Выражаю глубокую признательность литературному, музыкальному, театральному, художественному и журналистскому (блогерскому) Томску, а также всей моей читательской аудитории в социальных сетях — тем, кто в течение пяти лет так или иначе поддерживали мои начинания и подвигли на создание этой книги.

От автора

Дорогой читатель!

В собрании переводов Вы найдёте 154 сонета и поэму «Жалоба влюблённой» Уильяма Шекспира в полном соответствии с первой печатной версией (in quarto), опубликованной в 1609 году Томасом Торпом.

Это издание — пример особенности двучастной поэтической формы, где первая часть («Сонеты») выражает психологию мужского превосходства, доблести и влечения, а вторая («Жалоба влюблённой») противопоставляется первой с точки зрения женщины, ставшей по доброй воле жертвой мужского вожделения.

Здесь кладезь мудрости и добрые советы.

Станьте неразлучны с «Шекспировыми сонетами».

Они послужат вам оракулом в любой жизненной ситуации и направят ваш путь к свету.

Предисловие

Доказательство бытия Шекспира

«Неге was I, like a psalm»
(«Здесь был я, подобный псалму»)

«Переводы Домохозяйки» — так, не без сократической иронии, назвала автор серию своих переводческих работ, оправдывая тот факт, что ей не посчастливилось при выборе профессии связать свою жизнь с филологией и стать литературным переводчиком. Но что не под силу поэту и словарю? Если хочешь понять, переведи!

Нарицательный статус «Домохозяйки» — одного из концептов «the dark lady», в полной мере отражает сущностный подход автора к интерпретации сонетов и связанных с ними лирических историй. Домохозяйка, белошвейка, кружевница постигает не умом, не мудрствованием, но сердцем, не претендуя на создание непопулярной теории в русле мейнстрима. Житейской многоопытной мудростью поверяет она различия бытующих суждений: от «серых» (сумеречных и тайных) до откровенно «жёлтых» (надуманных и притянутых).

И всё же, следует обозначить вводимый Домохозяйкой ничуть не обывательский контекст.

Все споры, существующие вокруг сонетов, связаны, как правило, с многочисленными версиями о том, кому они были посвящены. Домохозяйка полагает, что, разгадывая «тайну тайн», прежде всего следует обратить внимание на очевидное. В частности, восторженное, могущее показаться «пиратски» заискивающим посвящение Томаса Торпа — добросовестнейшего издателя своего времени, следует читать именно так, как оно было написано:

«ЕДИНСТВЕННОМУ СОЗДАТЕЛЮ

ЭТИХ ВДОХНОВЛЯЮЩИХ СОНЕТОВ

М-ру W.H. ПРОСЛАВЛЕНИЯ

В ВЕЧНОСТИ, ОБЕТОВАННОЙ

НАШИМ ВЕЧНО ЖИВУЩИМ ПОЭТОМ,

ЖЕЛАЕТ ДОБРОЖЕЛАТЕЛЬ,

ДЕРЗНУВШИЙ ИХ ИЗДАТЬ.

Т. Т.»,

где м-р W.H. — не кто иной, как мистер William Shakespeare. В свою очередь, ВЕЧНО ЖИВУЩИЙ ПОЭТ есть Создатель нашего мира или Демиург, Он же Ремесленник, Он же Гончар, Он же Художник, Он же, собственно, Поэт. Термин «демиург» от греч. demiourgos в значении «творящий для людей» может соотноситься как с Вышним Создателем, так и с гениальным творцом-человеком. Остаётся удивляться и даже недоумевать по поводу того, как могло столь очевидное сопоставление двух демиургов — небесного и земного, ускользнуть от глаз исследователей. Не менее любопытно разобраться и понять, с чьей недоброй руки Томас Торп заслужил репутацию авантюриста, а его восторженный отзыв стал трактоваться как опосредованное лирическое обращение Уильяма Шекспира к своему герою. Главным контраргументом, отсекающим домыслы, должен стать тот очевидный факт, что так называемое посвящение к первому изданию Сонетов было составлено от имени издателя и касалось исключительно Шекспира. Домохозяйка убеждена, что издатель вряд ли удостоился бы права посредничества в таком деликатном деле, как излияние чувств прототипу лирического героя. Посвящения к стихотворениям, тем более куртуазного (как считают многие исследователи) характера, делаются исключительно автором. Другое дело — аннотация-благодарение издателя, редактора и маркетолога в одном лице, выражающего свой восторг двум демиургам по поводу счастья быть «дерзновенно» причастным. Необходимо отметить и тот факт, что при жизни Шекспира никаких сомнений и вопросов относительно «Адресата» Сонетов ни у кого не возникало. Судя по всему, современники корректно трактовали «посвящение» Томаса Торпа.

Самым предубеждённым «знатокам» поможет убедиться в вышесказанном обращение к этимологии существительного begetter. To beget означает рождать, породить, рожать, зачать, произвести. В качестве примера: «Thou shalt beget sons and daughters, but thou shalt not enjoy them; for they shall go into captivity». Следовательно, begetter (прародитель, созидатель) означает родивший, т.е. тот, кто произвёл на свет, непосредственный создатель. Пример из современности: In his later years, however, Capra cast himself as the sole begetter of any film he had directed. Для здравомыслящей Домохозяйки абсолютно очевидно, что издатель в своём посвящении имел в виду именно создателя Сонетов (земного демиурга), но никак не вдохновителя, кем бы он ни был. К тому же, о том, что Шекспир окажется бессмертным поэтом, тогда ещё никто не знал, и Томас Торп был первым, кто пожелал ему прославления в вечности в восторженной аннотации к своему изданию.

Упреждая другие известные спекуляции, следует отметить также, что отсутствие в инициалах прописной буквы S вполне может объясняться ошибкой типографского набора — тривиальной или сознательной, либо стилистикой «вульгарного» латинского написания. Дело в том, что в первом кварто «Шекспировых сонетов», о котором идёт речь, насчитывается более пятидесяти подобных ошибок (здесь на стороне Домохозяйки Бертран Рассел и Джонатан Бейт).

Томас Торп обладал, как отмечали современники, незаурядным литературным вкусом и склонностью к напыщенному стилю. Возможно, поэтому, издатель оформил своё посвящение столь необычным образом. В частности, он использовал 144 прописные буквы, расположив слова в три абзаца в виде трёх перевёрнутых пирамид, в которых, опять же, на латинский манер, проставил промежуточные точки после каждого слова. Обращает на себя внимание и изменённая типология порядка слов. Возможно, подобное оформление отвечало некоторым канонам или служило цели привлечь внимание публики к новому изданию для увеличения продаж. Но разве мы не обязаны предположить, что явно образованный и начитанный издатель, публикуя столь загадочные тексты Сонетов, счёл необходимым прибегнуть к столь же загадочному оформлению посвящения?

Теперь, по прошествии более 4-х веков, решимость Томаса Торпа следует расценивать как подвиг. Дело в том, что спустя 30 лет после первого издания, была предпринята попытка исказить, обесценить и «похоронить» «Шекспировы Сонеты». Так, в 1640 году в неизвестном (однодневном) издательстве неизвестного деятеля Джона Бенсона (а был ли Бенсон?), «проживавшего на кладбище», вышло воистину пиратское издание под названием «Стихи Уильяма Шекспира джентльмена», в котором лирические стихотворения подверглись основательной переделке. Кроме того, Сонеты были сгруппированы в произвольном порядке. Во многих случаях местоимения He были изменены на She. При этом восемь сонетов были вовсе исключены из канона.

Только благодаря самоотверженным усилиям, предпринятым благородным издателем Томасом Торпом в условиях эпидемии чумы, свирепствовавшей в Лондоне в 1609 году, до нас дошло первое оригинальное двучастное издание, включающее свод сонетов и поэму «Жалоба влюблённой» У. Шекспира. Соединение Сонетов с поэмой неслучайно и несёт в себе эзотерический смысл, о котором будет рассказано ниже.

Необходимо отметить, что впоследствии «Шекспировы сонеты» (1609, Лондон. Т. Т.) долгое, слишком долгое время, вылившееся в десятилетия и века, не переиздавались. Этот факт, наряду с другими, крайне существенными, но не обозначенными современными исследователями, является весьма загадочным, учитывая признание и популярность лирического сборника задолго до выхода в свет «первого кварто» Томаса Торпа. Более того, после первой и единственной публикации «Шекспировых сонетов» Бен Джонсон прекратил все отношения с издателем Сонетов, хотя до этого события они долго и плодотворно сотрудничали. Именно Бен Джонсон порекомендовал Уильяму Шекспиру своего издателя Томаса Торпа. Тайна разлада этих отношений также требует разгадки. Судя по всему, Томас Торп огорчил Бена Джонсона до самой глубины его тёмной души самим фактом публикации Сонетов. В итоге, благодаря планомерным усилиям тайных злопыхателей искусственное забвение Шекспира состоялось.

Не менее странен и абсурден тот факт, что многочисленные исследователи современности, стремясь заполнить лакуны в биографии и творчестве Шекспира, как по злому умыслу или заказу, создавали самые невероятные версии относительно Адресата сонетов, тем самым сводя их к банальной куртуазной тайне в духе рыцарского романа. Видимо, поэтому великого поэта и драматурга часто называют бардом и трубадуром. Безусловно, тенденции (инерция, но не косность) средневековья в эпоху Шекспира сохранялась. Но Шекспир шагнул гораздо дальше, в будущее, и гораздо глубже, в прошлое — к самым истокам истины. Степень достоверности фактов и их интерпретаций зависела и зависит от добросовестности учёного и полноты его ценностно-смыслового бэкграунда. Смыслы — стихия Шекспира. Мастер не копировал языковую действительность, но создавал её. Гениальное проникновение в суть вещей позволяло поэту-драматургу изобретать остроумную игру слов и многообразие контекстов. И это, как мы видим, только подливало и подливает масло в огонь искусственно созданного «шекспировского вопроса».

Домохозяйка, чья горячность в отстаивании истины отнюдь не уникальна, в той же мере, что и первый издатель Сонетов Томас Торп, издатели первого фолио (1623) Шекспира (Уильям Джаггард, Эдуард Блаунт, Джон Смитуик, Уильям Аспли), соратники, актёры и пайщики театра «Глобус», слуги всех камергеров и всех королей, ничуть не сомневается в том, что некто, по имени Уильям Шекспир, был рождён по Божьему промыслу в Стратфорде-на-Эйвоне в 1564 году. Что он и есть тот единственный и неповторимый, всеми признанный и всемирно известный, величайший драматург в истории человечества. Пытающиеся доказать обратное суть бездари, безбожники, завистники и злопыхатели.

В качестве точки над i: ни одному английскому монарху не приходило в голову сомневаться в том, что Уильям Шекспир — это Уильям Шекспир, несмотря на то, что он многократно превзошёл их в величии. С другой стороны, может быть, именно поэтому мы в веках наблюдаем поползновения, подобные «культуре отмены», в отношении У. Шекспира. Мелочные монархи, действующие руками псевдоучёных? Не факт.

Зато не вызывает никаких сомнений тот факт, что Уильям Шекспир был широчайше образован. Мы же не станем отказывать в образованности Иосифу Бродскому или Леонардо да Винчи? По определению В. Г. Белинского и созвучному с ним мнению, высказанному однажды Принцем Чарльзом (ныне король Великобритании), великий драматург обладал мирообъемлющим гуманистическим взглядом на человечество и природу человека. «Шекспир постиг не только ад и небо, но и землю; он — царь природы». «С природой одною он жизнью дышал». Кругозор гения сформировали не только Священное Писания, «Летописи» Рафаэля Холиншеда, «Книги мучеников» Джона Фокса и «Опыты» Мишеля де Монтеня. Судя по текстам произведений великого драматурга, он глубоко интересовался трудами древних философов, был приверженцем метафизических представлений о мире, апеллировал к идеям неоплатонизма и гностицизма, ставшим крайне популярными в эпоху Ренессанса. Шекспир придерживался натурфилософских представлений о природе вещей, тождестве макро- и микрокосмоса. В Сонетах мы встречаемся не с религиозным Богом, но с философским. В его произведениях мы находим размышления о жизни и смерти, времени и пространстве, читаем о метаморфозах, как о всеобщей изменчивости вещей. Чувства, вещество, сознание, душа описываются Шекспиром как субстанции, обладающие алхимическими свойствами. В произведениях драматурга мы находим упоминания о пифагорейцах и суждения, основанные на алхимическом мировоззрении, т.е. знании о том, что в мире посредством тонких нитей всё связано со всем: верхнее с нижним, внешнее с внутренним, микрокосм с макрокосмом. Алхимия, вышедшая из лона герметической традиции, базировалась на разработанном известным жрецом древности Эмпедоклом учении о четырёх элементах стихий, где каждый элемент материален и образует «корни» вещей — архэ. Согласно его учению, в мире действуют две противоположные силы — Любовь (Филея), олицетворяющая единство и добро, и Ненависть (Нейкос), символизирующая множественность и зло. Эти идеи нашли впоследствии своё отражение в философии Платона и Аристотеля. Согласно учению, две противоположные силы — филии (любви) и фобии (вражды), приводят материю в движение с помощью пятого элемента — эфира (по Аристотелю), создавая непрерывную тесную связь и взаимные превращения. Так и душа каждого человека имеет двойственную сущность. В ней есть и мужское, и женское начало, божественное и земное — Эрот и Психея. Действительно, мы способны ощущать это неосознанное противоречивое влечение, как единство и борьбу противоположных начал. Оно сродни непреодолимому желанию слиться с божественным, неудержимому стремлению двойственности нашего «я» к «воссоединению» с противоположной двойственностью другого. Дружеские связи внутри полов существовали и существуют. Они носили и носят характер агапэ — жертвенной, бескорыстной, всепрощающей и заботливой любви, по примеру современного «броманса», — незаурядной общности интересов, способной перерасти в доверительные несексуальные отношения, обусловленные родством душ.

Такая привязанность мыслится, как обусловленная и опосредованная любовью к Богу. Она возникает не в результате влечения к какому-то конкретному возлюбленному, вызванного его внешними и внутренними достоинствами, но в результате проявленной любви к ближнему, присущей человеку в целом.

Различия в смысловых трактовках многократно переведённых впоследствии Сонетов могли быть обусловлены характерными особенностями английского языка, где прилагательные не имеют родовых окончаний; где категория рода проявляется только в местоимениях, не влияя при этом на грамматическую структуру и не изменяя ни одной части речи; где род неодушевлённого it определяется исключительно в контексте сказанного; где местоимение второго лица ед. числа thou преобразовалось со временем в универсальное you, вне зависимости от статуса, но в то же время thou продолжает использоваться в обращении к Богу.

В связи с первым изданием Сонетов в 1609 году Томаса Торпа и их дальнейшей судьбой, нельзя ещё раз не упомянуть знаменитого современника Шекспира — его собрата по перу, первого поэта-лауреата Англии Бенджамина Джонсона, сыгравшего в судьбе великого мастера, по мнению Домохозяйки, роль пушкинского Сальери.

Как отмечали современники обоих поэтов, Бен Джонсон демонстративно восхищался, соперничал, критиковал и вместе с тем тайно и явно завидовал гению Шекспира. Личность Джонсона была весьма популярной, но столь же законспирированной. Известно, что он состоял в многочисленных заговорах. Власти обвиняли его в мятежном поведении. Получив под опекой отчима хорошее образование в школе Вестминстерского аббатства, Джонсон вступил в гильдию каменщиков, что не помешало ему стать дважды убийцей и получить клеймо висельника. Привилегия клириков, которая распространялась на членов гильдии, как и тайное сотрудничество с властями, позволяли Бену оставаться безнаказанным. Джонсон осознавал, что проигрывает Шекспиру, как драматург. «В нём не было ни шекспировской одухотворённости, ни сложности и глубины мотивировок, ни разнообразия характеров, и главное, в нём не было шекспировского великодушия в понимании других людей и их страстей. Мотивировки джонсоновских характеров и поступков героев сводились к элементарным страстям — обману, жадности, ревности, мстительности». Тот же стиль прослеживался в житейских и творческих отношениях. Шекспира отличало великодушие, Джонсона — пристрастие. Гений и Злодейство. Но вернёмся к Сонетам.

Домохозяйка провела исследование и убедилась в том, что Сонеты являются эзотерическими текстами, для которых предусмотрено четыре герменевтических уровня понимания и толкования. Следуя древней традиции, Шекспир выделяет две стороны взаимоотношений: светлую, духовную близость с другом-мужчиной и тёмную, инстинктивную, плотскую, связующую любовь с женщиной. Но обывателями в лучшем случае считывается лишь богатейшая гамма «заурядных» человеческих чувств. Действительно, и буквального толкования хватило бы для того, чтобы безоговорочно признать гениальность автора Сонетов. По этой причине, недалёкие исследователи, которым видится лишь плотская сторона отношений, выделяют пресловутую «тёмную леди», как вздорную, неряшливую брюнетку с серым оттенком кожи и жёсткими кудрявыми волосами. Трудно согласиться с тем, что в Сонетах речь идёт единственно о некой смуглой подруге Шекспира, которую ему приходилось делить с неким прекрасным другом. В самом деле, Шекспир описывает в некоторых сонетах так называемую dark lady. Но почему никому не приходило в голову, что темноволосой могла быть и супруга Шекспира — Anne Hathaway, которая в большей степени, чем кто-либо, соответствует образу означенной «тёмной госпожи». Домохозяйкой выделены целые каскады сонетов, которые были написаны в период размышлений Шекспира об отношениях с супругой и горьких переживаний по поводу ранней кончины сына Хамнета. В текстах это весьма наглядно и не требует доказательств, но и в этом случае исследователи отказывают Шекспиру в угоду куртуазной версии.

Бытовой уровень читательского восприятия образа dark lady возможен, но не достаточен. Необходимо отбросить ограничения, оставленные предыдущими поколениями переводчиков и шекспироведов в виде спровоцированной ими же плоской копии отнюдь не локального мема. Созданный Шекспиром многогранный неопределяемый образ, сводящийся к единому, представляется бесконечным и в то же время универсальным.

Итак, двучастное издание «Шекспировых Сонетов» основано на противопоставлении двух начал: женского — тёмного и мужского — светлого, в системе непрерывно превращающегося «космогенеза». «Светлый лорд» и «Тёмная леди» — закон магии превращений. Для Домохозяйки ясно одно: существовал замысел Автора — его литургия, философское кончетто — концепция, как теперь говорят. Чистые сердцем узрят.

Пытливой Домохозяйке удалось, следуя интуиции, отыскать подтверждения своему предвидению, которые касаются замалчиваемых сведений или, возможно, конспирологических предположений (какой шекспиролог не конспиролог) об участии Шекспира в работе над переводом поэтической части самого благозвучного из всех существующих на сегодняшний день текстов Священного Писания — Библии короля Якова (Иакова, Джеймса; англ. King James Version, KJV). Речь идёт о Псалмах и Песни песней Соломона. О том, что Библия будет переведена заново, стало официально известно в 1604 году, то есть за пять лет до первой публикации сонетов. В упомянутых сведениях приводятся косвенные доказательства этой тайной причастности, зашифрованные в текстах перевода, а также некоторые нумерологические свидетельства. Например, число и месяц рождения и смерти Шекспира совпадают. Это 23 апреля 1564 года и 1616 года соответственно. В общих чертах констатируется: 23 и 23 в сумме дают 46; Библия короля Якова была опубликована в 1611 году, когда Шекспиру исполнилось 46 лет; провидению было угодно, чтобы имя William Shakespeare преобразовывалось в анаграмму: «Неге was I, like a psalm» («Здесь был я, подобный псалму»). Далее, если исследовать псалом 46-й из Библии Якова, окажется, что 46-е слово от начала псалма — shake, и 46-е от конца — speare, образуют при слиянии имя Shakespeare. Первоначально переводом занимались 47 переводчиков — членов Англиканской церкви. Их имена известны. В дальнейшем один из них не смог принять участия по причине скоропостижной кончины (47—1=46). Нумерологическими совпадениями отличаются также первый и последний стихи Библии Якова. В каждом из них по 44 буквы, из них 27 согласных и 17 гласных. Примечательно, что в Псалме 44-м стих 4-й также содержит 44 буквы, из которых 27 согласных и 17 гласных, где все буквы составлены в текст: Thou art my King, O God: command deliverances for Jacob — «Ты мой Творец, О Боже, прикажи пощадить Иакова». Могут ли эти феноменальные указания быть простым совпадением?

В процессе работы с текстами сонетов Домохозяйка обратила внимание и на то, что, как минимум, четыре из них выбиваются из разряда остальных. Так, 99-й, 126-й и 145-й не соответствуют канонической структуре, а 29-й при полном внешнем соответствии имеет совпадающие рифмы и отличается своеобразием внутреннего построения. Справедливости ради, необходимо отметить, что в списке есть ещё две необычные сонетные пары. Это 36-й и 96-й, в которых сонетные ключи (замки), то есть завершающие двустишия, идентичны в текстовом выражении: «But do not so; I love thee in such sort, As thou being mine, mine is thy good report». 153-й и 154-й — два заключительных сонета являются анакреонтическими и также выбиваются из общего списка своим эллинистическим подобием. Два последних сонета — это своеобразный эпилог, воспевающий радость жизни и чувственные наслаждения. Таким образом, мы в каждом случае сталкиваемся с соблазном сократить количество канонических сонетов, с точки зрения общих к ним требований. В Библии короля Якова 150 псалмов. Если причислить 29-й сонет к соответствующим структурным канонам, то «безгрешных» сонетов станет 151, что соответствует количеству псалмов в Септуагинте (текст 151-го псалма, не считавшегося каноническим, был найден в XX веке среди кумранских рукописей). Со стороны Шекспира такой акцент на несоответствия мог быть преднамеренным с точки зрения важности содержания 151-го псалма о богоизбранности, который не вошёл в библейский канон Книги короля Якова. Перевод псалмов осуществлялся с более поздних источников, в частности, масоретских текстов. Крайне интересным является тот факт, что первое издание Библии короля Якова, как и первое издание сонетов Шекспира, имело многочисленные ошибки, в корне меняющие смысл сказанного. Обращают на себя внимание: ошибка в ветхозаветной книге Руфи, где по отношению к Воозу употребили женское местоимение she; в Евангелии от Матфея в Гефсиманском саду апостолов собирает Иуда вместо Иисуса; одна заповедь из декалога превратилась в противоположную — «прелюбодействуй»; а стих 161-й 119-го псалма заговорил как: «печатники гонят меня безвинно», вместо: «князья гонят меня безвинно»; и наконец, Евангелие от Луки, в гл. 20-й притча о винограднике превратилась в притчу об уксусе. Не были ли данные «погрешности» указаниями на так называемые «общие места»? Впрочем, со временем все «неточности» были устранены. Библия короля Якова благодаря его внуку Карлу I Стюарту восстановила свой статус и по сию пору является наиболее авторитетным переводом Священного Писания. Но вернёмся к Септуагинте. Отсылка к ней может быть крайне важна ещё и потому, что с переводом древнейших еврейских текстов на греческий язык связано имя Филона Александрийского, чья философская концепция складывалась под влиянием стоицизма и платонизма. Филон Александрийский считал древние библейские тексты мерилом не только религиозной, но и всякой другой истины. Его метод основывался на допущении двоякого смысла: дословного и аллегорического. Обе интерпретации, однако, по мнению Филона, не равноценны: дословный смысл, скрывающий истину, предназначен для плоского понимания большинства, тогда как подлинным, раскрывающим тайну, является смысл аллегорический, понятный лишь избранным. «Находящееся внизу подобно находящемуся вверху». При этом он не упомянул ещё о двух уровнях каббалистического понимания — мистическом и сакральном, присущих библейской герменевтике.

«Библия признаётся самой популярной книгой в мире, она переведена целиком почти на 400 (по актуальным сведениям — на 700 языков). Второе место по значению и популярности в мировой литературе занимают тексты Шекспира, переведённые на все европейские языки, а в XX в. — на многие языки Азии и Африки. Влияние этих литературных памятников на развитие человечества огромно и не ослабевает с течением времени». Если согласиться с тем предположением, что великий мастер был причастен к переводу поэтических текстов Библии короля Якова, то напрашивается аналогия или параллель с созданными им в том же периоде сонетов. В Сонетах Шекспир будто предлагает нам обратиться к другим источникам древних знаний — источникам, исключённым из textus receptus.

Судьбы Библии и произведений Шекспира схожи. Его наследие составляют как всеми признанные канонические произведения, так и «апокрифические», авторство которых до сих пор оспаривается некоторыми исследователями. Но всё в мире Шекспир. Быть может, поэтому великого драматурга не занимала проблема авторства. Универсум Шекспира исключает приверженность земного демиурга к догмам и ортодоксии. Великий мастер, будучи одарённым свыше, каждым сонетным сюжетом подталкивает читателя к самостоятельной разгадке тайн мироздания. Ещё одно наблюдение Домохозяйки: увлекательное путешествие в мире Сонетов согласуется с универсальной метафизической концепцией Таро (по 7 сонетов на каждый аркан). Таро, как и Сонеты отражают космогонический миф о назначении земного пути Человека.

Шекспир назвал свои послания сонетами, посвятив их тебе, дорогой читатель. Местоимения thee, thy, thou, thine, используемые Шекспиром, имеют отношение ко всем нам — бесконечной череде благодарных читателей.

Подводя итог, с радостью первооткрывателя констатирую, что двучастная структура «Шекспировых сонетов», впервые изданных в 1609 году Томасом Торпом, где, как отмечалось выше, 150 (или 151) канонических сонетов в соединении с поэмой «Жалоба влюблённой», наглядно соответствует количественной структуре поэтических текстов Библии короля Якова (или Септуагинты) — Псалмов в соединении с Песней Песней Соломона.

«Сонеты являются ключом, отпирающим сердце Шекспира». Загадочные тексты сонетов Шекспир будто противопоставляет библейским Псалмам, делая акцент на главном. Вот он — ключ к эзотерическому пониманию сонетов. Вот она — тёмная госпожа, dark lady:

«…Дщери Иерусалимские!

черна я, но красива,

как шатры Кидарские,

как завесы Соломоновы.

Не смотрите на меня, что я смугла;

ибо солнце опалило меня:

сыновья матери моей разгневались

на меня,

поставили меня стеречь

виноградники, —

моего собственного виноградника

я не стерегла…»

Псалмы Царя Давида и Песнь его сына Соломона, есть сладчайшие гимны покаяния и благодарения Богу, дошедшие до нас в письменных артефактах через тысячелетия и гибель цивилизаций. В то же время «сладкозвучные и медоточивые» Сонеты, названные так впервые Ф. Мересом, в которых, «выстрадано каждое слово» (И. В. Гёте), хвалебно перекликаясь с Псалмами, содержательно не только не уступают им в непреходящей мудрости, но и, будучи полными восторга, раскаяния, сострадания и страстных обличений, вдохновляют Человека на обретение им бесценных плодов Духа, призывая к созерцанию, созидательной любви, гармонии и благодарению. Сонеты, как и Псалмы, отсылают нас к древнейшим гимнам любви всех времён и народов — «Плачам, умиротворяющим сердце», «Поэме о невинном страдальце», «Молитвам Царей», Эпосу о Гильгамеше, древнеегипетской любовной лирике и Махабхарате.

Гениальные творения создаются во славу Божью, во имя Человека, образуя круг непрекращающейся обратной связи с божественным. Такие тексты священны, как священна сама жизнь. Пришло время отбросить обесценивающие суждения и ханжеские версии о том, существовал ли Шекспир на самом деле, и вместе с простодушной Домохозяйкой, узревшей родство Шекспировых Сонетов с Псалмами и шумеро-аккадскими молитвами, вновь обратиться к богодухновенному Слову вечного Автора. Ведь именно его имел в виду в своём посвящении первый издатель «Шекспировых Сонетов» Томас Торп.

Свой пафос Домохозяйка передаёт через индивидуальное чувствование и герменевтическое усилие в направлении выявленного ею контекста. Переводы закономерно далеки от дословных, ввиду особого подхода, преследующего своей целью поиск второго и третьего уровня толкования, а также по причине разнящей плотности русского и английского языков. Читайте сердцем, читайте на языке оригинала, и вам не потребуются ничьи путеводители.

Я лишь внесла свою лепту.

ЕДИНСТВЕННОМУ СОЗДАТЕЛЮ

ЭТИХ ВДОХНОВЛЯЮЩИХ СОНЕТОВ

Мистеру W.SH., ПРОСЛАВИВШЕМУСЯ

В ВЕЧНОСТИ, ИМ ЖЕ ВОСПЕТОЙ, —

НАШЕМУ БЕССМЕРТНОМУ ПОЭТУ

ПОСВЯЩАЮ.

ДОМОХОЗЯЙКА ИЗ 21 века

«У меня кружится голова после чтения Шекспира, я как будто смотрю в бездну»

А. С. Пушкин

«О Господь, дарующий жизнь, одолжи мне сердце, преисполненное благодарности»

У. Шекспир

Обложка и фронтиспис первого издания 1609 года с посвящением издателя Томаса Торпа

Сонеты

«Spes Altera»
1609—2024

«…И будет он, как дерево, посаженное у выходов вод,
которое плод свой даст во время своё, и лист его
не опадёт, и всё сколько если сделает, преуспеет…»
Пс.1.3.

1. «Мы от Природы ждём плодоношенья…» (Пролог)

Мы от Природы ждём плодоношенья,

Чтоб образец творенья не исчез,

И, видя раз за разом обновленье,

Свидетельствуем чудо из чудес.

О наделённый ясными глазами,

Ты страждешь там, где изобилия дары,

И расточаешь собственное пламя!

У смерти с жизнью шансы не равны.

Ты украшенье свадебного пира,

Глашатай расцветающей Весны,

Бутон свой раскрываешь лишь вполсилы,

Не ведая, зачем мы рождены.

Так возлюби же жизнь, раскрой бесценный дар,

Ведь так прожорлив Времени пожар!

2. «Когда за сорок долгих зим, коротких лет…»

Когда за сорок долгих зим, коротких лет

Лицо морщины сплошь избороздят,

Когда угаснет юношеский свет

И годы птичьей стайкой пролетят,

Когда осыплется былая красота,

И кто-то спросит: «Ты ль тот пышный франт?»

Не отвечай, что в мыслях теснота,

И что глаза — безвременья гарант.

Куда достойней прозвучит простой ответ,

Что красотой владеют сыновья,

И дочерей прекрасней в мире нет,

А счёт всей жизни — крепкая семья!

Что в детях рдеет молодая кровь,

Где в каждой капле вечная любовь!

3. «Что в зеркале твоём?
Чей образ видишь…»

Что в зеркале твоём, чей образ видишь?

Пришёл черёд богов благодарить!

И райской птице, словом не обидишь,

Подобную придётся сотворить.

Так не оставь же лоно девства без засева…

И покорись преемственной судьбе!

Прекрасна, дремлет в ожидании, дева,

Чтобы зачать подобного тебе.

Сейчас в воде ты видишь отраженье

Глаз матери и силу плеч отца;

Мерцает в неге свет совокупленья

Любви и Нежности по замыслу Творца.

А будешь любоваться лишь собой —

Умрёт твоя божественность с тобой!

4. «Избыток прелести своей не расточай…»

Избыток прелести своей не расточай,

Ужель не знаешь, кто Создатель Совершенства?

Природа-мать великодушно, невзначай,

Ссудила обещание блаженства.

А ты вдруг ненароком возомнил,

Что клад весь твой, что он неисчерпаем,

И ни гроша влюблённой не ссудил,

Ты, точно скряга, был недосягаем.

Но обольщения обман пойдёт невпрок!

Предъявит иск бездетная Природа —

В урочный час она истребует залог

За расточительную скупость сумасброда!

Не стань же экзекутором себе,

Но покорись начертанной судьбе.

5. «Не вечна ласка мудрого Творца…»

Не вечна ласка мудрого Творца

Прекрасных образов, что услаждают взгляд.

Началу уготован час конца,

Игра распада, смерти сладкий яд…

И Время — ласковый и нежный зверь,

К Зиме проводит Лето, торопясь…

Спадёт листва, как сон былых потерь,

Остынут ветви, холодом искрясь.

Но разлучённый с розой аромат

Амброзии, витавший над цветком, —

Нектар бессмертия, в котором был зачат,

Хранится в вазе за сиреневым стеклом.

Так, умирая, оставляем в сердце мы

Свои бессмертные надежды и мечты.

(Так, о любви, ушедшей навсегда,

Скорбит и помнит вечная душа).

6. «Нет, не посмеет хладный жест зимы…»

Нет, не посмеет хладный жест зимы

До времени лишить тебя цветенья!

Ты свой нектар, до будущей весны,

Разлей в сосуды богодухновенья!

Сокровищем наполни десять чаш —

С процентами тебе оплатят ссуду…

Ростовщика законный патронаж

Не приведёт счастливца к пересудам.

И Десять приумножат в десять раз! —

Сыны твоё продолжат воплощенье,

И не осилит Смерть! В урочный час

В потомках обретёшь ты Воскресенье!

Не дай же скучной добродетели своей

Лишить тебя и жизни, и детей.

7. «Рожденье Солнца на восходе дня…»

Рожденье Солнца на восходе дня

Благоговейную надежду нам сулит.

Растёт величие и свет его огня, —

Мы вслед за Солнцем поднимаемся в зенит.

И сила молодости покоряет высь,

Дойдя в мечтах да самых облаков,

И слышен глас паломников: «Явись!»

Паломники не чувствуют оков.

Но за зенитом следует закат…

На запад обращённые глаза,

И тела измождённый аппарат,

И вкус сиротства — горькая слеза.

Стремясь к вершинам доблести своей,

Подумай о рождении детей.

8. «Молчишь и, как мелодия, прекрасен…»

Молчишь и, как мелодия, прекрасен!

Но музыка тревожит… Почему?

С единством сладкозвучным не согласен?

В тоске услада сердцу твоему?

Настройка безупречна у оркестра,

А диссонанс, поверь, в твоей душе!

Душа скорбит и плачет от протеста,

И мечется в бесправном мятеже.

Ты слышишь звуки слаженного хора

Большой семьи, где мать, отец и сын…

Мажорный лад, или покой минора —

Их голоса сливаются в один.

В том пении, звучащем в унисон,

Не слышен жалкий одинокий стон.

9. «Сочувствуешь заплаканной вдове…»

Сочувствуешь заплаканной вдове

И оттого безбрачья дал обет?

Бездетным предадут тебя земле!

Ты будешь похоронен и отпет.

Весь мир наденет траур в тот же час,

Скорбя о том, что нет тебя нигде.

Не скажет нам сиянье детских глаз,

Что ты царил когда-то на земле.

Вообрази! Всё то, что тратит мот,

Перекочует к новым закромам,

Но красота, растратившись, уйдёт!

Ты сам её сбываешь задарма!

Кто не способен щедрым быть с другим,

Тот беспощаден и с собой самим.

10. «Стыдись, мой друг, ты вовсе не влюблён…»

Стыдись, мой друг, ты вовсе не влюблён!

Хоть воздыхательниц немых велик улов…

Ты к одиночеству собой приговорён,

И потому влюбиться не готов.

Благоволение твоё сулит лишь ярость,

А благосклонность раздражением полна,

Но, может быть, на дне души осталась

Хоть капля жалости, или душа больна?

Себя ты разрушаешь нелюбовью

И разоряешь свой старинный дом!

Не смяты простыни и пусто изголовье,

Так как же счастью поселиться в нём?

Пообещай своё подобье сотворить,

Ты должен жить в любви и сам любить.

«…Ты — доля наследства моего и чаши моей, ты есть
восстанавливающий наследство моё для меня…» Пс.15.3.

11. «Как мимолётен процветанья щедрый…»

Как мимолётен процветанья щедрый век —

Так скоры всходы и цветение побегов.

Рождённый сын — грядущий человек,

В нём кровь отца да не замедлит бега!

И в этом Истина и Смысл и Красота,

А без преемственности — холод увяданья.

Бездетность остановит времена!

Три поколения — и сгинем без преданья…

Пусть смолкнут те, кто должен замолчать,

Все неотёсанные, грубые, глухие!

Твой образец — мой идеал. Твоя печать,

Твой оттиск должен быть не на могиле.

Природа, образуя эталон,

Ждёт новых воплощений испокон.

12. «Когда я наблюдаю ход часов…»

Когда я наблюдаю ход часов,

И бравый утром день в ночи скорбит,

Когда линяет радуга цветов,

И Время чёрный локон серебрит,

Когда деревья, ветви обнажив,

Не в силах укрывать в сени стада,

Когда все травы связаны в снопы

И с дрог влачится сена борода,

Тогда я размышляю о тебе:

Что станет с этой дивной красотой?

Найдёшь ли оправдание себе,

Когда серп Времени взлетит над головой?

Ничто от Смерти нас не защитит,

Кроме потомков, — вот наш меч и щит!

13. «Пока живёшь, принадлежишь себе…»

Пока живёшь, принадлежишь себе,

И счастлив тем, что знатен и красив.

Но самой доблестной и суетной судьбе

Назначен горький час конца пути.

Пусть Дар небес по праву перейдёт

К наследникам. Над гробовой доской

Пусть дух мятежный в скорби обретёт

Их милый облик, справившись с тоской.

Не дай же Времени разрушить отчий дом

(И в запустенье привести старинный сад).

Пусть позаботится о процветанье в нём

Преемник, приумножив во сто крат.

И пусть однажды, передав венец,

Промолвит сын: «Был у меня отец…»

14. «Нет, не по звёздам я гадаю о судьбе…»

Нет, не по звёздам я гадаю о судьбе!

Мой взгляд на астрономию иной.

Ни мор, ни глад не предреку тебе,

И ни удачи жребий роковой…

Я не смогу сказать в грядущий миг,

Пойдёт ли дождь, ударит ли гроза.

Знаменье в небе, птицы вещий крик

Не скажут больше, чем твои глаза.

Я мастер по глазам твоим читать,

И не наследие престолов важно мне!

Воистину, Ты должен процветать

В Премудрости, Любви и Красоте!

Не доведи ж себя до той черты,

Где нет ни Истины, ни Красоты.

15. «Цветенья наблюдая краткий миг…»

Цветенья наблюдая краткий миг

И грани мимолётного сиянья,

В театре наших жизней я постиг,

Что пьесы пишут звёзды в назиданье

Тому, кто старость встретить не готов,

В лучах и соках молодецкой силы!

Но Небо беспощадно! Без оков,

Проводит нас, согбенных, до могилы…

Изгладятся из памяти рассвет

И бренное потворство мира…

В борьбе со Временем дарю тебе сонет —

Продленье молодости, дозу эликсира.

Он не позволит день сменить на ночь

И немощь от тебя прогонит прочь.

16. «Сразись с причиной своего бессилия…»

Сразись с причиной своего бессилия

В борьбе со Временем — кровавым палачом!

Прибегни к укреплению бастилии

Благословенным праведным путём.

Что мои рифмы в твоём звёздном часе?

В обилии нетронутых садов

И целомудренных полей холста прекрасней

Посевы твоих будущих цветов!

Пусть кровь и плоть в потомках воплотятся

Под кистью Времени, не под моим пером!

Достоинства пусть будут воспеваться

В устах людей и в память о былом.

Влекомый чутким, милым мастерством,

Отдав сейчас, ты обретёшь потом.

17. «В грядущем кто доверится стихам…»

В грядущем кто доверится стихам —

Сладчайшей версии прижизненных заслуг?

Известно небу: хоть забвенью не предам,

Не будет толку от изысканных услуг!

И даже если б смог я описать

Твой взгляд, измерить грации дары,

Во лжи меня потомки обвинят,

«Земное — тень небесной красоты».

И старый пожелтевший фолиант

Презреньем одарят за правоту.

К античной песне, бреду старика

Достоинства живые низведут.

Вот если б родилось твоё дитя,

Вдвойне б сияла правота моя!

18. «Сравнить тебя хотел я с летним днём…»

Сравнить тебя хотел я с летним днём,

Но ты свежее, чище и прекрасней…

Бутон твой нежным ветром опоён,

Ко Времени как будто не причастен.

Но беспощадно жарок взгляд небес,

(Ревнивы боги к Красоте Природы),

Туманным оком обведёт, тотчас окрест

Живое сгинет и увянут всходы.

Я летней Красоте твоей пою

Бессмертье век от века, год от года!

Хвастливую тень Смерти прогоню,

Не дам приблизиться ей к твоему порогу!

Пока живёт и дышит белый свет,

Ты будешь жить, как дышит мой сонет!

19. «О Время-хищник!
Точишь когти льва…»

О Время-хищник! Точишь когти льва

И землю роешь к погребенью плода!

Разверста пасть! Так алчет естества,

Что Феникса в крови сварить готово!

Пусть перемены быстрой чередой

Теснят несчастных к смертному порогу,

И пусть весь мир простится с Красотой,

Но друга моего, молю, не трогай!

В преступном замысле не исчерти лица,

Не искази шедевр пером старенья.

Работу беспристрастного резца

Оставь! Но сохрани пример нетленья!

Так сделай лучшее, на что способно ты!

Пусть в мире будет больше Красоты…

20. «Прекрасен лик и женственна природа…»

Прекрасен лик и женственна природа,

И обаянья нестерпимо сладок плен.

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.