Бесплатный фрагмент - Сага о Валькирии

Княгиня Рогнеда. Превратности судьбы

Она таила страшный холод

Под одичалой красотой.

И сердцем вечно строгим меря,

Он не умел, не мог любить.

Она любила только зверя

В нем разбудить и укротить.

А. БЛОК

Вступление

— Эта история началась в далекой и холодной стране на краю света. Была она таинственна и загадочна с самого начала. Никто толком не ведал тогда, что и как там происходило, только отголоски ее долетели потом до земель русичей. И каждый рассказывал так, как слышал, как придумал, как мог вспомнить, а может быть, как ему хотелось рассказать, а потому каждый добавлял что- то свое, так что почти невозможно было узнать и понять, что же было там на самом деле, а что стало лишь выдумкой, сказкой.

Вот и на этих страницах только одна из версий старинного предания о гордой и несчастной деве, которую судьба занесла на русские земли когда- то. Она давно уже растаяла где- то в небесах. Но пусть снова зазвучат и оживут они в сердцах наших, и воскреснут слабые, почти неразличимые призраки, пусть обретут они свою плоть и кровь, потому что они живут в глубине наших душ, в наших мифах и сказаниях.

№№№№№№№№№

Говорят, что он родился среди викингов, коих русичи называли варягами, хотя и не могли никогда не сладить с ними и справиться не могли. Сильного и отважного юношу этого звали они Рогволодом, и хотя трудно было этих людей суровых и могучих чем- то удивить, но и старшие, и более опытные признавали, что он лучший из них. И все в один голос твердили о том, что нет ему равных на этих суровых землях, и, наверное, не будет никогда. Он не особенно гордился этим, но радовался тому, что смогли они оценить его и признать его силу, да и как иначе. Но кроме силы и ловкости знали воины, что в мире существует еще и колдовство, и великие маги могут спокойно с любыми силачами разделаться одним взмахом руки или словом каким волшебным. И тогда стали спорить они о том, справится ли Рогволодом с могучим магом. По-разному они об этом судили да рядили, и, в конце концов, поняли, что на деле это выяснить надо. Как хотелось верить многим, что никакие магические хитрости не смогут устоять против смелости, ловкости и силы, что несокрушима она перед всеми чарами колдовскими. НО пока не видели они этого, до конца поверить тому не могли.

Тогда и появился перед ними старик — волшебник с седой бородой — стройный да высокий. Только седина выдавала возраст его — совсем белым он уже был, но осанка и мускулы, как у парня молодого. Должно было это насторожить собравшихся, но не обратили они на такие странности внимания особого, потому что всем хотелось небывало действо узреть. Вот и он с ними заодно оказался, вызывая Рогволода на поединок. И хотя душа его чуяла недоброе, ничего не оставалось викингу, как только принять этот вызов и выйти к магу, чтобы силами с ним помериться. Не особенно раздумывая, он и вышел.

Воины столпились перед ними и замерли. Сначала боролись они, потом мечи свои вытащили, потом кидать друг друга стали. Никак не мог ни один из них другого одолеть. Но стал постепенно выдыхаться Рогволод. А магу ничего не делается. Но кто же из них знать или догадаться мог, что личину старика — мага принял на этот раз сам бог хитрости и коварства Локи, породивший на свет немало чудовищ, ожидавших последней битвы с богами. Это он от скуки развлекался, меняя обличая, да смертных искушая своими шуточками дикими. И только немного слабее оказался юноша, но постепенно стал он терять силы и сдаваться, и отступил, хотя скорее готов был умереть, чем признать свое поражение. Но не умер он, помня о маленькой дочери своей, и должен был признать, что одолел его маг седовласый. И упрямый старик уложил его на обе лопатки вскоре, и прохрипел он, что не сможет с ним справиться. Меч упал из рук его и страшно звякнул, стукнувшись о камни. И проворчал что- то он, услышал звонкий молодецкий смех — так не мог смеяться ни один старик.

В одно мгновение успел принять Локи свой обычный облик, чем привел в изумление и видавших виды воинов

Настроен он на этот раз был добродушно, хотя это — то и грозило бедой, и произнес победитель, поставив тяжелую ногу на грудь юноше:

— Ты храбрый воин, они были правы, говоря о том, но напрасно ты наделся на то, что силой можно колдовство одолеть. Это они подтолкнули тебя к такому испытанию, а ты не был благоразумен и не отказался от напрасного поединка, потому и проиграл. Я должен тебя убить, и не сделаю этого назло Одину, хотя это и было бы справедливо. Я не стану убивать тебя, нет. Но ты навсегда покинешь наш мир, в котором нет места проигравшим. Вместе со своей дочерью отправишься ты на земли русичей, куда ушел воспитанный нашим королем князь Рюрик. Туда стремятся все слабаки, те, кто чем- то недоволен здесь. Может быть, там тебе повезет больше, и на какое- то время ты станешь, богат и знатен — получишь то, чего здесь тебе никогда не добиться, но знай, что рано или поздно, в час, который я определю для тебя сам, мое возмездие настигнет тебя там. И чем больше они оценят и наградят тебя, тем большим будет наказание для тебя и твоего рода. И это справедливо (Локи разглагольствовал в тот миг о справедливости). Каждый, кто много получает, и отдать должен будет немало, только из таких жертв и состоит жизнь воина. А смерть твоя будет страшной, и беда грянет тогда, когда ты этого меньше всего ожидать станешь, иди и помни о том, что сказал я тебе. Таково мое наказание за то, что на поединок со мной решился и за то, что проиграл. А чтобы ты никогда не забывал о случившемся и о том, что сказал я тебе нынче, возьми черного ворона, он всегда с тобой теперь будет. Береги его пуще всего на свете, потому что, как только что- то с ним случится, проклятие сбудется раньше назначенного часа. И он расхохотался на этот раз так громко, что примолкли невольно слушавшие их воины и жутко стало тем, кто лучшего из лучших в такую беду вверг. Так и молчали они, ни один из них не решился больше слова молвить, никто за Рогволода заступиться не посмел. И хорошо, что молчали они, потому что все бесполезно было, никого бы не стал слушать Локи, даже Одина самого, а этих людей и подавно. Просить его о чем- то значило только хуже еще страдальцу сделать, ничем нельзя его разжалобить, а вот если разозлишь — тогда держись… — еще пуще накажет он всех подряд — и правых и виноватых.

Вот так в гробовой тишине выслушал воин свой жуткий приговор. В одно мгновение жизнь его переменилась, и понял он, что судьба играет с ним, как с листком, от древа оторванном. И что еще может быть с тем, кто посмел воспротивиться грозному богу, с которым и собраться его и чудовища сладить никак не могут?

Безропотно подчинился он и принял все, как есть, потому что только кажется в отчаянье человек, что не может быть хуже, а потом, когда горести улягутся и случается еще что- то, он понимает, что еще хуже тоже может быть. И не стоит еще больше судьбу искушать. И он смирился. Собрал вещи свои и забрал дочку — его любимая умерла во время родов, и отправился туда, куда велел ему Локи путь держать — на землю русичей.

.Ладья мирно покачивалась на волнах в бескрайнем море.

Часть 1 К чужим берегам

Глава 1 Плаванье Скиталец

Ладья покачивалась в холодном, враждебном, бесконечном море. Воин, черный ворон, и семилетняя девочка были в ней. Девочка тихо плакала. Она не понимала, почему какие- то сильные руки вырвали ее из родного дома, отобрали у заботливой и сильной женщины с ласковыми руками, и бросили в ладью, где и узрела она черную птицу Локи и разрыдалась. Рядом был только отец — сильный, но яростный, от которого исходила тревога. Она громко плакала, и радовалась тому, что здесь не одна, а со своим отцом. Но никогда прежде не видела таким угрюмым и подавленным, и хотя ничего не понимала, но предчувствовала перемены. И потому от ужаса зарыдала еще сильнее.

Ребенок не мог многого знать, и хотя росла она сильной и закаленной и никаких трудностей не боялась, но слишком все было странно и необычно, холодно и жутко. И что- то подсказывало юной красавице Рогнеда, что она навсегда покинула родимый свой дом, а если не погибнет в бескрайнем море, то останется несчастной и одинокой до конца дней своих. Но откуда могло в детском сознании возникнуть такая безысходность? Она не знала этого, понятия об этом не имела, — все было кончено, и кончено навсегда. Но невозможно плакать слишком долго, слезы кончаются рано или поздно.

Отец кажется, дремал. И тогда она тихонько разбудила его и спросила о том, куда и зачем они едут.

— Мы доберемся до земель русичей. А потом когда-нибудь вернемся назад.

Он не сказал о том, что они с родным домом разлучатся навсегда

— Там пусто и страшно?

— Я буду защищать тебя, дорогая. Ты ни в чем не будешь нуждаться

Князь русичей ценит меч и воинов бесстрашных. Я не останусь там без дела.

— А нельзя было оставаться дома?

— Это было невозможно, — отрезал он, замолчал и долго смотрел на неподвижное море. Он не мог ничего объяснить — не находил слов. Может быть когда-нибудь потом, когда она станет взрослой, она, может быть, поймет то, что случилось. Пока она испугана и растеряна, и не стоит отягчать ее страдания.

В это время ворон пронзительно каркнул, так, что она вздрогнула, и воин очнулся и поднял ресницы.

— Откуда он взялся тут, и почему он в твоей ладье? — удивленно спросила Рогнеда.

— Он будет с нами и его надо беречь пуще всего на свете. Ты же знаешь, что вороны — священные птицы, а с тем, кто теряет их — большие беды случаются, запомни это, девочка моя.

Он знал, что она запомнит это, непременно запомнит, и потом вспомнит, когда что- то случится. Море начало вдруг тревожится. И отправлялись они в неизвестность, даже представить себе, что и как там будет — невозможно.

Рогволода припомнил рассказы стариков, о том, как появилась в их мире княжна пленная славянская вместе с сыном своим — последним из их рода, как призвали его снова на земли русские. И отправился туда Рюрик, помня о долге своем перед предками, когда старик Гостомысл призвал его к себе, умирая. Но не один он поехал, а собрал в свою дружину воинов отважных, которым дома не сиделось больше. Сколько воды утекло с того дня, сколько зим отшумело. Только никто из тех воинов так и не вернулся назад, кто- то сгинул в походах и сражениях с врагами яростными. Но многие дом, земли и покой вечный, как и сам Рюрик, там обрели. И с тех давних пор те, кому не хотелось оставаться без земли и надежды, тоже прощались со скудной землей родной и отправлялись туда, потому что знали, что какой бы князь не был теперь у русичей, он оценит их доблесть и бесстрашие, и без службы они там не останутся.

— Слушая эти рассказы в детстве своем, не мог не представить себе Рогволод, что и ему, да еще не по своей воле туда придется отправиться и там оставаться, без возможности возвратиться назад. Но разве поспоришь с мудрым Одином, а уж с хитрым и коварным Локи — тем паче. И все- таки что- то подсказывало ему, что положение его не такое уж скверное, что нет у Локи власти в том мире, а если принять новых богов и служить им, верно, то, возможно они его защитят, и жизнь его окажется не такой безысходной, как пытался ему сей Бог внушить

«Будем надеяться, что руки Локи не дотянутся до нас, — успокаивал он себя самого, и от этого становилось немного легче и проще жить. Разве мало у него иных дел, может и не будет ему до нас дела никакого больше, что- то отвлечет его, и тогда.

Потом, когда Рогнеда спросила его о богах, отчего они так жестоки и несправедливы, бывают, он остановил ее редко.

— Они не жестоки, они не терпят упрямства людского и тех, кто с ними ровняться собирается.

— Но могущественные боги должны быть благородны, и прощать слабости, — не сдавалась девочка.

Он подивился ее рассудительности и улыбнулся. Наверное, его дочь будет не только красавицей, но и умницей. Но почему Локи не пожалел хотя бы дитя малое? Конечно, он не мог оставить ее там одну, среди чужих, но на новом месте забот у него прибавится. Локи просто хотел ему еще больше досадить, и осложнить его жизнь. И все- таки дочь была самым дорогим, что у него было.

№№№№№№

Ни одной ладьи больше — ни одной живой души, кроме ворона, напоминавшего им о прошлом, не было поблизости. Девочка устало смотрела на волны, стараясь представить себе, как они будут жить дальше. Она не плакала больше, она стала серьезнее и спокойнее, хотя даже отец не знал, что могло твориться в ее душе. Но она смирилась с судьбой своей и кажется, приготовилась ко всем лишениям. Она не хотела больше доставлять хлопот своему отцу.

Впереди неизвестность. Повсюду только вода. И вдруг узкая полоска земли показалась на горизонте. И она устремила туда свой взгляд.

Глава 2 В Одиновом замке

Неспокойно было в чертогах верховного Бога. Там и никогда прежде покоя не бывало, но в эти минуты он чувствовал, что подопечные его, всегда строптивостью отличавшиеся, не дадут его нынче передохнуть и поразмышлять в одиночестве. Один только Локи чего стоит. И вечно он впутывается в какие-то истории, а чаще всего сам их и создает. Он верит в то, что жизнь интересна и полноценна только тогда, когда поединки по всему миру происходят, пари заключаются и выигрываются. Салюты и молнии сверкают в его честь. Ни о какой другой жизни он и слышать не хочет. Дурацкие у него желания и поединки дурацкие — жестокие и никому не нужные. Мудрый Один прекрасно это понимал, но даже его мудрости не хватало для того, чтобы доходчиво это Локи объяснить.

Многие небожители удивлялись тому, как он может терпеть этого типа до сих пор. А с секрет в том и состоял, что при всей его мудрости и порядочности, в глубине души, ему были необходимы дурацкие шуточки и все происшествия, которые устраивал Локи, чтобы убедиться еще раз в собственной мудрости и значимости. Много ли она стоит, если ничего иного в мире не останется, и все будут послушны и рассудительны.

Все должны сравнивать их поступки, обращаться к нему за помощью. И даже легендарный их Тор, которому чаще всего и приходится расхлебывать ту кашу, которую заварил Локи, и подвиги свои совершать, ведь и он без дела останется, если того унесет из миру в неведомые дали. Только пока тот среди них остается. Все они и чувствуют себя сами собой. Потому и терпит он этого паршивца, иногда злого и жестоко, но чаще всего забавного. Он будоражит их, приводит в движение. Но необходимо узнать, что он натворил на этот раз. Дурные предчувствия никогда не обманывали Верховного Бога.

На этот раз появился Тор, из чего следовало, что все происходило на земле. Он и поведал историю о Рогволоде, и о страшном условии, которое поставил Локи перед отважным воином. И взглянул Один на землю. Лодка качалась на морских волнах, две едва заметные фигурки мирно спали в ней, но это он скорее предполагал, чем узрел единственным глазом. И после этого он снова повернулся к Тору.

— Я не слышал еще эту историю. Но ничего страшного в ней не вижу, — бывало и хуже, — припомнил он о чем-то своем. Чего же ты от меня хочешь,

али с Локи в первый раз столкнулся? Он у нас всегда так действовал, и ничего мы с ним поделать не сможем, как бы не старались, таким он был, таким и останется. Он самодовольно взглянул на героя, про себя отмечая, что тот в последнее время таким чувственным и неуверенным в себе стал казаться. Разве в славной его юности, когда все только начиналось, могла его интересовать какая-то заурядная история, про неведомого воина, которому вздумалось спесь и дурь свою перед богом хитрости показывать? Но и погибели — то не было на счету Локи, а только изгнание, словно это суровое наказание, да со временем он еще и благодарен ему будет за то, что все так вышло. Вот и Локи прежде просто так не остановился бы и уж точно непокорного укокошил, а тут изгнание — велика важности. И говорить даже о том не стоит.

Кажется, он увлекся собственными размышлениями, а Тор говорил, и глаголил он пламенно и страстно.

— Поединок должен быть честным и равным, и негоже богам до обмана отпускаться, конечно, если они Боги еще. А там с самого начала все было ложью и плутовством. И глупо отправлять к врагами нашим самого мужественного и отважного из воинов. Этот подлец снова взялся за старое, всего прошлого ему мало оказалось. А со временем он что-то и похуже придумает, кто бы в том сомневался.

Но Тор замолчал на полуслове, в тот миг Один знак ему подал, и чувствовалось, как все в груди его богатырской клокотало.

— Не смей оскорблять одного из богов, и не самого худшего из нас. И относиться нам следует друг к другу с почтением, что бы ни происходило.

В глубине души Один понимал, что он требует от Тора невозможного, но от сказанного отрекаться не собирался.

— Я не понимаю, отчего ты так возмущен, ведь этот парень, если он так силен, может тебе соперником быть и возможно о тебе как раз, и заботится тот, кого ты полчаса грязью поливаешь.

Наверное, эта речь была большой глупостью, ведь ему самому неуютно стало от сказанного. Но и мудрецы порой глупости глаголют, когда чувства их одолевают.

— Не обо мне он думал, если бы вообще думал, то ничего подобного не случилось. И не говори, что я не упреждал тебя о том, что хваленный твой бог нас доведет как всегда до беды. Тор готов был уйти, но не получил на это позволения, и потому снова открыл рот.

— Верни Рогволода назад, или… — он помолчал одно мгновение перед решающей фразой, или отправь меня вместе с ним в жуткое это путешествие.

Но, кажется, это была последняя капля, выведшая Мудрого бога из себя, и он взревел почти:

— Никаких условий, он продолжит свой путь, а ты тут останешься, нечего по чужим землям шастать да чужим князьям служить. И без тебя там немало воинов отважных князькам земли добывают да девок славянских брюхатят, а в теплом климате вы вовсе разогреетесь. И что от славного моего воинства останется. Я поговорю с Локи, он будет реже свои дурацкие поединки устраивать, но это дело решенное, и напрасно ты ноги бил. Он оборвал себя самого, решив, что слишком долго с богатырем разговаривает, и погрузился в полусон размышлений, не обращая внимания на происходящее.

«Какая наглость, — возмущался он, — Тор, конечно, отважнейший из воинов и героев, немало саг о нем сочинили и еще сочинят. И может быть, со временем он среди богов окажется, если свои занудством надоедать не особенно будет, но кто ему позволит врываться к Верховному Богу и требовать от него наказания для другого бога. Локи тоже хорош, но это еще не значит, что с ним, как с простым смертным поступать нужно. И как бы хорош не был этот неведомый воин, не такая уж он важная птица, чтобы из-за него покой нарушать и глотки свои рвать.

Все это наглость небывалая — новая битва, глупости полные. Никто не оспаривает его верховной власти. Да и с кем он в новую битву пойдет, когда все его чудовища сгинут, и от них ничего не останется больше. Нет, мальчишка о чем-то совсем другом говорил. Все они научились загадками изъясняться и, поди, разбери, даже если ты из источника мудрости пил, что у него на уме. О чем он недоговаривает, особенно после того, как ты сам прервал его. Но чем дальше размышлял Один, тем больше он увязал в болоте философий, а сам все время создавал какие-то воздушные замки. Он понимал, что с этим надо было разом и покончить, все это никому не было нужно. Ничего не выйдет оттого, что Локи по глупой прихоти отправил одного из воинов на славянские земли.

Из всего этого было понятно только одно — он запомнил имя этого воина. И судьба его будет долго интересовать самого бога, хотя как только он пересечет рубеж его владений, так и власть над ним перейдет к княжьему богу Перуну и солнечным богам. И он бессилен будет, и наказать его, и помочь ему.

Локи тоже отступился, и там он понимал, что все будет совсем иначе, но что поделаешь, мало ли кто пересекает рубежи, они и не подозревают, что и без пожеланий своих меняют богов. Может быть, родные боги и остаются в душах их до смертного часа, но власть уплывает, как туча над головой, а чаще всего они совсем без богов остаются — новые не принимают, а старые помочь не могут. Как жил тот самый легендарный Рюрик, сколько из-за него было ссор и споров, сколько стрел металось друг в друга. Но с ним проще, Перун не мог не признать и не принять его. И значит, он забыл о нем, об Одине и перешел к другому Богу. Перун, конечно, свой род от Олимпийцев ведет и страшно гордится этим, но надо сказать, что единственный из всех, парень он боевой, ему доверять можно. Но Рюрик князем их верховным стал, а сотни безымянных воинов, которых славяне в насмешку варягами называют, как они там должны были себя чувствовать, только на собственные силы и, надеясь. Ведь Перун капризен и непостоянен, ему и самому приходится вести войну в Сварге своем, и постепенно свое первенство доказывать, а уж славянам его, тем паче. И с чужаками они сражаются, и с братьями, и с теми, кто уверен, что его обошли и не получили он него того, что полагается ему. Тут не один десяток громов и молний понадобится, чтобы все это утихомирить, а может быть и сжечь дотла. Он-то не сомневался в этом ни минуты. И по воле Локи окаянного он отправлял к славянам и к Перуну еще одного воина — храброго да отважного, в их неразберихи и вечные распри. Освоившись там, этот парень непременно станет воевать, потому хотя бы, что ему для себя самого земли следует получить. А чтобы не бедствовать и богатство у иных отобрать, при его силе и ловкости это нетрудно сделать будет. Но для этого надо все-таки бороться, потому что драгоценности и злато никто просто так еще не отдавал».

Давно хотел остановить Один размышления свои, но так увлекся, что и время для него остановило свой бег.

Глава 3 На небесах и на море

Один готов был забыть хотя бы на время всю эту историю. Но сам Локи, тот о котором они только что говорили с Тором, предстал перед ним. Он был огромен, дороден и лукав. Он казался даже красивым, если бы не эта ядовитая усмешка и тень превосходства над всем миром и над самим Одином, не сходившая с самодовольного лица его. Он знал, что мальчишка побежит к Одину. Уж больно он возмущен был, когда обо всем узнал, и наговорит ему черти чего. А тот распалится и придумает какое-нибудь гадское наказание (с тех пор, как он из источника мудрости хлебнул — совсем несносен, стал) и тогда ему придется позориться перед всеми, и все из-за чего, из-за какой то глупой забавы. Как смеют они объявлять кого-то из людишек самым сильным. Разве мало им Тора этого дерзкого и задиристого, от которого и житья никакого не стало. Он тогда посмеялся только и позволил по доброте душевной, и что вышло, этот паршивец теперь себя богом считает, во все дырки нос свой сует, без приглашения к самому Одину прется, чтобы нажаловаться ему обо всем первым. Да еще и приврать при этом немало. И никакого сладу с ним нет, и быть не может, и даже Локи его не находит. А если их разведется несколько таких шустрых, что тогда ему делать останется? Он понимал, что должен бороться с ними нынче, не откладывая этого дальше, хотя бы ради собственного покоя и уверенности в том, что никакой человек не станет мешать тебе на пути твоем праведном. Тора поздно куда-то прятать и отправлять после героических делишек и последней битвы сладить с ним невозможно. Но можно оставить его в одиночестве, за одним и уследить проще, к скале, какой приковать или в пещере запрятать. Но если их хотя бы два окажется, тогда все пропало. Размышляя так о жизни своей тяжелой, дошел Тор до покоев Одиновых и навострил уши, но там была полная тишина, а если мальчишка и был тут, то вероятно уже успел смотаться. Но это даже к лучшему. Потому что один на один беседа всегда приятнее, и никто не сможет уличить тебя в обмане. А пока разбираться станут, все и забудется, а запутать не трудно даже мудрого Одина.

Один только выглядел суровым, на самом деле мальчишка спокойно обошел его по всем статьям.

— Скажи-ка мне, что это ты там еще вытворяешь, — спросил он почти яростно, и какой суровой свою одноглазую рожу сделал, что Локи решил прикинуться дурачком несмышленым. Но прежде пообещал, что непременно напомнит обо всем Тору.

— А о чем это ты. Я много чего совершал, о чем же донесли тебе твои наушники верные, не знаю.

— Тебе тоже не мешало бы язык свой поганый отдать да мудрости испить, -посоветовал Один.

— А зачем мне мудрость будет, если я при этом ничего сказать не смогу, безъязыкий мудрец, это забавно, конечно, но бесполезно.

— Да ты и теперь уже выкручиваться неплохо умеешь и без мудрости всякой, потому я напоминаю тебе о том, что меня интересует, иначе мы до конца света разговор свой завершить не успеем. Зачем ты обманно победил этого воина, его, кажется, Рогволодом зовут.

— Пусть не похваляется тем, что сильнее его никого на свете белом нет.

— А отправил его к славянам для чего? — Один замолчал и насторожился, не скрывая его, как его интересует ответ хитреца.

— Мне одного Тора по самые уши хватит, если тут дюжина таких героев разведется, то пиши все пропало, — выпалил он, решив не придумывать чего-то заковыристого.

— Ты сам только что признал, что Тор равен тебе по силе и двух таких тебе не одолеть, — хитро усмехнулся Один.

Он заметил, как взорвался Локи:

— Ничего такого не признавал я, это твои слова, и дураку понятно, что в подметки он мне не годится. Только мне не хочется каждый миг на горящих углях сидеть и думать о том, что этот подлец еще устроить может. В своих владениях я хочу быть полным хозяином, и не позволю никому вмешиваться в то, что тут происходит.

Спокойствие постепенно снова вернулось к нему. Он ощутил себя уверенно. Но старик не хуже этого мальчишки сумел задеть его за живое. «Напрасно я явился сюда, не стоит показывать, что его мнение меня так интересует, может он и Верховный Бог, но много их на мою бедную голову найдется, а я должен чувствовать себя спокойно и уверенно и от них никак не зависеть, — рассуждал Локи сам с собой. И такие мысли придавали ему силы и радости. Пусть все так и будет. И он, чтобы подчеркнуть, что тоже не лыком шит, произнес, глядя на Властелина:

— Пусть Тор творит, что ему вздумается, а я буду жить, как мне хочется. И если ты хочешь, чтобы я вернул этого Рогволода назад, то учти, что я делать этого не собираюсь, если ты это сделаешь без меня, я подчинюсь, но и только.

При этом Локи насмешливо взглянул на Одина, он знал, что укол попал точно в цель. Если он отказывается возвращать наглеца, то и Верховный Бог не допустит этого — потому что они должны действовать заодно, он никогда не пойдет на разлад и противостояние. И ему впредь следовало быть осмотрительнее и осторожнее в своих порывах, но он и прежде мог увлекаться и совершать необдуманные поступки, а уж теперь и подавно. Но не стоило забывать, что это еще не скоро забудется, и вести о парне дерзком рано или поздно коснутся их чертогов. И ему останется неустанная борьба. От своего геройства и саг Один не откажется ни за что на свете. И Локи надо оставаться все время настороже.

Покидая владения Одиновы, он взглянул на землю, и с трудом отыскал в бескрайнем море ладью, которая казалась мошкой. Он знал, что там был с дочерью своей его недавний противник. Это из-за него столько шуму в Асгарде и произошло. Но, видя огромные тучи, блеск молний, и слыша раскаты грома, он и не подозревал даже, что все это из-за его ничтожной персоны и совершается. Пусть знает свое место. До небес ему никогда не добраться. Если одному из смертных — Тору это и удалось сделать когда-то, то только по его недосмотру, из-за легкомыслия Локи и приходится расплачиваться уже не одно столетие, но больше подобного он никогда не допустит.

«Я буду наблюдать за тем, как он там освоился и что ему удастся на чужих землях, раздираемых схватками и безумными властителями — князьями. Вот тогда и увидим, чего стоят все его усилия. Может быть все его заслуги — это брехня пустая. Локи перевел свой взгляд на маленькую девочку и порешил про себя:

— Она достанется в жены Великому князю, хотя еще неясно, кто из потомков Рюрика великим князем станет, у них там никаких законов нет, и полная неразбериха происходит. Никакой пророк и волхв их заранее знать этого не могут. Кто бы он ни был, она станет его женой. Но не великодушия моего, хотя я и могу быть щедр до невозможности, а потому только, что так ей еще больше страдать придется. Быть великой княгиней у них — сущее наказание. Пусть отец ее порадуется одно мгновение чести такой, но, узрев, как с дочерью его ненаглядной обращаются, войной на него и пойдет, судя по его нраву, на месте он усидеть все равно не сможет. Так и погубит он себя окончательно. И если все будет так, как мне хочется, то на славянских землях и начнется последняя битва. Тогда все их воины друг друга перебьют, и от Перуна — этого заносчивого пустого типа, ничего больше не останется. Но он успеет, узнает, чьих рук дело — край их мира.

Если Одина Локи терпел, из-за мудрости его великой и терпения огромного старался с ним примириться, то с Перуном, словно сам Зевс был перед ним, не уставал он враждовать и ни в чем ему уступать не собирался. Вот и возникла идея о том, как можно с ним расправиться. Но пока он понятия не имел, как это все проделать можно, хотя и на шаг отступаться не собирался.

Локи припомнил самодовольную физиономию Перуна — он заносчив и глуп, никому не верит и никого и в грош не ставит, а значит, наказать его — одно удовольствие. Тем более, что на самом-то деле он только самозванец, вторгшийся в чужие владения. И надо все это так точно и быстро провернуть, чтобы все было, как следует, и не пришлось долго возиться. Тогда никто его ни в чем обвинить не сможет. Но если даже и обвинят, ему-то какое до этого дело? Всем известно, что победителя не судят, кто из благодарности, кто из страха, его оставляют в покое. И может быть, потом он и займет место Властелина, которое, как известно пусто не бывает. Но самое главное — сбросить Перуна руками его князей. Если в покои Одина он шел раздраженный и яростный, а возвращался спокойным и довольным тем, как все повернулось.

После последней битвы он никак не мог успокоиться. Но стоило как-то все обернуть в свою пользу, пусть и на чужих землях. Хотя не такие уж они и чужие. Сколько их людей там оставалось во все времена.

И Один должен оставаться им доволен, когда во всем разберется. У него и глаза на месте останутся, и мудрости хватит на двоих. А одна ошибка еще ничего не значит.

Глава 4 Влюбленная валькирия

Бог Локи решил сам вершить историю. Он слишком долго прожил и много чего совершил, но неизменно оставался только вторым Но для того, кто рожден богом, рано или поздно наступает момент, когда ему совсем не хочется от кого-то зависеть, а такому как Локи и подавно. Он знал, что это будет невероятная история, ему удастся потрясти все миры. Не одна Сага потом появится о том, как это было на самом деле. И он станет настоящим творцом нового мира. И мир этот не будет таким ничтожным и скучным, каким слыл до сих пор.

Ладья качалась на волнах. Гром постепенно стих и молчания перестала сверкать, ослепляя путников, полоска, которую они приняли за землю, оказалась обманом. Они продолжали двигаться в бесконечности водного простора.

Рогволод и не подозревал о замыслах богов, полагая, что это только глупая случайность. И теперь, когда его выбросили из своего мира, они забыли о нем, и оставят его в покое. А его дальнейшая жизнь зависеть будет от него самого, от силы его меча и умения на новом месте создать свой дом и свой мир. Глядя на заснувшую дочь, он пообещал себе и ей, что станет в новом мире самым лучшим, она никогда и ни в чем не будет нуждаться больше и жить станет, как настоящая королева. И может быть, он еще поблагодарит судьбу за то, что вначале она обошлась с ним так жестко, ведь если в этом мире и существует справедливость, то тот, кто страдал и терпел лишения, должен быть награжден. Он немного успокоился после таких мыслей. Наверное, величайшая мудрость и состоит в том, что людям неизвестны божьи помыслы. И в душах их появляется надежда, и она умирает последней. Они не теряют ее даже тогда, когда надеяться вроде бы не на что.

В те минуты он понять не мог о том, что главный его враг, коварный Бог Локи уже сделал его главным героем своей ужасной истории, о которой он и сам еще не имел представлении, только решил, что она не будет скучной. Но что должен был пережить этого герой, чтобы история не оказалась скучной.

Тор покинул стены дворца, едва сдерживая свой гнев, он помнил ехидную усмешку Локи. Никак не мог забыть ее. Это не ускользнуло от взора Валькирии Ингрид, следившей за тем, что происходило во дворце. Она принимала все близко к сердцу, потому что была страстно влюблена в Рогволода. О, как она рыдала в тот день, когда он женился на земной женщине. Но она терпеливо ждала своего часа — гибели его на поле сражения, когда она отыщет его среди мертвых и заберет навсегда в свои объятия, и останется с ним навсегда.

Никто не знал о чувствах ее. И не узнал бы того счастливого часа, если бы не последние события, странно связанные с ее возлюбленным. Она пропустила самое начало и знала только о трагической развязке. Это казалось громом среди ясного неба. И забегалась, заметалась валькирия, больше не заботясь о том, что ее тайна станет известна кому-то. Все это не имело особенного значения, если они отправили его так далеко. И ее сильные руки не могут до этой кромешной тьмы дотянуться. А он не только все горести и беды испытает, но и достанется им жутким русалкам и кикиморам, после ухода. Как представила она себе это, так ей и сделалось дурно. И она дала себе клятву, что не допустит такого. Но легко было сказать, а как сделать такое? Ей ли не знать, что живых воинов забирать на небеса она не имеет право. И никогда ей не позволит такой вольности Один, а уж Локи — и говорить нечего, они запрут его, да и ее заодно в такую даль, что и до мира они никогда не смогут добраться. Убивать его на тех землях пока никто не собирался. И пока Рогволод покачивался на волнах в бесконечном море, она ломала себе голову над тем, как что-то изменить в его судьбе.

Она обрадовалась, когда тор пошел к Одину, и была сначала почти уверена в том, что Старик будет с ним заодно, но радости ее быстро пришел конец, она надеялась на то, что сам Локи разозлит его, так выведет из себя, что он сделает все для того, чтобы противостоять ему. Но и эта надежда развеялась, как дым, по самодовольной роже этого проклятого чудовища можно было предположить, что Один только отделался от него, но все оставил как есть, — она взвыла от ужаса. И убедилась в том, что никто не сможет ей помочь, ничего у нее не выйдет. Но как же так? Почему какое-то дурацкое пари могло так испортить все безвозвратно. Должно быть что-то еще. Она казалась слишком взволнованной, была не способна соображать от горя. Но стоит только успокоиться, подождать немного и все станет прекрасным. У Локи множество врагов. Чего-чего, а этого добра у него хватает. И там есть боги, с которыми можно договориться, обольстить. Она знала, что нельзя отчаиваться и в самом безнадежном случае. И тогда решение придет само собой.

№№№№№№

Валькирия металась, не в силах ничего предпринять, но и рассказывать она пока никому и ничего не собиралась — круг замкнулся у нее на глазах.

Локи вроде бы сам искал с нею встречи. Все было не случайно. Просто он слышал бесконечный споры и сплетни о том, что эта странная девица не бывает на полях сражений и не ищет себе воинов. На все расспросы подружек своих ничего толком не отвечает — ждет кого-то особенного. Локи навострил уши, как только услышал такое. И он был уверен в том, что влюблена она в него — разве был в этом мире еще кто-то особенный, чем бог хитрости и коварства? Правда, он видел, что перед ним она не представала, никак не намекала на свои чувства, но он решил, что это от застенчивости. Не каждая решится перед самым красивым и отважным из богов так просто появиться. Красок он для собственного портрета никогда не жалел. И решил он немного помочь бедной девице. Он решил предупредить ее о том, чтобы на многое она с ним не рассчитывала. Он вольный и непостоянный любовник, но честь ей окажет, она останется довольна после тех ночей, которые он ей подарит. Ему нужна была женская ласка, после всех треволнений и приключений и переделок, в которых он оказывался в последнее время.

Когда Ингрид сидела и проклинала Локи за все муки, которые он ей причинил, он и появился перед нею во всей своей зловещей красе.

Она вздрогнула от неожиданности, решив, что он знает обо всем, и пришел, чтобы наказать ее.

«Как я могла потерять всякую осторожность, он знает обо всем, я не только не смогу помочь Рогволоду, но и за все поплачусь, дура безмозглая, — ругала она себя, на чем свет стоит. Но страх ее растаял, как только она успела заметить, что настроен он благодушно, и если знает о ее помыслах крамольных, то никакого значения им не придает.

«Возмечтала, да кто она такая, чтобы сам Локи в помыслы ее проникал» — упрекнула себя валькирия, но насторожило ее то, что он был поразительно ласков да обходителен с нею — это не могло сулить ничего хорошего. И она прислушалась к ее вкрадчивым словам.

— Слышал я от подружек твоих, что ты ни с кем из воинов не дружишь, ждешь кого-то необыкновенного. Ну что же, это похвально.

— Теперь это невозможно, — резко произнесла валькирия, но насторожилась, стараясь понять, к чему он клонит. Может он хочет все исправить и вернуть ей Рогволода?

— Я здесь, и нет ничего невозможного, — подтвердил Локи, и она воспаряла духом и даже улыбнулась. Она еще не верила ушам свои, но в мире случаются чудеса, не стоит плохо думать о богах. Локи разыскал ее, чтобы сообщить радостное известие.

— Все возможно, — повторил Локи и обворожительно улыбнулся.

— Ты хочешь вернуть его? — не веря своему счастью, спрашивала она. И ей показалось, что он растягивает удовольствие, чтобы полюбоваться своим благородством.

Локи был увлечен собственными помыслами и слушал только себя самого, потому не сразу врубился, о чем идет речь. Но он вдруг понял, что речь идет не о нем вовсе, а о ком-то третьем.

— Кого это я возвращать должен? — взревел он, все еще улыбаясь самодовольно, — ты говоришь о Торе, так этот придурок не стоит и разговоров о нем, я и пальцем из-за него не пошевелю.

— Не издевайся надо мной, разве ты не знаешь, что я говорю о Рогволоде, не смогу я никогда без него быть счастлива, если его не будет здесь, даже сам Один мне не нужен, — выпалила она наконец.

В один миг все встало на свои места, он готов был взорваться, но сдержался, чтобы не оказаться в еще более дурацкой ситуации, хотя куда уж больше.

— Посмотрим, — усмехнулся Локи, — я еще не решил.

На самом деле он ничего решать и не собирался, а боролся отчаянно только за собственную репутацию, которую так беспечно чуть не извалял в грязи, — хорошо, хоть поблизости не оказалось никого из этих вечно снующих божков и духов, никто ничего не увидел и не услышал. Он, как мужик последний, прибежал к валькирии, уверенный, что она умирает из-за него, а проклятая девица на все была готова из-за ничтожного воина, которого он изгнал из мира, как паршивого пса и возвращать не собирался. Он успел забыть о его существовании, если бы она ему этого не напомнила.

И кто бы мог подумать, что самый больной удар нанесет ему даже не сам воин, а подлая девица, которая бога предпочла смертному. Это стало самой неприятной неожиданностью для него в те дни.

Локи умчался в свое неуклюжее, но просторное жилище, он хотел немного передохнуть, но о женских объятиях больше в тот вечер он думать не собирался.

Коварство валькирий не знает границ, и кто бы мог думать, что он, как последний дурак, окажется в сетях собственного обмана. Неужели, прежде чем нестись к ней в объятия, нельзя было повнимательнее взглянуть в ее помыслы и проверить, чем глупые ее мозги забиты.

Ингрид пребывала в растерянности. Локи всегда слыл хитрецом, настроения его менялись каждую минуту, но почему он ушел, так ничего и, не сказав ей.

Что она не так сказала и сделала, отчего он не стал больше слушать ее и поблагодарить его. Может, он не привык к благодарности. И что могло разозлить его в последний момент? Она поняла, что если до свидания с ней он и хотел для нее какой-то подарок сделать. То после этого свидания, желание у него отпало. И Валькирия разрыдалась так ничего и, не понимая. Как сложно устроен этот мир.

«Все кончено, — говорила она упавшим голосом, — никогда больше он не появится тут, и я не смогу его увидеть. Где он погибнет и во дворце, какого бога окажется — этого не суждено будет мне узнать. А если даже и узнаю, какой от этого прок?»

Но она не хотела так быстро сдаваться. Разве нет у них более могущественных богов, чем Локи? Ведь может же ей кто-то помочь? Они говорили о Перуне, а вспомнила о недавно подслушанном разговоре. А что если столкнуть этих двоих лбами? Все надо хорошо обдумать. Они оба и сильны, и хитры, одна оплошность — и от нее следа в этом мире не останется. Но попробовать можно. О. как ей хотелось наказать Локи. Даже если после этого он ее уничтожит. Она готова была потерять бессмертие только ради того, чтобы он был наказан. Зная, что не дождется счастья, она понимала, что бессмертие будет настоящим наказанием.

Она уже решилась на какой-то поступок и ничего не могла изменить в своей реальности.

Локи напрасно считает, что он может творить безнаказанно зло, ему не сойдет это с рук. Если не расправу, то неприятности она ему принесет. От помыслов таких валькирия немногого успокоилась и решила идти до конца. Никакими подарками, посулами и обещаниями он не сможет обмануть ее. Она будет сильна и непреклонна, она сможет ему доказать, какой страшной бывает валькирия, которую лишили любимого человека. Ей было обещано счастье, большое счастье, и никому не позволит она уйти безнаказанно, если его безжалостно отняли.

«Она пожалеет о том, что проговорилась, — мстительно подумал Локи, добравшись до своей лежанки. А все, что мне нужно я получу от ее подружек и даже не посмотрю больше в ее сторону, даже если она ко мне приползет на брюхе.

Никто мне не указ при этом. Она узнает, что такое Бог, и будет бежать и умолять, а я пошлю ее подальше, может, в то самое море заброшу, в котором болтается ее ненаглядный воин, и никому не разрешу ее оттуда вытаскивать.

Наказание одно страшнее другого возникали в душе его и он радовался, как ребенок, тому, что мог придумать что-то еще. Но со временем он умерил свой пыл, понимая, что такими действиями себе больше, чем ей навредить может. Боги увидят, что он связался с валькирией, и от смертного никак отстать не может.

— Самое мудрое — не обращать на нее внимания вовсе. Она думает о спасении Рогволода и, скорее всего ни о чем даже не догадалась, и в этом ее спасение от дикой расплаты. И он никогда себя не выдаст, а если кто и обвинять станет, то отопрется спокойно. Наверное, со стороны все выглядело так, будто он хотел сначала позабавиться, но быстро передумал.

После этого Локи успокоился и захрапел. Ему снилась Ингрид. Она рыдала и говорила, что воин дороже ей, чем лучший из богов, и ее сердце навсегда отдано ему. Он хватал ее, но она выскальзывала из его рук и все время исчезала где-то.

— Проклятый, — кричала уже невидимая валькирия, а он никак не мог до нее дотянуться.

— Да, и горжусь этим! — завопил он ей во след и дико захохотал. Но потом, во сне он ощутил, что оставался совсем один. С ним близко даже не было ни одной живой души.

Локи проснулся в ярости. Он понимал, что не сможет забыть эту нелепую историю, валькирия замучает и опозорит его. И это и станет его настоящим проклятием.

Глава 5 Спор с Перуном

Локи понял, что должен что-то предпринять. Нельзя было все оставлять на милость мужика неотесанного и валькирии черт знает, что о себе мнящей. Из-за них он не собирался оставаться в дураках, а это могло случиться, если он будет медлить, церемонится с ними.

Как поступить дальше, он думал и прикидывал довольно долго, и это снова привело его в ярость. Наконец, Локи понял, что он должен отправиться в Сварг к Перуну и посмотреть, что там происходит, что еще в этом страшном мире случиться может.

В жилище славянских богов он появлялся только пару раз, да и то, скорее из любопытства. Все ему там казалось странным и диким. Боги были какими-то бесхребетными, полудохлыми. Если бы не чужое небо и не чужие законы, то он там такой переполох бы устроил, но бесполезно было вмешиваться туда, где ты мог быть только гостем и чаще всего непрошенным.

Посмеявшись и покритиковав все, что можно было, он поспешил удалиться, и порадовался тому, что туда его судьба только на миг забросила. Правда, во время последнего посещения он убедился в том, что Перун, захвативший власть в Сварге вовсе не походил на всех остальных богов, там обитавших. С ним бы они точно не поладили, окажись в одном мире. Не случайно он отодвинул старика — Сварога и Дажьбога, считавшегося у них до тех пор главным богом и занял верховный трон. Но знал его Локи плохо. Оставалось только гадать, как он может в том или ином случае поступить. Он слышал краем уха о том, что их Рюрик и многие из воинов, туда ушедших, с ним находили общий язык и почитали его не меньше, чем Одина. Но это были только слухи, да и на что только не пойдут воины для того, чтобы одерживать победы в сражениях, ведь это могло и без вмешательства Перуна происходить. Он-то знал, насколько сильны и отважны были те воины, Потому и нужно было все самому хорошенько разузнать. Недавний обман с валькирией заставил его поморщиться — девица просто обвела его вокруг пальца. А тот, кому удалось целый легион богов обмануть, это не безмозглая девица, и все знать надо точно. С такими помыслами он и добрался до Сварога.

№№№№№

В Сварге было значительно теплее, чем в Одиновом мире, росли прекрасные деревья, плоды которых казались ему настоящим чудом. Тут и там мелькали души. Если у них на небеса чаще всего поднимались отважные воины, там они и продолжали пиры и сражения, то тут попадались совсем другие создания. Он был уверен в том, что меча они и в руках не удержат, даже при желании и необходимости. Здесь были и воины, и князья, вероятно, но они растворялись, и найти их было не так — то просто. Девицы были хороши, это надо признать, если бы не важные дела, он с удовольствием бы развлекся с кем-то из них. Но пока не решено главное, ему не хотелось отвлекаться на всякие мелочи.

Озираясь по сторонам, дошел он до дворца Перуна, дорогу к которому помнил смутно. Локи волновался и злился, не зная, как поведет себя с ним этот строптивый бог, который не отличался мудростью. Он, завоевавший власть своими руками, мог рассчитывать только на свои силы, и на то, что все должны с ним считаться. А для пришельца это было самой трудной задачей. Даже с Одином он старался, как можно меньше считаться. Конечно, иногда это заканчивалось большим скандалом. Тогда и назревало что-то, похожее на последнюю битву. И он выпускал кого-то из своих чудовищ. Но чаще всего Один предпочитал с ним совсем не связываться, находилось мирное решение их конфликтов.

Локи знал, что сам он совсем не умеет с кем-то договариваться и ладить, настолько он был избалован вниманием, страхами, уступками всех остальных.

Перун встретил его без особой радости. И это самое по себе его завело. Но раз явился, надо было как-то объяснить свое вторжение. И он заговорил довольно спокойно.

— Я послал тебе одного своего воина. Думаю, тебе за ним интересно будет посмотреть. Это не худший из воинов, только очень строптивый. Он чертыхнулся про себя, потому что Перун все это время таил молчание. Казалось, что пришелец говорил сам с собой.

— Он проиграл в поединке со мной, но мне не захотелось убивать его сразу. Он может тебе еще верную службу сослужить, зачем же добро переводить.

— Вижу, что ты мне все время помогаешь, — усмехнулся Перун, — только непонятно, почему же ты воинами-то разбрасываешься.

— Их у меня и без этого хватит, сладу нет никакого, а тут земли много, а народец у тебя слабоват, будет, ему вожди и защитники очень даже понадобятся.

— Значит, ты для меня воинов выращиваешь.- Перун пронзительно рассмеялся, — братец, я мудрому Одину не поверил бы, а уж тебе тем паче.

Локи не понравилось то, что его братцем назвали. И то, что метал он тут бисер, а ему и верить этот гордец не собирался. Но ведь он сам к нему пришел, и негоже было на хозяина зуб точить, даже для него существовали правила, которые он не всегда нарушал.

— Можешь мне и не верить. Но попомни мое слово, наступит время, когда ты мне еще благодарен будешь, и не вспомнишь о том, кто так помогал тебе, ведь не важно какие причины у него для этого были.

— Может и так, — согласился Перун — только боюсь я, что много хлопот из-за этого выйдет. Я и теперь могу признать, что Рюрик одним из лучших князей был, новый род от него на земле начинался. Только не забывай, что в жилах его славянская кровь течет. Он скорее по воле случая у вас оказался, а потом мы возвратили его тебе, но за то, что возвратили, немало твоих забияк нам пришлось принять, и не всегда все гладко там было. Часто мне и самому вмешиваться во все приходилось.

— Может и так, я многое не ведаю. Но чем это плох был Один наш, уж его-то своим ты никак не назовешь. А это еще посмотреть надо, кто из них, Рюрик или он для твоих земель больше сделали.

Ничего на это не ответил Перун, да и что об Олеге Вещем говорить, хоть и не княжеского он роду, но всем князьям князь был. Но ведь и с ним немало возиться пришлось, но пожаловаться грех было. Принял он Перуна сразу, даже скорее, чем Рюрик своим богом признал, за своего князя и бога считал, а кому же не польстит признание лучшего воина.

— Вот и Рогволод не хуже Олега будет, о том я тебе и толкую.

— Ладно, это мы еще увидим. То жизни ты его лишить собирался, то, словно дитя родное расхваливаешь, но попомни слово мое, если ты от меня потребуешь что-то невыполнимое али совсем подлое, не жди от меня поддержки, не дождешься. Против Одина твоего не пойду я.

— Это что же я такое от тебя, когда требовал?

— Вот я и предупредил тебя, считай, что предупредил, — повторил он для пущей важности, чтобы тот потом не кричал о том, что Перун давал слово, но выполнять его не собирается.

Локи отправился восвояси, вполне довольный тем, что тут увидел и совершил. Перун будет следить за этим парнем, он запомнит, кто его хозяин. Локи не собирался от него требовать помощи в борьбе с кем-то. Но парень хотя и на землях славянских остался, но принадлежать ему будет, когда захочется ему, он может с ним расправиться, хотя бог капризен и своенравен, если он захочет, то сможет заступиться за него, если он на самом деле так хорош будет, как его расхваливали. Но, скорее всего ничего не случится, он особенно его защищать не станет, а может и вовсе о существовании чужеземца забудет. Локи радовался тому, что у него хватило хитрости и красноречия, чтобы покорить не только проницательного Одина — мудрейшего из мудрых, но и этого дикаря, в варварской стране обитавшего. О том, что Перун свой род от Олимпийских богов числит, он как-то старался во внимание не брать. Нет, Локи умел все нарисовать в таком свете, какой ему в данный момент желаннее был и выгоднее казался.

Еще немного побродил он по Сварогу, невольно сравнивая его с родным домом, и решил, что если когда-то ссора его их станет так сильна с Одином, что убраться ему захочется оттуда, то, пожалуй, он обоснуется в этом мире. Здесь не так уж и пустынно, хотя скукотища страшная. Но это очень легко изменить, стоит только столкнуть кого-то лбами, подстроить две-три заварушки, и от их спокойствия не останется и следа. И хотя хитрый Перун когда-то Чернобога под землю загнал, а царя морского под воду, тем самым, лишив их возможности мешать ему, но ведь все перемениться может. В тот момент он и увидел несколько свирепых демонов, и понял, что спокойствие это только кажущееся.

Локи покинул мир, в котором его стараниями оставался Рогволод и его дочь Рогнеда.

Глава 6 Явление беса

Как только Перун сообщил о том, что Локи убрался и след его простыл, бес появился перед ним и решил побеседовать со своим верховным богом обо всем, что случилось и может случиться с ними со всеми.

Бес поторопился явиться, потому что он скучал — в мире не проходило ничего особенного, но явно все могло произойти в ближайшее время. А ему было так скучно без приключений. Святослав мотался где-то, да и дни его были сочтены. Бес не собирался смотреть на то, как с ним расправятся. И не стоит ничего хорошего ждать от бесчисленных сыновей его, они перегрызутся потом, как дикие псы, и будут все время биться за право обладать великим столом, словно это и на самом деле для них важно. Он, чем больше думал, тем больше понимал, что все героические времена прошли давно. А вот поганые и грустные, те, о которых на Алтын — камне было написано — они еще не наступили, но и не могли его особенно вдохновить. И надо было самому суетиться и искать то, что интереснее будет.

Вот и нынче, когда он узнал о том, что Локи — этот бог всех чертей, только что ушел от Перуна, он понял, что дело это будет интереснее, и, прочистив уши, приготовился его слушать.

— Этот каналья, которого ты должен был встретить на пути своем, страстно заботится о том, чтобы мы не особенно скучали, вот и нынче подбросил он нам одного из своих воинов не по широте душевной, конечно. Я не знаю, что это за подарочек такой с его стороны, но с ним надо держать ухо востро. Сам я не могу за каждым воином следить. Может это дурацкая шутка, и он ничего из себя не представляет. У тебя пока никаких важных дел нет, вот и посмотри за ним, сообразишь по ходу, как поступить, если он дельным окажется, поможешь, если забияка и бездельник, все так устроишь, чтобы он убрался без лишних хлопот, в этом я тебе могу доверять. Но смотри, если упустишь что-то или не так как надо все будет, тогда сам на себя пеняй.

— Про то, что я ничего все это время не делал — подлая клевета, — возмутился бес, — интересно, кто это с Рюриком и с Олегом был все время, все копыта посбивал, пока подвиги их славные умножал. Ты сам говорил недавно, что тот и другой такими князьями были, что поискать еще надо, а то, что за Святославом я устал бессмысленно гоняться, так это вовсе не моя вина. О чем он думает, чего от жизни хочет — мне неведомо и непонятно. Детишки его тоже не шибко хороши, толку от них мало, и стоит ли копыта бить из-за дела, от которого пользы никакой нет — это еще вопрос.

— Ну, разговорился, — усмехнулся Перун, — я тебе не о Святославе, а о Рогволоде говорю и будь добр, пошевеливаться, пока у меня настроение хорошее.

— Ладно, где наша не пропадала.

Бес с интересом разглядывал своего неукротимого бога, позволившего Локи так по-хозяйски к нему ворваться и вести себя так, будто не грозный Перун, а один из удельных князей перед ним находится. Но и Один рядом с ним не особенно-то расходился, потому что таким он был и оставался до самого конца. Но если даже Локи и посылал им худшего из воинов, всегда оказывалось так, что среди славян они лучшими оказывались, и много полезного для них творили.

На странных этих землях, среди странного этого народа все было не по-людски, где видано, чтобы сам по себе народ таким хилым и немощным оказаться мог. И не могли они никак найти достойного князя, как ни старались. Вот и ждали, пока кто-то и откуда-то к ним пожалует, и править ими будет достойно и справедливою Он редко об этом задумывался, потому что созданием был деятельным, а не философом, но иногда вольно или невольно на такие мысли все-таки натыкался. И на этот раз, как ни старался, не мог от них отделаться. Перун прибавил озадаченно:

— Смотри в оба, возможно из-за этого парня тебе с самим Локи схватиться придется. Ты, конечно, подслушивал наш разговор, Он отстрочил ему смерть, но в любой момент, если передумает, может затребовать его обратно, или надеется на то, что у нас он верную погибель найдет.

Если ты мне заявишь о том, что чего-то не видел, не слышал, не знал, то тебе хуже будет, — в голосе Громовержца прозвучала угроза.

— Да ладно тебе, — как ни в чем не бывало, говорил бес, — может, у меня и случались промашки, но не ошибается только тот, кто ничего не делает. Он изрек это и оставался вполне доволен таким изречением, словно сам его и придумал.

.- Не груби, я не понимаю, почему терплю все твои выходки, — возмутился Перун. На самом деле он много прощал бесу, наверное, потому, что такого расторопного и разумного помощника у него больше не было. Как ни ругай ты его, но если приключится что-то, лучше, чем он с делом все равно никто не справится. И Перун не хуже других понимал это.

«Терпишь ты меня оттого, что другого такого идиота, чтобы просто так на тебя пахал и все твои дела улаживал, все равно не найдется, и никто все твои попреки так покорно больше выслушивать не станет. А потом с еще большим рвением, чем прежде он тоже крутиться не будет», — размышлял в тот момент Мефи.

Как всегда, бес сгущал краски, он должен был признать, что все это ему самому было крайне интересно, и никто не смог бы его от этого отговорить. Но в критические минуты он пытался представить себя этакой жертвой, несчастным мучеником, от которого и ждать особенно нечего, и требовать ничего не стоит, но требуют и ждут такие как Перун, которые сами копыто о копыто еще не ударили.

Таким несчастным и одиноким в те минуты он казался даже себе самому. Хотя копыта его чесались, скорее, хотелось спуститься на землю, чтобы встретить этого воина, из-за которого уже столько копий сломано, и посмотреть, что же там на самом деле происходить будет, отчего два бога никак успокоиться не могут.

Связываться с Локи ему хотелось меньше всего. Это было единственное существо во всех мирах, перед которым он был совершенно бессилен. Как можно сладить с тем, кто видит тебя насквозь и готов обвести вокруг пальца. Он все твои штучки и ходы заранее знает, еще до того, как ты сам подумать об этом успел. С таким, дураку понятно, лучше вовсе не связываться. И на каждое твое превращение в ворона, кота или собаку у него свое превращение есть, да такое чудовище появится, что жутко становится. Надо все сделать для того, чтобы оставить этого типа и не обращать на него никакого внимания. И хотя поражений у него еще никаких особенных не было до сих пор, а если случатся, он не особенно из-за них переживать станет, но лучше избежать этого вовсе — так спокойнее и проще будет. В бесконечности еще многое случиться может.

№№№№

Локи вернулся к себе, довольный совершенным. Он ничего особенного до сих пор не слышал о бесе, и понятия не имел о том, что тот служит Перуну верой и правдой, а потому заблуждения его потом и отразились на всех дальнейших событиях.

Он был уверен, что Перун из-за его воина особенно напрягаться не станет. И не составит особенного труда сделать все, как надо. На чужих землях устроится очень непросто. А место под солнцем отвоевать еще труднее, да с малым ребенком на руках. Вот там, в непроходимых лесах и должна его поджидать погибель верная. И самому Локи ничего предпринимать не придется.

Он не соизволил даже взглянуть на землю, и он не видел, как бес туда направился. Он не собирался бросать изгнанников на произвол судьбы.

Глава 7 На землях русичей

Море казалось бесконечным, но рано или поздно даже оно кончается. И не только маленькая девочка, но и воин, привыкший терпеть и надеяться, в какие-то часы думал о том, что водная гладь никогда не кончится. Им повезло. Ни одной серьезной бури не случилось на их пути, но и покой утомляет не меньше иногда, чем буря.

А на рассвете, когда он пробудился, Рогволод увидел вдалеке полоску земли. Сначала он не поверил глазам своим и считал, что это обман. Сон продолжается наяву. Стоит открыть глаза шире, и она исчезнет. Но полоса берега становилась все шире. И тогда первые порывы радости оживили его сердце. Это было спасением, ни еды, ни воды у них больше не оставалось.

«Я не знаю, что замышляет проклятый Локи, — подумал он, но от голода мы не погибнем — это точно. Он знал, по рассказам стариков, что все эти земли принадлежат русичам. Им всегда нужны были хорошие воины. И рано или поздно, он отвоюет себе земли, подождет, пока его дочь немного подрастет, а потом можно и великому князю верой и правдой послужить. Воины рассказывали, что их бог Перун воинственен и отважен, он помогает им во всех сражениях. А если он заручится его поддержкой и благосклонностью, то и вовсе может от Локи проклятого избавиться. И обидно ему было, что Один верный бог его, которому он служил, не заступился за него. Может он боится Локи или не хочет с ним связываться. Земля надвигалась даже быстрее, чем он мог себе это представить. Проснувшаяся девочка не могла не заметить, что они приближались к какой-то земле.

№№№№№

Как быстро не двигалась ладья, но им казалось, что шла она слишком медленно. И Рогволод, изнемогая от ожидания, тожественно пообещал себе, что, как только ступит на землю, никогда больше в нее не сядет. Он понимал прекрасно, что обещание это невыполнимо, и все-таки никак не мог успокоиться. Он про себя решил, что не должен отправиться в плавание как можно дольше.

Девочка проснулась и внимательно на него посмотрела, она видела, что отцу известно что-то хорошее, приятное. Приподнявшись, она оглянулась по сторонам, увидела землю.

В детстве всегда время тянется очень медленно. Потом, когда взрослая Рогнеда вспоминала о своем путешествии, ей казалось, что длилось оно не меньше года, а может даже не один год. И какова же была ее радость, когда она убедилась в том, что оно все-таки закончилось удачно, они не сгинули в бескрайнем морском просторе. Как трудно было в это поверить.

Когда они подошли совсем близко, ей показалось, что они вернулись каким-то чудом в собственный мир, потому что она снова увидела вокруг скалы. Но Рогволода было трудно обмануть. Он видел, что никаких скал там не было, просто берег был очень обрывистым, и в том месте высоко возвышался над морем. Он долго двигался вдоль него, пытаясь понять, где удобнее было высадиться на землю. Обессилевшему мужчине с ребенком на руках, надо было еще взобраться наверх. Но он нашел то, что искал. Лес оказался девственным и непроходимым. В первый момент ему показалось, что здесь никогда не было людей. А если поверить тому, что земли эти бескрайни, сколько же им придется до них добираться. Он уселся на берегу, чтобы немного отдышаться, и только потом решил двигаться дальше. Как приятно было ощущать твердую почву под ногами.

Они шли долго, а берег все оставался пустынным — ни птиц, ни животных не было поблизости. Ему говорили, что здесь можно ни один день пройти и никого не встретить. Это не могло его удивить.

Ладья оставалась брошенной на берегу, он прихватил с собой только немногочисленные пожитки, девочку он нес на руках, как бесценную ношу. Немного кружилась голова от голода и усталости, но он понимал, что должен идти дальше, пока не доберется до людей. Каким чужим, и каким прекрасным казался пришельцам этот мир.

Рогволод и подозревать не мог о том, что пара проницательных глаз неотступно внимательно следят за ним, а разглядывая, прикидывают, что и как следует предпринять дальше.

Бес выжидал. Он ждал появления местного Лешего, которого послал на разведку. Теперь тот воротился назад, и, невидимый для незнакомца, встал перед бесом.

— Избушка колдуна пуста. Он помер недавно, ее пока никто не успел занять. Они могут провести там ночь, а потом пусть отправляются дальше, — предложил Хозяин этих мест. Там есть кое-какая еда, и запас воды имеется, Кикимора об этом позаботилась.

— Ладно, проваливай, — бесцеремонно ответил тот, — а я превращаться в человека буду.

Леший и на самом деле исчез, он не успел или не захотел обидеться на него. Да и знали они друг друга не первый век. Даже среди других леших, а их на этих землях было великое множество, он слыл добряком. И бес, появляясь в его владениях, вносил разнообразие в довольно однообразную и скучную жизнь. Он его ждал и всегда ему был благодарен за внимание.

Лешему хотелось оставить этого воина с ребенком тут навсегда. Но бес сразу предупредил его о том, что все будет по-другому, ему необходимо стать князем, встретиться с самим Святославом и послужить ему верой и правдой. Разве кто-то против такого сможет возражать? Но он тайно жалел о том, что перед ним не простой смертный, а воин. А ему придется снова среди зверья и богов и духов залетных обитать, а он так любил людей, особенно маленьких детей, может быть потому, что их здесь не было, и они не успели ему особенно надоесть. Едва появившись, они всегда спешили перебраться в более обжитые места. Леший убрался, но не слишком далеко. Ему так хотелось посмотреть, что дальше будет происходить.

Небольшой пастушок появился на берегу, он подошел к человеку, восседавшему на камне. Он казался таким миролюбивым и был так мелок, что даже усталому Рогволоду опасаться его не было нужды, и тени страха не возникло в душе его. Он почти победил самого Локи, а потому и не боялся никого. Он слышал что-то о колдунах и чародействе. Но никогда не поверил бы, что один из главных чародеев может перед ним в таком облике предстать. Он рассказал, что прибыл из Скандии и не удивился тому, что пастушку понятен язык его. С тем миром он распрощался навсегда и ему нужно как-то устраиваться в этом.

— Наш мир огромен, — услышал он в ответ, немало собратьев твоих ты тут со временем обнаружишь, но не нынче. Скоро вечер, а тебе надо отдохнуть и поесть. Пошли, тут забытая избушка есть поблизости, — говорил он радостно и вдохновенно. Поселок далековато будет, а тут жил колдун, на людей обиженный.

Он заметил, как воин помрачнел, при упоминании о колдуне, но бес поспешил его успокоить:

— Да помер он недавно, духу его не оставалось больше, все в мир подземный к Чернобогу унеслось. Он не особенно любил эту землю, и не собирался сюда никогда возвращаться.

Показывая дорогу, он отправился прямо в лес, к той самой избушке, о которой им говорил.

Рогволод не стал спорить. Может, этого парня ему сам бог послал, не стоило отказываться от любой его помощи в чужом мире. А если он что-то недоброе затевает, то клинком и кулаками своими Рогволод действовать сможет.

Избушка оказалась на удивление близко. Они прошли вдоль морского берега и углубились в лес. Старик надежно спрятал ее от взоров случайных прохожих. Устроено все в ней было добротно, жить тут можно целую вечность и не тужить.

— Отдыхайте пока, я вам путника подыщу, чтобы вместе с ним к Святославу отправиться, когда девочка немного подрастет. Зверья тут много. Духи обитают. Но ты не из трусливых. Может, и коня себе раздобудешь, — предложил ему бес. С этими словами он исчез. А Леший с радостью подумал о том, что уйдут они не завтра. Ребенок и на самом деле был очень мал.

№№№№

Ребенок быстро привык к новому своему месту. Он до конца своих дней мог пребывать тут и в один прекрасный день мирно скончался бы, потому что никто его особенно не беспокоил. Но он хотел жить среди людей, а не среди зверей, и, собрав однажды шкуры убитых животных и все пожитки, который было немало к тому времени, он отправился в селение, до которого путь был не близок. Ему хотелось побольше узнать об этих людях, хорошенько выучить их язык, и осваиваться в этом мире. Лучше ничего в мире он и представить себе не мог. А если Аскольд — простой воин, о котором рассказывали скальды, стал князем ад в древнем Киеве, то отчего бы ему ни завоевать себе княжество.

Он почти дошел до селения, когда заметил человека, отчаянно сражавшегося с огромным медведем. Рогволод понял сразу, что если не поспешит к нему на помощь, то мужик будет мертв. Посадив Рогнеду в надежном месте, и велев ей не двигаться с этого места, он бросился туда так быстро, как мог двигаться.

Медведь не ожидал такого отпора. Взревев, он отпустил свою жертву и повернулся к нему. Он воткнул клинок ему прямо в сердце. И покачнувшись, взревел и окончательно рухнул зверь. Мужик был сильно покалечен, но жив. Он что-то говорил на чужом языке. И Рогволод убедился в том, что он не понимает ни одного слова из того, чтобы было сказано. И ясно было только то, что он благодарил его за спасение. В поселок они отправились втроем.

Глава 8 В Поселке

Новый гость, благодаря схватке и спасению старосты (неудачный охотник именно им и оказался) не только был принят в поселок славян, называвших себя кривичами, но и с самого начала пользовался особенным почетом и уважением. Незлобивые и не воинственные, вступавшие в поединки только в случае необходимости, они сразу же поняли, что могут на него положиться и рассчитывать. И он радовался тому, что для него все так удачно с самого начала повернулось.

Он решил, что здесь стоит обосноваться и хорошенько изучить их язык, чтобы двигаться дальше, а дальше, там, где он окажется, выдать себя не за чужака, а за своего.

Рогнеда не привыкла к людскому вниманию и немного дичилась, но она была так хороша, что многие бабы с радостью угощали ее и заботились о ней. Они научили ее всему, что умели сами, и язык их понимала она прекрасно раньше отца своего. А через полгода никто не поверил бы, что этот ребенок не знал ни единого слова. Скоро среди всех девиц появилась Ирина. Поселившаяся по соседству с ними. Она появлялась в избе, которую для него построили чаще других, и старательно вела хозяйство, которое со временем становились все больше. Она с радостью смотрела за девочкой, когда он был занят или уходил на охоту. И все они жили дружно в этом мире, казалось, что так будет всегда.

В тот день ничто не предвещало беды. Хотя договаривались, что пойдут охотники дальше, чем обычно, и предупредили всех в поселке, чтобы ждали их только к ночи. Впервые той ночью осталась Рогнеда без отца своего, и странный ужас охватил ее душу. Напрасно старалась Ирина уговорить ее:

— Не бойся, ничего с ними не случится, твой отец такой сильный, ему никакой зверь не страшен. Ничего не помогало.

Девочка тихо вытирала слезы и шептала что-то невразумительное. Ирина и сама тревожилась. Она была отчаянной девицей и могла постоять за себя перед любым парнем. Но только появление этого спокойного и сильного чужестранца, невесть откуда взявшегося с ребенком на руках круто изменило ее жизнь. С первого взгляда на него поняла она, что только на нем свет для нее клином сошелся и счастлива она будет с Рогволодом, а больше никто и не нужен ей. И не стала она ждать, пока какая-то из девиц опередит ее, и сама пришла к нему. Он отнесся к ее появлению спокойно, оценил тот порядок, который она навела в его небольшом хозяйстве, и маленькая дочь его не оставалась без внимания — как мог он отказаться от такой заботы? И когда через неделю после ее вторжения он укладывался спать, а она пришла к нему, он к этому отнесся с пониманием и благодарностью и рад был тем ласкам, которые ему Ирина так щедро подарила.

Ирина не была особенно опытной в любовных делах, не знала, как он к ней относится, сколько не вглядывалась в синие бездонные глаза этого человека. А он был холоден и спокоен. И только иногда, в минуты близости, ей начинало казаться, что она по-настоящему дорога и необходима ему.

«Ничего, он поймет, что не сможет без меня обойтись, и если даже пока он любит меня так, как я его, рано или поздно это случится, потому что мы уже единое целое, — утешала себя она. Я никому его не отдам. И она собиралась сражаться за Рогволода до конца.

— Ты ходишь ночью к отцу моему? — через несколько дней спросила ее Рогнеда.

И не поняла она, сердится ли девочка или просто хочет убедиться в том, что она не ошиблась.

Но почему же так неуютно ей стало, словно перед ней была не дочь его, а соперница, у которой она пыталась увести возлюбленного? Откуда в душе ее возникло это странное чувство? Потом эта тревога больше не покидала ее, Ирина все время ощущала себя виноватой перед Рогнедой. Ей казалось, что от девочки исходит опасность. И если не своими, то чужими руками совершит она нечто, что перевернет их жизнь.

Она знала, что свою дочь этот суровый воин больше всего на свете, и готов, не задумываясь, отдать за нее жизнь, и забрать чужие. Только ради нее он терпел все лишения и готов был на любые подвиги, но это не так страшно. Если бы он к ней хоть на половину так же относился бы. Это не могло не тревожить и не угнетать ее. Но это были только странные догадки, она не всегда сама верила в то, что это так, но и забыть о них не могла. Хотя и старалась убедить и успокоить себя, Он защитить не только свой дом, но и мир, который уже привык считать своим. Но разве до конца поймешь чужую душу, если и своя не понятна.

Вот такие события происходили в те полгода, когда Рогволод появился на землях русичей. И расположился в одном из самых больших домов поселка кривичей.

№№№№№№

Литовцы появились в полдень, когда в поселке все немного утихло. Одни говорили, что их была дюжина, другие утверждали, что не меньше сотни. Но действовали они быстро и умело, врывались в дома, грабили, сгребая все самое ценное на их взгляд, насиловали озверело девиц и баб, а если кто-то из оставшихся мужей пытался им противиться, то прибиты были немилосердно Они ушли из поселка через час, посмеявшись над тем, что никогда эти славяне не научатся защищать себя. И им не стоит, пока те рядом, думать о сражениях с более сильными врагами. Их хлеб и мед были самой легкой добычей с давних пор. Никто бы из ограбленных кривичей и пискнуть не смог, если бы в тот самый день, возвратившись с охоты с остальными, Рогволод не бросился разыскивать свою дочь. Он нашел их обеих в глубоком погребе, крышка которого была плотно закрыта, а была она такой большой и тяжелой, что обе они смогли спастись от насильников и крепко спали на шкуре какого-то зверя.

Рогнеда проснулась первой и бросилась к нему на шею

— О, батюшка, я думала, что ты больше не вернешься, — твердила она, словно завороженная. — Ирина говорит, что они нападают и грабят много лет.

— Больше не бывать этому, — серьезно говорил он.

Ирина смотрела на него широко открытыми глазами и не могла слова молвить. Да он и не ждал от нее ничего более. С дочерью на руках он вышел к своим людям и произнес громко и отчетливо — он вполне освоил к тому времени чужой язык:

— Зря литвины радуются, они получат отпор, мы будем защищать свои земли и детей своих от всякой напасти. Нельзя позволять себе, о, мужи, быть такими безропотными.

Ничего на это не ответили ему собравшиеся, но явно одобряли то, о чем он говорил с ними.

На следующее утро стали привозить первые бревна и камни для укрепления поселка, и все возводили ограду, которая росла на глазах. Они трудились, не покладая рук до тех пор, пока она не стала внушительной. Сам Рогволод трудился наравне с остальными, и радовался, видя, как преображается их поселок.

А тем временем, пока мастера возводили укрепления, он отбирал самых сильных парней и стал обучать их всему, что умел делать сам. И хотя русичи всегда считались плохими воинами, но упорно занимались и никак не хотели перед вождем своим — воеводой опростоволоситься. Они стали ходить в дозоры, потому что о приближении неприятеля лучше всего было заранее знать, чтобы он не смог застать врасплох. Он был вечно недоволен воинами своими, да и по правде сказать, разве самый лучший из них мог сравниться с самым хилым из варягов. Но Рогволоду негде было взять других мужей боевых — обходиться приходилось с этими.

Правда, он послал за варягами в Скандию, но пока их назад дождешься, сколько еще воды утечет. Можно было на них надеяться, но и самим плошать не стоило.

Глава 9 Первое сражение

Испытание пришло очень скоро. Литвины решили проверить, что же происходит на русских землях. И увидев странные укрепления, они искренне удивились этому, и готовы были рвать и метать из-за таких странных перемен. Но самые удивительным было то, что об их приближении на этот раз русичи были предупреждены, и впервые за все время они встретили яростный отпор, да такой, что невольно убрались, прочь, не успев ничего с собой прихватить.

Даже отступив, они никак не могли поверить, что у Русичей могли случиться к тому времени такое перемены. Они увидели и того, кто так все организовал. И стали называть Рогволода Черным, потому что кончились их спокойные денечки, пришлось поспешно уносить раненых и убитых. Он был чужаком, и тем более странно, что так этот человек рвался в сражение, все сметая на своем пути. Они называли его между собой колдуном, хотя последнее должно было удивить его и встревожить. Ведь сам он не любил и даже опасался тех, кто побеждал не мечом своим, а чарами. Но в тот момент о таком прозвище он еще ничего не знал.

Отступили литвины в ярости на скудные земли свои и стали думать о том, что же им нужно делать дальше, и как дальше жить. И померк мир, словно солнце светить для них перестало.

Зато новоиспеченная дружина воеводы Рогволода (тогда его еще не называли князем) в те дни ликовала. Они и теперь еще не верили, что впервые расправились с литвинами. И это оказалось не так уж трудно. В те же дни, все были удивительно единодушны, когда решили, что Рогволод не только воеводой, но и князем их должен стать с этого победного дня. И они принесли щедрые жертвы своим богам за то, что привели они такого воина на их земли — это было самое больное благо для града их, прозванного Полоцком. И с него начнется славная их история, он уже не затеряется в веках.

Все вместе готовились они к пиру, прямо на улицах устанавливали столы, и самое почетное место для Рогволода отвели по праву. Сколько слов признания было сказано в те дни, что кажется, и небеса должны были слышать их речи.

И уж если боги слышали их, то бес тем паче. Он знал свои заслуги и мог гордиться собой, жаль, что остальные не могли всех его усилий по достоинству оценить. Он невидимым восседал среди столов праздничных, и прикидывал, что же такое поделать можно и что еще им с Рогволодом предпринять нужно, чтобы все в лучшую сторону изменилось.

Это была и его очень важная победа, и никакой Перун не посмеет у него ее отнять, как бы не старался.

Когда веселие было в полном разгаре, поднялся Рогволод с кубком в руках и заговорил. Он говорил о том, что это только начало — первые шаги, что они еще почувствуют силу свою и научатся многому.

— Слава о вас по всем землям пронесется, — пообещал он им, и никто не посмеет сунуться сюда по злому умыслу. Дружить они с вами захотят, послов своих в Полоцк отправят. Сам великий князь Святослав прознает про то, что не дикие места тут, где только звери лютые и обитают, но и крепкие города стоят, и отважные люди живут. А для этого нужно нам объединить в один несколько поселков, и договориться, чтобы в случае опасности всем вместе защищаться. И если в походы соберемся, то все своих воинов отправят. Только в единстве сила и может быть.

Словно мед сладкий были слова его для душ их. Многим в тот вечер казалось, что сам Перун — Громовержец, узнавший о лишениях и слабости их, порешил спуститься на время и уберечь их от всех напастей, которые на головы их свалиться тогда могли. И ничего им не может быть страшно от того вождя, который с ними вместе тут пирует. Боговед, слышавший из многих уст такие слова говорил теперь :

— Знал я, что боги не допустят истребления нашего, и в трудный час вместе с нами заодно они будут. И никто не справится с теми, с кем рядом боги остаются.

Так все и происходило в те дни. И если Перун пока свысока посматривал на них и немного сердился, когда неведомого изгнанника с ним ровняли, то Локи метался в ярости и никак не мог примириться с тем, что этот тип так хорошо устроился в этом мире. Вместо лишений и мучений, он чуть ли не богом стал и живет как герой настоящий.

— Что же такое получается, — спрашивал себя Локи, — я не только не наказал его, но судя по всему, доброе дело для него сделал. Без моей помощи он бы никогда такого не достиг. Это была чудовищная несправедливость. Сначала он хотел броситься туда и все разрушить, что старательно строил Рогволод. Но, подумав немного, он понял, что не сможет этого сделать, ведь его герой подчиняется другому богу и тот ряд ли допустит такое бесчинство. И подсказывало ему что-то, что не настало еще время для настоящей мести. Должно случиться еще что-то важное и значительное. Пусть он повыше взлетит, тогда и можно будет сбросить вниз. Тогда и лететь дальше, и ударится он больнее. Они провозгласили его князем. Но пусть он еще станет князем настоящим, тогда надо будет посмотреть, что из этого получится. А когда он схлестнется со Святославом, может и победить (он способен на все), тогда его час и пробьет, и он напомнит о том, что не только со смертным сражаться придется, но сам Локи продолжит с ним схватку, от нее он и не уцелеет. С такими помыслами он и отправился прочь, не разбирая дороги.

№№№№№

Между тем пир продолжался. Пришла Ирина и привела с собой Рогнеду. Она странно смущалась и не знала, как ей быть, объявить ли о том, что она не только служанка его, но и наложница князя, или это еще нужно было оставлять втайне? Она сидела, не скрывая тревоги. Но усидеть в доме, когда все веселились, не могла, а в глубине души надеялась, что он объявит об их свадьбе и скажет всем, что не возлюбленная она его, а жена, и до конца дней они будут вместе. Для них освободили места. Он улыбнулся ей ласково, но промолчал, как и раньше, словно бы не замечая всех ее тревог и волнений. И она промолчала, так и не решившись спросить о самом главном. Если он так не думает, то ее вопросы приведут к разрыву и ей придется вернуться в избенку отца на краю поселка, и выйти замуж за одного из смертных, а это уже в голове ее никак не укладывалось.

Рогволод все видел. Он знал, о чем в тот момент мечтала эта девица, которая верно ему служила. Но он знал, что не объявит ее своей женой. Он надеялся на чудо — на то, что появится рано или поздно та, которая и была его женой и матерью Рогнеды, никакой другой ему не было нужно. Ту он никак не мог забыть, а лицо этой запомнить никак не мог, хотя она была так близко, вот в этом и состояла между ними главная разница.

Рогволод оставался непреклонен, никто не смог бы его заставить осуществить то, о чем напрасно мечтала Ирина.

Глава 10 Через год

Кривичи в те дни были убеждены в том, что впервые за все время боги обратили на них свое внимание. Они гордо заявляли о том, что могут сражаться с любыми противниками, и пока Рогволод ведет их в сражение, им никто не страшен. Он же, исполняя задуманное, строил и укреплял свой град неустанно. И казалось, что силы у него было на десятерых. И те, кто уходили из поселка прежде, возвращались с радостью и никак не могли узнать того, что теперь видели. А вот в жизни самого князя мало что переменилось, кроме того, что Ирина стала считаться его женой, хотя об этом никто никому не объявлял торжественно, скорее, это были только слухи и догадки. У них родились в положенный срок мальчики — близнецы, смягчившие немного сердце непреклонного воина и упрочившие положение самой старательной девицы. Появлению на свет сыновей он радовался, и это был еще один пир и еще одна его славная победа.

Но тревоги возникали то там, то тут и новые люди приходили в недавно тихий город, привлеченное рассказами о чудном преображении его. И стали говорить о том, что должны пожаловать и скандинавские воины для того, чтобы верой и правдой служить князю.

— Может, и не придут они, не захотят такую даль отправляться, — думала Ирина. Она боялась появления женщин, которые напомнят ему о прошлом и будут, вне всякого сомнения, князю близки и дороги, кто бы они ни были.

— Там мало земель и размаху нет, они откликнуться на мой клич, — говорил Рогволод своим воинам. Уверенность его при этом крепла день ото дня.

Но чего она еще боялась, почему ей вовсе не хотелось, чтобы еще могущественнее стала земля русская. И дружина его может окрепнуть. Но ведь тогда князь не только обороняться станет, но и сам в походы отправится, и не дождется она его назад. И снова снилась ей тень неведомой женщины, величественной и прекрасной, из-за которой так часто тоска невероятная в глазах его появлялась. Она стояла перед нею, она нависала страшной черной тучей, и не было нигде от нее спасения. В чужом мире должно быть хоть что-то близкое и родное, кто бы в том усомнился в этот миг. Может земля, политая его кровью, и станет его родной, но женщина, которая родила ему дочь, ради Рогнеды своей он умереть готов, она никогда не забудется и не сотрется из памяти его — вот что больше всего тревожила ту, которая с самого начала определила свое место рядом с князем.

Сколько таких историй слышала она и хранила в своей памяти, умиляясь над ними, но никогда не думала, что реальная такая история так терзать и мучить ее будет. А истории, казавшиеся благоуханными легендами, она готова была слушать бесконечно, если бы это так не касалось ее самой вдруг. Под угрозой оказалось ее счастье и благополучие. За сыновей своих она не боялась — отец их никогда не оставит, но что будет с ней самой — вот что никак не давало покоя бедняге. И тогда они сочиняю еще одну былину об их любимом князе и двух женщинах, и ей достанется самая незавидная и горестная роль во всем этом действии.

Неожиданно вспыхнула и еще одна тревога — великий князь Святослав, вернувшись в Киев из одного из своих бесчисленных походов, узнал обо всех переменах, которые на их землях творились. И все ждали, как он дальше поступит, что предпринять захочет. Разве ему не нужны были сильные и отважные воины, уж воевал он столько, что от битв его все со счету давно сбились. Не захочет ли он отнять их у чужестранца и присоединить к своей дружине — он волен поступать так, как ему вздумается, и что же с ними тогда будет?

Не только в Полоцке, но в других городах все трепетали при одном упоминании имени его грозного. И пока они были бедны и немощны, они не могли интересовать грозного князя, нынче же совсем другое дело. И особенно трепетала она при упоминании имени его. Словно чудовищный Дракон вдруг возникал в небе голубом, и дышали огнем все шесть его жутких голов. Все знали о его жестокости. Никто не знает пощады, ни женщины, оказавшись в его объятиях, ни воины, отказавшиеся ему подчиняться. Своих противников он готов принять только мертвыми. Никакое колдовство, никакой меч не может его сокрушить. И не красивых песен ей стало, потому что опасность грозила и самой Ирине и самым близким ей людям. И она отправлялась в храм богини Лады и снова и снова умоляла ее о том, чтобы отвела она коня грозного князя от их земель, чтобы забыл он дорогу в их места. И на жертвы не скупилась та, которая себя считала полоцкой княгиней. Она в те дни особенно ясно понимала, как в один день все может раз и навсегда обрушиться.

Рогнеда подрастала, становилась все прекраснее и проницательнее. И словно издеваясь над ней, она стала расспрашивать ее о великом князе.

— Откуда ты знаешь о нем? — воскликнула Ирина, страшно побледнев.

— Девицы у реки только о том и говорят, — призналась она — Скажи, он так же силен и хорош, как отец?

— Он стар и жесток, как зверь лютый, а отец твой всегда добр и справедлив был, потому не смей их даже сравнивать. Святослав же, если чего захочет, то ни в чем не знает удержу, и плохо будет там, где ему появиться вздумается. Проси богов, чтобы обходил он наши земли стороной, пусть никакой черт не принесет его сюда.

Удивление появилось на красивом лице девушки:

— А ты не обманываешь меня? — спрашивала она удивленно.

— Выдумать глупым девкам можно было все, что хочешь, но посмотрела бы я на них, коли появился бы тут князь сей. О нет, на лице ее появилась такая горесть, что Рогнеда решила больше не расспрашивать ее ни о чем. Она за это время привязалась к Ирине, помнила, что во время набега та ей жизнь спасла, и не особенно хотела ее огорчать. Но была почти уверенна в том, что на этот раз она ошибается, не может быть тот, о котором говорят с таким восторгом, таким жестоким и бессердечным, не может он ей зла причинить. Ни о чем не станет она просить чужих богов. Надо было признать, что славянские боги были для нее по-прежнему чужими. И пусть они приведут сюда Святослава, она хотела взглянуть на него.

А когда Рогнеда засыпала в тот вечер, ей снился красавец — князь. Остановил он прямо перед нею своего строптивого коня. И был он весь в белом, высок. И сияние от него исходило, словно от бога солнечного.

Посадил он ее на коня своего и полетел вместе с нею прочь. Неслись они куда-то вдаль, не разбирая дороги. И от полета этого светло и радостно на душе у нее становилось. От восторга радостно кричать она готова была. И только о Святославе с того самого дня и мечтала гордая девица. Но она решили, что если Ирина так болезненно к этому относится, то она просто ничего ей говорить не станет. Это будет ее маленькой тайной. И это была самая важная из всех, которые она хранила в душе своей юной. И она вспомнила о том, что в душе ее сокрыто было: скалистые берега, люди, сильные и молчаливые, которые угрюмо смотрели им в след, говорившие на другом языке. Она его так быстро забыла совсем. Она вспомнила и женщину в белом одеянии. Но никак не могла вспомнить ее лица, она растворялось и исчезало. Она даже с отцом никогда не говорила об этой женщине. Что-то подсказывало ей, что она не должна ни о чем его спрашивать. Это принесет ему боль и страдания. И был еще кто-то огромный и злой — настоящее чудовище. Но оно вовсе не было похоже на князя Святослава, оно причинило им боль и обиды, от которых никак нельзя избавиться. Рогнеда помнила все это. Она ощущала угрозу.

— Вот он точно не должен появиться тут, и надо молить всех богов, чтобы его не допустили в тот мир, который они завоевали с отцом и обрели. Пусть его гонят подальше, если он вздумает сунуться сюда. Он не должен дотянуть до них свои жуткие лапы, сжимая ее тело так, что она задохнется.

Иногда во сне, когда он появлялся, Рогнеда страшно сжималась и кричала от ужаса. Но днем, когда Дажьбог появлялся на небесах, она радовалась дню и забывала о своих страхах. И тогда в светлицу ее заходил отец. Он садился на край ее большой кровати, которая делала ее еще меньше, и долго смотрел на нее и говорил что-нибудь ласково. Это были самые счастливые мгновения ее жизни. И она чувствовала себя маленькой богиней. Тогда Рогнеде казалось, что так будет всегда, никто никогда не причинит ей боли и страданий. Но часто потом, совсем в другом мире вспоминала Рогнеда о тех вечерах прекрасных. Нежность и радость снова переполняли ее душу. И ей так хотелось вернуться в детство, где царил ее отец. Она не знала, куда потом все это исчезло, кто посмел уничтожить этот удивительный мир, любовно созданный ее отцом. И сам Рогволод в такие минуты был уверен в том, что всегда все так и будет, его дочь будет счастлива, именно для этого она и пришла в этот мир.

Глава 11 Великий князь

Великий князь Святослав возвращался в Киев, который он никогда не любил и не считал своим. На этот раз, между делом ему сообщили о том, что земли кривичей, так мало его волновавшие и интересовавшие до сих пор за несколько лет преобразились.

Когда он спросил своих бояр, что же там такое произошло, объясняли по-разному. Говорили, что сам бог спустился на землю и все у них устроил. Другие твердили, что невесть откуда появился варяг именем Рогволод, и все переменил на этих землях. А когда литовские послы пожаловали к нему с жалобой на утеснения кривичей и полоцкого князя, расхохотался Святослав.

— Должен ли я ушам своим верить, что вас, забияк первых, мои кривичи бьют. Видно, к ним и на самом деле сын бога пожаловал, если вы про такое говорите.

И он пообещал сам завернуть туда и посмотреть, что же там творится

Тревожно заговорили и воеводы его (своих бояр Святослав никогда особенно не слушал). Они твердили, что объединит все разрозненные земли Рогволод, а это может быть опасно.

— О какой опасности твердите вы, — резко повернулся к ним князь, — не верю я ни в какую опасность, и ни в какую угрозу его. Кем бы ни был, сей воин, не посмеет он против меня выступить, а если посмеет, тогда и увидим, насколько он силен, нам не привыкать сражаться. Ничего не сказал больше князь и их разговоры он оборвал одним махом. Но он еще больше захотел взглянуть на то, что там в это время происходить может. Все знают, только ему одному ничего не ведомо.

Ничего не боялся в этом мире князь Святослав, ни воинов могучих, ни богов хитрых, ни Дьявола самого. Если что-то тревожило и пугало его — судьбы сыновей. Сколько раз на пиру княжеском пристально смотрел он на Ярополка все время в Киеве с бабкой своей остававшегося. Он думал об Олеге, которого к древлянам отправил. Иногда он думал, что если в одном из походов ему придется голову сложить, что с ними тогда будет. Правда, варяги есть при них. Свенельд, его обучавший в свое время жив и невредим, и он будет служить и сыну его верой и правдой, более преданного учителя не знал он никогда. Но слишком малы сыновья его, и даже не в возрасте дело, не смогут они противостоять, если кто-то захочет черной тучей на них обрушиться, а то и лбами их столкнуть. Если и на самом деле заявится варяг, о котором говорят они, то не устоять им против силы такой, ни за что не устоять против него, не смогут они защитить свои земли. Потому он и отправился на земли кривичей, чтобы самому убедиться в том, каков тот, кто наделал так много шума. Может это просто выдумки про бога, на землю спустившегося. Но в душе его должно установиться спокойствие, чтобы об иных делах подумать можно было без спешки. Если они не преувеличивают, то ему следует о своем сыне позаботиться, чтобы Киев в надежных руках был, а этот полубог не врагом, а защитником его оказался. Пока все в его власти, и он сделает так, как нужно ему самому.

№№№№

Святослав оглянулся вокруг. Он явно кого-то искал, но не находил, и это его разозлило.

Бес, так часто возникавший, стоило о нем только подумать, в последнее время исчез куда-то. Это показалось князю тревожным знаком. Князь не особенно доверял духом, считая общение с ними пустой забавой. Исключение он делал только для этого типа. Мефи был полезен больше, чем любой из его воевод. Он готов был даже мириться с его вредностью и вечными упреками.

Но если ему что-то узнать нужно было из потаенного, только он один и мог о том поведать. Конечно, ему нельзя было полностью доверять, иногда, на что-то обидевшись, он поступал как раз наоборот. А при этом еще и издевался, как ни в чем не бывало, шутил и развлекался, не заботясь о князе самом. Но Святослав за долгие годы убедился, что в минуты, когда настоящая опасность ему грозила или если у него было хорошее настроение, то он был неоценимым помощником.

Святослав научился ценить этого духа, и сокрушался о том, что его не было рядом. Вот и теперь, когда ему нужно было точно узнать, что же там происходит, кто кроме него ему мог всю картину точно обрисовать, чтобы со знанием дела к своим вассалам явился он. Но князь его не видел и решил, что тот либо обижен на что-то или, что еще хуже, нашел себе более достойного князя. И решил около него покрутиться.

— Все против меня в последнее время. Но нужно отправляться, время не ждет.

Хотя и после этого решения, какое — то время он еще провел в Киеве.

№№№№№№

Бес и на самом деле пока оставил Святослава. Он решил, что слишком к тому привязался, а этого он не хотел допускать, даже к такому распрекрасному властелину нельзя было относиться слишком серьезно, не в его это правилах. Но самое главное — тот вообще никак не ценил такой привязанности. Вот пусть без него и обходится.

В то время сам Перун обратил внимание на Рогволода и ему следовало какое-то время с ним провести, пока не устроится и не получит от Громовержца дальнейших указаний. Но самое главное, все там происходящее ему и самому стало интересно. Ведь Рогволод с самого начала не был ему чужим. Походы и схватки Святослава, его поразительная выносливость — все это стало обыденным, ему было необходимо что-то новенькое. И он специально оставил того на время. Тайно полагая, что тот должен вспомнить обо всем и оценить по заслугам. Он знал, что Святослав уже его искал, бесята ему донесли, сказали и о том, что он к кривичам собирается.

— Он обычный смертный, только прикидывается каменным, — самодовольно усмехнулся бес, убеждаясь в том, что он все предвидел правильно. События происходят так, как ему этого хотелось.

— И все-таки я чертовски умен, — самодовольно произнес он, и несказанно рад был такому открытию.

Он вспомнил о тех, довольно давних временах, когда на берегу реки, которая впадала в море, встретил он этого сурового воина с дочерью на руках. Он прикинулся пастушком, невесть откуда взявшимся. Но воин понятия не имел о том, кто это мог быть и что он тут делает. Тогда он вообще ничего не знал об этом мире, не знал, были ли на диком берегу поблизости поселки, и откуда мог прийти к ним именно в тот час небольшой и странный паренек.

Если заглянуть в тот день, то даже он мог бы подивиться тому, как много воды утекло, как все там переменилось.

Глава 12 Снова пастушок

Бес знал о том, что Святослав сюда собирается, и знал то, что тот никогда от своих планов не отказывается, а он должен снова влезть в шкуру пастушка и побывать рядом с ним, и действовать смотря по обстановке.

Бес мельком взглянул на себя в озерную гладь — вполне прилично он выглядел в те минуты. Пастушок, как пастушок. Приблизительно так и должен выглядеть подросток и никакого подозрения у посторонних не вызывать. Князь же Рогволод не может не обрадоваться его неожиданному появлению — так он самодовольно про себя решил. Правда, скотины с ним рядом никакой не было, но это не так важно, что-то всегда можно придумать, если кто-то догадается его о том спросить.

Стражники у городских ворот не обратили на него никакого внимания, хотя в том или ином обличии он появлялся тут не один раз, но теперь, когда воплотился в реального человека, а голова его была забита Святославом, он взглянул на Полоцк (этот ныне и на самом деле был приличный град). Совсем не таким большим казался он в воображении его.

— Даже на великого князя это произведет впечатление, — думал он про себя. Еще вчера поселка он не отличил бы от сотни похожих. Сколько их миновал князь с дружиной в своих бесчисленных походах. Но откуда мог появиться такой город, сколько усилий надо было для этого приложить — одному только богу такое ведомо.

Бес отыскал княжеские палаты. Недавно Рогволод переехал из просторного дома в огромные палаты, в которых расположились и воины, еще не успевшие обзавестись собственными жилищами, и прибывавшие к нему на службу из других земель, а делали они это в последнее время весьма охотно.

Отдельное крыло достраивалось для варягов, коих ждали тут со дня на день. Конечно, это были не Киевские палаты, во времена Олеговы еще превзошедшие византийские. Ни за что не допустил бы сей герой, чтобы победители жили хуже, чем побежденные, а византийцы, прибыв сюда, должны были убедиться, что победа была не случайностью, они на самом деле того достойны. Но для кривичей строения эти были диковинками, и они с удовольствием ходили взглянуть, на то, что у них на глазах появлялось. И не только пастушок неведомый, но и многие из них останавливались для того, чтобы еще разок полюбоваться на то, что происходило вокруг. Они стояли, разинув рты, и не отрывая глаз своих, и смотрели на эти сооружения, и гордились собой и своим князем, который уже вывел их в люди.

Зрелище было величественным. Он пришел к княжескому дворцу, и стражники, вид которых был угрожающ, преградили ему дорогу. Любой отрок на его месте должен был смутиться. Но этот только усмехнулся и ничего не стал говорить. Он направился дальше, странно проворно обогнув их.

Когда стражник, решивший, что князь разгневается за такое самоуправство какого-то холопа, и за то, что он его без спроса пропустил, бросился вослед за ним, тот уже стоял перед Рогволодом. И каково же было удивление воина, когда князь, прервав разговор, повернулся к незнакомцу и узнал его. Он пригласил радушно подойти ближе, махнув стражнику, чтобы тот удалился. Бедняге ничего больше не оставалось. Вся эта немного странная история, хотя воин еще не покинул дворец, разлетелась по граду. Но Рогволод не обращал на это никакого внимания. Он только порадовался тому, кто когда-то первым встретил его на этой земле и провел к пристанищу. Им с дочерью тогда не пришлось ночевать под открытым небом.

— Почему ты не появлялся так долго, я не собирался забывать добра, мне сделанного

— Да так уж вышло, — уклончиво отвечал тот, некогда мне было, много разных дел набралось.

И князь поверил ему, уже догадываясь о том, что под личиной простака скрывается кто-то совсем иной. Больше он ни о чем не стал расспрашивать своего непрошеного гостя. Какая разница, в каком обличии, и в каком одеянии появляется перед вами тот, кто помог вам несказанно и на этот раз может оказаться полезным.

— Ты совершил чудо, и то, что вести о чудесах твоих дошли до самого Киева, не мудрено это, — говорил он важно. И Рогволод порадовался словам незнакомца, хотя со стороны все это и могло показаться странным, но не для отважного викинга — тот давно привык к таким чудесам в этом мире.

Он понимал, что незнакомец появился не просто так, и жаждал услышать, что его сюда привело. Это он хотел узнать от него самого.

И тот заговорил, решив, что больше не стоит тянуть время.

— Помнишь, в самом начале говорил я тебе, что до самого Святослава дойдешь ты. Я пришел сказать нынче, что так оно и случилось. Святослав до тебя уже скоро доберется.

От него не ускользнуло то, как переменилось лицо воевод княжеских, но сам князь и глазом при этом не повел. Это понравилось пастушку.

— Не так он и страшен, как тебе рассказывали, а тебе и вовсе бояться нечего, удивил ты его нимало, и решил он проверить, так ли здесь все, как на самом деле говорят, насколько силен его удельный князь. А так как никому не привык он доверять, то сам решил на все и взглянуть. Жди гостя дорогого.

— Ну что же, новости хорошие, — спокойно отвечал князь, если сам Святослав заинтересовался делами нашими, значит, не худо потрудились мы, примем его и покажем все, что узреть он пожелает.

И хорошо, что мне в Киев отправляться не придется, ведь его там редко когда застать можно. Но Рогволод взглянул на бледные лица своих воинов.

— Не пойму я, чего нам бояться, будет великого князя встречать так, как полагается, давно мне взглянуть на него хотелось.

И страх их вызвал у него только прилив веселья.

Это известие скоро облетело весь Полоцк, и странно взволновало всех его жителей. С ног сбивались многие, не понимая, добра или худо должны они ждать, что с ними будет потом. Но если бы и захотели они повернуть великого князя назад, то не смогли бы этого сделать, не в их это было власти, оставалось только встречать его

И закипело дело с новой силой. Они хотели показаться перед властелином во всей своей красе.

Глава 13 Встреча Святослава

Пастушок не ошибся в своих предположениях, уже через два дня дозорные сообщили о появлении великого князя. И все, кто в это время были в городе и в княжеском дворце, еще больше засуетились. В кои это века деды и прадеды их такого удостоены были. Кто-то и жил и помирал с мыслью о великом князе, но никогда его увидеть не мог, а вот они сподобились.

В те дни ни князь, ни иные мужи полоцкие почти не обращали внимания на жен своих и дочерей. Но больше всех волновалась, не находила себе места Ирина. Она гоняла всех слуг, и обмирала от ужаса, что угощение их может не понравиться великому князю. И тогда Рогволод не пощадит ее. Но совсем по другой причине металась и потеряла сон юная Рогнеда. Она была уверена в том, что именно из-за нее совершился весь этот переполох. А так как она слишком долго этого хотела, то боги ей Святослава и отправили. Она видела, как волнуется Ирина, и хорошо понимала, что может, она беду накликала. Но во всех ее мечтаниях и снах так часто появлялся великий князь, что не в ее власти было противиться такому наваждению. И она устремилась вперед, позабыв про все на свете. Так странно и так приятно было переживать все это.

— Он будет тут, он сядет за столы эти, он пройдет по дорожке и узрит ее.

Откуда это было в ее сознании, что это такое? Никто бы не смог ответить на странные эти вопросы. И когда Рогволод, устыдившись того, что он долго не заходил к дочурке своей, на минуту появился на пороге, решив, что она уже давно спит. Но Рогнеда лежала с открытыми глазами. Он встревожился:

— Что с тобой?

— Скажи мне, дитя мое, отчего не спишь ты. Из-за этой суеты мне недосуг было, — виновато произнес он. Но она вспыхнула и повернулась к нему.

— Нет, — ответила Рогнеда, — я жду его, скажи, а Святослав он так же прекрасен и силен, как ты.

Еще больше удивился князь. Даже извести о появление Святослава не удивило его, так как это, и усмехнулся он

— О нем разное говорят, но думаю, для тебя он стар, лет через десять, если он будет жив еще, ты станешь его снохой, но не женой, дорогая.

Она страшно обиделась и замолчала. И хотя не понимала этих слов, но чувствовала, что отец что-то обидное говорит

— Странно, — думал он, откуда в головке ребенка могло появиться такое. Разве может ее так волновать появление великого князя.

№№№№№№

Святослав был еще больше поражен увиденному. Он не мог понять, откуда это все взялось, если он проезжал недавно, и ничего здесь не было. Уже на подступах к Полоцку все так переменилось, что же будет в самом городе? Он вспоминал обо всем, что говорили ему литвины.

— Видно здесь и на самом деле что-то совершилось, — усмехнулся он, обращаясь к своим воеводам, — они ничего не придумали, когда говорили о чудесах разных. Но разве в первый раз подобное случается. Ведь и дед его, князь Рюрик, так же все в Киеве преобразил, когда с викингами на земли эти вернулся. Говорят, что до его появления и Киев был не лучшим поселком, чем Полоцк до появления Рогволода, но всегда находится смельчак, который наведет порядки. Как ни силился великий князь, но не мог он вспомнить прежний Полоцк — так был поселок похож на все остальные.

Высокая стена заставила его невольно остановиться, иначе он на полном скаку бы в нее врезался. Он слишком задумался и замечтался. И она уходила в лес, который казался непроходимой чащей. Его воины тоже неожиданно резко притормозили. Святослав сверкнул очами, приветствуя стражников у ворот. Навстречу ему, давно предупрежденные, выехали перепуганные воеводы, среди них должен был находиться, судя по всему и сам Рогволод, потому великий князь и смотрел на них так пытливо, стараясь угадать, каков же он на самом деле. Он остановил свой взор на первом из них, спокойном, высоком и сильном. Трудно было сказать, сколько ему лет отроду, может, он был его ровесником, может и младше, но он не только не дрогнул, даже не смутился. Но что это? Притворство? Или он настолько силен, что все увиденное не производит на него впечатления.

— Принимай гостей, воин, — усмехнулся Святослав, — наслышаны мы о чудесах, которые тут творятся, и хотелось взглянуть на все это своими глазами. Вижу, славно ты потрудился, нечего сказать.

И, оставив далеко позади дружинников своих, он поехал рядом с Рогволодом, говорившим к тому времени на их языке так же хорошо, как и он сам. Они ехали вдоль улиц и капищ, вдоль домишек и довольно внушительной толпу людей, низко кланявшейся великому князю. И все, что видел Святослав, не могло не восхищать и не радовать его. А всем было известно, что меньше всего любил он притворяться, никогда не хитрил, и даже врагам своим говорил только то, что думал, и действовал с самого детства так, как душе его было угодно. С коня он спрыгнул перед храмом Перуна, и вошел туда стремительно. Боговед уже распахнул пред ними ворота, приглашая, следовать за ним. И он последовал.

— И бога нашего признал ты, — обернулся Святослав к Рогволоду, — славный у нас бог, и к тому, кто вено ему служит, и жертвы свои приносит, он благосклонен. Много о новом боге говорили, даже мать моя, княгиня Ольгу эту заразу в душу приняла, но сказал я воинам своим, пока жив и в сражение идти могу, с нами княжеский наш бог Перун будет, никакого другого не допущу и близко. И преклонил князь свои колени перед жертвенником грозному богу. Рядом с ним и Рогволод колени преклонил. Он искреннее верил в то, что Перун поможет ему и защитит, как делал это до сих пор.

И надеялся он, что даже Локи проклятому не даст он его в обиду. И по тому, как успешно шли его дела, он все больше радовался и был благодарен славянскому богу за все, что получил от него. Он знал, что силен и могуч, сей бог, ни в каком другом мире нет ему равных.

№№№№№№

Славную картину должен был увидеть с небес своих Перун. Два самых мощных владыки предстали перед ним коленопреклоненными. Один по рождению все получил, и всей жизнью своей подтверждал, что получил это по праву, второй, обреченный на скитания, изгнанный из мира своего, завоевал это, добился всего сам, и тем дороже ему были эти завоевания, тем больше ценил и защищал он их.

Немного успокоились вассалы Рогволода. Они стали понимать, что не собирается воевать с ними Святослав, ничего требовать не собирался, а пришел на земли их с миром. Растворились на пиру страхи, словно их никогда не было. И пока незримый для всех, хотя он все время был рядом со Святославом, смотрел на все происходящее воевода его главный и любимый Свенельд. Мудр и коварен был этот викинг. С детства великого князя при Святославе еще мальчишкой он был. И, судя по всему, век ему долгий судьба уготовила. Все знал и все видел он, и пытался разузнать, что же случилось тогда с Рогволодом, насколько силен он теперь и каковы планы его на дальнейшее. Хотелось знать ему, не замышляет ли он похода на Киев. Пока ничего не мог выяснить Свенельд. Немного просветлело лицо его только когда начал рассказывать о любимой дочери Рогволод. И увидел он девочку, о которой так ласково говорил суровый варяг.

— Он подчинится нам, хорошая будет жена для Ярополка, и не пойдет он войной против зятя своего, даже если Святослав сгинет где-то на бескрайних просторах или насовсем в Болгарии своей любимой поселится, — так думал Свенельд, глядя на Рогнеду.

— Святослав слишком уверен в себе. Ему и на самом деле нечего особенно опасаться. Но он не вечен, кому-то надо подумать о том, что может случиться, если его вдруг не станет.

И воевода понимал, что ему придется об этом думать. Ему никогда не нужна была власть великого князя, она не прельщала его вовсе, он хотел власти над великим князем — такова была слабость этого воеводы. Он всегда имел ее над Святославом, насколько бы самоволен и капризен, и силен тот не был, а уж с Ярополком он справится без всякого труда.

Он вспомнил, как взглянула на него старая княгиня, когда он в последний раз в Киеве вместе со Святославом появился. Она была умна и проницательна, и сразу все поняла, но он и не собрался особенно таиться, потому что видел, что дни ее сочтены. Про юность ее пылкую и огненную легенды рассказывали и былины слагали, да не видел он, не знал, как там на самом деле было, а в былинах много чего придумать можно было. Век ее давно завершился, что бы она ни говорила и не делала. А его весь род до глубокой старости доживал, и он поживет и повластвует. Вот и должен он позаботиться и о спокойной старости, и о том, чтобы мир этот в бесконечных бойнях не погряз.

Свенельд был доволен тем, как все на этот раз складывалось, а он не часто бывал всем этим доволен.

Девочка, которую он в первый раз тогда увидел, показалась ему не только умницей, но и красавицей, для Ярополка она была слишком хороша, но ему суждено быть великим князем.

— Странно везет этому Рогволоду, неизвестно откуда взялся и все завоевать и построить успел, подданные души в нем не чают, а ведь чужак и гордец, судя по всему.

Но по опыту знал воевода, что однажды происходит нечто, когда везению приходит конец, в одночасье все рушится, тогда высоко лететь приходится, да больно падать. Часто на его глазах случалось видеть, как высоко летавшие, падали и расшибались насмерть. Наверное, избежать этого удалось только Олегу. Но он был почти богом, трудно сказать какие колдуны и чародеи за спиной его стояли, и кто вел его к звездам в чужом мире. А он чаще думал не о богах, а о живых людях. С ними все и было по-другому. Но Ярополк останется, доволен невестой своей. И он напомнит со временем, кто ее для него выбирал.

Рогнеда, заметив его пристальный взгляд, подняла на него глаза. Она странно вздрогнула, но глаз не отпустила. И понравилась воеводе такая храбрая девица. Не могла не понравиться.

Глава 14 Слово Святослава

Они обосновались во дворце, закончив осмотр отстроенного города. Слуги все приготовила для княжеского пира, и сновали они быстро и почти бесшумно.

— Вижу я, — говорил Святослав, довольный всем увиденным, — воевать ты умеешь, но это я еще от литвинов слышал, когда жаловались они мне на тебя. И строить ты умеешь. За такой короткий срок среди непроходимых лесов целый град появился. Да еще какой град, с любым из наших он соперничать может. Спокоен я за тебя и людей твоих, повезло им с князем. Не доходили руки мои до них. Все время в стороне они оставались. А теперь в поход свой спокойно отправляться я могу.

Взглянув на подданных своих, во след за великим князем кубок свой поднял князь Рогволод. Он сидел как обычно во главе стола, на этот раз рядом с великим князем киевским Святославом. И после того, как осушили кубки они, тишина за столами восстановилась на какой-то срок. И снова поднялся Святослав:

— Рад я за вас, братия мои, ожидал я увидеть тут перемены, но все мои ожидания превзошло увиденное. Защищены вы от врагов лютых, покоя вам прежде не дававших. Отстроили крепость надежную для себя, за каменными стенами ее сохранятся жены и дети ваши в минуты опасности. А мужи ваши воинами отважными стали, да такими, что еще поискать надо. И лучшим из князей моих стал ваш Рогволод по праву. И с этими словами пили все за князя их, до дна пили. В тот момент незаметно появилась Ирина, считавшаяся женой князя, и привела она с собой и Рогнеду.

Святослав был погружен в раздумья, и почти ничего вокруг не замечал. И все кто прежде глаз на великого князя поднять не могли, сейчас могли спокойно разглядеть его, не боясь княжеского гнева. Но многое и прежде заметили, что не так грозен он, не так лют, как все время о нем говорили, а может, просто они его порадовать смогли.

Спокоен, немного насмешлив, сидел за столами и Рогволод. Он с самого начала не особенно беспокоился, а теперь понял, что союз их с киевским князем крепким будет до тех пор, пока Святослав на столе своем сидит. Но знал он, как много он для своего спокойствия сделал. Даже князь несколько раз отметил, что потрудился он на славу. И если что-то и волновало его, и даже тревожило, то это воевода Святослава — Свенельд. Не ускользнуло от Рогволода, насколько он коварен, властолюбив и мудр, во многом они были похожи, только видно ему было, что князь повелевает миром, а он — князем. И если кто-то и мог стать на его пути, то это его соотечественник, оказавшийся по воле судьбы рядом с великим князем. Он не собирался завоевывать себе землю, обустраивать ее, он брал то, что принадлежало другому, и было обустроено, и еще сильнее держал это в цепких руках своих.

Киев, жив Святослав или мертв, всегда в первую очередь будет принадлежать ему, в этом можно не сомневаться. И раздражало Рогволода то, что бояться он должен был не славянина, а викинга, своего соотечественника. Он не принимал и не примет его. Только о собственном благе думает Свенельд. Не ускользнуло от него и то, как на Рогнеду взглянул воевода княжеский, как задумался он о чем-то, крепко задумался. И не мог он ни помыслов его угадать, ни противиться ему, пока тот что-то предпринимать не станет, но тревоги не покидали души его. Но сжал невольно кулаки Рогволод. Он знал, что дочь свою защищать станет до последнего дыхания, и на том свете, если погибнуть придется, в обиду ее не даст он. Напрасно старик строит свои темные планы, ничего не выйдет у него, если он дурное задумает.

Так в тот вечер все и определилось на много лет вперед, когда все они встретились на княжеском пиру в первый раз.

№№№№№№№

Ирина впервые взглянула на Святослава. Она до сих пор не верила, что великий князь явился с миром, не собирается у них ничего отнимать, а перед идолом Перуновым колени преклонил и сидит с их князем за одним столом. Слышала она от служанок обо всем, но никак поверить не могла, что не придумывают они, не успокаивают ее. Но вскоре убедилась она, что напрасно паниковала. Но в глубине души она ждала какой-то беды, не сейчас, так немного позднее, и никак успокоиться не могла.

Сам великий князь не произвел на нее впечатления. Только положение его впечатляло. Но рядом с Рогволодом казался он маленьким и не особенно ярким, хотя и был выше среднего роста. Он слишком просто был одет, и слишком заносчив, внешне казался.

Растаяли рассказы о смелости его и безрассудстве, о жестокости и бесчисленных победах. Он заметил странный взгляд девицы, которая тут какую-то важную роль играла, судя по всему, но ничего не сказал, только усмешка мелькнула в уголках губ.

— Он не называет ее женой своей, — про себя подумал великий князь, но наложницы чаще и правят и миром, и душами нашими, только этот викинг так просто управлять собой никому не позволит.

Он вспомнил о чем-то своем, далеком, но забавном, то, что не забылось до сих пор, тревожило память великого князя. Было видно, что она его боготворит, и жизнь отдать за него готова, хотя подчинить себе такого воина, славянке невозможно, наверняка есть какая-то валькирия, которой он грезит, и будет ждать ее всю жизнь. И снова думал Святослав о женщинах, забыв о преображенном граде и о князе его новоиспеченном.

«Никто кроме наложниц его не знал, как суровый князь может быть нежен в объятиях преданной и верной возлюбленной, как в суровом, непроницаемом взгляде его мелькало вдруг что-то нежное и восторженное. Но оно вспыхивало и гасло надолго, потому что очень много было забот и тревог в душе князя всегда.

Он не был красноречив, не умел обрекать в слова то, что чувствовал, но подозревал, что те, кто много и красиво говорит, ничего такого не переживает, весь запал у них скорее всего в слова и уходит. Жены видели его порой не только суровым и беспощадным, но и нежным.

И стремилась душа его от постылого Киева, над которым тень суровой матери витала, от постылой жены, которую та для него выбрала, в другой мир, к другим женам. И он жизни своей не жалел, и мчался в необъятные просторы земель славянских, словно там мог отыскать то, чего так не хватало ему в столице его. Он казался очень сильным именно потому, что порой мог не думать о том, что было ему всего дороже и милее всего на свете.

Никто не знал, о чем думает великий князь, поднимая очередной кубок со сладким вином, он всегда гордился тем, что умел от всех скрывать свои истинные мысли и чувства. В тот момент Свенельд поднялся и произнес, сжимая кубок в руках, тихо и задумчиво:

— Давно считаю я эти земли своими, хотя и не родился тут. Но тот, кто защищает их и кровью своей поливает, не меньше прав имеет, чем тот, кто рожден тут, но ничего для земли этой не делает. Обширны земли, нужны им верные и надежные защитники, потому особенно радостно на отдаленных рубежах такого, как ваш Рогволод встретить. Из дикости и запустения вырвал он вас и замечательный град отстроил. Пройдет немного времени, и с Киевом вы соперничать сможете. За князя вашего, — он взметнул вверх кубок и усмехнулся, — за то, чтобы никакая сила иноземная сокрушить его не смогла. И пусть град ваш славный в веках остается, когда всех нас уже не будет в этом мире. Пусть и тогда дети, и внуки ваши помнят имена тех, кто строил города и защищал эти земли от врагов лютых.

Он замолчал. Все вокруг одобрительно зашумели. Воевода уселся на свое место, вполне довольный собой. И на чужом языке он умел изъясняться красиво, да и не был давно славянский язык для него чужим. Но он видел, что Рогволод относится к нему по-прежнему недоверчиво, словно подозревает какое-то коварство именно с его стороны. Свенельд часто сталкивался с разными колдунами и всегда настороженно к ним сам относился. Может и этот ведает то, что скрыто от глаз и осуществится только завтра. Но может быть везет ему так не случайно, наделен он какими — то чарами колдовскими. Хорошо князю быть спокойным и беспечным, когда у него за спиной всегда Свенельд остается. Потому что так и не усвоил великий князь, что далеко не все с помощью меча и дикой необузданной храбрости, переходящей в безрассудство, решить можно, часто побеждает тот, кто даже меча в руки не берет.

Много о чем думал в тот вечер верный княжеский воевода Свенельд, столкнувшийся в Полоцке с Рогволодом.

Глава 15 Вестник судьбы

За столами было много выпито и много сказано, в тот миг, когда все обратили внимание на юную девицу. Рогнеда, уставшая сидеть рядом с Ириной, прибежала к отцу своему. Она забралась к нему на колени, не обращая внимания на именитых гостей. Ирина странно взглянула на нее, не скрывая своей тревоги. Но Рогволод не собирался прогонять ее и отправлять подальше. Он впервые улыбнулся и по-настоящему оживился. И обняла она его крепко и что-то заговорила. И он говорил с ней, забыв о гостях своих.

Святослав обратил внимание на девочку и на странно нежное отношение к ней на глазах у всех ее отца. Он не позволил бы себе такого со своими многочисленными детьми. Странное оживление за столами, когда князь не обращал на них больше внимания, усилилось.

— Свет очей моих, дитя мое ненаглядное, — шептал он, — хотя, наверное, больше подобает любить сыновей своих, — обратился он к князю, но никого не буду я так защищать и так любить, как ее.

Он не видел, как побледнела при этом Ирина.

Сбывалось все, о чем она только догадывалась, о чем думать могла. Она опасалась Святослава, но тот, кого она любила, кому служила верой и правдой, именно он и причинил ей страшную боль. Хотя ничего нового она не увидела, но он показал всем, кто ему дороже всего на свете.

— Он не боится признаться в том, что если и любит кого-то, то девчонку, которую родила ему неведомая женщина, но зачем об этом все повторять и ставить и себя и ее в такое нелепое и смешное положение?

Она понимала, что богиня любви бессильна ей помочь.

№№№№№№

Оказавшись в центре внимания, да еще под пристальным взглядом великого князя, Рогнеда так радовалась всему происходящему, и радовалась тому, что великий князь видел ее. Она так ждала его, так волновалась, что умирала от страха, думая, что он так и не разглядит ее в этой толпе. Когда Ирина все время держала ее рядом, будто она была ее дочерью. Вот и решилась она броситься к отцу, чтобы все расставить по своим местам.

Вблизи он казался совсем не таким, каким во снах ее представал, не так высок, не так ярок. Но от этого он не переставал быть великим князем. И она подчинилась его власти и его силе. Но если чувствами отца своего она владела всегда и купалась в его любви, то великого князя следовало еще завоевать. И она бросилась его завоевывать, ни о чем особенно не задумываясь. И надо сказать, что ей это удалось вполне. И когда отец признался, что она его любимое создание, великий князь так внимательно на нее посмотрел, что она почувствовала, что весь огромный мир лежит у ног ее, и нет никаких препятствий на этом пути. У нее были причины так думать, но она не могла знать, как опасны подобные мысли и чувства. Она и представить не могла в те счастливые дни, какую злую шутку сыграет с ней судьба, подарив ей в самом начале такую любовь и такую уверенность в себе.

— Бедный ребенок, — думала Лада, глядя на нее, — зачем он так балует ее, словно ему обещано бессмертие. Почему они не думают, о том, что ни Рогволода, ни Святослава скоро не будет, она останется без их защиты. Почему князья так легкомысленны, словно до них никто не рождался, и не умирал, и они были всегда и никогда не уйдут? Но может, тем и хороша жизнь человеческая, что не могут они вперед заглядывать. Даже самые могущественные и мудрые не наделены таким даром.

№№№№№

Свенельд хотел поведать великому князю о думах своих. Но князь устал и на этот раз он отмахнулся от него. Но девчонка была своенравна и избалована. Она не подчинялась никаким правилам, и отец бы ее расправился с любым, кто против бы слово сказал. А он связал уже ее имя навсегда с Ярополком. Но важно было понять, что об этом думает сам Святослав, а потом действовать по своему усмотрению. Он смотрел на золотистые волосы и голубые глаза варяга. И думал о том, что перед ним настоящая княгиня, хотя она совсем мала была в тот момент. Она тоже с восторгом смотрела на великого князя, так что не мог он быть равнодушен к взгляду ребенка, хотя и как обычно скрывал свои чувства.

Жестом приказал слугам князь наполнить кубки.

— За дочь твою храбрую и прекрасную, — услышали они голос Святослава, — она будет в Киеве моем жить. И мужем ее станет мой старший сын Ярополк.

Все одобрительно загалдели, и только боярин княжеский Дир, всегда желавший своим зятем видеть Ярополка, поджал сердито губы. Он понимал, что хотя и сказано все это было почти в шутку, в разгар веселия, но Святослав все исполнит, что обещал им. Но так тяжело было расстаться с мечтами заветными, к которым так привыкнуть успел, что и сомнений больше никаких не оставалось в том, что так и будет все. Он удивился тому, как серьезно смотрел на Святослава этот ребенок, словно она заранее знала то, что скажет великий князь, уж не чары ли колдовские помогали этим двоим?

— Запомни, дитя мое, мужем твоим Ярополк станет, и будешь ты великой княгиней, от тебя князья киевские род свой продолжать станут. Думаю. сам Рюрик среди валькирий своих за нас с тобой порадуется. Он тоже любил прекрасных северных дев, одна из них женой его верной была.

И за столом говорили о грядущем союзе детей Святослава и Рогволода. Суровому варягу понравилось то, что сказал ему киевский князь. Он все еще крепко обнимал дочь свою, думая о том, что рано или поздно им все равно придется расстаться.

Ничего не ведал Святослав, а Рогволод опасался недаром, хотя Локи пока не давал о себе знать, где-то за скалистыми горами оставался бог коварства. Но не наделся викинг, что тот так просто оставит его в покое и даст дожить до глубокой старости. Он пока затаился, но как угадать в какой миг ударит он его? И Рогнеде передались волнения отца. И только Святослав, и его сыновья смогут уберечь и спасти его дочь, если с ним что-то случится. Она в стольном граде убережется от проклятия, которое над ним нависать будет всегда. Только потому он и согласился на разлуку с дочерью своей так быстро и просто. Он видел пристальный взгляд Свенельда. Он ничего не знает и никогда не узнает, но иногда кажется, что это не просто человек, а сам Локи перед ним в человеческом обличии уселся, и насмехается, и замышляет свои козни. Впрочем, вряд ли тот стал бы так много времени терять, он придумает что-то болезненное и быстрое. Но пусть делает, что ему угодно. Если Перун послал сюда великого князя, и он защит его дочь, больше самому Рогволоду ничего не страшно.

Служанка трепетала и ждала, когда Рогволод подаст ей знак о том, что можно забрать девочку. Но он держал ее на руках и не хотел отпускать. Она же не спускала глаз со Святослава, к которому оказалась на этот раз так близко. И показалось князю, что не малый ребенок, а взрослая женщина взирает на него, и он почувствовал ту силу ее обаяния и власть над ним, что передернул плечами, чтобы отогнать от себя странное наваждение. Оглянувшись вокруг, он прикидывал, какая из девиц должна оставаться с ним после пира и разделить постель.

Глава 16 Ночь после пира

Наконец, Рогволод подал знак, и служанка бросилась за ребенком. Она не хотела вызвать гнев князя, понимая, что на ее место найдется немало желающих.

— Я загляну к тебе, дитя мое, — ласково говорил он, видя, что девочка не хочет с ним расставаться.

«Проклятие, Святослав заметил, что на меня он за весь вечер и не взглянул даже, а ведь я мать его сыновей, — думала Ирина, и не было предела ее горечи. Она напрасно старалась не замечать очевидного. Но она разом может потерять даже то, что у нее было пока. Так и придется терпеть все унижения до самой смерти, без него не может быть никакой жизни, но как тяжело бывает нести тот груз, который ты сама для себя и определила.

№№№№№

Он не мог не исполнить своего обещания, хотя пир затянулся далеко за полночь, когда Свенельд подошел к одной из девиц и о чем-то с ней тихо говорил. И так, не скрывая радости, пошла за ним в комнаты, отведенные для Святослава. Слово и желание великого князя, закон, но ее не особенно печалило то, что избрана была именно она. Но все увиденное все-таки страшно не понравилось варягу. Власть его больше, чем хотелось бы думать.

Рогнеда не спала, когда он тихо вошел в ее покои, скоро наступит рассвет, а она все ждет его терпеливо. Ни одна другая комната не сравнится с этой по количеству украшений и дорогих вещей, окружавших его дочь.

— Что тебя тревожит, дитя мое, — спрашивал Рогволод, стараясь быть как можно ласковее.

— Святослав говорил о сыне своем.

— Да, думаю, он сдержит свое слово

— Ты не мог ему возражать? — спросила она его пытливо.

Князь не мог понять, о чем она думает, может ей не хочется выходить замуж и покидать его? Или ее тревожит что-то совсем иное?

— Зачем ему возражать, если об этом бы мечтал на моем месте любой.

— Ты хочешь, чтобы я покинула тебя? — спрашивала тихо она.

— Это не завтра случится. Там ты будешь в безопасности. Киев прекрасен и силен, как никакой другой град. Никто не решится напасть на него, а если нападет, получит достойный отпор. Я начинал все сначала, и хотя немалого достиг, но не может это с Киевом сравниться. Сколько всего из Царьграда Олег привез, Святослав отдаст все это тебе и своему сыну. Но что тебя тревожит еще?

— Я хочу, чтобы он сам на мне женился, — капризно говорила девочка. Князю показалось, что он ослышался.

— Это невозможно, — едва слышно прошептал он, вовсе не ждавший от нее такого.

— Но разве я не лучше всех его жен?

— Он очень стар для тебя, дитя мое, а через десять лет, когда ты станешь девушкой, его и на свете уже не будет. Но почему ты об этом думаешь?

— Он лучше всех, его сын может быть не так хорош.

— Но парень молод, он будет тебе хорошим мужем. Он будет сильнее и лучше отца своего.

Все услышанное потрясло его до глубины души. Кажется, она ему поверила, как привыкла верить всегда, а может быть, просто была слишком утомлена. Она заснула, он быстро встал и вышел из комнаты.

«Великий князь умеет удивлять не только своими военными походами, — думал он, направляясь к себе, — что же должны чувствовать девицы, которых он встречает на своем пути?»

Только в тот миг вспомнил Рогволод об Ирине, он совсем не обращал на нее внимания в этот долгий и трудный день. На обольщение женщин у него не хватало ни времени, ни сил. Он почти столкнулся с ней, ждавшей его в дверях. Но не стал ни о чем расспрашивать, потому что чувствовал свою вину. Он опустился на кровать и ощутил дикую усталость. Она молчала где-то рядом. Наверное, ей было пусто и неуютно здесь. Но он молча лег, отложив разговор на неопределенный срок. Она, хорошо его знавшая, тоже ни о чем не сказала. И лежала на спине, глядя в потолок. И хотелось выть от одиночества, но она не посмела бы нарушить его покой. Она добилась многого, и не могла всего этого потерять. Стоит разозлиться, уйти, исчезнуть, и тот, кто был смыслом твоей жизни, не заметит даже этого, и ничего в его жизни не изменится с твоим уходом. Но если бы на миг исчезла его ненаглядная дочь? Весь город был бы на ногах, он перевернул бы все. Он не успокоился бы, пока не отыскал ее. Вот и вся разница, он не бесчувственный чурбан, просто ты ничего не значишь в его жизни.

От служанок она знала о том, с кем спит великий князь. Он спокойно изменяет своей жены и не скрывает этого. Она не могла упрекнуть Рогволода в изменах, если такое и было, никто этого не ведает. Но разве от этого ей стало легче? Но он спал, как убитый, горькие ее помыслы его не могли волновать. И она не знала, как обрести мир в душе своей измученной.

Глава 17 Сон Рогнеды

Она заснула, когда уже наступил рассвет. Странным и тревожным был этот сон. Но знала девочка, что она запомнит его на всю жизнь. Хотя не многие сны запоминаются в детстве.

Сначала появился незнакомый парень. Приблизившись к нему, Рогнеда спросила:

— Как зовут тебя

— Ярополк, — ответил он, — меня отец заставляет жениться на тебе

— А тебе не хочется этого? — спрашивала она.

— Может и хочется, ты красивая, только обещание отца всем нам беду принесет.

— Но какая может быть беда, мой отец говорил, что вместе мы только сильнее станем.

— Волхвы твердят, что нам не миновать беды, — снова и снова повторял юноша.

Она испугалась, ничего не могла сказать и хотела проснуться. Но в это время растаял Ярополк. А появился на его месте черный конь. И совсем другой парень на нем восседал.

— Кто ты? — спросила его Рогнеда, отпрянув от коня огромного.

И только расхохотался он в ответ. Таким пронзительным и страшным был этот смех. Что от ужаса затряслась она. Он соскочил с коня своего и подошел прямо к ней. Был он невысок, широкоплеч и угрюм. Что-то зловещее было во всем его облике, даже жуткое.

Отпрянула от него Рогнеда и побежала, не разбирая дороги. Ужас все сильнее сковывал ее душу. Вдруг она запнулась и упала, и прижалась к земле, а он стоял над ней и тяжело дышал.

— Ты не убежишь от меня, ты будешь моей, только моей, — хрипел над ней незнакомец. А Рогнеда рыдала, и не могла остановиться.

Она и проснулась с мокрыми щеками. Проснувшись, она лежала в постели своей и не могла пошевелиться. Что это было, куда исчез Ярополк, какого жениха приготовила ей судьба? Но разве согласилась бы она выйти замуж за простолюдина и раба? Отец не допустит этого. И князь Святослав обещал, а он не нарушит своего слова. Но чем больше старалась она убедить себя в этом, тем больше понимала, что так и будет, от этого сна не избавиться так просто. Несколько дней прошло, прежде чем исчезла тоска и жалость к себе самой.

№№№№№№

Сон повторялся еще несколько раз позднее. Незнакомец на черном коне и без коня преследовал ее снова. И куда бы ни убегала она, он повсюду был рядом. И просыпалась она в холодном поту. По нескольку дней еще не могла прогнать мрачные мысли свои. Она была уверенна, что кто-то хочет ее запугать. Но разве в более тяжкие минуты ее отец не одолел все, никто не мог справиться с ним. Постепенно ночные страхи отступили. Упрямая девица не собиралась сдаваться. Ее было не так просто смутить.

На рассвете после пира поднялась она на городскую стену, чтобы разглядеть, как будет уезжать Святослав со своими воинами. Ей так хотелось увидеть его еще раз. А сердце разрывалось от боли — она знала, что не увидит его больше никогда, хотя не хотела в это верить. Будь она немного старше, она отправилась бы вместе с князем, хотя тогда нужно было расстаться с отцом, а это тоже казалось невыносимым. Но она уехала бы за ним и всюду за ним бы следовала. И до самого смертного часа никто не смог бы разлучить ее с князем.

Но в ее возрасте смерть была чем-то далеким и нереальным. Она не могла ее себе даже представить, она казалась ей звездой на небосклоне, на которую можно взглянуть, но до нее никак не дотянуться. А когда наткнулась она однажды на тело убитого воина, которого привезли в город после сражения, то долго смотрела на него и никак не могла понять, почему он так странно неподвижен. Но она была уверенна, что он очнется и откроет глаза.

№№№№№№№

Святослав был доволен тем, что ему видеть довелось. Он стремительно мчался вперед, но что-то заставило его еще раз оглянуться на стену крепости. И он заметил маленькую фигурку наверху.

Рогнеда видела, как оглянулся князь, и готова была шагнуть в пропасть. И только какая-то неведомая сила удержала ее на месте. В тот момент и девице, бывшей рядом с ней, и ей самой это показалось чудом. Она была уверенна в том, что боги уберегли ее, и они к ней благосклонны. Но ведь они могут спасать и для мук человека, а не только для радости, хотя всегда хочется верить в лучшее.

Без князя стало скучно и пусто — словно солнце в небесах погасло. Она ходила из угла в угол, и испытывала такую тяжесть, что не знала, куда ей деваться.

— Почему он смеет прилетать, как Стрибог и исчезать, когда ему вздумается?

Но самое печальное в том и состояло, что он никогда больше не вернется, такое явление может быть только однажды. Это она поедет в Киев, как и было обещано. Хотя она слышала, что сам князь там почти никогда не появляется. Но как медленно тянулось время, сколько всего еще может произойти в этом мире.

Глава 18 В Свароге

А в Свароге бес рассказывал тем временем Перуну о появлении Святослава в Полоцке. Громовержца не могло не заинтересовать такое важное событие.

— Вот как? — удивился он, — и Святослав спокойно отнесся к тому, что чужестранец на его землях распоряжается?

— Он не жадный, земель у него много, — самодовольно произнес бес, — а потом ему жалеть особенно нечего. Он даже доволен остался тем, что эта окраина преобразилась так, и воины варяжские к нему на помощь придут в случае надобности.

— Но соперничество, он сильно рискует, — Перуну не надо было объяснять, что это такое.

— Конечно, рискует, он всегда рисковал и любил это делать, потому и побеждал всегда. Но он пообещал Рогнеде, что выдаст ее за старшего сына своего, того, которого в великие князья метит.

— И что Рогволод?

— А что ему остается? Согласился, — усмехнулся бес, — он и предполагать не мог, что так быстро и просто можно Киев завоевать. Только человек не может знать и половины из того, что с ним на самом деле приключится, а потом все рухнет, и не поймет даже, как это случилось.

Перун не понял, о Рогволоде ли он говорил или просто размышлял, потому и спросил:

— Это еще отчего, уж не ты ли вмешаться собрался?

— Конечно, не я, только наш друг Локи никогда не согласится с тем, чтобы у них все складно и ладно было. Он непременно вмешается. Вот тогда все и полетит к чертям.

— Ты что, на камень — Алатырь заглядывал?

— Нет, конечно, да и не откроет он мне ничего, я во сны ее заглянул. Ей их колдунья давно посылает. Очень интересные, сказал бы я тебе, сны. И сразу ясно становится, что не видеть ей Ярополка, как и ему Киева не видать. Совсем другой объявится, и будет он хотя и незаконным, но несокрушимым.

Взглянул на него Перун подозрительно. Он знал, что неспроста распыляется перед ним бес. Еще что-то, кроме судьбы этих двоих, он должен поведать. Это ясно было по всему: по хитрой усмешке его, по облику загадочному. Потому и предположил он:

— Думаю, и тебе от этого типа беды ждать надо.

— Ну, это ты уж хватил, — произнес задумчиво Перун, что же там за чудовище такое поднимается?

— Чудовище в человеческом обличии. Злодеи бывают большими и маленькими, некоторые может, и рождены были большими. Только ничего у них не вышло. Но некоторые идут себе и идут, грехи их все копятся. И понимают, что не могут они тащить грехи свои, тогда решаются на самое отчаянное, на безумие полнейшее, уверовав, что только так и можно от непосильного груза избавиться.

Кто-то бросается с горы огромной и сам себя уничтожает, и это еще полбеды. Кто-то любит и жалеет себя, тогда весь мир он разрушать начинает, а это уже еще страшнее будет, такой злодей подрастает. А если еще Локи его использовать для своих пакостей начинает, тут вовсе держись. Все так совпало, что злодей и бог-мститель в одно время появились. Опоздай тот, или поединок Рогволода позднее совершился бы, может, ничего бы и не было вовсе. Но захочет он руками злодея всем нам отомстить, — усмехнулся бес, все это так ясно видя, словно все уже совершилось на его глазах. Он перевел немного дух и помолчал многозначительно.

Не знал он, что, правда из всего этого фантастического рассказа, а что ложь. Да и как вообще бесу верить можно, с фантазиями у него всегда все было в полном порядке. А если он еще заглядывать в разные миры научился — тем более. Но кто же может поручиться за то, что не перегнул он палку, не захотел лбами их стукнуть, чтобы потом полюбоваться на то, как они страдать и враждовать начнут, да не с кем-нибудь, а с самим Локи. Он хорошо помнил рассказы о конце света в Одиновом мире и вовсе не собирался у себя что-то подобное устраивать. А потому и молчал. И никак не мог примириться со всем происходящим.

Бес видел, что Перун не верит ему, и относится ко всему легкомысленно.

— Потом ты мне еще скажешь спасибо, но будет поздно, и никто не сможет тебе помочь.

— Знаешь что, — окликнул его Перун, когда он собирался незаметно смыться, — я думаю, ты должен хорошенько за всем смотреть. Изменить то, что можно, если все так, как ты говоришь.

— Думаешь, у меня на это хватит сил?

— Не прибедняйся, у тебя их больше, чем достаточно, и ты найдешь, как это сделать можно будет.

Нет, бес не набивал себе цену. Он знал, что наступают времена, когда все вокруг переменится. И он может запутаться и перестать соображать так быстро, как требуется. Тогда могут быть ошибки и промахи.

Но ни о чем таком говорить Перуну он не стал, хорошо понимая, что не стоит каркать и кликать беду. Тогда она может обойти этот мир стороной. Но если она появится, то все рухнет. Но почему он придется заранее панике. Как последний холоп трусливого князя. И это он, с которым Громовержец разговаривает почти на равных.

Перун молчал. Он не мог скрыть досады, и знал, что не всегда беседы с бесом могут быть приятны. Тот говорит порой самые нелестные и даже очень обидные вещи. И ясно, что сам ты одной ногой уже стоишь в пропасти. И он, мечом и колдовством отстоявший свое право на верховную власть, может обрушиться вниз, и не спастись.

№№№№№

Бес отправился на землю. В Сварге было в те мгновения уныло и скучно, да еще и опасно. Стоило ему помедлить и затеряться в небесных дебрях, там непременно что-то и стрясется, да такое, что и поправить ничего невозможно. И он во всем виноват окажется, хотя он откровенно их обо всем предупреждал.

Так он и приблизился к земле. Взглянул, как отправляется в свой очередной поход Святослав, и подивился тому, что девочка малютка могла влюбиться в старика. И самое главное — она сохранит эти чувства в своей душе, и никого так сильно больше любить не будет, как его.

Бес ничего не смыслил в любви, хотя постоянно с ней сталкивался. Вопросов у него было больше, чем ответов. Почему милого и доброго отвергают, без всяких объяснений, а грубиян и забияка оказывается самым желанным и любимым. Было в чувствах людских что-то таинственное и для него недоступное. И это его страшно обижало. Влюбленные теряли рассудок, с ними никогда ничего нельзя предугадать и решить разумно. Он точно знал, сколько невероятных глупостей они в жизни своей совершали.

Все сгорает в пожаре любви, — насвистывал он какую-то неведомую, невесть откуда взявшуюся песенку, им самим и сочиненную на ходу.

Глава 19 У Одина

Не только в Сварге было все известно, и боги собирались следить за всем происходящим. Локи и Один хотели все знать о том, что там в это время делается. Но особенно заинтересован во всем был бог коварства. Он развалился на троне своем и сам с собой разговаривал. Вряд ли кто-то согласился бы стать его собеседником в те минуты.

— Святослав побывал у Рогволода, — произнес он растерянно, и они остались довольны друг другом. Это было бы хорошо для него. Но он не такой дурак, чтобы на это особенно рассчитывать. Святослав хочет взять к себе его ненаглядную дочурку, и при помощи варягов усилить собственное воинство. Но они очень молоды, и есть какое-то время, для того, чтобы все обдумать и устроить так, как надо мне.

Локи был немного удивлен, ведь бес суетился вовсю, и хотя у типа этого было бог, что на уме, но если он и дальше станет вмешиваться, то ему труднее придется. Но бог коварства был реалистом и хорошо понимал, что убрать беса, да еще в его собственном мире не удастся. Легче отыскать иголку в стоге сена, чем этого типа там, где все его знают, любят или бояться и станут помогать во всем. В то самое время, как сам бог коварство такой любовью и сочувствие не мог похвастаться. Усилий приложить придется много, а толку от этого будет мало — в этом он не сомневался тогда. У него не было ни сил, ни желания устранить еще одну помеху со своего пути. Надо все хорошо обдумать и только после этого начинать действовать.

№№№№

Через несколько дней Локи снова обратился к своим размышлениям и сомнениям.

— Девица выйдет замуж за княжеского сына, — думал он, — только не за того, за которого хочет, достанется ей не этот бараноподобный красавец Ярополк, а злодей злодеев, который и сметет его с лица земли. Он превратит ее жизнь в настоящий ад, так, что сам Чернобог ей потом Дажьбога покажется.- Усмехнулся он и решением своим оставался доволен.

Жаль, что Рогволод не узнает, что с ней стало, но может ему с небес виднее будет потом. Принимая такое решение, он понял, что самое главное сделано. Он нашел выход, осуществить задуманное будет делом нехитрым. Он призвал черта Егора — предателя рода славянского, давно и верно ему служившего, после того как он в пух и прах рассорился с Перуном, рассказал ему о Мефи и обо всем, что от него требуется. А после этого он торжественно произнес:

— Я тебя туда отправляю, глаз с Рогволода и девицы его не спускай, у меня будешь появляться только в случае крайней необходимости. Девчонка должна выйти замуж за Владимира, а не за Ярополка, как они хотят, а если что проворонишь или перепутаешь, то я тебя живым в стену замурую, и ни в какой свой ад не попадешь, и не просись.

Говорил он так сердито, и выглядел таким грозным, что черт скукожился весь и знал,, что новый повелитель не только в стену замурует, но еще и что-нибудь пострашнее придумает запросто. Но Мефи он знал еще лучше, чем Локи, и понимал, что возможно замурованным быть — не самое худшее из всех зол, а оказаться на славянских землях, где он немало врагов приобрел, да под неусыпным Перуновым и бесовым оком страшнее будет. Потому и не знал он куда бежать и кому что сказать. Но, в конце концов, после долгих и трудных размышлений, он решил служить не за страх, а за совесть Локи, и подслушал разговоры о близком Перуновом конце, и радовался, что сможет внести свою лепту в это благородное дело. Он знал, что вернется к Одину и с ним останется, когда со славянскими богами покончено будет. Он радовался, что исчезнет весь мир, который посмел его обидеть.

Оглядев беса, Локи решил, что испугал его достаточно, и почувствовал облегчение. Конечно, этот бес был негодяй, который не так много мог, но другого у него все равно не было. И он немного расслабился, после трудов великих.

— Он будет следить за всем происходящим, — решил про себя Локи, и появится, когда время придет. У него хватит хитрости и сноровки, чтобы не завалить все окончательно. И почти совсем успокоившись, он задремал.

— Великая княгиня, — иронично твердил он, — засыпая, — она думает, что самая прекрасная и великолепная, но жуткий ужас, вот что он подарит Рогнеде.

Локи храпел и ощущал себя верховным богом. Он мог повелевать, определять и менять судьбы если не всех людей, то некоторых из них точно, и никто ему в этом не указ. Но Рогнеда была только маленьким штрихом, наброском в той великолепной картине, которую он так старательно рисовал пока в собственном воображении, но она воплотится в реальность. Во сне он видел себя на вершине горы. Но в какой-то миг гора под ногами его рассыпала и стала ползти вниз, И на земле уже валялись камни различной величины. А он все равно оставался в воздухе и как-то там держался. Он парил над грудой обломков и чувствовал себя победителем.

Вот такие невероятные сны иногда грезятся богам. И он вызвал восторг в его мятежной душе.

Глава 20 В Полоцком замке

В то время, пока на небесах вершились судьбы, в замке полоцкого Властелина царила тишина и покой. Солнце, мелькнувшее на миг, снова исчезло, оно оставалось только в душах тех, кому оно недавно так смело светило. Унылыми казались дни, текущими однообразно. И хотя Рогнеда жила в те дни, как настоящая королева, но сны о Киеве, и о человеке, который был обещан ей в мужья, не давали покоя, волновали все сильнее.

Любовь Рогволода к дочери не знала границ, но когда он увидел, что с первыми ладьями викингов жена его не вернулась, Ирина поверила то, что он, наконец, объявит ее своей женой. Но и этого тоже не случилось. Только дочь его играла самую важную роль в жизни князя. Только она напоминала ему о той единственной женщине, которой он мог отдать свою любовь. Все, что она не пожелала, тут же появлялось у нее. Но Рогнеда не была особенно требовательной. Иногда заходя в храм Лады, чтобы принести жертвы богине, она боялась, что та станет ревновать ее. Она слышала много рассказов о том, что боги не любят, когда кого-то из людей близкие любят больше, чем их самих.

Принося жертвы, она просила богиню:

— Не сердись на него. Ему просто очень одиноко без матери. Я не понимаю, как может быть таким каменным сердце ее, что ее там так держит, если она еще жива, — тут же торопливо прибавила девочка. Она надеялась, что богиня может заглянуть в чужой мир и сообщить ей о том, что там происходит. Неизвестность оставляет надежду на лучшее. Она думала о том, что не помнить ее лица, и не сможет узнать, если та захочет появиться тут.

№№№№№№№

Ирина за эти годы постарела и подурнела так, что бояться стала, что Рогволод приведет в свои палаты другую жену. А она останется одной из служанок, и матерью его сыновей, но как жена его потеряет даже то немногое, что у нее было до сих пор. Она с надеждой смотрела на сыновей своих. Но безразличие к ней отца их невольно передавалось и им.

Они благосклонно принимали те заботы, которыми она их щедро одаривала, но сами о ней не особенно думали и пеклись. Иногда ей казалось, что они стыдились ее и завидовали Рогнеде, мать, которой была далеко. Но она была прекрасной и знатной, в этом все и заключалась. И сколько бы ни прошло времени, отец ее никак не мог забыть о ней.

«Она настоящая княгиня, а я только по милости и доброте его рядом остаюсь, — вздыхала она тяжело, но никакому не могла рассказать о горестях своих, потому что это должно было стать известно и самому князю.

— Что будет через несколько лет? — спрашивала она, — да что завтра может случиться?

Ей кто-то по-прежнему завидовал, особенно те, кто ютились в домишках своих с мужьями и кучей детей. Но и это казалось слабым утешением. Им и терять было нечего, а она, привыкшая себя считать значительно выше их, не могла смириться с тем, что ничто не спасет ее от скорого краха.

Ничто не принадлежит ей в мире, который она упорно продолжала считать своим. Обида и тоска — вот все, что осталось ей в дар от прошлого, и некого было винить в том, что все так сложилось, она получила почти все, что хотела, только оказалось радостей значительно меньше, но кто же в том повинен?

Как-то увидев, что все у нее валится из рук, Рогнеда не удержалась и спросила:

— Тебя тревожит что-то? Ты больна?

— Нет, ничего не болит у меня, — уклончиво отвечала мачеха, — только отец твой совсем меня замечать перестал. Иногда мне и самой кажется, что меня нет больше.

— Тебе грех жаловаться. Ты всем владеешь и живешь в лучшем из домов, — говорила она, хотя вовсе не была убеждена в том, что во всем права.

— Да, конечно, — усмехнулась Ирина, — но я остаюсь давно отвергнутой наложницей, вот в чем беда. Мне позволено оставаться в княжеском дворце только из милости.

— Но женой горемычной в хижине быть еще хуже, но живут же они, — не унималась Рогнеда, она понимала, о чем говорит Ирина, но никак не могла смириться со всем ее нытьем, перед ней была слабая безвольная женщина. Она, глядя на мачеху, дала себе слово никогда не стать такой несчастной и жалкой, как она.

Рогнеда поспешила уйти, ей нечего было больше сказать. Она не могла ее утешить. Конечно, если бы она попросила отца, он по-другому бы относился к ней, но она ни о чем не хотела его просить. Если он не сделал это до сих пор, то больше нет смысла в этом. Все должно происходить в свое время. Она надеялась, что появится какая-то девица, которая еще сделает его счастливым. От жалости до любви — огромное расстояние. Она это хорошо понимала в тот миг. О судьбе Ирины она думать в те минуты не хотела — это было делом прошлым. Это у нее все впереди, ей обещана прекрасная жизнь, и она не повторит таких ошибок. Юность во все времена беспечна и эгоистична, она не способна задумываться о важных вещах. Ее старость была так далека в те дни, что она не могла и не должна была думать о ней. Но и Ирина утешилась немного, вспомнив, что Рогнеда должна отправиться в Киев, тогда и для нее все может внезапно перемениться, когда его обожаемой дочери больше ну будет рядом.

Глава 21 Воспоминания о Святославе

Рогнеда и сама все чаще и чаще думала о Киеве. И она гнала от себя мысли о разлуке с отцом. И она вспоминала о вторжении в их мир Святослава. Теперь воспоминания эти были окутаны странной дымкой, что-то она помнила очень ясно, чего-то не могла припомнить совсем. Но все дорисовывало ее живое воображение. И сам князь казался почти ровесником ее. Она и не думала о том, что за эти годы она может постареть. Она грустила только, вспоминая о том, что он больше не появлялся тут, и все время оставался далеко.

Он мог за это время и забыть о ней совсем. И глупо было надеяться на то, что взрослый мужчина мог помнить о маленькой девочке. И все-таки она верила это, потому что ни в каких даже в самых невероятных фантазиях не могла себе отказать. Она придумала для себя великого князя, с его одиночеством и печалями. Она понимала, что с ним рядом есть женщины, но он их вовсе не любил. Они все время менялись, возникали и исчезали неизменно. Она сожалела о том, что лучший из мужчин был ее отцом, а не мужем. Он покинет ее, возможно до замужества и что тогда? Глядя, как рыдали бабы, хороня своих мужей, она понимала, как все скверно могло в один миг обернуться.

А Ярополк, каков он, сможет ли он еще защитить? Он сын Святослава, единственного, кто равен в этом мире ее отцу, потому она и не допускал того, что юноша может быть слабым.

— Он превзойдет отца своего, он будет сильнее и лучше, — уговаривала себя Рогнеда, но вовсе не была в том уверена.

№№№№№№

Бес заглянул к ней в один из таких дней и был крайне удивлен, когда узнал, что девица с таким восторгом думает о Святославе.

— Что-то в головке ее нарушилось и перепуталось, — говорил он себе. Конечно, она давно не видела великого князя, но и тогда он вовсе не был так хорош, как ей кажется. Но ее ждет еще большее разочарование, когда она столкнется с Ярополком. Вот уж кто меньше всего на отца своего похож, так этот парень. С ним хорошо только за смертью идти да в полон сдаваться. Жаль девицу, она должна будет жестоко поплатиться за глупые свои фантазии. НО со многим в этом мире следует примириться. Жизнь бывает не такой как хочется. В этом иногда и есть ее особая прелесть — не приходится скучать больше. Бес растрогался. Он понятия не имел, почему так сокрушается о Рогнеде, когда еще даже ничего не случилось. Но иногда и у черта бывает лирическое настроение. И он в такие минуты страшно глупеет, и похож на людей, с которыми сталкивается чаще всего.

№№№№№

Тревоги ее усиливались, когда отец разговорился с кем-то из воинов о коварном боге Локи. Он ничего такого не рассказывал, просто, когда сказали, что Ний и Чернобог — властелины подземного мира жестоки и коварны, он рассмеялся и заметил:

— Но разве их можно сравнить с моим богом, они должны быть просто ангелами рядом с этим чудовищем. И я еще не слышал, чтобы он в судьбы людские вмешивался, пока они живы. Уже за одно это вы должны быть им благодарны.

— Но они встретят нас после смерти, — говорил воин

— Какая разница, что будет после смерти, — вот если бы в жизни они выкидывали вас неведомо куда, и обещали исковеркать всею жизнь, вот тогда другое дело.

Он оборвал свой рассказ, но Рогнеда вдруг вспомнила очень старую историю, из-за которой много дней и ночей они были в бескрайнем море. И должны были погибнуть. Тогда Локи отступил, но разве он отступил навсегда? Он вернется. И снова надо будет бороться, чтобы выжить. Она знала, что отец думает о том же самом, потому он и оборвал неожиданно свой разговор. И страшный камень лежал на ее душе. В безмятежный мир врывались тревоги. От них было трудно избавиться.

Глава 22 Столкновение

Они ждали возвращения князя, отправившегося в поход вместе с дружиной своей. Говорят, что дошли они уже до земель кривичей. Ирина все больше печалилась. Она предчувствовала какую-то беду, но никак не могла понять, какой ветер и откуда принесет ее. Но сжималось ее сердце все чаще и воздуху ей не хватало.

Рогнеда была спокойна, она и думать не хотела о том, что с отцом может что-то случиться. И она оказалась права. Он вернулся с большой добычей, довольный тем, что там происходило. И как только увидел дочь свою, соскочил с коня и закружи ее в объятиях. Воины суровые ждали приказа княжеского, чтобы к своим родным устремиться. Но они видели, как улыбается их князь, как он счастлив встречи с дочерью своей. Он говорил о тех дорогих подарках, которые для нее привез и о приданном, равного которому нет ни у кого иного.

— Я сам выбирал для тебя все самое лучшее.

И только потом он подошел к Ирине, и что-то похожее на приветствие произнес тихо и неразборчиво. Она могла заметить ту разницу, с которой все это происходило. И по щекам ее покатились слезы — подтверждались ее самые худшие опасения. Она никогда не была и не будет его женой, нечего было ждать и надеяться.

— О чем рыдаешь ты? — недовольно спросил он и с досадой отвернулся. И Рогнеда разозлилась на нее за то, что она расстроила отца. Они поспешили уйти от нее. Он рассказывал о чем-то по дороге.

Она поплелась на кухню, где кухарки сбивались с ног и готовили угощения для князя и его дружины. Но она понимала, что Рогнеда сердится на нее за то, что та при всех проявляет свои чувства. Наверное, никому не нужна рыдавшая от обиды и боли женщина.

— Мне останутся только крохи малые с княжеского стола, — почти равнодушно размышляла она, — и не в моей власти улыбаться и делать вид, что такое мне может нравиться.

— Но он не привез наложницы, он не прогнал ее, — думала она немного позднее, чтобы хоть немного успокоиться. Но утешения как-то не особенно действовали — обида оказалась сильнее.

Ирина могла передохнуть, убедившись, что все готово, князю не за что упрекнуть ее, в хозяйстве все исправно. Она понимала, что должна оставаться на пиру, хотя этого ей совсем не хотелось.

— Мне не поможет то, что она уедет, он останется прежним, — подумала вдруг наложница, — только она радует его и сдерживает его дурные настроения. Он без нее станет еще хуже. Он и наложниц сюда не привез, чтобы дочь свою не волновать — он же должен быть в ее глазах лучшим из отцов, это Святослав может позволить себе вольности.

Она не знала, чтобы кто-то из русичей так любил своих дочерей. Ее собственный отец едва замечал ее в свое время. Она завидовала Рогнеде, и понимала, что если бы была такая возможность, она погубила бы девчонку, и может, это как-то хоть немного бы ее успокоило. Но у нее не было ни сил, ни ловкости для такого крутого шага.

№№№№№№

Когда Ирина появилась в гридне, князь восседал на своем столе рядом с дочерью и приближенными, среди которых были и ее сыновья, но в тот миг и они казались чужими. Но ей там не оставалось места. Вряд ли они сделали так специально, просто кто-то случайно хотел быть ближе к князю. Но она поняла, что не хватит сил дойти до княжеского стола. Она попятилась и незаметно покинула гридню. Она дошла до своих покоев и рухнула на лежанку. Она не рыдала даже, а только глухо стонала. И убеждалась в том, что там никто ничего не заметил, за ней не послали слуг, не было приказа ей появиться. Она не могла и не хотела больше о чем-то думать. Она и хотела только, чтобы ее оставили в покое. Говорят, у каждого своя судьба, у нее такая, что же из кожи лезть вон? Она незаметно погружалась в страшный и тревожный сон.

№№№№№

Рогнеда обрадовалась тому, что Ирины не было среди них. Она с гордостью восседала рядом с отцом, и взирала ласково на воинов, одержавших еще одну победу. И показалось ей, что это Киев, и она уже великая княгиня. И очи ее странно заблестели. Ирина взвалила на себя непосильную ношу. Княгиней надо быть, а не казаться, она никогда не смогла бы нести эту ношу.

Она видела, как киевляне взирают на нее с радостью и восторгом. Ей хотелось, чтобы минута торжества никогда не кончилась. И ее князь будет так же великолепен, как ее отец, в том не было никаких сомнений.

Немного позднее княжна послала служанку к Ирине, та быстро вернулась назад и сообщила о том, что она спит в своих покоях.

— Ну что же, пусть отдыхает, — великодушно усмехнулась Рогнеда.

Глава 23 Тревожные ожидания

Наконец отшумел пир, и в княжеском дворце восстановился покой. Князь часто уезжал в чистое поле. Его воины должны были передохнуть и набраться сил для новых походов. У Рогнеды было особенно хорошее настроение, и, увидев подавленную Ирину, она решила поговорить с отцом.

— Думаю, твоя наложница несчастна, она, вероятно, заслуживает большего, — улыбнулась Рогнеда, любуясь отцом. Она и сама не знала, что хотела от него в тот миг услышать.

Рогволод молчал. Он вовсе не хотел говорить об этом с дочерью. Но и промолчать он не мог:

— Чего же ей не хватает, у нее есть все, о чем только можно мечтать женщине в ее положении.

— Но она одинока, помнишь, какой веселой она была, когда пришла к нам.

Рогволод взглянул на дочь, и отвернулся, не скрывая своей досады. Он понимал, что не судьба мачехи ее в первую очередь волнует, она думает, что и с ней в столичном мире может случиться подобное. И он понял, что в великокняжеском дворце ей может быть не так хорошо, как может показаться. Она догадывается, что богатства, слуги, и даже муж рядом не обязательно спасут ее от разочарования. И она может ощущать себя покинутой всеми пленницей, даже если ни одна живая душа не узнает об ее истинных чувствах.

— Но она ничего не говорила мне, — как — то устало говорил князь.

— Она боится потерять тебя. Нельзя быть такой безропотной и смиренной, особенно с такими железными людьми как ты, но она не умеет по-другому.

— Это чем же я плох, — удивился Рогволод.

— Лучше тебя нет никого, но порой ты бываешь по отношению к слугам своим верным таким холодным и жестоким, я не о себе говорю, дорогой мой, а обо всех остальных, — тут же поправилась Рогнеда, и, обняв его, прижалась к груди. — Они боятся тебя, это точно.

Рогволод гладил ее волосы, он и представить себе не мог, что бы без нее делал в этом странном мире, да и в любом другом, куда его могла забросить судьба. Главное не мир, а тот, кто рядом с тобой находится. Ему стало грустно, что дочь его повзрослела — он понял, что хотел этого меньше всего. И он не хотел думать о том дне, когда им придется проститься. Он знал, что боится только одного — потерять ее. Но что-то твердило ему о том, что все будет не так, как он это себе представляет, хотя какой бы не была их разлука, что может быть для нее печальнее и страшнее? Он знал, что помчится в Киев, если хоть одна дурная весть, хоть намек до него дойдет, и будет сражаться со всеми, кто посмеет косо посмотреть на его дочь или как-то ее обидеть.

Издалека за ними наблюдая, Ирина все более чувствовала собственное одиночество и свою ненужность. Если бы он любил ее хоть немного. Но нельзя молить о любви, ее можно только отдавать и ни о чем при этом не просить. Так она и поступала всю жизнь.

Ирина в те дни не могла подумать о том, что может быть еще хуже, что страдания ее вовсе не заканчиваются. Локи, тот самый бог коварства, о котором рассказывал князь не раз своим воинам, не может долго без развлечений сидеть. А полоцкий князь, пока он жив, останется его любимой игрушкой. Сколько бы времени не прошло, не забудет он об унижении, пережитом когда-то. И страдать будут все, кто рядом с Рогволодом находятся. Но даже радовался тому, что многие вовлечены в то действо, которое он для них старательно готовил. Вот и решил он, что час его побил и дано пора напомнить о себе.

— Рогволод уже успел поверить, что руки мои коротки, а вот это мы в ближайшее время и проверим, — про себя размышлял бог коварства.

№№№№№№

Думать и гадать Локи долго не пришлось. В Скандии собирались новые воины, чтобы отправиться к Рогволоду. И он для начала решил отправить туда жену его. До сих пор об этом не могло быть и речи. И он заставил ее облачиться в мужской наряд, пробраться на корабль и оказаться неузнанной среди викингов. Она от души радовалась такому приключению, а Локи забавлялся от всей души.

Они добрались без особенных потрясений. И об этом Локи позаботился. И довольный всем, Рогволод вышел встречать соотечественников своих. И когда они еще были в море, заметили высокого и стройного князя на обрывистом берегу. Забилось сердце Инги. Она забыла, что на ней мужской костюм, и муж может не признать ее сразу. Потом она подумала о том, что прошло много времени и он давно женат, но и это не испугало ее, потому что она была первой, и она возвращалась. Она отважно и довольно спокойно заглянула в глаза собственной судьбе.

— Не моя вина, что такой долгой разлука была, — думала она, и спокойно смотрела вдаль.

Глава 24 Незнакомка

Странное волнение испытывал полоцкий князь, глядя на земляков своих, словно они привет привезли ему из родных мест, где вряд ли он сможет побывать. Они вольные люди, могут по миру скитаться, а он точно знал, что и после смерти своей останется на этих землях.

Странно помертвела Ирина, когда служанка сообщила ей о прибывших кораблях.

— Что-то скверное будет, дурные предчувствия никогда не обманывали. Разве первые это были корабли оттуда, но всегда спокойна она была. Воина, говорившие на чужом языке, шли по улицам и приближались к княжескому дворцу. И взгляд его упал на одного из них, она и сама не понимала, почему выделила этого стройного человека среди остальных. Он напомнил ей поразительно Рогнеду.

— Женщина, — прошептала она, не отрывая глаз от стоявшего перед ней человека. — Кто она такая и зачем пожаловала. Привез ли ее тайно кто- то из викингов с собой, или… Но об этом лучше не думать

Но не думать было невозможно, по тому, как она взглянула на князя, было понятно, что они знакомы. Прекрасная чаша выскользнула из ее рук и разбилась, когда они почти поравнялись. Рогволод взглянул на нее сердито, но только один миг. Он еще не видел ту, которую уже успела заметить она. Свершилось то, чего она ждала и боялась столько лет. Она была поразительно хороша и казалась молодой, хотя они были ровесницами. Она приехала к нему, и они больше не расстанутся. Пока служанка собирала осколки, она метнулась из дворца, уже не помня о своих обязанностях, о том, что князь может рассердиться. Она знала, что он больше о ней не вспомнит. Она знала, что никогда больше не вернется во дворец. И она бежала в заповедный лес, не разбирая дороги.

№№№№№

В тот момент, взглянув на странную женщину, Инга решила подойти к мужу своему. Она хотела что-то сказать. Но поняла, что он, вероятно, забыл их язык за эти годы, и только пристально на него смотрела. Он вздрогнул, от этого взгляда, и медленно снял с нее головной убор. И волосы рассыпались по ее плечам. И он растерялся, так и не в силах произнести ни звука.

— Здравствуй, князь мой, — услышал он голос, который так и не смог забыть, — как долго мы шли друг к другу.

Он молчал. Когда в гридню вошла Рогнеда и застала их вот так рядом, и она сразу же догадалась о том, кто эта женщина.

— Она приехала, она здесь, — прошептала девушка в замешательстве, и не могла понять, что же делать дальше.

Они одновременно повернулись к ней. Пришла пора удивиться Инге.

— Это дитя мое? — спросила она, — я бы никогда не узнала тебя, если бы не увидела тут.

На лице девушки оставалось холодное недоверие, она не разделяла радости отца.

— Тебя не было слишком долго, — наконец заговорила она. И больше не сказала матери ни слова. Она понимала, что их разделяет время, язык и еще добрая половина жизни, в которой ее не было. Они не смогут поговорить до тех пор, пока ее мать не выучит их язык.

И в тот момент она почему-то подумала об Ирине. Она позвала служанку, и спросила у нее, где та может быть.

— Она куда-то убежала, даже приказания нам не отдала.

— Ей все стало известно, — устало подумала Рогнеда, не хотелось бы оказаться ей в такой момент на месте мачехи, хуже и не придумаешь ничего.

И Рогнеда поняла, что она не вернется больше к ним, и ей стало горько и пусто. В последнее время она и без того страдала да маялась, а тут еще это. Отец на это не обратил внимание. И в первый раз за все время она рассердилась на него. Как он может так вести себя с женщиной, которая служила ему верой и правдой, и с той, которой не было все эти годы? Хорошо, что они не могут объясниться с матерью, она не наговорит ей много обидных вещей, с ней вообще нельзя говорить.

Волна сомкнулась над ее головой. Что-то вытолкнуло ее назад, но потом она снова пошла ко дну. Сопротивляться воде у нее не было ни сил, ни желание. Только в этом она видела спасение, и избавление от непосильной боли.

— Проклятие, — прошептал Леший, — опять кто-то в неустановленный срок купаться решил. Потом он понял, что это утопленник, и с ним придется возиться еще больше. Мертвеца не прогонишь так просто из своих владений, впрочем, это уже заботы водяного.

— Это не девица, а Рогволодова наложница Ирина, — услышал он голос беса рядом.

— Вот тебе и на, — искреннее удивился Леший, а ее-то какие черти давят? С жиру бесится.

— Какой там с жиру, — подхватила разговор Кикимора, — его жена родная объявилась, он и рад радешенек. Тень ее все время над ним витала, а тут жива и невредима, да еще молодой и красивой кажется. А этой что делать оставалось, в хижину свою отправляться? Нет, конечно, она уже привыкла к красивой жизни. Не теряет только тот, кто ничего не имел.

Но Ирина не могла слышать этого разговора, в тот момент она переходила из одного мира в другой. А он для живых людей похож был на шелест травы. Только духи знали тайну ее исчезновения. Никого из людей она особенно и не волновала. Только на следующий день заметил князь, что Ирины нет во дворце. Он спросил у служанок о том, где она, и ничего не сказал, когда узнал, что она бесследно исчезла. Все разрешилось само собой.

Глава 25 Перемены

Для новой княгини все наладилось быстро, само собой. Рогволод не скрывал своей радости и ни о чем ее не стал спрашивать. Она стала полноправной хозяйкой и управлялась со всем ловко. И только со взрослой дочерью никак не могла договориться. Она родила ее когда-то, но не понимала и не знала, и она казалась ей чужой, и не торопилась с ней сближаться. Но она решила проявить терпение, а что еще ей оставалось? Она и без того получила немало, город, дворец, счастливый муж встретил ее, о чем еще можно было мечтать.

Здесь подрастали его сыновья, но это не смутило ее. Она видела насколько близки муж ее с дочерью, девочка любила его беззаветно и ни с кем не хотела делить. Но она была не соперницей, а их дочерью. А та, другая женщина, она исчезла, хотя и с ней готова была примириться Инга, и даже поблагодарить за то, что все эти годы она была с ними. Все в странном и чужом мире было для нее замечательно, не было никаких препятствий и огорчений. Но это поняла не только она, но и тот, кто ее сюда посылал — коварный Локи.

— Что же, получается? — размышлял он, — наказание странным оказалось, я помог ему завоевать мир и очень даже хорошо тут устроиться?

Он плюнул с досады, когда врубился в происходящее. Все они получили самое лучшее. Сначала он дико над собой расхохотался, а потом решил, что за все это варяг с ним расплатится. За все наступает расплата. И при этом он немного успокоился.

№№№№№№

Рогнеда ощущала, как не хватало ей Ирины. Все опустело без нее. От матери она за это время отдалилась еще больше. Она властно брала все в свои руки, и отец радовался тому, что все так складывалось. Она напомнила отцу об Ирине, и он согласился с тем, что они должны устроить тризну. А потом он стал расспрашивать ее о матери. Он не мог не заметить, что они почти не общались.

— Она останется мне чужой, я даже говорить с ней не могу пока, да и потом вряд ли, — угрюмо говорила она.

И сколько Рогволод не убеждал ее, что Инга не виновата в том, что все так вышло, она спокойно смотрела в окно и ничего не воспринимала.

— Я многим обязана Ирине, — снова напомнила она ему о мачехе.

— Но она сама решила свою судьбу.

— Она еще и сыновей тебе подарила, — не унималась Рогнеда.

Рогволод и не знал, что его дочь может быть такой упрямой. Она думала о Киеве, о том, что разлука не будет такой тягостной, он останется не один, а с женушкой своей, на которую не может надышаться. Она не стала говорить о том, что матушка не особенно к ним стремилась, и еще неизвестно как она там все эти годы жила. Но она не хотела сердить отца еще больше. Он обнял ее и поцеловал. И как-то странно порывисто на этот раз Рогнеда прижалась к его груди, словно они уже прощались с отцом. А ведь еще и разговора об отъезде не было.

— Ты самое мое бесценное сокровище, где бы и с кем бы ты ни была, — слышала она его слова и знала, что это так, ее отец никогда ей не лгал и не кривил душой, он просто не знал, как это делается.

Засыпая, Рогнеда слабо улыбнулась, — последние слова отца внесли в ее душу покой и умиротворение. Она хотела каждый день слышать это.

Инга видела, как он улыбается, возвращаясь из покоев дочери. Чувства же к ней не были такими сильными, как бы близко она не старалась быть. Она знала, что со временем они будут угасать. Она знала, что дочка скоро должна отправиться в Киев, об этом говорили воины на корабле. Они тоже хотели отправиться с ней на службу к великому князю.

№№№№№№

Она умела предугадывать события. Через месяц в Полоцке появились сваты от великого князя. Рогнеда не скрывала своей радости, смешанной с грустью. Она ждала и самого князя и не могла знать, как далеко он от Полоцка и Киева самого и дни его сочтены.

Ярополк подтвердил обещание своего отца, он собрался жениться на дочери Полоцкого князя, и ждет Рогнеду в Киеве.

— Сбылось, — прошептала она.

Она знала, что на свадьбе сына своего в Киеве великий князь все равно будет. И они снова встретятся.

И только потом она поняла, что оставит своего отца. Она старалась не говорить об этом, но разлука была близка.

Мать так и не научилась изъясняться по-русски. Но слов и не нужно было никаких особенных. Ей нравилось то, что и она сможет побывать в Киеве и быть представленной самому Святославу.

— Он будет одинок и несчастен с этой холодной и жесткой женщиной. Она думает о Киеве, будто ее туда кто-то звал, — думала в тот момент Рогнеда. Он будет каждый раз проходить мимо пустой ее комнаты и гадать о том, как ей живется в холодной и огромной столице. И самое главное, что ни мать не любит его, ни он ее. Они просто спокойно друг к другу относятся, и каждый живет своей жизнью.

Но она чувствовала, что до ее отъезда должно произойти еще что-то, и предчувствия были совсем не радостными, а какими-то тревожными. Она гнала от себя тревоги, они могли оказаться просто глупыми детскими снами. Если бы не коварный бог, который уже один раз вмешивался в их судьбы. Если бы человек мог полностью управлять своей судьбой, но так не бывает.

Часть 2 Жена великого князя

Глава 1 Новый мир

Сразу после появления сватов в Полоцке стали происходить странные события. Няньке Рогнеды приснился странный сон. Она не утерпела и поделилась своими видениями с княжной.

А видела она какую-то поразительную страну, которую никак не могла описать. И там шла война. Только одеяния у людей были какие-то странные.

— Белые люди, — прошептала она. Они были так прекрасны. Но там было сражение.

— И что же еще ты видела? Спросила Рогнеда, предчувствуя, что старуха только оттягивает время для того, чтобы не говорить то, что еще было в ее сне.

— Я видела тебя в храме, и пришел какой-то воин странный и насиловал тебя, детка моя. А богиня взирала с высоты и не защитила тебя. Тогда я спросила, отчего же ты так спокойно ему уступила. Ты сказала, что бог тебя наказал, за то, что не полюбила его, самого прекрасного, потому и мучиться должна.

Тяжело вздохнула Рогнеда и поняла, что жила она уже в другом мире. Об этом поведал старухин сон, только почему он приснился старухе, не сумевшей ей ничего толком рассказать.

— И что же потом?

— Он увез тебя на родину. Твоя земля сожжена была, а родные убиты.

— А там? — она понимала, что это еще не конец всем ее мучениям и испытаниям.

— А там у него жена оказалась, и, ощутив предательство, убила она тебя, дорогая моя, видела я тебя мертвой.

Странно воскликнула Рогнеда. Она уже слышала где — то очень похожую историю, хотя вроде никто не мог рассказать ей чего-то подобного. И поняла она в тот миг, что так все и будет, только в мелочах могла ошибиться старуха, но не в главном.

— Прошлое ли напоминает о себе, или это мое грядущее, откуда и как все это оборвется. И не было ответа на эти вопросы. Боговед рассказывал ей о том, что не один раз приходят души людские в этот мир, если не угодна была богу прежняя жизнь, то он новую дает и на землю назад отправляет. И там есть возможность поправить то, что не особенно хорошо было сделано.

Старуха замолчала и тихонько вытирала слезы. Она же с ужасом заглядывала в грядущее.

— Я была так спокойна и счастлива в последние дни, — думала она обреченно, что произойдет что-то страшное.

Она удивилась и еще одному происшествию в те дни. Отец пришел к ней на рассвете. Он никогда прежде не заходил к ней утром, и, взглянув на нее, спросил:

— Скажи, дитя мое, что творится с тобой, отчего ты печальна?

— Да нет, все пройдет, — пожала она плечами.

Но отец медлил и не хотел уходить. Он чувствовал, что должен что-то сделать для нее, но никак не мог понять, что именно.

— Я отошлю княжеских людей назад, если ты не хочешь этого, — обещал он.

Но Рогнеда запротестовала, видя, как он расстроен из-за того, что тут творилось.

— Нет, нет, я по-прежнему рада, нельзя забирать слово, данное великому князю. Все это только тревоги и фантазии, — она слабо улыбнулась и растерянно замолчала. Только одна мысль о том, что она не увидит больше Святослава, все переворачивала в ее душе. Она не могла этого допустить.

Он вышел, наконец.

Неужели рассказ глупой старухи мог так на нее подействовать, ведь сон даже не ей приснился, стоит ли обращать внимание на все, что творится вокруг.

№№№№№№

Кассандра успокоилась. Она сумела напомнить о себе этой гордой и красивой девице. Она знала все и никак не могла смириться с тем, что не может ее предупредить о том, что может случиться. Она не должна говорить об этом. Ее судьба повторится, и она станет невольным свидетелем всего, что произойдет на этот раз. Она может изменить только детали, а, в сущности, все останется так же. Она вырвалась из Аида и смогла проследить еще за одним своим воплощением. Боги с самого начала были к ней несправедливы, и она хотела хоть как-то противостоять им.

Она готова была поспорить с судьбой. И еще далека та минута, когда она поймет, что затеяла эту игру напрасно, и убедится снова с собственной беспомощности. За строптивость и противостояние всегда следует наказание.

Сон, который она навеяла старухе, всколыхнул и ее душу. Она снова видела погибшую Трою, и тот храм, в котором хотела спрятаться от людского произвола, и сцену дикого насилия над собой. И еще раз рухнул ее привычный мир. И она понимала, что сколько бы раз не возвращалась, она не сможет обрести покоя и душевного равновесия.

— Проклятие, — прошептала она, — и почему мне казалось, что все это больше не будет меня волновать?

Кассандра решила пойти дальше и обратиться к Цирцее, чтобы стать старой нянькой для Рогнеды.

Волшебница была крайне этому удивлена.

— Зачем тебе это надо? Неужели ты мало всего перенесла в этом мире, — спросила она удивленно.

— Мне нужно это. Я должна быть той старухой, потому что она глупа, и плохо справляется со своей ролью.

— Рогнеда умна и наблюдательна, она заметит подмену.

— Я не выдам себя, она ни о чем не догадается, — уверяла ее Кассандра. И Цирцея согласилась. Ей и самой интересно было во всем этом поучаствовать, даже если боги и будут упрекать ее за такие вольности. Но она никогда и никого особенно не боялась.

И Кассандра оказалась в чужом теле и диковинном мире, но она была так увлечена происходящим, что не обращала ни на что внимания. Пусть она была стара и немощна, и одеяние было допотопным — какое это имело значение.

№№№№№

Рогнеда пристально взглянула на старуху. Что-то изменилось в ее верной служанке. Но она даже не порадовалась тому, что старуха странно поумнела, когда та рассказывала о древнем граде, разграбленном из-за красивой женщины, которая, в сущности, ни в чем не была виновата.

— Откуда тебе известна эта история? — спросила девица.

— Это сказка, я ее сама придумала.

Но слишком странной была сказка, похожая на продолжение сна.

— Как все это со мной связанно, — размышляла Рогнеда. Она знала, что ничего не делается просто так.

— Поедешь ли ты со мной в Киев? — спросила Рогнеда.

Старуха боялась, что такого приглашения не последует и думала о том, что все равно как-то должна туда пробраться, даже если придется другой облик принять. Но все решилось само собой.

— Я везде буду с тобой дорогая моя, как же я могу тебя там одну оставить.

Рогнеде странно понравился этот ответ. Она подумала о том, что возможно старуха не так проста, как ей казалось, и от нее будет польза в чужом мире. И даже то, что она просто будет с ней рядом — и это много значит. Они готовы были двинуться в неведомые дали.

Глава 2 Портрет старухи

Кассандра за это время узнала все, что было связанно со старухой, роль которой она и собиралась исполнить в этом времени. Княжна не должна была ее ни в чем заподозрить. Она все запомнила, иногда ей даже казалось, что это ее собственная история. Дочь царя Трои на этой земле стала дочерью хлебопашца. Там что-то случилось, на их поселок напал мор, все померли, малышка лишилась всех родственников. Она жила какой-то срок в холодной избе, и сгинула бы без следа, но князь, узнав о ней, когда проезжал мимо мертвого села и приказал забрать в свой дворец. Правда, в те времена это был только дом просторный, а слуги все жили в пристройках. Да и князь считался только вождем, старейшиной.

Но она так привыкла при нем оставаться и горя не знать, что и никуда не собиралась. Ирина ее сразу же и выбрала, как только Рогволод и она тут появились. Девочке нужна была нянька, а ей помощница. Она и сама собралась детей рожать, и была полна ее душа радостных надежд в те дни.

Старуха перекочевала от одного властелина к другому, впрочем, тогда она еще была вовсе и не старой женщиной. Она знала разные травы и умела лечить тех, кто захворал. И сама Ирина без снадобий ее и утешений никак не могла обойтись.

А потом, когда появилась Рогволодова жена, а Ирина сгинула, она осталась для Рогнеды близким единственным человеком. Не было у нее никого другого. Странно совпадали их судьбы, девочка считала ее родной душой.

— Ну что же, — про себя думала Кассандра, — я могу сказать ей, что дух ясновидение стал сильнее в душе моей, и я буду знать много больше, чем прежде.

И с грустью думала она, что возможно в облике древней старухи — знахарки ее жизнь будет лучше и ярче, чем в облике несчастной царевны.

О тех временах и вспоминать ей не хотелось больше.

И в один из таких дней ей приснилась Цирцея, прорвавшаяся из своего времени. И услышала старуха:

— Ты слишком увлечена, не заиграйся, Я по многим временам бродила, много интересного узнала, дня не хватит, чтобы все пересказать. Но главное слушай: там все перемешалось, незнакомые тебе боги страшнее Аполлона окажутся, они жуткий поединок ведут друг с другом, ты только маленькое звено в цепи и вовсе не такое важное, как кажется, как и княгиня твоя.

— Но это еще интереснее, — не унималась старуха.

— Как бы ни так, — усмехнулась она, — это опасно, очень опасно, ты сама не заметишь, как душу свою погубишь, и иные трагедии родятся.

Но она ни с чем не собиралась соглашаться. Все казалось возможным, ничего не пугало, а предупреждения смешными выглядели. Прозрение наступает позднее. Но Кассандра хотела получить реванш за свое нелепое прошлое, а если при этом и девице еще можно помочь — вот и прекрасно.

Она боялась, что во сне начнет говорить по-гречески, это может кто-то услышать. Но пока все обходилось, и можно было спокойно действовать.

№№№№№№

— Ты видела что-то во сне? — спросила Рогнеда, изнывавшая от неизвестности.

— Да, — подтвердила та, — я видела прекрасную страну, и там был прекрасный бог, любимец женщин и стихий. Он был не просто силачом и красавцем, но и отважным героем. И он внушил дар одной из дев. Она знала, что случится, и должна была сообщить об этом людям.

— Это замечательно, узнав о бедах, люди могли предотвратить их.

— Ничего хорошо не было в том, — вздохнула старуха, — боги эти умели шутить, боги не верили ни одному ее слову.

— Зачем же он так с ней поступил? — удивилась Рогнеда.

— Потому что девица посмела, не любила этого бога и отвергла все его преследования.

— Но ведь несправедливо такое наказание.

— Боги никогда не бывали справедливы, им это неведомо.

И только теперь понимая, что слишком увлекалась, дремучая старуха не может знать такого, она опомнилась, и произнесла:

— Я и на самом деле в последнее время много думать стала, и мне открываются какие-то картины.

На мгновение воцарилось молчание, потом она заговорила снова:

— Наверное, в этом есть что-то жуткое.

— Нет, улыбнулась Рогнеда, — мне очень нравятся твои речи, никогда не думала, что у меня будет здесь собеседник.

— Не говори о том князю, он отошлет меня подальше.

— Пусть это будет нашей тайной, я попрошу богов, чтобы они тебе жизнь подольше даровали, без тебя мне там, в Киеве одиноко и пусто будет.

Они обе не сразу заметили Ингу. Она очень тихо стояла на пороге. За это время она научилась понимать чужую речь, но сожалела, что знает так мало. Ей очень хотелось бы знать, о чем так увлеченно говорит со старухой ее дочь. И лица у обеих были такие странные, словно они что-то замышляли. О, как она была нема без языка, но слепой княгиня не была никогда.

Она с грустью видела, что любая из смертных ей ближе, чем родная мать. Рогнеда, наконец, заметила ее и удивленно подняла на нее свои большие зеленоватые глаза.

Она удивилась тому, что мать появилась, не предупредив. И княгиня развернулась и пошла прочь, не в силах унижаться еще больше перед строптивой девицей.

О, если бы она не была так холодна, сильна и независима.

«Ничего, милая, ты уедешь скоро, старухе тут тоже нечего делать. Парни подрастут и в дружину великого князя отправятся, тогда я и стану полной хозяйкой тут. В том — то и разница, что я останусь, а ты отправишься в Киев»

Она бы и вслух все это сказала, если бы смогла обрядить свои мысли в слова, но она в то время не знала и половины русских слов.

Но это двое уже забыли о ней, они продолжали говорить о своем.

Глава 3 Прерванный рассказ

— И чем же все закончилось?

— Началась война. Ее брат украл жену другого царя, а тот царь и брат его не собирался с этим мириться. Они воевали долго и тяжко, многие герои пали в сражениях. Она предупредила отца своего, чтобы никаких даров он не принимал. Но не поверил ей отец и на этот раз. Когда враги отступили, и след их вроде простыл, они раскрыли ворота града своего и огромного деревянного коня втащили в город, решив, что боги наградили их за терпение и смелость. Но в коне том воины были спрятаны, они ночью выбрались и спалили город, и для остальных врата открыли. И разрушен был сей град.

— Но откуда во мне то чувство, что я тоже слышала, только забыла этот рассказ. Такого не может быть.

— Все может быть, разве ведомо нам то, что таится в душах наших? — говорила старуха, глаза ее странно блестели, и она отправилась за каким-то странным напитком. Это был чай и не чай вовсе. Однажды, когда попробовала Рогнеда, то появились в ее памяти странные видения. Она подозревала, что перед ней не знахарка, а может быть, настоящая колдунья и ведьма даже. Но она ничего не стала об этом говорить. Это так увлекательно показалось.

— Девчонка не из робкого десятка, она готова броситься в воду, и не особенно думала о том, что ее ждало. Но она радовалась тому, что сама не была молода и прекрасна. Ей ничего больше не грозит. Кто обратит внимание на дряхлую старуху, одной ногой стоявшей в могиле.

Интересно повелевать, но не страдать больше. И этот мир будет совсем другим.

№№№№№

На следующий вечер, когда они снова встретились, Рогнеда не скрывала своего любопытства, не могла она не спросить, что случилось с царевной.

— Влюбился в него герой-воин прекрасный, — объявила она, словно сама это видела и знала, но разве мог допустить этого ревнивый и яростный бог? И изнасиловал ее сначала прямо в храме один из воинов, который никаких богов признавать не собирался. А Властелин сделал ее рабыней своей. Он повез ее в свою страну. И жена военачальника убила и ее мужа и ее саму.

— Какой страшной история оказалась

— А мир, он страшен, детка, думаю, это не лучшее, а худшее. Боги капризны и своенравны. Никто не знает, что им нужно. Не стоит даже желания их угадывать.

Рогнеда подняла на ее удивленные глаза. Старуха немного ссутулилась. Дева иногда заставала ее врасплох. Но она думала о другом. И дух игрока вспыхнул в усталом теле.

«Тебе не удастся подловить меня, — про себя усмехнулась она, разглядывая свое вязание, — ты умная девочка, но где тебе тягаться со мной, даже в твои годы я была поумнее, а за плечами у меня века.

— Это не может меня касаться, это было давным-давно. Но почему тогда это так меня волнует, отчего я не могу успокоиться?

Она долго думала об этом и не находила ответа.

Глава 4 Сон княгини

Она долго думала об этом. И ночью ей приснился этот странный сон. Она видела девушку с прекрасным лицом. Она была странно знакома, словно они уже встречались где-то, может быть, в ином мире. Она не могла этого знать.

— Это я, но только другая, — рассеянно думала она. И увидела юношу, который к ней спешил. Он взирал на нее влюбленными глазами и радовался, увидев ее.

— Ты была моей женой, — услышала она его голос.

И откуда зазвучали эти слова:

— Мы не будем счастливы, мы вообще не будем вместе.

И странно вздрогнула та, другая, которая казалась посторонней, только свидетельницей происходящего.

Что такое? Отчего все переменилось? — Рогнеда утешалась только тем, что это был сон, она не могла опасаться за все, что видела.

— Свечи, поминальный костер. Откуда это?

Этого не было, она точно помнила, старуха о том не рассказывала.

— Смертелен дар ясновидения, — произнесла девушка, обращаясь к ней, — уж лучше вовсе ничего не знать, даже зная, мы не можем вмешиваться и исправить ничего не можем.

Она знала, о чем спросит ее девушка, потом и поторопилась ответить:

— Мы не сможем исправить, даже если все поправимо, боги отомстят нам за самоуправство.

Рогнеда старалась пробудиться. Единственная ее радость сны. Но с каждой ночью они становились все сложнее и все страшнее.

Она старалась не говорить, даже не думать о них, но все-таки спросила у старухи:

— Скажи, ты можешь угадать будущее, ведь не просто так рассказывала ты об этом?

— Я не знаю, получится ли, все нахлынуло разом, мы не вольны знать многие вещи, лучше считать их сказками.

Такой поворот возник не из-за жалости. Старуха решила, что она переборщила немного, и Рогнеде совсем не обязательно все знать. Думая об этом, она улыбнулась хитро. Княжна не стала пытать ее. Она решила, что и на самом деле лучше ничего не знать и не искушать богов, тогда много избежать удастся.

— Я смогу обмануть свою судьбу, — почему-то решила она.

— Судьба твоя так страшна, — размышляла в это время старуха, что лучше вообще ничего не знать заранее. И поживешь какое-то время спокойно.

Что-то странное заметила в лице старухи Рогнеда, и сжалась ее душа от тоски и боли.

Видно не случайно это, я боюсь даже спросить ее о главном, хотя всегда считала себя очень смелой.

№№№№№№

Старуха задумалась надолго. Она знала, что княжна стоит на краю пропасти. Она обдумывала то, что видела, и решила, что никогда ничего ей точно не скажет, а попробует что-то изменить.

Она знала, как опасно вмешиваться в людские судьбы, никогда не ведаешь, что из этого получится. Если боги узнают — все завершится трагедией. Но из того, что ей было известно, она понимала, что, вряд ли сможет ей особенно навредить.

И тут одна догадка пришла ей. Она так понравилась ей, что старуха торжествовала какое-то время. Она была уверенна с той минуты, что кто-то из богов хочет помочь ей.

Она во всех подробностях знала историю Медеи, когда-то потрясшую весь Олимп. И Рогнеда смогла бы припомнить ее.

Тогда пусть она сама выбирает свой путь. Из двух прошлых судеб она должна что-то среднее сделать для себя. И старуха воспаряла духом. Но не стоило торопиться. Она смеялась и плакала одновременно. Из-за старого, немощного тела, из-за возможности не покориться получила она такие поразительные возможности. Она оказалась к Рогнеде ближе других. И боги будут соперничать и ссориться, когда до них станут доходить известия о происходящем. Она радовалась от всей души.

Глава 5 Странные перемены

Рогволод понимал, что происходит что-то невероятное и странное. Он не слышал разговоров их, но чувствовал, что есть какая-то тайна, о которой ему ничего не было известно. Он страдал невероятно, когда видел, как дочь его отдаляется. Чем больше проходило времени, тем дальше она становилась. И вроде бы она по-прежнему тянулась к нему, разыскивала его, когда он уходил куда-то и долго не появлялся в своем дворце, появлялась во время приема в гридне, встречала его с охоты и радостно улыбалась. Но что-то все время мешало им слово сказать друг другу. Когда он заходил в ее покои утром или вечером, она спала, словно смертельно устала после жуткого сражения. Рогволод приходил от этого в ярость, пытался что-то делать, но у него ничего не получалось. Несколько раз на его пути стояла старуха, жившая в соседней с княжной комнате. Но она всегда была тут, а замечать ее он стал только теперь. Прежде она была тише воды, ниже травы и не посмела бы перед князем появиться. Во взгляде ее подслеповатых глаз было что-то властное, а порой насмешливое.

— Что она себе позволяет? — размышлял, злясь все сильнее, князь.

Но в том-то и была беда, что не мог он ни к чему особенно придраться. Она не произносила ни слова, никак не могла выдать себя. А разве предчувствия могут что-то объяснить? Мало что человеку показаться может. И любой легко и просто заблуждается, выдавая желаемое за действительное. А он не мог обижать человека, который столько лет служил ему верой и правдой.

Он терялся в догадках и отмалчивался, не желая наделать ошибок, и не мог найти никаких объяснений.

№№№№№№

Старуха и на самом деле чувствовала опасность со стороны князя. Она знала его мужество и богатырскую силу и делала все для того, чтобы он как можно скорее отдалился от своей дочери. Но она быстро убедилась в том, как непросто было это сделать.

Князь видел и слышал ту, которая вселилась в тело старухи, а потому вела себя так странно, порой теряла голову, забывая о том, что она не прекрасная царица, а древняя старуха, седая и незаметная, на которую никто в последние сорок лет особенно не обращал внимания.

Она подавляла в себе чувства к первому мужчине и властелину и не хотела думать о том, как забавно это должно выглядеть со стороны. Но главным героем во всей этой путанице была княжна. Она боролась с тем, кто любил, обожал ее, и в этой борьбе старуха никогда не смогла бы одержать победы, как ей этого не хотелось. Это стало первым и очень серьезным испытанием для нее.

№№№№№№№

Рогнеда страдала. Она чувствовала, что все изменилось у нее на глазах. И произошло это еще до ее отъезда в Киев. Она винила в этом матушку свою, вторгшуюся внезапно в их жизнь. Но в глубине души она чувствовала, что главная причина ее несчастий в чем-то другом

— Может ли чужая, придуманная судьба как-то отразиться на твоей собственной. Стоит ли следовать за ней или надо противиться? У тебя должна быть только своя судьба, а прошлая остается прошлой, и не стоит на него оглядываться. Его лучше вовсе не знать, как и завтрашний день. Конечно, лучше, но если оно стало известным, как быть в этом случае.

Избалованный и горячо любимый ребенок страдал оттого, что происходило на его глазах, и в бессилии своем ничего не могла сделать Рогнеда. Она была уверенна, что Локи показал всю свою дикую силу, которой нет конца и края. Он вершит козни свои умело и яростно, и так счастливо складывавшиеся их жизни должны были превратиться в настоящий ад.

№№№№№№

Бес загулялся немного в других измерениях, а вернувшись и приглядевшись, не мог не заметить разительных перемен. Ему было видно и понятно намного больше, чем князю, и все-таки многое было окутано и для него тайной. Он спрашивал настойчиво о том, что за старуха перед ним была, почему та так переменилась. Он смог проникнуть в ее мысли, хотя они были далеки и темны, как лес дремучий. Но какие-то их обрывки складывались в определенную картину, хотя вовсе не обязательно, что она будет истинной. И все-таки кое-что от него не ускользнуло. А то, что темная невежественная старушка стала почти богиней ночи, он это увидел сразу. Он хорошо знал греческие сказочки о богах и героях, и рассказы о троянской царевне, о наказании за нелюбовь ее к прекрасному богу сразу же ему припомнились.

Это удивило даже его, хотя бес давно привык ничему особенно не удивляться. Но он понимал, что она как-то проникла сюда. Он оставил это без расследования — времени оставалось мало. Для начала он хотел выяснить две вещи6 знает ли об этом превращении и вторжении Локи и не его ли это остроумная шуточка. Хотя это даже для него была слишком сложная игра. Старушка могла спокойно вырваться из-под его контроля, и тогда еще с ней воевать придется. Но кто она такая, и кто за ней стоит, вот что его волновало. Связываться с Гермесом ему совсем не хотелось, потому что бог плутовства при желании мог быть опаснее бога коварства, если его разозлить очень сильно, и на хвост ему наступить.

Но ему хотелось обо всем предупредить Перуна, чтобы снова не оказаться в этом хитросплетении крайним. Бес не тешил себя надеждами на то, что в этом клубке змей он один может победить.

Возможно, Громовержцу стало что-то известно. И ему была необходима хоть какая-то ясность. Если со временем все прояснится, то не придется особенно суетиться и голову ломать.

№№№№№№

Перун в те дни пребывал в унынии. Ничто его особенно не волновало. Бес рассказал ему подробно о странностях, которые на земле творятся, и он понял, что легко на этот раз не отделается. И придется взглянуть на Локи, чтобы попытаться узнать, что именно он затевает.

Это само по себе было делом трудным, перехитрить бога коварства не просто, но очень просто самому опозориться. И не стоит доверять тому, что он тебе расскажет. Но надо было действовать.

И он устремился туда, припомнив, как давно не бывал он в царстве Одина.

Глава 6 Чужой мир

Локи встретил его с интересом. Он думал над вопросами, которые задал ему в тот момент бес, и понял, что там происходит еще что-то, как и всегда случалось на славянских землях, которые были полны неожиданностей.

Если бы Перун был замешан, то помощнику его не надо было копыта бить.

Но он сделал вид, что ему все хорошо было известно. Таинственность придавала ему веса и заставляла смеяться над тупостью беса. Правда, он понимал, что если бес еще не догадывается, то скоро догадается, что он не способен повелевать в чужом мире, да и в собственном с ним часто казусы непредвиденные случаются.

У него нет над ней особенной власти. И хорошо, что этому пронырливому типу мало, что открывается в собственном мире. И они должны быть друг для друга очень полезны. Он сможет быстро выяснить, что задумала девица и таинственная ее помощница.

Он стал думать о том, как незаметно пробраться в чужой мир, и в каком виде пожить там немного. Но он должен все выяснить о старушке и решить, как использовать ее или бороться с ней.

№№№№№№

В один из длинных вечеров, когда князя не было в его замке, и весь мир пребывал в тоске и покое, старушка решила поведать Рогнеде об еще одном своем сне. Она продумала все детали своего рассказа, в душе девицы не должно возникнуть никаких подозрений.

— Совсем другую деву видела я во сне своем нынче, — говорила она медленно и задумчиво, — может, эта история знакома тебе. Только никак не могу понять, отчего это грезы так тревожат меня.

— Рассказывай, не тяни время, — потребовала Рогнеда.

И старухе удобнее уселась в кресле своем. Спицы были неподвижны в ее руках. История обещала быть интересной, потому она и не собиралась думать о работе. Старуха вообще в последнее время странно обленилась, хорошо, что никто пока этого не замечал.

№№№№№№

Она погрузилась в воспоминания и забыла о том, что девочка ждет ее рассказа.

— Ей нравится мучить меня, — подумала в тот миг Рогнеда и снова подала голос:

— Что с тобой, ты говорила, что видела сон, ты уже забыла о нем?

— Да нет, дитя мое, только никак не могу понять с чего начать свой рассказ, мысли расплываются и становятся неуловимыми, словно в тумане тают, и никак за них не ухватишься.

— Она точно надо мной издевается, — с досадой думала Рогнеда, глядя на старуху, но вслух ничего говорить не стала, ей не хотелось обижать старуху, она, видно и на самом деле ничего уже не помнит, как горько и больно быть такой беспомощной.

Но в тот миг и зазвучал снова глуховатый голос старухи:

— Это была тоже царевна. Но совсем другая. И время другое. Она жила на краю земли. И когда к грозному отцу ее приехали путешественники, чтобы его ограбить, им нужно было золотое руно, которое приносило богатство и счастье, она влюбилась в прекрасного царевича, да так, что про все на свете позабыла девица. Но кому же хотелось проходимцам свое богатство отдавать. И стал загадывать царь гостю непрошенному загадки разные, да задания давал. Но справился он со всем, потому что царевна ему во всем помогала. Но и после этого не собирался ему царь ничего отдавать. Тогда повела она грабителя в заповедный сад, и научила как у дракона, его охранявшего, забрать руно. Он знал, как много должен ей, и не захотел оставлять ее, потому что девице опасность грозила. Вот и бежали они на корабль его и уплыли от берегов мира того. И в погоню за ними царь отправил брата ее родного. И поняла она, что не будет ей счастья и покоя, если брата своего она оставит в живых. Тогда заманила она его на пустынный остров, прикинулась овечкой несчастной, а потом и заставила убить его. И пока ждали своего царевича воины, они скрыться успели. Добрались до того мира, куда путь держали, и объявили они всем, что женаты, тогда и не смог больше тронуть ее отец родной, потому что она мужу принадлежала, как и два сына, которых она за это время успела ему родить. Но мужа ее не особенно боги жаловали. Не получил он царства своего, хотя и выполнил все условия договора. И так хотелось ему царем стать, что убежал он в другой мир, и в настоящую царевну влюбился, которая могла ему дать то, о чем мечталось. И решил он жениться снова. Он уверил себя в том, что сможет объяснить царевне, что все для их блага совершает и смирится она со своим положением. И куда ей было с ними воевать в чужом мире, и к отцу она никак не могла вернуться больше.

Старуха и сама увлеклась старой сказкой, которая все меньше на сон походила. И Рогнеде показалась эта история знакомой, только никак не могла она припомнить, как все должно закончиться.

Очнулась старуха и спросила почти с испугом:

— Но что с тобой, детка, уж не заболела ли ты, ведь все это только сказка глупая о верности и предательстве и вероломстве, язык мелет, сама не знаю, что, не слушай и к сердцу близко не принимай.

Но запротестовала Рогнеда:

— Нет, продолжай, что дальше с ними случилось

— Да кто его знает, разве упомнишь всего.

— Нет, расскажи, коли начала, я должна это знать.

И такой настойчивой и пылкой оказалась княжна, что если бы она и на самом деле забыла историю свою, то должна была бы придумать ее финал. Но этого не нужно было делать, потому что она все и без того помнила.

— Ладно, успокойся, не хотела я о печальном, да видно, придется. Разгневалась царевна, в ярость пришла неописуемую, припомнила она как много жертв принесла ради любви своей жалкой и ничтожной. И решила она жестоко отомстить ему, погубить царевну соперницу и детей своих, а его на муки вечные оставить. Подарила царевне плащ, отравленный и венец, а когда та примерить решила, то заживо сгорела, и следа от нее не осталось больше. Царь-отец, бросившись к ней на помощь, тоже смерть в муках нашел, и дети ее, которые и принесли дары жуткие, погибли на глазах у обманщика и предателя. Его и пальцем она не тронула, решив, что смерть не наказанием, а наградой для него будет. И после этого унеслась она навсегда из чужого мира.

— Какая страшная история, — вздохнула тяжело Рогнеда.

Она ни минуты не сомневалась в том, что так все это было, и снова повторится что-то подобное.

— Но почему так много невинных пострадало?

— Все виноваты больше или меньше. Да не всегда благо то, что нам благом кажется, а зло то, что злом мерещится. Как чувствовали бы себя сыновья того человека, на какие жертвы и лишения им пришлось бы пойти, а теперь она за них могла больше не волноваться. И царевна хотела получить то, что принадлежало другой, за это и поплатилась она, вот и весь сказ.

— Да, — задумчиво говорила Рогнеда, — наверное, мстить надо, но как узнать меру ее, как вовремя остановиться.

— Тот, кто мстить, должен две могилы копать, — так говорили мудрецы, — вдруг переменила тему разговора старуха, ей не нравилось то, что девица о том задумывалась.

Сколько не спрашивала ее девица, старуха ничего больше не сказала о девице, которая всю эту кашу и заварила.

И тогда она сама ответила на свои вопросы:

— Не особенно она страдала, не дрогнула ее рука, она считала, что во всем была права. Но каждому ли такие силы даны?

Старуха наблюдала за ней и знала, что не забудет она этой истории. И не так уж плохо, если безжалостно и решительно действовать станет. Этот мир другой, но он нисколько не лучше того.

Глава 7 Сказания и реальность

Странная эта сказка никак не оставляла в покое Рогнеду. Она перестала думать о чудесах, связанных со старухой. Научилась все принимать, как должное. Она решила все связать с ними и с собой. Это было предупреждение и знак. Как бы не родились эти сказки, они были очень похожими, и только финалы их казались такими разными. Ей представлялось два выхода из трудной ситуации, и она никак не могла понять, какой из них стоит принять.

Старуха — колдунья (в том, что она связанна с какими-то силами, не приходилось больше сомневаться), развела пламя и уселась около него. Она долго смотрела на огонь, и казалось, что переносилась в совсем иное пространство. И миры иные открывали ей пасти свои. И никто не смог бы вернуть его назад, к княжне.

Рогнеда, узрев эту странную картину, сначала испугалась, а потом решила вернуться к реальности как можно скорее. И она стала себя успокаивать:

— Что такое произошло? Это я, я живу в радости и достатке, меня обожает отец, и моя судьба складывается очень хорошо. Никто не сможет меня в чем-то упрекнуть и не причинит мне зла. Может, память этой старухи и хранит какие-то чудесные картины, но стоит ли их связывать с моей судьбой?

И не находилось у нее ответа на этот вопрос. Ей хотелось быть спокойной, все знать и уметь. Потому она и радовалась всему происходящему.

— Это ко мне не относится, старуха просто решила меня попугать немного, — в сотый раз повторяла она, но чем больше говорила об этом, тем больше понимала, что все имеет к ней отношение. В такие минуты прозрения ей становилось по-настоящему страшно. Но жизнь текла дальше. И со временем она немного успокаивалась, и все налаживалось.

№№№№№№

Старуха же, взиравшая на пламя своей судьбы, решала для себя неразрешимые проблемы. Больше всего хотелось ей поверить в то, что она не права, что все происходящее, только плод ее собственных фантазий. Она хотела решить для себя, как станет действовать дальше, что нужно сделать. Медея, Кассандра, жертва и мстительница. Все должно чудесно переплестись в это судьбе. И она сама, как не напрягалась, ни за что не смогла бы понять, как все закончится.

Она хотела невозможного — оставаться с Рогнедой как можно дольше. И в какой-то миг она пожалела о том, что не переселилась в ее сознание. Все завершится как-то странно, и в любое мгновение может для нее оборваться. Она считала себя творцом судьбы этой девицы, и как истинный творец, не хотела допускать того, чтобы не было закончено ее произведение, даже если это была человеческая судьба. Тем более, если от нее зависела судьба человека.

Она долго смотрела на огонь, и видела там темноту, серость, мрак, ореол мученицы над головой постаревшей почти до неузнаваемости Рогнеды. Медея и Кассандра стояли за ее спиной и то одно, то другое лицо высвечивалось в этом мраке.

«Кто она? — спрашивала старуха. И не было ответа на этот странный вопрос.

Она заглянула еще дальше и увидела двух мужчин. Один из них тянулся к ней и был убит, второй был рядом, но во всем его облике было что-то жесткое и жестокое, такое жуткое, что, наверное, страшно было рядом с ним оказаться. Старуха хотела бы его отдалить от девицы, если бы это было в ее власти.

— Это правда, это все-таки, правда.

На мгновение старухе стало грустно. Но потом она оживилась. Если и без ее вмешательства там все так, то видно так тому и быть. Она не станет больше противиться. Мир жесток, и можно только смягчить его своим влиянием.

Она не могла не заметить, что в душе его борются два чувства: одно из них — невероятная радость оттого, что она во всем этом участвовала, и грусть, что и без нее все получилось так печально.

Кассандра рассердилась — дух старухи усмирял все ее порывы. А ей так хотелось, чтобы молодость, сила и коварная деятельность побеждала никчемность и бессилие. Все это могло быть отвратительно. Но это было ее творение и увлекательное приключение. И она готова была принимать во всем этом участие.

Она и не заметила, что Рогнеда удалились. Зато на пороге стояла Инга. Она подкралась бесшумно, подошла к ней почти неслышно, какое-то время наблюдала за всем происходящим. Старуха медленно к ней повернулась.

— Ты хотела от меня чего-то? — спросила она, делая вид, что ей известен каждый шаг.

— Говорят, ты немало можешь и во многом смыслишь, сделай так, чтобы мой муж любил меня больше и ослабь его связь с дочерью.

— Отчего ты ее так не любишь? — обида за Рогнеду проступила в ее душе.

— Не моя это вина. Мы были разлучены много лет назад, и хотя это мое дитя, но я не чувствую с ней близости, ничего нас не связывает. Любовь моего мужа, внимание — она все забирает себе, а я не хочу терпеть такого отношения, — упрямо повторяла она.

— Не гневись, княгиня, даже если бы и захотела, я не могу тебе помочь. В снах моих истории и картины разные возникают, но я не могу повелевать ими, они из далекого прошлого, а к реальности имеют мало отношения, — размышляла она.

Осталось только чертыхнуться Инге и отправиться прочь.

— Лжет старуха или она и на самом деле ничего не может? Но как бы там не было, придется действовать иначе. Она поступила опрометчиво, но верила, что старуха ничего не расскажет девчонке.

— Что такое происходит, что со всеми нами творится? Отчего это я готова на все ради его внимания, даже дочь родную могу погубить. Но я столько лет провела в ожидании и неужели не заслужила немного больше внимания и понимания? Когда я высаживалась на этот берег, какой счастливой казалась, тогда все замечательно было, а что же теперь? Пустота и печаль, — задумчиво размышляла она, и никак не хотела примириться с этим. Можно было далеко за счастьем умчаться и ничего не найти.

Глава 8 Великий князь

В те дни и пришло известие, страшнее которого и придумать было трудно. Все вокруг, и заезжие гости, и гонцы говорили о страшной гибели Святослава.

Рогволод помрачнел в те дни и никак не мог понять, как ему быть и что делать дальше. Послы Ярополка в те дни поспешили к нему, сославшись на то, что должны быть в Киеве в то время, когда объявят о его завещание, о том, что Ярополк стал князем, хотя последние несколько лет он им и был.

Но все должно было обрести новую силу.

— Как же такое случиться могло, отчего храбрейший из храбрых мертв оказался, да погиб такой страшной смертью? — спрашивал он себя, хотя допускал, что все вести могли исказиться и может, там все было не так скверно.

Перемены нахлынули неожиданно, и они всех заставили волноваться. Мучительно и долго думал половецкий князь о том, как поступить дальше, что будет с сыновьями великого князя, которые наверняка все перессорятся со временем. Хотя и был он все время далеко и оставлял их всех на руках воевод, но все знали, стоит только заварушке случиться, и се в тот же миг переменится.

И Святослав словом или мечом своим усмирил бы всех и вернул себе полноту власти. Нынче это было невозможно.

И еще страшнее было отдавать ему туда в Киев дочь свою, когда там все так непонятно и зыбко оставалось. Он решал, отказываться ли от такой милости, чтобы беды какой не приключилось с ними, но оставалось только ждать вестей оттуда, а потом что-то решать.

Он знал, что возможно и меч свой поднять придется, но если надо будет защитить Рогнеду и землю свою, то он готов был на все.

Так и решил половецкий князь в тот самый миг, когда вести о погребении Святослава до него докатились.

№№№№№№

Рогнеда изнывала от горя. Рухнули ее надежды на то, что хотя бы снохой Святослава она станет и окажется ближе к нему. Она так хотела воскресить прелестные картины своего детства и предстать перед Святославом во всей красе своей. Она и представить не могла, что он может быть мертв, растерзан врагами своими лютыми.

Кровавые сны стали преследовать ее, ничто не смогло бы утешить.

— Как случилось такое, почему великий и непобедимый, он оказался в ловушке, где были доблестные воины его, когда они бросили своего князя, и что стало с его мечом?

Какое разочарование, столько лет мечтать о встрече, и мечтать напрасно. Она смотрела с презрением на мать свою, которая готовила наряды для того, чтобы впервые показаться в Киеве перед великим князем.

Она была уверенна в том, что старуха, отнимавшая у нее отца, хотела обольстить того, кого она так любила все эти годы.

Но все рухнуло не только для княгини, но и для нее тоже. Она вспомнила о том, как в тот вечер объявила о том, что станет великой княгиней. Но произошла странная вещь, образ Ярополка померк в один миг.

Незнакомый юнец может называться великим князем и гордиться этим, но как жить и зачем там быть, если нет больше Святослава?

Рогнеда понимала, что это первое, очень большое горе и испытание в ее жизни. Ничто потом не могло потрясти ее так сильно. Полубог ушел, даже не позволить побыть с ним рядом. Но жизнь продолжалась. И она не казалась такой уж странной, хотя жизнь ли это была или только странное ее подобие.

А старухе казалось, что именно в те минуты она должна была воспарять духом и начать действовать. Но что такое могло быть между ней и стариком, каким должен казаться ей великий князь? Она решила успокоить Рогнеду

— Детка моя, он был воином и мужчиной, да и не так молод, чтобы воевать и жить дальше.

— Что ты говоришь, старуха. Святослав не мог постареть.

Старухе ничего не оставалось, как только рассмеяться.

— Дитя мое, разве бывает такое? Ты не видела его целую вечность. Но он был стар. А для такого князя, как он, постель, тихая жизнь и ожидание смерти невозможно. А на этот раз осталась благоуханная легенда. И будут рассказывать о поединке, о смерти от меча вечного его врага, что может быть замечательное. И так загорелись ее глаза при этом рассказе, что не выдержала Рогнеда и вздрогнула. Она поверила в то, что это может быть правдой. Даже если бы он относился к ней иначе, разве бы это остановило его.

Они должны смириться и признать, что все вышло лучшим образом. И умом понимала она это, только сердцем принять никак не могла.

№№№№№№

Послы Ярополка вернулись в Полоцк и торжественно сообщили Рогволоду о том, что великий князь не переменил своего решения и просит Рогволода прислать к нему дочь свою. А вместе с ней и воинов отважных, потому что нуждался он в надежной охране рубежей Киевских. И смута во многих умах бродит страшная.

И, выслушав их внимательно, понимал князь, что должен поступить так. И отправил он туда отборных воинов своих в знак того, что принимает предложение княжеское. Но дочь пока при нем оставалась. Он был уверен в том, что путешествие будет опасным, и пусть там устоится все немного. Не стоило с этим особенно торопиться.

— Мне тут ее легче защитить будет, чем туда мчаться, земли свои бросая, — говорил он Инге.

И хотя проявляла она недовольство, но старалась сдерживаться, и все-таки спросила:

— Не пойму я что-то, — пожала она плечами, — от кого ты ее защищать собрался, уж не от того ли, кто ей в мужья был обещан?

— Здесь слабы законы, а удельные князья сильны, и если кому-то из них захочется в Киеве сесть, вряд ли Ярополк сможет без Святослава быстро с ними управиться. Когда я буду уверен в том, что не грозит им никакая беда, тогда и решу все, — сказал он так твердо, что она не решилась противоречить ему.

— Если бы он за меня так волновался, — с грустью думала княгиня, но она дивилась и тому, что для родной дочери вольно или невольно становится настоящей мачехой. Она готова отправить ее к любому Дракону в пасть, и судьба Рогнеды ее совершенно не интересовала.

Он жестом приказал старухе удалиться, и взглянул на дочь:

— Я отправил к Ярополку воинов наших, и подождем немного, пока у него все наладится, только после этого ты к нему отправишься.

Ни слова не произнесла княжна, только пристально на него взглянула. Что известно отцу, о чем она ничего не знает. Отец ищет причины для того, чтобы удержать ее подольше, но она хотела это выяснить. Пусть все будет так, как хочется ему. Ей и самой после гибель Святослава не особенно хотелось покидать дворец и отправляться в неизвестность.

Глава 9 Ожидание

Узнав то, о чем поведал ей князь, старуха с трудом скрыла свое раздражение. Ей хотелось в Киев, чтобы все как можно быстрее завершилось. А родной город казался захолустьем. Она понимала, что время для нее уходит без возврата, а княжеский каприз может смертью обернуться. И она жаждала действовать и плести интриги и гнуть свою линию.

№№№№№

Локи пронюхал о переменах. Он понял, что больше нельзя медлить. Нужно как можно скорее разделаться с Ярополком и послать в Рогволодовы владения молодого и обиженного на весь мир младшего княжеского сына, этого дьявола, все готового смести с пути своего.

Он узнал о том, что Рогволод все еще держит дочь свою при себе, хотя и дал согласие на союз ее с Ярополком. И он понял, что в этом случае ничего лучше не придумаешь. Пусть они распрощаются навек. Князь погибнет героической, но мучительной смертью и уровняется со Святославом, а она станет великой княгиней, только с небольшой поправкой, не Ярополковой, а ненавистного Владимира женой. Тот слаб и бесхребетен, с ним такая девица, как Рогнеда, чего доброго проживет еще и счастливую жизнь.

Локи говорил вслух и не подозревал, что слонявшийся тут черт навострит уши. Правда, опасаться его особенно не стоило. Он был скорее помощником для бога коварства, чем противником, хотя всегда коварен и непредсказуем.

Но бес не был бы бесом, если бы он не подглядывал и не подслушивал, и не узнал все, что ему хотелось.

И на свою беду на этот раз он узнал непростительно много.

Мефи применил одну из своих хитрых штучек, после которой с противником можно было делать все, что вздумается, и он узнал, что Локи хочет посадить Владимира за великий стол.

Для него это оказалось неожиданно, и он со всех копыт бросился к Владимиру.

— Ты не должен допускать этого, — говорил он Перуну, в Сварге оказавшись ненароком.

Но Перун не о чем не знал, и понятия не имел о том, как ему поступить следует.

— Что ты так распалился, — усмехнулся он, — ничего в этом страшного нет, я слышал, как Владимир клялся мне в верности, и если даже такое случится, я не вижу в этом ничего крамольного.

— О несчастный, все княжеские сыновья без зазрения совести сто раз нарушают клятвы, что же нам ждать от сына рабыни. Он зол на весь мир, в каждом видит лютого врага своего. Никто не сладит с ним, если он добьется своего и начнет действовать.

Он поклянется в чем угодно и кому угодно и предаст всех с такой же легкостью.

Но Перун не особенно прислушивался к его словам.

— Почему я должен верить этому типу? Он паникует и видит все в ином свете. Чем я рискую, если этот парень и станет князем русичей?

— Он будет в моей власти, если не дурак, если нет, то я раздавлю его как муху. Но бес хочет и надо мной власть обрести. Если я ему поддамся, то мне и на самом деле туго придется. Он в любую щель пролезет, и ничто его не остановит. Это станет настоящей бедой. И Перун, рассуждая, как он считал, здраво, решил, что Владимир — меньшее зло, чем бес, да еще и Локи вместе взятые.

Хотя он и был верховным богом, но эта парочка, если они еще и объединятся, наделает много шуму. Он же своим решением обезоружит Локи и разрешит ему пока действовать, и покажет бесу, кто тут верховный бог, чтобы он не зарывался, а со временем все будет понятно.

Громовержец считал, что он прав во всех отношениях и ничто в те минуты его не смущало. Бес все понял и ушел от Перуна раздосадованный. Самого легкого пути для него не вышло.

— Я ему напомню об этом дне, — говорил он сердито.

№№№№№№

Владимир только что вернулся из своих вынужденных странствий. За время жизни среди варягов, он немало преуспел в военном деле и мирных разбоях. Но все время думал он только о Киевском столе. И узнал о том, что против него направил Рогволод своих грозных воинов. Он узнал о том, что и дочь князя полоцкого пожалует сюда в ближайшее время. Это привело Владимира в настоящую ярость. Потому что он рассчитывал на союз с Рогволодом, и не думал о том, что тот предпочтет него никчемного брата.

Ему ничего не оставалось, как проглотить обиду и отправить своих сватов к полоцкому князю. Они должны были рассказать о том, каков он, как храбро сражался, и о том, что это он, а не Ярополк в ближайшее время князем великим станет.

— Сделайте все, но убедите варяга в том. что все по-другому будет.. С этими словами он и благословил своих послов.

В те минуты Владимир не сомневался в успехе. Рогволоду немало пришлось пережить, и ему нужен мощный союзник, которым он себя и считал.

Он не станет рисковать своим благополучием и счастьем своей дочери и внуков. И Владимир ждал его согласия.

Стоило немного передохнуть — эти годы оказались такими трудными, почти невыносимыми для него, и он мог только мечтать о времени, когда вернется в свой мир и передохнет спокойно.

Но в бездействии и тревоги стали обступать князя, и спрашивал он у богов и себя самого отчего придуманы такие скверные законы, почему старший сын наследовать все должен, Почему не выберут сильнейшего и достойнейшего? И решил он немного изменить и подправить странные эти законы. И хорошо, если у князя один сын и наследник, но такого почти никогда не случалось.

И снова обратил свой взор Владимир к славному, но такому слабому своему брату Ярополку. Только игра случая позволила ему возвышаться над остальными. Но если он на самом деле достоин, пусть докажет это, пусть пошевелится.

И чем больше размышлял он об этом, тем скорее склонялся к мысли, что он прав и должен так и поступить.

Вот он и действовал быстро, и повсюду своих людей расставлял, все знал и все ведал.

Владимир привык к успеху, и был уверен, что в мире, где царила неразбериха, завоевать то, что не получил по наследству, не составит никакого труда.

Он не мог забыть и мать свою, которую отец не собирался женой считать. И он испытывал горькие чувства по отношению к ней. Но был уверен в том, что и это легко исправимо. Он заставит всех, кто называет его сыном рабыни, очень скоро заставит с собой считаться.

Владимиру казалось, что ждет он уже долго, потому и начал немного беспокоиться. А тут еще и пришло известие о страшной гибели отца, и на время пришлось забыть о том, что шло хоть и медленно, но своим чередом.

Но, погоревав и поразмыслив немного, подумал Владимир о том, что гибель отцова ему на руку. Путь был свободен, можно не оглядываться и не спрашивать себя, одобрит ли он все случившееся или это останется тяжким грехом, И осуждение все перечеркнет в один миг. Он еще раз убедился в том, что недаром люди придумали пословицу о том, что не бывает худа без добра.

Глава 10 Возвращение послов

С удивлением смотрела Рогнеда на то, как принимает отец послов младшего сына Ярослава, князя Владимира.

— Зачем они тут? — невольно вырвалось у нее, и что-то вселило в душу ее тревогу. В последнее время, много раз предупрежденная о грядущих несчастиях и сказками старухи очарованная, она вздрагивала от каждого раската грома и появления конников. Они должны были принести дурные вести, иначе отец давно бы уже отправил ее в Киев.

Рогнеда считала, что в комнате находится она одна, но за спиной раздался голос старухи:

— Они сватать тебя прибыли, милая.

— Как сватать? Им что, неведомо, что отец уже обещал меня Ярополку? Он никогда от своего слова не отступится.

— Ведомо-то, ведомо, только Владимир затеял игру странную. Он из мира Локи вашего вернулся, и ничего хорошего он оттуда не привезет. И всякого нынче ждать можно.

— Что мой отец на это ответил? — с ужасом в голосе спросила она.

— Да кто же его ведает, что он ответил, — пожала плечами старуха, не думаю, он согласится на все, только ведь и Владимир просто так не оступится.

Не в силах только оставаться в своей комнате, спустилась Рогнеда туда, где гости дорогие обитали и говорили о грядущем. Высокомерно и спокойно взирала княжна на своих соотечественников, решивших все порушить и судьбой ее распоряжавшихся. Но как они могут о сватовстве говорить, когда это дело уже решенное?

— Вот, дорогая моя, эти люди от князя Владимира Святославича прибыли. Руки твоей они просят, и горы золотые сулят, что же ты им ответишь?

Он пытливо смотрел на нее.

— А что мне ответить? — удивленно подняла на него брови Рогнеда, — нечего мне сказать им, я буду женой князя Ярополка, сына княгини, а женой сына рабыни не стану никогда.

И после этого она снова молча сидела рядом с отцом своим, и за весь ужин больше не проронила ни слова. Ничего на это не сказал и Рогволод — и без слов все было понятно.

— Все решено, так и скажите вашему князю, — услышали они его голос. Дважды слова не дают, и думать больше не о чем.

И на самом деле все было яснее ясного. И сколько не сетовали послы, не приукрашивали своего князя, ничего у них не получалось, не соглашался с ними Рогволод, они понимали, что должны назад вернуться с пустыми руками. Они понимали, что ничего хорошего кроме сражения не ждет дружину Владимира, при таком повороте, и можно представить, как он будет яриться.

№№№№№

Грустной вернулась к себе в покои Рогнеда. Она понимала, что там затевается там что-то страшное, если осмелился Владимир послов своих к ним отправить. Но она была под защитой отца и братьев, и знала, что ей нечего особенно бояться. Даже если она не попадет к Ярополку в Киев, это не особенно ее расстраивало. Святослава там не было, и не о чем было особенно жалеть.

Старуха взглянула на княжну. Она показалась спокойной.

— Напрасно она ни о чем не думает, и говорила с ними так резко напрасно, хотя ей простительно, она Владимира совсем не знает, впрочем, его не знает и старший брат, что и принесет им обоим такую беду.

А он много бед за это время наделать успеет, не стоит так неосмотрительно поступать. Конечно, Рогволод силен как никогда, но если против него варяжские мечи повернет Владимир, а именно так все и случится, то еще неизвестно, кто победит в этой схватке.

Она рисовала себе мрачные картины, и не могла избавиться от наваждения

— Почему ты так упорно молчишь, старуха? — спросила у нее Рогнеда.

— Нечего мне сказать пока, дитя мое, — говорила она.

— Ты стара и надеешься только на худшее, а так недолго и беду накликать, — упрекнула ее девица.

— Если бы это от меня зависело, тогда все было бы прекрасно. Владимир — темная лошадка, даже твой отец, в своих победах уверенный, не знает, что от него дать можно.

— И чего же?

— А всего, дорогая, он варягов привел с собой, а это очень опасно, — она глубоко вздохнула и готова была разрыдаться.

Она заметила, как побледнела Рогнеда. Она понимала, что ей ничего не было ведомо. И судьба могла сыграть с ними дурную шутку.

Но она пока оставалась спокойной и невозмутимой, хотя на душе было тревожно.

№№№№№

Послы возвращались в Киев, думая о том, как и что следует сказать князю. Они не о чем не договорились, все складывалось, хуже не придумаешь. Он не захотят вместе с князем сюда вернуться. Вряд ли станет терпеть обиды Владимир, да еще нанесенные так бесцеремонно. Они надеялись на то, что все еще обойдется, мало ли дочерей у сильных князей, не сошелся же свет клином на этом упрямом и несносном варяге. Только даже самым легковерным в это не особенно верилось.

Глава 11 В Новгороде

Рогнеда никак не могла примириться с тем, что все так запуталось. Она решила поговорить со старухой.

— Скажи мне, каков Ярополк, я ведь про него ничего не знаю.

Она сама удивилась собственным словам. И хотя старуха не могла знать жениха ее и никогда его не видела, но не стала отпираться.

— Хорош собой, больше других сыновей на Святослава походит лицом, только характером больно мягок, за это и любят его Киевляне, да только, что проку в этом. Он должен будет защищаться и от чужих, и от своих. Хорошим бы он тебе мужем был, да не бывать этому.

И странное выражение на ее лице не ускользнуло от Рогнеды.

— Она таит от меня что-то, но что такое неведомое знает она?

Не хотелось думать о скверном, не стоило забегать вперед и беду призывать не надо было.

№№№№№№

А тем временем послы Владимировы уже добрались до Новгорода, где и оставался князь с дружиной после возвращения на русские земли. Они рассказывали о том, что узнали в Полоцке и как там встречены были. Они говорили о том, как настороженно и холодно встретил их Рогволод, как спросил он у дочери своей о муже, и что ему Рогнеда на это ответила.

— Она сказала, что ей нужен сын княгини Ярополк, а не сын рабыни, — прозвучало в гридне, где повисла странная тишина.

Все каменнее и мрачнее становилось лицо юного князя, он еще не ощутил, не понял до конца, что именно там произошло, хотя знал, что не добиться ему того, о чем мечталось.

Нужно было самому принимать какое-то решение, и не стоило медлить. Но он никак не мог опомниться от услышанного.

— Значит, сын рабыни неугоден ей? — говорил он, не скрывая своей ярости, — но она еще пожалеет об этом. Мы идем на Полоцк, не бывать целым граду сему.

Оправдались самые худшие предположения.

Князь заметил какой-то странный ропот за спиной, но никто возражать ему не смел. Да и каков в этом был прок?

Князь поступит так, как ему вздумается, а они должны будут ему подчиниться.

№№№№№№

Локки, ненароком заглянувший в Новгород, оказался как раз вместе с послами. И с радостью он отметил, что там все шло так, как ему хотелось, ничего не нужно было менять.

Владимир оказался обидчивее и шустрее, и это замечательно, ему осталось только укрепить его дух и пожелать ему доброго пути.

— Твоя дочка погубит тебя, мерзавец, — мысленно обратился он к Рогволоду, — и ты подчинишься мне или голову сложить придется, так было прежде, так будет дальше.

Он помнил, что удачлив был в коварствах своих, все обойдется и на этот раз. И победитель останется победителем.

Правда, Локи русский князь не особенно понравился, но он один и останется на той высоте, куда он собирался его забросить.

№№№№№

Ночью Рогнеде снилась Медея. Корабль, причаливший к берегам Колхиды и женщина, вышедшая его встречать.

— Остановись, — просила ее Рогнеда, — не совершай тех ошибок, ты не должна предавать отца своего, ни один мужчина в мире не будет любить и защищать тебя так, как твой отец.

Она вздрогнула, услышав в ответ раскатистый смех.

Она уже знала историю про красавца Язона, который должен был распахнуть для нее двери в великолепный мир. И Медея не могла поверить в то, что этот тип может погубить ее, и, ограбив ее мир, он не сможет подарить ей собственный.

Но любовь часто толкает на самые лютые злодеяния, и она знала это прекрасно.

— Я знаю, чем все кончится, — загадочно усмехнулась Рогнеда.

— Этого никто знать не может, — говорила ей Медея, хотя она кажется, просто пыталась утаить страшную правду.

Просыпаясь, Рогнеда поняла, что старинная история как-то будет похожа на ее собственную судьбу, иначе она бы не видела этого всего.

— Я была бессильна помешать ей, но над собственной судьбой у меня есть и останется власть, — постаралась утешить себя Рогнеда, но сомнения паутиной окутали ее душу в тот же момент.

Как только появилась старуха, Рогнеда рассказала ей о своем странном сне.

— Я не понимаю, зачем я разговаривала с ней, я просила ее остановиться, но ведь это невозможно.

— Все в мире этом возможно, — услышала она в ответ, — нам только кажется, что люди покидают нас навсегда, стоит только вспомнить о них, и они появляются снова и способны влиять на нас.

— Нет, я не согласна с тем, что чужой мужчина может стать ближе и роднее отца. Но зачем нам выбирать между ними.

— Так устроен мир, — пожала плечами старуха. Во всем ее облике в тот момент было что-то таинственное и странное.

Невольно вздрогнула Рогнеда. Она почти не верила в то, что сказки могут как-то мешать и помогать ей. Но сколько всего непонятного и неведомого в этом мире совершается.

Она отпрянула от старухи, и тревога все сильнее сжимала ее душу.

— Если верить моему сну, то один из сыновей Святослава должен появиться тут, боюсь, что это будет не Ярополк.

Она бросилась к отцу. Как обычно, он был занят с боярами и воеводами своими, но Рогнеда не стала ждать, пока они разойдутся, и тут же к нему приступила:

— Отец, скажи мне, ради спокойствия моего, почему я еще здесь, давно надо отправиться в Киев.

— Что это вдруг? Удивленно поднял брови князь.

— Мне сон дурной снился, боюсь, что обиженный Владимир сюда пожалует.

Только одно мгновение молчал князь — Если ты считаешь, что он на нас обижен, тогда тем более ты тут должна оставаться. Я ничего против жениха твоего не имею, но он молод, и кто тебя защитит лучше, чем родной отец, — произнес он таким тоном, что возражать ему никто не решился бы. Рогнеда ничего не говорила, но тревог у нее не стало меньше.

— Разве редко дочери губили отцов своих, если и та сказка дошла до нас, разве впервые случалось такое. Но на этот раз такого не случится с нами. Рогволод один из лучших воинов и князь отменный, у него лучшая дружина, ему никто грозить не может, — уговаривала она себя.

Глава 12 Дурные вести

Как не спокоен был внешне Рогволод, но тревоги любимой дочери не могли ему не передаваться. И он разозлился на себя:

— Что за глупости могут прийти в голову. Девчонке что-то померещилось, она насочиняла порядком. Ей простительно, но как старый и опытный воин может поверить такой чепухе. Он не собирался даже думать об этом, не только с кем-то говорить.

Но он решил, что нужно послать своих людей в Новгород, хотя если молчат те, кого он там оставил, то, значит, не происходит ничего страшного, ему не о чем волноваться. Но и успокоиться, и жить обычной жизнью он тоже не мог.

В тот момент жена и предстала перед ним, словно из-под земли выросла.

— Я ничего не понимаю, — говорила она сердито, — почему Рогнеда все еще здесь, а не в Киеве, со своими промедлениями ты все погубишь. Ты хочешь добиться того, что Владимир с братом своим ссориться начнет. Пока она в Полоцке, ты ему оставляешь надежду на то, что ничего до конца не решено.

— Она останется тут, до тех пор, пока я не буду уверен в том, что Ярополк силен, и младший брат ему не страшен. Владимир коварен и дерзок, я не могу из-за их соперничества подвергать нашу дочь такой опасности. Новгород у них всегда Киеву противился, если он сватов послать решился, мало на что еще решиться может.

— Но это безумие.

— Безумие то, что ты не думаешь о единственной своей дочери, я не могу бросать ее в неизвестность, — твердо отрезал он, и замолчал живописно.

— Но если Владимир так дерзок, как ты говоришь, то возможно нам уже пора защищаться.

— Пусть идет, тогда все и решим разом, — спокойно говорил Рогволод.

Она странно смотрела на него и понимала, что совсем не знает своего мужа. И сжалось сердце полоцкой княгини. Она показала ему еще раз, то была плохой матерью, и он не простит ей этого. Но она вовсе не хотела потерять без возврата то, что только что получила. Из-за капризов Рогнеды тот, кто собрался стать великим князем, может просто расправиться с ней, и повергнуть все в прах.

Она знала, насколько силен ее муж, но разве можно быть в ком-то уверенным. А если вместо победы они на этот раз получат страшное поражение.

Она видела во сне пожар. И идет она по выжженной земле, где не осталось ни одной живой души, и огромное дерево валится на нее.

И после подобных снов она просыпалась в холодном поту, и уверенность в том, что случится непоправимое, росла с каждым днем.

№№№№№№

Волнения оказались не напрасными. Уже на закате появился посланник Рогволода. Он сообщил князю о том, что Владимир объявил о походе на Полоцк.

— Надо послать к Ярополку, — услышал он голос рядом, но тут же стал возражать:

— Нет, этого не стоит делать, именно на это он и рассчитывает, но мы не позволим ему подобного. Да и поможет ли мне мальчишка, который ни в одном сражении не был еще? Пусть он свой Киев охраняет. Если Владимир посмеет сюда двинуться, то я спасу его Киев от наглого раба.

На лике его появилось странное ожесточение. Никто не решился разубедить князя в его правоте. Он собирался до конца стоять на своем. Да и где было грозному и могучему воину перед отроками отступать?

Он будет защищать свою дочь и свою землю сам, от всех, кто посмеет пойти против них.

И хотя он запретил говорить о последних вестях, но Рогнеда через час уже знала обо всем.

— Я так и думала, — она опустилась без сил на кровать свою, — отец встретит и убьет его, и мне придется оставаться одной. Ярополк не забудет о страшной трагедии. Но с другой стороны — отец только защищается, и правда на его стороне.

Княгиня в это время металась по гридне, ей не хватало воздуха, она все яснее снова и снова видела свой отвратительный сон, и точно знала, что он сбудется.

— Она погубит нас, — беззвучно шептала та, — как я могла быть счастливой, если он любил только ее. Ей казалось в тот миг, что она теряет рассудок.

Глава 13 Горькие обиды

Владимир шел на Полоцк. Путь казался дальше, чем он полагал. Он никогда не бывал тут прежде. И потому все было для него внове. И если бы не обида и ярость, неотступно жившие в его душе, он любовался бы могучими лесами и берегами рек. Он смотрел на укрепленные поселки, и понимал, что Рогволод много чего сделать успел.

— Все это скоро станет моим, — думал в тот момент Владимир, — надо найти хороших наместников на эти земли.

В собственной победе над этим миром князь не сомневался.

Какой-то древний старик вышел к нему навстречу. Князь остановился и нахмурился. Сразу вспомнились рассказы про Олега и кудесников, но проехать мимо, не оглядываясь, он все-таки не решился. Он вовсе не хотел, чтобы среди волхвов у него появлялись враги.

— И что ты мне поведать хочешь?

— Нечего сказать мне тебе, просто посмотреть хотел. Мне не дожить до тех времен, которые с тобой и с тем кошмаром, тобой сотворенным связанны будут. Но взглянуть на тебя мне все-таки хотелось.

— О каких временах говоришь ты?

— О грядущем, — спокойно отвечал ему старик.

Он не говорил ничего больше, князь едва скрывал досаду. И стоило выходить сюда только для того, чтобы непонятное что-то о грядущем узнать, и ничего о настоящем. Но смуту в его душе старик все-таки поселил. И он понимал, что с ним случится нечто важное, из-за чего старик не поленился выйти из логова своего лесного и на него хотел взглянуть. И в восторг он от этого не пришел. Но вдруг тот просто хочет посмеяться над ним? Кто знает причуды волхвов, да и нет у него времени, чтобы о таких глупостях думать.

Владимир продолжил свой путь.

№№№№№№

Не только до Рогволода, но и до Ярополка в Киеве дошли известия о том, что Владимир послал своих сватов к Рогволоду и получил решительный отказ от полоцкого властелина. И взбесившись, с воинством своим туда направился. Сначала Ярополк растерялся, а потом страшно разозлился.

Он никак не мог уяснить для себя, что тот собирается делать. Ярополк медлил, решал, советовался с боярами своими. Он знал, что должен будет Рогволоду помочь. Если тот попросит его об этом. Но пока он не просил его ни о чем.

Еще бы, разве сможет признать старик, что он и сам не справится с Владимиром. Но пугало и терзало его другое. Когда убит будет Владимир, что же тогда начнется. Конечно, он сам напросился, но все-таки труп брата может стоять между ними. И счастье, и благополучие будет безвозвратно потеряно.

— Глупец, — думал в тот момент бес, заглянув к нему. Он хотел сам посмотреть на то, как ведет себя, о чем думает Ярополк.- Он спокойно думает о смерти брата своего. Какая наивность. Лучше бы о себе самом подумал, если кому и нужно переживать и беспокоиться, так это ему самому. Сколько раз человеческая глупость и самонадеянность доводила до беды. Много историй из прошлого мог он порассказать, только пока времени не было. Но главные события пока происходили не в Киеве, и он должен был туда поспешить.

Но снова надо было заглянуть в небеса.

№№№№№№№№

Перун был спокоен, его не волновало происходящее. За это бес и упрекнул его:

— Ты что-то больно спокоен, а ведь Владимир на Рогволода пошел.

— И что? Старик ему покажет, как сражаться надо.

— Показал бы, наверное, если бы Локи против него не шел.

Громовержец поморщился. Он старался не думать о давнем происшествии. Но знал, что если Локи вмешается, а он, скорее всего, вмешается, тогда не стоит ждать ничего хорошего. И все полетит к черту, худший станет первым, а там, даже подумать страшно, что может случиться дальше.

Но бес собственной персоной стоял перед ним и ждал его решения

— Что тебя беспокоит? — тянул он с ответом, хотя кошки на душе скребли.

— Мы должны как-то на эту наглость ответить.

— И что ты с Локи делать собираешься? — он и на самом деле хотел знать, что ему может сказать на это бес.

— Я думаю, что, в сущности, нам плевать на чужака Рогволода, хотя он лучший из князей наших, но не должен Локи себя хозяином чувствовать.

— С этим трудно не согласиться, только не думаю, что он тебе по зубам, а если мы его разозлим, то тебе хуже будет, и еще неведомо, что с нами со всеми приключится.

Бес задумался, его удивило то, что Перун не побоялся признать этого. Но было понятно, что его ничто не остановит, будет действовать напористо и нагло, и его и самого Перуна отшвырнет со своего пути, не задумываясь.

— Я посмотрю, что можно сделать, — неопределенно говорил он.

— Пусть он поступает с Рогволодом, как ему хочется, мы вмешаемся позднее, — заверил его Громовержец.

Не мог не усмехнуться бес. Он хотел сказать о том, что потом будет поздно.

И было яснее ясного, что рассчитывать можно только на себя самого. Но в глубине души бес радовался этому. Он не станет ни с кем делить своих завоеваний.

А Владимир тем временем подъехал к странно преобразившемуся городу Полоцку. И события разворачивались здесь самые важные, для многих гибельные.

Глава 14 Измена

Ярополк еще ни разу не видел княжну. Но ему не особенно этого и хотелось. Когда-то он подчинился воли отца. Ослушаться его было невозможно. Но князя Святослава больше не было рядом, и из упрямства, в душе хотя бы он мог противиться ему.

Он понимал, что ему из-за этой свадьбы придется выдержать не одно испытание. Он знал нрав своего братца Владимира, и помнил о том, что тот тоже сватался к княжне и получил отказ.

Пусть Владимир на ней женится, если ему этого так хочется. Если он не потребует большего, Ярополк готов был пожертвовать девицей, которую никогда не видел. Он посмотрел на беременную наложницу и поморщился. И эта хочет стать великой княгиней, какая нелепость. Он был влюблен в жрицу, он был с ней, но она хочет от него слишком многого. Пусть родится ребенок, но он не станет мужем, для его матери, потому что великий князь должен жениться на равной.

Но может быть, Рогнеда, усмирив его братца, сделает для него доброе дело. Правда об этих его помыслах не знала ни одна живая душа. Ему льстило немного то, что она так резко отказала Владимиру. Но ни жрица, ни княжна не любят его самого, им обеим нравится только его положение. А если бы он не был старшим сыном, они и не посмотрели бы обе в его сторону. Все дело в том, что его матерью была княгиня. Какая это малость для него самого.

Вот и не обольщался князь Ярополк. Жрица была красива, но темна и таинственная, он все время озирался на кумира бога, у которого увел ее темной ночью. Его служанка старая все время говорила о том, что после такого вероломства им не избежать большой беды, но он задумался об этом только, когда все уже совершилось.

И в такие минуты ему казалось, что тень грозного отца его или бога Перуна, он не знал точно, кто там мог быть, нависает над ним грозной тучей. Но отчего нынче она так грустна? Он просил, чтобы она танцевала, но она только замотала головой и закрыла лицо руками, чтобы он не видел ее слез. Она успела узнать, что князь не переносил рыдавших девиц.

— Ты напрасно радуешься, — говорила она, — тебе придется возвратить Рогволоду воинов — варягов, а что мы без них, когда Владимир становится все сильнее, а с ними его одолеть будет невозможно.

— Но Рогволод не торопится свою дочь прислать

— Он не верит тебе.

— И пусть, меньше забот, я никогда не знаю, что он от меня требовать станет.

— Но ведь и я никогда не стану твоей женой. Жрица не может быть женой смертного, боговеды не допустят этого.

— Но ты будешь со мной до самой смерти.

Она странно вздрогнула и хотела сказать ему о том, что это может наступит очень даже скоро. Но помолчала.

— Да как же ты не понимаешь, — услышал он снова ее приятный голосок, — если Владимир против половецкого князя пошел, разве он тебя в покое оставит.

— Ты так говоришь, будто он уже разгромил Рогволода.

— Хорошо если я ошибаюсь, но два года он с варягами разбойничал, многому научился, а Рогволод стар и он там только один, а русичи, его воины не идут в сравнение с варягами. Боюсь, что с самим Чернобогом союз он заключил, или кто иной его ведет, но мои дурные предчувствия всегда подтверждались.

Она ушла поспешно к себе, потому что почувствовала себя плохо, но не хотела показывать этого князю. Но он и сам смотрел на все это ее глазами и понимал, что она не стала бы тревожить его попусту, что-то такое творилось за гранью его столицы, и напрасно он отмахивался от всего, что там происходило.

А что если Владимир и на самом деле в Полоцке одержит победу, после этого он рванется к Киеву, потому что не остановится на середине пути. Тогда ему придется вступить в сражение против брата родного, а что еще делать?

Он забыл о том, что должен жениться на Рогнеде. Но он понимал, что отец всегда был мудр и решителен, он знал, что делать, у него же все получалось скверно. Но сколько себя помнил Ярополк, ему всегда внушали, что он не только сын Святослава, но и великий князь. Ему не приходило в голову, что кто-то из его родственников не только будет считать себя иначе, но и захочет убрать его с пути своего. В первые дни после смерти Святослава никто не посмел бы о таком и подумать, но потом все стало меняться на глазах.

Он и сам не заметил, когда это случилось. Скорее всего, в то время, когда был убит Олег. В смерти брата обвинили его, на Владимира в тот момент никто и не подумал, но зачем ему нужно было подобное, когда у него и без того все уже было. А потом опасность все чаще стала и над его головой нависать. В первый раз пожалел Ярополк о том, что ни бабки, ни отца не было больше рядом с ним, никто не мог стоять против юного варвара, и дать ему дельный совет. Но в ту ночь ему приснилась матушка. Чувствовала, как он в ней нуждается.

— Ничего, дитя мое, — говорила она, — все пройдет, и оглянуться не успеешь.

— Но отчего ты так печальна? — спрашивал он у нее, — скажи мне, что нужно делать.

— И что поделаешь, когда все так запуталось. Все в спешке было, все так завертелось.

Она улыбнулась ему ответ, а он протянул к ней руки. Но там была пустота. Глухо застонал Ярополк. Где-то во мгле метался князь Владимир. Тайные коварные помыслы гнали его вперед. И не мог он больше остановиться.

Глава 15 Отречение

Танцовщица молилась в храме Лады за победу Рогволода, отца своей соперницы. И Лада, увидев такое диво дивное, спустилась вниз, чтобы взглянуть на эту странную девицу.

— Думаю, из нее злодейки не получится, — произнесла она тихо, но так, чтобы стоявшая рядом Леля слышала ее. Богиня влюбленных ласково улыбнулась.

— Она умна и расчетлива, — ответствовала ей та, — если победит Владимир, ей нечего ждать. Оказывается, бывают случаи, когда живая соперница намного лучше, чем мертвая. Странно устроена человеческая жизнь. Сколько на все смотришь, но не перестаешь этому удивляться.

С этими словами она продолжала смотреть на девушку, усердно молившую небеса о победе ее князя.

— Зря она, не услышит ее Перун, а если и услышит, разве пойдет он против Локи?

— Не пойдет, только и ему лучше, чтобы Рогволод победил, ведь с Владимиром связывают все грядущие беды не только для людей, но и для богов.

— Кто и связывает, а он не знает еще этого и знать не собирается.

Так и переговаривались они, зная, что идет сражение, и не одной из них не хотелось заглянуть туда. Только одна Перуница была привычна к таким жутким картинам. А они старались поле сражения стороной обходить. Но словно почувствовав что-то, вздрогнула девица. Богини переглянулись. И Лада произнесла слова, которых они боялись в те минуты:

— Рогволод пал от меча Владимирова, и окрыленный победой, мальчишка устремился в град его. Не о чем больше молиться. Все так навсегда и останется.- выдохнула Леля и поспешила прочь от храма.

Танцовщица схватилась за свой живот, там зашевелился плод ее греховной любви, и поняла она, что нужно что-то делать и как-то самой о нем позаботиться. Потому что богам нет до нее никакого дела. Отчаяние охватило ее душу. Она понимала, что творится самое несправедливое из всего, что могло произойти на земле, самое тяжкое и жуткое. Да и на что она могла рассчитывать? Смешно было и представить себе, что боги прислушиваются к слабым голосам их, и сделают что-то для той, которая собралась вырваться из объятий, уготовленных ей судьбой. И чего только не предпринимала она для этого. Это было смешно себе представить. Не могло такого быть. Она вернулась к Ярополку бледная и измученная. Он сидел хмурым.

— Почему от них нет никаких известий? Что тут происходит? — спрашивал он, разговаривая с самим собой.

— Ничего хорошего не происходит, и происходить не может, — отрезал князь.

— Все плохо, я была в храме.

— Мой брат убит (князь понимал, что в это было для нее плохо).

— Если бы был убит твой будущий тесть, вот в этом бы наша беда и скрывалась.

— Чем бы это худо для тебя? — пожало он плечами.

— Да как же ты не понимаешь, брат твой не остановится, он пойдет на все.

— Не каркай, еще ничего не ясно, — усмехнулся он, и как — то странно на нее взглянул..

О, если бы это было так. Ярополк не верил ей. Она и сама не хотела в это верить. Но когда к вечеру появился гонец, князем посланный, не произнес ни звука, этим молчанием он уже все сказал. А когда великий князь отступил от него и странно побледнел, то он, наконец, смог заговорить:

— Владимир вошел в Полоцк. Рогволод мертв. Жена его, пронзенная стрелой, валяется в грязи.

— А Рогнеда? — спросил он, удивляясь тому, что интересуется своей невестой. Он строил еще какие-то планы.

— Он приказал сохранить ей жизнь. Владимир слишком сластолюбив, чтобы убивать такую красавицу.

Он видел, как, лишившись чувств, бесшумно упала на ковер его возлюбленная. Князь продолжал сидеть неподвижно, даже не послал к ней слуг своих. Мир, отстранившись от него, перестал существовать. И привиделся ему убитый Олег, будто шагнул он к нему навстречу, и, рассмеявшись пронзительно, произнес:

— Вот и твой час пробил, и придется тебе ответить за все, в чем ты виноват.

— Он не посмеет.

— Раб, готовый стать господином и не такое сделать посмеет, и будешь доказывать, что в погибели моей ты не виновен? И все-таки я не хочу, чтобы он с тобой расправился. Не хочу, чтобы ничтожнейший из нас великим князем стал.

После этих слов призрак растворился в воздухе.

Князь очнулся. Около девицы суетились служанки, гонец поспешил уйти куда-то.

Совсем один, никого рядом, хорошо, что Рогволода отряд здесь остается. Но смогу ли я на них рассчитывать. Станут ли они против своих воевать, да еще сейчас, когда Владимир доказал, что он сильнее?

№№№№№№№

Рогнеде узрела воинство первой. И хотя они были еще далеко, но она увидела бы отца своего и на еще большем расстоянии. Сначала ей показалось, что их воины бегут стремительно, чтобы укрыться за стенами их города. Но приземистый, широкоплечий князь был молод. И он не мог быть ее отцом. Она покачнулась, в глазах все помутилось, и в тот же миг она упала замертво.

Княжна вспомнила, как взглянула на отца в последний раз, как хотела броситься туда и обнять его, она уже предчувствовала недоброе. Но они удалялись слишком стремительно. И она не успела даже этого.

Он только на полном скаку обернулся, и заметив ее, небрежно махнул рукой. Несколько часов назад он был так спокоен и уверен в себе, казалось, что ничто не предвещало такой беды.

Она не могла поверить и теперь, что видела отца в последний раз. Рогнеда поднялась, и еще раз огляделась вокруг, она смотрела туда, где ей привиделись конники. Но там никого не было. Стена града была пустой.

— Что это? — Спросила она, — я так ясно видела их там, но все они исчезли, их нет больше. Какой злой колдун решил поиздеваться надо мной. Откуда взялось это наваждение? И в тот же самый миг в небесах она услышала смех Локи и узрела коня его.

— О, боже, — прошептала она

— Ты узнаешь меня? Ты не можешь меня не узнать, хотя тогда твоему отцу удалось увезти тебя, но разве от меня можно скрыться?

Он хохотал и раскачивался в разные стороны.

Рогнеда поднялась и взглянула на него. Она не отвела глаз, хотя и трепетала перед коварным богом.

— Зачем тебе это нужно? Если все в твоей власти, так можно быть великодушнее.

— У тебя помутился рассудок. Ты просишь Локи о милости? Да боги во всех мирах расхохочутся, и остановиться не смогут. Никогда не бывать этому, и говорю это я сам. Да и смысла никого нет в том, чтобы я ему помогал.

— Но кому ты помогаешь? Ведь это сын рабыни.

— Да хоть сам бес, какая разница, пусть он благодарит меня за все.. Это чужой мир. И какая разница, кто и что сотворит.

Рогнеда видела, что он беспощаден, а не просто жесток и зловещ. И она отвернулась от него.

Девица показалась ему очень сильной.

— Ничего, я справлюсь с нею, Рогволод напрасно думает, что с его смертью все ее страдания завершатся. Ему много что еще предстоит узнать, и вряд ли это его особенно порадует, — размышлял Локи, отправляясь на поле сражения — он и без того с ней долго оставался.

Рогнеда снова погрузилась в ожидании, от страха, тревоги, волнения она не могла дышать. Она понимала, что жизнь ее изменилась навсегда, от прежнего мира ничего больше не осталось. Она шагнула в ад, и знала, что жить ей придется именно в этом аду до конца дней.

Тишина. Какой странной была тишина. Кажется, жизни больше не было и никогда не будет здесь. И солнце укрылось за тяжелой, почти черной тучей.

— Так даже лучше, — оно было таким ослепительным, -думала Рогнеда. Перед глазами снова проплыло то, что случилось недавно. Мать медленно двигалась по городскому валу. Она хотела ее окликнуть, но что-то остановило.

— Она считает меня виноватой во всем, но это не так. Но, не успев обрести, она уже потеряла ее навсегда.

Глава 16 Схватка

Почему Ярополк не пришел на помощь отцу? — спрашивала себя Рогнеда, немного успокоившись и принимая все, как неизбежность. Она слышала ржание коней и лязг железа, какие-то крики бросал ей под ноги ветер. Никто не смог бы в тот миг заставить ее спуститься со стены. Она должна была увидеть все это своими глазами, она должна быть сильной и мужественной, потому что пока ей не суждено было умереть вместе со всеми, каким бы не был исход, она не собиралась проявлять слабость. Можно было шагнуть вниз, зажмурившись. Но Рогнеда знала, что она не сможет позволить себе такой роскоши. Она знала, что князь Владимир не увидит ее мертвой.

Старуха медленно поднималась на стену. Она знала, что в эти минуты Рогнеда хочет остаться одна. Ей никого не хотелось видеть и слышать. Но она все-таки поднималась на стену.

— Если она не захочет меня слышать, я приду и просто посижу тихо, — уговаривала она себя, — жених-то оказался не особенно расторопен, — шептала старуха, — от Киева до Полоцка не так уж долог путь, два раза уже можно было появиться, а его все нет и нет. Они почти женаты, но видно, ему только Рогволодовы воины и были нужны, прибрал он их к рукам, и в самом Киеве сидит себе спокойно, глупец, он полагает, что до него очередь не дойдет. Дойдет, только тогда уже поздно будет. До всех дойдет и до великого князя, и до громовержца самого. Но ни тот, ни другой не остановили тогда нахала этого. И поделом, пусть все так и остается. Она облегченно вздохнула и решила не начинать больше напрасного и бесконечного этого разговора. Она остановилась после этого и перевела дыхание — мир распахнул свои простоты перед ней. Жаль, что отсюда не видно было того, что там происходит. Но ей не обязательно было видеть, она знала это и так. И по тому, как Перуница на черном своем коне спускалась туда, и как сверкали ее глаза, старуха понимала, что там уже произошло или произойдет в следующее мгновение. Ничего другого не было и не могло быть. Она видела бледную и застывшую Рогнеду и решила пока не двигаться с места. Она еще ничего не знает, вот и пусть побудет в неведении, дурные новости лучше всего узнать как можно позднее. А потом она могла и ошибиться. Перуница могла спуститься и за Владимиром, хотя это трудно представить, но чем черт не шутит.

Ничего удивительного в том, что Ярополк не спешит сюда. Ведь он так молод, он великий князь, около него с самого начала были те женщины, которых он только делал видеть, готовы на все ради того, чтобы он обратил на них внимание. А потому пусть он с ними остается, пусть там будет. Пусть сам защищается от братца своего. Она должна забыть о его существовании. Она простила и решила все позабыть. И так будет справедливо. Ему тоже еще немало испытать придется. Но ее отец все делает для того, чтобы защитить их мир от вероломства этого человека. Она должна молиться Перуну, чтобы он опомнился и помог ему. И Рогнеда снова воздела свои руки к небесам.

№№№№№№

В то время, когда Рогнеда изнывала от ожидания и никак не могла понять, что же ей делать дальше, как ей дальше быть, в то самое время князь Владимир, уложивший уже немало врагов своих, рвался к князю. Он-то прекрасно знал, что стоит только прикончить Рогволода, и все встанет на свои места. Он понимал, что схватка так долго продолжается только потому, что князь еще жив. Он казался почти проигравшим, но все еще мог расправиться с любым, но не с сыном Святослава, давно привыкшим к мощи варягов.

В глазах этого князя он был пострашнее брата его великого князя Владимира, потому что на него тот опирался, и пока стоит этот, тот может на что-то рассчитывать, но как только он расправится с ним, так все рухнет в одно мгновение. Владимир считал себя жестоким воином, но таким его делала жизнь. Но он был справедлив, по его разумению и дал шанс ему отвоевать все, что у него оставалось. Он посылал к нему сватов, не пошел войной на того, стоило ему хорошенько подумать и согласиться на его предложение, и все было бы совсем по-другому. Но он сам выбрал этот путь. Владимир только творил возмездие. Если враг противится, его нужно сокрушить. Как можно скорее от него избавиться. И ничто больше не остановит его на этом пути.

И не обращая больше внимания на рядовых воинов, Владимир творил возмездие. Он двинулся к князю, все сметая на пути своем. Такого напора трудно было ожидать даже видевшим виды варягам. И они вольно или невольно отступили перед Владимировым конем.

И полоцкий князь оказался неприкрытым. Но это его даже позабавило в первый момент, когда он должен был обрушиться на Владимира. Но сломался клинок его. В этом было что-то колдовское и такое странное. Всего на мгновение помедлил и растерялся Рогволод. И это стоило ему жизни. Выхватил другой меч, он обрушил свой удар на этого строптивого мальчишку. Но он оказался не таким сильным, как хотелось. И Владимир, озверев еще больше, рванулся ему наперерез. Да так яростно, что и сам Локи не удержал бы его в те мгновения. А он и не собирался этого делать.

И все-таки Рогволод не дрогнул. Он чувствовал, что уступает сопернику, но напрасно рассчитывал Владимир, что быстро и просто удастся ему расправиться. Тут же кто-то из князей и воинов обрушился на него сзади. И рыча яростно, словно дикий зверь, он должен был не наступать, а обороняться, и почувствовал, что полная и окончательная победа только казалась такой близкой. А удача может от него отвернуться. Возможно, он не противился бы и потерял самообладание, если бы на помощь к нему не подоспели его воины, и не зарубили бы нападавшего. Появилось мгновение для того, чтобы перевести дух. Словно солнце мелькнуло где-то высоко. Он не сомневался в том, что не все потеряно. Он рвался в новое сражение. И ничего не остановило бы его в то самое мгновение.

Глава 17 На небесах

Перун медлил слишком долго. И все-таки он не мог оставаться в стороне. По меньшей мере, странно было оставаться глухим и слепым громовержцу, пока там происходило сражение. Ему донесли о том, что и Перуница туда умчалась. Все, кроме может быть Лады были там, даже старый Сварг покинул свои покои, и Дажьбог, не отрываясь, смотрел на все происходящее вдали. А он все еще прохлаждался.

— Они посчитают, что я боюсь Локи, или этого негодяя, рвущегося к власти. Если бы не вмешался этот тип, как просто и быстро он мог с ними разделаться. Но он давно кубарем бы покатился прямо под копыта коня своего, и мокрого места бы не осталось от него. Это было возможно, но ему самому не хотелось испытывать судьбу и вступать в схватку с Локи, определенно зная, что выиграть в этой схватке невозможно. Он не такой безмозглый дурак. Но почему случилось такое? И задавая себе в очередной раз этот вопрос, он не мог не злиться на Рогволода.. Ведь именно он все это и затеял, на его землях появившись, как вихрь лютый.. Если бы он убрался куда подальше, то были бы половецкие земли захолустьем, куда бы никто больше не сунулся. И ему не нужно было бы чувствовать себя несчастным и униженным рядом с таким выродком в собственном мире, устроившем последнюю битву и такую кашу заварившем. И потому, найдя для себя приемлемое объяснение, он убедил себя, что полоцкий князь кругом виноват, и понял, что не станет ему помогать. Ладно и стройно в его объяснениях все было. А потому, вскочив на золотистого коня своего, он решил понаблюдать за всем происходящим. Еще одним унижением было бы, если бы бес стал ему рассказывать обо всем случившемся, и как ему хотелось, переделывал бы все увиденное и услышанное. Нет, не допустит он этого.

№№№№№

Локи на рыжем, почти огненном жеребце он заметил почти сразу, тот, пролетая мимо, чуть не смел его, но только расхохотался.

— Ты выбрал себе смирного коня. Он быстро сбросит тебя на землю. Тогда придется с ним повоевать еще, — заявил он самодовольно, и больше с ним разговаривать не собирался.

Перун чертыхнулся и помчался за ним во след. Он слышал столько голосов с мольбой о помощи, что хотел просто заткнуть уши или крикнуть всем им, чтобы они не просили его о том, чего невозможно осуществить.

Перун видел, как завис конь Локи над полем сражения.

Владимир и Рогволод одновременно подняли головы вверх, понимая, что на небесах происходит что-то странное. Каждый старался увидеть там собственную удачу, а то и победу.

Как рассмеялся бы Локи, если бы понял, что Владимир принял его за Перуна, с которым он заключил соглашение, а потому клялся служить ему до гробовой доски, если тот станет ему помогать. Рогволод не мог ошибиться. Он хорошо знал прошлое своего яростного противника, а потому побледнел и затрясся от ужаса

— Проклятие, — прохрипел он, не в силах ни с кем его больше перепутать, — проклятие.

— Ты прав, твой час пробил, — услышал он голос, к нему обращенный. Никто и ничто больше не спасет тебя, и града твоего, и любимой дочери твоей, — победной усмехнулся бог коварства. Я должен был подрастить немного Владимира, но нынче твой час пробил, долги пора отдавать, и тебе ничего другого не остается.

Говорил он спокойно, но странный этот тон наводил дикий ужас и на такого героя, как Рогволод.

Смутные предчувствия и до того уже терзали его душу, но они становились с каждой минутой все более явными. Рогволод вздохнул глубже и понял, что ему ничего не остается, как только стоять до конца. Он заметил вдали на ослепительно белом коне Перуна. Тот внимательно следил за всем происходящим. Было понятно, что он не станет вмешиваться, если за его душой пришел Локи, он достаточно умен для того, чтобы понять, что в такой схватке даже Громовержцу невозможно победить. И он оставался для этого бога чужим, пришельцем, сколько бы ни жил здесь и каких подвигов бы не совершал.

Локи пришел за своим, свое он и получит.

— Я долго позволял тебе властвовать и строить град свой, ты ни в чем не знал нужды, за это придется заплатить страданиями, — усмехнувшись, заявил тот.

Владимир, слышавший чужую речь, ничего не понял, кроме того, что это был не Перун, а кто-то совсем иной. Он немного испугался, потому что можно было подумать, что этот великан о чем-то договаривается с Рогволодом. А если тот согласится с ним, то ему туго придется, если не хуже.

По спокойному лицу Рогволода вообще ничего невозможно было понять. Его душа задрожала в самой утробе, и он чертыхнулся, потому что не мог скрыть этой дрожи. А если бы неприятная беседа продолжалась и дальше, он мог бы смалодушничать и повернуть своих коней.

Но в тот момент они закончили говорить, по угрюмому виду Рогволода он понял, что этот тупой упрямец никогда ни о чем не договорится с грозным всадником. Тогда он облегченно вздохнул и готов был расхохотаться, хотя это было очень опасно. Всякое могло случиться. Что если он обманет его, хочет только побольнее ранить. А коварство его не знает границ. Вопросов было громадное количество, но он не отступал и благодарил за это, что через несколько часов небеса.

Что бы там ни было, но все это случило для его пользы. Он быстро в том убедился.

Глава 18 Страх и отчаяние

В то время, когда сражение выдохлось и подходило к финалу, главные герои уже заявили о себе. Рогнеда очнулась и повернулась к старухе. Ей пришлось на нее взглянуть, хотя до сих пор она избегала такого общения.

— Скажи мне, что там с героиней стало? — спросила она в тот миг.

Девушка специально не говорила, о какой из двух героинь она думала в тот момент, и показалось, что старуха говорила сама с собой.

— И пошла она в храм, и упала перед алтарем богини своей, но воины, обманом проникшие в град сей, не думали о святынях храма, потому они и добрались до нее там, и надругались над нею по приказу жестокого бога. Победители озверели от радости, и без бога их случилось бы тоже самое. И стала она рабыней одного из них, правда, не самого худшего.

— Скажи, старуха, может ли несколько раз повторяться снова и снова одно и то же?

— А для чего еще существуют предания, для того, чтобы рассказывать людям, что может случиться и как это может быть.

Только теперь заметила Рогнеда, как странно переменилось лицо старуха. Такая боль, такой ужас отразился на нем, и казалось ей, что снова она стоит в храме, и снова с трепетом молит о защите, и слышит шаги того вояки, который готов был разделаться с ней.

Но ведь тоже испытывала она и еще больше боялась, потому что ее час уже почти наступил, глупо было куда-то бежать, где — то укрываться.

Потом, когда случилось самое страшное, Рогнеда часто повторяла, что это старуха накликала ту беду. Если бы припоминаемая история оказалась другой, может быть, и там все было бы не так, но что теперь об этом гадать?

А когда она медленно шагнула к краю стены, покачнулась, словно кто-то подтолкнул ее в спину. Но упала она не в пропасть, а на стену и тихо застонала. Старуха со всей прытью, на какую была способна, побежала к ней и заглянула в лицо.

— Нет, этого не должно быть, этого не может быть, — выдохнула она, и снова сжалась. Такого не будет, и не пытайся это сделать, твой час еще не пришел и не скоро придет.

Богов не обманешь, они не дадут тебе сотворить того, что не положено, — тут же заговорила она торопливо. Но Рогнеда молчала и не подавала признаков жизни.

— Странно, я и умереть спокойно не могу, — говорила она отчужденно, глядя вдаль и вдыхая прохладный воздух. Все казалось отвратительным.

Все кончилось, Локи не позволит его победить, недаром он тут появился.

Старуха, не видевшая коварного бога до сих пор, поняла, о ком она говорит.

«Жаль, что ей не придется последнего часа в покое провести. Для нормальной жизни у нее не осталось больше времени, — думала она с ужасом и не могла скрыть своего раздражения. Скорее бы уж наступило все это, — вздохнула она, потому что неопределенность и ожидание казались еще более страшным испытанием.

Она потеряла сознание или просто забылась. Небо и земля сошлись в ее душе воедино. Она ощущала странное, великолепное чувство полета.

«Может быть, я все-таки умерла, и душа моя в Сварг или в Одинов рай попадет, куда угодно, это было лучше, чем такая жизнь. Но она догадалась о том, что такого подарка нынче получить никак не могла. И слова старухи о том, что ее час не пробил, были слишком реальны.