Бесплатный фрагмент - Штрихи и пунктиры

РАЗДАВЛЕННАЯ СТОПКА

О покойнике либо хорошо, либо ничего. Тоже самое и о шинке́. Если облюбовал какое-то питейное заведение, то либо рекламируешь его и пытаешься притащить туда всех друзей и знакомых. Либо же молчишь о нем.

В моем случае второе. Как-то сам не заметил, что в возрасте сорока лет полюбил местный бар, что на углу дома. И название у заведения такое говорящее: «У Людмилы». Сам кабак представляет обычную дешевую забегаловку, со спертым воздухом, вечно липкими столами и заваленным бычками крыльцом. Барменша, а она же и хозяйка Людка, пышная баба возрастом «сорок плюс» с довольно симпатичным лицом и приятным голосом. Она всегда мне рада.

Насколько знаю, хахаля у нее нет. И кольца на пальце я тоже не замечал. А может и стоит к ней подойти, предложить совместную жизнь? Но меня отталкивают ее габариты. Она в четыре раза больше меня. Ростом только с ней одинаковые. Я же — щупленький слесарь местного завода электродвигателей. Никогда не был женат. В двадцать семь лет переехал из соседней деревни в съемную квартиру. Одна комната на пятом этаже в разваливающейся «хрущевке», где вечно течет крыша, и черная плесень в углах.

Часы затрещали. Шесть вечера. И чем занять себя? Хоть к Людке иди. А ведь сейчас только вторник.

Хотя, какая кому разница? Собрался и спустился в любимый кабак.

— О, Денис, — мурлычет Людка. — Заходи, заходи. Тебе как обычно?

— Нет, Людочка. Будний день. Только пива.

— Тебя когда будни останавливали? — она достает из холодильника запотевшую кружку.

Кран зашипел и начал брызгаться пеной.

— Я сегодня первый что ли?

— Нет, — отвечает Людка. — Кега закончилась, — и уходит в подсобку.

Слышу возню, какие-то непонятные звуки, металлический звон и Людкино возмущение. Воюет со шлангом и редуктором.

— Справилась, — выкатывается коротко-стриженный колобок и пробует налить кружку. Кран не возмущается.

— Пусто как-то, — говорю ей. А сам полностью поглощен процессом наполнения кружки.

— Вон, сидит, — указала взглядом в конец зала. — Водку пьет. Может, тоже водочки?

— Людка, я уже выгляжу на шестьдесят лет. Виноваты каждо-пятничные посиделки в твоем кабаке. Уже печень болит.

— Ой, печень у него болит, — морщит нос она. — Кстати, мужик на тебя смотрит.

Оборачиваюсь к нему. Чего надо? Первый раз его здесь вижу. Он рукой зовет к себе, а потом показывает на стол. Кружка пива, штоф водки и овощная нарезка. Приглашает выпить. Поговорить хочет. Я не любитель такого общения, но он не сдается. Подсаживаюсь.

— Игорь, — протягивает руку. Не кисть, а тиски слесарные. — Игорь Сайко.

— Денис, — жму руку в ответ. — Денис Емельянов.

— Выпьешь? — предлагает водочки.

И не хочу, и отказывать не прилично.

— Людочка! — зову любимую барменшу. — Принеси, пожалуйста, еще стопочку.

Та своей переваливающейся походкой быстро приносит холодную стопку. И откуда в таких габаритах может быть столько расторопности? Смотрю ей в след, оцениваю ее огромную женскую «душу».

— Чего не предложишь ей жить вместе? — спрашивает Игорь, протягивая стопку.

— Да… я… — смешиваюсь и не знаю, как ответить.

Выпиваем. Я закусываю помидором, Игорь запивает пивом.

— Вижу, нравится она тебе, — продолжает он. — А ты чего-то боишься. Я даже знаю чего, — и начинает ехидно улыбаться. — Ее габаритов. Она женщина крупная. И тебя это останавливает, — продолжает улыбаться. — Пышки — они очень темпераментны в постели. Потому что секса у них мало. Всячески готовы мужика удовлетворять.

— Откуда знаешь?

— Да сам неоднократно с пышками кутил. Они сами на тебя прыгают.

— Не замечал.

— Ты просто не хочешь этого видеть, — он разливает по второй. — Вон, барменша эта… Люда. Она же тоже на тебя смотрит, так пристально. Выискивает что-то. Ждет, когда осмелишься.

— И как к ней подойти? — любопытствую.

— Точно так же, как ты у нее попросил сегодня кружку пива, а потом еще стопку водки. Все до безобразия банально. Они, бабы, только в двадцать лет хотят цветочной романтики и прогулок под звездами, а после тридцати хотят, чтоб их жестко драли. Мы же, мужики, все делаем наоборот. А почему? Да потому что туповаты мы. И в двадцать лет у нас кровь прильнула к органу, а от головы отхлынула. И все, мозг встал. В обезьяну превращаешься. А после тридцати кровь реже поступает куда надо, слишком долго задерживается в мозгах. От ее переизбытка и пробивает на вшивую романтику и любовные потуги, — и разливает еще по одной. — Будь возможность с ними договориться, жить бы стало проще. Я прав?

— Прав.

— За договоренность и выпьем, — поднимает стопку.

Водка пошла туго. Пришлось продавить пивом.

— Я много где бывал, много видел чего, — говорит он. — И провожали меня, и встречали, а в душе ощущение, что сорок лет прошли зря. Понимаешь?

— Нет, — качаю головой.

Игорь опирается подбородком на ладонь, думает. Я говорить не решаюсь, уж больно специфический у меня собеседник.

— Так, надо еще водочки. Граммов триста. Ты как?

— Людочка! — зову барменшу. — Водочки еще триста, — и делаю глоток пива.

— Людочка, — Игорь смотрит на меня. — Ты, может, на ней женишься?

Он пьян. А еще водки просит.

— Не смотри так, не пьяный я, — понимает мой взгляд. — Я тут женщину себе искал. Настоящую, свою. А в итоге уезжаю. Опять. Уже четвертый переезд за последние два года меня… ищу чего-то. Чуда, что ли…

Люда принесла штоф водки. Поставила его на стол и быстро упорхнула, словно толстый пингвин, что научился летать.

— Обратил внимание, как она на тебя сейчас посмотрела? — спрашивает Игорь.

Мотаю головой.

— А зря, Денис, очень зря. Короче, давай так поступим. Сейчас допиваем, ты идешь к ней, а я — на вокзал.

Я молчу.

— Ты чего боишься? Отказа. У меня таких отказов была куча. Даже одно время из-за этого с проститутками общался, — Игорь разливает по стопкам. — Я хочу сказать, что какое-то переосмысление пришло, суть жизни открылась. Теперь мотаюсь по городам в поисках настоящей женщины. Но почему-то не везет. А когда человеку не везет, что он делает? Правильно, пьет!

Я продолжаю молчать. Столько откровений никогда не слышал. И не понимаю, то ли мне за него обидно, то ли завидно.

— Не знаю, — продолжает он, — у меня жизнь кувырком пошла. Не могу долго сидеть на одном месте. Снабженцем на местном заводе работал. Не для меня в конторе сидеть…

— Ты ищешь женщину, а сам бежишь отсюда? Как из других городов. И для чего? Может, стоит поискать нормально?

— Искал. Даже с бухгалтершей на заводе шуры-муры крутил, — отвечает. — А все не то. Она женщина хорошая, хозяйственная. Не спорила и по мелочам не ругалась. Мне же воздуха стало не хватать… Возможно, уже просто отвык от совместной жизни… А зачем мне здесь продолжать поиски?

Делаю глоток из кружки. Долго у меня пиво не заканчивается. Игорь разливает водку.

— Еще на раз, — болтает штофом. — Да я пойду.

Выпиваем, закусываем, продавливаем пивом. Чувствую, что пьянею.

— Найдешь ты ту единственную свою, дальше что?

— С собой заберу.

— Может не поехать.

— Тогда она не моя. Все просто, Денис. А эти аргументы, доводы… ну, те… родственники, друзья… понимаешь? У меня тоже был друг детства… В семнадцать лет на моих глазах его насмерть сбил автобус… Давай выпьем за него, — и разлил остатки.

Выпиваем.

Игорь напрягается. Сжимает стопку, что пальцы начинают белеть, смотрит куда-то в сторону. И продолжает давить стопку. Хруст, и осколки падают на стол. Раздавил ее, как мягкую сливу.

— Извини, — он салфеткой закрывает царапину.

— В больницу надо!

— Не надо, — отмахивается Игорь. Он встает из-за стола. Треплет меня за плечо. — Я расплачусь, — достает портмоне и кладет пару тысяч на стол. — Сдачу оставь себе. Вон, Людочке своей цветы купишь, — и уходит.

Смотрю ему в след. Какой-то комок встал поперек души. Захотелось его догнать. Догони я его, чтобы у него спросил? Он уже скрылся за углом дома. Куда, интересно, поедет? И найдет ли свое счастье?

— Ты еще будешь? — отвлекает меня подошедшая Люда.

— Пойдем ко мне, Людка, — отвечаю ей. — Закрывай бар, — и поднимаюсь со стула. — Все, хватит работать, — обнимаю ее за необъятную талию. Поддается.

— Пошли, — улыбается она в ответ.

На столике осталась стоять грязная посуда.

копилка

Приятно складывать деньги под стопку полотенец в шкаф в надежде, что никто о них никогда не узнает, но еще лучше положить эти же деньги в стеклянную банку и спрятать ее в стене, как это делал Тимофей.

— Эти банкиры-капиталисты, — говорил он жене, — ничего от меня не получат! Это все Горбачев с его перестройкой. Хорошо, что еще работать дают.

— Тимоша, не забывай, я тоже пенсию получаю, — ответила Галина. — Так что денег нам с тобой хватит.

— А как же дети? Димка, Генка и Алина? Им кто помогать будет? Ладно, Димка у нас парень серьезный, а вот Генка — баламут вечный, постоянно в проблемах. И Алине приданое тоже надо.

Галина сняла с головы платок и поправила кроткие темные волосы:

— Разобьешь свою копилку и дашь денег дочери на свадьбу.

— Э, нет, — покачал пальцем Тимофей, — это я коплю на «Волгу». И пока не накоплю достаточно, никому их не дам.

Галя посмотрела на него косо. «Втемяшил себе, что машина новая нужна. Сдалась мне эта „Волга“! Нормальная наша „Жигули“. Надо бы Димку подключить, может он повлияет на отца».

— И не надо на меня так смотреть, — сказал Тимофей. — И даже не думай подключать Димку! И вообще, как я решил, значит, так оно и будет!

— Разошелся, барин, — Галя ушла в комнату.

Во дворе лаяла собака, у соседей пел петух, за забором мычала корова. Кто-то проскакал верхом на лошади. Типичные деревенские звуки.

С самой свадьбы живут они в деревни. Приехали поднимать целину, продолжать дела дедов и родителей. А когда все рухнуло, Галя пыталась уговорить Тимофея переехать в город.

— Ты видишь, что происходит с нашим колхозом, — говорила она. — Он себя изжил. Ты сидишь тут без зарплаты, без продуктов. Все уходит в город!

— Да председатель наш ворует, гнида вшивая! — ответил Тимофей. — И ты хочешь в город переехать? Да я там жить не смогу!

— Да пойми ты, нам детей растить надо…

— Не поеду! — рубанул Тимофей.

Галя всю ночь проревела в подушку. Тима не хотел ее слушать. Он верил, что настанет счастливый момент, возродится колхоз, и все будет как раньше.

Но становилось только хуже. Закрылась молочная ферма. Заглохла вся техника, и Тимофей, как главный механик колхоза, стал не нужен.

— Тима, давай переедем в город, — просила Галя. — Найдешь ты там работу. Будешь также машины чинить. Хоть деньги будут. Ты пойми, что нет у нас возможности огород и скотину держать.

Тимофей злился, отмахивался и говорил, чтобы она не лезла. Димка, самый старший, все понимал. Пока отца не было дома, он сказал матери:

— Мама, мы обязательно уедем в город, я тебе этого обещаю.

Галина разревелась, обняла его и сказала, что верит ему. Но годы шли, дети росли, и никуда они не уехали. Пришло нормальное время, ферма заработала, поля стали опять засевать. Появилась работа, а с ней и деньги.

Теперь вот Тима решил купить себе «Волгу».

— Ты чего тут разлеглась? — вошел в комнату Тимофей.

— Голова болит. Солнце, жара. А ты чего еще не на работе?

— Позвонят, — деловито ответил он и уселся на край кровати.

— Тебе чего? — насторожилась Галина.

Тимофей молчал.

— Ага, денег надо! Вон иди и возьми из своей драгоценной копилки, а у меня не проси.

— Галя…

— Тима, ты взрослый мужик! Нет, ты уже дед, а сейчас ведешь себя как пятилетний ребенок. Сколько тебе надо?

Он ответил.

— Морда не треснет?! Ой, и что мне с тобой делать, копильщик, а? Скоро ты там уже на свою «Волгу» денег насобираешь? Надоел ты мне с этим.

— Галя, заканчивай, — скривился Тимофей.

— Да это я еще не начинала! «Волга, волга», — передразнила его, а сама полезла в шкаф. — Нет бы что-нибудь толковое домой купить, а ему машину новую захотелось, — вытащила из-под белья деньги.

— Галя, ты же знаешь, я их обязательно отдам.

— Отдашь. Все, иди уже, у меня из-за тебя еще сильнее разболелась голова. Дай отдохнуть.

Тимофей вышел. Галина опять легла.

«Постоянно он так. Отложит все свои деньги на покупку этой дурацкой машины, а потом приходит ко мне и как маленький ребенок выпрашивает, чтобы дала ему до зарплаты. Взять бы да разбить ее к чертовой матери, банку эту его, чтобы больше туда ничего не складывал».

Под полом зашуршали.

— Васька! — позвала она кота. Через секунду в комнату влетел большой серый кот. Уставился на нее своей усатой мордой. — Чего вылупился? Давай, лови мышей. Сейчас же в подпол ныряй! — но кот не слушал. Мурлыкал как трактор. Медленно подошел к кровати, пару раз мяукнул. — У тебя вон, в сенях, — ткнула пальцем Галина, — стоят миски, иди и ешь. А не хочешь, то твои проблемы. И вообще, Васька, — она приподнялась и посмотрела на него, — зачем тебя мы завели, если ты мышей не ловишь? Что это за дела?

Кот шевелил ушами и носом, дергал усами. Резко подскочил и умчался в кухню.

— Вот, давно бы так, — опустилась на подушку Галина. — А то пока не наорешь, ничего не хочешь делать. Как Тима. Вот уж точно, какой хозяин, такой и кот.

Под полом опять зашуршали. Послышался кошачий визг, через секунду грохот на кухне, возня, опять визг и топот.

— Это не Васька, — Галя поднялась с постели и вышла на кухню.

Тюль над входной дверью наполовину оторвана. Кошачьи миски перевернуты, половички собраны. По углам валялись комки шерсти, в огороде дрались коты.

Галина выругалась и стала приводить все в порядок.

— Вот и оставляй после этого открытой дверь, — возмущалась она, возвращая на место тюль. — Не воры, так коты бродячие заходят. Ни от кого спасу нет… Так они еще и комод умудрились зацепить, — удивилась Галина. — Дикошарые!

Она придвинула комод обратно к стенке. Собрала вывалившуюся из миски еду в совок, протерла пол и поправила половички. Остатки еды унесла собаке, а коту налила свежего молока и покрошила туда хлеб. Вторую миску наполнила водой.

На крыльце появился Васька. Хмурый, но важный. Пары усов не было, изо рта торчали комки чужой шерсти, на боку виднелась свежая залысина.

— Победил? — спросила его Галина.

— Мяу! — ответил он и срыгнул куски шерсти и еды.

— Гадина усатая! — Галина пошла за тряпкой. — Ты вот не мог этого на улице сделать?

Но Васька ее не слушал. С довольным мурчанием он ел молоко с хлебом.

— Паразит, — сказала Галина, когда подтерла пол.

Залаяла собака. Потом послышался лязг петель и звук закрывающихся ворот.

— Цыц, шалава! — закричал Тимофей. — Растявкалась тут! О, Васька пришел! Давно не было.

— Подраться уже успел с каким-то заблудшим, — сказала Галина. — Куда мои деньги потратил?

— Да вот, инструменту прикупил, — муж протянул черный пакет. Внутри него лежали две новых отвертки, кусачки, две коробочки с шурупами, изолента черного цвета, моток провода, патрон и две больших лампочки.

— У нас отвертки неожиданно кончились, что ты целых две купил? И что ты с этим собираешься делать?

— Хочу свет провести в сарай, и крышу подлатать на бане.

Тимофей с пакетом ушел в сарай.

Калитка опять звякнула. Собака радостно заскулила. Через пару минут в дом вошел Дима.

— Димочка! — обрадовалась мать. — Ты хоть звони иногда, предупреждай, что приедешь скоро, а то я еще не готовила.

— Не переживай, мам, — обнял ее Дима, — я еще не успел проголодаться. Отец помочь с ремонтом.

— Он в сарае.

Дима переоделся и вышел. Галя принялась за готовку. Через час отец с сыном вернулись в дом.

— Папу током ударило, — смеялся Дима.

— Вот не надо!

— Знаешь, пап, если бы не я, тебя бы убило. Двести двадцать вольт это тебе не это. Тут аккуратней надо.

— У меня тоже корочки электрика есть, третий разряд. Что я, фазу от нуля отличить не смогу?

— Отличал бы, не шибануло.

— Так, все, горе-электрики мои, — остановила спор Галина. — Садитесь есть, — и накрыла на стол.

— Крышей завтра займемся, — Тимофей громко отхлебнул из ложки. — А то уже вечер, мне как-то не хочется там лазать. Ты же с ночевкой?

— Конечно. У меня выходные. Я вообще думал отпуск взять пару недель, пожить тут у вас.

— Работай, пока возможность есть, деньги зарабатывай, — сказал отец. — Копи, откладывай на квартиру и машину.

— Да я счет в банке открыл. Тебе, кстати, тоже советую. Будешь каждый месяц проценты получать. Удобная вещь. Тебе банк платит за то, что твои деньги лежат у них на сохранении.

— Ой, нет! — отмахнулся Тимофей. — Банки эти. Я лучше по старинке. У меня специальное место есть, тайное.

— В литровой банке в кухонной стенке за комодом, — Дима подмигнул матери.

Та заулыбалась и опустила взгляд в тарелку.

— Галя! Это что еще… То есть, это… Не, ты что, ему все рассказала?

— Да успокойся ты, — сказал Дима. — Мама мне ничего не говорила, про этот твой тайный тайник покрытый тайной, наверное, вся деревня знает.

— Это еще как — знают? — выпрямился на стуле Тимофей. — Откуда?

— Ты по молодости прятал туда четвертиночки и полулитры водочки, а теперь вот прячешь деньги, и думаешь, что обманул всех.

Галина смеялась и махала руками. Тимофей же покраснел и переводил взгляд то на жену, то на сына.

— Ты чего тут разгоготалась?! — не выдержал он. — А ты! — тыкнул пальцем в сына, — еще только раз заикнись про это все, ремня получишь!

Дима поднял брови:

— А ничего, что мне уже тридцать лет?

Тимофей пригрозил пальцем и выскочил из-за стола. Галина отсмеялась и потом сказала:

— Зря ты про его тайник заикнулся. Он теперь мне всю плешь проест.

— Нет, мам, правда, а что вы деньги в банк не положите? Проценты не большие, но хоть инфляцию отбить сможете.

— Ой, Дима, да много ли нам старикам надо? — она махнула рукой. — Знаешь, сколько раз я с ним разговаривала на эту тему. Сколько раз говорила ему, что и на старой машине нам можно ездить. Он же ведь только тут, по округе катается. В город на автобусе ездим.

— В этом наш папа, — покачал головой Дима. — А если продать старую машину, плюс ваши накопления. Вот вам и машина новая.

— Ой, нет! Лучше пусть продолжает складывать деньги в банку.

После ужина все устроились перед телевизором. Тимофей развалился на диване, Галина и Дима сели в кресла. Обсуждали субботнее шоу, Дима рассказывал, что как у него прошла трудовая неделя, Тимофей периодически вставлял комментарии в его рассказ, а Галина вздыхала и качала головой.

— Генка или Алина были? — спросил Дима.

— Алина на той недели приезжала в пятницу, — ответила мать. — Переночевала и в субботу утром срочно уехала. Не сказала толком ничего. Гены не было.

— Тот вообще может на три недели пропасть, не звонить и не писать.

— Генка, Генка, — вздохнула Галина. — Горе луковое.

По телевизору начались новости.

— Знаешь, мам, пока мы были маленькие, ты всегда говорила нам: «Ну-ка тихо. Дайте послушать последние известия». А я стоял и думал, когда будут самые последние известия.

— Тихо, дай последние известия послушать, — улыбнулась она.

И все трое уставились в экран. Симпатичная дикторша приятным голосом сообщала, что городе началось разбирательство по делу институтской типографии. Мошенничество, взятки, и угрозы молодому писателю.

— Сколько зарплата у ректора института? — спросил Тимофей. — Посмотришь на него, мужик солидный, и костюм на нем нормальный, заграничный. А все им, богатым этим, вечно денег мало. Молодец парень, что раскрыл всю их шайку-банду, а то бы продолжали бы тянуть из нас деньги.

— Ты-то здесь при чем? — удивилась Галина. — Тебя же это вообще никак не коснулось.

— Тихо! — шикнул Тимофей.

«Да начнется битва титанов!» — предвкушал веселый вечер Дима.

Но ничего не произошло. То ли родители перестали обсуждать мировые события, то ли ничего стоящего в этот раз по новостям не показали.

Часы над телевизором показывали половину десятого часа.

— Я спать, — Дима ушел в свою комнату. Расстелил постель. Дорога плюс свежий деревенский воздух, работа и домашняя еда лучше любого снотворного.

Утром его ждал завтрак из стопки масляных блинов, сметаны и сладкого горячего чая.

— Мам, а когда Генка или Алина приезжают, ты им тоже готовишь блины? — спросил Дима, окуная жирный блин в сметану.

— Алина больше оладьи любит, а Гена пирожки или вареники, — ответила мать.

— Я тоже люблю и оладьи, и пирожки, и вареники…

— Но не так сильно, как блинчики. Ешь и иди помогай отцу. Он уже в сарае копается минут двадцать, ждет, когда ты проснешься.

С завтраком пришлось поторопиться.

— Папа, а зачем мы новые шурупы вкручивать будем? На этих что ли не держится?

— Резинка иссохла вся, как дождь идет, так все сразу начинает течь. Бери шуруповерт и крути, — всучил сыну коробку с шурупами и вышел из сарая.

— Вот вечно он так, — бубнил Дима, поднимаясь по деревянной лестнице на крышу. Крутил шурупы, пока аккумулятор не сел. — Все, я закончил.

— Не закончил, — ответил отец. — В сенях стоит второй аккум на зарядке.

Схалявить не получилось.

Мать позвала обедать.

Тимофей и Дима зашли на кухню. Над тарелками вился слабый дымок горячего супа. Пахло курицей, лапшой и специями. В середине стола были хлебница, баночка сметаны и солонка, лежали пачка перце и аккуратно сложенные луковые перья. Галина нарезала тонкими пластиками сало. Бурлил электрический чайник. На плите в сковородке разогревались остатки блинов.

— Мать, твой сын не хочет помогать мне на следующих выходных, — пожаловался Тимофей.

— Он, так-то, и твой сын тоже, — ответила Галина. — Ты не можешь повлиять на собственное дитя? Что же ты за отец такой, которого слушаться не хотят?

— Понеслась, — Тимофей уселся за стол.

— Мама, не пытайся меня уговорить, — сказал Дима. — Он опять придумал вырыть яму, которую закопаем через неделю.

Галина посмотрела на мужа, потом на сына. Чуть слышно цокнула и подала им приборы. Принялись обедать. Обменивались мелкими пустыми фразами, подкалывали друг друга, шутили.

Пообедали. Дима собирался ехать.

— Спасибо вам за хлеб, за соль, за крышу над головой, — говорил он. — Спасибо, что приютили и не выгнали ночью на мороз.

Родители пошли провожать его до калитки. С матерью обнялись, отцу пожал руку и сказал, что возможно приедет на следующих выходных.

— Я же знаю тебя, папа, потом выслушивать целый месяц твои претензии. Пока!

— Пока! — Галина помахала рукой.

Стояли и смотрели ему вслед, пока Дима не повернул за угол. Пошли обратно в дом.

— Галя, ты мне вот скажи, откуда он узнал, что у меня в стене банка с деньгами? Ты ему растрезвонила, а?

— Да сдалась мне твоя банка! Ты как ребенок маленький.

— Я же только при тебе доставал эту банку, когда деньги складывал. Не помню, чтобы дети видели ее.

— Ты вечно хвастаешься, что копишь деньги на «Волгу». «Лучше этой машины ничего нет, никогда не было, и никогда не будет», — передразнила его Галина. — Волга, Волга, Волга. Как попугай… О, Васька! Где шлялся, паразит дымчатый?

— Мяу!

— Ага, оголодал, — Галина толкнула дверь. Кот быстро шмыгнул в сени. Тимофей ушел в сарай.

Открыла вторую дверь. Через секунду Васька уже стоял возле своих мисок и смачно чавкал. Галя внимательно посмотрела на него.

— Вроде целый. Значит, по девкам шастал. Хорошая у тебя жизнь, Васька. Пришел с блядок, поел и завалился спать. Проснулся и опять на блядки ускакал. И так каждый день.

— Ты с котом? — вернулся Тимофей.

— С котом… Чтоб мне так жить.

Коты собеседники хорошие, только иногда уходят не вовремя, или вообще спят. Васька — уличный кот. Четыре года он живет, и все четыре года, начиная с весны и до поздней осени, пропадает неизвестно где. Приходит домой только поесть и поспать на печной полке.

Галина наблюдала за котом. Тот поел, присел возле печки. Повертел хвостом и в два прыжка оказался на своей полке. Покрутился вокруг себя и улегся. Довольно замурчал, и через минуту уже спал.

— И долго ты будешь на него пялиться? — спросил Тимофей.

— Пойду и я посплю.

— Не ты одна.

Галина, как и кот, заснула сразу. Тимофей же долго лежал, смотрел в потолок, переворачивался с боку на боку и спустя тридцать минут погрузился в полудрему. Всхрапнул и открыл глаза. Спать больше не хотелось. Решил заняться чем-нибудь. Поднялся с дивана и заскрипел полами.

— Ты чего? — спросила Галя.

— Не спится. Пойду в огород.

Она отвернулась к стенке и продолжила спать.

«Ну-ка, надо посмотреть, как там моя копилка поживает», — подумал Тимофей.

Аккуратно сдвинул комод в кухне. Отдернул штоку. Банки с деньгами на месте не было.

— Не понял? Куда пропала? Галя! — позвал супругу. — А где банка с деньгами?

Супруга что-то забубнила, кровать заскрипела. Через минуту Галя вышла на кухню.

— Чего тебе? — спросила она.

— Банка, спрашиваю, где? — показал в пустое место Тимофей.

— А я-то откуда знаю? Я к ней вообще никак не прикасаюсь.

— Она была тут неделю назад, больше я туда не лез. А сейчас ее нет. Еще и Димка говорил, что знает про мою заначку. Где банка?

— Слушай, Тима, не трогала я твою банку. Она мне двести лет не нужна. Сам, поди, переложил куда-нибудь и забыл. А теперь думаешь, что я ее стащила.

— Давай тогда искать вместе, — предложил он.

Галя вздохнула. Принялись искать. Перевернули весь комод, залезли под стол. Тимофей заглянул в печку. Согнали с места кота и обшарили всю полку над печкой. Банки нигде не нет.

— На кухне нет, — сказала Галина. — А ты не мог ее в комнату утащить, или в погреб спустит?.

— Погреб у нас в сарайке. Пошли по комнатам искать.

Перебрались в одну комнату. Перевернули все: от матрацев на кроватях до настенных ковров. Прошерстили тумбочку под телевизором, просмотрели все подоконники, залезли в бельевой шкаф.

— Странно, — сказал Тимофей. — Твои деньги лежат, а мои где?

Галя пожала плечами. Повторил поиски, уже тщательнее. Банки нигде нет.

— Так, старая, говори, куда банку засунула? — разозлился Тимофей.

— Да не трогала я ее. Ты сходи в кладовке посмотри, может туда унес…

Он пошел в кладовку. Загремел инструментом, пустыми банками и громко матерился.

— Старая, банки нет! Где она?! — разозлился Тимофей.

— Да не знаю я, Тима, — оправдывалась Галина. — Не трогала я твою банку!

— А кто тогда? Кому разстрезвонила?! А?! — наседал Тимофей.

Галя попятилась.

— Тима, правда, — зашептала Галя. Старалась говорить спокойно. — Не трогала твою банку.

— Мяу! — подал голос Васька.

— Пошел вон! — Тимофей замахнулся на него. Кот нырнул в подпол. — Говори, старая, куда ты ее засунула? — он схватил Галю за плечи. — Где?!

— Тима, больно! — попыталась вырваться она. — Да говорю же тебе, что не брала я ее.

— Дать бы тебе как следует, чтоб мозги на место встали, и сразу вспомнишь, куда дела или кому растрезвонила… Ну! — тряхнул ее. — Говори!

— Тим… ну… Тим, — шептала Галина. — Тим, больно… Тима, не трогала я ее, правда. Тима…

Тимофей оттолкнул ее и заходил кругами по кухне.

— Так куда она могла деться? — разговаривал он с самим собой.

— Мяу! — высунулась морда Васьки из подпола.

— А ну! — опять замахнулся Тимофей, но остановился.

— Ты чего? — напряглась Галина.

Тимофей отодвинул комод от стены. В углу зияла еще одна дыра в подпол. Тот почесал затылок и пошел в кладовку. Вернулся с гвоздодером в руке.

— Ты чего собрался делать? — спросила Галина.

Тимофей Сунул гвоздодер в щель и принялся отрывать доски. Они скрипели, визжали и с трудом поддавались. Оторвал три доски.

— Включи свет, — скомандовал он.

Галина щелкнула выключателем. Толку от лампочки не было.

— В кладовке фонарь есть, принеси его.

— А где он там стоит? — спросила Галина.

Тимофей сам пошел в кладовую. Вернулся с большим переносным фонариком и стал осматривать место.

— О, нашел! — радостно сказал он и засунул руку под брус. Вытащил оттуда банку с деньгами. — Не могла сказать, что завалилась в подпол, а? А то заладила тут «Не знаю, да не брала». Это хорошо еще, что не разбилась. А как она упасть умудрилась?

Галя ушла в комнату.

— Мяу! — подал голос Васька.

— Вылезай, нашлась пропажа, — разрешил Тимофей.

МЕТОДИЧКА

«Пойти по пути наименьшего сопротивления — самое простое решение, которое может принять человек. Это заложено в нашем мозге еще с древних времен. Бессознательный инстинкт. И сколько бы человек не упирался и не доказывал, что он любит трудности и препятствия, в основном это показуха или хвастовство. Любой психолог вам это подтвердит».

— Пишешь? — скрипя дверью, вошла в кабинет Маша. Волосы она распустила по плечам.

— Пишу, Мышонок, — ответил Вова. — Принялся за психологию бессознательного. Пытаюсь растолковать, почему человек руководствуется теми или иными привычками, как и почему делает определенный выбор в различных ситуациях. В общем, как обычно, сижу и лью воду.

— Вы, психологи, вечно любите воду. Гуманитарии, одно слово.

— Ой, а вы, технари, рассуждать толком не умеете. И говорите коряво. Нет в вас философии.

— Вовочка, миленький ты мой, расскажи-ка мне, пожалуйста, для чего мне — специалисту по гидрохимии — нужна твоя философия. Ницше там… или Кант… или кто там еще есть?

— Гегель, — с улыбкой подсказал Вова.

— Вот, Гегель-Шмегель, — продолжала Маша. — Они же не объясняют, почему химическая реакция не протекает в заданном режиме.

— Так что, — чмокнула его в щеку, — лучше я прочту огромный трехтомник по химии, чем всех твоих Кантов-мантов и Гегелей-шмегелей. А ты пиши, пиши и еще раз пиши. Кто-то ведь должен это делать.

— И этим я и занимаюсь. Так что, дай мне продолжить.

— Как скажешь.

Поцеловались, и Маша вышла из комнаты.

— Так, на чем я там остановился? — Вова пробежался по тексту. — Любой психолог вам это подтвердит… Нет, это явно лишнее предложение… В принципе, как и предыдущее, — и стер весь абзац.

«Неприятно, когда тебя сбивают с работы», — достал из ящика большую толстую тетрадь. Перечитал свои записи, но на ум ничего не пришло. И как же быть?

Вова пододвинул ближе к себе ноутбук.

«Почему мы всегда стремимся пойти по пути наименьшего сопротивления? И это касается не только человека и его поступков. Даже все физики, электрики и инженеры говорят, что процессы, будь то в лаборатории, или же на производстве, всегда стараются идти как можно мягче и спокойнее. Именно такими путями, где меньше всего надо напрягаться. А почему? Да все просто: ЛЕНЬ. Именно она и является тем самым двигателем на поиск легких путей. Не зря же говорят, что „лень — это двигатель прогресса“. Копать лень — изобрели экскаватор, подниматься по ступенькам лень — придумали лифт».

Перечитал абзац.

— Уже лучше. А что дальше? Ничего. Лень. Пойду я лучше чаю попью, — и вышел из кабинета.

Чай самое лучше средство от безделья. Так же как и сигареты. Вот только Маша курить в квартире не разрешает, а выходить на площадку сейчас совсем не хочется. Да и курил Вова недавно.

— Все что ли? — удивилась Маша.

— Да без чая работа вообще никак не идет.

Маша налила ему чай. Вова взял кружку и две конфеты из вазочки и пошел обратно в кабинет.

Уселся за ноутбук.

— Копать лень — изобрели экскаватор, — сказал он.

«Наше подсознание безгранично и вмещает в себя все знания, которые когда-либо появлялись на Земле. Другой момент, не каждый человек способен черпать идеи из этого так называемого «колодца». В этом и есть отличие людей от животных. В свою же очередь, этим отличаются ученые от простых слесарей. Одни обладают огромным умом, другие же только и могут, что крутить гайки и при каждом удобном случае материться.

Мат, кстати, откладывается в наше подсознание еще с детства. Все мы прекрасно помним, как будучи маленькими сматерившись или сказав какое-то грубое слово, тут же получали от родителей. А потом нам запрещали так говорить, предупреждая, что еще раз услышат — станет хуже. Сознательно в этот момент мы забывали плохие слова, боясь сурового наказания, но все то, что было нами услышано или увидено в детстве, навсегда осталось под коркой мозга.

Многие писатели, особенно достаточно плодовитые (Дюма, к примеру), все свои сюжеты и идеи произведений черпают именно из подсознания. Даже я, автор сей книги, когда пишу эти строки, вспоминаю, что уже подобное читал в учебниках по психологии и слушал лекции на данную тему. Просто сразу такие вещи не всплывают в памяти, приходится много думать и ждать, когда откровение, которое уже давно известно, спуститься к тебе, и ты запишешь его. В случае же художника — нарисуешь.

Еще в нашем подсознании заложены инстинкты. Те самые, что дошли до нас сквозь миллионы лет эволюции. Человек разумный — homo sapiens — как отдельный вид образовался на основе другого вида — человека умелого — homo habilis, что в свою очередь эволюционировали из человекообразных обезьян. Думаю, что все знают этого еще со школы из уроков биологии и истории.

Именно наши предки, те самые обезьяны, и заложили в наше подсознание базовые инстинкты и потребности: выживание, еда, сон и продолжение рода. Об этом мы совершенно не задумываемся, действуем на «автопилоте». И здесь неважно, взрослый человек или младенец, что только-только научился ходить»…

— Вова, — заглянула в кабинет Маша. — Я пошла к подружке.

— На чем я тормознул? — прошелся по тексту. — Как-то все сумбурно. Начал за лень, теперь переключился на бессознательные инстинкты. Еще и австралопитеков приплел.

Потер лоб пальцами. Заметил кружку с остывшем чаем и нераспечатанные конфеты. Сделал глоток.

Работа встала. Слова не клеились в предложения.

— Опять муза меня покинула, — вздохнул Вова. — Сколько раз мне мама говорила, чтобы я не занимался ерундой и нашел нормальную работу и бросил эту психологию. По сути-то, я и так психологию забросил, ни лекции не читаю, ни семинары не веду. Только пишу методички да всякие вот такие книжки, которые вряд ли кто-то читает.

Чем себя занять? Ни одна мысль не шла в голову. И ничего не хотелось. Перечитал текст, нашел пару ошибок, исправил их и закрыл ноутбук. На сегодня хватит. Сел перед телевизором.

— Спать лечь, что ли?

Маша вернулась. Зашла в квартиру громко, ключи швырнула на полочку и со словами:

— Как успехи? — упала рядом и поцеловала его в губы.

— Вот если бы не поцелуй, было бы плохо. Думал немного вздремнуть, пока тебя нет дома.

— Есть вещи поинтересней, чем дневной сон! — залезла руками под его футболку.

Маша умела ласкать. От таких «ласк» диван стал скрипеть. Одна ножка подкосилась, середина слегка промялась.

— Жду тебя в душе, — игриво сказала она.

Одного раза ей всегда мало.

После душа они лежали на диване. Маша спросила:

— Еще писать планируешь?

— Не знаю. Мысли не идут. То ли лень, то ли я в теме не разбираюсь толком, — сонным голосом ответил Вова. Он дернулся во сне.

— Проснулся? — спросила Маша.

— Да. Маша, я голодный.

— Как обычно, — возмутилась жена. — Ты всегда голодный! — накинув на себя футболку, она пошла на кухню.

Вова считал, что с женой ему повезло. Она красивая, не ссорятся, всегда замечательный секс. А тут этот заказ с бесполезной книгой. Кому вообще интересно знать про подсознание?

— Вова, ты когда думаешь, бровями шевелишь, — хихикнула Маша.

Вова нахмурился.

— Да-да. Именно шевелятся. Так смешно. О чем думал-то, мыслитель?

— О тебе и о книге, — Вова встал с дивана. — Максимум, это либо пособие для заочников, или же мелкая методичка. Я еще попробую поработать.

Перекусив, Вова вернулся к ноутбуку.

«Конечно, помимо врожденных инстинктов есть еще и сознательно приобретенные инстинкты, которые, в свою очередь, можно при помощи регулярных тренировок и усилиями собственной воли, или же ее бессилием, перевести в разряд „подсознательных“. Обычно такие „бессильные“ инстинкты представляют собой вредные привычки — курение, допустим. На начальном этапе курильщик еще как-то может сопротивляться, примерно, на первых пяти-семи сигаретах (некоторые и после первой выкуренной пачки могут спокойно бросить, но это скорее исключение, что подтверждает правило). Другой немаловажный фактор — частота, с которой человек тянется к сигарете или видит тех, кто курит».

— А при чем тут, собственно, курение и подсознание? Оно поможет мне раскрыть главную тему? — Вова почесал подбородок. — Ладно, пока оставим, может, что и выйдет потом из этого более-менее толковое.

«Другой вредной привычкой, которая также „пролезает“ в подсознание, является алкоголь. Только действие его не так сильно выражено, относительно курения. Все дело в похмелье. Именно оно и заставляет смотреть на алкоголь с отвращением. В жизни же редко кто сразу начинает пить крепкие напитки, коньяк или водку, например. Обычно все начинается с пива или вина, а кто-то пробует шампанское под бой курантов. И дают попробовать именно родители, объясняя это словами: „Пусть уж лучше дома пьет при нас, чем где-нибудь в подворотне или за гаражами. К тому же, много мы ему не даем, только попробовать“. И эти самые пробы потом в дальнейшем и начинают пагубно влиять на сознание ребенка. Он вспоминает то состояние легкого опьянения, которое возникло после небольшого количества выпитого и думает, что если выпьет чуть больше, ему будет еще лучше. Но ребенок или подросток не вспоминает о похмелье, потому что от малых доз его практически нет (исключения составляют люди, у которых индивидуальная непереносимость спиртного). И этот подросток не контролирует себя и выпивает больше, чем нужно…»

— А это зачем? Так, надо дать Мышонку почитать, может, она что толковое скажет, — распечатал набранный материал. — Нужна помощь твоя, — Вова вернулся в комнату.

Маша сидела на диване, поджав ноги под себя, и орудовала пилочкой для ногтей. По телевизору показывали шоу «Замуж за Бузову».

— Ты опять эту ересь смотришь?

— Подожди! Сейчас она выбор сделает, и тогда поговорим.

«Отлично! Проблемы, написанные по сценарию и показанные по телевизору куда важнее проблем собственного мужа. И что же такого замечательного в этой передаче?»

Выбор Бузовой прервала реклама.

— Что там у тебя? — спросила Маша.

— Да вот пара страниц, и не знаю, то или не то написал, — Вова протянул ей листы с текстом.

— Вова, а мне это обязательно читать именно сейчас?

— Маша, успеешь ты еще женить свою Бузову!

— Вова, я вряд ли помогу.

Вова прищурился.

— Хорошо, хорошо, — сдалась Маша. — Давай свой шедевр сюда.

Но тут закончилась реклама, и Бузова опять стоит на распутье, кому же отдать свое сердце.

— Так, Вовчик, потом прочту, — Маша откинула листки.

Вова смял их. Маша удивилась, но промолчала. «Пропсихуется и успокоится», — подумалось ей.

Он вернулся к ноутбуку. «Ладно, завтра на кафедре это покажу, посмотрим, что мне скажут».

«В результате того, что доза превышает его норму (о которой он еще не догадывается), утром ему настолько плохо, что он зарекается больше никогда не пить. В этот момент ему кажется, что он может умереть. Масло в огонь подливают родители, не давая никакие лекарства и постоянно «капая» на мозги. Просто они — родители — в этот момент вспоминают себя, как они напились первый раз в своей жизни и как с ними обращались в этот момент их родители. Такое поведение уже выстраивается на уровне инстинктов, проникая под корку сознания.

Конечно, усилием воли свое поведение можно перестроить и не устраивать сцены воспитания и угнетения (если так можно выразится), а просто спокойно дать ребенку пару таблеток и не лезть хотя бы до обеда. Но психология человека устроена так, что если кто-то накануне развлекался и кутил, а на утро ему жутко плохо, то нужно обязательно начать действовать на нервы. Говорить не совсем приятные слова, настраивать на то, что он обязательно сопьется и будет валяться под забором к тридцати годам, и если еще раз такое повторится, то обязательно выгонят из дому.

В этот момент сами родители не отдают себе отчет в том, что никогда так не поступят со своим чадом. Просто им тоже так говорили, и они слепо и бездумно повторяют слова. Это и есть то самое бессознательное поведение.

Зигмунд Фрейд, автор всем известного «Психоанализа» утверждал, что то, что осознает человек — это есть его сознание, а то, чего он скрывает, мечтает о чем в тайне — есть бессознательное. Потаенные желания выражаются в сновидениях или творчестве. Человека можно подвергнуть гипнозу и узнать абсолютно все, что скрыто у него в голове. И на основании этих довод Фрейд вскоре вывел методику лечения, чтобы избавить человека от тайных мерзких желаний или же помочь ему справиться со своими страхами. А потом он все это свел к либидо и сексуальному влечению, отчего теперь так любят шутки ниже пояса».

То, что Фрейд действительно изучал психологию бессознательного, в этом никаких сомнений нет. Только что тут забыли пьющие подростки и ругающиеся родители?

— Вова, давай показывай, что ты хотел, — вошла в комнату Маша.

— Ничего уже не нужно, Мышонок. Можешь идти смотреть дальше телевизор.

— Ты чего нервничаешь-то? Просто очень интересная передача.

— Ага, безумно… И кого там выбрала в жены себе Бузова?

— Вова, ты все равно не поймешь. Давай, посмотрю, что ты там написал.

— Как будто ты что-то понимаешь в психологии, — съязвил он.

Маша вышла из комнаты, хлопнув дверью.

— И не надо мне тут характер свой показывать! — крикнул Вова. — Обидчивые какие мы, ишь что… На обиженных воду возят, — уже шепотом добавил он.

— Ты не психолог, — сказала в щель Маша. — Ты — психопат!

Вова махнул рукой. Опять она сбила с работы. И как вот с ней быть? Сроки поджимают, а у него только несколько страниц написано.

— Маша, — вышел к ней. Она сидела перед телевизором и не реагировала на него. — Мышонок, — Вова обнял ее за плечи.

— Уйди от меня! — она попыталась вырваться из объятий.

— Мышонок, что ты в самом деле? Извини! Сразу бы прочла и я бы отстал. Как будто тебе передача важнее, чем я и моя работа.

— Неси, посмотрю, — после минутной паузы сказала Маша.

Вова по новой распечатал материал. Маша прочла текст, не меняя выражение лица.

— Не знаю, Вова, — сказала она. — По мне — нормально. Ошибки и опечатки подправь только, а то прям в глаза бросаются. А так нормально. Но лучше сходить к более опытному человеку.

— Пойду, Маша, пойду, — вздохнул он. — Все равно показывать надо. Хотя, эти профессора и доценты те еще советчики. Каждый просит расширить свой раздел. Вот и все. А тут, Мышонок, — он опять вздохнул, — я не знаю, как быть. Мне самому не нравится то, что написал тут. Если одобрят, тогда буду продолжать.

— Хорошо. А соавтор есть?

— Пителин Альберт Сергеевич, заведующий кафедрой, и потом еще припиской идет какой-нибудь молодой научный сотрудник, протеже Пителина. А у него этих молодых и перспективных ученых под крылом пятеро. А в первой статье меня просто забыли указать как основного автора.

— А чего ты не пошел разбираться?

— Мышонок, во-первых, то было давно, когда мы еще с тобой даже знакомы не были. А во-вторых, я поздно это заметил. Весь тираж уже разошелся, прошло порядка трех или даже четырех месяцев. Пителин потом извинялся за этот недочет, но какой смысл в этих извинениях, если я не получил денег. Теперь умнее стал. Судом им пригрозил и перед выходом очередного номера просматриваю готовый вариант статьи.

— А я бы ругаться пошла, — сказала Маша.

В голове у Вовы созревал план беседы с Пителиным, что сказать ему и как отделаться от этой бесполезной работы. Пусть молодые протеже Пителина работают.

— Вовчик, думай мозгом, а не бровями, — сказала Маша.

— Мышонок, у меня появилась замечательная идея, — обнял ее крепко и поцеловал в губы. — Так, сейчас пойду опечатки исправлю, подкорректирую и все, больше я за психологию бессознательного не сяду.

Остаток вечер они посвятили телевизору и пустым беседам.

Маша утром проспала. Быстро собралась и выбежала на работу, не допив кофе. Вова же обстоятельно подготовился к предстоящему разговору: распечатал исправленный вариант текста, прорепетировал дважды свою речь перед зеркалом, побрился, надухарился и причелся, как будто не к заведующему кафедрой собрался, а на свидание с любовницей. Нашел все экземпляры договоров, что заключал ранее.

На вахте в корпусе поинтересовался, здесь ли Альберт Сергеевич. Перед кабинетом Вова включил диктофон на мобильнике и спрятал его в кармане. Постучал.

— Войдите! — послышалось за дверью.

Тяжелая дверь заскрипела проржавевшими петлями.

— А, Владимир Александрович, — с улыбкой протянул ему руку Пителин. — Проходите, проходите. Как у вас дела?

— Все как обычно, — пожал руку Вова, — хорошо, а временами и отлично. Я к вам по поводу книги, которую вы заказали. Вот, — Вова подал листы с текстом.

Пителин принялся читать. То хмурился, то удивлялся, то недоверчиво кривил губы.

— Владимир Александрович, — со вздохом начал он. — Вы про вредные привычки пишите или про подсознание и бессознательное?

— Про второе.

— А из этого текста получается, что рассказываете про вредные привычки… Спорить по поводу воспитания детей можно долго. Я хочу сказать, что это слабый и бесполезный материал. Вы вскользь упомянули Фрейда. Его учение можно прочитать в первоисточнике, здесь пересказ не нужен. А вот про австралопитеков и человеков умелых — вполне хороший кусок текста. Я думаю, что вам нужно двигаться именно из этой точки. Понимаете?

Вова кивнул.

— Отлично, — сказал Пителин. — Так что рекомендую вам начать с начала, оставив только кусок про древних людей. Я даже советую его расширить, чтобы любой, даже не-специалист понял.

— Альберт Сергеевич, у меня один вопрос, вы так же будете фигурировать в качестве соавтора данной книги?

— Да, а вас это смущает?

— Очень, Альберт Сергеевич. Просто если ваша фамилия красуется на обложке книги, то будьте добры, напишите хотя бы пару глав. А то выходит как… подождите, не перебивайте… Выходит-то у нас как: я пишу книгу в полном объеме, приношу вам ее. Вы… читаете, — он хотел сказать с «умным видом». — Потом высказываете свои замечания. Обычно получается так, что эти замечания касаются чуть ли не всего материала, и требуете переписать. Зачем вы нанимаете меня, если я все делаю неправильно с первого раза?

— Э-э-э, — только и выдал Петелин.

— Вот и я о том же, Альберт Сергеевич. Делайте сами, тем более, как специалист вы очень хороши, знаете психологию гораздо лучше меня…

— Владимир, я, кажется, понял, к чему вы клоните, — перебил Пителин. — Вас не устраивает зарплата, которую кафедра вам выплачивает. Да?

— Не в деньгах дело. Вы, кроме как критиковать и заставлять переделывать, ничем другим не занимаетесь. Я понимаю, вы человек занятой, загруженный. Вы дайте материал или аналог книги.

— У вас проблемы с поиском материала? — удивился Пителин фальшиво.

— Нет, читательский билет в библиотеку у меня есть. Я от вас никакой помощи не вижу.

— Да что вы говорите, Владимир Александрович! А те деньги, которые вы получаете за заказы? Это ли не помощь.

— Понятно. Вы все пытаетесь перевести на деньги. А можно посмотреть договор с типографией?

— А вам это зачем?

— Просто хочу узнать, сколько на самом деле стоит один экземпляр книги, и сколько денег я не дополучаю.

— То есть?

— Увидел в ларьке вестибюля предыдущую свою методичку. Цена за нее больше, чем в договоре прописано. Так вот, Альберт Сергеевич, я не прошу у вас повысить мне гонорар за текущую книгу. Я требую, чтобы мне выплатили все те деньги, которые вы наворовали с предыдущих изданий.

— Ага, то есть ты думаешь, что я вот взял и выдал тебе деньги, которых у меня нет?

— А когда это мы с вами успели перейти на «ты», Альберт Сергеевич? — улыбнулся Вова.

— Не важно! — рявкнул Пителин. — Решил меня шантажировать? Думаешь, я поведусь на это? Ошибаешься, милый мой! Иди ты отсюда, пока дело до греха не дошло.

— Альберт Сергеевич, вас здесь никто не стращает и не пугает. У меня тут, в папке, — Вова похлопал по ней, — лежат экземпляры договоров, в которых четко прописаны права и обязанности, обговорены суммы, которые получают авторы с продажи хотя бы одного экземпляра.

— Подотрись ты этими договорами! — крикнул Пителин. — Их нужно читать было до того, как подписал, а не перед нашим с тобой разговором. Эти бумажки не имеют никакой юридической силы!

Вова достал из кармана телефон. Включил запись. С каждой секундой разговора лицо Пителина становилось бледнее.

— Знаю, Альберт Сергеевич, что не ожидали вы такого, — Вова не договорил. Пителин соскочил с кресла и попытался выхватить телефон.

— Щенок! — кричал он. Лицо его раскраснелось — Убью гада!

Вова успел отскочить, опрокинув стул. Выбежал в коридор и столкнулся с молодой преподавательницей.

— ОЙ! — крикнула девушка. Вова машинально дернул ее за руку и выставил на пути у Альберта Сергеевича.

Пителин хотел ударить Вову в затылок, но попал в лоб девушке. Она упала. Лицо заведующего опять побледнело.

— Альбина, детка, — зашептал он. — Что ж ты так не вовремя-то? — девушка медленно приходила в себя. — Это все ты! Урод! Я тебя сгною! Уж поверь мне!

Вова лишь взглядом указал куда-то поверх Пителина. Тот обернулся и увидел в углу камеру.

— Гад! — шипел зафкаф.

— В суде встретимся, — Вова выбежал из института.

Пошел сразу в прокуратуру. Получил временный пропуск. Вова все рассказал, показал договора, диктофонную запись и назвал номер журнала со своей первой статьей. Написал заявление.

— Я надеюсь, что вы это дело не замнете, — сказал Вова.

— Не переживайте, это наша работа — таких влиятельных призывать к ответственности, — заверил его следователь.

Вова вернулся домой.

— Ты почему не берешь трубку?! — с порога закричала на него Маша.

— Разрядился, Мышонок, — ответил он. — Такое случилось, — и все рассказал.

Маша то краснела, то бледнела, а под конец рассказа уже наматывала круги по квартире. Переспрашивала некоторые моменты по несколько раз, ругалась на Пителина и на всю систему в целом.

— Меня тоже вызовут в суд, да? — спросила она.

— Вызовут, ты же жена моя.

— С адвокатом как будем вопрос решать? Денег лишних у нас нет.

— Причем тут адвокат? — удивился Вова. — Мы же не защищаемся. Даже если и понадобится, обратимся за помощью к государственному.

Помолчали.

— Вова, — сказала Маша, — ты как додумался до этого?

— Ты сподвигла, — признался он. — Решил, что надо действовать. Дошло, так сказать, что на мне ездят как на ишаке.

— А когда все закончится, чем займешься?

— Тем же — книги писать, только художественную литературу. Романы… К тому же, мне должны компенсацию выплатить. Еще же неизвестно, сколько он там наворовал.

Спустя три дня Вову вызвали для повторной дачи показаний. Он не стал их менять.

— Это хорошо, — сказал следователь. — Пителин Альберт Сергеевич сейчас находится под стражей, идет разбирательство. Тут уже уголовное дело пахнет. Понимаете? Капнули мы поглубже, и выяснилось, что он и с директором типографии в сговоре, и с ректором института. Там целая отлаженная сеть, которая уже функционирует давно. Показания вашей жены в суде пригодятся.

Вова кивнул.

У Маша показаний было немного. Она толком ничего не знала.

— Хорошо, — сказал лейтенант. — Передайте мужу, что ректор написал заявление по собственному желанию.

На второй неделе разбирательства нервозность упала, и Вова принялся писать детектив. Работал каждый день, часов по шесть. За день до слушанья он ее закончил.

Суд был не долгим. Доказательств и улик хватило. Два дорогих адвоката не спасли Пителина и его помощников.

— Суд постановил: Пителину Альберту Сергеевичу, заведующему кафедрой общей психологии, назначить наказание в виде пяти лет лишения свободы в колонии общего режима по статьям сто семьдесят один и триста двенадцать уголовного кодекса. Стрелкову Сергею Васильевичу, директору типографии, назначить наказание в виде трех лет лишения свободы в колонии общего режима по статье сто семьдесят один уголовного кодекса. Ректору института, Тонову Степану Андреевичу, назначить наказание в виде трех лет лишения свободы в колонии общего режима по статье триста одиннадцать уголовного кодекса. Килину Владимиру Александровичу выплатить денежную компенсацию в размере одного миллиона двухсот тридцати шести тысяч. Выплату взыскать со Стрелкова Сергея Васильевича. Подсудимых вывести из зала суда. Заседание окончено, — и, ударив молотком, судья удалился.

— Почему с меня? — возмущался Стрелков.

— А потому что, милый мой, — сказал Пителин, — что все деньги шли через кассу твоей типографии. Ты еще легко отделался.

— Не переживайте, — подскочили к ним адвокаты. — Мы вас обязательно вытащим. Это дело мы так не оставим, — и продолжал что-то еще им говорить, пока виновных вели обратно в камеры.

— Вова, а почему Пителину назначили наказание по двум статьям, а Стрелкову и Тонову по одной? — спросила Маша.

— Пителин дал взятку Тонову, чтобы тот закрыл глаза на его махинации. А со Стрелковым вел незаконную деятельность. Вот и все, Мышонок.

— А не много ли им дали?

— Нет, я бы больше залупил, честное слово. Все-таки адвокаты у них хорошие. Оно и не удивительно, столько денег имеют. Смогли себе позволить.

— Компенсация хорошая…

— Я думал, что будет около двух миллионов, — Вова поцеловал Машу в губы. — Это нужно отметить. Я приглашаю тебя в суши-бар.

— Давай-ка лучше дома, — облизнула губы Маша. — У меня на тебя отличные планы, — и слегка прикусила губу.

КОШКА

Двери автобуса шипят и сшибаются лбами. Коробка передач хрустит, и автобус скачком трогается. Остановка плавно удаляется. Я наблюдаю за прохожими в окно. Кто-то спешит, уставившись глазами в пол, другие вальяжно идут, рассматривая вывески и дома, третьи курят и чего-то ждут.

Я сижу в самом конце в углу. Рядышком со мной гнездится симпатичная брюнетка с таким откровенным вырезом, который напрочь убивает все мои попытки туда не смотреть. Третий размер. Мужская слабость и руководство по управлению. Ее ресницы длинные, возможно, специально наращенные. И бледно-розовая помада на губах. Милая черная кошечка.

Очередная остановка и вновь шипение дверей. Неужели нельзя взять и починить доводчик, чтоб убрать это раздражающий звук? Ждут, пока дверь отвалится?

Теперь я вполглаза смотрю на ее ножки. Девушка умница — надела юбку длиной до колен, черную, строгую. Соображаю, что оденься она так в средние века, ее сожгли бы на костре.

Перевожу взгляд на ее лиф, тайком пробираюсь в декольте. Знаю, она чувствует, как я на нее пялюсь, но не реагирует. Мне же лучше. Не наглею и отворачиваюсь в окно. Бегут дома вдоль дороги, и снова объявляют очередную остановку.

Девушка встает, поправляет юбку и шагает к дверям. Смотрю ей в след и наслаждаюсь красивой фигурой. И кто таких рожает? Она оборачивается и смотрит на меня. Опа! — не ожидал. Стараюсь взгляд выдержать. И подмигиваю. Та же в ответ слегка улыбается.

Она выходит под шипение дверей. Обидно, что мне ехать дальше. Дела, дела и еще раз дела. С документами не шутят. Остаюсь в одиночестве и думаю, куда же эта кошечка пошла, и встретимся ли мы с ней еще раз. Хотя бы так же, в автобусе.

Странно, только сейчас сообразил, что она специально прошла через весь салон и села рядом со мной. Да так, что коснулась меня своим бедром…

Ой, дурак! Такой шанс знакомства упустил. Возможно, это было мое будущее счастье, которое само шло в руки, а я, как всегда, протупил и упустил столь прекрасный момент. Хорошо, хоть подмигнуть ей догадался, а то вообще дегротом бы посчитала. Что ж, второй раз я так не лажану. А будет ли второй раз?

Может, у нее парень есть? Тогда с чего бы ей ко мне соседиться? И почему постоянно надо искать подвох во всем? Почему нельзя просто настроиться на хорошее? Неужели необходимы все вот эти сомнения?

— Паспортный стол! Следующая остановка — Старый парк! — объявляют в динамики.

Моя остановка. Чуть не проехал. Выскакиваю из автобуса. Осматриваюсь по сторонам в поисках нужного направления. Мысли все разом улетели. Теперь только одно сидит в голове — побыстрее закончить. Ненавижу всю эту бюрократию и бумажную волокиту.

Захожу в здание. Картина Репина «бичи прилетели». Людей неимоверное количество. Беру талончик и передо мной еще тринадцать человек. Консультант предупредил, что ждать придется не меньше часа. Ну а что поделать? Мест пустых нет, выхожу на улицу. Лето, солнце, легкий ветерок и куча угрюмых людей, ожидающих своей очереди. Думаю, как поступить. Пройтись немного вкруговую, чтоб время поскорее скоротать. Или же остаться тут и ждать, поминутно заглядывая в табло и материться на отсутствие продвижения.

Естественно, как и любой нормальный человек, я остаюсь ждать своей очереди. Почему, интересно, нам так нравится трепать себе нервы?

Заглядываю в табло. Высвечивается номер, сверяю с талончиком. На одного стало меньше. Что ж, относительно быстро. Или мне кажется? Делать все равно нечего, лезу в карман брюк за сигаретами. А их там нет. Последнюю скурил перед тем, как сесть в автобус. Топаю до магазина. Хорошо, что он совсем рядом.

За прилавком меня встречает женщина возрастом «сорок плюс», худющая со впалыми щеками. Вид у нее болезненный, как будто только-только перенесла тяжелую малярию или же три месяца провалялась на больничной койке с туберкулезом в обнимку.

— Здравствуйте. Пачку Винстона синего, — протягиваю ей деньги.

Забираю сигареты и сдачу. Возвращаюсь обратно в паспортный стол. На табло меняется номер. Сравниваю со своим — все никак не могу запомнить цифры — и понимаю, что остается ждать мне еще одиннадцать человек. Прикидываю, что в среднем на человека выходит пять минут, а, значит, куковать еще час.

Подкуриваю, и думаю над тем, что нас испортила эта бюрократическая машина. Не пытаюсь вглядываться в каждое лицо, что стоят недалеко от меня, но вижу везде одно выражение: «Как все закончится, больше сюда не приду. Никогда». Перевожу взгляд на небо. Затягиваюсь и держу в легких сигаретный дым. А может, стоит бросить курить? Выдыхаю. Нет, бред какой-то. Начал курить еще с десяти лет, и стаж уже пятнадцать лет. Родители знают. Да и кто в двадцать пять лет скрывается? Дядя-то уже взрослый. Детей пора растить, причем двух. При хорошем раскладе, и трех. Если позволяют средства.

Выбрасываю бычок в урну и смотрю в табло. Номер не меняется. Очередь стоит.

Вздыхаю так безнадежно и шагаю к лавочке, на которой сидит какой-то мужик и рассматривает рядом торчащую молодую березку. Присаживаюсь на соседнюю сторону и пытаюсь понять, что же мужик увидел в этом кустике. И не вижу. Тонкий стебель, зеленоваты листья, ствол окрасом далматинца. Обычная березка, каких миллионы. Поднимаю взгляд чуть выше и натыкаюсь на балкон соседского дома. Надо же, знакомая фигура. Та кошечка из автобуса. Курит. А рядом с ней подруга. Общаются меж собой. Вот тебе и встретились второй раз.

Конечно, не встреча, а подглядывания в замочную скважину. Или в дверную щелку. И как бы туда подойти, чтобы заметили? Чтобы внимание обратили? Пускай даже первой меня заметит ее подруга. Пойду обходным путем. Так больше шансов подобраться к кошечке. Приручу ее и буду довольный и счастливый. Размечтался…

Так, кошки кошками, а надо следить за очередью. Как там обстоят дела? Продвинулось еще на два человека. Можно еще помечать. Возвращаюсь на скамейку, а подружки уже спрятались. Ушли с балкона. Докурили.

Немного неприятно, когда девушка курит. Возможно, тоже самое и они думают, если курит парень. И почему-то считается, что поцеловать курящую, все равно что облизать пепельницу. По мне, так чистый идиотизм. Возможно, потому что сам курю.

И пью.

Но немного.

Достаю еще одну сигарету. Надо как-то время коротать. Никотин хороший помощник в этом. Ты вроде ничего не делаешь, просто сидишь и пускаешь кольца дыма. И в то же время занят важным делом. Ведь не просто куришь, а еще и думаешь. Обо всем, что только может прийти в голову. Как я сейчас, закинув ногу на ногу и облокотившись на спинку лавочки.

Хорошо, что на улице лето. Люблю лето, и не люблю зиму. И осень презираю, и весну. Лето молодец. Хорошее время года. И неважно, что комары и мошки. Зато есть море, пляж и девушки в бикини. Эх, рвануть бы сейчас куда-нибудь в далеки края и пожить там месяц! Утром идти на пляж, а вечером, выпив бутылку текилы, развлекаться в каком-нибудь ночном клубе. Подцепить там кралю и увести к себе в номер. Устроить безбашенный секс, чтоб под конец уже соседи не выдержали и стали долбиться в стенку или прям в дверь. А утром забыть, как ее звать и повторить все по кругу, но уже с другой.

Да, губа у меня не дура. А что поделать? Люблю кутить и отдыхать. Приятно ведь ничего не делать, а потом еще отдохнуть. Еще бы за это платили, тогда настал бы рай в моем мире. А пока что я в паспортном столе и жду очереди, которая толком не двигается.

Еще и кошечка скрылась и не хочет появляться на балконе. Хоть бы из далека на нее попялился. Вот только сам никак не могу понять, чего же она мне так в голову-то залезла? Таких, как она, много. То, что рядом в автобусе подсела, бедром об меня потерлась и сиськи свои показала? Да, именно из-за этого. Что я, сам себя обманывать буду?

Выкидываю окурок в мусорную корзину. Вновь иду смотреть, как там продвижение. Еще на одного человека меньше ждать. И прошло тридцать минут. Ненавижу госучреждения. Как все присутствующие. Даже сами работники не любят это. Я более чем в этом уверен. Но кто-то же должен обслуживать таких как я. А есть и хуже меня. Я хоть помылся и побрился перед приходом сюда, а тут вон парочка стоит — вонища такая отходит, что, как будто, кто-то из них сдох, начал гнить и опять ожил, а процесс гниения продолжается.

Вглядываюсь в них внимательно. Это не посетители, это бомжи. Местная шалупонь. Трутся возле доски с вакансиями. И куда их могут принять? И, самое интересное, кто?

Народ приходит и уходит. А я сижу на лавочке, периодически заглядываю на балкон в надежде еще раз увидеть кошечку. Выйди она без подруги, побегу знакомится. Или залезу по водосточной трубе на ее третий этаж. И таким образом покорю ее сердце, она растает, и мы с ней заживем долго и счастливо. Красивая история в духе рыцарских романов.

И она выходит. А следом подруга. Облом. Самый настоящий облом. И как-то тоскливо делается на душе. Мне же ничего не остается делать, кроме как опять подойти и посмотреть, сколько еще людей ждать.

Долго. Потому что в этом заведении иначе и быть не может. Стою так на крыльце и думаю, стоит ли пойти или нет? Напрягаюсь немного, сердце стучит быстрее. Адреналин начинает шалить. Ну, и как быть? Тем более, дом-то соседний, через двор перескочить. Решаюсь и уверенной походкой шагаю к тому самому балкону.

Они еще не ушли. Стоят, докуривают. Ускоряю шаг, потому что боюсь опоздать.

— Девушки! — кричу им снизу.

Те наклоняются. Моя черная кошечка и ее кучерявая рыжая подруга. И почему все рыжие бабы кучерявые?

— Девушки! — повторяю я. — Как у вас дела?

— Да все отлично, — улыбается рыжая. Ай, дура, не тебя же спрашиваю, куда лезешь-то?

— А у вас? — спрашиваю брюнетку.

— О-о-о! — протягивает она. — Я узнала вас. Вы в автобусе мне подмигнули еще, когда я выходила.

— Да ты шо?! Тот самый? — удивляется ее подруга. Обидно, что у такой красавицы подружка — беспробудная деревенщина.

— Уже рассказали? — спрашиваю.

— А вы здесь как оказались? — мурлычет брюнетка. Ощущение, что она тайком подрабатывает в организации «секс по телефону».

— Вот если спуститесь ко мне, тогда обязательно отвечу, — говорю я.

— Еще шо сделать? — выдает рыжая деревня.

— Только это и ничего больше.

— А мы вот так взяли такие, да, и побежали, — продолжает дерзить колхоз.

— Юля, — одергивает ее моя кошка. — Ну что ты в самом деле-то? Молодой человек, а может вы к нам? — и как-то загадочно улыбается.

— С удовольствием! — отвечаю. — Говорите номер квартиры!

— А вот не все так просто, — опять встревает рыжая. — Давайте-ка по пожарной лестнице в окно. Слабо?

— Кому, мне? Пф! Милые дамы, я иду, — говорю им и быстро мчу к пожарной лестнице. Второй раз не хочу упускать шанс познакомиться.

Лестница высоко над землей. Попробую с разбега до нее достать. Попытка! И… Неудачно. Так, умницы девчонки, сложную задачу поставили. Но выполнимую. Пробую отпрыгнуть от стены. Опять неудачно. Паркуровец с меня никакой.

— И где ты?! — кричит с окошка рыжая. — Мы тут ждем, а ты все не идешь, — и продолжает в таком духе дразнить меня.

Наивная, как и любая деревенская. И чего она только в город притащилась? Лучшей жизни искать. Так надо для начала хоть говорить по-человечески научится, а не «шо-кать» и «гхэ-кать». Шарю по двору глазами, чтобы такое подставить, что получилось залезть. И ничего не попадается на глаза. Абсолютно.

— Скоро там?! — слышу голос рыжей. Да что хочешь там говори, а в окно я к вам залезу. Уже уверен в этом на все сто процентов.

Думай, думай, думай… Ищи, ищи, ищи… Так, для начала нужно внимательно осмотреть лестницу. Так… начинается примерно от второго этажа. Не допрыгну, уже пытался. Стенка гладкая, вскарабкаться по ней не получится. И еще один момент. Пожарная лестница ведет на чердак и проходит в трех с лишним метрах от окон. Как я в квартиру должен попасть? Вряд ли у этих девок есть толстые доски нужной длины. Думай, обезьяна, думай…

А если я попробую со стороны балконов? Выхожу на старое место. Начинаю его внимательно изучать. Балконы идут со второго этажа. У них — третий… Если я залезу на дверной козырек, что у подъезда. С него уже прыгну на второй этаж? А дальше дело техники.

Хлопаю в ладоши и начинаю восхождение. Без особого труда взбираюсь на козырек. Только немного руки о бетон поцарапал. Фигня, заживет! Следующий шаг — перепрыгнуть на нужный балкон. Хотя бы зацепиться за ограждение. Козырек маленький, сильно не разгонишься. Два шага и мощный толчок ногами. Лечу, ударяюсь грудью о перила, но хватаюсь. Есть! — преодолел еще одно препятствие. Дело за малым. Подтянуться и перелезть на третий этаж.

— Это еще что такое? — слышу возмущенный старушечий голос.

Ой, бабулька, возмущайся сколько хочешь, я к прекрасной даме лезу. Подтягиваюсь. Тяжело, не то, что на круглом турнике. Напрягаюсь весь, одной ногой упираюсь в стену и пытаюсь в такой позе сделать шаг вверх. Кроссовок соскальзывает, но я держусь. Повторяю попытку. В этот раз удачно. Перехватываюсь уже за верх ограждения и дотягиваю корпус. Неуклюже перелезаю на балкон и стучу в дверь.

Открывает моя кошечка.

— Знаешь, я думала, что ты убежал. Как и остальные, — мурлычет она.

— Ну что ты, разве я так мог поступить? — бросаюсь высокопарными словами.

— Молодой человек, сигареткой не угостите? — спрашивает брюнетка мужским голосом.

— Сигареткой? — удивляюсь я.

— Да, сигареткой, — повторяет за мной мужик.

Стою на крыльце возле паспортного стола. В правой руке держу сигарету, в левой — документы. Гляжу на балкон. Брюнетка и рыжая докуривают и скрываются в квартире.

— Молодой человек, — машет рукой перед лицом мужик.

— Да, сейчас, — прихожу в себя и протягиваю ему пачку.

Тот вынимает одну сигарету и благодарит.

Поворачиваюсь и смотрю на табло. Высвечивается мой номер. Наконец-то. Захожу в паспортный стол.

терпение

Для банка выдать кредит и подсадить на крючок доверчивого клиента, все равно, что для бездомного голодного кота свежая сосиска. Приятно иметь должника, который закладывает какие-то ценности или машину с квартирой, а потом не может расплатиться с кредитом. Но есть моменты, когда банк кредит не дает.

— Николай, к сожалению, банк отказал вам, — сказала офис-менеджер парню.

— А причина?

— К сожалению, не предоставляем такую информацию, — покачала головой девушка.

— Что ж, спасибо, — парень поднялся со стула.

«Ладно, в этом не дали, пойду в другой, — подумал он. — Тем более, это только моя первая попытка».

Пошел в банк посолиднее.

Офис банка представлял собой просторное помещение с двумя рядами кресел вдоль стен, шестью столами, за которыми сидели менеджеры, двумя кассами. Колю встретили три девочки-координатора, всегда приветливые и улыбчивые.

— Здравствуйте, — сказала одна из них. — Что привело вас в наш банк?

— Хочу кредит взять, — ответил Коля.

Девушка нажала пару раз на сенсорный монитор специального автомата и из мелкой щели вылезла талончик с номером.

Колю вызвали к пятому столу.

— Добрый день, — поздоровалась менеджер. Это была дама с большой грудью, пучком волос на затылке, нарисованными бровями и наращенными ресницами. В уголках глаз мелькали морщинки.

— Здравствуйте, — ответил Коля. — Хотел бы оформить у вас кредит. На полгода.

— Хорошо. Документы и справку о доходах, пожалуйста.

— Гм… у меня с собой только паспорт.

— Этого недостаточно. Я не могу оформить кредит.

— Жаль, — Коля попрощался.

Пошел в третий банк. В зале было пусто. Работали два менеджера из восьми. Касса скрывалась за толстой металлической дверью. Ни девочек-координаторов, ни автомата по выдаче талонов.

— Здравствуйте, — обратился Коля к ближайшему менеджеру — парню в галстуке и белой рубашке, На переднем кармане которой была вышита эмблема банка. — Могу ли я оформить у вас кредит?

— Можете, но это вам нужно за соседний столик, — ответил парень. — Я оформляю вклады и выдаю банковские карты. У вас есть карта нашего банка?

— К сожалению, нет.

— Оформим?

— А это поможет мне в получении кредита?

Менеджер заколебался:

— Точно не скажу, но вы со мной согласитесь, что карта лишней не бывает.

— Спорный момент, но, все же, я воздержусь.

— Оля! Тут кредит хотят оформить.

— А карта нашего банка есть? — спросила конопатая тощая девушка с угловатым подбородком.

«Оказывается, и таких берут на работу» — смотрел на нее Коля.

— А это обязательно? — спросил Коля.

— Просто если вы клиент нашего банка, вам будет легче взять у нас кредит, — ответила девушка.

— А без навязанных услуг можно обойтись?

— Можно, но так будет дольше. В общем, подходите ко мне, и мы с вами все обсудим.

Коля пересел.

— Ваши документы, пожалуйста, — попросила она. Коля подал. — Так, мне еще нужна ваша прописка и справка о доходах.

— Гм… есть только паспорт, — развел руками парень.

— Максимум, что мы сможем вам сделать — это выдать кредитную карту с минимальной суммой на счете.

— И сколько там денег?

— Двадцать тысяч.

— Шутите?

— Оформляем карту?

— Нет, слишком мало.

— А вы на какую сумму рассчитываете?

— Тысяч на сто пятьдесят. А лучше, на двести.

— Обратитесь в другой банк, — она назвала адрес. — Там, насколько знаю, только по одному документу деньги выдают.

— Я был там, и мне отказали.

— У вас что, плохая кредитная история?

— Я вообще первый раз кредит оформляю.

— Странно… Карту оформляем?

— Нет, спасибо. До свидания, — Коля вышел из отделения.

Не его день. Три отказа за утро. Вот и купил себе крутой телефон.

Заурчал живот. Проголодался. Стал искать глазами столовую. Поблизости ничего нет. Придется возвращаться к дому, там, в соседнем дворе, она всегда открыта.

Коля месяц назад окончил училище по специальности повар-кондитер, оттого и не с работой не срастается. Директор столовой приглашал его на работу после защиты, но Коля не пошел. Целыми днями стоять у плиты или на раздаче никак не хотелось. Учился он ради корочек.

— О, Колька, — обрадовалась молодая повариха, еще не располневшая от такой работы. — Какими судьбами к нам?

— Оголодал. А домой на двенадцатый этаж идти как-то не хочется.

— А чего не приготовишь сам?

— Думаешь, у меня есть желание у плиты стоять? Да и как-то у нас в доме так повелось, что всегда готовит мама. Меня она к плите не подпускает… Так, Солнце мое, положи мне порцию мантов с соусом. А на первое давай лапшу.

— Салат будешь?

— Не знаю… ладно, давай. Капуста у вас тут вкусная.

Расставил тарелки на подносе, взял четыре куска хлеба, два стакана с киселем и пошел на кассу.

— О, Колька, привет! — сказала пухлая кассирша.

Коля поздоровался, обменялся парой банальных фраз с ней, и уселся в самый дальний угол. Не хотелось ему беседовать с бывшими коллегами.

В голове крутились мысли по поводу кредита. «Так, если в одном банке требуют справку о доходах, а в другом еще и прописку. Вот только какая им разница, где я живу? А если я попробую взять здесь, в столовой, справку о доходах? Практику-то ведь проходил, мне и деньги платили за нее. Надо бы хоть к секретарю сходить, может она поможет. Попытка не пытка». Съел обед.

— Ксюша, — обратился он к кассирше. — А Леночка здесь?

— Здесь. А чего хотел?

— Да так, побеседовать, — и пошел через подсобное помещение к секретарю.

Леночкой оказалась сорока семи летняя дама, с крючковатым носом и всегда бегающими глазами. Единственная работница столовой, которая так и осталась худой.

— Лена, здравствуй! Дело есть к тебе на целых двести тысяч.

— Излагай.

— Можешь мне справку сделать о доходах?

Лена свела брови.

— Кредит хочу взять, а там без справки о доходах не дают.

— И ты решил, что я смогу тебе помочь? — то ли удивилась, то ли съязвила Лена, Коля не понял.

— Да.

— Нет, Коленька! Справки выдают только действующим работникам. А ты когда проходил? Месяца три назад. Так что, не по адресу обратился. А кредит-то тебе для чего?

— Телефон хочу купить. А то старый уже совсем не работает, — приврал он.

— Телефон… — Лена задумалась. — Нет, Коля, не сделаю я справку.

— Жаль.

Да, сегодня ему не везет со всех сторон. Но еще не вечер.

«Придется пробовать еще раз, но уже в другом отделении».

И поехал Коля в конец города. В автобусе заметил красивую брюнетку в юбке до колен и блузке с большим декольте. А на остановке «паспортный стол» выскочил парень, рядом с которым она сидела. «Замечтался, что ли, — подумал Коля.- Да, везет пацану. С такой девкой мутит. И не сказать, что он прям весь такой мачо. Такие, как она, обычно с обеспеченными встречаются, а не с теми, кто на автобусе ездят. А может, машина у него в ремонте?»

В банке работала два менеджера из пяти, а народу было человек пятнадцать.

— Вам придется ждать около часа, — сказал парень-координатор. — Будете?

— Конечно, — Коля взял талончик.

Дождался своей очереди.

— Хотел бы оформить кредит, — сказал он после приветствия.

— Удостоверение или паспорт, — ответил менеджер.

Коля подал документ. Менеджер застучал по клавиатуре, и спустя минуту ответил:

— Вы уже сегодня обращались в наш банк. Висит отмененная заявка на вашу фамилию. Извините, мы не можем выдать вам кредит.

— Обидно, — сказал Коля и вышел из офиса.

Время подходило к четырем часам. «Ладно, поди и проживу без нового телефона. Не так уж он мне и нужен, если разобраться. Пойду пешком до дому», — и не спеша побрел через дворы. Погода прекрасная, лето и яркое солнце.

Спустя пару кварталов зашумел живот. Начал вздуваться, урчать и всячески возмущаться. И, как назло, сильно захотелось в туалет. До дому идти еще четыре остановки, а это долго. Хорошо, что автобус подошел быстро. Но спустя две остановки застрял в пробке. Живот предательски урчал и возмущался. «Быстрее! Чего стоять так долго?!» Плотный поток машин двигался медленно. С каждой минутой с животом делалось все хуже, и ему все сильнее хотелось в туалет.

«Да я бы уже пешком быстрее дошел, чем на этой колымаге еду! Давай реще, чего стоять-то?!»

Пробку миновали и автобус помчался. Через две минуты Коля уже перебегал дорогу на мигающий зеленый свет.

Вот и дом. Высоченная пятнадцатиэтажка. «И почему я живу на двенадцатом этаже?» Вызвал лифт. Циферблат над дверьми медленно сменял цифры.

Наконец-то лифт подъехал. Проиграла незамысловатая мелодия и двери открылись. Коля уже хотел вбежать, но ему на встречу вышла сгорбленная бабка. Она еле передвигала ногами. В этот момент живот рыгнул, и Коля с большим усилием подавил желание выпустить газ. «Давай, карга старая, быстрее! Пнул бы под задницу, да сдохнуть можешь!»

Как только бабушка освободила проход, Коля влетел в лифт, как снаряд в цель. Судорожно ткнул на цифру «двенадцать», и следом нажал на кнопку быстрого закрытия. Двери поползли навстречу друг другу. Схлопнулись, с секунду лифт стоял без движения и потом пополз вверх.

«Да что сегодня все так медленно-то?!» Циферблат над панелью не спеша сменял этажи. На пятом лифт остановился.

«Ну, кому приспичило ехать?!» Лифт завис. Двери не открылись. Прошла мучительная минута. Никакого движения. Только один живот выдает рыкающие и булькающие серенады. И накатывает волнами непреодолимое желание «сбросить давление».

«Я если сейчас бздану, то могу и обделаться… Ну, чего мы встали? Сломался что ли?»

Увидел кнопку «связь с диспетчером». Стал судорожно на нее тыкать.

Загорелась маленькая зеленая лампочка.

— Говорите, — послышалось из динамика.

— Я в лифте застрял, — прикрикнул Коля и назвал адрес.

— Ожидайте, — ответил механический голос и лампочка погасла.

— Отлично просто! — возмутился Коля. Живот зычно поддакнул ему.

Время тянулось медленно. Жутко медленно. Угнетающе. С каждой секундой желудок выдавал все более эпичные пассажи и грозился пойти «в разнос». И самое противное в этой ситуации, что сесть-то негде — дом приличный. Коля на такое не мог решиться.

Матерясь и сокрушаясь, иногда произнося все это вслух, он провел мучительные десять минут под «арию» утомленного желудка.

За дверями лифта послышалось копошение, а спустя минуту они открылись.

— Ну, парень, — сказал ему мастер лифтер с большим ключом в руках, — пробуй. Поедет он или…

Коля не стал слушать. Повторно нажал на кнопку «двенадцать» и следом «быстрое закрывание дверей». Лифт вновь пополз вверх.

Пока лифт поднимался, Коля молился. И молитвы его были услышаны. На десятом этаже лифт опять тормознул и в следующую секунду двери открылись. В кабинку влетел мужчина лет тридцати и кулаком въехал в кнопку быстрого закрытия дверей.

— Парень, давай вниз! Меня иначе кастрируют! — верещал он и пытался руками стянуть непослушные двери.