Бесплатный фрагмент - Мамзер

МАМЗЕР

«ДА НЕ ВОЙДЕТ МАМЗЕР В СОБРАНИЕ БОГА, И ДЕСЯТОЕ ПОКОЛЕНИЕ ЕГО ДА НЕ ВОЙДЕТ В СОБРАНИЕ БОГА».

Книга Дварим, глава Теце, стих 3

ТУПИК (ЧАСТЬ ПЕРВАЯ)

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Музыка была настолько громкой, что нельзя было разобрать голоса людей, находящихся в зале. Слова, как будто бы, растворялись в воздухе. Казалось, что люди просто беззвучно шевелят губами, а яркий свет, бьющий с потолка и стен разноцветных софитов, создавал ощущение какого-то нереального и пестрого пространства, наполненного двигающегося в такт музыке тенями.

Ури уже давно наблюдал за группой девушек, что-то оживлено обсуждающая в другом конце танцевального зала. Его внимание притягивала одна из них — высокая блондинка в цветастом легком летнем платье, без рукавов, отчего хорошо были видны ее плечи, а тонкая ткань плотно облегала ее упругую молодую фигуру. Еще, у нее были красивые длинные светлые волосы, немного волнистые. Девушка, временами кокетливо, слегка отклоняла в сторону голову и погружала свои длинные тонкие пальцы в пряди волос пропуская их меж пальцев, словно это были тонкие водяные струйки. Временами она поворачивала свое красивое лицо в его сторону и бросала на Ури мимолетный взгляд.

Поглощенный своим занятием Ури не заметил, как к нему подошел Ави, сжимая в руках две бутылки пива.

— Держи, — он протянул Ури одну бутылку.

— Почему так долго? — спросил Ури.

— Было много народу. Пришлось протискиваться, чтобы добраться до стойки. Кстати, я там встретил Ханну, она сегодня работает в баре, спрашивала о тебе и передавала привет. Ты бы подошел к ней и поздоровался.

Хана была их подругой с детства. Ури и Ави знали ее, как им казалось — бесконечное количество лет, к тому же она была их ровесницей.

Родители их родителей оставив прежнюю налаженную жизнь, дома и имущество, друзей, родных, могилы своих предков, отправились в долгий и опасный путь, в числе других, таких же, как и они беженцев с разных уголков Европы, спасаясь от зарождавшегося на их родине фашизма, перед самой войной. Порой — это были, совершенно разные люди, из разных социальных слоев, говорящие на разных языках. Они не знали, что их ждет на новом месте, но были полны решимости обрести для себя, своих детей и внуков новую родину в Эрец-Исраэль — земля куда мечтает вернуться каждый живущий на земле еврей. Жизнь на новом месте не была легкой. Не всем довелось пережить, то не простой и опасное время: тяжелый физический труд, голод, болезни унесли жизни сотни и сотни, а порой и тысячи переселенцев.

Вся троица была уже вторым поколением израильтян, считающих — эту землю своей родиной. После провозглашения в 1948 году декларации о создании государства Израиль началось массовое освоение новых земель и строительство кибуцов — сельхоз коммун, их родители, в числе других, таких же, как и они — молодых юношей и девушек, полных сил и энергии, с воодушевлением восприняли эту новую идею. Там они создали уже свои семьи и у них родились дети.

Жизнь в кибуце была устроена совершенно особым образом, в основе ее были идея социального равенства, и она была чужда капиталистическим принципам, что накладывало отпечаток на весь уклад жизни всех членов коммуны. Эти люди строили новый мир, все цело посвятив свое время и силы — этой идее, в котором должны были главенствовать новые правила, а для этого им нужно было много трудиться и, у них не оставалось не времени ни сил для собственных детей, о которых заботились: няньки, воспитатели, учителя и наставники. Дети родившиеся и выросшие в кибуце, только в выходные и в праздники могли общаться со своими родителями, а достигнув подросткового возраста начинали полноценную самостоятельную жизнь.

Родители Ури выросли в семьях, где традиционно придерживались религиозных правил и не одобряли столь вольный подход к воспитанию детей. Прожив несколько лет в коммуне, они решили, что будет лучше, если их семья переселиться в мушав — кооператив собственников, на север страны, недавно образованный группой ортодоксальных евреев, выходцев из восточной европы, где как они считали, дети будут придерживаться более строгих религиозных правил. Ури, к тому времени уже исполнилось 16 лет. Прожив всю свою жизнь в кибуце и насквозь пропитавшись духом всеобщего равенства и справедливости, мысль о том, что он должен будет оставить, привычную ему жизнь, друзей и с головой окунуться в мир капитализма, где каждый сам по себе, не понравилась Ури. Родители долго пытались переубедить его изменить свое решение, но Ури настоял на своем. Потом была армия и офицерские курсы, куда их с Ави направили после срочной службы, а затем их пути, на какое-то время разошлись, они стали видеться реже, пока однажды судьба снова не свела их вместе. Этот день навсегда врежется в память жителей Эрец-Исраэль, как Война судного дня.

Война свела друзей на Синайском полуострове, где Ури и Ави, на протяжение нескольких дней бок о бок сражались рядом, сдерживая натиск Египетских войск, пытавшихся занять полуостров.

Ури посмотрел на товарища.

— Хорошо, — ответил Ури. — Я обязательно подойду поздороваться с ней.

Поднеся горлышко бутылки к губам, он сделал небольшой глоток. Пива было холодное и горькое, а его рука стала влажной от запотевшей бутылки. Вообще-то ему не очень нравилось пиво, так иногда за компанию, но сейчас оно было как нельзя кстати: в зале было очень жарко и душно.

— Я тебя не понимаю брат, — сказал Ави, — такая классная девчонка сохнет по тебе, а ты…

— Ханна, мне просто друг, — ответил ему Ури.

— Кстати, — сказал Ави, меняя тему их разговора, — я, на днях, говорил со своим командиром о тебе, он считает, что ты должен с ним встретиться и поговорить. Думаю, что было бы здорово, если бы мы снова служили вместе.

Ави улыбнулся широкой улыбкой, обнажая белый и ровный ряд верхних зубов, как обычно улыбаются голливудские звезды.

— Знаю, что у тебя есть все шансы… и уверен, что твой брат, так же может замолвить за тебя словечко, они с нашим командиром большие друзья.

Ави потер вытянутыми указательными пальцами обеих рук друг об друга, давая этим жестом понять, насколько они близки.

— Я знаю, — ответил Ури. — Брат несколько раз заговаривал со мной об этом. Только я не такой умный, как ты. К тому же мне не хочется просиживать в кабинете свою задницу…

— Ты думаешь, что мы все там зря растрачиваем свое время? — на лице Ави появилось выражение обиды. — Ошибаешься, тебе, это только кажется, что мы все бездельники. И, к твоему сведению, не все имеют такую возможность, служить в нашем отряде. Многие хотят попасть в нашу группу, но их не берут, а тебе выпал шанс, и ты отказываешься. Вспомни, в школе ты был лучшим по математике, а нам такие люди очень нужны, к тому же у нас появилась вакансия и мы ищем человека с твоими способностями. Мой тебе совет, как другу, не упусти своего шанса, другого такого не будет.

— Я подумаю, — сказал Ури.

Ему сейчас не хотелось говорить об этом, его мысли были всецело заняты девушкой, он снова, невольно, посмотрел в ее сторону и Ави перехватил взгляд друга.

— Нравится? — спросил он.

Ури не сразу понял вопрос друга.

— Что? — рассеянно переспросил Ури.

— Я говорю о девушках в другом конце зала.

Ури на секунду смутился, будто бы Ави застал его за чем-то недозволенным.

— Какие? — он сделал вид, что не понимает о чем говорит Ави.

— Не притворяйся, — Ави положил руку на плечо своему другу. — Я уже давно обратил внимание, как ты дырявишь своим взглядом ту длинноногую блондинку.

— Ты знаешь, кто они? — спросил Ури, справившись со смущением.

— Волонтерки, они недавно приехали в страну, живут у нас в кибуце. Блондинка, она из Швеции.

Ави пристально посмотрел в лицо другу и уловил едва заметную искорку в его глазах.

— Не понимаю тебя, чего ты боишься? — спросил его Ави. — Если она тебе нравиться, подойди и познакомься с ней.

— Я не боюсь, — уклончиво ответил Ури.

— Тогда в чем дело? Мы с тобой дружим с детства, мне кажется, что я тебя знаю хорошо, но вот этого я не могу понять…

— Знакомиться ради того, чтобы просто провести время, мне не хочется.

— Ну и дурак, — сказал Ави.

Понимая, что Ури сам не решится подойти к девушке и заговорить с ней, хотя наверняка ему это очень хочется, и, словно бы поддразнивая друга, добавил:

— Если хочешь, могу познакомить.

Ури не знал, как ему следует поступить, он впервые, за долгое время, почувствовал сильную робость, будто юнец. Пусть он еще и не взрослым мужчина, но у него уже был за плечами суровый жизненный опыт — война.

Ави не стал дожидаться ответа друга, вместо этого он направился к девушкам и подойдя к ним, стал что-то весело обсуждать с ними, время от времени, бросая короткий взгляд в его сторону. Ури догадался, что он говорит о нем. В это время музыка стихла и, на какое-то время, в зале наступила тишина. Ури слышал, как часто бьется его сердце, ему захотелось уйти, и когда он уже собирался сделать это, вся компания направилась к нему.

Девушки, весело смеясь обступили Ури со всех сторон.

— Girls, please, meet my best friend Uri (девушки, знакомьтесь, это мой лучший друг Ури), — сказал Ави по английский.

Все они приехали в Израиль из разных стран. Каждая из них поздоровалась с Ури, протягивая ему руку и называя свое имя. Последней была девушка, понравившаяся Ури.

— Анна, — подавая ему руку, не громким голосом произнесла она свое имя.

А он весь сгорая от смущения, осторожно, словно бы она была сделана из тонкого и хрупкого стекла взял ее ладонь в свою руку.

— Ури, — запинающимся от волнения голосом проговорил он.

Он почувствовал, как в эту минуту все его тело словно обдало жаром.

Анна пристально посмотрела на него.

— Hi! I know you, (Эй! А я знаю тебя), — сказала Анна и легкая улыбка скользнула по ее лицу, — We were on the same bus together. You also gave me a seat by the window (Мы вместе ехали в одном автобусе. Ты еще уступил мне место у окна). I have a good memory for faces (У меня хорошая память на лица).

— Sure (верно). — Ответил ей Ури.

Теперь он вспомнил, вероятно, поэтому, у него было такое ощущение, что ему знакомо ее лицо.

В это время, снова заиграла музыка, обрушившись на людей нескончаемым потоком, и вся компания устремилась в середину зала, увлекая за собой и его.

Когда вечеринка закончилась, уже почти рассвело, но Ури все еще не хотелось расставаться с Анной и он вызвался проводить ее. Танцевальный зал был недалеко от пляжа. Они пошли вдоль пустого берега. Море было спокойным и волны тихо ударялись о песчаный берег. Духота, которая царила ночью, отступила — спадая, словно пелена, давая возможность свежему утреннему воздуху наполнить мир. В нем улавливался аромат цветущих садов, смешанный с запахом моря. Первые лучи солнца, не столь еще жаркие, приятно ласкали их лица.

— Ури… — сказала Анна. — Мне нравится, как звучит твое имя. Что оно означает?

— Не знаю, — ответил он.

— Странно, — сказала Анна. — Людей обычно интересуют их имена.

— Меня это никогда не интересовало, — ответил он. — Имена нам дают наши родители, вкладывая в них какой-то свой, им только понятный смысл.

— Да, — согласилась она, — и все же интересно знать, что скрывается за всем этим. Вот хотя бы мое — возможно, именно оно привело меня в эту страну, так как в нем есть еврейские корни.

— Я никогда не задумывался об этом. Я не думаю, что имя может влиять на нашу судьбу, но возможно, ты права.

Они шли какое-то время молча. Потом Анна спросила:

— А твои родители, кто они?

— Обыкновенные люди. Как и все.

Анна отметила про себя, что Ури не очень-то был разговорчив.

— Ты не хочешь со мной говорить? — спросила она.

— Вовсе нет, — Ури неожиданно встрепенулся, — просто мне очень нравится слушать твой голос.

— Странно, — еще раз сказала она.

— Что именно? — спросил Ури.

— Вся наша жизнь очень странная. Никогда не думала, что вот так просто буду гулять вдоль берега Средиземного моря, не надо будет кутаться в теплое пальто, укрываясь от колючего ветра. Там, где я живу, море холодное. Мне кажется, что я словно очутилась в раю, но, к сожалению, это не так, все когда-нибудь заканчивается, как закончился этот вечер. Наш мир не такой идеальный, каким нам хотелось бы его себе представить.

— Ты права, — сказал он. — Мир не может быть таким, каким мы его себе рисуем в своем воображение.

Анна остановилась и присев, провела ладонью по песку.

— Он еще теплый.

Затем она встала, и они снова, не спеша, пошли вдоль берега.

— Расскажи мне о себе, — сказал Ури. — Почему ты решила приехать в Израиль?

— Все просто, — сказала Анна, — даже банально. Бросила учебу и сбежала от своих родителей. Так, ничего серьезного… — Говоря это, Анна посмотрела вдаль, туда, где сливались вместе небо и море. — Родители хотели, чтобы я училась в университете.

— А ты? — спросил Ури.

— Не знаю, — сказала Анна. — Я пока не решила, чего же именно я хочу. Я всю свою жизнь соглашалась с мнением других, пока однажды я вдруг не осознала, что все, что я делала до этой минуты — это не та жизнь, которой мне хотелось бы жить. Она была через чур скучной и однообразной, каждый день одно и тоже, вся она была расписана по минутам, мне казалось, что я знаю все наперед, то, что должно со мной произойти в следующее мгновение. Я сказала о своем решении родителям и был грандиозный скандал, после чего я, сбежала от них.

— Тебе наверняка было не легко?

— Да, но, я справилась. Несколько месяцев я жила у своих знакомых. Я скопила немного денег, но они однажды закончились, и тогда моя подруга рассказала мне, что можно записаться в волонтерскую группу, которая отправлялась в Израиль. Я очень обрадовалась, когда узнала об этом. Мне всегда казалось, что это необычная и сказочная страна, здесь свершаются самые великие чудеса и я подумала, что, окажись я на Святой земле и в моей жизни обязательно произойдет, какое-то чудо. В детстве моя бабушка иногда брала меня с собой в церковь и там я слушала истории, как Моисей провел свой народ через море и спас его, после чего, я буквально начала грезить этой страной. Мне своими глазами хотелось увидеть ее. Теперь моя мечта стала реальностью, разве это не удивительно?

Анна посмотрела на Ури.

— И сейчас, когда ты оказалась здесь, ты так же думаешь? — спросил ее Ури

— Да. — ответила Анна. — Все просто замечательно.

— Ты не скучаешь по дому и по своим родным? — спросил он.

— Не знаю. Дома уже давно нет. Мои родители много лет уже не живут вместе, сколько я их помню, они либо работали, либо выясняли между собой отношения. Однажды мама узнала, что у отца появилась другая женщина. После их развода я какое-то время жила с отцом и его подругой. Расставшись с папой, мама попыталась наладить свою личную жизнь. У нее периодически появлялись мужчины, но все они как-то быстро исчезали. Исчерпав все попытки, мама решила, что лучше будет жить одной и тогда я переехала к маме. Каждый из моих родителей пытался перетянуть меня, на свою сторону, словно бы я какая-то вещь. А я не вещь — я живой человек, и у меня то же есть чувства и мне то же бывает больно. Только они все равно так и не поняли этого. Им важнее было доказать друг другу, кто из них двоих меня больше любит.

Анна замолчала. Ури заметил, что, когда Анна рассказывала о своих переживаниях, в ее глазах отразилась боль.

Они снова молча пошли вдоль берега, каждый погруженный в собственные мысли и только плеск волн нарушал тишину. Первой нарушила молчание Анна.

— Теперь я здесь, — сказала она, словно подводя черту под неприятной темой и желая сменить ее.

Она улыбнулась и Ури увидел, что былой грусти на лице Анны, как будто вовсе и не было.

— А чем занимаешься ты? — спросила Анна, меняя их тему разговора.

— Ничего особенного…

Ури пожал плечами. Это вышло у него как-то неуклюже, по-детски, что вызвало у Анны улыбку.

— И все же? — боле настойчиво спросила его Анна.

Она толкнула его рукой в плечо.

— Ты не хочешь мне рассказать о себе — это секрет?

— Никакого секрета нет, — ответил ей Ури. — Я служу в армии.

— Это же здорово! — восторженно произнесла Анна. — Мне всегда нравились люди в форме. Ты наверняка очень смелый и сильный.

Она положила свою руку ему на плече, а затем провела ладонью по его предплечью.

— У тебя сильные руки, — сказала она.

— Ничего особенного, руки, как руки — стараясь скрыть свое смущение ответил Ури.

Но ему плохо это удавалось.

— Но если честно, — продолжил он, — то служба в армии мне нравится. Там я чувствую себя, что я на своем месте, все ясно и понятно…

— А Ави? — спросила Анна. — Вы друзья?

— Да. Ави мне как брат, я знаю его с детства. Мы вместе учились в одной школе, мы даже служили вместе срочную службу, пока его не перевели в другую часть, но выходные дни мы всегда проводим вместе.

Накатившая на берег волна тихо шевельнула прибрежный песок, перекатывая его крохотные частички, словно бы просеивая их. Анна взяла ладонь Ури в свою руку и они, молча шли вдоль берега, слушая шум набегающих волн. Несмотря на ранние часы, пляж уже начал оживать, наполняться людьми.

— Уже поздно, — сказала Анна, — и мне пора.

— Скорее рано, — пошутил Ури.

Со стороны Иудейских гор — на востоке, солнце уже высоко поднялось над линией горизонта.

— Да, — сказала она, — ты прав, уже совсем рассвело.

Всю дорогу с берега до кибуца они шли молча, пока не подошли к небольшим, домикам-караванчикам.

— Ты здесь живешь? — спросил Ури.

— Да, — ответила ему Анна. — С виду домик небольшой, но в нем есть все, что нужно для жизни. К тому же я теперь живу одна. Была соседка, но она решила вернуться на родину.

Анна подошла к двери и слегка приоткрыв ее, тихо произнесла:

— Мне пора.

Ури почувствовал, что он должен, что-то сказать. Ему не хотелось, чтобы она ушла вот так, просто… И они больше никогда с ней не встретятся. Он должен что-то сделать.

Он подошел к ней и взял ее за руку. Никогда прежде он ни делал этого, но сейчас он понимал, что это очень важно, что он не хочет потерять эту девушку и что бы она исчезла из его жизни, словно этого вечера никогда и не было.

— Я не хочу, чтобы ты уходила, — сказал он.

Он смотрел на Анну, своими большими черными глазами, на загорелом лице, обрамленного коротко стриженной прядью черных, немного вьющихся волос.

— Мы еще встретимся? — спросил он.

— Ты действительно хочешь еще раз встретиться со мной? — не отрывая взгляда от его лица, проговорила Анна.

— Да, — твердым голосом ответил ей Ури.

— Тогда мы сможем встретиться вечером, — сказала Анна и добавила:

— В восемь.

— Хорошо, — ответил Ури.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Но в этот вечер Ури не смог выполнить своего обещания. Несмотря на то, что был шабат — суббота и следуя древней традиции, в этот день, евреям запрещалось выполнять любую работу, Ури все же пришлось нарушить этот запрет. Едва он переступил порог своей комнаты, он услышал звук мотора подъехавшего военного джипа, из которого вышел его сослуживиц и сообщил Ури, что его срочно вызвали на военную базу. Ему сообщили: что на севере, группа вооруженных людей пересекла границу. Отряду, которым командовал Ури, следовало оперативно блокировать и обезвредить боевиков, пока они еще не проникли в глубь страны. После недолгих сборов и инструктажа они погрузились в вертолеты и тяжелые машины, взбивая своими лопастями воздух поднялись над землей.

Ури посмотрел в иллюминатор: на восток, до самой линии горизонта тянулись поля — зеленые, коричневые и желтые квадратики; дома и едущие по дорогам машины. Узкая полоска суши, которая протянулась на сотни километров вдоль берега Средиземного моря с севера на юг — это была его родина, земля на которой он родился, здесь был его дом и, здесь жили люди, которых он любил: его семья и друзья. Он считал — это место лучшим в мире и никогда за всю его жизнь, у него не возникало и мысли, что он мог бы жить где-то в другом месте, в другой стране.

Перед самым окончанием школы родители сказали Ури:

«Мы думаем, что тебе не надо идти в армию, а поступить в иешиву, мы с отцом хотим, чтобы хотя бы один из наших сыновей стал раввином и посвятил себя изучению Торы».

Те молодые люди, что шли учиться в иешиву, освобождались от службы в ЦАХАЛ. Старший брат Ури, не внял советам родителей и выбрал для себя военную карьеру, он стал офицером.

— Я не собираюсь всю свою жизнь корпеть над трудами наших мудрецов, — категорично заявил Ури.

Родителей были огорчены, тем, что Ури не внял их совету.

Ури мечтал служить в боевых частях, ему нравилась армия и пройдя тяжелейший отбор после курса молодого бойца, его направили в одно из самых элитных подразделений израильской армии по борьбе с терроризмом, в задачу которого входило препятствовать незаконному проникновению в страну террористических групп.

Сейчас, сидя в кабине вертолета, летевшего к северной границе, Ури думал об Анне, мысль об этой девушке заставляла его испытывать чувство, которые ему прежде не были знакомо, оно одновременно возбуждало и пугало его. Он мысленно попытался представить себе Анну: ее глаза, губы, волосы, улыбку, то, как она говорит, как она склоняет немного в сторону голову, когда слушает его — это было очень забавно. Невольная улыбка коснулась уголков его рта. Он чувствовал, что, эта девушка пробуждает в нем совершенно новые ощущения и мысли. Ему очень хотелось увидеть ее еще раз, такого прежде с ним никогда не случалось. Он не мог объяснить себе, что именно с ним происходит.

«Что она делает сейчас?» — подумал Ури.

Он должен был ей, сообщить, что не придет сегодня вечером. Но, как? У него не было времени.

«Наверняка вечером она будет ждать меня».

Ури прислонился головой к холодному стеклу иллюминатора и погрузился в свои, мысли. Монотонный шум лопастей вращающегося над головой винта вертолета, бессонная ночь и легкое подрагивание корпуса машины начали убаюкивать его и не заметно Ури задремал, пока голос соседа не разбудил его. Он почувствовал, как тот тормошит его за плечо.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Анна долго ждала Ури, каждый раз прислушиваясь к шагам, голосам или шуму, что раздавался с наружи, пока за окнами не стало совсем темно и она поняла, что Ури уже не придет.

— Что ж, — сказала сама себе Анна, — значит мне не повезло.

Анна почувствовала себя одинокой. Выключив свет, она легла в кровать, и долго не могла уснуть, но, прошедшая без сна ночь, проведенная с друзьями и усталость взяли над ней верх, веки Анны невольно сомкнулись, и она уснула. На следующий утро, поднявшись с первыми лучами солнца Анна, сразу после завтрака в киббуцной столовой, отправилась на работу на мандариновую плантацию, вместе с другими молодыми ребятами и девушками. Им нужно было до полудня собрать с деревьев спелые плоды, пока не усилилась жара. Срывая с деревьев плоды, Анна думала о Ури и о том, что он не исполнил своего обещания.

— Ты, что такая вялая? — спросила Анну, одна из ее подруг, которая работала рядом с ней.

— Так, ничего серьезного, я плохо спала… — ответила Анна.

— А как твой друг? — не отставала подруга.

— Все нормально, — уклоняясь от прямого ответа, сказала Анна. — Я пойду наберу воды, сегодня жарко.

День действительно выдался жарким и вечером, после ужина, едва вернувшись в караван, она отправилась в кровать. Анна уже спала, когда сквозь сон услышала, что кто-то несколько раз постучался в дверь. Открыв глаза, она посмотрела в окно — с наружи было темно. Анна встала и подойдя к выключателю включила свет. Она взглянула на часы, уже было без четверти одиннадцать.

«Кто может стучаться в ее дверь так поздно?» — подумала Анна.

Завернувшись в одеяло, она, ступая босыми ногами по холодным каменным плитам, подошла к двери.

— Кто там? — спросила Анна.

— Я. Ури, — послышался голос с наружи.

Анна открыла дверь и увидела стоящего на пороге Ури. Он был одет в военную форму, а за его спиной была большая, цвета хаки, сумка.

— Прости, что я так поздно и, в таком виде, я прямо с базы, не успел переодеться… — тихо проговорил он.

Выражение его лица было, как у провинившегося ребенка.

Сердце Анны забилось с такой силой, что девушка подумала, будто оно вот-вот выскочит из ее груди. Еще мгновение, и она готова была броситься к нему в объятия и крепко обхватить руками, чтобы больше никогда не отпускать его от себя, — но вместо этого она просто сказала:

— Я прождала тебя весь вечер.

Ури почувствовал себя виноватым перед ней. Он сбивчиво стал объяснять ей, почему не смог выполнит обещания, но Анна не слушала его. Она только слышала стук своего сердца и, в ее голове путались мысли, борясь с охватившим ее противоречиями. Одна ее половина пыталась подавить в ней порыв — бросится к нему в объятия, в то время как другая ее половина — страстно желало этого. Анна ощущала, что не в силах противостоять, тому чувству, которое все больше и больше овладевало ей, делая ее беспомощной. Ей хотелось всецело отдаться ему, обхватить его своими руками и привлечь к себе, слиться с ним, стать одним целым, но вместо этого она просто сказала:

— Я ждала тебя.

Взяв его за руку, она увлекла его за собой в комнату и закрыла на замок входную дверь. Они расстались, только когда за окном ее каравана уже забрезжил рассвет.

Ури никогда прежде в своей жизни не испытывал такого сладостного и одновременно пугающего момента.

Теперь они проводили вместе все свободное время: гуляли или просто болтали о разных пустяках; общались с друзьями; купались в море, а затем, выйдя из воды, ложились на горячий песок и отдавали свои молодые загорелые тела власти обжигающего средиземноморского солнца.

Так прошло все лето, пока однажды, проснувшись утром, Ури вдруг понял, что все происходящее между ними совершенно не похоже на его прежние отношения с девушками. Анна стала для него чем-то более значительным, нежели очередное мимолетное увлечение. Она совершенно не походила на тех девушек, которых он знал прежде. В ней было то, что притягивало его. Сильно, страстно, так что он был не в состоянии противостоять этому влечению.

Вот она лежит рядом, и они соприкасаются телами. Он ласкает ее бархатистую кожу, чувствуя на себе ее горячее и возбужденное дыхание.

Он решил, что сейчас ему следует сказать ей то, о чем он думал уже несколько дней.

— Анна, — тихо зовет он ее по имени.

Анна сладко потягивается и открывает глаза.

— Анна, я хочу, чтобы ты осталась со мной.

— Но я и так с тобой, — говорит Анна, и улыбка освещает ее лицо.

— Нет. Я хочу, чтобы ты осталась со мной — навсегда.

Ури ощутил, как Анна словно сжалась, будто он ударил ее. Она поднялась и села на край кровати, повернувшись к нему спиной.

— Это невозможно, — сказала Анна.

Ури не понимал, почему в ней вдруг произошла такая резкая перемена.

— Почему? — недоумевая, спросил он.

— Я скоро должна уехать.

Он чувствовал, что Анна что-то недоговаривает ему.

— Но почему? Разве тебе самой не хочется остаться?

Вероятно, он просто ошибался, думая, что их отношения с Анной больше, чем сексуальное влечение. Когда он смотрел в ее глаза, ему казалось, что он видит в них то чувство, которое живет в нем самом.

Ури встал и прошелся по комнате.

— Разве я оскорбил тебя? — спросил он. — Я просто хочу, чтобы ты осталась со мной. Это ведь так естественно.

Анна понимала, что он говорит искренне, что ей самой хочется остаться и быть рядом с Ури.

— Ты должен понимать, что это невозможно. У меня заканчивается виза и я скоро должна буду уехать, даже если я этого хочу больше всего на свете, я все равно не смогу остаться, — сказала Анна.

— Ты хочешь остаться со мной? — повторил свой вопрос Ури.

— Да, но я не могу, так надо, — устало произнесла Анна.

— Мы могли бы переехать в город, снять комнату и жить под одной крышей, создать семью, нашу семью.

Анна посмотрела на Ури.

— Как ты себе — это представляешь? — спросила она.

— Очень просто. Я люблю тебя.

Впервые Ури в своей жизни признавался в любви. Не одной девушке он еще не говорил таких слов, которые так долго скрывались в глубине его души, теперь они неожиданно вырвались наружу.

Анна закрыла руками лицо и заплакала.

Он не понимал, что происходит с ней и отчего эти слезы.

— Ури, — сказала Анна, пытаясь успокоиться, — я беременна.

На миг ему показалось, что все его тело ошпарило горячим паром.

На кануне, во время работы, у Анны вдруг закружилась голова и она едва не упала с лестницы, на которой она стояла, срывая с деревьев плоды. Ей с большим трудом удалось сохранить равновесие. Анна решила, что всему виной солнце. Она сошла с лестницы и решила присесть в тени апельсинового дерева, чтобы перевести дух.

— Что с тобой? — спросила ее женщина, работавшая с ней по соседству.

— Что-то у меня кружится голова, — ответила Анна. — Я посижу немного в тени и выпью воды, — добавила она. — Сейчас пройдет.

— Да, выглядишь ты не очень, — сказала женщина, внимательно посмотрев на нее. — Думаю, что тебе лучше будит пойти домой и обратиться к врачу.

Анна хотела возразить, что это временно и скоро пройдет, но женщина была настойчивой. Более того, она, даже вызвалась сама проводить ее, тем более что в кибуце был свой врачебный кабинет.

После осмотра врач равнодушным голосом сообщил ей:

— Ты беременна, — сказал он. — Тебе следовало быть более осмотрительной.

Выйдя из кабинета врача, Анна, попыталась осознать произошедшее. Ей трудно было смириться с тем, что она услышала. Она даже начала думать, что врач мог ошибиться.

«А если он не ошибся, — подумала Анна, — и я вправду беременна?»

На мгновение ей стало страшно. Что теперь с ней будет, что будет с ребенком и что она скажет Ури? Но сколько она не пыталась, ей так и не удалось найти ответа не на один из этих вопросов. Анне захотелось спрятаться, стать невидимой, исчезнуть.

Она понимала, что ей следует, как можно быстрее уехать, вернуться домой, в Швецию. Но, что она скажет своим родителям, как они воспримут, эту новость и как они отнесутся к тому, что их дочь скоро должна стать матерью? Ее отношения с ними и так были всегда сложными. Родители никогда не понимали ее.

Вечером, проведать Анну, зашла одна из подруг.

— Как твои дела? — спросила она. — Слышала, что ты заболела.

— Не совсем… — сказала Анна. — Я беременна.

Подруга долго не могла ничего сказать, она с удивлением смотрела на Анну. Пока наконец не произнесла:

— И, что ты будешь делать? — спросила она. — Расскажешь Ури?

— Нет, — ответила Анна. — Он подумает, что я делаю это специально, чтобы удержать его. Я не стану ему рассказывать. Думаю, что мне нужно вернуться домой.

Когда пришел Ури, Анна решила, что будет вести себя с ним, как обычно… И ей это удалось, до этой минуты…

— Что? — не совсем еще понимая, о чем именно идет речь проговорил Ури.

Он присел на кровать рядом с Анной.

— Я беременна, — повторила она, — у меня будет ребенок.

Анна почувствовала, как тяжесть, давившая на нее все это время, вдруг спала, и ей сделалось легче, словно бы она освободилась от тяжелой ноши.

— Скоро? — спросил он.

Анна вытерла ладонью слезы и посмотрела на Ури.

— Нет, не скоро, — сказала Анна.

Какое-то время они сидели молча, не говоря ни слова, каждый погрузившись в свои собственные мысли.

— Теперь ты понимаешь, почему я не могу остаться.

В наступившей тишине было хорошо слышно, как тикают стоящие на тумбочке рядом с кроватью маленькие ходики.

— Ты говоришь это серьезно? — спросил Ури, все еще до конца так и не понимая, что же произошло.

— Да. Только не стоит думать, что я сказала это только для того, чтобы ты пожалел меня. Не думай, что я таким способом буду пытаться удержать тебя.

Ури не знал, как ему следует вести себя в сложившейся ситуации, какие слова он должен сказать Анне. Он снова поднялся и несколько раз нервно прошелся по комнате.

— Мне пора отправляться на базу, — сказал он, заходя в ванную комнату.

Открыв кран, он долго стоял под струей холодной воды в душе, не чувствуя холода и думая, только о том, что он сейчас услышал от Анны.

— Ребенок. У Анны будет ребенок, — несколько раз повторил он.

Отчего-то, ему вдруг в голову, как ему показалось, пришла сумасбродная мысль, которая вначале испугала его — ему вдруг захотелось узнать, кто это будет: мальчик или девочка. Неожиданно для себя Ури ощутил, что судьба этого еще не родившегося человека ему не безразлична. Он должен стать отцом — это было странно и не привычно. Ури, не был готов в такому обороту в их отношениях. До этого момента все было легко и беззаботно, но новость о том, что Анна беременна, усложняло их отношения. Игра закончилась и теперь нужно было принимать не простое решение для них обоих.

Выйдя из ванной, он увидел, что Анна все еще сидит на кровати и она снова плачет.

— Анна, — сказал он, подойдя к ней, и опустился перед ней на колени.

— Что? — тихо спросила она.

— Думаю, что мы справимся.

Анна молчала. До этой минуты она еще представляла себе, что она должна делать, но теперь… Она не знала, как ей следует поступить. Конечно, она хотела остаться с Ури и оставить ребенка, но ей впервые по-настоящему стало страшно.

— Я боюсь, — сказала Анна.

Ури попытался успокоить ее.

— Все будет хорошо, — сказал он.

Он привлек ее к себе и поцеловал, затем поднялся и сказал, что ему пора уходить.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

На кануне самого строгого поста — Йом-Кипур, который еще называют: праздником — Судного дня, большинство из сослуживцев Ури разъехались по домам, а в части остались только те, кому предстояло нести боевое дежурство. Это был один из самых важных дней в жизни человека, строго соблюдающего заповеди Всевышнего завещавший иудеям вести кошерный — чистый и праведный образ жизни. По существующему поверию — Всевышний в это день дарует человеку искупление грехов и ставит свою печать в книги жизни людей.

Первые несколько минут никто не понимал, что происходит, пока вокруг не начали взрываться падающие с неба бомбы. Уворачиваясь от взрывов Ури все же удалось добраться до, чудом уцелевшей радиостанции. Ему с трудом, в грохоте взрывающихся вокруг него бомб и снарядов удалось разобрать слова радиста, сообщившего ему, что на Израиль напала коалиция арабских стран во главе с Египтом и Сирией и им нужно удерживать свою позицию, пока к ним не подойдут вызванные по тревоги резервные части. С небольшой группой солдат, которая осталась с ним на базе Ури, несколько часов пришлось отражать атаки превосходящих сил египтян.

Потом эту войну назовут: Войной Судного дня. Неся большие потери и прилагая громадные усилия, израильской армии удастся сдержать атаки врага и оттеснить их с занятых позиций. И вот, когда война уже подходила к концу, неизвестно откуда влетевший на их позиции снаряд разорвался в нескольких метрах от Ури. Он был ранен и его отправили в госпиталь, где из тела извлекли несколько осколков. Один из осколков, размером всего лишь в арбузное семечко, крошечный кусок металла остановился в нескольких миллиметрах от его сердца.

— Чуть меньше спичечной головки, — скажет пожилой доктор, говорящий на иврите с характерным русским акцентом.

С той поры прошло уже два года, люди постепенно начнут забывать о той войне и жизнь, снова придет в свое привычное русло, но Ури решил сохранить этот осколок, как напоминание о том, какая тонкая грань порой отделяет нас от неминуемой гибели.

Сегодня тоже был праздник: Рош ха-Шана — иудейский новый год, и вся семья Ури собралась, следуя традиции, за большим праздничным столом: отец, мать, старший брат Ури со своей женой, сестра с мужьями и детьми. В середине стола было выставлено огромное блюдо с обязательной в таких случаях фаршированной рыбой. Здесь же на столе стояло блюдце, в которое был налит мед, и лежали нарезанные небольшими дольками яблоки. Каждый из сидящих за праздничным столом, должен был взять кусок яблоко, обмакнуть его в мед и съесть — это символизировало сладкую — хорошую жизнь на протяжении всего следующего года.

Взяв в руки наполненные вином бокалы, вся семья стоя прочитала праздничную молитву. Затем отец Ури, возложив руку на голову каждого из своих внуков благословил их. Затем он благословил праздничную пищу, после чего все опустили кусочки яблока в блюдце с медом и, поблагодарив Всевышнего, приступили к трапезе. Ели молча, только изредка, время от времени, нарушая тишину просьбами передать то или иное блюдо, да звуками передвигаемой посуды.

Когда ужин подходил к концу, Ури решил, что пришло время рассказать об Анне. Он набрал побольше воздуха в легкие и, улучив удобный момент, выпалил:

— Мама, папа, — сказал он нарочито громко и так, чтобы все услышали. — Я встретил девушку и хочу жениться на ней.

Он сделал паузу.

Вся семья обратила свои взоры в его сторону.

— Что? — мать не сразу поняла о чем говорит Ури.

— Да, — сказал он. — Я хочу жениться.

Мать перевела недоуменный взгляд на мужа, но его лицо было невозмутимым, как будто ничего не произошло, отец молча наблюдал за тем, как будут развиваться дальнейшие события.

— Кто эта девушка? — спросила мать, понимая, что на поддержку супруга рассчитывать не приходится. — Ты ведь знаешь, что в нашей семье есть правило, и мы с отцом сами должны выбрать для тебя жену.

Конечно же Ури знал это правило, соблюдаемое до него всеми предшествующими поколениями. Это было табу — закон, но ситуация, в которой они оказались с Анной, требовала от него безотлагательных действий.

— Надеемся, — мать снова взглянула на отца, — что мы знаем ее и она из хорошей семьи, ты говоришь о Ханне? — спросила его мать.

— Нет, мама, — сказал он, — вы не знаете ее. Эту девушку зовут Анна. Она волонтерка из Швеции.

Наверняка, если бы в этот момент посреди комнаты сверкнула молния и прогремел гром, они произвели бы меньшее впечатление на всех присутствующих, чем слова, сказанные Ури. Все словно бы оцепенели.

Ури осознал то, что праздничный ужин окончательно испорчен, видя это по лицам присутствующих, в которых читался немой упрек.

Первым нарушил молчание отец, который все это время молча наблюдал за тем, что происходило в его доме.

— Ты хочешь сказать, что она — гойка? — сказал он, при этом его лицо сделалось багровым.

— Папа она из Швеции — это Скандинавия. — Ури старался отвечать как можно сдержаннее.

— Прежде всего она гойка, — еще раз нарочито твердо повторил отец. — И ты хочешь привести в наш дом не кошерную гойку? — Отец с силой ударил ладонью по столу. — Я запрещаю тебе даже думать об этом!

Никогда прежде Ури не доводилось видеть отца в таком состоянии.

Теперь упреки на Ури посыпались со всех сторон.

— Ты с ума сошел, а как же твоя служба? Ты же знаешь, что сейчас ты не можешь думать ни о какой личной жизни! — неожиданно вклинился в разговор брат. — Ты хочешь погубить всю свою дальнейшую карьеру?! Ты хорошо подумал, прежде чем решить это?

— Да, я хорошо подумал, — Ури старался говорить как можно спокойнее. — Думаю, что мне придется оставить службу, — сказал он. — Дело в том, что она, эта девушка, ждет ребенка. Моего ребенка.

Он увидел, как лица вокруг сделались каменными. Праздник был бесповоротно испорчен.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Вернувшись в часть, Ури зайдя в свой кабинет, опустился на стул рядом с письменным столом и еще раз попытался проанализировать события последних месяцев, прокручивая их в своей голове многократно, словно бы это была магнитная пленка, старательно анализировал каждый эпизод. Несомненно, эта девушка, ворвавшаяся в его судьбу как ветер, перевернула все доселе существовавшие у него представления о жизни. Относительно спокойная, размеренная, сейчас она вдруг наполнилась каким-то совершенно новым и незнакомым ему, до появления Анны, содержанием, его жизнь зазвучала по-новому. В ней появились новые звуки.

Ясно было только то, что той жизни, которая была у него прежде, уже не будет.

В комнату заглянул Ави.

— Привет, брат! — поздоровался он.

Подойдя к столу, Ави внимательно посмотрел на сидящего за столом Ури.

— Случилось что? — поинтересовался он у друга, опускаясь на стоящий рядом свободный стул.

— Нет, все хорошо, — Ури попытался уклониться от прямого ответа.

Но Ави не отставал.

— Я вижу, что у тебя что-то случилось, мы знаем друг друга давно и могу различить, когда ты говоришь не правду. Не хочешь рассказывать? Дело твое.

Было видно, что ответ Ури оскорбил его.

— Не сердись. Просто… В общем… — Попытался сбивчиво объяснить Ури. — Анна хочет вернуться в Швецию.

Ави с удивлением посмотрел на друга.

— Неужели все так сложно? — спросил его Ави.

— Я попросил ее остаться, — сказал Ури словно бы не услышал его вопроса.

— Да ты что?! Зачем тебе это нужно? Я понимаю, погуляли, но, чтобы так… Поверь, я не ожидал этого.

— Анна беременна, — сказал Ури.

— Что!? Ты это серьезно? — Ави покачал головой. — А как же Хана? Ты ведь знаешь, что нравишься ей. Мы дружим уже много лет и из нас двоих она предпочла тебя. Это будет не справедливо по отношению к ней.

В один из моментов отношения Ури и Ханны, казалось, готовы были перерасти в нечто более, нежели дружба. Ури нравился Ханне, даже очень. Как-то, оставшись на едине, Ханна сама заговорила об этом, но Ури решил, что им не следует ничего менять в их отношениях.

— Я знаю тебя всю свою жизнь, — сказал Ури. — Ты классная девчонка и ты мне нравишься.

— Тогда в чем проблема? — спросила Ханна.

— Проблемы нет, но для меня ты друг и я хотел бы, что все так и оставалось, не надо разрушать то, что у нас есть. Мы не знаем, чем могут закончиться наши с тобой отношения…