Бесплатный фрагмент - Раненые в душу

Благодарность

Спасибо моему мужу за то, что он является для меня идеальным мужчиной. Мне очень круто от осознания, что все мои персонажи идеальных мужчин взяты с одного прототипа — Дениса Горовенко. Сейчас он меня знатно отвлекает, шутливо замечая, кому это там я пишу благодарность. А я так и говорю: «Тебе, кому ещё-то». Потому что без этого мужчины я бы ни за что не узнала все грани любви. Это и нежность, и забота, и ласка, и взаимопонимание, и желание прожить вместе всю жизнь. Вам знакомо это чувство, когда смотришь на человека и тупо улыбаешься от осознания, что тебе безмерно повезло почувствовать на себе его любовь? Очень часто, когда я пишу, вдруг уставлюсь на Дениса и думаю о том, что вот он — человек, который меня вдохновляет, и как мне с ним безмерно повезло. Поэтому все мои книги рождаются во многом благодаря моему мужу. Спасибо ему за то, что он безграничный источник моего вдохновения.

Хочу поблагодарить свою музу. Я точно знаю, что она существует! И когда я прокрастинирую, она сидит и причмокивает языком с явным неудовольствием. Но мне очень радостно думать, что я исполняю вселенское предназначение и доношу важные вещи через свои книги. И эта книга не исключение, она — попытка осознать свою миссию, почувствовать масштабы Вселенной и, конечно, возможность поблагодарить свою музу за то, что она выбрала именно меня.

Спасибо большое моим подругам, именно они изменили моё представление о женской дружбе. Оказалось, что она не только существует, но и является неиссякаемым источником счастья. И я благодарю каждую из них за искренность, душевные разговоры, возможность быть собой и радовать друг друга простыми мелочами. Это Солдатова Валентина, Попова Юлия и Палкина Алёна. Я вас очень люблю!

Спасибо Школе Красоты Валерии Кетовой. Это место позволило ощутить себя в гармонии с собой и окружающими. Это то место, где совершенно разные женщины могут почувствовать себя уверенными, красивыми, свободными. И отдельное спасибо Ирине Петровой за доверительный разговор и формулировку «Раненые в душу», которая так мне понравилась, что я решила именно так и назвать свою книгу. Это словосочетание отражает женскую суть. Все мы раненные в душу. Вопрос в том, сможем ли мы найти счастье внутри себя?

И, конечно, я нереально благодарна своему редактору — К. К. Сколько терпения нужно, чтобы редактировать мои книги? Я не представляю. Хотя иногда это даже весело. Особенно когда она находит у меня глупые ошибки вроде того, что героиня пришла пешком, а обратно уехала на машине, которой, кстати, у неё нет. Такие вещи меня действительно смешат. И это очередной раз доказывает, что моё дело — писать, а не редактировать. У меня для редактуры есть суперспециалист. Мне кажется, она послана мне самой Вселенной. Спасибо большое за этот труд! Он действительно неоценим!

Пролог

Её слегка подташнивало. Она вышла на задний двор. Сделала большой глоток воздуха, холодом обжигающего носоглотку. С высоты тридцатисантиметрового крыльца она окинула взглядом дворик, с двух сторон подпёртый высоким забором. Слева — высокий ровный, выкрашенный в цвет бастард. Обычный бежевый, но соседка часто выкрикивала название этого цвета со своего двора. Это даже казалось забавным.

Это бастард!

Смотри, какой красивый бастард, глаз не отвести!

Не ожидала, что этот бастард будет так выгодно смотреться на моём дворе.

Готова поспорить, этот бастард станет предметом толок среди местных домохозяек.

Так хвасталась эта женщина перед своими знакомыми. И, несмотря на то, что личность этой претенциозной дамы оставалась загадкой, фантазия сама рисовала её портрет. Наверное, это высокая блондинка с длинными ногтями и исключительно в нарядах оттенка слоновой кости.

С правой стороны высился неловко сколоченный забор, который так и не удосужились покрасить. Лично ей было наплевать на этот забор, поэтому он так и стоял некрашеный. Собственно, ей было наплевать и на весь этот дом. Всё равно он ей не принадлежал. Это было лишь временное пристанище. Хотя, учитывая обстоятельства, наверное, можно сказать, что всё в её жизни было временным. Она снова ощутила тошноту и даже характерный привкус желчи во рту. Она уже пожалела, что выпила целый стакан кофе объёмом 500 мл. Теперь живот крутило, а в пищеводе ощущалось жжение, напоминающее изжогу. Но было ли дело в кофе? Или всё же в том, что ей предстояло сделать?

Были ли у неё сомнения? Конечно. Но в какой-то момент она поняла, что другого выхода нет. Она больше не может оставаться несчастной ни секунды. Она усмехнулась. Ведь этот дурацкий стакан кофе был для неё как последняя трапеза для заключённого, обречённого закончить свою жизнь на электрическом стуле. И вот сейчас этот кофе норовил покинуть желудок. Но съесть что-либо она не могла, поэтому довольствовалась любимым напитком — латте с сублимированной малиной.

Говорят, что нужно иметь силы изменить свою жизнь к лучшему. Плыть по течению она больше не могла, поэтому и решилась на такой кардинальный шаг. Да и к чему были эти размышления? Она всё давно решила для себя. Она сделала ещё один ледяной глоток воздуха и ощутила лёгкое головокружение. Четыре утра. Кромешная темнота, лишь слева участок озарялся ореолом света благодаря уличным прожекторам. Богатеи.

После того, как глаза привыкли к уличной темноте, она, наконец, увидела одинокое дерево. Оно высилось на заднем дворе и манило её. Она послушно направилась к нему, чувствуя сквозь тканевые лодочки без каблука леденящую росу. Под деревом она остановилась и запрокинула голову. Крона мягко шуршала: миллионы маленьких листиков сталкивались друг с другом, словно аплодируя её смелости. Она поставила стул на неровную землю, и, покачиваясь, наконец, нашла точку равновесия. Этот стул ей всегда нравился, он единственный выбивался из кухонного гарнитура — чёрный с облупившейся на углах краской. Он выбивался из гарнитура так же, как она — из этой жизни. Она закинула верёвку на толстую ветку и принялась её закреплять, сетуя на то, что не выровняла сразу стул.

Странно. Так долго готовиться морально к этому, а на деле — раз, и всё готово. Она прикинула длину, проверила, крепко ли зафиксирован узел. Всё отлично. Осталось только просунуть голову.

— Ты что такое делаешь? — послышался детский голос откуда-то справа.

От неожиданности она пошатнулась. Ко всему прочему ещё этот неустойчивый стул! И она свалилась прямо на задницу, а рядом нелепо завалился на бок этот проклятый стул.

— Твою мать! — громко сказала она, и этот крик прокатился эхом по участку.

— Ба не разрешает мне так говорить, — заметил снова детский голос.

Девчачий. Но откуда? Она всё ещё сидела в дурацкой позе. Смахнув волосы с лица, она подползла ближе к забору. Неровный частокол. В одном месте не хватало доски, и она приблизилась, чтобы заглянуть в дырку. И вдруг увидела бледное лицо. И в испуге отстранилась. Девочка звонко рассмеялась:

— Ты смешная.

— Ты кто? — спросила она, приходя в себя.

— Я Тоби. А ты?

— Привет, Тоби. Я — Милли.

Девочка протянула руку в том месте, где не хватало доски, и Милли послушно её пожала в знак знакомства.

— Сколько тебе лет, Милли? — спросила Тоби, беззастенчиво рассматривая свою новую знакомую.

— Мне 27. А тебе, Тоби?

— Мне 6.

— Почему ты так поздно не спишь? — с сомнением спросила Милли.

— Я хотела посмотреть, как начинается роса. Но, кажется, я опоздала.

Милли вдруг рассмеялась, а Тоби сердито заметила:

— И что же в этом смешного?

— Я… я не знаю, — и Милли снова засмеялась.

И тут Тоби не выдержала и тоже рассмеялась. После того, как их смех затих, Тоби спросила у Милли:

— Ты когда-нибудь пробовала росу?

— Что? — изумилась девушка.

— Ну росу, — и девочка продемонстрировала: она сорвала у забора травинку и слизнула капельки росы.

— Нет.

— Никогда что ли? — искренне удивилась она.

— Никогда, — подтвердила Милли.

— Попробуй. Это вкусно.

Милли так и сделала, ни разу не усомнившись в том, что делает.

— Странный вкус.

Тоби кивнула и тут же спросила:

— Думаешь, если собрать всю воду с травы, сколько будет? Литр? Или два?

— А у вас большой участок? — спросила Милли, как будто и в правду могла посчитать ответ на эту задачку.

— Больше, чем у Рори, — пожала девочка плечами.

— А Рори — это кто?

— Это мой друг. Только он мой старый друг. А ты — новый.

— Рада это слышать, — сказала Милли, поражаясь тому, как быстро становятся друзьями в 6 лет.

— А что ты там делала? — спросила девчушка.

Милли вдруг вспомнила обстоятельства, при которых они с Тоби познакомились. И ей стало стыдно. Она оглянулась на дерево, которое стояло так близко к забору, что Тоби и сама могла увидеть, что к чему. Пока она судорожно соображала, что ответить, Тоби спросила:

— Ты делала качели?

Губы Милли дрогнули в улыбке:

— Да, точно. Я делала качели.

Тоби серьёзно заметила:

— Тогда тебе явно нужна помощь. Хотя бы подержать стул, чтобы ты снова не упала.

— Ты права.

— Хочешь, я тебе помогу? — спросила добродушно девочка.

— Я… эээ…

— Тобита?! — послышался испуганный голос чуть издали.

— О, это моя бабуля. Пока! — Быстро пробормотала девочка и побежала прочь от дыры в заборе. — Бабуля, я уже бегу!

— Что ты там делала?

— Я страдаю лу-та-низ-мом, — крикнула смеясь девочка.

— Тобита, никаким ЛУНАТИЗМОМ ты не страдаешь. Бегом в дом. Простынешь!

Их забавная перебранка переместилась в дом, а Милли удивилась, как через такую небольшую дырку в заборе на неё хлынула беззаботная радость жизни.

Миллисент

1

Долгие гудки. Бесконечные. Вряд ли он хочет разговаривать со мной. Пытаюсь утешить себя тем, что он просто занят. Хотя сама знаю правду. Не хочу в неё верить. Хотела уже сбросить звонок, как услышала знакомый голос.

— Миллисент.

— Да, привет, Конор.

— Что-то срочное? — грубо прервал мою любезность он.

— Ты, наверное, занят…

— Ты очень проницательна, — он устало вздохнул.

— Слушай, Конор, я знаю, ты очень занят и всё такое. — Он не стал меня разубеждать, и я продолжила. — Это может показаться странным, но мне, правда, больше некого попросить.

— Опять что-то с ноутбуком? — предположил он.

— Нет.

— Нужно что-то передвинуть?

— Нет.

— Прибить полочку? — уже саркастично спросил он.

— Да нет же!

— Тогда что? — он терял терпение, я это чувствовала, и мои уши предательски покраснели.

— Это может прозвучать странно…

— Да, ты уже это говорила. Можно ближе к делу?

— Можешь помочь мне сделать качели?

— Прости, что? — он вдруг поперхнулся.

— Качели. На заднем дворе.

— Зачем тебе? — спросил он, явно думая, что у меня не всё в порядке с головой.

— Для девочки из соседнего дома…

— Слушай, Милли, у меня нет времени заниматься какими-то там качелями для всяких девочек из соседних домов.

— Знаю. Но, может, ты бы мог сделать это для меня? Пожалуйста! — мой голос был таким жалобным, что мне самой стало противно.

— Дак эти качели для тебя? — он уже откровенно рассмеялся.

— Ты можешь сделать эти чёртовы качели или нет?! — вдруг закричала я, потеряв терпение.

— Нет, не могу. Пока, Милли. И хватить названивать.

Он бросил трубку, а я в растерянности продолжала пялиться в телефон, пока подсветка не села.

2

Я совершила много ошибок. И понимала, что моё поведение — их следствие. Но по-другому я не умела. И я снова шла в бар «Мёртвый единорог», несмотря на то, что было только 11 утра.

— Миллисент? Ты здесь больше не работаешь, забыла? — шутливо окликнул меня бармен.

Если он будет всё время меня так встречать, рано или поздно эта шутка непременно устареет.

— Не смотри на меня так. Это была сумасшедшая ночь.

— Сразу покрепче? — спросил парень со взъерошенными каштановыми волосами.

— Шон, перестань ёрничать и дай мне бутылку пива.

— Деньги вперёд, — улыбнулся нагло он.

Я кинула купюру на стойку и залезла на барный стул. Я развернулась в пол-оборота и принялась рассматривать единственных посетителей. Трое парней пили за круглым столиком, на котором стояли пустые бутылки и шоты.

После того как Шон поставил передо мной бутылку и ту же открыл её, я сделала большой глоток. Освежает почище ночного воздуха. Ещё глоток. Я перегнулась через стойку и взяла круглый поднос. Решительно встала и направилась к столику.

— Эй, парни, у вас убрать? — я широко улыбнулась, рассматривая парней и стараясь прикинуть степень опьянения каждого.

— Эй, красотка, ты где была всё это время? — спросил светловолосый бородач.

— Искала тебя, красавчик, — я весело подмигнула ему, ставя на поднос посуду. — Будете ещё что-нибудь пить?

Двое продемонстрировали почти полные пивные бутылки, а самый говорливый ответил:

— Может, текилы?

Он явно обращался ко мне, и я с улыбкой заметила:

— Разве у вас не мальчишник?

— Да парни не обидятся, — пообещал он.

Я глянула на этих парней: они были уже готовые. Пиво-то пили уже еле-еле. А этот был ещё живчиком.

— Ну тогда пойдём.

Я не стала его дожидаться. Поставила поднос с посудой на стойку и с вызовом обратилась к Шону:

— Ну и в чём проблема?

— Ты здесь больше не работаешь.

— Судя по всему, ты тоже. Только прохлаждаешься.

— Ой, не надо строить из себя работника месяца, — лениво заметил Шон. — Им глубоко насрать на эти бутылки. Они сидят тут всю ночь. Я устал, а сменщик задерживается.

— А где официантка?

— Делает твою любимую работу — моет туалеты.

Я скорчила лицо.

— Потрясающая история. Будь добр, сделай пару шотов текилы, а то так и уснуть недолго.

Мой новый друг уже подошёл, и я залезла на стул, указывая на место рядом. Он сел со мной, стал беззазорно рассматривать меня, пока я пила пиво. Шон деликатно отошёл к другому концу стойки и принялся варить себе кофе.

— Твои друзья уже готовые, — заметила я.

— Я уже протрезвел. Давно хотел смыться, да не отпускают.

— Прости, но трезвым уйти не получится, — сказала я, поднимая шот.

— Если ты настаиваешь, — он не особо и сопротивлялся, поднял тут же свой шот.

— За знакомство, — сказала я и опрокинула текилу в горло, парень последовал за мной.

Мы закусили лаймом, и я продолжила пить своё пиво. Предложила моему новому знакомому, но он отказался.

— Тогда ещё текилы?

— Можно, — он улыбнулся.

И, правда, как будто трезвый. Я снова перегнулась через барную стойку и достала бутылку текилы, чувствуя на себе неодобрительный взгляд Шона. Я даже мысленно слышала его «Ты здесь больше не работаешь».

— Сколько шотов нужно, чтобы ты ушёл со мной? — спросила я, открывая бутылку.

— Достаточно было и первого, — он расплылся в широченной улыбке, и я почувствовала, как по телу пробежала приятная дрожь.

Я налила нам ещё по одной, и мы молча выпили.

— Итак, хорошо. А сколько шотов нужно, чтобы ты сделал мне качели?

— Сделал что? — спросил он, думая, что ослышался.

— Качели. Ну детские такие. Дерево, верёвка, доска.

— У тебя есть дети? — уныло спросил он.

— Нет, это для соседской девчонки.

— Ааа, — явно с облегчением выпалил он. — Никогда не делал качели.

— Я тоже.

— Тогда нужно больше текилы, — заметил он и сам налил нам ещё по одной.

3

Мы покинули «Мёртвого единорога» раньше его дружков. Они не сдавались, хоть и были уже совсем сонные, и их речь стала невнятной.

— Ты далеко живёшь? — спросил бородач.

— В семи минутах отсюда.

— Домик на побережье? — присвистнул парень, как будто в этом было что-то безумно крутое.

— Да. Небольшой участок с выходом на пляж.

— Круто. Ты местная?

— Нет, а ты?

— Вот приехал в Flowless Bay повидаться с приятелями по колледжу.

— Так что же ты их так нагло бросил? — удивилась я.

— Мы ещё успеем надоесть друг другу. Живём вместе.

— Три мужика живут вместе? — улыбнулась я, вглядываясь в реакцию парня.

— Это до свадьбы.

— Ты женишься? — я почувствовала дурноту.

— Нет, — рассмеялся парень, — это один из тех двоих. В эти выходные свадьба, а сегодня у нас был вроде как мальчишник.

— Да, какой-то скромный мальчишник.

— Ты застала его конец. Видела бы ты нас часов десять назад, точно бы так не говорила.

— Звучит интригующе. Расскажешь?

И почему мне было это так интересно? Учитывая, что семь часов назад я была готова покончить с собой, это казалось мне чем-то уникальным. Случайная встреча в баре. Приехавший издалека парень. Мимолётная симпатия. Какая-то глупая, но надежда.

— Рейд по барам, море симпатичных девушек, алкоголь рекой. Конечно, я присоединился позже, но всё равно могу утверждать, что это лучший мальчишник в моей жизни! — он выглядел весьма довольным.

— И много было в твоей жизни мальчишников? — усмехнулась я.

— Это первый, — рассмеялся он.

— Тогда давай сделаем его совершенно космическим.

4

— Вижу, в верёвке у тебя недостатка нет. Что насчёт доски? — спросил парень, не замечая истинной картинки происходящего.

Может, дело в том, что люди, у которых в жизни всё прекрасно, не видят мрачного подтекста? Качели — значит, качели.

— В сарае где-то должен быть ломик, — сказала я, направляясь в небольшую пристройку у дома.

— Ломик?

— Вот и он, — я вышла навстречу парню с сияющей улыбкой.

— И что мы будем им делать? — с сомнением спросил он.

— Пошли со мной.

Мы двинулись в противоположную сторону участка, упирающегося в небольшой забор со скрипящей калиткой. Вниз вела обшарпанная лестница, наспех сколоченная из обычных досок. Внизу простирался залитый солнцем пляж.

— Вот это красотища, — присвистнул парень.

— Не отвлекайся. Нам нужна доска.

— Ты уверена?

— Да, давай последнюю.

И парень принялся выкорчёвывать доску из последней ступеньки. Гвозди с лёгкостью поддались.

Вдвоём под действием текилы мы сделали эти дурацкие качели. Я осталась довольна результатом.

Я запрыгнула на доску, а парень начал меня подталкивать сзади.

Мы смеялись, как дети.

Послеобеденное солнце жарило с такой настойчивостью, что похмелье началось раньше времени.

— Не хочешь искупаться? — спросила я в надежде освежиться.

— А я всё ждал, когда ты предложишь.

Я спрыгнула с качелей и побежала к пляжу. Я буквально летела по лестнице и чуть не забыла, что теперь там нет последней ступеньки. Резво спрыгнула на песок и, не удосужившись посмотреть, бежит ли следом парень, сбросила на ходу лодочки. Не останавливаясь, я мчалась к морю, на ходу скидывая одежду. Совершенно голая я ворвалась в прохладные объятия моря. Стремительно нырнула с головой и почувствовала, как волна понесла меня обратно. Я вынырнула и очутилась рядом с ним. Солнце разбивалось о поверхность воды, превращаясь в сияющую рябь. Я прикрыла глаза, боясь ослепнуть. Раскалённое золото.

— Это так круто. Почему пляж пустой? — удивлённо спросил он, подплывая ко мне ближе.

— Будний день. Местные работают.

Я ощутила ступнями дно. Парень взял меня под водой за руку и притянул совсем близко к себе. Повинуясь мимолётному желанию, я устремилась к нему, совершенно не заботясь, чем это потом обернётся. Он целовал меня, а море настойчиво выталкивало нас на берег.

— Значит, пляж в нашем распоряжении.

Он повалил меня на песок. Наши тела переплелись среди жемчужной пены. Неспешные волны окатывали нас брызгами. Шум моря перебивал наши стоны.

5

Сидя на лестнице и глядя на изумрудное море, я неспешно курила. Солнце стремилось к закату. Я знала, что найти мой домик у него не получится. Он протрезвеет и ни за что не отличит мой дом от других. Может, это было глупо, но мы решили, что нам стоит испытать судьбу. Мы так и не назвали друг другу имена. Не обменялись телефонами. Не назначили новую встречу. Конечно, была вероятность, что мы можем встретиться в «Мёртвом единороге». И это слегка успокаивало. Будь он настроен серьёзно, обязательно расспросит Шона обо мне.

И я курила, устало наблюдая за волнами. Мне не хотелось навязываться этому парню. Я совершила много ошибок за свои 27 лет. И хотела хоть раз в жизни оставить приятное воспоминание о себе. Без истерик, претензий, вранья. И вообще. Он только ушёл, а я уже думаю о том, как нам встретиться снова, уповая на то, как глупо было надеяться на судьбу. Он предложил довериться судьбе. Я согласилась. Поддержала его идею.

Глупо.

Я вернулась к воспоминаниям об этой договорённости.

6

— Это лучшее, что случалось со мной, — сказал он, глядя в мои глаза, совершенно не смущаясь их окраса.

Я улыбнулась, не веря своему счастью:

— Ты, правда, так думаешь?

— Да, — сказал он, нежно целуя меня.

Его борода щекотала мне губы. Я засмеялась.

— Хочешь, как-нибудь повторим? — спросила я, боясь спугнуть его.

— Ты веришь в судьбу? — спросил он, нависая надо мной.

— Может быть, — ответила я, кажется, начиная верить в неё.

— Тогда давай испытаем её!

Я смотрела в его искрящиеся глаза, ловя себя на мысли, что серые глаза — самые красивые.

— Если суждено, мы встретимся снова.

Я кивнула:

— Хорошо. Не уходи прямо сейчас, — я потянулась к нему за новым поцелуем.

— Я никуда не ухожу. Я здесь, — и он снова начал жадно ласкать моё тело.

7

Я проснулась на пляже, галантно прикрытая своей одеждой. Его рядом не было. В волосах был песок, и я обнаружила лёгкую головную боль. Его следы на песке ещё не раскидал по сторонам ветер, и я могла бы его догнать, если бы только захотела. Он ушёл совсем недавно, я это чувствовала. Но я продолжила сидеть, вперив взгляд в ту сторону, куда вдоль моря вели его следы. Я быстро оделась, на секунду усомнившись в реальности происходящего. Но на губах ещё была соль, а кожа помнила жадные прикосновения. Я собрала лодочки и уселась на лестнице, страстно желая покурить. Привычка, от которой мне, наверное, не избавиться.

Пока я грустно пялилась на море, я даже не заметила, как внизу на пляже остановилась фигура.

— Эй.

Я опустила взгляд и увидела девушку, поднимающуюся ко мне по лестнице.

— Есть сигаретка?

Я оценивающе осмотрела её:

— Тебе сколько лет?

— Уже можно, — подмигнула она.

Я протянула ей сигарету, не удосужившись подняться. Она подошла ко мне и уселась на ступеньку рядом:

— Зажигалка?

Я подкурила её. Девушка была слишком близко, я невольно отстранилась. Но ступенька была довольно узкая, и нам приходилось сидеть, касаясь друг друга плечами и коленями. Молодёжь совсем не уважает личное пространство. Я усмехнулась, ведь ещё совсем недавно думала, что сама молодая. Но не успела понять, в какой момент я стала взрослой. И теперь сигареты стреляю не я, а у меня.

— Давно тут живёшь? — спросила девушка, кивая на пляж.

— Около года.

— Я тоже тут живу, — сказала она, не вдаваясь в подробности. — Я — Челси.

— Миллисент, — представилась я.

— Что с твоими глазами? — бесцеремонно спросила она, рассматривая мои глаза.

— Гетерохромия, — ответила я, уже привыкнув к такому вопросу.

— Это болезнь что ли какая? — спросила она, выдыхая струю дыма в сторону моря.

— Один ген подавляет другой.

— И всё? — разочарованно спросила она.

— Вот и вся магия.

— Я-то подумала, что ты умираешь или что-то типа того, — интерес в её глазах значительно поугас.

— Прости, что разочаровала, — усмехнулась я.

Признаться, это была одна из самых неоднозначных реакций на мои разноцветные глаза.

— Океееееей, — грустно протянула девушка и отвернулась в сторону моря.

— Если я скажу, что у меня опухоль, тебя это обрадует? — спросила с улыбкой я.

— А то, — она снова заулыбалась. — Иначе это будет тухлый сценарий.

— О чём ты? — я повернулась к ней, рассматривая её юношеское лицо.

— Хочу написать сценарий и продать его в Голливуд. Сделаю тебя главной героиней. Миллисент с разноцветными глазами. Если ты не умираешь из-за опухоли, что это будет за фильм такой? — она беззаботно болтала, делая жадные тяги.

— Ты — автор, тебе и решать, — заверила её я, с интересом наблюдая за Челси.

Эта девушка выглядела максимум лет на 17 из-за подсмывшегося розового цвета волос.

— Ты часто сидишь тут и куришь в одиночку. Если не умираешь, тогда чего грустишь всё время? — она продолжала задавать беспардонные вопросы.

— Значит, есть на то основания, — сказала я, понимая, как фальшиво это звучит.

— Сложно поверить в то, что в твоей жизни что-то не так, — заметила Челси, задумчиво наматывая бледно-розовую прядь волос на палец.

— Почему это?

— Ты трахаешься с парнями прямо на пляже, — сказала она, совершенно не смущаясь.

— С парняМИ? — уточнила я.

— Ну с одним, ладно. Но он явно не первый, с кем ты проводишь своё время.

— Какая проницательность. Ты что, следишь за мной? — меня слегка задели столь откровенные замечания этой соплячки.

— Так получается. Я просто шкерюсь здесь от ма, чтобы выкурить сигаретку. И именно в такие моменты ты засовываешь язык мужикам в рот, — она рассмеялась, пожав плечами, мол, не виновата вовсе.

— Ой, не так уж их и много было, — сказала я, краснея от того, какое впечатление произвела на эту девушку.

— Миллисент, перестань! Ты всего лишь живёшь полной жизнью, пока опухоль не взяла своё.

Она улыбалась так широко, что я невольно рассмеялась:

— Как скажешь.

Докурив, она встала и, уходя, вдруг развернулась:

— Кстати, у тебя не будет налички?

Мне показалось, что я ослышалась:

— Что?

— Наличка, — она закатила глаза, — на курево.

Я поразилась её наглости, но почему-то всё равно полезла в карман.

— На. Вернёшь.

Она мне подмигнула, не удосужившись даже поблагодарить. И резво сбежала по ступенькам, перепрыгивая последнюю — выкорчеванную. Её розовые волосы подхватил ветер, и я ещё долго смотрела с улыбкой на неё вслед, удивляясь тому, как моя жизнь заиграла новыми красками.

8

Пока я шарахалась в стенах дома, который достался мне практически за грошовую арендную плату, всё думала о том, стоит ли податься в «Мёртвый единорог». Но тут же останавливала себя: вряд ли мой загадочный любовник уже проснулся после такого бурного мальчишника. Что я могу там найти? Только осуждающий взгляд Шона и фразу, с презрением брошенную мне в лицо.

Ты здесь больше не работаешь.

Наверное, стоило и самой поспать.

Я рухнула на кровать, не осознавая до этого самого момента, как сильно я устала. Закрыв глаза, я продолжала слышать шум волн и ощущать мужские прикосновения. Вкус соли на губах и взгляд его искрящихся серых глаз. Могла ли я подумать, что можно так быстро стать счастливой? Только ты забрасывала петлю на ветку, а через пару часов беспокойного сна, ты уже в объятиях идеального мужчины.

Я улыбнулась, вспоминая, как он раскачивал меня на качелях. И почему-то была уверена, что мы ещё увидимся. Мы встретимся и уже очень скоро. Потому что для него это было так же волшебно, как и для меня. Самое лучшее воспоминание за всю жизнь. И даже мои страдания по Конору показались сейчас совершенно не существенными.

Я уснула с надеждой на новую счастливую жизнь.

9

Когда выспишься, всё приобретает другие оттенки. Мне уже не казалось верным решением отправляться в бар. Мужчина — он, значит, ему нужно искать меня. А я не должна ему навязываться. Наверняка он уже приходил в бар, чтобы расспросить обо мне у Шона. И придёт в ближайшее время. Потому что то, что произошло с нами — это нечто невероятное. Невозможно просто забыть об этом. Когда человек раскрывает в тебе такие чувственные грани.

И я оставалась в своём доме, убеждая себя в том, что не хочу пропустить приход своего светловолосого бородача. И даже боялась лишний раз выйти из дома, переживая, что он может прийти и не застать меня.

Я вышла на задний двор уже ночью, страстно желая покачаться. Как будто было неловко делать это при свете дня. Я же уже взрослая.

Почему-то я была уверена, что услышу детский голосок. Вдруг Тобита захочет поболтать со мной через дырку в заборе? Я была так уверена, что она заговорит со мной, что не сразу слезла с качелей. Только когда совсем продрогла, я подошла к забору и заглянула на правый участок. Там было пусто. И я разочарованно села в траву, продолжая глядеть в пустоту.

Вдруг появится?

Но Тобита так и не вышла. Наверное, она бросила свою мечту — понять, когда появляется роса. И я с удивлением обнаружила, что сижу в мокрой траве. Я сорвала травинку и поднесла к глазам. В лунном свете капли серебрились как стразы. Я высунула язык и провела им по травинке. Странный вкус. И я беззвучно рассмеялась по пути к дому.

10

В доме я почувствовала себя одиноко. Это ужасное чувство пустоты. И осознание того, что ты никому не нужна. Я была совершенно одна. Моим единственным другом был Шон. Да и то он не согласился бы на столь громкое звание «друг». Максимум, на что я могла рассчитывать, так это на звание «бывшей коллеги». И это при том, что мы столько времени проводили вместе. Раньше.

Был ещё Конор. Хотя и он ясно дал мне понять, что эта глава закончена. Возможно, я бы предприняла новые попытки до него дозвониться, но вдруг поняла, что не могу придумать вескую причину для звонка.

Был этот загадочный идеальный мужчина. Но текила во мне решила, что будет круто довериться судьбе. Сейчас я корила себя за такую глупость. Почему нельзя было просто обменяться телефонами, как нормальные люди? Вечно у меня всё через задницу.

Была шестилетняя мексиканка Тобита. Она буквально спасла меня от самоубийства. Сейчас это казалось невероятным. И я хотела понять, почему она вмешалась. Это ведь что-то значит? Но девочка не появлялась во дворе, я проверяла несколько раз и решила, что больше не стану. Это уже попахивало отчаянием.

Была ещё розоволосая Челси. Я тут же усмехнулась при воспоминании об этой девчонке. Я подумала, что можно попробовать отыскать её. Почему бы и нет? Она сама сказала, что частенько наблюдает за мной. Как я курю, сидя на лестнице. Так что ничего в этом такого нет. Наверное.

Я вышла вновь на улицу, мальком глянула в щель забора, но, не увидев Тобиты, пошла на лестницу, врезающуюся в холодный ночной песок. Я уселась на скрипящую доску и стала смотреть по сторонам. Левее на пляже горел костёр, а вокруг сидели люди. Раздавался смех, но было не видно, кто там сидит.

Я почувствовала, что Челси там. Мне даже показалось, что в отсветах пламени я вижу розовые волосы. Я выдыхала дым, глядя на эту компанию, где кто-то явно был в ударе и снова и снова удачно шутил. Звуки взрывного хохота долетали до меня. Я вдруг испытала самую настоящую зависть. Мне хотелось вот так же сидеть у костра и просто болтать ни о чём. Быть частью весёлой компании. Хоть какой-нибудь компании.

В принципе я ничего не теряла. Буквально сутки назад я чуть не покончила с собой. Что может быть хуже? Эта мысль придала мне уверенности. Я решительно встала, спустилась по лестнице и направилась, утопая ступнями в песке, к костру. Сердце колотилось в груди, как будто я совершаю какой-то экстремальный поступок. Что-то на грани жизни и смерти. Но я всё равно шла, твёрдо веря в то, что после вчерашней ночи сама Вселенная хочет мне что-то сказать.

Мне даже не пришлось ничего говорить, ведь знакомый мне голос уже на подходе крикнул:

— Народ, а вот и моя подруга.

Я обратилась взглядом в сторону голоса и чётко увидела Челси, восседающую между широко раздвинутых ног какого-то парня. Она радостно помахала мне рукой и указала рядом с собой:

— Миллисент, садись, я застолбила тебе место, — и это несмотря на то, что это место было явно занятно какой-то другой девушкой.

Челси выразительно на неё посмотрела, и той пришлось отодвинуться. Я прошла через круг сидящих подростков и села рядом со своей новой «подругой».

— Всем привет, — сказала я, нерешительно улыбаясь.

— Эй, парни, дайте умирающей Миллисент пиво.

Все с удивлением уставились на меня. Десятки блестящих глаз с отблесками огня.

— У Миллисент опухоль, — сказала с восхищением Челси.

Видя, как ей нравится происходящее, я не стала никого переубеждать. Какое мне вообще дело до того, что думают обо мне все эти подростки? По кругу мне отправили бутылку пива, извлечённую из переносного холодильника. А парень, сидящий рядом со мной, даже удосужился открыть его. Я с удовольствием сделала глоток, чувствуя на себе по-прежнему жадные взгляды.

— Бэквит, кстати, Миллисент в данный момент ни с кем не встречается.

Я посмотрела на девушку, силясь понять, зачем она это говорит молодому парню, сидящему рядом со мной. Но она беспардонно мне объяснила:

— Что? Ему двадцать.

И Бэквит довольно улыбнулся. Мне стало немного неловко от понимания, что я здесь самая старшая. Но все с таким восхищением смотрели на меня… Впервые в моей жизни для восхищения было достаточно того, что я старше других, что у меня разноцветные глаза, ну и что я якобы умираю.

— Ну ладно вам, хватит таращиться. Дени, сбацай нам что-нибудь.

Челси покинула паховую область парня, и заботливо подала ему гитару. Сама Челси приземлилась рядом со мной, прижалась совсем близко ко мне и промурлыкала:

— Угостишь сигареткой?

— Но я же тебе… — я увидела её наивный взгляд и оборвала предложение, послушно доставая пачку из кармана.

Мы вместе закурили, воспользовавшись галантностью Бэквита, вызвавшегося дать нам огонька.

Понеслись песни под гитару, так что мне даже не пришлось принимать участие в беседе. Я с удовольствием смотрела на костёр, трещавший в такт мелодии Дени. Слушала, как невпопад подпевают девчонки. Парни потягивали молча пиво, может, стесняясь нового человека в компании. Я тоже пила пиво, жадно при этом смотря по сторонам: пыталась поверить в то, что всё это происходит со мной в действительности. Возбуждение переполняло меня. Я давно не испытывала такого. Я смотрела, как искры костра устремляются в небо, усеянное тысячью сияющих звёзд.

— Красиво, правда? — Челси тихо сказала мне, не желая, чтобы этот разговор стал достоянием общественности.

— Да.

— Ты не смотришь обычно на звёзды.

Я повернулась вопросительно к ней.

— Обычно ты куришь и смотришь только на море.

Она понимающе улыбнулась. И тепло её тела, нагло прильнувшего ко мне, вдруг напомнило мне о том, что я никогда не испытывала подобного. Это было тепло человека, которому не нужно было от меня ничего. Ей было достаточно того, что я просто была рядом.

— Я знала, что ты придёшь.

— Откуда? — с сомнением спросила я.

— Просто знала, — пожала она плечами.

Я улыбнулась, глядя на то, как ветер нежно треплет розовые волосы, покоящейся головы на моём плече. Челси накинула мне на колени свой плед, и мы стали будто единым целым. Девушка курила совершенно расслабленно, не заботясь о том, что я могу подумать о ней. А мне хотелось взбунтоваться против такой наглости и фамильярности. Но почему-то мне впервые было по-настоящему так хорошо.

И когда Челси начала подпевать попсовому мотиву, я рассмеялась. А спустя мгновение вдруг услышала собственный голос, подпевающей ей в такт. А Бэквит незаметно ото всех положил свою руку на мою.

11

Я чувствовала живой интерес этого парня по имени Бэквит, но мне впервые было безразлично мужское внимание. Я чувствовала, что мне куда интереснее быть рядом с этой розоволосой девчонкой. Она предложила мне пройтись по пляжу, и я тут же согласилась, поддаваясь эмоциональному порыву. Мы шли вдоль кромки воды, всё дальше уходя от костра и шумной компании.

— Это твои друзья? — спросила с искренним интересом я.

— Друзьями их сложно назвать. Все они живут на этом побережье. Так что скорее соседи.

— Дени — твой парень?

— Можно и так сказать, — Челси равнодушно пожала плечами.

— Гитарист — это круто.

— Да. Мне тоже так казалось поначалу.

— А что теперь?

Она поджала губы:

— Поднаскучило.

— Он посвящал тебе песни?

Она звонко рассмеялась.

— Чтооо? — спросила я, не понимая реакции девушки.

— Один раз он посвятил мне песню на испанском языке.

— О, здорово!

— Да, только однажды я её нашла в интернете.

— То есть?

— Он просто взял уже существующую песню и сказал, что сам написал её.

— Мда, так себе история, — сочувственно сказала я.

— Я ничего ему не говорила. Ну знаешь. В этой ситуации стыдно будет мне.

— Почему?

— Потому что я не стою того, чтобы потратить на меня время и написать песню. Настоящую песню.

— Брось. Он просто хотел тебя впечатлить, — я шутливо толкнула её.

Она добродушно улыбнулась:

— Спасибо. Я об этом не думала.

— А мне кажется, что так оно и есть.

— А что для тебя романтичного делали?

— Ответ «ничего» тебя устроит?

— Нет! Что-то ведь было. Вспомни!

— Хм. — Я действительно задумалась. — Сто лет назад парень написал мне письмо.

— О, круто! Письма уже никто не пишет.

— Так и есть.

— И что ты? — она с таким диким интересом смотрела на меня, что я рассмеялась.

— Да ничего. Считала ошибки в словах.

— Серьёзно? — она скептически подняла бровь.

— Да. И поняла, что не хочу быть с таким грамотеем.

— Миллисент, ты меня просто убиваешь!

— Что?

— Ты такая мелочная, оказывается! — теперь она шутливо толкнула меня.

— Это было СТО лет назад. Глупая была.

— А сейчас бы ты как отреагировала на такое письмо?

— Знаешь, Челси, сейчас я плевать хотела на эти чёртовы ошибки.

Она взяла меня под руку и ответила:

— Это правильно. Ошибки ничего не значат, если человек тебя любит. Он любил тебя?

— Думаю, да.

— Печально.

— Да. Так что, Челси, не посылай парня, если он вдруг неграмотно пишет.

— Сейчас есть автокоррекция, — заметила она так, словно я была из прошлого века.

— Точно.

Песни под гитару остались далеко позади, но ветер ещё доносил до нас приглушённые звуки. Море плескалось об наши босые ноги, и я попыталась вспомнить, где я бросила свои лодочки, но не смогла. Да и плевать. Вода обжигала прохладой. Запах морской соли щекотал ноздри.

— Как тебе Бэквит? — поинтересовалась она.

— Он всего лишь мальчишка.

— И что?

— И ничего.

— Тебе нравятся постарше? — Челси ухмыльнулась.

— Нет, мне нравятся те, кто родился со мной в одну эпоху.

— Значит, тебе не нравлюсь я? — она сделала вид, что оскорблена моим заявлением.

— Я не это имела в виду, — рассмеялась тут же я.

— Думаю, тебе было бы с ним хорошо.

— Почему?

— Потому что он не такой равнодушный, как все эти парни, с которыми ты целуешься по ночам.

— Откуда ты знаешь, что они равнодушные?

Она пожала беззаботно плечами:

— Они так выглядят. А Бэквиту ты, правда, понравилась.

— Перестань!

— Слушай, ты ничего не потеряешь.

Она говорила это так, словно мы были подружками-одногодками.

Это даже немного забавно.

— Говоришь так, как будто познала смысл этой жизни.

— Можно сказать и так.

— И в чём же смысл? — с сомнением уставилась я на неё.

— Смысл жизни в том, Миллисент, чтобы жить и кайфовать.

— Кайфовать?

— Это значит получать удовольствие.

— Я знаю, что это значит. Я не настолько старая.

— Может, ты и знаешь, что это означает, только вряд ли живёшь так.

— Откуда ты знаешь? Ещё недавно ты говорила другое, — возмутилась я.

— Если бы ты была счастлива, то вряд ли среди ночи пришла бы сидеть с пьяными подростками вокруг костра, — сказала она, и голос её при этом был серьёзным.

— Что ты знаешь обо мне? — возмутилась ещё больше я.

Я попыталась вырваться, но Челси крепко держала меня под руку.

— Не обижайся. Я просто думаю, что мы похожи. Правда, твоя жизнь куда увлекательнее моей.

— Почему ты так думаешь? — смягчилась я.

— Ты можешь курить, не прячась от своей ма.

Я рассмеялась, и напряжение между нами исчезло.

— Кстати, а твои глаза одинаково видят? — спросила она.

— Челси!

— А что? Мне интересно.

— Ты всегда такая прямолинейная? — спросила я, размахнувшись ногой и окатывая её водой.

— Эй! — она тоже бросилась меня брызгать.

Мы окатывали друг друга водой, звонко смеясь. В конце концов, я повалила её в воду, но она прытко схватила меня за ногу, увлекая за собой.

— Ну вот. Теперь мне холодно, — сказала она, вставая и оглядывая свою насквозь сырую одежду.

— Да неужели? — скептически заметила я.

— Пошли к костру.

Я согласно кивнула.

— У тебя тоже трусы сырые? — спросила она и рассмеялась.

12

У костра немного поредело. Оставались самые стойкие. Песни под гитару всё ещё были актуальны, хоть и пиво давно закончилось. В метре от костра уже было холодно, поэтому с каждым дуновением ветерка мы приближались к огню всё ближе. Плед сейчас был очень кстати. Бэквит после замечания Челси о моей свободности чувствовал на себе ответственность. Он по-хозяйски обнял меня, и я удивилась тому, как защищённо можно себя чувствовать в объятиях двадцатилетнего парня. Челси лежала у меня головой на коленях, и я неспешно перебирала её волосы. Странная ночь. Мне ни за что не хотелось уходить.

Я протянула ступни, торчащие из-под пледа, ближе к костру и почувствовала лёгкое тепло. Остывший песок ощутимо холодил. Звёзды потихоньку начали исчезать. Может, это их работа — светить по ночам? А днём они отправляются домой на заслуженный отдых. Я улыбнулась этой глупой мысли.

Меньше всего мне хотелось, чтобы Бэквит проявлял какую-то настойчивость по отношению ко мне. Мне нравилось чувствовать, что я не являюсь предметом животного вожделения. Это было впервые за долгое время. И если он проявит сейчас хоть какую-то активность, это меня очень заденет. Я, и правда, устала от этих беспорядочных связей. Как будто я не заслуживаю в жизни чего-то постоянного!

Наверное, во мне сейчас говорила токсичная зависимость от Конора. Я возмутилась этому чувству. Почувствовала, что действительно могу быть счастливой без каких-то там идеальных мужчин.

Кажется, Челси уснула. Она тихонько посапывала. Это умиротворение, которого я раньше не знала.

Сутки.

Сутки с момента, как я одной ногой стояла в могиле.

13

Бэквит участливо вызвался меня проводить, но я отказалась. До моего участка было не больше пятидесяти метров. Уже рассвело, так что я была в полной безопасности. Хотя, признаться, такой подход мне понравился. Может, он рассчитывал на какое-то продолжение, я не знаю. Но мне хотелось верить, что он просто галантный. Я попросила, чтобы он лучше проводил Челси. Дени давно уже ушёл домой, не дождавшись, когда она проснётся. И если бы костёр окончательно не потух, возможно, мы бы ещё продолжили сидеть, вслушиваясь в естественные звуки природы. Ветер, море, песни чаек, треск догорающих полений.

Пока я брела босиком по пляжу, неся в руках обнаружившиеся при свете лодочки, я всё ещё ощущала тепло объятий. Я позволила даже себе расслабиться и прилечь к Бэквиту на плечо. Он прислонился щекой к моей голове. И на этом всё. Но почему-то это будоражило гораздо больше, чем нахождение с мужчиной в постели. С глупой улыбкой я поднялась, миновала калитку и уже проходила через свой участок, как услышала окрик:

— Эй, Милли!

Я устремилась к дырке в заборе и расплылась в ещё большей улыбке:

— Привет, Тоби! Так рано не спишь.

— Я проснулась от крика чаек.

— Да, кажется, скоро будет дождь, — сказала я, глядя на пасмурное небо.

— Почему? — удивилась Тоби.

— Когда чайки летают так низко к земле и кричат — это к дождю.

— Здорово! Они специально так делают, чтобы предупредить людей брать с собой зонтики? — с задумчивым видом спросила она.

— Возможно, — меня искренне восхитила такая трактовка.

— Почему ты не спишь?

— Вот как раз иду домой, чтобы лечь.

— Ты не спала всю ночь? — с восхищением посмотрела она на меня.

— Да.

— Мне бы так не разрешили. Но один раз, когда бабуля уснула перед телевизором, я смотрела фильм до самой ночи. Пока сама не уснула, — гордо сказала черноволосая девочка.

— Иногда хочется не спать всю ночь для разнообразия, — сказала я, развалившись в траве.

Тобита последовала моему примеру и тоже завалилась, только в отличие от меня, лежащей на животе, она легла на спину.

— Смотри, эти чайки такие смешные, — она показала пальцем в небо.

Я послушно легла на спину. Чайки кружили над нами, совершая пике в виде восьмёрок.

— Хочешь, расскажу тебе историю про чаек? — спросила я, не отрывая глаз от птиц.

— Да.

— Когда мы с моей кузиной были в возрасте, как ты, и видели чаек, для нас это было хорошим знаком.

— Почему?

— Каждый раз, когда мы отпрашивались у родителей, чтобы пойти ночевать к кому-то из нас, получали разрешение.

— Именно когда вы видели низко летающих чаек? — уточнила девочка.

— Да. Представляешь?

— Прикольно! А я всегда думала, что чайки противные.

— Я тоже раньше так думала.

— Милли, во всём можно найти что-то хорошее, да? — спросила серьёзным тоном Тобита.

Я поразилась тому, какой мудрой оказалась шестилетняя девочка.

— Наверное.

— Я видела, что ты сделала качели.

— Да, сделала.

— Сама?

— Один знакомый мне в этом помог.

— Как ты думаешь, чайки мне помогут?

— В чём? — не поняла я.

— Отпроситься, чтобы прийти к тебе покачаться?

— Я думаю, стоит попытать удачу.

— Классно!

Девочка тут же вскочила и побежала в дом. Не прошло и трёх минут, как она показалась вновь с восторженным лицом:

— Меня отпустили на 10 минут!

— Отлично! Я встречу тебя.

14

Когда девочка оказалась на моём участке, я смогла её полностью разглядеть. Смуглая, с выразительными карими глазами и чёрными волосами — типичная мексиканка в цветастой одежде. Она меня тоже разглядывала:

— Ты такая большая! — восхитилась она.

— Чуть больше тебя, может, на столечко, — сказала я, показывая большим и указательным пальцем расстояние.

Девочка подбежала к качелям и с придыханием заметила:

— Как классно!

— Давай помогу тебе залезть.

Я схватила её за подмышки и усадила на дощечку. Девочка оказалась лёгкой, как пушинка. Я принялась слегка раскачивать её, беззазорно разглядывая.

У Тоби были густые чёрные волосы, заплетённые в растрепавшиеся две толстые косы. Наверное, она прямо так и спала. Когда у меня в детстве были такие же длинные волосы, меня тоже заплетали на ночь. На ней был цветастый сарафан.

— Какой твой любимый цвет? — спросила я.

— Красный. А твой?

— Мой тоже, представляешь? — искренне удивилась я.

— А почему тебе нравится красный цвет? — спросила Тоби.

Я задумалась. Взрослые редко задумываются над природой таких вещей, но дети — всегда.

— Просто мне кажется, что красный цвет самый яркий, — сказала я. — Я всегда обращаю внимание на красные вещи. Они притягивают мой взгляд.

— Мой тоже! Бабуля не разрешает выкрасить мою комнату в красный цвет. Говорит, что это цвет сумасшествия.

— Да? Как интересно.

— Она считает, что этот цвет вызывает агрессию.

— А ты как считаешь? — спросила я, удивляясь тому, что девочка в таком возрасте употребляет слово «агрессия».

— Я думаю, что любимый цвет не может вызывать агрессию.

— Я с тобой согласна в этом, — я рассмеялась рассуждениям этой девочки, так это было забавно.

Мы поболтали о всяких мелочах, которые для детей имели совершенно иное значение. Об игрушках, увлечениях, море…

Через забор до нас долетел крик:

— Тобита, 10 минут прошло. Давай домой.

Девочка резво соскочила с качелей и подбежала к дырке:

— Бабуля, Миллисент тоже считает, что красный цвет не может вызывать агрессию.

Я послушно подошла к забору и поздоровалась с пожилой женщиной, её волос коснулась глубокая седина.

— Я лишь высказала своё мнение. Я тоже люблю красный цвет, — попыталась оправдаться я, потому что вдруг почувствовала, что влезла в чужие отношения.

— Тобита, не нужно искать союзников в этом вопросе. Никаких красных стен, — женщина была непреклонна и всем своим видом говорила об этом.

Её глаза оценивающе скользили по мне, не обещая ничего хорошего.

Наверное, она была не в восторге, что незнакомка соорудила качели специально для её маленькой внучки.

— Тобита, давай домой.

— Хорошо, — грустно сказала девочка и понуро направилась в калитке.

Я собралась было проводить её, но бабуля Тоби меня спросила:

— Миллисент, верно?

Я кивнула.

— А вы бабушка Тобиты.

— Химена.

Я приветственно улыбнулась.

— Зачем вы это делаете?

— Вы поверите, если я скажу, что Тобита меня спасла?

Старая мексиканка посмотрела на меня тяжёлым взглядом. Она явно ожидала продолжения.

— Я собиралась совершить непоправимое. Тобита меня остановила.

Женщина посмотрела мне в глаза, и мне показалось, что она смотрит мне прямо в душу.

— Рано присоединяться к мёртвым.

Мои руки задрожали. Она как будто считала меня. Я не нашлась, что сказать.

Тобита ворвалась на участок, взгляд Химены смягчился. Пожилая мексиканка сказала ей:

— Иди в дом, завтрак на столе.

— Хорошо, бабуля, — звонко прокричала Тоби, явно довольная катаниями на качелях. — Это всё чайки, — вдобавок кинула она, явно обращаясь ко мне.

Я улыбнулась.

— Ни один мужчина не сделает тебя счастливой, — серьёзно сказала женщина.

Я замерла.

— Почему вы так говорите? — осторожно спросила я.

— Счастье вот здесь, — сказала она, указывая мне на грудь морщинистым пальцем.

Я не успела ничего сказать, женщина добавила:

— Мать Тобиты, к сожалению, этого не осознавала, когда сбежала, бросив девочку мне.

Химена зашагала к дому, а её цветастая юбка собирала росу с травы.

15

Не раздеваясь, я бросилась на кровать, сомкнула веки, чувствуя, что всё вокруг меняется. За какие-то сутки моя жизнь перевернулась на 180 градусов. Появились новые люди. И новые чувства, эмоции.

Я уснула и видела, как в калейдоскопе, сменяются лица. Новые лица людей, которые всё это время окружали меня, а я не имела понятия об их существовании. Наши миры столкнулись. Именно тогда, когда я больше всего нуждалась в этом. Но, может, они так же, как и я, нуждались в ком-то вроде меня?

16

Я проснулась от настойчивого шума. С трудом разлепив веки, глянула на прикроватную тумбочку. Часы показывали, что я спала всего пять часов. С трудом я сообразила, что это настойчивый стук в дверь. И стучавший явно не собирался никуда уходить. Я встала лениво с постели, желая прекратить этот навязчивый звук. Я спустилась и сквозь стекло на двери обнаружила перед собой незнакомую женщину. Я открыла дверь, понимая, что у меня тот ещё видок. Она выразительно посмотрела на меня, явно недовольная тем, что её так долго не впускают.

— Ваша собака разворошила мне все цветы.

— Простите?

Кажется, я ещё толком не проснулась, потому что совершенно не понимала, что это за женщина, и что ей нужно.

— ВАША. СОБАКА. РАЗВОРОШИЛА. МНЕ. ВСЕ. ЦВЕТЫ.

— От того, что вы произносите это раздельно, мне не стало понятнее.

— Вы что, пьяны с самого утра? — она с сомнением посмотрела на мои растрёпанные волосы и смазавшийся макияж.

И она выразительно уставилась на единственный тапок на моей ноге. Кажется, я надела его автоматом. Я тут же рассмеялась:

— Вы меня разбудили.

— А. Простите, — слегка смягчилась она.

— Я не понимаю, о каких цветах речь. И у меня нет никакой собаки.

— Совсем нет? — она заглянула мне за плечо, силясь найти взглядом какую-то собаку.

— Совсем. Хотите, можете зайти и убедиться в этом, — я широко распахнула дверь.

— Не подумайте, что я вам не верю…, — сказала она, заходя в мой дом.

— Ну что вы! Кофе?

— Спасибо.

Я ушла на кухню, чтобы сварить кофе. Он был явно больше нужен мне самой. Я понимала, что незнакомка действительно осматривает мой дом. Она даже вышла на задний двор и явно расстроенная пришла на кухню.

— Кажется, у вас нет собаки.

— Тут уж мне нечем возразить. Присаживайтесь. Не подумайте, что я невежливая, но кто вы?

— Я соседка слева.

— Аааа, бастард, — рассмеялась я.

— Что, простите?

— Забор цвета бастард, — уточнила я.

— Хорошая осведомлённость. Вы разбираетесь в живописи?

— Нет. Поверхностные знания, — попыталась я выкрутиться, так как не хотела признаваться в том, что подслушивала.

— Что у вас за кофе?

— Цветочные ноты, тропические фрукты и лимонная кислинка, — сказала я, оценивая её в ответ.

— Степень обжарки?

— Средняя.

— Люблю такой.

— Я тоже.

Мы обе явно расслабились, осознав, что у нас есть общий интерес.

— Меня зовут Эванджелин Стефенсон.

— Миллисент Дэниелс.

Мы окинули друг друга оценивающим взглядом. Эта женщина была старше меня на пару лет. Возможно, ей уже было 30. Красивая. Ухоженная. В принципе, она была именно такой, как я и предполагала. Разве что не в белом. На ней было платье цвета кофе с молоком с изящным декольте. И туфли с красивыми перемычками. Светло-медные волосы аккуратно уложены.

Я подумала, что эта женщина очень красивая. И я бы хотела выглядеть так же привлекательно. Мой взгляд задержался на её ярко выраженных скулах.

Она улыбнулась и уже мягко сказала:

— Можно просто Эва.

— Можно просто Милли.

В этот момент мне показалось, что мы с ней станем подругами.

17

Эванджелин деликатно не спросила, что с моими глазами. Хотя это не ускользнуло от её внимания. Люди постарше уже знают, что это может означать, для них это не такая и новость. И я тут же подумала, что, может, дело было в том, что я выбирала подруг себе не по возрасту? Хотя, с другой стороны, прямолинейность Челси — думаю, ей около 18 лет — меня особо не задевала. Да и я сама стала взрослее, теперь уже не так остро реагирую.

— Значит, Милли, собаки у тебя нет.

— Нет, но хотела бы завести, наверное. В пустом доме немного одиноко.

Я спохватилась, что делюсь откровениями с незнакомой женщиной. Но она не выглядела смущённой.

— Значит, я могу приходить на чашечку кофе, чтобы скрасить одиночество?

— Почему бы и нет.

Эва улыбнулась, вставая и подходя к полкам с посудой. Она по-домашнему осмотрелась и достала чашки.

— Это ничего, что я хозяйничаю?

— Это даже забавно.

Я смотрела на то, как незнакомка ведёт вальяжно себя в моём доме. Доме, где никто никогда не задерживался.

— Эва, что за история у вас случилась с цветами?

Пока я варила кофе, Эва осматривала мой кухонный гарнитур.

— Хотела бы я знать. Все розы выкорчеваны. Так, а чем ты занимаешься, Милли?

Я разлила кофе по чашкам и протянула одну из них новой знакомой.

— Я в поиске.

— Интересно.

— А ты?

— Я домохозяйка.

— Нравится?

Эва резво рассмеялась, а потом задумчиво сказала:

— Относительно.

Я приподняла бровь, чувствуя, что задавать дальше вопросы было бы нетактично.

— Это, конечно, здорово, что муж меня обеспечивает. Не нужно ходить на нелюбимую работу. Но иногда так одиноко бывает. Что начинаешь высаживать розы, — усмехнулась Эва.

Я посмотрела на неё изучающим взглядом. Сейчас мне эта женщина казалась слегка несчастной.

— Можешь приходить, когда захочешь, — сказала я, рассчитывая скорее скрасить собственное одиночество.

— Слушай, а давай вместе заниматься по утрам! — с энтузиазмом воскликнула она.

Я аж поперхнулась:

— Заниматься? Чем это?

— Ну зарядку делать. Бегать.

— Не думаю, что это для меня, — с сомнением заметила я.

— Почему это? — Эва сделала большой глоток.