Бесплатный фрагмент - С парусами по жизни

Дорогой читатель!

Эту книгу я написал по многочисленным дневниковым записям, которые приучил меня делать мой Дед — буржуазный спец, как он себя называл, родившийся еще до 1917 года, закончивший химфак Московского университета и поднимавший шинную промышленность в Ярославле. Он мне много раз говорил: описывай основные мысли, события, факты, эмоции, улавливай тенденции — в старости пригодится.

Вот и пригодилось. Эту книгу «С парусами по жизни» я решил посвятить дочери Антонине и внучке Марусику, с которыми долгие годы живу врозь. Хочется приоткрыть им одну из сторон моей жизни и рассказать, как детская мечта стала образом мысли и бытия. Не хотелось бы, чтобы моё увлечение туристическое снаряжение, мои яхты и построенный дом исчезли из жизни вместе со мной.

Книга состоит из 3-х частях: «Как я стал Капитаном» — рассказ о том, как родилась и воплотилась мечта детства, «Онежско-Ладожские этюды» — мы с Боцманом (Володя Рассыпнов) 23 года ходим вместе и за это время бывали на разных морях, но обязательно каждый год проводим пару месяцев на Онеге или на Ладоге, о чём не рассказать просто нельзя. Третья часть — «Через 7 морей из Туниса в Москву» — это рассказ о перегоне двух катамаранов из Туниса в Москву с «катанием по всем Европам, о том, что Капитан на корабле должен знать и уметь ВСЁ — иначе не выжить, и о том, что пересечение нашей Границы не хухры-мухры.

Описав небольшую часть своей жизни и часть Пути к своей детской мечте, не могу не сказать СПАСИБО Родителям и всем своим учителям, инструкторам, наставникам и преподавателям, и просто знакомым и друзьям, которые не перемалывали меня, а сделали таким, каким я есть, и научили самому главному: слышать, видеть, анализировать, нестандартно мыслить и делать, что должно, заниматься творчеством, говорить, что думаю, делать, что говорю. Отдельная благодарность вечному Боцману — Володе Рассыпнову, который ходит со мной на яхтах и терпит меня, как Капитана, вот уже 23 года. Низкий поклон и благодарность за помощь в оформлении книги и коррекции старых фотографий Владимиру Дарагану и Антонине Ушаковой.

Книга рассчитана на самый широкий круг читателей, для кого романтика и правда жизни важнее мнимой успешности, кто мечтает о свободе выбора, о путешествиях, о трудностях и преодолениях, кто любит и понимает природу, для их детей и внуков — кому путь свой выбирать, а стать успешным снится и видится.

Читай и делай! 7 футов вам… и удачи. Благослови вас Господь!

Давайте поднимем бокала за тех, кто в Море, и за тех, кого с нами уже нет, и за тех, кто ждёт нас…

Из воспоминаний о походе:

К 23:00, в полной темноте, подходим к Керченскому Проливу. Связываемся с Агентами — фирмой «АСКО» — и нам сообщают, что Заявка на наш проход действует с 22:00, что нам надо связаться с «Кавказ радио 17» и все «по проходу нас через пролив» решать с ними.

Связываемся с «Кавказ 17». Тут пограничники выясняют для себя, что мы судно под иностранным флагом, под Гибралтарским, а двигаемся в Ростов на Дону на Таможенный Пост, а это внутренняя территория России, а следовательно, можем идти только с лоцманом на борту. Пока все это выясняется, мы втягиваемся в пролив. Ветер усиливается до штормового, да и волна здесь метра полтора. Начинается первая часть «марлезонского балета» знаменитого шторма, когда в проливе и на подступах к нему в Черном море тонули корабли.

Капитаны! Записывайте все ваши слова и движения в Судовой журнал! Даже в шторм. Записывайте все, от своих координат и времени, до того, с кем и на каком канале в этот момент говорили и что было сказано. Нам это очень помогло!

Представьте ситуацию:

— Полная луна, волна 1,2—1,5м, ветер боковой 25—27 узлов на порывах 30 узлов, вы идете по фарватеру, который разделен на украинскую и Российскую части, и каждая часть на полосы «туда и обратно» — на воде стоит столько буйков …, а фарватер извивается, волна, столько огней вокруг на берегах и кораблях, которые идут туда-сюда один за другим очень плотно.

— Мы идем по каналу, моя команда два человека, они стоят по бортам у вант и вглядываются в темноту, чтобы не влететь во что-нибудь (мне через остекление ничего не видно), а я сижу за штурвалом и передо мной светящиеся приборы, я уворачиваюсь от встречных и попутных судов, которые не должны попадать в круг 500 метров.

— нас ведут, мы у них на радарах, нам говорят по радиостанции, что нам делать, но я и по своей электронной карте это хорошо вижу.

— от лоцмана мы отказались при входе в канал — на волне да в темноте кого-то сажать к себе это не здорово, да и у пограничников чувствуется желания нет с нами заниматься, обстановка в канале нервная.

— Мне постоянно приходится отвечать на запросы «Трафик контроля» и «Пограничников»: Какой у вас флаг и порт приписки? Кто и сколько Члены экипажа? Откуда и куда идете, Ваша скорость, курс, запас хода, осадка, кто капитан?

Я им объясняю:

— Иду из Стамбула в Ростов на Дону для прохождения таможни и смены Флага. Гибралтарская приписка нашего катамарана ставят всех в тупик. Дело в том, что по нашим Законам по внутренним водным путям России могут двигаться корабли только под Российским флагом, а иные или вообще не могут или только с лоцманом. Гибралтарский флаг у нас такой большой, что мы его не вывешиваем на корме, а идем под небольшим Российским, под правой краспицей по принадлежности экипажа, а мы все Россияне.

Постоянно говорю свои координаты, скорость и курс, называю экипаж, название судна и приписку, маршрут. Приходится переходить с канала на канал по указанию «Трафик контроля» или «Порт контроля», или «пограничников», которые требуют, чтобы мы взяли на борт лоцмана при выходе в Азов. Ветер и волна нарастают по мере нашего продвижения к выходу из канала. Впереди идет танкер метрах в 250-ти, и сзади нас поджимает танкер — он был в 500-тах метрах, а теперь подкрался и в 150-ти — теперь он нас не видит и на радаре. Вот остается несколько сот метров до поворота в Азов, где мы пойдем мимо Порта Кавказ, и тут мы во что-то влетаем. Двигатели сразу стихли, а кат завис, даю газ — моторы вмиг перегреваются и встают! Вовка кричит что-то, а Витя успевает распустить генакер — чувствую, как над моим плечом что-то нависло, заслонив луну — нос танкера и его борт проходят в 10—15м от того места, где мы только что были. Суки — танкер прошел вне фарватера — я отчетливо это вижу на своих приборах, они срезали на повороте, обойдя буй с внешней стороны!!! Ору Диспетчеру, а в ответ тишина, все молчат и только танкер круто берет в сторону фарватера, и я представляю себе холодную улыбку рулевого, сидящего где-то там высоко в небоскребе огней его рубки. Наша мачта ниже их борта. Были бы мы в 2 раза ближе и пипец бы нам! Я успел крутануть рулями именно в тот момент, когда ветер наполнил генакер, и нас просто подвинуло метров на 10—15. И теперь, нас несет ветром в сторону Тамани и острова Тузла.

Повезло…

Выхожу в эфир и сообщаю, что потерял ход, что меня сносит в Тамань. Высаживать к нам лоцмана на лоцманских и пограничных катерах отказываются, мотивируя погодой, волна уже за 1,5 метра. Начинается шторм. Ветер на порывах уже 37 узлов. Кат колбасит на волнах и тихо тащит в Тамань. Володя и Виктор пытаются понять, что произошло, свешиваются за борт с кормы с фонарями…

Я веду переговоры по рации и веду СЖ. Идет согласование с «Каналами» — их 4 канала связи, что нам делать, куда двигаться. Ветер нарастает — уже 40—42 узла, кругом пенные барашки. Хорошо, что я еще и пишу и свои действия и с кем, и о чем говорю — все в журнале, нас это и выручило потом!

Пытаюсь запустить двигатели. Они пускаются, но обороты не набирают и заметна вибрация на корпусе — ясно, что на винты что-то намотали. Пробую реверс. Ничего. Отвожу кат дальше от фарватера, двигатели сразу перегрелись.

Сообщаю свои координаты в эфир и говорю, что дрейфую вдоль острова Тузла в Тамань, ремонтируюсь. Мне дают добро и предупреждают, что я должен быть постоянно на связи. Пограничники дают команду своим катерам найти нас и осуществить досмотр — те отвечают, что по погоде не имеют такой возможности — ветер уже под 45 узлов и волна под 2,5 метра, ночь, начинается дождь. Но мы у них на радаре и нас контролируют.

Даю команду ребятам готовиться прыгать за борт и проверять, что там у нас с винтами. Это работа Боцмана. Он раздевается, обвязывается канатом, привязывает нож к руке и прыгает. Вода мутная, это взвесь песка. Витя держит конец и подсвечивает воду прожектором. Я слежу за нашим положением, веду переговоры и делаю записи в журнале. Ветер 45 узлов!!! На работу с винтами уходит минут 20, Боцман вылез и вытащил на корму огромный кусок сети, заполненный травой и рыбой:

— Кэп, в основном, я срезал, там еще что-то осталось, но это потом. Двигаться можно.

Запускаю двигатели, проверяю работу винтов, вроде нормально…

Смотрим на карту. Кругом мели. Мы в Таманском заливе. Виктор говорит:

— Тут есть причал. Он так стоит, что мы будем закрыты от волны и ветра, если встанем с Западной стороны.

— А где причал?

— Там! Идти в Азов в шторм нет смысла! Надо искать причал или вставать на якорь здесь.

Выхожу в эфир поочередно на разных каналах и договариваюсь со всеми:

— Катамаран «АЛИЕН» просит разрешения подойти к Безымянному причалу (а теперь я его вижу на своей электронной карте) у поселка Тамань, чтобы переждать штормовую погоду и для ремонта силовых установок — намотал на винты рыболовную сеть и засосал в систему охлаждения песок и траву.

Получаем разрешение, при условии докладывать свои координаты и быть на связи. Начинаем движение. Моторы перегреваются. Идем на средних оборотах, еле преодолевая ветер и волну. Тут звонок со спутника — Владелец второго ката, дружище, который уже в Москве, говорит, чтобы мы в Азов не выходили — ближайшие 3 дня сильный шторм. Мы рады за него и за себя…

— Спасибо, молодец, давай позже…

Нащупал приборами проход, и пошли уже смелее. Луна ушла. Темнотища. Мы идем на «одном крыле», как подбитый истребитель, низехонько и с виражом, прижимаясь к берегу.

Подходим. По приборам где-то тут. А мы не видим. Гаражи какие-то на берегу — мы в них чуть не въехали. Ярко освещена калитка и крыльцо дома — нам туда не надо. Кружимся и никак не можем увидеть. Наконец Боцман орет, преодолевая шум ветра и волн, да это же причал и корабль с той стороны — верно, огонь — это не крыльцо с калиткой, а рубка корабля освещена. Подхожу пару раз неудачно — не видно ничего из рубки. На третий раз бью носом в огромную покрышку и хрясть — привальника нет… Потом уже, разобравшись с местом и глубиной, когда глаза привыкли, захожу другим бортом, ребята хватаются за покрышки и все, все, все., все… Такой шум волн и ветра, метет песок…

Даю команду раскрепиться и все проверить. Да какой там, покрышки от «БЕЛАЗА», на причал не выпрыгнуть, волна нас подбрасывает, и Боцман прыгает на колесо, с него на причал, хватает брошенные ему концы, а я сдаю назад вдоль причала, туда, где меньше волна и ниже причал. Вот и Виктор прыгает на причал, и они с Боцманом, еле удерживая катамаран, крепят швартовы. Я выбегаю из рубки и кидаю им приготовленные концы для шпрингов и швартовых.

5 утра! Выхожу в эфир и сообщаю свои координаты. Всё, со всеми согласовано! Бой закончен! Спать! Пограничники должны выслать к нам наряд на причал и поставить пост дежурных.

Волнение зашкаливает. Мы мечемся по рубке совершенно бессмысленно, пока Виктор не достает бутылку водки, а Боцман не ставит чайник. В кокпите, в каютах все мокрое и грязное. Летит песок и морская пена. Мы закрываем кормовой тент наглухо и начинаем уборку в кокпите/рубке, потом идем в каюты. На это уходит минут 30, и эта работа нас успокаивает. Ребята начинают смеяться, шутить. Но напряжение не отпускает. Скрип кранцев, плеск волны и шум ветра. Начинает приходить осознание того, что мы привязаны к берегу и самый большой переход позади. Завтра, нет уже сегодня предстоит ремонт. Мы садимся за стол счастливые, что живы. Ребята вмазали водочки, я чайку, делимся воспоминаниями того, что успели заметить и понять. Я делаю последние записи в СЖ и иду в каюту — все остальное уже потом… Ложусь в сырую постель, прокручиваю в голове последовательность действий и засыпаю…

Глава 1. Неожиданное предложение — в Тунис за катамараном

К 2007 году я уже довольно много времени провел в Средиземном море и Атлантическом океане на разных яхтах и в качестве рулевого и Капитана и набрался опыта и хорошей морской практики, чтобы мне иногда звонили и спрашивали совета, или просили перегнать яхту. К тому моменту я уже определился и чартерными покатушками не занимался — не моё это по складу характера, да и клиенты были такие, что всякий интерес заниматься этим напрочь отбили еще в 90-х.

За мной закрепилась информация, что я берусь перегонять и ремонтировать то, за что никто не берется. О разных приключениях, связанных с такими перегонами, я писал в сборниках рассказов «Неоконченная Исповедь Богу» и «Одинокий Странник». Причем, я не занимался каботажным плаванием в перегонах, а сразу, чаще вообще без заходов в марины, шёл в порт назначения — люблю я болтаться в море и нести вахты с ограниченной по численности Командой.

Доходило до того, что я месяцев по 6—7 бывал в походах и это без учета походов на Ладогу, о которых писал в Части 2 этой книги. Как это говорится: «когда-то и мы были рысаками», или, «для бешеной собаки 7 верст не крюк». Да, были времена, когда мы от всего получали удовольствие и шёл период интенсивного познания себя и жизни, яхт, моря и жизни на яхтах, полетов на параплане и встреч с интересными людьми своего круга — шло оживленное общение, полное приключениями, планами и мечтами.

Всё свободное от яхт время я проводил на даче, чаще в уединении. Одиночество — это предпосылка к творчеству. Именно тогда я сделал последние свои работы (не хочется верить, что они вообще последние по жизни) по портретной резьбе по дереву. Свидетелем чего, конечно, был мой легендарный чёрный пудель Эдди. Он скрашивал моё одиночество и развлекал меня тем, что слушал меня, строил мне рожи, иногда зевал, когда я нёс непонятные для него вещи, всем видом говоря мне: «Ну, ты загнул, парень». Иногда мне звонил кто-то, иногда приезжал Боцман, а на выходные жена.

Нет, я не скрывался от жены. Она часто даже жила на даче и с дачи ездила на работу. Мне просто надо было отойти от моря и войти в русло обычной жизни, где я не Капитан, а просто человек, у которого выплеск творческой энергии.

Как-то мне позвонил и потом приехал Серега, что с женой были у меня на яхте на Онеге, а потом и на даче зимой в Новый Год, мы еще «на кабана» пытались сходить…

— Леха, я для тебя халтуру нашёл — надо катамаран с верфи получить, покатать семью владельца по Европе, а потом перегнать его в Москву.

— А что за верфь, что за катамаран?

— Да в том-то и дело, что верфь находится в Тунисе и работает года 3—4 всего, а командует там Француз — знаменитый гонщик, и его сын. Как бренд называется, я не помню. Катамаран, вроде, 40-ка футовик, но их сделали штуки 3—4 пока, и вот два наших перца решили заказать и пригнать сюда.

— А чего сами-то не пригонят?

— Так они пока не по этой части, только учатся, но парни нормальные, отвечаю.

— А чего они сами заказ делали, не советуясь ни с кем, что такую верфь выбрали?

— Понимаешь, вопрос цены — эти катамараны в 2,5 раза дешевле брендовых, на это и купились.

— А чего ты ко мне-то приперся, я же извозом не занимаюсь, да еще тут семьи с детьми, да на новом катамаране, да еще неизвестного качества и надежности?

— Так это, ну, понимаешь, уже 3—4 Капитана отказались, когда узнали, откуда гнать и что за катамараны.

— Ага, а я значит на это дерьмо соглашусь, по-твоему, да?

— Леха, какая хрень, что тебе гнать, с твоими-то руками и башкой — я им так и сказал: да он Черта пригонит, если надо. И потом, Леш, у тебя три образования, а там семья не простая — бывший торгпред в… Сам понимаешь…

— И чего ты хочешь от меня?

— Поехали, познакомишься, поговорим, договоримся…

— А ты-то тут при каких делах?

— Понимаешь, и мой начальник там купил катамаранчик поменьше и мне его перегонять — в твоей компании мне было бы спокойнее, пойдем тремя катами.

— А на другой-то кат Капитана нашли?

— Нет, забыл тебе сказать — они просят, чтобы ты и того Капитана привел, ну, сам понимаешь, путь не близкий и нужны все свои, а там владелец крутой, что-то там с ГАЗПРОМОМ…

— Ну, ты даёшь. Без меня, меня женил, да еще мне надо кого-то с собой притащить капитаном на другой кат — ты не охренел?

— Да ладно тебе, отличное приключение месяцев на шесть будет и в деньгах не обидят — можешь любую сумму назвать, я так и договорился.

— А когда это всё надо?

— По графику приём катов должен быть в мае, а выход в первых числах июня и в ноябре надо быть в Москве.

— Ууу, так у меня летний сезон на Ладоге пропадет? А команда-то там есть, или мне Боцмана выписывать? Да ему столько и не дадут дней в отпуске.

— Нет, там у тебя матросами будет семья, ты не парься, там пацан нормальный, из автогонщиков, мы с ними вместе грязь по выходным месим на наших джипах.

— Серега, а ты точно туда полетишь и потом пойдешь?

— Конечно, ты не бзди, я же на своём самостройном четвертьтоннике до Карибов дошёл, и тут все будет хорошо, главное, соглашайся…

— Знаешь, месяцев на 5—6 уходить, это мне надо со своими посоветоваться, хорошо?

— Давай так: ты сегодня все обговори дома, а завтра я тебе звоню, и мы на неделе едем знакомиться.

Мы ударили по рукам.

Серега уехал. Он работал в какой-то охранной фирме. Все бывшие сотрудники работают в таких фирмах. А Серега, он еще и яхтсмен и в ралли рейдах на джипах участвует. Уже и через Атлантику сгонял. Словом, правильный пацан.

Был конец апреля. Снег почти сошёл. Пригревало солнце. Почки на деревьях набухли. Трава ещё серым лежала по всему участку. По ночам ещё были заморозки. Где-то щебетали мелкие птички, а над полем кружил то ли коршун, то ли ястреб, высматривая добычу. Я бродил по участку и размышлял: если соглашаться, то все планы этого года летят к чертям, но какое приключение может получиться — отменный шанс, нельзя отказываться, но как тут дома, столько дел, надо успеть все сделать, наладить.

Я давно заметил, если выпадает шанс, и вам делают предложение, нельзя отказываться, силы судьбы этого не любят. Это как в хоккее, если вы играете и у вас голевые моменты, и вы не забиваете раз, два, три, всё — забивают вам и наступает перелом в игре. Так и в жизни — не следует упускать выпадающие тебе шансы. Окно возможности открыто не вечно. А я вот этого несколько раз не учел по жизни, и приходилось потом расплачиваться.

Все сошлось, и я дал согласие поехать знакомиться, произвел там благоприятное впечатление, обе стороны согласились на все условия и ударили по рукам. Серега был доволен. Теперь все зависело от верфи — они должны были дать команду на приезд для приёмки катамарана на воде. А мне за время до полета в Тунис предстояло, как Капитану, готовиться: найти бумажные карты и лоции тех мест, где предстояло ходить, иметь электронные карты в своем компьютере в навигационной программе, просчитать несколько вариантов маршрутов перегона ката из Туниса в Европу, круиза по Европе и перегона ката в Россию и Москву, найти флаги всех стран захода под краспицы, свой флаг и флаг страны регистрации. И еще искать решения вопросов растаможки, хотя, я под это не подписался, сказал, чтобы хозяин ката сам организовал. Надо было проработать бюджет переходов, план-график движения, бюджет судовой кассы, и список технически необходимого на борту снабжения. Работы было много, а времени месяц.

Важнейший вопросом было, не столько наличие Команды — я и один мог справляться, а наличие Кока в команде — ни о каких дежурствах на камбузе команды и речи быть не могло. Но меня успокоили. С нами идет Няня — на борту 3-е детей небольших, Отец, Мать и Бабушка, а возможно позже, уже в Европе, к нам присоединится и Дедушка, ну, вы понимаете. Няня, молодая казачка и будет готовить на всех и за порядком следить — 3 в 1, как сейчас говорят. Замечательно. Будем посмотреть. При первом знакомстве с владельцем ката няню я увидел, и она оставила благоприятное впечатление.

А еще был очень деликатный момент — подписание Договора с Владельцем катамарана о моей работе Капитаном, вопрос страховок и оплаты труда (в данном случае я считаюсь на службе 24 часа), а так же Правил, где описаны Права и Обязанности всех членов Команды и Капитана и Владельца — на берегу и в море. У меня был и положительный и отрицательный опыт на это время и тут я решил все расписать до мелочей.

Для меня было удивительно, когда эти бумаги были внимательно прочитаны и подписаны и было сказано: всё верно, правильно, понятно, я со всем полностью согласен, вот супруга моя будет возмущена, но это я беру на себя, и с этого момента поступаю под ваше начало, как только переношу ногу на борт катамарана, буду прилежным матросом. Я выдохнул — самый тонкий и сложный вопрос наших взаимоотношений был улажен без каких-либо дебатов, это радовало. Приятно иметь дело с адекватными людьми.

К концу мая стало ясно, что надо вылетать в первых числах июня. Вопросами виз, билетов и прочими проблемами отлета занималась команда хозяина ката.

Начался июнь 2007 года. Было тепло и солнечно.

«ИЛ-86» произвел взлет с аэродрома «ВНУКОВО», сделал разворот и лег на курс на Монастир (Тунис). Кругом облака, освещенные солнцем — красиво. Наверное, штурман и Командир корабля, как и на яхте Капитан, задали координаты места прилета, включили автопилот и погнали, подумалось тогда мне. Огромный авиа корабль, как утюг, бороздил просторы неба. Сидеть в нем было гораздо спокойнее и приятнее, чем в «Боинге», на которых приходилось летать чаще — непонятно, зачем наши авиакомпании закупают старую американскую технику при наличии у нас самолетов лучше.

С каждой минутой приближения к месту, где нас ждет катамаран, меня все больше охватывало волнение и азарт. Предстояло не просто принять корабль в порту и уйти в путешествие, а предстояло принимать корабль на верфи, только после постройки и проводить ходовые испытания на воде, подписывать Акты приёмки. По подписанным нами с владельцем бумагам я получал все права Капитана и представителя владельца на приемку корабля, проведение испытаний, переговоры с представителем верфи, и подписанию Акта приемки корабля. В нашем случае владелец принимал во всем участие, как матрос Команды и переводчик. Потом, после испытаний и приемки, надо было готовить корабль к большому походу в Россию через Мальту, Италию, Хорватию, Черногорию, Грецию, Турцию и Болгарию, через Черное и Азовское моря по Дону до Волгограда, а там по Волге и каналам до Москвы. А это полное его снабжение буквально всем, начиная от инструмента, расходных материалов и З/Ч, топлива, до посуды, столовых приборов, камбузной утвари и продуктов питания, химии различной и всего прочего для жизни девяти человек на борту катамарана в длительном походе. Та еще работа, благо я этим занимался и не раз. Никакие учебники и курсы «молодого бойца» не заменят вам личного опыта.

Время летело, пока я мысленно прорабатывал все свои действия, а потом вдруг затормозилось, когда все уже было мысленно понятно и стало тянуться, заставляя меня ерзать в кресле. Через три часа мы приземлились и были удивлены тем, что здесь пасмурно и прохладно, моросит дождик. Из Москвы уезжали при 30-ти. Тунис встретил и дождём и прохладой, без солнца?

Представители верфи прислали за нами микроавтобус, на котором мы и добирались около часа до марины в городе Хаммамед, где нас ждал, спущенный уже на воду, первый катамаран (сама верфь находится в часе езды вглубь материка в городе Набуль).

Как и во Франции, здесь нет почти перекрестков, а все пересечения сделаны по круговому движению. Дороги по качеству выше среднего. Сказывается то, что Тунис был «вотчиной» Франции. Мы ехали вдоль побережья, и сразу бросилось в глаза то, что идет интенсивное строительство, кругом горы мусора, много пустынных земель, земля черная, редкие растения и кусты, пальмочки, кактусы. Мрачновато и серовато. То, что мы увидели потом и услышали от наших партнеров, подтвердило то, что побережье интенсивно застраивается маринами и курортами вокруг них! Причем, цены на жилье здесь не хилые, и продавать его не торопятся, дожидаясь завершения строительства марин и прочей инфраструктуры. Очень много на дороге полиции и военных в смешных фуражках, высоко задранных к небу, и каменных лиц под их козырьками. Все очень похожи на рожи наших гаишников, только они без суеты и по пустякам не останавливают. У всех автоматы и такой вид, что не остается сомнений, они начнут стрелять, если что-то им не понравится в вас.

Наконец то мы в марине — порт «Жасмин Хаммамед».

Катамаран, хоть и не гигантских размеров, но впечатляет своей конструкцией и пропорциями. В нем есть особенность: перед мачтой сетка, как и у всех, а после мачты рубка под крышей, идущей до самой кормы! Круговое остекление и только задняя часть рубки закрывается мягкими, съемными стенками. Место рулевого в рубке под крышей, одновременно являющееся кокпитом. На Французских катамаранах, где я был и ходил, было немного не так, но французские гены были заметны. Размер: 12 на 7 метров, мачта укорочена под Российские условия с сохранением площади парусности, три двухместных каюты (туалеты и души в каждой), множество рундуков и всяких прибабахов — не буду расписывать, т.к. интерес это представляет только для профи и интересующихся. Расскажу по ходу пьесы. Конечно, мне было заметно, что ребенок рожден раньше времени, но это и интереснее — подумалось мне.

Удивило то, что на катамаране работали люди, именно работали, а не нас ждали. Так потом и оказалось: очень много недоделок и недопоставок. Знакомимся. Здесь сын владельца верфи Роман, он же организатор производства, который сразу объясняет нам, что еще не все сделано, что мы можем взять его машину — на причале стоял джип — и поехать пообедать, поселиться в Отель, и начать покупать все необходимое для житья-бытья на самом катамаране, что мы сразу и делаем.

Идет дождь и прохладно. Сидим в «Итальянском» ресторане на набережной строящегося курорта и обсуждаем, что надо будет купить — я открыл папку и достал списки по снабжению.

— Алексей, не понял, а все это зачем? — спрашивает меня супруга владельца?

— Дорогая, это не твоя забота, это мы с Капитаном, вот эти списки посмотри с Няней — это по вашей части, на твой вкус выбирать.

— Ого, и что это все надо? Я думала купить только штопор, мы его забыли захватить.

— Дорогая, нам ходить по Европе месяца 2—3, а ты штопор, а есть из чего, а готовить как? Чем питаться? Изучайте и скажите Капитану спасибо, за его предусмотрительность и опыт.

— Я думала мы будем в ресторанах питаться.

Мы поселились в апартаментах по турпутевкам рядом с причалом марины и пляжами на неделю, надеясь за это время сделать все дела и покататься пару недель на кате. Предполагалось, что мы с владельцем будем принимать и испытывать корабль, съездим на верфь посмотреть работу над остальными катамаранами, а Мама с детьми и Няней будут ходить на море. А потом всей семьёй уйдем в море на недельку, дней десять.

Удивительно, но потратив кучу времени в 2-х самых больших по тем меркам магазинах, мы так и не купили и половины того, что нам было необходимо, в частности штопора! Сковородки и кастрюли нашли с трудом, да и то не очень хорошего качества, половину всего пришлось брать «разового». Потом уже решили, что придется ехать в глубь страны в обычные городки, или придется покупать на Мальте соответствующего качества, а пока перебьемся и так.

Рабочие с верфи на катамаран приезжают к десяти утра. Вот и мы на следующий день пришли знакомиться с кораблем. Мой матрос/переводчик и владелец ката представил меня Роману и сообщил о моих полномочиях, сказав, что мы хотели бы осмотреть катамаран и в ближайшие дни попасть и на верфь. Роман согласился, и мы перешли по сходне на борт лодки.

Я достал блокнот с ручкой, универсальный инструмент и лупу с ручкой, и мы начали осмотр. Мы прошли каждый сантиметр с левого борта на правый и Роман рассказывал, что и где стоит, как работает, я задавал вопросы, делал пометки. Этот осмотр занял два часа. Все в мыле, мы сошли на причал, где был ветерок. Солнечный день, ни облачка. Температура к полудню поднялась до 350С.

Минут пять стояли на причале, пили воду из авто холодильника и наслаждались ветерком с моря. Роман поинтересовался нашими впечатлениями. Я глянул в блокнот — там уже было более 30 пунктов замечаний и вопросов. Я задал несколько вопросов, высказал несколько замечаний и сказал, что хочу вечером все осмотреть еще раз, а завтра на верфи, а не на жаре, спокойно обсудить «наши дела». Роман заглянул в мой блокнот, поморщился и согласился. Мой матрос, свободно владеющий французским — он там вырос, долго общался с Романом, кивал на меня, смеялся. Потом мы поехали в отель и обедать, а Роман на верфь. А на катамаране кипела работа.

Вечером, когда не было так жарко, мы с матросом поднялись на катамаран и я начал свой второй осмотр. Матрос хорошо разбирался в технике — он же гонщик, и задавал хорошие вопросы. Мы еще раз прошли весь катамаран. Беда была в том, что СХЕМ разводки кабелей, трубопроводов и всего прочего НЕ было — рабочие все монтировали из головы Романа, который им давал устные разъяснения. Число вопросов, замечаний росло. Многое надо было переделывать, т.к. этим будет трудно, или неудобно пользоваться, обслуживать, ремонтировать.

Выползли на причал никакие. Благо море рядом. Перевалили через стенку причала, и мы на песке и до кромки воды 50 метров. Песок так нагрелся, что идти босиком трудно — подпрыгиваем и приплясываем. Море чистое. Вода теплая. Купаемся и обсуждаем увиденное. Договорились все обсудить вечером у меня в номере, чтобы завтра на верфи быть готовым к разговору.

Посещение верфи дало очень многое. Я не раз бывал на верфях во Франции и видел, что и как там делается, как все организовано и какие материалы и комплектующие применяются. Дело было швах! Два других катамарана, что должны были идти с нами, стояли только в пластике совершенно не оборудованные. По моим оценкам требовалось не менее 2-х месяцев на достройку, причем, в авральном режиме. Сроки срывались. Все рабочие, человек пятнадцать, были тунисцы, причем, они не знали французского языка. Только их Бригадир, мужик лет 50-ти, ранее работал во Франции на верфи, знал язык и имел высшее образование. Глава верфи находился во Франции и занимался всем, кроме работы самой верфи, где командовал его сын — инженер с ВО. Мое знание предмета и немного английского помогли быстро войти в контакт с рабочими и инженерами и выяснить то, о чем владельцы фирмы никогда не скажут…

Любые поставки на верфь имели лаг во времени 3—4 недели от заказа. Все материалы и комплектующие были, но соответствовали по качеству самой верфи и рабочим — дешевка. Картина маслом. Теперь я понимал, почему цена на эти каты в 2—3 раза ниже тех лодок, что строились во Франции. Из этого прогноз я делал очень мрачным, о чем и сказал своему «матросу»:

— Все сроки будут сорваны и недоделки будут и чисто конструкторские и по исполнению.

— Леха, всё будет хорошо, прорвемся.

Мне нравился оптимизм и напор матроса.

Мы еще раз вместе с Романом посмотрели все нюансы на «голом» корпусе нашего близнеца и перешли в офис Романа. Разговор был долгий по пунктам моего блокнота. Надо отдать должное, матрос переводил так, что Роман и я всё понимали сразу. Пришлось разбить все мои замечания на три категории: а) без исправления, которых мы не выйдем на испытания, б) которые надо будет исправить позже в) которые исправить желательно, или заменить их на материал и комплектующие. И самое главное, матрос сказал Роману, что Капитан имеет право после испытаний в море корректировать список. А мой список, который матрос ночью перевел на французский, передали Роману. Он взял его в руки, тупо перебирал листочки все помеченные красным, оранжевым и желтым фломастерами, и пробормотал себе под нос:

— Quel diable! D’où vient ce capitaine? A été dans de nombreux chantiers navals en France et quoi? Merde, on n’aura pas le temps…, что, как мне кажется, означало следующее: Какого дьявола! Откуда вообще взялся этот капитан? Был на многих верфях во Франции и что? Черт, мы не успеем… Матрос при этих словах заулыбался, понимая, что ранее он принял верное решение.

Договорились, что 3—5 дней мы не приходим днем на причал и не мешаем рабочим, вечером можно, а через 5 дней мы выходим в море.

По дороге, пока мы возвращались в отель, нас три раза остановили военные люди с автоматами, проверяли документы. Вид у них был враждебный. По ходу мы обсуждали положение с достройкой ката. Я был мрачен. Матрос оптимист. Он говорил, что мы справимся и благодарил меня, что я так ответственно отнесся к приёмке ката, а не как ему предлагали: выйти в море, написать список неполадок и начать торговаться, чтобы сбросить цену, и идти, уповая на Бога…

Время шло. Рабочие работали на лодке с 10 до 18 и это на жаре 35—39 0С. Как это им удавалось, если мы не могли и по песку ходить? Наше время по турпутевке в отеле заканчивалось и надо было принимать решение, что делать. Каждый вечер я ходил на кат и в моём блокноте становилось всё больше записей — вычеркивал я меньше пунктов, чем добавлял новых. Моё предложение было улетать — пусть всё доделывают и не торопятся. Старт из Туниса сдвигался на месяц. Но Семья желала испытать катамаран, сходить к ближайшему острову и покататься на кайтах, а потом возвращаться. Их понять можно. Так и решили — хоть неделю, но кат наш!

Думаю, капитаны представляют всю меру ответственности, которую я брал на себя с таким списком недоделок. На борту дети…

Но срок проживания в Отеле вышел, и мы отправились селиться на катамаран, захватив скарб, который удалось купить за последние дни.

«Французы» сразу сворачивают все работы и уезжают, а мы начинаем обживаться. Долгая это история. Проходил ее не раз на разных кораблях и начинаю всегда с приборки и мытья всего и вся. Пустая лодка постепенно заполняется вещами, твоими вещами, оживает и начинает походить на дом, потом становится домом, о котором скучаешь при расставании.

К вечеру холодает. Все небо заволакивает черными тучами и поднимается противный ветер. Начинает моросить дождь. Задраиваемся — опускаем кормовой тент и застегиваемся по полной. Начинается гроза при сильном порывистом ветре. Сидеть в такую погоду в порту в своей яхте и пить чай — одно удовольствие, но, главное, не забывать про тех, кто в Море!

Все улыбаются, все довольны, особенно дети, которым все надо потрогать, везде залезть, посидеть тут и там. Мы успели распределить каюты, разложить свои вещи, наладить работу камбуза — ужинать будем «дома», а пока пьем чай.

Когда волнение схлынуло, достаю блокнот с ручкой и начинаю записывать все, что было замечено сегодня и чего быть не должно — исправлять! Сразу становится понятно, что тут ничего не готово для приемки — знаю Французов, как истинных мастеров строителей яхт и не верю, что вот такие косяки, не хочу в это верить. За два дня ползанья по всем отсекам и закоулкам, опробования работы узлов и механизмов, просто раздумий о конструкции и исполнении, рождают 75 серьезных замечаний и десятка 3 вопросов. А это многовато!

Ещё пару дней «мастера» приходили и что-то устанавливали, исправляли, а на третий день Роман предложил выйти в море и провести первые ходовые испытания, говоря при этом, что рабочие выдохлись, что надо прерваться.

Изготовились к выходу в море — я дал команде указания, что надо сделать, приготовить. Потом сходили в Капитанарию и предупредили, что выходим на пару часов. Роман сразу начал показывать и рассказывать, что и как надо делать, проверяя по ходу то и другое. Матрос еле успевал переводить.

Еще от стенки не отошли, а уже винт левый утопили, кстати, накануне — правый топили при реверсе прямо у причала. Вызываем водолаза и меняем винты — оплата тут же наличными 50Е. Ветер тем временем вырастает до 16—18 узлов.

Однако, Роман трогается от причала, а команда сбрасывает муринги. Манипулируя только оборотами двигателей, он прекрасно маневрирует по марине. Отмечаемся в таможне, заправляем соляр и выходим из марины.

Капитаном сегодня Роман. Мы же с матросом внимаем его рассказу обо всем, что есть на борту и как этим надо пользоваться. Вот мы проверяем ход корабля под моторами, постепенно увеличивая обороты, одновременно включив авторулевого — идем заданным курсом. Тут же включается GPS — навигатор с карт плоттером, на экране которого видно, как мы едем по электронной карте — внимаем, как им следует пользоваться. Уже через пять минут хода при оборотах в 3000, правый дизель начинает перегреваться, срабатывает сигнализация и загорается красная лампа — переводим мотор на холостые обороты, продолжая идти на одном. Все время «моторных» испытаний я фиксировал скорость ката при разных режимах работы двигателей — это пригодится при расчете хода на маршруте. Роману помогал его бригадир, который лазал по отсекам и все проверял. Паруса пока еще готовы не были, и испытания закончились проверкой всех систем и приборов, да дизель генератора на 5 Квт, который стоял в отдельном носовом рундуке правого поплавка. Работал он как-то нестабильно и поддымливал черным выхлопом. В общем, в моём блокноте добавилось еще с десяток позиций, на что Роман смотрел как-то отрешённо.

Вернулись в порт немного расстроенные — в сроки не укладывались, неисправностей и недоделок было еще очень много, да и комплектация была исполнена не более чем на 70%.

Француз и сам видел после трех часов испытаний, что еще далеко не все в порядке. Было решено, что катамаран вернут на верфь и будут работать с ним по моему списку из блокнота. Новым сроком сдачи катамаранов заказчикам было начало июля.

А у нас было несколько дней до вылета в Москву. Все ждали моего решения — пойдем, или нет кататься на кайтах к ближайшему острову. Роман понимал, что риск есть — у нас даже спас плота пока не было, но он обещал завтра привезти «тузик» — надувнушку с мотором и я согласился.

Два дня мы предоставлены сами себе. Уходим в Море!!! Хоть и нет парусов, но торчать в порту более нет сил. Уходим за 40 миль к острову «Куриат» и там отдыхаем и изучаем катамаран уже более осознанно. Катаемся на кайтах, купаемся…

Пока не подписан Акт приёма-передачи корабля владельцу, Верфь выдаёт документ, разрешающий нам выйти на нем в море и находиться в территориальных водах Туниса. Идем в Капитанарию, где я показываю свои капитанские дипломы и сертификаты, судовую роль с описанием маршрута и карту маршрута, которые копируют, а нам ставят штамп, разрешающий выход в море для показа на таможне.

Отвязываемся от причала — теперь работает вся команда, все волнуются, на всех спас жилеты, все молчат и ждут указаний Капитана. Я говорю, что и кому делать, когда подойдем к причалу таможни. Всё исполнено отлично, и мы уже стоим на двух швартовых, упершись кранцами в причал. Подошел офицер, крупный африканец, с огромными ноздрями носа и ястребиными глазами, посмотрел бумаги, закатил глаза так, что чуть фуражку не потерял, постоял в этой позе минут пять и ушел в контору.

— Может ему чего дать надо, как у нас? — матрос.

— Бутылку виски поставь на причал и тут же прибежит, — красавица супруга нашего главного матроса.

Матрос выставляет на причал, шагов за пять от лодки бутылку виски и тут же выходит офицер, отдаёт документы и машет нам рукой, говоря что-то на ломанном английском, а матрос отвечает ему на французском.

Ооох, мы свободны. На большущем столе в кокпите лежит карта, на ней начертана прямая линия: Порт — о. Куриат. На карте лежит прокладочная линейка, блокнот с карандашом и бинокль. Я сижу за штурвалом и между мной и столом тумба с приборами и органами управления. Включен авторулевой на курс к острову и мерно тарахтят дизеля на 2700-тах оборотах. Только теперь меня отпустило волнение, я чувствую радость от свободы, моря, свежего ветерка и голубого горизонта. Вся команда на палубе. Кто у левых вант, кто у правых, а дети с няней уже лежать на сетке и смеются. Идти нам так 6—7 часов — есть время на всё.

Первые волнения проходят, и команда собирается в кокпите под огромной крышей «рубки», как написано в описании, и начинает накрывать стол для чая и перекуса. Старший матрос просит меня начать рассказывать всем как правильно жить на парусных лодках в длительных переходах, а вопросов у всех масса. Хоть Старший матрос и его половина ходят на занятия в яхтенную школу, но практику еще не проходили и экзамены не сдавали. Настрой и атмосфера отличные и никаких проблем не возникало. Было много шуток и смеха. Смеялись и надо мной и вообще над всеми, но очень по-доброму. Хорошая компания.

Подойдя к острову, долго искали проход через кольцо рифов, чтобы зайти на акваторию, где можно кататься на кайтах. Остров был низкий, наверное, метра 3—4 над поверхностью моря. В самой высокой его точке стоял маяк. На острове было полно чаек. Мы встали на якорь — под нами было четыре метра, искупались, и женская половина готовилась к торжественному ужину, а мы со старшим матросом решили накачать риб, повесить на него мотор и испытать наш «тузик» в деле, осмотреть остров.

Для нас было полной неожиданностью, когда мы увидели, что дно риба оторвано в носу на 1—1,5 метра и свисает языком вниз — как на нём ходить-то? Мотор нам дали 20-ти сильный «Меркури», который исправно работал. Испытания проводил Матрос. Он завел мотор и тронулся вперед — через щель в лодку мгновенно залилась вода. Встал, лодка медленно всплыла, а вода почти вся ушла. В следующую попытку Матрос сразу газанул на полную — мотор поставил лодку на дыбы и через пару секунд вывел её на глиссирование, при котором нос лодки был поднят и вода в щель не попадала, а кусок днища болтался, как высунутый изо рта язык — зрелище было комичным, все смеялись. Матрос сходил на остров и выяснилось, что в ширину он не более 100 метров, а в длину около мили.

Среди инструмента, набора З/Ч и всякой всячины, оставшейся от строителей лодки, клея мы не нашли, только герметики. Лодку починить полноценно было нельзя. Но нам с матросом удалось подтянуть «язык» шкертиком к днищу, зацепившись за носовое крепление леера. В таком положении «тузик» позволял ходить вдвоём с грузом кайтов, что и нужно было нашим спортсменам.

С каждым часом пребывания на борту мне все больше казалось, что это очень удачная штуковина в том числе и для внутренних Российских вод, хотя это и не яхта…

Первый поход на своём катамаране, первая якорная стоянка, да где — черте, где, у острова с маяком, на котором только чайки, первый торжественный ужин при свечах и ночное купание вокруг корабля, на котором включено всё освещение — романтично и радостно.

Легкий завтрак. Няня занимается детьми и обедом, я продолжаю изучать матчасть. Удалось включить рацию, которая вечером потеряла питание. А Старший матрос со своей половиной, загрузившись в Тузик помчались к берегу, чтобы начать кататься на кайтах. Ветерок постепенно набирает силу и кат развернулся и натянул цепь.

К середине дня ребята на кайтах набрали форму, и ветер стал позволять, и они начали летать — зрелище захватывающее. Я вспоминал своё хождение на доске с парусом, но кайтинг, в каком-то смысле, был круче. Мы пытались фотографировать наших летающих матросов, но получалось плохо.

Я и не заметил, что к острову подошёл небольшой военный корабль. И не сразу услышал, что кто-то кого-то вызывает на 16-м канале. Потом я догадался, вспоминая английские слова, что вызывают нас, но что я мог ответить? Подумав минуты три и написав текст в СЖ, я взял тангенту и вышел в эфир: зыс из Элиан бот. Вериз гуд. Ви вил ретон ту в порт оф Жасмин Хаммамед ин э дей. (This is Elian’s yacht. We’re good. We will return to the port of Jasmine Hammamet in a day). Произношение у меня ещё то было и, наверное, они ничего не поняли, а сказать по-французски я не мог и это было до возвращения матроса. Я стал наблюдать в бинокль за военным кораблем, который встал на якорь. Видимо, они нас караулили, а подойти к нам не могли — рифы.

Когда ветер утих, вернулись катальщики. Я описал матросу ситуацию, и он вышел в эфир на французском, после чего мы отключили рацию вообще.

— Да пошли они в задницу, отдыхать не дают, — сказал матрос.

Все устали. Ужин был тихий, и мы сразу разбрелись по каютам. Ночь выдалась тихая и я выспался.

Утром ветер поменялся, и мы вынуждены были, лавируя между валунами на дне, перейти на другую сторону острова, чтобы ребятам было удобно кататься. Военный корабль так и не ушёл. Я стал опасаться, что мы нарушили какой-то закон Туниса, а у них строго — чуть что и в тюрьму. Стал проверять карты и читать Лоцию — этот остров не значился в запретах на посещение, а по пути мы не пересекали закрытых зон. Было немного тревожно.

Но мы же Русские ребята, а на корабле народец из другого мира, вот мы и решили встать ещё до рассвета и тихо свалить в надежде на то, что у военных вахты никто не несет. Солнце только готовилось выглядывать из-за горизонта, над водой висел туман — полный штиль. Матрос стоял на носу и руками показывал мне куда повернуть, а я, манипулируя оборотами двигателей, тихо вывел кат за пределы рифа, и мы легли на курс до порта. Никто нас не окликнул на 16-м канале, и мы скоро потеряли военный корабль из вида.

По дороге обратно, часа через три после старта, к нам подошёл катер береговой охраны, и идя параллельным курсом в 50-ти метрах от нас, стал выяснять, кто владелец судна, кто на борту, откуда и куда мы идем и просил всю команду построиться на борту (рассматривали нас в бинокль) — матрос четко им все объяснил и выслушал их разъяснения. Оказалось, что нас неправильно поняли в Капитанарии относительно нашего маршрута — нас поняли так, что мы идем в порт похожего названия с островом, и когда мы там не объявились, подняли тревогу и начали поиски. Да мы еще ничего толком не ответили военным, что нас нашли. Нас предупредили, что при заходе в порт надлежит посетить полицию. Потом нам еще и в порту досталось! Ничего не поделаешь — это их работа и наша безопасность! А Капитанария имела копию нашей карты с проложенным маршрутом.

Мы встали на своё место у причала и стали готовиться к отлету на завтра. У меня наконец-то появилось время пройтись по марине и посмотреть лодки. Из нескольких сотен стоящих яхт и катамаранов, выделяю всего 4 яхты достойные восхищения: две под Английским флагом современной постройки, и две старые, лет по 20—25, а может и по 35, от которых просто нельзя глаз оторвать. Описывать их не буду — понять это сможет только настоящий ценитель и профи. Я долго стоял и не могу оторвать взгляда от этих линий, дельных вещей и рангоута, разных придумок, наверное, как ценитель лошадей, заметив породистого скакуна…

Пора возвращаться. Завтра улетаем. То немногое, что я видел из окна автомобилей во время перемещений по местным дорогам говорит о том, что люди живут не богато, но все ухожено и аккуратно насколько это возможно, идет строительство — развивается тур бизнес. Туризм везде развивается, только не у нас (2007 г.). Государство обеспечивает все объекты инфраструктурой, чтобы Бизнес вкладывал деньги в курорты, в марины, в рестораны и магазины, а у нас чиновники делают все, чтобы с тебя слупить бабки, а развитие туризма и всего остального им просто «пофиг»…

Улетаем, чтобы вернуться, принять корабли и пойти на Мальту, в Италию, в Хорватию и Черногорию, в Грецию, в Турцию, в Болгарию и домой… Как это всё получится?

Только в самолёте я выдохнул. Работа моя Капитаном понравилась нанимателю, и мы договорились оставаться на связи и решать оперативно все вопросы и готовится к вылету в начале июля.

Глава 2. Из Туниса на Мальту и в Европу

В Москве и на Ладоге стояла замечательная погода и это меня так расстраивало, ведь мы с Боцманом сломали «сезон», и если я еще похожу в Европе, то ему следовало ждать осени, когда я хотел задействовать его в перегоне катамарана в Москву.

Совершенно неожиданно для себя я сделал открытие, что существует летний сезон на даче, и что она требует и летом массы усилий и так же ждет от меня внимания и дарит взамен массу приятных мгновений. Просто обалдеть можно, когда все цветет, кругом летают бабочки, жучки и осы с пчелами, собирающие с цветков нектар. А розы, когда цветут. Обычно, с середины июня и до сентября я на даче и не появлялся и ничего этого и не видел. Я стал обожать сидеть в кресле под зонтиком от солнца у клумбы и делать записи на планшете. Конечно, это не кокпит, но прелестного, как говорит мой Боцман.

Старт из Туниса — из порта Жасмин Хаммамед, где уже стояли три наших катамарана, наметили на 1-е июля. Меня просили вылететь раньше, чтобы «осмотреться» и дать отмашку вылетать или нет остальным. Билет мне взяли на 28-е июня. А груза у меня было много. Карты морские, Лоции, Флаги на всех, ну и свои вещи на пару месяцев.

За 3 дня до вылета меня свалила температура и сильнейший кашель с соплями, горло ободрало так, что сглотнуть стало невозможно — я так лет 20 не болел, наверное, я ещё из Туниса чего-то привез и всё носил в себе, боролся и все же уступил. За эти дни до отлета все, что я смог сделать, так это подняться и доехать за паспортом и билетом. К самолету мня привезли, снабдив еще чехлом с досками для кайтов и еще какой-то требухой — негабаритный такой груз, привлекающий всеобщее внимание и никуда не влезающий. При приеме багажа этот баул отложили в сторону — за ним придет носильщик, как мне пояснили. Когда я сел в самолет, то запросил у старшего Стюарта подтверждение погрузки моей нестандартной поклажи и, минут через 5 мне подтвердили — груз на борту. Весь полет я просидел, прижимая полотенце к носу и сдавленно кашляя. Все ближайшие соседи старались отвернуться от меня… Хорошо, что опять летели на нашем Иле, спокойно и без болтанки и садились, как утюг.

Паспортный контроль по прилету я прошел за 5 минут, заполнив заранее, ещё в самолете, миграционную карту, а вот получить груз никак не мог. Через час после того, как все пассажиры моего рейса уже свалили, я не выдержал и обратился к работнику аэропорта, показав два квитка на багаж и только одну сумку, которую я снял с ленты транспортера почти сразу. Через 5 минут мне лихо, с улыбкой сообщили, что моего груза в самолете не было! Но я-то знал, что он был, ибо стюард сказал мне: ваш цветной негабарит лежит на чемоданах. А значит, его сняли! Пришлось лезть самому в люк, откуда выползала лента транспортера, а потом и под ленты, на которых выплывают сумки с чемоданами. Как я и предполагал, длинный баул, зацепившись на повороте за стенку, упал и завалился под транспортер. Страшно ругаясь матом, я протащил баул в узкий люк над лентой, тут включили транспортер, и лента поехала — я лег, и как чемодан въехал в зал ожидания, спрыгнул с ленты и забрал баул. На мой мат сбежался народ, конечно, большей частью наш, который понял, кого и куда я посылал — они просто хотели взглянуть на меня.

Кашель, сопли и температура. Выхожу на улицу, толкая перед собой тележку с барахлом — темно и очень душно, жара, я сразу взмок. Машины с верфи, что должна была меня встречать, нет. Видимо, прождав час после прилета самолета и не увидев меня, водила уехал. Обошёл парковку. Ни один таксист не хочет ехать ночью за 100 км. Один начал торговаться — объявил 100 Евро, а я знаю, что там 50 $ — сошлись на 70-ти Евро. Едем. Прошу прикрыть окна — на скорости 100—120 сильно сквозит, а мне и так плохо, меня колотит и душит кашель. Я сижу сзади, и водитель с подозрением на меня оглядывается — он местный, в темноте его лица не видно, только блестят глаза и зубы. Я еду и ругаюсь, а водитель иногда что-то говорит на своём.

Прикатили на причал. Вот и три ката стоят. У таксиста нет сдачи со 100 Евро, а на дворе ночь — испытанный приём. Что делать? Хоть оборись, кроме видео охраны никого вокруг. Отпускаю такси и запрыгиваю на катамаран. Б….! Никто не встречает, на катамаране такой бардак… Нет газа, не могу вскипятить чай. Во мне все вскипает! Здесь должны были быть наши — капитан второго ката и представитель заказчиков на верфи — подгоняла, где они? Через пол часа появляются. Здесь меня кашель и достал, и я, обматерив всё и всех, спокойно попросил, чтобы доложили обстановку и объяснились…

Стало понятно, что на лодке жить нельзя, что почти ничего еще не исправлено и к выходу не готово, сроки срываются и надо селиться в отель, а не раскладывать вещи в катамаране. Оказывается, ребята перекантовались 3 дня на кате и ждали меня.

Капитанария быстро определяет нас в отель рядом с причалом — минут 5—7 ходьбы. Темно, но очень еще жарко. Идем закоулками.

— Алексей Борисович, тут жара невыносимая под 50 градусов, ветра нет и палящее солнце, кроссовки плавятся на камнях и асфальт плывет, люди с 11 до 15 не работают, нас никуда не пускают и ничего не доделано…

Идем медленно, тащим наши шмотки и то, что я привез. Вокруг трещат цикады. Запах каких-то цветов и растений. От каменных оград, нагретых солнцем, пышет жаром. Иду и думаю: хорошо, что нет снега и волков. Заселяемся — ребята вместе, я отдельно. Зовут к себе пить чай — они уже купили кипятильник, чай в пакетиках, что-то к чаю и посудину, где греть воду. Мой запал прошёл, понимаю, что дела тут «дрянь», а повлиять на что-то ребята не могли, но и в Москву не доложили, ждали меня. Знал бы ситуацию, не приезжал бы, а теперь надо впрягаться, но куда, во что, как, мы же своими руками вместо рабочих не будем делать.

Утром встаю с трудом. Температура еще держится. Запихиваю в себя «европейский» завтрак, и мы все отправляемся на причал. Перешагнув порог, автоматически раскрывающихся дверей парадного входа, попадаю в пекло — 48 по Цельсию и полный штиль. Через 3 минуты ходьбы все на мне можно отжимать, включая панаму. То, что я вижу, оказавшись на причале рядом с тремя катамаранами, повергает меня в уныние — на каждом из них по одному рабочему, которые больше сидят и пьют воду из пластиковых бутылок, чем что-то делают. На лодках грязь и бардак. На моей, конечно, лучше, но и она «в разрухе». Парусов нет ни на одном кате, а на малом нет и мачты. На причале стоит пикап с эмблемой верфи, все двери распахнуты, и в нем сидит Бригадир, он с кем-то говорит по телефону. Подходим и через нашего представителя на верфи — знатока языков, пытаемся задавать вопросы. Удаётся понять только три вещи: нет комплектующих — не пришли из Европы, скоро приедет Роман — руководитель Верфи, очень жарко и рабочие не могут работать более 4-х часов в день, и они не укладываются в сроки, что им нужно минимум десять рабочих дней, да и то это самый оптимистичный прогноз!

Становится понятно, что мы попали на бабки — пребывание каждого из нас здесь обходится в 450 Евро в сутки, более того, уже на все экипажи куплены билеты и должно прилететь еще 13 человек и прилететь они должны через три дня на приём лодок, а получается, что им здесь еще дней десять жить. Прикинули сумму затрат на это удовольствие жариться в Тунисе, когда температура воды в море около 350 по Цельсию? Но жалко время, меня начинает мучить вопрос, а когда же я смогу попасть домой в Москву и смогу ли я пригнать лодку в этом году? Хотелки владельца относительно Европы никуда не денутся. Все, что мы можем, это составить списки недоделок и косяков и давить на верфь, чтобы это было исправлено и доделано, составляем список снабжения и начинаем закупки.

— Ребята, давайте каждый по своему катамарану пишет список недоделок, сейчас приедет Роман, и мы поговорим и передадим списки, а сами займемся закупкой снабжения на каждый кат по технической части. И сообщаем в Москву ситуацию и пытаемся остановить прилет экипажей, или пусть решают сами, — предлагаю я, истекая потом. Стоять на солнцепеке просто невозможно. Голые по локоть руки просто горят.

Через час мы со списками в руках встречаем Романа. Здороваемся довольно сухо — без обнимашек, как это у них принято — «сава, сава…». Мы слушаем Романа и понимаем то же, что и от его Бригадира. Показываем ему наши списки недоделок. Он просит перевести их на английский и французский.

Отхожу в сторонку и звоню в Москву своему владельцу — тот в шоке и тут же звонит Роману. Видно, что разговор идет у них не простой. Минут через 15 Роману, видимо, звонит второй владелец, а потом и владелец третьего катамарана. Из своего опыта я понимаю, что ничего ускорить нельзя по целому ряду причин. Подгонять верфь надо было раньше и постоянно сюда прилетать, а то девять месяцев ждали, а потом начали суетиться. Каждый должен заниматься своим делом, ну и нам еще надо следить за работами на катах ежедневно вечером и быть в контакте с Романом и Бригадиром. Моя проблема в том, что я практически не знаю языка.

Мы отправляемся в отель обедать. От солнца не скрыться. 45—48 0 в тени по Цельсию. Местные все укутаны в одежды, шапки и очки, а мы тащимся в шортах и рубахах с коротким рукавом. Того времени, что мы были вне отеля до обеда, хватило на то, чтобы сгореть. В Отеле прохладно. Принимаем душ и идем на обед. Сидим с красными рожами и руками, ноги уже горят. Кормят хорошо. Кушаем молча. У каждого своя дума. Каждый что-то считает в уме. После обеда садимся в холле в кресла. Здесь прохладно. У всех один вопрос — что делать?

— Что делать, что делать — надо ждать звонка из Москвы, ибо они все определяют. Думаю, сегодня вечером будет звонок в Отель, в мой номер, или они оплатят мне мобильник и будут звонить на него, — талдычу я ребятам своё понимание.

— Хорошо бы решить всё это быстрее, а то мне может и на регату свалить домой. Если честно, я под З/П тут занял денег на решение своих домашних дел, и если ничего не состоится, сами понимаете.

— А мне, если я справлюсь, светит потом быть Представителем этой верфи в России — наши покупатели катов решили с ними Договор подписать, — улыбаясь говорит молодой знаток иностранных языков, назначенный представителем от компании одного из покупателей, на верфи.

— Пока ты ни черта не справляешься и более того, ничего точно не доложил «наверх», что точно привело к лишним затратам, а может привести и к еще большим — считать деньги умеешь, так прикинь, — констатировал я, окончательно расстроив парня и согнав с его лица улыбку.

— И что теперь мне делать?

— Иди переводи наши списки замечаний на понятный для них язык и работай с Романом и Бригадиром, а мы займемся закупками инструмента, расходников. Вечером мы дадим тебе списки З/Ч, ты их переведи и передай Роману — пусть заказывает.

На этом мы и расстались. Переодевшись «по-местному», два капитана, по виду наших бомжей, отправились по магазинам инструментов, взяв такси. С трудом найдя нормальный магазин с помощью таксиста, мы никак не можем объяснить продавцам, что же нам надо и в итоге получаем приглашение идти на склад и шарить по полкам. Нам подгоняют две большие тележки, и мы начинаем набирать все, что может потребоваться в дороге из инструмента и материалов (на каждой яхте будет маленькая мастерская!). Для магазина это нашествие благо — мы делаем им план за несколько месяцев! Но выбрать очень сложно — инструмент плохого качества. Всё приходится пробовать «на зуб». Наши списки настолько обширны, что и половины мы не можем найти на полках первого магазина.

Грузимся в такси. Водитель смотрит на то, что мы взяли, а мы рисуем на листе блокнота то, что мы еще ищем, он начинает кивать головой и говорит, что надо ехать далеко. Потом звонит, с кем-то говорит, кивает, объясняет и в итоге мы едем, водитель улыбается и что-то говорит. Мы понимаем, что там вроде есть все, что нам надо.

Мы удаляемся от моря дальше и дальше. Дороги становятся все хуже и хуже. Нас часто останавливают военные с автоматами и проверяют документы. Приятель говорит мне:

— Послушай, Леш, он понял, что у нас много денег и везет в глушь, да предупредил подельников. У тебя оружие есть, у меня морской нож.

— И у меня морской нож, но думаю, это здесь не очень поможет, если это будет засада…

Километров через 70 мы въезжаем в довольно ухоженный городок без трущоб и подкатываем к магазину с большими витринами, где красуется много электроинструмента. Выходим из машины и нас у дверей встречает старший продавец, или хозяин магазина, ведут внутрь и человек открывает дверь склада — закрома. Нам подкатывают тележки. И с нами идут два парня из местных. Мы начинаем шарить по полкам. Тут инструмент лучше и его больше. Мы проводим на складе более двух часов — а жара страшная, тут нет кондиционера, и мы только и думаем, как быстрее сесть в машину и открыть все окна на ходу. Нашли и припой, и паяльники, и провода разного сечения. Спорим, сколько чего брать. Здесь качественный европейский крепеж, чего сколько. Мы тычем пальцем, а местные парни отсыпают в пластиковые пакетики. Заходит Хозяин магазина, и видя полные тележки всякой всячины, бежит за холодной газированной водой. Мы жадно пьём. Он отводит нас в угол и показывает его душ, типа потом можно принять душ. Мы поднимаем вверх большие пальцы. Мой приятель, что вторым капитаном не простак — он строитель яхт и хорошо понимает, чего и сколько и в руке у него калькулятор и он что-то считает. Потом он мне показал: на стеллажах наклейки закупочных цен, и он прикинул стоимость того, что мы отобрали. Мы выкатываем тележки в зал магазина, продавцы начинают считать товар, а мы по очереди идем в душ.

Хозяин приглашает нас в кресла у стекол витрин и приносит холодной воды в бутылках. Мы пьем. Продавец приносит ему несколько листочков бумаги с цифрами, он смотрит. Потом хозяин руками описывает окружность, как-бы обнимая руками шар — по нашему: за это всё, и показывает нам листок, на котором его рукой написана сумма в Евро, тут же он делает скидку 15% — считает на калькуляторе и пишет, показывает нам, уперев палец в цифру и еще раз описывает руками круг. Мой напарник достаёт свой калькулятор и показывает мне цифру, потом производит несколько манипуляций, объясняя, что он делает и получает похожую цифру. За всем этим наблюдает водитель нашего такси. Хозяин магазина, видя нашу заминку и калькулятор в наших руках, двигает к себе листок и что-то там пишет, потом говорит, что готов уступить еще 1—2%, а 100 Е он даёт таксисту. Мы киваем головой, показывая один палец — 1% и мы ударяем по рукам. Сидим и ждем, когда кассир пробьёт чек на нужную сумму, на что уходит еще минут 20,

В зале магазина прохладно. Пока рабочий грузит наши покупки в такси, мы взмокли. Темнеет быстро. Обратный путь проходит в темноте. Окна открыты и нас обдувает теплыми пыльными струями воздуха из окон. Мы довольны. Сидим сзади и при свете лампы освещения вычеркиваем из списков закрытые позиции — пока помним. Куплено много, но не всё, но большая часть. Дальше нужно много сугубо яхтенного.

Мы успеваем на ужин в Отеле. Но сначала все это таскаем в свои номера, под явно неодобрительные взгляды персонала отеля. Думаю, довольны все. Мы закупили большую часть того, что надо, а таксист и магазины заработали. А главное, нас не надули с ценами — повезло.

Вечером звонит «Москва». Там принято решение вылетать. Мои вылетают через 3 дня, и мы будем уходить независимо от двух других катов, а остальные ребята прилетят через неделю. Мы договорились, что «Москва» сама будет говорить с Романом, а мы завтра предоставим ему списки недоделок на понятном ему языке.

Жара — 45—48 0 по Цельсию в тени и это в 10 утра. Ветра почти нет. Идем на причал. За работой я и не заметил, как прошла моя хворь. Рабочим очень тяжело! Сегодня их много нагнали и на лодках суета — аврал. Подошли к Бригадиру. В его фургоне лежит много пакетов и коробок с комплектующими. Он радуется и говорит, что рано утром пришёл паром из Европы и он получил часть комплектующих.

Подъехал Роман. Мы передали ему списки. Он долго читал, что-то спрашивал у нашего «ответственного переводчика», тот у нас. В результате он кивнул головой и сказал: Ça va, Ça va, типа, хорошо, все в порядке. Поворачивается идет в сторону фургона Бригадира рабочих, и что-то говорит сам себе:

— Merde, d’où ils viennent. Ces russes ont même réussi à marcher sur mon bord. Ils vont nous chercher. (Черт, откуда их только принесло. Эти русские умудрились даже на моём рибе ходить. Они нас достанут.)

— Ребята, он говорит, что мы его достали и чего они не утопли на моём рибе…, — перевел наш ответственный переводчик.

Мы решили не мешать им работать и не ходить на причал несколько дней. Кстати, было воскресенье, кажется, надо было и отдохнуть, и мы отправляемся на пляж. Длинные светлые брюки и рубашки с длинным рукавом, панамы и темные очки, а на ногах шлепки. Но идти в шлепках трудновато — только вприпляску, так разогрета дорожка. По песку пляжа идти ещё сложнее, он очень горячий хоть и белого цвета. Сразу устраиваемся под тростниковый зонтик, которыми утыкан весь пляж. Наш причал метрах в 100—150 за большой бетонной стенкой. Раздеваемся и в воду — жуть, она градусов 35. На солнце не полежишь, надо прятаться в тень под зонтик, а он небольшой и приходится сидеть, поджав ноги — курорт блин. Подходят бравые черные ребята и начинают нас уговаривать прокатиться на парашюте за катером, мы отказываемся, но местный зазывала настаивает, подходит ко мне и убеждает, что стоит попробовать, переходит на французский. Наш «ответственный переводчик» говорит ему:

— Приятель, отстань от нашего Капитана! Он каждый день прыгает с парашютом и стреляет из автомата, а здесь он просто отдыхает!

Того, как ветром сдуло.

Поднялся небольшой ветерок с моря. На воду сразу выскочили яхточки и катамаранчики, парусные доски, все и всё пришло в движение. Нам всё же удалось искупаться раза три, и мы немного обгорели. Песок на пляже очень мелкий и белый, ноги в нем не вязнут. Бредем на обед. Мы живем на полном пансионе. Надо сказать, что по сравнению с Хорватией, где мы с супругой только отдыхали, питание здесь просто никакое — это я понял только на третий день, когда спала суета. Как говорил мой старый начальник: во первых Г, во вторых мало! Но есть надо, за все уплачено, и мы заталкиваем в себя пару горячих блюд, фрукты и мороженое. Идем в номер, где очень плохо работает кондиционер, принимаем душ и плюхаемся в постель, чтобы забыться на часок другой, как все — общая сиеста. Я иду на поправку — насморка нет (он просто высох), а кашель задохнулся от жары, а температура? — её просто невозможно прочувствовать, ибо воздух под 50 по Цельсию.

Вообще, в Тунисе всего мало, все дороже и плохого качества! Говорят здесь на арабском, который учат с рождения, а те, кто попал в школу, учат 5 лет французский, ну а если кто-то говорит на английском, значит, учился в институте! ВУЗОВ здесь много, и кто хочет, может спокойно учиться, но устроиться на работу не так просто!

Считается, что мы живем в богатом районе. Шикарная Марина и Курорт вокруг нее притянули богатых людей со всего Мира. Кого здесь только нет? Если взглянуть на Флаги яхт — точно со всего Мира. Хорошие, дорогие и дорогущие яхты, перезимовав, приводят себя в боевой вид и постепенно уходят в Европу на Сезон. Держать здесь яхты дешевле. Строительство большое. Курорт постепенно заполняется. А вокруг, километров за 5—7 трущобы, камни, колючки. Мы живем в оазисе.

Неделя пролетела незаметно. Ночью из Москвы подвалил основной десант. На 2-х микроавтобусах из аэропорта с огромным количеством барахла — сумки, коробки, картонки и шляпы… Прилетели все разом. Это и к лучшему. Катамараны успели вооружить парусами и подготовить к испытаниям.

День тратим на оформление формальностей и день на тестирование катов на воде под парусами, переселяемся в каты, но работы еще продолжаются. Начинаю изучать прогноз и планировать переход сразу до Мальты, т.к. идти через о. Лампедуза уже не получается по времени, а хотели — задержка в 7—8 дней это очень много, надо гнать лошадей. На корабле сразу суета и круговерть и мне надо с этим как-то справляться. Начинаю командовать, напоминая команде, что они пересекли линию кормы и находятся в моём полном подчинении. Первые дни очень сложно. Няне справится с тремя детьми малыми очень сложно. А Бабушку мы должны подхватить только на Сицилии. Няня родом казачка и чувствует себя уверенно, делает все быстро, готовит хорошо.

Совет Капитанов решает, что идем сразу на Мальту.

Все понимают, что от Романа и его команды, которая пытается доделать катамараны, уже ничего не дождаться — они выдохлись на этой жаре и уже ничего не могут… Недоделок много и теперь они все ложатся на капитанов.

Закупаем продукты на 10 дней — рундуки, холодильник и морозильник позволяют. Слава Богу я в этом не участвую. Мы с Няней проработали списки продуктов, согласовали с шикарным Матросом и Няня, и Старший матрос отправились в магазин. Даже странно как-то, их не было четыре часа, и шикарный Матрос забеспокоилась. Но именно в этот момент на причал к лодке подкатил грузовой джип весь забитый пакетами. Молодцы ребята, догадались еще в магазине всё разложить по отдельным пакетам. Теперь нам просто: один подаёт пару пакетов с причала, а двое — Няня и шикарный Матрос, под моим руководством, распихивают это по рундуками и морозилкам. Более часа нам потребовалось, чтобы все разложить на свои места и создать на камбузе оперативные запасы. Всё — продукты есть, вода в танках и НЗ в бутылях есть, топливо в танках и НЗ в канистрах есть, мы на месте и системы работают, З/Ч и инструмент есть. Я выдыхаю, сажусь на своё место у штурвала и начинаю заполнять судовой журнал (СЖ).

Остается только спасательный плот и тузик с мотором, которые должны привезти буквально вот-вот. Плот оказался очень тяжелым — в большом белом пластиковом чемодане — мы его с трудом затащили на корму и установили на его штатное место. Потом довольно долго вчетвером подвешивали на кормовой дуге наш тузик с мотором. По ходу оказалось, что система блоков, установленных на верфи слабовата. Роман принес из своей машины набор блоков, покрутил их в руках, и передал мне со словами:

— Тout ce qu’il ya (типа, всё, что есть)

— Вот, может это подойдет, перевел мне Матрос.

Мы вышли на причал, обнялись с Романом и Бригадиром.

— Вonne chance, sept pieds, prenez soin de vous … (удачи, семь футов, берегите себя…), — сказал Роман прощаясь с нами и пошел к другому катамарану.

Никогда не ходите флотами с незнакомыми людьми. Один из экипажей не выдерживает жары и ожидания, плюнув на все недоделки, решает выйти в ночь, а мы на 2-х больших катамаранах решаем уйти на рассвете. Проводы. Все обнимаются и шутят. Договариваемся встречаться на Мальте — нам их трудно будет догнать, так всем думается. На их мачте загораются ходовые огни и кат медленно идет на выход из Марины, все молча провожают его взглядами. Даже дети притихли. Капитаном этого ката идет Сергей, что меня и подписал на эту авантюру.

Мы расходимся по своим лодкам. Именно в этот момент в марину заходит огромная яхта под английским флагом. На палубе один человек, видимо, Капитан. Ему лет под 80, как мне кажется. Он, не торопясь проходит по проходу к нашему причалу, на который прибежали два матроса марины принимать концы. Когда яхта развернулась и начала сдавать кормой к причалу вышел второй моряк, так же лет под 80 и без суеты принял участие в работе с якорем и мурингами. Минуты и они уже ошвартованы. Тут появляется на палубе шикарная дама и целует по очереди своих бравых моряков, они спускаются в яхту. У всех наших челюсти отвисли. Наши лодки стоят рядом. Я с вниманием рассматриваю рангоут и вообще все на яхте. Темнеет и на яхте загорается палубное освещение. Все хорошо видно.

— Ну что, Леха, хорошая яхта? — спрашивает меня владелец катамарана.

— Да, это супер яхта!

— Как думаешь, сколько она стоит?

— Видишь, в кокпите 8 электрических лебедок, по 4 с каждой стороны, бочонки такие большие, так вот, каждая лебедка стоит больше нашего ката…

— Иди ты,…

Мой Старший матрос переменился в лице и чуть не выронил челюсть.

— Чего мы купили, милый? — шепнул ему на ухо шикарный Матрос — в чалме и без тельняшки.

Стемнело быстро. Звездное небо. Закат был великолепен, значит погода завтра будет хорошей. Хоть это уже радует. Надо ложиться спать, а так не хочется. В марине начинается ночная жизнь — яхты зажигают огни. В кокпит выходят моряки, звенят бокалы и слышится женский смех. Дети у нас уже спят. Мы тоже сели за стол и пьём чай.

— Лёш, сколько нам до Мальты идти, мы в ресторан до закрытия успеем? — спрашивает меня шикарный Матрос.

— Ребята, не задавайте мне таких вопросов про время, сколько миль туда сказать могу, а сколько идти будем, только Богу известно!

Няня спрашивает, обращаясь к старшему Матросу:

— Во сколько встаём? Что подать на завтрак? Детей поднимать как обычно?

— Это к капитану, здесь все определяет он.

— Поднимаемся в 4 утра я и старший Матрос. Пускаем дизеля, ставим чай/кофе и бутерброды на первые пару часов, можно фрукты, завтракать мы будем потом в обычное ваше время. Для отхода и швартовки у таможни мне нужно два матроса, кто будет Няня или шикарный Матрос, мне все равно. (А шикарный матрос у нас — это вторая половина старшего Матроса, красавица и победитель конкурса красоты, мама детей, что на борту.)

На том и разошлись по каютам.

Встали в 4 утра, темно, штиль. Сразу отошли от причала и встали у Капитанарии и Таможни, тут же и полиция. А нас и не ждали! Все нормальные люди спят, а мы этого и не учли, не зря же считается, что все русские «крезе» … Недовольство полное. Мурыжат два часа, но выпускают, позвонив Роману. Выходим!

Море спокойное. Небольшая длинная волна и ветерок. Краски пастельные. Идем на моторах и постепенно ложимся на выбранный курс. Второй катамаран идет за нами. Они не стали ждать пока их будут мурыжить, а сразу дали таможне и погранцам с полицией по бутылке виски. Солнце взошло и сразу стало жарко — уже 32 по Цельсию. Я несу вахту, а матросы пошли досыпать.

Какая прелесть вокруг. Голубое небо. Горизонт в небольшой дымке. Волны и ветра нет, только зыбь, на которой наш катамаран слегка покачивается, и идёт, как утюг. Моё место и капитана, и рулевого в конце кокпита прямо за большим столом за тумбой с приборами и штурвалом. Козырек крыши рубки, накрывающий весь кокпит, где-то ещё сзади меня. Очень жарко. Иду и открываю два окна/люка — иллюминатора в лобовом остеклении рубки. Их размер такой, что наша Няня точно пролезет, а я уже нет — чем-то да зацеплюсь. Струи воздуха проходят кокпит/рубку насквозь и становится немного легче. Хоть и жарко, но мне приходится соблюдать морской этикет — я в шортах и рубахе с коротким рукавом. Тот, кто на вахте, так же будет в морской рабочей одежде, а вот все остальные, практически, в чём мать родила, что придаёт капитану бодрости.

Вскоре задул ветерок. Слежу за показаниями анемометра и когда ветер прыгает за 5 узлов, прихожу к мысли, что пора ставить паруса. Кат идет на дизелях на авторулевом. Начинаю работать. При первом звуке лебедок из каюты вылезает старший Матрос и сразу включается в работу. Мы быстро ставим грот. Он немного непропорциональный, ибо мачту подрезали, и чтобы сохранить парусность, сделали его на несколько метров длиннее по нижней шкаторине, гик, естественно так же длиннее. Настроить такой грот у нас получается не сразу, но в итоге мы чувствуем, как лодка пошла быстрее. После чего раскручиваем генакер в цветах Российского Флага, и даже удаётся поставить небольшой штормовой фок. В полной эйфории от полученного результата, вырубаем дизеля. Вот она минута блаженства, для тех, кто понимает — наступает естественная «тишина», только шуршание паруса и вымпела под краспицей, да бульканье воды за кормой. Мы это сделали — обнимаемся с матросом. Он идет на сетку впереди, а я смотрю на курс, на наше место на карте, заполняю СЖ. Задержка с выходом из Туниса загоняет нас во временные рамки — в определенный момент мы должны в Италии подхватить Бабушку. Каждый переход теперь рассчитан. Хотелось бы идти только под парусами, но не получается. У нас большой дрейф. Или мы еще не освоились с настройками парусов, или вот такие свойства у нашей лодки. Мне приходится пустить один из дизелей на малых оборотах, чтобы лодка держала курс. Идем 7—7,5 узлов.

Звук дизелей так ненавистен для каждого яхтсмена, особенно, если ты в кормовой каюте над мотором, но приходится мириться — путь не близок, идем на Мальту, а туда до Марины 210 миль, а это около 30 часов хода, если ничего не приключится и к полудню следующего дня должны быть на месте. Скорректировал курс авторулевого. Теперь спокойно можно обойти катамаран и внимательно осмотреть всё. Подстроить паруса — это любимое занятие. Занимаемся этим со старшим матросом и начинаем идти уверенно 7,5 узла.

На Камбузе кипит работа. Вот и первый перекус — зовут пить чай, и кушать кашку. Первый завтрак в море. За столом сидят все. Смех, шутки. Настроение хорошее. Молча молю Бога, чтобы это продолжалось дольше. В голове работают счетчики обратного отсчета на время и мили.

Ветерок усилился, пошла встречная волна, катамаран, как норовистая лошадка запрыгал, прибавив хода, вот и 8,5 узла. Желающих завтракать стало меньше — появились первые признаки морской болезни (МБ). Ну и хорошо, нам больше достанется — сказал бы мой позитивный Боцман.

Выхожу из рубки на палубу. На ветерке немного легче. Небо какое-то выцветшее. Жизнь налаживается. Вспомнился анекдот, который услышал от кого-то в последний день перед стартом:

Альпинист поднимается на 7-ми тысячник, выбрал очень трудный маршрут, забивает костыли, заводит веревку, подтягивается и опять забивает, и подтягивается… Остается уже немного до вершины. Он сильно устал. Ставит очередной костыль и бьет себе по рукам, срывается и летит вниз. Костыли, один за другим отрываются, а альпинист думает: ну, сейчас пипец, и зачем я только в отпуск пошёл?! Последний костыль выдержал (он его первым забивал) и альпинист со всего размаху мордой и телом бьётся о скалу — БАХ! Висит, качается, морда в крови. Очнулся, вытирает рукой кровь с лица, выплевывает зубы в пропасть и думает про себя: нет, здесь все равно лучше, чем в Москве на работе, в офисе!

Разделил экипаж на вахты. Я и Няня, на сколько ей позволяют дела на камбузе, и Старший матрос со своей половинкой со сменой через 4 часа. Понятно, что мои 4 часа отдыха будут условны.

Начинается первая вахта моя и Няни, как раз после завтрака. Ветер начал меняться. Теперь он боковой — идем в галфвинд. По ходу работы с парусами, понимаю, что проводки фалов и шкотов не оптимальны и не совсем правильны, как и все на этом катамаране. Море серебрится и набирает волну, ветерок крепнет, появились облака. Катамаран уже серьезно ныряет мордой с волны и вздрагивает при встрече борта с гребнями набегающих волн. На яхте лучше и обзор, и обдув, а здесь в рубке и жарко и душно и не видать ни черта… Выходим на палубу, на борт или на нос проветриться и оглядеться. Море пустынно. Только наши два ката. Мы иногда переговариваемся по рации, переходя с 16-го на запасной канал.

За кормой пенный бурун. Пока все в норме. Сажусь за карты и расчеты, делаю записи. Время бежит. Начинает выползать в кокпит остальная команда после сна с симптомами МБ. Матросы мои засуетились, достали винца и растаявший лед. Вмазали. Пошло приготовление второго завтрака. Сам шикарный матрос взялся за дело, видя, что Няня на вахте при делах.

— Борисыч, а чего в нашей каюте чем-то воняет, там что дизель дымит? — спрашивает меня Старший матрос.

Спускаюсь в кормовую каюту правого борта. Есть противный запах. Но идет он из открытого иллюминатора, закрываю. Лезу в отсек двигателя — тут внешне всё в норме. Вылезаю на палубу и иду на корму правого борта смотреть на выхлопную трубу — заметен сизый дымок. Дурной признак. Иду на своё место и делаю запись в СЖ. Замечаю, что температура дизеля правого борта выше, чем левого. Дурной признак.

Звук пока нормальный. Будем ждать. Как говорил мой отец: хороший звук наружу просится.

Ветерок усилился до 10—12 узлов, и я остановили дизеля. Блаженство! Только ветер и звук волн и пены за кормой, да буханье волны в правый борт. Теперь мы и под парусами удерживаемся на курсе и хорошо идем.

У нас на камбузе стоит японская электрическая скороварка для каш. Больше для риса, аж десять вариантов, но и другие делает. Засыпаешь в неё рис, воду, соль, специи, ставишь время, когда будешь есть, она сама все сделает и потом просвистит, что всё готово. А еще есть электрический чайник. И для их работы надо включать дизель генератор, что стоит отдельно в носовом отсеке правого поплавка. Он 5-ти киловаттный. Пускается с пульта, что на тумбе рулевого. Тут вообще все приборы и органы управления. Старший матрос включает генератор. Мы вообще про него забыли. Один раз пробовали, пустили и заглушили. Он старый по модели, я бы сказал допотопный — и почему его поставили? Пускается он не сразу. Добавляет шума, вибрации и запаха выхлопа, т.к. ветер как раз в правый борт. Закрываем все люки и иллюминаторы справа, и даже опускаем кормовой чехол справа.

Сидеть под крышей трудно — жара. Выхожу на палубу и иду на сетки перед рубкой. А вот дельфины плывут мимо нас. Все вскочили, ищут фотики и видеокамеры. Не успели…

Вахты сменяют вахты. За светлое время видим всего три яхты и четыре корабля. Включали генератор раза четыре. Что-то с ним не так — коптит он черным дымом и не додаёт оборотов и мощности, явно. Делаю запись в СЖ. Готовим мы на газовой плите. Хорошо я уговорил владельца ставить не электрическую плиту. Слежу за температурой правого дизеля и выхожу смотреть на выхлоп — тенденция тревожная. Пока ждем. Нам важно, как можно быстрее дойти до Мальты. Судя по цвету и характеру облачности, ночь может быть ветреной.

День прошёл спокойно. Все начинают привыкать и дети. Конечно, я так спокойно описал этот день, но надо понимать, что дети добавляют и суеты, и забот, и ответственности. За ними глаз, да глаз. Заметно к вечеру, как все устали — море и волны, ветер и шум дизелей, жара сделали своё дело. Ночная вахта на нас со старшим матросом.

Наступают сумерки. Темнеет здесь быстро. Солнце огромным диском просто ныряет за горизонт и сразу темно. И тут же приходит состояние тревоги. Включаем радар. Начинаем настраивать. Получается, но не сразу. Инструкции на него нет. Для команды это первая ходовая ночь. Настраиваю экран радара, чтобы не отвлекаться на волны и чтобы он не слепил глаза. Экран GPS приглушаю. На нем хорошо видно, как мы ползем по карте. Меняя масштаб, можно увидеть, как линия курса упирается в о. Мальта — это радует. Тут же видно, какая у нас скорость, сколько времени еще идти. Все приборы светятся, на мачте горят ходовые, на небе звезды, темнотища. Глаза постепенно привыкают. Вокруг лодки под водой все светится — это планктон и медузы. Красиво. Народ наблюдает это необычное явление. К волнению мы ужу привыкли, но еще не знаем, что, прыгая по волнам, катамаран берет воду в солярные баки через сапуны — позже выяснится, что неграмотный монтаж оборудования приведет нас к большим проблемам. Мы неуклонно продолжаем двигаться к Мальте. К рассвету ветерок стихает, и мы вынуждены запустить двигатели. Тут и выясняется, что не все гладко — дизеля пустились не сразу и заработали как-то не так. По звуку пуска, по характеру подхвата и работы их я сразу понял, что у нас проблемы. Говорить пока ничего не стал, рассчитывая дотянуть до марины. Через несколько часов левый дизель стал шуметь и задымил. Пришлось его остановить. А попытки запустить его позже ни к чему не привели.

Позвал старшего матроса к себе за штурвал. Стали обсуждать, что надо бы связаться с капитаном порта/марины и зарезервировать места на два ката. Подумал и сказал:

— Знаешь, я бы еще пригласил механиков посмотреть дизеля и генератор — у нас всё гарантийное, и прежде, чем лезть самим и потом платить, может стоит вызвать представителя фирмы.

У нас с собой был спутниковый телефон. По нему и связались с мариной на Мальте, и все оговорили. Просили выслать нам лоцмана (найти там причал не так просто, да мы еще можем без моторов заходить) и мастера.

Прогноз мой оправдался — под утро раздувает. Иду под парусами, но правый дизель не глушу, он молотит на холостых. А второй дизель вообще пустить не удалось. Поднимаем национальный Мальтийский флаг. Потом окажется, что такой флаг несут яхты с мальтийской припиской.

Запрашиваем лоцмана из Гранд Харбар Марин, где у нас зарезервированы места стоянки. Лихая моторка сопровождает нас до места. Встаем в центре города на набережной бортом. Небольшие формальности и нам включают воду и Э/Э. Вокруг красотища такая! Времени 12:00, как и рассчитывал я по ходу и маршруту. 38 по Цельсию. Нормально…

Народ, забыв о приличиях, почти голыми выскакивают на набережную, шумят, орут, смеются — это возбуждение от того, что дошли и всё хорошо. Загоняю народ на катамаран приводить себя и лодку в порядок. У всех недоумение, но Старший матрос, улыбаясь, настойчиво заставляет всех следовать указанию Капитана. Мы правильно убираем паруса, моем лодку пресной водой, заполняем водой танки, подключаем борт к внешней сети. Народ принимает душ и приводит себя в порядок. Мы садимся со старшим матросом обсуждать технические моменты по ТО двигателей и генератора.

Второй катамаран подошел и встал одновременно с нами. Там нет детей и женщин, все делается быстрее и вот они уже стоят на набережной напротив нас и ждут с нетерпением, чтобы начать «грабить этот город». Решено, что я с владельцем ката остаюсь ждать мастера — он в качестве переводчика, чтобы понять, что происходит и что требуется от нас и что вообще делать, а все остальные уходят в город.

Через час к нам подходит моторная лодка с мастером. Мы ему объясняем, что у нас происходит — я говорю, матрос переводит. Мастер кивает. На никому не понятном языке мастера марины нам говорят: я понял, начинаю всё осматривать — диагностировать, мне нужен один человек все показать, где, что. Матрос уходит догонять своих, а я остаюсь с мастером общаться на непонятном мне языке.

Через час выясняется, что в генераторе полетел импеллер помпы. Мастер взял старый развалившийся за образец и сказал, что посмотрит у себя, или будет заказывать, списал модель генератора и удивился, откуда такое старьё? Осмотрев один и второй дизеля, мастер заявил, что, если они гарантийные, то следует вызывать представителей производителя, т.к. в топливо попала вода, почему он не знает, и вся система забита эмульсией, могли полететь форсунки и ТНВД, а он может только слить всё тпливо и промыть баки. Мастер уехал, а я пошёл в Капитанарию оформляться, там же и заказали приезд мастеров/представителей фирмы «НАНИ ДИЗЕЛЬ». Оказалось, что они в Европе, и что смогут прибыть через день-два на пароме.

Как и везде потом, наши визы и паспорта тут никому не нужны — плати за стоянку и стой, посмотрели только документы на корабль. Иду на лодку и занимаюсь мелким ремонтом, перенастройкой сквозных лат грота в томительном ожидании мастеров. Но уже и сами понимаем, что что-то с соляром, с топливной системой, с водой в танках. Когда закончил все дела отправился смотреть город.

Брожу по ближайшим улочкам и магазинчикам. Закупаю все, что не удалось привезти из Москвы и купить в Тунисе. В яхтенных магазинах, что для яхтсменов ценнее любой художественной галереи и выставки, глазею и перебираю товар, цокаю языком.

Мы стоим на Мальте в её столице городе Валлетта — это город-крепость, который никто не смог захватить. Причудливые улочки, узкие и извилистые, со спусками и подъемами. Машины здесь не везде могут проехать, люди не везде пройти группой. Жители города с большим уважением относятся к своей истории, традициям и старине. Этим тут все пропитано. Здесь находится «Мальтийский Орден» — говорят, что он и управляет Миром? Его членом был наш Царь, а сейчас грешат на министра обороны. Из Марины в центр города мы отправились на своем тузике. Но ветер и волна нас слегка забрызгали, пришлось какое-то время бродить по городу в мокрой одежде. Это было даже приятно — жара. Только на узких улочках от стен старых зданий веет прохладой.

Тут есть, что посмотреть и куда сходить поесть. В магазины меня не тянет. Внутренне уже пришло понимание того, что мы тут застряли на несколько дней. Надо ждать мастеров и разбираться с водой в танках.

На следующий день утром — к 10:00 приехал на рибе Харбор мастер. Молодой парень в фирменной одежде. Он немного спикал на английском, и мы начали работать. Оказался он не очень квалифицированным специалистом — яхтсмен гонщик, кантующийся здесь между гонками при марине. Он сделал нам ТО Генератора, сжег при замене пару импеллеров, но привез дешевые ЗЧ. Теперь мы и сами можем делать ТО генератору и, если надо, сменить импеллер — нам их осталось два. Он прозанимался с нами два часа и с учетом приезда вчерашнего мастера, взял с нас 100 Евро — не хило, да?

На третий день появился Мастер по движкам — итальянец. Ну, мы по-итальянски шпарим здорово и сразу показали ему пальцем на одну и вторую каюты, где уже был открыт доступ к двигателям и солярным танкам. Он залез в моторный отсек, покопался там, понюхал, послушал, поцокал языком, и сказал:

— Пипец! — почти на чистом русском, потом слово похожее на «идиотам», что на нашем языке означает:

— Приплыли!

Приговор был таков: сливать все топливные танки, сушить, промывать систему (это и без него было понятно), менять форсунки, которых пока нет (зачем???), и смотреть еще на ТНВД, и менять все фильтры (понятно дело). Ответить откуда в танках вода он не смог. Долго сидел в кормовых рундуках/отсеках, но вылез и пожал плечами, что-то промычал, типа: O con la pioggia ha colpito i carri armati, o era con il gasolio-Tunisia, cosa vuoi? Что мы поняли, как: Тунис, там всё могло случиться. Согласились, но сомнения остались.

Работа началась. Через день ремонт завершен. Пускаем. Работают, но ни мне ни мастеру не нравится, как. Мне вообще Нани Дизель не нравится, как мотор, другое дело Volvo Penta. Я столько моторов наслушался и наремонтировался, пока у меня своя автомастерская была. Чувствую, мастер смотрит на мою реакцию, понимаю ли я, что что-то не так? А я всей мимикой лица показываю, как мне не нравится работа дизелей, особенно правого. Мастер вздыхает и лезет в моторный отсек, я за ним. Все серьёзные работы мы делали вместе, или я смотрел — контроль работы и самообучение. Все пригодится.

На втором катамаране таких неисправностей, как у нас не было, но ТО они решили пройти. Капитан там тоже занимался мелким ремонтом и настройками и больше сидел на лодке. Вот такие мы капитаны — прирастаем к кораблю и на причал и сходить не хочется.

Пока промывали топливную систему, я укреплял мачту и обтянул стоячий такелаж. Периодически, с мачты падали вылетевшие заклепки. Приходилось лезть и клепать… Отвалилась лебедка… Многоточия, чтобы вы понимали, это когда мне есть, что еще сказать на нашем чисто Русском диалекте. Постепенно исправляю проявляющиеся косяки, скучать не приходится. Становится понятно всем, что инструмент и расходники мы взяли совершенно оправдано. Очень долго ремонтировали кровать — лист фанеры 24 мм с наклеенным на него поролоном в 5 см (со стороны двигателя), сломавшийся от интенсивного секса и провалившийся в двигательный отсек. Простые усиления не помогали. Первая же проверка качества ремонта убедила нас в том, что нужно еще усиливать, и усиливать, а азартной паре быть аккуратнее.

Все! Надоело все! И здесь уже надоело! Хочется в море. Завтра идем на Сицилию! Если наша женская половина появится после шопинга с ресторанами и пляжами…

Светает. Полный штиль. Мы крадемся по Марине к выходу и устремляемся из порта, чтобы еще зайти в другую бухту к топливозаправщику. Первые лучи солнца освящают древние крепостные стены. В этом свете они безоружно откровенны. Красота! На подходе к танкеру наматываем на винты рыбацкую сеть. Ставить сети здесь нельзя — судовой ход. Но рыбаки ставят — корабли поднимают всё со дна винтами, и рыба устремляется в эту муть, а тут и сети. Приходится прыгать и резать все ножом, что с успехом и делает мой Старший матрос, который оказался еще и дайвером.

Все позади. Берем курс на Порто Пало — Сицилия. Ветра нет, но есть остаточная волна метра 1,5 и длиной метров 15—20 — приятное такое катание, жаль, что на моторах.

Описывать свою команду, по понятным причинам, не могу. Много приколов, шуток, капризов и хохм. Люди интересные. У них своё понимание, свои хотелки и привычки, требования. Конечно, по большей части все вкладывается в рамки моих требований, а если и нет, то на моих условиях — ведь я за всё отвечу перед Судом, если что…

У нас есть такая развлекуха (полный штиль, жара под 400 С): останавливаемся и начинаем купаться, причем все забираются на крышу рубки (в спас жилетах) и сигают оттуда, кто как может, а капитан, в данном случая это я, смотрит за «приближением акул». По моему крику Акулы! Все запрыгивают на борт, кто последний, тот проиграл и моет посуду. Вокруг нас много дельфинов — мы для них бесплатное представление и объект для спасения.

Мы уверенно идем на моторах с авторулевым. Нет ветра, нет волны, моторы работают ровно, дыма нет. Часто запускали генератор — он хорошо заводится и хорошо работает. Проблем нет и напрягаться не надо. Единственное что напрягает, это жара.

Ура, часам к пяти после полудня нам дали немного ветра, именно в тот момент, когда команда уже совсем ужарилась. Ветер принес долгожданную прохладу. Все сразу высыпали на палубу, на сетку перед мачтой. С час мы идем под всеми парусами в полной тишине, только журчание за кормой. Я дремлю за штурвалом сидя и прижавшись к стойке, поддерживающей крышу кокпита. Рация молчит. Радар мы не включаем днем при такой видимости. На экране навигатора наша точка медленно ползет по линии курса от мальты к Сицилии.

Я ложусь на диван в кокпите, а матрос садится на мое место перед штурвалом нести вахту. Моментально проваливаюсь в сон.

Ветер скисает, но мы еще идем под парусами. Близится закат. Кто-то кричит: «Вижу землю!» Должна быть Сицилия, посмотрим. Это родина Итальянской мафии! С последними лучами солнца заходим в небольшую бухту, прикрытую молом, и встаем на якорную стоянку в самом отдаленном углу от причалов, у которых стоят катера береговой охраны. Под нами 4 метра. Хорошо видно дно — белый песок и отдельные камушки. Вдали у берега стоят рыбацкие суда. К нам никто не подходит. Это место — южная оконечность Сицилии.

У всех приподнятое настроение. Устраиваем совместный ужин двух экипажей у нас на кате и большие посиделки с гитарой. Завтра рано вставать, но мы сидим и поем, поем о «далекой Родине». Песни из нашего прошлого от той Родины, которой уже нет — так думают многие. Потом следует команда: купаться всем! И все прыгают за борт. Кто с борта, кто с кормы, а кто и с крыши рубки.

Все, и дети с няней, наслаждаются прохладой чистой воды долго. Шум, гам и тарарам. Я тихо вылезаю по кормовому трапу и сажусь на своё место заполнять СЖ. Настроение у меня не очень. Мы столько потеряли времени, что мой план переходов надо переделывать. Завтра нам надо быть в Сиракузах. Там мы должны встретить Дедушку с Бабушкой — прилетают самолетом. Веселье продолжается, а я иду в каюту — надо отдохнуть и выспаться. Иллюминатор по борту и люк над головой открыты. Я слышу далекие крики чаек и уже тихие и неуверенные аккорды на гитаре, обрывки песни, и засыпаю.

Поднимаемся, как обычно, в 4 утра, когда начинает светать. Я пускаю дизеля и генератор, а матрос ставит чайник и кофе, и идет домывать посуду, что осталась с вечера. Моет он на корме. На борту у нас дети и женщины, им надо много воды и матрос идет на корму с тазом споласкивать мытую посуду. Смотрю что-то случилось.

— Капитан, я салатницу большую прозрачную упустил и нож кухонный.

— Ныряй, пока не достанешь, не пойдем.

Нам кричат со второго ката. Я машу им рукой — идите. По рации добавляю, через минут 10 выходим.

Старший матрос ныряет и достаёт нож и говорит, что прозрачную салатницу не видно.

— Ныряй, найдешь.

Матрос выныривает, ему надо отдышаться, в руках салатница.

— Молодец, вылезай, пойду якорь поднимать.

Сразу выходим из бухты. Слабый ветерок волнения нет. Теперь мы будем все время «подниматься вдоль восточного побережья Сицилии и Италии» до Бриндизи, где собираемся повернуть «направо», пересечь Адриатическое море и оказаться в Черногории в порту Бар. А сейчас наша цель Сиракузы.

К 11 часам мы уже входим в порт Сиракуз. Историческое место! Помните битву при Сиракузах? А Архимеда? Вот, это здесь! Мы это сделали. Настроение отличное. Здесь мы должны простоять сутки.

В моём рассказе совсем нет диалогов из задушевных бесед и описания однообразны, что делать, народ привыкает к жизни на яхте, всё непривычно, изменился режим дня и образ жизни, вокруг море, люди адаптируются.

Глава 3. Время и неполадки гонят нас на Восток

В Сиракузы мы пришли днем в субботу и сразу столкнулись с итальянским пофигизмом. Паре матросов из команды второго катамарана надо улетать в Москву — время для них вышло. А к нам прилетела Бабушка со старшим своим внуком и теперь великовозрастному парню, любителю клубных тусовок и игры на гитаре в эстрадном ансамбле, придется осваивать «кораблядскую» жизнь в качестве простого матроса.

Так вот, улетающим надо было оформить приход в страну — как им вылетать без отметки в паспорте. Идем в Капитанарию — в наши документы, СЖ и Судовую Роль ставят отметки о приходе на яхтах в их порт и оформляют суточную стоянку. Говорят, что нам надо идти в Полицию и получить штамп в Паспорта о пересечении границы, о въезде в страну.

Приходим в Полицию, стучим. Стучим и ждем минут 15. Стучим так, как могут стучать только Русские. Дверь открывается, на пороге появляется полицейский: брюки форменные, но в тапках, рубаха белая без галстука навыпуск, от него пахнет вином и женскими духами:

— Ora di pranzo, abbiamo una siesta, che è necessario, venite domani.

Один из матросов говорит: мне кажется, нас послали…

Я смотрю на своего старшего матроса, он морщит лоб и говорит: что-то вроде того, что время обеденное, у нас сиеста, что надо, приходите завтра.

— Какой завтра, нам сегодня вылетать…

Полицейский пытается закрыть дверь, но один из наших матросов придерживает её ногой…

— Beh, ora non posso, signori… Vai al porto e ti metteranno un segno o scriveranno un certificato…

— Всё, ребята пошли в порт, я так понял, что там можно получить справку о приходе на яхте в порт и приложить копии всех документов.

По дороге в марину мы заходим в магазин и покупаем спиртное в 5-ти экземплярах. Когда зашли в офис марины, где нас уже знали, сразу ставим на стол три бутылки вина. Тут же появляются стаканы на всех и тогда мы сразу достаём еще две бутылки. Пробуем вино. Нас спрашивают, чего нам надо, мы пытаемся объяснить, показывая паспорт на той странице, где нужна отметка прихода. Никакой заминки не происходит. Служащий приносит печать, что-то пишет в паспорте и ставит печать, поднимает свой стакан и говорит, типа:

— Buona fortuna a voi diavoli

— Ребята, нам пожелали удачи, пошли, — говорит улетающий матрос.

Нам надо успеть всем вместе собраться и сходить в ресторан, отметить окончание первого этапа, а ребятам успеть в аэропорт, времени мало и принимается общее решение зайти в магазин и домой на катамараны.

Меня, как капитана радует, что матросы начинают называть лодки своим домом — это дорогого стоит.

Сегодня на море после полудня раздуло и в городе сквозняк. Деревья шумят листвой, по улицам летает бумажный мусор и ветер задирает юбки у итальянок. Туристы все в шортах. Все в сумках и улыбках, в предвкушении банкета, мы приходим на причал к нашим лодкам. Начинается суета сборов и приготовление стола. Весь женский состав с детьми в городе, наверное, в кафе мороженое. Только старший внучонок лежит на крыше рубки нашего ката в полной тоске, но заметив яства и звон стекла быстро спрыгивает, берет гитару и начинает что-то напевать, поднимая всем настроение. Процесс пошёл…

Я принимаю душ, облачаюсь в яхтенное и сажусь заполнять СЖ. Потом иду подключать нашу лодку к «воде и напряжению», вытягивая из кормового рундука шланг и кабель. Благо везде стандартные разъемы.

Пропуская торжественную часть, сразу переходим к проводам и «плачу царевны». Мужики явно торопятся, пока нет детей и Бабушки, которые бы точно не одобрили возлияние команды. Вот уже и такси подошло — за ребятами подошёл водитель. Они жмут нам руки, подхватывают сумки и убегают. Банкет продолжается. К вечеру возвращаются дети, няня, шикарный матрос и Бабушка. К этому времени мы уже все прибрали и делаем вид, что ничего не было, что мы все скучаем, и только внучок бренчит на гитаре, что-то мурлыча себе под нос. Обе половины команды устали и принято решение попить чай и устроить тихий час, а вечером идти смотреть город и зайти в ресторан.

Историческая часть города просто прелесть! Обязательно надо всем посетить! Рим в миниатюре. Город пережил массу культур. Здесь были и арабы, и греки, и португальцы, и римляне. Узкие улочки только для людей, велосипедов и мотоциклов. Люди, стоящие на балконах противоположных домов, могут протянуть друг другу руки, чокнуться бокалом вина. А какие балконы. Кованые решетки, лепнина, мрамор. А стиль, стиль архитектуры какой! Жаль быстро темнеет, и мы не успеваем сделать много фотографий. Сидим в ресторане на площади, напротив собор. Кушаем суп с устрицами, пьем белое Сицилийское вино и говорим о Вечном! О дружбе и хороших людях, учителях, о любви, на которой все должно строиться. О «европейских ценностях», к которым так стремились, и которых фактически все меньше для самих европейцев, а уж для «наших», кто им так поклонялся, их там нет вообще, разве, что первые 2—3 месяца жизни. Об архитектуре и о её сохранности. Долго обсуждали объявление на одном из зданий, смысл которого в следующем: памятник архитектуры продается под жильё, администрация предлагает свою помощь во всем, что связано с ремонтов и воссоздание первоначального облика. Здание в плохом состоянии и внешне никакое, стоит на узкой улочке недалеко от моря. Точнее, это даже не здание, а фрагмент здания, его часть. А слева и справа мы видим «шикарных представителей старины». Обсуждаем изменившиеся во времени планы наших передвижений. Вокруг нас толпы туристов. Все смеются и улыбаются. Такое впечатление, что идет вечный праздник. Отличить местных от туристов можно легко. Итальянцы одеты со вкусом, особенно женщины. А туристы, они и есть туристы — пришёл, поглазел, выпил и съел чего-то, сделал селфи, или фотки, и ушёл, поставив где-то в башке галочку — я там был. Мы не видим и не ощущаем, ни местных проблем, ни местных радостей.

Мы медленно, улочками по навигатору, идем к марине, любуясь вечерним городом и его старинной архитектурой. Старший внучок говорит:

— А дома сейчас макароны дают!

Все смеются…

Рано выйти не получается — долгий подъем и долгий завтрак, как дома. На втором катамаране команда, по-мужски быстро, встает пьёт кофе с бутербродами (нет у них жестко заведенного порядка, ни женщин), и начинает подготовку к отходу. Сворачивают кабель и шланг, запускают дизель. Матрос, он же владелец катамарана подходит к нам с приветствием, садится выпить чашечку кофе, из приличия и говорит, что они будут отходить, но быстро не пойдут. Обговариваем возможные варианты вечерней стоянки. Мы наблюдаем, как наши друзья отваливают от причала и неспешно уходят на выход из марины. Я давно понял, что Европа им не нужна, им бы быстрее домой в Россию, а с ними они из приличия, особенно владелец. Да и кат ему этот уже не нужен. Он понял, что купил не то, что ему надо, и наверное, будет его продавать в России.

Мы заканчиваем с приборкой и начинаем отходить. Я стою за штурвалом, а два матроса, две половинки, подбирают швартовы, снимают кранцы, словом, занимаются обычным делом. Дети с Бабушкой расположились на сетках перед рубкой, а няня залезла на крышу рубки. Мы прощаемся с Сиракузами.

Дует хороший ветер в 13—15 узлов, что дает нам возможность идти под парусами со скоростью 6—7 узлов, наслаждаться красотами Сицилийского берега. Лодку ведет авторулевой, а я, в полудреме, сижу за штурвалом и контролирую всё, что происходит на катамаране и на воде по ходу движения. Размеренное движение в такт волнам убаюкало команду, и мы двигались в тишине, даже дети шалили как-то тихо и вяло. Второй катамаран мы так и не догнали, он был на горизонте. Я мог его разглядеть только в бинокль и то с крыши рубки.

К середине дня ветер скисает, и мы вынуждены запускать моторы. Через некоторое время выясняется, что на втором катамаране (а третий катамаран его команда вообще бросила на Мальте до лучших времен, извините, я просто забыл об этом рассказать — из-за отсутствия времени на дальнейший перегон) начались проблемы с двигателем, схожие с нашими — они вышли на нас по рации. Консультирую ребят. Они меняют фильтры, а которые не могут заменить, промывают виски (скоро и коньяк пойдет, думаю, как у нас первоначально, теперь-то у нас полно растворителей). Далее скучные яхтсменские будни и к 19 вечера, к закату, подходим к скалистому берегу и встаем на якорь в 100 метрах от берега. Стоим меж двух пляжей. На скале над нами стоит монумент. Уже темно и мы не можем разглядеть подробности. Выше проходят авто и ЖД дороги. Зажигаются огни далеких селений, мимо проходят катера, набитые итальяшками, которые нас бурно приветствуют, завидев Российский флаг — кричат: раша, раша и машут руками. Начинается штиль. Под нами 9 метров, но видно песчаное дно. Вода 280, Купаемся, купаемся, купаемся… Над нами кружит параплан с мотором. Вспоминаю свои полеты и рассказываю команде о полетах и падении. Из многочисленных звуковых колонок, установленных в кокпите и каютах, льются мелодии Сантаны и Гари Мура. Над нами высыпали звезды. Лепота! Дикая стоянка — это вам не Марина! Прогноз благоприятный. Катамараны стоят не так далеко друг от друга. Матросы плавают друг к другу в гости и согласуют планы на завтра. Я заполняю СЖ, назначаю вахтенных и иду отдыхать.

Утро следующего дня. 5:00, Не пускаются дизеля. Наконец, один пошел. А второй катамаран уже дудит нам в туманный горн и, будя окрестность, проходит мимо. Заметно, на сколько выше он сидит в воде по отношению к нам. Их в экипаже двое, а нас девять, ну и соответственно остального и барахла, и припасов больше. Надо торопиться. Матрос поднимает якорь, я начинаю разворачивать катамаран и делаю очередную попытку пустить второй мотор. Пошёл, но очень нехотя с дымным выхлопом.

Надо перекусить и чайку попить. Запускаю дизель генератор, чтобы включить нашу замечательную рисоварку японского производства с компьютером и чайник. Каша не успевает свариться, а чай мы пьём — генератор встает. Пипец! Сколько отказов! Это я ещё не писал о том, что каждый день часа 2—3 занимаюсь мелким ремонтом и поиском «тока в проводах». Часто перестают работать какие-то приборы, освещение, что-то отваливается… Все из-за плохого монтажа.

Идем вдоль берега. Берега скалистые. Тут и там, на скалах примостились виллы, а у подножья на берегу курорты. Горы в дымке. Небо выцветшего цвета. Ветра и волны нет. Через 82 мили нас ждет «Леука» — по описанию и отзывам, очень уютная марина.

Жарко 36—380, нет ветра. Никакой романтики, просто скучная работа. Все лениво лежат на сетке в носу, периодически поливая себя из душа. Сижу в тени рубки на капитанском месте и размышляю:

— Все же хорошо, что я согласился сходить в этот поход, много нового, интересного, люди интересные, напрягов нет.

Подходит матрос:

— Что Капитан, о чём задумался? Сложности?

— Да нет особых сложностей.

— А что из того, что было самое сложное?

— Самым сложным для меня рулить в штиль, когда вся команды в голом виде высыпает на палубу, на сетки впереди и загораживает собой видимость горизонта своими голыми… попами!

И тут заходит Любимый матрос весь в стрингах, идет грациозно к камбузу, как раз напротив моего места за штурвалом и начинает готовить кофе, поворачивая попой влево, вправо, и нагибаясь, чтобы посмотреть на огонь газовой плиты:

— Капитан, ничего, что я к вам голой попой? — и ржёт, — чего вы молчите?

— Нормально…

— И она вас не смущает?

— Она не меня должна смущать, а старшего матроса.

Все смеются, и матросы уходят отдыхать в свою каюту, поручив следить за кофе Няне. Няня вбегает в рубку и на камбуз, начинает помешивать ложечкой в турке. Её наряд не хуже.

— Капитан, вы кофе будете?

— Нет, мне на этот раз достаточно запаха.

— Ага, и вида… А чем вы заняты?

— Заполняю Судовой Журнал, сегодня столько приколов, что потом будет интересно читать, меня уже не будет, а вы в походах в Москве будете перечитывать.

— Вы, как в фильме «Покровские ворота», чуть что начинаете «штихель точить» в смысле заполонять Судовой Журнал. А читать журнал, это точно. Знаете, а хозяин часто берет журнал, когда вы в своей каюте, и идет со своей к себе в каюту читать, и они так ржут там…

— Я что так смешно пишу?

— Очень интересно, я тоже иногда читаю, когда долго не могу уснуть. Вы очень интересно пишете, не только яхтенное, мысли, наблюдения, как дневник ведете. Про наши задницы на баке так написали, что я до икоты смеялась.

— Для истории.

— Капитан, а вам там не тесно одному в каюте? А то тут на диване на проходе спать не интересно.

— Не понял, это угроза и вообще, неудобно, или не интересно?

На запах кофе заходит Бабушка:

— Кофейку я с удовольствием, — и садится за стол недалеко от меня (он между тумбой управления и камбузом).

В рубку подтягиваются все и начинается кофепитие. На столе французский десерт, а за столом веселая команда. А я на вахте.

В Европе все теснее. Теснее от мигрантов. Теснее от нахлынувших туристов после развала соцлагеря. Европейцы и не ожидали такого наплыва активных и бойких граждан бывшего СССР, которые вмиг скупили всё старьё, начиная от автомобилей подержанных, до одежды и шикарных вилл. Уж и не говорю, что в маринах стало больше яхт и больше мастеров из бывших республик, жаль только меньше порядка и больше трудностей с местами и оформлением стоянки.

Еще днём по ходу мы связались с мариной (телефон из справочника) и зарезервировали два места, но нас предупредили, если опоздаем, места отдадут. Мы опаздываем, но нам везет! В марине есть два места, и мы их занимаем. Встаем рядом с моторными яхтами стоимостью под 2—3 млн Евро. Рядом с ними мы, как воробушки. Команды нас приветствуют и помогают чалиться. Сразу завязалась беседа, даже Путина вспомнили…

Все формальности ограничиваются оплатой стоянки и проверкой паспортов команды. Быстро все прибираем и идем в ресторан «Федель», который нам порекомендовали в Капитанарии, наверное, мзду имеют. Ресторан супер! Впервые видел, как официанты бегают! Натурально бе-га-ют, в этом фишка ресторана. Все вкусно. Поздно возвращаемся на причал. На яхтах, в кокпитах, еще сидят экипажи, пьют, кто чай/кофе, кто вино, праздно болтают. Вообще над мариной висит запах кофе.

Команда по команде «вольно» разбредается, кто куда, детей укладывают спать. Я подсоединяю кабель берегового питания, заправляю танки водой. Сажусь заполнять СЖ. Смотрю бумажную карту, а потом и электронную на навигаторе. Думаю о том, как сложится завтрашний маршрут. Подходит Капитан второго ката. Обсуждаем планы на ближайшие дни и этот сезон вообще. С яхт доносятся песни и смех.

Утром Марина «Леука» выглядит еще более красиво и уютно. Снимаем швартовы и отходим от причала, медленно идем по узкому проходу к выходу и заправке. Встаём в очередь на заправку, которая работает с 8 до 20, Здесь никто не торопится — не принято! Вообще, такие путешествия не терпят суеты, это мы вынуждены теперь торопиться. Я заметил, если кто и торопится, то это Русские. Было бы хорошо день идти и день стоять, сходить в город.

Нам заливать соляр сразу в два танка. У каждого двигателя свой танк. По работе двигателей, понимаю, что нас ждут проблемы, скорее всего опять вода в соляре. Откуда она там берется. Вчера мы это обсуждали с Капитаном второго ката. Смешная идея о том, что вода попадает по обратке из двигателя. Вторая более разумная, через сапуны танков, но проводка должна быть так поставлена, что там должны быть петли и отстойник, как было сделано на большой яхте и мы видели это на Мальте — нам Харбар мастер показывал. Но как сделано у нас, мы пока не нашли. Нашли только сами сапуны под кормовой балкой с внутренней стороны поплавков. Надо будет туда на тузике заехать и их заклеить скотчем. А еще, надо будет на стоянке снять фильтр грубой очистки и посмотреть насчет воды. (Проблема в том, что моторные отсеки доступны через кормовые каюты, двигатели под кроватями.) Заправились и отошли, медленно вышли из марины и стали дожидаться наших спутников, идя малым ходом.

«Поднимаемся» все выше вдоль итальянского берега. Курс на Бриндизи. Проблемы у нас начинаются довольно быстро, как только появляется встречный ветер и волна: сначала левый мотор теряет обороты, а потом и правый начинает сбоить. Наша скорость падает до 3—4 узлов, и мы понимаем, что засветло в Марину нам не попасть. Скоро волна становится такой, что наш катамаран начинает скрипеть и зарываться носом, то и дело получая поддых сильные удары гребней волн. Такое впечатление, что кто-то бьёт огромным молотом по днищу рубки. Иду на корму поплавка, свешиваюсь и смотрю, что происходит. То, что я вижу, меня не радует. Волны, разрезаемые носами поплавков, заходя между поплавками под углом, образуют стоячую волну, которая и бьёт в днище, что само по себе и не так страшно. Но дальше этот стояк по всей ширине палубы рубки идет на выход, как раз, через головки сапунов. Наши догадки получают первые подтверждения — вода попадает в топливные танки через трубки сапунов. Наша скорость постепенно падает, ибо моторы теряют обороты и мощность. Я понимаю, что дальше будет хуже. Все чаще мы черпаем воду носами, кидая ее потом на крышу рубки. Качка на столько усиливается, что команда начинает «травить» … Скорость падает. И переход то небольшой, всего 62 мили, но надежд дойти спокойно, уже нет, мы точно не успеем до темноты. Идем, скрипя сердцем и зубами… Принимаю решение ремонтироваться на ходу.

— Матрос, неси, что там у вас в баре, водка, виски?

— Кэп, ты что решил вмазать?

— Тащи ящик с инструментами и бумажные полотенца, да, еще ведро. Всё к левому дизелю.

— Понял.

— Девочки, быстро освободить каюту от всех шмоток и диванов — шмотки в кокпит, диваны в межкаютный гальюн.

Сообщаю на второй катамаран, что у нас проблемы с дизелями, что мы теряем ход и будем ремонтироваться. Нам отвечают, что ждать нас не будут, идут занимать места в марину и в ресторан. Я их понимаю — из них двоих никто не готовит и вся надежда на ресторан, и что они уже голодные и злые. Беда того Капитана…

Глушу левый дизель, а правому, что работает чуть лучше, чуть добавляю оборотов, скорость у нас падает до 2-х узлов и качка еще усиливается. В кокпите все сидят в напряжении, пытливо заглядывая мне в глаза. Я делаю записи в СЖ пока команда готовит поле сражения. Залезаю в кормовую каюту и снимаю крышку дизельного отсека. Внешне тут все нормально. Вот фильтр грубой очистки — у нас такой есть. Работать на волне в трюме не просто. Отворачиваю фильтр. Потекла и завоняла солярка, хорошо, что большая часть в ведро попала.

— Давай быстро за фильтрами, — говорю я матросу, — их у нас два, эти поменяем, пока я буду тут всё собирать, ты промывай эти фильтры, будем менять и на втором, пусть там народ готовит каюту.

Матрос приносить фильтры и пару банок растворителя.

— Вот, растворитель есть, чего виски тратить.

— Промоешь растворителем, потом плесни туда виски, надо воду связать, боюсь растворитель с водой эмульсию создаст.

Матрос начинает промывать. В каюте такой плотный запах соляра и растворителя, что матрос «поплыл». Выталкиваю его в кокпит. Там уже гуляет вода по палубе, залетающая с кормы. Чувствую, как обороты правого дизеля падают. Долго не протянет. Тороплюсь. Заливаю фильтры растворителем — соляра под рукой нет. Вылезаю в кокпит и сажусь на своё место. Начинаю пускать дизель. Не сразу, но пускается, на холостых не работает, держу ручку газа, чтобы он «прокашлялся» — пошел, начал набирать обороты, вышел на номинал, дал ему поработать, перевел на холостые — работает, включил винты и прибавил обороты. Катамаран задрожал и стал набирать скорость. Смотрю на электронную карту — ушли с курса. Задаю новое направление. Все это время наш шикарный матрос переговаривается по рации с ушедшим вперед катом — обсуждают меню в ресторане…

Делаю запись в СЖ и начинаю проверять качество промывки фильтров — нормально. Матрос не новичок — автогонщик. Глушим правый мотор и лезем в кормовую каюту. Я начинаю разбирать здесь, а матрос уходит собирать крышку левого дизеля и диван над ним, потом возвращается никакой — там страшная вонь соляра и растворителя. Открывать иллюминаторы пока нельзя — большая волна. Я быстро меняю фильтры, а матрос идет промывать снятые — кто знает, что нас ждет впереди, скоро уже стемнеет.

Начинаю пускать дизель. Он пускается ещё хуже первого, но всё же пускается. Дымит, но работает. Постепенно его звук выравнивает и обороты можно поднять, даю ему нагрузку. Катамаран встрепенулся и пошел. Качки стало меньше, ударов снизу стало меньше и не такие сильные.

Сижу на своем месте и делаю записи в СЖ, смотрю на карту и считаю, сколько нам еще идти — дотянем, или нет. Понятно, что всё это время в танки поступала вода и фильтры долго не протянут, но причина понятна, как бороться с неисправностью, точнее, с её следствием — понятно.

Генератор наш не пускается — достало это всё. Матрос греет воду на газу и няня с шикарным матросом делают нам чай, бутерброды, дают фрукты и кормят детей. Заметно, как напряжение спало. Меня хвалят, особенно Бабушка. А у меня стучит в висках и смутная тревога на сердце. Темнеет. Мы просто «пилим» против ветра и волны, на сколько способны дизеля. Детей запихнули спать ко мне в каюту — там не воняет. Под присмотром команды начинаем проветривание кормовых кают.

Темно. Я смотрю на экраны приборов. В этом катамаране с моего места управления в темное время ничего не видно, что происходит за пределами рубки. Я сижу и рулю сам, понимая, как устал/нагрелся авторулевой, жалею его и берегу на случай, если… И думаю, а что, если и его заказать в запас? Матрос, да и я постоянно выходим к вантам и вглядываемся вперед по курсу. Нам везет — расхождений почти нет. Идти остается часа три. Про себя я думаю: нам бы день простоять, да ночь продержаться…

Мой слух не обмануть, чувствую, что дизеля начали терять обороты — вижу это и на тахометрах. Выравниваю обороты. Подходит матрос:

— Кэп, правый дизель начал вонять, а левый пока поддымливает немного.

— Понятно, на нем новые фильтра стоят.

— Дойдем?

— Дойдем, вопрос когда?

В это время нас вызывает второй кат и нас радуют:

— Заходим в Бриндизи. Места зарезервировали, ищем по ходу ресторан, координаты сообщим.

После полуночи, уже при луне, подходим к входным воротам порта и, долго путаясь, находим наконец марину, где нам забронированы места. Заходил и маневрировал я уже, фактически на одном дизеле — левом. Ошвартовались. Я занимаюсь своими делами, няня с Бабушкой идут спать, а мои матросы спускают тузик и на моторе тихим ходом идут искать ресторан, в котором стоит первый кат, и команда его ест и никак не может насытиться. На завтра мы уже договорились о ремонте и теперь я валюсь от усталости спать прямо в кокпите на диване.

Утром меня ошарашили — вся моя команда, за исключением старшего сына владельца ката, улетают в Москву. Матрос сказал, что серьёзные проблемы и его присутствие требуется срочно. Я знаю, что у него четыре больших фирмы и серьёзный бизнес — верю. Решение, по сути, правильное. Так же мы решаем, что из Италии надо перейти в Черногорию кратчайшим путем из Бриндизи в Бар и там оставить катамараны, а самим лететь в Москву. Команда наших попутчиков даёт согласие на такой вариант. Я радуюсь в душе — спокойный переход через всё море.

Мне так и не удалось посмотреть город. Я целый день простоял в ремзоне. Нас «подшаманили» слегка — промыли топливную систему, сменили фильтра, а трубки сапунов вывели в пространство между палубой рубки и мостом. Но форсунок на наш двигатель у них нет! Позже я заметил, что стало пахнуть соляром и оказалось, что мастера сорвали резьбу на одной форсунке.

Очень долго возились с генератором. Много чего заменили и выкинули «лишнее», как они сказали. Теперь генератор работает и пускается отлично. Подобные работы были проделаны и на втором катамаране.

Поговорили с капитаном второго ката и решили уходить в ночь, а чего тянуть время. Команды моей уже нет, ещё днем они уехали в аэропорт. Звонили, что взяли билеты и улетают, что будут ждать и встретят в Москве.

Наш путь лежит в Черногорию, в порт Бар.

Я долго инструктирую старшего внука — нам с ним вдвоем сейчас отходить и пересекать Адриатику. Через час наступят сумерки, а там и стемнеет. Идти всю ночь и утром заходить в марину города Бар. Договорились нести вахты по 2 часа.

Наши попутчики со второго катамарана вернулись из ресторана с кульками еды в дорогу. Беда — у них нет кока, а из них никто не готовит. Мы же с внучком поели у себя на борту и приготовили всё сами, чтобы перекусывать по дороге. Мы пьём чай и ждем отхода ребят — договорились, что мы идем за ними.

Из бухты выходим немного впереди огромного Греческого парома, который нам беспрестанно гудит, и сразу ложимся на курс. Солнце садится. Полный штиль и духота. 380 по Цельсию. Ну и ладно, ну и хорошо. Ночь впереди и вся надежда на ночной бриз. А пока идем на моторах, рассекая зеркальную поверхность моря со скоростью 7 узлов, а Солнце светит нам в спину. Я занят тем, что заполняю судовой журнал, включаю и настраиваю радар, включаю ходовые огни. Темнеет. Перевожу экраны в ночной режим. Долго ищу на электронной карте навигатора город Бар и при самом крупном масштабе он появляется, с упирающейся в него линией нашего курса — идем точно. Курс определяли, задавая координаты входа в порт, которые нам передали знакомые, что там были.

Матрос мой отдыхает на крыше рубки, подложив под себя матрас из каюты.

— Капитан, а можно я тут буду спать, в каюте очень жарко и такая влажность, что всё липнет к телу.

— Нет, спать там нельзя. Представь, а если мы столкнемся с китом, и ты от удара вылетишь в воду? Только если, ты пристегнешься к ограждению и наденешь спас жилет.

— Ага, такие условия, что я лучше вниз слезу.

Темнеет. Постепенно глаза привыкают и начинает казаться, что это ещё сумерки. Звездное небо. Самая яркая звезда впереди — это топовый огонь первого катамарана, до которого около мили. Радар настроен на видимость в 5 миль и дистанцию расхождения в 2 мили. И я и Матрос постоянно осматриваем водную гладь по ходу лодки. Никого нет. Волнения отхода улеглись. Матрос слезает с крыши в кокпит и ставит кофе. Меня ждет сюрприз — из холодильника появляется мороженое. Мы едим мороженое и запиваем его кофе. Всё шикарно.

По договоренности, каждые 15 минут мы должны вызывать или отвечать на вызов по радиостанции своих попутчиков. Разговор короткий: как дела — всё хорошо — Ок, до связи. Основная проблема в том, что жарко и душно, и сильная влажность — всё мокрое, и одежда на тебе, и диваны, и стол в кокпите, буквально всё…

К полуночи появляется попутный ветерок. В первые минуты кажется, что пришла прохлада, а потом мы ощущаем ещё более разогретый воздух с итальянского берега и влажность немного падает.

Командую матросу поставить генакер и штормовой стаксель. А сам стою и наблюдаю, как идут дела. В бинокль вижу, что на первом кате ставят грот и генакер, а мне с гротов возиться не хочется. Ветер усиливается. С поставленными парусами и моторами, мы идем за 8 узлов. Немного сбавляю обороты дизелей.

Первый катамаран стал ходить галсами — на фордаке идти сложно. Похоже, что они идут только под парусами, ну и ладно, а мы пилим точно по курсу и точно на фордаке. На экране радара у нас, первый катамаран часто выходит за 2-х мильную зону — и охота им петлять?

Мы пилим прямо по курсу и хрен с ними с дизелями, пусть работают, раз завтра мы должны улететь в Москву.

Неожиданно, на радаре появляется точка прямо по курсу внутри 2-х мильного круга — что за черт? Идем с матросом на нос, на сетки смотреть в бинокль. Не могу понять, что там такое, потом догадываюсь — это всплыла подводная лодка. Бегу включать прожектор палубный и наши паруса вспыхивают в темноте белыми пузырями. Пытаюсь понять по радару, куда двигается подлодка, чтобы изменить наш курс, но точка исчезает с экрана радара. Матрос кричит:

— Кэп, они погрузились…

И что делать? Продолжаем следить в бинокль и за экраном радара и двигаемся вперед, расцвеченные, как новогодняя ёлка.

Выхожу на связь с катамараном, что впереди и докладываю о увиденном. Там ничего не заметили, делают очередной галс.

Нас двое. Матрос мой так устал, что спит стоя на коленках перед диваном, положив на него руки, голову и живот — это все, что он успел сделать. Влажность 80%, 350 по Цельсию. Я на вахте.

Наш курс пересекает 3-х мачтовая парусная яхта под английским флагом. Мне кажется, что это учебное судно. Они идут под моторами. Зайдя в нашу 3-х мильную зону, подсветили себе рангоут. Разошлись спокойно. Матрос мой спит стоя на коленках — уникум. Я пару раз пил кофе с бутербродами, спать не хочется.

Скоро рассвет. Ветер скис и паруса стали мешать. Скручиваю. Получается не очень хорошо с генакером, надо кому-то придерживать шкоты, потом перекрутим. Проходит час и море спокойно. Рассвет.

К 10 утра мы в Баре. Очень красивое место! Порт в окаймлении гор. Заходим в порт по данному нам описанию и встаем к причалу, где стоят все русские лодки. Идем искать капитанарию и прописываться. Нам надо оставить здесь лодки минимум на две недели, а то и на месяц. Все формальности выполнены. Теперь надо привести все в порядок на лодке, помыть её снаружи и внутри, провести малую консервацию систем. На все это уходит часа 3—4.

Звонок из Москвы. У нас билеты на самолет на завтра на 11 утра. Ура, есть время походить по марине, сходить в ресторан и вообще отдохнуть, просто полежать на диване, или на сетке и ничего не делать.

Иду по причалу. Слева и справа стоят разные лодки. Над кормой одной из них раскрыт огромный зонтик — метра 3—4 в диаметре. Под ним кто-то лежит на банке, рядом стоит пиво. Я иду дальше, вдруг меня окликнули с очень сильным акцентом:

— Алекс, это ты, или нет?

Разворачиваюсь посмотреть — Жуль, он или нет, — Жуль, это ты?

— Я, я Алекс.

Он спрыгивает с яхты на причал, и мы обнимаемся.

— Что ты тут делаешь? — одновременно спрашиваем мы друг друга и смеёмся.

— Мы пришли из Бриндизи на 2-х катамаранах, вон там стоим, завтра улетаем в Москву. Мы их перегоняем из Туниса в Москву, а ты?

— Я что, жену перевели сюда на работу, и мы с ней сюда на яхте и пришли, живем на яхте, экономим на большую яхту. Я катаю желающих или сижу под зонтиком и жду жену.

— Ха-ха-ха, по Франции-то скучаешь?

— Скучаю… А помнишь, как мы с тобой сидели…

Тут я прервал воспоминания Жуля жестом — подходили наши ребята идти в ресторан. Мы обнялись, договорившись увидеться еще раз до отлета и после нашего возвращения и посидеть…

Тесен Мир, ох тесен. Вот такие встречи дорогого стоят.

Оставшееся время нашего пребывания в Баре и Черногории превратилось в ожидание отлета.

Наконец-то я был предоставлен своим мыслям…

Утром, в день отлета, когда мы уходили с катамарана к такси, я неудачно перешагивал леера и упал на причале, еле поднялся с дикой болью в колене. Идти было крайне сложно. Ребята взяли мою сумку и взяли меня под руки до такси. К приезду в аэропорт, боль немного утихла, но идти было трудно. В самолете, в этом чертовом Боинге, места между креслами было так мало, что нога разболелась и я еле дотерпел до посадки.

Рядом сидел матрос. Он панически боится летать. Для смелости он выпил 200 коньяка, а потом приставал ко мне с расспросами, верю ли я в судьбу и вообще…

Что тут сказать?

Очень часто, если мы что-то не можем понять и достичь, мы говорим «не судьба». Тут вспоминается профессор Преображенский: «Что такое это ваша разруха? Старуха с клюкой? … Да её вовсе не существует… Разруха не в клозетах, а в головах».

Если вы действительно верите, что у Вас есть «Судьба» и ей кто-то управляет, что все определено, то от Вас действительно по жизни ничего зависеть не будет!

Не верьте предсказателям «судьбы» — они просто Вас программируют, «знание своего будущего» это план, которому Вы будете следовать, пока его не реализуете.

Для некоторых людей вера в судьбу это психологическая защита, т. к. неизбежность судьбы избавляет от чувства вины, стыда, ответственности за содеянное, что слабым дает возможность сохранить целостность личности.

Судьба — это то, что по определению не может быть познано, вы сами её создаете, принимая те или иные Решения и осуществляя те или иные действия. Ваше Сегодня — это ваши мысли и решения Вчера, а ваше Завтра — это ваши мысли и решения, выбор Сегодня!

Те, кто верят в судьбу, часто испытывают страхи, пассивны, безвольны, имеют низкую самооценку, трусливы, завистливы, безответственны, ленивы…

Желание заглянуть за ширму своей Судьбы, есть желание контролировать и управлять будущие процессы и для этого не следует ходить к Гадалкам, загляните к себе в Душу, в уголки сознания и подсознания, пройдите по лабиринтам памяти и вспомните всё — тот, кто не имеет памяти, не имеет будущего, и вы найдете ключи к тому, что и как сделать, чтобы что-то изменить! Вспомните профессора Преображенского: « … разруха в головах».

Судьба и Ваша жизнь — две стороны одной реальности, от рождения до смерти.

Мы живем в сложной Системе, в которой постоянно меняются внешние и внутренние условия, т. е. нам дается ВЫБОР ВАРИАНТОВ, их просто надо видеть, замечать — это и есть Знаки Судьбы. Надо понимать, что со временем у нас происходит сдвиг восприятия событий и их оценка в соответствии с нашим опытом и наработанным внутренним миром, и одни и те же события мы можем оценивать во времени по-разному, в соответствии со Знанием и Информацией, важно нести ОТВЕТСТВЕННОСТЬ за свой ВЫБОР.

Таким образом наша Судьба предопределена лишь отчасти (мы не можем влиять на весь Мир), её можно вершить, важно знать куда идти и делать свой выбор.

Не верьте в пророчества, делайте все сами, но только берите на себя ответственность.

Все мы испытываем на себе пресс манипуляции нашим сознанием, с той разницей, что кто-то это осознает, а кто-то нет. Тот, кто не осознает уподобляется тем, у кого судьба предопределена, т. е. предсказана, и он стадом двигается в том направлении, куда подсказывает План Манипуляции.

Хорошо, что нас встретили и развезли по домам. Дома меня ждал сюрприз — свадьба младшей дочери жены.

Глава 4. Бар, Черногория — Стамбул — наши Европейские будни

У меня организовался отпуск в максимум две недели. О вылете в Черногорию для продолжения нашего путешествия мне обещали сообщить за 3—4 дня.

На следующий день прилета, я понял, что ходить практически не могу — ногу я волочил за собой, еле превозмогая боль. Когда брат при нашей встрече увидел, как я «иду», а наша встреча проходила в ресторане на Новом Арбате, то озаботился найти мне врача. И так и нашёл. Я приехал в клинику, где занимались суставами, где-то на Крутитской улице, нашёл врача, назвал пароль и передал привет от какого-то академика. Привет оценили и забрали. Потом делали мне разные снимки на допотопном оборудовании и разглядывали в лупу снимки, цокали языком и наконец сказали:

— Травма-то у вас не первая, колено запущено, но мы с этим справимся. Сейчас я напишу вам подробную инструкцию, что делать будете дома и выпишу рецепт. Уколы есть кому делать?

— Не вопрос, плевое дело — сам буду себе делать, куда надо?

— В колено и в задницу, справитесь? Надо как минимум 5—7 дней подряд сделать.

— Не вопрос.

Мне вручили рецепт и инструкцию и велели передать привет академику. Я встал и тут доктор заметил, что я в полужестком корсете. Он остановил меня, снял с меня пояс-корсет и произвел «пальпацию» позвоночника.

— Эээ, брат, у тебя проблема с позвонками и дисками в поясничном отделе, тебе надо томографию делать. Болит поясница?

— Да, если сделать наклон с поворотом заклинивает и сильные боли и трудно двигаться.

— Мой тебе совет, тебе же лечиться некогда, одни путешествия, если что, коли вольтарен, и вот тебе телефон врача по этой части и не забудь передать ему привет от академика, ха-ха-ха.

Неделю я лежал дома и делал все, что велел доктор: на ночь компрессы сложные, где был задействован спирт и две разных мази и гель, а утром и днем делал себе укол в колено и задницу. Ходить было трудно, зато было много времени на размышления и чтение. А жена в это время готовилась к свадьбе младшей дочери. Через неделю я поднялся, как раз к свадьбе и смог принять участие в торжестве. А ещё через несколько дней мне сообщили, что билеты на самолет до Черногории меня уже ждут. Вылетать мы должны были большой компанией — дети, няня, бабушка и папа с мамой, аж семь человек с нашего катамарана и трое со второго катамарана — Компашка.

Наш старенький «Ту 154» ждал нас в Домодедово, чтобы доставить в аэропорт города Тиват. В тушке немного тесновато, и шумновато, но летит она без болтанки и садится ровненько без виляния кормой, как стрела. Три часа полета, и мы выходим прямо на бетон аэродромного поля — вокруг горы. Никакого аэропорта, в обычном понимании, нет. Небольшой ангарчик. Тепло — 310 по Цельсию. Выходим быстро. Никаких формальностей и задержек — штампанули печать в паспорта не глядя, и мы уже у своих шмоток, подхватили и на дорогу, где нас ждет микроавтобус Мерседес.

Дорога очень живописная. Вначале мы едем среди гор, потом вдоль моря. Что удивляет, это воздух — чистый с запахом хвои, или ещё чего-то.

Новица — владелец причала (который почему-то называют Русским), где стоят наши лодки, это он встречает нас на микроавтобусе, чтобы доставить на место и немного рассказать по дороге о здешних местах. Несколько раз останавливаемся, выходим и фотографируем изумительные места и виды. Заметно, что этот алмаз — Черногория, еще не огранен и не заключен в оправу, хотя охотников очень много. Вот проезжаем остров, застроенный старыми зданиями и напоминающими то ли крепость, то ли замок — наш гид говорит, что этот остров купил Абрамович. Цены здесь уже Европейские, хотя курорты провинциально просты и забиты так, что на пляж не шагнешь. Но нас это не волнует — нас ждут наши лодки.

Вот и город Бар, вот марина и причал, а вот они стоят наши лодки.

Четыре часа уходит, чтобы все помыть — внутри и снаружи, достать и переложить на своё место, проверить все системы, запустить двигатели и генератор. Накопив опыт ремонта топливной системы, мы взяли и фильтры и чем их промывать. Получили информацию из Туниса, как у нас проложены трубки сапунов и дали на верфь свои рекомендации по переделке этих проводок и переносе места выхода за пределы поплавков.

Команда, в которой дети (8-10-12 лет), замечательно справляется со всей работой нещадно подгоняемая капитаном, т.е. мной. Надо задать тон и ритм сразу, с первого дня! К наступлению темноты все основные работы закончены. Отправляемся в ресторан. Мы тут праздновали свой приход из Италии и отлет в Москву. Суета первого дня и Московское возбуждение нас пока не покинули — нужно 3—4 дня, чтобы городская мерзость из тебя ушла: стремление бежать, спорить, не думать, не слушать, не замечать …, чтобы это состояние ушло, а именно так мы живем в крупных городах.

На следующий день с утра и до полудня закупаемся в магазинах и сразу отходим, чтобы хоть немного посмотреть местные пейзажи с моря, искупаться, покататься на кайтах и отойти от суеты.

Команда моя теперь успешно справляется с работой при отходе и мне не надо говорить, что и как делать, а просто — отходим, и всё. Ищем ближайшее место под защитой берега, или бухточку с галечным пляжем чтобы встать на якорь. Эту операцию команда так же освоила. Выбираю место с учетом поворота по кругу, смотрю на глубину — под нами семь метров, даю команду положить якорь и выпустить 40 метров цепи, начинаю пятиться по ветру пока якорь не забрал, а цепь не напряглась, как струна, подбираем метров 10 цепи и осматриваемся. Каждый занимается своим делом. Мы с главным матросом спускаем тузик, который висит у нас на кормовой дуге. Команда созрела и прыгает в воду и плывет к пляжу — спас средства на воде. Я же остаюсь следить за происходящим, делать записи в СЖ. Ветра нет. На кайтах не покатаешься. Матросы садятся в тузик и начинают гонять туда-сюда, обкатывают новый мотор и сбрасывают напряжение, а оно еще есть. Садимся кушать. Наша няня и кок расстаралась. За столом тихо, только звуки ложек, вилок и ножей. Обед закончен. Все сидят на своих местах. На столе появляется тарелка с сыром разных сортов, нарезанного кубиками и кофе. Это самый лучший десерт, что я видел — мы к этому привыкли, а пришло это из Франции, где долгие годы жил Старший матрос с отцом и мамой. Вот тут-то и начинается беседа неспешная, шутки по поводу дневного купания и разговор о наших планах. За разговором темнеет. Напряжение городское снято.

Мы возвращаемся в марину, заходим на заправку, а потом на свое место у причала. Завтра, в 7 по-местному и в 5 по Гринвичу, мы должны отойти, и двинуться в сторону греческих островов.

Лежу у себя в каюте. Люк над головой и иллюминатор открыты. Ночная свежесть свободно заходит и заставляет завернуться в одеяло. Слышны разные звуки и на лодке, и на причалах, а ещё какие-то далекие. Уснуть сразу не получается — пишу заметки на айпаде.

6 утра. Мы со старшим матросом и основным моим помощником — няней/коком, уже встали и начинаем готовиться к отходу. Сильный туман и роса. Палуба мокрая. Солнце еще не вышло из-за гор. Первые лучи подсвечивают вершины и слои тумана — очень красиво, обалденно. Беру полотенце и показываю пример, забывшим службу матросам, начинаю насухо протирать палубу, рубку, панорамное остекление рубки. Матросы молча втягиваются в работу, а я иду заполнять СЖ, включать приборы. Дизеля не запускаю — не хочу никого будить.

Вот и наш флаг под правой краспицей передернулся лениво от утреннего дуновения ветра. Потянуло с моря — утренний бриз.

Закипает чайник, кок делает заварку и заваривает кофе, готовит бутерброды и отваривает яйца, а Старший матрос сматывает внешние коммуникации, будит наших соседей на втором кате, я запускаю дизеля. Снимаем с лееров всякие там шмотки и превращаемся из сейнера в элегантный парусник. Даю команду — отходим, и мы начинаем плавный отход от причала и выход из марины — матрос и кок снимают швартовы, отталкивают кат от причала и прыгают на борт. Я жду, когда лодка отойдет подальше и начинаю движками разворачивать нос и выхожу в проход. Нас освещают первые лучи солнца. Гордо проходим мимо яхт, стоящих у причалов, и машем руками в ответ провожающим нас яхтсменам, среди которых и мой знакомый француз. Увидимся ли ещё?

Отход — это, как выдох после длинного вдоха! Выходим в Море — вид на берег завораживает: черные горы в тумане, видны только вершины и подножия. В море дымка. Кстати, это Адриатическое море. Мы сразу сильно забираем в море, чтобы держаться подальше от берегов Албании мимо которой нам идти, как нам советовали люди бывалые. Утренние часы при спокойном море самые приятные — никого нет, все спят, корабль ведет Железный Майк — авторулевой, а я делаю записи в журнале и наслаждаюсь видом спокойного моря и исчезающим берегом. Слежу за оборотами левого двигателя — они по-прежнему гуляют 2200—2600 и это все неисправная форсунка, которую мы так и не смогли заменить в Бриндизи (Италия) и не смогли приобрести в Москве. Внимание иногда напрягает радиостанция, разрывающая тишину на 16-м канале — вслушиваюсь. Нас это не касается. Погода супер, но ветра нет и нести паруса мы не можем, а жаль. Все сидят в рубке и пьют, кто кофе, кто чай, перекусываем.

По плану наша стоянка должна быть где-то через 170—180 миль, а при нашей скорости это часов 30, а значит ночной переход. Я прокладываю маршрут на бумажной карте и делаю подробные записи в Судовом журнале, так положено, я же Капитан старой закалки — мы по карте на пачке Беломора ходили…, хотя можно просто идти по карте чарт плоттера GPS, что, собственно, мы и делаем, полностью доверяя электронным картам. У каждого опыт свой, но я без бумажных карт и обычных навигационных приборов не хожу и это меня не раз выручало. Вот и сейчас, задаю точку в проливе у острова «Киркира» и Железный Майк следует заданному маршруту. Тепло — 260 по Цельсию. Народ поднимается и начинается суета с завтраком, купанием, напитками и кремами для загара, постоянной сменой купальников, множеством вопросов, на которые Кэп не обязан отвечать и требований, которые я просто игнорирую. Надо понимать, что Капитан на корабле — это самое главное лицо и никакой владелец и тем более его жена, хоть она и Любимый матрос старшего матроса, и прочие ему не указ! Более того, все делается командой по указанию Капитана! Капитан принимает решения, несет ответственность, отдает распоряжения, а все остальное должна делать команда! На парусных судах, практически, не должно быть пассажиров вообще! Фактически, я делаю ребятам одолжение, что рулю и несу по 3—4 вахты в день (вахта — 4 часа). Сейчас у меня реально работают два человека и я, причем один из этих двоих просто обеспечивает наш быт. Помощник мой — Старший матрос, вполне смышленый и подготовленный человек, чтобы осваивать науку хождения по морям, да и опыт у него есть кое-какой, а вот остальные, просто дети в прямом и переносном смыслах. Хоть море и спокойно, но оказалось, что есть народец, который укачало. В ход идут какие-то таблетки, просят остановить «поезд» и немного постоять… Я советую начать работать на палубе и сосать лимон с солью. Можно, конечно, остановиться и устроить купание, и мы это делали и не раз, но это риск и у нас случаи были…

Один из таких случаев:

Я на своей вечной вахте перед штурвалом. Оценил ситуацию по приборам и на лодке — всё спокойно, штиль, волны нет, расхождений не предвидится, авторулевой рулит. Мы несем геную по левому борту в надежде обещанного прогнозом ветра — она наполнена набегающим потоком. Предупреждаю старшего матроса, что отхожу на 5 минут в гальюн, тот кивает и садится на моё место.

Вообще, уследить за таким составом команды не просто. Нельзя отойти ни на минутку. Сижу в гальюне, из динамика льётся мелодия Мура, иллюминаторы открыты, и я слышу смех и невнятные разговоры матросов на сетках катамарана и возглас мальца и «бульк», крики, плеск воды…

Поднимаюсь в рубку и вижу, что мальчик и его мама за бортом! Берусь за рычаги моторов, даю команду потравить шкоты, а сам считаю про себя секунды — насчитал 238 секунд, а значит минуты 3—3,5 прошло, как купающиеся оказались опять на борту. Дать бы пацану по уху, да родители есть…

Оказалось, что пацан встал на поплавок для селфи, держась за шкот генакера и после слов «Я властитель Морей» пришёл порывчик ветра и генакер дернулся, и шкот выкинул его за борт. За парнем прыгнула его мать и правильно сделала, т.к. парень полностью растерялся и испугался, и мог утонуть, хоть и хорошо плавает! Спас жилета на нем, естественно, как всегда, не было — лежать на сетках в штиль можно, а бродить по катамарану нельзя без жилета. В море шуток быть не должно — тут Нептун властелин морей!

Вот и темнеть начинает. Первая ночная вахта с 20:00 — я и няня/кок. Она вперед смотрящая, Я на приборах. Вот, собственно, для этого народец и сгодился — ночью вперед смотреть, а желающих вперед глаза на море пялить много. Пока все идет гладко, только вот уворачиваемся от многочисленных паромов, которым правила не писаны да ветерок появился небольшой. 24:00 — делаю записи в журнале и иду отдыхать, начинается вторая ночная вахта — отец 5-ти детей с супругой — Старший матрос с Любимым матросом. Уснул я практически сразу, но через три часа просыпаюсь — меня носит по дивану, как щепку по волнам. Встаю.

Шумно. Ветер в корму 18—27 узлов, волна метра 1,5. Идем под генакером 7 узлов, а ветер начинает расти до 30—34 узлов. Видимость плохая, дождь начинается. Впереди горло пролива, в которое втягиваются паромы и танкеры один за другим, да встречные прут, как разлетающиеся трассирующие пули. Решаем, с капитаном другого ката, сменить генакеры на стаксели и не торопиться до рассвета, чтобы войти в пролив спокойно и при хорошей видимости. Потом мы поняли, что это было совсем не обязательно, только время потеряли!

К 6:00 ветер стихает так же внезапно, как он и начинался. Голубое небо, зыбь, чайки на воде. До пролива не так далеко и ни одного корабля, мы решаем лечь в дрейф для купания и немного передохнуть. Пьём кофе. Глушим дизеля. Вода очень теплая. Все купаются. Непонятное состояние — ничего не хочется.

Впереди пролив между материком (Албания) и о. Киркира (Греция). С первой стороны (по левому борту) все пустынно, а по правому борту все застроено. Пролив напоминает нашу Тверскую — яхты всех мастей, корабли и паромы. Греческий берег так заселен, что найти место для дикой стоянки, как мы хотели, просто не представляется возможным и мы, подергавшись немного, уходим дальше искать место для стоянки к материковому берегу, где начинается Греческая территория. Часам к 15 находим местечко с мелководным подходом и песчаным пляжем, заходим и встаем на якорь. Все здорово: вода тепла и прозрачна, якорь держит. Задул ветерок для катания на кайтах — спускаем тузик, и все сваливают на пляж, предоставляя мне возможность расслабиться и отдохнуть, сделать записи в СЖ и искупаться без «визгов и писков». Под нами 4 метра, но на дне видно каждую мелочь. Вода серебриться на солнце, ветерок с берега, волны нет — просто прелесть.

Вечером, на совместном ужине команд 2-х катов, у нас на лодке, совершенно неожиданно принимается решение разделиться: мы будем двигаться не спеша — у нас дети и больше времени, а другой кат пойдет быстрее — и у Капитана, и у матроса/владельца поджимает время, им надо возвращаться в Москву. Как получится, определит только Всевышний! Я был удивлен их решением — до Москвы так далеко, столько препятствий и границ, морей, какой смысл торопиться — это же не Москва и нам не на соседнюю улицу. Отсутствие реальности в представлении людей приводит к неверным решениям.

Законы Паркинсона и их следствия гласят: если все идет хорошо, то обязательно что-то случится! Вот и у нас, и у наших друзей в этот день было немало нервных минут. Стартовали мы много позже второго ката, но к ночи оказались в одной «марине».

У ребят что-то там опять сломалось и они, придя первыми еще засветло, принялись искать на берегу запасные части и договариваться о ремонте, не без успеха. А мы неспешно шли и купались, купались, купались. А когда стемнело, мы решили встать в небольшом закутке у скал. Оказалось, что на дне в этом месте голая каменная плита и якорь не держит. Создалась очень нервная обстановка.

Представьте себе: на моём рабочем месте в рубке ничего не видно, что там снаружи. Я прошу всех матросов, всю команду выйти на палубу и смотреть во все стороны и докладывать мне, подсвечивать берег мощными фонарями. И тут начинается: все кричат разом в разные от меня стороны, фонари у них светят чаще мне в лицо, чем на берег.

Я стал выходить из этого закутка вне видимости берегов, которые народ перестал почему-то подсвечивать, и чуть не въехал в скалы сначала бортом, а потом кормой. Было много визгов и писков, на которые мне приходилось ориентироваться, т.к. я ничего не видел со своего места из рубки. Все обошлось небольшим касанием пера руля о валун при повороте. Внешне никаких повреждений, но регулировки управления ушли. Молодец мой помощник Старший матрос — прыгнул в воду, как только я отошел от берега, и мы с ним все настроили заново в положении пера руля, и отправились дальше к бухте, где стоял наш второй катамаран.

А парень тот, что за борт падал, помните — «властелин морей», все это время стоял с фарой-искателем и светил на верх мачты, что-то искал там и берег его не интересовал, хотя я сам ему давал этот прожектор освящать мне берег. Дать бы ему по уху, да родители…

Стоим на рейде небольшого городка (потом окажется, что это входные/выходные ворота для яхт в Греческих водах с западной стороны, здесь все надо оформлять — транзит лог, например, но мы этого не знаем). Когда встали утром — так, милое местечко и не более. Залили воду, соляр (пришлось на дороге заправщика ловить и просить к пирсу подъехать), закупили продукты и неспешно тронулись вслед нашим ребятам, которые ушли часа на 4 раньше нас. Там вообще капитан оказался с шилом в заднице и без ответственности за данное слово Бог ему судья, но я его рекомендовал. Он, как капитан, человек грамотный, но вот «не компанейский». Подбирайте людей очень тщательно! Неадекватные люди с гонором, могут привести к проблемам! Я несу за него ответственность и мне страшно неудобно, что в команде на втором кате начались трения. Мне кажется, что основа трений в том, что у них нет кока и нет нормального питания. Идут они втроём: Капитан, матрос — брат владельца и владелец и никто не готовит — питаются только в ресторане и тем, что берут там с собой — жуть!

Теперь наш путь лежит в направлении Коринфского канала.

Ура! Попутный ветерок наметился — и дует 7—9 узлов, уже 17—19, что — 23—25, 27, 29, 30 узлов! Ставим все паруса и начинаем ставить свои и катамарана рекорды скорости, соревнуясь вахтам: 9 узлов, 9,4—9,6, 9,8—10,2, 10,4 — 10,6, 10,6 — эх больше не получилось, пора место для ночлега искать. Волна при этом была 1,5—1,8 м, а отдельные 2 м, но на попутняке это легко преодолевается. Катание супер! Все вахты довольны, все смеются, настроение супер. Моя вахта с Няней и за нас болеют девочки, а вторая вахта Старший матрос с любимой и за них болеет бабушка с внуком.

Время бежит быстро. И когда идешь под парусами — это просто работа. На вахте некогда разговаривать, постоянно что-то надо делать, а сменился с вахты, перекусил и прилег.

Надо искать место для стоянки. Скоро стемнеет! Ползание по карте и наблюдение за яхтами позволило нам найти местечко — тихую бухту в устье реки, там еще много островов вокруг и рыбозавод, ну и конечно песчаный пляж. Пришли за 1,5 часа до захода и мои оголтелые сразу на тузик и к пляжу на кайтах кататься. Стоим на якоре. Команда сразу разбежалась, рассосалась на корабле. Тишина и спокойствие — есть время привести в порядок себя, свои мысли и свое рабочее место за штурвалом — тут все. Пока народ где-то, няня/кок готовит обед-ужин. Солнце садится и все начинают подтягиваться к ужину. В бухту зашли еще 4 яхты. Ветер стих. За выразительное катание на кайтах наши матросы получили рыбу в подарок от рыбаков и возвращаются, а у нас тут сюрприз — МОШКА, да хуже, чем у нас бывает! Быстро все задраиваем, но поздно — на запах обеда эта тварь слетелась в огромных количествах, весь кат облеплен, десятки тысяч в воздухе вокруг! Пытаемся бороться с особями, что проникли в пространство рубки. Включаем фумигаторы, заткнули полотенцами все щели. Нам еще повезло, что наши матросы успели залезть в рубку до подлета основных сил мошки. Через остекление рубки видно, как наша белая лодка становится зеленой и немного живой — всё это месиво шевелится — жуткое зрелище. Но в рубке у нас спокойно.

Ужин на славу, настроение у всех великолепное и на десерт кофе с сыром и песни под гитару до глубокой ночи. Удачный день, удачный вечер, долгие посиделки при свечах.

А на утро: я встал первый, как и положено Капитану и, наверное, был похож на полководца, обходящего поля сражений — все усеяно трупами неприятеля, а где же наши полки — пока еще спят! Поднимаю всех по сигналу «Аврал», и мы 3 часа моем лодку — рубку и кокпит, палубу и сетки, и крышу рубки …, но так и не смогли полностью избавиться от этих тварей. Вся одежда перемазана. Жуть…

Спешить не хочется. Стартуем поздно. Нам идти в направлении Коринфского канала. Места здесь шикарные. Пелопоннес по правому борту. Погода великолепна. Связи со вторым катом, который стал первым и где-то затерялся на пути к Афинам, нет.

Знаете, картинку этого путешествия каждый участник видел по-своему. Я как Капитан, который за всё и всех отвечал. Самым сложным для меня было купание по среди моря всей команды разом — трое детей и трое взрослых. Да, для детей все меры безопасности, а для взрослых не все… И эти 30 минут, что я отводил на купание каждые три часа, а лето было очень жарким, если море было спокойным, были для меня очень трудными. Зато потом часа два в лодке было спокойно. Кто-то при этом тихо поливал, возможно, капитана за его занудство, но в итоге все были довольны, что мы прошли долгий путь без серьёзных ЧП, а к концу похода команда сплотилась и выполняла все требования осознанно. Вообще, меня подкупало доброе, уважительное отношение Команды. Наверное потому, что я делал всю моряцкую работу наравне с командой. И палубу мыл, и ремонтом всего сам постоянно занимался, мы больше не искали мастеров в маринах. У нас было все, чтобы выполнять весь ремонт самостоятельно, и мы это делали, и мой помощник Старший матрос принимал участие и изучал матчасть.

Я мало писал об этом — наш корабль похож на пиратский, где есть «час волка» и «время мартини» не говорю уже про «файф-о-клок», где по палубам ходят голые рабыни и подруги разбойников, слышны стоны и плач детей — полный разброд и шатания, «Содом и Гоморра». Капитаны хорошо меня понимают?

Вот так неспешно мы и двигаемся в свое удовольствие! Проходим «Патры» и шикарный вантовый мост в этом месте. Берега все ближе к нам, все интереснее идти, рассматривая их в бинокль. Кстати, не скупитесь и приобретайте хороший бинокль с хорошей оптикой, стоимостью 700—1200 Евро и будет вам счастье видеть далеко и отчетливо.

Темнеет, и мы спешим встать на стоянку. Находим уютное местечко на небольшом островке, где есть несколько причалов марины и небольшой рейд, а вокруг скалы, где ютятся небольшие виллы. Здесь очень добрая атмосфера и уютно — стоять бы и стоять, сходить на берег и общаться с яхтсменами и местными жителями, что сидят в небольшом кафе прямо на одном из пирсов под зонтиками.

Ужинаем у себя — лодка стала домом. Поём под гитару старые добрые песни Визбора, а потом сидим, кто на палубе, кто на рубке, и долго смотрим на огоньки набережной этой «деревушки», слушаем говор людей на лодках, на зажигающиеся огоньки вилл за деревьями на берегу. С нами рядом на рейде стоят еще 3 яхты. Вдруг слышим русскую речь и видим, как из марины выходит яхта. «Русские идут» — хотят за ночь дойти до канала, чтобы утром пройти и быть в Афинах. Кстати, только русские здесь ходят по ночам и при сильном ветре! Лодка и ее огоньки тают в ночи. Разбредаемся по каютам, а кто-то остается спать на сетке, кто-то лег на диване в кокпите/рубке.

Встаем со старшим матросом пораньше, еще солнце не вылезло из-за гор. Все спят, а мы запустили дизеля и начинаем выбирать якорную цепь — меня всегда завораживал этот звук. Так не хочется покидать это место. Приду ли сюда еще раз, когда, на чем?

Скучный переход. Ничего интересного, кроме обычных приколов команды, которые уже начинают надоедать. Считаю, что во всем надо расти, даже в шутках и приколах. Просто работа на вахте — подходим к Коринфскому каналу под вечер, темнеет, нас уже не пустят. Из канала, как из вент трубы дует ветер 17—20 узлов, неприятно. Разворачиваюсь и идем в рыбацкий порт в 2-х милях от канала. Порт забит, мест нет, но я втыкаюсь прямо у входного, у красного маяка, где свалены рыбацкие сети — это последнее место, где можно встать. Рыбак нам махнул — мол давай сюда, а кто он, что он? Отдали ему 20 Евро и все! Подсоединили шланги с водой, помылись сами и помыли катамаран. Мои пошли городок смотреть, а я остался. Немного поболтали с рыбаком, на неведомом мне языке, но поняли друг друга. Когда совсем стемнело и зажглись фонари и стал работать маяк, я полез в воду и немного поплавал, потом принял душ на корме. Поднялся в рубку, заварил себе чай и сел на своё место заполнять СЖ. Для истории, я писал в нем не только обычную информацию, но и мои разные мысли и наблюдения за прошедший день. Потом, спустя несколько лет, владелец катамарана рассказывал мне, что они читают семьёй первый СЖ, что я вел, и наслаждаются воспоминаниями. Больше всего там было записей о различных ремонтах. Я к тому моменту привык, что нужно что-то ремонтировать каждый день, но это не раздражало, а для виду я конечно ругался.

Приходит команда. Сытая и уставшая, но довольная. Обговариваем план на завтра, и я ухожу отдыхать, а команда еще пьёт чай и заедает его сыром.

Лежа в каюте, слышу, как мимо нас проходит пара яхт мерно урча дизелями — наверное в канал, думаю я и встаю. Начинает светать. Матрос торопит меня отходить и занять место в первых рядах. Мы отходим вслед яхтам, двинувшимся ко входу в Канал. Запрашиваем «Управление каналом» и сообщаем о себе. Нам говорят, что мы можем зайти в гавань расширения перед входными воротами и ждать минут 15—20, пока подойдет «пассажир». Заходим в небольшую гавань. Все дрейфуют. Встать на якорь или к стенке здесь нельзя! Нас набилось яхт десять. Все постоянно маневрируют. Есть снос — ветер 7—11 узлов. Появляется корабль, как огромный айсберг. К нему отправляется лоцман и берет его на буксир, начиная движение к воротам. Несколько яхт не выдерживают напряжения и вышмыгивают из заводи на большую воду, остальные продолжают маневрировать, стараясь занять более правильную позицию. Маразм полный. Лучше ждать в море вне заводи. Вот корабль втянулся в канал и нам всем дают команду входить, указывая очередность. Нам идти первыми! Но я делаю вид, что замешкался и тут же вперед меня проскакивает пара яхт. Ну и хорошо — идти за винтами корабля для меня на лодке без килей и с короткими перьями рулей не резон! Втянулись в канал, идем на малом ходу 2,5 узла, нас крутит, отстаю еще и нас обгоняет еще яхта, ну и хорошо. Сейчас мы на таком расстоянии, что не чувствуем струй воды от винтов «пассажира». Через милю, передняя яхта не выдерживает мотаний и пропускает вторую вперед. Канал настолько узкий, что корабль чиркает бортами о стенки! Высота стенок канала достигает в некоторых местах, как нам кажется, метров 50 -70, 4 мили канала мы идем 1,5 часа. Этот канал был вырыт руками. Интересно за какое время? Напряжение нарастает, но все позади. После выхода сразу встаем справа к стенке причала и идем оформляться — оплата в 150 Евро и печать о прохождении канала.

Заходили мы с Ионического моря, а вышли в Эгейское. Путь на Афины открыт. Начинаются острова. Очень живописные виды. Здесь много русских купили виллы и живут в летнее время. Поднялся ветерок, который принес запах дыма. Мы еще не знаем, что в Греции пожары, и что горят Афины. Ставим паруса и набираем ход почти 7,5 узлов. Появилась устойчивая радиосвязь с нашим вторым катом на 6-м канале. Мы и раньше их вызывали периодически, но ответа не было, а тут они нас вызывают, и сообщают, что в Афинах. Они стоят в марине «Faliro Marin», рядом с Олимпийским стадионом, где стоят большие яхты. Сообщают, что место для нас забронировано, что дальше они не пошли из-за шторма. Связь прерывается. Я так и не понял из-за какого шторма и где. У нас пока с погодой хорошо. В Эгейском море оживленная движуха. Яхты косяками шныряют от острова к острову. Первоначально мы хотели встать на одном из островов, но команда уговорила меня двигать в Афины. Все на палубе, на сетках с биноклем и фотоаппаратами. Команда моя сильно загорела за эти дни. Кстати, нам часто встречаются яхты, на которых женская половина команды находится на палубе в чем мать родила — такие у них нравы.

Встречи они бывают разные. А тут, в горящих Афинах нас ждали объятия и рассказы про «трудности и приключения на переходе». У ребят полетело сцепление на левом двигателе, носом «уделались» в стенку Коринфского канала — шли прямо за кораблем большим в струях от винтов, тот «газанул», зацепившись бортом о стенку, их и развернуло. Вода где-то поступает в корпуса. Как всегда, даю команде 15 минут на пообниматься и услышать новости и всем на кат за работу: подключить воду и электричество потом мыть и проветривать лодку, наводить порядок, если надо что сушить, стирать и перекус с чаем сразу после всего этого. И команда уже безропотно это выполняет — таков заведенный Капитаном порядок.

За чаем уже сидим переодетыми, в «приличном виде» и конечно, пригласили наших ребят с другой лодки. Обсуждаем новости, положение в Афинах — все в дыму, над причалами летит копоть. Оказывается, ребята уже договорились о ремонте сцепления на своём кате. Я сразу решил, что буду принимать участие, или просто смотреть, что и как будут делать местные мастера.

А после чая главный пункт программы — совместный поход в ресторан в историческую часть города, куда мы отправились на Афинском МЕТРО — чисто, работают кондиционеры, есть электронные табло. Вы угадали. Нас в этот ресторан ведут ребята со второго катамарана — они здесь уже были, да и не только тут… Кушать-то хочется, а готовить самим в лом.

Ресторан с видом на Акрополь. В Афинах жара сильнейшая за 430 по Цельсию. Говорят, что на металлических кровлях на солнце можно жарить яйца. Дождей не было месяца 3—4. Вся округа горит. Да и в городе частые пожары. В воздухе сильный запах гари и хлопья копоти. Мы сидим на открытой веранде. Вид великолепен, но все в копоти, и стол, и кресла, всё. Как хорошо, что я догадался не идти в белом. Этот ресторан явно для туристов — не ходите в магазины и рестораны там, где полно туристов — вас будут обманывать, тут все дороже и хуже качеством. После ресторана, бродя по узким улочка и выбираясь к порту, мы зашли в небольшое семейное кафе — пили кофе и ели выпечку — божественное обслуживание и качество напитка и слоек, а запах какой!