Бесплатный фрагмент - Семь часов продажного хаоса в Турбогробинске

Это реальная история.

События, о которых рассказывается в книге, произошли в одном городе еще в каком-то году. По просьбе выживших имена персонажей не были изменены. Из уважения к погибшим все описано так, как было на самом деле, но не факт, что так же красочно, так что можете завидовать свидетелям этой ночи…

00:00 на подмигивающем дьяволу циферблате часов, что с комфортом любой электронной приблудины разлеглись на верхушке самой низкой в мире офисной башни старенького жилищно-коммунального центра. Это означает, что в маленьком подмосковном Турбогробинске наступил новый день. Правда, новость о том, что их город теперь называется так, до жителей еще не дошла — какие-то вандалы с баллончиком переписали название на въездном знаке в последний момент.

О вопиющих переменах не знали и четверо друзей, вышедшие на неспешную прогулку за пивом из своего логова, плотно пропахшего сушеными морепродуктами. Более того, с большой долей вероятности эти ребята даже не догадывались, что наступил новый день. Наша четверка представляла из себя некое мутировавшее от жизни в Турбогробинске подобие «битлов». Хотя, на самом деле, только один ее участник любил творчество этих самых скаузеров.

— Надеюсь, он открыт, — прозвучал голос, принадлежащий самому юному джентльмену из этой компании.

— Это место буквально называется «Продукты 24», — вмешался собеседник с голосом, уже прокуренным до степени знатной знатности, и почти грозно добавил: — Как ты думаешь, оно может быть закрыто, дебил?

Это была середина весны, поэтому никто еще до конца не понимал, как нужно одеваться. Чуть впереди, доставая зажигалку и пачку сигарет из кармана своей замшевой рубашки, шел паренек стандартной комплекции по имени Петр, но в народе его с давних пор называли Петрюней.

На Петрюне была футболка с изображением Эдгара Аллана По и надписью «Camp Kill Yourself», прекрасно описывающая портрет своего обладателя. Ему было 25 годков, и он больше всех был похож на человека, только что закончившего либо снимать авангардное порно, либо запись многочасового абстрактного рэп-альбома в подвале заброшенного здания. Взгляд у Петрюни всегда был не то чтобы враждебный, но и о том, что перед вами любитель заваривать чай в большую кружку и спокойно попивать его, сидя перед экраном, он не говорил.

— Меня больше смущает то, что мы одни во всем городе, — заметил Петрюня.

Да, обычно в маленьких городах массовые скопления людей по ночам можно обнаружить на торговых площадях рядом с магазинами, но даже в этот час четверо парней не встретили по дороге никого из своих многочисленных знакомых.

Рядом с Петрюней болтались двое более рослых товарищей, с которыми он разделил все детство во дворе. По левую сторону бодро шагал оболтус Эдик в баскетбольных шортах и поло Lacoste. На нем также были знаменитые черные очки прямоугольной формы, которые, по легенде, достались ему от сутенера из Лос-Анджелеса. Эдик работал на заводе, но это лишь звучит сурово: как истинный заводчанин, он знал толк в баловстве. А за его неумение держать язык за зубами весельчаку Эду уже пару раз прилетало в местном баре.

Справа солидной походкой асфальт топтал здоровяк Серега. Его прическа соответствовала виду деятельности, который он выбрал — бокс. Сам Серега выглядел чуть лучше, чем можно представить, услышав именно эту вариацию его имени. Взрослый не по годам Серега был кандидатом в мастера спорта, но это вовсе не значит, что он постоянно ходил в спортивном костюме. Он ходил в максимально обыкновенных джинсах и флисовой куртке.

А спортивные костюмы, так и быть, давно стали некими рудиментами, по которым можно было отыскать откинутых на задворки истории гопников. Либо данные костюмы вообще превратились в излюбленный атрибут образа пост-рейверов-миллениалов, упустивших время принадлежности к субкультурам и теперь почему-то поголовно считающих, что молодежь в 90-е обожала фильмы Алексея Балабанова. Нет, маленький Серега, как и все нормальные дети, тогда смотрел «Мышей-рокеров с Марса», а затем с Петрюней шел в гости к Эдику и внимательно наблюдал, как тот очень плохо играет в «Splatterhouse» на «Сеге». Ну и позже подражал Белому из «Бригады», без этого не обошлось.

Юноша по кличке Шляпич — вот кто выбивался из этой компашки в прямом и переносном смысле. Шляпич был среди четверки самым младшим, но никто не верил даже в то, что ему 22. Он прослыл самым придурковатым типом из-за своеобразного имиджа. Это была классика… классика 18-го века. Георгианское пальто с юбкой по колено и выбранный наугад цилиндр из фетра делали Шляпича человеком, с которым не каждый захочет быть увиденным на улице. Естественно, друзья стояли за него горой перед чужаками, но как же было сложно выкинуть из головы этот его прикид. Теперь с легкостью можно догадаться, кто из этой четверки слушал «Битлз». И мы, кстати, сейчас не говорим о том, что «Битлз» — это плохая группа. Мы говорим о том, что их самые страстные слушатели в основном невыносимые зануды.

Шляпич наконец поравнялся с Петрюней, Эдиком и Серегой и прислушался к тому, что в тот момент рассказывал Эдик:

— Короче, такая тема. На Землю вторглись существа из внеземных цивилизаций…

— Ага, недавно тебе приснилось? — Серега перебил своим низким голосом, предвещая очередную занимательную беседу.

Четверка переходила дорогу на красный, который, впрочем, сменился на зеленый, как только они это сделали. Через плечо виднелось древнее футбольное поле, которое утилизировали под выгул собак, а еще через пару сотен метров слева стоял не менее древний рынок. По периметру его окружали различные мелкие торговые точки, в том числе и магазин продуктов, работающий круглосуточно.

Эдик-то самым первым не признавал авторитетов в общении, поэтому продолжал чревовещать несмотря ни на что:

— В общем, это могут быть зомби, инопланетяне, призраки или обезумевшие машины. Кого бы вы выбрали?

Вопрос оказался более интересным, чем ожидали Петрюня и Серега. Они даже взяли паузу для раздумий, одновременно почесав затылки.

— А почему ты исключил богов из внеземных существ? — Шляпич, как всегда, нашел к чему придраться.

— Потому что против богов у тебя бы не было шансов, — уверенно ответил ему Эдик.

— Ну, по идее, инопланетяне самые интригующие, — начал Петрюня, — плюс, в случае с зомби я бы не смог убить человека, которого когда-то знал. Хотя еще не известно, как я отнесусь к нему в такой ипостаси. И если учесть фактор реальности, то против машин и призраков, скорее всего, шансов примерно столько же, как и против богов.

— Я думал об инопланетянах, и есть такая вероятность, что они окажутся добрыми. Тогда гасить их будет даже как-то досадно, Петрюнь, — немного подождав, Эдик вбросил еще одну глубокую реплику в разговор: — Машины, пацаны! Вот это настоящий враг человечества, к подлости которого нужно быть всегда готовым!

— Подлость машин может запрограммировать только человек.

— Ты, Шляпич, заткнись лучше, или я тебя спасать от них точно не стану, — закончил Эдик, как будто вторжение машин уже было предопределено и назначено на следующий день.

Внезапно в эту бурную дискуссию вклинился Серега:

— Вы, парни, своими башнями вообще не мыслите. Вот я думаю в таком ключе — кого можно ушатать? Зомбарей и инопланетян после встречи со мной сразу с летальным исходом увезут. Отвечаю, это по-любому мои клиенты. Призраки наверняка уворотливые типы, а машину только себе во вред можно разматывать.

Эдик вдруг засмеялся и закричал так, что его слова эхом перекликнулись в арках близлежащих многоэтажных домов:

— Кого бы ты ушатал?! Ты с тренировок живым всего на 10 процентов возвращаешься!

— Салам алейкум, братишка, ты сейчас обратно сны смотреть отправишься!

Серега напрыгнул на Эдика, а докуривающий в это время сигарету Петрюня прокомментировал их скудный поединок:

— Вас там толкаться тренят в зале, Серег? Не удивительно, что тебя первым вырубают в драках.

Серега тут же остановился. Он отпнул Эдика подальше от себя и сурово покачал головой, выразив недовольство:

— Меня вырубили один раз, и вы только это запомнили. Зачем я вообще рассказал вам…

Вот так незаметно все четверо перешли очередной светофор и оказались уже на рыночной площади.

Продуктовый с его выцветшей вывеской, датируемой серединой нулевых, был совсем рядом, но одно необычное явление резко остановило героев от посещения заведения. Прямо у входа в магазин в неподвижной позе застыл мужчина лет 40 с пугающей гримасой на лице. Спина его была выгнута так, что он напоминал жертву экзорцизма.

— Солевой, — без замедления заметил Эдик.

— Ого, это ведь очень опасное явление. Я видел по телевизору, что в Америке целые кварталы населены такими, — тихонько, будто бы опасаясь реакции отключенного от аппарата реальности незнакомца, произнес Шляпич.

— А ты иди познакомься с ним, — Серега обратился к Шляпичу, похлопав его по плечу. — Ты же в Москве часто с такими ребятами тусуешься.

Петрюня и Эдик засмеялись, но Шляпичу было, мягко говоря, не по себе от вида незнакомца, замершего в пространстве.

— Ладно, погнали внутрь, нам сюда пивас вроде бы никто не вынесет, — лихо скомандовал Петрюня.

Четверка, предельно сконцентрировавшись на незнакомце, лишь бы тот не сорвался с места с демоническим взглядом и безумными проклятиями, выплюнутыми в их адрес, приготовилась к тому, чтобы добраться до заветной цели, то есть двери магазина.

Но почти сразу, как они двинулись в сторону входа, раздался оглушительный звук выстрела, который приостановил все их начинания. В один момент голову незнакомца разнесло так же эффектно и кроваво, как обычно бывает в подборке видеороликов с гидравлическим прессом. Первым на столь интересный поворот судьбы отреагировал Эдик — только вот его возглас подлежит цензуре. Сложно обещать, что в дальнейшем удастся это проконтролировать.

Тем временем кровь начала сочиться из открывшегося отверстия, растекаясь, она приобретала очертания логотипа уже именитой дез-метал группы. Тело этого неизвестного гражданина наконец-то достигло ровной поверхности, но это мало убеждало друзей в том, что они в безопасности. Было принято негласное сиюминутное решение, что находиться рядом с трупом очень рискованно.

— Давайте пиво заберем, ну а потом уже по тапкам, — Серега все-таки предпринял попытку сохранить мечту живой.

— Серега, кто-то прострелил ему башку, и это не выглядело так, как будто это было запланировано! — Петрюня пытался убедить его, что с каждой секундой у них, как и у мечты, все меньше шансов выжить.

— А вам не кажется, что в таких ситуациях нужно звонить в полицию? — Шляпич был настолько шокирован происходящим, что превратился в хладнокровного социопата.

— Вообщее… — затянул Эдик, держась за голову. — Логично, но я это делать не буду.

Шляпич достал телефон, который оказался кнопочным. Набрав номер и немного потупив в экран, он вдруг произнес:

— А, тут нет громкой связи.

Тогда Шляпич приложил трубку к уху, но, судя по недоумению, которое было выражено у него на лице все это время, услышанное его точно не успокоило. Когда Петрюня бросил на него вопросительный взгляд, Шляпич смущенно сказал:

— Здесь еще какая-то странная запись…

Петрюня выхватил телефон из рук Шляпича, но сам уже услышал только обрывистые гудки, громко раздающиеся из динамика.

Бедолаги еще даже не успели переварить образовавшуюся ситуацию, как тут же раздался новый выстрел. По ощущениям, пуля пролетела где-то над чьей-то головой, и этого было достаточно, чтобы побежать.

Четверка понеслась прочь в направлении, которое задавал Петрюня. Он перемахнул через дорожные ограждения и выскочил на опустевшее шоссе, почти не оглядываясь по сторонам. Единственный раз, когда он это сделал, был исключительно для того, чтобы убедиться, что Шляпич не отстает. А Шляпич не отставал — наоборот, у него была лучшая позиция, ведь он затесался между Серегой с Эдиком и Петрюней.

Эдик, к слову, всю погоню придерживал свои сутенерские очки, и выглядело это очень круто. А Серега использовал упражнение с тренировки, то и дело виляя, как змея факира, в разные стороны. Ему казалось, что это поможет запутать стрелка. Не так важно, помогало ли это в самом деле, но пули его не трогали, несмотря на то что выстрелы все еще преследовали убегающих.

Петрюня свернул в парк и устремился вперед к девятиэтажкам прямо по газону. Серега и Эдик сделали то же самое. В их защиту можно сказать, что газон с виду был не первой свежести, да и в каких-то местах являлся просто зарослями травы. А вот Шляпич решил не поступать как большинство и начал искать обходной путь. Когда выстрелы на мгновение затихли, все остановились и с замиранием сердца наблюдали за тем, как Шляпич удлиняет для себя дистанцию.

— Из-за твоей педантичности мы подохнем, урод! — Эдик крикнул Шляпичу.

Как только прозвучало это, безусловно многоголосое обращение, еще один «патрон сучьего сына», как их прозвал Серега, залетел в обойму невидимого убийцы и отправился искать свой адресат. Шляпич быстро пересмотрел свои взгляды на экологию в Турбогробинске и свернул с тропы в угоду остальным.

К счастью, то был последний выстрел. Обидно было бы, если бы он был к сожалению. В любом случае затравленная четверка примчалась к дому, в котором ни в одном из окон так и не загорелся свет после продолжительной канонады под аккомпанемент забавных мужских криков. Создавалось впечатление, что все это, включая выстрелы по ночам, было рутиной для горожан.

Петрюня без лишней нервозности, которую было бы слишком наивно ему приписать, достал связку ключей и открыл дверь. Пропустив внутрь своих друзей, он, не спускаясь с крыльца, еще раз осмотрел местность и прошел в подъезд только после того, как убедился, что поблизости никого нет. По крайней мере, этот беглый взгляд, когда нам бывает даже немного страшно всматриваться в самые темные области окружающей обстановки, успокоил его.

Петрюня жил на втором этаже, поэтому Эдику еще раз довелось полюбоваться на безобразное творчество уличных художников на стенах. Почему Эдику это было интересно? Дело в том, что он приложил к этому руку. Местные старожилы тщательно следили за тем, чтобы подъезд не выглядел мрачно и не вдохновлял никого на открытие в доме притона, но в том промежутке, когда стены только покрасили и когда они снова требовали покраски, злосчастные надписи и тэги на стенах все-таки успевали появляться.

Сама квартира досталась Петрюне после ухода из жизни бабушки и матери. Они воспитывали его по методике хорошего и плохого копа. Естественно, за пончики, то есть пряники, отвечала бабуля, а с кнутом после школьных родительских собраний возвращалась мама. Стоит отметить, что никто из четверки не мог похвастаться тем, что рос в полной семье. Разве что Эдик мог заявить о том, что видел обоих родителей, но его отец торговал травой и задержался на свободе ненадолго.

Комнатенка, которую оккупировал Петрюня с друзьями, напоминала перевалочный пункт для молодежи. В колыбели беспечной юности был выключен свет, но при этом постоянно мерцал экран старой плазмы голландской модели. Компьютерный стол был завален коробками с едой и дисками для игровой консоли, и повсюду, начиная со стен и заканчивая дверцами на шкафчиках, можно было обнаружить всевозможные наклейки — правила пользования стиральной машиной, логотипы панк-команд, оскорбления команд из футбольной среды, этикетки грейпфрутов и все в таком духе.

— Пацаны, без обид, но нужно звонить ментам, — первым делом сказал Петрюня, когда остальные уже умиротворенно обосновались на диване.

Петрюня подошел к столу и достал из ящика тот самый советский телефонный аппарат еще с дисковым набором. Увиденное поразило всех присутствующих, но он как ни в чем не бывало продолжил возиться со шнуром.

— Ты реально хочешь звонить по этому говну? — спросил Серега.

— Подумай, если у нас в городе и можно дозвониться до них по чему-нибудь, то только по этому говну. А в современных реалиях тем более, — доходчиво пояснил ему Петрюня.

Тогда Серега быстро вскочил с дивана и подлетел к Петрюне, уже подготовившему все для звонка. Серега все еще пытался отговорить своего друга от призыва демонов:

— Погоди, то есть ты реально сейчас наберешь 02 и будешь ждать, что кто-то ответит?

— Он сейчас милицию вызовет, и они приедут сюда разбираться по понятиям! — выкрикнул с дивана Эдик.

— Слушайте, номер-то не менялся, — произнес Шляпич.

Затем Шляпич тоже поднялся с дивана, хотя и сидел всегда на подлокотнике. И не потому, что его не любили и хотели как-то обидеть. Просто абсолютное большинство в компании считало это смешным, а Шляпич быстренько смекнул, что если легонько провалиться вбок, чтобы доставать до спинки дивана, то так даже приятнее.

— Вот Шляпич правду говорит, — похвалил его Петрюня.

Петрюня пальцами обвел долгожданную комбинацию на диске, и все трое навострили уши, пододвинувшись к трубке. Эдик в этот момент заметил, что остался в одиночестве на диване, и незамедлительно присоединился к всеобщему сеансу прослушки.

Петрюня и Эдик подпрыгнули, услышав, что кто-то взял трубку на другом конце. Но Эдик-то запрыгал от радости, а Петрюня — от подступившей тревоги, что ему придется общаться с сотрудником правоохранительных органов.

— Добрый вечер, вы дозвонились! — на том конце прозвучал стандартный женский голос телефонного оператора. Ответ женщины немного озадачил всех в комнате.

— Мы знаем? — отметил сбитый с толку Петрюня.

— К сожалению, ледниковая эрратика — это не то, о чем вы подумали, — спокойно продолжила женщина.

Серега покачал головой, а Эдик в это мгновение посчитал нужным почесать у него за ушком с относительно малой степенью игривости. Это действие все равно закончилось выверенным ударом локтем под дых, и Эдик моментально выбыл из уравнения минимум на минуту.

— Блин, мне же тоже какую-то ересь тогда сказали, — Шляпич напомнил о случае у продуктового, — мол, нельзя обманывать зреющих японскими именами.

Петрюня снова остался наедине с гудками. Когда он бросил трубку, Серега достал свой обыкновенный смартфон и обратился к друзьям:

— Вы не пробовали съездить в Митино и продать свои убогие телефоны? Сейчас я позвоню, но говорить вы будете.

Серега оперативно набрал номер 112 и поставил на громкую связь. Голос женщины был уже всем знаком:

— Добрый вечер, вы дозвонились!

А вот продолжение монолога было следующим:

— Это вопросительная станция имени Александра Анатольевича с «Эм-Ти-Ви», мазафакеры, и это 2000-й год, и мы собираемся посетить концерт «Гостей из будущего», и надеюсь, никому не будет стыдно после него…

В голосе ее теперь чувствовалась какая-то пародийность и насмешка над слушателями.

— Я хочу туда к ним! Возьмите меня! — вдруг закричал с пола Эдик.

Его просьба осталась неуслышанной, поскольку звонок завершился.

— Короче, я догнал! — провозгласил Петрюня и добавил: — Это похоже на сон тем, что это дико круто. Но это не сон, ведь Эдик чувствует боль. Получается, что нас тупо хотели убить… А для дальнейших выводов мне нужно выпить, но у нас дома только чай. Кто-нибудь будет?

— Я не откажусь, — Серега дал добро. Шляпич тоже одобрил идею чаепития, молча кивнув головой.

Эдик наконец поднялся с пола, отряхнулся и в шутку замахнулся на Серегу. После этого он обратился в спину уже уходящему Петрюне:

— Нет, ну раз мы остались без пива, то и чаек пойдет.

Пока Петрюня размышлял на кухне и ждал, когда вскипятится чайник, Шляпич разгадывал кроссворды, которые валялись на подоконнике. А Эдик с Серегой перекатывали мяч по комнате. Точность пасов Эдика вызывала серьезные вопросы, но не такие, как у Шляпича:

— Какой бирманский генерал был отправлен в отставку после восстания «8888» в 88-ом году?

— Муаммар Каддафи, — ответил догадайтесь кто.

— Очень умно.

Оставшись в компании с Шляпичем и Эдиком, Серега тоже был вынужден ерничать:

— 8888, это, типа надо было код отправить из СМС-ки для успешного восстания?

— Да что ж такое, я же должен знать это! — Шляпич перестал реагировать на остроумные комментарии своих друзей и начал делать вид, что ни в коем случае не смотрит в ответы. Хотя по настроению его собеседников было ясно, что это их нисколько не расстроит, он все равно выждал необходимую паузу перед тем, как его «осенило»: — У Не Вин, точно!

Мяч продолжал перемещаться по комнате.

Тут у Шляпича возник вопрос не из кроссворда, а про кроссворд:

— А никто не находит странным, что в этом кроссворде слова с пробелами?

Эдик сразу же возразил:

— Да всем плевать, давай дальше.

— Так, 4 буквы, — начал Шляпич, — «На них можно почивать, а можно выращивать».

— Мой лавровый лист, — Эдик снова ворвался с юмореской.

— 4 буквы, кстати, — Серега в свою очередь не упустил возможность указать Эдику на его небывалую тупость.

Через секунду в комнату открылась дверь. Она была открыта Петрюней без лишнего драматизма, поэтому никто не испугался. Но вот сам Петрюня все-таки нашел чем удивить своих товарищей. После того как Петрюня оставил поднос с чашками из маминого сервиза «Мадонна» на столике перед диваном, он вернулся в коридор и занес в комнату большую доску, которую они вчетвером (втроем, если учитывать непричастность Шляпича к самой операции) когда-то стащили со школьного дворика.

— Ты что, стихи читать собрался? — спросил Эдик, крайне озабоченный происходящим.

Вид у Петрюни был очень серьезный, и он даже не сразу прокрутил у себя в голове реплику Эдика. Установив доску рядом с телевизором, Петрюня позвал ребят за собой:

— Пойдемте, я вам кое-что покажу.

Все четверо прошли на кухню. Петрюня отодвинул шторку на окне и предложил остальным взглянуть на улицу.

— Это что еще за мразотное ублюдство? — возмутился после увиденного Серега.

— Вот же суши, ну, мать вашу, ну, ибуший случай, — Эдика покинула тактичность.

— Ну, это, конечно неправильно… — сдерживал себя Шляпич. — И то, что вы сказали, и что мы сейчас наблюдаем.

А на улице, действительно, творилось подлинное мракобесие самого высокого уровня: через несколько кварталов в скверике сидели школьники и разные маргинальные сборища, но это, в общем-то, никого не удивляло. Все они распивали алкогольные коктейли и громко слушали отвратительную отечественную музыку, и это тоже не так страшно. А вот то, что какое-то невидимое существо поочередно кромсало и размазывало внутренности этих школьников по бордюрам, листочкам деревьев и стенкам мусорок, вызывало определенный страх, что ОНО доберется до ВСЕХ.

Это был практически невидимый субъект. Никто не понимал, откуда он взялся, куда он будет двигаться и как он расправляется с жертвами. Отследить его можно было только по следам в воздухе, но казалось, что они появляются с задержкой, как в компьютерных играх. Если бы школьники слушали классическую музыку, а не плохих рэперов, то акт столь зверского уничтожения выглядел бы в какой-то степени даже красиво. Тех, кто пытался убежать, существо молниеносно догоняло и карало.

— Он как Хищник, — заметил Петрюня, до сих пор находившийся под впечатлением.

— Звучит так, как будто ты восхищаешься им, — недоуменно промолвил Шляпич.

— Эта тварь быстрая, что еще можно сказать, — Эдик тоже с неким восхищением наблюдал за филигранной работой едва заметного убийцы.

— Пф, я и не таких разматывал, — Серега единственный был уверен в своих силах. Но после того как монстр затащил очередного школьника на фонарный столб и метнул его тело в параллельный, да так, что тот согнулся и достал до земли в форме буквы «Л», Эдик просто похлопал Серегу по плечу.

Четверка переместилась в комнату. Шляпич в надежде получить ответы на многочисленные вопросы включил местный телеканал, который круглосуточно транслировал новости города посредством показа одних скудных картинок с текстом. Но в этот раз все было по-другому. На экране высветилось двое мужчин. Они сидели в комментаторской кабине и что-то бурно обсуждали.

— Включи звук, придурок, — Эдик подтолкнул Шляпича.

Как только к картинке прибавился звук, комментаторы перевели взгляд в камеру. Один из них выглядел как более-менее взрослый пузатый мужичок в деловом костюме. Другой казался чуть моложе и носил футболку с принтом ужасной фотографии экзекуции, вышедшей прямиком из арабского мира. На его руках также красовалось море татуировок, объединенных в один мотив, который можно прозвать «кунсткамерным рукавом».

— Доброй ночи, неуважаемые зрители «501-го Канала»! — радостно завопил тот, что помоложе, и продолжил излучать харизму: — С вами ваш любимый инквизитор, ой, я хотел сказать, комментатор… VJ Слэшер!

— И его духовный наставник Виктор Госпелов, — с меньшим энтузиазмом и голосом, напоминающим Григория Твалтвадзе, подхватил его коллега. — Мы приветствуем вас на прямом включении из коробки Турбогробинска, где сейчас проходит матч «ЭлитЛиги Садистского Хоккея» между лидерами чемпионата!

— Надо пояснить для тех, кто только подключился к трансляции, что мы специально не анонсируем названия команд, потому что не многие в этой лиге доживают до второго тура, — обратился VJ Слэшер к Виктору.

— Ну, собственно, ты это только что и сделал, мой друже.

Комментаторы начали смеяться по-комментаторски. А в трансляции показали хоккейную площадку, которую сразу же узнали все смотрящие.

— Это же рядом с озером! — воскликнул Шляпич.

— Сходим? — поинтересовался Серега.

— Погоди, — остановил его Петрюня, — давай немного посмотрим.

Пролетевший в небе дрон сбросил на площадку шайбу — начался третий период. Телевизионная графика показывала, что «Команда» уступала «Другой Команде» со счетом 27:3. Весь каток уже был нещадно залит запекшейся кровью. Как пояснили комментаторы, в перерывах ее никто не убирал со льда. Из необычного выделялось и то, что на площадке от первой команды находились только нападающий и вратарь, а соперников и вовсе представлял всего один хоккеист, который даже не присутствовал на вбрасывании и отсиживался в своей зоне. Правда, на скамейке этой же команды можно было заметить еще одного тяжело дышащего игрока.

К крагам полевых хоккеистов были приклеены осколки стекол, а единственный вратарь не стал мелочиться, как Жак Плант в свое время, и притащил с собой подлинный топфхелм, принадлежавший музею крестовых походов. Бутылки с изотоническим напитком для спортсменов лежали в необычайно экзотическом месте — ящиках для боеприпасов.

— Итак, посмотрим, сможет ли защитник «Другой Команды» в фиолетовом джерси довести до конца свою месть за то, что соперники взорвали автобус с его одноклубниками, — VJ Слэшер прояснил ситуацию как смог.

— Нет, не сможет, — камеры показывали обезглавленного хоккеиста со всех ракурсов, пока Госпелов комментировал происходящее: — Нападающий «Команды» мощнейшим щелчком снес ему голову, и теперь на площадку придется выйти юному выпускнику академии!

— В принципе, интересно, — влез со своей ремаркой Эдик.

Все присутствующие в комнате не хотели до этого доходить, но согласились с Эдиком.

— Вот это поворот! — раздался восторженный голос VJ Слэшера. Он обратил внимание на происходящее: — На скамейке запасных «Другой Команды» резня с привкусом пороховщины! Тренер команды оказался настолько не уверен в своем единственном подопечном, что провел ему эвтаназию магнумом! А после этого застрелился и сам, чтобы не жить с позором своей команды…

— Подожди-подожди, Слэшер, — перебил его Виктор Госпелов. — Есть у меня сомнения в том, что это дело рук тренера, потому что участники продолжают погибать на наших глазах!

Трансляцию то и дело разбавляли звуки выстрелов, после которых все, кто находился на площадке, ложились замертво.

— Да, ты прав. Кто-то, по-видимому, превратил стадион в тир. Полагаю, на этом можно считать матч завершенным, — подытожил VJ Слэшер.

— Безоговорочно согласен, коллега, — в спешке сообщил Виктор Госпелов.

Эфир «501-го Канала» прервался на белый шум, который далее сменился тест-таблицей, и Шляпич выключил телевизор. Четверке понадобилось какое-то время на осознание всего увиденного в матче «ЭлитЛиги Садистского Хоккея».

Первым выступление начал Петрюня. Он встал у доски с указкой и произнес:

— Итак, что мы имеем, — Петрюня начал показывать на пустую доску, — с нашим городом явно что-то не так.

— Классика. Начал с клишированной констатации неладного, взял роль лидера, не спросив других, — вклинился Шляпич.

Петрюня посмотрел на Шляпича с неодобрением и не преминул упрекнуть за сомнение в его лидерских качествах, обратившись к Эдику и Сереге:

— Первым пунктом предлагаю коллегиально отстранить Шляпича от принятия решений, если мы хотим выжить. Все согласны?

Все члены коллегии, кроме Шляпича, подняли одну руку вверх.

— Отлично, — Петрюня с довольным видом потер ладошки, прокрутив указку между ними, и продолжил: — Теперь вернемся к сути дела. В городе идет охота на людей, и, если мне не изменяет память, она может быть задумкой по-настоящему отбитого режиссера.

— Четкая игра, — подметил Эдик.

— Поэтому в связи с возникшей ситуацией, — продолжал Петрюня, — считаю жизненно важной мерой составить редакцию правил по выживанию в эту ночь. Все, кто согласен, гордо поднимите руку.

На этот раз даже Шляпич, который смирился с тем, что не бывать ему мозговым центром этой компании, присоединился к остальным. А вот о шутке Эдика стоит умолчать.

— Я в вас не сомневался, парни, — Петрюня был доволен реакцией друзей. Он взял мел и начал писать на доске, попутно обращаясь к аудитории: — Все мы смотрели достаточно фильмов ужасов и понимаем, что герои в них появляются только ближе к концу. Так что первая статья нашей редакции заключается в частичном отрицании геройства.

Петрюня зачем-то заглавными буквами, что сильно замедлило процесс написания, начертил на доске первый пункт:

«1. НЕ ДЕЛАТЬ В ОДИНОЧКУ, НО ЕСЛИ ТУПАНУЛ, ТО ТУПАНУЛ»

Серега не стал спорить, но категорично высказал свою точку зрения:

— Не обессудьте, господа, но если кто-то из этих монстров будет бузить, то я выскочу с ними по-быстрому.

— Серега, ты вправе злоупотреблять первым правилом, потому что у тебя больше шансов победить в драке, хоть ты и мешок, — Петрюня успокоил его сомнительным комплиментом.

— Тот еще, — добавил Эдик, чуть не вызвав новый приступ агрессии у Сереги.

Петрюня принялся выводить на доске второй пункт правил:

«2. ЛИДЕРА НЕТ, ПОЭТОМУ КАЖДОМУ ПОЗВОЛЕНО НЕСТИ ЛЮБУЮ ЧУШЬ, НО НЕ ФАКТ, ЧТО ОНА БУДЕТ ВЫСЛУШАНА»

— Вопреки мнению некоторых членов нашей коллегии, — Петрюня развернулся и посмотрел на Шляпича, — я не собираюсь ручаться за ваши жизни, ведь мне и за свою-то стремно. Если у вас есть какие-то идеи, спокойно высказывайте их, но если они невообразимое дерьмо, то будьте готовы узнать об этом от всех остальных.

— Ну, тут без базара, — подтвердил Эдик.

— Согласен, — Серега тоже был немногословен.

— А что делать, если моя идея окажется самой адекватной, но вы отвергнете ее, потому что вы сами неадекватные? — Шляпич, вот у кого были вопросы.

— Смириться, Шляпич, только это, — Петрюня уже задал вектор ответов на все предложения Шляпича. После этого он перешел к трактовке третьего пункта свеженькой редакции: — Вернемся к фильмологии. Вот мы тут с вами вроде как не витаем в облаках и без проблем осмысляем всю действительность, да? Если уж начистоту, мы отвратительные люди, ну, в смысле, я не представляю, что должно произойти, чтобы о нас подумали, что мы несем пользу обществу. И просто вряд ли у нас получится по-театральному пререкаться, устраивать там всякие слезливые скандалы и ссоры и прочее эмоциональное говно.

После этой глубокой мотивационной речи на доске появился третий параграф:

«3. НЕ УСТРАИВАТЬ ДРАМЫ»

— Нахер драмы, — из зала донесся суровый голос Сереги.

— Драматургия для Шляпича, — внес свою лепту и Эдик, вдобавок еще зарядив в Шляпича подушкой.

Шляпич уже встал с дивана и хотел было демонстративно затаить обиду, но Петрюня с помощью указки направил его взор на третий пункт, и Шляпич, не лишенный понимания тонкостей дружбы, тотчас остыл.

Эдик же пригубил чашку чая, которую увидел перед собой. После того как он это сделал, ему какое-то время пришлось сдерживать себя от агонического крика, и лишь затем он наорал на Петрюню:

— Ах ты псина, ты свой ссаный чай в ад ходил заваривать?

Петрюня воспринял претензию в штыки и желал разобраться:

— Что тебе опять не так?

Эдик поднял чашку в воздух и указательным пальцем проследовал по траектории пара, исходящего от горячей воды. Петрюня все понял, но имел веский аргумент в свою пользу:

— Ну да, прикинь, чайник закипел, и я налил кипяток.

Эдик поставил чашку обратно на блюдце и откинулся назад с крайне недовольной экспрессией на лице. В ответ он пробурчал:

— Я бы лучше чай с холодной водой из-под крана попил, чем так.

Это был здоровый в понимании четверки спор. К тому же, кроме Эдика, к чашкам адского чая никто не притронулся. А Петрюня принялся писать еще один заголовок, который, судя по содержанию, должен был оказаться последним в его своде правил по выживанию:

«4. НЕ УМИРАТЬ»

Как только Петрюня подвел черту под этим гениальным посылом, Эдик стал хлопать. Вскоре Серега с Шляпичем также прониклись написанной на доске установкой, и комната наполнилась громкими аплодисментами.

— Браво! Браво! — закричал Эдик.

Все подняли свои зады с дивана и аплодировали Петрюне, уже стоя. Это был тот самый момент, когда непонятно, иронично что-то происходит или нет. Однако Петрюня на всякий случай тоже стал хлопать в ладоши и гиперболизировать момент идиотизма у него дома.

Когда все успокоились, Петрюня заговорил:

— Так, ну, это все правила, таки да. Теперь нужно определиться, нужно ли нам кого-то спасать?

— Родственников у нас в городе нет, — сказал Шляпич.

— Ты прав, Шляпич, — ответил Петрюня и облегченно уселся на диван вместе со всеми.

— Я могу спасти только человечество, — похвастался Серега.

— Да пусть все сдохнут вообще, зачем париться? — критичнее всех ситуацию оценил Эдик. Затем он продолжил: — Если бы у нас было пиво, то мы бы тут у Петрюни могли засесть и переждать, пока какой-нибудь журналюга не напишет о происходящем.

В комнате на пару секунд возникла тишина, которая символизировала солидарность во взглядах. В глазах каждого читалась взвешенность принятого решения.

— Пустое множество? — Петрюня озвучил мысль, которая крутилась у всех в голове.

— Окэээй, бухат, бухат, бухат, май бичез! — заряд бодрости Эдика вдохновил всех.

Шляпич напялил свой причудливый цилиндр на голову, и они с Эдиком первые двинулись в сторону дверей. Внезапно Шляпич остановился, чтобы поделиться предположением:

— Послушайте, а вдруг за нами следят? Мы ведь вошли через подъезд, и нас можно было увидеть. Но мы все еще можем их перехитрить, если спустимся по балкону.

Остальные задумались, Эдик даже зацыкал в процессе размышления. Переглянувшись поочередно друг с другом, они согласились.

Петрюня немного замешкался:

— Ладно, идите, я вас догоню.

Эдик и Шляпич первыми покинули комнату. После этого Петрюня достал свой мобильник со всеми функциями нормального современного телефона, чем привел Серегу в замешательство:

— Ты угораешь, что ли?!

— Я хочу позвонить Соне, — ответил Петрюня.

Серега понимающе боднул головой. Но на звонок никто не ответил, и Петрюня попросил его:

— Сначала проведаем ее, ладно?

— Да без проблем.

Серега и Петрюня дошли до Эдика и Шляпича. Оказалось, что те уже активно спорили на кухне. Шляпич всеми силами навалился на дверь, ведущую на балкон, и сдерживал напор Эдика, который пытался зайти.

— Что тут происходит? — поинтересовался Петрюня.

— У нас проблемы, — настороженно пробормотал Шляпич.

— Это овощ! Овощ, понимаешь? — орал Эдик, очевидно, не разделяющий позицию Шляпича.

Когда Серега с Петрюней подошли к двери, Шляпич отошел в сторонку и пропустил их на балкон. Далее они выглянули в распахнутое окно, но, не увидев ничего, оба повернулись к Шляпичу и развели руками.

— Вниз гляньте, — пояснил Эдик.

Внизу можно было наблюдать интересную картину: одетый в лохмотья бомж упирался в стену и пытался пройти сквозь нее, как затупивший неигровой персонаж. При слабом свете луны цвет его кожи не выдавал отличительных признаков зомби, но сам бездомный издавал характерные звуки. Хрипота этого монстра содержала в себе отголоски загробного обаяния.

— Ништяк! Зомбарь! — Петрюня сразу установил род неживого существа.

Сереги внезапно не было рядом, когда Петрюня обратился к нему. Зато Эдик был тут как тут, а Шляпич патрулировал вход на балкон. Зомби-бомж усиленно жестикулировал руками, как бы требуя у бетона впустить его. Игнорирование со стороны стены на миг разгневало зомби-бомжа, но он так и не сделал ничего, что разрушило бы шаблон поведения.

Петрюня чуть свесился из окна и попытался пойти с незнакомцем на контакт:

— Мужик, ты один?

В ответ зомби-бомж огрызался только нечеловеческими междометиями. Тогда Эдик высказал то, что думал:

— Если мы не будем ломаться, как Шляпич, то даже если вдруг этот чертила поймет, в какую сторону ему нужно двигаться, он не успеет поймать нас.

— Ты видел, какие быстрые зомби у Дэнни Бойла и во второй части тоже?! — с этими словами к Петрюне и Эдику подбежал Шляпич. Он говорил почти шепотом: — Мы даже не знаем, где они спавнятся! Вдруг они сидят в подвале, что тогда?

— Короче, делайте что хотите, но я хочу выпить, а потом уже пойдем месить всех этих уродцев, — Эдик закончил и плюхнулся в гамак, который висел у Петрюни на балконе.

— Ну, сперва мы зайдем к Соне, если она еще жива, — Петрюня оповестил друзей об обновлении в планах.

— Да хоть к У Не Вину, но торчать здесь бесполезно, — вещал с гамака Эдик.

— Эдик, а у тебя есть идеи, как нам избавиться от этого гребаного полумертвого полуживого препятствия? — Шляпич не выдержал, хоть и старался не обращать на себя внимание зомби-бомжа.

— Смотри, Шляпич, слезаешь с балкона, начинаешь с ним разговор о недооцененных современных художниках России — пока он тебя ест, мы уходим. Хороший план, Петрюнь?

— Да, неплохой, — не особо заинтересованно ответил Петрюня, поскольку вновь выглянул в окно с целью проведать ночного гостя.

Шляпич впервые с момента их встречи тоже подошел к проему и взглянул на зомби-бомжа. Теперь из глаз монстра вытекала белая пена, как при варке.

— Я не буду это комментировать…

Шляпич отодвинулся от рамы и тут же упал на пол. Петрюня рефлективно захотел посмотреть, что уронило его друга, но ему попросту не хватило на это времени. В следующее мгновение прямо на глазах Петрюни на голову зомби-бомжу свалилась плазменная панель знаменитой голландской марки. Существу размозжило башню, и умирало оно с истошными воплями, а рядом с Петрюней стоял Серега.

— Ты че творишь, придурок?! Это же мой телик! — возмутился Петрюня.

— Если здесь уже появились зомби, — Серега начал его успокаивать, — то, поверь мне, после этой ночки ты сможешь достать телевизор покруче.

Это действительно успокоило Петрюню. Эдик встал с гамака и заценил убийственный труд Сереги: заместо головы у зомби-бомжа теперь был экран голландской плазмы. Все четверо беспрепятственно, без каких-то спонтанных оживаний кое-кого, смогли повиснуть на балконе и спрыгнуть со второго этажа. И даже Шляпич не возникал по поводу того, кто должен был делать это первым. Следующей точкой путешествия была берлога Сони.

Соня, 23 года от роду — это бывшая девушка Петрюни. Маленькая, симпатичная, вечно чем-то недовольная, настоящая человеконенавистница. Соня жила одна в районе для богачей и работала сиделкой с мелкими спиногрызами, тем самым добиваясь с помощью своего высокого интеллекта и апатичного состояния существенных денежных выплат от хозяев квартир. Отношения с Петрюней то ли отняли, то ли скрасили 3 года жизни для нее. Собственно, закончились отношения тоже дилеммой: она так и не смогла оторвать его от компании оболтусов, а он так и не смог решиться на прыжок в новый этап взросления. Но само время, проведенное вместе, они считали сродни сказочной элевации, позаимствованной из прелестного искусства балета.

Путь к дому Сони занимал около 10 минут, но это если не кривляться и буянить, как Эдик. Например, проходя мимо свалки запчастей, которая возникла на месте недостроя, он внезапно стал кидать на территорию за забором мелкие камни. По его же словам, мотивировка данного поступка заключалась в том, что таким образом он пытался вызвать церберов, кодовое название которых в реалиях Турбогробинска — бродячие собаки.

Друзья быстренько сообразили, как проучить Эдика. В один момент Серега и Петрюня просто побежали. Шляпич тоже, хоть и не сразу, догадался, что это будет весело. Первое время Эдик, который удивительным образом не захотел напрягаться и участвовать в погоне, только кидался им вслед камнями и оскорблениями:

— Крысы катакомбные!

Вообще, логика диктовала, что в какой-то момент Петрюне, Сереге и Шляпичу можно было остановиться и идти до Сони пешком, ведь Эдик не бежал за ними. Но они почему-то решили добежать прямо до ее многоэтажного дома.

Уже на площадке прямо под окнами Петрюня еще раз набрал ее номер, но ответа не дождался. Вместо того чтобы как-то уведомить друзей о дальнейших действиях, он уставился в линию горизонта.

— Ну, звони по домофону, — вмешался Серега.

Петрюня обернулся и ответил:

— Да погоди ты, мы месяц с ней не виделись.

Шляпичу все это время было страшно. Он оглядывался по сторонам в поиске наемных убийц, желающих отобрать у него жизнь. Услышав толику сомнений в тоне Петрюни, он попытался вразумить его:

— И что теперь? Я напоминаю, мы бежали сюда! Если мы бежали, значит, боялись, а это значит, что все понимают, что существует угроза жизни и, следовательно, нам необходимо новое укрытие.

Петрюня нехотя подошел к домофону. Еще несколько секунд он потомился в роковом ожидании собственной храбрости. Когда Серега понял, что дело затягивается, он дернул за ручку двери, и та неожиданно открылась. Шляпич в панике ухватился за цилиндр, но Серега утихомирил его:

— Это ничего не значит, Шляпич. Двери часто ломаются.

Они прошли внутрь и доехали до нужного этажа. Петрюня незаметно от всех повторно позвонил Соне, однако все свелось к тому, что теперь точно надо было идти к ней в карман. И поскольку последняя попытка дозвониться обернулась уже переживаниями за саму Соню, а не за то, как она отреагирует на встречу, Петрюня решительно затрубил в дверной звонок. Возможно, даже слишком решительно.

Через какое-то время неловкого молчания, разделенного на троих, за дверью послышались неторопливые шаги. Троица приготовилась в случае чего к сокрушительной контратаке, но когда дверь распахнулась, перед ними предстала Соня во всей ее ослепительной сонливости. Волосы на ее голове были взъерошены и торчали в разные стороны, как у собачонки, а сама Соня была в пижаме с трилистниками. Петрюня еще не успел убрать телефон, когда она заговорила с ним:

— Позвони еще раз, пожалуйста. Я очень нуждаюсь в твоих звонках, когда я в прямом смысле сплю и не могу разобраться, что мне звонят.

— В городе происходит какая-то неведомая срань, мы пробежались по списку людей, кого потенциально жалко, и надо было убедиться, что ты в порядке, — Петрюня не стал зацикливаться на своем позоре.

— Если вкратце, нас всех пытаются убить, — добавил Шляпич.

— Во-первых, я удивлена, что в городе вообще что-то происходит. Во-вторых, я сейчас не в состоянии вникать во что-либо, и если меня хотят убить, то флаг им в руки.

— А ты не впустишь нас внутрь? — ненавязчиво спросил Серега.

— Нет, конечно. С чего бы это? — удивилась Соня.

Стоит заметить, что реакция Сони не оскорбляла никого — даже наоборот, подтверждала, что до нее никто не добрался и не подменил. Ну и Соня не то чтобы хотела лишний раз быть высмеянной за то, что стены в ее комнате были завешаны плакатами с изображениями аниме-персонажей. Хотя справедливости ради это были сплошь крутые тайтлы — «Евангелион», «Акира», «Ван-Пис», «Берсерк», «Манускрипт Ниндзя», «Самурай Чамплу», «Ковбой Бипоп» и прочие.

Тем временем запыхавшийся Эдик заскочил к остальным с лестничной площадки с заранее подготовленным обращением:

— Ага… Гениталонюхатели ничтожные, думали, не догоню?

Серега поднял большой палец вверх и отметил присутствие Эдика со всей сухостью:

— Классно догнал.

— Здарова, Соня, — Эдик обратил внимание на Соню, — тебе уже рассказали про зомби-бомжа?

— Что-то типа того, — заверила его Соня.

— Помнишь, — Петрюня обратился к ней, — тебе там какой-то предприниматель подарил «Сайгу». По-моему, сейчас самое лучшее время для того, чтобы пустить ее в ход. Одолжишь?

— Нормальные у вас подарочки, ребята, — усмехнулся Серега.

Соня зевнула и начала трепать волосы, при этом размышляя:

— Кажется, я продала ее какому-то странному пареньку из «Тиндера».

Услышав это, все моментально захотели посмотреть на то, как Петрюня будет вытаскивать нож, прилетевший ему в спину, казалось бы, из ниоткуда. Хотя Петрюня и спокойно отнесся к информации, Эдик все равно похлопал его по плечу и подбодрил:

— Ничего-ничего, брат, если она встречается с этими скулшутерами, она и умрет первой!

— Ну, конечно, Эдя, лучше ездить с тобой на маршрутке до Мытищ, чтобы забрать пакетик у какого-то нового русского анекдотчика в спортивках, — парировала Соня. Затем уголки ее губ хитро завиляли из стороны в сторону, и перед тем как прикрыть дверь, она сообщила: — У меня есть кое-что для вас, подождите.

После того как Соня отлучилась, Эдик продолжил подкалывать Петрюню:

— Болит немножко, да, брат?

Петрюня оттолкнул Эдика от себя. Злобы в ответных словах Петрюни не было, скорее, прозвучало даже забавно, но все равно грубовато:

— Да кусай жопу уже!

— А где ее кот? — Шляпич задался вопросом и обратился к Петрюне: — Петрюня, спроси у нее потом, где кот.

Дверь вскоре распахнулась, и уже чуть более энергичная Соня светилась в проеме с коробкой из-под обуви, в которой лежали… детские рации. Довольная улыбка молодой хозяйки опережала недоумевающие лица гостей.

Петрюня вытащил одну рацию и начал осматривать ее вид. Друзья, переборов эмоциональный паралич, вслед за Петрюней похватали оставшиеся три рации.

Это были миниатюрные радиостанции голубого цвета с легко пробиваемым пластиковым корпусом. В качестве приятного бонуса на задней стороне у каждой рации красовалась наклейка, когда-то присобаченная туда Соней. Но вряд ли во всем этом можно было усмотреть символизм, поскольку все четверо вытащили свои подарки за секунду. Петрюне досталась рация с наклейкой классического состава «Зачарованных», у Шляпича оказался просто логотип журнала «Cool», Серега теперь был вынужден ходить с изображением Блоссом из «Суперкрошек», а Эдик довольствовался стикером ПиДжей Харви — исполнительницы, о существовании которой он даже не подозревал.

— У тамагочи экран больше, — Эдик прервал молчание.

— Зачем тебе экран? Это детская рация, — намекнула ему Соня.

— Я знаю, но могла бы и что-нибудь посолиднее подогнать пацанам, — Эдик нажал на кнопку включения и, столкнувшись с набором других кнопок, спросил: — А как говорить?

— Специально для тебя эту кнопочку поставили посередине.

— Так это, наоборот, неудобно, — отметил Петрюня.

— Что вы хотите от меня? Мне подарили их родители детей, с которыми я сижу, — вдруг возмутилась Соня.

— Петрюня ест детей! — Эдик неожиданно для всех прокричал послание в передатчик.

Поскольку радиостанции уже были настроены на общую частоту, все, кто находился в ту ночь у квартиры Сони, включая саму Соню, на миг скорчились от шумовой атаки, которую по случайности организовал Эдик.

Петрюня обратился к Соне:

— Ну, мы возьмем их из приличия, — затем он повернулся к друзьям, — но надеюсь, никто не будет ими пользоваться.

— Ох, спасибо, вот уж уважил, — засмеялась Соня, вскинув руками. Она потянулась к рации Петрюни со словами: — Я могу их забрать, если что.

Петрюня увел свою руку, и Соня не стала противостоять ему дальше.

— Какая у них дальность действия? — поинтересовался Серега.

— Не знаю, — Соня задумалась. — Мелкие говорили, что пять километров.

— Это больше, чем у большинства детских радиостанций, — как обычно, сумничал Шляпич.

— Ты тоже говорил с этими детьми, Шляпич? Сколько раз я тебе внушал, что педофилия после школы — это путь в никуда! — Эдик тоже не отставал от своей привычки аморально язвить.

Шляпич все же не стал реагировать на остроту Эдика и заглянул в квартиру к Соне, приподнявшись на носочки. Смутившись, Соня оглянулась и проверила, все ли предметы на месте.

— Соня, а где твой кот? — Шляпич задал вопрос, сидевший у него шилом в пятой точке.

— Дома, — непринужденно ответила Соня.

— А можешь его вытащить?

— Шляпич, — вздохнула Соня, — ну, ты же знаешь, что он тебя ненавидит!

— По-моему, он ненавидит всех людей, — заметил Петрюня, столкнувшись с неодобрительным взглядом Сони.

— Ладно, сейчас позову, — Соня повернулась к ним спиной и позвала кота по имени: — Ибари! Ибари!

Через несколько секунд в дверях, проявляя бдительность, словно его послали на разведку, появился его величество шартрез по имени Ибари. Петрюня прозвал его Котом Иксреем за ярко светящиеся в темноте глаза и прожигающий всех людей насквозь взгляд императора котов. К бывшему возлюбленному своей хозяйки Ибари относился, кстати, лояльно: зачастую не трогал, но мог спрыгнуть со шкафа и в любой момент атаковать, как камикадзе — отсюда и второе прозвище «Иксрей Мистерио».

Как только Ибари заприметил Шляпича, эти глаза налились не кровью, а бурлящим топливом. Прогибаясь и выгибаясь для обозначения уверенности в своих силах, Ибари вдобавок применял тактику легендарного шипения для запугивания противника. И вот Шляпич, влипший в это неромантичное рандеву с властным котом Сони, попятился назад и встал за Серегой. Ибари на время затормозил в ногах мамочки, высунувшись из порога квартиры.

— Ты можешь взять его на руки? — обеспокоенно спросил Шляпич.

— Я? — Серега был озадачен. — Да он мне вообще не сдался.

— Нет, Соня! — нервно пояснил Шляпич, полностью сосредоточенный на пластике кота.

— Шляпич, да брось, ты же сам хотел с ним увидеться, — сказала Соня, сдерживая смех.

— Я больше не хочу, — уверял ее Шляпич.

Ибари вынес свой приговор, и он не был констатацией мира. Одним махом кот в эпичном прыжке пробежался по физиономиям каждого из гостей хозяйки. В последний раз так по вертикальной поверхности бегала только Тринити в фильме «Матрица». Летучий Ибари раскрыл когти сразу после контакта с Петрюней, чтобы проучить всех остальных, в особенности Шляпича. Однако расположение Шляпича в этой четверке вызволило для него несколько секунд для того, чтобы увернуться, и Ибари удалось задеть лишь цилиндр.

А вот слетевшие с Эдика очки было уже не спасти: одна из дужек отлетела в сторону, а на линзе появилась царапина, из которой произрастала небольшая трещина. Ибари застыл на месте перед шокированными жертвами и бесстрашно уставился им в глаза. Так они простояли несколько невероятно памятных секунд, прежде чем Ибари убежал в коридор, а Эдик, оплакивающий сутенерские очки, закричал ему вслед:

— Чмо! Сука, я достану тебя!

Соня, не ожидавшая лишь того, что ее кот захочет смыться, бросилась на лестничную площадку со словами:

— Э, куда?

Но к ребятам она вернулась без Ибари. Расстроенная Соня обратилась к Петрюне и его друзьям:

— Вы должны вернуть его мне!

— Да он небось сам вернется, когда мы уйдем, — Петрюня попытался успокоить ее.

— Ну так идите! — сдержанно и без старушьего недовольства скомандовала Соня, чтобы не казалось, что она психует.

— Ладно, найдем мы твоего котяру, Сонька, но за сохранность его лап я не отвечаю, — сказал Эдик, все еще не отошедший от последствий проигранной битвы.

— Если ты тронешь котэ, — пригрозила Соня, смотря Эдику в глаза, — встанешь с ним в одну очередь на кастрацию!

Соня закрыла за собой дверь.

Когда четверка оказалась на улице, естественно, никто не бросился искать сбежавшего кота.

— Прохладненько, — промолвил Эдик, убирая сломанные очки в карман к рации.

Все, кроме Шляпича, закурили, а Шляпич стал рассматривать след от когтей на разодранном цилиндре, оставленный ему на память мистером Ибари.

— Я теперь крутой? — спросил Шляпич, радуясь автографу свирепого кота.

— Ты теперь имеешь все основания выкинуть эту душманскую шляпу, — ответил ему Петрюня.

— Она не душманская, она европейская, — недовольно пробурчал Шляпич и надел цилиндр обратно на голову.

Эдик одарил окрестности района внимательным взглядом и заговорил с Серегой:

— Серег, ты же тут неподалеку. Может, это, возьмем тачку? Можно заехать в «Множество», а потом уже под действием хмельного эликсира и котопса поискать.

— Нормальная идея, ставлю плюс, — Петрюня тоже загорелся предложенной мыслью.

— По коням, че, — совершенно не стал спорить Серега.

Докурив, вся четверка пошла искать убитый в хлам «Сааб 9000» черного цвета. По словам Сереги, он еще не дослужился в своей конторе, продающей страховки, до чего-то более приличного. «Сел — поехал» — такую скромную характеристику Серега давал своему шведскому металлическому коню. Тем не менее на свою зарплату Серега, например, сумел урвать кусочек жилого комплекса в престижном районе, что тоже неплохо.

Все автомобили горожан были припаркованы непосредственно рядом с их домами, поэтому поиски не затянулись надолго. К тому же уличное освещение подсвечивало Серегин седан еще на подходе к нему. Соотношение машин во дворах не отличалось от привычной картины по ночам, поэтому делать выводы о том, что город стремительно опустел, было бессмысленно.