Дарья и её любимый мужчина родились с разницей в одну неделю, он был на семь дней старше, и не забывал с самым серьёзным видом об этом напоминать, когда они о чём-то спорили, и юрист пытался утвердить свою правоту.

— Как тебе тут? Есть интересные персонажи для будущих нетленок? — спросил Егор, поглаживая гладкий череп.

Это был единственный из всех известных Дарье мужчин, который выбривал голову не для того, чтобы скрывать седину, лысину или проплешины. Волосы у него были тёмными и густыми, но почему-то «мешали дышать».

— Чехов как-то сказал Короленко, что сможет написать маленький рассказ даже про пепельницу, — ответила Даша, усевшись в кресло напротив мужчины и закинув ногу за ногу.

— Но ведь не написал же.

— Зато породил этой фразой массу последователей, которые создали рассказы с таким названием. Так что было бы желание, а приключения найдутся.

— Не сомневаюсь. Ты, если их не найдёшь, то придумаешь. Надеюсь, за пять дней не исчерпала все горячительные запасы?

— Ты очень хорошего обо мне мнения, — рассмеялась Дарья, легко вскочила с кресла и вытащила из нижнего отделения книжного шкафа плоскую бутылку с коньяком.

Вообще-то это был коньячный напиток, изготавливаемый в подпольных мини-цехах винодельческих районов края, продаваемый в пятилитровых пластиковых бутылках и затем разливаемый покупателями в стеклянную тару. Поллитровка «левака» стоила в пять раз дешевле магазинной бутылки, но по мнению нетребовательных потребителей, по качеству содержимого они не отличались. Наполнив две крошечные рюмочки, Леденёва снова села в кресло и принялась рассказывать:

— В общем, как я уже говорила, прибыли все девять дам, которые оплатили путёвки.

— Бодипозитивщицы? Сами по себе красивые с принципом «толку с тощего не будет»? — усмехнулся Егор.

— Да нет. Те дамы, что якобы любят своё тело, сюда не приедут. И вовсе не потому, что действительно себе нравятся. На самом деле своей теорией «природной естественности» они прикрывают лень и нежелание что-то в себе менять. А у нас собрались те, кто хочет попытаться похудеть. Самые колоритные две Алёны, мама с дочкой из Москвы. Обе холостые, толстые и весёлые, разговаривают и одеваются одинаково. Просто клоны. У них собственное ателье по пошиву штор.

— Сколько им лет?

— Соответственно, пятьдесят шесть и тридцать четыре.

— Дай угадаю. Живут и работают вместе, отдыхают вдвоём. Классический случай, когда женщина рожает ребёнка, который в молодости для неё игрушка, а в старости сиделка, и лишает дочь возможности сделать то же самое, — сказал Егор и жёстко добавил: — У дочери ни мужа, ни детей никогда не будет.

— Ну, вроде бы они и приехали сюда для того, чтобы Алёна Младшая похудела и смогла выйти замуж, или хотя бы нашла парня, от которого родит ребёнка.

— Чтобы она это сделала, нужно не от лишнего веса избавляться, а от материнской опеки.

— Может быть, и так. Далее другая «пара», хотя и посторонние женщины, но тоже похожие. Марина и Майя, лет по сорок, дети у них есть. Милые женщины, доброжелательные, только первая всё время улыбается, а вторая грустит. Кажется, Марина влюблена в доктора Андрианова, она просто млеет, когда он оказывается поблизости. Есть ещё Жанна сорока пяти лет, у мужа своя фирма и, как она считает, молодая любовница, а обманутая жена нервозная и недоверчивая. Любит делать поспешные и негативные выводы и договаривать за всех то, что они, как ей кажется, хотели сказать.

— Понятно, якобы «читает мысли» других, а на самом деле создаёт произвольные умозаключения, — резюмировал мужчина. — И с кем ты больше других общаешься?

— Я изначально решила не отдавать никому предпочтения и не заводить дружеских отношений. Но за мной часто увязывается Марина, задаёт много вопросов. А за одним столом сижу с Катей, она моя ровесница, и из тех, у кого, что называется, «интеллект на лице написан». Есть Оксана, яркая такая, красивая, слегка за тридцать, так она вообще почти ни с кем не разговаривает. Ещё одна не очень общительная сочинка под шестьдесят называет себя Нина, хотя по документам, насколько я помню, она Нинель.

— Обычные армянские дела. Хотя, казалось бы, к чему стесняться своего имени, особенно, если оно красивое и редкое…

— В общем, коллектив настолько разношерстный, что получается не компания, а сборище, — резюмирова Дарья.

— И как сюда вписалась Татьяна Николаевна? — Егор достал из рюкзака металлический термос, отвинтил крышку, налил в неё поостывший кофе и сделал большой глоток.

— Никак. Тут такая печалька, что даже говорить не хочется. Она всё на дочерей жаловалась, как они её молодость заели. А на третий день после приезда, кода выходила из корпуса на завтрак, споткнулась на лестнице, упала и подвернула ногу. Так что сейчас самостоятельно ходить не может и в данное время находится в этом же здании, в отдельной палате.

— Ты Юльке об этом сообщила?

— Нет. Зачем девчонку расстраивать? Она-то думает, что мама отдыхает, оздоравливается, а тут такое. Но, с другой стороны, ничего такого уж страшного не случилось. Татьяна Николаевна сейчас мало двигается, как и всегда, но зато не поглощает килограммами торты и арбузы, повышая уровень сахара в крови, да и под врачебным присмотром находится.

— Ладно, Кошка, мы сексом будем заниматься, или я сюда за триста километров мчался только новости послушать?

— Да и я тоже не только поговорить собиралась…

Закрыв за мужчиной дверь, ведущую в подземный гараж, Дарья ещё немного повалялась на диване, внюхиваясь в подушку, на которой только что лежал Егор. Ей так нравился запах его одеколона! Но она специально никогда не смотрела на флакон, чтобы избежать соблазна запомнить название и когда-нибудь подарить этот аромат кому-нибудь другому. Так пахнуть мог только Любимый.

Однако вставать всё-таки было надо. Пока прямо здесь не заснула. Дарья натянула джинсы и футболку на голое тело и отлила коньяка из бутылки в стограммовую фляжку, пробормотав: «На засыпку». Потом сложила постельное бельё в шкаф, застелила диван-кровать пледом, выключила настольную лампу и вышла во двор.

Ей очень хотелось пробежать к жилому зданию напрямик, но здравый смысл не позволил поддаться на сонную леность. Если она пройдёт при свете фонарей по дорожке от главного входа лечебного корпуса, пациентки могут её заметить из окон своих палат. Тогда возникнут ненужные вопросы и подозрения: что она делала ночью у начальства? И Дарья, захлопнув боковую дверь, двинулась по тропинке в обход.

В берёзовой роще она присела на лавочку, хлебнула из фляжки, закурила. И вдруг… Сквозь ветки деревьев она заметила в полутьме женский силуэт. Кто бы это мог быть? Ничего удивительно нет в том, что кто-то из пациенток вышел прогуляться, если не спится, но эта женщина стояла неподвижно среди кустов, поодаль от тропинки, словно пряталась или следила за кем-то. Дарья сунула флягу в задний карман джинсов, вытащила из переднего зажигалку с мощным фонариком и пошла ей навстречу. Обошла дерево, спросила: «Гуляем?» и направила тонкий луч света на лицо женщины.

— Ё-моё, — чуть слышно пробормотала Дарья, нажала тревожную кнопку на браслете, а потом ещё два раза подряд, чтобы быть уверенной, что сигнал точно сработает, и затянулась сигаретой, которую так и держала в левой руке.

Это была Оксана. Она стояла с закрытыми глазами у бетонного столбика, слегка свесив голову на левое плечо и не подавая признаков жизни. Дарья прошлась фонариком по её фигуре. Никаких верёвок или скотча, которые могли бы удерживать тело, никаких внешних повреждений снаружи. Но как-то же стоит этот труп, у ног которого лужа крови!

В том, что Оксана мертва, Дарья не сомневалась и с горечью подумала о себе самой: «Хоть бы вскрикнула для приличия что ли! Вот что значит профессиональная деформация личности: при виде огромного жука, неожиданно вывалившегося на диван из копилки вместе с евромонетами, она взвизгнула и отпрыгнула в сторону. А тут труп соседки по общежитию стоит сам по себе в кустах, а мысль только одна: каким образом кому-то удалось такое с ней проделать?»

Дарья шагнула в сторону и провела фонариком по телу Оксаны сбоку. Заметила, что из угла её рта тоже стекает струйка крови, и тут сообразила, что на столбе должны быть металлические штыри, которые пригвоздили к нему тело. Войдя сзади, они оказались недостаточно длинны, чтобы проткнуть женщину насквозь и выступить наружу спереди.

Охранник Владимир прибежал буквально через минуту после поданного ею на пульт сигнала тревоги. Дарья издали увидела свет его мощного фонаря, выскочила на тропинку и замахала руками:

— Это здесь!

Едва взглянув на тело, Владимир выругался матом и помчался обратно к корпусу, сообщив на ходу:

— За носилками.

Ему навстречу бежал Махран, на ходу застёгивая пуговицы на клетчатой рубашке, за ним Доктор в спортивном костюме. Оба остановились у тела и переглянулись. Олег Викторович схватил Оксану за запястье, подержал на нём пальцы и облегчённо выдохнул:

— Жива!

— Ничего себе, — удивлённо пробормотала Дарья.

Доктор забрал из рук Дарьи фонарик, подошёл к телу сбоку, бегло его осмотрел и вынес печальное резюме:

— Два арматурных штыря. Вошли практически горизонтально. Могут быть пробиты почка и лёгкое… Болевой шок.

В это время подбежал Владимир с носилками, и Олег Викторович приказал:

— Осторожненько снимаем, ребята… На живот кладём, на живот!

Дарья отвернулась. Ей легче было смотреть на Оксану, считая её мёртвой, чем видеть, как от столба отрывают живого человека, в котором арматурные штыри пробили дырки. Однако она побежала в корпус вслед за Доктором и мужчинами с носилками, предполагая, что понадобится её помощь. Она даже догадывалась, какая именно в первую очередь, и угадала.

— Даша, это же ты хвасталась, что у тебя первая группа крови, которая подходит всем? — спросил Доктор.

— Я хвасталась тем, что в моём коньяке крови нет, — невесело усмехнулась Дарья и с готовностью добавила. — Сдам, конечно, сколько понадобится.

— Сколько надо, пока неизвестно, а больше пол-литра с тебя всё равно не выкачаешь. У нас есть, конечно, небольшой запас плазмы, но лучше заранее подстраховаться.

Носилки внесли в процедурный кабинет, где хлопотала Оля, уже в белом халате. Дарья осталась в холле и машинально полезла в карман за фляжкой, но тут же осознала, что сейчас никак нельзя, и вышла покурить на крыльцо. Она поняла, что Олег Викторович принял решение оперировать Оксану сам. Впрочем, у него не было другого выбора. До Краснодара больше трёх часов на машине, раненая может не выдержать дороги, местами отнюдь не гладкой. Вертолёта санитарной авиации тоже не дождёшься. Да и скандал с попыткой убийства в частной клинике тоже не замять. А что будет, если пострадавшая всё-таки умрёт? Это же для Доктора конец карьеры.

Ольга выглянула из-за приоткрытой двери:

— Всё куришь, Даша? Пошли со мной.

Дарья загасила окурок о край чугунной мусорной корзины и проворчала:

— Между прочим, сегодня моё курение помогло спасти Оксане жизнь. Если она выживет, конечно. По крайней мере, у неё появился шанс.

— Обязательно выживет, — строго произнесла Ольга. — Даже и не думай о другом. Я сейчас у тебя быстренько кровь возьму, чтобы ты тут полночи не сидела, и побегу мужчинам помогать.

Дарья присела в кресло в холле, поморщилась от неприятного ощущения в перетянутой жгутом руке и отвернулась, чтобы не видеть, как игла войдёт в вену:

— Шоколадка в холодильнике есть?

— Есть, конечно, Махран такой сладкоежка!

— Вот и отлично, будет чем закусить коньячок.

— Ты ещё и выпить собралась? — деланно удивилась Ольга, извлекая иглу и прикладывая к месту укола тампон. — Посиди тут минут десять, не вставай пока, а то голова закружится.

— Тогда сама мне шоколадку дай, — вдруг рассердилась донор поневоле, ей просто нестерпимо захотелось глотнуть спиртного, и именно сию минуту, а голова и правда пошла кругом.

Ольга метнулась к холодильнику, кинула шоколадку Дарье на колени и скрылась за дверью процедурного кабинета. Даша глотнула из фляжки, надорвала зубами упаковку плитки и решила остаться в холле до конца операции. Можно спокойно подумать: кто? Хорошо, если Оксана утром придёт в себя, и всё расскажет. А если нет?

И тут Дарью осенило. Пока раненой нет в её комнате, можно там всё спокойно осмотреть. Она рассовала фляжку и шоколадку по карманам и, уже не скрываясь, бегом понеслась к спальному корпусу. Входная дверь оказалась запертой изнутри. Даша подошла к окну своей комнаты, огляделась по сторонам, толкнула створку от себя и легко перехманула через подоконник. Попав внутрь, она тут же закрыла раму, чтобы никто не мог заметить, что в её комнате окно открывается полностью, а не только в режиме форточки, как во всех остальных помещениях.

Леденёва решила на всякий случай проверить, все ли женщины в своих комнатах, и пошла по коридору, осторожно поворачивая ручки-замки. Увы, все комнаты, кроме той, в которой жили мама и дочь, оказались заперты. Она осторожно приоткрыла дверь и заглянула в проём. В лунном свете на кроватях были чётко различимы две массивные фигуры с пышными формами, обе женщины похрапывали, одна тише, другая громче.

В общем зале, где стояли несколько диванов и телевизор с видео-приставкой, никого не было. А что касается остальных комнат, то пойди, пойми, изнутри они заперты или снаружи. Стучаться и просить в два часа ночи таблетку от головной боли слишком рискованно. Можно и перебудить всех — и ничего не выяснить. Если несостоявшийся убийца из числа семи живущих в корпусе пациенток, (себя и Татьяну Николаевну Дарья из подозреваемых исключила), она вполне может и даже обязана, находиться в своей кровати.

Оставалось только войти в палату Оксаны. Что Даша и сделала. И замерла на пороге. На кровати явно лежало тело. Чьё же оно, если пациентка в операционной? Сдерживая дыхание, она посветила на кровать ручкой-фонариком, и сердце забилось где-то в горле. Но криминальная журналистка всё же сделала шаг вперёд и толкнула в плечо спящего (или уже мёртвого?) человека. И с облегчением вздохнула, когда её рука провалилась во что-то мягкое. Это было не тело, а муляж, сооружённый из запасного одеяла и утеплённой куртки.

Итак, новая загадка. Зачем Оксана уходила ночью, создав видимость, что спит? Она ведь понимала, что входную дверь закроют, а когда она вернётся, придётся стучаться, и её отсутствие обнаружится. Впрочем, эта загадка разрешилась, как только Даша подошла к окну. Рама была прикрыта, но не заперта на ключ. Итак, Оксана где-то раздобыла ключи, или же сумела открыть окно без их помощи и вышла из него. Вряд ли она решила просто погулять посреди ночи. Значит, целенаправленно шла на встречу со своим убийцей.

Дарья повесила стёганую куртку пострадавшей на вешалку в шкаф, сложила одеяло и убрала его на верхнюю полку. Заправляя постель, она случайно смахнула покрывалом стоящий у прикроватной тумбочки пластиковый флакон, машинально подняла его, не позволив закатиться под кровать, и вздрогнула: запах! Что-то с ним связано неприятное. Тревожное что-то, опасное… Посветила ручкой-фонариком и прочла надпись. Это было масло для волос. Она брызнула из пульверизатора на запястье и принялась усиленно внюхиваться. Но никак не могла уловить воспоминание, с которым ассоциировался этот аромат.

В потайном кармане на дне почти пустой дорожной сумки лежала сложенная вдвое файловая папка. Внутри оказалась тоненькая стопка российских купюр и долларов и два листка ксерокопии паспорта на имя Дорошенко Оксаны Геннадьевны. Год рождения — тысяча девятьсот восемьдесят второй, место — город Донецк. Надо же, она жительница непризнанной республики, где уже третий год не прекращаются боевые действия!

Решив, что завтра при дневном свете сделает в комнате профессиональный обыск, как учили оперативники, журналистка вернулась в свою комнату, допила оставшийся во фляжке коньяк, спрятала её в шкаф и снова выбралась в окно. Она решила ещё раз сходить на место преступления.

Дарья долго светила зажигалкой вокруг бетонного столба, под которым осталось тёмное пятно крови. Она пыталась рассмотреть на светло-серой почве и пробивавшейся сквозь неё траве какие-то следы. Но какой из неё следопыт, да ещё ночью?

Леденёва продвинулась на несколько метров в том направлении, в котором, предположительно, мог отходить преступник, присела на корточки и направила узкий лучик на землю. Ей показалось, что здесь какое-то тёмно-серое пятно. Наклонилась ниже, вглядываясь, и в нос ударил резкий аромат. Дарья чихнула, и сразу поняла, что это такое. Рассыпанный чёрный молотый перец. Итак, преступник захватил с собой пакетик со специями, чтобы присыпать пути своего отхода на случай, если приедут кинологи. Значит, он специально шёл убивать и был уверен в том, что без полиции дело не обойдётся.

Больше тут вынюхивать нечего, решила Дарья и побежала к врачебному корпусу. Спросила у сидящего за административной стойкой Владимира:

— Как там?

— Неизвестно пока, — пожал плечами охранник. — И главное непонятно: кому понадобилось её убивать. Дай Бог, выживет. Иначе завтра тут такое начнётся! Ранение-то скрыть можно, а убийство никак.

— Это почему же? У нас на базе, что пары лопат не найдётся, или места в лесу свободного мало?

— Ну, и шуточки у вас, Дарья Дмитриевна… Эх, коньячку бы сейчас от расстройства вмазать!

— Так давай вмажем. Щас принесу.

Дарья выбежала из центрального входа, обогнула здание, приложила пластиковую карточку к боковой двери, вошла в комнату и забрала из тумбочки стеклянную бутылку с остатками янтарного напитка. Владимир уже ждал её у администраторской стойки с двумя рюмками и горкой шоколадных конфет.

— Застукают — нагорит тебе, — мрачно предупредила Дарья.

— Начальству сейчас не до нас.

Они допили содержимое бутылки, завернули её в газету и выбросили в мусорный пакет, натянутый на пластиковую урну. Потом вышли на крыльцо покурить и вернулись, а из импровизированной операционной так никто и не появился.

— Шла бы ты спать, Даша, — предложил Владимир, потирая указательными пальцами виски.

— Нет. Дождусь. Хоть до утра сидеть буду.

И в этот момент из процедурной вышел Доктор, снимая на ходу белый халат:

— Ну, что, господа переживающие, жить Оксана будет. Как сказал Махран, она «повезучая», все жизненно-важные органы оказались неповреждёнными. Дарья, срочно спать! А утром никому ни слова. Официальная версия — у пациентки двусторонняя пневмония. Никто не должен знать, что случилось.

— Даже тот, кто пытался её убить? Вот уж он, или она, удивится диагнозу, — усмехнулась Даша.

Она вышла из корпуса и машинально пошла по центральной аллее к лестнице. Подошла к двери гостиницы, потянула за ручку, запоздало поняла, что все ещё спят, стала спускаться и тут же замерла. Лестница! Именно здесь был этот запах! Дарья внюхалась в слабый аромат масла для волос, который ещё сохранился на её запястье, и вспомнила: здесь пахло миндалём два дня назад, в тот момент, когда упала Татьяна Николаевна. А это значит, что она не просто оступилась, а поскользнулась на ступеньке, где было пролито это масло. Конечно, падая, женщина стёрла след маслянистой жидкости своей одеждой. Но горьковатый миндальный запах в свежайшем горном воздухе витал ещё долго.

А ведь впереди пострадавшей тогда шла Оксана. Неужели она брызнула масло на ступеньку нарочно, зная, что грузная и неповоротливая Татьяна следует за ней? Хотела, чтобы её соседка по столу упала и разбилась? И вот ирония судьбы — сейчас они обе находятся в лечебном корпусе, но состояние второй пострадавшей гораздо серьёзнее, чем у первой, получившей по её вине травму. Если, конечно, Оксана действительно виновата.

Дарья влезла в своё окно, закрыла его на ключ и подумала, что так много вопросов уже давно себе не задавала. А будет их ещё больше. Несмотря на тяжёлый день, она безуспешно пыталась заснуть, постоянно возвращаясь мыслями к раненой, которая сейчас отходила от наркоза. Журналистке казалось очень важным то, что женщина приехала в кубанскую клинику из воюющего Донбасса. И в голове стали прокручиваться картинки их с Юлькой самовольной командировки в самопровозглашённую республику.

Точка и многоточие

Полтора года назад, в первых числах октября, в редакции началась традиционная вспышка сезонных простуд. Большая часть редакционного коллектива синхронно чихала и кашляла. Особенно в этом занятии упорствовали сознательные граждане, дружно привитые от очередного штамма вечно мутирующего вируса гриппа, чтобы заболеть новой его разновидностью. И только не признающую вакцинации Дарью простуда и инфекция упорно обходили стороной.

— Ты не болеешь, потому что всегда такая оптимистичная? — завистливо спросила после утренней планёрки возрастная коллега, не снимавшая с шеи вязаный шарф и каждые пять минут отправлявшая в мусорную корзину использованный бумажный платочек.

— Потому что я насквозь проспиртованная, — мрачно ответила Дарья, терзаемая вопросом, почему три дня подряд не объявляется любимый мужчина.

Вступать в переписку первой, а тем более, звонить ему без значительного повода, предприятие сомнительное. Неизвестно, чем он занят, и какое у него настроение. Если не в духе, может начать придираться к словам и фразам, выискивая в тривиальных выражениях замаскированные элементы нейролингвистического программирования. Как-то она прочла в гороскопе, что влюблённому Льву свойственно цепляться к словам любимой женщины. Но так ли сильно он её любил, чтобы она это терпела?

И всё же Даша рискнула отравить ему ВКонтакте приветствие:

«Доброго времени суток! (агрессивная манипуляция!)

Как жив-здоров? (разведывательная деятельность!)

Хотелось бы на днях пообщаться (злостная провокация!)

Вообще–то я не всегда такая ехидная (жалкий лепет оправданий)».

Ответ пришёл ближе к обеду: «Я тут на днях так пообщался, что надолго отпало всякое желание. Только напряжённая тренировка восстановит мою потрясенную нервную систему и приведёт в согласие с мирозданием мою тонкую и нежную душевную организацию».

Витиеватая вымученность фраз говорила о том, что Любимый мужчина незапланированно впал в стрессовую ситуацию. Леденёва попыталась смягчить его истерическое состояние афоризмом собственного изготовления и написала: «Это вовсе не причина встретить утро аспирином». Смягчить не получилось. Он ответил: «Объявляю Болдинскую осень. В деревню. В глушь… Два-три раза в неделю в спортзал. И всё! Никого видеть и слышать не хочу».

У Дарьи сердце на несколько мгновений просто остановилось, а потом забилось как-то спонтанно, без определённого ритма. С трудом вдохнув и выдохнув, она смогла отстучать по клавишам единственное слово: «Счастливо». И получила в ответ фразу: «Жестко-то как… Прям как послала…»

Умом она понимала, что надо немедленно прекращать эту опасную переписку, которая могла перерасти в зряшную ссору, но всё же не смогла вовремя притормозить и продолжила скользкую тему: «Кажется, это ты меня послал… Или я не правильно поняла про НИКОГО не хочу видеть?»

Получив хлёсткий ответ: «Судя по всему, ты всё поняла как всегда, то есть, с позиции центра Вселенной», журналистка вышла из Контакта и создала на экране файл «День угро». Интервью с начальником городского уголовного розыска, невзирая на личные драмы, нужно было сдать сегодня, и написать так, чтобы читать было интересно не только самой.

А назавтра Дарья проснулась с заложенным носом и болью в груди. В этот раз бронхит настиг её сразу, не как осложнение после простуды, а сам по себе. Осознав, что это надолго, а размолвка с любимым — неизвестно насколько, она отправилась на работу в угнетённом состоянии. На сайт решила несколько дней не заходить, чтобы дать Егору придти в себя после какого-то неприятного инцидента, о котором приходится только гадать, и самой немного оклематься. Как-то Дарья ему сказала: «Я тебя боюсь, когда ты в плохом настроении». А он ответил: «Я сам себя боюсь себя в плохом настроении».

Когда журналисты вышли после планёрки из кабинета редактора, Юля предложила:

— Пойдём сегодня кофе пить вдвоём, без Марины. Есть к тебе одно необычное предложение.

— Давай, — согласилась Дарья. — Люблю необычные предложения. Обычные — тоже.

Они разместились в подсобке с чашками и пакетиком маленьких печеней, и Юля без обиняков заявила:

— Я хочу сделать интервью с Мазаем.

— Так он же сейчас вроде в Донецке, — удивилась Даша, припомнив, что Мазай — это лидер кубанской «волчьей сотни», прославившийся во время «Крымской весны», тогда он с сотоварищами прибыл защищать полуостров от бендеровцев, а теперь воюет в Донбассе.

— Вот именно. Я хочу съездить туда на несколько часов, уже договорилась встретиться с Мазаем в следующую пятницу. Значит, выехать надо в четверг. Но одной как-то неуютно. Составишь мне компанию?

— А как ты с ним договорилась? — снова удивилась Дарья. — Где ты его нашла?

— ВКонтакте, естественно. Ополченцы сейчас все там общаются, и друг с другом, и с внешним миром, — пояснила Юля. — Ну что, поедешь со мной?

— Поеду, конечно. Надеюсь, за неделю оклемаюсь от своего бронхита.

После обеда позвонил сын, сообщил, что приехали его тесть с тёщей, и пригласил к себе на ужин. Повидаться с сочинскими сватами, которые бывали в Краснодаре всего пару раз в год, очень хотелось. Но подвергать риску заражения целую семью, тем более, шестимесячную внучку, было бы безответственно. После долгих раздумий Дарья поужинала в одиночку и отправилась в гости к сыну в соседнюю высотку в медицинской маске. Посидев с полчаса за общим столом, Дарья позвала сына на лоджию и сообщила:

— Я собираюсь в четверг вечером в Донецк.

— Что? — опешил Дмитрий. — Ты вообще понимаешь, что говоришь? Я даже слышать не хочу об этом.

— Не поняла. Ты что, запрещаешь мне служебную командировку?

— Это, конечно, твоё личное дело. Но если ты отправишься в Донбасс, считай, что тебя у нас нет, ясно?

— Что за тон, Дима! Мне вообще-то уже полтинник стукнул, ты не забыл?

— Если ты поступишь так с нами, значит, мы тебе безразличны. В таком случае, ты нам тоже станешь безразлична, и общаться мы больше не будем.

Дарья вышла с лоджии, и, попрощавшись с родственниками настолько сердечно, насколько позволило угнетённое моральное состояние и тканевая маска на лице, поспешно ушла домой. Чего она никак не могла ожидать от сына, так это любого запрета, а уж тем более, касающегося её профессиональной деятельности. Вырастила, называется, юридическое образование дала, на престижную работу пристроила!

Впрочем, «спорить с Близнецом, что черпать воду решетом», припомнила она пословицу, перефразированную ещё во времена семейной жизни со вторым мужем, который, как и её сын, родился в июне. Леденёва в очередной раз решила последовать своему давнему принципу: львы с мужчинами не спорят, а поступают по-своему молча.

Отлежавшись в выходные дни дома, добросовестно принимая препараты от бронхита, Дарья надеялась в понедельник явиться в редакцию «как новенькая». Но в начале рабочей недели болезнь отступать не собиралась, и в среду она огорчено сообщила Юле:

— Боюсь, я тебя подведу. Что-то мне всё хуже и хуже. В таком состоянии перескакивать с ночных поездов на предрассветную электричку как-то чревато.

— Ничего страшного, я на всякий случай подготовила запасной вариант. Предложила съездить со мной другу, и он страшно обрадовался. Говорит, давно мечтал посмотреть, что на самом деле происходит в Донбассе.

— Что за друг?

— Его зовут Тимур. Это, скорее, старый друг моей сестры, он из её дозамужней компании, мне достался по наследству. Парень надёжный, двухметровый такой, так что буду под защитой.

— Эх, Юльчик, высокий рост ещё никого не спас от пули. Скорее, наоборот. Мне жаль, что так получилось.

— Ну что ты, Даш! Выздоравливай.

Огорчённая тем, что не сможет поддержать в опасной поездке более молодую и неопытную коллегу, измученная неизвестностью в отношениях с любимым мужчиной, Леденёва решилась ещё раз первой выйти с ним на связь и написала: «Как проистекает твоя Болдинская осень?». Ответ был мрачным: «На букву Х».

«А я что-то приболела», — пожаловалась она.

«Это осень» — «Это бронхит» — «Это осень».

Увы, и эта переписка, как и предыдущая, оказалась печально-бессмысленной. Дарья уже собралась покинуть сайт, когда от Егора пришло ещё одно сообщение. В нём стояла просто точка. Сначала она подумала, что он случайно нажал на кнопку, но тут же осознала: это действительно точка в их отношениях. На какое-то время сознание отключилось, потом она почувствовала, что всё плывёт перед глазами и порадовалась тому, что сидит в кресле, и только потому не грохнулась на пол, как это однажды случилось в аналогичной ситуации с бывшим мужем.

Через несколько минут Дарья, стараясь держаться ближе к стенам, осторожно добрела до приёмной и попросила у секретаря разрешения померить давление. Хранящийся в комнате отдыха тонометр показал сто восемьдесят на девяносто. «Надо же так себя, любимую, гробить из-за недостойных мужиков», — раздражённо думала только что покинутая женщина в то время, как встревоженная секретарь выдавала ей таблетки и наливала в стакан воду из кулера. Вскоре верхнее давление упало до ста шестидесяти, а с этим уже можно было как-то жить. Дарья вернулась в кабинет, подойдя к столу коллеги, слегка качнулась и решительно произнесла:

— Юль, я еду с вами.

— О! Решилась? Тогда давай скорее паспортные данные. Тимур как раз сейчас оформляет электронные билеты на поезд. Только что ты скажешь Славе, если в пятницу тебя не будет на работе? Меня он официально в командировку не отпустил, заставил написать заявление на один день в счёт отпуска. Не хочет рисковать и брать на себя ответственность за сотрудников, пока редактор в отпуске.

— Юльчик, ты молода и неопытна, — невесело улыбнулась Дарья и мрачно добавила: — Если я чего-то очень хочу, я это обязательно сделаю. И никто меня не вычислит. У меня же криминальное мышление, забыла?

Она принялась ожесточённо наводить порядок на рабочем столе, перебирая ворох бумаг, разрывая на несколько частей и выбрасывая в корзину исписанные листы.

— Что-то случилось? — догадалась Юля, наблюдая бурную деятельность, развёрнутую подругой. — Егор?

— Ага, опять решил исчезнуть, — тихо ответила Леденёва, швыряя одну за другой в корзину исписанные шариковые ручки.

— А потом он объявится, как ни в чём не бывало, и ты опять его примешь?

— Там видно будет.

В том, что он объявится, сомнений у Дарьи не было. К утру четверга у неё родилось несколько стихотворных строк.

Точка. Самый конкретный знак.

Никаких запятых, многоточий.

Ты решил попрощаться так.

Объяснять ничего не хочешь.

Я же думаю, что сказать

В день, когда по снегам и росам

Ты вернешься ко мне опять

С восклицанием и вопросом.

Самой смешное, что так оно и вышло. Пару месяцев спустя Егор написал ей ВКонтакте с восклицанием и вопросом: «Привет! Как дела?» И она, конечно, сразу же отозвалась, и опять давление подскочило, когда мчалась к нему в офис выслушивать очередные причины его отдаления.

Но в тот четверг, вернувшись с работы, Леденёва выбрала из своих многочисленных дамских сумок самую большую и мягкую, чтобы не таскаться с пакетами. Что могло понадобиться в поездке, которая не продлится и двое суток? Она приготовила блокнот, запасные носки, трусы, влажные салфетки, зубную щётку и пасту в маленьком дорожном тюбике. Больше всего места в сумке занял полупрофессиональный фотоаппарат, который пришлось взять, чтобы Юлька не тащила свою тяжеленную камеру с огромным объективом. К тому же имелось опасение, что с таким подозрительным предметом в военное время не пропустят через границу.

Аппетита не было, но Дарья, насильно впихала в себя бутерброд с сыровяленой говядиной. Сейчас главное было исчезнуть незаметно. Она включила в спальне свет, вышла на лоджию, с которой были видны окна сына, стало быть, и он сможет увидеть, что она дома, и набрала его номер.

— Привет, Дим. Как вы там?

— Нормально. А ты как? — спросил Дмитрий настороженно-подозрительно.

— Да что-то никак не выздоравливаю, температуры нет, но кашель мучительный, — Дарья постаралась придать голосу побольше хрипоты, что при простуде не слишком сложно сделать. — Лягу я сегодня, наверное, пораньше спать.

— Ладно, отдыхай.

Леденёва взглянула на часы. Почти десять вечера, пора выходить из дома. Надела джинсы и лёгкий джемпер, выдернула из розетки зарядку для сотового телефона и погасила в спальне свет. Через несколько минут, радуясь тому, что её подъезд из окна сына не просматривается, она уже бодро шагала в сторону железнодорожного моста. У входа в здание вокзала её встречали Юля и Тимур. Он и правда оказался очень высокого роста, как и говорила подруга, но о том, что этот мужчина в возрасте «под полтинник» — отчаянный бабник, она не предупреждала.

Билеты в поезд «Краснодар — Ростов» в целях экономии были куплены в плацкартный вагон. Тимур торжественно извлёк из рюкзака бутылку красного сухого вина, одноразовые стаканчики и плитку шоколада. Они выпили за удачную поездку, а потом за любовь, о которой постоянно пытался говорить Тимур, подменяя понятие высокого чувства рассказами о своих сексуальных приключениях.

Дарью это крайне раздражало. Она пыталась урезонивать не в меру загульного и хвастливого мужчину и переводить разговор на другие темы, но он неизменно садился на свой любимый конёк. Пришлось применять испытанный приём: слушать, не слушая.

Им удалось пару часов поспать, перед тем, как в пять утра, разбитыми и помятыми, выйти на станции «Ростов Главный», и оказаться на морозном ночном воздухе, а позже — в холодном зале ожидания. До электрички в село Успенское надо было продержаться здесь три часа. Дарья ёжилась от холода в лёгкой стёганой куртке, отхлёбывала из пластикового стаканчика невкусный кофе и мысленно ругала себя на пренебрежение к собственному здоровью. Как показывала практика, следующая стадия её бронхита — температура под сорок. И когда это случится, хорошо бы оказаться дома, а не на территории сопредельного государства, где ведутся боевые действия.

В груди пекло, но она осознавала, что это жжение пока не от бронха, это из-за Егора. Может, и у него печёт, только не из-за неё, а по другим, неприятным или надуманным причинам.

Звонить заместителю редактора, чтобы предупредить, что она не выйдет сегодня на работу, до девяти утра не подобало. А в девять они уже ехали в электричке, и по звукам, которые могли донестись до собеседника из трубки, будет нетрудно догадаться, что абонент находится вовсе не в собственной постели. Она отправила сообщение: «Слава, у меня совсем пропал голос, температура поднялась. Хочу денёк отлежаться», и получила ответ: «Хорошо. Лечись. Ты нам здоровенькая нужна».

— Ну вот, вопрос с работой решён, — сказала Леденёва, показав Юле переписку.

— Даш, ты думаешь, Слава не догадался, что ты отправилась со мной? Он у нас перестраховщик, конечно, но далеко не дурак.

— Чужие догадки не могут являться подтверждением моей вины, — возразила женщина с криминальным мышлением.

Выйдя из электрички, авантюрная троица устремились к скромному КПП, похожему скорее на временный вагончик, нежели на фундаментальное здание. Они добросовестно отстояли в очереди, но оказалось, что здесь пропускают лишь жителей Ростовской и Донецкой областей, которые курсируют туда-сюда по несколько раз в день по делам, на работу и к родственникам.

Крупный пункт перехода границы располагался в километре от железнодорожной станции. Российские пограничники тщательно проверяли документы и личные вещи. Леденёва первой подошла к окошку и протянула паспорт. На вопрос о цели визита выдала заранее придуманную легенду:

— У нас сестра в Донецке живёт, и вот уже неделю на связь не выходит, телефон вне зоны доступа. Мы просто с ума сходим от беспокойства, даже не знаем, жива ли она, или что-то случилось, — Дарье стало так тревожно за несуществующую сестру, что голос задрожал, и на глаза навернулись слёзы.

В этот момент главным было не то, чтобы поверили, а чтобы не потребовали открыть сумку. Фотоаппарат вызвал бы подозрение, тогда могли проверить всё содержимое и обнаружить запрятанное в запасных носках редакционное удостоверение. В случае непредвиденных обстоятельств оно послужило бы дополнительной страховкой безопасности, но на границе с ним могли развернуть обратно, ибо аккредитации для работы в самопровозглашённой Донецкой республике у ходоков не имелось.

Майку с надписью крупными буквами на русском и английском языках: «Не стреляйте, я журналист», Даша по той же причине в поездку брать не стала. Да и кто собирался в них стрелять? Они же только перейдут границу и буквально на виду у российских таможенников пообщаются с героем будущей Юлькиной публикации. И всё. И сразу же назад.

Сумку открыть не попросили. Стоящую позади и скорбно кивающую в подтверждение Дашиной легенды Юльку пропустили без проблем. Тимур сообщил, что сопровождает и оберегает девушек, и тоже беспрепятственно прошёл вслед за «девушками» тридцати восьми и пятидесяти двух лет.

На той стороне у них бегло просмотрели паспорта и ни о чём спрашивать не стали. Вдоль трассы тянулась длинная вереница автомобилей, водители и пассажиры которых намеревались выехать в Россию. В обратном направлении практически никто не двигался.

Юля написала ВКонтакте Мазаю, что перешла границу и стоит с друзьями у дорожного указателя. Казак ответил, что за нами скоро приедут. Только в тот момент Дарья запоздало сообразила, что человек, который в России числится в розыске за совершение преступлений, и за голову которого в Украине назначена награда, лично на встречу к границе не явится.

Через полчаса подъехал чёрный джип с двумя мужчинами в камуфляже, вооруженными автоматами, на переднем сидении. Путешественники представились и втроём уселись на заднее. Ополченцы ждали, пока ещё один человек пересечёт границу и присоединится к ним.

Пассажир джипа рассказал, что его позывной «Горец», он земляк и друг Мазая, а в данный момент и его командир. Водитель Сергей, как оказалось, приехал воевать из Одессы, там у него осталась семья, потому о своей биографии распространяться не стал и заранее предупредил, чтобы его не фотографировали.

Увлечённая общением с сопровождающими, Дарья не заметила, как у джипа внезапно возник худосочный мужчина лет сорока, и обнаружила его в тот момент, когда он легко запрыгнул в просторный багажник. Одет он был по-граждански, назвался Митяем и принялся простосердечно рассказывать, что в Харькове у него живет тётушка, он хочет забрать ее к себе в Тимашевск, затем и приехал.

«У тебя в Харькове такая же тётушка, как у меня в Донецке сестра», — сердито подумала Дарья, достала блокнот и спросила у Горца:

— Как вам тут живётся во время перемирия?

— А его и не было. Это всё условности для политической верхушки ради получения дотаций. В районе аэропорта Донецка бомбят двадцать четыре часа в сутки. Фронт сейчас вроде есть, а вроде его и нет, вспыхивает очагами. С начала войны украинская армия потеряла шестьдесят процентов своего вооружения.

— А ваше оружие откуда? — спросил Тимур.

— Полностью трофейное, отвоеванное. Есть новенькие пусковые установки, прямо в смазке, гранатометы, минометы, мы приводим своими силами в порядок и восстанавливаем даже недействующее, или разбираем его на запчасти. Но сейчас первыми не стреляем — только в ответ.

— Вы численностью в пятьдесят восемь человек взяли четыре города. Прямо-таки подвиг трёхсот спартанцев, сдержавших в ущелье нападение целой армии! Как это делается? — продолжила расспросы Леденёва, которая перед поездкой прочла об ополченцах всё, что успела найти в Интернете.

— Сначала взяли городские отделы, окружили, штурмовали, довооружились.

— Это работа спецназа?

— Никакого отношения к нему не имеем, — уверил Горец.

— Как же так происходит? Украинские военные так плохо обучены?

— На войне за один месяц всему научиться можно, если сразу не убьют. Хотите знать, в чём дело? Разница в том, что мы за идею воюем, а не за деньги.

Джип ехал вдоль убранных полей пшеницы и подсолнечника, мелькали частные домики, во дворах — куры, гуси. Мирную картину сельского бытия искажали застывшие на обочинах обгоревшие грузовые машины и искореженная бронетехника.

На одном из участков дороги, в районе лесополосы, джип разогнался до предельной скорости, о чём возмущённо сообщил навигатор.

— Так по нам сложнее попасть снайперам, — пояснил Сергей.

— Откуда они здесь? Ведь это же подконтрольная вам территория, разве нет? — Дарья не переставала сыпать вопросами, с трудом пытаясь делать различимые заметки в блокноте, потому как из-за тряски вместо букв выходили закорючки.

— Тут котёл образовался радиусом километров в десять, где застряли остатки батальона «Айдар». Это те, кого отбили от Иловайска, командование их бросило.

— Сколько человек?

— А кто их считал? Может, тысяча, может, больше. Сейчас нет смысла никого ловить — только силы и средства тратить. Выйдут на местных ополченцев — будут уничтожены.

— А если кто-то захочет сдаться?

— Под суд пойдут. Свидетели из окрестных деревень расскажут, кто из военных что делал.

— Как к вам относится местное население? Не считают вас виновниками бомбежек и гибели людей?

— С пониманием относится. Пирожки для нас пекут. Деньги брать у жителей — строжайший запрет, а продукты питания можно.

Водитель сообщил, что в машине заканчивается солярка, но на ближайшей заправке её не оказалось, а если бы и была, не смогли продать — нет электричества. Горец позвонил кому-то по сотовому и принял решение доехать до ближайшего блокпоста, куда ему пообещали подвести канистру с горючкой.

У бетонного ограждения все, кроме Митяя, вышли из машины. Мужчины и Дарья закурили, Юля принялась делать снимки. Вскоре подкатила легковушка, из которой вышел парень в яркой вязаной шапке с большим помпоном и широкой улыбкой на гладком мальчишеском лице.

— «Красная шапочка» приехал, — радостно сообщил Сергей.

«Очень подходящая экипировка для района боевых действий, — неодобрительно подумала Дарья. — Осталось только светоотражающие элементы на куртку спереди и сзади нацепить, чтобы уж точно никто не промазал».

Парень поздоровался за руку с мужчинами, приветливо покивал женщинам, выставил на бетонную плиту полную металлическую канистру, забрал взамен пустую и уехал.

Заправленный джип снова отправился в путь. Заплутав на одном из поворотов, Сергей обратился к навигатору:

— Ты что меня дуришь-то?

— Только русский человек может разговаривать с навигатором, — рассмеялся Тимур.

— Русский человек разговаривает и с телевизором, и с лесом, и с Богом, — многозначительно заметил Митяй из багажника.

Горец и Сергей упорно искали какой-то конкретный съезд на лестную дорогу, перезванивались с кем-то по рации, но несколько раз сворачивали не туда и убеждались, что очередной поворот опять не тот.

Уверенная в том, что находится под надёжной защитой, Дарья ничуть не волновалась о собственной безопасности и пребывала в состоянии познавательной расслабленности. Тем не менее, именно она первой заметила прозрачную леску, натянутую меж стволов двух тонких деревьев, и вскрикнула: «Растяжка» раньше, чем водитель успел осознать опасность и нажать на тормоза…

Могла ли она себе представить, когда год назад проходила курсы «Бастион» по теоретическому обучению журналистов выживанию в военных условиях, что эти познания ей в скором времени пригодятся в реальной жизни? Конечно, нет. Тогда просто хотелось на целую неделю вырваться из стен редакции, пожить в воинской части в Анапе, пообщаться с четырьмя десятками коллег из ряда изданий Юга России.

Довелось пострелять на полигоне Раевский, полетать на вертолёте, покататься на танке и даже побывать «заложницей», когда бравые спецназовцы «захватили» целый автобус с журналистами и погнали их в гору, нацепив на головы мешки и подталкивая в спины прикладами. Но тогда Дарья была уверена, что никогда не окажется в горячей точке. И вот это случилось.

Ополченцы всё же нашли нужную им тропинку и ушли по ней вдвоём в лес с автоматами. Юлька собралась было выйти из машины, чтобы размять затекшие ноги, но хотевшая того же Дарья строго возразила:

— Сказал командир в машине сидеть — значит, сидеть.

Она знала, что идя наперекор предостережениям военных, журналисты зачастую гибнут сами и подвергают опасности жизни тех, кто отвечает за их безопасность. Ждать сопровождающих пришлось больше часа. Вернулись они сосредоточенно-мрачными и молча уселись на свои места в джипе.

Леденёва рассчитывала, что после перехода границы они уже часа через три пересекут её в обратном направлении и сядут на электричку до Ростова. Однако целых пять часов ушли только на то, чтобы добраться до базы кубанских казаков и местных ополченцев, располагавшейся в подземном бункере на территории полуразрушенного завода алюминиевых профилей. Ясное дело, о возвращении домой в тот же день речь уже не шла. Бункер делился на рабочие кабинеты, спальные отсеки, оружейные комнаты, кухню-столовую и санитарный блок. По крайней мере, именно эти помещения, показали краснодарцам.

Фотосессию на улице Горец настрого запретил. В этой необъявленной войне Мазай с его бородой-лопатой и лучистыми синими глазами был символом казачьих побед, за ним охотились вражеские снайперы, и потому его особо берегли. На камуфляже «символа» — георгиевская ленточка, на стене кабинета — флаги терских казаков и Новороссии.

Юля принялась задавать Мазаеву заранее подготовленные вопросы, но их осталось не так много, потому как ответы на многие уже были получены по дороге от его соратников. А сам он рассказывал, что воевать пошёл за идею, а вовсе не потому, что вынужден скрываться от российского правосудия, желающего впаять ему реальный срок по уголовной статье «угроза убийством». Поведал также о том, что в Крыму под Балаклавой уже выделена земля, где вскоре будет основана станица Вознесенская. Казаки станут жить там автономно по Божьим законам и охранять, как при царской власти, южные рубежи.

Дарья, склонившись над блокнотом, машинально продолжала делать заметки, хотя это было не её интервью. За годы работы в различных изданиях она провела их сотни. С известными персонами и обычными гражданами, с официальными лицами и осуждёнными преступниками, с интеллектуальными реалистами и блаженными фантазёрами. К какой категории отнести казака белореченского войска Мазаева, она ещё не определилась. Преступный освободитель? Воинствующий мечтатель?

Горец провёл журналисток и Тимура в большую общую комнату, явно бывшую ранее сборочным цехом, где находились около тридцати мужчин. Ополченцы играли в шахматы, переговаривались друг с другом, общались с близкими ВКонтакте и по видеосвязи. Усадив гостей за отдельный столик, Горец принялся рассказывать, что в локальных войнах периодически участвует с девяностых годов. Была у него в Белореченске солидная фирма, которую он разделил на несколько более мелких и поставил руководить ими управляющих. Доходы идут на поддержание казачьей сотни. Ещё часть денег поступает из фонда, созданного Мазаем.

Дарья смотрела на этого симпатичного мужчину лет сорока пяти с военной выправкой, и точно понимала, что никакой он не бизнесмен, скорее, сотрудник ГРУ. И когда он вернётся на недолгое время домой, вовсе не детей наконец-то заведёт, как якобы мечтает, а вскоре отправится в очередную «горячую» точку. Он болен войной и не способен к мирной жизни, и ни у какой женщины не хватит сил вечно его дожидаться. Да и стоит ли ждать тех, кто постоянно тебя бросает? И всё равно, почему: за идею или из-за стресса.

Дарья подсаживалась то к одному ополченцу, то к другому, записывая их рассказы о боевых действиях, и тут у неё зазвонил сотовый. Увидев на дисплее фото сына, она неожиданно для себя самой звонко и тревожно воскликнула на всю комнату:

— Пожалуйста! Минутку тишины! Это очень важно.

Разноголосый гул вмиг стих, словно по мановению дирижёрской палочки, и бывалая авантюристка хрипло отозвалась на звонок:

— Да, Дима… Мне уже лучше… После работы Юлька забрала меня к ней в гости. Так что сейчас сидим у неё в кухне, выпиваем… Ага, коньячком лечусь… Пока, до завтра.

Нажав на кнопку отбоя, Дарья порадовалась тому, что успела поговорить, пока на телефоне не закончились деньги, она ведь не рассчитывала, что окажется в роуминге, после чего в полной тишине смущённо произнесла единственное слово:

— Сын.

И большая комната взорвалась дружным мужским хохотом. Все эти парни были чьими-то сыновьями, и многие скрывали от мам, где они на самом деле находятся. У Дарьи вышло наоборот — врать пришлось сыну.

Горец предложил поужинать, и только тут Дарья вспомнила, что за последние двенадцать часов она и её спутники не выпили даже глотка воды — не до того было.

В центре столовой располагались длинный деревянный стол человек на двадцать и несколько раковин вдоль стены. На электроплите — алюминиевые котлы, на деревянных тумбочках — стопки тарелок. Здесь царил принцип самообслуживания: положил еды, поел, помыл тарелку. В тот вечер в меню был густой мясной суп с лапшой и грибами, на второе — плов. На отдельном столике стояли чашки и несколько чайников с заваркой. Спиртное на базе строжайше запрещено.

Несмотря на то, что Дарья считала себя страшно голодной, съела она только один половник супа и поняла, что плов уже не осилит. Юлька тоже, в отличие от Тимура, особого аппетита не проявила.

После ужина началось построение перед разводом. Группы по четыре человека распределялись на ночное дежурство по стратегическим объектам. В последнюю «четверку» оказался включён давешний попутчик Митяй, стоящий в строю в камуфляжной форме и с автоматом. Судя по всему, харьковская тётушка увидит тихорецкого племянника не скоро.

В одиннадцать часов вечера уже другой водитель повёз приезжую троицу в гостиницу. Донецк выглядел чистым и тёмным, на улицах нет мусора, а в окнах — света. Уже давно наступил комендантский час, и на перекрестке патруль остановил троих парней, нарушивших запрет на ночные прогулки. На Дашин вопрос, как с ними поступят, сопровождающий гостей ополченец ответил:

— Улицы будут мести.

И сразу стало понятно, почему кварталы такие чистые.

— Вам здесь не страшно? — спросила Дарья у пухленькой горничной-блондиночки, которая в полутьме записывала в журнале фамилии приезжих и выдавала им ключи от номеров.

— Конечно, страшно, ведь в любой момент может снаряд прилететь, — призналась девушка и посоветовала: — Если услышите грохот, бегите сразу в подвал, это вот сюда, под лестницу.

Женщины вошли в свой номер, Тимур пожелал им спокойной ночи и направился в соседний. Дарье больше всего хотелось поскорее скинуть джинсы и джемпер, в которых она ходила уже вторые сутки. Кое-как помывшись ледяной водой, она залезла в холодную постель. Вскоре рядом пристроилась Юля, и, замотавшись в своё одеяло, прошептала:

— Что-то страшновато здесь. Я бы предпочла остаться в бункере.

— Где ночуют семьдесят голодных мужиков? — саркастически уточнила Дарья.

— Уж лучше семьдесят правильных мужиков, чем один шальной снаряд.

— Я бы в правильности этих мужиков усомнилась, в праведности — тоже.

— А бомбы вообще беспринципные. И беспощадные.

Леденёва возражать не стала, и вскоре по глубокому ритмичному дыханию догадалась, что подруга уже спит. Сама она так быстро проваливаться в сон не умела, тем более, в непривычных условиях. Лежала и раздумывала, опубликует ли редакция её репортаж, если она напишет всё, что узнала и увидела, и всё же сморилась.

Они проснулись от звонка внутреннего телефона. Тимур доложил, что сбегал в ближайший гастроном и купил кое-что на завтрак. В номер к женщинам он пришёл с бумажным пакетом, выложил на письменный стол бутылку молока и три сдобных булочки, задумчиво повертел между пальцами иностранную купюру и произнёс:

— Странные тут какие-то цены. Дал продавщице пятьдесят рублей, она мне — молоко, три булки да ещё и сдачу. Интересно, какой у них тут курс гривны по отношению к рублю?

— Не заморачивайся, — предложила Юля. — Ну и хорошо, что продукты недорогие. Главное, что они вообще есть.

В девять утра за «военными туристами» приехали парни с позывными Штурмовик и Джокер, последний рассказал, что он из донских казаков, и его должность — командир сапёров. Горец дал ополченцам задание отвезти журналистов на экскурсию в район поселка Солнцево, где ведутся работы по уничтожению неразорвавшихся снарядов.

На фоне восхитительных пейзажей — равнин и холмов, небольшого синего озерка и золотистого осеннего леса — Джокер рассказывал:

— Здесь тысяч девять военных стояло, тысяча танков, тысяча единиц техники. До сих пор получаем заявки обезвредить заминированные поля, на которых надо урожай собирать. Подрывались уже и люди, и коровы. Сейчас наша задача — очистить землю для мирной жизни.

Задачу ополченцы выполняли тщательно. Человек с опаленным лицом и позывным «Волк», пострадавший от сработавшей растяжки, и еще ряд мужчин в камуфляже сносили в воронку в земле метровые снаряды. Дарья такого количества металла на квадратный метр земли никогда не видела, она попросила Юльку сфотографировать её на фоне снарядов и рядом с колоритным Волком и подумала: главное, чтобы сын никогда не увидел этих снимков!

Приезжую троицу увели в один из блиндажей, оттуда они наблюдали, как вояки тянут бикфордов шнур. «Десять секунд до взрыва, — предупредил голос из рации и продолжил обратный отсчёт, — девять, восемь, семь»…

Леденёва закрыла уши руками и открыла рот, как учили на курсах «Бастион», чтобы не оглушило. Со смесью детского восторга и взрослой горечи она смотрела, как взлетают в чистое небо столбы земли и клубы дыма. Приседая, чтобы не задело шальным осколком, она боковым зрением заметила, как Тимур клонит Юлю вниз, держа её за голову. Пока она снимала взрыв, он зажимал ей уши своими руками…

Приблизительно на том же участке трассы, где накануне джип начал резко набирать скорость, по рации поступил сигнал: «Лысый — Джокеру. Внимание!» Штурмовик и ополченец из идущей впереди машины с мигалкой тут же высунули из окон дула автоматов. Гостей предупредили, что в случае стрельбы они должны падать на пол джипа. Через некоторое время рация сообщила:

— Лысый — Джокеру. Отбой внимания!

Штурмовик убрал из окна ствол и тихо произнёс:

— И всё-таки внимание…

Не комплексный обед

В частную клинику доктора Андрианова «Стройная жизнь» Егор привёз Дарью глубокой ночью. Они въехали на его новенькой «Ладе» (иномарок любимый мужчина не признавал, отдавая предпочтение отечественному Автопрому) в подземный гараж под административным корпусом и немного погуляли по территории базы. Здесь располагались одноэтажное помещение с палатами для пациенток, двухэтажное, того же предназначения, но пока без внутренней отделки, а также столовая и спортивный комплекс. С трёх сторон база была огорожена от леса сплошным металлическим забором, а с четвёртой — частоколом из чугунных прутьев, через которые открывался вид на бурную горную речку.

Ранее Леденёва уже приезжала сюда с Олегом Викторовичем и успела немного изучить окрестности, хотя ориентирование на местности не было её сильной стороной.

— Хорошо здесь, тишина и воздух особенный, — отметил Егор, бесшумно шагая по слабо освещённым редкими фонарями аллеям базы, которая задумывалась как туристическая, а стала лечебно-оздоровительной.

— Оставайся, — предложила Дарья. — Поселим тебя в комнате отдыха, будешь наслаждаться природой и покоем. К процессам можно и здесь готовиться.

— Да я же сбегу через два дня. Не такой уж я старый и толстый, чтобы обитать в подобном заведении.

— Я тоже, — сказала Дарья, невольно взглянув на выпирающий из-под ветровки животик Любимого мужчины, с которым он безуспешно боролся по утрам в спортивном зале, потому как с большим пристрастием поглощал по вечерам макароны, обильно сдобренные сливочным маслом и посыпанные тёртым сыром твёрдых пород.

— Но у тебя здесь есть свой интерес. Раз уж тебе не удалось попасть на незаконных основаниях на пару месяцев в женскую колонию, хоть в здравнице поживёшь. А мои интересы разбросаны по всему Северному Кавказу. Так что забирай свои наркотики, и я погнал. К утру как раз доберусь до офиса.

Егор выгрузил из багажника дорожную сумку с вещами и пятилитровую бутылку с коньячным напитком, чмокнул Дарью в щёку и выехал из гаража. Она оставила запасы спиртного, два блока сигарет и пачку кускового сахара в шкафу комнаты отдыха административного здания и поставила на подзарядку свой смартфон, который мог ей пригодиться только здесь, поскольку пользоваться сотовыми телефонами пациенткам не полагалось.

Подойдя к жилому корпусу, Дарья залезла в свою комнату через окно. Сумку разбирать не стала, лишь вытащила лежащие сверху тапочки и трикотажную пижаму, переоделась и откинула покрывало с застеленной кровати.

Собираясь прилечь, Леденёва услышала за стеной тихие всхлипы. Она знала, что завтра, вернее, уже сегодня, приедут москвички Алёны, Юлькина мама Татьяна Николаевна и ещё одна краснодарка по имени Марина. Значит, сейчас в других палатах должны находиться пятеро прибывших поздним вечером в клинику женщин: Жанна, Майя, Оксана, Нинель и Катя. Интересно, кто из них поселился справа от её комнаты и плачет в первую же ночь на новом месте? И почему? От жалости к себе или тоски по тем, с кем рассталась? Впрочем, кто сказал, что будет легко?

Конечно, завтрак Дарья проспала. Впрочем, нарушая один из главных принципов диетологии, она не намеревалась ходить по утрам в столовую ни сегодня, ни в другие дни, потому как есть спросонья не могла и обходилась до обеденного времени чашкой кофе. Она даже не слышала, как пациентки собирались, и проснулась только тогда, когда все уже ушли, и можно было спокойно привести себя в порядок после бессонной ночи и разложить по полкам и ящикам вещи. Потом журналистка ушла в административное здание просмотреть на компьютере последние новости, почитать родную газету, отправить электронные письма и пообщаться с друзьями Махраном и Олей.

Вернулась Леденёва к спальному корпусу за полчаса до обеда и присела на лавочку у входа, когда на крылечко вышла миловидная пухленькая женщина лет сорока в спортивном костюме и поздоровалась с ней.

— Привет, я Дарья, — отозвалась Леденёва.

— А я Марина. Дарькина.

— Красивая фамилия. Был когда-то такой губернатор Приморского края.

— Давно?

— Давно, — ответила Даша и вспомнила, как шестнадцать лет назад делала с этим неординарным человеком эксклюзивное интервью во Владивостоке.

— А ты когда приехала? — вырвала её из воспоминаний очередным вопросом Марина.

— Рано утром, — соврала Даша, — но я уже немного осмотрелась здесь и выяснила, где что находится, изучила режим дня.

— А мы совсем недавно прибыли. Со мной вместе в газели ехали мама с дочкой, обе Алёны, они москвички, и одна пожилая интеллигентная женщина, Татьяна Николаевна. Она вообще такая грузная, что еле ходит. А кем ты работаешь?

— Корректором в одном издательстве, специализирующимся в основном на технической литературе. Надоело буквы править. Пару лет — и на пенсию.

— Правда? Но тебе же никак не может быть пятьдесят три года! Ты так молодо выглядишь.

Леденёва хотела было отшутиться своей обычной в подобных ситуациях фразой: «Пластическая хирургия творит чудеса», но решила не начинать знакомство с приколов и чистосердечно призналась:

— Генетика хорошая.

Придумать подходящую легенду Дарье было непросто. Ясно, что выдать себя за представителя технической профессии, или той, при которой надо работать руками, она бы не смогла. Ну, какой из неё инженер или парикмахер? Сказать, что юрист, значило бы обречь себя на бесконечные бесплатные консультации — от проблем жилищно-коммунального хозяйства до бракоразводных процессов с дележом совместно нажитого имущества. Она и так постоянно это делала в редакции, ведя еженедельную колонку «Спрашивали — отвечаем», но за это хотя бы платили гонорар.

Так что незачем было признаваться в том, что уголовный и гражданский кодексы она знает не хуже любого прокурора и адвоката. А корректор — это просто и понятно, вроде бы образованная и начитанная дама, но совсем обычная. Кроме того, будет легко объяснить, почему она много времени проводит за компьютером — работает над правкой чужих текстов.

— А ты тоже худеть решила? Тебе ведь вроде и не особенно надо, если только совсем немного, — не унималась Марина.

— Я часто дистанционно работаю, зимой часто дома сидела, вот лишних восемь килограммов и набрала, да ещё и коньячка люблю на сон грядущий выпить. Это калории хоть и пустые, но жир откладывают… В общем, решила резко сменить обстановку, воздухом свежим подышать, оздоровиться.

— А коньячок на ночь зачем? — искренне удивилась Марина.

— Бывает, что не спишь полночи, проблемами разными маешься, пытаешься придумать, как их решить.

— Алкоголь помогает тебе найти ответы?

— Нет. Забыть вопросы! — Даша устала отвечать и решила сама перейти к вопросам: — А ты чем занимаешься?

— Технолог на комбинате питания. Вот, видишь, как напиталась, — новая знакомая развела руки в сторону, словно подчёркивая объёмы своей пышной фигуры.

— Кстати, о питании. Через двадцать пять минут начинается обед. По крайней мере, так написано в расписании. — Дарья кивнула в сторону «Доски объявлений», а потом будет лекция доктора Швец. — Так что зови своих новых знакомых, пойдём в столовую, тут все корпуса не очень близко друг от друга расположены. Специально так устроено, чтобы мы побольше двигались.

Марина послушно пошла к входу в корпус, а Дарья с тоской оглядела свои мешковатые синие брюки и безразмерную голубую тунику, связанную из объёмной пряжи. Хороша! Зато в этом специально прикупленном гардеробе фигура смотрится гораздо полнее, как минимум, на размер больше, а то и на все два.

Через несколько минут на крыльце показались две темноволосые женщины в мужских ботинках на «тракторной» подошве, чёрных джинсах и тесных футболках, плотно обтягивающих их многочисленные жировые складки, называемые в народе «эффектом гусеницы». Даша поняла, что это две Алёны, следом за которыми семенила Татьяна Николаевна, что-то убедительно внушая маме и дочке.

В этот момент Леденёва порадовалась тому, что никогда не встречалась лично с мамой своей лучшей подруги, с которой они после поездки в Донбасс стали считать себя сёстрами. Иначе, знай эта строгая дама Дарью в лицо, пришлось бы им постоянно общаться. А журналистка собиралась тратить своё бесценное время более продуктивно, чем слушать назидательные разглагольствования на тему, какая Юлька неудачница.

Дождавшись, пока выйдет Марина, Дарья пристроилась к ней и зашагала рядом, отметив, что, несмотря на лишний вес, двигается женщина легко и даже грациозно.

— А ты тоже пациентка Александры Швец? — спросила Марина.

— Нет.

— Значит, попала сюда через доктора Андрианова?

— Да.

— А я к Александре Александровне несколько раз в разные годы приходила на приёмы, она мне всё объясняла, рассказывала, правильное меню рекомендовала. Но меня больше чем на несколько дней никогда не хватало. Работа у меня такая, и силы воли нет совсем. А в последнее время мама стала говорить, что осенью Настеньку в школу вести, и она будет меня стесняться перед своими одноклассниками. И я при таких габаритах личную жизнь никогда не устрою. Ну, вот я и решилась сюда приехать.

— Личная жизнь от веса не зависит, — возразила Даша. — Иной раз лежишь на пляже и наблюдаешь такие сцены. Стройные красотки сидят в одиночку, а вокруг какой-нибудь страшненькой пышки увивается молодой красивый парень и смотрит восхищённо, и обнимает её, и за мороженым бегает… Но с лишним весом бороться надо, я согласна, это проблема, скорее, медицинская, чем эстетическая.

— Ну, вот и поборемся. А тут и правда, пока до еды доберёшься, похудеешь, — улыбнулась Марина.

— А пока назад к корпусу вернёшься — опять проголодаешься.

— Говорят, надо ежедневно проходить десять тысяч шагов.

— Это условная цифра, но чем больше двигаешься, тем больше калорий сжигаешь. А гулять для лентяев легче, чем в спортивном зале на тренажёрах напрягаться. Кроме того, когда ходишь пешком, чаще бываешь на свежем воздухе и под воздействием ультрафиолетовых лучей естественным образом получаешь витамин «Д», необходимый для сердечно-сосудистой, иммунной, нервной и эндокринной систем.

— Точно!

Они поднялись по ступеням и вошли в просторное помещение, где в отдалении друг от друга стояли двухместные столики. Дарькина собралась присесть за один из столов, но с удивлением отметила, что перед каждым прибором стоит табличка с именем, и двинулась по залу в поисках своего места. Леденёва тут же заметила сложенный треугольником листок с распечатанным на принтере словом «Дарья» и опустилась на стул. Она разглядывала висящие в простенках между широких окон яркие натюрморты, когда напротив неё села женщина с густыми пшеничными волосами и тёмно-серыми глазами.

— Добрый день, меня зовут Катя, — сказала она.

— Я Даша, — отозвалась Леденёва, которая сама выбирала себе соседку по столу, и спросила: — Интересно, по какому принципу нас рассаживали? По возрасту или весу?

— Может, по размерам аппетита, или по степени вредности? — рассмеялась экономистка, и журналистка сочла, что не ошиблась в выборе: интересный собеседник на время трапез ей обеспечен.

В столовую вошли ещё несколько пациенток и принялись рассаживаться. За одним столиком с Мариной Дарькиной оказалась Майя, а с Татьяной Николаевной — Оксана. Две Алёны сидели вместе, как и Махран с Олей. Шестой столик пустовал, Жанна и Нинель ещё не подошли.

За раздаточной стойкой появилась упитанная женщина в белом халате. Дарья знала, что повару сорок три года, но тусклые волосы и угрюмое выражение лица придавали ей с десяток лишних лет. Подкрашенная и ухоженная Катя, напротив, выглядела намного моложе своих пятидесяти двух.

— Борщ или окрошку? Говядину или курицу? — спрашивала повар у подходящих к стойке женщин.

Дарья выбрала борщ и говядину, Катя то же самое. Они вернулись с подносами к своему столу, на котором в плетёной корзиночке лежали два кусочка чёрного хлеба и два крошечных пирожных. За едой разговор пошёл о правильном питании.

— А я в Интернете клип такой смотрела о здоровье и продуктах, — сказала Катя. — Там говорится, что некоторые фрукты и овощи очень похожи по форме на наши внутренние органы, для них же и полезны. Например, грецкий орех напоминает по форме полушария мозга, и всем известно, что орех хорош для деятельности серого вещества. Срез моркови похож на глаз, будто зрачок и радужная оболочка, поэтому этот овощ улучшает зрение. Сельдерей немного схож с костями и восстанавливает их структуру. Виноград по форме как сердце, фасоль — как почки, имбирь как желудок. А апельсины, грейпфруты и лимоны — как женские груди.

— Дыни и арбузы — тоже как груди, только очень большие, — улыбнулась Дарья, — но всем известно, что сиськи лучше растут от капусты.

— Точно, — рассмеялась Катя и продолжила лекцию о полезности овощей и фруктов. — Авокадо, груши и баклажаны напоминают по форме матку и хороши для женских органов…

— Надо полагать, что кормовые бананы и крупные огурцы хороши для мужских органов. Прямо-таки «божественная аптека» получается.

— Точно! А вот яблоки Бог есть не велел, это от лукавого.

— В оригинале были фиги, иже с ними фиговый листочек. Яблоки — это особенности перевода с адаптацией для тех местностей, где не произрастает инжир, — возразила Дарья и с выражением добавила: — Бог создал картошку, а Дьявол придумал чипсы!

Собеседницы уже поели и несли свои подносы на большой стол, стоящий у входа в кухню, когда раздался громкий и раздражённый голос Жанны, только что получившей свой обед:

— И это всё? Что за порции? Для детского садика что ли? К мясу даже гарнира нет! Я сюда приехала худеть, но не голодать!

— И даже бисквитный торт к сладкому чаю не подают, — тихонько прокомментировала Даша, выходя из столовой.

До лекции доктора Швец оставалось чуть меньше часа, и в это время можно было погулять. Леденёва взглянула на наручный браслет, показавший, что сегодня она прошла всего-то чуть больше трёх тысяч шагов, а полдня уже миновало.

Приобретение и ношение фитнес-браслетов, отображающих время, количество пройденных шагов и потерянных калорий, было обязательным для всех пациенток клиники. По желанию и возможности можно было выбрать гаджет с дополнительными функциями, к примеру, измерение пульса и давления, или возможность слушать музыку.

У Дарьи в браслете был цифровой диктофон, она любила записывать живые диалоги с интересными собеседниками, о чём им было вовсе необязательно знать. Во время обеда она уже успела незаметно зафиксировать оригинальные соображения Кати о пользе разных овощей и фруктов для тех или иных органов человека. А теперь предстояло часа три подряд слушать лекцию Александры Швец, заранее зная всё, что будет сказано, и в какой последовательности это произойдёт. И журналистка решила сосредоточиться на реакции слушающих. Её затемнённые очки с диоптрией позволяли наблюдать за людьми незаметно, поскольку было сложно определить, на кого именно она смотрит.

Вспомнилось, недавно она прочла, что солнцезащитные очки из дымчатого кварца были изобретены в Китае ещё в двенадцатом веке и были тогда профессиональным аксессуаром судей. Назначением окуляров было скрывать выражение лица представителей Фемиды при допросах, чтобы те могли скрывать свои эмоции и казаться беспристрастными.

Когда они с Катей вошли в небольшой зал с расположенными в нём полукругом двенадцатью стульями, доктор Швец уже подключила ноутбук к настенному экрану, и сейчас на нём светилась надпись: «Правильное и полезное питание — долгая и здоровая жизнь». Александра, легко стоящая на высоких каблуках в элегантном синем платье, приветствовала входящих в зал и рассаживающихся женщин, перед каждой из которых на выдвижной полочке лежали блокнот ручка.

Дарья села рядом с Катей, открыла свой блокнот и записала: «Немного важного о себе и лишнего о других». Она понимала, что перечислить свои регалии, рассказать об опыте работы и достижениях своих пациенток кандидат медицинских наук Швец была просто обязана. Но когда Александра начинала перечислять своих именитых преподавателей и наставников, профессоров и главврачей, журналистке это казалось излишним и отвлекающим от основной темы.

Ну, вот о себе и своём пути в медицине под руководством светил науки доктор Швец уже рассказала, и Дарья записала в блокноте: «Статистика». На экране появились таблицы и диаграммы, и Александра перешла к основной теме:

— Ожирение — это серьёзная болезнь, ставшая в последние годы уже эпидемией. В России более шестидесяти процентов женщин и половина всех мужчин старше тридцати лет страдают от избыточной массы тела. Эта глобальная проблема затронула и детей, каждый десятый наш ребёнок с лишним весом. Выбор еды, досуг и образ жизни невозможно изменить в мировом масштабе, поэтому каждому придётся спасать свое здоровье самому…

Леденёва обратила внимание, что на Марину цифры впечатление произвели, она широко распахнула глаза, а Жанна презрительно скривила губы.

Теперь, по законам жанра, полагалось попугать публику, и в Дашином блокноте появилось слово «Угрозы».

— И дело не только в весе, но и в объёмах. Для женщин талия в восемьдесят сантиметров — это верхняя граница, которую не рекомендуется превышать, свыше восьмидесяти восьми сантиметров — уже ожирение. У мужчин нормальные параметры составляют до девяноста четырёх сантиметров, а больше ста двух — серьезная угроза для здоровья. К сожалению, в последнее время средняя талия у наших современников всё больше «расползается», что удваивает риск преждевременной смерти от различных причин.

— Полные люди страдают от варикоза, заболеваний позвоночника и суставов. Каждый день их сопровождают одышка, неповоротливость и утомляемость. Им грозят сердечно-сосудистые заболевания, сахарный диабет, импотенция и бесплодие. Увеличивается риск смерти от инфарктов и инсультов, занимающих первое место среди причин смертности, — уверяла диетолог. — Большинство людей с лишним весом и большим обхватом талии находятся на стадии преддиабета, то есть, диагноз «диабет» им еще не поставлен, но этот процесс может развиваться годами, прежде чем произойдет сбой, и клетки поджелудочной железы перестанут самостоятельно вырабатывать инсулин. Диабет чреват такими страшными последствиями, как слепота и ампутация конечностей.

После этих слов уже все дамы задумались, их лица приняли озадаченное, а у кого-то и тревожное выражение.

Журналистка записала: «Кто виноват?». И словно отвечая на её никому не видимый письменный вопрос, доктор Швец предложила:

— Если у вас лишние десять килограммов, представьте себе, что вы взяли в руки огромный арбуз и носите его с собой постоянно, каждую минуту, не оставляя даже во сне. Тяжело, неудобно? А какая нагрузка наваливается на организм, если ваш вес превышает двадцать килограммов? Не лучше ли навсегда избавиться от этой опасной тяжести? Часто люди, понимающие, что страдают от избыточного веса, оправдывают себя тем, что в их беде виновата «плохая наследственность». Женщины говорят: «Посмотрите на семейные фотографии, у меня и бабушка, и прабабушка были толстыми». Мужчины вспоминают, что все их предки были в юности стройными, а к солидному возрасту отрастили животы. Дескать, ничего тут не поделаешь.

Однако любая наследственность в отношении лишнего веса проявляется всего на десять процентов, остальные девяносто — это влияние окружающей среды и наших с вами желаний, то есть, особенностей образа жизни. Гены ожирения влияют на скорость метаболизма, способность организма усваивать сахар и превращать его в жир, регулировать энергетический обмен. Но если мы наблюдаем семьи, где из поколения в поколение «по наследству» передается лишний вес, то чаще всего виной тому особенности семейных пищевых традиций и привычек в выборе пищи и приготовления блюд.

Часто я задаю вопрос: «Считаете ли вы, что едите мало?» И процентов восемьдесят пациентов отвечают: «Да». Люди путают слово «мало» со словом «редко». Мало — это тарелочка пятнадцать сантиментов в диаметре, содержимое которой человек ел три раза в день. Но у полных людей питание неправильное. По утрам чашка кофе, в обед два бутерброда и десять конфет или печений, а вечером полный комплексный обед: первое, второе, третье и компот с булочкой. А человек недоумевает: «Разве я много ем? Да я почти весь день ходил голодным». Лишь немногие признаются: «У меня зверский аппетит, и я потребляю излишнее количество пищи».

Выясняю, какие у пациента любимые продукты. Встречаются мясоеды, которые уверяют: «К сладкому я совершенно равнодушен. Мне бы кусок мяса пожирнее, люблю шашлык из свинины, а хлеб я вообще не признаю». Другие, наоборот, съедают полбулки хлеба за каждый приём пищи. Третьи говорят: «Мне вообще не нужно мясо, дайте пирожное со сладким капучино». Последнее чаще касается женщин, у которых в чашке чая две ложки сахара, а вприкуску ещё и мармелад.

Человеку необходимо питаться для того, чтобы жить, двигаться. Но во многих семьях привит культ по приему гостей и питанию домочадцев. И для некоторых людей еда становится не средством к существованию, а его единственным смыслом. Так что причина лишнего веса — не «плохие» гены, а переедание.

Когда у человека проблема с глазами, он идёт к окулисту, и специалист предлагает адекватные методы её устранения. Но если полный пациент страдает от болезни суставов, остеопат начинает лечить суставы, и очень редко кто из врачей откровенно заявит: «Вам нужно сбросить лишний вес, тогда ногам легче будет, может, и уколы не понадобятся».

Дарья почувствовала, что ей очень хочется закурить и в очередной раз пожалела о том, что Александра делает первый перерыв только после полутора часов с момента начала своей лекции. Журналистка неожиданно для себя самой громко и протяжно вздохнула и записала в блокноте: «Что делать»? А Швец откинула с лица прядь чёрных гладких волос и принялась отвечать на этот вопрос:

— В старину слово «худеть» ассоциировалось с понятием «худо», то есть, плохо. Поэтому современные психологи не рекомендуют использовать термины «похудеть» или «потерять килограммы». Ведь терять всегда жалко. Лучше использовать фразу «Я хочу избавиться от лишнего жира и быть стройным». Однако у некоторых есть и другая крайность — стремление бесконечно худеть, доводя себя до анорексии.

Конечно, лучше всего иметь вес в пределах нормы. Но для этого нужна мотивация. Определите свою. Например, я хочу иметь нормальный вес, чтобы привлекать внимание мужчин, сменить безликие «мешки» на модные вещи, забыть о болезнях, жить дольше, чувствовать себя моложе и счастливее.

Личных причин у каждого может быть сколько угодно, и самых разнообразных, лишь бы они утверждали человека в намерении измениться к лучшему. В чем разница между желанием и намерением? Желание означает хотеть стать стройным, но при этом лежать на диване, часами не расставаясь с гаджетами и поедая пончики. Тогда как намерение — стремление к сбалансированному питанию и использование любой возможности прогуляться или позаниматься в спортзале.

Жить с нормальным весом совсем не сложно. При этом не стоит голодать и сидеть на «волшебных» и изнурительных диетах. Иначе вы всё равно сорветесь, пуститесь «во все тяжкие» и снова вернёте килограммы жира, потерянные с таким трудом. Поэтому не надо отказывать себе в любимых блюдах. Есть можно всё. Но в умеренных количествах. Мои авторские методики коррекции веса и рационального питания я применяю уже более пятнадцати лет, за эти годы сотни моих пациенток избавились от десятков лишних килограмм…

Оглядев своих соседок по стульям, Дарья заметила, что сидеть и слушать надоело не только ей одной, и даже у Марины заинтересованность сменилась утомлённостью.

— А можно небольшой перерыв? — громко спросила Леденёва. — В таких количествах даже самая ценная информация начинает плохо усваиваться.

— Да, конечно, — охотно согласилась Швец. — Сейчас организуем кофе-брейк, сегодня он заменит вам полдник, или послеобеденный перекус, а потом я отвечу на ваши вопросы.

Дарья с видимым облегчением поднялась и пошла к двери, Катя двинулась на ней следом. Женщины свернули за угол административного корпуса и закурили. Они были единственными женщинами в клинике, зависимыми от этой вредной привычки.

— Какая славная женщина этот диетолог, стройняшка, красавица, — сказала Катя. — Вот уж у кого нет проблем с объёмами и килограммами, и поклонников, наверное, масса. Ты не знаешь, она замужем?

— Не знаю, — пожала плечами Даша и опять тяжко вздохнула, припомнив, что всего-то пару лет назад у неё был такой же обхват талии, как у Александры, правда, объёмы груди и бёдер и тогда были гораздо больше, чем у подруги. От этого уж никуда не денешься. Порода. «Конечно, на фоне других пациенток я просто Дюймовочка, но хотя бы немного лишнего веса я здесь всё же скину», — твёрдо решила журналистка.

Когда они вернулись в зал, на столике у окна закипал электрический самовар, рядом с которым стояли маленькие кофейные чашечки и покрупнее — для чая. Повар Вера расставляла блюдечки с творожной запеканкой. Дарья взглянула на пышные кусочки с румяной корочкой, вздохнула в третий раз за последний час, насыпала в маленькую чашечку ложку растворимого кофе, залила кипятком и снова отправилась на улицу, решив заменить аппетитный перекус очередным перекуром.

После перерыва доктор Швец отвечала на вопросы пациенток клиники.

— У нас, что, всегда будет такой жиденький обед? — первой спросила Жанна.

— Да. Всегда. В советские годы диетологами были разработаны комплексы питания, в которые обязательно входили первое блюдо, второе и компот. Такие обеды в те времена были актуальны для людей физического труда — рабочих и колхозников, которые с утра трудились на заводах и в полях и нуждались в большом количестве калорий для восстановления сил. Я считала калорийность такого приёма пищи. В принципе, после одного обеда в этот день можно уже больше ничего не есть. Но и до сих пор этот комплексный набор блюд предлагают в кафе во время бизнес-ланчей и на обедах в санаториях тем, кто физическим трудом не занят. На что жалуются сейчас люди, проводящие большую часть рабочего времени сидя? «Я хочу спать после еды». Человек плотно поел, большой объём крови перешёл от головы в пищеварительную систему, и мозг начал засыпать.

Есть такая закономерность: чем больше ты съешь за один приём пищи, тем сильнее через несколько часов у тебя разыграется аппетит. После обильной обеденной трапезы возникает резкий приступ голода в вечернее время. Так что на обед надо выбирать какое-то одно блюдо, а если их всё же несколько, то порции должны быть минимальными. Поэтому от комплексных обедов лучше воздержаться. Ваш дневной рацион строго сбалансирован и составлен таким образом, чтобы продукты были полезными, питательными и низкокалорийными.

— А хлеб тогда дают зачем? — не унималась Жанна.

— Исключение хлеба с целью похудеть не имеет смысла. Полезные углеводы не делают нас толще, а отказ от них не приводит к стройности. При правильном питании углеводы должны составлять половину дневного рациона.

— А что делать, если неприятности хочется заедать? — подала голос Катя.

— Ешь хоть каждую ночь по тортику с коробкой конфет, горю это не поможет, — строго произнесла Швец. — Действие полученного таким путем серотонина кратковременное, а постоянное поедание сладостей чревато ожирением. Так что лучше повышать уровень «гормона счастья», проводя время на свежем воздухе. При депрессии это даёт положительные результаты. Надо также учесть, что при стрессе наблюдаются разные типы расстройств аппетита. Пациентки рассказывают, что при очень сильном внезапном горе аппетит пропадал у них напрочь, и они худели до двадцати килограммов за месяц-два, в зависимости от их веса. Тогда как хронические стрессовые расстройства, такие как эмоциональное напряжение на работе, сложные отношения в семье, трудные дети, больные родители, приводят к снижению активности центров головного мозга, подающих сигнал о сытости.

— То есть, получается, что если женщине годами изменяет муж, то она постоянно страдает и переедает. А при внезапном ударе, когда мужчина вдруг объявил, что уходит из семьи, наоборот, кусок в горло не лезет? — спросила Майя.

— Именно так, — согласилась диетолог. — Однако реакция острого горя у кого-то длится два месяца, у кого-то шесть, но рано или поздно боль притупляется, и тогда к человеку, как правило, возвращаются потерянные килограммы, а у кого-то вес ещё и увеличивается по сравнению с тем, что был до несчастья.

Дарья бросила быстрый взгляд на Майю, и заметила, что та вся как-то съёжилась, опустила низко голову и уткнулась в свой блокнот чуть ли не носом.

— А что, сахар и соль и правда «белая смерть»? — раздался весёлый голос Нинель, и Дарье почудилась, что весёлость эта какая-то наигранная. — Сколько можно их съедать, чтобы не навредить организму?

— Безопасно для здоровья потреблять не более пятидесяти грамм сахара в сутки. Но наш современник съедает до двухсот, то есть, в четыре раза больше, чем нужно. Имеется в виду сахар не только в чистом виде, но и в соках, компотах, различных блюдах. Учтите, что сахар есть даже в лимоне.

— Да ну! — Воскликнула Оксана.

Остальные рассмеялись.

— Взрослому человеку в сутки необходимо примерно пятнадцать грамм соли, причем в это количество входит и хлористый натрий, содержащийся в продуктах: в мясе и рыбе, хлебе и овощах, твороге и крупах, — продолжила отвечать на вопрос Нинель диетолог. — Специалисты ориентировочно подсчитали, что в продукты, составляющие средний суточный рацион человека, входит около десяти грамм соли. Следовательно, на подсаливание блюд остается пять, это примерно половина чайной ложки. Если ваш организм уж очень просит чего-то солёненького, дайте ему желаемое. Но если он потребует целую банку солёностей — не верьте ему и не позвольте самому себе навредить. Любое блюдо может быть вкусным и без избытка соли и масла.

— А во сне толстеешь? — спросила Жанна.

— Только если сильно переел за день, и особенно постарался на ночь. Здоровый сон не только поддерживает хорошее состояние здоровья, бодрость и энергию организма, но и препятствует отложению лишнего жира.

Дверь в зал распахнулась, и вошёл доктор Андрианов:

— Здравствуйте, дамы! Вы не слишком замучили Александру своими сложными вопросами?

— Это она нас замучила своими умными ответами, — позволила себе отчаянную реплику Дарья, у которой не осталось никаких сил сидеть на одном месте и в десятый раз слушать одно и то же.

— Ну, тогда поблагодарим доктора Швец аплодисментами, а я расскажу вам о некоторых правилах нашего с вами общежития и распорядке дня.

Женщины захлопали. Александра наклонила голову в благодарном поклоне и сказала:

— Каждой из пациенток клиники я привезла сегодня в подарок по своей книге «Стройная жизнь», написанной в содружестве с известной журналисткой. В тексте, который представляет собой развёрнутые интервью на популярные темы питания, вы найдёте ответы на все вопросы, которые сегодня не прозвучали.

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.