Бесплатный фрагмент - Сквозь леса

Я ехал в электричке прочь от своей несчастной любви. В голове играл джаз. Соседи по вагону, сидевшие рядом, начали спорить. Я отвернулся от них и стал любоваться лесом, мелькавшим за окном. В это время поезд заехал в тоннель, и на несколько секунд всё погрузилось в темноту. Тьма удивительным образом поменяла пассажиров в вагоне: на их месте возникли монстроподобные силуэты, напоминающие то ли ящериц, то ли жаб со зловеще горящими глазами. Однако видение длилось всего пару секунд и исчезло сразу, как только поезд покинул тоннель. Через некоторое время в вагон зашёл музыкант с гитарой наперевес и табличкой на груди: «Купите мой CD». Он расплылся в улыбке, готовый начать петь. «Ненавижу спамеров: я не просил никого о, так называемой, музыке здесь и сейчас. Мои уши и душа не нуждаются в этом», — подумал я. Гитарист попытался запеть, но что-то странное произошло с ним: он испуганно дёрнулся и в ужасе схватился за горло. Его глаза нервно забегали, но потом он резко взял себя в руки и даже приободрился. Просто перевернул свою табличку и написал чёрным маркером с другой стороны: «Помогите, я потерял голос. Подайте немому». С этой табличкой он и прошёл по вагону. Тут моё внимание привлёк стоящий в тамбуре странный тип с чемоданом. Он был крепкого телосложения, выше меня на голову и похож на сутенёра. На нём была кожаная шляпа, украшенная звериными клыками. Он тоже как-то подозрительно смотрел на меня… А потом стал насвистывать тот же джаз, что играл у меня в голове. Я понял, что он знает все мои тайны и, возможно, даже знаком с моей девушкой Аней. Я решил проследить за ним и вышел на той же станции. Он оглядывался, пока шёл по перрону, и, чтобы он меня не заметил, я спрятался в кусты.

Когда я наблюдал за ним из кустов, мне показалось, будто чем ближе этот странный тип приближался к лесу, тем больше становился его чемодан. Под конец он уже толкал его впереди себя обеими руками, словно тяжёлый контейнер.

Под ногами раздался писк. В кустах рядом со мной сидела мышь и дрожала от страха, пронзительно глядя на меня своими большими чёрными глазами. Я стал любоваться облаками и заметил, что облако тоже похоже на мышь. А потом из облака вывалился кирпич и со свистом упал у моих ног, испугав резко убежавшую мышь. Я понял, что в кустах тоже небезопасно, да и с облаками шутки плохи.

Я вышел из кустов и увидел худого человека старше пятидесяти с безумным взглядом и ружьём в руках.

— От кого ты там прятался? — закричал он на меня. — Это с тобой мне изменяет моя жена? Я знаю, что она мне изменяет, но не знаю, с кем! Ты молодой, так что не исключено, что с тобой!

Он навёл на меня ружьё, и я уже был готов умереть, как вдруг из облака выпал второй кирпич и ударил этого старика по голове. Тот упал, потеряв сознание, а я, воспользовавшись моментом, бросился в лес, туда, где скрылся странный тип из электрички.

В лесу я попал на развилку трёх дорог и осознал, что потерял из виду человека с чемоданом: он мог пойти по любому пути и уже скрылся с глаз. В траве я заметил какой-то светлый предмет. Я поднял его. Это была скомканная фотография, которую, видимо, выбросил тот тип. Я развернул её. На фотографии стояли два человека — мужчина и девушка. Мужчина был тем человеком с чемоданом, он по-хозяйски, за плечо, прижимал к себе девушку. Но кто была эта девушка, непонятно, потому что её лицо было прожжено сигаретой, и теперь там осталась лишь дырка. Она шатенка с хрупкой и желанной фигурой. Кто она? Это может быть моя Аня. У неё такая же фигура и цвет волос. Теперь я тем более должен найти мужчину из тамбура и все ответы.

Я огляделся по сторонам и стал погружаться в лес. Вскоре до меня донеслась из-за ветвей внятная и даже какая-то артистичная фраза: «Я чувствую близость друга!» Я заглянул через ветки и увидел на поляне темноволосого парня на вид чуть старше 30 лет, одетого в чёрную ветровку и чёрные джинсы. Он стоял перед пнём, на котором вырос единственный красивый и яркий цветок. «Цветок, — сказал незнакомец, обращаясь к растению и продолжая стоять ко мне спиной, но наверняка чуя моё присутствие на поляне. — Я бы хотел, чтобы ты говорил с моим новым другом на языке музыкальных фраз». Он повернулся ко мне и приветственно подозвал к себе рукой. Когда я подошёл ближе, парень возмущённо вскрикнул: «Где мои стереоочки? Без них мне и лес не мил!» Потом достал из кармана ветровки бумажные стереоочки — те, самые дешёвые, где одна пластинка синяя, другая красная, — и надел их. «Эти цветы похожи на пенисы, — продолжал он, — а норки кротов — на анусы». Мне стало интересно послушать его, и я решил сохранять молчание. К тому же он выглядел вполне прилично, даже симпатично и располагал к доверию. Мы уже шли вдвоём, и этот парень продолжал говорить: «Я никогда не пробовал анусы… Пойдём через ручей, я покажу тебе Лесных Божков». Мы дальше шли по лесу, он снова убрал очки в карман. «Я здесь из-за несчастной любви, — продолжал незнакомец, — я немножко сошёл с ума. Так… самую малость, чтобы стать гением… Думаю, я бы даже мог контролировать свой ум и зарабатывать деньги в офисе… Не очень много, так, тысяч 40—50 в месяц… Но хрящи!» Он стал серьёзным. «Всё дело в них! Растут из моего лица и лба… Лес принимает меня». Мы подошли к низкому оврагу, через который была перекинута довольно узкая доска, а внизу тёк ручей. «Вот мост, — объявил мой спутник. — Иди первый, двоих эта доска не выдержит. Там, за ручьём, они живут…» Я, аккуратно балансируя, пошёл по доске на другую сторону. Когда я почти дошёл, человек, оставшийся на берегу, со всей силы пинком выбил доску так, что и я, и сама доска полетели в ручей. «Ха! — прокричал парень победоносно. — Почему ты вообще решил, что я хороший?» От неожиданности я даже не смог ему ответить. Весь мокрый, я попытался вылезти на противоположный берег. А мой спутник продолжал кричать: «Я чёрный учитель в твоей жизни!» «Полагаю, сравнение цветов с пенисами уже должно было насторожить тебя», — сказал он напоследок, уже успокоившись, и затем исчез в лесу. Я оказался на другом берегу, и пути назад не было.

Решив не унывать, я достал свой плеер, сел сохнуть на пригорке, благо в это время дня было солнечно, и стал слушать музыку и рассматривать поляну перед собой. Ветер колыхал траву и листья деревьев, и казалось, что лес танцует под джаз. Даже в чередовании деревьев чувствовался такой же ритм. Я сидел так довольно долго, представляя себя дирижёром, который управляет лесом телепатически. Но вскоре музыка резко затихла. Мир стал немым. Это села батарейка в плеере. Я нехотя поднялся, чтобы продолжить путь, и двинулся вдоль тропы, потеряв ощущение времени. Слева и справа порой попадался мусор — бутылки, пакеты и даже постеры Гигера. Хоть мне и нравились работы этого художника, но в лесу они стали мусором. А потом я наткнулся на роскошную раму от картины. Самой картины не было, поэтому я взял раму и стал наводить на лес: получались отличные пейзажи. «Каждый, кто мусорит в лесу, должен быть проклят! Он сам должен стать частью леса», — подумал я, аккуратно вешая раму на ветку дерева. Мне было тошно идти по тропинке, повсеместно натыкаясь на результаты жизнедеятельности человека, и я свернул с неё и пошёл вглубь, прямо в заросли. «Интересно, какие они, Лесные Божки, про которых говорил мне тот человек, что вёл меня». Я пробрался на поляну, на которой стояло четыре больших деревянных столба, образующих квадрат. В центре этого квадрата и этой поляны находился пень, в который был воткнут нож. Словно по волшебству, синхронно, на поляну влетели три ворона. Каждый из них сел точно на вершину деревянного столба, а один столб остался не занят. Я обратил внимание на его верхушку. Там лежало разбитое яйцо, стекавшее вниз. Решив, что это какой-то знак, который мне даёт лес, я стал рассматривать этот четвёртый столб, подойдя к нему поближе. И нашёл на нём вырезанную кем-то надпись: «Аня».

Это имя моей девушки! Впрочем, теперь уже бывшей. Да и многие девушки носят такое имя. Но этот дьявольский хвостик у буквы «я» был таким выразительным, что я сразу вспомнил все наши ссоры, особенно последнюю. Роковую. Всё это время вороны, словно стражи, следили за каждым моим движением. Я чувствовал себя лишним на этой поляне, будто птицы высматривают, когда я уйду. Я бросился прочь, дальше, вглубь леса…

***

Постепенно вечерело. И лёгкое чувство волнения стало охватывать меня: я потерял из виду и теперь вряд ли найду того типа из вагона. И не выясню, что хранится в его чемодане, и знает ли он мою тайну, и был ли он знаком с Аней. Впрочем, она уже в прошлом. Наверное, мне не стоит даже и думать о ней. А то, что я потерялся в лесу и не видел и не слышал уже давно никаких людей, меня совершенно не волновало. Это людей и надо бояться. Никогда на самом деле не знаешь человека и на что он способен, а только думаешь, что знаешь. А в лесу я свой. Лес принимает меня. Лицо и лоб чесались. Мне стало казаться, что я знаю этот лес и знаю, куда мне идти. Новая поляна, на которую я вышел, почему-то напоминала мне космодром. С неба шёл гул: наверное, самолёт летел где-то или НЛО завис над лесом. Я решил, что это и есть свобода, и пошёл на четырёх конечностях, помогая руками. Мне хотелось пить, и я без труда нашёл чистый родник по запаху воды. Я словно мысленно лесом, как тогда, когда слушал джаз. И тот самый джаз вновь заиграл в моей голове. Заметив, что один куст неподалеку от меня танцует под эту музыку, я встал напротив него и начал танцевать вместе с ним. Я смеялся от всей души, наслаждаясь свободой. Так, что даже не узнавал свой голос, когда мой смех эхом возвращался назад, отражаясь от деревьев. Каждый раз он звучал по-иному: словно голос ребёнка или как низкий бас сурового джентльмена, или даже в нём слышалось что-то женское. Да, определённо знакомый женский голос смеялся надо мной, и в нём было что-то дьявольское. Я лёг на землю и долго смотрел в небо. Мы любили с Аней лежать так вдвоём на траве и любоваться облаками, отгадывая, на что они похожи. Хотя, по правде говоря, это было всего один раз. Зато мы были тогда единым целым, и это был, так сказать, наш «священный момент». Сначала мы придумывали, на кого похожи облака, а потом сочиняли истории про них. Я всегда соглашался с ней, а она со мной, и мы поражались фантазии друг друга. Но потом всё как-то резко кончилось. Я показал на облако, которое напоминало человека в шляпе и с чемоданом, а Аня почему-то ответила, что ничего похожего не видит. И мы перестали играть, встали и пошли домой. Аня сказала тогда, что мечты, какими бы они красивыми и романтическими ни были, всё равно остаются мечтами, а в моём возрасте уже надо думать, как зарабатывать деньги. И потом всю обратную дорогу она была немой. Это был первый раз, когда тема взросления промелькнула в наших отношениях. Впрочем, мы больше не вместе. Теперь я один. На небо ветер выгнал облако, напоминающее нож. Глаза мои устали, и я их закрыл.

Я почувствовал, будто нежная тёплая женская рука гладит меня по груди. Я понял, что заснул и проспал какое-то время и что-то могло измениться за этот период, и поспешил открыть глаза. Рядом со мной не было женщины, это на моей груди лежала змея, которая заползла на меня, пока я спал на земле. Я не знал, что мне делать: она уже свернулась кольцом, и теперь её голова оказалась рядом с моим лицом. Схватить её резко и отшвырнуть от себя? Она наверняка успеет укусить меня, и я умру. Я решил, что, наоборот, будет лучше аккуратно и нежно погладить её и постепенно убрать в сторону, чтобы встать и продолжить путь. Я решил, что страх — это иллюзия. Да, я лежу на земле, а на моей груди пригрелась змея, но почему это плохо? Ведь если не причинять ей вреда, она не укусит. Спокойно и даже с лаской рассматривая её, я обнаружил, что точно такой же взгляд я уже видел сегодня утром, когда сидел в кустах. Мышь смотрела на меня так же. И что тогда я, наверное, тоже наполовину спал, поскольку с неба упал кирпич, а они с неба не падают, потому что их там нет. Да и чемодан не может увеличиваться в размере, и люди в вагоне не могут превращаться в жабоподобных монстров… Но этот пронзительный взгляд я видел ещё у кого-то…

— Аня! Ведь это ты! Мы снова вместе! — сказал я, глядя на змею, и стал плакать.

— Да, это я. Но мы не вместе, — телепатически ответила мне змея. — Я говорю с тобой через змею, ибо она часть леса, а лес принял меня. Моя душа навсегда осталась здесь. И тело моё лежит в овраге. Убита я ножом. Сам ведь догадывался о чём-то подобном всё время, поэтому и плачешь.