Бесплатный фрагмент - Разлом

Глава 1. Курьер

Около трех лет прошло с тех пор, когда нам вопреки всему удалось вернуться домой. Не скажу, что это было легко, но мы, тем не менее, добрались. Какие были ощущения по возвращению назад? Та же самая тошнота и такое же невыносимое головокружение. Когда я говорю «Мы», то имею в виду и Джека, конечно. Хотя его дом настолько далеко отсюда, что представить себе это одновременно и невозможно, и нежелательно для здоровья нервной системы. В повседневной рутине дел все понемногу стало забываться. Плохие воспоминания, вообще, вылетают из моей головы очень быстро, а хорошие — тем более. Хотя бывает, что временами я впадаю в меланхолию и тогда начинаю безудержно ностальгировать по Дирланду и Баальбеку, рассматриваю свои боевые шрамы, вспоминаю, как познакомился со своей женой, как буквально вырвал Джека из того небытия, в котором он жил раньше и тому подобное. Сейчас он мой законный сын. Да, мы с Алией его усыновили, ему тринадцать и он, как и все его сверстники, учится в колледже. Ходит туда с неохотой, но я и не заставляю его особо. Ему бы просто здесь жить сначала научиться, а уж потом вся эта остальная нудная зубрежка с экзаменами. Наверстает, надеюсь. Алия осталась такой-же, какой и была с самого начала — тихой и оторванной от своей новой реальности. У нас, если не считать Стена, и друзей-то особо не было. Так, пара-другая знакомых, с которыми мы могли перекинуться несколькими фразами на улице и через минуту разбежаться по своим делам. Впрочем, какие у нас могут быть друзья? Я уже и сам ощущал себя здесь чужим. Тяжело было признаваться себе, но я действительно стал очень замкнутым и каким-то нелюдимым. Все, что происходило в мире, в Чикаго и вокруг нашей семьи в частности, было очень далеким и каким-то неправильным для меня. Муж и жена — одна сатана. Вот-вот — правильная поговорка. Это, как раз, про нас с Алией. С утра до вечера мы занимались с ней нашим магазинчиком, который, положа руку на сердце, особого дохода не давал. Так, на текущие расходы, оплату учебы для сына и еду. Я, грешным делом, частенько вспоминал старика Барни. Вот он, как раз таки, крутился как волчок и дела у нас тогда шли более-менее успешно. У него почти каждый день было что-то новенькое для продажи, а у меня не было ни сил, ни особого желания бегать туда-сюда, чтобы составлять ощутимую конкуренцию другим комиссионным лавкам нашего города. Рекламу в местные газеты я продолжал проплачивать, но толку от того было немного. Даже вывеска наша, некогда яркая и весело сверкавшая неоном, теперь как-то потускнела, грустно покосившись в сторону тротуара. И по совокупности всех этих причин наш ассортимент обновлялся не более раза в неделю. Люди продолжали изредка что-то приносить, что-то покупали, конечно, но, как правило, торговое помещение в нашем магазине пустовало без посетителей целыми днями напролет. Мне недавно стукнуло тридцать четыре года, я еще чувствовал в себе энергию для чего-то нового и необычного, но подумывал при этом о продаже нашего маленького семейного бизнеса. Все, что до этого произошло трагичного со мной и людьми, которые были мне близки, напрямую было связано с этой «лавкой древностей». Каждый Божий день, когда я поутру приходил на работу и снова окунался в пыльную атмосферу этого многострадального помещения, я ощущал какую-то тяжесть на душе и тоскливое мечтание о том, чтобы поскорей настал вечер. Больше всего меня, при этом, расстраивали новые счета за электричество или воду, заботливо просунутые почтальоном в щель под дверью и всегда, почему-то, это происходило тогда, когда у меня было не самое лучшее расположение духа. «У тебя депрессия, друг мой», — уже не раз при случае говорил мне Стен, а я в это время отвечал ему что-то наподобие: «На себя посмотри». Да, и с ним тоже мы были, как два сапога пара. Но он, в отличие от меня, хоть и полностью изменил своим привычкам из той, прошлой жизни, но сумел как-то собраться воедино, выпрямиться и даже найти себе совершенно новое занятие. Теперь он стал литератором. И это не смешно.

Да-да… Он и в самом деле взялся «за перо» и теперь считал себя ни много ни мало писателем. Благо материала для его высокого творчества хватало с лихвой. Конечно, его скудных познаний в том, как это все делается, не могло быть достаточно для написания даже какого-нибудь скромного рассказа. Тем не менее, он завел себе внушительной толщины тетрадь, куда с упоением записывал все те свои впечатления и идеи, которые, по его мнению, могли составлять большой интерес для широкой публики. Все его потуги по поиску издательства, согласного на публикацию очерков о наших приключениях, не увенчались успехом. Поэтому, где-то на окраине города, он отыскал для себя двух коллег-фельетонистов, которые за небольшую плату целыми днями, не вылезая из-за стола, строчили для него что-то наподобие сборника, где обязательно должны были вставлять цитаты от самого Стена и это, по мнению последнего, добавляло будущей книге изящества и неповторимости. Но что более всего не давало покоя моему старому другу, так это то, что в результате всех драматических событий, происшедших с нами, мы так и не удосужились обзавестись чем-то материально ценным. Например, горсткой алмазов или полезными для всего мирского сообщества технологическими ноу-хау, которыми могла наделить нас история с Нифилимами. «На что нам жить, Майки?» — все время возмущался Стен, в очередной раз ломая голову на тем, где брать очередные двести долларов для оплаты труда своих помощников. Работа над уникальным, по его мнению, произведением кипела уже добрых полтора года, но он все время что-то изменял, заставлял все переписывать то с середины, а то и самого начала, постоянно возмущался тому факту, что бестолковые литагенты никак не могут понять ход его мыслей и так далее. В общем, как я любил его подначивать: «Дружище, у тебя муки творчества и кризис идей». В такие моменты он сильно обижался и по несколько дней не появлялся на нашем пороге. Впрочем, мы не могли подолгу сердиться друг на друга. Рано или поздно, в зависимости от того, кто обиделся в последний раз, виновный находил в себе смелость извиниться и на этом мы забывали о ссоре.

Что о моем отце? Когда я вернулся, он очень обрадовался, что теперь у него будет внук. Хотя, имя «Джек» ему не особо понравилось. «А почему бы нам не назвать его Томми?» — предлагал он. — «Ему, ведь, абсолютно все равно. Томми Робески… Неплохо звучит, по-моему». Но мы с Алией не были согласны на такой вариант. И сам Джек пожелал оставаться Джеком, тем более, что он достаточно долго учился написанию своего имени и фамилии и теперь ему никак не улыбалось переучиваться заново. «Ну, ладно. Джек так Джек», — вздыхая согласился отец и ответственно заявил, что теперь основная забота по воспитанию парня ляжет на него. Он обязуется научить его рыбачить со спиннингом, завязывать галстук и ориентироваться по карте города. Джеку, ведь, уже столько лет, а он как слепой щенок в Чикаго. Постоянно заходит не туда и мы потом должны все вместе его искать. Хорошо еще, что хоть школьный автобус забирает его по утрам, а то беды не оберешься. В общем, дед из моего отца получался неплохой. Я был благодарен ему за это, так как сам, естественно, никогда с детьми не возился и понятия не имел с чего начинать. Как оказывалось, с сыном нужно учить уроки, беседовать с ним о разных жизненных ситуациях, рассказывать о том, что хорошо, а что плохо и много всего другого. Я к этому не был готов. Все свое детство я провел с отчимом, который, хоть и был со мной достаточно мягок, но учиться всему мне приходилось самостоятельно. Настоящего отца я узнал только в Дирланде и был тогда уже взрослым человеком.

Мистер Лири, чудо-человек, которому удалось вернуть себе молодость, пропал без вести. Вернее, он еще подавал в первое время после нашего возвращения из Баальбека какие-то признаки нахождения в городе и я даже видел его один раз мельком, но потом он исчез, как его и не бывало. Перестал отвечать на телефонные звонки, соседи его понятия не имели, куда он подевался, продавец из цветочного киоска напротив его подъезда уже несколько месяцев его точно не видел, полисмен-будочник, несущий службу на перекрестке возле его дома слышал, вроде, что он собрал вещи и куда-то уехал. Причем срочно. Как говорится — был человек и нет человека. Впрочем, ни я, ни Стен с ним особо до этого не общались. Так, звонили ему раз в три-четыре месяца, чтобы узнать как дела и на том спасибо. Он говорил нам как-то между дела, что устроился в университет читать лекции по истории, что очень доволен этим и может продолжить свои заброшенные исследования. Но какие исследования и что он хочет найти мы, конечно, у него не спрашивали. Стен забегал к нему на работу один раз, но ему там ответили, что мистер Лири написал заявление об увольнении по собственному желанию еще в прошлом году, осенью кажется и после этого о нем ничего не известно. Мы этому не удивились. В конце концов, у всех своя собственная жизнь и каждый вправе распоряжаться ею, как того хочет. Все-таки, мы с ним из разных, так сказать, прослоек общества и вряд-ли смогли бы подружиться просто так, безо всякого случая.

Сейчас, в самый разгар весны, когда за городом свежий ветерок и лесная прохлада, когда там так весело щебечут птицы и заманчиво плещется в озере крупная рыба, я томился в душной лавке комиссионных товаров, не видя в этом никакого смысла. Все ближе и ближе я находился от решения плюнуть на все и пойти к ближайшему риэлтеру, чтобы выставить свой магазинчик на продажу. До этого поступка мне оставалось совсем немного, маленький толчок со стороны или какая-нибудь очередная нелепость, доказывающая тот факт, что со всем этим пора заканчивать. Но я, сам того не зная почему, явился сюда в привычные для меня 9.15, поднял жалюзи на окнах и в сто тысяч миллион пятисотый раз принялся вытирать пыль со своих горе-товаров, бесцельно переставляя их с места на место, чтобы глаза не мозолили. Как и водится, после всего этого я, наверное, возьму лейку и начну поливать всю ту огромную клумбу из цветочных горшков и горшочков, которую за последние три года развела здесь Алия и которая занимает теперь четверть всей нашей торговой площади. Потом, примерно в 10.30, придет жена и мы вместе с ней начнем в неограниченном количестве пить кофе, закусывая его печеньем и болтая ни о чем до самого обеда. Ну а после обеда — все то же самое, но в обратном порядке. И так без конца и края шесть дней в неделю, кроме понедельника. Если повезет продадим что-нибудь, не повезет — ну и ладно. Я давно уже прекрасно знал, что бизнесмен из меня никудышний. Вот, если бы в заварушку какую-нибудь вляпаться — это, всегда, пожалуйста. А все остальное — это муки творчества и кризис идей…

Зазвенел дверной колокольчик и я поднял голову на звук, выходя из своего пространного состояния, которое я бы назвал так: «Ушел в себя, просьба не беспокоить».

Это был курьер. Парнишка лет двадцати, в нелепой желтой кепке и форменном комбинезоне такого же цвета с логотипом быстро мчащейся куда-то черепахи на груди. «Почему черепаха?» — спросил я сам себя, но не подал виду. Вместо этого я жестом пригласил его подойти к прилавку, так как в это самое время был занят протиранием большущего граммофона, находящегося здесь уже, наверное, не менее восьми месяцев и никак не желающего продаваться за «целые» семьдесят долларов плюс пластинка с джазом в подарок.

— Мне нужен мистер Ро… Робески, — как-то неуверенно протянул курьер, окидывая взглядом внутреннее убранство магазина. — Здесь письмо заказное, под роспись.

— Ты что новенький? — не отрываясь от своего занятия ответил я. — От кого письмо? Опять налоги какие-нибудь?

— Нет, вроде. От человека. Анкоридж… индекс…

Анкоридж? Услышав это я даже замер на какую-то секунду, продолжая всматриваться в собственное отражение на гладко отполированной поверхности трубы музыкального устройства. «Так. Кто у нас там в Анкоридже? Может, ошибка?»

— Слушай, парень, а ты ничего не перепутал часом? У меня дальше Сиэтла никого нет. И то, там тип один живет, который мне все шлет свои наборы почтовых марок. Наверное, жил здесь когда-то, имел дело с Барни, а теперь меня достает почем зря. Нет, в Анкоридже, к сожалению, никого не знаю и знать не хочу.

— А фамилия ваша? Адрес?

— А… ну, да фамилия. Ладно, давай сюда.

Приняв из рук курьера сильно замусоленный помятый конверт, я расписался у него где-нужно и подошел к окну, чтобы разобрать, что было написано в графе «Отправитель». То, что я прочитал, немало удивило меня и заставило серьезно задуматься: «Ты смотри, легок на помине. Мистер Джон Лири объявился».

Глава 2. Тридцатка

«Уважаемый, мистер Робески! Пишет ваш старый новый друг Джон Лири. Извините за каламбур. Как жаль, что судьба, давшая нам возможность вместе соприкоснуться с поистине невероятными и потрясающими вещами, вновь разбросала нас по двум разным концам нашей страны. Так вышло, что я, безо всякого предупреждения, был вынужден сесть в самолет и лететь на Аляску. Причиной этому является моя безнадежная увлеченность историей и абсолютная тяга к исследованиям всего малоизвестного. Рассказать в письме обо всем, что мне пришлось узнать, просто невозможно. Или, если быть точным, небезопасно. Как мне сказали, письмо из Анкориджа будет у вас примерно через три-четыре недели. Это связано с тем, что сейчас здесь почти каждый день нелетная погода и они не могут ничего отправлять. Также, хочу сообщить вам, что дозвониться до вас отсюда я тоже не могу. В том месте, где я сейчас нахожусь, нет телефона. Нужно ехать на собачьих упряжках около пятидесяти миль, но я не рискнул. Поэтому, передаю это послание с очень хорошим человеком, которого зовут Отто и который вскоре будет в Анкоридже по своим делам. Он и отправит это письмо.

Теперь по сути: я знаю насколько большое значение имеют для вас ваша семья и ваша прекрасная работа. Пользуясь случаем передаю привет сорванцу Джеку. Сколько ему сейчас? Двенадцать уже? Кроме того, горячо обнимаю мистера Стенли Райса, который покорил могучего Дракона и стал по совместительству моим другом. Так вот, то, с чем я здесь столкнулся требует серьезного разбирательства. Здесь больше вопросов, чем ответов, но, поверьте, дело того стоит. И мне самому никак не справиться. Я долго думал, где-же мне найти надежных помощников, но никого кроме вас у меня нет. Все те, кого я знаю, не способны на серьезные поступки и у них не хватит решимости, чтобы добиться результата. Я был бы чрезвычайно признателен, если бы вы помогли мне в этом непростом деле. Вы и мистер Стенли. Я прекрасно понимаю, что Аляска это не Флорида, что погодные условия здесь, мягко говоря, не курортные, но все-таки. Очень вас прошу. И чтобы хоть как-то подсластить горькую пилюлю ваших сомнений, я могу вам сказать одно: вы не пожалеете.

Если вы согласны, то летите в Анкоридж. Оттуда вам нужно будет любым способом добраться до Диллингхема, где уже есть телефон, а из Диллингхема до деревушки Манокотак. Путь неблизкий, конечно. Но для вас, я уверен, это будет выглядеть как приключение. Природа у нас здесь просто потрясающая. Такого вы нигде больше не увидите. Как только будете в Манокотаке, зайдите в местную харчевню «Пьяный медведь», она там одна единственная, и спросите обо мне. Вам скажут, где меня искать. Хозяина таверны я заранее предупрежу, что обо мне может спрашивать человек по имени Майк. Сейчас у нас здесь очень холодно. И если сможете приехать до середины июня, то, все равно, берите теплую одежду и снаряжение для походов. Не забудьте фонари, спальные мешки и тому подобное. Думаю, вы сами все знаете.

В любом случае, даже если вас не заинтересовало мое предложение — большое спасибо, что помните меня и пусть вам всегда сопутствует удача!

Всегда ваш, Джон Лири, 29 апреля 1971 года, Манокотак (Аляска).»

«Ну и ну», — подумал я, дочитав письмо до конца. — «Таких писем в своей жизни я еще не получал. Мало того, что мне предлагают лететь сломя голову в какое-то Богом забытое захолустье на краю земли, так еще и непонятно зачем. Видимо, для старины Лири все эти манипуляции с Нифилимской книгой не прошли даром. Он окончательно спятил и загнал себя на самый край географии, чтобы бродить там по горам и лесам, ночевать в спальном мешке и быть лишенным возможности позвонить по телефону. А теперь еще он нас туда хочет заманить. Нет, уж. Это без меня».

Я невесело вздохнул, покрутил головой по сторонам, разминая затекшую шею и выбросил конверт с письмом в мусорное ведро. Там ему и место. Пусть мистер Лири сам ищет то, не знаю что. Я на такое не подпишусь.

Дверной колокольчик снова встрепенулся и на пороге во всем своем обаянии появился Стен. Похоже, сегодня у него до меня не было никаких особых дел и он просто так заглянул ко мне на огонек. Если, конечно, в очередной раз не хотел попросить в долг. Чему, само собой разумеется, я и не удивился бы.

— Привет, торговец паутиной! — бодро поприветствовал он меня и бесцеремонно плюхнулся в одно из старых плетеных кресел, которые находились здесь, наверное, с самого первого дня открытия магазина.

— Привет! — как обычно бросил я ему, ставя кофейник на плиту в подсобке. — Чего нового?

— Ничего нового. Пишу, вот, рассказ очередной для сборника. Пишем… Туговато процесс идет, но… справимся.

— О чем рассказ будет?

— О том, как мистер Лири хотел вернуть себе молодость. Про то, как нифилимская книга на него сильно повлияла, ну и так далее. В общем, гарантирую тебе шедевр. Когда напечатают, устрою творческий вечер. Автографы раздавать буду. Как думаешь, если там будет двадцать рассказов, то за пару долларов покупать будут? Или дороговато?

— Думаю, что и бесплатно не купят. Это же тяжесть какая…

— Шутишь!? Как это не купят! Там, ведь, все чистейшая правда.

— Вот именно. Никто не поверит. Подумают — выдумки это все. Еще и пальцем на улице показывать будут. Вон, мол, писатель идет. Который на Драконе летал и сражался с крысами. Засмеют в лучшем случае.

— Опять ты за свое, — обиженно сказал Стен. — Хоть бы раз поддержал меня. Из нас двоих один я что-то пытаюсь делать. Стараюсь, можно сказать, за нас обоих.

— Ага. А я деньги даю на это. Сколько ты уже мне должен? Семьсот-восемьсот? Надо будет в блокноте посмотреть. Ладно, проехали. Хочу завтра объявление о продаже магазина подать.

— Все-таки решился? — Стен сочувственно посмотрел на меня. — А дальше-то что? Что делать будешь?

— Не знаю пока. Может к отцу в охрану офисов подамся. Он обещал за меня словечко замолвить. Там принимают еще.

— В охрану? — Стен презрительно скривился. — Это же совсем не твое. Представь себе -нужно весь день сидеть на табуретке и спрашивать у всех одно и то же: вы к кому, мистер? Или — у вас назначено на сегодня? Брр… Скукотища.

— Согласен — тоска зеленая. Но жить как-то нужно. Вон, Джеку одежду нужно новую, обувь тоже. Растет как на дрожжах. Через неделю каникулы у него. Лодку надувную все время просит. Не знаю…

— Да, — задумчиво произнес Стен. — И что? Вообще никаких других вариантов? Может, не продавать пока магазин? До осени подождать.

— А чего ждать-то? Пока новых счетов нанесут опять? Торговли нет никакой. Всякую ерунду приносить стали. По-ходу, накрывается весь этот рынок подержанных вещей медным тазом.

— Может, я чем-нибудь помочь смогу? — непривычно для самого себя спросил Стен.

— Ты? — я невольно улыбнулся его предложению. — Не уверен.

— Тогда я даже и не знаю, — расстроенно протянул он, откинувшись на спинку кресла. — Даже и не знаю…

— Слушай, Стен, а может бросить мне к чертовой матери и рвануть куда глаза глядят, как мистер Лири, а? Надоело. Не могу больше здесь находиться. И город надоел, и магазин, и старье это все в нем. Устал, честное слово.

— Как кто?

— А…Я же тебе не сказал: письмо сегодня пришло от мистера Лири. Пишет — приезжайте, не могу без вас, помощь нужна.

— Да ну!? Тот самый Лири, который…

— Он самый. Объявился на Аляске, в такой дыре, какую себе только представить можно. Ищет что-то, но без нас никак. Уговаривает лететь к нему вместе с фонариками, теплой одеждой и всем остальным. Золотые горы обещает. Телефона там и в помине нет, передвижение на собачьих упряжках, красивая природа, кормежка в «Пьяном медведе».

— Ну, так это же… Это же просто замечательно! — не скрывая своего воодушевления радостно воскликнул Стен. — Аляска! Северное сияние! Лосося голыми руками брать можно! Давай махнем туда, а?

— Ты что, совсем «того»? — я постучал пальцем по деревянной поверхности прилавка. — Какая Аляска!? Ты хоть представляешь себе где это? И сколько нужно потратить денег, чтобы добраться туда и купить все, что нужно для этой поездки.

— Так, ты же это, вроде… Ну… — Стен слегка замялся и опустил глаза вниз. — Продавать хотел…

— Хотел. Но тебя в этих планах не было. Я на семью хотел потратиться, отцу помочь и отложить что-то, если получится. И потом: как же твое бессмертное творчество?

— Творчество?..- Стен взволнованно заерзал на месте и, как будто отмахнувшись от назойливой мысли, уверенно выпалил: «Да гори оно все синим пламенем это творчество. Литагенты совсем озверели — теперь им по три сотни в неделю платить нужно, а не две, как раньше. Я им говорю: переделайте. Так не пойдет. А они мне..»

Я не смог удержаться, чтобы не рассмеяться:

— Все ясно — идея погибла в зародыше, так и не родившись Впрочем, на тебя это похоже.

— Почему сразу «погибла»? Немного взяла паузу и все. Вот вернемся с Аляски и продолжу это дело. Сам писать буду. Что, не веришь?

— Верю, — уже почти заливаясь смехом, еле вымолвил я. — Будешь просить у меня денег в письменной форме. Думаю, на это ты способен.

— Ладно тебе. Не смейся. Ты еще будешь благодарить меня за то, что это я уговорил тебя лететь на Аляску.

— Похоже, ты уже сам за нас все решил. Я, например, еще ничего не говорил по этому поводу. Самое главное препятствие — деньги. Вернее — их полное отсутствие. В отличие от тебя, я не могу вот так все бросить и улететь на край Земли. У меня семья, отец, дела нерешенные разные. Тебе это понятно, вообще? И следующий вопрос: а оно нам нужно? Зачем это все?

Стен сейчас смотрел на меня как учитель на бестолкового ученика, который никак не может понять, почему дважды два четыре:

— Ты что, дружище!? А дух свободы? А адреналин? Путешествие, в конце концов. Это же круто, черт побери! Мы с тобой за последние три года уже мхом поросли. Скоро грибы из нас полезут. А ведь мы сейчас в самом что ни на есть расцвете сил. Давай рванем туда!

— Ну… не знаю, — сомневающимся голосом сказал я. — Как-то все это неожиданно. Так не делается. Еще вчера мы об этом даже и не думали.

— Ну и что? Когда мы с тобой заранее думали? Вспомни.

А ведь Стен по-своему был прав. Мы никогда ничего не планировали. Все происходило само собой, наобум. И именно это нравилось нам. Когда есть интрига, какая-то неизвестность или даже риск. Когда ты, как птица, расправляешь свои крылья и всецело отдаешься воздушным потокам, не зная, где окажешься через мгновенье.

— Ладно. Умеешь уговаривать, — согласившись с его неопровержимыми доводами буркнул я. — Но, учти: завтра возьмем деревянный щит с ручкой, напишем там объявление о продаже магазина и ты будешь с утра и до вечера ходить по центру города, рекламируя все это.

— Легко! — задорно воскликнул Стен и вскочил на ноги. — Это мне под силу. Полтинник займешь до среды?

— Я так и знал, — вздохнув ответил я и открыл кассу. — Здесь только тридцать с мелочью, больше нет пока.

— Тридцать значит тридцать, — благосклонно заявил Стен, ловко выхватил из моей руки банкноты и, не прощаясь, вышел на улицу.

«И как это ему постоянно удается?» — риторически спросил я сам у себя и пошел наливать кофе. Завтра будет тяжелый день. Но потом будет легче…

Глава 3. Два компаса

Как это ни удивительно, но именно Стен поспособствовал тому, чтобы я смог найти покупателя на свой магазин. По его словам, он бродил с рекламным плакатом в руках где-то в центре и его заметил один человек, ищущий место для открытия большого парикмахерского салона в нашем районе. Через пару дней мы уладили с ним все финансовые вопросы и я, наконец, с легкой душой смог избавиться от того морального и физического груза, каким и являлась эта комиссионная лавка. Теперь у меня на руках была довольно приличная сумма денег, которой с лихвой хватит и на семью, и на наше со Стеном авантюрное мероприятие.

Самым тяжелым, как мне думалось, должно было стать объявление моим домашним о том, что я решил на некоторое время уехать. Но к счастью, Алия вполне спокойно отнеслась к этой новости. Лишь попросила меня быть осторожным и не ввязываться во всякие сомнительные дела. У меня как камень с души упал. Отец, как я и предполагал, лишь махнул рукой на все это и авторитетно заявил о том, что самой большой проблемой для нас на Аляске будут не голодные волки и медведи, а огромная и злобная мошкара, которая заедает до полусмерти и никакого спасения от нее почти нет. Поэтому, если совсем будет туго — густо намазывайте лица обычной грязью. Неудобно, зато помогает. А вот с Джеком вышло иначе. Как только он узнал, что его отец (то есть я) и дядя Стен уезжают в далекое путешествие, сразу начал проситься вместе с нами и ничего не хотел слушать. Как мы только его не отговаривали, он с удвоенной силой продолжать настаивать на своем. Мне было жаль его. Собственно, а почему нет? Мы, ведь, не в рукопашную против врага идем и не в атаку на неприступную крепость. Мы собираемся купить билет на обычный американский самолет, хотим прилететь как цивилизованные люди пусть и в глухомань, но в американскую глухомань, и потом отправимся в увлекательный поход с ночевками под открытым небом и кострами. Зная, кем был Джек до знакомства с нами, я ни капли не сомневался в том, что он выдержит. Скорей, это нам могут пригодиться его знания и смекалка. Поэтому, проголосовав на семейном совете простым большинством «За» (Алия была против), мы разрешили Джеку отправиться вместе с нами. Паренек был вне себя от счастья. Я знал, как тяжело ему было в этом мире и он никогда на это не жаловался. Но по его поведению и по его грустным глазам я, иногда, мог прочесть, что он очень сильно тоскует за открытым пространством, за лесом, за реками, за животными и птицами. Он полюбил и меня, и Алию. Но всегда стремился к свободе. И это было сильней его. Пусть так и будет.

И вот в первых числах июня мы уже сидели в самолете компании Air America на рейсе Чикаго-Анкоридж. Четыре часа лету, прибытие в 22.17. Для Джека это событие было сродни волшебству. А как же иначе? Мы летели внутри металлического Дракона, нас здесь кормили и поили, а за окном сплошная темнота.

— Слушай, Майки, — от нечего делать завел разговор Стен, потягивая шампанское из высокого бокала, которое ему любезно принесла стюардесса. — У тебя есть какие-нибудь мысли по поводу того, зачем мы понадобились мистеру Лири?

— Не имею ни малейшего понятия, — лениво ответил я, безуспешно пытаясь уснуть в пассажирском кресле, чего мне никогда, впрочем, не удавалось. — Может, просто соскучился.

— Ладно тебе. Я серьезно. Давай вместе подумаем — все равно делать нечего. Чем он занимался в последнее время перед тем, как исчез из поля зрения?

— А я откуда знаю? Я встречался с ним не чаще, чем ты. Целый один раз. И то случайно. В обувном магазине, по-моему.

— И о чем вы говорили с ним?

— Не помню. А если не помню, значит ни о чем. Уходя он что-то там про бывшие цивилизации брякнул, но я ничего не понял. Что-то типа «это еще не конец» и так далее. Я его особо и не слушал. Мне ботинки нужны были новые, а размера подходящего не было. Не до этого мне тогда было. Помнишь, у меня подошва начала отрываться и…

— Помню, помню, — нетерпеливо перебил меня Стен, не желая вдаваться в такие подробности. — Но дело в том, что и мне он что-то подобное говорил.

— В смысле? О том, что еще не конец?

— О том, что работает над поиском предпоследней человеческой цивилизации. И что он добился определенных успехов в этом вопросе.

— В смысле «предпоследней»? А мы тогда кто? Последние, что ли?

— Вот этого я уже не знаю. Может, старина Лири это все говорил в смысле своих исторических изысканий. Наподобие, если бы он нашел какие-то факты и хочет это как-то зафиксировать для науки. И зачем-то компас мне тогда подарил неработающий. Говорит, сувенир на память.

— Компас подарил!? — я не верил своим ушам. — Ты очень удивишься, но мне он подарил то же самое. Только не при личной встрече, а прислал почтой на домашний адрес. Я тогда еще очень удивился: «Зачем мне компас?». Я о нем и забыл уже совсем, но Алия вчера помогала собирать мне рюкзак с вещами и положила его в карман. Он там сейчас, в багажном отделении под нами. Прилетим — покажу.

— Такой как этот? — Стен извлек из внутреннего кармана своего пиджака самый обычный, ничем не примечательный компас в серебристой металлической оправе и с черным кожаным ремешком, чтобы было удобно носить на запястье.

— Именно, — кивнул я ему головой. — Один в один.

— И что, тоже неисправный? — не унимался Стен. — Мой, например на юг показывает, а не на север. Бракованный, наверное.

— Не знаю — не проверял. Я и так знаю, где север, а где юг. Мне он и исправным не нужен. Могу по звездам определить, могу по Солнцу, могу еще…

— А тебе не кажется, что это все как-то странно, неспроста? — снова перебил меня Стен, нащупав, видимо, интересную для себя тему. — Зачем мистеру Лири — умному человеку, ученому, преподавателю из университета дарить нам два одинаковых компаса, от которых нет абсолютно никакой пользы.

— Ну, может, он хотел сделать нам приятное, но и сам не знал, что компасы неисправны. Такое бывает. Вот я один раз, давным-давно, по ошибке купил своей девушке букет искусственных цветов. Они были совсем как настоящие, но она…

— При чем здесь цветы!? Напряги извилины: разве может такой практичный человек как наш дорогой мистер Лири так позорно ошибиться? Уж лучше ничего не дарить, чем дарить что-то неисправное. Уверен, что и он считает так же.

— Пожалуй, ты прав, — задумчиво ответил я, понимая, что в словах Стена есть определенный резон. — Ты думаешь, что наша нынешняя поездка к нему и эти компасы как-то связаны между собой?

— А как же!? Бинго! Я уверен в этом, — гордо заявил Стен. — Вот только во всем этом есть маленькая, но серьезная неувязочка. Даже две.

— И что же это?

— Первая: откуда тогда мистеру Лири знать, что мы обязательно согласимся на его предложение прилететь. И вторая: откуда у него такая уверенность, что мы возьмем с собой эти компасы? Мы, ведь, запросто может потерять их, забыть дома, подарить кому-то другому, выбросить за ненадобностью и еще миллион других вариантов.

— Зато у меня есть одно единственное, но простое объяснение всему этому.

— Какое?

— Нет никакой связи между нашим путешествием и этими самыми компасами. Ты сейчас такого здесь накрутил, что сам теперь не выберешься. Лучше закажи себе еще немного шампанского, а я, все-таки, постараюсь уснуть. Вон, Джек уже храпит во всю. Тебе бы лишь языком потрепать, а я снова повелся на это. Уже спал бы давно.

Стен ничего не сказал мне в ответ. Он только отвернулся к темному кругу иллюминатора и стал угрюмо всматриваться туда, где увидеть что-либо не представлялось возможным. И кода я почти уже уснул, то сквозь сладостную полудрему смог, все же, расслышать его задумчивые тихие слова:

— Он что-то знал заранее. Он все предусмотрел. Таких совпадений не бывает…

Глава 4. Анкоридж

— …имени Теда Стивенса, — медленно и по слогам прочитал Джек название аэропорта, когда наш самолет почти остановился напротив пассажирского терминала. — А почему так светло снаружи? Я думал здесь уже ночь будет, как в Чикаго.

— Ничего удивительного — белые ночи, — со знанием дела заявил Стен, устало потягиваясь всем телом. — И такое будет еще примерно с месяц. Так что — гуляй сколько влезет. Романтика!

— Читал в брошюре, что где-то здесь находится самая высокая гора в стране — Мак-Кинли и что в 1964-м, по-моему, здесь было землетрясение магнитудой 9,2 балла. Часть города просто сползла в воду и люди погибли. А еще эту местность называют Долиной десяти тысяч дымов. И это потому, что здесь очень много действующих вулканов, — вставил я, желая произвести на своих спутников впечатление.

— Красиво, черт возьми! — воскликнул Стен и потянулся вверх за своими вещами. — Надо будет это название в своих рассказах обязательно упомянуть. Я надеюсь, о приключениях на Аляске мне поверят?

— Ну, на это шансов немного больше, — улыбнувшись ответил я и первым стал продвигаться к выходу из салона самолета. — Давайте по-живее, а то застрянем здесь еще на час. А нам еще где-то переночевать нужно.

После того, как мы благополучно получили свой багаж и взяли такси, мы отправились в самый центр города, чтобы выбрать для себя какую-нибудь недорогую гостиницу. Наш путь пролегал через 4-ю авеню, парк Резолюшн, где стоит памятник Джеймсу Куку и далее по прилегающим улицам. Более всего поражало то, что почти все частные дома в городе не были огорожены заборами. Сразу дом, лужайка и общественный тротуар. Повсюду было множество деревянных и каменных памятников с медведями, сценами из охоты, скульптурами, изображающими эскимосов и алеутов с копьями и гарпунами в руках, и много всего подобного. Как ни странно, но в этом достаточно неприветливом в плане климата месте, было много цветов и клумб с различными растениями и даже фонтаны.

— Довольно приятный городок, — сказал Стен, когда мы выгрузились возле небольшого двухэтажного кемпинга под названием «Кадьяк». — Мне это все представлялось намного хуже. Думал — зуб на зуб попадать не будет, а вышло очень даже ничего. Жить можно.

— Летом здесь достаточно тепло, — заметил я, на ходу вспоминая выдержки из информационной брошюры, которая торчала передо мной в кармане впереди стоящего кресла в самолете и которую я несколько раз пробежал глазами еще в самом начале нашего полета. — Плюс десять-пятнадцать я вам обещаю.

— И то неплохо, — с удовлетворением добавил Стен и первым вошел в вестибюль кемпинга.

Нам достался вполне приличный номер на первом этаже, куда мы втроем и заселились. Там были три отдельные кровати, телевизор, телефон, душ с горячей водой и большой стол.

— Майки, тебе не показалось, что за нами постоянно наблюдал какой-то тип? — неожиданно спросил Стен, усевшись на своей кровати. — Такой, немного косоглазый, в зеленой куртке.

— Это когда было?

— Ну, ты даешь! Неужели не заметил? В соседнем ряду напротив, немного позади нас сидел. Делал вид, что читает журнал. Ничего он не читал! Я два раза в уборную ходил. Первый раз еще после самого вылета, а второй раз — часа через два после этого. Так вот — он все время читал самую первую страницу, где обычно ничего, кроме рекламы, нет. Такое бывает, вообще? Ты можешь себе представить такое, чтобы сорокалетний мужик пялился на рекламу женских духов на протяжении всего полета?

— Это ни о чем не говорит. С чего ты взял, что он за нами наблюдал? Я тоже, пока мы летели, осмотрел почти всех вокруг. Что здесь такого?

— Эх, Майки!..Ты же знаешь какая у меня сильная интуиция? Меня не проведешь. Смотри: как только мы начали с тобой обсуждать мистера Лири и все такое, у этого типа аж уши вытянулись в нашу сторону. Все время косился на нас, как будто хотел по губам прочитать то, о чем мы говорили.

— Возможно, этот человек просто очень любопытный. Ему было скучно, вот он и пытался подслушивать. Таких, знаешь-ли, великое множество.

— Ага, «подслушивал», — немного обидевшись воскликнул Стен. — А ты видел как он, якобы по ошибке, схватился в аэропорту за твой рюкзак, когда мы получали багаж? Ощупывал его со всех сторон. И так быстро и ловко, что другой не заметил бы. Но я не из таких. Что ему было нужно, а? Я хотел сначала дать ему по рукам, но сдержался. И заметь — его багаж вообще не похож на твой. У тебя рюкзак коричневого цвета, а у него черный чемодан. Подумай сам.

— Может, воришка обычный? — серьезно задумавшись предложил я. — Путешествует себе по стране и ворует вещи у зазевавшихся туристов. Прощупывал в моем рюкзаке что-нибудь ценное, например.

— Ты понимаешь, вообще, что говоришь? — Стен с укоризной посмотрел мне в глаза. — Как ты себе представляешь воришку, который покупает не самый дешевый билет на самолет, летит три с половиной тысячи миль на север и уже в самом аэропорту в открытую начинает шарить по чужим вещам в поисках чего-то стоящего… Бред какой-то.

— Пожалуй, ты прав, — немного подумав ответил я. — Но что, тогда, ему было от нас нужно? У нас ведь ничего такого ценного и нет.

— Известно что, — Стен заговорщицки понизил голос и зачем-то оглянулся по сторонам. — Компас!

— Компас!? — громко воскликнул я, не поддерживая конспиративной манеры общения Стена. — При чем здесь компас? Если бы он у меня его попросил, то я его ему и подарил бы, наверное. И еще спасибо сказал бы в нагрузку. Невелика потеря.

— Ха… чудак ты, парень! Он думает, что для тебя этот предмет очень важен. И что получается тогда?

— Что «получается»? — не понимая переспросил я.

— А то, что вещица это и на самом деле непростая. И в этом обязательно нужно разобраться.

— Допустим. Но почему ты думаешь, что он искал именно компас? Может, у него навязчивая идея и он ворует исключительно зубные щетки, — пытаясь немного отшутиться сказал я.

— Я не шучу, Майки. Этому косоглазому нужен только компас. Когда я показывал тебе свой экземпляр, он чуть из кресла не выпрыгнул. Забыл, что был пристегнут. Ты не обратил внимания, а я наоборот — все заметил. Он еще одной соседней тетке локтем стакан с кофе на пальто перекинул. Слишком много совпадений, не так ли?

— Ты думаешь, что он смог услышать весь наш разговор?

— Этого я не знаю. Но то, что этот тип за нами следит, я уверен на сто процентов. Теперь нам нужно быть постоянно начеку.

— Странно все это. Выходит, он может быть где-то рядом? И как он узнал, что мы будем в этом самолете?

— Вот это, дружище, и есть большой загадкой. То, что он не оставит своих попыток украсть у нас наши компасы, я могу тебе гарантировать. Просто так на другой край континента не летают. А как он узнал?..Наверное, он следил за нами еще из Чикаго. Другого ответа я не нахожу.

— Из Чикаго,..- медленно протянул я, не до конца осознавая смысл сказанного Стеном. — Но давай, тогда, позвоним в полицию и скажем, что нас пытались обокрасть. Они этого «туриста» быстро найдут. Косоглазый, зеленая куртка, черный чемодан, прилетел рейсом таким-то. В авиакомпании есть все данные о пассажирах.

— Ты как ребенок маленький! И что мы скажем полиции? Что какой-то джентльмен в зеленой куртке по ошибке взялся не за тот багаж? Они тебе в лицо рассмеются. Факт кражи есть? Нет. Вот и думай сам.

— Да, ты снова прав. Я не подумал как-то… И что же нам теперь делать? Самим его найти и объяснить «что к чему»?

— Вот тогда точно нам придется иметь дело с полицией. Этот гражданин сам заявит на нас. Скажет, что мы вели себя с ним очень агрессивно, угрожали ему и так далее. А еще он может соврать, что это мы у него стащили компас в серебристой оправе. И кому поверит полиция в этом случае? Оно нам нужно?

— Хм… Интересные дела получаются. Мы еще ничего не делали, а на нашем пути уже какие-то препятствия появляются. Может, давай встанем завтра пораньше, часов в пять утра, и сразу отправимся в Диллингхем? Если этот тип за нами и следит, то не думаю, что он никогда не спит. Попытаемся обмануть его.

— Я не против. Но на чем мы туда доберемся? Пятьсот миль туда ехать, вроде. Я хотел с утра с администратором кемпинга поговорить. Какие поезда туда идут или автобусы…

— Какие еще поезда и автобусы!? Туда только или на собаках зимой или на самолете летом.

— На самолете? Не думал, что в таком маленьком городишке как Диллингхем будет аэродром.

— Гидроплан. Мы полетим на гидроплане. Здесь есть такое место, которое называется Лейк-Худ. Это самый крупный гидроаэропорт в мире! Обещаю вам с Джеком непередаваемые ощущения.

— А как мы оттуда доберемся до Манокотака? Тоже гидропланом?

— Этого я пока не знаю. Может и гидропланом, но с пересадкой. Так далеко они напрямую отсюда не летают — место малолюдное и им невыгодно. Не хотят обратно порожняком лететь. А если мы и договоримся о прямом перелете, то будет очень дорого для нас. Как-то не хочется выбрасывать деньги на ветер. Они нам еще могут пригодиться. От Диллингхема до Манокотака что-то около ста пятидесяти миль. Как-нибудь доберемся. Не зима все-таки.

— Ну, тебе видней — ты у нас здесь спонсор, — зевая произнес Стен и, не раздеваясь, повалился на кровать. — Подъем в четыре сорок пять, я разбужу всех. Господи, как спать, когда на улице светло как днем?.. Джек, задвинь, пожалуйста, шторы.

— Давай, может, на компасы еще раз посмотрим? Я свой могу в рюкзаке поискать, — предложил я.

— Потом… все потом, — уже в полусне прошептал Стен и через минуту послышалось его ровное дыхание.

Я еще посидел немного на кровати Джека, дождавшись пока он тоже не уснет, и вскоре сам отправился спать. Завтрашний день обещал быть очень насыщенным и интересным.

Глава 5. Гидроплан

Ровно без пятнадцати четыре утра как сумасшедший зазвенел будильник Стена. От неожиданности я дернулся на кровати и чуть не упал на пол.

— Стен, какого черта!? Нам спать еще целый час! — недовольно воскликнул я и накрыл голову подушкой. — Выключи ты это безобразие! Или я за себя не ручаюсь — разобью его сейчас вдребезги о стену.

Стен, не открывая глаз и не глядя на тумбочку, где стоял будильник, молча нащупал его и ненароком сбросил вниз. Бам! Оглушительный звон прекратился.

— Я кажется только-что разбил свой будильник, — сонным голосом произнес Стен, медленно садясь на кровати. — Точно — ему хана. Жаль -хорошая была вещь.

— Ничего страшного — там, по-моему, только стекло лопнуло. В ремонт можно отдать, — не отрывая головы от постели сказал я. — Ты зачем нас так рано поднял?

— Я не специально. Перепутал стрелки, наверное. Спим дальше или будем вставать?

Мне не очень-то хотелось подниматься в такое раннее время, но хорошо зная свои личные особенности, я понимал, что теперь уже не засну:

— Ладно. Если уже проснулись, то давайте подниматься. Может, больше успеем за сегодня. Джек, подъем!

Парня долго будить было не нужно. Детство, проведенное в состоянии постоянного выживания, приучило его к самодисциплине и решительности. Он быстро встал с кровати и сразу отправился умываться. Мы понимали, что в такое время не сможем позавтракать в каком-либо заведении наподобие кафе, но у нас с собой был довольно внушительный запас мясных и рыбных консервов, печенья, немного твердого сыра, шоколадных батончиков и несколько булочек, заботливо уложенных для меня Алией. Именно частью из этих продуктов мы и утолили свой утренний голод, зная, что в следующий раз сегодня нормально сможем перекусить, наверное, только ближе к вечеру.

— В вестибюле я заметил карту города на стене. Нужно будет посмотреть где этот гидроаэропорт находится, — сказал я, окончив с едой. — Может, близко будет и мы пешком туда дойдем.

— О-кей, босс! — бодро воскликнул Стен, уже окончательно придя в себя. — Чувствую себя на редкость превосходно!

Выйдя в вестибюль кемпинга мы заметили, что дежурный администратор еще дремлет на своем рабочем месте и решили, что лучше его не будить, а рассчитаться за свой ночлег, оставив на стойке регистрации сорок долларов. На городской карте мы быстро отыскали нужное нам место и поняли, что до аэропорта Лейк-Худ нам идти всего каких-то полчаса. На улице было достаточно тепло и безветренно и мы решили превратить недолгий поход туда в приятную прогулку по спящему северному городу.

Самая большая стоянка гидропланов в Лейк-Худ представляла собой озеро, почти полностью окаймленное деревянными причалами и простирающееся на добрую милю-полторы в длину. Здесь, несмотря на раннее утро, уже было довольно людно. Самолеты взлетали и приземлялись, повсюду сновали пилоты и пассажиры, кое-где загружались и разгружались всевозможные мешки, бочки, ящики, коробки, и все это переносилось в грузовики и автомобили или, наоборот доставалось оттуда в большом количестве. Поистине, этот аэропорт был настоящей находкой для местного населения. В том суровом и непостоянном климате, в котором круглогодично жили здесь люди, именно гидропланы позволяли им поддерживать связь с наиболее удаленными и труднодоступными районами Аляски.

— Ну и ну! — присвистнув воскликнул Стен, увидев весь размах этого места. — Никогда не видел столько самолетов сразу. Как это они, вообще, здесь друг другу не мешают?

— Да, это что-то невероятное! — с изумлением добавил Джек, впервые в жизни увидев такое. — А на каком из них мы полетим?

— Вон там какое-то здание серое, — предположил я, указывая на невысокое строение в трехстах футах от нас. — Думаю, там нам и помогут.

Действительно, там была расположена администрация аэропорта. Зайдя внутрь, мы увидели одно рабочее окошко, за которым сидел угрюмого вида мужчина лет шестидесяти и не спеша перелистывал свежий сборник кроссвордов. Видимо, ему не очень сильно хотелось ломать голову над большинством из них и он выбирал что-то самое легкое.

— Здравствуйте! — сказал я ему, просунув голову в отверстие в окне. — Свободные самолеты есть?

— Есть, — не поднимая взгляда ответил он мне, не прекращая своего важного занятия. — Сколько человек?

— Трое. Нам в Манокотак нужно. Или, если это трудно, то хотя бы в Диллингхем для начала.

— В Диллингхем можно. Триста пятьдесят шесть долларов. На Хелио Курьере 295-м полетите с Ником. Рейс в 17—10. У него в салоне не курят, если что. Там еще несколько клеток с цыплятами будет, но это не проблема. За 2 часа будете на месте. Оформляем?

Услышав неудобное для нас время вылета, я решил посоветоваться со Стеном:

— Ближайшие места для трех человек на 17.10. А сейчас только около пяти утра. Целых двенадцать часов где-то нужно будет околачиваться. Что делаем?

— Да ну, Майки,..- недовольно поморщившись ответил Стен. — Стоило тогда среди ночи вставать, чтобы весь день торчать здесь? Если бы у меня были какие-то деньги, то я, может быть, завалился бы в какой-нибудь бар до вечера, но… ты ведь не займешь мне снова?

— Правильно понимаешь — не займу. У нас нет сейчас возможности разбрасываться деньгами по пустякам. Мы еще не знаем, во сколько нам вся эта поездка обойдется. Будем искать другой способ выбраться отсюда или как?

— Придется, — сокрушенно кивнув головой ответил Стен. — Может, все-таки, поезд какой-нибудь?

— Скажите, пожалуйста, нет ли здесь какого-нибудь железнодорожного маршрута в ту сторону? — спросил я у кассира в окошке, который уже, видимо, совершенно позабыл о нас и даже успел угадать первое слово в понравившемся ему кроссворде о видах спорта.

— Есть… есть… почему же нет?..- так же равнодушно ответил мне кассир, снова не глядя на меня. — И там даже может быть бесплатно.

— В смысле? Почему бесплатно? — не понимая его переспросил я.

— Поезд Сьюард-Фербанкс. Выходите в любом месте, машете белым платочком и поезд останавливается. Спокойно можете себе ехать. Но не рекомендую.

— Это почему же?

— Половину дороги будете ехать в нужную сторону, но постепенно поезд будет поворачивать на север к Фербанксу… Шесть букв… Первая «т», четвертая «н»…Хм…

— Теннис, — нетерпеливо выпалил я, спеша немного растормошить этого недотепу.

Мужчина удивленно поднял брови, потом взглянул на меня и, слегка ухмыльнувшись, спросил:

— Вам как… с удобствами или лишь бы добраться? Если на поезде, то потом вам трудно будет найти транспорт, который довезет вас до Диллингхема. Выйдете на полдороги, а там сплошные леса. Мало кто там ездит. Вот, если бы вам напрямую до Фербанкса, то другое дело — лучше поездом.

— Нет, спасибо. Фербанкс нас интересует намного меньше, — постепенно начиная раздражаться сказал я. — Что вы имели в виду, когда спрашивали меня об удобствах?

Мужчина отложил в сторону свой кроссворд, внимательно посмотрел мне в лицо, затем по сторонам и тихонько, чтобы не услышали посторонние, прошептал:

— Двести семьдесят долларов и летите хоть сейчас. Но… вы меня понимаете, конечно. Все это не официально. Там пилот — мой родственник, Чак. Летчик от Бога. Летает в любое время суток. Доставит вас в Диллингхем лучшим образом.

Я слегка задумался:

— А что не так с удобствами?

Кассир слегка замялся, но затем снова придвинулся к моему лицу и тихо ответил:

— Понимаете, самолет не очень новый. Бывает, что трясет слегка. И там немного шумно в салоне, иногда пахнет дымом от горючего. Но, это терпимо. И там периодически перевозят домашних животных… Ну, там коз разных, телят. В общем, запах чуть-чуть не тот. Зато почти на девяносто долларов дешевле и вылет через полчаса.

Я даже не знал, что ему ответить. Перспектива полета в дымном, трясущемся от старости самолете вперемешку с запахом навоза и еще непонятно чего, не очень-то меня прельщала. Однако, время вылета и цена были заманчивыми. Я решил по этому поводу еще раз посоветоваться со Стеном:

— Короче, дела такие: вылетаем примерно через полчаса, билеты дешевые, но гарантии никакой. Соглашаться?

— Ну, я даже и не знаю, Майки. Что, самолет какой-то стремный?

— Судя по описаниям, да. И воняет в нем прилично. По-ходу, на навозной куче сидеть всю дорогу придется.

Стен слегка задумался, собираясь с мыслями, но вскоре уверенно выпалил:

— Нам не привыкать. Помнишь, мы с тобой в гнилом драконьем яйце сидели вместе? И на болотах разной вони нанюхались. Неужели в этот раз несколько часов не потерпим?

— Смотри, потом не жалуйся. Джек, как тебе такой вариант?

Парнишка озорно подмигнул мне и я сразу понял, что ему, вообще, все равно куда и на чем лететь — лишь бы вперед и побыстрей.

— Хорошо, мы согласны, — сообщил я наше решение кассиру и просунул в окошко триста долларов. — Где этот ваш Чак? Куда идти?

Мужчина радостно принял деньги, отсчитал мне сдачу и махнул рукой в сторону одиноко стоящего в стороне от других гидроплана. Я посмотрел туда и обомлел: назвать это самолетом можно было бы только с очень большой натяжкой. Сколько ему было лет? Двадцать? Тридцать? Возможно. Но его внешний вид наводил на невеселые мысли: непонятно какого цвета, весь покрытый ржавчиной и следами от машинного масла, подвязанный в нескольких местах какими-то тряпками, с дырами размером с ладонь по бокам, это воздушное судно являло собой настоящий «самолет Судного Дня». Смотря на него, я был твердо уверен, что ЭТО летать никак не может. Одно из его крыльев наполовину обвисло вниз, а некоторые лопасти винта на фюзеляже были выгнуты настолько, что напоминали собой огромный штопор для открывания бутылок. Верхушка хвоста самолета, если верить увиденному, держалась исключительно на честном слове и густых соплях, постоянно подергиваясь в разные стороны от малейшего дуновения ветра. Само собой разумеется, что никак иллюминаторов здесь не было и в помине — самолет был грузовым.

— Вы предлагаете нам лететь на этом!? — не веря своим глазам, ошарашенно спросил я у безмерно довольного совершенной сделкой кассира. — Это же какой-то металлолом.

— Напрасно вы так, молодой человек, напрасно. Хоть этот гидроплан и выглядит не очень презентабельно, зато у Чака ни одной аварии на нем за последние два десятка лет. Это не машина — зверь! В любую погоду и время суток работает как часы. Не верите — сами убедитесь!

Я тяжело вздохнул, не зная что ему сказать, взгромоздил рюкзак себе на плечи, знаком показал Стену и Джеку следовать за собой и молча вышел на улицу. Полет обещает быть увлекательным.

Когда мы приблизились к этой крылатой чудо-машине, то услышали изнутри нее громкий лязг. Кто-то усиленно и методично молотил кувалдой по какому-то механизму. Грохот стоял такой, что у меня заложило в ушах.

— Добрый день, мне нужен Чак! — громко прокричал я внутрь самолета через открытую дверь, но стук не прекратился. — Мы хотим лететь до Диллингхема, эй!

Наконец, наступила тишина и из почерневшего от грязи брюха самолета выглянула такая-же грязная физиономия маленького небритого человечка, с зажатой и потухшей сигаретой в зубах, в дырявой майке непонятного цвета и сером комбинезоне на лямках с пуговицами:

— Привет, парни! Куда летим?

— Хотелось бы в Диллингхем, — осторожно начал я, с сомнением осматривая нашего будущего пилота.

— Без проблем. Только сейчас с рулем закончу. Погнулся, сволочь, во время прошлого раза. Но ничего — пять минут и мы в небе. С Тедом рассчитались уже?

— Это был Тед? — спросил я, догадываясь, что речь идет о кассире с кроссвордами. — Если он, то да.

— Ладно, верю, — буркнул себе под нос Чак и снова исчез внутри. — Располагайтесь там в салоне, я скоро. Кстати, у меня в самолете можно курить.

— Мы не курим, — ответил я ему, но он этого, похоже, уже не услышал. — Ладно, давайте грузиться.

Осторожно, чтобы куда-нибудь не провалиться, мы вошли в сумрак этого гроба с крыльями. Абсолютной темноты здесь не было. Это обеспечивалось благодаря наличию нескольких крупных дыр и трещин в потолке самолета, а также на его боках.

— Думаю, будет немножко прохладно, — скептически заметил Стен, осматривая салон. — А запашок уже ощущается потихоньку.

Действительно, войдя во внутрь, мы ступали по чему-то мягкому и липкому, очень быстро догадавшись, что это было такое. Отходы жизнедеятельности разного домашнего скота здесь присутствовали в достаточном количестве. Через несколько секунд нахождения здесь, нам стало понятно, что кроме полета в навозной жиже мы захватим с собой еще и огромный рой мух, в изобилии кружащих вокруг нас и без умолку звенящих над нашими ушами.

— Да, это не первый класс, — горько пошутил я, усаживаясь на какой-то ящик в хвосте самолета. — Выбирайте себе места, чтобы можно было держаться. Что-то мне подсказывает, что Чак прокатит нас с ветерком.

— Это даже не бизнес-класс и даже не эконом. Это мегаэконом-класс без всякой гарантии результата, — добавил Стен, выбрав для себя сравнительно чистое место на полу. — Так будет надежней. Джек, советую тебе тоже сесть на пол. Эх, знал бы сейчас уважаемый мистер Лири, на что мы идем ради его исследований.

Вопреки обещаниям Чака нам пришлось ждать не пять, а сорок пять минут. Похоже, кроме проблем с рулем, в этом самолете присутствовали и другие проблемы, о которых нам лучше было не знать. Наконец, мотор затарахтел, старый самолет задрожал всем своим естеством и начал потихоньку выруливать на открытое водное пространство.

— Ну, с Богом! — услышал я тихие слова Стена и, как мне показалось, он даже перекрестился при этом, хотя я раньше не замечал, чтобы он был глубоко верующим человеком.

Сквозь дыру в обшивке корпуса я мог наблюдать за происходящим снаружи. Как ни странно, но мы летели! Да, сейчас мы находились в примерно тысяче футов над землей и продолжали уверенно набирать высоту. Шум стоял невообразимый. Чтобы хоть как-то переговариваться между собой, нам со Стеном пришлось не только кричать друг другу что есть мочи, но и сопровождать все это замысловатыми жестами и невероятными по своей комичности гримасами. В противном случае, общение между нами было бы невозможным. Когда самолет, набрав необходимую высоту, выровнялся и полетел параллельно земле, его почему-то начало нестерпимо трясти. Казалось, от полного разрушения его спасали только какие-то высшие силы, оберегающие нас от всего плохого и желающие нам добра. Потеряв всяческое терпение Стен, кое-как удерживаясь на ногах и хватаясь за что попало, побрел в сторону кабины пилота, желая разобраться в происходящем. Через пару минут он вернулся и невероятным усилием смог добраться до моего места, усевшись рядом со мной:

— Чак говорит, что все «О-кей». Машина, говорит, работает как надо. Даже лучше, чем всегда. Если повезет, говорит, доберемся до места минут на десять раньше запланированного.

— Я и не сомневался, — угрюмо сказал я, поднимая воротник своей куртки. — Оказывается, он еще что-то планирует.

Таким образом мы летели около часа, может немного больше. Постепенно в наших сердцах зарождалась скупая уверенность в том, что мы все-таки благополучно долетим до цели. Но произошло непредвиденное… У самолета внезапно «закашлял» мотор, потом на какое-то мгновение он снова запустился, немного поработал и… окончательно заглох. Не зная, что нужно делать в таких случаях, теперь уже я побежал в кабину к Чаку, чтобы разобраться в происходящем:

— В чем дело, Чак!? — в волнении спросил у него я, ворвавшись в кабину.

— Топливный насос, гад, подвел опять, — в сердцах бросил мне Чак, пытаясь начать постепенное снижение. — Говорил же я Теду: не жадничай, давай купим на двоих. А он мне: ничего страшного, можно еще полетать. Скупердяй…

— И что теперь делать? Можем где-нибудь сесть?

— Об этом не волнуйтесь! Вон там озерцо видите? Там и сядем.

Примерно в полутора милях от нас, действительно, весело блестело небольшое озеро, куда Чак и направил свой несчастный самолет, спасая наши жизни, а заодно и свою.

До этого момента я считал, что самым страшным для нас будет взлет и сам процесс полета, но все оказалось намного сложней. Наш отважный пилот изо всех сил пытался выровнять самолет, чтобы правильно зайти на посадку. Но воздушное судно, лишенное моторной тяги, теперь просто планировало и не особо повиновалось рулю. Кое-как мы все-таки снизились и теперь вся надежда была на торможение, но места для этого явно было недостаточно. Мы уже пролетели над доброй половиной озера, но все еще находились в паре десятков футов над водой. Или сейчас или никогда! Чак сделал резкое движение рулем и мы, почти завалившись на бок, все-таки смогли носом погрузиться в воду и этим самым постепенно остановили свое движение. Внутри кабины повисла тишина. Мы замерли как истуканы, не веря в свое спасение. Наконец, Чак слегка опомнился и медленно произнес:

— Мне бы подержанный топливный насос от Пайпера 1958-го года… Вот тогда я и не такое показал бы. Но куда там? Полторы тысячи… Где их взять-то? Сначала стабилизатор нужно заменить. А потом уже…

— Тебе сначала самолет нужно заменить, — до сих пор не осознавая случившееся заметил я. — Сможешь его починить?

Чак взглянул на меня как на идиота, но более-менее вежливо ответил:

— Топливный насос нужно заменить. Это не руль — его кувалдой не отремонтируешь.

— И что нам теперь делать? Нам в Диллингхем позарез нужно.

— Тут выход только один, ребята: выходить на дорогу и ловить попутку. Может, и подвезет кто-то.

— А ты как? Бросишь самолет здесь?

— Я-то? — Чак улыбнулся моему, по его мнению, наивному вопросу. — Для меня это не в первый раз. По рации вызову кого-нибудь из Анкориджа. Ребята прилетят, на время дадут топливный насос запасной, чтобы вернуться. А там уже как-нибудь выкручусь.

— А ты можешь по рации вызвать нам другой самолет? — вступил в разговор Стен, появившийся за моей спиной.

— Могу, но сегодня никто не прилетит. Придется здесь ночевать.

— Это почему же?

— У всех уже рейсы на сегодня расписаны. Один я был без заказов. Вот завтра — пожалуйста.

— Сейчас только половина седьмого утра. Неужели никто не полетит сегодня? Мы заплатим, — спросил я.

— Эх, парни! Сейчас самый разгар сезона. Туристов море. Все рейсы распределяются за день-за два до вылета. И если даже где-то и повезет, то это, скорей всего, догрузом будет.

— Да, — согласился с ним я. — Мне сегодня Тед уже предлагал вместе с цыплятами лететь в 17.10.

— Вот видите, — продолжал Чак. — Специально сегодня здесь никто не сядет — расход топлива на посадку-взлет очень большой и потеря времени немалая. Тем более, что у нас здесь нет никакого экстренного случая — все живы и здоровы. Тут такое сплошь и рядом встречается и все уже к этому привыкли. Аляска, знаете ли…

— А если какую-нибудь экстренную службу спасения вызвать, например? — предложил Стен.

— Кого здесь спасать-то? На вас еще и штраф наложат солидный за ложный вызов. Вон там, в горах, всегда есть кого спасать. А тут все спокойно. Оно вам надо?

— Действительно, — снова согласился я с Чаком. — Видимо, делать нечего — придется сходить на берег и искать дорогу. Не торчать же нам здесь еще больше суток. И не факт, что кто-то сразу согласится отсюда лететь в Диллингхем. Может, еще уговаривать придется.

— То то и оно, — со знанием заявил Чак. — Мой вам совет: добирайтесь до берега и выходите на дорогу. Там какой-нибудь грузовичок попутный остановите, дадите шоферу десятку, он вас и подбросит. Здесь лесопилки повсюду — авось и недолго ждать придется.

— И как далеко находится ближайшая дорога? — спросил у него Стен.

— Думаю, вам нужно двигаться на запад, вон в ту сторону, — ответил Чак и указал нам направление. — Я когда над этими местами пролетаю, всегда вижу одну дорогу и иногда по ней грузовики проезжают. Идите на запад и не ошибетесь. Компасы-то у вас есть?

— Есть, — с досадой сквозь зубы прошипел Стен и пошел за своими вещами внутрь самолета.

— Ну, вот и хорошо, — воскликнул Чак, тоже вставая со своего места. — Вы идите, а я, пока делать нечего, пойду крыло подвязывать. Боюсь, не взлечу завтра, если не сделаю этого. Удачи, парни!

С этими словами он вылез наружу а я, сначала думая на прощание вернуть хотя-бы часть уплаченных за такой «благополучный» полет денег, все же отказался от этой мысли. Чак, в целом, был неплохим человеком и мне было немного жаль его. Тем более, я прекрасно понимал, что в сложившейся ситуации никаких денег от него не дождешься. Пусть будет как будет.

— Ну, что, пойдем? — спросил я у Стена и Джека. — Здесь до берега совсем близко. Прыгаем в воду, а там на берегу все высушим. Думаю, здесь не более пяти футов глубины — дно хорошо видно.

Не желая дольше оставаться в этом месте, мы дружно сбросили свои рюкзаки в воду и следом погрузились в нее сами. Нам со Стеном вода доходила до груди, а Джеку до самой шеи. Тем не менее, через несколько минут мы были на берегу и уже оттуда помахали на прощание Чаку, занятого в это время ремонтом своего любимого гидроплана.

Глава 6. На пути в Манокотак

Оказавшись на берегу озера мы насобирали сухих веток, недостатка в которых здесь не было, развели костер и стали сушить свою промокшую одежду, переодевшись в другую, которая была у нас в запасе.

— Советую держаться поближе к огню, — предупредил я всех, перебирая вещи в рюкзаке. — Судя по мнению моего отца, здесь водятся очень даже злые и огромные комары. — Вот он!

С этими словами я выудил из внутреннего кармана такой-же самый компас, который был у Стена. Вещица, и в самом деле, была неприметной и ничем особо не выделяющейся:

— Да, — добавил я, покрутив компас в ладони. — Показывает даже не на юг, а куда-то мимо юга. Похоже, что и мой неисправен. Штуковина эта абсолютно бесполезная и является лишним грузом.

Я уже хотел, было, запросить свой компас в кусты, но Стен меня остановил:

— Подожди, не выбрасывай пока. Дай его мне.

Пожав плечами я передал компас Стену, а сам снова углубился в свой рюкзак, вскоре достав оттуда карту Аляски:

— Вот, мы где-то здесь сейчас, — я провел пальцем по местности, где ориентировочно мы сейчас должны были находиться, посмотрел по сторонам несколько раз и сравнил увиденное с рисунком на карте. — По-моему, мы в этом лесу… Там немного в стороне какие-то горы или холмы, непонятно пока… и вон там речушка небольшая протекает. Если мы пойдем в ее сторону, то лес заканчивается и мы выходим на открытое пространство. В общем, понятно, вроде.

— А Диллингхем где? — спросил у меня Стен, прихлопнув на своей макушке очень даже немаленького комара, появление которого не предвещало нам ничего хорошего. — Зараза… Похоже, нас уже унюхали. Давайте по-быстрей уходить подальше от воды, а то они нас скоро заедят. Интересно, а медведи здесь водятся?

— Диллингхем как раз в этом направлении, — ответил я, всматриваясь в карту. — Но, судя по масштабу, до него не менее шестидесяти миль, может больше. Многовато, конечно, пешком и с рюкзаками.

— Ничего, — кряхтя заметил Стен, ползая на коленях по земле и собирая свои почти уже высохшие вещи. — Если верить Чаку, то есть шанс поймать какую-нибудь машину.

Быстро собравшись, мы пошли на намеченному маршруту вперед. Местность была достаточно ровной для того, чтобы за какие-то полчаса мы смогли пройти около двух с половиной миль. Мягкий настил из опавшей хвои смягчал вес от нашего груза и особой усталости мы не чувствовали. Воздух здесь был кристально чистым и дышать поэтому было очень приятно и легко. Запах большого леса проникал в нас всем своим естеством, прибавляя нам бодрости и хорошего расположения духа. Вокруг нас постоянно происходило какое-то движение, слышались какие-то звуки, трели и переливы. Вот, пара пушистых белок, заинтересованно взглянув на нас, быстро запрыгала по веткам ближайшего дерева. Там красноголовый дятел, на секунду отвлекшись от беспрерывного долбления сухого соснового ствола, вновь планомерно застучал своим клювом, разбрасывая эхо по всей округе. Где-то в стороне мелькнула тень испуганной косули, неосторожно подошедшей к нам на близкое расстояние. Какой-то маленький и юркий зверек испуганно выскочил из под самых ног Джека и тут же спрятался в узкой норке под большим трухлявым пнем. И так повсюду…

— Ну что, друзья, не жалеете, что прилетели сюда? — весело спросил я у своих спутников, топая позади них. — Погода просто замечательная!

— Здесь просто супер! — задорно ответил мне Джек, употребив при этом редкое для себя слово. — Мне нравится.

— Классно! — утвердительно кивнув головой воскликнул Стен. — Только сыро очень. Неплохо бы на солнце выйти. Там и комаров по-меньше будет.

— Ничего, выйдем, — сказал я. — Скоро будет река, а потом, я надеюсь, и на дорогу какую-нибудь выберемся.

Еще через полчаса мы вышли, наконец, к реке. Она была не более десяти футов в ширину, но имела довольно быстрое течение и вода в ней, как не трудно было догадаться, была почти ледяной. Перепрыгнуть ее мы не могли, а переходить ее по дну совсем не хотелось.

— И что нам делать? — задумавшись произнес Стен. — Нам нужен мост или место, где ее можно будет перейти. Но я ничего такого здесь не вижу.

— Давайте немного спустимся вниз по течению, — предложил я. — Судя по карте, там река еще больше сужается. Может, сможем перепрыгнуть ее. Лезть в воду заново мне как-то не хочется.

Не долго думая мы пошли туда, где по моему мнению, был шанс преодолеть эту водную преграду. Прошло еще какое-то время и мы, наконец, заметили существенное сужение речного потока и отмель, по которой можно было бы перейти на другой берег. Но то, что мы увидели там же, заставило нас пригнуться и спрятаться за большим валуном, удачно подвернувшемся нам на пути.

— Гризли! — прошептал я, не спуская глаз с группы из трех четверых медведей, занятых ловлей рыбы у небольшого речного порога. — Не делайте резких движений. У них отличный слух и сильное обоняние.

Хищники, похоже, нас не заметили. Они находились примерно в двухстах футах от нас и внимательно смотрели в воду, надеясь лапами подцепить какого-нибудь жирного лосося, упрямо идущего из океана на нерест в родной водоем. Ситуация была очень напряженной. Идти в обратную сторону мы теперь не рискнули бы. Любой шорох или хруст сломанной ветки обязательно привлечет внимание медведей и тогда нам придется бежать изо всех сил, но с грузом на плечах сделать этого не получится. Тем более, что я читал про этих животных и прекрасно знал, что далеко убежать от них нм не удастся.

— Смотри какой огромный! — испуганно прошептал Стен, указывая пальцем на здоровенного самца, занявшего самое выгодное место на невысокой скале посреди речушки. — За несколько прыжков до нас добежит. По размеру как бык, если не больше.