Бесплатный фрагмент - Сказания Заморавии

Пролог

Заморавия — континент, омываемый водами Вандарильского Океана. Огромна Заморавия — не пройти её за несколько месяцев. Не пройти и за несколько лет! Раскинулся материк, как огромный кит, в океане. Тянется Заморавия от северных беспощадных Ледяных Шлейфов до жарких пустынь Лаврана и Ардакмы, и располагается в западном полушарии Имра.

Множество пережила Заморавия. Были и потопы, и землетрясения, случались и великие войны, длившиеся сотни лет. Многое произошло с тех давних пор, как закончилась великая эпоха Величия альдов, первородных разумных созданий, из которых появились эльфы, гномы, люди, загадочные чародеи, косматые крары и многие другие расы и народы.

Гномы, как и подобает, ушли под землю, рыть шахты и мастерить доспехи и оружие. Они жили в Карборе, королевстве в глубинах подземелий Краурдора, горного массива, разделяющего Заморавию

на Западную и Восточную. Эльфы поселились на юге Западной Заморавии, создав на просторах зелёных равнин два великих королевства: Хервинленд и Валандию.

О Крарах и чародеях известно мало, говорят, лишь, что это сильные, но скрытные народы.

А люди… люди расселились в Восточной Заморавии. Между двух рек — Хайдрином и Стронгрином — создали они славную страну Риверленд. Горстка переселенцев оттуда, спустившись по Стронгрину к Вандарильскому океану, вошла в Окружённое море и на ардамарских островах, что лежат южнее Гаваней Валандии и окаймляют море, создали пиратскую колонию.

…Некоторые из людей Риверленда ушли из Сокрытого междуречья и поселились далеко на севере Западной Заморавии, в Серых Пустошах, у Кряжестых гор и у истоков реки Вэн. Те люди были сильными и суровыми племенами. Это были варвары и вардоки, жестокие люди, чьим делом была постоянная война. Только в сражении видели они спасение своих душ. С младенчества детей здесь обучали боевым искусствам и владению мечом. Вырастали в королевствах варваров и вардоков смелые, храбрые, но жестокие мужи. В кузницах своих варвары ковали лучшее оружие, превосходящее по качеству и остроте булатного клинка мечи и секиры гномов Карбора. А на боевых аренах и в жестоких сражениях варвары проверяли изготовленные клинки на прочность. И вардоки не уступали своим соседям в умении владения оружием, но вардоки, в отличие от варваров, были искусными охотниками и следопытами.

Почти всегда враждовали с кем-нибудь эти народы. А если не было у них врагов извне, то сталкивались они в кровопролитных битвах между собой.

…А после того, как трон Варварии занял Бульвак Поработитель, вардоки стали вассалами королевства варваров, за что сильно возненавидели своих соседей.

Когда же через много лет объединённым королевством варваров и вардоков стал править Танкрас Завоеватель, Варвария стала воевать с эльфами Хервинленда. Танкрас стал тираном, закрепостил народ своей страны и отдал приказ наступать на Хервинленд.

Так и повелось, что сказание это начинается в мрачные времена, окрашенные цветом крови.

Летопись первая

Тёмное королевство Танкраса (Серафим и Иманус).

Часть 1.

Путешествие к страху.

«И видел я другого Ангела (Серафима) сильного,

Сходящего с неба, облечённого облаком;

Над головою его была радуга,

И лицо его как солнце,

И ноги его как столпы огненные»

Откровение Иоанна, 10—1.

«D’mes daeux iers j’vis l’Imanus»

В. Гюго «93-й год».

«И увидел я зверя

И царей земных и воинства их, собранные,

Чтобы сразиться с Сидящим на коне

И с воинством его».

Откровение Иоанна, 19—19.

I

Серое мрачное небо нависло над Танградом, столицей королевства варваров. Шёл пепельный снег. Пепел был повсюду: он устлал выжженную землю, осел на крышах замков и домов, облепил деревья.

Солнце редко проглядывало из-за серых туч.

С того времени, как королевством стал править король Танкрас Завоеватель, два могучих вулкана Эмну и Эндревед стали извергаться всё чаще. Их огненные жерла взрывались, выпуская столбы дыма и принося реки лавы, огненные дожди и пепельные бураны. Извержения Эмну и Эндреведа приносили много жертв, и обескровленные жители называли королевство не иначе, как «Огненная страна». Но чаще проезжавший через бесплодные земли странник мог услышать, как крестьяне называли страну «Тёмное королевство Танкраса».

II

Король Танкрас Завоеватель сидел на каменном троне, обложенном шкурами оленей и лернов.

В тронном зале пировали. Лились реки вина и браги. Столы ломились всяческих яств: мяса, мягких лепёшек и фруктов из завоёванных южных земель.

К трону подносили дань и хвалебные подарки из разных стран. Но королю не было дела до податей. В центре зала развлекались генералы и военачальники, швыряя топоры в подвешенные туши кабанов. Но не разделял веселья своих подданных Танкрас. Энвелы, музыканты, играли на инструментах и пели дивные песни. Но не слушал их король.

Не забавлялся Танкрас пиром, ибо сейчас терзали его чёрные думы Властелина умерших, его господина. А господин этот требовал ещё больше крови и смертей. И от того Танкрас был мрачен, а в глазах его пылал огонь ненависти и гнева. Он и сам хотел завоеваний, сам хотел управлять и властвовать, убивать и смеяться над обречёнными, восхваляя волю — свою и своего Господина…

— О, Великий Танкрас! — обратился, вставая из-за стола, один из военачальников, — Ты покоритель многих стран и разоритель многих земель.

Король вперил свой огненный взгляд в военачальника. А тот, опьянённый вином, продолжал:

— Вот и теперь ты завоевал Хервинленд. Владыка Эльрус убит, а его дети с остатками их жалкого народа бежали на восток. Твоё королевство могущественней многих эльфийских и людских царств, а ты, о, великий король варваров, знатен и уважаем во всех уголках Заморавии…

Но тут Танкрас встал:

— Ты хочешь сказать, что мне стоит остановиться в своих завоеваниях? — он грозно посмотрел на военачальника.

Музыка стихла. Голоса замолкли. Все затаились в страхе.

Дурман вина стал сходить с лица воина:

— Мой господин, я лишь хотел сказать…

— Что у меня не хватит сил завоевать все племена, свободно живущие по обеим сторонам Краурдора, что я, Танкрас Завоеватель, не смогу распотрошить весь этот слабый и никчёмный мир?! Ты это хотел сказать, Крамб?!

— О нет, мой повелитель! — вскричал от страха военачальник Крамб. Но не успел он закончить, как Танкрас остановил его, подняв вверх палец.

— Ты, считаешь, Крамб, — уже спокойно начал король, — что твой повелитель — трус и уже не способен властвовать. Танкрас сделал несколько шагов к столу, военачальник стоял, остолбенев.

— Ты считаешь, что я успокоюсь, остановившись… может, ты сам хочешь занять трон Варварии?! — Танкрас взревел. Крамб вздрогнул, хотел было что-то ответить, но не успел — Танкрас набросился на него, сбив с ног и, выхватив из-за пояса кинжал ударил Крамба в горло. Кровь хлынула на короля, залила пол. Руки военачальника дёргались, пытаясь помещать королю, а тот, обезумевший от гнева, бил и бил бедного глупого Крамба, терзая и уродуя его лицо и тело. И никто не мог помещать тирану Танкрасу, ибо все испытывали неимоверный страх перед ним.

…После того, как на Крамбе не осталось живого места, Танкрас встал и гневно выкрикнул.

— Вы, трусы и глупцы! — голос Танкраса громыхал в затихшем зале, — Я, Танкрас Покоритель народов, не остановлюсь, я буду захватывать всё больше! Потому что я хочу этого! Потому что мой Господин хочет этого! Я не остановлюсь!

Послышался тихий гомон. Но он прекратился, когда Танкрас поднял меч.

— Пир окончен! — процедил сквозь зубы король, — убирайтесь!

Все стали поспешно расходиться. Стража вышла.

Тронный зал опустел.

— Никчёмные выродки! Никто не может служить по уму! — говорил король, снова садясь на трон.

— Никто не может служить вечно, — послышался скрипучий голос в углу зала.

— Это ты, Урмак? — произнёс, успокоившись, Танкрас.

— …Всё уходит во мрак, всё поглощает время. И слуги твои оставят тебя, если ты и дальше будешь отрубать им головы. Да, это я, мой господин… Урмак.

— Старый Урмак, ты всегда осуждаешь меня за мою жестокость и ненависть к людям.

— Я наставляю и советую…

— Советуешь королю! — зло рассмеялся он, — Благодари богов, Урмак, что я внимаю твоим наставлениям. Хотя давно мог казнить тебя и разослать потроха твои по всей Серой пустоши. Но я добрый и справедливый правитель, поэтому я не буду делать этого… не сейчас.

— О, благодарю, великий Танкрас, — сказал престарелый Урмак, — но лучше бы не быть мне твоим советником. Ведь именно я когда-то посоветовал тебе начать войну с эльфами Хервинленда.

— И я их разгромил! — алчной улыбкой оскалился Танкрас, — Убил Эльруса и выгнал всех эльфов из лесов!

— Но ты потерял много воинов, твой народ восстаёт против тебя…

— Пусть восстаёт, — небрежно кинул король, — я подавлю любого, кто посмеет не подчиниться моей воле! Не бывает войны без жертв, Урмак.

— И не бывает страны без тирана, — печально произнёс советник.

— Придержи свой гнусный язык, старик! — грозно рявкнул Танкрас. Он сидел на троне, а Урмак стоял перед ним, мерно переваливаясь с ноги на ногу и опираясь на трость.

— Я не отдал приказ убить тебя, потому что знаю, что ты воспитывал моего отца.

Король посмотрел на сгорбленного старика, одетого, однако, в богатые халаты.

— Теперь убирайся с глаз моих, старый Урмак.

— Да будет воля твоя, король Танкрас.

Старый советник поклонился и вышел из тронного зала.

III

— Всё готово? Где стрелы? — спросила Кэрин у Орхора. Тот отрицательно покачал головой.

— Ну что ещё? — проворчала шёпотом Кэрин.

— Стрел нет, — угрюмо ответил Орхор, — Ульф их в кости проиграл.

Послышался извиняющийся вздох Ульфа.

— Вы два остолопа! — прошипела Кэрин, — Чтоб вам провалиться под землю!

Они стояли в узком коридоре, ведущем в катакомбы замка. А оттуда уже можно было попасть в тронный зал короля Танкраса.

— Мы уже принялись за дело, а я в решающий момент узнаю, что у нас нет стрел! Как же мы тогда убьём короля издалека и скрытно, ответьте мне, остолопы!? — грозно шептала девушка, смотря в глаза Орхору и Ульфу.

В тайный проход тихо прокрался Эльд.

— Всё, пора начинать, пир кончился, король один, — сказал он, доставая из-за спины лук.

— Стрел нет, эти олухи проиграли их!

Наступила тишина, на протяжении которой Эльд и Кэрин укоризненно смотрели на своих непутёвых соучастников.

— Мечами? — спросила Кэрин у Эльда.

— Это равносильно смерти! — возразил Орхор, — Танкрас мастерски владеет мечом.

— Другого пути нет, — ответил Эльд.

— Ты уверен? — спросила Кэрин.

— Да, — произнёс главарь.

Он достал меч. Кэрин, Орхор и Ульф последовали его примеру. Но Эльд остановил Кэрин.

— Ты останешься здесь. Подашь сигнал, если кто-нибудь пройдёт мимо.

— Эльд, не будь глупцом, никто не пройдёт, ты это знаешь…

— Но не знаю, что будет со мной, если наше покушение провалится, и тебя схватят.

— Эльд, всё будет хорошо, Святая Покровительница мне в свидетели…

— Ты останешься здесь, — твёрдо сказал Эльд, — Как только увидишь, что покушение сорвалось, а нас схватили, беги сразу же, не оглядываясь и не задумываясь. Беги в горы, там укройся. Ты поняла.

— Эльд…

— Кэрин, ты поняла? — голос Эльда был твёрд, а он сам — непоколебим. Его добрые глаза нежно, но твёрдо смотрели на Кэрин.

Девушка обернулась к Орхору и Ульфу. Те кивнули.

— Да, я поняла.

Он поцеловал её. И они слились в страстном поцелуе. Кэрин долго не хотела прекращать его, но Эльд был твёрд в своём решении.

— Идём, — Эльд взглянул на Орхора и Ульфа.

Троица стала продвигаться по тёмному коридору. А Кэрин осталась прикрывать вход в тайный лаз.

****

В проходе царила мгла. Это был узкий туннель, в конце которого находилась массивная каменная дверь. Этот проход в тронный зал был столь же древним, как и весь замок. Его построили зодчие короля Адрона, сына Бульвака Арабара, третьего короля варваров. Проходом пользовалась королевская чета. Он вёл в низину, которая лежала перед замком. Эльд и Кэрин нашли тайный вход его ещё в детстве, и за долгое время успели хорошо исследовать катакомбы, через которые вёл проход.

Коридор извилистой змеёй шёл всё выше и выше в горы. Скоро друзья вышли на небольшой выступ, с которого открывался вид в низину, на Танград, столицу королевства варваров.

— Проход сворачивает, — сказал Эльд.

— В этой части замка казармы! — надрывисто ответил Ульф.

— Поэтому следует идти тише. Не бренчите оружием!

— Я что, бард какой-нибудь, чтобы бренчать! — усмехнулся Орхор.

— Ш! Тихо! Идём туда, — пальцем указал на место Эльд, — Ульф, ты вперёд!

Они прошли под казармами так, что те остались у них над головой, и вышли к каменной двери. Отворив дверь, заговорщики увидели лестницу, ведущую к люку.

— Это вход в тронный зал, — сообщил Эльд, — приготовьтесь.

Ульф и Орхор взглянули друг на друга и кивнули.

Люк отворился, и сообщники оказались в начале огромного помещения. Потолок поддерживался мощными колоннами, тянувшимися двумя рядами вдоль стен. Между ними высели полотнища с изображениями славных королей прошлого. Параллельно с колоннадой стояли длинные столы. А в дальнем конце зала стоял величественный мраморный трон, на котором восседал король.

Выйдя из подземного туннеля, Эльд, Орхор и Ульф спрятались за колонной. Королевского трона видно не было, но все трое услышали разговор двух людей.

— Это Урмак, старый советник Танкраса, — сказал Орхор, — Его знал мой отец.

— Подождём здесь, он должен вскоре уйти.

Они слышали все речи короля и его советника и видели, как мимо них прошёл старец. Наступила тишина.

— Пришло время, — шёпотом дал сигнал Эльд.

****

Когда Эльд с друзьями ушёл, Кэрин осталась одна. Она не могла его бросить. Она никогда его не покидала и сейчас не могла этого сделать.

Наступало раннее утро, но солнце не выходило из-за туч и не дарило королевству зари. Было темно. Вокруг была лишь лесная глушь. Город остался ниже по склону.

В коридоре было сыро и холодно. Влажные стены сдавливали порывистую душу Кэрин, затачивали в каменный прямоугольник туннеля. Свет факела освещал галереи катакомб.

Вдруг Кэрин стало невыносимо страшно. И она решилась.

Пробежав по коридору, девушка оказалась перед каменной дверью и услышала шум битвы.

****

Они прокрались вдоль колонн к трону. Орхор зашёл с левой стороны, Ульф — с правой. Эльд вышел на середину зала. Он смотрел в упор на короля, а тот, казалось, спит, уронив голову на грудь. Слышался даже тихий мерный храп. Заговорщики подошли к самым ступенькам трона, но тут Танкрас резко встал и схватил меч Ульфа за лезвие. Нападавшие опешили и замерли в замешательстве. А Танкрас зло буравил глазами Ульфа. Его взгляд пронзал нападающего не хуже меча. И Ульф не выстоял, он выпустил рукоять меча и в страхе отступил назад. Танкрас выбросил клинок в сторону. По его огромной ладони струилась кровь. Король медленно спустился по ступенькам, Эльд, Орхор и Ульф в нерешительности отступали назад, никто из них не нападал на короля, ибо их всех, даже могучего Эльда, обуял страх. И все они знали, как силён и свиреп король Танкрас, как он жестоко разделывается с теми, кто покушается на него.

— Вы, трусы, решили убить меня? Танкраса Завоевателя? — тихо сказал король, и от его слов кровь стыла в жилах, а сердце переставало биться.

— Вы, слизняки, решили сделать это?! — Танкрас закричал, но в этот самый миг Орхор длинным прыжком сократил расстояние и нанёс сокрушительный удар. Его меч, свистя высоко над головой самого Орхора, описал дугу и рассёк воздух. Танкрас легко увернулся от удара и схватил Орхора за руку. Его захват равнялся смертельной хватки зверя мхета. Король сломал руку Орхору и, выхватив меч бедняги, проткнул его в грудь. В это время Эльд сильным ударом рассёк Танкрасу предплечье. Король взревел. Его рёв громыхал, как громыхает гром. Танкрас ударил Эльда тыльной стороной ладони, и тот отлетел к колонне. А Ульф застыл, как статуя, и не мог пошёвелиться. Его сковал страх.

Видя, что покушение сорвалось, Эльд схватил за шкирку Ульфа и попытался скрыться в том лазе, откуда они пришли. Но в это время Танкрас свирепо прокричал.

— Стража, схватить этих болванов!

В зал вбежали стражники. И выхода у покушавшихся не осталось. Их быстро схватили и связали.

— Казнить их на рассвете, а этого унести, — Танкрас указал пальцем на мёртвого Орхора. Заложников увели. А король сел на трон, и, морщась, поднял меч Эльда. Вокруг него уже суетились лекари, перевязывая раненную руку.

— Деревенщина. Решил убить меня тупым клинком! А для деревенщины у него хороший удар!

Король повеселел.

— А жалко будет его убивать! — смеясь, сказал он и швырнул меч на пол из чёрного камня.

****

Сидя на холодном каменном полу тайного прохода, Кэрин безмолвно плакала. По её ледяным бледным щекам текли ручейками немые слёзы горя. Они прозрачными кристаллами спадали с нежного и гордого подбородка на камзол. В уголках её рта застыло отчаяние. Она видела всё, что произошло в тронном зале.

«Эльда и Ульфа схватили и собираются казнить, бедолагу Орхора убили. И я теперь осталась одна», думала, опустив голову на грудь, Кэрин.

— Не отчаивайся, Кэрин, — сказала она сама себе, — ты воин, ты поможешь Эльду. Он тебя любит, и ты должна его спасти!

Она встала и, вытерев слёзы, тихой поступью направилась к выходу из туннеля. В город.

IV

Рассвет. Он одарил королевство розовой зарёй и холодной росой на траве. Жесток был этот рассвет, ибо нёс он смерть.

На городской площади уже собирался народ. Глашатаи орали хриплыми, но торжествующими голосами, созывая людей на казнь.

— Сегодня в предрассветное утро заговорщики покушались на жизнь короля, — кричали они, — Но какое счастье, что наш великий король Танкрас могуч, силён и храбр. Он один одолел армию убийц и схватил двух главарей. И теперь этих жалких заговорщиков, которые смели угрожать жизни славного правителя, казнят во славу Удора, бога кровавых битв и смерти, и нашего покровителя — короля Танкраса Завоевателя.

Голоса королевских глашатаев становились всё громче, и всё больше становилась толпа вокруг гильотины.

Восходящее солнце разорвало серое полотно туч и осветило пики Чёрного кряжа. Эмну грохотал, оглушая взрывами и приводя в страх выплесками магмы. Эндревед находился дальше и южнее от города, поэтому его извержения не причиняли городу ущерба, если не считать пепельный снег и серые тучи.

Я стоял, прислонившись к стене, меч висел на поясе, всегда готовый срубить пару тупых голов: родной город, но чужие люди. Передо мной открывался вид на всю площадь и дома, которые её окружали. На против меня смертоносной гадюкой-убийцей стояла гильотина.

На площади толпился народ. Кто-то ел мясо, сидя на скамье возле торговых лавок. Кузнец затачивал мечи в кузнице и готовил новые клинки к закалке. Купцы открывали свои лавки и зазывали покупателей, демонстрируя всем утварь и яства из дальних стран. Люди подходили к лавкам и выбирали себе товар.

Площадь стала наполняться запахами. К уже обычной вони городского отребья добавились запахи фруктов, мяса и вина, запахи раскаленного металла и огня в горне. В воздухе витали запахи людей и грязи, еды и шкур животных — всё это перемешивалось и ударяло в нос.

Главная толпа зевак собралась в центре площади. Всем не терпелось увидеть тех двоих бедняк, которым выпала участь умереть от этого затупленного от долгого перерубания костей лезвия гильотины. Насколько я знал, они покушались на короля Танкраса. Да, их затея заведомо была провальной. Ни один из лучших воинов королевства не мог убить Танкраса. Танкрас силён и хитёр, и он тиран. А такие люди всегда могут испепелить врага, лишь взглянув на него. Одного из нападавших я хорошо знал, это был Эльд, храбрый юноша и сильный воин. С детства он учился обращаться с мечом. Родители его умерли, и он сам искал способ для выживания среди городских отбросов и бедноты.

Приговорённых ещё не вывели на площадь, поэтому люди были заняты своими разговорами, и на гильотину, возвышающуюся над площадью, никто не смотрел.

Вдруг, как резкий укол в спину. Я почувствовал запах. Другой, лишённый вони городского сброда. Запах Северного далёкого моря, наполненного загадками глубин. Запах, которым может благоухать королевская особа. Я повернул лишь голову.

Девушка, закутанная в зелёный изорванный плащ, с накинутым на голову капюшоном шла в мою сторону. Её короткий меч на поясе и уверенная твёрдая поступь выдавали в ней воина, но она была из крестьян. В своём коричневом камзоле, видневшимся из-под плаща, в штанах из шкуры лерны и поношенных сапогах она ничем не отличалась от окружающих. На миг я усомнился в своём умении безошибочно различать запахи. Но лишь на короткий миг. Она прошла мимо, её печальное лицо готово было залиться красками тысячи эмоций, но незнакомка сдерживала себя. Девушка-воин вышла на площадь и, не приближаясь к её центру, встала в толпе, пытаясь раствориться в ней. Но не для моих глаз. Её зелёный плащ я видел среди спин, её капюшон — среди голов. Её запах теперь крепко вбился мне в голову.

Кто-то из купцов в дальнем ряду рынка вдруг резко выкрикнул.

— Стой, воришка! Ловите его, ловите наглеца!

Разбивая кувшины с водой, стоявшие на земле, опрокидывая корзины с фруктами, вор бежал через весь рынок, а за ним нёсся, тряся жирным телом, продавец арбузов. За продавцом бежали вооружённые стражники. Процессия пересекла всю площадь по диагонали. И стала приближаться ко мне. Вор бежал, держа в руке мешочек с монетами. Я схватил его за шкирку, когда он молнией проносился мимо.

— Отпусти, гнус! — запротестовал вор. Но я не отпускал.

— Не дёргайся! — с усмешкой ответил я.

— Ты, подлая тварь! — он достал кинжал и уже собирался замахнуться.

Но тут я ударил его по голове кулаком. Он сразу осел, и повис, как подкошенный.

Никто не обращал внимания на нас. Толпа жила своей жизнью, уже привыкшая к таким мелким происшествиям, которые стали частью жизни большого города. И только городские стражники, прибежавшие к концу действия, были заинтересованы в воришке. Они взяли потерявшего сознание грязного парня под локти и увели в тюрьму.

А глашатаи всё сотрясали воздух своими речами.

— Они хотели убить великого Танкраса! — Кричали глашатаи, обращаясь теперь в небо, — О Боги, эти глупцы считали, что смогут покорить волю достойнейшего из нас!.. — И снова взглянув на толпу, продолжали, указывая на то место, откуда должны были вывести обречённых, — Кара ждёт их! Смертельная и достойная кара их поступка! Попыткой убить, Танкрас отвечает смертью! Теперь убийцы поплатятся за свою вопиющую дерзость. Вывести их!

Двое громил-стражников вытолкали на площадь двух избитых человек. Они, ели передвигая ногами, поднимались на подиум гильотины. Одного я узнал, это был Эльд. Второй был мне не знаком.

Как только искалеченные и измученные долгими пытками покушавшиеся поднялись на подиум, толпа зашепталась, задвигалась, словно морские волны стали ходить под порывами ветра.

— Это Эльд и Ульф… — шептали некоторые, — Да, город лишился своих героев. Бедняги.

«Ульф значит… пьяница и прощелыга, постоянно играющий в кости в таверне. Ну и компания у них собралась!»

— Где были прославленные рыцари, борющиеся за свободу своего народа, когда поймали Эльда? — продолжали обсуждать казнь в толпе.

— Да нет уже нынче таких героев! — ответили с другой стороны, — Сейчас в ходу только бравада и холощенные вытянутые улыбки!

— А как же славный Радагас? — сказал кто-то вскользь, что привлекло моё внимание, — Как же великий странник?

— Да, как же Радагас? — поддержали в толпе.

— Эй, вы! — прикрикнул капитан стражников на толпу, — Молчите! А то схлопочите у меня!

Шёпот прекратился, но не на долго. Кто-то всё же шепнул.

— Всё же, где Радагас или Олоф? Ну или хотя бы Эрберг…

С другой стороны, только недовольно хмыкнули.

— Ну и где ваш Радагас? Вон Эльда казнят, а его и не видно…

Я хотел было выйти и начистить морду наглецу, но потом заметил, что зелёный плащ в толпе заколебался. Среди колышущихся, как колосья в поле, голов я видел, как девушка обернулась, и на миг наши взгляды встретились, лишь на миг. Но мне хватило понять, зачем она явилась сюда, на рыночную площадь Танграда. Эти карие отважные, суровые глаза с отчаянным взглядом заворожили меня. Я уже знал, что они помышляют. Теперь холодное лицо девушки выражало лишь одну цель — спасти. Я двинулся к ней, расталкивая встречающихся на пути торгашей. Краем глаза я заметил, как сверху, на крышах окружающих площадь домов, лучники из городской стражи занимают свои посты, готовые убить каждого, кто осмелится прервать казнь. Стражники были у гильотины, возле дороги, ведущей к замку, в переулках и на площади. Танкрас не так прост, он подавляет любые мятежи, и не допустит, чтобы срывались казни, демонстрирующие его жестокость, непримиримость и деспотизм. Подавление воли и страх долгие годы помогали удерживаться Танкрасу на троне Варварии. Поэтому и сейчас король не допускал, чтобы его народ поднимал голову и смотрел в глаза своему господину. Потому что, если осмелеет, будет готов восстать против гнёта один человек — рано или поздно восстанет весь народ. Под лезвием уже лежал Ульф. Девушка-воин в зелёном плаще стала продвигаться к гильотине. Я догнал её и схватил за руку.

Резкий разворот, и её острый взгляд пронзает меня, как лезвие стилета.

— Тебе их не спасти, — тихо произнёс я.

Девица сильно удивилась. Но, совладав с собой, ответила.

— Спасу, — она попыталась вырвать руку.

— Стражники. Здесь повсюду охрана, посмотри, — я указал на крыши, — там лучники, это слишком рискованно, они убьют тебя.

— Пусть, но я успею спасти его. Дерись рядом со мной, воин, или отпусти мою руку и уйди с дороги.

Что-то в её холодном и остром взгляде было мне знакомо, было родным и таким далёким.

На нас никто не обращал внимания, наш разговор был для всех загадкой, словно мы находились под куполом. Людей волновало лишь то, что происходило на подиуме гильотины. Толпа: крестьяне, бедняки, вельможи и торгаши — все смотрели и сочувствовали беднягам героям, обречённым на смерть. Никто не пытался швыряться в них гнилыми овощами, все жалели о потере, все знали Эльда и того, кто с ним был. Толпа оплакивала их, потому что знала, насколько жесток и беспощаден король варваров Танкрас.

Первого приговорённого заключили в колодки и занесли над ним отупевшее лезвие. Прошли секунды, и палач нажал на рычаг, лезвие проделало свой быстрый и смертоносный путь, отрубив человеку голову. Толпа вздрогнула, девушка в зелёном плаще отвернулась и, прижавшись ко мне, зажмурилась. Я не видел её лица, но знал, что оно исказилось от ужаса.

— Уходим, — шепнул я девице.

— Нет, — она вырвалась. Я ударил её — мне пришлось. Девушка потеряла сознание, и я подхватил её на руки. Стал выбираться из толпы.

Ко мне подошёл стражник и вопросительно посмотрел на девушку. Но, взглянув мои в холодные глаза, смотревшие на него из-под капюшона, он, учтиво поклонившись, ушёл.

Я направился к городским воротам.

Никто по-прежнему не обращал внимания на идущего воина и девушку, которую тот нёс на руках.

Позади послышался резкий удар. Железо разрубило человеческую плоть, как щепку может разломить великан. Казнили Эльда, главаря покушавшихся, и народ зашептался, заговорил: мужи чесали головы, женщины рыдали. Всем было жаль героев, которые решили бросить вызов злому королю Танкрасу.

Но жизнь не стоит на месте. Продавцам надо торговать, вельможам — пить, а беднякам — просить. Поэтому, постояв немного, толпа горожан стала расходиться.

V

— Вставай, Олоф. Пора, — я пнул огромного Олофа в бок. Тело заворочалось.

Девушка в зелёном плаще спала. С того момента, как я унёс её, потерявшую сознание от моего удара, с рыночной площади Танграда, она не просыпалась.

— Встаю, Радагас, — проворчал сонным голосом Олоф, — В чём дело? Уже пора?

— Да, Олоф, пора. Она уже просыпается.

Девушка в плаще действительно просыпалась, ворочаясь на шкурах, разбросанных на полу пещеры. Она открыла глаза и, видимо увидев меня, резко вскочила на ноги.

— Зачем? — взглянула она мне в глаза, — Где Эльд? — голос её задрожал, наполняясь горем и слезами.

— Казнили, — коротко ответил я.

— Я пойду, соберу хворост, — послышался голос Олофа возле входа в пещеру. Девушка шарахнулась, увидев огромного Олофа. Он ушёл, а она перевела взгляд на меня, и огонь заполыхал в её карих глазах, делая их сосудом с пламенем преисподней.

— Кто ты?! — девица-воин достала короткий меч, — Зачем ты меня сюда принёс?!

— Не пугайся и опусти свой меч. Я не желаю тебе зла, — спокойно произнёс я.

Она смотрела выжидающе и с опаской дикой лерны. А я продолжал:

— Меня зовут Радагас. И я спас тебя от смерти, в руки которой ты сама шла, — я усмехнулся, — Лучники убили бы тебя по щелчку пальцев, а стражники бы потом надругались над твоим телом.

Её глаза округлились, и я понял, что это не из-за последней моей фразы.

— Ты Радагас Бульвакский? Потомок Бульвака Арабара и Ардака Убийцы Мордоков? Сын Танкраса?

— И будущий король варваров… — стало тягостно на душе и мрачно. Я не любил, когда вот так меня сравнивали с отцом. Уж слишком мы разные.

****

Я не успел закончить мысль, как девушка с криком набросилась на меня. Она опрокинула меня и занесла меч, но я успел вывернуть руки и перевернул её. Теперь уже девица оказалась подо мной. Неожиданно она ударила меня промеж ног. Я схватился за причинное место, а девушка, встав, схватила клинок и усмехнулась.

— Ах, ты, злыдня! — я выругался, но получилось без особой злобы в голосе.

Она подошла ко мне. Подножка. Я снова овладел ситуацией, зажав бедняжку своими ручищами так, что её нежные и маленькие кисти были под моими ладонями.

— Тише! А не то я оторву тебе руку.

Она всё ещё пыталась вырваться из оков, но куда уж…

Прибежал Олоф.

— Я слышал крики, — грузным голосом отозвался он издалека.

Но, увидев, что я лежу верхом на девушке, расхохотался.

— Радагас, а ты быстрый малый! Я не успел отойди от пещеры и на двадцать ярдов, а ты уже!..

Его хохот раздавался в обширной пещере, как гром.

— Ты осёл, Олоф! Я не это сейчас делаю! — выругался я.

Девушка перестала дёргаться.

Олоф вышел, и хохот ушёл за ним следом.

Я снова взглянул на девицу.

— Я ослаблю захват и встану, если ты прекратишь кидаться на меня с мечом.

Видимо, предложение её устроило, или сопротивляться мне девушка уже не могла, но, так или иначе, она кивнула и к кивку добавила:

— Я согласна, Радагас, сын тирана Танкраса, — в голосе её певучем, но твёрдом, чувствовалось сильное презрение ко мне, к отцу и всему королевскому роду.

Усевшись на камень подле костра, я стал рассматривать девицу. Её длинные каштановые волосы при слабом свете костра отливали медно-бронзовым цветом, и мне казалось, что они пламенеют и вот-вот загорятся. Девушка села напротив, отгородившись от меня костром. Она накинула зелёный измятый плащ и скрыла лицо под капюшоном.

— Ты узнала, кто я, теперь назови своё имя.

— Моё имя тебе ничего не скажет, так же как и моя история. Но всё же я выполню твою просьбу. Меня зовут Кэрин, я дочь крестьянки и место мне на поле, собирать ячмень. Но я не захотела такой жизни.

— Тебе захотелось приключений… — тем же тоном продолжил я.

Она умолкла, возможно, потому, что я попал в цель.

Я взял несколько поленьев и закинул их в костёр, пламя поглотило дерево, как вода поглощает сушу. Костёр разгорелся сильнее, добавляя свой свет к вечернему свету сумерек, робко заглядывающему в пещеру через узкий вход, и я смог различить круглый мягкий подбородок, светлую кожу, кажущуюся сейчас, в свете пламени, медной, и чёрные живые глаза, а может, это они только казались чёрными.

— Кэрин, — имя мне, действительно, ничего не сказало, — откуда же ты, Кэрин, знала нападавших на моего отца? Я знал одного из них, того, с короткими чёрными волосами, Эльда, сына бывшего кузнеца. А второго, кажется, звали Ульф, пьяница…

— Да, это был Ульф, — глаза Кэрин закрылись, и из их уголков выступили капельки слёз.

— А Эльд был нашим главарём, с нами был ещё Орхор, но его я не видела на казни, — говорила, всхлипывая, девица, — наверно, его убил король. А Эльд был храбрым и сильным, и он…

Она закрыла лицо руками.

— Был чем-то большим для тебя, — что-то в глубине моей чёрствой души кольнуло. Возможно, это проснулась жалость, а может, ревность (всё-таки я спас её, красивую очаровательную девушку-воина), но не только это движило мной. Я хотел узнать побольше об этой истории, так как моя миссия была напрямую связана с неудавшимся покушением Кэрин и её друзей.

В пещеру начинали прокрадываться окрепшие сумерки, становилось темно, и холодело всё быстрее. Где-то в недрах обширной и уходящей глубоко под землю пещеры со сталактитов капала чистыми каплями вода, мерно и явственно, отражаясь эхом от стен пещеры. А в горах пели цикады. Деревья, росшие у входа в пещеру, были под стать окружающему ландшафту — в серо-пепельных шапках. Животных здесь практически не было, лишь изредка пробегал серый, как здешний снег, заяц или пролетала редкая птица. Цикады затихали, наступала непроглядная томная ночь. Ночь, дарившая благоговейный сон всему королевству. И казалось, что небо сейчас взорвётся далёкими, но яркими искрами и огнями звёзд. Но звёзды, испугавшись не выходили: тучи застлали чёрное полотно неба. Наступила тьма. Гнетущая, призрачная тьма Огненной страны.

…Шёл пепельный снег, еле различимый в ночной мгле. Но сквозь его серые (а в ночи, чёрные) снежинки виднелись огни Танграда, главного города королевства, где восседал на троне Танкрас Завоеватель — мой отец. Я с превеликой радостью не знал бы его, но знаю; хотел бы забыть его, но не забуду. Уж слишком много горя принёс он мне, убив мать и моего младшего брата Трибаса.

Я сжал кулаки и вспомнил, что не один. Взглянул на девицу Кэрин. Она тихо плакала. Как же она была хороша в тёмной сумеречной тишине, окутавшей всю пещеру и нарушаемой лишь мерными стуками падающих капель, и тихими всхлипываниями Кэрин.

— Я люблю его… Эльда, моего Эльда, — вдруг сказала сквозь слёзы она, и голос её от этого казался нежным и совсем детским, — мы должны были обручиться через неделю…

— Зачем вы пытались убить Танкраса? — я решил взяться за дело.

— Он причинил всем горе и приносит страдания с того момента, как сел на трон. Уже долгое время мы ведём войну с эльфами Хервинленда и Валандии. А Эмну и Эндревед извергаются всё чаще с того времени, как Танкрас стал королём. Великаны в бешенстве и поэтому извергают огонь и столбы пепла из своих огромных пастей. Даже они против Танкраса, — она говорила, и голос её креп, а слёзы теперь были не признаком горя, а лишь каплями воды.

— Танкрас убил уже достаточно людей, теперь должна пролиться его кровь, и никто в этом мне не помешает… даже его сын.

У входа послышались шаги, это пришёл Олоф.

— А! — улыбка его равнялась улыбке океанского кита.

— О чём идёт ваш разговор? — поинтересовался Здоровяк.

Кэрин хмуро посмотрела на него, а потом с женской грацией и невозмутимостью сказала:

— Не пристало говорить девушке с незнакомым мужем, который тем паче был участником её похищения! — и вскинула гордо голову.

Старый Олоф не растерялся. Он поклонился не менее гордо и учтиво.

— Я Олоф, сын Урфурда Хромого. Я друг и наставник Радагаса.

Он запустил свою огромную руку в чёрную, с сединами, бороду и почесал подбородок.

Кэрин встала.

— Я Кэрин, дочь Крайды, крестьянки.

— Я знаю Крайду, — отозвался Олоф, — она достойная и смелая женщина, а также я знаю, что её мужа давно уже нет в живых.

— Да, это так, — ответила стальным голосом Кэрин.

Стало холодно, и ветер, гуляющий по просторам Серых Пустошей, стал заметать пепел в пещеру (Эмну снова бушевал). Я накинул шкуру, и Олоф последовал моему примеру.

— Так о чём шёл ваш разговор до того, как я своим появлением не прекратил его? — продолжал мой наставник Олоф.

— Мы, — посмотрел я на Кэрин, она молчала, — мы оценивали шансы на успех при покушении на Танкраса и мотивы этого действия.

— Радагас спрашивал меня, зачем мы покушались на жестокого короля, — пояснила Олофу Кэрин.

— Танкрас, — задумчиво начал Олоф, — он жесток. Во время походов он насиловал женщин и убивал детей. Убивал и мучил эльфов. Да, Танкрас — тиран. Но он силён. Одним ударом он может раскрошить камень, уму его и красноречивости в речах позавидует любой учёный, маг и жрец, а хитрости — умелый вор.

Олоф посмотрел на Кэрин, кутавшуюся в свой плащ.

— На что вы рассчитывали? — искренне удивился он.

Я чувствовал, как в молодой девушке потухает огонь чувств, и начинает работать разум.

— Я не знаю, — тихо ответила она. Подняв голову и обратив взгляд в тёмный еле видимый потолок пещеры, Кэрин продолжила отвечать.

— Эльд сказал, что всё получится, что мы убьём короля, и всё прекратится, — она вдохнула холодный воздух.

Олоф весело захохотал, и смех его отозвался громким эхом, а я всё вглядывался в тёмный проём капюшона, откуда виднелся круглый силуэт лица с идеально посаженными глазами и прямым коротким носом.

Кэрин взглянула на меня, я встретил взгляд её сияющих глаз, и тепло, какого я раньше не испытывал, поглотило меня.

Капала чистая вода, смеялся громовым смехом Олоф, дул ветер, загульный гость, шёл пепельный снег, и от того в пещере стоял запах сырости, смешанный с запахом серы. Не было Ничего, и было Всё, но что-то в этом Всём изменилось, сделалось другим, незнакомым мне. До этого незнакомым…

****

Сидя вокруг костра, три человека, три воина ещё долго вели разговор о сложностях судеб, о жестокости короля варваров и предстоящем походе. Но двое так и не выдали третьему, куда они направляются, и что ждёт их впереди. Они говорили обо всём и ни о чём. Радагас и Кэрин смеялись над шутками наставника Олофа и тихо переговаривались между собой, чтобы не перебивать говорившего.

Потрескивал хворост в огне. Тени играли немую драму на стенах пещеры. Ветер, унылый бард, запевал свою песню, и в такт ему скрипели ветви деревьев, и в том же ритме капала вода.

****

— Гхм… — выдохнул Олоф. — Уже темно. Пора вам отдохнуть, а я встану на карауле.

Кэрин потянулась.

— Ты прав, мудрый Олоф.

Она улыбнулась ему, а он ответил ей поклоном.

— Я сменю тебя, Олоф, — мой голос показался мне каким-то тихим и беззвучным, — нас будут искать, поэтому завтра надо отойти от города ещё дальше на восток.

— Да, это верно, — согласился Олоф. Он взял свой длинный двуручный меч и отправился к выходу. В проёме он сказал.

— Ложитесь спать, завтра будет светлый день. Да хранит вас Светлый Пёрпол!

Я лёг на камень, обвешанный шкурами, и накрылся шейном, плащом из шкур. Кэрин улеглась там же, где и сидела, рядом с костром. Я всё боялся, что она убежит, испугавшись своих похитителей, но успокаивал себя мыслью, что на улице идёт пепельная буря, а в неё только глупец будет бродить по лесу.

VI

Утро. Одно лишь название осталось от этого чудесного и каждодневного явления. Солнце невидимыми лучами еле освещает горы, ручейки и лес в долине. Рассвет похож на борьбу двух художников-живописцев. Один снизу пишет красками розового и красного цветов, а второй выше покрывает всё полотно серыми мрачными тонами. Кажется, что розовый цвет зальёт всё небо, но нет. Второй живописец побеждает в споре, и на поверхности Имра рассвет наступает незаметно для людей, словно его поглотило серое марево, и рассвета вовсе не было. И только прячась за тучами, он разгорается огненными цветами, а после уступает место солнцу, которое просыпается и светит сильнее, но, впрочем, этого не видно на земле, где всё покрыто пеплом и сажей. Хотя пепельная буря уже прекратилась.

Я проснулся резко и неожиданно для себя. Сон, страшный сон из прошлого, пугающий меня всегда и ведущий меня в самые ужасные воспоминания прошлых лет.

Я покрутил головой, осмотрелся, и, схватившись за голову, проклял себя три раза, потому что проспал свой час караула (Олоф спал у входа). А ещё мои страхи подтвердились. Кэрин ушла, её не было на том месте, где она уснула.

«Наверно, дождалась, когда мы, олухи, уснём, и сбежала. Добралась до города, и теперь сидит в хижине матери с кружкой рома и тарелкой харчей, в теплоте. А я здесь, в сырой холодной пещере, глупец, осёл, Волбур тебя побери!».

Но нет!

Я посмотрел налево. И увидел.

— Она здесь! Спит рядом с тобой, тупица Радагас!!! Но почему она жмётся ко мне? Видимо, ночью она замёрзла и решила согреться подле меня. Или она решила соблазнить меня, а потом коварно убить?.. Нет. Это сумасбродство! Да и сейчас это неважно!

Кэрин мирно спала. Под наваленными шкурами она была совсем маленькой и незаметной. Она прижалась ко мне, положив левую руку мне на грудь. И я почувствовал, как через её пышную грудь и одежду ко мне пробивается живой, мерный, но не такой мерный, как падающие со сталактитов капли воды, тот звук холодный, а здесь… тёплый, щекочущий и наполненный энергией, которая хранится в этом женственном, изящном теле, совсем не подходившим для воина. Её сердце стучало в мою грудь, и от того я почувствовал сильную расслабленность, и мне стало немного неуютно. Не следует воинам расслабляться на задании.

Встряхнув головой и превозмогая желание остаться под шкурами рядом с Кэрин, я встал. Разжёг костёр, подбросив в истлевающие угли хворост. Тот затрещал, заискрился, и стал рождаться слабый (а потом и более сильный) огонёк. Погрев руки, я вспомнил о старом друге.

Олоф спал, посапывая, укутавшись в плащ и накинув сверху пару шкур оленей. Он прислонился спиной к скале, а ногами перегородил путь в пещеру. Охранник, мой старый наставник и хороший друг Олоф.

Я вышёл на улицу и огляделся. Кругом было серо: горы, леса в долине Кряжа, даже Танград издали казался серым. Лишь далеко в выси, сквозь пелену туч изредка можно было разглядеть белые редкие шапки пиков Чёрного Кряжа, поднявшие свои головы выше туч и облаков.

Я легонько пнул Олофа по ногам.

— Вставай, Олоф. Уже пора, — сказал я ему, как говорил день назад.

Он резко открыл глаза и немного приподнялся.

— Уже утро? — осведомился он ничуть не сонным голосом.

— Да, рассвет настал, — я вдохнул сернистый воздух и немного закашлялся, — прости меня за мою безответственность и дерзкий нрав. Я забыл сменить тебя на посту.

— Всё хорошо, Радагас, за долгие годы нашей дружбы я научился уживаться с твоим характером и с твоим поведением, — он крякнул и встал.

— Пошли, поедим, — весело прозвучал его тяжёлый голос, — то мясо кабана ещё свежо?

Я кивнул.

— И, я думаю, — Олоф всё никак не мог угомониться, — пора будить девицу, которая так нежно жалась к тебе ночью. Да, я видел! И не отворачивай голову! — он не смог сдержать смеха, а я выругался и пошёл, насупившись, к костру, жарить убитого вчера кабана.

****

Запах жареного мяса и говор двух бравых мужей заставил проснуться Кэрин. Потянувшись, она встала и сразу, даже не пожелав доброго утра, принялась за поедание окорока.

Никто не разговаривал, и завтрак прошёл под звуки чавканья, чмокания и облизывания пальцев.

****

— Нам следует двинуться дальше на восток, — сказал я, когда мы оседлали лошадей и покинули наше пристанище.

— Я согласен, — кивнул Олоф, — надо убраться подальше от города. Стража не должна зайти так далеко в леса. И тем паче, в горы эти толстозадые не рискнут пойти малым отрядом!

Олоф вздохнул.

— Вот только если король отдаст приказ Чёрным Эрронам догнать нас, то тут, ребятки, дело плохо.

— Да, это так, — вмешалась недоумевающая Кэрин, — но, великие мужи, скажет мне кто-нибудь из вас, зачем мы направляемся на восток? Так мы лишь приблизимся к Могучему вулкану Эндреведу, который с похвалами примет нас в своё огненное жерло!

Её голос вобрал в себя изрядную долю возмущённости и лёгкой обиды, в которой прибывала Кэрин из-за того, что я и Олоф не посвящали её в тайну нашего плана.

Я улыбнулся и, подъехав к Кэрин, начал ей рассказывать, куда мы направляемся.

****

— Ага! — удовлетворённо воскликнула девушка, — так значит, путь лежит в страну вардоков! А вы знаете, что это дикие племена, лишенные всех устоев и морали, некогда обманом порабощённые Бульваком, твоим предком, — она тыкнула в меня пальчиком, — и позже ставшие вассалами варваров.

— Не совсем так, — пояснил я, — ты верно сказала, что Бульвак Арабар обманул вардоков, пообещав им равноправие и власть, но на деле оказалось, что вардоки стали прислужниками варваров. В этом ты, Кэрин, безусловно, права. Но, как и все другие народы, вардоки имеют свои устои. Потому что у каждого народа и племени есть свои традиции и обряды, по которым живёт этот народ. Если убрать из умов этих людей традиции и обычаи, то и народ исчезнет. Тем паче, что и нас эльфы, гномы и люди Риверленда считают безмозглыми животными, хотя мы побеждали эльфов в битвах и совсем недавно выгнали хервингов с их земель! — гордо сказал я и осёкся.

— Ты гордишься тысячами убитых и целым морем крови, — грозно заговорила Кэрин, — Ты, Радагас, сын тирана Танкраса, не лучше своего отца!

Она с явным отвращением и праведным гневом поскакала вперёд, ударив коня по бокам. Я посмотрел на Олофа, который ехал позади меня. Тот только ухмыльнулся и махнул рукой.

Через некоторое время, две мили дороги по каменистой земле и отбитых лошадиных подков, Кэрин подъехала ко мне. Она посмотрела мне в глаза, и уколы совести, как уколы кривого ножа, стали колоть моё сердце.

— Зачем мы направляемся на восток? Какую цель должны сыграть вардоки? — протараторила Кэрин, проглотив свою обиду и даже не обращая внимания на то, что меня грызёт совесть.

— Что ты скажешь, если я тебе скажу, — приготовился говорить я, — что хочу убить отца. Я хочу смерти Танкраса, короля варваров!

Мои руки невольно сжали поводья, так, что те затрещали.

Кэрин удивлёно смотрела на меня и долго ничего не говорила. А я слушал топот конских копыт, зная, какой вопрос задаст девица.

— Чем же тебя прогневал Танкрас? Почему ты так хочешь его убить? Из-за семьи?

— Да, Кэрин, — мой голос показался мне почти старческим, — Я хочу мести. Он убил брата, задушил мать и остался безнаказанным. — Обнажил я злобу и великую ненависть к отцу, — Никто: ни боги, ни люди не покарали его. И лишь я остался со свербящей и жмущей сердце печалью и одиночеством.

Наверно, голос мой звучал слишком свирепо и злостно, потому что Кэрин немного испугалась, что читалось по её напряжённому лицу.

— У тебя в глазах огонь полыхает, как в горне кузницы, — тихо произнесла она.

— Или, как в адской темнице! — весело отозвался Олоф.

Я рассмеялся, гнев утих и, смягчившись, перешёл в отвращение.

— Так зачем же мы скачем к вардокам, и почему за нами гонится королевская стража? — Кэрин всё не унималась.

— Они хотят поймать меня и вернуть в Танград. Но наша цель в другом.

— Сейчас в Танграде не больше тысячи воинов, — начал я, — это королевская стража. Армия Танкраса сейчас в Хервинленде, пьёт во славу победы и молит Удора, чтобы он даровал им победы и в других сражениях.

— Вся армия вардоков сейчас находится вместе с войском варваров, — подлил масла в огонь подъехавший к нам Олоф, — поэтому на их поддержку рассчитывать не стоит. Счастьем будет, если правители вардоков согласятся отправить с нами отряд, другой.

— Пока город будет пуст, мы вторгнемся в него и убьём отца… Танкраса, — сказал я, — Жители города, крестьяне, беднота и даже вельможи — все ополчились против короля, поэтому свободный проход по городу нам гарантирован.

— Но почему же вы сразу не попытались поднять народ королевства на восстание. Почему не помогли Эльду?

— Потому что люди ещё не готовы. В них ещё не зародилась сила и сплочённость, — ответил Олоф, — Каждый жмётся в своей хижине, боясь высунуть носа. Но все слишком горды, чтобы признать, что им нужна помощь, сплотиться во имя свержения зла. Люди ещё не готовы к этому. Но когда они увидят нового их правителя, способного разогнать тьму, увидят сильнейшую армию за его спиной, тогда окрепнет их дух, и восстанут они.

— И поэтому мы едем к вардокам за помощью и советом.

— А если вожди вардоков откажутся помогать? Испугаются гнева Танкраса и обернут свои силы против нас? Что тогда, Радагас? — спросила Кэрин.

— Тогда мы объявим им войну, — жёстко отрезал я, — Если вардоки отступят, их ждёт смерть от моих рук.

****

Вечером, остановившись на ночлег, мы развели костёр. Погони не было (видимо заботливому отцу Танкрасу не было дела до ухода сына), поэтому опасаться, что кто-нибудь заметит костёр, было не зачем. В этих диких и недружелюбных к путнику местах не водилось разбойников, которые грабили торговцев. Они наживались на южной дороге. Звери и чудовища тоже сторонились гор, каждый раз при извержении Эндреведа и Эмну рыча и скалясь в южных голых лесах.

****

— Зачем ты спас меня? — спросила Кэрин, когда я натачивал свой меч, сидя у костра и смотря, как мгла окутывает долину Кряжа.

— А я ведь хотел тебя сдать стражникам у той гильотины. Потому что сразу понял, что ты тоже была из тех, кто покушался на отца.

— Почему же не отдал на растерзание охранникам? — в её голосе чувствовалось уважение.

— Потому что понял, что мы боремся за одно дело. А союзники мне нужны…

— Но тогда ты должен был встать плечом к плечу со мной и спасти Эльда и Ульфа!

— Я не мог. Нас бы убили. Но не в этом главная причина, — я умолк. Но внутренняя сила взяла вверх, и я продолжал откровение, — я испугался, что впаду в немилость отца. Если бы я убил стражу… я боялся, что он взбесится, и гнев его обернётся на сына. Я его боялся… и сейчас боюсь. Каждый день от розового рассвета до тёмных сумерек он смотрел мне в глаза, он обучал меня, он готовил наследника, свою гордость. Но в тоже время отец бил своё чадо, бил беспощадно в пьяном беспамятстве и на трезвую голову. А я всё терпел и боялся, что один из его булыжных ударов раскроит мне череп. Я боялся… и по сию минуту боюсь его. Но не только это сейчас владеет мной. Злость переполняет моё сердце, а крики брата и матери рвут душу!

Я посмотрел в глаза Кэрин. Такие добрые и понимающие глаза, сейчас казалось, что мы единое целое с одной единой и страшной судьбой.

Олоф распряг коней и лёг спать. Вскоре его примеру последовала и Кэрин.

В ночной тиши, лишь слышались потрескивания костра, вой жутких зверей, бродящих на юге и лязг железа о точильный камень.

Я сидел на посту, вслушиваясь в звуки ночи и смотря в непроглядную сжимающую тьму, из которой языки пламени выхватывали, то ветки деревьев, усыпанные пеплом, то холодные чёрные силуэты скал. Скалы окружали нас с трёх сторон, с четвертой же стороны простиралась долина Чёрного Кряжа, прозванного так из-за Могучих Эмну и Эндреведа.

Неожиданно со стороны уходящей вниз тропы, которая шла от главной городской дороги из города на восток, забирая немного на север, послышался треск сучьев и чьи-то лёгкие, но уловимые чутким ухом шаги.

Я прекратил затачивать меч и медленно встал, стараясь не шуметь.

Тьма плотно стягивала полотно мира и слепила чёрной мглой, но я всё же разглядел две фигуры, приближающиеся к костру.

Я пнул Олофа. Здоровяк и не думал просыпаться. Дотронулся огрубевшей рукой плеча Кэрин. Она открыла сонные глаза, я указал ей пальцем в ту сторону, откуда к нам шли фигуры. Кэрин потянулась за мечом, который лежал у её ног, достала его из ножен и резко встала. Она вся напряглась, всё женственное тело стало монолитным камнем с грацией львицы. Но голос, который прозвучал из кустов, снял напряжение и тревогу с лица Кэрин.

— Приветствую вас, путники! Не заносите меча над головой друга!

— Если ты мне друг, — ответил я тем же манерным тоном, — то покажись, выйди на свет.

Из кустов голой смородины вышли двое юношей, на вид не старше Кэрин.

— Привет тебе, Кэрин! — весело отозвались они. А девица радостно обняла их.

— Я Ирфин, сын мельника Джозепа, — представился хриплым, неокрепшим голосом юноша, который выглядел постарше, — А это Ладрас, сын пахаря Уборда.

— Они друзья Эльда, — пояснила мне Кэрин.

— Что ж, Ирфин и Ладрас, рад столь неожиданному, но приятному знакомству. Сожалею о вашей потере. Я Радагас, сын Танкраса Завоевателя, — я с удивлением для себя обнаружил, что произношу имя отца с неприятной до тошноты гордостью.

— И прежде чем хвататься за мечи, подумайте, у кого острее клинок, и кто сильнее вас, — твёрдо сказал я, и голос мой стал скалой, — Умные и достопочтенные люди решают свои дела за беседой.

Мои слова убедили друзей, и те, угрюмо кивнув, признали мою правоту. Их железные мечи перекочевали из рук в ножны, а юноши сели у костра и стали рассказывать, как оказались непроглядной ночью в горах далеко от города.

****

Оказалось, что друзья покойного Эльда искали тайник, который Эльд завещал им открыть.

— Там должно быть оружие: мечи, кинжалы и луки, — говорил молодой Ладрас, — всё для следующего покушения… если провалится это.

— Провалилось, — тихо подтвердил Ирфин, — нет больше с нами Эльда, мужественного Орхора и Ульфа.

Я посмотрел на Кэрин, девушка держалась и не давала эмоциям бросить себя в море отчаяния и горя.

— Ну, а вы, что же вы здесь делаете? — после молчания осведомился Ирфин.

Я начал излагать наш план, утаивая некоторые подробности, дабы узнать, насколько можно доверять юношам, сидевшим напротив. В середине моего рассказа проснулся Олоф. Здоровяк выхватил кинжал и пытался заколоть Ладраса. Но вовремя подошедшая на помощь Кэрин быстро утихомирила моего наставника. И Олоф, так окончательно и не проснувшись, стал слушать мой сказ и вставлять возмущённым голосом поправки.

****

Так и сидели всю ночь пять человек, двое из которых рассказывали наперебой двум пришедшим план своих действий. А третий, прислонившись спиной к одному из говоривших, точил свой меч с коротким, но смертоносным клинком.

На лес опустилась глубокая ночь. Не было слышно цикад и воя зверей, и лишь тихие разговоры у костра разрывали спящую немую тишину.

Так они встретили незаметный для глаза рассвет.

VII

На мраморном троне, обвешанном шкурами оленей и лернов, сидел король Танкрас Завоеватель. Перед королём стояли три военачальника и престарелый советник Урмак.

— Где сейчас моя армия? — властным голосом произнёс Танкрас.

— Войска сейчас в Хервинленде, король Танкрас, они отдыхают после славной победы над Эльрусом Хервингским, — ответил, склонив голову, Хардас, главный военачальник королевства, — через две недели военачальник Ардамант, как вы, повелитель, ему и приказали, начнёт выводить армию.

— Прикажи Ардаманту разворачивать войска и двигаться в Валандию. Я объявляю войну гаэрвалам. Эти никчёмные эльфы падут под натиском железного кулака варваров. И я стану правителем всей западной Заморавии!

— Но, мой король, хервинги уже покинули Валандию, они перешли Краурдор через перевал…

— Мне не хервинги нужны! — бросил Танкрас, — Они жалкие трусы, бегут от опасности, под натиском беды. Мне плевать, что будет с ними, выродок ты проклятый! — король грозно посмотрел на военачальника Хардаса, а тот смиренно ждал продолжения свирепствования.

Всё смолкло в тронном зале. Сюда не проникали звуки замковой суеты, разговоры суровых стражников и смешливые голоса челяди. Здесь, в зале тишина царила, как полноправная королева. Стражники, военачальники, советник Урмак — все стояли, боясь нарушить молчание. И лишь голос Танкраса громовым эхом отскакивал от стен из чёрного камня и разлетался на куски по всему залу.

— Я хочу покорить гаэрвалов! Убить их владык и изгнать жалкие остатки былой мощи эльфов в горы или истребить под корень!

Бешеными глазами король взглянул на собравшихся военачальников.

— Почему же ты, Хардас, торчишь здесь в Танграде, хотя должен сражаться и умирать на войне. Твой сын Ардамант сражается за меня, а ты, паскуда, сидишь здесь, пьёшь моё вино и лапаешь моих танцовщиц!? — Танкрас кричал.

Завоеватель вспыхнул гневом, как вспыхивает факел, смоченный смолой, и его гнев не знал границ.

— Но, великий Танкрас, ты сам мне приказал. И я уехал с поля боя вместе с тобой, в Танград, — ответил невозмутимым голосом, ничуть не опешивший Хардас.

— Хардас, ты перечишь королю, — тихо процедил второй военачальник.

Но Хардас не слушал его. Он только напряжённо и бесстрашно смотрел в глубины пылающего ада, в два злостно наставленных на него огня, которые горели тёмным пламенем зла. Глаза Танкраса.

Король же извергал свой гнев.

— Ты просто струсил! Ты затрясся ещё тогда, когда увидел горстку жалких эльфов, которых Эльрус называл своей армией. И ты, Хардас, победитель сотен сражений, исполосованный шрамами, убежал, — Танкрас растягивал каждое слово, и каждое слово становилось остриём клинка, разящего в самое сердце, — ты убежал! Развернул коня и ускакал! Ты трусливая шавка! Ты не смог драться рядом с сыном! Умирать рядом со своими воинами! Что же ты, Хардас? — издевательски и зловеще спросил Танкрас.

Главный военачальник молчал. Он знал, что гнев повелителя направлен сегодня именно на него. А от гнева короля не отвертеться. Хардас уже сказал всё что мог. Там, на Полях Дрогуса, во время кровавой битвы варваров и эльфов Танкрас сам приказал Хардасу, Варбару и Эгдрему ехать с ним в город. Все знали, что так случилось, знал и Танкрас. Но кто ж захочет останавливать Удора, бога смерти. Останавливать его и говорить, что он не прав. Кто же захочет встать на пути летящей секиры или удара молота. Никто. Потому что все знают, Танкрас убьёт любого и сделает это во имя своего безумства и силы. Обвиняя провинившегося в лжесловии и неподчинении великому королю. Поэтому Хардас молчал, смотря в глаза Танкраса, Удора во плоти, и, не выдавая своего страха, заставляющего бешено колотиться сердце.

— Сейчас… ты сейчас боишься.

Хардас дрогнул. Неужто король умеет предугадывать, о чём я подумаю?

— …И боялся, что твой смелый сын Ардамант увидит позор твоего бегства. Ну ничего, я помогу, — улыбкой змея оскалился король. И эта улыбка, словно обоюдоострая секира, ударила в грудь всех присутствующих. Она сулила беду и зло, и старый Урмак, до этого державшийся в стороне, понял, что пора ему вступить в разговор.

— Мой король, вам не стоит беспокоиться о Хардасе, я лично отдам приказ, чтобы его наказали так, как он этого заслуживает, — но скрипучий голос старика потонул в громовых речах Танкраса.

— Ничего. Я помогу, — зло говорил Завоеватель, — ты сам боишься посмотреть в глаза тем, кто умер на поле боя, твоим воинам. — Я помогу, — параноидальная речь прервалась лязгом доставаемого из ножен королевского меча.

— Я подарю тебе смерть, — Танкрас больше не улыбался. Его серое лицо показалось окружающим лицом каменного изваяния Удора с двумя горящими багровым огнём глазами.

Танкрас мерным шагом, таким же мерным, как капли воды в пещере, таким же хладнокровным и таким же твёрдым, как стены замка, подошёл к своему главному военачальнику.

— Достань свой меч, воевода. И умри, как подобает воину. Достань меч! — выкрикнул Танкрас. И со злостью ударил Хардаса. Но военачальник не утратил прыти и увернулся, не нанося ответного удара.

— Дерись! Прими смерть от рук достойнейшего, дай Костлявой обнять тебя и отвести домой к Великобожественному Удору!

Хардас с каменным лицом выхватил из ножен меч. И началось сражение.

Между огромным тигром и старым волком, между Краурдорским Зверем и Вепрем Пустоши, между Танкрасом и Хардасом.

Танкрас разил мечом так, как разит молния или буран сбивает с ног… или адское пламя заволакивает своими языками обжигая кожу. Танкрас был везде, он кружил вокруг еле уворачивающегося Хардаса. Они шагали, делали выпады и оборонялись, свистя длинными мечами, которые в силах были поднять лишь истинные воины.

В пылу драки, дерущиеся ворвались в соседний зал, где были балконы, выходящие на площадь перед замком.

Танкрас загнал Хардаса на один из балконов. Военачальник устал, его силы были на исходе, тело уже немолодого воеводы переставало слушаться хозяина, но дух был не сломлен.

А на замковой площади уже заметили двух дерущихся на мечах. Узнав, кто это, толпа ахнула. Вельможи, стража, высокопоставленные лица, челядь — все собрались под балконом. Торговцы из страны вардоков только пожали плечами, уже предвидя исход, торговцы из Риверленда и Карбора с округлёнными глазами поспешили влиться в толпу зевак, дабы рассмотреть получше, что происходит на балконе.

Танкрас уже добивал измождённого военачальника. Глаза короля пылали. И, взглянув в них, Хардас как будто обмяк, в нём что-то треснуло, надломилось, как соломинка, и жаркий пламень Танкраса поглотил его. Танкрас проткнул опустившего меч врага, и пинком сбросил вниз.

Толпа ахнула. Раздались женские вскрики, кто-то потерял сознание. Толпа, как море, бурлила, совсем так же, как пару дней назад на казни двух заговорщиков против короля, имя которых запрещалось произносить.

— Смотрите, великоподаные, — услышали люди насмешливый и жестокий голос сверху, — этот злой пёс пытался меня убить! Он нарушил клятву — защищать меня. И он погиб, как трус.

Толпа всё ещё охала и ахала. А в зале все молчали, склонив головы и поминая военачальника Хардаса, так жестоко убитого.

— Я помог тебе, теперь ты увидишь и извинишься… — тихо обратился король к мёртвому телу, размозженному о камни площади.

— Убийца! — кто-то закричал в толпе.

— Кто это сказал?! Кто?! — Танкрас воспылал, — Поймать сукино отродье и казнить!

В толпе засуетились. Но стража не выбегала и не пыталась поймать наглеца.

— Где стража?! — завопил Танкрас не своим голосом, обращаясь к Урмаку.

— Не знаю, мой повелитель… Наверно, запаздывает.

— Агхр! — взревел Танкрас, — а где мой сын? Где Радагас?!

— Его нет уже два дня. Я не видел его ни в замке, король, ни на улицах города.

— Найди моего сына, Урмак! Найди щенка немедленно! Отправь Чёрных Эрронов на поиски!

— Я сейчас же отдам приказ, — поклонился старый советник и вышел.

— Я тебя ещё достану! — крикнул взбешённый Танкрас, обращаясь к расходящейся толпе, — Никто не смеет меня оскорблять!.. Где стража, псы помойные?

VIII

Кони неслись, храпя и фыркая ноздрями. Копыта взрывали пепельную землю. Вороные скакуны из породы Марлор уносили Чёрных Эрронов на восток от Танграда. Двадцать всадников, облаченные в кольчуги из чёрной стали и вооружённые секирами из арида, уникального сплава металлов, рыскали в горах, ища следы двух путников.

Старый советник короля Урмак отдал приказ Танкраса о поимке Радагаса, королевского сына. Чёрные Эрроны не спрашивали, зачем. Они вообще не задавали вопросов. Эрроны лишь исполняли приказ.

Некоторые стражники в замке поговаривали, что Эрроны и не люди вовсе.

— Монстры… или звери! А может и вовсе того… демоны! — поговаривали стражники, отбывая ночной караул.

— Кто ж их разберёт! Вон шлемы надели, и поминай потом, что там под шлемом-то! Лиц-то не видно! — отвечали им слуги из замковой челяди.

****

Чёрные Эрроны искали Радагаса и его наставника Олофа, полагаясь на свой нюх. Нюх зверя, который никогда не подводил Эрронов.

Дуновение ветра, звуки, доходившие до их ушей, запахи, чувствуемые за мили, земля, хранящая в себе множество ответов — всё было в подчинении у загадочных Эрронов.

****

Кони неслись, храпя и фыркая ноздрями. Копыта взрывали пепельную землю. Марлорские вороные скакуны уносили Чёрных Эрронов на восток от Танграда.

IX

Мы двигались на юго-восток. Свернув с тропы, уходящей всё дальше на север, в горы, мы выбрались на юго-восточный тракт. Тракт шёл через голые смешанные леса, спускаясь в долину Кряжа и проходя всего в двух милях от Могучего Эндреведа.

Наши новые спутники, Ирфин и Ладрас, согласившиеся отправиться с нами после моего рассказа, были преисполнены радости и пребывали в отличном расположении духа, что проявлялось в их неугомонных разговорах.

Утром, перед отъездом, они нашли-таки тайник покойного Эльда.

В небольшой яме обнаружился засыпанный жухлой листвой и пепельным снегом сундук, который тут же был вскрыт Олофом. Два лука, колчаны с ясеневыми стрелами, кинжалы и мечи перекочевали к юношам. Кэрин взяла себе пару метательных ножей. А Олоф к своей смертоносной клейморе добавил не менее грозный молот, сделанный из неизвестного мне металла.

Наш небольшой отряд двигался быстро, и к третьему дню моего отбытия из Танграда мы уже выезжали из оков горных цепей Чёрного Кряжа. Но на душе висел камень, прижимавший меня к земле и терзавший мой разум. Небо по-прежнему оставалось серым, но тучи уже не могли вечно сковывать его.

От поймы Глиндина на востоке и до северо-западных подножий Чёрного Кряжа растянулись Серые Пустоши. Выжженная бесчисленными пожарами и извержениями, некогда эта местность утопала в райских садах и полях ячменя; в годы бесконечных битв за неё земля захлёбывалась от крови людей, эльфов, гномов и мордоков. Хотя небо здесь и не было затянуто тучами, и не шёл пепельный снег, всё же на полях уже ничего не росло, а низкие деревья, скорчившись возле дороги, напоминали старцев-монахов.

Я въехал в страну вардоков, где мне предстояло вместе с друзьями собрать войско для того, чтобы расправиться с Танкрасом, моим отцом. Моей ненавистью и болью, моим камнем.

— Теперь наш путь лежит строго на восток, — сказал Олоф Ирфину и Ладрасу, которые говорили о чём-то своём и не хотели удостаивать своим вниманием огромного Здоровяка.

— Эй, юнцы! — он вывел Ирфина и Ладраса из состояния равнодушия к себе, раздав обоим пару подзатыльников, — Слушайте меня! Мы пройдём прямо по полям Пустоши, оставляя Кряж и Ущелье Мрака по левую руку, а притоки Вэна — по правую.

— Мы поняли, Олоф, — потирая затылки, ответили они.

— То-то же! — усмехнулся наставник.

— Вардоки не особо гостеприимны, нежданных гостей и чужаков они не любят, поэтому через их земли мы должны проехать незамеченными, — я осмотрел отряд, — и достигнуть Самайи.

Все кивнули.

— Главная стоянка вардоков стоит на том месте, откуда берёт своё начало Вэн, — продолжал говорить я. А голос мой уносил порывистый ветер.

Здесь была открытая для ветров местность. Выжженная пустыня с серыми, как шкура потрёпанного волка, землями.

— Там собираются все вожди? — поинтересовался Ирфин. Ладрас молчал, глядя на друга.

Кэрин кивнула.

— А сколько… сколько этих самых вождей-то, Кэрин? — не унимался любопытный юноша.

— Их пять. Они сидят в одном шатре. И уже больше полусотни лет не выходили из него, не видели неба, солнца, луны, полей и рек, не видели даже своих дочерей и сыновей.

— Ого! Им наверняка трудно жить так. Без еды, без вина и ублажения девиц!

— Еду и вино приносят им слуги, а девицы сами идут в их объятия под дурманом, который и насылают на них вожди-жрецы.

— Что ж, давайте двигаться вперёд, у нас не так много времени, к вечеру мы должны увидеть дома Самайи.

Олоф растормошил Ладраса и Ирфина, прервав их мечтания о том, как одурманенные девицы ложатся в их объятия…

Я же вытащил Кэрин из размышлений, как лучше убить Танкраса.

И мы отправились дальше, заставляя коней скакать во всю прыть и приближаясь к восточной окраине Серых Пустошей.

****

Перебравшись через несколько ручьёв, мы остановились на небольшой привал. Даже возле воды некогда плодородная земля была лишь тенью своей. Не осталось ни единого островка зелени. Голые пески, камни (пепел встречался реже) — в таком месте и самое непривередливое растение не выживет.

— Да, земля здесь не пригодна для взращивания ячменя, — Олоф подошёл ко мне. Я сидел на камне у берега. Вечерело.

— Здесь видно, как солнце спускается к горизонту.

— Да, Радагас, видно.

— Это красиво, — я шептал, не говорил, — я редко видел заходящее солнце.

Олоф подошёл к воде.

— На самой плохой и проклятой земле можно вырастить урожай. Надо для этого приложить усилия и веру. Не всё так плохо, Радагас.

— Ты прав, учитель. Я напрасно отчаялся.

— Ты меня учителем больше десяти лет не называл! — Олоф улыбнулся огромной китовой улыбкой, — Что тебя беспокоит, мой единственный ученик?

— Странно, я редко вспоминал маму и Трибаса. Прошло уже двадцать лет, а я ни разу и не вспомнил их, не почтил их память…

— Не печалься. Они навсегда остались в твоём сердце.

— Я вспомнил о них только тогда, когда настало время мести. Неужели всё что я могу вспомнить о маме — это её смерть и гложущая меня месть к отцу?! Со времени начала нашего задания мне стал часто сниться один и тот же кошмар. Кровавые руки отца, Трибас, лежащий в луже собственной крови! И мама, бледная, но всегда красивая! Неужели я способен помнить только боль?! Чувствовать только её!

— Не печалься, — повторил Олоф, — Не нам дано предугадать, кто умрёт, а кто будет жить.

— Но мы убиваем, значит, мы вершим чужие судьбы!

— Боги решают, кому жить, а кому умереть.

— Но люди не оружие, потому как оружие без хозяина безмолвно. Люди же убивают друг друга по своей прихоти. Грешники убивают безвинных, а безвинные убивают виновных. Что же это, Олоф? Люди возомнили себя богами? Или это Удор, Пёрпол или Святая Покровительница вселяются в тела людей и вершат кровавые суды руками смертных?!

— Не знаю, Радагас. Но ведь тебе ведома история о том, что богов создали Древние в Эпоху Величия, когда высшие создания Арза, альды, умели материализовывать свои чувства и мысли, — голос Олофа, сейчас спокойный и тихий, тонул в журчании воды, только просыпающихся цикад, вое дикий зверей и отдалённых, но хорошо слышимых разговорах Кэрин и её друзей.

— Поэтому в каждом из нас, Радагас, потомках Чистых альдов, есть частица божества, частица Арза.

— Но если так, Олоф, то люди могут убивать людей, подчинять их своей воле, делать это безнаказанно, потому что в нас тоже есть божество.

— Да, могут. В этом-то и есть погибель людей… но и их добродетель.

Послышался звонкий смех Кэрин, поглощающий собой нависшую тишину. Ирфин рассказывал что-то смешное из прошлой жизни. А молодой Ладрас молчал, точа наконечники ясеневых стрел.

На западе, там, вдалеке, куда не дотягиваются костлявые руки северной мглы Кряжа, и не идут удушливые пепельные снега, солнце соприкоснулось своим жарким боком с горизонтом. И красный закат заполыхал последними уходящими лучами.

Мы с Олофом сидели, наблюдая эту дивную красоту.

Олоф вздохнул, и вздох этот был вздохом старца.

— Тебя тоже не покидает тягостное ощущение, что за нами погоня? — спросил он.

— Да, учитель, отец наверняка послал отряд на поиски сына.

— Чёрные Эрроны; надеюсь, их не занесёт сюда. Иначе наш план будет под угрозой.

Он замолчал.

А я всё вспоминал маму и брата. Воспоминания мои были туманными и далёкими. Прошло двадцать лет, и мне трудно было вспомнить их до смерти. Но как только редкие счастливые мгновения детства вставали перед глазами, то на душе становилось тепло, почти так же тепло, как от бьющегося сердца Кэрин. Я улыбнулся.

— Не будем омрачать нашу дорогу!

Похлопав Олофа по плечу, я встал и направился к нашему лагерю.

— Вставай, Олоф. Все вставайте! — прикрикнул я, — Мы почти добрались до главной стоянки вардоков.

X

Небольшая деревня вождей стояла на слиянии двух ручьёв, притоков Вэна. Деревня стояла на каменных сваях, поддерживающих это огромное сооружение. Сваи-колонны держали огромный каменно-бревенчатый наст, который возвышался над водой на десять ярдов. Каменная лестница, ведущая наверх, была устлана соломой. Так грязь оставалась на ступенях, и каменный наст был чист, как дворы замка в Танграде.

Двенадцать домов, образовывая большой идеальный круг, располагались на насте-площади. Дома были каменные и бревенчатые. Главный центральный дом был высок и сделан в виде шатра. В центре образовавшегося круга стояли высокие статуи. Насколько я успел заметить, это были Удор, бог кровавых сражений и смерти и Светлый Пёрпол со своей супругой Святой Покровительницей. Статуя Удора заносила двуручный меч над невидимым врагом и оскалила пасть. Выглядело изваяние бога смерти внушительно и вселяло ужас в и без того боязливые сердца жителей. Пёрпол же рука об руку стоял с Покровительницей, ласково обращая взгляды на дома. Боги стояли спинами друг к другу, олицетворяя языческую веру вардоков.

В углах идеально квадратной площади-наста стояли огромные чаши, в которых полыхал огонь, и поднимались в небо столбы дыма.

Мы поднимались по лестнице под пристальные, изучающие взгляды стариков, детей, замерших у берега ручья, женщин, собирающих камыш, и юношей, ловящих рыбу.

Дул ветер, развевая каштановые волнистые волосы Кэрин. Ирфин и Ладрас кутались в плащи, а я и Олоф, привыкшие к разным повадкам погоды, оставили шейны и плащи на конях.

Поднявшись на каменную платформу, именуемую Стоянкой вардоков; мы обнаружили перед собой две мощные груди, принадлежавшие мускулистым стражам.

— Вы кто такие? Откуда пожаловали? — осведомился грозный голос одного из стражников.

— Мы пришли с севера, из королевства варваров, — ответил я, стараясь как можно приветливее смотреть на стражников.

— Назовите свои имена, путники, — голос был уже более напряжённым.

— Сначала назовись ты, страж, а после и мы скажем наши имена, потому как нас привело неотложное дело.

Внизу, за нашими спинами, засуетились. Мужи стали подходить поближе, пробуя, как лежат в руке вилы или лопаты. Олоф медленно потянулся за молотом, а Кэрин с юношами — за мечами.

Стражник нахмурился, но ответил.

— Я Дундан, сын Дургара, страж стоянки вардоков.

— Я Баргор, сын Тимбора — откликнулся второй стражник, — страж стоянки вардоков. Кто же вы такие, путники? И какое дело привело вас? Вы хотите просить совета у наших вождей?

— А я Радагас, сын короля Танкраса. Это Олоф, сын Урфурда Хромого, мой наставник и учитель. Это Кэрин, Ирфин и Ладрас, наши друзья и спутники. Ты прав, Баргор, сын Тимбора, я хочу брать совет у вождей вардоков и просить их помощи.

— Сын короля Танкраса, великого Завоевателя и Покорителя народов! — глаза стражников округлились. Жители, стоявшие позади нас, зашептались, а из домов, стоявших кругом, вышли люди, откликнувшиеся на удивлённые возгласы Дундана и Баргора.

— Что нужно сыну Танкраса, потомку Бульвака Поработителя, от великих вождей?! Ты же не думаешь, что сможешь уйти отсюда безнаказанно. Ты наш враг, Радагас, сын Танкраса! — ирония и угрозы стражников не знали предела. Стражи расхохотались, и их недобрый смех привносил опасность и безумность в эту вечернюю опустившуюся с небес тишину: не опасность мощных кулаков стражей Стоянки вардоков, именуемой Самайя, а опасность всего нашего путешествия, нашего замысла. Наверно, впервые я остро почуял жало клинка, направленного на меня судьбоносной рукой, которая до боли в груди напоминала отцовскую руку.

— Я пришёл с миром в ваш дом, воины. Пропустите меня, или пожалеете, что встали на пути Радагаса, — обратился я к обоим, глядя в их глупые лица.

Голос мой бил железной кувалдой, а взгляд пронзал пламенным клинком. Рука моя лежала на рукояти меча, похлопывая её, как старого друга.

Стражи дрогнули и засуетились.

— Я… я оповещу вождей, — сказал неестественно тонким голосом Дундан. И скрылся за домами.

— А я провожу вас в Шатёр, — отозвался Баргор.

Проходя между невысокими домами, я ловил на себе взгляды вардоков: сильных мужей, красивых хозяек, завлекательно подмигивающих нам, детей, смотрящих на нас, как на героев былых времён, спустившихся вновь на землю, отчищать земные угодья от мерзких чудовищ и злодеев.

****

Каменный дом, названный Шатром из-за своей круглой формы, стоял входной полукруглой дверью лицом к лицу со статуей бога Удора, заносящей меч над головой так, как будто вот-вот обрушит со страшной силой меч на дом.

Мы вошли.

Круглый потолок куполом смыкался над пятью старыми иссохшими развалинами, которые гордо мнили себя вождями вардоков. Купол этот был для них небом, он был для них звёздами и луной, ярким полуденным солнцем и пламенным закатом. А стены Шатра были для них опорой, были и лесом, и горой. Они были для них всем, потому как вокруг них не было ничего кроме стен и потолка. Даже костра не было в Шатре вождей-жрецов.

Свет вошёл в кромешный чёрный мрак, ухватившись за наши факелы. С факелов свет перепрыгнул на стены, ухватываясь за выступы и выбоины, и на пять скорчившихся полукругом фигур. Свет осветил высокий Шатёр, и тьма осела лишь в уголках глаз вождей.

— Что привело тебя к нам, сын Танкраса Завоевателя? — спросили хором скрюченные фигуры.

— Знаете меня? — удивился я, даже не успев сообразить, что старики не глядят на меня, а смотрят друг другу в глаза.

— Мы знаем достаточно, чтобы знать всё. Знаем, кто ты, кто твои соратники, но не знаем лишь, зачем ты явился к нам.

По спине моей поползли мурашки отвращения, я поморщился и заметил, что друзьям моим тоже стали омерзительны эти себялюбцы.

— Я пришёл к вам, вожди вардоков, чтобы просить помощи.

— Потомок Бульвака Арабара, Поработителя, просит помощи у порабощённых! Какая ирония! — хоровой ответ медлительных скрипучих голосов скрежетал по нервам, и благовония, невесть откуда появившиеся посреди Шатра, туманили разум.

— Садитесь, путники, собравшиеся изменить ход истории Заморавии и многих судеб.

Пока наш отряд рассаживался полукругом (образовывая идеальный круг с вождями), вожди-жрецы продолжали:

— Нам открывается тайна вашего прибытия… как маленькая потайная дверь в логово зверя, она отворяет свои секреты! О да! Вы пришли, чтобы взять у нас войска… но зачем, нам не ясно!

— Чтобы убить Танкраса! — выпалила Кэрин, посылая слова, как стрелы из лука.

— Ах, какая дивная новость! — улыбнулись вожди, — Человека, которого ненавидят все, которого пытались убить множество раз, но он выжил и стал самым кровожадным тираном, хочет убить его собственный сын. Какая ирония! — старческий хрупкий голос пяти человек, походил на скрип ветвей векового высохшего дуба под дуновением ветра.

— Но как же вы вознамерились выполнить замышленное?

И я рассказал вождям свой плани также, как и рассказывал его Олофу полгода назад, как рассказывал Кэрин, Ирфину и Ладрасу.

— Сейчас в Танграде не больше тысячи воинов из личной стражи короля, — говорил я, убеждая старцев, — если вы, великие вожди, дадите мне несколько отрядов, то я смогу одолеть стражу и убить Танкраса. Он заперся в своём замке. И крепость его станет для него погибелью. А вы, вардоки, освободитесь от вассального угнетения и решите множество проблем.

Вожди подняли большие пальцы вверх.

— Мы думаем, Радагас.

И наступило молчание.

Ветер гулял по просторам Пустоши, стуча в закрытые полукруглые двери Шатра.

А внутри царила тишина… и огонь с факелов освещал помещение. Огонь и Тишина вели беседу. Они разговаривали обо всём и ни о чём, яркий огненный пламень и немая давящая пустота.

Я посмотрел направо, Олоф внимательно вглядывался в лица стариков-вождей. Посмотрел налево, Кэрин взглянула на меня. Её карие глаза снова стали для меня чёрными, как будто в них прокралась тьма. Но я знал, что это не так. Девица улыбнулась, и мне стало легче в этом молчании. Я продолжил осмотр и заметил, что Ирфин и Ладрас рассеянно смотрят на огонь факелов. Похоже, их совсем не интересовали вожди: их поношенные одежды, скрюченные фигуры, их улыбка одна на пятерых и скрипучий общий голос.

Голос задребезжал.

— Ты смел, Радагас, сын того, кого ты хочешь убить. Ты, Отмеченный Иманусом, храбр, и мы поможем тебе осуществить задуманное. Но основная часть армии вардоков в составе варваров сейчас объявляет войну Валандии, что, кстати, увеличивает ваши сроки, поэтому мы сможем отправить с вами не больше двух сотен воинов. Но поверь, Радагас, это будут самые опытные и сильные воины из тех, кто остался в Самайе.

— С двумя сотнями пусть лучших воинов не одолеть армии Танкраса, — покачал головой Олоф.

— Всего двести воинов! Но так нам не убить Танкраса! — возмутилась Кэрин.

Я молчал, предполагая, сможем ли мы противостоять армии из тысячи сильнейших воинов Танграда с небольшим отрядом вардоков.

— Но так нельзя! Надо действовать, нельзя бросить всё, не доделав. Пусть даже с двумястами воинами, но мы должны! Нельзя дать Танкрасу и дальше порабощать свободные народы! Мы должны напасть. — Эти пламенные слова, обжигающие сердце и западающие в душу, говорил молчаливый до этого и молодой Ладрас, — Великие вожди, вы мудры и можете видеть лучше многих из нас, дайте нам совет, как поступиться? Кто ещё согласится вступить в бой, зная, что воевать придётся с королём варваров?

— Может гномы из подземного королевства помогут? — вставил Ирфин.

Но вожди не обратили внимания на его слова. Они заулыбались. Алчная улыбка эта была змеем, пригретым на шее.

— Приятные слова мы слышим! Да, Ладрас, юный спутник будущего короля варваров, мы дадим вам совет, укажем истинный путь, ибо нам ведомы все пути.

И пятеро воинов стали слушать совет пятерых вождей-жрецов.

— Идите дорогой, ведущей на восток, это торговый путь, но он не безопасен. Пройдите по нему двадцать миль и сверните на северо-восток. Там есть тропа, ведущая к пойме Глиндина и его бурным потокам. Через реку есть переправа, не используемая уже очень давно, — говорил общий скрипучий голос, — Там, по ту сторону могучей реки, вы увидите дивной красоты поля. Ваш путь лежит через них. Пройдите поля, пройдите их до конца, но знайте, те места дики, и обитают там лишь огромные твари.

Голос утонул, потому что вожди разразились старческим кашлем.

— Что же потом? — не выдержал Олоф.

— Ты уже прожил половину своей жизни, Олоф, — откашлявшись, продолжали старики, — так потерпи же ещё пару мгновений.

— Мгновения убивают, — шёпотом произнёс наставник и умолк, сосредоточив внимание на рассказе вождей.

— В месте, где Хеферлин дарит свои прозрачные воды своему брату Ильминдину, стоит древний, как сам Имр, замок. Замок Хеф.

— Замок Хеф?! — хором воскликнули Ирфин и Ладрас, — Замок, владельца которого боялся сам Эльрус Великий, и которого боится Танкрас.

— Потому что это выдумки, — сухо ответила Кэрин, — Замка Хеф нет, это лишь иллюзия!

Она посмотрела на меня в надежде на поддержку, но я отрицательно покачал головой.

Отец боялся владельца замка, да и самого замка тоже боялся.

В сознании всплыло воспоминание о том, как два маленьких мальчика, Радагас и Трибас ложились спать. В их покоях тушили свет, и темнота окутывала комнату. Но перед сном к братьям всегда заходила мама и рассказывала сказу о волшебном Замке Хеф, который стоит на чудесной поляне. А потом маленькие братья видели, как услышавший рассказ мамы, отец бьёт её на глазах у детей, прикрикивая и заставляя просить у него прощения и раскаиваться в том, что она рассказывала детям.

Я покачал головой. Отец боялся Замка Хеф, с детства боялся, потому что верил, что замок существует.

— Да, дитя наше, это иллюзия! — ответили вожди, с азартом слушая спор друзей. Я заметил, что ни один из жрецов так и не удосужился взглянуть в нашу сторону и посмотреть на своих собеседников.

— Но кто сказал вам, что иллюзия не реальна?! — продолжал голос, — Мы лишь верим в то, что нам позволяют верить и в то, во что верит наш разум. Люди редко позволяют себе выходить за пределы его, поэтому мы думаем, что это призрак, на самом же деле Замок Хеф существует. Он уже более двух тысяч лет стоит в месте слияния двух рек, восточнее Хеферлина и северней Ильминдина, скрытый от любопытных глаз искусной магией. Хозяйничает в замке Лорд Инарос, который обладает невероятными способностями мага и чародея! Он своей древней магией сделал замок невидимым, а также установил барьеры, защищающие замок от нападений. Только одно заклинание может на время снять чары лорда-мага. А заклинание знают лишь те, кто видел его. А если видели, то замок зрим.

— У Лорда Инароса есть армия? — прямо спросил я.

— Да, сын тирана, ты задал правильный вопрос. Но ответ вы узнаете, придя туда и навестив самого лорда.

— Ну, так скажите нам заклинание, вожди вардоков! — вспыхнула Кэрин.

— ИНКРАС ВЭС АРМОС. АРАС ВЭС АЯМУС. Это древние руны, которые знают только шесть человек, и к одному из них вам предстоит отправиться. Руны можно перевести так: НЕЗРИМОЕ РАЗРУШИМО. ЗРИМОЕ НЕ ЯВЬ. Вы должны сказать это заклинание, как только переберётесь на противоположный берег Хеферлина. И помни, сын Танкраса, Радагас, твой путь отмечен Иманусом, благородным, но злым демоном огня и крови. Твой путь несчастлив, — скрипучий голос стих, и я услышал дыхание всех, кто был в Шатре, но сильнее всего было слышно моё дыхание, дыхание грядущего рока, и быстрый бой сердца в груди.

— Мы отдадим приказ собрать отряд для войны, — вновь заговорили вожди, — а вы, путники, оставайтесь на ночлег здесь, в Самайе, тем паче, солнце уже село, и наступил мрак ночи. Утро придёт завтра, ибо только завтра начнётся новый день.

XI

Ночь.

Багровые тёмные лужи на полу. Они похожи на разлитое ночное небо. Багровые пятна у моих ног — кровь моего младшего брата. Тёмная комната не освещена, и в конце её прорисовывается дверной проём в родительскую спальню. Нет света, только — тьма. Но свет всегда должен быть! Он есть. Тусклыми отблесками отсвечивают багровые пятна, обозначая себя на полу. Блестит своим коротким лезвием кинжал, воткнутый в живот моего брата.

— Братик! — хочу крикнуть я, но рот, как будто кто-то зажал. И я лишь беспомощно смотрю на маленькое пятилетнее тельце брата. Его рубаха не белая, а тёмно-алая. А кинжал подло торчит из его маленького животика. Кроваво поблёскивая… создавая свет. Свет должен быть всегда… как и тьма. Бесшумными движениями я перешагиваю через багровые пятна, через брата, через свой страх и шок, делающие мои шаги бесшумными ударами кувалды. Каменой статуей переступаю через порог королевской спальни. Здесь светлее. Факел висит на стене, слабо освещая комнату. Но этого хватает, чтобы различить в огромной спальне две фигуры. Одна фигура лежит в неестественной, мёртвой позе, раскинув руки и ноги. Я не сразу понимаю, что мама уже мертва. Её кожа по-прежнему остаётся бархатной, когда я подхожу и трогаю её за руку. Но нет уже света в её глазах, и тьма поглощает маму вместе с комнатой.

Ночь. Вздрагивающий огонёк затухающего факела. Я сжимаю в своих объятиях девушку. Её длинные каштановые волосы закрывают нежные очертания лица, и сразу не понять кто в моих объятиях. Но я знаю, кто это. Её крохотный и нежный стан дрожит от наслаждения в моих огромных руках. Снова…

Сон. И снова я в еле освещенной комнате, которую всё больше поглощает тьма. И снова передо мной две большие фигуры. Остались только они. Нет больше комнаты, нет больше кровати, скамьи; нет стен и пола. Нет больше факела. И нет больше света, есть только разбухшая, ненасытная тьма. Она поглотила всё: и комнату позади, и маленькое тельце с воткнутым, как в чучело, кинжалом, и свет, что был совсем рядом. Свет исчез.

— Но свет всегда есть! — говорю я, отчаянно кричу, стоя рядом с мёртвой мамой. Или это только мысли?

— Нет. Света нет! Его и не должно быть! — говорит высокая фигура. Первые нотки в голосе, кажется, принадлежат отцу, но потом голос становится чужим, жутким, неприятным… и липким, словно слизь! И фигура больше не напоминает статную фигура отца. Она вырастает в бесконечно высокую глыбу. Тень. В тьму. И руки… огромные руки тянутся ко мне.

— Ты умрёшь во имя тьмы, во имя смерти… во имя Удора, ибо он и есть смерть, — это не голос, это мысли тянутся из огромной головы, пугающей меня фигуры, потому что не шевелится у неё рот.

Руки. Они хватают меня, но я вырываюсь… я убегаю. Или стою на месте? Не разобрать, всё темно. Но фигуры удаляются.

— Нет, отец, это не конец. Свет всегда есть.

Ночь. Треск факелов. Руки. Они прикасаются ко мне, ласкают меня, обнимают нежно. Нежные руки. Тёплое тело. И запах, который вбился мне в голову. Такой знакомый, но такой далёкий. Запах северного холодного моря, запах страсти. Необъяснимый запах.

Я смотрю на девушку. Она смотрит на меня. Я целую её, обладаю ей.

Всё так, как должно быть?

Ночная мгла. Треск факелов. Две фигуры в танце.

Я проваливаюсь во тьму…

Или это свет?

XII

Полдень. Солнце упивается своей властью над землёй, нагревая Имр своими палящими лучами. Воздух пропитан вкусом жареной кабанины, ветер дует с севера, поэтому в воздухе ещё чувствуется запах серы.

Небо — голубое полотно, по которому летает, кружа, ястреб. Он высматривает себе добычу среди камней и редких кустов.

Я сидел, прислонившись спиной к каменной кладке дома, который нам дали для ночлега, и жмурился, гладя на то, как парит в небе, наматывая круги, ястреб. Он высматривает, чем бы поживиться. Я тоже кружу, как тот ястреб, ища. Но что я ищу. Цель? Она мне дана. Убить Танкраса. Путь? Он мне ведом. Замок Хеф. Ответы? На что?

— Почему я отмечен Иманусом, демоном огня и крови, вторым слугой Удора. Ответ рождается сам собой. Кровь за кровь, Танкрас. Значит, демон хочет отведать твоей крови, отец. Я исполню то, что мне предзнаменовано. Но сейчас… даже Иманус подождёт, потому что сейчас я хочу отдохнуть перед дальней дорогой.

— Эй, воин! — весёлым голосом окликнул меня здоровенный муж с широколезвенным мечом за спиной, — Как солнце? Сильно припекает?

Он сел рядом, не дожидаясь ответа.

— Я Коргор, капитан стражи Самайи, — дружелюбно произнёс воин.

— Я Радагас. Я рад, что ты поведёшь отряд вардоков на бой с армией Танкраса.

— Да, я получил приказ от вождей. Так же они поведали мне, кто вы и куда направляетесь.

— И что ты думаешь насчёт замка, Коргор? — я решил продолжать разговор в непринуждённой беседе.

— Замок Хеф. В детстве, как и все мальчишки здесь, я любил слушать сказки родителей про этот замок… замок с волшебством и чудесами. Для меня он и остался детским воспоминанием, сказкой. Лишь иллюзией.

Он помолчал.

— Но раз вы идёте туда по совету вождей, веря, что Замок существует, то значит, реальность может быть сказкой. А сказка иметь плоть.

— Ты мыслишь не как воин. Твой говор достоин говора мудреца! — я похлопал Коргора по плечу.

Он улыбнулся.

— Благодарю, Радагас. Я наслышан о твоих подвигах в горах Чёрного Кряжа. Могу сказать, что впереди вас ждёт грозная сила. Ещё до Замка Хеф вам предстоит пройти через поля, на которых обитают дикие стаи мхетов, огромных клыкастых волков и множество других чудовищ. Я бы лучше опасался их.

Мысленно я согласился с Коргором, потому как вардоки — опытнейшие охотники, и им лучше знать, кого из зверей стоит обходить стороной.

— Да, и ещё, — продолжил Коргор, — так же постарайтесь не встречаться с дикими вардоками. Они совсем обезумели, не подчиняются великим вождям и фанатично поклоняются Удору, принося кровавые жертвы.

— Спасибо за добрый совет.

Я огляделся вокруг. Палящее солнце ослепляло глаза, но всё же я поймал взглядом Кэрин. Вокруг неё кружили стайкой молодых волчат дети, требовавшие от необычной гостьи сказ о далёких удивительных землях, в которых якобы побывала Кэрин. Я смотрел на неё. Её длинные каштановые волосы, словно сотканные из великолепного шёлка, её стройная привлекательная фигура и светлая нежная кожа заставляли биться сердце в бешеном ритме. Она взглянула на меня и улыбнулась, и огонь её карих глаз и теплота улыбки растеклись по всему моему телу.

— У тебя есть жена, Коргор, и дети? — неожиданно спросил я у капитана, улыбнувшись.

— Да, конечно! — таким же весёлым голосом ответил Коргор. Похоже, ничто не могло омрачить его.

— Прелестная Линда! Вон она, — указал пальцем он на берег ручья, — собирает выловленную рыбу! А рядом резвятся маленький Дарид и его сестра Лира. Они у меня смышлёные, но такие непоседы!

Здоровенный капитан стражи с мечом за спиной на миг расплылся в нежной улыбке.

Подошёл и присел к нам Олоф, жующий большой окорок кабана.

— Как вы здесь живёте? — добродушно спросил Здоровяк, — Земля — только песок да камни, из растений — только камыш у реки и сорняки.

— Рыба, — просто ответил Коргор на два удивлённых взгляда, — мы едим рыбу.

— Но на севере, у подножий Восточного Кряжа, нет ручьёв и рек, чтобы ловить рыбу, да и на западе тоже. Проезжая по западной границе, мы видели запустение. Там не было ни одной деревни, а лишь редкие и малочисленные стоянки. Неужели вы не заботитесь о процветании своей страны? О благе своего народа? — воскликнул Олоф.

— Да, западные земли опустели. Там неплодородная почва, и серый пепел в некоторые месяцы устилает там землю. Вожди сказали, что это веление Удора. Бог дал знак, что в тех краях селиться нельзя. И поэтому тамошние роды вардоков переселились на север, работать на шахтах. Бог сказал… если бы боги жили на земле… я знаю, что это Танкрас, король варваров, отдал приказ, потому как не хотел, чтобы вардоки селились на границе рядом с его королевством. Поэтому на севере стало больше рабочих. Это, правда, увеличило количество добываемой руды и камня. Не знаю, хорошо это или нет.

Коргор печально вздохнул, его весёлый настрой улетучился. И воин стал угрюм.

— Нет, это неправильно, капитан, — тихо ответил на печальный взгляд Коргора Олоф.

Я решил покинуть своих собеседников и размять ноги.

— Я пойду, разомну ноги, — сказал я Олофу и Коргору, не отрывая взгляда от Кэрин.

— Да, разомни! — весело ответили они, хитро переглядываясь между собой. Видимо, они уловили мой взгляд и поэтому не удержались от улыбок.

****

— …Расскажи! Расскажи ещё! — раздавались детские голоса.

— Ну, хорошо, я расскажу вам ещё историю, но слушайте внимательно! — ответил им самый нежный голос, который я только слышал.

— Давно, когда ещё Имр был молодой, и по нему ходили древние альды, жили на земле два великана, Эмну и Эндревед. Были великаны весёлыми и дружными братьями. Они дружили с альдами и часто помогали людям переправляться через горные хребты и бурные реки. Но пришло время, когда альды создали богов, и это не понравилось великанам, потому что был среди богов злой и кровожадный Удор, бог смерти, страданий и кровавых сражений. Удор возненавидел Эмну и Эндреведа за их силу и мощь. Великаны были могучи и огромны и доставали макушками голов до облаков, а одним шагом могли перешагнуть широкий Глиндин. Удор ненавидел великанов и поэтому тайком от других богов замыслил расправиться с могучими братьями. Он знал их тайну. Вдвоём великаны были бессмертны, но порознь они медленно бы увяли, такой был план коварного Удора.

Кэрин остановилась, потому что, услышав имя бога, дети посмотрели на статую, под которой расположились вместе с Кэрин. Страх перед могуществом бога, внушающийся им с ранних лет, мешал улыбаться интересному рассказу гостьи.

А Кэрин продолжала.

— Однажды, летним днём, когда великаны отдыхали на склонах Чёрного Кряжа (который в те времена назывался просто Кряж), злой бог украдкой нашептал Эмну, что один из альдов потерялся в горах и просит помощи у могучего великана. Эмну незамедлительно направился на север, куда сказал ему Удор. Когда Эмну ушёл, злой бог разбудил Эндреведа и сказал ему, что Эмну не хочет видеть своего брата, поэтому он ушёл далеко на юг. Разгневался Эндревед, могучий великан. Он поверил Удору и пошёл на южные склоны. Он грохотал своим тело, а шаги его сотрясали землю (поэтому впоследствии альды назовут шаги великанов землетрясением).

Когда Эмну добрался до северных оконечностей Кряжа, он не обнаружил никого. Тогда великан понял, что был обманут богом смерти. Он стал возвращаться обратно, но каждый его шаг становился тяжелее, ноги его врастали в землю. Эмну поднял руки к небу и прокричал имя брата, а ещё проклял страшного Удора. Когда же Эндревед взошёл на южный хребет, то не увидел брата и понял, что это проделки Удора. Но и он уже стал врастать в землю, пред тем как застыть навсегда, Эндревед выкрикнул имя своего брата и проклял Удора. И так и стоят два могучих великана, обращённые в высокие горы. Эмну на севере, а Эндревед — на юге. С тех самых пор стали извергаться они, вознося к небу столбы серого проклятия. И сейчас всё чаще громыхают взрывы, и плавится лава на склонах вулканов, потому что правит сейчас «Огненной страной» воздаятель Удора, бога смерти и страданий.

Я ощутил себя ребёнком, слушающим сказку на ночь. Что-то в голосе Кэрин, в её запахе и взгляде было родное, такое близкое, но незнакомое и далёкое. Кэрин остановилась, увидев меня, стоявшего совсем рядом.

— Вот такая история приключилась в далёкие памятные времена, — сказала она и, под детские мольбы рассказать ещё, встала. Дети было собрались побежать за ней, но взглянув на меня, они испугались и разбежались.

Мы спустились по длинной лестнице вниз.

— Прошлой ночью ты был так пылок! — смешливо сказала Кэрин.

— Ты знала мужей до меня? — нарочито серьёзно спросил я.

— Ты первый, кому я отдалась, милый Радагас! — она улыбнулась.

— А как же Эльд, друг Ирфина и Ладраса?

— Даже Эльду я не принадлежала. Он сам этого не хотел. Говорил, что я ещё юна… Он любил меня.

Кэрин замолчала. А я так и не услышал, «…А я его».

Вместо этого она спросила.

— Что же бесстрашный воин Радагас ревнует девицу к покойнику?

Я заглянул в карие глаза. Они казались мне опалами, огранёнными рукой величайшего из мастеров-ювелиров.

Она сказала «покойник». Значит, Эльд для неё умер? Значит, забыло её сердце его ласку, доброту и любовь?

Но почему же так печально горят два карих огонька? О, Святая Покровительница, зачем же ты так устроила женские души?!

— Что бы я, Радагас Бульвакский, ревновал! — напыщенно произнёс я, отглотнув вина из бурдюка козьей шкуры.

Кэрин улыбнулась на мою шутку. Печально улыбнулась.

О, Святая Покровительница!..

— Здесь такое запустение, — вдруг сказала Кэрин, — только дальше, на юге, цветут луга, и зреет пшеница.

— Здесь, конечно, не Танград… но жить можно! Когда мы свергнем Танкраса, я обещаю тебе, Кэрин, что в эти края, да и в королевство варваров, придёт мир. Наступит процветание. Зазеленеют равнины, и земля впервые за долгие годы вздохнёт свободно, скинув оковы сражений и кровопролитий…

— И могучие вулканы утихнут навсегда? — её голос был полон надежды.

— Да, утихнут, и больше не будет пепельных бурь!

В подтверждение подул южный ветер, раскачивая подолы наших плащей. Здесь было тепло. Резвились дети, женщины и юноши ловили рыбу, а мужи отправились на охоту.

— Когда Танкрас умрёт, ты должен будешь занять его место. Ты сядешь на трон в зале королей.

— Не думаю, что из меня выйдет толковый правитель! — я усмехнулся. Вино кончилось, но я совсем не опьянел. Что-то не давало этому случиться. Моя ли стойкость или чутьё на опасности?

— Пусть лучше правит советник Урмак! Я ему доверяю!

Но Кэрин меня уже не слушала. Она вглядывалась вдаль.

— Там всадник. Машет руками… Нас нагнали! — острый глаз меня не подвёл. И я всё понял. Понял даже, кто нас нагнал.

****

Чёрные Эрроны. Всадники ночи. Они уничтожат каждого, кто встанет на их пути. Будь то отряд в сто воинов или целая армия. Они будут сражаться до последнего вздоха, до последней капли силы, что в них останется. Эрроны не будут просить пощады и сулить горы золота взамен на свои жизни. Они не будут говорить. Они никогда не говорят. Зачем зверям говорить. Они хищники. Чёрные Эрроны. В чёрных кольчугах и шлемах, закрывающих страшные лица. Неустрашимые воины.

Эрроны пересекли границу королевства могучих варваров. Их нюх не подводил.

И Эрроны устремились на юг, к истокам реки Вэн, где располагалась стоянка вардоков, Самайя.

****

— Они скачут сюда, словно ветер им неровня! — возбуждённо говорил один из вардоков.

— Чёрные Эрроны! Всадники тьмы! — кричал приехавший следопыт. Он прискакал с северо-запада, когда мы с Кэрин стояли у начала лестницы. Следопыт размахивал руками и кричал во всё горло.

Подошли Ирфин с Ладрасом и Олоф с Коргором, прибежали мальчишки и женщины. Все слушали следопыта.

— Вам надо уходить, — сказал капитан стражи, — я получил приказ от вождей не вступать в бой с Эрронами.

— Они не хотят рисковать людьми, — сказал Ирфин, — Тогда нам надо торопиться. Чёрные призраки, Эрроны, нас не пощадят, Радагас.

— Им нужен я. Отец отдал приказ вернуть меня в Танград.

— Мы не позволим этому случиться, — посмотрела на меня Кэрин.

— Собирайтесь, у вас впереди долгий путь. Через Глиндин Эрроны не смогут перебраться, — говорил Коргор, — Мы постараемся запутать их, повести по ложному следу. А после, когда вы вернётесь, отряд вардоков выступит с вами на Танград.

Я посмотрел на Олофа, потом на остальных. Все одобрительно кивали.

Собирались в спешке. Взяли только необходимое. Плащи, шейны и котелки оставили в Самайе в надежде забрать утварь на обратном пути.

Но отряд храбрецов не знал, что в Деревню вардоков им уже не суждено будет вернуться.

Так и уехали пятеро воинов в поисках удивительного Замка Хеф.

XIII

Дорога вела нас на восток, к границе Серых Пустошей. Обычно по этой дороге ходили караваны, гружённые шкурами лернов, оленей и волков, драгоценными камнями и оружием. Это был богатый торговый путь из Танграда в Нортдор, северный город Риверленда. Сейчас караваны были редкостью. Изредка вардоки отправляли торговцев в Танград и к вратам гномьего царства, Карбора. Гномы не любили выходить из-под земли. И тем более отправлять свои драгоценности в чужие страны.

Поэтому, когда я издали приметил вереницу лошадей, то подумал, что это заблудшие странники. Мы неслись быстрее ветра, загоняя коней до полусмерти. И приблизившись ближе к каравану, мне показалось, что лошадей, гружённых поблескивающими алмазами, сапфирами, доспехами и секирами, ведут дети. Толстые дети, дети с бородами и дети без бород.

«Какой бред!»

Это был караван гномов.

— Гномы?! — удивлённый возглас Кэрин выразил общее состояние нашего отряда от увиденного.

— Гномы!! — уже весело воскликнул Ирфин, — в тяжёлый час они пришли на помощь!

Хорошая оплеуха образумила юношу.

— Они идут в Самайю, чтобы выгодно продать оружие! — сердито сказал Олоф, — Никогда не жди помощи от гномов!

Он посмотрел на Ирфина.

— Они мелочные, жадные создания.

— Но всё же хороши в бою. Гномы отменные воины, и редко кто рискнёт вступить в открытый поединок с разгорячённым гномом…

Вторая оплеуха огрела затылок Ладраса.

— Ты что считаешь, что знаешь больше меня! — озлобился Олоф.

— Ладно вам! — Кэрин повернулась к троим спутникам.

— Их надо предупредить, чтобы они не входили в Самайю. Эрроны смогут убить и тысячу гномов, — сказал я и направил коня рысью к заметившим нас гномам.

****

— Мир вам, жители горного королевства! — я спешил, но грубить гному — всё равно, что поднимать меч над головой во время грозы, — Долго же я не видел караванов из Карбора!

— Кто ты, воин? И кто твои спутники? — прозвучал недружелюбный голос гнома, который вышел вперёд.

— Я Радагас, сын Танкраса. Это Олоф, сын Урфурда, мой наставник. Девицу зовут Кэрин, а рядом с ней молодые, но отважные Ирфин и Ладрас. Мы едем из Самайи. И я говорю вам, если ваш путь ведёт вас в Деревню Вождей, то сверните с него. Ибо за нами погоня, которая обязательно пройдёт через Самайю.

— Что нам твои наставления, сын Завоевателя?! Мы, гномы, не трусы! — насмешливо проговорил вышедший вперёд гном. Кончик его чёрной, как смола, бороды колыхался на ветру. Гномы были в дорогих кольчугах и с двуручными секирами за спиной.

— Гномы не боятся никого! Гномов не склонить с их пути! — в подтверждение сказали другие гномы.

— Так уж никого? — съязвил Олоф, — А разве ваш гордый король Глогор II не зарёкся навек не вступать в сражения, в которых участвуют Чёрные Эрроны? Да, гномы! За нами гонятся Чёрные Эрроны, Всадники тьмы, опаснейшие и жестокие воины-чудовища! И если вы ещё не потеряли рассудок от своей гордости, то вы не поедите в Самайю.

Гномы нахмурились. Тот, что вышел вперёд, вернулся к своим. И они стали говорить на своём языке.

Разговаривать с гномами так, как это сделал Олоф, было безрассудно, но на гномов речи Олофа подействовали…

Так мне показалось на первый взгляд.

— Ты прав, Олоф, наставник презренного Радагаса! — чёрнобородый снова вышел вперёд, — Но это не остановит гномов!

— Глупцы, — шёпотом сказала Кэрин Ладрасу.

— Если Самайе угрожает опасность, то мы поможем вардокам! Мы, гномы, сильны в битвах! А вы скачите своей дорогой, путники.

Времени на прощания не было. Я приложил руку к груди и повернул коня на восток. Олоф, Кэрин, Ладрас и Ирфин сделали то же.

— Спасибо, что предупредили нас об опасности! — на прощание сказал чёрнобородый гном.

— Удачи вам! — сказал Ирфин.

И мы умчались, оставив караван позади.

«Гномы помогут Самайе», думал я, и от этого даже становилось легче на душе.

XIV

Мы мчались, обгоняя ветер. За спиной у нас в царстве серых и чёрных туч разгорался горячий западный закат. Он протестовал, он рвался на свободу, но мрачные тучи-стражи всё больше сковывали его, и закат оставался в темнице.

Наш отряд всё больше отдалялся от Стоянки вардоков. Мы пересекли два ручья и выехали на восточную равнину Пустошей. Слева от нас возвышался восточный хребет Кряжа, а по правую руку оставались притоки Вэна, как и говорил Олоф.

Ехали всю ночь, изводя коней, и только на утро следующего дня решили остановиться на привал.

— Надо бы осмотреть местность… — предложил Олоф.

— Возьми с собой остолопов! — усмехнулся я.

— Ты что! Лучше меня никто не справится с этим вкусным кабанчиком! Я приготовлю его на быстром огне — времени у нас негусто! Иди лучше ты.

— Хорошо, пригляди за остальными, — я прищурился, ища взглядом Ирфина и Ладраса. Они нашлись возле группы камней.

— Ладрас! — позвал я.

Юноша прибежал.

— Ты звал меня, Радагас? — спокойным голосом спросил он.

— Бери свой лук и меч. Пойдёшь со мной на разведку…

— А как же Ирфин? Мы оставим его здесь?

— Не волнуйся за него, Олоф и Кэрин рядом! — я потрепал юнца по волнистым волосам.

Ладрас взял лук и стрелы, я — свой меч. Ладрас перекинулся парой слов с Ирфином, я лишь посмотрел на помогающую Олофу Кэрин, она улыбнулась мне в ответ.

И мы ушли.

****

— Пройдём несколько миль на северо-восток, — говорил я на ходу.

— К берегам Глиндина, — понял меня Ладрас.

— Да, доберёмся туда как можно быстрее, прокладывая тропы и изучая предстоящий путь.

— Но до берегов сорок миль! Мы успеем преодолеть такое расстояние?

— Постараемся, Ладрас! Будь настороже. Сейчас утро, звери спят. Но капитан Коргор говорил, что здесь обитают дикие вардоки. Они не подчиняются вождям и живут по своим законам, поэтому держи лук наготове.

— Я понял. Быть всегда готовым, держаться подальше от диких вардоков!

На много миль вокруг открывался унылый вид. Только на востоке, в сорока милях отсюда, начинались зелёные луга в пойме Глиндина.

Я шёл первым, Ладрас держался позади.

Вокруг простиралась степная выжженная местность, иногда попадались группы валунов, невесть как попавших сюда, и редкие низкие кусты, хоть как-то скрашивающие и разнообразывающие ландшафт.

— Здесь тихо, — заметил Ладрас, — только птицы изредка пролетают. А зверей нет. Хорошо, что мы поймали ночью того кабана.

— Ты стал на удивление разговорчивым! — я обернулся.

Ладрас просто пожал плечами.

— Сам не знаю, когда наступает важный момент, то я начинаю много говорить, — он снова пожал плечами.

— Как ты думаешь, Радагас, гномы помогут вардокам? Сумеют?

Я остановился и взглянул в глаза юноши. В них огромным застывшим вопросом стояло отчаяние и надежда.

— Я уверен, Ладрас, если Эрроны нападут на Самайю, если гномы прибудут вовремя в деревню, то они костьми лягут, но не дадут Эрронам уйти живыми. Гномы они ведь тоже упрямы и не сгибаемы…

— Уж слишком много причин и «если» возникают в твоих словах.

— Эрроны могут и не пойти в Самайю. У них удивительное чутьё, их ведёт сама природа. Они сразу учуют, что нас в Самайе нет, и проскачут мимо. Пошли, не останавливайся.

Мы двинулись дальше. Не было никакой тропы — лишь Пустоши. Каждый наш след становился отпечатком в их пыли. Ветер сильными потоками хлестал нас, подгоняя и убеждая, что дорога впереди чиста. Но в это верилось с трудом.

— А почему ты?.. — спросил я у Ладраса.

— Одна девица, дочь местного кузнеца…

— Я мог и раньше догадаться.

— Она красавица, Радагас, зовут её Ирланда! Она обещала бросить родной дом и отправиться со мной в дальние путешествия, после того как мы исполним свою миссию… Ты веришь в это, Радагас? Сбежать со мной!

— Умолкни, Ладрас.

Юноша сразу замолк, поняв, что я что-то увидел.

— Впереди я вижу огромные изваяния.

— Статуи? Огромные?

— Да. Статуи богам.

— Но кто же возвёл их, здесь, на голых и безжизненных просторах Пустошей? — удивился юноша, — Ведь не дикие же вардоки их построили?

Я не стал отвечать на вопросы Ладраса. «Если здесь озверевшие вардоки… Капитан Коргор поведал мне, что они выживают, пожирая своих сородичей… Что же ты, Радагас, великий герой, испугался?.. Нет!».

— Подойдём поближе. Стоит убедиться, что рядом со статуями никого нет, — сказал я Ладрасу.

— Ты думаешь, что там обитает кто-то?

— Статуи — это место поклонения, поэтому, наверняка, паломники или разбойники там есть. Держи наготове лук.

— Но мы же не будем доходить до статуй? До них далеко!

Статуи стояли, возвышаясь, на горизонте в тридцати милях от нас.

— Хорошо, доходить не будем, но разведаем местность поблизости от них.

Ладрас облегчённо вздохнул.

Пройдя ещё десяток миль, мы смогли рассмотреть изваяния. Три исполина стояли, повернувшись лицом на запад. Они были настолько колоссальны в размерах, что даже отсюда мы могли разглядеть каждую мелочь. Одна статуя была выше остальных, и я сразу понял в чью честь эта статуя. Великий и ужасный Удор простирал свою каменную длань вперёд, указывая на горизонт. Вторая рука лежала на рукояти меча.

— Это Удор… — произнёс я.

— А по бокам, наверно, Волбур и…

— И Иманус. Демон пламени и сладкой крови… Иманус. Я отмечен им.

— Рядом со статуями никого нет, — я был уверен в этом. Или хотел быть уверенным, потому что хотел, как можно быстрее и без задержек добраться да Замка Хеф. Я не был уверен, располагает ли Лорд Инарос войском, а если располагает, то даст ли мне в подчинение воинов. Просто человеку всегда надо во что-то верить…

Поэтому я торопился и нервничал.

— Там точно никого нет, — повторил я.

— А, может, взглянем? Подойдём поближе.

— Нет, Ладрас. Нам надо спешить.

— Но я думаю, что будет лучше всё осмотреть…

— Думает он… Светлый Пёрпол, помоги!

Я улыбнулся и подошёл к юноше. Он смотрел на меня в ожидании ответа. Я лишь похлопал его по плечу. Его рвение мне нравилось. Возможно, потому что, глядя на Ладраса, я видел себя в его возрасте. Тогда я был, как буйный ручей или как вулкан, постоянно извергающий лаву энергии. Отец, король Танкрас, быстро подавил мою буйность, перекрыл русло ручью и засыпал жерло вулкану.

— Давай возвращаться назад, — сказал я Ладрасу. Он кивнул.

И мы зашагали назад.

****

Вернулись к остальным, когда солнце достигло зенита. Было душно, и воздух казался тяжёлым. Он раскаленными иглами втягивался в нос и большими камнями падал в лёгких, не давая возможности продохнуть.

— Новости принесли мы с собой, — молвил я.

— Какие же? Печальные? — спросили Олоф и Кэрин.

— Статуи… — начал было живо Ладрас, но смутился, когда все посмотрели на него.

— Паломнические изваяния стоят в двенадцати милях к востоку отсюда.

— Но мы не видели там ни паломников, ни разбойников! — сказал Ладрас, — Там было пусто.

— Но всё же, Радагас, ты обеспокоен, — обратился ко мне Олоф.

— Да… Там не безопасно. Статуи Удора, Волбура… и Имануса таят опасность. Их надо обойти стороной.

— Но что опасного может быть в статуях богов? — недоумённо спросил Ирфин, — Это же статуи! Камни!

— Статуи — идолы. А идолы — это культ и секты. А где есть секты, поклоняющиеся богу смерти, там всегда есть опасность стать жертвой, — процедила Кэрин.

— Верно сказала, — поддержал её Олоф.

— Ну, так и решено, обойдём статуи с юга. А пока, Радагас, Ладрас, сядьте, отведайте свежего кабана! — улыбнулся мой наставник.

****

Кабан оказался на удивление вкусным. Хотя, сомневаться в способности Олофа приготавливать мясо я и не собирался.

Мы собрались в путь. И скакали без остановки. Остановились лишь тогда, когда до статуй оставалось две мили. Тогда мы повернули на юг и проскакали ещё пять миль, сделав крюк и обогнув статуи. В наступающих сумерках изваяния выглядели внушительно и ужасающе.

****

Отряд остановился на ночлег. А спустя пару часов Ирфин и Ладрас заметили огоньки у пьедестала статуй.

Юноши весь вечер сидели поодаль ото всех и смотрели, переговариваясь между собой, на тёмные силуэты паломнических статуй. И огоньки костров заметили они. Ирфин разбудил храпящего Олофа, а Ладрас сообщил о странных огнях мне и Кэрин.

— Это засада, — сразу сказал я, — ходить туда нельзя.

— Но если нет. Если ты ошибаешься, — возразила Кэрин.

— Может, это жертвоприношение? — спросил неуверенно Ладрас.

— Возможно. Воздаяние Удору, — сказал Олоф, протирая глаза.

— Значит, всё-таки дикие вардоки… Они принесут жертву, а потом съедят её.

Дурные мысли овладели мной. Я явственно представил молодую девушку, лежащую на жертвенном камне у ног статуи бога смерти и его прислужников, а вокруг неё стоят кругом дикие вардоки, фанатики. Лица девушки не было видно, она лежала, отвернув голову, и круг фанатиков-каннибалов не позволял мне разглядеть её. Но когда круг разомкнулся, и девушка повернула голову, я ужаснулся. Это была Кэрин…

Я резко встряхнулся. Все посмотрели на меня.

«Нельзя допустить такого! Если бы там была Кэрин… Жертвоприношение надо остановить!»

— Надо их остановить! Немедленно! — грозно проворчал я.

****

Мы подкрались тихо. Оружие держали наготове. Олоф то и дело смотрел назад, в сторону, откуда мы пришли.

— Я чувствую, что за нами следят. Глядите по сторонам, — тяжёлым голосом прошептал он.

— Да как же тут смотреть! Темень такая! — прошептал Ирфин.

Мгла сгустилась. И лишь яркие пятна костров обозначали направление. Звёзд не было видно, тучи смыкались в тёмное полотно.

Две мили крались мы впотьмах. И вышли к ровной каменной плите, на которой стояли три исполинских статуи. Одна высокая и две пониже. Костры освещали лишь пьедестал и ноги изваяний, туловища были не видны.

— Их много, — почти беззвучно сказала Кэрин.

— Да, их много, — голос Олофа прозвучал как гром, и здоровяк закрыл себе рот ладонью.

— Это жертвоприношение. Я вижу девушку на жертвенном камне, — сказал Ладрас.

— Они ещё не начали, — в голосе Кэрин появилось облегчение и надежда, — надо действовать. Нельзя, чтобы они её убили!

— Олоф, ты с Ирфином зайдёте с запада. А мы втроём — с юга.

— Их двадцать, Радагас… — Кэрин взглянула на меня.

— Да! — я улыбнулся, — Перебьём фанатиков! Пусть их души отправятся в ад, к своему господину.

****

Вардоки выглядели необычно. Их лохмотья напоминали морские водоросли. Они свисали с них, доставая до самой земли. Поверх лохмотьев были натянуты шкуры мхетов с длинной косматой шерстью, жёсткой и острой, как стальные иглы. Двадцать вардоков-каннибалов стояли вокруг камня, на котором лежала связанная девушка. Она дёргала руками и ногами, но вырваться из пут не могла. А вардоки что-то причитали в трансе, ходя по кругу, словно водили хоровод. Хоровод смерти.

Я, Кэрин и Ладрас подошли к самым кострам, стоя за спинами фанатиков. Олоф и Ирфин подкрались с запада. Вардоки не видели нас, не замечали. Они находились в трансе и бились в агонии жертвоприношения, замаливая своих богов. Девушка увидела нас и замолкла, стараясь не выдавать нас. Она поняла, что пришли её спасители. Девушка лишь прошептала тихо на всеобщем говоре.

— Спасите меня. Убейте проклятых!

И я понял, что это эльфа.

Мы стояли за спинами одержимых вардоков. От них воняло, несло отвратительной гнилью и гадким удушливым запахом помёта. Я наполнялся гневом, необъяснимой ненавистью к этим причитающим ублюдкам, которые хотели съесть молодую девушку. Я подошёл вплотную к одному из дикарей и занёс над ним меч. Я уже готов был снести мерзкому фанатику голову, но вдруг… Вдали зазвенела тетива, воздух рассёкся, просвистела стрела и тишина, как каменная стена, раскололась мигом на маленькие кусочки от боевого клича.

«Засада! Радагас, ты попался!», мелькнуло в голове.

Ещё около двух десятков диких вардоков выскочили, словно из-под земли. А те, что стояли кругом, неожиданно достали из складок одежды кинжалы. Мы оказались в кольце.

— Убить всех! Прирезать, как свиней! — закричал вардок с длинным мечом, эспадоном.

Но тут Олоф закричал во всё своё мощное горло.

— Варвары, в бой! Крушите врага!

Здоровяк схватил в две руки свой огромный молот и треснул ближайшего фанатика в грудь. Хруст костей слышали все, как и крики Ирфина и Ладраса. Юноши бросились на врагов. Но вардоки не опешили.

Началась битва. Я отрубал головы, одну за другой, уворачиваясь от ответных атак. На меня навалилась целая куча вардоков. Они кричали, махая мечами и кинжалами. Но я всё рубил. Без устали и остановки. Рубил, потому что хотел жить, хотел убить побольше отвратительных, мерзких фанатиков-каннибалов.

Сорок на пятерых. Силы не равны, но всё же мы сражались. Не отступая.

Когда заведомо знаешь, что одержишь победу, ты будешь биться до конца.

Олоф размахивал молотом, дробя кости диким вардокам. Они, как волны, разбивались об несокрушимую скалу. Кэрин с Ирфином и Ладрасом направились к связанной девушке, не состоявшейся жертве Удору, расчищая себе путь мечами. А я схватился с главарём вардоков. Он махал своим длинным эспадоном, не давая подойти ближе. Я сделал кувырок и отрубил ему ноги. Вардок, крича, упал наземь, и я заколол его.

Но врагов по-прежнему было много. И мы всё сражались. Олоф был весь в крови. Я взглянул на него, он усмехнулся. В его руках была клеймора. Молот был потерян в битве.

— Плоха голова врага, когда она на плечах! — расхохотался Здоровяк Олоф.

Вардоки наваливались на него, но Олоф разрезал каннибалов пополам.

Ирфин стал помогать Ладрасу, которого окружили восемь вардоков. Оба дрались, как молодые львы, быстро расправляясь с врагами. Кэрин прорвалась к жертвенному камню и перерезала верёвки на руках и ногах жертвы. Девушка резко встала и, схватив меч, который ей дала Кэрин, вступила в битву.

— Меня зовут Айлин, — сказала девушка, умело отрубив голову волосатому вардоку.

— Ты эльфа!!! — удивлению Ирфина не было предела.

Он стоял весь в крови, с мечом, лезвие которого было алым (а в свете костров, почти чёрным), у его ног лежала гора трупов, и он ещё мог удивляться!

— Да, — ответила девушка, — Но сейчас не время для разговоров.

Она воткнула меч в коротышку вардока, тот застонал и выронил топор, упав на землю.

Мы побеждали. И сражение перетекло в резню. Вардоки поняли, что им не одолеть нас.

Костры горели, освещая пьедестал статуй.

«Да, Удор, ты получил свои жертвы. Кровь пролилась к твоим ногам. А тебе, Иманус, придётся подождать. Отец ещё жив. Его ты получишь. Дай мне только расправиться с этими вардоками».

Мои руки налились силой. Я стал орудовать мечом ещё быстрее и виртуознее.

Вардоки были повержены.

Олоф и Ладрас добивали оставшихся, а Кэрин стала лечить девушку-эльфу. Ирфин, воткнув меч в землю, оперевшись руками на него, смотрел на Айлин.

— Что, никогда не видел эльфов? — спросил я у юноши.

Он покачал головой.

— Таких… нет.

Я подошёл к Айлин.

— Я Радагас…

— …Сын Танкраса, наследник трона Огненной страны! — уважительно произнесла эльфа, — Да, я знаю!

Айлин кротко улыбнулась. У неё был тёплый добрый взгляд, который сильно разнился со проникающим острым взглядом Кэрин.

Но сразу было видно, что девушки быстро нашли общий язык.

— Да… Кэрин всё рассказала? — я посмотрел на девушек.

Те переглянулись и улыбнулись.

Я обреченно вздохнул. Женщины умели объясняться так, что понять их могли только другие женщины.

— Кэрин, посвяти Айлин в нашу миссию, — только и смог сказать я.

Кэрин кивнула.

У меня уже не было сил. Пришедшая внезапно бодрость так же внезапно ушла.

Так иссякает колодец, до этого полный воды.

Я почувствовал необычайную усталость.

«Но после боя всегда так».

Хотелось обдумать план завтрашних действий, но разум отказывался подчиняться.

Но я всё же ещё долго стоял и смотрел на звёзды, блестящие точки на чёрном небе. И мне уже не хотелось думать ни о чём. Ко мне подошла Кэрин. Я взглянул в её глаза. Она улыбнулась, но я еле различил улыбку в ночной плотной мгле.

А потом мы ушли. И место жертвоприношения опустело. Лишь трупы с мёртвыми улыбками на застывших лицах-масках встречали рассвет. Трупы вардоков… и каменные статуи богов.

XV

Урмак стоял перед сидящим Танкрасом. Глаза короля пылали. Лицо правителя исказилось от страшного гнева.

— Ты говоришь, что Эрроны не могут догнать Радагаса?

— Радагас в сопровождении его учителя Олофа и ещё троих спутников вышли из Самайи два дня назад…

— А Эрроны?

— Чёрные Всадники в Самайе не появлялись, соглядатаи видели их северней деревни вардоков. Говорят, что жители тех мест направили Эрронов по ложному следу…

— Что?! Отправить туда воинов! Наказать наглых вардоков!

— Но, мой правитель, у нас нет свободных войск. Все они в Валандии.

— А-а-а! — закричал от злости Танкрас. Он посмотрел бешеными глазами на своего советника, — Будьте прокляты, вардоки! Убить их всех! Убить наглых вождей!

— Танкрас, это невозможно, — прохрипел Урмак, — Умерь свой гнев…

— Ты… ты всегда так говоришь, Урмак! — король тяжело дышал.

Но, в конце концов, медленно сел на трон. И немного успокоившись, спросил советника.

— Урмак, как дела в Валандии? Моя армия расправилась с жалкими гаэрвалами?

— Нет, правитель. Гаэрвалы дали отпор твоим войскам. Они не намеренны уходить из своих земель. И готовы биться до конца.

Танкрас в ярости отшвырнул тарелку с фруктами, стоящую на мраморном подлокотнике трона.

— Я сижу здесь, не могу лично управлять своими войсками! Мой город становится моей тюрьмой! — Танкрас умолк.

Он взглянул холодными глазами на престарелого Урмака.

— Что происходит, Урмак? Почему всё так?.. Что происходит? — прокричал король.

— Ни боги всему виной, ни твой покровитель, Удор, ни сын твой, Радагас, и ни слуги твои. Это неизбежность, Танкрас, которую ты мог лишь отстрочить, но не избегнуть тебе её, ибо таков ты. Сколько крови на твоих руках? Сколько жизней отнял ты? Сколько сыновей отнял у матерей? В своих завоеваниях ты тешил свою душу и гордыню! Но сейчас…

— Убирайся, — тихим голосом сказал Танкрас, взглянув на старого советника. И взгляд его снова пылал огнём преисподней.

Урмак лишь поклонился, не отвечая ничего.

Он вышел. И Танкрас, сложив руки на коленях, остался сидеть один на троне Танграда.

«Мой сын хочет убить меня, — размышлял правитель, — Он мстит! Когда я убил эту шлюху, его мать, и щенка брата, он сбежал! Струсил! А трусы не могут править королевством. Он не достоин этого». Рука Танкраса потянулась к мечу.

— Как только он явится, — произнёс вслух король, — Я убью его, щенка трусливого! Он посмел позариться на мой трон! За это он погибнет!

В тронный зал вбежал один из военачальников. Это был Варбар.

— Мой повелитель! — военачальник говорил, запинаясь, — Повелитель, гаэрвалы прорвали наши заслоны! Войска уничтожены, жалкие остатки убегают к Полям Дрогуса! Генерал Ардамант убит! Война проиграна! Наших войск почти не осталось!

— Моих войск! — взревел Танкрас, — Моих!

С размаху он метнул меч в Варбара. И тот мёртвым грузом сполз по стене у дверей в тронный зал.

— Урмак! — крикнул бешенный Танкрас.

Советник вошёл, и, ошарашено взглянув на тело воеводы, тихо произнёс.

— Вы… вы… убили…

— Созови всех сюда! Собери совет! — приказал Танкрас.

Урмак вздохнул, придя в себя.

— Ваше слово — закон, правитель.

XVI

Зелёные луга в пойме Глиндина местами сменялись каменистыми впадинами в земле. Впадины эти были огромны.

— Как будто следы ног, — проговорил Ладрас, указывая на одну из них.

— Так и есть! — усмехнулся Олоф, — Так и есть!

Мы примчались к старой переправе.

Деревянная платформа с перилами могла выдержать десяток всадников. Провожатого на переправе не было. Кругом было пусто.

Утро выдалось холодное. И теперь мы пожалели, что оставили в Самайе свои шейны и плащи. Лишь Айлин была закутана в эльфийский плащ. Эльфа оказалась одной из гаэрвал. Она выглядела статной и красивой, её белые длинные волосы спадали до самого пояса. Изящные черты лица выдавали в ней высшее создание. И Ирфин не мог оторвать от Айлин взгляда. Он постоянно ехал рядом с ней и пытался заговорить, но как только Айлин поднимала на него синие глаза, Ирфин отворачивался, смущаясь.

Настала пора переправляться. Мы загнали коней на платформу и стали отвязывать верёвки. Течение здесь было сильное.

Все забрались. Я, Олоф и Ирфин стали направлять плот. Ладрас, Айлин и Кэрин присматривали за лошадьми. Мы плыли через великую реку Глиндин. Она раскинулась на тысячи миль в длину и разлилась на три мили в ширину. У Водопада слёз, устья реки, ширина достигала пяти миль.

Мощные волны пытались опрокинуть плот, поэтому всем приходилось упираться шестами о дно. Так мы плыли до середины реки. Казалось, что никаких осложнений не предвидится, но стоило нам немного расслабиться, как плот стал попадать в воронки и водовороты. Казалось, что сама река не хотела переправлять нас, бурля и пеня свои могучие воды.

Олоф кричал что-то, но шум течения заглушал его голос.

Плот стало сносить.

— Ставьте шесты справа от плота, — перекрикивал я стихию, — Так будет легче добраться до другого берега.

Вода заливала плот. Кони заволновались. Если бы они встали на дыбы — нам пришёл бы конец.

В это время Айлин стала причитать. Она произносила эльфийское заклинание. И никто из нас не мог понять, что оно значит. Но вскоре течение утихло. И мы поняли, что это Айлин усмирила стихию. Ирфин и Ладрас только и могли, что ошарашено смотреть на эльфу.

Всё же река не давала нам расслабиться, и юноши вскоре снова принялись направлять плот.

Когда течение успокоилось, и мы стали подплывать к берегу, силы покидали нас. Ибо так сложна борьба с могучей рекой.

Уставший Ирфин спросил у Олофа.

— Что это за следы, впадины, были на том берегу?

— Это следы ног Эмну и Эндреведа, — ответила ему Кэрин.

Округлившимися глазами удивлённый Ирфин посмотрел на своего друга. Ладрас только усмехнулся и пожал плечами.

— Это так, — певучий голос Айлин почти сливался с шумом реки, но всё же мы все слышали его у себя в голове, — Могучие Великаны оставили много памяти о себе. На этом берегу тоже есть их следы.

— Откуда же ты это всё знаешь? — не выдержав, спросил Ирфин.

— Я живу уже сотни лет, — сказала, ступив на землю Айлин, — Видела множество удивительных вещей, о которых забывать не стоит, наблюдала страшные битвы, которые лучше бы забыть, но они не забываются. Слышала множество легенд и видела доказательства того, что не все легенды — вымысел. Я обладаю магией своего народа, которую забыли многие из эльфов. Не все мудрецы знают эту магию, и ещё меньше могут пользоваться ей.

****

Мы вывели коней. Но, проскакав всего милю, поняли, что переправа отняла у нас много сил. Решили остановиться на привал.

Полдень. Наступило жаркое время. Поляна, на которой мы остановились, пестрела красным и чёрным. Здесь цвели маки, красные дьяволы и чёрные орхидеи. Местность была холмистая. Кругом были зелёные луга, деревья с большими спелыми плодами, и лишь наша поляна казалась расстеленным пёстрым ковром.

Одно из деревьев привлекло моё внимание.

Это был высохший древний дуб. Корни его были усыпаны чёрной выжженной почвой так, что получалась насыпь. Ветви дуба корявыми руками тянулись к небу, моля, чтобы высшие силы даровали дубу покой.

— Пережиток Серых Пустошей, — сказал, подошедший ко мне, Олоф. Он печально взирал на скорчившееся дерево.

— След длани отца.

— Да. Земля вокруг дуба выжжена, видишь? Здесь были пожарища и битвы. Много тел захоронено под ним…

— Это Дуб скорби, — ответила на наш немой вопрос Айлин, — Здесь когда-то воевали эльфы и варвары, но никто не выжил в той битве, позже здесь посадили дуб, который вырос прямо на телах мёртвых воинов.

Мы долго стояли и смотрели на мёртвое дерево.

— Идём, — сказал я спутникам, — Надо собираться.

XVII

Дальше дорога пошла веселей. Солнечная безоблачная погода сменялась летним дождём. Никогда никто из нас, кроме Айлин, не видел, не ощущал тёплого дождя. Мы наслаждались этим и радовались каплям воды, как дети.

Два раза мы останавливались на ночлег.

Цветущая природа и отсутствие врагов поблизости быстро подняли нам настроение. Ладрас и Олоф обсуждали деяния прошлых лет. Ирфин наконец решился заговорить с Айлин. И теперь слушал её дивные рассказы. А я ехал подле Кэрин. Мы просто молчали, лишь изредка ловя взгляды друг друга. Но и этого нам сейчас было достаточно, чтобы почувствовать теплоту сердец.

****

Сделав круг, Чёрные Эрроны вернулись на границу. Поняв, что вардоки пустили их по ложному следу, в ярости они поскакали на юг. Эрроны были обмануты. И теперь жажда мести выливалась из них подобно крови, которая текла ручьями, когда Эрроны убивали вардоков неподалёку от Деревни вождей.

Они устроили настоящую резню. Но потерянного времени не вернуть.

Эрроны понеслись к пойме Глиндина. Река остановила их. Всадники не могли перебраться через бурные воды.

****

В день новолунья шесть воинов достигли реки Ильминдин. Теперь их путь пролегал через зелёные цветущие равнины и леса, вверх по течению реки.

Там, где в Ильминдин впадал его брат Хеферлин, стоял высокий Замок Хеф, который нельзя было увидеть тем, кто смотрел не так.

Деревьев становилось всё больше и больше, подлески становились гуще и разрастались до обширных лесов.

То там, то здесь видели мы странных, необычных животных. Стаи волков пробегали через лес, кабаны поедали гидр, а мхеты отдыхали после охоты на полянах.

Чувство опасности просыпалось при каждой встрече с мхетами.

Моё чутьё меня не подводило.

Всего в десятке миль от перекрестья Ильминдина и Хеферлина мы наткнулись на большую стаю огромных мхетов. Их шкуры были покрыты густым мехом из стальных игл, рога достигали метра, а пасти были усеяны рядами острых, как бритвы, клыков.

Трудно было противостоять таким свирепым созданиям. Но всё же нам надо было пройти через эти поляны.

— Давайте найдём другой путь. Обойдём страшных зверей с юга, — предложили Ирфин и Ладрас, — Пройдём по берегу Ильминдина.

Но было поздно, мхеты заметили нас.

Для стаи взрослых мхетов мы были бы лёгкой добычей. Но нам повезло, это были детёныши.

— Они нас заметили! — рявкнул Олоф.

— Да свершиться бой! — сказала Айлин.

Звери неслись на нас. Чувство голода движило ими.

Я был готов разить. И силой налилось всё моё тело, словно бог даровал мне своё могущество. Я чувствовал каждой мышцей переливающуюся энергию бессмертных. Силу бога… Имануса.

Мы налетели на мхетов, а мхеты налетели на нас. Кони наши, не испугавшись зверей, продолжали нести нас, разрывая стаю на две части. Страшным был этот бой. Жизнь наша висела на волоске. Я чувствовал голод зверей, и всеми силами не давал им полакомиться человечиной. Коня Кэрин повергли наземь, но она ловко забралась ко мне.

Мхеты окружали нас и пытались наброситься. Но мы уворачивались и наносили смертельные удары. Так продолжалась схватка с дикими зверями.

****

Разя одного зверя за другим, шесть доблестных всадников пронеслись через зелёные поля мхетов, обагряя их кровью зверей. Многие были ранены, ибо иглы и рога чудовищ были остры. Но доблесть и стальные мечи сразили диких мхетов.

И, перевязав раны, путники продолжили свой путь.

XVIII

Перекрестье двух рек оказалось в пару миль в самой широкой его части. От пологого края на западной стороне до скалистых обрывов на востоке.

Проехав милю вверх по течению Хеферлина, мы обнаружили, что противоположный берег стал значительно ниже и перешёл в песчаный пляж.

Кони наши отказались переправляться через реку, упираясь копытами, взрывая землю и вставая на дыбы. Их тела оказались сильно израненными, и пришлось их умертвить, а не то погибать им в муках от когтей и зубов хищников, круживших стаями неподалёку.

С тяжёлым сердцем, но мы сделали это, а после стали переправляться.

Течение было сильным, но в том месте, где мы переходили реку, она оказалась мелкой. Поднимаясь на пляж, Кэрин оступилась, но я вовремя поддержал её. На берег я вступил, неся Кэрин на руках. За нами вышли Олоф, Айлин, следом Ирфин и Ладрас. Все были воодушевлены, скоро наступит время произносить заклинание. Пара порезов и рассеченные ладони не могли сейчас нас остановить.

— В твоих краях слышали о Замке Хеф? — спросил я у Айлин, когда мы вновь подошли к перекрестью рек, но уже с восточной стороны.

— У гаэрвалов и хервингов существует поверье, — начала рассказ эльфа, — Предки наших предков были высшими созданиями. Их создал Вечный Арз, и назвали они себя с его позволения альдами, живыми светочами. Альды жили бесконечно долго, и жили они в процветании. Но после того, как альды воплотили богов, их жизнь изменилась. Стала похожа на нашу. Удор склонил многих к злу. Появились и распространились беды и болезни, альды озлобились, они впервые почувствовали гнев и ярость, корысть и разврат.

— И они стали вырождаться, — Кэрин продолжила, — Появились эльфы, гномы, люди.

— Да, Кэрин. А те альды, которые были искушены тёмными злыми пороками Удора больше остальных, те стали гоблинами, каннибалами, чародеями и демонами. Альды перестали существовать как раса. И лишь несколько из них выжило, сохранив свой прежний облик, и не утратив сущности своей и первоначальной силы. Эльфы верят, что могущественный Лорд Инарос — альд по происхождению…

— Замком Хеф владеет бог?! — удивился Ирфин.

— Нет, юноша! — поправил Олоф, — Альды люди — хотя нет. Они первые существа разума, они воплотили богов… и хороших, и злых. Они были куда могущественнее и сильнее богов. Они были ближе к Арзу, но пороки зла уничтожили их.

****

Мы пришли к скале.

— Именно здесь, по поверьям, должен стоять Замок, — сказал я.

— Заклинание, Радагас. Скажи его, — произнесла Кэрин, — Надо спешить.

Я кивнул.

— ИНКРАС ВЭС АРОМОС. АРАС ВЭС АЯМУС.

Заклинание Древних разнеслось по равнине, отразившись лишь от скалы и от того, что каменными глыбами громоздилось на ней. Воздух задрожал, и возникший из пустоты Замок показался нам настолько необычным и гротескным, что мы долго не могли поверить своим глазам, глядя на него. Мы присматривались к нему, даже тогда, когда Замок Хеф обрёл свою массивность и из сказочного стал видимым и реальным.

— Он такой огромный, — задрав голову, сказал Ладрас.

Мы не отрывали взгляда от Замка Лорда Инароса.

Он не был похож на человеческие замки, не был похож и эльфийское строение и на гномские колоннады. Замок был зелёный, он дышал. Зелёные выточенные камни медленно двигались, вдыхая воздух.

— Это магия, — качая головой, произнёс Ирфин.

Мы всё ещё щурились от слепившего солнца, глядя на Замок Хеф.

— Что это, Айлин? — спросил у гаэрвалки Олоф.

— Воплощение могущества альдов! — восхищено молвила девушка, — Этот замок строили из особой породы камней. Эти камни были когда-то деревьями. Но с веками каменея, они становились так тверды, что из них можно было строить дома.

— Давайте искать вход.

Я пошёл вперёд. Спутники последовали за мной.

Ворота Замка оказались из чёрного резного дерева. Створы легко поддались, когда я попытался открыть ворота.

— Внутри абсолютная непроглядная мгла! — крикнул я подходившим.

Солнечный свет, проникнув внутрь Замка, осветил обширный зал. И мы сразу увидели чернеющие проёмы дверей. Сотни проёмов.

— Как мы узнаем, в какую дверь нам стоит идти? — спросил я у Айлин.

Девушка произнесла заклинание, и в воздухе запрыгал голубой огонёк.

— Он укажет путь, — ответила эльфа.

Огонёк заметался по залу замка, освещая его. Зал оказался настолько велик, а его потолок настолько высок, что мы не могли разглядеть его своды. Живые стены двигались мерно и плавно, напоминая речные водоросли, качающиеся от слабого течения. На стенах висели непонятные картины и полотна. В некоторых местах стены были расписаны. Фрески изображали битвы прошлых лет. Деяния странных низких существ и богов.

Тени перемещались, когда светоч пролетал мимо картин и полотен, пустых светильников и кувшинов, стоявших в дальнем углу. Тени, искажаясь, искажали и предметы.

Огонёк, покружив по простору зала, быстро заскочил в один из проёмов. Мы последовали за ним.

Коридор, по которому мы шли, был освещён лишь нашим огоньком. Коридор был узкий, но потолка мы не видели.

— Куда уходят стены? Где они смыкаются? Неужели все залы Замка так велики? — говорил Ирфин, — Своды Замка так высоки!

— Может, стены упираются в небо? — насмешливо спросил у юноши Олоф.

Ирфин насупился.

Коридор закончился обширной комнатой. Светоч взлетел вверх. И мы увидели, что полы комнаты спускаются в воду. Вода казалась чёрной и маслянистой. Комната была огромна и пуста. Проход в следующий коридор лежал через чёрное озеро; в центре его из воды поднимались пузыри. Светоч замер над ними, зовя нас за собой.

Кэрин уже шагнула в воду, но я отдёрнул её, одновременно с этим доставая меч.

— Здесь что-то не так, — заметил Ладрас, — Пузыри не просто так!

Ладрас был прав.

Огромная голова, покоившаяся на толстой длинной шее, резко вынырнула из воды и, разинув клыкастую пасть, проглотила эльфийский огонёк. Всё сковала тьма, съевшая стены, воду и чудовище. Лишь плеск воды и рык повисли в воздухе.

Потом раздался громкий голос Айлин. И снова над головами зажёгся светоч. Этот был ярче. Вдруг из воды вновь показалась голова. Чудовище заметило нас и стало двигаться в нашу сторону.

— Это огромный змей! — голос Олофа прокатился эхом и утонул где-то в конце зала.

В ответ раздался оглушительный рёв чудовища. Змей поднялся над поверхностью озера. Это был водный дракон.

Змей поднялся над водой. Его голова ушла высоко в темноту. Но потом дракон резко опустил голову и изверг огонь и лёд из своей пасти.

Мы разбежались в стороны. И огненно-ледяной шар рассыпался, врезавшись в зелёный пол.

— У Лорда Инароса хорошая стража! — прокричал Олоф, пытаясь перекричать рёв дракона.

— Да! — согласились мы, — Дракон что надо!

— Убьём чудище! — весело закричали юноши. Приключением казалось для них всё, поэтому дух их не сникал.

Дракон в это время стал выходить из воды. Его грузное тело тащилось на сильных, но коротких лапах по полу, длинная ребристая шея, утыканная сотнями крупных и мелких пластин, была согнута почти пополам. А голова чудовища смотрела сверху, из непроглядной тьмы потолка, на нас тремя зелёными чашами хищных глаз.

Ирфин и Ладрас подбежали к дракону, но тот даже не заметил их. Они стали рубить его тушу мечами, но на прочной и огрубевшей шкуре дракона оставались лишь небольшие порезы. Однако это привлекло внимание чудовища. Разинув пасть, дракон изверг струю льда и пламени. Две стихии слились и ударили в юношей. Не подоспей Айлин на помощь, Ирфин и Ладрас были бы испепелены и заморожены. Эльфа поставила невидимый барьер, и пламя с кусками льда врезалось в него, и только пар пошёл столбом от барьера.

Ирфин с Ладрасом, поблагодарив Айлин кивками, живо достали луки и принялись стрелять дракону в глаза, а Кэрин стала метать ножи.

Дракон рассвирепел, и зелёные глаза стали пылать яростью. Ножи и стрелы, улетая в пустоту тьмы, попадали в дракона, но я не мог разобрать, куда именно. Тогда мы с Олофом принялись резать основание шеи: оно находилось низко над полом и казалось самым уязвимым местом на туше чудовища. Мы рубили изо всех сил, мечи так и свистели, так и сверкали в свете огонька. Кровь, тёмная тёплая кровь полилась из раны. Дракон тяжело задышал, из его ноздрей повалил пар, а из пасти стали вырываться короткие струи огня и льда. В воздухе засмердело. Дракон склонил огромную голову прямо к зелёному полу. Оказалось, что всё же два глаза были поражены стрелами. На нас смотрел только центральный глаз. Зелёная чаша устало, но зло, глядела на меня.

Над глазами оказались три внушительных рога. Один нож был воткнут в центральный из них.

Вдруг!

Пасть дракона резко распахнулась, а голова развернулась в мою сторону. Дракон резким рывком двинулся вперёд. Пасть щёлкнула, но я уже был с другой стороны. Ловкий прыжок, и я встал на голову чудовищу. Меч блеснул в свете эльфийского огонька, лезвие вошло в средний глаз дракона по рукоять. Дракон взревел и закрутил головой, но здоровяк Олоф схватил чудище за нижние клыки и прижал к полу. Из воды показался мечущийся хвост. Дракон взбесился, но Олоф держал его голову, а все остальные пригвоздили хвост к полу.

— Держи его крепче, Олоф! — сказал я и достал меч из глаза.

Одним могучим ударом я воткнул клинок в голову дракона. Сталь вошла чуть выше рога, прорубив череп. Голова сразу упала на пол. А за ним с грохотом и плеском рухнуло в озеро тело могучего чудовища, стража Замка Хеф. Тяжёлые веки опустились. И в этот миг я почувствовал, что это не я убил дракона, это смерть. Не я воткнул меч, а она сделала это, раздробив череп чудовищу. Словно бог смерти управлял моими руками. Я Орудие в руках бога. Или лишь игрушка.

— Иманус, я подчиняюсь тебе, но подчиняться твоему господину Удору никогда не буду. Ибо счёты у меня с ним. Он был всегда с отцом. И тогда, когда тот убил мать и брата. И нет теперь пощады ни Танкрасу, ни Удору.

Я взглянул на поверженного дракона. Никогда раньше никто из нас не встречался с этими древними существами.

Мы одолели его.

Дракон ухнул, и последняя струйка пламени и льда вырвалась из его пасти.

Поднялся ужасный смрад. И, чтобы не умереть в бреду и мучениях, мы поспешили дальше.

XIX

Мы устало шли по тёмному коридору. Схватка отняла у нас, казалось, последние силы. Но всё же ни тьма, хозяйничающая в Замке, ни стражи его не могли сломить нас. И, хоть и усталые, мы были воодушевлены победой над водным драконом.

— Это воистину благодать Имануса. Он помогает нам, Радагас! Ты отмечен им! — говорили Ирфин, Ладрас и Олоф.

Меня это разгневало.

— Вы хотите поклоняться и верить в кровожадного бога багрового огня? — зло посмотрел я на них.

— Он ведёт нас, — тихо и неуверенно произнёс Ирфин, и голос юнца проглотила тишина.

Я вздохнул.

— Значит, верьте до конца. Ибо вера в силы — главное для нас.

— А, по-моему, главное — острый клинок в руке! — весело ответила Кэрин.

— И нужное заклинание! — поддержала девушку Айлин.

— И крепкие руки, чтобы душить врагов! — Олоф улыбнулся.

— И лук, что поразит издалека, — сказал Ирфин.

— И храбрость! — поклонился Ладрас, — Прости нас!

— И боль, что тянет вперёд… И узы, что нас объединили! — я посмотрел на всех своих спутников, — Я рад, что вы разделяете со мной мою участь. Я рад, что мы разделяем это путешествие вместе!

— Мы пошли бы за тобой в самые глубокие пещеры и поднялись бы на высочайшие вершины, — говорил Олоф мягким голосом, — И мы пойдём, ибо верим тебе!

В свете огонька, рассевающего тьму, лица шестерых воинов казались умиротворёнными и спокойными. Но жажда свершить свою миссию движила ими. И поэтому печали и боли не было на лицах. Но и спокойствие было лишь иллюзией, ведь их цель была впереди, а, значит, надо было идти к ней.

Коридор был светел из-за света огонька. Пройдя его до конца… О, Светлый Пёрпол! Мы снова вышли в огромный холл, с которого и начали своё путешествие по Замку. Что это, шутка Лорда Инароса? Или эльфийский огонёк сбрендил?

На этот вопрос Айлин отрицательно покачала головой.

— Это магия альдов блокирует моё волшебство, — ответила эльфа.

Сколько же времени мы блуждали по коридорам Замка? Сколько помещений и залов прошли?

Я посмотрел в проём входных ворот. На улице смеркалось, и тянуло свежестью.

Вдруг мы услышали шарканье ног. Как будто очень старый человек шёл к нам.

****

Выходя из коридора в дальнем конце зала, к нам действительно шёл старик. Светоч мгновенно подлетел к нему, освещая шаг старика. Но тот отмахнулся от огонька, как от назойливого насекомого. Старик был низок, и так стар, что его ухоженная белая борода касалась пола. Седые волосы были собраны в длинный хвост. Свет огонька падал на лицо старика, и тени прятались в глубоких складках морщин; руки человека тряслись, а ноги шаркали по полу. Этот шорох приблизился к нам. Старик остановился, а мы смотрели на него удивлёнными и ошарашенными взглядами. Необъяснимое появление жителя Замка Хеф повергло нас в оцепенение.

Всё же после молчания старик, шамкая ртом, сказал.

— Молодые воины… мда, если уж молодость храниться в вас, то и хранятся в вас сила, отвага и энергия.

Айлин вышла вперёд и поклонилась:

— Великий Лорд Инарос! Мы величаем тебя, властитель Замка Хеф!

Морщины собрались в кучку, старец улыбнулся:

— А почему ты думаешь, что я Лорд Инарос, молодая эльфа?

Старик поглаживал бороду, и руки его тряслись, и борода от этого тоже тряслась.

— Если вы не могущественный Лорд, тогда кто же вы? И что делаете в Замке Хеф? — спросил почтительно старика Ирфин.

— Я, юноша, так же, как и вы, зашёл в этот замок множество лет назад и заблудился! — старичок рассмеялся, — Не помню, давно ли это было, сколько столетий и эпох минуло… Здесь время для меня потеряло прежние границы. Может я пришёл сюда, когда Имр только зарождался, или же явился перед самым его закатом? Не помню…

Старик вздохнул.

— Коридоры Замка — лабиринт. Он тянется и вертится. А залы Замка могут занимать территорию целого моря. Светлый Пёрпол! Это всё магия Инароса!

— А откуда же вы знаете, что мы бродим здесь уже давно? — поинтересовался Ладрас.

— А кто же тогда, кроме вас, мог открыть ворота замка? — весело ответил вопросом на вопрос старик, — А вы знаете, что эту дверь могут открыть лишь сильные телесно и лишь достойные духом. Я вижу, хоть и стар, что вы, воины, крепки и могучи. Когда я проходил через этот зал утром, створы ворот были открыты…

Старик закашлялся, а откашлявшись, задумался. Но после молчания молвил.

— Значит, вам нужен Лорд Инарос?

— Да, старец, мы ищем его, дабы просить его помощи, — ответил я.

— О, а ты, муж, стоек и смел… — старик тяжело вздохнул, — ну да ладно, тебя раскроет Инарос. Я отведу вас в его обитель. Ибо знаю то место.

— Благодарю тебя, мудрый старец, — я поклонился.

Старик улыбнулся и ответил кивком головы.

А после снова зашаркал по полу. Мы последовали за ним.

****

Проходя коридоры, мы всё дальше уходили от центрального зала. Но кто знает. Мне казалось, что мы кружимся в этих бесконечных и высоких лабиринтах. Были лестницы, полы которых украшали тёмно-зелёные ковры, они казались чёрными. Были и светильники, но огонь в них не горел. Лестницы поднимались ввысь и спускались всё ниже.

Светоч неустанно следовал впереди нас, оставляя за нами тьму и рассеивая её впереди. Но было видно, что старик и без всякого светоча прекрасно ориентировался в лабиринтах Замка Хеф.

Входя в зал с высокими колонами, старик, поглаживая бороду, молвил.

— Я так часто проходил через этот зал, что уже сбился со счёту. Пройдя этим залом, молодцы, вы очутитесь в комнате Лорда. Я там был часто, но никогда не заставал Лорда Инароса. Его не было, — прошамкал старец, разнося скрип своего голоса по всему залу.

Он замолчал, прикрывая рот рукой.

— Но мы его там застанем. И, если надо будет, найдём в самых жарких уголках ада, — сквозь зубы сказала Кэрин. Я посмотрел в её тёмные глаза. Свет горел в окошках, и я понял, что она шутит. Кэрин взглянула на меня и подмигнула, улыбнувшись.

— Меня радует ваше упорство! — весело ответил старик. И все поняли, что говорил он искренне.

— Будьте осторожнее, воины, — прошептал старец, когда мы пересекали зал с колонами, — Ступайте тише, не разбудите воинов Лорда.

Старик указал пальцем вверх. Светоч взмыл к недосягаемому потолку. И мы увидели.

Призрачные силуэты, цепляясь за колонны, висели так, абсолютно неподвижно. Не сразу мы поняли, что воины спят. Они походили на огромных птиц. Силуэты были покрыты призрачной дымкой, и их невозможно было хорошо разглядеть снизу. Эти птицеобразные воины и должны были пойти со мной. Но даст ли мне в подчинение Лорд Инарос своих воинов? Я не знал.

****

Мы перешли зал. Остановившись перед деревянной резной дверью, старик погладил стену. Так гладит своё дитя родитель или мастер — своё творение. Стена задышала медленнее под ладонью старца. Тот взглянул на нас глубокими глазами и вошёл в тёмную комнату.

Следом вошёл я и сразу очутился в небольшой комнате, уютно обставленной и ухоженной. В отличии от остальных помещений Замка, в этой комнате угадывался потолок. В центре его было отверстие. И я сразу услышал звуки ночи. Пели цикады, выли волки на полную луну, а она, хозяйка ночи, прокрадывалась лучами в комнату. Но, не доходя до пола, лучи растворялись в воздухе…

Шорох. Я оглянулся: мои спутники вошли в комнату.

Она действительно оказалась мала. Мы стояли, столпившись у порога. Лишь старик чувствовал себя комфортно. Он прошёл в другой конец комнаты и сел на небольшое ложе. Светоч взлетел к потолку и осветил всё кругом. Мы увидели на стенах полотна с надписями, полки, забитые летописями и манускриптами, и шкуры, разбросанные на полу и на ложе. Старик был здесь как свой, такой же древний, как и всё вокруг.

Но потом он резко приказал Айлин снять своё волшебство. Девушка в удивлении подчинилась, и светоч исчез. Тогда в темноте, через которую в тусклом свете лунных лучей угадывался силуэт старика, раздались хлопки в ладоши. Старик хлопал, и с каждым его хлопком одна из стен зажигалась лёгким зеленоватым светом. Стало светло, словно и не ночь сейчас была, но яркий день.

— Так, значит вы хотите видеть Лорда Инароса? — осведомился снова старец, — Так узрите же владетеля Замка.

Старик провёл в воздухе рукой, изображая некий жест, и платная дымка окутала его ноги, а после и все его тело. Дымка кружила вокруг старика, медленно поднимаясь вверх, обволакивая его. Но мне стало ясно, что она куда-то стремится. Дымка запульсировала, как змей, и рывками стала вливаться в глубокие глаза старца. А тот что-то постоянно шептал на незнакомом мне языке.

Но после, на несколько мгновений наступила тишина. Мы с нетерпением ждали, сосредоточенно глядя на волшебство перевоплощения.

Когда дымка вошла в старца, он поднял веки и взглянул на нас уже без старческой усмешки. Глаза были поддёрнуты белой пеленой. Руки по-прежнему дрожали, гладя бороду, и от того борода тоже дрожала.

— Воины… молодые воины, — раздался всё тот же скрипучий, но тихий голос, — если вы молоды, значит, хранятся в вас сила, отвага и энергия.

Мы переглянулись.

— Вы уже говорили это, — растерянно сказал Ирфин.

— Да, юноша, говорил… Но не помню, кем я был тогда, и в какую эпоху это было. Ты там был, юноша? В ту странную эпоху безвремья? — спросил Лорд Инарос у совсем растерявшегося Ирфина.

— Нет, Великий Лорд, — только и смог выдавить Ирфин. Инарос всех нас ввёл в тупик и удивление.

— Если тебя там не было, значит, не было и меня, ибо я был тогда лишь песчинкой в Бесконечном Арзе, песчинкой, которая плавала в безвремьи. А если не было времени, то и эпохи не было тогда. И выходит так, что и говорить я не мог…

Молчание.

Глаза старика Лорда моргнули, и он снова засмеялся так же, как прежде.

— Но не обращайте внимания на мои бредни! Я знаю, зачем вы, воины, явились ко мне. Мы поговорим об этом после. А ты, Радагас Бульвакский, и ты, Кэрин, дочь Крайды, крестьянки, — Лорд посмотрел на нас, — Вы получите мою личную, отдельную аудиенцию, ибо отмечены вы божествами, добрым божеством, и злым… Но это много позже…

— Как вы скажете, Лорд, — Кэрин поклонилась в ответ.

— Лорд Инарос, — поклон у меня не вышел, — Великий Лорд, мы проделали долгий и трудный путь, чтобы просить твоей помощи в свершении нашей миссии.

— Да, я знаю, чего ты хочешь. Убить отца, — в маленькой комнате голос Лорда стал ещё тише. Но это не имело значение, потому как его слова звучали у меня в голове, так же, как при разговорах с Айлин.

Лорд говорил:

— Но не боишься ли ты, Радагас, занять место его?

Старик улыбнулся. Белые глаза подёрнулись из-за морщин.

— Нет, Великий Лорд, я не боюсь сесть на трон…

Но Инарос прервал меня.

— Мой мальчик, ты лишь ходишь по поверхности древнего Имра. Загляни в себя. Частица Арза есть в каждом. Загляни. И ответь. Боишься ли ты стать таким же, как твой отец, тиран Танкрас?

— Да. Я боюсь, Великий Лорд, — не колеблясь, ответил я, — Ибо во мне течёт его кровь. Те же пороки травят мою душу…

— Твои страхи пройдут, — Лорд вновь улыбнулся.

Он смотрел на всех нас белыми глазами мудреца. Альд. Герой сказок.

Я никогда не мог их себе представить. Альдов. Героев тех лет, когда ещё души существ не были так черны. Оказалось, что альды — низкие волосатые карлики. Лишь гномы ниже, наверняка. Но мудрость тысячелетий покоилась в голове этого старца. И сейчас он являлся моей последней надеждой на помощь.

Старик молвил.

— Ваши страхи уйдут, а боль пройдёт вместе с усталостью минувших дней. Идите же, воины, в опочивальни. Отдохните. А погодя явитесь вновь в эту комнату. Я буду ждать вас. Торопиться мне некуда. Моё время давно уж прошло, — он улыбнулся, — Стены укажут вам путь в спальни.

Лорд склонил голову в поклоне.

А мы даже не могли возразить ему. Усталость накатила на нас. И никто ещё не пришёл в себя после превращения старика в Лорда Инароса. Завороженные, мы двинулись по коридору, освещённому зелёным светом от живых дышащих стен Замка.

XX

Уже несколько дней Танкрас Завоеватель сидел, запершись в своей спальне. Никого не впускал он в свою обитель. И сам не выходил оттуда.

Даже ночью, издали, через заслон пепельного снега, можно было увидеть, как горит свет в окне королевской спальни, в самой высокой башне городского замка.

Танкрас не появлялся и в тронном зале, на собрании военачальников.

Редкие распоряжения передавал через Урмака.

И стали поговаривать, будто король подцепил хвору.

Поползли слухи, что Танкрас теряет власть, что он люто возненавидел своего сына, славного Радагаса. Но об этого говорили лишь самые смелые. И то, если речь заходила о короле варваров, разговор становился тихим и переходил шёпот.

Боязнь народа королевства быть казнённым оставалась в сердцах и умах. Но душа требовала перемен. Как хочет глотка свежего воздуха человек, обитающий в подземельях.

Природа тоже бунтовала, выбрасывая из своих рукавов то извержение могучих вулканов, то землетрясение, разрушившее стену замка и дома в низине, то сильнейшие пепельные бураны.

Танкрас же всё не появлялся в коридорах замка. Король размышлял. А размышляя, гневался. В припадках ярости крушил мебель в спальне. Однажды, убил служанку, принёсшую Величеству ужин. После безумств Танкрас садился на кровать, ставил меч свой рядом и погружался снова в воспоминания о своих деяниях, о завоеваниях и в размышления о мести.

Он был в клетке. И боялся.

****

В то время как Танкрас заперся в своей башне, Чёрные Эрроны устроили бесчинства в стране вардоков. Они убивали заблудившихся торговцев, растерзывали диких вардоков, грабили богатые караваны людей Риверленда.

Но один раз, возле Самайи, им попался караван, который вели гномы.

Эрроны напали на них. Но гномы дали отпор. Да такой, что два Эррона погибли от обоюдоострых секир гномов!

Но всё же Всадники тьмы разграбили караван и убили гномов.

Так они уничтожали всё, что попадалось им, пока в один день не увидели летящего ворона. Это Урмак отдал самоличный приказ. И Эрроны, подчинившись, перестали устраивать резню и ускакали на юг. Там, между притоками Вэна и руслом Глиндина, стали ждать они возвращения Радагаса.

XXI

Тьма. Кромешная страшная тьма. И лишь два всполоха света. Блеск от лезвия кинжала в животе моего мёртвого брата и свет факела на стене спальни.

Сон, терзающий мою душу и моё сознание.

Но теперь тела матери и брата исчезают, растворяются.

И теперь остались только я и мой отец.

Я лежу на полу, рядом с кроватью. Отец стоит надо мной, как стоял над матерью. Он пытается меня убить, я вырываюсь. Всполохи света становятся ярче.

— Нет, отец, — кричу (или шепчу?) я, — Свет всегда должен быть.

В тот же миг всё переворачивается. Искажается. Чёрное становится белым, белое — чёрным. Тьма оборачивается светом, а свет становится тьмой.

Я стою над отцом, а он беспомощно лежит на полу. Что же я делаю? Что должен делать?

— Убить, — твердит голос сверху, — Убить страхи…

Я просыпаюсь.

Кэрин смотрит на меня в ужасе.

— Что с тобой, Радагас? Кошмары мучают твой сон?

— Да, это были кошмары. Но очень странные кошмары, — я стёр холодный пот со лба.

— Ты причитал во сне.

— Прости. Я тебя напугал, — я поцеловал Кэрин, она положила голову мне на плечо.

— А про что был кошмар? — спросила она.

Стены в опочивальне мерно светились, так же мерно, как капала вода в той пещере Чёрного Кряжа, и свет этот не раздражал глаз. Кровать была мягкая, и я почти сумел расслабиться.

Если бы не сон.

— Этот кошмар, — тихо произнёс я, — из моего прошлого. Но в этот раз сон повернул ход своего течения.

Кэрин смотрела на меня, а я всё продолжал говорить.

— Во сне я вижу страшную сцену былого. Отец убивает мою маму и младшего брата, Трибаса. Он вонзает кинжал в брата, а я смотрю на это, не в силах пошевелиться. Отец смотрит на меня дикими глазами и говорит, что со мной он разберётся позже, после того, как убьёт мать.

Я сжал кулаки.

— Не надо, Радагас, не вспоминай это и не говори…

— Нет, Кэрин, я должен.

И я продолжаю.

— Отец уходит в родительскую спальню. А я всё стою и смотрю, как умирает Трибас. Он тянет ко мне свои окровавленные ручонки. Его ладошки совсем маленькие, а пятна крови большие и тёмные, потому что кругом темно! Лишь блестит лезвие в животе дитя.

Трибас умирает. А я иду в спальню, услышав мамин крик.

Я как кукла-марионетка вхожу в спальню на не сгибающихся ногах. И вижу: отец стоит, тяжело дыша, над мёртвой матерью. Свет факела косо падает на предметы, освещая эту пугающую сцену. А тени предметов ползут куда-то вверх, к потолку, пытаясь вырваться наружу. А потом!.. Отец наступает на меня, его руки тянутся к моей шее. Но я кусаю руку, сильно кусаю, до крови. Отец в бешенстве кричит, что убьёт меня, а я убегаю вон.

Я замолчал, а Кэрин всё ещё смотрела в мои глаза. Я чувствовал её понимающий взгляд.

— Это горько, — сказала она, — Поэтому Танкрас должен умереть. Страшно и жестоко умереть!

— Да. Но…

— Что, любимый?

— Меня удивило, что сон сегодня изменился. Сегодня, сейчас! Краски поменялись местами, предметы исказились, всё изменило свою сущность! Будто два живописца договорились обменяться своей работой. Даже мы с отцом, Танкрасом, поменялись местами! Он лежал в страхе перед смертью, а я глыбой навис над ним…

— Не пугайся, Радагас, мой милый Радагас! — Кэрин обняла меня, дав ощутить тепло её тела.

— Нет, любовь моя, я не боюсь. Больше не боюсь!

Я взглянул в её карие блестевшие глаза.

— Раньше боялся. Отца, прошлого, боли, что терзала меня. Теперь не боюсь. Боль ушла, страха нет! Теперь я знаю, что там во сне я должен был сделать. Теперь я сделаю это.

— Убьёшь Танкраса?

— Нет! — задумчиво сказал я, — Спасу его! Я ясно понял, что отец заслуживает исправления. Все его дела будут прощены.

— Радагас! — вскричала Кэрин, — Мы должны убить тирана!

— Смерть — это дар! Танкрас не заслуживает его. Но заслуживает исповеди!

— Что с тобой? Какие демоны обуяли твой разум? — возразила она, — Ты действительно думаешь, что твой отец, тиран и садист, захочет перед тобой произнести слова скорби и раскаяния?!

— Да! — я улыбнулся.

— А ты не думал, Радагас, что Танкрас, наоборот, заслуживает только смерти, а не искупления?

— Возможно и так, милая Кэрин. Никогда нельзя знать наверняка. Не нам дано было судить, кому жить, а кому отправляться на тот свет. Но всё же именно мы и предопределяем судьбы. Не боги, и, может, даже не Вечный Арз, а мы, низшие создания Его. Заслужили ли мы такую участь или сами так решили? Никто не скажет. Но я хочу, чтобы Танкрас сам выбрал свою судьбу.

— Он уже сделал этот выбор, много лет назад, когда убил твоих родных, когда начал убивать свой же народ, когда… — Кэрин замолчала и просто опустилась на кровать подле меня.

— Этот выбор я ему прощаю, — еле слышно произнёс я. И хотя голоса своего я не узнал — он казался старческим — всё же я знал, что слова принадлежали мне.

— Простят ли его другие. Простит ли его народ королевства. Простим ли мы его…

— Знаешь, он и советник Урмак воспитывали меня, когда я снова вернулся в замок. Куда мне было идти… И теперь я благодарен им хотя бы за это.

Кэрин ничего не ответила, а лишь печально взглянула мне в глаза, в самую глубь моей души. И я чувствовал её понимание.

****

Мы молча собирались. Вышли в коридор. Там мы столкнулись с нашими спутниками. И отправились галереями и лабиринтами в обитель Лорда Инароса.

XXII

— Инаросу не помешает прислуга здесь! — Олоф был весел, — А то тут пыли много! Вон светильники бы зажечь, а то всё в зелёном свете. Уже глаз болит от зелёного.

— Да! И стражу надо хорошую, надёжную, а то дракона мы-то убили! — рассмеялся Ирфин.

Мы шли тем же путём, что и вчера. И снова проходили через зал с колоннами. Зал был светел. Свет исходил ото всюду: от стен, пола, казалось, что и воздух испускал частицы света. Было так ярко, что даже можно было разглядеть потолок!

Проходя через зал, я заметил, что армии Инароса нет. Колоны одиноко высились, поддерживая своды Замка. Но воинов сумерек не было.

****

Лорд ждал нас. Его тело совершенно не изменило позы. Но что творилось в голове Лорда, никто и предположить не мог.

В светлой комнате ровным счётом ничего не изменилось. Лишь теней, забравшихся в самые закутки комнаты, прибавилось.

Лицо Лорда осталось таким же безмятежным. Оно показалось мне маской, безжизненной маской. Глаза были так же поддёрнуты белой дымкой. Но тут Лорд посмотрел на нас и улыбнулся.

— Бесстрашные воины! — иллюзия маски рассыпалась. Обезоруживающая улыбка Лорда сняла неловкость.

— Приветствуем тебя, Великий Лорд Инарос, этим утром! — мы поклонились.

Инарос резко рассмеялся, махая руками. Но мы уже привыкли к всплеску его эмоций и резкой смене ролей.

— Вы уверены, что сейчас утро?

— Великий Лорд, мы знаем это так же хорошо, как хорошо видим вас сейчас, ибо мы проспали много часов! — сказал Ирфин, — А после ночи, ночного мрака, наступает утренний рассвет!

— Ты умён, юноша, но не усидчив и не внимателен! Взгляни наверх, обрати свой взор к небу!

Мы подняли головы.

Через отверстие в потолке на нас смотрела луна. Выли волки и пели цикады. Стояла ночь.

— Но как может быть такое? — тихо спросил Ладрас, — Мы проспали весь день?

— Нет! — резко сказал Лорд, — Время здесь течёт по-иному, нежели во всём мире. Вы спали столько, сколько нужно было, чтобы залечить ваши раны и излечить ваши души. Дни… а может месяцы! А в остальном мире прошли лишь сотни мгновений, Имр постарел лишь на один час. Время идёт, оно одно для всех. Просто существа, живущие на земле, используют его по-разному. Но время жизни скоротечно, оно заканчивается. Всё ему подвластно на поверхности Имра и в его глубинах. Я сам понял это, испытав, что такое старость.

Всего пятьдесят лет назад я был молод. Вернее сказать, моё тело было юным, как тела всех раньше живущих альдов. Тело мое старело, и тогда я созвал к себе совет вождей вардоков, ибо не мог понять, что со мной происходит. Ведь со стороны всегда лучше созерцать явления. Я раскрыл им тайну Хефа, дав заклинание. Я старел с каждой минутой, а вожди только сказали, что неизбежность всегда приходит, ибо потому такой является.

Злорадствуя, уходили они. Но у порога Замка я наказал им сидеть пятьдесят лет в своём гнилом Шатре, пригрозив им расплатой. И так и сидят вожди там, страшась моего гнева. И только в конце этого летнего сезона смогут выйти они и ощутить дуновение ветра, услышать смех ребятни, но уже никогда не увидят они дневного света и даже истинного мрака ночи, ибо пока сидели они в Шатре, их глаза отвыкли от света и просто закрылись навсегда.

— Истину говоришь ты, Лорд! — сказал я, — Видели мы вождей вардоков, держали с ними разговор и просили помощи!

— И что же сказали эти дерзкие и злорадные создания? — с любопытством спросил Инарос.

— Сказали они, что выделят нам отряд могучих воинов. Но самое лучше, что они смогли сделать, они сделали. Они отправили нас к тебе, зная, наверняка, что ты не откажешь нам.

— Иногда и из головы осла вылезет умная мысль! — рассмеялся Лорд.

— Лорд Инарос, если вы звали к себе вождей вардоков, то почему же сами не появлялись в мире, не выходили на свет солнечный? Почему до сих пор сидите в Замке, не покидая его? — спросила Айлин, — Ведь вы не боитесь ничего! Почему же…

— Дорогая эльфа, ведь ты прекрасно чувствуешь внутренний мир любых существ. Ты уже поняла, — он улыбнулся. И Айлин, смутившись, кивнула головой.

— Когда становишься мудрее, когда перед тобой проносятся века и эпохи, когда ты участвуешь в тысячи битвах, и все знания мира лежат у твоих ног, тогда хочется провести свою бесконечно долгую жизнь в спокойствии и раздумьях. Отрёкшись и отгородившись от всего мира, я живу так уже две тысячи лет. Замок Хеф я построил, когда умерли мои родители. Они умерли от деяний бога Удора. Переполняемый печалью и горем, я выстроил Замок и укрылся тут, не в силах никак изменить ход истории. Ибо всё может зависеть в мире от одного, но также может и не зависеть от него. Одна песчинка может изменить направление бури, но как ничтожна эта песчинка в песчаном водовороте. Всё зависит от того, кем ты являешься. Тогда, после смерти тех, кого я любил, я испугался, я убежал, ибо уже тогда умел чувствовать страх и горесть потери.

— Вы помогаете нам…

Ладрас посмотрел на Инароса.

— Потому что хочу этого. Хочу, чтобы окружающий мир не забывал о старике! Хочу изменить ход истории и судеб, раньше от меня не зависящих. Хочу вам помочь, потому что верю, что вы добьётесь своей цели. Ибо тот, кто стремится, тот всегда найдёт путь. А пройти по пути этому смогут лишь сильнейшие и достойнейшие.

Его белые глаза, казалось, стали глазами ребёнка, столько было в них теплоты, доброты и надежды.

— Вы ведь молоды, смелые воины, — сказал он, обращаясь к нам, как к детям своим, — В вас таится невероятная сила! Многие используют эту силу во благо, многие во вред. Некоторые строят плотины, возводят гигантские строения из материала, который называют бетон, рушат мифы и создают собственные. Я говорю о людях Риверленда. Люди те стремятся к постижению мира. Они развиты лучше многих народов. Слышал я, что у них есть двуногие железные кони, ноги которых стали круглы. А люди эти одеваются иначе, чем эльфы и иначе, чем варвары и вардоки. Они ни с кем не воюют уже на протяжении сотен лет. А духовно они развиты не хуже эльфов! Их письменность даже превосходит эльфийские рукописи! Люди Риверленда используют ту силу, о которой я вам говорю в целях, которые идёт во благо.

Инарос посмотрел на нас внимательным, строгим взглядом, но был возмущён.

— А варвары и вардоки убивают! Сжигают! Уничтожают всё! — сказал Лорд с неприязнью и яростью, — Эльфы и гномы не далеко ушли! Гномы проводят своё время в шахтах, они добывают и мастерят. Это я одобряю. Но гномы алчны, жадны и скупы. Их волнуют лишь горы золота и алмазов. Будь у них последние крохи хлеба, они бы их продали, чтобы заполучить ещё драгоценностей! Эльфы — чистейшие из созданий Арза после альдов. Но и они подвластны богам. Злые боги развращают чистые души эльфов. Они так погрязли в постижении природы и её основ, что совсем забыли о развитии неких благ для устройства мира. Эльфы живут в гармонии с природой, но ничего для природы делать не хотят!

Глаза Инароса побелели, а к морщинистым щекам прилила кровь.

— Но, великий Лорд! — возразила Кэрин, — Не все так плохи, какими вы их представляете! Многие люди, эльфы, гномы живут так, как велит им судьба. А многие сами распоряжаются своей. Не все должны быть одинаковыми. И не всем дано исполнять всё так, как велит Вечный Арз, то есть жить в гармонии с природой, с окружающими и с собой. У многих это просто не получается, потому как идеальные существа исчезли! Остались лишь те, кто живёт так, как может.

— В этом ты права, Кэрин, — смягчился Лорд, — Но не каждый хочет стремиться к лучшим познаниям, к лучшим вещам и месту.

— Каждый имеет свой идеал, Великий Лорд. Каждый стремится лишь к тому, что считает идеалом, — вежливо сказала Айлин, — Если люди Риверленда стремятся развить средства для того, чтобы их быт стал лучше, то эльфы стремятся к тому, что не является вещественным, но лишь духовным. Для нас не важны мирские блага, потому как мы живём долгой, почти бесконечной жизнью, и важно для нас лишь то, что все зовут духовным обогащением. В быту у нас есть всё нужное, чтобы проводить больше времени в раздумьях и речах. Как это делаете и вы.

— И ты права, Айлин! — почти улыбнулся Инарос, — Но, развивая и быт свой, можно придти к тому, что времени на развитие своей души и получения знания останется больше, потому как ты не будешь тратить лишнее время на быт, который не так развит, как того требует жизнь. Ведь жизнь трудна без новых идей и новых творений. Нужно перенимать что-то более совершенное, нежели есть это у тебя.

— Воистину, вы мудрейший из всех! — поклонился я. И вместе со мной поклонились все остальные.

Лорд Инарос улыбнулся.

— Увы, это не так. Мудрейший может предсказать ход событий, и, поняв, что путь его опасен, вовремя свернуть с него или изменить. Поэтому мудрейший — Вечный Арз. Я же всего лишь альд пятого поколения. Я даже не участвовал в воплощении богов. Мои предки воплотили их, хотя Арз и отговаривал своих детей. Арз повсюду, и частица его есть в каждом из вас, поэтому все вы мудры! — молвил Лорд, — И мудрость ваша отличается от мудрости и ценностей других, как и идеал! Но меня мучает один вопрос…

Он лукаво посмотрел на нас.

— Если все существа так хороши собой, то почему рождаются на свет такие, как Бульвак Покоритель, или Эльдерейс из Хервинленда, или Джаром из западных предгорий Краурдора? Ведь такие люди, эльфы или гномы подчиняли своей воле всех! А кто не подчинялся, жестоко убивали!

— Всегда в истории любого народа должен к правлению приходить тиран и деспот, — говорил Олоф, — Зачем? Затем, чтобы народ сам сверг его, поняв, что только сам народ вправе решать, что делать.

— Этим, ты, Олоф, оправдываешь существование тирании и всех тягот, которые переносит страдающий от тирана народ? — гневно ответил Инарос, — Тем паче, что народ в сущности своей, это стадо глупых коров, не имеющих прыти лернов, а лишь ярость мхетов в своём животном естестве!

— Но ведь именно познав, что такое тирания, народ поймёт, что такое и милосердие, справедливость и честь, — вымолвил молодой Ладрас.

— Так почему же народ королевства твоего, Радагас, не свергнет тирана Танкраса? Ведь именно народ, по вашим раздумьям, должен это сделать.

— Я думал над твоими словами, Лорд Инарос, — молвил я, — Думал ещё тогда, когда говорил о своём плане свержения отца Олофу. Народ должен прийти к восстанию, но восстание — оно должно назреть. Танкрас — это нарыв на воспалённой ране. Народ королевства должен вытравить гной и яд из раны, устранив нарыв. До этого же жители должны прибывать в страхе и отчаянии. Восстание должно готовиться в сердцах и планироваться в умах, чтобы, как пороховая бочка, которую придумали люди Риверленда, взорваться в тот момент, когда тиран ослабеет и станет не сильнее насекомого. Сейчас, насколько я осведомлён, Танкрас лишился своей могучей армии, его дух подорван, но всё же тиран пока держит бразды правления в своих руках. Народ взбунтуется. Начнутся разбои и бесчинства. В это время мы и явимся с войском и уничтожим зло в королевстве. Истребим врага под корень.

— Ты расчетлив, Радагас. Ты сын своего отца. Ты перенял лучшие его черты. И я говорю это без тени зла и отрицания твоего мужества и справедливости.

— Но, Великий Лорд, — начал я с некой непонятной задумчивостью, — Я принял решение не убивать отца.

Все обернулись в мою сторону и взглянули с полным недоумением. Кэрин не поворачивалась.

В комнате повисла тишина. Мне показалось, что даже Инарос не ожидал такого ответа. Но всё же лицо старца не изменилось.

— Что ж, — молвил Лорд после минутного молчания, — Почему же ты так решил? Что подтолкнуло тебя? Что воззвало к твоему сердцу?

Казалось, Инарос испытывает меня. Он знал ответ, но всё же спрашивал! Зачем? Лишь для того, чтобы я осознал, что изменяю судьбу многих людей, что изменяю сейчас порядок вещей и ход истории?

— Я понял, что Танкрас, тиран и злодей, заслуживает прощения. Что смерть для него — слишком ценный дар.

— Радагас, что ты делаешь?! — спросил Ирфин.

— Ведь Танкрас убил Эльда, он убил твою семью, — говорил Ладрас.

Но Лорд Инарос остановил их, подняв руку в знак молчания и примирения.

— Это решение милосердное, будущий король варваров, — молвил, наконец, старец, — Даже я не берусь говорить, что оно правильное, но всё же справедливость, а не жестокость, приводит мудрых правителей к признанию, а их королевства — к процветанию. Будь так, как ты сказал. Я позволю своим воинам пойти с тобой, дабы уничтожить последние силы Танкраса.

На лицах моих спутников появилось облегчение. Но всё же все оставались в некоем напряжении. Мои слова вывели всех из равновесия, и тем более, все были уверены, что Лорд Инарос не собирается просто так отдавать свою армию.

Наши догадки подтвердились.

— Но… Просто так я вам своих воинов не отдам, ибо должен проверить, прочны ли вы духом и телом.

Сражаться наравне с моими воинами может лишь сильнейший воин, поэтому первое задание будет для самого могучего из вас.

XXIII

Я вышел вперёд.

— Замечательно! — улыбнулся Лорд, — Военачальник моей небольшой армии желает сразиться с тобой, Радагас. Пройди в зал для поединков. Стены укажут тебе дорогу.

Лорд указал рукой направление.

— Что ж, раз такова твоя воля. Я выполню её, ибо нуждаюсь в твоей помощи.

Я поклонился и повернулся к своим друзьям. Они кивнули. Кэрин поцеловала меня.

— Что будет, если я не справлюсь? — мимоходом спросил я у Инароса.

— Тот, кто уверен в своей победе обязательно победит! Ты уверен, Радагас? Может вместо тебя пойдёт другой?

— Я уверен, Великий Лорд, — я подмигнул Кэрин. И вышёл из комнаты.

Свет стен зажёгся. И я направился туда, куда указывали стены. Направо. А потом налево, а потом вниз. Святые божества! Как огромен этот Замок! Как он запутан! Но всё же тот, кто выбрал дорогу, пойдёт по ней до конца, ведь от его выбора зависит его судьба.

Я шёл, свет стен вёл меня. И в конце коридора, который заканчивался тёмным проёмом, я обнаружил зал для поединков. Как только я вошёл в него, стены засветились зелёным светом. Я очутился в круглой комнате. Она была высока, стены были круглы, без единой засечки или стыка. Идеальный круг.

Вдруг с потолка ко мне спустился воин Инароса. Один из тех, которые спали в огромном зале с колоннами. Военачальник был выше меня на две головы. Тело его было человеческим, а голова была головой птицы. Длинный широкий клюв был приплющен. Я заметил, что верхняя часть клюва была треснута.

Военачальник посмотрел на меня. Его острый взгляд пронизывал до костей. Он подошёл ко мне, нависая всем своим могучим телом. К его спине был прикреплен плащ, который прикреплялся к рукам. Казалось, что это его крылья. Он походил на летучую мышь.

Я не знал, что делать. Но сумрачный воин сам дал ответ. Он вежливо поклонился, как кланяются великие воины перед битвой, достал длинный меч и принял боевую позу. Я уважаю старые традиции ведения боя. Поэтому я ответил тем же.

А после мы начали бой. Сначала Воин присматривался к моей поступи и манерам ведения боя. После нескольких выпадов я тоже усвоил его технику. Он был умелым бойцом, мастерски владел мечом, и шаг его был уверенным. Выйдя в центр зелёного зала, мы скрестили мечи, и сражение началось. Воин наносил мощные атаки. Я только и успевал отражать их, блокируя и уворачиваясь. Но потом я стал атаковать, а сумрачный воин защищался. Он умело переходил из оборонительной стойки в атакующую. Меч его исполнял неописуемый танец, под стать моему мечу.

Сражение не заканчивалось, а победителя всё не было. Я весь взмок, плащ Воина вдруг окрасился в красный цвет (так всё же это были крылья). К ним прилила кровь. Воин стал открывать клюв, вбирая больше воздуха. Я стал одолевать его. Проведя мощную атаку, я повалил Воина на пол и хотел уже приставить меч к шее (знак поражения), но Воин резко взлетел. Он воспарил в нескольких метрах над полом. И стал наносить страшнейшей силы удары. Но я отражал его выпады и сам сделал пару веерных атак. Одна из них увенчалась успехом. Я распорол Воину крыло, и он стал метаться по залу. А после с криком упал на пол в нескольких метрах от меня. Я подошёл к нему. Но сумрачный военачальник уже не делал попыток сопротивления. Он лежал, казалось, поверженный. Но всё же встал. Я в боевой готовности отошёл на пару шагов, но Воин медленно поклонился и, гаркнув что-то, взмыл к невидимому потолку.

Дверь позади меня, до этого закрытая, отворилась, и стены вновь зажглись, приглашая меня идти за ними. Я понял сразу, куда они меня ведут. Первое испытание было пройдено. И от него я смертельно устал.

Не знаю, сколько блуждал по коридорам Замка, не знаю, сколько прошло времени с того момента, как я одолел сумрачного воина, но я всё шёл за вспыхивающим зелёным светом стен. Время здесь и для меня изменило ход своего течения. Я больше не ощущал усталости после боя — она быстро прошла, не хотел спать или есть. Все мои мысли были сосредоточенны, тело напряженно. Я жаждал действий.

Но всё же я не знал исхода нашей миссии, я лишь верил в успех, в неизбежный исход. Иногда в мире всё должно произойти по намеченному замыслу лишь одного человека. Танкрас свершил свой замысел: у него власть, богатство…

Но мой замысел ещё только предстоит осуществить. Я готов пожертвовать многим, лишь бы только очистить Имр от скверны и тирании.

И я уверен, что замыслу моему суждено сбыться. Судьба не всегда зависит от человека, выпадают моменты, когда всё зависит лишь от случая. Но это редкость. Чаще наша судьба зависит от наших деяний.

Я нападу на город Танград! Народ подымится на восстание! Тиран будет свержен!

Если же я потерплю поражение… Хм, это мой выбор, идти против силы. Силы зла.

****

Я совершенно запутался в ступеньках, но уже чувствовал, что иду не в опочивальню мудреца Лорда. Свет стен вывел меня в тот зал, где мы сражались с Драконом. Я вошёл с той стороны, с какой мы вошли в первый раз. И увидел всех своих спутников и Лорда Инароса с ними.

— Что ж, — молвил Инарос, — Не ожидал я такой прыти от сына Танкраса. Но ведь ты верил в себя и свои силы. У тебя есть цель, поэтому никакие преграды тебе не страшны! Поэтому ты и одолел лучшего из воинов.

— Кто он? — спросил я.

— Он военачальник сумрачной армии. Ты его здорово ранил, он ослаб. Но силы его скоро восстановятся, и вы увидите его, их всех.

Инарос замолчал, задумавшись, а потом снова заговорил.

— А сейчас вам предстоит выполнить второе моё задание, ибо, если хотите вы одолеть своего врага, вы должны быть подготовлены не только телесно, но и духовно, — и он вдруг рассмеялся. Лицо его оставалось серьёзным, смеялись лишь уголки губ.

— Это будет загадка! — хитро улыбнувшись, молвил Лорд.

— Загадка?! — удивился Ирфин, — И всего-то?

Айлин и Кэрин укоризненно посмотрели на него.

— Если человек, именно человек, друзья мои… Если человек умер дважды, то как он умер первый раз? — это моя загадка, — весело сказал Лорд Инарос.

Мы задумались.

— Но прежде чем дать мне ответ, — предостерёг нас Лорд, — оглянитесь вокруг. Где вы находитесь, что произошло здесь. Что таит в себе этот зал, какую историю может поведать.

— В этом зале мы убили водного дракона, — произнёс Ирфин, — стража Замка и вашего слугу…

— Он умер, — задумчиво сказал Ладрас.

— Но умерло лишь тело, душа же ждёт своей очереди, чтобы её забрал Волбур… или Серафим, — продолжила Айлин.

— Драконы живут один раз, так же, как и люди, — говорила Кэрин.

— Значит, сначала умирает плоть, тело, а после душа, которая умирает лишь после попадания в рай или ад, — закончил Олоф.

Лорд Инарос молчал. Его веки были опущены, он спал.

— Великий Лорд, — я подошёл к нему. Лорд поднял голову и открыл глаза.

— О! — воскликнул он, — В этом зале жил Госрог, величайший из драконов! Я нарастил ему три рога и помог открыться третьему глазу!

— Великий Лорд…

Но тот не обращал на меня внимания.

— Мне будет не хватать Госрога. Он был стар. Мы часто беседовали с ним. Он был мудрым драконом и рассказывал мне о морях. Как удивителен морской мир, и как приятно спать на морских полипах. А я учил его манерам, познанию философии и древним заклинаниям. Он научился извергать сразу и огонь, и лёд. Госрог ко мне привязался, да, не скрою, и я к нему. Поэтому он так рьяно охранял мой покой…

Лорд замолчал в печали, но потом, словно, проснувшись ото сна, взглянул на нас и сказал, улыбнувшись.

— Вы нашли ответ на загадку, что я вам задал?

— Да, великий Лорд, — начал я, — Ты спросил нас: Если человек умирает дважды, то, как он умирает первый раз? Ответ: Человек умирает телесно, когда его повергает меч врага, или старость подкрадывается к нему на смертном одре. Это первая смерть человека — телесная кончина. Вторая смерть — это падение души в ад или же вознесение её в рай.

Инарос взглянул на нас с задумчивой улыбкой. Его белые глаза показались мне опечаленными. Будто Лорд вспомнил что-то, что заставило его сердце сжаться от печали. Но это, наверняка, был лишь морок.

— Это верный ответ, Радагас, — произнёс, наконец, мудрец, — Ведь, как и тело человеческое, душа человека не бессмертна, в отличие от души эльфа или альда. Но это только часть ответа. Ведь не всегда смерть тела предшествует смерти души.

— Это так, — согласилась Кэрин, — Потому как бывает так, что душа умирает раньше тела человека… и даже эльфа или же другого разумного существа. Душа менее защищена от атак. И случается так, что, потеряв себя, утратив свою душу, человек, эльф или же гном живёт, как существо, не связанное ничем с этим миром. Ноги его плохо ходят, они уже не так крепко держат его на Имре. Руки не так крепко сжимают меч, а мечты такого человека становятся серыми и безликими. Такой человек быстрей утрачивает связь с ближними своими, его деяния не ясны. Он умирает быстрее.

— И поэтому у этой загадки два ответа, — сказала Айлин.

— Я согласен с вами, — произнёс Инарос, — Бывает, что душа, увядая, умирает раньше. Да, у моей загадки два ответа. Ваш выбор оказался правильным. Вы разгадали загадку. И теперь вам осталось пройти последнее испытание.

— Если вы хотите одолеть зло, вам надо быть ещё более изощрёнными, ещё более хитрыми, чем ваш враг. Там, в коридоре хитрости, ваше следующее задание. Вам всего лишь надо пройти этим коридором. Но! — Инарос предостерегающе поднял палец вверх, — Это вам следует сделать тремя разными способами, так, чтобы путь ваш, направление и шаги ни разу не повторились.

— Как же это сделать, Великий Лорд? — спросил Ирфин, — Идти в одну сторону, но в то же время идти обратно; Пройти коридор, и при этом не наступать на пол, чтобы не делать одинаковых шагов…

— Это и есть загадка коридора хитрости! — улыбнулся Инарос, — Умейте смотреть на вещи, так, чтобы каждый ваш новый взгляд открывал для вас эти вещи каждый раз по-новому! Вы должны трижды пройти галерею и все три способа должны быть разными. Стены укажут вам путь, идите вместе, воины. Внемлете голосу разума и отваге сердца.

Стены зажглись зелёным светом, приглашая идти за ними.

Нам предстояло выполнить последнее испытание Инароса. И тогда мы сможем продолжить свою миссию. И у нас будет мощная поддержка.

Только надо пройти этот коридор хитрости. И сделать это, не повторяясь.

****

Галерея хитрости располагалась рядом с комнатой Лорда. По крайней мере, так нам показалось: мы шли всего несколько минут. Но кто нам сказал, что минуты здесь не растягиваются в часы.

— Здесь повсюду ловушки, — сказал я, указывая на разъёмы и ниши в стенах и полу.

Галерея растянулась, как туннель. Казалось, коридор бесконечен. Но всё же далеко впереди мерцал тусклый зелёный свет. Потолок, как и в других залах и коридорах, терялся во мраке. Стены были здесь из обычного камня.

— Как пройти через коридор ловушек, да так, чтобы ни один шаг не повторялся? — спросил Ладрас у мрака.

Мрак молчал угрюмой нависшей чернотой.

— А я знаю! — вдруг сказал Ирфин.

Мы все посмотрели на него.

— Три разных способа. Три деяния, но путь один. Сила, ловкость и магия! Они помогут нам! Надо пройти сначала, применив силу: могучую силу рук, ног и оружия. Потом пройти, проскакивая и уворачиваясь, а в конце применить магию. Всё просто! — он вяло улыбнулся, — ну… на словах просто…

— Я пойду первым, — сказал Здоровяк Олоф, — Малец сказал, что силой надо одолеть то, что будет в этом коридоре. Так вот я самый сильный из вас! Я пойду!

И никто не смел перечить ему. Олоф выглядел грозно. Ничто не страшило его.

Здоровяк вытащил свой молот и пошёл вперёд, в коридор хитрости.

Коридор стал широким. Стены будто отступили, боясь, что Олоф заденет их своим устрашающим молотом.

Олоф сделал десяток шагов, и встретился с первой ловушкой. Пол раздвинулся, и из чёрной пустоты медленно поднялся круглый пьедестал с отверстиями по всей окружности.

Два ряда отверстий для дротиков. Смертоносная ловушка коридора хитрости.

Из этих отверстий вылетели дротики. Ловушка расстреливала их по кругу. Но дротики в нас не попадали. Невидимый магический барьер между залом и коридором не давал дротикам убить нас. В сторону Олофа тоже полетели стрелы. Две вонзились ему в бедро, но Здоровяк только рассмеялся. Второй выстрел дротиков он отразил, размахивая молотом.

Выстрелы прекратились. Олоф выждал ещё несколько секунд, и, убедившись, что ловушка перестала работать, двинулся дальше.

Вдруг из ниш в стенах появились два столба с широкими лезвиями. Третье лезвие опустилось из чернеющей пустоты, сверху. Лезвия напоминали мечи. Столбы и верхнее лезвие начали одновременно вращаться, перекрывая весь коридор. Свист от них звучал в голове. Кэрин, испугавшись за Олофа, схватила меня за руку. Я успокоил её.

Олоф, весело вскричав, подставил железный молот, выставив его перед собой, на пути одного из столбов, который вращался у левой стены. Лезвия ударили по железной рукояти молота. Но Олоф, давя на них, наступал вперёд. Лезвия заскрипели и затрещали. Механизмы столба-ловушки ломались, а Здоровяк всё же шёл дальше. Он прошёл лезвия, и тут же ему пришлось подпрыгнуть, чтобы дротики не вонзились в него — пьедестал снова заработал.

Сделав ещё несколько шагов, Олоф остановился. И нам показалось, что мы слышим свист.

Сверху на Олофа летело что-то огромное. И только через несколько секунд я понял, что это гигантское бревно обрушивается на моего наставника. Бревно, как маятник, было подвешено к неведомому потолку. Ствол бревна был оббит шипами.

Тут же из ниш в стенах показались ещё два таких же смертоносных бревна.

Олоф ждал, но брёвна не прекращали раскачиваться. Это был механизм, не останавливающий маятника брёвен, чтобы не уменьшилась амплитуда раскачивания.

И тут снова Олофу пришлось приложить могучую силу, чтобы преодолеть препятствие. Он встал на пути центрального бревна, и как только оно ударилось о выставленный молот, начал давить на него, в то время как бревно пошло от Олофа в другую сторону. Вес бревна был огромен, и Здоровяк, пыхтя, всё давил на него. Шипы были в миллиметрах от его глаз. Так смотрит воин в глаза смерти, не отрывая взора. Олоф поднял бревно достаточно вверх, для того, чтобы проскочить под ним. Как только он это сделал, в десятке ярдов перед ним каменные плиты пола разверзлись, оставив лишь узкую каменную полосу по центру коридора хитрости. Олоф подошёл к пропасти.

— Внизу торчат шипы! — крикнул он нам. А сам, убрав молот за спину и достав из ножен клеймору, поставил ногу на узкий мост, соединяющий его с нами и с концом испытания. Здоровяк делал мелкие шаги, клеймору использовал для удержания равновесия, держа её в обеих руках, будто собирался даровать её кому-то, кто стоял в конце коридора. Олоф смотрел строго вперёд, боясь упасть, но шаг его оставался твёрдым. Внезапно мы снова услышали свист, будто тысячи стрел взметнулись в воздух. Оказалось, что шипы со дна пропасти ряд за рядом выстреливаются в воздух и взметаются вверх до самого потолка. Олоф стал идти быстрее, дорожка оказалась длиннее, чем он предполагал. А стрелы-шипы взлетали всё быстрее. Тогда Олоф резко остановился и стал размахивать своей клейморой над головой, чтобы шипы не убили его. Град обрушился на Здоровяка, но он выстоял. Смертоносные шипы-стерлы разлетались в стороны, как капли дождя или градины, ударяясь о лезвие меча. Вскоре все шипы были отбиты Олофом, и он прошёл дорожку смерти.

Коридор вёл его дальше. И мы видели лишь его могучее тело, мелькающее средь ловушек.

Тут мы услышали громкий голос.

— Это конец коридора! Здесь всего на всего стоит овальное зеркало! Поэтому казалось, что коридор бесконечен!

Олоф замолчал, а потом заговорил снова.

— Вот незадача, я не отражаюсь в этом зеркале, оно отражает всё вокруг, но не меня! Это волшебство! Но что мне делать дальше? — спросил он, — Хода здесь нет!

— Это зеркало может пленить твой разум! — закричала Айлин, — Не смотри по сторонам, и не смотри, что происходит за тобой, смотри только туда, где ты должен быть!

— Я так и сделаю! Я смотрю!.. О! Что же это?! Что за магия! Тут проход появился! В зеркале! Я иду туда!

— Будь осторожен, Олоф! — крикнул я, но ответа уже не услышал.

На время Олоф пропал. Мы совсем потеряли его из виду.

Но вскоре он снова появился, но уже рядом с нами. Здоровяк вышел из тёмноты, справа от нас. Мы все обрадовались ему.

— Там коридор, он ведёт прямиком к началу, — сообщил он, — Кто же теперь должен пройти через эти чёртовы ловушки.

****

После некоторых приготовлений следующим вызвался идти Ирфин.

— Я понял, как работает это магическое зеркало, — говорил он, потуже затягивая все запряжки на куртке, — Зеркало — это отражение наших возможностей. Оно подстраивает коридор хитрости под нас и даже, как я заметил, против нас. Олоф — здоровяк, и зеркало расширило коридор, чтобы Олоф смог пройти, но он и немного неуклюж, — Ирфин извиняющее посмотрел на Олофа. Тот улыбнулся.

— И поэтому коридор схитрил, сделал ещё одну ловушку: он создал узкий мост и быстрые шипы-стрелы…

— Как ты до этого догадался? — спросил друга Ладрас.

— Когда Олоф сказал, что он не отражается в этом зеркале, то я подумал, что зеркало магическое, и коридору всё равно, кто идёт по его каменному полу. А зеркалу главное, чтоб мысли человека были о коридоре. Поэтому Олоф и не отразился в зеркале, хотя оно прочло его мысли и страхи. Ведь ты же, Олоф, думал о том, как бы не удариться о стены столь узкого коридора, когда только собирался ступить туда?

— Да, Ирфин, это так!

— Молодец, Ирфин! — я похлопал молодца по плечу, — Ты готов?

Он кивнул.

— Правда, — он оглянулся уже перед тем, как вступить в коридор, — я не знаю, каким коридор станет для меня.

Ирфин сделал два шага вперёд, но потом развернулся. Мы озадаченно посмотрели на него.

А он снова зашагал только теперь спиной к ловушкам.

— Ирфин! — закричала Кэрин.

— Что ты делаешь? — испуганно спросила Айлин. И я уловил дрожь в её голосе.

— Коридор надо пройти так, чтобы ни один шаг не повторялся. Помните? Идти в одну сторону, но идти обратно.

— Чтоб этого старика Волбур забрал! — злобно прошептала Айлин, проклиная Инароса.

Но никто, кроме меня, этого не услышал. Благо на всеобщем говоре нельзя никого проклясть. Не то у нас были бы неприятности.

Коридор сузился! Магия! По коридору теперь едва могли пройти три человека в ряд.

Ирфин сделал всего пару шагов, как из пола снова показался пьедестал с дротиками. Ловушка в мгновение ока заработала, выпуская дротики — смертоносные жала. Все они полетели в Ирфина, но юноша, словно, ждал этого, чувствовал полёт дротиков. Он сделал двойное сальто назад, к ловушке, и вскочил на крышку пьедестала. Ловушка бесцельно выстреливала дротиками, плюясь ими, словно, гадюка ядом. Ирфин сделал ещё один прыжок чудовищной силы и проскочил в пространство между боковыми столбами с лезвиями-мечами и верхним лезвием, спустившимся с потолка. Он встал на ноги и тут же отпрянул в сторону: огромное бревно с шипами прошло всего в волоске от плеча юноши. Но всё же Ирфин остался на ногах.

Он взглянул в нашу сторону и улыбнулся. Но тут же чуть не провалился в открывающуюся нишу в стене, из которой снова показалось бревно. Боковые брёвна стали раскачиваться в такт центральному. Ирфин схватился за шипы левого бревна и повис на них. Когда бревно уходило в нишу, Ирфин спрыгнул на пол в трёх ярдах от брёвен, и тут же отпрыгнул назад на два ярда, чтобы не провалиться в яму, которая образовалась из-за того, что каменные полы коридора разомкнулись. Но теперь уже не было посередине узкого мостика. А дротики из пьедестала всё летели, норовя приковать Ирфина к стене, и смертоносные брёвна всё раскачивались, как маячная пила. Ирфин ловким движением уцепился руками за камни стены и ногами упёрся в противоположную стену. Так он повис над пропастью. Раздался щелчок, и шипы-стрелы стали вылетать снизу. Насколько я мог уловить взглядом, сначала вылетали шипы из первых двадцати рядов. Ирфин, крутясь, уворачивался от них. Но это было ещё не всё. Сначала Ирфин продвинулся вперёд, потом вернулся обратно, и, как только шипы из первых двадцати рядов стали падать дождём вниз, стал вращаться назад, чтобы не попасть на шипы, вылетавшие снизу из вторых двадцати рядов.

Так он преодолел последнее препятствие коридора хитрости. Но впереди его ждало зеркало обмана.

Ирфин подошёл к полукруглой зеркальной стене. Нам его уже не было видно из-за ловушек. Но мы видели, как в зеркале образовалась огромная дыра, и как эта дыра слилась, сделавшись снова единым полотном зеркального стекла. Мы ждали недолго — Ирфин появился в нише в стене рядом с нами.

— Молодец, юнец! Ты храбрый малый! — смеясь, похлопал по плечу Ирфина Олоф, — Я с превеликим трудом прошёл этот ад. Ни один бой с мхетами, яростными мордоками или саблезубыми львами не сравнится с этим коридором! А ты, Ирфин, прошёл его ещё быстрее и искуснее, чем я! Ты был на волосок от смерти, но всё же выстоял!

Здоровяк ещё раз похлопал юношу по плечу. Ладрас обнял своего друга. И даже Айлин обняла Ирфина, после чего он раскраснелся.

****

Теперь настало время магии. Настало время Айлин проявить свои способности и пройти галерею.

Эльфа молча вошла в коридор, который выглядел так, как мы его увидели в первый раз. Девушка улыбнулась и воспарила над полом и над нами. Будто и не надо было ей сейчас преодолевать ужасные смертоносные препятствия. Она плыла по воздуху, словно Серафим, спустившийся с неба на своих белых крыльях. Айлин смотрела только вперёд.

И тут же, как по мановению волшебного взмаха руки, молниями засверкали дротики из поднявшегося пьедестала. Сотни дротиков-убийц летели в Айлин. Девушка направила ладони в сторону атаки и выпустила из рук две сильные струи расплавленной лавы. Дротики расплавлялись, не долетая то эльфы. Они горячими каплями расплавленного железа капали на пол. Айлин продолжила свой путь. Столбы с лезвиями-саблями она перелетела, поднявшись выше того лезвия, что опускалось с потолка. На время Айлин исчезла во мраке. Но вскоре мы снова увидели её, уже по ту сторону раскачивающихся брёвен. Она направилась в сторону ямы, и тут произошло неожиданное. Шипы взлетели вверх и в то же самое время из чёрной тьмы потолка стальным дождём посыпались стрелы. Айлин оказалась между приливной морской волной и огненным дождём. Но эльфа не растерялась. Она просто летела вперёд, а стрелы и шипы отбивались от магического щита, поставленного ею. Эльфа была в коконе, сотканном из гаэрвальской магии. Так она минула коридор хитрости и скрылась в появившемся проходе в зеркале обмана.

Она появилась рядом с нами за мгновение до того, как ловушки галереи растворились, а сам коридор стал похож на другие коридоры Замка Хеф. Лишь стены оставались немыми, каменными.

Айлин выглядела усталой. Да и Ирфин с Олофом были потрепанными, словно прошли через поля битв и перенесли тягости войны.

Испытания Инароса закончились, и пришло время, идти в его опочивальни, чтобы встретиться с армией Лорда.

XXIV

Стены привели нас в комнату Лорда Инароса. Но вместо бородатого старичка на ложе сидел высокий, статный эльф из племени хервингов. Это можно было легко определить по его ушам. У хервингов уши длинные и прямые, у гаэрвалов же уши длинные, но кончики их загнуты, словно их сломали. У сидевшего перед нами эльфа уши были прямые.

Эльф сидел невозмутимо и выжидающе молчал. Но стоило ему открыть до этого закрытые глаза, как мы узнали в нём Инароса. Белые глаза выдавали в нём великого Лорда.

— Кто вы? И что вас привело в Замок Хеф, воины? — нахмурившись, спросил Лорд-эльф.

— Мы варвары, — молвил я, — Пришли мы из Танграда, я Радагас, сын Танкраса, а это мои друзья. И привело нас дело, больше не требующее отлагательств.

— Ах да! — смягчился эльф, — Уж простите меня за мою грубость, нынче не много гостей захаживает сюда. Великий Лорд говорил о вас. Вам нужна его армия, чтобы одолеть зло, свирепствующее на западе. Так сказал Лорд.

— Но, владыка, вы и есть Лорд Инарос! — сказала Кэрин.

— Я?! — удивился эльф, и белые глаза сузились, — Ха! Я Инарос!

Он рассмеялся, но вдруг снова стал серьёзным и хмуро взглянул на нас.

— А кто есть Инарос? Кто он?.. А кто я? — сквозь белую плёнку глаз прорывался неподдельный интерес.

— Вы Лорд, — сказала твёрдо Айлин, — А это одна из ваших масок. Подлинный ваш облик сокрыт под этими масками.

— Я хервинг Алардас, живший за тысячу двести лет до сего момента. Да, я всего лишь одно из воплощений Инароса, которое он запомнил в стародавние времена…

Эльф умолк.

— Что ж, я хочу поговорить с Радагасом и его возлюбленной Кэрин с глазу на глаз. Остальные, ждите нас в колонном зале, мы присоединимся к вам вскоре после беседы, чтобы встретить крылатую армию Инароса.

Все поклонились и вышли, а мы с Кэрин остались в комнате Лорда с эльфом Алардасом.

****

— Я как Великий Лорд Инарос могу видеть вещи, порой непостижимые для всех других разумных созданий Бесконечного Арза, — начал Алардас, — я могу видеть будущее и сказать, что было в прошлом. Но прошлое уже свершилось, его не изменишь, в то время как будущее призрачно. Даже я, заглянув за завесу тайны, не смогу сказать наверняка, что уготовано вам. Это будут лишь догадки, скрывающие свою истинность за пеленой тумана и неясности. Но что я могу сказать, не моргнув глазом, это то, что ты, Радагас, и ты, Кэрин, отмечены знаками богов. Радагас, как ты уже знаешь, Иманус, бог огня и крови, помогает тебе.

Я кивнул.

— А ты, Кэрин… тебя защищает светлый бог Серафим, покровитель белого пламени и сопроводитель чистых душ в рай.

— Почему же боги покровительствуют нам? — спросила Лорда Кэрин, — Неужели зло заключило союз с добром, чтобы защищать нас?

— Этого я сказать не могу. Ещё задолго до вашей первой встречи боги покровительствовали вам, ибо они смогли прочесть ваше будущее и то, что вам предстоит совершить. Поэтому с самых ранних лет ваши жизни были под защитой бессмертных.

— Почему же тогда боги не уберегли моих родных от жестокой смерти?! — гневно спросила Кэрин. В её глазах запылал знакомый мне огонь чёрной злобы варваров, — Моя мать умирала в железных руках Танкраса! А боги!..

Я остолбенел.

— Что?! Танкрас убил твою мать?

— Да…

— Похоже, даже любовь способна скрывать тайны! — улыбнулся Алардас, — Я знаю, Кэрин, ещё одну из этих тайн… Ты не расскажешь её нам?

Лорд ожидающе посмотрел на девушку. Кэрин молчала.

«Так вот оно что. Она мстит не только за смерть возлюбленного Эльда. Вся её жизнь — это череда попыток покушения на жизнь Танкраса. Она мстит за родных. Это только месть?»

Я взглянул на Кэрин. Она по-прежнему молчала, опустив голову.

— Так или иначе, это случилось. Прошлого не изменить. А вот будущее зависит от нас. Я уже предвижу смерть тирана.

Кэрин в надежде посмотрела на Лорда-эльфа.

А тот, не обращая внимания на её взгляд, хмуро продолжал.

— Теперь частица Имануса есть и в тебе, Кэрин, так же, как и частица Серафима есть в Радагасе. Ваша любовь связала и богов. Теперь и они объединены общим врагом. Но высшие боги будут вставать на пути у вас… в особенности Удор. Но не страшитесь его тьмы! Она рассеется, как и любой мрак, после наступления новой зари. На вас наложена печать древней магии, это руны альдов, но их использовали боги, чтобы скрепить ваши узы. АРВЕСТУМ СИН ВЕРОД. ЭРОС СИН АРВЕСТУМ. РАЗУМ ПОБЕЖДАЕТ БЕЗУМИЕ. ЛЮБОВЬ ПОБЕЖДАЕТ РАЗУМ. Любовь, связывающая вас, теперь и скрепляет неразрушимыми узами двух богов.

— Тогда мы убьём Танкраса, зная, что боги покровительствуют нам, — ответила Кэрин.

— Но я хочу сказать вам, — взглянул Инарос на нас белыми глазами мудреца, — Не ждите счастливого исхода. Конец будет страшен, Радагас, ты избавился от своих страхов, но это не изменит твоей печальной участи.

— Но как же Иманус и Серафим допустят, чтобы мы умерли?

— Даже всесильные боги, не смогут уберечь вас от смерти, Радагас, потому что смерть не принадлежит им. Они лишь могут её отсрочить. Только Вечный Арз может остановить смерть, потому что он вне смерти, он и есть её сущность и сущность жизни. Арз есть всё. Из богов же смерть подчиняется только Удору, так же, как и новая жизнь — Пёрполу. Но Удор не допустит, чтобы вы выжили, ибо вы намереваетесь убить его лучшего ученика.

— Так значит, что мы умрём, — произнесла Кэрин.

— Смерть — это не конец, а всего лишь затмение, после которого начнётся новый путь. Не бойся затмения, дитя. Не бойся начать новый путь, ибо каждому новому начинанию будут сопутствовать новые славные деяния. Это лишь начало. Смерть не конец… Но я вижу, что ваш отряд она затронет. Вы избавились от страхов и оков чёрной мести. Но это не отсрочит вашего рока. Вы избавились от страхов? — словно дл уточнение спросил Инарос, поднимая брови, — Я хочу удостовериться в этом!.. Избавились? Да? Не так ли, Кэрин?

Она поспешно закивала.

— Ваша дорога сложна, ибо вы выбрали самый тяжёлый путь. Страдания кончатся, боль пройдёт… наступит свет, но не ждите, что он будет светить вам.

Лорд замолчал, и наступила тишина. Мы с Кэрин переглянулись.

«Она что-то скрывает от меня и не хочет раскрывать секрета».

— Ну что ж, дети людей, потомки великих, настало время вам отправляться в путь, — молвил Инарос, уж очень долго вы гостили у меня, впереди у вас ещё много преград. А сейчас мы отправимся в колонный зал, чтобы встретиться с моей армией, которая отныне будет подчиняться тебе, Радагас.

****

Преодолев несколько лестничных пролётов, мы немыслимым образом оказались на крыше Замка. На огромной площадке выстроились ровные отряды крылатой армии Лорда. Это были высокие, хорошо сложенные птицеобразные существа.

По приказу Инароса из строя вышел один из воинов, и я узнал военачальника армии. Он подошёл к нам.

— Радагас, это Уорлок, капитан крылатой армии.

— Рад приветствовать тебя, Радагас, — раздался у меня в голове твёрдый голос Уорлока, — сумрачная армия будет беспрекословно подчиняться тебе.

— А вот на этом вы отправитесь в Серые Пустоши! — Инарос провёл в воздухе рукой, и над площадкой появились два огромных корабля. Они парили в воздухе, не падая на землю!

— Волшебство и магия! — только и могли сказать Ирфин и Ладрас.

— Летите вперёд! И помогут вам боги! — сказал старец.

— Благодарю тебя, Великий Лорд! — поклонился я, — Нам пора в путь.

****

Попрощавшись с Лордом Инаросом, путники в компании сумрачной армии полетели на юго-запад, где их ждали вардоки. И в скором времени им предстояло сразиться с армией злого тирана, Танкраса.

Часть 2. Ступени в бездну

I

В Тёмном королевстве Танкраса ждали войну. Со всех ближайших деревень сгоняли мужчин и юношей для защиты Танграда. Король ещё имел внушительную власть над народом. Его боялись и подчинялись. Были и такие, которые поддерживали Танкраса, говоря, что Радагас заврался, и что его следует убить.

Танкрас снова сел на трон, внушая ужас и страх всему королевству. Его апатичность сменилась энергичностью и злобой. Он приказал вооружить всех воинов и крестьян. А тех, кто не подчинялся воле могущественного короля, жестоко убивали в пример остальным.

Танкрас снова обрёл прежнюю власть.

Лишь храбрые могли выступить против него, но таких набралось немного…

И всё же остальные жители королевства подчинялись воле тирана. Они боялись и ненавидели его. Ненавидели Танкраса, но боялись. Не настал ещё момент, когда варвары были готовы подняться на восстание. Им нужен был герой и вождь, который бы храбростью своей и мужеством объединил бы народ и сверг бы тирана.

Но герой этот был ещё далеко. Лишь на пути к Танграду, к своей цели.

****