Бесплатный фрагмент - Сказки

Сказка о мышке, львице
и старом ольхе

Автор: Вера Кондрашова.

Маленькая Мышка безутешно плакала, свернувшись калачиком в корнях огромного дерева. Это было обычным её занятием — приходить сюда со своими горестями и бедами. А их у маленькой беззащитной Мышки хоть отбавляй, ведь такое крошечное существо не может защитить себя от большого и страшного мира. Так было и в этот раз. Но когда очередная горючая слеза обожгла корень могучего дерева, Мышка вздрогнула, услышав толстый и густой голос:

— Чего ты плачешь, божье созданье?!

Она уставилась на огромный ствол: похоже, голос исходил прямо из него.

— Твои горючие слёзы проели дыру в моей коре. И там завелись жуки и черви. Так чего же ты плачешь?

Испуганная Мышка зарыдала еще горше — то ли от сожаления, то ли от страха.

— Меня постоянно наказывают, бьют и обижают. И я никак не могу этому помешать, потому что я маленькая и у меня нет силы.

Ольх (а могучие корни принадлежали именно ему) задумался.

— Я покумекаю над твоей бедой. А пока возьми вот этот прутик. Он будет защищать тебя от нападок — делать невидимой. Как будет возникать угроза, коснешься себя, и никто не найдет тебя. Они будут видеть фантом и думать, что уже наказали тебя. Ты же будешь невидима и невредима.

Мышка схватила веточку и, забыв поблагодарить, помчалась домой.

Веточка работала. И так хорошо и комфортно стало Мышке, так удобно сбегать в невидимость, что позабыла она и старого Ольха и своё обещание вернуться. Со временем даже палочка стала ей не нужна: Мышка стала ловко справляться сама — при малейшей угрозе нырк из тела, не больно и не страшно.

Так Мышка и выросла. Окрепла и расцвела.

И оказалась молодой и и красивой… Львицей. Но, увы, она не подозревала об этом, оставаясь в душе маленькой Мышкой, чуть что сбегающей в невидимость. Однако чары волшебной палочки слабели и на большую красивую Львицу действовали всё меньше и меньше. Она становилась всё более видимой. Боль и страдание, все менее смягчаемые чарами, всё больше проявляли её. Для самой себя. Постепенно стала замечать она свои могучие лапы, гибкое и упругое тело, зычный, устрашающий всех вокруг голос. Но в душе её продолжала жить Мышка. И хотя Львица перестала сбегать в невидимость, открытой грудью встречая опасности и боль, она всё же не могла жить настоящей львицей — гордо и в полную силу. Потому что маленькая Мышка её души продолжала мучиться страхом и сомнениями, уверенная в своем истинном бессилии.

Мучительно искала Львица подтверждений своей силы и покорила множество вершин, но бедная маленькая Мышка продолжала шептать: «Вот-вот, сейчас всё рухнет и тебя накажут, а волшебная палочка больше не работает. Кстати, где она?» Молодая Львица и думать забыла о старом Ольхе. Лишь часто видела во сне большую смутную силу, наутро просыпаясь с больной головой, полная страха, сомнений и сожалений. И однажды она наткнулась на неё. Разбирая свои детские вещи и воспоминания, движимая навязчивым желанием избавиться от этого груза: раздражения, самоосуждения, жалости. От МЫШИ в себе… Она наткнулась на палочку.

И вспомнила всё.

Себя, заплакавшую до дыр корни старого Ольха, его, подарившего палочку… на время. Пока он придумает другой способ. Вспомнила, как убежала, не поблагодарив, и забыла вернуться. Жгучий стыд охватил молодую Львицу. Побежал горячими ручьями из прекрасных глаз. Охваченная жаром и стыдом, металась она по лесу в поисках старого Ольха. Давно стерла она из памяти ту поляну. Из памяти, но не из тела. И когда отчаявшись бродила она в беспамятстве и слезах, самым трудным оказалось довериться ему, телу. Услышать его и дать ему вести её. Именно из него сбегала маленькая Львица от страха и боли. Именно с ним разорвала контакт и связь там, в глубоком детстве. И возвращение через боль взрослеющей Львицы в тело подарило ей силу и красоту. Но не чувствование. Не доверие.

Но рыская в задворках памяти в поисках заветного места, не оставляла она попыток восстановить разорванную связь. И однажды… Она осознала себя прямо там. Маленькой Мышкой, плачущей на толстых кривых корнях. Но что-то изменилось… Подняв глаза увидела — О, Боже! — могучего дерева больше не было! Был лишь изъеденный трухой пень. И она вспомнила едкие слёзы маленькой Мышки, проевшие дыры в корнях укрывшего её дерева. Стыд и вина захлестнули и смыли её. Тьма отчаяния поглотила зияющей пастью и мышкино сердце разрывалось от горя. «Что я натворила?…» — прошептала и закрыла лицо лапками. Она снова была Мышкой, раздавленной болью, стыдом и виной. Бессильно рыдала она на изуродованных корнях, призывая смерть. А потом свернулась клубочком и… исчезла.

Заснула так крепко, что ночи сменяли дни, а она всё лежала в беспамятстве. Теплый дождик омывал её, ласкало солнышко, ветер щекотал усы и лапы… но её не было. Мертвый сон поглотил её, она потеряла чувствительность, пока однажды… не чихнула.

Маленький мышонок щекотал ей ноздри своим игривым хвостиком.

— Эй, проснись, огромное чудище! Ты загородила вход в мою норку! Я ждал и ждал, пока ты проснешься, но, послушай, прошло уже несколько дней!

Она открыла один глаз. Потом второй.

Маленький бесстрашный мышонок стоял перед ней, которая может раздавить его одной лапой, и хитро посмеивался. Недоуменно поднялась она на ноги, встряхнулась, сделала шаг, другой… побрела в задумчивости.

— Постой! — это пищал мышонок, — Кажется, это твоё!

И протянул ей высохшую ольховую веточку.

Она с горечью повернулась к нему. Глаза её наполнились слезами.

— Она мне больше не нужна. Я сотворила большую беду, и нет мне прощения. А с ролью исчезающей Мышки я прекрасно справляюсь и без неё…

Но мышонок протягивал свиток:

— Возьми, эти вещи ждали тебя здесь много лет.

Она развернула свиток. На нём было изображено большое ветвистое дерево с огромной кроной и такой же корневой системой. И в корнях его и в ветвях жило множество маленьких существ: лесных духов, птичек, мышек… А у основания его красиво и гордо возлежала царственная львица.

И она снова услышала голос, толстый и густой:

— Ты всё сделала правильно, маленькая Львица. Мой срок пришел, и я умер от старости. Но я ждал тебя в этой веточке. Теперь пришло время. Воткни её в землю и каждый день приноси ей свою радость — хоть крошечную, случившуюся за день.

И она вырастет древом твоей истинной силы и мощи. В ветвях его будут жить птицы, а в корнях — кроты и мыши. Лесные духи будут повиноваться тебе. И прекрасная и сильная царица, которой ты являешься, будет их покровительницей!

Ошарашенная Львица снова чихнула — это мышонок, смело сидевший на её плече, щекотал ей ноздри:

— Ну что, чудище, поехали? Будем растить древо твоей силы и радости.

В одной руке он держал свиток, в другой — веточку ольхи. По-ехали.

И они зашагали по солнечной тропе. Большая прекрасная Львица и крошечный мышонок на её плече.

Оливия и Даная

Автор: Елена Гринимаер.

Маленькие ручки обнимали щеки и тихо сопели в ушко. «Такая маленькая, моя прекрасная крошка», — подумала Оливия. Она обняла ласково дочь и уснула. Сегодня ей было спокойно и хорошо, она была наполнена любовью к ней, к своей Данае. «Она так открыта миру, так мала и беззащитна, я дам ей любовь, заботу и ласку, и что бы ни случилось, я буду рядом, буду за её хрупкой спиной, поддерживая и направляя», — с этой мыслью Оливия погрузилась в сон.

Вот её девочка растет, она яркая и непосредственная, она отстаивает своё и упрямо добивается! Вот она топает ножкой и смотрит с обидой! А вот уже и строптиво всё делает по-своему, надевая яркие одежды и будто кричит: «Я не такая как ты! Я другая! И буду такой, какой захочу!» И стала. Она всегда делала то, что хотела и так, как хотела! Ей сильно хотелось истинной свободы, свободы жизни и свободы выбора!

Шли дни, месяцы, годы, Даная шла своим уникальным путем…

И вот она стоит на берегу большой реки, её шикарные волосы обдувает ветер, ноги колет песок, она чувствует свежесть и дыхание воды… Внутри снова бунт, снова стремление быть! Идти своим путем гордой поступью, как она хочет и умеет… Но какой-то комок в горле, он мешает…

Сильный порыв ветра сбивает её с ног, она падает и вдруг ярким криком вырывается: «Мама, мамочка, прости!» Комок пропал, она плачет, но это слезы счастья, слезы освобождения, слезы силы! «Мама, я вижу и слышу тебя! Спасибо за жизнь! Спасибо за меня! Я только сейчас поняла, как ты нежна ко мне и бескрайне заботлива! Спасибо тебе за это!»

Оливия проснулась в холодном поту, резко села на кровати. «Я тебя слышу, я тебя чувствую…» — пронеслось у нее в голове! — «Я люблю тебя, моя доченька! Ты уникальна, ты другая! Но ты — часть меня, которую я принимаю и очень люблю! Благословляю тебя и твою дорогу и отпускаю! Ты у меня невероятная! Теперь я чувствую твою силу! Иди! И помни — я всегда за твоей спиной, и всегда буду поддерживать твои милые, хрупкие плечики…»

Даная встала с песка, полной грудью ощутила приток воздуха и энергии! Теперь она очень крепко стояла на ногах! Теперь она знала, куда идёт! И она пошла! «У меня лучшая мама», — пронеслось в её голове, и она улыбнулась, уверенно ступая в будущее!

Дарья и волк

Автор: Светлана Глотова.

В лунную погоду

Вышла девочка по воду.

За водицей

Без сестрицы

За околицу.

Матерь молится:

«Дай ей счастье!»

Рассказывала мне одна старая женщина из нашего племени. Задумчивая она была в ту пору, почти седая. Встретила я её в цветущем саду, на Лунной дороге, куда пускают только самых смелых и храбрых Ангелов, защитников человеческих Судеб от Забвенья, Бед, гнёта Всадников. Говорила мне сказительница, что девушка жила в этих краях, и звали её Дарья. С волком Дарья однажды повстречалась. Косы чёрные у неё были, голос звонок, а глаза будто бы искрились от счастья. Часто смеялась Дарья вместе с людьми, не знала ни печалей, ни невзгод.

И вот однажды пошла она за ягодами в лес. Недоброе мать её сердцем чуяла, не хотела девушку одну в лес без подруг отпускать. Но Дарья пошла.

Вот идёт Дарья по тропинке, а ягод всё нет. Сошла с тропы. Встретила не райское солнышко с косами, весенними грозами, после которых вырастают фиаловые, синие, оранжевые и алые розы, зацветает папоротник. Встретила она страшного зверя, идущего на их деревню.

— Чем, — говорит, — Волк, тебя попотчевать, чтобы не шёл ты на деревню мою, красавиц не трогал да стариков не обижал?

— Дай мне своё тело в зубы. Нет никого красивее тебя. Даже лесные жители об этом знают. Выходи замуж за меня! Будешь мне служить.

— Не ешь меня, поеду тобой.

— Хорошо, садись мне на спину.

Поскакал в лес. Зажмурила Дарья глаза, понеслись перед глазами деревья, замелькали. Открыть глаза боится. Вдруг увидела сокола в небе. «Спаси меня, молодец», — подумала она. Ловко уцепилась за ветку дерева Дарья. Подлетел сокол, оборотилась она маленькой голубкой, забрал её с собой сокол. Летят — небо чистое, долетели до опушки леса. Оборотились оба в людей. Понравилась Соколу Дарьюшка.

— Поживи у меня, похозяйничай — верной подругой будешь.

Улыбнулась девушка.

— Женой моей будь! Слышал я, как от деревни ты волков отвела, не побоялась, — говорит ей Сокол.

— От беды ты меня спас, за что благодарствую.

Стали они жить-поживать, добра наживать. Сокол мужем ей стал: просил у отца-матери её руки. Прозвали деву «Лунная девочка» — в полнолуние она беду от дома отвела.

Через время родилась у них дочка в осеннюю пору. Почему осенью? Потому что у Лунной девочки появилось своё, растущее с каждым светом зари, счастье с таким же носиком, глазами-бусинками. Оно улыбается каждый день и поныне. Говорят старики, завидев Лунную девочку: «ЧУДО она принесла. Смелость с храбростью показала племени».

Пегас

Автор: Оксана Мухортова.

— Марс! Давай, молодец, выше, выше, красавец! Я горжусь тобой, мой хороший!

* * *

Марс возвращался с ипподрома. Сегодня не было скачек, была просто выставка. Конечно же он победил, как и во все остальные разы, но радости от победы не чувствовал. Он не хотел возвращаться на ферму к своим сородичам: они все равно за него не порадуются. Марс уже давно не пытался показать и доказать, что он лучше или прыжки его выше. Просто делал то, для чего его воспитали. Делал, потому что Лизе это нравилось — только она его искренне любила. Также он старался не обращать внимания на колкие усмешки других лошадей. Марс понимал, что его успехи ранят их, а про пони и говорить нечего, те просто ходили и сплетничали.

Марс был крупным статным чёрным мерином. Грива очень густая и длинная, ведь Лиза хорошо ухаживала за ней, всегда подбирала только лучшие шампуни и гребни. И возможно, именно из-за этого он и выигрывал на выставках. Ну, может быть, ещё из-за глаз, выразительных и смотрящих в самую душу.

Решив прогуляться возле фермы, Марс ушёл на поле пощипать травы. Зелень на удивление была сочной и очень вкусной. Запах цветов щекотал коню ноздри, а бабочка — ухо. Она была настолько навязчивой, что приходилось её стряхивать и мотать головой. Грива от этого разлеталась, а потом снова мягко ложилась на место.

Бабочка перелетела на нос.

— Ну чего привязалась? — Марс попытался её сдуть. — Щекотно же!

Решив, что на цветке будет безопасней, бабочка приземлилась на ближайшую ромашку. Конь обратил внимание, что бабочка была темно-лилового цвета, таких он ещё не видел.

— Да я помочь хотела, — сказала бабочка.

Марс рассмеялся по-доброму. На секунду он и забыл, что до безумия боялся бабочек, хоть они его и привлекали своими крыльями и способностью летать где вздумается. И всё же в голосе звучали нотки волнения, внутри начиналась паника:

— Ты? Мне? Помочь? Интересно чем же?

Бабочка перелетела на одуванчик.

— Советом. Ты не смотри, что я маленькая и вообще насекомое, я волшебная и являюсь частью тебя.

Марс фыркнул и затряс головой, не соглашаясь:

— Как ты можешь быть моей частью, если я тебя боюсь? Ты же жалишь будь здоров!

Бабочка, словно маленький колокольчик, засмеялась и, сложив свои узорчатые крылья, сказала вполне серьёзно:

— Ты меня с осой путаешь, это она жалит. А я радость приношу, лёгкость, вольность, приятные ощущения, окрыленное состояние. Ты их давно не испытывал, вот и сравнил меня с осой. Боишься осадить сплетников, начать жить вольно, как тебе хочется, потому что думаешь, что тебя невежественные лошади начнут жалить. Понимаю, трудно решиться делать то, что душа просит. Но надо, иначе так и будешь жить на ферме.

Марс удивился, что бабочка так много о нем знает. Может, и правда она — часть его?

— Хорошо, тогда подскажи, как мне быть: я чувствую, что красивый, но надо мной смеются. Знаю, что многого могу достичь и выставки на ипподроме со скачками это не предел, но другие лошади это обесценивают, ржут просто. Я уже начинаю сомневаться в себе, но быть как они, я не хочу. И хозяйку я свою люблю. Лиза за мной ухаживает, гриву так приятно расчесывает, я балдею просто. Только из-за этой девочки я возвращаюсь на ферму и продолжаю выступать. Ей это нравится, она счастлива. А когда она смотрит в мои глаза, у меня возникает желание летать, носиться с ветром наперегонки, подниматься до самых звезд… Но я всего лишь конь.

Солнце уже коснулось горизонта. Это было знаком, что пора возвращаться на ферму. Марс не хотел уходить с поля, он хотел разрешить внутренний конфликт. Ему нравился разговор с бабочкой, он даже немного перестал её бояться.

Попросив не стряхивать её, крылатая красавица снова присела к Марсу на голову и закричала прямо в ухо:

— Раскройся!

Марс чуть не оглох от резкого крика такого маленького насекомого. Ему захотелось все же стряхнуть её, как бабочка снова закричала:

— Раскройся!

Теперь конь чувствовал, как звонкий крик бабочки просачивается в него. Было похоже на ручеёк, который течёт по засохшей земле, продолжает свой путь и одновременно всасывается вглубь. От такой силы крика внутри коня как будто начали пробиваться росточки.

— Раскройся! — крикнув последний раз, бабочка исчезла.

Марс плохо понимал, что происходит. В ушах до сих пор стоял звон, он с каждой минутой усиливался и проникал внутрь. Спина загудела, дыхание участилось, ему захотелось повалиться на спину и почесаться. Он закачал головой, чтобы прекратить этот звон. Вдруг стало очень больно в спине, как будто его ужалила оса. Конь закрыл глаза.

— Марс, Марс, где ты? — девочка шла по лесу и звала коня. — Пора возвращаться на ферму!

Конь стоял, не шелохнувшись, и ждал.

— Марс? Это ты? — удивлённый и немного напуганный голос Лизы приближался. Конь стоял с закрытыми глазами и открыл их, когда почувствовал тёплую и нежную руку на своей шее. Девочка улыбалась во весь рот. От её улыбки становилось светло на душе, хотелось летать…

— Я знала, что ты особенный, знала, знала!

Лиза прыгала вокруг непонимающего коня. Ему захотелось её остановить, но в этот момент в спине закололо, и они оба услышали шелест. На свободу просились два крепких, больших крыла. Марс вздохнул полной грудью и расправил их. Они так долго были в заточении! Теперь Марс стал собой. Он раскрылся.

* * *

— Марс! Давай, молодец, выше, выше, красавец! Я горжусь тобой, мой хороший!

Держась за черную гриву своими маленькими ручками, Лиза громко и весело кричала в звёздное небо. Марс рассекал крыльями прохладный воздух. Он наконец-то чувствовал себя настоящим. Сделав несколько кругов, он опустился на землю.

Девочка спустилась с коня, погладила его могучие крылья, провела рукой по шее и заглянула в глаза. Это были самые счастливые глаза, в которых отражалась она, радостная и спокойная. Она знала, что снова его увидит, достаточно только посмотреть на звезды. Лиза обняла голову Марса, потрепала немного запутавшуюся гриву и с нежностью поцеловала. Марс снова расправил свои крылья и полетел домой, к созвездиям.

Сказка о встрече с девочкой

Автор: Юлианна.

Одним прекрасным утром девушка стояла около зеркала и расчёсывала волосы. Они от расчёски становились лёгкими и пушистыми, струились водопадом. Мысли тоже были лёгкими.

И в зеркале она увидела себя маленькую. С кудряшками ветреными и распущенными волосами. Она словно смотрела вглубь себя. Видела красивые глаза и их глубину. И от воспоминаний потекла чистая слеза, осветляя лицо. Ведь столько было пройдено.

Она, глядя в зеркало, проговорила своему отражению:

— И до чего ты докатилась! Ты как ребёнок, всё наиграться не можешь!

А девочка из зеркала в этот момент ей ответила:

— Ты можешь всё изменить, выросла уже.

И протянула ей изнутри зеркала серебряную подкову.

— Держи, это тебе. Этот особый предмет будет для твоего дома служить оберегом.

Она взяла её в руки и поняла, что в этой подкове есть могучая железная сила. Да такая родная, что её обнять захотелось. Сила она ж как лебёдушка: если возьмёшь, то так с ней и поплывешь. Она заботливо положила подкову на тумбочку, что рядом стояла. И продолжила на девочку смотреть. Ей казалось, что девочка была красива своей естественной красотой. Девушка из любопытства протянула к ней ладошку, и девочка внутри зеркала ответила ей тем же. Так две руки соприкоснулись: маленькая и большая. Они улыбнулись друг другу и подмигнули. И их глаза говорили сами за себя. Между ними образовалась невидимая связь. Чистая и заполняющаяся всё вокруг.

После прикосновения девушка стала мыслить яснее, глубоко вздохнула и заплела себе французскую косу, которая была так популярна в её детстве. Напевая какую-то лёгкую песенку, спокойно пошла по своим обычным делам, живя полной жизнью и не забывая девочку, которую встретила в зеркале.

Однажды ночью, или как найти своё место в жизни

Автор: Марина Баслика.

Как-то раз гусиное стадо нашло в траве на лугу комочек из перьев. Это оказалась малышка Совушка. Взяли к себе. На воспитание. Но птичка выросла непохожая на гусей. Совсем. И окрас другой, и повадки. Она забиралась ближе к ночи на дерево повыше, сидела в одиночестве, смотрела на Луну и звёзды. Иногда роняя задумчивое «Угу». Всё это не по нраву гусиному стаду.

— Нельзя так! Ты же гусыня, и должна быть как все! Ходить вместе в стаде днём, щипать траву, нести яйца и вот это всё.

— Угу, — роняла Сова. И дальше погружалась в задумчивость.

— Ну что за гусыня такая странная? Посмотри на других, никто так не ведёт себя! Посмешище! Мы ж хорошего желаем, вот и говорим. Кто как не свои подскажут, как тебе лучше жить!?

А Сова недоумевала. Это гусиное стадо так скучно живёт. И крылья тоже ведь есть, а взлететь не могут. И галдят. Беспрерывно. С важностью ковыляют под деревом, куда она забралась, и жизни учат. А сами… в трёх соснах бродят. Хоть и ходят в секрете друг от друга гуси за советом мудрым, никто не отважится об этом сказать и признать в открытую.

И мечтала Сова улететь далеко. Чужая она здесь. День за днём тянулись серые и унылые. И вот однажды решила — надо всё менять! И полетела ясной лунной ночью наугад. Летела бесшумно, наслаждаясь полётом и свободой. Потоки воздуха мягко поднимали всё выше и выше.

Долго ли летела, иль коротко — неведомо. Заметила вдали, на высоком берегу водоёма, огромное Дерево и плавно пошла на посадку. Облюбовав одну ветвь, устроилась поудобнее. При-слушалась. А Дерево зашелестело листьями. Приветствовало, и предлагало свою крону как дом.

Всю ночь проговорила птица с зелёным великаном, и темы не иссякали. Как давно не видевшиеся друзья, никак не могли наговориться. Полная луна разливалась мягким светом, отражаясь мерцающей рябью на воде, и тишина ночи разбавлялась неясными звуками и шорохами.

Вот её мир. Быть свободной, быть собой, и наслаждаться жизнью. Сове стало так радостно! Одиночество и полёт — источник силы. И Дерево, с кем можно задушевно вести беседы, рассказать о важном и набраться вековой мудрости в ответ — вот оно, счастье! От избытка чувств Сова громко ухнула в ночь «угу!» И в ответ: «Угу, угу, угу…» Эхо… А может и нет.

Это отвечали Совы, со всех концов, на зов. И радость ещё удвоилась. Озарила мысль, что одиночество — это выбор. Но в любой момент можно нарушить его, кинув призывный клич «угу». И откликнутся из её стаи. И рядом Дерево, с которым можно поговорить обо всем и помолчать.

Так и обосновалась Сова на новом месте. Со временем обитатели окрестностей разузнали про её таланты и умения. Стали приходить за советом, и в беседах открывалось им, как разрешить свои задачи и проблемы. Счастливыми да довольными становились. И молву об этом разнесли далеко и широко. Шли и шли к Сове, неся с собой щедрые дары и признательность. И радости, гармонии и счастья становилось в тех краях всё больше и больше. И стали другие Совы прилетать к ней за советом. Иногда устраивали совместные праздники и делились опытом. «Вот оно — счастье!» — много раз ловила себя на мысли Сова. «Быть в искреннем

и доброжелательном окружении. Давать и получать в равноценном обмене блага и энергию. Реализовать своё Призвание».

И рядом Дерево. Даёт поддержку и заботу. И здесь её Дом.

Сказка о сверчке и его песенке

Автор: Татьяна Баранова.

Маленький Сверчок тихо брёл к своему дому. Жил он за печкой у старого доброго Волшебника. Его крылышки и усики выдавали крайнюю степень печали — так безжизненно висели они сейчас за его спинкой. Понуро свесив голову, небрежно волочил он по земле свою скрипочку. Зачем она ему, если никто не хочет слушать его! Если даже старая Жаба в ближайшем болоте сказала, чтобы он замолчал и не пилил как старая ржавая пила. Мигрень у неё потому что. Вчера и Дятел из дальнего леса возмущался и грозил клювом. Хотел пожаловаться в лесную Инспекцию по делам не совсем окрепших и не ставших на крыло жителей на «уж-ж-ж-асный скрип» Маленького Сверчка.

— Никому не нужна моя песенка, моя музыка, — горестно думал Сверчок по дороге домой.

Тихий и печальный Маленький Сверчок словно тень скользнул в щель между плинтусом и печкой. Свернулся там калачиком и стал грустить. Хотел было выбросить свою скрипочку, но пока просто спрятал её подальше, в самый тёмный и пыльный угол. Решил, что больше никогда не будет петь и играть.

Таким и нашла его мама, которую так и звали — Мама Сверчка. Добрая и усатая, впрочем, как и все сверчки. Мудрая. Она уже долго жила за печкой у Волшебника. Много чего слышала от него за свою долгую жизнь! И ещё она очень любила своего Маленького Сверчка.

— Что ты, мой хороший? Что с тобой? Почему лежишь, свернувшись? И где твоя скрипочка?

— Эх, мама, — горестно вздохнул Маленький Сверчок, — никому не нужна моя песенка, моя музыка. А я так люблю играть её. Вернее, любил. Теперь я хочу забыть, что я умею петь и пиликать на скрипочке. Зачем, если это так не нравится всем в лесу и на болоте.

— Маленький мой Сверчочек! Счастье моя и радость! Я люблю голос твоей скрипочки. Не верь никому никогда, кто скажет что ты плохо играешь и поёшь, потому что им неприятен голос твой и твоей скрипочки. Пой и играй, сынок! Скрипи! Не слушай никого. Это то, что дано тебе от природы. То, что так естественно для тебя.

Маленький Сверчок вздохнул, потёр тихонько лапками под одеялом. Еле уловимый скрип послышался оттуда.

— Твоя музыка прекрасна! Она льётся легко и свободно. Ты играешь так, как дышишь. Её слышат те, кому она нужна. Ты забыл, Маленький Сверчок, как голос твоей скрипочки уже помог не одному жителю Леса и Болота? Одних она успокаивает, других вдохновляет. Даже людям она помогает. Под неё им так мирно и уютно коротать вечера! Слышат они твою скрипочку и им становится тепло

и спокойно на душе. Деткам их служат колыбельной песней твои цвырки и нежные скрипы.

Малыш Сверчок уже не лежал калачиком, он расправил свои лапки и крылышки. Слушал Маму с интересом.

— Поскрипывание, и тихий треск, и шелест твоих песен расслышат те, кому это надо. Они слышат твой голос, как нечто прекрасное и нужное для них. Они хотят слушать тебя. Ну а те, кому не нравится твой голос и звуки скрипки, есть всегда. Это нормально, так устроен большой мир за пределами дома Волшебника. Значит они найдут других исполнителей, разучат другие песенки. Каждый в том большом мире найдёт то, что нужно именно ему.

Маленький Сверчок уже подпрыгивал на месте от нетерпения, сверча и стрекоча при этом. Маленькие его глазки снова заблестели от радости и любопытства.

— Не опускай свою скрипочку, сынок! Достань её из пыльного угла. Звучи, как умеешь только ты. Скрипи, трещи, шурши! Именно во внутренней музыке заключается твоя суть и отличие от других сверчков. У каждого она своя. Никогда не сравнивай себя с другими. Ты со своей скрипочкой такой, какой есть. Ты мой любимый Маленький Сверчок. Ты неповторим, как и твоя музыка. И она несёт добро. А моя любовь пусть поддерживает тебя всегда, когда тебе вдруг взгрустнётся.

Сверчок быстрой тенью метнулся в дальний угол за печкой. Достал свою скрипочку, бережно вытер её от пыли. Подул на неё, погладил. Бережно прижал к груди. Так и сидел, обняв своё сокровище. Теперь он понял, что это именно так.

— Давай споём и сыграем вместе. Пусть услышат её те, кому надо. Повеселятся, а может быть погрустят. А кто-то уснёт в своей колыбельке.

В этот вечер все, кто находился поблизости к старому дому доброго Волшебника, слышали изумительную песню двух сверчков. Большого и маленького. Их голоса и звуки их скрипок слились в единой пронзительной мелодии. Она разливалась широкой волной, щедро посылая в пространство ощущение гармонии и покоя. Так было всегда и так будет — из дома доброго Волшебника разносится по вечерам волшебная музыка сверчков.

* * *

Не позволяй никому заглушать твою скрипочку. Твой голос. Так можно потерять себя. Не сравнивай себя с другим. Все разные. Одним дано одно, другим другое. Верь в себя, в свою музыку. Позволяй ей литься легко и свободно. Ибо это твоя данность, твоя целостность. И очень часто — твоя отличительная черта. Не предавай себя. И пусть на твоём пути будут мамы-сверчки, другие добрые люди, которые поддержат тебя. Не дадут замолчать твоей скрипочке.

Василиск в городе

Автор: Елена Ануфриева.

Давным-давно это было. Так давно, что даже мой дедушка не помнит когда. Уснул как-то князь на берегу Реки около прекрасного Леса, и приснился ему город в том Лесу. Пока князь спал, чудесный Город действительно вырос сквозь Лес. Дома в нем были крепкие, каменные. Мостовые были выложены разными цветными камнями и булыжниками. Люди в нём жили добрые и веселые. Дело своё любили и поэтому были богатыми и щедрыми.

В центре Города была лесная поляна, на которой стоял очень красивый дом Главы Города. И был там фонтан. На этой поляне-площади на все праздники собирались горожане. Они умели веселиться, петь и танцевать. А когда открывалась ярмарка, то не было на свете людей счастливей горожан. Там продавались и игрушки, и сладости, и драгоценности, и всё-всё-всё, что нужно в хозяйстве и человеку для счастья.

Недалеко от города была высокая гора, а в ней пещера, где шахтёры-искатели добывали для своих жён драгоценные и поде-лочные камни. Много полезных вещей было сделано из этих камней.

Так продолжалось много лет.

И вот однажды, когда ходы в пещере стали такими же длинными, как улицы города, стали шахтёры находить своих товарищей окаменевшими. Статуи выносили из пещеры и ставили во дворах, где жили эти люди. Так люди в городе и узнали о том, что в пещере живёт страшный Василиск.

Василиски, как известно, питаются камнями (и драгоценными тоже) и своим взглядом превращают всё живое в камень. Вот Василиск и превращал в статуи всех, кого увидел и кто на него посмотрел. И пришла в Город большая печаль… Никто не знал, как справиться с этой бедой.

Тогда глава Города объявил, что тому, кто победит Василиска, он отдаст свою старшую дочь в жёны. А надо сказать, его старшая дочка была очень красивая, и характер имела весёлый и лёгкий. Многие юноши в городе хотели бы иметь такую добрую жену. Но никто ничего не мог придумать. Все очень боялись Василиска, и никто не хотел раньше времени превращаться в статую.

А жил в том Городе Мальчик. Очень похожий на тебя. Такой же мечтатель и фантазёр. Статуя его отца уже давно стояла у него во дворе. Он сам очень скучал по нему. И часто слышал по ночам, как плачет мама… У многих его друзей и подруг стояли во дворах такие статуи. Дети собирались вместе уже не поиграть и повеселиться, а чтобы придумать, как избавиться от Василиска и расколдовать отцов. Много книг умных перечитали, у стариков все сказки и мифы про чудовище поузнавали, но так ничего и не придумали.

Так вот, Мальчик наш придумал что делать! Он сбегал к стекольщику и попросил его отлить очень толстое, очень прозрачное и очень крепкое стекло. А потом договорился с кузнецом и тот залил прозрачное стекло с одной стороны серебром. И получилось очень хорошее зеркало. Да что там «хорошее»! Просто отличное зеркало получилось!

Пришел Мальчик в пещеру и стал искать Василиска по всем ходам. А Василиск и сам стал искать его. Уж очень давно никто в пещеру не заходил. Соскучился по людям. Василиск родился в этой пещере и ничего не знал о мире за её пределами. Поэтому на любой шум он от любопытства выглядывал из своего закутка. И, БАЦ! — новая каменная статуя!

Только в этот раз Василиск увидел не каменную статую, а нечто такое, что поразило его в самое сердце: он увидел большие жабьи глаза, красный горящий хохолок, орлиный клюв, блестящую чешую, красивые крылья и хвост! Такой красоты Василиск не видел с самого своего рождения! Тогда его мама проверила, что он удачно вылупился и каменной еды ему в этой горе хватит на всю жизнь, и куда-то улетела… И вот теперь, глядя в зеркало, Василиск чувствовал, как его дыхание сбивается с ритма, сердце стучит немилосердно. Ему очень хотелось подойти к этому чудесному живому существу… но мы-то знаем, что стекло стекольщик сделал очень прочное! И разбить его не может никто! А Василиск не мог насмотреться на своё отражение! Он любовался существом в отражении, даже пытался с ним разговаривать. Бедный Василиск буквально не находил сил оторваться от зеркала!

Мальчик тем временем вернулся в город и рассказал, что Василиск теперь будет любоваться своим отражением до конца времён. Но драгоценные камни лучше добывать в другом месте. Осталась ещё одна задача: расколдовать всех окаменевших шахтёров. Здесь уже не смекалка нужна, а знания и тренировка. Ни один могущественный волшебник без тренировки и знаний не возьмется расколдовывать столько статуй.

Долго ли, коротко ли, но Мальчик научился этому искусству. Правда он к этому времени стал умным, крепким и смелым Юношей… И вот в один прекрасный день он расколдовал своего отца. Ух, сколько было радости у него дома! И тогда он забрался на крышу дома главы Города (ты же помнишь — это был самый высокий дом) и стал расколдовывать оттуда всех-всех окаменевших людей. И вот так в Город вернулось Счастье. А Юноша да, женился. На дочке Главы города. Но женился, потому что подружился с ней и полюбил. А она его.

Домик для Изи

Автор: Надежда Киселёва.

— Ай! Мерзкая колючка!.. — Анечка вытащила из пальчика острый шип. Аж до крови! Прижала ранку к губам, чтобы боль поутихла. И чуть не расплакалась. Ну, вот что делать?!

То среди цветущей азалии, то среди ромашек прорастает этот невыносимый сорняк — деспот всего Анечкиного палисадника. Колючий вьюн опутывает чуть не каждый цветок, выращенный с такой любовью и заботой.

Девочка обожала свой домашний сад — каждому цветку уделяла внимание. И даже давала имена. Сбрызгивала водичкой листья, протирала симпатичные горшки. И откуда берётся эта гадкая поросль? С колючками прям на любой вкус: и большими и маленькими. Наверное, чтоб не скучно было! Вот сегодня он выполз из вазона с только что посаженными бархатцами. Кто ж знал!

Анечка потёрла палец. Накатили все досадные воспоминания последнего времени. Позавчера поцарапала локоть об остриё шипа. А неделю назад хотела вдохнуть аромат только распустившейся лилии… В результате проторчала полчаса перед зеркалом. И не для того, чтобы прихорошиться — нет! А для того, чтобы вытащить пинцетом с кончика носа тоню-ю-юсенькие колючки. И вот. Опять!

Вместо созерцания и отдыха надо брать жёсткие перчатки и безжалостно выдёргивать эту «колючую проволоку», которая не желает уходить. Цепляется за свежие стебли, обдирая нежные бутоны и распустившиеся цветы. После этого сад восстанавливается несколько дней. Главное никогда не знаешь, где и когда появится терновый враг. Из какого горшка выползет в этот раз.

Так обидно стало Анечке, и уколотый палец ныл. Уже не сдерживая слёз, она высказывала ненавистному растению всё, что накипело:

— У-у-у-у-у, противный!.. Мой несчастный са-а-ад, мой бедный пальчик! И локоть! И но-о-о-о-о-о-о-ос!

Причитания становились всё громче. А-а-а-а!.. Проклятый! Ни понюхать цветочек, ни тронуть! Только мешаешь, царапаешь и колешь! А-а-а-а… Ну что ж ты за изверг такой?! Девочка вдохнула побольше воздуха, чтобы рыдание было слаще и дольше… И вдруг! Смотрит — что это?

Подрагивают колючки, словно живые. Будто что-то сказать хотят. Так рот сам собой и закрылся! Вытерла мокрые глаза, высморкалась. Прислушалась. А от колючек голос. Угрюмый и детский какой-то.

— Я не изверг. Я — Изя! Защитник этого сада. Охраняю наши цветочки. А ты со мной вон как. Уничтожаешь меня. Избавиться хочешь. А ведь я тоже… твой цветок…

Аня аж села от удивления. Слёзы махом высохли.

— Так ты защи-итник? Ох, что ж я сразу-то не спросила? Так вот почему ты колешься!

— Цветы берегу — нежные они. Мало ли что!

— Ну да. Они хороши. А я и не поняла, что ты сад оберегаешь.

Неловко помолчала, закусив губу.

— Спасибо тебе.

— Пожалуйста… — буркнул Изя. — И что теперь? За грубыми перчатками пойдёшь?

— Нет! Мысль у меня одна появилась… Думаю, хорошая. Жди меня — я скоро!

Побежала Анечка в магазин и купила там очень красивый горшок — керамический, украшенный голубыми бусинками. Насыпала в него свежей земли с минералами. Принесла.

Изя терпеливо ждал. Доверчиво и вопросительно смотрел на хозяйку.

— Ты, Изя, вот что! Перебирайся в этот новый горшок. Тогда у тебя будет своё место в палисаднике.

Он не мог поверить:

— У меня будет дом? Своё место… Ты даёшь мне место в своём саду?

— Да! — кивнула Анечка. Ты же мой цветок.

Он ловко, цепкими отростками, не задев ни одного цветка, перебрался в горшочек и укоренился там. Ощупывал руками-вьюнками бусинки, гладенькую, керамическую поверхность — не мог налюбоваться!

— Я даже и не мечтал о таком красивом домике со своей землёй! На колючках выступили росинки радости, чего никогда не бывало с подобными растениями. Анечка присела рядом.

— Давай ты будешь по-другому оберегать сад. Если кто-то попытается сорвать или обидеть наш цветок, приходи на помощь. Чтоб не лезли. А если просто захотят полюбоваться: вдохнуть аромат, прикоснуться, сфотографировать — порадуйся вместе со мной.

Изя согласно кивнул. Он был счастлив. Колючки его сияли от радости и гордости. Наконец-то его оценили и приняли.

А на следующее утро, выйдя в палисадник, Анечка не поверила своим глазам. Нежные голубые соцветия виднелись между колючками. Изя светился этими голубыми «звёздочками», которые перекликались с бусинами на нарядном горшочке. Голубая дымка украшала не только острый вьюнок, но и весь палисадник. Сердце девочки переполняла нежность. Больше не надо бороться. Можно просто расслабиться и любить все свои цветы.

А вы как думаете?

Волшебник

Автор: Марьяна Ковальчук.

— Дедо, а правду говорят, что ты волшебник?

Дед Егор аж крякнул от удивления:

— Нет, внучек, обычный я, обычнее некуда!

Никитка пытливо вглядывался в деда, вырезавшего у окна очередную деревянную ложку.

— А по деревне слух ходит, — продолжал Никитка, — будто ты особый секрет знаешь, потому твои ложки как талисманы удачу приносят. За ними даже из Михайловки за восемь вёрст сюда едут, хотя своих резчиков тама хватает. Только у кого ребёнок народится, так сразу бегут к тебе, просят ложечку именную вырезать, чтоб не хворал, чтоб счастье ему было… Так есть у тебя, дедо, секрет особый?

Дед Егор видел, что малой не отстанет, потому спросил с хитрым прищуром:

— Ну можа и есть секрет, да тебе-то пошто его знать?

— Дык… Я тоже волшебником стать хочу! — сверкнул глазёнками внук. — Чтоб меня во всех деревнях узнавали, и даже в городе, и все уважали чтоб.

— Так тебе, Никитка, славы для себя хочется или людям помогать? Это ж разные совсем дорожки будут.

Никитка задумался.

— Я, дедо, как ты хочу быть, когда вырасту. Значит, людям помогать…

Дед Егор улыбнулся:

— Ну что ж, тогда, пожалуй, расскажу тебе секрет! А лучше покажу. Пошли-ка в лес сходим.

Никитка радостно ухватил деда за руку, готовый к открытию важной тайны.

Целый час они по лесу бродили, дед всё к липкам при-сматривался. Наконец остановился перед одной, ладненькой, ровненькой. Поклонился ей в пояс, Никитка за ним повторил, вдруг важно это. Егор шепчет липке что-то, ствол ласково гладит.

— Дедо, а что ты говоришь ей? — тоже шёпотом спрашивает Никитка.

— Прежде чем ветку спилить, я прощения у дерева прошу за вмешательство своё. Оно ведь как, милый, всякая жизнь уважения заслуживает.

Выбрали ветку посуше, домой принесли.

— А теперь что? — не терпится Никитке. — Когда про секрет скажешь?

— Скоро… — смеётся дед Егор. — Сначала инструмент достану.

Сел у окна, из тряпицы резцы достал:

— Нукась, напомни, Никитка, у кого давеча дитё народилось? Не в Михайловке ли?

— Да, — кивнул мальчик. — У Степана-кузнеца седьмой сын родился.

— Так… — улыбается дед Егор, а сам заготовку для ложечки в руках вертит, будто первый раз увидел. И так повернёт, и эдак. Любуется. Вот уложил её поудобней, стамеску взял, посыпались из-под рук золотисто-медовые стружки. Вкусно запахло свежим деревом.

Никитка от деда глаз не отводит, все ждёт чего-то особенного, волшебного. А ничего не происходит, только резец мелькает и заготовка в руках дедовых в ложечку маленькую превращается. Быстро-то как.

Вот солнце закатное в избу заглянуло, позолотило всё. Отложил дед Егор ложечку. На славу она получилась, гладкая, медовая, словно изнутри вся светится.

— Готова, — говорит.

— А секрет как же? — разочарованно протянул Никитка. Дед Егор и рта не успел раскрыть, как в дверь постучали. На пороге стоял михайловский кузнец Степан. Неловко поклонившись, пробасил:

— Здравия вам, дедо Егор! С просьбой я пришёл, вчерась сын у меня народился, вот бы ложечку ему…

— Готова ужо, — хмыкнул довольный мастер. — Как назвали-то?

— Иван…

— Ну обожди маленько, имя на ручке вырежу.

Ушёл кузнец с бережно завёрнутой в платок именной ложечкой для маленького сына. А Никита снова деда теребит:

— Секрет, дедо, скажи…

— Ну, слушай сюды. В каждом человеке от рождения заключена сила великая, да не в каждом проявлена. Имя той силе — любовь. Коль живёт человек по сердцу, делится с миром теплом своим и умением — сила та прибавляется только. А коли жадничает, про выгоду свою лишь думает — теряет её. Мастерству-то любому обучиться можно, хошь ложки режь, хошь корзины плети или железу куй, а про свет любви своей завсегда помни. Тогда всё, что сотворишь, силой той наполнится, и другим служить будет…

— Я, дедо, тоже из дерева резать хочу, только не ложки, а сви-стульки… Научишь?

— Научу, конечно. Завтра и начнём. А пока спать иди, ночь уж на дворе.

Засыпая, Никитка мечтал, какие чудесные свистульки у него получатся, и как будет он их дарить соседским ребятишкам, а они радоваться… С тем и уснул.

Про крылья и крыши

Автор: Дина Гайсина.

— Расскажи, расскажи про двух драконов! — Мяо обожала сказки. Чтобы про волшебство, с испытаниями, приключениями и счастливым концом. Мыр знала много таких сказок. И не жадничала, рассказывала. Каждый раз чуть иначе.

— Ну что ж, слушай. Давным-давно…

— А когда, когда?

— Ты слушай, не перебивай. — Мяо притихла под строгим взглядом, — Так вот. Драконья скала не называлась еще Драконьей. Просто скала над морем. А наш городок уже был. И вот приехала в наш город женщина. С глазами цвета моря. К ней приходили коты и дети. Чувствовали открытую душу. И она делилась собой. Силой, знаниями, умениями, открыто и честно. С детьми, котами и взрослыми тоже. И прошел слух, что она несметно богата. И оттого так щедра.

Люди завистливы… Они решили, что если обокрасть женщину, им прибудет. Больше, чем то, что она дарит. Лучше. Пришли. И даже украли. Но украденное золото обернулось огненной лавой. И женщину назвали ведьмой. И пришли толпой уже не грабить — убивать. Только со стихией промахнулись. Или наоборот — угадали, ей на удачу. От брошенных факелов полыхнула крыша дома мореглазой, и над огнём развернулись драконьи крылья…

Пришедшие убивать бежали в страхе. А дракона улетела на гору, над морем.

— И всё?! А счастливый конец?!! — возмутилась Мяо.

— А чем тебе не счастье? Все живы, — улыбнулась Мыр немного печально.

— У-у-у-у… это выживание, это еще не счастье!

— Ну слушай дальше. Прошло время. Город жил под сенью драконьей скалы. И сложилась легенда о том, что победивший дракона завладеет её сокровищами. Многие пытались. Не вышло.

И однажды в город приехал рыцарь. Странный то был рыцарь: глаза цвета меди, за плечами мешок горбом, острый меч да арбалет дальнобойный. Обвешан, короче, всяким, а идет легко. Выпил в таверне, поговорил с местными, да и пошел к горе. «Зря ты, — кричали ему в спину, — откинет, как и всех».

Он не слушал. Он пришёл к скале. И пока поднимался, оказалось, что он сам ростом с дракону. Или побольше даже. То, что внизу казалось мешком, развернулось крыльями. Меч обернулся хвостом, арбалет встроился в структуру нового тела.

И вот на скале над морем и городом впервые встретились два дракона. Глаза цвета меди увидели глаза цвета моря.

— Полетим потанцуем?

Кто первый предложил, мы не знаем. Но первый танец случился. Танец силы, танец двух драконов.

— И это все?

— Тебе снова мало? — улыбнулась Мыр, — но ты права, это не конец, хотя для этих двоих уже счастливый. Те, кто видел танец драконов, начинали видеть цветные сны. Слышать зов. И приходить к скале. Они несли сокровища — в дар драконам. И драконы учили их. Не все ученики оборачивались новыми драконами. Но свет просыпался в каждом, кто был искренен в своем стремлении к нему. Так-то вот.

Мяу уснула с благодарной улыбкой. Мыр встала, отнесла маленькую на кровать. Поднялась на крышу, расправила крылья и отправилась полетать. Не долго, просто в кайф, чтобы потом вернуться к тёплому мирному очагу, под надёжную крышу.

Мышка-поверхушка

Автор: Оля Райх.

Всем неугомонным искателям посвящается!

Была-жила мышка-поверхушка.

Всё-то ей было интересно — и то, и это, ой, и это тоже! Прибежит, посмотрит, обнюхает… Верхушечку, а бывает и только кусочек верхушечки, в кармашек положит и дальше бежит. Мммм… Интересненьким запахло, вон там и вон там тоже. Весь день так трудится мышенька. Вечером домой несёт богачество своё, не торопится, боится растерять верхушечки свои драгоценные. Уф, донесла!

А дома-то у неё полочки для верхушечек — и такие, и этакие, только и успевает мышенька новые полочки для новых верхушечек заказывать. Сейчас все верхушечки по своим местам разложит и с наичистейшей совестью и вымытыми лапками спать пойдёт. Только что-то так устала за день мышенька, что не до порядку ей, бедняжечке.

«И то правда, утро вечера мудреней… С утра всё по полочкам разложишь, мышенька, каждой верхушечке местечко найдёшь. Ложись в кроватку, трудяжечка!» — это я ей нашёптываю, убаюкиваю.

Уснула мышенька. Ой, а лапки всё равно бегут — видно и во сне верхушечек полным-полно.

«Только бы с утра ничего нового этот мир не придумал — ни того, ни этого, и уж точно ни того самого», — это тоже я, мир упрашиваю.

Только мир не упросится!

ПРИДУМАЕТ!!!

Портрет

Автор: Анжела Щекодина.

Старый антиквар сидел в своей маленькой уютной лавке и разбирал коробку, которую ему недавно принес один из посетителей. Он бережно доставал каждую вещь, смотрел на неё в свете тусклой старинной лампы и осторожно ставил на стол. Каждая вещь была для него уникальной и имела свою историю. А истории эти он бережно хранил и записывал в толстую потёртую тетрадку. Иногда он её доставал и делал какие-то пометки на полях.

Антиквар на минутку задумался. Затем рука снова нырнула в коробку. Марк Захарович достал оттуда портрет, который был вставлен в старинную позолоченную рамку. На портрете была изображена красивая молодая женщина. У неё были пышные рыжие волосы, изящно собранные сзади, что давало возможность увидеть длинную изящную шею. Взгляд был открытым, но зелёно-голубые глаза выдавали капельку грусти и смущения. Антиквар не мог оторваться от портрета. Что-то в этой женщине заставило его погрузиться в глубину её бездонных глаз. Он не заметил, как веки стали тяжёлыми, и он оказался в объятиях Морфея.

Яркое солнце играло золотыми лучами. На цветущем лугу кружилась в медленном танце красивая молодая женщина в длинном белом платье. Её шляпка прикрывала лицо от солнечных зайчиков, роскошные локоны густых волос сверкали на солнце. Девушка двигалась в такт музыке, которая звучала у неё внутри. Она присела на траву, вдохнула аромат душистых трав. Веки стали тяжёлыми, и она не заметила, как погрузилась в мир сна. И в это мгновение она очутилась в совершенно незнакомом месте.

Вокруг было много цветов, звонко пели птицы, а в воздухе витало спокойствие и умиротворение. Девушка уверенно шла вперёд. По дороге она встречала разных диковинных зверей, но она не испытывала ни малейшего страха в этом чудесном и незнакомом ей месте. День подходил к концу.

Вдалеке она заметила костер и двинулась по направлению к нему. Когда подошла поближе, то едва разглядела женщину неопределённого возраста, которая сливалась с цветом ночи. Это была Цыганка. Она держала в руках большую глиняную кружку и медленно пила, смакуя каждый глоток. В её длинных серебристых волосах ярким пятном торчал большой красный цветок.

Ольга подошла ближе и поприветствовала женщину. Цыганка не повернулась в её сторону, а только жестом пригласила к костру. Девушка присела на бревно. Яркое пламя костра отражалось в её глазах.