Бесплатный фрагмент - Секреты кино

Предисловие

В книгу вошли главы большого видеокурса «Секреты кино», а также часть статей сайта Videotrain.ru.

Основой материала видеокурса, статей и книги стала коллекция эпизодов из фильмов, на примере которых можно наглядно увидеть — как приёмы кино формируют определённые эмоции, удерживают и направляют внимание зрителя.

Книга и видеокурс предназначены для всех специалистов киноиндустрии, а также для зрителей, которые хотят изучить язык кино.

С уважением

Саид Абишев

Режиссёр, оператор, преподаватель.

Камера и глаз

Как мы видим?

Пока вы читаете эту главу, рекомендую вам посмотреть (или — пересмотреть) фильмы:

— Светлый путь, (реж. Г. Александров);

— Деловые люди, (реж. Л. Гайдай);

— Иван Васильевич меняет профессию, (реж. Л. Гайдай);

— Кавказская пленница, (реж. Л. Гайдай);

— Летят журавли, (реж. М. Калатозов).

Прежде, чем приступить к изучению правил кино, проведём небольшой визуальный эксперимент.

Посмотрите внимательно на эти фотографии, которые я снял в разное время в разных странах и вы сами поймёте, почему эта коллекции называется FaceControl.

Первое фото — «Зелёный ужас пустоты». Несколько дыр в защитной строительной сетке, однако глаз безошибочно угадывает лицо какого-то существа, похожего то ли на привидение, то ли на домового. Лицо явно напугано и само старается напугать, оно страшное и, одновременно, смешное.

Следующее фото называется «Демон опустевшего дома». Полуистлевшая афиша похожа на одновременно и на привидение, и на балахон, который надевают во время праздника Halloween. За афишей открывается ещё одно лицо — получается мистическое двуличие.

Еще одно фото и мы снова безошибочно угадываем забавную зверушку, которая лезет на стену. В ней и наивность, и настойчивость, и уверенность в задуманном мероприятии. В одном из комментариев кто-то написал:

- Она лезет на дом, чтобы укусить его в фонарь.

А ведь это всего лишь водосточная труба, примятая неповоротливым контейнеровозом.

Чувства. Мы видим двух неведомых восторженных существ, которые наслаждаются своей жизнью. И это — одновременно и забавные мордочки, и поднятые от радостных эмоций лапки. Хотя мы определённо понимаем — это обычные уличные светильники.

Однажды я заблудился в закоулках балийского посёлка и наткнулся на – Танго. Двое летят в вихре страстного танца. Белый провод – это, и переплетённые руки, и развевающийся шарф, и шлейф их движения. Наверное, даже профессиональному художнику или скульптору было бы сложно передать такими краткими линиями горячие эмоции танца. Хотя, опять же, трезвым глазом мы видим две трубки кондиционера, небрежно отрезанные неведомым монтёром. Который, скорее всего, не осознавал и не увидел свой, такой своеобразный арт.

— Прости, — говорит один печальный персонаж своей плачущей подруге. Искреннее раскаянье, печаль и покорность в позе не дает никаких сомнений в чувствах:

Таких примеров величайшее множество, вы можете сами их увидеть в своем окружении — стоит только приглядеться.

Проведем еще один небольшой эксперимент. Что вы здесь видите?

Конечно же, классический смайл!

Есть какой-то механизм распознавания, который безошибочно дает нам ответ — на рисунке мы видим лицо и улыбку. А на всех предыдущих фото — живых существ.

Каждый из нас наверняка имел такой опыт распознавания живых существ или лиц в облаках или рисунках обоев.

Если воспользоваться игрой слов, то, как мы видим, мы видим гораздо сложнее, чем мы видим.

Глаз как кинокамера

Почему это происходит и как это обосновывает правила кино?

Ответ мы получим, совершив небольшой экскурс в анатомию нашего глаза.

Итак, наш глаз, знакомьтесь:

Глаз в своем устройстве похож на структуру — фото или видео — камеры: в нем есть линза (хрусталик), диафрагма (зрачок) и матрица (глазное дно).

Не все мы помним курс школьной анатомии, поэтому кратко восстановим в памяти функции наших органов.

Хрусталик отвечает за резкость изображения, меняя под действием глазных мышц свою толщину.

Зрачок регулирует величину светового потока, меняя диаметр входного отверстия. Глазное дно состоит из сложного разветвления окончаний зрительного нерва. Именно здесь происходит «прием» визуальной информации об окружении, возникает изображение, формируется «видеопоток», который будет передан глазным нервом в мозг.

Чтобы не погружаться в анатомию глубже, нам стоит принять некоторые упрощения, потому что иначе пришлось бы говорить еще и соответствующих долях мозга, отвечающих за распознавание образов, за выработку решений и так далее.

В рамках же разбора правил монтажа нам необходимо понимать, что глаз через зрительный нерв передает «видеосигнал» в мозг, который, проанализировав полученную информацию, получает представление о месте, происходящих событиях и их участниках, корректирует работу глаза, чтобы лучше понять происходящее, и, одновременно, формирует наши дальнейшие действия.

За более подробной и научно точной информацией о строении глаза и работе мозга можно обратиться к соответствующей литературе, нам же для понимания законов монтажа достаточно этой примитивной схемы.

Итак, раз наше «кино» начинается в матрице, стоит понять, из чего она состоит и как работает:

Матрица состоит из нервных окончаний — рецепторов. Рецепторы человеческого глаза бывают двух типов — так называемые палочки и колбочки.

Палочки формируют бОльшую часть видимой нашим глазом «картинки», обладают бОльшей светочувствительностью, они формируют черно-белую «картинку». Химические реакции в палочках проще, чем в колбочках, поэтому происходят быстрее. Глазной нерв имеет порог в своей пропускной способности, поэтому для быстрой передачи наблюдаемого пространства черно-белая картинка подходит лучше всего, ведь для описания каждого «пикселя» требуется всего лишь один параметр — яркость, а для быстрого распознавания образов в экстренных ситуациях цвет не так важен, как возможность быстро и точно увидеть контуры и характерные особенности.

Колбочки формируют цветное и глубинное зрение, и «умеют» видеть детали. Но химические реакции внутри колбочек более сложные, занимают больше времени, их передача требует бОльших ресурсов от глазного нерва, а обработка сигнала — бОльших ресурсов от мозга. Поэтому для такой ресурсоемкой работы отведен узкий угол зрения, а при критическом развитии событий цветная «картинка» вытесняется более быстрой, а значит — более востребованной и жизненно важной для спасения — черно-белой.

Чтобы понять, чем определено такое разделение функций, попробуем еще немного углубиться в биологию.

Глаз поставляет нам — людям — бОльшую и наиболее приоритетную часть информации об окружающем мире. Главнейшая же задача любого организма на Земле, начиная с появления первой живого организма — выжить. А значит смертельно важно: не стать добычей и увидеть добычу.

Все остальные задачи по приоритетам уступают этим двум.

Действительно — если организм не увидел вовремя хищника, то жизнь его может быть стремительно завершена. Если же организм поздно увидел добычу — она ускользнула, или успела принять все меры к обороне — обнажить клыки и когти, взобраться повыше, позвать сородичей.

Голодный организм теряет силы, и уже не так силен, чтобы отразить нападение, или догнать следующую добычу. Шансы на выживание падают в геометрической прогрессии.

Поэтому в общем случае наш мозг постоянно ищет наиболее актуальные признаки — опасности и пищи — в окружающем шуме. Под шумом в нашем случае следует понимать огромный массив неупорядоченных сигналов различной природы. Приглядевшись, в листве мы начинаем видеть спрятавшуюся белку или птицу, прислушавшись — различаем шелест травы и стрекотание кузнечика. В толпе мы можем увидеть близкого нам человека, и так далее. Это один из главных механизмов нашего восприятия.

Увиденные в форме облаков или в узорах обоев рожицы и звери — это и есть работа этого механизма. Кто из нас в детстве не пугался куста в темном дворе, приняв его за неведомое животное? Именно этот механизм дал возможность выжить всем нашим далеким предкам в лесах, вовремя увидеть и спастись от хищников, вовремя увидеть и поймать добычу.

Один мой друг рассказал мне историю про своего пса — здоровенного дога Готрика. Готрик был крупной сильной собакой, не пугавшийся ничего. Но однажды дома кто-то открыл деревянный кофр старой швейной машинки — и Готрик, заскулив, попятился и забился в угол. Зрение собаки увидело в открывающемся кофре пасть неведомого зверя. У кофра, вдобавок, внутренняя часть была обита красным бархатом…

Кстати, если на вас помчалась большая злая собака, опытные собаководы рекомендуют не убегать, а сделать все, чтобы выглядеть крупнее — раздвинуть руки, растопырить пальцы, раскрыть пошире одежду — куртку, пиджак, кофту. Это в глазах собаки превратит вас в неизвестно откуда взявшееся огромное животное, угрожающее уже ей самой.

Какие-то образы распознавания заложены в нас с рождения — например, младенец с первых дней уверенно определяет лица, узнает мать. А заложенный в нас механизм обучения постоянно выделяет из сигналов внешнего мира новые образцы и обновляет нашу «библиотеку» паттернов. Так мы обучаемся различать новые оттенки — цвета, звуков, запахов и т. д.

Интересна обратная ситуация — отсутствие сигналов. Восприятие продолжает работать, но не может найти никаких необходимых ей признаков. Если человека полностью изолировать от внешних раздражителей — поместить в камеру сенсорной депривации (это ванна с соляной водой и с полной световой и звуковой изоляцией) — то через некоторое время он начнет испытывать галлюцинации. Очень достоверно это описано в одном из первых рассказов о пилоте Пирксе у Станислава Лема.

Всем нам знакомы переживания, когда от человека, находящегося в сложной ситуации — на экзамене, или на операционном столе — нет вестей. Воображение рисует самые мрачные прогнозы, нервные люди не находят себе места — это все работа нашего восприятия, пытающегося найти нужный ей признак в условиях отсутствия сигналов. Поэтому люди, выбирающие профессию с повышенным требованием к стрессоустойчивости, обязательно проходят тест через камеру сенсорной депривации и постоянно тренируют способность контролировать поведение своего разума в условиях отсутствия внешних сигналов. Например, космонавты проводят часть своей подготовки в сурдокамерах — отсеках, полностью изолированных от внешнего мира.

Когда в ритмичном звуке часов или стука желедорожных колес вы начинаете слышать какую-нибудь навязчивую мелодию — это тот же самый алгоритм нашего восприятия: замещать недостающие части общей картины воображаемым сигналом.

Миллионы лет эволюций сформировали наиболее продуктивное решение. В экстренных ситуациях нам неважны цвет и детали, нам важна общая характеристика — расположение, тип объекта, его состояние, направление и характер его движения. После чего мозг вырабатывает стратегию поведения. Если объект определен как хищник, то убегать сразу — не всегда нецелесообразно. Например — можно выдать себя и спровоцировать погоню. Возможно, хищник ранен, или выбрал другую жертву. Если же объект однозначно определен как добыча, то и здесь могут быть варианты. Достаточно ловкий и зубастый зверек, демонстрирующий готовность к обороне, может запросто прогнать крупного хищника. Медведь одним ударом может разорвать кошку, но постарается избежать боевого столкновения с ней, потому что малейшее повреждение глаза или носа может вывести его из строя на недели — ведь он уже не сможет ни учуять, ни увидеть добычу. А для такого крупного животного голодовка большой длительности равнозначна серьезной угрозе жизни.

Другой пример — антилопы могут пастись в непосредственной близи от хищника, если видят, что он сытый. Макромеханизмы саморегуляции природы сформировали жизнедеятельность наиболее оптимальным для выживания образом: организм хищника, переваривая пищу, не вырабатывает гормонов агрессии, исключая тем самым ненужный избыток жертв. Это защищает «запас» окружающей его пищи от нерационального «перерасхода». Как только зверь начинает проявлять признаки голода — просыпаться, потягиваться, поднимать голову — животные благоразумно начинают постепенно увеличивать дистанцию — соизмеряя ее со своей способностью отреагировать на движения хищника.

Таких примеров можно привести много и они все будут убедительно иллюстрировать сложность, глубокую и стройную логичность алгоритмов работы зрения и мозга.

Разделение функций рецепторов подтверждает поговорка работников правоохранительных служб:

— Врет, как очевидец

В момент стресса — который обязательно присутствует в случае криминальных ситуаций — мозг получает информацию от палочек — их работа, как мы обсуждали раньше, оперативнее. Черно-белая «картинка», передается быстрее, но точность ее невелика, нетренированный человек, как правило, опознает контуры, но на этапе детализации начинаются неточности и ложные трактования. Свидетели дают разные показания про рост, комплекцию, пол, и даже количество нападавших.

Мне и самому однажды довелось убедиться на своем опыте в такой особенности работы глаза. Я оказался свидетелем ДТП. Кинувшись к месту аварии, я специально посмотрел на светофор с тем, чтобы запомнить, кто на какой сигнал ехал. Буквально через десять-пятнадцать минут я не мог вспомнить цвет сигнала! Я до сих пор помню контур светофора — он был от меня метрах в 3, но ни тогда, ни сейчас не могу вспомнить — который же из трех сигналов светился!

В момент стресса «цветной» сигнал колбочек был подавлен мощным потоком информации от палочек, поэтому в моей памяти не отложился ни цвет, ни даже источник света светофора!

Для себя вывел правило — впредь в таких ситуациях несколько раз отчётливо проговаривать вслух цвет, слуховая память избавлена от таких фокусов.

Можно предположить, что общий принцип работы зрительного аппарата, сформированный миллионами лет эволюции, отложился и в нашем — человеческом — мозге, и, если подвести итог нашему короткому экскурсу в анатомию, алгоритм выглядит так.

1. Обзор местности. Нужно максимально быстро получить представление о новом, незнакомом пространстве. Работает вся площадь периферийного зрения, с самым широким охватом местности. В этот момент преимущественно работают палочки. Нам важны контуры, черно-белая картинка хорошо выполняет эту задачу. Глазной нерв успевает передать в мозг большой объем быстро меняющейся информации.

2. Определение расположения объекта, постепенно приоритет информации переходит к колбочкам, мы начинаем видеть детали:

3. Концентрация внимания на объекте, классификация и определение его состояния. Угол зрения сконцентрирован на небольшой площади, детали максимально различимы.

В общем виде описанный алгоритм можно изобразить так:

Именно этот алгоритм и формирует одно из главных правил монтажа: начиная новый сюжет, лучше всего начинать с трех классических планов — общий-средний-крупный.

Работая в новостной телекомпании, я услышал в наставлении руководителя журналистам другую интерпретацию:

— Начиная сюжет, следуйте правилу: Место, действие, герой.

Это наиболее естественный для любого зрителя способ знакомства с новым пространством, происходящими событиями и действующими лицами.

Есть контакт!

Что происходит со зрителем при первом соприкосновении с сюжетом и его героями?

Зритель обретает географию — представление о месте действия. Зритель вовлекается в действие. У зрителя появляется эмоциональный контакт с героем, отождествление с ним. Отсюда — сопереживание герою в его перипетиях.

Получая представление о месте действия, глаз фиксирует важнейшие для него доминирующие ориентиры — для краткости обозначим их словом «доминанты». Доминантами являются линия горизонта, направление перспективы, направление движения в кадре. Они формируют область концентрации внимания.

Если в соседних кадрах визуальные доминанты — линия горизонта, перспектива и область концентрации внимания — сохранены (рис.9), глаз «перейдет» в новый кадр без затруднений и легко перенесет смысл действия из одного кадра в другой:

Если при переходе на новый кадр доминанты не будут соблюдены (рис.10), глаз, не найдя их на привычном месте, будет дезориентирован и не сможет объединить два кадра общим смыслом, ему потребуется время для того, чтобы восстановить свое представление о месте действия, о самом действии и его героях; глаз утрачивает смысловую связь между кадрами.

В случае рис.10, можно увидеть еще и смещение области концентрации внимания: в области кадра А, куда смотрел глаз и продолжает «по инерции» смотреть уже на сменившем его кадре В — нет ничего похожего, что было в кадре А, глазу приходится искать объект по всей площади экрана, соотносить его с прежним изображением, находить смысл случившегося «преобразования».

На это требуется какое-то время и все это время зритель дезориентирован, это не зритель, а человек в кресле, пытающийся сообразить — где он, и что он здесь делает. И чтобы снова «вернуть» его в сюжет, потребуется время.

Все описанные реакции происходят на подсознательном уровне — это зрительские реакции и мы о них, и о их силе мы еще будем говорить. Пока же нам важно понять еще одно свойство глаза — его инертность.

Глаз легче перенесет переход с резким изменением основных доминант, если вставить между этими кадрами промежуточный:

Повторим вышесказанное — глазное дно состоит из нервных окончаний двух типов — палочек и колбочек. Попавшие в них фотоны света вызывают определенные химические реакции, итогом которых является сигнал, суммирующийся с сигналами с других палочек и колбочек, и передаваемый через нейроны глазного нерва в зрительную долю мозга. Мозгу нужно какое-то время на то, чтобы проанализировать полученную «картинку» и дать ответную команду. Эта команда будет передана глазным мышцам и им, опять же, потребуется еще какое-то время на то, чтобы команду выполнить.

Разумеется, это очень упрощенное изложение алгоритма, но оно позволяет получить представление о принципе работы нашего зрительного аппарата и понять суть его инертности.

Кино само по себе является неопровержимым доказательством «химической «инертности глаза. Если бы глаз передавал в мозг изменения картинки моментально — мы наблюдали бы лишь мельтешение кадров. Именно свойство глаза сохранять какое-то время увиденную картинку — примерно 1/12 сек — и позволило в свое время изобрести существующую технологию кино.

Некомфортные стыки приведят к хаотическому движению глаз в поисках утерянных ориентиров и смыслов. Можно смело провести аналогию с ситуацией, когда перила на лестнице вашего дома в один прекрасный день вдруг исчезли — рука будет привычно искать опору, а тело будет чувствовать себя неуверенно. Глаз абсолютно так же ищет визуальные опоры — доминанты — на тех же местах, где они были в прошлом кадре.

Если за это время, пока он пытался найти их на новом месте, произошла очередная (и снова некомфортная) смена кадра — в наше время клипового монтажа все происходит быстро! — то ему приходится искать их снова. К аналогии с исчезнувшими перилами добавьте необходимость быстро эвакуироваться из качающегося здания.

Из-за всех этих метаний глазные мышцы быстро устают, глаза начинают болеть.

А если за сменой яркости не успевают мышцы зрачка — то и наше очень чувствительное (даже к отдельным фотонам света!) глазное дно, получая избыточный световой поток, будет активно заявлять о своем дискомфортном состоянии — болеть.

Специалисты кино старой школы изобрели очень точный термин — микрошок глаза. Когда количество микрошоков превысит определенный порог — восприятие глаза будет нарушено, происходящее действо превратится в неосознаваемый и не анализируемый поток визуального шлака. Зритель уйдет из кинозала, переключит канал, закроет видеофайл.

Какой здесь может быть вывод для нас — режиссеров, операторов, монтажеров?

Главный вывод очень прост и оно составляет главное правило монтажа — наши съемочные и монтажные решения должны поддерживать глаз зрителя в комфортном состоянии.

Однажды мой молодой коллега и друг позвал на свой день рождения.

Основная часть гостей — его ровесники и одногруппники. Важная деталь — все они были фанаты известной британской группы.

Разумеется, среди подарков был диск со свежим концертом группы на стадионе. В доме был проекционный телевизор с большой диагональю — что-то около полутора метров. Разумеется, довольно скоро вся компания, сгорая от нетерпения, потребовала просмотра диска. Едва экране возникла картинка, все в восторге притихли

Видеоряд оказался смонтирован на редкость безалаберно, мои глаза, «натренированные» многолетней работой на монтаже, заболели с первых же кадров.

Однако, «пытка монтажем» продолжалась недолго — еще до конца первой песни кто-то сказал:

— А пойдемте на кухню?

И, к моему удивлению, все моментально и без каких либо возражений пошли на продолжение застолья. Пока шли по коридорам, услышал фразу:

— Странно, вроде — хорошо снято, а глаза болят…
Я повернулся к другу:

— О!

Мой молодой коллега в ту пору находился в скепсисе и даже в прямой оппозиции по поводу правил видеомонтажа. А фильм-концерт был смонтирован с полным их игнорированием. Пролет камеры над зрителями запросто мог в стык перейти в крупный профильный план солиста, после чего в кадре так же запросто мог оказаться гитарист, снятый со стороны грифа и т. д.

Дискомфорт глаз заставил зрителей эвакуироваться в более приятное место — на кухню.

Его Величество Стык!

Химическая инертность глаза определяет несколько требований к монтажному стыку. При двух одноплановых кадрах стык будет некомфортным — он будет восприниматься как скачок, кроме того, например, сняв одним планом девушку, а затем парня, вы обнаружите занятное явление.

Переход с одного кадра на другой будет некомфортным

Мозг еще «помнит» прежнее изображение Маши, вдруг на его месте появляется Миша. В новом изображении мозг будет «пытаться» узнать Машу, и не обнаружив ничего общего, утратит смысловую связь с предыдущим кадром. Все это время зритель не будет вовлечен в происходящее на экране.

Говоря «помнит», еще раз обращу внимание, мы говорим о химических процессах, происходящих в нервных окончаниях под воздействием фотонов света, и которым требуется время, чтобы отреагировать на изменившийся световой поток от нового кадра.

Но это же свойство — «память» глаза — можно применить с пользой для сюжета.

Если два одноплановых кадра соединить через плавный переход — микс — то глаз успеет отреагировать на изменения и «понять» происходящее. Произойдет настоящее чудо — наше восприятие перенесет смысл с прежнего кадра на новый и мы увидим преображение героя. Так в кино происходит превращение золушки в принцессу — особенно, если под этот микс подложить музыкальный акцент или звуковой эффект.

Инертность глаза имеет еще одну природу.

Глаз постоянно «поставляет» видеоинформацию мозгу, мозг постоянно корректирует направление взгляда глазными мышцами — это постоянный, довольно сложный и очень тонкий физический процесс.

Оцените точность движений этих мышц — чтобы «навести» резкость на определенное расстояние, цилиарной мышце глаза необходимо движение на доли милиметра. То же самое нужно сказать о кольцевой мышечной диафрагме, которая регулирует поток света, попадающий через зрачок на сечатку.

Мы прекрасно понимаем, что изображение, спроецированное на экран, находится на определенном расстоянии от нас, но если показать, например, вот такую картинку, мы, пытаясь разглядеть фигуру в центре, подсознательно будем вглядываться немного «вглубь» кадра:

Поэтому естественным будет «предложить» глазу следующим вот такой кадр:

И уже потом предъявить героя происходящего действия: