Бесплатный фрагмент - Секреты попутчика

Вступление

Беззаботность

Духовное желание выразить неизвестное… — будь то явление, событие, происшествие или знание, которое ты увидел в этом мире и даже название придумать не смог, потому что слов таких (чтобы выразить явление) нет и нужны многие слова, сочетания слов и описание события. — Вы переносите наружу То, что у вас рождается внутри — это и есть Искусство.

Что есть Беспечность? — это состояние крайней беззаботности и отсутствие всякого беспокойства (раз); легкомысленное отношение к собственным нуждам и нуждам других (два). И, вообще, это отрицательное качество человека — начинается с детства, откуда начинаются все качества, как сказал известный Фрейд.

Синонимы беспечности — это и легкость, невнимательность, рассеянность, легкомыслие, безрассудность.

Беззаботный человек — тот, кто не принимает нужных мер предосторожности тоже беспечный. «Он с беспечностью ходил по полям» — например, — «и провалился в яму, вырытую для колодца когда-то давно, заброшенную и поросшею травой со всех сторон». — «И мало-помалу беспечность Ордынова стала невольно упадать, действительность уже подавляла его, вселяла в него какой-то…».

Порой из-за чьей-то беспечности возникают… — экстремальные ситуации.

Беспечность.

Беспечный воспитатель не проявляет нужного внимания к детям — отсюда растут «не стандартные» дети, вырастая в «нестандартных» взрослых. Дети — они любопытны от природы и за ними нужен «глаз да глаз».

Природа дала человеку в руки оружие — интеллектуальную силу, но он может пользоваться этим оружием и в обратную сторону, поэтому человек без нравственных устоев оказывается существом — и самым нечестивым и диким, низменным в своих инстинктах — и вкусовых (людоедство) ….

Смотри как портится в озере вода без движения, как разрушается от безделья ленивое тело. Несправедливость не всегда связана с каким-нибудь действием, часто она состоит именно в бездействии. Прекращение деятельности всегда приводит за собой вялость, а за вялостью идет дряхлость (развал).

К слову: «Печальная участь ожидает того, кто наделён талантом, но вместо того, чтобы развивать и совершенствовать свои способности, чрезмерно возносится и предается праздности и самолюбованию. Такой человек постепенно утрачивает ясность и остроту ума, становится косным, ленивым и обрастает ржавчиной невежества, разъедающей плоть и душу». Серьезно сказано.

Конец.

Рассказ Ласточки

Возле автозаправки на пригородной автостраде появился целый городок: кемпинг. Тут же была мастерская для ремонта машин с большим ангаром. Трасса соединяла два города и была довольно оживленной, но большинство машин, только заправившись бензином, пролетали мимо ремонтной станции: автомобили как люди — пока не заболеют, к помощи врачей не прибегают. Однако механики и автослесаря на недостаток «больных» пожаловаться не могли, коллектив Автосервиса работал хорошо и жил дружно. До ближайшего города далеко, не так уж близко, а вокруг — густые леса. Большинство работников жили тут же, при Автосервисе в домиках-вагончиках, смотрящих своими окнами на дорогу. Другие работники были из окрестных деревень, они приезжали на работу на велосипедах, которые потом «сваливались» в углу просторного ремонтного ангара с двумя ямами для ремонта машин.

Автосервис работал и по ночам. Дежурили по двое. Механик Вася Бажин и слесарь Андрейка-Рыжий не любили работать в ночную смену, потому что уже после 1 часа ночи не работа, а одно мучение. «Автотуристы», ночующие в кемпинге, уже угомонились, спят в гостинице. Они только с рассветом начнут докучать своими жалобами на постукивающие клапана мотора, на то, что руль скрипит или дворники заедают и прочую ерунду. Но по-человечески поспать в ночную смену тоже нельзя. Через каждые полтора часа останавливаются междугородние автобусы, и пассажиры в них спят не все, а бегут в туалет и гомонят.

В одну из неуютных дождливых ночей, один автобус пришел с серьезным повреждением ходовой части. Пассажиров пришлось разбудить и загнать автобус в ангаре на яму. И они толпились около ворот ангара, бродили вокруг автобуса, то и дело кто-то что-то позабыл в автобусе и заходил в открытую дверь.

Механик Бажин уже начинал злиться, пока слесарь Андрейка осматривал ходовую с Виктором, в эту ночь с ними дежурил новенький, недавно устроившийся на работу — Виктор Доровко, который тоже спустился под автобус и тоже принимал участие в осмотре.

— Надо чуть болты подтянуть, до следующей станции техобслуги он доберётся, — обращаясь к новенькому негромко, будто «про себя», сказал Рыжий Андрейка. — Запчастей таких у нас точно нет, а там, ближе к городу, может быть, есть запасная часть. — Рассуждал Андрейка.

А новенький, Виктор, уже толково сказал:

— Надо бы подварить трещину, а то болты подтянуть — не выход, ненадёжно. —

Вася Бажин тихо сказал Андрейке:

— Заслуженный халтурщик республики! — «болты подтянуть», — и уже громко распорядился, — Иди налаживай сварку, — электроды у меня в верстаке, зелёные. Быстро! —

Андрейка пулей вылетел из ямы. Новенький пошёл помочь, молодому Андрейке и стал тянуть провода от сварочного аппарата….

Шофёр автобуса присел на корточки возле ямы у передка, где ходовая была повреждена, рядом с Васей Бажиным, и несколько раз посмотрел на свои ручные часы.

— Не толкай, не толкай, — поняв жесты шофёра, сказал Вася, — сделаем всё, что можем. —

Анрейка подал в «яму» провода сварочного аппарата и пачку электродов. Одновременно, не спеша, туда спустился новенький, он тоже был сварщик. Работал он вторую свою смену, и Вася Бажин знал о нём немного. Имя, фамилию, что приехал из Мурманска, работал там на торговом флоте, знает электрику и сварку. Да вот ещё ребята обратили внимание, что одет новенький был вроде бы и просто, но щегольски для их деревенского края. Спецодежда — комбинезон на нём с молниями, с пряжками, с красивыми прошивками на швах, и была у новенького морская фуражка, натянутая так, что кажется: стукни по ней сверху — услышишь звук барабана.

— Ну-ка, подвари там, — сказал новенькому Вася. — Видишь сам, где эта трещина? —

Виктор Доровко, не отвечая, плечом отстранил механика и принялся за сварку. Он всё сделал быстро и хорошо. Вася подумал: молодец парень, дело знает!..

Вскоре автобус ушёл дальше в рейс. Вася Бажин закрыл ворота ангара и погасил большой свет. Осталась гореть только переноска, висевшая на стене посередине, тускло освещая всё помещение. В отсеке для мойки машин сбоку ангара сердито сопели краны, а вверху, под крышей напротив входа, послышался нежный писк. Вася посмотрел вверх. Там, в переплётах железных балок, лепились ласточкины гнёзда, и из каждого торчала головка с белой манишкой на шее. Вася улыбнулся — эти ласточки, поселившиеся под крышей шумного и вонючего ремонтного ангара, всегда у него вызывали умиление и удивление. Ну почему им приглянулось это беспокойное место? Пятый год, как построен этот большой ангар, вместо бывшей сарайки, ласточки весной поселяются здесь, и с каждым годом гнезд всё больше — уже четыре выводка. Старый начальник «ремонтной мастерской», переименованной в «Автосервис», хотел вывести ласточек, но, слава богу, не успел — «вывели» его самого, уволили или «подсидели». Новый, молодой директор всё новое завёл: и мойку для машин устроил, перегородив один из углов, часть ангара, стенкой.

А с ласточками связана была история: «В прошлом году ушел у них механик Лёва Терещенко в областной город, посулили ему там длинный рубль. А через пять месяцев вернулся. Новый директор наотрез отказывался брать его обратно, но Лёва просил, настаивал. Тогда созвали собрание, оно проходило тут же в ангаре. Лёва слушал, что говорили его товарищи, бывшие соработники, некоторые были против. Когда ему дали слово, он не знал, что и говорить. И вдруг показал под крышу и сказал:

— Ну что вы, товарищи, лютуете? Птицы, вон, ласточки, и те сюда возвращаются, а вы — против человека! —

И собрание сразу поменяло своё направление на противоположное. После споров всё же постановили взять механика обратно. Работал он хорошо. Только одно своё обещание собранию он не выполнял — как и прежде, задирался с неприятными клиентами…

Вася Бажин пришёл в дежурку. Ребята его смены уже лежали на кушетках-лавочках, с обеих сторон стоящих вдоль стен. Он присел к столу в роскошное кресло. В котором можно было и уснуть. Новенький спал по-солдатски — сидя, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками. Что это у него там вытатуировано на руке? Вася попытался разглядеть в свете ночной настольной лампы, едва достигавшем до всех углов бытовки: кухня в дальнем углу, стол с плиткой и электрочайником, совсем были в темноте. Он так и не разобрал — не то самолет, не то якорь темнел на руке новенького, и Вася принялся читать книгу. Любил он фантастику, в этот раз читал Ефремова, нашего писателя-фантаста…

Вместе с осторожным рассветом явился и первый автолюбитель, «автотурист», как они называли клиентов, — это был мужчина с белёсыми ресницами, с голосом, как басовый колокол, который всех разбудил. У него в машине плохо закрывалась задняя дверца.

— С первого раза никогда её не закроешь. Стукнешь раз, стукнешь два, пока захлопнешь, — много словно объяснял он Васе, а тот в это время думал, что с таким голосом надо в армии командовать дивизией, а не болтать тут всякие глупости. Вася попросил ребят сделать и ему кофе, Андрейка уже включил электрочайник.

— Скажите, зачем машину иметь, не зная, как устранить такой пустяк? — спросил он «автотуриста» с добродушной улыбкой. — На двери есть колодочка на двух винтиках, — ослабил винты, пододвинул язычок, закрепил её обратно — и всего делов-то. —

— Надо же знать, куда её двигать, — прогудел чуть потише «автотурист», уязвлённый объяснением.

— Ну, это методом «проб и ошибок»! Первый раз подвинешь — не туда, станет ещё хуже, тогда вторично подвинешь куда надо, и вся наука! — Вася шутить любил и со всеми клиентами общался немного подшучивая. — Ладно. Пойдем посмотрим! —

Так начинался день, и по всему было видно, что будет он кувырковый — ещё солнце не поднялось, а к ангару уже подъехали новые клиенты, в очередь становились. Владельцы машин тут же подошли к Васе, но он поспешил пить своё кофе в подсобное помещение. Давно уже научился он не слушать, что там бубнят «автотуристы». Так было лучше для нервов. Главное, чтобы смена работала с полной отдачей. Клиента принял Андрейка, позавтракавший наскоро, допил своё кофе и пошёл осматривать машину.

В восемь утра пришла дневная смена другого механика, Кости Ракова, и ещё два часа обе смены работали вместе, пока «рассосалась» очередь «автотуристов» с поломками. Так всегда бывало в «кувырковые дни». Никто не обижался, что нужно задерживаться. Ведь через неделю снова смена Васи Бажина будет работать с утра, и тогда ребята Ракова будут им помогать.

После душа Вася переоделся и не спешил домой. Спать ему уже не хотелось, успел-таки ночью вздремнуть часика полтора, дома жена давно ушла на работу, идти в пустой дом не хотелось. Выходя из ремонтного ангара, он видел, как ребята из смены Ракова обрабатывали поднятую на подъёмнике очередную машину. Ласточки стремительно вылетали через ворота и кружились над Автосервисом: нет вернее приметы — значит погода обещает дождь, низко летают!

Новенький стоял возле ангара у доски приказов и объявлений. Вася подошёл и спросил:

— Любишь почитать, что начальство пишет? Пойдем-ка лучше в кафешку, чайку попьем… —

В этот час в кафе бывало безлюдно. Те, кто ночевал в гостинице уехали, а новые начнут подъезжать только к концу дня.

— Что закажут наши ремонтники? — спросила подошедшая к стойке у кассы Нюра. Она с любопытством разглядывала новенького.

— Сначала, Нюрочка, познакомьтесь. Это наши новые кадры. Работает в моей смене. Так что прошу любить и жаловать! —

— Уж сразу и любить! — Нюра симпатично надула пухлые губки. — что вам нести-то?

— Два стакана горячего чаю и бутерброды вон те. — Вася указал на витрину. Так? — обратился Вася к новенькому.

— Может, мне надо «проставиться», что-нибудь погорячее чая? — спросил, улыбаясь, Виктор. — На Севере правило: новенький должен бригадиру «ставить угощение». —

— У нас калымщики не в почёте. Чаю, Нюрочка! —

Когда сели за столик разговор только начался.

— Ей-богу, с утра нет ничего лучше — прополоскаться горячим чаем. —

— А на Севере больше в ходу другой чаёк, под сорок градусов, рассмеялся Виктор. — Там, брат, чаем душу не обогреешь. — Виктор Доровко был почти одногодка, чуточку постарше даже, на год-полтора, а выглядел даже младше механика Васи Бажина.

— А ты плавал в северных морях, в Арктике? — спросил Вася.

— Да нет, особо далеко никуда, ходил на тральщике за селёдкой к Норвежским берегам. Всё равно не курорт. Я, брат, там промёрз на всю мою жизнь! — Пару раз, при штормах, за борт смывало! —

— У нас отогреешься, — улыбнулся Вася. — Сегодня не тяжело было, сверхурочно работали? —

— Нормально, как на курорте, всю ночь почти спали. —

— Тебе автоэлектрика понятна? А то я книжечку завтра принесу. Полистаешь для пользы дела. А как с жильем устроился? —

— Всё хорошо, свой угол. Раз в день харчуют даже от фирмы, вот тут же в кафе, так что с Нюрой и другими уже знакомился. Я в Мурманске тоже не в гостинице жил, в отдельных номерах, как некоторые постарше званиями. Общежитие, — пять человек в комнате было. Так что здесь даже лучше, комнатка в бараке-вагончике на одного. —

— Ну, вот и хорошо, раз понравилось. Сколотишь деньжат — может дом купишь в рядошной деревеньке. У тебя семья есть? —

— Один в чистом поле. —

— Ничего, женим в два счёта, — серьёзно сказал Вася.

Когда они расстались, и Вася шел на почту, где работала его жена, он думал о новеньком: вроде парень ничего, не балованный, и работник хороший. Смотришь, и действительно обрастёт семьёй, как их «пришлый» из города Толя Лесков…

______________________

В дневную смену, в тот день из-за перегрузки обеденный перерыв начался на полчаса позже. Кто жил при Автосервисе — побежали по своим баракам-вагончикам, а остальные расселись на скамейках садика, устроенного около ангара, и принялись с аппетитом уничтожать взятую из дома нехитрую снедь. Светило солнышко, завал машин рассосался, и половина рабочего дня была уже позади.

Виктор Доровко начал рассказывать, как они однажды разыграли боцмана своего тральщика: сказали ему, что его молодая жена, как только он уходит в рейс, встречается с его приятелем. И как этот боцман от ревности, придумал предлог прекратить лов рыбы и вернуться на базу (работу бросить, заработков лишить всех). Он уже собрался идти к капитану, еле его удержали. А когда он узнал, что его разыграли, он отлупил трех матросов и за это получил выговор в приказе, — примерно так.

— Тебя он не отлупил? — деловито, без улыбки спросил Толя Лесков.

— Меня вахта спасла… —

К Ангару подкатила черная Волга, из неё вышел парадно одетый, в «костюмчике при галстуке», человек начальственного вида.

— Ответственный товарищ, — сказал Андрейка-Рыжий.

— Автопижон первого класса, прибавил Толя, потому что человек выглядел молодо, когда снял темные очки.

— Наверное, его тревожит, почему колёса вертятся, — сказал Вася Бажин, обедавший вместе со всеми, из своего, приготовленного женой туеска. — Поглядите-ка на его машину — чистый зверинец! На заднем окне тигр из ваты просматривается, а в кабине — живая собачка и супруга. —

— Хорошо ещё, если супруга! — добавил Толя Лесков, его жена была на сносях, вот он и подумывал часто про «левые» связи, мелькало всё время в его разговорах измена жене, уж неужели он мечтал изменить своей Машеньке, которую ему просватали в Автосервисе, и которая работала у них в бухгалтерии. Сейчас она должна была родить скоро, а за бухгалтера взяли новую из ближней деревни девушку.

_________________

С этим «начальником» случился спор, и он пошёл к «конторе», к домику дирекции, стоящему около ангара. Поэтому, вскоре, появился в ангаре сам директор Автосервиса. Он приказал поторопиться и обслужить клиента быстрее. Рабочие с ворчанием, но подчинялись приказам директора. А Васю Бажина директор пригласил в контору. Оказалось, что ругать его за тормоз обслуживания клиента он и не собирался: дело было совсем в другом. — Поступила жалоба на работу Автосервиса, и совпадало это со сменой Васи Бажина, когда они работали в ночную смену.

— Вот почитай! Прямо не знаю, что и делать. И верить не хочется, а вроде — правда. —

Бывают жалобы, в которых из каждой строки выпирает ложь или порожденное какой-либо причиной (завистью) неверное стремление сгустить краски. А в этом письме всё было правдой. Вася Бажин читал его и прямо представлял, как это всё происходило: «Человек пожаловался на перебои с зажиганием. Ему дали слесаря. Человек сам в автомобильной технике не разбирался и доверчиво оставил машину слесарю для ремонта, ушел в кафе перекусить. Когда вернулся, слесарь сказал ему, что в моторе пришлось заменить ротор и что он поставил ротор новый, свой, так как у кладовщика этой запчасти не оказалось. Человек всему этому поверил, хорошо заплатил слесарю, поехал дальше, и снова в зажигании начались перебои. Он добрался до какой-то автобазы, и там ему объяснили, что никакого ротора ему не меняли и что вообще у него вся беда только в том, что пригорели контакты. В течении нескольких минут с контактов сняли нагар, и зажигание стало нормальным.» — Человека очень огорчила нечестность слесаря этого Автосервиса и, точно извиняясь, он сообщал, что огорчён тем более, что сам он по профессии учитель и как бы несет ответственность за воспитание молодого поколения. Он писал, что вот скоро будет ехать обратно и обязательно заедет на этот Автосервис…

Вася Бажин отложил письмо-жалобу и помолчал с минуту.

— Кто же это у нас? Анрейка-Рыжий не может, Толя Лесков? — спросил директор.

— Почему обязательно они? — возмутился Вася.

Но оба подумали только об одном — о новеньком, о Викторе Доровко.

— Ты всё-же выясьни и завтра мне доложишь. А теперь иди к этому «гусю» … —

Весь остаток смены Вася Бажин, работая, присматривался к своим ребятам и думал: кто же из них? И никого не мог заподозрить в такой подлости. Может, новенький? Но нет — такой номер мог выкинуть только опытный автомобильный халтурщик. А Виктор ещё только-только осваивался…

После смены Вася Басов собрал бригаду в пустом ангаре. Расселись кто на чём.

— Давайте ребята, припомним, кто из нас дней пять назад налаживал зажигание у маленькой нашей «шестёрки»? —

— Я одному менял маслофильтр, но зажигания не трогал — сказал Толя Лесков.

— А ротора не менял? — переспросил Вася.

— Я сказал — не притрагивался. А что случилось? —

— Да много их было шестёрок разных, — сказал Андрейка, — и я кажется что-то делал, не упомню. Стоп, вспомнил! Клиент тревожился, что у него вертелись колёса… — пошутить пытался Рыжий. Но его смех никто не поддержал. Вася Бажин ходил к директору «на ковёр», значит что-то случилось.

Вася Бажин успокаивал себя ещё и тем, что в письме-жалобе сказано было, что «дело было утром», а в это время почти всегда находит смена на смену. Он рассказал ребятам своим обо всём, что было у директора «на ковре».

Вскоре все в Автосервисе уже знали о происшествии. И работали в последнее время внимательнее, но стали по-другому относится друг ко другу. Бывало, начнут ребята ремонт вдвоем, и любо-дорого смотреть, как весело они работают. А тут вдруг они поругались из-за какого-то ключа — чуть до драки не дошло. Ждали все, когда приедет этот «жалобщик» -учитель, когда он узнает своего обманщика.

Уже бригада Васи Бажина перешла работать в ночную смену. Только что отправил он в рейс автобус, осмотр проводился теперь плановый, по договору. И все уже успокоились, и Вася прилег на кушетку. Виктор Доровко был дежурным по уборке в ангаре, и оттуда слабо доносилось его посвистывание. Вася задремал. Вдруг, кто-то трясет его за плечи. Лицо человека, с просонья, размытое было не узнать — Вася подумал, что видит сон. Но оказалось — наяву.

— Вставай, бригадир. Нашел я, кто у нас сволочь, — Услышал он голос-шёпот Андрейки.

Они подошли к дверям с остекленным верхом, и Вася увидел, как Виктор, насосав в аккумуляторный шприц слитое масло-отработку поливал гнездо ласточек под крышей. Он для этой процедуры поставил высокую стремянку. И там была кутерьма: ласточки летали. Метались среди перекрытий-балок. Одна отяжелевшая от масла упала на землю…

В ангар ворвались Вася и Андрейка вместе:

— Ты что, гад? Ты что делаешь? — от ярости ничего больше Вася сказать не мог.

Виктор Доровко побледневший, быстро спустился с лестницы — и убежал вон из гаража…

А на самом деле, так, было неслышно в бытовке шума из ангара, говорил Андрейка после всех событий, ладно я заглянул — ещё подумал, что Виктор может в Ангаре прилег, там из поддонов сделанное место было с наброшенными на них тряпками и фуфайками — лето же…

А после ночного события с ласточками, Виктор Доровко не вышел на работу. Посланный за ним Миша Говоров из другой смены прибежал на станцию автосервиса: — Доровко удрал, — сообщил он.

— Как удрал? —

— Вот так, взял и удрал. —

Директор Автосервиса сказал на это сообщение, когда Вася Бажин пришёл к нему:

— Не мог он удрать. У нас его трудовая книжка. —

В тот же день приехал обманутый владелец шестёрки. Директор в последние дни всё думал, как с помощью клиента провести проверку, чтобы не обидеть всех людей «очной ставкой». Но всё получилось само собой и без обид. Как раз была пересменка и в ангаре собрались обе смены.

— Ну вот, дорогой товарищ, сейчас всё и выяснится, — обратился директор к учителю. — Ну, кто из них менял вам ротор? Тут все — налицо. —

Учитель смущенно посмотрел в суровые лица обступивших его людей. Вперед вышел Андрейка Рыжий:

— Вы не помните, случайно, не был ли тот слесарь-ремонтник в морской фуражке, вот так, боком ходил? —

— Да, именно, — ответил учитель.

— Ищи ветра в поле! Уже третий день, как смылась эта гадина.

________________

— На этом всё и кончилось? — спросил я когда мою машину уже осмотрели всё что надо отремонтировали. Это случайно я остановился — поправить зажигание, — точно так же, как у того «учителя», вероятно.

— Нет. — Сказал мне механик, заканчивая свой рассказ. — Для нас — да. А для Виктора того, надо думать, нет.

«Не прошло и недели после его исчезновения, как к нам нагрянули из правоохранительных органов. Тут мы все узнали, что ищут Доровко. А он ещё и, оказывается, — Кливанов, Рыбак. Последнее — это кличка его, якорь на руке не случайно. В общем, он вор-бандит с большим стажем, и документы у него были чужие, поддельные».

Под крышей ангара послышался писк. Я глянул вверх.

— Ласточки заговорили, — улыбнулся механик Вася. — Значит, светать начнёт…

А я поехал дальше на восток, навстречу солнцу, на шестёрке своей с отлаженным зажиганием.

Конец.

Вульгарный

Нет больше вульгарности, чем чрезмерная утончённость.

Из Википедии:

1. Пошлый, лишенный тонкости, изящества.

2. Грубый, слишком развязный, противоречащий нормам высоко

развитой общественности. Упрощенный до искажения. Вульгарная

экономия (политическая экономия, оправдывающая

капиталистическую систему).

Пример:

Вульгарная латынь (филол.) — язык низших общественных слоев

в древнем Риме, латинское просторечие, от которого произошли

романские языки; противоположность — классическая латынь.

__________________

Итак. Вульгарность — это грубость. Это пошлость, непристойность, отсутствие вкуса у человека. Это нечто заурядное, низкое, безвкусное.

Латинское слово «вульгус», от которого и произошло слово «вульгарный», означало — «толпа», то есть скопление обыкновенных людей. Однако толпу надо отличить от народа — ибо народ является носителем суверенитета, а толпа нет, потому что в ней могут присутствовать приезжие другие люди из других народов.

Тут трудность всех империй и сложных государств. И тут трудность всякого человека — не быть плохим, в том числе и вульгарным. Все хотят быть хорошими, а поэтому от вульгарности желают отказаться. Всё, однако, начинается с детства. Вся наша вульгарность-не вульгарность из детства исходит. Что разрешит себе человек в детстве своем — а в детстве он делает сложный выбор своим маленьким мозгом и слабым сознанием — всё это потом сказывается и во всей его взрослой жизни. Это заметили учёные психологи очень давно. И Фрейд (небезызвестный) тоже относил все проблемы в детство.

Конец.

Отступление

«Пытаюсь подчинить себе обстоятельства, а не подчиняться им», — говорил кто-то из «больших» известных людей.

Каждый чувствует, про себя, каковы его силы, на которые он может рассчитывать. Превосходно, если мы сами в состоянии управлять собой, чтобы эти силы правильно расходовать.

Каждому надо иметь своё суждение — к тому или иному случаю. Твоё право — ругаться, моё право — не слушать. Так быть должно, но в жизни правила всегда нарушаются.

Достойный человек не идет по следам других людей, как, например, говорил Конфуций: «В пятнадцать лет я обратил свои помыслы к учебе. В тридцать лет я обрёл самостоятельность. В сорок лет я избавился от сомнений. В пятьдесят лет я познал волю неба. В шестьдесят лет я научился отличать правду от неправды. В семьдесят лет я стал следовать желаниям своего сердца».

«Не катится колесница на одном колесе, не совершается судьба без людских усилий» — написано в Ведах.

Избегай дел, зависящих от других; стремись лишь к тому, что зависит от тебя самого, — предупреждали древние.

Мурасаки Сикибу (ок. 978 — 1016) Прекрасная дама писательница при дворе императора, — «Каждый устроен по-своему, и нет человека, который был бы законченным злодеем. Нет таких, кто сочетал бы в себе все достоинства: красоту, сдержанность, ум, вкус и верность. Каждый хорош по-своему, и трудно сказать, кто же действительно лучше».

Человек должен любоваться самим собой: лишь понравившись самому себе, сумеет он понравиться другим.

Человеку бывает всегда недостаточно познать самого себя, — нужно найти также способ, с помощью которого он сможет разумно показать, проявить себя и в конце концов изменить себя и сформировать.

_____________

Болтливость — болезнь возраста — сказал Бенджамин Джонсон.

Быть может он прав? Молодые люди дурно ведут себя чаще всего потому, что их плохо воспитывают.

Культура и внешний лоск — совершенно разные вещи!

Ускользать. Этакий приём людей благоразумных. Изящной шуткой они открывают себе выход из самого запутанного лабиринта. С улыбкой они умеют выйти целы и невредимы из ожесточённого спора… Учтивый способ не отказывать прямо — переменить разговор; иногда же — нет ничего умней, чем прикинуться непонимающим.

Человек воспитанный умеет говорить с нижестоящими без заносчивости, а с вышестоящими — уважительно и непринуждённо.

Конец отступления.

_____________

Рассказ «Белка»

Детство всегда и всеми вспоминается как сказочное время, — когда деревья были большими, как в одноименном фильме. Так и мне часто видятся яркие детские события.

— Белка, дай пас — кричит мне Толяба, парнишка из соседнего дома. Это, помню, как мы играли в хоккей в проходе между домами, из двора на дорогу к школе. Тут всегда намерзал толстый слой льда, с крыши капала и стекала вода. И чтобы не ходить далеко на школьный каток, мы играли в хоккей рядом с домом. Как хорошо, как здорово это было! Играли до темноты. Домой придешь усталый, мокрый, извалявшись в снегу на льду, — но довольный и счастливый.

Такие счастливые минуты из своего детства каждый может вспомнить о себе.

Но память возвращает нам, как в калейдоскопе, не только звездочки, но и треугольники, квадраты и круги. И мы вспоминаем не только хорошие события, отпечатанные ярким пятном в нашей памяти, но и плохие.

Мы всегда играли в ближайшем парке, а до его надо было пере бежать дорогу с быстрым движением машин. Тогда нас было трое: Толяба, я и татарин, Санька «Мансур». Перебежал первым Толяба, за ним, перед самой машиной перебегали дорогу мы с Мансуром.

Я успел проскочить, а Мансура сбила машина. Его откинуло на середину дороги, а встречная машина передним колесом переехала ему грудь и затормозила со скрипом и визгом. Это было ужасно. Было страшно, так что я застыл на месте. Толяба первый опомнился: он схватил меня за руку и потянул в парк: «Белка, бежим!».

Машина сбившая Мансура остановилась скрипя тормозами сразу же. Остановилась и другая встречная, так что Мансур лежал у задних колес под той машиной, которая переехала его по груди передним колесом. Я опешил, глядя на все что случилось на моих глазах, стоял застывший, пока меня не взял за руку и не потянул Толяба.

Тогда мы убежали в глубину парка и спрятались среди деревьев и кустов. Ходили до вечера потом в других окрестных дворах. Рассказывали друзьям и знакомым, что Мансура сбила машина. Но домой все-таки надо было возвращаться. Нас тогда на другой день нашли в школе. Приходил милиционер, расспрашивал…

Это только одно из всех ужасных событий, которые произошли в моем детстве. Были и другие.

____________

Я почему вспомнил про Мансура. Просто с этого все и началось. Ведь я занял потом место Мансура среди нашей местной шпаны.

Мы жили на краю города, в «Жилиных» дворах. Был такой Жилин Миша, который всех говорят бил и все его боялись. Раз я тоже попадался к ним. В школу пошел не по дороге, а решили мы, с одноклассником, срезать, через дыру в заборе пройти. Там перед школой дом строили.

Только пролезли мы на стройку, а там трое парней старшеклассников стояли и курили. Они учились в 8-ом классе. И с ними был «Жила», который недавно с малолетки освободился. Они тогда забрали у нас все деньги. А как раз мне мать дала 1р 25к, за школьные обеды тогда платили. Так я и не обедал в школе всю неделю потом, маму обманывал, не сказал, что меня ограбили. Но это было еще за год до смерти Мансура.

А когда Мансур умер — я попал в друзья с тем же Жилой. Они все на голубятне собирались на пустыре за двором. А голубятня была Рифата татарина, он с Мансуром родственник. И когда Рифат узнал, что мы с Толябой друзья у Мансура были, он привел нас к своей голубятне и со всеми познакомил.

_______________

«Белкой» меня звали в детстве, потом я стал «Белый». Многим в детстве прозвища дают. Вот и Толика, моего друга, прозвали «Толяба». А у меня и фамилия была Белавин, но прозвали в школе, еще в 1-ом классе — «Белкой».

Это в детском кино хорошо показано: в фильме «Кыш и два портфеля». И фамилия в фильме у мальчика была Сероглазов — а прозвали его «Два портфеля». А у меня знакомый есть — его зовут сейчас «Жаба», он не обижается. Но в детстве он был «Лягушонок», и это мало кто знает теперь, только самые близкие его друзья. Вот и меня все зовут Серега Белый, и совсем мало кто помнит, что я был «Белка» в детстве.

__________

Времена тогда были хорошие, скажу я вам, с сегодняшним не сравнить. И жили мы хорошо.

Отец у меня — Белавин Михаил, работал прорабом и в своем стройтресте на доске почета висел. И мне родители ни в чем не отказывали: велосипед купили еще когда я в школу только пошел. А потом, уже в классе 6-ом, купили мне гитару и самоучитель. И я выносил гитару во двор: учился у старших ребят «брякать» дворовые песни.

Только все одно к одному сложилось у меня в жизни. Все пошло наперекосяк.

Сначала мама моя, работая в больнице заразилась, и после долгой болезни — умерла. Это было как раз в то время, когда я начал с гитарой своей на голубятню к Рифату бегать. А Жила умел неплохо играть на гитаре, вот мы и подружились. Но тогда я стал и школу пропускать, уроки. Тогда я стал и учится все хуже. Потому что отец с работы часто стал пьяный приходить. Он не ругался, нет, — наоборот, он давал мне по пьянке деньги, и по многу. Наверное с год, он все пил и «сорил» деньгами. И друзья какие-то приходили к нам, и устраивали пьянки…

Для меня это была «райская жизнь», я ходил с деньгами и покупал что хотел. Начал я тогда курить и вино уже распробовал не раз, после пьянок дома всегда оставалось. Но недолго продлилась такая «райская» жизнь. Отца вскоре забрали и посадили в тюрьму. А домой ко мне приехала его мать-старушка, бабушка. Оказывается отец торговал стройматериалом. Он был прорабом и продавал плитку кафельную и даже кирпичи…

Мы стали жить с бабушкой вдвоем. Отцу тогда 8 лет сроку дали, за хищение в крупных размерах. А бабушка пыталась меня перевоспитать. Но было поздно, ничего у нее не получалось.

Я прожил с деньгами легкой жизнью с отцом и привык к бесконтрольности. И это был 8-й, последний класс в школе, знаменитый переходный возраст.

Вдруг денег у меня не стало, а уже нужны были деньги на сигареты и на расходы к которым я привык. Достать деньги мне предложил тот же Жила. Он учился в ПТУ на слесаря. И вместе мы пошли с ним и с Толябой (как же я без друга, без него я никуда, мы тогда были друзья с Толябой — «не разлей водой») — на первое свое дело. Как и что — без подробностей, но взяли мы тогда не очень много. А все я смог проделать. Я тогда был худой и небольшого роста. Меня подсаживали в форточку, а потом я открывал окно, и все залезали. Так мы с Жилой несколько раз еще ходили — как «форточники». Но обо мне узнал один из местных карманников и предложил пойти с ним на «пропаль» поработать…

Это было, когда мы пришли после очередного «форточника», принесли вещи к Голубю на «хату», там за них нам деньги дали. Этот Голубь тогда «фарцевал» в привокзальном районе. Он скупал краденное по дешевке, и все жулики ему несли. Мы тогда решили «обмыть» — Жила сбегал за вином, по 1р 42к (руб-сорок-две) агдам было, как помню. И пришел на ту хату к Голубю — «Полкоша», мужик старше 50 лет. Так мы и познакомились там. Полкоша не обижался за такую «кликуху», и даже более того, никто и не знал, как его точно зовут, — ни фамилию его… (так, наверное, ему лучше, что не знают, подумал я тогда и почти был прав).

Вот Полкоша меня и присмотрел. Я выглядел младше своих лет, — смотрелся, как пионер-пятикласник, вот что ему тогда понравилось.

А когда пошли мы с ним работать, — и точно, я одел школьную форму и красный галстук и портфель взял.

Вот так я познакомился с настоящими жуликами, с ворами. Полкоша жил в районе частного сектора на окраине города, у какой-то бабы в своем доме. К нему по вечерам иногда собирались друзья его — все неоднократно судимые. Не часто, но я тоже бывал на их «вечеринках». Кстати пили они не так много, как обычно мужики у нас пьют — до «свинячего состояния», у Полкоши все было в меру. Много романтичного я узнал тогда «из первых уст», от самих воров. «Карманники, — они как фокусники, понимаешь, — говорил Полкоша — это виртуозы! Учись пока я живой!».

Как раз в это время показывали фильм про Доцента — «Джентльмены удачи», где он говорил знаменитую фразу: «Украл, выпил — в тюрьму, — романтика!» Так мне, на тот период, рассказы самих воров-карманников действительно казались романтикой. Тем более, я наглядно видел как «работает» Полкоша. Он мог снять часы с руки человека так, что тот и не почувствует…

Как люди жили в Советское время у нас, теперь молодые знают только по фильмам. Но как говорила управдом в фильме «Бриллиантовая рука»: «наши люди в булочную на такси не ездят» — это было верно.

Общественный транспорт был всегда переполнен, люди ездили на автобусах и утром и вечером был «час пик». Вот мы и работали с Полкошей по утрам и по вечерам на «подсаде» и на маршруте.

Начинали с вокзала, когда утром рано, в 6ч 30м приходил Московский поезд.

Люди спешили к автобусам с сумками и чемоданами. Они, перед остановкой, перед автобусом, доставали кошельки, готовили деньги за проезд. А Полкоша присматривался и запоминал, куда, в какой карман кошелек возвращался. Он запоминал не одного, а многих людей. И мы «садились», залезали в автобус. Полкоша «подсаживал» пассажиров, а я на «пропаль» держался за ним, как хвост и только успевал принимать кошельки, складывая их в свой портфель. Потом я бежал к другой двери (или от задней к передней или наоборот), и мы оказывались в разных концах автобуса. По пути проезда кто-то выходил, а кто-то входил, и в автобусе случалось движение людей на каждой остановке. Полкоша двигался в мою сторону, а я в его сторону, так мы встречались в автобусе. Тогда я выгребал у него из кармана, наложенные туда кошельки, часы и даже кулоны и браслеты. Тут же, получив сигнал от Полкоши — моргание глазами, я выходил из автобуса на ближайшей остановке. С портфелем, нагруженным кошельками, я шел в сквер на наше место встречи. Вскоре подходил и Полкоша, но он проходил мимо, а я ждал и смотрел — нет ли за ним «хвоста», слежки. Только потом мы шли на набережную, к стоку от «ливневки», место было укрытое от посторонних глаз. И там мы разбирали все, что «наработали», кошельки кидали в реку.

После этого, подсчитав «выручку», как всегда мы шли к «фарце», чаще к Голубю, но и к другим тоже ходили, — и «скидывали» им часы и прочие вещи. Только тогда Полкоша давал мне деньги и мы шли по домам. Это было утро, так мы «работали».

Другое дело — вечер. Тут и маршрут другой, — от заводов до рынка и от рынка до вокзала. Работали мы с Полкошей не каждый день, но здорово и долго, около двух лет, пока я учился в школе…

Но, случилось, за ним, вдруг, пустили менты хвост — это я первый заметил, не зря Полкоша заранее страховался и учил меня смотреть.

Мы пробовали «оторваться», как раз у нас деньги были на исходе, кончились, и надо было подзаработать. Но как только Полкоша появлялся на вокзале, сразу я видел «хвост», -«штатского» мента, без формы, обычный человек начинал за Полкошей следить. Полкоша решил рискнуть на другой день. И мы поехали по маршруту, без «подсада». Где-то у рынка уже, я только что сработал на «пропаль» незаметно, Полкошу взяли с двух сторон под руки и вывели из автобуса какие-то люди, явно с ментовскими мордами. Они не обратили на меня никакого внимания, что привлекательного в мальчике. Автобус еще стоял и я слышал, как женщина запричитала: «точно украли мой кошелек, ай! Ай! Ай!» Но я тут же слышал, как Полкоша говорил этим «операм»: «начальник, да я завязал давно ты чё!» Автобус поехал дальше, и я «пропал» вместе с кошельками, — вот он –«пропаль»!

Я знал, что Полкоша пустой, и радовался по-своему, что ментам ничего не досталось! Тут уж, действительно, романтическое чувство игры в самой реальности врезалось мне в юное сердце. Это первое чувство настолько запоминающееся, что его уже в дальнейшем было не вытравить, оно-то и захватило…

Еще больше романтичного я узнал потом из рассказов Полкоши. Его тогда отпустили через 48 часов, больше не смогли его держать. И вот он рассказал много опасностей для воров того времени.

В Советское время милиция работала лучше. В каждом крупном городе были специальные группы оперативников для борьбы с карманными ворами. В городе Свердловске, где один раз Полкоша попался, женщина «подставлялась» под воровство. Она ложила кошелек в авоську навиду и нарочно отвлекалась. Оказалось, она майор милиции и чуть ли не руководитель группы оперативников.

А в Ижевске, тоже майор, которого потом до полковника повысили, вообще зверство придумал: он вшил в края кошелька лезвия бритвенные. И Полкоша попался, он порезал пальцы до кости и конечно, вскрикнул, — кошелек-то он сжал, когда хотел его спрятать…. На рынках и на вокзалах всегда есть вторые этажи, балконы, так что сверху стоят оперативники в штатском и смотрят в зал — приглядываются. Романтика от опасности становилась еще заманчивей для меня, тогдашнего пацана.

Хоть милиция и работала, но ворики тоже были хороши, из рассказов Полкоши.

Еще в 50-е годы приехал мужичок из деревни и ходил по рынку. Ему видать про карманников говорили, что деньги из кармана украдут в городе. Так он решил деньги в руках держать и руку из кармана не вынимать. Так и ходил он, как однорукий, все руку из кармана не вынимал. И что с ним придумали ворики! — они плюнули ему на предплечье свободной руки большую зеленую соплю. Ужас. Он тянулся этой свободной рукой с платком и не мог убрать соплю, а когда вытащил другую руку, взял платок и вытер плечо, его толкнули, а деньги-то и вытащили. «Заплакал мужичок, как малый ребенок, прости Господи!» — говорил с юмором Полкоша.

А вот еще, — баба деревенская приехала и деньги она прятала в чулок на ноге, завернула и резинкой прижала на ляжке около самого паха. Сверху рейтузами закрыла, да одела две юбки. Ее бабы «воровайки» заприметили в туалете, — когда чуть-чуть достанет, две десятки, а остальные — целую пачку денег, завернет опять в чулок. Она приценилась к чему-то, хотела купить, и пошла в туалет деньги доставать. И сколько крику было: выбежала баба из туалета на люди и орала во всю глотку: «вырезали гады, из под пи… вырезали!». «Разрезали ей сзади юбки ее и чулки с рейтузами, как она не чуяла?!!» — громко смеялся тогда Полкоша.

__________________

Из этих и многих других рассказов, так мне понравилась этакая «тайная» и богатая жизнь…. Денег у меня было теперь всегда много. И жил я с бабушкой припеваючи. Она наверное что-то подозревала, но ничего не могла сделать, только охала. Вот, скажет мне, например, ботинки, мол, у тебя плохие, я с пенсии куплю тебе новые. А «не успеет оглянуться» — на другой день я уже в обновках хожу. На вопрос: где взял? — всегда уклончивый ответ — друг подарил (!) или еще что-нибудь невразумительное скажу: типа — «отстань бабушка» — сам знаю, нашел, по дороге шел и нашел.

С этой работой, однако, и под наставлениями моего «учителя» Полкоши я и учиться стал лучше. Стал я спокойнее, но как-то умудреннее. Как будто резко повзрослел. Ведь, я знал много «такого» из взрослой «настоящей» жизни, такого, что пацанам — детям и не снилось.

И тогда я стал из Белки — уже Серегой Белым. И Серега Белый вскоре заменил в нашем районе Жилу, которого посадили в тюрьму надолго. Тогда Жилины дворы, наш район, стали называть районом Сереги Белого. «Это там где Белый живет!» — так ориентировались в нашем районе все пацаны. «У Белого во дворах» — говорили между собой шпана. Ну, конечно, я же ходил со старшими парнями на сборищах при голубятне у Рифата я держал себя «с гордо поднятой головой», уже не «прыгал не скакал», как мои сверстники, но чувствовал себя гордым «графом, с голубой кровью», «авторитетом»!

Однако к такому положению не сразу дело повернулось. Не сразу меня во «дворах Жилиных» стали уважать и бояться. Ведь я выглядел моложе своих лет, — точно: на «пионера!» похож был.

Случай всему виной. Один из пацанов, на год-два постарше меня, по прозвищу Чемодан (фамилия такая, наверное) — был как-то пьяный и решил видно перед остальными покрасоваться «выпендриться». Этот Чемодан с несколькими мальчишками и среди них были еще девчонки из соседнего дома, — сидел около подъезда на лавочке и о чем-то «брехал», рассказывал о своих каких-то «подвигах».

Он стоял на учете в детской комнате милиции за хулиганское свое поведение. По «фене» я знал, что он простой «баклан» — так звали драчунов.

Так вот, я проходил мимо. И было еще не очень темно, вечер, осенние сумерки, когда во дворе гуляли подростки. Кто-то сказал Чемодану, под «пьяную лавочку»: что вот, мол, Белый идет, из «блатных» будто бы, из «авторитетов». И показалось Чемодану обидно, что его не признавали, а про меня отозвались с каким-то уважением. Тогда он окликнул меня, остановил и резко ударил по челюсти, разбил мне губу. Я чуть не упал, но понял, что этот «бакланюга» пьяный сильнее меня…. Пришлось мне убежать за дом от него. И сразу же пошел я к Рифату на голубятню с разбитой губой. Там старшие парни, узнав в чем дело, быстро сбегали во двор. Чемодан во дворе сидел и похвалялся на лавочке перед пацанами. Его быстро привели, чуть не за шкирку на голубятню. Пришли вместе и пацаны, мои сверстники, которые там были во дворе. Тут, на голубятне, где все «свои» только были, вдали от глаз взрослых, устроили «расправу» над этим «бакланом» Чемоданом. Сказали мне: «получи с него по праву» — бей его при всех по морде, чтоб неповадно было на кого попало руку поднимать. А ему угрожали расправой: сейчас мы тебя так отделаем, мать родная не узнает! И я тогда дал этому Чемодану раза три кулаком в лицо, поставил ему синяк под глаз.

После этого случая и стали бояться меня все, потому что история эта стала известна всей школе и всей округе, не только в наших Жилиных дворах.

Потом мы помирились с этим Чемоданом, и как то вместе ходили и в соседские дворы, ходили на речку купаться и он даже защищал меня и от своих и от чужих…

Но через год, я уже совсем возомнил себя и в моем характере появилась и жестокость.

Событие, которое укрепило мой «авторитет» окончательно, произошло после экзаменов в школе.

Я закончил 8 классов очень плохо и экзамены сдал с трудом, на все тройки. Настроение мое было совсем плохое. И не радовал меня теплый цветущий май и приближающееся лето. В тот раз я в первый раз напился до пьяна, так, что потом блевал и болел дня два.

Мы пьянствовали в детском садике, на веранде. Вечерами раньше мы ходили в тот детсад играть в карты. Там за забором и за деревьями и кустами нас было невидно для взрослых. А в тот раз набрали водки и вина и пива, и устроились на детской прогулочной веранде. Были одни мои одноклассники. И был у нас в классе парень, которого за глаза все прозывали «Кривой». В школе он всегда обижался на такое свое прозвище. А вот тут, по-пьянке я с ним сцепился.

Как и что получилось я не припомню, но стали мы с кривым Санькой драться один на один. Он был выше меня ростом, а вот по мышечной силе мы были равны — оба пьяные еле стояли на ногах. Я все наскакивал на него первым, а он как-то отбивался, что я все время оказывался на земле. Все одноклассники вокруг только смотрели на нашу драку, как на зрелище и не лезли нас разнимать. Но когда уже у обоих из разбитых носов хлестала кровь, — нас разняли и увели по домам.

На другой день я узнал от одноклассника Славы, что я был страшен в гневе, я победил в той драке и все даже испугались, что «прибью» «кривого» насмерть. Через день я ходил извиняться, тот Санька лежал дома со сломанными ребрами, 3 ребра я сломал ему, когда пинал ногами….

Но и на этом в тот май не прошла моя «злость на весь мир». Все парни шли в 9-й класс, а мне оставалось, как плохому ученику, идти в ПТУ, работягой — неучем быть….

И вышел я на улицу «развеяться». Но вот, случилось, что пацаненок меньшего возраста, вдруг, назвал меня «Белкой-стрелкой», как бы оскорбительно что-ли или мне так показалось тогда по настроению — очень оскорбительно. Я психанул почему-то, и сильно обиделся. Под руку попалась мне проволока стальная, валялась тут около строящейся во дворе трансформаторной подстанции. Пацаны играли там в канаве, прыгая через канаву, где тянули к подстанции провода. И этой проволокой я стал хлестать мальчишку оскорбившего меня. Он было побежал. Но я подставил ему подножку, и упавшего его хлестал и хлестал проволокой со всей силы. Пацан визжал, как резанный поросенок, а я не останавливался долго…. Осознав, что я наделал, я убежал со двора в город. И потом долго, до ночи не приходил домой. Бабушка встретила меня ночью дома вся расстроенная и обсказала: что и милиция была у нас и что меня ищут, а мальчишка, которого я «избил» лежит в больнице…

Вот с этого дня и началась другая моя настоящая жизнь. Был суд. Мне дали 2 года по малолетке. А когда я освободился, то не было у меня уже никого на свете. Бабушка умерла. И умер отец в тюрьме, я еще в зоне на малолетке узнал. Квартиры у меня не было. И, конечно, я пошел к ворам, к своим карманникам. Они-то быстро меня пристроили, и работу нашли. Много я воровал и опять сидел за воровство — 3 года.

Потом немного на воле, «гастроли» по советскому союзу, — и новый срок. Не успев освободиться — на 5 лет за ограбление магазина сел. Так я стал вором-рецидивистом, признан по 24-й статье УК СССР. А теперь вот скоро 50 лет мне будет и ничего-то я хорошего не видел в жизни….

Конец.

Человек — существо нестандартное

Что такое быть нормальным? Это значит — быть как все? А разве так бывает? — Все же разные!

Но тогда выходит, что нормальных людей нет вообще. Можно считать любого выдающегося человека ненормальным. О каких нормах идет речь, когда все люди разные, у каждого есть тайные «скелеты в шкафу»?

Во всей науке психологии понятие нормы спорно и размыто. В общих чертах — нормальным человеком можно считать того, кто не представляет собой угрозы для своей и чужой жизни и здоровья. Тогда ненормальные все люди. Кто, вспылив, подрался — ненормальные. И ненормальные, конечно, все бандиты, а также ненормальны и политики, за свои корыстные интересы, посылающие людей на смерть, на войну. В известной степени, действительно, все перечисленные и подобные им ненормальные. Однако больными таких людей не считают, и такие отклонения лечению не подвергаются.

В обычной жизни мы редко обращаемся к понятию норма и готовы прощать людям их легкие отклонения.

О раздражительных, подозрительных и безразличных людях говорят: «У него плохой характер». Люди с «плохим характером» знают себя и осознают свои недостатки. А вот если «плохой характер» целиком подчиняет себе человека, причем, если он не сознает этого, то речь идет о патологии — отклонение от нормы.

И такая патология характера называется — психопатия. Она выражается в чрезмерном усилении какой-либо одной черты характера. У психопатов так: нерешительность — доводится до невозможности сдвинуться с места, а скупость — до готовности убить или умереть за малый грош, и раздражительность — до полной потери самообладания, до взрыва из-за оторванной пуговицы.

Через-чур сильная робость, скромность, и впечатлительность бывают характерны для — астеников. У астенических людей занижена самооценка, и они при этом синдроме астении болезненно реагируют на невнимательное отношение к себе, на пренебрежение: грустят, расстраиваются и плачут.

А вот скрытость, замкнутость, излишняя погруженность в себя и в свои проблемы — это черты шизоида, склонность к шизофрении. Глубокая заинтересованность в своих идеях сочетается у них (у шизоидов) с полным равнодушием к окружающим. Шизоиду, может быть, наплевать на своих родственников, которые еле сводят концы с концами, но он может организовать сбор средств на помощь голодающим народам Африки.