Бесплатный фрагмент - Синхронизация

Синхронизация

Роман в повестях

Повесть вторая. Без вредных привычек

Памяти моей любимой подруги Саши

Когда-то давным-давно она читала сказки про принцев. Они были все как на подбор — блондины с голубыми глазами и идеальным характером. Добрые, смелые, серьезные и абсолютно трезвые. Наверное, в жизни таких найти сложно? Аппетитная блондинка в сером шелковом халатике сидела за рабочим столом в комнате, уставившись в ноутбук. Халатик был подвязан серым шнурком, и со спины девушка навязчиво напоминала гитару.

— Милка, чо в пунктиках писать? — крикнула она.

Через минуту на пороге комнаты появилась рыжеволосая девушка с подносом, сервированным квадратным соленым крекером, нарезанным сыром с голубой плесенью и медом в маленькой пиале. Приостановившись, она отправила в рот крекер и кусочек сыра. С удовольствием прожевала, глядя на силуэт блондинки. Встала за ее спиной, всмотрелась в экран и отправила в рот новый крекер, наощупь обмакнув его в меде.

— Ну что? — спросила блондинка, не поворачиваясь.

— Ну как, серьезный, ответственный…

— Подожди, запишу… — пальцы с бирюзовым маникюром застучали по клавиатуре. На экране под фотографией симпатичной девушки и описанием ее достоинств стал появляться список. — Ага.

— Взрослый… — продолжила Мила.

— Думаешь? — блондинка повернулась.

Ее лицо с мягкими округлыми чертами обволакивали легкие распущенные волосы. Карие глаза были редкой формы — каплями, — большие, они сужались к внешним краям и чуть опускались уголками вниз. В глазах светилось что-то от сказочницы — взрослое, но нездешнее, — так что выглядела она наивной.

— Ну конечно! Зачем нам молодежь? Много они понимают! — подтвердила Мила.

Сказочница кивнула. Мила подвинула табуретку к столу, присела, не выпуская из рук поднос.

— Дай мне-то! — по-свойски игриво попросила блондинка.

— Бери! — со смешком протянула лакомство Мила.

Худощавая и бесформенная, она имела свое обаяние — голубые глаза, короткие медно-рыжие волосы и нос горбинкой, — такую аристократичную внешность не забудешь.

— А помнишь, — сказала она, — как один ухаживал за тобой, а потом — бац! — и пропал.

Светловолосая махнула рукой с набитым ртом. Но Мила не остановилась:

— Еще и сообщение наглое написал, типа пошла нах…

— Все-все, — активно замахала руками блондинка. — У тебя тоже такие истории были.

Она резко встала, ушла в кухню и вернулась со стаканом воды. Отпила несколько глотков и снова взяла крекер с сыром, усевшись за стол. Напоминает она! Бестактная.

— Нууу… Когда? — спросила Мила.

— Что когда?

— Когда такое было?

— Ну первый-то, Олег, — напомнила блондинка.

— Да не, это другое.

Мила отошла на вторую половину комнаты, отгороженную шкафом, и включила свой ноутбук.

— Ничо не другое! — повысила голос девушка-гитара.

— Другое, Маша! — жестко плеснула Мила. — Мы тогда с ним все мирно порешили, а не то, что, как твой Дима…

— Да ты чо, письками мериться будем? — Маша разогнулась и встала из-за стола.

Рыженькая рассмеялась:

— Да нет, конечно.

— Ну и все тогда, — Маша поджала губки. — Олег тоже незрелый был: хоть и объяснил, но бросил тебя ради своих увлечений.

— Да уж, — поникла головой Мила.

— Как будто нельзя было совмещать.

— Да не говори, сейчас локти кусает.

Мила закинула ногу на ногу и угловато обвила себя руками, как любительница абсента Пикассо, только милее и ярче. Маша подошла к ней.

— Ты откуда знаешь? — прищурившись, спросила она. — Не рассказывала мне.

— Да так, к слову не пришлось…

Мила покраснела и опустила голову. Скрывает, дуреха, от подруги.

— И чо он, хотел вернуться?

— Ага!

— А ты чо?

Мила замотала головой:

— Нет-нет-нет, исключено.

— Думаешь? — Маша присела рядом. — Может, он исправится?

— Нет, не смогу простить.

— Понимаю. Я бы тоже не смогла.

А может, и смогла бы. Ведь надо дать человеку шанс? Особенно, если с ним было классно. А вдруг он единственный, и больше такого не будет? Просто ошибся, а тут бойкот? С другой стороны, сколько бабы терпят своих мужиков, и прощают десятилетиями одно и то же — терпилы, блин. Взять хотя бы ее мать. Да большинство родителей таких. Вдруг Маша вздрогнула и обернулась на свой ноутбук:

— Чо мы базарим, надо ж анкету заполнять!

Обе вернулись к экрану.

— Да, давай сосредоточимся, — сказала Мила, приблизив лицо к электронной анкете. — Так, что там получилось?

Маша посмотрела в компьютер:

— Только «серьезный, ответственный, взрослый».

Мила кивнула:

— Хорошо обеспеченный, думаю.

— Ну не знаю, как бы тут меркантильностью не пахло, — заметила Маша.

— Ну это само собой, всем понятно, что пахнет, но мы же не собираемся тянуть мужчин на своей шее?

— Конечно, просто, может, как-то по-другому сказать, — Маша приобняла себя за плечи, только выглядело это не как с абсентом, а тепло и уютно.

— Ну как? — спросила Мила. — Хорошая профессия?

— Типа того.

— Хорошо, напиши… эээ… состоявшийся в профессии.

Маша кивнула, застрочила бирюзовым. Задумчиво посмотрела в беленый потолок:

— Умный, красивый?

— Так-то да, конечно, но… наверное, каждый считает себя умным и красивым.

— И, наверное, не хорошо палиться, что нам это важно… — хихикнула Маша.

— Ага. Хотя… что зазорного в уме? Давай только завуалированно напишем — например, интеллигентный.

— Давай. Слушай, а давай еще добрый, заботливый, вежливый? Это ведь нам надо, девочкам, — нежно сказала Маша.

Мила задумалась: последний ее ухажер был очень вежливым на людях, да и с ней обычно, но иногда случались резкие всплески агрессии. Фиг поймешь, как их отличить, полностью вежливых. Она поймала себя на том, что ритмично гладит коленку, и резко пришла в себя:

— Конечно.

Из ноутбука раздался короткий звуковой сигнал, и показалось всплывающее сообщение:

«Осталось совсем чуть-чуть до сногсшибающих знакомств!».

Девушки ненадолго опешили и чуть натяжно улыбнулись.

— Даже сайт знакомств нас подгоняет, — сказала Маша. — Ускоряемся.

Подруги заполнили анкету Маши и опубликовали. Доели закуску. Мила сразу уселась на корточки на своей кровати, застеленной зеленым стеганым покрывалом, и стала подстригать ногти на ногах. Маша отнесла поднос с крошками в кухню и отправилась мыть голову, наклонившись над ванной. Ее бывший говорил, что это странно, наклонять голову, а не стоять под душем. Что ж, у всех свои привычки — Маша предпочитала мыть отдельно голову и отдельно тело, а кто-то вообще принимает душ два раза в день или, наоборот, неделями не моется и воняет на три метра вокруг.

— Только давай не будем отвечать всяким мудакам! — сказала Маша, заходя в комнату.

— Конечно! Бережем достоинство, — пробормотала Мила. Она лежала на боку, уткнувшись в телефон.

— Ты чо там? Анкету твою сделаем?

— Да, скоро.

Опять вздыхает по последнему, подумала Маша и села за ноутбук. Сколько можно ему писать и унижаться… Все равно ж ничего путного не получится, даже если вернется к ней. Она разблокировала экран и увидела сообщение на сайте:

«Уважаемая Мария!

Увидел вашу прекрасную анкету. Кажется, подхожу по всем параметрам)) Работаю в министерстве. Серьезная, ответственная работа. В красоте можете убедиться сами по аватарке) Умею обращаться с женщинами) Буду рад познакомиться)

Сергей».

Ох, ну и галантен! Маша приблизила фотографию: да, ничего, видно, что не гопник, презентабельный. С аватарки смотрел мужчина лет тридцати, в костюме, галстуке, в классической позе-позировании: руки скрещены под грудью, корпус на три четверти повернут, вид такой важный. Что, можно попробовать.

— Погляди! — крикнула Маша соседке.

Мила нехотя встала, прочитала предложение о знакомстве и нахмурилась:

— Единственное, что меня смущает: «Умею обращаться с женщинами», — и сморщила нос. — Донжуан поди.

— Ну, может да, а может, просто он имел в виду, что вежлив с девушками, ценит их и бережет.

— Размечталась! — сказала Мила с видом каркающей вороны.

— Так! Я не поняла! А как же наши разговоры! Если не мечтать, то незачем и жить! — Маша сказала это так наивно и по-детски обиженно, что выглядела в этот момент восхитительно: округленные милые глаза, вытянутые губки, румянец от расчувствования.

— Маа-шаа, ок-ок, — по-отечески протянула Мила и приобняла подругу. — Так, что-то душно, — сказала она и подошла к окну. Долго пыталась открыть его — пластиковая ручка постоянно отпадала при очередном повороте. Мила чертыхнулась, вспомнила всех бросивших ее мужиков, которые могли бы починить долбаную ручку, дернула посильнее, окно открылось нараспашку вместе с холодным потоком свежего воздуха и — через пару секунд — шустрой синичкой. Маленькая птичка приземлилась на пол и смешно затопала. Она прыгала по паркету быстрыми, мелкими и звучными прыжками — как будто кто-то цокал языком. Подруги заумилялись.

— Милааа, ну что, я отвечу? — почему-то по-детски и почему-то спросила разрешения Маша.

— Конечно, дуреха, но только если он тебе нравится!

***

Он оказался нудным до невозможности. Все время говорил о себе в мельчайших подробностях и расспрашивал Машу по множеству пунктов, записанных в заметках телефона. Маша допускала, что анкетирование имеет место быть — важно знать, с кем ты собираешься встречаться. Но как же любовь? Как симпатия? А как проверить истинную сущность человека, спрятанную за пунктами анкеты? Тут нарывается вопрос, зачем тогда вообще начинать знакомство с сайта, где первое представление дает анкета? Ответ выходил таким: затем, что в реале многие мужчины робеют. Ждать их активности — как хорошей погоды на Урале. После допроса мужчина, который «умеет обращаться с женщинами», сказал, что проанализирует плюсы и минусы полученной анкеты и примет решение о втором свидании. Это казалось таким диким, что Маша замерла, не веря своим ушам. Мужчина увидел, как Маша пристально на него смотрит, и, сказав ей: «Вы влюбились, барышня. На первом свидании. Этот минус тоже надо учесть», записал в телефоне постскриптумный пункт.

После него были еще трое. И все мудаки. Ой, нехорошо, наверное, так говорить. Ненормальные, просто ненормальные. А сейчас Маша шла уже на пятое свидание — с поубавленным пылом — по осенней улице, погруженная в свои мысли. Она скользила незаинтересованным взглядом по красивым резным листочкам красно-желтой гаммы, о которых все так любят рассказывать (нет, показывать) в соцсетях. Второй оказался додиком. Обидное высказывание, но как еще назвать мужчину, который позволяет себе ходить в обвисших джинсах шестидесятого размера на своих «пятьдесят четвертых» ногах; вываливать наружу брюхо, которое кроме как тоннами фастфуда не заработаешь, и даже не подумать его скрыть; носить очки в толстой совковой оправе; не мыть голову до состояния сосулек и разговаривать так, словно слизняк перекатывается по траве? О чем он вообще думает? О смысле и эстетичности сосулек? О бренности всего сущего? Нет, Маша еле вытерпела свидание до конца.

Нога ступила в лужу. Не заметила. Теперь туфель постепенно промокнет и ноге будет холодно до конца свидания. И что только романтичного нашли в осени? Красиво, конечно, когда всякие композиции из листьев делают, селфи, фотосессии в каждом уголке парка, квадратные фоточки с книгами на фоне листьев, свитерами и кружками с горячим чаем. Стоп! — холодно просто, вот люди и пытаются согреться таким образом. И это очень хорошо работает, но является спасением от осени, а не любовью к осени. Ведь осень — увядание, предшествие зимы. То ли дело весна — те же лужи, но предвестники расцвета.

Так. Третий был по-настоящему ненормальным. Худой и ссутуленный, со вжавшейся в плечи шеей, он говорил странные вещи и озирался по сторонам. Бррр… Не было никаких сомнений в его психическом статусе — он не просто выражал инаковое мировоззрение, а нес не связный бред. Господи боже мой. От него пришлось сбежать в туалет и не вернуться. Неудобно, конечно, но ничего более мудрого Маша в тот момент придумать не смогла.

Ну и четвертый. Он был просто груб. И так сразу… Страшно представить, как он раскрывается после более близкого знакомства. Люди ведь всегда скрывают свои недостатки на первых порах и расслабляются, когда всё устаканилось. Он мацал ее за грудь и попу. Говорил какие-то пренебрежительные вещи по отношению к женскому полу. Шутил насчет того, что Маша наденет паранжу и будет полностью подчиняться ему. Говорил, что это юмор, но Маша с ужасом понимала: так и будет. Для приличия она довела свидание до конца, но, выйдя из кафе, сразу заблокировала его контакт.

Итак, пятый и, наверное, последний. Устала.

Как и все, на первый интернетовский взгляд он казался абсолютно нормальным. Посмотрим. Она увидела вдалеке мужчину с белыми эустомами в руках. Может, это он и есть, а может, ждет другую девушку. Никто из четырех мужчин цветов не приносил. Она и не ждала, но было бы приятно. Белые цветы, которые толком и от роз не отличишь, если бы не множество зеленых бутончиков, выглядели потрясающе на фоне увядшей желтизны природы и стремительно приближались к ней. Значит, это он — приметил ее по розовому пальто, о котором они условились. Улыбка тоже приближалась к ней.

— Добрый вечер, Маша!

— Здравствуйте, — ответила она одновременно с тем, как он целовал ее руку.

Он подарил ей эустомы, а она, покоренная, робко поблагодарила.

— У меня есть несколько предложений, куда пойти, — сказал он.

— Ух ты! — не ожидала Маша.

— В кафе, в пекарню, на джазовый концерт или прогуляться по центру.

Маша смущенно опустила голову и проговорила:

— Концерт — это очень здорово, но для знакомства не очень подойдет, шумно.

— Согласен.

— Я бы хотела прогуляться и посмотреть на вечерние огни — очень даже хороший антураж.

— Хорошо, а если замерзнем, то забежим в кафе.

— Хорошо… — почему-то еще больше смутилась Маша и понюхала цветы.

И они пошли по вечернему городу, усыпанному огнями, как дворцовая люстра хрустальными подвесками. Пухленькая блондинка в розовом пальто и белыми эустомами в руках и высокий шатен в элегантном сером полупальто, уверенно вышагивающий блестящими черными ботинками. Они много разговаривали, и Маше казалось, что он идеал. По крайней мере, он был на удивление нормальным в отличие от всех предыдущих. Ей было хорошо. Внутреннее тепло заставило забыть даже о мокром туфле. Потом они все-таки зашли в пекарню. Пахнуло доброй выпечкой и радостью.

— Маша, во-первых, не смущайтесь и кушайте булочки на здоровье. Во-вторых, я плачУ.

— Хорошо, — улыбнулась Маша.

Она выбрала глазированную булочку с корицей и изюмом и трубочку с белковым кремом. Он — большую шаньгу со сметаной и корзиночку с фруктами.

— Что будете пить? — учтиво спросил он у спутницы.

— Чай. Черный.

— Черный чай и американо, пожалуйста, — заказал он.

— Вы не курите? — спросил он у нее, когда они уселись за круглым столиком-очком в железной оправе со стеклянной сердцевиной.

Маша немного опешила:

— Нет, а вы?

Мужчина засмеялся:

— Что вы так удивились? Многие девушки в наше время курят. А я? Нет.

— Молодец. А как насчет алкоголя?

— О! Я совсем не пью, — ответил он.

Не похоже было, чтобы он врал. Надо же, неужели совсем без вредных привычек?

— Как совсем? — спросила она.

— Ну, совсем. Вообще не пью.

— А… почему? Например, по праздникам?

— Предпочитаю трезвый образ жизни. Алкоголь разрушает разум.

Надо же. Интересно. Окно, у которого они сидели, вдруг стало заливать потоками воды. Они оба засмотрелись и одновременно сказали:

— Дождь.

Засмеялись.

— Как мы вовремя зашли, — сказал он. — Только вы теперь совсем промокните. Позволите довезти вас до дома?

— Эээ… нет. На первый раз я не решусь.

— Хорошо, — с важным одобрением кивнул он. — Понимаю. Тогда я посажу вас на такси.

Маша залилась румянцем. Как такое возможно? Принц из сказки? Неужели это бывает? Отлучившись в туалет, Маша быстро черкнула Миле в Телеграме:

«ОН НОРМАЛЬНЫЙ, ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ!!!».

Когда дождь немного стих и мужчина вызвал такси, они вышли на улицу и встали под крышей веранды. Завороженная, она смотрела на него. Он на нее. Они естественно потянулись друг к другу и поцеловались первым нежным поцелуем. Трепеща, она села в подъехавшее такси, дверцу которого он распахнул перед ней.

***

Их свадьба была очень красивой. Сказочной. Он настоял на быстрой женитьбе. А она, хоть и понимала, что торопятся, не возражала. Все было хорошо, она нашла свою половинку, какую-то нереальную свою половинку. Сыграли спустя три месяца знакомства. Зима. Декабрь. Пышное белое платье и белая короткая шубка. Снежный пейзаж. Море шампанского и изысканные лакомства. Салют. Ей двадцать пять, ему тридцать два. Он индивидуальный предприниматель — содержит свой магазинчик, все оплатил. И даже номер в Хаяте с бассейном.

***

Лишь розы были кровяные. Из свадебного букета. Достались дальней родственнице, а сейчас Маша уставилась на бутоньерку мужа из той же крови роз. Бутоньерка лежала на лакированной дубовой тумбочке. Маша — на огромном ложе. Муж ходил по просторному номеру и собирал вещи.

— Как? — в шоке переспросила жена.

Муж не смотрел на нее своими узкими глазами с широкими бровями, не обращал к ней свое смуглое лицо с квадратной линией роста волос и тонкими прямыми полосками губ. Лишь собирался, на ходу надевая свой глянцевый костюм.

— У меня есть любимая женщина.

— Где? — зачем-то спросила она.

— В Турции.

— Что?!

Муж молчал. Жена опешила. Первая реакция всегда такая — сначала видишь летящий камень и не можешь поверить, что он летит на тебя, хоть это и очевидно, а потом уже лежишь, придавленный камнем, и деться от действительности просто некуда.

Первая реакция… Ведь это невозможно, так не бывает, а главное — причинно-следственной связи не установлено. Причины отсутствовали, у Маши с мужчиной все было хорошо.

— Почему? — спросила она.

Он промолчал. Она вспомнила вечер, предшествующий их первой ночи. Они сидели в ресторане, сначала друг напротив друга, потом рядом, обнимались, целовались, трепетали и были счастливы. Он сказал тогда: «Поехали ко мне. А потом мы поженимся». Она удивилась, но верить в серьезность намерений очень хотелось, и она поверила.

— Что именно почему? — прервал муж ее воспоминания.

Она не нашлась, что ответить. И продолжала вспоминать. Они сидели в кровати, завернутые в пледы, он взял в руки ее лицо, заглянул в глаза и сказал: «Я никого не любил, как тебя. Ты самая лучшая девушка, которую я когда-либо встречал». И она расплакалась. А он гладил ее по голове. Зачем тогда это было?

— Зачем ты сделал это? — спросила она, съежившись от боли.

— Так. Мне просто нужен был фиктивный брак для моего бизнеса.

Она нахмурилась.

— Почему не с ней?

— Тупая, что ли? Она в Турции, гражданка Турции.

Маша хотела что-то сказать, но захлебнулась в возмущении. Раздался прерванный вдох.

— Собака… — сказала она. — Что, нельзя было с кем-нибудь договориться?

Муж рассмеялся:

— Ты что как маленькая. Это денег стоит — двести тысяч.

— Ооо, ты мне должен?

— Попробуй докажи, — ответил он злой улыбкой.

— Подожди, но ты же на свадьбу потратился, — с тотальным непониманием на лице сказала Маша.

Муж молчал.

— В чем выгода-то? — спросила она.

— Да так, тебе не понять. И развлечься хотелось, и вообще, так безопаснее, не придраться.

— Развлечься?!

У Маши на секунду мелькнула мысль запустить в него каким-нибудь тяжелым предметом. Но испугалась убить.

Вода в бассейне неподвижно стояла, никому не нужная. Расставленные по бортику свечи охладели после горячей ночи. Панорамное окно больше не захватывало дух, а внушало ужас, доказывая, — вот он, большой мир, смотрит на нее равнодушным гигантизмом. Шезлонги, белоснежные полотенца и халаты, ананасы, виноград, тропические коктейли с зонтиками, шампанское, изящные бокалы — желанные обычно вещи теперь не дарили обещанное удовольствие, а обливали холодом богатой нелюбви.

Что сейчас делать… Как дальше жить… Верить в происходящее не хотелось.

— Что дальше? — спросила она.

— Ничего.

— Как ничего? — она резко встала с постели, натянутая, как струна. Ее глаза казались стеклянными, душа, словно просвечивающая сквозь тело, — опустошенной. Маша напоминала зомби, и правда можно было подумать, что она готова убить.

Он молчал.

— Как это теперь все исправлять? — переспросила она.

— Никак. Живи как живется.

Это были страшные слова морального урода. «Живи как живется» — казалось, страшнее слов она не слышала. Ужас безразличия сквозил в них, как в неодушевленном смерче. Он подошел к блюду с фруктами и поклевал виноград.

— А как же официальные документы? — спросила Маша.

— Поменяем когда-нибудь.

Она снова захлебнулась воздухом. Нахал.

— Пойдем прямо сейчас! — крикнула изо всех сил.

— Не ори! Выгонят.

Он раскрыл банан и спокойно стал его есть. Спокойно!

— Мне насрать! — снова крик из покрасневшего лица.

— Истеричка.

— Как ты смеешь! — голос перешел на визг. — Это ты!

— Что я? Если бы не была такой дурой, то не попалась бы на такую удочку

— Как тебе не стыдно! — с отвращением отвернулась она от когда-то боготворенного лица.

Что она сделала не так? Почему, правда, попалась на эту удочку? Неужели такая дура? Наивная? Глупая? Отсталая?

Она стала собирать вещи. Свадебное платье перевешивалось через спинку стула. Что теперь с ним делать? Выкинуть прямо из окна? Еще в психушку запишут. Взять с собой? Но зачем?! Страдать, глядя на него? Продать? Да нафиг ей это надо! Оставит здесь. Так, ладно. Только личные вещи, не связанные со свадьбой. Остальное оставит здесь. И пусть делают, что хотят. Позвонят — скажет: «Выкидывайте». Муж пошел в богатый туалет. А вот интересно, если бы его турчанку так обманули, как бы он прореагировал? Или ему было бы наплевать? Нет, если человека любишь, то не наплевать. Даже если на всех остальных наплевать. Наверное. Злые люди любят двойные стандарты. Своим — хорошо, чужим — плохо. Так. Что дальше. Одеваться. Она скинула халат. Осталась голая. Оглядела себя. Может, потому что она толстая? Маша оделась, взяла сумочку и пакет с личными вещами, подошла к выходу, оглядела номер-мечту с бассейном, скользнула взглядом по городу за окном и вышла.

— Доброе утро! — расплылся в дежурной улыбке сотрудник ресепшна. — Вы покидаете нас?

Маша опустила голову, пробормотав: «Там муж», и выскочила из стеклянных дверей. Хрустальный дворец разрушился, оставшись позади.

***

Маша ходила по квартире и вытирала пыль. В уголках подоконника пыль не вытиралась. Маша поскребла ее ногтем, обернутым тряпкой, но пыль не поддалась. Маша сходила в ванную, прополоскала тряпку и вернулась к подоконнику. Еще раз протерла всю поверхность и снова стала скрести уголки. Маленькие кусочки пыли не выковыривались, Маша отчаянно с ними боролась. Раз — кусочек герметика зацепился и порвался. Теперь торчит. Черт. Блин. Лучше бы она этого не делала. Так. Сейчас она закроет на это глаза и пойдет протирать дальше. Снова сполоснула тряпку. Зазвонил телефон — нет, надо доделать. Протерла везде пыль. Прополоскала тряпку, развесила на батарее. Помыла руки с мылом. Подошла к телефону — пропущенный от мамы. Перезвонила:

— Да?

— Привет, дочурка.

— Привет, мам.

— Как дела у молодоженов?

— Все хорошо! — ответила Маша с широко распахнутыми глазами и поднятыми бровями, пытаясь мышцами настроить голос на веселый лад.

— Чем занимаетесь сегодня?

— Эээ… я пока уборкой занимаюсь, а скоро пойдем гулять!

— О, хорошей прогулки!

— Спасибо, мамочка.

— Все хорошо у вас?

— Я же сказала: «Да», — лоб Маши по-прежнему был неестественно натянут. — У вас как дела с папой?

Когда Маша закончила разговор, из ее груди вырвался глубокий выдох, а мышцы сразу обратно расслабились, и веки тоже придавили глаза. Маша рухнула на кровать лицом вниз. Боже мой! Так, чем дальше заняться? Зазвонил телефон. Опять! Мама, что ли, что-то забыла? Маша встала — ой, Мила.

— Привет, Милочка.

— Привет, дорогая. Как ты?

— Да так, как обычно, — ответила Маша и залезла с ногами на кровать, обняв себя за колени.

— Чем занимаешься?

— Ничем. Уборкой.

— Понятно. А я фильм посмотрела. «Замерзшая из Майами».

— Чо, прикольный? — чуть заинтересованно спросила Маша.

— Ага. Это комедия. Не особо глубокий, но реально смешно. Советую.

— Спасибо.

— Хочешь прогуляться сегодня со мной?

— Нет, — ответила Маша. Правда, нет.

Помолчав, Мила добавила:

— Ааа… в кафе? в кино?

— Мила, не надо ничего. Иди с Гришей.

— Да мы каждый день друг с другом проводим, а тебя я давно не видела! — бодро выпалила Мила.

— Ну и ладно. Встретимся обязательно.

— Маш…

— А?

— Ты как? — нежно спросила подруга.

— Да так же, чо.

— Хочешь, помогу снова анкету составить?

— Ой, — громко воскликнула Маша. — Ты что, про сайт знакомств?

— Да.

— Ни в коем случае! — повысила голос Маша.

Она встала с кровати и заходила по комнате. Увидела кусочек салфетки на полу. Подняла, понесла в мусорку. На ходу рассматривала пол. Увидела моточек пыли в коридоре, тоже подняла.

— Машуля, ну забей ты уже на него. Ты же знаешь, он плохой человек!

— Конечно, знаю, — ответ Маши прозвучал глубоким басом.

— Ну и вот! А есть же хорошие! — как можно радостнее постаралась произнести Мила.

Маша, выбросив кусочек салфетки и моточек пыли, подошла к кухонному столу и внимательно проверила его на наличие крошек. Несколько было.

— Я не верю мужчинам, — ответила Маша.

— Машенька, придется поверить! Ты же не будешь всю жизнь одна! Хорошие правда есть, ты же понимаешь, что думать об обратном нелогично! — говорила Мила, пока Маша протирала влажной тряпкой стол.

— Нет, нет и еще раз нет.

— Ладно, Машуль. Чо, когда со мной хоть встретишься?

— Может, на следующей неделе.

— Хорошо! Буду с нетерпением ждать! Ладно, целую, Машуль, посмотри «Замерзшую из Майами»!

— Обязательно, пока, Милочка, — ответила Маша и сбросила вызов.

Села на кухонный стул и уставилась в пустоту. Точнее, в дверцу кухонного гарнитура. Кажется, она вообще ни о чем не думала в тот момент. Но вдруг увидела жирное пятно на дверце и подумала о нем. Откуда оно? Наверное, когда курицу жарила. Маша встала и потерла его бумажной салфеткой. Так, надо, наверное, прогуляться. Маша оделась, внимательно рассмотрев на свету кофточку и юбку — одежда была в порядке. Положила телефон в сумочку, тщательно проверила содержимое. Ключи, телефон, кошелек, влажные салфетки. Так, бумажные закончились. Маша достала из шкафчика в ванной упаковку бумажных платочков и положила в сумку. Ключи, телефон, кошелек, влажные салфетки, бумажные платочки. Все на месте. Маша оделась, вышла из двери, закрыла дверь на ключ и несколько раз подергала за ручку — закрыто.

В лифте ехала с соседом. Голову опустила. Не хотелось ни с кем разговаривать. На улице лежали большие сугробы, шел тихий снежок, но стоял полный штиль, так что в шубе и меховой шапке было очень тепло и хорошо. Даже лучше, чем летом, — не надо нести свои формы, все время контролируя, хорошо ли они держатся и не выпирает ли нигде ничего лишнего, не надо стесняться своего тела, ты просто укрыт сейчас шубой, как одеялом, просто тепло и хорошо. И даже немного сказочно — смотришь, как поблескивает снежок. И никаких мужчин. Уютно, как какому-нибудь чешскому кротику Милера, который вечно живет в своих милых книжках со своими милыми друзьями и которому не нужна никакая женщина. Вечное детство. Никаких интимных потребностей. Эх. А чо? Некоторые всю жизнь живут без мужчин. Или без женщин.

На обратной дороге Маша зашла в магазин и купила продукты и товары бытовой химии, тщательно изучив каждый предмет в руках на соответствие сроков годности, целостность упаковки и совпадение названия с ценником. Все должно быть проверено. Всё.

***

Следующее утро вышло веселым. Маша проснулась как от толчка — от мысли. Почему она тратит свою молодость на переживания о мужчинах? Она будет радоваться жизни, наслаждаться, несмотря ни на что! Веселиться, веселиться и еще раз веселиться! Хватит жить в подполье. Маша улыбнулась легко и искренне — давно так не улыбалась. Села в изголовье кровати и задалась давно забытым вопросом: что она хочет? Машины красивые с опущенными уголками глаза подобрели, заинтересованно посмотрели по сторонам. Так. Во-первых, вкусно позавтракать. Что именно? Маша подошла к окну и оперлась об подоконник. На улице волнами лежали мягкие сугробы. Конечно, в такую погоду — только очень теплое и мучное. Блинчики! В выходной можно и приготовить. Маша сходила в кухню и проверила, все ли ингредиенты есть. Да, только для начинки ничего. Маша, не умывшись, оделась в джинсы и свитер, накинула шубу и выбежала из многоэтажки в небольшой супермаркет в соседнем здании.

Как только за ней закрылись стеклянные двери магазина, Маша увидела полки с чем-то явно аппетитным. Подошла поближе и тут же открыла прозрачную дверцу, чтобы лучше рассмотреть. Винегрет звал своей прохладой, пюре с котлетой обещали детские воспоминания, курочка-гриль и жареный стейк будили зверский аппетит. Захотелось все и сразу. Но желудок не резиновый, надо выбрать. Хотя… она ведь хотела испечь блинчики! Нет-нет, если она наестся чего-то другого, то и печь уже не захочет. И Маша пошла искать творог и изюм для начинки. Безжизненная пластиковая пачка творога подавила аппетит — Маша расстроилась, что уже и печь не хочется, а полки с готовой едой так и манили обратно… Маша вернулась к ним, еще раз осмотрела одноразовые контейнеры с аппетитным содержимым и взяла два блинчика с творогом и изюмом и два обычных блина. Почти бегом приблизилась к полке с вареньем, выбрала, конечно, клубничное и, довольная, отправилась к кассе.

Вернулась домой радостная, запыхавшаяся, румяная. Включила музыку, разогрела блинчики, налила черный чай с рождественскими пряностями. И забила на готовку. Выложила фаршированный блинчик на самую красивую тарелку, нацепила его вилкой и отправила в рот. Ммм, как нежно. Изюм рулит. Не зря говорят: «с изюминкой». Без него — обычно, с ним — пикантно. Маша хлебнула чай. В голове сразу пронеслись новогодние образы. Маша доела блинчик и потянулась за вторым, как подумала: вдруг не осилит сладкие? Расправила на тарелке горячее солнце пустого блина, положила в серединку три чайные ложки варенья и завернула конвертиком. Какое чудо. Ягодки клубнички разливались уютом по задолбанной голове, мягкость блинчика ласкала язык, аромат и вкус чая превращали зиму во что-то очень теплое. И куда там страсти по Андрею? Он не стоил и кусочка блинного удовольствия. Другие мужчины? Возможно, но не сейчас. А может, никогда. Только… придется научиться самоудовлетворяться. Пока у нее с этим было не очень. Тааак, где у нее второй блинчик? Вооот. Маша съела второе сладкое солнце и не отказалась и от второго фаршированного блина. Тааак. Ну, теперь полежать. Только со стола убрать.

— Ха-ха-ха! — Маша смотрела «Замерзшую из Майями», завернувшись в плюшевый плед.

Вечер натолкнул было на грустные мысли, но Маша остановила себя: «Нет страданиям!». И отправилась в бар. В темном помещении она самозабвенно танцевала, а когда обнимала сама себя во время медляка, открыла глаз от чьего-то внимания, увидела с интересом смотрящего на нее мужчину и закрыла глаз обратно. В пизду его.

Естественно, Маша выпила пару коктейльчиков, так что, когда пришла домой, рухнула счастливая на кровать и са-вер-шен-на не пад-да-лась унынию.

***

— Так, надеюсь, все здесь абсолютные чайники?

Раздалось нестройное «дааа».

— Это замечательно, потому что сегодняшний урок — для самых-самых начинающих. Начальнее некуда.

Пара смешков.

— Вот, смотрите, это гитара, у нее шесть струн. Первая — самая тонкая, — парнишка с рассыпчатыми соломенными волосами подцепил пальцем струну. — Вторая, третья, четвертая, пятая и шестая, самая толстая, — показал он, последовательно пощупав каждую струну. — Дальше, что вам нужно знать: перед игрой гитару нужно настроить. Вы можете делать это на свой слух, можете пользоваться любым специальным приложением, а я советую вам попробовать «Гитартюна».

Соломенный парнишка повернул свой смартфон экраном к слушателям и пальцем показал на рисунке, где настраивается каждая из струн. Четверо людей сидели в маленьком помещении не больше восьми квадратных метров, безыскусно обставленном черными пластиковыми офисными стульями, пюпитрами, рамками с грамотами на стенах, гитарами на кронштейнах и магнитно-маркерной доской.

— Важно, чтобы струна совпадала. Дергаем первую струну, — преподаватель подцепил ее, — видите, загорелась эта кнопка? Все правильно, приложение верно определяет, что прозвучала первая струна. Дергаем, — снова дернул, — и видим, что гитара расстроена, бегунок уходит влево. Значит, подтягиваем колок, еще, вот, теперь мы ее настроили.