Бесплатный фрагмент - Ради жизни на земле

Литературное объединение

«Остров вдохновения» г. Балтийска

Литературный альманах

Выпуск 23, 2020 г.

Ради жизни на земле…

2020

Предисловие

Тихо шуршит дождь за окном. Тихо шуршат страницы календаря. Год 2020. Декабрь.

Год високосный, знаковый, ожидаемо трудный по народным приметам. Год 75-летия Победы в Великой Отечественной войне. Год, девять месяцев которого нам пришлось провести в изоляции. Год тяжёлой битвы российских медиков со злейшим врагом человечества — коронавирусом, выпущенным из каких-то секретных лабораторий бактериологического оружия. И самая тяжелая борьба за жизнь — в «Красной зоне»:

В «Красной зоне» свои законы:

В скафандры и маски врачи закованы.

Вирус бесчинствует в «Красной зоне»,

Болью там всё наэлектризовано.

В «Красной зоне» кашель и хрип:

Воспаление лёгких, бронхит и грипп.

Кто-то не выдержит, кто-то сорвётся,

И снова сердце врача сожмётся.

Ведь врачевание — это искусство,

Надо суметь пересиливать чувства.

След респиратора — это знак

Противовирусных тяжких атак.

Пусть оды во славу врачей сплетают,

Пусть год за семь им стаж посчитают,

Ведь их трудами остались живые

На войне с названием «Пандемия».

А вы берегите себя, Айболиты!

Имена ваши золотом в сердцах отлиты!

Среди членов литературного объединения «Остров вдохновения» г. Балтийска есть люди разных профессий. Это медики, военнослужащие, педагоги, инженеры, работники культуры и искусства. Своей работой и творчеством мы стараемся внести посильный вклад в дело борьбы с эпидемией, помочь землякам пережить трудные времена самоизоляции, поднять настроение наших читателей.

Перед вами 23-й литературный альманах «Остров вдохновения». Его стихи и рассказы посвящены вам, нашим землякам. Читайте, сопереживайте, узнавайте тех, кто живёт рядом с вами, тех, кто свой службой, своим трудом, своим творчеством сохраняет мир и покой на Земле. Берегите своё здоровье и здоровье ваших близких!

Светлана Дружинина,

член литературного объединения

«Остров вдохновения» г. Балтийска

Валентина Богданова

Член литературного объединения «Остров вдохновения» г. Балтийска. Автор четырнадцати сборников стихов и прозы. Дипломант всероссийского конкурса «Спасибо тебе, солдат!». Печатается в альманахах объединения и в периодических изданиях.

Коронованный год

Еще полуголые апрельские деревья в госпитальном саду роняют редкие стеклянные капли, как будто отмеряют лекарство. Даже вялая прошлогодняя листва на земле здесь, кажется мне, пахнет лекарством. Я иду на автобусную остановку «пятерки», а мои мысли перескакивают с предмета на предмет. Я думаю о наших медиках, своих сотрудниках и о «коронавирусе…»

Человек ко всему привыкает. Но особенно беззаботно, легко привыкает он к миру, к спокойствию, к своей собственной безопасности и отсутствию страха за жизнь. В этом он, как дитя, простодушен. Гром не грянет — мужик не перекрестится! А когда опасность приближается вплотную, он отмахивается от нее, как от назойливой мухи… Она кажется ему несерьезной, случайной. В настоящее время это выражается в безответственном отношении к окружающим.

Не так уж трудно — ходить в маске и перчатках во время эпидемии. Она переросла уже в пандемию, охватила весь мир. И чтобы остановить ее, надо для этого не так уж много, но многие этим просто пренебрегают, с русской бесшабашностью, не думая ни о себе, ни о своих близких, ни об окружающих людях вообще.

***

С середины апреля начался карантин. Не только у нас в городе, но и по всей России. И в нашем госпитале тоже. А у меня в это время начался отпуск, так совпало.

За окном бушевала весна, за апрелем пришел май, зеленый и юный, пахнущий молодой свежей зеленью, такой долгожданный, после долгой зимы! Хотелось на природу! Но жизнь — сложная штука, и не всегда ее зигзаги совпадают с нашими желаниями.

Закрывшись у себя дома от всего и всех, я передумала много мыслей, в том числе о человеческом существовании. Борьба с коронавирусом, сидение на карантине в ожидании освобождения из невольного затворничества, бесконечное обсуждение по телевидению заставило задуматься: а откуда же идут эти страшные напасти? Покопавшись в специальной литературе, я обнаружила, что существует множество версий на эту тему. Мне более близка одна из них, что микроорганизмы были принесены на землю из космоса.

Разрешалось выходить на улицу только по необходимости: в магазин или аптеку, например…

Помню, когда я впервые вышла из дома в этот период, все ощущения исчезли! Куда-то пропали автобусы и такси, сгинула даже бесконечная толпа прохожих, вечно несущихся по своим делам куда-то. Только холодные, редкие капли дождя обжигали щеки…

Я с отчаянной надеждой вскинула лицо к темнеющему низкому небу: «Господи, неужели это все?..» Не верилось, что когда-то кончится это и мы вернемся к прежней, нормальной жизни.

Изо всех пор моей квартиры сочилась тишина… Все вещи как будто затаились. Они не были больше моими друзьями, и все вокруг таило угрозу! Даже горшки с цветами, которых у меня много, и с которыми я дружу, как с живыми.

Когда я была маленькой, мир казался мне таким огромным и прекрасным! А теперь я его боялась!

***

Я выходила во двор и на канал, соединяющий Калининградский залив с морем, поздним вечером, когда уже темнело. Мир вокруг казался мне фантастическим!.. С шепотом прорастает трава, что-то бормочут листья…

Я читала стихи окружающему миру, будто своим зрителям, слушателям, и уже не чувствовала безысходности одиночества. На земле лежали лунные пятна. Маяк посылал пучки света в темную морскую даль. На пирсе горели сигнальные огни…

Но отпуск закончился, и я вышла на работу.

Теперь не так просто было это сделать: кроме масок и перчаток, в автобусе, например, надо было объяснить — куда и зачем я еду, требовали документы. И у меня была справка из госпиталя.

Но, несмотря на все это, я была рада быть среди людей! И как же я соскучилась по общению! Меня радовали веселый говор, людская толпа, запах духов, знакомые лица… Будто я вернулась из далекого путешествия!

Я слушала и видела жизнь вокруг: голоса, шаги, музыка, птицы — все прорвалось, зазвучало вдруг!

***

Госпиталь в период карантина разделился на две зоны — «красную», где спасали больных коронавирусом, и «чистую», нашу. Остальные отделения просто закрыли. Наше единственное работало: мы принимали на долечивание больных после выздоровления, выписанных из «красной» зоны.

Мы ходили за ними в санпропускник, где их «обрабатывали» после «красной зоны» и встречали — как космонавтов, вернувшихся на родную землю после длительного полета. Чистые после душа и переодетые в чистую одежду, они выходили на улицу, радовались и удивлялись всему вокруг:

— О, дождичек!.. А какой воздух!..

Поднимали лица к небу, подставляясь под летний дождь, отказываясь от зонтика, и дышали полной грудью!

У меня, при виде всего этого, слезы наворачивались на глаза…

Эти мальчишки — наши дети, внуки, чьи-то братишки и любимые, наши защитники в любых военных конфликтах, которых немало полегло на полях нашей родины и чужбины. Что бы ни случилось, мы всегда надеемся, что они нас спасут! Это такие же мальчишки, которые спасали нашу Родину и во Второй мировой войне.

Я уже не первый год работаю в госпитале, и эти мальчишки давно уже стали мне родными. Они поступают к нам больными и притихшими… Но только болезнь начнет отступать, все они превращаются в шаловливых детей — бегают по коридору, громко смеются, устраивают потасовки друг с другом, тайно курят в туалете…

А ночью некоторые из них падают с кровати, как в детстве…

Утром входим в палату — зрелище предстает, как в детском саду: одеяла и подушки свесились до полу или лежат на полу, а наши мальчишки безмятежно спят! И жалко будить их, хотя пришло уже время подъема: распорядок дня у нас такой же, как и на службе.

***

Стояла ранняя осень, когда вдруг поступил приказ — выходить из карантина, чтобы снова продолжать прежнюю свою практику лечения разных больных. Мы каждый день приходили в свои отделения, и все отмывали, чтобы не осталось и следов от этих «коронованных» дней!

Эта осень была для нас счастливой: долгой, теплой и очень красочной, с полянами, усеянными красочными багровыми и золотыми листьями. Наверное, осень была вполне обычной, но нам, после всего пережитого с коронавирусом, она казалась необычной!

Дорога на работу и с работы домой была теперь радостной: прохожие снова улыбались, было так тепло и хорошо на душе, что хотелось романтики, счастья, смеяться по пустякам и сделать сразу тысячу дел!

Казалось, что даже птицы теперь поют по-весеннему!

Мы собирались в своем ЛОР-отделении всем коллективом и, с веселыми шутками и смехом, отмывали все окна и помещения — готовились к приему уже совсем других больных. Всех радовало, что кончается эта «веселуха», как называли прошедшее время наши шутники.

***

Ветер бросал с деревьев, а больше подхватывал уже с земли желтые, палевые и оранжевые листья.

Особенно много было красных — на калине, диких яблонях, грушах. Даже обвивавшие их ползучие растения рдели красным цветом.

В серовато-стылом небе, как и на земле, был умиротворенный покой…

Приближалась зима, и уже появились разговоры про Новый год. Но вдруг снова заговорили про коронавирус: пошла вторая волна…

Что ж, мы пережили первую волну, мужественно встретим и победим все, что принесет нам время!

Я познаю мир!

Мир состоит из звезд, из слов и книг,

Он добрый, голубой, зеленый.

Я познаю его, как ученик

И как романтик, в этот мир влюбленный!

Со звездами веду я разговор,

И это постоянно, неизменно.

Не спится ночью мне — уходит сон —

Все что-то увлекает непременно.

На утренней заре, в полночной мгле,

Среди всех тайн, открытий,

А как же вам живется на Земле?

Мне, люди добрые, скажите!

Я ощущаю в себе радость

Я ощущаю в себе радость

Светлого солнечного дня,

И эта радость — как награда

И вдохновенье для меня!

Ловлю рукой я солнца блики:

Они играют весело со мной,

И мир я вижу многоликим:

Он красочный, и яркий, и цветной!

Апрель капели перезвоном манит,

В стихах запечатлеть мне все велит,

Весенним воздухом дурманит —

И верю в будущего светлые я дни!

И улыбаюсь я всему лучисто,

Желаю мира миру и добра,

И солнышка улыбки чистой,

И звона дня, как звона серебра!

Утро нового дня

Всю ночь стучался дождик в окна,

Тоскливо ветер завывал…

Промок наш старый дом, оглохнув,

О тишине и солнце он мечтал!

И утро радость принесло

На крыльях тишины и света:

И тихо стало, и тепло,

И птицы прославляли это!

И радостен был птичий свист,

День красками светился, ярок!

Еще он был — как чистый лист,

Где не было ошибок и помарок.

Земной и счастливый — закончился день

Земной и счастливый — закончился день,

От клена под окнами — влажная тень.

В вечерней прозрачности смех молодой,

На всем — осторожного ветра ладонь…

От этих воспоминаний былых

Огромным, как Вечность, становится миг!

И полнится сердце тихой такой,

Похожей на счастье, щемящей тоской…

Тумана белые холсты

Тумана белые холсты

Ночь расстелила над землею,

И неба звездные черты

Развесила над головою.

И снизошел на землю сон,

Чтоб утра мудростью проснуться,

Чтоб музыка со всех сторон

Заставила нас улыбнуться!

Пусть дарит жизнь солнечный свет,

Звезды — мечты, любовь и вдохновенье,

Чтоб шар земной премного лет

Звучал Вселенной — музыкой весенней!

Геннадий Бойченко

Музыкант, автор песен и инструментальных композиций, преподаватель гитары, историк. Лауреат Международного фестиваля авторской песни «Балтийская Ухана» 2002 и 2007 годов. Стихи пишет со студенческих лет. Член литературного объединения «Остров вдохновения» г. Балтийска. Печатается в периодических изданиях и альманахах организации.

Вирусная историческая хронология

Было много курьёзов в истории:

В атмосфере, на суше, на море ли;

Были разного рода стратегии,

Словно сель, кочевые набеги, и

Были «бзики» царя Македонского,

Пепел воинства Наполеонского,

Как чума на Лукулловом пире,

Но такого не слышали в мире;

Даже с ратью татар и опричниной —

Результаты в разы поприличнее;

Эпидемии, бу́нты стрелецкие…

Но масштабы не слыли вселенскими.

А бывало, престолам с коронами

Угрожали штыками, патронами,

В драку лезли стальные чудовища,

Вроде Троцкого и Когановича,

Города перманентно громили,

Издавая декреты о мире,

К мировому пожару взывая,

Обещая сокровища рая.

Помню смесь диктатур с директорией,

Оккупации всей территории,

Горький сплав капитала фабричного

В Третьем Рейхе с «холерой коричневой»,

Стыд распада Российской Империи,

Боль забвений Советского времени,

Драку русских с роднёю чеченскою,

И с «ворами» расправу бесчестную.

Век двадцатый отмечен кометами,

Бомбой ядерной, нефтью, ракетами.

Камень брошен, и водными кольцами —

Войны с немцами, «янки», японцами.

В двадцать первом, всё больше наглея,

Встретят эру с «ведром Водолея»

Девяносто полов — только в Англии!

А два пола — ни много ни мало ли?!

Запускаются игры провайдеров

В освоении Марса с коллайдером,

Виртуально слегка обнародовав

То, что NASA растит в «огородах» их.

Можно вбросить ракету из модулей

На гибридном химическом топливе,

Сквозь слои атмосферы, как битою,

Примагнитив земною орбитою.

Дальше космос готов только «всасывать»

И обратно не может «выбрасывать»,

Будет долго предмет «пережёвывать»,

Но не станет на Землю «выплёвывать»,

Ведь за нашей орбитой, на выходе

Встретишь много космических прихотей,

Например, изменений материи,

Преломлений пространства и времени,

Это знают студенты и школьники,

И «пятёрки» имея, и «двойки» лишь.

Атмосферный дуршлаг с супер-дырами

Нам подарит микробы и вирусы

С нетипичными эпидемиями

И мутации в ста поколениях,

Что порушат законов устои все…

А сегодня творится такое, тще:

Потрошат и громят магазины,

Не взирая на пластик с резиной,

Запасаются солью и спичками,

«Избегайте оплаты наличными!»

Небывалый триумф психологии,

Здесь царят интернет-технологии.

У COVID нелегальны маршруты

И «загашники» криптовалюты.

Как тут вирусу в массе не вырасти,

Санитару по Божьей же милости,

Чтоб затеять всемирную баню,

Пока мир сам себя не забанил?!

Две стороны одного вируса

С одной стороны, это — минус,

Какой-то коронавирус.

Никто его так и не видел.

Возможно — китайский идол.

С другой стороны — только плюсы:

Все рты прикрывают искусно,

Мы станем блюсти гигиену,

Теперь прекратятся измены.

А может и вовсе так статься,

Что этот ковид-девятнадцать,

Прорвавшись сегодня на волю,

Покончит с питьём алкоголя,

С продажей табачных изделий,

С работой ночных заведений,

Порою сомнительных стилей,

И с выхлопом автомобилей.

Спешу всех сограждан поздравить

С цветением жизни во здравии,

С умением верно питаться

И правильно тренироваться.

Кому-то поможет диета,

Кому-то — свод норм этикета.

Позволим сбываться надежде,

Не будем беспечны, как прежде.

С одной стороны, это — минус,

Когда в атмосфере есть вирус.

С другой стороны — только плюсы,

Ведь станут изысканней вкусы.

В конце концов, вирус с короной —

Совсем не Медуза Горгона.

Бояться не будет особых причин…

Быть может, лишь тем, кто справлял ХеллоуИн.

Врач

Я приду к вам, драгоценные земляне,

В тяжкий час, среди ночного бытия,

Точно в срок, не позже и не ранее,

На кресты дорог, где — только вы и Я.

Я, воскресший в срок под занавес заката,

С мудрым сердцем, с пылким жаром сильных рук,

Подтверждая клятву Гиппократа, Сам,

Оградить спешу всех от скорбей и мук.

Исцелю вас не селитрами, а песней,

Пропитав её счастливою слезой,

Без хвалёных зелий Парацельсовых,

Чистым Духом и студёною водой.

Офицеры-врачи

В европейских штормах, в африканской пучине,

В корабельных трюмах выживают мужчины

И в каютах своих душным воздухом дышат…

Если доктор — лечи, а писатели пишут:

«В наших доках морских пациентом быть круче,

Чем в больницах земных, где устойчивость лучше,

Нам привычней «светить» в кораблях-волнорезах,

И спасать, и лечить, или плоть чью-то резать».

Мы по лезвию шли в атмосферные бучи,

Снова скальпель кроил океанские кручи,

А пока наш батут бултыхало по водам,

Ртутный столбик скользнул за отметку «полгода»:

«Помоги же нам, док, мы хандрим и болеем,

Ты у нас здесь, как Бог, умасти нас еле́ем,

Оперируй нас, док, на тебя уповаем,

Без тебя мы все сдохнем, от жара сгорая».

Офицеры-врачи от природы — поэты,

Часто в грозной ночи в униформы одеты.

Знаю, эти и те были солнцем согреты,

Но, возможно, не все будут в песнях воспеты:

«Я хотел бы свернуть эту жуткую повесть,

Но успела шепнуть мне врачебная совесть,

Что пока я лечу и пишу в интервалах,

Я дышу и живу, не бросая штурвала… И в ночь».

Правят сталь волны-гребни, ветра-костоправы

От индийских морей до балтийской заставы,

Офицеры-врачи в кораблях-волнорубах

Могут боль исцелить у Анголы и Кубы.

Погружаясь в наркоз разных карт и планшеток,

Зажигают врачи фонари кругосветок,

Вдоль чужих берегов, пограничных запретов

Проплывают в ночи огоньки лазаретов.

Офицеры-врачи от природы — поэты,

Часто в грозной ночи в униформы одеты.

Знаю, эти и те были солнцем согреты,

Но, возможно, не все будут в песнях воспеты:

«Я хотел бы закрыть эту длинную повесть,

Но того не велит мне врачебная совесть,

И пока я лечу и пишу в интервалах,

Я дышу и живу, не бросая штурвала…

Я хотел бы прервать, но тому не бывать,

И пока я дышу, я живу и пишу… Для вас».

Бессмертный эликсир

Когда горят дотла последние мосты

В туманах маревых,

Где ветер пеплом подсолить посмел края земли,

Врагу накладно проДираться вплавь через посты

Капканов заревых

Под автоматный храп и кашель пуль в пыли.

Но есть незримый враг, нежданный, как грибы.

Смоленский институт

Не изучал его в стена́х своих под чёрный день.

Ресурсы кафедр Академий всех наук слабы

Признать, когда же спрут

Свершит, на злобу дня, сецессию, как тень.

Седой лейб-медик, юный лекарь-дилетант

Дерзают разгадать,

Кого химера тайных замыслов военных клик

Ужалит наповал. Здесь все… Здесь каждый — арестант.

«Кто первый — умирать?» —

Амбивалентность чувств, как в Колизее крик.

Поспеет хлеб устало-нежный для друзей

В истоме линий дня.

Олива чудом однолетков сможет народить.

В маслинах, как в табулатурах звуков всех мастей,

Бурлила б жизнь не зря

Однополчан, родных, всех, кем не стыдно быть.

Свернут персты времён свидетельства холсты

В квазарах чёрных дыр.

Не ждут в покой приёмный пусть продажные «рвачи».

Элизий щедро изольёт в небесные пласты

Бессмертный эликсир,

Когда сгорит дотла последний мост в ночи…

И неподкупные пусть здравствуют Врачи!

Мейнстрим Победы

Здравствуй, моя дорогая, — море в весенней заре,

Песня цветущего мая, жемчуг на синем ковре.

Я напишу тебе в небе несколько строк бахромой

Знамени алого нашей Победы, что окунулась в прибой,

Облачно-солнечной нашей Победы, что окуналась в прибой.

Первая строчка о Бресте, Минске, Кавказе, Днепре,

Строчка другая о Пресне и о замёрзшей Неве,

Третья же будет про Волгу, что закалила бойцов,

Про мясорубку под Курском четвёртая и про Берлин пару слов: «Гитлер капут».

Сцепы вагонных колеек мчат за Урал — штурм, как тур.

Груды квантунских трофеев помнят Хинган и Амур, Порт-Артур.

Сопки Маньчжурии краской за́лил шафран сентября…

Так у Кремлёвских курантов на «Красной» маршал пришпорил коня.

Клинопись птичьего слога за горизонт потечёт,

Пусть мимолётна подмога, но от Курил разошлёт, разнесёт

В реки Москвы и Нью-Йорка, в Мурманск, на Балтику, в Крым,

В гавани Владивостока, с восторгом, радостной вести мейнстри́м.

Здравствуй, моя дорогая, — море в осенней заре,

Песня цветущего мая, жемчуг на снежном ковре.

Я напишу тебе в небе несколько строк бахромой

Знамени алого нашей Победы, что окуналась в прибой,

Облачно-солнечной нашей Победы, что окунулась в прибой.

Свет мира — свет в твоих глазах

Светит седая, как лунь, луна,

Льёт серебро над миром.

Реки эфира лишают сна

Всех, кто живёт эфиром.

Звёздные россыпи вдоль Земли

Соединились в кольца.

Капельки света в полночной дали —

Это всё те же Солнца.

Сотни влюблённых, лишаясь снов,

В небо отпустят свечи.

Льются потоки небесных слов

Музыкой светлой речи.

Свечи, как искорки от костров,

Заштриховали небо.

Каждый, кто любит, лететь вдаль готов

К звёздам, где раньше не́ был.

Стай птичьих титры сплошным крылом

В небо взлетали.

Грань где-то между добром и злом —

Лезвие стали.

Град свыше мог бы побить лозу,

И всё бы пропало,

Если б не стало

Света в твоём саду.

Нас разметало, как по степи

Злаки, листву и пепел,

По континентам родной Земли,

Но неизменно светел

Лик у планеты моей седой,

Нашей большой квартиры,

Где суждено жизнь прожить нам с тобой.

Помни, что мы — свет миру.

Завтра пройдёт стороной волна,

Стихнут ветра и смерчи.

Если в душе у людей весна —

Нет ни беды, ни смерти.

Дайте излить аромат лугов

Нежный, как вкус зефира,

Всем, кто в душе полюбить жизнь готов,

Тем, кто хранит свет мира.

Стай звёздных титры сплошным кольцом

Землю объяли.

Край где-то между добром и злом —

Лезвие стали.

Рай снова, снова цветёт лоза,

Но всё бы пропало,

Если б не стало

Света в твоих глазах…

И всё бы пропало,

Если б не стало

Света в твоих глазах…

Не гадайте на время

Я прошу вас! Поверьте, не надо! Не пытайтесь меня утешать.

Без неё я рассветам не радуюсь, но способен свободно дышать.

Не стараюсь себя уговаривать и утюжить натужными фразами,

Будто больше не стану вымаливать нашу встречу у Высшего Разума,

В сотый раз за всю вечность соблазнов пожалев, что не вправе указывать.

Плакируясь портпледами спален и сливаясь со струями струн,

Как родные по звуку паронимы, мы разнимся в мороз и в жару.

Неизбежно впадая во впадины, культивируя ложные фобии,

Наша память читает пародии на чувствительной лже-светокопии,

Пеленая умы, как свивальник, ослепляясь фатой филантропии.

Не гадайте, не ставьте на время за способность лечить и взрослеть.

Песни ладятся стройностью э́тоса, потому так их хочется петь.

Подойду ли к естественной зрелости? Устремлюсь ли в сакральную скважину?

Иль останусь сегментом в безвременье, хордой жизни отрезанным заживо?

Нет! В грядущий миллениум — делом с внешним миром контакты налаживать!

Ароматные плоды гуайявы

Пластификаторы речи поэтов — певучие струны натуры —

Средь богоносных святынь плодоносной земли Ханаан,

Мудрость ума, жемчуг слов, стройность строф, легкоструйность святой партитуры

Запечатлели следы иудеев, Христа, мусульман.

Каждый исполнил свой долг, скрыв сокровища в недрах божественной славы,

В средневековых ущельях сердечных теснин-дефиле,

Ради священных даров с ароматами алых плодов гуайявы

На безраздельных просторах бесплодия душ в серой мгле.

Бурый песок прокалённой насквозь, каменистой пустыни Хамада,

Жёлтый песок нефтеносной озёрной пустыни Серир

Помнят, как опытный рейдер веками готовил свою «эскаладу»

С помощью жертвенной крови, минускулов, острых секир.

На инородный манер изменён смысл простых и святых дефиниций

В непостижимой борьбе исчезающих истинных книг,

Всуе печальных веков растворялись эпохи, народы и лица

В метафизическом вихре, что прежде Вселенной возник.

Первопричиной явлений я был направляем к мечте моих предков,

Пересекая в событиях горьких ошибок штрихи,

Вскользь толкования смыслов едва раскрывали суть жизни столь редко,

Что неувязки всегда вдохновляли додумать стихи.

Их отправлял я в бумажных ладьях по невидимым рекам востока,

Так предсказатели судеб всегда избегали судьбин.

Бог отвечал мне любовью, я — в резких порывах витками восторга,

Втайне надеясь и веря, что буду в ночи не один.

Я завоёвывал кровью и потом исходное хрупкое право

Стать человеком в душе, где животным началам не быть,

Чтобы к стене очага прикоснувшись, вдохнув аромат гуайявы,

Мог я поведать потомкам своим, как им следует жить.

Строится дом и иные вопросы вновь каждый по ходу решает

В предновогодних скитаньях святой суеты Рождества,

И благодарных детей праздник дружной семьёй на уик-энд собирает

У очага первой пальмы заслуг моего старшинства,

Где каждый вечер лелею и холю я правнука

Все дни скользящей недели известного праздника Ха́нука,

У ароматных плодов

С вечно свежей листвой гуайявы,

Могут сравниться с которой

Лишь в мае цветущие сочные травы.

Простые мотивы

Ты напомни мне утренней ранью

О простых и желанных мотивах

Той поры, где за призрачной гранью

Ты всегда — молода и красива.

Эта грань потому и нечёткая,

Что за дымкой былых ощущений

Ты теперь для меня — лишь красотка,

И не требуй других убеждений.

В благодарность за эту награду

Я тебе подарю море чувства,

И, пожалуй, о грустном — не надо,

Потому что не свойственна грусть нам,

Нам, от века до века скитаний

До полётов в тысячелетия,

Не принявшим иных обещаний,

Кроме тех, что мечтал бы воспеть я…

Их плодит окрылённая муза,

Получившая в дар от природы

Стиль Гомера и голос Карузо,

И любовь, что венчает народы.

Помнишь эти простые мотивы,

Что в сердцах наших в такт зазвучали?

И с тех пор мы юны и красивы,

Как друг друга в пути повстречали…

Я тебе благодарен без срока,

Что со мной в этой жизни ты вместе,

И что помнишь, моя Кареока,

Этих давних времён благовестия,

Что приметив меня издалёка,

Обернулась таинственной песнью,

И, как мудрая дева Востока,

Ты несёшь её утренней вестью.

Я приму её трепетно в руки,

В сердце, в голову, в тело и в душу,

И, минуя все годы разлуки,

Будешь петь мне… А я буду слушать.

Елена Бойченко

(31.03.1937 — 07.11.2020)

Почетный член литературного объединения «Остров вдохновения» г. Балтийска. Педагог, музыкальный работник, хормейстер. Ветеран труда. Автор сборника стихов и рассказов «Мечты мои всегда в полете», 2019 г. Дипломант регионального фестиваля «Романс у моря», 2015 г. Печаталась в периодических изданиях и альманахах объединения.

Годы былые

Вспомним годы былые… Мы тогда молодые

Были счастливы, как никогда,

Как мы, верно, любили, как семьей дорожили

Каждый год, каждый день и всегда.

В нашей жизни горбатой через все перекаты

Мы прошли так достойно с тобой:

Ветеранами стали, крепко на ноги встали

И гордимся своею судьбой.

Счастье жизни

Какое счастье, если рядом парк иль сад!

Гулять там можно долго, с упоением,

В них утром блещет бриллиантами роса,

И заряжаюсь я хорошим настроением.

Дышу там воздухом кристально-чистым,

Настоянным на разных травах и цветах,

От летней красоты, такой лучистой,

Улыбка радости сияет на устах.

И я Всевышнего всю жизнь благодарю:

За листьев беспокойный нежный лепет,

За солнечный рассвет, и новую зарю,

И за душевный в жизни каждый трепет.

P.S.

Я с детства по земле уверенно иду,

И с жизнью я всегда, везде в обнимку,

А жить так очень долго-долго я хочу —

И за себя, и за родную половинку.

Жизнь в каждом возрасте так хороша

Стали мы сверхчувственны, ранимы,

И детей мы просим: «Берегите нас!»

Так хотим, чтоб были мы любимы,

Ну а мы готовы жизнь отдать за вас.

До чего же жизнь прекраснейшая штука!

В каждом возрасте она так хороша!

Надо только прочь прогнать хандру и скуку,

Чтобы молодой была всегда душа.

Радуюсь жизни

«Я, улыбаясь, радуюсь всему, чем счастлив человек.»

Вышла во двор я повесить белье,

Солнце меня ослепило,

Радостью полнится сердце мое,

Как же вокруг мне все мило.

Глядя на небо бездонное,

Тихо в восторге запела

Что-то простое, задорное —

В радость мне всякое дело.

Я с интересом кругом смотрю,

Всё дорого мне, без сомнения.

Жить так прекрасно!

И жизнь я люблю

Во всех её проявлениях.

Люблю смотреть на небо я

Как же на небо я смотреть люблю!

Оно прекрасно так и необъятно,

Я это в тучках вижу, в облачках ловлю,

Оно загадочно и непонятно.

В багряных зорях и закатах — красота,

А в небе ярко-синем, в облаках —

Такая потрясающая высота,

Что от восторга — слезы на глазах.

При этом годы детства вспоминаю

И юность трепетную, что давно прошла,

Она в потомках наших, милых, славных,

Достойно продолжение свое нашла.

Нас солнышко и небо согревают,

Они тепло шлют, ветер, дождь и снег,

Там облачка ажурные витают…

Нас небо любит, обнимает всех.

Молодость души

Прекрасно, что я душою молода,

И нужно сильно постараться

Под флагом радости всегда

Идти по жизни, не сдаваться.

Я до сих пор пою, играю,

Танцую, музыку пишу к стихам,

Во сне слетать на Марс мечтаю

И так хочу дарить я радость вам.

Для счастья в жизни создан человек,

Как «птица для полета»,

И должен он за свой короткий век

Дел добрых совершить без счета.

Мой девиз

Девиз мой даже в возрасте, таком почтенном, —

Жить плодотворно и с улыбкой непременно!

Всегда быть женственной, в хорошем настроении,

И от всего иметь большое удовлетворение.

Всегда испытывая радость от общения,

Ценю я в людях искренность и уважение,

Стараюсь женственной, веселой оставаться,

Ухоженной по мере сил, красиво одеваться.

Поэзией и музыкой я с детства увлекаюсь,

Красивой стороной всей нашей жизни наслаждаюсь…

Как всесторонне развита должна быть женщина всегда,

И нет у нее времени считать свои года.

Как прекрасна жизнь

Я сотни раз могу писать про лето, осень златокудрую

И бесконечно проявлять восторженность свою бравурную.

Весной я буду наслаждаться садов кипеньем белоснежным

И снова-снова восхищаться подснежником чудесным, нежным.

Всё, что цветет, так источает неповторимый тонкий аромат,

В душистой неге утопает наш бело-розовый цветущий сад.

Стоит чарующая красота, которой время неподвластно,

Лазоревое небо, тишина, и соловей, поющий страстно.

Зелено-изумрудный луг-ковер расшит чудесными цветами,

И весь благоухающий простор навеки в наших душах с нами.

Разбрызгивает солнце яркий свет, от ароматов так тепло!

И никакой печали, грусти нет, в душе торжественно, светло.

Мои пожелания всем

Всем людям желаю я много любви и тепла,

Чтоб радость в душе и гармония с миром была,

Пусть радует всех аромат нежный липы цветущей,

Волшебный солист-соловей, в мир мечты всех зовущий.

Душа золотых одуванчиков россыпью пусть насладится

И синими глазками крох-незабудок пускай восхитится.

Люблю я жизнь

Если б вы только знали, как жизнь ценю я и люблю,

Как поцелуи зорь закатных и рассветных я ловлю,

И как я Бога за судьбу, мне данную, благодарю!

Весной и летом восторгаюсь дождиком, цветами,

И каждым утром наслаждаюсь и любуюсь днями,

И верю, что и завтра новый день мне Бог пошлет,

Я буду смело и уверенно смотреть вперед.

За всё, за всё благодарю, что предназначено мне Богом,

И знаю, что у каждого из нас своя судьба, дорога,

А жизнь так потрясающе прекрасна, интересна,

И жить на свете так удивительно чудесно,

Что хочется о ней писать и песни радостные петь,

И только с оптимизмом нужно в будущее нам смотреть.

Николай Бойченко

(07.05.1940 — 03.05.2017)

Почетный член литературного объединения «Остров вдохновения» г. Балтийска. Штурман дальнего плавания, капитан. Печатался в периодических изданиях и альманахах объединения. В 2018 году, посмертно, вышел сборник Николая Бойченко «Паруса души моей мятежной».

Мальчонка

Каждый день тропинкой неширокой

Раза два, а иногда и три,

Проходил мальчонка невысокий

На восходе утренней зари.

И всегда его встречала речка

Теплотой своих прозрачных вод,

Каждый раз из этого местечка

Видел мальчик солнечный восход.

Он купался, радостный, весёлый,

Кувыркался в шёлковой траве

И подолгу, словно невесомый,

Мог простаивать на голове.

Как любил он милую природу,

Как он ждал всегда весны приход!

В эту пору мальчику отро́ду

Шёл всего одиннадцатый год.

В заречной деревушке

Время шло… В заречной деревушке

Рос мальчишка, набираясь сил,

И частенько матери-старушке

Он, смеясь, шутливо говорил:

«Вырасту, пойду по океанам,

По морям и, стоя за рулём,

Буду вспоминать, родная мама,

Как любили мы мечтать вдвоём.

Буду вспоминать мои черешни,

Что в саду пришкольном посадил,

И своих друзей, мальчишек здешних,

И девчонок тех, что не любил.»

Милая, желанная природа!

Как люблю тебя, но всё же расстаюсь,

Жди меня из дальнего похода —

Непременно я к тебе вернусь.

До свиданья, поле, лес, опушка,

Где остался босоногий след…

Ох, как трудно покидал парнишка

Красоту полей в семнадцать лет.

До свиданья, речка, роща, тропки,

Не забыть мне этих детских лет…

Оставляю вас и очень робко

Отправляюсь в неизвестный свет.

Матери

Ласковая, нежная, простая,

Вся в морщинках, с белой головой,

И такая милая, родная,

Ты склонилась молча надо мной.

Сквозь полураскрытые ресницы,

Незаметным взглядом для тебя,

Кажется, что книжные страницы

На твоём лице читаю я.

Сколько их, страниц тяжёлой жизни,

На руках, лице, на голове,

Неоце́ненной дороговизны,

Не опубликованных нигде.

Каюсь я, и мне безумно стыдно,

Что и я художник тех морщин,

Детству косолапому не видно,

Как даётся непослушный сын.

А сейчас я на морском просторе,

Как когда-то мальчиком мечтал,

Я — романтик, и со мною море,

Мореходом-штурманом я стал.

Для тебя же я всегда мальчишка,

Беспокойству не видать конца,

Но не зря упрямством твой сынишка

Так похож на своего отца.

В море — не дома

Ночь сама укачалась, видно,

И, отдав свою вахту дню,

На глазах уползала бесстыдно,

Торопясь отойти ко сну.

Мы десятый раз провожаем

И встречаем десятый раз

Утро дня, вечер ночи чаем

И обрывками крепких фраз.

Но ни жалобы нет, ни стона,

Знают все, что такое шторм —

Это тридцать градусов крена,

Это сила — измор на измор.

И неправда, что в море — дома,

Это вздор! А точнее — лгут!

Здесь работают до излома,

Даже в койке не отдохнут.

И, конечно, хочется очень

Вместо пены видеть цветы,

И к утру провожать не ночи,

А девчонку своей мечты.

Удержать непослушный штурвал

Ради жизни на земле.

Ветер-пахарь вспахал океан

Ветер-пахарь вспахал океан,

Не оставив тропинки даже…

Тридцать дней господин ураган

На пути нашем петли вяжет.

Тридцать дней, тридцать жутких ночей

Нас таранил он в хвост и в гриву,

И не смог я понять ни тогда, ни теперь,

Как остались мы всё-таки живы.

Захватил нас в капкан — не уйти,

Жизнь морская издевкой богата…

Только ту, что прижалась к груди,

Защищать для мужчины — свято.

Уберечь, не оставить одну —

Гибли те, кто бросал корабли…

Триста метров пути ко дну…

Триста миль до желанной земли…

Триста миль — это так далеко,

Чья-то вечность, и чей-то финал…

Если б знали вы, как нелегко

Удержать непослушный штурвал.

Борьба за жизнь со взбунтовавшимся океаном

Под прикрытием тумана взбунтовался океан,

Сильным залпом урагана был разбужен капитан.

Вышел в рубку, оглянулся, пару слов таких «загнул»,

Что девятый вал споткнулся на крутых обводах скул.

Шлюпки в щепки превратились, мачты, точно захмелев,

То вставали, то ложились, то ревели, словно лев.

Капитан, качаясь, тоже пнул цензуру сапогом…

Кто годами помоложе, речь его поймут потом.

Ну а те, кто в жизни дрался, знают с опытом бойца —

Редко подвиг совершался без солёного словца.

Всё, держись, ввязались в драку, ну посмотрим, кто кого…

Дрожь прошла по штаг-карнаку аж до киля самого́.

Судно сильно накренилось, вот теперь уж точно всё…

Как шальное, закрутилось рулевое колесо.

Слышу в шуме чью-то фразу, не сказать такое рту:

«Руль заклинило — заразу, где-то «право на борту!»

Но с эМО доклад почище, легче в пиллерс головой:

«Через кап водища хлещет, струи — в руку толщиной!»

Бой тревоги, всё в привычку, с бо́рта мчатся тучи крыс…

Двигатель, глотнув водички, раза три чихнул и… скис.

«СРТ, браток, дружище, ой, родимый, выручай,

Не суши стальное днище, метацентр, не подкачай!»

Быть бы нам мормышкой в рыбе, с поворотом оверкиль,

Но с ударом новой глыбы ship встаёт на ровный киль.

Быстро парус смастерили, развернулись по волне,

Жадно «Приму» закурили — «На войне, как на войне!»

Моряки боролись стойко — успокоен океан,

Выбились из силы только ураган и капитан.

Вот такие были Были, что ни случай — чистый SOS.

Как смогли, как починили покуроченный штуртрос?

До сих пор в плену момента, тридцать лет в кошмарном сне:

Я держу куском брезента судно носом по волне.

Утверждение жизни смерти вопреки

А море берёт нас всё глубже в капкан,

Звенят и рвутся новенькие тросы,

На палубе судьбу клянут матросы,

Но видя, как спокоен капитан,

До минимума сокращают брань.

Читатель милый, на минуту стань

Хоть мысленно за рукоять штурвала,

И ты поймёшь с движением руки,

Как жизнь и смерть царапают виски.

Но надо нервы подзажать в тиски

И чётко вывести корабль на ветер.

Лишь ты один сейчас на целом свете

Жизнь утверждаешь смерти вопреки.

Бывает Вас от ломаной строки

Коробит, выворачивает душу.

Даже ребёнок оседлает сушу…

А вы б сумели море обуздать?

Нет, не тогда, когда морская гладь

Ласкает взор, а в шторм и в ураган,

Когда норд-вест безжалостно могуче

Волну вздымает и бросает к тучам?

Где тридцать шесть часов, увы, не — план…

Но фирма Ллойда сообщает нам

На этот промежуток — гибель судна,

И что ещё досадно и поскудно —

Виной тому, как будто, капитан…

Простите, но какой это болван

Придумал обвинение человеку,

Которое не отвечает веку?

Как часто мы бываем слишком строги

К тем первым, кто, конечно же, не Боги.

Далеко от родных берегов

Далеко от родных берегов,

В чёрной пасти морской стихии,

Как мне хочется нежностью слов

Дотянуться до милой России.

Дотянуться и всё рассказать…

Ночь сегодня, как та, в Помпеях.

Пусть тебя, как любимую мать,

Теплота моих слов согреет.

Эта мысль далеко неспроста —

Под прицелом шальной погоды

Моя исповедь будет чиста,

Как твои ключевые воды.

Далеко от родных берегов,

В чёрной пасти морской стихии,

Я, как жизнь, свои строчки стихов

Положу на ладони России.

Звонки аврала

Зазвенели аврала звонки,

Дан приказ со швартовых сниматься,

И бегут по постам моряки,

Вряд ли ветру за ними угнаться.

Якорь поднят, и трап на борту,

За кормою волна заиграла…

Ты кричала мне: «Я тебя жду…!»

И платком долго с пирса махала.

Скрылся берег, потухли огни,

Перед нами раскинулось море,

И поплыли усталые дни

В этом шумном безбрежном просторе.

Утром встанет девчонка, глядит

Из окошка в открытое море,

А маяк всё горит и гудит

На высоком прибрежном пригорье.

И однажды на вечный вопрос

Долгожданный корабль показался,

За штурвалом — бывалый матрос,

Тот, что юнгою в рейс отправлялся.

Мелкой дробью стучат каблучки,

Ты летишь ко мне, словно птица.

Говорят, меж собой моряки:

«До чего хороша девица!»

Я любуюсь, родная, тобой,

Ты дороже и ближе мне стала,

Что тут думать…? Конечно, женой

Я повёл тебя в ЗАГС с причала.

Анна Ведерникова

Учитель истории, ветеран педагогического труда гимназии №7 г. Балтийска. Член литературного объединения «Остров вдохновения» г. Балтийска. Печатается в альманахах объединения.

Беда

На весь мир опять напасть —

Как бы в сей раз не пропасть.

Что случилось? Корь иль рожа?

Ни на что ведь не похоже.

Роснадзор нам говорит:

«Это, братушки, COVID».

Разыгрался вирус, сдуру

Взялся за температуру.

Слабость в теле нагоняет,

Аппетит, сон удаляет,

Иногда вредитель скромно

Протекает бессимптомно.

Все равно из опасенья

Находитесь в отдаленье,

Мойте руки очень часто,

На нос натяните маску.

Мясников врач говорит:

«Трезвость нам не повредит.

Друзья, спортом занимайтесь,

На троих не собирайтесь,

Сидите дома — и тогда,

Может, минет вас беда».

Мо миру запретили сразу

Магазины, бары, пляжи.

Самолеты на приколе,

Корабли на рейде в море.

Туристам перекрыли путь —

Заразу надо обмануть.

В Балтийске, будто громом,

Льется текс такой знакомый.

Шлют нам информацию

О самоизоляции, о скорой вакцинации.

И чтоб улучшить настроение

И развеять все сомнения,

Говорят, из сожаления:

«От COVIDA нет спасения!»

Хотя кое-где успех, но!

Страдают Штаты больше всех.

Мол, от Европы далеко,

Обмануть COVID легко.

И от зараженных стран

Защитит нас океан.

Но мелочей здесь не бывает

И COVID всех догоняет.

Вот поэтому у нас

Министр подписал указ:

Кто в респираторах, халатах —

Поднять немедленно зарплату.

Людская просьба, наконец:

Чтоб ушел от нас подлец,

Он и бомж, и нищеброд, и убийца, и урод.

Пора всем догадаться — COVID-19!

Чтобы чаще все встречались,

И выпивали, и общались,

И Земля чтобы вращалась,

И жизнь, по правде, не кончалась.

Душеполезные секреты времени и жизни

Годы молодости вспоминаем,

На десятке восьмом понимаем:

В калейдоскопе прожитых дней

Ничего нет дороже детей.

Неумолимо время шагает вперед,

У ветеранов оно быстрее идет.

Никому не миновать старости,

А много ли надо для радости?

Бегут легкокрылые годы

В созвездии пасмурных дней.

Мы, совершенство природы,

Друг к другу должны быть добрей.

Независимо, кому сколько лет,

Хочется прожить без болезней и бед.

Многое зависит от бюджета страны,

Ветераны войны оптимизма полны.

Месяц май Днем Победы шлет нам привет,

Даты важнее в истории нет.

Помнят народы победные звуки,

Чтут ветеранов дети и внуки.

В радости и в горе с давних пор

Люблю невиданный простор,

Земли и времени размах

В работе, отдыхе, мечтах.

Но к чему вся красота,

Коль исчезнет доброта?

Низко поклонись земле —

Воздастся людям и тебе.

Леонид Глинский

Член литературного объединения «Остров вдохновения» г. Балтийска.

Почему погиб кузнечик?

Лекция

Надеюсь, многие слышали незамысловатую детскую песенку: «В траве сидел Кузнечик». В ней поётся о некоем зелёном Кузнечике, которого съела Лягушка. Вот такая печальная история.

Не всё до конца в этой истории ясно. Мало информации. Но попробуем всё-таки разобраться, отчего же погиб вышеназванный Кузнечик.

Итак, Лягушка со странной фамилией Прожорливое Брюшко, которая, собственно, этого Кузнечика и съела, является, естественно, в нашем понимании, хищником, так как питается животной пищей. А из науки зоологии нам известно, что хищники чаще всего предпочитают поедать старых или больных животных. Их за это ещё почему-то называют «санитарами леса».

То, что Кузнечик был старым, мы сказать не можем. Скорее наоборот. В тексте песни по этому поводу дословно сказано: «Совсем, как огуречик, зелёненький он был…». А в народе говорят: «Молодо — зелено!» И это доказывает нам, что Кузнечик был молодым, в полном расцвете сил.

В таком случае, вероятно, он был не совсем здоров. Чем же мог быть болен Кузнечик? Судя по либретто: «Он ел одну лишь травку…» — наш герой был вегетарианцем и, наверняка, следил за своим здоровьем. Возможность травм также маловероятна, так как Кузнечик, судя по всему, буйным нравом не обладал. («Не трогал и Козявку…»). И в общем, как будто получается — вел совершенно здоровый образ жизни. Но…

Но с кем дружил Кузнечик?

С Мухами!

А кто такие Мухи, в нашем понимании? Правильно — разносчики заразы! Вот уж, поистине: «Скажи мне, кто твой друг, и всё с тобою ясно!»

Следовательно, Кузнечик дружил с Мухами, подцепил от них какую-то заразу, естественно заразился и заболел. У него поднялась высокая температура, развилось общее недомогание… А тут мимо идёт Лягушка. Смотрит — больной Кузнечик. «А дай-ка я его съем!» И съела. И пошла дальше.

Но Лягушка не учла одного. Ведь Кузнечик заразился, а следовательно — заболел заразной болезнью. Хорошо, если у неё есть иммунитет (ведь Мухами она тоже питается). А если нет? Так она же, мало того, что сама заболеет, так ещё и позаражает всех родственников и подруг!

А Кузнечик? Тоже ведь не в пустыне жил. И родственники у него, наверняка, есть, и коллеги… Да мало ли с кем он там успел пообщаться? И наверняка многих заразить успел.

Вот вам и эпидемия.

Поэтому хотелось бы в заключение сказать, да и Минздрав предупреждает: «Дорогие товарищи, уважаемые дамы и господа! Не дружите, пожалуйста, с Мухами!»

Совсем не часто по небу летают кирпичи

Совсем не часто по небу летают кирпичи,

Однако все на стройке носят каски.

А чтоб не заразиться, советуют врачи:

В общественных местах ходите в маске.

Не бойтесь, что начальник Ваш Вам руку не пожмёт,

И в маске не узнают сослуживцы,

И где-то как-то кто-то Вас неправильно поймёт,

А бойтесь заразить и заразиться.

Вот и осень

Вот и осень.

И снова дожди шелестят,

и редеет листва

в головах у промокших деревьев.

Вязнет в сумерках день,

заплетается в сетке дождя.

Меркнет в сером тумане

цветное его оперенье.

Бьётся ветер

в ажурной решётке антенн,

рвёт с деревьев листву

и с размаху швыряет в прохожих.

В зябких лужах плывут

отраженья заборов и стен,

и свинцовые воды реки

стынут в каменном ложе.

Низко небо.

В полях запустенье везде.

Но полны закрома

благодатной природы дарами.

Лес прозрачен и чист,

словно ждёт долгожданных гостей,

все пути застелив

золотыми в узорах коврами.

Птичьи стаи,

сорвавшись с насиженных гнёзд,

улетели на Юг,

где господствует вечное лето.

Дни совсем коротки.

Ночи дарят нам россыпи звёзд.

Но надвинутся тучи —

и нет даже этого света.

Всё живое

готовится к стылой зиме,

обновив тёплый мех,

обживает берлоги и норы.

Впереди холода.

Мир напрягся и ждёт перемен.

Стаи вьюг белокрылых

укроют снегами просторы.

Заметают Россию снега

Заметают Россию снега.

А у нас зарядили дожди.

Пеленою седой облака

На деревьях повисли почти.

Море съёжилось, скрылось в туман.

Волны к берегу жмутся, шурша.

Над тропой прелых листьев дурман.

На ветвях зябко капли дрожат.

Водосток, грозно пенясь, шипит,

Как дракон, извергающий яд.

Над фасадами тускло блестит

Черепичная крыш чешуя.

На заплаканных стёклах витрин

Искажённый вращается день.

Мчатся мокрые стаи машин,

В реках улиц, скользя по воде.

Весь до нитки промокший от слёз,

Возле ёлки стоит на посту,

В ожидании зимы, Дед Мороз.

А на клумбах фиалки цветут.

Быстро тает, побрезжив едва,

Бледный сумрак короткого дня.

Только вечер вступает в права,

Утопает весь город в огнях.

Свет неоновый пёстрых реклам,

Светофоров горят маяки,

И, сверкая, бегут тут и там

Разноцветных огней ручейки,

Светлячки новогодних гирлянд,

Тёплый свет городских фонарей.

На рождественских ёлках блестят

Тушки сказочных птиц и зверей.

Счастьем светятся лица людей.

Только тёплые слышно слова.

Словно все, позабыв о дожде,

Новогоднего ждут волшебства.

Жарко в печке пылают дрова.

Дождь по окнам стучит, не спеша.

Лёгкой кошкой скользнув на диван,

В шаль укутавшись, дремлет душа.

Запах детства ни с чем не сравним —

Мандариново-хвойный букет.

Сотню раз уже виденный фильм.

В вазе фрукты и россыпь конфет.

А на ёлке — фонариков рой,

Разноцветных гирлянд кутерьма.

Вот такою бывает порой

Прибалтийская наша зима.

Светлана Дружинина (Шулешова)

Член совета литературного объединения «Остров вдохновения» г. Балтийска. Инженер, пишет стихи и песни, автор поэтического сборника «Робинзон», сборника стихов и сценариев «Ощущение полёта», альбома песен «Улетаю — таю».

Черно-белое

Белоснежные облака,

Белых чаек чёрные тени,

Белый нож — огонь маяка

Режет чёрных штормов сплетенье…

Чёрных водорослей полоски,

Волн морских чёрно-белое стадо…

Даже кошки в Балтийске — флотские.

Чёрно-белые. Это ж надо!

Сходы — редко. Тревоги, вахты —

Постоянно. Морское дело!

Будни флотские — словно шахматы:

Бело-чёрные, чёрно-белые.

Народные приметы

С погодой местной не играем в жмурки,

Подсказка нам наглядная дана:

Меняются шинели на тужурки,

А значит, и в Балтийск пришла весна.

Метеорологи пусть изнывают где-то,

Рисуя изобар дремучий лес,

Но форменка белеет только к лету,

Пусть даже снег повалится с небес!

То солнце жжёт, то дождь погоду портит

Пять раз на дню, а может, даже семь.

Как жаль, что к форме не положен зонтик!

Барометр бы не нужен был совсем.

На службе есть один Устав

На службе есть один Устав,

Где первый пункт — «Начальник прав»,

А коль не выдержали нервы,

Есть пункт второй: «См. пункт первый».

Устав сменить не в нашей власти,

Есть шанс лишь выбиться в начальство.

Учения

Старт ракеты — металла стон.

Ритма буден

Не выдерживает бетон.

Ну, а люди?

Жилка нерва как метроном —

Мегагерцы,

Словно кнопка — в тебе самом,

Прямо в сердце.

Залп! Атака! Полный вперёд,

Что есть силы!

Это ложь,

что потерян флот

у России!

Нам тревожные дни выпадают нередко

Нам тревожные дни выпадают нередко,

Ведь уют и покой, как ни кинь, не про нас.

Есть такое мужское призванье — разведка,

Есть такая мужская работа — Спецназ.

Об Отчизне, о долге болят наши души.

Нам военная служба — товарищ и друг.

Пусть твердят, что имеем «лохматые уши»,

Но зато без мохнатых обходимся рук.

Уловив позывной свой в гудящем эфире,

В напряжении засветится сердца шкала.

Если жизнь прожита лишь на «пять» и «четыре»,

Значит, очередь в яблочко точно вошла.

Я построю Дом

Я построю дом: в нём не будет стен.

Вместо стен посажу я зелёный сад,

А дорогой к дому станет река,

Белой крышей — белые облака.

Я построю дом из мечты и сна,

Без друзей и песен там не будет ни дня,

Расцветут улыбки, как в саду цветы,

И когда-нибудь возвратишься ты.

В этот светлый дом посреди весны

Ты придёшь из дальней, чужой страны,

Вытрешь пот со лба, сядешь у стола,

Скажешь: «Я пришёл».

Спросишь: «Как дела?»

Я построю дом: в нём не будет ссор,

Лишь гитарных струн звонкий перебор.

Там не будет злобы и кровавых битв,

И никто на войне не будет убит!

Я построю дом…

Лидия Ерохина

Член литературного объединения «Остров вдохновения» г. Балтийска. Печатается в альманахах объединения.

Вечность

Будут годы идти, поколения меняться,

Голубеть небеса, и рассветы встречаться.

Будет время лететь, прославляя народы,

И деревья шуметь, словно внешние воды.

Будет солнце светить, будет климат меняться,

Но красоты земли на века оставаться.

Не губите природу, красоту берегите,

И общаясь с нею, вы сады насадите!

Встав с зарёй рано утром,

Полюбуйтесь рассветом.

Босиком по траве забегите вы в лето.

Ароматом цветов насладитесь в лугах

И рассветы встречайте на речных берегах.

Вас чтоб помнили ваши потомки веками,

На земле оставляйте вы добрую память!

Сон

Всю ночь была в объятиях Морфея,

Со мной он нежно ворковал:

«Поспи, родная, отдохни, — шептал, — ещё не время».

И мне проснуться не давал:

«Ты под весельем напускным скрываешь боль немую,

Расслабься, милая, раскрепостись во сне,

Поведай боль свою, тебя пойму я,

Твои я раны залечу, доверься мне.

Я унесу тебя в страну забвенья

И окружу заботой, ласкою любви.

И вечностью тебе покажется мгновенье,

Которое с тобой, как в сказке, провели.

Спи, спи, родная, ты страдала в одиночку,

Тернист, безрадостен твой трудный путь,

И прилетать к тебе я буду каждой ночью,

И на груди моей ты сможешь отдохнуть».

Если пришла любовь

Душа ликует и поёт,

Когда любовь приходит,

И сердце проситься в полёт

И к звёздам нас уводит.

С любимой ты вперёд иди,

И всем наперекор,

Не оставляй её в пути,

Не отводи свой взор.

Ведь счастье хрусталю подобно,

Его легко разбить,

В душе пылающий огонь

Навеки погасить.

С любимыми не расставайтесь,

Пусть даже труден путь,

Стремитесь вместе всё осилить,

С дороги не свернуть.

На крыльях трепетной любви

Не всем дано летать,

У каждого своё ведь счастье,

Надо понимать.

Любви огонь неугасимый

Храни в своей груди,

Пусть светятся глаза любимой

И в облачные дни.

Ветер

Ветер шальной по посёлку гуляет,

В трубах печных, словно волк, завывает,

В окошко стучится, по кровле шуршит,

Всюду оставить свой след норовит.

В парке резвясь, гнет ветки черёмух,

За что-то ругает он пташек знакомых,

Им перья взъерошит и прочь улетает,

В степи серебристой ковылью играет.

Вернувшись в калитку тихонько войдёт,

Грустную песню протяжно споёт.

То вдруг расправит могучие крылья,

Повалит деревья, швыряется пылью.

Он ласковым, тёплым, свирепым бывает,

В безудержном гневе крыши срывает.

То смерчем промчится, играя домами,

То на море вызовет грозный цунами.

Добро и зло

Добро и зло — как и братья антиподы.

Одни творят добро, и помнят их народы,

Других же проклинают на века

За зло, которое они творят исподтишка.

И их рассудит только время.

Нести ведь должен каждый своё бремя!

Вглядитесь в лица, загляните в душу.

Как ясен взор творящего добро!

Лицо его озарено улыбкой милой,

И облик весь наполнен добротой.

И силою любви неугасимой, состраданьем,

Ко всем, кто жаждет и кому не нужно это,

Как будто неудачная строка поэта.

Другой же, злобу затая, позеленеет

И другу в спину нанесёт удар,

Не пожалеет о том, что натворил,

Хотя его любил когда-то,

Поклявшись в вечной дружбе,

Почитал, как брата.

И зависть ядовитая тому виной.

Она испепеляет душу,

Горит в груди всепожирающим огнём,

И гибнет всё кругом…

И вот уже потерян друг навеки,

А дружбу их развеял быстрый ветер.

Сижу одна, а на дворе уж ночь

Сижу одна, а на дворе уж ночь

Укрыла небо покрывалом чёрным.

И звёзды золотые, словно зерна,

Рассыпал ветерок, умчавшись прочь.

А сердце гложет смертная тоска.

Зачем ты, молодость, ушла так рано.

Была и я когда-то молода,

И сердце от любви бывало пьяно.

Мне вспоминаются далёкие те дни,

Когда мы были счастливы с тобою,

Казалось, в целом мире мы одни

Растили дочь, лелеяли её с заботой и любовью.

Но всё ушло, осталась только грусть,

Страдание души невосполнимою утратой.

Ах, если б можно было вновь вернуть

То время, что ушло вдруг безвозвратно.

Проходит ночь, рассвет уже встаёт,

Алеет небо, и луна заходит,

И чудится, мой друг ко мне идёт,

И взявши за руку, меня с собой уводит.

Душа

Когда душа и помыслы чисты,

То нам легко и радостно, поверьте,

Но коль душа черна и жаждет зла,

Она черства, она подобна смерти.

Ни слёзы, ни мольбы ей нипочём,

Она глуха, она не хочет слушать,

И в дикой злобе всё крушит мечом,

Не думая о том, что губит души

Порой даже близких ей людей,

Которые хотят помочь ей исцелиться.

Ей кажется, что перед ней — злодей,

И пуще прежнего, всё злится, злится, злится…

И вот в груди уже сплошной огонь,

Его не потушить и не залить слезами,

В глазах сплошной туман, и грудь пронзает боль,

И душу злобную испепеляет пламя.

Так будьте ж, люди, хоть чуть-чуть добрей,

Умерьте гнев свой, распахните душу,

Добру навстречу выйдете скорей,

И вот тогда утихнет боль,

И ярости не вырваться наружу.

Свет любви и добра

Не дайте зачахнуть душе,

Зажгите огонь в своем сердце,

Чтоб не было злобы в тебе,

Старайтесь любовью согреться.

Свет вашей любви и добро

В улыбке людей отразится,

Блеск радости, как серебро,

В сиянии глаз повторится.

Где радость — там красота,

А значит, гармония — счастье,

Пусть правит тобой доброта,

От Бога прими ты причастье.

Учись же беречь красоту,

Борись с вандализмом к природе,

Источником веры в добро

Ты станешь на долгие годы!

Забудь о горе и печали

Стряхни с ресниц своих Морфея,

Глаза открой, довольно слез!

И пусть летит он поскорее

В страну забвения и грез.

Забудь о горе и печали

Забудь о горе и печали,

Взгляни на мир и улыбнись!

Мать колыбель твою качала,

Ты повзрослела, помолись.

Бог даст тебе благословение,

И путь не будет твой тернист,

И даст Господь тебе терпение,

Путь жизненный твой будет чист.

Люби людей и все живое,

Леса, бескрайние поля,

Все это русское, родное,

Наша российская земля!

Хлеба так дружно колосились,

Богатым будет урожай,

Трудись на благо всей России,

Ей мира, счастья пожелай!

Повинись перед другом

Нам тяжело признать вину,

Хоть виноват.

Гордыня тянет нас ко дну,

Туманит взгляд.

Не хочешь правду разглядеть

И честным стать,

И оставаясь впредь таким,

Не отступать.

Ты не гордись и подойди,

Не пряча взгляд,

В глаза обиженных взгляни —

Ты ж виноват.

И главные слова скажи:

«Друг мой, прости!

И, если сможешь, то меня

Ты не суди.

Сама себя я осужу, и ты пойми,

Не обижайся на меня, вину сними».

Прося прощения, всегда в глаза гляди,

И в покаянии себя ты не щади.

Давно обиду позабыв,

Твой друг грустит,

И дружбу трепетно храня,

Он все простит.

Николай Жуков

Капитан 2 ранга в отставке, учитель ОБЖ высшей квалификационной категории МБОУ гимназии №7 г. Балтийска имени К. В. Покровского. Член литературного объединения «Остров вдохновения» г. Балтийска. Лауреат областного литературного конкурса «Ты сердца не жалей, поэт», лауреат V областного литературного конкурса «За далью — даль». Дипломант международной литературной премии «Славянское слово» имени Василия Шукшина. Дипломант межрегионального литературного конкурса маринистики имени К. С. Бадигина. Дипломант Международного конкурса писателей, художников, бардов и журналистов «Калининград — янтарный берег-2020» (диплом «За высокий уровень работ, представленных на конкурс»). Автор двух сборников очерков и рассказов «Следую своим курсом» (2019), «История моей жизни» (2020). Награжден медалью Российского союза писателей «Георгиевская лента 250 лет» (2020 год). Печатается в альманахах объединения и в периодических изданиях.

Полоса

Однажды маленький Юрка, играя со своим закадычным дружком Валеркой в палисаднике родного дома в войнушку, неожиданно произнес странные слова:

— Да, Валерка, нет у нас сейчас с тобой пап, остались мы совершенно одни!

Фраза, трагично произнесенная устами ребенка, была услышана его мамой, которая в этот момент о чем-то секретничала с тетей Ларисой, матерью Валеры, сидя на лавочке, стоявшей у веранды дома Юркиного дедушки. Женщины звонко рассмеялись, после чего снизили тон своих голосов и продолжили что-то горячо шепотом обсуждать между собой — секретничать.

Валеркин отец жил отдельно от семьи, позволяя себе довольно редко приезжать в гости, к тете Лоре и сыну. История любви родителей Валеры началась с целины, куда его мама уехала по комсомольской путевке. Но комсомольский задор закончился, и влюбленные вернулись домой на Донбасс. Финалом всей этой истории стало рождение мальчика, которого тогда и назвали модным именем Валерик. Через некоторое время его отец куда-то уехал и больше никогда не приезжал к жене и сыну. После чего мальчишки с улицы Чехова его больше никогда не видели. Между соседями пошел слух о том, что папа Валерки живет где-то далеко, в другом городе, и у него другая семья. Юра запомнил только лицо дяди Вити и то, что Валерка был очень похож на своего отца. Мягкие красивые черты и светло-карие глаза мальчишки хранили особенности его натуры. Но внешне Юркин дружок ничем не выдавал своего детского горя — безотцовщины.