Бесплатный фрагмент - Русь

Понедельник

Кожаный высокий ботинок, переступил грязную лужу, спешно преодолел несколько гранитных ступеней и оказался прям пред массивными дверьми. Они были закрыты и возвышались над человеком, подобно двум грозным часовым, стерегущим ворота в запретное царство. Худощавый мужчина среднего роста, тридцати с небольшим, снял взмокший капюшон, посмотрел на черные ботинки, которые сейчас были забрызганы слякотью и грузно вздохнул. Рука его было потянулась к толстой бронзовой ручке, но тут же осеклась, передумала открывать тяжелые двери, будто что-то неведомое удерживало, здесь, снаружи, на улице. Взгляд задержался на синей табличке справа, на которой золотистыми буквами, было начертано название организации. Долгую минуту времени, глаза перечитывали каждое слово, которое было и без того хорошо знакомо ему, сердце заколотилось немного сильнее, однако он не решался открыть двери настежь, а ноги его, не хотели переступать порог заведения. Два первых слова, словно наложили свою печать, превратились в тяжелый колокол, который звонил в голове лишь эти два слова: «ГЛАВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ». Организация сия, занималась всеми возможными документами, которые можно было представить и без заверенной здесь бумажки, человек, имел лишь право дышать.

Последний месяц, сон у него явно не ладился. Часто бывало так, что едва удавалось уснуть и вроде бы глубокий сон окутывал сознание чарами, как тут же он просыпался, смотрел на часы и оказывалось, что миновали всего лишь мгновения, считанные минуты. Но самым интересным образом, тело его совсем не ощущало усталости, скорее наоборот: присутствовала некая бодрость, позитивный настрой и ясность мышления. Однако сегодня с утра в гости постучалась апатия и если бы не дела, то он вряд ли бы вышел на улицу. Он нехотя посмотрел на часы, стрелки показывали 8:44 утра — рабочий день начался совсем уж недавно. На дворе стоял дождливый, октябрьский, понедельник и городская суета наполняла этот день жизнью, не смотря на идущий со вчерашнего вечера дождь.

Двери отворились внезапно, с другой стороны и на пороге возникла фигура молодой девушки. На вид ей было лет двадцать пять, может немного старше, но что-то около того. Голова её, была грустно опущена вниз, левая рука крепко сжимала серую папку, которую распирала толстая кипа бумаг, а правая рука держала желтую трость сложенного зонтика. Она чуть ли не бегом выскочила из дверей, зацепила плечом и не обращая никакого внимания на окружающий мир, стала быстро удаляться прочь. Моросящий дождь, лужи, проезжающие машины, ничто не отвлекало её внимания. Зонтик в её руках, так и продолжал находиться сложенным, а капли дождя падали на темные волосы, которые грациозно сплетались между собой, подобно горделивым лозам винограда. Он на силу оторвал взор, от исчезающей стройной фигуры, грудь набрала горсть свежего воздуха, рука открыла массивные двери и переступив порог, он оказался внутри.

И как только он переступил эту границу, по телу прокатилась мелкая дрожь, вся былая уверенность улетучилась и он ощутил себя юным подростком, наивным юнцом. В этом было что-то волнительное, неизвестное, притягательное, но в то же время, неопределенность пугала. Он уже давно отвык от этого чувства. Жизнь его была разложена по полочкам, но при появлении в библиотеки нового тома, необходимо было мастерить новые полки — другого пути просто не было. Нужно было оформить ряд справок, зарегистрировать документы, в общем стандартная бумажная волокита, которая вызывала у него лишь одно отвращение, да неприятное чувство тревоги. Так происходило каждый раз, во время его визитов в это серое здание и каждый раз ему казалось, что хуже быть уже не должно. Однако всякий раз, возникали новые обстоятельства, выходили новые правила и с каждым разом они становились абсурднее, пытались ещё больше запутать, а чиновники старались выманить деньги. Взятки он не давал принципиально, искренне полагая, что именно коррупция виной всем бедам этой планеты. И чем чаще он контактировал с этими клерками, тем более росло разочарование этим миром. Будущее казалось давно обреченным, но каждый раз, каждый новый визит, пропасть становилась все больше. Здание Главного Управления разрасталось, выходили новые указы и бюрократический клещ, жадно высасывал плоды сих директив да приказов.

На прошлой неделе он вступил в права наследия и сейчас, нужно было переоформлять ряд бумаг, среди которых были договор по аренде земли и разрешение на работу. Всего лишь простая формальность: долгая, нудная, неприятная, но без неё было нельзя. Необходимо было поменять документы, на свое имя — Даниил Правдин. Именно эта, старинная, вышедшая из оборота, форма имени была записана в его документах. Так нарекла его мать. Однако ему самому, старомодная форма сия нравилась не особо, было в ней что-то отдающее пылью, какой-то стариной, да и все вокруг звали его на нашенский лад — Данила, а друзья сокращенно — Даня.

Уже добрых пять лет, как он занимался своим собственным делом. Бизнес его состоял из небольшого питейного заведения, которое располагалось почти в самом центра города. Внутри находилось всего несколько круглых столиков, на двадцать посадочных мест; с утра и до обеда народ пил кофе да чай, иногда алкоголь, а после обеда наставало время спиртного и уютное кафе превращалось в бар с его выпившей суетой и весельем. Этот кафетерий, несмотря на его небольшие размеры, приносил стабильный доход и обеспечивал работой несколько душ. А когда, полгода назад, скончался его отец, он унаследовал и его небольшое дельце. Маленький, бакалейный магазинчик на рынке, перешедший в его управление, работал казалось всю жизнь, сколько себя помнил Данила, столько он и работал. Ещё будучи школьником, после уроков, он забегал на работу к отцу в его бакалейную лавку. Некогда крохотный киоск со временем стал небольшим магазином, который кроме стандартных консервов, круп, сыров, колбас, орехов и масел, предлагал ещё сушеные грибы да ароматные травы, собранные с любовью в ближайших лесах. Не бог весть что, однако на жизнь вполне хватало и даже череда кризисов пронесшихся по стране, оставались практически не замеченными, благодаря маленькому магазинчику, который когда-то открыл его папа. Кроме всего прочего, эти два небольших бизнеса, обеспечивали работой восемь человек, он исправно платил все сборы, кои с него требовали, соблюдал все законы какими нелепыми бы они не казались, в общем, по максимуму старался быть полезным членом этого общества. Всё в его жизни, проистекало как-то само по себе и казалось ничто неспособно поколебать оптимистичный корабль, блуждающий по просторам безграничного моря.

Сейчас же он стоял посреди огромного холла, на самом берегу, серой бюрократической гавани. Потолок казалось уходил в небеса, а стены от самого пола до верха, были выкрашены в темно-хмурый цвет. Два коридора, один напротив другого, слева и справа, тянулись в саму бесконечность. Народа здесь было много и все куда-то спешили, однако холл был настолько просторным, что десятки людей растворялись в его просторах и он казался даже пустынным. Прямо впереди были двери и в их сторону тянулась очередь, пожалуй из десятка, а может и больше десятка людей. Чуть далее людской вереницы, в нескольких метрах от дверей, стояло два автомата выдающих билеты на определенное время приема, однако по неведомой причине люди молча стояли в живой длинной очереди. Их угрюмые лица, не выражали ни одной йоты радости, практически все взоры понуро упирались в холодный бетонный пол и только две женщины, пьющие кофе в дальнем углу, весело о чем-то общались и улыбались друг-другу. Их возраст, переваливший за сорок, прятался за обильным слоем макияжа; черные строгие штаны, такой же строгий пиджак и одинаковые серые блузки, выделяли их средь остальной массы в верхней одежде; да и настроение дам, разительно контрастировало с тем, что вокруг. «Наверное они здесь работают, надо у них и спросить, куда обращаться, да с чего начинать», -про себя подумал Данила и направился в сторону женщин.

— Я дико извиняюсь, что смею тревожить вас средь утренней чашки кофе, однако хотелось просто уточнить… -начал было говорить Данила, но тут же остановился, его не слушали, да и вообще не обратили внимания на его появления; он кашлянул обозначив свое присутствие и придав своему голосу тяжести, попытался спросить ещё раз: -Милые дамы, мне правда не удобно тревожить вас, но хотелось бы поинтересоваться всего лишь одним моментом…

— Да что вы пристали, видите мы общаемся, дайте хоть кофе спокойно выпить, а то с самого утра всем что-то надо, -перебила его одна из женщин.

Наверное стоило возмутиться этому хамству или просто уйти, но необходимо было выяснить с чего начинать, узнать направление куда идти далее. А возможно и его приняли за хама, этого он не знал, но неприятный осадок остался. Он сделал два шага назад и отвернувшись в пол оборота, просто стал ждать. Женщины продолжали свою неспешную беседу, не обращая никакого внимания на его присутствие. Каждая секунда сего ожидания, растягивалась томительной вечностью, привносила неловкость, да сеяла зерна сомнений. Стоя в метре от женщин, взгляд его непроизвольно врезался в очередь: почти все были с зонтами, кто-то был в дождевике, кто-то в куртке с капюшоном, все смотрели в пол и еле слышно что-то бормотали себе под нос. Возле самых дверей, стояла фигура охранника: рост его был выше среднего, сутулая осанка, выпирающий живот, растрепанные русые волосы, низко посаженный лоб, густые усы рыжеватого цвета чем-то походили на ершик для унитаза и абсолютно бездумный взгляд, который упирался куда-то вниз, перед собой, в пустоту. После, глаза Данилы скользнули на серый пол: множество следов тянулись от входа до очереди, где вода превращалась в слякоть, а мертвая листва с прилипшими к подошвам окурками, мешалась в осенней грязи. «Интересно во сколько эти люди пришли сюда, ещё и девяти нет, а уже такая вот очередь образовалась… да и откуда очередь, ведь стоит же аппарат, выдающий талоны на время визита, а здесь очередь — прошлый век. За сколько я сегодня управлюсь, ведь есть же ещё дела, надо бы сегодня ещё и в кафе заехать, и в магазин постараться попасть. У Верыного сынишки-то, день рождения завтра… подарок надо купить бы, порадовать парнишку, десять лет как-ни-как — юбилей. Да и Веру сто лет знаю, трудиться в кафе с момента открытия, обязательно надо явиться, да с подарком, побаловать мальчугана. Времена сейчас такие, что любая мелочь, подарок самый простой, внимание даже, радостью большой станет», -размышлял про себя Данила уперев взгляд в недвижимую очередь. Строгий голос женщины, заставил его прервать поток размышлений:

— Ну что там у вас? -из далека бросила женщина.

Её холодный взгляд с высока, смотрел в его сторону, руки надменно упирались в бока, а одна нога покровительственно топала по полу.

Подойдя к женщине вплотную, он расстегнул куртку, достал папку с бумагами и обратился к одной из них:

— Да мне договор, по земле, переоформить нужно… я в права наследия вступил и здесь простая формальность, нужно лишь имя заменить, -Данила протянул папку с бумагами.

— Ладно Светик я пойду к себе, может через часик ещё кофе попьем, -сказала вторая женщина и развернувшись пошла в другой конец холла, в его левое крыло, в сторону длинного коридора с множеством одинаковых кабинетов, по обеим его сторонам.

— Давай, наберемся тогда, -улыбнулась ей в ответ оставшаяся дама и проводив взглядом подругу, вновь повернулась к Даниле: -Так что там у вас говорите…

— Документы переоформить нужно, наследство отца… бизнес.

— Документы, документы… бизнес отца говорите, -куда-то в сторону, задумчиво, прошептала женщина.

— Ну да, магазин на рынке и там ещё аренда земли…

— Аренда земли, магазин, рынок… магазин, -женщина задумчиво продолжало бормотать каждое слово вслед за Данилой.

— Ага, просто переоформить документы, -он ещё раз протянул папку женщине, но её мысли витали совсем в другом месте и на его папку она совсем не обращала внимания; он убрал папку и улыбнувшись добавил: -Был бы весьма признателен за помощь.

— Признательны это конечно хорошо, -уголки её губ сплелись короткой улыбкой. -Но всё же вам надо в очередь, за направлением на подачу ваших документов.

— А через вон те автоматы, нельзя получить талон, на подачу моих документов? -он махнул рукой в сторону автоматов.

— Там нужно будет взять билет, вот в эту очередь, а вот там уже, вам выдадут направление на оформление ваших документов, -женщина махнула рукой в сторону ждущей толпы.

— Направление… билет в очередь, чтоб получить другой билет? -удивился Данила.

— Да, таковы правила и нечего здесь возмущаться, -она вновь постаралась улыбнуться, однако сейчас её лицо светилось саркастичной ухмылкой.

Ему захотелось колко ответить, как-то подшутить над этим моментом, но впереди была долгая процедура оформления этих самых бумаг и он вовсе не хотел, портить отношения с сотрудниками Главного Управления. Пока он подбирал, что ответить, женщина молча развернулась и пошла в сторону двери, куда тянулась длинная очередь.

Автомат выдающий талоны на прием, был такой же как и везде. Данила быстро внес свои данные и с узкой прорези справа, ему распечатался билет с указанием времени визита. Он посмотрел на часы — до назначенного времени было более часа. Глазами он попытался отыскать кресло, стул, да хоть что-то куда можно было присесть в ожидании, однако ничего подобного в холле не было, только длинная очередь, одни двери, да два серых коридора, уходящих куда-то в безвестность.

Данила ещё раз посмотрел на часы, задумчиво почесал свой затылок, спрятал папку под куртку, застегнул змейку и вышел обратно на улицу. Дождь по прежнему моросил. Однако капли были столь мелкие, что он даже не стал одевать капюшон, а просто пошел вперёд, через дорогу, там где стоял один бар, в который до этого, он ни разу и не захаживал.

Когда сто шагов были пройдены и он достиг дверей бара, голова его была уже мокрая, а капли дождя стекали по лбу, падали на лицо, капали с подбородка и носа на землю. Заведение было открыто и на удивление было полно народу, половина столиков были заняты, не смотря на то, что сейчас было дождливое утро. Данила занял свободный столик, который стоял в дальнем, темном, углу и сделал заказ: чашка кофе с ломтиком имбиря и глазунья с беконом. Съеденный перед выходом бутерброд, уже давно растворился в желудке и он начинал бурагозить, урчать и требовать новой порции пищи; да и бюрократическая волокита, не было известно на сколько она затянется. Кофе принесли практически сразу и откинувшись на спинку мягкого кресла, он стал ждать. На фоне играли ритмы легкого джаза, которые гармонично вплетались в царящий галдеж, а приглушенный свет, моментально заставил позабыть, что сейчас только утро. Атмосфера напоминала пятничный вечер и до полного комплекта, не хватало лишь рюмки текилы. Он стал подумывать, а не заказать ли полтинник спиртного, так, всего лишь для согрева, но вспомнив, что день только начался, быстро отказался от этой идеи.

Медленно потягивая чашку кофе, взгляд его скользил по публике заведения. За соседним столиком, подперев голову рукой, сидел мужчина возрастом за пятьдесят и задумчиво взирал на бокал конька с чашкой кофе, стоящие перед ним; через пару столиков, напротив, сидела компания веселых гуляк, которые скорее всего праздновали что-то ещё со вчера; за стойкой бара велись какие-то оживленные споры, сопровождаемые пенным напитком; два мужика в солидных костюмах, внимательно изучали какие-то бумаги за чашками кофе; а чуть далее сидела ещё одна небольшая компания, на вид студенты и они пили пиво; в другом конце заведения, прямо напротив Данилы сидела она, та самая девушка, которая налетела на него у дверей Главного Управления. Его взгляд остановился на ней. Она грустно смотрела куда-то вперед, как бы о чем-то раздумывая, созерцая, мечтая; пред ней стояла чашка свежего кофе источающая легкую дымку, а желтый зонтик висел на спинке деревянного стула. Фигура её была изящная даже слегка худощавая, стройные ноги обтягивали синие джинсы, тонкие пальцы задумчиво поглаживали идеально-выразительный подбородок, средь черных как сажа волос выделялись редкие белые пряди, а из под прямых черных бровей смотрели две зеленые сферы. В глазах её было что-то магическое, они отстранено глядели в сторону и в то же самое время, тянули к себе как магнит, не давали оторвать взгляда, заставляли сердце биться сильнее. Не смея моргнуть, он сделал последний глоток кофе, отставил чашку в сторону и захотел подойти познакомиться; однако проглотив комок вожделения, он решил обождать, всего лишь минуту, ещё пару мгновений насладиться моментом неопределенности. Мечтания поглотили его ещё на минуту и совсем уж внезапно, ему захотелось сходить в туалет. Клапан давил так сильно, что он тут же встал и быстрым шагом направился в уборную.

Когда он вышел, лицо его светилось довольством, а на столе, стояла заказанная ранее глазунья с беконом. Вот только столик за которым сидела девушка был пустой. Он было кинулся догонять её, но подбежав к дверям заведения, остановился. «Наверное не судьба, раз вот так вот… дождался называется. И приспичило же мне в самый неподходящий момент… Не судьба значит, не судьба!» -понурив голову вниз, он пошел к своему столу, расправляться с яичницей.

Прожевав последний ломтик бекона, он посмотрел на часы: до назначенного в талоне времени, оставалось ещё двадцать минут. Он не стал ждать официанта, подошел к бару, расплатился на месте и вышел на улицу. По прежнему продолжал идти дождь.

Спустя сто шагов, он вновь стоял пред вратами Главного Управления. Черная кошка в пушистых белых сапожках, проскочила перед глазами и так же внезапно как появилась, так и пропала из виду. Постояв с полминуты снаружи, он отворил двери и прошел внутрь, и как только дверь захлопнулась за его спиной, так сразу, он ощутил какое-то гнетущее чувство, тревогу и ему захотелось обратно вернутся в бар, а ещё он подумал: «А вдруг там будет она, вновь её встречу?» Он улыбнулся наивной мысли, помотал головой и направился в сторону очереди. В людской череде ничего не изменилось, те же хмурые лица, слякоть с прилипшей листвой под ногами, тихий недовольный ропот, тяжелый взгляд охранника у дверей и ощущение томительной вечности. Те же самые дамы, что и с утра, стояли на том самом месте, пили кофе и весело о чем-то шептались. Став слегка в стороне от очереди, он стал ждать и наблюдать за табло, на котором периодически выскакивали цифры. До назначенного времени оставалось меньше минуты.

Когда бесконечная минута закончилась и подошло его время, он посмотрел на экран, потом на часы. Ему пора было заходить внутрь, однако на электронном табло не было никаких изменений, его номер не светился. Он решил подождать ещё и отошел к стене. Так прошло ещё долгих десять, а может и пятнадцать минут; и наконец-то на табло появились цифры с его номером «21». Он подошел к охраннику, предъявил свой талон и хотел было пройти внутрь, но охранник преградил ему этот путь.

— Не велено, -куда-то в сторону буркнул охранник.

— Мне на время назначено и билет есть, вот… -Данила достал свой талон и показал охраннику.

— Назначено это хорошо, -не поворачивая глаз в его сторону, томно произнес охранник.

— На талоне вот время стоит и мой номер, -Данила протянул талон ближе.

— Может и стоит, но пока не вызывали — пропускать не велено, -монотонно произнес охранник.

— Так зачем же я тогда талон брал?

— А мне почем знать, я охранник, -растягивая каждое слово казалось он издевается.

— А кто тогда знает… к кому обращаться?!

— Я охранник — почем мне знать.

— Так вы же сотрудник этого здания, работаете здесь и хоть что-то знать, да должны?..

— Знаю когда обед, да что без команды пропускать не велено, -охранник кивнул в сторону коммутатора, висящего на стене, прямо возле двери.

— А номерок тогда зачем?! Табло вон висит ещё и там мой номер… моя очередь уже подошла, -Данила указал рукой в вверх, там где висело электронное табло с цифрами.

— Может и подошла, но пока приказа не было, впускать не имею права.

Средь толпы стали слышаться недовольные голоса, ропот усилился. Практически все были недовольны, что кто-то пытается миновать очередь, суя какой-то талон. Однако громко никто не возмущался, было слышно только невнятное и кислое бормотание, да и то, лишь у некоторых под носом. Возмущение закипало и внутри Данилы, но что ему было делать, задавать охраннику один и тот же вопрос снова, иль высказать ему свое недовольство? Имело это какой-то смысли иль нет, он не знал. Скорее всего, это было бы просто пустым звоном, но бурлящая внутри магма была неумолима и не подчиняясь доводам разума, готова была прорваться наружу. К горлу его подступил ком, он перевел дыхание и хотел было выругаться, так громко, чтобы слышали все. Но в это самое время к ним подошла утренняя дама, та самая с которой он общался пару часов назад и поинтересовалась сутью конфликта:

— Что здесь произошло?

— Здравствуйте ещё раз, -Данила улыбнулся женщине и протянул ей билет. -У меня вот талон… время уже подошло и мой номер вызывают.

— Ага, талон говорите… -женщина взяла билет в руки, внимательно пробежалась по его содержанию и еле слышно, себе под нос, стала медленно проговаривать каждое слово: -Это хорошо, хорошо… документы, земля… земля.

— Ну да, всё верно, -улыбнулся Данила. -Мы с вами ещё утром общались.

— Ага, точно общались… я думаю мы решим вашу проблему, -она протянула талончик обратно Даниле и молча развернувшись скрылась за дверью.

Он тут же ринулся вслед за ней, однако на пути вновь возникла громадная фигура охранника.

— Не можно, -так же как и прежде, монотонно проговорил он.

— Так вот же, -Данила возмущенно простер руку в сторону закрытой двери. -Сказали же, что решат мой вопрос!..

— Да, сказали что решат, -подтвердил охранник. -Но команды входить, пока не давали.

— Какой команды?.. вот у меня время и номер мой вон, -повысив тон и ткнув рукой в табло возмутился Данила.

— Должны отдать приказ — без него пропускать не велено.

— Черти что выходит, -Данила махнул рукой и направился обратно к стене.

Однако стоило ему только отойти в сторону, как из коммутатора раздалось шипение и хриплый голос выдавил: «номер двадцать один — Правдин».

Плохое настроение миновало мгновенно и победно сжав кулаки, Данила развернулся и направился обратно к двери. В этот раз охранник взял талон, внимательно изучил каждую цифру, после вернул талон, подобно швейцару отворил двери и тем же монотонным голосом сказал:

— Двадцать один — проходите.

В спину ему несся тихий ропот толпы, хмурая очередь стояла на месте и бормоча под нос возмущалась; но сейчас, он уже не обращал на это никакого внимания, а просто сделал шаг вперед, переступил порог и оказался в очередном зале.

Узкий вытянутый коридор, тянулся далеко вперед. Потолок сидел очень низко, стоило протянуть руку вверх, даже не выпрямляя её и до него легко можно было достать. Пропитанный влагой воздух, был весьма удушлив и попахивал прелью, впрочем запах этот быстро миновал, во всяком случае, Данила перестал его ощущать. Справа была длинная глухая стена, по всей её длине тянулась столешница, возле которой стояли люди и что-то писали. Спины их были согнуты, абсолютно все лица были безрадостны и похожи между собой, даже ручкой все водили синхронно. По левой стороне находились протяженная кирпичная стена, с небольшими стеклянными окнами выше груди, за которыми сидели лица принимающие документы. Где-то в середине длинного коридора, возле одного из окошек, поднявшись на цыпочки, стояла невысокая женщина, она была одета в длинный, почти до земли, темно-зеленый плащ, а волосы её были небрежно растрепаны; она пыталась что-то доказывать, смотря снизу вверх и хотя сути её слов слышно не было, но по её жестикуляции вполне можно было ощутить нарастающее негодование. Люди получали бумаги в окнах и отправлялись к стойке напротив, становясь частью массы заполняющей какие-то бланки; кто-то подходил к окнам, протягивал бумаги внутрь и получая новые, вновь отправлялся на свое место.

Пару бесконечных минут, глаза Данилы бегали по этому коридору, цепляясь то за низкую даму возле окошка, то за серую массу заполняющую какие-то формуляры, то с замиранием сердца смотрели на длинную кирпичную стену, которая вызывала какую-то неведомую жуть ниже горла. Тяжелый однотонный голос, раздавшийся отовсюду, заставил его вернуться в реальность: «Номер 21 пройдите к специалисту номер 34… номер 21 пройдите…». Он помотал головой, смахнув налет забвения, посмотрел на свой талончик и пошел вдоль коридора, искать окошко с номером «34». Однако пройдя добрую сотню шагов, дойдя до конца коридора, он так и не нашел окошка с номером «34»; за 33 следовало сразу 35 и далее 36, 37, 38… нужного ему номера не было. Тяжелый однотонный голос продолжал твердить далее: «Номер 21 пройдите к специалисту номер 34… номер 21 пройдите…». В конце коридор поворачивал налево и тянулся дальше, в темноту, которую разбавляло лишь редкое мигание тусклых ламп. По телу пробежались мурашки, он почесал затылок и решил вернуться, уточнить в одном из окон, где находиться этот специалист, с номером «34».

Он вернулся назад, сделав шагов пятьдесят и остановился в паре метров, от той самой женщины, которая до сих пор о чем-то спорила со служащими управления; однако сейчас, вблизи, она оказалась не такая уж низкая, всего на несколько сантиметров ниже Данилы. Суть её спора, заключалась в принятых у неё, ещё месяц или два месяца назад, документах; которые сейчас, нигде не хотели находиться, они были как бы утеряны и в то же время, по утверждению специалиста управления, здесь ничего не терялось, а тем более, такая важная вещь как документы. Его внимание пропало всего на доли секунд, а когда он повернул свой взгляд в сторону окошка со специалистом, так сразу ощутил на себе взор неприязни. Окно за которым находился холодный взгляд специалиста, было чуть ли не на уровне подбородка, а сам работник, сидел на пол метровой возвышенности. Он посмотрел снизу вверх, встретившись глаз в глаз с молчаливой флегматичностью за толстым стеклом. Там сидел мужчина, сорока с лишним лет, в серой рубашке и черном галстуке. И стоило задержаться на нем, чуть более чем на мгновение, как сверху начал давить низкий потолок, суета у стойки напротив обернулась нарастающей паникой, а черный галстук начал выедать глаза, словно яркое солнце после душной темницы. Данила сглотнул дискомфорт и непроизвольно почесав подбородок, обратился к человеку напротив:

— Добрый день, у меня вот талон… мне нужен специалист номер «34».

— Хорошо, -равнодушно произнёс черный галстук.

— Так здесь вот, 33, а сразу за ним 35 идёт?..

— Всё верно, -монотонно ответил галстук и продолжил дальше молчать.

Данила протянул талон в небольшое окошко, через которое принимали бумаги, но галстук не пошевелился, лишь покровительственно хлопнул глазами.

— Мне на время назначено, -он постарался сказать это более официально, с максимальной строгостью в голосе.

Женщина рядом, продолжала спорить, внутри Данилы тоже начало закипать, но он, переборов себя успокоился и максимально доброжелательно, на сколько это позволяла обстановка спросил по другому:

— Где я могу найти окошко под номером «34»?

И едва он закончил свой вопрос, как вновь раздался голос отовсюду: «Номер 21, срочно пройдите к специалисту номер 34…».

— Вот видите — меня вызывают!

— Это хорошо, но вы не по адресу. Я специалист номер «35».

Данила решил перепроверить это обстоятельство ещё один раз: он посмотрел наверх, почти под самым потолком, висела цифра «35», а чуть левее, там где стояла женщина, был уже номер «33». Женщина, в длинном плаще, все более негодовала, её размеренная речь постепенно срывалась в истерику. Он собрал в кулак оставшееся самообладание и спросил снова:

— Подскажите, где находиться специалист номер «34»?

— Вам в кабинет нужно, -монотонно ответил галстук.

— Понял, а как найти этот кабинет?..

— Вам нужно по коридору пройти, а дальше налево… только там со светом перебои, уже месяц, как электрика найти не можем, -в голосе и во взгляде черного галстука проступило человеческое понимание и Даниле даже показалось, что он улыбнулся, однако лицо его, по прежнему, было каменным.

— Спасибо, -выдохнул Данила.

Он направился обратно, в самый конец этого зала, а женщина у соседнего окошка продолжала доказывать свою правоту, то с надрывом в голосе угрожая, то расстилаясь в мольбах. Пройдя в конец коридора, он повернул налево и направился дальше, туда, куда тянулась безвестность. Несколько секунд был свет, а потом лампы моргали, короткое мгновение темноты и вновь, на несколько секунд воцарялся свет. Средь этого мерцания, вполне можно было разглядеть облезлую краску на стенах и обвалившуюся с потолка штукатурку. Сырость здесь стояла как на улице и по затылку Данилы пробежала зябкая дрожь. Небольшой коридор, шагов в десять, показался нескончаемым. Каждый шаг, делался в надежде, быстрее достичь своей цели и когда он дошел в конец коридора, он не мешкая дернул дверь на себя, но она не поддалась. На несколько секунд, дыхание его остановилось, после он зачерпнул глоток влажного воздуха и толкнул дверь от себя. В глаза ударил ослепительный свет.

Небольшая вытянутая комнатушка была залита выедающим глаза, ярким светом. По левой стороне, вплотную, одна подле другой, стояло пять дверей: №13; №21; №34; №55; №89. Справа, прямо по центру, подле стены, стоял одинокий стул; он был деревянный, спинка и сиденье были из кожи, впрочем кожа эта, уже давно износилась. В конце комнаты, была ещё одна дверь. Она была массивнее остальных, множество резных деталей и металлическая фигурная ручка в виде льва, говорили, что двери этой не менее сотни лет. Данила сделал шаг вперёд и потянулся было к ручке, одного из кабинетов, как тут же остановился. Он достал свой талончик, сверил все номера и поняв, что чуть не ошибся, отворил соседние двери.

— А, вот и вы… что-то вы долго «21», долго… -за столом, прямо напротив двери, сидела та самая женщина с которой Данила общался в холле.

— Так это… найти сразу не смог, -как бы извиняясь улыбнулся Данила.

— Правдин, всё верно?.. -спросила женщина.

— Абсолютно точно — Данила Правдин.

— Вот и отлично, -улыбнулась женщина и уперев глаза в стол, начала что-то писать.

Данила оглянулся по сторонам, но зацепиться глазу было не за что. Крохотная комнатушка была метра три длиной и максимум два в ширину. Потолок казалось был ещё ниже, чем в предыдущем, длинном зале. Впереди стоял стол, за которым сидела женщина и всё, больше ничего здесь не было, даже стула чтобы присесть. Четыре белых стены и ни одного окна, только дверь сзади. Он достал документы и собрался было протянуть их женщине, но она опередила его.

— Идёмте, проведу вас, -она встала со стула, вышла из-за стола и протянула Даниле какую-то бумажку. -Я же говорила, что решим ваши проблемы.

— А документы? -удивленно поинтересовался Данила.

— Я только направления выписываю, -она отворила двери предлагая покинуть удушливую каморку. -Это ваше направление к следующему специалисту, там вам всё расскажут.

Данила вышел обратно. Внутри, радость чередовалась с замешательством. С одной стороны, ему шли на встречу, а с другой столько времени ушло на какую-то, совсем непонятную бумажку, смысла которой он абсолютно не понимал. Он хотел было спросить один вопрос, но женщина, громко захлопнула дверь кабинета и хитро ухмыльнувшись сказала:

— Да вы не переживайте, Правдин, у нас в организации всё быстро решается — минимум бюрократии.

— Это хорошо, ведь мне только переоформить… -начал было Данила, но его вновь перебили.

— Вам наверх, в кабинет «144», там вам всё объяснят, -она открыла массивные двери, приглашая пройти далее.

Данила переступил порог и очутился в новом коридоре. Массивные старинные двери, бесшумно захлопнулись за его спиной. Прямо впереди, стояла длинная лестница, её тяжелые ступени уходили наверх, откуда доносился топот множества ног и гомонящая суета. Направо уходил длинный коридор, конца которого он не увидел. Женщина молча повернула в этот коридор, сделала пару шагов, потом остановилась и обернувшись сказала:

— А вам наверх Правдин, кабинет «144».

— Там-то уже примут мои документы?

— Все вопросы там, я и так с вами на кофе уже опоздала, -она развернулась и пошла прочь, в серую даль коридора.

Гранитные ступени были чрез меру высокие, в раза полтора, а то и два, выше обычной ступеньки; а кроме этого, ещё и очень широкие, пожалуй не менее полуметра. Всего их было тридцать три, пока Данила поднимался, он сосчитал каждую. Миновав последнюю поступь, он грузно вздохнул и осмотрелся по сторонам: высокие потолки, прямо как в холле; два коридора с множеством кабинетов, расходились в разные стороны, налево и направо; почти возле каждой двери стояли какие-то люди, стульев рядом не было и все ожидали своей очереди, переминаясь с ноги на ногу; а черные галстуки да серые блузки, сновали взад и вперёд, с понуро опущенными головами. В расположении кабинетов царила полная чехарда, никакого порядка не было, сплошной хаус.

Нужную дверь, удалось разыскать спустя минут десять. Она находился в самом конце левого крыла, сразу за кабинетом №92. «Что за бред, где порядок?.. так и заблудиться недолго, а ведь сегодня уже успел поблуждать, еле нашел этого специалиста №34, да слава богу, что здесь быстро всё разыскал и очередь… эта очередь», -мимолетно пронеслось в голове и он улыбнулся, заметив, что очереди возле кабинета «144» нет. Около соседнего кабинета, томилось три человека, а здесь было пусто. Он ради приличия постучал, не дожидаясь ответа, тут же открыл двери и зашел внутрь.

— Вам чего молодой человек? -встретил его на пороге, томный голос женщины.

— У меня вот документы… да и ещё направление к вам, вот… -он достал бумажку выписанную предыдущим специалистом, прошел с десяток шагов вглубь кабинета и протянул бланк женщине.

— Так-так… Правдин, -женщина надела очки и углубилась в маленький клочок бумажки.

Кабинет был гораздо просторнее предыдущего, размерами в несколько раз больше, однако его высоченный потолок, делал его весьма несуразным, напоминая длинную консервную банку. Стол стоял почти в центре комнаты, а сидящая за ним женщина, была довольно кучная и имела весьма почтенный возраст.

— Молодой человек, давайте ваши документы.

Данила протянул папку и обратился:

— Мне здесь переоформить надо и ещё…

— Да-да разберемся, -перебила его женщина.

— Там всего лишь небольшой нюанс…

— А копии? -снова не дала договорить женщина.

— Там всё есть, -улыбнулся своей предусмотрительности Данила.

— Они не годятся, нам нужны наши копии, -она небрежно засунула бумаги назад в папку и протянула их обратно Даниле.

— Там же хорошие копии, почему это они не годятся? -возмутился Данила.

— Молодой человек, я не намерена с вами спорить, сделайте, пожалуйста наши копии, в количестве пяти экземпляров и тогда подходите.

— Так я тоже ведь не намерен вступать в споры и вовсе не пытаюсь, навязать свои правила, мне вот только бы… -он посмотрел на сидящую напротив женщину и не стал продолжать далее.

Она грузно восседала за своим столом, пытаясь раздавить его своим взором, а её рука, недвижимо протягивала ему папку с бумагами. Раздосадованный он взял документы, развернулся и собрался было уже уходить, как вспомнил, что надо бы спросить, где делать эти эксклюзивные копии; однако женщина словно прочитав его мысли, не поднимая глаз, опередила его и сказала:

— В самом конце правого крыла, там будет очередь… найдете в общем.

По дороге в другое крыло, Данила столкнулся с одним из служащих в черном галстуке; тот не смотрю перед собой, налетел на него и не сказав ни слова, так же молча, с опущенной головой, продолжил свой путь. Данила сей факт возмутил, он хотел было выругаться, но махнул рукой и пошел далее. Протяженная очередь была заметна из далека, с самого начала крыла. Человек двадцать, а может и более топтались на месте, почти в руках каждого были папки, а кто-то держал дипломаты, которые из далека казались довольно тяжелыми. Он занял свое место в очереди и стал ждать. Спустя минут десять, когда длинная вереница людей продвинулась всего на пару метров вперёд, очередь за ним кто-то занял. Но он не обернулся, не посмотрел назад, а в томительном молчании продолжил ждать своего череда.

— Молодой человек, а вы тоже стоите копии делать? -спросил голос сзади.

Это был худощавый, сутулый, старик с потертым саквояжем в руках. Его лицо было покрыто глубокими морщинами, напоминающими трещины в земле от столетней засухи, крючковатый нос и острый подбородок смотрели вперед, готовые рассекать все на своем пути, а ярко выраженные, зеленые глаза, совсем не выдавали почтенного возраста. Эти два широких малахита, словно загипнотизировали его, смотря в их глубину, ему показалось, что он смотрит в зеркало. Они были полны жизни и принадлежали молодому, полному сил, мужчине. Густые седые волосы, тянулись до самых плеч и более походили на шерсть серого волка.

На долгую минуту времени Данила впал в размышления, какое-то тревожное чувство проникло внутрь него, глаза скользили по незнакомцу пытаясь отыскать ответ на терзающий душу вопрос, однако мысль эта никак не могла четко сформулироваться в его голове и витала вокруг в виде какого-то далекого воспоминания. Но что сразу врезалось в глаза ему и возможно, то и было причиной мытарства его, это был вид столь старого человека, коих за свою жизнь он практически не встречал. Вернувшись из тумана раздумий, он вытер глаза, припомнил заданный ему вопрос и как-то машинально ответил:

— Да, я думаю все здесь стоят с этой целью.

— Я вот уже более месяца здесь толкаюсь, да всё ни как на прием попасть не могу.

Данила помотал головой и тихо буркнул:

— Бывает.

— А вы знаете, что они данные о нас собирают, а потом их в специальную картотеку заносят… -как бы шепотом пробормотал старичок, потом обернулся по сторонам и продолжил: -Да это с самого рождения делают, всё они о нас узнают, всеми способами выведывают. Только потом, данные наши меняются — обновлять их нужно. Вот они и выдумывают всякие справки, да копии.

— Может быть, -Данила слегка улыбнулся и пожал плечами.

— Да-да, не может быть, а точно! Я это давно уже как понял, вот скажите мне, зачем им пять копий?..

Зачем копий должно быть именно пять и зачем их делать так много, Данила и сам не знал, он даже удивился, когда услышал о пяти экземплярах, но спрашивать об этом он не стал, не хотелось тратить время на лишние разговоры. Однако сейчас, когда на этот факт обратил внимание не только он, это показалось действительно странным. Не зная, что ответить, он просто пожал плечами, а старичок продолжил высказывать свои домыслы:

— Вот вы подумайте, зачем им справка о моем образовании, когда я уже давно как восьмой десяток разменял? Тем более я пришел не льготы просить иль вымаливать что-то, а так, всего лишь простую формальность оформить, справку заверить. Они же, у меня, справку об образовании спрашивают, зачем?.. Да, у меня все документы хранятся, я уж такой человек, но согласитесь вопросы возникают, -он вновь обернулся по сторонам и удостоверившись, что его не подслушивают продолжил, но ещё более тихо, совсем шепотом. -Мне кажется за нами следят… за каждым из нас кто-то наблюдает.

Данила пожал плечами, на этот домысел он ничего не мог ответить, лишь слегка улыбнулся и как бы в сомнениях пожал плечами ещё один раз.

— Да вы не смейтесь молодой человек, я-то вижу, что вы скептически к моим словам относитесь… да и не только вы. Со стороны оно вроде как бред звучит, мания преследования, но попомните мои слова.

— Да я вовсе не считаю, что это бред, -сказал Данила. -Просто я как-то не задумывался над этим вопросом, да и кому оно надо, диплом мой ещё…

— Не скажите, не скажите… -как-то зловеще улыбнулся старичок. -Каждый человек может принести великую пользу этому миру, просто не каждый может найти свое место. Вот власть и пытается, собрать все пазлы до кучи, да выстроить из кусочков, картину сего мироздания. Только вот начать не знают с чего, вот и выходит всё косо да криво. Начнут с середины — теряют концы, а с края зайдут — так и вовсе запутаются. Сейчас вот с человека решили начать.

— С человека? -переспросил Данила.

— Ну да, с человека. Измени сущность людскую, вложи в его взгляды истину иную, так и общество пойдет совсем по иному пути. Я когда молод был, время совсем другое было, власть другая была, люди были другими, все иначе происходило. Так вот я тогда много где ездил, всякие земли видал, с множеством различных народов общался… давно это было, очень давно, -старичок грустно вздохнул. -А вот вы допустим, кто по образованию?..

— Да я филолог — языки изучал, -куда-то в сторону произнёс Данила.

— Вот-вот, вполне подходите под шпиона.

— Да какой я шпион, так мелкий лавочник, -криво улыбнулся Данила. -Да и кому мы нужны, чего им бояться?

Старичок ещё раз осмотрелся по сторонам, придвинулся вплотную и еле слышно, прошептал на ухо всего одно слово:

— Революции.

Едва прозвучало это слово, как неизвестно откуда, прям в двух шагах сзади, появился человек в серой спортивной куртке. Старик отпрянул мгновенно, сделав шаг назад и не подавая виду, он молча стал дальше ждать своей очереди. Данила посмотрел прямо в лицо подошедшего человека и по телу его пробежались мурашки. Он опустил глаза ниже и взгляд его упал на такую самую папку с документами, как и у него самого. После он развернулся и до конца очереди стоял молча, не оборачиваясь назад и не говоря ни единого слова. Когда миновал час времени и подошел его черед заходить, только тогда он обернулся назад и сразу встретился глазами с человеком в серой спортивной куртке. Старика в очереди уже не было.

Копии документов, были сделаны на светло-серой бумаге и стоимость их была довольно не мала, она была в разы выше обычной цены, однако сей факт вызвал только улыбку, а в голове проскользнула забавная мысль: «Значит всё дело просто в деньгах, выманивают как могут… хм, копии!» С деньгами он расстался без малейшего сожаления и сложив все бумаги в свою папку, вышел обратно. Едва его нога переступила порог и он вновь оказался в коридоре, как он тут же заметил, что человека в серой спортивной куртке уже нет. Тело вновь содрогнулось, он крепче сжал папку с бумагами и направился в кабинет «144».

Впрочем в этот раз история повторилась по кругу, документы у него не приняли. Женщина натянула очки, бегло прошлась по ним взглядом и протянула их обратно Даниле.

— Молодой человек, а заверить бумаги… -её монотонный голос звучал с упреком, что довольно сильно раздражало Данилу.

— Заверить… они же и так на бланках ваших?..

— Нужно ещё в канцелярии заверить.

— В канцелярии?

— Да, в канцелярии это не далеко, этажом выше.

— У меня же вот есть оригиналы с печатями, да и копии я снял там где вы сказали… зачем же ещё заверять? -он еле сдерживал бурлящее противоречие.

— Таковы правила, есть директивы… просто делайте, то, что вам говорят и всё! -голос женщины сменился с монотонного бормотания, на повышенный назидательный тон.

— Ясно, -смиренно буркнул Данила.

Он сунул папку с бумагами под мышку и направился этажом выше, в канцелярию. На его удивление, там было пусто, ни единой души, не было даже клерков заверяющих эти копии. Так он простоял минут десять, а может и более, пока женщина в серой блузке, с угрюмым лицом, не пришла на свое рабочее место.

— Кофе не дадут попить, -недовольно буркнула дама. -Что там у вас?

Данила ничего не ответил, только молча протянул папку с бумагами. На каждом листике, копий его документов, ему молча поставили серые штампы, один комплект копий канцелярия оставила себе, сообщив об этом Даниле и он вполне удовлетворенный, что наконец-то все сделал, поспешил обратно, в кабинет «144». Настроение его, вновь переменилось в лучшую сторону.

Без предварительного стука, он отворил двери кабинета «144», но тут же, с порога, его встретил стальной голос женщины:

— Обождите немного — занято!

Взгляд его, уперся в серую спортивную куртку. Дыхание его тут же замерло, сердце заколотилось сильнее. Тот самый человек, что и в очереди, стоял спиной к нему, прямо возле стола, где восседала хозяйка сего кабинета. Данила проглотил тяжелую слюну и не говоря ни слова, вышел обратно в коридор и закрыл за собой двери.

Человек в серой спортивной куртке, вышел спустя ровно десять минут. Их взгляды вновь пересеклись и сейчас, в глазах оппонента, Данила увидел какое-то торжество, отчего ему стало ещё более не по себе. С минуту он стоял на месте, пока человек в серой куртке, не исчез с его поля зрения. После он в очередной раз, отворил двери кабинета и вошел внутрь.

— А, это опять вы… -голос женщины как и прежде был томный, но сейчас в нем звучала какая-то издевка. -Все заверили, все сделали?

Данила промолчал и протянул документы. Женщина натянула очки и разложив на столе принесенные бумаги, начала их изучать. Так прошло минут десять, наверное даже пятнадцать; время тянулось медленно, словно древесная смола, а окружающую тишину, нарушали лишь редкие звуки перелистываемой бумаги.

— Ну у вас все в порядке, вроде как… -прервала тишину женщина и поправив очки добавила: -Почти все в порядке, справки об образовании не нахожу только.

— Об образовании?.. -удивился Данила.

Ему тут же вспомнился сутулый старичок в коридоре и внутри что-то защемило, не боль, совсем нет, просто неприятное чувство тревоги.

— Да, справки об образовании, -покачивая головой повторила женщина.

Данила ничего не ответил, он просто молча замер на месте, словно испуганный кролик перед удавом. Женщина безмолвно листала бумажки, вгрызаясь глазами в каждую букву. Так, в абсолютном молчании, под шелест бумаг, прошла ещё долгая минута времени. И в эту самую минуту, страх растворился, оцепенение миновало и на смену ему пришло некое возмущение, внутренний протест, возражение.

— Ладно… я думаю, мы без неё обойдемся, мы же свои люди. Не будем же мы из-за таких вот пустяков, возню разводить и плодить бюрократию, -женщина сняла очки и криво улыбнулась.

Уже набравшийся смелости и решившийся на возражения Данила, тут же обмяк, после этих слов женщины. Растерянность улетучилась, пропал гнев, а на их место, неведомо откуда, водрузилась удача, некий внутренний триумф, маленькая победа и новый прилив сил. Лицо его расплылось в робкой улыбке.

— Спасибо, -еле слышно произнес он.

— Смотрите, я одну копию документов у себя оставляю, ещё одну нужно будет занести в кабинет «34», тот с которого вас направили ко мне, -тем же монотонным голосом, что и в начале начала говорить женщина. -А теперь, я выписываю вам направление на прием, в следующий кабинет…

— Ещё один кабинет? -перебил Данила.

— Да, ещё один кабинет, -ответила женщина и неодобрительно посмотрев в сторону Данилы продолжила: -Кабинет №6. Там у вас должны принять документы, вместе с копиями. Один экземпляр копий остается у вас, взамен оригиналов, которые тоже необходимо будет отдать для регистрации вашего прошения. Ну в общем и всё Правдин.

Женщина протянула папку с документами обратно Даниле, надела очки и молча начала что-то писать. Он взял папку, сунул её под мышку и собрался было уже уходить, но едва он сделал два шага в направлении двери, как он вновь услышал томный голос:

— Правдин, куда же вы?.. Ваше направление, -женщина осуждающе покачал головой и протянула бумажку.

Он виновато опустил голову, вернулся обратно к столу и молча взял бумажку.

— Поблагодарили бы хоть, Правдин, -искоса посматривая с под очков сказала женщина. -Люди неделями пороги обивают, чтоб хотя бы через один кабинет пробиться, а вы возмущаетесь только, недовольство свое здесь показываете.

— Благодарю, -виновато опустив голову прошептал он.

— Я вас на пятницу записала, на эту неделю!.. Примут у вас документы…

— Аж на пятницу? — в пол тона перебил он женщину.

— Правдин, я же говорю, люди месяцами стоят, ждут приема, а вам честь оказана — считайте повезло!

— Ну да… ну да, -тихо пробормотал он.

Женщина, покачала головой, брови её сердито насупились, уста надменно цокнули, руки сцепившиеся в замок легли в центр стола, давая понять что разговор подошел к концу, после, она уткнулась в бумажки разбросанные на столе и с каким-то презрением, не отрывая глаз от бумаг, поставила точку в их разговоре:

— Удачи вам!

Он так и вышел, с опущенной головой и с острым чувством подавленности.

«Мертвый Енот»

Когда двери Главного Управления, захлопнулись за его спиной и он оказался на улице, рабочий день уже подходил к завершению, начинался вечер и дождь наконец-то закончился. Хмурые тучи исчезли, солнечный диск вылез из спячки и небо озарила яркая радуга, которая подобно райским вратам, прокладывала дорогу вперёд. Данила глубоко вздохнул и свежий воздух тут же его опьянил, в голове приятно зашумело, а кончики рта сплелись довольной улыбкой. Жалкое чувство беспомощности миновало с первым глотком свободы, которая четко ощущалась, сразу, за порогом этого здания. Внутри него ликовала победа, он был искренне рад, что на сегодня унизительная процедура закончилась, что больше не надо что-либо просить у этих чиновников-кровососов. Оставалась одна простая формальность, подать заверенные документы и далее спокойно работать. Не замечая ничего вокруг, не осознавая ничего кроме радости, ноги его понесли вперёд, через дорогу, в тот самый бар, где он завтракал сегодня с утра.

Перейдя дорогу, вступив по пути в пару луж, он оказался у дверей заведения. Стоя на пороге, он задумался и только теперь осознал, что даже не знает как называется сей кабак. Вывески на нем не было, глаза пробежались по фасаду здания и заметили небольшую табличку серебристого цвета, прямо возле двери. Он подошел вплотную и шевеля губами, прочел про себя: «Трактир „Мертвый Енот“, основан давным-давно, энтузиастами нашей планеты». Все сто шагов, что он проделал от бюрократического борделя, его преследовало жгучие желание выпить, выбросить из головы весь этот бред, снять напряжение. Он коротко улыбнулся, открыл двери и оказался внутри.

Трактир был забит почти под завязку. Казалось он совсем не ощущает течения времени и живет вечной пятницей. Глаза Данилы, пробежались по всему заведению и отыскали всего лишь пару свободных столов, один из которых, был тем самым за которым он утром пил кофе. Спешно заняв тоже самое место, он откинулся на спинку дивана и стал ждать официанта. Сейчас же, когда дела на сегодня были закончены, он без лишней спешки постарался разглядеть интерьер заведения. Полукруглые кирпичные своды, создавали какой-то неведомый, приятный уют и пожалуй им, была не одна сотня лет. Небольшие окна находились чуть ли не под самым потолком и на них висели кованные решетки, привнося таинственный дух этим стенам. С потолка свисали диковинные, грациозные люстры, которые были из давно ушедшей и забытой эпохи, впрочем они не светили, а висели скорее для декорации. Заведение освещал тусклый свет причудливых стеклянных фонарей, которые буквально вырастали из кирпичной стены. Подле них, над каждым из столиков, висели картины; они были обрамлены резным деревом цвета золота, а из их центра смотрели лики давно почивших правителей, поэтов, ученых. Даже стойка бара, уносила куда-то далеко за пределы этого времени, в волшебную сказку, а застывшие скульптуры у её основания, светились ярким, адским, огнем.

Ритмы джаза по прежнему разбавляли выпившую суматоху, только сейчас шумиха казалась сильнее, а музыка слегка громче. Тусклый свет, растворял время в пространстве, подобно ложке майского меда опущенной в стакан горячей воды. Компания студентов, за дальним столиком, продолжала сидеть здесь с утра; за соседним столом сидела компания женщин, они перебивали друг-дружку и на их столе, стояло две бутылки вина; ещё правее сидело трое мужчин, того же возраста, что и Данила и они пили пиво… За каждым столом сидели какие-то компании, пили спиртное и что-либо обсуждали, все перебивали друг-друга и пытались соперничать с музыкой, но сколько глаза Данилы не бегали, из одного конца бара в другой, отыскать ту самую, девушку с желтым зонтиком, он так и не смог. Молодая девчонка, на вид совсем ребёнок, явилась спустя минут пять и приняла заказ: тарелка красного борща, три ломтика ржаного хлеба, тарелка гречки, пара котлет, двести граммов текилы, да нарезка из квашенных огурцов.

Графин со спиртным и квашенные огурцы, принесли практически сразу, он налил половину рюмки, выпил и закусил долькой кислого огурца. Тепло разлилось по телу мгновенно, сомнения и невзгоды отошли на второй план, а спустя ещё одну рюмку, принесли и остальную часть трапезы. Данила налил себе третью порцию, но пить не стал, а взяв ложку приступил к тарелке борща, жаркий аромат которого сильно дразнил голодный желудок. Ложка за ложкой он расправлялся с густым красным борщом, а когда тарелка почти опустела и оставалась всего одна ложка, приветливый мужской голос нарушил скромное пиршество:

— Вечер добрый. Хотел поинтересоваться, не нарушу ли я ваш покой, если составлю вам небольшую компанию?.. -четко, без единой запинки, выговорил мужской голос.

Данила поднял глаза и посмотрел на стоящего возле стола. Это был тот самый мужчина, в серой спортивной курточке с капюшоном, с которым он сегодня уже встречался два раза, средь безликих коридоров Главного Управления. Данила ничего не ответил, а последняя ложка борща так и осталась у него во рту. Он не сводя глаз пристально смотрел на подошедшего, изучая его целиком: возраст слегка за тридцать, короткая стрижка, высокий лоб, темные густые брови, внимательный пристальный взгляд, а фигурой и всей комплекцией в целом он был точь-в-точь как Данила. Однако сейчас, не было и йоты страха, пред таинственным незнакомцем, было лишь распирающее чувство любопытства. Малейшая тревога осталась в прошлом, далеко позади, за мрачными стенами Главного Управления.

— Все столики заняты, -продолжил мужчина, обведя глазами весь бар, -а хотелось после всей той, бюрократической вакханалии, спокойно посидеть, да немного снять напряжение.

Данила проглотил застоявшейся во рту борщ, бросил взгляд на тот столик, что ещё недавно был свободен, но он был уже занят. Он молча кивнул головой пару раз, приглашая присесть незнакомца.

— Я Майк, -улыбнулся мужчина и отодвинул стул, что бы присесть.

— Майк?.. -переспросил Данила.

— Если удобнее, то можно Миша, -незнакомец присел прямо напротив Данилы и протянул для знакомства руку.

— Очень приятно — Данила, -он пожал руку новому знакомому.

— Два дня пороги здесь оббивал, чтоб одну только справку-то сделать… -тяжело вздохнув начал Майк. -Говорят, люди здесь неделями стоят в очередях, чтоб бумаги только подать… ух! Долго я с этим не сталкивался, с крохоборами нашими… да раньше вроде, как-то все проще было, а сейчас вот… -он вновь грустно вздохнул и добавил: -Чем ближе к морю, тем лютее пиздец.

— Понимаю, -улыбнулся Данила. -У меня целый день ушел, чтоб только записаться на подачу этих бумаг, да и то не на завтра меня записали.

Тем временем, возле их столика, возникла фигура официантки; она смиренно стояла, вытянув руки по швам, в ожидании когда гости закончат свой диалог, да соизволят дать ей заказ. Майк было открыл меню, но посмотрел в юное личико девушки и отодвинув его, без лишних раздумий, произнёс свой заказ:

— Бутылку самогону, только хорошего да банку сока березового.

— Более ничего не желаете? -робко пробормотала девчушка.

— Да пока нет, -улыбнулся Майк и когда девушка уже повернулась, добавил ей в след: -Смотри мне, чтоб самогон хороший-то был!

Девочка остановилась буквально на пару секунд, повернула голову в пол-оборота и смущенно улыбнувшись, кивнула головой в знак согласия. Она плавно удалилась в сторону бара, ловко лавируя меж веселой суетой, которая сейчас царила за каждым столом. Минута времени прошла в абсолютном безмолвии, Майк задумчиво молчал, а Данила приступил к своей гречке.

— Да и жадные чиновники эти стали, -нарушил молчание Майк.

— Это да, за одни только копии состояние содрали, -сквозь полный рот произнес Данила, недовольно помотал головой и проглотил гречку с котлетой.

— Копии это цветочки, -ухмыльнулся Майк. -Меня можно сказать в одних трусах и выпустили, но документы вроде все сделали.

— А я принципиально не даю — не хочу кормить глистов в галстуках.

— Это все до поры до времени, я ранее таких же принципов был, -куда-то в сторону буркнул Майк.

Вновь настал момент паузы. Майк задумался о чем-то своем, давно ушедшем и судя по выражению его лица грустном. Данила наколол котлету на вилку, откусил смачный кусок и недоедая остатки гречки, отодвинул тарелку к центру стола. Джазовые аккорды, шелковой нитью вплетались в вечернюю суету, из-за соседнего столика плыли редкие волны сизой дымки, разбавляя назойливую духоту приятным вишневым ароматом, а окружающий галдеж, придавал острый вкус грядущих приключений. Данила расслабленно облокотился на спинку кресла, пару секунд повертел в руках налитую рюмку и выпил. Майк достал с кармана маленький сувенир, это была серебряная канистра, ручной работы и размерами со спичечный коробок; аккуратными движениями пальцев он отвинтил горловину канистры и высыпал на стол горстку белого порошка.

— Будешь? -спросил Майк умело растасовав порошок на две жирных дороги.

Уже добрых десять лет, ещё со студенческих времен, как Данила перестал баловаться порошком, однако сейчас он задумался. Беготня по кабинетам забрала много сил, окружающая сейчас атмосфера так и подмывала его на какую-то безумную авантюру, а воспоминания, о беззаботных студенческих временах, приятно кольнули внизу живота.

— Это не местная кухня — настоящая контрабанда с самого Перу! -Майк скрутил купюру и вдохновенно вобрал в себя одну из толстых дорог.

— А, черт с ним — давай! -махнул рукой Данила и подсел поближе к Майку.

Фигура официантки подплыла незаметно, девушка поставила на стол пол-литровую бутылку самогона и банку березового сока. После она отошла на пол шага назад, но уходить не стала, а осталась стоять в стороне, смущенно переминаясь с ноги на ногу. Данила взял купюру, помял её в руках, немного подправил, шмыгнул носом и жадно, за один подход, уничтожил дорогу.

— Простите, -нагнувшись пролепетала девочка, -но у нас со своим нельзя… меня ругать будут.

— А что у вас есть? -потирая заснеженный нос спросил Майк.

Девчушка достала меню из передника и открыв раздел с веществами, начала перечислять весь имеющийся прейскурант: кокаин с привкусом гречки, осетрина под кислотой, щи с мухоморами, чай малиновый с бутиратом, соли княжеские с гималайскими грезами… Щебетала она очень звонко, однако окружающий шум все равно затмевал каждое её слово, да и за этим столом, её не особо-то слушали. Майк вскрыл бутылку самогона и налил половину граненного стакана, Данила обновил свою рюмку с текилой, а девчонка всё продолжала читать длинный перечень веществ, кои предлагало сие заведение и закончила она, вышколенной фразой, которая отлетела у нее от зубов, подобно спелому каштану только что упавшему с кроны дерева.

— У нас все официальное — только ГОСТ.

— Официальное это хорошо… хорошо, -повторил Майк.

Они подняли посуду, рюмка звонко врезалась в граненный стакан и без лишних тостов, каждый выпил свое. Девочка ждала, переминаясь с ноги на ногу, а когда дождалась, то смущенно предложила:

— А попробуйте пельмени… мамины пельмени.

— Пельмени?! -удивленно переспросил Данила.

— Да, говорят они очень-очень вкусные, вот… -она протянула меню, ткнула своим худеньким пальчиком в одну из позиций и тихо, совсем по детски, пролепетала название: «Мамины пельмешки с гашишем».

Каждый заказал по порции и девчушка, со счастливой улыбкой, удалилась в сторону бара. Они налили себе ещё по одной порции алкоголя, но пить сразу не стали, а молча задумались, не на долго, всего на доли секунд.

— Уехать я хочу отсюда, -голосом полным грусти вымолвил Майк. -Нет здесь ничего и быть не может.

— Согласен, что родина наша не рай, но здесь же все свое, близкое… -Данила шмыгнул носом и спустя секунду добавил: -Понимаешь?..

— Как же не понять, ведь я родился здесь и вырос, -Майк понуро опустил голову и продолжил: -Да каждый закоулок здесь, мне как родной. Вотчина моя это. Да и карьеру я здесь построил, чего-то как ни как добился уже, к своим тридцати с небольшим. До директора по развитию дослужился… только развивать ведь нечего и выходит так, что все это впустую, да даже не впустую, а только в ущерб. Ощущение, что медленно качусь вниз, да и закон ещё этот новый, какая же здесь свобода…

Данила налил рюмку текилы, почесал нос и перебил своего оппонента:

— Так что бросать всё и начинать заново, останавливаться на середине пути?.. Новый, лучший мир, надо создавать здесь и сейчас! Да, легко сделать это не выйдет, но падая, поднимаясь и преодолевая трудности, мы становимся сильнее, меняемся и меняем всё что нас окружает. Это как процесс созидания, да что вообще может быть лучше этого… Пусть я и не создал сильно много, но веду какой-то свой бизнес, даю людям работу, плачу подати, что-то, да создаю.

Майк внимательно слушал, его широкие зрачки смотрели вперед, а голова задумчиво и одновременно понимающе покачивала, каждому слову Данилы.

— И таким образом, создавая жизнь вокруг себя, человек стремиться уподобиться Богу. Пытается познать счастье, создавая его для других.

— Да, в общем как-то вот так, -улыбнулся Данила. -Правда бог, здесь совсем не причем — он уже давно умер.

— Жив он иль умер, частица всего он иль злой старец восседающий за пределами космоса, этого пока не знает никто. Однако же есть какой-то смысл в нашем существовании?

— Какой-то да есть… свой он у каждого. Один живет ради одного, а другой видит жизнь эту, совсем по другому, может бесцветной, а может и более яркой.

— Вот допустим, что чтишь ты превыше всего, что является движущей силой этого мира?.. -спросил Майк.

— Ну не знаю, -почесав нос ответил Данила. -Не задумывался раньше, может правда или любовь… не знаю, пусть будет свобода. Да, она наверное, точно она!

— Ага, хорошо… -почесывая подбородок вставил Майк.

— Свобода и должна быть идеалом для каждого, ведь без неё и дышать-то не хочется, и жизнь существованием оборачивается, а счастье превращается в муки, в страдания.

— Вот! -Майк улыбнулся и назидательно поднял указательный палец. -Я абсолютно, точно так же и считаю. Свобода должна во все времена оставаться нерушимым и непоколебимым догматом — эталоном любого общества. Однако какая у нас свобода?.. ограниченная, запертая в душной коробке сводов и директив.

— Но полная свобода ведь тоже губительна, -возразил Данила. -Для многих, да пожалуй для большинства, свобода это крутой склон, даже обрыв с высокой скалы. Она опьяняет, дурманит и ты вроде как несешься на встречу счастью, а в итоге, на полной скорости врезаешься в холодную землю. Разбиваешься вдребезги. Вот и создают какие-то правила.

— Какие-то?! -улыбнувшись переспросил Майк. -Понятно, что правила быть должны, куда же без них… анархия сплошная настанет. Да хотя сейчас, мы уже одной ногой там, вступили в болото извечного беспорядка и это лишь первый шаг — далее будет хуже. И царство хаоса уже стоит за дверьми, ожидая своего часа, а он, поверь мне, скоро наступит.

Данила ухмыльнулся, качнул головой, опрокинул налитую рюмку и закусил долькой квашеного огурца.

— Да какое к черту царство хаоса, это в тебе перуанский насморк говорит, -он ещё раз ухмыльнулся и добавил: -Нормально же живем, все есть, может и не в сказке находимся, но ведь бывает и хуже.

— А ты закон новый читал-то вообще? -спросил Майк.

Данила ничего не ответил, только помотал головой да пожал плечами.

— А ну тогда ясно все с вами, -грустно улыбнувшись Майк покрутил головой. -Хотя тебе может он и на пользу пойдет, обогатит да возвысит как барина.

— Да какой к бесу барин, что ты несешь, -усмехнулся Данила.

— Людям работу даешь, подати за них платишь, а сам не батрачишь, спину не гнешь. Капитал кое-какой имеешь, волей да умом всего сам достигаешь, значит как в законе-то сказано…

— Так, что за закон-то? -перебил Данила.

Майк тяжело вздохнул, взял бутылку самогона и наполнил граненный стакан. Совсем незаметно, словно пушинка блуждающая в потоках сильного ветра, приплыла и юная официантка с подносам в руках, на котором дымились заказанные недавно пельмени. Кокаин давно отпустил и сейчас, сознание успокоилось, а вдалеке, остался лишь тонкий след паршивой текилы.

— Позвольте убрать? -спросила разрешения девочка.

— Прошу, -Данила отодвинул на край стола пустые тарелки.

Девчушка поставила на стол две тарелки ароматных пельменей и чашечки со сметаной, после водрузила на поднос пустые тарелки и так же тихо, как появилась, так и упорхнула обратно в сторону бара. Данила хотел было освежить свою рюмку, но взяв графин обнаружил, что спиртное закончилось. Заметив сей факт, Майк взял бутылку, наполнил до самых краев рюмку товарища и начал рассказывать:

— Закон этот, вроде как благо преподносят, якобы жизнь станет проще да безопаснее, больше контроля будет да меньше преступности. Экономику, нашу захудалую, якобы подправить хотят, однако стоит прочитать внимательно всего пару строк, как все становиться на свои места.

— Так, что за строки, не томи уже…

— А сказано в указе этом, что человек… свободный человек, как бы так проще выразиться?.. -Майк задумчиво почесал подбородок и спустя пару секунд размышлений продолжил: -Прав своих основных человек лишается, да их и так не много уже оставалось, однако на бумаге все-то равны были. А вот теперь, его, человека, к безвольной скотине приравнивают. Да практически все под запреты попадет: работу менять возбраняется без воли хозяина да подписи канцелярии; место жительства сменить можно лишь по прошению свыше; перемещаться далеко так же будет нельзя… браслеты слежения якобы одеть всем хотят; даже с кем спать можно, необходимо будет разрешение у хозяина спрашивать да прошение подавать…

— Вздор какой-то… бред! -лицо Данилы скорчилось гримасой негодования. -Это дезинформация какая-то иль шутка чья-либо, а может и враги специально подкинули, чтоб народ наш рассорить. Не знаю, -он развел руками и неодобрительно покачал головой.

— Ты за новостями вообще не следишь? -спросил Майк.

— Нет, -признался Данила.

Майк достал свою папку, с минуту порылся в бумагах, извлек оттуда серый листок и протянул его Даниле.

— На, держи вот, -голос его наполнился холодным металлом.

Данила взял протянутый лист, в царящем полумраке было плохо видно, что там написано ибо буквы были довольно малы, а тусклое свечение ламп, заставляло глаза напрягаться дабы прочесть напечатанный текст. Стандартная шапка, несколько печатей, а более крупным, жирным шрифтом, было отпечатано: «Указ №987». Он поднес бумажку ближе к глазам и слегка прищурившись, начал читать. Губы непроизвольно шевелились, однако мысли его, скользили по словам абсолютно безмолвно:

«Документ сей, призван для установления повсеместного порядка, во всех его проявлениях и в угоду жизни простого народа. Создан он, дабы положить конец преступности, захлестнувшей наши прекрасные улицы; пресечь на корню коррупцию, окутавшую наше справедливое общество; возвести мораль в ранг закона и сделать Княжество наше, снова великим. И не в коей мере, сей Указ, не призван в чем либо ущемить права человека, да нарушить наш поход к светлому будущему. А по сему, прошу принять к исполнению и неукоснительно следовать следующим велением:

1.С целью оптимизации рынка труда и дабы окончательно победить безработицу, запрещается самовольный уход с прикрепленного рабочего места, а также любая смена места работы. Лишь с разрешения хозяина и заверив необходимые бланки (указ о которых выйдет в самом ближайшем дополнении), возможно будет сменить место работы, имея на то веское основание.

2.Для установления порядка и контроля, а также для предотвращения грядущего хаоса, возбраняется самовольная смена места жительства, а также любые операции с недвижимым имуществом, без заверенного разрешения на таковые действия.

3.Дабы наше общество стало более светлым ибо лишь в стремлении к высшим идеалам возможно достичь совершенства, запрещается самовольно создавать семьи и заводить какие-либо отношения, без разрешающей на-то бумаги. А приземленные похоти, можно будет удовлетворить в специально отведенных для этого местах, количество которых, в ближайшее время увеличиться втрое.

4.С намерением обеспечить безопасность каждого члена нашего общества и наконец-то искоренить преступность, необходимо в течении одного месяца, после вступления в силу сего Указа, установить в свое тело отслеживающие маячки иль приковать себе специальный браслет. Материалы да услуги по сим хлопотам, Великое Княжество берет на себя.

5.Господа работодатели как люди выдающиеся и обеспечивающие процветание нашего Великого Княжества, далее будут именуемые: «Барин». Им в свою очередь, исключительно как людям более высокого достоинства, разрешено по своему усмотрению использовать сотрудников для любых действий, кои они (Баре) сочтут необходимыми.

6.Барин обязан платить подати за своих подчиненных, обеспечивать им необходимое для жизни существование, а так же стремиться делать все лучшее для нашего Великого Княжества.

7.Барину воспрещается продавать своих подчиненных, другому Барину или даровать подчиненному вольную, без заверенной Главным Управлением бумаги и имеющегося на то основания.

8.За своевольное оставление места работы, места жительства иль за не послушание Барину, к подчиненному будет применена уголовная ответственность (статья №344 от 13 октября 23года Светлого Века. «Непокорное поведение и ослушание воли Барина, имеющее своей целью нарушение покоя Великого Княжества).

9.Строго возбраняются призывы, слова и помыслы, противоречащие идеологии Великого Княжества.

10.Запрещается сбор, сбережение, использование и распространение информации перечащей идеологии Великого Княжества.

11.Запрещается сбор группами в количестве более двух человек, а также устроение митингов, демонстраций и протестов противоречащих идеологии Великого Княжества.

12.Люди не относящиеся к сословию «Баре», лишаются права владеть, распоряжаться и использовать свое же имущество, без разрешающего на то документа и одобрения со стороны своего Барина.

13.В течении десяти дней, после вступления в силу сего Указа, необходимо предоставить свои документы (личный номер, справка с места жительства, справка с места работы, справка о составе семьи, для Барина лишь справка Y610), в канцелярию Главного Управления согласно района вашей регистрации».

Данила бегло пробежался по всем пунктам ещё один раз и уже тихо, почти шепотом, но вслух прочел:

— Указ вступает в силу в пятницу, 13 октября, 23-го года Светлого Века.

— Да, это на этой неделе — в пятницу, -покачивая головой подтвердил Майк.

После настало молчание, даже царящий вокруг галдеж и музыка, скрылись за мрачным смыслом прочтенного. Каждый взял свою посуду и не говоря ни единого слова, безмолвно как на поминках, они выпили. Взор Данилы скользнул на тарелку с пельменями: по центру расписанной посуды, лежало три огромных пельменя, они были разных цветов (зеленый, желтый, красный) и казалось, что они радушно улыбаются сему миру. Однако пар с их голов уже не сочился былым ароматом — они остыли, а при более пристальном взгляде, их улыбка уже не была такой развеселой и скорее походила на худую ухмылку. Небольшое блюдце со сметаной так же было расписано в причудливых формах, смысл которых был тяжело уловим с первого взгляда, но заставлял глаз задержаться на своем присутствии. Данила насадил на вилку зеленый пельмень, макнул его в густую сметану с голубоватым оттенком и положил его в рот.

— Через два дня уезжаю — в среду, -прервал молчание Майк.

Данила разжевал холодный пельмень и по его телу, мгновенно растеклось приятное тепло, с легким мятным привкусом. Майк взял бутылку и хотел было обновить остатки спиртного, но и его осталось всего пару капель; они перекочевали в его граненный стакан, а пустая бутылка легла на середину стола. Пару секунд он смотрел на стакан зачарованным взором, а потом молча допил остатки, сделал широкий глоток березового сока и тяжело вздохнув, как бы оправдываясь, продолжил:

— Пойми, у меня двое детей, не место им здесь… не место. Да на себя-то мне наплевать, а вот дети… Хочется им лучшей доли, сегодня этот указ вышел, а что завтра они придумают, что там в голову им взбредет, черт его знает… Ведь согласен?

Данила ничего не ответил, только кивнул и молча положил к себе в рот, второй, на этот раз желтый пельмешек. Майк взял вилку, немного задумался и последовал примеру товарища. Прожевав первый пельмень, он тут же приступил ко второму и с набитым ртом, улыбаясь, полез во внутренний карман своей куртки, откуда достал портмоне, а из него маленькую детскую фотографию и протянул её Даниле.

— Это, вот — мой смысл жизни, -глаза Майка сверкнули счастливой надеждой.

Из небольшого фотоснимка смотрело два милых личика, мальчик и девочка, на вид им было лет пять, максимум шесть; их схожесть поражала, одинаковые русые волосы, глаза, брови и даже родинки на лбу были схожи как две капли воды. Данила нежно улыбнулся, протянул фотографию обратно и когда его глаз упал на соседа, он заметил, каким поразительным является сходство с двумя ангельскими личиками, на небольшом фотоснимке.

— Илюша и Ниночка зовут деток моих, -спрятав фотографию продолжил Майк. -Они близняшки, им недавно только пять лет исполнилось и хочется детям своим более светлого будущего, другой жизнью чтоб жили они… Понимаешь о чем я?..

Данила вновь безмолвно кивнул, после чего последний пельмень покинул его тарелку и переместился в рот. Необычайная легкость окутала его тело, суета бара куда-то пропала и в сознание начали вкрадчиво проникать цветные пельмени. Они ползли не спеша, с доброй улыбкой на устах и там где они оставляли свой след, расцветали цветные тюльпаны.

Майк доедал последний пельмень, что-то эмоционально рассказывал, но Данила уже никого не слушал. Мир вокруг превратился в стеклянный шар, куда не проникал балаган этого мира. Уголки его рта сплелись протяжной улыбкой, он откинулся на спинку дивана и неторопливо поплыл по теплым волнам сознания. Воспоминания о былом, возникли внезапно и тихо, они словно выросли из неоткуда и он полностью погрузился в пучину прошлого:

«Детство как давно оно было, да пожалуй минула целая вечность… И странным образом, будто это все происходило вчера. Дедушка, бабушки, отец, мать… её я не помню вообще. Отец говорил, что её не стало когда мне двух годиков ещё не исполнилось. Её забрала революция. Только отец упоминал слово „бунт“. Она была активисткой и считала своим долгом, быть противовесом режиму. Борьба за свободу. Благородно и глупо одновременно. Несколько выстрелов в грудь, горстка свинца из допотопного автомата, прервали её пыл. Выходит напрасно все было?.. Да, скорее всего, жизнь её прервалась зря. Более тридцати лет прошло с момента последних волнений. Светлые порывы — обернулись кровавым месивом. Тысячи людей погибли впустую и среди них моя мать, с которой я даже не успел познакомиться. Чего тогда жаждал народ, каких перемен, каких идеалов хотел достичь?.. Странно, но сведений об этом нет никаких. Да и откуда им взяться если практически все под замком… Ещё дед рассказывал, что когда-то, был такой интернет и он был у всех… абсолютно у всех. Сейчас же его можно найти лишь на какой-то скрытой квартире, в кружке тайного общества. Да наверное и их уже не осталось, обыски-то проходят почти регулярно и каждый раз говорят об арестах. А ведь и я когда-то ходил в потаенный кружок… давно это было, в студенческие времена ещё. Эх, хорошее было время, мечтами и жил тогда только. Грезили переменами, хотели… да как хотели, фантазировали о лучшем, более светлом мире. А сейчас уже тридцать три года и все порывы куда-то ушли, растворились так незаметно, будто их и не было вовсе. Здесь ещё этот закон вышел, вздор какой-то… И так сколько помню себя, гайки людям закручивали. Думать в слух запретили, без бумажки ни шагу, чиновник всегда прав, а подати… куда идут мои подати, куда? Да, мир этот не справедлив. Хотя и раньше наверно так было? История стерта, её не преподают ни в школах, ни в институтах, книг по ней нет, ничего не осталось… Она погребена под холодной землей, на десятки метров вниз и на сотни лет в прошлое. Лишь только рассказы отца, деда, да пересказы прадедов — вот все, что осталось. Как любил говаривать дед, Княжество наше, было когда-то столицей великой империи, размеры которой были столь необъятны, что занимали чуть ли не половину нашей планеты. Ресурсы были безграничны, армия могущественная, а народ счастливый. Деду иль прадеду, ведь это ещё на уроках в школе рассказывали, да и в учебниках детских об этом писали. Потом вроде как все развалилось. Бунты выросли в революцию, кровавую революцию. Империя прекратила свое существование и на осколках старого мира, возник новый. Однако уже со столицей в Московии, а нас только в утешение стали именовать Северной столицей. После ещё один переворот, а потом война… И вновь бунт, война, революция, бунты, войны, революции, войны… В ход, прямо внутри страны, пошло оружие массового уничтожение: многие города разрушились в одночасье, миллионы душ погибли в считанные дни, появились отчужденные зоны, радиация, люди дохли как мухи, а огонь гражданского противостояния продолжал разгораться сильнее. Держава начала стремительно распадаться на мелкие части. Сначала откололись дальние, восточные земли, следом Сибирь, а потом проявились соседи: часть земель забрала Поднебесная империя, а часть отошла Монгольскому ханству. Настал столетний хаос. Страна превратилась в громадную мертвую тушу. Вначале все происходило незаметно, потом стали проявляться трупные пятна, туша стала взбухать, ядовитый смрад пропитал все вокруг, мухи облепили её со всех сторон, а черви начали вылазить из глаз, ушей, рта. Междоусобные войны и борьба за власть, воцарились на долгие десятилетия и стоило кому-то захватить власть в свои руки, совсем не надолго, на самом ничтожном клочке земли, как тут же начинались новые бунты. Каждый день алый цвет крови пропитывал землю. Трупы просто валялись на улицах и каждый день их количество только росло. В Московии, так вообще, тело древнего вождя, лежавшее сотни лет в виде мумии, выбросили на главную площадь города, где почти месяц оно валялось с кремлевской колбасой в заднем проходе. А потом все эти трупы сжигали и делали это прямо на месте. Все пылало, разнося зловонный дым смерти. Прадед мой, застал ещё времена эти, в детстве ещё, но застал. Огромная страна разлетелась на сотни фрагментов. Превратилась в мясные ошметки, кровь с которых не переставала сочиться. От былого величия осталась лишь шелуха, которую быстро разнес пронзительный ветер. Наверное и хорошо, что в школах запретили историю. Нет у нас ничего хорошего. И судя по рассказам деда, практически и не было светлых моментов за все века, что была земля русская. Никакого позитива, за всю тысячелетнюю бытность. Дед же однако вечно спорил с отцом, сколько себя помню столько и спорили. Отца ведь все устраивало, а дед грустил о былом, говорил, что раньше лучше-то было… Черт его знает, но судя по его рассказам ничего хорошего раньше и не было. Тот же беспросветный мрак, если не хуже. Хотя наверное и дед, так же с прадедом спорили — конфликт поколений. А если подумать, не так уж и плохо в нашем Северном Княжестве… Правда бездомных с каждым годом, вроде все больше, но с голода как будто и не умирает никто. Князь наш верховный, правит уже как целую вечность, но ведь без войн пока и бунты уже давно позабылись. До моего рождения ещё на престол взошёл и до сих-то пор правит. Сколько ему лет сейчас, князю-то нашему… интересно? Да его и по телевидению давно не показывают, кто его знает как он сейчас выглядит, да и жив ли вообще… Может быть сменилась бы власть и лучше стало немного, а может и нет?.. Кто его знает, всегда ведь и хуже может быть. Прогресс вон наш ни к черту, только вниз катимся. Цивилизованные страны, уже и колонии, на других планетах устроили, а мы-то… Уже как пару веков и в космос подняться не можем, какие там колонии, какой к черту Марс… Вроде как и люди, живут уже не менее сотни лет, говорят по сто пятьдесят даже, а у нас-то… До шестидесяти не доживает никто, а коль протянул несколько лет после пятидесяти, то считай долгожитель… Дед мой, в шестьдесят один умер и старше людей я не видел, разве что незнакомец сегодняшний, в очереди той безсмысленной, за копиями… Людям же за забором весь мир открыт, да не только наш, а ещё и планеты другие… Однако опять же, не у нас все это, не у нас. А что есть у нас?.. Ведь даже техника наша, вся с Поднебесной да Монгольских земель заходит, да ещё и бэушная, ни за какие деньги нового не сыскать. Дед же рассказывал, что когда-то нашими земли те были, а сейчас… выходит мы лишь огрызок былого. За океаном уже давно как умные чипы с рожденья вживляют, да прямо в мозги; они и здоровье отслеживают, и помогают во всем, а у нас маячки для слежения хотят вставить, зашить куда-то под кожу, да и то наверно юзаные, монгольские… иль браслеты какие-то одеть, словно в кандалы заковать, лишить человека последнего — свободы! Как же здесь, что-то придумывать, когда волю забрали, иль производить что-либо из под палки-то… Ничего мы не производим, кроме народа нищего. Наверное все же лучше там?.. Да везде лучше, где тебя нет. Хорошо бы конечно сравнить, да как же выбраться с Княжества нашего, как убежать и стоит ли вообще, игра свеч этих. Да и куда бежать-то, на западе от нас огромной стеной огородились, забор неприступный воздвигли, как от проказы какой-то, словно мы крысы чумные, а на востоке по прежнему войны бушуют, голод, радиация да сплошная разруха… Вниз разве что, в Новгородское Княжество иль в земли Московии, только туда путь и свободен… Да там вроде все тоже что здесь, если не хуже ещё. Тот же Князь там правит, те же правила там царят, те же самые люди и те же порядки. А дальше-то и не пропустят тебя, там мы как глисты ненужные, как черви заразные иль тараканы голодные, напасть от которой неприступным забором оградились. Здесь-то жить тоже можно нормально, главное не роптать на обстоятельства, указы княжеские исправно блюсти, да смело шагать вперёд. Однако же закон этот новый… указ, как его там? Гайки простому человеку до упора завинчивают, свободы лишают… Хотя дай нашему человеку волю, он натворит дел-то. С другой стороны, что же это за жизнь-то такая, когда без свободы и надо ль тогда благо это… Сколько себя помню, как указом новым одни права отнимали, так тут же новые свободы давали… Да и что простому-то человеку надобно, хлеба да зрелищ. Помню отец говаривал, что во времена его молодости и алкоголь под запретом был одно время, а сейчас вот, чего душа пожелает, на выбор… Делай сейчас, что хочешь, только молчи да подати плати вовремя. Бордели вот пообещали расширить. Причем так смело, прям в основном указе, ни в дополнении каком-то, а в главной-то бумаге. Аж в три раза их количество обещали увеличить. Хотя как по мне лучше бы девочек нормальных нашли, а то зашел я на прошлой неделе, ух… Не буду больше там появляться, не буду. Лучше уж переплачу в следующий раз, да на Сенную схожу, а на Коломенской больше нога моя не появится. А вообще тридцать три уже, остепениться пора, жениться бы, да сначала найти бы кого… Девушка с желтым зонтиком, где она растворилась? Однако забористые пельмешки попались, забористые…»

Когда Данила вернулся обратно, из своих мыслей, все было по прежнему. Джазовые аккорды плавали в сизой дымке, народ по прежнему топил свои горести в бокалах спиртного, люди подходили к стойке бара, выпивали и уходили обратно, Майк все так же сидел напротив и слегка покачивая головой улыбался, да и в целом, окружающая суета, казалось, только усилилась. На столе стояла лишь недопитая банка березового сока, да блюдце с остатками квашенных огурцов.

«Интересно сколько минуло времени?» -подумал про себя Данила и посмотрел на часы. Время приближалось к полуночи.

— Ух! -улыбнувшись вздохнул Майк. -Пельмени достойными оказались… весьма и весьма достойными.

Данила покачал головой в знак согласия и внутри него тут же пронеслось чувство, страстное желание, поделиться своими впечатлениями, но стоило ему взглянуть на товарища, как он понял, что у того на уме тоже самое. Губы его, непроизвольно растянулись в улыбке и он решил промолчать, но спустя всего несколько секунд, спросил совершенно другое, то что уже давно вертелось у него на устах:

— Так, а куда уезжать собрались?

Майк молчал секунд десять и все это долгое время улыбка не сходила с его лица, казалось она только ярче сияет. Он набрал грудь полную воздуха и выдохнув горстку радости ответил:

— В Одессу, в Одессу!

Выпалил он это с пламенем в сердце и тут же бросился рассказывать, о далеком городе на берегу Черного моря, где все пропитано духом свободы, где собираются люди со всех концов света, где каждому найдется место под солнцем. Огонек в его повести не угасал ни на секунду и длился бы вечно, но спустя минут десять Майк замолчал и с дружелюбным лицом предложил заказать ещё выпивки.

— Да я не против, -улыбнулся Данила.

В абсолютном молчании они прождали официантку минут пять, а может и более, но её не было и поднявшись из-за стола, они направились в сторону бара.

У левого края, стойки бара, сидело два мужика, они громко смеялись лакая пиво с тяжелых жестяных кружек. Почти в самом центре сидела компания из трех женщин, на их широких плечах висели строгие пиджаки черного цвета из под которых выглядывали серые воротнички, подобные таким, как носили работники Главного Управления. Бармен был ростом ниже среднего, его густая, черная словно смола борода, тянулась чуть ли не до самой груди, лицо было природно смуглое, а горбинка носа была настолько внушительной, что напоминала корявую ветку дуба. С улыбкой на лице, бармен поставил перед дамами блестящий круглый поднос, по просторам которого тянулись тонкие, похожие на белые нити, дорожки кокаина. Чуть далее, буквально в метре от женщин, стояло два юноши, они опрокинули по рюмке, поставили их на стойку и удалились. Данила и Майк прошли к правой стороне бара и усевшись за стойкой, на высокие деревянные стулья, стали ждать бармена. Его белоснежная улыбка, возникла менее чем через минуту.

— Чего изволите? -поинтересовался бармен.

Они заказали по рюмке спиртного, каждый своего: текилу и самогон. И когда бармен удалился выполнять их заказ, краем глаза Данила заметил её, девушку с желтым зонтиком, во всяком случае так ему показалось. В дальнем конце бара, почти возле выхода стояла девичья фигура, тот же рост, те же черные локоны, все было точь-в-точь как у таинственной незнакомки. Уже не первый раз, за сегодняшний день, в голове его всплывал её образ. Он и ранее преследовал его, только до сегодняшнего дня он был безликой идеей, манящим туманом и только утром этого дня, он приобрел очертания, воплотился в прекрасную форму. Это было как наваждение: жар покрывал щеки, дыхание застывало на месте, глаза жадно впивались в детали. Однако когда фигура обернулась и его взор врезался прямо в неё — наваждение растворилось. Это была не она. Когда его мозг вернулся на место, из недолгих мечтаний, то налитые до краев рюмки ждали своего череда.

— Ну что, давай за новый, лучший мир!.. -предложил Майк.

И они выпили. Каждый вкладывал свои мысли, в смысл этого тоста: Майк собирался бежать, а Данила хотел менять этот мир, не смотря на все преграды и трудности.

После Майк продолжил рассказывать о сказочном месте на юге, у берегов волшебного моря. Однако сейчас половина слов пролетало сквозь уши Данилы, мысли об утренней незнакомке, накатывались неудержимой лавиной. А когда фигура бармена вновь подошла к ним, с обновленными рюмками, Данила сразу же поинтересовался о девушке с желтым зонтиком, которая пила утром кофе. Он даже указал на столик, где она сидела, в надежде на память бармена, однако тот лишь слегка улыбнулся и сказал, что не помнит; а спустя считанные мгновения, бармен добавил:

— Попробуйте лучше нашу официантку новую, только семнадцать исполнилось — чистая, будто только со страниц комиксов сошла, одним словом — персик созревший, -сказал он это с хищной ухмылкой, а из каждой произнесенной буквы просачивалось вожделение.

— Персик говоришь, созревший… -глаза Майка буквально вспыхнули искрами похоти. -Персики я люблю.

— И по тарифу божескому, совсем задарма считай, а кроме всего с ней дозволено всё… -бармен продолжал расхваливать свой продукт. -Что душе угодно будет, да на что здоровья хватает, то и делайте с ней.

— Это хорошо, хорошо… -покачивая головой прошептал Майк.

Бармен подмигнул ему и нажал на кнопку под стойкой, а спустя менее чем через минуту появилась она, та самая девчушка, которая обслуживала их сегодня весь вечер. Она склонив голову подошла к бармену, тот поднял её подбородок, потом велел покрутиться показывая товар со всех сторон и хитро улыбнувшись сказал:

— Соня зовут.

Девочка опустила голову, невинно сомкнула худые ножки и начала нервно теребить свой передничек.

— Пойдет, -одобрительно кивнул Майк.

Одна из трех дам, в строгом пиджаке и серой сорочке, алчно наблюдала за происходящим представлением и когда девчушка стеснительно сомкнула щуплые ноги, женщина презрительно шмыгнула носом из которого потекла тонкая струйка бордовой крови. Она недовольно фыркнула, взяла с бара салфетку, вытерла кровь и плотоядной походкой направилась к ним, жадно пожирая глазами невинную девичью фигуру.

— Почем ягненок будет? -небрежно бросила подошедшая дама.

Девчушка смутилась ещё более, все её тело словно скукожилось, попыталось спрятаться где-то внутри себя, дрожь покрыла нежную кожу и робко, исподлобья, она попыталась пролепетать:

— Тетенька, я совсем не… -однако дальше, выговорить она ничего не смогла, запнулась и продолжила молча, испуганной украдкой, взирать в похотливые глаза госпожи.

— Продано, -ответил бармен, досчитывая отданные Майком купюры.

Дама недовольно цокнула ртом, шмыгнула носом и развернувшись на сто восемьдесят градусов, направилась обратно к подругам, напоследок возмущенно буркнув через плечо:

— Жаль… весьма жаль.

Майк поднял посуду и без каких-либо тостов, и лишних приглашений, спешно расправился со своей рюмкой.

— Ну все, рад был знакомству, -улыбнулся Майк.

Больше он ни сказал ни единого слова, а молча встал из-за стойки, взял за руку девчушку и потащил её за собой, вперёд по длинному коридору, в конце которого была пара дверей со светящейся неоновой вывеской, красного цвета, на которой была изображена кровать в виде сердца.

Рюмка Данилы по прежнему стояла на месте и все так же была наполнена до краев. Рука его потянулась к посуде, но покрутив пару секунд оставила её в покое. Музыка стихла внезапно и суета ночного разгула, стала ощущаться в полном объеме. А спустя буквально минуту, из просторов небольшой сцены, прямо напротив бара, раздался животрепещущий дуэль клавиш и саксофона, а спустя ещё минуту времени, его дополнил пронзительный женский голос. Статная мадам, в вечернем облегающем платье ниже колен, изливала всю свою душу, а два музыканта по разные стороны от неё, соревновались в непримиримом величии своих инструментов. Новая волна ночного азарта, незаметно подкралась к его сознанию. Он ещё раз взглянул на полную рюмку и уже без лишних сомнений, осушил её полностью.

Данила был совсем не против продажной любви, да и сам он захаживал в бордели по несколько раз в месяц. Каждый получал, что хотел, а заведение гарантировало чистоту предоставляемых услуг — всем было хорошо. Однако прямо сейчас, в голову к нему, стали лезть мысли совершенно другого рода: «Вот ей только семнадцать исполнилось, а она уже выбрала такую стезю и дорожка эта, надо признать, довольно кривая. Куда это все заведет её, если толком она и не видела ещё ничего в своей жизни… Ведь не пробовала других занятий же, ничего другого, кроме самого простого пути. Да и не отучилась толком ещё, школу дай бог чтоб закончила. Вряд ли это осознанный выбор. Скорее всего обстоятельства, безысходность, нужда. А ведь дай ей возможность, право выбора, да всего лишь мизерный шанс, возможно и расцвела бы она в какой-то полезной для общества деятельности. Хотя с этим законом-то новым, может вообще школы упразднят… да и так, до сих пор, не каждый возможность такую имел — в школе учиться. Нужда виной невежеству, а за невежеством следует нищета — замкнутый круг выходит!» Тут же он ощутил отвращение ко всему окружающему: к этому заведению, к официантке, к новому товарищу, к алкоголю, к себе, к жизни. Острое желание в глотке свежего воздуха, также возникло внезапно. Он расплатился по счету и вышел из бара.

Незнакомец

Темная ночь дышала прохладной свежестью. С крыш спадали остатки дождя и глухо ударялись о лужи, наполняя каждую каплю осенней симфонией города. На черном небосклоне не было ни единой звезды и его безграничная глубина немного пугала и очаровывала одновременно. Вокруг витал аромат пронесшихся осадков, которые казалось, закончились минуту назад и стоило оторвать взгляд от неба, и посмотреть вперёд, как перед глазами простиралось все многообразие ночных улиц. Неоновая реклама разных цветов тянулась далеко вперёд. И хотя не один уличный фонарь не горел, но яркие вывески освещали дорогу и заманивали в свои чертоги. Даже здание Главного Управления, светилось красно-желтым огнем по всему огромному контуру, напоминая врата в подземное царство.

Данила задумчиво брел вперед, не замечая ничего перед собой и его ноги, то и дело вступали в свежие лужи. Он часто ходил просто так, без всякой цели, просто чтоб поразмыслить, подышать свежим воздухом, побыть наедине с собой. Правда сейчас в голову не лезло ни одной мысли, в памяти ещё стоял прогорклый дух кабака, а остатки пельменей нежились в бассейне с текилы. Усталость подкралась совсем незаметно и взгромоздившись сверху, начала давить на плечи, ноги его налились тяжестью, а глаза начали понемногу слипаться. Потоки легкого ветра бодрили, не давая уснуть на ходу, однако каждый шаг, каждая поступь напоминали вязкий прибрежный песок.

Так он прошел с десяток кварталов и когда ночные огни стали немного меркнуть, он стал замечать, что творится вокруг: потоки машин беззвучно рассекали разбитую мостовую, это были новые автомобили последних моделей, каким-то чудом попавших сюда из-за высокого, неприступного, забора; на тротуарах были разбросаны кипы мусора; несколько ржавеющих колымаг, древних моделей, покоилась на обочине и судя по их внешнему виду, стояли они здесь уже как несколько десятилетий; стены домов разрисованы всякой похабщиной, средь которой невозможно было отыскать намека на творчество; каждые десять шагов стояли вульгарные проститутки да уличные торговцы суррогатными веществами, навязчиво предлагая свой товар и услуги, а грязные крысы сновали туда-сюда в поисках пищи и бездомные… Они были на каждом шагу, их тела безмолвно сидели, а иногда просто валялись на холодной земле. Изредка кто-то сидел на картоне, но это были относительно новые лица, которые ещё не успели скатиться и у которых все было ещё впереди. Бездомные были и днем, но тогда он как-то меньше замечал их. Сейчас же, на сотни метров вперед, сидели только они, серые призраки и стоило мельком взглянуть на них, как становилось понятно, что людского там уже ничего не осталось. Дешевые наркотики пропитали все их нутро, забрали их душу, превратились в неотъемлемую часть гниющего тела, которое существовало лишь ради новой инъекции. «Вот она — обратная сторона свободы», -пронеслось в его голове. Он ускорил свой шаг, вступил в пару луж и дойдя до конца квартала свернул направо.

Переулок был подобием длинного коридора, внутри которого было узкого, темно и сыро. Его кирпичные стены беспрерывно тянулись вперёд, в темноту, в конце которой сияло небольшое окошко света. Это были два здания с высоченными стенами, которые уходили в самое небо и достаточно было слегка приглядеться, как становилось заметно, что строения эти отнюдь не жилые. Вместо окон зияли пустынные дыры, местами они были заколочены досками, да и все вокруг лежало под покровом тьмы, да средь выедающей ухо тиши. Пройдя с десяток шагов, Данила ощутил дикую вонь. Это была смесь испражнений и гнили. Под стенами этих домов, в темных углах, валялись полуживые тела и только по хриплым вздохам, средь царящей вокруг тишины, можно было понять, что это живые люди. Он закрыл нос рукой, ускорил свой шаг, стараясь как можно быстрее выйти отсюда, добраться к заветному лучики света. Однако зловоние следовало по пятам и с каждой поступью, оно становилось все более отвратительным. Смрад выедал глаза и вызывал тошноту. Нога его вступила в битое стекло, скрежет осколков разрядил тишину и сзади прогремел грузный кашель. Вонь достигла своего апогея. Из глаз его проступили невольные слезы, а к горлу подкралась блевотина. Задержав дыхание, что есть сил, он побежал вперед, ко свету в конце коридора.

Едва он вырвался из этой клоаки, его легкие попытались вобрать в себя весь окружающий воздух, а глаза с наслаждением уставились в тусклый свет фонарей, который светил в небольшом сквере, через дорогу.

Уличные фонари работали через один, но даже их блеклого света, хватало для освещения, совершенно другого мира. Желтые лучики ныряли в лужи, наполняя их золотом и эти зеркала источали незабвенный уют и тепло. Рыжие деревья, зеленые кусты, пустынные лавки, буквально все сливалось единой гармонией, посреди которой, в самом центре сквера, стоял громадный дуб. Его освещенная часть отражала янтарный свет фонарей, однако стоило присмотреться ближе, как становилось отчетливо видно — дерево зеленое. Ствол был диаметром в несколько метров, для его обхвата понадобилось бы не менее пяти человек, а его могучие, зеленые кроны, скрывались за пределами света в глубине этой ночи. Каждый его листик, словно пытался заговорить, он дышал жизнью, излучая её на десятки метров вперед.

Незаметно, откуда-то из глубин, которые скрывались за этим могучим исполином, появились люди.

Это была юная пара: парень и девушка. Держась за руки, словно дети в детском саду, их фигуры поплыли вперёд и казалось, что ноги их вовсе не касаются грязной земли. Они остановились у лавки, около дуба, прямо под уличным фонарем. Сумрачный блеск озарил их со всех сторон. Тела их, подобно огромному древу, светились энергией жизни. Беспечный веселый хохот, раздался из уст девушки, она начала что-то лепетать парню, а тот лишь молча слушал, кивал каждому её слову и ни на секунду, не отрывал зачарованного взора от беззаботных речей своей спутницы. Девушка достала с кармана красное яблоко, протерла его о свою куртку и откусив смачный кусок, протянула плод юноше.

Данила перебежал пустынную улицу и направился влево, в сторону станции метро, оставляя позади чарующий сквер. Пейзаж остался за его спиной, однако картинка продолжала стоять в его голове. Он остановился и обернулся назад: свет по прежнему озарял могучее древо, лужи источали золотые отблески, а молодая пара уже о чем-то спорила, руки их эмоционально жестикулировали, повышенный тон был с обеих сторон и в конце, огрызок яблока, полетел прямо в гигантское дерево. «Милые бранятся — только тешатся», -про себя усмехнулся Данила. Глоток свежего кислорода наполнил его легкие, он развернулся и направился далее, в сторону подземной дороги.

Дырка в земле, была обрамлена неотесанными гранитными глыбами, указателя рядом не было, фонари не светили, не было ничего, что как-то указывало бы на спуск в подземку. Если бы Данила хорошо не знал город, он бы наверняка прошел мимо. Кромешная темень царила вокруг, лишь мигающие внизу лампы, освещали вход в подземелье, а ехидный свист ветра нарушал зловещую тишь.

Он обернулся назад, в желании ещё один раз, хоть мельком взглянуть на обворожительный сад, но там, где ещё несколько минут назад светил свет, сейчас был лишь мрак. Не один из фонарей не светил, не было молодой пары и даже нельзя было различить стоит ли могучий дуб на своем месте. Там где был сквер — сейчас зияла безграничная тьма. Он попытался вспомнить огромное дерево, но не смог, словно барьер из высокой кирпичной стены возник в его сознании.

«Ведь не раз же здесь проходил, вроде как стоял сквер всегда?.. Точно, всегда здесь был небольшой парк и скамейки вроде стояли, а вот дуб… я бы его ни как не пропустил, такой огромный, по любому запомнил бы. Но ведь его не было никогда, откуда он вырос да куда пропал? Может привиделось всё, галлюцинация? Хотя перед моими же глазами картина стояла, и запах дождя, и свет яркий, всё было, даже… Точно стоял — своими глазами видел. Запамятовал наверное, а может стоит вернуться, проверить сомнения…» -думал про себя Данила. Ноги неспешно несли его вниз и совсем забывшись в потоке мыслей, он оказался в огромном, холодном, вестибюле. Лестница наверх осталась позади, а со всех сторон стояло множество магазинов, которые сейчас впрочем были закрыты. Свет продолжал мерцать: он хаотично гас, на мгновенье воцарялась тьма, после лампы начинали беспорядочно моргать, а потом вновь, яркий свет, заливал сырой холл. Дежавю возникло внутри и в этом обрывке памяти, пульсировал неведомый страх.

Свет перестал моргать в одночасье. По пустынному вестибюлю, в двух шагах от него прошла кошка. Шерсть её блестела выедающей глаза чернотой, однако лапки и грудка её были белые, словно островки пушистого снега выросли средь сожженного поля. Грациозной походкой она прошла мимо и когда тело её достигло спуска в метро, она обернулась и стоило ему взглянуть на неё, как зеленые глаза кошки впились в него. Свет погас.

Когда после секундной паузы, свет вновь зажегся, то кошки уже не было. Взор Данилы упал в дальний угол: на холодном полу, склонив голову, сидел худощавый парень тридцати с небольшим и обреченно смотрел куда-то вперед, в пустоту пред собой. «Вроде не было никого как спустился, а вон сидит кто-то… устал наверное я, устал», -пронеслось в его голове. Фигура парня, лицо, да почти все показалось ему до боли знакомым. Дыхание его остановилось, по голове, шее, спине пробежались мурашки. Все в той фигуре напоминало его самого и даже лицо словно смотрело в свое отражение.

Свет моргнул пару раз и вновь погас. Бездонный мрак поглотил все вокруг. Мгновение темноты показалось вечностью, в которой промелькнул весь этот день. И в это самый миг, резко просвистел ветер, пронесшись тонкой струей по затылку. Лампы загорелись внезапно. Глаза его продолжали, все так же, смотреть в дальний угол, вот только там было пусто.

«Чертовщина какая-то, точно устал: сначала дуб этот, а теперь вот человек ещё», -то ли про себя, то ли шепотом пробормотал он. Когда он оглянулся по сторонам, то не было уже и холла. Тело его стояло на эскалаторе, который медленно вез его вниз. Свет перестал гаснуть и сейчас горел беспрерывно, заливая своим теплом дорогу в подземное царство.

Нога его ступила на гранитную плитку, которая сияла отблеском ярких ламп и он оказался средь длинной череды мраморных колоннад. Массивные столпы словно сошли со старинных картин, времен Древней Греции, а люстры были периода барокко. Лепнина на потолке осыпалась и местами были видны куски деревянных досок. Стены хранили следы былой роскоши и на них вполне можно было отыскать остатки картин с разноцветной мозаики, однако с каждым годом, и они осыпались все более. Именно за такие моменты, за кусочки ожившей истории, Данила и любил спускаться в метро. Ночью здесь всегда было пусто, иногда здесь спали бездомные, но сейчас не было ни души и вполне можно было насладиться одиночеством, средь руин былого величия.

Усталость сняло как рукой, глаза впивались в каждую плитку, в каждую пилястру, с замиранием созерцали трещины потолка, а сердце колотилось сильнее стоило промчаться ночному экспрессу. Ещё в раннем детстве, дед рассказывал как когда-то составами этими — ночными экспрессами, руководили живые люди. Один состав остановился в паре десятков шагов от него, вагон отворил свои двери, постоял так ровно минуту, потом двери беззвучно сомкнулись и экспресс полетел далее, рассекая темный тоннель. «Хорошая работа была раньше: паришь под землей на высокой скорости, развозишь людей — даруешь им время и ни о чем не задумываешься. Свобода — в чистом её проявлении. Бездушные машины заменили людей, породили безработицу, помножили нищету… хотя кто-то стал безусловно богаче», -размышлял про себя Данила.

Когда последний сантиметр вагона скрылся в тоннеле, настала могильная тишь. Вокруг не было ни малейшего колебания, ни одного звука, только покой. Тишина аж звенела в ушах. Данила протер лицо рукой, смахнув миг забвения и повернувшись на девяносто градусов, направился к своей остановке. Стоило сделать всего только шаг, как скрип ботинка прервал царившее до сего беззвучие. Сейчас вокруг не было ничего, кроме приятного треска подошвы о многовековые гранитные глыбы. Не спеша он подошел к остановке и уткнулся в облезлую деревянную лавку, за одной из старинных колон. С самого края, на этой деревянной скамье, сидел пожилой старичок в длинном черном плаще и читал какую-то книгу. Рядом, подле старца, ближе к центру скамьи, стоял потертый саквояж из коричневой кожи. Медная пряжка саквояжа была начищена до блеска и сияла словно свежее золото из витрины ювелирной лавки. Массивное изделие на толстом кожаном ремне было вылито в виде древней маски, с пугающими зловещим оскалом и глазами хищного зверя.

— Доброй ночи, -не отрывая взгляда от книжки вымолвил старик.

Взор Данилы переключился с причудливого саквояжа, на его обладателя и не ответив на приветствия, он безмолвно изучал фигуру пожилого мужчины, которая казалась ему до боли знакомой.

Седовласая голова старца оторвалась от книги и грациозным движением повернулась в его сторону. Крючковатый нос, острый подбородок и глаза… сияющие зеленые зарницы. Это был тот самый старик, с которым он уже встречался сегодня, днем, когда стоял в очереди. Сомнений быть не могло, вот только сейчас, лицо его, да и фигура, выглядели гораздо моложе: морщины были не столь глубоки, здоровый розовый цвет лица, а спина его вовсе перестала сутулиться.

— Ну как ваша справка, оформили? -улыбнулся старик.

— Добрый вечер, -встрепенулся Данила. -Точнее ночи… доброй ночи.

— Не особо эта ночь добрая, -сказал старик. -Впрочем как и всё остальное, в этом зыбком мире. Да и слово «добро», понятие весьма относительное.

— А как ваши документы? -так всего лишь для поддержания разговора, поинтересовался Данила.

— Документы, бумаги, контракты — это у меня процесс вечный.

Новая, внезапная волна грузной усталости, начала плавно растекаться по телу Данилы, словно морской горизонт на закате, пожирает алое солнце. Ноги его начали погружаться в трясину и совсем не хотели сопротивляться приятному чувству. Однако разум его, видел все довольно отчетливо, во всех мельчайших деталях и накатившая слабость представала сейчас как момент блаженной нирваны. По телу растеклось тепло, в затылке приятно кольнуло и попытавшись улыбнуться, он жестом спросил разрешения присесть рядом, на край деревянной скамьи.

— Конечно же присаживайтесь, -молвил старик и пододвинул саквояж вплотную к себе. -Здоровье смолоду беречь надобно, оно подобно хрустальному сосуду, коль разлетится на части — осколки будет собрать весьма тяжело.

Уставшее тело медленно опустилось на самый край лавки.

— Вы за справку спрашивали… -вспомнил вопрос Данила.

— Да-да, точно спрашивал, -кивнул старик. -Так как, оформили то что хотели?

— Целый день из одного кабинета в другой бегал, словно студент сессию пересдает, а справку так и не дали. На следующую неделю записали, да и то, только на подачу документов — бюрократия.

— Да уж, что здесь сказать… излишние условности, они сжирают наш мир, разлагают тело на части пока оно ещё дышит. Таковы побочные аффекты порядка.

— Указы да порядки — куда же без них?.. -грустно улыбнулся Данила. -Только вот у нас, все это впрок — коррупция.

— Это вы правильно заметили молодой человек, ибо помыслы светлые оборачиваются абсурдом, бредом лютейшим, а коррупция делает всё остальное, слизывая со стола последние крохи. Однако это только в теории. На словах да бумаге оно выглядит просто, а на практике же, мир этот гораздо сложнее. Вот допустим у вас, молодой человек, есть рецепт сему яду?

Данила задумался, взор его устремился в бесконечную пустоту тоннеля и спустя протяженную минуту раздумий, он почесал подбородок и ответил:

— По моему, рецепт справедливого общества — есть баланс между порядком и свободой.

— Верно! -ухмыльнулся старец. -Все в нашем мире это баланс: и природа, и человек, и движение мельчайших частиц, и вращение тел небесных, и даже хаос есть высшая степень порядка, что само говорит о балансе сего мироздания. Только вот это все устроено не человеком, а чем то извне, того и складно так все выходит. Человеку же баланс чужд — чаша весов вечно склоняется в крайности. Так как отыскать сие пресловутое равновесие?

Данила вновь задумался, только сейчас взор его потупился в гранитную плитку, тонкие трещины в которой, были подобны разлому земной коры, пред извержением жерла вулкана.

— Возможно мы его и достигаем — этого баланса, только вот, вечно проходим мимо. Стремимся к совершенству, каждый день проходя возле и минуя его.

— Ну каждый день это вы уже слишком, -усмехнулся старик. -Однако в целом вы правы: природа человека это вечное движение к совершенству, жажда большего, стремление к познанию, к абсолюту. А движет этим всем — жадность. Сам человек существо неидеальное — алчность, гордыня да зависть его природа. Вот и скажите мне: как же неидеальная сущность, способна воздвигнуть идеальное общество?

Идея осенила его внезапно как гром среди ясного неба и без лишних размышлений, он тут же ответил:

— Так нужно всего лишь достичь этой точки, а дальше остановиться на месте, наладить нюансы и пусть идеальный механизм, делает свое дело.

— Идеальный механизм… а кто будет крутить колесо, сей машины?

— Наверное должен быть кто-то, не обремененный такими пороками да страстями, как жадность и зависть…

— Человек без пороков? -ухмыльнулся старик.

— Алгоритмы — они лишены всех пороков присущих человеку и способны делать работу гораздо продуктивнее, не допуская каких-либо погрешностей.

— Хорошо, что хоть кто-то ещё помнит, эти забытые, канувшие в лета технологии, -улыбнулся старец. -Однако, все это сейчас запрещенная тема, как впрочем и интернет, и космос, и даже клонирование. Да на многое сейчас табу наложили…

— Но в остальном-то мире они, эти технологии, существуют… ведь прогресс не стоит на месте, движется далее? -спросил Данила.

— За высоким забором всё по другому, -ответил старик. -Совсем другой мир, совершенно другие люди, иная жизнь.

— Да уж, -грустно вздохнул Данила.

— А знаете как так вышло? -спросил старик.

Данила безмолвно покачал головой.

— Однажды кому-то показалось, что общество уже достигло желаемого идеала и дальнейший прогресс только будет губителен, -молвил старец. -Таким вот образом, мы и пришли к тому, что имеем: кусочек сего мира остался топтаться на месте, а остальная планета, сломя голову понеслась вперёд.

— Да уж, -покачал головой Данила. -Разная молва ходит, про тот, другой мир.

— Вот, что вам известно об остальном мире, за пределами нашего славного Княжества да соседних земель южных?

— Знаю лишь только то, что слухи разносят, так в общих чертах все: технологии, долголетие, космос… -пожал плечами Данила.

— А ещё, человек там не совсем человек, -начал говорить старец. -У него так же есть голова, две руки да одна пара ног, однако в нашем стандартном представление он более походит на извращенный продукт прогресса, ожившую куклу… иль прекрасного ангела. Здесь уже мнения будут разниться, коль вдуматься в мельчайшие детали его происхождения.

— Как это — человек не совсем человек?

— Давно уже как, -ухмыльнулся старик. -Людей всех производят искусственно — выращивают в бутылях.

— Клонирование?

— Не совсем, -ответил старик. -Хотя откуда мне знать все нюансы, откуда… Знаю только, что тела их, живут в среднем сто пятьдесят лет и цифра сия постоянно увеличивается. Тело, то, не знает болезней, ему неведомы страхи людские, соответственно нет и стресса, а коль нет стресса, то и зависть с гневом не знакомы ему. Вожделение так же напрочь отсутствует в обществе, ведь какая надобность в нем, когда тела выращиваются в бутылях. Похоть же лишь пробуждает в человеке самые темные стороны. Она вызывает всепоглощающую алчность, которая сносит все на своем пути в стремление достичь желанного пика.

— Но ведь это и есть жизнь, в ней скрыт баланс, -с нетерпением перебил Данила. -У всего хорошего, есть темные стороны.

— Логично, -кивнул старец. -Но так же, вы не станете отрицать, что заката не будет и ночь не наступит, коль рассвет не случиться?

— Законы природы не обмануть-то, -ответил Данила.

— Не обмануть — согласен, -улыбнулся старец. -Однако, не все они нужны в нашем мире, а многие из этих законов, весьма пагубны для нашего общества. Вот допустим сущность людская, она есть причина всех мук и страданий на этой планете. И проявляется все это, в человеке свободном, не скованном рамками душной морали.

— Вы о правилах — о новом указе?!

— Я о том, что не будь у человека эмоций — не будет свободы, а не станет свободы — воцариться мир да спокойствие.

— Как за забором… -прошептал Данила.

— Идеальное общество, -с властной медлительностью кивнул глазами старик.

— Но откуда… откуда вы столько знаете, что твориться там, за забором? -оживился Данила.

— Я давно живу на этой планете и многое видывал по обеим сторонам океана, а люди… душа человеческая — хобби мое.

Настало молчание, которое вновь отдалось протяжным звоном в ушах. Взор Данилы невольно скользнул на книгу в руках незнакомца. Старик вновь читал, словно и не было длинного диалога, всего минуту назад. Черный кожаный переплет, истертые золотые буквы и большая надпись латиницей: «FAUST».

Он тут же вспомнил, что забыл представиться незнакомцу, да и сам не поинтересовался как того звать. Захотев исправить досадную оплошность, он было собрался назвать свое имя, да извиниться за свое невежество, однако незаметно подъехал состав и распахнул свои двери.

Огромные толпы веселого люда хлынули на перрон, сотни человек, выпившей молодежи, в одночасье заполнили своим гомоном пустынное подземелье. Это были студенты, самые яркие представители сего общественного сословия; средь их хмельной суеты, вполне можно было отыскать: пестро разодетых девушек в чулках чуть выше колен, книжных зубрил в неопрятной одежде, парней похожих на женщин с зелеными, розовыми и голубыми волосами, обличенных во все черное существ неизвестного пола, простодушных ребят в спортивной одежде… Все перебивали друг-друга, радостно хохотали и все до одного, были весьма пьяны. Не торопясь и более разговаривая да смеясь, эта разношерстная масса, двинулась в сторону выхода.

Незнакомый старик, совсем, вылетел из его головы и поднявшись со скамьи, Данила поспешил в ещё открытые двери вагона. По пути он столкнулся с парой пьяных студентов, которые не видели сейчас ничего кроме безудержной радости: дорога их была услана глубокими лужами из портвейна, винными пробками, использованными презервативами, веселыми песнями, да одной бесконечной надеждой.

Он переступил порог и оказался внутри вагона. Двери тихо сомкнулись за его спиной, вагон медленно тронулся. Он повернулся лицом к стеклянным дверям и только сейчас вспомнив о старце, взглянул на скамью. Однако на лавке, уже никого не было. Пустынный состав, стремглав полетел по темным тоннелям.

Домой добраться удалось лишь ближе к утру, когда до рассвета оставалось совсем ничего и первые лучи солнца, вот-вот должны были разрезать мрак ночи.

Разувшись и скинув куртку, он прошел в зал и не снимая верхней одежды, его усталое тело рухнуло на диван. Глаза плавно сомкнулись, тело обмякло… однако пролежав без движения какое-то время, он понял, что уснуть ему не удается. Он пошел на кухню, поставил чайник и стал ждать пока тот закипит. Возможно чай был и не лучшим рецептом от бессонницы, но неведомая жажда толкала его к этому напитку, желание стало одержимостью, словно страждущий путник заблудившийся в огромной пустыни, мечтает о стакане воды. Он открыл холодильник, достал жидкого имбиря и выдавил в чашку несколько капель, а спустя мгновение ещё пару капель. Лампочка чайник неторопливо моргала, он работал, но никак не хотел закипать. Окружающую тишь нарушал лишь едва уловимый ход времени: тик-так… тик-так… тик-так… Он взглянул на часы, однако их стрелки недвижимо застыли. Чайник ни как не хотел закипать. Перед его глазами вновь возникли часы, но сейчас, застывшие стрелки, обернулись тремя черными змеями. Он оглянулся по сторонам и не узнал ни одного предмета — кухня была чужая и совсем незнакомая. Лампочка чайника продолжала истерично моргать, но он, все никак не закипал. Комната эта была размерами с его кухню, однако все вещи здесь были чужие: холодильник, стол, стулья, чашки на столе и даже чайник, который никак не хотел закипать, был чужой. Взор его скользнул на окно, а на нем стояли тугие решетки. Три черных кобры, выбрались из тесных рамок, настенных часов и медленно извиваясь поползли по стенам в его сторону. Пустой круг, продолжил свое исступленное биение: тик-так… тик-так… тик-так… Кухня начала сжиматься в размерах и каждое биение (тик-так… тик-так…), становилась все меньше. Хищные кобры распустили широкие капюшоны и устрашающе окружали со всех сторон. Их длинные тела окутали все пространство: они были на потолке, ползли по полу, скользя извивались на стенах. Комнатушка продолжала сжиматься, а скользкие тела змей уже медленно ползли пред глазами. Гладкая, скользкая, чешуя начала змеиться по телу, её скользкие движения плавно обвили ноги, следом туловище, руки, добрались до шеи, закрыли глаза, заползли в рот, перекрыли дыхание… Время начало растворяться, биение почти замерло: тик… так… тик… Протяжный свист, закипевшего чайника, заставил его встрепенуться.

Он проснулся с открытыми глазами, глядя в тусклые тени на потолке. Тело его лежало на диване, на котором его, и свалил страшный сон. Серое солнце пробивалось сквозь окна, наполняя комнату какой-то неведомой грустью. Часы показывали 6:10 утра и этот день только начинался. Он встал и прошел на кухню. Взял чистую чашку, насыпал пару добротных жменей черного чая в заварной чайник, в большой чайник набрал воды из под крана и поставил его кипятиться. После он открыл холодильник, достал сосуд с жидким имбирем и накапал в чистую чашку несколько капель, а потом ещё пару капель. Лампочка чайника истомно моргала, а чайник ни как не хотел закипать. Стрелки кухонных часов, отбивали монотонную чечетку: тик-так… тик-так… тик-так… Тревожное дежавю пробежало по затылку и осело грузным илом по всему телу. Раздался свист чайника — он закипел. Налив кипятка в заварной чайничек, он присел на деревянную табуретку и стал молча ждать… ожидая пока вода вберет в себя насыщенный аромат да пропитается терпким вкусом, столь любимым средь раннего утра. Секунды осторожно шагали вперед (тик-так… тик-так… тик…), пока их томный марш, не прервал звонок в двери. «Кого это принесло, в такую-то рань?..», -пронеслось где-то вдали. И вот он уже открывает замок, не спрашивая кто пришел в столь ранее время и видит на пороге, того самого старца, с которым накануне имел диалог. «Вы забыли — это ваше», -молвил старец протянув серую папку. Однако сказал старик это, не открывая рта, то ли ему так показалось, но взяв папку из рук незнакомца, все тело покрыли мурашки. Он посмотрел на врученную ему папку и это была его папка, где лежали документы с которыми он бегал весь минувший день. На мгновения замешкавшись, он очнулся и захотел пригласить старика в гости, на чашечку чая, извиниться за свое невежество, поинтересоваться как того зовут, поблагодарить за найденные документы… «Мне пора — до свиданья», -услышал Данила. Он оторвал глаза от папки и посмотрел перед собой, но старик уже шагал вниз по лестнице и он лишь проводил взглядом, седовласую фигуру в длинном черном плаще с потертым саквояжем в руках. Двери замкнулись, замки щелкнули и он отправился на кухню с папкой в руках. Налив свежезаваренного чая, он открыл папку и глаза его врезались в совершенно непонятные бумаги, где все было напечатано латинскими буквами. Это был немецкий язык, без сомнения это был он и когда-то он даже изучал его, но вчитываясь в незнакомые строки он лишь различил, смог перевести, всего несколько слов из всего обширного текста: контракт, обязательства, полномочия, власть. Опомнившись он закрыл папку и побежал догонять незнакомого старца. Спешно прыгнув в ботинки, не одевая куртки, он отворил двери и шагнул за порог. Впереди была пустота — безграничная тьма. Он быстро летел вниз, а потом осознал, что вакуум засасывает его в свою бесконечную глубину. Ужас проник в каждую молекулу его организма, он растворился в нем, стал его частью.

Очнулся он сидя, на том же самом диване, в зале своей квартиры. Сердце его выпрыгивало из груди, широко раскрытые глаза буравили пустоту, а по телу текли струи холодного пота. За окном было ещё темно, рассвет пока не настал и когда он взглянул на часы, то понял, что прошло всего пару минут.

Страх преследовал его, ещё какое-то время, а потом он превратился в тревогу. Он вспомнил про папку, тут же попытался её отыскать, но её нигде не было. В мыслях своих, он начал судорожно перебирать все места, где был за сегодняшний вечер, но вспомнить, где оставил свои документы так и не мог. Вконец изведенный, без сна и на нервах, он натянул ботинки, накинул куртку и отправился по недавнему маршруту.

Едва оказавшись на улице, он заметил одиноко скучающее такси, стоящее вдоль дороги, в шагах двадцати тридцати от него. Это была старая, уже раритетная, модель Форд Т-34. Таких автомобилей не выпускали уже сотню лет, а может и более того; да и по рассказам деда, производство таких машин, было сугубо для нашего региона. Громоздкая фигура такси, напоминали средневековую карету: изогнутые витиеватые формы, круглые напоминающие глаза фары, огромные колеса, широкий дорожный просвет, подножка чтоб забраться во внутрь, а сверху горящие желтые шашечки и надпись «Такси». Автомобили эти выпускали ещё на дремучей электрической тяге, с громоздкими батареями под днищем машины. Даже в их, отсталом регионе, таких динозавров практически не осталось, водородные двигатели давно пришли им на смену, да и те уже уходили в историю. Все чаще стали появляться машины черпающие энергию из всего что вокруг (азот, кислород да инертные газы); им не нужны были заправочные станции, провода и колонки. Топливом служил свежий воздух. Однако и эти машины были уже частью истории, по слухам, кратким обрывкам доносящимся из-за забора, на смену этому чуду инженерной мысли, пришли новые, гораздо более продуктивные средства передвижения. Говаривали, что они не имели колес, двигателя и сидений, а просто перемещали человека куда ему было нужно, в любую точку в пределах определенного расстояния и отрезки сих перемещений постоянно росли. И вроде как все было просто, элементарное сжатие пространства, но все это было не здесь, а там, за высоким забором, на Западе, в Поднебесной да ханстве Монгольском. В своем воображение Данила рисовал себе специальные лифты, способные доставить человека куда тот пожелает, в мгновение ока. Однако, как оно было на самом деле и было ли это взаправду, он точно не знал — ходили лишь слухи.

В мечтах о далеких краях да немыслимых технологиях, он подошел к старенькому Форду и отворил его двери.

— Работаете? -спросил Данила.

— А… да-да конечно же, -встрепенулся водитель.

Это был настоящий русский мужик возрастом уже ближе к пятидесяти, слегка полноватый, седоватая щетина не брилась несколько дней, кривые морщины уже отпечатались на его лице широкими прорезями, густые русые волосы были растрепаны, глаза красные и судя по его помятому виду — его разбудили.

Данила взобрался в салон, плюхнулся в мягкое кожаное кресло сзади водителя и молвил:

— Поехали тогда.

— Куда барин изволит-то доставить его? -со всевозможной учтивостью поинтересовался таксист.

— Кабак есть один — Мертвый Енот, знаешь?

— А как же не знать-то — обижаете барин.

— Ну гони тогда, что стоять, -с какой-то, поистине барской замашкой, молвил Данила и хлопнул водителя по плечу в знак одобрения.

Машина тихо поколесила вперед.

Недавние размышления о заморских технологиях, новых машинах снова всплыли в его голове и он решил поинтересоваться мнением профессионала: как-ни-как труд извозчика подразумевал под собой более глубокие познания в этой области.

— Позвольте заметить, что карета ваша довольно старинная даже для нашего отсталого края… -начал говорить Данила. -Не думали вы сменить её, ведь начали появляться более современные автомобили, более экономичные, а в вашей работе ведь это важно?

— Да уж… наверное, -вздохнул водитель. -Я и смотрю-то, что начали все новые и новые машины у нас появляться, а ко мне-то сейчас и народ не особо хочет садиться.

Извозчик ещё раз грузно вздохнул, помолчал с полминуты и спросил разрешения закурить. Данила молча кивнул. Водитель взял резную деревянную трубку, нажал на ней кнопку и пары электронного дыма медленно потекли по салону машины.

— Так а чего не сменить-то карету? -спросил Данила.

— Да наверное не мешало бы… -пожал плечами извозчик. -И жрет она много, а тарифы на электроэнергию растут постоянно — почти и невыгодно-то работать выходит. С другой стороны где же на новую деньги найти, вот вопрос-то?.. Я бы и с удовольствием может… хотя машина эта ещё отцу-то моему принадлежала, тогда ещё, в те времена, модная модель была, хорошая, дорогая! Да и все в роду нашем, извозом свои семьи кормили… Тут память-то ещё, понимаете?

Данила ничего не ответил лишь грустно кивнул головой.

— А у меня сейчас пятеро-то детей и менять что-либо как-то страшно уже, а вдруг прогорю?.. Без машины пойди прокорми всех… Хотя трое уже взрослые-то, по идее трудиться должны, да нам старикам помогать, только вот работы сейчас нет… Понимаете — нет работы сейчас!.. Старший мой — Володя, умный парень, университет окончил, в банк трудиться устроился, работал там, а вот пару месяцев назад, банк взял и закрылся. Володя без работы остался — жалко. Двое других-то балбесы, полные балбесы, а за Володю обидно.

— Коль парень неглупый, что-то найдет.

— За него я спокоен, а остальные вот… троглодиты, нахлебники треклятые и не ищут ничего, на шее сидят. Ладно младшие-то, им пока ещё как и рано трудиться, доченьке десять вот будет, а сынку одиннадцать только исполнилось… но остальные-то уже лбы здоровые, а на шее сидят — паразиты проклятые. Я вот, на работе этой, по двадцать часов в машине провожу, почти живу в ней, а денег все равно едва хватает чтоб всех прокормить-то.

— Да уж, времена не простые сейчас.

— На Володю-то надежда одна, на него родимого!

— Все образуется.

— Сейчас вот указ-то новый выйдет, да может жить лучше станем. Работа может появиться, ведь все хуже и хуже живем-то… Я бы и машину-то, старшому отдал, пусть водит Володя, как дед его и прадед, а сам бы где-то в сторожку пошел, как батя мой в свое время, а до него дед… вот только работы-то нет, понимаете, нет…

Незаметно, колеса автомобиля свернули на набережную и понесли его вдоль Невы. Таксист продолжал изливать свою душу, жаловаться на судьбу, строить какие-то планы, но Данила уже не слушал его, он молча отвернулся к окну и с замиранием сердца уставился на тихую рябь реки. Первые лучики солнца затейливо выглянули из-за горизонта и озарили своей улыбкой осеннее утро. Рассекая пустынную улицу, мысли его стремительно летели вперед, на встречу ветру, в грядущее будущее: «Свобода, выбор, возможности… это все хорошо конечно же, да вот только губительно бывает, губительно и довольно часто. Как же человек может решать что-либо, когда сам не знает, что есть благо, а что зло для него. Да не знает сего в угоду многих факторов, средь которых невежество на первом месте стоит. Даже вон таксист этот: есть у него свобода иль нет, все равно ему, лишь бы кусок хлеба дома был, да намазать было чем на него. Да уж, свободу и право в рот не положишь, да сыт ими не будешь. Однако же, без свободы, человек страдать будет… иль в послушную куклу превратиться. Да уж, старец тот, рассказал так рассказал. Однако прав он во всем был, что ни слово, то истину молвил старик: ведь не умеет человек использовать дарованное ему природой, по сути своей разрушает все и себя губит, и подобных себе… да уж, история этому свидетелем будет. Да наверное и запретили её того, чтоб с чистого листа все начать… только вот вновь: где-то свернули и опять не в ту сторону. Может и лучше указ этот сделает, даст почувствовать человеку свободу, заставит ценить её, а как экономика с колен встанет, можно будет и отменить правила эти. В конце-концов жизнь-то первична перед свободой, коль жизни не будет, то и воля станет ненужной. Ибо независимость не может быть сама по себе, существовать в чистом виде, ведь должен быть объект у неё — человек. И благо его первично, пред любыми условностями».

— Приехали барин, -голос извозчика вывел его из реки размышлений.

Данила дал водителю сверх положенного и попросил его подождать.

Отворив массивные двери, его нога вновь переступила порог, бара Мертвый Енот. От ночной вакханалии не осталось никакого следа, занят был всего один столик, прямо напротив бара, за которым две девушки пили утренний кофе. Бородатый бармен по прежнему стоял на своем незабвенном посту, однако его документов он не видел, а вчерашнего знакомого Майка, даже не вспомнил. Данила осмотрел стол за которым они сидели совсем недавно, но там тоже было пусто. В расстроенных чувствах он вышел на улицу, погрузил уставшее тело в такси и поехал к станции метро, к тому самому месту, где средь ночи повстречал седовласого старца.

— Приехали барин, -машина остановилась. -Держите вот — угощайтесь, -водитель протянул Даниле карамельку в черно-красной, шелестящей, бумажке.

— Спасибо, -машинально буркнул Данила и сунул конфету в карман.

Распрощавшись с таксистом он было начал спускаться в метро, но обернулся, взглянуть на сквер позади. Деревья, лавки и кусты — все было как прежде. Только вот гигантского дуба, по среди парка, сейчас не стояло.

Грузно вздохнув, он спустился по ступенькам вниз. Некоторые торговые лавки уже начали свою работу, напротив под стенкой спали бездомные, толпы людей спускались вниз к перрону и такие же толпы поднимались наверх. Утро наполнялось будничной суетой.

Деревянная скамья, стояла на своем прежнем месте, но его документов там конечно же не было. Дождавшись своего состава, его нога переступила платформу, двери за его спиной сомкнулись и он вновь помчал по темным тоннелям, в направление своего дома.

Зайдя домой он разулся, повесил куртку на вешалку и зайдя в зал, вновь попытался отыскать пропавшую папку, но её нигде не было. «Придется все по новой делать, вновь этот бюрократический ад», -то ли незаметно прошептал, то ли подумал про себя он.

Оставив попытки поиска, он разочарованно выдохнул и пошел на кухню, дабы заварить себе чай. По самому центру стола, стоял заварной чайник и чашка полная чая. Когда и как он готовил его, он не помнил. Чай был остывший, но именно такой как он пьет: крепкий, терпкий, с добротной долей имбиря.

Леденцы

Спустя пару чашек крепкого чая, угрызений совести об утерянной папке, тщетной попытки уснуть, ещё одной порции терпкого напитка, он решил выйти на улицу. Впрочем, даже встать с дивана оказалось не просто, апатия плотно пустила свои корни, которые намертво приковали его к мягкой перине. Не смотря на выпитое накануне, самочувствие его было хорошее, а мысли ясные; однако отсутствие сна, привносило рассеянность, лень, да гнетущее чувство тревоги. На все было абсолютно наплевать, делать ничего не хотелось. «Раньше вроде и не было такого, по пару ночей мог напролет гулять и всегда бодро с утра себя чувствовал, а сейчас вот… Вроде и не так давно оно было — студенчество. Хотя десять лет уже миновало, а будто вчера все происходило… старею наверное, старею», -пронеслось где-то вдали.

Превозмогая себя он поднялся с дивана, ладони протерли уставшее лицо и через силу, нехотя ковыляя ногами, побрел в ванную комнату. Контрастный душ слегка освежил его, он переоделся, накинул куртку, обулся и собрался было уже выходить, но остановился прям на пороге, развернулся дабы взглянуть в зеркало и тут же решил переодеть верхнюю одежду. Он вернулся в комнату, достал с шифоньера старое пальто и вдохнул порцию ностальгии. Черное кожаное пальто было пошито им на заказ, уж десять лет как назад, ещё когда он был студентом последнего курса, да и пошили его прям перед самым выпускным вечером. Местами оно было потерто и не мешало бы его освежить, но сейчас, эта потертость придавала ему дополнительного лоска. Он ещё раз посмотрел на свое отражение в зеркале, поправил кожаный воротник и в приподнятом настроение вышел на улицу.

Пожалуй впервые за пару недель, небо было ясное. Солнечный диск неторопливо стремился к зениту, дуновение теплого ветерка мелькнуло перед глазами, на проводах чирикали воробьи, а люди носились взад и вперед. Лучики солнца ослепительно ударили в его глаза: он невольно зажмурился, уголки рта растянулись короткой улыбкой, а по телу пробежалась неведомая волна жизнелюбия. За вчера накопились дела и сегодня, кровь из носу, необходимо было попасть в свое кафе. Небольшое расстояние он решил пройти пешком, да и погода вполне располагала к прогулке.

«День рождения же сегодня. Ведь точно день рождения у Сашеньки — сынишки Верыного. Она как раз на смене сегодня, а у сына её праздник такой, десять годиков исполняется, юбилей как-никак. Подарок бы надо какой-то… десять лет мальчугану, но что подарить ему, что?» -размышлял он на ходу. Почти остановившись, он задумчиво почесал затылок, попытался припомнить, что ему было интересно в этом возрасте, но в голову ничего не приходило и ускорив шаг, он молча пошел вперед.

Неприметная лавчонка детских товаров, под названием «Гагарин», выросла на его пути буквально из неоткуда. Магазинчик стоял всего в паре кварталов от его дома, он ни раз проходил мимо, но только сейчас, заметил его существование. Звон колокольчика сопроводил открытие дверей, возвестив об его приходе, но кроме пыльной тиши, его никто не встречал. Трудно было судить об истинных размерах сего помещения, ибо игрушки стояли повсюду, даже разворачиваться приходилось аккуратно, посматривая через спину назад, дабы ничего не зацепить. Стена напротив, от самого пола до потолка, была заставлена пластиковыми фигурками каких-то героев; высотой каждый был с ладонь, почти все они были в ярких плащах, а из под масок смотрели нарисованные черные глаза. Стена рядом была заставлена аналогичным образом, только вот вместо фигурок героев стояли машинки; каждая деталь в них была точь-в-точь как живую и хотя большая часть этой коллекции уже давно была снята с производства, а некоторые экземпляры так вообще давно канули в историю, но Данила знал название почти каждой модели. С потолка свисали космические челноки, самолеты и воздушные лодки; болтались они прямо над головой, так что человек ростом выше среднего, мог бы легко их зацепить. На стеллаже слева было множество настольных игр, ни правил, ни названий которых он не знал. Головоломки, кубики, шарики, пирамидки, конструкторы, лабиринты… всё это пестрило своими яркими красками перед глазами. Чуть далее от входа, в углу комнаты, стоял огромный стол, на котором располагалась горная равнина с её прериями, фигурками лошадей, овец и бизонов, а по кругу сего пейзажа рассекал железнодорожный состав; он неустанно ехал вперед, тихо постукивая своими колесами об игрушечные рельсы, словно живой. Игрушка была раритетная чем и приковала его внимание. Он сделал шаг в её сторону, дабы разглядеть поближе, прикоснуться к истории, но голова его, зацепила свисающий сверху звездолет, тот зацепил челнок, а тот в свою очередь пару воздушных шлюпок — шум пластик и звон металла, разбавили тишь магазина. Он мгновенно отпрянул, сделав пару шагов назад и оказался около небольшого окна. Управляемые и говорящие роботы да куклы, всех цветов и оттенков, располагались прямо на этом окне, а также на полу перед ним; вот только сейчас все они, безмолвно стояли на месте, в ожидании нового хозяина. «У меня ведь точно такой был в детстве, сколько мне тогда было… Один в один, даже цвет совпадает. Давно уж все это происходило, семь или восемь годиков мне тогда было, а ничего ведь и не изменилось», -Данила покрутил игрушку в руках и с какой-то тоской, поставил её на прежнее место. Все здесь было устлано толстым слоем пыли, в воздухе витал запах давно забытых времен, а каждая игрушка была родом из давно минувшего, прошлого века. Магазинчик более напоминал лавку древностей, где каждый предмет имел свою личную историю.

В другом конце помещения послышался шорох, Данила обернулся и вновь зацепил головой свисающую сверху игрушку, на этот раз космический челнок.

— Добрый день… я сейчас, -послышался дрожащий голос из далека. -Пожалуйста подождите.

Данила отошел от окна, аккуратно пригнувшись миновал авиацию и оказался в узком проходе: со всех сторон его окружали диковинные игрушки, а впереди, всего нескольких шагах от него, стояла пожилая дама. Возраст её был весьма почтенный, седовласые волосы были слегка растрепаны, из под толстой оправы очков смотрели добрые глаза, а сутулое тело опиралось на резную изящную трость. Он с интересом стал рассматривать женщину, так как пожилого человека встретить было уж совсем большой редкостью.

— Вы уж простите меня, -улыбнулась старушка. -Не могу я так быстро бегать, возраст уже не тот.

Ему стало как-то совсем неудобно, по телу разлилась доброта, он улыбнулся и начал как бы оправдываться:

— Да что вы, что вы… все хорошо — не переживайте. Да я и не спешу никуда, так зашел игрушку посмотреть…

— Так проходите, смотрите, спрашивайте коль интересно что, -каждое слово бабушки таяло в какой-то особенной теплоте.

— Уютный у вас магазинчик, весьма и весьма приятный -сказал Данила. -Сколько проходил мимо и не замечал ранее, а вот только сейчас, как игрушка понадобилась и вы появились.

— Так всегда и бывает, -улыбнулась старушка. -Коль надобности нет, то и очи не видят и вокруг ничего, а стоит только пожелать, присмотреться поближе, так и мир другой стороной обернется.

Данила ничего не ответил, лишь задумчиво кивнул головой и скользнул рассеянным взглядом на машинку возле ног женщины.

— Что привело вас в сюда… -все с той же добротой спросила старушка. -Игрушки иль сувениры какие-то ищете?

— Подарок… для мальчика какой-то подарок нужен, десять лет сегодня исполняется, -как бы прося помощи, пожал он плечами. -Да стыдно признаться даже, но не помню уже, что в этом возрасте мне самому интересно-то было.

— Как вы заметить могли, новомодных игрушек у нас нет. Да и старая я уже стала, чтоб за модой-то гоняться. Раньше мы с мужем, вдвоем, сей магазин содержали, -вздохнула старушка. -Да вся жизнь наша здесь и прошла, более пятидесяти лет уже лавка наша стоит. Ранее от покупателей отбоя не было, очереди стояли. У нас ведь не просто игрушки, а много коллекционных экземпляров… покупали и детям, и себе взрослые брали. Бывает зайдет человек с грустным лицом, а обратно выходит уже довольный — счастье людям дарили. А сейчас я одна осталась… -женщина снова вздохнула, да так, что вся мировая скорбь отдалась в этом вздохе. -Год уже как схоронила я мужа, так и осталась одна одинёшенька. За все годы детей так и не завели: молодые были — не время, потом некогда было — дела вечные, после деньги копили, да вечно какие-то преграды вставали. Так вот и осталась я одна, да с лавкой этой… а она сейчас только душу мне травит, воспоминания пробуждает и в тоску повергает.

Данила хотел было подбодрить старушку, сделать ей комплимент, да побоявшись, что пробудит лишь больше печали, поднимет со дна её скорбь, он сглотнул подкатившую к горлу слюну, покачал головой и промолчал.

— Что-то я совсем заговорилась, проблемы свои на вас выгрузила. Вы уж меня простите, -в голосе её вновь раздалась теплота, придя на смену печали. -Ведь вы за подарком пришли, десять лет говорите исполняется…

— Ага десять, -буркнул Данила.

— Сейчас подберем что-то.

Она медленно развернулась на девяносто градусов и прихрамывая, направилась куда-то в бок. Данила последовал за ней.

Справа был ещё один коридор, полностью заставленный самыми невиданными безделушками. Старушка остановилась напротив переполненного стеллажа, поправила очки, уперлась на трость и начала что-то искать. Так прошло пару томительных минут, после она обернулась и протянула Даниле довольно увесистый макет космического корабля.

— Держите вот.

Каждая деталь была как настоящая, только малых размеров, идеально гладкий корпус приятно холодил руку, а сбоку, большими синими буквами было написано: «NASA». Данила растянулся широкой улыбкой, одобрительно покачал головой и спросил:

— Он летает?

Женщина ничего не ответила, только кротко улыбнулась в ответ, отвернулась обратно к стеллажу и спустя пару мгновений протянула ему пластиковую коробку.

— До самого космоса, -ответила старушка. -Управление с инструкцией в коробке, только там все на английском. Его ещё муж мой покойный любил запускать, говаривал, что на сорок километров поднимается.

— Спасибо, но откуда такое? Это ведь…

— Не спрашивайте, -улыбнулась женщина. -Там кстати на пульте экран есть — всё видно будет, каждая деталь полета.

Глаза его загорелись как в детстве, он с интересом крутил в руках диковинную игрушку, которую уже совсем не хотел никому дарить. Он уже не просто рассматривал её, а парил в небесах на борту космического корабля.

Сколько стоит сей звездолет он не знал, ценника на коробке не было и он не отрываясь от игрушки, решил полюбопытствовать сим вопросом:

— А сколько же денег он стоит?

— Да сколько дадите, столько и будет — любой копейке рада буду, -ответила старушка.

Данила достал кошелек, начал пересчитывать имеющиеся купюры, потом ещё раз взглянул на игрушки в руках и достав все что было, протянул их милой старушке.

— Ой, да это вы чересчур — много дали, -бабушка протянула деньги обратно.

— Берите-берите, вещица ваша дороже стоит, -помотал головой Данила.

— Ну спасибо… спасибо огромное — на памятник мужу коплю, -последние несколько слов она с горечью прошептала.

Они подошли к стойке, которая когда-то служила кассой, бабушка достала большой бумажный пакет, разукрашенный праздничными тонами и аккуратно упаковав звездолет, передала торбу Даниле. Когда он поблагодарил милую бабушку и собрался было уже уходить, её иссохшие пальцы легли на его манжет и она молвила:

— Сынок, возьми вот ещё конфеток… Мне их сегодня, просто так привезли, велели людям раздать: хоть в чем-то о народе нашем заботятся вельможи всевластные.

Данила взял горстку протянутых ему конфет, положил их в карман и ещё раз поблагодарив добродушную бабушку, вышел на улицу.

По пути он заскочил в продовольственный магазин, где купил ещё фруктов и сладостей. Когда он расплатился и собрался было уже уходить, продавщица (накрашенная матрона лет сорока), так же предложила ему пару конфет, мол: «Для народа вот дали, угощайтесь!» Данила поставил торбы на пол, достал с кармана конфетки выданные ему милой бабулей — это были точь-в-точь такие же самые леденцы. На черной шелестящей этикетке, большими красными буквами, в старинном витиеватом стиле, было написано одно слово: «РУСЬ».

Данила улыбнувшись, показал конфету продавщице. После развернул шуршащую обертку и посмотрел на её содержимое: длинно-вытянутый, розоватый, леденец имел небольшие утолщения в своих основаниях и был устлан тонкими жилками, напоминающими вены людские. Конфета выскользнула у него с рук и упала на грязный пол. Он тут же кинулся поднять её, убрать за собой мусор, но голос кассирши опередил его на мгновение: