Бесплатный фрагмент - Роковая встреча, или Последователи Чернобога

Глава I

Примерно в восьми километрах севернее Старочеркасска располагался небольшой хутор Лиховой. О его существовании мало кто знал. Даже жители соседних хуторов редко там бывали и еще реже с кем-либо пересекались. Но так было до тех пор, пока не произошел один вопиющий случай…

В 1835 году двое казаков возвращались домой. Вдруг один из них остановил коня, потому что заметил догонявшего их мужчину лет пятидесяти.

— Остановитесь, умоляю! — из последних сил кричал уставший беглец.

— Глянь на него. По-моему, у него на лице кровь, — сказал один из путников.

— Слава богу! — задыхаясь от бега, прохрипел человек. — Хоть кто-то попался на моем пути…

— Что случилось?

— Беда… Ох беда… — перекрестившись, произнес незнакомец.

— Да говори уже! — резко приказал один из казаков.

— На хуторе Лиховом кошмар, что творится!

— А где этот хутор?

— Вон там, — дрожащей рукой бедняга указал на север.

— И что же там случилось?

— Наших жителей беспощадно убивают.

— Кто?

— Огромный великан, могучий и ужасный, таких свет не видывал. Все зовут его… Голиаф.

— Голиаф? — переспросил казак.

— Голиаф.

— Что это за имя такое?

— Прошу, помогите! Он уже половину хутора перебил. Представляете, что будет, если он дойдет до других хуторов?

— А что же ваши люди? Не могли дать ему отпор? Или у вас нет оружия?

— Да если бы все было так просто… Если бы вы видели его! Какой рост… А какая у него нечеловеческая сила… Проще один раз показать, нежели сто раз сказать.

— Можно подумать, что мы имеем дело с каким-то чудовищем, — заметил один казак.

— Неужели в наше время еще могут происходить подобные ужасы? — пожал плечами другой.

— Могут, брат, могут… — несчастный не сдержал слез. — Он убил мою жену, а я ничего не мог сделать! Я попытался его остановить, но он, схватив меня, отбросил в сторону. Я ударился головой о землю и потерял сознание, пока это чудовище продолжало убивать. Придя в себя, я увидел множество трупов детей, женщин, стариков и молодых казаков. Я не хотел верить своим глазам… Я надеялся, что хоть кто-то смог выжить в тот день. Но когда я услышал громкий нечеловеческий рев… Испугавшись за свою жизнь… То, что мне пришлось пережить, никому не пожелаешь.

Скептическая ухмылка исчезла с лиц казаков. А незнакомец после пережитого ужаса замертво упал на землю. Путники спешились и попытались привести его в чувство. Тщетно! Страдалец умер.

Через день о случившемся говорил уже весь Старочеркасск.

Больше всего рассказ казаков заинтересовал братьев Ковалевых — Семена и Павла Владимировичей. У них были две сестры, Мария и Екатерина. И вот, когда все собрались за семейным столом, Семен заявил:

— Я намерен отправиться на хутор Лиховой!

— Зачем? — спросила Мария.

— Хочу лично убедиться в том, что этот «Голиаф» на самом деле существует. Брат, ты со мной?

— Еще спрашиваешь.

— Вы разве не боитесь? — спросила Екатерина.

— Кого, этого психопата? Катя, не смеши меня.

— Но что, если он нападет на вас?

— Дадим отпор. Тем более, что у нас преимущество.

— Какое же?

— Нас двое, а он один.

— Ох, не знаю… Не нравится мне все это.

— Хватит! Не нагнетай. Будто какое-то горе случилось.

— Нет. Но оно может произойти.

— Катя, я тебя уверяю, тебе нечего боятся. Мы с Пашей сможем постоять за себя.

— Я в этом не сомневаюсь. Просто не хочу, чтобы вы с братом подвергали свою жизнь опасности.

— Всегда в нашей жизни будут опасности. Всегда что-то или кто-то будут угрожать. Но мы Ковалевы! Мы все преодолеем вместе!

Мария, до сих пор не проронившая ни слова, вышла из-за стола и удалилась.

— Это твое окончательное решение? — спросила Екатерина брата.

— И бесповоротное! Я пойду по тому пути, который укажет мне Бог. А он меня ведет прямиком на хутор Лиховой… Ну, а ты, брат, чего молчишь? Язык проглотил, что ли? Чего застыл, как статуя?

— А что говорить? Я буду с тобой до конца. Ты ж меня знаешь.

— Отрадно такое слышать… В таком случае завтра же выезжаем. И ни днем позже!

— А если с вами что случится? — забеспокоилась Екатерина. — Что, если вы погибнете от рук этого чудовища? Как же мы?

— Ты и Маша гораздо сильнее, чем кажетесь. Переживете. Бесполезно, сестра! Меня не переубедить.

— Вы лезете не в свое дело.

— Попридержи язык, Катя. Хоть ты и моя сестра, но я никому не позволю так со мною говорить.

— Поступай, как твоей душе угодно!

На другой день, собравшись в дальний путь, казаки, по традиции присев на дорожку, покинули отчий дом, даже не обернувшись.

Через пару дней братья Ковалевы достигли своей цели. Въехав на хутор Лиховой, молодые люди заметили, что местные жители как будто не особо рады их прибытию.

— Кто вы такие? — спросил их какой-то мужчина, доставая из ножен саблю.

— Мы… — начал было Павел.

— Помолчи, дай, я скажу как старший… Я Семен, а это Павел. Мы братья Ковалевы.

— Отойди от них, Демьян, я поговорю с ними, — промолвил за их спиной уверенный голос.

Братья Ковалевы обернулись.

— Что вам надо?

— Мы прибыли из Старочеркасска.

— С какой целью?

— До нас дошли слухи… будто в ваших землях появился монстр.

— Это еще мягко сказано. Чудовище во плоти, вот он кто! — заявила пожилая женщина.

— Мы слышали, — начал Павел, — что вам нужна помощь. Но никто так и не решился откликнуться на ваш зов.

— И вы вздумали, что сможете нам помочь, так получается?

Братьям Ковалевым нечего было добавить.

— Что вы намерены делать?

— Предотвратить будущие трагедии.

— Ладно, я верю вам.

— Но нам нужна вся необходимая информация об этом… язык не поворачивается назвать его человеком.

— Следуйте за мной. Я отведу вас к Афанасию Бахвалову.

— Кто это?

— Единственный человек в хуторе, кто знает все, что вам нужно. А также последний оставшийся в живых, кто видел Голиафа.

Роман Абрахин, так звали этого казака, отвел братьев Ковалевых к дому, где доживал свой век шестидесятилетний старик.

— Афанасий, не побеспокоил?

— Нет, Роман, заходи.

Пожилой хозяин взглянул на двух незнакомцев.

— А кто это с тобой?

— Знакомься, справа от меня Павел, слева — Семен. Они братья. Приехали к нам, чтобы кое-что узнать.

— Вот как?! И что же они хотят узнать?

Старый казак рассмеялся, но его смех тут же сменился сухим кашлем.

— Могу я задать вам пару вопросов? — спросил Павел Ковалев.

— Задавай.

— Что вы можете сказать о Голиафе?

— Вы же не планируете его искать?

— Именно за этим мы сюда и прибыли.

— Ничего я вам не скажу! Держитесь подальше от того места, где он предположительно обитает. Сейчас он нас не беспокоит. А мы, стало быть, не должны беспокоить его. Не трогай лихо, пока оно тихо.

— Да, но мы…

— Лучшее, что вы можете сейчас сделать, так это сесть на коней и убраться отсюда как можно дальше, я ясно выразился?

— Вернуться? Да что тут такого могло произойти, о чем вы так не хотите рассказывать? — воскликнул Семен.

— Забудьте и о том, что слышали. Разворачивайтесь и убирайтесь.

— А правда, что в вашем хуторе исчезали люди?

— Я сейчас пристрелю вас обоих!

— Афанасий… — вступился за братьев их провожатый.

— Нет, Роман, я ничего им не скажу.

— Но почему?! Может, они и есть наше спасение, ниспосланное свыше!

— Чепуха.

— Неужто ты перестал верить в Провидение?

— Не смей мне такое говорить! Вот уж кто-кто, а я верую в Иисуса Христа! Я крещен с ног до головы. Видит Бог, правда на моей стороне.

— Тогда почему бы тебе не рассказать все, что знаешь, и тогда они тебя покинут?

— Глупцы, вы не знаете, куда приехали! — взъярился хозяин. — Я предупреждаю вас… Это — проклятое место!

— Мы готовы рискнуть! — воскликнул Семен Ковалев.

— Так, значит? — старик задумался. — Ладно, я вам все расскажу… Все, что слышал и видел. Но после этого мы больше не увидимся. И, если с вами что случится, пеняйте на себя. Я вам предупредил.

— Договорились.

Глава II

— В конце XVIII века к нам на хутор приехала одна семья. Откуда они, никто не знал. Да и мало кого это волновало. У каждого человека в Лиховой были свои заботы. Пришлые построили дом и стали жить своей жизнью, не сильно отличаясь от других. Но все изменилось в начале 1808 года.

— В тот год я родился, — вставил Семен.

— Новых соседей звали Олег и Елизавета Авицкие. У них был сын по имени Голиаф. И вот поползли слухи, что все члены этой семьи — каннибалы. Едят людей. Похищали сначала пожилых, а после добрались до детей и подростков. Когда на хуторе об этом узнали, когда все улики привели к их дому, разъяренные жители решили устроить самосуд.

Рассказчик застыл. По выражению его лица можно было понять, что, вспомнив прошлое, он заново проживает те ужасные события. Затем он продолжил свой рассказ…

— Жители Лиховой пришли к дому, где проживала семья Авицких. Олег, глава семьи, услышав крики на улице, вышел, чтобы понять, в чем дело.

— Что это за сборище? — выкрикнул он. — Я вроде никого не приглашал к себе в гости.

— Здесь, на этом самом месте закончится то, чем ты и твоя семья занимаетесь!

— Проваливайте!

— Нам доподлинно известно, что ты убиваешь, а после съедаешь людей.

— Что вы такое говорите! Мы — простая семья, которая трудится в поте лица, не покладая рук. Я и моя жена стараемся заработать себе на жизнь. Убирайтесь!

— Ты убил столько невинных людей! За что, Олег, за что?

— Это гнусная ложь! Меня оклеветали!

— Мы знаем, что вы их съели!

— Выходит, мы людоеды? Так, по-вашему, получается?

— Где мой ребенок?! — с надрывом выкрикнула молодая женщина. — Он гулял в той стороне, где вы живете. Внезапно он пропал. Почему, почему?!

— Гореть вам в аду! — крикнул другой.

— Будьте вы прокляты! — вторил третий.

— А где ваш ненормальный урод? — спросил какой-то пожилой мужчина.

— Еще раз что-то скажете про моего мальчика и я… я всех вас убью! Ты — мертв, ты — уже труп, ты — покойник, ты — мертвец… — приговаривал Олег, показывая пальцем поочередно сначала на одного, потом на другого жителя хутора.

Один из мужчин, не сдержавшись, выстрелил прямо в голову Олега.

Елизавета, его жена, наблюдая за происходящим из окна, перепугалась за себя и сына. Выбежав на задний двор, женщина увидела своего мальчика, отстраненно смотрящего на Луну.

— Голиаф, Голиаф, иди ко мне.

Мальчик подошел к ней. Елизавета, взяв его за руку, прошептала:

— Идем. И не оглядывайся. Только не оглядывайся.

Жители хутора Лиховой, расправившись со своим врагом, ворвались внутрь его жилища.

— Что это за вонь! Невыносимый запах! — проговорил молодой парень, зажав пальцами нос.

Зайдя в спальню, люди увидели страшную картину: на кровати лежало изуродованное тело молодой девушки.

— Пропустите, пропустите меня… Это моя дочь! Это моя девочка! Это моя девочка! — со слезами бормотал Василий Митраков.

Ноги девушки были отделены от тела. А горло — перерезано. Увидев это, люди перекрестились:

— Господи, прими ее душу в свое царство!

Один из мужчин нашел подвал. Открыв его, он увидел внизу останки примерно двух десятков людей. Дети, старики, женщины, мужчины… От увиденного у людей побежали мурашки по коже.

— Вот это да, вы только посмотрите! Сколько трупов в одном месте!

— Неужто человек на такое способен?

— Это не человек… Они хуже животных…

Не смирившись с утратой дочери, Василий Митраков достал казачий пистолет с кремниевым замком и приставил к своей голове.

— Нет, Василий, нет!

Послышался выстрел… Казак пролил свою кровь.

— Нам нужно найти мать и ее сына! Они не могли далеко уйти.

Тем временем Елизавета с мальчиком бежали, пока их не покинули силы. Присев на одно колено, женщина, став вровень со своим сыном, положила руки ему на плечи и произнесла:

— Голиаф, есть люди, которые хотят сделать нам больно. Они желают нам зла, но я этого не допущу.

Елизавета заметила приближающихся жителей хутора.

— Спрячься за тот камень и не высовывайся, пока они не уйдут. Ты меня понял?

Голиаф кивнул.

— Беги, беги! И не оглядывайся.

Мальчик бросился в сторону огромного камня. Его мать побежала в противоположную сторону, тем самым спасая жизнь сына. Когда ее настигли, женщина остановилась.

— Не с места! Тебе некуда бежать.

— Вы убили моего мужа! Вы за это поплатитесь!

— Скажи, где прячется Голиаф, и твоя смерть будет быстрой.

— Пошли вы все к черту!

— Где он?

— Иди ты, знаешь, куда…

— Где скрывается твое маленькое чудовище?

— Я ни за что вам не скажу!

— Ладно…

— Как с ней быть? — спрашивали одни.

— Убить ее — и дело с концом, — настаивали другие. — С ее смертью у нас станет на одну проблему меньше.

Мужчины начали избивать Елизавету смертным боем. Она кричала, смеялась и плакала…

— До чего же печальная история, — промолвил Семен Ковалев, когда Афанасий замолчал.

— Да уж… прошли годы. Мы думали, что Голиаф попросту умер с голоду. Но мы глубоко ошибались. Почти год назад он заявил о себе. Однажды под покровом ночи он явился к нам на хутор — на свои родные земли, как он считал, и начал угнетать местных жителей, как его родители в свое время.

Не успел Афанасий договорить, как послышался женский крик. Роман Абрахин вместе с братьями Ковалевыми побежали на звук.

— Что происходит?

— Беда, посмотрите туда! — прокричал один из встретившихся им казаков.

Семен и Павел оглянулись туда, куда он указывал и ужаснулись, увидев мертвого мальчика, привязанного к лошади.

— За что так моего Николеньку?! Ну почему, почему именно я, господи… — причитала мать убитого мальчика.

— Так не может больше продолжаться! — сжав кулаки, вскричал Семен.

Начинало темнеть.

— Брат, завтра с первыми лучами солнца мы отправимся искать этого изверга Голиафа, — сказал Павел. — И не вернемся обратно до тех пор, пока не отомстим ему за смерть невинных.

— Я поеду с вами! — заявил Роман.

— Это слишком опасно. К тому же, у вас, наверное, здесь семья.

— У меня была девушка. Мы с ней собирались поклясться в любви перед Богом. Но Голиаф отнял ее жизнь. И теперь я не успокоюсь, пока он где-то там дышит спокойно, зная, что ему все сойдет с рук.

— Да будет так.

На следующее утро Братья Ковалевы вместе с Романом Абрахиным отправились на поиски убийцы. Они проскакали несколько верст на север. Через пару часов путники устроили привал. Накормив лошадей и утолив жажду, Семен, сделав несколько шагов в сторону, увидел перед собой огромный след человеческой стопы.

— Идите сюда! — прокричал молодой казак.

Павел с Романом тут же подошли.

— Ни черта себе… — промолвил Абрахин.

— Неужели он взаправду такой гигант? — воскликнул Павел.

— Боюсь, что да, брат.

— Никогда не видел такой огромный след.

Вдруг послышался раздирающий душу крик.

— По коням! — закричал Роман.

Казаки поспешно вскочили на коней и поскакали туда, откуда раздавался крик, который с каждой секундой становился все отчетливее, но вдруг оборвался. Через несколько минут бешеной скачки перед всадниками предстала ужасающая картина: груда из десяти тел, наваленных друг на друга. Ужасало не столько это чудовищное зрелище, сколько сильный смрад, исходящий от гниющей человеческой плоти. Части тел убитых валялись в разных местах. У одного голова отделена от туловища, у другого выколоты глаза, третий и вовсе лежал без рук и ног. Казаки перекрестились.

— Матерь Божия, царица небесная… Вы только посмотрите на это и скажите, неужто это Голиаф смог такое сотворить?! Что же это за чудище в человеческой шкуре! — вскликнул Павел.

— Увы, Павел, но это так и есть, — ответил Роман.

— Роман, мы просто обязаны его убить! Так больше не может продолжаться! Эти несчастные выглядят так, как будто их растерзал какой-то зверь.

— Взгляните, — промолвил до сих пор молчавший, но внимательно осматривавшийся Семен, — следы крови ведут туда.

— Значит, мы на верном пути. Великан не мог далеко уйти.

Путники последовали по кровавым следам, которые вскоре привели их к реке Аксай.

— И куда теперь? Здесь его след обрывается! — в отчаянии воскликнул Семен.

— Не переживай, Семен, мы найдем его, — произнес Павел.

— Нет, брат, послушай… мы уже столько времени потратили. Но так и не смогли к нему приблизиться.

Пока братья Ковалевы спорили между собой, как вести дальнейшие поиски, Роман обратил внимание на камыши, растущие вдоль реки. Присмотревшись к ним, Абрахин не поверил своим глазам: из камышовых зарослей поднимался Голиаф. Он был более двух метров ростом. Волосы на голове отсутствовали, зато длинные усы свисали до подбородка. Пепельного цвета борода достигала солнечного сплетения великана. Желтые глаза, казалось, принадлежали не человеку, а дьяволу. В открытой пасти монстра казак смог разглядеть редкие, гнилые зубы. На нем была старая поношенная одежда, видно, с чужого плеча. Роман успел выкрикнуть свои последние слова:

— Голиаф здесь!

Чудовище в человеческом обличии набросилось на казака и мгновенно прикончило его топором. Братья Ковалевы, резко обернувшись, увидели, как Голиаф без малейших усилий подхватил бездыханное тело Абрахина и швырнул его в реку. Затем монстр, глядя в сторону Павла и Семена, издал нечеловеческий вопль.

— Что будем делать? — спросил Семен.

— Не бойся, брат, с нами бог, — ответил Павел.

— Не хочется умирать, — успел сказать Семен, когда Голиаф внезапно кинул топор в их сторону. Рубящее орудие попало прямиком в живот Семена. Ухватившись за древко топора и пытаясь вытащить его, казак повалился на землю. Павел хотел было помочь брату, но понял, что прежде всего необходимо разобраться с убийцей. Он быстро достал длинное клинковое колюще-рубяще-режущее холодное оружие, с довольно широким клинком, малым погибом, с гладкой и голой рукоятью. Шашка, а именно так именовалось это оружие, передавалась из поколения в поколение и считалась очень ценной в семье Ковалевых. Голиаф, продолжая издавать странные звуки, начал приближаться к Павлу.

— Успокойся и, главное, не наделай глупостей, — увещевал себя молодой человек.

Внезапно Голиаф набросился на Павла, а тот, резко выдохнув, ловко рубанул шашкой по правой ноге великана. Голиаф упал на колени. Ковалев, воспользовавшись моментом, всадил холодное оружие в спину врага. Голиаф начал стонать. Он был ранен, но не убит. Обернувшись, это живучее существо ухватило Павла за шею, начав сильно сжимать ее и одновременно поднимать казака вверх. Ноги Павла оторвались от земли. В эти мгновения он готов был уже смириться со своей дальнейшей участью. Тем временем Семен, продолжая истекать кровью, достал казачий пистолет и с трудом прицелился в Голиафа. Выстрелив, он попал прямо в голову маньяка. Голиаф, перестав подавать признаки жизни, повалился всем своим громадным телом на Павла.

— Слава богу, попал… — прошептал Семен.

Павел с трудом высвободился из-под туши Голиафа и бросился на помощь брату. Жизнь Семена угасала на глазах, как тлеющая искра в потухшем костре…

— Паша, я только…

— Тише, не говори ничего. Не утруждай себя. Ты — большой молодец! Ведь это ты убил того, кто доставлял столько страданий людям на хуторе Лиховой.

— Извини, что не смог…

— Тише, брат… Я тебе помогу… ты пойдешь на поправку.

— Брат, прости меня… за все прости.

— Это я виноват в том, что не помог тебе увернуться.

— Теперь моя душа спокойна…

Семен посмотрел на небо и испустил последнее дыхание.

— Не уходи, Семен! Не покидай меня! Не оставляй меня одного в этом богом забытом месте!

Павел прикоснулся к шее брата и, не ощутив пульса, понял, что тот уже мертв. Младший брат схватился за голову и прокричал в небеса:

— Господи, за что же ты так с ним, господи!

Не сдержав своих чувств, он начал рыдать над убитым братом.

Глава III

Смерть Романа Абрахина, Семена Ковалева и других людей, попавшихся Голиафу, была чудовищной. Узнают ли об этих жутких убийствах граждане России и будут ли вспоминать погибших героев, Павла Ковалева заботило меньше всего.

— Я сочувствую твоему горю, — неожиданно произнес нежный женский голос.

— Кто это сказал?

Казак вздрогнул и резко обернулся, посмотрел по сторонам, но никого не увидел, за исключением трупов Семена и Голиафа.

— Наверное, больно терять близкого человека.

— Покажись!

Павел оцепенел, когда перед ним предстала молодая девушка с длинной черной косой и манящим взглядом. Некая тайна скрывалась в ее глазах. Но не это поразило молодого казака, а то, что незнакомка, выпрямившись во весь рост, стояла на поверхности реки, которая продолжали нести воды по своему течению.

— Что за колдовство!

— В тебе столько сил, энергии, мужества, отваги. Многие позавидовали бы тебе, но не я.

— Как… ты ходишь по реке?

— Я — непростая девица. Разве это не очевидно?!

Незнакомка направилась грациозной походкой в сторону Павла.

— Знай! Твои потомки будут участвовать в знаменательных для страны событиях.

— Да что ты знаешь обо мне?!

— Я знаю, что ты — единственный в семье, продлишь свой род.

Ковалев настороженно следил за незнакомкой и недоверчиво слушал ее. То, что говорила таинственная девица, прельщало и обнадеживало его.

— Павел, только я могу дать тебе все, что нужно. Только со мной невозможное для тебя станет возможным. Дай мне дитя, чтобы я смогла выносить его. Ты — простой казак, но твои потомки породнятся со знатными фамилиями России.

Девушка говорила тихим завораживающим голосом. Разум казака был околдован. Он уж и забыл, что на его руках только что умер родной брат, что дома его ждут сестры. Перед тем, как поддаться похоти и оказаться в сетях Авдотьи Садальской, а именно так звали таинственную незнакомку, он вновь посмотрел на мертвого брата.

— Забудь про него. Его больше нет… Идем со мной.

— Куда?

— Не спрашивай… Узнаешь.

Павел последовал за красавицей. Если бы он знал, что от этой связи появится роковое для него потомство!

В роду Авдотьи многие увлекались черной магией и весьма успешно применяли ее, взаимодействовали с темными силами, зная, какая расплата их ждет.

Прабабушка Авдотьи, Ольга Мазаева, с раннего детства постигала то, что многим казалось невозможно постичь. Она вступала в контакт с темными силами, чтобы получить их сильную энергетику.

Однажды к ее услугам прибегла женщина, очень состоятельная по тем временам. Она сама напросилась на встречу. Произошло это в эпоху Елизаветы, в середине XVIII века. У этой барыни было все, о чем только можно было желать. Но, как говорится, чем больше денег, тем больше проблем, потому что деньги так и норовят отобрать. У этой дамы был единственный сын, Афанасий Петраков. На тот момент ему исполнилось почти тридцать лет, но он оставался полным разгильдяем. Барыня жаловалась, что поначалу он рос добрым, послушным, подающим большие надежды мальчиком. Но с какого-то момента в его жизни началась черная полоса: сын начал злоупотреблять алкогольными напитками, большую часть своего времени проводить в дурных компаниях, в общем, начал безобразно чудить. И вот несчастная мать пришла к прабабушке Авдотьи. Она поведала, что боится, как бы сын не профукал все ее наследство, ведь тогда он останется ни с чем. Барыня волновалась, что может потерять сына во всех смыслах этого слова. Ольга Мазаева спросила, чего же она хочет? Женщина ответила, что всегда хотела, чтобы ее сын занял какой-нибудь государственный пост, находился при власти и имел авторитет. Она мечтала протолкнуть его наверх, поближе к императрице. Настолько близко, насколько это возможно. И для осуществления своей мечты денег она не пожалеет. Она постоянно рисовала в воображении идеальную картину, где ее чадо живет припеваючи. Однако барыня отдавала себе отчет в том, что богатство — это еще не все, что нужно для осуществления ее тайной мечты. Здесь нужно еще кое-что… более ценное, чем материальные блага. В ответ Ольга Мазаева заявила, что поможет, но женщине придется заплатить тем, что ей дорого, на что барыня возразила, что цена для нее не имеет значения, ведь дороже Афанасия у нее нет ничего: супруг уже пять лет в могиле, да и остальные родственники давно перешли в мир иной. Прабабушка Авдотьи предупредила, что расплата настигнет и ее, на что у барыни был один ответ: пока Афанасий жив и у него все хорошо, все остальное ей неважно. В итоге Ольга Мазаева попросила ее принести такую личную вещь сына, с которой он не расстается. И это был старинный амулет, который Афанасий носил на шее. Барыня выполнила все точь-в-точь. А ведьма выполнила свою работу.

Не прошло и двух недель, как Афанасий изменился кардинально: пошел по «правильному» пути, добился многого, конечно, не без помощи матери, и стал приближенным императрицы. Теперь у него было все, о чем мечтала его мать.

Спустя время у Афанасия родился ребенок. Потом у него что-то не заладилось со здоровьем, вследствие чего он больше не смог произвести на свет ни одного дитя. Единственная дочь Афанасия в раннем возрасте тяжело заболела. Она чахла на его глазах. Никто не мог помочь девочке выкарабкаться из тяжкого недуга. К кому только Афанасий ни обращался за помощью, сколько денег потратил… Но, казалось, ничто не могло уберечь его наследницу от неминуемой гибели. Барыня вновь отправилась к Ольге Мазаевой, умоляла помочь чуть ли не на коленях. Но прабабушка Авдотьи ей отказала наотрез, потому что смерть внучки — это и была цена ее просьбы, цена за статус, который сейчас имел ее сын. Она же сама говорила, что у нее нет ничего дороже, чем сын. Значит, внучка уже не так дорога. Этот невинный ребенок расплатился и за отца, и за бабушку. С самого рождения девочка была обречена на погибель. Ни богатство, ни связи не помогли. Такова цена сделки. На этом и закончился род Петраковых. Да, барыня считала, что сын — самое дорогое, что у нее есть. Но так она думала на тот момент. Маленькая внучка была ей дорога не меньше. Но — умерла в муках. И родители никак не могли это предотвратить. Они бились в отчаянии и беспомощно наблюдали, как покидает жизнь это дитя.

Мораль истории такова: нет ничего страшнее, когда у тебя есть все — деньги, власть, возможности, — но сделать ты ничего не можешь.

Да уж… жутковатая история. Ребенок еще не родился, а его уже прокляли. Заключили сделку на его жизнь. Мир наполнен такими историями. Меняются ситуации, мотивы, желания, а люди остаются теми же. Это было всегда, во все времена. Дети, внуки и правнуки расплачиваются за единожды принятое решение своих предков. И так в истории было и будет продолжаться до тех пор, пока человек не перестанет гоняться за богатством и властью, пока не научится саморазвитию, не будет заниматься тем, к чему лежит душа. Пока не будет творить добро, а не сеять хаос и раздор. Но таких личностей немного. В обществе они становятся изгоями, либо их уничтожает система, в которой они оказались. Одни их считают странными, другие ненормальными, третьи — безумцами.

Темные силы — это очень серьезно, с этим не шутят. Род Ольги Мазаевой называли проклятым. Дошло до того, что местные жители собрались устроить самосуд над ведьмой и ее дочерью (бабушкой Авдотьи). Но женщины вовремя покинули земли своих предков, перебравшись на юг, поближе к Дону. Считалось, что за такой «дар» мужчины в ведьмином роду не будут жить долго. Авдотья Садальская, конечно, умолчала об этом. Ей нужно было не столько найти себе мужчину, сколько оставить после себя ребенка и передать ему или ей все знания, накопленные в ее семье за столетия.

Что касается родных сестер Павла Ковалева, то они так никогда и не вышли замуж. Екатерина скончалась в 1863, а Мария — в 1872 году. Как и предсказала Авдотья Садальская, среди всех четырех детей их отца, Владимира Владимировича Ковалева, именно Павлу удалось оставить после себе потомство. У него была одна дочь по имени Вера, родившаяся в том же году, когда умер его брат, Семен Ковалев — в 1835.

Вера Павловна Ковалева — дочь казака и колдуньи. В ней текла и благородная кровь, и не очень. В начале 40-х годов XIX века семья Ковалевых переехала в Царицын. В середине 50-х годов Вере уже шел третий десяток. В 1853 году умер Павел Владимирович — последний мужской представитель рода Ковалевых. Вера осталась жить со свой матерью. Авдотья желала всем сердцем, чтобы ее чадо начало изучать магию, колдовство, заклинания, которые ей были переданы от матери, а той — от бабушки. Но у Веры не было никакого желания постигать эту премудрость.

Однажды, находясь на именинах своей подруги Елены Непряхиной, она познакомилась с Иваном Виссарионовичем Бахтеяровым. Вышло так, что виновница торжества, ожидая гостей наверху парадной лестницы, уже несколько минут вела беседу с Верой. Внезапно их разговор прервал тот, кого Непряхина не ожидала увидеть, поскольку Бахтеяров был весьма занятым человеком. Этот красивый мужчина поднимался вверх по лестнице в роскошной шинели, а взгляд его был до такой степени обворожительный, что многие девушки таяли под его воздействием. Однако сейчас взгляд Ивана Виссарионовича приковался не к имениннице, а к незнакомке. Он молча смотрел на Веру, как вдруг в его голову пришла мысль о том, что эта незнакомая девушка непременно должна стать его женой. В скором времени она действительно соединит свою судьбу с его, станет его супругой.

Иван Виссарионович происходил из русского дворянского рода. Считалось, что их род вел свое происхождение от князей Бахтеяровых-Ростовских, утративших княжеский титул. Если так оно и было на самом деле, то получается, что Иван Виссарионович Бахтеяров являлся одним из потомков владетельных князей Ростовских, которые произошли от князя Владимира I Святославича, прозванного на Руси Святым, Крестителем, Великим, Красным Солнышком. Таким образом, Иван Бахтеяров мог быть потомком Рюрика по прямой мужской линии в каком-то там поколении.

Его отец Виссарион был помещиком. Иван же выбрал военное поприще. Ему хотелось прославить свое имя, участвуя в военных баталиях.

Познакомившись с Верой поближе, молодой человек начал оказывать ей знаки внимания. Спустя некоторое время Иван Бахтеяров решил просить у ее матери руки и благословения на предстоящий брак.

— Мы с Верой любим друг друга. Я пришел в ваш дом, чтобы попросить разрешения на брак.

Вера, слушая уверенный голос Ивана, со счастливой улыбкой смотрела на мать. Авдотья спросила:

— Вы хорошо подумали, прежде чем решиться создать с моей дочерью семью?

— Более чем. Никакая смута, бунт или апокалипсис не смогут остановить меня. Что бы ни происходило в стране, нужно жить, как жили наши предки: продолжать заниматься своим делом, жениться, рожать детей, воспитывать их, ставить на ноги и уходить на покой. Пускай какие-то роды угасают, но свой я постараюсь продлить как минимум на сто лет. Благословите же нас! Ваша дочь заслуживает счастливой жизни.

— Значит, вы готовы сделать Веру счастливой?

— Пока мое сердце не перестанет биться, да.

— Я знаю, что отец Веры был бы не против этого брака. Теперь я осталась одна. Я не хочу, чтобы дочь повторила мою судьбу. Поэтому за себя и за покойного мужа я вам обоим скажу — будьте счастливы!

В 1858 году Иван Виссарионович был переведен в Санкт-Петербург в чине поручика. Лучшего подарка на свое тридцатилетие Иван Бахтеяров себе и пожелать не мог.

Только спустя восемь лет на свет появился долгожданный сын. Иван Виссарионович задаривал горячо любимого наследника и жену. Он просто млел от счастья. Ведь теперь он имел все, к чему стремился — верную любящую жену и продолжателя рода.

Вера Павловна выбрала сыну имя Евгений в честь главного героя романа в стихах «Евгений Онегин», написанного Александром Сергеевичем Пушкиным.

Чета Бахтеяровых проживала на Большой Морской улице. Кто бы мог подумать, что неподалеку от них на Большой Конюшенной улице будет проживать Григорий Александрович Пушкин — младший сын великого русского поэта и прозаика. Вера Павловна, узнав об этом, умоляла супруга, чтобы он, благодаря своим связям, познакомил ее с ним. Тем более, что она прочитала почти все произведения его отца. Больше всего ей нравились поэмы Пушкина. За свои тридцать семь лет Александр Сергеевич написал более десяти поэм. В особенности Вера Павловна любила перечитывать «Полтаву», «Гавриѝлиа́ду», «Кавказского пленника», «Цыгана», «Бахчисарайский фонтан» и «Руслана и Людмилу».

Долгожданная встреча состоялась. Вера Павловна познакомилась с сыном своего любимого писателя. Чуть больше одного часа они с супругом провели под одной крышей с Григорием Александровичем Пушкиным. Это была первая и последняя их встреча, но и ее женщине хватило, чтобы хоть раз увидеть отпрыска известной исторической персоны.

Как только Вера с Иваном прибыли домой и уложили спать сына, женщина первой завела разговор:

— Ты знаешь, во Франции живет не менее известный, чем Пушкин, писатель по имени Александр Дюма?

— Нет, я не особо интересуюсь русской литературой, а зарубежной тем более.

— Я слышала версию, что Пушкин и Дюма — один и тот же человек.

— Да ладно!

— Говорят, что их внешность очень схожа: смуглая кожа, вьющиеся волосы, голубые глаза, большой нос и губы.

— Просто совпадение.

— Родным языком нашего поэта был французский. Первые его произведения написаны именно на французском.

— Это еще ни о чем не говорит.

— Да? А тогда скажи мне, почему роман Дюма «Учитель фехтования» посвящен событиям в далекой России? Там описаны такие моменты, о которых могли знать люди, приближенные к русскому императору и лично его знавшие. Вышел в свет этот роман тогда, когда Пушкин уже несколько лет, как был убит… А взять того же «Графа Монте-Кристо»… Главного героя этого романа звали Эдмон Дантес. А как звали убийцу Пушкина?

Иван Бахтеяров промолчал, так как не знал ответа.

— Жорж Шарль Дантес.

— К чему ты ведешь, дорогая?

— Есть версия, что поэт инсценировал свою смерть. Дантес ему в этом помог, так как был мужем Екатерины Гончаровой — родной сестры жены Пушкина. И в знак благодарности Александр Сергеевич решил увековечить его имя в этом произведении.

— Что-то мне в это мало верится.

— Отчего же? Оба они — мулаты, а их предками были выходцы из Африки.

— Все мы родом из Африки!

— А что, если я тебе скажу, что у Пушкина было много долгов? И что он сбежал во Францию, взяв другое имя, чтобы спасти себя и свою семью от неминуемой нищеты?

— Я не хочу больше это слушать!

Мужчина произнес это так громко, что ребенок проснулся и матери пришлось вновь укладывать его спать, рассказывая сказку на ночь.

Глава IV

В конце XIV века Османская империя начала доминировать на Балканах. Османы установили здесь очень эффективное централизованное правление, за счет которого могли контролировать и управлять порабощенными народами. Элитная часть армии могущественной империи состояла преимущественно из бывших христиан. Империя забирала к себе детей другого вероисповедания, чтобы обратить в ислам. С детства их обучали военному делу, чтобы со временем пополнить ряды гвардии, более известной как корпус янычар. Будучи в военном отношении сильной, а в социальном плане — довольно-таки гибкой, эта мусульманская империя успешно управляла миллионами балканских христиан на протяжении нескольких веков. Но в начале 70-х годов XIX столетия Османская империя уже находилась в состоянии упадка. Ее несокрушимая армия, которая когда-то доходила до ворот Вены и контролировала все побережье Черного моря, была разгромлена в ходе череды войн, прежде всего, против набирающей силы Российской империи.

Сложилась очень интересная ситуация внутри самого Османского государства. Некоторые его регионы обрели независимость, а некоторые, формально оставаясь частью империи, фактически являлись независимыми государствами. Северный сосед — Россия — как и ее западный конкурент — Австро-Венгрия — намеревались, используя эту слабость, расширить свои границы. Сильный пожирает слабого. Таков закон джунглей. Люди, пройдя столько поколений эволюции, продолжают следовать животным инстинктам. Франция и Великобритания, в свою очередь (одни из самых сильных, могущественных и влиятельных западноевропейских держав того времени), выступали за сохранение сложившегося строя и целостности Османской империи. Связано это было с тем, чтобы не допустить возрастания влияния России или Австро-Венгрии, а также чтобы помешать им установить собственный контроль над Восточным Средиземноморьем.

К тому времени на Балканах произошел рост национального самосознания. Когда народы, проживающие на одной местности, начинают вспоминать свое прошлое — историю, которой можно гордиться, это постепенно приводит к тому, что народы эти, оказавшиеся под оккупацией соседа, решают изменить сложившуюся обстановку, вернув былую независимость своей отчизне. Призывы к национальному самоопределению со стороны различных этнических и языковых групп усиливались с начала XIX века.

Труднодоступными горными районами Черногории всегда непросто было управлять. Греки добились независимости в 1829 году. Появилась так называемая Первая Греческая республика или, как ее еще по-другому называли, Греческое государство. Оно просуществовало недолго по историческим меркам. На его месте образовалось Королевство Греция. Первым королем стал Оттон I. Произошло это благодаря Лондонской конференции 1832 года, где Великобритания, Франция и Россия единогласно избрали главу нового государства — представителя немецкой династии Виттельсбахов. К 1815 году Сербия, земли которой проходили между Османской империей и Австро-Венгрией, получила статус автономии. Придунайским княжествам — Молдавии и Валахии — также удалось добиться ряда послаблений, чтобы получить автономию.

Все эти регионы, за исключением Греции, формально продолжали считаться частью Османской империи. Хотя при этом имели собственное самоуправление. Национальные устремления балканских народов были тесно связаны с Россией, которая на тот момент выступала главным покровителем славянских народов Балканского полуострова. Религия стала не менее важным фактором, побудившим осуществить независимость христиан от владычества мусульман. Так, в 1860 году произошла кровавая бойня христиан в Ливане, который тоже принадлежал империи Абдула-Хамида II. Кто бы мог подумать, что он станет одним из последних правителей некогда великой империи, которая стремительно шла к своему упадку! После произошедшего Франция с Великобританией вынудили султана назначить в этой области губернатора из среды христиан. Также они добились своего присутствия в этой области. Россия вновь оказалась в значительной степени вовлечена в конфликт, поскольку уже давно объявила себя защитницей православных подданных Османской империи.

В 1873 году на Анатолию — сердце османов, обрушилась засуха, приведшая к неурожаю. Налоговые поступления резко сократились, и правительство было вынуждено объявить в 1875 году о своем банкротстве. Начался необратимый процесс, завершившийся коллапсом системы Османского правления на Балканах. Повышение налогов привело к восстанию в Боснии и Герцеговине. Сербские националистические группы активно участвовали в мятеже. А в конце июня 1876 года началась Сербско-турецкая война. Сербы боролись за освобождение от многовековой власти турок. Позже к восстанию присоединились болгары. Османы имели иррегулярные формирования Башибузуков (Баши-бузуки), что дословно переводится как «баш» — «голова» и «бузук» — «бешеный». Некоторые называли их сорвиголовами, то есть отчаянные, ничего не боящиеся. Их вербовали во всех частях империи, но преимущественно в Албании и Малой Азии. Так вот, именно их направили подавить восстание болгар. В их формированиях было много черкесов, выходцев с Кавказа. Их жестокие и недисциплинированные действия вылились в кровавые погромы, в которых поголовно уничтожалось болгарское население целых городов и деревень. Достоянием гласности стали ужасные эпизоды, как, например, сожжение церкви в Батаке, где укрывалось около тысячи женщин и детей. Новости о леденящих кровь событиях распространялись не только в Европе, но и за ее пределами. Эти зверства всколыхнули общественное мнение (больше всего в России). Консерваторы-славянофилы и либералы-западники требовали принять меры по защите мирного населения. Кровавая резня обсуждалась на государственном уровне.

Балканский кризис завершился в конце февраля 1877 года. Сербский князь Милан IV Обренович телеграфировал императору Александру II, умоляя его спасти Сербию от полного разгрома. Тогда Российская империя поставила ультиматум Османской: если в течение сорока восьми часов султан и его правительство не заключат мирный договор, тогда русская армия в составе 200 000 солдат, находящихся в Бессарабии, перейдет границу и начнет боевые действия. Абдул-Хамид II понимал, что вести войну на два фронта, тем более против такого сильного противника, как Россия — равносильно заведомому проигрышу. Он не был готов вести две войны параллельно. Османская империя приняла ультиматум России и согласилась на двухмесячное перемирие, одновременно пригласив великие державы Европы на конференцию в Константинополь в качестве посредников. В апреле 1877 года Румыния дала российским войскам разрешение пересечь свою территорию. Российская империя официально объявила войну Османской. Император посчитал, что у него появилась уникальная возможность добиться осуществления всех своих планов на Балканах, вплоть до захвата Константинополя и проливов.

Иван Виссарионович Бахтеяров незамедлительно решил вступить в русскую армию. Его супруга была категорически против. Как он мог оставить ее с одиннадцатилетним сыном на руках! Но Иван Виссарионович оказался непреклонен. Он жаждал участвовать в военных событиях — и у него появилась такая возможность. Он знал, что его единственный сын, когда вырастет, пойдет по его стопам.

Перед тем, как покинуть дом, глава семьи, посмотрев на Евгения, произнес:

— Это для тебя.

И протянул игрушку, сделанную в виде солдата русской армии, державшего в правой руке огнестрельное оружие. По выражению лица игрушечного солдата можно было предположить, что он — либо на службе, либо во время военных смотров — ждет очередного приказа. Мальчик с радостью принял подарок. Его отец, едва заметно улыбнувшись, поднял сына на руки и обнял, будто предчувствуя, что они не увидятся. Опустив его, он посмотрел на супругу. Вера Павловна выглядела бесподобно, как всегда. Она тщательно следила за своей внешностью.

— Вера, я…

— Идешь на верную смерть.

— Я вернусь.

— Все так говорят. А потом…

Женщина не сдержала слезы. Иван Виссарионович поцеловал супругу, а перед уходом сказал сыну:

— Ты мать береги.

Это был последний разговор между отцом и сыном. Никто не знал, что Бахтеяров больше не вернется…

Русская армия форсировала Дунай, не встретив серьезного сопротивления, но на линии укреплений Плевны ее остановили подошедшие османские войска. Русский план предусматривал нанесение главного удара войсками генерала Иосифа Владимировича Гурко с целью выхода на юг прямо к Константинополю, пересекая Балканы через Шипкинский перевал. Северный фланг армии должен был прикрывать армейский корпус барона Николая Павловича фон Криденера. С другой стороны Черного моря сильной русской армии Великого князя Михаила Николаевича надлежало наступать на Кавказ, оттягивая на себя османские войска как можно дальше от Балканского театра военных действий. Этот план был разработан на основе прошлого опыта войн Российской империи с османами. Главную роль здесь играла скорость, но не потому, что требовалось застать османов врасплох, а чтобы дойти до Константинополя и объявить о своей победе, как совершившимся факте прежде, чем другие европейские державы успеют вмешаться и оказать помощь османскому султану.

Форсировав Дунай, русские войска ступили на земли Османской империи, которые были слабо защищены. Генерал Криденер повел своих людей на запад, чтобы заблокировать любые попытки османских войск, базировавшихся в Видине, помешать главному удару русской армии на юге. 16 июля его войска взяли Никополь. В то же время небольшой русский отряд стремительно двигался к Шипкинскому перевалу. Когда русские его захватили, для османов это стало серьезным ударом. На другом фланге генерал Криденер после занятия Никополя стал передвигаться очень медленно. Его следующей целью была Плевна, на тот момент являвшаяся ключевой позицией. Но русским войскам не удалось ее захватить. Османские войска усилили темп, воспользовавшись ошибкой Криденера. Солдаты и с той, и с другой стороны уставали до такой степени, что засыпали как убитые. Главные события развернулись к северу и востоку от города, прежде всего, на хребте Яник-Байр. Первые атаки русских войск на обеих оконечностях хребта имели временный успех. Исход боя решила не столько пехота, сколько артиллерия. Юрий Иванович Шильдер-Шульднер имел в своем распоряжении сорок шесть артиллерийских орудий, которым удалось подавить те орудия, которые обороняющиеся турки успели разместить на своих позициях. Чуть позже османы контратаковали, вынудив русские войска отступить. Им удалось вновь занять свои первоначальные позиции. Шильдер-Шульднер отступил, а враг отпраздновал победу громким боем барабанов и громом литавр, собравшись вокруг богато украшенного столба, увенчанного полумесяцем. На следующий день по всему фронту начали рыть окопы и возводить укрепления, чтобы сделать Плевну неприступной. Османы понимали, что русские скоро вернутся. С точки зрения обороны город занимал выгодное положение. С запада находился небольшой холм — Намасгула-Байр, а затем река Вид. Холм покрывали виноградники и сады, что обеспечивало обороняющимся естественные укрытия. Предполагалось, что взятие западного сектора обороны будет сопровождаться для атакующих большими потерями. Северо-восточнее города находилась гряда Яник-Байр, на восточной оконечности которой османы возвели два мощных редута — Баш-Табия и Канли-Табия. Стены редутов были в шесть метров толщиной и почти столько же высотой. Их защищали рвы и окопы для пехоты, расположенные так, чтобы вести анфиладный огонь по русским войскам, штурмующим редуты с любого направления. Были хорошо защищены орудийные позиции, а также оборудованы глубокие погреба для хранения боеприпасов. Затем вдоль гребня гряды Яник-Байр османы отрыли линию траншей и огневых позиций, создав оборонительную позицию длиной шесть километров, прикрывавшую наиболее вероятное направление атаки на город. В юго-восточном секторе, где путь лежал через деревню Радищево, также были возведены укрепления.

Русская пехота пошла в атаку после полудня. Первыми предприняли попытку взять вражеские позиции солдаты князя Алексея Ивановича Шаховского. Однако в ходе артобстрела русской артиллерии не удалось подавить артиллерию противника, в связи с чем русские солдаты сразу же понесли большие потери от огня противника. Многие из числа атакующих частей были убиты и ранены на дальней дистанции, прежде чем сами сумели сделать хотя бы один выстрел. Отряд князя Шаховского, насчитывающий около 10 000 солдат, понес большие потери. Однако русским все же удалось прорвать первую линию османской обороны и взять два редута. Чтобы развить достигнутый успех, Алексей Иванович отправил в бой батальон из резерва, а конная артиллерия начала развертываться на отобранных у противника позициях. И хотя русским не удалось достичь следующей линии обороны, они теперь еще сильнее стали страдать от огня противника. После короткой рукопашной схватки войска князя Шаховского были смяты. И пехота, и артиллерия отступили, оставляя противнику захваченные такой дорогой ценой позиции.

Северные войска, под командованием барона Криденера, пошли на штурм двух мощных редутов на гряде Яник-Байр, но оказались не в состоянии добиться хоть какого-то успеха, хотя понесли достаточно серьезные потери. Части Николая Павловича отступили почти в таком же беспорядке, что и князя Шаховского. После боя перед редутом лежало около полутора тысяч русских солдат. Провал русского штурма был очевиден. У многих пал боевой дух. Но Иван Виссарионович Бахтеяров был один из немногих, кто верил в победу. Хотя это поражение изменило стратегическую ситуацию на театре военных действий.

Русское верховное командование приняло решение — блокировать османскую армию под Плевной, выделить для этой операции около 80 000 солдат и принять от румынского правительства еще около 40 000.

Глава V

Неудачный штурм, а также то обстоятельство, что османские войска смогли выбить части Михаила Дмитриевича Скобелева из южного редута, показали необходимость полного переосмысления русской стратегии.

Осада Плевны стала катастрофой для ее защитников. В течение почти полугодовой осады потери русской и румынской армий составили от 40 000 до 50 000 человек. Падение Плевны ознаменовало конец сопротивления со стороны осман. Сербия вновь объявила войну, а Скобелев разгромил османскую армию в сражении под Шейново. Когда русские войска приблизились к Адрианополю и Константинополю, Великобритания сделала все возможное, чтобы положить конец военным действиям. Британский флот прибыл в Дарданеллы. Казалось бы, конец очередной войны с турками близок, как никогда. В январе 1878 года состоялась завершающее сражение между соперниками. В битве при Пловдиве победу одержали русские, но какой ценой… Конечно, недруг потерпел больше потерь со своей стороны, но все же…

В этой битве погиб Иван Виссарионович Бахтеяров…

Через пару недель было достигнуто соглашение о перемирии. В конечном итоге обе стороны подписали Сан-Стефанский мирный договор, в ходе которого Османская империя потеряла значительную часть своих территорий. Румыния стала абсолютно независимым государством, так же как Сербия и Черногория. Российская империя приобрела обширные территории на Кавказе. Однако в июле того же года произошел так называемый Берлинский трактат, созванный по инициативе Отто фон Бисмарка. Главным изменением являлось то, что новая независимая Болгария была уменьшена до двух своих княжеств — одного автономного (Болгария) и одного полуавтономного (Восточная Румелия) в северной части Балкан. В то время как находившаяся на юге Македония, имевшая выход к Эгейскому морю, была возвращена под контроль Османской империи.

Вера Павловна, узнав о гибели супруга, с трудом смогла пережить утрату. Но у нее остался сын, ставший для нее смыслом жизни. Она сделала все возможное, чтобы Евгений никогда не связал свою судьбу с армией. Она считала неправильным, что политики — люди, находящиеся у власти, решают за граждан, с кем воевать и за что погибать. Вера Павловна не хотела, чтобы ее единственное чадо погибло по воле тех, кому, откровенно говоря, наплевать на всех, кроме своей семьи и близких друзей. Ведь с таким трудом матерям удается вырастить, дать образование, воспитать гражданина, полезного Отечеству! И сейчас вдова Ивана Бахтеярова предпринимала все возможное, чтобы ее сокровище избежало того, что постигло его отца.

В 1881 году император Александр II был убит. На его место взошел старший сын — Александр III. Он стал самым миролюбивым царем в истории России, придерживался мирной политики, считал, что любая война идет только во вред его государству. Ведь каждый погибший во цвете лет мог оставить после себя большое потомство. А демография играла немаловажную роль в развитии экономики.

К концу девятнадцатого века (в 1893 году) Евгений Иванович Бахтеяров познакомился с девушкой из знатного рода — Любовью Григорьевной Ладьинской. Ее отец, Григорий Никитич Ладьинский, был лично знаком с семьей графа Сергея Александровича Толя, который к тому моменту являлся петербургским губернатором. Отец девушки имел связи со власть придержащими, и даже лично знакомыми с самим императором. Итак, Любовь происходила из очень богатой и знатной семьи. Ее благосклонности добивались многие мужчины ее возраста и старше. Но девушка отдала свое сердце сыну героя Русско-турецкой войны. Ей понравились открытость, честность и чистое сердце Евгения. До встречи с ней молодой человек не имел ни одного романа и не вступал в половую связь. Его не интересовали плотские утехи, он искал серьезных отношений с той единственной, с которой мог провести свой век.

Обвенчавшись в 1894 году, чета Бахтеяровых поселилась в доме на Фурштатской улице неподалеку от Таврического сада и дворца.

Однажды Евгений Бахтеяров отправился проведать пожилую мать. Шел 1895 год. Вот уже год империей правил Николай II.

Дочь ведьмы и казака чувствовала скорое приближение смерти.

— Сын мой, мне идет седьмой десяток, и я думаю, что восьмой уже точно не застану. Не говоря уже о том, чтобы дожить до начала следующего века.

— Осталось всего каких-то пять лет.

— Я хочу открыть тебе одну тайну нашей семьи. Твоя бабушка Авдотья и ее предки по женской линии… мать, бабушка, прабабушка и так далее… они имели дар колдовать. Это запрещено и раньше даже каралось смертной казнью, поэтому они тщательно скрывали свой дар и это помогло им выжить. Многие обращались к ним за помощью. К ним приходили с разными запросами. Но я могу сказать точно, что во многих историях финал был предсказуем с самого начала. Мне припоминается одна история, о которой я хотела бы тебе рассказать, пока я ее не забыла…

Евгений в начале рассказа матери немного напрягся, но потом расслабился, слушая каждое ее слово.

— Жили-были две девушки. Дружили чуть ли не с раннего детства. Имена их не помню… Пусть будут Екатерина Суздальская и Елизавета Французова. Войдя в возраст, обе вышли замуж. И спустя несколько лет начали общаться меж собой уже семьями. Наступил день, когда Катя с Лизой поссорились из-за какой-то мелочи — неважно, важно то, что было дальше. Катя начала наговаривать на подругу соседям: какая она ворчливая, вечно всем недовольная, сварливая, у нее строптивый характер. Хотя Лиза, напротив, была спокойной, уравновешенной, покладистой. До нее дошли слухи, что Катя обсуждает ее за ее спиной. Сказать, что Лиза была удивлена, значит, ничего не сказать. Она пришла в бешенство и начала обдумывать, как ей проучить подругу. И она обратилась к услугам Авдотьи Садальской — твоей бабушки. Лиза попросила, чтобы у Кати появились проблемы и со здоровьем, и в личной жизни, и… во всем.. чтобы ее постигла не только душевная, но и физическая боль, от которой она не смогла бы избавиться вплоть до смерти и жила бы долго, но при этом мучилась, проклиная каждый прожитый день. Но она не знала, что мир — это бумеранг. Какой ты дашь посыл, такой к тебе и вернется.

В этом случае расплата легла на плечи ее дочери. Что бы ни делала Лиза, как бы ни пыталась ей помочь, здоровье дочки ухудшалось… Эта история напомнила мне миф о втором подвиге Геракла. Он должен был убить Лернейскую гидру. Но, стоило отрубить ей одну голову, как на ее месте вырастали две и так далее… Да, в итоге герой одолел гидру. Но это миф, сказка, небылица. А история дочери Лизы — реальна. Даже когда ее мать умерла, дочь эта, не знаю, жива она еще или нет, продолжала страдать, моля Всевышнего о кончине. Многие болезни постигли и Катю. И когда Лиза увидела, как мучается ее бывшая подруга, то поняла, какую совершила ошибку. Она вернулась к моей матери и попросила вернуть все обратно, чтобы все было так, как раньше. Она осознала, какой совершила грех. Но сделки с темными силами нельзя отменить. Твоя бабушка спрашивала ее, действительно ли она хочет, чтобы ее желание сбылось. Лиза дала утвердительный ответ. А теперь, когда стало поздно, решила все исправить. Раньше надо было думать… Дочь Лизы настолько устала страдать, что решила наложить на себя руки. Но ирония заключалась в том, что ее мать пожелала, «чтобы жила долго, но при этом мучилась, проклиная каждый прожитый день». Поэтому и ее дочь постигла та же участь, что и ее подруги. Она пыталась повеситься, но веревка оказалась слабо завязана, хотела вскрыть вены, но ее вовремя остановили. Решила броситься под колеса кареты, но и здесь каким-то чудесным образом ей удалось выжить. Девушка осталась в живых, заработав себе перелом тазобедренного сустава. Теперь она еще и передвигаться не могла. И из этого порочного круга ей не суждено было выбраться до конца своей жизни. Все из-за того, что ее мать когда-то пожелала подобные несчастья собственной подруге.

Это был последний разговор между матерью и сыном. Менее чем через неделю Вера Павловна скончалась в собственной квартире. Похоронив ее, следующие десять лет чета Бахтеяровых жила благополучно. Они ни в чем не нуждались благодаря состоянию родителей Любови.

В 1900 году в семье случилось пополнение. Супруга родила Евгению Ивановичу сына Степана. Больше всего радовались рождению ребенка не столько молодые родители Бахтеяровы, сколько бабушка с дедушкой — Ладьинские.

Жизнь шла своим чередом. Ничто не могло омрачить столичную идиллию одной из самых обеспеченных семей Санкт-Петербурга. Но один день в корне поменял их жизнь. Вот как это случилось.

Ранним утром 9 января 1905 года супруги прогуливались по Конногвардейскому бульвару, наслаждаясь совместно проведенным временем. Они были счастливы! Любовь недвусмысленно намекала на то, что было бы неплохо завести еще одного ребенка, ведь с момента рождения первенца прошло уже пять лет.

— Мне и одного достаточно, — возразил глава семьи.

— Разве ты не хочешь девочку?

— У меня есть наследник и этого достаточно.

— Но как же так? Степушке будет скучно расти одному. А так у него появятся брат или сестра, с которыми он всегда поиграет, поговорит.

— Я рос один в семье. Мой отец, герой Русско-турецкой войны, тоже единственный ребенок. Дед тоже. И ничего.

— А до него?

— Это мне уже неизвестно.

Чета Бахтеяровых вышла на Адмиралтейский проспект. Проходя мимо Исаакиевского собора, Любовь промолвила:

— До чего же он красив!

— Да, с этим не поспоришь.

— Вообще Исаакиевская площадь — это одно из моих любимых мест. А какая архитектура у этих зданий, боже… я бы вечно смотрела на эти дома и восхищалась тем, как они построены. Сразу видно, строили на века. Нигде больше такой архитектуры нет, нигде! Даже в Москве. Может, там и есть несколько похожих домов… Но с нашей Северной Пальмирой, Красным Лейпцигом или Северной Венецией не сравнится ни один город… Мало кто знает, но именно здесь, где мы с тобой сейчас стоим, почти четверть века назад произошел один ужасный случай.

— Что за случай?

— В 1881 году возле Исаакиевского собора покончили с жизнью брат с сестрой — Анна и Кирилл Горгиладзе.

— Какой ужас!

— Не то слово…

— Но что их сподвигло на такой шаг?

— Анна Николаевна Горгиладзе была революционеркой и террористкой. Она состояла в партии «Народная воля». Именно ее члены свергли деда нынешнего императора. Девушка, потеряв все, что имела, решила покончить с собой… По крайне мере, так говорят.

— А брат?

— Кирилл не смог смириться с утратой и отправился вслед за сестрой. Теперь только одному Богу известно, что стало с их душами.

— Да уж… печальная история.

Евгений и Любовь продолжили прогулку. Когда они дошли до Дворцовой площади, увидели скопление людей, сплошь простого люда и рабочих.

— Что здесь происходит?

— Пойдем узнаем.

Евегний Иванович Бахтеяров подошел к мужчине примерно своих лет и спросил:

— Извините, что здесь происходит? Почему такая толпа?

— А вы что, не знаете — с разных концов города люди идут к Зимнему дворцу, чтобы поговорить.

— С кем?

— С императором, с кем же еще?! Видите — в руках народ держит хоругви и портреты нашего монарха?

Бахтеяровых удивило то, что на плечах взрослых — много маленьких детей.

— О чем собираются разговаривать?

— Мы хотим передать государю петицию.

— О чем?

— Вот, почитайте.

Незнакомец протянул им один экземпляр. Петиция от граждан Санкт-Петербурга составлялась 5 — 8 января 1905 года Георгием Гапоном и группой рабочих. Вот ее содержание:

Государь!

Мы, рабочие города С.-Петербурга, наши жены, дети и беспомощные старцы-родители пришли к тебе, государь, искать правды и защиты.

Мы обнищали, нас угнетают, обременяют непосильным трудом, в нас не признают людей, к нам относятся, как к рабам, которые должны терпеть свою горькую участь и молчать.

Мы и терпели, но нас толкают все дальше и дальше в омут нищеты, бесправия и невежества; нас душат деспотизм и произвол, и мы задыхаемся. Нет больше сил, государь! Настал предел терпению!

Для нас пришел тот страшный момент, когда лучше смерть, чем продолжение невыносимых мук.

И вот мы бросили работу и заявили нашим хозяевам, что не начнем работать, пока они не исполнят наших требований. Мы немногого просим: мы желаем только того, без чего жизнь — не жизнь, а каторга, вечная мука.

Первая наша просьба, чтобы наши хозяева вместе с нами обсуждали наши нужды, — но и в этом нам отказали; нам отказали в праве говорить о наших нуждах, находя, что такого права за нами не признает закон. Незаконными оказались также наши просьбы: уменьшить число рабочих часов до восьми в день, устанавливать цены на наши работы вместе с нами и с нашего согласия, рассматривать наши недоразумения с низшей администрацией завода, увеличить чернорабочим и женщинам плату за их труд до одного рубля в день, отменить сверхурочные работы, лечить нас внимательно и без оскорблений, устроить мастерские так, чтобы в них можно было работать, а не находить там смерть от страшных сквозняков, дождя и снега.

Все оказалось, по мнению наших хозяев, противозаконно, всякая наша просьба — преступление, а наше желание улучшить наше положение — дерзость, оскорбительная для наших хозяев.

Государь! Нас здесь больше трехсот тысяч — и все это люди только по виду, только по наружности; в действительности же за нами не признают ни одного человеческого права, ни даже права говорить, думать, собираться, обсуждать наши нужды, принимать меры к улучшению нашего положения.