Бесплатный фрагмент - Рангила. Кто‑то рядом

Сколько страданий может вынести один человек?

Сколько ударов судьбы можно принять и не согнуться?

Сколько раз можно подняться и идти дальше?

Ответ здесь — в моей истории.

Валентина Когут

г. Екатеринбург, 2013—2014 гг.

Глава 1

«Вернуться! Мне нужно вернуться! Я должна ВЕРНУТЬСЯ!!!» Душераздирающий, непрекращающийся крик разрывал пространство.

Она из последних сил пробиралась по Тоннелю Возврата, сметая любые препятствия на своём пути двумя острыми мечами. От невыносимой боли тело раздирало на части, кровь ручьями стекала по рукам и ногам. Она почувствовала, как что-то ещё начинает отрываться от её тела. Чудовищная боль пронзала миллионами острых стрел!

Ещё никому не удавалось пройти Тоннель и остаться в живых.

А вот она пройдёт!

Без вариантов!

Она уже не понимала, что происходит. И только одна мысль с дикой яростью и остервенением продолжала биться сквозь гаснущее сознание и замирающий пульс:

«Вернуться! Мне нужно вернуться! Я должна ВЕРНУТЬСЯ!!!»

19 июля 2013 г.

Дмитрий резко подскочил на постели. В барабанные перепонки неприятно въедался звук телефона. Мельком взглянул на часы — 3:20 утра. Звонок мобильника в это время не предвещал ничего хорошего. Всем друзьям и знакомым чётко было вбито в голову, что после 23:00 звонить можно только в двух случаях: если случилось что-то плохое или что-то из ряда вон плохое. Звонки из разряда «дружище, я пьян, забери меня» или «я по тебе соскучилась, решила позвонить», как правило, имели неприятные последствия в виде резкой и весьма неделикатной беседы, сопровождавшейся элементами нецензурной лексики, детально доносившей до сознания абонента, почему нельзя звонить майору специального подразделения «Альфа» в такое время суток по пустякам.

Телефон продолжал настойчиво звонить. В его назойливом звучании отчётливо слышались нотки пропадающего отпуска. Оставалось ещё целых 20 дней беззаботной и беспечной жизни. Той жизни, в которой нет ни оперативных заданий, ни горячих точек, ни криков заложников, умоляющих о спасении. Но звонок телефона в 3:20 утра совершенно чётко давал понять, что об отпуске можно забыть. Уверенность в безвозвратно ускользающем отдыхе укрепилась ещё больше, когда Дмитрий увидел имя звонившего на дисплее.

— Слушаю! — твёрдо ответил Дмитрий, отводя тоскливый взгляд от сумки с вещами, приготовленной для поездки в Испанию.

— Бартон, срочно собирай своих ребят — и быстро в офис! Детали на месте! — Интонации в голосе начальника мигом развеяли остатки сна.

Полковник Игорь Николаевич Шарадин славился своим спокойствием и выдержкой среди подчиненных и коллег, чем заслужил почётное звание «непоколебимый». Обозначая проблемы или ставя задачи, он никогда не давал воли эмоциям, какие бы события или трагедии ни происходили при этом. Но только не сегодня. В голосе «непоколебимого» явно угадывались замешательство и страх. А вот это не к добру. Ох как не к добру!

Меньше чем через час «ребята Бартона» в полном сборе сидели в кабинете начальника, вокруг его любимого стола. Пребывая в хорошем настроении, Шарадин любил говаривать: «Стол начальника — это святыня, за которым принимаются самые важные решения». Он и относился к нему как к таковой. Протирал по нескольку раз на дню, любил поглаживать, и не дай бог кому-то положить на него что-то, кроме бумаг.

Под определением «ребята Бартона» подразумевались шесть первоклассных сотрудников подразделения «Альфа» под руководством майора Дмитрия Александровича Бартона. В шутку коллеги называли их «великолепная шестерка», но только в шутку и только так, чтобы никто из самой «шестерки» не услышал, так как существовал определенный риск отхватить в ответ такую же шутливую, но увесистую оплеуху от любого из них.

Все «ребята» были как на подбор — развитые, мускулистые, высокого роста, широкоплечие, подтянутые. А ещё они были собранные, серьёзные и очень ответственные. По крайней мере, они себя так позиционировали, потому что в данный момент картина была совсем иная. Двое откровенно спали, уронив головы на отполированный до блеска стол начальника. Один даже умудрился пустить тонкую струйку слюны на «святую» столешницу. Ещё двое что-то тихо, но оживленно обсуждали между собой, хихикая и подпихивая друг друга, как школьники, задрав ноги на тот же самый святейший стол. Ещё один говорил о чём-то по телефону. Сам Дмитрий стоял у окна и смотрел на ночную Москву.

Именно такую картину застал Шарадин, войдя быстрым шагом в свой кабинет. Услышав шаги, сотрудники как по команде сели прямо в своих стульях, убрав все «посторонние предметы» со стола шефа, одновременно готовясь к неизбежной лекции о святости и неприкосновенности этой вещи.

Однако Шарадин молчал. Глава элитного подразделения сел за стол, машинально взял со стола какую-то бумагу и уставился на неё отсутствующим взглядом, по-прежнему храня молчание. Шли секунды. Дмитрий обратил внимание на то, что документ в руках начальника дрожит. Дмитрию стало не по себе. В таком состоянии полковника он никогда раньше не видел. Отойдя от окна, он сел на свободное место рядом с Шарадиным и попытался разрядить обстановку.

— У шефа дрожат руки от предстоящего задания? — хмыкнул он. — Такое зрелище стоит того, чтобы лишиться двадцати дней отпуска, — добавил он с кривой ухмылкой. — Давайте, выкладывайте, что там у вас.

Шарадин вздрогнул. В любой другой день он и за эту фразочку наградил бы своим знаменитым ледяным взглядом. Но не в этот раз. Медленно оторвав взгляд от бумаги, он обвёл им присутствующих. Шесть пар глаз смотрели на него с напряженным ожиданием и нарастающей тревогой, так как каждый уже успел понять — что-то не так.

Между тем, Шарадин отчётливо понимал только одно: он не знал, как подойти к предстоящему заданию и уж тем более как чётко и внятно поставить задачу перед своими подчиненными. Ему было сложно даже сформулировать суть этой задачи, так как случай беспрецедентный — в истории спецслужб, пожалуй, всего мира не было подобной ситуации, сравнение с которой помогло бы найти аналогичное решение и выработать дальнейший порядок действий. Он перевёл взгляд на Бартона, и с души слегка отлегло — с этим человеком любая задача казалась выполнимой, так как он отличался нестандартным мышлением, аналитическим складом ума и способностью детально прогнозировать ситуацию в будущем, основываясь на текущих событиях и предположениях.

Майор Бартон был одним из самых уважаемых сотрудников в группе «А». Ему и его команде доверяли самые сложные задания, и они выполняли их с минимальными, практически нулевыми человеческими потерями и максимальным успехом для своего подразделения. Каждый в отделе мог доверить свою жизнь этим ребятам.

Все сотрудники в команде были не старше тридцати лет. Например, один из двоих спавших на его столе был самый молодой сотрудник — Вячеслав Лавин. К своим двадцати восьми годам он успел заработать отличную репутацию как в профессиональной сфере, так и в личной. Обладая весьма привлекательной внешностью, Лавин при каждом удобном случае пользовался этим в общении с противоположным полом.

Самый старший был Игорь, единственный, кто был женат и имел детей, самый серьёзный внешне и основательный. Остальные были почти ровесники, и даже по внешним физическим параметрам они были чем-то схожи. При этом каждый из них имел свои уникальные данные, которые выделяли его среди прочих.

Второй засоня был Максим Сардин — самый высокий из них и самый крупный по габаритам. На первый взгляд он казался нескладным и неуклюжим, что многих вводило в заблуждение. Сам Макс крайне забавлялся, наблюдая, как окружающие принимают его за плюшевого медвежонка, не подозревая, что за внешней неуклюжестью стоит молниеносный и хладнокровный оперативник.

А вот сотрудник, которому он оторвет ноги за то, что они лежали на его столе, был Станислав Подарко — украинец по происхождению, но выросший в России. Из-за регулярных визитов к родственникам на Украину речь Стаса сохраняла очаровательный украинский колорит и фольклор, что нередко вызывало всеобщий смех и, как следствие, морально спасало в напряженных и опасных ситуациях. На непосвященных он производил впечатление безалаберного оболтуса и пофигиста, и только приглядевшись к глазам, можно было увидеть нечто большее.

И ещё один в очереди на отрывание ног был Владислав Гараев — законченный оптимист, никогда не унывал, не отчаивался и не заморачивался. Иногда казалось, что он больший пофигист, чем Стас. Но его казалось бы лёгкое отношение к разным жизненным ситуациям нисколько не мешало ему ставить на колени видавших виды преступников и доводить их до слез.

— Так в чём дело, шеф? — повторил свой вопрос Дмитрий.

Шарадин вздрогнул и перевёл взгляд на майора. Каждый из мужчин был уникальным, но Дмитрий Бартон обладал редкими качествами. Чтобы ни происходило, эмоции никогда не влияли на принятие им верных решений. Завидная выдержка и самоконтроль. Его действия всегда взвешенны, часто нестандартны и, как показывал опыт, на удивление верны и правильны для каждой конкретной ситуации. Благодаря именно этим качествам он пользовался авторитетом среди коллег. Если он отдавал приказ к действию, любой человек в подразделении не задумываясь и беспрекословно выполнял его без лишних вопросов и уточнений, так как был уверен в том, что майор уже всё взвесил и с высокой долей вероятности выбрал оптимальное, единственно верное решение. Кроме того, у него была развита интуиция, что-то вроде внутреннего слуха. Некоторые решения принимались им благодаря именно этой его особенности, хотя факты часто указывали на противоположные вещи. В итоге такие интуитивные решения предотвращали провалы и срывы при проведении сложных операций. В своём роде Бартон был легендой. На его счету были сотни спасенных жизней и десятки предотвращенных терактов. При этом он был весьма привлекателен, что заставляло биться быстрее не одно женское сердце.

Именно по этим причинам в кабинете сидел именно Бартон со своей командой в 4:32 утра. Шарадину почему-то казалось, что Бартон со своим нетривиальным подходом и нестандартным мышлением сможет решить ту задачу, которая перед ними возникла.

— Гм. Доброе утро… всем, — тихо начал Шарадин.

Зная, как его сотрудники не любят, когда их начинают вводить в курс дела «из-под Новосибирска», он сразу перешёл к сути.

— У нас нештатная ситуация. В одном из зданий нашего правительства внезапно появился неизвестный объект. Назначение его не определено. Цель появления неизвестна. Ваша задача — выяснить, что это за объект, и решить, что с этим делать.

«Уф», — выдохнул про себя Шарадин, кажется, всё понятно изложил.

— В чём подвох? — осторожно спросил Дмитрий, сразу прикинув, что если бы это был предмет, то вызвали бы саперов, а если бы человек, то выслали бы группу захвата. Но уж никак не элитное подразделение. Они, как правило, решают самые тяжелые и подчас невыполнимые задачи. Своего рода тяжелая артиллерия.

Шарадин внутренне съежился и произнес:

— Оно живое, — и замолчал, ожидая реакции или вопросов.

Шарадин мог поклясться, что слышал звук секундной стрелки на часах Влада — такая установилась тишина в кабинете. Они смотрели на него, он смотрел на них. Шли секунды, но все молчали. Парни растерянно переглянулись между собой, всё ещё не веря тому, что они услышали.

Дмитрий же пытался переварить услышанное и представить себе хотя бы приблизительный сценарий развития событий. Сбивало с толку это «оно». Ещё больше — «живое»! Но уже ни в какие ворота не лезло «внезапно появился». Возможно, посреди ночи шеф ещё окончательно не проснулся и упустил какую-то мелочь? Исходя из полученной информации, было очень сложно выстроить хоть какую-нибудь логическую картину. Много было неизвестного. Это плохо, так как сложно представить дальнейший порядок действий.

— Детали? — коротко спросил он.

Шарадин вздрогнул и с шумом выдохнул. Он даже не заметил, как затаил дыхание, ожидая реакции на свои слова, пытаясь представить себе, как со стороны слышится то, что он сказал, — похоже на полный бред.

— Сотрудники, дежурившие сегодня в здании, в 2:51 посредством видеонаблюдения установили в одном из залов факт появления непонятного объекта. Так как свет в помещении выключен, нет возможности рассмотреть объект детальнее. А соответственно, идентифицировать его. На мониторе видны только очертания и отдельные части.

— И на что это похоже? — задал нужный вопрос Стас.

— Очертания похожи на человеческое тело, но без света его толком не разглядеть. Объект находится в вертикальном положении, то есть стоит.

Включаясь в разговор, Игорь спросил:

— Объект предпринимает какие-то действия?

— Нет. Абсолютно неподвижен. В помещении расположены сверхчувствительные датчики движения, которые ничего не улавливают. Они не сработали даже тогда, когда объект появился.

— То есть можно сделать вывод, что он просто взял и появился неизвестно откуда, а не тайком пробрался, — задумчиво подытожил Влад.

— Выходит, что так, — вздохнул Шарадин, с трудом представляя, какую задачу придётся решать его парням, ведь пока он сообщил им самую простую и безобидную часть из того, что произошло…

— Почему не удалось включить свет? — спросил Дмитрий, уловив, что для полноты картины не хватает освещения. Ведь первое, что нужно было сделать, — это включить свет. Очевидно, что у сотрудников, находившихся на дежурстве в здании правительства, по какой-то причине это не получилось.

«Вот он — цепкий ум Бартона», — подумал Шарадин. Ничего лишнего. Однако нужно ответить на вопрос, и тут он внутренне сжался, так как до сих пор не мог вслух выразить словами произошедшее.

— Они не смогли подойти к тому месту, где находится выключатель. По их словам, какая-то сила удерживала их на расстоянии от него. — При этом Шарадин нервно заерзал на стуле.

Он снова обвёл всех взглядом, ожидая увидеть страх, но там было откровенное недоумение и замешательство.

Дмитрий явно пытался обдумать полученные сведения, но пока всё было тщетно. До сегодняшней ночи ему приходилось иметь дело исключительно с реальной, физической угрозой. Но на этот раз угроза определенно имела не материальную форму. По-прежнему было мало вводной информации, а уже имеющаяся просто сбивала с толку.

— Есть что-то ещё, что нам следует знать? — спросил он.

— Да. На полу вокруг объекта что-то поблескивает. Но нехватка освещения не позволяет установить ни размер, ни материал, ни вещество, из которого оно сделано. Дежурные предполагают, что это какая-то пленка, металл или что-то ещё, на чём объект стоит. Это вся информация, которую они нам передали. Выяснить остальное как раз и является нашей задачей.

— Ясно, — сказал Дмитрий. — Парни, берем с собой всё, на месте разберемся уже по ситуации! — отдал он команду.

— Не вопрос, — улыбнулся Макс.

Это был его любимый вид комплектации, так как это придавало ему ещё большую внушительность и устрашимость. Кроме того, ему нравилось ощущение тяжести металла и снаряжения.

Как правило, для решения различных задач применялись и разные виды оружия. Начиная от пистолетов и гранат со слезоточивым газом и заканчивая тяжелыми видами вооружений, такими как гранатометы, пулеметы, радиоуправляемые мины и прочее. Однако весьма редко приходилось использовать всё имевшееся снаряжение для выполнения боевых операций. Но в этот раз сотрудники группы «Альфа» не знали, с чем им придётся иметь дело. Задача стояла серьёзная — в здании правительства Российской Федерации внезапно появился объект, очертаниями похожий на человека. Речь шла об угрозе безопасности первым лицам страны, поэтому выбор средств для обезвреживания будет осуществляться на месте. В этот раз они будут увешаны всем, чем только можно.

— Что там с доступами к объекту? — спросил Славик. — Вход свободный? Ничего взламывать не надо?

— Нет, — ответил Шарадин, на что Славик огорченно вздохнул, чем вызвал улыбку товарищей.

Парень был мастер своего дела, поэтому искал любую возможность, чтобы не дать пропасть своему «таланту».

— Собираемся, нас уже ждут. Сбор через 30 минут возле машины со стороны двора.

Через 25 минут они выходили во двор, направляясь к машине.

Как только все расселись по своим местам, автомобиль плавно тронулся и тихо направился к зданию правительства Российской Федерации. Операция была сверхсекретной, поэтому чем меньше внимания, тем лучше.

Когда они подъехали к запасному входу здания, их уже ждал один из дежуривших этой ночью.

Парень явно был немного не в себе. Дмитрий отметил про себя типичные признаки нервного напряжения дежурного — дюжину окурков на земле и широко раскрытые, бегающие глаза. Менее заметным признаком, но от того более настораживающим был сам его взгляд — то осмысленный, то отсутствующий, которым он смотрел на сотрудников, выбиравшихся из машины. Бешеная пульсация вены на шее с потрохами выдавала его намерения с радостью оказаться где угодно, но только не здесь.

— Приветствую! Рад, что вы здесь… — начал он.

— А уж как мы рады, — глядя на него, протянул Влад, но, увидев предостерегающий взгляд шефа, быстро замолчал.

— Пойдемте, провожу вас в комнату видеонаблюдения, там вы всё сможете сами увидеть и обсудить, — произнес дежурный, взяв себя в руки и направляясь к двери.

Их провели коридорами в пункт центрального видеонаблюдения за всем зданием как снаружи, так и внутри. Комната была большая и полностью оборудована по последнему слову техники. Находящиеся там дежурные уже их ждали и были готовы к вопросам, которые могли возникнуть. Им сообщили, что приедет сама «Альфа» с легендарным Бартоном, а это означало, что он из них всю душу вытрясет, если потребуется, чтобы получить то, что ему нужно для успешного проведения операции.

— Доброго утра, коллеги! Давайте сразу к делу, — с порога начал Шарадин. — Это майор Дмитрий Бартон со своей командой. Они займутся этим делом. Прошу оказать всяческую помощь по всем возникающим вопросам в данной ситуации.

После этих слов Шарадин отступил в сторону, зная, что майор будет вести разговор на свой манер, задавая странные, одному ему понятные вопросы.

— Покажите комнату с объектом, — попросил Бартон.

Один из дежурных сразу указал на нужный экран, при этом другой предусмотрительно выключил свет, так как изображение на мониторе было практически тёмным, и освещение в комнате затрудняло увидеть хоть какие-то детали и очертания. Спецназовцы вплотную подошли к монитору и внимательно начали всматриваться в темноту большого помещения на экране.

— Приблизить можно?

Через секунду было сделано и это, но толку от этого было мало. Всё, что было видно, — это очертания, очень похожие на человека среднего роста и не очень крупной комплекции. И вокруг предположительно ног на полу действительно что-то блестело. Стекло? Метал? Черт знает! Освещения крайне не хватало!

— Что это за комната? — задал он свой первый вопрос, не отрываясь от монитора.

— Зал для небольших совещаний, — ответил кто-то ему.

— В ней есть что-то важное или секретное? — продолжал Дмитрий с целью исключить версию намеренного проникновения для кражи информации или ценных предметов.

— Нет.

— Кто первый увидел объект?

— Я, — ответил один из дежурных.

— Отлично. А теперь очень подробно, шаг за шагом, строго в той последовательности, которая была, опишите, как вы его обнаружили. Где стояли, что видели, о чём думали, что чувствовали и так далее. Если мне что-то потребуется, я сам уточню. Задача ясна?

— Да, — нервно сглотнув, ответил дежурный, внезапно поймав себя на мысли, что находится на экзамене. И кратко, без эмоций описал всё произошедшее.

Дежурный практически в точности изложил Дмитрию те факты, которые до этого озвучил Шарадин и которые видел сам. Ничего нового.

— Кто пытался включить освещение? — продолжил Бартон.

— Мы, — ответил один из дежурных, показывая на стоящего рядом напарника.

— Всё то же самое — детально, по порядку, строго в той же последовательности.

— Понятно. Мы пошли включить свет в той части здания, чтобы на мониторе можно было лучше рассмотреть изображение. Практически дошли до того места, где находится выключатель, но нам обоим одновременно вдруг стало плохо. Мы проигнорировали эти ощущения и решили идти дальше. Но как только сделали ещё один шаг в ту сторону, нам стало совсем худо, и было понятно, что причина именно в этом объекте. Мы решили вернуться, после чего связались с главным управлением. Всё.

— Где именно вы почувствовали себя плохо? — уточнил Дмитрий, и дежурный показал на одном из мониторов конкретное место, а также на общем плане здания.

— Постарайтесь подробнее описать, на что было похоже недомогание. Если что-то болело, то где именно? В животе, в голове, в ногах? Какого рода боль?

— Конкретного места не было. Как-то сразу по всему телу. Как будто что-то сжимало изнутри, и это было очень больно.

— Как именно вы определили, что боль из-за объекта? Вы что-то слышали на внутреннем уровне?

— Типа того. Но скорее не слышал — я это ясно ощутил.

— Детальнее! Что чувствовали — страх, предупреждение, угрозу?! — рявкнул Бартон, и дежурный подумал, что все байки о его способности залезть под кожу были всё-таки правдой.

— Находясь там, я чувствовал, что через секунду я умру. Как факт. Не предупреждение или угроза, типа «если сделаешь ещё шаг, то я тебя убью». Это был просто осознание факта — в следующее мгновение я должен был умереть.

— Как думаешь, почему не умер? — Это был вопрос Бартона из разряда странных, и некоторым присутствующим он показался жутким и даже возмутительным.

— Я не знаю. Честно. По какой-то причине давление ослабло, и мы пулей отскочили подальше оттуда. Но почему именно сила ослабла, я не знаю.

А вот это была крайне важная информация для Дмитрия. Он ещё не знал, что будет с ней делать, но аккуратно поместил в нужную ячейку своей памяти, чтобы воспользоваться впоследствии.

— Итак, у нас здесь объект неизвестного происхождения, без признаков движения и жизни. Расположен вертикально, обладает неизвестными психо- и телекинетическими возможностями, способными привести к смерти. Они возникают и исчезают в определенной точке, — резюмировал Дмитрий

— И? — протянул Стас.

— И это полный отстой! — подытожил Славик.

И он был прав, подумал Дмитрий, это был полный абсурд. Они владели этими фактами. И что? Того, что есть, не хватает, а дополнительных данных им явно не получить. И?!

Думай, думай… Им необходим был свет. Без него они далеко не уедут.

— Проведите нас до точки, где вам стало плохо, — выдал майор тоном, в котором ясно слышалось, что дальнейшей дискуссии не будет.

Дежурные охранники ошалело переглянулись и посмотрели на остальных членов команды, ожидая, что они что-то скажут, вдруг предложат какие-то варианты или идеи. Но те хранили пугающее молчание. Майор Бартон принял решение, значит, будет так.

Один из охранников попытался робко остановить майора, стоявшего уже в дверях.

— А вы помните о том, что мы вам рассказали о смертельной угрозе?

— Направо или налево? — в ответ спросил Дмитрий, из чего стало ясно, что обсуждать тут нечего. — Николаич, будьте на связи, — обратился он к Шарадину.

Тот и не подумал возражать. Когда майор в деле, никто ему не возражал, даже собственный начальник, что со стороны смотрелось странно. Но что уж тут поделать — решениям Бартона доверяли безоговорочно и без тени сомнения.

Не дожидаясь утвердительного ответа, Дмитрий вышел из помещения, а следом пять его парней и сопровождающий.

Глава 2

«Я вернулась! Мне удалось!»

Она хотела закричать от счастья, но не смогла. Она не чувствовала своего тела, при этом продолжая испытывать адскую боль во всём организме.

«Что за?.. Я жива в итоге или нет?!»

Из-за большой потери сил и невыносимой боли она не могла разобраться в том, как обстоят дела: где она, с чем она, в каком состоянии… Понятны были только две вещи: первая — она не чувствовала своего тела и не могла им управлять, вторая — это самое бесчувственное тело невыносимо болело.

И где логика? А-а-а-а, она сойдёт с ума!

Стоп! Нужно поспать. Её организм всегда знал, что ему нужно, чтобы функционировать нормально, и она ему доверяла.

«Сон лечит любые болезни», — выдала ей Память чьи-то ласковые слова, но она не помнила, откуда и чьи они.

Сотрудники группы «А» шли в полном молчании. Напряжение было таким, что, казалось, его можно было потрогать. По мере того как приближались к назначенному месту, скорость охранника замедлялась. И вот они остановились совсем.

— Вот оттуда всё началось, — указал он рукой по направлению коридора, ориентируясь на одну из дверей слева.

— Сейчас вы что-то чувствуете? — спросил Дмитрий, исключая вариант с индивидуальной восприимчивостью.

— Нет.

— Я понял. Оставайтесь здесь. Парни, за мной, — произнес Дмитрий и двинулся вперед в указанном направлении.

Метрах в четырех от злополучной двери по левой стороне виднелся выключатель, который нужно было включить любой ценой. Дмитрию вдруг вспомнился Стас, стоящий сзади, с его украинскими оборотами. Тот к чему угодно мог добавить сравнительное описание, начинающееся с «як», по-русски «как»: «идёт как спит», «пищит как кошка за пазухой» или «упал как жаба с моста». Дмитрий про себя улыбнулся, вспомнив некоторые из них.

Они приближались к тому месту, где по описанию начинались враждебные флюиды. Майор подал знак рукой остановиться.

Сделал шаг. Группа за ним.

Ещё шаг. Они практически поравнялись с тем местом, от которого якобы всё началось.

Ничего. Ещё шаг.

Все спокойно. Главное — дойти до выключателя, а дальше посмотрим.

Шаг. Уже ближе. По его прикидкам, они уже прошли рубеж, на котором дежурным парням стало не по себе. Пока тихо. Ему и в голову не пришло поставить под сомнение слова охранников, списав всё на богатое воображение или самовнушение. Ни в коем случае. Дмитрий использовал любую информацию, мельчайшие нюансы и детали, какими бы странными, глупыми или невероятными они ни казались. Это и отличало его от остальных сотрудников его уровня. Он не пропускал ничего и в голове держал всё в идеальном порядке.

Шаг. Дело движется.

«Или нет?» — подумал он, ощутив резкую всеобщую боль. Он быстро сделал знак рукой остановиться идущим следом. Те мгновенно застыли. Черт! До выключателя осталось всего ничего. Дмитрий, стиснув зубы и вспомнив некоторые приемы из тренировок по выживанию, продолжил движение.

Шаг. На этот раз он постарался сделать его гораздо шире, чтобы успеть дойти, пока ещё есть силы. Вместе с болью пришло ощущение беспредельного ужаса. Ужаса с большой буквы, так как он буквально ощущал его. Казалось, он имеет осязаемую форму — настолько плотным было это ощущение. Он почувствовал, как какая-то бешеная сила начала сдавливать его изнутри. Кровь бросилась к голове, и всё поплыло перед глазами. Вдохнуть было невозможно. Становилось совсем паршиво — из носа потекла тонкая струйка крови. Осталось совсем немного. Чертов выключатель совсем рядом.

Ещё шаг. Хотя это больше было похоже на волочение, настолько сильно его сминало, гнуло и давило. Он не понимал, как он всё ещё держится на ногах. Хотя нет, понимал — потому что он самый крутой в «Альфе» и даже эта скотина не могла его свалить с ног, хотя ему казалось, что ребра больше не выдержат и начнут трескаться.

Давление внезапно исчезло. Дежурный упомянул, что смертельные спазмы иногда исчезали, и именно на это он очень рассчитывал, когда начинал движение. Дмитрий успел сделать глубокий вдох и быстрый выдох, группируясь всеми мышцами, чтобы легче перенести следующий беспощадный натиск, который, он был абсолютно в этом уверен, обязательно последует. И не ошибся. Он возблагодарил бога за то, что у него хватило ума придать словам дежурного значение, что позволило подготовиться к новой адской атаке как следует.

Он понял, что имел в виду дежурный, говоря о факте смерти. Это был именно факт. С ним никто не пытался договориться, предупредить или угрожать. Его просто собирались убить.

Невидимая сила швырнула его к левой стене, припечатав так, что из лёгких вышибло остатки воздуха, который он так берег. Внутренности жгло огнём. Он медленно сползал по стене, из последних сил держась за остатки жизни, начиная захлебываться кровью, пока не оказался на коленях, ощущая эти дикие попытки убийства, больше похожие на припадки. В глазах стало совсем темно.

Но это было уже не важно, так как он всё-таки нажал на кнопку включателя.

«Опасность! Опасность! Опасность!!!» Она резко проснулась.

«Убить! Сейчас!» — яростно заметалась мысль, создавая вихрь безжалостности и беспощадности, мгновенно отнимая жизнь у всего живого, что оказалось поблизости. Дикое бешенство вырывалось откуда-то изнутри неё, разнося на части каждую живую молекулу. «Убить!» — ревело оно.

«Нет! Нельзя! Нет! Это люди!» — закричало откуда-то её Сознание.

«Убить!!!» — не унималась животная реакция на опасность, а значит, должна убить всё, что дышит и не дышит, не разбираясь в деталях.

«Контролируй себя! Успокойся! Это люди!» — орал ей Здравый Смысл.

Но чудовищный невидимый зверь внутри неё уже вырвался на свободу и яростно рвал на части существа, которые посмели явиться.

«Ты сейчас же возьмешь себя в руки!!!» — гаркнуло Сознание.

Оно всегда было сильнее её эмоциональной половины и, как правило, без труда управляло её животными инстинктами. По крайне мере, так было в её Прошлой Жизни. Оно всегда лучше всех знало, и это очень помогало ей не делать глупостей там, где обычно люди жёстко обжигались, идя на поводу у своих эмоций. Но сейчас оно, кажется, было бессильно.

«Да, нет, ты ошибаешься, детка. Я справлюсь и сейчас!» — в холодном бешенстве проревело Сознание, затягивая узлом её разбушевавшиеся эмоции. Слишком тяжело далось ей возвращение домой, слишком много было положено сил и испытано на пути сюда. Она не позволит страху, боли и животным инстинктам диктовать свои порядки и убивать свой народ. И это не обсуждается!!!

«У тебя три секунды, чтобы перестать вести себя как кровожадное чудовище, — шипело злобно в мозг Сознание. — Иначе я буду держать на привязи твои любимые чувства и эмоции всю твою жизнь. А тебе это не понравится, уж поверь мне, — продолжало оно плеваться ядом. — Ты поняла меня?!»

Она поняла. Ей потребовались титанические усилия и воля, чтобы успокоиться и начать мыслить здраво.

«Ш-ш-ш, всё хорошо. Я дома. Всё позади. Я в безопасности». В относительной, конечно, учитывая людей неподалеку, но это ничто по сравнению с тем, что ей пришлось пережить на пути домой.

Она глубоко вдохнула и начала понемногу приходить в себя.

«Наконец-то, — проворчало Сознание. — А то из-за твоих фокусов я не могу толком оценить и понять обстановку».

М-м-м, как же она обожала эти моменты, когда рассудок брал верх над эмоциями. В такие моменты она всегда чувствовала себя могучей победительницей. Хотя, если откровенно признаться самой себе, то именно такой она и была, раз стоит здесь, а не валяется мертвой в Тоннеле Возврата. Боль всё ещё была нестерпимой, но она собрала всю волю в кулак и нервно огляделась вокруг.

«Итак, что тут у меня… или кто?»

Дмитрий не знал, о чём обычно люди думают в последнюю минуту своей жизни, но лично его в данный момент занимало одно: пройти через столько боевых операций — и вот так по-дурацки сдохнуть. В коридоре. Под дверью. Ни тебе пуль, ни взрывов. Просто позор!

И в этот самый момент, находясь между жизнью и смертью, уважаемый и крутой майор Бартон первый раз в жизни обиделся. И если бы лицо не было сведено предсмертной судорогой, он бы ещё и губы надул от досады, настолько его задела такая перспектива.

Он уже лежал на полу, не в состоянии пошевелиться, когда почувствовал, что хватка начала постепенно ослабевать. Сознание постепенно возвращалось, и ему удалось осторожно сделать судорожный вдох. Один. Второй. С трудом открыл глаза, попытался сфокусироваться — зрение в норме.

— Кэп, ты живой? — прогудел Макс своим зычным голосом.

Дмитрий уже три года был в звании майора, но привычка окликать его по старому званию капитана у них так и осталась.

— Не уверен, — прохрипел он, сомневаясь, что его слышат.

Но его услышали, и шумный вздох облегчения нарушил жуткую тишину коридора. Впоследствии это было одно из самых нелюбимых воспоминаний команды — смотреть, как Бартон сознательно шёл на смерть, умирая на их глазах, а им было приказано стоять, чтобы в случае чего было кому в дальнейшем продолжать операцию.

Дмитрий осторожно пошевелился, проверяя, что повреждено. Было всё ещё больно, но то были последствия неизвестной атаки. Кажется, всё в порядке, не считая жуткой ломоты во всём теле.

А тем временем находившиеся в комнате видеонаблюдения Шарадин и дежурные охранники наблюдали за тем, как какая-то сверхъестественная сила отнимала жизнь у Бартона. Происходящее не укладывалось в голове. Казалось, на экране разворачивалось какое-то дурацкое представление и сейчас кто-нибудь ворвется к ним с криком: «Розыгрыш!» Но никто не появлялся, а Бартон уже сползал по стене…

Когда в зале, где находился объект, зажегся свет, они невольно перевели взгляды на другой экран и увидели то, что действительно там находилось. У Шарадина от представившегося зрелища кровь застыла в жилах, и его замутило. Одного из дежурных начало тошнить в мусорную корзину. Шарадин, пытаясь совладать с собой, рассматривал объект, стоявший боком к камере видеонаблюдения. И хотя подобный ракурс не отражал и половины того, что было на самом деле, этого оказалось достаточно, чтобы Шарадин дорисовал в своём воображении всё остальное. Рехнуться можно!

Движение на другом экране привлекло его внимание. Бойцы, приблизившись к майору, помогали ему встать. Нижняя часть лица и бронежилет Бартона были залиты кровью. Влад достал салфетку, чтобы майор смог привести себя в порядок. Было видно, как они о чём-то переговариваются.

— Парни, доложите обстановку, — послышался голос Шарадина в переговорных устройствах.

— Кэп в порядке, — ответил Макс.

— Отлично! Не предпринимайте пока дальнейших действий.

Необычайно глухой и надтреснутый голос шефа произвёл сильное впечатление на Бартона и его команду. После короткой паузы Игорь вкрадчиво спросил:

— Я так понимаю, что включился свет и вам есть что нам сказать?

— Да, — сдавленно ответил Шарадин.

После этого короткого ответа Дмитрий внутренне собрался, насколько позволяло его нынешнее состояние. Ясно, это ещё не конец. Невидимый убийца находился прямо за дверью, и он собирался посмотреть на эту дрянь, независимо от того, что там видел Шарадин на мониторе. Опершись на Макса, Дмитрий с трудом начал подниматься на ноги.

Игорь, глядя на то, как Бартон, цепляясь за напарника, приводит себя в вертикальное положение, с сомнением спросил:

— Ты как? В норме?

— В норме.

— Может, передохнешь чуток? — пробасил Макс.

— Нет. Идем дальше, — непреклонно отрезал Дмитрий.

Его выносливости можно было только позавидовать. До двери оставалось пройти не больше четырёх метров, поэтому Дмитрий не собирался рассиживаться.

— Николаич, что там у вас?

— Там трындец! — ответил Шарадин.

— Исчерпывающе.

— Дима, там человеческое тело…

— И?

— В очень неприглядном виде, — добавил начальник.

— И всё? Ну, тогда переживем.

«И не такое видели», — подумал Дмитрий. Хуже, когда что-то неизвестное.

Они медленно двинулись в сторону двери, ведущей в зал. Никто не делал резких движений, каждую секунду ожидая новой невидимой атаки. Спустя несколько секунд к ним пришло осознание нависшей над ними угрозы, тяжело давившее на плечи. Вместе с тем они ощутили, что практически осязаемая угроза носила некий сдерживающий характер, а не имела желание их уничтожить. Это вселяло большой оптимизм. Так как сам факт угрозы предполагал наличие каких-то условий, что-то вроде «Дёрнешься — получишь под дых» или «Будешь вести себя спокойно — ни с кем ничего не случится». Осталось выяснить, какое условие выдвигает Объект за дверью, при котором он сохранит им жизнь.

Они подошли к двери. Надели кислородные маски на случай, если Объект источает какие-то испарения. Перед тем как войти, Дмитрий спросил:

— Николаич, Объект по-прежнему не подаёт признаков движения?

— Да, — протрещало в ухе.

— Заходим. — Дмитрий достал ключ, вставил в скважину и тихо, медленно провернул. — Оружие наготове.

Держа автомат в правой руке, левой он очень медленно опустил ручку двери вниз и слегка толкнул дверь от себя. Сердце глухо стучало то ли от страха, то ли от… страха! Он слышал тяжелое дыхание позади себя — парням тоже было не по себе.

Открыв дверь шире, Дмитрий быстро заглянул в зал, следуя всем правилам при захвате помещения с неизвестным противником внутри. Быстро пошарил глазами по залу, ища Объект. Нашёл. И застыл. Секунда. Две. Три… Из желудка уверенно начало двигаться его содержимое. Вот черт! Его замутило так, что с трудом удавалось сдерживать спазмы. Но он продолжал смотреть. Нужно как можно скорее привыкнуть к этому, успокоить взбунтовавшийся желудок и действовать дальше. Оглянувшись на парней, он отметил, что зелёный цвет, оказывается, идёт не всем. Парней буквально согнуло от дурноты, но они крепились. Все, кроме Стаса. Тот от души изливал органическое содержимое своего желудка на пол здания правительства Российской Федерации.

Через минуту они взяли себя в руки и начали оценивать и анализировать открывшуюся перед ними картину. Судя по тому, что Стас всё ещё дышал, находясь без маски, которую он предусмотрительно снял, воздух был чист, и это уже снимало одну проблему.

Дмитрий снял маску и дал знак остальным снять свои — без них всё-таки комфортнее. Убрал автомат за спину. Дав знак подойти поближе к Объекту, он начал двигаться вперед, отмечая новые ощущения.

В помещении плотной невидимой пеленой висели Опасность, Угроза, Ужас и Страх. Эти ощущения поочередно накатывали на бойцов спецназа как волны, порождая желание то сильнее сжать оружие и начать стрелять во все стороны одновременно, то бросить всё и убежать. При этом они ясно осознавали, что, как бы далеко они ни убежали, ощущение чьего-то кошмарного незримого присутствия за их спиной будет постоянным. Как в фильме ужасов, когда в темноте вокруг тебя что-то происходит, но ты не знаешь, что именно. И, главное, не знаешь что делать. Волосы у всех стояли дыбом. Обливаясь холодным потом, они шаг за шагом продолжали двигаться вперед, понимая, что те чувства, которые они испытывали, на самом деле были светлым и безобидным моментом в данной ситуации. Потому что по мере их приближения в зале заметались Ярость и Бешенство: из угла в угол, между полом и потолком, между мужчинами и Объектом, с явным намерением их прикончить. Собственно, только поэтому никто ещё не начал стрелять, бежать и кричать от страха, потому что их конец мог наступить мгновенно.

Постепенно все ощущения, которые едва не заставили их потерять самообладание, начали ослабевать. Однако Дмитрий почувствовал, что дальше идти не стоит, и остановился. Остальные тоже замерли, пытаясь перевести дух и прийти в себя, насколько это возможно в такой ситуации. Если, правда, у Объекта вдруг не сорвет крышу и он не убьёт их раньше.

Верилось с трудом, но прошли они не более шести метров.

Они стояли прямо напротив Объекта и теперь уже более спокойно и трезво анализировали увиденное. Перед ними действительно было человеческое тело. А точнее сказать, то, что от него осталось. Объект был больше похож на скелет, на котором кое-где ещё держалось мясо. Было видно, что во многих местах на костях есть глубокие трещины. Ребра и грудная клетка были практически оголены, и сквозь кости виднелись человеческие органы. Разорванные сухожилия свисали вдоль тела, как нити. О таком понятии, как кожа, речи не шло вообще. Её не было в принципе. Сплошной кусок мяса с костями! А блестящий помост, который они видели на мониторе в темноте вокруг Объекта, при свете оказался ничем иным, как большой лужей крови, которая всё ещё продолжала стекать по конечностям Объекта. На месте лица было кровавое месиво, а там, где должны быть губы, виднелись челюстные кости и зубы. Тошнотворно неописуемо. Не то чтобы мужчины никогда не видели крови или растерзанное человеческое тело. Уж этого добра за годы их службы они насмотрелись. Здесь дело было в самом антураже и контексте ситуации: посреди красивого светлого большого зала стоит ОНО. Если бы валялось, и то легче бы было, такое видели не раз. А тут стоит.

— Кэп, оно воняет, — констатировал Славик.

— Не хнычь! Это всего лишь запах свежего мяса и крови, — отозвался Макс. — Это тебе не твои парфюмные штучки, — подколол он напарника, зная, что Слава любит различный парфюм, как мужской для себя, так и женский для своих девушек.

— А что за бабуйня на голове? — заметил Стас.

Действительно, на голове Объекта было что-то вроде помеси тюрбана с пчелиным ульем серо-коричневого цвета. Оно тоже было изрядно потрёпанным, но было видно, что материал твёрдый, чем-то похожий на гипс. Оно имело достаточно большой размер, по высоте не менее сорока сантиметров.

Итак, первые, очевидные детали они отметили про себя и отложили в памяти для дальнейшего подробного отчёта в управлении. Хотя можно было особо и не стараться запоминать увиденное — такое всё равно вряд ли скоро забудешь. Теперь хотелось бы всё-таки выяснить, Объект жив или мертв? А самое главное — как это сделать?

— Парни, кто-нибудь видит какие-либо признаки жизни в теле?

— С такого расстояния это затруднительно, — ответил всегда серьёзный и молчаливый Игорь.

— Нам нужно как-то проверить хоть какую-то реакцию, — задумчиво протянул Дмитрий.

— Блин, стоит как свечка перед иконой и даже не шевелится! — Стаса явно нервировала окружающая обстановка.

— Гав! — громко выдал Славик.

Парни просто офонарели от такого.

— Это сейчас что такое было? — не веря своим ушам, спросил Дмитрий.

— А-а, э-э-э… Это я просто решил проверить реакцию, как ты и сказал. Вдруг оно испугается от неожиданности и как-то пошевелится, — поеживаясь под жутким взглядом майора, ответил Славик.

Дмитрия просто перекосило от такого заявления.

— Ты совсем больной?! — спросил Стас, который от испуга чуть не выпрыгнул из ботинок и теперь пытался унять мелкую дрожь в руках.

— Давно не имел неприятностей? — осклабился Макс, намекая на хорошую взбучку от майора.

— Наверное, — предположил Лавин, улыбнувшись в ответ.

« — Не ходи туда. Тебя там ждут неприятности.

— Ну как же не ходить? Они ведь ждут, — ответил котенок Гав», — всплыло невесть откуда что-то в её памяти.

Не особо понимая, что это, она быстро отмахнулась от этого воспоминания и раздражённо продолжила наблюдение за шестью субъектами с разной тепловой окраской, стоящими напротив неё, изнывая от боли и усталости. Ей всё труднее становилось контролироваться свои буйные эмоции, так как силы покидали её. А это означало, что она может сорваться и тогда уж совершенно точно убьёт их.

— Я смотрю, тебе кровь в голову совсем поступать перестала! — начал было Бартон по поводу выходки Славика с гавканьем на опасный и неизученный Объект, который в любой момент мог их прикончить. Но, взяв себя в руки, решил оставить того в покое. Парней очень лёгко понять — нервы натянуты до предела. Он и сам едва держится после переделки в коридоре. Тявканье Славика никакого результата не возымело, и, к счастью, никакой реакции не последовало. Однако ему нужен результат. Хоть какой-то.

Дмитрий сделал знак парням не двигаться и сохранять тишину. Прикрыл глаза. Прислушался к себе. Нужно проверить, насколько она реальна и на что Объект реагирует. Он всем нутром ощущал угрозу.

Дмитрий выпрямился и медленно поднял на вытянутой руке пистолет, прицелившись прямо между глаз Объекта. Слегка нажал на курок, имитируя нажатие. В ту же секунду его грудь сдавило, боль пошла гулять по телу. Он медленно опустил руку с пистолетом. Боль ушла. Подождав с минуту, Дмитрий повторил маневр — поднял пистолет и прицелился в лоб, якобы нажимая на курок. Руку сдавило, не позволяя ею управлять, потом сдавило виски, потемнело в глазах. Через три секунды из носа хлынула кровь. Дмитрий опустил руку — хватка ослабла. Начало восстанавливаться нормальное состояние.

— Я думаю, в экспериментах больше нет нужды, всё и так понятно, — заметил Стас.

Влад, глядя на осунувшееся и посеревшее лицо Бартона, сказал:

— Согласен. Может, придумать что-то другое, без использования оружия?

Однако у Бартона было своё мнение на все эти высказывания. Пока ясно одно: Объект явно контролирует ситуацию, при этом ведёт себя достаточно сдержанно. Но остаются невыясненными вопросы: какой свободой действий располагает группа? Где та черта, перейдя которую они выведут Объект из себя? Действительно ли Объект контролирует себя или его действия спонтанны?

Подождав минуты две, Дмитрий поднял руку в третий раз…

«Сейчас кому-то оторвут любимую конечность», — хищно прищурившись, смотрела она на разноцветного субъекта, стоявшего в отдалении от неё с вытянутой рукой.

Заело его, что ли?!

Она решила немного отвлечь себя, чтобы не разбушеваться. Почему-то пять субъектов были одной, однородной окраски, а у этого было намешано несколько цветов. Она видела окружающий мир не так, как обычно. Так как её физические зрительные нервы были изрядно потрёпаны в Тоннеле Возврата, ей приходилось включать внутреннее и звуковое зрение. От обычного оно отличалось только отсутствием деталей. Она видела в основном формы, силуэты и контуры, плюс звук, отражаясь от предметов, дополнял немного картину. Чем теплее субъект, тем лучше его было видно. Сейчас все шестеро были очень тёплыми, и их было видно как на ладони. Справа от неё были субъекты с одним преобладающим ярко выраженным цветом: синий, голубой и фиолетовый. Слева от неё были тёмно-красный и оранжевый. Она, конечно, видела в каждом из них и другие цвета, но они маленькими пятнышками были редко разбросаны по телу и еле различимы. Основной цвет был только один. А вот в центре, прямо перед ней, стояла настоящая палитра цветов. В этом субъекте не было ни одного преобладающего цвета. Он был весь разноцветный. И он опять наставил на неё своё орудие, собираясь им воспользоваться.

«Ну всё! Довольно!!!» — не выдержала она.

От удара о стену у Дмитрия здорово клацнули зубы, что было очень неприятно. Но он был доволен. Он получил что хотел — однозначную и недвусмысленную реакцию. Третий раз, конечно, был лишним, но он хотел закрепить полученную информацию и удостовериться, что это не совпадение, а непосредственная причинно-следственная связь.

— Кэп, ты что-то зачастил на полу валяться, тебе не кажется? — пробасил Макс, помогая подняться.

— Зато теперь мы знаем, что есть кто-то способный щелчком свалить нашего майора, — как обычно нашёл позитивчик Влад.

— И тебя тоже, — не спустил ему Стас. — Давай проверим. Наведи пистолет вон в ту сторону, и будешь лететь как вода из жаровни, — хохотнул он, представив картину.

— Угомонитесь оба, — подойдя к ним, сказал Дмитрий.

Что на них нашло такое? Совсем страха нет, что ли? Признаться, его команда всегда веселилась на заданиях, и он никогда не мешал — главное, чтобы операция была выполнена без сучка и задоринки. Но сегодня был особый случай. Они имеют дело со сверхъестественной силой, о которой раньше только в кино смотрели. И один бог знал, что с этим делать.

— Николаич, вы меня слышите? — произнес Бартон, немного отойдя от встряски.

— Да.

— Мы имеем два новых факта: нас пока не планируют убить, и если не угрожаем мы, то не угрожают и нам. Это хорошо.

— А что плохо? — уловил Шарадин определенные нотки в его голосе.

— Плохо то, что непонятно, что с этим всем делать. Оно вряд ли даст себя куда-то перенести, а ещё лучше — пристрелить. Явных признаков жизни я не наблюдаю, но если присмотреться, то похоже, что сердце бьётся. Налицо явные телепатические способности с возможностью физического управления людьми.

— Оно с вами как-то общается?

— Нет, только пытается периодически убить.

— Понял. Возвращайтесь, если всё проверили.

— Вас понял.

Дмитрий повернулся в сторону двери, собираясь уходить.

— Дим, может, всё-таки попробуем проверить, можно ли Это куда-то сдвинуть? — предложил Игорь.

— Я за! — поддержали идею остальные.

— Я не против, — прохрипел Дмитрий. — Только вы не возражаете, если в этот раз я постою в сторонке?

На сегодня опытов ему хватило. Он чувствовал себя хуже некуда, будто по нему проехал железнодорожный состав. Дважды.

— Не вопрос, — с готовностью ответили напарники и начали разрабатывать стратегию.

— Я предлагаю швырнуть в Это чем-нибудь тяжелым. Вдруг упадет? — прикололся Славик.

Дмитрий, которого ноги уже с трудом держали, чуть не упал от этого предложения. «Совсем из ума выжил, что ли? — подумал он. — Сначала гавкает, теперь вот это. Нет, ну гавкающий на задании сотрудник „Альфа“ — это, конечно, сильная тема. Будет над чем поржать в баре с парнями из управления», — подумал Бартон, садясь на ближайший к нему стул в попытке хоть как-то восстановить силы, при этом не выпуская Объект из поля зрения.

— И всё же я настаиваю на сокращении расстояния, — двигал свою идею Влад.

В итоге, после непродолжительных препираний и обсуждения деталей, они на ней и остановились.

Было решено выстроиться цепью напротив Объекта с определенной дистанцией друг от друга и начать медленное движение к нему, постепенно сокращая расстояние. В данный момент между ними и Объектом было около десяти метров. По знаку Игоря, самого старшего из них, они одновременно сделали шаг в сторону Объекта и остановились. Так они проделали несколько раз, всё ближе подбираясь к Объекту. По мере приближения так же неуклонно нарастало ощущение Угрозы и Предупреждения, но ни давления, ни попыток убийства не предпринималось.

Дмитрий напряженно наблюдал за движением своих парней, боясь даже пошевелиться. Воздух звенел от скопившегося напряжения. Парни продолжали двигаться. После того как они сократили дистанцию наполовину, у майора появилась надежда. Он пока не знал, на что именно, но всё же это был намёк на возможность избавиться от ЭТОГО. Но надежда мгновенно исчезла после того, как у Игоря, а следом и у других пошла кровь носом и они резко остановились. Лица парней, все как одно, начали приобретать серый оттенок.

«Вот это уже совсем наглость! Дальше вы не сделаете ни шагу!» — яростно сверлила она их взглядом.

«Это ваш предел, ребятки. Либо прощаемся», — хладнокровно констатировала она.

— Дим, это наш максимальный предел, — прохрипел Игорь, начиная сгибаться пополам.

— Назад! Живо! — скомандовал Дмитрий, и бойцы медленно начали отступать, волоча ноги.

Вот черт, оставалось каких-то два метра. Но это действительно был предел, и он это тоже ясно понял. Нужно было срочно уходить, так как настроения Объекта не предвещали ничего хорошего. В воздухе явно начала ощущаться всё нарастающая угроза. Майор дал команду на выход. Убедившись, что все покинули помещение, он напоследок повернулся и посмотрел в сторону Объекта, на тот случай, если что-то упустил.

Во всей атмосфере зала чувствовалась какая-то осознанность. Если до входа в зал он ощущал что-то неуправляемое и бесконтрольное, то сейчас было по-другому: им осознанно позволили войти, осознанно позволили приблизиться, осознанно оставили в живых и осознанно отпустили, не очень потрепав.

Итак, несмотря на то что тело в зале было в таком состоянии, при котором уже не живут, вывод был прямо противоположный: Объект был скорее жив, чем мертв. И несмотря на весьма потрёпанный вид, определенно был в здравом уме, заключил майор и быстро покинул зал.

Глава 3

Шарадин молча, не перебивая, выслушал доклад майора о событиях в зале. Выслушал всё от начала и до конца, так как, несмотря на то что всё происходящее в зале он видел на мониторах, эмоциональное и физическое состояние людей камеры передать не могли.

— И что вы думаете по поводу всего этого? — задал Дмитрий вопрос Шарадину.

— Я думаю, нужно связаться с отделом по расследованию паранормальных явлений.

— Ох ты ж ежик! — воскликнул Влад, он обожал такие штуки. — Николаич, а ты мог бы попросить их иногда докладывать тебе, как тут будут обстоять дела по ходу дела? Интересно ведь, чем дело кончится, — усмехнулся он.

— А ты с чего вдруг решил, что «Альфа» сворачивает операцию? — спросил в ответ Шарадин

— Вообще-то, это логично, — пробубнил Макс. — И жирафу же понятно, что Объект находится вне нашей компетенции, а значит, нам здесь делать нечего. Вон пусть «астральщики» этим и занимаются.

— Нет, — резче, чем обычно, сказал Шарадин. — С этой минуты вы постоянно будете находиться здесь и наблюдать за любыми изменениями. График дежурств установите самостоятельно.

Бойцы, не веря своим ушам, уставились на Шарадина.

— Шеф, я правильно вас понимаю? Универсальные, специально обученные для боевых и контртеррористических операций сотрудники «Альфы» будут сутками сидеть и пялиться в мониторы? — первым пришёл в себя Стас.

— Именно, — чуть ли не по слогам и с нажимом ответил Шарадин.

И опять тишина.

— Я сейчас уезжаю в штаб, чтобы ввести их в курс дела и связаться с параотделом. Оставайтесь на связи, я буду регулярно уточнять обстановку.

Бартона вовсе не порадовал тот оборот, который принимает это дело. От перспективы, которую обрисовал Стас, его просто коробило. Он молча слушал в надежде на другой исход, но после последних слов Шарадина понял, что вопрос решен. Однако коробить меньше от этого не стало.

— Николаич, я категорически не согласен. Необходимо пересмотреть принятое решение и совместно подумать над другими вариантами. Ведь для наблюдения за Объектом можно выделить кого угодно. С этим справится практически любое подразделение.

— Послушайте, майор. В центре Москвы, посреди здания правительства Российской Федерации находится опасный, я подчеркиваю — опасный Объект, который, судя по вашим ощущениям, с большим трудом себя контролирует, — очень членораздельно отчеканил Шарадин. — И до тех пор, пока ЭТО будет стоять здесь, группа «А» тоже будет круглосуточно находиться здесь. А благодаря высокому уровню вашей физической и психологической подготовки стало возможным проникнуть в зал и, самое главное, практически невредимыми выбраться из него, несмотря на все ваши маневры там с Объектом. Поэтому никакие другие группы вас менять не будут! Так как могут серьёзно пострадать, вплоть до летального исхода, и всё просто потому, что у кого-то из них сдадут нервы! Какие вопросы вас ещё интересуют? — спросил Шарадин.

Такого поворота событий не ожидал никто из сотрудников элитной группы. Воцарилась тяжелая тишина. Вопросов ни у кого не осталось, и так всё было ясно. Никто не ответил, как обычно, «вас понял» или шутливо «есть, босс». Все были просто в ступоре. Даже ситуация с Объектом не так шокировала их, как перспектива торчать здесь бог знает сколько времени.

После ухода Шарадина они так и продолжали стоять, раздумывая над новым заданием. Местные же дежурные, поняв по ходу разговора, что вся тяжесть дальнейшей работы со странным Объектом ложится теперь на плечи спецназа, облегченно вздохнули. И после того, как дверь за Шарадиным закрылась, они попытались немного отвлечь шесть здоровенных супербойцов, которые в данный момент просто не знали, куда себя деть в комнате видеонаблюдения, растерянно переминаясь с ноги на ногу.

— Давайте, мы вам расскажем, что здесь к чему, чтобы вы быстрее освоились, — воодушевленно предложил один из них, указывая на стулья, чтобы они могли присесть.

Плюхаясь на один из стульев, Стас простонал:

— Вот ведь засада!

— Ну, чё за прикол сидеть здесь, как воробей на столбе, и протирать глазами монитор? — поворачиваясь к Дмитрию, продолжал возмущаться Стас.

Бартон уже сидел на стуле и был мрачнее тучи. Если бы он знал, что ему придётся отложить свой отпуск из-за ТАКОГО задания, он бы пулей ночью схватил свою сумку, вылетел в Испанию, а по прибытии туда «невзначай» потерял бы обратный билет вместе с паспортом. Вот гадство!

— Я рад не больше вашего, — отозвался он, ерзая на жёстком стуле, пытаясь свыкнутся с мыслью, что это теперь его новое рабочее место. — Ну а с другой стороны, если рассуждать логически, то какие могут быть варианты? Степень секретности крайне высокая. Уровень угрозы оценить до конца невозможно. А вдруг Объект, используя свои телекинетические способности, будет пытаться управлять людьми? Мы с вами прекрасно понимаем, какие люди работают здесь и какой информацией могут владеть. Важность этого задания практически невозможно переоценить. А если эта сволочь начнет мочить всех, до кого сможет дотянуться, то у нас, пожалуй, больше всех шансов ей хоть как-то противостоять, так как у нас действительно имеются определенные навыки, — добавил он.

— Кэп, это ты сейчас сидишь и сам себя уговариваешь? — поддел Макс.

— В общем-то, да, — закрыв глаза, признался Бартон. — Ладно, что там у вас? — обратился он к дежурным, пытаясь отвлечься.

— Начнём с основных мест, которые вам здесь могут понадобиться: туалет, душевая, столовая… — После этого Дмитрий издал внутренний стон и отключил мозг, отказываясь поверить в то, что с ним это происходит. Нужно позвонить Ире, сказать, что он надолго застрянет и чтобы летела без него. И вот так всегда: они встречались уже два года, но за это время ни разу не удалось провести хоть один совместный отпуск. Но тогда он не возражал, так как задания действительно были сложные. А вот предстоящее носоковыряние ни в какие ворота не лезло. Этим могли бы продолжать заниматься и местные дежурные, а группу «А» снова вызвать при необходимости.

— А вот я наконец доиграю в «Моторбайк», — встрял Влад где-то посреди «крайне познавательного» рассказа о достопримечательностях здания.

«Этого ничем не выбить из колеи», — подумал Дмитрий. Ну да делать нечего.

— Ладно, у кого какие пожелания по графику? Свобода выбора просто невероятная. — Он закатил глаза, не веря, что произносит эти слова в таком контексте. — Первое — можно остаться на дежурство сегодня, второе — завтра и третье — послезавтра. Дежурство завтра предлагаю расценивать как утешительный приз за то, что практически прямо сейчас можно будет избавить себя от созерцания нашего чудовища. Дежурство послезавтра — это бонус не видеть его два дня.

— Я — завтра, — сразу ответил Игорь, оценив по достоинству попытку Бартона поднять им всем настроение. — Надо с супругой переговорить и нормально всё объяснить, а то ведь так могут и из дома выгнать.

— Хорошо. Кто ещё?

Влад тоже изъявил желание начать с завтрашнего дня. Стас и Славик с послезавтра.

— Итак, сегодня на круглосуточное дежурство остаемся я и Макс, — подытожил майор, вздохнув про себя. Он надеялся немного привести свои кости в порядок после таких потрясений. Ну что ж, сегодня так сегодня. — Завтра на сутки заступают Игорь и Влад, послезавтра — Стас и Слава. Всем всё ясно?

— Да, — безрадостно протянули они.

— Тогда я и Макс остаемся, остальные могут быть свободны. Постарайтесь утрясти свои дела по максимуму, так как мы, похоже, здесь надолго застрянем. Всем быть на связи.

После чего все разошлись.

— Кэп, ты не возражаешь, если я пойду разведаю все те чудесные места, о которых ребята нам втирают? Особенно большой интерес во мне пробуждает месторасположение туалета. Собственно, мне очень нужно отлить, — закончил Макс свою витиеватую речь.

— Конечно, — ответил Бартон, посмотрев на часы. 7:32. Только семь часов утра, а уже столько всего произошло.

На часах было 7:32 утра. К зданию правительства подъехал автомобиль с сотрудниками параотдела. Главе группы «А», как и его сотрудникам, никогда раньше не доводилось работать совместно с отделом по расследованию паранормальных явлений. Слишком уж разные у них были сферы деятельности. Но похоже, что не в этот раз. Шарадин явно чувствовал себя не в своей тарелке. Однако, сделав над собой усилие, он взял себя в руки. Коротко поприветствовав прибывших, Шарадин обрисовал им картину произошедшего.

После нескольких уточняющих вопросов и последовавшей за ними недолгой, но очень оживленной дискуссии было принято несколько предварительных решений касательно того, кто и как будет участвовать в операции по наблюдению за Объектом. Когда формальности были утрясены, их связали с комнатой видеонаблюдения, и Шарадин заговорил первым:

— Это Шарадин. Ещё раз доброе утро всем! Со мной рядом глава параотдела, он хотел бы уточнить, происходит ли что-нибудь с Объектом в данный момент?

— Нет. Стоит всё таким же пнём, как и несколько часов назад, — злобно отрапортовал Макс, стоя ближе всех к телефону.

— Макс, ты на громкой связи, — не подав виду, произнес Шарадин.

— Фу ты, черт! А-а-а, всем здрасьте, — замычал Макс. Размахивая руками и дико вращая глазами, он стал делать знаки Дмитрию, чтобы тот взял переговоры на себя. Максим Сардин был универсалом во всём, кроме разговоров с вышестоящим руководством. Именно поэтому при своём первоклассном послужном списке он оставался в подчинении у Бартона, а не сам был руководителем группы, хотя ему не раз предлагали возглавить свою группу. Осклабившись, Бартон с довольным видом наблюдал за растерянностью Макса, при этом он явно не торопился прийти на выручку ошалевшему напарнику. И Макс, начиная покрываться испариной от волнения, продолжал докладывать Шарадину о последних изменениях в комнате. Вернее, об отсутствии их:

— Э-э-э-э, стоит… Так же… Не двигается. Нападать не пытается…

На выручку Максу неожиданно пришёл глава параотдела.

— Приветствую всех вас! Мне детально изложили имеющуюся ситуацию. Во-первых, хотел бы сказать, что я крайне восхищен вашим мужеством и тем, что, несмотря на явный риск, вы смогли проанализировать ситуацию. Во-вторых, из полученных от вас данных очевидно, что явной угрозы для людей нет, так как Объект активизируется исключительно в случае нарушения границ его безопасности. Поэтому нет никакой необходимости оцеплять здание и перевозить куда-то людей из него. В связи с этим мы, посовещавшись, приняли следующие решения.

Дальше продолжил Шарадин:

— Первое: этаж, на котором находится помещение с Объектом, необходимо закрыть. Предпринять все меры для исключения проникновения всех посторонних лиц на этаж. Работникам правительства будут выделены другие помещения для работы. Второе: контроль и наблюдение за помещением, в котором находится Объект, будет осуществлять группа «А» под руководством майора Бартона в круглосуточном режиме. Основная задача — оперативное реагирование при возникновении угрозы со стороны Объекта. Также предпринять все меры соблюдения полной секретности. И третье: для изучения Объекта вместе с группой «А» будут круглосуточно дежурить сотрудники из параотдела.

— Грандиозно! — не сдержавшись, съязвил Бартон, чем ясно дал понять своё отношение к происходящему.

Он явственно представил себе картину будущего взаимодействия. И уже сейчас лез на стенку, определив заранее, что «научники» обязательно захотят узнать как можно больше об Объекте, провоцируя его на различную активность, а его люди должны будут при этом делать всё возможное, чтобы не дать им умереть, да и самим не погибнуть. Замкнутый круг. Просто блестяще! Он никак не мог поверить в то, что из-за одного телефонного звонка его отпуск на тёплом морском берегу на глазах превращался в череду бесконечных дежурств у мониторов, сопровождающихся разглядыванием окровавленного человеческого остова, который стоит колом посреди зала.

Рассудком он понимал, что случай беспрецедентный, но никак не мог принять тот факт, что променяет свой отдых на это уродство. Он весь буквально кипел.

Шарадин почувствовал настроение майора даже по громкой связи. Бартон явно взбешен, а в гневе он был весьма непредсказуем и крайне опасен.

— Где вы планируете расположить научных сотрудников? — обманчиво тихим тоном спросил майор, в душе уже приняв решение относительно того, как именно будут развиваться события, и желая отыграться неизвестно на ком за сорванный отдых.

— Я так понимаю, вы сейчас находитесь в зале видеонаблюдения. Там же планируем разместить и наших сотрудников, — ответил глава параотдела.

— У меня есть маленькое пожелание, — начал Дмитрий, заранее предвидя, какую реакцию, вызовет его задумка.

Шарадин, слушавший на том конце провода, слегка вжался в кресло, догадавшись по тону, что майор сейчас выкинет что-то из ряда вон.

— Я вас слушаю, майор, — сказал глава параотдела.

— Группа «А» и сотрудники отдела по расследованию паранормальных явлений должны круглосуточно находиться не у мониторов, а непосредственно в том зале, где располагается Объект. — Заявил Бартон тем самым тоном, который не предполагал возражений.

За спиной послышался глухой удар, как будто кто-то упал со стула.

— Кэп, ты совсем свихнулся?! — зашипел Макс.

Но решимость Бартона была непоколебима. Он уперся и не отступит. Насколько он понял, это Страхолюдство, что стоит в зале, крайне не хочет, чтобы его беспокоили. А значит, они будут круглосуточно торчать здесь, перед носом у этой сволочи, из-за которой он не качается на волнах. Объект лишил отдыха его, а Бартон лишит дражайшего спокойствия Объект — всё по-честному. Он будет не просто наблюдать за ним в монитор, как планировали главы их подразделений. Нет. Он будет следить за ним как охотник, выжидая любой промашки, любой бреши в его обороне, чтобы тут же пустить ему пулю в череп и разнести эту облезлую башку.

— Майор, мне кажется, вы не до конца понимаете всю серьёзность ситуации, — начал Шарадин.

— О нет, я как раз всё прекрасно понимаю. Именно на таких условиях группа «А» будет работать в рамках этого задания, — ничего не объясняя, отрезал Бартон.

Шарадин понял, что майор опять принял одно из своих решений, в детали которого он никого не посвящал, но о котором потом будут слагать легенды. Он кивком головы дал знать главе параотдела, что спорить лучше не стоит.

— В таком случае я поддержу любые ваши идеи в этом вопросе для сохранения безопасности людей, работающих в здании. Действуйте на своё усмотрение, но прошу регулярно докладывать обо всех изменениях в этой ситуации. Просьба сохранять повышенную секретность — никто из работников здания не должен знать, что рядом с ними, через стену, находится неопознанное опасное существо. Я со своей стороны обязуюсь оказать любую поддержку и помощь, как материальную, так и нематериальную, в любое время дня и ночи.

— Э-э-э, Николаич, один из наших просит поставить туда диваны, раз нам придётся там дежурить, — смущенно сказал Макс.

— Хорошо, — сказал Шарадин, в голосе которого была слышна откровенная улыбка. Наверняка диваны запросил Владислав Гараев — самый оптимистичный из них. И Шарадин не ошибся.

Попрощавшись с главами отделов, Дмитрий как бы невзначай спросил:

— Я как-то не совсем понял кто это «из наших» попросил диван, учитывая, что «из наших» здесь сидим только мы двое?

— Да, пока ты препирался, я быстро черканул эсэмэски нашим, что у тебя крышак поехал и ты хочешь посадить нас на круглосуточное дежурство прямо под боком этой живодерины.

— И чья идея была с диванами? — совсем не обидевшись на высказывание про его крышак, продолжил Бартон.

— Так Гараева, чья ещё? Я ему тут душу изливаю, а этот орел только и ответил: «Пусть диваны поставят» — и всё, — сокрушался Макс.

Дмитрий расхохотался. Он обожал своих парней. И нужно сказать, его ребята отвечали ему взаимностью. Поэтому никто не возражал против такого решения, понимая, что на то, скорее всего, была веская причина.

Профессор Зайцев как раз закончил вносить последние наблюдения за хомяком по имени Яшка, когда его срочно вызвали в кабинет главы параотдела. Такое случалось крайне редко, что вызвало у профессора немалое удивление. Что за нелёгкая ещё случилась? Профессор был всей душой предан своим исследованиям, всецело отдаваясь своей работе, что накладывало определенный отпечаток на его манеру взаимодействия с окружающим миром и выстраивания отношений между людьми. Собственно говоря, у него напрочь отсутствовали какие-либо навыки взаимоотношений с чем-то, кроме его любимой науки. В данный момент он направлялся в кабинет начальства, прикидывая в уме, отреагирует ли Яшка, если его разместить в месте, в котором, по словам очевидцев, наблюдались необычные явления.

Постучав в дверь, он робко вошёл, дождавшись приглашения. Взору главы параотдела предстал очень приятного вида седовласый пожилой мужчина пятидесяти лет, с седой маленькой бородкой, щуплый и невысокий. Но носу, как и положено, у него были профессорские очки, а поверх одежды — белый халат. Профессор был двинутым на исследованиях, замкнутым в себе занудой, но обладал золотым сердцем и сострадательной натурой, хотя сентиментальностью не отличался и твёрдо верил, что наука — мать любого прогресса.

— Присаживайтесь, пожалуйста, Борис Аркадьевич, — указывая на ближайший к нему стул, сказал глава отдела.

— Чем могу быть полезен? — учтиво спросил профессор.

— Борис Аркадьевич, всем и каждому в отделе известны ваши заслуги и достижения в области изучения и исследования паранормальных явлений. И поэтому я хочу предложить вам заняться изучением одного весьма необычного явления, которое произошло сегодня утром. На мой взгляд, ваш колоссальный опыт и знания позволят нам если не разрешить эту проблему, то хотя бы выяснить степень угрозы и риска для окружающих, а вместе с тем и возможные меры противодействия этой угрозе.

— Весьма любопытно, — заинтересовался Зайцев.

Однако уже после первых слов главы параотдела энтузиазм профессора начал уступать место совершенно другим эмоциям. Через минуту тело его покрылось мурашками, а биение сердца отдавалось по всему телу тяжелыми ударами. Услышанное привело его в ужас. Тот факт, что Объект обладает сверхъестественными способностями и способен в считанные секунды уничтожить группу хорошо подготовленных бойцов спецназа, вверг профессора в состояние лёгкого оцепенения. После завершения рассказа в кабинете воцарилась тишина. Зайцев какое-то время молчал, пытаясь разложить всё по полочкам у себя в голове. По мере осмысления услышанного выражение лица профессора начало меняться. Глава параотдела с точностью до секунды смог бы сказать, в какой момент врожденная страсть к изучению неизведанного взяла верх над страхом пострадать от этого самого неизвестного явления.

Присущие Зайцеву фанатичность и непреклонность идти во всех своих исследованиях до конца не позволили ему отмахнуться от такой уникальной возможности — работать и вести наблюдение за ранее не встречавшимся явлением в непосредственной близости. Постепенно оценив весь масштаб этого исследования, в котором вольно или невольно будут задействованы военные, Зайцев пришёл в восторг. Больше он не раздумывал. Он просто не мог позволить кому-то ещё наблюдать за уникальным, единственным в своём роде событием.

— Я готов заняться этим вопросом, — едва сдерживаясь от переполнявших его эмоций, сказал профессор. — Не могли бы вы более подробно ввести меня в курс дела?

Выслушав детали, профессор произнес:

— Вы не будете возражать, если мы поместим там своё оборудование и я возьму некоторых своих ассистентов?

— Я одобряю всё, что вы сочтете нужным сделать, но вопрос в том, позволит ли нам Объект поместить наше оборудование и привести наших людей. Поэтому пока действуйте по ситуации.

Господи, какая удача! Совершенно другой уровень. Он будет работать с реальным объектом, а не искать загадочные или сомнительные места и проверять степень их аномальности. Профессор буквально вприпрыжку выбежал из кабинета главы отдела и помчался к своему рабочему месту собирать всё необходимое для работы. Судя по предварительным данным от начальника, фронт работ предстоял немалый.

Через два часа он был в здании правительства и его представляли некоему майору Дмитрию Бартону. Профессор не особо разбирался в званиях, но майор — это вроде бы не самый последний человек среди офицерских чинов. В любом случае ему это было неинтересно. Гораздо больший интерес представлял сам майор Бартон. Перед ним стоял высокий мужчина ростом не ниже 185 сантиметров, на вид лет тридцати, но по глазам можно было дать все сорок. Тёмно-коричневые волосы и ярко-серые глаза хорошо оттеняли друг друга, создавая красивый контраст. Черты лица были правильными и красивыми. У него не была модельная внешность, но он был определенно и однозначно красив, с чётко очерченным контуром скул и подбородка. В нём не было ничего круглого или мягкого, он весь был как будто вылеплен скульптором, только мышцы были не рисованные, а реальные. И эта груда мышц почему-то была ему совсем не рада. Н-да, женскому полу определенно было чем заинтересоваться, рассеяно отметил профессор и переключился на вверенный ему объект.

— Гм-гм, Дмитрий Александрович, весьма рад знакомству, ведите меня к Объекту, — сказал профессор, выдержав, по его мнению, достаточную паузу после представления друг другу.

Он был очень далёк от правил хорошего тона и этикета, поэтому никогда не ходил вокруг да около.

— Док, вам вообще изложили суть дела? Сказали, что ваш Объект, к которому вы так спешите, как бы немножко пытается замочить людей? — спросил Бартон, ошалев от такого поворота событий.

«А с виду такой себе старичок, — подумал Дмитрий, — типичный ученый червь с очень приятным мягким голосом, тише воды ниже травы. А на поверку сразу рвет с места в карьер».

— Разумеется, я в курсе всех деталей. Ведите меня, пожалуйста, к Объекту, — на той же ноте прожужжал ученый.

Дмитрий грозно взирал на профессора, не веря, что ему прямо сейчас придётся опять лезть в эту мясорубку. Он, конечно же, сам виноват, что принял такое решение, и он о нём нисколько не сожалел, но всё же надеялся пойти туда немного позднее, когда ноющая боль во всём теле затихнет. А тут на тебе — нарисовался со своими очками и седой бородкой.

— Док, давайте сразу проясним ситуацию, раз уж нам придётся вместе работать. Здесь я решаю, кто куда пойдёт и кто чем занимается. Если я говорю что-то сделать — значит, нужно просто взять и сделать, не задавая вопросов. В данный момент вы будете делать следующее: сядете на вот тот распрекрасный стул и проведёте первичное ознакомление с Объектом посредством вон того чудесного монитора. Задача ясна? — спросил Бартон, буквально нависнув над профессором всей своей массой.

— Гм, да, разумеется, но…

— Без «но», — отрезал Бартон и с грохотом поставил стул перед большим экраном, на который передавалось видеоизображение Объекта.

Было ясно, что других вариантов не предложат и профессору вряд ли удастся переубедить чем-то недовольного майора. Хотя, с другой стороны, вариант майора тоже совсем не плох на первоначальном этапе, и он, приободрившись, водрузился на так нелюбезно предложенный стул. Профессор с минуту, не мигая, смотрел на экран, а потом, вздрогнув, начал лихорадочно открывать чемодан, который он привез, и доставать ноутбук. Ещё через минуту ноутбук был включен и профессор лихорадочно там что-то записывал.

— Боже правый! — пробормотал Бартон, закатывая глаза, воочию представив, что его ждёт в ближайшем будущем.

Вдруг неожиданно профессор замер, резко поднял голову и уставился куда-то в пустоту. Через несколько секунд он повернулся и деловито произнес:

— Э-э-э, Дмитрий Александрович, я согласен выполнять все те требования, которые вы озвучили.

— Очень мило с вашей стороны, док. Но я осмелюсь обратить ваше внимание, что я не спрашивал, согласны вы или нет. Вы просто будете это делать, и точка, — съязвил Бартон.

— И всё же у меня есть условие. Оно такое же неоспоримое, как у вас.

Дмитрий глубоко вздохнул и, поняв, что очкарик не отвяжется, сказал:

— Я весь внимание, — всем своим видом давая понять, что ему абсолютно неинтересны условия профессора.

— Я делаю то, что говорите вы, но вы, в свою очередь, обязуетесь предоставлять мне любую информацию об Объекте, любые новые наблюдения или изменения, которые вы обнаружите.

Бартон так и знал, что дело этим закончится. Он уже смирился с тем, что рядом будут присутствовать ученые таракашки, но сам планировал при этом держаться от них подальше. Именно таким он видел их сносное сосуществование. И вот на тебе!

— Я всё ещё жду вашего ответа, — уперся очкарик.

— Ладно, — выдавил Бартон, морщась от такой перспективы.

— В таком случае прошу подписать вот этот документ, — выдал профессор, протягивая ему лист бумаги.

Дмитрий просто задохнулся от такой наглости. Он уже хотел его хорошенько взгреть, но переутомление начинало сказываться, и он понял, что у него нет сил бодаться со стариком из-за какой-то бумажки. Поэтому он быстро пробежал глазами её содержимое, убедился, что всё в порядке, и подписал одним взмахом, на «отвяжись», лишь бы док улыбался.

И профессор действительно улыбался, с просветленным лицом разглядывая подпись Дмитрия. Тогда Бартон ещё не знал, чем для него обернется «предоставлять мне любую информацию об Объекте». Но в данный момент он выиграл несколько часов покоя и отдыха, в котором он крайне нуждался после жёсткой встряски. Он пересел на небольшой диван и оглядел комнату: дежурные занимались своим делом, док принялся доставать Макса расспросами, Объект по-прежнему не шевелился. Кажется, пока всё спокойно. Его клонило в сон, и он решил на секунду прикрыть глаза, чтобы собраться с мыслями и проработать план дальнейших действий.

Он проспал без малого 4 часа. 4 часа! Во время операции!

— Почему меня никто не разбудил?! — резко вскакивая, спросил он.

— Потому что тебе нужно было очухаться немного, — ответил Макс, глядя на что-то в ноутбуке профессора.

— Вообще-то я настаивал на том, чтобы вас разбудили, но мое мнение не приняли во внимание, — возмущенно ответил профессор Зайцев. — Спешу довести до вашего сведения, что ваше безответственное поведение…

— Док, я вам сейчас сломаю ногу, — как бы между прочим вставил Макс.

Тот тут же замолчал.

— А я смотрю, вы поладили, — хмыкнул Дмитрий, стряхивая остатки сна и краем глаза наблюдая, как профессор буравит его взглядом.

— А то! — усмехнулся Макс, решив не говорить шефу, сколько раз ученый порывался его разбудить и что только не предпринимал для этого. То типа чихал, то типа начинал стул шумно двигать, то типа горло прочищал громче, чем надо. Но всем этим уловкам Макс положил конец, сказав, что его ноутбук будет изрядно потрёпан, после того как Макс мягко приложит его о дверной косяк, то есть разнесет вдребезги, так как силы у спецназовца было немерено. Макс понимал, через что прошёл Дмитрий, равно как и то, сколько им ещё предстоит, поэтому восстановление сил их командира было жизненно необходимо.

— Как обстоят дела? Что-нибудь изменилось?

— С Объектом нет. А так процесс пошёл: этаж перекрыли, дежурные стоят там и всех сворачивают в другие помещения. Кипишь стоит тот ещё. У всех же там вещи, данные в компьютерах.

— Да, айтишникам прибавится сейчас работы, пока будут переносить все данные. — Дмитрий представил картину всех последствий, которые вызвал Объект своим появлением.

— И не говори. Кстати, нам уже привезли диваны и даже несколько кресел, — улыбался Макс.

— Вот это оперативность. И это несмотря на то, что мы ещё не знаем, позволит Оно нам там рассиживаться или нет? Приколисты, — покачал головой майор.

— Угу. И угадай, кто будет это всё туда таскать, если всё выгорит? Ты, я и док, так как на этаж больше никого, кроме нас, не пустят. Такое распоряжение.

— Всё лучше и лучше. Сначала дежурство у монитора, теперь вот это. Остается надеяться, что игра стоит свеч, — вздохнул Дмитрий, подходя к монитору и проверяя Объект. — Какую легенду придумали, чтобы объяснить эвакуацию целого этажа?

— Проведение технических работ.

— И мы будем технично туда всё стаскивать или, наоборот, выносить, если задумка удастся?

— Ага, — сказал Макс, улыбаясь чему-то в ноутбуке профессора.

— Док, при всём уважении, но даже моего богатого воображения не хватает, чтобы представить, что такого смешного может быть в ноутбуке ученого, — поддел Бартон.

— К вашему сведению, Дмитрий Александрович, и в мире науки можно найти нечто весьма увлекательное, — парировал профессор Зайцев.

— Да, кэп, иди посмотри. Умора просто, — с широкой улыбкой сказал Макс.

Дмитрий не спеша подошёл и заглянул в монитор профессора. На экране был очень симпатичный хомяк неровной окраски, который забавно поедал кусочек хлеба.

— Это Яшка, — пояснил Макс. — Грызун дока. Он с ним эксперименты проводит. — В голосе здоровяка Макса явно слышалось умиление.

— В его клетке установлена видеокамера, которая позволяет мне круглосуточно за ним наблюдать, — гордо пояснил Зайцев.

— И заодно лишать беднягу личной жизни, — ухмыляясь, поддел профессора Бартон.

— У Яшки не может быть личной жизни, так как он собственность нашего научного центра, — сухо ответил Зайцев.

Ох и сложно ему придётся. Спецназовцы и профессор были как будто из разных миров.

— Ну что ж, попробуем провернуть это ещё раз? — отрываясь от наблюдения за Яшкой, спросил Дмитрий.

— О да, конечно! — буквально спрыгнув со стула, воскликнул профессор.

— Не так быстро, док. Сначала инструкции, — притормозил его Дмитрий. — Я и Макс идем первыми. Вы идёте сзади на расстоянии трёх метров от нас. Эта часть понятна? — как ребенку, объяснял Бартон.

— Ну разумеется, — спокойно ответил профессор.

— Ваша задача — соблюдать расстояние и смотреть на мои руки. Смотреть всё время, пока не окажемся в зале. Вот этот знак означает «остановиться», вот этот знак — «продолжать движение», а вот этот обозначает «назад». Показываю ещё раз. Запомнили?

— Да.

— Отлично.

— Гм, одно небольшое уточнение: какие указания будут после того, как мы войдем в зал?

— Ну, если у вас не случится инфаркт и вы будете всё ещё живы, то знаки всё те же, но действовать будем уже по обстоятельствам. К Объекту близко не подходить и, самое главное, двигаться медленно и не делать резких движений. Ну что, готовы? — спросил Дмитрий, посмотрев на профессора и Макса.

— Да, — ответили оба, только с разной интонацией — Макс обречённо, а док воодушевленно.

И они двинулись всё тем же путем, что и в первый раз. Левое крыло, как и говорил Макс, было перекрыто, там стояла толпа государственных служащих и громко возмущалась. Но охрана была непреклонна и не позволяла прошмыгнуть туда даже мыши. Подойдя, троица предъявила документы, и после проверки в своих списках охранники их пропустили. Док, надо отдать ему должное, сразу увеличил дистанцию до трёх метров, как только они свернули на пустой этаж, что вызвало у Дмитрия невольное уважение к нему. Подойдя к критической точке, Дмитрий дал знак остановиться и тихо произнес, не поворачиваясь:

— Дальше очень медленно. Док, если станет плохо, отходите назад.

— Я понял вас, — так же тихо откуда-то сзади ответил профессор.

И после знака «продолжать движение» они начали медленно продвигаться вперед. Идущему позади профессору было хорошо видно, что спецназовцы натянуты, как струна, и готовы в любой момент к нападению. Но ничего не происходило. Они так же медленно продолжали идти, и никто не пытался их убить. Профессор немного разочаровался, так как он очень надеялся испытать на себе всё то, что ему рассказал Сардин, пока майор спал. Он очень хотел отразить в отчёте личные наблюдения, а не с чужих слов. Они уже приблизились к двери, ведущий в зал, но по-прежнему ничего сверхъестественного не происходило.

— Как-то подозрительно спокойно, тебе не кажется, кэп? — прошептал Макс, когда они оказались у самой двери.

— Согласен, — настороженно ответил Бартон, оглядываясь на дока, идущего позади.

Тот, как и положено, стоял на расстоянии трёх метров и ждал дальнейших указаний, пристально глядя на Бартона. Он весьма забавно смотрелся в своём белом халате, который предусмотрительно надел после входа на этаж, среди крупногабаритных бойцов. Дмитрий повернул ключ и дал команду медленно заходить. В зале было всё так же светло, с той лишь разницей, что к электрическому свету добавился ещё и дневной, который лился из четырёх больших окон, расположенных по одной стене, освещая Объект, стоящий прямо напротив окон, во всей его красе. Хорошо, что тюль был задёрнут, он скрывал Объект от посторонних глаз со стороны улицы. Сзади послышался громкий сдавленный стон.

— Да, док, это вам не Яшка, — заметил Бартон, глядя на то, как профессор пытается совладать с тошнотой. — Вживую всё выглядит более впечатляюще.

— Я был бы вам очень признателен, если бы вы не заостряли внимание на столь постыдном процессе, — стонал седой ученый.

— Шутите, что ли? Я это ещё и в докладе отражу, с формулировкой «физическая и психологическая реакция представителя гражданского населения на аномальный Объект в здании правительства РФ», — продолжал забавляться Бартон, глядя на Объект и проверяя его реакцию.

Все тихо. В том смысле, что никакого давления не ощущалось, но за ними определенно наблюдали с целью надрать им задницы, если они выкинут какой-нибудь фортель.

— Док, давайте прекращайте, а то вы всё пропустите, — сжалившись над стариком, сказал Дмитрий.

Как ни странно, его слова возымели волшебное действие на профессора — тот просто не мог допустить мысли, что он что-то пропустит. Ох и страшное зрелище этот Объект. Так действительно недалеко до инфаркта. «Ну всё, пора брать себя в руки», — одёрнул себя уважаемый ученый.

— Позвольте поинтересоваться, что именно я пропускаю? — кряхтя, стонал Зайцев, подымаясь с колен и вытираясь салфеткой, появившейся откуда-то из кармана.

— А вы тихонько постойте пару минут — и всё поймете.

Профессор так и сделал. И он действительно всё понял. Всё, что рассказывал огромный Макс, было именно таким, как он описывал. Оно было живое! И оно наблюдало. Профессор весь затрепетал от восторга. Вот это да! Всем своим старческим телом он ощущал, как невидимая сила угрожающе кружит вокруг него, разглядывает, оценивает, проверяет, опасен он или нет, готовая нанести смертельный удар.

— Я друг, — неожиданно очень ласково и мягко произнес профессор.

— Док, вы совсем с дуба рухнули, что ли?! — не сдержался Бартон, а Макс буквально пополам согнулся от беззвучного хохота.

«Я, похоже, как-то плохо изъясняюсь! Они опять здесь. Не дошло с первого раза?» — горячась, смотрела она на субъектов.

Правда, в этот раз их было всего трое, и один из них был новый. Он был весь зелёный, а она точно помнила, что субъекта с таким цветом в прошлый раз не было. Зелёный периодически делал движение рукой, очень похожее на то, как крестятся.

«От кого это он?» — подумалось ей.

Она уже было собралась опять разбушеваться, как откуда-то из памяти прошептало, что так и должно быть — эти люди должны быть здесь, и это нормально. Ещё бы хотелось только вспомнить, почему именно она должна позволить им здесь находиться, но Память больше ничего ей не подсказала, ускользнув в своё убежище зализывать раны.

Ладно, если нельзя их прогнать, значит, нужно познакомиться с ними поближе, посмотреть, что они за человеческие экземпляры такие.

И она ворчливо стала поочередно разглядывать каждого из них. Фиолетовый почему-то был слегка согнут и сквозь его фиолетовую окраску практически везде проступили искрящиеся крапинки, которых в прошлый раз не было. Разноцветный издавал какие-то звуки в адрес Зелёного, очень похожие на недовольство, а сам Зелёный тихо повторял одни и те же звукосочетания: «Все хорошо. Я друг. Всё хорошо».

Очевидно, вместе с памятью у неё повредилось и распознавание родной речи, раз она не понимает, о чём толкуют цветастые субъекты. Но это не проблема, так как она и так видит их намерения и эмоции, а ещё она могла читать их мысли, но в этом пока не было необходимости. В данный момент от всех троих не исходило какой-либо угрозы или опасности, а Зелёный так и вовсе был весь окутан какой-то положительной энергией — был теплее всех и излучал мягкое сияние, что очень располагало к нему, давая ощущение безопасности и уюта…

— Ты в безопасности, Вновьприбывшая. Оставь свою настороженность и проходи в жилище, которое тебе отведено. Здесь тебе ничто не угрожает, — произнес Сопровождающий, показывая на строение диковиной формы и из непонятного материала.

Жилище, которое ей выделили, было небольшим, но просторным и располагалось на самой окраине огромного поселения, в уединенном и живописном местечке, в долине между ярко-зелёных холмов, покрытых причудливой зеленью.

Она буквально втащила своё неподъемное тело в своё новое пристанище и обессилено растянулась с ним посредине жилища. Сопровождающий оказался прав — притяжение этого мира было гораздо больше человеческого, и её шестидесятикилограммовое в обычной жизни тело здесь весило, должно быть, не меньше тонны. Но она была не готова с ним расстаться, как советовал ей Сопровождающий. Не сейчас. Оно всё, что у неё осталось от прошлой человеческой жизни…

…Она поймала себя на этих воспоминаниях, пока внимательно изучала Зелёного. Значит, всё не так плохо, как она думала, — кое-что она всё ещё помнит. Хороший знак. Вот только она совершенно не помнила, что за прошлая жизнь у неё была среди людей. Но это всего лишь вопрос времени: как только она восстановится, сразу расставит всё по полочкам в своей голове, которая прямо сейчас невыносимо болела. Ей очень хотелось ещё поспать, но нежданное появление гостей лишило её такой возможности.

«Что же с вами делать?» — устало подумала она.

Одинокая женская фигура стояла возле окна и смотрела куда-то вдаль. За окном шёл дождь, и тротуары практически скрылись под покровом воды. Крупные капли дождя стекали по стеклу, как и капли слез по её щекам, оставляя длинные мокрые дорожки.

Прошло два дня с момента исчезновения дочери, и по всем правилам она должна была обратиться в правоохранительные органы уже через сутки. Но она этого не сделала. Мало того, у неё было странное ощущение, что этого категорически нельзя делать. При этом в её душе жила твёрдая уверенность, что дочь вернётся.

Обязательно вернётся.

И она ждала.

Глава 4

Дмитрий решил пройтись по залу и прикинуть возможное место для расположения людей в зале, пока док продолжать бубнить своё «я друг» и «все хорошо». Объект вёл себя очень спокойно, не проявляя признаков агрессии, что давало надежду на то, что, перемещаясь по залу во время дежурств, можно будет практически вплотную приближаться к нему, да и в целом не придётся ютиться у входной двери. Он обвёл внимательным взглядом помещение. Оно было прямоугольной формы, просторным и хорошо освещенным за счёт окон вдоль стены.

Судя по всему, помещение по мере необходимости использовали в разных целях, так как столы и стулья были аккуратно сдвинуты вдоль стен, на одной из которых висел огромный телевизор для презентаций, а рядом стояла кафедра с микрофоном. Зал был очень красиво отделан в светло-бежевых тонах с лёгким, тонким, едва различимым рисунком на стенах, за счёт чего создавалась тёплая атмосфера во всём помещении, а льющийся из окон солнечный свет очень хорошо дополнял эту мягкость. С потолка свисали две большие и красивые люстры, обрамленные различными стеклянными висюльками, достойные висеть в каком-нибудь королевском дворце. Свисающий по окнам тюль с изысканным узором также красиво гармонировал со всеми деталями зала. И только обезображенное тело, стоящее в луже собственной крови, портило общее впечатление от помещения.

Дмитрий решил подойти к одному из стульев и сесть, чтобы посмотреть, возникнет ли какая-нибудь реакция или нет.

— Кэп, ты притомился, что ли? — подковырнул его Макс.

— Типа того. Иди сюда, тоже присядь. Док, хватит его уже заговаривать, он вас всё равно не понимает.

— А я вот с вами не соглашусь, Дмитрий Александрович. Мне как раз показалось, что Объект немного успокоился после моих слов, — сказал Зайцев.

— Да вы его просто достали своими шаманскими звуками, — отмахнулся Бартон.

— А мне вот интересно, господа, с чего вы взяли, что наш Объект это ОН? — вдруг хитро улыбаясь, спросил профессор.

— Э-э-э… Не понял, — протянул Макс, растеряно глядя на дока.

— Что вы имеете в виду, док? — насторожился Дмитрий.

— Я имею в виду, что наш Объект — это девочка! — торжественно провозгласил профессор.

Хорошо, что оба спецназовца в этот момент уже сидели на стульях, иначе падение было бы неминуемо, настолько огорошила их эта новость. Одно дело относиться к этому как к нечто и совсем другое, когда это начинает обрастать деталями.

— И как вы это поняли? — спросил Дмитрий.

— Сквозь порванные ткани видны внутренности, и мне удалось рассмотреть органы, которые могут принадлежать только женскому полу, — довольно умничал Зайцев.

— Вот те раз! Мне даже как-то неловко стало, что я хотел её убить, — завертелся на стуле Макс.

— А вот мне нисколько, — сурово прищурившись, произнес Дмитрий, рассматривая Объект ещё раз.

Ему почему-то казалось, что Объект выглядит немного по-другому, но не мог понять, что именно отличалось.

— Макс, тебе не кажется, что с Объектом произошли какие-то изменения? Как-то он не так выглядит по сравнению с прошлым разом?

— Да вроде нет. Всё такой же уродский. Вот только кровь бежать перестала.

Вот именно. Кровь перестала течь и даже капать.

— Док, давайте попробуем подойти немного поближе. Может, вы ещё что-то увидите.

— О, замечательно! — встрепенулся профессор.

— Двигаться всё так же медленно и реагировать на мои команды, — напомнил Бартон.

— Ну конечно же, — вздохнул Зайцев, сдерживая свои порывы.

Они подошли на расстояние четырёх метров от Объекта, и Бартон дал команду остановиться. Он помнил, что ребята смогли подойти поближе в прошлый раз, но он не стал рисковать здоровьем старика, которое наверняка не такое стойкое, как у его бойцов.

— Посмотрите внимательно, может, что-то ещё интересное обнаружите, кроме его пола. — Бартон намеренно продолжал нейтрально говорить об Объекте.

— А вы говорите, что кровь текла? Гм, хотя и так понятно — такая лужа, — сам с собой переговаривался профессор. — Гм-гм, весьма интересно, просто невероятно. Странно… — бормотал Зайцев.

— Док, хватит бубнить. Скажите внятно, что вы видите.

— Да, конечно, прошу прощения. Вижу удивительную вещь: после потери крови в таком количестве вены и артерии должны иметь дряблый вид, так как в них нет крови и давления. Но я отчётливо наблюдаю в нескольких местах абсолютно полные артерии с нормальным давлением. Если вы присмотритесь, то даже сможете увидеть, как кровь перекатывается по ним, циркулируя по телу.

— То есть… — подытожил Бартон

— Налицо явные признаки регенеративной способности.

— То есть Объект восстанавливается, — зло заключил Дмитрий.

— Именно так, — довольно подтвердил Зайцев.

— А вот это фигово! — включился Макс.

И Дмитрий был с ним полностью согласен. Он как раз надеялся, что Объект до конца истечёт кровью, совсем умрет и его можно будет ликвидировать. Но не тут-то было. Он точно не собирался умирать.

— Как такое возможно? — восхищенно бормотал профессор, плотнее придвигая очки к переносице. — Потрясающе! Удивительная способность, не правда ли?

— Док, вы извините, но я не особо разделяю ваш энтузиазм, — недовольно протянул майор. — Тем более учитывая тот факт, что эта регенерация произошла буквально за несколько часов нашего отсутствия.

— Это ещё больше делает происходящее потрясающим, — восхищался ученый. — Ведь после таких повреждений и потери крови невозможно восстановиться. А вот у неё это получается. Невероятно!

«Сколько ещё раз мне придётся начинать всё сначала?» — горько подумала она.

По настроению гостей она поняла, что они изумлены её живучестью и намерением вернуться в нормальное человеческое состояние. В голове у Зелёного буквально роем кружились многочисленные любопытства на её счёт: «Откуда она? Слышит их или нет? Какие намерения? Больно ей или нет?» и так далее. Эти любопытства хаотично носились в его голове, наскакивая друг на друга, кувыркались и дальше неслись, не находя ответа на свои вопросы.

«Да, Разноцветный, я собираюсь вернуть себе прежнюю форму, нравится тебе это или нет», — подумала она, гладя на взъерошенного субъекта, взиравшего на неё отнюдь не с добрыми чувствами.

Его тепловая энергия сейчас выглядела на нём как дикобраз с разноцветными иглами, настолько он был весь недоволен и зол.

Она дала себе слово, что вернётся к нормальной, счастливой, полноценной жизни. И она всегда возвращалась к ней, так как её слово было тверже камня. Но этот раз был самый худший, и только опыт прошлой жизни помогал ей стойко переносить эту непрекращающуюся боль, и не умереть от неё прямо сейчас…

— Верховный, Вновьприбывшая покинула Хранилище тел вместе со своим физическим телом, — доложил Сопровождающий, после того как провёл Вновьприбывшую в её жилище и оставил там.

— Пусть. Она не первая, кто не хотел оставлять своё тело. Довольно скоро она оставит его. Притяжение нашего мира слишком велико для физических оболочек, и она не сможет долго носить эту тяжелую и бесполезную для нашего мира груду мышц. Их расставание неизбежно, как это произошло с остальными. У неё просто не хватит сил поддерживать своё тело в жизнеспособном состоянии, чтобы оно функционировало нормально, — подытожил Верховный.

О, как же он ошибался!..

Ей удалось привести в норму своё тело в прошлый раз. И она собирается это сделать и во второй раз.

Без вариантов.

В этот момент память выскользнула из своего убежища и прошептала ей, что это был далеко не первый и не второй раз, когда ей приходилось сражаться за нормальное физическое существование, и ускользнула опять в свои лабиринты.

Она обречённо поникла, заранее предвидя, сколько усилий и боли ей придётся пережить, прежде чем её тело вернётся к жизни, и на неё накатило беспредельное отчаяние. Но дороги назад нет. Она сама выбрала этот путь, а значит, никто не услышит от неё ни стона, ни нытья, ни жалости к себе. Да и некогда ей нюни распускать — сейчас её главная задача восстановить своё тело до последней, самой маленькой родинки. И именно этим она и займется, как только убедится, что пришедшие субъекты ей не угрожают.

— Я предлагаю понемногу начать обустраиваться: вынести ненужную мебель и принести ваши диваны, — произнес Дмитрий, придя в себя от всех новостей об Объекте. — Док, определитесь, что именно и сколько вам понадобится из имеющейся мебели, остальное мы вынесем.

— Ох, не так быстро, Дмитрий Александрович. Я так увлекся, что сейчас немного растерян, — засуетился профессор. — Так-с. Вот эти несколько столов мне точно нужны, так как нужно будет куда-то поставить мое оборудование для наблюдений. Стулья на ваше усмотрение — лично мне нужен всего один.

— Понял. Теперь следующее. Я и Макс будем сейчас выносить и заносить мебель. То есть, другими словами, мы будем время от времени покидать помещение. Поэтому оставляю вам свою рацию на непредвиденный случай. Если что-то вдруг изменится замрите и вызовите нас по рации. Если будет возможность бежать — бегите. Вам всё понятно? — разжевывая, как пятилетнему малышу, спросил Бартон.

— Э-э-э, я… Думаю, да, — ответил профессор, теряясь между всеми своими мыслями.

— Не спускайте с неё глаз, — подшутил над ним Макс, и они начали выносить лишнюю мебель, перемещая её в самое начало этажа, где стояли дежурные, никого не пропуская.

Туда же дополнительно были вызваны люди, чтобы всё унести оттуда. Точно таким же образом были принесены диваны и кресла — сначала ребята дотащили их до входа на перекрытый этаж, а дальше спецназовцы сами перемещали их в зал. Каждый раз, когда Дмитрий возвращался в зал, он заставал неизменную картину: профессор сидел на стуле напротив Объекта и быстро что-то записывал в своём ноутбуке. Дмитрий отметил, что, несмотря на его увлечённость Объектом, Зайцев не терял благоразумия и сидел от него на расстоянии четырёх метров. Перестановка у них заняла около двух часов, и всё это время док не отрывался от своего компьютера, лишь время от времени поднимая голову, чтобы потом записать новое наблюдение.

— Док, как там Яшка? Вы со своей новой игрушкой совсем про него забыли, — проворчал Макс.

— Ничего подобного. Я всё держу под контролем. В данный момент Яшка спит, можете сами взглянуть, — предложил профессор, и Макс, естественно, так и сделал.

— Вы со стула вообще вставали или совсем приросли к нему? — поддел дока Дмитрий.

— Разумеется. Мне нужно было сделать один телефонный звонок по поводу оборудования, которое мне здесь необходимо, и я на всякий случай решил отойти в дальний угол, чтобы не нервировать Объект.

— А вы продуманный, — похвалил профессора Макс.

— Предусмотрительный, — поправил его Зайцев и опять уткнулся в свой ноутбук. — Но, признаться, это было лишним, так как здесь часто звонит внутренний телефон и Объект на него спокойно реагирует. Чего нельзя сказать обо мне, — рассерженно сказал профессор, и в подтверждение его слов снова зазвонил внутренний телефон. — Ну вот, опять! — раздражённо воскликнул ученый.

— Я отвечу, — сказал Макс.

На том конце провода пытались узнать, в связи с чем перекрыт этаж и они не могут воспользоваться конкретным помещением. На что Макс коротко ответил, что ведутся технические работы, и положил трубку.

— Кто-то приедет ещё из ваших? — спросил Дмитрий, обращаясь к ученому.

— Я немного поразмыслил и решил не привлекать больше никого к этому делу. Слишком большая секретность и слишком велика вероятность, что мои ассистенты не смогут держать язык за зубами, учитывая уникальность происходящего, — ответил он.

— То есть если коротко, то ваш ответ «нет», — ухмыльнулся Бартон.

— Совершенно верно, — не поддавшись на провокацию, ответил профессор. — Дмитрий Александрович, позвольте уточнить, заметили ли вы в первое ваше посещение серебристые отблески на руках Объекта?

— Что за отблески? — встрепенулся Бартон.

— Мне они непонятны, и я пока не могу найти им объяснения. Взгляните вон туда, пожалуйста, — сказал профессор, указывая на левую руку Объекта, на которую в данный момент попадало больше всего солнечного света. — В части между кистью и локтем в нескольких местах что-то поблескивает с характерным серебристым оттенком.

Приглядевшись и повертевшись, Дмитрий действительно их увидел. Они были глубоко посажены и проблескивали прямо из остатков разорванных мышц. То есть если предположить полную регенерацию со всеми слоями кожи, то этих серебристых отблесков, в принципе, не будет видно.

— И на правой руке, заметьте, то же самое. Причем я визуально исследовал очень внимательно — эти серебристые отблески имеются только на руках и только в части между кистью и локтем.

— Ну, час от часу не легче, — простонал Бартон. С него на сегодня хватило сюрпризов и открытий. — Да что ж ты за уродина такая?! — начал было выходить из себя Дмитрий. — Так, всё, с меня хватит этой чертовщины на сегодня. Кто-нибудь хочет есть?

Как оказалось, голодными были все. День уже шёл совсем к вечеру, а они только сейчас вспомнили о еде. Макс сбегал в местную столовую и принес всякой всячины, чтобы немного подкрепиться.

— Надо сказать, чтобы нам сюда ещё и холодильник привезли, — промычал Макс, прожевывая бутерброд.

— Угу. А ещё душевую кабину, кровать, домашний кинотеатр и компьютерные игры, — усмехнулся Дмитрий, делая телефонный звонок, чтобы заказать оградительный периметр для Объекта.

И с этой минуты мужчины просто не знали, чем себя занять. Кроме дока, разумеется. Тот детально описывал каждый миллиметр тела Объекта, ходя вокруг него кругами, что-то бормоча, приговаривая, потирая бородку. Так могло бы продолжаться бесконечно, пока Дмитрий не настоял на том, что ему уже пора домой.

После ухода профессора спецназовцам и вовсе скучно стало. Пока с ними находился профессор, они хоть как-то могли отвлечься, подшучивая над ним, и таким образом занимали себя. На улице совсем стемнело, город понемногу засыпал.

— Ты не против, если я первым подежурю до трёх ночи, а ты потом с трёх до восьми? — спросил Дмитрий. — Я хочу потом остаться ещё с ребятами на день, — добавил он.

— Да нет, конечно, — ответил добродушный Макс. — Но чур я сплю вон на том диване возле правой стены.

— Ладно.

Было решено не выключать свет, так как Объект и днём не совсем радовал глаз, а ночью так и вовсе нагонял жуть неимоверную. И так потянулась первая из многих бесконечных и скучных ночей. Объект вёл себя тихо, даже не чувствовалось, что он вообще здесь. Когда они только пришли, то явно ощущали наполненность зала, так как ОНО как-то невидимо циркулировало по комнате, но сейчас в зале было просто пусто. «Может, всё-таки умер?» — с надеждой подумал Бартон, слушая посапывание Макса. Голова немного гудела, правда, он не понимал от чего именно — то ли из-за утренней стычки, то ли из-за бесконечных звонков с вопросами, почему перекрыли этаж и когда закончатся технические работы. Под конец дня всех троих уже просто подбрасывало от каждого звонка.

В три часа ночи Макс его сменил, как и договаривались, и Дмитрий спокойно проспал почти до восьми утра. Это «почти» случилось из-за неугомонного профессора, который в 7:45 уже нарисовался и деловито раскладывал что-то на столах, чем разбудил Бартона раньше на целых пятнадцать минут, из-за чего тот был крайне недоволен. В его профессии каждая минута сна была очень дорога. Правда, вскоре на смену пришли Влад и Стас, так что просыпаться всё равно пришлось.

— Мне помнится, сегодня должны были прийти Влад и Игорь, — заметил Дмитрий.

— Игорь позвонил, просил подменить его. Там у него с сыном что-то совсем плохо, — ответил Стас.

Мужчины были в курсе ситуации Игоря с маленьким сынишкой. У того была острая форма лейкемии, и родители уже давно бились за жизнь сына, но пока результаты были неутешительные. Напарники без вопросов и безвозмездно дали столько денег, сколько нужно было на дорогостоящее лечение, хотя Игорь и сам зарабатывал неплохо, но это всё, что они могли сделать, чтобы хоть как-то помочь своему другу и напарнику.

— Понятно, — ответил Дмитрий, попутно оценивая обстановку в зале. — Я так понимаю, никаких происшествий не было, — больше утверждая, чем спрашивая, произнес Бартон, обращаясь к Максу.

— Всё было тихо и спокойно. К утру я, правда, понял, что в следующее дежурство помру со скуки. Док, вы могли бы мне послезавтра оставить свой комп, который следит за Яшкой?

— Гм-гм, нет, не думаю.

— Вот облом, — заныл Макс. — Вот за ним я бы точно не устал наблюдать. Такой забавный…

— Что за док и что за Яшка? — перебил его Влад, глядя прямо на профессора, вопросительно приподнимая бровь.

Дмитрий их быстро познакомил друг с другом и с Яшкой, объяснив что к чему.

— Всё ясно, — заулыбался Влад, глядя на Макса. — Не замечал раньше за тобой такой тяги к братьям нашим меньшим.

— А что с Объектом? Как-то он не так выглядит. Или это из-за солнечного света? — подал голос Стас.

— Объект регенерирует, — глядя в сторону последнего, задумчиво ответил Дмитрий. — Док может объяснить подробнее. А в целом потери крови больше нет. По визуальному наблюдению можно сказать, что самочувствие Объекта гораздо лучше, чем его внешний вид.

— А ещё это женщина и внутри рук у неё что-то поблескивает, — встрял Макс.

У парней как по команде отвисли челюсти.

— Все подробности можете спросить у дока, — быстро сказал Дмитрий, предупреждая шквал вопросов от них. — При условии, что сможете оторвать его от своих записей, — добавил он, глядя, как Зайцев, уже забыв об их присутствии, занялся своими делами.

— Ладно, и чем тут заниматься? — спросил Стас у Макса, первым придя в себя.

— А черт его знает. Вчера было хоть какое-то занятие: мебель таскали, обустраивались. Такого чисто нудного дежурства было часов по пять на каждого. Я как представлю себе сутки такой нудятины и дальше… — Он выразительно закатил глаза, показывая, что лучше удавится. — Одному доку занятно. Для него тут неисчерпаемый кладезь исследований и наблюдений. Глянь, вон воды ему некогда выпить. А мне, чтоб я со скуки не помер, комп с Яшкой оставить не хочет…

— Ладно, хватит ныть, иди давай домой собирайся, — оборвал его Дмитрий. — Я пойду с тобой, там столбы для ограждения привезли. Хочу периметр вокруг Объекта установить.

Ограждение представляло собой устойчивые переносные столбики, внутри которых была гибкая тканевая лента, которая являлась ограждающим элементом. Лента вытягивалась из одной стойки и закреплялась на другой с помощью специального механизма — кассеты, что позволяло создать любую форму ограждения. Чаще всего их использовали в музеях или на выставках. В данном случае Бартон планировал оградить Объект вокруг, чтобы создать чёткую границу, до которой можно приближаться без риска для жизни.

— Я хотел бы вам помочь, Дмитрий Александрович, — вызвался док, заметив Дмитрия, вошедшего с охапкой столбиков для ограждения.

— Нет.

— Но это же возможность подойти поближе, — застонал профессор.

— Именно поэтому — нет! — отрезал Бартон, направляясь в сторону Объекта.

Нервозность Объекта он почувствовал по мере приближения к «четырёхметровому рубежу» и начал постепенно замедлять темп. Перейдя «рубеж», сделал два шага и остановился, давая Объекту привыкнуть к нему. Выждав немного, он начал устанавливать столбики и прикреплять ленты. Дмитрий старался двигаться плавно и не торопясь, затылком чувствуя, как за ним пристально и недовольно следят. Оказавшись за спиной у Объекта, он, помимо недовольства, почувствовал явное напряжение с его стороны и пробуждающуюся угрозу.

— Остынь, — ворчал он, продолжая при этом методично устанавливать ограждение. — Для тебя же стараюсь. Чтоб не бесилась каждый раз, когда подходят ближе, чем нужно.

«Он что, думает, это ему поможет?» — размышляла она, неотрывно следя за каждым движением и вздохом Разноцветного.

«Начнешь зарываться, и тебя не спасут никакие ограждения», — предупредила она, хотя знала, что он её не слышит.

Да и как можно вообразить, что её можно чем-то остановить, если она решит предпринять какие-то действия? Конечно, физически её тело было сейчас вне игры, и с ним вряд ли сейчас можно сварить какую-то кашу, но зато ей удалось сохранить способность к эфирности, что несказанно её радовало. Впервые она узнала о своей способности к эфирности в день своего прибытия в Анталару. И этот день ей не забыть никогда…

— Приветствую тебя, Вновьприбывшая!

Она резко повернулась то ли на звук, то ли на мысль и обомлела — недалеко от неё стоял не то человек, не то дух. Вид у него был совсем человеческий, но как будто немного просвечивался насквозь.

— Приветствую тебя, Вновьприбывшая! — повторил прозрачный человек, не шевеля губами. Но как же она его тогда слышала?

— Кто ты? — в панике от дурного предчувствия спросила она.

— Я — Сопровождающий.

И эта информация ей абсолютно ничего не дала. Она решила попробовать по-другому.

— Где я?

— В Анталаре — в мире, существующим параллельно с человеческим, откуда ты сейчас прибыла.

Постепенно смысл сказанного доходил до её сознания. От ужаса и шока её буквально парализовало, и она не могла произнести ни звука. Она боялась шевелиться, боялась дышать, боялась даже думать. Она только смотрела на него широко раскрытыми от ужаса глазами и ждала. Сама не знала чего, но ждала, понимая, что он здесь с какой-то целью.

— Тебе нечего бояться, Вновьприбывшая, — поняв её состояние, произнес Сопровождающий. — Я здесь для того, чтобы провести тебя к твоему новому жилищу в твоем новом мире. Добро пожаловать! — закончил он.

Добро пожаловать?!

Паника бешеным вихрем кружилась в её голове, но она жёстко взяла себя в руки и попыталась трезво оценить ситуацию. Никаких эмоций, ничего. Только трезвая голова. «Холодный ум и горячее сердце. Холодный ум и горячее сердце», — повторяла она как мантру мамины слова, которые с самого детства помогали ей в тяжелых ситуациях.

Сопровождающий был крайне удивлен поведением Вновьприбывшей — она не кричала, не металась, не сопротивлялась. Такое было впервые за время его службы в качестве сопровождающего.

— Как тебя зовут? — нарушил он первым тишину.

Но Вновьприбывшая продолжала неотрывно смотреть на него и хранить молчание.

— Пойдем со мной, я провожу тебя.

— Теперь я буду жить в этом мире? — наконец решилась она задать один из многочисленных вопросов

— Да. Анталара теперь твой новый дом. Пойдем.

Она наконец смогла прийти в себя настолько, чтобы рассуждать здраво. И пришла к выводу, что вариантов у неё, собственно, немного, кроме того что предлагал прозрачный мужчина. И она решила пойти с ним. А дальше она разберется. Она всегда во всём разбиралась. Первым пунктом она поставила себе задачу разузнать, как можно вернуться обратно, в человеческий мир. Но это потом. Сейчас нужно освоиться. Выработав предварительный план действий, она почувствовала, что ей стало намного легче. Она всегда любила иметь план. Даже если ничего не планировалось, то это тоже изначально было запланировано, чтобы ничего не планировать.

Она поднялась и пошла. И сразу почувствовала неладное. Во-первых, слишком лёгко и невесомо она себя ощущала, а во-вторых, она как будто плыла по воздуху, хотя вроде как передвигала ногами. Что за черт?! Она резко оглянулась назад и чуть не закричала от ужаса — позади неё лежало её собственное тело, распростершись среди тысячи других.

— Пусть это не тревожит тебя. Это твое эфирное тело отделилось от твоей физической оболочки.

— Что?! И меня это не должно тревожить?!! Что это за место?!!

— Это Хранилище тел. Притяжение нашего мира слишком велико для материальных тел, поэтому мы оставляем их здесь на хранение. Вдобавок ко всему они не очень пригодны для нашего эфирного мира и в основном больше мешают, чем помогают привыкнуть к новой жизни.

Нет, нет, нет, нет и ещё тысячу раз нет!!! У неё кровь в жилах застыла от страшной картины, открывшейся её взору: огромных размеров помещение, больше похожее на грот в скале, сплошь заваленное человеческими телами, лежащими в жутком беспорядке друг на друге. И все они были невероятно уродливыми, сморщившимися и высохшими от времени. Нет, нет, нет — она не оставит его здесь! Она не оставит себя здесь! Она готова временно смириться с тем, что находится черт-те где, но не с тем, что ей придётся оставить своё тело. Она, не раздумывая, юркнула обратно в свою оболочку и попыталась встать.

Ох, ничего себе! Рука была просто неподъемной.

Сопровождающий наблюдал за тщетными попытками Вновьприбывшей поднять своё тело.

— Оставь его. Ты не сможешь с ним полноценно жить, — произнес он, пытаясь её вразумить.

«А вот это ты зря сказал, приятель!» — рассвирепела она, наполнившись холодной и яростной решимостью поднять своё тело и идти, куда он там предлагал. Ей категорически нельзя было говорить, что она чего-то не может. У неё была просто патологическая ненависть к слову «не могу». Она могла всё. И это не обсуждалось. Именно поэтому через полчаса ей удалось наконец выйти из Хранилища, а ещё через несколько часов — добраться до своего нового дома…

Она могла всё. И это был один из девизов её жизни. Она пока не помнила, откуда у неё такая неприязнь к слову «не могу», но она точно помнила, что эта ненависть неспроста. В данный момент в её памяти охотно всплывали воспоминания из жизни в Анталаре, но предшествующая ей человеческая жизнь пока была под крепким замком. Пока. Потом всё вернётся. Непременно. Сейчас же её больше занимал Разноцветный, снующий вокруг и что-то приговаривающий себе под нос.

«А он ничего себе такой — симпатичный», — подумала она вдруг, разглядывая его разноцветный тепловой силуэт. От него исходили спокойствие, уверенность, твёрдость и сила.

«Дес рангила, рангила; дес мера рангила», — неожиданно запела в её голове какая-то очень мелодичная песня на неизвестном языке, который по звукам отличался от её родного. Она заметила, что в её памяти появляются какие-то обрывки несвязной информации, но она пока не понимала их смысл. То были человеческие воспоминания, но они были так глубоко, что ей придётся потрудиться, чтобы в конце концов придать смысл появляющимся деталям. А пока нужно проследить, чтобы Разноцветный со своими дружками не делали глупостей.

— Ну, круто! Прямо как в музее. Даже экспонат есть. Осталось табличку повесить «Руками не трогать!», — хмуро пробурчал Бартон, глядя на обозначенный периметр и Объект в центре его.

— Означает ли это, Дмитрий Александрович, что я могу подходить вплотную к данному ограждению? — с надеждой спросил док.

— Да.

— Слава Господу! Это же на целый метр ближе! — воздавал хвалу небесам ученый.

Влад послал Дмитрию красноречивый взгляд, в котором явственно читалось его мнение об умственных способностях профессора. Очевидно, что Зайцев вообще не понимал грозящей ему опасности и сам, что называется, лез в клетку с тигром.

— А Объект весьма симпатичный, судя по исходным идеальным параметрам, — между тем продолжал трещать профессор.

— Очень, — съязвил Бартон. — Буквально глаз не оторвать.

— Угу. Красивая, как живот навыворот, — поддакнул Стас, разглядывая человеческое тело внутри периметра, больше похожее на отбивную или фарш.

Все присутствующие буквально согнулись от хохота, что немного разрядило враждебную обстановку.

«А у князя жёнка есть, что не можно глаз отвесть: днём свет божий затмевает, ночью землю освещает; месяц под косой блестит, а во лбу звезда горит», — чей-то тёплый и старческий голос пропел в её памяти.

Ей по-прежнему ни о чём не говорило то, что внезапно появлялось в её сознании. Её память просто отреагировала на звуки, издаваемые людьми, и выдала что-то похожее на них из прошлой жизни, слишком потрёпанная, чтобы выдавать ещё и их смысл. Убедившись, что всё спокойно, она наконец решила вплотную взяться за процесс восстановления, почувствовав, что выспалась и немного отдохнула от чудовищного путешествия домой.

«Давай посмотрим, какая предстоит работа», — сказала она сама себе, юркнув в глубины своего тела, чтобы тщательно всё оценить.

— Нет, вы замечаете этот удивительный контраст, когда она здесь и когда уходит? — изумлялся профессор и тут же уткнулся в ноутбук, чтобы это записать.

— Да, просто небывалый восторг, — проворчал Стас, идя к телефону, чтобы в очередной раз ответить про технические работы. Взяв трубку, он чётко и громко произнес на украинском языке:

— Абонент знаходыться поза зоною доступу, — и выдернул шнур у телефона.

«И такая дребедень целый день. То тюлень позвонит, то олень», — вспоминался ей стишок Корнея Чуковского «Телефон», каждый раз, когда в зале раздавался звонок.

Она облегченно вздохнула, когда Голубой отключил аппарат и в зале установилась благословенная тишина. Наконец-то ничто не будет отвлекать её от самого важного процесса — вернуть себя к жизни.

После этого для спецназовцев потянулись бесконечно скучные и однообразные дни, плавно перетекающие в такие же унылые и безотрадные ночи.

Неделя тянулась за неделей, а ситуация с Объектом не менялась, кроме того что понемногу начинали восстанавливаться мышечные ткани. Время от времени они чувствовали её присутствие, но оно было таким коротким, что они думали, будто им это уже мерещится от скуки.

За это время им привезли холодильник — это Славик настоял, так как ему, дамскому угоднику, видите ли, для поддержания хорошей формы непременно нужно выпивать стакан кефира перед самым сном, и ввиду того, что ночью ему его брать негде, было решено организовать холодильник прямо в зал. Спецназовцы уже с закрытыми глазами могли отгадать все сканворды и кроссворды, переиграли во все игры, отгадали все карточки в игре «Данетки», просмотрели кучу фильмов и перечитали ворох газет и журналов. Их деятельный и кипящий мозг просто умирал от бездействия. Ситуацию иногда спасал док со своими дурацкими экспериментами с целью спровоцировать Объект и вывести его на контакт. Он просил бойцов то походить по залу туда-сюда, то поприседать, то слегка пробежаться, то произносить какие-то звуки, одному ему ведомые. В общем, занятие было хоть и дурацким, но оно хоть как-то спасало положение. И только Бартон не принимал участие в профессорских игрищах, всем своим видом давая понять, что сюда его загнали исключительно верность и преданность Родине, а не страсть к исследованию разных уродов.

И так продолжалось бесконечные три недели.

Глава 5

«Что-то чересчур спокойно», — отметила она, вынырнув на поверхность, отвлекшись от регенерации спинных мышц.

Она не замечала, как идёт время и сколько прошло дней, увлекшись лечением своего организма. И лишь время от времени она отрывалась от своего занятия, чтобы проверить обстановку снаружи, а потом погружалась обратно в процесс реабилитации.

Так, вот здесь подтянуть, здесь нарастить чуть больше, а здесь упругости мало, — и вот так протекали её дни. Она создавала точную копию своего тела, таким, каким оно было в Анталаре перед самым возвращением домой, так как не имела ни малейшего понятия, каким оно было до прибытия туда. Но судя по тому, что все жители Анталары сохранили обычный человеческий вид, несмотря на эфирность, то, значит, и её человеческий облик точно такой же, какой она имела здесь раньше. Этот размеренный и неторопливый ритм напомнил ей первые дни в Анталаре, когда ей пришлось осваиваться с её новым миром…

…Она не знала, сколько времени пролежала на полу в своём жилище после утомительного и изматывающего перехода от Хранилища тел. Она была абсолютно обессилена и измождена.

«Что же делать?» — впадая в отчаяние, подумала она.

Тяжесть её тела, без преувеличения, была действительно неподъемной. Сейчас у неё получилось, у неё хватило сил, но чего она добилась? Она лежит на полу полумертвая, практически парализованная под действием тяжести собственного веса, абсолютно разбита и несчастна. Это не совсем то, чего она для себя всегда хотела и добивалась. В её голове было много всяких правил, девизов и установок, но все они служили одной-единственной цели — Быть Счастливой! И любое её действие, любое решение всегда предварительно проходило экзамен на предмет, сделает это её счастливой или нет. И если после анализа выявлялся хоть малейший риск для её счастливой жизни, то это решение или действие без сожаления отметалось.

Конкретно в данный момент она лежала и думала, к чему её приведёт решение забрать своё тело с собой. На сегодняшний день оно ей мешало приспособиться и адаптироваться к здешним условиям, плюс ко всему вызывало сильные физические перегрузки и, как следствие, боль во всём теле. То есть сейчас она несчастна. Но если она планирует вернуться, то тело должно быть сохранено и находиться в нормальной форме. Её передёрнуло от воспоминаний о Хранилище тел с его жуткими высохшими туловищами. Ещё не зная местных порядков и законов, она понимала, что без тела вернуться домой она не сможет. Ну, или сможет, но не станет частью нормальной жизни, так как будет просто как дух летать среди людей.

Нет, нет, нет, нет — желание жить нормальной и полноценной жизнью среди людей всегда было её второй глобальной целью. И точка. Этот вопрос был решен однажды, и больше она к нему не возвращается.

Переведя дух, она решила ознакомиться со своим новым жилищем и осмотреться за его пределами. Обводя взглядом своё временное пристанище, она цинично думала: «Надо же какая щедрость — выдернули меня из привычного мира, но обеспечили жильем».

Перед уходом Сопровождающий сказал, что она может придать своему дому любую форму и любой размер, если пожелает. Именно этим она сейчас и намерена заняться — приведёт в порядок мысли, чем-то себя отвлечёт, чтобы не сойти с ума от перемен в её жизни, и заодно «построит» свой дом.

Правда, для этого занятия ей придётся воспользоваться своим эфирным состоянием, ну да, один разочек можно, — убеждала она себя. Но только один.

И она изящно выскользнула из своего тела и плавно поплыла, кружась и наслаждаясь небывалой лёгкостью и чувством свободы. Вот это да! Непередаваемые ощущения! Она покружилась ещё какое-то время, чтобы сполна насладиться ими перед возвращением в своё тело.

«Ну всё, хватит, пора браться за дело», — скомандовала она себе и принялась исследовать жилище.

В данный момент её дом, светло-голубого оттенка, напоминал большой шатер без комнат и коридоров. Дотронувшись указательным пальцем до одной из стен, она почувствовала, как он мягко погружается туда, а вместе с тем немного изменилась форма стены — появилось небольшое углубление. Теперь понятно, как она сможет переделать дом на своё усмотрение. Ну а теперь можно выйти наружу.

Она осторожно и крадучись высунула свой острый носик из своего убежища и огляделась по сторонам.

По пути сюда она не замечала абсолютно ничего вокруг, так как была занята передвижением своих ног, поэтому она была совершенно не готова к тому, что предстало её взору. Она была крайне воинственно настроена, и представшая перед ней залитая солнцем ярко-зелёная мирная долина никак не вязалась с её боевым духом. Всё поселение было огорожено полупрозрачной дымкой, доходящей примерно до пояса, которая отделяла его от первозданной природы, от вида которой захватило дух. Два холма очень живописно обрамляли её с двух сторон, защищая от посторонних глаз. С одного из холмов стекал небольшой водопад, который растекался по всей долине в различных направлениях. Долина утопала в красивых и причудливых растениях, которые искрились и переливались всеми оттенками зелёного, увенчанные во многих местах бутонами диковинных цветов всех оттенков радуги. Дополняли это мягкие и размеренные звуки природы: спокойное журчание ручьев, веселое пение птиц, шелковистый шелест листвы. Всё это вместе завораживало, успокаивало и уводило её мысли куда-то далеко от произошедшего с ней.

Э нет, так не пойдёт. Она не собирается ни на минуту забывать то, что с ней случилось, и не намерена оставить идею выяснить возможные пути возвращения домой.

Ладно, хватит глазеть, пора заняться делом. Собравшись с духом, она вышла наружу и оглядела свой дом и прилегающую территорию целиком. Внешне он был таким же, как и изнутри, бледно-голубого цвета, с рыхловатой структурой, ассоциирующейся с большим, плотным и пушистым облаком. Он и выглядел так, как будто кто-то отщипнул комочек летнего облачка и положил на зелёную траву. Собственно, так выглядела вся долина, в которой то здесь, то там лежали пушистые облака разных форм и размеров. Судя по тому, что она видела, народ здесь не проявлял особой изобретательности и создавал дома, подобные человеческим — с крышами, окнами, башенками, круглые, прямоугольные… А вот какой же сделать ей, мрачно размышляла она.

Где-то справа она услышала шорох и мгновенно насторожилась, внутренне зарычав на непрошеных гостей, если это они. Она и в обычной жизни не любила чужаков в своём доме и никогда никого туда не приводила, охраняя свой безопасный мирок от чужих глаз. Мама часто сравнивала её с собакой, не столько из-за того, что она родилась в год Собаки, сколько из-за того, что она была верной, преданной и охраняющей своё добро от других. Эти мысли и определили внешний дизайн её дома. Немного покрутив в голове, как это должно быть, она принялась лепить свой новый дом. Подбить тут, вытянуть там, пригладить здесь и — вуаля! — готово. На лужайке, обрамленной цветами, полукругом лежала огромного вида немецкая овчарка, слегка настороженно склонившая голову на передние лапы и смотрящая угрожающим взглядом.

«Я — молодец», — похвалила она себя, страшно довольная результатом, описывая круги вокруг нового дома. Ещё вот немного ушки вытянуть, чтобы более грозно смотрелось и всё. Удовлетворенная результатом, она присела на валун рядом с домом, чтобы перевести дух. Открывающиеся виды очаровывали её и буквально притягивали к себе. У неё буквально зачесались эфирные пятки от нестерпимого желания пойти туда, за пределы поселения, и исследовать каждый куст, камень и ручей своими ногами. Это желание вернуло её к тому, что её тело сейчас беспомощно лежит внутри дома.

Она обязательно всё исследует, везде пройдёт, все ручьи померяет, на все деревья залезет и на все горы подымется. Но всё это она сделает только будучи в своём теле…

— Я с тебя фигею! — выпалил Влад, наблюдая, как Макс не сводит глаз с хомяка Яшки.

На лице крепкого спецназовца млела довольная улыбка, и казалось, на земле нет счастливее человека. А всё дело было в том, что от скуки Макс совсем затерроризировал профессора просьбами показать ему Яшку на мониторе, чем отвлекал Зайцева от работы, занимал его ноутбук и тем самым доводил ученого до белого каления. Такое положение вещей было категорически неприемлемо для ученого, и он пошёл на крайние меры — принес Яшку в здание правительства и торжественно вручил его Максу.

— Сардин, мне даже как-то стыдно за тебя, — с ленцой произнес Дмитрий, уютно расположившись в одном из кресел. — Ты бы хоть выражение лица поменял на более серьёзное.

На что Макс только отмахнулся. На самом деле страсть Макса существенно скрашивала унылое однообразие и разбавляла ежедневную скуку их дежурств. Но, несмотря на это, Дмитрий не упускал случая поддеть его каждый раз, когда речь заходила о Яшке, просто ради уже собственного развлечения.

— Такой пушистик, — млел Макс, поглаживая грызуна кончиком пальца.

— Фу, Макс! Не могу стоять с тобой рядом! Мычишь над ним, как собачьей петрушки наелся, — морщился Стас, брезгливо передергивая плечами.

— А вот мне нравится, очень симпатичный хомяк, — улыбаясь, поддержал Макса Славик, наблюдая за тем, как Яшка забавно умывает лапками мордочку.

— И совсем нас не боится, — удивлялся Игорь, слегка постукивая по прутьям клетки, чтобы привлечь внимание Яшки.

Спецназовцы уже давно нарушили порядок дежурств и приходили кто когда захочет. Дмитрий не настаивал на соблюдении изначального плана дежурств, главное, чтобы ночью и днём было не меньше двоих. Но ребята часто от нечего делать приходили и не в свои смены, как, например, сегодня, выполняя архиважное задание — знакомились с Яшкой.

— Его бы твоему Никитке дать, он бы быстро нашёл с ним общий язык, — пошутил Дмитрий, имея в виду шестилетнего сына Игоря.

— Да, это точно, — грустно улыбнулся тот в ответ.

— Да ещё чего! Твоему пацану вообще страшно Яшку в руки доверить! — вскинулся Макс. — Он ему либо усы оторвет, либо лапы повыворачивает, либо уши повыкручивает. — Макс даже поежился от такой картины, чем вызвал новый шквал шуток в свою сторону из-за чрезмерной заботы о Яшке.

Игорь тепло улыбнулся, благодарный напарникам за то, что они продолжают говорить о его сынишке так, как будто ничего не произошло, словно тяжелая болезнь и не терзала его маленький организм. Никита уже давно не был тем озорным малышом, каким его описал Макс, но парни ни на минуту не допускали мысли, что Никитка не поправится, и потому упорно в общих разговорах игнорировали факт его болезни. И несмотря на ворчание Макса, он знал, что на самом деле они все как один обожали его сына и души в нём не чаяли. И Дима был прав — Яшка понравился бы его сыну. Хомячок был удивительно хорошенький, с красивым бежевым окрасом с редкими белыми пятнами. Чёрные глазки-бусинки трогательно смотрели на огромных мужчин, а розовый носик забавно двигался, знакомясь с их запахом.

— Док, вы же его оставите здесь? — с надеждой спросил Макс.

— Именно это я и планировал. Но вы, мой дорогой друг, должны мне пообещать не донимать меня больше и не мешать моей работе, — сказал профессор.

— Тоже мне работа — пялиться в микроскоп и строчить целыми днями, — фыркнул Макс.

— Во-первых, это не микроскоп, а специальный прибор, позволяющий многократно увеличивать изображение. А во-вторых, именно он позволяет мне получать новые данные об Объекте, которые не видны невооружённым взглядом, — поучал Зайцев.

— И что вы там нового обнаружили? — ехидно спросил Славик, поглаживая Яшку между ушками.

— А вот что. Наш Объект обрастает мышечной массой, и кости уже совсем не видны, — важничал ученый.

— Ну, это мы и без вашей чудо-машины видим, — усмехнулся Игорь, забавляясь постоянными перепалками напарников с профессором.

— Верно. А есть то, чего вы не видите. Например, то, что крошечных серебристых вкраплений, которые мы видели в самый первый день, стало значительно больше, и все они сосредоточены исключительно между кистью и локтем и только с внешней стороны руки, — важно сообщил профессор.

— А вот это интересно, — произнес Дмитрий, слегка поддавшись вперед.

— А кроме того, — сел на своего любимого конька профессор, упиваясь собственной значимостью, — появилось кое-что новое — золотистые крапинки! — И после этих слов Зайцев сделал многозначительную паузу.

— И что нам это даёт? — спросил Дмитрий больше себя, чем других.

— Да ни черта не даёт, — отмахнулся Стас. — Как ни понимали ничего, так и не понимаем.

— Но примечательно то, что серебристые крапинки расположены в самой глубине её тканей и только на руках, а золотистые появляются совсем на поверхности и в разных частях тела. С каждым днём их тоже становится всё больше, но все они располагаются ближе к верхним покровам, — продолжал док, уйдя в себя.

— Да что за штука тут у нас стоит? — напрягся Бартон. — Одно дело — скелет обрастает мясом, но оно ещё и с прибабахами, — возмущался он, хмурясь в сторону Объекта.

— Весьма занятно, весьма занятно, — бормотал профессор, вернувшись к своему прибору.

— А вот мне совсем нет, — недовольно проворчал майор, крайне не любивший сюрпризы подобного рода.

— А мне, кстати, интересно, чем дело кончится. Во что она превратиться и чем окажутся эти ваши крапинки, — жизнерадостно изрек Влад, сидя возле клетки Яшки, решившись тоже познакомиться с хомяком поближе.

Неожиданно Яшка метнулся в угол клетки и вжался так, что, казалось, просочится. Его гладкая шерстка стояла дыбом, а сам он весь трясся всем телом.

— Что за черт? — озадаченно произнес Влад.

— Эй, малыш, ты чего? — забеспокоился Макс, аккуратно беря хомяка в большую ладонь и прикрыв сверху другой. Тельце маленького животного сотрясала крупная дрожь, усы топорщились во все стороны, и сам он был весь сжат, как крупный камень. Яшка прижимался что есть силы к ладони Макса, как бы ища убежища, и в полном ужасе смотрел на Макса во все свои трогательные глаза.

«Какой милый тёплый комочек. Интересно, что это за зверюшка?» — пыталась она понять тип животного по форме теплового излучения маленького существа.

Она на миг отвлеклась от своего ежедневного занятия и вернулась к людям, и тут её ждал такой сюрприз — в их компании появился новенький. Судя по тому, что она видела, новичку были все рады. Вот только сам новичок сейчас был явно не в радужном настроении. Он был буквально парализован от страха.

Странно. Что могло его так напугать? Она быстро проверила обстановку, все было как обычно, никакой опасности. «Нужно подойти к нему поближе и как-то успокоить беднягу», — решила она.

У Яшки сердце в прямом смысле слова начало выпрыгивать из груди.

— Док, посмотрите, Яшке плохо! — закричал Макс, неся грызуна профессору.

— Да, у него глаза почти на выкате! — заметил Дмитрий, и тут он что-то заподозрил. — Док, а ваш Яшка вообще как реагирует на всякую там нечисть?

— Э-э-э, да вот, собственно, так и реагирует. — И тут до профессора дошло. — О господи! Он чувствует её присутствие! Как же я сразу не догадался? Яшенька, мой мальчик, какой же ты молодец!

Яшка, напротив, совершенно не разделял восторга профессора, со всех сил впившись ноготками в ладонь спецназовца и пытаясь выпрыгнуть из собственной шерстки.

— Док, либо вы сейчас же скажете, как его успокоить, либо я разберу ваш телескоп, — угрожающе зарычал Макс.

— Гм, я признаться, не знаю, как его успокоить, так как подобная реакция проявляется у него впервые, — смущенно пробормотал Зайцев, после чего Дмитрий всерьёз забеспокоился за здоровье старика, так как взгляд Макса не предвещал ничего хорошего.

— Если он сейчас помрет из-за вашей подружки, я убью вас обоих, — заорал сотрудник специального подразделения «Альфа» на уважаемого ученого из-за хомяка. — Поставлю рядом и пристрелю! — проорал он на тот случай, если до профессора не дошло с первого раза.

У дока и язык онемел, а Дмитрий понял, что нужно спасать ситуацию, потому что Макс закипел не на шутку.

— Дай его мне, — непререкаемым тоном сказал Бартон, одновременно разжимая ладонь напарника. — Тише, малыш, всё хорошо, ш-ш-ш-ш, — тихонько приговаривал Дмитрий, прижимая мягкий комочек к широкой груди и быстро уходя в другой конец комнаты, подальше от Объекта.

— Совсем она тебя затравила, да? — тихо разговаривал он с Яшкой. — Да, я согласен с тобой, она страшная, как смерть. И характер мерзкий, — добавил он, вспомнив, как она пыталась убить всю их дружную компанию.

Так майор Бартон и бродил из угла в угол, что-то нашептывая пушистому комочку, пока тот не успокоился.

«Хорошо, когда кто-то рядом», — подумала она, глядя как Разноцветный убаюкивает тёплый комочек. От него исходило мягкое тепло и сияние, которое целиком окутывало маленького зверька, защищая от всех невзгод внешнего мира.

Нежность и забота. Вот что это было. Как же ей этого не хватало в Анталаре, среди бесчувственных эфирных существ. Парочка представляла собой трогательное картину — большой мужчина оберегает в ладони маленькое существо, а тот, в свою очередь, доверчиво льнет к нему всем тельцем с маленьким сердечком, полным огромной благодарности за то, что большой человек находится с ним рядом в минуту страха.

Она не замечала, сколько времени простояла так, смотря на них, оглушённая нахлынувшими давно забытыми эмоциями. Человеческими эмоциями. Она и забыла, насколько они удивительны.

Но всё же ей было пора. И, в последний раз бросив взгляд на Разноцветного, она унеслась навстречу новому растущему организму, возвращая его к жизни в очередной раз.

Неожиданно яркая вспышка проблеска памяти ослепила её, показав на мгновение кусочек её прошлой человеческой жизни.

…Она медленно шла вдоль стены, одной рукой держась за неё, а другой — за чью-то мягкую руку.

— Ты сегодня прошла на целых три метра больше, чем вчера, — сказал тёплый женский голос. — Теперь мы можем гулять по целых пятнадцать метров в день. Вот это прогресс! — весело продолжал голос.

Дрожа и обливаясь потом, она медленно передвигала ногами, покоряя каждый новый сантиметр в пространстве. Дикая боль в ребрах справа и в спине выжигала своё клеймо ущербности, пытаясь прожечь её насквозь и лишить рассудка.

— Доктор сказал, что ты не сможешь бегать, но зато мы поставим новый рекорд в ходьбе, — радостно щебетал голос.

Как же она ненавидела эту фразу «не сможешь»! Её затрясло от ярости. «Вы не сможете бегать, вы также не сможете танцевать. Прыгать вам тоже нельзя». У неё потемнело в глазах то ли от злости, то ли от боли. По словам докторов, она не могла в этой жизни абсолютно ничего. Но они не угадали — только она решает, что она может, а что нет. А она решила: раз она не может ничего, значит, она сможет всё! Даже то, что не по силам нормальным, здоровым людям. И она прошла ещё один длинный, бесконечный метр наперекор судьбе, которая решила лишить её нормальной и полноценной жизни.

Как же хорошо, что мама рядом…

Видение из памяти исчезло так же внезапно, как и появилось, оставив её в озадаченном состоянии. Значит, вот откуда эта неприязнь к слову «не могу». Очевидно, она попала в какую-то серьёзную аварию, после которой она не могла ходить и продолжать привычный образ жизни. Или, может, она упала откуда-нибудь и сильно повредилась?

Хм, интересно. Но одно ясно — её совершенно не устроил новый расклад карточной колоды в её судьбе, и она перетасовала её по-своему.

Теперь понятно, почему она так бесилась в Анталаре, когда все кому не лень твердили ей, что она не сможет справиться со своим телом и не сможет с ним нормально жить. Куски пазла понемногу вставали на свои места, образовывая единую картинку. Она думала, что это второй раз, когда она занимается своим телом, но теперь понятно, что это третий.

«О, да я уже эксперт по этой части, — горько усмехнулась она про себя, копошась в предплечье. — И упертости мне, видимо, не занимать».

…В нос врывался дивный насыщенный аромат растений, наполняя лёгкие до краев. Она размеренно и с наслаждением вдыхала его, лежа в горном ручье, струи которого перекатывались по её плечам, рукам, стекая по груди на живот и мчась дальше между длинных ног. Она просто обожала этот расслабляющий и охлаждающий природный массаж. Посещение ручья было обязательным пунктом в её ежедневной программе из-за тяжелых физических нагрузок, которым она ежедневно подвергала себя. Именно он позволял ей сбросить с себя тяжесть дня и восстановить силы для следующего.

«Завтра нужно попробовать забраться на небольшой холм неподалёку», — планировала она. Она уже нормально передвигалась по ровной местности, не сгибаясь под тяжестью своего тела к земле и не волоча руки по траве. В первые дни она сама себе напоминала Кинг-Конга с огромным, неповоротливым телом. Сейчас уже всё позади благодаря регулярным тренировкам, которые заключались в том, чтобы выбираться на природу за пределы периметра и проходить какое-то расстояние по пересеченной местности. То вниз, то вверх, то перешагнуть бревно, то присесть, чтобы пролезть под листвой низко растущих ветвей. Казалось бы, элементарные вещи, но с местным притяжением всё это приобретало совершенно другой характер. И только благодаря её упертости она сейчас являлась счастливой обладательницей красивого тела, хорошо прокачанного, с рельефной и женственной мускулатурой.

«Ну просто красотка», — усмехнулась она, разглядывая многочисленные ссадины, царапины и синяки. Пальцы на руках и вовсе были ободраны до крови, так как она пользовалась ими, чтобы за что-то ухватиться или чтобы залезть куда-либо. Мелкие ранки неприятно саднили и жгли, но прохладные воды её любимого ручья смывали неприятные ощущения.

Была ещё одна причина, по которой она зачастила к ручью последнее время, — она решила приодеться.

Дело в том, что её обычная одежда весила, наверное, килограммов двадцать при местном притяжении и лишняя тяжесть на ней очень мешала и доставляла массу неудобств, в связи с чем она была вынуждена отказаться от неё вовсе, заменив привычные ткани листвой деревьев. Но и они, хоть и весили меньше, всё же создавали определенный дискомфорт при движении. Она было совсем пришла в отчаяние, но однажды увидела на местных эфирных жителях своего рода наколки на теле, служащие украшением, — либо на плече, либо на другой части тела. А особенность заключалась в том, что эти рисунки были сделаны из золотой пыли, которую наносили на нужный участок, где потом красовался задуманный рисунок. И она решила сделать такую же золотую наколку себе. Только на всё тело. Рисунок, имитирующий человеческие элементы одежды, рисунок, который будет с ней всегда, который она не сможет снять и который не будет ей мешать, так как он будет частью её. Она не один день провела, обдумывая, как должна выглядеть её будущая одежда, рисуя на песке возле небольшого озерца, но в итоге, после нескольких дней золотых пыток, она получила то, чего хотела, — новую одежду.

«Вот только я ещё не скоро ей похвастаюсь», — поморщилась она от ноющей боли на поверхности всего тела после вкалывания золотой пыли. Сейчас она выглядела, как будто её искусал пчелиный рой, — красная и опухшая. Самые опухшие участки она обматывала большими лепестками определенных цветов, которые, по её убеждению, обладали целебными свойствами. А кроме того, они удивительно пахли, поэтому, кроме обвертывания, она ещё просто растирала их между ладонями и получившийся сок легонько втирала в израненные участки тела. Кто-то из местных сказал ей, что растение очень сильное по своим свойствам и, втирая его в кожу, она рискует раз и навсегда пропитаться его соком и запахом насквозь. Но её это мало заботило. Во-первых, всё равно, кроме неё, никто этот запах не чувствовал, так как тело было только у неё. А во-вторых, листья и нектар, может, и не лечили, но эту бесконечную боль снимали точно, поэтому она с удовольствием пользовалась дарами природы.

И так проходил каждый её день: пробуждение, тренировки, нанесение золотой одежды, расслабление в ручье. Иногда общалась с местными. И каждый раз, когда она лежала в ручье, её одолевала одна и та же мысль: а что дальше? Какова цель её существования здесь? Чем ей дальше заниматься? Почему никто к ней не приходит и не объясняет, чего от неё хотят в этом мире? Неужели она попала в рай и цель её пребывания здесь — наслаждаться жизнью в этом восхитительно прохладном ручье? Слишком просто. У всего есть причина и цель, и она их выяснит. А пока она мирно лежала на краю долины, наслаждаясь звуками и ароматами природы, уносящими её мысли куда-то далеко отсюда.

«Так, стоп, назад. Никто никуда не уносится, все остаются на своих местах и ищут пути возвращения домой», — пошутила она сама над собой, возвращаясь с небес на землю.

После этих расслабляющих ванн она замечала, что ей тяжело вернуть мысли в обычное русло и с каждым разом приходилось прилагать всё больше усилий для этого…

— Верховный, Вновьприбывшая всё ещё предоставлена сама себе. Нас это беспокоит, — произнес один из жрецов.

— Не стоит.

— Но она до сих пор не рассталась со своим телом! — воскликнул другой жрец.

— Не страшно. Пусть пока занимается чем хочет. Скоро её память о прошлой человеческой жизни исчезнет, и тогда мы отберем ненужное ей тело, и она будет делать то, что нам нужно.

Он ещё не знал, как был далёк от истины…

«Да, веселые были деньки», — думала она, занимаясь сухожилием, которое упрямо не хотело встать на своё место.

А Разноцветный удивил её своей неожиданной заботой о маленьком животном, — переключилась она от своих невзгод на более приятные мысли. Это не вязалось с его вечно угрюмым настроением и необщительным поведением.

«М-м-м… дес рангила, рангила; дес мера рангила, — мурлыкала она про себя песенку. — Ещё бы вспомнить, о чём она, и было бы совсем хорошо», — продолжала она суетиться, контролируя процесс то здесь, то там, ничего не упуская из вида.

Глава 6

О боже! Как же больно! Похоже, это никогда не кончится. Кто бы мог подумать, что быстрый рост тканей и восстановление организма может причинять не меньшую боль, чем их потеря.

Каждая новая клеточка, появляясь, буквально пронзала своим появлением на свет сотнями крошечных иголочек, отчётливо заявляя о себе, о своём месте в этом мире и о той роли, которую ей придётся играть, давая надежду на потерянное будущее. Каждая из них была горячо любима, желанна, и возрождение их хотелось праздновать как день рождения.

Такую боль стоило терпеть.

Оно того стоило!

Профессор Зайцев, мурлыкая что-то невнятное себе под нос, с напускной небрежностью подошёл к расположившимся спецназовцам и изрек:

— Господа, если кому-то из вас интересно, то у нашей девочки начали формироваться молочные железы. Э-э-э-э, то есть, другими словами, начала формироваться грудь.

Пауза.

Немое молчание и недоумённые взгляды.

А потом вот оно — озарение. И тут началось.

Первым из напарников со стула соскочил Макс. Этот детина в два прыжка оказался рядом с Объектом и, раскрыв глаза, что есть мочи пялился на неё, едва не свалившись за ограждение. Остальные не заставили себя долго ждать. Их галоп наверняка можно было услышать в другой части здания.

— Ну что за детский сад, — пробормотал про себя Дмитрий, вставая с кресла и якобы неохотно направляясь в ту же сторону. Подумаешь, грудь. Можно подумать, никто и никогда из них такого не видел. Славик так вообще мог бы рекорды ставить в этой области — со своей коллекцией девушек. Но нет, он был вторым после Макса и не менее восторженно смотрел на Объект. Подойдя на максимально близкое расстояние, Дмитрий остановился и прямо посмотрел на то место, где должен располагаться женский бюст.

О, да!

У Дмитрия перехватило дыхание. Вот он, мужской рай — ничем не стесненная и не прикрытая женская грудь под прямыми лучами солнца.

Он тут же резко одёрнул себя за такую внутреннюю несдержанность. Но мужские рефлексы уже не остановить. В полном молчании четверо взрослых, видавших виды мужчин стояли и таращились в одно место. Грудь только начала восстанавливаться, но уже отчётливо были видны очертания округлостей среди прожилок, вен и мышц. В самом центре каждой из них виднелись крохотные образования, похожие на горошины.

Соски! Матерь божья!

Не то чтобы он никогда не видел женского тела. Отнюдь. Он слишком хорошо был с ним знаком. В более ранние годы Дмитрий с друзьями редко отвечал отказом на откровенные предложения и нередко проводил ночи без обязательств в объятьях незнакомых девиц, имен которых сейчас и не вспомнит. Поэтому женскую грудь он видел всякую — и большую, и маленькую, в белье и без него. И хотя он с большим уважением и теплотой относился к этой части женского тела, он всё же был уверен, что его уже не удивить и вряд ли чья-то грудь сможет вызвать бурю таких же эмоций, как в шестнадцать лет.

Но как же он ошибался! И дело было вовсе не в идеальности зачаточных форм. А в самой ситуации, которая позволяла откровенно пялиться на женскую грудь средь бела дня и осознавать тот факт, что ему ничего за это не будет!

Между прочим, ему по протоколу положено пристально наблюдать за Объектом, уговаривал себя Дмитрий, пытаясь хоть как-то оправдать бурю эмоций в его организме и неуёмное желание не отрывать взгляд ни на секунду.

И он наблюдал. Пристально. Как и положено по протоколу. Его взгляд медленно скользил по бескожным покровам восстанавливающегося тела Объекта, ничего не пропуская. Цепкий взор стальных глаз уловил каждое изменение, каждый новый изгиб, оставляя чёткий отпечаток в его памяти раз и навсегда. Какой-то колокольчик внутри тихо, нежно, но настойчиво доводил до его сознания, что его Объект превращается в женщину, и это пугало. Пугало не тем, во что оно превращается, а тем, какие эмоции вызывает, так как это пахло какой-то беспомощностью и незащищенностью. Чего он, как майор элитного подразделения, никак не мог допустить.

— Эй, народ, а я один дорисовал в воображении картину, как будет выглядеть её грудь в финале? — выдал Стас.

Твою мать! Такой поворот Дмитрий ещё не успел предусмотреть.