Бесплатный фрагмент - Рождественские истории — 2024

От составителей

Этот сборник, своего рода, экспериментальный. Литературное Сообщество «Леди, Заяц & K» впервые решило провести конкурс, посвященный Рождественским праздникам. Нам очень приятно, что на призыв откликнулось так много авторов. В редакцию сообщества поступило множество удивительных историй в самых разных литературных жанрах: Здесь и волшебные сказки, и фантастика, и магический реализм, хватает и весёлых абсурдных повествований. На самый взыскательный читательский вкус.

Сборник иллюстрированный, и за право нарисовать к нему обложку боролись наши замечательные художники.

По традиции, Сообщество «Леди, Заяц & K» каждый сборник посвящает одному из наших подписчиков. На этот раз счастливчиком стал Александр Винников — талантливый писатель и поэт. Александр проявил завидную активность, прислав на конкурс несколько рассказов и стихов. После рассмотрения редакцией, все они вошли в настоящий сборник.

Спасибо всем авторам и художникам!

Спасибо нашим читателям! Надеемся, что сборник придётся им по душе.

Редакция Литературного Сообщества «Леди, Заяц & К»:

Сергей Кулагин,

Григорий Родственников,

Дмитрий Зайцев,

Татьяна Осипова,

Денис Моргунов

Дмитрий Королевский

Андрей Шабашов «Первое Рождество»

Ирод сидел в тени террасы и отчаянно скучал. Его слуги беззвучно метались по дворцу, стараясь не попадаться царю на глаза: малоприятное это создание — скучающий тиран. Ирод допил из кубка паршивое местное вино и жестом велел наполнить сосуд. Погода в конце года не радовала, царь кутался в тёплую накидку и шевелил пальцами обутых в сандалии ног. Сделав глоток из наполненного прислугой кубка, тиран призадумался и решил проследовать во внутренние покои — вид окрестностей глаз не радовал, да тут ещё и с гор ветерком потянуло…

Во дворце Ирод возлёг на ложе и призвал музыкантов и танцовщиц. Однако кривляние тощих девок и визг дудок вскоре прискучили ему и царь жестом велел им убираться прочь. Беспросветная скука вызывала у него зевоту, а от вина настроение лишь ухудшалось… Хотелось чего-то свежего, нового.

— Эй, ты! — окликнул царь своего советника, — поди сюда. Нет ли новых донесений или иных каких вестей?

— О царь, как не быть, — призванный переломился в поклоне, — есть новости из Рима, из Египта…

— Новости… Тащи, хоть новости послушать… — Ирод приложился к кубку и поворочался на ложе, устраиваясь поудобней.

Советник вынул из ларца свитки, шустро перебрал их, откладывая прочь те, что могли расстроить хозяина. Осталось лишь два: в одном речь шла об очередной заварушке в Риме, в другом — доклад купцов о выгодных сделках в Каире. Советник пошевелил бровями, как бы взвешивая ценность новостей, шмыгнул носом и решил начать с Каира.

— Тут купцы наши, о царь, доносят о весьма привлекательных ценах…

— Э-э-э… Ты мне ещё бы про урожай фасоли рассказал! — Ирод в сердцах отшвырнул пустой кубок. — Что там ещё? В другом свитке что?

— Из Рима пишут…

— Рим! — снова перебил советника царь. — Рим! В печёнках уже сидит этот ваш Рим. Там про землетрясение какое бы… Про мор или голод где… Наводнение, на худой конец!

Лицо тирана скривила недовольная гримаса. Советник, комкая свиток, замялся, мучительно вспоминая последние сплетни и слухи. Не вспомнив ничего нового, он робко предложил:

— Может царь желает полюбоваться на новомодный танец нагих рабынь арабских?..

— М-м-м… — Ирод задумался, — нагих, говоришь? Арабских?

Тиран почесал под накидкой и спросил с ехидцей:

— А что у них? По три сосца? Или поперёк?.. Или задница спереди? А?.. — царь раздражённо дёрнул себя за бороду и продолжил: — Ты мне поясни — чем они от иерусалимских-то баб отличаются? Ничем… Нет, не хочу.

— Быть может привести волхвов? — Советник неопределённо махнул свитком куда-то в сторону. — Тут стражники каких-то прихлопнутых задержали, доносят, что те какую-то невидаль рассказывают… Про Вифлеем что-то…

— Ой, опять пророки… — Ирод сморщился, как от изжоги. — Там праздника какого или ещё чего… А?..

— Праздника, — советник закатил к потолку свои оливковые глаза, — праздника… Бои гладиаторские не сезон, в Греции игры Олимпийские ещё летом были… В Ри… не, это не надо… Нет, царь, не было ничего такого. Может того певуна из темницы вызвать? Неплохие он, надо сказать, песенки поёт — про преступников, рабов беглых, про стражников лютых…

— Вот самого я тебя в темницу отправлю, — тиран хлопнул в ладоши и советник скукожился в ожидании кары, — кто там? Вина тащите!

Прислужница спешно вынырнула из какой-то ниши и поднесла тирану новый кубок. Тот понюхал вино, сморщился и отпил глоток. Советник перевёл дыхание и слегка расслабился.

— Ладно, пусть приведут. С ума сойти можно от тоски, скоро на колеснице начну по городу разъезжать и собак давить со скуки.

Вскоре стражники привели замурзанного мужлана в драном хитоне. Выдали ему сперва пару оплеух, потом дали арфу. Сиделец прокашлялся, подтянул струны и забренчал какой-то нудный мотивчик, подвывая с хрипотцой про невольничью сирую долю и про тоску по оставленной в горах ишачке. Ирод поперхнулся вином и вопросительно уставился на советника. Тот махнул свитком и стражник пере… ударил древком пики убогого. Певец охнул и посмотрел на стражника. Служивый размахнулся и врезал ему крепкий подзатыльник.

Почесав темя, певец заиграл мотивчик повеселее и хрипло заголосил про сочнозадых красоток-вифлеемок, про славные деньки и сладкое вино под жареного барашка, искоса поглядывая на солдата. Служивый повернулся и вопросительно посмотрел на советника. Тот воззрился на царя. Ирод вяло махнул пальцами и ободрённый певец продолжил свою балладу.

— Что там за волхвы-то, откуда они в городе взялись, м? — Царь отпил вина и посмотрел на советника, — чем они стражу-то привлекли? Пророчили чего?

— Право, даже и не знаю… — замялся тот, — стоит уточнить у начальника стражи… Там про какого-то младенца что-то.

— Да ладно, тащите сюда этих бродяг, послушаем, что они там плести будут.

Не успел сиделец доорать свою песню, как привели волхвов. Те сбились кучкой, словно бараны и испуганно оглядывались, дивясь дворцовой обстановке. Ирод допил вино, критически оглядел бродяг и, выбрав почище, указал пальцем:

— Ты! Валяй, ври свои бредни.

— Я? — Старичок робко оглянулся на товарищей и приблизился на шажок к тиранову ложу.

— Ты, ты. Чеши уже. Про Вифлеем там, про младенца… Долго мне ждать?

— Так это… Ага! — Старикан расправил свою козлиную бородёнку, слегка приосанился и принялся вещать: — И было видение, и были знаменя, что в конце последнего месяца в Вифлееме городе народится младенец мужеска полу… У простого плотника и жены его. То не простой младенец, о царь, то — волхв вытянул указующий перст кверху — новый Царь Израилев!

— Тьфу, опять за своё… — Ирод жестом велел наполнить кубок. — Вот что вы не угомонитесь никак, а? Что вы всё то да потому… Вот что ни оборванец, то с претензиями. Всё им царь нехорош, всё им нового подавай… Велю вот поубивать там всех новорожденных, будете знать, как каркать!

Тиран с отвращением посмотрел в кубок и отставил его прочь. Советник жестами стал показывать страже, чтоб те увели волхвов, но Ирод остановил его жестом и указал на певца. Стражник в очередной раз врезал тому затрещину и отнял арфу. Затем схватил за шиворот и поволок прочь.

— Там вели этих арабских баб намаслить погуще, пусть покривляются тут, — тиран вздохнул и снова принялся за вино, — да дудошников не зови — пусть с бубнами, а то с вами тут завоешь, как собака! Хоть бы одна какая-нибудь весть добрая приспела… Тоска! Душа праздника требует.

Волхвы о чём-то посовещались и давешний старикашка снова приблизился к царскому ложу.

— Ну? Чего тебе, падаль? Толкуй уже.

— Так мы ж вам благую весть донесли в Иерусалим! Праздник великий грядёт!

Ирод иронично вскинул бровь и жестом велел продолжать.

— С Рождеством тебя, царь!

Игорь завалов «День перед Рождеством»

Январское утро. Хмарь за окном светлела. Покалывало в груди.

Во дворе загавкала собака, скрипнуло крыльцо под лёгкими шагами.

Стук в дверь не был наглым. «Уже хорошо, — подумал я, шаркая в сени, — значит, не сосед алкаш похмеляться припёрся».

За дверью стояла барышня в балахоне не по размеру и косой в правой руке. Косовище белело свежим деревом, нож сверкал. «Литовка №5, — отметил я, — бабский инструмент».

— Сидоров? — спросила барышня, голубея глазами из-под капюшона.

— Угу, — буркнул я, — ты кто?

— Смерть, — ровно ответила она.

— А что молодая? — ухватился я за несообразность.

— Стажёрка, — тихо сказала девушка и густо покраснела.

— А где сама? — любопытствовал я.

— Шейку бедра сломала, в таком возрасте, сами знаете…

— Не повезло. Я-то Снегурочку ждал, но ты давай, проходи. Косу оставь.

Прошли в избу. Я зажёг газ, поставил чайник.

— Чайку? У меня пряники есть.

Присели, помолчали.

— Вы не думайте, я курсы окончила. На отлично, — опять покраснев, сказала Смерть.

— Первый, что ли? — догадался я.

— Да, — призналась она, глядя в стол.

В груди больше не кололо. Допили чай.

— Я пойду? — спросила девушка.

— Иди.

Хлопнула дверь.

Уныло серел сумеречный, бесснежный, никчемушный январь. Завтра Рождество…

Григорий Родственников «Рождественская ёлка»

Елейников блаженно жмурился на солнце и не подозревал, что к нему крадётся бородатый бугай в клетчатой рубашке и с топором. Словно суровый страж, таинственный дровосек встал по стойке смирно у шезлонга Елейникова и зашептал:

— Леонтий Егорович, вы бы уж того, отпуск подсократить бы надо, поди рассохлись уже весь на отдыхе… А на Родине у нас зима-зимушка, сугробы по пояс, морозы трескучие… Детишки заждались!

Елейников молча посмотрел на волосатого визитёра, прижал полотенце к груди, поправил очки, и как бы в задумчивости начал водить рукой по песку.

— Вот этого не надо, Леонтий Егорович… — успел укоризненно молвить бородатый лесоруб и получил в лицо отборную горстку песка.

— Право слово, Леонтий Егорович! — с обидой кричал он, гоняясь за проворным Елейниковым, и солнце ласково украшало бликами каждый взмах топора. — Не по совести это! Подрядились, так извольте соответствовать!

— Ненавижу зиму! — вопил курортник. — Я люблю море и пальмы! Оставь меня в покое, Кузьмич! Дай умереть в зелёном Раю!

В конце концов непокорный пляжник был пойман, стукнут обухом и упакован. Его наскоро запихнули в самолёт нежно-бананового цвета, махнули красным флажком перед разгоняющимися пропеллерами, и через восемь часов Леонтий Егорович Елейников был доставлен на своё место работы. Работал он рождественской ёлкой.

Аэропорт напоминал жестяную банку, и бывший курортник почувствовал себя упакованной в неё селёдкой. Тесно, неудобно и тошно. То ли дело морской простор, синеющий горизонт и одинокая яхта вдали…

Встречали двое: снеговик Сигизмунд Львович и его постоянная спутница — снежная баба София Дмитриевна. Круглобокие, искрящиеся, они тут же подступили с докладом.

— Холидейские опять активизировались, двое ряженых оленей пересекли границу и окопались в нашей мишуре, — негромко говорил Сигизмунд.

— Замечена прицельная распаковка подарков на третьей линии, — тихо вторила София Дмитриевна.

Леонтий Егорович принял тревожащие новости без должного пиетета, легонько изогнул бровь — мол, вот вы без меня все запустили? Узнаю, узнаю родные пенаты. Снова толчея, бестолковая суета, никчёмная спешка, глупый пафос начальствующих о важности мероприятия, а в финале сотня орущих сопляков, бегающих вокруг него и заглядывающих под пальто в поисках подарков…

Леонтий горестно застонал и уронил несколько зелёных иголок на коммерческий линолеум аэропорта.

Всю дорогу он смотрел в окно из чёрного мерседеса, и не видел заснеженного города, перед взором расцветала иная картинка: на янтарный берег накатывали лазурные волны, а на безоблачном небе ярко светило огромное апельсиновое солнце.

Кузьмич с тревогой наблюдал за ним и бормотал:

— Зря вы так, Леонтий Егорович. Вы это… того… взбодритесь. А то, не ровён час, не понравитесь распорядителю. Скажет другую ёлку искать. А это же всем погибель. Мы с Сигизмундом Львовичем и Софией Дмитриевной к вам прикреплены. Нас же сразу за порог…

Леонтий не слушал. Настроение было гадкое, унылое. Он сопел и продолжал ронять иголки.

В кабинете главного распорядителя было душно и тягостно. Леонтий лишь мельком взглянул на плешивого носатого господина в кожаном кресле и отвернулся. А тот в упор смотрел на него маленькими мышиными глазками и выговаривал Кузьмичу:

— Два месяца на курорте загорал, подкормку витаминизированную жрал, солнечные ванны принимал, тогда почему ветки такие вялые? Блескучести и пушистости совсем нет. Шишечки мелкие и серые. Иголки сморщенные, словно из задницы. Это что, Рождественская ёлка?!

Кузьмич дрожал и оправдывался:

— Устал от перелёта. Сколько часов трясся. А он у нас нежный, здоровье деликатное…

— Я вам покажу деликатное! — взревел распорядитель. — Уволю к чёртовой бабушке! Знал бы, из питомника ель выписал! Мерзавцы! Дармоеды!

— Помилосердствуйте! — заплакал Кузьмич. — Как есть всё поправим!

Распорядитель внезапно успокоился, потёр огромный орлиный нос и сказал:

— Ваше счастье, что времени нет. Рождество завтра. Эй, ель задрипанная, — обратился он к Елейникову. — Смотри в глаза и запоминай: у нас не какая-нибудь заштатная ёлка, а самая Кремлёвская из всех Кремлёвских. Сам Владлен Иванович, председатель федерации профсоюзов, лично будет. Главный подарок для сына его, Вовочки.

Распорядитель вытащил из стола огромную, перевязанную цветными ленточками коробку и протянул Кузьмичу:

— Держи аккуратно, дровосек. Не помни лапищами. Тут фигурные конфеты из лучшего элитного швейцарского шоколада. На заказ сделанные. Денег уплачено немерено. Теперь вот что, глядите оба на фотку Вовочки. В фас, в профиль. Запомните крепко, чтобы в память намертво врезалось. Не дай вам Боже перепутать!

Елейников смотрел на фотографию толстощёкого мальчишки с тонкими, надменно выпяченными губами и тихо матерился про себя. Кузьмич же с благоговением спрятал фотокарточку в карман и отрапортовал:

— Будет сделано в лучшем виде!

— Как только малыш стишок расскажет, ты, Ёлка, засветишься гирляндами и вручишь подарок, — напутствовал носатый. — Всё понял?

Елейников кивнул.

— Тогда пошли отсюда!

Леонтий Егорович и Кузьмич поплелись к выходу.

— Стойте! — внезапно остановил их распорядитель. — Помните! Если кто подведёт меня, «было бы лучше, если бы мельничный жернов на шею ему повесили и бросили в пучину морскую!»

Продемонстрировав знание цитаты из Евангелия, распорядитель визгливо расхохотался.

* * *

Ему было неимоверно тоскливо, но работа есть работа. В воздух взлетали разноцветные конфетти, музыка била по ушам запредельными децибелами, лучи прожекторов слепили глаза. Елейников стойко пережил два отделения праздничного мероприятия, выдержал шесть хороводов вокруг себя, лишился нескольких ветвей, растерял до десяти тысяч иголок, уронил красную звезду с верхушки и с надеждой загнанной лошади ждал финала. Последний этап мучений — вручение подарков.

Кузьмич, наряженный Дедом Морозом, стоял рядом и подсказывал, какой подарок нужно вручить. Елейников молча приподнимал ветви. Под них тотчас ныряли попеременно то снеговик, Сигизмунд Львович, то снежная баба, София Дмитриевна. Они с преувеличенной радостью громко поздравляли детишек и дарили, дарили… нужные презенты.

— Вот этот конопатый, внук губернатора. Ему синюю коробку с Железной дорогой. Да нет, левее она, которая с золотой лентой!

Леонтий Егорович покорно раздвигал ветви, помигивал разноцветными лампочками, но взгляд его отрешённо скользил по залу. Многолюдно и в то же время пусто. Нарядно одетые дети казались все на одно лицо. Маленькие, но уже знающие себе цену, они требовательно тянули к нему ладошки, придирчиво рассматривали подарки, некоторые недовольно фыркали.

— Внимание, — шептал Кузьмич, — вот идёт, Леночка. Это племянница директора мясокомбината. За стволом большая кукла в целлофане. Правильно, а та, которая в виде негритянки — для Олечки, она позже подойдёт.

Леонтий блуждал глазами по залу и вдруг вздрогнул. Вдалеке, у самого выхода он заметил девочку лет шести. Худенькая, в простеньком платьице, она с восторгом смотрела на него, приоткрыв ротик.

— Кузьмич, посмотри. Кто эта девочка? Я её здесь не видел.

— Какая ещё девочка? — недовольно зашептал дровосек. — Не отвлекайся, скоро Вовочка пойдёт!

— Та, которая прячется от всех! Видишь, у стены?

— Ах, эта! — отмахнулся Кузьмич. — Это вообще никто! Дочка уборщицы Катьки. Её здесь быть не должно. Не отвлекайтесь, Леонтий Егорович! После Олечки Вовочка пойдёт.

— Она улыбается, а глаза грустные…

— А чего радоваться, раз праздник не про неё! Да плевать! Вот Олечка подходит! Здравствуй, красавица! А что ты дедушке Морозу расскажешь?

— Рождество — праздник для всех, — тихо сказал Леонтий.

— Олечка рассказала нам, дети, волшебный стишок, — нараспев проговорила София Дмитриевна. — А за волшебство мы платим волшебством. Эту чудесную куклу зовут Рэйчел, она иностранка, но очень хочет, чтобы Олечка взяла её к себе! Тебе нравится Рэйчел, Олечка?

— Это неправильно, — бормотал Елейников. — Все должны получить подарки…

— Внимание! — предупреждающе зашипел Кузьмич. — Приготовься! Главный подходит!

Низенький пухлый мальчик неторопливо подошёл к рождественской ёлке и посмотрел на неё снизу вверх.

— Здравствуй, мальчик Вовочка! — с придыханием произнёс Дед Мороз. — Мы знаем, что ты весь год вёл себя хорошо и радовал родителей. Тебя ждёт великолепный волшебный подарок! Но, чтобы получить его — нужно рассказать дедушке стишок! Ты готов, Вовочка?

Мальчик нахмурился и кивнул.

Наступила тишина. Даже музыку выключили.

Пухляш откашлялся и… не произнёс ни слова.

— Смелее, Вовочка! — подбодрил его снеговик, Сигизмунд Львович. — Не стесняйся!

На лице ребёнка отразилась нелёгкая работа мысли. Он закусил губу, оглянулся на толпу взрослых, где ему ободряюще подмигивал отец, и неожиданно заревел. Со слезами на глазах он погрозил кулачком Деду Морозу, топнул ножкой и заголосил:

— Чего пристали, гады! Не помню я вашего стиха! Отдавайте подарок!

По залу прокатился рокот возмущения. Кто-то хохотал. Кто-то аплодировал.

— Ничего страшного, Вовочка! — залепетала София Дмитриевна. — Забыл и забыл! Вот твой подарок!

Она поспешно сунула голову под ёлку, но та неожиданно загородила ей проход ветвями.

Отчётливо прозвучал твёрдый голос Леонтия Егоровича:

— Нет стиха — нет подарка.

А потом Елейников неожиданно сошёл с места и, роняя на пол стеклянные шары и игрушки, пошёл через весь зал туда, где на него с восторгом и ужасом смотрела маленькая худенькая девочка.

Ему уступали дорогу, за спиной шептались, Кузьмич рвал на себе искусственную бороду, а бледный носатый распорядитель вытирал лысину платком. Таяли от ужаса Сигизмунд и София…

Елейников наклонился к девочке и спросил:

— Как тебя зовут, светлый ангел?

— Я… Я не ангел, — запинаясь произнесла малышка. — Я — Даша.

— Красивое имя.

Девочка заплакала.

— Простите меня, пожалуйста! Я только хотела посмотреть. Мама мне сказала, что мне нельзя… Что здесь «нужные люди». Я больше не буду!

— Ты самая нужная здесь, — ласково произнёс Леонтий и сам почувствовал, как его глаза повлажнели. — С Рождеством, Дашенька. Будь счастлива.

В мёртвой тишине он вручил ей коробку с элитным заморским шоколадом и, пошатываясь, побрёл прочь. Голова кружилась, но на душе было легко и спокойно. Светло, как и должно быть в светлый праздник Рождества.

Толкнув тяжёлую дверь, Леонтий вышел на улицу, вдохнул свежий морозный воздух и рассмеялся.

Покопавшись в зелёных ветвях, извлёк зачем-то припрятанную запретную пачку сигарет и с наслаждением закурил. «Гори всё синим пламенем».

С лестницы скатился снеговик, Сигизмунд Львович. Подскочил и истерично завопил: — Что ты натворил, дурак?!

Леонтий Егорович задумчиво спросил:

— Ты видел, какие у неё глаза? Синие, как море…

— Придурок! Моря тебе больше не видать! Ни курортов, ни банановых рощ! Ради дочки мойщицы сортиров ты нас всех подставил! Я всегда говорил: ты неправильная ёлка!

Елейников зло хохотнул и затушил окурок в толстом пузе Сигизмунда:

— Это вы все неправильные. И жизнь ваша неправильная и лживая. Эти синие глаза, безбрежные как океанские волны, заставили меня многое пересмотреть и понять. Не нужны мне райские кущи и заморские блага. С Рождеством тебя, снеговик. Прощай.

Сигизмунд с отвращением смахнул окурок рукавицей и закричал вслед уходящему Елейникову:

— Сволочь! Подумай, скольких ты подставил своей дуростью!

Из темноты до него донеслось:

— Много званных, да мало избранных…

Марина Боброва «РОЖДЕСТВЕНСКИЕ НАСТРОЕНИЯ»

Настя, девочка лет десяти, бесцельно смотрит в окно и в ее голове носятся унылые мысли.

Небо хмурится, собака противно цокает когтями по полу, кошка наоборот, дрыхнет, и не желает играть со мной. Бабушка в своей комнате кому-то жалуется по телефону на здоровье. Подружки сидят по домам и с умным видом хвастаются в чате о последних прочитанных книгах. А ничего там умного нет, ведь все это задано училкой на зимние каникулы. И в списке совсем нет любимой фантастики. Скукота… Зимние каникулы пропали… Сейчас бы на ватрушке с горки прокатиться, но ведь зима с чего-то стала такой трусливой. Все время место уступает то осени, то весне. Так и вижу картинку как злая, старая, лохматая, полуголая (листья с деревьев опали) Осень и молодая истеричная, с распущенными длинными волосами, тоже полуголая (листья на деревьях еще не выросли) злющая тощая Весна с двух сторон с кулаками накинулись на деда Мороза. А он в ужасе закрыл глаза руками и резво бежит прятаться в шкаф. Ха-ха! Так и надо старому бородатому трусу, вечно пьяному с красным носом и торчащей во все стороны плохо ухоженной бородой. А между тем уже прошел Новый год и на носу Рождество. И еще родители весь день как угорелые бегают по магазинам вместо того, чтоб сходить со мной в парк. Вот даже в школу захотелось от этой беспросветности.

— Настя, ложись поспи. Вечером ведь на Рождественскую ночную службу с родителями надо идти. Отдохни пока. — Послышался голос бабушки.

— Не хочу, бабуля! Не пойду с ними. Они опять будут шептаться всё время, и на них все будут шикать. Неудобно. С тобой пошла б. Ты тихонечко на лавочке в уголке сидишь и можно даже у тебя на коленках немножко вздремнуть как раньше.

— Не могу я, внучка, спина болит. Мне полежать бы в тепле с поясом собачьим на пояснице. Придется по телевизору смотреть службу. А ты родителей не осуждай, мала еще. Да и грех это. Лучше сходи помолись о них и о моем исцелении. А после службы в Храме будет праздничная трапеза. Хоть с подружками увидитесь, а то все в телефонах сидят.

— Ну, хорошо, бабуля, только ради тебя схожу.

*****

На ночной службе торжественно, весело и одновременно спокойно. Хор поет очень красиво.

Христос рождается — славьте!

Христос с небес — встречайте!

Христос на земле — воспряньте!

Пой Господу, вся земля

и с веселием воспойте, люди,

ибо Он прославился!

Настоятель Храма кадит необыкновенным ароматом ладана. Как будто в саду роз находишься и немножко привкуса ландышей. Удивительный запах. И он не смешивается с запахом елей, украшающих Храм. Как будто одновременно витают оба отдельно друг от друга.

Насте хочется взмахнуть руками как крыльями и взлететь к самым куполам, посмотреть оттуда на молящихся, на то, что происходит в алтаре (женщин туда никогда не пускают), на родителей, подружек, погладить всех по голове и шепнуть всем добрые пожелания. Она так всех любит сейчас. И даже вон того пьяненького старичка, который часто сидит у входа и просит милостыню (пусть у него будет всегда достаточно еды и новые теплые ботинки вместо этих драных), и ту сварливую старушку с клюкой и вечно скрипящей сумкой на колесиках (пусть у нее появятся родственники, которые будут о ней заботиться). И от этого всего становится так хорошо, легко и тепло на душе, что хочется всех обнять, и Настя улыбается во весь рот.

Но вот служба закончилась, и батюшка приглашает всех пройти в трапезную на праздничный ужин. Люди тянутся к выходу. Но что такое, почему вдруг образовался затор у ступенек крыльца?

— Смотрите, радуга над Храмом! — Громко произносит кто-то.

— Не может быть, — отвечают те, кто еще находится в притворе.

Все выходящие останавливаются и глядят в Небо как зачарованные.

И тут начинает идти снег. Он падает все быстрее и быстрее, так, что за десять минут образовываются небольшие сугробы. Радугу заслоняет снегопад, но она все равно просвечивает сквозь него, освещая стоящий рядом с крыльцом вертеп с Иосифом, Девой Марией, Младенцем Христом в яслях и волхвами с подарками. Кажется, что в вертепе уже не куклы, а живые люди. (Так и хочется дать Иосифу какой-нибудь теплый плед, чтоб Младенец не замерз под снегом).

Дети лепят снежки и кидаются ими друг в друга со смехом. Настя присоединяется к этому веселью.

— Пойдешь утром с нами на горку кататься? — Кричит ей Света.

— Обязательно пойду! Утром на ватрушках покатаемся, а днем на каток пойдем! И Иру с Викой и Вовкой захватим еще.

— Конечно. Как без них?

Тут девчонки замечают, что остались одни на улице и бегут в трапезную. Там тепло и уютно по-домашнему. Мама сразу сует Насте в руки стакан апельсинового сока и ставит рядом тарелку с дымящейся курицей и ароматным пюре, посыпанным свежей зеленью.

И только тут девочка начинает понимать, как она устала и жутко хочет спать. Просто хоть ложись на колени папы (они длиннее и удобнее маминых).

— Папа, пойдем домой. Там наверно кошка с собакой набезобразничали без нас, и бабушка соскучилась, — хитрит девочка.

— Хорошо, пойдем. Пора и на боковую, — соглашается папа. — А завтра пойдешь с нами в парк гулять?

— Вечером сходим, — еле ворочая языком от усталости, бормочет Настя.

Дверь квартиры семье открывает бабушка. У нее радостно горят глаза и она сообщает:

— Я вам праздничный стол смогла накрыть, потому что вашими молитвами спина вдруг перестала болеть. Мне и кошка с собакой помогали тем, что тихо сидели по углам и не мешали, — шутит бабуля.

— Все-таки каникулы удались, — думает Настя, уже засыпая, — ведь получилась такая удивительная ночь, и даже чудом радуга появилась. Нам со Светой в классе никто не поверит. И не надо. Это же подарок с Небес для тех, кто пришел на День Рождения Христа. А бабуля поверила и обрадовалась. Сказала, добрый знак был.

Татьяна Осипова «СТЕЧЕНИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ»

Дождь лил так, словно небесная канцелярия взяла отпуск и отошла от наблюдения за погодой. Лин спешила в Эдинбург, чтобы встретиться со знаменитым доктором Энтони Конти. Талантливый молодой хирург приехал на несколько дней в Англию, и Лин тешила себя надеждой уговорить звезду кардиологии провести операцию её больному сыну.

Болезнь к двенадцатилетнему ребёнку подкралась незаметно, как впрочем, всё плохое случается незаметно на первый взгляд. Тихие шаги смерти мягкой поступью вели Тима к последней черте. Лишь надежда шептала, что есть доктор, который проведёт операцию, способную спасти. Лин верила и боялась, но тут же убеждала себя, что Энтони Конти хороший человек. Лечащий врач говорила, что только ему под силу спасти мальчика. Мать недолго думая собрала вещи, оставила сына на мужа, который взял отпуск, и отправилась из Бристоля в Эдинбург.

Дорога заняла бы куда меньше времени, если бы не ужасная погода. Сначала начался сильный ветер. Деревья бились в диком танце, вскидывая скрюченные ветви. На дорогу падали задержавшиеся на ветках бурые листья, ветер нёс пластиковые пакеты и мусор, закручивая в безумной пляске. Встречные потоки автомобилей гудели, грозясь перевернуть красный «Мини».

Начался дождь, и Лин злилась, на ехавшую впереди фуру. От махины летела грязь, отчего стекло постоянно покрывалось мелкими капельками слякоти. Дорога в две полосы, вилась между холмами и, предприняв попытку, женщина вырулила на встречную полосу, чуть не столкнувшись с микроавтобусом. Проскочила между фурой и «фольксвагеном», на юрком «Мини», чувствуя, как водитель встречной машины не только яростно просигналил наглой автоледи, но и кинул вслед ругательства и проклятия.

«Господи, ну что ты делаешь, Лин, — отругала она себя, словно за рулём сидела другая женщина. — А что если бы ты врезалась? Погибли бы люди, да и от тебя не осталось и мокрого места. Что потом скажет Дон и Тимми?» Она чуть не расплакалась. Но впереди ни одной машины, неповоротливая фура осталась позади.

Несколько минут облегчения. Скорость, пустая дорога и снова надежда скорее добраться до волшебного доктора. Лин его так и называла.

Ветер немного утих, но дождь превратился в стену из воды и тумана. Нет, это облако, поняла Лин, видя, что видимость снова стала нормальной, как только машина вырвалась из объятий серого морока. Однако дворники еле справлялись. Вокруг ни одного мотеля, заправки или кафе, чтобы переждать стихию. Воздух внутри машины пропитался сыростью, лобовое стекло запотело, и женщина включила кондиционер на обогрев. «Надо было починить его», — вздыхала она. Сердце замирало всякий раз, когда приходило понимание о неисправности в автомобиле. Запахло чем-то неприятным, Лин даже испугалась и решила не включать «печку», а вытирать стекло тряпкой. От неё оставались разводы, но иного выхода сейчас нет.

Когда впереди показалась заправочная станция, женщина вздохнула с облегчением. Представила, как выпьет горячего чая. Туалет устроил бы любой, главное — возможность немного согреться. Всего пятнадцать минут. Этого было бы вполне достаточно.

Заправила машину и, подняв капюшон, побежала к маленькому кафе возле бензоколонки. За стойкой толстая тётка с гладкими сальными волосами, зачёсанными за уши. Внутри заведения пахло плесенью и совсем не тепло и сухо. А как мечталось немного согреться. В отвратительном чае хорошее лишь одно, что он был горячим. Лин попросила хозяйку набрать в термос кипятка. Та, к счастью, кивнув, согласилась, улыбнулась, показывая неровные зубы. «Иной раз внешность бывает обманчивой», — решила про себя уставшая путешественница. Съела картофельный пирог с сыром, оказавшимся вполне сносным в отличие от чая. Взяла с собой пачку чипсов и несколько пакетиков растворимого кофе.

Туалет встретил исписанными стенами и засохшими следами грязи на полу. Словно недавно тут кто-то боролся. О происшествии красноречиво говорили разбитая раковина и стоявший в углу треснутый бачок. Лин вздохнула. Окно заклеено выцветшим плакатам с ещё молодой Бритни Спирс. Вероятно, хозяйка была её поклонницей. «В самом деле, лучше посетить даже такой туалет, чем морозить задницу под дождём в дороге», — решила Лин и даже рассмеялась.

Несколько километров она ехала сытая, согревшаяся и в хорошем настроении. Дождь немного успокоился, но огромная пробка на въезде в Стаффорд задержала путницу на несколько часов. Она позвонила Дону, расспрашивая, как сын. Улыбалась, слушая голос Тима. Приятный разговор отвлёк от нервозности и согрел душу. Оказавшись в Сток-Он-Тренте, автомобиль Лин наконец-то вырвался вперёд. До Эдинбурга ехать часов пять и сейчас это казалось сущим пустяком. Женщина включила громче радио, слушая музыку, пока песню не прервал голос радиоведущего с экстренным сообщением о штормовом предупреждении. Просьба оставаться дома и не покидать пределы графства Стаффордшир не остановили молодую мать. Она прибавила скорости, надеясь успеть обогнать непогоду.

Снег начался на подъезде к Блэкберну. Он налипал на лобовое стекло и собирался седыми косами с обеих сторон. Лин осторожно вела машину, потому что дорога медленно уходила в гору, и лихачей в этом районе трассы хватало всегда. Она вдруг подумала о Доне. Муж водил машину куда лучше, но к доктору Конти решила отправиться Лин. Супруг говорил, что дар убеждения у неё куда лучше. Никто и подумать не мог, что арктический циклон понесётся из Исландии в сторону Англии, как сорвавшийся с цепи пёс.

Ветер точно желал остановить автомобиль. Гудел и бился в стёкла. Лин чуть не плакала, понимая, что время близится к ночи. И остановиться негде. Поблизости ни одного дома — лишь холмы и мрачный сосновый лес. Высокие деревья величественно склонялись в поклоне. Внезапно дорогу преградило падающее дерево. Женщина, закричав, ударила по тормозам, пыталась вывернуть руль, чтобы избежать столкновения. Автомобиль пошёл юзом, подскочил, угодив колесом в выбоину, и завертелся волчком на мёрзлой трассе.

Перед глазами блики от фар, белая метель и ночь. Удар слева. Лин охнула, понимая, что в машину врезался шедший по трассе автомобиль. Водитель не успел затормозить, не заметил поваленного дерева и застрявший на обочине «Мини».

Потолок перевернулся, всё вокруг завертелось, звон разбитого стекла оповестил, что «Мини» напоролся на торчащую из кювета корягу. Холодный воздух и снег колючими иголками впились в лицо и руки. Темнота укрыла, прошептала в ухо: «Вот и всё Лин, тебе не суждено больше открыть глаза, увидеть Тимми, и главное — никто не спасёт тебя».

Она очнулась от боли в правом боку. С трудом отстегнула ремень и ощутила, как будто смерть разжала тиски. Выдохнула. Тишина. Никто не ищет её, никто не зовёт. Лин начала искать телефон. Где же он? Машина перевернулась несколько раз. Сколько? Женщина наморщила лоб и поднесла к губам замёрзшие пальцы. Острая боль пронзила запястье правой руки. На глазах выступили слёзы. Она снова искала телефон. Обрадовалась, что нащупала его где-то в темноте пустых коробок, между лопнувшим пакетом с чипсами и липкой бутылкой из-под колы. Газировка клейкой лужицей застыла на коврике. Лин не могла открыть дверь. Замок заклинило. Пришлось выбираться через разбитое стекло. Главное она нашла телефон и можно вызвать службу спасения. Куртка зацепилась за осколки, и ткань предательски затрещала, оставляя на оскалившемся стёклами окне «Мини» обрывки одежды.

Женщина с трудом выбралась из автомобиля. Теперь он представлял жалкое зрелище. Отбросила со лба спутанные светлые волосы и натянула на голову капюшон. Холод пробирался внутрь, забираясь в куртку и под свитер. Женщина, используя левую руку, с трудом застегнулась. Любое движение правой конечностью вызывало сильную боль. Снова на глаза навернулись слёзы.

Она вынула из кармана телефон. Он выключен, попытка включить его не увенчалась ничем. Отчаявшись Лин, выругалась, ощупала смартфон и вдруг поняла, что в руке у неё экран. Телефон развалился на части, и она нашла только отвалившуюся часть «Самсунга».

— Ну, почему?! — закричала Лин в тёмное небо. Упала на колени, окутанная мглой. Вокруг снег и холод. Ветер стих. Метель смолкла. — Это не честно, — прошептала женщина и закричала в пустоту: — Не честно!

Немного отойдя от шока, она размышляла, что надо бы выбраться на дорогу. Возможно, другой водитель, врезавшийся в неё ещё на месте аварии. Он поможет? Или тоже пострадал? Как понять в какой стороне дорога?

Мокрый снег сделался вязким. Температура стремительно падала. Лин поняла, что не завершили ветер, дождь и снег, закончит холод. Стоять на месте нельзя. Надо идти. Идти, двигаясь из последних сил, чтобы отыскать помощь и выжить. Ради Тимми. Ради Дона.

Идя наугад, Лин не знала, что отдаляется от трассы. Ноги стали свинцовыми, мокрый снег, налипший на штаны, влез в ботинки. Она дышала тяжело, и настолько замёрзла, что уже не ощущала холода. Щёки горели огнём, как и озябшие руки. Только ноги ещё не заиндевели, потому что идти по снегу то ещё удовольствие. Женщина решила, что неплохо бы запеть песню, вспомнила плакат с Бритни Спирс в забегаловке толстой леди. Сейчас она бы с удовольствием выпила её безвкусный чай. В желудке сжалось, а к горлу подкатила тошнота. «Нет-нет, не дури, Лин, — приказала себе, — ты выберешься. Мать всегда сильна тем, что у неё есть ребёнок»! Мысли о любимых придали сил. Она снова запела «Малыш, ещё раз».

— О, малыш, малыш, откуда мне было знать?

О, симпатяга, мне не следовало отпускать тебя.

Улыбалась, поднимая дрожащие от усталости ноги, и пела громко, порой, не попадая в ноты:

— Должна признаться, что одиночество убивает меня.

Разве ты не знаешь, что я всё ещё верю,

Что ты будешь рядом и дашь мне знак?

Малыш, набери мне ещё раз!

Её словно накрыла волна. Лин застыла, потом закричала:

— Эй! — Она вскинула вверх руки, — эй, помогите… — в правое запястье вонзились иголки боли, обрывая крик женщины.

Впереди в снежном убранстве, окружённый деревьями стоял двухэтажный дом, украшенный огнями. Он походил на домик волшебника, и Лин, коснувшись пальцами губ, рассмеялась, ойкнула, прижимая к груди руку. Ускорила шаг, пока не поскользнулась, запутавшись в промокших и потяжелевших ботинках, и не рухнула лицом в снег. Это падение повлекло за собой новый вопль и грохот, который не утаил снеговик, упавший на бок и загремевший ведром, скатившимся с круглой головы. «Нет, — Лин приподнялась, сдвигая со лба шапку и разглядывая белую фигуру. — Этот снеговик ненастоящий».

— Что случилось? — голос незнакомца прозвучал неожиданно. Лин хотела вскочить на ноги, но её попытки не увенчались ни чем. Она так и лежала лицом вниз и сдавлено выкрикнула:

— Пожалуйста. Помогите…

Мужчина, словно опомнившись, видимо, перед дверью он впервые видел женщину, нуждающуюся в помощи, помог ей подняться. Под носом незнакомки засохшая кровь, куртка разорвана и в глазах отчаяние сменившееся радостью.

— Что случилось? — спросил он.

— Я … — Силы словно решили оставить Лин. Ноги сделались ватными, и незнакомцу пришлось подхватить её на руки.

— Не волнуйтесь, я помогу вам.

Она сбивчиво начала рассказывать, как попала в аварию, а потом о том, как ехала в Эдинбург.

Она вскрикнула, когда незнакомец снимал с неё куртку.

— Господи, у вас сломана рука, — воскликнул он.

— Конечно, — Лин вытащила из кармана разбитый телефон, будто забыла, что с него уже невозможно сделать звонки. — Меня так закрутило…

— Не беспокойтесь, — проговорил он, — я позвоню в участок, а пока дайте осмотрю вашу руку. Я врач. Как вас зовут?

— Лин, — ответила женщина, ощущая, как тепло, разливающееся по телу, превращалось в огонь. — Жарко.

— Это после переохлаждения. Вот ложитесь на диван.

Лин не нужно было уговаривать. Тело стало мягким и податливым, будто оно тоже заиндевев сначала, сейчас таяло и скоро превратится в мутную лужицу. Она закрыла глаза и когда пришла в себя, за окном уже светало.

Вскочила, сбрасывая плед, и тут же поморщилась от боли. На правую руку наложен гипс. Лин кивнула пустоте, врач и правда настоящий. Но что он делал в этом глухом месте?

Он пришёл, услышав, видимо, что она проснулась, и сказал, что вчера позвонил полицию.

— Вашу машину нашли, Лин, не волнуйтесь. Я связался с Доном. Не переживайте, сказал, что с вами всё в порядке. — Женщина вдруг заплакала, и незнакомый врач сжал пальцы, на его лбу возникла вертикальная морщинка. Обычно мужчины теряются, видя женские слёзы. — Я могу отвезти вас в Эдинбург. Мне завтра надо быть там.

— Правда? — на губах только что плачущей женщины вспыхнула улыбка. — Только я, — она опустила глаза на порванные джинсы и высохшую кровь на толстовке. — Он не захочет говорить со мной.

— Это настолько важный человек? — усмехнулся врач. — Он судит о человеке по его одежде? Если вам не покажется это чем-то стыдным, я могу завтра остановиться рядом с магазином, чтобы вы могли подобрать себе что-то. И понимая, что наверняка, вы оставили в машине документы и деньги, помогу вам. Разве мы не люди?

— Господи, — выдохнула Лин. — Я сплю или вы святой?

— Бросьте.

— Да нет же. — Лицо Лин сияло от счастья. — Сегодня Рождество, а я встречаю его не рядом с любимым мужем и сыном. Знаете, я ехала в Эдинбург, чтобы поговорить доктором об операции. — Мужчина с интересом слушал её, склонив голову набок. — У моего Тима… Все бумаги остались в сумке. Его сердце, оно… — Её дыхание перехватило, и женщина вдруг спросила: — А как вас зовут, простите, я даже не спросила, вашего имени… Кого мне благодарить.

— И я не представился, — немого смутившись, ответил он. — Меня зовут Тони. И как хорошо, что приехав в Англию, я решил остановиться в домике родителей. Иначе бы кто помог вам.

— Ваша правда, Тони.

— Я накануне позвонил в участок, и мне скоро принесут ваши вещи.

— Как замечательно! — воскликнула Лин. — И вы, в самом деле, отвезёте меня в Эдинбург?

— Только завтра, потому что конференция состоится после Рождества. — Лин вопросительно смотрела на доктора, не до конца осознавая, кто перед ней. — Бывает такое стечение обстоятельств, — улыбнулся мистер Конти. — И думаю, раз вы ехали на встречу со мной, то готовы к разговору об операции.

Лин вдруг заплакал, а Тони снова растерялся, утешая её, говорил, что всё позади и вместе они справятся.

Вечером они сидели за столом и отмечали Рождество. Совершенно чужие и ставшие вдруг такими близкими люди. Лин позвонила Дону и, перескакивая с одного места рассказа на другое, говорила о том, что произошло с ней и какая удача — встретить того самого хирурга к которому она ехала в Эдинбург.

— Разве такое бывает? — спросила она мужчину, убирая со стола. — Это настоящий подарок.

— Рождество преподносит нам часто необычные сюрпризы, — улыбнулся он. — Тем более, — Тони, немного замешкавшись, глянул на Лин и продолжил: — Я и не знал, что ваш муж мой бывший одноклассник, и мы с ним играли в одной футбольной команде. Отлично помню этого верзилу. — Теперь настал черёд рассмеяться удивившейся Лин. — Был у нас такой задира Ромми, так Дон не раз заступался за меня. Тогда я был этаким увальнем и не умел постоять за себя. — Гостья кивала, потому что муж часто вспоминал стычки с рыжим хулиганом Ромми Качински. — Мы поговорили Доном и не сразу узнали друг друга. Но скоро встретимся. Вот такие случайности бывают.

За окном чернела ночь. Яркие огни освещали дом и проезжающего на санях между деревьями старичка. Он потянул за поводья, и олени приостановили бег. Взглянул на дом освещённый огнями и закряхтел:

— Хо-хо. Одним подарком больше, — улыбнулся в снежные усы, — Рождество всё-таки!

Тронул поводья, и вереница белых оленей понеслась сквозь ночь. Ноги волшебных созданий, словно вырезанные изо льда несли сани с волшебником, всё выше и выше поднимая к небу. Если бы кто-то посмотрел на полную луну, то увидел бы странное событие, словно там, в вышине несётся повозка, запряжённая волшебными существами везущим Санту, доставляющего подарок каждому при особых стечениях обстоятельств.

Александр Винников «ВОЛШЕБНЫЙ НАПИТОК»

Своё первое задание, от которого во многом зависела карьера и благосотояниея, Пэтс Би с треском провалил. А казалось, что тут сложного: соблазнить землянку, зачать с ней ребёнка и доставить новорожденного домой на планету Гадиллана для дальнейших лабораторных исследований.

Насколько Пэтс знал из учебников, земляне долгое время не догадывались, что с противоположной им стороны Солнца находится планета, пригодная для жизни, но с развитием космической техники всё ранее тайное становилось явным. Поэтому гадилланам нужно было первыми проявить интерес к разумным существам с соседней планеты и исследовать их, чтобы быть готовыми к будущим контактам.

И вот ему, отличнику Высшей школы общения с внегадилланскими цивилизациями, было поручено простое задание, с которым он, несмотря на все старания, не смог справиться.

Сначала всё шло прекрасно: Би познакомился с красавицей, по меркам местных жителей, Снежаной, расположил её к себе, осыпал подарками, стал исполнять все её капризы. Несмотря на то, что Пэтса выворачивало наизнанку от одного внешнего вида землян, он стоически перенёс своё перевоплощение в молодого мужчину, образ которого скопировал с обложки модного журнала. Гадилланин всегда слыл красавцем среди однокурсников благодаря своему особому зеленоватому оттенку кожи, свисающему до колен животу и разноцветью трёх глаз, а здесь пришлось идти на жертвы и приспосабливаться к новому неудобному телу. Снежану он тоже терпел с трудом, но чего не сделаешь ради науки и будущих контактов с землянами. К тому же его подруга, им же разбалованная, предъявляла всё более невыполнимые требования, как: мытьё посуды, вынос мусора, чистка ковров. Но всему есть предел, и сегодня терпение Би лопнуло, а с ним провалилось и его задание. И на то была веская причина.

Был канун Нового года (что за странная традиция отмечать приход очередного года?), и Пэтс пошёл на «последний штурм». Чтобы всё прошло тихо и гладко, Би решил использовать своё тайное оружие — волшебный напиток деда, секрет которого последний открыл перед своей смертью на восемьсот третьем году жизни. А секрет напитка состоял в том, что это был секрет — дед уже не помнил, какими свойствами обладало шипучее зелье, но верил, что оно помогает в критических ситуациях.

Замаскировав напиток под шампанское, купив цветы и торт, Пэтс явился на час раньше положенного времени в гости к возлюбленной и застал Снежану в постели с незнакомым ему мужчиной. То, чего Би добивался полгода, какой-то неизвестный тип не считал невыполнимой задачей. Самолюбие гадилланина взяло вверх над разумом, и он ликвидировал парочку, разложив их силой воли на атомы.

Только на улице расстроенный Пэтс понял, что всё ещё держит в руках приготовленные подарки. Поставив на скамейку бутылку, торт и цветы, Би принял свой естественный вид, горестно вздохнул и телепортировался на Гадиллану, докладывать о проделанной работе — своём провале важного задания.

В канун Рождества парочка бомжей, шестидесятилетний Паша и неопределённого возраста Ляля, наткнулись на улице на приятный сюрприз — торт и бутылку шампанского, оставленные кем-то на скамейке. Букет цветов они даже не заметили, зато стали оглядываться по сторонам, думая, что над ними кто-то прикалывается. Улица была полупуста, редкие прохожие спешили к праздничному столу, и никто не претендовал на их находку.

— Посмотри под скамьёй, может, там и кошелёк валяется! — полушёпотом произнёс Паша и сам же нырнул под скамейку. Но кошелька там не оказалось.

— Странно, — вздохнула Ляля.

— Ничего странного! — констатировал мужчина. — Какой-то лох спешил на автобус и забыл в спешке свои покупки.

— Ага, ага, — закивала головой бомжиха и уселась на скамейку рядом с находкой. — Вот нам повезло!

— Пошли! — скомандовал Паша, взяв в охапку торт и шампанское.

— Куда? — удивилась его подруга.

— Здесь недалеко есть одно местечко, старый заброшенный дом.

Ляля вскочила со скамьи и побежала вслед за мужчиной.

Дом на окраине города, в который привёл Павел подругу, был вполне пригоден для жилья, чем и воспользовался бомж, проведя здесь всю прошлую зиму. Ляле было плевать на вонь и бардак, творившиеся здесь. Ей хотелось побыстрее выпить шампанского и съесть огромный кусок торта. Но умудрённый жизненным опытом мужчина хотел праздника, и прежде, чем начать отмечать Рождество, заставил Лялю помыть руки и найти чудом сохранившиеся фужеры. Сам же он отыскал припрятанную керосиновую лампу, зажёг её и поставил посреди шатающегося стола. Чтобы как-то согреться, мужчина затопил печь обломками мебели.

Когда торт был нарезан, Ляля умыта, Паша сорвал фольгу с пробки бутылки и стал откручивать металлический держатель. Пробка долго не поддавалась, но потом вдруг резко вылетела из горлышка и со свистом врезалась в потолок. Брызги шампанского разлетелись по всей комнате.

От яркого света парочка одновременно зажмурилась. А когда голубки смогли открыть привыкшие глаза, Паша рассмотрел под потолком шикарную люстру вместо болтающегося патрона с разбитой лампочкой. Осмотревшись по сторонам, он оцепенел: на его глазах высохшая в кадке пальма превращалась в куст алых роз, старенький телевизор — в плазму, обшарпанный шкаф — в модную стенку. Кривоногий стол преобразовался в дубовый, полный разнообразных яств и напитков. Грязный аквариум уступил место новому с невиданными рыбками и фантастической подсветкой. Лепной камин создавал тепло и уют. Да и сам дом на глазах становился новомодным коттеджем со всеми удобствами. Но главный сюрприз Павла ждал впереди: на месте Ляли в кресле сидела белокурая красавица в вечернем платье, с изумлением смотревшая на него.

— Ляля? — проглотив слюну, произнёс мужчина.

— Паша? — вопросом на вопрос ответила она.

Павел вскочил с места и подошёл к огромному зеркалу в золотой раме. Из зеркала на него смотрел молодой человек с модной причёской, одетый в роскошный костюм.

Пэтс Би долго и подробно отчитывался перед Высшей комиссией о своей безрезультатной работе на Земле. Он не упустил ничего и довольно красочно описал, как познакомился со Снежаной, сколько истратил денег на подарки, почему не спешил затащить её в постель. И лишь дойдя до рассказа о последней встрече, Би вспомнил, что оставил дедов напиток на скамейке. Гадилланин понял, что лишил себя и всю свою многотысячную родню единственной семейной реликвии, и прощения ему не будет.

Он всеми четырьмя руками схватился за голову, повалился на пол и забился в истерике. Комиссия сделала однозначный вывод, что посещение Земли и общение с её обитателями негативно действует на гадиллан, и отложила контакты с её представителями на неопределённый срок.

Пэтса Би было решено отправить на пятилетний отдых в санаторий на Альфа Центавре с последующим переобучением.

Ночь прошла бурно и незаметно. Не обласканные жизнью люди, придя в себя после чудесного преображения, приняли происшедшее за данное и не стали искать ему объяснений. Наевшись от пуза, парочка посетила сауну, наплавалась в бассейне и занялась безумным сексом.

Проснувшись в полдень, Паша открыл глаза и долго не мог сфокусировать взгляд. Он решил было протереть глаза и с ужасом скорее осознал, чем увидел, что у него четыре руки. Мужчина вскочил со скрипучей постели и бросился к зеркалу. И тут он понял, что находится не в коттедже, а всё в том же заброшенном доме. Павел с опаской посмотрел на себя в треснувшее зеркало и от увиденного потерял дар речи: вместо своего отражения он увидел четырёхрукое трёхглазое чудовище с животом до колен.

Ляля, проснувшаяся раньше Павла, сразу поняла, что с ней что-то не так. А рассмотрев и ощупав своё новое тело, ушла из дома с несчастным видом.

Мальчишки, принявшие её за ряженую, кидались в женщину снежками, а взрослые люди просто не обращали на Лялю внимания.

Убитая горем, ещё недавно бывшая красавицей, женщина села в сквере на скамейку, и из её трёх глаз сами собой потекли фиолетовые слёзы.

И лишь под вечер к ней подъехал полицейский автомобиль, видно, кем-то вызванный. Молчаливые сотрудники вежливо усадили четырёхрукую женщину в машину и увезли её в местное отделение.

Но отправить Лялю на идентификацию они не успели: на следующее утро у неё стал расти живот и наливаться молоком все шесть грудей. А через три дня женщина родила двенадцать прекрасных малышей-гадиллан.

Паша более года прятался от людей и лишь по ночам делал вылазки в поисках пищи. Но вскоре он с удивлением стал замечать на улицах себе подобных. Постепенно он нашёл с ними общий язык и стал равноправным членом общества.

Спустя три года девяносто процентов населения Земли составляли гадиллане. Но сородичи Пэтса Би об этом так и не узнали, так как программа исследования Земли была свёрнута, и все взгляды обитатели Гадилланы теперь направили на новую, недавно открытую планету.

Надежда Юрик «В ГОСТЯХ У ДЕДА МОРОЗА»

В рождественскую ночь принято рассказывать волшебные истории и сказки.

Эта волшебная история произошла одной холодной снежной зимой, в канун нового года. Три сестрички, как обычно, готовились к празднику, украшали дом, вырезали снежинки и спорили, существует ли на самом деле Дед Мороз или его придумали взрослые.

Самая старшая девочка по имени Катюша рассказывала своим сестричкам, что Дед Мороз — это выдумка, что подарки покупают родители и кладут под ёлку, пока дети спят. На что младшенькая Лизонька возразила:

— Нет, Дед Мороз существует! Он приходит только к хорошим деткам и им приносит подарки. А к плохим никто не приходит, они остаются без подарков.

И тут средняя сестричка по имени Сашенька предложила это проверить:

— Значит так, мы же в этом году вели себя хорошо? Хорошо. Помогали маме, делали уроки и даже научились готовить вкусный омлет. Так что если Дед Мороз существует, то он к нам точно должен прийти.

— А как мы узнаем, что это он положил под ёлку подарки? — поинтересовалась Лиза.

— Так мы же будем за ним следить, — ответила Катя.

И девчонки начали составлять план по выслеживанию Деда Мороза. Они решили спать по очереди и дождаться, пока не появится волшебник.

Комната, в которой стояла большая пушистая ель, украшенная огромными блестящими шарами, находилась напротив детской комнаты, где сестрички терпеливо дежурили в ожидании чуда.

И только вторая сестра заступила на «дежурство», как в окне мелькнул чей-то силуэт. Саша с воодушевлением начала будить сестёр, предвкушая встречу с волшебником. Но как только девочки проснулись, силуэт за окном таинственным образом исчез. Катя даже подошла к окну, чтобы лучше разглядеть, кого Саша увидела. Но там никого не оказалось, только искрящийся в свете луны снег покрывал землю. И даже следов никаких не было.

— Саша, тебе сон, наверное, приснился! Нет тут никого. Иди ложись, я посторожу, — воскликнула сонным голосом Катя.

— Нет, мне это не приснилось! Я сама видела! Своими глазами! Он где-то прячется! — возмущено кричала Саша, тем самым разбудила родителей.

К девочкам подошла мама и отправила всех спать. Но девочки только сделали вид, что они засыпают, а сами продолжили ждать.

Прошло около часа, и тут дверь тихонько заскрипела. Девчонки сразу же повскакивали с кроватей и на носочках пробрались в коридор, откуда можно было увидеть, что происходит в зале.

И что же они увидели?! Перед ёлкой стоял Дед Мороз, и, кряхтя, вытаскивал подарки из огромного красного мешка, украшенного красивыми узорами. Дедушка был одет в красный теплый тулуп, ватные черные штаны, валенки, а на голове шапка. Всё точь-в-точь как описывают в сказках.

Сестры не поверили своим глазам, и, пытаясь рассмотреть получше, нечаянно толкнули младшенькую вперёд. Лиза не удержалась и упала прям перед волшебником.

Дед Мороз обернулся и остолбенел, не зная, что делать дальше.

— Здравствуй, Дедушка Мороз! — прошептала девочка.

— Здравствуй, внученька! Ты почему так поздно не спишь? — воскликнул старик.

— А мы с сестричками тебя ждали, — произнесла Лизочка и посмотрела в сторону, где находились сестры.

Девочки вошли в комнату, помогли подняться сестрёнке и поздоровались:

— Здравствуй, дедушка! А ты настоящий? — спросила Саша.

— Ну не игрушечный же, — засмеялся волшебник.

— А чем докажешь, что ты не актёр? — настороженно спросила Катя.

Дед Мороз подмигнул девочкам, хлопнул в ладоши три раза, и они вчетвером в один миг оказались в огромном дворце. Это был его дом, в котором весь год создавались подарки. И теперь они в красивых упаковках стояли на полках и ждали своей очереди.

По дворцу туда-сюда сновали маленькие человечки, похожие на детей, но с серьезными лицами. Это были его помощники, которые готовили подарки к отправке.

Как только сестрички очутились во дворце, одежда на них чудесным образом превратилась в специальные костюмчики, такие же, как у помощников Деда Мороза.

— Ну что, теперь вы верите, что я настоящий? — спросил волшебник у девочек.

— Верим! Только объясни, почему на нас эти костюмы? — изумлённо спросили сестрички.

— Это не простые костюмы, а волшебные! В каждом человеке есть определенная суперсила или талант. Так вот эти костюмы активируют её! Вы сами можете это почувствовать. Закройте глаза и подумайте, чем вы сейчас больше всего хотите заняться?

— Я люблю рисовать. И сейчас мне очень хочется изобразить какой-нибудь пейзаж, — ответила Катюша.

— Мне сейчас очень хочется плести браслеты из бисера, — воскликнула младшенькая.

— А мне хочется… Я не знаю чего я хочу, — опустив голову, сказала Саша.

— Это не проблема! Сейчас мы разыщем твой талант, — ответил Дед Мороз и снова хлопнул в ладоши три раза.

В один миг вся суета во дворе прекратилась и всё вокруг застыло. Старик повёл сестёр по длинному коридору, по обе стороны которого поочередно распахивались двери. Девочки заглядывали в каждую комнату, в которой помощники Деда Мороза продолжали создавать подарки для детишек.

В первой комнате делали открытки, во второй шили игрушки, в третьей вязали теплые шарфы и варежки, в четвертой — разрисовывали одежду.

Катя остановилась напротив этой комнаты, и Дед Мороз одобрительно кивнул. Девочка вошла и принялась рисовать на футболках, а помощники аккуратно упаковывали расписанную одежду в подарочные коробки. У неё получалось так быстро и аккуратно выполнять работу, что все удивлялись, как хорошо у неё это выходит.

Саша и Лиза пошли дальше. В пятой комнате делали ёлочные игрушки, в шестой — варили мыло и разливали по необычным формочкам, в седьмой — создавали украшения из полимерной глины, в восьмой — плели различные браслеты из бисера.

Лиза забежала в восьмую комнату и приступила к работе. У неё так ловко получались узоры на браслетах, что даже помощники любовались процессом.

В остальные комнаты Сашуля даже заглядывать не стала, так как увидела оленей. Она подбежала к ним, взобралась на спину одного, и тот медленно начал взлетать. Девочка ничуть не испугалась, а даже наоборот, обрадовалась, ведь она никогда вживую не видела этих прекрасных животных. А тут ей выпал такой шанс покататься на них.

Олень поднялся на три метра в высоту и прокатил Сашу несколько раз вокруг дворца. Потом они аккуратно приземлились.

— Так вот в чём дело! У тебя двойная суперсила! У меня давно не было такого помощника, который ладил бы с моими оленями и умел бы ловко ими управлять и доставлять подарки, — с радостью в голосе сказал старик.

— Я позову сестричек и их прокачу! Ведь можно? — поинтересовалась девочка.

— Конечно, можно! Тем более пора доставлять подарки. Вы мне как раз поможете, — ответил Дед Мороз.

Саша побежала за девочками, и вскоре они уже сидели в санях рядом с огромным мешком с подарками.

Старик попросил девочек доставить один подарок, а сам собирался отдохнуть. Сестры, конечно же, согласились и отправились на задание. Специальные костюмчики на них превратилась в их обычную одежду. И как только они добрались до нужного адреса, олени стали терять высоту и все дружно упали.

Сестрички открыли глаза и очень удивились. Они оказались у себя в комнате.

— Как такое возможно? — спросила Лизочка, — мы по-настоящему были во дворце Деда Мороза или это нам приснилось?

Девочки удивлённо пожали плечами и решили посмотреть, что же лежит под ёлкой. Войдя в зал, они увидели свои подарки и записку «С новым годом, мои замечательные помощники!»

Наталья Соколова «КАК-ТО РАЗ ПОД РОЖДЕСТВО»

Как-то раз под Рождество собрались бывшие одноклассники встречу отметить, детство вспомнить, новости узнать. Сидят они за столом, чай с тортиком пьют и разговаривают.

— Как хорошо было, когда мы в школе учились! — начал Толян.

— Да, хорошо, — поддержала одна из трех Наташ.

— А помните новогодний вечер, который две школы готовили, наша и соседняя?

— О! Вот это была Ёлка! Все до сих пор вспоминают и со смеху покатываются.

— Но ведь получилось так неожиданно. А вожатая оказалась такой юмористкой! И Ленки наши с Женькой Кикиморами классными были…

***

Что же это за вечер такой был, что его вспоминают уже совсем взрослые люди? А давайте заглянем в то самое время, когда эти дяди и тёти были детьми.

***

Старшая вожатая школы «Ц» разработала сценарий, сочинила частушки для Бабы Яги и кикимор, договорилась, что Дед Мороз и Снегурочка будут от школы «Ф». В Доме культуры участникам предоставили место для репетиций, директор обещал Деду Морозу костюм, мешок и посох. Все шло наилучшим образом: ребята учили слова, Дед Мороз, папа девочки из школы «Ф» прибегал после смены на заводе и с удовольствием общался с молодежью. Он даже дочери не сказал про роль, решил пусть будет сюрпризом.

И вот наступил долгожданный день. Школьники начали собираться в ДК. Сначала была дискотека, а в самый разгар должен был появиться Дед Мороз и сразу же начаться новогоднее представление с играми, розыгрышами, шутками и смехом. Как вдруг…

— Рита, — директор Дома Культуры внезапно влетел в комнату, где находились артисты, — Костюм Деда я забираю. Срочно позвонили и требуют на завод. Сам парторг звонил, сказал, что Деда Мороза им не хватает. Так что, извиняй.

Вот так школьный Дед Мороз остался без костюма, мешка и посоха. Что делать? Ведь праздника не будет!

Но старшая вожатая не была бы ею, если бы не умела находить выходы из безвыходных ситуаций. Она внимательно осмотрела комнату, где находились артисты и где раздевались особо приближенные к артистам. Потом указала на большой и длинный тулуп:

— Это чей?

— Славика. Позвать? — Женька-кикимор быстро позвал друга.

— Нам нужен твой тулуп, — вожатая заявила без лишних объяснений. — Можно?

Славик сначала оторопел, а потом подумал и решил, что ничего с тулупом не случится, согласно кивнул.

Когда парень ушел Рита вывернула тулуп мехом наружу и подала Деду Морозу:

— Надевай!

— Как? Это? — Виктор Сергеевич опешил. — А это будет нормально?

— Все будет отлично! — успокоила мужчину Рита. Потом она нашла веревку, подвязала тулуп, чтобы не распахивался. На голову Деду девушка напялила свою серую шапку из песца.

— А посох? — Виктор Сергеевич уже вошел в роль в новом обличье.

— Момент! — Рита нашла в углу швабру, велела Женьке оторвать перекладину. Потом обмотала палку блестящим дождиком и вручила Деду Морозу.

Артисты, которые бегали в зал потанцевать, увидев наряд Мороза, ахнули: — Вау! Класс! Народ обалдеет! Даже бороды не нужно.

— Ну, что? Можно выходить? — спросила вожатая.

— Можно, — согласился Виктор Сергеевич. Но вдруг замер на полпути, — Мешок!

— Ах, ты ж, незадача! — выругалась Рита, но тут ее осенило. Она увидела чей-то большой «дипломат» и указала пальцем. Ребята-артисты все поняли, побежали в зал уладить с хозяином. Вернулись довольные. Потом нашли старую газету, высыпали содержимое чемоданчика, наполнили конфетами и вручили Деду Морозу.

А тут примчалась заведующая детским сектором, в чьем кабинете находились артисты. Оказывается, ей позвонил директор клуба и просил принести второй костюм Мороза. Но когда она увидела новый наряд «короля», то у нее язык не повернулся предложить традиционный костюм. Она хохотала до икоты. Успокоившись, Светлана Ивановна заявила, что нужно будет это повторить на детском утреннике. Рита буркнула, что костюм пусть Светлана делает сама. Но Светлана Ивановна ответила, что разберется и осталась до конца вечера.

Наконец наступил момент появления Деда Мороза. Рита, Светлана Ивановна и артисты замерли в ожидании реакции гостей…

— Здравствуйте, ребятишки! Девчонки и мальчишки! — раздался зычный голос и громкий стук посоха. — Подросли, большими стали, а меня-то вы узнали?

И тут появился мужик в вывороченном тулупе с «дипломатом» в одной руке и палкой в другой. В зале наступила мертвая тишина, которую нарушил громкий хохот, бурные аплодисменты и зычное:

— Ура! Дед Мороз пришел! Наш Мороз самый крутой!

Школьники были в восторге.

А далее сценарий прошел, как по нотам. Выступление кикимор и Бабы Яги прошло на «Бис!» Ребята повторяли свой танец несколько раз. Но Дед Мороз был настолько популярным, что его не отпускали ни на минуту. Все хотели отгадывать загадки, играть, соревноваться. Даже про танцы забыли.

Вечер для старшеклассников прошел необыкновенно и незабываемо. Просто сказочно!

А Светлана Ивановна выпросила сценарий у Риты, договорилась с Виктором Сергеевичем на повтор для малышей. Уговорила хозяев тулупа и «дипломата» предоставить вещи на завтра. А потом повторила для младших школьников…

Но это был повтор. А сказка была на вечере. Дочь Виктора Сергеевича, узнав отца, сначала стеснялась, а потом вместе со всеми буквально висела на Морозе…

Вот такие чудеса порой происходят под Новый год, которые потом через много-много лет вспоминаются под Рождество

Александр Винников «ТЕЛЕФОН-АВТОМАТ»

Получив пенсию, я вышел из здания почты. Был промозглый зимний вечер, на улице мела метель, и мне пришлось поднять воротник пальто и спрятать руки в карманы. Почта находилась в нескольких кварталах от моего дома, и путь до неё раз в месяц я преодолевал пешком, особо не оглядываясь по сторонам и не рассматривая местные достопримечательности.

Во внутреннем кармане зазвонил сотовый телефон, я достал его, рассмотрел, что звонит внук (помнит, паразит, когда у деда пенсия!), но экран мобильника вскоре погас по причине разрядки батареи. Ничего не поделаешь, придётся внучку подождать и поволноваться о состоянии моего здоровья и кошелька. А вдруг у него что-то случилось, и дело не в деньгах? Нужно срочно перезвонить, благо у меня всегда с собой телефонная карточка.

Посмотрев по сторонам, я заметил древнюю телефонную будку, которая, видно, сохранилась ещё с советских времён. Войдя в неё, я опешил: внутри висел телефон с диском вместо кнопок и с щелью для двухкопеечных монет! Я поднял трубку и услышал гудок. Телефон работал! Но где взять две копейки, чтобы позвонить? Пока я всё это осмысливал, кто-то постучал по стеклу кабинки. Я обернулся и увидел старушку в пуховом платке.

— Милок, ты скоро? — приоткрыла она дверь. — А то я смотрю, ты не звонить, а погреться вошёл.

— Вы собираетесь звонить с этого автомата? — с глупой улыбкой на лице спросил я.

— А для чего ж ещё нужен телефон?

Я вышел наружу, уступив место бабусе. Любопытство взяло верх, и я дождался, пока старуха окончит свой разговор и выйдет из будки.

— Скажите, а за две копейки можно позвонить куда угодно и разговаривать сколько хочешь?

— Э, нет, мой дорогой. Этот телефон-автомат особенный. С него можно позвонить только в прошлое и только один раз.

— Серьёзно? — ухмыльнулся я, решив, что бабка выжила из ума. — Что-то я не припоминаю такой услуги наших телефонных линий.

— А ты попробуй, — хитро улыбнулась собеседница и зашагала прочь.

Дома в первую очередь я перерыл все старые вещи в поисках двухкопеечной монеты. Мои старания были вознаграждены — в старинной шкатулке, которая стояла в обшарпанном серванте, среди прочей мелочи и мятых рублей я нашёл две копейки. Там же лежала ветхая записная книжка с номерами телефонов. Осталось лишь решить, кому позвонить. Хотя я и не верил в затеянное дело, но в душе пробивался слабый лучик надежды на чудо.

Я полистал книжку и понял, что звонить-то, по сути, некому. Многие, как и мои родители, уже отошли в мир иной, с другими и в прошлые-то годы говорить было не о чём. Так и не придумав, кому позвонить, я отложил блокнот в сторону.

Зарядив мобильный телефон, я набрал внука. Внук не отвечал. То ли обиделся, что я не ответил на его звонок, то ли по какой другой причине.

Ночью мне приснилась старуха из телефонной будки. Она протягивала мне трубку и настырно твердила: «А ты на Рождество попробуй!»

Шло время, и я стал забывать об этой истории. Внук, конечно, мне перезвонил, сообщив, что его мать, а соответственно моя дочь, уехала с очередным кавалером в Италию. Заодно поинтересовался, не смогу ли я помочь с оплатой его обучения в институте. Естественно, смогу.

Месяц спустя, как раз, накануне Рождества я, как обычно, направился на почту за пенсией. Получив кровно заработанные за жизнь, я положил деньги в карман пальто. Мои пальцы наткнулись на монетку. Я уже и не помнил, как две копейки оказались в кармане. Ноги сами привели меня к уже знакомому телефону-автомату.

Я приложил трубку к уху, сунул двушку в щель, и палец как-то привычно стал набирать номер телефона.

— Алло, слушаю вас, — раздался негромкий до боли знакомый голос.

К горлу подкатил ком, и, чтобы не расплакаться, я чуть слышно произнёс:

— Здравствуй, мама…

Инна Воронова «КТО В ДОМЕ ГЛАВНЫЙ»

Иллюстрация Григория Родственникова

Красивые хохластые свиристели розовыми лучиками на давно облетевших ветках рябины, как искорки зимнего Заполярного заката, а может быть и рассвета, весело резвились, склевывая замерзшие прошлогодние ягоды. Заоконный сумрак, ставший таким привычным, разбавляли желтые фонари, да нарядно мигающие разноцветием огни, проникающие из, занесенных снегом окон, с Рождественских Новогодних елей.

Небо постепенно стало темнеть и пушистые снежные хлопья, закрыли, спрятали от глаз весь существующий мир, до самого горизонта, исчезло все — вокруг властвовала Полярная Ночь.

Но в тишине и тепле квартиры, на елке мерцали своей красотой игрушки, подсвеченные отблесками играющей огоньками гирлянды. И время, как будто бы остановилось, замерев между Новым Годом, шумно встреченным пару дней назад и Рождеством, которое приближалось совсем вскоре.

В этом Безвременье, обитатели квартиры, перемещались от все еще накрытого послепраздничного стола, с прошлогодними салатами, к мягким диванам с негромко что-то бормочуще-поющем фоном, телевизору, а то вдруг впадали в дремоту, потерявшись в пространстве и времени суток.

— Ох, да когда же все это закончится-то, — проскрипел усталый Стол, — у меня нога болит, по видимому опять остеохондроз…

— Эй, ты чего там кряхтишь, старый? — послышался сочный бас откуда-то с пушистой еловой ветки. — Тебя же только раз в году и разбирают.

— Да, уж! Нынче стало модно в кафе да ресторанах гулять, — продолжал сетовать на судьбу Старый Стол.

— Это, точно! Только разве там кто-нибудь вкусно накормит, — философски изрек голос из красивого фарфорового блюда.

— А ты кто это там такой? — снова пробасили с елки.

— Я-то, салат «Оливье»! И я тут главный на этом Празднике Жизни, а вот кто ты там такой, и чего это вдруг разкомандовался, мне совершенно не понятно! — Возмутился салат.

— Я Дедушка Мороз, — еловая ветвь чуть отогнулась и обитатели стола увидели качающегося на ветке Дела Мороза в ярко-красном кафтане с переливающимся посохом. — Кто это тут из вас решил со мной поспорить?

— Ишь ты, главные они, придумают же такое. Да без меня вообще ни один праздник не обходится! — Зазвенел мелодичный голос из хрустальной вазочки.

— А ты там, еще кто? — Обиженно воскликнул Оливье.

— Селедочка под шубой, — кокетливо откликнулся хрусталь.

— Это просто моветон, какой-то, — высокомерный презрительны голос из соседней красивой посудины презрительно подал голос, — всем давно известно, что главная здесь я, Красная Икра!

— Ха, главная она, почерней сначала, потом и возникай! Оливье с мазиком правят! — Не унимался салат.

— И Мандаринки, — скромно прошептали рыжие пахучие шарики из плетенного блюда.

— Оливье и мазик! Меня целый тазик! — Хулиганским голосом вопило фарфоровое блюдо.

— А ну всем, ша! Ишь разбушевались! — Снова пробасил Дед Мороз, — посмотрим, кого из вас съедят, а кто в помойку за ненадобностью отправится. И вообще, Новый год — значит я правлю бал!

— Да нет же, Дедушка Мороз, Новый год мы уже встретили, скоро Рождество, теперь моя власть начинается, — мило улыбнулся с соседней ветки Рождественский Ангел.

— Да, это не на долго, пару дней всего каких-то, а там снова Новый год начнется! «Старый», называется, — важно пробасил Дед Мороз.

Стол скрипнул, тяжело вздохнул, прислушиваясь к перебранке, а сам подумал:

«Когда же, наконец, все это закончится. Вот уберут меня в сторонку, Женщина будет протирать меня мягкой тряпкой, а Кот, согревать пушистой шерстью. И остеохондроз, наконец-то, перестанет меня мучить».

Дверь из кухни печально скрипнула, заставив обитателей комнаты ненадолго замолчать, но потом опять наступила тишина.

Зевая и потягиваясь, в комнату грациозно прошествовал ярко-рыжий Кот.

— Что-то шумно тут у вас, с прошлого года выспаться не даете, — промурчал он и в два прыжка оказался на Столе.

— Да вот решаем, кто у нас тут главный, — хором заговорили обитатели квартиры, перебивая друг друга.

— Я, конечно, — надрывался Оливье. — Я правлю!

— Нет, я, — басил Дед Мороз.

— Нет, я, все-таки, я, — наперебой кричали участники спора!

— А может, все-таки, я! — Прищурился Кот и прыгнул на новогоднюю ель.

Красиво украшенное дерево наклонилось и не выдержав тяжести Кота с грохотом повалилось на пол. Кот, спрыгнул с падающей елки, но не рассчитав прыжка, стал неуклюже падать, по пути зацепившись когтями за красивую новогоднюю скатерть, расписанную по краям снеговиками и елочками.

Скатерть потянулась за Котом, сметая на пол красивые фарфоровые блюда с салатами, хрустальные вазочки с деликатесами и прочей снедью…

Грохот и звон наполнили всю квартиру, и испуганная, растрепанная сонная Женщина выбежала из спальни.

— Кот, это ты тут нахулиганил? Испугался мой бедненький, иди я тебя пожалею, — бормотала она, прижимая к себе Кота.

Потом осторожно подняла елку, поправила чудом уцелевших Деда Мороза и Рождественского Ангела, другие игрушки. Елка снова весело замигала гирляндами.

Печально вздохнув, она стала убирать разбитую посуду.

«Ох, как хорошо, как легко-то стало», — подумал Старый Стол.

«А все-таки я здесь главный! Вон как она меня бережно поправляла», — подумал Дед Мороз.

«Хорошо, что в холодильнике еще целый тазик Оливье», — подумала Женщина.

А Кот, посмеиваясь в усы, уютно устроился на мягких подушках. Уж он-то точно знал, кто в доме Главный!

Марина Боброва «ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ — ГРУСТНЫЙ ПРАЗДНИК»

Иллюстрация Григория Родственникова

Надо ж было Витьке родиться 7 января. В самое Рождество. Все вокруг поздравляют друг друга с Праздником, а о его дне рождения как будто забывают. Даже стол накрывают по обычаям Рождества. Готовят гуся в яблоках, которого он терпеть не может.

Соседка баба Клава в детстве говорила, что раз он рожден в такой замечательный день, то непременно будет спасителем людей и мучеником из-за этого. И вот, размышляет Витька, мне уже 30 лет, а я хоть кого-нибудь спас от чего-нибудь? Или замучился от чего-то так, чтоб невтерпеж? Хотя, конечно, пять лет назад кошку в деревне вытащил из омута. Осень уже поздняя была, вода холодная, а я не испугался промокнуть и успел ее в последнее мгновение за шкирку схватить. Спасибо мне никто тогда не сказал. Даже наоборот, ругали. Она ж брюхатая была и через пару дней четырех котят принесла. Никто из соседей не хотел с котятами возиться. Вот тут и я струхнул. Что с этой оравой делать? Пришлось срочно котят на сайте авито продавать по дешевке. А мученик из меня какой? Тоже никакой. Хотя, как посмотреть. На заводе у станка всю жизнь работаю. К концу смены ноги и руки чугунные, и голова плохо варит. И начальство еще на нервы давит, дескать, брака много допускает наш цех, и премии нас лишат. А кто брак гонит? Не знаю, никто. Придирается начальство, чтоб наши деньги прикарманить. И отпуск маленький совсем. Месяц один за целый год. На рыбалке мало из-за этого бываю. А в деревне рыбалка что летом, что зимой замечательная. У нас там речушка с конца 90-х очистилась здорово, после того, как все заводы в округе позакрывали и всякая дрянь перестала туда сливаться. Спрашивается и каким я боком к Христу, что в Его день родился? А, знаю, рыбак я в душе. Вот. Как апостолы.

Однако, уже совсем ничего до дня рождения осталось и баба Клава в очередной раз будет спрашивать кого я спас в прошедшем году. Надо какой-то подвиг срочно совершить, ведь надоело оправдываться и утверждать мол, не рожден я для подвигов, а наоборот, мечтать люблю и рыбу ловить.

***

Вспоминая о славных делах Дон Кихота, Витька не спеша гуляет по городу, наслаждаясь солнечной зимней погодой с небольшим морозцем. И вдруг неожиданно рядом с ним останавливается легковушка с сидящим в ней дедом Морозом. Открывается передняя дверь, и дед застенчиво просит Витька:

— Мужик, помощь твоя нужна. Очень. Если есть время, выручи, пожалуйста. Тебе небольшую зарплату дадут.

— Помогу чем смогу деду Морозу. Кто ж тебе откажет? Веселится Витька (вот и случай совершить подвиг подвернулся).

— У меня елка через двадцать минут в доме металлурга, а напарник, как на зло, час назад ногу сломал. Я его в больничку срочно отвез, а заменить сейчас некем. И тут вижу, ты идешь не спеша. Мне нужен актер на роль доброго великана. Ты очень подходишь по комплекции.

— Так я ж не актер, а рабочий высшего разряда. На станке детали делаю, — удивленно возражает Витька.

— Ерунда. Тебе говорить ничего не надо и изображать тоже. Просто наденешь костюм в костюмерной у девочек, и будешь детям подарки раздавать из огромного великанского мешка. Это просто и даже приятно. Дети тебе улыбаться будут и радоваться. Две елки сегодня со мной отработаешь, и свободен. А завтра я какого-нибудь профессионала найду на замену пострадавшему Славику. Соглашайся. Тебе деньжат подкинут и детской радости выше крыши будет. И мне гонорар со Снегурочкой тоже. Все будут счастливы и довольны сегодня.

И Витек не устоял.

В костюмерной было три молоденьких девушки одна лучше другой. У Витька аж глаза разбежались от такой красоты. Они живо помогли переодеться в великана, напялили на мужчину расписной красный балахон, на голову водрузили колпак с помпоном. Правда сапог сорок седьмого размера не нашлось, и Витьку пришлось остаться в собственных ботинках. Зато среди реквизита обнаружилась окладистая чёрная борода на резинке. Витёк взглянул на себя в зеркало и не смог сдержать смеха. Наверное, так бы выглядел старик Хоттабыч, когда был молодой. Костюмерши указали на большой тяжелый мешок, в котором лежало очень много одинаковых подарков с конфетами и фруктами. Девушки объяснили Витьку как себя вести у елки и когда вручать гостинцы. Напутствовали не робеть и не бояться. Обещали, все будет отлично и ему понравится.

***

Когда Мороз со Снегуркой отыграли свою часть представления, и наступило время выхода великана, ноги Витька вдруг нервно задрожали, и он уже стал себя ругать, что ввязался не в свое дело. Но вот дети окружили его, стали смеяться и лепетать всякие смешные, иногда не совсем понятные слова, принимая от него подарки. От этого такая невероятная волна счастья прошла по всему телу, что захотелось, чтоб это все никогда не заканчивалось. И когда последний ребенок получил подарок, Витек с нетерпением стал ждать своего повторного выхода. А во время ожидания воображал себя спасителем всех детей на свете, исполняющим все их желания. Ведь он сегодня настоящий добрый великан с большим любящим сердцем. А во время второго выхода к елке это мнение о себе окрепло еще больше. И даже после того, как он снял костюм и отдал его костюмершам, а в бухгалтерии получил свои честно заработанные две тысячи рублей, добрейшим из всех великанов Витек себя чувствовать не перестал.

***

Уже подходя к дому, он увидел, как у соседнего подъезда плечистый мужчина замахивается какой-то грязной тряпкой на худенькую девушку и страшно ругается на нее. А она сжалась в комок и готова уже упасть в сугроб.

Великан в душе Витька такого безобразия не стерпел, накинулся сзади на хулигана, ловко завернул ему руку за спину и вытащил злополучную тряпку из скрюченных пальцев. Он хотел еще романтично взять девушку на руки и посадить на скамейку, но… Очнулся в кровати под капельницей…

В палату вошла медсестра.

— Пришел в себя, хорошо.

— Скажите, где я, что со мной, сколько я тут? — затарахтел испуганно Витек.

— К Вам посетительница. Она Вам все и расскажет, — ответила медсестра.

В палату вошла спасенная им девушка. Она была очень симпатичной. Раскосые зеленые глаза и ярко-рыжие волосы заворожили Виктора.

— Как вас зовут, герой? — спросила она, поставив на тумбочку у кровати пакет с мандаринами, булочками и конфетами.

— Виктор. А вас?

— Светлана.

— Светочка, что произошло? Помню, что я накинулся на злодея, который вас обижал и уже победил и хотел вас вытащить из сугроба и посадить на скамейку, но почему-то оказался тут.

— Это не злодей, а мой брат. Он немного перебрал алкоголя и стал меня учить жизни. Я ведь поваром в ресторане работаю, а он меня учить готовить взялся. Видите ли, не так я гуся с яблоками сделала. Не было в нем, в гусе этом, остроты и общественного вызова. Вот только в его пьяную голову такие сравнения нелепые могут приходить. А оказалось потом, что он хотел самого обычного шашлыка по-грузински. Но ведь Рождество наступает и положено по традиции запекать гуся. Так он стал спорить со мной насчет традиций и гонять подстилкой из-под кота Мурзика. Так и выгнал на улицу, и чуть не зашиб своими кулаками, если б не Вы, Виктор. Вы его вовремя остановили. Руки ему завернули, а он ведь борьбой занимается и сумел выкрутиться и ударить Вас по голове. Потом увидел, как Вы сознание потеряли, испугался и уже мы вместе скорую вызвали и Вас до больницы сопроводили. Так и помирились. Врачи сказали, у Вас сотрясение небольшое. Надо полежать пару дней и все пройдет без последствий. Вы только заявление в полицию не подавайте, пожалейте дуралея…

— Ну, силен Ваш брательник! Это ж надо, с одного удара меня уложил, хоть я и крепкий парень. Но я Вашего брата понимаю. В смысле, что тоже терпеть не могу гуся с яблоками, а от шашлыка не отказался бы. А вообще я рыбу люблю. Разную, по-всякому приготовленную. И ловить ее сам обожаю, и готовить тоже. На счет заявления — не беспокойтесь, я сам виноват, накинулся на него сзади, а он оборонялся, жаловаться не буду.

— Виктор, я с братом пришла. Он в коридоре стоит. Хочет извиниться перед Вами. Позвать Валерия?

— Конечно, зовите. У меня ведь день рождения на Рождество. В честь праздника я всех прощаю и приглашаю к себе в гости. Только без гуся. Лучше с шашлыками. А я вас рыбой вкуснейшей по своему рецепту угощу. В ресторане так оригинально не приготовят.

***

А весной состоялась свадьба Виктора и Светы.

Так поднимем же бокалы, дорогой читатель, за счастье молодых и пусть все грустные праздники заканчиваются весело.

Александр Винников «ВЫНУЖДЕННОЕ ПРИЗНАНИЕ»

— Ты и вправду хочешь знать, кем были твои родители? — спросил Дед Мороз, когда Снегурочка вытащила у него кляп изо рта.

— Да уж, хотелось бы знать, и почему мы с тобой вдвоём из года в год обслуживаем все новогодние мероприятия и святки. Я не думаю, что ты станешь мне врать сегодня, в рождественскую ночь, а расскажешь всю правду.

— И не надо было для этого меня сонного связывать! Я бы и так всё рассказал. Отвяжи меня от стула и приготовь чаю, а то все мышцы онемели и застыли.

Снегурочка развязала старикашку и поставила на плиту чайник.

— Короче, слушай, — начал свой рассказ Дед Мороз, потирая затёкшие руки. — Поначалу мы всех поздравляли с наступлением нового года с моей женой Бабой Ягой. От неё все шарахались, когда она влетала на вечеринки в ступе, никто не пил с ней на брудершафт, и вообще смотрели косо в её сторону. Вскоре ей всё это надоело, она поселилась на болоте в избушке на курьих ножках и развела на торфянике куриную ферму. Там же родилась твоя мать Кикимора Болотная.

— Ну и родственнички у меня!

— Не перебивай! Сама просила рассказать! Когда Кикимора подросла, то стала моей напарницей. Но у неё были свои взгляды на проведение детских утренников и корпоративов. Не дети, а мы забирались на табуреты и рассказывали стихи про самих себя, за что получали подарки. Не сотрудники офисов, а мы напивались до поросячьего визга и голышом танцевали на столах. Родители и офисные работники были недовольны, поэтому и пришлось искать дочке замену, которая и пришла в лице твоего отца Кощея Бессмертного.

— Час от часу не легче! Лучше бы я не знала об их существовании.

— Нет уж, дослушай, чтобы в следующий раз не было подобных инцидентов с привязыванием к стулу. Кощей хоть и был добродушным, но своим видом всех пугал, часто забывал текст и нёс всякую ахинею. Все избегали контакта с ним, и поэтому вечеринки протекали скучно и занудно.

Но, хвала небесам, на свет появилась ты, моя незаменимая помощница. Ну и вот поэтому, как ты изволила сказать, мы с тобой вдвоём из года в год и обслуживаем все новогодние мероприятия.

— Почему у меня такое, не как у всех родственников, красивое имя — Снегурочка?

— Так тебя ж мамаша по пьяни в сугробе родила!

— Лечь и не встать!

— И не говори! Правда, сначала тебя хотели назвать Снежной Бабой, но Баба уже есть одна в родне.

— Ну, хорошо. А почему я никогда не видела своих родителей?

— Ты ошибаешься, моя дорогая. Ты их видела, и не раз. По телевизору. Твоя мама — министр сельского хозяйства, а отец — главный санитарный врач страны.

— А бабушка?

— А бабка твоя давно на пенсии. Улетела со Змеем Горынычем на Мальдивы и не сообщила обратного адреса. Шпагаты там делает для фото, бесстыдница, в сеть выкладывает. Можешь посмотреть.

Засвистел чайник, Снегурочка проснулась, вскочила со стула и бросилась к плите. С колен её при этом упала книга «Русские народные сказки».

— Ну что, внучка, готова идти поздравлять детишек с Рождеством? — вошёл в избу Дед Мороз.

— Да, дедушка, давно готова! — заискивающим голосом ответила Снегурочка, а сама подумала: «Как хорошо, что я никогда не спрашивала у старика о своих родителях!»

Инна Девятьярова «НАКАНУНЕ РОЖДЕСТВА»