Бесплатный фрагмент - Шекспировы сонеты

В переводе Веры Якушкиной

Издание 2-е, исправленное

Москва 2020 год

Отзывы

Дорогая Вера Васильевна! С огромным удовольствием прочитал Ваше исследование о Шекспире. Восхищен Вашим исследовательским талантом и очень живым, красивым, певучим языком. Работа читается легко и просто, и в отличие от сухих литературоведческих исследований просто увлекает. Как говорили когда-то, «в седую старину», а Ваш труд — в глубокие дали истории Англии, английской поэзии, жизни ее творцов. Вы — прирожденная писательница, ученый, а не только тонкий, лирический и чувственный поэт. Когда я читал Ваши переводы сонетов, я еще тогда убедился в этом. Мне они показались намного тоньше и оригинальнее имевшихся в то время в моей библиотеке переводов Пастернака. Спасибо Вам за знакомство с очередным творением.

С низким поклоном, В.И.Сергеев, Москва, адвокат Межреспубликанской коллегии адвокатов, член Международного Союза адвокатов, Заслуженный юрист России, доктор юридических наук, член Союза журналистов России, Международной федерации журналистов, член Союза писателей России.

Читала Шекспира в переводе разных авторов, но больше всего была впечатлена твоими! Твои переводы — это нечто цельное, тончайший узор мысли, сохраняющей мотив с самого начала и до конца. Даже Маршак (да пусть простит меня классик) бледнеет и выглядит не столь утонченным по сравнению с твоими произведениями — настоящими жемчужными ожерельями. В них звучит нечто музыкальное, и даже если идет речь о тяжелых жизненных моментах поэта, все равно — ничто не режет слух. И в конце этого кружева такая утонченная мудрость. Просто наслаждение! Меня распирает от удовольствия и гордости иметь такую подругу, признаюсь честно. Твоя однокурсница, а это были самые счастливые годы жизни, ныне живущая в Израиле, приехавшая сюда после встречи с тобой в твоей московской квартире…

Елена Рахав, Израиль, переводчик

Для меня, как человека, который знаком много лет с автором перевода Верой Якушкиной, было чрезвычайно интересно и удивительно читать ее переводы Сонетов Шекспира. Лет двадцать назад мы с Верой ходили на спектакли Театра, приезжавшего в нашу страну на гастроли из Великобритании, чтобы познакомить нас со своим Шекспиром на английском языке. Я читала переводы Сонетов Шекспира разных авторов, а во время учебы в университете читала Шекспира в оригинале. Переводы Веры Якушкиной кажутся мне максимально приближенными к подлиннику. Характерно то, что чередование рифм в переводе практически полностью соответствует оригиналу на английском языке, автору перевода полностью удалось передать творчество Шекспира. Переводы Шекспира требуют много времени и титанического труда. У Шекспира встречаются слова из различных пластов и эпох. Я знаю, что автору даже приходилось пользоваться словарями французского языка, чтобы передать смысл некоторых слов того времени. Но, пожалуй, самое главное — это то, что автору удалось передать нежность и лиризм, страсть и пылкость образов того далекого времени.

Любовь Коваленко, Москва, специалист программы Нью-Йоркского университета в Абу-Даби

Замечательный перевод сонетов Шекспира! Особенно, хочется отметить вступительную статью… это глубокая исследовательская работа достойна отдельного издания. Спасибо автору за ценнейший труд. К сожалению, не оценённый до сих пор по достоинству.

Гость сайта «Вера Якушкина»

Вера Якушина меня очень удивила. Я знаю ее, как лиричного поэта, человека с тонким чувством юмора. А Вера оказалась еще и замечательным переводчиком и прозаиком, судя по вступительной статье, которая больше напоминает научный доклад и реферат. Вступительная статья преподнесена в художественной форме и читается очень легко. Чувствуется, что автором проделана огромная работа. И, конечно, прежде, чем читать прекрасные переводы сонетов, рекомендую сначала прочитать вступительную статью, из которой можно узнать много интересных фактов, которые ранее не публиковались. Мне очень понравилась новая работа Веры Якушиной, и я желаю автору дальнейших творческих успехов.

Элла Георгиевна Оганова, Москва-Рига

Переводы Сонетов Шекспира Веры Якушиной и ее вступительная статья-это такое глубокое проникновение в эпоху XVI-го, что оказываешься рядом с этими персонажами, — и автором, и его Дамой, и его Другом… История закручена как в романе. Иногда и сложно разобраться, тем более, что мы воспитаны на переводах, в основном, С. Маршака и при сравнении, — недоумеваешь… Как все было сложно 500 лет назад… Но эти переводы мне симпатичны, они воздушны, проникновенны, живы и реалистичны, очень нравятся…

Гость сайта «Вера Якушкина Сонеты Шекспира»

Знакома с творчеством Веры Якушкиной очень давно, еще, когда вместе работали в известной ВГБИЛ им. М. И. Рудомино. Сначала наслаждалась ее талантливыми стихами. Затем автор стала интересоваться творчеством Гейне, Гете, Сонетами Шекспира, занималась переводом произведений. Мне известно, что над переводами Сонетов Шекспира автор работала несколько лет, при этом она изучила не только переводы других поэтов, но и, пользуясь возможностью доступа к фондам ВГБИЛ им. М.И.Рудомино, читала старинные подстрочники. В фондах библиотеки были сотни прекрасных иллюстраций, но, к сожалению, автору не удалось внести их в книгу. Мне очень нравятся переводы Веры Якушкиной. В Сонетах Вильяма Шекспира особенной показалась вступительная статья, которую я прочла на одном дыхании. Она написана очень легко, поражает необыкновенными фактами, о которых я ранее даже не слышала, красивым и доступным для каждого читателя языком. Благодарю автора за доставленное удовольствие и осознание того, что она не только талантливый поэт, но и замечательный прозаик. С удовольствием буду и дальше следить за творчеством Веры Якушкиной. Желаю дальнейших успехов и множества таких же благодарных поклонников.

Лариса Дымова, юрист

ВИЛЬЯМ ШЕКСПИР — БЫЛ ИЛИ НЕ БЫЛ?

Вера Якушкина Размышления.

«…я привожу мысль об анонимности творчества…
Ведь время все равно удалит личность. А мы творений духа временные стражи…
Светочами жизни будут стоять творения анонимные, причем подписи будут лишь сопроводительными марками». Н.К.Рерих

1. Существует ли тайна Вильяма Шекспира?

Тень Вильяма Шекспира с каждым веком обретает новые очертания. Кто скрывался под этим мистическим, гениальным именем и скрывался ли? Чем дальше во времени мы удаляемся от этой тени, тем больше эта тайна будоражит умы шекспироведов и простых почитателей, но, вероятно, так никогда и не будет раскрыта. И тем лучше для человечества, потому что в случае раскрытия тайны каждый, кто считает себя чуточку посвященным, приобщившись к ней, потеряет жгучий интерес к загадочному гению Шекспира и в душе поселится разочарование. Мысль костенеет, когда нечего искать. Ведь и теорема намного интереснее аксиомы. И пусть звонкое эхо тайны переливается из века в век, будоража трепетные и пытливые умы, заставляя их обнаруживать все новые нюансы в неувядаемых рифмах.

В сонетах Шекспира, которые были опубликованы, вероятнее всего, без ведома их автора, так ярко отражен любовный треугольник, что это никак не может пройти мимо внимания. Ведь чужие чувства, страсти и пороки так привлекают людей, дают пищу для обсуждения и осуждения, негодования особенно для тех, кто и сам не без греха. А кто из нас не без греха?

Гордое Время не выдает своей тайны, оно молчит, разрушая последнюю надежду, создавая новые варианты гипотез, обращая все научные и художественные предположения в тлен и привлекая все новых исследователей. Тайна продолжает свое шествие. Тайна привлекает до тех пор, пока она не разгадана. И кто бы ни скрывался под именем Вильяма Шекспира, он гениально спрятался за тяжелым занавесом Времени.

Поэт Кристофер Марло, философ Френсис Бэкон, большое семейство Пемброков: Мэри Герберт, графиня Пемброк (урожденная Сидни), ее сыновья Вильям и Филип, а также ее племянница, загадочная крестница (или дочь?) королевы — Елизавета Сидни с супругом Роджером Меннэрсом, 5-м графом Рэтлендом, сама королева Елизавета и еще около пятидесяти претендентов или тот единственный Вильям Шекспир из городка Страдфорд? Доводы ко всем интересным версиям приводятся довольно убедительные. Искренне веришь каждому исследователю. Особенно, поскольку я отношусь к слабому полу, хочется надеяться, что Шекспиром была все-таки женщина! Потому что только женщина может так тонко чувствовать, болезненно любить и темпераментно ревновать. И как жаль, что приходится признавать порой совсем иные факты, увы.

И на мой взгляд, каждая версия, будь она научная либо художественная, имеет право на существование. Исаак Ньютон утверждал, что результаты научных наблюдений нельзя опровергнуть их критикой, а гипотезе следует противопоставить другую гипотезу.

Так скрывался ли кто-то под маской Шекспира? И почему возник этот вопрос не четыреста лет назад, во времена Шекспира, а только спустя почти сто пятьдесят лет? Вопрос авторства не возникал в XVII веке, возможно, потому, что это был секрет Полишинеля, все было ясно — кто есть кто? Но на радость бесчисленной армии профессиональных исследователей и дилетантов-любителей, к которым принадлежит и автор этих размышлений, все неутомимо и пытливо изощряются в самых невероятных предположениях и доказательствах на радость удивленным читателям.

Тогда, на рубеже XVI–XVII веков, еще не было такой науки — литературоведения, и спустя столетия появились сомнения в авторстве простого полуграмотного, как некоторые считают, сына «перчаточника». Не осталось никаких рукописей, черновых набросков, писем — никаких творческих подтверждений. Одно лишь корявое скрупулезное завещание, написанное чужой рукой и подписанное дрожащим, больным Вильямом Шекспиром, в котором не были отражены ни рукописи, ни сборники сонетов и пьес, ни книги, которые стоили в то время очень дорого и обязательно были бы отражены в завещании человеком, который судился с соседями из-за нескольких монет.

Шекспира упрекают, что в жизни он был далек от идей и принципов, которые проповедовал в своих пьесах и сонетах. Исходя только лишь из одного злополучного завещания некоторые сделали вывод, что он сам не отличался порядочностью. Но это ни на чем не основанные предположения. А вот гениальный Френсис Бэкон, например, судя по письмам и документам, действительно поступал подло по отношению к своим бывшим друзьям и благодетелям, уничтожая их ради материальной выгоды.

Самым загадочным считается то, что в апреле 1616 года на смерть Вильяма Шекспира не было никаких откликов. В то время как на уход из жизни всех других, даже менее значительных авторов сохранились эпитафии или посвящения в поэтических сборниках. Но не будем углубляться в те времена, когда талант и произведения драматургов и поэтов не считались достойными восхищения, а возьмем даже сегодняшний день. Ведь почти всегда гений и талант является изгоем при жизни и признается только после смерти. Полузабытый и разочаровавшийся в жизни Вильям Шекспир, затертый не столь талантливыми, но более молодыми и дерзкими, давно уже ничего не писал и медленно угасал в своем родном провинциальном Страдфорде. Может быть, поэтому и литературный мир не отозвался на его смерть, бойкотируя молчание Шекспира?

Великого барда подозревают в раздвоении личности, но кто знает, ведь гениальность, как считают медики и завистники, это совсем рядом с безумием. Возможно, подозрения и не лишены оснований? Или, как считает профессор психологии Стадфордского университета Льюис Терман, который первым ввел «уровень интеллекта» — IQ, талантливые люди порой прибегают к самозащите, скрывая свой высокий интеллект и глубокие знания по различным вопросам, чтобы не создавать дистанцию между собой и людьми. Хотя последние публикации опровергают и даже отрицают необходимость определения уровня интеллекта, так как примитивные тесты не могут определить неожиданные мозговые решения любого мыслящего индивида…

Так скрывался ли кто-то под маской Шекспира? И почему возник этот вопрос не четыреста лет назад, во времена Шекспира, а только спустя почти сто пятьдесят лет. Вопрос авторства не возникал в XVII веке, возможно потому, что это был секрет Полишинеля, все было ясно, — кто есть кто? Но на радость бесчисленной армии профессиональных исследователей и дилетантов — любителей, к которым принадлежит и автор этих размышлений, все неутомимо и пытливо изощряются в самых невероятных предположениях и доказательствах на радость удивленным читателям.

Тогда, на рубеже XVI–XVII веков еще не было такой науки — литературоведения и спустя столетия появились сомнения в авторстве простого полуграмотного, как некоторые считают, сына «перчаточника». Не осталось никаких рукописей, черновых набросков, писем, — никаких творческих подтверждений. Одно лишь корявое скрупулезное завещание, написанное чужой рукой и подписанное дрожащим больным Вильямом Шекспиром, в котором не были отражены ни рукописи, ни сборники сонетов и пьес, ни книги, которые стоили в то время очень дорого и обязательно были бы отражены в завещании человеком, который судился с соседями из-за нескольких монет.

Шекспира упрекают, что в жизни он был далек от идей и принципов, которые проповедовал в своих пьесах и сонетах. Исходя только лишь из одного злополучного завещания, некоторые сделали вывод, что он сам не отличался порядочностью. Но это ни на чëм не основанные преположения. А вот гениальный Френсис Бэкон, например, судя по письмам и документам, действительно поступал подло по отношению к своим бывшим друзьям и благодетелям, уничтожая их ради материальной выгоды.

Самым загадочным считается то, что в апреле 1616 года, на смерть Вильяма Шекспира, не было никаких откликов. В то время, как на уход из жизни всех других, даже менее значительных авторов, сохранились эпитафии или посвящения в поэтических сборниках. Но не будем углубляться в те времена, когда талант и произведения драматургов и поэтов не считались достойными восхищения, а возьмëм даже сегодняшний день. Ведь почти всегда гений и талант является изгоем при жизни и признаëтся только после смерти. Полузабытый и разочаровавшийся в жизни Вильям Шекспир, затëртый не столь талантливыми, но более молодыми и дерзкими, давно уже ничего не писал и медленно угасал в своем родном провинциальном Страдфорде. Может быть поэтому и литературный мир не отозвался на его смерть, бойкотируя молчание Шекспира?

Великого барда подозревают в раздвоении личности, но кто знает, ведь гениальность, как считают медики и завистники, — это совсем рядом с безумием. Возможно, подозрения и не лишены оснований? Или, как считает профессор психологии Страдфордского университета Льюис Терман, который первым ввел «уровень интеллекта» — IQ, одарëнные люди порой прибегают к самозащите, скрывая свой высокий интеллект и глубокие знания по различным вопросам, чтобы не создавать дистанцию между собой и людьми. Хотя последние публикации опровергают и даже отрицают необходимость определения уровня интеллекта, т.к. примитивные тесты не могут определить неожиданные мозговые решения любого мыслящего индивида…

Литературоведам показалось странным несоответствие между эрудированным, разносторонним, много повидавшим Великим Гением, написавшим прекрасные творения, которые сохранила для нас история, и реальной личностью скромного провинциального человека, не очень способного актера, сыгравшего только одну роль — тень отца Гамлета.

Богатый язык Шекспира включает более 15 тысяч слов, это в три-четыре раза больше, чем язык его современников. Кроме того, Шекспир ввел в английский язык три с лишним тысячи новых слов. Считается, что современный англичанин с высшим образованием имеет в лексиконе около четырех тысяч слов. Не знаю, подсчитывал ли кто-нибудь из россиян, каков запас слов большинства наших сограждан, но судя по некоторым популярным передачам телевидения, в которых они активно участвуют, цифра, вероятно, очень скудная.

Многие литературоведы едины во мнении, что тот, кто писал под именем Шекспира, знал нескольких иностранных языков, греко-римскую мифологию, использовал в своих сочинениях тексты древних и прочих авторов, даже не переведенные в то время на английский язык, прекрасно разбирался в музыке, морском деле, медицине, был знаком с придворным этикетом и условностями высшей знати. По предположениям исследователей, этот человек должен был очень хорошо знать то, что с таким блеском описывал. Действия комедий и трагедий происходят в придворных кругах, где ценилось остроумие и блеск реплик, неиссякаемых шуток и каламбуров. Личность художника, создающего шедевры, всегда отразит в произведении свое мировоззрение, тонкости психологии, личные качества и пережитые жизненные бури. А мог ли все это отразить бедный провинциальный актер? А почему нет, если он был гением?

Ведь почти ничего не известно из биографии Шекспира о его литературном, творческом становлении, особенно покрыты мраком десять лет — с 1582 по 1592. Где он был, чем занимался? Может быть, это были годы учебы учебы талантливого и гениального самоучки? Нигде это не отражено, потому что никто (как и он сам) не придал значения неожиданному драматургическому проблеску, когда Шекспир вдруг начал очень талантливо переделывать малоизвестные или бездарные пьесы, за что его, кстати, еще и обвинили в плагиате (но, насколько известно из истории сотворения мира, все писатели отчасти плагиаторы, вопрос в том, насколько они талантливее предшественников, не так ли?).

За эти таинственные десять лет небытия можно было выучить не один язык, побывать во многих странах (например, в свите какого-нибудь породистого джентльмена), перечитать массу книг, наконец. Может быть, Шекспир и не был романтиком (судя по судебным делам и жажде приобретения недвижимости), но, как говорит Тони Мейснер в своей книге «Вундеркинды: Реализованные и нереализованные способности» (пер. с нем. Г. Рыбаковой. — М.: КРОН-ПРЕСС, 1997), из всех форм одаренности лингвистические — единственные, которые редко проявляются в юном возрасте, и, как он говорит, «…в постижении законов языка не помогут ни логика, ни большой запас знаний…., нельзя создать ни одного значительного произведения ни в прозе, ни в поэзии без соответствующего жизненного опыта…» Т. Мейснер приводит примеры, как гениальные люди за месяц изучали иностранный язык, в том числе древние и мертвые языки. Огромный запас знаний, который получают гении за короткое время, «не способ лишь «накормить» свою голодную память, они своим богатым воображением воссоздают свой собственный мир, учитывая все жизненные противоречия, человеческие слабости, принимая или пренебрегая духовными ценностями, живя в своем мире разума и чувств.

Рукописные сонеты Шекспира, которые называли «сладостными», или «медоточивыми», ходили по Лондону с 1598 года, и за ними охотились издатели. Одним из первых, кто завладел пятью сонетами, был издатель Джаггард, который включил их в пиратское издание «Страстный пилигрим», приписав Шекспиру и стихи других авторов.

Издатель Томас Торп первый полностью издал сонеты Шекспира в 1609 году, озаглавив данное издание «Шекспировы Сонеты» (Shakespeare’s Sonnets). Почему они были названы именно так? Ведь обычно для тех времен сначала на титуле обозначалось название, а под ним уже более мелкими буквами писали имя автора или вообще не писали. Считается, что сонеты — это единственный источник, из которого можно узнать что-то о душе автора, о его настроениях, привязанностях, о его миросозерцании, отношении к свету. Но ведь стихи, сонеты писались и на заказ, как это делается и в наши времена. Возможно, это тоже были заказные работы? Тогда о личности того, кто писал «Сонеты», совершенно нельзя будет определить. Судя по «Сонетам», иногда это похоже на переписку. Некоторые исследователи уверяют, что сонетов было больше, и предлагают даже восстановить утраченные. Очень похоже, что это так, ведь из сонетов следует, что имя, которое хочет прославить на века Вильям Шекспир, было названо, но где оно (может, зашифрованное), какое имя?

Одни вопросы. И это не удивительно, потому что человек — существо любопытное, и ему всегда интересно посмотреть в глаза тому, кто так неповторим, гениален и откровенен в своих мыслях и чувствах, особенно если они затрагивают душу тех, кто вчитывается в чарующие строки.

Еще большая интрига в посвящении этого издания, подписанном буквами «Т.Т.», т. е. инициалами издателя Томаса Торпа, где после каждого слова стоит точка, в результате чего текст как будто вбивается в мозг отрывистым стаккато, гипнотизируя и протягивая невидимую ниточку для разгадки неведомого и таинственного Mr. W.H., которому эти сонеты и посвящены.

Слово begetter можно истолковать по-разному — творец или вдохновитель.

Посвящены или он явился их вдохновителем? Теорий на сегодняшний день великое множество. Мне больше нравится идея, что инициалы W.H. относятся к Вильяму Герберту, графу Пемброку, старшему сыну Мэри Сидни Герберт, графини Пемброк, который на момент знакомства с Вильямом Шекспиром был в нежном юношеском возрасте и в дальнейшем поддерживал с ним дружеские отношения всю жизнь. Тем более что ему же и его брату Филипу, графу Монтгомери, было посвящено и первое издание драматургических произведений. Эту мысль, высказанную исследователями Брайтом в 1819 году и Боденом в 1832 году, отразил Георг Брандес в книге «Шекспир. Жизнь и произведения» (перевод В.М.Спасской и В. М. Фриче). Хотя иногда в образе юного белокурого друга, к которому обращены строки сонетов, явно просматривается юный актер, исполнявший женские роли.

Может быть, юный и очаровательный Вильям Герберт, еще не будучи графом Пемброком, не испрашивая королевского разрешения, шутки ради, сам принимал участие в спектаклях в качестве актера, талантливо воссоздавая образы Адониса и прекрасной Елены?

Исследователи предполагают, что Шекспир изобразил себя в одном из самых глубоких из его образов — Гамлете. Внутренний мир этого героя наполнен трагизмом, роковым для него противоречием и одиночеством. Чем, какими жизненными событиями была отравлена его душа — нам неизвестно. Рано умершего единственного сына Вильяма Шекспира звали Гамнет, возможно, эта похожесть имени не случайна? И смерть ребенка вызвала в нем такое разочарование в жизни и обострила его душевную ранимость, которая, как оголенный нерв, пронзает нас от соприкосновения с образом Гамлета.

И в «Сонетах» поэт говорит о трагедии потери близких, о муках, которые он пережил от смертей. Эти предположения — попытка хоть как-то связать жизнь знаменитого барда с его литературным творчеством, которое существует совершенно обособленно от его жизни, воспитания, обучения.

2. Портреты Вильяма Шекспира

Один из самых известных портретов Вильяма Шекспира — работа Мартина Дройсхута, который, как отмечает в своей книге «Кто придумал Шекспира?» В. Новомирова, является фактически тайнописью, так как и камзол на нем странный: одна половина изображена со спины, обе руки — левые, у него есть еще и два лица — такой двуликий Янус.

Изображений совершенно разных Вильямов Шекспиров в портретах множество, но нет ни одного настоящего описания его внешности. Ни в письмах, ни в прозе нет описаний его человеческой сути, его привычек и черт характера. А портрет, помещенный в Первом фолио 1623 года, который повторяет до сих пор множество переизданий произведений великого мастера, считается мистификацией. Он вызывал смех у тех, кто знал настоящего Шекспира, — почему?

Возможно, эта маска действительно соединяет в себе черты нескольких человек, приложивших руку к произведениям?

В №157 за 24.08.2000 газеты «Труд», в маленькой заметке «Диагноз через пять веков», на вопрос О. Пивоваровой «Можно ли по портрету человека определить, чем он болен?» искусствовед Валерия Игнатова ответила: «Можно. Например, немецкие офтальмологи поставили Шекспиру диагноз: смертельная лимфасома желез — по его портретам. А до этого профессор английской литературы в университете в Майнце Хильдегард Хаммершмидт-Хюммель, изучив два портрета драматурга и его посмертную маску, во-первых, установила, что все они сделаны с одного лица, а именно — Уильяма Шекспира (в чем раньше шекспироведы весьма сомневались). А во-вторых, она заметила, что на всех трех изображениях на левом веке вверху отчетливо видна та самая опухоль».

Может быть, именно физическим недостатком объясняется скромность или стеснительность Шекспира, его необыкновенная доброта, терпимость, постоянное желание уйти в тень.

Валентина Новомирова в книге «Кто придумал Шекспира?» утверждает, что если с титула Первого фолио вырезать портрет Вильяма Шекспира, как советует Бен Джонсон в стихотворении «К читателю», рекомендуя на портрет не смотреть, то под ним мы увидим имена подлинных авторов произведений — лордов Вильяма Герберта, графа Пемброка и его брата Филипа Герберта, графа Монтгомери. А третьим, основным «потрясающим копьем», является тот, о ком говорит Бен Джонсон в поэме «Памяти моего возлюбленного автора», то есть их мать — Мэри Сидни, графиня Пемброк, которую он называет «сладостным лебедем Эйвона».

Портрет действительно странный, карикатурный, с большой головой, удлиненными лбом и шеей, с очень узкими плечами. Голова лежит сверху на воротнике, как на щите или на блюде, будто отделенная от шеи. Лицо — маска, за которой скрывается другое лицо. В. Новомирова предполагает, что этот портрет был срисован с портрета юной Мэри Сидни с изменениями и исправлениями, в результате чего получилось изображение мужчины. Что и вызывало смех у всех, кто знал графиню.

Интересно то, что ни один из предполагаемых портретов не похож на страдфордский бюст в храме Святой Троицы, где Шекспир изображен в виде упитанного джентльмена, перед которым первоначально лежал мешок, впоследствии переделанный в некое подобие подушки-подставки для письма, и в руке монумента оказалось перо.

Эти два сравнительных портрета я воспроизвожу с сайта А. Баркова (статья «Загадка личности „Шекспира“: Кристофер Марло или Роджер Мэннерс граф Ратленд?»), где черты лиц королевы Елизаветы и Вильяма Шекспира тоже весьма схожи.

Хотя, если между всеми предполагаемыми «Шекспирами» было кровное родство, то не удивительно, если все они похожи на этот странный портрет.

3. Любовный треугольник

Сонеты Шекспира принято считать вершиной мировой интимной лирики. В них отражены живые откровенные чувства любовного треугольника: поэта, его нежного белокурого друга и их общей дамы сердца — коварной смуглой черноглазой и черноволосой сумасбродки с неприятным запахом изо рта. И знаменитый «шекспировский вопрос» — вопрос авторства произведений «потрясающего копьем», — видимо, будет вечно будоражить воображение всех, кого затрагивает и волнует ясный ум гения Шекспира и сила его чувств и страстей. И вечно будут потрясать копьями друг перед другом страдфордианцы, уверенные в гениальности одного человека, против антистрадфордианцев, сторонников версии, что под псевдонимом «Шекспир» скрывались несколько человек, которые не могли открыть свое настоящее имя в XVI — XVII веках. Эти исследователи кропотливо расследуют и преподносят миру не только неожиданные находки и документы, которые открывают нам тайны человеческой комедии и погружают в интересный мир, но и собственное видение Барда.

Образ смуглой черноглазой леди сонетов можно встретить и в пьесах Шекспира. Исследователи пришли к выводу, что прототипом этой леди послужила юная придворная дама Мэри Фиттон, возлюбленная Вильяма Герберта, графа Пемброка, и Вильяма Шекспира. Поэт называет себя и ее вероломными в 152 сонете, так как и он женат, и она, будучи замужем, изменила и мужу, и ему с его другом. Мэри Фиттон первый раз вышла замуж в 16 лет, вопреки воле родителей, за капитана Лаугера, но этот брак родители объявили недействительным. Второй раз она вышла замуж за капитана Потвилла. А в родословной и в завещании ее деда сказано, что у нее был незаконный сын от Вильяма, графа Пемброка, и двое незаконных детей от сэра Ричарда Левисона.

Мэри Фиттон была женщиной до кончиков ногтей (или когтей?). Не будучи красивой, она была так обаятельна — коварная, неискренняя, вся фальшивая насквозь, заставляла обожающих ее — то подниматься от счастья на безоблачную высоту, то падать вниз, повинуясь движениям ее ресниц. Она с животным наслаждением разбивала души и судьбы, сталкивая лбами друзей. Это был сам дьявол в женском образе. Но люди с «червоточинкой» так притягательны для противоположного пола. Как ни странно, мужчин с высоким интеллектом часто тянет к недалеким и приземленным женщинам. И наоборот. Наверное, природа и здесь пытается привести все к равновесию. Хотя Мэри Фиттон была весьма остра на язык.

Для Вильяма Шекспира, тонкого и чувственного поэта, опьяненного любовным дурманом, эти муки и радости, заставляющие звучать все потаенные струны сердца, приносили вдохновение и прекрасные строки. Воспаряла ли от счастья душа, когда приходило осознание, что он, простой бедный поэт и лицедей, удостоился чести быть поднятым к избранным и возвыситься над своим сословием благодаря этой связи, или для гениального поэта это не имело никакого значения? Или возможно, прикосновение к высшему свету, который в своих страстях и животных чувствах способен был переплюнуть любые низы общества, опьянение ароматами аристократизма, остроумием, тонкостью и элегантностью, изяществом и образованностью — все это обогащало его жизнь и оттачивало гениальное поэтическое и драматургическое мастерство?

В сонетах так ясно и страстно выражены минуты и часы наивысшего блаженства и периоды душевного разочарования, отчаяния, подозрения, мучительной боли от измены своей возлюбленной и предательства друга. Какое счастье испытывал поэт, наслаждаясь нежными мелодиями, которые его любимая извлекала из музыкального инструмента, и какую зависть он испытывал к клавишам, желая стать ими и испытать ее прикосновения, целуя нежные пальцы. И сколько физической боли мы ощущаем в сонетах, где он обвиняет свою вероломную возлюбленную в предательстве, кокетстве, непостоянстве и лживости. Поэт и себя обвиняет в своих грехах, которые он совершал ради нее, в нарушении своих клятв, в том, что он закрывал глаза на истину, потому что был ослеплен греховной страстью.

Сонеты так искренни и проникновенны, что не вызывает никаких сомнений — это реальные чувства страсти и ревности к женщине, которая недостойна не только его любви, но и ненависти, вызваны какой-то мистической силой. Она, капризная, безобразная, падшая и сластолюбивая блудница, какими чарами могла увлечь его, который видел все ее недостатки, полностью подчинила его душу своей злой воле?

Поэт то резко, то наивно обвиняет ее, обвиняет себя, но с какой нежностью и скорбью укоряет он своего белокурого друга за его грабеж, боясь, что эти запутанные отношения разрушат их дружбу. И он прощает своему другу, упрекая себя за то, что сам познакомил их, зная ее нрав, подозревая, что эта искусительница обязательно соблазнит друга, как совратила когда-то его самого. Страсть поэта к белокурому юноше так эротична, любовный язык сонетов, где Шекспир называет его my love («мой возлюбленный»), так откровенен, мужские и женские черты юноши так привлекательны. Но сколько здесь же шутливой иронии и сожаления, что природа, решив создать его женщиной, немного ошиблась и, неожиданно добавив некий элемент, превратила его в мужчину, способного сводить с ума женщин, а поэту досталось лишь его сердце.

Исследователи находят, что эти отношения являлись хотя и эротическими, но платоническими. Культ мужской дружбы ценился выше плотской любви мужчины к женщине. Хотя неадекватное поведение во все времена встречалось в природе, и не только среди homo sapiens. А люди всегда и на всех континентах одинаковы, и неестественные связи были и будут, а в эпоху Возрождения такое восхищение красотой друга было обычным, и сложно определить теперь, обязательно ли это предполагало физическую связь. Все завуалировано, потому что такие связи осуждались церковью и были уголовно наказуемы. Но судя по эротичным откровениям в сонетах, посвященных смуглой леди, и отсутствию таковых в сонетах к другу, это были просто чистые, искренние товарищеские отношения.

А игра именем Вильям («воля») в 135 сонете дает нам понять, что все же там было как минимум два Вильяма — вероятно, Шекспир и Герберт, граф Пемброк? Но создается ощущение, что был и еще один Вильям, но кто это был — муж или еще один несчастный?

Шекспир, которому в то время было около 38 лет, изображает себя увядающим стариком. Между ним и Вильямом Гербертом, графом Пемброком, была разница в 16 лет. И вероятно, эта разница в те времена была весьма существенна. Искренность сонетных строк, физически явственные переживания поэта не дают повода усомниться в их автобиографичности. Вся взволнованная суть, все оголенные и трепещущие чувства человека, жаждущего любви, желающего получить позволение любить и быть рабом, вассалом, проносятся перед глазами яркой, красочной вспышкой на полотнах сонетов.

Шекспир, как творческая и тонкая натура, должен был любить все красивое, и поэтому внешняя привлекательность его друга вызывала в нем страстные чувства. Преклонение гения перед достоинствами юного существа, рабское самобичевание и самоуничижение, когда поэт готов очернить себя в глазах света ради любимого, вызывает неприятное удивление. В 88 сонете Шекспир намекает на свой, вероятно, физический недостаток, из-за которого друг может его покинуть. А ревность к темной леди и поэтам-соперникам, которые так же, как и он, выражали миловидному юноше свое восхищение, отравляла ему существование, заставляла чувствовать себя несчастным.

Но кое-где в сонетах проскальзывает и гордость, и самолюбие, и уверенность, что строки сонетов обессмертят образ не только любимого друга, но и его самого.

Какая-то неприятная скандальная история, а может быть, сплетня, с которой было связано имя поэта, вызвала его возмущение. Потому что его посмели осуждать те лицемерные представители света, которые были еще более грешны, чем он. Поэту безразличны все осуждения, его волнует только мнение любимого друга, которого он просит не замечать его при встрече, чтобы не запятнать своего доброго имени, и обещает ему притвориться, что они незнакомы.

Исследователи предполагают, что этот скандал мог быть связан с анекдотом, в котором Шекспир пошел на свидание с женщиной под псевдонимом «Вильям Завоеватель», опередив знаменитого актера и товарища по театру Ричарда Бербеджа, игравшего в его спектакле Ричарда Третьего. Возможно, что этот анекдот был вымышленным, потому и вызвал такое возмущение Шекспира. Но мне кажется это предположение несколько притянутым за уши. Зачем мужчине оправдываться перед другом в каких-то своих интрижках, как перед женой?

Часть сонетов отражает философские, но не менее страстные думы поэта о жизни, вечности, времени. Каждый из них кажется небольшой зарисовкой из интимного, личного дневника, не предназначенного для широкой публики.

А что касается первых семнадцати сонетов, где поэт просит друга жениться, чтобы произвести потомство, чувствуется, что это не только страстное желание матери, но и желание друга. Известно, что Вильяма Пемброка хотели в 17 лет женить на Бриджит Вир, а потом на Анне Герфорд. Эти сонеты считаются не самыми сильными в поэтическом смысле.

Интрига любовного треугольника во все времена являлась излюбленной темой писателей, драматургов и поэтов. И многие брали свои сюжеты у других авторов. Сюжеты некоторых сонетов Шекспира повторяются, и создается ощущение, что они написаны другими авторами.

Из сонетов видно, как страдала тонкая и ранимая душа Шекспира из-за того, что его относили не к поэтам, а лишь к сословию лицедеев, лишенных всех гражданских прав, которые презирались в те времена светом. Драматургия была не на высоте, и поэт, пусть даже гениально создающий пьесы из старых сюжетов, ничего не значил и не имел ни денег, ни авторских прав. И в сонетах он проклинал и оплакивал свою горькую участь, называл себя ничтожеством, недостойным любви друга. Комплекс неполноценности из-за вынужденной актерской доли угнетал гордость поэта, и он выражал сожаление, что приходится лицедействовать.

И поэтому чувство благодарности и восторга, которое поэт испытывал к другу, способному оценить его поэтический и драматургический гений, переросло в трепетное поклонение и страстную любовь. И неизвестно, кто был этот юный друг — актер или сын поэтессы Мэри Герберт Сидни, графини Пемброк, и племянник великого английского поэта Филипа Сидни Вильям Герберт, один из лучших представителей недосягаемого высшего света, но это был добрый ангел, позволивший поэту подняться благодаря уважению к власти его гения.

В мелодичные сонеты трогательно вплетены разнообразные оттенки преданных чувств, меланхолии, отчаяния, покорности ударам судьбы. Кажется, что стихом сонета говорит открытое кровоточащее сердце поэта, это исповедь влюбленного, обманутого и страдающего Шекспира.

Очень жаль, что спор между достойными знатоками превращается порой, в раздражительное брюзжание и бесконечные опровержения чьей-то точки зрения или логических умозаключений. Иногда полезно бывает вникнуть в некоторые мысли восточной мудрости: «…Чтобы привести человека к гармонии, внутренней и внешней, одной лишь культуры ума, знаний, недостаточно. Нужна еще и иная сила, иная культура — культура сердца». Кроме культуры сердца, как нам порой не хватает терпимости друг к другу.

Человечество всегда любило тайны и сказки, потому что сам человек с его мышлением, его жизнь и смерть, весь мир вокруг — непостижимая тайна, и чьи-то закостенелые догмы, насилие над умами никогда не находили понимания и поддержки, какими бы правильными они ни казались. «Думать, что ты можешь кого-либо поднять к более высокому миросозерцанию, если приобщишь его к своей истине, раскрывшейся тебе благодаря твоему собственному труду и любви, составляет такое же заблуждение, как пытаться объяснить немузыкальному человеку прелесть песни», — гласит восточная мудрость.

Но почему не поделиться своими интуитивными предположениями, догадками, оформленными в художественные образы? Ведь, как говорится, информация носится в воздухе. Ведь даже одинаковые открытия свершаются в одно время в разных местах.

Явно лишь то, что все, по крайней мере, самые известные, талантливые современники Вильяма Шекспира, коих подразумевают прячущимися за его именем, их рождение, жизнь и смерть окружены ореолом таинственности: Френсис Бэкон, Мэри (Сидни) Герберт, графиня Пемброк, Елизавета Сидни и ее супруг Роджер Мэннерс, 5-й граф Рэтленд, Кристофер Марло, королева Елизавета, etc.

4. Френсис Бэкон не мог быть Шекспиром

В Англии считается моветоном сомневаться в авторстве того Вильяма Шекспира, который родился в Страдфорде, хотя многие известные писатели, в том числе и Байрон, и Диккенс, и Марк Твен, такое сомнение высказывали. Произведения Вильяма Шекспира принадлежат теперь не только Англии, но и всему миру.

Перечитывая биографические данные и неясные, двусмысленные воспоминания современников о нем, а также тот факт, что на его смерть никто не откликнулся, конечно, приходишь в недоумение. Более того, непосредственно перед смертью Вильяма Шакспера (Шекспера) к нему в Страдфорд приезжали Бен Джонсон с товарищами, погуляв с которыми, тот резко занемог и скончался. Не было ли это отравлением данного «подставного» Шекспира, как отработанного материала, в котором более не нуждались и которого убрали со сцены, чтобы он не наговорил чего лишнего, компрометируя кого-то?

Количество претендентов на «кандидаты в Шекспиры» растет. В XIX веке главное место принадлежало Френсису Бэкону. 1626 год — это официальная версия даты смерти. Мог ли быть «Шекспиром» один из величайших умов времен Елизаветы, обожающий тайны и мистификации, Френсис Бэкон, барон Верулам, виконт Сент-Олбани, английский философ, астролог и государственный деятель?

Считалось, что он является одним из тайных детей королевы Елизаветы и графа Лейчестера и что он был одним из тех, кто прятался за псевдонимом «Шекспир». Предполагают, что он предлагал сюжеты, которые поэт Кристофер Марло превращал в поэтические тексты. Есть свидетельства, что его похороны были ложными и что, оставив Англию, он жил много лет под другим именем в Германии, посвятив свою жизнь служению секретному обществу Розенкрейцеров.

Бэкон обладал всеми знаниями для написания шекспировских произведений. Он был и композитором, и лингвистом, и юристом. По отзывам его духовника д-ра Вильяма Роули и поэта Бена Джонсона, у него были и философские, и поэтические способности. Первый из них говорил: «Если бы я помыслил, что Бог излил на кого-нибудь из нынешних людей луч познания, то это относилось бы к нему. Он прочитал много книг, но знания его происходят не от книг, но из самых основ и понятий внутри него самого».

Сэр Френсис Бэкон обладал прекрасными знаниями законов и этикета королевского двора, много путешествовал по миру. В его огромной библиотеке были книги, которые были процитированы в пьесах Шекспира.

Шифрованное число сэра Френсиса Бэкона равно 33. Подсчитано, что в первой части «Короля Генриха Четвертого» cлово «Френсис» встречается 33 раза на одной странице. Исследователи утверждают, что даже дух политики, религиозные, философские и педагогические идеи, которые присутствуют в пьесах Шекспира, созвучны убеждениям Ф. Бэкона. И что даже Аристотеля они одинаково неверно цитируют.

«…В этой удивительной душе (Ф. Бэкона) были неведомые глубины и обманные мели, неожиданно перемежавшиеся и ставящие внимательного наблюдателя в тупик… Взаимопроникновение многого множества изменчивых стихий — вот его натура. …Полет бесстрастных рассуждений, ненасытное честолюбие, муки чрезмерной чувствительности, гложущая гордость, бездна безупречнейшего вкуса сталкивались, смешивались, вспыхивали, струились, обливая потаенный его состав тонким лоском змеиной кожи… Мысль его радостно парила среди теорий и возвышенных идей, но всевозможные привады бренного бытия не меньше манили Бэкона: великолепие роскошного достатка — запутанность дворцовых интриг — изящество пажей — свеченье радужных стекляшек…

…Он был и не ученый, и не поэт. В литературе, несмотря на отточенность и яркость слога, он остался прозаиком… То же самое, что толкало Бэкона писать прекрасную прозу, привело его к крушению духа и судьбы. Возможно, всегда гибельно не быть поэтом. Его воображение, при всем великолепии, было ограничено: оно не проникало в суть вещей. А среди прочих — и собственная суть, собственное сердце было для него закрыто.

…Он так и не догадался, до какой степени ему не чуждо ничто человеческое. …Хочется отвести взгляд от невольного предателя, возвышенного клеветника, редкого умницы, увязнувшего в самим же им для себя свитой смертной паутине…

…С самого первого мига их знакомства Эссекс, который был на семь лет моложе, пленился интеллектуальным блеском Бэкона. Пылкая его душа так и рванулась навстречу этому сверканию премудрости, свечению ума. Он понял: перед ним — великое. Он поклялся славно отблагодарить поразительное существо, столь великодушно не жалевшее для него трудов…» (Джайлс Литтон Стрэчи. Королева Елизавета и граф Эссекс /перевод Е. Суриц. М., СП «Слово», 1992 (Giles Lytton Strachey. Elizabeth and Essex. 1928).

Эссекс просил королеву о должности генерал-прокурора, не предполагая, что на тот момент его протеже был во временной немилости. Елизавета просьбу отклонила и долго еще держала нуждающегося в деньгах Ф. Бэкона на отдалении от всех выгодных должностей. И это было странно, потому что она любила Френсиса Бэкона с детства, называла его «мой маленький канцлер», в свои шестьдесят лет была страстно влюблена в юного графа Эссекса и тем не менее не уступала своим любимцам. Как говорили, она это делала из духа противоречия.

Ф. Бэкон так популярен в нашей стране как философ, что в московском метро какой-то любитель философии повесил плакат с его высказыванием «Любовь к Родине начинается с семьи». По отношению к Ф. Бэкону это по крайней мере странно, судя по тому, в какой недоброжелательной семейной обстановке жил автор высказывания.

Существует неоспоримый факт, что все 36 драм В. Шекспира изобилуют недоразумениями, в них обнаружены 20 тысяч ошибок, чего, конечно же, не мог бы допустить Ф. Бэкон, который так тщательно шлифовал и переписывал все свои произведения, что в них невозможно было найти ни одной ошибки.

5. Зачем графине Пемброк и ее сыновьям скрываться под маской Шекспира?

Зачем образованным и одаренным талантами Мэри (Сидни) Герберт, графине Пемброк, и ее сыновьям — Вильяму, 3-му графу Пемброку (1580—), и Филипу, графу Монтгомери (1584—), отцом которого, как утверждает первый биограф «Шекспира» Джон Обри, был брат Мэри — Филип Сидни, скрываться под маской Шекспира, если это они писали пьесы и сонеты? Ведь были и реальные произведения, под которыми не постеснялась подписаться Мэри Сидни Герберт, предпочитавшая оставаться в тени. Кроме того, известно, что она довела до совершенства и опубликовала произведения своего брата Филипа Сидни, которого, как и королеву Елизавету, называли Фениксом — государственного деятеля, поэта, воина, первого теоретика английской поэзии («Защита поэзии»), написавшего цикл сонетов «Астрофил и Стелла» и идиллический роман «Аркадия». И этим сохранила для потомства его литературное наследие, которое ее брат, умирая, просил уничтожить. Что касается ее сыновей, то их творческая деятельность, если таковая была, неизвестна.

Альфред Барков на своем сайте в интернете «Проблема авторства Шекспира», в расследовании «Тайна Шекспира…» намекает на тайну рождения Филипа Сидни (1554 г. — 17 октября 1586 г.).