Бесплатный фрагмент - Сказки на ночь

Послушница Дьявола

Надо понимать, кто в этом мире настоящие чудовища.

Дин Винчестер.

«Сверхъестественное».

В шестистах километрах от Гольдена. 1889 год. Монастырь Святого Патрика.

Противный нудный дождик моросил с самого утра. Небо все сплошь заволокло темно-серой пеленой, а это означало только одно — непогода продлится до самой ночи.

Мелкие капли гулко разбивались о стены обители и, собираясь на земле в мелкие ручейки, превращались в огромные лужи. Монастырь, как и все вокруг, погрузился в полумрак, созданный непогодой и скорым наступлением вечера. Все будто бы застыло в тягучем ожидании.

Через пару секунд в темных окна второго этажа зажегся яркий свет.

— Ну и непогода, — глухо проворчала настоятельница и в который раз посмотрела в окно. — Не нравится мне это… Быть беде…

Молодые послушницы, находившиеся здесь же, в комнате, испуганно переглянулись.

Воцарилось молчание, которое тут же было прервано легким скрипом двери и шагами входящего.

Это был Преподобный Морис, далеко не молодой человек, походивший на сухого сморщенного старичка с редкой неказистой бородкой.

Ряса была ему несколько великовата, поэтому сидела мешком, видимо, пару лет назад он был намного толще.

Преподобный остановился прямо перед послушницами, в знак приветствия кивнул им головой и торопливо стал читать молитву. Девушки в унисон покорно повторяли за ним каждое слово.

Вдруг среди глухой тишины раздались резкие удары. Преподобный удивленно и слегка испуганно взглянул на монахиню:

— Ирма, посмотрите, что кого там могло принести в такой час.

Женщина смиренно кивнула и, торопливо шурша темным одеянием, покинула комнату.

К тому времени, как она спустилась, привратница уже успела отпереть дверь и впустить внутрь молодую женщину.

Монахиня с придирчивостью оглядела нежданную гостью. На вид ей было около 20—25 лет, длинные белокурые волосы сзади были собраны в хвост и оголяли ее широкий лоб.

Из-под грязного, некогда голубого платья, выступал огромный живот. «На сносях», недовольно вздохнула монахиня.

Ей стало понятно, что гостья может невзначай разродиться прямо здесь. Незнакомка безжизненно посмотрела на настоятельницу и тихо прошептала:

— Помогите…

— Как вас зовут, дитя мое? — Ирма бросилась к женщине, облокотившейся о стену.

— Диана, — еле слышно прошептала беременная и упала без чувств.

Ирма опустилась на колени перед ночной гостьей и морщинистой рукой пощупала пульс на запястье.

— Сима, принеси воды! — скомандовала она и повернулась к привратнице, с интересом наблюдавшей за всем происходящим.

Старушка что-то невнятно буркнула себе под нос и покорно побрела в сторону полутемного коридора.

Через пару минут она вернулась, держа в руках железный ковш, наполовину наполненный прозрачной водой, и протянув его монахине, присела на обшарпанный деревянный стул у двери.

Ирма осторожно приподняла гостье голову и прислонила к ее рту ковш с водой.

Вдруг молодая женщина приоткрыла глаза и глухо застонала.

— Сима, зови Преподобного и несколько послушниц, ее срочно нужно перенести в комнату, — настоятельница строго взглянула на привратницу. — И постарайся сделать это как можно быстрее! — Вдруг внимание монахини привлекло большое ярко-алое пятно, выступившее из-под платья незнакомки. — Сима, поторопись, она рожает!

Привратница утвердительно кивнула и почти бегом, несмотря на свой престарелый возраст, а было ей уже за восемьдесят, взобралась вверх по лестнице.

На втором этаже тут же послышались ее громкие шаги. В это время Диана снова приоткрыла веки и еле слышно прошептала:

— Спасите моего сына…

— От чего? — монахиня удивленно округлила глаза.

Однако молодая женщина ничего не успела ответить. Ее лицо резко дрогнуло, дыхание прекратилось, глаза застыли, уставившись в одну точку.

— Диана, вы слышите меня? — громко позвала настоятельница, пытаясь привести гостью в чувства.

— Что случилось? — запыхавшийся Преподобный показался на лестнице, за ним следовало несколько послушниц, возглавляемых привратницей.

— Мне кажется, она мертва, — с прискорбием произнесла монахиня и приподнялась с колен. — И беременна!

— Срочно зовите доктора! — крикнул старик, торопливо спускаясь вниз.

***

Двадцать лет спустя. Монастырь Святого Патрика.

Молодой человек сидел за столом и при часто дрожавшем пламени свечи читал книгу.

Громкий стук в дверь заставил его приподнять голову.

— Да, войдите, — недовольно проговорил он и нехотя обернулся. — Кому я мог понадобиться в такой час, — добавил он со злостью.

Дверь резко распахнулась. На пороге стояла встревоженная настоятельница.

— Патрик, Преподобный требует тебя к себе, — произнесла она скрипучим голосом.

— Зачем? — Патрик с неохотой взглянул на женщину. Было видно, что идти ему никуда не хотелось.

— Он совсем плох, — расстроенно проговорила монахиня и стерла рукавом подрясника выступившие слезы.

— Сейчас приду, — молодой человек вяло приподнялся со стула, задул свечу и последовал за настоятельницей.

***

Патрик проживал в монастыре около двадцати лет. Своих родителей он не знал.

По словам Преподобного, его мать пришла в монастырь и умерла на пороге, оставив после себя болезненного ребенка.

Целый год мальчик находился на грани жизни и смерти, поэтому имя получил не сразу, но, в конце концов, благодаря молитвам Святому Патрику, встал на ноги.

После этого улучшения ребенка было решено назвать в честь Святого.

Однако дитя постоянно хворало, поэтому не было отправлено, как того требовали законы, в мужской монастырь, а осталось здесь на попечении Мориса, растившего Патрика, как родного сына, и пророчившего ему свое место.

Чего не скажешь о мальчике, которому явно не хотелось ни жить в монастыре, ни становиться в скором времени его новым Преподобным.

***

Монахиня остановилась у двери в комнату Преподобного, кивнула Патрику и удалилась, оставив его одного.

Молодой человек постоял пару секунд в нерешительности и, негромко постучав, вошел внутрь.

Где-то в глубине души он догадывался, чем обернется для него предстоящий разговор.

Решившись, мужчина взялся за ручку и вошел в комнату, где царил полумрак.

Только на столе тускло горела одинокая свеча в золотом канделябре, освещая бледное лицо Мориса.

Состояние Преподобного ни для кого не было секретом, на девятом десятке его постиг рак позвоночника, и он угасал прямо на глазах.

Сильные обезболивающие уже не помогали, поэтому в дневные часы, а часто и по ночам, в коридоре были слышны его душераздирающие стоны.

Сейчас Преподобный лежал на кровати в длинной белой рубахе и тяжело дышал.

Его голова была немного запрокинута назад, глаза полуприкрыты, казалось, что старик не слышал шагов вошедшего.

«Как можно было так жить и не познать всей прелести жизни, а потом так же умереть? Кому это нужно?», с сожалением подумал Патрик.

— Преподобный, — тихо позвал молодой человек, осторожно касаясь руки больного.

Морис приоткрыл тяжелые веки, и в его глазах заиграла искра надежды. Было видно, что он рад приходу Патрика.

— Сын мой, присядь рядом, — Преподобный попытался присесть на кровати, но у него это плохо получилось.

Он снова откинул назад голову и застонал.

— Я умираю, мне осталось всего пару дней. Патрик, я хочу, чтобы ты занял мое место. В твои годы я как раз стал Преподобным. Ты был рожден в стенах этого монастыря, — старик сделал широкий жест высохшей рукой. — Твоя мать перед смертью просила спасти тебя — я сделал все, что мог. Мы поставили тебя на ноги…

— Спасти? От кого? — Патрик резко перебил Преподобного.

— Я не знаю, — с хрипотцой в голосе ответил старик и сильно закашлялся. — Твое место здесь, сын мой.

— От кого хотела спасти меня моя мать? — молодой человек слегка повысил голос, его тон стал раздраженным.

— Сейчас это не имеет значения, — Морис снова попытался приподняться.

— Имеет, и даже очень! — вспылил Патрик. — И я не хочу здесь, как вы, провести остаток своих дней! Мне поперек горла стоит ваш монастырь. Да лучше бы я сдох вместе с матерью, потому что это не жизнь, — добавил он злобно и со всей силы пнул деревянный стул, стоявший у кровати Преподобного.

— Патрик, не говори так, — произнес испуганно старик, его лицо стало белым, как полотно, он морщинистой рукой схватился за сердце и затих. Его глаза застыли в оцепенении.

— Я буду говорить, что хочу! — не унимался послушник, этот разговор его очень сильно завел, и он не собирался останавливаться, пока не выскажется. — Я сегодня же собираю вещи и уезжаю отсюда навсегда, ищите себе другую замену. Защитили вы меня, конечно,…сами не знаете от кого?! Да что это за защита такая? — настойчиво произнес Патрик и наконец-то взглянул на Мориса. — Преподобный? — молодой человек бросился к старику и попытался прощупать пульс на его запястье.

Однако рука старика была холодна, глаза безжизненно уставились в потолок. Преподобный был мертв.

***

Три дня спустя.

Яркое солнце то и дело затягивало непонятно откуда взявшимися тучами.

Местами пытался идти дождик, который тут же прекращался. Погода, казалось, находилась в неком замешательстве и никак не могла определиться: быть или не быть дождю.

Длинная похоронная процессия растянулась от монастыря Святого Патрика до старого кладбища, существовавшего уже не одно столетие.

Про него ходило множество легенд. Кто-то приписывал ему ужасные жертвоприношения, кто-то — ночные прогулки мертвецов, а кто-то и вовсе называл проклятым. Однако в округе оно было одно, и выбора перед родственниками умерших не стояло.

Возглавляла траурную процессию пожилая настоятельница Ирма, шедшая рядом с гробом Преподобного, который несли на своих плечах послушники мужского монастыря.

Они специально прибыли на его похороны. Лица присутствующих были полны скорби и печали.

Замыкал процессию Патрик, впавший в задумчивость. Он не хотел выделяться, и когда настоятельница предложила ему нести гроб Преподобного, молодой человек тут же придумал отговорку — плохое самочувствие и стресс после смерти своего наставника.

На самом же деле сейчас он находился на распутье. Ему предстояло покинуть в самое ближайшее время монастырь, дававший на протяжении двадцати лет пищу и кров.

По крайней мере, он рассчитывал на это. О своем решении Патрик еще никого не известил. Молодой человек боялся того, что настоятельница начнет отговаривать его, вспоминая покойного Мориса и то, чем обязан ему Патрик.

Увлеченный своими думами, он не заметил, как уткнулся носом в стоявшего впереди человека.

Процессия, достигнув кладбища, остановилась. Гроб, обитый ярко-бордовой тканью, поставили на два стареньких стула.

Пришедшие проститься с Морисом, окружили его со всех сторон. Среди этой толпы, находясь как можно дальше от гроба, и затерялся Патрик.

— Сегодня в свой последний путь отправился Преподобный Морис, умерший после тяжелой болезни, — начала свою речь настоятельница.

От этих слов Патрика несколько покоробило: он-то знал, что сам того не желая, приложил к этому свою руку. По коже юноши пробежали мурашки, в горле предательски встал ком.

— Мы все очень любили его. За годы, проведенные рядом с ним, я не встречала человека светлее и добрее него. Он ушел, но дело его, благодаря нам, живет и будет жить! Хоть сегодня и самый печальный момент для нас за последние десятилетия, но я думаю, что он бы очень хотел услышать эти слова: Преподобным, по желанию покойного Мориса, назначается Патрик Адвего, — с некой торжественностью, не присущей обыкновенным похоронам, произнесла Ирма, пытаясь глазами отыскать в толпе ошарашенного юношу.

На самом же деле Патрик почти не слушал речь настоятельницы, он находился в своих мыслях, пока его слух не уловил собственное имя.

Молодой человек ошарашенно посмотрел на монахиню, усиленно искавшую его глазами. «Явно не просто так она хочет, чтобы я вышел», пронеслось в голове Патрика. Он пригнулся и, теряясь среди людей, быстро направился к выходу.

Пока настоятельница пыталась отыскать взором лицо будущего Преподобного, он уже во всю прыть спешил к стенам монастыря.

Юноша во что было то ни стало решил именно сейчас покинуть двадцатилетнее пристанище. У него словно было какое-то свое, верное, чутье.

Однако как только Патрик добрался до дверей монастыря, он понял, что попасть в него не сможет, потому что все до единого находились на кладбище.

Молодой человек негодующе сплюнул на землю и злобно пнул массивную дубовую дверь, мешавшую ему совершить побег.

Тяжело вздохнув, Патрик присел на большой камень, лежавший неподалеку. К нему тут же поспешил кот черно-белого окраса — любимец монастыря, и радостно замурчал.

«Эх, Джим, придется ждать, пока все вернутся, а значит, и побег откладывается», обреченно подумал юноша и ласково погладил кота, расстроенно смотря на небо, которое то радовало своей голубизной, то внезапно навевало грусть и скуку темными тучами.

Так Патрику пришлось просидеть больше часа, пока, наконец, вдали не показалась траурная процессия, возвращавшаяся с похорон. «Нужно еще как-то оправдаться перед настоятельницей… скажу, что почувствовал себя плохо», твердо решил юноша и изобразил болезненность на лице.

Через полчаса процессия достигла двора монастыря. Впереди всех шла настоятельница. Ее лицо выглядело озабоченным. Она еще издалека заметила Патрика, сидевшего на камне. Женщина приблизилась к входной двери и строго проговорила, даже не смотря в его сторону:

— Зайди в мой кабинет сию же минуту!

— Я, — уже было начал оправдываться молодой человек, но тут же понял, что слушать здесь его никто не станет.

Он виновато опустил голову и вошел за Ирмой в монастырь. Женщина осторожно приподняла полу своего одеяния и величественно стала взбираться на второй этаж, где царила полная тишина.

Юноша покорно следовал за ней. Наконец они остановились у входа в кабинет.

Ирма достала из кармана ключ и отперла дверь. Патрик сконфуженно переступил порог.

В этом кабинете юноша бывал крайне редко. За то время, что он не был здесь, обстановка ни капельки не изменилась. Все те же тяжелые шторы, навевавшие грусть и тоску, старый дубовый стол, стоявший у окна, пара стульев слева от двери и большой шкаф с кипой каких-то толстых не то папок, не то альбомов, — все было по-старому.

— Что происходит, Патрик? — произнесла раздраженно настоятельница и встала у окна, повернувшись к нему спиной.

Было видно, что она сильно нервничала. Ее тело дрожало, руки, сжатые в кулак, тряслись от напряжения.

— Ничего, — испуганно ответил Патрик, тут же решивший пока промолчать о своем уходе из монастыря.

— Не похоже! — женщина резко обернулась и глазами, полными слез, посмотрела на юношу. — Ты ушел с похорон Преподобного… для него ты был сыном… как ты мог…

— Я не хотел, — поспешил перебить ее Патрик, видя, что сейчас она может расплакаться. — Мне стало плохо. Иначе бы я не посмел уйти.

— Патрик, ты же знаешь, что теперь место Преподобного принадлежит тебе! А сколько на него было и есть желающих, находящихся сейчас внизу. Они спят и видят, чтобы занять его. И когда на кладбище я хотела представить нового Преподобного присутствующим, но тебя не оказалось, сколько радости и перешептывания я услышала вокруг.

— Я не претендую. Если вы считаете, что Преподобным может стать кто-то лучше, пусть он и станет, — попытался переубедить настоятельницу Патрик. — Я не справлюсь и не заслуживаю такой должности…

Ирма удивленно уставилась на молодого человека. По ее лицу Патрик понял, что таких слов от него она точно не ожидала.

Женщина растерянно округлила глаза и громко сглотнула ком, предательски вставший в горле.

— Ты не хочешь быть Преподобным? — еле слышно проговорила она, не сводя ошарашенного взгляда с юноши.

— Я боюсь, что не справлюсь, — соврал Патрик, отведя глаза в сторону

— Ты молод, я бы тебя точно не назначила на эту должность, но… это воля Преподобного Мориса, — развела руками женщина. — Если буду видеть, что ты не тянешь, сменю тебя без разговоров, а пока, — снова строго добавила она, — это твоя должность. Через месяц ты станешь Преподобным, но для этого тебе еще нужно много узнать. Занятия с завтрашнего дня у меня в кабинете после утренней молитвы. Не опаздывай!

— Я могу идти? — выпалил Патрик, больше всего сейчас хотевший исчезнуть из этой темной комнаты.

Настоятельница утвердительно кивнула головой, и юноша быстрыми шагами направился к двери.

— Патрик, — уже у выхода окликнула его Ирма, холодный пот пробежал по телу молодого человека. Он испуганно обернулся. — Ты справишься, я не сомневаюсь. Если Морис в тебя верил, то и я тоже!

Юноша сконфуженно кивнул и поспешил скрыться за дверью. Патрик не шел, он бежал в свою комнату, не замечая людей, с удивлением уставившихся на обезумевшего парня.

Голову будущего Преподобного сковали гнетущие мысли о безысходности своего существования.

Что скрывать, он совсем не был рад новой должности. Все его планы о лучшей жизни по ту сторону стен монастыря рушились на глазах.

Патрик вбежал в свою комнату и со всей силы хлопнул дверью. «Я ведь никому ничего не должен, почему я обязан жертвовать своим будущим ради этого монастыря? Я не просил меня спасать! Лучше бы я умер вместе с матерью!», злобно воскликнул юноша и, вконец обезумев, стал разбрасывать вещи по комнате.

В этот момент мимо его комнаты проходили две послушницы. Они приостановились, многозначительно переглянулись и поспешили удалиться.

С Патриком в монастыре не особо хотели дружить, девушки считали его нудным и забитым, да и он не стремился общаться с ними. Единственная, кто проявлял хоть какой-то интерес к нему, была Даяна.

Девушка появилась в стенах монастыря Святого Патрика пять лет назад. Ее родители погибли в автокатастрофе.

Она была старше Патрика на два года. Маленькая, темноволосая, смуглая, в больших круглых очках, как у стрекозы, в стенах монастыря замкнутая Даяна не нашла себе подруг, поэтому единственным человеком, с кем она общалась, был Патрик.

Нет, они вовсе не были друзьями. Просто обыкновенные знакомые поневоле, которым кроме друг друга больше не с кем было общаться.

Это как, если бы вы попали в клинику, а там, помимо вас другие пациенты, и хочешь-не хочешь, а общаться с кем-то нужно, чтобы не сойти с ума. Так было и в этом случае.

— Даяна, твой дружок бушует, — хихикнула, входя в общую комнату для девочек, толстушка Филли. — Прямо-таки рвет и мечет. А еще…

— Пошла бы успокоила его, — прервала свою подругу зеленоглазая Карли, стоявшая в окружении пяти девушек.

Она больше всех не любила Даяну. — И кто еще придумал сделать его Преподобным?! — негодующе добавила девушка, аккуратно поправляя на голове связку.

Даяна безразлично оглядела подруг и торопливо скрылась за дверью. Ей были неприятны уколы со стороны послушниц.

— И что делают в таком месте эти безбожницы, — обреченно произнесла девушка.

В этом Даяна была права. Девушки здесь были разносортные. По некоторым сразу было видно, что жизнь послушниц не для них, а упекли их в монастырь родители, желавшие, чтобы их дочь выросла примерной леди.

Многие из них, получив здесь образование, в будущем покидали стены монастыря навсегда, а спустя время оказывались в сводках светских хроник за неподобающее поведение.

Девушка тяжело вздохнула и пошла в сторону комнаты Патрика. К этому времени молодой человек уже успел успокоиться.

Он зажег свечу на столе, достал из потайного места бутылку Мартини и сделал пару глотков. Алкоголь приятно обжег все нутро. Юноша сделал сладкий вдох и снова припал к спиртному.

— Я вырвусь отсюда во что бы то ни стало! — проговорил он радостно и, схватив с кровати подушку, зашвырнул ею в икону, висевшую напротив.

Образ пошатнулся и с грохотом упал на пол. Юноша с презрением взглянул на него, будто бы это он был виноват во всех его бедах.

Вдруг в дверь постучали. Патрик испуганно оглянулся и в замешательстве забегал по комнате.

Нельзя, чтобы кто-нибудь увидел в его руках бутылку с Мартини и весь хаос, царивший в комнате.

— Минутку, — проговорил он, суетливо пряча под кровать спиртное. — Иду!

Молодой человек неуверенно приблизился к двери и тихо произнес:

— Настоятельница, я чувствую себя очень плохо…

— Патрик, это Даяна. У тебя что-то случилось? — заботливо поинтересовалась девушка.

— Даяна? — дверь резко распахнулась. На пороге стоял юноша. Его лицо выглядело бледным и злым.

— Пошла ты к черту! Кто тебя звал сюда, дура?! Отвалите от меня все! — прокричал он и со всей силы толкнул растерянную девушку в грудь.

От неожиданности Даяна потеряла равновесие и упала на пол. Патрик лишь злобно окинул ее взглядом и торопливо скрылся за дверью.

— Ненавижу! — закричал он что есть мочи и бросился к иконе, все еще лежавшей на полу.

Юноша несколько раз пнул ее ногами, от чего сухое дерево в нескольких местах тут же лопнуло, образовав по бокам прорехи. — Нет никакого Бога! Нет его! Лучше Дьяволу служить!

Потом он бросился к столу, выхватил из шкафа большие ножницы и, ослепленный собственным безумием, стал безудержно кромсать полотно, превращая его в обезличенную тряпку.

Когда ярость, наконец, утихла, Патрик безразлично бросил икону в угол и полез под кровать за начатой бутылкой Мартини.

Когда со спиртным было покончено, молодой человек, что-то невнятно бурча себе под нос, завалился на кровать.

***

Вечер за окном привел за собой непогоду. Вдали можно было различить слабые отсветы молнии и косые линии дождя.

Гром, как и сама непогода, двигался в сторону Гольдена и обещал сильную бурю.

Оплавленная свеча постепенно догорела, комната погрузилась в полумрак. Юноша, отрекшийся от Бога, мирно спал на своей кровати.

— Патрик, — прозвучал в тишине чей-то голос, и холодная рука коснулась лица юноши.

Молодой человек слегка пошевелился, что-то недовольно буркнул и продолжил спать.

— Патрик, я здесь! — уже настойчивее проговорил тот же голос и сильно схватил его за руку.

Патрик резко открыл глаза и обомлел. Рядом с ним стоял высокий человек в длинной черной мантии, его глаза горели в темноте красной искоркой, он говорил строгим приглушенным голосом.

— Кто здесь? — испуганно произнес юноша, резко вскочил с кровати и прижался к стене.

— Тот, кому ты готов служить! — человек в мантии возник прямо перед лицом Патрика.

— Дьявол, — с ужасом прошептал молодой человек и похолодел. — Отче наш, — дрожа от страха начал он читать молитву и закрыл глаза, чтобы не видеть силуэт, леденящий душу.

— Ах ты, гаденыш! — раздался злобный голос где-то над его ухом. — Призвал меня сначала, а теперь отрекаешься! — лицо Дьявола искривилось в презрительной усмешке, он протянул руки и схватил Патрика за горло.

Молодой человек совершенно отчетливо почувствовал его ледяные пальцы на своей шее, сжимаемой все сильнее с каждой секундой.

— Господи, помоги, — прошептал он, теряя сознание.

— Поможет он, — язвительно засмеялся Дьявол и оскалил острые зубы. — Ты от него уже отказался. А за предательство ты еще заплатишь! — это было последним, что услышал юноша, погружаясь в беспамятство.

***

Рассвело. Слабый утренний свет проникал сквозь стекло. Патрик приоткрыл глаза и осмотрелся.

В комнате со вчерашнего вечера ничего не изменилось: по-прежнему царил бардак и хаос.

Юноша быстро вскочил с кровати и торопливо стал искать то, что осталось от иконы.

Покромсанное полотно мирно лежало под кроватью. Патрик осторожно достал его и осторожно положил на стол.

— Как все исправить? — с ужасом проговорил молодой человек и схватился за голову. — А может быть, это был сон? — с надеждой в голосе проговорил он и бросился к шкафу, где висело зеркало. Распахнув дверцу, Патрик осмотрел свою шею, на которой были видны бордовые отпечатки рук:

— Не сон… он действительно здесь был… что же теперь делать? Я должен искупить свою вину! Я стану Преподобным — это единственный выход! — твердо заявил он, с трудом веря в то, что это хоть как-то поможет.

Юноша торопливо убрал комнату после вечернего погрома и уверенным шагом направился к настоятельнице.

По пути он встретил Даяну, с ужасом отшатнувшуюся от него. Молодой человек попытался извиниться перед ней, но она только тихо проговорила:

— Не надо, — замахала руками и поспешила убежать.

Патрик прокричал ей в след слова извинения и в глубокой задумчивости направился в кабинет настоятельницы.

— Можно войти?! — негромко постучал он, слегка приоткрыв дверь.

— Да, да, Патрик, входи! — настоятельница гордо восседала за столом. — Ты как раз вовремя! Это Софи Смит! — проговорила она и кивнула в сторону девочки, сиротливо сидевшей у входа, которую юноша сначала не заметил.

Софи приподнялась и прилежно поклонилась молодому человеку. На вид ей было около восемнадцати лет, длинные темные волосы не по возрасту были заплетены в густые толстые косички.

На ней было надето белое платье в зеленый цветочек и потертые лакированные туфельки.

Патрик безразлично окинул ее взглядом и остановился. Бездонные карие глаза девушки, как ему показалось, изучали его.

— Софи — наша новая послушница. Поступила сегодня ночью, — произнесла настоятельница и снова кивнула в сторону девочки. — Сегодня вечером я с двумя послушницами уезжаю в город на две недели. Ты — за старшего.

— А как же моя учеба? — удивленно спросил юноша.

— Ты способный ученик, успеем еще! Софи, — обратилась она к девочке, все это время не сводившей глаз с Патрика, — если возникнут какие-нибудь вопросы в мое отсутствие, обратишься к мистеру Адвего, он здесь без пяти минут Преподобный!

Софи утвердительно кивнула и снова изучающим взглядом стала оглядывать юношу.

От ее взгляда ему стало как-то не по себе. Он поспешил извиниться перед настоятельницей и удалился в свою комнату.

Новая послушница совсем не понравилась Патрику. Ее невозмутимый взгляд, которым она смотрела на него, не столько смущал юношу, сколько пугал.

Было в нем что-то предостерегающее, дурное. Как перед надвигающейся бурей, когда не знаешь, чего точно ожидать от непогоды: пройдет ли она мимо, слегка поморосив дождем, или разразится прямо над головой громом и молнией.

«Что здесь делает эта Софи? Ей же лет почти как мне. Насколько я знаю, после восемнадцати сюда уже не берут».

Весь день Патрик провел в раздумьях у себя в комнате. Ему не хотелось выходить.

Во-первых, потому что с Даяной он так и не смог помириться. А во-вторых, новая послушница вселяла в него необъяснимый страх.

К вечеру Патрику все-таки пришлось покинуть свое убежище и выйти проводить Ирму, уезжавшую в Гольден. Предстоящие две недели пугали молодого человека.

Патрику было очень тяжело справляться с послушницами. Они никак не хотели воспринимать его всерьез, поэтому многие его просьбы и приказы оставались неуслышанными.

Юноша только и ждал наступления ночи, чтобы, наконец, остаться одному. Новенькая не докучала, но и с каким-то презрением подглядывала в его сторону.

Даяна делала вид, будто ничего не произошло, однако уже не стремилась поддерживать с ним былые дружеские отношения.

***

Три дня спустя.

— Мистер Адвего! — вбежала без стука в комнату одна из послушниц. — Беда!

Патрик, в это время читавший за столом Библию, вскочил, как ужаленный.

— Что случилось? — глаза юноши округлились, сердце бешено забилось.

— Карли!

— Что с Карли?

— Она, видимо, сломала ногу! — взахлеб произнесла послушница.

— Идем! — Патрик схватил со стола ключи и, затворив за собой дверь, торопливо последовал за девушкой.

Они вышли в монастырский сад и направились в сторону ежевичных кустов, где уже собрались все обитатели монастыря. Карли лежала на траве, держалась за лодыжку и истошно кричала.

— Что здесь произошло? — Патрик приблизился к толпе послушниц, которая тут же расступилась. — Карли, может, ты мне расскажешь?

— Это новенькая! — размазывая слезы по лицу, истерично ответила девушка. — Она схватила меня за ногу!

— Где Софи?! — негодующе произнес Патрик, ища глазами послушницу.

— Я здесь! — Софи гордо выступила из толпы и с вызовом взглянула на юношу. — Она поставила подножку Даяне, я ей ответила тем же. Думаю, мы квиты.

— Так нельзя! — Патрик строго посмотрел на девушку. — Они должны сами наладить свои отношения, третий здесь не должен вмешиваться.

— Ну да. Особенно такой третий, как ты, — глаза Софи сверкнули красной искоркой, лицо исказила яростная злоба. — Вспомни, как ты унизил и прогнал Даяну! — зазвучал в ушах Патрика ее голос.

Молодой человек с ужасом уставился на послушницу и окружающих, но они, казалось, будто не слышали ее слов.

Патрик недоуменно посмотрел на Карли, все еще рыдавшую от боли, и помог ей подняться.

Усилиями остальных послушниц девушку завели в монастырь, где прибывший врач констатировал у нее закрытый перелом.

— Странная какая-то травма, лодыжку девушки помещали в тиски? — удивленно спросил он у Патрика и кивнул на рентгеновский снимок в руке.

— Нет, что вы! — уверенно возразил юноша.

— А похоже на это, посмотрите, — доктор пальцем указал на переломанную кость. — Травма точно не от падения. Уж поверьте мне, я как-никак уже тридцать лет этим занимаюсь. Даже роды вашей покойной матушки принимал.

— Вам виднее, я не медик, — проговорил Патрик и поспешил уйти. — Ну и версии у доктора… тиски… мы что, в средние века живем…

Однако версия доктора никак не давала ему покоя, поэтому юноша, не задумываясь, отправился в комнату послушниц.

— Девушки, покиньте комнату! — строго проговорил он. — Даяна, останься!

Послушницы удивленно переглянулись и покорно вышли. Воцарилась тягучая тишина. Патрик не знал с чего начать разговор.

— Даяна, прежде все я хочу извиниться за тот инцидент… я был не в себе… стресс после смерти Преподобного…

— Не извиняйтесь, я уже забыла, — прервала его речь девушка, и ее глаза впились в лицо Патрика. Ему был знаком этот взгляд.

Так же на него смотрела и новая послушница. Юношу бросило в холодный пот.

— А ты, я смотрю, редкостный мудила, — вдруг выпалила Даяна и быстро приблизилась к Патрику. — Икону покромсал, — томно добавила она и нежно провела правой рукой по его щеке. — Еще и в Преподобные метишь.

Молодой человек округлил глаза и резко отшатнулся. Он не верил своим глазам и ушам.

«Откуда она знает про икону?», пронеслось в его голове. Взглядом, полным страха, Патрик взглянул на Даяну.

— Икона? Откуда ты знаешь? — голос юноши задрожал.

— Какая икона? — непонимающе спросила девушка. — Мистер Адвего, о чем вы хотели со мной поговорить? — серьезным тоном добавила она, будто бы ничего не произошло.

— Я, — замешкался Патрик, не зная, стоит ли продолжать разговор или все-таки уйти. — Что произошло в саду между тобой и Карли? — выпалил он, взяв себя в руки.

— Карли ненавидит меня давно. Сегодня она поставила мне подножку, я упала. Софи сделала ей замечание, Карли бросилась на нее и оступилась. Карли сама повредила ногу, — развела руками Даяна. — Ее никто не трогал. Софи не виновата!

— Но у нее сложный перелом. Он не мог быть получен от простого падения, — возразил Патрик, вглядываясь в лицо девушки.

Он снова попытался уловить в ее глазах тот леденящий душу взгляд. Однако Даяна с каким-то непониманием взглянула на него и твердо произнесла:

— Я могу идти?!

— Да, иди.

Девушка направилась к выходу и торопливо скрылась за дверью.

— По-моему, я схожу с ума, — тихо произнес он и тяжело вздохнул. — Кто она такая, эта Софи? С ее приходом все стало как-то не так, — задумчиво добавил он и решительно направился в кабинет настоятельницы, от которого у него были ключи.

Отперев дверь, Патрик принялся искать дело новой послушницы. Через полчаса ее данные лежали на столе. Юноша раскрыл папку и сосредоточенно принялся читать. Спустя пару минут он удивленно пробурчал:

— Всего пятнадцать лет. Выглядит она гораздо старше… так что тут еще интересного… до десяти лет находилась в детском приюте в Хейсбурге, потом — в монастыре Святого Джерома. Вроде бы ничего странного, — добавил он задумчиво. — Но что-то в ней не так…

Вдруг его острый слух уловил глухой удар о стекло. Патрик испуганно вскочил со стула и бросился к окну, осторожно отодвинув штору.

Внизу стояла Софи и пристально смотрела туда, где он стоял, словно знала, что юноша сейчас видит ее.

— Что за дьяволица, будто чувствует что-то, — с досадой произнес Патрик и отошел от окна.

— Что вы хотите найти в моем деле? — раздался в комнате знакомый голос.

Юноша испуганно обернулся в сторону двери. Там стояла Софи и, злобно прищурив глаза, смотрела на Патрика.

— Ка-а-к ты сюда попала? — руки и губы молодого человека задрожали.

Он был очень напуган таким внезапным появлением Софи в комнате. Пару секунд назад Патрик видел ее внизу, а сейчас…

— Я, кажется, задала вопрос, — настойчиво произнесла послушница и смело шагнула в сторону ошарашенного парня. — Или мне повторить свой вопрос? — добавила она громко, и в ее глазах Патрик уловил знакомый взгляд.

— Почему я должен перед тобой отчитываться?! — проговорил он, пытаясь унять нахлынувший страх.

— А может быть, я просто тебе нравлюсь? — Софи нежно взяла юношу за подбородок и облизнула губы. — Или ты хочешь меня? Зачем тебе быть Преподобным, — звонко рассмеялась девушка и в мгновении ока сбросила с себя мантию, обнажив молодое тело.

Патрик ошарашенно уставился на Софи. Страх парализовал его движения и речь. Он попытался оттолкнуть ее, но руки не слушались его.

— Отче наш, — только и сумел выпалить он, почувствовав на своей шее цепкую хватку, и упал без чувств.

***

Гольден. Монастырь Святого Джерома.

— Ирма, как вам наши владения? — поинтересовался пожилой настоятель храма, показывая женщине монастырь.

— Неплохо, — сдержанно ответила настоятельница, с интересом осматриваясь. — У вас вместе содержатся и юноши, и девушки? — спросила она, завидев вдали несколько мальчиков, группой шагавших на обед.

— Да, в разных крылах здания, — улыбнулся седоволосый мужчина. — Если хотите оценить, то вечером я к вашим услугам. В обед у нас похороны.

— Соболезную, — проговорила настоятельница, продолжая рассматривать монастырь.

Конечно, он превосходил родной по оформлению и содержанию, но все-таки был менее уютен.

— Настоятель, тело Софи Смит уже приготовили. Во сколько вынос? — несмело поинтересовался молодой послушник, подбежав к мужчине.

— В два ориентировочно.

— Софи Смит? — услышав знакомое имя, Ирма приблизилась к настоятелю. — Вы сказали Софи Смит? — неуверенно переспросила она, ее лицо мгновенно побледнело.

— Да, — мужчина, заметив бледность на лице настоятельницы, крикнул послушнику. — Неси стакан воды! Вам плохо? Присядьте, — он вовремя подхватил под руку женщину, грозившую рухнуть на пол, и усадил на стул.

— Вы уверены, что Софи Смит умерла? — с мольбой в голосе произнесла Ирма.

Мужчина непонимающе уставился на нее и еле слышно проговорил:

— Конечно.

— У вас Софи Смит одна была в монастыре? Не было другой?

— Что-то я не совсем понимаю, к чему вы клоните, — настоятель удивленно взглянул на Ирму, закрывшую лицо руками.

— Софи Смит из монастыря Святого Джерома прибыла к нам пару дней назад, — холодно ответила женщина.

— Быть не может, я никого не отправлял к вам! — возразил настоятель и, как ужаленный, отскочил от Ирмы. — Вы что-то путаете… Софи мертва… тут какая-то путаница, я уверен!

— Я могу взглянуть на ее бумаги? — тяжело вздохнув, настоятельница приподнялась со стула.

— Идемте в мой кабинет.

***

— Они были здесь! Я точно помню! — удивленно произнес настоятель, в который раз переворачивая бумаги на столе.

— Когда вы последний раз видели ее дело? — строго спросила Ирма.

— В тот день, когда она умерла, — растерянно ответил мужчина, по-прежнему продолжая рыться в бумагах.

— Ее фото у вас есть?

— Все было в деле, но… тело ее еще здесь. Вы можете взглянуть, если хотите.

— Идемте! — твердо заявила Ирма и торопливо направилась к двери.

За ней, пытаясь успеть, следовал настоятель. Пара спешно спустилась в траурный зал, где уже стоял гроб покойной и несколько послушников и послушниц.

— Откройте крышку, — скомандовал настоятель, и два послушника осторожно раскрыли гроб.

Сердце Ирмы бешено заколотилось, по телу пробежала мелкая дрожь.

За время проживания в монастыре она видела смерти, гробы и трупы, и они никогда не пугали ее настолько.

Женщина взяла себя в руки и на трясущихся ногах приблизилась к гробу, к которому уже подошел настоятель.

— Где она?! — с ужасом проговорил он и, бледный, как стена, повернулся к Ирме.

Женщина бросилась к гробу и заглянула внутрь. Гроб был пуст. Только на том месте, где должна была располагаться голова покойной, лежал перевернутый крест.

— Господи, помилуй! — в страхе произнесла Ирма и несколько раз перекрестилась. — Кто же тогда находится в моем монастыре?

***

Сколько так пролежал Патрик, неизвестно. Резкий стук в дверь заставил его очнуться.

Юноша приподнял голову и огляделся. Он по-прежнему находился в кабинете Ирмы, но Софи рядом уже не было.

Юноша схватился за горло, ему казалось, что он до сих пор чувствует на своей шее ее мертвую хватку.

Стук не прекращался. Патрик встал и отпер дверь. На пороге стояла одна из послушниц.

— Мистер Адвего, звонила настоятельница, она просила, чтобы вы перезвонили ей в монастырь Святого Джерома, — выпалила девушка и, не дожидаясь ответа, поспешно скрылась из виду.

— Хорошо, — пробурчал ей вслед юноша и снова вернулся в кабинет. — Что здесь вообще происходит? — добавил он задумчиво и принялся искать на столе дело Софи. — Да где же оно?

Патрик перерыл все ящики, даже посмотрел на полу. Дело исчезло, будто его и не было вовсе.

— Я точно помню, что оно было на столе! — не унимался юноша, в который раз обыскивая стол. — Софи! Дрянь! Да кто она такая? — злобно добавил он и вышел из кабинета.

Вдруг он увидел послушниц, торопливо бежавших ему навстречу. Лица их были расстроены и полны скорби. «Что опять случилось? Здесь только и делается в последнее время, как что-нибудь, да случается», с горечью подумал Патрик.

— Мистер Адвего! Мистер Адвего! — воскликнули девушки и бросились к нему. — Джим пропал!

— Какой Джим? — растерянно произнес Патрик, с непониманием смотря на послушниц.

— Кот наш — Джим. Пропал, его уже два дня нигде не видно.

— Не волнуйтесь за него, он не мог уйти далеко. На кухне спрашивали, может, повар его видел? — облегченно вздохнул Патрик, успокоившись тем, что ничего страшного на этот раз не произошло.

— Там его тоже никто не видел, — с грустью ответили девушки.

Вдруг до присутствующих донесся чей-то душераздирающий плач. Все внутри Патрика похолодело.

Послушницы испуганно переглянулись и бросились на крик. Следом за ними поспешил и юноша.

Неожиданно процессия перед ним резко остановилась. Послышались громкие вопли и всхлипывания.

Патрик протиснулся вперед и увидел ужасную картину. На траве возле крыльца сидела одна из послушниц и прижимала к груди тело окровавленного кота.

— Что произошло? — бросился он к девушке, державшей Джима.

— Я… не знаю, — всхлипывая, ответила она, не выпуская животное из рук. — Его убили… жестоко, — добавила послушница сквозь слезы и еще сильнее разрыдалась.

— Кто-нибудь, — проговорили Патрик, всматриваясь в толпу. — Позовите нашего доктора.

— Зря стараетесь, — раздался где-то рядом знакомый голос, и юноша увидел каменное лицо Софи. — У него вырвано сердце. Животное, как и человек, без сердца — не жилец.

— Позовите доктора! — еще сильнее прокричал Патрик, делая вид, что мнение Софи ему неинтересно.

Через пару минут пришел доктор и забрал окровавленное тело животного.

Софи оказалась права: у кота отсутствовало сердце. «Но откуда она могла знать об этом, если даже не приближалась к Джиму?», вихрем пронеслось в голове Патрика. «Если только сама не сделала этого!»

— С меня довольно! — злобно прошептал юноша и направился в комнату послушниц.

Однако ни Софи, ни ее новой подруги Даяны там не оказалось. Где они, ни одна из девочек не могла ответить.

Патрик решил, что перед ужином зайдет к ним снова, но девочки так и не появились. Юноша обошел все комнаты в их поисках, но так и не смог найти послушниц.

Убежать из монастыря они тоже не могли. Привратник на воротах подтвердил, что никого не видел.

***

Гольден. Монастырь Святого Джерома.

— Мне так никто и не звонил? — нервно спросила Ирма у привратника.

Тот ничего не ответил, а только отрицательно покачал головой.

— Я не могу оставаться здесь дольше. В моем монастыре находится неизвестный человек, — взволнованная женщина обернулась к настоятелю.

— Кто бы ни была та, что выдает себя за Софи, что она может сделать стольким людям? Скорее всего, она решила укрыться у вас.

— Вы в своем уме? — вспылила Ирма. — Ваша покойная пропала!

— Я уже вызвал полицию. Может, тело просто забыли положить в гроб, — неуверенно предположил настоятель.

Женщина недовольно взглянула на него и, приблизившись к телефону, подняла трубку.

В этот раз дозвониться до своего монастыря ей не удалось — в телефоне царила гробовая тишина.

— Черт возьми! — выругалась настоятельница. — Не весть что у вас тут происходит, а вы и пальцем не ведете! Запрягайте лошадей, я немедленно уезжаю!

Настоятель хотел уже было что-то возразить, но она так строго на него взглянула, что он не решился, а лишь покорно отдал распоряжение выполнить ее приказ.

***

На улице стемнело, а послушницы все не возвращались. В этой суматохе Патрик совсем забыл о том, что должен был позвонить настоятельнице.

Он зажег факел и отправился бродить по монастырскому саду, надеясь, что девушки задремали где-то в кустах, а сейчас боятся возвращаться.

Хотя в это верилось с трудом. Софи была не из пугливых, да и Даяна с ее появлением сильно изменилась.

Патрик шел по зарослям, осторожно ступая по земле, чтобы вдруг случайно не споткнуться.

— Ты не это ищешь? — раздался рядом зловещий хохот.

Юноша резко обернулся, выставив вперед горящий факел. То, что он увидел, заставило его испуганно отскочить в сторону.

Прямо перед ним стояла Софи, ее лицо было в крови, она злобно улыбалась, выставив острые зубы.

В глазах горели знакомые красные искорки. Девушка схватила Патрика за руку и с неимоверной силой отшвырнула в кусты.

Юноша ударился головой о дерево, перед глазами все поплыло. Не понимая, что происходит, Патрик попытался встать.

В темноте он залез рукой во что-то липкое. Потеряв факел, Патрик вспомнил, что в кармане лежат спички. Он достал коробок и зажег одну из них.

— Господи, — только и сумел вымолвить юноша, увидев на своей руке кровь, а рядом — разорванное тело Даяны. — Софи?! — с ужасом проговорил он, наконец, осознав, что это ее рук дело.

— Ты звал меня? — окровавленное лицо девушки внезапно возникло прямо перед Патриком. — И сейчас опять начнешь читать молитву? — злобно захохотала она. Ее смех, казалось, огласил всю округу.

— Ты… ты, — заикаясь, произнес юноша, чиркая очередную спичку о коробок.

— Я же сказала, что ты пожалеешь об этом! — лицо Софи резко изменилось, и через пару секунд на Патрика уже смотрел незнакомец в черном капюшоне.

Тот самый, которого он вызвал, когда отрекся от Бога. Рядом лежало безжизненное тело, похожее на Софи.

— Дьявол, — еле слышно прошептал Патрик, не веря своим глазам.

— Он самый! — Дьявол резко взмахнул рукой, и юноша почувствовал ужаснейшую боль в груди.

Ему казалось, что у него пытаются вырвать сердце. От боли в глазах потемнело, дышать становилось все тяжелее.

Патрик увидел, как искаженное ненавистью и злобой лицо в страшной гримасе склонилось над ним.

Он попытался прошептать «Отче наш», но не смог. Вместо слов изо рта ручьем хлынула кровь. Боль стала улетучиваться.

— Тебе не стать Преподобным, — прошептал ему на ухо Дьявол. — Надо было слушать свою мать!

Это было последнее, что услышал перед смертью юноша. Его слух не смог больше ничего уловить, даже раздавшиеся спустя пару минут душераздирающие крики обитателей монастыря, которые смолкли также неожиданно, как и начались.

Однако их никто не услышал. Случайных путников встретить ночью здесь можно было крайне редко, а сам монастырь Святого Патрика находился далеко от города и близлежащих деревень.

***

Три дня спустя. Затяжной, нудный дождик моросил не переставая. Все небо было сплошь покрыто тучами.

Упряжка лошадей остановилась перед воротами монастыря. Из кибитки вышла пожилая женщина.

Это была настоятельница Ирма. За ней следом торопливо шли две послушницы, которые сопровождали ее во время всей поездки.

— Долорес, — настоятельница громко постучала в ворота. — Впусти нас!

Однако ответа не последовало. Монастырь будто бы вымер. Кругом царила гробовая тишина. Ирма еще несколько раз постучала, но ворота так никто и не отпер.

— Здесь что-то произошло, — с ужасом в голосе проговорила она и повернулась в сторону кибитки, — езжайте в ближайший жилой пункт и вызывайте полицию.

***

Шесть часов спустя. Монастырь Святого Патрика.

— Что делать будем, настоятельница? — басом спросил пожилой полицейский, задумчиво поглядывая на ворота.

— Ломайте!

— Может, лучше парочку ребят переброшу через верх, а они и отопрут. А то потом чинить замучайтесь.

— Делайте то, что считаете нужным! — недовольно произнесла настоятельница. — Только скорее дайте мне войти!

После этих слов полицейский приказал соорудить что-то вроде помоста, по которому можно было перелезть через массивный забор монастыря.

Спустя пару минут послышался громкий скрежет. Ворота распахнулись.

Настоятельница со всех ног бросилась внутрь, в глубине души боясь, что двери монастыря тоже окажутся заперты.

Однако все оказалось совсем не так. На пороге она чуть было не споткнулась об одну из послушниц.

Ирма сначала не поняла, что девушка мертва. Она перевернула ее на спину и увидела глаза, застывшие в ужасе.

Ее тело было изуродовано, живот распорот, внутренности вывалились наружу. Повсюду кружили мухи. Ирма схватилась за сердце и упала на колени.

— Ну и дела, — удивленно произнес полицейский и почесал лоб. Такого видеть ему давно не доводилось, тем более в стенах монастыря.

— Настоятельница, вам не стоит входить внутрь, — предостерег ее мужчина. — Думаю, что там тоже зрелище не из приятных.

Ирма покачала головой, давая понять, что все равно войдет внутрь.

Как только полицейский распахнул двери монастыря, в лицо вошедшим хлынул зловонный трупный запах.

Послушниц, следовавших за настоятельницей, стошнило прямо на крыльце.

Ирма перекрестилась и вместе с полицейскими вошла внутрь. Здесь царил полный хаос. Вся мебель в беспорядке была разбросана по полу.

Большие лужи крови наводнили приемную комнату, однако ни одного трупа не было видно. Ирма в сопровождении полицейских поднялась наверх в молитвенный зал и замерла на пороге.

На полу лежали окровавленные тела ее послушниц и работников монастыря. Их тела была изуродованы так же, как и тело послушницы на крыльце, и образовывали собой перевернутый крест — символ Дьявола.

Настоятельница обошла тела, пристально вглядываясь в каждое, в глубине души надеясь, что хоть кто-нибудь сумел выжить в этой кровавой расправе.

— Сатанисты какие что ли? — недоуменно почесал голову полицейский, морщась от увиденного. — Убиты дня три назад, не больше.

— Здесь нет Патрика и Даяны… и Софи, — еле слышно прошептала Ирма и изможденно присела на стул у одной из икон. «Почему? За что? Как это все могло случиться?», сокрушенно думала настоятельница, смотря на растерзанные тела на полу.

Только сейчас она заметила, что раны убитых похожи на перевернутые кресты.

— Настоятельница, нашли тела девушки и парня… в саду, — произнес полицейский, давая понять, что надежда найти живых — убита.

Ирма безразлично встала со стула и произнесла:

— Я должна их увидеть!

Она неторопливо последовала в сад за полицейским. Действительно, он не ошибся: это были тела Патрика и Даяны.

Они были, как и все остальные, ужасно изуродованы.

— Больше никого? — Ирма с надеждой взглянула на полицейского.

— Нет.

— Этого не может быть! — хватаясь за голову, произнесла настоятельница. — Вы уверены? Должна быть еще одна! Софи! Она убийца! Ищите ее!

— Да, хорошо, — поспешил заверить ее полицейский, — пойдемте внутрь, промокнете.

***

Противный нудный дождик продолжал моросить и грозил продлиться до самого утра.

Мелкие капли гулко разбивались о стены обители и, собираясь воедино на земле, превращались в огромные лужи.

Монастырь, как и все вокруг, погрузился в полумрак, созданный непогодой и наступлением вечера.

Все будто бы застыло в тягучем ожидании. Среди этой непогоды, поспешно удаляясь от монастыря, в неизвестном направлении брела молодая послушница.

Тайна старого надгробия

Я знаю, что когда-нибудь умру,

Рассыплется все существо на части.

Я в дом знакомый больше не войду,

И прошлое не будет в моей власти.

Встречать рассвет мне больше не придется,

И по часам сверяться долго на закат.

Душа обратно в тело не вернется,

И в этом ведь, увы, никто не виноват…

Темнело. Джим нехотя вошел в пустой дом и включил свет в коридоре.

Он совсем не спешил туда, где прожил больше двадцати лет, и на это была своя причина.

Две недели назад мужчина потерял любимую жену. Надин была смыслом его жизни, детей у пары не было, поэтому после ее смерти он остался один на один со своим горем.

Теперь все его существование свелось к тому, чтобы целый день проводить на могиле своей жены.

Джим брал на кладбище семейный альбом, садился на лавочку возле надгробия и весь день рассматривал фотографии.

Слезы подступали к горлу, в груди сдавливало, и он снова погружался в болезненные воспоминания из прошлого. Так продолжалось каждый день.

Домой Джим возвращался только глубоким вечером, включал по обыкновению свет в коридоре (эта была привычка Надин) и садился пить чай.

Все для него теперь было циклично. Жизнь не радовала мужчину, и с каждым днем он все больше и больше задумывался о смерти.

Ни зной, ни дождь, ни снег не останавливали убитого горем Джима. Кладбище стало для него вторым домом.

Он чувствовал здесь покой и уют, тем более рядом с ним всегда была любимая женщина, с которой вдовец мог разговаривать.

Вот и сегодня мужчина снова сидела у могилы жены со старым альбомом в руках.

— Извините, у вас не найдется воды? — раздался над его ухом печальный женский голос.

Джим от неожиданности вздрогнул и испуганно обернулся. Прямо за его спиной стояла женщина в черном платье, ее голову покрывала траурная вуаль.

Лицо было бледным и усталым, глаза измождено смотрели на Джима.

«Вдова», с состраданием подумал мужчина.

— Да, — сконфуженно произнес он вслух и протянул ей бутылку с водой.

Женщина трясущимися руками взяла бутыль и вдруг резко пошатнулась. Джим вскочил с лавочки и бросился к ней на помощь, аккуратно подхватив незнакомку под руки.

— Вам плохо? — заботливо спросил он. Джим, совсем недавно потерявший жену, как никто другой понимал горе незнакомки.

Однако женщина ничего не ответила, она только что-то тихо пробормотала и упала без чувств.

Лицо ее стало мертвенно-бледным, длинные темные волосы вырвались из-под шляпки и беспорядочно рассыпались по плечам. Джим аккуратно уложил женщину на траву и попытался привести в чувства.

Через пару минут незнакомка, наконец, сделала резкий вдох и резко открыла глаза.

— Вам лучше? — заботливо поинтересовался Джим, склонившись над женщиной.

— Да, спасибо, — растерянно ответила она и попыталась самостоятельно подняться, однако сделать этого ей не удалось. Мужчина без лишних слов протянул ей руку и помог встать.

— Может быть, такси вызвать? — спросил Джим, видя, что незнакомку еще слегка пошатывает.

— Нет, — отрицательно покачала головой женщина. — Спасибо, я сама, — тихо добавила она и, отстранившись от Джима, медленно побрела в ту сторону, откуда пришла.

Чувство беспокойства за незнакомку, окунувшуюся всецело в свое горе, побудило мужчину тайно последовать за ней.

Женщина шла долго и медленно. Наконец она остановилась у одной из могил и громко разрыдалась, огласив пустое кладбище душераздирающим криком.

Джим, не хотевший быть застигнутым, спрятался за соседнее дерево, от жалости и сострадания к женщине мужчину передернуло. А незнакомка все рыдала и рыдала…

Джим уже было хотел выйти из своего убежища и попытаться как-то ее утешить, но вдруг женщина резко замолчала, достала из кармана черный носовой платок, вытерла горькие слезы и торопливо направилась к выходу.

Когда она, наконец, скрылась из виду, Джим вышел из-за дерева и подошел к надгробию, у которого она так сильно убивалась.

— Дэвид Брайтон, — равнодушно прочитал мужчина и посмотрел на дату смерти, — умер полгода назад. Видимо, это жена, — печально добавил он, вспомнив убитую горем незнакомку, и стал с любопытством рассматривать соседние надгробия.

— Сколько же людей умирает, причиняя боль своим родным и близким, — расстроенно проговорил он, остановившись у одного из надгробий.

Мужчина уже было хотел пойти дальше, но тут его взгляд скользнул по фотографии на памятнике, с которой на него смотрела женщина средних лет, у нее были длинные черные волосы и бледное усталое лицо.

— Эдит Брайтон, — задумчиво прочитал мужчина и вдруг осекся. Он узнал ее, это была та самая незнакомка, что пару часов назад лишилась чувств на его руках.

— Даже фамилия одинаковая, наверное, родственница, — удивленно проговорил Джим и взглянул на дату смерти. — Двенадцатое сентября 2016 год. Недавно совсем, — с сожалением добавил он и отвернулся, намереваясь удалиться. — Что? Двенадцатое сентября? Быть не может! Сегодня только десятое! — мужчина резко обернулся и непонимающе уставился на надгробие.

— Видимо, что-то перепутали, — судорожно проговорил Джим, не до конца веря своим глазам. — Или со мной уже что-то не так… схожу с ума. Я приду сюда завтра и снова все проверю, — уверенно добавил он и привязал к оградке белую шелковую ленту, лежавшую у него в кармане с похорон жены.

Всю ночь Джим не сомкнул глаз. Как только забрезжил рассвет, мужчина сломя голову бросился на кладбище, в надежде убедиться, что вчера ему все привиделось.

Он очень долго бродил по кладбищу в поисках нужной оградки. Наконец на одной из них Джим увидел белую шелковую ленту. Он с облегчением вздохнул и устремился к надгробию. За ночь там ничего не изменилось. Фотография и имя были те же, как и дата смерти.

— Не показалось, видимо, действительно перепутали, — недоверчиво произнес мужчина, и в голову ему пришла прекрасная мысль.

Он отыскал на окраине кладбища полупьяного сторожа и показал ему могилу.

— Как так могло произойти, что у вас похоронен человек, который еще даже не умер? — требовательно проговорил Джим, до конца сам не понимая, что он хочет услышать.

— А я что? Я ничего! Мне-то откуда знать. Привозят да хоронят. Все умрем, — равнодушно ответил сторож и громко икнул.

— Ну, так посмотрите на дату смерти, сегодня только десятое сентября, а здесь указано двенадцатое, — попытался достучаться до собеседника Джим.

Однако сторож только отмахнулся от него рукой и медленно побрел вглубь кладбища, что-то недовольно бурча себе под нос.

— Ну раз это никому не нужно, — тяжело вздохнул Джим и снова посмотрел на фотографию усопшей.

Сейчас она выглядела так, будто успела за сутки выцвести. Мужчина пару раз перекрестился и удалился к могиле жены.

За ночь Джим успел забыть об инциденте с надгробием и на следующее утро по своему обыкновению отправился на кладбище.

Сегодня здесь было шумно. Мужчина еще издали заметил возле кладбища пару машин.

Видимо, за ночь кто-то отдал Богу душу, и убитые горем родственники готовили усопшему последний приют. Проходя мимо мужчин, Джим случайно услышал их разговор:

— Как быстро Эдит следом за мужем ушла, — сочувственно проговорил один из них.

— Эдит Брайтон? — удивленно спросил Джим, вмешавшись в разговор.

— Да, вы ее знали?

— Знал, а когда она умерла? — не веря в услышанное, уточнил мужчина.

— Сегодня, двенадцатого, — как-то недоверчиво произнес говоривший. — А вы…

Однако Джим не слышал его слов, он со всех ног бросился к знакомой могиле с шелковой лентой.

— Нет ее уже, — удивленно воскликнул мужчина, рассматривая надгробие. Зато на месте старой фотографии была новая. — Саманта Тауерс, — сокрушенно прочитал Джим, — дата смерти пятнадцатое сентября 2016 года, — вдруг мужчина почувствовал резкое головокружение: в глазах потемнело, его тело обмякло, и он потерял сознание.

Джим пришел в себя от холодных капель, густо падающих на его лицо. Он устало открыл глаза.

Шел дождь. Одежда была мокрая и грязная. Сколько он так пролежал?

Сильно болела голова, мужчина осторожно почесал затылок и нащупал огромную шишку, видимо полученную во время падения. Джим поднялся с земли и вспомнил все, что с ним произошло перед обмороком.

— Надгробие?! — испуганно воскликнул он и со страхом посмотрел в сторону памятника.

За то время, пока Джим находился в беспамятстве, здесь ничего не изменилось.

— Я, кажется, схожу с ума, — растерянно проговорил мужчина, в сотый раз читая надпись под фотографией. — А что если нет? Я нашел здесь имя и дату смерти Эдит Брайтон, и она действительно умерла…

Сегодня ночью Джим совсем не сомкнул глаз. Страшные мысли не давали ему покоя.

— Что это за надгробие такое? — бурчал он, нервно бродя по дому. — Эдит Брайтон я не спас, да и разве смог бы? Тогда я считал надпись нелепой ошибкой… Теперь Саманта Тауерс… Может быть стоит предупредить о ее грядущем несчастье? А если она посчитает меня сумасшедшим? Да и как я смогу ее найти? — встревоженно думал Джим. — Дата рождения! Точно! — радостно всплеснул он руками.

На следующее утро мужчина спешил на кладбище, он так увлекся загадкой надгробия, что стал забывать о своем горе.

Быстро найдя нужную могилу, он списал данные будущей покойницы и бросился в паспортный стол.

Через пару часов Джим уже во всю прыть несся к дому Саманты Тауерс.

Подойдя к двери, мужчина опомнился: как он скажет женщине о ее смерти?

В тягучем раздумье Джим простоял пару минут. Однако стучать ему не пришлось.

Дверь резко распахнулась перед его носом и на пороге появилась сорокалетняя полная женщина.

Она удивленно уставилась на Джима и басом проворчала:

— Я ничего не продаю и не покупаю!

— Нет, нет, я ничего не предлагаю, — поспешил заверить мужчина. — У меня к вам разговор личного характера, — таинственно добавил он полушепотом.

Женщина недоверчиво уставилась на Джима и кивком пригласила войти внутрь

— Только быстро, я тороплюсь, — недовольно проговорила она, стоя в пороге.

— Тут случилась такая странная история, — слегка замялся мужчина, не зная с чего начать.

— Если ты про мужа моего, так я знаю, что он изменяет мне, и не рассчитывай, ни копейки не дам за информацию! — грубо перебила она Джима и сунула ему в лицо огромный кукиш.

— Нет, я хотел поговорить про вашу смерть! — громко воскликнул мужчина, пытаясь образумить разбушевавшуюся даму.

— Что? Ты мне еще и угрожать будешь?! А ну пошел вон отсюда! — вскричала она, не слушая Джима и, быстро схватив швабру, стоявшую в углу, замахнулась на него.

— Ухожу, ухожу! — Джим испуганно попятился и поспешно покинул дом Саманты.

Всю дорогу до дома мужчина усиленно думал о той тайне, что он знает и о том, что раскрыть ее тяжело, но всего тяжелее — понять и принять.

— Может быть, эта вздорная дама и не умрет вовсе, такую кувалдой захочешь — не убьешь, — утешал себя Джим, сидя дома за чашкой чая. — Доживем до пятнадцатого.

Наконец настал долгожданный день. Но как только мужчина прибыл на кладбище, он сразу понял, что его надежды не оправдались, потому что ему навстречу пара человек тащила огромный памятник с фотографией той самой Саманты Тауерс, что выгнала его из своего дома пару дней назад.

— Когда умерла? — рассеяно спросил Джим у рабочих.

— Сегодня, — нехотя ответил один из них.

— А от чего? — снова задал вопрос мужчина.

— Слушай, тебе что надо-то? — недовольно проворчал рабочий. — У нее и спроси, — добавил он и злобно хихикнул.

Джим понял, что добиться правды от них не получится, как и вернуть к жизни толстую даму.

Но тут он вспомнил про надгробие: раз предыдущая жертва уже мертва, значит, есть будущая.

Мужчина торопливо направился в сторону знакомой оградки. И действительно, здесь все было по-прежнему, новый усопший уже был известен.

На этот раз им оказался молодой мужчина, Майкл Горден, которому через три дня грозила смерть.

— Может быть, мне с ним удастся поговорить, — уверенно проговорил Джим и отправился на поиски будущей жертвы надгробия.

Найти Майкла не составило труда, его лицо часто мелькало в газетах, как-никак он был звездой футбола, подававшей большие надежды.

Мужчина прибыл на стадион, где обычно тренировался молодой человек и стал ждать окончания тренировки.

Время тянулось медленно. Джима никогда не интересовал футбол, и он безразлично наблюдал за парнями, беспорядочно бегавшими за мячом.

Наконец тренировка закончилась. Мужчина приблизился к Майклу Гордену и попросил о разговоре. Тот согласился, но только после того, как переоденется и примет душ. На это ушло еще около часа.

— О чем вы хотели поговорить? — с интересом спросил молодой человек, вытирая голову махровым полотенцем.

— Это история покажется вам странной, но все же выслушайте меня до конца, — ответил Джим и поведал Майклу историю про надгробие.

— Что думаете по этому поводу? — спросил он, когда закончил свое повествование.

— Простите, но это бред какой-то! — хладнокровно произнесла звезда футбола, презрительно взглянув на мужчину.

— Но вас не пугает, что на надгробии ваше имя? Я даже могу показать вам…

— Нет, я считаю, что это игра вашего больного воображения. Никому не говорите больше таких глупостей, иначе вам скоро забронируют место в психушке. Мне пора! — недовольно проговорил Майкл и удалился.

— Я так и знал! — злобно воскликнул Джим. — Что толку, что я знаю о существовании надгробия? Он прав, кто мне поверит, — обреченно добавил мужчина и отправился домой.

С этого дня Джим стал как можно реже посещать кладбище, жизнь уже не казалась ему такой никчемной.

Мужчина увлекся новым хобби и занялся рисованием. Через пару дней он обнаружил в своем почтовом ящике газету, на первой же странице Джим без капли удивления прочитал: «Девятнадцатого сентября 2016 года состоялись похороны восходящей звезды футбола — Майкла Гордена. Подающий надежды футболист был найден застреленным в собственной квартире. Лица, причастные к гибели Майкла, пока не найдены».

— Я бы все равно не смог ему помочь, — печально проговорил Джим. — А кто же теперь занял его место? Чья фотография сейчас украшает старое надгробие? — задумчиво добавил он и тут же осекся. — Нет, нет, я туда не пойду, даже не хочу этого видеть!

Однако через пару часов он уже спешил на кладбище, оно будто бы тянуло его.

Джим сразу же бросился к надгробию и, действительно, место не пустовало.

— Только не это, — с ужасом проговорил мужчина.

Прямо на него с проклятого памятника смотрело лицо маленькой девочки.

— Дата смерти завтрашняя, — с болью в голосе произнес Джим. Тут же в голову ему пришла сумасбродная идея: а что если замазать надгробие краской, может быть тогда девочка останется жива? Появилась хоть маленькая, но все-таки надежда на спасение невинного дитя.

Воодушевленный своей идеей, мужчина отправился к сторожу и купил у него по дешевке кисточку и банку зеленой краски.

Это был единственный цвет, который мог предложить Джиму полупьяный старик. Также он попытался узнать у него, кому принадлежит могила со странным надгробием, на что старик только пожал плечами.

Мужчина вооружился кисточкой, и через пару минут надгробие было закрашено жирным слоем краски.

Довольный содеянным, Джим отправился домой. Однако в эту ночь он не смог уснуть, мужчина боялся, что краска не помогла спасти девочку, поэтому, как только забрезжил рассвет, он уже был на кладбище.

Рассвет только загорался, и день обещал быть теплым. Джим с содроганием ступил на кладбищенскую землю.

Было тихо, нигде не было слышно ударов лопат и стука падающей земли. Мужчина облегченно вздохнул и неторопливо направился в сторону знакомого надгробия.

И каково же было его удивление, когда он увидел поверх толстого слоя зеленой краски свое имя и фотографию.

Джим испуганно попятился и с ужасом посмотрел на дату смерти.

— Сегодня, — обреченно прошептал он и почувствовал жгучую боль в области сердца.

***

Через пару дней Джим был похоронен на этом самом кладбище рядом с женой.

Свадебное платье

Белое платье — это всегда или признак жизни, или признак смерти.