Бесплатный фрагмент - Сквозь туман времени

«Смотри: я люблю тебя и выбираю тебя, день за днем, даже когда мы на сумасшедшем расстоянии. Говорят, надо бороться за любовь. Бороться надо с собой, вернее, со своими страхами, сомнениями, гордыней. И я борюсь». Анна Парвати.

Пролог

Начало декабря 1606 года.

Небо над боярской усадьбой покрылось чёрной пеленой. Женщины и дети бегали по двору, спасаясь от внезапно появившихся поляков. Две дюжины чужестранцев ворвалась в усадьбу боярина Бориса Семеновича Савицкого.

На своём пути поляки не щадили никого. Не ожидавшие нападения чужестранцев, мужики вооружались чем попало и противостояли врагу хорошо обученному убивать. Несколько человек во главе со статным шляхтичем ворвались в женский терем. Крик и визг был слышен внутри дома. Через несколько минут, явно кого- то искавший, пан покинул женский терем и ворвался в мужскую половину дома. На пути шляхтичу встречались единичные русские мужики, которые пытались его остановить, однако, сопротивление было тщетным. Молодой шляхтич прорубал себе путь убивая всех, кто появлялся в тереме. Пробираясь через десятки комнат и коридоров, он подошёл к дубовой двери, что вела в покои боярина Савицкого.

Пан Воложевский так звали молодого шляхтича, ногой открыл еле поддавшуюся удару дверь. В темной комнате, которая освещалась лишь лампадкой, висевшей под иконостасом в углу, стоял на коленях и молился хозяин усадьбы. От удара в дверь, боярин Савицкий повернул голову и увидел, вбежавшего пана Володымира.

— Пришёл, -с ухмылкой на лице сказал боярин и поднялся с колен, — только слишком поздно.

— Где она? — крикнул пан.

Боярин медленно поднялся, погладил густую бороду, и вальяжно сел на дубовый стул.

— Она ждала тебя, ногтями цеплялась за жизнь. Но не успела. Она ведь тяжелая была.

— Что? — подходя ближе к сидевшему на стуле боярину, зло прошипел шляхтич.

Смеясь прямо в глаза пану, боярин продолжал злорадно говорить.

— От тебя тяжелая была. Твоего выбледка носила под сердцем, только я вытравил его. Не дал, чтобы ублюдок появился на свет. Я вытравил его из её утробы. Ты бы видел, как она извивалась на этом полу, — и боярин Борис Семёнович указал на пол своим толстым пальцем с огромным перстнем.

— Я убью тебя, — и пан Воложевский схватил боярина за грудки.

— Давай, — резко ответил Борис Семенович, — убей, но её ты не получишь.

Володымир со всей ненавистью, что кипела в груди, ударил боярина кулаком по лицу. От боли боярин упал на пол. Кровь потекла из разбитой губы.

— Где она? — сжимая кулаки, сквозь зубы выговорил пан.

В этот момент в комнату вбежал дядька Казимир и двое сотоварищей.

— Зажгите свечи, — приказал Казимир.

Через несколько секунд комната осветилась светом от зажженных свечей.

— Вон твоя любовь, — зло промолвил Савицкий и указал на кровать.

Обернувшись, пан увидел, что на кровати лежит бездыханное тело молодой девушки.

Подбежав к ней, поляк приподнял голову, русые, чуть вьющиеся волосы были распущены.

— Василиса, очнись, слышишь меня, открой свои очи, — просил пан мертвую девушку.

— Пан Володымир, -обратился Казимир к своему пану, — не надо. Мертвая она.

— Нет, не верю, — в бешенстве кричал пан.

Посмотрев на дядьку, молодой пан приказал.

— Сейчас же поезжай в чёрный лес, найди там старика — отшельника Витольда и приведи его в замок.

— Не надо, Володымир, не иди против Бога, — упрашивал Казимир пана.

— Ты слышишь, что я тебе приказал? Ступай! И чтоб с рассветом Витольд был в замке, — грубым тоном ответил пан.

Казимир только махнул рукой и быстрым шагом вышел из комнаты.

— Его, — указывая на боярина, который все ещё лежал на полу, — вывести во двор.

Дружинники пана так и сделали. Вытащили боярина Савицкого во двор.

Во дворе барской усадьбы из челяди никого не было, лишь на грязном снегу, что покрывал землю, лежали убитые стражники боярина Савицкого.

Темные срубы изб казались огромными и страшными, безмолвие царило вокруг.

Выйдя во двор, Казимир огляделся вокруг, присвистнул и тут же из угла сруба показалась голова в шапке, отделанная мехом лисицы.

— Янко, — крикнул Казимир, выглянувшему сотоварищу, — веди коня.

Янко послушно подвёл к пану Казимиру коня, держа его под уздцы.

Оседлав коня, пан Казимир Полянский рванул под уздцы так, что конь встав на дыбы помчался галопом по снежному полю, лишь снежный вихрь, который вырывался из под копыт белоснежным облаком стелился позади всадника.

Пан Казимир Полянский был шляхтичем, его род, хоть и давно обедневший, принадлежал к одному из старейших шляхетских родов. Вотчиной панов Полянских была небольшая усадьба, находившаяся недалёко от Гродно. Еле сводя концы с концами, отец Казимира пан Всеволод Полянский отдал своего единственного сына Казимира, когда ему исполнилось 18 лет на службу в дружину своего дальнего родственника пана Сигизмунда Воложевского. Прослужив верой и правдой у пана Сигизмунда 30 лет, Казимир всем сердцем прикипел к молодому пану Володымиру, сыну Сигизмунда. Бок о бок сражаясь с паном, Казимир сдружился с Володымиром и считал его своим племянником. Сам же Володымир тоже привязался к Казимиру и называл его дядька.

Конь пана Казимира помчался, словно белое кружевное облако по полю, и скрылся в чёрной чаще непроходимого леса.

Из боярского терема вышли несколько дружинников. Они вытащили на двор хозяина усадьбы. Борис Семенович старался держаться стойко, но чувствовалось, что жизненные силы покидают русского.

Боярин Савицкий был высокого роста. Фигурой, схож с медведем, такой же огромный и неповоротливый. Бурая борода обрамляла лицо, покрытое язвочками от оспы. Маленькие, глубоко посаженные глаза испепеляли своим взглядом все вокруг. Тонкие как ниточка губы, говорили о жестоком нраве этого человека.

Вскоре, дверь терема отворилась и на крыльце показался сам лях, нёсший на руках безжизненное тело русской девушки. Аккуратно уложив Василису на сани, покрытые шкурой медведя, и укрыв ее, пан Володымир повернулся и направился к стоящему посреди двора боярину. Подойдя к Борису, он посмотрел своими карими очами. Взгляд молодого поляка был полон ненависти и гнева. Поджатые губы пана говорили о кипящей внутри него злости. Сжав руки в кулак он сказал.

— Она никогда не любила тебя. Мы с ней предназначены судьбой. Никто не сможет нас разлучить.

— Я вас разлучил, — улыбаясь кровавой улыбкой и собирая все своё мужество ответил боярин, — я, боярин Борис Семенович Савицкий, сделал это.

— Ты себя с Богом сравниваешь?

— Бог на небе, а здесь, на своей земле я и бог, и царь. А ты, — боярин плюнул в лицо поляку кровавой слюной, — ничего не получишь. Ни земли русской, ни дома, ни жены моей. Я знаю, что ты меня убьешь, но там, — и он кивнул на небо, — мы с ней вместе будем, она перед богом моя жена.

И довольный тем, что сказал, Борис улыбнулся во весь рот.

— Я верну ее, — и с этими словами пан, вытерев лицо рукавом, повернулся и пошёл к саням где словно сонная лежала боярыня Василиса Никитична.

Подойдя к саням и сев возле возлюбленной, он приподнял ее маленькую головку и уложил к себе на колени. Обнимая девушку, он приказал:

— Сжечь здесь все. А его высечь и оставить. Пусть любуется, какой он бог. Трогай.

С этими словами сани тронулись и покатились в родовой замок пана Володымира Воложевского.

……………..

Ночь была морозной. В камине трещали дрова. В каменной комнате на огромной кровати под тяжелым балдахином лежала девушка. Светло-русые волосы распластались на белоснежной подушке. Рядом на спальном ложе сидел высокий и красивый пан. Володымир не сводил с девушки взгляда, как- будто пытаясь разбудить. Кругом стояла тишина.

Так прошло несколько часов. Полная тишина, треск в камине и безмолвные яркие звёзды, которые светились в морозном небе за крохотным окном.

На рассвете, по узким коридорам замка можно было услышать тяжёлые шаги. Они остановились у массивной двери, ведущей в комнату, где их ждали. Дверь отворилась и в проеме Володымир увидел своего дядьку.

— Привёл? — только и спросил пан, соскакивая с края кровати.

Пан Казимир ничего не ответил, лишь отошел в сторону. Перед паном Воложевским предстал старик- отшельник Витольд. В лохмотьях и с огромными седыми космами на голове он был похож на гору. По внешнему виду старик был древний, но светящиеся в свете камина голубые глаза принадлежали молодому мужчине.. Отшельник ничего не сказав, прошёлся по комнате, остановился возле горящего камина и начал греть руки.

— Витольд, — нарушил воцарившееся безмолвие молодой пан, — я слышал, что ты творишь чудеса. Помоги мне из я озолочу тебя. Ты до конца своей жизни не будешь ни в чем нуждаться. Ты сможешь купить себе дом, нанять прислугу.

Витольд стоял возле камина и пристально всматривался в языки пламени и молчал.

— Ну скажи, хоть что-нибудь, — не выдержав молчания колдуна, произнёс Володымир.

— Я могу все, — и повернувшись к взволнованному поляку, спокойно и монотонно ответил отшельник.

Пройдя мимо пана, он подошёл к кровати на которой смертельным сном спала Василиса. Витольд, прищурив глаза, и наклонившись, посмотрел на красавицу.

— Значит русская свела молодого пана с ума?

— Ты сможешь мне ее вернуть? — осторожно спросил пан, боясь услышать страшное для него слово « нет»

— Я могу многое, только вот одно мне не под силу, — ответил колдун, — я смогу вдохнуть в ее душу жизнь, но вот любовь к тебе, вряд ли. Сила и волшебство любви мне не подвластны. Это магия человеческого сердца и она мне не под силу.

— Верни ее, -взмолился пан, — она нужна мне живая. А любовь? Любовь я заслужу. Однажды полюбив, полюбит и ещё.

— Ты играешь с судьбой, пан Володымир. Очнувшись, девушка ничего не вспомнит. Ты для неё будешь чужаком.

— Ну и что! Пусть она меня не вспомнит, главное, я помню и люблю.

— Хорошо. Только у всего есть своя плата.

— Говори, я ничего не пожалею ради жизни Василисы. Сколько?

— Мне твои деньги и богатства не нужны, — и сделав паузу, добавил, — услуга.

— Что? — не поняв, что от него просил колдун, спросил пан.

— Твоя услуга или можно сказать долг. Согласен?

— Да, — коротко ответил пан.

— Ну тогда, когда придет время, я напомню тебе о твоём долге. И ты будешь обязан отплатить его сполна.

— Я согласен на все Витольд.

Колдун ещё раз наклонился над телом девушки. Красота русской боярыни сковала каменное сердце колдуна. Выпрямившись, и повернувшись к пану, колдун произнёс.

— Она проснётся. Но будет спать 400 лет. В день, когда она увидит тебя, она не вспомнит ни тебя, ни своё настоящее прошлое. Ее судьба пройдёт сквозь туман времени. Возродится в будущем и появится в прошлом. Для всех это будет лишь одна ночь, для неё вечность. Готов ты, пан Володымир Воложевский снова завоевать любовь этой девушки?

— Готов, — уверенно произнёс пан.

— Но запомни! В тот момент, когда она явится перед твоим взором, ты забудешь, все, что произошло. Ты снова должен будешь завоевать ее. Ты ничего не вспомнишь, потому что колесо времени крутится. Я дам тебе единственный шанс прожить снова свою жизнь, но если и в новой жизни ты не сможешь уберечь свою любовь, то никто и никогда не соединит вас.

Встав на середину комнаты, колдун вознес руки к небу, закрыл глаза и начал шептать странные слова. За окном внезапно, после тишины, поднялась снежная буря. Ветер стучал по стёклам в окнах, пытаясь их отворить и ворваться внутрь. Закружить всех в своём страшном танце и вновь умчаться на просторы вселенной. Огонь в камине разгорался все сильнее и сильнее. Языки пламени вдруг начали искрить синим цветом. Постепенно в комнате откуда- ни возьмись, появился туман. Он начал обволакивать все вокруг. Поднимаясь все выше и выше, туман скрывал в своей пасти все, что попадалось ему на пути. Дойдя до кровати, туман нежно укутал девушку, но абсолютно не скрыл ее.

Колдун Витольд шептал заклинания. Вдруг, открыв один глаз, он посмотрел на пана.

— Придет время и ты мне все отдашь.

С этими словами темно-серый вихрь закружил колдуна и он исчез. Туман начал медленно отступать. Как только он испарился, в камине погас огонь. Все вокруг оказалось в темноте. Чернота пожирала все. Ничего не было видно.

— Казимир, — крикнул Володымир, — принеси огня.

Через несколько минут дядька уже разжигал огонь. Володымир, оглядевшись сквозь сумрак увидел пустую кровать. Василисы нигде не было.

Володымир кинулся к пустой кровати.

— Василиса, — кричал пан, -Казимир, где она?

— Кто пан? — заспанным взглядом посмотрел на молодого пана Казимир.

— Как кто? — недоумевая, спрашивал Володымир., — Боярыня Василиса. Она вот тут лежала.

И пан указал на пустующую кровать.

— Где Витольд? –не успокаивался пан.

— Володымир, с тобой всё в порядке? — подбрасываясь дров в разгорающейся огнём камин, спросил дядька.

— Я ничего не понимаю, ты что ж, ничего не помнишь? — обратился пан к дядьке.

— Почему не помню? Помню. — и Казимир начал рассказывать. — Сегодня охота знатная была. Батюшка ваш оленя подстрелил. Матушка праздник в замке устроила по этому поводу. Ух и напились же мы сегодня, — потирая длинные усы, свисавшие по польской моде, говорил Казимир.

— Отец?! Мать?! — встревожено выговорил Володымир, — Но ведь они как год назад похоронены. Отец в бою погиб, а матушка от горя.

— Бог с вами, пан Володымир, — перекрестившись слева на право, как принято у католиков, сказал дядька, — здравствуют они.

Молодой шляхтич подойдя к окну растворил его. В комнату сразу ворвался холодный воздух. Сделав глубокий глоток, пан повернулся к Казимиру.

— Значит, не соврал Витольд. Жива она. Вели дружинникам собираться в дорогу. На Московию пойдём.

Глава 1. Загадочный портрет

Москва 2006 год

Ночная Москва манила своим золотым светом. Она будто просыпалась от дневного сна, и пробудившись пускалась во все тяжкие. Яркие огни манили к себе, открывали тайны, которые скрывались днём и только в ночное время могли быть полностью раскрыты. Москва жила. Она не то что жила, она кипела своей ночной зажигательной жизнью. Весь день Москва работала, трудилась, а вот ночью позволяла себе расслабиться и кутить на полную катушку.

— Алиса, — кричала девушка в сиреневом платье, пытаясь докричаться до своей подруги, -может пойдём домой? Я спать хочу!

— Да, только ещё один танец, и пойдём, — тоже криком отвечала Алиса.

— Окей.

Клуб, где отдыхали девушки, ничем не отличался от всех других ночных клубов. Также громко звучала музыка, посетители танцевали, некоторые сидели за стойкой бара и пили алкогольные напитки. К середине ночи, многие из посетителей клуба уже довольно сильно разгорячившись спиртными напитками, позволяли себе многое. Их тут же останавливали охранники, которые следили за залом, и, которые несли ответственность за порядок. Но как известно, « горячих» парней и девушек это мало останавливало. Почти каждую ночь в клубе случались драки, но не более.

— Ленка, нашу песню включили, ура! — Запрыгала на каблуках Алиса, — пошли, оторвёмся и домой пойдём.

И Алиса потащила свою подругу на танцпол в центр зала.

— Ну все, теперь домой и баиньки, -отдышавшись после зажигательного танца, прокричала Алиса на ухо Лене.

Подруга же только замахала головой в знак согласия.

Покинув клуб, девушки вызвали такси и, сев в него, отправились домой.

Вернувшись после ночного отдыха, подруги рухнули на кровати и сразу заснули крепким сном.

Проснувшись ближе к обеду, приведя себя в порядок, Алиса и Елена отправились на прогулку по городу.

— Алиска, — держа под руку подругу говорила Лена, — как классно, что ты родилась и живешь в этом городе.

— А что классного? — равнодушно отвечала Алиса. — Город как город, только огромный со множеством людей, которые бегут во все стороны. Знаешь, если посмотреть с верху, то мы похожи на молекулы в Броуновском движении. Они также хаотично двигаются.

Алиса сказав это засмеялась. Смех девушки был похож на звонкий колокольчик.

— А что, Саратов плох? — задала вопрос Алиса подруге, которая смеялась вместе с ней.

— Нет, не плох, только Москва лучше, -сквозь смех ответила Лена и добавила, — пошли на набережную, посмотрим на картины.

— Пошли, — ответила Алиса и подруги повернули в сторону Набережной.

Подойдя к ней, девчонки увидели множество художников, которые расположились вдоль Набережной. Повсюду стояли мольберты, многие художники рисовали Москву- реку, другие писали портреты заказчиков- прохожих, которые написав и получив оплату тут же отдавались покупателям.

— Ленка, давай твой портрет закажем и нам нарисуют?

— Да ну, не хочу, — ответила Алисе Елена.

— А я хочу что б меня нарисовали, но хочу необычный портрет, — и Алиса пошла между рядов художников, чтоб выбрать то, что ей понравится.

Пройдя почти всю Набережную и не найдя того, что она хотела, огорченная Алиса повернулась в обратную сторону и хотела уйти. Но голос, который вдруг появился из ниоткуда проговорил.

— Сударыня, Вы наверняка желаете, чтоб я написал ваш портрет? — голос, который это говорил принадлежал пожилому человеку.

Художник был одет в старые и потрёпанные вещи, сам он выглядел лет на 80, но глаза, которые искрились необъяснимым светом, принадлежали молодому мужчине. Голос был с хрипотой, но он звучал так завораживающе, что Алиса, будь- то под гипнозом подошла к звавшему ее человеку.

— Добрый день, дедушка, — подходя к художнику поздоровалась Алиса, — а вы уверены, что я хочу, чтобы вы нарисовали меня?

Улыбнувшись и обнажив белоснежные зубы, странный художник ответил.

— Уверен, сударыня. Садись и увидишь, что портрет такой как я напишу, тебе не напишет никто.

Алиса потянув за рукав Лену, подошла к старику и села напротив него. Художник, взяв в руки карандаш начал быстро водить по холсту, и уже через 10 минут портрет был готов.

— Ну вот и все, любуйся, красавица, — и художник, поманил Алису рукой.

— Так быстро? Это наверняка не портрет, а какая — нибудь карикатура, — недоверчиво пробубнила натурщица.

Встав со стула, девушка подошла к художнику и посмотрела на его работу. Глаза девушки смотрели на портрет и зрачки медленно расширялись. Алиса смотрела на холст, но не могла понять, или она сама смотрит на свой портрет, то ли девушка с портрета смотрит на неё.

— Вот это да! — изумленно произнесла Елена, глядя на портрет.

Именно слова Елены вывели из состояния комы Алису. Она будто очнулась и дар речи снова вернулся к ней.

— Да, именно такой портрет я и хотела, — с удовольствием произнесла Алиса, — сколько вы хотите за него?

— Ничего, — улыбаясь своей белоснежной улыбкой и прищурив голубые глаза, произнёс старик, — я писал не на продажу. Это мой подарок тебе.

— Подарок, — изумилась девушка.

— Да, именно подарок. Бери его, — и художник начал сворачивать холст.

— Но разве так можно? Ведь за труд нужно платить? Я так не могу! -И Алиса, открыв кошелёк, достала тысячную купюру, — вот, возьмите, у меня больше нет с собой, осталось 100 рублей. Как раз на метро.

Художник посмотрев на девушку странным, полным загадок взглядом, протянул руку. Алиса, вложив деньги ему в руку, вдруг ощутила,,как по ее телу пробежала дрожь. А кисть, которую все ещё держал с своей руке незнакомец, налилась свинцом и казалась пудовой.

— Что ж, — беря деньги из руки Алисы, тем самым освобождая ее кисть из своей руки, художник пристально смотрел в зеленые глаза девушки, — я возьму, но когда- нибудь я их отдам тебе, красавица.

Елена взяла свернутый в трубочку холст и потянув за руку Алису, сказала:

— Пойдём, дождь начинается.

Только проговорив эти слова, на небе, которое было ясным, появилась огромная туча, которая разверзлась сильным дождем. На Набережной началась паника. Художники, явно не ожидавшие от природы такого сюрприза были не готовы к дождю. Соскакивая со своих мест они начали спасать свои творения, накидывая на картины и мольберты полиэтилен.

Кругом была суета.

— Ой, — крикнула Алиса, -я ведь даже спасибо не сказала, — и обернувшись, чтобы поблагодарить художника и спросить его имя, Алиса была озадачена тем, что старика нигде не было. Он будто испарился. Алиса начала спрашивать художников, которые находились рядом, но ни один из мастеров не вспомнил о странном старике-художнике. Складывалось впечатление, что художника видели только девушки.

Всю дорогу до дома, Алиса и Елена разговаривали о сессии, которая закончилась вчера. Именно окончание сессии и было поводом для отдыха в клубе.

Девушки учились на 4 курсе исторического факультета МГУ. Оставался ровно год до получения диплома. Алиса планировала после окончания университета поступать в аспирантуру. Именно история России во время Смуты привлекала девушку больше всего. Она уже собирала материал для дипломной работы, и хотела на каникулах с головой погрузиться в изучение этой темы. Алиса уже договорилась с работниками архива, что с завтрашнего дня она будет ходить к ним и работать с документами.

Выйдя из метро девушки обнаружили, что асфальт под ногами сухой, а на небе светит солнце.

— Чего то я не поняла? Вроде всего три остановки проехали, а такое ощущение, что мы из другой Москвы вернулись, — осматривая голубое безоблачное небо, проговорила Лена.

— И не говори, Ленка, я тоже в шоке, — ответила Алиса.

Девушки зашли в магазин, купили чипсы и колы, и медленно побрели домой.

— Лен, — обратилась Алиса к подруге, — сегодня встречаешься с Серегой?

— Да, он зайдёт к нам часов в 8. Хотим вечером в кино сходить, — улыбаясь сказала подруга, и добавила, — а ты пойдёшь с нами? Пошли, чего дома делать будешь?

— Не- а, — отрицательно махнула головой Алиса, — я хочу сериал досмотреть, а потом документы систематизировать для диплома. Сама знаешь, что у меня все документы и записи в куче. А в понедельник я ж иду в архив. Так что дел у меня много.

— Да брось, Алиска, что там систематизировать? — Лена засмеялась. — У тебя там все в порядке.

— Я просто не хочу вам мешать. Понятно?

— Ну вот, так и скажи, а то говоришь всякую ерунду, — и Елена взяла под руку подругу и они вместе зашагали в сторону своего дома.

— Алиса, — не умолкала подруга, — ты ведь знаешь Олега, друга Сережи?

— Ну, знаю, — ответила девушка.

— Он очень сильно желает с тобой познакомится. Давай вместе в кино пойдём? Я с Серегой, а ты с Олегом?

— Ты свахой заделалась? — засмеялась Алиса. — Я ни с кем не хочу знакомится.

— А может ты нетрадиционной ориентации? — спросила Елена и девушки одновременно залились звонким смехом.

— Ага, — сквозь смех, говорила Алиса, — и ты моя безответная любовь.

Прохожие, которые попадались девчонкам, странно смотрели на смеющихся подружек.

— А если серьезно, Алиса? Сколько парней хотели подружиться с тобой из Универа, а ты всех отшивала.

— Они все глупые. Мне никто из них не нравится.

— Вот и останешься одна. Сейчас в архив пойдёшь, так точно станешь книжной молью, — говорила Елена.

— Не волнуйся, Ленка, встречу я ещё своего единственного.

Вернувшись домой, Алиса положила свёрток холста на тумбу и девочки пошли пить чай.

Ближе к 8 часам вечера Елена, нарядившись, ждала своего ухажёра. Сергей, парень Лены, пришёл ровно в 8 часов.

— Ну Серега, по тебе можно часы сверять, — поздоровавшись с молодым человеком, сказала Алиса, -пойдёшь чай пить?

— Привет, Алиса. Нет на хочу.- ответил на предложение девушки Сергей.

— Смотри там, в кинотеатре на задних местах, Ленку не зацелуй.

Сергей промолчал, но улыбнулся в ответ.

— Лена, я закрою дверь на ключ, сама откроешь. Я уже спать буду, когда вы вернётесь.

— Хорошо. Точно с нами не пойдёшь?

— Нет. Идите уже. Я хочу сериальчик свой досмотреть. Все. Пока.

И Алиса шуточно начала выталкивать подругу с молодым человеком.

— Все, все, мы ушли, — и ребята вышли из квартиры.

Алиса закрыла дверь на ключ. Налила себе Coca-cola и, взяв чипсы, направилась в свою комнату смотреть свой фильм.

Просмотрев по айпаду две серии сериала, Алиса, встав с кровати отправилась на кухню, чтоб отнести кружку и пакет с недоеденными чипсами. Возвращаясь обратно, взгляд Алисы упал на свёрток, что лежал на тумбе в коридоре. Взяв, Алиса развернула его. С холста на Алису смотрела девушка с ярко зелёными глазами. Свет от глаз так светился в темном коридоре, что Алиса даже не много испугалась. Но придя в себя решила, что этот блеск глаз даёт отражение лампы в ее комнате. Так с развёрнутым холстом она пришла с свою комнату и сев на кровать начала любоваться своим портретом.

Алиса смотрела на себя, но в тоже время ей казалось, что на портрете нарисована абсолютно другая девушка.

Портрет незнакомки был черно- белым, однако глаза светились ярким изумрудным цветом. Встретившись взглядом с незнакомкой, девушка на несколько секунд замерла. Она буквально вросла всем телом в кровать. Руки и ноги замерли в неподвижности, словно сквозь её тело пропустили электрический ток. От внезапного оцепенения Алису вывел телефонный звонок. Звонила подруга.

— Это я, -раздалось в телефонной трубке, — как ты, все нормально?

— Я поняла, что это ты, — говорила Алиса, отворачиваясь от портрета, — а ты чего звонишь? Вроде недавно ушла с Сережкой, что — то случилось?

— Да нет. Ты ложись спать, не жди нас, мы после фильма в Мак пойдём.

— Окей. Я вас услышала, — с юмором ответила Алиса.

— Ну все. Пока.

И в сотовом телефоне Алиса услышала гудок.

Повернувшись а портрету, Алиса с улыбкой произнесла:

— А все-таки я чертовски красивая! Только странно, что художник написал меня в старинной русской одежде.

И вправду, на портрете была написана красивая девушка в русской одежде начала 17 века.

— Так странно, — продолжала думать вслух Алиса, — на ней одежда времён Смуты, именно по этому времени я и пишу диплом. Очень интересное совпадение. И художник странный, таинственный какой- то. Вроде старик, а глаза молодого мужчины. И куда он исчез? Надо будет завтра сходить на Набережную и найти его.

С этими словами девушка свернув портрет и выпив чай, легла в постель. Укрывшись одеялом, еще некоторое время Алиса думала то о художнике, то о портрете, то о своём дипломе. С этими мыслями Алиса погрузилась в крепкий сон.

Ночью Алисе приснился странный сон. Во сне она видела темный, страшный лес. Деревья были все как один изуродованы природой. Кривые, чёрные, похожие на лесных чудовищ. Ни одного листика не росло на ветках этих уродцах. Лишь мох, поднимался по сухим стволам и это было единственное украшение деревьев. Алиса стояла между деревьями- уродцами и озаряясь по сторонам не могла найти тропинку. Странное чувство, которое она в тот момент чувствовала поразило её. Алиса ощущала, что за ней следит чей- то невидимый взгляд. Ни одно движение не могло скрыться от этого взгляда. Страх пробежал по телу недоумевающей девушки, он сковал её движения, спрятался глубоко внутри Алисы и пожирал её изнутри. Странная и в тоже время жуткая тишина царила вокруг. Но вдруг, раздался шорох, который постепенно перерос в шелест крыльев. Звук становился все громче и громче, ближе и ближе. И вот перед Алисой махая огромными чёрными как смоль крыльями вылетел ворон. Сев на ближайшую ветку ворон пристально уставился на девушку. От внезапного появлении птицы, Алиса чуть не упала в обморок от страха. Ворон смотрел своими необычайно умными глазами на Алису. Она же была обескуражена тем, что на неё смотрели абсолютно не птичьи глаза. Глаза Ворона светились стеклянно-голубым цветом.

— Откуда ты здесь? — неожиданно спросила птицу девушка.

Ворон ничего не ответил ей, лишь продолжал сидеть на ветке и смотреть своими не обычными глазами на Алису.

— Это сон, — успокаивала сама себя девушка, — я сейчас себя ущипну, и я проснусь.

Алиса с силой ущипнула себя, было больно так, что Алиса даже взвизгнула.

— Ой! Больно, но ведь во сне разве может быть больно? — и она потёрла место, которое ущипнула.

— Какой странный сон? Я все чувствую, — продолжала монолог сама с собой Алиса, — нужно уходить от сюда. Ну что встала как столб.

Алиса старалась шутить сама над собой, но в душе она вся тряслась как осиновый лист.

Отвернувшись от странной птицы, Алиса начала пробираться сквозь чёрный лес. Ветки хлестали её по ногам и лицу, но она упорно шла вперёд. Вдруг Алиса увидела, что деревья начали редеть. Впереди, сквозь редеющие деревья, девушка увидела опушку, на которой стояла приземистая землянка. Подойдя к землянке, девушка осторожно спросила.

— Ау, есть тут кто?

Но ей никто не ответил.

Землянка была очень старой. Окон не было. Дверь, сделанная из стволов деревьев приоткрывала вход в избу.

Приоткрыв дверь, она заглянула во внутрь. Темнота поразила её. Шагнув вглубь землянки, приглядевшись, она увидела, что изнутри жилище выглядело гораздо больше, чем снаружи. По середине комнаты стоял огромный стол, столешница которого была вырублена из цельного ствола дерева. В углу горела тусклым светом лучина. Вокруг висели букеты из трав, на полках по периметру комнаты стояли стеклянные склянки, затянутые паутиной. В одной из таких банок, Алиса увидела червяков, которые извивались в клубке. Кроме склянок и колб на полках лежали различные, непонятные для девушки вещи. Подойдя ближе к лучине, взгляд у неё упал на полку, на которой стояли банки с внутренними органами. В каждой банке находились сердце, печень, легкие, но самое страшное, что привлекло внимание Алисы была банка, в которой она увидела человечьи глаза. Глаз было много, они были голубые, карие, зеленые. Это шокировали Алису, от страха она попятилась и натолкнулась на огромный сундук. Неожиданное препятствие заставило Алису остановится. Повернувшись, она увидела необычайной красоты деревянный сундук. Стенки были украшены разнообразными вырезанными цветами и райскими птицами. На крышке сундука красовалась огромная резная лилия, а по углам скрещённые мечи.

Увидев такую красоту, Алиса забыла о жутком доме и о страшных колбах, которые наводнили странную землянку. Она не боясь никого и ничего открыла сундук. Сундук был пустой, лишь на дне лежала странная вещица. Девушка достала свёрток и развернула его. Это оказалась картина неизвестного художника, но самым поразительным было то, что на этом холсте красовался портрет Алисы в странном одеянии. Прекрасные русые волосы были заплетены в косу, которая спускалась на плечи, а голову девушки украшал венец. Венец был вышит кораллами и камнями, на лоб спускались нити жемчуга. Также из белоснежного жемчуга было вышито ожерелье, что туго обрамляло шею красавицы.

Алиса стояла и смотрела заворожённым взглядом на свой портрет и тут вдруг в избу влетел чёрный как смоль ворон. Испугавшись птицы, Алиса выронила свиток. Ворон, с голубыми глазами подлетел к огромному столу, появился серый вихрь, который окружил его и тут же вместо ворона возник молодой мужчина. Чёрные как смоль волосы спадали на лоб незнакомцу, они были длинные и ложились на плечи. Голубые глаза, объятые холодом, смотрели прямо на Алису.

Мужчина был красив и статен. Одежда показалась для Алисы очень странной. Весь в чёрном, он подошёл к девушке, наклонился и поднял картину.

— Пани Василиса узнала себя? — спросил тихим голосом неизвестный мужчина.

— Я вам не пани, и не Василиса, вы меня с кем- то спутали, — испуганно ответила Алиса.

— Я никогда и ничего не путаю, дорогая пани. Я всегда знаю и уверен в том, что говорю, — сказав, он протянул портрет Алисе, и продолжил свою речь, — посмотрите внимательно, это ведь вы, пани Василиса. Неужели вы себя не узнали?

Алиса бросила взгляд на картину.

— Да, это я, но и не я. У меня никогда не было такой одежды и таких украшений. Самое дорогое мое украшение, это кулон, который я ношу. Я помню его с самого детства. И зовут меня не Василиса, — девушка погладила кулон, что висел на шее.

Это был обычный маленький кулон овальной формы, а внутри этого кулона была выгравирована лилия. Именно про это украшение она говорила. С самого раннего детства, Алиса носила и не снимала этот кулон. Она не знала откуда он появился у неё. В детском доме, где выросла девушка, воспитательница рассказала, когда ее спросила Алиса о нем, что украшение — это единственная память о ее прошлом. Так и носила девушка его никогда не снимая.

— Твое имя Василиса, моя прекрасная пани, именно так тебя нарекли твои родители, — сказал мужчина.

— Вы знали моих родителей? Кто они? Я ведь их совсем не знаю, они погибли, когда мне и года не было.

— Я уже говорил, что знаю все и всех. Да, твоя мать умерла, но умерла при родах. А вот отец?! Он прекрасно здравствует.

— Что? — И у Алисы от удивления расширились глаза. — Он жив? Вы его знаете?

— Знаю, однако, он меня не знает, вернее знает, но не в этом обличии.

— Что? Я ничего не понимаю, у меня каша в голове, — непонимающе отвечала Алиса.

— Он живет в Московии, так же как и ты, твой отец боярин Никита Ильич Захарьин, один из самых богатых и влиятельных людей на Руси. А ты, -и он махнул головой так, что чёрные волосы волнами прокатились по спине, ты пани, боярская дочь Василиса Никитична Захарьина. Единственная и любимая дочка отца.

— Так, подождите, — и недоумевая о чем говорит незнакомец, Алиса подошла к столу и положила на него свой портрет, — во- первых, почему вы называете меня пани? Вы что, поляк? Во- вторых, о каком боярине вы говорите, у нас в стране давно нет бояр. А в- третьих, мое имя Алиса.

Незнакомец захохотал так, что смех оглушил девушку и она закрыла уши руками.

— Ты Василиса, боярская дочка. Я поляк, имя мое Витольд. Ты здесь только по тому, что я так решил.

Он подошёл близко к девушке и взял за руку. Рука Витольда была холодной, тонкие пальцы сплели пальцы Алисы так, что она не могла даже выдернуть свою кисть.

— Ответь только да, и ты никогда не узнаешь ни нужды, ни горя. Я подарю тебе весь мир. Ответь мне сейчас.

— Что я вам должна сказать? — и холод пробежал по телу.

— Останься со мной. Будь моей женой и ты будешь счастлива.

— Я вас не знаю. И женой вашей я не хочу быть.

— Разве я тебе не нравлюсь? Посмотри на меня.

— Простите, господин Витольд, но вы не в моем вкусе. И разрешите, я уйду, — и Алиса резко выдернула свою руку.

— Значит его ты любишь, а я не в твоём вкусе, — зашипел от злости Витольд, — так будь так.

Витольд вдруг стал пятиться от Алисы и что- то говорить себе под нос. Отойдя, он воздал руки к небу. В избе из всех щелей начал появляться туман, который постепенно заполнил почти все пространство. Алиса кинулась к двери, пытаясь открыть и убежать прочь из проклятого дома и от странного хозяина. Но дверь не поддавалась. Алиса повернулась и смотрела испуганно на Витольда, который от злости становился все уродливей и уродливей.

— Ты не захотела прожить долгую жизнь спокойно, так проживи свою короткую жизнь полную несчастий.

И с этими словами Витольд превратился в серый вихрь и исчез. Туман полностью поглотил все вокруг. Алиса стояла прижавшись к двери. Она не могла сделать ни шагу. Постепенно туман покрыл и саму девушку.

Проснувшись посреди ночи, Алиса не могла понять, что это было- сон или явь. В комнате было темно так, что даже глазам стало больно. Укрывшись одеялом по самые уши, Алиса закрыла глаза и после некоторого времени снова погрузилась в глубокий сон.

Глава 2. Встреча с отцом

Москва 1606 апрель.

Солнечный луч пробился в маленькое оконце и ласково щекотал личико спящей девушки. Потянувшись в постели, девушка проснулась от нежного прикосновения солнца и открыла глаза. Ее взору предстала необычная комната. Дубовая кровать, представляла собой огромную массивную глыбу, на которой как воздушное облако лежала белоснежная перина, а медвежья шкура с атласной подкладкой служила одеялом. Увидев перед собой шкуру, Алиса вскочила с кровати и недоумевающем взором начала осматриваться. Сумрак наполнял всю комнату, лишь сквозь маленькое оконце пробивался дневной свет, да горящая лампадка перед иконостасом, что располагалась в красном углу, являлись источником света. Привыкнув к сумраку, Алиса начала осматриваться.

Вдоль противоположной стены от окна находилась печь, украшенная удивительными изразцами. Возле неё расположился девичий столик с небольшим зеркальцем в деревянной резной рамке. На этом столике лежала шкатулка с открытой крышкой, внутри находились различные украшения. Алиса стояла посреди комнаты и не понимала, где находится.

— Это я сплю? Мне опять снятся странные сны? — Шептала себе под нос Алиса.

Вдруг дверь девичьей комнаты отворилась и в проеме появилась женщина в возрасте, одетая в белую рубашку из хлопчатобумажной ткани, узкая по горловине с узкими длинными рукавами, поверх рубашки был надет сарафан из холста. По центру сарафан украшала вертикальная полоса с оловянными пуговицами. Держался сарафан на узких и коротких плечевых лямках и подпоясывался под грудью. На голове у женщины был убрус. Улыбаясь, она вошла в комнату к Алисе.

— Пробудилась, моя ягодка?!

И подойдя к столику, незнакомка налила в серебряную чашу воду из кувшина, который принесла с собой.

— Умойся родниковой водичкой, она всю черноту с тебя снимет.

Алиса, молча подошла к столику с чашей и опустила в них свои ручки. Вода была холодной, именно этого и хотела девушка. Алиса умылась прохладной водицей и вытерла личико рушником, которое подала женщина.

Умывшись, Алиса надеялась, что сон закончится, и она проснётся, но этого не произошло.

Алиса все ещё находилась в комнате со странной женщиной в старинной русской одежде.

— Доброе утро, — вымолвила Алиса, — а сколько сейчас времени?

— Какое утро, милая? Солнце уже высоко на небе. Полдень уж на дворе. Батюшка беспокоится, спрашивал, не проснулась ли моя доченька.

— Батюшка? — Удивилась Алиса.

— Так а кто ещё? Батюшка ваш Никита Ильич, кормилец и поилец наш. Давай-ка красавица, одеться тебе помогу.

И тут Алиса, наклонив голову, увидела, что стоит она в белоснежной рубашке до пола с длинными рукавами. Женщина подошла к ней и начала стягивать с неё рубаху. Обнажив Алису, незнакомка помахала головой.

— Ох и худа ты, боярыня. Кожа да кости.

— Я худа? — Изумилась Алиса, всегда считавшая себя полной, — я наоборот толстая, и мне не мешало бы на диету сесть.

Женщина глянула на Алису удивленно и спросила:

— Куда сесть?

— На диету, — повторила Алиса.

— Вот скамья, милая, на нее садись, — показывая на скамью возле столика, отвечала женщина, — а зачем на диету какую- то садится? Говоришь ты сегодня как- то странно, путано. Вот надевай.

И женщина, достав из сундука, стоявшего возле кровати шелковую длинную рубаху с широкими рукавами, помогла девушке облачиться в неё. Надев, Алиса заметила, что стала похожа на белоснежное необъятное облако. Следующее, что сделала женщина, вынула из того же сундука синий сарафан из парчи. Сарафан Алиса натянула на себя поверх рубахи. Он был тяжелым из- за вышивки жемчугом. На ножки незнакомка надела овечьи чулки- ноговицы.

— Вот, садись сюда, а не на какую- то диету, — и женщина кивком указала на скамью.

Алиса смирно подошла к скамье и села.

Женщина встала позади девушки и принялась расчесывать костяным гребнем русые волосы Алисы.

— Какие ж у тебя, моя девочка, волосики пригожие. Послушные, мягкие, — расчёсывая волосы, говорила женщина.

— А как ваше имя? — спросила Алиса.

Женщина, перестав расчёсывать волосы, глянула с боку на Алису.

— Что с тобой, девка? Запамятовала, чтоль? Марфой батюшка с матушкой нарекли, точно переспала, моя голубица. Имя мое запамятовала. А может хворь какая тебя мучает? — заволновалась женщина.

Алиса молчала.

— Марфа мое имя, Василисушка. Ты точно не хвораешь? — озабоченно вглядываясь в лицо девушки, обеспокоено спросила женщина.

— Мне кажется, что я ещё сплю и вижу сон, — ответила Алиса.

— Давай я ленточку лазоревую повяжу и беги к батюшке, а то он совсем заждался, — и, взяв атласную ленту, Марфа повязала ее на голове девушки.

Алиса встала со скамьи и вышла из девичьей комнаты. Осмотрев все вокруг, она направилась вдоль по коридору. Пройдя длинный коридор, по бокам которого находились двери, Алиса вошла в большую и светлую горницу.

Несколько окон освещали горницу. В красном углу стоял по православной традиции иконостас, а под ним висела серебряная лампадка. Вдоль стены под окнами находилась огромная скамья. С другой стороны стоял стол, за которым сидел пожилой мужчина. Полный, но не толстый, с густой чёрной бородой, которая спускалась до груди мужчины. Огромные, пушистые чёрные брови прятали глаза их обладателя, поэтому нельзя было догадаться в какую сторону обращён взгляд мужчины. Шевелюра хозяина дома, а это был именно он, была гладко причёсана.

Никита Ильич был одет по домашнему. Белоснежная льняная сорочка туникообразной формы до колен была подпоясана желтым плетеным шнуром- опояской. Рукава сорочки длинные до запястий. Одевалась сорочка через голову, поэтому на груди сбоку красовался разрез. Застёжкой служила костяная пуговица. Богато украшенная вышивкой рубаха, с цветными выручками по швам и нашивками говорила о том, что обладатель этой одежды не простой крестьянин или ремесленник. Штаны на Никите Ильиче были из качественного сукна. Ну и весь этот образ заканчивался сапогами из кожи крупного рогатого скота.

Боярин Никита Ильич Захарьин мужчина пятидесяти семи лет. Суровый к другим, но мягкий и ласковый к единственной дочке. Жена Никиты Ильича Ефросинья Алексеевна умерла при родах, оставив после себя лишь маленькую девочку. Никита Ильич больше не женился, дал имя дочке Василиса и баловал ее. Всю свою любовь он отдал дочке, разрешал ей многое, что не следовало бы, закрывал глаза на ее причуды и хулиганства.

Василиса росла в любви, не зная ни в чем отказа. Дружила Василиса с мальчишками, с ними она и проказничала, а иногда участвовала в драках.

— Васенька! — Увидев в проеме двери дочь, ласково начал говорить отец. — Ну разве можно так долго спать? Солнце уже высоко, а ты все в кроватке нежишься. Ну иди ко мне, поцелуй своего батюшку.

Алиса стояла и не могла понять, что это, сон или явь? Она никогда не знала своего отца и мать. Родители погибли в автомобильной катастрофе, когда Алисе не было и года. Родственников у неё не было и поэтому она оказалась в детдоме. Так она и жила, не зная ни родительской любви, ни ласки. После того, как ей исполнилось 18 лет Алиса покинула детский дом и въехала в квартиру своих родителей. Одиночество всегда окружало ее. В детском доме она чувствовала себя изгоем, постоянно ввязывалась в драки. И вот сейчас, мужчина, сидевший напротив неё за столом ласково называет ее дочкой. Ей так сильно захотелось отцовского тепла, нежности, что она бросилась к Никите Ильичу и обняв его за шею расплакалась. Отец, не ожидавший такой реакции от дочки, похлопал ее по спине.

— Ну что ты, голубушка, а ну ка не печаль свои глазоньки. Привиделось во сне что- то плохое?

— Нет, папочка, просто я соскучилась, — ответила Алиса.

— Как ты меня назвала? — озадаченно спросил отец.

— Папочка, ой, нет, батюшка! — вспомнив, что отца на Руси звали батюшка.

— Садись рядом, покушай, мое солнышко- улыбаясь сказал отец.

— Да, конечно.

И Алиса, а теперь ее звали Василиса, села рядом со своим отцом. С одной стороны, она была в недоумении от того, что с ней происходит, а с другой, она обрела любящего отца. Именно любовь родного человека поборола в ней рационализм с которым она подходила ко всем вещам и ситуациям в ее жизни.

Она сидела и любовалась отцом, а в глазах ее стояли слезы радости. Алиса часто видела во сне и мать, и отца. Во сне мама всегда была где- то далеко, а вот отец всегда был рядом. Как раз о таком отце и мечтала Алиса, сильном и крепком, суровым на первый взгляд, но добрым и любящем внутри.

— Ну что моя крошечка ничего не кушает? — обнимая дочку за плечи спросил отец.

— Спасибо батюшка, — произнесла Алиса и кинулась на шею к отцу- батюшка, как же я рада видеть тебя, если б ты только знал, как я скучала по тебе.

— Ладушка, моя! — Обнимая Василису, говорил Никита Ильич.

— Спасибо, что ты есть, я так тебя ждала, — на взрыв говорила девушка.

— Ну, все Васенька, хватит, а то и я сейчас слезу пущу, а вдруг кто придет, да и скажет, что видел боярина Захарьина как девка плачущего.

— Ага, батюшка, — и Алиса, взяв все своё мужество в кулак расслабила свои объятия и села на лавку.

— Закончила свою вышивку, — спросил отец.

— Вышивку? — озадаченно произнесла Василиса (именно так теперь мы будем звать героиню).

— Вышивку, ты ж кисет вышивала Матвею, запамятовала, чтоль, — с прищуром спросил Никита Ильич.

Василиса не знала, что и сказать.

— Да, почти закончила, — решив ответить так, сказала девушка.

«Все встанет на свои места и постепенно я во всем разберусь», подумала Василиса.

Пригубив не много еды, Василиса поклонилась новоиспеченному отцу, поцеловала его в щеку и покинула горницу.

Вернувшись на женскую половину дома, в свою опочивальню, Василиса начала осматриваться.

— Так, — сказала сама себе девушка, — начнём разбираться во всем по- порядку.

И сев на край кровати, девушка начала, размышлять.

— Это не сон, однозначно. Меня теперь зовут не Алиса, а Василиса. И меня перенесло как- то в прошлое, а точнее в 17 век, судя по одежде.

Выйдя из комнаты, Василиса крикнула Марфу, ведь из всех дворовых она знала только ее.

Женщина тут же пришла на зов боярской дочки.

— Что случилось, Василисушка?

— Марфа, скажи пожалуйста, какой год сейчас? — спросила девушка Марфу.

— Так я откуда знаю, год, так год, я ж не грамотная. День прошёл без беды, и то хорошо. А ты поди, да у Никиты Ильича спроси.

— Да, точно, — сказав, Василиса побежала а горницу, где недавно познакомилась с отцом.

— Батюшка, -забегая в горницу кричала девушка.

Но отца в горнице не было. Выглянув в маленькое оконце, девушка увидела отца во дворе.

— Батюшка, — выбежав из дома, кричала Василиса, — батюшка.

— Что случилось, милая, — обернувшись на выскочившую из дома дочь, встревожено спросил отец.

Батюшка, — продолжала Василиса, — а какой сейчас год? Кто на престоле?

Отец стоял и смотрел удивленно на дочь. Ведь раньше его Василиса никогда не интересовалась ни годом, ни тем кто сидит или борется за престол.

— Ступай в терем, простынешь, на дворе цветень, а ты выскочила без телогрея, — волнуясь за здоровье дочери, говорил отец.

Василиса стояла, смотрела и не верила своим глазам. Во дворе сновали туда- сюда

дворовые, одетые в простую грубую одежду люди. Из всех людей, что крутились на дворе выделялась фигура статного мужчины- боярина Никиты Ильича, кафтан из золотой парчи, украшенный соболем, и жемчужной вышивкой приковал взгляд Василисы.

— Быстро в терем, — своим громким голосом приказал хозяин дома.

— Батюшка, кто на престоле, — забегая с дом, спрашивала девушка.

— 7117 от сотворения мира, Дмитрий на престоле, — ответил скрывающейся в проеме двери дочери.

Василиса промчалась мимо взволнованной Марфы и закрыла дверь в свою комнату.

— Так значит сейчас апрель 1606 года, у власти Лжедмитрий 1, а через месяц его свадьба с Мариной Мнишек. Блин, — округлив свои изумрудные цветом глаза, говорила девушка, — так значит я очутилась в самый разгар Смутного времени. Боже мой, как так-то?

От удивления она открыла рот.

— Так Алиса, -давая сама себе установку, говорила, прохаживаясь по комнате девушка, — успокойся. Давай рассуждать. Вчера я с Ленкой гуляла по городу, нам встретился художник.

— Точно, -крикнула Алиса, — странный художник и его портрет. Я на нем была в платье именно этого времени. Окей, что было дальше? Я осталась одна с портретом. Уснула и мне приснился странный сон. Лес, ворон, изба и колдун. Точно! Во сне я видела сундук и снова этот же портрет. А потом, -Алиса напрягла память, — чёрный колдун начал говорить какую- то чушь. Предлагал жить с ним. Я отказалась. И что же он сказал?

Алиса все ходила и ходила по комнате. Вдруг она остановилась. Алиса вспомнила о том, что колдун говорил о батюшке, о ней. Что она не Алиса, а Василиса.

— Боже мой, -хватаясь за голову, — Алиса села на скамью возле оконца, — я и есть Василиса Никитична Захарьина. А как же теперь мне жить тут? И как найти портал для возвращения? Все, дышим глубоко, ищем плюсы. Я ж пишу диплом и погружение в реальность этого времени мне на руку. Вот тебе и позитив. Ну, а самое главное- я отца нашла, — и Алиса улыбнулась, — пусть и в другом веке, но все же теперь я узнаю, что такое отцовская любовь.

— Василиса, -заходя в девичью говорила Марфа, — что ж ты ещё не оделась? В церковь не успеем, давай я помогу.

— В церковь? — спросила Василиса, — Ну пойдём.

Василиса надела по верх сарафана телогрею вышитую узорами, соболиный воротник закрывал полностью шею девушки. На ножки, Марфа подала Василисе сафьяновые сапожки, с вышитым жемчугом на голенище. На головку Василиса надела шапку, похожую на мужскую, но более низкую, отделанную мехом соболя.

В таком виде Василиса в сопровождении Марфы покинули усадьбу боярина Захарьина. Василиса шла и озарялась по сторонам. Она лишь на картинках видела Москву 17 века, а тут она жила в ней. Так сказать полностью погрузилась в свою дипломную работу.

Глава 3. Новая жизнь

— Марфа, может сегодня после церкви погуляем по городу? — спросила Василиса свою сопровождающую.

— Ты в своём уме? — вытаращила глаза Марфа.- Как это пойдём погуляем? Ты смотри по сторонам, как бы ни на роком, окаянный на коне не затоптал. Мало ли сейчас лихих людей по городу шастает? Того и гляди, или обманут, или жизни лишат.

— Но ведь интересно же, Марфа, — не унималась Василиса.

— После службы сразу домой, и никаких гуляний, — строго ответила на просьбу Марфа.

Василиса махнула в знак согласия, но в голове у неё уже созрел план « покорения Москвы».

Выйдя из ворот, Марфа и Василиса направились по мостовой вдоль домов, вероятнее всего, принадлежавших богатым и знатным Москвичам.

Василиса шла и вертела головой во все стороны. Ей было интересно все, ведь не каждый день попадаешь в прошлое, тем более в то самое время, которое интересовало девушку. Василиса шла и не могла понять, в каком районе Москвы она находится, по какой улице идёт.

— Ну что ты все вертишься, егоза? — сетовала на Василису Марфа.- Не прилично себя ведёшь, девушка должна скромно идти, и взгляд опусти.

Улица, по которой шли женщины была широкой, по ней туда- сюда сновали телеги с запряженными лошадьми. На одних торговые люди везли товар, на других ехали разодетые купчихи или бояре с жёнами и детьми. Шум и гам был по всюду.

Так, уча манерам Василису, женщины дошли церкви.

Перед церковью женщины остановились. Марфа перекрестилась, а Василиса, открыв рот смотрела на белоснежную каменную глыбу- церковь и на золотые маковки купалов. Служба в храме уже шла, и Марфа бубнила о том, что из-за нерадивости и любопытства Василисы они опоздали на службу.

Василиса смотрела, не веря в то, что она сейчас видит самые, что ни есть исторические артефакты.

Зал, где проходила служба был большим, Возле алтаря стоял священник и читал Библию. Народу в церкви собралось множество, однако большинство составляли женщины, разных лет. В самых красивых телогреях, с узкими плечами и широкими в подоле. Рукава были длинные с проймами, а на краях этих рукавов пристегнуты вышитые запястья.

Другие женщины одеты в душегреи. У одних она была с рукавами, у других без и имела вид жилета с юбкой. В центре стояла высокая дородная женщина в шёлковой шубке, подбитой ватой и отделанная мехом куницы. На груди она завязывалась атласными лентами в три банта.

На голове замужние женщины надевали волосники или подубрусники- это шапочки на подобии скуфьи из шёлковой ткани по краям обшиты жемчугом или каменьями. Ведь замужняя женщина боялась показать волосы, это считалось позором, если их увидит другой мужчина. Только мужу позволялось лицезреть их.

Марфа поверх волосника накинула платок — убрус белого цвета, а его висячие концы завязала под подбородком.

Девицы носили на голове венцы с поднизами,, так называемые рясы или шапки,, отдельные мехом.

Василиса стояла и смотрела на весь этот разночинный народ. Ей казалось, что многие женщины и девушки надели на себя все самое лучшее.

Кроме нарядов, взгляд ее привлекли иконы. Они были кругом. И на стенах, и на колоннах, что находились внутри храма.

Сославшись на то, что у неё закружилась голова, Василиса вышла из церкви. Она решила воспользоваться тем, что Марфа усердно молится и не хватится ее. Василиса покинув храм направилась вдоль по улице. Идя и осматриваясь, она пыталась понять где находится, но никак не могла сообразить.. Она шла все дальше и дальше, пока не услышала, что кто- то крикнул ее имя.

— Василиса Никитична! — Звал девушку мужской голос. — Вы тут одна? А где ваши тетки?

Василиса обернулась и увидела, что через дорогу, наполненную повозками, пробирается молодой мужчина.

Василиса стояла и смотрела на приближающего юношу. Среднего роста с русыми курчавыми волосами, выглядывающими из под шапки. Белый кафтан с куньей оторочкой был подпоясан красным кушаком с кистями на концах. Молодому человеку на вид было 28 лет. Маленькая, светлая бородка обрамляла лицо мужчины. Приближаясь к девушке, юноша улыбался во весь рот.

— Доброго дня вам, Василиса Никитична, далеко от дома ушли, небось батюшка ваш Никита Ильич обыскался весь.

Василиса улыбнулась юноше, и не зная как к нему обращаться, молчала в ответ.

— Василиса Никитична, с вами все хорошо? Никто не обидел?

— Нет, не обидели. Я с Марфой на службу пошла, а в церкви мне душно стало, вот я и вышла. Решила не много пройтись, но видать, -и Василиса оглянулась по сторонам, — далеко ушла.

— Ах, вот оно что, ну а сейчас как ваше самочувствие? — взволнованно спросил молодой человек.

— Уже все хорошо, может вы проводите меня до дома? — спросила Василиса.

— Да, конечно, — лишь ответил мужчина.

Повернув в обратном направлении, пара пошла к направлению к дому.

— А где мы сейчас находимся? Что за район, — решив узнать где же она сейчас идёт, спросила у спутника Василиса.

— Так на Мясницкой, — ответил мужчина.

— Аааа, вот теперь я все прекрасно понимаю, — и сразу в голове у Василисы появилась схема Москвы 21 века, — значит я с Марфой ходила в церковь Успения Пресвятой Богородицы.

— Так да, Василиса Никитична, вы все время в неё ходите. Прихожанкой этого храма являетесь, — ответив на мысли вслух Василисы сказал мужчина.

Подойдя к церкви, молодые люди увидели, что закончилось богослужение и крестясь на крыльцо выходили люди. Среди них была и Марфа. Увидев Василису с мужчиной, женщина нисколько не осерчала, а наоборот улыбнулась.

— Матвеюшка, — подходя к ним, говорила Марфа, — как я рада тебя видеть. Как хорошо, что ты с Василисушкой. Как ей дурно стало, она вышла, а я ж не могу службу бросить, вот и стояла, молилась, думала, как бы чего с моей девочкой не произошло.

«Так значит это и есть Матвей, именно ему я кисет вышиваю» — думала девушка.

Троица стояла возле церкви, вела беседу. Матвей справлялся о здоровье Марфы и Никиты Ильича, Василиса внимательно вникала в разговор. Вдруг, размеренную беседу прервал грубый хриплый голос, который принадлежал старику в лохмотьях и с огромной косматой головой.

— Подай денежку, красавица, — просил старик, — не побрезгуй, и не пожалей милостыню для старика- отшельника.

Молодые люди вместе с женщиной обернулись и увидели этого старика. Для всех это был попрошайка, который сидит возле храма и просит милостыню. Однако, Василиса взглянув на старика сразу узнала в нем художника.

— Это вы?! — изумленно произнесла Василиса.- Ну слава Богу, я вас встретила. Я знаю, что это вы и ваш портрет виноваты в том, что я здесь оказалась. Прошу вас, отправьте меня обратно.

— Узнала? -и старик усмехнулся, помотав косматыми волосами. — Я это сделал. Я ж говорил тебе, что могу все. Ты отказалась прожить счастливую долгую жизнь. Если б ты согласилась, то ничего этого не было б. Ну а теперь проживи снова свой год. И я скажу тебе, что он не принесёт счастья. Ты виновата сама.

— Что? -Не понимая слов старика, произнесла изумленная девушка, -Я ничего не понимаю.

— Ты отказалась от меня! Так будь ты проклята! -закричал старик. — ты никогда не познаешь счастья. Твоя погибель уже приближается к Москве. Ваша встреча неизбежна, но ты не будешь с ним. Уж я постараюсь, что б все свершилось так, как было год назад. Он не спасёт тебя. А я буду хохотать над вашей любовью. Чёрная тень покрыла твою голову и шлейф от неё тянется так, что он не сможет побороть ее. Запомни это!

Все стояли разинув рот и молчали от неожиданных слов старика.

— А ну пошел отсюда, — крикнул на него Матвей, который вышел из оцепенения. И вытащив саблю из ножен, которые были пристегнуты к кушаку, замахнулся на сумасшедшего старика.

— Стой, Матвей, — и Василиса схватила замахнувшуюся руку с саблей, — не надо.

— Что не надо, Василиса, этот негодяй проклинает тебя, — все ещё держа руку в изготовке замахнутся и разрубить старика, говорил Матвей.

— Прошу, не надо, — умоляюще просила Василиса, — давайте лучше уйдём.

Старик снизу вверх смотрел на девушку и она, взглянув на него встретилась с взглядом мужчины, полного боли и ненависти одновременно.

— А ну пошёл отсюда, — придя в себя от услышанного, закричала Марфа.

Женщина схватила Василису и потянула в сторону, пытаясь уйти от незнакомца. Василиса повиновалась и вот она уже в сопровождении Марфы и Матвея подходили к дому.

— Матвей, зайди к нам, Никита Ильич рад будет увидеть тебя, — говорила Марфа.

— Если Василиса Никитична не против, то я б зашёл, — глядя на девушку ответил Матвей.

— Я не против, — лишь промолвила Василиса.

Зайдя в дом,, Василиса сослалась на головную боль и покинула всех. Хозяин дома был рад видеть Матвея. Похлопав юношу по спине, в знак приветствия, он пригласил гостя в терем.

— Никита Ильич, — спросил юноша хозяина, — с Василисой Никитичной все хорошо? Не хворает ли?

— Да нет. В здравии она. А что так?

— Да мне показалась, что не в себе она. Говорит как- то странно, о церкви спрашивала.

— Да что ты молодых девок на знаешь? Все хотят голову замутить нам, — потирая бороду ответил Никита Ильич, — ты скажи, как дела твои?

— Дела вроде, хорошо идут, на торговлю не жалуюсь. Доход сами знаете какой. Ни я, ни жена бедствовать не будем. Вот только жену б мне найти, — улыбнулся Матвей.

— Есть кто на примете? Жених то ты ладный. Любая пойдёт, — отвечал хозяин дома.

— Так мне любая не нужна, Никита Ильич, сами знаете, по ком сохну, — опустив взор сказал Матвей.

— Хм, знаю, Матвей. Только говорил я тебе не раз, и сейчас снова скажу, что неволить я дочь настану. Пусть сама решает, быть твоей женой или не быть.

— Да, Никита Ильич, я знаю, поэтому и жду.

На этом разговор о женитьбе закончился и мужчины перешли на обсуждение последних событий.

— Слышал я, Никита Ильич, что в Москву невеста царя едет, в сопровождении поляков, так ли?

— Да, Матвей, — отвечал хозяин дома, — Марина Мнишек невеста царя. После венчания короноваться будет. Вот где это видано, чтоб баба корону надевала, а? Да ещё с собой проклятых шляхтичей везёт. Мало с Руси золота вывезли, так ещё грабить будут. Слыхал, Шуйского в подвале держат. Совсем озверел Дмитрий.

— Да, Никита Ильич, слыхал. Скажу, что народ торговый говорит, скоро смута будет, не довольны все властью нынешней. А будет ещё недовольней, когда Русь иноверцы заполонят, — отвечал Матвей.

Так разговор двух мужчин продолжался, пока не село солнце. В горнице начали готовиться к ужину. На стол поставили различные соленья, принесли рыбу, запеченную в каких- то травах, жаркое из кроликов в горшочках и все возможные пироги и расстегаи.

Придя домой, Василиса скрылась от сторонних взоров в комнате. Сняв телогрею и шапку, она легла на кровать и стала вспоминать, что ей сказал старик.

Конечно она узнала его, это и был тот самый художник, который написал загадочный портрет. Но почему он так себя повёл? Недоумевала девушка.

— Что я ему сделала? — рассуждала вслух Василиса. — Почему он с проклятиями набросился на меня. С кем я должна жить? С ним что ли?

Так Василиса пролежала до самого вечера, пока не позвали отужинать.

Придя в горницу она увидела отца, сидевшего за столом и Матвея. Улыбнувшись, Василиса присела за стол.

— Приятного аппетита, — сказала Василиса.

— Что? -В два голоса произнесли мужчины, никогда не слышавшие такое выражение.

— Приятного аппетита, говорю, кушайте. Ну, как бы сказать, — девушка задумалась, — а! Я типа вам желаю хорошо отужинать.

Мужчины ничего не ответив переглянулись, а отец нахмурил брови.

— Говоришь витиевато, словами не понятными?

Василиса, чтобы замять непонимание отца, начала интересоваться, что творится в мире.

— Я как понимаю, батюшка, — отламывая кусочек расстегая, говорила Василиса, — что на престоле Лжедмитрий 1?

— Кто, — испод своих густых бровей глянул на девушку отец, а Матвей пристально вперил взгляд на собеседницу.

— Ну неужели, вы ещё не поняли, что к власти самозванца привели? — продолжала толкать « матку правду» Василиса.- Да это ещё, что! Скоро ещё один самозванец появится, и тоже называть себя Дмитрием будет.

— Что ж ты такое говоришь, девка? Кто дал тебе право так о царе говорить? Пусть его и не любят русские люди, но он помазанник божий, сын Ивана Васильевича.

Василиса пожалела, что сказала все это. Она поняла, что правда сейчас никому не нужна и даже опасна.

— Вишь как разбаловал свою кровинушку, не надо было ей все позволять, уже и в мужской разговор встревает, — говорил отец Василисы Матвею.

— Никита Ильич, — отвечал Матвей, — ваша дочь всегда была особенной девушкой. И то, что она говорит, нисколько меня не удивляет.

— Замуж ей пора уже, засиделась в девках. Это моя вина, никак не могу расстаться с ней. -И Никита Ильич улыбнулся Василисе.

— Я не хочу, батюшка вас покидать, да и замуж не хочу. Неужели я вам так надоела, что вы хотите отдать меня чужому человеку, — и Василиса, подойдя к отцу обняла его за шею и поцеловала в щеку, поросшую густой бородой.

— Вот ведь какая, знает ко мне подход, — обнимая дочку ответил отец, — не бойся, неволить не буду. Сама себе жениха выберешь. Без твоего согласия не отдам.

Василиса поцеловав отца села на своё место и пригубила из чарки хлебного кваса.

— Васенька! -нежно сказал отец.-Посмотри какой молодец пред тобой сидит, чем не жених? И молод, и красив, и статен, да и по богатству не уступает ни в чем мне.

Матвей покраснел от неожиданных слов боярина Захарьина.

— Я буду самым счастливым человеком, если Василиса Никитична, согласится стать моей женой, — сказал, встал со стула Матвей.

Василиса поднявшись со стула, поклонилась Матвею Васильевичу и произнесла:

— Спасибо вам, но пока я не могу решится оставить батюшку одного.

Улыбнувшись Матвею, Василиса села обратно за стол. Матвей последовал примеру девушки и тоже присел на стул.

Около минуты вся троица молчала. Тишину нарушил молодой человек.

— Никита Ильич, -начал говорить Матвей, — так значит уже скоро Марина Мнишек въедет в Москву?

— Да. Сейчас в Коломенском стоят. Ждут, только чего ждут, сам не знаю, — ответил боярин.

— Ох и тяжело будет нам, когда поляки заполонят весь город, — раздосадовано сказал юноша.

«Поляки, подумала Василиса, а ведь во сне, который я видела перед тем как оказаться в этом времени, я разговаривала с поляком. Это совпадение или нет»?

Так в задумчивости и просидела Василиса до конца трапезы.

Уже ближе к ночи, Матвей попрощался с Василисой и ее отцом, и покинул дом боярина Захарьина.

Оставшись одни, Никита Ильич погладил дочку по голове.

— Присмотрись к нему, мое солнышко, лучше жениха ты не найдёшь, лаская дочь, говорил отец.

— Хорошо батюшка, присмотрюсь, — ответила Василиса, чтоб не расстраивать своего отца.

Глава 4. Встреча

Сигизмунд Воложевский мужчина шестидесяти лет с яркой внешностью и волевым характером ругался, так, что супруга его пани Беата, взволнованно покинула каминный зал, где она находились.

Выйдя из зала, пани крикнула прислужнице Анне:

— Анна, позови пана Казимира, мне нужно с ним поговорить.

— Да, пани Беата, — ответила молоденькая девчушка и побежала искать Казимира.

Увидев его в одной из комнат замка, Анна передала просьбу хозяйки.

— Хорошо Анна, я сейчас пойду к ней, — ответил Казимир.

Найдя пани Беату в зимнем саду, расхаживающей среди цветущих цветов, Казимир подошёл к женщине.

— Пан Казимир, -взволнованно обратилась женщина к мужчине, — что происходит с Володымиром? Ты ведь ему почти как отец, всегда рядом. Скажи мне, чего стоит опасаться.

— Пани Беата, вы прекрасно знаете, как я к вам отношусь, как верен я вам, вашему супругу и Володымиру, но могу сказать точно, что я сам не понимаю его неукротимое стремление двинутся на Московию.

— Ах, чувствует мое материнское сердце, что последний раз вижу своего сына, — чуть не плакала пани Беата.

— Пани Беата, не говорите плохое, я всегда буду рядом с Володымиром и не позволю чтобы с ним что- то случилось.

— Но зачем? Разве здесь плохо? Зачем ему в эту дикую Московию отправляться, — не унималась женщина.

— Он в свите пани Мнишек будет. На коронации в первых рядах стоять должен. Пани Мнишек, представителей знатных шляхтичей собирает. Разве пан Володымир мог отказать ей. Вы ж сами знаете, какой упрямый ваш сын, — успокаивал Казимир мать Володымира.

— Ах, Казимир, я то знаю какой упрямый мой сын, весь в отца, такой же толстолобый. Уж если втемяшит что в голову, то никто его не переубедит.

— Не плачьте, пани Беата, все хорошо будет, -и пан Казимир улыбнулся, чтоб поддержать пани Беату

— Остался бы дома, свадьбу сыграли. Мы ведь ему и невесту подыскали. Она и хороша собой, и знатная из благородного шляхетского рода будет.

— Ну вот пани, вернётся ваш Володымир, и свадьбу сыграете, а он то уже знаком с невестой?

— Нет, но я думаю, что она ему понравится, да и не будет же он огорчать родителей.

Казимир улыбнулся пани, видя, что слова о женитьбе сына подарили ей лучик надежды.

— Вот видите, пани, вы уже и улыбаетесь. Все хорошо будет, а уж за Володымиром я прослежу.

— Хорошо Казимир, ступай, а я тут ещё побуду, — ответила пани и попрощалась с Казимиром.

В каминном зале, откуда вышла вся в слезах пани Беата, оставался ее муж пан Сигизмунд ругался и негодовал на своего сына.

— Что ты там забыл? Отвечай! Ты разве не понимаешь, что вся эта миссия — фальш. Этот сандомирский воевода, отец новоиспеченной королевны, — на последнем слове, Сигизмунд сделал ударение, как бы выделив это слово и наделив его низкими качествами, — Ежи Мнишек, вор и мошенник. Все знают, что он прокутил своё состояние, а теперь в дамки лезет. А дочь его, ещё та курва, ишь ты решила королевой стать. А ты! Поддался этой уловке, или эта девка, Маринка, тебе голову вскружила? А ну, отвечай, — и отец ударил кулаком по столу.

— Никто мне голову не вскружил, тем более пани Марина, — уверенно отвечал Володымир, — я решил, и все. Никто меня не переубедит. Я еду в Московию.

— Весь в мать, такой же упрямый как она, — возмущался отец.

— А матушка утверждает, что я характером похож на тебя, — улыбаясь сказал Володымир.

— Я вижу, что переубедить тебя мне не под силу.

— Да, отец. Я как решил, так и сделаю, — ответил отцу сын.

— Хорошо, но обещай, что после твоего похода, ты наконец- то женишься.

— Обещаю отец. Я женюсь, — и загадочная ухмылка появилась на лице Володымира.

— Однако отец, — продолжал Володымир,, — хочу одну важную вещь сказать. Берегись боярина Савицкого. Если пойдёшь на его поводу, то погибнешь сам, а матушка от горя скончается.

Отец нахмурив брови ответил сыну:

— Ты прекрасно знаешь, что Савицкие наши враги, а от неприятеля я никогда не прятался. Ты лучше поскорее возвращайся и исполни своё обещание, — с этими словами отец обнял сына и похлопал по спине.

Взяв обещание с сына о женитьбе, мать и отец с тяжелым сердцем отправили сына в Москву.

Свита Марины Мнишек состояла из многочисленного войска поляков и других иностранных наемников. Сама Марина въехала в Москву в начале мая 1606 года в золоченой карете.

Изнутри карета была обита красным бархатом с золотыми гвоздиками, в которую запрягли двенадцать коней. Кони серой масти в яблоках поражали своей статностью. На конях вместо попоны были накинуты меха леопардов и рысей. Велись богато одетыми слугами за золотые поводья.

Марина Мнишек восседала в карете на подушках из золотой парчи с вышитыми каменьями, как королева. Платье, невесты Лжедмитрия 1 было белоснежное, украшенное бриллиантами и жемчугами. Кроме Марины, в карете находились две молодые полячки, арапчонок и маленькая обезьянка. Мнишек выглядывала из окна своего золотого дома, и беседовала со знатными боярами, которые шли возле кареты.

Кроме золотой кареты, свиту составляли ещё четырнадцать карет, в которых находились придворные дамы.

Следом двигались три роты шляхетской конницы на великолепных конях.

Все рыцарство облачилось в старинные доспехи. Среди шляхты выделялся мужчина, который ехал и всматривался по сторонам в лица горожан, стоявших по обе стороны дороги и любовавшихся этим эскортом. Пан Воложевский, искал ту единственную, ради которой он покинул свой родной дом и приехал за тысячи километров. Народу было столько, что все лица для пана сливались воедино.

Все кругом пестрело от нарядов, сопровождавших Мнишек и нарядов самих горожан. Ища взглядом Василису, но так и не найдя, молодой пан заехал в Кремль и скрылся за воротами.

Василиса стояла среди многочисленных зевак и наблюдала за историческим событием, таким как въезд Марины Мнишек в Москву. Все внутри девушки ликовало от того, что она прикоснулась к величайшим событиям на Руси. Она стояла и любовалась всей красотой, которая поражала своим масштабном.

— Какая красота, а золота-то золота, глянь только Василисушка, — бубнила разинув рот от увиденного Марфа.

— Несчастная она, — прошептала Василиса, -сама не знает, что это начало конца.

— Что ты такое говоришь, -запротестовала женщина, — счастливая она. Царицей будет. Все ей кланяться будут.

— Царицей? -И Василиса усмехнулась.- Ну, ну.

— Посмотрели и хватит, пойдём, а то как народ попрет, так нас с тобой и задавят, -заволновалась Марфа.

— Пойдём Марфа, а то и правда затопчут, — согласилась девушка и они начали пробираться сквозь толпу, стремясь выйти на свободное пространство.

Как только Василиса повернулась к шествующей группе спиной и направилось в противоположную сторону от центра, то мимо проехал молодой видный пан на коне, явно искавший кого-то, потому что вертел головой так, что вызывал хохот у девушек, смущающихся при его взгляде.

— Марфа, где же ты, пойдём уже, — поторапливала Василиса свою неуклюжую няньку.

Миновав толпу, Василиса с Марфой вздохнули полной грудью и направились в сторону дома.

Придя в дом, через некоторое время появился недовольный хозяин.

— Где ж это видано! -возмущался он.- Я, боярин Захарьин, должен взять на постой шляхтича. Прислуживать и угождать ему? Что ж такое делается на земле русской? Русские в услужении поляков!

— Батюшка, не волнуйся так, — успокаивала отца дочь, — не надолго они тут. Вот увидишь, восстанет русский народ против этих иноземцев. Погонит их. Всегда гнал и сейчас погонит.

— Ах, моя ягодка, да откуда ж ты знаешь это? Ты смотри, что делается на земле русской? Сначала под турками были, теперь под поляками. Когда ж закончится полон земли русской?

Негодуя, Никита Ильич налил себе медовухи и выпил чарку.

— Батюшка, нам с Марфой в церковь пора, пойдёшь с нами? — спросила у отца Василиса.

— Нет, Васенька, не пойду сегодня, боюсь лишнего сказать, я лучше дома вас ждать буду, да и Матвей собирался сегодня к нам зайти.

Василиса улыбнулась и поспешила выйти из горницы, где разговаривала с отцом. Она не хотела огорчать отца отказом Матвею, ведь именно из-за неё и приходил часто в их дом молодой человек.

Разночинного народу на улице было видимо-невидимо. Кроме повозок и телег по улице верхом на конях разъезжали иноземные гости.

— Не поднимай голову, Василиса, — наставляя девушку шла Марфа, — а то и гляди какой-нибудь басурманин глаз положит на тебя.

— Хорошо, Марфа, — повинуясь просьбе Марфе, сказала Василиса.

Вот уже почти целый месяц Алиса жила жизнью Василисы. Она сама себе удивлялась, что быстро вникла в жизнь тогдашней Москвы. Теперь ей все казалось знакомым, как будто она уже ходила по улочкам средневековой Москвы, любовалась золотыми, переливающими на солнышке куполами церквей, ей даже одежда пришлась по душе, особенно венцы, украшенные жемчугами и каменьями. Однако, за все это время, Василису не покидало чувство, что где- бы она не находилась, за ней пристально кто-то наблюдает. Она чувствовала взгляд, следивший за ней, чувствовала его всем телом. Он вызывал у неё страх, граничащий с паникой. Так и жила Алиса, радуясь и наслаждаясь каждой минутой, проведённой с отцом и тревогой, царившей в душе девушки.

Поднимаясь по каменным ступеням, которые вели в православный храм, Василиса услышала, что кто-то выкрикнул ее имя. Обернувшись, она увидела молодого и красивого шляхтича, который спрыгивал с седла и прыжками через две ступени приближался к ней.

— Василиса! Я нашёл тебя! — Подбегая к оторопевшей от неожиданности девушки, с счастливой улыбкой говорил Володымир.

Василиса лишилась дара речи, ведь именно он привиделся ей в рождественскую ночь, когда она с Еленой решили гадать на суженного. Именно Володымира увидела в зеркало девушка, когда сидела в тёмной комнате и загадывала о суженном. Она отчётливо видела его образ, он приближался к ней и улыбался именно так же как сейчас.

— Василиса! — Взволновано говорил шляхтич. — Прости, что я долго шёл к тебе, я не успел! Савицкий западню устроил, а я в неё попался. Я торопился, но опоздал.

— Вы меня с кем- то путаете, — с беспокойством смотрела на поляка девушка.

Пан Володымир смотрел на свою ненаглядную, на ту, ради которой он пожертвовал всем. В этот момент из- за спины Володымира показался старик- отшельник, который несколько недель назад напугал Василису. Весь в чёрном, с косматыми волосами в лохмотьях, он держал в руках посох.

— Вспомнил и забыл, — прошипел старик и ударил этим посохом молодого пана по груди. Пан от неожиданности отшатнулся и еле удержался на ногах.

— Пан Володымир, что с вами, — подбегая к юноше и поддерживая его, чтоб тот не упал на ступеньки храма, говорил Казимир.

Володымир оглянулся, но старик будто испарился, исчез.

— А ну, уйди, паскудник, — хватая за рукав Василису, кричала Марфа полякам, — басурманин. Что ж это творится, в дверях храма покоя не дают эти иноверцы. Пойдём моя девочка, слышишь, служба уже началась.

Марфа плюнула во след спускающимся полякам и крикнула им в спину:

— Паскудники польские, тьфу на вас.

Василиса вошла в сопровождении все ещё негодующей Марфы, которая стала беспрестанно креститься и читать молитвы. Девушка же отошла от неё в дальний угол и думала о шляхтиче. Сердце Василисы стучало так, что готово было выскочить из груди. Щеки зардели румянцем, искорка, которая только что зажглась в душе девушки постепенно разгоралась в костёр любви.

— С вами все в порядке, Володымир? — спрашивал обеспокоенный Казимир.

— Все отлично, дядька. Узнай кто эта девушка, — просил Володымир.

— Так ведь ты ж ее по имени называл, не помнишь? — спросил Казимир.

— Нет, дядька, не помню, — ответил пан, — узнай все о ней.

Так я знаю, — ответил пан Казимир, — она дочь боярина Захарьина. Помнишь, он не дождался пока пани Мнишек выйдет из кареты и ушёл прочь.

— Ах, да, помню. Он один из тех, кто не присягнул нашей Королёве. -Сделав паузу, и сев в седло, добавил.- Передай нашим, что гостить у Захарьина будем.

— Хм, — ухмыльнулся пан Казимир, — уверен?

— Уверен, — сказав это, пан Володымир поскакал прочь от церкви, где видел свою судьбу.

Глава 5. Я за тобой поднимусь в небо

— Принимай гостей, — открывая дверь боярской усадьбы, говорил пожилой шляхтич, — на постой решили у тебя остаться, Никита Ильич.

— Ну что ж, добро пожаловать, гости дорогие, — не радушно приглашал в дом хозяин усадьбы.

Трое шляхтичей, один пожилой, и два молодых вошли в огромный терем. Войдя во внутрь боярских хором, шляхтичи остановились, их поразило внутреннее убранство. Повсюду было изобилие образов, развешанных по углам и стенам горницы в дорогих киотах, в серебряных и золотых ризах, украшенные драгоценными камнями и почти сплошняком вышитые жемчугом. Лавки, расположенные вдоль стен были накрыты полавочниками из бархатной и шелковой ткани разнообразных цветов. В красном углу под образами стоял дубовый стол, украшенный резьбой и позолотой, покрытый подскатерником.

— Да, это не парадный зал пана Сигизмунда, — осмотревшись, промолвил молодой поляк.

— Матрёна, — крикнул хозяин дома прислужнице, — направляй на стол, гости небось голодные.

— Распорядись, Никита Ильич, чтоб позаботились о наших сотоварищах и конях, — попросил пан Володымир.

— Безусловно, пан…., — как бы спрашивая его имя, многозначно сказал и сделал паузу для ответа боярин Захарьин.

— Пан Володымир Воложевский, -и молодой шляхтич снял шапку и поклонился, — а это мои товарищи, пан Казимир Полянский и пан Матеуш Рогач.

Шляхтичи по примеру своего командира, сняв шапку поклонились хозяину дома.

— Ясно, — сухо ответил боярин, -ну а мое имя, как я вижу, вы уже знаете.

— Ты не серчай на нас, боярин, не надолго у тебя остаёмся, — снимая польский кафтан и бросая его на лавку, сказал Володымир.

В это мгновение в горнице появилась прислуга боярина, несколько молодых девок, которые начали хлопотать за столом. Одна из них набросила на подскатерник новую, белую с яркими вышивками диковинных птиц скатерть. Другая начала расставлять праздничные чашки, чарки. Третья, принесла в кувшине вишняк.

Пан Казимир, подойдя к столу, взял кувшин и поднёс его к носу. Глубоко вдохнув запах того, что было в кувшине, Казимир поморщился и сказал:

— Добрый вишняк, сварили на твоей дворне боярин, аж до костей пробирает.

— На Москве, только я славлюсь знатным вишняком, — потирая ладошкой бороду, ответил боярин поляку.

— Вишняк? — удивленно спросил, подходя к поставленному Казимиром кувшину и наклонив голову, понюхал запах напитка Матеуш.

— Ты что ж, вишняка не пробовал, — с ухмылкой спросил его пожилой пан.

— Нет, — отпрянув от кувшина ответил шляхтич.

— Ооо, это добрый напиток, — со знающим видом начал рассказывать молодому поляку Казимир, — его настаивают из вишни, которую собирают, перемалывают и заливают медом. Вот эта, -и он указал пальцем на кувшин, — настаивалась долго. Получился отличный напиток.

Пан Казимир отойдя от стола потёр свои длинные ниспадающие усы.

Пока гости и хозяин дома обсуждали вишняк, девки принесли на стол различные блюда. Уже половина стола была заставлена яствами, а девки все несли и несли новые угощения. На центральном месте стола стояло овальное блюдо с жареным целиком осетром, в чашах издавали умопомрачительные запахи заячьи почки на вертеле, на блюдах целой горой лежали жареные куропатки, а также спинки белорыбицы на пару, заливная свежая стерлядь, стерляжья икра, лосиные языки, моченые яблоки, клюква, квашенная капуста, соленые огурцы и всевозможная выпечка. Кроме вишнянки, девки принесли медовуху и хлебный квас.

— Так это ж пир самый настоящий, — облизываясь, прошептал пан Казимир.

— Присаживайтесь, гости дорогие, откушайте тем, что бог послал, — пригласил шляхтичей боярин Захарьин.

Поворачиваясь к прислужнице Матрене, боярин приказал накормить и устроить на ночлег остальных поляков, которые составляли дружину пана Воложевского.

Шляхтичи поблагодарив боярина за угощения сели за стол. Никита Ильич сел, как и подобает хозяину, во главе стола.

— Не побрезгуйте, господа, кушайте, — сказал Никита Ильич и положил себе на тарелку целую куропатку.

К пирующим мужчинам подошли девки, и налили в чарки вишнянки.

Пан Володымир, взяв полную чарку, встал и сказал тост:

— Предлагаю осушить эту чарку за здоровье гостеприимного хозяина, боярина Никиты Ильича Захарьина.

Пан залпом выпил чарку вишнянки и сел за стол. Ему примеру последовали пожилой и молодой паны

— Благодарствую, — только лишь и ответил боярин, опустошая свою чарку.

— Знал, что на постой к тебе придём? -откусывая кусок пирога с рыбой, спросил хозяина Володымир.

— Вон вас сколько понаехало, все в Кремле явно не поместитесь. Так и куда пойдете? Знаемо куда, к боярам, да кто побогаче, чтоб пощипать их. Али не так?

— Так то так, но к тебе пришли из уважения. Оценил я твою непоколебимость. Не стал присягать пани Мнишек, ну и правильно. Кто она? В ней столько же царской крови, как и во мне и в тебе! — и Володымир разразился звонким смехом.

— Надолго ли к нам? — спросил боярин у пана Воложевского.

— Думаю, что нет. Дело своё сделаем и уйдём. Так что боярин не долго тебе придётся нас терпеть, — наливая в пустую чарку боярина и в свою вишнянки, сказал Володымир.

Стукнувшись чарками, гости и хозяин выпили содержимое залпом.

— Ах, ну и хороша, зараза- потирая длинные усы радовался Казимир, — крепкая, аж до кости пробирает.

— А где боярин домашние твои? -спросил Володымир.

— Так здесь все, — пожимая плечами отвечал хозяин, — жена моя умерла, лет уж двадцать с небольшим. Вот я один и поживаю.

— Зачем обманываешь нас, Никита Ильич? Покажи, не прячь своё сокровище. Знаем, что дочка у тебя есть Василисой кличут. Одна из самых красивых на Москве, — прищурив глаза, с хитринкой говорил Володымир.

— Есть дочь, спит уже, она рано ложится, не стоит тревожить девку, — ответил боярин.

— Почему ж спит? — Не унимался Володымир, — слышал я девичий голос в сенях, со службы пришла. Пригласи к столу дочь свою, Никита Ильич.

Боярин с неохотой позвал Матрену, которая была главная среди прислуги.

— Матрёна, Василиса Никитична и Марфа пришли разве со службы? — Спросил боярин свою прислугу, как бы давая понять, что не следует отвечать о приходе домой его дочери.

Матрёна была недалекая умом женщина, но очень хорошая хозяйка. У неё всегда все было приготовлено, направлено и чисто в доме. А разве бабе нужен ум? Так считал боярин Захарьин, когда случалось недопонимание между ним и Матреной.

Матрёна вышла из-за русской печи, где дремала, ожидавши новых указаний хозяина.

— Да, пришли с Марфой, уже часа три как в комнате сидит за вышивкой, — не подумавши, да и не понимая, какого ответа хотел от неё боярин, ответила Матрёна.

— Позови Василису Никитичну, пусть нам компанию составит, да и вечер уже, отужинать пора, — велел Никита Ильич Матрене.

— Пан Володымир, — повернувшись к красивому поляку, просил хозяин дома, -будь благосклонен, не обижай дочку, не вводи в смущение. Единственная отрада моя, ради неё, можно сказать, и живу.

— Я шляхтич и рыцарь, Никита Ильич, — твёрдо заверил пан, боярина, — а честь панны для меня, это и моя честь. Не бойся, не обидим твою дочь.

Василиса сидела в девичьей половине в своей комнате и вышивала ангельских птиц, когда в девичью вошла Матрёна и передала слова отца.

Василиса вышивала, а сама переосмысливала то, что сегодня с ней приключилось. Она вспоминала шикарный приезд Марины Мнишек, золотую карету с запряженными в неё серыми в яблоках конями.

Зрелище для Василисы напомнило празднование Нового года на Красной площади в Москве. Столько же народу, мишуры, масок, только вместо Деда Мороза главную роль играла Снегурочка- Марина Мнишек. Придёт время и она растает, как и Снегурочка из оперы, думала Василиса.

После этих размышлений, мысли девушки улетели в современную Москву. Она думала о том, как сейчас там Ленка, друзья, а ведь именно сейчас она должна работать в архиве. Странно, подумала девушка, я должна работать в архиве с документами, а я сейчас нахожусь именно в самих документах. После раздумий о Москве, о Мнишек, мысли остановились на высоком статном молодом с карими глазами шляхтиче. Откуда он знал имя, ведь они с ним раньше не встречались? За что просил прощения, и кто этот Савицкий? Эти вопросы терзали душу девушки. Но больше всего ее встревожила встреча с непонятным человеком возле церкви. Думая о нем, Василиса начала раскладывать все мысли по полочкам.

После того, как она вошла в церковь, все думы и мысли Василисы были заняты шляхтичем. Опять сославшись на духоту, а в храме действительно было душно из- за большого числа народу, да из-за лампадок и свечек, которые источали определенные запахи. Василиса, выйдя на крыльцо, не увидела того, из-за которого она по- большому счету и покинула храм. Спустившись, до неё донёсся голос из-за колонны.

— Здравствуй Алиса! — Говорил голос.- Или мне теперь звать тебя Василисой?

Девушка от неожиданности вздрогнула, она впервые за несколько недель слышала своё имя, с которым прожила все 22 года.

Зайдя за колонну, взору девушки предстал мужчина в чёрном одеянии с распущенными длинными волосами, которые спадали на лоб. На лице, обрамлённом цвета вороного крыла волос, светились ярко-голубые глаза.

— Здравствуй, Алиса, хотя тебе сейчас подходит имя Василиса. Не узнаешь меня? — проговорил мужчина на польском акценте.

— Добрый день, — и Василиса упорно начала вспоминать где могла видеть незнакомца, — нет, не узнаю.

— Я пришёл к тебе из твоего сна. Мое имя Витольд, — обратившись к девушке, глаза, светившиеся запылали голубым огнём.

— Да, точно, Витольд, — складывая куски из того сна, говорила Василиса, — так значит то был не сон?

— Нет, не сон. Я пришёл к тебе, хотя в прошлый раз ты отказала мне. Но я, переступив свою гордость снова говорю с тобой.

— Я слушаю.

— Послушай и подумай. Я не прошу, давать мне сразу ответ. Я подожду до завтра. Я пришёл предупредить и уберечь тебя от опасности. Мгла сгущается над тобой, она почти окутала тебя, только твоё согласие может спасти жизнь.

— Жизнь? — Удивленно произнесла Василиса.

— Да, жизнь, — уверенно говорил Витольд, — он погубит тебя. Ничего хорошего из вашей любви не выйдет, Василиса.

— Кто погубит, кто он? — Задавала вопросы ничего не понимающая девушка.

— Кто? Пан Володымир. Он уже довёл тебя до смерти, а я спас твою душу и вселил в девчонку из новой Москвы. Ты настоящая здесь и сейчас, а там, в далекой Москве ты чужая. Ты умерла ради вашей с ним любви, именно в ту холодную зимнюю ночь я воскресил твою душу и вдохнул в тебя жизнь, только переродилась ты в Москве ровно через четыреста лет. Я твой спаситель и сделаю для тебя все, что только не пожелаешь. Хочешь, и мы вместе с тобой вернётся в 2006 год, а если пожелаешь, то можем остаться в эту эпоху, но жить ты будешь как королева.

— Что значит мы?

— Мы? — Ответил колдун.- Это и значит, что мы, ты и я. Василиса, я предлагаю свою руку и сердце, ни в чем ты не будешь знать нужды. Я как только увидел тебя, то сразу понял, что должен быть всегда рядом с тобой. Я люблю тебя.

— Но почему он погубил меня? — спросила девушка, не слыша признание Витольда.

— Потому что эгоист и самовлюбленный шляхтич. Ты думаешь, что одна у него? Нет, он обольстит, развратит и бросит.. Сколько девок плачут по нему, а он все никак не может уняться. Вот и ты нужна ему, чтоб лишь потешиться. -Сделав паузу, он взял в свою руку ручку Василисы. -Ты согласна? Хотя нет, не отвечай сейчас. Подумай. Завтра я буду ждать тебя в это время здесь. Помни, только я люблю тебя, и только я один способен спасти твою жизнь.

Василиса стояла и не могла ничего произнести. Ледяной холод шёл от руки Витольда, он обуял все тело девушки. Мысли в голове спутались, она никак не могла собрать их, чтоб здраво начать размышлять.

— А портрет? — выдернув руку спросила Василиса.- Художник?

— Портрет-,это способ вернуть тебя обратно, а художник…..

— Да, художник, -опередив Витольда, спросила девушка, — Кто он? Я встретила его тут, он проклинал меня. Почему?

— Все это уже не важно, — не раскрывая того, что художником является именно он, ответил мужчина, и добавил.- Завтра, я буду ждать тебя, — сказав это Витольд отпустил руку и скрылся за колонной.

Не успев все расспросить, ничего не понимающая Василиса стояла одна возле колонны.

— Но… — кинулась к мужчине Василиса, но его нигде не было, лишь чёрный ворон с голубыми глазами выпорхнул из-за колонны и громко хлопая громадными крыльями скрылся за облаками.

Именно об этом случае и размышляла Василиса, когда к ней вошла Матрена и велела идти в горницу к отцу.

— Хорошо, — положив пяльце с вышивкой, на стол, Василиса покинула девичью.

Пройдя по длинному полутемному коридору, Василиса зашла в светлую горницу. Не ожидающая увидеть так много людей, Василиса была поражена тем, что в горнице за столом сидел именно тот шляхтич, которого никак не могла выбросить из своей головы девушка.

— Доброго вечера, батюшка и гости дорогие, — поклонившись, по-русскому обычаю, поприветствовала всех Василиса.

Пан Володымир вместе с товарищами поднялись с лавок и в знак приветствия тоже поклонились девушке.

— Вот пан Воложевский, моя дочь Василиса Никитична, — подойдя и взяв подручку дочку, сказал боярин и подвёл ее к столу.

— Это наши гости, Василисушка, на постой к нам определились, -добавил боярин.

— Пан Володымир Воложевский, а это мои друзья, — представляя их говорил шляхтич.

Василиса не слышала имена других шляхтичей, она думала о том, что сказал Витольд.

«Пан Володымир твоя погибель». Вот что крутилось у неё в голове.

— Откушайте с нами, пани Василиса, — обратился Володымир к девушке, — не побрезгуйте нашим обществом.

Выходя из оцепенения, Василиса села на скамью возле стола. Девки сразу принесли тарелку и ложку.

Ни о чем другом Василиса и думать не могла. Мысли роем кружились в голове. Неужели это он и есть? Он, который знал ее имя, который как кинжал вонзился в сердце. Нет, не может быть, это все магия и он, такой красивый с добрыми глазами не может обмануть. Где- то глубоко внутри, Василиса чувствовала, что давно знакома с ним, что- то тёплое и радостное объединяло их. Но что? Не могла понять Василиса.

Пан Володымир не сводил глаз с девушки. Он был поражён не только красотой русской боярыни, столько тем, что внутри него в груди щемило от боли сердце. Ему казалось, что знает девушку, и что их связывает нечто большее, чем просто знакомство.

Отец Василисы сидел во главе стола и мог наблюдать за взглядами его дочери и молодого пана Воложевского. Брови Никиты Ильича все сильнее хмурились, а лицо приобретало недовольный вид.

Пан Казимир, заметив смущение и переглядки Василисы и Володымира, и нахмуренного Никиту Ильича, решил разрядить обстановку.

— Ну, что мы тут все молчим, уже горло пересохло, а не выпить ли нам ещё по чарке? — сказав, Казимир начал разливать вишнянку по чаркам. Дойдя до чарки, которая стояла возле Василисы, иронично спросил:

— Пани Василиса отведает вишнянки? Или кваску налить?

— Василиса молода ещё вишнянку пить, — вместо дочери ответил ее отец.

— Почему батюшка, может пора пришла попробовать, — и Василиса пододвинула поближе свою чарку.

— Молодец, смелая, — удивился Матеуш.

— А ты думал, что русские девушки трусливые? Ты не знаешь нас! -и взяв чарку с вишнянкой, Василиса сказала. — За нас, за русских женщин, которые способны на многое.

И Василиса выпила залпом алкогольный напиток.

— Пани Василиса, откушайте что-нибудь, после вишнянки нужно поесть, — протягивал пирог Казимир.

По жилам девушки потекла разгоряченная лава. Она ощущала, как ей стало жарко, но в тоже время ощутила свободу. Свобода! Вот что не хватало Василисе, именно отсутствие свободы для всех девушек и женщин. В 2006 году она могла пойти туда, куда захочет, работать, учиться, ну а самое важное- встречаться с друзьями. Здесь под запретом оказалось для Василисы не то, что говорить, что вздумается, а даже гулять по городу запрещалось одной, только в сопровождении либо родственников, либо нянек. Разговаривать с незнакомыми людьми молодой девушке приравнивалось к позору. Целомудрие, покорность, молчаливость- вот главные добродетели девиц 17 века.

Выпив чарку с горячительным напитком, душа, тяготившая всевозможными «нельзя», вырвалась у Василисы на простор. Она почувствовала прилив силы, которая окрылила ее.

Вспомнив любимый ею фильм «Судьба человека», она решила последовать примеру главного героя.

— Я после первой не закусываю! — ставя чарку, гордо заявила Василиса.

Паны переглянулись меж собой. Даже в Речи Посполитой, они не встречали такую деву, а тут в патриархальной Московии, где все живут традициями, были обескуражены такой речью.

Отец сидел и смотрел на свою дочь, не понимая, что за перемена могла произойти в характере Василисы. Покорная,, богобоязненная, услужливая дочь превращалась у него на глазах в непредсказуемую фурию.

Ухмыльнувшись и закрутив один ус на палец, пан Казимир произнёс:

— Выпей красавица ещё чарку за нашу Королёву Марину Мнишек, — и наполняя чарку вишнянки, протянул Василисе.

— За Мнишек? — беря в руки чарку, усмехнулась девушка. — Она такая же королева, как я балерина! Она простая несчастная женщина, которая как мотылёк летит на свет. И скоро, очень скоро этот свет спалит ее. Ваша Мнишек захотела править великой Русью, но у неё кишка тонка. Ничего у неё не выйдет!

Мужчины сидели разинув рот, и только пан Володымир с восхищением смотрел на девушку. Никогда в жизни он ещё не встречал такой смелой, безрассудной и красивой девы. Она нравилась ему все больше и больше. Он чувствовал, что между ними есть нить, которая связывает их, но что это, он не мог никак понять. Любовь поселилась в его сердце.

— Так панна не хочет выпить за Королёву? Считает ее недостойной править? — соскакивая со своего места недовольно спросил пан Матеуш.

— Пан Матеуш, не гневайтесь, — пытаясь смягчить ситуацию просил боярин, — видишь, дочка не в себе, говорит, то чего сама не ведает.

— Пусть говорит, -перебил боярина Володымир.

— Я выпью за возрождение Руси, за будущего царя, а не за нынешних мошенников, — и Василиса вновь залпом осушила чарку.

— Ну хоть съешь кусочек, — ещё раз протягивая пирог просил девушку Казимир.

— А я и после второй не закусываю, — повторяя слова из фильма, уверенно ответила девушка.

— Василиса, иди в девичью, — грозным тоном сказал отец.

Довольно таки развеселившая от алкогольного напитка, Василиса не хотела покидать застолье. Она соскучилась по праздникам, по тому, что она может свободно общаться с мужчинами. Выпив вторую чарку, Василиса заявила:

— Ну вот после третьей, пожалуй и перекусить можно будет.

— Как скажете, панна, — наливая чарку, ответил Казимир.

Пан Володымир, встав с лавки, подняв чарку торжественно произнёс тост.

— Я и мои друзья благодарны вам, Никита Ильич, и вам Василиса Никитична, за предоставленный хлеб соль. И эту чарку я поднимаю в честь хозяина дома и его прекрасной дочери.

Товарищи Володымира поддержали его и стоя выпили за боярина Захарьина и его дочь.

Василиса осушив чарку и отломив кусочек пирога, сказала:

— Мой батюшка самый лучший!

— Да, пани Василиса, наслышаны мы о доброй душе и благородстве вашего отца, — сказал захмелевший Казимир, — за Московией знают о его хороших делах.

Василиса сидела и улыбалась, когда речь шла об отце.

— Никита Ильич, — спросил у хозяина дома пан Матеуш, — есть ли у вашей красавицы жених?

Насупившись, отец уверенно сказал. Ответ обескуражил Василису, она не могла понять, отец специально говорит или это правда и все решено.

— Есть жених. Матвей Васильевич Колгин, молодой и красивый, подстать Василисе.

— Батюшка, но.., — испуганно молвила Василиса.

— На Покров свадьба, — не дав договорить дочке, подытожил отец.

— По любви свадьба? — спросил пан Матеуш.

— Конечно по любви, — строго и коротко ответил боярин.

— А не желает ли панна спеть нам? — вдруг спросил у девушки, молчавший Володымир.

Алиса всегда любила петь. В детском доме она являлась солисткой хора из воспитанников. Хор выступал на различных мероприятиях и даже участвовал в конкурсе, занявшем первое место среди таких же хоров детских домов.

В теле Василисы, девушка пела только у себя в комнате, и то тихо, чтоб никто не слышал, ведь пела она песни совсем не те, а песни своего времени, песни 21 века.

— Я спою, — и Василиса выйдя из-за стола, прищурив зеленые глаза, запела звонким голосом.

«У Оксаны металлург,

У Светланы драматург,

У Мари американец,

У Наташи итальянец.

Как у матушки моей

Было восемь дочерей.

Припев:

Мама, ну, не виноватая я, не виноватая я

Что вот осталась я одна така не сватанная.

Не виноватая я, не виноватая я

Все говорят — любовь нагрянет вдруг негаданная.» (песня группы «Фабрика»)

Когда Василиса пела песню, то подойдя к отцу, поцеловала в макушку.

Все гости и отец сидели раскрыв от неожиданности рты. Такую песню, да ещё в таком исполнении они слышали и видели впервые.

— Браво, — крикнул пан Матеуш, когда Василиса закончив петь, поклонилась, — восхитительно.

— Пани, вы великолепны, — поддержал молодого пана Казимир.

Лишь один пан Володымир сидел и молчал. Он внимательно всматривался в девушку, будто изучая.

— Пану Володымиру не понравилось? — Присаживаясь к столу спросила девушка.

— Пани сама знает ответ на свой вопрос, — сказал Володымир и подмигнул.

Изумлённый боярин, встав со своего места, подошёл к дочке и, взяв за руку, проговорил гостям.

— Моя дочь устала, она покидает вас.

— Батюшка, -взмолилась Василиса, — разреши я ещё одну песню спою и уйду, пожалуйста.

— Никита Ильич, разреши, — просили боярина два поляка.

— И сразу в девичью, — отпуская рукав девушки, отец сел обратно на своё место.

— Хорошо батюшка, — махнула в знак согласия Василиса, — это моя любимая песня.

Сказав, Василиса запела. Когда она пела песню, то смотрела прямо на Володымира, а он смотрел на неё. Можно было построить невидимый мост между их глазами. Не отрываясь они смотрели друг на друга. Им казалось, что они знают друг друга давным-давно. Любовь связывала их взгляд. Василиса пела и слезы текли по щекам.

«Собираю наши встречи, наши дни, как на нитку — это так долго.

Я пытаюсь позабыть, но новая попытка колет иголкой.

Расставляю все мечты по местам — крепче нервы, меньше веры день за днём, да гори оно огнём,

Только мысли всё о нем и о нем, о нем и о нем…

Припев:

Я к нему поднимусь в небо, я за ним упаду в пропасть,

Я за ним, извини, — гордость, я за ним одним, я к нему одному.

Я к нему поднимусь в небо, я за ним упаду в пропасть,

Я за ним, извини, — гордость, я за ним одним, я к нему одному.» (текст песни Ирины Дубцовой).

В горнице царила абсолютная тишина. Никто не издал ни звука, ни шороха. Даже прислуга пришедшая, услышав дивное пение Василисы, замерла в дверях.

Встав со скамьи и поклонившись, девушка попрощалась и покинула горницу.

Придя в девичью, она бросилась на кровать и зарыдала. Тут же за девушкой в комнату вбежала Марфа. Увидев рыдающую Василису, она подсела к ней, обняла и начала петь колыбельную, стараясь успокоить девушку.

— Я помню эту песню, — вдруг сквозь слезы, пробормотала Василиса, — только откуда, не знаю?

Так в объятиях своей тетки-няньки Василиса уснула крепким сном.

После того как горницу покинула Василиса, поляки и боярин несколько минут сидели в тишине.

Первым тишину нарушил пан Казимир.

— Спасибо Никита Ильич за гостеприимство. Разреши, спать пойдём, поздно уже.

— Конечно, -ответил боярин и приказал прислуге показать комнаты гостям.

— Хорошая у тебя дочь, Никита Ильич, береги ее, — уходя сказал Казимир.

Боярин ничего не сказав, лишь нахмурил лоб.

Последний горницу покидал пан Володымир, не дойдя до дверей, он обернулся и спросил, смотря прямо в упор на хозяина дома.

— Отдай за меня пани Василису. Не любит она своего жениха, и никогда не полюбит. Не губи девку. Я сделаю счастливой Василису.

— Что? — не веря своим ушам, и начиная негодовать сказал боярин.- Отдать замуж свою единственную дочь какому- то поляку? Да ни в жизнь! За Матвея пойдёт! Убирайся!

Пан Володымир ничего не ответив на гнев боярина, вышел из комнаты.

На утро, проснувшись рано, Василиса лежала в постели и думала о Володымире

«Неужели именно о нем говорил Витольд? Не может быть! У Володымира добрые и благородные глаза, он не способен на обман и предательство. Хотя, если Витольд знает обо мне как Алисе, то он лучше знает Володымира. Нет, не верю. Сердце подсказывает, что все неправда. Что же мне делать»?

Встав с постели, она подошла к зеркалу и смотря на своё отражение сказала ему:

— Я не хочу чтоб меня выдали замуж за того, кто не мил мне. Я чужая здесь. Не хочу тут больше и дня быть. Пойду к Витольду и уговорю его вернуть меня обратно в свой мир.

Пан Володымир проснулся ещё раньше Василисы, разбудил Казимира и велел будить всех дружинников и собираться а путь.

— Нам здесь больше делать нечего, домой поедем, — садясь на своего коня крикнул Володымир своим товарищам и ускакал прочь из усадьбы боярина Захарьина.

— Марфа, -спросила Василиса женщину, когда та помогала ей облачаться в сарафан, — а что гости уже встали?

— Поляки эти? Так они уж давно как со двора уехали. Черт с ними.

— Как уехали? — чуть не плача молвила Василиса.

— А на кой они нам? Главный из них, тот самый, который у церкви был, заявил, что делать им тут нечего и, что домой едут. А ты чего это расстроилась? Тебе сейчас нельзя расстраиваться, нужно к свадьбе готовится. Помнишь, что вчера батюшка сказал?

— Помню, Марфа, я все помню, — говорила Василиса думая о Володымире.

Все утро она думала только о нем и ни о ком больше. Дворовые девки поздравляли со скорым замужеством, говорили, что хороший жених у неё, но мысли Василисы были заняты шляхтичем.

— Значит так тому и быть, — вдруг промолвила Василиса, — я тоже сегодня вернусь домой.

И с этими словами девушка вышла из усадьбы в сопровождении Марфы и направилась к церкви. Там, после службы, она должна встретиться с Витольдом и приключения в 1606 году должны закончится. Так для себя решила Василиса.

Глава 6. Горькая правда

— Никита Ильич, звал? — торопливо говорил Матвей, заходя в дом боярина Захарьина.

Никита Ильич тревожно вышагивал по персидскому ковру, который лежал посреди горницы.

— Матвей, как я рад, что ты незамедлительно пришёл, — обнимая, как дорогого гостя, отвечал боярин, — ждал тебя.

— Что случилось, Никита Ильич? Али с Василисой Никитичной что? — видя, как взволнованно ведёт себя боярин волновался юноша.

— С Василисой все хорошо. У меня дело к тебе, — предлагая сесть на лавку Матвею, говорил Никита Ильич.

Присев на лавку, стоявшую вдоль стены, Захарьин волнуясь начал теребить себе бороду.

— Матвей Васильевич, — начав серьезный разговор, боярин в упор смотрел на собеседника, — вот скажи мне, как твои намерения по поводу Василисы, в силе? Ждёшь ли ты ещё моего согласия? Или кто другой на примете?

— Никита Ильич, — начав понимать в какую сторону клонит разговор хозяин дома, отвечал боярин Колгин, — мои намерения по отношению к Василисе Никитичне являются, что ни есть самые честные и твёрдые. Сами знаете, что я с детства люблю вашу дочь, и никто не сможет меня в этом переубедить. Ждал и буду ждать вашего позволения на свадьбу с ней.

— Ну что ж, -вставая с лавки, ответил Захарьин, — ты парень добрый, любишь мою дочь, да и боярин славный, деньги водятся. Решил я, что дам согласие, зазывай сватов, сыграем свадьбу.

— Что, — не ожидавший такого счастья ещё утром, когда прибежал к нему посыльный от боярина Захарьина с просьбой явится а нему, радостно ответил Матвей, — Никита Ильич, не верю ушам своим, неужели дождался! Завтра, завтра же сваты явятся.

— Думаю, что на Покров свадьбу и сыграем, — огорчённо говорил боярин, ведь никак не ждал он, что так быстро решится отдать дочь свою замуж. Все оттягивал этот момент, знал, что выйдя замуж дочь покинет его, в чужой дом уйдёт, а он один останется.

— Спасибо, Никита Ильич, осчастливили, — и Матвей бросился по-русскому обычаю троекратно целовать будущего тестя.

……….

Василиса в сопровождении своей преданной тетки-няньки шла по мостовой в направлении церкви. Девушка шла с надеждой и печалью. Ей не хотелось покидать отчий дом в котором любят и лелеют, но в то же время, стать жертвой этого времени, быть отданной без желания и согласия замуж за не любимого, она не хотела.

Май в Москве подарил всевозможные запахи, кругом цвели цветы, благоухали кусты сирени. Голуби ворковали на крышах домов, мило устроившись на карнизах. Василиса шла и прощалась с Москвой 17 века. Все, что случилось с ней, она считала приключением, только отца, прикипев к нему сердцем и душой, было жалко оставлять. Для себя девушка все решила ещё утром. Она надеялась увидеть Володымира, который так глубоко засел в сердце, что оно аж ныло, но узнав, что он уехал, даже не попрощавшись поняла, что это лишь девичьи грезы. «Зачем я ему нужна? Русская боярыня? У него таких как я тысячи по всюду. Правильно говорил Витольд, что если я останусь, то ничего хорошего из этого не выйдет. Все! Хватит думать о нем, нужно думать о себе. Если я останусь, то меня принесут в жертву как барашка, а я этого не хочу. Как представлю, что мне придется жить и терпеть нелюбимого, то мурашки по коже бегут. Пускай Витольд возвращает меня обратно, а уж с ним я решу вопрос, главное вернуться домой». С такими думами Василиса ступала по брусчатой мостовой, когда услышала топот копыт, который смолк за спиной.

— Доброго утречка, прекрасная пани Василиса, — донёсся знакомый мужской голос того, о ком несколько минут назад думала девушка, — простите, что утром уехали, так и не повидавшись с вами.

Василиса обернулась и увидела сияющее лицо молодого пана. Взгляд карих глаз испепелял девушку. Она была счастлива, что вновь увидела его перед тем, как вернётся в свой мир.

— Доброе утро, пан Володымир, — спокойно ответила Василиса, хотя внутри все клокотало.

— Тьфу ты, опять эти черти, — выругалась Марфа и потянула за руку боярыню.

Вместе с паном Володымиром спешился с коня и его дядька пан Казимир.

— Пани Марфа, — подойдя к женщине и увлекая в сторону, Казимир начал запудривать ей мозги, — вот увидел я вашу Московию, церкви ваши, женщин целомудренных и решил веру поменять. Православным хочу быть, храмы православные посещать. Вот подскажите мне, вы ведь верная прихожанка будите?

— А как же, все службы стою, посты соблюдаю, — начала усердно рассказывать Марфа.

Казимир отведя подальше от спутницы Марфу беседовал с ней.

— Неужели пани Василиса и вправду просватана? -спросил Володымир Василису.

— Отец так решил, — коротко отвечала девушка.

— А пани? Вы такие смелые, не побоялись вчера песни петь, да и на ровне с мужчинами вишнянки выпить? А тут отец все решил? Не верю я этому, — выпытывал правду шляхтич, — али люб жених?

— Нет, не люб, — печально смотрела на пана девушка. Она смотрела на пана и старалась запомнить его лицо на всю жизнь, ведь там, в своём мире его не будет.

— Не люб значит! — и пан улыбнулся обнажив белые красивые зубы. — а пани не желает показать мне на прощание Москву? Мы уезжаем, а город я так и не видел.

— Но как же я вам ее покажу? Меня Марфа не отпустит.

— А мы ей не скажем, — и Пан протянул Василисе руку, — доверься мне.

Девушка не думая о последствиях вложила свою ручку в его могучую руку и доверилась ему.

Пан тут же подхватив Василису, усадив на коня, сел позади, натянул уздцы и конь помчался по мостовой цокая по булыжникам.

Обернувшись на звук, Марфа всплеснув руками кинулась за всадниками, но пробежав несколько шагов остановилась и набросилась на Казимира, который уже сел в седло.

— Окаянный, что задумали? Девку решили погубить? Горе, горе-то какое! — причитала женщина, не успев накинутся на подельника Володымира, который помчался за паном с боярыней.

А всадники уже скрылись за поворотом, проскакали мимо церкви и направились в сторону дороги, которая вела за город.

Как только они миновали церковь, из-за колонны, которая украшала высокое крыльцо, вышел Витольд. Взгляд колдуна испепелял все вокруг, пальцы сжались в кулак от злости. Смотря на исчезающих, Витольд процедил сквозь зубы:

— Это твой выбор. Я сделаю все, чтобы вас разлучить. А ты, -имея ввиду Василису, — будешь кровавыми слезами прощенье просить.

После этих слов, он зашёл за колонну и уже через секунду из-за неё вылетел чёрный ворон и полетел за всадниками.

Выехав за пределы города, Володымир остановился, спрыгнул и подхватив Василису за талию снял с коня.

— Прости меня пани, что увёз тебя, — наклонив голову в знак пощады, молвил Володымир, — не мог я, чтобы такая краса не по любви замуж вышла и заточила себя в тереме.

— Так значит ты мой спаситель, — усмехнувшись ответила девушка, — а тебе не все ли равно, по любви, али нет?

— Не все равно, красавица, — взяв ее руки в свои, трепетно говорил мужчина, — как увидел тебя, так и лишился разума. Полюбил я тебя, ей богу полюбил. Глубоко в душу ты мне засела, сердце ранила. Вчера вечером просил руки твоей у боярина Никиты Ильича, так он осерчал. Не хочет, что б единственная дочь судьбу свою связала с поляком. Не мог я допустить, чтоб ты замуж за другого вышла. Решился на этот поступок. Украл тебя у отца твоего.

Володымир встал перед Василисой на колени и произнёс:

— Пани Василиса выйдет за меня замуж, станет моей женой панной Воложевской?

Василиса молча стояла и смотрела на него. Ещё утром она была готова все бросить и вернуться в свой мир, а теперь этот мир подарил ей любовь.

— Если пани откажет мне, я верну ее обратно, волосинки не упадёт с головушки, даю рыцарское слово. Отвезу обратно к отцу и уеду, чтоб никогда больше не тревожить, — добавил Володымир на молчание Василисы.

Девушка была на седьмом небе от счастья.

С замиранием сердце она прошептала:

— Я согласна стать пани Воложевской.

Услышав на свой вопрос «да», пан соскочила с колен, приподнял Василису и закрутил в вихре счастья.

— Если б ты только знала, как я боялся услышать от тебя отказ.

— Я влюбилась в тебя, как только увидела на ступеньках крыльца церкви, а когда увидела тебя в качестве гостя в доме батюшки, то окончательно погибла, — шептала девушка в объятиях мужчины.

Они стояли посреди проселочной дороги, вдоль которой росла трава. Вдалеке виднелась белоснежная крепость Москвы.

— Поедем ко мне в замок, я представлю тебя своим родителям. Ты им понравишься, вот увидишь, — с огромной надеждой на счастье, говорил шляхтич Василисе, когда они шли рука об руку по дороге, удаляясь все дальше и дальше от родного города девушки.

— Эгей!

Оглянувшись на крик, пара увидела всадника, приближающего к ним.

— Казимир, все в порядке?

— Да, Володымир, но думаю, что нам нужно поспешить. Захарьин и боярин Колгин нам это с рук не спустят. Погоня будет.

— Василиса, Казимир прав, нам нужно быстрее покинуть пределы Московии, а в Речи Посполитой нам никто не страшен.

— Тогда поторопимся, — ответила девушка.

Володымир посадил невесту на своего коня, сам сел позади и понёсся по пустынной дороге, оставляя за собой облако серой пыли.

Ни одной души не было видно, ведь не спокойное время было. Кругом разгуливали отряды поляков, свободно чувствующих себя на чужой земле. Кроме поляков, по Руси бродили разбойничьи шайки, которые состояли из обнищавших крестьян, беглых и другого не ясного сброда. В это время довольно опасным являлось путешествие, особенно молодой девушки.

Только высоко в небе среди облаков в одиночестве кружил черный ворон.

………..

— Что?! -взревел Никита Ильич, узнав от Марфы о поступке Воложевского.- Да как он посмел! Мерзавец! Поймаю, не пощажу!

Боярин Никита Ильич, весь красный от злости, кружил по комнате, словно орёл в клетке.

— Иван, — кричал своего дворового боярин, — сейчас же беги к Колгину, скажи, что бы не мешкая ко мне шёл.

— Федька, седлай лошадей, собирай мужиков, — велел боярин.

Федор, главный среди челяди, пулей выскочил во двор, и бросился бегом в оружейный погреб.

Через полчаса на боярский двор прискакал встревоженный Матвей.

— Беда, Матвеюшка, — бросился к молодому Никита Ильич, — чувствовал я, что беда пришла в мой дом, но не знал, что она себя так проявит.

— Что случилось? — испуганно произнёс Матвей.

— Пан Воложевский Василису в полон взял, — говорил оторопевшему юноше боярин, — обманом и хитростью увёз.

— Как? Как увёз? — не понимающим взглядом промолвил Матвей.

— Я в погоню собираюсь, поедешь со мной?

— Конечно! Я за Василису жизнь отдам! Со мной отряд из 20 человек пойдёт. К вечеру у тебя будем. -сказав, Матвей выбежал из терема и сев на коня поскакал прочь.

К ночи, отряд, состоящий из двух бояр и 40 холопов в полном вооружении двинулся на поиски боярской дочки. Миновав белоснежную крепость, они оказались на дороге, на которой утром Володымир признался в любви Василисе.

— Никита Ильич, вы ж знаете, где нам Василису искать?

— Знаю, — ответил на вопрос Матвея боярин Захарьин, — он в замок Воложевских поскакал. На свою землю торопится попасть, паскудник. Ничего, догоним. На своей земле не поймаем, так на его пойдём. Земля панов Воложевских граничит с землёй боярина Савицкого Бориса Семеновича, а он мой старый друг. Поможет, не откажет нам.

Матвей ехал на коне рядом с отцом Василисы и слушал его, а внутри у юноши горел огонь злости и обиды.

Покинув пределы Московского града, небольшой польский отряд двигался в сторону Речи Посполитой. Остановились всадники лишь тогда, когда тьма полностью покатила все вокруг и не было видно тропу, которая являлась проводником для поляков.

— Здесь остановимся, -приказал Володымир, нежно помогая своей спутнице спустится с седла.

Спустившись и чувствуя под ногами твёрдую землю, девушка расправила свой сарафан, довольно таки измятый при неудобном сидении в мужском седле.

— Устала, моя кохана? — Спросил шляхтич, убирая прядь русых волос, растрепавшихся из-за ветра во время езды.

— Да. Я ведь раньше никогда на лошадях верхом не ездила, да что там говорить, даже в повозке. Только на машинах, да метро.

— Каких машинах и метро? Не разумеею, моя ладушка.

— Устала я, мне б умыться с дороги, да привести себя в порядок, — не объясняя жениху значение новых для него слов, ответила Василиса.

— Пойдём, тут где- то ручей должен быть. Мы тут проезжали, когда в свиту Мнишек ехали, я помню, — и Володымир, взяв за руку Василису пошёл в глубь леса, искать ручей.

Отряд расположился на маленьком лужке, разожгли огонь и начали жарить мясо. Ещё днём, посланные Володымиром несколько человек, в глубину леса за добычей, вернулись с трофеем.

В лесу много было дичи, потому что много людей померло в те страшные года, когда голод и болезни косил всех, не разбирая кто ты? В Перу в 1600 году произошло огромное по масштабам, извержение вулкана, который стал причиной больших климатических изменений. В результате засухи и неурожая 1601—1603 годов на Руси начался страшный голод. Много народу погибло в те года, ели все, что могли, доходило даже до того, что не гнушались даже навозом, встречались случаи и людоедства. Бояре, прижимая своих подчиненных, увеличивая оброки и пошлины, толкали последних разбойничать. Зверья в лесу расплодилось очень много, на них мало охотились, да и еды для диких зверей было предостаточно.

Вот и посланные Володымиром поляки вернулись с трофеем и теперь они жарили на огне мясо зайцев.

— Замели следы? -спросил Казимир у двух поляков, которые вернулись в лагерь.

— Да, собака не найдёт, — ответили они.

Казимир улыбнулся, похлопал друзей по плечу и расставил дозорных по периметру. Не спокойное было время. Лес являлся пристанищем для разбойников, он их кормил, одевал и являлся домом. Холопы, пополнявшие разбойничьи шайки, бежали от своих бояр, которые обрекали их на нищенское существование, отбирая последнее у семьи. Мужики, не выдержав угнетение, брали в руки рогатины, топоры и уходили в лес. Лес являлся знаком свободы для беглых холопов.

Отойдя от лагеря, Володымир притянул к себе Василису и впился своими жаркими губами во влажные губы девушки. Словно молния поразила их обоих, пробежав по всему телу. В тот самый миг перед ними прошла вся та жизнь, которую они забыли. Их любовь, разлука, смерть, все эти события пронеслись в головах во время поцелуя. Они наслаждались друг другом так, как будто это было в последний раз. После поцелуя Володымир смотрел на свою невесту и не понимал, что такое с ним случилось. Ещё минуту назад он помнил все, а сейчас, он снова смотрит на свою любовь и ничего не может вспомнить, а по его щетинистой щеке течёт маленькая солёная капля. Василиса, с мокрыми глазами, смотрела на Володымира. Память на миг вернулась к ним и, как бы дразня, снова ввела в забытье. Из оцепенения, любящих, вывел громкий вороний крик.

Подняв голову вверх, они увидели, что на ветке сидит огромный чёрный ворон и смотрит своими ледяными глазами. Володымир, сорвав ветку, кинул в ворона. Тот, взмахнув крыльями взлетел, недовольно каркнул и сел на ветку выше.

— Никогда не любил воронов, — объясняя свой поступок, сказал мужчина.

— Пойдём, покажешь мне ручей, а то уже совсем темно стало, — потянула за рукав жупана Василиса.

Спустившись с маленькой возвышенности, перед ними предстал ручей. Вода журчала и умиротворяла все вокруг.

— Отвернись, — попросила мужчину Василиса, — я хочу вымыться, а то все тело в дорожной пыли.

Володымир усмехнулся и повиновался приказу Василисы.

Девушка пыталась снять с себя жемчужное ожерелье, но не справившись, позвала на помощь.

— Володымир, помоги мне, никак не могу снять ожерелье, — просила она.

Володымир оглянулся, подошёл и помог расстегнуть ожерелье, аккуратно положив его на траву.

— Ну все, отворачивайся, — снова просила Василиса.

Володымир повиновался.