Бесплатный фрагмент - Репрессии: Начало

Предисловие

Данная книга представляет собой разбор двух работ по истории:

1. книги Аллы Кирилиной «Неизвестный Киров», и

2. книги Гровера Ферра «УБИЙСТВО КИРОВА: Новое расследование».

Из обеих книг взято всё самое интересное, всё это проанализировано с помощью логики, выстроено по принципу от меньшего к большему, и щедро приправлено сарказмом (как всегда, исключительно уместным). Таким образом, данный разбор даёт ясную, последовательную, и непротиворечивую картину убийства Кирова, основанную на исторических фактах, имеющихся на сегодняшний день в открытом доступе.

Более того: изучая обстоятельства убийства Кирова, мы изучаем причины и истоки политических репрессий 30-х годов. Это начало тех самых событий, которые мы сегодня и называем репрессиями, или которые иначе называют «большим террором». Данная книга позволит ответить на такие вопросы как: кто репрессировал, кого репрессировал, за что репрессировал, насколько были виновны те, кто проводили репрессии, и те, кто были репрессированы.

Даже если вы уже читали те исторические работы, которые легли в основу данной книги, могу гарантировать, что вы откроете для себя кое-что новое. Хотя данная книга не предлагает каких-то новых исторических данных, или новых открытий, она предлагает более детальный разбор уже имеющиеся фактов и их логическое сопоставление.

Если же вы не интересуетесь историей, возможно вы спросите «зачем тратить время на изучение событий 85-летней давности?». Ну, правильно анализируя прошлое, мы можем делать кое-какие выводы о настоящем и будущем, можем ответить на кое-какие вопросы настоящего и будущего. Например, почему распался Советский Союз и почему не происходит его возрождение. Но, сделать выводы и ответить на подобные вопросы предстоит вам самим, я лишь предлагаю проанализировать имеющиеся факты при помощи логики.

Раздел 1. Книга Кирилиной. Рикошет

Часть 1. Научный подход Кирилиной

[2 декабря 1934 года почти все газеты Советского Союза поместили следующее правительственное сообщение:

«1 декабря, в 16 часов 30 минут, в городе Ленинграде, в здании Ленинградского Совета (бывший Смольный), от руки убийцы, подосланного врагами рабочего класса, погиб секретарь Центрального и Ленинградского комитетов ВКП (большевиков) и член Президиума ЦИК СССР товарищ Сергей Миронович Киров. Стрелявший задержан. Личность его выясняется»] (К134)

Начинает Кирилина с того, что указывает на предсказуемость и узколобость чекистов.

[Первая реакция чекистов: этот акт совершен представителями белого движения.] (К136)

[Следствие только начиналось. И для столь категорического утверждения о «подосланном враге рабочего класса» вряд ли были тогда серьезные основания.] (К136)

«Вряд ли были тогда серьезные основания» — говорит Кирилина… А потом на следующей странице сама же пишет:

[Созданная в Белграде белогвардейская организация «Национальный Союз нового поколения» в ноябрьском номере своего листа «За Россию» в статье «Чего они боятся?» не просто прямо призывала к «свержению вождей советской страны», но и указывала, что «действенным средством этого является индивидуальный террор». Более того, в качестве одной из жертв в статье прямо называлась фамилия Кирова] (К137)

А затем, на этой же странице, сама же приводит воспоминания одного из сотрудников ОРУДа, участвовавшего в операции по поимке террористов:

[Это было летом 1934 года. Ночью меня срочно вызвали на службу… белогвардейцы-террористы, обученные всем приемам стрельбы, заброшены в Ленинград убить Кирова, а на его похоронах совершить теракт против Сталина. В операции приняло участие около четырех тысяч человек. Нам дали словесные портреты террористов, но взять их не удалось. Они были обнаружены железнодорожной охраной и при перестрелке скрылись.] (К137)

То есть, летом того же года (1934) проводится спецоперация по поимке террористов, нелегально проникших в СССР чтобы убить Кирова и Сталина. А когда спустя всего несколько месяцев Кирова действительно убивают, то «вряд ли были серьезные основания утверждать что это сделали подосланные враги рабочего класса». Ну да, действительно, никаких оснований для такой версии не было, всё сходится.

Впрочем, тут Кирилина сразу же со мной соглашается:

[В связи с этими фактами не приходится удивляться, что сразу же после убийства Кирова в качестве одной из версий сотрудники НКВД Ленинграда стали разрабатывать Николаева как одного из лиц, связанных с белогвардейцами за рубежом.] (К137)

А зачем тогда было писать «вряд ли были серьезные основания»? Но да ладно, это только цветочки. Сейчас пойдут ягодки!

[Отсюда и «красный террор», когда практически без суда и следствия были расстреляны 103 человека, нелегально прибывших в Советский Союз из Польши, Румынии, Финляндии, Литвы якобы для участия в подготовке теракта против Кирова.] (К137)

Практически без суда и следствия? Как это практически без суда и следствия? Подсудимых привели в зал суда, но судить не стали, и сразу же увели что ли? Или как это выглядело? Вот «просто без суда» — это понятно. А практически без суда — не понятно.

[В действительности же причины их возвращения были разные: у одних — тоска по Родине, у других — воссоединение с родными и близкими.] (К137)

А! То есть Кирилина досконально изучила дела всех 103-х расстрелянных и на основании фактов, документов, свидетельств установила что все они были невиновны! Кто-то просто по Родине соскучился, кто-то по маме с папой. Ну тогда понятно!

А можно ознакомиться с материалами, на основании которых Кирилина пришла к выводу что все они были невиновны? Ну, ссылочку хотя бы? А то как-то странно получается: до сих пор Кирилина давала ссылки на всё о чём она писала — на цитаты, публикации, авторов, а тут почему-то нет совершенно никаких ссылок…

[Александр Орлов в книге «Тайна сталинских преступлений» …] (К137)

Ну, книга с названием «Тайна сталинских преступлений» сразу же внушает доверие! Сразу чувствуется непредвзятость и неполживость! Как не поверить этому прекрасному автору?! Так-так, и что же пишет наш дорогой Орлов?

[… называет «басней» причастность ста четырех казненных белогвардейских террористов к убийству Кирова.] (К137)

Так уже не 103 а 104? И всё-таки террористов?

Но что-то я по-моему опять глупые вопросы задаю. Тут главное то, что кровавый сталинский режим рассказывал «басни» про их причастность к убийству Кирова!

[И с этим вполне можно согласиться.] (К137)

Конечно, Алла! Как тут не согласиться?! Почему бы не согласиться?! Почему нет?!

[Все это выглядело тем более подозрительно, что, вопреки обыкновению, газеты, сообщая об их казни, не упомянули даже их имен». ] (К138)

[Увы, но последняя фраза не что иное, как обыкновенная ложь. Не знаю, какую цель преследовал беглый сотрудник НКВД, сообщая ее читателю. Во-первых, 103 расстрелянных проживали не только в Ленинграде, но и в Москве, Киеве, Минске. (Кстати, и приговор приводился в исполнение во всех этих городах.) Во-вторых, все их имена были названы в сообщениях НКВД СССР, опубликованных в газетах 6, 8, 11,18 декабря.] (К138)

А! То есть Орлов это сбежавший за границу предатель, бывший сотрудник НКВД, совравший и про количество расстрелянных и про то что их имена не были опубликованы (по его версии в газетах наверное писали так: «просто расстреляно 103 человека»)? Ну это конечно хороший источник информации для высоконаучного исторического исследования! То есть, Кирилина сначала цитирует Орлова, соглашаясь с ним в том, что кровожадные совки постоянно расстреливали невиновных, а затем сама же уличает его во лжи! Ну а то, что он предатель, бежавший в США и прихвативший с собой 1.5 миллиона долларов народных денег, — так это только добавляет веса его словам! «Подумаешь, соврал про число расстрелянных и про их безвестность! Подумаешь, предатель и перебежчик! Но в том, что коммуняки расстреливали невиновных — нет причин не верить этому замечательному человеку!» — наверное такой подход использовала Кирилина.

[Сегодня можно лишь сожалеть об отсутствии открытого судебного процесса и тщательного расследования по делу каждого из 103 человек.] (К138)

А! Так всё-таки судебные процессы и расследования были?! Только они были закрытыми, и материалы дел, наверно, засекречены? Поэтому Кирилина никаких ссылок и не даёт? Вон оно чё, Михалыч! Но если Кирилина изучила материалы этих дел в архиве, то почему бы сразу не сказать читателю «я изучила дела расстрелянных, все они были невиновны, но ссылок я дать не могу, потому что эти дела засекречены»? А может быть потому что в них написано противоположное — что подсудимые виновны? Или может быть она просто никогда не видела этих засекреченных дел?

Но то, что все они были невиновны — это конечно «инфа сотка»! Это сомнению не подлежит! «Нужно просто верить!». Понятно, спасибо!

[Но несомненно одно: указанные расстрелы являлись ярким примером политики «красного террора». Убили одного — расстреляем 100 человек.] (К138)

Ну это-то конечно несомненно! Коммуняки расстреливали только невиновных! Это для коммуняк был принципиальный вопрос! Только расстрелы невиновных! Только хардкор! Ой, тьфу ты! Только террор!

Но дальше накал «научности» только крепчает!

[В ночь на 2 декабря 1934 года в механическом, 3-м цехе «Красного Путиловца» состоялся траурный митинг, посвященный памяти Кирова. Сообщение на нем сделал Карл Отс — директор завода.] (К138)

[Траурное заседание, посвященное памяти С. М. Кирова в 3-м цехе, стенографировалось. Оно представляет особый интерес] (К139)

[Обращает на себя внимание следующее: в сообщении Отса нет ни одного слова о том, что убийца Кирова связан с оппозицией] (К139)

Так, подождите! Причём тут вообще директор завода? Он что, участник событий? Нет. Он обладает какой-то закрытой информацией? Нет.

Я тоже сначала не понял, причём тут вообще директор завода «Красный Путиловец». Оказывается, он был в Смольном во время убийства, а потом приехал на завод и не сказал ни слова о том, что убийца Кирова связан с оппозицией! Это Кирилина приводит свидетельство того что Николаев (убийца Кирова) не был связан ни с какой оппозицией. А тупые чекисты как обычно обвинили невиновных людей в сговоре с Николаевым и всех расстреляли!

А что, нормальных доказательств у вас нет? Почему вам приходится приводить цитаты директора завода, который тут совершенно ни при чём? Что вообще мог знать об убийстве этот директор завода? Вы ещё какого-нибудь… ну не знаю… старшего зоотехника спросите про убийство Кирова!

[Весьма прозорливую оценку последствий гибели Кирова дал старший зоотехник Главного конеуправления страны Волковский: «…за убийство пострадают невинные граждане, потому что будут искать организацию и, конечно, у кого есть какие-либо компрометирующие материалы в прошлом, тут их им и пришьют, что для постройки хорошей жизни мешает классовый враг, хотя бы его и не было». ] (К140)

Чувствуете уже, да? Всю научность предлагаемого нам исследования?

Кстати, о классовых врагах… После убийства Кирова десятки тысяч советских граждан писали письма и телеграммы в ВКПБ с просьбами, и даже требованиями, применить к убийце Кирова самую суровую меру наказания. Некоторые граждане даже просили разрешить им собственноручно расстрелять убийцу Кирова, называя его классовым врагом.

[Сегодня такое письмо покажется противоестественным, необыкновенно жестоким. Но тогда так думали, писали, говорили многие. И не только представители рабочего класса, но и деятели науки, литературы, искусства. Конечно, они не предлагали своих услуг в качестве палачей, однако тональность их выступлений способствовала созданию атмосферы всеобщего негодования и возмущения действиями «классовых врагов», которая послужила определенным фоном для проведения впоследствии массовых репрессий.] (К140)

«Классовые враги» Кирилина конечно же взяла в кавычки. Ну вы знаете, «Нет никаких классовых врагов! Вокруг одни только друзья! Все желали рабочим Советского Союза только добра и позитива! И оппозиция, и белая эмиграция всегда желали простым рабочим только счастья!». Это притом, что буквально несколькими страницами ранее Кирилина своей же рукой писала:

[Часть белой эмиграции активно отстаивала свои классовые интересы не только пером, но и террором.] (К136)

То есть, часть белой эмиграции активно отстаивала свои классовые интересы (в том числе и террором), но при этом никаких классовых врагов у рабочих Советского Союза не было! Ну вот что это такое? Раздвоение личности? Или она просто не понимает значение слов «классовый враг»?

Наконец, Кирилина приводит в своей книге обычные сплетни и слухи.

[Слесарь госзавода №4 Ранковский Франц Адамович тоже, например, утверждал: «Сергей Миронович Киров был убит Николаевым из-за ревности к жене»] (К141)

Ну конечно! Кто же может знать об убийстве Кирова больше чем слесарь завода №4? Разве что только старший зоотехник главного конеуправления страны! Это же очевидно!

И вот из таких сплетен, слухов, не относящихся к делу цитат, на 2/3 состоит «работа» Кирилиной. То она цитирует заведомого лживого Орлова, то она приводит медицинское заключение на две страницы (хотя никто и никогда не сомневался как застрелили Кирова), то цитирует совершенно непричастных к делу людей. Но зато когда нужно хоть как-то доказать существование незаконных приговоров, пыток, расстрелов — тут у неё ничего нет!

Однако, если выбросить весь этот бесполезный хлам, который составляет примерно 2/3 её книги, оставшаяся треть всё же представляет из себя весьма интересный набор фактов. Нужно лишь правильно разобрать их при помощи логики и задать правильные вопросы. Чем мы сейчас и займёмся…

Часть 2. Убийство Кирова

[В 16.00 Киров вышел из дома и направился пешком в сторону Троицкого моста] (К190)

[Около Троицкого моста Киров сел в свою машину, охрана — в свою. Их путь лежал к Смольному.] (К190)

[Когда все оказались в вестибюле Смольного, то Киров пошел вперед. Вместе с ним двинулись: М. Борисов, встречавший Кирова у подъезда Смольного, и помощник коменданта Смольного Погудалов, за ними пошли оперативники Александров и Бальковский. Последние трое — Александров, Бальковский и Аузен — довели Кирова до дверей, ведущих на верхний этаж, и спустились вниз.

Дальше по третьему этажу коридора Смольного на расстоянии 20 шагов Кирова сопровождал только Борисов, А навстречу ему двигался другой оперативник — А. М. Дурейко.] (К190)

1 Декабря 1934, 16:30. На Рисунке 1 вы видите план третьего этажа Смольного. Буквами ПО обозначены ступеньки, ведущие со второго этажа на третий, по которым поднялся Киров (там же находился пост охраны). Киров шёл в свой кабинет (он обозначен цифрой 1). Охранник Кирова — сотрудник НКВД Борисов — шёл следом за ним на расстоянии 15—20 шагов, на третьем этаже он отстал от Кирова на 20—30 шагов.

Из допроса Николаева от 3 декабря 1934 года:

[Поднявшись на третий этаж, я зашел в уборную, оправился и, выйдя из уборной, повернул налево (т. е. направился к выходу, — А.К.). Сделав два-три шага, я увидел, что навстречу мне по правой стене коридора идет Сергей Миронович Киров на расстоянии 15–20 шагов. Я, увидев Сергея Мироновича Кирова, остановился и отвернулся задом к нему, так что когда он прошел мимо, я смотрел ему вслед в спину. Пропустив Кирова от себя на 10–15 шагов, я заметил, что на большом расстоянии от нас никого нет. Тогда я пошел за Кировым вслед, постепенно нагоняя его. Когда Киров завернул налево к своему кабинету, расположение которого мне было хорошо известно, вся половина коридора была пуста — я подбежал шагов пять, вынув на бегу наган из кармана, навел дуло на голову Кирова и сделал один выстрел в затылок. Киров мгновенно упал лицом вниз.

Я повернулся назад, чтобы предотвратить нападение на себя сзади, взвел курок и сделал выстрел, имея намерение попасть себе в висок. В момент взвода курка из кабинета напротив выскочил человек в форме ГПУ и я поторопился выстрелить в себя. Я почувствовал удар в голову и свалился.] (К150)

Далее Кирилина приводит свидетельские показания, которые, мягко говоря рознятся. Первое:

[Имелись и непосредственные свидетели драмы: в задней части маленького коридора работали электромонтер Смольного С. А. Платоч, хозяйственные рабочие Васильев и Леонник. Первоначально они не обратили внимания на вошедших в этот коридор Кирова и Николаева, но когда раздался первый выстрел, С. А. Платоч мгновенно оглянулся и прямо со стремянки, на которой работал, бросил в Николаева молоток, удар которого пришелся по голове и лицу убийцы. Скорее всего, именно по этой причине у последнего дрогнула рука, ему не удалось выстрелить себе в висок (как, по словам Николаева, он намечал) и пуля попала в стену ниже потолка. На допросе Платоч показал, что когда Николаев произвел второй выстрел, он был уже рядом с ним, ударил Николаева кулаком по голове и сбил с ног.] (К152)

Во-первых: судя по схеме, расстояние между монтёром и Николаевым было примерно 10—15 шагов. Это ж насколько надо быть суровым монтёром чтобы в стрессовой ситуации так быстро среагировать и так точно кинуть молотком в вооружённого террориста, который только что на твоих глазах застрелил человека? Во-вторых, в одном и том же абзаце говорится: стоя на стремянке Платоч кинул в Николаева молоток, который прилетел в голову Николаеву в тот самый момент когда Николаев произвёл выстрел себе в висок (ведь второй выстрел был, и именно молоток помешал застрелиться). И там же написано, что Платоч уже был рядом с Николаевым в момент второго выстрела, да ещё и дал ему в бубен, ударом руки сбив его с ног. Если оба этих отрывка верны, то получается такая картина: Платоч, стоя на стремянке, кидает молоток в Николаева, пока молоток летит, Платоч телепортируется к Николаеву, и в тот момент когда молоток долетает до Николаева, Платоч вдобавок пробивает ему с руки (чтоб уж наверняка)! Эх, прям гордость берёт за советских монтёров! Люди Икс тихо плачут в сторонке! Нет, я конечно понимаю, что советские монтёры 30-х годов были очень суровые, но не настолько же…

Откуда Кирилина вообще взяла эту историю про метко брошенный молоток? Или опять всё строго по «секретным документам»? Нет, к данному абзацу есть ссылка на источник — «Вестник Верховного Суда СССР» от 1991 года №5. Я нашёл этот документ. Там нет ни единого слова про молоток! Кирилина сама что ли это придумали? Да не может быть! В этом документе сказано только что Платоч сбил Николаева с ног ударом кулака в голову, и всё! Но зато ещё там есть сразу две ошибки в фамилиях главных свидетелей: вместо Платоч написано Платыч, а вместо Леонник (с двумя «н») написано Леоник (с одной «н»). Чувствуете уже да, всю неполживость Горбачёвских доказательств (напоминаю: это документ 1991 года)? В нём заодно нам расскажут и что все подсудимые были невиновны (кроме Николаева), и про то что все жили в страхе, и про террор ОГПУ, ну в общем всё по полной программе. Это я к тому, что весь этот «источник» можно поставить под большой такой вопрос.

Кроме своей фантазии про монтёра-ниндзю, Кирилина приводит другую версию, ссылаясь на Юрия Жукова. Жуков ничего не говорит о Леоннике (который по словам Кирилиной работал вместе с двумя другими в конце коридора), зато цитирует Платоча и Васильева, показания которых, мягко говоря, противоречат тому, что Кирилина нам только что рассказала, ссылаясь на свой «источник» 1991 года. Второе:

[Васильев, кладовщик Смольного, из показаний 1 декабря: «Я направлялся к себе в комнату. По дороге вижу, что идет т. Киров. Я счел неудобным, что стеклянная дверь открыта и послал встретившегося мне Платоча, чтобы он ее закрыл и продолжал идти к себе в комнату. Не успел я сделать двух шагов, как раздался выстрел. Я повернул обратно, добежал до угла левого коридора, как раздался второй выстрел и я увидел, что лежат двое.]

[Платоч, монтер Смольного, из показаний 1 декабря: «Дойдя по коридору до угла левого коридора, мы (и кладовщик Г. Г. Васильев. — Ю. Ж.) увидели, что с нами поравнялся т. Киров. Васильев попросил меня закрыть стеклянную дверь на левом коридоре, которая ведет в 4-ю столо­вую. Я побежал впереди Кирова шагов на 8, вдруг услыхал сзади выстрел. Когда я обернулся, раздался второй выстрел. Я увидел, что т. Киров лежит, а второй медленно сползает на пол, опираясь на стену. У этого человека в руках находился наган, который я взял у него из рук. Когда я у стрелявше­го в т. Кирова брал наган, он был как будто без чувств». ]

Как видите, это совершенно другая история. В конце коридора работали не трое, а один. И не работал, а всего лишь бежал закрыть дверь. И не было никакой стремянки и молотка. И Платоч Николаева с ног не сбивал. Более того, когда Платоч увидел Николаева, тот уже сползал на пол, видимо теряя сознание.

Учитывая, какую лютую дичь нам втирали в 90-х, вторая версия мне кажется более правдоподобной. Тем более что в первом случае мы имеем слова Кирилиной, половина которых ничем не подкреплена, а другая половина подкреплена очень сомнительным источником (да ещё и содержащим ошибки и явную антисоветскую ложь). А с другой стороны мы имеет цитаты из показаний двух разных свидетелей по этому делу. Тем более, если даже Кирилина (эксперт по Кирову) ссылается на Жукова, то мы можем предположить что Жуков лично изучал эти протоколы допросов в архиве.

Но тогда сразу возникает ряд вопросов к самим этим показаниям. Судя по показаниям Васильева, между первым и вторым выстрелом был интервал в несколько секунд, ведь после первого выстрела он успел развернуться и добежать обратно до угла коридора (несколько шагов). В то время как Платоч говорит что когда он обернулся на первый выстрел, в тот же момент раздался второй выстрел. То есть, за то время, за которое Васильев успел развернуться и пробежать несколько шагов, Платоч успел только обернуться. Это что, ему потребовалось несколько секунд чтобы обернуться на выстрел, который прозвучал в 10 шагах от него? Кроме того, есть показания другого очевидца, Лионикина:

[Я в момент выстрелов находился в прихожей секретного отдела областного комитета. Раздался первый выстрел, я бросил бумаги, приоткрыл дверь, ведущую в коридор, увидел человека с наганом в руке, который кричал, размахивая револьвером над головой. Я призакрыл дверь. Он произвел второй выстрел и упал. После этого я и работники секретного отделения вышли из прихожей в коридор.] (К151)

То есть, между первым и вторым выстрелами всё-таки было несколько секунд, за которые можно сделать гораздо больше, чем просто обернуться на выстрел.

Но дальше — больше. Разные свидетели давали разные показания о положении нагана (когда Николаев уже был на полу). Платоч показал:

[У этого человека в руках находился наган, который я взял у него из рук. Когда я у стрелявше­го в т. Кирова брал наган, он был как будто без чувств] (К152)

И другой свидетель — Росляков, который одним из первых выбежал в коридор на выстрелы, показал что он:

[сам лично вынул револьвер из ослабевших пальцев Николаева] (К153)

То есть, Платоч говорит что он взял пистолет из рук Николаева, и Росляков говорит что он взял пистолет из рук Николаева. В то же время, охранник Кирова Борисов, и другой свидетель — Михайльченко, оба заявляют что нагал лежал в стороне от убийцы.

Чем занимался Платоч между первым и вторым выстрелами? Почему так сильно отличается напечатанное в Вестнике Верховного Суда 1991 года от показаний Платоча и Васильева 1934 года? Почему свидетели дают противоречащие друг другу показания о положении нагана? Кто дал в бубен Николаеву, если Платоч этого не делал?

Были и другие непосредственные очевидцы событий, которые могли бы прояснить эти вопросы.

[в ту же сторону, что и Киров, но впереди его шла с бумагами курьер Смольного Федорова; М. Е. Цукерман — директор цирка ожидал… курсируя у входа в маленький коридор.] (К153)

Где показания этих свидетелей? Почему их нет? Ну, то что это не интересует Кирилину — думаю не удивительно. Удивляет то, что это не интересует и Жукова:

[До­полняющие и одновременно подтверждающие друг друга показания десяти очевидцев… дают нам однозначную картину событий.]

«Дают однозначную картину событий» — говорит Жуков. А потом сам же задаёт вопрос:

[Почему, в каких целях арестовали 9 декабря 1934 г. главного свиде­теля по делу об убийстве Кирова, электромонтера Смольного Платоча, который, кстати сказать, не появился ни на одном из процессов, не высту­пил там с показаниями?]

Теперь вопросов становится ещё больше. Если сам Жуков задаёт этот вопрос, значит он не видел материалов дела по аресту Платоча 9 декабря, и скорее всего не видел протоколов допроса Фёдоровой и Цукермана. Если Жуков работал в архиве и не видел этих документов, это означает одно из двух: либо их там нет, либо Жукову их просто не показали. Вопрос: зачем понадобилось скрывать показания этих свидетелей? Да, то что Николаев застрелил Кирова выстрелом в затылок — это не вызывает сомнений, однако почему скрыты детали преступления, и почему так сильно расходятся показания свидетелей?

Наконец, последний вопрос: почему охранник Кирова Борисов держался от него на таком большом расстоянии (15—20 шагов), и почему в день убийства он отстал ещё дальше — до 30 шагов? Ведь летом того же года на Кирова уже планировалось организованное покушение (о чём Борисов не мог не знать), и Борисов был опытным НКВДшником — он работал охранником Кирова последние 8 лет. Разве не было должностных инструкций, обязывающих его находиться на расстоянии не более 5—10 шагов от охраняемого объекта? Тем более что это были единственные должностные обязанности Борисова — сопровождать Кирова внутри Смольного. Ведь очевидно, что если бы он держался от Кирова на расстоянии хотя бы 5—10 шагов, Николаеву, скорее всего, не удалось бы осуществить задуманное.

Часть 3. Причины и цель убийства

Протокол допроса Николаева от 1 декабря 1934 года:

[Вопрос: Какие причины заставили вас совершить это покушение?

Ответ: Причина одна — оторванность от партии, от которой меня оттолкнули события в Ленинградском институте истории партии, мое безработное положение и отсутствие материальной, а самое главное, моральной помощи со стороны партийных организаций. Все мое положение сказалось с момента моего исключения из партии (8 месяцев тому назад), которое опорочило меня в глазах партийных организаций. О своем тяжелом материальном и моральном положении я многократно писал в разные партийные инстанции: Смольнинскому райкому партии, парткому института истории партии, обкому и ЦК ВКП (б), Ленинградскую комиссию партконтроля, а также партконтролю при ЦК, ВКП (б). Но ни от райкома партии, обкома партии, ЦК, ни письма Кирову и Сталину не помогли, ниоткуда я реальной помощи не получил.

Вопрос: О чем конкретно вы писали во всех этих заявлениях?

Ответ: Везде я писал, что оказался в безвыходном положении и что у меня наступил критический момент, толкающий меня на совершение политического убийства.

Вопрос: Какая основная цель покушения, которое вы совершили сегодня на т. Кирова?

Ответ: Покушение на убийство т. Кирова имело основную цель: стать политическим сигналом перед партией, что на протяжении последних 8–10 лет на моем пути жизни и работы накопился багаж несправедливых отношений к живому человеку со стороны отдельных государственных лиц. Все это до поры до времени я переживал, пока я не был втянут в непосредственную общественно-полезную работу. Но когда оказался опороченным и оттолкнутым от партии, тогда решил сигнализировать обо всем перед партией.

Эта историческая миссия мной выполнена. Я должен показать всей партии, до чего довели Николаева. За зажим самокритики.] (К282)

С октября 1933 по апрель 1934 Николаев работал в Институте истории партии, инструктором по приему документов. На сколько я понимаю, институт истории располагался в здании Смольного. Поэтому Николаев хорошо знал где находится кабинета Кирова и смог попасть на третий этаж.

[Весной 1934 года проводилась партийная мобилизация на транспорт. Выбор парткома института пал на Николаева. Он категорически отказался. Тогда партком исключил его из рядов ВКП (б) с формулировкой: «За отказ подчиниться партдисциплине, обывательское реагирование на посылку по партмобилизации (склочные обвинения ряда руководящих работников-партийцев)»] (К172)

[3 апреля 1934 года был издан приказ №11 директора института Лидака, согласно которому: «Николаева Леонида Васильевича в связи с исключением из партии за отказ от парткомандировки освободить от работы инструктора сектора истпарткомиссии с исключением из штата Института, компенсировав его 2-х недельным выходным пособием». ] (К172)

[Дважды — 29 апреля и 5 мая — состоялись заседания тройки по разбору конфликтных дел Смольнинского райкома ВКП (б).] (К172)

[Тройка постановила: «В виду признания допущенных ошибок — в партии восстановить. За недисциплинированность и обывательское отношение, допущенное Николаевым к партмобилизации — объявить строгий выговор с занесением в личное дело». ] (К172)

[5 июня и 3 августа 1934 года Николаев апеллирует в комиссию партийного контроля при Ленинградском обкоме ВКП (б). Он настаивает на снятии партийного взыскания и восстановлении на работе в Институте истории партии. Такую же просьбу он передал и Сергею Мироновичу Кирову] (К172)

[Предлагалась ли ему другая работа? Секретари райкомов партии Милославский и Смородин позднее, уже в декабре 1934 года, после гибели Кирова, утверждали, что «да». Ему предлагали пойти на производство, к станку. Это было для Николаева неприемлемо.] (К172)

Итак, 3 апреля 1934 за отказ поехать в командировку и склочные обвинения в адрес руководителей Николаева исключают из партии, и как следствие — увольняют с работы в институте истории. Месяц спустя, 5 мая, его восстанавливают в партии, с занесением в грудную клетку (но не восстанавливают на работе в институте). При этом ему предлагают другую работу.

Кроме того, не смотря на то, что у Николаева был склочный, неуживчивый характер, похоже, тем не менее у него были влиятельные друзья, которые без проблем могли бы помочь ему устроиться на хорошую работу.

[Удалось найти следующий документ на бланке Ленинградской Контрольной Комиссии ВКП (б) Рабоче-Крестьянской Инспекции:

«Управление делами.

Зачислить в группу Гуревича с месячным испытательным сроком инспектором Николаева Л. В. с 20 августа 1932 на оклад 250 руб. в месяц».

На документе подпись самого председателя РКИ Н. С. Ошерова. Читатель вправе спросить: чего же тут особенного? Но дело в том, что все другие бумаги, поступавшие в РКИ, документально оформлялись несколько иначе. Были ходатайства трудовых коллективов, личные заявления и только затем направление в отдел кадров. Кто мог рекомендовать Ошерову Николаева? Возможно, что это был опять Иван Петрович Сисяев. Он длительное время работал в рабоче-крестьянской инспекции. Но, по всей видимости, был и еще один рекомендующий, и рекомендация эта была настолько весомой, что Ошеров принял Николаева в РКИ с рядом нарушений тех правил, которые были характерны для приема в это учреждение. Возникает вопрос: быть может, его лично знал сам Ошеров? Нет. Изучение биографии последнего убеждает, что жизненные пути Николаева и Ошерова пересеклись только в 1932 году.] (К170)

Чтоб вы понимали: Рабоче-Крестьянская Инспекция (сокращённо РКИ) это примерно как сегодня Счётная палата — орган государственного контроля, осуществляющий финансовые ревизии на предприятиях, а также проверяющий эффективность работы бюрократии в различных ведомствах. Ошеров, напоминаю — председатель РКИ. То есть, это как если бы сегодня председатель Счётной палаты РФ принял бы на работу сомнительного персонажа (видимо по чьей-то рекомендации), да ещё и с нарушением правил принятия на работу в эту организацию.

Тогда, в 1932, Николаева приняли на должность инспектора с окладом 250 рублей в месяц (и столько же он получал затем в Институте истории партии). Много это или мало? Ну давайте прикинем. В 1930 году оклад Кирова был 150 рублей в месяц, плюс надбавка за ненормированное рабочее время 150 рублей, итого 300 рублей в месяц. К 1934 году зарплата Кирова повысилась и составила 500 рублей в месяц. Опять же, чтоб вы понимали: 250 рублей в месяц это зарплата хорошего такого, высокоразрядного, мастера на заводе. Это как если бы сегодня хороший мастер на заводе получал бы 100 т.р. в месяц, а второе лицо в государстве (министр например) получал бы 200 т.р. в месяц. Такая вот была «зажравшаяся» партийная элита при Сталине.

Да, нужно упомянуть, что РКИ тоже находилась в здании Смольного (и это уже точно).

Итак, слова Николаева о том, что он оторван от партии и находится в отчаянном положении по причине безработицы не выдерживают никакой критики. Не похожи на правду и его слова о бедственном материальном положении.

[Мать Николаева… показала, что летом 1931 года Леонид Николаев получил квартиру в новом жилмассиве на Выборгской стороне] (К166)

«Получил» — это значит не купил, а именно получил — то есть от государства, то есть бесплатно-нахаляву!

[На другом допросе 11 декабря Мария Тихоновна утверждала: «В материальном положении семья моего сына не испытывала никаких затруднений… Дети были также полностью обеспечены всем необходимым, включая молоко, масло, яйца, одежду, обувь».

Несомненными признаками благосостояния семьи являлось и то, что сам Л. В. Николаев имел велосипед (это служило признаком определенного достатка в те годы), а в 1933–1934 гг. Николаевы снимали частную дачу в таком престижном районе, как Сестрорецк.] (К166)

[КОТОЛЫНОВ: Его материальное положение было хорошим, он не терпел материальной нужды, несмотря на то, что не работал в течение долгого времени. Все присутствующие знают, что значит иметь дачу в Сестрорецке у частника.

НИКОЛАЕВ: И ты, и каждый может иметь.

КОТОЛЫНОВ: Нет, я не смогу иметь, потому что на это нужно очень много денег.] (К302)

Кроме того, летом 1933 года, жена Николаева — Мильда Драуле перешла на работу из Обкома ВКПБ (сектор легкой промышленности) в Управление наркомата тяжелой промышленности, с окладом 250 рублей в месяц. Это я к тому, что на её зарплату в 250 рублей вся их семья могла жить вполне себе нормально.

Кстати, Кирилина снова задаётся вопросом «кто порекомендовал Драуле на эту должность?», и снова — неизвестно. А это вопрос, пожалуй, уместный. Ведь Драуле уволилась из Обкома ВКПБ, в котором она проработала последних 3 года, ради временной должности в Наркомате тяжёлой промышленности — её зачислили сроком на 4 месяца, на место уехавшей на партмобилизацию Смирновой. Впрочем, спустя 4 месяца Драуле продолжила работать в Наркомате тяжёлой промышленности, но уже на другой должности, и с окладом 275 рублей в месяц. И ещё одно совпадение — Обком ВКПБ (где Драуле работала 3 года до этого) находился всё в том же здании Смольного.

Итак, мы разобрали то, что по словам Николаева являлось причинами убийства Кирова. А какова была цель убийства?

[Вопрос: Какая основная цель покушения, которое вы совершили сегодня на т. Кирова?

Ответ: Покушение на убийство т. Кирова имело основную цель: стать политическим сигналом перед партией, что на протяжении последних 8–10 лет на моем пути жизни и работы накопился багаж несправедливых отношений к живому человеку со стороны отдельных государственных лиц. Все это до поры до времени я переживал, пока я не был втянут в непосредственную общественно-полезную работу. Но когда оказался опороченным и оттолкнутым от партии, тогда решил сигнализировать обо всем перед партией.] (К283)

Накопился багаж несправедливых отношений к живому человеку со стороны отдельных государственных лиц? Решил сигнализировать обо всем этом перед партией? Отлично! Теперь вся партия готова тебя выслушать! Да что там партия?! Вся страна! ИСТОРИЯ замерла в ожидании того что ты скажешь! Говори что в партии неправильно, критикуй, разоблачай!

Но нет! Николаев не сказал ровным счётом ничего! Ни на этом допросе, ни на одном из многих других! Он не привёл ни одного конкретного примера проявления несправедливости! То есть: из-за несправедливости он убил человека, но когда все были готовы его выслушать — он не смог привести ни одного примера несправедливости. …Почему?

Часть 4. Предыдущие попытки убить Кирова

При аресте у Николаева изъят план убийства — записи, сделанные Николаевым на двух листах. Там так и написано — «План». В нём кратко составлен список возможных вариантов убийства Кирова (в разных местах города), с пошаговым планом действий — как приблизиться, что сказать, что сделать, как стрелять. Например «пробежать 200 метров… при входе Кирова пойти навстречу… приготовиться… в упор или сзади… дать 1-2-3 выстрела» и так далее.

[Вечером 1 декабря, сотрудники Ленинградского управления НКВД произвели обыск на квартире Николаева] (К175)

Видимо там и был найден дневник Николаева. Если бы он носил дневник с собой, это было бы уже чересчур. Достаточно того что он таскал с собой револьвер и план убийства.

Из его дневника мы знаем что было 3 попытки убить Кирова — три раза он выходил на позицию но что-то мешало, 4-я попытка успешно состоялась. Потенциально была бы и 5-я, но она не понадобилась.

[Николаев определил несколько мест возможного совершения террористического акта против Кирова. Условно их можно назвать так: 1. Дом 26/28 на улице Красных Зорь, где жил Киров. 2. 3 точки по маршруту правительственной трассы. 3. Смольный.] (К182)

1-я попытка — 15 октября 1934 — Дом Кирова. Планировалось войти в парадную дома раньше Кирова и там застрелить его. Попытка не удалась — Николаев был задержан постовым милиционером у дома Кирова.

2-я попытка — 5 ноября 1934 — на торжественном заседании в честь 17-й годовщины Октябрьской Революции (видимо в Смольном). «опоздал, не вышло».

3-я попытка — 14 ноября 1934 — на вокзале, когда Киров возвращался из Москвы.

[Сегодня (как и 5/XI) опоздал, не вышло. Уж больно здорово его окружали] (К180)

[Николаев показал: Кирова окружало слишком много людей, и я боялся попасть в кого-либо другого.] (К181)

4-я попытка (состоявшаяся) — 1 декабря 1934 — в 16:30, в Смольном. Николаев убивает Кирова, и его арестовывают на месте преступления.

5-я попытка (потенциально) — 1 декабря 1934 — в 18:00, во дворце Урицкого (Таврический дворец), на партийном активе Ленинградской ВКПБ, где Киров должен был выступать с докладом. Собственно, в этот день Николаев шлялся по Смольному, пытаясь раздобыть у своих знакомых (и знакомых жены) билет на партактив, чтобы там убить Кирова. Однако он встретил Кирова в коридоре Смольного и решил сделать это там, тем более что Смольный уже рассматривался им как возможное место убийства.

Из допроса Николаева от 1 декабря:

[Вопрос: С какого времени вы подготовляли это покушение?

Ответ: Фактически мысль об убийстве т. Кирова у меня возникла в начале ноября 1934 г., с того времени я готовился к этому покушению] (К282)

Это ложь. Из его дневника однозначно видно что первая попытка была в октябре, а не в ноябре.

[Если на 15/Х и на 5/XI я не смог сделать этого… то теперь готов — иду под расстрел] (К180)

Кроме того, этому должна была предшествовать подготовка: узнать адрес Кирова, отследить время и маршруты его движения, побывать в парадной дома, изучить обстановку, составить план (ведь чёткий план действий был составлен). Поэтому, можно предположить, что основательно готовиться к убийству Николаев начал в начале октябре, или даже в сентябре!

Итак, на допросе он говорит, что мысль об убийстве Кирова пришла ему в голову в начале ноября, хотя мы знаем что он уже начал готовиться к убийству в начале октября, или даже раньше. Если он убийца-одиночка, то ему больше нечего скрывать и не на что рассчитывать. Зачем ему врать об этом?

Часть 5. Первое задержание Николаева

Как мы только что узнали, первую попытку убить Кирова Николаев предпринял 15 октября 1934 — у дома Кирова.

[Уже будучи арестованным, Николаев на допросах показал: встретил Кирова 15 октября у Дворца Урицкого, шел за ним до самого дома, подойти к нему не решался, так как Киров шел вместе с Чудовым. «Когда Сергей Миронович вошел в парадную дома, я двинулся за ним, но, был задержан постовым милиционером, доставлен в 17 отделение милиции, где меня обыскали, а затем отправили в Управление НКВД, на Литейный 4»] (К238)

Мы знаем, что Николаев носил с собой револьвер и план убийства Кирова. Его задерживают, доставляют в милицию, обыскивают, отправляют в НКВД, и оттуда… отпускают! Чего блин?! Вам не кажется это странным? У дома Кирова (считай второе лицо в государстве) задерживают подозрительного гражданина, находят у него при себе револьвер и план убийства, доставляют его в НКВД, и просто отпускают! Причём регистрация на наган Николаева истекла 3.5 года тому назад (т. е. у него при себе было нелегальное огнестрельное оружие)!

Но эти вопросы совершенно не интересуют Кирилину! «Ну отпустили! И что? А чо такого-то?!». То у неё кровавая Гэбня хватает всех подряд и шьёт фальсифицированные дела чтобы расстрелять, а то просто отпускает человека с незарегистрированным оружием и планом убийства! Логика! Вот буквально всё что у неё об этом написано:

[Николаев морально, духовно не готов был совершить теракт ни 15 октября (день задержания Николаева у дома Кирова), ни 5 ноября] (К180)

И только ближе к концу своей книги Кирилина ссылается на всё тот же Вестник Верховного Суда СССР от 1991 года (но уже на следующий выпуск — №6):

[В следственном деле Николаева имеются показания начальника оперотдела УНКВД по Ленинградской области Рубина и начальника отделения охраны М. И. Котомина. В них говорится: «…в НКВД мы Николаева допросили. Он предъявил партийный билет, сказал, что ранее работал в Смольном и собирался обратиться к Кирову с просьбой о своем трудоустройстве. После пятнадцатиминутной беседы мы Николаева отпустили»] (К238)

(ошибка в фамилии уже у Кирилиной — не Рубин, а Губин). В том же Вестнике Верховного Суда СССР написано:

[Начальник оперотдела Губин и Котомин показали, что Николаева они не обыскивали, распоряжение о его освобождении отдал Губин, руководствуясь тем, что Николаев являлся членом ВКП (б), ранее работал в Смольном и пытался обратиться к Кирову с просьбой о трудоустройстве.]

Человека из милиции доставляют в НКВД и не обыскивают? Что серьёзно, да? А из милиции не сообщили что нашли у Николаева при себе? Или забыли?

Ну хорошо, можно предположить что в тот день у Николаева не было при себе плана убийства. А незарегистрированный наган в кармане не вызывает подозрений?

Если очень постараться натянуть сову на глобус, то можно предположить что и нагана у Николаева при себе не было. Но тогда возникает ряд вопросов.

Во-первых, как тогда Николаев собирался убить Кирова в тот день? Голыми руками что ли? Это крайне маловероятно. Кирилина описывает Николаева как «невысокого роста (150 см), узкоплечего» (т. е. по нашему — дрищ), болезненный, в армии не служил (т. е. боевой подготовки не имеет).

Во-вторых, зачем тогда он выслеживал Кирова и пошёл за ним в парадную его дома?

В-третьих, он сам в своём дневнике написал:

[Если на 15/Х и на 5/XI я не смог сделать этого… то теперь готов — иду под расстрел] (К180)

«Не смог сделать этого» — чего не смог сделать? Не смог просто подойти к Кирову без оружия? И за это ему грозил расстрел? Или это такой самообман — в своих фантазиях он шёл убить Кирова, а на самом деле был без оружия? Судя по детально составленному и хорошо продуманному плану, Николаев был не из тех, кто способен на такой самообман.

Наконец, в-четвёртых, если у Николаева в тот день не было при себе револьвера, то зачем его из милиции сразу же повезли в НКВД? Это как если бы сегодня задержанного на улице потащили бы сразу в ФСБ. Нет, для этого должны быть очень серьёзные основания.

С другой стороны, если предположить что револьвер у Николаева всё-таки был при себе, то остаётся всего один вопрос — почему начальник оперотдела Губин через 10—15 минут отпустил его?

Часть 6. Допрос Николаева 2 декабря

Рано утром 2 декабря в Ленинград прибывает сам комрад Сталин с сотоварищами!

[Прямо с вокзала Сталин, Молотов, Жданов и Ворошилов направились в больницу им. Свердлова, где находилось тело С. М. Кирова, затем посетили его вдову и наконец прибыли в Смольный.] (К162)

На допрос в Смольный был доставлен Николаев. Его допрашивал сам Сталин, в присутствии Молотова, Ворошилова, Ежова и руководства НКВД во главе с Ягодой. Кирилина пишет:

[Никаких официальных записей допроса Николаева в Смольном не велось.] (К184)

Что серьёзно, да? Николаева допрашивал сам Сталин, собралась вся верхушка НКВД, и никаких записей не велось? А если бы вдруг Николаев дал показания, признался — всё это осталось бы не запротоколировано? Этого быть никак не может.

Но Кирилину это совершенно не смущает! «А чё такого-то? Это же тупые совки! Они умеют только выдумывать ложные обвинения и расстреливать невиновных, а вести протоколы они не умеют!». Ну ладно…

Нет, я верю, что Кирилина не видела никаких протоколов этого допроса, однако это ещё не означает что их никогда не было! Но тогда возникает вопрос: где протоколы этого допроса? Почему никто из историков их не видел?

Однако, кое-какая информация об этом допросе всё-же есть. Молотов рассказывал Феликсу Чуеву:

[Замухрышистого вида, исключен из партии. Сказал, что убил сознательно, на идеологической основе. Зиновьевец.] (К183)

[ — Что из себя представлял Николаев?

— Обыкновенный человек. Служащий. Невысокий. Тощенький… Я думаю, он чем-то был, видимо, обозлен, исключен из партии, обиженный такой. И его использовали зиновьевцы. Вероятно, не настоящий зиновьевец и не настоящий троцкист.

— Осужден был не один Николаев, а целый список, — говорю я.

— Дело в том, что не за покушение они были осуждены, а за то, что участвовали в зиновьевской организации. А прямого документа, насколько я помню, что это было по решению зиновьевской группы, не было.

Поэтому он как бы отдельно выступал, но по своему прошлому он был зиновьевец»] (К183)

Сначала Молотов утвердительно говорит «Зиновьевец». А потом сразу же: «вероятно, не настоящий зиновьевец и не настоящий троцкист», «его использовали зиновьевцы». То есть у Молотова сложилось такое впечатление: может быть Николаев — зиновьевец, а возможно — бывший зиновьевец, и возможно зиновьевцы его просто использовали. Нужно отметить, что рассказывал это Молотов в 70-х годах (спустя 40 лет после описываемых событий) и скорее всего на том допросе 2 декабря 1934 Николаев ничего не говорил про зиновьевцев. В любом случае, это конечно же никакое не доказательство, а лишь субъективное мнение Молотова, просто примем его к сведению.

А ещё к сведению можно принять вот что:

[Вот как описывает эту сцену А. Антонов-Овсеенко:

«Сталин спросил:

— Вы убили Кирова?

— Да, я… — ответил Николаев и упал на колени.

— Зачем вы это сделали?

Николаев указал на стоящих за креслом Сталина начальников в форме НКВД:

— Это они меня заставили! Четыре месяца обучали стрельбе. Они сказали мне, что…»] (К183)

Во-первых нужно сказать об авторе цитаты — Антонове-Овсеенко. Это основатель Государственного музея истории ГУЛАГа — того самого музея, в котором трудится директором весьма известный ныне деятель умственного труда — Роман Романов. Чувствуете уже да, какая тёплая, неполживая компания собралась?

Во-вторых, Кирилина в своей книге несколько раз уличала Антонова-Овсеенко в неточностях и лжи. На сколько я понимаю, в приведённом выше отрывке Антонов-Овсеенко пытается пропихнуть свою (и хрущёвскую) идею о том, что Киров был убит НКВДшниками по приказу Сталина (и это всплыло во время допроса в Смольном). А Кирилина, в свою очередь, пропихивает свою идею о том, что Николаев был убийцей-одиночкой, и Сталин просто воспользовался ситуацией чтобы убрать своих политических оппонентов (и заодно, конечно, расстрелять по-больше невиновных людей, как он очень любил делать). В ответку, Антонов-Овсеенко заявлял что Кирилина «выполняет чей-то заказ», т. к. её идея убийцы-одиночки противоречит его идее о том, что это Сталин приказал убить Кирова. В общем весело у них там, наверное, как у пауков в банке!

Итак, доверия к рассказу Антонова-Овсеенко нет никакого. Может быть в нём есть какая-то доля правды, а может быть он полностью вымышлен. Но версия, что Николаев указал на сотрудников НКВД звучит интересно.

Часть 7. Охранник Кирова — Борисов

2 декабря, из Смольного Сталин звонит в НКВД на Литейном 4 — замнаркому внутренних дел Агранову, и просит отправить к нему Борисова для дачи показаний. Борисов находился там же, на Литейном 4, и выехал незамедлительно. Но не доехал…

Спустя 30 минут после звонка Сталина, машина, в которой ехал Борисов вместе с тремя другими оперативниками, попадает в аварию. У Борисова повреждение костей черепа (проломлена голова), он умрёт в госпитале не приходя в сознание. Трое других оперативников не пострадали — никому из них госпитализация не потребовалась. Машина осталась на ходу — только разбито стекло правой дверцы. Вот это поворот!

Понимаете ситуацию, да? Свидетеля убийства вызывают на допрос, его на служебной машине везут три оперативника, и он внезапно погибает в автоаварии! В то время как трое других оперативников даже не пострадали! Как не пострадала и сама машина!

Но невозмутимую Кирилину это опять нисколько не смущает! «А чего такого-то? Ну случилась авария — да, такое бывает».

Нет, я конечно понимаю, что машины иногда попадают в аварии. Нельзя сказать, что автоаварии в повседневной жизни — огромная редкость. Однако это не просто среднестатистическая авария, как-то уж очень много событий с ней совпало, вам так не кажется?

Нужно учесть, что это служебная машина НКВД. Её осмотр регулярно проводит штатный профессиональный механик, головой отвечающий за исправность машины. Учитывая это, вероятность аварии уже значительно снижается. Далее нужно учесть что в НКВД 30-х годов за руль кого попало не пускали, а доверяли вождение только сотрудникам, прошедшим специальное обучение и сдавшим экзамен. Вероятность аварии снижается ещё сильнее. Далее, какова вероятность того что один из пассажиров получит смертельное повреждение черепа при аварии, а трое других не пострадают? Вероятность этих совпадений становится не просто маленькой, а фантастической! А какой будет эта вероятность, если при всём при этом сама машина не пострадала (только разбито одно боковое стекло)? Вероятность таких совпадений становится сказочной! Наконец, какова вероятность того что всё это совпадёт именно в то время, когда на этой машине будут везти на допрос свидетеля убийства и по совместительству охранника жертвы? Вероятность таких совпадений становится просто нулевой! Это также невероятно как выиграть в лотерее миллион долларов! Три розыгрыша подряд! Любой адекватный человек вам скажет, что такое совпадение невозможно! По крайней мере в нашей реальности!

Но в параллельной реальности Кирилиной возможно всё! Она говорит «вот экспертиза, подтверждающая что машина была неисправна, вот экспертиза, подтверждающая что Борисов умер от повреждений костей черепа». Похоже она действительно не понимает, что никакие экспертизы не объяснят такого количества совпадений в одно и то же время! Сам факт смерти Борисова по дороге на допрос уже говорит красноречивее любых документов по этому делу!

Часть 8. Секретный сотрудник Волкова

В 20—30х годах в Советском Союзе была такая замечательная организация как ОГПУ — Объединённое государственное политическое управление. Эта организация была в ведомстве Совета Народных Комиссаров и работала параллельно с НКВД. Цели ОГПУ — борьба с политической и экономической контрреволюцией, шпионажем, бандитизмом. Проще говоря, задачи организации — находить и наказывать контрреволюционеров, шпионов, террористов. С этой целью в ОГПУ существовала такая замечательная должность как «секретный сотрудник». Это сотрудник ОГПУ, который под видом рядового работника внедрялся в подозрительные организации (или к отдельным подозрительным личностям) с тем чтобы информировать ОГПУ о возможной незаконной деятельности. Одним из таких секретных сотрудников была Мария Николаевна Волкова.

Идём далее. Одним из ближайших коллег Кирова был Струппе — председатель ЛенОблИсполКома. У Струппе был секретарь — Ильин. В начале 30-х годов Волкова устраивается на работу к Ильину — в качестве няньки для его детей.

Кроме того, Волкова была сожительницей одного из сотрудников НКВД, кого именно — неизвестно. Также неизвестно было ли это по любви или по работе. Впрочем, Кирилина пишет всё это опять без каких-либо ссылок на источники. Откуда она всё это взяла? Решительно не понятно. Но да ладно, допустим.

10 июля 1934 года ОГПУ входит в состав НКВД. То есть, происходит реорганизация — ОГПУ вливается в НКВД и перестаёт существовать как отдельная организация. Кирилина пишет что Волкова была сотрудником ОГПУ до самой своей смерти. Значит, когда произошло слияние, Волкова перешла на работу в НКВД.

В конце октября — начале ноября 1934, в одном из домов отдыха в пригороде Ленинграда собрались руководящие сотрудники НКВД. Об этом мы знаем от Волковой, так как она тоже там присутствовала. Во-первых, мы можем предположить что присутствовала она там не в качестве секретного сотрудника, а в качестве боевой подруги своего сожителя — неизвестного сотрудника НКВД. Ведь теперь она сама работала в НКВД, и вряд ли её бы назначили следить за сотрудниками её же отдела. Во-вторых, мы можем предположить что её сожитель — либо руководящий сотрудник НКВД, либо прямой подчинённый одного из руководителей (ведь по пересказу слов Волковой собрались именно руководящие сотрудники). Кирилина уверенно заявляет что «Руководящие работники НКВД в том доме отдыха не бывали» — опять без каких-либо ссылок. Откуда она это знает? С чего она это взяла? Она что ли следила за каждым из них в 1934 году? Не понятно. А собрались, скорее всего, именно руководящие сотрудники, и скоро станет ясно почему…

[Они напились, и было слышно, что они говорили об убийстве Кирова] (К187)

[…в подвыпившей компании сотрудников Ленинградского УНКВД шел разговор о том, что Кирову осталось недолго жить] (К185)

Представьте: вы слышите о том, что руководители НКВД замышляют убийство Кирова. НКВД это сейчас единственный орган, который по идее должен предотвращать политические убийства (а не организовывать их). Куда бежать, кому сообщать, что делать? Сообщить в Московское НКВД? А что если среди московского руководства НКВД тоже есть заговорщики? Волкова принимает хорошее решение в данной ситуации — сообщить об этом ближайшему коллеге Кирова — Струппе (председателю ЛенОблИсполКома). Напоминаю: Волкова работала няней у секретаря Струппе — Ильина.

Спустя один или два дня после того как ей стало известно о планируемом убийстве Кирова, Волкова приходит к Ильину и настойчиво требует встречи со Струппе. Ильин сказал что Струппе нет — он уехал в область. Тогда Волкова решила рассказать всё Ильину (она знала его уже около 4 лет).

И что же делает Ильин? Он сразу же сообщает об этом в НКВД!

Заняться Волковой поручили оперуполномоченному Петрову и его опергруппе. Сперва нужно сказать, что Петров вообще никак не комментирует и даже не упоминает о том, что Волкова сообщала о планируемом убийстве Кирова. Далее, вместо этого, Петров говорит что Волкова информировала его о какой-то дичи: то она на квартире своего знакомого обнаружила расчленённый труп, то у другого знакомого обнаружила машинку для печатания червонцев, то рассказывала про какого-то бывшего царского генерала. «Ни один из этих материалов после тщательной проверки подтвержден не был» — говорит Петров. Однако при этом, Кирилина не приводит ни одного донесения, ни одного протокола допроса Волковой, в котором бы она говорила хоть что-то подобное. Опять прикажете верить на слово? «Нужно просто верить»! Если это просто бред сумасшедшей Волковой, зачем это скрывать?

[Результаты всех проверок по доносам М. Н. Волковой Петров доложил на оперативном совещании, которое проводил Ф. Д. Медведь.] (К188)

Филипп Демьянович Медведь это Начальник управления Ленинградского НКВД.

[Высказались почти все присутствующие. Суть их сводилась к тому, что «Петров тратит впустую время», проверяя «заведомо ложные агентурные сведения». В заключение Ф. Д. Медведь сказал, что «Волкова является социально-опасным элементом, поскольку клевещет на людей и неправильно информирует в своих письмах органы». Тогда же на совещании попросили начальника санчасти НКВД С. А. Мамушкина показать Волкову специалистам-психиатрам. Профессор, осмотревший ее, высказался за дальнейшее ее обследование в стационаре. Тут же было выписано направление и Волкову поместили в знаменитую психиатрическую Обуховскую больницу. Предположительный диагноз — врожденная шизофрения — полностью подтвердился.] (К188)

Врожденная шизофрения? Да ладно?! Вы вообще понимаете что это означает? В ОГПУ, а затем и в НКВД, на должность секретного сотрудника приняли человека с шизофренией?! И никто не заметил? И она 4 года проработала? И что, все эти 4 года она писала такие вот бредовые донесения, которые не подтверждались? Это скорее у читателя должна быть врождённая шизофрения чтобы поверить в эту историю!

Итак, Волкову закрыли в психбольнице. Возвращаемся в декабрь 1934. В Смольном работала некая Лазуркина — инструктор КультПропОтдела горкома ВКПБ, которая судя по всему состояла в дружеских отношениях с секретарём Струппе — Ильиным. Вот как она в старости описывала события 3 декабря:

[Когда Кирова убили, — говорила она, — прибежал ко мне секретарь Струппе — Иовлев… стал плакать: «Я совершил преступление», — говорит. И рассказал вот что. Месяц назад к нему пришла женщина и требовала обязательно встречи со Струппе… Он сказал, что Струппе нет. Он уехал в область… И тогда она сказала вот что… «позавчера, в воскресенье, наше НКВД было в Детском Селе, там собрались руководящие работники НКВД… Они напились, и было слышно, что они говорили об убийстве Кирова»… И вот Кирова убили пришел ко мне Иовлев на другой день со слезами, убитый тем, что не рассказал сразу, месяц назад, когда была у него эта женщина. Я сказала: «Знаешь что, идем сейчас же, приехала комиссия по расследованию убийства Кирова, приехал Ежов. Пойдем к нему…» Пришли. Он выслушал, сказал: «Я должен пойти к Сталину»] (К187)

Лазуркина рассказывала это когда ей было уже 87 лет — фамилию она перепутала — она имела в виду конечно же Ильина (Кирилина подтверждает).

Итак, Ежов сразу же докладывает об этом Сталину.

[3 декабря Сталин допрашивал Г. А. Петрова. Присутствовали Ягода, Ворошилов, Молотов, Жданов, руководство Ленинградского НКВД. «…Сталин и Ягода, — писал Г. А. Петров, — задавали мне ряд вопросов по материалам Волковой. Я объяснил, что все материалы Волковой не соответствуют действительности, т. к. они были оперативно и тщательно проверены и ничего в них не подтвердилось». ] (К189)

«Объяснил он Сталину»… Ага, щас! Товарищ Сталин сам кому хошь что угодно объяснит!

Прямо из психбольницы Волкову доставляют к Сталину в Смольный, и они беседуют.