Бесплатный фрагмент - С днем рождения, Том!

С днем рождения, Том!

Александр Ров

«Совпадения — это не случайности, а лазейка для жизни, чтобы наводить в мире хаос.»

RovUniverse

1. С днем рождения!

«Долго-долго ты будешь смотреть, как он вырывает глотку тебе и твоим друзьям!»

— Семь, да в семь я смогу, это будет удобно. А во сколько подъедут из АкваЭкспет? Не услышал, три или четыре? Четыре, понял. Тогда у меня есть два с половиной часа на то, чтобы заехать за бумагами. Бэкс заполнил формуляр? Не слышу, повтори, куда положил? Все, слышу, в стопке. Я думаю, я найду, если что, то я наберу тебе. А? Лучше не тебе? Понял, тогда с ним свяжусь. Так правда не хочется, ну ты понимаешь, он начнет опять мямлить и вздыхать в трубку, а тут, итак, связь уже второй месяц не фурычит. Ладно, давай я тебе потом наберу. Что? А когда можно? Не поздно? Ладно, тогда пока.

— Не фурычит?

— Что?

— Ты сказал не фурычит? Сколько тебе, семьдесят?

— Сегодня, вроде, двадцать пять стукнет, а что? Чем тебя слово не устраивает?

— Оно старое.

— И что?

— Ты давно видел унициклы?

— Кого?

— Унициклы. Такие чудные велосипеды с одним колесом, на них еще медведи в цирке катаются.

— Ахаха, кто еще из нас старый? Ты давно в цирке был?

— Был недавно, с дочкой сестры ходил.

— И там катался медведь на этой штуке?

— Угу. А еще там были факиры, которые в свой рот заливают спирта больше, чем Дэн на тусах.

— Вот только после у них огонь вылетает, а у Дэна…

— Ахаха, да, точняк. Еще там была такая гимнастка, ух, на какой же они жесткой диете небось сидят. Похлеще всех этих инстаграмных фитоняшек. Она такое выделывала с этим шестом.

— Ты точно в цирке был? Дай угадаю, теперь с тобой не разговаривает сестра и на одного педофила в городе стало больше?

— Ха-ха-ха. Она на тросе была и скакала на брусьях с шестом и горящими кеглями.

— Да ну?

— Угу.

— Фигасе. Но ты, конечно же, смотрел на ее трусики?

— Не, ну, попка, конечно, у нее очень сочная, но когда во всю эту вакханалию подключился огонь, то я переключился с ее попки на представление.

— А после плавно вернул взгляд обратно?

— Само собой. На что мне еще смотреть?

— Ну вот даже не знаю, может на медведей на этих, как их там?

— Унициклах.

— Именно. А на кой черт ты их вообще приплел?

— Ну типа на них раньше катались, но сейчас их не используют, потому что устарели, как и твое «фурычит».

— Ну не знаю, мне кажется ты придираешься просто. Куда дальше?

— После знака направо поверни. А мне кажется у тебя седина на висках. Скоро будешь со своей работой как Рид Ричардс из Фантастической четверки.

— Пошел ты.

— А ты со мной?

— Как скажешь.

*- И так каждый день? — Нет, ну а ты как хотел? — Я думал ты шутишь. — Отнюдь, все происходит на самом деле! Ты попал сюда по своей вине. Все твое глупое любопытство! Смотри к чему оно тебя привело. — И что теперь? Как я буду дальше жить? — Теперь ты не будешь жить. Теперь ты будешь тут просто быть вечность, проживать это снова и снова. Все будет повторяться по кругу: машина, дорога, сарай и он. Долго-долго ты будешь смотреть, как он вырывает глотку тебе и твоим друзьям!*

— Кто вообще это тут включил? Медсестра, зайдите ко мне. Так, ну что у нас тут?

— Доктор Конор, Вы, звали?

— Да, почему в палате работал телевизор?

— А…?

— Окна почему закрыты?

— Да, сейчас…

— Лист посещения заполнен верно? Когда меняли постель? Почему такой беспорядок?!

— Да, все верно, простите, я сейчас все уберу.

— Постель, сестра, когда?

— Позавчера все поменяли.

— Беспорядок почему?

— Я все уберу, дайте мне только…

— Почему?! Я спрашиваю.

— Ну понимаете…

— И телевизор кто смотрел?

— Это просто понимаете единственная палата с телевизором и вот…

— И вы решили тут устроиться и посмотреть телевизор? Так?

— Не совсем так.

— А где я ошибся?

— Не я смотрела, простите.

— А кто? Черт бы вас побрал, мне из вас по слову вытаскивать? Идите займитесь картами из педиатрии, здесь после уборку сделаете, и чтобы никто не ушел после конца смены, будет собрание.

— Да, хорошо, простите.

— Не забудьте всем передать это!

— Да, простите.

— Да прекратите вы уже извиняться.

— Доктор?

— Да что еще?!

— Вас там вызывают в…

— Куда?

— В этот, в морг.

— В этот, в морг, я зайду позже. Меня не беспокоить.

*Доктор Конор, зайдите в морг, вас вызывает доктор Мендис*

— Черт бы побрал каждого из них, толку никакого от этих бездельников. Ладно, что у нас тут? Судя по листу, вас навещал врач две недели назад, но скорее всего к вам заходили в пятницу и просто дежурный забыл отметить в листе, что не удивительно для этой больницы. Но что же мне не сказали про вашу руку? Она не в самом лучшем виде… Ну ничего, мы ее вам залатаем и все будет хорошо, так что не переживайте.

— Ммм…?

— Прошу прощения? Мистер Сафиенс, вы что-то сказали?

— Аах…

— Ни слова больше, посмотрите на фонарик. Так. Следуйте взглядом за моим пальцем. Хорошо. Теперь в другую сторону. Замечательно. Можете назвать свое имя?

— Т… ом…

— Повторите.

— Том…

— А фамилия ваша какая? Не спешите, сосредоточьтесь.

— Сса..ф..

— Давайте еще раз, закройте глаза, так вам будет проще.

— Ссафи… енс…

— Хорошо, давайте полностью.

— Том… Сафиенс…

— Отлично, простите, что заставляю вас все это делать, но мне нужно убедится в том, что ваша память не пострадала. Меня зовут доктор Эйк Конор. Я буду вас наблюдать, лечить и даю слово, что в скором времени помашу вам ручкой из дверей нашей больницы.

— Эйк?

— Простите?

— Вас зовут… Эйк?

— Аа, ну да. Это сокращение от имени Эйкхард, меня так назвала мама в честь прадеда. Но мне по душе Эйк.

— Вы еврей?

— С чего вы взяли?

— Эйк же это еврейское имя, вот я и решил, что вы еврей.

— Ахаха, нет, я не еврей. Эйкхард — это древнегерманское имя.

— Ну чуть ошибся.

— Ага, на пару веков.

— А что оно значит?

— Имя? Ну его можно трактовать по-разному, как имеющий отвагу или же владеющий силой.

— Оу, очень круто, а вот моим далеким предкам просто не хватало воображения, и они называли каждого первого ребенка этим именем.

— Ааа, я понял, полностью же Томас.

— Ага, весело было, наверное, в пехоте на перекличке.

— Ахах, у вас хорошие чувство юмора. Это замечательно.

— Моя девушка так не считает.

— Хочет, чтобы вы были серьезнее?

— Нее, я и так очень серьезный, просто некоторые мои шутки ей не по душе.

— Ну ничего, стерпится, слюбится.

— Я тоже так думаю, если вы только не хотите сообщить мне, что мне жить осталось недели две.

— Оу, нет, не переживайте, все хорошо. Вы пришли в себя, теперь я буду вас наблюдать и ничего с вами не случится.

— Наверное глупый и часто задаваемый вопрос… но что со мной случилось?

— Все шло хорошо, пока не заметили осложнения, в голове врача, что вас лечил. По его вине, вы снова впали в бессознательное состояние и пробыли в нем две недели. Сейчас все хорошо, я нормализовал ваше состояние и…

— Снова?

— Прошу прощения.

— Что значит снова впал?

— Повторно, второй раз… не понимаю суть вашего вопроса. Стоп. Назовите последнее, что вы помните?

— Я ехал в машине с другом, мы говорили, а потом вот: шумы, разговоры, пипиканья и… Вы.

— Оу… секунду… какого числа это было?

— Двенадцатого… а какое сейчас?

— Через пару дней будет месяц, как вы у нас пребываете.

— Твою ж… что случилось со мной в тот день?

— Как указано в вашей карте, вы прибыли с тяжелыми травмами ног и рук, а также…

— Что еще?

— Еще в ваши ребра вошла металлическая труба, которая повредила множество органов. Простите, возможно, я вам чрезмерно прямо излагаю ситуацию.

— Но я этого не помню. Черт побери, целый месяц.

— Да, видимо осложнения, что произошли две недели назад неблагоприятно отразились на ваших когнитивных функциях. Прошу меня извинить, но вашу скорую выписку лучше всего отложить, чтобы тщательно изучить, не повлияла ли авария на другие участки вашего мозга. Я запишу вас на несколько процедур, получив результаты которых, мы увидим полную картину вашего состояния. Вы не против?

— Вы же врач.

— Хорошо, что вы согласны, самое главное, это помогать друг другу. Что еще вы помните?

— Со мной был мой друг, как его состояние?

— Можете назвать его имя и фамилию, и я проверю по базе данных?

— Да, Саймон Валенти.

— Валенти?

— Угу. А меня кто-то навещал?

— На сколько мне известно, нет, но я уточню.

— Хорошо, спасибо.

— Я думаю, что пока вам стоит отдохнуть, мы уже многое сделали для вашего долгого пробуждения.

— Ладно, спасибо вам.

— Можете на ты.

— Договорились, Эйк.

— И да, если для тебя сегодня тринадцатое, то с прошедшим днем рождения!

2. Фатальная перемена

«Думай своей головой? Что это вообще значит? Я всегда думаю своей головой.»

— Эй, подъем, время вспомнить!

— Чего…? Эйк, это ты?

— А? Кто? Боже, тебя лечит еврей?

— Сай? Это ты?

— А ты на хануку с Христом рассчитывал?

— Он германец скорее, чем еврей.

— Хахахах, еще лучше, вот это у тебя пати.

— Что ты тут делаешь? Как ты? Почему ты не приходил?

— Долго объяснять, но главное, что я тут. Я многое сказать не могу, хочу узнать у тебя, что ты помнишь?

— Чего? Долго объяснять? Я уже месяц торчу в больнице и неизвестно сколько еще пролежу тут, а ты мне говоришь, что долго объяснять.

— Але, дядь, хватит. Ты чего разорался, хочешь, чтобы нас услышали? Просто скажи, что ты помнишь?

— Урод ты гребанный, ты совсем рассудок потерял? Ты меня слышишь?

— Слышу, поэтому и задаю тебе этот вопрос уже в третий раз…

— Дада, что я помню, хочешь узнать?

— Очень, Том, расскажи мне и не кипятись, прошу тебя.

— Я помню, как ехал с тобой в гребаной машине, мы болтали с тобой о фермерах и о твоей несчастной жизни, потом мне позвонила Клара и я с ней разговаривал.

— Так, а потом?

— Потом мы говорили о гимнастке и твоей склонности к педофилии.

— Ага, а после?

— Потом… потом был…

— Кто был?

— Поворот был… и…

— Том, прошу.

— И все.

— Что все?

— После поворота я ничего не помню.

— Ладно, я понял, про меня никому ни слова, я тебя потом найду.

— Что? Сай, стоять, куда ты?

— Все потом, дам тебе совет….

— Какой нахрен совет?

— … чаще думай своей головой!

И он исчез, так же непонятно, как и появился. Ну понятно, что через дверь, но все очень странно. Чертова слабость в теле. Если бы не она, то я погнался бы за ним. Но я прикован к постели. Думай своей головой? Что это вообще значит? Я всегда думаю своей головой…

…Видимо я уснул, ведь, когда я открыл глаза, мне уже били в глаза яркие лучи дневного светила. Из-за стремных и дешевых жалюзи свет не мог полностью озарить мою палату светом, и все помещение было украшено световыми полосками, как в каком-нибудь нуаре про детектива. А еще мои уши сразу и без лишних разговоров штурмом взяли миллионы самых различных звуков. От чьих-то разговоров до шума работающих аппаратов.

— Ну у тебя тут и обстановка, прям как в нуаре.

— Эйк, это ты?

— Привет, конечно я, а кто же еще? Или ты кого-то ждал?

— Не то чтобы ждал.

— А что? Как твое самочувствие?

— Будет сильно лучше, если ты расскажешь о нем. Ты же знаешь, что у меня проблемы и, скорее всего, знаешь какие и как их решить.

— Я бы не стал это называть проблемами, скорее осложнениями, которые довольно просто можно устранить.

В его голосе чувствовалась неприятная нотка сожаления. Но он чего-то недоговаривает, то ли потому что ему сложно, то ли потому что не хочет. Хотя Эйкхард очень живо и честно переживал за меня и мое состояние. Либо он из-за его многолетнего опыт научился натурально врать людям, либо я впервые встретил человека, которому не наплевать на меня. Даже в своей матери я никогда не видел такого. В любом случае мне хотелось узнать, что скрывается за завесой его недомолвки.

— Но?

— Но мне нужно провести еще несколько анализов, чтобы быть уверенным в своем диагнозе.

— А могу ли я узнать свой диагноз?

— Пока я не буду в нем уверен, это лишь предположение. С официальным же диагнозом я сразу подойду к тебе и поделюсь им с тобой. Только не прими это как грубость.

— Да я бы и рад, просто я сейчас как слепой на минном поле из сотни тысяч вопросов.

— Неплохое сравнение.

— Эйкхард.

— Прости, я постараюсь максимально помочь тебе в преодолении препятствий.

— Спасибо.

— Ты не против, если я осмотрю тебя?

— Мне нужно раздеваться?

— Ахаха, Том, на тебе всего-то длинный кусок ткани с прорезями для рук, так что всегда успеешь, а пока просто расслабься и постарайся подумать о чем-то веселом, окей?

— Окей, Эйк.

Самое веселое, что я мог найти сейчас в своей голове это лишь то, что уже месяц меня никто не хватился, и вся эта мистика происходящего походит на содержание какой-то книжки, полной неожиданных поворотов и умопомрачительных развязок. Вот только реальность сильно проще и примитивнее всех романов и новелл. Ко мне никто не пришел, лишь потому что я никому не нужен или просто не смогли меня найти, а этот невероятно таинственный диагноз не что иное, как простая черепно-мозговая травма и чрезмерная забота моего врача. Скорее всего уже вечером мне сообщат, что у меня, я проваляюсь тут еще неделю и потом поеду к себе домой, и удивлю всех, что я еще жив, а многих очень сильно огорчу. К ним я пойду в первую очередь.

— Я тоже подумал про нуар.

— Чего, Том?

— Я когда пришел в себя, тоже подумал про киношную атмосферу в комнате.

— Аааа, вот про что ты. Ну да, мой сосед в общежитии любил нуары. И я много их просмотрел.

— Тоже полюбил?

— Ты что? Нет, конечно! Мы очень часто ругались по этому поводу с ним. Ну как мы, больше я, а он просто отмахивался и продолжал смотреть. Ты мог бы привстать?

— Да. А какие фильмы ты любил?

— В юности про космос, а потом никакие. Ноги вот сюда ставь.

— Из-за своего соседа?

— Из-за него тоже. Давай попробуем встать. Только опирайся на меня.

— А еще почему? Ааааа! Черт возьми! Что у меня с ногой?!

— Аккуратнее. Упирайся в меня руками. Очень не спеша становись на ноги. Ты долго их не использовал, они, так скажем, в спячке. Их нужно восстанавливать.

— Жесть. Я их почти не чувствую, только так что-то тонкое внутри, будто я на спицах стою, а остальное накладка.

— Это твои кости. Отлично, что ты чувствуешь их, если бы ты их не чувствовал, то это значило бы, что твои ноги отнялись и тебе бы пришлось учиться ходить заново и полностью восстанавливать свою нервную систему.

— Ага, я везунчик.

— Ну это уж точно, не каждый переживает падение самолета.

В этот момент меня будто укусила пчела, и сразу же остановилось время. Ибо я лишь успел ощутить мощную боль по телу и удивление от неожиданной волны той самой боли. Не знаю связано это с ногами или лишь услышанная новость меня шокировала так, но я точно понимал, что он не оговорился и не шутил. Эйкхард так сильно увлекся моим осмотром, что забыл про любую осторожность в разговоре со мной. Поэтому стал рассказывать про возможные осложнения и это…

— Эйк, ты, о чем?

— Мм…? Ох, черт! Том, успокойся, я тебе прям сейчас и хотел это рассказать.

— Эйк, ты, о чем? Какой самолет? На мою машину упал самолет?

— Успокойся, Том, сейчас я тебе все объясню, но давай для этого скатаемся в один кабинет.

— Какой кабинет? Эйкхард, чего ты не договариваешь?

— Присядь пока. Я сейчас подгоню коляску.

— Что? Я сам с собой разговариваю? Какой на хер самолет?! Почему у меня ноги с руками еле шевелятся?! И что у меня с головой и памятью?!

— Секунду…

3. Клиническая смерть

«Мои руки и ноги просто висят неподвижно, а голова болтается из стороны в сторону. Такое чувство, что только страх остаться до конца дней в инвалидном кресле меня сейчас подбадривает.»

И он просто выскочил за дверь. Что за бредятина? Кажется, я рано порадовался обыденности своего случая. Неужели с самого начала этот добродушный врачеватель меня дурил «ради моего блага». Как только он зайдет, то я сразу же буду требовать объяснений от него и ничего делать не стану, пока не получу их.

— Эээйкхаард! Ты где?!

Уже прошло непростительно много времени с момента, как он выбежал из палаты, но достаточно, чтобы я смог успокоиться и начать раздумывать над тем, что же могло произойти. Если мой врач не хочет объяснять, что со мной, то видимо, я сам должен сейчас как-то додумать все. Эйкхард сказал, что я уже месяц тут, но я нигде не видел, чтобы был где-то календарь. Еще он вычитал мне из карты, что я был весь переломан и во мне была труба. В тот момент я подумал про дорожный столб, но сейчас подумал, что это может быть совершенно любая труба. Ведь на борту самолета полно железных конструкций, а значит и труб полно. Стоп! Неужели я действительно рассматриваю ситуацию в которой я каким-то волшебным образом из своей машины телепортируюсь в самолет, который к тому же еще и падает. Это же натуральный бред. Но еще большим бредом кажется совсем другая картина, а именно то, что в мою машину влетел самолет. Либо Эйк преувеличил серьезность произошедшего. Быть может я ехал, а рядом упал самолет и меня накрыло ударной волной или турбина какая-то упала рядом.

*Доктор Филипс подойдите в кабинет рентгена. Доктор Филипс подойдите в кабинет рентгена.*

— Прости, что так долго. Свободную коляску найти не мог, а отбирать чужую как-то некрасиво.

— Смешно. Мы на рентген?

— Да, откуда знаешь? Услышал сообщение?

— Ага, услышал.

— Ты уже успокоился, это хорошо, так будет всем проще.

— Проще, чем, когда я лежал в коме?

— Том, ты чего? Сейчас я тебе все объясню, давай я тебе помогу сесть.

— Я сам.

Но сам я точно не смогу. Руки дрожат, ноги не управляются, да к тому же при каждом подъеме головы на десяток дюймов она начинает болеть все сильнее и сильнее. Как бы я сейчас не был зол на Эйка, но мое здравомыслие говорило отчетливо о том, что я не справлюсь без его помощи.

— Томас, давай я помогу? Вот, ноги сюда, а руками хватайся за подлокотник. Супер, я тебя держу, можешь садиться. Отлично, если будет укачивать или просто станет плохо, то сообщай мне немедля, окей?

— Окей.

— Отлично, поехали все прояснять.

— Спасибо, Эйк.

— Пожалуйста, приятель.

Что бы не скрывал от меня Эйкхард, но он умеет располагать людей к себе в любом случае. Его эта заботливость и душевность подкупает, и ты начинаешь думать, что такой человек явно ничего плохого для тебя не готовит. Я не дурак и все равно ждал от него еще больших сюрпризов. Но пока я не пойму, что со мной и что тут происходит этот человек единственный, на кого я могу сейчас положиться, ведь он хотя бы заботится обо мне.

— Как ты, Том? Глаза от света не болят?

— Немного, но привыкаю понемногу.

— Потерпи, сейчас приедем в менее освещенное помещение.

Странные мысли сейчас посещали мою голову, и все это томилось в моей духовке под необъятной толщей всесомнения и дурного самочувствия. Я бы сейчас вновь начал требовать объяснений от Эйкхарда, но все тщетно. Я без сил, я устал. Мои руки и ноги просто висят неподвижно, а голова болтается из стороны в сторону. Такое чувство, что только страх остаться до конца дней в инвалидном кресле меня сейчас подбадривает. По-хорошему мне бы сейчас осматривать больницу в поисках ответа, которые я не могу осмыслить сам. Да в моем состоянии я даже спросить ничего не могу. Я так редко бывал в больницах, что я даже примерно сориентироваться не могу во всем этом круговороте бегающих размытых обликов людей и не менее мотающимся в моей голове ассортименте звуков, голосов и световых мерцаний.

— Дэвид, привет, мы к тебе. У тебя все готово?

— Здравствуй, Конор. Я вообще-то был занят и тебе это было известно… Но да, к черту мои дела, у меня готово все.

— Дэвид, хватит злиться… как маленький, ты же знаешь, что это важно и много времени не займет. Мне нужна будет от тебя… а там видно будет.

— Что-то я сомневаюсь, что это займет мало времени…

— То есть? Ты, о чем?

— Твой пассажир отключается и похоже его щас… прям на пол…

— Мать твою, Томас… а ну давай-ка не будем торопиться на боковую. Ты чего…

— Может я пойду пока?

— Заткнись, идиот, неси сюда шприц с… а то мы его потом не отка…

Никакого мельтешения. Но картина, которую я лицезрел, мне все равно не нравилась. Вспышки информации, я будто быстро бежал и часто падал по окружающей меня информации. Но я был в сознании. Хотя и это нужно еще доказ…

4. А доктор здесь?

«Эта гадина даже не переспала ни с кем за этот пост, а просто состроила грустнявую мордаху бате своему. А тот, конечно же, сломался. Бесхребетный старик…»

(672 часа назад)

— Доктор, как моя рука?

— Прекрасно! Мне очень нравится, вы идете на поправку, однозначно.

— Правда? Вы так думаете? Она просто побаливает немного.

— Немного, это не много, а значит вы поправляетесь, я уверен в своем диагнозе.

— Спасибо, доктор Калвер. Я даже не знаю, как вас благодарить.

— На том свете поблагодарите.

— Простите что?

— Говорю, что у вас будет еще такая возможность.

— Ааа…

— Теперь вам нужен покой. И мне тоже, всего доброго.

*Доктор Калвер зайдите в кабинет глав врача*

— Твою мать. Что еще ей нужно?

— Эй, Калвер, тот пациент действительно поправляется?

— Ну, Вик, у него прекрасные снимки. Рука заживает, как и должна.

— Значит мы его скоро выпишем?

— Рука заживает, как и должна, однако, метастазы в его голове вряд ли распишутся за него при выписке.

— Ох черт…!

— Ой, да брось ты, Вик, неужели ты привязываешься к ним?

— Ну мы же обязаны их лечить.

— Ну не оплакивать же. Мы как врачи знаем, когда человек просто заболел, а когда он приехал тут сдохнуть. Этот пациент не захотел помирать в выгребной яме, а решил откинуться в комфортной кровати нашего учреждения. Его страховка может ему это позволить. Почему мы должны слезы лить по нему?

— Но ты ему даже не сказал, что он скоро откинется. Разве это правильно?

— Он меня об этом не спрашивал. Я лечащий врач, а не гадалка. Как ты сказал, что в моих интересах должно быть состояние больного, а значит я должен заботиться и о психическом состоянии. А это значит, в свою очередь, что я не должен вгонять его в состоянии стресса. Он спросил меня про руку, я рассказал ему про руку, а зачем ему остальное. Разве я не прав?

— Ну не знаю…

— А я знаю, Вик, так что давай я буду с этим разбираться. Увидимся, мне к большому боссу нужно зайти.

*Доктор Калвер зайдите в кабинет глав врача*

— Да иду я, черт бы вас побрал!

— Орать не обязательно, это вообще-то больница, если ты не в курсе.

— Ну а зачем так часто трезвонить? Я уже тут.

— Положено повторять вызов на случай, если врач не услышит первый, будучи занятым лечением пациентов. Но это не про тебя, так что, в твоем случае, чтобы ты вспомнил, куда тебе идти.

— Очень смешно, Кларис, зачем ты меня звала?

— Заходи внутрь, Калвер. Можешь поприветствовать своего нового коллегу…

— А могу и нет, так что ли?

— Калвер, мать твою, твое заявление уже давно лежит у меня, мне стоит только щелкнуть ручкой.

— Ага, а на отделение ты Филипса поставишь, да?

— Это уже совсем не твои проблемы будут, тебя биржа труда будет ждать, а в твоем случае скорее литры алкоголя, недооцененный гений. К тому же скорее всего так и случится скоро.

— В каком смысле?

— В таком. Познакомься, этот доктор прибыл к нам издалека, чтобы проверить наше ККРП.

— Кого?

— Коэффициент качества рабочего персонала. А также, чтобы заполнить пробелы в кадрах.

— То есть я должен таскаться с парнем, который пришел, чтобы меня подменить?

— Нет, Калвер, этот мужчина здесь, чтобы после произведения инспекции занять место заведующего отделением, а ты так и останешься на своем посту терапевта, если не заткнешься.

— Но сейчас я заведующий…

— Временно исполняющий обязанности заведующего терапевтического отделения, Калвер. Понимаешь какое слово тут ключевое?

— Прости, я задумался о том, что ты здесь только благодаря своему отцу и о медицине знаешь только из сериала «А доктор тут?».

— Пошел на хер от сюда!

— А как же знакомство с коллегой?

— Я сейчас тебе вырву глотку.

— Тебе вызвать специалиста, чтобы он помог тебе найти ее?

— Мать твою, Калв…!

Какого хера я должен терпеть эту верещащую суку?! Эта гадина даже не переспала ни с кем за этот пост, а просто состроила грустнявую мордаху бате своему. А тот, конечно же, сломался. Бесхребетный старик, может и знаменитый ученый, и ахриненно делает операции, но нихера не смыслит в управлении клиниками, а уж его бездарная дочь и подавно. В гробу видал ее и все прочие проверки. Что этот мудак может, чего не могу я?

— Уже познакомился с новеньким?

— Вик, мать твою, у тебя вообще есть дела?

— О! Ты включил ответственного начальника?

— Рот закрой!

— Да хорош тебе, я прикалываюсь.

— Угадай, в настроении ли я?

— Да все-все. Какой он?

— Кто?

— Новенький. Ты же поэтому вопросу ходил к Харрингтон, так ведь?

— Я не знаю. На него я не смотрел, а с этой овцой у меня разговор не задался.

— Ох, ну ты поаккуратнее с ней будь. А то поговаривают, что этот мужик тебе на замену пришел.

— Откуда ты про него вообще знаешь?

— Пошли кофейку выпьем пока. Ну в отличие от тебя, мы присутствуем на утреннем собрании.

— Как его представили?

— Никак его не представили. Он просто стоял рядом с Харрингтон, она хотела его представить, но потом поняла, что тебя нет, спросила у Филипса…

— А он чего?

— А он пожал плечами, сказал, что у него дел хватает своих. И нет ему дела до тебя.

— В его стиле. Знаешь, возьми мне американо с молоком, а я пойду на пост.

— В смысле? Зачем?

— Вдруг этот инспектор меня заметит и захочет познакомиться.

— Оууу, ну ладно… Где тебя там искать?

— Валяющегося среди таблеток и медицинских карт, как всегда.

— Ладно, подойду.

Теперь ходить оглядываться из-за этого инспектора, а то у меня проблем мало. Пять новых пациентов, готовых откинуться и один вообще без сознания, ведьма у власти и еще паладин в доспехах. Почему я не могу нормально работать и получать свои чеки? Изо дня в день жаловаться бармену о своих проблемах и пить за троих? Почему я даже домой пойти не могу поспать, а должен ютиться на сраной каталке в ординаторской?

— Как дела, док?

— Хуже некуда, а твои, медбрат?

— А я мотоцикл буду покупать, сегодня пойду просить на него кредит, надеюсь мне скажут да!

— В местный банк пойдешь?

— Ага.

— Тогда я бы так не радовался, там одни уроды работают, для них слова «да» по сути не существует.

— Но это же моя мечта.

— У Прометея тоже была мечта, такая же крутая как твоя, но он только осуществил непрошеную мечту воронов, которые до самой смерти были обеспечены печенью бога. Да даже у моих пациентов есть мечты, как ты думаешь, рак и сифилис дадут им сбыться?

— Как-то печально.

— Это жизнь, нет места для радости

— А я с парнем одним познакомился, вот у него место есть.

— Да что ты? Куда же он ее складывает?

— Он просто говорит жизни «да» и идет с открытой душой.

— Для парня, чей народ до сих пор находится в политическом рабстве, ты очень воодушевленный малый.

— Вас глав врач искала.

— А тебя миграционная служба, но ты не бойся, я им соврал.

— Что?

— Что знаю тебя. Меня не беспокоить, я на совещании.

— Чего? С кем?

— С конгрессом уютного дивана и министерством домашнего чая старшей сестры.

— Вот уро…

Задолбали меня все. Просто по-тупому задолбали абсолютно все. Я что много прошу? Всего-то закатать всех в бетон, снять с меня обязанность платить налоги, отсос мисс мира и газировку, чтобы, если встряхнешь случайно, то она не взрывалась потом в руках, забрызгивая одежду и руки.

— А доктор здесь?

— Нет, он туда пошел.

— Да нет, сериал так называется.

— Что? Ты кто?

— Вы сказали в кабинете про сериал и сказали, что сериал называется «А доктор тут?», а он не так называется.

— Это прикол такой?

— Нет, это сериал такой. Сам не смотрел, но консультировал их в области нейрологии.

— Ох, это ты, инспектор. Я совсем не скрываюсь от тебя тут, чтобы не знакомиться с тобой и вообще не видеть твоей рожи. Как жизнь?

— Я не инспектор, я врач.

— Да? Блин, я думал в ток-шоу попаду, вот досада. Чего тебе от меня надо?

— Вечерний обход и ключ от архива.

— Нихрена себе. Ну первого тебе придется ждать долго, а второе я тебе не дам.

— Это почему?

— Он застрял в автомате с шоколадками, я им пытался достать батончик, но не вышло.

— А мастер где?

— Тебе много платят?

— В каком смысле?

— В прямом, много ли тебе платят?

— Не жалуюсь.

— А мастер жалуется, поэтому его уже давно нет. Боюсь скоро жаловаться он будет не своему подоконнику в пьяном бреду, а нам. Так что погоди, как его почки откажут, и он придет к нам. Там и попросим его достать ключ.

— Может хватит.

— А что ты, мать твою, от меня хочешь? Чтобы я обнял тебя и с радостью позвал тебя на обход. Пошел на хер к той шлюхе, она тебе пусть все показывает, может ты и ее проконсультируешь.

— Мне плевать на ваши отношения с мисс Харрингтон, если вы хороший врач, то и будете занимать хороший пост. Дело же в этом?

— Пошел ты.

— Ты можешь остаться на своем посту, а я буду выступать в качестве консультанта и штатного эксперта. И если мисс Харрингтон действительно так плоха в том, что она делает, то мы вместе сможем отправить её искать дальше свое истинное призвание. Как вам такой расклад, заведующий терапевтическим отделением доктор Калвер?

— Кто ты нахрен такой?

— Хахаха, позвольте представиться, доктор медицинских наук, эксперт в области хирургии, вирусологии и неирологии, Эйкхард Силвер Конор.

5. А что так можно было?

«- Серьезно?

— Да, поэтому нам нужно выбрать между двумя вещами.

— В какое отделение они первые пошли?

— Нажраться или пойти устроить саботаж.

— Калвер, ты чего спятил?»

— Слишком пафосно, а мне слишком насрать.

— Ты хочешь, чтобы я отвалил?

— Ты это где-то прочитал или сам понял?

— А еще хочешь, чтобы мисс Харрингтон покинула свой пост?

— Неее, ты что? Совсем обезумел?

— Не понял.

— Она хороший специалист, просто мы два эксцентричных человека, которые занимают большие должности в клинике, яростно друг друга ненавидят, но в тайне встречаются, хотя об этом все знают. Мы, как тебе сказать, энергетические вампиры. Поэтому я очень не хочу, чтобы она покидала клинику. А если честно, то я считаю, что без нее клинике конец.

— Серьезно?

— Ну ты и тупой. Перепройди аттестацию или сожги свои дипломы.

— У нас не выйдет сейчас разговора, да?

— Ага, как и никогда, «паладин». Иди руби нежить в другом подземелье.

— Тогда может посоветуешь мне какого-то, с кем мог бы я совершить обход?

— Ага, конечно, почему бы и нет. Как выйдешь из двери, там слева от тебя будет отличный специалист. Его зовут Выход, на его двери так и написано, лучший специалист в области «пошел на хер». Ты не пугайся его имени, он северянин, у них это нормально. Но специалист бомбический. Советую, урод!

— Тогда обращусь к Дэвиду Филипсу со своим предложением. Мисс Харрингтон мне сразу сказала, чтобы я шел к нему.

— Хороший совет, а ты у нее спроси, в курсе ли она, что эвтаназия запрещена?

— Аллегория на то, что только ты спасешь эту прогнившую больницу?

— Нет, я просто хотел спросить через тебя всем известный факт. Что, ничего не ответишь?

Этот козел уже свалил? Решил за умного сойти. Вот же говна кусок, просто слов нет. Испоганил мою речь про прогнившую клинику, сука! Я так давно готовил эту речь для той стервы, а этот «паладин» вырубил ее своим разящим мечом из говна и ученой степени. Со своими предложениями подкатил ко мне. Нашелся революционер…

— Эй, Калвер, как прошла ваша беседа?

— «Паладин» прискакал со своим разящим мечом рубить нежить, а когда понял, что нежить здесь он, то поскакал вершить демократию на пару с Филипсом.

— Хорош! Как он представился? Он будет заведующим? Держи твой американо.

— Очень пафосное было представление, спасибо. Сказал, что его зовут Эйкхард Силвер Конор, ахахаха, ты прикинь? Что за уродское имя? Это же просто набор слов.

— Да, про имя мне уже говорили. Так, а в заведующие он метит?

— Конечно же! Хоть и делает вид, что наша дыра ему не нужна.

— А ты думаешь, что наша дыра ему нужна?

— Мне кажется его поперли из своей клиники, а пойти в другую не дали, вот он и снизил градус.

— И пошел по дырам?

— В точку, Вик. Ты молоко добавлял?

— Ну на него я нажимал. А что нет его?

— Да пока не понял. Ладно, этот говнюк решил идти на обход с Филипсом.

— С Дэвидом? Серьезно?

— Да, поэтому нам нужно выбрать между двумя вещами.

— В какое отделение они первые пошли?

— Нажраться или пойти устроить саботаж.

— Калвер, ты чего спятил?

— Согласен.

Сейчас у меня было в голове две мысли, что этот урод собирается меня турнуть от сюда на пару с верховной ведьмой или еще хуже. Быть может он и правда идеалист, который хочет прочистить ряды коррупционеров и халатных врачей. Конечно было бы неплохо, клиника бы вздохнула и перестала быть такой дырой, я в свое время задолбался писать в министерство, чтобы эту тварь выгнали. Но вот проблема в том, что с того времени уже утекло много воды, и я также отношусь к таковым. В этом случае мне стоит идти в ногу с ними и разить молниями всех грешников, чем отобью внимание от себя. Но уже я не могу прийти к нему со словами приятнее, чем урод и гнида. Иначе он поймет, что я хочу к нему подмазаться с какой-то неприятной целью. Он конечно тупой, но не умственно отсталый. Есть идея.

— Эй, Вик, ты занят?

— Ну как тебе сказать, я пью кофе.

— Супер, у меня к тебе предложение, которое не помешает твоим делам.

— Супер, куда мне сходить?

— Сделать нормальную стрижку, конечно же, но это после работы, а сейчас бери обходной лист и выдвигаемся.

— На обход?

— Вернем же нашей дыре былое величие! Вернем корону королю и пустимся в погоню за нечестивыми! И прочистим каждый грот, каждое подземелье и каждое болото! Найдем и выбьем всю заразу из больных! Довольно нам терпеть тиранию со стороны зажравшихся правителей!

— Хорош орать, Калвер!

— Вот же тварь, мерзкая, как она услышала меня.

— Скорее всего потому что ты орешь. И стоишь на столе.

— Не зуди. Взял обходную?

— Да, идем?

— Идем!

Теперь осталось дожить остаток дня нормально, просто делать свою работу и избегать прямого контакта с «паладином». Хорошо, что я взял с собой Вика, я буду представляться больным, говорить с ними, а мой отважный оруженосец будет делать всю работу. Это даже лучше, чем, если бы я пошел с инспектором, иначе я был бы этим оруженосцем, а он радостно говорил людям, что они под контролем и у них все в порядке. А это было бы ужасно. Я бы такого не вытерпел.

— С кого начнем?

— Давай с этого, он недавно попал к нам и он без сознания, так что проблем не будет. Для разгона, так скажем.

— Прикольная у него фамилия. А чего с ним?

— Не знаю еще, прибыл в бессознательном состоянии с большим количеством травм, авария скорее всего.

— Ооо! Ни фига себе ты посмотри у него…

— Доктор Калвер, какой приятный сюрприз.

— Пошел ты, «паладин», не мешай проводить обход.

— Что же мешало пройти его со мной?

— Не люблю, когда маячат во время работы.

— Сказали бы сразу, об этом, я бы вас понял и не тревожил. Я же знаю, каково быть заведующим.

— А что так можно было? Я тебе сразу сказал, чтобы ты не мешал мне.

— Я так полагаю, что вы вдвоем направляетесь к пациенту? Тогда я все же присоединюсь к вам.

— Я тогда могу идти по своим делам?

— Доктор Филипс, я бы не хотел расставаться с вами пока что.

— Только давайте быстрее, а то у меня свои дела есть.

Я бы мог сейчас начать сопротивляться, но это мой шанс гордо смириться с их компанией и пройти этот чертов обход, чтобы показать какой я хороший врач. Однако это не значит, что меня не будет все это бесить и раздражать, но я потерплю этого пациента, а потом сошлюсь на то, что они мне мешают или убегу на важный вызов. В любом случае я найду выход из этого положения.

— Итак, Вик, фиксируй и помогай. Остальные пусть стоят молча и не мешают.

— Понял тебя, я готов.

— Что мы имеем? Тяжелые травмы ног и рук. Также была произведена операция по удалению инородного тела из тела пациента, все верно, Вик?

— Не то слово верно, я скажу больше, из его ребер достали…

— Доктор Калвер…

— Я сказал, чтобы вы не мешали мне. Вик дай гляну, что ему уже давали.

— Калвер…

— «Паладин», хватит мне мешать, если вы что-то хотите спросить, то сделайте это после, окей?

— Не окей. Посмотри на его показатели, он приходит в себя.

— Ох, мать твою. И правда, дай карту, Вик. Прошу прощения, мистер… как вас там…, и правда странная фамилия… мистер Томас Сафиенс. Вы меня слышите?

6. Может так и надо?

«Первое время он будет всем нравиться, а потом станет большой мозолью, и ему будет очень плохо тут быть.»

Уже часов пять прошло с того блевотного обхода, а меня до сих пор воротит от воспоминаний. Вот как можно было все засрать на самом простом пациенте. Почему именно в такой момент Вик все испортил? Я ему обязательно это припомню, также подставлю его где-нибудь. Надеюсь, что здесь меня никто доставать уже не будет, и я смогу дожить остаток смены в тишине и без этого «Эйкхарда». Теперь я понимаю его мотивы. Его абсолютно точно турнули из своей больнички, и он решил снизойти туда, где его будут боготворить. Тщеславный ублюдок. Как он меня раздражает. И я не сомневаюсь, что все видят в нем действительного того самого мессию для нашей проказы, который появился с одной единственной целью, вернуть былой свет этому месту. Посмотрим, когда на него свалятся все козни Египта, вся эта мерзкая рутина и обыденность этого места. Я уверен, что для него это будет финал и все увидят его истинную избалованную на стерильности личность.

— Прошу прощения, кто здесь?

— Миссис Калерти, это я, не пугайтесь.

— Оо! Доктор Калвер, здравствуйте. Как вы поживаете?

— Спасибо большое, Миссис Калерти, я в порядке, тяжелый день просто. Вы как?

— Я тоже хорошо, спасибо. Вы тут из-за нового врача? Или приходите в чувства после операции?

— Миссис Калерти, все правда хорошо, не переживайте. Вы уже видели нового врача?

— Конечно, он пол дня маячит по левому крылу. Вы не поладили с ним, я слышала.

— А что он делает в левом крыле?

— Как я поняла, что он взял себе пациентов и работает с ними.

Сраный урод, он уже помогает ординаторам, чтобы те прониклись к супер классному врачу, и меня проще было вышвырнуть. Но я не стану поддаваться на эту херь.

— А как вы относитесь к нему?

— Ну он красивый и приличный мужчина, я, конечно, не специалистка, но он внушает доверие человека, который знает, что делает и говорит.

— И к вам ключик нашел, миссис Калерти.

— Вы расстраивайтесь, что он заменить вас может?

— Заменит и ладно. Я давно уже думал об уходе.

— А я думала вы хотите этой клиникой заведовать, разве не так?

— Да куда мне тут пробиться?

— А мне кажется, что вас он не заменит.

— Да?

— Он может и встанет на ваш пост, может и даже вас уволят, но не заменит. Вами он не будет, просто не сможет. Не хватит сил все это выдержать. Первое время он будет всем нравиться, а потом станет большой мозолью, и ему будет очень плохо тут быть. Он уйдет за новизной, а у нас будет пустота. Она будет у нас давно, но новый врач будет, как праздник отвлекать от нее. Но после праздника мы все заметим эту пустоту, а после поймем, что пустота у нас от того, что не стало в клинике Вас. Каким бы вы не были, как бы кому вы не нравились, но без вас будет настолько по-другому, что это будет чужое. Вы здесь очень давно, без вас будет не то и не так.

— Вау… мне нечего сказать на это. Если только спасибо.

— Ничего не бойтесь, пусть все идет своим чередом и даже если сейчас ничего не ясно, то скоро все проясниться.

Невероятно, как в одночасье простые слова поддержки могут помочь воспрянуть духом. Однако, я все равно в проигрышном положении и даже эта воинственная речь миссис Калерти вряд ли изменит что-либо. Так что буду просто надеяться, что скоро и правда станет ясно.

— Буду на это надеяться, очень сильно надеяться.

— Я пойду, наверное, подайте мне, пожалуйста, вон то средство и новую губку.

— Да, конечно, держите. Спасибо Вам, миссис Калерти. Очень приятно пообщаться со здравомыслящим и добрым человеком.

— Всегда пожалуйста, в любое время заходите ко мне. И хватит вам тут отсиживаться, шли бы и показали всем какой вы сильный.

7. С днем рождения! Снова…

«Каждая минута добавляет лишь больше бессмысленности происходящему. Я все хуже чувствую свое тело, оно как будто переходит под чужой контроль.»

*- Клоуны, наркоманы, шлюхи и прочая шваль. Вот так я вижу это все. — Странные у вас ассоциации, когда глядите в зеркало. Ведь кто-то доволен собой и любуется собой, а Вы… — Заткнитесь, это вздор, просто глупости какие-то. На что я вообще трачу свое время с вами! — Действительно, совсем напрасно. Это был министр нашей экологии, вот только его высказывания чисто-экологическими не назовешь. Я бы поставил туда пару очистительных фильтров, если вы понимаете, о чем я? А с вами на связи был Джек Килл…*

— М-да, вот так и живем.

— Ой, и не говори, Том. Полная разруха и беспредел.

— Ах, вот что ты видишь, Сай, когда заглядываешь внутрь себя?

— Ахахаха, засранец. Полный вздор, пошел ты. Ох, сейчас надеремся.

— Ага, только заедем в офис, мне забрать нужно материалы…

— Чего?! Какие нахрен материалы? В такой день? Даже в такой праздник ты думаешь о работе? Может нормально поедем и оторвемся?

— Да мы и поедем, я не против, нам по пути. Я зайду и заберу доки. Они мне очень нужны будут потом.

— А как насчет заехать потом…

— А потом мне будет не с руки заезжать туда.

— А сейчас обламывать кайф с руки?

— Да хорош. Ты чего? Я же не сливаюсь. Просто мне нужно подготовиться…

— Ну да, ты у нас всегда к чему-то готовишься? Самый ответственный и деловой. Бункер уже вырыл на случай финального прорыва СГВ.

— Целых два, чтобы с тобой в одном не сидеть.

— Вот ты говнюк.

— Пошел ты.

— А ты со мной?

— Как скажешь.

— Том… Томас!

— А…

— Томас, давай-ка без этой фиг… Том…

— Аа… я…

— Да, ты, ты Томас, давай. Приходи в себя. Ты тут жить остаться хочешь? Или как?

— Аа… как…

— Ох, черт бы тебя побрал! Видишь меня? Сколько пальцев?

— Да… да, три… вроде.

— Хорошо, три. Открывай глаза, больше никаких поблажек, будем тебя на ноги ставить, чтобы ты не отключался мне так больше. Понял?

— Ага…

— Как меня зовут?

— Эй.. Эйкхар… д.

— Надеюсь с памятью в этот раз у тебя все хорошо. Что помнишь?

— Вас…

— Мы на «ты» перешли, если что. Когда прибыл сюда?

— Месяц… назад.

— Откуда знаешь?

— Вы… ты так сказал.

— Сам не помнишь?

— Нет.

— Только машина и поворот?

— Даа…

— А как проснулся?

— Мы… с тобой… ездили на процедуру.

— Где ты и вырубился. Хоть снилось чего?

— День моего рождения, как я собирался ехать… праздновать.

— Если ты так будешь отключаться, то у тебя каждый день будет днем рождения.

— Спасибо тебе, Эйк, если бы не ты…

— Прекрати, ты сильный парень, все у тебя будет хорошо, не забивай голову всякими «если». Это пустое дело. С завтрашнего дня будем тебя активно ставить на ноги. Я тебя сегодня запишу на ЛФК, рентген и анализы сдашь. Окей?

— Окей. Ты врач.

— Томас. Ты живой и все с тобой нормально.

— У меня какой-нибудь рак, да?

— С чего ты это взял?

— Я падаю в обмороки, у меня повреждена память, слабость и все такое. Похоже на рак.

— Томас, если у тебя рак, то я тебе об этом бы сказал. У тебя не рак.

— Ну ладно.

— Хочешь телевизор тебе включу, чтобы ты веселее был?

— Нет, спасибо.

— А что тебе принести?

— Книги есть?

— Книги есть, какие тебе?

— На твой вкус.

— Хорошо, принесу тебе несколько книг из своей библиотеки.

— Спасибо.

— Ладно, пойду я тебя записывать на кружки.

— Хорошо.

— Ох, Том…

Почему мне приснился этот день? Что я должен из этого вынести? Куда делся Сай после всего это? Что со мной? Когда я выйду от сюда, выйду ли я? Вопросов, конечно… м-да. Мне уже откровенно плевать на большинство этих вопросов. Каждая минута добавляет лишь больше бессмысленности происходящему. Я все хуже чувствую свое тело, оно как будто переходит под чужой контроль. Или я просто попал временно на чье-то место. И этот «кто-то» теперь рвется на свое законное место. Наверное, мне стоит отдать ему его тело и перестать испытывать эту боль. Я так устал от вопросов и непонимания. Я хочу спать и не думать. Я не чувствую рук и ног, но чувствую боль в них. Такую пронизывающую, как молния по телу, которая зациклена и постоянно бегает, оставляя рубцы по несуществующей плоти. Что-то такое мифическое и непонятное, как из книги, которую никогда не берут в библиотеки. Чертовски уродское время в моей жизни. С днем рождением, Томас, если это твое имя, конечно же…

8. День великих сомнений…

«Такое чувство, что в той аварии из меня вышла вся душа и сейчас я просто тело. Какой смысл теперь мне что-то разузнавать и за что-то бороться. Все идет к черту, ну так пусть он накрывает на стол, потому что я не хочу сопротивляться и цепляться за угасающую надежду вернуться к прошлой жизни…»

— Тук-тук…

— Кто там?

— Эйк.

— Какой Эйк?

— То самый, который принес хорошие новости. У меня есть результаты анализов. Хочешь их услышать?

— Эйк, я менеджер в торговой фирме, я не умею читать медицинские карты, так что давай ты сделаешь деловой вид, покачаешь головой и выдвинешь непонятный диагноз.

— Том, ты чего? Будь бодрее, мы избежали третьей комы и уже начали восстанавливать твои ноги. А тут пришли анализы, которые подтвердили мои догадки.

— Что это не рак?

— И это тоже. Я тебя действительно скоро могу выписать.

— Класс.

— Как тебе книжки, которые я принес?

— Они офигенные. Спасибо.

— Ты их не открывал?

— Даже не перекладывал.

— Что у тебя сейчас в голове?

То, что в моей голове его уж точно не касалось. И это не выражение грубости в его сторону за «дружеское» вранье, просто я сильно сомневаюсь, что то, что в моей голове и меня вообще касается. Я даже мед сестру попросил убрать зеркало из палаты, чтобы даже не пытаться разглядеть в себе себя.

— Сейчас вон те мультики. Очень познавательные, кстати.

— Картошка водит машину?

— Причем очень неплохо, хочу заметить.

— Класс, Том. Я, наверное, зайду к тебе позже. Не хворай и зови, если понадоблюсь.

— Конечно, Эйк. Конечно.

Я же благодарен ему, он просто не знает, что со мной случилось тогда. Для него я просто упал на землю в свои же слюни. Если бы он только знал, что я пережил за…

— Эйк…

— Да, Том.

Скажи спасибо, скажи ему спасибо. Он не знает, он не виноват. Он старается, ну же, скажи ему спасибо.

— Прикрой дверь, там шумно.

Черт, да что со мной такое. Такое чувство, что в той аварии из меня вышла вся душа и сейчас я просто тело. Какой смысл теперь мне что-то разузнавать и за что-то бороться. Все идет к черту, ну так пусть он накрывает на стол, потому что я не хочу сопротивляться и цепляться за угасающую надежду вернуться к прошлой жизни, я совсем не хочу знать себя и своих родных. Так нет, стоп. Надо отвлечься от всего этого дерьма. Что за книги принес для меня Эйк. «Утро после которого исчез сон», «Лишь один может знать про это» и «Никотиновая симфония». И конечно же, я не знаю автора. Даже не буду пытаться вспомнить эти инициалы. Мир, в котором я живу нет трех имен, есть только фамилия и имя… хотя у меня и этого, кажется, нет.

— Извините, я вас не потревожу сейчас?

— Что? Вы кто?

Когда в палату зашла сгорбленная женщина лет шестидесяти, я сразу заметил в ее руках швабру, но почему-то все равно задал этот вопрос. Возможно потому что этот вопрос уже давно витает в моей голове, и я прошу, чтобы кто-нибудь уже задал его мне.

— Я хочу помыть у вас пол. Просто сейчас большинство пациентов этого крыла отправились на процедуры, вот я и решила сейчас обойти все разом.

— Какое совпадение.

— Вовсе нет, это для меня специально сделал доктор Конор.

— Ах да, доктор Конор, просто душка.

— Да, он праздник, который скоро закончится.

— В смысле?

Слова этой женщины единственное, что за последнее время пробудили во мне неподдельный интерес.

— В том, что он не выдержит всего того, что творится в клинике. Я то же самое говорила предыдущему заведующему. Он кстати был вашим лечащим врачом.

— Моим? Откуда вы знаете?

— Я работаю тут дольше всех, мало что проходит мимо меня.

— Мне сказали, что он был некомпетентным и его уволили, а еще из-за него я отправился в еще одну кому.

— Вам могут говорить все что угодно, но именно доктор Калвер сделал операцию, благодаря которой вы сейчас можете жить.

— Калвер…

— Да, замечательный человек, он всегда был добр ко мне и кажд…

Я намеренно старался не слушать ее рассказов о том, какой хороший прошлый врач. В моей голове отчетливо слышались слова Эйкхарда, когда он мне рассказывал, что мой прошлый врач ввел меня в кому на несколько недель.

— А за что его уволили?

— Доктору Калверу приписали домогательство к девушке, но на самом деле он просто вывел директора. У них давняя война и мисс Харрингтон долгие годы пыталась его уволить, но не было подходящей замены. А тут…

— А тут появился Эйкхард и осталось только поймать его.

— Когда приехал доктор Конор, его не представили, как нового заведующего, но все уже поняли.

— А как его представили?

— Как инспектора, который должен был проверить качество работы. А доктор Калвер все звал его «паладином». У него всегда получалось давать смешные прозвища людям, ну кроме мисс Харрингтон, ее он просто вечно грубо обзывал.

«Паладин». И правда очень забавное прозвище, а главное в самую точку. Теперь сомнений насчет этого «паладина» у меня стало еще больше. Кто же он такой на самом деле. Неужели мои первоначальные опасения верны, он и правда такой вертлявый жук, который заметил во мне лишь… ничего. Раз он карьерист, то он будет выпячиваться перед всеми пациентами, чтобы они оставляли побольше положительных отзывов.

— А что вы еще знаете о новом враче?

Я и не заметил, как она ушла, видимо я слишком увлекся. Но в любом случае, эта уборщица будто сделал уборку в моей голове, потому что я снова стал проявлять интерес к происходящему. Ведь все, что я раньше видел и слышал, ограничивалось этой палатой, а сейчас я был вплетен во внутренние интриги больницы. Все это должно умело скрываться от пациентов, но уборщица не намерена соблюдать эти неписанные правила. Более того, она даже, возможно, о них не знает, поэтому так свободно и спокойно говорит все, о чем думает. Я тоже последую ее примеру, воспользуюсь своим положением и буду свободно распутывать все сомнения, которые сейчас меня вгоняют в петлю.

9. В книгах много очень умных мыслей.

«К черту тебя и твоих кошек, они же воняют уже. Я, конечно, понимаю, их в стирку не закинешь, но можно же хотя бы убрать от меня, в противном случае мне придется их поубивать.»

После разговора с этой женщиной у меня прям невероятный прилив сил, как, когда смотришь какой-нибудь мотивационный фильм про спорт. Так как я по-прежнему не могу самостоятельно передвигаться, я направлю свою энергию на книги, который мне подкинул «паладин». Быть может что-то из этого и окажется стоящим. Из всех книг наиболее привлекательной казалась «Никотиновая симфония». Название остальных звучало очень странно и напрягающее. А грузить свой мозг мне хотелось бы меньше всего, поэтому эта явная пропаганда эстетики курения в зеленом переплете отправится в мои руки. А вообще можно ли размещать на обложки книг такие надписи? Ну видимо да. Интересно, а когда последний раз я читал и что это была за книжка? Это явно было до моего повышения, потому что после мне было совершенно не до чтения, я был полностью погружен в работу, торговые контракты и горы бумаг. Так ладно, что там в этой симфонии. По внешнему виду и размеру выглядит, как серьезное чтиво. Как я и думал, автора я не знаю, даже не слышал никогда, хотя у меня есть подруга, которая просто обожает книги и читает все подряд. Видать автор только для элиты, раз Эйкхард в курсе и ему даже нравится. Ого, сколько глав, не хило. Никогда не понимал, как человек способен выдать из себя столько текста на одну тему, причем чтобы еще и сюжет был.

*Эта последняя. Такие же слова произносят у себя в голове каждый, кто решает покончить с посасыванием табачного дыма. У меня эти слова вспыхивают в голове перед каждой затяжкой.*

Ого, как мрачно. А это только пролог, что же там ждет читателей впереди.

*Я просто однажды увидел в кино, будучи совсем юнцом, как крутой парень, который только что выкосил злющую толпу плохих парней, а после чуть дрожащими руками подносил этот смертоисточащий сверток к истерзанной, уставшей, залитой кровью модельной морде. Он с невероятным наслаждением затягивал в легкие струи дыма, никотина и прочей дряни. Седой пепел тихо падал на избитые костяшки и стекал струями по кулакам, вместе с кровью, что била из новых ран.*

Воу, жестко.

— У вас все в порядке? Я не помешала?

— Что? Оу, да, просто увлекся книгой. Что-то случилось?

— Принесла лекарства, надо выпить сейчас.

— Хорошо. А вы знаете доктора Калвера, который тут раньше работал?

— Да, а что?

— Он раньше был моим лечащим врачом, и я бы хотел узнать, какой он специалист. Как он вам?

— Мне он очень нравился. Вот ваши лекарства.

— Спасибо, а были ли на него жалобы?

— Вы журналист?

— Нет, я простой офисный рабочий.

— Зачем же вам это все знать?

— Дело в том, что доктор Конор сказал, что я впал в кому из-за него, а я хочу сам разобраться в этой ситуации и понять из-за кого я столько времени тут торчу.

— Вы тут торчите, потому что прибыли в ужасном состоянии и вас еле спасли два отличных специалиста. Одним из них и был доктор Джон Калвер.

Ого. Она что заплакала? Видимо он действительно ей очень нравится. Пока у меня мнение двух людей, которые лестно отзываются о прошлом докторе и есть Эйк, который явно был с ним в контрах. Вряд ли ко мне еще кто-нибудь зайдет, так что будет возможность узнать больше информации лишь на процедурах.

— Том, что у вас случилось, я сейчас видел медсестру, которая в слезах выбегала из твоей палаты. Я понимаю, что тебе не легко, но не стоит же срываться на моем персонале.

Вот он шанс. Просто взять и бить неудобные вопросы прямо в лицо. Чтобы расколоть этот древнегерманский орешек.

— А давно ты тут работаешь, Эйк?

— Нет, а что?

— Ну сколько?

— В том месяце сюда назначили.

— На место заведующего?

— Да. Что за интерес ко мне?

— А тебе есть что скрывать?

— Конечно, как и всем. Человек, который не имеет скелетов в шкафу, сам пылится в одном из них.

— Какая интересная мысль, сам придумал?

— К сожалению, нет, в книге прочел.

— Да, в книгах много очень умных мыслей.

— Это точно. Ты, я вижу, успокоился и даже взялся за мои книжки.

— Кстати о книге. Можно задать вопрос?

— Конечно, что-то по книге?

— Нет, пульт не видел, ежедневная викторина начинается. Не хочу пропустить.

— Мм, вот держи. Набирайся сил, завтра много серьезных процедур.

*А мы возвращаемся на нашу передачу, где обсуждаем запущенные семейные пары и приводим их жизнь в порядок. — К черту тебя и твоих кошек, они же воняют уже. Я, конечно, понимаю, их в стирку не закинешь, но можно же хотя бы убрать от меня, в противном случае мне придется их поубивать. — Мои кошки воняют? А как насчет разбросанных по всюду пивных банок? Их убрать ты не хочешь?*

— Эйк.

— Что?

— Почему я второй раз попал в кому? И из-за чего уволили доктора Калвера?

10. Разве не так?

«Тебе же плевать на всех и каждого. У тебя внутри ничего не йокнет, перешагивая через младенца. Ты даже заплатишь кому-то, чтобы его прибили»

Все, что от меня требуется, это встать с каталок и пойти лечить больных. У меня ведь даже ординаторов и интернов нет, чтобы они мне трепали нервы, да и пациенты в основном престижные. Я сейчас заведующий целым отделением, это два крыла палат и процедурок, это сорок или сорок пять комнат и около семидесяти человек, жизнь которых на моих плечах. Всего-то нужно встать с каталок и пойти работать, и я смогу получать свою неплохую зарплату, но не настолько неплохую, что я могу на нее жаловаться бармену и старшей медсестре. Всего-то встать с каталок.

— Док, у вас еще голова не закружилась?

— Не, Нед, давай еще кружок по отделению.

— Как скажете.

— Еще давай заедем к автомату, возьмем кофейку и какую-нибудь шоколадку.

— Вы тут босс.

— Эй, Нед, как тебе «паладин»?

— Доктор Конор что ли?

— Не кажется ли тебе, что он гомосексуалист?

— Это потому что он иностранец и пришел вас заменить?

— Просто я подумал, если это так, то любое судебное разбирательство с ним будет в его пользу. Их права же так рьяно защищают. Как ты считаешь?

— Ну если он будет сильно виновен, то, наверное, даже тот факт, что он повязывает шарф на выходных, не спасет его.

— Ну вот если я ему вмажу, меня же точно ничего не спасет?

— Аккуратно, поворот.

— А если он меня домогаться будет?

— Мне кажется вы пропускаете мимо ушей мой голос.

— А вот как вообще это доказать. Девушке достаточно просто сказать об этом, потому что домогательство до девушки, это норма в нашем обществе. Ну, то есть естественно проявлять к ней внимание. А что касается мужчин?

— Я же могу вообще что угодно сейчас сказать, и вы не отреагируете.

— Просто как доказать, что тебе домогался мужик?

— Я спал с вашей сестрой.

— Это же нужно доказать, что этот мужик другой ориентации, а потом еще, что ты ему симпатичен и что он правда проявлял знаки внимания, и все такое.

— Ей понравилось, и она хочет попробовать на вашей кровати.

— Обычных слов недостаточно. Тут нужна прям серьезная защита. Свидетели, разрешенная им звукозапись и прочие штуки.

— Она уже сделала слепок ключей, так что, когда вы будете дежурить, можете не переживать за свои цветы, мы их польем.

— А если я уже начну вести запись, а потом появится этот человек и начнет со мной заигрывать?

— Если у вас есть домашние питомцы, то скажите заранее, чтобы мы корм купили.

— Знаю! Я буду снимать чьи-нибудь роды, тут появится «паладин» и я растрогаю его, а он на этой почве расколется.

— После слов про роды мне будет неловко дальше рассказывать про наши тайные отношения с вашей сестрой. Хороший ход, док.

— Тут главное самому не дать никаких знаков, а то будет выглядеть, что я его спровоцировал к этому разговору, и я сам, не против. Ох, сложная наука. Да, Нед?

— Да-да, док, вы правы, прямо в точку!

— Класс! Тормози тут, пойду поработаю… может быть, а может прикинусь маммологом и отлично проведу день.

— Да, док, как скажете…

Так, в моей голове уже есть план, но это план супер дебильный и его нужно срочно выкинуть из головы, пока я не подбил себя на халтуру.

— О, Калвер, ты видел результаты забега?

— Твоей несчастной родни по супермаркету в сезон скидок?

— Ха-ха, шутки про национальность. Ты снижаешь планку. Где же твои остроумные подколы с двойным смыслом.

— А как твои мысли про суицид, Виктор?

— Ну вот, старый добрый Джон Калвер, правда я не уверен, что правильно понял твою шутку, но не стану ее разбирать, а то оскорблюсь еще случайно.

— Вик, у тебя случайно нет знакомых, который экспериментируют с другим полом?

— Есть дядя, который себе на кухню красное дерево постелил, хотя у него там нет диванов и вообще обеденной зоны. Да и вообще это не практично, считаю, что лучше плитку стелить.

— Вик.

— Чего?

— Я не про кухню спрашивал.

— А про что? Оу, понял. Нет, таких нет, с чего ты взял, я же итальянец.

— Ну и что, разве у вас иммунитет?

— Мы традиционалисты, редко поддаемся на всякие новшества и прочие эксперименты.

— А как же дядя, который на кухню постелил дерево?

— Ну он авантюрист просто и крайне самобытен.

— Ясно. Сегодня видел «паладина»?

— Ну да, как и все.

— Где?

— На утреннем собрании, на которое ты уже месяц не приходишь.

— Ах да, ваш парад, где та сука принимает хоть какое-то участие.

— Харрингтон уже даже не спрашивает про тебя.

— И что? Пошла она на…

— Джон. Тебе скоро уволят.

— За что? Я же афигенный.

— Какая разница за что? Харрингтон закончила юридический, я думаю она сможет найти за что.

— Пусть и дальше копается в моем дерьме, а я с радостью добавлю ей работы.

— Может все-таки ты поговоришь с Конором и расскажешь ему про Харрингтон.

— Не, нахрена? Она явно уже зассала ему мозги своими популистскими бравадами о том, какой она видит новую клинику и как ей нахватает хорошего специалиста, вроде «паладина».

— Ну я твой друг и не хочу, чтобы тебя уволили.

— А знаешь, чего я хочу?

— Чего?

— Черничное мороженное, подкатить к Кэри и оставить на дежурство Неда.

— За что? Он же тебя все утро катает на каталке.

— Он гадко шутил про мою сестру, пока я делился с ним своим планом.

— Чего? У тебя же нет никакой сестры.

— Ну и что, Нед же этого не знает.

— Ну ты даешь.

*Доктор Калвер, срочно подойдите в операционную под номером двенадцать*

— О, слышишь, у меня появился повод опоздать и наорать на хирурга, что меня оторвали от важных дел.

*Доктор Калвер, срочно подойдите в операционную под номеомр двен… Калвер, мать твою, это твой начальник, быстро тащи свою жопу сюда, пока я сама не пришла за тобой…*

— Удачи тебе.

— Ага, Вик.

Какого хрена стряслось? Операционная двенадцать, что там было? Стоп, у операционных есть номера? Почему я узнал это только сейчас. Я думал есть просто несколько по разным областям, а еще есть те, где работают азиаты. Двенадцатая, а это где?

— Эй, а где двенадцатая операционная?

— Во втором крыле, на углу, доктор Калвер.

— А, та, где пятно у таблички?

— Эмм… да, наверное,…

— Окей, спасибо.

Почему нельзя так и говорить, мол операционная со странным пятном у таблички. Также гораздо понятнее, чем номера давать. А что случилось там? Из последних операций там была женщина с проблемными легкими, тот пассажир с трубой в грудине. У парня осложнений не должно быть, а женщину спасти не удалось, поэтому она тоже проблем уже доставить не может.

— Я тут, что случилось?

— А что ж ты так торопился то, мы вполне могли тебя подождать еще пару недель.

— Хороший вопрос, но я все же был первый. Филипс, чего она разорилась на всю клинику?

— А то, что нам выдвинули обвинения и будут проводить судебное расследование. И когда оно пройдет, угадай кого я вышвырну нахрен?

— Не знаю, своего психолога, наверное. А то у тебя уже вена вздулась на лбу.

— Мать твою, Калвер, какой же ты кусок говна! Тебе же плевать на всех и каждого. У тебя внутри ничего не йокнет, перешагивая через младенца. Ты даже заплатишь кому-то, чтобы его прибили. Разве не так? Девушка умерла, а могла бы уже через пару дней выписаться.

— Ну может быть в твоей выдуманной стране фей и бабочек могла бы. Но в реальном мире, медицина — это серьезная наука, ей занимаются люди, которые разбираются в ней, а не дочери известных профессоров. И если бы ты, хоть отдаленно знала, что означают буковки в ее диагнозе, то ты бы знала, что хирургическое вмешательство в данном случае, это лишь последнее желание, а не спасение. Пусть следаки хоть жопами своими все пронюхают, но никогда в жизни не смогут нарыть того, из-за чего можно было бы меня уволить. Мы с Дэвидом сделали все, что можно было сделать.

— Значит недостаточно, ты хоть знаешь, чья она дочь?

— Да хоть самого Санта Клауса, мне то какое дело? Я не делю пациентов на нужных и ненужных. Кому-то везет, а кто-то больше из клиники не выходит. Когда ты это поймешь и хоть раз в жизни откроешь сраный медицинский справочник, тогда я пожму тебе руку и пошлю нахрен не с такой злобой, как обычно.

11. Есть идеи?

«Я знаю свои обязанности, а еще я разбираюсь в медицине. Видишь, сколько у нас отличий.»

После того разговора по-прежнему какой-то осадок. Обычно, я перекипаю уже за вечер, но даже утром встал с дурной мыслью, что разговор стоило бы повернуть в другое русло. Я понимаю, что я полностью прав, но черт, ситуация сейчас, как никогда, говенная и стоит держаться за место. Потому что я уверен в том, что эта гадина напишет мне такую характеристику, что меня на пост заведующего точно не возьмут, а горбатиться еще лет пять ради повышения я точно не буду. Вик прав, если я сейчас не возьмусь за голову, то меня это погубит, и я пойду работать в супермаркет. Главное сегодня работать своим чередом и не попадаться на глаза Кларис, а то еще припашет к разговору или еще чему.

— Доброе утро, доктор Калвер.

— Доброе, Кэри, как добралась?

— Чудесно, спасибо!

Очень милая девчонка, но я явно не в ее вкусе. Ей нужны тусовщики и молодые жеребцы, которые готовы поглощать крепкие коктейли галлонами. А я слишком простой для нее, слишком обыденный. Мой распорядок дня буквально расписан и висит на холодильнике. Я из тех, кто смотрит футбол в баре.

— Доброе утро, док.

— Доброе, доброе, Нед, как спалось?

— Хреново, док. В ординаторской все занято, а в процедурках ужасная кушетка. Да к тому же весь вечер дергали.

— Надеюсь ты усвоил урок.

— Да, прошу прощения за те шутки.

— Прощаю. Чего мне дуться на тебя из-за безобидных подколов над моей несуществующей сестрой.

— Что?! Док?!

Вот и как я их оставлю одних, они же совсем ничего не смогут без меня. Стоп. Без меня. Точно. Мне нужно как можно быстрее наладить с ними контакт. Типа поиграть в доброго папочку, чтобы они в нужный момент выступили в мою пользу. Только вот как это сделать.

— Доброе утро, Джон.

— О, привет, Вик. Ты то мне и нужен.

— Класс, какое совпадение, ты мне тоже.

— Да-да супер, скажи мне, дружище…

— Дружище? Ты хочешь попросить взаймы?

— Нет, ты что? Я по другому делу. Я хочу укрепиться на своем месте.

— Это правильные мысли.

— Да, но для этого мне нужна поддержка от моих коллег, понимаешь, о чем я?

— Нам всем нужно на что-то скинуться?

— Нет же. Я хочу, чтобы они в нужный момент выступили за меня. Типа я всегда был такой классный и все такое. Я хочу всех как-то умаслить, есть идеи?

— Хм… ну ты бы мог праздник закатить и дать всем по выходному.

— Ага, классная идея. Но только у нас тут два крыла с совершенно разными больными, одни выпишутся завтра, а вторые либо через месяц, либо никогда. Поэтому праздник закатывать не вариант. С выходным тоже будет натяжка, потому что не получится дать всем. Нужно что-то еще.

— Может кофе угостишь всех?

— А еще есть идеи?

— Ну я даже не знаю. Может будешь помогать всем?

— Вик, я заведующий, работа большинства персонала помогать мне. Будет странно, если я буду помогать им, помогать мне.

— Ну да.

— Ладно, я пойду.

— О, Джон, кстати, ты мне нужен сейчас.

— Давай позже, мне бы утренний обход начать.

Все его идеи никуда не годятся и сильно затратные. Нужны другие. Но кого спрашивать об этом? Может старшую медсестру? Так, все, я в лифте и теперь встреча с той стервой мне вовсе не грозит. Остается лишь добраться до кабинета и небольшими перебежками его покидать.

— Калвер.

— Твою ж в рот ногу. Она тут, а я думал, что получится с ней сегодня не сталкиваться.

— Ты это вслух говоришь. Пошли в мой кабинет.

— Как будто я не знаю, что я говорю, а что думаю.

Сраная тварь, да чтоб ей было…

— Калвер, шагай быстрее, у меня к тебе есть разговор, но я не хочу его сильно затягивать.

— О неужели ты нашла, за что меня уволить?

— Нет, еще в поисках.

— Прям, как у тебя в статусе на сайте знакомств.

— Скажи, Калвер, ты после этих шуточек чувствуешь себя как?

— Странный вопрос. Конечно же, прекрасно.

— Ясно, ты урод, Калвер.

— Да брось, Кларис, мы же с тобой так классно всегда ладили, неужели ты меня серьезно так не любишь?

— Нет никаких «мы» между нами, усек?

— Да я помню, что тема «бывших» у тебя больная.

— Заткнись, Калвер. Заходи в кабинет.

— Захожу, не злись. Что стряслось то, если ты позвала меня не для увольнения?

— Садись. На тебя поступают жалобы.

— Интересно, от кого же?

— Они не хотят уточнять свои имена. Поэтому выступили анонимно.

— О как, как мне понять, что не ты их написала?

— Поверь, помимо меня есть люди, которым ты неприятен, поэтому мне не нужно утруждаться.

— Ясно, каков характер этих жалоб? На что жалуются… «кто-то».

— На халатное отношение, оскорбления, домогательства, пренебрежительное отношение, оскорбления, издевательства, расизм. Продолжать?

— Ух, прям не жалобы, а рекомендации в инквизиторы. И это все пришло тебе за день?

— Вот эта пачка за этот месяц, здесь двадцать семь обращений. У меня есть еще одна пачка, она чуть поменьше, видимо еще боялись, а в последнее время ты уже всех достал, а тут еще и хорошая замена нашлась, которая может их защитить.

— Круто. Я рад, что у моих подчиненных столько свободного времени, ведь у нас совсем нет больных, которые нуждаются в лечении. Ой, а можно я тоже в рабочее время буду находить время на то, чтобы, ну не знаю, может комиксы буду рисовать, а потом буду еще заходить к тебе, чтобы хвастаться своими работами. Классно же, может вообще закроем одно крыло для пациентов и организуем там арт кружок? Закупимся красками, мольбертами, бумагой и устроим в хирургии арт-галерею.

— Калвер.

— Что? Ты мне предъявляешь кипу бумаг от разных людей, но так, как я знаю отношение моих подчиненных ко мне, то я могу предположить, что если перечислить имена, там их будет пять или шесть. А значит, что у этих имен так много свободного времени, что они позволяют себе его тратить на вот это.

— Это ты говоришь про трату времени? Я что-то не часто вижу тебя за работой.

— Мое основное назначение, это управление и обучение, но как специалист я могу также консультировать и принимать участие в лечении пациентов. Могу, слышишь, могу, но не обязан. Я взял себе премиальных пациентов по твоей просьбе, а не потому что должен. Поэтому я могу позволить себе не мотаться по клинике. Я знаю свои обязанности, а еще я разбираюсь в медицине. Видишь, сколько у нас отличий. А что касается жалоб, то я не обязан стелиться под своих подчиненных и ублажать их капризы. Они пришли сюда людей лечить, а не заботится о себе и своих чувствах. Пусть идут к психологу, если хотят любезностей.

— А что насчет расизма?

— А что у нас кто-то отрекается от своей национальности? Если да, то я публично извинюсь, но и он должен публично заявить, что он отрекается от своих корней. А если этот «кто-то» принадлежит к той национальности, которой я его назвал, то пошел он нахрен.

— Ну это мы еще обсудим. Домогательство. Может и на это у тебя есть оправдание.

— Оправдание, это твои конференции, а факт домогательства нужно еще доказать. Пусть твои писатели уже определятся, мне им улыбаться при встрече или в лицо плевать? Еще есть ко мне претензии или я могу идти комиксы рисовать?

— Касательно жалоб я еще тебя вызову, когда обсужу все обращения с юристом и заявителями.

— Значит я могу идти?

— Нет.

— Что еще?

— Если ты перестанешь меня обрывать, то я скажу.

— Окей, молчу.

— Джон, ты неплохой специалист, поэтому мой отец и настоял на твоем временном повышении, но на то оно и было временным, чтобы когда-то закончиться. Ты стал слишком много себе позволять на этом посту. Даже при всех твоих оправданиях, управляющий не должен себя так вести. Как ты заметил, в нашу больницу назначили нового врача, Эйкхарда Конора, который в скором времени закончит свою инспекцию, и я предложу ему твой пост. В этом свете я хочу обсудить с тобой твое отстранение.

— Будет ли оно добровольным или ты найдешь какую-то срань?

— Это тоже. Двух управляющих быть не может, а вот врачей сколь угодно. Поэтому ты можешь вернуться к своим старым обязанностям или же искать другую больницу.

— Другую? Классное предложение, может ты и рекомендацию напишешь?

— Если мы разойдемся мирно, а именно, ты сам напишешь заявление, то я напишу достойное письмо в любое учреждение. Ну где тебя захотят терпеть.

— Вау! Да ты сама щедрость. А свет твоего нимба можно поубавить, а то уже глаза резать начинает?

— Вот именно поэтому я не хочу тебя видеть в своей больнице. Ты все перевернешь, превратишь в дебильную шутку и позволяешь себе так общаться с начальством. Короче, Калвер, думай сегодня, вечером дашь мне ответ. А сейчас иди в психиатрию и помогай Каре с ее пациентами, считай это своим наказанием за вчерашний разговор.

— Что? Это с какой радости я должен туда идти? Это совершенно не мой профиль.

— Если ты этого не сделаешь, то будешь уволен сегодня же. Если ты действительно знаешь свои обязанности, то ты и знаешь, что я могу так сделать.

Вот же тварь. Как ей удается с таким холоднокровием вести такие беседы. Самое… самое… мне нечего ей сейчас предъявить, могу просто пойти к Каре и дальше думать, как заручится поддержкой от работников. Еще нужно узнать, кто на меня написал всю эту хрень.

— Спасибо, Джон, что почти не устроил скандала.

Еще не вечер, Кларис, еще не вечер.

12. Ты псих?

«У меня дома лежит мертвая баба, уже где-то месяц. Первые две недели я побаивался выходить из дома, но потом понял, что она точно мертва…»

Почему именно сейчас? С чем связано появление «паладина»? Все новые кадры, которые появлялись в нашей клинике это медсестры и практиканты, которых назначал сюда местный вуз. Уже больше пяти лет ни одного врача уж тем более таких понтовых. Даже обслуживающий персонал не менялся, хотя многим уже давно пора на пенсию или в реанимацию. Должна быть какая-то связь, ведь такие назначения не происходят случайно. Есть вероятность, что это инициатива Кларис, но она никогда не тратилась на клинику, если это не было ей на пользу или ради особых пациентов. Быть может один из недавних больных из таких? Или должен поступить в ближайшее время. Может проверка какая-то особенная? Нет, ради этого бы она не стала так заморачиваться. В чем же причина? Почему сейчас? Что такого произошло, что я не заметил?

— Осторожно, Джон, у меня горячий кофе.

— Мм..? Да.

— Ты как в тумане? Отходняк?

— Нет, Вик, думаю просто.

— Все думаешь, как расположить к себе клинику?

— Нет, немного о другом. А что, ты что-то придумал?

— Ну я свои варианты уже предложил, тебе они не понравились, после я больше не думал про это. Вот перерывчик устроил себе, чтобы взбодриться.

— Ты не слишком ли часто пьешь кофе?

— Хм, не думаю. А знаешь кто много пьет?

— Кофеманы?

— Писатели.

— Ну да, наверное. Скажи, Вик, в клинику не поступал какой-нибудь особенный пациент?

— Особенный? Ну это вообще твоя сфера, ко мне обычно с простудой и пищеварительными штуками поступают. У нас немного разный уровень.

— Я понимаю, но вдруг ты с кем-то переговаривался на этот счет и было что-то необычное.

— Ну из необычных только один, который на спор проглотил игрушечный замок. Состояние его, конечно, ужасное, но зато снимок очень забавный. Мы с Филипсом долго не могли успокоиться.

— Замок? Типа из конструктора?

— Не, если бы из конструктора, то ладно еще, он бы разломался и не так сильно навредил. А тут какой-то цельный, рыцарский, как будто из настолки.

— Ужас какой. Может что-нибудь еще?

— Тебе этого мало? Недостаточно странно?

— Нет, я не про жуткий случай, а про особенный, которого раньше не было, для которого понадобилось вызывать особого специалиста.

— Ну если только этот…

— Кто?

— Как же его Филипс называл, эммм… у него еще фамилия странная.

— Ты про кого, Вик?

— Мы его недавно видели, ты его еще оперировал.

— Это тот, который с…

*Доктор Эстелло, пройдите к посту*

— О, давно меня уже не вызывали по этой штуке.

— Так про кого ты говорил?

— Блин, Джон, я забыл!

— Чего? Что случилось?

— Можешь подержать кофе, я отошел и забыл. У меня там это, трубка у пациента в… ну ты понял, я побежал.

— Чего? Вик.

— Давай позже поболтаем, где тебя искать?

— В психушке, у Кары.

— Оу, тогда давай ты меня найдешь. Я ушел.

*Доктор Эстелло, пройдите к посту… да я тут, уже вот он…*

Ох, Вик, что же ты за чудак? На курсе такой же был, наверное, только поэтому мы и стали общаться. Если бы он был типичным заучкой, то я бы его даже не заметил, как и всех остальных, а он всегда выделялся на общем фоне. Странный у нас союз, но… но что с ним будет, если я уйду. Уходить ему точно не стоит, потому что мало кто захочет рассматривать в нем специалиста, а без меня его могут также завалить. Слишком уж часто он ошибается, чтобы кто-то чужой закрыл на это глаза. Тем более, если это будет самодовольный хрен Эйкхард, который скорее всего подтянет сюда своих дружков, а те, кто останутся, будут терпеть его стерильную тиранию. Черт, самое отвратное, что большинство этого не понимают сейчас, пока этот урод всех ублажает и помогает каждому. Возможно, мне все же нужно сконцентрировать свое внимание не на поддержке от сотрудников, а на раскрытии личности «паладина». Только эта задача ничуть не легче, а в некотором смысле даже сложнее.

— Здравствуй, Джон, ты и правда пришел мне помочь?

— У меня не было выбора.

— Классно, я тоже не сильно рада, но после того случая к нам приходят очень много пострадавших. Как те, что действительно пострадали, так и те, кто просто сильно распереживался. Я знаю, что у тебя есть нужное образование, но нет практики, поэтому возьмешь себе случаи, которые не связаны с, ну ты понимаешь, чем.

— Аварии происходят каждый день, чем эта особеннее остальных?

— Пострадало много детей и это показали по всем новостным каналам, а учитывая характер местных жителей, то реакция ожидаема.

— Напомни, откуда ты?

— Да-да, я с севера, поэтому мне так плевать.

— Может я тоже с севера?

— Нет, ты, скорее всего, просто эгоист.

— Вот как ты разделила. Окей, куда мне идти?

— Твой кабинет будет рядом с моим, поэтому мы сможем быстро направлять пациентов в нужный. Пойдем я тебе покажу, как заполнять карты.

— Ты думаешь я не умею карты заполнять? Ты же в курсе, что я работаю тут дольше тебя?

— Давай, я все же покажу тебе их, возможно между нашими бланками есть различии.

— Как скажешь.

Кара работает в клинике уже два года и за это время я никогда ее не видел вне ее отделения, да что там отделение, она и кабинет то редко покидает. Не знаю насчет разницы между местными и теми, кто девять месяцев живет в снегах, но Кара сильно отличается от обоих. Такие, как она, обычно, идут работать в морг, а их излюбленная фраза «мне проще с мертвыми, чем с живыми». Но она психиатр и к ней идут толпами, чтобы разоткровенничаться и получить свою дозу, дабы душа не ныла, а сердечко было на месте.

— Вот смотри, Джон, в этой папке лежат истории тех, кто уже приходил. Сегодня никто из них прийти не должен, потому не трогай тут ничего. Эта папка синего цвета.

— Ты сейчас издеваешься?

— Просто рассказываю, Джон. Не горячись, я лишь хочу избежать частых вопросов. Ты готов слушать дальше?

— Ага.

— Вот здесь лежат пустые бланки, куда нужно будет вписывать данные, тут уже есть все графы, рядом лежит памятка, где описаны стандартные вопросы. Можешь пользоваться. Как заполнишь, складывай их в зеленую папку, но не при пациентах.

— Поче…

— Потому что они могут подумать, что у них какой-то серьезный случай или наоборот совершенно ненужный. Пусть не имеют никаких ассоциаций с собой.

— Поэтому у тебя ручки прозрачные?

— Это одна из причин, Джон. Есть вопросы?

— Сколько мне работать?

— Пока все не закончатся.

— А если они никогда не закончатся?

— Не переживай, Джон, я скажу, когда все. Что-то еще?

— Нет, заводи своих психов.

— Только не называй их так.

— Боже правый, я не практикант, давай уже работать.

Все, о чем я сейчас мечтаю, это чтобы сработала сигнализация или нас внезапно захватили бы, чтобы вся эта чушь просто закончилась. Какого хрена я забыл здесь? Все, что меня связывает с этой областью, это третий размер и гладкие ножки девчонки, которая ходила на эти занятия. Вся эта психическая хрень мне нужна была для того, чтобы одиноких и несчастных клеить, а теперь мне придется принимать психов.

— Извините. Можно зайки к вам?

— Да, присаживайтесь, ваше имя?

— Кевин.

— Так.

— Да.

— Что да?

— Кевин.

— Чего?

— Имя Кевин.

— А дальше?

— Куда?

— Как дальше?

— Не знаю.

— Не знаете?

— Ну… нет.

— У вас нет фамилии?

— Нет.

— Как же вы живете без фамилии?

— Никак.

— То есть? Фамилия есть или ее нет?

— Да.

— Что да?

— Ну вот вы спросили.

— Ч-чего? У вас есть фамилия?

— Есть.

— Вы же сказали, что нет.

— Нет.

— Что нет?

— Не говорил.

Он что, мать его, издевается? Это только первый пациент, а я уже хочу его прикончить.

— Можете ее назвать?

— Да.

— Называйте.

— Стронг.

— Кевин Стронг?

— Да.

— Отлично, давайте дальше.

— Куда?

Так, Джон, спокойно, просто держи себя в руках. Скорее всего он под каким-то препаратом или просто у него заболевание. Не стоит срываться на нем. Оставь свои проблемы и давай тупо заполним карту, назначим ему лечение и возьмемся за другого. Поэтому спокойно и тихо продолжаем.

— С чем пришли?

— А нужно было что-то принести?

Я его сейчас прикончу. Просто воткну ручку в шею или разнесу стул об голову.

— Кевин, вы раньше посещали психиатра?

— Нет. Начальство сказало, что надо.

— Странно, с чего бы это?

— Он не уточнил, просто сказал, что нужно сходить.

— Хорошо, есть жалобы?

— Эм… да.

— Какие?

— Ботинки жмут.

— Кара! Это твой случай, ему к тебе! Вам в соседний кабинет, там… там-там вам помогут с вашей проблемой.

— Да?

— Ага, позовите следующего.

Это какой-то… вух… у меня нет слов. Если так пойдет и дальше, то я сам пойду в соседний кабинет. Как тут вообще можно работать, это же дурдом.

— Можно?

Нет, пошел нахрен.

— Да, заходите. Ваше имя? И фамилия.

— Генри Метри.

— Хорошо, Генри, раньше посещали психиатра?

— Ходил к психологу два месяца, но он не помогал. Друзья посоветовали сходить к вам в больницу.

— Вы сами ощущаете, что это вам нужно?

— Ну не знаю, у меня, понимаете, с рождения были какие-то проблемы, особенно с общением. Я никогда не мог ужиться со своими сверстниками, будто какой-то барьер между нами был. Я вроде пытаюсь с ними подружиться, а получается что-то совсем другое, не знаю, может просто преувеличиваю, но кажется, что так. А еще знаете, кажется, что я иногда слышу голоса в голове, ну как голоса, некие наставления, толи от себя самого, толи от своих родственников. Обычно это мой покойный дедушка, пусть земля ему будет пухом, но и иногда моя любимая тетя, пусть земля ей будет пухом. Голоса эти, знаете, очень настойчиво советуют мне разное, обычно хорошее, но иногда и всякие шалости. Я стараюсь не вестись на их уговоры, но иногда, знаете, поддаюсь, тут грешен, извините.

Так, Джон, сейчас главное делать умное лицо, будто я действительно слушаю этот бред. Нужно переключиться на что-то другое, но изредка кивать ему, может даже «угугкать». Быть может провожусь все время с этим пациентом и не придется больше никого принимать, судя по нему, у него там еще много историй в запасе, поэтому его хватит надолго. Боже, как я до этой жизни докатился, чего-то я уж не то сделал, забылся и не уловил важного момента. Может я тоже уже псих и мне тоже нужно в соседний кабинет. Хотя, скорее всего, просто нужно отпустить все и поменьше парится по пустякам. Хотя увольнение с поста заведующего, это далеко не пустяк. Что же делать? Он до сих пор что-то говорит, наверное, его психолог вскрылся от него. Нельзя больше позволять ему мучать людей, сделаю хоть что-то полезное за сегодня, заткну его.

— Но самое главное, что я даже ничего не смог ответить ей, понимаете? Она смотрела на меня, как на дурака, но я же не дурак, я ее понимаю. А вот она меня понимать не хочет. Но почему? Неужели она не понимает, что мы в одной лодке гребем, а если будем тянуть в разные стороны, то можем и потонуть. Это мне так психолог сказал, сам я не мастер строить примеры.

— Генри, погодите.

— Да, что такое?

— Вы же понимаете, что словами тут мало что можно решить?

— Думаете?

— Ну я же врач.

— Ну да, вы врач.

— Вот, поэтому я хочу, чтобы вы сделали следующее, идите домой и просто промолчите все выходные. Совсем избегая любые слова, и вы поймете, насколько вам сразу станет легче.

— Вы думаете?

— Ну я же врач, Генри.

— Ну да, вы врач.

— Позовите следующего.

— Ну как ты? Получается?

— Это какой-то… Кара, как ты с ума не сходишь?

— Ну я же училась этому. Ты слишком сильно вникаешь. Большинство из них приходит просто за лекарством или поболтать. Чтобы самому не поехать крышей надо воспринимать все это более отстраненно, будто на автомате.

На автомате, окей.

— Луи Кен.

— Что вас беспокоит?

— Мне кажется, что за мной следит СГВ.

— С чего вы взяли?

— Каждый тринадцатый гудок в телефоне длиннее остальных…

— Питер Истер.

— На что жалуетесь?

— В последнее время мне приходят мысли о самоубийстве.

— С чем это связано?

— Да ни с чем, просто иногда задумываюсь, а должна быть причина…

— Карла Менс.

— Вы говорите, что вам угрожают?

— Да, каждый понедельник у меня под окном появляются маленькие записочки, которые мне приносят жуки. Мне кажется, что это потому что я в детстве ломала муравейники.

— Какой ужас. Вам нужно в полицию.

— Думаете?

— Кажется уже нет…

— Сэмюель Кавич.

— Так.

— У меня дома лежит мертвая баба, уже где-то месяц. Первые две недели я побаивался выходить из дома, но потом понял, что она точно мертва и открывать кран в моем отсутствии не будет. Хоть все же есть сомнения.

— А вы перекройте кран совсем.

— Хм, точно…

— Джон.

— А фамилия?

— Моя или твоя?

— А вы как думаете? Ох, Вик, это ты. У меня мозг уже отключается. Там много еще людей?

— У твоей двери никого. Ну только парнишка, который все еще не решил.

— Чего не решил?

— Ну в какую ему дверь, у вас же тут разделение на тех, кто пострадал от катастрофы и кто просто шизанутый. Я тебе кофе принес, держи.

— Спасибо. Я уже счет времени потерял, они шли и шли, мне кажется, что некоторые даже по нескольку раз. Кажется, ко мне трое серийных убийц заходило.

— Прям серийных?

— Ну с первого раза они бы точно ничего не поняли.

— Ты тут уже часов семь сидишь без продыху, может не стоит так заморачиваться, раз тебя все равно уволят.

— С чего ты взял?

— Да вся клиника уже про это говорит, что тебе еще максимум недели две или три осталось. А еще та операция и жалобы, короче, жопа, Джон. Конечно, никаких официальных подтверждений нет, но…

— Есть.

— Не понял.

— Кларис мне уже выдвинула условия моего ухода.

— Ты гонишь. Может она это не серьезно, она уже год с лишнем тебе грозит увольнением.

— Нет, Вик, в этот раз все серьезно.

— Знаешь, чего, давай-ка чуть-чуть отойдем от этой мути и всех межбольничных интриг, а лучше пойдем хорошенько накатим.

— А который час?

— Самое время, Джон.

13. Самое время

«…ее нелегком случае, когда ее похитили трое мужчин и удерживали в плену на протяжении трех с половиной месяцев.»

— Знаешь про Калвера?

— Знаю, но недостаточно, поэтому мне кажется, что самое время узнать побольше о том, что вообще происходит. Как я сюда попал? Что со мной случилось? Как доктор Калвер причастен к моей коме? Почему его уволили? Ну и дальше по списку.

— Что с тобой случилось и почему ты здесь, я знаю лишь из больничной карты, но по халатности Калвера, она была заполнена неверно. Сейчас остается гадать, что с тобой случилось на самом деле. Записи о том, какая бригада привезла тебя, потеряна, за что я уже сделал втык старшей медсестре. У тебя имеется ряд переломов и внутренних повреждений, но операция была проведена успешно, поэтому за это переживать не стоит.

— Да, кстати, операция. Мне сказали, что ее проводил доктор Калвер и что благодаря ему я и жив.

— На сколько мне известно, Калвер не хирург, поэтому он мог лишь ассистировать, что также навряд ли, потому что хирургов здесь достаточно. Кто тебе такое вообще сказал?

Если я сейчас cкажу ему, что мои источник, это уборщица с медсестрой, то я уже не смогу вести разговор в нужном мне русле, поэтому нужно что-то придумать. А лучше даже ничего и не говорить, потому что иначе придется много додумывать, а учитывая мою обособленность от мира, придумать я смогу мало что.

— А почему его уволили?

— Я тебе этого не могу сказать. Если тебе действительно интересно, то нужно идти к директору, который подписал указ.

— Юлишь значит.

— В смысле? Я отвечаю на твои вопросы, хоть они и очень странные.

— Ну не страннее моей ситуации.

— Ты меня в чем-то подозреваешь?

— Пока не знаю, но все очень мутно.

— Мутно? Ты в порядке?

— Нет, совсем не в порядке. Я нахожусь неизвестно где, со мной неизвестно что творится и вообще, где мой друг? Ты обещал узнать.

— Ох, да, совсем забыл, извини. Его в нашей больнице нет.

— А где же он тогда? Не мог же он пропасть. Мы вместе ехали.

— Здесь я тебе не помощник, я говорю тебе то, что знаю сам.

— Ну ты же согласен со мной, что за все время, что я тут нахожусь, меня никто не навестил и даже не попытался как-то связаться?

— Согласен, но по моему личному опыту найти пропавшего человека не так уж и просто. Даже у опытных полицейских уходят порой месяцы на поиск. Все, что я тебе могу посоветовать, это не забивать свою голову дурными мыслями, а сконцентрироваться на том, чтобы поскорее восстановиться и пойти самому разобраться в этом. Согласен со мной?

— Разве мое согласие на что-то повлияет? Что толку?

— Повлияет и очень сильно. Если сам захочешь выздороветь, то дело пойдет гораздо быстрее, поверь мне, я в медицине уже очень давно. Твою ситуацию я могу понять, но я тебе совсем не враг. Я твой врач, а значит друг, который хочет помочь. Понимаешь?

— Да, Эйкхард, понимаю. Мне сейчас очень тяжело, в голове полная каша и все мелькает. Очень больно от того, что я просто не помню часть своей жизни, есть даже сомнения, что она вовсе…

…не моя. Будто она чужая, а я лишь нежданный гость в этом теле. Но сказать тебе этого, Эйкхард, я не могу. Эта борьба должна оставаться внутри меня, я итак, слишком раскрываюсь человеку, в котором сильно сомневаюсь.

— Что она что, Том?

— Ничего. Давай, давай не будем об этом.

— Хорошо. Сейчас тебе нужно отправиться на лечебную физкультуру, где ты продолжишь разрабатывать свои ноги. Я пойду схожу за коляской, и мы поедем туда вместе. Если захочешь об этом позже поговорит, то я буду рад. Подождешь меня?

— Спасибо, Эйк. Да, куда я денусь?

— Ну это я так, на всякий случай.

Вот что мне делать? Я пытаюсь разобраться в том, что происходить вокруг меня, кто на самом деле Эйкхард? Еще появился неизвестный доктор Калвер. Но самое дурацкое то, что я внутри себя еще до конца разобраться не могу. Может зря я ищу какой-то подвох и тайный замысел во всем, может… да черт его знает, что может быть. Я просто хочу себя развлечь, чтобы не помереть со скуки на этой больничной койке. Надо просто отвлечься и перестать копаться внутри себя. Такое занятие вряд ли сможет привести к чему-то дельному. Эйкхард прав, мне нужно направить все усилия на восстановление. А уже, когда я смогу сам передвигаться, то и будут проводить все эти расследования. Никуда заговоры от меня не уйдут.

*А новый наш гость — это знаменитая Воруна Реднаскела, которая написала смелый бестселлер о ее нелегком случае, когда ее похитили трое мужчин и удерживали в плену на протяжении трех с половиной месяцев. Но Воруне удалось покинуть плен и вернуться домой живой, что просто невероятно, учитывая, в каких условиях ее содержали. Сегодня наша отважная героиня поделится своим опытом и историей, а также, с какими сложностями ей пришлось столкнуться после возвращения к нормальной жизни. Скажите, Воруна, насколько история героини из книги отличается от вашей? Добавили вы в книгу какие-то детали или может наоборот решили опустить что-то?*

Боже, что за бред? Сейчас книги пишу вообще все и обо всем. Но, наверное, это лучше, чем, если бы пели песни или снимали нелепые фильмы. Так люди хотя бы развиваются и увеличивают свой словарный запас. Поэтому зря мы жалуемся на то, что книжные полки ломятся от одинаковых романов и чтива с однообразной манерой подачи смысла. Катастрофой было бы видеть пустые книжные, в которые заходят только аутсайдеры. Может с такой тенденцией люди станут больше тратить время на чтение книг, а не постов в социальных сетях. Ох. Боже, что-то у меня прям мысли разыгрались, того гляди, и я начну писать свою историю. Хм, если в итоге заговор вокруг меня окажется заговором, то можно и правда задуматься о писательстве. Будет чем занять выходные, а то вечно слоняюсь по городу и барам, как зомби.

— Мистер Сафиенс?

— Это я, в чем дело?

— Я принесла вам таблетки.

— А ко мне раньше другая сестра заходила?

— Если будете дальше всех доводить, то придется самим за ними добираться.

— Но у меня проблемы с ногами.

— Ах, с ними тоже.

Ахренеть, видимо я действительно задел ту девушку. Кажется, о варианте, разузнать подробности у медсестер, можно благополучно забыть. Ну остается надеяться, что Эйкхард не будет все время торчать со мной на процедурах, а тамошние работники не прознали про то, какой я мудак. В противном случае… я в жопе и мне ничего не остается, как и дальше додумывать себе ужасные исходы. Ну, чем больше придумаю, тем толще будет книга, поэтому можн…

*Внимание! В здании произошло возгорание. Через несколько минут будет прекращена подача электроэнергии. Просим вас сохранять спокойствие и спуститься по лестничным клеткам на первый этаж здания. При движении по коридорам руководствуйтесь световыми указателями «Выход». Находясь в лифте, выйдите на ближайшем этаже или сработает аварийное торможение. Выполняйте рекомендации служащих больницы. Помогите детям, женщинам, инвалидам. Сотрудники категории Б2 и Б3 перед эвакуацией должны произвести все предписанные протоколом действия*

Чего? Какого хрена происходит? Какое возгорание? А как же, а я как? Почему у меня никогда тут нет коляски и даже костылей? Где, мать твою, Эйкхард? Он за тележками в супермаркет ходит что ли?

— Алле! Помогите мне, я тут! Я не могу ходить, помогите! Кто-нибудь! Я тут один. Эйкхард! Кто-нибудь!

*Внимание! В здании произошло возгорание. Через несколько минут будет прекращена подача электроэнергии. Просим вас сохранять спокойствие и спуститься по лестничным клеткам на первый этаж здания. При движении по коридорам руководствуйтесь световыми указателями «Выход»…*

— Эй! Кто-нибудь?! Я все еще тут! Кажется, я чувствую дым!

Твою мать, что мне делать? Нужно же действовать быстро. Тут же, тут, наверняка, куча бумаг и прочей огнеопасной херни. Твою мать, я даже не знаю сколько тут этажей и хотя бы примерно, где выход. Через сколько придет Эйкхард? А придет ли он вообще? А как же та медсестра, которая только что заходила ко мне? Неужели она просто забыла, что я тут? Я же ей даже сказал, что я не могу ходить. Боже, боже, что же делать? Может мне, может, твою мать, я понятия не имею, что нужно делать при пожаре. А когда-то в школе сказал на уроке, что такая хрень мне не пригодится. Почему в детстве мы такие тупые? Блин, блин, черт как же там было? Кажется… дым легче воздуха или типа того. И что мне это, твою мать, дает? Он поднимается или опускается? Блин, я не помню, нужно наверху быть или на пол лечь? Так, Том, соберись. Твоя жизнь сейчас в твоих руках. Если ты не успокоишься, то подохнешь тут нахрен. Итак, спокойно, дым. Он, он, легче, вроде. Если легче, то наверх он. Да, наверх. А я? Куда мне? Я, я вниз, да вниз. Значит нужно просто упасть. Я так выиграю больше времени. Так… ведь или нет?

*Внимание! В здании произошло возгорание. Через несколько минут будет прекращена подача электроэнергии. Просим вас сохранять спокойствие и спуститься по лестничным клеткам на первый этаж здания…*

— Да я, мать твою, слышу! Как тут нахрен сохранишь спокойствие, если я даже спасти себя не могу! Кто-нибудь! Слышите меня! Помоги… те!

Оу, черт. Я уже кашляю? Это уже дым? Или мне кажется? Мне это кажется? Так… куда мне в итоге? На пол? Да, давай, Том, соберись и просто… просто упади на пол. Так. Один. Два… три…

— Твою мать! Ааах ты ж…

Я как будто с крыши упал, почему так больно? Я же раньше нихрена не чувствовал. Почему сейчас вдруг почувствовал? Так. Нужно, нужно как-то добрать до выхода. Руки еле слушаются. Нужно как-то… просто нужно, Том… просто нужно.

— Боже! Ааа! Тварь! Урод сраный! Аааа… все тело. Боже, как ножами, где же, мать твою, все.

— Том! Томас! Ты еще тут?

— Да, я… да.

— Где ты? Ох, господи, что ты там делаешь?

— Я тут… нужно же… тут…

— Все хорошо, успокойся, я здесь. Давай, Томас, ухватись за меня, я тебя посажу.

— Аааа! Тво… ю…

— Знаю, Том, знаю, потерпи. Ногу сюда давай. Наклонись и держись здесь. Я тебя вытащу.

— Я да, вот… да…

— Только не отключайся, Том, я что зря бежал к тебе? Постарайся постоянно думать о чем-то. Держи вот марлю, дыши через нее. А локоть… вот сюда, да вот так. Отлично, Том, мы сейчас выйдем, а потом будем долго смеяться над всем этим. Да, Том?

— Э… я, точн…

— Томас! Не заставляй меня ездить по кочкам, чтобы ты не отключался. Сейчас не самое подходящее время для этого, слышишь?

— Я слышу… Эйк…

— Даже не пытайся произнести мое имя сейчас. Слышишь, Том? Я тебе такую историю расскажу, про один случай. Ты только держись, история действитель… стоящая. Там парень напился и пы… мое… произнести, представляешь, Том? Очень смешно… держись, окей?

— Я, да… держу…

14. Технические неполадки

«…Том, живи, тупо живи.»

— …уже около двух часов… пожарные упорно борются с возгоранием в местной больнице име… Причины возгорания еще выясняются, но уже известно, что число погибших ра… и десятки пострадавших с ожогами разной степени. Благодаря оперативной работе полицейских и медицинских служащих удалось быстро среагировать и эва… Для оказания медицинской помощи пострадавшим были вызваны работники другого медицинского учреждения. С вами была…

Какой знакомый голос, но никак… никак не могу вспомнить как зовут ее. Судя по ее словам, уже два часа прошло с того, как… Ох, твою мать, что с Эйкхардом? Ну видимо он меня спас, если я сейчас жив, а он? А я? Я где?

— Эй, Сэм, он приходит в себя.

— Мм? Оу, отлично, спасибо.

Кажется, я в машине скорой помощи, а значит, что я точно жив. Но все же успели ли помочь Эйкхарду? И что там говорила там репортерша про погибших? Ох, черт, такое чувство, что в голове до сих пор задымление от этого пожара. Ничего не понимаю. Еще этот жуткий свист… ах, вот бы сейчас оглохнуть.

— Здравствуйте, меня зовут Сэм, я врач. Как вас зовут?

Как-то слишком часто после комы меня встречают врачи. Но хоть на этот раз передо мной не выбритое лицо Эйка, а очень симпатичная врач Сэм. Ради такого действительно стоит входить в кому.

— А вы меня разве не узнали?

— Простите, мы знакомы?

— Я думал я всемирно известная звезда. Оказывается, не такой я и популярный.

— Вы актер?

— Ну я часто где снимался, так что, вы просто обязаны меня где-то увидеть?

— Ух ты. Правда?

— Ахаха, если честно, то нет, я простой офисный служащий. Но ваша улыбка стоила этой небольшой лжи.

А улыбка и правда шикарная. Возможно я просто слишком долго торчу в этой больнице, что уже стал забывать прекрасные черты женского лица. Хотя мне все же хочется думать, что меня встретила настоящая модель.

— Ого, а вы весьма коварны. Я вам поверила.

— Надеюсь, вы не сердитесь сильно на меня, а то мне придется вести вас в дорогой ресторан, чтобы загладить вину.

— Вот как. Ну я не из обидчивых вообще. Поэтому можете быть спокойны.

— Вы не можете просто так спустить мне такую наглость. Хотя бы на чашку чая расстроились?

— Ну на чашку чая, наверное, да.

— А на кино?

— Насчет этого не уверена.

— Ну я могу соврать вам насчет группы крови, чтобы уж наверняка.

— Ну вы с этим поаккуратнее, а то все же придется вести в ресторан и заказать мне самое дорогое вино. Поэтому не торопитесь.

Как же я давно не флиртовал с девушкой. Последний раз это было… ах да, с девушкой, которая меня так и не навестила. Ну это скорее всего оправдывает меня, ведь если я ей не нужен, то значит могу знакомится с кем угодно без зазрения совести. К тому же не в моем состоянии сейчас заботится о каких-то долгосрочных вещах, поэтому что хрен его знает, что у меня на самом деле. Может мне и правда осталось жить не больше месяца или около того. Поэтому, Том, живи, тупо живи.

— Вы так и не назвали свое имя.

— Точно, простите. Я Том.

— Очень приятно, Томас, а фамилия у вас есть?

— Может давайте на ты? Раз я не мировая звезда.

— Ну раз вы не звезда, то, конечно, давайте.

— Хорошо, Сэм.

Хорошо, Сэм. Как-то я очень тупо это сказал, быть может нужно что-то более нормальное? Что-то я разучился общаться со слабым полом. Последние два случая закончились слезами и абсолютной ненавистью ко мне. Поэтому сейчас нужно повнимательнее отнестись к… к Сэм.

— Фамилия, Том.

— Ох, точно, прости. Сафиенс, Томас Сафиенс.

— Сафиенс? Это как Сапиенс?

— Ну вроде того, только происхождения и обозначения совершенно разные.

— Ух ты. Будет, о чем поговорить.

— Верно.

— Хочу тебе сказать, что твое состояние нормализовалось и скоро ты сможешь отправиться в больницу.

— В ту, что дымит за тобой?

— Нет, глупый, не в ту. В соседнюю, где я работаю.

— Значит поближе к тебе?

— Ну вроде того. Извини, мне нужно идти к другим.

— Оу, да? Хорошо, но мы же увидимся?

— Обязательно, Том Сафиенс.

И она ушла также легко, как и пришла. Необыкновенная девушка. Кажется, после того, как я покинул эту проклятую больницу, моя жизнь стала налаживаться. Быть может, скоро я разберусь и со всеми остальными вопросами. Хотя сейчас значимость выдуманного мной заговора значительно упала, теперь меня больше волнует светловолосая Сэм с космической улыбкой. Если я все же напишу книгу о своем приключении, то ей будет отведена отдельная глава, даже больше, книгу ей посвящу. Боже, я как сопливый мальчишка. Ну и насрать, пусть так все и будет.

— Мистер… эммм, Томас Сафиенс, мы сейчас поедем в клинику, можете держаться за этот поручень.

— Да, хорошо.

— Если что-то случится в дороге, и вы почувствуете слабость или что-то еще, то сразу же сообщайте мне. В вашем состоянии нельзя подвергаться малейшему риску. Договорились?

— Да, хорошо.

— Отлично. Поехали!

Как глухо машина завелась, видимо старая уже. А врач выглядит очень серьезным и собранным, по нему видно, что он уже не первый год спасает жизни и видел тысячи случаев. Он выглядит даже большим профессионалам, чем Эйкхард. Хотя в последнее время кроме Эйкхарда и Сэм, я больше врачей не видел. А что интересно значит в моем состоянии? Чего он знает о моем состоянии? Может стоит его порасспрашивать? Ну вот снова здорова, опять я начал искать подвох и тайный смысл в чужих словах. Когда я уже начну относиться к людям, которые меня спасают с большим доверием? Кстати об этих людях, не знает ли этот врач об Эйкхарде.

— Простите…

— Слушаю Вас.

— А Вы, случайно, не знаете…

— Случайно нет, но могу знать наверняка. О чем вы хотите спросить?

— Дело в том, что меня из больницы вывез один доктор, я бы хотел узнать…

— Какая фамилия доктора?

— Фамилия… эммм, Конор. Силвер Конор.

— Конор? Нет, о таком не слышал. Если с ним все в порядке, то он помогает остальным.

— А если не все?

— Не все в порядке? Ну значит его уже госпитализировали в клинику, куда мы и едем. Спросите там, быть может, кто и знает его.

— Спасибо.

Он лишь кивнул. Очень суровый мужчина. Я прям даже боюсь задать ему еще какой вопрос. Но все же так хочется немного больше ясности, а по небольшому разговору ясно то, что он не заинтересован что-то утаивать и уберегать меня от какой-то «лишней» информации.

— А простите, еще раз.

— Еще вопрос?

— Да, если можно?

— Можно.

— Вы, случайно, не знаете, почему загорелась больница?

— Случайно нет. А загорелась по техническим причинам.

— Техническим?

— Короткое замыкание в старой проводке. В этих краях, это частая проблема.

— Не выделяются средства?

— Не доходят.

— Ясно. Спасибо.

Опять просто кивнул. С ним крайне тяжело вести равную беседу, постоянно ощущается превосходство с его стороны. Возможно, потому что я лежу в «моем положении», а он сидит с мертвецким спокойствием, а может еще почему. Однако приятно, что он говорит все как есть, я буду скучать поэтому, когда Эйкхард продолжить меня лечит. Если, конечно, продолжит. Не знаю, хочу ли я это, но привыкнуть к нему я однозначно успел.

— Мы приехали. Готовьтесь, сейчас санитары вас отвезут в палату. Скорее всего, она будет временная, а как выяснят, как вас лечить, то направят уже в нужно отделение.

— Хорошо. А в ту больницу еще могут перевести.

— А бензин оплатите? Надобности в этом совсем нет. Это такая же клиника, здесь есть все необходимые аппараты и врачи. Вот и санитары, удачной дороги.

— Спасибо.

Скорее всего, он и сейчас просто кивнул, но увидеть это я уже не могу. Видимо я далеко не первый, кого перевозят, ведь санитары без лишних слов и жестов, просто везут меня… видимо ко всем остальным.

— Извините, а у кого можно узнать насчет того, поступал ли сюда мой знакомый?

— Все вопросы к врачу.

— К какому?

— Увидите.

Они явно ненастроены на общение. Какая-то слишком суровая больница, я начинаю скучать по Эйкхарду. Он хоть и мутил воду и строил из себя друга, но словами пользовался охотнее. Но возможно именно такой больница и должна быть. Делать свое дело и особо не откровенничать с пациентами. Ведь все они каждый день сталкиваются с разными болезнями, смертями, а в таком ритме не до любезностей. Ну ладно, будет видно.

15. Время приема

«Теперь я заметил, что большинство людей аккуратно избегали зрительного контакта с ним, чтобы тот не счел это за призыв к беседе.»

Все, что я помню об обстановке предыдущей больнице, это полу мутные пятна и резкие звуки. Ведь оба раза, что я выходил из палаты, я был в ужасном состоянии. В те моменты мне было далеко не до рассматривания стен, коридоров, табличек и людей. А тут меня спокойно везут два санитара, и я могу хоть обсмотреться. Но самое обидно то, что мне совершенно не интересно. Плевать на коридоры, на стены и уж тем более на людей. Мне даже не особо интересно, куда меня везут. Скорее всего это будет просторная общая плата, где меня будут ожидать пациенты из моей больницы. Но что толку? Я не узнаю в них своих знакомых, а увижу их впервые, потому что там я лежал в отдельной палате и был полностью изолирован от всех.

— Еще один? Ох, боже. Везите его в четвертую.

Еще один? Не очень мне тут рады. Хотя оно и понятно, ведь мы свалились, как снег на голову. Надеюсь, что хоть лечащий врач не будет относиться к нам, как к мусору. Хотя учитывая мое везение, все может случится.

— Доктор Харрис, тут еще одного к вам направили.

— Оуу, ну хочу вас огорчить, ребята. Эта палата теперь под руководством другого будет. Поэтому это совершенно не моя забота уже. Располагайте его на любой свободной койке.

Этот Харрис явно не скрывает своих эмоций. Очень странное место. Но пока он тут, я мог бы спросить его про Эйкхарда.

— Извините, доктор Харрис.

— Вы это мне?

— Да. Хотел бы у вас спросить про моего знакомого, который, возможно, поступил к вам.

— А возможно нет? Интересно.

— Ну он просто тоже из погоревшей больнице, поэтому, скорее всего, его направили сюда.

— Скорее всего? Ну так может он, скорее всего, в этой палате. Вы пока занимайте место, осмотритесь, освойтесь, а другой врач из вашей больнице позже, скорее всего, займется вами и вашими вопросами. Угу?

— Эээмм… хорошо…

— Ну и славно. Всего хорошего.

Не слишком уж любезен этот врач. Я бы даже сказал, что ему совершенно насрать на все происходящее. Даже если бы тут были пациенты не из другой больнице, он бы все равно постарался найти человека, которому бы скинул все обязанности. Я даже рад, что этот Харрис не будет меня лечить, иначе бы он со спокойным лицом сказал, что я помираю и ушел бы пить кофе.

— Тут еще пациенты.

— Еще? Какое «отличное» известие. А давайте-ка вместе посмотрим, есть ли свободное место для вашего «еще». Таааак, один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать… так. Мистер «скорее всего», вы расположились?

Видимо, это было обращение ко мне. Отвечать этому «врачу» у меня желание нет, поэтому просто саркастично отмахнусь ему.

— Супер! Спасибо. Шестнадцать. Мне кажется, ну, скорее всего, для вашего еще тут места больше нет, попытайте свою удачу в другой палате.

Какой же он мудак. Я, конечно, не вижу, что за пациенты там, но если они из той же больницы, что и я, то скорее всего у них, как минимум шок и отравление угарным дымом. А этот придурок обращается с ними, как с тупым скотом, которое все равно пойдет на убой. Но мест тут действительно уже не было, я занял последнюю койку, от чего внутри какое-то неловкое чувство. Будто я на самом деле здоров и просто занимаю место для нуждающихся.

*Доктор Харрис, просим подойти вас к посту.*

Ну наконец он уйдет. Конечно, он еще тот урод, но его совету я последую, вдруг мне повезет и Эйкхард лежит где-то рядом. Хотя особо осмотреться у меня все равно не получится, ведь некоторые пациенты огорожены шторами. А из тех, что я могу увидеть, знакомых лиц нет. Хотя если хорошенько всмотреться в глаза каждого, то можно заметить гораздо больше сходств между нами, чем различий. Каждый из них напуганными глазами также бегло осматривал палату, возможно, в поисках своих знакомых, которые были в той больнице. Самое главное не встречаться с ними глазами, а то придется сочувственно кивать или даже разговаривать.

— Тоже ищите кого-то?

Беда пришла, откуда не ждешь. Больше всего я опасался, что кто-то с соседней койки заметит, как я ищу кого-то. И вот я вытащил счастливый билет. Седой старичок, которому просто скучно лежать без дела. Теперь я заметил, что большинство людей аккуратно избегали зрительного контакта с ним, чтобы тот не счел это за призыв к беседе.

— Ну вроде того. А вы тоже?

— Ну у меня тут знакомых хватает, поэтому мне искать никого не нужно.

— Сказал бы Вам, что повезло, если бы мы не были в больницы.

— Да, точно.

Дедок хоть и согласился, но явно не понял, что я имел в виду. Но самое неприятное то, что, похоже, моя очередь что-то сказать, потому что он прям ждет от меня каких-то слов. Но я не очень хочу общаться с ним. Однако, чтоб не показаться козлом, кажется все же, придется. Тем более, что-то мне подсказывает, что в этой больнице таковых будет хватать.

— А вы как себя чувствуете?

После моего вопроса, дедок будто заново родился и даже немного помолодел. Хотя по его трясущимся рукам так прям и не скажешь.

— Я уже лучше. Поначалу голова кружилась и сильный кашель был, но сейчас уже лучше. Надеюсь, доктор скоро придет.

— А его давно нет?

— Давно? Ну в эту палату, кроме того лицедея никто не заходил.

— Это вы про доктора Харриса?

— Сильно сомневаюсь, что парнишка настоящий доктор. Скорее просто халат на побегушках. Или сынок заведующего.

— А почему до сих пор врача сюда не назначили?

— Нам направят врача из нашей больнице. Но пока все они находятся там и, видимо, оказывают помощь на месте. Как закончат, то может и приедут сегодня. Но день подходит к концу, поэтому нам даже лекарств, скорее всего не назначат.

— Какой ужас. Но тут же многим нужна помощь. Разве они могут так поступить?

— Могут ли они? А почему они должны поступать иначе?

— Ну как? Они же там клятву дают, что обязаны лечить людей и заботится о них.

— Эх, молодежь. Все то вам должны и обязаны. Их клятва ничто иное, как традиционный обряд или небольшая формальность, как договор о найме. На деле все упирается в нравственную воспитанность. Если человек нравственен, то ему, и клятва не нужна, чтобы помогать людям, а если этого в характере нет, то хоть сто клятв зачитай… толку то?

— Ну да, наверное, вы правы.

— Тебя хоть как величать, юнец.

— Простите… меня что?

— Зовут тебя как?

— А, боже. Просто у вас акцент такой, что не сразу поймешь, простите. Я Том. А Вас?

— Да, многие на него кличут. Меня Владимир зовут.

— Володимир?

— Ахаха, ну почти. Вла-ди-мир. У вас редко встретишь длинное имя. Томы, Элы, Карлы и так далее.

— А вы откуда?

— Из Мурманска я. Даже не пытайся угадать страну, точно ошибешься.

— Да, пожалуй, даже не буду. У меня с географией всегда были проблемы. Так что давайте лучше вы сами расскажите.

— Россия это. Ну по крайней мере раньше было так. Сейчас уж не знаю наверняка. После этих СГВешников все наши каналы тут перестали показывать, и никакой связи с родиной нет.

— Сочувствую Вам. Я понимаю Вас, каково жить в неведение. Я уже в больнице месяц и до сих пор не знаю, что со мной.

— Не переживай, Томас, наладится еще все.

Теперь я уже не сильно жалел о том, что этот старичок начал со мной общаться. Он с абсолютным спокойствием воспринял тот факт, что он совсем недавно покинул горящую больницу и уже долгое время потерял связь со своим домом.

— А меня можете не трогать?

— Поймите, сейчас туда нельзя?

В коридоре явно происходило что-то, но из-за двери доходили лишь обрывки фраз. Из этих обрывков можно понять, что кого-то не пускает к родственнику.

— Там был чертов пожар! Почему я не могу навестить отца? Вы хоть…

— Понимаем, но сейчас не время для посещений. Сейчас туда нельзя, их только…

— Время чего? Вы в своем уме? Я сейчас тут…

— Успокойтесь, прошу вас.