Бесплатный фрагмент - Рождение вечного

ПРОЛОГ

Фрэд. Мой дорогой сын. Это моё первое письмо к тебе. Пока ты формировался и созревал, я запустил процесс перестройки, и к моменту твоего рождения я буду совершенно другим. Хотя, уверен, моя трансформация затронет и тебя, от чего связь наша будет всегда. Я меняю своё восприятие или наконец прорастаю сквозь себя. Меня очень вдохновляет это слово «прорастаю», оно созвучно «высвобождаюсь».

РОЖДЕНИЕ ВЕЧНОГО

Гостиная номера небольшой придорожной гостиницы. Фрэд сидит за круглым столом, наполовину скрываемый ноутбуком, и перечитывает написанное.

Фрэд наполняет рядом стоящий стакан водой из стеклянной бутылки и выпивает половину. Раздаётся стук в дверь.

Фрэд. Кто там?

Рэкс (голос). Это я, Фрэд.

Фрэд. Рэкс? А тебе что здесь надо?

Рэкс (голос). Приехал проведать.

Фрэд. Хочешь сказать, что остальная семья ещё не знает, где я?

Рэкс (голос). Я только сказал им, что нашёл тебя…

Фрэд. И какого детектива мне на этот раз благодарить?

Рэкс (голос). Всё того же — Фрэнка Сайэрса. Впустишь?

Фрэд. А дверь не закрыта.

Рэкс открывает дверь.

Рэкс. А сразу не мог сказать?

Фрэд. А что, устал с дороги?

Рэкс. Вообще, да. Эта арендованная машина слишком мала для моих ног.

Фрэд. Для твоих длиннющих ног почти каждая машина мала.

Рэкс. Не такие они и длиннющие…

Фрэд. Не переживай, у тебя — ноги, у меня — уши. Это семейное.

Рэкс. Вижу, у тебя приподнятое настроение.

Фрэд. Это ты сказал. Мне виден только мой живот.

Рэкс смеётся.

Фрэд. Ты вроде хотел войти, а сам топчешься на пороге.

Рэкс. Это я так собираюсь с мыслями, чтобы спросить тебя, как ты?

Фрэд. А ты как думаешь?

Рэкс. Я для этого и спрашиваю.

Фрэд, помогая себе руками, встаёт из-за стола. Хоть на нём и надета футболка большого размера, но ей не скрыть его заметно круглый живот.

Рэкс без удивления, но наблюдает за ним.

Рэкс. Живот стал намного больше.

Фрэд. Да. А ещё набухла грудь… Осталось потерпеть совсем немного, и моя мнимая беременность подойдёт к своему психологическому финалу.

Рэкс разувается и проходит в гостиную.

Рэкс. Когда ты бегал с приступами токсикоза, так не казалось. И сейчас не кажется… Когда последний раз спал?

Фрэд. А это важно?

Рэкс. А ел когда?

Фрэд. Вчера ел… Вроде.

Рэкс. Значит, не зря захватил два обеда из ресторана по дороге и купил продуктов.

Фрэд. Как и полагается заботливому мужу…

Рэкс. Антуанетта передаёт привет.

Фрэд. У вас наметился прогресс в отношениях? Или ты подавил своё навязчивое желание стать отцом?

Рэкс. Всё стабильно.

Фрэд. То есть детей в ближайшее время не ожидается?

Рэкс. Грубо.

Фрэд. Поэтому сбежал посмотреть на меня?

Рэкс. Пойду заберу еду из машины.

Рэкс надевает обувь и выходит из номера.

Фрэд, помогая себе руками, садится обратно на стул за ноутбук и начинает наговаривать текст в гарнитуру.

Фрэд. Почему мы забыли о возможностях своего тела? Почему для рождения человека и поддержания его дальнейшей жизнедеятельности необходимо такое количество искусственно созданных условий и предметов? Что если нам не надо было бы вообще питаться? Как бы тогда изменились наши традиционные вещи и привычки? Другое мышление, другое восприятие реальности, другое строение тела, другая конфигурация взаимодействия… Почему разуму свойственно так быстро деградировать? Почему именно плач должен быть первым звуком? Где заканчиваются предустановки, встроенные, воспитанные и приобретённые, и начинается сам индивид и его путь? (Фрэд замечает Рэкса с сумками и заканчивает начитывать текст.)

Рэкс. Продолжай.

Фрэд. Это просто заметки для выпуска подкаста. Завёл себе, как подросток, подкаст и назвал «Thoughts of the Pregnant man» («Размышления беременного мужчины»). (Указывая на телевизор). Как тебе мой камин?

Рэкс переводит взгляд на камин в телевизоре.

Рэкс. Напоминает о доме. Может, пора?

Фрэд. Я, конечно, человек терпеливый, но даже для меня невыносима вся эта обстановка вокруг моей мнимой беременности в прессе. Хотя они были в восторге… Но польза всё же была.

Рэкс. Ты про признание Бэкки?

Фрэд. Она настолько стыдилась того, что со мной происходит, и под какими заголовками подаёт это пресса, что призналась им же, что ребёнок, которого она носит, на самом деле не от меня…

Знаешь, пока тут сидел наедине с самим собой, посмотрел много фильмов и прочитал много книг, которые давно хотел посмотреть и прочитать. Наслаждался музыкой. Понял, что очень долго держался в стороне от этого слова «наслаждаться». И что давно не встречал людей, которые пробуждали бы во мне хоть какие-то эмоции. Искусство настолько сильно поднимает планку эмоционального переживания, что отношения с людьми превращаются в общей своей массе в банальность. В какой-то мере можно сказать, что искусство может сделать или уже сделало людей бесчувственными. Куда-то исчезли сюрпризы из жизни.

Рэкс. А твоя беременность?

Фрэд. Пожалуй, это единственное.

Рэкс. Может, ты сам отстранился от сюрпризов и вдохновения?

Фрэд. Скорее всего. Но это ведь не происходит за один день. Это длительный процесс, принятое состояние, принятые правила игры или защитная реакция на весь этот поток лицемерия, безвкусия и глупости, когда вместо личности — пустышка…

Когда она пришла и сказала, что беременна… Я точно помню, что внутри воскликнул: «Вот это да! Это происходит со мной! Наконец-то!» И был настолько счастлив, что даже забыл, что бесплоден.

Рэкс не ожидал услышать эту фразу.

Фрэд (продолжая). Я был счастлив от такого сюрприза. Знал, что могу дать этому ребёнку много любви, а ещё многое показать, многое рассказать, многому научить. Что он будет жить в достатке, и у него будет множество любящих его родных. И, как когда-то ты увлёкся мечтой о создании своей семьи, которой ты был лишён в детстве, я стал одержим предстоящими родами и рождением ребёнка. И настолько изголодался по собственным чувствам и эмоциям, что сам мнимо забеременел.

Рэкс. И ты прекрасен во всём этом состоянии.

Фрэд. Всё это время здесь я параллельно придавался воспоминаниям, пытаясь собрать их воедино… Вспомнил, как не хотел идти на похороны матери. Это было эмоциональное насилие над собой, я не мог, это было сверх. Я не хотел никого там видеть, я хотел плакать, хотел кричать от боли, ненавидел отца за то, что находится в коме, и его нет рядом, за то, что он сидел за рулём машины, когда произошла авария, ненавидел, что являюсь старшим братом, ненавидел себя, что пришёл, ненавидел весь этот нелепый обряд похорон и прощания. Потом меня рвало несколько дней. В какой-то момент от изнеможения я отключился, а проснулся только через два дня в луже собственной мочи на полу.

Рэкс. Мы даже не догадывались! Я заезжал, но ничего не заподозрил…

Фрэд. А вы и не должны были. Я намеренно теряю всех, кто мне дорог.

Рэкс. Не стану принимать это на свой счёт.

Фрэд улыбается.

Фрэд. У меня в колледже был хороший товарищ. Вы с ним чем-то похожи…

Рэкс. Длинными ногами?

Фрэд (вновь улыбается). …Особенно чувством юмора и прекрасной улыбкой. Правда, в отличие от тебя, он смеялся и улыбался этой улыбкой, даже когда ему было грустно, и я никогда точно не мог до конца понять, ему действительно весело, или он страдает.

Рэкс (улыбаясь). Ты эту улыбку называешь прекрасной?