Бесплатный фрагмент - Сказки Разноцветных Духов

Сказки Разноцветых Духов

На иве сидела трёхцветная кошка,

Махала хвостом и ела окрошку.

От ивы бежала за горы дорожка.

«Скорее бы в путь», — подумала крошка.

Она волновалась, но только немножко.

Внизу собирала фиалки в лукошко

Другая пушистая белая кошка.

А где-то на севере мох и морошка,

И холодно там, ветер дует в окошко.

Туда побегут их быстрые ножки,

За лес и за горы, под звуки гармошки.

Над ивой летали стрекозы и мошки,

К дождю, вероятно, подумали кошки,

Собрали в котомки продукты и ложки.

А месяц на небе уж выставил рожки,

И звезды упали в озерные плошки.

На иве клубочком свернулись две кошки,

Их сны убегали по лунной дорожке.

На севере ждали их мох и морошка,

Как холодно там, ветер дует в окошко.

2009 г.

История Печальки

Предисловие

Список разноцветных духов, с которыми вы познакомитесь, прочитав эту сказку.

Описание цветов:

Серый — цвета пепла, дыма.

Перламутровый — напоминающий окраску перламутра, серебристо-розовый.

Золото́й — жёлто-оранжевый цвет, которым описывается цвет металла «золото».

Фиолетовый — цвет фиалки.

Белый — цвета снега или мела.

Сере́бряный — металлический цвет, оттенок серого, цвет металла «серебро».

Кашта́новый цвет — коричневатый оттенок красного цвета, названный в честь плодов каштана.

Коричневый, то же что и коричный — цвет корицы.

Беж — светло-коричневый, с кремовым (желтоватым) или сероватым оттенком.

Бордовый — красно-фиолетовый.

Оранжевый — цвета апельсина, жёлтый с красноватым оттенком, красновато-жёлтый (один из основных цветов).

Малиновый — цвета малины, тёмно-красный с фиолетовым оттенком.

Жёлтый — цвета золота (один из основных цветов).

Маренго — серый с вкраплениями черного.

Индиго — насыщенно-синий.

Шамуа — светло-коричневый, «кремовый» цвет, цвет кожи или ткани, похожий на цвет верблюжьей шерсти, шерсти горных коз.

Пурпурный — Маджента — ярко-красный, между красным и фиолетовым.

Бирюзовый цвет — от светло-зелёного с голубизной до голубого, близкий к циану. Характерный цвет минералов бирюзы и хризоколлы.

Оливковый — тёмный желтовато-зелёный цвет. Эталоном цвета является цвет зелёных плодов оливкового дерева.

Чёрный — ахроматический цвет, отсутствие светового потока от объекта.

Коралловый — розово-оранжевый цвет, ассоциирующийся с цветом кораллов.

Зелёный — цвета травы (один из основных цветов).

Небесно-голубой — цвет ясного неба.

Лиловый — цвета фиалки или сирени, светло-фиолетовый.

Розовый — бледно-красноватый.

Багровый — густо-красный, кровавого цвета.

Опаловый — цвета опала, молочно-голубой.

Померанцевый — апельсиновый с розовым.

Васильковый — цвета василька, ярко-синий, светло-синий.

Экрю — цвета слоновой кости или небеленого полотна, серовато-белый.

Лимонный — цвета лимона, светло-жёлтый.

Сливовый — цвета слив, сине-фиолетовый.

Болотный — коричнево-зеленый.

Горчичный — цвета горчицы, желтовато-коричневый.

Акажу — цвет «красного дерева».

Сказки Разноцветных Духов. История Печальки

I. Пустые старания

Отзвенел рыжий сентябрь. Краски стремительно тускнели, небо хмурилось и скучнело все чаще. Уже не по-летнему шустрый и прохладный ветерок ловко срывал с деревьев все новые и новые сухие листочки. В лесу пахло сыростью, гниющей листвой, землей, но главенствовал над всеми этими запахами один — волшебный, едва уловимый, но такой знакомый с детства запах осени, который то вдруг наполнял все легкие целиком, то исчезал в одно мгновение, будто и не было его. Печалька брёл домой, громко насвистывая незатейливый мотивчик какой-то то ли давно забытой, то ли и вовсе еще не придуманной песенки. Честно говоря, у нашего героя не было ни слуха, ни голоса, но это никогда его не смущало, вот и сейчас он с чистой совестью терзал своими трелями уши лесных жителей.

Печалька был юным, совершенно одиноким серым духом. Обычно унылый и скучающий, сегодня он пребывал в прекраснейшем настроении. Работал Печалька в городе, где собственно и проживал до прошлого лета. Перессорившись со всеми друзьями и знакомыми, забросив все свои дела, он был сурово наказан Золотым духом за дурной нрав и сослан в лесную чащу на исправление. Лето давно сменилось осенью, а наказание — прощением, но Печалька решил задержаться в лесу до первых заморозков. Ему просто лень было возиться с переездом. Город он посещал регулярно пять раз в неделю по рабочим делам. Выходные проводил в лесу, в дупле старого комфортабельного дуба, служившего духу домом. Дупло, как и весь дуб, досталось ему по наследству от давно почившей бабушки Ежевики. Печалька никогда не понимал толком, каким именно духом была его бабушка, но всегда с грустью и любовью вспоминал ее теплый лиловый цвет и фирменное ежевичное варенье. Семья у Печальки была: отец, мать, брат и сестра, но он давно жил отдельно от них, практически не поддерживая родственных отношений и не интересуясь их делами. Ему было по большому счету все равно, ну еще немного печально и чуточку скучно. Впрочем, это и были три главных настроения Печальки: безразличие, печаль, скука. Но только не сегодня… Сегодня бодрый Печалька жадно ловил ноздрями тот самый периодически появляющийся завораживающий запах осени. Даже его обычно грустные, как у брошенной собаки, болотного цвета глаза, сегодня горели задорными изумрудными огоньками.

Лес был полон тайн, поганок и всякой сказочной нечисти, к тому же весь его насквозь пересекали вьющиеся, как змейки, тропы, тропки и тропинки. Некоторые из них иногда меняли свое направление, подшучивая над случайными путниками. Заводили в чащи, в тупики, а бывало и прямиком в болото. Тропинка, по которой к старому дубу от окраины брел Печалька, была послушной и спокойной. Она считалась одной из главных тропинок леса, пересекала его практически ровной линией от края до края и просто не могла себе позволить озорства, соблюдая всю строгость и важность своего положения.

С противоположной стороны по этой же тропинке неслась в легком полете, иногда едва лишь касаясь носочками туфель земли, мерцающая Бусинка, похожая издалека на катившуюся по гладкой поверхности жемчужину. Духи редко ходят пешком, чаще всего они летают — это удобнее, быстрее и приятнее. Печалька, однако, был жутким упрямцем и заявлял: «Пусть эти весельчаки порхают аки мотыли, у меня есть ноги, я буду ходить, я не насекомое!». Бусинка же любила летать. Вот и сейчас она летела так быстро, как только могла. По своему обыкновению она жутко опаздывала. Направлялась она в гости к Печальке. Но вот беда, дуб стоял на другой половине леса, и Печалька доплелся до него гораздо раньше Бусинки. Ей же еще предстояло преодолеть большое даже для духа расстояние.

Бусинка была не простым духом, она приходилась внучкой самому главному духу — Золотому. В их роду не соблюдали чистоту цвета, а создавали браки исключительно по любви. Поэтому в Бусинке сочеталось столько цветов, что своего конкретного у нее как бы и не было. Она была очень похожа на золотого деда, но при этом переливалась всеми цветами радуги. Из-за этой перламутровой окраски она и получила свое имя. Печалька, к слову, иногда, чтоб позлить, называл ее бензином, вспоминая радужные городские лужи. Бусинка знала Печальку с детства, и именно поэтому за бензин и многое другое он не получал по носу.

Печалька глянул на часы. 17:05. С Бусинкой они договаривались на 17:00, и он, зная подружку, прекрасно понимал, что раньше 17:30 ее можно было не ждать. Обрадовавшись возможности лишний раз навести в дупле порядок, юный дух принялся хозяйничать. Он успел сварить горячий шоколад, сам испек даже ванильные булочки и, нанюхавшись вкусных запахов, как следует проголодался. Время ползло томительно медленно, но и в 18.00, и в 19.00 ничего не изменилось. Гостья в тот день так и не явилась, не извинилась и не дала о себе знать. Печалька расстроился, обиделся, но, в конце концов, махнул рукой и голодный отправился спать. Новый день он встретил в абсолютно аморфном состоянии. Он бы с радостью поправил его приятным бездельем или даже сном до обеда, но нужно было отправляться на работу в город.

II. Черный кофе без сахара

Серый, как и сам Печалька, душный даже в самый прохладный и ветреный день, полный пыли, грязи, мусора, каменный, пластиковый, стеклянный — какой угодно, только не искренний и теплый, человеческий город продолжал жить, как большой муравейник. В начале каждого рабочего дня наш герой получал список с именами, фамилиями и адресами людей, на которых нужно было нагнать печаль, тоску и уныние. Частью людей занимались положительные духи, например, оранжевый, малиновый, желтый, они несли радость, везенье, веселье и прочее. Другой же частью — отрицательные духи, среди них: маренго — жестокость, индиго — подлость, шамуа — предательство. Они вселяли в человека все самые нехорошие чувства. Так поддерживался Баланс Настроения (БН). Естественно, и то и другое люди должны были заслужить делами, мыслями, словами и поступками.

Главный пункт распределения духовых обязанностей (ПРаДО) находился в самом центре города, в подвале старинного особняка, который в настоящее время являлся мало посещаемым, разваливающимся музеем. Каждый список с фамилиями людей украшала личная подпись главного духа. А раздавали списки очень симпатичные специально обученные, с полным отсутствием в поведении раздражения и грубости духи-секретари.

Печалька дико хотел спать, его злило абсолютно все вокруг, особенно прибывающие на службу бодрые духи.

— Эй, Печалька! Ку-ку! Ну, эй, ты живой вообще? — назойливо звенел голосок молоденькой бордовой секретарши Нити.

— Ты что говоришь, женщина, как я могу быть живым, если я дух, — буркнул Печалька, — давай список.

— А список уже забрала твоя напарница. Она сегодня пришла раньше всех.

— Даже раньше тебя?

— Ну, нет, что ты. Мы всегда первые! — Нить произнесла это с особой гордостью за прилежных духов-секретарей.

— Значит не раньше всех! Так где она?

— Кхм, стоит за твоей спиной с начала нашего разговора, — Нить едва сдержала смех.

— Мда, печально, — дух обернулся.

За его спиной, тихо-тихо посапывая, стояла Скрепонька.

— Привет, — еле слышно выдавила она из себя и захлопала большими зеленовато-коричневыми глазами.

— Привееет, — передразнил Печалька, хотел как-нибудь съязвить, но потом осекся и по-отечески взглянул на Скрепоньку.

Она была его стажеркой. Очень спокойная, робкая и, как говорил про нее Печалька, какая-то вареная. Естественно, яркостью цвета Скрепа не отличалась, довольствуясь скромной бежевой окраской, при том была довольно симпатична. Главными ее плюсами были честность, доброта, исполнительность и аккуратность.

— Ну и где список? — поинтересовался Печалька.

— А вот он, — робко произнесла Скрепа и протянула листок.

— Хм… а где подпись главного?

— А нету ее…

— Ну и как нам работать!? И Нить уже убежала куда-то.

— Нить сказала, нужно пойти к нему в штаб и там поставить подпись…

— Да к нему мы не попадем без записи. Ну что же за утро такое бездарное!!! О-о-о… Выпью кофе, и пойдем долбиться в штаб. Головой о стену.

— Я сделаю тебе кофе…

— Да уж сиди, я сам, тебе принести?

— Я пью только росу, она полезна…

— О-о-о…

У кофейного автомата толпилась небольшая очередь из духов. В подвале не было ни кофейни, ни ресторанчика, ни даже буфета, да и оставалось здесь после выдачи и получения списков всего лишь два дежурных секретаря и охрана. Все удобства располагались в штабе, который находился в том же здании на чердаке.

Печалька пристроился в хвосте очереди и попытался вздремнуть. Он, к слову, мог спать на ходу, на бегу и даже, разговаривая с кем-то. Неожиданно что-то очень тяжелое ударило его по плечу. Печалька мигом проснулся.

— Э-хей, Печ! А я думаю, ты — не ты. Смотрю, спит, стоя, — точно ты, — очень крупный дух густо-коричневого цвета засмеялся.

— Привет, Снип.

Снип был лучшим, а точнее, единственным другом Печальки. Он был немного старше, проще и в целом позитивнее. В обычные его обязанности входило следить за людьми, ищущими ответа на какой-то очень важный для них, терзающий душу вопрос. Когда такому человеку не с кем поделиться, обычно появляется Снип и его соратники, чтоб выслушать несчастного. Знаете ситуации, когда человек оставшись наедине с самим собой, начинает задавать себе же вопросы и неожиданно находит очевидные ответы. Все это происходит под четким руководством таких духов. Твердым шагом от младшего духа, такого, как Печалька, Снип уже поднялся до мастера, и уверенно метил в опекуны разума, то есть в главные духи по совести.

— Что, старик, запрягли списком тоскующих неудачников? — улыбнулся Снип.

— Ой-ой-ой, а у тебя, небось, как обычно, один загнанный в угол надуманными проблемами человечек на весь день? Это же так важно! А потом премию и отпуск за спасенную душонку!

— У меня сегодня засада, если я не успею ему помочь, то ровно в семь вечера он прыгнет с моста.

— И это будет его выбор. Я бы вообще не парился на твоем месте. Вы все их уговариваете, все наставляете. А потом приду я, напущу на него тоску, и он все равно сиганет с этого моста или еще откуда.

— Если его нет в твоем списке, не напустишь. Ты мне лучше вот что скажи, ты знаешь о тинной вечеринке на Старом Болоте?

— Нет, что, они и Болото уже под этот балаган пустили? Какой кошмар. Скоро в лесу не останется укромных тихих мест. Все пустят под ваши танцульки. Тинная вечеринка! Это кто же такой креативный придумал сие мракобесие?

— Права на Болото приобрел Рэми.

— Это еще что за зверь такой?

— Это не зверь, а дух, племянник Пурпурного духа баловства и шалости.

— Так все его родственники живут в Париже!

— Ну а этот вернулся на родину.

— Чтоб загадить наш лес. А то мало в нем пакостили до него.

— Да нет, я был на открытии Болота, он все очень занятно там устроил, атмосфера приятная, народ, что надо, собирается, меню отличное. А главное, этот Рэми на дядьку не похож! Нормальный дух.

— Атмосфера там была приятная, когда там были только пиявки и лягушки, когда вокруг была тишина и спокойствие. Я так любил это место, туда даже кикиморы не заглядывали! А по какому праву он вообще его приобрел, твой нормальный Рэми? Это собственность леса!

— Не смеши меня! Это племянник Пур-пур-но-го! Я бы удивился, если бы он что-то не мог приобрести.

— Мда. Как у вас все просто.

— У нас все сложно, это у них там… Ну да ладно, тебя ждать на Болоте?

— Нет уж, увольте. Терпеть не могу толпу, шум и весь этот ваш театр.

— Ну, как знаешь, если что, я там.

— Ну-ну. Я уж понял, что у тебя крыша поехала. А я лучше поищу, может, хоть одно место, не замусоренное, в лесу осталось.

Снип убежал работать. А Печалька неожиданно поймал себя на мысли, что на тинной вечеринке точно должна появиться беспечная предательница Бусина. Он был очень зол на нее. Ну ладно, не смогла прийти, или что-то случилось по дороге, но ведь так просто предупредить или хотя бы извиниться…. Тем временем подошла его очередь за кофе. Печаль не позавтракал и засыпал на ходу, поэтому единственное, что ему было нужно, — это стаканчик пусть и дрянного, но черного кофе без сахара. Дух ткнул пальцем в кнопку, обозначающую именно этот напиток, но автомат не издал ни звука. Печалька цокнул языком и нажал еще раз. Безрезультатно. Он буркнул под нос трольское ругательство и со всей силы ударил кнопку. Автомат закряхтел, зашипел, задергался и наполнил стаканчик мутной светло-коричневой жижей. На экране красными буквами загорелось «Кофе закончился, попробуйте чай или какао». Печалька резко развернулся и отправился искать Скрепу. В подвале к тому времени оставались только он, два дежурных секретаря, охрана — четыре оливковых духа, и безропотно сидящая в уголке Скрепонька.

— Ну что, кофе был вкусным? — поинтересовалась она.

— Очень!

— А все уже ушли…

— Вижу. И мы пойдем.

III. Штаб

Рабочий день в штабе протекал как всегда четко и размеренно. Здесь работали самые деловые, успешные и надежные духи, сливки общества. На удивление легко пройдя все охранные пункты, Печалька и Скрепа добрались до главной секретарши Золотого духа. Печалька видел ее всего пару раз в жизни и то мельком. Он всегда остерегался подобных особ. Лета, так ее звали, была очень красивой душенькой цвета молодой бирюзы. Печаль боялся красавиц, более всех Бусинку, точнее он боялся выглядеть глупышом или слабаком перед ними. Вот и сейчас он как болван уставился на прекрасную Лету. Она была занята какой-то бумажной работой, вид ее был серьезен и неприступен, казалось, она вообще не заметила прихода сотрудников.

— Ну, давай же, — пролепетала Скрепа.

— Что давать-то? — шепотом пробормотал Печаль.

— Ну, скажи ей, что мы просим аудиенции Золотого духа.

— Сама говори!

— Я боюсь…

Лета недовольно подняла свой взор на трясущуюся от страха и волнения парочку и строго произнесла:

— Здравствуйте. По записи? Запись веду я. Я вас не записывала. Запись за месяц. Всего доброго.

— А-у-у-у-э-э-э-э… — попытался ответить Печалька.

— Хотите сказать, у вас список без подписи? Давайте его сюда.

Скрепа дрожащей рукой протянула лист. Лета ловко расписалась и поставила печать.

— А-э-э-о-о-о? — во второй раз попытался что-то произнести Печалька.

— Да, я имею такие полномочия, — отчеканила Лета, — что-то еще?

— О-о-о-а-э, — в третий раз не смог нормально ответить Печалька.

— Спасибо, и вам удачного дня.

Напарники вышли на улицу. Выглянуло солнце, и даже начало немного припекать. Но, несмотря на улучшающуюся погоду, больше всего Печалька хотел сейчас провалиться сквозь землю, туда, где в темноте и сырости обитают гномы, так стыдно ему еще никогда не было.

— Какой ты смелый! — неожиданно произнесла Скрепа.

— Правда? — удивился Печаль.

— Ага, только с женщинами совершенно не умеешь общаться. У тебя девушка-то есть?

— Конечно есть! — шокировав самого себя, соврал Печалька, — так, хватит трепаться, кто у нас там первый, давно пора работать!

IV. Болото

Суматошный день сменился спокойным прохладным осенним вечером. Уже стемнело, всюду царили оттенки фиолетового, бурого и черного цветов. Сквозь серые медленно плывущие по небу облака, проглядывала почти полная хитрая Луна, казалось, она знает какую-то жуткую (или жутко смешную) тайну, но никогда никому ее не откроет, потому что ей нравится потешаться над непосвященными, чувствовать свое превосходство над ними. На ее желтом фоне иногда можно было разглядеть пролетавших на шабаш ведьм верхом на метлах и одинокого лунного человечка, выходящего на свою вечную прогулку по неровной безжизненной лунной поверхности. Печалька ничего не замечал под тяжестью своих дум, он плелся по лесу после рабочего дня. Домой страшно не хотелось. Голова гудела, он устал и был очень недоволен собой. Несмотря на то, что это было его обычное состояние, иногда и оно обострялось, и сейчас был именно такой случай. Он мысленно «посыпал свою голову пеплом» и проклинал судьбу. Весь день все буквально валилось у него из рук. Даже стажерка Скрепа явно начала обходить его в профессионализме по наведению печали. Перечисляя в уме свои профессиональные неудачи, Печ вспомнил, что считает себя неудачником на генном уровне и начал постепенно успокаиваться и посматривать по сторонам. Периодически его обгоняли радостные парочки, нарядные, до неприличия красивые стайки молоденьких разноцветных душенек. В уверенном полете их опережали статные холостые духи, с охраной проносились респектабельные кортежи — все спешили на тинную вечеринку.

«Чудаки», — подумал Печаль, продолжая невозмутимо плестись куда угодно, лишь бы не на Старое Болото. Он шел, уставившись под ноги, и не заметил, как врезался в невесть откуда взявшегося Каштанового духа, который как-то очень по-доброму посмотрел на него и, после сумбурных извинений Печальки, даже подарил ему вкусный жареный каштан. Печаль положил орех в карман — аппетита не было и в помине, но на душе стало чуточку теплее. Он продолжал забираться все дальше и дальше в чащу, сворачивая на самые непроходимые тропинки, где было темно и жутко, а значит, точно не могли помешать всякие случайные прохожие. Дух не боялся заблудиться. Лес он с детства знал, как свои пять пальцев, — часто гостил у Ежевики. Наконец, Печалька выбрал себе местечко для привала. Вокруг, казалось, не могло быть ни души, лишь шумели деревья, да лесная нечисть периодически шепталась и шуршала, прячась в кустах. Печалька сел прямо на сырую траву возле изрезанного грозой дерева, закинул руки за голову, потянулся и закрыл глаза. Он слушал лес, растворился в его многоголосье. Как же это было прекрасно! И как отвратительно и нелепо казалось ему проводить здесь какие-то тинные вечеринки, шуметь до утра, разливать веселящие напитки и заводить кратковременные знакомства. Как все это опошляло природу. Уродовало ее естество. Печаль старался отогнать все дурные мысли и снова вернуться в состояние невесомой медитации, и у него это уже почти получилось, как вдруг он услышал знакомый голос.

— Пеееч! — от неожиданности он вскочил и даже оторвался от земли, повиснув в воздухе.

Перед ним стояла Жозефина, молодая кикимора. Печаль был с ней прекрасно знаком, раньше она была подружкой Снипа. Прожив с ним в любви и согласии 50 лет, она сбежала с лесным троллем. Видимо, все-таки кикиморе куда проще ужиться с обычным троллем, чем с совершенно непохожим на нее во всех отношениях духом. Как все болотные кикиморы, Жозефина была страшна, лохмата, зелена, тоща и длинноноса. Ее чрезмерная худоба была временной, просто кикиморы полнеют годам к 500, когда приходит старость. А Жозефине было всего 150 лет — ровесница Печаля. Снип, к слову, считал ее красоткой, но вкусы Снипа имели обыкновение не всегда попадать в точку. На самом деле старина Снип, как и наш Печалька, просто боялся красавиц. Им нужно соответствовать и вообще уметь с ними общаться. А это нелегко. Печалька боялся и не умел, а Снип боялся и не рисковал. 50 лет жизни с кикиморой были для него раем. Она готовила сытный супчик из пиявок, червяную пасту, калорийный жучиный сок и еще уйму других кикиморских яств. Таким образом, за 50 лет совместной жизни Жозефина сделала и без того крупного Снипа еще крупнее… Единственное, что напрягало Снипа — это жуткая ревность его кикиморки, и ее внезапный побег с троллем стал для всех совершенной неожиданностью. И кто их поймет, этих кикимор, что вообще ими движет по жизни и в какую сторону?

— Ты! Здесь! Ты здесь, что здесь вообще делаешь!? — замахал руками Печаль.

— А я за тобой увязалась почти от самого Старого Болота, шла по пятам, — растянула рот в не самой белоснежной улыбке Жозефина.

— Что? Зачем? И вообще, где твой тролль?! — еще больше вознегодовал Печалька.

— А он поехал к родственникам в соседний лес, мне стало скучно, и я решила пойти на тинную вечеринку, слышал о ней?

— О ней и глухой слышал… так почему ты не там, а тут мешаешь мне погружаться в мои мысли?

— Ты представляешь, меня не пустили!!! Не прошла фейсконтроль! Это невиданно! Я так красива, так обаятельна, модна, стильна! Ну, я разозлилась и пошла оттуда, свернула с главной тропинки на какую-то маленькую и полу протоптанную, смотрю, а там вдалеке твоя фигурка плетется, ну я и пустилась следом, решила, что тебя, наверное, тоже не пустили. Сборище уродов! — кикимора со злостью плюнула в сторону. На месте плевка тут же выросла поганка.

— Я туда и не собирался, меня подобные мероприятия не интересуют.

— А давай соберем нечисть и сорвем им все веселье!?

— Валяй. Я пасс. Я лучше напишу петицию Золотому, чтоб Болото вернули лесу.

— Вот точно, точно, — зашипела Жозефина, — я подпишу тотчас, чтоб им там всем…! Разогнать шушеру!

— Ты же сама недавно с этой шушерой веселиться хотела, — прищурился Печаль.

— Я думала, там будут и нормальные, а там один пафосный сброд. Кстати, видела-видела, как там Снип отплясывает, жирами трясет, — она снова плюнула, и выросла новая поганка. — И твоя эта, фея-недофея.

— Бусинка?!

— Ну а кто же!

Печальку это очень расстроило, но виду он не подал.

— Ну и ладно, пусть веселятся, а я пойду домой, ты все равно мне тут все настроение сбила.

— Давай, а я пойду, куда глаза глядят.

Пришептывая «Кикимора идет — все от страха мрет», она удалилась в чащу.

«Хоть красоток и боюсь, к кикиморам не обращусь, — подумал Печаль, — тьфу-ты, заразила стихоплетством». На самом деле он слукавил, потому как с кикиморами связывался, и не раз, когда-то в прошлом, но точно с этим покончил.

Старое Болото переливалось всеми цветами радуги. Тысячи светлячков старательно освещали широкую по размаху вечеринку. Множество гостей веселилось, не зная устали. Территория Болота была огорожена прочной заколдованной паутиной, которую не могла порвать ни одна сила на свете. У входа толпилась очередь желающих попасть на Болото и три грозных великана, которые решали, кто пройдет, а кто нет, нещадно выкидывая неугодных. А на заветной праздничной территории все было волшебно и необыкновенно. Играла бесподобная музыка. Рекой лились самые изысканные напитки, подавались закуски для истинных гурманов, тина каждую минуту меняла свой цвет, то плавно переливаясь, то задорно мигая, а в небо периодически взмывали залпы салюта, которые, возвращаясь на болото, мерцающей звездной пылью осыпали всех веселящихся. И все гости на этом празднике были очень красивы, радостны, счастливы, и, казалось, конца этому торжеству не будет никогда.

Завидев это безобразие издалека, Печаль в очередной раз возмутился, как можно было додуматься устроить такое в лесу. Ночью лес должен спать, зверята и птенцы — отдыхать, а духи — готовиться к рабочему дню. Раньше ночью в лесу лишь всякая нежить бродила, да совы ухали в темноте. Печалька подошел совсем близко и пристроился в конце очереди. Да-да, сказав кикиморе, что идет домой, он соврал. Услышав о Бусинке, единственное, что он захотел сделать — это пойти туда и пристыдить бессовестную. Сквозь серебристую паутину Печалька разглядывал все, что происходило на Болоте. Он видел, как красиво все украшено, как радуются гости. Внезапно его гнев стал уходить. Он заражался всеобщим хорошим настроением и весельем. Он уже даже передумал стыдить Бусинку, ну не пришла и не пришла, с кем не бывает, не смогла. Теперь ему хотелось найти ее и веселиться с ней, даже если там будут ее друзья, которых он на дух не переносил, считая надменными воображалами. При всей его нелюбви к скоплениям народа, он был теперь твердо настроен веселиться. Очередь двигалась не так быстро, как хотелось Печальке. Иногда мимо, без очереди проходили очень важные персоны, их встречали особенно радушно. Это были высокопоставленные или просто известные духи, а также друзья устроителей вечеринки. Среди таких Печ заметил и восхитительную Лету. Она плавно двигалась к входу, минуя очередь. Внезапно, душенька развернулась и подлетела к Печальке.

— Оу, и ты здесь, — выдохнула она, осуждающе покачав головой.

— В-в-ы м-м-еня п-п…

— Да, я помню тебя, бедный заика. Я думаю, тебя не пустят. Ты даже не переоделся к вечеринке… м-да. Ты очень туда хочешь?

Печалька закивал.

— Ладно, лети за мной.

Печалька повиновался беспрекословно. Лета, пролетая мимо великанов, проронила: «Он со мной». Исполины расступились, и Печалька, наконец, оказался на Болоте.

— С-с-спа-а…

— Господи, да пожалуйста. Завтра не забудь явиться на работу и все исполнить по списку, тогда считай, мы в расчете. Ну, все, меня ждут, веселись.

Она растворилась в толпе танцующих духов. Печалька пошел к бару, заказал коктейль из одуванчиков и любимой ежевики и стал оглядываться по сторонам в надежде увидеть Бусинку. В баре он так и просидел полночи, но Бусинка не появилась. Печ видел развеселого, выплясывающего модные танцы Снипа, но не подошел к нему, потому что тот был с незнакомыми Печальке духами, да и вообще выглядел вполне довольным и без его общества. По правде сказать, светиться перед ним не очень хотелось, ведь утром Печаль так упрямо твердил, что ни за что сюда не пожалует. Он успел пропустить по рюмочке малиновой наливки со встреченным ранее Каштановым духом, добрым малым, который следил за урожаем каштанов, мастерски готовил их, вкуснее, чем люди на Елисейских Полях, и щедро всех угощал. Видел Печалька и прекрасную Лету в компании ее мужа, кораллового цвета, известного музыкального духа. Сама она до работы в штабе, к слову, была очень известной душенькой танца. Видел он других известных духов и душенек, в том числе даже Акву и Бриза, морского и ветряного духов, приехавших погостить у Золотого. Так же он заметил, что вот уже около получаса с ним рядом сидит беловолосая гномиха и явно кокетничает. Решив, что Бусинка могла уже уйти, Печалька немного пообщался с гномихой, нашел ее общество слишком навязчивым и, получив приглашение в гости, поспешил покинуть болото, унося в кармане листочек с адресом новой знакомой по имени Клер. Печалька, конечно, огорчился из-за Бусинки, но решил не отчаиваться и завтра после работы непременно заглянуть к ней с каким-нибудь вкусным угощением. Когда Печалька покидал вечеринку, его внимание привлек очень симпатичный молодой дух, серебристого оттенка. Все вокруг ему улыбались и кланялись. «Какая-нибудь очередная звезда в мире праздных духов», — подумал Печаль, отправляясь домой, но это, против обыкновения, не испортило ему настроения.

V. Беда Золотого духа

Новое утро радовало погодой. Не по-осеннему ярко светило солнце, лес просыпался. Печалька выглянул на улицу и решил начать день с зарядки. Вдруг в дверь позвонили. Недовольно сопя, Печаль распахнул дверь и никого не увидел. Он яростно захлопнул ее, но позвонили снова. Он опять открыл, никого не заметил и хотел, было, уйти, но снизу послышался тихий голосок:

— Я тут. Доброе утро.

Печалька опустил глаза и увидел Скрепоньку с какой-то коробочкой в руках.

— Э, доброе. Проходи.

Скрепонька влетела и первым делом поинтересовалась, где кухня.

— Слушай, тебе зачем моя кухня, что ты тут делаешь в такую рань, и как узнала, где я живу? — засыпал ее вопросами Печаль.

— Адрес я узнала уже давно на работе, на всякий случай. А вообще я принесла тебе булочек с корицей, ты же их любишь. Ты все время ходишь голодный, поешь.

— Ты такая милая, — улыбнулся Печалька.

Щечки бежевой Скрепы порозовели, она засмущалась, что еще больше умилило Печаля.

Он поставил чайник, и напарники сели завтракать.

— А вот скажи мне, Скреп, ты была вчера на тинной вечеринке? — спросил дух, уплетая булочку.

— Нет, я на такие мероприятия не хожу, — тихо ответила Скрепа, аккуратненько намазывая немного масла на свежий хлеб.

— И правильно, нечего там делать! — начал подначивать собеседницу Печаль.

— А ты был?

— Я был. Э-э-э, но не для того, чтоб праздно веселиться, я… я… занимался расследованием!

— Чем? — искренне удивилась Скрепонька.

— Я собираюсь писать жалобу Золотому. Пусть он узнает, что за безобразие там творится, и вернет Болото лесу. Все страдают от их шума и светопредставлений: звери, птицы, кикиморы, приличные духи.

— А мне знакомая говорила, на их вечеринках почти весь лес присутствует, ну, кого пускают. И звери, и птицы, и кикиморы, и приличные духи…

— Она просто ими завербована. Я же буду собирать рассказы, жалобы и подписи тех, кто не потерял мозги.

— Ты такой молодец. Настоящий герой. А когда ты будешь это делать? Я вот забрала уже наш сегодняшний список, там 4 человека. Все женщины, с ними обычно возни больше.

— Но у меня же есть ты! Ты лучшая ученица в мире, ты уже умеешь все.

— Спасибо, но что ты хочешь этим сказать?

— Я займусь спасением леса, а ты подменишь меня сегодня в унынии, а?

— Ты что, у меня не получится! Я еще мало умею… и потом я…

— Кто из нас главнее?

— Ты…

— Вот я тебе и говорю. Это тебе спецзадание. Работаешь сегодня одна. Ты должна. Это наш общий долг. Ради Болота!

— Я боюсь…

— Я в тебе уверен!

Вообще-то это было нарушением правил, но Печалька твердо решил, что только он в силах восстановить справедливость и вернуть лесу старое, вонючее, заброшенное Болото. Скрепа была слишком мягкая и податливая, малейшее давление заставляло ее соглашаться, вот и сейчас ей ничего не оставалось делать, как отправиться работать самой. «Что ж, начальник, хоть и маленький, а начальник», — решила Скрепа. А Печаль тем временем действительно отправился собирать подписи лесных жителей против нового хозяина Болота и его вечеринок. В его списке их было уже две — его собственная и скрепина. Вечером же, когда все духи уже вернутся с работы, он непременно должен заглянуть в гости к Бусинке.

И все же Печ отправился в путь, немного сомневаясь в своих действиях, впрочем, неуверенность в себе у этого духа была очень-очень велика всегда и во всем. Сейчас он думал, что, может, уж и не так плоха была вчерашняя вечеринка, вдруг она нужна лесным жителям? Первыми жертвами печалькиного нудного опроса стали белки. К его искреннему удивлению, все белки в один голос твердили, что они там были, что им все очень понравилось, что каждой белке хозяин подарил по ореховому коктейлю, и, естественно, никакую подпись «против» нигде они не поставят и вообще с нетерпением ждут новых вечеринок на Болоте. От белок Печалька ушел с чистым листом и без всяких сомнений в том, что Болото нужно возвращать. Он не был родственником хитрейшего старика — духа противоречия, но очень уж любил идти против всех. А белками лес кишмя кишел, и против них пойти было истинное удовольствие. Наверное, Печ просто был юн и неопытен, потому что после белок он опрашивал зайцев, медведей, волков, рыб в пруду, лягушек, мышей, кротов, даже мух и пауков, но никто не поддержал его жалобу. Змеи вообще посмеялись над ним, а птицы хотели заклевать. Печалька решил, что звери слишком легкомысленны и беспечны, не могут осознать всю важность проблемы. Что взять с этих смертных, они живут одним днем! Он потерял невероятно много голосов, но не все еще было проиграно. Дух отправился к гномам, родственникам его новой знакомой Клер, но и они его не поддержали, и даже самые старые из них не были против праздничного Болота, потому что в своих подземельях они вообще ничего не видели и не слышали, а молодежь веселилась до утра и была всем довольна. Лесных фей и эльфов Печаль решил даже не посещать, этих на вечеринке он лично видел в несметном количестве, и все они светились от счастья. Русалки так разгневались на Печальку за идею прикрыть вечеринки, что пообещали, если еще раз услышат от него что-то подобное, во что бы то ни стало затащить его на дно омута и заточить в самую крошечную ракушку навсегда. От молодых леших Печаль и вовсе спасался бегством. Он повстречал их в компании оленей на опушке, лешие хвастались своим друзьям оленям, какой успех они имели у прекрасных русалок на тинной вечеринке. Конечно же, как только Печ заикнулся о прекращении подобных мероприятий, ему пришлось уносить ноги и от леших, и от оленей. Расстроенный Печалька понадеялся на ведьм: у них точно есть своя Ведьмина Гора и там проходят закрытые шабаши. Им явно Болото не нужно, а навредить феям и эльфам всегда в радость. Но и они, к полному изумлению духа, отказали, объяснив это тем, что уже договорились с хозяином о проведении юбилея главной ведьмы на модном Болоте. Пребывая в полном недоумении и разочаровании, Печалька присел на пенёк и полистал записную книжку. Что ж, он был в меньшинстве. Потрепанные странички рассказали ему, что он не обошел ещё кикимор, единорогов, которые уж точно были консерваторами, гоблинов, троллей, драконов и кое-каких мелких лесных пакостников. Но время подошло к обеду, и Печалька решил сделать небольшой перерыв и забежать к своей старой знакомой Заразе.

Зараза была кикиморой, только не болотной, а земляной. Внешне они немного различались. Болотные были зеленые и длинноносые, а земляные — коричневые и непременно с большой бородавкой где-нибудь на лице. У Заразы она красовалась прямо на носу. Когда-то очень-очень давно, когда Печалька был еще маленьким духом, он был влюблен в Заразу. Одни считали, что она его опоила ведьминым зельем, другие, что он дурачок. Самое любопытное, что потом сама Зараза его бросила, и он страдал долгие годы. Теперь повзрослевшая Зараза растила двух трольих отпрысков. Отец детей Заразы, простой деревенский тролль, воровал скотину и утварь у крестьян — тем и жил. Дети их уродились в отца. Они были довольно крупными троллихами — близняшками. Расставшись с Печалькой, Зараза умудрилась остаться его другом, отдушиной, как она это называла, делилась с ним проблемами, довольно часто общалась. Эти странные друзья постоянно ссорились. Как вы понимаете, общий язык кикиморе и духу найти всегда сложно, уж слишком они разные. Такой дружбой с духом, который еще и страдал по ней долгие годы, кикимора тешила свое самолюбие, а Печаль… он вообще из-за собственной неуверенности в себе часто общался не с интеллигентными духами, а с неприхотливыми кикиморами и троллями. Единственное, что Печаль знал теперь наверняка, жизнь свою он ни с одной из кикимор не свяжет. Скорее всего, в зрелые годы возьмет в жены какую-нибудь милую, тихую душеньку, типа Скрепоньки, а пока можно и о красавицах помечтать, ведь мечтать не вредно.

Зараза жила в большой норе под исполинским валуном. Жилье это досталось ей от отца детей. Сам тролль навсегда покинул лес, вернувшись в свою деревню, так как женушка довела его своим строптивым нравом и вечными криками. Детей он часто забирал к себе, всячески баловал, любил и никогда не наказывал. А вот со сварливой женой жить не мог, товарищи тролли советовали съесть её, но он не мог этого сделать, так как продолжал любить и даже простил в глубине души все ее отвратительные выходки.

Путь к валуну кикиморы пролегал через сосновый бор, и дальше вдоль высохшего ручья. Печалька вдохнул поглубже свежего воздуха, ах, как же хорошо осенью в лесу, да еще когда вокруг сосны. Он задрал голову и стал рассматривать их кудрявые голубые верхушки на фоне ясного осеннего неба. Вдруг белая молния пронеслась над головой духа, мячиком отскочила от сосны, поднялась ввысь, пролетая над бором, набрала непостижимую скорость, ястребом кинулась вниз, врезалась в землю, на полметра зарывшись в нее. На секунду послышалось тяжелое дыхание, молния замерла. Через мгновение белые ножки оттолкнулись от плеча Печаля и понеслись вверх, сшибая ветки, взлетев над верхушкой самой высокой сосны. На духа посыпался дождь из иголок. «Бу!» — резкий голос из-за спины напугал духа. Он обернулся — никого. Белый кот — исполин уже сидел на одной из верхних веток и задорно махал хвостом. Печалька стал отряхивать иголки, но тот час же в него полетели мелкие брызги. Кот был вдобавок ко всему совершенно мокрым.

— Ты и в пруду искупаться успел, да?

Кот кокетливо кивнул и слетел вниз упитанной снежинкой, сметая все новые и новые сучки и веточки на своем тернистом пути юного тигра-путешественника.

— Никогда не привыкну к твоим фокусам, — начал было возмущаться Печаль.

Кот таинственно улыбнулся, замер и внезапно стремительной молнией снова накинулся на духа. Дух лежал на спине, придавленный к земле тяжестью зверя. Кот уже не улыбался, а злобно рычал и скалился, все сильнее и сильнее давя лапами на грудь духа.

Единственная сила, кроме диковинных, редких и очень сложных древних заклинаний, которая может воздействовать на духов — это кошки. Эти удивительные животные всегда и везде видят, чувствуют духов и других волшебных существ, даже когда они невидимы, когда прячутся и стараются никому не показываться. А этот кот был особенный. Огромный, сильный, совершенно белый. Подарок Золотого духа внучке Бусинке. Свини Свинси, так его звали, охранял ее, помогал, катал на спине, поддерживал светские беседы и обожал шоппинг. Кот был вальяжен, кокетлив, слыл красавчиком и обольстителем. Но при этом был невероятно силен, и в ярости ему лучше было не попадаться. Этот волшебный кот мог поймать любого духа, никто не мог уйти от его цепких лап. Что уж говорить о неуклюжем долговязом Печальке.

— Эй… полегче… — пискнул Печаль.

— Р-р-р-р…

— Бей, царапай, кусай, но сначала хоть объясни, за что!

— Р-р-р-р-р-р-р-р!!!

— Ну, брат…

— Сгнивший гоблин тебе брат! — прошипел кот.

— Да в чем дело?

— Где она?!!

— Кто?

— Говори, где она, или я тебя изуродую и съем, нет, выпью всю твою силу. Ррр…

— Я, правда, не понимаю, о ком ты!

— Что, правда, не понимаешь? — кот прищурил один глаз.

— Ну да, объясни, знаешь же, мне от тебя все равно не уйти.

— Окей. — на удивление спокойно сказал кот, выпустил Печальку и прилег рядом, как ни в чем не бывало, — так я о Бусинке.

— Я к ней зайти вечером должен!

— Куда?

— Домой, ну, или где она будет.

— Мяу. Был дурнем, дурнем и остался. Она пропала!!!

— Как пропала, когда? Ее же вчера видели на тинной вечеринке.

— Мяу! Не было ее там. Она пропала в тот день, когда ты позвал ее в гости!

В глазах кота загорелись нехорошие огоньки, и он снова накинулся на Печальку.

— Опять! Да я ничего не знаю, я сидел весь вечер дома, как идиот, ее ждал, а она не пришла. Я решил, что она забыла или нашла занятие поинтересней. Сначала даже надулся на нее.

Кот отпустил пленника.

— Вижу, что не врешь. После того дня ее никто нигде не видел…

— А почему не ищут? Не подняли тревогу!!!

— Золотой босс в отчаянии, он принял меры. Розыск ведется тайно. Чтоб без шума и ненужных слухов. Кстати, рррмяу, ни один черный дух и колдун не взял на себя ответственность. Даже драконы без понятия.

— А где ты был?! Почему не уберег?

— Потому что, идиот, она пошла к тебе в гости, и, зная, как я к тебе отношусь, а именно, очень, мяяяяяяя, недолюбливаю, мяу! наказала мне заниматься своими делами. Я вообще решил, ну кто может поймать духа? Никто. А если кто-то, как я, умеет, непонятно, что дальше с духом делать. Вас же убить нельзя. Заточить — да, выпить силу — да, но это такие хитрые заклинания. Вот кому прелестница могла понадобиться? Какому-нибудь отвергнутому поклоннику, я думаю.

— А я думаю, не твоему куртуазному умишке такие вопросы решать!

Кот лениво встал, потянулся, зевнул и вдруг в третий раз резко накинулся на Печаля, впившись в него всеми когтями.

— Мяу, мууууууррррррррррр, как бы тебя так погаже наказать за твой поганый язык, мя…

— Слушай, хватит, сейчас надо Бусинку спасать, а не лясы точить.

— Уже ищут. А тебя, именем Золотого духа, прошу держать язык за зубами. Это будет лучшая твоя помощь. Если хоть одна живая или неживая душа узнает, что крошка пропала…, лучше исчезни. И никакой самодеятельности! — кот отпустил духа.

— Понял, не дурак.

Печалька поднялся, внимание его отвлекла тревожно крикнувшая птица.

— Слушай, Свини, а кто пустился на поиски… — он не успел договорить, как заметил, что кота и след простыл, и только несколько иголок упало на него сверху.

VI. Три кикиморы

Пропажи и похищения духов за всю историю мироздания случались крайне редко. Ведь убить их было невозможно. В основном похищали другие лихие духи или черные колдуны с целью шантажа или выкупа. Некоторые из них пытались сделать из похищенных духов своих рабов и распоряжаться их свойствами по собственному разумению. По мере развития магии редкие таланты вывели, а может, нашли средь забытых заклинания, помогающие выпить силу духа и присвоить ее себе. Повторюсь, слишком сложны и диковинны были заклинания, потому и передавались из поколения в поколение лишь избранным. Как об этом говорилось в старинной сказке, секрет таких заклинаний хранился в небывалом месте, было ли оно или не было, знал только никто, а добраться до такого места было никак. Среди уже известных нам героев, подобное заклинание было известно Золотому духу, самому главному и мудрому духу волшебной страны. Кот Свини Свинси, его творение, был так силен и ловок, что мог поймать духа и силой своей, сильнее самого свирепого смерча, вдохнуть силу духа, но в коте она не приживалась, на него не действовала и попросту была заточена в его утробе. Таким образом, свойства духов кот перенять себе не мог и оставался лишь хранилищем. Все известные Золотому черные духи и маги этими заклинаниями не владели, а те, что владели когда-то в древности, давно сгинули. Кто и как мог удержать Бусинку, оставалось загадкой даже для старейшин. Весь премудрый Совет не видел ее ни в волшебных шарах, ни в котлах с магическим зельем. Провидцы и предсказатели не обнаружили ни ее, ни того, кто ее похитил. Не узнали, как и где случилось похищение, было ли оно вообще, или Бусинка просто ушла куда-то по доброй воле. Тревожился и печалился Золотой дух, но дела в штабе не бросал и следил за поддержанием Баланса настроения, как и прежде.

Печалька шел, совершенно раздавленный скорбной новостью. Ему было так тревожно и грустно, что сбор подписей он решил приостановить до поступления хоть каких-то новостей о Бусинке. Да и Золотому сейчас явно было не до такой ерунды. На секунду выглянуло солнышко. И неожиданно он услышал тихий добрый голос:

— Егей, каштанчиков не желаешь? — Каштановый дух неторопливо брел по тропинке и с аппетитом жевал жареные каштаны.

— Спасибо, я сыт.

— Ну, сыт — не сыт, а каштанчик возьми, авось сгодится, — Каштановый дух улыбнулся и протянул красивый орех в чуть треснувшей скорлупке.

— Благодарю, — сказал Печалька и сунул орех в карман. Каштановый скрылся за деревьями, а солнышко закрыли облака. За небольшим холмом показался огромный валун — дом кикиморы Заразы. Печалька подошел к нему и постучал три раза. Валун поднялся, и показалась кикимора. Растрепанная больше обычного, с огромной бородавкой на переносице, она протерла заспанные глазки-щелочки и произнесла:

— О, какие гости! Проходи.

Печалька вздохнул и прыгнул в нору за хозяйкой.

Маленькие троллихи похрапывали в своей каменной кроватке. Всюду был разбросан какой-то вонючий хлам. Зараза вообще слыла страшной неряхой.

— Сейчас разогрею на огоньке компотик, вкусненький компотик из отборной гнили.

— Да я в принципе дома поел.

— Ну не обижай хозяйку, я столько наготовила на ужин, что обязана тебя угостить.

Она поставила на стол перед Печалькой каменную тарелку и положила каменную ложку. Тощие руки кикиморы украшали коротко обгрызенные кривые ногти, под которыми чернела вековая грязь. Она заметила его брезгливый взгляд и сказала:

— Отвык ты, дружок, от настоящих женских рук. Все со своими тунеядками якшаешься. А они кроме вечеринок и диковин всяких ничем не интересуются. Свистушки, — последнее было удивительно слышать от легкомысленной кикиморы, кто же свистит больше нее, — совсем отвык от вида нормальной женщины.

— У тебя новое платье, — попытался отвлечь ее Печалька, — красивое.

Кикимора гордо распрямилась. Ее костлявая фигура была обернута в кусок бордовой тряпки и подвязана розовой лентой, явно украденной у какой-нибудь деревенской девчушки бывшим мужем Заразы.

— Да, платье знатное, сама пошила, только я без туфель. Мои отпрыски вечно их у меня воруют и сгрызают. Прячу вот теперь. Добро то нажито не затем, чтоб пропадать.

— Красивый браслет, — продолжил Печалька любезничать, указав на засаленную белую полоску на руке Заразы.

— Хи-хи-хи, — мерзко закрякала от смеха кикимора, — да это ж не браслет, это завязка для волос, чтоб не потерять на руке ношу. Я прически делаю, да! — с этими словами она взяла с костра, который разводила прямо в норе, котелок и навалила Печальке целую тарелку чего-то ползающего.

— Спасибо, — произнес он, еле сдерживая отвращение.

— Ты кушай, кушай! — хозяйка растянула губы в кривой улыбке.

— Я смотрю, у тебя сегодня очень славное настроение, — искренне подметил Печалька.

— А у меня все хорошо, отпрыски спят, еда есть, муженек мой бывший привозит из своей деревни регулярно. Недавно была с подругами в городе, да. На помойке нашли кучу прекрасных ценных вещей. Дом — полная чаша, только вот работы нет. Может у тебя есть знакомая ведьма, чтоб у нее зелье мешать, да травы собирать?

— Нет. К сожалению, нет. А старая твоя работа? Ты же какому-то старику-лекарю помогала, ты рассказывала, я помню.