Бесплатный фрагмент - Симул бонум лат

дмитрий меренков

симул бонум лат

издание 2 часть 1

b

общение

SIMUL BONUM — Он и Она;

SIMUL B0NUM –; девушки и бриллианты

SIMUL BONUM — читатели — писатели.

Древние римляне умели жить. И заботились о потомках. Сколько мудрых изречений оставили, не вычерпать этот колодец. Девиз придумали: «SIMUL BONUM». С латыни переводится» ВМЕСТЕ ХОРОШО». Правда, им не всегда удавалось cвоему лозунгу следовать. Вот и распалась Империя. У nварваров не лучше получилось. Да и мы, цивилизованные, воюем. Люди же.

Древние философы полагали: «Жизнь — это поиск счастья.» Человек сам определяет свой путь, приобретая Разум и сопутствующие ему Сомнения. Неизбежно возникает вопрос «А так ли я живу?» Ответ может дать Окружение. Так возникает Общение.

Эта книга о «БОЛЬШОМ» в «малом». Счастливым человека делают маленькие радости общения с природой и людьми. Словом — ловили рыбу, поймали Счастье. Все вместе достигли Цели. Или — нет. Радость Победы умножается на число участников, горечь Поражения делится на всех. Рецептов Счастья нет, но в книге есть примеры. Вдохновляют.

А ещё имеет место быть хроника Общения людей и существ неземного происхождения.

Присоединяйтесь!

начало

Утро православного Рождества началось с переполоха, возникшего, как это часто бывает, на пустом месте в неудобное время суток. В 4 часа 32 минуты 6 января текущего года одновременно проснулись полтора десятка пассажиров 7-го вагона фирменного двухэтажника, рассекающего синюю мглу в южном направлении. Нетрудно догадаться, что их разбудил телефонный звонок. Статистика показывает телефоны будят людей в три раза чаще, чем будильники всех видов. Перед отходом ко сну, я сам поставил громкость на максимум, по привычке. Лариса, моя жена, по своей привычке, убрала аппарат в сумочку. Упрятала её под подушку, однако, коричневый терьер Ёрик с боковой полки нашего плацкарта звонок принял, и аккомпанировал звонким лаем. Слух у собак, даже карикатурных, в 64 раза совершенней, чем у людей, но самое интересное было не в этом.

Пока я будил Ларису, и она копалась в сумочке. девайс завывал и фрагментировал себя на мелкие комплектующие. Вырвавшись из заточения, телефон затих. Странный номер определился длинным рядом единичек. Скажете, так нее бывает? Я тоже так думал. Телефон доказательно мигнул экраном с единичками. Из звукового оформления остались: перестук колёс, лай йорка (боковая полка) и скрип верхней полки под ворочающимся пассажиром. До места назначения оставалось часа три езды, приветственный звонок входил в сложившийся ритуал встречи гостей, то есть нас, но гораздо позже, уже на подъезде к городу с уникальным именем.

— — Это Светлана звонила? Вопрос жены я скорее угадал, чем услышал. Бедный Ёрик не успокаивался.

— Нет, спит ещё твоя сестричка. Да и номер не её.

Последние лет пять просыпаюсь рано, поэтому подчинился обстоятельствам, поднялся и пошёл умываться. Дело не простое, спросонья мысли путаются, а тут ещё вагон трясёт. Следующий звонок, определившийся чередой двоек, застал меня в туалете. Телефон не проронил и слова, несмотря на мои вопли: «Говори! Хватит храпеть! Не молчи!».

Глупость свою осознал, когда из туалета вышел и очередь с полотенцами увидел. Они всё слышали, догадливые понимающе улыбались, сонные таращились молча. Станция близко, сходить собираются, подумал я, и обрадовался. Способность соображать проснулась. Догадался, кто может с телефоном шутить. Ничего, приедем — не разминёмся. Город маленький.

До третьего звонка, на этот раз, уже от Светланы, успели позавтракать. А минут через 20 ехали к ней уже на машине её зятя Олега. Вся наша родня жила в одном доме, очень удобно. Встречать нас приехал сам Павел Петрович, муж Светланы, то есть — шурин. Свеженький пенсионер, на пару лет моложе нас. Уже в машине повторил приглашение на зимнюю рыбалку, послужившее формальным поводом для нашей поездки. Совершенно неожиданное, надо сказать, так как рыбаком шурин не был. Послезавтра можем поехать. Намекнул на секрет, который мы там обсудим. Заинтриговал.

Город радовал глаз. Сыпавшийся с неба снежок прикрыл несоответствие экологическим требованиям «зелёных», печные трубы частного сектора дружно коптили небо. Настоящая зелень придёт скоро, уже в апреле взойдёт картофель, полыхнут разноцветьем тюльпаны. Даже рождественские морозы здесь ласковые, одна из причин нашего побега из заснеженной ледяной Москвы. Таких умных оказалось много, на новогодние праздники билетов не досталось.

Летом город прекрасен. Флора буяет, фауна в лице собак и кошек славит жизнь, люди неспешно улыбчивы, пропуская пешеходов или наоборот, машины. Обычно мы приезжали, когда лето сверкало макушкой и помидорами, сезон рыбалки. Но и сейчас разговор мягко коснулся этой темы. Как и ожидалось, Петрович и его зять Олег последний раз рыбачили вместе со мной, в прошлый приезд, почти год назад. Ничего удивительного, рыбаками они становились только в моём присутствии — не желая обидеть гостя. Честно говоря, меня это устраивало.

Давным — давно, ещё в начале службы в Советской Армии, я вдоволь набегался с ружьём в охотничьем раю Казахстана: Балхаш, Бесколь, предгорья Памира. Наш полк стоял недалеко от границы, в полосе отчуждения плодилось и множилось разнообразное зверье, птицы и земноводные. После такого опыта настоящей охоты, с риском самому стать добычей — природа там суровая, зверьё тоже, охота в средней полосе России показалась такой пресной, что ружьё подарил приятелю. Пошлая пальба по голубям удел американцев. Лет десять тому назад прекратились и выезды из Москвы на рыбалку. Друзья -рыболовы девяностых годов выбыли из строя по возрасту и другим печальным причинам. Одному ездить за карасиком было совершенно не интересно. Как и на платные базы псевдорыбалки.

Только здесь, беззастенчиво пользуя право гостя, давал волю поздней любви к утренним зорькам, вечерним посиделкам с удочками. Стараниями хозяев каждый выезд на рыбалку превращался в праздник с обязательным «Шулюмом» вместо ритуальной, в средней полосе России, ухи. Этот мясной охотничий суп на костре — одно из самых популярных блюд на Кавказе, и особенно в Карачаево-Черкесии. Да и наловить рыбы на уху не получалось. Но даже не шулюм был главным впечатлением наших визитов в этот южный городок. Теплота и щедрость общения с роднёй согревала если не тело, то хоть мысли в промёрзшей, чопорной Москве.

Следом за так называемой рыбалкой — год ожидания нашего приезда там и отъезда здесь. Повторение праздника. Регулярными эти поездки к родне стали после превращения нас в пенсионеров. Правда, Петрович ещё только привыкал к перемене статуса, 71 — не возраст. Даже волосы на голове всё ещё требуют расчёску. Его фигуру хорошо малюет украинское слово «кремезный». Да он и есть процентов на 80 хохол в лучшем выражении национальных особенностей: разумный, упёртый, спивучий. Судьба дала возможность проявить себя — вот подъезжаем к его «Гнезду» — так я окрестил гостеприимное жилище этой большой семьи. Надёжное, как и все творения мастера. В этой книге имя строению -– Дом. Полагаю, названия предметов и явлений должны выражать их сущность, поэтому изменяются или множатся, в зависимости от развития событий. Для того беспокойного времени «Мой Дом — моя крепость». Имён у Господа много…

место действия

Дом Петровича (он же Хозяин), построен его руками — два этажа, белый кирпич, с гаражом. Выглядел солидно, как и подобает родовому гнезду. Со стороны заезда в гараж самая настоящая каса бланка.

Изюминка данного творения ландшафтной архитектуры располагалась со стороны фасада. Это было природообразование из серии неудачных — заросшее трёхметровым камышом болото неизвестной глубины, простором 100Х60 метров. Если быть географически точным — вид сверху: фасад дома, через 4 метра перпендикуляра — забор из декорированной листами профиля рабицы: за ним — метровой ширины отсыпанная речной галькой тропинка- тротуар; дальше — три метра жухлой выкошенной травы, и взгляд упирается в стену камыша. Нужно было обладать большим мужеством и оптимизмом, чтобы поверить в возможность превращения такого участка в уютное подворье, и ещё большим упрямством, чтобы это сделать.

Петрович, до этой строительной эпопеи, закалял характер в городе Норильске, куда занесла судьба после окончания института. Там отслужил срочную, по служебной лестнице поднялся до начальника вычислительного центра, и увеличил население СССР на две дочки. Из-за них и вернулась семья на Большую землю. Лихие 90-е граждане Великой страны вспоминают одинаково, хотя досталось горюшка по-разному. Из положительных итогов: рождение внука и внучек плюс завершение строительства «Гнезда». Дом проявил самостоятельность, поселив на условно третьем, техническом этаже, сычей.

.Справка. Сыч — это птица из рода совиных. Ростом поменьше, а страху нагоняет куда больше.

Из самой глубины веков за птицей тянется дурная слава. Залетит во двор — дом развалится. На крышу сядет — в лучшем случае переболеешь. Ночью закричит — погода испортится или девочка родится.

https://yabs.yandex.ru/count/WbaejI_zOoVX2Lct0bqI0BFUSoOQbKgbKga4mGHzFfSxUxRVkVE6Er

.Миниатюрный совёнок с ушками, неподвижным взглядом жёлтых глаз, способный шипеть по-змеиному и запросто воспроизводить соловьиные трели, имеет все основания стать пугалом для людей с ограниченным кругозором.

Петрович рассказывал — технический этаж задуман был как домашняя пасека. Это было дерзко, современно, выгодно! Но увидел гнёздышко, и понял: отец семейства высиживает ту же идею, что заложена в фундамент дома: собрать семью под одной крышей! Это была победа Разума над суеверием.

Свою малозаметную роль в охране порядка сыграли домашние кошки. Из ночных рейдов на болото они нередко приносили добычу: мышей, крыс и куликов, выкладывали на пороге. С кем и чем они сталкивались на вражеской территории — не рассказывали. Ночами активную позицию занимал рослый, жёлто-коричневый, длинно-шёрстный, ласковый (со своими) дворовый пёс Липтон. Лаял так, что закладывало уши. И не только у него.

К примеру, экспериментальный полив винограда во дворе родственников привезённой из Москвы, прошедшей специальную обработку, водой. Уговорить Петровича поставить опыт удалось только после торжественного ужина, в полночь. Под виноградную лозу, оплетавшую забор, вылили половину 5-ти литровой канистры, привезённой из Москвы. Лоза за пол ночи, к утру, прибавила в росте, выпустив двадцатисантиметровые усы. Испугала даже сторожевого пса Липтона быстрой сменой облика. Была похожа на снулого ерша, а превратилась в зелёного ежа. Результат подсказал решение вопроса. Как только москвич уехал, остаток хай-тек водички выплеснули в прилегающее к Дому болото. Но москвич не остановился в стремлении к новинкам.

В прошлом году — боковой кивок.

Борьба с болотной нечистью перешла в фазу её беспомощной ненависти к Дому. Попытки проникновения мелкими группами мелких пакостников пресекали сычи, защищавшие общий Дом. Остались звуковые страшилки, вздохи-выдохи, вой, пуканье метаном, к ним привыкли.

Наступил «Золотой век». Для этого Дома. Зажили его обитатели весело! Казалось, мечты отцов семейств, Петровича и Сыча о родовом поместье сбываются. Дальше — больше. Петрович, закончив с внутренней отделкой помещений, решил в подвале оборудовать мастерскую. Силёнка была, токарный станок разместился вольготно. Но пришёл «аппетит во время еды». Возникло семейное предприятие по изготовлению автоматических линий. Посыпавшиеся заказы подтверждали расчёты бизнес-плана, востребованность продукции.

В бурном житейском океане появился островок благополучия.

портал

Приблизительно в это время «исполнения желаний» первый раз приехали мы. Я и Лариса. Погостить.

Это было лихолетье девяностых, Мир менялся, родственные связи рвались, общение сводилось к «Ты мне, я — Себе». Насаждалась худшая из парадигм общественного развития: «Каждый за себя!»

Мы приехали утром обычного рабочего дня, и взрослая часть семьи отправилась производить материальные блага, детская, то есть внучка Машенька, осталась с гостями — вольными пенсионерами.

Проводив тружеников, мы закрыли ворота и вернулись в гараж. Жена с внучкой прошли транзитом на кухню, а я застрял у верстака, заваленного гаражными бирюльками до полной непрозрачности. Как поступают в подобных ситуациях настоящие мужчины? Они наблюдают, осматривают, кладут на место. От этих простых действий испытывают удовлетворение, и даже некое превосходство над творцами беспорядка. Я так увлёкся разборкой шофёрских ценностей, что не увидел Внучку, а услышал её голос. Трёхлетний ребёнок стоял по центру гаража, ручкой показывал на полоску солнечного света на замызганном полу, и повторял: «Это портал.» Я растерялся до того, что позвал жену послушать. Она забрала Машу.

Обойдя, на всякий случай, световое пятно, дверь в гаражных воротах я закрыл. Осторожность никогда не бывает лишней. Полоска света исчезла, а изумление осталось. Не мы, не вернувшиеся после трудового дня труженики, не могли объяснить откуда в словаре Внучки слово «Портал.» Ситуация прояснилась только прошлым летом.

Ещё одно удивительное событие произошло вечером «Дня приезда». В командировочных предписаниях того времени «День приезда» и «День отъезда» считались одним днём. Это было неправильно, поскольку «День приезда» зачастую был и остаётся самым важным. Встречают-то по одёжке! В нашем случае так и было. Одёжку, то есть линию поведения, мы с женой не выбирали. Не старались произвести впечатление, а так получилось. Просто, без рисовки, рассказывали о себе.

А вот вечером, в ходе застолья, спели дуэтом «Шотландскую адекватную» Роберта Бернса, чего никогда раньше не делали. И не предполагали, что способны на это.

Полагаю, лихая песнь и сделала нас «своими». Как аукнулось, так и откликнулось — закон Общения.

Одним из ярких впечатлений дня был сам Дом, его просторы. Громадина — по московским меркам. Из прихожей двери вели на кухню-столовую, в гараж, две лестницы — в подвал и гостиную. Просторная комната с настоящим камином, двери в три спальни, ванную и туалет подчёркивали впечатляющий объём гостиной, не мозолили глаза. Большие окна, высокий потолок и жёлтый паркет гармонизировали пространство, Компьютерный стол с впечатляющим креслом однозначно придавал интерьеру дух современности. Чем- то комната походила на самого Павла Петровича. Самодостаточностью, что ли?

Уютные спальни, удобные Удобства служили образцами для соответствующих помещений второго этажа, которые отражали характер зятя Олега. Не то чтобы переплюнуть всех отделкой своего этажа, но сделать не хуже! Это удавалось с трудом, стройка рисковала осточертеть. Я понятно выражаюсь?

Третий этаж был складом строительных мечтаний и механизмов: кисти, краски, молотки- рубанки, халаты малярные, дрели шикарные. Этаж зеркально отражал непоседливый порядок в гараже. Когда что угодно где не попадя.

Подвал был по фундаменту,10Х12. В большей его комнате были свалены двухметровые брёвна весьма ценной «чёрной берёзы» — памятник увлечению Хозяина поделками по-дереву. Однажды ночью они растрескались так, что перешли в категорию «дрова.» В качестве добровольного помощника несколько дней я вытаскивал деревяхи во двор, одновременно пытаясь разумно истолковать происшествие. Разума не хватило. Так и распилили неразгаданными. Кроме того, подвал начало заливать грунтовыми водами так, что пришлось откачивать воду, ставить автоматику. Многофункциональный подвал за одну ночь превратился в редко посещаемую кладовку. No comments. Со времени этих событий много воды утекло, уже забываться стали. Внучки росли, Внук школу закончил. Страна капитализмом траванулась. Выжили!

Прошлым летом Хозяин строил курятник. Принципиальная стройка пенсионера с целью повышения внутренней дисциплины за счёт обязанностей перед внешним миром. Другими словам — кур надо кормить, как бы плохо тебе не было! Мы обречены заботиться о тех, кого приручили.

Общение включает в себя понимание. И даже участие. Как в смысле сопереживания, так и в делах. Я помогал строить. На подхвате, без идеологического наполнения. Три петушка и восемнадцать кур ожидали новоселье в маленьком загончике. От стихийных бедствий прятались в опустевшую осле ухода с поста престарелого Липтона собачью будку. К Рождеству оставалось 16 кур и петух.

Одна из кур сбежала. Банальная ситуация? В этом доме всё яркое: люди, ситуации, куры. Это происшествие послужило темой для рассказа. Привожу его полностью. Как писатель-любитель, я не мог пройти мимо, написал рассказ, пытался передать красоту общения обитателей Дома.

побег

Исполняется впервые. Театр 20 24. Новый жанр.

Литература — отражение жизни в зеркале воображения. Пьеса — буря в стакане. Страсти, одетые в сценарий, график, бюджет. Игра, сценическая речь, пластика, гонорары. Надоело.

Занавес! Театр — весь Мир. Настал день, час, минута. Вот он, новый жанр. Искусство для всех. Без придумок и декора. Сценарист — Природа. Подмостки: участок 12 соток в южном городе РФ, дом три этажа, каса бланка — возрастной белый кирпич с потоками вечности от требующих замены водостоков. Сарай той же масти, забор из сетки рабица по периметру. Отличие от типовой реализации проекта подобных домов спрятано за сараем. Это деревянный курятник с окошком в крыше — материализация конструкторской интернет мысли (лайф-хак?) какого-то инженера авиапрома. Потому как население этого большого ящика вынуждено летает. С утоптанной земли до входного отверстия в утеплённый мирок с кормушкой. Это куры. И чёрный петух.

Зрители онлайн. На мониторах двор и окрестности.

Главный Герой. 71 год, а вот не дашь. Да и не возьмёт. Ну и что — седой. Душой молодой. Монолог — Вот тебе, бабушка, Новый год! Шаблонами мыслим, по прописи живём. Куранты бьют, а мы от битья ждём перемены к лучшему. Кремль шампанское наливал, мы самогон. А тост общий «За светлое будущее!». Где оно? Говорят, за забором, за границей, некоторые верят. Вот оно, началось. 11.00 утра 1-го января 2024 года. Чёртова курица сбежала, за соседским забором рыдает, домой дороги не найдёт. Сожительницы по гарему кудахчут, сочувствуют. А петух своим занят, что-то с ногами. Вот не думал, когда курей заводил, ещё до кризиса с ценой на яйца, что петухи тоже болеют. Сдаёшь, Петрович, всё чаще «не думал» проявляются. Вот и получается: дом стоит, а молодёжь разлетается. Что этой дуре понадобилось в соседнем дворе? Там долгострой унылый, и не живёт никто. Попробуем действительность приукрасить, кукурузы насыпать с моей стороны забора. Со стороны эффектно выгляжу: могутный старец цып-цып орёт и кукурузу сеет в январе.

Внимание! Вмёрзший в землю сценарий встрепенулся. Появилась на оледеневшей сцене прирождённая актриса, серенькая киса. Просто мимо проходила, вниманием наградила. К ней и обратился.

Петрович: — Муся, Муся, наша Дуся временно с ума сошла, гражданство поменяла. В заборе дырочку нашла и убежала. Как всякая любимая курица, Дуся подумала: если здесь обожают, то там ещё крепче. У нас ей казалось тесно, а в соседнем дворе оказалось одиноко. Там стройка идёт, никто не живёт. Разочарование ума не прибавило. Выход из положения найти не может. Я тоже.

Муся оглянулась, незримо улыбнулась. Как всякая любящая кошка, подумала — да я для тебя…

Петрович: –Терпеть не могу смешным ходить, старею, наверное. Одёрнул себя за моральное разложение и пошёл в дом. Всю жизнь бревно за толстый конец хватал, как Ленин на суботнике. Пора молодёжь к серьёзным делам допускать. Как и ожидал, Зять на кухне кофе машиной жужжит, на улице слышно. «С Новым годом» обменялись. Обрисовал обстановку. Пошли искать решение. Зять калитку отворил, выскочил и победный клич огласил: — Во дают!

Я за ним следом картинку наблюдаю. Вдоль нашего забора тропа речной галькой отсыпана, типа тротуар сельской выделки. Муська по нему Дуську конвоирует. Курица, в полном соответствии с преступлением, идёт, лапками шаркая, с головой повинной. Муся как бы отстранённо шествует на шаг позади беглянки. Курица в калитку шмыгнула и давай признанку кудахтать. Помчалась за сарай, в курятник, горьким опытом делиться. Мы кисю вперёд пропустили, в дом входя. А на кухне уже все женщины собрались. Они из окна второго этажа документальное, без придумок, кино смотрели. Называлось «Возвращение блудницы из-за границы.» Мусю из Фонда новогодних остатков наградили. Если я её правильно понял, «Не за медали служим!» выразилась.

Такая рождественская история в первый день Нового года.

Кошка Муся. Монолог. При всём многообразии форм, кошек, в натуре, всего два вида: живы своим умом или людским. Мне Хозяин — любимый неделимый. Потому как жизнь подарил и обеспечил. Из окота одну меня оставил — производство охранять. Первые два года на его работе я жила. Перестал производством руководить, меня домой взял. Решила чувства проверить, дала понять — хочу в дом ходить, когда вздумается. Случайно обнаружила, что виноградная ветка в кухонное окно уперлась. Если на развилку влезть и качаться, она в стекло стучит. Семья большая, он один услыхал и убедил окно не закрывать. Достучалась. Зелёного домашнего попугайчика Гошу тоже он простил, понял, не я инстинктами руковожу, а они мною. Случайно вышло. Низко летел, я и прыгнула. А промахнуться я не умею. Сегодня призыв Хозяина вернуться я на улице услышала. Прибежала, поняла — не ко мне, и не к домашним. Опять курица сбежала в «лучшую жизнь». Вопрос ловить или нет даже инстинкты не поднимали. Я двор как свои когти знаю. Соседние тоже. Курицу нашла по звуку, она клевала сетку-рабицу. С особым цинизмом, обвиняя в лживых призывах лезть в дыру красивой жизни. Меня узнала сразу,, позу «Покорность Петуху» приняла. Не мешкая, толкнула Дуську лапой в сторону «Кошкиного выхода» со двора, помчались. Дыру в заборе она сразу нашла, выскочила на дорожку. Я следом. Встретили Хозяин и Олег. Пустили и простили. Петух её накажи! Меня на руках носили по очереди!

Курица Дуся. Монолог. Вот судьба! Все отрицательные персонажи — мои. Не могу скрыть отвращения к роли беглянки-неудачницы, а зритель это моей жизненной позицией считает, аплодирует, как будто комаров хлопает. Я дура-дурой по загранице ношусь, а они хлопают. Наверное, я хорошая актриса. А живу в курятнике, за сараем. Но день придёт, я верю. Можно и потерпеть, оттачивая мастерство кающейся грешницы. Всё равно уеду, мне здесь душно. Не ценят, деревня.

Опускается занавес, выходят на поклон актёры. На мониторе валят в раздевалку зрители. Гомонят про «жизненный» спектакль. А это не пьеса вовсе. Учебный материал. Съёмка скрытой камерой видеонаблюдения. В доступной форме пьеса показала, к чему ведёт слепое обожание звёзд эстрады. К измене. Не сотвори кумира! Они ведь так доверчивы, что комплимент за правду принимают.

Этот рассказ — документ эпохи. Без придумок. Занавес опускается, смысл остаётся.

размышления

Время, в котором я живу, исключительно богато переменами. Попробуйте вспомнить столетие, из двадцати с небольшим хвостиком, истории человечества, столь богатое на радикальные изменения самих устоев. Изменились горизонтальные связи между людьми, родственные уступили рынок деловым, дружеским, любовным. Даже случайным.

В этом плане Петрович возражал прогрессу, выгребал против течения. Такие упрямцы не побеждают прогресс, но сдерживают его неотвратимость. Притормаживают с горки. Пару лет назад молодой Автор (так называют в интернете пишущего пользователя) объяснил мне: — Вы написали «СССР был самой читающей страной в мире». Этими словами вы оттолкнули молодёжь! Дальше читать не будут, наклеют ярлык — пропаганда! Не верю! Хотя…

Обязан писатель учитывать, для кого пишет. Иначе не будет Общения и книги его останутся невостребованным багажом прогресса.

Каждый взрослый обязан учитывать возраст молодых и наоборот, куда бы не тащил нас этот прогресс. А то начнём различать людей по гендерному признаку и цвету штанов! Матриархат Дома подобного не допускал. Уважение, как атрибут Общения, и привлекало нас с женой к этому Дому. В какой-такой Москве слушали бы во время застолья мои рассказы «из жизни»?

Да заглушили бы тостами, признаниями, подначками. Вместо жёсткости московского общения, заставлявшего крепко подумать, прежде чем открывать рот, мне подарили ноутбук, и я перестал мешать застолью болтовнёй. Почти…

конкретика

Угодив в кагорту пишущих, не очень испугался, но стал осторожней. Вылезло забытое слово «ответственность». Писать о близких людях страшновато. Но можно спрятаться за лозунг «Я правду люблю», продолжить модным — она у каждого своя. Попробуйте. Не убьют же.

С Петровичем интересно спорить. Он вызов сам по себе, на бессознательном. В Москву на профильную выставку приехал в соломенной чумацкой шляпе. Хорошо, выставка была летом. Почти уверен, мы бы увидели эту шляпу — символ свободы самовыражения даже зимой. Не менее эмоционально содержательными, чем наша дружба, были выезды и пешие выходы на рыбалку вдвоём. В отсутствии близких слетала шелуха лет и можно было позволить себе наплевать на авторитет и даже выпить лишнего. Выспаться на солнышке, и вспомнить. Кого? Да авторитет.

Рассказ о Доме вызвал ассоциацию с драгоценным камнем. На камне зарабатывают дважды: когда гранят, выпячивая все достоинства и когда вставляют в оправу, скрывая недостатки.

Сад Дома — великолепные сливы, вишни, груши — сами деревья тоже хороши, но их немного.

Огород — слава Хозяйке! Царит помидор в разнообразии от зелёного до чёрного. Краснеют от смущения, что их не так много и раздуваются от гордости величиной перцы, скромничает под землёй (и правильно делает) мелкая картошка.

В такой огранке Дом радует глаза даже совершенно посторонних прохожих. Им невдомёк, что всё это выстроено, точнее — выстрадано, обитателями Дома на берегу болота. Выращено руками женщин Дома, таких разных обликом, и таких похожих добротой. Стойкими как Ленинград и современными, как Санкт Петербург.

«Величие всякого ремесла, быть может, прежде всего в том и состоит, что оно объединяет людей: Единственная настоящая роскошь — это роскошь человеческого общения. Работая только ради материальных благ, мы сами себе строим тюрьму. И запираемся в одиночестве, и все наши богатства — прах и пепел, они бессильны доставить нам то, ради чего стоит жить.»

Антуан де Сент Экзюпери. Писатель-лётчик.

Искать в других продолжение себя — это форма общения или его цель? Характеризуя человека, мы сплетничали или обменялись мнениями? Ответ простой — если человек тебе интересен, ты ищешь сходство, чтобы обмениваться мнениями. Если нет — обмениваешься словами. Если интересно, поедешь, блин-оладьи, сутки — поездом. Как ездим мы. Прочёл в книжке о кошках:

«Котёнок в одиночке не выживет.» Без ласки, без общения. Человек может и выживет, но человеком не станет.

Экзюпери писал о нас, живущих в 21-м веке. «Запираемся в одиночестве». Соседей по лестничной площадке знаем, в лучшем случае, по именам. Мы любопытны к природе, о не к людям.

Конечно, мы придём на помощь в случае пожара или затопления, но вот на Новый год мы не придём. Не принято. Лет двадцать тому, было в порядке обязаловки, поздравлять соседей. А теперь застольные песни звучат только из телевизора. Дом не боится прослыть ретроградом, собирает своих, интересных посторонних, на кухне первого, или, как считают здесь и в Европе, нулевого этажа. Сажает за самодельный длинный стол a la King Arthur, и они поют про яблоки на снегу.

В гостиной первого этажа концерты. Домашние сидят, на полу и на диванчике. Актёры стоят у камина.

Видеозапись без изображения. Этюд. Своими силами. Смешанный смешной спектакль.

деды и дети

Дед москвич — 70 (лет). С акцентом. Декламация.

— Самий страшный зверь на свете это Ужь. Он шипит, ползёт, съедает всё на свете!

Внучка, 5 лет. Самий страшный зверь на свете это Цапл! Уж шипит, ползёт, съедает всё на свете, Цапл Уж клюв! Уж нет.

Дед-70. Самий страшный зверь на свете это Ужь. Он шипит, ползёт, съедает всё на свете! Цапл Ужь клюв! Ужь Цапл попа! Опять шипит, ползёт, съедает всё на свете!

Внучка. Самий страшный зверь на свете это Цапл. Уж шипит, ползёт, съедает всё на свете! Цапл Ужь клюв! Цапл клюв попа! Уж цир-ку-ли-рует!

Зрители понимают — это не детсадовское творчество, ценят дерзость исполнителей. Аплодисменты

Эпизоды

Театр, даже домашний, есть отредактированное отражение жизни: человека, группы лиц, общества. Ещё можно театр рассматривать как жизни мастер класс, пример как надо, или, как не надо, общенье строить меж людьми. Гомер, Шекспир, а чуть попозже — Чехов, создали в назидание потомкам бессмертные творения свои. Да мало ли таких учителей! Одних великих — сотни. А я за жизнь учителей десяток не набрал. Таких, кому, уча других я подражал.

Таких, кто не рассказывает-глаголет-наказывает, а просто показывает. Каким ты можешь стать, если захочешь.

— Врач, ухо пятилетнему почистил. Я руки его помню и сейчас! Усы, улыбку, бодрый голосок. Случалось, с бедолагами общаться, кому уже никто помочь не мог. Тот доктор мне на помощь приходил…

— Учительница пятиклассникам сказала: «Оружие на стол!» И пацаны послушно (шаркая ногами, понурив головы), цепочкой потянулись к этому столу. Сложили кучкой самопалы, не утаив ни одного. Капитулировали крепкие бойцы 50-десяых повоенных лет. А я командный голос перенял. Не громкость, а уверенность нужна! И красота отваги непреклонной, хоть ты не видишь шанса уцелеть. «Фасон держи», в то время говорили.

— Студенты, стройотряд, сидим без денег, ждём аванс. То есть, бухгалтер должен подойти. Мужик на лавочку подсел, мы карты тасовали. Он предложил сыграть, мы объяснили, что в карманах ветер. Мужик нам фокус показал:

Колоду перетасовал, и мне вернул. Я карты поднимаю по одной, он только «рубашку» видит, но карту называет. Ни разу не ошибся. Потом раздал нам каждому по 20 очков, себе — 21. Посмеялись, разбежались. Никогда больше с незнакомыми я в карты не играл Эту историю детям рассказываю. Ведь не всем везёт с учителями.

Как в кузнице, удары молотка стучат по заготовке, а мощный молот форму придаёт, так жизнь уроками куёт характер, а проверяет качество ударами судьбы. Мне повезло с учителями, пример достойный был всегда перед глазами.

Не подражал, а просто глаза открытыми держал. Уроки я не пропускал, полезное перенимал. Учителя бывали разные, но общая для всех черта — Общительность, у них была. Не боялись они общения, напротив, искали его.

Вот был случай. Мы, два пятикурсника харьковского университета, почти взрослые люди, топали домой в общежитие через парк. Вечерело, но до темноты ещё не близко. Из тени деревьев вышагивает мужчина, среднего роста, лет 50-ти, с кожаным портфелем, и обращается к нам с «домогательством», предлагая его выслушать. Наш жизненный опыт толкает в спину: Бегите! Анализ обстановки, элементарная вежливость и мальчишечье любопытство, побеждают, и мы тормозим. Незнакомец предлагает присесть на лавочку. Замечает нашу готовность ответить по-взрослому, работает на опережение.

— Вы, наверняка, голодные?

— С чего вы взяли? Мой однокашник Саша всегда был задирой.

— Студент сытым не бывает! Это я как врач говорю.

Саша не отступал: — А студентами зачем обзываете? Незнакомец отвечать не стал, уселся на скамейку, поставил портфель на колени, открыл его. Заговорил, как бы про себя.

— До чего доводит одиночество. Я, например, глаза в рентген аппарат превратил. Людей насквозь вижу. Радости никакой, но помочь могу. У вас глаза голодные, толи от любопытства, толи недоедаете. Берите пирожки, ещё тёплые. И вытащил из объёмистого портфеля две бутылки вина. Мы приняли холодное стекло, присели на холодную скамейку

— . А пирожки? Саша иногда бывает нахальным. Владелец портфеля вытащил из него увесистый кулёк из промасленной бумаги, развернул.

Мы схватили по маслянистому пирожку и едва не рычали от жадности. Врач угадал, мы с позавчера перешли на поедание бесплатного хлеба в студенческой столовой. Стипендия улетела, а подработка не подворачивалась.

Чудесный аромат жаренных в свежем подсолнечном масле пирожков, изумительный вкус картофельной начинки, и вдохновляющие размеры этих простеньких шедевров украинской кухни — последние ясные воспоминания того майского вечера. Вторая фаза столь необычной встречи запомнилась как монолог Михаила Петровича Шатского –- так он представился, хотя была, это запомнилось — оживлённой беседой. Мы хрумкали пирожками, запивая модным в то время портвейном 777 из оловянных стаканчиков, вынырнувших из жёлтого портфеля, превратившегося в походный столик.

Михаил Петрович огорошил с самого начала утверждением, что мы оба очень сильные люди в общечеловеческом понимании этого слова. Как врач, он определяет таких людей по ряду признаков и безошибочно. Тут же заявил — Сила слабее слова! Если слушать, развесив уши, вашу силу против вас обратить могут. Ваше поколение растёт в теплице, вас не хотят огорчать старшие правдой о жестокости мира. А на Руси ни одно поколение без войны не выросло!

Даже таких как мои ровесники, победивших мировое зло фашизм, жизнь иногда в тупик загоняет. Час назад, пояснил Михаил Петрович, он закончил операцию, спасал жизнь прораба-строителя. На выходе из больницы, строители ему, спасителю прорабов, портфель вручили с тремя бутылками портвейна. Видно, хороший у них начальник.

.А месяц назад этот прораб увёл жену врача. Итого: прораб борется за жизнь в реанимации; изменщица горько плачет в приёмном покое; доктор здесь. С молодёжью и пирожками. Но не всё так просто, как кажется.

Много лет тому назад, ещё до войны (Отечественной) его пригласил посидеть- поговорить случайный попутчик и вместо родительского дома тогдашний студент Мишка Шатский прямо с поезда попал в вокзальный ресторан. Положа руку на сердце, признался нам Михаил Петрович, та встреча изменила его жизнь. Скромно продолжил, после паузы, как сегодняшние пирожки изменят Ваши. Опускаю наши реплики, рассказы доктора о войне и жизни, как не имеющие отношения к теме человеческого общения.

То, что он поведал, слушали не только мы. Луна зависла над Харьковом, светясь от любопытства. Деревья перестали шелестеть и поскрипывать. Родителям икнулось! Наверное…

Речь шла о сотворении Миров. Был свет. Была космологическая сингулярность — состояние Вселенной в начальный момент Большого взрыва, характеризующееся бесконечной плотностью и температурой вещества. Непознаваемая бездна во Вселенной, внутри которой понятия пространства и времени теряют смысл. Возникшая в голове бессмыслица подавляла волю, угнетала разум бесформенной безразмерностью. Я чувствовал обречённость всего окружающего мира.

Внезапно сгущающийся мрак сознания взорвался, вспыхнул, полыхнул и словом отпечатался в мозгах (у Саши была идентичная картинка) ЭНТРОПИЯ. Это одно из самых сложных понятий в науке и в то же время одно из самых актуальных для современной реальности. Беспорядок и неопределённость, масштаб которых определяет энтропию, увеличиваются повсеместно. Рост энтропии лишает общение гармонии, люди перестают понимать друг друга. Создатели нашего Мира озабочены непредсказуемостью происходящего, им нужны наблюдатели в обитаемых планетных системах, и, ещё нужнее, свежие идеи. Получение инфо такого рода автоматически включает нас в «наблюдатели».

По моему мнению, уменьшение энтропии — главная задача, с которой человечество появилось во Вселенной.

Тут в голове привычно полыхнуло и отпечаталось в мозгах: «СОГЛАСЕН?» Не помню, успел я «Да» сказать, или нет. В ушах бабахнуло «ВСТАТЬ!» и пошло по пустым аллеям гулять милицейское: Тать, тать, тать…: Патруль с дубинками. Но у нас за плечами почти законченное высшее, печальное знакомство с милицией в Крыму прошлым летом, и молодецкое здоровье!

Саша очень сообразительный. Иногда. Он рявкнул «Валим!» и стартовал, из положения сидя, между патрульными. Я прыгнул левее милиционеров, и рванул к выходу на самую большую площадь Европы. Интересно, как она теперь называется. Сашу догнал на остановке троллейбуса. Ехали молча, слишком много слов создали пробку в речевом аппарате, да и мозги плавились от обилия информации. Мы же на Доктора вышли после целого дня в библиотеке, гружённые инфо по завязку. Уже на подходе к общежитию Саша спросил

— Что ты ответил? Согласен?

— Не помню! Признался я. Похоже, вообще ответить нее успел.

— Плохо. Очень плохо. Вынужден действовать в одиночку.

Все пять студенческих лет мы с Сашкой прожили в одной комнате, и стали похожими, мыслили одинаково. Мне показалось, что я его понял. Проснувшись следующим утром, я тихонько вылез из-под одеяла, намереваясь уйти в автономку одиночкой и разыскать Доктора, пусть даже в милиции. Но Саша уже исчез. Я не удивился, наткнувшись на него в коридоре ближайшей к нашему общежитию больницы.

Саша иногда бывал грубым. Столкнувшись со мной в больничном коридоре, он рявкнул «Это ты!» так громко, что я оглянулся, кому это он кричит и прозевал сближение вплоть до столкновения. Потирая ушибы, одновременно задали вопрос «Доктора иcкал?» Одновременно соврали «Нет!» и рассмеялись. У сестричек выяснили, приметы совпали — доктор М. П. Шатский в больнице был. Утром забежал попрощаться и уехал в какую — то экспедицию. Мы получили дипломы и разъехались кто-куда. С годами память сместила акценты встречи с Доктором. Почти забылись наши рассуждения о судьбах Мира и нашей роли в его сохранности. Зато моя память сохранила рассказы Доктора о военных годах. Некоторые приводятся в моих книгах. Хотя мы, я и Саша получили в дипломах одинаковые записи: «Специальность — физика твердого тела», но меня призвали в армию, где и задержался на 20 лет.

Между прочим, многие думают, что воинская служба ограничивает познание Мира запретом на выезд за границу. Могу сказать о себе: — домой хотелось чаще, чем из дома. Наездился.