Бесплатный фрагмент - Редьярд Киплинг. «Рики-Тики-Тави»

Николай Надеждин

«Маленькие рассказы о большом успехе»

Редьярд
Киплинг

«Рики-Тики-Тави»

2024

Введение

Очень неприятно видеть, как большой художник унижается перед властью. Произносит пышные речи, улыбается начальственным шуткам, превозносит своего властителя.

Неприятно это потому, что мы считаем этого человека своим. Мы ему доверяем. Ищем в его творчестве ответы на непростые вопросы. Большой художник должен быть с нами, а не с ними. Иначе он из художника превращается в чиновника…

Киплинг был рядом с властью всегда. В этом смысле он даже не патриот, а ультрапатриот. И это коробило его великих современников. Даже когда Киплинга не стало, проститься с ним не пришёл никто. Ни один писатель. Хотя все знали — Киплинг лучший из поэтов двадцатого столетия.

Потом выяснилось, что он не лгал — ни нам, ни самому себе. Он искренне верил в те ценности, которые проповедовал…

Отношения Киплинга с властью — тема очень непростая. Здесь не только многочисленные звания и награды, к которым, кстати, писатель был равнодушен. Не только высокие гонорары и премии (Нобелевская, куда уж выше). Это ещё и трогательная дружба с королём Великобритании Георгом V. Не показная, не унизительно-подобострастная, а самая что ни на есть человеческая, мужская дружба, которая случается с очень немногими людьми. И это невозможно объяснить ни почестями, ни наградами.

Таким уж он был — великий поэт Джозеф Редьярд Киплинг…

1. Озеро Редьярд

Ясным майским днём 1864 года на берегу озера Редьярд близ Бирмингема под ласковым весенним солнышком веселились молодые люди, отмечающие близкое окончание университетского обучения. Пикник был в самом разгаре — добровольцы жарили на углях свиные рёбрышки, в бокалах играло лёгкое вино, а самые отчаянные, поддавшись мальчишечьему азарту, гоняли по поляне мяч.

К одинокой девушке, сидящей в стареньком шезлонге, в сопровождении приятеля, заметно смущаясь, подошёл коренастый круглолицый юноша в очках.

— Алиса, познакомься, это наш Джон, — сказал заводила и весельчак Джекки, за руку вытаскивая из-за собственной спины упирающегося друга. — Не обращай внимания, он тебя немножко боится.

— Вот ещё! — покраснел юноша. — И ничего я не боюсь…

Он посмотрел на Алису, ещё больше смутился. И, неуверенно протянув руку, сказал:

— Джон Киплинг.

Девушка пожала протянутую руку и ответила:

— Алиса Макдональд… А я вас знаю. Вы художник. Я видела ваши скульптуры на университетской выставке. И они мне очень понравились.

— Правда? — просиял Джон.

— Честное слово! Очень понравились.

— А я вас тоже знаю. Я читал ваши стихи в университетском журнале. И они мне тоже очень понравились…

Спустя полчаса Джекки решил позвать приятеля к столу, чтобы немножко выпить. Но какое там — и Джон, и Алиса словно сквозь землю провалились.

Они гуляли по берегу озера и разговаривали. Их больше не интересовал ни пикник, ни друзья. Они видели и слышали только друг друга.

2. Бомбей

Прошло всего три месяца, и Джон Локвуд Киплинг стал семейным человеком, а мисс Алиса Макдональд сменила фамилию и стала миссис Киплинг.

Это была очень красивая и гармоничная пара. Алиса постоянно, будто бы и не отрываясь, смотрела на Джона, а Джон — на Алису. Их счастье было таким трогательным, таким… молодым. И когда Джон сообщил родителям жены, что они с Алисой уезжают в Индию, у тех не возникло абсолютно никаких возражений. Рядом с этим серьёзным молодым человеком Алиса была как за каменной стеной.

Осенью того же 1864 года чета Киплингов села на пароход и отбыла к берегам Индии. Джону Киплингу предстояло занять место ректора и профессора школы искусств в Бомбее. Отныне судьба семейной пары была навсегда связана с этой дивной загадочной страной…

Индия и сегодня привлекает огромное количество людей самых разных национальностей. В том же Бомбее, огромном современном мегаполисе, полно постоянно проживающих иностранцев. Некоторые из них сотрудники иностранных компаний, приехавших в Индию по контракту (как Джон Киплинг). Но большинство — обычные люди, очарованные Индией и пожелавшие остаться здесь либо на какое-то время, либо даже навсегда.

Вроде бы бедная страна. Но на самом деле её бедность — это простота, в которой и надлежит жить человеку, чтобы наслаждаться самой жизнью, щедрым солнцем и культурой этого великого древнего народа.

Вскоре Киплинги сняли в Бомбее большой дом и наняли огромное количество слуг.

3. Седая Индия

О колониальном прошлом Индии и индийцы, и англичане говорят мало и неохотно. Считается, что сто лет существования заморской колонии индийцы пережили, как национальную трагедию, не прекращая борьбы за независимость. А англичане всячески притесняли порабощённые народы, эксплуатируя бессловесных крестьян… Но это, мягко говоря, не совсем так. А если говорить прямо — совсем не так.

В колониальном прошлом Индии было много плохого. Но было и много такого, о чём индийцы не забывают до сих пор, уже более полувека проживая в независимой стране. Отношение к собственному прошлому, расцвет искусств, создание национальной промышленности и транспорта — всё это создавалось в годы колониализма.

Джон Киплинг пользовался у местного населения огромным авторитетом. В числе учеников его школы были и дети английских военных и чиновников, и индийцы из зажиточных, знатных семей. Полученные знания они несли дальше в народ, не забывая при этом, кому ими обязаны. А Киплинг-старший долгие годы изучал древнюю культуру Индии, всячески содействовал восстановлению забытых памятников, извлекал из пыльных руин считавшиеся безвозвратно утраченными художественные шедевры.

Об отношении Киплингов к индийцам говорит такой факт. Первое, что они сделали по приезду в Бомбей, так это занялись изучением индийского языка. Они в совершенстве овладели хиндустани, свободно на нём говорили, а Алиса Киплинг — даже писала рассказы и стихи.

4. Первенец

30 декабря 1865 года в семье Киплингов родился первенец — мальчик, которого назвали… Редьярдом. Да, да, в память о том озере близ Бирмингема, где Джон и Алиса познакомились. А чтобы имя не выглядело слишком уж оригинально, малыш по английской традиции получил ещё одно — Джозеф, в честь деда по отцовской линии. Если быть точным, то дело обстояло ровно наоборот — мальчика звали Джозеф Редьярд. Но первое имя не прижилось. И будущий писатель и поэт всю жизнь откликался на «Редьярд».

Спустя год в семье Киплингов появился второй ребёнок, младшая сестра Редьярда, которую назвали Трикс. На самом деле её назвали в честь матери Алисой, имя Трикс было ласковой домашней кличкой. Во взрослой жизни брат и сестра были не особенно близки, но поддерживали тёплые родственные отношения. Их несколько развело отрочество — они воспитывались не в самом лучшем пансионе Англии и думали, скорее, о собственном выживании, чем о заботах друг друга. Но в раннем детстве в Бомбее они воспитывались бок о бок и в совершенно равных условиях, которые можно назвать идеальными…

Когда-то Редьярд Киплинг сказал: «Индия — такое место, в котором не следует воспринимать все слишком серьезно, за исключением, конечно, полуденного солнца». Его детство было сплошной игрой. Окружённые заботой взрослых и не знающие абсолютно никаких барьеров, Редьярд и Трикс могли делать, что угодно. И это были истинно индийские традиции — до 6 лет ребёнок рос в обстановки полной вольницы. А потом… появлялись обязанности.

5. Родители

В истории Индии Джон Киплинг остался, как выдающийся скульптор, специалист по местному искусству и автор книги, написанной совместно с его великим сыном… Но всё это будет позже. А пока молодой профессор с увлечением исследовал древние артефакты, которые в изобилии подбрасывали ему археологи, систематизировал и копировал эти предметы, учил молодёжь умению наслаждаться произведениями древних, ибо, не умея ценить красоту, сам красоты никогда не создашь.

Он был очень занятым человеком. И на сына, которого очень любил, по-настоящему обратил внимание много лет спустя, получив из Англии тетрадь его стихов и рассказов.

Так случается со многими — отец напряжённо работает, стараясь обеспечить семью. Он делает своё дело, увлечённо, настойчиво. А близким кажется, что он полностью погружен в свои заботы. И родных не то чтобы не любит, не замечает…

Юная Алиса Киплинг имела полное право обидеться на мужа. Но она и сама так глубоко вникла в индийскую культуру и так была занята своими стихами, что у неё попросту не было времени на эти пустяки.

Если внимательно присмотреться, то окажется, что основная причина семейных размолвок — безделье. Нечем людям заняться, они начинают разглядывать тех, кто рядом — пристально, словно сквозь лупу, стараясь не пропустить ни одного недостатка. А потом начинают мучить друг друга.

Может, в том и есть секрет семейного счастья четы Киплингов, что они были крайне увлечёнными, занятыми людьми?

6. Сердитый Радди

Они в своей Индии жили вовсе не безвыездно. Отец да, он трудился без отпусков. А матушка Алиса имела возможность вместе с детишками навещать старую Англию, что и делала практически ежегодно в период летней жары. Отец в это время уезжал в Гималаи — в Симл, где была летняя резиденция вице-короля Индии. Сюда в Симл съезжалась вся колонистская элита. В предгорьях было прохладней, чем на равнинах. К тому же появлялась возможность пообщаться с сильными мира сего, показать себя и даже что-то выпросить — для пользы дела или для себя лично.

А матушка Алиса поднималась на борт очередного торгового суда и отбывала в Англию, где гостила по полтора или два месяца у родственников.

Следует заметить, что родители Алисы были крайне недовольны воспитанием маленького Редьярда. Избалованный донельзя, он тут же устраивал в доме стариков невозможный тарарам.

Пока Макдональды степенно дегустировали тончайший ароматный чай, привезённый дочкой из Индии, маленький Редьярд — а ему тогда было всего три года — перевернул в доме всю мебель, а потом явился в гостиную с грозным криком:

— Все прочь с дороги! Сердитый Радди идёт!

И смех, и грех… К слову — эту смесь весёлого хулиганства и английской чопорности, демократичности и викторианской условности Редьярд Киплинг сохранил на всю жизнь. То есть он до глубокой старости оставался избалованным мальчишкой, соблюдающим, тем не менее, заповеди пуританского воспитания.

7. Ранние годы

В книге «Кое-что о себе для моих друзей, знакомых и незнакомых» Редьярд Киплинг писал: «Расскажите мне о первых шести годах жизни ребенка, и я расскажу вам все остальное». Для наблюдательного человека, не говоря уже о профессиональных педагогах, эти слова не преувеличение, а самая что ни на есть истина. Первые шесть лет жизни малыша предопределяют всю дальнейшую судьбу. Многое может измениться, но основа останется. И дурак никогда не поумнеет, а вундеркинд не поглупеет. Щедрый не станет скупым, жестокий — добрым. И талантливый не превратиться в бездаря, это исключено…

Огромное количество слуг-индийцев, окружавшее маленького Редьярда, друзья среди местных мальчишек, особое отношение к индийцам отца и матери — всё это сформировало характер будущего писателя Киплинга. Говорить он начал одновременно и на английском, и на хинудстани. И индийский язык знал до глубокой старости, не позабыл и не разучился свободно на нём говорить.

К обслуге он относился, как обычно относятся «барчуки» — с некоторым пренебрежением и… уважением. Вот такая необычная смесь. Пока его одевали, он мог покрикивать или вырываться из рук темнокожего слуги. Но когда садовник принимался рассказывать индийскую сказку, Редьярд садился у его усталых ног и, раскрыв рот, внимательно слушал. И потом в благодарность мог обнять, словно собственного деда.

8. Назад в Англию

Редьярду шёл шестой год. По принятым в колониях обычаям его полагалось отправить на родину — в какой-нибудь пансион. Здесь мальчику предстояло получить начальное образование, чтобы потом поступить в колледж.

Перед Алисой Киплинг встал выбор — отправить сына и дочь (Трикс решили не отрывать от брата и отдать на воспитание на год раньше, чем было положено) к своим родителям, в школу-интернат, либо подыскать закрытый частный пансион. Но говорить с родителями Алиса не хотела — ей было ясно, что они Редьярда не возьмут (позже выяснилось, что она ошибалась). Школа-интернат? Но Радди ещё совсем малыш. Ему нужна материнская забота, дать которую может только хозяйка частного пансиона…

В 1871 году Алиса Киплинг собрала детишек и снова поднялась на борт судна, отплывающего в Ливерпуль. С берега махал рукой отец Джон Киплинг, смахивавший непрошенную слезу. А дети носились по палубе. Им было невдомёк, что ждёт их впереди.

А впереди было очень тяжёлое время, которое взрослый Киплинг называл… проклятым.

Они прибыли в город Саутси. И миссис Киплинг отправилась по адресу, который нашла ещё в Бомбее, просматривая английские газеты. С хозяйкой пансиона Розой Холлоуэй она состояла в длительной переписке. Были оговорены положительно все детали, включая содержание детей, их питание и начальное обучение.

С виду миссис Холлоуэй внушала полное доверие. Кто же знал, что она… форменная скотина?

9. Домомучительница

Вспоминая шесть лет, прожитых в частном пансионе, Киплинг писал, что «с удовольствием сжёг бы дом Хэллоуэев, а пепелище посыпал бы солью». Это писал не мальчик, а шестидесятилетний мужчина. Как же велика была обида этого человека. И каким монстром оказалась Роза Хэллоуэй.

Издевательства над мальчиком доставляли ей особое удовольствие. Именно над Редьярдом, поскольку Трикс приходилось полегче. Вечно недоедающий — Роза наказывала малыша за каждую провинность, лишая обедов и ужинов — Редьярд был ежедневно и жестоко бит. Любое ослушание, невнимательность, недостаточная почтительность тут же карались. На мальчике не было живого места.

Мать постоянно высылала из Индии огромные посылки с лакомствами, одеждой и книгами. Редьярд получал только часть одежды и книги. Впрочем, читать ему запрещалось. И Редьярд читал украдкой, ночами, при свете свечного огрызка. Этим он здорово посадил зрение, заработав на всю жизнь тяжёлую близорукость.

Жаловался ли он матери? Да. Но Роза перехватывала письма и, в бешенстве, устраивала жестокую порку. И мальчик отчаялся.

Он тяжело, до сердечной боли ненавидел эту женщину и её бесхарактерного мужа. Отдохновение наступало лишь по редким выходным, когда Редьярд с сестрой уезжали к дядюшке. Но это было слишком нечасто, чтобы отвлечь Редьярда от мрачных мыслей и постоянного чувства тревоги.

10. Воскресные каникулы

Раз или два в месяц Роза Хэллоуэй выдворяла маленьких Киплингов из своего дома. За детьми приезжал экипаж, который увозил их в Лондон — в семью художника Эдуарда Берн-Джонса, двоюродного брата Алисы Киплинг.

Поначалу маленький Радди взахлёб рассказывал дяде Эдуарду о зверствах мадам Розы. И тот пару раз пытался поговорить с миссис Хэлоуэй. Но та так убедительно оправдывалась, сваливая всё на буйную фантазию ребёнка и на его нежелание постигать азы грамматики, что в конце концов Берн-Джонс поверил ей, а не племяннику. И Редьярд жаловаться перестал — зачем, если не помогает? Он же был не только одиноким и постоянно избиваемым малышом. Он был ещё и гордым мальчиком, в жилах которого текла кровь английского аристократа…

И всё же удивительно, как были заняты взрослые, чтобы не замечать следов побоев на теле мальчика, его слёзы и подавленное настроение. Оба деда Редьярда и по отцовской, и по материнской линии были священниками, служителями методистской церкви. Оба навещали мальчика в пансионе. И оба ничего не заметили.

А положение было не просто серьёзным, а очень серьёзным. Мальчик находился на грани тяжёлой болезни. Он посещал начальную школу в Саутси, учителя которой заметили, что Редьярд… стремительно теряет зрение. Он слепнет!

Не Роза Хэллоуэй, а школьный учитель написал в Бомбей. Письмо было недвусмысленным — приезжайте и спасайте своего мальчика. Именно так — спасайте.

11. Спасая сына

Английский язык удивительно богат и многоцветен. Но в нём явно не хватает некоторых слов. Например, деликатного аналога слову «сволочь»…

Именно так хотелось выразиться Алисе Киплинг в адрес Розы Хэллоуэй, когда она примчалась из Бомбея в Саутси. Легко сказать — «примчалась». Добраться из дальней колонии в Великобританию можно было только морем. И дорога эта занимала, как минимум, несколько недель и стоила, между прочим, невообразимых денег.

Наняв извозчика, Алиса погнала его к пансиону. Долго стучалась в дверь. Потом оттолкнула вышедшую на порог Розу и бросилась наверх — в комнату сына.

Мальчик спал. Алиса склонилась над ним. Поцеловала. Редьярд открыл глаза, увидел нависшую над ним тень и… быстро закрыл лицо рукой, словно защищаясь от удара. В его беспомощных глазках сверкнул огонёк дикого ужаса…

Алиса моментально собрала вещи детей. Погрузила чемоданы на извозчика, которого предусмотрительно оставила ждать у дверей пансиона. Потом вывела детей.

Роза смотрела, скрестив руки на груди и ухмылялась.

— Представляю, чего эти выкормыши наговорят обо мне, — сказала она.

Алиса на мгновенье замерла, словно ей выстрелили в спину. Обернулась. Посмотрела в глаза этой женщине. И медленно, чётко произнося каждое слово, произнесла.

— Эти, как вы изволили выразиться, выкормыши расскажут всё, как было на самом деле. И будьте уверены, судья поверит каждому их слову.

Миссис Хэллоуэй открыла было рот, чтобы огрызнуться, но испугалась и промолчала.

12. Мир меркнет

Что чему предшествовало, сейчас понять уже невозможно. То ли стремительно развивающаяся слепота спровоцировала нервный срыв, то ли до предела измученная издевательствами «воспитательницы» психика ребёнка привела к слепоте. Но это и неважно. Главное — Редьярд из этой передряги всё же выбрался.

Забрав двенадцатилетнего сына и одиннадцатилетнюю дочь из пансиона, Алиса осталась в Англии у родителей. Четыре месяца она пестовала сына — выкармливала, успокаивала, лечила. Оказалось, что ребёнок с большим аппетитом ест обычных хлеб, даже чёрствый, даже без ничего. Измождённый, он страдал от дефицита веса и в последние месяцы явно недоедал.

Но это было не самое страшное. Ужасней были психические отклонения. Редьярд мало разговаривал, постоянно чего-то ждал, съёжившись и напрягшись. Он жаловался на то, что видит отсутствующие в реальности фигуры и тени. Налицо был развивающийся маниакально-депрессивный психоз. Господи — у двенадцатилетнего ребёнка! Алиса была в ужасе…

На всю жизнь у Редьярда Киплинга остались близорукость, постоянные головные боли и бессонница — «подарок» Розы Хеллоуэй. Но не останется в долгу и Киплинг. Одна из его первых новелл носит название «Мэ-э, паршивая овца». Это памятник отъявленной изуверке, возомнившей себя педагогом и искалечившей ребёнка, ставшего впоследствии гордостью Великобритании. И от этого клейма ей уже не отмыться.

13. Годы учёбы

У любых неприятностей есть одна хорошая особенность — рано или поздно они проходят. Оправился от своих болезней и Редьярд.

Ему шёл 13-й год. Нужно было думать о дальнейшем образовании. Отец определил Редьярда в частную военную школу — в Девонское училище, директором которого был старинный приятель полковник Кормелл Прайс. Джон Киплинг написал ему подробное письмо с изложением всех невзгод, выпавших на долю сына. И получил ответ: «Дружище Джон, ты можешь на меня рассчитывать. Полагаю, ты понимаешь, что в военном училище совсем без наказаний за те или иные проступки обойтись невозможно. Обещаю, твоего сына ни в коем случае не коснётся физическое наказание, а моральное будет ровно таким, чтобы не травмировать психику ребёнка… Я очень постараюсь стать ему отцом, Джон, хотя заботы родного отца не заменит ни один, даже самый лучший, воспитатель».

Осенью 1878 года Редьярд Киплинг был зачислен курсантом Девонской военной школы, чтобы по прошествии шести лет поступить в военную академию Её Величества и начать службу в чине офицера. Но этому плану суждено было осуществиться лишь наполовину. Школу Киплинг закончил, офицером не стал. И слава богу, что не стал, иначе его судьба сложилась бы по-другому.

Из закрытого пансиона в казарму закрытой военной школы. Перемены не так, чтобы очень… Но после зверств миссис Розы казарма показалась Редьярду сущим раем.

14. По законам «дедовщины»

Принято считать, что «дедовщина», уродливое явление унижения достоинства молодого солдата старослужащими, возникла в советской армии в конце пятидесятых годов прошлого века и процветает только у нас в России. Но это не так. На самом деле «дедовщина» имеет древние корни. Её признаки наблюдались ещё в древнегреческой и древнеримской армиях. Но носили несколько иной характер — навязчивой опеки, а не услужения младшими старшим.

Была своя «дедовщина» и в Девонском училище. Не имея никаких официальных привилегий перед новичками, старшекурсники, тем не менее, пользовались некоторыми негласными преимуществами. Они, например, занимали лучшие места в театре, куда Прайс постоянно водил своих учеников на премьерные спектакли. Младшие частенько чистили старшим обувь. И так далее.

Стоило полковнику Прайсу лишь заподозрить, что в его школе что-то идёт не так, как наступили резкие перемены. Он построил учеников и вывел вперёд тех, кто по его подозрениям мог подвергаться унижениям. Вывел и «стариков». А потом приказал представиться полными наследными титулами — всех, кто стоял перед строем. Эффект был потрясающий… «Дедовщина» прекратилась сама собой. А одноклассники Редьярда узнали, что его отец крупный деятель колониального управления культуры в Индии. Впоследствии это здорово мальчику помогло. И многое объяснило его товарищам.

15. Шагом марш!

Поначалу всё шло вкривь и вкось. Независимый от природы, Редьярд с трудом воспринимал приказы начальства. А это были самые настоящие воинские приказы — без скидок на возраст курсантов и их аристократический статус.

Ему пришлось самому перенести целый ряд наказаний — от лишения увольнительной для воскресного визита к дядюшке Эдди Берн-Джонсу (Редьярд его очень любил, поскольку тот был ему единственным близким человеком во всей Англии — как считал сам мальчик), до мытья посуды в столовой. Как и обещал полковник Прайс, Редьярда и пальцем не коснулись, даже после тяжких провинностей (одной из таких проказ стала трубка полковника, которую мальчишки набили прелой соломой и спрятались посмотреть, что будет). Но особо и не жалели.

Самое удивительное, что Кормелл Прайс своего добился! Прошёл всего год, и Редьярд с удовольствием вставал с постели и бежал во двор, чтобы заняться зарядкой вместе со всем классом. Он вышагивал по плацу, вытягивая носок ноги и следя, чтобы карабин смотрел стволом ровно вертикально. Он раз за разом делал поворот «кругом», добиваясь чёткости в движениях. И ему это… очень нравилось.

Полковнику удалось главное — внушить этим мальчишкам мысль о том, что дисциплина и порядок — основа армии, её хребет, залог её будущих побед. Хочешь научиться командовать — а ученики во взрослой жизни должны были стать старшими офицерами — научись выполнять приказы.

16. Кормелл Прайс

Если кто и заблуждался на счёт будущего Редьярда Киплинга, то это был не Кормелл Прайс. Полковник прекрасно видел, что мальчик не имеет склонности к военному делу. Что он вовсе не солдат, а… кто? Гуманитарий, решил Прайс. И однажды пригласил Редьярда к себе в кабинет.

— Радди, сынок, мне надо с тобой поговорить, — сказал он, усаживаясь в кресле и предлагая Редьярду устроиться напротив в таком же обшитом кожей кресле.

— Слушаюсь, сэр, м сказал мальчик.

— Просто дядя Кормелл, — остановил его полковник. — Не для всех, конечно, только для тебя и только здесь. Мы с твоим отцом давние друзья.

Редьярд кивнул — об этом он прекрасно знал.

— Мне тут передали твоё стихотворение, — сказал Прайс. — Извини моё любопытство и не сердись на друзей. Я попросил твоего воспитателя… Знаешь, мне понравилось. Честно. Думаю, тебе надо учиться именно в этом направлении. И продолжать, продолжать.

Редьярд вытаращил глаза. Чего-чего, но этого он никак не ожидал.

На следующий день вышел приказ по училищу. Киплингу директор приказывал учиться по индивидуальной программе, в которой упор был сделан на языки, историю и литературу. А ещё он освобождался от обязательного участия в командных играх — Прайс заметил, что индивидуалисту Киплингу с трудом даются спортивные состязания. Мудрый человек. И очень милосердный.

17. Не годен к строевой

К 1882 году, когда Редьярд должен был закончить Девонское училище и сдать вступительные экзамены в академию, он вовсю писал стихи и короткие рассказы. Самым преданным его читателем и самым благожелательным критиком был полковник Прайс.

Однажды, собрав стихи Редьярда в небольшую тетрадь, Кормелл Прайс упаковал её в бурую обёрточную бумагу, закрепил сургучной печатью и отправил военной почтой в Бомбей. Во вложенном в бандероль письме он написал: «…а ещё, дорогой друг, высылаю тебе тетрадь стихов. Прочитай внимательно. Это стихи твоего сына. Прими мои поздравления. Надеюсь, ты знаешь сам, как поступить дальше…».

Спустя месяц из Бомбея пришёл ответ. Джон Киплинг писал: «В это очень непросто поверить. Я же отец этому талантливому юноше… Мне посчастливилось стать его отцом, но поэтом сделал его ты, Кормелл. И я этого не забуду до конца жизни…».

Когда наступило время выпускных экзаменов, Прайс вызвал Редьярда в свой кабинет.

— Радди, сынок. Тут такое дело, м замялся полковник. — Ты не должен расстраиваться, но в академию тебе путь закрыт. У тебя очень плохое зрение.

Редьярд встревожено посмотрел на директора.

Знаю, знаю, в университет тоже не поступить — нужен диплом колледжа. Но это же не проблема, Радди… Послушай меня, сынок. Твои стихи и рассказы я отсылал твоему отцу. Он тебя ждёт. Пора, пора вступать во взрослую жизнь… Счастливого тебе пути, Редьярд Киплинг!

18. Возвращение в Индию

Как ни успокаивал Редьярда полковник Прайс, а юноша воспринял известие о невозможности поступления в военную академию как личную катастрофу. Ещё бы! Его товарищи надели военную форму, скоро станут лейтенантами, а он, не самый последний в школе ученик, остался лицом сугубо гражданским…

Но и в этой ситуации Кормелл Прайс повёл себя как человек мудрый и добрый. Зная, как верит ему Редьярд, Прайс решился на хитрость. Он пригласил к себе старенького генерала, приятеля своего отца. Генерал знал и Джона Киплинга, поэтому, узнав в чём дело, на эту безобидную, в общем-то, аферу согласился.

— Вот, сэр, тот самый ученик Киплинг, который очень хочет стать офицером, — сказал Прайс, вытягиваясь перед стариком и прикладывая ладонь к козырьку фуражки.

— Ну-ка, ну-ка, — сказал старик, прищуриваясь. — А не тот ли это Киплинг, тетрадку которого вы показывали три месяца назад, Кормелл?

— Так точно, сэр, он и есть…

И повернувшись к юноше добавил:

— Извини, Радди, не удержался. Очень уж понравились мне твои стихи.

А генерал приблизился к Редьярду, который оробел до невозможности и попеременно то бледнел, то краснел.

— Вот что я вам скажу, молодой человек. Армия — дело грубое и грязное. А вы — очень хороший поэт. Поступим так — вы три года будете заниматься литературой. Не получится, приезжайте в Лондон. Найдёте меня, и я похлопочу, чтобы вас взяли в академию. Но, уверяю, делать этого вам не стоит…

В начале октября 1882 года Киплинг поднялся на борт судна, отходившего к берегам Индии. Впереди его ждала взрослая жизнь.

19. Отец и сын

Они не виделись много лет. Однажды, года четыре тому, Джон Киплинг приезжал в Лондон по делам и неделю провёл с сыном. Но это была едва ли ни единственная их встреча.

И вот Редьярд снова дома. Огромный дом в пригороде Бомбея. Дюжина слуг, из которых Радди не помнил никого, кроме старого садовника и кухарки. Выезд из четвёрки прекрасных лошадей. Постаревшая, но всё так же красивая матушка. И отец Джон Киплинг — загорелый, темноволосый и удивительно похожий на индуса.

Впрочем, Редьярд тоже вскоре стал похож на индуса. Тоже очень загорел. Похудел и подтянулся. Разве что одежду носил европейскую и на местном наречии говорил с заметным акцентом — сказались годы детства и юности, проведённые в Англии…

Они с отцом сидели на просторной веранде и пили крепкий чёрный кофе. В каждую чашку отец, который чай и кофе готовил сам, добавлял немножко корицы. И напиток получался остропряным, запоминающимся.

— Я скажу это всего лишь один раз, сынок, потому что об этом не принято говорить… Мне понравились твои стихи и очень понравились твои рассказы. Тебе надо поехать в Лахор. Там тебя ждёт место корреспондента «Гражданской и военной газеты». С редактором мистером Джойсом я уже договорился.

Редьярд кивнул. Собственно, он сам хотел попросить отца помочь с устройством на работу.

Просить, чтобы не посрамил меня, не буду. Знаю, что не посрамишь, — сказал Джон Киплинг.

20. «Гражданская и военная газета»

Это было славное время…

В декабре 1882 года молодой Киплинг приехал в Лахор — в древний город, расположенный на территории современного Пакистана, а тогда — дальняя северо-западная окраина великой Индии. Его встретил мистер Джойс, невысокий полный человек в неизменном пробковом шлеме и военных бриджах. Он и китель носил военный, но перешитый миссис Джойс под нестандартную фигуру мужа. Под мышками на кителе проглядывались вставки — у мистера Джойса был необъятных размеров «пивной» живот. Вместе с лысиной и вечно удивлёнными глазами на выкате получался уморительный портрет.

Редактор Джойс оказался милейшим человеком, который не просто работал в газете, он жил ею. Получив из Бомбея письмо отца Киплинга, в которое было вложено несколько рассказов Редьярда, Джойс с нетерпением ждал нового сотрудника. В том, что мальчик, безусловно, талантлив, он уже понял. Оставалось научить его премудростям репортёрской работы.

«Гражданская и военная газета» была сугубо колониальным изданием, рассчитанным на англоговорящих сотрудников миссии — не только на англичан, здесь было много индийцев, носивших такую же форму и владевших языком не хуже колонистов. Небольшой тираж, небольшой объём. Но газета выходила ежедневно и распространялась по всей стране, благодаря железной дороге — её выпуски продавались в вагонах пассажирских поездов, следующих по территории Индии.

21. Колонист и туземцы

Его сразу устроили по всем правилам — небольшой, но очень уютный домик с крохотным садиком, в котором вечерами можно было выпить чаю и выкурить трубку. Трое слуг — кухарка, садовник, в обязанности которого входил и присмотр за домом, и кучер при юной лошадке, впряжённой в лёгкую двуколку.

А ещё Киплингу полагался полувоенный френч, такой же, как у мистера Джойса пробковый шлем, стек, который Киплинг тут же где-то потерял, и здоровенный армейский «маузер» в оранжевой кобуре. Вместо пистолета Киплинг держал в кобуре плитку шоколада — вычитал где-то, что шоколад помогает восстановить зрение, попробовал, и понравилось, хотя зрение шоколад так и не восстановил.

Встречаясь по работе с местными чиновниками-индийцами, с простыми крестьянами и рабочими, Киплинг общался с ними на их родном языке. И это не могло не подкупать этих бедных, но гордых людей. Разговорившись, Киплинг часто получал приглашение на чай — в этой части Индии чай был возведён едва ли ни в культ. Вот тогда-то он расстёгивал кобуру и под округлившимися глазами индийцев (мало ли зачем англичанин лезет за оружием) доставал оттуда плитку английского горького шоколада.

Он быстро понял суть репортёрской профессии. И очень скоро умел «разговорить» даже самого мрачного, замкнутого собеседника. С индийцами Киплингу было проще общаться, чем с заносчивыми соотечественниками. Поэтому он быстрей вызывался на интервью с местными, чем на поход в департамент колониальных властей, хотя, конечно, бывал и там.

22. Лето в Гималаях

С лета 1883 года Киплинг стал выезжать в Симл — в городок у подножия Гималаев, где находилась летняя резиденция вице-короля Индии. В летние месяцы здесь собирался весь бомонд из Бомбея, Дели и западных городов. Здесь Киплинг познакомился со многими чиновниками, здесь же проводил время с отцом и матерью, которые приезжали в Симл вместе с колониальным начальством.