Бесплатный фрагмент - Серое

Всё уже было

Настоящее — это прошлое

Только с другой реальностью.

Всё уже было,

Помнишь?

Было в чужой фантазии:

Белые самолёты,

Поезда быстрее быстрого;

Мечтали схватить звёзды,

Не ждали вселенского выстрела

В спину.

Боль — это кровь.

Кровь остаётся пятнами

Эгалитарной демократии

В сознании чёрного ворона.

Трубы зовут вперёд!

Настоящее, прошлое —

Сорваны.

Нас больше никто не ждёт!

Молох

Из проклятого города —

Выхода нет.

Только тьма накрывает,

Скрывает от взора

Безобразный оскал

И безлюднейший склеп —

Вот и всё, что осталось, —

Мой город.

Нафталином пропах,

И болота вокруг,

Небо тёмное —

Взорванный порох.

Вечно проклятый город —

Последний мой друг.

Ненавидимый.

Чучело. Молох.

Между

Над куполами уже рассвет —

Выключи свет.

Ночь пролетела, рассыпалась тьма —

Ещё вина.

Снова белеет дорога вниз —

Нам надо ввысь.

Крылья распахнуты, чтобы взлететь,

Но не успеть.

Молча закурим, взглянув вперёд, —

Никто не ждёт.

А под подошвами лишь земля —

Держит зря.

Мы остаёмся ни там ни тут —

И не уснуть.

Между мирами. Погасни свет.

Нас больше нет.

Воют

Воют собаки на свою голову.

Воют.

Шагает смерть.

Воют и лают.

Смерть идёт в сторону,

В окна твои смотреть.

Чёрные впадины

На отражении

Будут едва видны.

Вороны спят.

Чёрный кот

Без сомнения

Разворошит кресты —

Символ смирения

И поражения.

Больше он не придёт.

Воют собаки

На воскресенье.

Воют.

И Смерть идёт.

Будни

Беспросветные будни надели картонные маски,

На запястьях ожоги и раны —

Неважно, что будет.

Расплывается грим,

Не смываются чёрные краски.

В бутафориях роль,

И никто никогда не осудит.

Настоящего нет.

Мир придуманный.

Всё рядовое.

Сумасшедших — лечить

И не верить, что всё здесь иначе.

Нас не выжгут огнём

И, конечно, не смоют водою.

Мы без масок вдвоём

От других себя прячем.

Не отдать, не продать,

Сохранить, что осталось

Сначала —

Искры гаснут, огонь

Едва согревает.

Лишь дымно.

Беспросветные будни

Накрыли.

Нас здесь не бывало.

Только след,

Только свет.

Только братская наша могила.

Дом

1.

Одиночества — через край.

Тихий дом пожирает время.

Я в цепях заменяю звенья;

Догорел беспросветный май.

2.

На замки от всего и всех.

Окна дома — всё те же стены.

У меня здесь большая сцена,

Только зрителей больше нет.

3.

Догорает огонь под вечер.

Дом во тьме. Ход часов. Прохлада.

Я в тюрьме. В одиночке. Надо.

Срок пожизненный, бесконечный.

4.

Прах осудят ещё смелей.

Звонкий хохот раздастся снова,

Дом мой станет кому-то кровом,

А я стану среди теней.

Паденье

Вот бы всех — к чёрту,

И — на метлу,

Тоже — невидимой и свободной!

Голой трястись на чужом балу,

С чёрным котом выпить спирту…

Только —

Горько:

Всё — сказка,

Не может быть.

Здесь даже дьявол уже бессилен.

Здесь от отчаянья — только выть,

К новому дню собирая силы,

Чтобы надежда не умерла:

Мол, может быть…

Всё однажды… лучше

Станет.

У дома стоит метла.

Несправедливость берёт удушьем.

Вырваться! Вырваться в темноту!

К ведьмам, чертям —

Там найти спасенье

От пустоты.

Навсегда! Во тьму!

В полночь.

Но лишь — паденье.

Обескрыливание

Весело.

Невесело.

Смешно.

Глупо до

Бессвязнейших истерик.

Заберите крылья,

Чтоб легко

Мне покинуть

Ненавистный берег.

Крылья тянут вниз,

Когда гроза

Первая, весенняя

Примчится.

Намокают, тяготят —

Назад:

Падать, падать

И от ран лечиться.

Сотни вас бескрылых

И простых.

Может, так и нужно —

По канону.

А с крылами — дефективный,

Псих.

Вылечить.

Исправить.

Под икону.

На костёр.

Преступник.

Идиот.

Если больше, значит —

Априори:

Крылья — патология,

А взлёт — преступленье,

Сказки из теорий.

Весело

Крылатому смотреть

На ползучих,

На обычных гадов.

Грустно одинокому

Лететь

И взлетать.

Мечтать быть

С кем-то рядом.

Стадо

Давит-давит,

Крылья

Рвёт.

Ввысь не допускает

И смеётся:

Ты один из нас,

И всё не в счёт.

В клетках

Место каждому найдётся.

Обескрылят,

Выколют глаза.

Станешь примитивным

Серым гадом.

А пока летай

За облака.

Думай, что возвысился

Над стадом.

Фигурки

Беспрерывная тщетность попыток

Исправить —

Завершается самой банальной фигнёй.

Если мы на доске и нас кто-то расставил,

Разве можем мы выстоять бой

Против бьющихся нами?

И дамки, и пешки —

После игр — дрова,

Бесполезнейший хлам.

Нами время убить.

Нас убить.

И как прежде —

Поиграть и расставить

Под яркостью ламп

Или в сумерках, ночью…

Пустые глазницы.

Сумасшедшего

Руки протянутся к нам,

Чтобы сбросить,

Сыграть,

Самому распорядиться:

Кого сжечь, а кого забрать в храм

Обезумевших,

Сломанных,

Брошенных

Кукол —

Хороводы водить

И, ломаясь, ломать

Непослушных,

Непреданных,

Глупых из глупых,

Тех, кто выбрал давно —

Умирать.

30

Тридцать это:

Шестнадцать

Плюс

Шесть

Плюс

Восемь.

Пламя траву косит,

Сжигает остатки ненужного.

В шестнадцать — всё неуклюже,

До боли в зубах неправильно,

Не подчиняться правилам;

Правила — для слабаков,

Тысячи оков

И тюрем.

В шесть было проще:

Тюль и

Другие занавеси

Скрывали большое окно,

А под окном — баловались

Старшие,

Те, что выше,

Могут достать до крыши,

Неба и облаков.

В восемь — учить отчаянно:

Пятью шесть — тридцать,

Правила,

Аз, буки, веди,

Набело

Досточки исписать

Самым неровным почерком,

Мелом

Свои пророчества:

«Я буду взрослой».

Хочется время к нулям гнать.

И отыграть сызнова:

Досточки будут чистыми,

Восемь плюс шесть —

Изморозь.

Не досчитать до ста.

Плен

Если я у тебя в плену,

Значит, всё же была война

И в каком-то одном бою

Проиграла, сдалась сама;

Вызывала тебя на бой,

И до смерти был только шаг.

Значит, боль. Здесь бывала боль,

И огонь, и звериный страх,

И безжалостность.

А потом — пепел, дым

И руин оскал…

Если я у тебя в плену,

То зачем ты меня украл?

Колесо

Подожжём колесо обозрения:

Нечего обозревать.

Время — лечиться курением,

Травы в руках мять,

Растирать;

И в кипящих лужах

Свой разрушать мир.

Быт жестяных кружек —

Как амфетамин:

Дурной вкус,

Пережиток прошлого,

Но ностальгия прёт.

Подожжём колесо подошвами!

Жизнь — уснёт

В ярком пламени…

Тянутся к свету

Все, кто не любит смерть.

Тьма накроет,

Осыплет пеплом.

Холодом отогреть

Тех, кто в тепле разнежен,

Яркостью ослеплён.

Лето должно быть снежным,

Вместо песка — лёд.

Колокольные башни —

Чуть выше того, что горит.

Каждый голос важен —

Ложь говорит.

Поджигаем.

Стираем.

Смываем.

А дешевле — вырвать глаза,

В стиле Ван Гога не слышать

Рваные голоса;

Только жёстче: резать резче,

Не плакать и не жалеть.

Эмоции — это трещины.

Кипит колеса медь!

Падает вниз и криво.

Стулья уже горят.

Так ненавидят любимых,

Так их ставят в ряд

С отвратительными врагами

И бьют из последних сил…

Но говоря между нами:

Не бил, значит, — не любил.

Любишь — веди к могиле

(Недаром: до гроба любовь).

В патриотичном порыве —

Сжигай колесо вновь.

Истина

Истина глючит;

Гений в предсмертной агонии,

В хаосе собственных мыслей

Не может забыть,

Как у него на глазах умирала

Пони:

Били плетью.

Порвана крепкая нить

Проводов.

Бессознательно:

«Раньше и я ведь писал

Неплохие стихи…»

Слишком хорошие,

Слишком буквальные —

Начисто

Разум стирают,

Оправдываясь:

— Грехи…

Тяжко вздыхают,

Но напоказ, чтоб верили,

Чтобы все глюки истины не раскрыть,

Чтобы внушить:

Страхи, тревогу, сомнения, —

Чтоб не добрался

И бога не смог убить

По-настоящему.

Лес обретает крылья,

Холод росы,

Солнечная трава.

Истина глючит.

Кашляет лошадь пылью.

Смерть не пугает,

Страшна — лишь пустота.

В кому

Столетнее завтра — разрушенная стена

Из камней, глины и палок.

Десятилетнее утро — пропущено из-за сна,

Верёвок, лезвий —

Жалок.

Безудержен, неуловим —