Бесплатный фрагмент - Роковая ошибка

РОКОВАЯ ОШИБКА
Фантастическая повесть
1 глава

В космосе всегда стоит такая странная и непроницаемая тишина! Особенно, если все приборы работают в минимальном режиме. Как сейчас, например, когда почти не слышно равномерного гула вибраций, исходящего от генераторов воздуха и блока энергетического питания, которые находятся в отсеке жизнеобеспечения. Но эти вибрации настолько тихие, что улавливаются не слухом даже, а лишь рецепторами кожи, чутко реагирующими на акустические волны.

Именно в такой вот момент, когда звуки практически отсутствуют, тишина начинает, словно бы оживать и обретать душу. Она принимается звучать, нарушая глухое безмолвие, царящее вокруг. В ушах начинает раздаваться какой-то невнятный шёпот. И если не включить какой-нибудь акустический фон, типа едва слышной музыки, шёпот этот усиливается, стремительно набирая децибелы. Он делается настолько отчётливым, что в нём становятся различимы даже отдельные слова.

Вот и сейчас чей-то приглушённый голос настойчиво требует, доносясь отовсюду:

— Уходи, уходи, уходи!

Этот приказ настолько явственно звучит, что невольно начинаешь верить в его реальность. Понимая, что это всего лишь галлюцинации, связанные с причудливой реакцией человеческого мозга на противоестественную тишину, так и хочется спросить его:

— Куда? Куда уходить?

Но вопрос этот так и остаётся висеть в воздухе без ответа, потому что любому космическому путешественнику давно известно, что голос этот — всего-навсего лишь компенсация организма на отсутствие привычных звуковых ориентиров в пространстве. Опытный пилот отлично знает, что это шумит кровь, пульсируя в сосудах, тем самым, создавая где-то в подсознании подобие человеческого голоса. Но включить какой-нибудь шумовой раздражитель, чтобы избавиться от этой навязчивой иллюзии, по уставу не положено. Экипаж в этот час отдыхает после трудового дня. И только дежурный по вахте бодрствует, внимательно наблюдая за приборами, отвечающими за правильное функционирование звездолёта. Вот и приходится терпеть этот назойливый шёпот, который звучит в ушах:

— Здесь опасно находиться! Немедленно меняй курс!

Но курс изменить нельзя, потому что он — это дорога домой. А ещё потому, что задание выполнено. Исследования завершены. Материалы собраны. Осталось их только доставить по назначению для дальнейшего изучения. А потом — в заслуженный отпуск.

Но шёпот не унимается:

— Назад! Назад! — призывает он, — опасность! Опасность!

— Да заткнись ты уже! — не выдерживает штурман и тянется к кнопке, на которой изображён скрипичный ключ. — Какая, ещё опасность? Полёт происходит в штатном режиме. Никаких угроз не наблюдается.

В рубке начинает звучать шум прибоя, на фоне которого раздаются пронзительные крики чаек. Расслабленно откинувшись на спинку кресла, штурман закрывает глаза. И в этот момент на обзорном мониторе, на месте планеты, лежащей слева по курсу, возникает ослепительная вспышка. Вслед за этим раздаётся жуткий свист, переходящий в ультразвук. Потом слышится страшный металлический скрежет и оглушительный грохот.

— А-а-а-а! — чувствуя неимоверную боль от внезапной перегрузки, кричит штурман, вдавленный в кресло, едва успев нажать на кнопку экстренной телепортации из этой точки космического пространства, перед тем как потерять сознание.

2 глава

— Организм человека — это весьма сложная и одновременно совершенная биологическая система. На воздействия извне она отвечает различными реакциями, которые носят название рефлексов, — вещал гнусавым голосом подслеповатый преподаватель на последней паре по анатомии.

Он говорил так монотонно, что постепенно убаюкал почти всех студентов в аудитории. Чтобы нудный голос профессора окончательно никого не ввел в состояние нирваны, слушателям оставалось только два выхода: либо окончательно уснуть, покорно уронив голову на поверхность стола, либо заняться чем-либо ещё.

«Ах! Ну, когда же закончится это мучение! — мысленно взмолилась одна из студенток, сидящая в первом ряду аудитории, — просто, хоть спички между век вставляй, чтобы глаза не закрылись!»

Она усилием воли широко распахнула и без того огромные, необыкновенного бирюзового цвета глаза, пытаясь не вырубиться под убаюкивающий голос профессора. Но тут из её сумки раздался спасительный сигнал мобильника, заигравший бодрую мелодию. Она встрепенулась, расстегнула молнию и стала рыться в необъятных недрах стильного дамского аксессуара, пытаясь найти весело пиликающий телефон.

— Попрошу отключить мобильные устройства, — не меняя заунывного тона, изрёк профессор и как ни в чём не бывало продолжил лекцию.

Студентка тем временем отыскала телефон и, торопливо нажав на кнопку, принялась читать полученное сообщение.

«Тина! — гласило оно, — давай мириться. Я был не прав. Извини меня. Проси, что хочешь. Я готов любой ценой загладить перед тобой свою вину. Простишь?»

Прочитав послание, Тина, самодовольно хмыкнула: «Ха-ха! Он виноват! Что и требовалось доказать»!

Забавно сложив пухлые губы уточкой, она, дунув вверх, откинула со лба смоляную чёлку.

«Ну, что ж, пожалуй, я снизойду до прощения!» — ухмыльнулась она.

Правда вместо того, чтобы написать ответ, Тина отложила мобильник в сторону и вынула из сумки маленькое складное зеркальце, выполненное в виде округлой морской раковины, инкрустированное стразами. Низко пригнувшись к поверхности стола, она принялась пристально рассматривать своё отражение.

«Как же я красива! — восхитилась она, любуясь собой, — Неудивительно, что Андрей так сходит по мне с ума».

Вынув из сумки косметичку, Тина принялась подкрашивать тушью и без того длинные ресницы. Закончив прихорашиваться, она придирчиво посмотрела на себя в зеркало. Оставшись довольна результатом, она удовлетворённо улыбнулась и спрятала его назад. Взяв мобильник, она ещё раз прочитала сообщение, а потом с каким-то странным, немного садистским упоением подумала: «Не буду отвечать. Пусть помучается пару дней, пока совсем ручным не станет».

Сверкнув бирюзовыми глазами, она царственным жестом откинула за спину гриву иссиня-чёрных волос и собралась убрать телефон обратно в сумку. Но в этот момент он опять запиликал. Глянув на дисплей, Тина надменно хмыкнула, увидев, что ей снова звонит Андрей.

«Ну, куда же ты денешься, милый?» — подумала она, и вознамерилась отключить сигнал, но в этот момент ощутила сильный толчок в бок.

— Тина! — зло прошипела соседка по столу, — выключи сейчас же телефон!

— Ага! Только шнурки поглажу, — фыркнула Тина, передумав отключать весёленькую мелодию, которой захлёбывался мобильник.

— Ты всем мешаешь! — сердито буркнула соседка, а потом громким шёпотом возмущённо добавила, — неужели неясно?

— Не-а! — презрительно скривилась Тина, демонстративно положив мобильник на поверхность стола.

— На такой серьёзной лекции, особенно в тот момент, когда проходят нервную систему, и так трудно сосредоточиться на всех этих рефлексах и нейронах, звук твоего мобильника более чем неуместен! Я и так уже запуталась, словно в дремучем лесу, в этих всех латинских терминах. А тут ты ещё со своим телефоном!

— Уж больно ты грозна в гневе! — подзадорила её Тина, усмехнувшись.

А сама подумала, глянув в злые бесцветные глазки сокурсницы, словно утонувшие в её полных веснушчатых щеках: «Понятное дело, отчего ты бесишься! Тебе ведь никто не звонит никогда. Вот тебя и крючит от зависти, когда ты видишь, что парни мне прохода не дают, а на тебя, ощипанную курицу, не обращают никакого внимания».

А потом, словно специально дразня соседку, как бы ненароком выставила в проход между рядами свои неимоверно длинные, стройные, обтянутые чёрными шёлковыми колготками ноги, от вида которых парни-студенты мгновенно проснулись.

Оценив ситуацию, Тина самодовольно улыбнулась, а потом продолжила игру. Непринуждённо, закинув одну ногу на другую, она принялась расчёсывать алым гребнем роскошные чёрные кудри, доведя такими действиями мужскую часть аудитории почти до сердечного приступа.

Оглядев украдкой поверженных поклонников, Тина снова, посмотрев на свою некрасивую сокурсницу, презрительно подумала: «Ну, кто же виноват в том, что ты, в отличие от меня не представляешь ни для кого никакого интереса? Не я же ведь!»

Свысока, глянув на соседку, Тина вдруг ощутила к ней смутное чувство жалости.

«Какая же она страшная! — сочувственно подумала она, — просто обнять и заплакать её остаётся».

— Ну, ладно тебе, не сердись! — неожиданно миролюбиво сказала Тина вслух.

— Хорошо, не буду! — тотчас смягчилась соседка, но потом всё же добавила на всякий случай, — Только учти, что я прощаю тебя в последний раз!

«Ой-ой-ой! — усмехнулась про себя Тина, а потом вдруг ужасно разозлилась, — да засунь ты своё прощение в известное место. Туда, где у тебя всё давно мхом заросло».

Конечно, такое возмутительное поведение Тины должен был незамедлительно пресечь преподаватель, читающий сейчас лекцию. Но ему по большому счёту было всё равно, чем занимаются студенты, когда он преподаёт свой предмет. Он считал, что они должны только одно: успешно сдать все зачёты.

Что касается Тины, то она прекрасно знала, что во время сессии сдаст все экзамены. И, несмотря на кажущееся отсутствие внимания к теме, блистательно может ответить на любой, даже самый каверзный вопрос, стоит ей задать его. Странным образом Тина умела одновременно делать несколько дел сразу: кокетничать, слушать и думать. Поэтому профессор, никогда её не трогал. Впрочем она особенно ему и не мешала. А уж поведение половозрелых студентов его и подавно не интересовало. Главным смыслом его жизни была наука. Чтение же лекций для него всегда являлось тяжким занятием, так сказать, способом заработать деньги, которые он вкладывал в покупку и изучение старинных книг по медицине в надежде найти в них интересующую его информацию.

— Итак, нервная система — это малоизученная область человеческого организма, — не обращая внимания на Тину, как ни в чём не бывало продолжил профессор, — как известно, возможности деятельности коры головного мозга неограниченны, но тем не менее человек использует для его работы всего только лишь пять процентов от своего объёма.

В этом месте профессор сделал паузу, для того чтобы вытереть замызганным носовым платком, который он вынул из кармана плохо отглаженных брюк, пот с обширного лба, который уже уверенно перерастал в лысину. Затем он снял огромные очки в уродливой оправе, протёр их тем же платком и продолжил, запихнув его обратно в карман брюк:

— Почему так происходит, на сегодняшний день трудно сказать, поскольку высокая чувствительность и хрупкость нейронов мозга не позволяет изучить этот вопрос наиболее детально.

На этом лекция закончилась. Наконец-то, прозвенел долгожданный звонок.

3 глава

Ослепительный клин света, словно язык пламени исполинской ацетиленовой горелки, разрезал безмятежную синь неба, обогнав на несколько мгновений надсадный звук сломавшихся двигателей. Отчаянно тормозя, космический корабль, пронзив плотные слои атмосферы, молнией устремился вниз. Издав жуткий металлический скрежет деформирующейся обшивки, он на огромной скорости врезался в почву, нарушив незыблемый покой планеты, многие века царящий на ней. От мощной звуковой волны воздух, вздрогнув, конвульсивно всколыхнулся. А затем, никем и никогда не нарушаемое безмолвие в этом девственном мире, снова сомкнулось над зелёными кронами деревьев, растущих повсюду. Да залитая будто жидкой ртутью поверхность озера, расположенного неподалёку, поморщилась нервной рябью после неожиданного вторжения с небес незваного гостя.

Поблёскивая в лучах местного светила золотистым корпусом, на котором было выведено название и ещё несколько символов, обозначающих его класс и характеристики, звездолёт довольно-таки долго не проявлял никаких признаков жизни. Слегка накренившись набок, он покоился под сенью деревьев, шелест листвы которых время от времени нарушал окружающее безмолвие. Было так тихо, словно на заброшенном кладбище. От этого создавалось впечатление, что на борту космического корабля никого не осталось в живых. Издалека он выглядел, будто фантастическая птица, упавшая с неба, которая, издав душераздирающий вопль, распласталась на зелёной траве и замерла в ожидании участи, уготованной ей.

Лишь только тогда, когда местное светило стало закатываться за горизонт, со стороны звездолёта послышались негромкие звуки. Овальный люк в его основании, внезапно тонко скрипнув, плавно отъехал в сторону. Затем из образовавшегося отверстия бесшумно выдвинулась лестница, которая, слегка вздрогнув от соприкосновения с почвой, неподвижно застыла, прочно уткнувшись в неё. Вслед за этим на её узком перильце засветилась надпись из ярко-зелёных символов. Они показывали результаты анализа атмосферы.

Потом из люка показался человек. На мгновение задержавшись перед тем, как сделать первый шаг, он глянул в сторону надписи и, удовлетворённо кивнув головой, стал спускаться на поверхность планеты вниз по ступенькам.

Выглядел он внушительно. От его широкоплечей фигуры веяло непоколебимой уверенностью в собственных силах. Он был облачён в скафандр, плотно облегающий его статное тело. А на его голове красовался, усыпанный разноцветными светодиодными индикаторами шлем. Он чем-то напоминал корону, украшенную драгоценными камнями. Радужно переливаясь, датчики информировали космолётчика о состоянии внешней среды чужеродной планеты и её влиянии на его организм посредством слабых электромагнитных импульсов. Эти импульсы фиксировались специальным прибором, выполненным в виде серебристо-белого круга, пересечённого блестящей стрелой, находящимся в области его груди. Ткань скафандра и шлем были сделаны из материалов, в которых присутствовал высокий процент золота. Ведь именно этот металл являлся для путешественников в космосе самым надёжным средством защиты от его опасного воздействия. Золото служило своеобразным экраном, отражающим всевозможные вредоносные излучения космического пространства.

Преодолев все ступени, человек шагнул на поверхность планеты и немного потоптался на месте. Убедившись в том, что почва под ногами достаточно твёрдая, он отошёл немного в сторону от звездолёта и огляделся. Удостоверившись в том, что поблизости нет никакой опасности, он согнул в локте руку, на кисть которой была надета перчатка, облегающая её, словно вторая кожа. Указательным пальцем другой руки он нажал на небольшую кнопку на специальном устройстве, предназначенном для сканирования окружающей среды, надетом на его запястье на манер наручных часов. Опустившись на корточки, он проанализировал состав почвы. После чего, снова оглядевшись по сторонам, человек выпрямился во весь рост и неторопливо направился в сторону звездолёта. Поднявшись вверх по ступенькам, он скрылся в проёме люка, ведущего внутрь космического корабля. Вслед за этим лестница бесшумно задвинулась обратно, и люк, едва слышно скрипнув, захлопнулся.

Пройдя камеру обработки, человек направился вдоль узкого коридора, заканчивающегося массивной дверью, ведущей в капитанскую рубку. Набрав код на электронном замке, он отворил её и вошёл в ярко освещённое помещение, в котором находились ещё четверо таких же, как он, космолётчиков.

Один из мужчин выглядел заметно старше своих коллег. На его, словно высеченном из цельной каменной глыбы лице, лучились неисчерпаемой мудростью тёмные, почти чёрные, глаза. Высокий, гладкий, словно кафельная плитка, лоб обрамляли густые седые волосы. Они странно контрастировали с его смуглым лицом. Было сразу понятно, что он здесь главный.

Второй мужчина являлся полным его антиподом. Он обладал гибкой и изящной фигурой. Длинные светло-каштановые волосы, касающиеся его прямых плеч, придавали ему сходство с героем романтических легенд о бесстрашных рыцарях. Взгляд его ясных синих глаз был мягким и добрым. От него словно бы исходил какой-то неуловимый созидающий свет.

Третий член экипажа представлял собой образец суровой мужественности. Его холодные, словно подёрнутые тонким слоем льда, светло-серые глаза выражали строгость и решительность, вьющиеся золотисто-русые волосы были собраны в хвост. Он чем-то неуловимо походил на седовласого капитана, которому приходился сыном. А так же он был братом четвёртого члена экипажа — женщины с чёрными волосами, собранными на затылке в массивный пучок, перевитый золотой лентой. Она имела крепкую, но одновременно стройную фигуру. В её бирюзовых глазах светился незаурядный ум, а взгляд излучал мощную завораживающую силу.

Сняв шлем с головы и пригладив слегка растрепавшиеся светлые волосы, человек обвёл взглядом коллег, выжидательно смотревших на него.

— Вы чем-то напуганы? — уловив плохо скрытое напряжение в их глазах, спросил он густым тёплым басом, а потом белозубо улыбнулся и пророкотал, — смею вас заверить: чудовищ, на этой планете я не обнаружил.

— Энки, будь любезен, доложи, по существу, — окоротил его смуглый, седовласый человек.

— Есть! Командир, — тут же отрапортовал он, мгновенно изменив шутливый тон на серьёзный, — за бортом корабля всё спокойно. Исходя из результатов анализа состава воздуха и почвы, думаю, что эта планета вполне пригодна для нашего существования на ней. Кислород — 22 процента. Почва содержит перегной, в ней нет болезнетворных бактерий и много одноклеточных водорослей. Кроме того, в её состав входят 63 элемента. Среди них углерод, фосфор, сера, кремний, железо и золото. Ко всему прочему, температура за бортом представляет собой абсолютный оптимум: плюс двадцать пять градусов. Так что всё складывается в нашу пользу! Мы вполне можем задержаться на этой планете, которая так кстати попалась на нашем пути.

— Отлично, — удовлетворённо кивнул головой капитан.

После такой обнадёживающей информации все члены экипажа облегчённо вздохнули.

— Осталось только устранить неполадку в двигателе, Ану, — улыбнулся Энки, — и улететь домой.

— Ты уверен, что у нас получится справиться с этой проблемой? — недоверчиво спросил обладатель золотисто-русой шевелюры.

— Конечно Энлиль! — воскликнул Энки, — задача вполне разрешимая.

— Но для её разрешения нам необходимы подходящие материалы, — не отступил Энлиль.

— Исследуем планету и изыщем возможности, — вступил в их разговор другой член экипажа, — наверняка на этой планете есть залежи полезных ископаемых.

— А если нет, Таммуз? — усомнился Энлиль.

— А если нет, то поселимся здесь, — улыбнулся Энки, и продолжил в шутливом тоне, — местечко весьма подходящее. Особенно после долгих скитаний и той космической свистопляски, в которую мы попали, пролетая мимо взорвавшейся планеты.

— Но я не хочу навсегда остаться здесь! — запротестовала женщина, испугано округлив и без того большие глаза.

Энки открыл было рот, чтобы успокоить её, но Таммуз, не дав ему произнести ни слова, опередил его:

— Не беспокойся, Инанна, поломка несерьёзная. Осколками погибшей планеты повреждён лишь один двигатель. Второй же едва поцарапало. И как только мы приведём их в рабочее состояние, Ану сразу же даст приказ незамедлительно стартовать домой.

Услышав его слова, женщина улыбнулась. Эта улыбка мгновенно преобразила черты её лица, предав ему обезоруживающую женственность и очаровательную беззащитность.

— Спасибо, — мягко поблагодарила она.

— Приготовь разведывательный мобиль, пожалуйста, Энки, — распорядился капитан. — Я думаю, что пришла пора поближе познакомиться с этой планетой.

— Есть, командир, — отозвался тот и отправился в транспортный отсек для того, чтобы подготовить всё необходимое к предстоящему путешествию.

— Инанна, проверь, укомплектована ли на борту мобиля аптечка на случай непредвиденных обстоятельств, — попросил Ану Инанну.

Когда она ушла вслед за Энки, он сразу же перешёл к делу.

— Энлиль, доложи подробно о состоянии звездолёта, — попросил Ану, как только Энки и Инанна покинули рубку.

Выведя на монитор схему строения космического корабля, и, водя электронной стрелкой по экрану, Энлиль принялся объяснять:

— Я выяснил сразу же после аварийной посадки, что кроме двигателя повреждены топливные генераторы. И система подачи воздуха отказывает. Так что нам придётся долго возиться с ремонтом.

— Думаю, что не очень, — возразил Таммуз, приняв участие в обсуждении возникших проблем, — судя по нашим данным, поломка хоть и серьёзная, но не такая уж и страшная. Мы её быстро ликвидируем.

— Необходимо будет изготовить новые детали, — покачал головой Энлиль. — А для этого понадобится металл, пластик и многое другое. И если эта планета бедна природными ресурсами, боюсь, мы на самом деле рискуем навсегда застрять здесь.

— Ясно, — отозвался капитан, а потом, ободряюще улыбнувшись, сказал, — думаю, предстоящая вылазка на планету как раз даст понять, чем она ещё нам сможет помочь в этой непростой ситуации.

— Только Иннане пока не говорите, что наши дела не так хороши, как хотелось бы, — попросил Таммуз, — не стоит её расстраивать раньше времени.

— Не беспокойся, — положив руку ему на плечо, пообещал Ану, — твоей жене знать об этом совсем не обязательно.

Затем он направился в сторону выхода.

— Пора в путь, — прокомментировал он, направляясь в транспортный отсек.

4 глава

Андрей стоял на углу улицы возле кафе и терпеливо ждал. Он отлично знал, что Тина всегда возвращается домой по этой дороге после занятий в институте. Кроме всего прочего, он был в курсе, что Тина, несмотря на то, что весьма серьёзно относится к своей умопомрачительной внешности, имеет одну забавную слабость, с которой не в силах справиться. Она, будучи лакомкой, каждый раз ставя под угрозу точёную талию, всегда покупает мороженое в близлежащем киоске, а потом, с удовольствием слизывая белое содержимое вафельного стаканчика, неторопливо переходит перекрёсток, сворачивает за угол, где сейчас Андрей её и подстерегает.

Он заранее подготовился к тому, что, сыграв на моменте внезапности, выскочит из своего укрытия, а затем схватит вредную девчонку в охапку и больше от себя никогда не отпустит.

«Я просто обязан взять верх в наших отношениях, — решил он. — Иначе я перестану уважать себя, как мужчину».

Андрей и на самом деле являлся настоящим мужчиной. Но Тина всё время пыталась разрушить в нём его самооценку. Она то и дело создавала в нём комплексы, постоянно унижая и пренебрегая им. А это было несправедливо. Андрей такого отношения не заслуживал. Мало того, что его внешним данным мог позавидовать любой молодой человек, он кроме этого обладал редкостным мужским шармом, который присущ далеко не всем представителям сильной половины человечества. Благодаря постоянным силовым упражнениям, которыми он занимался в спортзале, его ладная фигура имела идеальные формы, и не только за счёт рельефности мышц, но и за счёт того, что от природы Андрей был пропорционально сложён. Кроме того, он был весьма неглуп, хорошо воспитан и образован. Он много читал, преимущественно философскую литературу. Причём не в электронном варианте. Он предпочитал бумажные книги. Они для Андрея в их традиционном виде были чем-то особенным. Ему нравился ни с чем несравнимый запах бумаги и типографской краски, исходящий от страниц, испещрённых чёрным шрифтом, нравилось их перелистывать, ища ответы на многочисленные вопросы, которые возникали по ходу повествования. Особенно он любил погружаться в чтение, когда на улице стояла непогода. Включив ночник, Андрей, закутавшись в шерстяной плед, открывал книгу и с упоением погружался в чарующий мир литературы.

А ещё Андрей был заядлым театралом. Он обожал музыку и отлично играл на фортепиано и акустической гитаре. Немного сочинял сам. Правда, совсем немного.

Поэтому он считал, что не должен позволять этой бестии по имени Тина так унижать чувство его собственного достоинства. Ему давно уже надоели её выкрутасы. Он хорошо понимал, что ему уже пора взять себя в руки и расстаться с ней. Но, несмотря на трезвые доводы рассудка, Андрей не в силах был отказаться от Тины. Только один её жест, или взгляд мог надолго лишить его силы воли. Иногда Андрею даже казалось, что Тина приворожила его по какому-то древнему колдовскому методу. Иначе он просто не мог понять, почему он ходит за ней, будто привязанный невидимой верёвочкой, как бы она не издевалась над ним.

«Если в ближайшее время я не прекращу эти безобразия, то конца и края им не будет», — думал он, коротая время в ожидании Тины.

Андрей невольно провёл рукой по щеке и невесело усмехнулся, вспомнив, как накануне вечером Тина, когда он пришёл к ней домой с букетом алых роз, вдруг, выхватив цветы из его рук, с размаху ударила его по лицу этим букетом. А затем выставила вон за дверь со словами:

— Проваливай отсюда!

— Но почему? — вытирая кровь с поцарапанной шипами роз щеки, оторопел Андрей.

— Потому что я терпеть не могу красные розы!

Конечно! После такого поступка Андрей смертельно обиделся. Он кубарем скатился вниз по лестнице, переполненный справедливым гневом, поклявшись самому себе в том, что отныне никогда больше даже не глянет в сторону этой взбалмошной девицы ни за какие коврижки.

«Всё! Хватит!» — мысленно поставил большую жирную точку на любви к Тине Андрей.

А потом с лёгким сердцем отправился домой, выбросив роскошный букет в урну возле подъезда.

Но дома, провертевшись до рассвета в кровати, Андрей так и не смог заснуть, поняв, что точка, которой он якобы завершил отношения, на самом деле явилась многоточием. Только представив мистические глаза Тины непостижимого бирюзового цвета, бархатную кожу, которая была такой белой, что иногда даже, казалось, светилась в темноте, пьянящий вкус её губ, Андрей почувствовал, что буквально умирает от любви к ней. А ещё он почувствовал, что не злится на Тину больше.

«Я ни за что, никому бы не простил такого хамства, — растеряно подумал он, — но ей почему-то прощаю».

В конце концов, он пришёл к выводу, что сам виноват в их ссоре.

«Прежде, чем дарить букеты, нужно всё же было поинтересоваться, какие цветы любит Тина», — пришёл к выводу Андрей и похолодел.

«Теперь из-за моего невнимания я потерял её навсегда!» — ужаснулся он, тут же забыв все клятвы, которые дал себе накануне.

Андрей так и промучился всю ночь, коря и ругая себя на все лады: «Какой я дурак! Надо было быть умнее и подумать головой как себя вести с Тиной. Ведь такой красивой девушки у меня никогда не было и не будет. А это значит, что мне всегда нужно быть предусмотрительным»!

А наутро с разбитой от бессонницы головой, он, рискуя опоздать на занятия, прямиком направился в сторону института, где училась Тина. А когда увидел, как она идёт по улице, такая красивая и желанная, у него окончательно сдали нервы. Мгновенно, потеряв над собой контроль, Андрей бросился к ней только с одним намерением — помириться. Но Тина, заметив его, тут же притормозила. Поджав недовольно губы, она принялась вертеть головой по сторонам, словно пыталась кого-то найти среди сокурсников, входящих в здание медицинского вуза. А потом, дробно зацокав каблучками, подбежала к какому-то парню и звонко поцеловала его в щёку. Затем взяла ошалевшего от неожиданности сокурсника под руку, и гордо вскинув подбородок, прошествовала мимо Андрея, сделав вид, что они с ним совершенно незнакомы.

После такого фиаско Андрей, сидя на лекции по истории в университете, уже не мог больше ни о чём думать, кроме Тины. Жгучая ревность буквально съедала его изнутри. А от чувства униженного достоинства его ломало, словно от приступа жестокой простуды. От этого вид у Андрея был настолько измождённый, словно он не спал три ночи кряду.

«Да она настоящая Баба-Яга с ликом прекрасной богини», — исступлённо думал он, вспоминая то, что Тина выкинула утром.

Перед его глазами снова возник её образ. И Андрей чуть не застонал от душевной боли, пронзившей его насквозь.

Пытаясь совладать с собой, он решил, что ему нужно всё-таки успокоиться, и принялся мысленно рассуждать. Андрей вспомнил, как постоянно задабривал Тину подарками, чтобы завоевать её благосклонность. Как то и дело уговаривал её встретиться с ним, и получал согласие только в обмен на какую-нибудь безделушку. Правда Тине всегда было трудно угодить. Она вечно была всем недовольна.

— У тебя нет никакой фантазии, чтобы порадовать девушку, — разочарованно вздыхала она, тем не менее, приняв подарок.

Это в лучшем случае. А в худшем — Андрей обычно получал лавину презрения в свой адрес или физическую расправу, как вчера, например.

Правда, если подарок Тине приходился по вкусу, она становилась такой ласковой, что Андрей нарадоваться на неё не мог и принимал, как награду её мимолётное хорошее отношение за все свои старания.

«Она лишь внешне похожа на богиню, сошедшую с древней фрески, — стал убеждать он себя, — на самом деле Тина — настоящая ведьма и стерва в одном флаконе. Она только на первый взгляд кажется хорошей и доброй. Потому что доброй она становится лишь тогда, когда ей нужно что-нибудь заполучить».

Погрузившись в свои невесёлые мысли, Андрей чуть не прозевал Тину. А она, свернув за угол, и увидев его, уже собралась дать стрекача. Но не успела. Вовремя очнувшись, Андрей схватил её за руку.

— Тина, слышишь? Не могу я без тебя, — неожиданно севшим голосом сказал он, заключив её в объятья.

В этот момент глаза Андрея неистово горели, а тёмные волосы беспорядочно разметались на лбу. Глядя на него, Тина даже немного испугалась, потому что он в эту минуту был похож на умалишённого.

— Дурак! — громко взвизгнула она, затрепыхавшись в его объятиях, словно пойманная птаха, — прекрати сейчас же хватать меня на улице!

Тина попыталась вырваться из кольца сильных рук Андрея. Но он так крепко держал её, что у неё ничего не получилось. Тогда она, пристально посмотрев в его глаза, возмущённо приказала:

— Отпусти меня сию же минуту! Мне больно!

Но Андрей не послушался её. Он ещё сильнее прижал Тину к себе так, что ей стало трудно дышать.

«Если я сейчас разомкну руки, то она просто сбежит от меня», — в отчаянии подумал он.

Между тем Тина перестала биться в объятьях Андрея. Она внезапно уткнулась точёным носиком в его широкую грудь и совершенно неожиданно засмеялась хрипловатым, невероятно сексуальным смехом, который всегда лишал Андрея самообладания и силы воли.

Этот странный приступ веселья так поразил его, что от растерянности он разомкнул руки.

— Почему ты смеёшься?! — ошарашено воскликнул он, ощутив такую беспомощность, что злые слёзы навернулись ему на глаза.

— Я? — как ни в чём ни бывало удивилась Тина, забавно склонив набок голову, — просто меня всегда смешили твои глупости. А ты так глуп, что я сейчас просто умру со смеху.

После такого заявления Андрей лишился дара речи. Он вдруг почувствовал себя морально раздавленным до такой степени, что на какое-то время потерял связь с реальностью.

Увидев, как вытянулось и побледнело его лицо, Тина мгновенно поняла, что перегнула палку и решила изменить тактику. Она примирительно улыбнулась, а затем сказала в приказном тоне:

— Ну, хватит здесь стоять столбом! Пошли! А то моя мама уже, наверное, заждалась нас.

— Что? — не понял Андрей.

— Я только что звонила ей и сказала, что мы придём с тобой вместе к ужину, — пояснила она, окончательно потерявшему всякое соображение, Андрею.

А потом, изменив командный тон, на кошачье мурлыканье поинтересовалась:

— Ведь ты, наверное, голоден?

Андрей ничего не смог ей ответить. Видя это, Тина рассмеялась. А потом жестом, не терпящим возражений, взяла Андрея под руку, а в другую его руку сунула свою сумку.

«Такой сильный и большой, — самодовольно подумала она, посмотрев снизу вверх на Андрея, — а я его могу в один момент сделать слабым и беззащитным».

Затем, чмокнув обалдевшего до крайней степени Андрея в щёку, Тина повела его к себе домой. А он от растерянности, словно сомнамбула, пошагал рядом с ней, чувствуя, что окончательно потерял остатки своей воли.

Он шёл и думал: « Боже мой! Она опять вертит мной, как хочет. А я ничего с собой сделать не могу, потому что безумно люблю её»!

Между тем Тина, гордо вышагивая рядом с Андреем, была очень довольна собой. Ей со своей колокольни было весьма лестно наблюдать за тем, в какой шок впал её парень, после того, как она внезапно сменила гнев на милость. С чувством превосходства над влюблённым в неё Андреем, она ощутила в этот миг полную власть над ним. И эта власть пьянила её, словно хорошее вино. Ведь она знала, что Андрей далеко не тюфяк. При встрече лицом к лицу с опасностью, он никогда не струсил бы и не убежал бы прятаться в кусты. Наоборот! Он ринулся бы в бой! Особенно тогда, когда нужно отстаивать чью-то честь, достоинство и справедливость или защищать кого-то более слабого, чем он. Но тем не менее против её чар Андрей был бессилен. Он всегда становился покорным, когда она пускала их в ход. После чего Тина могла делать с ним всё, что ей заблагорассудится. И это очень нравилось ей, потому что давало чувство уверенности в собственной безнаказанности. А это значило, что она может и дальше продолжать выкрутасничать и капризничать. И это весьма тешило её гипертрофированное самолюбие.

«Все люди как люди, а я так просто богиня, раз могу управлять таким незаурядным мужчиной как Андрей», — с чувством полного удовлетворения подумала Тина, искоса поглядев на него, когда они вошли в подъезд её дома.

Опомнился Андрей только тогда, когда мама Тины гостеприимно усадила их за стол. Но есть ему не хотелось. После пережитого унижения и резкой смены настроения Тины ему кусок в горло не лез

Видя, как расстроен Андрей, мама Тины укоризненно покачала головой. А потом, постаравшись, чтобы он не услышал её, тихо шепнула на ухо дочери:

— До чего же ты парня-то довела! На нём просто лица нет!

Тина ничего не сказала, а только торжествующе сверкнула бирюзовыми глазами в ответ.

— Не играй с огнём — доиграешься, — снова покачав головой, вздохнула мама.

Но Тина только отмахнулась от неё. Правда, спустя несколько минут она, поразмыслив над тем, что та сказала ей, вознамерилась немедленно исправить ситуацию. Она решительно взяла вилку Андрея и, поддев на неё кусок котлеты, стала чуть ли не силой запихивать его ему в рот. В ответ на такие действия Андрей попытался оказать сопротивление и принялся отчаянно мотать головой. Но Тина не уступила и продолжила потчевать его кулинарным шедевром мамы. В итоге Андрей сдался. Отобрав у Тины вилку, он приступил к трапезе сам.

«Ты всегда будешь слушаться меня и есть с моей руки, словно дрессированная собачка, — удовлетворённо подумала про себя она, наблюдая за Андреем, — что бы я ни вытворяла».

После ужина, удалившись вместе с Тиной в её комнату, чтобы послушать музыку и побыть друг с другом наедине, Андрей, запалив ароматные свечи, задумчиво спросил:

— Тина, ты, случаем, не ведьма? А?

— Ну вот. — сморщив точёный носик, огорчилась Тина, а затем решила уточнить. — Это комплемент или оскорбление?

— Комплемент, — сердито буркнул Андрей, а потом осведомился. — Ты, хоть знаешь, зачем ты меня мучаешь?

— Прости, — покаянно потупилась Тина, а потом вдруг пустилась в откровения, — честно говоря, я ведь порой и сама не знаю, чего хочу. Я иногда чувствую, что сидит во мне какой-то бесёнок, который, словно заставляет делать меня безумные поступки. Он такой настырный, что я не в силах ему сопротивляться. Хоть убей меня! Я просто ничего с собой сделать не могу, когда он вынуждает меня изгаляться над людьми.

Андрей во все глаза смотрел на Тину, слушая её странное признание. Перехватив его удивлённый взгляд, она спохватилась, поняв, что сказала лишнее, и замолчала. А потом рассмеялась, откинув назад голову.

— Но поверь мне, я точно знаю только одно — я тебя люблю! — протянув изящную руку, и, зарывшись тонкими пальцами в густых волосах Андрея, с неподражаемой искренностью сказала Тина. — И никто другой мне не нужен.

От её признания у Андрея сладко заныло сердце. Он понял, что ей снова всё простил.

5 глава

Мобиль плавно опустился на зелёную полянку.

— Ну что? Вперёд? — скомандовал Ану, посмотрев на обзорный экран и, убедившись в том, что за бортом нет ничего, что могло представлять какую-либо угрозу.

— Вперёд! — весело отозвался Энки.

Выйдя наружу, Ану постоял некоторое время возле одного из деревьев, растущих на краю живописной полянки. После того, как он получил сигнал, идущий от датчиков, встроенных в его шлем, что состояние внешней среды пригодно для жизнедеятельности без специальных средств защиты, Ану снял его. Энки последовал его примеру и с наслаждением вдохнул всей грудью кристально-чистый воздух незнакомой планеты.

— Ах! Как хорошо! — восторженно воскликнул он.

— Что именно? — строго глянув в его сторону, осведомился Ану.

— Наконец-то подышать по-человечески, — улыбнулся Энки, а потом пояснил. — А то этот синтетический дыхательный газ уже так надоел, что словами выразить невозможно! Я уже давно спал и видел, когда смогу вобрать в лёгкие настоящий воздух.

— Газ, о котором ты говоришь, имеет самую оптимальную формулу для нормального функционирования организма человека в условиях космоса, — сурово заметил Ану.

— Я и не возражаю, — не стал спорить Энки, — но, согласись, что он никогда не заменит настоящего воздуха. Такого, как здесь, например: наполненного ароматами влажной почвы и запахом, нагретой на солнце листвы леса. Ведь его можно пить, словно животворный нектар!

— Твоя правда, — добродушно усмехнувшись, кивнул головой Ану.

Они на минуту замолчали, с интересом оглядывая окружающий ландшафт. А вокруг было так тихо, словно всё живое, что существовало на этой планете, ещё крепко спало. Только иногда это необычное безмолвие нарушал ветер, теребящий листву в кронах деревьев.

— Как это странно, — нарушив неестественную тишину окружающего мира, сказал Ану полушёпотом. — Ни одного звука, кроме шороха листвы. Да и то — это просто порывы ветра.

— Возможно, что сейчас здесь раннее утро и все обитатели этой планеты пока ещё дрыхнут без задних ног и видят сладкие сны, — тоже полушёпотом предположил Энки.

— Утро? — усомнился Ану.

— Ну да, — кивнул головой Энки, с любопытством оглядываясь по сторонам.

— Может быть, ты и прав, — согласился Ану. — Но всё равно, ты не находишь, что такой странной тишины на нашей планете не бывает даже самой глубокой ночью?

— Конечно, не бывает! — шёпотом отозвался Энки, — Но только ты не забывай — это всё-таки не наша планета. Поэтому на ней может быть всё, что угодно.

— А почему ты шепчешь? — изумился Ану, не заметив при этом, что сам говорит едва слышно.

— Да, так тихо вокруг, что собственный голос мне кажется громоподобным, — засмеялся Энки.

— Верно! — согласился Ану, подойдя к дереву, и вдруг с удивлением воскликнул, коснувшись рукой ветки, — смотри! Листья-то, какие резные!

И, действительно, зелёная матовая пластинка, до которой дотронулся капитан, имела пять ажурных лопастей и была усеяна крупными замысловато изогнутыми прожилками. Ану осторожно потянул лист на себя, решив сорвать его, для того, чтобы в качестве образца отнести на звездолёт. Но ветка вдруг неестественно дёрнулась, словно попыталась оказать сопротивление. Не обратив на это внимания, Ану вынул из кармана скафандра пластиковый пакет, предназначенный для образцов инопланетного материала, и, сорвав лист, поместил его туда.

— Это по твоей части, — пояснил он, протягивая свой трофей Энки, и двинулся вглубь леса, — возьми его для тщательного исследования.

Спрятав образец в специальный чемоданчик, который взял с собой из мобиля, Энки направился вслед за капитаном, прокладывая путь между, тут и там, растущими травами. Эти травы были так высоки, что доставали ему до пояса. В их гуще виднелось множество бледно-зелёных цветов. Правда цветы эти были такими мелкими и невзрачными, что казались едва заметными в изобильном травостое. Энки сорвал один из цветов и понюхал его.

— Он абсолютно ничем не пахнет, — удивлённо прокомментировал он, а потом, оглядевшись, сделал вывод, — наверное поэтому нигде не видно ни пчёл, ни стрекоз, ни жуков, ни бабочек.

— Знаешь, Энки, мне почему-то кажется, что на этой планете вообще нет насекомых, — задумчиво сказал Ану.

— Поясни, — попросил Энки.

— Эти цветы такие непривлекательные, что ни одна бабочка на такой цветок не сядет, — принялся объяснять Ану, — она просто не заметит его в высоких травах.

— Но, если нет насекомых, то тогда и птиц тоже нет, — продолжил мысль капитана Энки. — А значит, тут отсутствуют и другие животные.

— Похоже, что это так и есть, — согласился Ану.

Энки тем временем достал из чемоданчика портативный прибор для сканирования, а потом озадаченно спросил:

— Но если твоя версия верна, то тогда как же эти цветы опыляются?

— Интересный вопрос! — отозвался капитан и направился дальше вглубь леса.

— У этого цветка очень длинные тычинки, а пыльца такая сухая и лёгкая, что готов предположить, что он опыляется ветром, — внимательно изучив сорванный образец при помощи электронного оптического прибора с высоким уровнем разрешения, заметил Энки, а потом поспешно поправился. — Но, возможно, есть и другие экземпляры. Так что не будем торопиться с выводами.

Увидев, что Ану довольно-таки далеко ушёл от него, Энки поспешно убрал оборудование обратно в чемоданчик и быстрым шагом двинулся за ним. По дороге он сорвал ещё пару цветков, срезал несколько стебельков и оборвал с десяток листьев с деревьев. А пока он собирал местный биоматериал, ни одно насекомое, ни одна птица так и не подала признаков своего присутствия. Вокруг были только деревья, травы и ничего больше.

— Подумать только! — потрясёно воскликнул Энки, поравнявшись с капитаном, — просто какой-то флорический мир!

— Как я понимаю, — согласился Ану, — Фауна здесь полностью отсутствует.

— Вот поэтому тут и царит такое странное безмолвие, — вторил ему Энки, — здесь попросту некому щебетать, жужжать и рычать, потому что обитателями этого мира являются лишь только представители растительного происхождения. А они, как известно, довольно-таки тихие создания.

Ещё немного побродив по лесу, космолётчики вернулись к мобилю и забрались внутрь него. Изрядно проголодавшись, они решили перекусить. Достав из одного из многочисленных карманов скафандров по паре небольших ёмкостей, сделанных из золота, они приступили к трапезе. Она состояла из концентрата морских растений и минералов, добытых из Океана Любви на их родной планете. Это был «Хлеб» и «Вода» жизни. Принимая пищу, оба космолётчика были молчаливы и сосредоточенны. Таков был обряд. Ведь пища эта давала вечную молодость и такое долголетие, которое можно было приравнять к бессмертию. Поэтому непочтительное отношение к ней могло вызвать в организме негативные последствия.

Покончив с едой и возблагодарив её за ту жизненную силу, которую она, в очередной раз даровала им, Ану, нахмурив соболиные брови, поглядел в верхний иллюминатор модуля, в котором виднелась часть местного неба. Небо было чистым и безоблачным. Но это спокойствие в сочетании с густым зноем, царящем повсюду, оказалось обманчивым.

— Знаешь, Энки, — превозмогая странную сонливость, нарушил молчание Ану, — мне кажется, что эта планета не такая уж и смирная.

Глянув на небо, на котором, откуда ни возьмись, появилось серое по краям и черное внутри облако, он добавил:

— Достань, пожалуйста, «Метеоролог», по-моему атмосфера собирается безобразничать.

Энки тотчас повиновался приказу командира. Усилием воли поборов необычную слабость, которая внезапно охватила его, он извлек из технического отсека мобиля, располагавшегося возле пульта управления, нужный прибор. Включив его, он увидел, как устройство, специально созданное для прогнозирования погоды, зафиксировало большое количество электрических разрядов в теле облаков, которые отсутствовали раньше, и резкое изменение атмосферного давления.

Именно в эту минуту высоко в небе что-то ослепительно сверкнуло, озарив бледным светом местный ландшафт, и раздался оглушительный грохот. А затем с помрачневших небес полились бурные потоки воды. Они были такие обильные, что космолётчикам пришлось поспешно задраить люк. Между тем за пределами мобиля так потемнело, что в обзорные иллюминаторы ничего не стало видно. Только сплошная завеса из потоков воды оставляла на поверхности смотровых окон замысловатые извилистые следы.

Глядя на буйство местной стихии, Ану улыбнулся, а затем добродушно сказал:

— Да! Тихоня всё-таки подала голос.

Включив информационный пульт мобиля, он попытался связаться со звездолётом, но не смог. В динамике слышался только треск помех. Поняв, что зря тратит время, Ану выключил пульт и, расслабленно откинувшись на спинку кресла, решил подождать окончания грозы.

Между тем ливень пошёл на убыль. Потоки воды, низвергающиеся с небес, ослабли и постепенно превратились в отдельные капли, а потом и вовсе стали падать на землю редкими горошинами. Тучи рассеялись. Вместо них на небосводе появилось местное светило. Когда оно засияло, Энки открыл люк. Через него в кабину ворвался необыкновенно свежий послегрозовой воздух. Выглянув наружу, он увидел, как после дождя посвежел лес. Сделав глубокий вдох, Энки почувствовал, что его мускулы снова налились прежней силой.

— Я готов к дальнейшим исследованиям планеты! — с энтузиазмом воскликнул он.

Но Ану остановил его порыв.

— Пора возвращаться, — не терпящим возражений тоном, сказал он, включив двигатель.

— Ну, пора, так пора, — нехотя согласился Энки и покорно задраил люк.

Едва слышно урча, мобиль, высоко поднявшись над умытым дождём лесом, направился в сторону звездолёта.

6 глава

Наступил декабрь. Он обрушил на землю обильный снегопад, нарядив деревья в парках и садах города в красивые белые шубки. Андрей любил зиму. Ему нравилось наблюдать за кружевными снежинками, танцующими в морозном воздухе безмолвный танец. Глядя, как они грациозно вальсируют в лучах уличного фонаря, в его голове начинала звучать приятная мелодия.

«Если бы у меня под рукой был музыкальный инструмент, я бы смог им подыграть», — думал Андрей, ловя ртом падающие с неба невесомые снежинки.

Единственное, что портило ему настроение — это приближающаяся сессия. Сдача очередной серии зачётов по истории древнего мира в этот раз его очень напрягала. Из-за непрекращающихся капризов Тины он никак не мог сосредоточиться на учёбе. Его мысли постоянно убегали туда, где находилась эта несносная девчонка. Он мог просидеть несколько часов кряду, глядя в текст на мониторе компьютера невидящими глазами, думая о ней, и ничего не мог с собой сделать.