делиться со своими товарищами? — догадался детектив.

— Что правда, то правда. Эти негодяи пропьют всё до последнего пенни. А мне… Ну… В общем, мне нужно кое-что прикупить. Так, по мелочи. Вот тут-то ты и нарисовался очень кстати. Так уж и быть — я провожу тебя к «Веселому Джеку» за символическую сумму в три фунта.

— В три фунта? — поразился такой наглости Эд. — Но я предлагал десять шиллингов! Скажи на милость, зачем мне столько тебе платить? Ты, быть может, возьмешь эти деньги, ткнешь меня ножом в бок и смоешься. Почему я должен тебе верить?

— Ты предлагал десять шиллингов, не зная, о чём просишь, — недовольно объяснил моряк. — Если хочешь узнать, где находится «Весёлый Джек», плати сверху! Ты ведь даже не догадываешься, что это за место, так ведь? — Старик причмокнул языком, и его лицо растянулось в противной улыбке.

— Ну, и что это, по-твоему, за место? — с деланным недоверием спросил Эдвард.

— А-а-а, так я тебе и сказал! По правде говоря, туда мало кого пускают: в основном только «своих». Мне с трудом верится, что ты один из таких.

— Так ты отведёшь меня туда или нет? — наконец вспылил детектив, порядком разозлившись.

— А как же, отведу прямо сейчас! Но! — Моряк ткнул Эдварда пальцем в грудь и изобразил предельную серьёзность. — Половину суммы вперёд. Если не хочешь, дело твоё… Будешь и дальше блуждать по этим закоулкам, пока не найдешь приключений на свою голову.

Эдвард, выслушав это довольно невыгодное предложение старого матроса, решил с минуту поразмыслить. Он прикинул все за и против. «С одной стороны, самостоятельно я никогда не найду прокля́тый паб, это мне совершенно ясно. Я, разумеется, получу хорошую оплату за любую достоверную информацию о Мэри Блэквуд. И сумма моего вознаграждения возросла бы ещё больше, если бы я сумел найти девушку. Ну, а с другой стороны встает резонный вопрос — стоит ли рисковать своим здоровьем, а, может, даже и жизнью, ради нескольких десятков фунтов? Наверняка этот пропойца заведёт меня в самый темный угол заднего двора какой-нибудь пивнушки и там ограбит. И, дай Бог, если этим все ограничится».

И все же этот старый моряк был единственным человеком, готовым помочь Эдварду в его поисках. Самодовольный пройдоха уже потирал руки, уверенный в том, что Эд не сможет отказаться и пойдет на сделку. Страх отступал на второе место, и на первый план выходило природное любопытство детектива, заставляя его забыть о всякой осторожности. Эдвард сейчас впервые ощутил тот азарт, который обычно испытывает человек, вставший на путь открытия чей-то тайны. Теперь ему самому захотелось разобраться в этом запутанном деле, тем более, что он наконец-таки, вероятно, нащупал первую реальную нить, ведущую к исчезнувшей девушке.

— Держи, — Эдвард протянул моряку деньги. — Это половина суммы. Остальное получишь, когда мы доберемся до места. Как далеко отсюда находится этот паб?

— Совсем рядом. Я бы сказал, буквально шагов десять. — Вытерев нос своей грязной шапкой и нахлобучив её обратно на голову, Бобби едко заметил: — «Весёлый Джек» всё это время был под самым твоим носом, сынок.

Сказав это, пьяный матрос проковылял мимо Эдварда вдоль улочки и жестом пригласил пойти за собой. Прямо за углом, в нескольких шагах от них стояли большие бочки, заполненные старым хламом и мусором. В этом переулке было довольно темно: различить, что именно находилось перед ними на расстоянии более метра не представлялось возможным. Единственный газовый фонарь, горящий тускло и лениво, остался далеко позади.

— Во-от за этими бочками в правом углу ты увидишь черную дверь. Постучи. И, если повезёт, тебя впустят. — Моряк протянул к Эдварду свою грязную ручищу и с усмешкой добавил моряк: — Или, если не повезёт…

— Что там внутри, на самом деле? — с опаской в голосе уточнил Эд. — Паб или притон какой-то? Место сборищ всякого преступного сброда?

— Ха, всё тебе расскажи! Ты, сынок, слишком любопытен. Смотри, как бы тебе за это не досталось. Давай-ка сюда вторую половину! — Старик схватил Эдварда за рукав и притянул к себе, так что они очутились почти нос к носу. — Вздумал меня надуть, молодчик? Мне пора идти по своим делам. Ну, что сказал? Поживее!

Эдвард нехотя отдал пьянчуге-матросу оставшуюся сумму денег. Тот, получив долгожданные три фунта стерлинга, быстро пересчитал свою добычу и поспешил скрыться.

«Вот так незадача, — сокрушался про себя Финч, рассматривая деревянную черную дверь, покрытую грязными разводами и потеками ржавчины. — Во что я вообще ввязался? Чёрт бы тебя побрал, Роберт Милтон! Ты подложил мне настоящую свинью».

Ветер в проулке завывал, как раненный зверь, а дождь с каждой минутой становился всё настойчивее. Вокруг не было ни души. От этого жуткого места у Эдварда по спине побежали противные мурашки. «Пожалуй, стоит найти гостиницу где-нибудь поблизости, а завтра при свете дня вновь отыскать эту дверь. Это будет разумнее, чем ломиться в нее посреди ночи», — решил для себя детектив.

Эдвард оглянулся по сторонам, стараясь запомнить этот участок улицы. Грязные коробки, бочки с мусором и старый безногий стул — вот всё, что сейчас можно было различить в темноте. Детектив взял за ориентир деревянную телегу, наполовину разобранную на дрова и брошенную неподалёку. Пройдя вниз по мостовой и повернув направо, он увидел на здании вывеску «Чёрная лошадь» и устремился в её сторону в поисках ночлега.

Глава 5

Минуло два дня, прежде чем Эдвард собрался навестить нотариуса. Пришла пора рассказать мистеру Гудману все, что ему удалось выяснить. Финч уже стоял на пороге своей квартиры, готовясь отправиться в Сити, когда неожиданно в дверь громко постучали. Разумеется, нежданным гостем вновь оказался Роберт Милтон. Как обычно весёлый и жизнерадостный, он с большой и искренней улыбкой взирал на приятеля.

— Как ты поживаешь, дружище? — воскликнул Роб, тряся Эдварда за руку. Не дожидаясь приглашения, он вошел внутрь и прямиком отправился к столику с напитками. — Знаешь, я ещё вчера хотел к тебе заскочить, но Уильям позвал меня на поэтический вечер. Ну, и я, конечно же, не смог отказаться от такого заманчивого предложения. — Плеснув себе в стакан виски, Роберт небрежно бросил на стул свое пальто и шляпу и удобно устроился в большом кресле, раскурив сигарету.

— Как ты поживаешь, Эдди? — с той же непоколебимой жизнерадостностью поинтересовался Роб. — Есть какие-то новости на счет той девицы из Сити? Ты уже напал на след похитителей?

Стоит сказать, что Милтон по своей природе не был проницательным или чересчур внимательным человеком, особенно, когда дело касалось настроения окружающих его людей. Он проявлял участие лишь в тех редких случаях, когда проявленный им интерес мог принести ему некую пользу или выгоду. Как правило, Эдвард мирился с этим не самым приятным качеством лучшего друга и чаще всего просто-напросто объяснял тому строго и по существу, что хорошо, а что плохо. Иногда ему даже казалось, что он возится и вовсе с маленьким ребенком — таким нечувствительным и прямолинейным порой бывал Роберт. Вот и сегодня, Милтон в очередной раз упустил из виду, в каком настроении пребывал его лучший друг. Хмурое, даже жёсткое выражение лица Эдварда любому указало бы на то, что он весьма и весьма недоволен происходящим.

— Скажи-ка, Эдди, что я просто молодец! — продолжал подначивать его Роберт. — Вон какое дельце я тебе раздобыл! Ах, эти полезные и приятные знакомства! Порой я сам удивляюсь, как же мне это все-таки удается! — Милтон с удовольствием выдыхал клубы сигаретного дыма и без зазрения совести осыпал себя комплиментами.

Эдвард молча слушал бахвальство Роберта: он прекрасно знал характер своего друга, и потому решил дать ему возможность как следует выговориться, прежде чем заговорить самому. Он, не произнося ни слова, подошёл к окну и стал наблюдать за каплями дождя, лениво стекавшими по стеклу.

— Да что же ты молчишь как рыба? — наконец возмутился Роб. — Неужели ты уже умудрился провалить своё первое серьезное дело? Ох, Эдди! Я был о тебе более высокого мнения, дружище. Ты тогда так лихо нашёл ту старушку! Как её там? Миссис Робинсон или миссис Томпсон? Теперь это уже, конечно, неважно! — Он театрально махнул рукой, словно отгонял от себя навязчивую мысль. — В этот раз тебе нужно было всего-то найти молоденькую девицу, и только. А что ты? У тебя на лице написано, что все пошло прахом… Мне не верится, что ты упустил такой шанс, Эдди…

— Если ты закончил свой монолог, — наконец перебил его Эдвард, — то я, пожалуй, сделаю тебе огромное одолжение и расскажу тебе всё, что случилось со мной за последние два долгих и утомительных дня. И, надо сказать, все по твоей милости, как ты только что сам мне напомнил.

— По моей милости? — искренне удивился Роб. — А при чем тут вообще я?

— Ты нашёл мне самого бестолкового клиента в Лондоне! А к нему в придачу — самое запутанное и бессмысленное дело, какое можно было только придумать! К тому же, весьма опасное для жизни.

— Да брось, Эдди! Не может быть, чтобы все было настолько плохо! — Роберт подскочил с кресла, не в силах усидеть на месте от волнения. — Скажи, ту секретаршу действительно похитили? Не может быть! Так я и думал! — Милтон зашагал по комнате взад и вперед, обдумывая все варианты развития событий и, само собой, проговаривая их вслух. — Бьюсь об заклад, ты раскрыл заговор итальянских мафиози и нашего правительства, и теперь они тебя повсюду ищут, так? Оттого ты не отвечаешь на телефонные звонки и сидишь тут в полной темноте? Нет? Тогда… Ага, постой, дай мне угадать! — Роберт нахмурился и притворился, что усиленно думает. — Наверное, та девица оказалась принцессой какой-то маленькой европейской страны. Она сбежала от договорного брака в Лондон и на время устроилась секретаршей к самому обычному нотариусу, чтобы попробовать настоящую жизнь на вкус и найти свою единственную любовь. И вот, теперь она сбежала с каким-нибудь красавцем-контрабандистом или охотником за сокровищами в Африку? Нет, подожди… В Америку?

— Хватит валять дурака, Роберт Милтон! — не выдержав этого потока бессмыслицы, прорычал Эд. — Если ты сейчас же не угомонишься и не замолчишь, я раз и навсегда перестану с тобой разговаривать. Учти, я больше не скажу тебе ни слова, и ты не узнаешь, что со мной приключилось на самом деле. Так и будешь гадать до конца своих дней!

Резкие слова Финча остудили пыл Роберта. Эдвард умел приструнить друга, и в этот раз его угроза была более чем эффективна. Чтобы не раздражать Эда и дальше, Роб вновь опустился в кресло и постарался выглядеть серьезным.

— Валяй! Я буду слушать тебя молча, — уверил друга Роб. — Клянусь! Рот на замок.

— Ты просто невыносим! — устало вздохнул Эд. — Ладно, я все тебе расскажу, но только по дороге. Вставай, мы уходим.

— И куда же мы пойдем? — поинтересовался Роб. — На улице моросит дождь, там сыро и холодно. А тут так уютно и тепло… Любые разговоры лучше вести за чашечкой горячего чая, ты не находишь?

— Не в этот раз. Я должен отчитаться перед мистером Гудманом о проделанной работе.

Роберт лениво потянулся в кресле.

— Ну что ж, тогда идём. Я всё равно собирался прогуляться до центра. Раз уж нам с тобой по пути…

По дороге в Сити Эдвард описал Роберту все, что произошло с ним накануне во всех деталях и подробностях. Рассказ друга вызвал у Милтона бурю эмоций.

— И ты заплатил этому моряку три фунта? — удивился Роб. — За то, что он просто завёл тебя за угол? Ха! Какой же ты, оказывается, недотёпа, Эд! Тебе стоило самому ещё чуток поискать, и не пришлось бы выкладывать кругленькую сумму прожженному пьянице.

— Много ты в этом понимаешь, — парировал Эдвард. — Ты на моём месте давно бы уже наложил в штаны от страха. К тому же, там было так темно, что хоть глаз выколи. Да и при дневном свете это место мог отыскать лишь тот, кто уже там побывал.

— Почему же?

— А ты дослушай меня до конца, и поймешь почему. Бросай свою привычку перебивать меня после каждого слова.

— Прости, — стыдливо извинился Милтон. — Я просто поверить не могу, что все это случилось с тобой! Столько злоключений, и все из-за какой-то девицы!

— Итак, я снял комнату в гостинице «Чёрная лошадь», — продолжил свой рассказ Финч. — Местечко, мягко говоря, не первый класс, но одну ночь провести можно. Утром я обнаружил, что мои окна выходят прямо в тот самый проулок. Ну, тот, с заветной чёрной дверью, на которую мне указал старый пропойца. Я немного поразмыслил и сделал вывод, что лучшего всего мне снять эту комнату ещё на день и понаблюдать за теми, кто будет входить в эту дверь. Я спустился вниз, оплатил номер и решил немного подкрепиться, заказал яичницу с кровяной колбасой, тосты и кофе, и стал ждать, когда мне принесут завтрак. Как вдруг я заметил в углу комнаты старую деревянную вывеску, прибитую к стене проржавевшими гвоздями. Робби, как думаешь, что было написано на той вывеске?

— Неужели «Весёлый Джек»?

— Вот именно! В ту секунду я пришел в настоящий восторг. Я подумал: «Наконец-то мне повезло! Вот и первая реальная зацепка!» Мои мысли сразу же пришли в движение, и я попытался понять, зачем тот пройдоха-моряк привёл меня в самый жуткий и вонючий угол в этом районе и указал на эту грязную черную дверь, за которой, скорее всего, вовсе ничего и нет. Я вполне логично предположил, что он просто вздумал надо мной посмеяться и содрать с меня побольше денег. Он, естественно, был уверен, что я, скорее всего, струшу и не пойду проверять ночью, в кромешной тьме, кто или что скрывается за той дверью. Признаюсь, в тот момент я очень на себя разозлился. Как можно было быть таким простофилей?!

Но теперь, видя перед собой эту вывеску, обещающую мне хоть какие-то ответы на мои бесчисленные вопросы, я ощутил прилив веры и сил. Я подозвал к себе официантку и попытался ее расспросить о «Веселом Джеке». Но, к моему большому разочарованию, она ничегошеньки не знала: «Простите, сэр! Я здесь совсем недавно. Вам лучше спросить об этом у Билла, нашего повара. Он здесь с самого открытия и наверняка знает, что она значит. Если пожелаете, я попробую что-нибудь у него разузнать».

Я поблагодарил девушку и сказал ей, что буду крайне ей признателен за любую информацию и, разумеется, в долгу не останусь. Официантка ненадолго исчезла на кухне, а затем вернулась с моим завтраком.

— Мисс, вам удалось что-нибудь выяснить о вывеске? — вновь спросил я.

— Ах, да! Билл сказал, что прежде она висела на соседнем здании. Кажется, тогда там располагался паб. Лет двадцать назад. Он сказал, место то славилось дурной славой. Там вечно творились какие-то жуткие вещи: бандиты устраивали драки, то и дело неподалеку от паба находили бездыханные тела. Но с годами всё как-то поутихло. Моряки перестали туда приходить, уж не знаю почему, и через некоторое время заведение просто закрылось.

— А вы, случайно, не знаете, куда ведёт старая чёрная дверь на заднем дворе дома на углу?

— Дверь, сэр? Какая дверь?

— Мне достаточно хорошо её видно из окна моей комнаты. Такая массивная чёрная дверь, вся в потёках краски и ржавчине. Там вокруг ещё много разного рода хлама и мусора.

При упоминании черной двери, официантка заметно смутилась. Ей очевидно не хотелось говорить на эту тему, что мне, конечно же, показалось немного подозрительным. Я решил, что она наверняка что-то знает, но отчего-то предпочитает это скрывать.

— Сэр, я вряд ли смогу вам ещё чем-то помочь. В том здании несколько дверей. А что внутри… Я туда не хожу и вам не советую. — С таким вот предостережением девушка поспешно удалилась из-за зала.

— И что было потом? — с нетерпением спросил Роб. — Ты решил допросить повара?

— Нет, я не стал никого допрашивать. Откровенно говоря, местные жители довольно своеобразны и не слишком расположены к общению. Это я отлично уяснил для себя еще прошлым вечером. И всё-таки я решил остаться и понаблюдать за той злосчастной дверью. Я подумал, что не стоит мне расспрашивать о ней везде и всюду и привлекать к себе лишние внимание.

— И ты… пошел проверить что за ней кроется? — с придыханием спросил Роб.

— Нет, я вернулся к себе в комнату, поставил кресло напротив окна, заказал в номер чай и стал ждать, пока кто-нибудь не зайдет или не выйдет оттуда.

— Ох, Эдвард! Ну, говори же, что случилось потом! Ну не тяни! — умолял друга Милтон. — Кого ты увидел? Я ведь просто сгораю от любопытства!

— А-а, каково тебе теперь, Робби? Нравится, когда другие ходят вокруг да около? Никого тебе не напоминает? — Эдвард с хитрой ухмылкой взглянул на Роберта.

Милтон, разумеется, прекрасно понял, кого Финч имеет в виду. Он хотел было возразить другу, но решил, что на сей раз умнее будет просто промолчать.

— То-то же! — довольно сказал Эд. — Итак, на чём я остановился? Ах, да! На этот раз удача была на моей стороне. Я сорвал джек-пот! К таинственной чёрной двери подошёл человек.

— Неужели тот самый? Тот, что беседовал с Мэри у конторы нотариуса?

— Да, это был он, тот самый тип в красном пиджаке. Он вышел из-за угла и, оглядываясь по сторонам, подошёл к двери, открыл её своим ключом и спокойненько вошёл внутрь.

— И что же сделал ты?

— Я решил немного подождать и посмотреть, что случиться дальше. Прошло немногим больше получаса, а я уже не мог усидеть на месте. Я понял, что, если сейчас его упущу, то уже никогда не раскрою это дело. И потому я решился…

— Ты отправился встретиться с ним лицом к лицу? — не поверил своим ушам Милтон.

— Не совсем так… Я отправился караулить его у двери, спрятавшись за бочками с мусором. Я рассудил так: если он меня заметит и нападёт первым, я успею сбежать. Или, наоборот, я сумею застать его врасплох, и он во всём сознается.

— Я просто поражаюсь тебе, Эдвард Финч. Не думал я, что ты и в самом деле такой смельчак.

— Пойми, Роб, мне было просто необходимо выяснить всё прямо «здесь и сейчас». Дело вовсе не в смелости.

— Что же произошло потом?

— Я прождал за этими грязными бочками ещё где-то минут сорок. Когда дверь отворилась, оттуда вышли двое мужчин: человек в красном пиджаке и ещё один, одетый во все чёрное. Я как-то не подумал, что «тип в красном» мог быть в пабе не один. Я постарался не поддаваться панике и как можно старательнее спрятался в своём укрытии. Объект моего наблюдения оказался мужчиной среднего возраста, тщедушным на вид, ростом ниже меня дюймов на семь с половиной, с впалыми щеками и серым цветом лица. Второго я разглядел не слишком хорошо: он был явно старше и раза в два крупнее первого. Они прошли вдоль улицы и свернули там, где это сделал я прошлым вечером, когда искал гостиницу.

— Ты последовал за ними?

— Да, как только эти двое скрылись из вида, я выскочил из-за бочек и пустился за ними вслед. Я старался отставать ровно настолько, насколько это расстояние позволяло мне оставаться незамеченным и при том не терять их из поля зрения. Пройдя два квартала, эта парочка разделилась. Верзила в чёрном направился в сторону пристани, а «тип в красном» скрылся в толпе.

— Как же ты тогда вновь нашел его?

— Ну, я решил не тратить попусту силы и время: погоня навряд ли бы что-то дала мне в такой ситуации. Я рассудил, что вернутся и снова подкараулить его у двери будет самым верным и, вероятно, безопасным для меня решением. Я уже немного приноровился и вполне мог преподнести ему небольшой сюрприз, ведь этот тип совсем не ожидал меня там увидеть. Мистер Гудман не ограничивал меня во времени, и я был волен следить за ним столько, сколько сам бы счел нужным. Поэтому, чуть погодя, я отправился обратно той же дорогой, намереваясь вновь воспользоваться своим укрытием. Каково же было моё удивление, когда я столкнулся лицом к лицу с «типом в красном пиджаке» прямо у тех самых бочек.

— Невероятно! Должно быть, он добрался туда обходным путем!

— И я так тогда подумал. Наверное, мне не нужно тебе объяснять, что никто из нас двоих не был готов к подобной встрече. Нам обоим понадобилась пара секунд, чтобы сообразить, как действовать дальше. Этот мерзавец как-то сразу догадался, что я пришёл именно «по его душу». Быть может, он заметил меня раньше или мой взгляд в ту секунду выдал мои намерения… В общем, увидев меня, он резко сорвался с места и пустился наутёк. Ты, Робби, прекрасно знаешь, что бегаю я довольно неплохо. Небольшой рывок, и вот я уже повалил его на землю. Этот мерзкий тип попытался вытащить из кармана нож, но я живо скрутил ему руки и обездвижил его. Мне, конечно, повезло, что он был гораздо слабее и меньше меня. В противном случае я рисковал разжиться парочкой дыр в животе. Осознав, что он все-таки попался и не может пошевелиться, «тип в красном» стал кричать, как оглашенный, и брыкаться, что было мочи:

— На помощь! Убивают! Спасите! Кто-нибудь! — вопил он, словно помешанный.

— Успокойся и прекрати так орать! Никто тебя не убивает. Ты сам только что попытался проткнуть меня ножом!

— Кто ты такой? Что тебе, черт возьми, от меня нужно?

— Если ты сейчас же не замолчишь, я засуну кляп тебе в рот и надену на тебя наручники! — прорычал я в ответ.

— Ты фараон?

— Нет, но наручники у меня всегда при себе. На случай, если такой негодяй, как ты, начнет угрожать мне ножом.

«Тип в красном» перестал дергаться и на секунду затих, видимо, обдумывая свои дальнейшие слова и действия.

— Я тебя искал, — объяснил ему я.

— На кой чёрт я тебе сдался? Я вижу тебя впервые в жизни!

— Я должен задать тебе пару вопросов об одной нашей общей знакомой — мисс Блэквуд. Мэри Блэквуд. Тебе это имя о чём-нибудь говорит?

— Никогда его не слышал!

Я, разумеется, ожидал подобного ответа. Этот бандит явно не собирался мне выложить всю правду за просто так.

— Я заплачу тебе за любую информацию о Мэри, — пообещал я. — Но при условии, если ты будешь вести себя спокойно и перестанешь на меня бросаться, словно дикое животное.

— Зачем тебе понадобилась эта Мэри? — не унимался «тип в красном».

— Её ищет один влиятельный человек, — коротко объяснил я. — Мэри — его близкая подруга, и он уже давно не получал от неё никаких вестей. Он очень этим обеспокоен и хотел бы убедиться, что с ней всё в порядке.

— А при чем тут вообще я? Мне до этого нет никакого дела!

— Этот человек, мой клиент, он видел тебя и Мэри вместе: вы оживлённо беседовали и показались ему довольно близкими знакомыми. Твой внешний облик сразу бросился ему в глаза, и он хорошо тебя запомнил. Если ты и дальше будешь отпираться, я буду вынужден сдать тебя в полицию. Там из тебя выбьют всю необходимую информацию, можешь не сомневаться.

Мое последнее обещание произвело на этого человека сильное впечатление. Он сразу же изменился в лице: упоминание блюстителей закона на него подействовало так, как я на то и рассчитывал.

— Ладно! Я обещаю не дергаться и рассказать тебе все, что знаю о Мэри. Только убери от меня свои руки… И купи мне выпить. После таких крепких «объятий» мне не помешает опрокинуть рюмку-другую.

Я наконец ослабил хватку и отпустил этого проходимца, а затем предложил ему пройти в гостиницу, в которой остановился, чтобы все подробно обсудить.

Глава 6

Когда молодые люди добрались до конторы мистера Гудмана, Эдвард почти закончил свой рассказ.

— Что же этот тип в красном пиджаке все-таки тебе рассказал, Эдди? Вы выпили по одной, и он запросто выложил тебе все свои тайны? Признайся, ты уже знаешь, куда на самом деле запропастилась Мэри Блэквуд? Ох, надеюсь, с ней ничего такого не случилось, — с неподдельным беспокойством в голосе заметил Роберт. От одной мысли о трагическом исходе этого дела молодого человека буквально передёрнуло. Он не был особенно труслив, но, когда речь заходила о настоящих жестоких преступлениях, их разговор с Эдвардом заканчивался, едва начавшись.

— К сожалению, друг мой, это всё, что я пока могу тебе рассказать. То, что этот тип сообщил мне — отныне профессиональная тайна. Если бы дело было раскрыто, я не стал бы ничего от тебя утаивать. Но, увы. Мне предстоит еще немало работы. Как ни странно, теперь передо мной гораздо больше вопросов, чем было вначале. И потому сейчас я вынужден покинуть тебя. Меня ожидает мистер Гудман. — Эдвард пожал руку Роберта и ободряюще похлопал его по плечу. — Спасибо, что выслушал меня, Робби. Мне действительно было необходимо с кем-то поделиться, прежде чем сообщить плохие новости бедняге нотариусу. Прощай!

Детектив, не дожидаясь ответа Милтона, поспешно перешёл дорогу и направился к зданию нотариальной конторы. А Роберт, в свою очередь, остался стоять на тротуаре как вкопанный, размышляя о том, как его лучший друг Эдвард Финч, всю жизнь молча слушавший его излияния, истории, стихи и сочинения, вот так легко, на самом интересном месте, оборвал свой рассказ и просто ушёл по своим делам. Роб был весьма озадачен этим «событием» и весь остаток дня так или иначе возвращался к их с Эдвардом разговору.

Тем временем Эд поднялся по лестнице на второй этаж офисного здания и постучал в дверь приёмной нотариуса, но, по понятной причине, не дождался ответа и вошёл без приглашения.

За прошедшие дни беспорядок в конторе только усилился. Количество стопок с бумагами выросло, что указывало на еще большее отчаяние, которому поддавался мистер Гудман.

Не прошло и минуты, как из-за двери кабинета показалась голова нотариуса.

— Ах, это вы, мистер Финч! Проходите, проходите… Я прошу прощения за этот жуткий беспорядок. У меня столько дел, что я не справляюсь с ними в одиночку.

«На счёт беспорядка он точно подметил», — усмехнулся про себя Эдвард. Заглянув в кабинет нотариуса, он убедился в том, что ситуация значительно ухудшилась. Вокруг царил настоящий хаос, отражающий внутренне состояние бедняги Эндрю. Злосчастный шкаф окончательно сдал свои позиции и теперь упорно отказывался вмещать в себя папки с бумагами. Потому нотариус просто складировал все на столе.

Мистер Гудман на сей раз не стал устраиваться в кресле, чтобы выслушать гостя. Напротив, он предложил Эдварду присесть, а сам стал усердно рыться в документах, разложенных по столу.

— Кажется, вы что-то потеряли? — полюбопытствовал Эдвард. — Возможно, я мог бы вам чем-то помочь?

— О, не утруждайте себя, мистер Финч. Дело в том, что мне очень срочно нужно найти один крайне важный документ — завещание весьма значимого клиента. По правде говоря, моего последнего крупного клиента. Я уже сбился с ног, пытаясь отыскать это проклятое завещание! Но его решительно нигде нет!

«Вряд ли в этом бардаке вообще можно что-либо найти», — усмехнулся про себя Эдвард.

— Я хотел сообщить вам, мистер Гудман, что мои поиски увенчались успехом, если можно так выразиться. В общем, мне удалось кое-что разузнать о мисс Блэквуд. Думаю, вас это заинтересует, но, вероятно, не слишком обрадует.

Эдвард много раз обдумывал, с чего ему стоит начать не самый приятный разговор в его жизни — всегда нелегко разочаровывать наивных и простодушных людей, таких, как Эндрю Гудман. Кажется, своей суровой правдой вы рушите их тщательно выстроенную реальность, которая оберегает их от страданий, а значит, вы им эти страдания приносите. Словно черный ворон на своем хвосте, сегодня детектив принес с собой недобрые вести. Эдвард искренне беспокоился за душевное здоровье нотариуса и надеялся смягчить удар. Только пока не знал, как это сделать.

— Я непременно выслушаю вас, мистер Финч, — пробубнил нотариус, не вполне уловив смысл сказанного Эдвардом. — Вот только поищу завещание вон в то-ой папке. А затем я смогу уделить вам все свое внимание. — Он одарил детектива любезной улыбкой и указал ему на столик подле окна. — Я только что заварил отличный чай. Прошу вас, мистер Финч, угощайтесь: сахар, сливки, бисквитное печенье — всё в вашем распоряжении. — С этими словами Эндрю повернулся к Эдварду спиной и снова принялся копаться в бесчисленных документах.

Детектив молча подошёл к столику, налил себе чашку чая, положил туда две ложки сахара, добавил сливок и, сделав большой глоток ароматного напитка, поморщился. Чай оказался совершенно холодным!

«Да уж. Спасибо вам за угощение, мистер Гудман, — ухмыльнулся про себя Эдвард. — Уж лучше я выпью стакан холодной воды». Финчу ничего не оставалась, как только сидеть и ждать, когда нотариус наконец освободится. А пока он мог все еще раз хорошенько обдумать и решить, какие подробности поведать Эндрю, а какие стоит пока попридержать.

Надо признать, что история, рассказанная детективу «типом в красном пиджаке», нуждалась в некоторой «обработке»: выложить все, как на духу, не представлялось возможным, не задев чувств несчастного влюбленного. Цель у Эдварда была одна — поймать Гудмана на крючок и попытаться еще немножко подзаработать. Вы скажете, что эту цель нельзя было бы назвать благородной, и будете совершенно правы. Вот только история с Мэри по-прежнему оставалась открытой, и сам Эдвард, пусть и не совсем осознанно, в действительности по-настоящему хотел найти девушку и завершить это странное дело с триумфом, как и подобает блестящему сыщику.

…Когда Эдвард и его новый знакомец зашли в гостиницу «Черная лошадь», они сразу привлекли к себе любопытные взгляды посетителей. Эдвард тут же сообразил, что «типа в красном» наверняка знают многие из присутствующих. Войдя в бар, детектив заказал для него бутылку самой дешевой и крепкой выпивки в заведении, а для себя попросил кружку эля.

— Пожалуй, начнём, — первым заговорил Эдвард. — Как тебя зовут и каким образом ты связан с Мэри Блэквуд?

— Эй, дружок, а ну-ка притормози, — с гнусной ухмылкой ответил мужчина. — Я же сказал — для начала мне нужно промочить горло. Ты меня здорово приложил об землю, там, в переулке. Дай мне прийти в себя и тогда я…

— Знаешь что, дружок, — резко перебил его Эд. — Я не собираюсь сидеть здесь и ждать, пока ты вновь обретаешь «душевное равновесие». Ты не девчонка, так что не лей слезы! Ты в полном порядке — отдышался, и хватит. Отвечай на мои вопросы, или не будет тебе никакой выпивки и никакой оплаты. Тебе все ясно?

— Эй, полегче, красавчик, — с мерзкой улыбкой сказал «тип в красном». Он противно облизнул губы, когда рядом с ним поставили бутылку спиртного. — Я тебя отлично понял. Не горячись! Хорошо? Всё сейчас будет.

Эдвард, кажется, немного остыл и сделал глоток холодного эля. Мужчина тем временем один за другим опрокинул два стакана отвратительного пойла. Громко отрыгнув и вытерев рот замусоленным рукавом, он по-хозяйски развалился на стуле.

— Значит так. Зовут меня Марвин. Марвин Джонс. Всю свою жизнь я прожил в этой дыре и здесь и умру. Вот так-то. Чем я занимаюсь, тебя не касается.

— Плевать я хотел, что ты проворачиваешь под покровом темноты в этом Богом забытом месте, — с презрением ответил детектив. — Выкладывай, что ты знаешь о девушке, по имени Мэри Блэквуд!

— Что ж… — «Тип в красном» отхлебнул еще крепкого, а затем довольно улыбнулся будто своим собственным мыслям. — Такую девицу я не встречал. Ага. Не знаю такой.

Услышав его ответ, Эдвард ощутил, как кровь «закипает» в его жилах. Он сразу же решил, что этот самодовольный паршивец попросту издевается над ним. Марвин заметил, что щеки Эдварда раскраснелись, а в глазах сверкнули огоньки ярости. Чтобы предупредить вспышку его гнева, мужчина поспешил добавить:

— Давай только без рук! Не нужно на меня кидаться с кулаками. На сегодня с меня достаточно! Погоди, сейчас я всё тебе объясню. Только дай мне сначала закурить…

Эдвард нехотя протянул Марвину сигарету и спички.

— Так-то лучше, — с довольным выражением проговорил Джонс. — Знаешь, дружок… Тебе бы стоило поучиться лучше понимать людей и не торопиться с выводами. Я сказал тебе, что не знаю Мэри Блэквуд, — ухмыльнувшись, повторил Марвин. — Но, — он высоко поднял указательный палец, — я знаю Нэнси Блэк.

— Кто это? — с нетерпением уточнил Эдвард.

— По сути, это одна и та же девушка. Скажем это так: Нэнси Блэк — моя кузина по матери, а Мэри Блэквуд — всего лишь одна из её личин.

— Одна из…? — удивился детектив. — То есть она…

— Да! По правде говоря, я уже сбился со счёту. Всех теперь и не припомню. Кэти, Анна, была еще, кажется, Патрисия. Я называл ее просто Пэтти. Она всегда просила запоминать ее новое имя, но я никогда по-настоящему и не старался — слишком часто, по-моему, она их меняла. Вот поэтому-то я не сразу сообразил, о ком шла речь, когда ты спросил меня о Мэри Блэквуд, — наконец объяснил Марвин. Он с немалым удовольствием выпустил изо рта табачный дым Эдварду прямо в лицо и посмотрел на него так дерзко, словно сумел обойти того в его же игре. — Знаешь, Нэнси любила выбирать себе имена и фамилии. Иногда она оставляла свое имя лишь частично, например, как в этот раз — Блэквуд. Звучит благородно, это уж точно. Была она разок и Блэкуотер. Но тогда у нее что-то пошло не по плану…

— И что же пошло у нее не плану? Чем Мэри на самом деле занимается? — поинтересовался Эдвард. — Или, правильнее сказать, Нэнси? Для чего эти манипуляции с именами?

— Все было довольно просто: Нэнси прикидывалась сироткой и втиралась в доверие к богатым джентльменам. Короче говоря, разводила их на деньги. Моя кузина — девчонка симпатичная и весьма неглупая, учитывая её прошлое. Нэнси всегда умела подать себя, так сказать, под нужным соусом, проявить с нужной стороны, понимаешь? Ну, а лучше всего ей всегда удавалось заговаривать зубы простодушным дурочкам, падким на смазливых молодых девиц.

— Значит, твоя кузина называлась выдуманным именем и врала про себя и свою жизнь, чтобы вытянуть у обеспеченных господ деньги? Она их шантажировала?

— Бывало и так. Но чаще Нэнси просто жила в их домах: ела, спала, хорошо одевалась. Они ее содержали, а она скрашивала их унылые будни своей компанией. Это, конечно, при условии, что ей попадался какой-нибудь одинокий старичок или потерявший надежду холостяк, или безутешный вдовец. Выбирай, кого хочешь. В худшем случае, Нэнси устраивалась на самую заурядную работу к какому-нибудь наивному и непопулярному среди дам мужичку среднего возраста, с приличным таким багажом проблем в личной жизни и, разумеется, с увесистым кошельком. Ну, и…, — Марвин скорчил довольную рожу, — на «выходе» она умудрялась прихватить с собой что-нибудь ценное…

— Получается, что Нэнси не только самозванка и иждивенка, но еще и воровка?

— Насколько я знаю, моя кузина поступала хитрее. Она проворачивала какие-то сложные схемы, чтобы никто не смог поймать ее с поличным, а после ее ухода за ней бы не потянулась ненужная ниточка. Она не плохо разбирается в финансах и всяких там бумажных делах. Переводы, ставки или что-то в этом роде. Я никогда ее не расспрашивал о деталях. Мне это не интересно. Голова варит не в ту сторону…

— Хочешь сказать, что Нэнси из раза в раз удавалось проворачивать свои аферы и никто так и не понял, что это ее рук дело? Никто ни разу не подал на нее заявление в полицию или не объявил ее в розыск?

— В том то и дело. Девчонка даст фору самому искусному мошеннику. Никто и думать бы не стал, что Нэнси может быть замешана. А, может, некоторые просто струсили и постыдились обращаться к фараонам. Какая-то девица обводит вокруг пальца умудренных жизнью старцев, да так, что они в упор того не замечают. Да уж, сразу поползут слухи, люди будут задавать неудобные вопросы… — Марвин с гадкой ухмылкой закивал головой. — Да, моя Нэнси — настоящий профессионал. Она проделывала свои фокусы чисто и без свидетелей, и, понятное дело, брала по чуть-чуть. Так, чтобы спохватились не сразу.

«То, о чём говорит этот подлец, имеет смысл, — размышлял тем временем Эдвард. — Но только не в случае с мистером Гудманом. Его нотариальная контора, очевидно, видала лучшие дни. Да и сам он ни богат, ни красив, ни знаменит. Вряд ли такой бедолага, как Эндрю Гудман, мог привлечь такую избирательную мошенницу, как Нэнси. Он, конечно же, легкая добыча и вообще просто мечта афериста. Но для чего конкретно он был ей нужен?»

— Изменилось ли поведение Нэнси в последние месяцы? — уточнил Эдвард. — Может быть, она вела себя странно или казалась немного взвинченной, нацеленной на нечто крупное?

— Ничего такого я не заметил. По крайней мере, в ней было не больше странностей, чем обычно.

— Её последней целью стал человек, совершенно не подходящий под описанный тобой типаж, — просто объяснил детектив. — Я не думаю, что это совпадение или недоразумение. Такие, как мисс Блэк, не тратят времени зря.

— Согласен. Я тоже слегка удивился, когда Нэнси устроилась в контору к этому тюфяку-нотариусу. Помню, я тогда сказал ей: «Нэнс, ну взгляни на него — жалкий, потный, вечно причитающий старикан. Зачем он тебе сдался? Он гол как сокол. Что с него взять?»

— И что же она на это ответила?

— Нэнси сказала, что решила сделать паузу: видите ли, она подустала от постоянного бегства. Ей захотелось ненадолго осесть на одном месте, чтобы продумать свои дальнейшие планы. Она сказала, что этот толстяк ей хорошо платит, работка непыльная, и пока её всё устраивает.

— Тогда по какой причине твоя кузина вдруг так внезапно исчезла? О чём вы говорили с ней в тот вечер на заднем дворе нотариальной конторы? — Детектив внимательно посмотрел в лицо Марвина в надежде уловить признаки волнения или беспокойства. — Нэнси куда-то собиралась, не так ли? И рассказала тебе о своих планах.

— Нет! Она ничегошеньки мне не сказала, — спокойно ответил Марвин.

Эдвард, безусловно, видел насквозь этого негодяя и знал, что тот водит его за нос. Он уже собирался пригрозить Марвину, вызвать у него испуг или волнение, чтобы затем как следует надавить на него и узнать наконец-то всю правду. Но Марвин Джонс уже дошел до кондиции: несколько стаканов спиртного сделали своё дело, и его порядком развезло. Эдвард решил сменить тон и сыграть роль полицейского. Именно таких ребят подобные Джонсу боялись больше всего.

— В тот вечер ты видел Нэнси в последний раз, не правда ли?

— Да, это был последний раз. После я был слишком занят своими делами…

— Значит, твой с ней разговор на повышенных тонах остается единственной весомой уликой в деле о ее исчезновении. В Скотленд Ярде это примут к сведению. Тем более, есть надежный свидетель…

— Какой-какой разговор? — вдруг резко оживился Марвин. Алкоголь на минуту ослабил свою хватку и в его взгляде что-то прояснилось.

— Да, эта ваша встреча является достаточным основанием для того, чтобы ты стал главным подозреваемым.

— Подозреваемым в чем? — ужаснулся Джонс.

— Ну, знаешь… Молодая девушка ни с того, ни с сего пропадает, не оставляя работодателю, который ее очень ценит, ни записки, ни заявления об увольнении. Ты, дружок, ее единственный близкий человек. Только ты знаешь всю ее подноготную. Итак, Нэнси решает отойти от дел, а ты заявляешься к ней на работу и начинаешь скандалить, распускать руки…

— Я?! — поразился Марвин. — Да я бы никогда! Чтобы я распускал руки?! Я просто потряс её легонько за плечо. Напомнил, кто ей помог, когда она приехала сюда без гроша в кармане.

— Значит, все-таки деньги…, — с ухмылкой подытожил Эдвард.

— Брось, парень! Что ты пытаешься на меня повесить? Убийство? Похищение? Ведь это просто бред!

— А по-моему, вполне жизнеспособная теория.

— Послушай, — с серьезным выражением лица произнес Марвин. В его глазах наконец-то отразился неподдельный страх за свою шкуру. — В тот вечер я пришел просить у Нэнси денег. Это правда. Я не раз брал у нее взаймы, но всегда все возвращал, — снова соврал мужчина, на что Эдвард недвусмысленно покачал головой. — Ладно-ладно, я не всегда возвращал долги, но ее это вполне устраивало. Все-таки у Нэнси водились деньги в больших количествах, чем у меня.

— Вы поспорили из-за денег, и ты решил ей отомстить?

— Да нет же! Говорю тебе, я пришел, как обычно, за небольшой суммой, которую Нэнси пообещала мне пару недель назад. Я немного выпил и слушал ее в пол уха. Когда она сказала, что пока у нее нет нужной суммы, я немного перегнул палку и наорал на нее. Она как-никак мне сестра, пусть и двоюродная, и должна выполнять свои обещания.

— Что ты сделал, когда она тебе отказала?

— Я тряхнул ее, напомнил ей, кто я и что могу…

— И что же ты можешь, Марвин Джонс? — с любопытством спросил детектив.

— Да я просто хотел ее припугнуть. Сказал же тебе, я был пьян, нес всякую чушь. Я просто хотел получить от нее свои деньги.

— Что было дальше? Она сумела тебя урезонить?

— В общем-то да, — согласился Джонс. — Она что-то там бормотала о каких-то важных документах… Какие-то дубликаты или нечто вроде того… Тьфу! Ни черта я не помню! Я не вспоминал об этом с того самого вечера! Нэнси сказала, что прямо сейчас не может дать мне ни гроша, но уже очень скоро она разживется не маленькой суммой и тогда, разумеется, поделится со мной.

— И ты ей поверил?

— А что еще мне оставалось делать? Я не хотел рисковать и устраивать сцену. В том районе полно фараонов, а у меня и так достаточно приводов.

— Не сомневаюсь, — буркнул в ответ Эдвард.

— Смейся-смейся, — недовольно проговорил Марвин и допил последний стакан горячительного пойла.

— Полагаю, Нэнси назначила тебе встречу для передачи денег.

— Ты уже все сам пронюхал, чертова ищейка! — вдруг разозлился Марвин. Он ударил стаканом по столу и разбил его на мелкие кусочки. На его ладони показались капли крови, и он прижал раненную руку к телу.

— Не бузи! — рявкнул на него Эд. — Вот, — он протянул ему носовой платок. — Перевяжи. И лучше продолжай говорить. Мое терпение на исходе.

Джонс исподлобья взглянул на детектива, но принял платок.

— Да, она предложила мне встретиться вечером во вторник на южном пирсе, — проговорил он сквозь зубы.

— Почему Нэнси в вашем разговоре упомянула этот паб, «Веселый Джек»? Что в нем особенного?

От этих слов Эдварда Марвин стал неестественно бледным. Он опустил глаза в пол и стал глупо и нервно посмеиваться.

— Ты совсем спятил, дружок? — зло спросил Финч. — Кажется, ты пропил последние остатки рассудка. Говори, что это за чертов паб и чем ты там занимаешься?

— Ха! Думаешь, раз ты такой наглый и храбрый, я должен выложить тебе всю свою жизнь как на духу? Вот еще! Зови своих фараонов, и мы посмотрим, что ты тогда узнаешь!

Эдвард молча допил свой эль и поднялся из-за барной стойки.

— Сейчас я уйду, и ты не получишь от меня ни пенни, — с каменным лицом сказал детектив. — Можешь кричать мне вслед, пока не сорвешь связки, можешь кидаться на меня с кулаками или вновь попытать счастье со своим перочинным ножиком, но только учти, что уже сегодня ты и все, кто решит оказать тебе содействие, окажутся за решеткой. Я ясно выражаюсь?

Марвин Джонс поежился и огляделся по сторонам. В баре этой захудалой гостиницы, помимо детектива и его самого, сидели еще трое человек, один из которых мирно дремал за своим столиком. Навряд ли кто-то из этих мужчин бросился бы вырывать мерзкого пьянчужку из цепких лап высокого и сильного молодого человека, уж очень похожего на служителя порядка.

Решив, что игра не стоит свеч, Марвин сдался и наконец ответил на вопрос детектива:

— «Веселый Джек» — простая пивнушка. Но вход туда строго по приглашениям. И не спрашивай меня больше о том, чем я там занимаюсь. Всем, чем захочу. Вот так! А если уж тебе так интересно, можешь сам сходить и поглядеть. Только потом не зови мамочку или фараона. Когда ребята увидят твою лоснящуюся от паршивого благородства рожу…, — Марвин звучно сплюнул на пол. — От тебя за милю несет праведностью, прямо как от монашки… Ха-ха! — «Тип в красном» покатился со смеху, но боль в руке заставила его заткнуться. — Ты хочешь знать о Нэнси? — продолжил он чуть тише. — Ну так слушай! Моя кузина там никогда не была! Женщинам там делать нечего! Я сказал ей, что буду выпивать в «Веселом Джеке» с друзьями. И что она должна явиться на пирс до наступления сумерек. Вот и все! Вся твоя правда, дружок.

— Но ты так и не встретился с ней, я прав?

— Ага! — Джонс откинулся на спинку стула и внимательно осмотрел рану на руке. Он взял бутылку с остатками алкоголя на дне и вылил содержимое на ладонь. — Черт бы тебя побрал, парень! — выругался Марвин. — Из-за тебя у меня шрам останется.

— Что с ней случилось? Почему она не пришла на встречу?

— А кто же ее знает! — фыркнул Марвин. — Бабы они такие: говорят одно, а делают другое. Ты что, сам не знаешь? Баб что ли не знаешь?

— И ты не попытался ее разыскать? — не унимался Эдвард. Он не верил Джонсу и надеялся, что-тот наконец проговориться.

— Не пытался и не буду! — прорычал Марвин. — Я прождал битый час на той чертовой пристани, но она так и не явилась. Через пару дней я снова отправился в ту контору, думал, она меня обманула и всю сумму просто прикарманила. Мне позарез нужны были деньги, и я был очень на нее зол. Но, как оказалось, Нэнси там не появлялась уже несколько дней.

— Хочешь сказать, что на этом ты успокоился? Ты не пошел к ней домой, не стал расспрашивать ее знакомых?

— Нет у нее никаких знакомых, кроме тех, что дают ей деньги. Сегодня один, завтра другой. Понятия не имею, чем живет Нэнс изо дня в день. Мы видимся редко. Я знаю, что она иногда снимала комнаты в общежитиях, но где именно — ума не приложу. Словом, я не стал ломать себе голову — решил, что она меня кинула, и дело с концом. — Сказав это, Марвин подозвал к себе бармена и попросил бутылку дешевого рома. Он выглядел невероятно нелепым и попросту жалким. Эдварду впервые в жизни стало так противно и тошно от общения с другим человек.

— Ты, дружок, пойми одно, — вновь заговорил Джонс. — Если Нэнси не хочет, чтобы ее нашли, значит даже самой искусной ищейке в мире ее не отыскать. Девчонка мастер в заметании следов.

— У тебя есть соображения, куда Нэнси могла уехать?

— Чёрт её знает! — огрызнулся Марвин. — Нэнси — взбалмошная девчонка. Всегда была такой, сколько ее помню. Сама себе на уме, все время что-то придумывает и планирует. Не сидела на месте — в прямом и переносном смысле. Кто может сказать, что в неё вдруг вселилось? Мне всегда казалось, что она что-то недоговаривает, держит в уме какой-то козырь. Видимо, деньжата приплыли хорошие, и она рванула куда-нибудь подальше, за моря. Может, боялась, что на сей раз ее загребут.

— Думаешь, у нее была какая-то тайна?

— А почему бы и нет? — спросил Марвин. — Взгляд у нее в тот вечер был какой-то странный. Такой хитрый, что ли… Будто она к чему-то готовится. Понимаешь, о чём я?

— Есть кто-то с кем она могла уехать? — продолжал допытываться детектив.

— Да хоть с самим чертом! — весело воскликнул Марвин. — Ты тут торчишь, вопросы свои задаешь, а Нэнси, поди, уже давно смылась в Шотландию или Ирландию. А может даже в Америку! И сидит теперь где-нибудь в номере дорогущего отеля да потягивает винцо вприкуску с устрицами. Она такая — любит красиво пожить!

Дальнейший допрос Марвина показался Эдварду бессмысленным. Теперь он знал этого «типа в красном» в лицо, знал, как его зовут и где его искать. Даже если этот проходимец решить смыться, никогда не поздно обратиться в полицию и выслать на него ориентировку во все участки Великобритании.

Эдвард молча надел шляпу, бросил Джонсу несколько крупных банкнот, полученных им у нотариуса, и не прощаясь, направился к выходу.

— Знаешь, дружок, — крикнул ему вдогонку Джонс. — Ты все-таки не такой тупой увалень, как все эти фараоны. Надо отдать тебе должное. Припугнул ты меня знатно. — Марвин с трудом поднялся со стула и, шатаясь, направился прямиком к Эдварду. — Сегодня твой счастливый день, дружок. Ага! — Он сделал большой глоток рома прямо из бутылки. — Знаешь, я уважаю твою настойчивость. Тебе ведь платят за работу, да? А-а… Вот это правильно! Отрабатывай свои деньги. И чтобы тебе задачку облегчить, или, может, наоборот… — Марвин вновь глотнул рома и звучно отрыгнул. — Я тебе поведаю вот что… Ты ведь на все пойдешь ради правды, да? Точно, ты такой! Борец за справедливость! Вот ты кто…

— Не тяни резину, — прорычал на него Эдвард. К его горлу подступала тошнота только от одного запаха, исходящего от этого прожжённого пьяницы.

— Я тут вспомнил одну интересную вещичку, — с выражением протянул Марвин. — Кажется, как-то раз в разговоре Нэнси упоминала местечко, под названием Роуз Гарденс или Роуз Хилл… Нет! Роуз Мэнор! Вроде бы так. Она болтала без умолку, а я как всегда пропустил все мимо ушей. Так-то, дружок. Беги скорей проверять — может, Нэнси теперь живет там.

Марвин Джонс определенно был вруном и мошенником, и вполне мог попросту придумать добрую половину своего рассказа. И все же история жизни его кузины практически идеально ложилась в рамки существующего положения вещей — девушка, заядлая аферистка, обманывает нотариуса и под прикрытием работы секретаршей проделывает свои черные делишки. Вот только какие? И почему она исчезает бесследно и очень внезапна, не оставив записки даже своему кузену, по сути единственному родному человеку в ее жизни. Марвин Джонс, разумеется, выглядел как негодяй и подонок и вел себя соответственно. Но Эдвард все же не был уверен в том, что такой трусливый и мелочный человек, как Джонс, способен на продуманное и хладнокровное убийство. Он мог встретится с Мэри во вторник вечером у причала, забрать причитающуюся ему сумму, а затем утопить девушку. Но тогда почему Нэнси забрала все свои вещи из конторы нотариуса. На этот вопрос детектив все еще ответить не мог. Как и на то, отчего Нэнси выбрала своей целью беднягу Гудмана, грузного и не слишком симпатичного мужчину, а главное без лишнего гроша в кармане. Это Финчу все еще предстояло выяснить. И разговор обещал быть не из легких.

Закончив перебирать бумаги, Эндрю Гудман, увы, не нашел нужного ему документа. Разочарованно вздохнув и бормоча себе под нос что-то невнятное, нотариус плюхнулся в кресло, совсем обессилев от тщетных поисков.

— Что ж, мистер Финч… Кажется, теперь я готов вас выслушать, — с натянутой улыбкой обратился он к детективу. — Еще раз прошу прощения за то, что заставил вас так долго ждать. Видите ли, сложилась довольно щекотливая ситуация… Мне необходимо как можно скорее найти одно завещание. На меня возложили большую ответственность, а я подвел своих клиентов и чувствую себя просто беспомощным. Беспомощным! — Нотариус с выражением крайней досады воздел руки к небу, словно его могли услышать, там наверху, и, возможно, как-нибудь подсобить. — Помощь Мэри мне сейчас бы так пригодилась…

— Да-а-а…, — задумчиво протянул Эдвард. — Как раз об этом…

Детектив старался как можно осторожней подбирать слова. Он вкратце изложил нотариусу факты, которые ему удалось выяснить в ходе расследования, опустив некоторые неприятные подробности в этой истории. Эдвард обрисовал мистеру Гудману истинный портрет Мэри Блэквуд, рассказав о том, чем она занималась и кем была на самом деле. Эдвард так же упомянул о её признании своему кузену в том, что она считала себя вполне счастливой в последний месяц работы в конторе и была уверена, что наконец-таки может ненадолго осесть и пожить обычной жизнью. Именно этот приятный факт, а не рассказ о криминальном прошлом Мэри Блэквуд, произвели на нотариуса неизгладимое впечатление. Всё сказанное Эдвардом ранее перестало иметь для него какое-либо значение. В его мозгу сложилась четкая картина: «Мэри была довольна своей жизнью рядом с ним. Девушка буквально переродилась, а потом вдруг ни с того, ни сего исчезла. Должно быть, кто-то вероломно вырвал её из его рук. Возможно, бывший поклонник или человек, давно желавший ей зла». Мистер Гудман и слышать ничего не хотел о Марвине и о том, что Мэри Блэквуд была вовсе не Мэри, а Нэнси Блэк, и что вообще человек она никудышный, как ни крути. Все, чего он хотел и о чем умолял Эдварда, так это во что бы то ни стало отыскать девушку, и как можно скорее.

— Я приложу к ее поискам все свои усилия, — пообещал детектив. — Но хочу вас предупредить, мистер Гудман, что шансов на успех очень мало. У меня всего одна зацепка, и я сейчас же собираюсь её проверить. Но надо полагать, что я не смогу выяснить ничего стоящего в этом месте. Не хотелось бы обнадеживать вас понапрасну.

— Я верю в вас, мой дорогой друг, — расчувствовался нотариус. — Вы проделали такую огромную работу за столь короткий промежуток времени. А главное — вы дали мне надежду на то, что мы еще можем что-нибудь сделать. Прошу вас, не отказывайте мне, мистер Финч.

Эдвард постарался выглядеть очень серьезным: следующая его реплика могла не понравиться мистеру Гудману. Детектив понимал, что тема денег заставит нотариуса изрядно понервничать. Пришла пора проверить насколько сильно он жаждет увидеться с Мэри вновь. Как правило, любовь обходится людям недешево. И этот раз не оказался исключением.

— Как я уже говорил ранее, — спокойно начал Эдвард, — занимаясь этим расследованием, пару раз я буквально находился на волосок от гибели. Эти обстоятельства значительно повышают ставки, если вы понимаете, о чем я… — Финч недвусмысленно посмотрел на Гудмана. — Возросшие риски, а также непредвиденные расходы в виде взяток подозрительным личностям вынуждают меня просить вас увеличить сумму моего вознаграждения. В противном случае, я не вижу возможности продолжить работу.

— Я покрою все ваши расходы! — немедленно уверил его нотариус. Эта фраза из его уст прозвучала на удивление твердо и решительно. — Я заплачу вам столько, сколько вы скажете, мистер Финч. Только прошу вас, найдите Мэри! Я не останусь в долгу!

— Ну, что ж…, — будто бы раздумывая, протянул Эд. — Тогда всё в полном порядке. Думаю, еще один чек вполне сгодится.

Взяв расчет за проделанную работу, к которому Гудман добавил очередной аванс, а также небольшую сумму на мелкие расходы, Эдвард вышел из конторы на улицу, вполне довольный тем, как прошёл разговор с нотариусом.

Настроение у него было на удивление приподнятое — детектив сделал небольшой, но уверенный шажок вперед в своем первом серьезном расследовании, но, к сожалению, вновь оказался перед лицом неизвестности. Искать встречи с Марвином Джонсом больше не имело смысла. К тому же Эдварду вовсе не хотелось вновь оказаться в тех жутких местах, от которых его до сих пор мутило — запах спирта, мусора и рыбьих потрохов словно въелся в кожу, а из головы никак не шла проклятая черная дверь. Несмотря на неугасаемое любопытство, Эд прекрасно понимал, что ни за что на свете не отправился бы проверять этот паб, даже в сопровождении парочки полицейских.

Сейчас перед детективом стояла иная задача — более сложная и требующая от него совсем других навыков. Эдвард не был подкован в общении с богатыми господами из высших слоев лондонского общества. Да, ему случалось помогать престарелым дамам, потерявшим своих обожаемых питомцев во время прогулки, но на этом его опыт исчерпывался. Роуз Мэнор — поместье, которое упоминала в разговоре с Марвином его кузина Нэнси, принадлежало неким Далтонам, как Эдвард успел выяснить для себя чуть раньше. «Туда-то мне и нужно! — твердо решил для себя Финч. — Завтра же отправлюсь в Роуз Мэнор и наведу о Мэри справки».

Эдвард был уже в паре кварталов от конторы нотариуса, как вдруг его в его голове созрело неожиданное предположение. Осознав, насколько он был «глух» и «слеп» к тому, что все это время лежало буквально на поверхности, детектив сорвался с места и почти бегом добрался до конторы Гудмана. Он ворвался в кабинет Эндрю без стука, словно вихрь, и чуть не сбил опешившего нотариуса с ног.

— М-мистер Гудман, — запыхавшись, пробормотал Эд, — п-простите, что я вот так бесцеремонно сюда… влетел. Но не могли бы вы сказать мне, отчего то завещание, которое вы так некстати потеряли, для вас настолько значимо? Мне показалось, что вы очень расстроены его потерей. Я бы даже сказал, вы пришли в некоторое отчаяние, я прав?

Эндрю Гудман немного растерялся, услышав от детектива такой вопрос.

— Мой самый важный клиент, к моему величайшему сожалению, недавно скончался, — с неподдельной грустью объявил он. — Случилось это… Как бы мне лучше выразиться… При не вполне обычных обстоятельствах. Разумеется, этим вопросом занимаются соответствующие органы. Как раз от них я и получил запрос на обнародование завещание. В любой другой ситуации это случилось бы позже. Но так как ситуация довольно непростая, я обязан выполнить предписание и отправить его для проверки на подлинность. — Гудман тяжело вздохнул и по его лицу пробежала волна стыда и волнения. — Ума не приложу куда оно запропастилось! Чертова бумажка! Их тут сотни, сотни! — Всплеснул руками Эндрю. — Мне кажется, я просто сойду с ума, если не найду помощника. Если не найду Мэри… — Мистер Гудман прислонился к рабочему столу и прикрыл лицо ладонью. — Но самое ужасное случится, если я не найду завещание… Для меня все может кончится очень скверно…

— Неужели вы только сейчас обнаружили его пропажу, или это произошло раньше? — уточнил Эдвард.

— Признаюсь вам честно, мистер Финч… — Эндрю тяжело вздохнул. — Я знал о его пропаже с прошлой среды. Именно тогда мой клиент позвонил и уведомил меня о том, что собирается приехать в контору и переписать свое завещание. Он должен был заехать сюда на следующий же день рано утром. Но, как вы сами уже догадались, он не явился. Разумеется, я решил подготовиться к его приезду: я открыл сейф, чтобы достать завещание — все самые важные документы я храню именно там. Но к моему ужасу его там не оказалось. Только представьте себе мое отчаяние! Когда я понял, как дорого мне обойдется моя беспечность, я не раздумывая перевернул вверх дном свой кабинет и приемную. Результат вы можете наблюдать воочию. Но всё без толку. После того, как я узнал о случившемся, я было подумал, что еще сумею отыскать документ — у меня будет немного времени и я обязательно его найду. Но тут в дело вмешалась полиция… Боюсь, мне не выкрутиться из этой передряги.

— Я полагал, что у завещание должна быть копия, на руках у его автора?

— В том-то и вся беда — копия тоже пропала! Ее искали в доме, в его офисе, где только могли. Но тщетно. Ох, все это просто какой-то кошмарный сон! — с горечью воскликнул Эндрю. — Сначала исчезла Мэри, теперь завещание Чарльза Далтона… За что мне это? За что? — У нотариуса, кажется, совсем сдали нервы, и он, не удержавшись на ногах, с размаху упал в свое кресло, да так, что ножки его скрипнули он тяжести веса Эндрю.

— Вы сказали — Чарльз Далтон? — не веря своим ушам, переспросил Эдвард. — Тот самый Чарльз Далтон, который владеет поместьем Роуз Мэнор?

— Да, тот самый, — немного смутившись, подтвердил мистер Гудман. — Ох, я же не должен был никому рассказывать! — наконец осознал Эндрю. — Это ведь служебная тайна! Меня же предупреждали! Теперь у меня будут большие неприятности, мистер Финч! Будто бы их и без того было мало…

— Не стоит об этом так сокрушаться, — успокоил его Эдвард. — Я никому не выдам наш маленький секрет. Можете быть уверены. Тем более, что эта информация является для меня очень ценной и, весьма вероятно, поможет мне в моих поисках. Не исключаю, что я уже очень скоро я смогу рассказать вам, куда пропала Мэри Блэквуд.

Сказав это, Эдвард Финч спешно направился к выходу из кабинета нотариуса, оставляя беднягу Гудмана наедине с его беспокойными мыслями.

Глава 7

То, что Эдвард узнал от незадачливого нотариуса, дало ему пищу для размышлений. Внезапное исчезновение Мэри Блэквуд, трагическая гибель Чарльза Далтона, владельца поместья Роуз Мэнор, а также последующая пропажа его завещания определенно не являлись случайными — в этом детектив не сомневался. Вот только как именно эти события могли быть связаны, ему еще предстояло выяснить. Дело обрастало новыми подробностями, которые требовали уточнений, причем немедленных, так сказать, по «горячим следам».

Информация о смерти мистера Далтона тщательно скрывалась представителями полиции. Эдварду пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить своего приятеля Сэма Ридли, работника Скотленд Ярда, поделиться с ним секретными сведениями. Сэм очень долго сопротивлялся, аргументируя свой отказ тем, что дело о гибели Чарльза Далтона крайне непростое и вполне может наделать в прессе много ненужной шумихи.

— Ты же понимаешь, Эд, это конфиденциальная информация, — объяснил Эдварду Сэм, когда тот навестил друга сразу же после встречи с нотариусом. — Я не могу вот так просто взять и выложить тебе всё, что знаю. Я действительно хотел бы помочь! Но, если кто-то вдруг прознает, что именно я рассказал тебе подробности этого расследования, меня могут уволить. И в этом случае я ещё легко отделаюсь. Утечка данных из нашего департамента — дело нешуточное.

— Да брось, Сэм! Мне-то ты можешь верить! — уговаривал друга Эдвард. — Я хотя бы раз в жизни проговорился? Нет, ни разу! Я буду нем как рыба, клянусь! То, что я узнаю от тебя, останется строго между нами. Всё, о чем я прошу, это любые, пусть даже самые незначительные подробности в деле Далтона, которые смогут помочь мне понять ситуацию в целом. Ну же, Сэмми! — Эдвард похлопал приятеля по плечу. — Расскажи мне все, что удалось выяснить твоим ребятам: какие улики на месте преступления они обнаружили, что дали им показания свидетелей, и вообще, складывается ли картина преступления воедино, или в деле есть нечто подозрительное, что наводит их на мысль, скажем, о заговоре или чем-то большем, чем просто убийство из ненависти. — Видя, что друг колеблется, Эдвард продолжил настаивать. — Сэм Ридли, не заставляй меня и дальше тебя упрашивать! Это становится просто смешно, ей богу! С меня причитается.

Сэм еще какое-то время обдумывал, стоит ли поддаваться на уговоры приятеля. Он знал Эдварда достаточно долго и достаточно хорошо, чтобы быть уверенным в его порядочности. Всё, что ты расскажешь Финчу по секрету, умрёт вместе с ним — в этом сомнений у него не было. Эдвард ни разу в жизни не выдал Сэма, что бы тот не сделал или не выболтал ему по неосторожности.

— Хорошо, Эдди. Твоя взяла, — наконец согласился Сэм. — Я расскажу тебе только то, что слышал от одного из ребят, работавших на месте преступления. Но только учти, что в этом деле могут быть иные подробности, которые посчитали нужным скрыть от простых полицейских. Там что-то нечисто, вот что я тебе скажу. Сдается мне, инспектор провозится с Далтонами не одну неделю…

— Выкладывай все, в чем сколько-нибудь уверен, Сэмми.

— Хорошо… Итак, во-первых, тебе надо знать, что Чарльз Далтон, вероятно, был весьма «важной птицей» при жизни, и потому вся информация, касающаяся его самого и его семьи, строго охраняется от любопытных ушей. Так что не пытайся расспрашивать других ребят из отдела — впустую потратишь время.

— Он что, какой-нибудь политик или влиятельный общественный деятель? — уточнил Эд. — Неужели в этом деле замешано правительство?

— Насколько я знаю, нет. Этот тип был очень богат и, видимо, имел связи среди представителей власти. Скотленд Ярд, конечно же, не исключение. В день, когда нам стало известно о его гибели, все вдруг очень сильно засуетились. Наш шеф лично позаботился о том, чтобы на место преступления выехали его лучшие следователи. Он назначил главным инспектора Харриса — он просто настоящий «бульдог», скажу я тебе. Если вцепится в дело, то его уже не оторвать.

— Сэмми, расскажи наконец, что им удалось обнаружить на месте убийства?

— В общем, так… Чарльз Далтон был убит в саду своего поместья около шести вечера в среду, седьмого сентября. На месте преступления, к большому разочарованию Харриса, не оказалось весомых улик — по крайней мере, орудия убийства найти им так и не удалось. Причина смерти — кровопотеря от удара по голове, нанесенного предположительно с помощью тяжелого тупого предмета, может быть, камня или чего-то похожего по весу и форме. Удар был очень сильным: били с размаху или, возможно, в состоянии аффекта. Мужчина или женщина — тут вопрос остается открытым. Мистер Далтон умер довольно быстро от кровопотери из рассеченной раны на затылке. Старик не успел позвать на помощь, а значит, убийца подошел к жертве со спины, оставшись незамеченным.

— Как обстоят дела с допросом свидетелей? Кто-то из жильцов дома успел увидеть убийцу или, быть может, они кого-то подозревают?

— Как я понял, инспектор довольно долго опрашивал родственников мистера Далтона. Многие из них, в особенности дамы, пришли в настоящий шок от случившегося и, понятное дело, не смогли рассказать полиции ничего внятного или полезного. Судя по их словам, в доме в тот вечер не было посторонних, что, в свою очередь, намекает на…

— На то, что это вполне мог сделать кто-то из его родных, — подытожил Эдвард.

— Такую версию нельзя исключить. И все же они, так или иначе, подтвердили алиби друг друга. Что, опять же, на мой взгляд, кажется довольно подозрительным.

— Думаешь, они все в сговоре?

— Знаешь, Эдди, я уже ничему не удивлюсь. Я всякое повидал за время службы в отделе расследований… В общем, свидетелей убийства, в конце концов, так и не нашлось. Возле тела обнаружили садовые инструменты со следами крови мистера Далтона. Но, к сожалению, ни один из них не подходил на роль орудия преступления. Видимо, от удара кровь брызнула в стороны и попала на то, что старик держал поблизости — в этот момент он копался в земле рядом с кустом роз. Специалисты собрали и проверили отпечатки пальцев на всем, что находилось в саду и было достаточно тяжелым, чтобы нанести подобную рану. Желаемых результатов это, увы, не дало, так же, как и обыск спален остальных жильцов Роуз Мэнор.

Вот тут-то следствие и зашло в тупик. Члены семьи мистера Далтона, как и его слуги, кажется, твердо убеждены в том, что его убил совершенно посторонний человек, некто, тайно пробравшийся на территорию поместья, а затем, сделав свое грязное дело, скрывшийся так же незаметно, как и появился. Из их показаний можно сделать вывод, что Чарльз Далтон был любим своими родными и уважаем прислугой. Ни у одного из них не было повода убивать этого джентльмена, да еще и с такой жестокостью.

— Все это дурно пахнет, — сделал вывод детектив. — Ни улик, ни свидетелей, а главное, ни у кого из его родных, единственных людей, оказавшихся в самой непосредственной близости от места преступления, нет мотива для убийства. Не слишком ли ладно?

— Может и так, — согласился Сэм. — Вот только не думаю, что ты, Эдди, сумел бы выведать у них что-то новенькое. Они и с инспектором не слишком торопились делиться подробностями своей жизни. Эти люди довольно скрытны и навряд ли пустят в свой дом частного детектива. В особенности, если за кем-то из них имеется грешок. Думаю, будет лучше, если ты еще раз допросишь своего бестолкового нотариуса. Если ты прижмешь его, как следует, уверен, он выболтает тебе нечто важное. По правде говоря, история с пропавшим завещанием мне ой-как не нравится… Все, что ты успел выяснить у того «типа в красном», указывает на то, что Гудман явно пригрел на своей груди змею. Эту… Как ее там…

— Мэри Блэквуд, — напомнил ему Эдвард.

— Да, ее самую. Слушай, Эдди… Мне думается, тебе следует сдать Гудмана полиции. Дело примет дурной оборот, если в эту историю вмешается посторонний, то есть ты, обладающий нужными нам сведениями и при этом скрывающий их от следствия. Ты не хуже меня знаешь, в какое бешенство придет наш начальник, если кому-то удастся распутать это дело до него. Да и я теперь, получается, твой сообщник, утаиваю важную информацию. Не к добру это все, вот увидишь!

— Эй-эй, попридержи коней, дружище! Не стоит так торопиться с выводами. Мы все еще не знаем, связана ли секретарша нотариуса с пропавшим завещанием Далтона и его убийством. Пока это всего лишь мои догадки. Если я сейчас же обращусь в Скотленд Ярд и отдам им в руки все свои наработки, они либо высмеют меня и оставят все, как есть, но тогда я уже вряд ли смогу вернуться к этому делу. Или они возьмут все, что я сумел накопать, и набросятся на Гудмана и на всех, кто знал мистера Далтона, и попросту их запугают. Как и всегда, впрочем, они пойдут напролом, сшибая всех и вся на своем пути. Без обид, но работать аккуратно вы не умете.

— Ох, Эдди. Признайся, ты просто хочешь оказаться первым. Ты не можешь уступить это дело нам, потому что считаешь себя лучше остальных.

— Ну, уж получше некоторых из твоих коллег, — со смехом ответил Эдвард. — Ты не бойся, Сэмми. Я буду вести себя предельно осторожно, чтобы рыбка не сорвалась с крючка. А ты пока не торопись идти к шефу и закладывать меня и Гудмана. Все еще может обернуться совсем по-другому…

Попрощавшись с Сэмом Ридли, Эдвард отправился прямиком к себе домой, чтобы сегодня лечь пораньше — ему было просто необходимо хорошенько отдохнуть и набраться сил, прежде чем ехать в Роуз Мэнор завтра утром. На этот раз перед ним стояла непростая задача, и оттого азарт разгорался в нем все сильнее. Пришла пора заняться частным сыском по-настоящему!

Глава 8

Оливия Далтон неторопливым шагом обходила великолепный сад поместья Роуз Мэнор, который больше ста лет назад разбил вокруг своего дома её прапрадед — Роберт Далтон. Границу поместья обрамляла пышная живая изгородь, а от ворот к главному входу вела аллея величественных дубов. У самого дома начинался обширный цветник — результат десятков лет тщательной селекции и упорного труда лучших садовников графства. В саду Далтонов цвели удивительной красоты гортензии, камелии, яркие ирисы, дикий виноград оплетал ограду и стены дома. В центре сада, прямо под окнами своего кабинета, Роберт Далтон приказал высадить несколько редких сортов роз, которые продолжали цвести круглый год. Впоследствии эти розы стали главной гордостью семьи.

Стоит отметить, что день этот выдался на удивление тёплым. Такая чудесная безветренная погода, как сегодня, была редкостью для второй половины сентября. За все утро не выпало ни капли дождя, а небо оставалось безоблачным до самого обеда.

Оливия всеми силами старалась сосредоточиться на прогулке, и потому с особой внимательностью изучала окружающую ее природу: некоторые деревья уже сменили летнюю окраску на осеннюю — рыжую и пурпурно-красную, другие — вечнозеленые, по-прежнему хвастливо выставляли на показ свои ветви, покрытые сочной зеленью листвы. Кусты роз в их саду росли повсюду и сейчас все еще пышно цвели и благоухали, напоминая всем вокруг о своем особом статусе в этом доме. Газоны, прежде бережно постриженные, теперь порядком заросли по причине отсутствия заботливой руки садовника. Пешеходная дорожка, вымощенная серым камнем, ведущая от главного входа через весь сад, сейчас выглядела довольно неряшливо — вот уже почти неделю ее не подметали, и потому она вся была усыпана опавшей листвой и мелкими лепестками чайных роз, которые так любил Чарльз Далтон. При мысли о нём на глазах Оливии вновь выступили слёзы. «Всего неделя прошла с того момента, как его не стало, — с горечью подумала девушка, — а кажется, будто целая вечность!»

После случившейся трагедии поместье Роуз Мэнор словно осиротело и утратило свой стержень, свою сущность. Члены семьи Далтон, каждый из которых по-своему переживал горе, как ни странно, всё чаще старались избегать друг друга. Им вдруг стало нелегко подолгу находиться в одной комнате: любые разговоры, так или иначе, приводили к обсуждениям их не самого радужного положения. Потеря кормильца подкосила семейный бизнес и внесла раздор в их узкий семейный круг. Все они были потрясены и напуганы не только убийством мистера Далтона, но и тем, что последовало за ним: тщательный обыск поместья, долгий и мучительный допрос инспектора, бесконечные и многозначительные намеки с его стороны, а также арест их садовника Джонсона. И, хотя беднягу впоследствии отпустили, сняв с него все подозрения, допрос в полиции негативно сказался как на физическом здоровье пожилого мужчины, так и на его психическом состоянии. Сославшись на болезнь, он в тот же день попросил расчет и больше не появлялся в Роуз Мэнор. Теперь прекрасный сад Далтонов прибывал в унынии и беспорядке, тем самым зеркально отражая внутреннее состояние жильцов поместья.

Внимание Оливии привлек высокий раскидистый клен, под которым золотисто-красным ковром рассыпалась его резная листва. Девушка подошла ближе, взяла в руки охапку кленовых листьев и вдохнула их свежий землистый запах. Ах, как бы ей хотелось хоть на минуту забыть о случившемся! Представить, что Чарльз просто уехал по делам, и уже очень скоро вернется…

Тоска и тревога, снедавшие сердце Оливии, отныне стали ее постоянными спутниками. Девушка не только тяжело переживала смерть родного деда, но и невероятно беспокоилась о том, как это событие может сказаться на их семье. Больше всего ее тревожила тетушка Кэтрин, родная сестра ее матери — всегда довольно жизнерадостная и внимательная к другим, после гибели мистера Далтона она стала не похожа на саму себя. «Бедняжка Кэтрин, — с грустью думала Оливия о своей тетушке, — бродит по дому, словно приведение, и с того самого вечера едва-ли с кем-то разговаривала. Может быть, у нее помутился рассудок? Говорят, такое иногда случается с пожилыми дамами… Боже, лишь бы она помнила о том, что сейчас я и Гарри нуждаемся в ней как никогда прежде! Неужели я одна это понимаю?»

Оливия уже не первый день задавалась этим вопросом. После смерти Чарльза ее родственники будто замкнулись в себе — каждый предпочел справляться с болью поодиночке. Но только не Оливия — девушке было просто необходимо живое общение, человеческое тепло и сострадание, чтобы пережить потерю деда. Она чувствовала, что вот-вот поддастся отчаянию и так же, как и все остальные, закроется от мира и станет оплакивать Чарльза до тех пор, пока сердце ее не онемеет и не перестанет помнить его. Единственным, что сдерживало Оливию от окончательного и бесповоротного погружения в омут тоски и уныния, была надежда на то, что в ее жизни все-таки появится человек, который сможет разделить с ней боль утраты или, по крайней мере, тот, кто не останется безразличным к ее страданиям.

Оливия Далтон с раннего детства была открытой и общительной девочкой — она обладала живым и непосредственным характером, любила шумные и веселые компании и легко заводила новых друзей. Но, несмотря на это, отношения между ней и некоторыми ее родственниками не всегда складывались просто и однозначно.

Редкие беседы с дядей Гарри бывали оживлёнными и интересными, хотя частенько перерастали в споры и дискуссии. Он, конечно, больше поучал Оливию, чем по-настоящему спорил с ней, и это возмущало ее и уязвляло её девичье самолюбие. В свои неполные девятнадцать лет она считала себя более сведущей во многих академических вопросах, особенно в вопросах искусства. Именно этот предмет чаще всего становился причиной их непримиримых разногласий.

Со своим отцом, Мэтью Далтоном, Оливия никогда не была особенно близка, и их нечастые разговоры больше походили на обмен простыми любезностями: «Хорошо ли тебе сегодня спалось?», «Как твои успехи в учёбе?» и тому подобные стандартные фразы. Лишь иногда, хорошенько выпив, отец мог по-настоящему разоткровенничаться. Тогда он подолгу рассказывал дочери истории о её покойной матери Беатрис, о том, какой она была красивой, умной и элегантной женщиной, о том, как они познакомились и как счастливы были вместе. Лишь в эти редкие моменты Оливии удавалось прикоснуться к образу матери, которую она сама, увы, так и не успела запомнить.

Из всей своей семьи у Оливии сложились очень близкие и тёплые отношения лишь с ее дедом. Несмотря на огромную разницу в возрасте, они всегда понимали друг друга с полуслова. Чарльз сумел привить внучке любовь к искусству и живописи, к чему напрасно пытался привлечь своего старшего сына Мэтью. Мистер Далтон вложил немало времени и денег в образование Оливии, и потому возлагал на нее огромные надежды, будучи уверенным в том, что именно она продолжит его дело в будущем. Вопреки мелким разногласиям, какие порой случаются у внуков с их бабушками и дедушками, Чарльз Далтон лучше всех понимал Оливию. Он старался не обращать внимания на её вечно меняющееся настроение и незначительные капризы.

«Чарльз был не только моим дедом, но и моим лучшим другом, — с грустью вспоминала о нем Оливия. — Он был единственным человеком, воспринимавшим меня всерьез. А теперь… Теперь я осталась совершенно одна в этом огромном доме. Все разбежались по своим углам, и никому нет до меня никакого дела! Лишь милый Ричард обо мне не забывает… Но совсем скоро и он вылетит из гнезда: закончит учёбу и укатит куда-нибудь, например, в Америку, о которой он уже прожужжал мне все уши. И что же я тогда буду делать?»

Поглощённая своими переживаниями, Оливия незаметно для себя свернула на узкую дорожку, ведущую к центральной части сада. Именно там росли самые чудесные розы Далтонов, и именно там, под окнами своего собственного кабинета, был жестоко убит хозяин поместья. С того самого вечера Оливия, как и все прочие, старалась избегать этого места — казалось, что здесь в воздухе до сих пор витает запах смерти и отдается эхом женский крик, такой пронзительный и жуткий, от которого нутро сжимается в тугой узел.