Бесплатный фрагмент - Результат положительный

Результат положительный

Глава первая

Южноморск 1990 год. Июнь

С того самого момента, как Александрос Акулов сошёл с электрички — Краснодольск-Южноморск, злился на всех: на препода политеха, вкатившего на вчерашнем экзамене по «Элеваторам и складам» пару, на родителей-музыкантов, наградивших его непонятным греческим именем, (и как только в ЗАГСе это безобразие узаконили в свидетельстве о рождении?), на Натаху, отказавшуюся смотаться с ним на море и поддержать потенциального мужа в трудную минуту. Но прежде всего, если честно, злился на себя. Надо же удумал спорить с Горынычем, заведующим кафедрой. Ну, покаялся бы, в конце концов рассказал правду, мол, с девушкой общался, вместо подготовки к экзамену. Профессор, наверняка, вошёл бы в положении, нарисовал в зачётке заветный трояк или отпустил, с Богом, на пару дней, для самоподготовки. Мужик он понятливый и будущих руководителей производства не гнобил, по пустякам не придирался. А теперь-то что? Стипуха прощай. Она, конечно, мизерная, но всё же… И ходи с «хвостом» до следующего семестра.

***

«Предки спали и видели сыночка, то бишь, меня,» — вспоминал незадачливый студент, шагая к морю, — «стоящим в лучах света на сцене и утопающим в букетах. Однако их любимое чадо поступило по-своему. Окончив с медалью школу я взял да и заявил: «Династии не будет». И вместо консерватории подал документы на факультет «Технологии хлебопродуктов», ибо железяки и химия привлекали меня много больше, чем фуги Баха и «Второй концерт Чайковского».

Помню как на первом курсе познакомился с бойкой девчонкой Наташей, приехавшей в город из станицы. Та, нисколько не смущаясь, однажды вечером приехала ко мне домой и потребовала, да именно так, потребовала помощи в постижении основ неорганической химии. Потом появилась нужда в изучении сопромата, в курсовом проекте по машинам и механизмам. В общем нам вдвоём было хорошо. Расписаться решили сразу после вручения дипломов, благо распределение на работу уже отменили, и проблему с трудоустройством выпускников государство с себя сняло.

***

Александрос не заметил, как оказался на морском берегу. Начал раздеваться, чтобы броситься в воду и доплыть до стоящего на рейде корабля, но передумал. И неожиданно для себя решил погадать. Отыскал пару плоских камней: если один из них коснётся воды три раза, то всё будет хорошо, а если нет, так и суда нет, бросит учёбу и уйдёт в армию. Не выйдет инженера, получился ресторанный топёр

Ни первая галька, ни вторая результата не принесли. Натыкались на волну и исчезали.

Вдруг Алекс увидел, что подобным гаданием занимается не он один. Стоящая неподалёку загорелая девушка кидала камешки вслед за ним. Однако у неё это получалось лучше. Её «блинчики» летели дальше и касались воды раза четыре или даже пять.

— Хочешь научу — обратилась она к парню, — тут всё дело в замахе, ну, и ещё в татухе.

— В чём, не понял? — он подошёл к незнакомке и увидел, что её предплечье украшает изображение дракона, держащего в пасти иероглиф.

— Я Агнесса, что означает чистота и непорочность, — девушка протянула ладошку.

— Алекс, то есть Александрос, что значит..

— Знаю, — перебила девушка и рассмеялась, — защитник человечества. Предки тоже сдвинуты на древней Греции? Наверное, они у тебя археологи.

— Не, музыканты.

— На блинчиках гадаешь? С любимой поцапался. Я угадала?

— И с ней тоже, — неожиданно для себя разоткровенничался Алекс, — я экзамен завалил. Какая-то непруха началась.

— Это потому что не защищает «дзы»!

— Кто? Не понял?

Агнесса указала на иероглиф

— Видишь, его верхняя часть называется «ши». Что значит «просветление», а нижняя — «коу», читается, как «мудрое слово». Православные носят крестики, а там на Востоке…

— Я его не ношу, и вообще, если честно, то всё ещё комсомолец, и ни в какие «дзы» не верю. Чушь это.

— А в «блинчики» выходит веришь? — новая знакомая подошла к Алексу и, поднявшись на цыпочки, прошептала, — хочешь такого дракончика?

Алекс молчал, потом вдруг кивнул, соглашаясь:

— Но ведь это больно и опасно. Чернила под кожу!

Агнеса улыбнулась:

— Трусишь! Защитник всего человечества. Во-первых, иглы разовые, импортные. Сам понимаешь, порт, контрабанда и всё такое. А во-вторых…

— А во вторых у меня нет денег, — перебил её парень.

— Набьём небольшую татуху, я с братом договорюсь. Смотри сюда, — девушка задрала майку. На её животике уютно расположился котёнок, — тушь «Колибри» и «Медовая» акварель. Машинка скоростная, заморская. Кроме щекотки, ничего и не почувствуешь. Знаешь, сколько Адрастос местным властям отвалил, чтобы легальный салон открыть?

— Адрастос твой брат, — догадался Алекс, — и ты хочешь с моей помощью побыстрее отбить вложения?

Девушка фыркнула и, высвободив руку, побежала вперёд.

— Да постой же, я пошутил, в этом городе шуток совсем не понимают?

— Алекс бросился вдогонку, на ходу размышляя, сколько же будет стоить это самый «дзы»?

Вечер того дня. Вокзал

Последнюю электричку отправляющуюся областной центр, челноки брали штурмом. Огромные баулы, набитые турецким барахлом, летали над головами бывших научных сотрудников, медработников и даже секретарей партийных ячеек.

Алекс с трудом отвоевал себе уголок, в дальнем углу вагона.

Наколотый на руке китайский дракон распух и кровоточил. Именно его наличие позволило проникнуть в набитое до отказа транспортное средство, завладеть квадратным полуметром, дающим возможность время от времени менять положение из стоячего в сидящее на корточках.

Час ночи следующего дня

Измученные поисками хоть какой-либо работы, родители крепко спали в своей комнате, оставив в прихожей две записки:

«Звонил Горыныч, просил срочно прибыть в деканат!»

«Тебя ждут две котлеты. В холодильнике. Пожалуйста, постарайся не шуметь. Нам рано вставать, едем в колхоз. Будем выступать на празднике по случаю начала уборочной страды. Обещали оплатить Шопена и Мендельсона чем-нибудь, по бартеру.»

— Почему завкафедрой вызывает в деканат, а не к себе на ковёр? — размышлял Алекс, жуя котлету. — За одну пару из института не выгоняют, тем более старшекурсника. Странно. Впрочем, всё происходящее в Союзе странно. Моя Наташа угробила стипуху на ядовито зелёные леггинцы

и щеголяет в них по политеху. Да за такой прикид её пару лет назад из комсомола бы попёрли и из института исключили. А теперь можно, потому как демократия и гласность….

Додумать до конца эту мысль помешала татуировка. Дракон заныл так, что его носитель, не доев поздний ужин, поспешил в ванную смыть сочившуюся кровь и заклеить лейкопластырем ненавистное пресмыкающееся.

Утро следующего дня. Вестибюль главного здания политехнического института

— Акулов! Явился не запылился, ступай за мной! — секретарь деканата, получившая много лет назад прозвище «Грымза обыкновенная» схватила

Александроса за рукав и, расталкивая толпу студентов, увлекла за собой.

В маленькой каморке деканата женщина, порывшись в куче бумаг, вытащила и торжественно протянула листок бумаги с перечёркнутой крест накрест красной полосой.

— Ведь это последний шанс — дрожащим голосом произнёс студент, беря в руки разрешение на пересдачу экзамена — всего за одну двойку такое?

— Чудак, ей Богу. Ты соображаешь в какое время живёшь? Ну, нет денег новые разрешения в типографии заказывать! Даём те, что в наличии остались, скоро и они закончатся. Вот тогда попляшите, двоечники несчастные! Убирайся с глаз долой.

Кафедра спецпредметов

Горыныч, увидев незадачливого студента приветливо кивнул, и указал на стул, стоявщий возле старинного дубового стола.

Акулов открыл рот, чтобы произнести заранее продуманный монолог, но профессор начал разговор первым.

— У меня две новости, и обе хорошие. Первая. Посылаем тебя за границу. На целый семестр. В Германию. Будешь стажироваться в университете города Ульм.

— Но у меня же хвост! — вскакивая с места выкрикнул Акулов и, вообще, я английский учу и…

— Не перебивай старших, это крайне невежливо, имей терпение дослушать до конца. Экзамен будешь пересдавать не мне, а всей кафедре. Сегодня! Через пару часов. Когда коллеги подтянутся. Это раз. А два заключается в том, что Германские государства объединяются, и в качестве благодарности делают Советскому Союзу маленькие приятности. Студентов к себе приглашают. Мы тут посовещались, и я решил, что поедешь к бывшим врагам именно ты.

И в-третьих, вопросы не принимаются, а принимаются только ответы, и исключительно, по теме «Элеваторы и склады». Ступай готовиться. Мне ещё кучу бумаг надо на твою персону готовить: виза, денежное содержание, межвузовский контракт и прочее. Знаешь, за скольких сынков хлопотали, но я отбился. Впрочем, эта информация, уж точно, не для твоих ушей. Жду в одиннадцать. Не опаздывай.

Вузовская библиотека

Алекс смотрел в учебник, но видел ни текст, а китайского дракона с иероглифом в зубах, сумевшего за сутки изменить полярность его бытия с отрицательного на положительный. Выходит, права Агнесса на сто процентов. Татуха хоть ещё и болит, но работает. Рассказать бы всё Наташке, но та, выпросив трояк, сессию сдала, и тут же умчалась в провинцию. И выберется из глуши только осенью. Выходит, мы с ней не увидимся до Нового года! В Германии, наверное хорошо. Нет никаких талонов на масло и сахар, а на шнапс тем более. Буду родителям посылать «вражеский» дефицит. Но язык! Как его за два месяца выучить? Дракоша выручай!

***

Экзамен походил на тренировку теннисиста с машиной, подающей мячи. В течение часа на Алекса сыпались вопросы со всех сторон, но странное дело, Акулов отвечал на них легко и даже задорно, поглаживая то место на рубашке, под которой давал о себе знать дракон.

Наконец, Горыныч торжественно поднял руку и произнёс:

— Надеюсь, коллеги, никто не сомневается в правильности принятого мною решения. Парень достоин. Но, чтобы не зазнавался и нос не задирал, ставлю четвёрку, ибо на этой бумаге, — он показал направление на пересдачу с ярко-красной полосой, — за всю историю института более высокой оценки никто не ставил! Все свободны, а ты, Александрос иди пообедай и возвращайся, будем с тобой думку думать, как Чапай с Петькой.

Час спустя

— Так. Ты должен предоставить следующие бумаги: выписку из ЖЭКа о составе семьи. Восемнадцать исполнилось? Тогда согласие родителей на выезд за рубеж не требуется. Но вот документ об их доходах обязателен. Да, ещё вот что, справка из поликлиники о состоянии здоровья. Формальность, конечно, но немцы, есть немцы. У них Ordnung — самое главное!

Глава вторая

Родители были на седьмом небе от счастья. Их чадо едет в Европу и не в краткосрочные гастроли, а на полгода. А по сему пропустили мимо ушей сообщение о том, что сын сделал себе татуировку. Посчитали, теперь так надо. Всем же известно, нынче иностранцы поголовно расписаны, как туземцы, и чтобы не отличаться от местных, на такую жертву пойти стоило. Проблема возникла с получением справки о доходах, ибо их не было. В филармонии зарплату имели два человека: директор и главный бухгалтер. Музыканты перебивались исключительно «халтурой», но папа обещал эту бумагу раздобыть и цифру там «нарисовать» правильную.

Неделю спустя. Поликлиника

Терапевт Вера Марковна, знавшая Алекандроса с самого детства, не спешила выписывать справку «О здоровье». Раз за разом вчитывалась в результаты анализов, наконец тихо произнесла:

— Понимаешь, Саша, здесь оборудование старое, и ошибка вполне вероятна. Выпишу тебе направление в специальную клинику, пусть они ещё раз всё хорошенько перепроверят. Если не подтвердится анализ, милости прошу. Справку дам. За мной задержки не будет, — она встала и, чуть помедлив, вручила листок.

Алекс взял направление, и дракон укусил так, что парень чуть не потерял сознание от боли.

***

На знавшем лучшие времена здании «красовалась» облупившаяся по краям надпись:

«Государственное бюджетное учреждение здравоохранения

Клинический центр профилактики и борьбы

со СПИД»

Алекс с досадой взглянул на неё, погладил татуировку и толкнул дверь.

В отличие от районной поликлиники в коридоре не было никого.

Сонная бабулька за стойкой регистрации молча взяла у него направление, куда-то позвонила и буркнула:

— Тринадцать.

— Не понял? Что?

— Кабинет тринадцать. Там и доктор и анализы берут. Поспеши, а то на обед уйдут. Тогда только завтра тобой займутся. Это уж как пить дать.

Десять дней спустя

Доктор в давно не стиранном халате был сама любезность.

— Запомни, перво -наперво: тут всё анонимно. Никому, ну кроме компетентных органов, мы информацию не даём, а в институт тем более. Но источник приобретения выяснить обязаны, так что рассказывай, с девкой незнакомой на вечеринке в общаге было?

— Нет, конечно, — возмутился Алекс, у меня же невеста есть, почти жена.

И тут его шандарахнуло, словно мешком из-под муки. Натаху же проверять статут. И зачем сболтнул.

— Это замечательно. Завтра приведёшь её сюда, будем обследовать.

— Не мо-гу, — по слогам, давя комок в горле, вымолвил Акулов, — она сейчас у родителей, в станице.

— В какой?

— А вот и не скажу. Не имеете право.

— Болван! А ещё студент. У нас прав, генералы завидуют. Ты хочешь, чтобы мы МВД подключили? Так это запросто. Но в таком случае, извини, врачебная тайна отменяется. Официальный запрос в Политех, расспрос друзей, подружек и всё такое. Следствие по полной программе!

— От неё я точно не мог — горячился парень, а в голове одна шальная мысль догоняла другую. А вдруг Натаха не только со мной? Готовила запасной вариант или имела богатого «папика» для извлечения нетрудовых доходов, — он их прогнал от себя эти мысли и, быстро закатив рукав рубашки, выкрикнул:

— Это всё он — указал на татуированного дракона, — говорили, что иглы разовые, выходит, врали.

Хозяин кабинета налил воды в стакан, протянул Алексу:

— И салон тоже проверим. Никуда он не денется. Бери, пиши. Имя, фамилия, своей юнгфрау, место жительства. И моли бога, чтобы у них в деревенском медпункте были нужные реактивы для нашего анализа. Тогда ей не придётся в город приезжать. Село, оно сам понимаешь, тайны хранить не умеет.

— Станица, — машинально поправил Алекс.

— Точно, — согласился с ним врач, крутя диск старенького телефона.

Август 1990 года

Мать молча протянула сыну длинную телеграмму и вытирая краем платка слезы вышла из комнаты.

«Ты самая настоящая св… чь. Можешь радоваться! У меня результат отрицательный и окончательный! И не смей показываться на глаза! Осенью перевожусь на другой факультет, потому что тебя га. а больше видеть не могу. Сам подцепил, сам выкарабкивайся, а лучше покончи с жизнью, чтобы ещё кого-нибудь, не заразил! Твоя бывшая Н.»

***

Алекс не спал всю ночь. Причиной тому была не только телеграмма от уже бывшей, но и строчки из медицинских справочников, основательно проштудированных в библиотеке.

ВИЧ — это вирус, приводящий к дефициту иммунитета у человека! С вирусом носитель может полноценно жить, правда, только в периоды между стадиями обострения, но рано или поздно организм не сможет справиться с банальной инфекцией, поражающей лёгкие, почки, печень и т. д. В зависимости от интенсивности лечения больному отпускается от нескольких месяцев до пятнадцати лет. Вылечить человека пока не удалось ни в одной стране. В Советском Союзе эффективные лекарства в дефиците и стоят баснословных денег, ибо доставляются из-за рубежа. Первый случай ВИЧ на территории СССР зарегистрирован пять лет назад у гражданина ЮАР, обучающегося в Москве. Пролечен во второй инфекционной больнице, однако несмотря на интенсивное лечение, пациент скончался через два месяца.

Ну и зачем тогда жить? Какая разница, как умереть. Завтра — быстро и, наверное, без боли или пару месяцев, или лет спустя, но на больничной койке в страшных муках, разорив родителей, израсходовавших скудные накопления на контрабандные, мало эффективные лекарства. Перед глазами Александроса предстала картинка городского моста самоубийц.

***

(Эта красивая ажурная конструкция была местной достопримечательностью, с которой шагнул в бездну не один десяток доведённых до отчаяния людей. В позапрошлом году над перилами даже соорудили заградительную сетку, но любители халявного металлолома нынешней зимой её срезали, облегчив путь в никуда, таким как Александрос.)

***

Родителей, конечно, жалко. Но пока они ещё относительно молоды и смогут перенести его уход легче, чем … — Сон победил окончательно, и Акулов-младший провалился в царство морфея, успев подумать, что это последняя ночь в мягкой и родной кровати.

Глава третья

Раннее утро. Мост через реку Каваль. Мост самоубийц

Алекс не удивился! Обомлел! Место, выбранное для перехода в мир иной, было занято! На перилах, свесив ноги над бездной, сидела хрупкая девушка.

Её намерения не вызывали двоякого толкования, даже если она мастер спорта по прыжкам в воду. Итог однозначнен.

«Ну, уж нет! Ей я этого совершить не дам. Правда, до той поры, пока сам не сигану», — Алекс рванулся вперёд и, схватив девушку, отбросил назад.

— Ты? Удивилась кандидатка в самоубийцы, — и у тебя тоже?

На парня не мигая смотрела Агнесса.

— Где брат? Почему он..

— Нет Адрастоса, — по щекам девушки потекли слёзы, — бандиты убили, за то что не захотел салон на них переписывать, и Виктор Цой разбился, и у меня спид. Иностранные моряки завезли. Но мы — то тут причём? Иглы спиртом протирали, каждый раз, но.. — и она разревелась в голос.

— Выходит ни дракоша, ни иероглиф не помог? — разозлился Алекс, — обоим жизнь испортил. Что врачи сказали, какая стадия?

— Я за этим в твой город и приезжала. В ВИЧ-центр. Утверждали, что пока начальная, но это только пока. Надо постоянно лекарства принимать, дорогущие. Их ещё доставать надо, а денег нет. Даже на панель не пойдёшь, теперь это нельзя, — глотая слёзы и всхлипывая, выкрикнула девушка, — давай вместе сиганём. Вдвоём не страшно. Сам в такую рань, сюда за смертью явился?

— У меня дома есть компьютер! Не новый, правда, зато сингапуский. Предкам в качестве гонорара за гастрольный тур дали. Знаешь сколько стоит?

Агнесса покачала головой, вытирая ладошкой слёзы.

— Тыщ сорок, не меньше. Я его мигом загоню и стану тебе лекарства доставать. Будешь пить, будешь жить.

Реакция девушки оказалась неожиданной. Она порывисто бросилась парню на шею и выкрикнула:

— Продавай. И немедленно. Но на эти деньги мы не лекарства купим, а уедем далеко-далеко, в Бурятию. Рассказывали, что там есть место, где живут такие, как мы. Колонией. Помогают друг другу. Поддерживают. Будем жить как муж и жена! Согласен?

Октябрь. Бурятская Советская Социалистическая Республика. Курумарский аймак. Дацан

— Значит в нашу общину прибыли за помощью, — монах, облачённый в длинный халат, с огромным вышитым драконом, придирчиво осматривал парня с девушкой, — есть желание изучать Дхарму, стать просветлёнными или убежали от долгов да бандитов?

— У нас спид, — ответил за двоих Алекс. Говорят, здесь есть поселение таких, как мы. Это правда?

— Имеется. Но предупреждаю сразу: В нём люди живут ровно столько, сколько им отмерил наш Будда, или ваш Бог, или Аллах. Кто сильно в них верит, ежедневно творит добрые дела, помогает соседям, тот пребывает на этой земле много, а кто.. я понятно сказал? Вот ты кто по профессии? — монах ткнул пальцем в грудь Александроса.

— Мельник. Учился на него, институт закончил, почти.

— А я художница, и ещё декоративную посуду могу делать, — вступила в беседу девушка.

— Декоративная здесь не нужна, а простой надо много, и зерно молоть некому. Водяная мельница стоит не берегу заброшенная. Восстановишь? — монах кивнул в сторону реки.

Краснодольск. Декабрь 1991 года

Акулов-старший, поседевший и осунувшийся, вертел в руках письмо, не решаясь открыть,

— Странное дело, Союз распался, а почта всё ещё работает — подумал он, а вслух произнёс:

— Надюша, иди скорее сюда, смотри, что в почтовом ящике обнаружил.

Разорвал конверт, и на пол упала фотография. Там были запечатлены трое: их исчезнувший год назад сын, улыбающаяся девушка и младенец, облачённый в жёлтый халатик с дракончиками.

Надпись на обратной стороне гласила — «Дорогие мои! Теперь вы бабушка и дедушка, и это ваш внук Олзо, что по-бурятски означает — находка. Сегодня он сдал анализ на ВИЧ. РЕЗУЛЬТАТ ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ!»

Последнее желание

Офис фирмы «Элефант»

Илга была похожа на мифическую Медею. Глаза дамы сверкали «праведным гневом». Казалось, ещё секунда и сидящая в углу кабинета Элеонора будет превращена в бездушный камень.

— Ви подписать этот контракт! Получать большие деньги! И теперь что? Ви говорить! Как нам делать реалити-шоу?

В голове поэтессы, словно заевшая пластинка, крутилась одна и та же мысль: «Откуда у неё взялся акцент? Раньше она произносила русские слова академически правильно. Или Илга для меня спектакль разыгрывает? Ну, потратила я деньги. Все разом. И что с того? Я их выиграла, честно, в лотерею. Значит, что хочу, то и делаю. При чём тут контракт?».

Хозяйка кабинета с силой вдавила кнопку селектора.

— Ienāc (Зайди — латышск.)

Через минуту в дверях появился импозантный мужчина с кожаной папкой в руках.

— Это есть Алвис. Мой заместитель. Теперь он будет с тобой общаться! Если не договориться, тогда будем общаться в суд! А потом, как это у вас зо-вут-тся? Навестят твой жильё гос-ударс-твен-ные бан-ди-ты.

— Коллекторы, — перебил начальницу Алвис. — Будьте добры, проследуйте за мной.

— В суд? — Лерура всхлипнула.

— Не сегодня. Илга же Вам сказала: «Если не договоримся».

«А этот Алвис очень даже ничего. С таким, пожалуй, можно и!..»

Пронеслось в голове поэтессы. Но она тут же прогнала эту мысль. Покрасневшее лицо её выдало всё-таки предательски.

***

Кабинет заместителя был меньше. Элеоноре он показался уютным, тёплым, домашним.

— Я вас в третий раз спрашиваю! Вы читали контракт? — донеслось до ушей женщины, и она вернулась из грёз на землю. Ничего не ответила, только отрицательно мотнула головой.

— Это плохо. Очень. Смотрите. Здесь, правда, мелким шрифтом, но на русском языке написано. «Обладатель главного приза обязуется расходовать полученные от фирмы „Элефант“ денежные средства только в присутствии представителей организатора лотереи. Он также даёт согласие на ведение аудио и видеозаписи производимых финансовых операций. И обязан давать интервью средствам массовой информации. В случае нарушения этого соглашения…».

— Я должна вам вернуть деньги. Я согласна. Сейчас же пойду и возьму кредит. И всё внесу в кассу. Так можно? — выпалила поэтесса на одном дыхании.

Мужчина поднялся. Подошёл к шкафу. Достал оттуда чашки.

— Вам кофе с нашим знаменитым бальзамом или без?

— Давайте с ним! — Лерура обречённо махнула рукой.

— Вы когда-нибудь участвовали в съёмках?

— Конечно! Меня же на каждом творческом вечере снимают!

Поэтесса опять покраснела. До неё дошёл двойственный смысл глагола «снимают».

— А сами делали телепроекты?

— Нет! Кто же мне такое предложит?

— Наш «Элефант». И Вы из гонорара, то есть, из зарплаты будете гасить образовавшийся долг. Я понятно излагаю?

— Не очень, — призналась поэтесса.

— Мы поручаем Вам организовать и провести цикл передач под условным названием «Последнее желание». Скажу сразу, платить будем щедро! Один эфир — миллион.

— Скока? — невольно вырвалось у женщины.

— Единица и шесть нулей! В российских рублях за передачу в сорок пять минут эфирного времени.

Лерура намеревалась пуститься в пляс, ежесекундно повторяя, я согласна! Но женское чутьё остановило.

— Выходит, что если я сделаю пять программ, то полностью рассчитаюсь с «Элефантом»?

— Да. А плата за остальные передачи, незамедлительно пойдёт к вам в кошелёк. Или на банковскую карточку.

— А почему такое мрачное название «Последнее желание»? Нельзя ли придумать повеселее?

— Вам предстоит общение с обитателями хосписа «Чудо». Слышали про такой?

— Да. Моя подруга Маргарита Крулевская лечилась там. И сейчас здорова. Почти.

— Нам это известно.

— Откуда?

— Не важно. Однако я надеюсь, что женщина не откажет Вам в посильной помощи. Ведь так?

Лерура в очередной раз утвердительно кивнула.

— Вы поедете туда вместе со съёмочной группой. Выберите нескольких несчастных, узнаете, о чём они мечтают. Если исполнение их желаний будет по силам «Элефанту», то фирма их организует. Согласитесь, это же благородно?

— Но они все хотят самого главного! Вылечиться. Неужели не понятно?

Вместо ответа Алвис протянул ей лист бумаги.

— Новый контракт. Я специально попросил секретаря увеличить шрифт, хотя это и против наших правил. Читайте внимательно и подписывайте. Или не подписывайте, и не мешкая отправляйтесь в банк! За кредитом.

Женщина вчитывалась в текст. Понимала глаголы, да и то далеко не все. Термины: «Бантик», «Выгородка», «ГСР», «ГЦП», «Закадр» были для поэтессы в диковинку. Вздохнула. Молвила, традиционное:

— Где наша не пропадала! — и поставила размашистую закорючку.

Алвис убрал документ в сейф. И снял трубку внутренней связи.

— Она согласна!

— Отправь её к режиссёрам, — послышался из динамика голос владелицы фирмы. — Пусть немедленно приступают к работе. Рекламодатели уже все телефоны оборвали. И ещё вот что! Проследи, чтобы она встретилась с этой, как её? Звездой сыска.

— Крулевской, — уточнил мужчина.

— Да, — буркнули на другом конце связи. — Если потребуется, предложи денег за участие или за сценарий, или ещё за что-нибудь. Нам важно, чтобы в титрах передачи присутствовала очень известная в крае фамилия. Вечером доложишь.

Трубка запищала сигналами отбоя. Разговаривали по-латышски, но поэтесса поняла почти всё.

***

Съёмочная группа «Элефанта» встретила Элеонору как английскую королеву. Усадили в кресло, предложили чай, кофе, коньяк. Наперебой расспрашивали о жизни, творчестве. Показывали сценарии будущих выпусков. Затем проводили в гримёрку и передали в руки девушки-стилиста с красивым именем Зайга.

— Солнечная, — машинально перевела Лерура имя на русский.

— Я так рада, что Вас отыскали, — без умолку щебетала девушка. — Вы наша последняя надежда. Спонсоры ежедневно требуют отчёты по съёмкам. Грозятся разорвать контракты. А команда в простое. Все приглашённые знаменитости на роль ведущих, как только узнают о месте съёмок, так немедленно заболевают или банально дают дёру. Вы смелая, взяли и согласились. Сейчас костюмчик подберём, будете в кадре самая burvīgs un pievilcīgu (обаятельная и привлекательная, латушск.). От мужчин отбоя не будет. Гарантирую. У вас же мужа нет. После выхода программы в эфир точно замуж выйдите.

— Почему ты решила, что у меня его нет? — возмутилась Элеонора.

Зайга вздохнула.

— Был бы рядом мужчина, он бы Вас на такую работу ни за что не отпустил. Ak, piedodiet. Ой, простите. Заболталась, совсем. Вас же сейчас повезут в бюро. Машина уже третий раз сигналит. Слышите?

— Куда повезут? Я ничего не понимаю.

— У нас в группе «Элефант-видео» ни от кого никаких секретов нет. Мы здесь как одна семья. Лаймонис — это наш водитель, повезёт вас в бюро. Продюсер уже договорилась.

— В какое бюро? Почему всё без моего согласия тут происходит? — Лерура решительно поднялась с кресла.

— Потому, что Вы подписали контракт. А бюро вам хорошо знакомо, оно называется… — Зайга закусила губу. — Вспомнила! «Крулевская и партнёры».

***

Марго, подобно великим сыщикам прошлого, расхаживала по приёмной.

— Значит, говоришь, вляпалась! Поэты — натуры творческие. Вечно ищут приключения на свою пятую точку и находят. А потом бегут к друзьям или подругам. Так вот дорогая! Никакого криминала в действиях конторы под названием «Слоняра», то бишь, «Элефант» я не просматриваю. Все бумаженции подмахивала сама. Никто с обрезом у твоей буйной головушки не стоял!

— Но! — попыталась перебить Лерура.

— Молчи! И никаких «но»! Всё по закону. Более того, вторая затея мне по душе. Даже очень! И ты с ней справишься. Причём превосходно.

— Но я же никогда… — поэтесса набрала полные лёгкие воздуха, чтобы продолжить монолог, но подруга закрыла его ладонью.

— Слушай и вникай. Я дам тебе тетрадку. Вела записи, когда там пребывала. Потом вычёркивала тех, кому никакие желания уже не потребны. Пообещай, что исполнишь просьбы тех, кто ещё в состоянии чего-либо просить! Раз уж Господь предоставляет тебе такую возможность.

Элеонора отодвинула руку Маргариты.

— Ты же лучше меня знаешь их последнее желание! Самое заветное! Разве я могу им помочь?