Бесплатный фрагмент - Редкий цветок

КИНОПОВЕСТЬ
идея киносценария

для фильма-погружения в 90-е…

Давно ли вы читали книгу, как смотрели фильм? Да еще и слышали музыку при этом?

Эта книга написана максимально приближенно к просмотру фильма, как идея киносценария для фильма-погружения в 90-е с шутками, приколами, цитатами из КВНа, фильмов и мультиков, которые мы тогда смотрели, книг, которые мы тогда читали, ставшими для нас классикой навсегда! И музыкой, которую мы тогда слушали, ведь именно музыка играет здесь огромнейшую, наиглавнейшую роль. Именно она и создает «эффект переброски» во времени. Именно музыка перенесет и полностью погрузит вас в то время, в ту эпоху…

А потому кликать на ссылки при чтении более чем рекомендуется. Ну или сканируйте QR-код и держите плей-лист под рукой.

(см. на стр. 11)

---

Мой опыт работы в биоэнергетике

говорит о том, что среди многочисленных нарушений, которые люди допускают в бескрылой приземленности повседневности, есть одно, самое тяжкое — это убийство любви в самых разнообразных проявлениях, все остальные нарушения вторичны и являются следствием отсутствия у человека любви к Богу, Вселенной, к родным, к детям, к природе, к людям.

С. Н. Лазарев

Все события, имена и образы героев являются вымышленными. Любое совпадение — незапланированно или случайно. Хотя… нет ничего «by chance» в нашем мире…

Пардон если в кого-то попала. Как говорится, «Я не хотела вас обидеть, случайно просто повезло.» :)))

Все мысли, идеи, темы и сюжеты из области эзотерики являются моим личным видением, восприятием и ощущением законов Мироздания. На истину не претендую и никому не навязываю. Лишь предлагаю задуматься…

Автор

***

P.S. Моему родному городу, вернее, его преображению, посвящается

---

Good evening.

This is the voice of Enigma…

In the next hour

We will take you with us…

Into another world,

Into the world of music, spirit

and meditation…

Turn off the light,

Take a deep breath…

And relax…

Start to move slowly,

Very slowly…

Let the rhythm be your

Guiding light…

***

Enigma — The Voice Of Enigma

---

***

— Нет, нет, нет, пожалуйста! Не надо… — испуганно шепчу я какое-то время, а затем отпускаю его, почувствовав, что он больше не дышит. От осознания этого накатывает какое-то тупое оцепенение.

— Ты убил его! — поднимаю я голову и перевожу ошарашенный взгляд на Толстолобика.

Тот тупо моргает, пытаясь сообразить, что произошло.

Некоторое время все пребывают в шоке, затем его свора приходит в себя и бросается к машинам.

— Погнали отсюда, Алекс! Валим! Быстро!

Толстолобик очухивается.

— Она поедет с нами! — хватает он меня за руку.

Я дико кричу и вырываюсь, он продолжает тащить меня к машине. Я упираюсь, колочу его куда придется, но он не выпускает меня.

Вдруг кто-то с силой отрывает его от меня и швыряет на землю. Тот катится кубарем, несколько раз перевернувшись, но затем проворно вскакивает и несется к своей «золотой побрякушке».

— Кирилл, не надо, оставь, ты убьешь его! — повиснув на Кирилле и не пуская его, кричит Ярик.

И вот тут я снова увидела Биста, вырвавшегося из него.

Волны какой-то нереальной, запредельной мощи, силы, агрессии, бешеной энергетики. Такого лица у Кирилла я не видела никогда — застывшая мертвая маска. Маска убийцы, который уже принял решение и которому теперь все равно.

Он пытается скинуть Рыжего, но тот крепко вцепился в него.

В ушах у меня стоит звон, я делаю несколько шагов по направлению к Спэйсу и вдруг вижу темно-бурое пятно, расплывающееся вокруг него. Фонари горят через один. В парке уже достаточно темно, тем более в это время года. Да еще и снег неожиданно растаял, обнажив заасфальтированные дорожки. Темно-бурое пятно на асфальте. До меня даже не сразу доходит, ЧТО это… А затем мои ноги подкашиваются, в глазах темнеет, я медленно опускаюсь рядом с ним на колени.

ЗА НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ ДО ЭТОГО…

1

Сентябрь 1996 года

Москва

Небо заволокли тучи.

«Наверное, завтра опять будет дождь, — устало подумала я. — Нет, как же все-таки я ненавижу Москву».

— Нет, ну ты даешь, Голуба! Ты, в натуре, никогда не мечтала стать моделью? — ошалело допытывался Рыжий.

Он никак не мог в это поверить.

— Да все девчонки просто спят и видят! Глумишься опять?

— Да нет, Ярусь, правда, не хочу. А на фига?

— Ну как же? А обложки модных журналов?

— С шикарными лимузинами, виллами и яхтами с загорелыми красавцами, — усмехаюсь я.

— Я тебе не верю! — останавливается у скамейки Ярик.

— Ох, блин, пережить бы, — улыбаюсь я. — Да мне правда фиолетово на всю эту глянцевую шумиху. Мне никогда не было интересно, какие шорты надела вчера Клаудиа Шиффер для игры в теннис. Это смешно.

— И богатой и знаменитой ты, конечно же, тоже никогда стать не мечтала? — хитро прищуривается Яря.

— Ну, на нехватку денег мне грех жаловаться. Славка мне ни в чем не отказывает, — пожимаю я плечами.

— Но это же ЕГО деньги, а не твои вообще-то. А накроется его бизнес медным тазиком вдруг, и че — отправишься на поиски спонсора? — хихикает Рыжий и тут же получает подзатыльник.

— Офигел?!

— Ладно-ладно, шучу, не дерись. Ну, а слава, известность нас тоже не прельщают?

— В какой области?

— На подиуме, в рекламном бизнесе, в кино, да мало ли где?

— Нет, на панель меня не тянет, — усмехаюсь я. — А уж в «Show-girls» тем более.

— Ах вот, значит, ты какого обо мне мнения?

— Да не о тебе, дурачок, а о структуре бизнеса в целом.

Ярик демонстративно плюхается на скамейку и отворачивается, скорчив обиженную морду.

Я понимаю, что переборщила, подхожу и сажусь рядом.

— Ой, шеф, а я вас вижу!

— Аналогично, — не смотрит он на меня.

— Да ладно тебе, Голуба. Ну че ты вредничаешь? — толкаю его плечом.

— Я с тобой больше не вожусь, — продолжает дуться тот.

— Окей, могу быть свободна, Ваше Модельное Величество? — делаю я попытку встать, но он дергает меня за руку назад.

— Вот ты противная! Тебе действительно так сложно мне помочь?

— У вас в театре нехватка моделей?

— Я же тебе объяснял — нет подходящей для меня. С моим уникальным цветом смотрится только светлый тон, темный их будет просто подавлять.

— И блондинки у вас, конечно, также закончились?

---

— Блондинка — тоже не то! Нужен именно твой оттенок — светло-русый с золотистым отливом. Golden sunset… on the beach… on our Black Sea, — корчит он мне преданную морду лица, закусывая губу.

— О, блин, как мой «русский» цвет называется, оказуется, — офигеваю я. — Столько лет жила и не знала. Все перекраситься собираюсь, да вот не решила только, в какой. Хотя, чего это я — в рыжий! Для усиления закатного эффекта. Однозначно, только в рыжий, без вариантов! — смеюсь я.

— Я тебе перекрашусь!

— Тебя не спросила!

— Ты не посмеешь затмить мою индивидуальность и неповторимость! Друзья, НАСТОЯЩИЕ друзья так не поступают! — становится в пафосную позу Яря.

Я начинаю хохотать:

— Ярусь, я тебя обожаю!

— Ну так что — договорились? — сразу же оживляется тот.

— Снова здоро́во…

— А я не отстану! Ты разве не замечала, как мы с тобой замечательно смотримся вместе? — продолжает паясничать он.

— А ты разве не обращал внимания, что я ростом несколько в модельный бизнес не вписываюсь?

— Да нормальный у тебя рост, плюс каблуки. Прокатит. Ну а для фотомодели рост вообще не важен.

— Ой, ну прямо комплекс неполноценности снял, гора с плеч! Что б я без тебя, Ярь, вообще по жизни б, блин, делала?

— Ты знаешь, Голуба, — подсаживается он ко мне рядышком, берет мои руки в свои, делает абсолютно серьезную мину и, преданно глядя мне в глаза, продолжает: — Я и сам… иногда… ну просто вот С УЖАСОМ задумываюсь над этим вопросом!

Сначала я ошарашенно смотрю на него, а потом мы снова начинаем ржать как ненормальные.

***

Второй год я в Москве, но все никак не могу привыкнуть к этому холодному и неприветливому городу.

Remember the Time By Michael Jackson — YouTube

В Сочи после школы я получила среднее специальное образование и наивно полагала, что этого мне по жизни хватит. Но родители почему-то считали по-другому.

---

Из Москвы примчался старший братец Славка и устроил кипиш:

— Быстро собирайся, завтра вылетаем, я за тебя с нужными людьми договорился — в МГИМО будешь учиться!

— Отвали, Макфлай! Какое еще МГИМО? Не хочу я больше учиться!

— Цыц мне, глупая! Ты что, не понимаешь, что это самый престижный вуз в стране? А тебя туда возьмут без экзаменов!

— Вот удружил — добровольно еще на пять лет каторги? НИ ЗА ЧТО! — отрезаю я.

— Ты с предками, типа, остаться хочешь? — выразительно смотрит он на меня. — Они тебя не достали еще разве?

Из-за стены доносится извечная ругань родителей.

— А ты как думаешь? — вздыхаю я.

— Ну так погнали в Москву. Спасаю тебя из замка драконов, считай!

— Не хочу больше учиться. Хочу жениться, — кривляюсь я.

— Ну это чуть попозжа. А пока рассматривай учебу, как вклад на будущее, в безбедную жизнь, — ехидничает Славка.

— Да мне и так неплохо живется в принципе, — пожимаю я плечами.

— А будет еще лучше! Выучишь языки — не помешает в жизни, по-любому, ну и пристроим тебя по дипканалам куда-нибудь в СШУ!

— Почему в СШУ?

— А ты что — уже передумала? А как же Диснейленд, Голливуд, Майкл, в конце концов? — кивает Славка на постеры Джексона по стенам.

---

— Так он женился, подлец, не дождался меня… — типа, вздыхаю я.

— Ничего, на нем свет клином не сошелся, и женихи в мире не закончились. Мы тебе другого найдем! На твой век Джексонов в Америке хватит! — заржал Славка.

Славка был старше меня на десять лет и постоянно пребывал в своем компьютерном мире. Программисты — народ вообще специфический, нам, смертным, непонятный. Мы и раньше с ним не были особо дружны и близки, теперь же в Москве он пропадал на работе днями, а часто и ночами напролет, как же — «творец будущего», как он сам себя называл.

С другом детства, Никитой, тоже отмороженным программутером, они основали компьютерную фирму, и бизнес неожиданно не пошел, а буквально взлетел в гору.

Они занимались переводом программ на русский язык, сотрудничали со многими фирмами по установке и обслуживанию компьютерных систем, разрабатывали и продвигали свои программы. Искали и привлекали талантливых программистов по всей стране — постоянно расширяли бизнес и открывали все новые и новые филиалы. Его не бывало дома неделями. Он постоянно торчал в офисе или в командировках, а я оставалась одна в четырех стенах, в чужом городе, без друзей и знакомых, с вечно серым небом за окном.

И если бы не Ярик, я, скорее всего, вернулась бы все-таки назад в Сочи. Я обожала этот город и ненавидела Москву!

---

Первого сентября я одиноко сидела в аудитории и, глядя на окружающую московскую публику, в основном состоящую из мажоров и деток «новых русских», уже сожалела о том, что вообще сюда попала.

И тут в аудиторию вошел какой-то рыжий пацан, и я просто уставилась на него, уверенная в том, что я его где-то видела.

Он заметил мой взгляд, «отягощенный хоть какой-то мыслью», как он сам потом выразился, подошел и сел рядом.

— Тут не занято?

— Да фиг его знает… — продолжаю я напряженно соображать.

— Ты на меня так странно смотришь, — улыбается он.

— Слушай, я тебя где-то уже видела, — щурюсь я, продолжая внимательно его разглядывать.

— Да ну? В девичьих снах… или грезах… возможно… — подмигивает он мне.

— Ну, на принца ты, допустим, не похож, — усмехаюсь я.

— Чего это?

— А принцы разве бывают рыжими?

— Ну в Ирландии, возможно, бывают.

— А ты че, типа, из Ирландии?

— Не-а, круче! У меня свое… Кавказское королевство в наличии… с резиденцией в Сочи!

— В смысле?

— Ну в смысле живу я там. Жил, вернее. Теперь пока туточки обитать планирую… на время учебы.

— Да ладно! — таращусь я на него. — Серьезно, что ли? Не может быть!

— Почему это? И че за странная риэкшн? — настораживается слегка он.

— Потому что я тоже из Сочи.

— Да ладно?..

— Прикинь?..

— Слушай, ну так это ж здоровски, что мы тут с тобой… завстречунялись!

— Да не сказала бы.

— Почему?

— Сижу обдумываю, не рвануть ли обратно… — хмыкаю мрачно я, обводя публику в аудитории выразительным взглядом.

— Ах, ты об этом? Раз, два, три, четыре — распальцовку делай шире… — выворачивает он пальцы веером.

— Три, четыре, раз, два — расступись, идет братва! — тут же подхватываю я, и, глядя друг на друга, мы принимаемся хохотать под недоуменные взгляды «толстолобиков» — так мы потом окрестили деток «новых русских».

После института мы возвращались домой и болтали без умолку.

С этого первого дня мы и подружились, и сразу скажу, что у меня в жизни не было такого друга! Никогда. Я и не подозревала, что между людьми бывают такие отношения.

Мы были просто друзья.

У нас всегда находился миллион тем для обсуждений, нам постоянно было что рассказать друг другу — и обсудить, и согласиться, и поспорить, и подискутировать, и поучиться друг у друга, ну или просто оборжать что-нибудь или кого-нибудь.

Он все время раздобывал где-то «Красную Бурду», и мы визжали с ним как ненормальные, когда читали этот журнал.

Roxette — Joyride

Мы прикалывались со всего, вечно ржали с наших, только нам понятных по «Бурде» и КВНу, приколов и пошутилок. Нас поэтому мало кто вообще понимал — москвичи поначалу довольно странно на нас реагировали, а мы специально над ними издевались.

Например, Ярику могла прийти в голову идея строить из себя влюбленного идиота. Он залезал на парту и с такой силой любви в голосе читал мне стихи Маяковского, что все остальные просто рыдали, а я, еле сдерживая смех, смотрела на него полными восторга глазами.

Нас вообще долгое время считали влюбленной парочкой, так как многие просто не понимали наших прогулок в обнимку по коридорам института, что для него было абсолютно нормально, — какие проблемы? Что, кстати, даже играло мне на руку, спасая от повышенного внимания мажоров с «толстолобиками», — типа, я была занята. А Яруся это активно, типа, изображал.

Но мы были просто друзьями, во что никто не верил!

«2 unlimited», как нас все называли.

За все это время мы с ним ни разу не поссорились. Ругались иногда, конечно, но до ссор дело не доходило. Он всегда находил выход с помощью какой-нибудь шутки.

Такого заразительного смеха я не слышала никогда и ни у кого. Даже если ты не хочешь, через пару минут вот просто, ну все равно, будешь гоготать вместе с ним. Как он это делал? Не знаю.

— Лю-Лю, не ругайся на меня. Ну я же у тебя хороший… в общем и целом… Ну если разобраться-то, — закатывает он глазки в потолок.

— Да уж, подарок Вселенной, какой поискать, — хмыкаю я.

— Ну так уто ж! Слушай, и за шо я в тебя такой влюбленный? Уси-пуси, моя сладкая коврижечка, — тут же лезет он обниматься, так как лучшая защита, по его мнению, это ОБНИМАНИЕ. В чем он был недалек от истины.

— Ты мне наследного принца Рупрехта из «Отпетых мошенников» напоминаешь со своими вечными обнимульками, — прыскаю я.

— А ты мне тогда «Шакала» оттудава же! Такая же непростая бэйба при всем твоем наивно-придурашенном виде, — принимается ржать и он.

— Ах ты паразит! — отпихиваю я его.

— Шучу, шучу, не дерись! Труля ты моя и конзюма к тому ж! — хохочет он, снова сгребая меня и прижимая к себе. — You truly consumed my thoughts, my beyba, — стряпает Яруся придурковатую рожу влюбленного идиота, и мы снова визжим с ним с очередной дебильной фразы очередного любимого фильма.

Savage Garden — Truly Madly Deeply

И, глядя на эту прикольную рожу, я просто не могла долго дуться. Я ему так и говорила:

— Ты знаешь, что у тебя прикольная рожа?

— Никак не въеду, это комплимент или оскорбление? — удивленно приподнимал он бровь.

***

Все называли Ярусю «Рыжим». Он не обижался, просто привык.

Его густые, ярко-рыжие волосы, темно-карие, почти черные глаза и детские щеки приводили меня в бешеный восторг. Он мог рассмешить меня одним своим видом.

Я обожаю людей, с которых смешно, просто от одного их вида, типа Пьера Ришара или Юрия Никулина.

В Москве он жил у тетки, но у него была и своя отдельная квартира. Родители постоянно мотались из Сочи в Москву — у них был какой-то бизнес на два города, и за чадом присматривала мамина двоюродная сестра.

Ярик тоже был не из бедной семьи.

Под Москвой они купили дачу. На двадцатилетие в прошлом году, в связи с поступлением в институт, ему подарили машину — красную BMW. Но ему и в голову не приходило понтоваться: «А зачем? Вот еще глупости — время тратить!» За это я его и обожала.

Наши дома стояли неподалеку — их как раз и отделял парк, что позволяло нам часто совместно готовиться к зачетам и экзаменам. Мы любили гулять по нему. Он чем-то напоминал нам о Сочи, нашем вечнозеленом городе, по которому мы оба очень скучали. «Наш маленький Дендрарий» — назвали мы этот парк.

***

— Ну так что, мы договорились? — оторвал меня от воспоминаний голос Ярика.

Не так давно он устроился на работу в какой-то современный Театр мод с каким-то новым, необычным подходом в демонстрации моделей и показов коллекций и подрабатывал там моделью в свободное от учебы время. И вот теперь его посетила новая «идея фикс» — затащить туда и меня.

— Отвали, Макфлай! — устало смотрю я на него.

— И не подумаю! Программируй давай, Док, свою машину на Бейсике, — прыскает он.

— Тем более, что я умею? — усмехаюсь я.

— Короче, выставляй давай, Голуба, таймер на LP — и погнали!

— На SP качество лучше.

— Зато на LP больше влезет!

— Какой ты жадный, однако.

— Я не жадный, я — дОмОвитый, — ржет он, изображая Кузьку. — Сколько раз тебе повторять? Ой, бяда-бяда, ОгОрчение!

— Куда погнали-то? В 2015-й — как в фильме?

— Ага, на Хиллдэйл одним глазком глянуть.

— Тогда уж лучше в Сочи, — грустно улыбаюсь я.

— Как скажешь, моя Пупочка. Главное — погнали! Пацики, айда жечь кастрики! — хохочет он, обнимая меня за плечи.

— Вот прицепился.

— Да, и не отстану! Хорош выделываться, Голуба!

— Да не выделываюсь я! Завтра зачет, а тут еще ты со своими глупостями, — хмурюсь я, глядя в серое небо.

— Значит так, я тебе помогаю с зачетом, а ты завтра идешь со мной! Abgemacht? Тем более теть Клау пирожков напекла, — выразительно подмигивает он мне.

— Кажется, дождь начинается, — ловлю я ладонями первые капли.

— Пятачок, у тебя зонтик с собой?

— Нет, кажись, я его дома забыл.

— А воздушный шарик?

— Тебе какой — синий или зеленый?

— Фиолэтовый, — тащит он меня за руку, и мы несемся через парк, смеясь и шлепая по лужам.

A-ha — Take On Me

***

Дверь открыла тетя Клава — теть Клаудиа, как Ярик ее называл, дико обрадовалась мне, так как я давно уже, по ее мнению, — неделю (!!!) к ним не заходила:

— Алисонька, Голуба наша, совсем нас позабыла, не заходишь вообще, милок! — тут же принимается, как обычно, причитать она.

— Ну что Вы, теть Клав, как можно? Но Вы ж понимаете, мы же учимся: зачеты — семинары — библиотеки — экзамены, будь они неладны! — всплескиваю я руками, как теть Клава, и зыркаю на Ярю.

Тот собирает морду «в кулачок», чтобы не разоржаться, как обычно.

— Мы ж, студенты, народ подневольный, — продолжаю я, повторяя наш извечный с ней диалог и снимая куртку и обувь в прихожей.

Ярик, стоя за ней, изображает игру на скрипке с проникновенным выражением на морде.

Я прыскаю первая, не выдерживая, как всегда.

Теть Клава резко разворачивается и принимается лупестить его полотенцем.

— Ярька, паразит такой, ничего святого! Дай мне с Алисочкой пообщаться, охламон! Как у вас там учеба? Все хорошо?

— Конечно, теть Клав, грызем гранит науки, — улыбаюсь я.

— Теть Клаудиа, усэ под контролем! Ну ты ж «у курсе»: орешек знаний тверд, — весело хохочет Яруся, уворачиваясь от полотенца. — Но мы его упорно разгрызаем, аки белочки, ну или бурундучки. Да, Гаечка? — подмигивает он мне.

Конечно, мой Толстопуз, — прыскаю я.

— Где? Чего это? — удивленно разглядывает он свой живот. — Нету у меня бирбауха!

— Ну пока нет. Так еще ж не вечер! С таким аппетитом-то, Лапуль, — хихикаю я.

— Но-но, я попрошу! У меня просто молодой, растущий организм, как тебе известно, — закатывает он глазки в потолок.

— Как нам всем известно! Вечно растущий, я бы добавила! — продолжаю веселиться я.

— Не, ну ты вконец офигела, подружка!

— Шучу, Голуба, расслабься! — хохочу я. — Предпочитаешь быть моим фанатом Дэйлом? Или Вжиком?

— Не, Рокки! Сыр! Or rather — «The eye of the tiger»! — ржет он.

— Мой ужас, летящий на крыльях ночи! — растопыриваю я локти, изображая плащ.

— Ну-ка, от винта! — тут же подхватывает Яря.

— Ой, дети!.. — вздыхает теть Клава. — Вам бы еще мультики смотреть!

— Да в куклы с танчиками граться? — заканчивает он ее извечную присказку, за что тут же снова получает полотенцем. — Все-все, нету времени на твои глупости, теть Клау! Мы заниматься! Тащи давай свои суперпирожки лучше! — посылает он теть Клаве воздушный поцелуй, подталкивая меня в направлении своей комнаты.

— Эх, Малыш, попадешь к вам в дом, научишься есть всякую гадость!.. — прыскаю я, но так, чтобы теть Клава не услышала.

— Посмотрю я, как ты щас эту гадость за обе щеки уплетать будешь, Карлсончик дорогой, — хмыкает Яруся.

A-ha — The Sun Always Shines on T.V.

Мы пьем чай с пирожками в его комнате, и Яря что-то втирает мне по истории США.

Я сижу на тахте, по-турецки поджав под себя ноги, и смотрю в окно.

— Лю-Лю, ты меня че — не слушаешь?

— Нет, Ярусь, слушаю, — отрешенно отвечаю я.

— Да нет, ты явно где-то далеко.

— Слушай, насколько все-таки это свободная страна. И как американцы ей гордятся.

— Мы тоже гордимся своей.

— Что? Этот беспредел и беззаконие — им, что ли, гордиться? Ты совсем, что ли, поехал?! Вот уж точно — але, Макфлай! Anybody home?

— Да у нас одна только теть Клаудиа своим полотенцем пол-армии разгонит!

— Да уж… раз своей армии больше нет… без теть Клаудии явно не обойтись, — усмехаюсь я. — Может, хоть она порядок в стране наведет, наконец-то?

— Ты че это? Опять бузишь, Кеша?

— Да надоел этот бардак! Тебе нет?

— Ой-ой, че, брудер Луи снова попер? Прям слышу его выражансы.

— Да причем здесь брудер Луи, может, я и сама так думаю!

— Может?

— А что? Будешь опять отрицать очевидное?

— Родину вообще-то не выбирают.

— Ну да, типа, где родился — там и сгодился?

— Именно. И даже если это сейчас звучит глупо, я верю в Россию. Это действительно великая страна!

— Была.

— И будет!

— Патриот…

— Да. И горжусь этим. А ты разве нет?

— Нет.

— И ты бы уехала жить в Америку?

— Запросто, — отвечаю я не задумываясь.

— Медом вам всем в той Америке намазано, что ли? — бормочет Яря чуть слышно.

— Что? — смотрю я на него удивленно.

— Ничего. Голливуд будет у твоих ног, говорю! — усмехается он.

— Ну это само собой, — развожу я руками, состроив томную мину.

— Come here, baby! Say you’re leaving on a 7:30 train and that you’re headin’ — Оut to Hollywood! — орем мы с ним вместе любимую песню, снова весело хохоча.

— О, а подготовку к карьере начинаем завтра! — тыкает он в мою сторону пирожком.

— Посмотрим.

***

Утро. Собираюсь в институт — ношусь по квартире, как свихнувшийся таракан. Под окном сигналит машина.

Славка стоит в дверях, потягивается и недовольно ворчит:

— Да хватит перед зеркалом вертеться — иди уж! А то твой жо́них опять весь дом перебудит.

— Он мне не жо́них! — ору я. — Сколько можно повторять?

— Да ну? А кто? — ехидно щурится братец, типа, в первый раз слышит.

— Друг!

— А, ну да, ну да… Все всегда и обычно с дружбы именно и начинается. Так что не расслабляйся там, Голуба, и держи ухо востро. Вернее, не ухо вообще-то… если призадуматься и разобраться, — гогочет Славка.

— Щас схлопочешь! Зависнет твой «Нортон Коммандер», и надолго!

— Вах, баюс, баюс, баюс… — почесывается тот. — И смотри, чтоб никаких мне там «рыженьких потомчиков»! По крайней мере, до окончания института!

— Что? Ты совсем там уже, что ли, берега попутал со своими программутерскими алгоритмами? — принимаюсь я швыряться в него тапками.

Тот довольно гогочет, уворачиваясь.

Опять сигналит машина.

— Что ж, свезло тебе снова, брудер Луи! — поворачиваюсь я у двери к Славке. — Времени у меня нет, а то б я тебе устроила форматирование дискет! И по полной причем, блин, программе!

Бегом спускаюсь по лестнице. Выскакиваю во двор, запрыгиваю на переднее сидение, быстро чмокаю Ярю в щеку, он меня тоже.

— Мы когда-нибудь приедем в институт вовремя?

— Не судьба, — пожимаю я плечами.

— Да, это был «калор стэй»? — просыпается он.

— Конечно, Ярусь. Мог бы и не спрашивать, сам прекрасно знаешь.

— Да, а вдруг тебе опять захочется поприкалываться? От тебя вечно не знаешь, чего ждать, — принимается ворчать чего-то вдруг он.

— Оба-на, ты сегодня такой вредный, потому что у тебя велосипеда, типа, нет? — прыскаю я.

— Зачем он мне? На багажнике тебя катать?

— Ну да, твоя бибика покруче явно будет. А я сяду в кабриолет! И уеду… — затягиваю вдруг я. — Партия, дашь порулить? — вцепляюсь я в руль, пока мы стоим на светофоре.

— Перебьешься! — снимает он мою руку. — Пристегнись лучше.

— Да не угроблю я твою любимицу. Может, и в институт как раз не опоздаем в таком случае, — подмигиваю я ему.

— Ну да, день на дороге или, скорее, в отделении проведем в результате!

— Ой, да ладно тебе. В тот раз все ж обошлось. Даже почти без царапин, — делаю я невинную мордочку.

— Почти? — недовольно зыркает он на меня.

— Ну лак для ногтей такого цвета в моей коллекции присюсьвовал, — пожимаю я плечами.

— Иди ты на фиг, мастер твою класс! Права́ сестренке брудер Луи купил?

— Ни фига, сама сдавала! В Сочи еще! Не водила потом долго просто.

— Вот и не води дальше! В целях безопасности Вселенной, да даже Галактики!

— О-ля-ля, наша Голуба сёдни не в духе. Че случилось?

— Ничего, все нормально. Что ты решила насчет Театра мод? Ты идешь сегодня со мной?

— Ярь…

— Так, только не начинай сначала! Красота должна принадлежать народу, ты знаешь это?

— Да, если народ в состоянии ее оценить!

— Не выкручивайся. Я на тебя обижусь!

— А вот это уже шантаж.

— А хотя бы и так!

— Слушай…

— И не собираюсь! Отвечай: да или нет?

— Хорошо, хорошо, я пойду с тобой, вымогатель.

— Йо-хо! Not a broken heart, now we’re gonna start! It’s for me and you, let the dream come true, — принимается он подпевать песне D. J. Bobo по радио, тут же вмиг повеселев.

— Хитрый маневр, — усмехаюсь я.

DJ BoBo — Let the dream come true

***

Вот уже полчаса мы с Рыжим спорили, что мне надеть. Он доказывал, что мини-юбку, я — что джинсы в обтяжку.

— Ну вот че ты вредничаешь?! Ты же не знаешь моего шефа! — размахивает он руками.

— Это ты не знаешь мужскую психологию с точки зрения женской!

— Чего? — приподнимает он бровь. — Это как это? Голуба, сама поняла, че ляпнула-то в очередной раз? — прыскает Яря. — «Хару-Мамбуру», чисто конкретно. Ну как обычно, впрочем, — ржет он.

— Если я приду, как все ваши «синди» в юбке, то не буду ничем от них отличаться. А джинсы — это нагло, я понимаю, но оригинально!

— Оригиналка, — усмехается он. — Упертая, блин, как тумбочка!

— Милый, купи мине тумбочку! — начинаю веселиться я.

— Я не могу без ней жить? — подхватывает и он.

— Купишь? А то никуда не пойду! — становлюсь я в позу.

— Куплю-куплю, и красные туфли в придачу, моя Пупочка, — ржет он с любимой фразы дебильного анекдота.

— Почему красные? Давай тогда уж лучше фиолетовые в крапинку, — продолжаю я ломать комедию.

— Да хоть серо-буро-пошкарябанные!

— Ну а этот вариант тем более, только с джинсами-резинками — однозначно!

— О гос-с-спади! Женская логика!.. — закатывает он глаза в потолок. — Короче, тебе фиг че докажешь с твоим вечным «Всрамся, но не дамся», — в сердцах машет он руками. — Надевай че хочешь, а то опять опоздаем! — недовольно смотрит он на часы.

Я быстро выскакиваю в свою комнату и возвращаюсь в изумрудной водолазке, «джордашах» и в туфлях на шпильке.

— Идем, — говорю, натягивая короткую замшевую куртку.

Рыжий стоит, открыв рот:

— Епть!.. И биться сердце перестало… Who is it, ё-моё? Потрясно выглядишь, Голуба! Хороша… ну прямо вот до безобразия… а также во время безобразия и после безобразия!.. — прыскает он.

— Погнали, пока не передумала, безобразник! — смеюсь и я с ним.

— Походкой от бедра, помнишь? — приподнимает он палец, выразительно глядя на меня.

— Как на фотосессиях репетировали?

— Именно! Попу только не вывихни, как обычно! — гогочет он, уворачиваясь от моих щипков. — Лёлик, только без рук!

— Сейчас огребешь по полной, блин, программе, Болек!

***

В дверях Театра мод сталкиваемся с каким-то высоким крупным парнем.

Sandra — Heaven Can Wait

— Привет, — кивает ему Ярик.

— Привет, — пропускает он нас вперед. — Ну что, нас ждет сегодня очередная серия мексиканского сериала? — усмехается он, насмешливо глядя на Рыжего.

— Ну зачем же так сразу? Я ее привел! — светится от гордости тот. — Вот, познакомьтесь: это Кирилл — наш инструктор по танцам и немножко хореограф, — поворачивается ко мне Яря улыбаясь.

Я в это время рассматриваю Кирилла: крупный, высокий, под два метра, спортивного телосложения. Ему лет 25. Короткие каштановые волосы, красивое лицо с правильными чертами. У него темно-карие, завораживающие глаза. Взгляд изучающий и какой-то немного грустный, задумчивый. Приятная, располагающая улыбка.

Я отмечаю про себя, что он красив — не просто симпатичный, а именно красивый какой-то сильной, мужественной красотой. На него хочется смотреть.

— Алиска, можно и Лю, и Лю-Лю, и Лёлик, и Голуба — кому как нравится, короче, да, Лапуль? — продолжает Яря, обнимая меня за талию. — Моя подру-у-ужка, — вытягивает он губы трубочкой, преданно глядя на меня.

— Не паясничай, Голуба, — поворачиваюсь я к нему.

— Это я паясничаю, Голуба? — изображает возмущение тот.

— Нет, я! Жю сью лю лю гри, бонжур Шаперон руж! — типа, пугаю я его как в любимом детском фильме.

— Но, сэ муа лю лю гри, а вот ты — именно Шаперон руж.

— Но, сэ муа лю лю гри, а ты — кот! Сэ туа лю ша!

— Ну а я че сказал? Вот вечно тебе лишь бы поспорить со старшими!

— Ах ты! Взросляк тоже мне, блин, год разницы! — замахиваюсь я на него.

— Тихо-тихо, ну что ты? Руки прочь от ведущей модели страны! — отскакивает от меня и хохочет Рыжий, да, как обычно, так заразительно, что мы начинаем смеяться вслед за ним.

— Мы тебя уже очень давно ждем, — улыбается мне Кирилл.

Вопросительно смотрю на Ярю.

— Ну, у нас просто уже почти вся программа отработана, остались недоделанными только несколько моих выходов. Они мне все пытались Изольду навязать, но я их убедил, что приведу тебя. И вот они уже неделю ждут, — объясняет тот.

— Ты молодец, конечно. Ну а если бы я не согласилась?

— Я бы на тебя очень обиделся!

— А почему бы ты не согласилась? — разглядывает меня Кирилл с интересом.

— Видите ли, товарищ хореограф, — поворачивается к нему Яруся, озорно поглядывая на меня. — Перед вами уникальный экземпляр. Барышня никогда не мечтала стать моделью, а когда ей дают шанс, еще и выделывается: типа, вах, ну она не знает… Хочу-ли-я?.. Могу-ли-я?.. А! Магнолия! — продолжает кривляться тот. — Ай! Больно! — отскакивает он от меня, потирая руку. — Ну вот, опять синяк будет, хорошо у нас сейчас зимняя коллекция! Ты ж думай, че делаешь-то, Голуба! Так и весь показ загубить на корню можно же! — продолжает причитать он, выразительно размахивая руками.

Мы с Кириллом смеемся, глядя на него.

— Вы сейчас куда? — спрашивает Кирилл.

— К Валерке.

— Так его нет, кажется, сегодня.

— Как нет? Я ведь должен ее сначала к нему отвести.

— Ну слышал вроде так. Хотя, может, он позже подойдет, пойдем пока на репетицию. А Голуба посидит, посмотрит, может, ей и не понравится, — смеется Кирилл.

— Ну хватит мне ее запугивать! Я и так ее еле сюда затащил.

— А я думал, ты прикалываешься, что она не хотела стать моделью, — искренне удивляется Кирилл.

— Да, не хотела! — не выдерживаю я. — И ну вот совершенно не расстроюсь, если ваш Валерка меня не возьмет! — начинаю раздражаться я.

— Все, все, идем в зал! — моментально реагирует Яря. — Иль фот алле а травер ля форэ! Цигель-цигель, ай-лю-лю… да, Лю-Лю? — ржет он, подталкивая нас в спины.

***

Я сижу на третьем ряду с краю и равнодушно смотрю на царящий на сцене хаос.

Девочки, все поголовно, в шортах и мини-юбках носятся по сцене и явно рисуются перед пацанами, которые оживленно спорят о чем-то своем, не обращая на них внимания.

Я замечаю, что девчонкам не больше семнадцати, причем почти всем. Пацаны постарше — всем явно больше двадцати.

На подиум поднимается Кирилл, Ярик что-то оживленно ему рассказывает. Кирилл смеется.

Девочки всем скопом бросаются к нему и начинают вопить все разом, что им что-то не нравится, причем каждая из них стремится привлечь его внимание. Из отдельных воплей я понимаю, что одной не нравится «выходить за Настей», другой просто не нравится ее выход, третьей подавай другого партнера и так далее и в таком же духе.

Кирилл молча и устало слушает эти вопли, видимо, не в первый раз. Ярик пытается их отогнать и что-то кричит, но те продолжают вешаться на Кирилла и что-то требовать. Он беспомощно озирается вокруг, потом все-таки не выдерживает и орет:

— Да тихо вы, блин! Мне это уже надоело! Сколько раз вам повторять? По организационным вопросам к Стасу! Я этим не занимаюсь!

«Синди» опешили. Оказалось, что он на них вообще не повышал голос, но сегодня он чем-то раздражен.

В зал вбегает какой-то мелкий человечек, весь какой-то немного нелепый и смешной, в ядовито-зеленой водолазке и солнцезащитных очках на пол-лица, и начинает орать с места в карьер:

— Так — снова здоро́во?! А ну все брысь от Кирилла! Живо! Взяли моду — массаж ему делать! У нас тут Театр мод вообще-то, а не массажный салон, вашу дивизию! Быстро по местам!

Но, заметив вдруг, что все и так уже отпрянули от Кирилла, слегка успокаивается.

Тут Ярик хлопает Кирилла по плечу и начинает ржать:

— Классно ты их! Давно так надо было! Я все время удивлялся, как ты их терпишь? Девчонки, а я вот не против массажа абсолютно! Мне спинку почешете? Мур-мур-мур! — подмигивает он им и тут же распускает руки, сгребая в охапку и прижимая к себе сразу несколько моделек.

Пацаны смеются тоже, «синди» обиженно отходят, но Кирилл остается мрачным.

— По местам, я сказал! Отставить бесцельные брождения по сцене! У меня сегодня времени в обрез — алюминёвые балки завезли под новую коллекцию! — продолжает командовать этот Мелкий.

Сам усаживается на первый ряд по центру.

— Может, сегодня без разминки? — раздается чей-то голос.

— А для особо умных чугунёвые балки тоже в наличии! С разминкой, но короткой. Повезло вам сегодня, а то б я вас всех на разгрузку припахал, — ржет он со своей, только ему понятной, шутки. — Ладно, проехали! Кирилл, начинай!

Этот Мелкий оказался режиссером всего этого действия. Его звали Стас. Невысокий рост ничуть не мешал ему вовсю командовать всеми, что у него, кстати, неплохо получалось, — комплекс Наполеона всегда успешно срабатывает практически в любом бизнесе, как я не раз замечала. Яркая одежда, драные джинсы и вечно какие-то нелепые аксессуары — ему нравилось оригинальничать и выделяться из толпы.

C-Block — So Strung Out (The Distance & Riddick Edit)

Разминка представляла собой быстрый современный танец, состоящий из различных танцевальных движений, иногда даже довольно-таки непростых, которые, как потом оказалось, все входили в программу показа коллекции.

Всем этим делом руководил Кирилл, причем очень даже неплохо, он хорошо двигался, видно было, что он профессионально занимался танцами. На него было приятно смотреть. Какая-то особая, мужская энергетика исходила от него волнами. Он завораживал. Что-то странное, необъяснимое искрилось в нем. Такого я еще не видела.

Мелкий тем временем, повертевшись по сторонам, замечает меня и отправляется ко мне выяснять, в чем дело.

Ярик спускается со сцены и, подбежав к нам, объясняет, кто я. Стас, приспустив очки, внимательно смотрит на меня, надувает пузырь из жвачки и усмехается:

— Так вот ты какой, цветочек аленькый… Ну хоть не наврал про свою Голубу, и на том спасибо, — поднимает он взгляд на Рыжего. — Ладно, пусть остается, поживем — увидим… Смотря с кем поживем… Бубен, надеюсь, захватила? Без бубна у нас никак! — глядит он, нахмурившись, на меня.

— Чего? — не въезжаю я.

— Стасян, хорош придуриваться. Полегче давай для начала — сам знаешь реакцию нормальных людей на твои сверхоригинальные шутки!

— Чья б корова… молчала!.. — довольно ржет Стас и отправляется на свое место.

Яря тоже пытается смыться, но я хватаю его за руку.

— Ты куда меня привел? На аэробику, что ли? — наезжаю я на него.

— Сиди, потом все увидишь, главное, первый кастинг у суперпрофи ты прошла, а у него глаз-алмаз! — довольно подмигивает он мне и возвращается на сцену.

Через десять минут Стас хлопает в ладоши, останавливая разминку:

— Хватит! Поехали дальше!

Кирилл спускается со сцены и садится рядом с ним. Все уходят за кулисы.

Madonna — Vogue

George Michael — Too Funky

Под быструю танцевальную музыку выходят по двое-трое моделей и не просто бродят по сцене, а танцуют. Показ моделей построен, как спектакль. Но сейчас, конечно, без демонстрации коллекции, просто репетиция всех передвижений по сцене. По мере все новых вариантов действие усложняется, прямо школа спортивных танцев в стиле «Тодес-лайт».

Особенно мне нравится выход Яри с двумя сестрами-близняшками. Они двигаются лучше всех остальных, даже Мелкий на них меньше покрикивает. На остальных же он орет, не переставая, — ему все не так.

— Не та нога! Нога, я сказал! Опять не с той ноги пошла — потому-то они у тебя и заплелись, как обычно! Денис, отстаешь! Музыку хоть кто-нибудь слушать будет вообще, вашу дивизию, или как? Где улыбка? Вы что — на похоронах? Ну и че лыбимся без причины на развороте? Развернулся — улыбнулся, не ранее! Понять реально — нереально, че ли? Не так, боже мой, ну не так! Да не нервируйте же меня! Неужели так сложно запомнить это движение?! Кирилл, пойди покажи!

Все это время Кирилл флегматично сидит рядом, в то время как Стас постоянно вскакивает, особенно когда чем-то недоволен, стаскивает очки, швыряет их в проход между креслами, поднимает и снова водружает на нос. В увлечении творческим процессом раздирает джинсы еще сильнее, но даже не замечает этого.

Кирилл поднимается на сцену, спокойно объясняет движения под счет 1-2-3-4, проходит пару раз вместе с парнями, пока они не уясняют, что делали не так, по мнению режиссера. Даже я с моим музыкальным кретинизмом понимаю, что все не так уж и сложно, как мне показалось поначалу. Даже хочется присоединиться. Мне определенно нравятся идея и постановка проекта.

— Так, все, Кирилл, спускайся, продолжаем, — распоряжается Стас.

Кирилл спускается со сцены и направляется в мою сторону. Подходит и садится рядом:

— Ну как?

— Мне нравится. Оригинально. Не люблю, когда манекенщицы просто болтаются по сцене.

— Да, это действительно очень скучно, — усмехается он.

— А ты че сегодня такой злой?

— Откуда ты знаешь, что только сегодня? Может, я всегда такой злой?

— Нет.

— Нет?

— У тебя глаза добрые, — улыбаюсь я.

— Разве? Вывели они меня просто сегодня.

— Неужели не приятно, когда столько красивых девушек откровенно тобой восхищаются?

— Кто — эти малолетки? Где они их только понабирали? — смеется вдруг он.

— А по сколько им?

— Близняшкам только, по-моему, 18. Остальным еле-еле 15.

— Пятнадцать?! Ни фига себе, это они все еще школьницы? — офигеваю я. — Поздновато начинаю в свои 20.

К нам подходит Ярик, так как их уже отпустили.

— Стас угарцевал ужо. Прикинь, он сказал, что Валерки неделю не будет, он уехал, — смотрит он на Кирилла.

— Что будем делать?

— А кто вместо него?

— Арнольд, — хмыкает Кирилл.

— Пойдем к нему.

— Я бы на твоем месте этого не делал, — поднимается он.

— Но у меня нет другого выхода, — задумывается Яря.

— Сам смотри. Заходите тогда вдвоем.

Они отправляются переодеваться.

2

Кирилл сидел на перилах лестницы у кабинета Арнольда.

Я мельком взглянула на постеры моделей на стенах и повернулась к нему:

— Его и правда зовут Арнольд?

— Нет, это мы его так называем.

— Почему? Он похож на Шварценеггера?

— Нет, скорее, на Дени де Вито, — мрачно усмехается Кирилл.

Дверь открывается, и из нее высовывается Ярик.

— Заходи.

Я вхожу в кабинет, здороваюсь.

Маленький, толстый, лысый и уже в возрасте мужичок сидит, развалясь, в кресле. Хитрые маленькие глазки с интересом разглядывают меня. Ярик молча стоит рядом со мной.

Толстяк поднимается из кресла и направляется ко мне. Нагло берет меня за локоть, поворачивает, потом зачем-то несколько раз обходит вокруг меня, останавливается.

— Ярик, оставь нас.

— Но…

— Твое присутствие при подписании контракта не обязательно, — хмыкает толстяк, выразительно глядя на Ярю.

— Но желательно, — мило улыбается ему тот и кладет мне вдруг руки на плечи.

— С чего вдруг? Что за недоверие, не понял?

— О чем Вы, шеф? Ваш авторитет непререкаем и неоспорим.

— Иди в коридоре погуляй, говорю. Не беспокойся, много времени это не займет, — снова окидывает меня Арнольд оценивающим взглядом.

— Тем более, чего мне туда-сюда бегать? — принимается вдруг канать под дурачка Рыжий.

— Будешь делать то, что я тебе скажу.

— В честь чего это?

— А зарплату тебе кто платит, новобранец? Упал-отжался! — глядит он выразительно на Ярика.

— Бухгалтерия вообще-то платит.

— Ну вот и сгонзай туда пока — подпиши ведомость.

— Так вчера ж уже все получил и все подписал.

— Ну так еще раз переподпишешь, значит! Не понял. Тебе че — работать у нас надоело, что ли? — начинает раздражаться вдруг Арнольд.

— Подожди меня в коридоре, — спокойно киваю я Ярику.

Тот бросает какой-то странный взгляд на Арнольда и выходит из кабинета.

— Зачем ты оставил ее одну? — поднимается ему навстречу Кирилл.

— Он меня просто выставил, — слегка растерянно глядит на него Ярик.

— Я бы свою девушку не оставил наедине с этим старым козлом! — раздраженно передергивает плечами Кирилл.

— Она не моя девушка.

— Что? — не понимает Кирилл. — Ты ведь сказал…

— «Моя подруга», сказал я, а не моя девушка. Мы просто друзья.

— У вас что-то было раньше?

— Нет. Абсолютно. Она мне как сестра. Младшая сестренка. Оберегаю и защищаю по-братски: гоняю от нее толстолобиков и мажоров в институте. Ты не представляешь, какой у нее успех, — усмехается он. — Красивая девочка? — подмигивает он Кириллу. — И неглупая к тому же. Прикинь, бывает и так.

Кирилл удивленно смотрит на него и только было собирается что-то сказать, как вдруг резко распахивается дверь, и я с воплем: «Да пошли вы все на хрен вместе с вашим Театром!» вылетаю из кабинета и мчусь мимо них вниз по лестнице.

Ярик недоуменно глядит на Кирилла. Тот первый очухивается:

— Беги быстро — догони ее!

А сам заходит в кабинет и закрывает за собой дверь.

У окна стоит раздосадованный Арнольд.

Кирилл молча направляется к нему, подходит, спокойно приподнимает его за отвороты пиджака и встряхивает.

— Если еще хоть раз я услышу, что ты пристаешь к девчонкам, старый пердун, тебе не поздоровится. Ты понял?

Арнольд болтает в воздухе ногами и зло смотрит на Кирилла.

— Пусти.

— Ты понял? — спокойно повторяет тот.

— Пусти, сказал! Тебе работать у нас надоело, что ли?

Кирилл опускает его на пол.

— Вы нуждаетесь во мне гораздо больше, чем я в вас.

— Незаменимых у нас, как известно, нет. Тем более с таким… неоднозначным прошлым… — хмыкает Арнольд.

— За совращение малолетних у нас предусмотрена статья, если ты не в курсе. И Валерка тебя, по-моему, уже предупреждал, и не раз.

— За собой следи, специалист… по уголовному кодексу. А со своим компаньоном я разберусь сам.

— Последнее предупреждение, теперь уже от меня.

— Ой, как страшно! А ты давай — стукни ему! Ну или меня. В этот раз тогда уже точно сядешь, — нахально ухмыляется Арнольд.

Лицо Кирилла вдруг меняется, он резко хватает заместителя директора и с силой впечатывает его в стену у окна. Тот испуганно вскрикивает, а затем съеживается, пытаясь закрыть голову руками. Кирилл резко приходит в себя, вновь становясь прежним, выдыхает и разжимает руки. Арнольд падает на колени. Кирилл поворачивается и выходит из кабинета.

— Понабирали уголовников, — зло цедит Арнольд, поднимаясь, вслед Кириллу.

***

Я выбежала из Театра на улицу злая как черт. Уже стемнело, и я быстро зашагала в сторону метро. Через минуту меня догнал Ярик.

Я продолжаю быстро идти не останавливаясь. Он на ходу что-то говорит мне о том, что через неделю приедет Валерка и все будет нормально.

— Ты что, думаешь, что я еще хоть раз туда пойду?! — резко останавливаюсь я, разворачиваясь к нему.

— Но Валерка нормальный, — пытается оправдаться Яря. — Это Арнольд у нас… вечно надеется, что ему что-то обломится.

— Что?! Ты хоть понимаешь, что говоришь?! — продолжаю я на повышенных тонах. — Этот старый козел…

— Пойдем ко мне, — пытается успокоить меня Яря, потому что мы стоим посередине улицы и прохожие боязливо обходят нас. — Успокойся. Не надо так нервничать из-за этого старпера.

— Нет, я радоваться, наверное, должна!

— Пойдем, ты кричишь на всю улицу.

— А мне плевать! — вновь начинаю орать я, но тут же осекаюсь и замолкаю. Из глаз брызгают слезы.

Ярик обнимает меня за плечи и ведет к машине.

Всю дорогу до дома мы едем молча, лишь я хлюпаю носом на заднем сидении.

Он привез меня на «предковскую» квартиру, где обычно устраивал свои «куролесы», пока родители были в Сочи.

Я продолжаю реветь, сидя с ногами на диване.

Ярик уговаривает меня попить воды, но безуспешно. У меня уже начинается истерика. Я и сама не понимаю, почему я реву. Из-за этого старого козла? Скорее, от беспомощности и безысходности, которую я ощущала в России, где все было продано и куплено, и вот такие старые козлы что хотели, то и вытворяли.

Ярик притянул меня к себе и пытался успокоить. Он что-то говорил мне, а я продолжала реветь, уткнувшись в него.

— Голуба, ну я совершенно тебя не понимаю sometimes. Вот тоже-т мне, блин, устроила трагедию, е-мое. Не плачь, Алиса, ты стала взрослой! — принимается вдруг распевать он. — Праздник наступил, и тебе уже 16 лет. Да даже 20 вообще-то, — задумывается он вроде как, закатив глазки в потолок.

— Спасибо, что напомнил, — всхлипываю я.

— Ну и в чем трагедия-то? Призрак пенсии на горизонте замаячил уж, что ли? — прыскает он. — Да не реви ты, фрекен Бок! — изображает он Карлсона. — А хочешь услышать рассказ о встрече с диким, но симпатишным привидением? — пытается он растормошить меня. — Только уберите детей от наших голубых экранов!

— Ярик, мне не смешно абсолютно.

— Алиска, ну ты правда, блин, ну как вчера на свет родилась. Такие, как ты, вообще бывают разве еще? — заглядывает он мне в глаза. — Реально, какая-то «сказочная» девочка! Ну бегают они все за тобой табунами, — прыскает он. — Ну так радоваться надо вообще-то, что такой успех имеешь, Chérie Lady.

— Что? Ты о чем вообще? На фига мне такого «рода» успех? — перестаю я даже реветь на время, удивленно глядя на него.

Тот довольно хохочет и продолжает как ни в чем не бывало:

— А че такого? Кто-то изо всех сил вон пыжится, да ничего не выходит, а ты отбиваться от фанатов не успеваешь. Хороводятся вокруг тебя без устали и продыху.

— И чему радоваться? Что они все на меня ки́даются?

— Любая барышня на выданье, — хихикает он, — ну просто вот обязана уметь собирать вокруг себя «собачьи свадьбы» вообще-то. Ну и использовать это в своих интересах. В очередь, сукины дети, в очередь! Абырвалг!

— Что? Какие, на фиг, «собачьи свадьбы»? Какой, на фиг, Абырвалг? Ты совсем уже там сбрендил, что ли?! — отстраняюсь я от Рыжего и смотрю на него во все глаза, обалдев от услышанного.

— Да не, я не в том смысле! Без всяких пошлостей. Ну просто интерес к себе подогревать тоже уметь надо, Голуба, — поднимает он указательный палец.

— Ну и на фига мне это?

— Да хотя бы, чтоб жить веселее было, — хмыкает он. — Ценить вообще-то надо красоту, данную тебе Вселенной.

— Да мне и так не скучно по жизни, — мрачно усмехаюсь я. — Толку от этой красоты, если вокруг одна похоть? Вот счастье-то привалило…

— Счастье! Слыхали? Ле́шим счастье привалило! — продолжает кривляться тот.

— Себе забери счастие сие, Кузенька!

— Ой, блин, точно! Кузеньке «Вискаса» не купил! — вспоминает вдруг Рыжий. — Ох и вставит мне теть Клаудиа. Не буду говорить, что и куда, — прыскает он.

— Пошляк! — толкаю я его. — Ничего святого. Даже мультик умудрился испоганить! — качаю я головой, недовольно зыркая на него.

Тот радостно гогочет.

— Ну на то ж я и гамадрил! О, точно! А может, мультики лучше позырим? Давно не ржали, — кивает он на видик. — Все лучше, чем потоп устраивать.

— Не хочу. Ничего не хочу.

— Давай-давай! Молодец! Будешь, как «Великий Нехочуха»!

— Ярик, мне не до мультиков, — вновь всхлипываю я.

— Ой, блин, снова здоро́во. Че, у тебя сегодня «Crying in the rain» внеплановый? — прыскает снова он. — Да ладно тебе, Лю-Лю! — обнимает он меня, прижимая к себе. — Любишь ты порыдать иногда. Все вы, блин, любительницы поистерить на досуге, — хмыкает он.

A-ha — Crying in the Rain

— А кто нас к этому вынуждает? — огрызаюсь я.

— Ой, давай только не надо ля-ля! Тебе действительно не льстит такое повышенное внимание со стороны… хм… противоположного пола? Оно вам всем обычно ну просто, как воздух! Причем ВСЕМ поголовно и без исключений необходимо! И Всегда! И не дай бог, если его б не было, — усмехается он.

— Что за бред? Зачем?

— Да чтоб королевишнами себя чувствовать. Как в рекламе: «Все люди, как люди, а я — КОРОЛЕВА!», — подмигивает он мне. — Корона не жмет?

— Да задолбало меня ваше «повышенное внимание», — недовольно смотрю я на него.

— Что — часто непристойные предложения получала по жизни? Ну, неудивительно, Красопупица ты моя, — хмыкает он. — Да еще и секси ты к тому ж, Лапуль. И весьма причем, — выразительно оглядывает он меня.

— В смысле?

— Ну… я ж видел тебя на море в купальнике. Аищь-ваищь, ВАХ, какой красывый дэвушька! Угу-гу, Голуба… Смерть им всем! — лыбится Рыжий, качая головой и прицокивая на манер наших сочинских джигитов.

— Че вообще началось-то? — недовольно зыркаю я на него, отстраняясь. — ТЫ еще давай полезь ко мне сегодня для полного счастья! — мрачно усмехаюсь я.

— И не мечтай! — ржет он. — Инцестом не увлекаюсь, даже по пьяни. Забыла? — приподнимает он бровь.

— Яря, ты бываешь просто невыносим со своими пошлостями! — принимаюсь я колотить его ладонями.

Тот довольно хохочет, потом снова сгребает меня и прижимает к себе.

— Сиди тихо, не барахтайся! Истерика быстрей закончится, — продолжает веселиться он.

— Лучшая защита — это обнимание? — грустно усмехаюсь я.

— Ну так уто ж! Допэрло, наконец, как говорит теть Клаудиа, — хмыкает он, качая головой. — Голуб, а чего вам всем вообще по жизни надо-то?

— Как чего? Любви, конечно.

— Большой и чистой? — усмехается он.

— Нет, маленькой и грязной!

Рыжий принимается снова гоготать.

— Я обожаю твое чувство юмора, моя девочка-шутница-КВН-щица. Ну а если серьезно?

— ЛЮБВИ. Просто любви. Обычной любви. Чтобы тебя кто-то действительно ПОЛЮБИЛ, оценил как личность, а не просто тупо захотел. Чтобы понимал тебя, думал о тебе, переживал, заботился, на руках носил, — задумчиво перечисляю я. — Знаешь, как на вкладышах в «лавзиках». Много там сильных и хороших фраз встречается, бывает.

— Коллекционируешь? — приподнимает он бровь.

— Да иди ты. Я же серьезно.

— Да ладно? — типа, задумывается он. — Ой, е-мое, вам реально это надо? — глядит он на меня с интересом. — Вы вот правда думаете, что нам по кайфу вас таскать? Хотя… ну до кровати разве только что. И то, не всякую королевишну и подымешь-то порой, — прыскает он.

— Яря, с тобой ну просто невозможно разговаривать! Тебе вот, блин, обязательно нужно все опошлить? — толкаю я его ладонью в плечо.

— А че такого? — довольно хохочет тот. — Это вы там, барышни, вечно на диетах по дурости своей сидите, а нам, мужчинам, нравится, когда есть что потрогать и за что подержаться. Учти, Голуба, секреты тебе мужские сдаю буквально по дружбе, — выразительно смотрит он на меня.

— Что? Иди ты на фиг! Вечно надо мной издеваешься! — толкаю я его, но он не пускает.

— Сиди, не дергайся, сказал. Быстрее узбагоишься, недотрога, — усмехается он, прижимая меня к себе. — Я серьезно, между прочим, абсолютно. И про «свадьбы» — а там энергетика, особая женская энергетика из «восьмого дома». И она вмиг чувствуется!

— Какого дома? — не въезжаю я.

— Астрологического.

— Чего?

— Забудь.

— Почему?

— Да ты че — не дай бог запомнишь!

— И что?

— И все! Вся память занята, вах-мэй, мама-джан! Не останется на дискетке больше места! — гогочет он.

— Ты задолбал надо мной насмехаться!

Enya — Only Time

— Да даже и не начинал еще. Я серьезен как никогда. И про сэкси-формы, кстати, тоже — то, на что мы, мужчины, всегда в первую очередь внимание обращаем. На фига нам сушеная вобла? К пиву, что ли? — снова прыскает он.

— Яря, ты просто вот обожаешь меня шокировать временами своими «выражансами».

— Зато успокоилась вроде? Сработала моя «шоковая» терапия? Вот учу тебя жизни, учу… второй год уж как. Толку вот только, моя наивная ромашка, — хмыкает он. — Сколько раз тебе повторять? Встала, отряхнулась, напялила корону — и вперед, походкой от бедра! На завоевание новых горизонтов! Ну или на поиски этой своей ЛЮБВИ с большой буквы ЛЮ… для Лю-Лю. Я вас лю… — прыскает он, изображая кузнечика из мультика. — Эх, молодежь, — принимается снова ржать он.

— Тоже-т мне, великий специалист в вопросах любви и отношений!

— Ну опыта уж поболе твоего имею! И кое в чем явно уж получше тебя разбираюсь, — усмехается он.

— Да уж, в плане опошлить все — в этом тебе и правда равных нет!

— И че — сама ж первая вечно гогочешь с моих шуток! Да и вообще, что бы ты без меня реально по жизни бы, блин, делала? Явно во что-нибудь по своей наивности да вляпалась бы уже, Паганель ты мой… А уж в и́нстике особенно. Там, в двадцать лет, никто ни о чем серьезном еще не задумывается. Гуляем мы все, пока гуляется.

— Все?

— В основной своей массе. Ну сама посуди, Голуб, ну зачем мне сейчас жениться? Стирает, убирает, гладит, готовит мне теть Клаудиа.

— Воспитывает и мозг выносит временами пока тоже только она? — хмыкаю я.

— Не, ну тут ты тоже участвуешь в процессе, само собой, — снова гогочет он, запрокинув голову. — Мне тебя с теть Клаудией в этом плане выше крыши до окончания и́нстика! Зачем мне еще и жена? — округляет он «от ужаса» глаза.

— И это все, что тебе нужно? — усмехаюсь я.

— А че еще-то? Родаки денежку подкидывают постоянно. Плюс сам теперь зарабатываю. Пьянки, гулянки, дискотеки. С девчонками тоже проблем не возникает. Всегда в наличии, — самодовольно хмыкает он.

— Ну а как же единственная и незаменимая?

— А на фига она мне сейчас? Всю малину свободной жизни перепортить? Обожаю разнообразие, как тебе известно, — цинично ухмыляется он.

— Фу, Яря. Договорились же — без подробностей! — хмурюсь я недовольно.

— Не я начал вообще-то, ты ж спросила, — ржет он. — Так что все у меня классно и прекрасно, в общем и целом.

— Ну а влюбишься если?

— Да ты знаешь, пока как-то не планирую, — усмехается он.

— А! Ну да, это ж «по плану» обычно происходит.

Он некоторое время насмешливо смотрит на меня.

— Повторяю, меня в моей жизни все устраивает. Пока. И не только меня. У всех пациков на курсе, считай, тот же расклад.

— Да ладно.

— Уж поверь мне. Все мы «такие-такие»… — ухмыляется он. — Так что не вздумай верить всем тем сказкам, что мы вам рассказываем, чтобы добиться того, что нам ВСЕМ от вас в первую очередь нужно, да и во вторую, в принципе, с третьей тоже.

— Сказки? То есть вы все нам врете? Всегда? — таращусь я на него в обалдении.

— Ну, не всегда, конечно, и не все. Бывают и исключения. Но в основном да — ВРЕМ. Просто чтобы заполучить то, что нам от вас для полного счастья заполучить… хммм… необходимо. Пока, на данном этапе, только это. Какая на фиг семья? Какие на фиг дети? Голуба, не смеши меня — на фига оно нам сейчас? Вот вам — да, всем и поголовно замуж, ясен пень. Вы ж по-прежнему, как в Советском Союзе, пятилетками планируете?

— Почему? Да не сказала бы. Времена-то сейчас другие! Свободные отношения многих устраивают. Да и я как бы тоже замуж пока не собираюсь, вообще-то.

— Но ведь без любви, по-любому, не твой вариант? Ты ж у нас девушка сурьезная. Я ж не забыл… — хмыкает он, выразительно глядя на меня.

Я улыбаюсь, отводя взгляд.

— Ну че, не так, что ли, Голуб? — приподнимает он бровь, продолжая полувопросительно-полуутвердительно смотреть на меня.

— Поразительная проницательность.

— Ну а я о чем? А, не дай бог, влюбишься в какого-нибудь козла, а он тебе разобьет сердечко, назовем это так, — ухмыляется Яря. — А мне — бей ему морду и разгребай потом все это, — типа, обреченно вздыхает он. — На фиг-на фиг! Лучше сразу тебе весь расклад — на блюдечке да по полочкам.

— Так ты о себе в первую очередь печешься, что ли? — усмехаюсь я.

— Ну ясен пень, не о тебе же! — прыскает он.

— Вот ты, блин, шкура!

— Да шучу я, Голуб. Ясен пень, не по фиг мне на тебя. Вот и гоняю поэтому от тебя всю эту шатию-братию с шантрапой в институте, — выразительно смотрит он на меня.

— Слушай, Ярусь, вот реально, представить прям страшно свою никчемную, да что там, «загубленную буквально на корню» жизнь БЕЗ ТЕБЯ! — усмехаюсь я.

— Ну так уто ж! Догнала, наконец, какой подарок тебе Вселенная у моем фэйсе… — задумывается он, подыскивая подходящее слово.

— Удружила? — услужливо подсказываю я. — Фэйсом об тэйбл буквально.

— Но-но, я попрошу! — хохочет он. — Хотя именно за это я тебя и обожаю, Голуба, что приколы вмиг догоняешь.

— «О» — это буква?

— Ноль — это цифра! — тут же подхватывает он.

— Oh, I am crazy, I can speak English?..

— Именно! — гогочет Рыжий. — Ну все, узбагоилась? — заглядывает он мне в глаза.

— После всех этих твоих откровений? — вздыхаю я отворачиваясь.

— А ты предпочла бы этого не знать? Как страус, что ли? Не понял, а где бабы? — снова прыскает он с фразы любимого анекдота.

— Да ну тебя, Яря, со всеми твоими, блин, теориями.

— А что тебе кажется в них нелогичным?

— В том-то и ужас, что все вполне логично, — мрачно констатирую я.

— Не дрейфь, Голуб, прорвемся! Тебе просто товарищ посерьезней, а значит, постарше нужен, — задумывается он, закатывая глазки в потолок. — Ничего, мы тебе Simply the best! Вернее, Best Of The Best! О! of the BEAST… — осеняет, типа, его, — организуем! Точняк! — даже подпрыгивает он вдруг от внезапного озарения. — Так, все, приступаем к плану Б! Есть ли у вас план, мистер Фикс? Разумеется, мистер Фикс!

— Слона мышью напугать?

— Тоже вариант, Паспорту́! — гогочет он. — Ну а все несогласные или непрошедшие медкомиссию идут у нас, как обычно, КУ-У-УДА? — подмигивает он мне.

— Ты реально хочешь услышать ответ?

— Фи, и где ты набралась этой пошлости, Cherry Lady… Любимая? — выразительно таращится он на меня.

Modern Talking — Cheri Lady

— Действительно. А главное, совершенно непонятно — от кого, Любимый?

— Абсолютно! — корчит он мне преданную мину. — Учу тебя, учу, — сокрушенно качает он головой. — Идут строем и по известному адресу… На фиг с пляжа! — принимается он опять ржать.

— Нет, ну ты просто невозможен! — снова всхлипываю я.

— Так, все! Прекратите реветь, Прокофья Людмилна! Вам по должности, между прочим, реветь не положено! И я вам тут вообще-то не нянька! — кривляется он.

— Я вам тоже, между прочим, не барахло, — улыбаюсь и я сквозь слезы.

Постепенно я успокоилась и, продолжая хлюпать носом, попросила Ярика позвонить Славке и сказать, что я останусь у него. В таком состоянии я не могла заявиться домой.

Тот вернулся со стаканом воды и шипящей в нем таблеткой.

— Пей.

— Что это?

— Успокоительное.

— Да все уже нормально.

— Пей-пей, хуже уж точно не будет, Little Darling.

Я выпиваю воду и начинаю устраиваться на диване на ночлег. Ярик приносит мне подушку.

— Тебе одного пледа хватит или одеялко притаранить?

— Хватит, у вас тут не холодно.

— Еще что-нибудь надо? Пижамку выдать?

— Мамину? Или дежурную, для бэйб твоих? — усмехаюсь я.

— Мои бэйбы, как ты и сама понимаешь, здесь не для того, чтобы в пижамках ночевать, — гыгыкает он многозначительно.

— Избавь от подробностей, — морщусь я.

— Что естественно, то не безобразно.

— Со всеми подряд?

— Нет, конечно, я ж соображаю, с кем связываться не стоит.

— Да неужто? — хмыкаю я.

— Пижамку давать?

— Не надо, я лучше так, — разворачиваю я плед.

— В джинсах? — приподнимает он бровь.

— Сниму, конечно.

— Ух ты ж, когда? — типа, оживляется он.

— Как только ты выйдешь.

— Не, я останусь, пожалуй, в таком случае.

— Яря!

— Вот так теряют друзей… — щурится он, продолжая валять дурака.

Я молча смотрю на него.

— Ладно, давай, спокойной ночи, малыши, — ржет он, отправляясь в свою комнату.

***

Утром меня разбудил Ярик.

— Ой, шеф, а я вас вижу! — радостно таращится он на меня.

— Аналогично, — автоматически отвечаю я фразой из любимого мультика. — Почему так рано и что ты тут делаешь? — удивленно моргаю я, но тут вспоминаю вчерашний день, и настроение моментально портится. — Я никуда не пойду! — натягиваю я на голову плед.

Яря стягивает его.

— Нет, пойдешь. Или ты еще денек собралась прореветь? Вот уж фигушки! Весь свитер мне вчера косметикой изгваздала. С тебя новый — свяжешь мне потом из крапивы, как заколдованному братцу, если этот не отстирается. А теть Клаудиа меня тогда точно заколдует, мягко говоря, — хмыкает он. — Одни проблемы от тебя, блин, Голуба! Сдать тебя, правда, что ли, на опыты?

— Иди ты знаешь куда, почтальон Печкин! — пытаюсь я снова спрятаться под плед.

— Нафаня, на помощь! Сундучок украли! Сундучок со сказками! — пытается он снова стащить с меня плед. — Вставай, говорю! Завезу тебя домой, соберешься, через час заеду. И вперед — труба зовет! На поиски сундучков, прынцев, любви… Че у тебя там еще в списке было-то? Ну или хотя бы приключений на небезызвестное нам всем место. Поржем, короче, по-любому! — подмигивает он мне.

***

Дома залезаю под контрастный душ, сразу просыпаюсь. Протираю запотевшее зеркало на стене ванной комнаты и какое-то время разглядываю припухшие от слез глаза. Вздыхаю и начинаю краситься, а затем сушу волосы феном.

***

Теть Клава в цветастом ярком переднике жарит сырники. На кухню спиной, в стиле Майкла Джексона, втанцовывает Ярик, делает разворот и с воплем: «Хи-хи!» хватает со сковородки сырник, после чего начинает перекидывать его из руки в руку, так как он горячий.

— Ярька, куда? Сядь поешь нормально! — рявкает на него теть Клава.

— Нормально? А как это? — типа, задумывается он, плюхаясь на табуретку.

— Снова опаздываешь? Вечно тебе некогда, — ворчит она на племянника.

— Ну ты ж меня знаешь, спешу жить, теть Клау!

— Где? По ночным клубам с дискотеками?

— Не, по семинарам с библиотеками, ясен пень.

Теть Клава ставит перед ним на стол полную тарелку сырников. Наливает племяннику чай в кружку и садится напротив.

— Вот где ты вчера всю ночь ошивался? В библиотеке? — продолжает она свой допрос.

— В Театре. Говорил же тебе уже.

— Ночные смены у вас там, что ли, в том вашем Театре?

— Практически, — гыгыкает Рыжий, жуя сырник.

— Ты Вискаса купил Кузеньке?

— Ой, блин, сорян, Кузян, забыл, — кивает он входящему на кухню рыжему коту. — Ниче, сегодня куплю обязательно!

— Ты нам с Кузенькой уже третий день обещаешь, балабол!

— Ну и ничего страшного. Думаю, Кузьма и от сырничков твоих не откажется! Да, Кузян? — отламывает он и протягивает сидящему рядом коту кусок сырника. Кузька сначала обнюхивает его, затем ест.

— Куда, балбес, там сахар! Кошкам нельзя сладкое! — хмурится теть Клава.

— Во, блин, жизнь!.. Знаешь, теть Клау, правила создаются для того, чтобы их нарушать. Как говорится, если нельзя, но очень хочется, то можно. Главное, чтобы никто не видел, — протягивает он коту еще один кусочек сырника. Тот сразу хватает его, без обнюхиваний.

— Ярька, прекрати, сказала, мне кота портить!

— А кто портит? У нас с ним крепкая мужская дружба с взаимовыручкой, да Кузян? — гладит он кота, и тот запрыгивает ему на колени.

— Кузька, ну-ка брысь! — сгоняет его теть Клава. — Сейчас весь в шерсти будешь! — кивает она недовольно племяннику.

— Ну и не смертельно — ты ж почистишь? — корчит он преданную морду. — Я там, кстати, свитер кинул — постираешь? — заискивающе улыбается он тетке.

— Когда ты уже женишься, оболтус?

— А зачем?

— Затем, что мы с родителями внуков хотим понянчить! — заводит теть Клава свою извечную песню.

— Вона че? Ну раз так, тогда, пожалуй, послезавтра. Устроит? — продолжает Ярик валять дурака.

Теть Клава молча выразительно смотрит на него.

— Чего такое? Опять не угодил? Рано, типа, — подготовиться не успеете? Зато существенно на организации свадьбы сэкономим. Скромненько так, по-семейному, дома погудим с твоими фирменными голубцами. А лучше на даче — в нашем дурдомике в деревне! Классно придумал? — тыкает он в сторону теть Клавы откусанным сырником в руке. — Вот видишь, тё, какой у тебя племянник гениальный, а главное домовитый! Всё в дом, в гнездо! Для молодой семьи!

— Тебе все хихоньки?

— Напротив, серьезен как никогда! — заглатывает он очередной сырник. — Осталось выбрать на ком. Поможешь? Че там у тебя — племянница очередной соседки на выданье? А давай, давно не ржал! — гыгыкает Рыжий. — На когда запланировано наше с ней знакомство «невзначай» при полном параде с празднично накрытым столом?

— Тьфу ты, дурень, а! Я же с тобой серьезно!

— А-а-а, прости тады, теть Клау, сразу не понял. Слушай, а институт как же? Я думал, диплом вообще-то сначала и все такое. Ну а потомчики… потомчики потом! — разводит он руками, вопросительно глядя на теть Клаву.

— Ну и учись себе дальше — одно другому не мешает.

— Ну да, не мешает! Сказанула! — серьезно кивает он. — А внимание молодой жене уделять? Холить, беречь, лелеять, там!.. Прочие глупости… А вы ж еще и потомчиков сразу хотите — а это вопли, какашки, погремушки с бессонными ночами в придачу! А у меня зачеты, семинары, коллоквиумы! — воздевает он многозначительно палец в потолок.

— Дискотеки-библиотеки забыл, — усмехается теть Клава, насмешливо глядя на племянника.

— А то! — ничуть не теряется тот. — Работа еще! Ты забыла, что ли? Я ж работаю теперь к тому же.

— Добытчик… Ты мне зубы не заговаривай!

— Да даже и мысли подобной не было! Пока ты мне не сказала… — закатывает он глаза в потолок, якобы задумываясь.

— Ярька, перестань! Надоели нам с родителями загулы твои бесконечные. Остепениться тебе пора.

— Ладно, теть Клау, мне пора, — кидает он взгляд на часы на своем запястье, — погнал я в инстик. Остепеняться.

— Подожди, доешь хоть!

— Некогда, теть Клау, опоздаю вдруг, не дай бог… на раздачу знаний… Гы-гы… А мне еще и Алиску забирать — пущай тоже остепеняется! Неча мне одному отдуваться! — озаряет, типа, его.

— Вот, кстати, Алисочка — такая хорошая девочка! — тут же подхватывает теть Клава. — Спокойная, воспитанная, неиспорченная, умница, а красавица какая к тому же. Мы с родителями не понимаем, что тебе еще надо? — всплескивает она руками. — Чего ты девочку мучаешь?

— Оба-на! А она мучается? — заинтересовывается вдруг он.

— А ты слепой, что ли?

— В смысле, от любви ко мне, что ли? — приподнимает он бровь.

— Ты ей предложение делал?

— Теть Клав, ты че, какое на фиг предложение? Я ж объяснял уже, и не раз, что инцестом не увлекаюсь.

— Каким еще инцестом? — хмурится теть Клава, недовольно глядя на племянника.

— Ну… темно-зеленым таким… — поднимается он. — С мохнатыми, как у мухи, лапками… наверное, — закатывает он глаза в потолок.

— Чего? — таращится тетка на него в обалдении.

— Того… Я и сам не в курсе, как он должен выглядеть. Предполагаю, что как-то именно так, — разводит он руками, а затем, радостно гыгыкнув, уворачивается от полотенца, которым она пытается его шлепнуть, и выбегает из кухни.

— Ой, балабол!.. — качает головой теть Клава, глядя ему вслед.

***

Приведя себя в порядок, выхожу на кухню. Славка пьет там чай с бутербродами. Молча тоже наливаю себе чай и присоединяюсь к нему.

— Тяжелая ночь, сестренка? — пытается ехидничать он. — Да вроде ж не в «обезьяннике»? Уже не плохо! И на том спасибо, — хмыкает он, выразительно приподнимая бровь.

— Да пошел ты, — раздраженно отвечаю я.

— Да ладно, уж и пошутить нельзя. Хотя в каждой шутке… — усмехается он. — Ты сегодня че-то вообще не в форме, Голуба. А че у тебя с глазами?

— Ничего. Все чики, — цежу я сквозь зубы.

— А, понял! — хлопает себя по коленям Славка. — С Рыжим поссорилась? А где ты тогда всю ночь ошивалась? Или нет, он же звонил мне вчера, вроде с вашей конспиративной квартирки, — задумывается он.

— Отвали, брудер Луи!

Под окном сигналит машина.

— Так, следствие явно зашло в тупик, — продолжает кривляться братец. — Приступаем к написанию следующего алгоритма!

— Control — Alt — Delete?

— Execute! — хмыкает Славка.

Army Of Lovers — Li De Parade Radio Edit

Army Of Lovers — Lit De Parade — Dante Vivaldi Bass Rework (Unofficial Video)

Устало плетусь вниз по лестнице, залезаю в машину.

Ярик целует меня в щеку, я не отвечаю. Он понимает, что лучше не цепляться, и не ворчит, как обычно, что вот опять опоздаем.

Весь день хожу мрачнее тучи и отвечаю невпопад.

Рыжий настороженно на меня поглядывает, бросает быстрый взгляд на преподавателя, бормочущего что-то у доски, и придвигается вдруг ко мне.

— Голуба, слушай, помощь твоя срочно нужна.

— Какая?

— Да теть Клау, по ходу, очередную невесту подогнала.

— Поздравляю, — усмехаюсь я.

— Издеваешься? Еще подруга называется, — корчит он мне обиженную морду.

— От меня-то ты что хочешь?

— Ну как что? Сработаем по схеме?

— Нет.

— Почему?

— Мне того раза хватило… с твоей гениальной схемой… — зыркаю я на него выразительно. — Теть Клава до сих пор нас женит с тобой или попустило ее уже?

— Ну так… Периодически.

— А ты ей объяснил, что это была шутка?

— Ну объяснил.

— А она?

— А она твой фанат навеки, — закусывает он губу.

— Тем более. Сам теперь разбирайся. Я в твоих аферах больше не участвую.

— Ну так есть идейка, как все исправить.

— Да что ты? И какая же?

— Ну, если в этот раз ты придешь, допустим, в рокерской кожанке с заклепками… С жвачкой, не, лучше с сигаретой в зубах, плюс начес там и все дела…

— Боевой раскрас в стиле солисток «Миража»?

— Точняк! — даже подпрыгивает он. — Сделаешь? Вот тогда она точно фанатеть с тебя вмиг перестанет, — подмигивает он мне.

— Ну да, и на порог больше точно не пустит! — хмыкаю я.

— Не факт.

— Нет уж, я, пожалуй, лучше воздержусь… от твоих суперидей.

— Ах вот ты как? Судьба лучшего друга тебя не волнует, значит?

— Ты и сам без меня прекрасно справишься. С твоими-то талантами, — усмехаюсь я, насмешливо глядя на него.

— А если нет? — глядит и он, прищурившись, на меня.

— Окольцуют хлопца тогда, значит. И под венец утащат… на радость теть Клаудии, — продолжаю я издеваться над ним.

— Бессердечная! — отодвигается он от меня, демонстративно отворачиваясь.

— Какая уж есть, — мрачно констатирую я.

По дороге домой молча смотрю в окно. Яря не выдерживает:

— Голуба, ну шо опять — снова здоро́во? Завязывай давай!

— С чем?

— С вредничаниями своими.

— А я вредничаю?

— А то! В помощи отказала, кукситься продолжаешь. Не надоело?

Я поворачиваю голову и молча смотрю на него.

— Из-за этого старпера отравлять себе жизнь? — продолжает он. — Тьфу на него! Уже ж обсудили: не первый и не последний козел на твоем жизненном пути по дороге с облаками, — гыгыкает он.

— А ты меня правда на опыты сдай! Чтоб жизнь тебе твою развеселую да разудалую не портила, — мрачно усмехаюсь я.

— Ни фига! С тебя свитер сначала! — ржет он.

— Что — получил уже от теть Клаудии?

— И снова из-за тебя, между прочим! Невинно пострадал с утра, как Карлсон от фрекен Бокк.

— За свитер?

— За Вискас, — гогочет он.

— А я здесь при чем?

— А кто мне Кузеньку приволок?

— У твоего подъезда нашла. Не могла же я его там бросить? Да и не заметила, между прочим, чтобы ты против был. Визжал от восторга погромче теть Клавы.

— Так он же ж моя уменьшенная копия! Тоже вечно фигни понаделает и морду кубиком-рубиком, вернее, шариком-дурика: «А я че, я че? Я сам офигел! Без понятия, че там свалилось и уж тем более почему? И «мур-мур-мур» тут же включает с терками об ноги, — хохочет Яря.

— И что самое интересное — как всегда, прокатывает? — усмехаюсь я.

— А то! Это у нас врожденное. Умеем лишать теть Клаудию всех аргументов! — довольно ржет он.

— Ну и в чем проблема тогда?

— А кто мне про Вискас вчера не напомнил?

— Офигеть, логика! Ах, ну да, забываю все время, что все беды у нас по жизни от женщин. Даже дети!.. — смотрю на него с усмешкой.

— Именно! — хохочет и он с нашей любимой шутки. — Лю-Лю, и за шо я в тебя такой влюбленный? Да-да, даже несмотря на всю твою дурканутость с прибабахами!

— Но-но! Чья б корова… молчала, — усмехаюсь я, вспомнив вчерашний «выражанс» Стаса.

— Держи, Sweet Little Sheila, — подмигивает он, протягивая мне какую-то коробку.

— Что это?

— Подарок.

— По-моему, день рождения у меня летом.

— Ну и что? Я что, не могу тебе сделать подарок?

— С чего бы это?

— Просто так. Лям-пам-пам-пам-пам!

Открываю коробку — там ворох каких-то скомканных журнальных листков.

— Ищи, — довольно лыбится Яря.

Я разворачиваю каждую бумажку, начинаю уже психовать через какое-то время, уверенная, что там ничего нет, но вдруг нахожу серебряный медальончик на цепочке в виде сердечка. Он открывается, и внутри вставляются фотографии. Моя уже вставлена, вторая половинка пустая. Вопросительно смотрю на Рыжего.

— Ты мне предложение, типа, делаешь?

— Дурында! Делал бы — совместную фотку вставил бы! Кстати, теть Клаудиа уверена, что ты по мне сохнешь… — ехидно поглядывает он на меня.

— Само собой, разве может быть иначе-то? — развожу я руками.

Тот довольно ржет.

— И что мне с ним делать? — киваю я на медальон.

— Как что — носить. Но сначала вставишь фотку своего Любимого.

— Из коллекции «лавзиков»? — усмехаюсь я.

— Появится скоро по ходу «риал лавзик» и в твоей жизни, — хитро улыбается он.

— Что за намеки? — не понимаю я.

— Я думал, ты более наблюдательна, а еще повсюду кричат о женской интуиции.

Но мне сегодня не хочется прикалываться. Кладу медальон в сумку.

— Спасибо за подарок, — целую Ярю в щеку, которую тот тут же с готовностью подставляет.

— Кстати, насчет дней рождений: мой празднуем на даче — в нашем «дурдомике в деревне»!

— Посреди недели?

— Нет, придется перенести на выходные. Ты мне поможешь, мой знаменитый французский шеф-повар — Оливье Жюй дэ Глотай? — вытягивает он губы трубочкой, подмигивая мне. — Никто, кроме тебя, не умеет так «гидротировать пиццу до четвертого уровня», — продолжает веселиться Яруся.

— А самому че, слабо? Мужское ток-шоу «Я сам» организовать? — осеняет меня идея.

— Ара, биратан, в натуре — ти што? — тут же подхватывает он. — Она если дома и появляется, то обязательно с подвипивщими подружьками. Ара, стоишь на кухне, салат-малат готовишь, они заходят, тэбэ щипают, а когда ты ей жалуэшься, она только смэётся! — гогочем мы с ним вместе.

КВН — Мужское ток-шоу «Я сам»

— Ну так че, ара-биратан, поможешь, в натуре?

— А теть Клаудию попросить не хочешь — тем более, что ты умеешь? — усмехаюсь я.

— Вот ты, блин, могильщица, — недовольно зыркает он на меня.

— А что, безалкогольный день рожденья — праздник детства. И никуда, никуда, никуда от него не деться, — подмигиваю ему я.

— Смысл тогда его делать, — пожимает он плечами.

— Ну в том году ты, конечно, дал копоти, нефтяник! — выразительно гляжу я на него.

— А че, я че? Я сам офигел! И это не я, между прочим! Это Задорновские идеи про «шило» с «буравчиком». А мне, как любому русскому «нефтянику», надо было все самолично проверить ну и усовершенствовать… оба коктейля! — гогочет он.

— Ага. Причем одновременно! Ты еще лампочку себе в рот засунь, исследователь, — качаю я головой.

— О, а это программа этого года будет, — типа, озаряет его идея.

— Тогда в этот раз без меня!

— Да шучу я!

— Правда обойдешься без пьянки до поросячьего визга? — недоверчиво смотрю я на него.

— Ну ты ж меня уже отучила вроде как бы, Голуб, — приподнимает он бровь, выразительно глядя на меня.

— Точно?

— Не, ну ты меня тогда реально так развела! — усмехается он, качая головой.

— Ну и чего ж спужался-то, Лапуль? Мы ж, типа, взрослые люди, — хихикаю я. — Встретились, полюбили друг друга. Комнату дадут — поженимся, — хохочу я с любимой фразы любимого фильма.

— Иди ты на фиг, дурында! Я так пересрал тогда. В натуре, чуть не обделался.

— Фу, Яря! — толкаю его я, вспоминая одну историю.

***

Как-то Рыжий закатил на даче очередную пьянку с кучей приглашенного народа.

Лишних комнат, как всегда, не осталось, и нам опять пришлось ночевать в одной. В принципе, не впервой. Он всегда спал на диване, а я на кровати, как и положено принцессе. Но в тот раз, когда я поднялась наверх, Яря уже вовсю храпел, развалившись и оккупировав всю кровать полностью.

Промучившись всю ночь на неудобном диване и так толком и не выспавшись, я решила устроить ему «Варфоломеевскую ночь». Вернее, «Утро стрелецкой казни». Ну а заодно и отучить его от пьянок до «поросячьего визга» с абсолютным и беспробудным беспамятством.

Утром, когда он начал стонать, просыпаясь и хватаясь за голову, я стянула с плеч тонкие бретельки ночной сорочки и, завернувшись в плед, выставила наружу голые плечи, типа, я раздета. С взволнованно-счастливым видом я уселась на краю кровати, поджав под себя ноги и испуганно-влюбленно глядя на него.

Pet Shop Boys — It’s a sin

— Доброе утро, Любимый…

— Кому как, любимая, — бормочет он, не открывая глаз.

— Поднимите мне веки? — хмыкаю я по привычке, но тут же, спохватившись, принимаюсь счастливо улыбаться и корчить влюбленную морду лица.

— Ой, блин, Голуба, рассольчику не притаранишь по-братски? — приоткрывает он один глаз.

— Что? Как? — сползает вдруг улыбка с моего лица. — И это все, что тебя интересует?! — расстроенно-возмущенно смотрю я на него.

— На данный момент да, — садится он на кровати, потирая лоб. — А че такое?

— Да, действительно, — «а че такое»? То есть тебе реально по фиг?! Вот правда — по барабану, абсолютно? — наполняются вдруг слезами мои глаза.

— В смысле? — глядит он на меня в непонятках.

— Как? Ты правда ничего не помнишь? — продолжаю я ломать комедию.

— А должен? — вздыхает он, снова закрывая глаза и откидываясь на спинку кровати.

— Ты… Ну и сволочь же ты! Да как так можно? Кем же надо быть?! — принимаюсь я вдруг рыдать, изображая Дженет «из «Отпетых мошенников». — Ты же мне всю ночь в любви признавался. Такие слова шептал!..

— Чего шептал-то? — приоткрывает Рыжий один глаз наполовину со вторым и вновь со стоном закрывает оба.

— Что ты меня уже год почти как… любишь, с той нашей самой первой встречи еще. И что ни жить, ни дышать без меня не можешь!

— Ну да, и в груди прям жгет? — усмехается он.

— Ну ты и скотина! — выдыхаю я, глядя на него во все глаза. — Ты же… Ты же полночи на коленях простоял… Клялся. Умолял. Рыдал. Я же… Я же ПОВЕРИЛА!

По моей щеке медленно скатывается слеза.

— Э-э… ты че? Че началось-то? Мы, типа, с тобой?.. Да ладно! — таращится он на меня более чем ошарашенно теперь уже в оба открытых абсолютно круглых глаза.

Я молча закрываю лицо руками и, типа, принимаюсь плакать навзрыд.

— Во, блин, допился. Ничего не помню… — бормочет он, запуская ладони в свою огненную шевелюру. — Че, правда было что-то? — все никак не может он прийти в себя.

— Тебе предъявить засосы с синяками, что ты мне понаставил вчера в порыве страсти? — поворачиваюсь я боком и, откидывая волосы, демонстрирую ему следы от его пальцев на моем плече (синяк недельной давности, который сейчас пригождается как нельзя кстати!).

— Серьезно?

— Нет, блин, шучу! — зло зыркаю я на него. — Я сколько раз тебя просила не хватать меня? Ты же знаешь мою кожу! А то, что ты вчера вытворял… Страстный Яря, — хмыкаю я. — Платье теперь только закрытое, а я их терпеть не могу! — качаю я сокрушенно головой.

— Какое платье?

— Свадебное!

Рыжий тупо моргает, глядя на меня.

— А ты что думал? Как порядочный человек, ты теперь просто обязан на мне жениться, вообще-то. Мужчина должен отвечать за свои поступки! — вхожу я вдруг в раж. — Ответственности избежать тебе, по-любому, не удастся. Иначе сам знаешь, Славка тебя просто посадит! Он тебя разве не предупреждал? — несет меня дальше по кочкам.

— Предупреждал, — задумывается Яря.

— Да ладно, — офигеваю теперь и я. — Когда?

— Ну в самом начале еще.

— И че сказал?

— Спрашивал просто — че у нас, как.

— И что ты ответил?

— Что-что? Правду. Что мы просто друзья.

— Были… до вчерашней ночи, — всхлипываю вдруг снова я.

— Не, ты это… серьезно? — настороженно пялится он на меня.

— По-твоему, такими вещами шутят?! — задыхаюсь, якобы от возмущения, я. — Ты же… Ты же знал, как я к этому отношусь! Что мой муж будет первым и единственным для меня, — продолжаю я ломать комедию. — Тем более, мы же с тобой все-пре-все уже обсудили!

— Че обсудили-то?

— Да все! И свадьбу в Сочи, и ресторан на берегу моря, и платье с шикарным шлейфом, — закатываю я мечтательно глаза в потолок. — И где мы жить будем, и сколько детей у нас будет.

— Какие, на фиг, дети? — очумело таращится он на меня.

Я снова «впадаю в истерику» со всеми составляющими: судорожными всхлипываниями в голос, подпрыгивающими плечами и размазыванием слез по щекам.

— Ты не хочешь детей? Ты же умолял меня вчера о них! Да, я сама офигела, конечно. Не поняла, че за спешка. Но надо так надо! Я даже институт согласилась бросить. Мы же… Мы… не предохранялись…

— А-А-АФИГЕТЬ! — выдыхает он и таращится на меня в полной прострации.

— Ты настоял. Я согласилась, раз Любимый ТАК хочет… Тем более, чего уж теперь-то… раз мы все уже распланировали.

— Не, че — в натуре? А че я тогда в одежде? — задумывается Яря.

— А я откуда знаю? Вспотел — замерз, наверное. Всю ночь любовью заниматься… Стахановец, блин! Мы в город изумрудный?.. — усмехаюсь я, цитируя его любимый выражанс по этому поводу.

— Че, реально? С тобой? Да нет… Не может быть! — трясет он головой и тут же прекращает, со стоном схватившись за нее.

— Все, протрезвел? И я тебе на фиг больше не сдалась? Как все эти шалашовки твои? — усмехаюсь презрительно я, а затем вновь захожусь в истерике. — Да без проблем! Свободен! Нужен ты мне, как рыбке зонтик. Тоже-т мне, блин, Гудвин, Великий и Ужасный! — стряпаю я гордо-оскорбленную морду. — И без тебя детей воспитаю! Не пропадем!

— Да нет, я не в этом смысле. Ты че? — не знает он, бедняга, что вообще уже и думать.

Я вновь закрываю лицо руками, так как сдерживаюсь из последних сил.

Рыжий озадаченно пялится на меня какое-то время.

— Слушай, Голуб, а сколько у нас, кстати… хммм… детишек по нашему с тобой госплану? — настороженно глядит он на меня, видимо, не веря все-таки до конца в мой «концерт».

— Пятеро.

— Ско-о-олько?! — открывает он даже рот от услышанного.

— Твоя идея. Ты заказал. Пятерых очаровательных рыженьких потомчиков… в перспективе, — смотрю я на него сквозь раздвинутые слегка пальцы. — Четыре сыночка и лапочку-дочку! — прыскаю и начинаю гоготать, не в силах больше сдерживаться.

— Вот ты жучка! Тфу ты, дура, напугала! — выдыхает он и принимается швыряться в меня подушками. — Ни фига себе! Я правда чуть не поверил! Вот ты, блин, зараза! — принимается он колошматить меня подушкой под мой истерический хохот.

— Ты отказала мне два раза, «Не хочу», сказала ты? — продолжается у меня истерика.

— Вот такая вот зараза, девушка моей мечты! — присоединяется к моему гоготу и Яря.

— Этой ночью в темном городе

Я летаю черной птицей,

А потом придет мне в голову:

«Надо ж было так напиться»…

Упаду с шестого этажа

И пойду, пути не зная…

Виновата в этом только ты —

Голова моя дурная…

КВН — Запорожье — Кривой Рог — Транзит. Юрмала 96

Как ни странно, моя «шоковая терапия» действительно сработала. Пить он, конечно же, не перестал, но вот «в хлам» больше, правда, никогда не надирался.

***

— Точно отучила? — недоверчиво смотрю я на него. — Ты теперь серьезный и ответственный товарищ ЦК КПСС?

— Обижаешь, Голуба! Я ж уже взросляк вообще-то. Американское совершеннолетие, как-никак. Какой, на фиг, КПСС?

— Ха! Американец, тоже-т мне, блин! America, America! — смеюсь я, затягивая гимн Америки.

— Что мне в тебе, Лю-Лю, больше всего нравится, так это то, что ты по пять раз на дню можешь плакать и смеяться, — весело хохочет и Яря вместе со мной.

— Ну спасибо!

— И че, неправда разве? Зато с тобой фиг соскучунишься! Жизнь как на вулкане. Повезет же ж какому-то вулканологу, — продолжает веселиться он. — Come here, baby! Crazy, crazy, are you, baby? — принимается горлопанить вдруг он, подмигивая мне.

— Яря, щас выпросишь! Сам салатики строгать будешь.

— Все-все, молчу-молчу, моя Пупочка, — поднимает он ладони, типа, сдаваясь.

— Какие планы на этот раз?

— В этом году я не буду устраивать «День рождения Майкла Джексона» — только самые близкие друзья. Ты их почти всех знаешь, не буду перечислять.

— Сколько хоть человек будет?

— Человек десять.

— А кто будет все-таки?

— Не скажу. Будет небольшой сюрприз, Little Darling, — подмигивает он мне.

— Don’t let me go, Little Darling! No no no no no Little Darling! — принимаемся мы вместе подпевать песне Модерна по радио, снова весело хохоча.

Modern Talking — Don’t Let Me Go Little Darling

3

Третьего октября у Ярика был день рождения. Отмечать его мы собирались на выходных на даче.

В субботу с утра «скупаем» с ним магазины, захватываем по пути Лолку (девчонку из группы) и отправляемся на дачу.

Вся остальная орда должна прибыть часам к шести вечера.

Весь день мы с Лолкой не вылезали из кухни.

Ярик нам активно помогал готовить и, не переставая, болтал — то рассказывал анекдоты, то распевал песни своим ужасным голосом.

Мы с Лолкой намекали ему, что, мол, не каждому дано… Но тому было по фиг.

— А хотя бы и так!

— Ну ты хоть Джексона не коверкай! — возмущаемся мы с Лолкой, как ярые фанатки Майкла.

— А я еще и сплясать могу! — подскакивает Яруся и с воплями «У-у-у, А-а-аУ, ХИ-ХИ» делает «лунную походку».

Мы долго не можем закрыть рты от обалдения, а тот, довольный, снова плюхается на табуретку.

— Ну как?

— Где ты этому научился? — первая прихожу в себя я.

— Кирилл показал, — хитро щурится он. — Он вообще обалденно двигается!

И тут Ярусю понесло. Минут пять он расхваливал нам Кирилла. Продолжая готовить, мы слушаем его.

Оказалось, что Кирилл очень давно занимается спортивными танцами и довольно-таки неплохо двигается, что я и сама наблюдала.

— А еще он в спортивной школе работает. У него черный пояс сразу по нескольким единоборствам, и он до сих пор действующий чемпион мира, хоть и ушел из большого спорта, — продолжается у Рыжего «словесный понос».

— А что еще может твой суперклассный Кирилл? — раздраженно прерываю его я, так как мне не нравятся те взгляды, которые он бросает на меня во время своего монолога.

— Ты че? — удивляется Лолка.

Она просто заинтригована его рассказом.

Тот тут же замолкает и, типа, обижается.

— Ниче! — резко говорю я. — Мы поняли друг друга, не так ли, товарищ Великий агитатор? Ты запарил со своей чукотской народной песней «О Ленине»! Кикассо́! Какой Кикассо́! Да, Ярь? Закончить фразу? — недовольно гляжу я на него.

Вот уже несколько дней он пытался проводить мне «политагитацию» на тему: «Какой классный этот парень Кирилл!»

Со времени моего посещения Театра мод я больше не видела Кирилла. Не буду врать — да, он мне понравился, но просто как человек, а Ярик, видимо, это заметил и решил заделаться «свахой» в своем полностью беспардонном и простом, как «пять копеек», стиле:

«А шо такое? Ты б пригляделась бы, вообще-то, Голуб, вдруг это тот самый — твой единственный и долгожданный „лавзик“ — Вселенная тебе, наконец, подкинула? Ну или вулканолога подогнала? Кажись, и на твоей улице КамАЗ с пряниками перевернулся чисто конкретно!» — ржал он, уворачиваясь от моих щипков.

Именно это меня и бесило и раздражало.

---

На этот раз Яря серьезно обижается, встает и уходит.

Лолка, ничего не понимая, удивленно смотрит на меня:

— Ты пОштО именинника Обидела, супОстатка?

Я понимаю и сама, что это было грубо. Скидываю фартук и отправляюсь на поиски Рыжего.

Обхожу весь дом — он курит на ступеньках веранды.

Подхожу и сажусь рядом:

— Кузенька, сынок, выходи, не пугай баУшку! У-гу-гу… Сдаюсь-сдаюсь, Непобедимый Мой!

Он молчит.

— Ой, шеф, а я вас вижу!

— Аналогично, — мрачно хмыкает он, не поворачиваясь.

— Да ладно тебе, Ярусь. Кто из нас обижаться должен вообще-то? — толкаю я его плечом.

Он продолжает молча курить.

— Ты меня уже почти неделю как достаешь. Хочешь, и я надуюсь? Тем более, что я умею.

— Я же хотел как лучше, — гасит он сигарету в банке из-под джин-тоника, приспособленной под пепельницу.

— Откуда ты знаешь, как лучше?

— Знаю!

— Я же не пытаюсь найти тебе невесту.

— Ну это у тебя и не получится, — усмехается он.

— А теть Клаве? Как у вас там дела, кстати? Отбился от последней претендентки?

— Сомневаешься в моих талантах?

— Да ни в жисть! — улыбаюсь я.

— Хренушки вы меня захомутаете!

— И часто она тебя женить пытается?

— Терпимо. В этом году сильнее че-то этот вопрос ее озаботил.

— Устала от твоих куролесов, видимо, — хмыкаю я. — Ну и каково тебе, когда невесту навязывают?

— Прикольно.

— Да неужто?

— Да я уже как продюсер, прослушивания профессионально проводить могу.

— В смысле?

— В смысле, что они все музицируют, — гыгыкает он. — Слушай, а это у вас, типа, признак девушек из приличных семейств такой или обязательный первоначальный этап захомутания? — задумывается вдруг он.

— Это у них, Ярусь, при виде тебя душа поет… — прыскаю я, а потом начинаю ржать.

— Ну это понятное дело, — присоединяется и он к моему веселью.

— А чего исполняют, кстати? — гляжу я на него с интересом.

— О, репертуар весьма разнообразный. Приходи, говорю же, заценишь! Поржем вместе, аки крэйзи, ну и издыхаться заодно поможешь.

— Может, и приду, если доставать перестанешь, — выразительно зыркаю я на него.

— А я че, я ниче…

— Да ты меня за эту неделю уже конкретно достал!

— По правилам русского языка надо говорить не «достал», а «извлек», — умничает, типа, он.

— Да без разницы, извлекатель, блин! Вот не зря я не хотела идти в тот ваш… чертов театр!

— А, по-моему, очень даже удачно сходила… — поигрывает он бровями.

— Я тебя сейчас стукну!

— За что это?

— Да за все хорошее… с плохим вперемешку.

— Неблагодарная! — пафосно воздевает он палец к небу. — Я тебя с таким жени… ах каким парнем познакомил!.. — продолжает он ломать комедию.

— А я тебя просила?

— А друзей о таком и не просят.

— Ну и че друзья лезут тогда, если их не просят?

— Небезразличны вы мне оба потому что!

— Слушай, Ярь, реально хватит, — устало смотрю я на него. — Ты правда задолбал уже! То гоняешь всех жо́нихов, как ненормальный, — бесят они тебя. Все поголовно и без исключения. То теперь что — в другую крайность? С какого перепугу только вот, не пойму никак?

— А мне, может, видение было…

— По поводу?

— По поводу вас обоих.

— Да ты че! И чего привиделось?

— Ну… что вы судьба друг друга!

— Хм-м-м. Даже так?

— Именно так!

— А потому будем жить долго и счастливо?

— Ну что-то типа того.

— Так, все, хватит, короче! — оглядываюсь я в сторону кухни, услышав, что у Лолки там что-то упало.

— Да ладно тебе, Голуба, в чем проблема-то? Тем более что ты ему тоже понравилась, я аж офигел тогда…

— Тоже? — хмурюсь я, снова поворачиваясь к нему.

— Ну он ведь тебе понравился! — хитро щурится Рыжий.

— Яря, прекрати!

— Ага, значит, все-таки я был прав — он тебе понравился!

— Это ничего не меняет.

— Нет, меняет! Очень многое меняет. Кирилл — он… другой. Не такой, как все мои знакомые пацики.

— Да ты что? — обрываю я его раздраженно. — Помню я твою недавнюю лекцию об удивительных фактах из мира мужчин…

— Ну, считай, что к Кириллу это все не относится!

— Почему это? Он у нас особенный?

— Ну… можно сказать и так.

— И чем же?

— Да всем.

— А именно?

— Начнем с того, что он все-таки уже постарше.

— И что? Нагулялся уже, типа, что ли? — усмехаюсь я.

— Возможно, — продолжает невозмутимо Яруся. — Он вообще ко многим вещам серьезно относится. Да и как личность уже состоялся. Чемпион — это тебе не хухры-мухры! Здесь характер и упорство ого-го какие нужны!

— Мне пасть ниц и разрыдаться от счастья?

— Да не мешало бы, — хмыкает он насмешливо.

— Муля, не нервируй меня!

— Так в том-то и вопрос — а чего ты так нервничаешь-то, Голуба? — подмигивает он мне.

— О чем это вы тут? — выглядывает из кухни любопытная Лолка. — Алиса, пошли — я одна не успеваю.

— Иду.

Ярик хватает меня за руку:

— Я тебе сегодня вечером расскажу кое-что. Ты ночуешь в моей комнате.

— Опять? С какого перепугу? — хмурюсь я недовольно.

— Все другие будут заняты, ты же знаешь, почти все приедут парами. Да я на диванчике, как обычно. В чем проблема-то? Теперь только на диванчике… Кровать ваша навеки, моя прЫнцесса! Тем более я и горошину засандалил уже… куда положено, — прыскает Рыжий. — Раз уж у нас цаца требует матраца! — гогочет он снова.

— Яря!

— Подуркуем, как обычно? Пошепчемся, подружка, в темноте? — подмигивает он мне.

Я продолжаю недовольно зыркать на него.

— Ой-ой, вытаращилась! Голуба, не понял, че за выражанс на мордасах? Я че — приставал к тебе хоть раз? Даже по пьяни не припоминаю. Хоть ты и пыталась, конечно, убедить меня в обратном, — ржет он, выразительно глядя на меня.

— Ну правильно, ты ж пьяный был, потому и не помнишь, — качаю я головой.

— Слушай, харе меня разводить! Тоже-т мне, девочка-шутница-КВН-щица. Второй раз не прокатит!

— А кто тебя, маньяка, знает на этот раз?

— Не, ну ты офигела! Забыла, как определять маньяка, Голуба? — таращится он на меня. — Посмотрите на его руки!

— Если его руки обагрены по локоть кровью невинных жертв… — подхватываю и я.

— …это маньяк! — подскакивает Ярик с выражением ужаса на лице, и мы принимаемся хохотать с любимого КВНовского прикола.

— Обожаю с тобой дурковать! Но сегодня не об этом будут наши с тобой дуркования, — делает он загадочную морду.

— А о чем?

— Расскажу тебе сегодня о гораздо более сурьезных вещах в нашем crazy world…

— Боюсь даже спросить — это о каких же?

— А не сбежишь раньше церемонии посвящения в эти наисекретнейшие «Икс-Файлы» века?

Я молча с интересом смотрю на него.

— Информация не для всех, как и сама понимаешь. Но тебе, так и быть, расскажу, пожалуй, о том… — замолкает он, оглядывается по сторонам, придвигается и шепчет мне на ухо: — Как лопаточка… коснулась крышечки гробика…

— Вот ты, блин! — толкаю я его в плечо.

Тот снова радостно гогочет.

— Алиса! — вопит Лолка из кухни.

— Тоже-т мне… Гробик на колесиках, — смеюсь и я вместе с Ярей.

— Иди уж, а то Лолка нас точно обоих сейчас похоронит еще до начала торжества, — кивает он мне.

***

К шести часам мы уже накрыли стол, переоделись и еще продолжали краситься наверху, когда к дому подъехали две машины: оранжевые «жигули» и серебристо-серая «тойота».

Я стою у окна, Лолка тоже подскакивает с одним недокрашенным глазом.

Ярик внизу встречает гостей.

Duran Duran — Come Undone (Anton Ishutin Slow Motion Edit)

Из «жигулей» выходят Руслик, Денис, Влад и, к моему удивлению, Стас — тот странный режиссер из Театра мод. (Руслик учился с нами в институте и считался парнем Лолки, хотя сама Лолка, похоже, не особенно с этим считалась. Денис и Влад работали в Театре с Яриком.)

К ним подбегают близняшки Аня и Оля, выскочив из «тойоты».

Все наперебой что-то орут и обнимают Ярусю. Тот смеется, что-то им отвечая. Только они начинают петь «Happy birthday to you», как одна из близняшек восклицает:

— Стойте, стойте, еще не все подошли!

— Вау! — слышу я восхищенный шепот Лолки и, проследив за ее взглядом, вижу… Кирилла.

Он сидит на водительском сидении «тойоты» и спокойно выслушивает вопли какой-то девицы, которая стоит рядом с открытой дверью машины. Кирилл медленно встает и, скрестив на груди руки и немного наклонив голову, продолжает ее слушать, а девочка расходится не на шутку — она уже и руками размахивает.

Мне кажется, что я ее уже где-то видела. Пока я размышляю над этим, продолжая их разглядывать, замечаю вдруг, что они неплохо смотрятся вместе. «Довольно-таки красивая пара», — проносится у меня в голове, и мне становится почему-то грустно.

— Кирилл, Аленка, ну вы идете? — нетерпеливо машет им вторая близняшка. — Потом будете выяснять отношения!

— Так это и есть Кирилл? — отрывает меня от размышлений голос Лолки. — Стоит, пожалуй, познакомиться с ним сегодня поближе… — продолжает она восторженно таращиться на него. — Ты, надеюсь, не против? — переводит она взгляд на меня.

— А я здесь при чем? — хмыкаю я. — Да и вообще-то, по-моему, он не свободен, — замечаю я ей.

— Ну и че, тоже-т мне проблема! На фига ему эта малолетка? — фыркает она.

— А у тебя че, с Русликом все уже, что ли? — гляжу я на Лолку. — Вон он, тоже с ребятами приехал, — киваю я в сторону «жигулей».

— У нас с ним свободные отношения, — беззаботно отмахивается та.

— Которые ты решила сегодня завершить?

— Возможно… Ты что-то имеешь против? — насмешливо смотрит она на меня.

— Да это абсолютно не мое дело, — пожимаю я плечами.

— Руслик — пацан… по сравнению с таким суперменом, — снова окидывает Лолка Кирилла оценивающим взглядом.

Аленка что-то резко бросает ему и разворачивается, чтобы идти к дому, но Кирилл крепко хватает ее за локоть и спокойно, но строго что-то ей говорит.

Аленка начинает вновь вырываться, он отпускает ее, и она мчится к Ярику. С разбегу прыгает ему на шею и именно «залепляет» поцелуй. На его щеке остается ярко-малиновый отпечаток ее губ.

«Бедный Яруся!» — морщусь я, так как знаю, что он терпеть этого не может.

Но тот мужественно выдерживает и даже целует ее в ответ.

К компании в это время подходит Кирилл, и все, наконец-то, полным составом исполняют «Happy birthday to you», потом заставляют Рыжего отвернуться и вытаскивают из машины подарок — большущего плюшевого рыжего хомяка с саксофоном. У него надутые щеки, типа, он играет на саксофоне, причем точно такие же, как и у Яруси, когда он обижается.

Пацаны достают из багажника «жигуленка» огромный заказной торт и сумки с бутылками. Девчонки продолжают вытаскивать из машины кучу разноцветных, перевязанными ленточками, коробок с подарками.

Ярик в обнимку с хомяком счастливо таращится на все это великолепие.

Стас берет у него игрушку, ставит на капот машины и нажимает кнопку у него на спине. Все начинают хлопать, и тут хомяк начинает пританцовывать и «играть на саксофоне».

— Танец ставил Кирилл, — ржет Стас.

— Под твоим чутким руководством! — не теряется Кирилл. — Вместе движения отрабатывали!

— Алаверды тады, друзья мои! С меня стих! — гогочет Рыжий и выдает очередной шедевр:

«Рано или поздно

Стану старичком,

Вдумчивым, серьезным

Тихим дурачком.

Взяв газетку в руку,

Буду мух гонять.

Стану тихо пукать,

Сутками икать.

Недержанье мыслей,

Несваренье каш.

Путаница в числах,

В детях: наш — не наш?

С просьбой глупой, вздорной

Стану приставать.

По полдня в уборной

Буду заседать.

Напугал? Забавно!

Радуйтесь за так,

Что пока я славный

Молодой дурак».

Лолка, гогоча, чуть не вываливается из окна от смеха. Внизу тоже стоит дикий хохот. Я лишь сдержанно улыбаюсь.

— Побежали вниз, — подрывается Лолка.

— Глаз второй докрась.

— Точно. Я и забыла! — бросается она к зеркалу завершать макияж.

Я спускаюсь вниз, там вовсю орет музыка, и веселье уже в полном разгаре. Все собрались около мангала с жарящимися на нем шашлыками, пьют пиво, оживленно общаются и смеются. Кирилла здесь нет, видимо, заносит сумки в дом.

Ярик переворачивает шампуры, Аленка ему активно помогает, да и вообще не отходит от него ни на секунду. Заметив меня, он машет мне, подзывая подойти к ним.

— Познакомься. Остальных всех ты знаешь. Это Аленка — сестра Кирилла.

— Сестра? — удивленно таращусь я на него.

— А ты что подумала? — хитро щурится Яря.

— Так!.. — начинаю было я, но он быстро наклоняется ко мне и тихо произносит:

— Голуба, умоляю, избавь меня от нее.

— Пойдем на кухню, поможешь? — киваю я Аленке.

Та неохотно отлепляется от Рыжего и идет за мной. И тут я вспоминаю, где я ее видела, — она тоже работала в Театре мод. Еще когда все «синди» бросились к Кириллу, я удивилась, что она одна осталась сидеть на краю сцены, болтая ногами и надувая пузыри из жвачки. Равнодушно посмотрела на кипиш, а когда Кирилл на них гаркнул, довольно усмехнулась.

— А я тебя помню, — заявляет мне Аленка. — Ты приходила как-то к нам в театр с Яриком. Тоже хотела стать моделью?

— Нет, просто зашла посмотреть, — решаю я не вдаваться в подробности.

— Ты его девушка? — как можно равнодушнее спрашивает она, хотя чувствуется, что на самом деле ей далеко не все равно.

— Кого? — не совсем понимаю я.

— Ярика, конечно.

— Нет, — смеюсь я. — Мы просто друзья.

Она с интересом глядит на меня.

— Слушай, а у него кто-нибудь есть?

— Не знаю, он мне не докладывал, — решаю я не сдавать Ярусю. — А ты моделью работаешь? — перевожу я разговор на другое.

— Ну да, в свободное от учебы время.

— А где учишься?

— В школе.

— В школе? А сколько тебе лет? — обалдеваю я.

— Шестнадцать. Почти что, — поднимает она на меня глаза, удивительно похожие на глаза брата, только темно-зеленого цвета, в отличие Кирилла.

— Да ладно. Выглядишь постарше, — качаю я головой.

— Ну так это ж здорово! Получать контракты помогает.

— Контракты?

— На съемки.

В кухню вбегает Лолка, за ней Руслик.

— Нам вас долго еще ждать? — возмущается Руслик. — Все уже за столом и голодные как черти!

***

— Drinking-drinking everybody! Where are your glasses? — поднимается из-за стола Ярик с рюмкой водки в руке. — Минуточку внимания! У меня очередной тост! — стучит он вилкой о рюмку.

— Да неужто? Дай угадаю, какой! — усмехается Лолка.

— За именинника! — провозглашают все хором, весело смеясь.

Мы все чокаемся бокалами, стаканами и рюмками и дружно в очередной раз пьем за именинника.

Я делаю глоток и ставлю бокал с шампанским на стол. Перевожу взгляд на Кирилла, он тоже делает всего лишь глоток и встречается со мной глазами. Я улыбаюсь и слегка смущенно отвожу взгляд.

— И!.. Облизнули! И!.. глотнули! И!.. Снова налили! — хватает Ярик бутылку с водкой и разливает ее по рюмкам. — Руся, обслужи дам с шампанским! — кивает он тому. — А у меня снова тост! За именинника!

Все вновь чокаются смеясь.

— Позвольте за вами поухаживать. Еще салатика? — берет Лолка в руки салатницу и придвигается к Кириллу.

— Нет, спасибо.

— Зря отказываетесь, я лично готовила! Весь день на кухне, как рабыня Изаура, — типа, изможденно вздыхает она, пытаясь тем самым произвести впечатление на Кирилла.

— Я уже пробовал. Действительно вкусно, — улыбается тот ей.

— Ну тогда, может, на брудершафт и перейдем на «ты»? — поднимает она свой бокал, многозначительно глядя ему в глаза.

— На «ты» без проблем, но без брудершафта, — отвечает ей спокойно Кирилл.

Руслик спрашивает что-то у Лолки, и та поворачивается к нему.

— У всех налито? — продолжает Яря свое шоу. — Третий тост!

— Третий? Ты ничего не попутал? — приподнимает бровь Стас.

— По-моему, уже тридцать третий! — смеются близняшки.

— Третий в кубе! — умничает Рыжий. — Ну, кто озвучит, за что у нас каждый третий тост?

— За именинника! — хмыкает Стас.

— Примитивная ты субстанция! — фыркает на него Ярик. — За любовь!

— Ура! За любовь! — подхватывают все присутствующие.

— До дна, товарищи! За любовь пьем до дна!

Все снова чокаются и пьют, оживленно переговариваясь и смеясь. Некоторые парочки целуются. Я вновь смотрю на Кирилла и вижу, как он хмурится, глядя на Аленку, которая придвигается к Ярику и что-то ему шепчет. Тот хватает полупустую миску из-под салата и протягивает ей.

— Сгонзаешь на кухню, Голуба? По-братски! А то мой любимый салатик почти закончился, — корчит он ей печальную мордочку.

Слегка обескураженная Аленка берет салатницу из его рук и выходит из столовой. Я улыбаюсь, переглядываясь с Яриком, а затем вновь перевожу взгляд на Кирилла. Тот тоже еле заметно усмехается.

— Как гаварат у нас на Кавказэ: «Гора ныкогда нэ хадыла к Магомэту, потому что у нэго нэчэво было выпыт. Так выпьем же за наших друзэй, которые всэгда приходят к нам! Вах!» — продолжает именинник свое шоу.

— За друзей! За дружбу! Ура!

— Спасибо, что приехали, я в вас не сомневался! — чокается Ярик с каждым отдельно.

— Ну так мы ж знали, что будет что выпить! — смеется Руслик.

— И повеселиться! — добавляет Денис.

— Да еще и с комнатами отдельными! Отель пять звезд! — присоединяется к ним и Влад, обнимая Аню.

— Да! Надо собираться почаще! — притягивает и Руслик Лолку к себе.

— Однозначно! Я только за, товарищи однополчане! — разводит Ярик руками.

— Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались… — поет вдруг Стас, обводя всех взглядом. — Заставка к немецкому фильму для взрослых, — добавляет он ухмыляясь.

Рыжий с парнями и Лолкой принимается гоготать. Аня с Олей переглядываются и молча смотрят на Стаса. Я тоже перевожу взгляд на него и качаю головой. Тот сидит с невозмутимым видом, а затем вдруг подмигивает мне и посылает близняшкам воздушный поцелуй. Я в обалдении таращусь на него.

— Ну что, перед десертом небольшой перерывчик с танцами-шманцами-обжиманцами? Никто не возражает? — выдает идею Ярик. — Ну тогда мальчики налево, девочки направо. Ну, в смысле, мы покурить, вы приберетесь? — кивает он мне и первым сматывается из-за стола.

***

Пока близняшки моют посуду, а Лолка уже отплясывает, мы с Аленкой вытираем стол. Та решила, что она моя подруга, и что-то оживленно мне рассказывает. Я с интересом на нее поглядываю, замечая, насколько они с братом похожи не только глазами, но и цветом волос, формой губ, улыбкой. На нее также хочется смотреть. Действительно красивая девочка, но еще такой ребенок.

— Я уже даже для одной рекламы снималась! — воодушевленно продолжает Аленка.

— Рекламы чего?

— Косметики. А еще мне даже предлагали съемки в клипе Влада Сташевского!

— Да ты что? В качестве кого? Подпевки? — усмехаюсь слегка я.

— Модели, конечно, хотя петь я тоже умею.

— И как? Снялась в клипе? — заинтересовываюсь я.

— Нет, — недовольно поджимает губы она.

— Чего так?

— Кирилл не пустил.

— Почему?

— Да ну его! Вечно ему все не так.

— А что именно?

— Шоу-бизнес, по его мнению, не место для школьниц.

— Ну тут с ним вполне соглашусь, — хмыкаю я.

— Ой, да ладно! Можно подумать, продюсеры меня там съедят.

— Вполне может быть, — усмехаюсь мрачно я.

— А вообще, я в кино сниматься хочу.

— В мюзиклах?

— Легко, — самодовольно усмехается Аленка, а затем начинает вдруг петь: «Карамели ночных витрин отражают свет суетливых машин. Знаю я, что в одной из них едешь ты ко мне в нашу ночь на двоих…»

— А у тебя неплохой голос! — впечатленно качаю я головой.

— Братцу моему осталось это объяснить, — фыркает недовольно она.

— А о чем вы с ним сегодня так сильно спорили? — улыбаюсь я, глядя на нее.

— Когда?

— Сегодня, когда вы только приехали.

— А, это. Я уже точно не помню, мы с ним все время грыземся. Тогда… А! Он снова строил из себя старшего брата и пытался поучать меня, как надо себя вести.

— Кто? Кирилл? — удивляюсь я.

— О, ты че, он у нас, типа, супербрат, который заботится о глупой маленькой сестренке. Запарил уже! Как родители уезжают, так и начинается! А я и так не маленькая уже! И все время меня от Ярика оттаскивает, — продолжает жаловаться мне она.

Но я замечаю, что на самом деле ей даже нравятся такая забота и отношение брата, но вот она, типа, устала от такой опеки, она взрослый человек, а ей не дают самостоятельно жить и развиваться.

— Да, насчет Яруси, — говорю я ей. — Хочешь парочку советов?

— Ну давай, — офигевает она.

— Никогда не вешайся на него — он этого терпеть не может. Да и не он один.

— Почему, я знаю парней, которым это нравится.

— Но уважать тебя они никогда не будут — сама подумай.

— Ладно, поняла. А второй?

— Никогда не пачкай его помадой. Он этого просто не выносит, — смеюсь я, глядя на ее недоуменное лицо.

— Девчонки, бросайте все, пойдемте танцевать! — орут пацаны из гостиной.

Денис и Влад тащат туда близняшек, Лолка и так давно уже зажигает. Ну, Аленку уговаривать не надо, и она мчится танцевать.

Но у меня сегодня какое-то меланхоличное настроение, и я решаю посидеть на крыльце, подышать воздухом.

На веранде курят Кирилл с Яриком. Почему-то я не удивляюсь, что Кирилл курит, как будто я и так это знала.

Они о чем-то тихо разговаривают, решаю не мешать им, сажусь на ступеньки и смотрю на звезды. До меня доносятся их приглушенные голоса, но слов я не слышу. Голоса смолкают, они уходят в дом.

Кирилл заходит в гостиную, окидывает взглядом дискотеку и уже разворачивается, чтобы выйти, как к нему подскакивает Лолка и удерживает, хватая за руку.

— На брудершафт не захотел со мной выпить, в танце девушке не откажешь, чемпион? — пьяненько улыбается она ему.

— Давай немного попозже.

— Что — еще не такой пьяный? — усмехается Лолка.

— У тебя настолько заниженная самооценка? — спокойно смотрит он на нее.

— Чего? — не въезжает та.

— А что же здесь непонятного? — хмыкает он.

— Слушай, мне не до ребусов, — берет она его за предплечье. — Да и есть на свете занятия поинтересней и поприятней… — бросает она на него многозначительный взгляд. — Так что хорош выделываться, пошли потанцуем!

— А что, больше не с кем? — слегка хмурится Кирилл.

— Никогда не танцевала с профессионалом, — поднимается она пальцами по его предплечью. — Да еще и с чемпионом — ты меня заинтриговал… — продолжает она кокетничать с ним.

— По-моему, твой молодой человек тебя потерял, — кивает Кирилл на Руслика, посматривающего в их сторону.

— Он не мой молодой человек.

— А кто?

— Друг, — пожимает та беззаботно плечами.

— Не знал, что с друзьями обычно взасос целуются.

— Ревнуешь? Или, может, хочешь попробовать?

— Давай обойдемся, пожалуй, без драки, — снимает он ее руку со своего плеча и выходит из гостиной.

— Ну ты чего, не понял? — подходит к Лолке Руслик.

— Подрастешь — поймешь, — переводит та на него раздосадованный взгляд.

DJ Bobo — There is a party

На всю дачу гремит музыка, из комнаты доносится веселый смех, а мне почему-то становится грустно. Облокачиваюсь на перила лестницы и закрываю глаза. Но недолго наслаждаюсь одиночеством — подлетает Рыжий и орет:

— Пошли танцевать, там так весело! Че ты тут одна меланхолично вредничаешь?

— Нет, Ярусь, не хочу.

— Ты, типа, печальна и загадочна сегодня? — прищуривает он один глаз вроде как с пониманием.

— Кеша, ты опять? — недовольно зыркаю я на него.

— О! А хочешь, «Модерн» поставлю твой любимый? Do you wanna… take him tonight?..

— Что?

— Ну в оборот, в смысле, — ржет он со своей сверхоригинальной, по его мнению, шутки.

— Кого?

— Ой, да ладно! А то ты, типа, не поняла, — выразительно поигрывает он бровями. — Он с тебя глаз не сводит. Лови момент! Цигель-цигель, ай-лю-лю… Да, Лю-Лю?

— Щас дочирикаешься!

— Или чего поромантичней сорганизовать вам в плане музыки, может? — задумывается Яря.

— Поприличней, — ухмыляюсь я.

— А я че? Я ниче. Это «Модерн» твой, между прочим! К ним и претензии. Такие проказники! — машет он рукой, качая головой.

— Слушай, отвали, блин, Ди Джей Яруся!

— Будешь и дальше тут кукситься? Адын, совсем адын? Лапуль, не порть мне праздник!

— Да и мысли подобной не было! Пока ты мне не сказал… — усмехаюсь я, выразительно глядя на него.

— Только попробуй! Я на тебя обижусь! — тыкает он в меня пальцем.

— Я просто хочу немного посидеть одна. Потом приду.

— Ну ладно, сама смотри. «Лавзик», главное, не проворонь. А то вон некоторые пошустрее действуют… — приподнимает он бровь.

— Пусть действуют, не будем им мешать, — хмыкаю я.

— Че за апатия? Не понял.

— Не хватало мне еще за парней сражаться.

— Ни в коем случае! Сражаться за нас не надо.

— А что тогда надо? — гляжу я на него с интересом.

— Быть хитрее. Ты это… давай как в мультике! — озаряет его новая гениальная идея. — Строй глазки и хлопай ресничками вот так. Вытягивай губки трубочкой вот так, — принимается он активно моргать и выпячивать губы, изображая краба Себастьяна из «Русалочки». — Да господи, мне ли тебя учить, Голуба? Не маленькая, лучше меня все это знать и уметь должна ужо! — уворачивается он от моего щипка, радостно гогоча.

Я замахиваюсь на него. Он шустро отпрыгивает.

— Но-но, Лёлик, только без рук! Попрошу не забывать о статусе неприкосновенности для именинника на сегодняшний вечер хотя бы! — подмигивает он мне и убегает танцевать.

Я недовольно гляжу ему вслед, затем спускаюсь и сажусь на нижние ступеньки лестницы, чтобы меня не было видно из дома.

Обхватываю себя руками и слегка ежусь от холода. Кто-то сзади набрасывает мне на плечи куртку. Рядом садится Кирилл.

— Здесь тебе не Сочи, простудишься.

— А ты как же?

— Ну ты же не дашь мне замерзнуть? — смеются его глаза.

— Конечно, — приподнимаю я полу куртки.

Он придвигается ко мне.

— Почему ты скучаешь здесь одна?

— Уже не одна вроде.

Он некоторое время молча смотрит на меня, потом спрашивает:

— Ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос?

— Извини, не хотела тебя обидеть, — очухиваюсь вдруг я.

Я еще не вышла из своего меланхоличного настроения и не совсем осознала, что со мной рядом сидит ОН…

— Ты меня вовсе и не обидела, — удивленно смотрит он на меня.

— Просто у меня какое-то странное состояние сейчас, как будто я и сама не понимаю, что я здесь делаю. Если честно, не очень люблю шумные компании. Ты, я вижу, тоже?

— Да, я уже отвык от них. Сейчас тоже больше люблю… побыть один.

— Ну здесь об этом не может быть и речи. Там, где Яря, никогда не бывает тихо и спокойно.

— Заметил, — усмехается он. — Ты его давно знаешь? — глядит он на меня с интересом.

— Второй год. И хотя мы оба из Сочи, познакомились здесь, в Москве. Это был такой прикол, — улыбаюсь я, вспомнив нашу первую встречу.

— Да? Я почему-то думал, что вы знаете друг друга с детства.

— Почему-то все всегда очень странно реагируют на нашу дружбу, типа: «А, ну да, ну да…» А мы просто друзья. Причем у меня никогда не было такого друга. Пацан-подружка — это рэйв! — смеюсь я.

Кирилл внимательно смотрит на меня, чуть наклонив голову.

— Если честно, я и сам впервые вижу такой пример дружбы.

— Знаешь, это, пожалуй, и не дружба уже, а, скорее, любовь.

— Любовь? — улыбка сползает с лица Кирилла.

— Любовь между братом и сестрой. Родство душ даже какое-то. Понятие дружбы уже где-то там, вдали.

— Любовь между братом и сестрой? — слегка усмехается Кирилл.

— Да, а что? Я что-то не то сказала?

— Да нет, все правильно ты сказала. Жаль только, что между родными братьями и сестрами редко такое бывает.

— Ты про Аленку? — улыбаюсь я.

Он поворачивает голову и настороженно глядит на меня.

— Конечно же, она самостоятельная, взрослая девушка, а ты, типа, старший зануда-братец, который надоел ей своей заботой?

— Нажаловалась?

— Да нет, — решаю я не сдавать Аленку. — Нетрудно догадаться, у меня тоже есть старший брат, — смеюсь я.

— И чем он занимается?

— Компьютерный бизнес.

— В смысле, устанавливает компьютеры? Или ремонтирует?

— И устанавливает, и ремонтирует, и программы пишет. Иностранные также на русский переводит и адаптирует их под нужды компаний и производства. Творят, в общем, будущую реальность с компаньоном в своей конторе.

— А родители где? Тоже в Москву переехали?

— Нет, родители в Сочи остались. Я у брата пока живу на время учебы. А твои где? Аленка говорила, они уезжают куда-то часто?

— Да, по контракту за границей работают.

— Ух ты ж! А в какой стране?

— В разных. Сейчас в Аргентине.

— И вы с Аленкой все время живете одни?

— Не все время, они приезжают по возможности. Но сейчас редко, полгода уже не были.

— Скучаете?

— Скучаем, конечно, но уже как-то привыкли. Научились сами справляться. Аленка на хозяйстве, я работаю.

X-Perience — A Neverending Dream (555 Version) — 2020

Я воспринимала происходящее так обостренно и жадно, словно хотела впитать каждую каплю этого мгновения.

Деревянные ступеньки, на которых мы сидим совсем рядом под одной курткой, листва деревьев, образовавшая над нами свод, трава под ногами — и, что немаловажно, ОН рядом со мной… Я никогда не подозревала, что между двумя людьми могут возникать такие трепетные токи! Словно меня кололи малюсенькие чудесные иголочки удовольствия.

Я ощущаю, что мне нравится смотреть на его густые непослушные волосы, красивые, завораживающие глаза, в которых светится что-то непонятное, чувственные губы, красиво очерченный рот. Оказывается, бывает очень приятно просто вот так сидеть рядом, болтая обо всем на свете.

«Интересно, а что сейчас чувствует он?» — мелькает у меня мысль, и я понимаю, что мне не хочется никуда уходить. Хочется просто сидеть здесь весь вечер, слушая его низкий приятный голос, который успокаивает и даже немного убаюкивает меня. Хочется положить ему голову на плечо и закрыть глаза… Хочется ощутить на своей талии его большие теплые руки…

Но тут появляются близняшки:

— Так вот вы где!

— А мы вас повсюду ищем!

— Идемте торт есть!

Под восторженные вопли и аплодисменты Рыжий задувает свечки. Торт просто обалденный — зная, что Яря обожает диснеевские мультики, близняшки заказали торт со всеми персонажами наиболее известных мультфильмов.

— Товарищи, минуточку внимания! У меня идея! — поднимается именинник.

— Очередная и гениальная? — усмехается Стас.

— Само собой — других не бывает! — разводит Ярик руками. — Значит, так, я отворачиваюсь, Лолка, ты берешь по кусочку и спрашиваешь, для кого он. Ну и посмотрим, сколько пар у нас совпадут. Как вам? — обводит он нас всех гордым взглядом.

— Класс! Мне нравится! — восторженно глядит Аленка на Ярю.

— Ой, здорово! Давайте-давайте!

— Хотим-хотим! — подрываются и близняшки.

— Ну все, погнали тогда! — отворачивается Рыжий.

Лолка кладет кусочек торта с Золушкой на тарелку.

— С кого начнем, чревовещатель? — гыгыкает она.

— А вот давай, пожалуй, с тебя, моя верная ассистентка!

Лолка ставит тарелку перед собой на стол и берет следующий кусок с Дэйлом.

— А этот кому?

— Мне, ясен пень, — кто ж у нас именинник-то? Надеюсь, никто не возражает? — пытается повернуться Яря.

— Тпру, стоять, Зорька! Не подглядывай! — цыкает на него Лолка, передавая тарелку Аленке, чтобы та поставила ее на стол. — Продолжим, — берет она следующий кусочек с крабом Себастьяном из «Русалочки». — Кому этот фант?

— А вот давайте осчастливим нашего режиссера этим персонажем! — выдает Рыжий, и все начинают хохотать. Стас усмехается тоже, изображая, что принимает свою тарелку клешнями.

Процесс раздачи торта продолжается в таком же веселом и оригинальном стиле. Все весело смеются и комментируют, но постепенно замолкают, так как все пары совпадают.

— Этого не может быть! — восторженно хлопает в ладоши Аня.

Ей с Владом достаются Русалочка и Принц, Ольге с Денисом — принцесса Жасмин и Алладин, Лолке с Русликом — Золушка с Принцем. Гайку Аленка расценивает, как знак судьбы, глядя счастливыми глазами на Ярика. Нам с Кириллом выпадают Красавица и Чудовище.

Все просто никак не могут прийти в себя и восторженно переглядываются. Я перевожу взгляд на Кирилла и вижу, что он как-то странно, недоверчиво смотрит на Рыжего.

— Кирилл, что за хитрый прищур Ильича? Я попрошу! — довольно лыбится тот. — Судя по вашим прифигевшим мордам, друзья мои, — обводит он нас всех взглядом, — вы, как и я, несколько удивлены сим необъяснимым фэно́мэном… прямо в стиле «Икс-Файлов»… О! Истина где-то рядом… — принимается он изображать музыку из сериала. — А я че, я че? Я сам офигел! — типа, испуганно таращится он на нас.

Но тут он не выдерживает, и они с Лолкой начинают покатываться со смеху. Это они, паразиты, нас так разыграли. Все сначала начинают возмущаться, но потом дело, как всегда, заканчивается дружным смехом.

Уже довольно-таки поздно, некоторые парочки отправились по комнатам, но дискотека продолжается.

Мы с Кириллом и Ярей веселимся на веранде, и тот в сотый раз пересказывает, как ему в голову пришла эта идея — подколоть всех с тортом.

— А я бы на месте Кирилла обиделась, — перестаю смеяться я.

Тут до Рыжего доходит.

— Ой, Кирилл, сорян в натуре, я сразу и не подумал, просто само собой получилось.

— Все нормально, — улыбается Кирилл, — Похоже… и весьма, — как-то странно усмехается он.

Прибегает Аленка и тащит Ярика танцевать, тот нехотя уходит.

X-Perience — Magic Fields

Сидя на перилах веранды, мы продолжаем о чем-то болтать. И тут моя рука непроизвольно тянется к лицу Кирилла, я дотрагиваюсь пальцами до небольшого шрама у него над верхней губой. Он удивленно приподнимает бровь, и тут только до меня доходит, что я делаю. Я убираю руку и немного смущенно улыбаюсь:

— Тебе идет, добавляет мужественности.

Он слегка наклоняет голову, как-то странно глядя на меня, и осторожно берет мою руку в свою. Его ладонь такая теплая, сильная и большая, что моя ладошка кажется просто малюсенькой.

— У тебя очень красивые руки, — тихо говорит он.

Я молчу, ожидая продолжения.

— Я не знаю почему, но для меня огромное значение имеют именно руки человека. Возможно, это звучит глупо и ты не поймешь меня… — запинается и замолкает он.

— «Глаза могут лгать, руки — никогда», — так, кажется, сказал Наполеон?

— И он абсолютно прав, я не раз в этом убеждался, — грустно улыбается Кирилл. — Но сейчас мне хочется, чтобы я ошибся… — чуть слышно добавляет он.

— Ошибся… в чем? — так же тихо спрашиваю я, все еще не убирая своей руки из его.

Кирилл как бы выныривает из своих воспоминаний:

— Нет, нет, ничего. Это я так, мысли вслух.

— Ты можешь поделиться ими со мной, — внимательно смотрю я в его глаза.

Он тоже глядит на меня, и тут я начинаю всем телом ощущать, что между нами что-то возникло, что-то непонятное, еле уловимое, и я вижу, что Кирилл ощущает то же самое.

Мы сидим на перилах веранды, глядя друг другу в глаза, Кирилл держит мою руку в своей. Мы ничего не говорим друг другу, да слова и не нужны. Нам просто очень хорошо вот так сидеть здесь и ощущать, что мы где-то далеко, далеко отсюда, в каком-то другом мире… Мире, где все прекрасно, но названия которого я еще не знаю, да и он, похоже, тоже. Но это непередаваемое ощущение длится недолго. К нам подходит Стас:

— Почему вы не танцуете?

Мы оба вздрагиваем и тут же «возвращаемся на землю».

— Да, чтоб ты орал на меня «Не так! Не с той ноги!» и тому подобное? — смеюсь я.

— Да, мы просто не хотим тебя нервировать, — подключается и Кирилл.

— А то еще ущипнешь, не дай бог! — киваю я ему, намекая на его кусок торта с крабом.

— Да ладно, не такой уж я и противный. Это я на работе только — должность такая, Кирилл, скажи! — принимается он вертеться вокруг нас, изображая, что щелкает клешнями.

— Ага, он орет и щипается, только когда знает, что ему не ответят, — усмехается Кирилл. — Так что можешь спокойно танцевать, — переводит он взгляд на меня.

— А ну вас, примитивные вы субстанции, — «переключает» чего-то вдруг Стаса. — Пойду, пожалуй, баиньки! — глядит он в сторону дома. — Хотя нет, там же дискач рядом в разгаре. Дискриминация — чего комнату-то зажали? — кивает он мне.

— Ну уж извините, много народу сегодня, одной комнаты не хватило, — развожу я руками. — В гостиной потом ляжешь, как дискотека завершится. Зато рядом с камином — романтика… — улыбаюсь я ему.

— Ну и на фига она мне одному? — фыркает Стас. — А сейчас мне чего делать?

— Ну потанцуй пока со всеми.

— Не, устал я чего-то, — зевает он. — Пойти, может, к кому-нибудь третьеньким напроситься? — озаряет его идея. — Пустите?

— Ну иди пока в нашу с Аленкой комнату, там диванчик есть. Потом, правда, выпроводим, — кивает ему Кирилл.

— Кирилл, ты прям человечище! Век не забуду! — качает он впечатленно головой.

— Иди уж, — усмехается Кирилл.

— И вам не скучать, голубки! — подмигивает он нам и направляется к лестнице.

— А правда, почему мы не танцуем? — улыбается мне Кирилл.

— А я не умею.

— Как это?

— Понимаешь, я считаю, что танец нужно танцевать так, чтобы дух захватывало, чтобы это было красиво до такой степени, чтобы мурашки по всему телу, чтобы аж… не знаю, как объяснить. А такие гуцы-пуцы я не очень люблю, — несколько сумбурно объясняю я, кивая в сторону дискотеки в гостиной.

— Хочешь, я тебя научу?

— Да, — отвечаю я ему не задумываясь.

«I can show you the world», — начинается следующая песня.

— Пойдем? — протягивает мне руку Кирилл.

— Пойдем, — вкладываю я свою ладонь в его.

ZAYN, Zhavia Ward — A Whole New World (From «Aladdin»)

Whitney Houston — I wanna dance with somebody

***

Наверх я поднялась часа в два ночи.

Ярик сидит на полу среди вороха бумаг и коробок и разбирает подарки.

— Ну слава тебе господи, явилась — не запылилась. Голуба, думал, не свидимся уж больше…

— Куда бы я делась? — устало усаживаюсь я на кровать и стягиваю туфли.

— Ну вы с Кириллом были так неразлучны сегодня, что я уж было решил… — закатывает он глазки в потолок, а потом вдруг затягивает «Can you feel the love tonight», ехидно подмигивая мне при этом.

Я замираю с туфлей в руке:

— Хоть ты и именинник сегодня, но я все-таки запущу в тебя туфлей! — подтверждаю я слова делом.

Тот ловко уворачивается и довольно хохочет.

— Чей туфля? Никому не надо? Ой, ну мое будет, значитца, — принимается он напяливать ее на свою «ласту».

— Ты совсем там уже, что ли, берега попутал?!

— Да ладно тебе, Лю-Лю, мы же взрослые люди!

— Ты ли… че ли? Взросляк, е-мое.

— Теперь уже официально, между прочим, да! — радостно ржет он, приподнимая палец вверх.

— Так, Яруся, ты же знаешь, я разделяю далеко не все твои «свободные взгляды».

— У-у-у, как у тебя все запущено… — хихикает он.

— Слушай, хватит! Что ты там собирался рассказать мне про Кирилла?

— А! Что, уже интересно? Или, может, все-таки про «Красную Ручечку»? — подмигивает он мне.

— Про «Гробик на колесиках»! — обижаюсь я и отворачиваюсь.

— Ладно, ладно. Ну ты хоть убедилась, что ты ему небезразлична?

— Может быть.

— Я же тебе говорил!

— Хватит себя хвалить. Ты-то с чего это взял?

— Просто я его знаю, и я видел, как он на тебя смотрел, когда я вас познакомил.

— Да? И как, по-твоему?

— Странно как-то, как мне показалось, как будто он даже узнал тебя, что ли, не знаю, как объяснить, но я заметил какую-то странную реакцию, неадекватную, как и сам Кирилл, — довольно хихикает Яря.

— Тебе не кажется, что этого вообще-то маловато?

— Подожди, это еще не все. Помнишь, когда ты выскочила из кабинета Арнольда и помчалась вниз по лестнице, я побежал за тобой, но успел заметить, что Кирилл зашел в его кабинет.

— И что там было?

— Я не знаю, что он сделал, но с тех пор у нас стало намного спокойней, даже девчонки говорят, что Арнольд оставил их наконец в покое. А Кирилла он просто обходит за километр.

— А что он все-таки сделал? Он тебе не говорил?

— Да, ОН скажет, как же!

— А ты как думаешь?

— Не думаю, что он ему врезал. Он не любит драться, хотя умеет это делать. Именно умеет — я видел, — принимается он снова расхваливать Кирилла, но меня это больше не раздражает.

Я сижу, обхватив колени руками, и внимательно слушаю.

— Знаешь, какой-то чересчур идеальный он у тебя получается, не находишь? Так не бывает, — задумчиво гляжу я на него.

— В жизни еще и не такое бывает.

— Жизнь — это не кино, Ярусь. В ней все гораздо прозаичней и скучнее, — вздыхаю я.

— Подожди, сейчас такое расскажу — офигеешь! — хитро подмигивает он мне.

— Да уж, куда уж… еще уж-то?

— А ты в курсе, что Кирилла в Голливуд приглашали?

— Откуда? Ты ж меня еще не просветил! — усмехаюсь я.

— Да я серьезно!

— И чего ж карьера-то не задалась? — не верю я ему ни секунды.

— А я разве сказал, что не задалась?

— Так, все, слушай, Яря, ты ври, да не завирайся!

— Я не вру, — возмущенно подскакивает тот.

Я устало смотрю на него:

— Давай спать уже.

Gorky Park — Bang

— Слушай сюда, — усаживается он поудобнее. — Короче, у них там в Голливуде как раз мода бешеная на боевики была года два назад, и они решили что-то типа проекта замутить а-ля «спарринг со звездами», ну, типа, драчки, только реальные. Ну и пригласили действующего чемпиона, так как впечатлились еще и его фотогеничностью к тому же, — продолжает чирикать Рыжий, озорно стреляя глазками. — Ну а Кирилл взял и весь проект им испортил. Похоронил Голливуду праздник по-русски. Знай наших, буквально! — замолкает загадочно он.

— В смысле — похоронил?

— Покалечил пару звезд, остальные сами разбежались.

— Что ты несешь?

— Клодю в нокаут и в реанимацию, еле откачали.

— Какого Клодю?

— Ну Жан-Клода, — хитро щурится он.

— Ван Дамма? — открываю я рот.

— Его са́мого. Не поверишь — даже Сигал огреб, — светится от гордости Рыжий так, будто это его личная заслуга.

— Яря, я в курсе диких полетов твоей буйной фантазии, но это уже слишком, согласись?

Тот обиженно надувает щеки.

— Ты просила — я рассказал.

— А откуда тебе-то это стало известно? Кирилл похвастался?

— Нет, конечно. Он скажет, жди.

— Ну и?..

— Да так, земля слухами полнится… — закатывает он глазки в потолок.

— Давай, колись уже!

— Колоться — это последнее дело, Голуба! — таращится он на меня.

— Яря! — рявкаю я на него.

— Ладно-ладно, — сдается он. — Стас рассказал.

— Стас? — хмурюсь я. — Этот? Режиссер ваш странноватый?

— Ну да.

— А он с какого бока-припека?

— Так он Кирилла с детства знает, в одном дворе выросли.

— Офигеть, мафия!

— Это он его в Театр привел работать.

— А, ну да! После Голливуда!.. В Театр! — начинаю злиться я. — Ты меня совсем за дуру держишь?!

— Пойдем, — хватает он меня за руку.

— Куда ты меня тащишь — все спят уже!

Мы спускаемся в гостиную.

Рыжий расталкивает спящего на диване Стаса.

— Скажи ей!

— Что? — сонно моргает тот.

— Скажи, что я не вру про Кирилла и Голливуд!

— Господи, нашли время, дайте поспать, придурки! — залезает тот снова под плед, но Ярик сдергивает его.

— Мы не уйдем, скажи!

— Правда, правда, — отмахивается от нас Стас зевая. — Только никому! — спохватывается он садясь. — Я слово давал! Тебе, блин, по пьяни проболтался, а у тебя не держится, да, Яруся? — приподнимает он бровь, выразительно глядя на Рыжего.

— Ну я-то слово не давал, — гыгыкает тот.

— И что дальше было? — ошарашенно смотрю я на них. — Почему он здесь, а не там? Его же режиссеры на части рвать должны были.

— Они и рвали. Только Кирилл отказался «Ива́нов Дра́го» играть, — спокойно продолжает Стас.

— Что? Каких «Иванов Драго»? — не въезжаю я.

— Ну западло ему «Bad Russians» даже за деньги, и немалые к тому же, — поднимает он палец, — изображать.

— ЧИВО?

— «Не для того я Ван Дамма ушатал, чтобы лечь под него потом!», — якобы пародирует он Кирилла.

— Я ничего не понимаю…

— Патриот он у нас, короче. Заявил, что роли плохих русских, которых в конце фильма, естес-с-снно, побеждают добрые и хорошие американцы, его НЕ интересуют. И в этой лаже он сниматься НЕ будет. Послал их, короче, и назад в Россию вернулся.

— Узнаю́ Кирилла, — хихикает Яря.

— Terminator was terminated too… кстати, — хмыкает Стас. — Все, агент Палдер? Исходных данных достаточно — приступайте к расследованию! Агент Малдер, отчет мне через неделю на стол! — кивает он Рыжему.

— Ой, блин, надо будет запомнить! — прыскает тот, заценивая шутку.

— Слушайте, да вы задолбали! — начинает вдруг беситься Стас. — Я только уснул. То плясали и орали полночи, то допросы, прям как в гестапо! Валите отсюда! И не вздумайте меня Кириллу сдать, я все равно буду все отрицать и ни за что ни в чем не признаюсь! — ржет он, заваливаясь на диван.

— Все-все, выметаемся! Аррригото-аррригото, сенсей-сан, — кланяется по-японски Рыжий, подталкивая меня к выходу. — Можете снова отбывать в царствие Морфея! Спокойной ночи и сладких снов, с новыми режиссерскими озарениями, — ехидничает он на прощание, подмигивая Стасу.

Мы поднимаемся в нашу комнату.

Belinda Carlisle — Circle in the Sand

— Офигеть! — выдыхаю я, снова забираясь на кровать с ногами и облокачиваясь о стену.

— Теперь точно не уснешь, — поглядывает на меня с интересом Яря, загадочно улыбаясь.

— Теперь я точно понимаю, что мне с ним ничего не светит. Где ОН и где я… — ошарашенно смотрю я на него.

— Дурында! — ржет он. — Что-то не замечал в тебе раньше комплекса неполноценности.

— Ты во мне его только что благополучно зародил.

— Голуба, да ты, по-моему, уже влюбилась по уши, — радостно хихикает он.

— А ты иди Кириллу расскажи, — начинаю злиться я. — У тебя, по ходу, неплохо получается!

— Хочешь? Запросто! — подскакивает Рыжий.

— Сядь! — толкаю я его назад.

Он начинает хохотать, а мне становится совершенно не до смеха.

— Да иди ты! Лучше бы ты мне ничего не рассказывал, — вздыхаю я.

— Да ладно тебе, успокойся, Голуб. Кирилл к тебе явно неровно дышит.

— Ты думаешь? — задумчиво смотрю на него.

— Со стороны виднее, — авторитетно заявляет Рыжий.

— И давно ты его вообще знаешь?

— Он недавно у нас работает, сначала как-то со всеми держал дистанцию, но постепенно, моими усилиями конечно, — самодовольно щурится Яруся, — мы подружились. Противоположности притягиваются и в дружбе иногда, в виде исключения, но особенно в любви, я же тебе объяснял законы астрологии, — важно пыжится он.

— И с Аленкой ты тоже сразу подружился? — слегка усмехаюсь я.

— Ну обломала, обломала! — выворачивает он пальцы веером.

— Да ладно, Голуба, а че ты? Просто я тоже заметила, как она на тебя смотрит.

— Ну пусть смотрит, не будем ей мешать!

— Почему? Она мне вообще-то понравилась — очень симпатичная девочка, не находишь?

— Ага, копия братца, — хитро щурится Рыжий. — Немудрено, что она тебе понравилась.

— Так, птица Говорун, когда-нибудь ты меня достанешь окончательно!

— Знаю, знаю — ты меня прибьешь, и тебя оправдают, — продолжает веселиться он. — Да еще и премию выплатят к тому же.

— Ярусь, а чем тебе Аленка не «ага-ага»?

— Голуба, она «Скорп». Везет же мне на них, блин, по жизни, с моей Венерой-то… — вздыхает он, качая головой.

— Вот ты вечно шифруешься — может, не всегда они и работают?

— Кто?

— Не кто, а что! Законы твои астрологические.

Ярик увлекался астрологией и действительно неплохо в ней разбирался. Это было его любимое хобби, не знаю уж почему.

— Со мной всегда срабатывают — проколов не было.

«Ты можешь верить или не верить в астрологию — дело твое, — как всегда авторитетно заявлял он мне, — но это не помешает планетам и звездам оказывать влияние на твою жизнь! Ну как тебе доступнее объяснить? Ты можешь не верить в действие пургена, но если ты его выпьешь… Мне продолжать?..

— Фу, Яря!»

— Иногда мы и сами не понимаем, почему срываемся и бурно реагируем на какого-нибудь идиота, а иногда можем просто махнуть рукой, типа, «Да пошел ты!» — и все. Знаешь, почему? Аспекты, которые планеты образуют друг с дружкой. Астрология — это наука, реальная наука, построенная на логике передвижений звезд и планет в космосе, и ничего лишнего! Просто, как таблица умножения. Раз выучил — и пользуйся всю жизнь.

Яруся мог разглагольствовать об астрологии часами.

— Все это интересно конечно, — перебиваю я его. — Но тогда же Аленка, наоборот, должна тебе понравиться получается? — гляжу я на него с интересом.

— Что мне там может нравиться? 15 лет… колонии строгого режима, — хмыкает он. — О чем с ней вообще разговаривать? О Барби? — смотрит он на меня недовольно.

— А тебе еще и разговаривать надо? — усмехаюсь я.

— В смысле?

— Я думала, у вас сначала другой… хммм… интерес возникает, далеко не разговорного жанра, — приподнимаю я бровь, выразительно глядя на него.

— Ты смотри, какой толковый ученик попался, — ухмыляется Рыжий, насмешливо меня разглядывая. — А не такая уж ты и дурында, Голуба, как прикидываешься.

— Но-но, я попрошу! — недовольно зыркаю я на него. — И я пошутила вообще-то.

— Зато я не шутил, — хмыкает он.

— Да ну тебя с твоими теориями. Слушай, Нострадамус, а кто мне тогда идеально подойдет по гороскопу? — задумываюсь вдруг я.

— Я же тебе уже говорил, и не раз, — Лев.

— Почему?

— По законам синастрий.

— А по-русски?

— Впечатлит он тебя больше остальных — царь Зодиака все-таки. Ослепит роскошью и широтой души.

— Ну да, а я ж та еще сорока — падкая на все блестящее, — хмыкаю я.

— Ну и че спрашиваешь тогда, раз не веришь?

— А Кирилл?

— Овен. Тоже неплохо. Хотя почему неплохо? Еще лучше даже, если поразмыслить и призадуматься. Именно он с тебя больше фанатеть будет, чем ты с него.

— Почему?

— По законам синастрий, — довольно лыбится Рыжий. — Да, пожалуй, так действительно гораздо лучше получится, — закатывает он глазки в потолок, снова задумываясь.

— В каком смысле?

— Да во всех — на других бэйб пялиться не будет, одна ТЫ для него существовать будешь, — хихикает он.

— Да ну тебя, Яря, опять издеваешься?

— Абсолютно нет. Я же тебе объяснял, почему между нами возникла дружба. Воздух — одна стихия, родственные души — видишь, все просто и логично. И астрология, кстати, не приговор. И это не о том, что с этим человеком тебе «Ага-ага», а с этим — «Нет, ни в коем случае!» Планеты управляют дураками. Мудрые люди сами управляют своими планетами, ну или, как минимум, умеют с ними договориться. А астрология помогает нам просто понять, с кем само «по рельсам покатится», то есть отношения легко и запросто сложатся, а с кем придется и «паровоз в горку толкать» иногда. Ну, а зная это, сам уже разберешься, где соломки подстелить. Где, с кем и когда лучше вообще заткнуться и промолчать, а когда, наоборот, настоять на своем, кулаком по столу стукнуть даже. Отношения можно выстроить с любым знаком — нет ничего невозможного для человека с интеллектом, просто знать надо, КАК выстраивать. И вот в этом-то и пригождается знание астрологии. Эта наука рулит всегда и везде, товарищи.

— На одной астрологии далеко не уедешь.

— Поживем — увидим. Смотря с кем поживем… — подмигивает он мне.

— Все, давай спать уже.

— Умаялась? Еще бы — такой вечерок судьбоносный. Все-все? Лю-лю́ хочет в лю́лю? Цигель-цигель, ай лю-лю… да, Лю-Лю? — гогочет Яря, защищаясь от подушки, которой я принимаюсь его колошматить.

***

На следующий день я с интересом поглядывала на Кирилла, прекрасно понимая, почему им заинтересовался даже Голливуд.

Я улыбалась, встречаясь с ним глазами, но долго не выдерживала его взгляд и отводила свой, слегка смущаясь теперь после всей той информации, что поведали мне этой ночью Ярик со Стасом.

Действительно, где я и где он… Мало того что он красив, но еще и какая-то особая мужская энергетика исходит от него. Окутывает его буквально как облако. Он притягивает. На него хочется смотреть. И так хочется к нему прижаться…

Кирилл также бросал на меня задумчивые взгляды. Не смущался, а, наоборот, с интересом частенько на меня поглядывал.

Яря, как обычно, маялся похмельем и на время оставил нас в покое. Сегодня ему было не до нас, хоть он и продолжал изображать радушного хозяина.

После обеда, перед возвращением в Москву, мы решили прогуляться по лесу, тем более что погодка была чудесная.

— Ой, я вас, пожалуй, туточки подожду, — потирает Ярик лоб, пытаясь откосить от прогулки.

— Я тоже останусь! — присоединяется к нему тут же Аленка.

— Не-не, пошли тогда лучше все вместе, — передумывает почему-то он.

Мы разбредаемся по лесу, перекликаясь время от времени. Набредаем на полянку с грибами. Ярик с Аленкой принимаются увлеченно их собирать.

— Вау! Теть Клаудию порадую! А она потом меня — своими кулинарными шедеврами!

— А как она их готовит? — заинтересовывается Аленка.

— Да по-разному, но всегда вкусно! — облизывается Яруся, и они принимаются обсуждать грибные рецепты.

Мы улыбаемся, переглядываясь с Кириллом, так как знаменитое «проглотство» Рыжего было весьма широко известно. Приученный к вкусняшкам и гастрономически разбалованный теть Клаудией с детства, он все время что-то жевал. Пожрать, как говорится, был далеко не дурак, имея при этом вполне обычную, стандартную комплекцию. Постоянно заряжал, в общем, свой «энерджайзер» хомяканием чего-нибудь, где-нибудь и с чем-нибудь в прикуску. А уж «Марсы», «Сникерсы» и прочие «Баунти» и вовсе не переводились в карманчике его рюкзака.

— Пойдем? — протягивает мне вдруг руку Кирилл.

— Куда? — с интересом смотрю я на него.

— В лес. Мы же гулять пришли, кажется?

— Пойдем туда, — киваю я, указывая направление. — Там дальше озеро будет.

Мы оставляем Ярика с Аленкой наслаждаться грибной охотой и, взявшись с Кириллом за руки, отправляемся по лесу дальше. Медленно бредем, разговаривая о чем-то незначительном. Через несколько минут выходим к небольшому озеру, на берегу которого лежит огромное поваленное дерево. Кирилл подсаживает меня на него, легко запрыгивает сам и садится рядом. Какое-то время мы просто молчим. Как хорошо, оказывается, просто вот так сидеть рядышком, наслаждаясь и теплым солнечным деньком, и запахом леса, и пением птиц, и всплесками воды в озере да и просто обществом друг друга.

Я смотрю некоторое время на озеро, затем перевожу взгляд на Кирилла, встречаюсь с ним глазами. Он просто молча, улыбаясь, смотрит на меня тоже.

— Ты любишь лес? — спрашивает он.

— Больше море, конечно, — улыбаюсь мечтательно я. — Но и лес — да, конечно, тоже люблю. У нас в Сочи есть и то и другое. И море и лес. А кавказский лес — он особенный.

— Да? И чем же?

Oliver Shanti — Water — Four circles of life

— Он другой. Климат другой, а значит, и деревья другие. Влажные субтропики. Практически джунгли, — смеюсь я. — У него даже запах особенный. Знаешь, у нас в Сочи есть заповедник. Парк. Тисо-самшитовая роща. Их таких всего две в мире. Одна — в Японии, а другая — в километре от моего дома, — грустно улыбаюсь я, вспомнив родной город.

— Вот как? И что же в них такого особенного?

— Реликтовые растения. Они растут там еще с доисторических времен. Ученые считают, что ледник остановился, не дойдя почему-то до этого места. Именно поэтому только там и сохранились представители доледникового периода жизни на Земле.

— Даже так?

— Там совершенно особенные энергетика, воздух, запах, ощущения, вибрации. Действительно как врата в другой мир. Я очень люблю приходить туда. Просто бродить, дышать воздухом, думать о чем-то и ощущать ту особую атмосферу этого места.

— И какая она?

— Другая, иная, необычная. Это нужно просто почувствовать. Тебе интересны вообще такие вещи?

— Да, конечно.

— Ты не был в Сочи?

— Нет, как-то не доводилось.

— Ты обязательно должен в нем побывать. Обалденный город, и я очень его люблю! — мечтательно прикрываю я глаза. — Хотя понимаю, что для вас, москвичей, это, конечно, жуткая провинция.

— Вот как? Ты считаешь москвичей снобами?

— Не всех, конечно, но… есть такое, в общем и целом. Скажешь, нет?

— Да не думаю.

— Знаешь, как Задорнов говорит: «Москвичи повсюду в России ведут себя, как американцы везде, во всем мире», — смеюсь я.

— Ну не все же, — улыбается и Кирилл.

— Надеюсь, что ты не из этой оперы, — приподнимаю я бровь, выразительно глядя на него.

— Не из этой. И поэтому я более чем уверен, что Сочи мне очень понравится.

— Даже так? Почему?

— Ведь в нем родилась ты, — смотрит он, не мигая, в мои глаза.

Я вздрагиваю, не выдерживая снова его взгляд, и отвожу свой, смущенно улыбаясь.

— Пойдем? Нас, наверное, уже все обыскались, — соскакиваю я с дерева и вскрикиваю, почувствовав вдруг боль в лодыжке.

— Что случилось? — спрыгивает с дерева и Кирилл.

— Не знаю. Что-то с ногой.

— Иди сюда, — усаживает он меня снова на дерево и принимается осматривать мою лодыжку. — Так больно? А так? Пошевели ногой, — дотрагивается он осторожно до меня. — Вроде ничего серьезного, — поднимает он на меня взгляд. — Идти сможешь?

— Попробую.

Он осторожно опускает меня на землю. Я наступаю на ногу и слегка морщусь от боли.

— Так, понятно, — подхватывает он меня на руки.

— Ты что? — пугаюсь я.

— Ничего.

— Пусти меня!

— И ты дойдешь сама? — пускается он в путь, шагая, как обычно, своей упругой спортивной походкой.

— Ты понесешь меня до дачи через весь лес?

— У тебя есть другие предложения?

— Нет.

— Обними меня за шею.

— Зачем? — настораживаюсь вдруг я.

— Чтобы мне было удобней тебя нести, — смеются его глаза.

Осторожно обнимаю его за шею. Он молча несет меня, а я вдруг осознаю, что мне ужасно хочется положить ему голову на плечо, прижаться к нему и застыть так, вдыхая его запах, ощущая его дыхание и сердцебиение.

Я нервно сглатываю и отвожу взгляд. Не дай бог он почувствует, что со мной происходит.

— Не тяжело?

— Справлюсь.

Какое-то время мы просто молчим. Он несет меня на руках через лес. Мы выходим на грибную полянку. Аленки с Яриком там нет, наверное, вернулись уже на дачу.

— Может, передохнешь? — предлагаю я.

— Я не устал. Расскажи мне лучше что-нибудь еще про свой город, — улыбается он.

Когда мы возвращаемся на дачу, то застаем там приготовления к отъезду, которые идут уже полным ходом. Пацаны загружают сумки в машины, девчонки помогают закрывать ставни, и на нас никто не обращает внимания.

Кирилл заносит меня в дом, усаживает на табуретку в кухне. Аленка чистит там грибы, Рыжий крутится рядом.

— Яр, у тебя есть эластичный бинт?

— Не знаю, в аптечке посмотри. Думаю, будет — там у теть Клаудии склад полезного мусора! А что случилось?

— Да ничего страшного, доктор сказал, — улыбаюсь я, стягивая кроссовку.

Кирилл тем временем находит все необходимое и присаживается рядом со мной на корточки.

— Я наложу тебе тугую повязку, постарайся пару дней не нагружать ногу.

— Но наступать на нее можно?

— Можно, только осторожно, — улыбается он.

— Ну все, Яруся, теперь твоя очередь носить меня на руках, — смеюсь я, поворачиваясь к Рыжему.

Тот подходит к нам.

— Вас ни на секунду нельзя оставить! Что ты мне с ребенком сделал? — хмурится он, подозрительно глядя на Кирилла.

— Спас вообще-то, — вступаюсь я за того.

— Вообще-то я тебе некалеченную доверил! — тыкает он в Кирилла пальцем.

— Так я ж уже починил, — смеется тот.

— Шпунтик… с Винтиком… — хмыкает Яря, с интересом поглядывая на нас.

***

Никита напряженно пялится в монитор компьютера, трет виски, снимает очки и кидает их на стол. В кабинет входит Славка, подходит к компьютеру, становится сзади Никиты и некоторое время молча смотрит на экран. Затем указывает на строку программы.

— Вот тут проверь. Еще здесь и здесь, — указывает он на другие строки.

Никита надевает очки, вглядывается в монитор, затем поднимает взгляд на своего компаньона.

— Слушай, точно! Ты — гений, напарник!

Славка самодовольно улыбается и усаживается на диван.

— Что у нас с нашими сибиряками?

— Все окей. Завтра банкет, послезавтра вылетаем к ним на объект.

— Черт, банкет, — хмурится Славка. — Совсем забыл!

— И в чем проблема?

— В сопровождении, — хмыкает он раздосадовано.

— Чего такое? Изабелла сбежала?

— Сам послал.

— В смысле?

— Да развести меня задумала, дурочка! — ухмыляется он. — Только не на того нарвалась.

— Хммм. И чем разводила?

— Беременностью.

— Да ладно? А уверен, что разводила?

— Конечно.

— Ну, знаешь ли, всякое бывает. Вдруг реально отцом станешь?

— Не стану.

— Уверен?

— У меня все и всегда под контролем, как тебе известно. И уж тем более такие вещи.

— Не планируешь пока потомчиков?

— Нет, — хмурится Славка.

— Думаешь, врет? Типа, чтобы замуж? — приподнимает бровь Никита.

— Не исключено. Закатывала мне уже истерики пару раз.

— А ты чего?

— Терпеть не могу такие варианты с выкручиванием рук. Со мной не прокатывают. Да и глупость ее мне уже порядком поднадоела, — морщится Славка.

— Зато красивая она, конечно, зашибись!

— Нравится, что ли? Забирай. Можешь и жениться сразу — думаю, не откажет.

— Да не, после твоего расклада что-то и я не жажду, — качает головой Никита. — Хотя, с другой стороны, жалко, конечно. Давно вы уже с ней вообще-то.

— Давно что? Встречаемся лишь изредка? Так не со мной одним встречается ведь.

— С чего ты взял?

— Знаю, — ухмыляется он. — Ты за нее не переживай. Она не пропадет, у таких, как она, обычно несколько вариантов в загашнике. Обустроится в жизни по-любому, даже не сомневайся, — цинично усмехается он.

— Не перестаешь ты меня поражать, — глядит Никита с интересом на компаньона. — Слушай, так с кем на банкет пойдешь тогда? Алиску возьмешь?

— Нет, Алиска у меня для особых случаев.

— Каких именно?

— Когда не только мордашкой с фигуркой, но и мозгами блеснуть надо. А завтра, для наших «сибирских сибиряков», — хмыкает он, — можно кого и попроще. И моделек «схавают», как говорится.

— Везет тебе по жизни на красивых женщин, — смеется Никита.

— Красота — это хорошо, но меня в женщине больше возбуждает ум, — глядит Славка выразительно на него.

— Потому как реже встречается? — усмехается тот.

— Именно. Ну а чтобы уж вместе, в совокупности обнаружить, — постараться надо.

— На скольких языках твоя сестра говорит?

— На четырех. Немецкий, английский, французский, итальянский.

— Ни фига се! — впечатленно качает головой Никита. — Это они всё в институте учат?

— Да нет, там три. Итальянский сама зачем-то долбит. Нравится он ей.

— Хммм… Слушай, а отдашь мне Алиску в жены? Давно на нее засматриваюсь.

— Перебьешься!

— Чего это?

— Ну, во-первых, она сама за тебя не пойдет, а во-вторых, у меня на нее другие планы.

— И какие же? — хмурится недовольно Никита.

— Далеко идущие… — поднимается Славка с дивана. — Выпиши нам, короче, на завтра на вечер парочку моделек из агентства, как обычно. Но желательно, чтобы не совсем уж дурочки. Разберешься, в общем.

— Сделаю, не беспокойся.

— А я пойду Алиске звякну, предупрежу об отъезде хоть, а то действительно закрутился что-то, — выходит Славка из кабинета.

— Очухался… Заботливый брат… — усмехается ему вслед Никита.

4

Прошла неделя. Та надежда, которую подарил мне Кирилл своими словами и поступком, начала потихоньку угасать. Больше мы не виделись, да и Рыжий перестал о нем тарахтеть, хотя я была бы не прочь послушать.

В субботу я, как обычно, устроила уборку.

Славка еще вчера смылся на неделю по делам.

Убирала я только под музыку, причем всегда, по-другому просто не умела. Обычно под быструю, но сегодня я поставила Celine Dion — я ее просто обожала.

Celine Dion — That’s the way it is

Я носилась по квартире с метелкой в руках, в старых, рваных джинсах и стареньком, маловатом уже свитере. Волосы небрежно заколоты в пучок. Подпевая Celine, я смахивала пыль, когда кто-то позвонил в дверь.

— Обалденно выглядишь, — улыбается мне с порога Кирилл.

— Привет, заходи.

Он проходит в прихожую, поворачивается и протягивает мне одну бордово-алую розу. Я завороженно смотрю на нее — она до такой степени красива, что я не могу оторвать взгляд. Наконец, поднимаю глаза на Кирилла.

Он удивленно смотрит на меня — почему же я ее не беру?

— Я знаю язык цветов… — тихо говорю я, немного вопросительно глядя на него.

— Вот и прекрасно! Мы уже понимаем друг друга без слов.

Он делает шаг ко мне, не просто обнимает, а скорее обхватывает и осторожно целует в губы.

Мое сердце так бешено колотится еще и потому, что это первый поцелуй в моей жизни. Я имею в виду настоящий поцелуй любимого человека. Я вскидываю руки, обнимаю его запястьями за шею и отвечаю на этот первый в моей жизни поцелуй. С головы падает заколка, волосы медленно рассыпаются по плечам.

На улице начинается гроза, первые капли дождя уже барабанят в окна, из комнаты доносится песня Celine Dion «Beauty and the beast», а мы просто стоим и целуемся посреди прихожей.

Celine Dion & Peabo Bryson — Beauty And The Beast

— Я люблю тебя, — просто говорит Кирилл, подхватывая меня на руки.

— У тебя уже входит в привычку носить меня на руках.

— Ты имеешь что-то против? — игриво приподнимает он бровь.

— Not. Absolutely not! — смеюсь я, счастливо глядя на него.

Я сижу у него на коленях в кресле. Он обнимает меня осторожно за талию.

Я, улыбаясь, рассказываю ему про «махинации» Ярика.

Кирилл громко смеется, потом говорит:

— Он и мне устраивал такую же агитацию в отношении тебя.

Мы смотрим друг на друга и начинаем хохотать.

— Ну я ему устрою! — возмущаюсь я.

— Зачем? — удивляется Кирилл. — Ведь это он нас познакомил!

Я осторожно касаюсь пальцами его губ, носа, лица — наконец-то я могу к нему прикасаться. Он целует мои пальцы, ладони и смотрит так, как никто никогда на меня не смотрел.

Как классно просто так сидеть и целоваться, когда за окном такой бешеный ливень.

— Как хорошо, что ты пришел, я скучала по тебе.

— Я не знал, а то бы пришел раньше.

— Но все-таки ты догадался?

— Если честно, я немного сомневался.

— Почему?

— Ну, ты вела себя сдержанно.

— Не вешалась на тебя, в смысле?

— Мне никогда бы не понравилась девушка, которая бы на меня «вешалась», как ты выражаешься.

— А если бы она была очень красивая? — смотрю я на него прищурившись.

— Для меня гораздо большее значение имеет внутренняя красота. Я не люблю розовых беззаботных пустышек.

— Да? А я какого цвета? — улыбаюсь я.

— Ты? — задумывается он. — Ты — радуга. Да, именно радуга. Почему-то именно этот образ возник у меня. Тебя нельзя ограничить одним цветом.

— Но ты меня еще слишком мало знаешь, чтобы так говорить, — слегка удивляюсь я.

---

— Плохо знаю? — смеется он. — Это после-то рассказов Ярика? Он мне просто все уши прожужжал.

— Интересно, встретились бы мы вообще когда-нибудь, если бы не Яря?

— Я бы нашел тебя обязательно, — прижимает меня к себе Кирилл, — Я видел тебя пару раз в городе.

— Когда?

— Еще когда мы не были знакомы. Я тогда и Яра не знал еще. Вы с ним фотографировались около какого-то памятника, прикалывались вовсю и были просто счастливы. Я вам даже позавидовал.

— Это наше с ним обычное занятие.

— Какое?

— Прикалываться, — смеюсь я.

Дождь за окном резко перестает, и выглядывает солнце, что не очень-то типично для Москвы.

— Погода, как у нас в Сочи, постоянно меняется, — гляжу я в окно. Поедешь с нами в Сочи? — перевожу я взгляд на Кирилла.

— С удовольствием. А возьмете? — приподнимает он бровь.

— Возьмем. Конечно, возьмем, — смотрю я, не мигая, в его глаза.

Celine Dion — The power of love

Он смотрит на меня так особенно, по-другому. Так, как никто никогда не смотрел. Не только с любовью, но и с восхищением даже, что ли. Как будто и сам не верит до конца в свое счастье. И я вдруг тоже осознаю, что это ОН…

---

Он пришел, наконец-то, в мою жизнь. Тот, о ком мечтала все это время. Тот, кого ждала. Всю свою жизнь ждала… Он здесь. Со мной. Мой Тенгель.

И все теперь будет хорошо. Все теперь будет по-другому.

Я сама тянусь к его губам, легко касаюсь их своими и прижимаюсь к нему, закрыв глаза.

— Я тоже люблю тебя, кажется… — тихо шепчу я.

Он осторожно перебирает мои волосы.

— Кажется?

— Не знаю. Но кажется, да… — задумываюсь я. — Если бы нет, я бы не позволила тебе прикоснуться ко мне. И уж тем более усадить к себе на колени.

— Вот как?

— Но ты ведь тоже еще не уверен?

— Уверен, — спокойно смотрит он в мои глаза.

— Что это любовь?

— Ты мне снилась, и не раз. И я искал тебя. Верил и знал, что найду. И что все неслучайно. А потом ты вдруг — раз, и сама появилась в моей жизни подарком Вселенной, двойным даже!

— Ты считаешь, что Вселенная меня тебе подарила? — приподнимаю я бровь, вопросительно глядя на него.

— Подарила встречу с тобой, я хочу сказать. Но надеюсь, что подарила и Любовь… да и дружбу тоже. Ярик — очень оригинальный человек, — улыбается он.

— Это еще мягко сказано! — смеюсь я.

— А почему он не влюбился в тебя? — разглядывает меня Кирилл, качая головой.

— А должен был?

— А он что — слепой? — целует он меня.

— Не знаю. У него спроси, — отвечаю я на его поцелуй.

— А ты?

— Я? В кого? В этого балбеса? — хохочу я. — Ты что, Кирилл, всю жизнь терпеть его… ммм… любвеобильность, назовем это так? Нет уж, спасибо. Да и ты знаешь, это ж и не от нас зависит вообще-то, в кого мы влюбляемся, а кто лишь другом, даже братом, как в нашем с ним случае, так и останется. Скажешь, нет?

— Да, наверное, — задумывается Кирилл. — Но все равно, как-то странно, — глядит он, прищурившись, на меня.

— Ты знаешь, была в нашей жизни одна история. Мы с ним тогда впервые поругались очень серьезно из-за девушки одной, — усмехаюсь я мрачно. — Но все равно дружить не перестали. А потом даже еще сильнее друг к другу привязались. И все только на уровне дружбы как было, так и осталось. А ты разве никогда не дружил с девушками?

— Да как-то не приходилось. Не получалось, — хмыкает он как-то странно. — Да и зачем?

— В смысле? — не совсем понимаю я.

— Алис, это для вас, девушек, как бы… дружить с парнями нормально. А мужчины, парни всегда вообще-то надеются на большее, даже когда просто дружат, как вам кажется.

— Ты думаешь?

— Знаю. Вот поэтому и…

— Кирилл, ты что, ревнуешь к Яре?

— Да нет, он же нас познакомил. Просто понять пытаюсь ваши специфические отношения, — смотрит он задумчиво на меня.

---

— А в чем они для тебя специфические? Яруся со всеми, вообще-то, обнимается, ты же знаешь.

— И целуется?

— Но только в щечку же. Ты думаешь, он бы меня тебе отдал, если бы что-то ко мне испытывал?

— Ну да вообще-то, — улыбается Кирилл. — А может, просто отчаялся, не видя ответа с твоей стороны?

— Да нет, у нас совершенно другие отношения были, причем всегда. Еще с самого начала. Знаешь, он весь наш первый курс от меня жо́нихов гонял на правах старшего брата. Бесили они его! Все подряд. Поголовно и «до трясучки»! — смеюсь я. — А ты вдруг… кастинг прошел. И на ура к тому же! — разглядываю я его с интересом. — Судя по его суперактивности, которую он вдруг развернул для нас обоих. Я думала, что убью его, — качаю я головой улыбаясь. — А чего это он с тебя реально зафанател так вдруг? — гляжу я, прищурившись, на Кирилла.

— Не знаю, — пожимает плечами он. — Хотя, возможно… — задумывается вдруг он.

— Что? — смотрю я на него с интересом.

— Да так… неважно, — улыбается он. — Думаешь, не пожалеет потом наш сам себе режиссер? — переводит он разговор на другое.

— Ну это уж от тебя теперь зависит.

— Почему от меня?

— Ну как ты ко мне относиться будешь. Не дай бог не оправдаешь оказанного тебе вИсокого довЭрия! — хохочу я, запрокинув голову, с любимой фразы любимой комедии. — Я тебе тогда, Кирилл, не завидую. Яруся в ярости — ух! Вах-мэй, мама-джан просто!

— Ты думаешь, я могу тебя обидеть? — приподнимает он бровь.

Я некоторое время смотрю в его глаза. Провожу ладонью по его щеке.

---

— Нет, не думаю, — улыбаюсь я и тянусь к его губам.

— Anybody home… или как? Але, Макфлай, ты где? — влетает Рыжий в гостиную и застывает на пороге.

Мы сидим с Кириллом в обнимку в кресле и удивленно смотрим на него — откуда он взялся?

— У-у, как тут все запущено… — потирает Яря затылок, сначала немного растерянно глядя на нас, но потом тут же первый обретает дар речи и принимается радостно вопить:

— Слава тебе господи! Сошлись наконец звезды, хвала Вселенной! Ну, допэрло-таки до обоих, что вы просто созданы друг для друга, Голубы вы мои ненаглядные? — картинно всхлипывает он, умиленно глядя на нас.

Мы смеемся, Кирилл целует меня, я — его.

— Горько! — восторженно вопит Рыжий.

— Яруся! Мы с Кириллом решили, — серьезно начинаю я, — воздвигнуть тебе памятник.

— Из пластилина, — добавляет Кирилл, — с надписью «Лучшей свахе района».

Мы все втроем начинаем хохотать.

— Да, а как ты сюда попал-то? — доходит вдруг до меня.

— Добрый вечер вам за этот вопрос! Вы в следующий раз двери-то закрывайте, вообще-то, — смеется Рыжий. — Да, че я прибежал-то, — спохватывается он. — Собирайтесь, мы идем на КВН! Вся толпа в сборе внизу ждет. Руслик где-то пропуск достал!

— Какой на фиг КВН? Яря, ты как всегда жутко вовремя со своими суперидеями, — недовольно ворчу я.

— Давай, давай, живо! — стаскивает он меня с колен Кирилла. — Иди переодевайся! Это же реальная игра — не по телику!

Рыжий был бешеным фанатом КВН — не пропускал ни одной игры по телевизору, и большинство наших шуток было именно оттуда.

— Яр, у нас несколько иные планы на вечер, если ты не заметил, — прижимает меня к себе Кирилл, не отпуская.

— Поте́рпите пару часов, ничего с вами не случится! — тащит меня Рыжий снова, подмигивая нам. — Давай, давай, иди, одевайся, не вредничай! — выталкивает он меня из комнаты. — Кирилл, а ты как к КВНу относишься?

— Я к нему вообще-то не отношусь. Никогда не смотрел.

— Во, блин, бывает же, — офигевает Рыжий. — Ничего, и тебя вылечим, приступаем немедленно! Ты еще здесь?! — рявкает он на меня.

Я отправляюсь переодеваться, не горя особым желанием отправляться куда бы то ни было. Переодевшись, выхожу в прихожую.

Кирилл ждет меня уже там с моей курткой.

— А Яруся где?

— Вниз помчался — сообщить всем «радостное известие», — улыбается он.

Мы выходим с Кириллом из подъезда в обнимку. Наша орда, приехавшая на двух машинах, принимается радостно вопить, орать и хлопать.

Кирилл наклоняется и целует меня. Я обнимаю его за шею.

— Вау! У! Оу! — доносятся до нас вопли. Нам по фиг — мы счастливы!

DJ Bobo — Freedom

— Ладно, хватит уже! — орет Рыжий, перекрикивая остальных. — Поехали!

— Ты что, ревнуешь? — ехидничает Лолка.

— Кто, я? — возмущается тот. — Да если бы не я…

— Да что бы мы делали без нашего Ярусечки! — подхожу я к нему и звонко чмокаю в щеку.

— Да ладно тебе, Голуба! Любимый заревнует еще, не дай бог, — шепчет он мне на ухо, а сам просто светится от гордости. — Расскажешь потом, как все было? — опять шепотом говорит он, приподнимая брови.

— Что было? Ты в своем уме вообще? — ошарашенно таращусь я на него.

— Да я ж не об этом! Фи, где Вы набрались этой пошлости, Прокофья Людмилна?

— Действительно. А главное — от кого? — смотрю я на него выразительно.

— Совершенно непонятно… — делает он «честную» морду.

— О чем вы там шепчетесь? — подходит к нам Кирилл.

— Секрет. Должны же у подружек быть секреты, — стреляет глазками Яря.

— Поехали! Опоздаем! — орет Стас из своей «гравицапы», как он сам называл свой оранжевый «жигуленок».

Вся наша орда вовсю прикалывалась со Стаса и его «гравицапы». Он, конечно же, имел возможность купить себе иномарку, но продолжал упорно ездить на своей каракатице и не обращал внимания на наши хихикания.

— Запарили! Толстолобики! Не нервируйте меня! — сначала истошно вопил он. — Вот и разъезжайте на своих иномарках, зато мне с гаишниками никаких проблем! Они все время на иномарки только и клюют, — ехидно добавлял он, поглядывая на Рыжего, так как все знали, что тот обожал погонять по городу и заплатил уже не один штраф.

— Ну обломал, обломал, — выворачивает, как обычно, пальцы веером наша «звезда ГАИшников».

Ярик, как всегда, оказался прав — хоть мы и смотрели КВН с галерки, атмосфера праздника, юмора, молодежного рэйва просто зашкаливала. КВН в зале и по телевизору — просто несравнимые ощущения. Мы наржались до отвала, до икоты, я и не ожидала, что может быть так смешно. «Махи» с «Армянями» стали нашими любимыми командами навсегда!

***

— Нет! Это надо отметить! — не унимается Ярик, глядя на «творение своих рук», как он называл нас с Кириллом.

— Да тебе и так уже, по-моему, хорошо! — намекает Кирилл на банку джин-тоника, выпитую нами с Рыжим на игре. Сам Кирилл не пил.

Все уже разъехались, только Яря настоятельно требовал продолжения банкета.

— Так, едем в ресторан! Коньячку кружечку! — командует он.

— А не поздновато для ресторана?

— От, блин, точно! Ничего, сбейте меня, сам сесть не могу! Я знаю тут недалеко один ночной клуб! Подуркуем от души — заставим Москву содрогнуться как обычно, да, Голуб? — верховодит Яря организацией. — Кирилл, ты за рулем! — кидает он тому ключи.

Кирилл на лету ловит.

— За самую красивую пару, которую я когда-либо встречал, ну или скорее сотворял! — провозглашает тост Рыжий.

Мы пьем шампанское за столиком небольшого ночного клуба «Мерлин». Кирилл делает глоток и ставит бокал.

— До дна! — возмущается Яря. — За вас ведь пьем!

— Да? А кто вас потом домой отвезет?

— На такси поедем.

— Это вполне в твоем стиле — бросить машину посреди Москвы.

— По фиг! Гуляем! Я так за вас счастлив!

— Скажи лучше — горд собой, — вставляю я.

— Ну это само собой, разумеется, — разводит он руками.

Людей в клубе почти нет. Несколько пар за столиками и человек десять танцуют.

— Пошли танцевать! Подуркуем, как обычно? Врежем рок в этой дыре, детка? — подскакивает Рыжий, подмигивая мне.

Я оглядываюсь на Кирилла.

— Он не может, так как получил вчера производственную травму, — отвечает за него Яря.

Вопросительно смотрю на Кирилла.

— Да просто связки немного растянул, — переводит тот. — Теперь, видимо, моя очередь, — смеется он. — Ты иди, я здесь посижу, полюбуюсь на вас.

— Не скучай, — целую я его и иду за Рыжим.

— Ну рассказывай, — нетерпеливо начинает он, обнимая меня за талию.

— Что? — канаю я под дурочку и кладу ему руки на плечи.

— Все рассказывай! Как он тебе сказал…

— По-моему, здесь неподходящее место для такого разговора, — прерываю я его.

— Почему? Медленная музыка, полумрак…

— И лишние уши, — добавляю я.

— Хорошо, — сдается он, — как-нибудь дома расскажешь в подробностях, — шепчет мне он на ухо заговорщически.

— Слушай, а может без обнимулек?

— Чего?

— Просто не уверена пока, как Кирилл к этому отнесется.

— И это вызывает ваши опасения, мадемуазель?

— А не должно? За тебя вообще-то волнуюсь.

— В смысле?

— А не то, гляди, поймает — пополам переломает, — хихикаю я.

— Не смеши меня! Это после всего, что Я для него сделал? — хмыкает Рыжий.

— Ну ты наглый!

— А тебе, я смотрю, хотелось бы, че ли? — приподнимает он бровь, удивленно глядя на меня. — Ну ты, блин, кровожадный и беспощадный, мой злой разбойник Бармалей? — принимается он закручивать меня и, подхватив, прижимает к себе.

— А то! Я такая Муха-цокотуха! — смеюсь я.

— Ты еще драку давай спровоцируй!

— А это мысль! Я же не видела, как он умеет драться. Только с ваших рассказов, Ганс Христиан…

— И не советую тебе на это смотреть, — усмехается Ярик.

— А почему я должна верить тебе на слово? Мне интересно вообще-то, тем более раз там даже Голливуд впечатлился.

— Так, Кириллу ни слова, ты обещала! — приподнимает он палец, выразительно хмурясь.

— Помню-помню, узбагойся. Ты ж знаешь, я боевики не смотрю почти что. Это ты там фанатеешь, махачист. Вот допрыгаешься однажды! А как же я в и́нстике одна буду, без моего любимого оруженосца, телохранителя, Опекуна и наставника? — закусываю я губу, преданно глядя на Рыжего.

— И нашей «специфической любви», моя бэйба? — подмигивает он мне, потом подхватывает и начинает кружить.

— Ай, пусти меня, балбес, я же высоты боюсь! — верещу я. — Нет, все-таки придется довести до сведения моего жениха ваше недостойное поведение, месье д’Артаньян! — вырываюсь, смеясь, я.

Рыжий падает на колено и начинает причитать:

— О, нет! Только не это, Констанция, звезда моя! Подвески — что угодно! Тысяча чертей! А о Вселенной ты подумала? Who, baby, who will save the world? I`m too young to die! — подпевает он песне «Модерна», под которую мы танцевали.

Modern Talking — Who Will Save The World

— Яря, перестань, — пытаюсь я угомонить его, но тому по фиг. Все уже с интересом смотрят на нас.

Ярик обожал привлекать всеобщее внимание и постоянно что-нибудь отчебучивал, даже в незнакомой компании. «По фиг! Акуна Матата! Жить нужно в кайф!» — был его лозунг.

— Расслабься, Лю-Лю, давно ж не бесились. Фиг тебя куда вытащишь в последнее время. Все учишься-учишься, как Ленин прямо… на чердачке, — прыскает он.

— Ох и выпросишь ты у меня, Надежда Константиновна…

— «Come here, baby»! — хватает Рыжий меня снова, едва заслышав начало следующей песни, и мы продолжаем свои танчики с дуркованием, вовсю подпевая любимой композиции.

Aerosmith — Crazy

…«Say you’re leaving on a 7:30 train and that you’re headin’

Оut to HOLLYWOOD! — орем мы с ним вместе, продолжая свое шоу.

That kind a lovin’ turns a man to slave

That kind a lovin’ sends a man right to his grave.

I go crazy, crazy, baby, I go crazy, — изображаем мы crazy-девиц из клипа в машине.

You turn it on

Then you’re gone

Yeah, you drive me

Crazy, crazy,

Crazy for you baby…

What can I do, honey?

I feel like the colour blue…» — хохочем мы как ненормальные, распевая песню, которую обожаем.

— Ну что, Тафути, разворачиваем нашу яхту в Лосиную рощу? — выдает вдруг Яря, кивая на наш столик, как только песня заканчивается.

---

— Carpenter? You’re late! — подхватываю и я, состроив высокомерную рожу. — И постарайтесь, пожалуйста, ничего не трогать руками и не идите со мной так близко! — отстраняюсь я от него, изображая Джоанну Стейтон.

— Вам так скучно, что вы постоянно придумываете, из-за чего бы постервозничать! Шкаф я сделал нормальный, будь здоров! Вам просто некуда себя девать. Маникюр, педикюр, богатая стерва, которой только бы людей помучить, — подхватывает Яря тут же мою игру. — Ну подожди, вернешься ты к нам в Лосиную рощу!

— Мне вовсе не скучно! Я очень довольна жизнью! Любой бы с удовольствием поменялся бы со мной местами!

— И тут я увидел, как на воде что-то плавает вот так вот, знаете, в растопырку… Мусор на море я собираю ради денег, а моя настоящая страсть — это пение. Я вам щас спою! O Sole, O Sole mio, — принимается горлопанить Рыжий.

— Ну конечно я помню, кто я! Я… Я… О господи, какой ужасный парик! — дотрагиваюсь я «брезгливо» до рыжей шевелюры Яри, скорчив презрительную морду.

— Родимое пятно над правой половинкой попки? Ну, иди к папочке! Wellcome home, baby! — сгребает он меня в свои объятия.

— Oh, no! They are not my children! У них что, у всех гланды и аденоиды? — упираюсь я ему руками в грудь отстраняясь.

— Ты вообще-то хотела пятерых, Сладенькая! У нас дочка в планах! Продолжим работать в данном направлении? — снова лезет он ко мне, поигрывая бровями. — Boom-boom? Нет? Ну тогда — жрать хотим, жрать хотим! Pumkin, what’s for dinner? — подмигивает он мне.

— Бу-бу-бу-бу-бу… — придуриваюсь я дальше.

— She needs food! — орем мы вдвоем.

— Так, хорошо, дальше я сам разберусь! — подхватывает меня Рыжий на руки, продолжая изображать «мужа» -плотника Джоанны.

— Нет, только не снова в бочку с водой! — принимаюсь отбиваться я.

— Я тебя не слышу, моя пупочка! — тащит меня Ярик к нашему столику. — Feel better? — отпускает он меня, якобы бросая в бочку.

— Моя жизнь — все равно что смерть! Мои дети — исчадия ада! Мой муж — дьявол!.. — оседаю я в его руках, «опускаясь в бочку с водой».

— Baby, we like you! — поддерживает он меня, не давая упасть.

Кирилл с удивлением наблюдает за нашим спектаклем.

— Stop! — выставляю я вперед руку. — I don’t recognize this man! — киваю я на него.

— Я думаю, Олафа я могу взять на себя, — поворачивается ко мне Рыжий.

Мы подходим, наконец, к нашему столику.

— Andrew, I am going to sit down! — бросаю я высокомерный взгляд на Ярю.

— Yes of course, Madam! — принимается тот расправлять воображаемый кринолин.

— Нет, ты должен сказать: «С возвращением, миссис Стейтон»! — продолжаю я ломать комедию.

— Отпад! Давай уж, жопен плюхен, Энни Гулахи, — пододвигает он мне стул, хохоча вместе со мной с любимых фраз любимого фильма.

Я замечаю новых посетителей — несколько человек в черных рубашках и черных джинсах. Даже две группы.

Они смотрят на нас и нагло улыбаются. Это не просто безобидные тупые Толстолобики, эти — явные бандюки. Мальчиши-крутыши: «всем прижаться, всем бояться!» — как мы с Ярей называли таких.

— Когда они появились? — невинно осведомляюсь я у Кирилла.

— Как раз в тот момент, когда вы устроили вашу «цыганочку с выходом», — глядит он на меня с интересом.

— Отпадная штука. Все вместе — и: лизнули, встряхнули, глотнули и быстро закусили, — принимается вдруг икать Рыжий.

— Carpenter, постарайтесь, пожалуйста, контролировать звуки своего организма. Они мешают мне думать!

— Вот вы, блин, фанаты Голливуда, — качает головой Кирилл.

— Рыжему больше не наливать! Кеша, ты опять мешаешь? — зыркаю я на него.

— Не-не, все-все. Норму знаю. Ик… Упс… Пардон! — прикрывает тот рот ладонью.

— Ты будешь пить в одиночестве? — смотрит на меня Кирилл.

— А хотя бы и так! — отвечаю я и, немного подумав, добавляю наш прикол: — Тем более, что я умею…

Мы начинаем хохотать.

— Я уже успел соскучиться, — целует меня Кирилл.

— Я тоже, — счастливо шепчу ему я, отвечая на его поцелуй.

Какое-то время мы просто целуемся.

— Добрый вечер, — подходит к нашему столику один из братвы. — Можно пригласить вашу даму?

— Спасибо, я не танцую.

— Это не я приглашаю. Шеф хотел бы с тобой побазарить, — говорит он тоном, не терпящим возражений, и нагло улыбается.

— Что? А не пошел бы ты… — начинает поднимаясь Ярик.

Браток отодвигает полу куртки и демонстрирует кобуру с пистолетом.

Я встаю.

— Яря, спокойно, сядь. Все нормально, — усаживаю я его на место.

Тот пытается барахтаться.

— Угомонись, блин! У тебя уже че — совсем Банзай? — шепчу я ему, удерживая его за плечо.

Кирилл поднимается тоже и отодвигает меня за спину, загораживая собой.

— Все нормально, — дотрагиваюсь я до его руки и ощущаю вдруг, насколько он напряжен.

Рыжий подскакивает снова.

---

— Так, сядьте оба и ждите меня здесь, — спокойно смотрю я на них обоих. — Хорошо. Но только один танец, — поворачиваюсь я к телохранителю, понимая, что нужно спасать положение.

«Один танец, а потом мы сразу уйдем», — решаю я про себя.

«Шеф» приглашает меня присесть за столик. В полумраке толком не видно лиц.

— Меня вроде пригласили потанцевать, — спокойно замечаю я.

— Окей! Невежливо заставлять даму ждать, — усмехается браток и направляется со мной к танцующим.

Банда внимательно наблюдает.

— Ты че, совсем поехал? Зачем ты ее отпустил? — накидывается Ярик на Кирилла.

— Она меня вообще-то и не спрашивала, — задумчиво смотрит тот мне вслед.

— И ты всем будешь позволять ее лапать?

— Нет, только тебе, — хмыкает вдруг Кирилл.

Ярик ошалело смотрит на него, открывая рот и пытаясь что-то сказать.

— Пока они просто танцуют, она не позволит себя лапать, как ты выражаешься, — морщится Кирилл. — А начнет — вмешаюсь, понятное дело!

— Да? И что, ты думаешь, ему от нее надо?

— У них что-то типа спора. И вот если бы она не пошла… Вот тогда, думаю, тебе был бы ба-а-альшой «бада-бум».

— С чего это?

— Выражения выбирай в следующий раз. Ты хоть понимаешь, с кем задирался? Они такие вещи не прощают.

— А ты откуда знаешь?

---

— Да так, было дело, знаком немного… с их приколами, — мрачно усмехается Кирилл, внимательно наблюдая за мной.

— В смысле?

— Я не хочу об этом говорить, — хмурится он.

— Так, пошли, не нравятся мне такие танчики, — подскакивает Ярик снова.

— Сядь. Пока все в норме. Ты похлеще зажигал, — бросает Кирилл на него недовольный взгляд.

Рыжий плюхается на стул и некоторое время молча оторопело смотрит на Кирилла.

— Слушай, Отелло, ты че, в натуре, ревнуешь ко мне, что ли?

— А что — есть к чему?

— Ты это, брось свои глупости! Я же тебе сказал, она мне как сестра. И я за нее… Ты че? И морду приходилось бить толстолобикам особо непонятливым. И за мажоров в деканат не раз вызывали. Отчислят, по ходу, скоро. За профнепригодность, — усмехается он.

Кирилл некоторое время молчит, испытывающе глядя на Ярика.

— И это, типа, по дружбе?

— А че еще-то? Ты за Аленку никого не мордовал? Никогда?

— Ну согласись, она все-таки тебе не сестра, если разобраться.

— Сестра. И вопросы инцеста меня никогда не занимали.

— И между вами правда никогда и ничего? И не хотелось даже ни разу? — недоверчиво смотрит Кирилл на Ярика.

— А тебе Аленку хотелось? — глядит спокойно и тот на него.

— Яр…

— Кирилл, хотелось бы — добился бы уж давно, в голову не приходило? С моим-то обаянием — раз плюнуть! Тем более, сам знаешь, мне кого-то на ночь снять, да вообще без проблем, — спокойно продолжает Рыжий. — Только вон ОНА не из этих, на одну ночь которые… ДРУГАЯ она, — выразительно глядит он на Кирилла. — Вот реально, она — моя сестра, не знаю уж, почему! И все, закрыли тему! И ты давай, кстати, полегче там на поворотах с нашей «сказочной» девочкой. Она правда в каком-то своем «Зазеркалье» существует. В сказки и принцев до сих пор верит. Пришлось объяснять, ЧТО наши местные институтские прЫнцы в курилке обсуждают и ЧТО им всем от нее надо. Удивилась, как ребенок, — хмыкает он.

Кирилл продолжает задумчиво смотреть на Ярика.

— Причем, с одной стороны, да — ребенок в чем-то, совершенно к жизни не приспособленный, — продолжает тот. — А с другой, там характер. Реально характер. Так что удачи! — усмехается он.

— Разберусь, — хмурится недовольно Кирилл.

— Но зато скучно тебе по жизни больше не будет — это уж точно! Причем окончательно и бесповоротно, — улыбается Рыжий.

— Да уж понял. Наблюдал только что.

— И че за проблема-то? Че тебя вообще напрягает? — продолжает насмешливо Ярик. — Правда, что ль, обнимульки?

— Тоже исключительно по-братски?

— А ты не в курсе, что им ВСЕМ это действительно необходимо? Всем, всегда и в обязательном порядке! Вот просто, чтобы успокоиться, расслабиться, перестать психовать. Антистресс, скажем так, — усмехается Рыжий. — И чем чаще, тем тебе спокойней будет. Вот просто обнимать, и все. Причем работает со всеми и всегда. «Лучшая защита — это ОБНИМАНИЕ!» Запомни, брателло. Знаешь, теть Клаудиа даже, бывает, начнет бузить — сгреб в охапку, к себе прижал, на ушко пошептал, что она у тебя самая лучшая. Две минуты — и все. Истерика окончена и не барахтается. Развернулась, пошла пироги печь. И все — напрочь забыла, за что на меня наезд устраивала, — довольно смеется он. — Результат гарантирован. Попробуй — обалдеешь. Ты Аленку что, не обнимаешь никогда разве?

Кирилл задумывается.

— Обнимаю. Но сейчас реже уже, она ж, типа, взрослая теперь, — грустно усмехается он.

— Ну а раньше?

— А раньше — да, часто прибегала в слезах.

— Порыдать в братских объятиях?

— Ну, типа того, — улыбается Кирилл.

— Ну и все тогда? Успокоился?

— Не совсем.

— Тебя тоже обнять? — приподнимает Ярик бровь, придвигаясь к Кириллу.

— Отвали, — смотрит тот на него улыбаясь.

— Кирилл, ты это… Прекращай давай свои подозрения, месье Пуаро, — усмехается Ярик. — И кстати, да — обидишь мою сестру, мою Голубу, — поднимает он указательный палец, выразительно глядя на Кирилла, — будешь иметь дело со мной! Ну ты понял, в натуре? Запомни, блин, форева! — толкает он Кирилла кулаком в плечо. — Уяснил?

— Уяснил, — хмыкает Кирилл.

— Совет понадобится — обращайся. А то я смотрю, ты вообще не в курсах, типа, «чего хотят женщины?»

— Ты зато, гляжу, большой специалист!

— Цветы, подарки, выгуливания, танцульки, киношки, пироженки, мороженки… В курсе, надеюсь, хоть этого-то?

— Слыхал что-то… — в том же стиле отвечает Кирилл.

— Ну слава богу, хоть что-то! Я ж понимаю, у тебя там на твоем «Олимпе» все несколько иначе было. И в плане выбора, и дэвушэк, и отношений. У нас, на Земле, несколько иные правила. Добро пожаловать в наш мир простых смертных, небожитель, — усмехается он. — Обращайся — не стесняйся. Первые три урока бесплатно! — подмигивает он Кириллу.

— Профи, — хмыкает тот.

— А то! Вах-мэй, мама-джан просто! — самодовольно лыбится Рыжий. — Красавелла, биратан, по на́туре, отвечаю. У нас, сочынскых джыгытов, с дэвушками вообще всо пироста, биратан, бэз замарочэк. Шас научу! Самаэ галавнаэ — падайты к ней так увэрэна и, абсалутна сырьезна гладя ей в галаза, заявыть: «Ты! А нэт… Вот ты!» — тыкает он в Кирилла пальцем. — «Сыводня пайдощь са мной! СА МЫНОЙ, я сказал!» Вот видишь, даже ты засомневался! — принимается гоготать он.

Кирилл смеется с ним тоже.

— Ну а потом правило «ЛЮ-КУ-ПО», и она твоя навеки! — несет Рыжего дальше. — Шо, тоже не слышал? — таращится он «в ужасе» на Кирилла. — У-у-у, да ты, смотрю, вообще зеленый… Ну это, братан, недоработка со стороны твоего бати, а вот мой мне объяснил… золотое правило семейной жизни, и не только! Расшифровывается так: «ЛЮблю! КУплю! ПОедем!» — кивает он головой перечисляя. — И все вопросы сняты! Записуйте, короче, применяйте, пользуйтесь! — разводит он руками.

Кирилл качает головой, с улыбкой глядя на Ярика, и слегка расслабляется.

Elton John — Sacrifice | Sax Deep Cover (Unofficial Video)

— Ну здоро́во, Роднуля, — подмигивает мне браток.

— Ростик, ты, что ли? — вглядываюсь я в его лицо в полумраке клуба.

— Узнала? Не быть мне богатым.

— Слушай, ну так гораздо лучше, чем ваши дурацкие малиновые пиджаки.

— Обижаешь, это я только на приемы, для солидности.

— Как бизнес? Процветает? Не перестреляли еще друг друга?

— Что за стереотипы? Выходим на новый уровень. Вида́ла? На, держи! — протягивает он мне свою визитку.

Я машинально засовываю ее в карман джинсов.

— Стараемся теперь решать дела переговорами и пари. Ах да! — спохватывается вдруг он, перекладывает мою руку себе на плечо и прижимает к себе сильнее, обнимая за талию.

— Э-э, полегче на поворотах!

— А че такое? — наклоняется он к моему лицу.

— Я здесь не одна, вообще-то, если ты не заметил!

— И че? Одно слово — и будешь одна. Хочешь?

— Одно слово — и Славка тебе вирус в комп запустит! И кирдык всем твоим стрелялкам-пулялкам-мочилкам. А также каталогам с директориями по отъему денег у населения… в твоем NC. Хочешь?

— Аргумент, однако, — отпускает он хватку ухмыляясь. — А ты наглая, — глядит он на меня с интересом.

— Просто называю вещи своими именами, — невинно хлопаю я ресницами и очаровательно улыбаюсь, понимая, что, возможно, слегка переборщила.

Он некоторое время задумчиво меня разглядывает.

— Красотка, — хмыкает вдруг он. — Ну подыграй мне тады, лады? — снова прет он в атаку.

— Зачем?

— Ну споронули мы, типа. Изобрази страсть, вы же все там поголовно актрисами стать мечтаете, в натуре, — шепчет он мне на ухо, изображая, что целует в шею.

— Ну, допустим, не все, это раз! — запрокидываю я голову высвобождаясь.

— Оба-на, а будет даже и два? — снова лезет он ко мне.

— Будет, и поважнее первого. У меня любимый ревнивый и бешеный. Тебе же не нужны неприятности.

Он отпускает меня, хлопает себя по коленям и начинает гоготать согнувшись. Снова сгребает меня оторжавшись.

— Вах, баюс, баюс, баюс!.. — изображает он «грузинского буратино».

«Так вот откуда у Славки этот прикол», — мелькает у меня мысль.

— И кто у нас любимый? Не дождалась меня, неверная? — хмыкает Ростик.

— Чемпион мира по кикбоксингу.

— Это который?

— Действующий.

— Да ладно, не жвенди. Были мы с пацанами на чемпионате в Москве в том году.

— Ну тогда ты его знаешь! Зацени! — киваю я на наш столик.

Ростик поднимает голову и внимательно смотрит в указанном мной направлении.

— Во, блин, точно, Бист! — открывает он рот и продолжает пялиться на Кирилла.

---

— Что? Какой Бист?

— А ты не в курсе разве, как его «форины» называют?

— Нет.

— Cyril — the Beast! Вот он их, блин, с одного удара в штабеля, красавчик! Респект и уважуха, в натуре! Слушай, познакомишь?

— Не думаю, что это хорошая идея. Ты его вот уже минут пять как злишь.

— Ой, блин, точно, — отпускает он меня. — Офигеть! — останавливается вдруг даже он. — Гарик — му**ло!!! Так это он специально! — доходит до него. — Во, блин, подстава! Ну точно, он его узнал, поэтому на тебя и указал. От гаденыш, одним махом двух зайцев! Ну я ему, бл***… ***… ***… ***!!!

— Чего? — не въезжаю я. — И что за выражансы при даме к тому же?

— Да так, разборки наши, не бери в голову, — переводит он на меня ошарашенный взгляд. — Я это… короче, — снимает он со своего мизинца перстень с огромным рубином и, загораживая нас спиной от Кирилла с Яриком, надевает его мне на палец, весьма довольный собой.

— Ростик, ты че, не надо, я не возьму! — стягиваю я его.

— Надень, и без возражений! Спор-то Я выиграл! — подмигивает он. — Пойдем провожу, — берет он меня под руку.

— Не сто́ит, — пытаюсь высвободиться я.

— Не-не, провожу. Я братану́ твоему обещал, чисто по-пацански, — паясничает Ростик, направляясь к нашему столику.

Кирилл с Яриком поднимаются нам навстречу.

— Здоро́во, мужики! Возвращаю вам вашу даму в целости и сохранности. Гы-гы… И выражаю свое искреннее восхищение и даже зависть! Но дорогу перейти не посмею — мне еще жить не надоело!.. — подмигивает он Кириллу. — Бист, в натуре, вот просто… Респект и уважуха от всей братвы! За Россию! — протягивает он руку Кириллу.

Тот автоматически пожимает ее, переводя напряженный взгляд с Ростика на меня.

— Слушай, а может, к нам? — озаряет вдруг Ростика. — А че, это мысль, тебе ж теперь все равно…

— Нет, спасибо, — резко обрывает его Кирилл. — Нам пора, — подает он мне куртку, и мы выходим из клуба.

— Голуба, не понял, «Who is it?» по на́туре… Is it your brother? — тут же учиняет мне допрос Рыжий, пока мы идем к машине.

— No, Голуба, ты че? You are my brother! — натягиваю и застегиваю я куртку.

— Не, а че эт ваще было-то… чисто конкретно? Перетереть не хочешь?

Кирилл закуривает и молчит. Я не отвечаю и загадочно улыбаюсь. Он выжидательно смотрит на меня. Я вдруг решаю его подразнить, а заодно и проверить, насколько он ревнивый.

— А я почем знаю? Братки развлекаются.

— Ну да, а ты, по ходу, не прочь и присоединиться? — недоуменно таращится на меня Рыжий.

— Нет, надо было позволить им тебя пристрелить! — огрызаюсь я. — Ты вроде не маленький уже, пора начать соображать, с кем можно задираться, а с кем не стоит.

— Че ему от тебя надо было?

— Да я и сама не знаю. Поспорили они там на что-то, толком и не поняла. Он выиграл — жутко рад был. Да еще и с живым чемпионом познакомился — братва от зависти сдохнет! — перевожу я взгляд на Кирилла. — Они там все поголовно твои фанаты, в натуре. Все твои бои смотрели. На чемпионате. В прошлом году.

— Что он тебе еще рассказал? — напряженно смотрит на меня Кирилл, останавливаясь.

Рыжий тоже как-то нервно переводит взгляд с меня на него.

— Да ничего вроде больше. Не знала, правда, что ты у нас «Сайрил зе Бист», оказывается. Ты-то че не просветил?! — напускаюсь вроде как возмущенно на Рыжего. — Ой, блин, точно! Beauty and the Beast получается, — улыбаюсь я, глядя на Кирилла.

Тот остается серьезным.

— В натуре! — подскакивает Рыжий. — Вот видите, как я заранее прочувствовал ситуацию? Буквально подсознательно! — начинает снова стрекотать он.

— Ага, звезды подсказали! Шепот Вселенной.

— Не исключено, — продолжаем мы веселиться с Ярей.

Кирилл молчит.

Он продолжает молчать и после того, как мы уже завезли домой Ярика. Тот три часа слезно прощался, но наконец-таки отправился «до дому, до хаты».

Мы бредем через наш маленький Дендрарий.

— Кирилл, не молчи, пожалуйста.

Мне вдруг становится страшно, что наши отношения закончатся сейчас вот так нелепо, толком даже и не начавшись.

Он останавливается, берет мои руки в свои.

— Что это? — замечает он перстень Ростика на моем пальце.

«Вот черт, забыла снять…», — доходит до меня.

— Благодарность… за спор… — испуганно бормочу я.

Он отпускает мои руки.

— Хочешь, я его выкину? — стаскиваю я перстень с пальца.

— Зачем же? Оставь. Может, вспомнишь как-нибудь наш первый день.

— Кирилл… — мои глаза наполняются слезами.

— Прости, иди ко мне, — привлекает он меня к себе, — Алиса, я хочу, чтобы ты знала, — продолжает он, удерживая меня за плечи и глядя в глаза. — За тебя я убью любого, не раздумывая и не сожалея. Но если ТЫ захочешь уйти… Удерживать не стану.

— Кирилл, да ты что? — всхлипываю я. — Прости меня, я не подумала!.. Это была просто шутка.

— Шутка? — хмурится он, недоуменно глядя на меня, и опускает вдруг руки.

— Я его знаю.

— Кого?

— Ростика. Он крышует Славкину фирму, встречала его пару раз в офисе. Славка ему комп постоянно чинит, игры и программы какие-то загружает, так тот ему по гроб жизни — респект и уважуха!

Кирилл некоторое время продолжает смотреть на меня, затем выдыхает, сгребает меня в охапку и зарывается лицом в мои волосы.

— Никогда, пожалуйста, больше так не делай!

Поднимаюсь на свой третий этаж. В квартире тишина.

В моей комнате в индийской вазе стоит алая роза. Я зачарованно смотрю на нее — это действительно обалденное зрелище: точеная, черная с золотым индийская ваза на тонкой ножке и бордово-алая полураскрывшаяся роза.

В эту ночь я засыпаю абсолютно счастливым человеком — первый раз за все время моей жизни в Москве.

5

Утром, часов в семь, меня будит звонок в дверь.

Натягиваю халат и, чертыхаясь, иду открывать.

«Ну если это Рыжий примчался чуть свет выяснять подробности наших с Кириллом объяснений, я его просто прибью!»

В квартиру влетает Кирилл, подхватывает меня на руки, целует и начинает тормошить:

— Соня, просыпайся! На улице такая обалденная погода, а ты спишь! Живо одевайся, я отвезу тебя в одно райское местечко!

Я пытаюсь сообразить со сна, что происходит, и тупо хлопаю ресницами.

— Ну давай, шевелись! — отпускает он меня. — Где твоя одежда? Я сам выберу, что тебе надеть, — подталкивает он меня в мою комнату. — Эти джинсы, вот этот свитер, и…

— И?

— И поживее, — выходит он из комнаты.

Я, в непонятках, натягиваю свободные джинсы, не очень новый свитер и выхожу в прихожую.

— Часа два без завтрака потерпишь? — спрашивает Кирилл.

— Конечно, я утром вообще есть не могу, — наконец-то начинаю просыпаться я.

— Отлично! Кроссовки и куртка, — протягивает мне их он.

— Куда мы все-таки едем? — предпринимаю я слабую попытку.

— Сюрприз. Надеюсь, он тебе понравится, — смеется Кирилл.

Вот уже где-то час мы едем на «тойоте» Кирилла куда-то за город.

Я и не предполагала, что совсем рядом с Москвой может находиться такая красота, — чисто русская деревня: леса, поля, озера и почти нет машин, в основном лошади.

Мы сворачиваем на проселочную дорогу и останавливаемся возле загона с лошадьми. Чуть дальше тянутся конюшни.

Я выхожу из машины и оглядываюсь. Кругом прибрано и чистенько.

«Конно-спортивная школа „КЕНТАВР“», — читаю я надпись над входом в загон.

Ко мне подходит Кирилл.

— Как ты узнал? — удивленно шепчу я.

— Что?

— Что я обожаю лошадей. Просто дико их люблю! Когда еще училась в школе, у меня все стены были завешаны плакатами, рисунками, календарями с лошадьми.

— Я и не знал, просто почувствовал, что тебе понравится. Года два назад я и сам занимался в этой школе, ну как занимался — так, не серьезно, просто эту школу мой брат содержит.

— Родной?

— Нет, двоюродный, — улыбается Кирилл. — А вот как раз он идет.

К нам направляется парень, одетый по-ковбойски, лет 27-ми, подходит, смеясь, обнимается с Кириллом:

— Ты нас совсем забыл!

— Как видишь, не совсем. Вспомнил все-таки. Познакомься, моя Любимая, — обнимает меня Кирилл.

— Алиса, — протягиваю я руку ковбою.

— Вадим, — пожимает он ее и смотрит на меня с интересом. — Любишь лошадей?

— Конечно! Как их можно не любить?

— Пойдемте, покатаетесь, — улыбается он нам.

Нам выводят двух оседланных кобылок.

Кирилл подсаживает меня, сам легко заскакивает в седло.

— Мы недалеко, до реки, — говорит он Вадиму.

— Да хоть весь день катайтесь!

— Нет, ты что. Я ж потом работать не смогу — давно уже в седле не сидел. Ты давно не ездила?

— О чем ты? Я пробовала раза два в жизни.

— Тогда недолго.

— Кирилл, не нуди. Заботится, — подмигивает мне Вадим.

Erasure — Always

Лошади пасутся у реки, мы валяемся в стоге сена.

— Как здорово, — восхищенно шепчу я. — Как классно, что ты меня сюда привез! Как ты до этого додумался?

— Просто почувствовал, что ты поймешь меня, как вчера, с розой. Я ведь люблю тебя, — приподнимается на локте Кирилл и смотрит на меня, пожевывая травинку и улыбаясь.

— Ты такой странный! — улыбаюсь и я ему.

— А что, это плохо? — настораживается он.

— Совсем наоборот! Это ж классно, что ты странный. Иначе ты был бы заурядный.

— Логично. По-моему, пора, наконец-то, позавтракать, — смотрит он на часы. — Тут недалеко корчма. Пойдем?

Ведя лошадей в поводу, мы отправляемся в корчму — так тут называется постоялый двор: гостиница для проезжающих в старинном русском стиле и ресторанчик.

Я и не предполагала, что кружка парного молока с черным хлебом — это так вкусно.

— У тебя белые усы, — смеюсь я, глядя на Кирилла.

— Вытри, — придвигается он ко мне.

Я осторожно вытираю пальцами следы молока, он легко хватает мои пальцы губами, а затем медленно целует. Я улыбаюсь, глядя на него.

— Какие у тебя все-таки красивые руки. Но иногда мне кажется, что они даже чересчур красивы.

— Что это значит?

— Это значит, что они королевские и созданы явно не для стирки и уборки.

— А для чего?

— Для жизни во дворце, — выдает вдруг Кирилл.

— Ну что за глупости, Кирилл, какие, на фиг, дворцы? Да и не в том веке мы уже живем. Хотя… Ну разве лишь замки на Луаре. Ты будешь моим Королем-Солнце, а я твоей Анжеликой, — смеюсь я.

Он как-то странно и настороженно смотрит на меня.

— Или, скорее, моим Шофреем де Пейраком, — уточняю я, улыбаясь и дотрагиваясь пальцами до его шрама над верхней губой. — Эти руки будут обнимать только тебя, ведь я же люблю тебя, — шепчу я ему, проводя ладонью по его щеке.

— Все, больше без «кажется»? — улыбается он, пересаживаясь ко мне поближе.

— Без кажется… кажется, — улыбаюсь и я, глядя в его глаза завороженно, не моргая и не в силах оторваться.

Он осторожно целует меня, затем обнимает и прижимает к себе.

— Я воспринимаю тебя какой-то сказочной принцессой из какого-то другого мира. А у принцессы обязательно должен быть дворец, — задумчиво смотрит он куда-то.

— У принцессы в первую очередь должен быть принц! И он у меня вроде появился уже, — подставляю я губы для поцелуя.

Какое-то время мы просто целуемся.

— Пойдем, я хочу кататься, — отстраняюсь и поднимаюсь я, протягивая ему руку.

Мы выходим во двор в обнимку.

— А может, тебе на сегодня хватит?

— Ни фига! — говорю я, забираясь в седло. — Я хочу научиться ездить верхом! Это моя давняя мечта.

— Но не все же за один раз.

— А когда?

— Если хочешь, мы можем приезжать сюда каждые выходные.

— Это было бы просто здорово!

— Хорошо. Вадим, я думаю, не будет против.

Из-за меня мы проторчали на конюшне до вечера. Мне все было интересно.

Вадим показал нам все, познакомил с работниками. Договорились с ним насчет наших посещений.

— Без проблем! В любое время, — улыбнулся он нам на прощание.

Erasure — Lay All Your Love On Me

Часов в шесть вечера мы только добрались в Москву.

— Заедем ко мне, — предлагает Кирилл.

— Хорошо, но ненадолго. Славка вечером может звонить.

— Проверка — дома ты или нет?

— Да нет, просто узнать, че как, старший брат же, типа, заботится, — смотрю я, прищурившись, на Кирилла.

— Это что, намек?

— Как твоя сестрица поживает? Что-то на КВНе я ее вчера не видела.

— Она, типа, обиделась и ушла жить к подруге.

— И ты спокоен?

— Все равно вернется, никуда не денется, — недовольно хмурится он.

— Сильно поругались? Расскажи мне о ней. Что она опять натворила?

— Да в том-то и дело, что она ничего не творит и в то же время умудряется создать массу проблем.

— Чистый «Скорп», как сказал бы Рыжий, — улыбаюсь я.

— Откуда ты знаешь?

— Думай, Кирилл, думай. Сложно, но ты догадаешься. Я верю в тебя, — смеюсь я.

— Ярик?

— Ну конечно!

— Отлично!..

— Давай его правда слепим из пластилина.

— Обязательно слепим.

— И подарим на 7 ноября!

— Почему на 7 ноября?

— Это его любимый праздник, ты не знал? Он уже вовсю строит планы, как мы его проведем.

— Да, и как? Ты не в курсе?

— Обязательно посещение митинга!

— Зачем ему это?

— Поприкалываться — Ярусю не знаешь?

— Господи, вот у вас жизнь бурлит-то!

— Присоединишься?

— Не знаю даже, надо подумать, — усмехается он.

— Ты все еще считаешь, что у тебя есть выбор? И не надейся! Все, Кирилл, ты попал!..

— И ничуть об этом не жалею, — целует он меня.

Кирилл жил недалеко от нас с Яриком.

Просторная, уютненькая квартирка. В прихожей ко мне бросается что-то большое, черное и лохматое.

— Спэйс, ты, что ли, здесь? — включает Кирилл свет. — Сидеть. Не бойся, он не тронет, просто решил познакомиться.

— Я вижу, — говорю я, сидя на корточках перед огромным черным ньюфаундлендом и гладя его. — Какой красавец! Спэйс? Космос, что ли?

— Разве не похож?

— Рэйв! Обожаю огромных собак и терпеть не могу шавок. Давно он у вас?

— Ему уже пять лет. Он очень умный пес. Ньюфаундленды — они вообще умные и неагрессивные.

— Я знаю. Ой, он такой классный, — обнимаю я Спэйса. Тот умудряется вывернуться и лизнуть меня в щеку.

— Ты смотри, признал. Вообще-то он мирный, но далеко не всех считает своими. Но ты ему сразу понравилась.

— Как и хозяину? — улыбаюсь я.

— Хозяин вообще от тебя без ума, — привлекает он меня к себе, вздыхая.

— Почему ты не взял его сегодня с нами?

— Его Аленка вчера с собой забрала. Видимо, уже тут побывала.

— Она здесь?

— Нет. Она же меня бросила. Для нее это обычное дело — тусоваться у подруг. Это она меня так, типа, воспитывает.

— И как — успешно?

— А ты как думаешь?

— Ну, не знаю даже, какой из тебя брат. Ты ей позволяешь ночевать не дома?

— Ну я же знаю, где она и с кем. С родителями подружек созваниваемся периодически. Они чуть ли не с детского сада дружат и обожают друг у дружки хороводиться с ночевками по очереди. Пойдем в комнату.

Я пробыла у него где-то с полчаса, пока не спохватилась, что мне уже пора быть дома.

— Тебя отвезти или пешком прогуляемся?

— Пешком далеко?

— Да нет, минут десять.

— Хорошо, но возьмем с собой Спэйса.

Всю дорогу Спэйс куда-то убегал и вновь появлялся.

— Он не потеряется?

— Нет, он знает дорогу домой.

— И ты молчал, что у тебя такая классная псина?

— А что, Рыжий это в свой доклад не включил?

— Видимо не посчитал сию информацию важной. У него свои специфические представления о том, что мне было бы о тебе интересно знать.

— Что? — не понимает Кирилл.

— Ты у него прямо какой-то суперидеальный получился. У меня уже даже комплексы начались.

— Да уж, — немного грустно усмехается Кирилл. — Нашел эталон…

— Ты чего? — заглядываю я ему в глаза.

— Комплексы? В смысле? — переводит он разговор.

— Я чего-то не знаю? — разворачиваю я Кирилла и смотрю ему в глаза.

Кирилл напряженно молчит. Отводит взгляд. Но тут Спэйс с рычанием бросается к скамейке с какой-то шумной компанией подростков.

— Спэйс, ну-ка фу! — оттаскивает его Кирилл и пристегивает поводок. — Пойдем, пойдем. Фу, я сказал!

Компашка с сигаретами, банками пива и джин-тоника сначала пугается, но потом быстро очухивается и начинает что-то вякать нам вслед.

Кирилл останавливается и разворачивается.

— Отстегнуть?

— Не-не, чувак. Мы, типа, это… Ладно-ладно, — бормочут они, сматываясь.

— Что это было? — отмираю я.

— Спэйс вообще-то спокойный, но очень не любит пьяных, — почесывает его Кирилл.

— Заступник прямо, — присаживаюсь я на корточки и обнимаю Спэйса. — Теперь мне вдвойне не страшно.

***

Еще на лестнице слышу, как в квартире разрывается телефон. Влетаю, хватаю трубку:

— Смольный.

— Смольный, мне барышню! Барышня, мне Смольный!

— Алло, это Алла? Алла, это алло! — смеюсь я в ответ.

— Ну наконец-то, я тебе весь день звоню! Где тебя черти носят?! — орет в трубку Рыжий.

— А, это ты, Ярусь?

— Не понял, а ты кого ждала?

— «Мади́на, ну что — родила?» — «Да». — «Кто — мальчик?» — «Нет». — «Не понял, а кто?» — прыскаю я.

— Именно, — хмыкает Рыжий. — Кого ожидаем-с?

— Славка должен позвонить.

— Я к тебе сейчас пригарцую.

— Давай не сегодня, я так устала.

— А чем это вы там занимались, что ты устала?

— Яря!

— Возражения не принимаются, время еще детское!

***

— Вот эту розу? — кивает он на подаренную мне Кириллом розу в индийской вазочке.

— Да. Красивая?

— Оригинально.

Мы пьем с ним чай в моей комнате, и он выпытывает у меня подробности нашей с Кириллом встречи.

— А потом?

— Суп с котом. Ты можешь быть ужасно любопытным.

— Ну мне же интересно, тем более, что мы друзья. Или уже нет? Я ж надеюсь, Голуба, любви-то нашей специфической кирдык не настанет же?

— В связи с чем? — не понимаю я.

— Ну в связи с лавзиком твоим новообретенным, — закатывает он глазки в потолок.

— Да куда ж я без тебя-то, Дурико ты мое ненаглядное? — улыбаюсь я. — С чего вообще такие мысли, Голуба?

— Ну вы же сегодня без меня смылись.

— В следующий раз обязательно берем тебя с собой. Мы туда каждые выходные будем ездить.

— Не помешаю?

— А тебя правда заботит этот вопрос?

— Нисколечко и ни капельки! — ржет тот. — Вы ж мне теперь по гроб жизни, Голубы мои, — подмигивает он мне.

— Да уж боюсь, и за несколько жизней не расплатимся.

— Это уж точно. Связаны кармой на века. Скованные одной цепью! Связанные… — принимается горлопанить вдруг он.

— Ярусь, слушай, а что ты мне НЕ рассказал о Кирилле? — прерываю я Рыжего, внимательно глядя на него.

— В смысле, не рассказал? Тебе мало, что ли? Еще информации? — изображает тот робота из «Короткого замыкания».

— Да нет, информации выше крыши, складывается впечатление, что ты что-то именно утаил.

— С чего ты взяла?

— Почувствовала.

— Бывает, — принимается он облизывать пальцы от шоколада, делая морду «кирпичом».

— Яря…

— Аюшки? Ой, бяда-бяда, огорчение! Я тебя не слышу, моя Пупочка. Я занят. Сама разбирайся со своим шкафом! — гогочет он.

— Яруся, хорош придуриваться!

— А кто придуривается? Я таким родился — виноват, что ли? — всхлипывает дурашливо он.

— Ладно, я тебе это запомню.

— В директориях не запутайся, а лучше на дискетку сбрось, а то памяти не хватит, — подмигивает он мне.

6

В будние дни мы почти не виделись с Кириллом.

Ярик несколько раз звал меня зайти к ним в Театр, но я отказывалась. Я с нетерпением ждала выходных и наших поездок в «Кентавр».

«Ковбойская прыть» у Яруси длилась всего одно занятие, после чего он неделю стонал и ходил враскоряку, обвиняя нас в том, что мы его не предупредили.

— Кто это тебя не предупредил? Ты ж даже Вадима слушать не стал! Все гонял в свой «Раз Ковбой — Два Ковбой», зато всех бандюков переловил, шериф Ярость? Так что виновата в этом только ты, голова моя дурная! — усмехаюсь я, разводя руками и глядя на Рыжего.

— Dammit! What the hell! Jesus to a child! The curse of the nun! Holy shit!

— Чего? — таращусь я на него.

— Неважно. Этот кусок не продублирован, — ржет он, поправляя волосы.

— Это Монтана? Сломался нюхатор фирмы Филлипс? Надо звонить президенту! — принимаюсь хохотать и я.

«Махачкалинские бродяги» — ¼ — 1996 — СТЭМ

— Ты че, Голуба, президент по утрам занят. Особенно если утро «задалось»…

— В смысле? — не догоняю я.

— Президент встал, растворил в стакане Алказельцер и залпом выпил. «Какое облегчение!» — подумал президент. «Почувствовал разницу?» — подумал стакан…

— Точно! Как я могла это забыть? — хохочу я вместе с ним. — Ну тогда в службу спасения мира, да что там, Галактики!

— Куда это? — не въезжает Рыжий.

— Как куда? Голуба, ты че, — в 911, куда ж еще-то?

— Не, Голуба. Ты ж думай, че говоришь! Это у них там, в Америке, 911. А у нас тут… сначала восьмерка, потом гудок, потом код Америки и только потом — 911! — возмущенно таращится он на меня.

— Вот, блин. Вечно забываю. Наверно, потому, что я уже там.

— Сдурела?! На фига тебе эта страна маньяков? В этот день ничто не предвещало опасности — была пятница, 13-ое… — продолжаем мы веселиться с Ярей с нашими КВНовскими пошутилками.

КВН Запорожье — Кривой Рог — Транзит — Служба 911

— Ну так айда разруливать ситуацию с маньяками, шериф! Поскакали!

— Не, я у вас лучше водителем, если хотите, на иго-го больше не полезу.

— Да уж, не Индиана Джонс, — усмехается Кирилл.

— Там та-да-дам, там да-дам, — тут же принимается Яря озвучивать музыкальную тему из фильма. — Вперед, на поиски приключений, друзья мои! Скачите давайте отсюда, мои тыгыдымские кони, и без Грааля не возвращайтесь! А я вас тут, пожалуй, подожду… покаместь.

— Не заскучаешь?

— Ты че, Голуба, где я и где скука, сама поняла, че ляпнула? Ой, девушка, Вас подсадить? — находит он тут же себе занятие.

В основном мы занимались с Кириллом, а Рыжий слонялся по конюшне и донимал работников, как обычно, своими приколами или гулял со Спэйсом — мы всегда брали его с собой. Ну а также погрузился с головой в свое новое хобби — профессиональную фотосъемку.

Родители подарили ему на день рождения настоящий Nikon, и он реально увлекся всякими выдержками, ракурсами и цветовыми композициями. Умничал не по-детски просто.

Мы и раньше с ним постоянно фоткались, но на обычный фотик, потом сдавали в салон на проявку и распечатку и ржали как ненормальные там же, рядом с «Фуджи», на лавочке. Но этот фотоаппарат был уже нового поколения с абсолютно другим качеством фотографий.

— О! — посетила его очередная суперидея, — теперь гораздо проще девчонок кадрить: портфолио пообещал — и в очередь выстроятся.

— Кому чего, — усмехается Кирилл.

— А чем докажешь, что профи? На лбу не написано, — дергает меня черт за язык.

— Точно! Вот и станешь моим подопытным кроликом! O! Follow the white rabbit, буквально! — подскакивает тот. — Так, все, работаем, Кирилл, брысь из кадра!

— Отцепись, ара-биратан, слющий! — корчу я ему недовольную морду.

Leo Rojas — El condor pasa — Matsuri

— Не-не, вах-мэй, мама-джан, это мысль! Фотосессия на ранчо! Так, все, живо — марш в седло! Жопен плюхен, Голуба, кому тебе чего сказал!

— А ничего, что модель несколько не в модельной одежде? Да и без макияжа по всем правилам жанра. А как же ваша композиция, маэстро? — начинаю издеваться я.

— Красоту ничем не испортишь! Натюрель, значица, делать бум, в натуре! — не сдается тот.

— Его — в дверь, он — в окно!

— Ну мне же надо оттачивать профессионализм, сама же идею подала. Еще спасибо мне за свое портфолио скажешь! Модельные агентства в очередь выстроятся, а ты будешь кочевряжиться и перебирать!

Я вздыхаю и перевожу взгляд на Кирилла.

— Тебе, Кирилл, кстати, тоже сделаю, — окидывает того оценивающим взглядом Ярик, никак не унимаясь. — О, давайте вместе, сгрудились, руки лодочкой! — щелкает он фотиком, бегая вокруг нас.

Я устало кладу Кириллу голову на плечо.

— Не переживай, у него пленка скоро закончится.

— Пленка, а не идеи…

— Так, а поцелуй в кадре? — командует Рыжий.

— А это тоже для портфолио?

— Дурында, для вас лично! Ты против, что ли? Да, кстати, на свадьбу профессионального фотографа искать не придется, — подмигивает он нам.

Фотки и правда получались необычные, внезапные и неожиданно качественные. Суперидеи и озарения сыпались из Яри без остановки. Это действительно оказалось очень интересно и, конечно же, весело.

***

В тот день в «Кентавре» объезжали лошадей. Занятий в школе не было, Вадим предложил нам взять лошадей и просто покататься по округе, но мы отказались, так как я хотела посмотреть на «родео».

Leo Rojas — Celeste

Мы сидели на ограде, хлопали ковбоям после каждой победы и радостно вопили. Те с гордостью нам кланялись.

— Откуда у вас необъезженные лошади? Еще купили? — спрашиваю я у Вадима.

— Нет, это новый русский тут один знакомый прибарахлился, а ему необъезженных подсунули.

— А вы вообще еще покупаете лошадей?

— Сейчас уже нет. У нас их много. Вот только я три дня назад наконец-то осуществил свою мечту: купил иноходца вороного. Чистокровка. Идет обалденно. Ты не пробовала иноходь?

— Нет.

— Сейчас после объездки я его как раз собирался на корде погонять. Хочешь попробовать?

— Конечно.

Вадим помог мне забраться в седло — иноходец был просто огромный: высокие стройные ноги, длинная шея, черная развевающаяся грива и хвост — король мустангов! Я была просто как амазонка.

Leo Rojas — Indian Fire

Яря тут же принимается чертыхаться, обвиняя Кирилла в том, что он на него всю пленку отщелкал, а теперь такой кадр, ракурс, композиция и далее по тексту, пропадают!

— Это Монтана! Блин! Какую рекламу Мальборо забабахать можно было бы! Е-мое! — выдает он новую суперидею. — Чего не предупредил-то?! Теперь коробку пленок с собой возить буду!

Кирилл, не обращая внимания на вопли Рыжего, задумчиво смотрит на меня, сидя все там же на ограде.

Вадим обучает меня, как держаться на иноходи: то поправляет ноги, то выравнивает спину, то просто останавливает Мустанга и дает советы.

Ярик вдруг затыкается и меняет пластинку.

— Тебе не кажется, что Вадим чересчур уж расстарался?

— На что ты намекаешь?

— Да ладно, а ты, типа, не видишь! Слушай, а она, по-моему, и не против.

— Ты же знаешь, как она любит лошадей.

— Лошадей? Или ковбоев?..

Кирилл внимательно смотрит на Рыжего.

— Слушай, не пойму, чего ты хочешь от меня? И не ты ли мне втирал, что «воздух» нельзя ограничивать?

— О, блин, а ты запомнил? Впечатлен!

— Яр, завязывай со своими вечными кипишами.

— Да ладно, уж и пошутить нельзя.

Кирилл бросает на него недовольный взгляд, затем поднимается и направляется в мою сторону, заметив, что я уже слезла с иноходца.

Я стою, поглаживая его, и разговариваю с Вадимом.

— Иноходь — это полный рэйв! Мне так понравилось!

— Как ни странно, он тебя слушался, а ведь Мустанг с норовом, я его поэтому на корде гонял.

— Мы уже полюбили друг друга, — похлопываю я Мустанга по шее. Он довольно фыркает.

К нам подходит Кирилл, обнимает меня.

— Моя амазонка!

— Кирилл, может, ты? — кивает на Мустанга Вадим.

— В другой раз, мы уже скоро поедем.

Рыжий сидит на ограждении загона, Кирилл стоит рядом, облокотясь на ограду, и прижимает меня к себе, обнимая за талию. Ярик что-то втирает ему по поводу работы и своих новых супергениальных идей. Тот слушает, повернув к нему голову.

Я задумчиво смотрю на поле, за которым сразу начинается небольшой лесок с речкой, и любуюсь этой русской красотой, хоть и предпочитаю конечно красоту природы Кавказа. Вдруг, взглянув на небо, я резко вырываюсь из объятий Кирилла.

— Не может быть! Снег! Первый снег! Вау! Рэйв! — мчусь я с воплем по полю, подпрыгивая и визжа от восторга, а потом принимаюсь кружиться, раскинув руки и запрокинув голову в небо.

С неба робко срываются первые снежинки.

— Что это с ней? — оторопело смотрит Кирилл на Ярика.

— А, это… это… Ну, в общем… Тут такое дело, старик… даже не знаю, как сказать, — принимается бормотать тот. — Я, конечно, должен был бы тебе раньше рассказать, но об этом нелегко вот так сразу. Да и думал, может, обойдется в этот раз. Надеялся… — машет в сердцах рукой Яруся. — Но с каждым годом становится только хуже, по ходу…

— Что ты там мямлишь? Я ничего не понимаю, — внимательно смотрит на него Кирилл.

— Ладно, — собирается тот с духом. — Только никому! Наши никто не в курсе.

Рыжий оглядывается по сторонам и шепчет, наклонившись к уху Кирилла:

— Обострения у нее случаются иногда.

— Какие обострения?

— Не, ты не бойся — нечасто. По осени только, ну и по весне, как у всех… у них…

— У кого?

— Шизофреников, — поднимает он глаза на Кирилла, пытаясь держать серьезную мину, и тут же принимается ржать, запрокинув голову.

— Придурок! — толкает его Кирилл, и тот шлепается с изгороди на землю, продолжая ржать до икоты.

— Что у вас тут происходит? — подхожу я к ним, пытаясь отдышаться.

— В следующий раз двину сильнее! — не смешно почему-то Кириллу.

— Я щас сдохну! — продолжает стонать и валяться Рыжий.

— А что я пропустила?

Яря принимается стучать кулаком по земле.

— Рассказать? — смотрит на него Кирилл.

— Не, ну это как-то не по-товарищески, — выбирается тот из загона. — Но видел бы ты свое лицо, Голуба!.. — снова сгибается пополам Рыжий.

— Так что это было? — переводит на меня взгляд Кирилл.

— Как что? Праздник первого снега! — снова подпрыгиваю я.

— Снег, в моем городе вновь первый снег! — завывает вдруг дурниной Яря.

— Я просто дико обожаю снег. Ну какой Новый год без снега? А Рождество? Я люблю просто гулять, когда он падает хлопьями, — это обалденно красиво! Это одна из моих немногих радостей жизни в Москве. Смотрите, это же красота неописуемая! — начинаю я снова размахивать руками и кружиться. — Так, надо срочно загадывать желание!

— А ты мне не верил! — вновь заходится Рыжий, падая на колени.

— Ты решил прилечь, потому что стоять без сознания очень трудно? — поворачиваюсь я к нему.

— И тут я принял решение издать возглас «HELP! Хэлпушки!» и произвести несколько конвульсивных движений! — ржет он подергиваясь. — Ты, кстати, наварила супу с фрикадельками на неделю, надеюсь? — глядит он на меня нахмурившись.

— А то! Не теряя ни секунды! И в парикмахерскую сгонзала тоже! Hi, guys! И сразу же помчалась на работу — в службу спасения Галактики! — присоединяюсь и я к его веселью.

— Только мне стало немножечко лучше, как я получил удар копытом по голове. И мне тут же стало немножечко хуже.

— Так вот почему ты тогда свалился с лошади?

— Не, тогда на меня напала женщина-маньяк. О! Она была огромная! И от нее разило… фрикадельками!

— А сообщник маньяка наблюдал за происходящим и, по-видимому, находясь в состоянии экстаза, тоже бился в конвульсиях? — киваю я на ничего не понимающего Кирилла.

— Кстати, после того случая я перестал биться в конвульсиях, теперь я заик-к-каюсь… — продолжаем мы наш с Ярей концерт с цитатами из наших любимых КВНовских выступлений. — Вдоль по П-П-Питерской!

Кирилл в непонятках смотрит на нас, а потом начинает хохотать, причем так громко, что мы с Ярей сначала просто офигеваем, — мы еще не слышали, чтобы он так громко смеялся.

Мы продолжаем переглядываться с Яриком, Кирилл продолжает хохотать.

— Кирилл, что с тобой? — подхожу я к нему.

— Вот вы, блин, точно — 2 unlimited! — еле говорит он сквозь смех, затем притягивает меня к себе. — Чем больше я тебя узнаю, тем сильнее люблю, — шепчет он мне на ухо.

— Ладно, поехали, в машине будете шушукаться, я поведу ваш… Geronimo’s Cadillac, — протягивает Ярик руку и Кирилл отдает ему ключи.

— Надень капюшон, — улыбается мне Кирилл. — Ты уже и так, как снегурочка.

— А мне нравится, я обожаю снег!

Кирилл сам натягивает мне капюшон, и мы в обнимку направляемся к машине, в которой нас уже ждет Ярик. Он накидывает на переднее сиденье покрывало и дает команду Спэйсу, тот заскакивает и укладывается там.

Мы с Кириллом забираемся на заднее сиденье.

Thomas Anders — Soldier

«Тойота» несется по заснеженному шоссе. На кассете играет Soldier Томаса, мы с Кириллом целуемся на заднем сидении.

— Э-э, You’re my heart, You’re my soul, полегче там, на задней парте… Не отвлекайте водителя от вождения транспортного средства, — подмигивает нам Рыжий в зеркало заднего вида.

— За дорогой следи, — переводит на него взгляд Кирилл.

— Объяснили же: там экран, туда смотри! Знаток! — подключаюсь и я.

— А че, блиц, сразу блиц, я, блиц, как блиц, сразу, блиц…

— Готов?

— Готов, блиц!..

«Махачкалинские бродяги» — Сочи — 1996

Я снова начинаю хохотать как ненормальная.

Кирилл недовольно смотрит на Ярика.

— Сорри, братан, испортил малину, — прыскает тот.

Кирилл снова притягивает меня к себе и наклоняется к моим губам.

— Нет, я так не могу, — прижимаюсь я к нему, кивая на Ярю.

— Ой, божечки, как все запущено, — хихикает тот. — Да не смотрю я на вас, милуйтесь, — делает он музыку погромче.

Снег падает огромными пушистыми хлопьями.

— Смотри, как повалил, — слегка ежусь я.

— Замерзла-таки! Иди ко мне, — распахивает Кирилл куртку и укутывает меня, прижимая к себе. — Подожди, у меня тут где-то и плед был, — достает он его и набрасывает на нас обоих.

Я согреваюсь в объятиях Кирилла, вдыхаю его запах, ощущаю тепло его тела, и мне становится так уютно, спокойно и безопасно, что я и сама не замечаю, как засыпаю, убаюканная теплом и дорогой. Он не сразу обращает на это внимание, а, заметив, делает знак Ярику, чтобы тот приглушил музыку, аккуратно укутывает меня пледом и тихо сидит рядом, прижимая к себе и боясь пошевелиться.

Рыжий умиленно поглядывает на нас в зеркало:

— Прямо начинаю завидовать вашей идиллии, — качает он головой улыбаясь.

Кирилл молча вскидывает на него взгляд.

— Молчу-молчу, не лезу.

***

— Что случилось? — пугается Славка, увидев Ярика и Кирилла со мной, завернутой в плед и спящей у него на руках.

— Селезнев, это твоя малютка? Принимай! — ржет Яря, как обычно.

— В чем дело, я вас спрашиваю?! — повышает голос Славка.

— Тихо ты, разбудишь! — цыкает на него Рыжий. — Давай, Кирилл, заноси. С дороги, бразер Луи! — командует он, оттирая Славку в сторону.

Кирилл проходит в мою комнату, осторожно опускает меня на кровать.

— Кирилл… — сонно бормочу я.

— Спи-спи, — укрывает он меня пледом, осторожно целует в щеку и выходит в прихожую, где Славка уже напустился на Ярика:

— Че происходит вообще? Она что — пьяная?

— Фи, ну зачем же сразу так грубо? Умаялась просто, столько чувств… — хихикает тот.

— В смысле? Что вы с ней сделали?!

---

— Escape-escape, бразер Луи! Расслабься. Набегалась на свежем воздухе, плюс иго-го, плюс праздник первого снега, — охотно перечисляет Яря, — ну и любовь в прерии, само собой… Переизбыток эмоций, в общем. Вот и вырубилась в машине. Да, кстати, познакомься: это Кирилл — настоящий жених твоей сестрицы. А эт брудер Луи, — кивает Рыжий на Славку. — You’re no good, can’t you see Brother Louie, Louie, Louie, — принимается распевать он, подмигивая тому.

— Настоящий? А ты тогда кто? — перебивает его брат.

— Я-то? Так я это… Мефодий! — выдает вдруг Рыжий и снова принимается ржать.

— Тише ты! Разошелся прямо, — цыкает на него Кирилл.

— Ой, блин, сбейте меня, сам сесть не могу! — продолжает веселиться тот.

— Значит, так, слушаем сюда, товарищи жо́нихи, — смотрит недовольно на них Славка. — Дайте ей сначала институт закончить и диплом получить! Verstehen?

— Ausweiss bitte! Так кто против-то, Herr Polizei? Все только «за»! — паясничает Рыжий. — Голосуем?

— Так, я вас предупредил, — сначала диплом! А вопли-какашки-погремушки потом. Не сейчас! Алгоритм развития событий уяснили?

— Программа загружается… Control-Alt-Delete?

---

— Execute! — не смешно Славке.

— Supernature — forever young? — продолжает дурковать Яря.

Славка молча и недовольно смотрит на них исподлобья.

— Не переживай, у меня тоже есть сестра, — спокойно говорит ему Кирилл.

— Ну тогда ты меня понял?

— Понял.

— Сестрица у меня барышня неглупая, и я в ее дела обычно не лезу, — успокаивается Славка, — Но у вас там… че как? — настороженно разглядывает он Кирилла.

— Серьезно, — спокойно отвечает тот.

— Фу, блин, гора с плеч! — «смахивает пот со лба» Рыжий.

— А с тобой тогда че — все, что ли? — поворачивается к нему Славка.

— Но-но, я попрошу! — возмущенно таращится на него Яря. — У нас никогда ничего и не было — ты, типа, не в курсе?

— В курсе, в курсе, узбагойся, Голуба! — хмыкает брат. — Можешь и дальше бегать по деревне и фашистские штабы поджигать.

— А мы че, мы ниче. Мы нечаянно! Правда, Кирилл? — поворачивается к нему Рыжий. — ШТАБ! — выдает вдруг он, после чего продолжает в своем уникально-придурашенном стиле: — Партизаны бегали по деревне и нечаянно подожгли фашистский штаб. Утром немцы пришли в лес и спрашивают: «Кто поджигаль наш фашистский штаб?» Все партизаны, как один, сказали: «Не я!», и даже командир сказал: «Не я!» Немцы поняли, что такой народ им не сломить, и заплакали. А партизаны засмеялись и убежали играть на железную дорогу! — гогочет он как ненормальный.

Славка молча недовольно смотрит не него.

— Ладно-ладно. Допрос окончен, Herr Polizei? Уходим-уходим… огородами, — поднимает Яря руки, типа, сдаваясь. — Все, Командир, нам пора, — кладет он руку Кириллу на плечо. — Пообщаетесь еще по-родственному, время будет, — подмигивает он Славке, выпихивая Кирилла из квартиры.

Красная бурда — Штаб (ДР КВН, 1996 г.)

7

Кирилл ждал меня в зале. Я переодевалась в моей комнате. Мы только что вернулись с прогулки по Москве, если это можно было так назвать, — мы шатались по ней весь день, было 7 ноября.

Я наконец заканчиваю и выхожу в зал. Кирилл сидит в кресле и что-то рассматривает. Я тихо подхожу сзади и обнимаю его за плечи.

— Ты опять подкралась своей кошачьей походкой? — целует он меня.

— Что ты смотришь?

— Твои фотографии. Они лежали здесь, на столе.

Я вспоминаю, что вчера возилась с фотками и бросила альбомы здесь, на столике. Это несколько альбомов моей жизни в Москве и сочинские фотографии.

— И какая из них тебе больше всего понравилась? — усаживаюсь я на подлокотник кресла.

— Вот эта.

— Злючка?

— А мне, наоборот, нравится. Она какая-то настоящая, что ли.

— Помню, как же. Это Яруся меня вывел. Я его даже отлупила, конкретно причем, потом. Не помню, правда, чем он меня достал, но я была злая как черт. Тем более, ты же знаешь Рыжего — он у всех периодически вызывает желание его прихлопнуть. Но и не любить его совершенно невозможно. Mission impossible, — смеюсь я.

— Ну это да, — улыбается Кирилл соглашаясь. — И часто ты злишься? — смотрит он на меня с интересом.

— Злюсь — нет, раздражаюсь часто. Я знаю, что это меня не красит, но ничего не могу с собой поделать. Иногда меня буквально все выводит из себя. Яря уже знает, что лучше мне под руку не попадать. Да и Славка тоже.

— Теперь я тоже в курсе, — смеется Кирилл.

— Нет, к тебе это не относится, но конечно лучше меня не допекать. Но ты ведь не будешь?

— Не буду. Я слишком сильно тебя люблю, — шепчет он, целуя меня.

— Тем более, что ты умеешь, — начинаю смеяться я.

— Вот именно, — улыбается он. — Но ты опять ускользаешь от меня.

— Нет, что ты, я здесь.

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я.

— Кирилл, ты же и сам знаешь, я люблю тебя.

— Ты редко говоришь мне эти слова.

— Мне просто непривычно произносить их… пока еще.

Sandra — Nights in white satin

Он пересаживает меня с подлокотника кресла к себе на колени. Я обвиваю его шею руками и смотрю в его глаза.

— Ты знаешь, что у тебя очень красивые глаза?

— Правда, что ли? — приподнимает он бровь.

— Кирилл… — начинаю я возмущенно.

Но он не дает мне договорить, притягивает к себе и осторожно прикасается своими губами к моим.

---

— Нет, Ярик прав — в Сочи действительно самые красивые девушки. Ты такая необычная и всегда разная. И мне это безумно нравится. В тебе какая-то странная красота и что немаловажно — не только внешняя. Твои зеленые глаза… Они не просто околдовали меня, а совершенно свели с ума. Окончательно и бесповоротно! В них иногда светится бесенок, и я очень его люблю, — улыбается он. — Но даже когда ты грустишь или сердишься, они все равно прекрасны. Твои волосы — я обожаю в них зарываться, — шепчет он, обнимая меня, — я люблю вдыхать их запах. А твои руки! — берет он мою ладонь и прижимает к своей щеке. — I love you more than words can say… — смеется он, глядя в мои глаза.

— Ты знаешь эту песню? — удивленно смотрю я на него.

— Рыжий просветил.

— Куда без него? Да, я понимаю, что это «розы, слезы, мимозы» в переводе. Но это мое детство, время, когда я была счастлива. А потом все вдруг рухнуло, — грустно улыбаюсь я.

— Для меня это тоже определенная часть моей жизни. Какие-то воспоминания, ассоциации, — задумчиво смотрит он куда-то мимо меня. — Так что не волнуйся, я прекрасно тебя понимаю, — переводит он взгляд на меня.

— Правда? Ты серьезно? Так бывает?

— Бывает еще и не так. Сам не верил во многие вещи. Только жизнь меняет нас порой, и весьма. И, несмотря ни на что, я ей все-таки благодарен. Да за одну нашу встречу, за знакомство с тобой, — улыбается он. — Оно перевернуло мою жизнь, и ты даже представить себе не можешь, насколько… И насколько ты важна для меня! — внимательно смотрит он на меня так, как умеет только он. Лишь он один. И сердце срывается в пропасть…

— Важна? — тихо переспрашиваю я.

— Да даже необходима уже. Жизненно необходима, я бы добавил! Ведь я же люблю тебя.

— А я тебя, — вглядываюсь я в его глаза, робко улыбаясь.

Он вдруг сильнее сжимает меня в объятиях и начинает целовать более настойчиво.

— Кирилл… — упираюсь я руками ему в грудь, испуганно отстраняясь.

— Напугал? Прости, не хотел, — осторожно удерживает он меня, не отпуская. — Никогда не бойся меня, пожалуйста.

— Да нет, я не боюсь, — опускаю я ненадолго взгляд. — Даже наоборот, чувствую себя теперь гораздо спокойней под твоей защитой.

— Тебя кто-то обижает?

— Нет. Просто… — запинаюсь и замолкаю я. — Расскажи мне лучше что-нибудь еще, — возвращаю я разговор на предыдущую тему. — Мне никто никогда не говорил таких слов.

— Не может быть! Я был уверен, что у тебя много поклонников.

— А я вертихвостка, которая меняет их через день?

— Нет, конечно, но мне казалось… Яр говорил, у тебя бешеный успех в институте, — с интересом смотрит он на меня.

— Среди мажоров и толстолобиков? — усмехаюсь я. — Достойный выбор.

— Но ты же не была одинока все это время?

---

Я молча кладу ему голову на плечо и, вздохнув, закрываю глаза.

— Не говори ничего, если не хочешь.

— Ну почему же, давай. Откровенность за откровенность, время видно пришло.

— В твоей жизни кто-то был?.. — замирает он.

— Был… один рыцарь на черном коне, только вот доспехи оказались ржавыми, — грустно усмехаюсь я.

— И он никогда не говорил тебе таких слов? — осторожно спрашивает Кирилл.

— У нас не было таких отношений. Сложно объяснить.

— Ты любила его?

— Тогда думала, что любила, а сейчас понимаю, что это было просто детское восхищение какое-то, что ли… благодарность.

— Благодарность?

— Ну как же, на меня обратил внимание самый крутой мальчик в классе! Нет, первая любовь всегда какая-то нелепая, несуразная, глупая даже. Ну или несчастная.

— Ты так считаешь?