Бесплатный фрагмент - Рациональное общество

Предисловие

В данный том включены основные статьи автора 2022, 2023 гг. Относительно первой публикации в интернет-издании (ссылки указаны в конце каждой статьи) они частично откорректированы и дополнены некоторыми уточнениями, с позиций достигнутых итоговых результатов. По содержанию их следует относить к таким важным и актуальным направлениям научного самопознания как теоретическая социология, социальная философия, социология экономики и экономическая социология, эволюционная экономика, теоретическая экономика, системные исследования в экономике, системное обществознание. Можно сказать, к двум последним направлениям и двум первым можно отнести основное содержание всех четырех томов автора (см. стр. автора на сайте издательства). В данном томе как бы интегрируется, в понятийном смысле, основное содержание предыдущих трех томов и в результате читатель подходит к системному осознанию всего комплексного движения социума (общества), страны в окружающем мире. Соответственно этому возвышению постатейно привлекается значительная выборка отечественной и зарубежной научной литературы, рассматриваются сущностные процессы эволюционно-исторического развития общественных формаций, особенно процессы составившие так называемую «экономику».

Данный том можно считать, таким образом, четвертой ступенью научного познания комплексного общественного движения и его организованности во всем эволюционно-историческом развитии, посредством соединения естествознания и системного познания общества в его эволюционно-историческом развитии. Соответственно, многие статьи предыдущих томов познавательно плотно соединяются со статьями данного тома. Это особо относится к статье второго тома под названием «Хорошее общество» требует адекватной социальной теории» (по известной многим работе В. Г. Федотовой над темой «хорошего общества», поставленной западными учеными). Поэтому она включена и в данный том, к последней статье, наиболее тесно связанной с ней.

Во всей публикационной работе главной целью автора являлось полезное активирование профессионалов в затрагиваемых областях познания, с представлением их вниманию наиболее достойных, полезных выборок из научно-философского наследия и недавних, современных научных работ. В статьях данного тома (как и в некоторых предыдущих) посредством эволюционно-системного и системно-исторического подходов, — постоянных для автора, научно показана необходимость системного переопределения основных (базовых) понятий экономики и обществознания, и предложены некоторые авторские определения основных понятий политической экономии.

Особое внимание обращено на научное наследие выдающихся французских мыслителей, — А.-М. Ампер, О. Конт, Э. Дюркгейм, А. Мишель и другие, — в частности, на научный проект Социологии О. Конта, на идею возвышения ее в качестве главной науки посредством соединения в ней физики (естествознания), физиологии (в совр. понимании — наук о жизни) и социальной физики (см. гл. 6, 7 и др.). Все четыре тома, на взгляд автора, как раз и реализуют, — в первом приближении, эту великую идею О. Конта, — на базе современных научных знаний, но главное, на системном уровне, который совершенно необходим для понимания и системного осознания великого эволюционно-исторического соединения в человеческом обществе естественных, искусственных и системно-кибернетических законов и закономерностей. Таким образом, путь научного познания, намеченный Огюстом Контом в проектах Социальной физики и Социологии, и пройденный автором на системном уровне познания, — с отображением его в указанном 4-х томном издании, предлагается совершить и уважаемым читателям.

1. Краткий взгляд на ценностную проблематику российского общества*

Эта проблематика раскрывается, как перманентно важная для страны, при системном рассмотрении событий, связанных с проектом Указа Президента Российской Федерации «Об утверждении Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей».

Дело, на взгляд автора, состоит в том, что сама тема общественных ценностей не имеет ещё достаточной научно-философской проработки, и не осознана ещё в необходимой мере в гражданском обществе. Но это не означает, что её рано обсуждать. Совсем наоборот, её надо активно, широко и глубоко обсуждать, что ускорит, думается, выработку наиболее прогрессивных для общества решений. Предварительно надо заметить, что данный Указ (как и все прочие документы конституционного характера, затрагивающие фундаментальные понятия) должен быть дополнен, очевидно, научно-историческим комментарием. Надо заметить также, что обсуждение подобных проектов, затрагивающих социально-философские проблемы, должно происходить не в Общественной палате, а в научно-философском сообществе. Попробуем разобраться и наметить пути наиболее полного осознания и общественно полезного решения ценностной общественной проблематики. Для начала рекомендуется ознакомиться с историческим и научно-философским развитием пониманий ценности по словарям и современной философской знциклопедии [1—4].

Прежде всего, надо внести также определенную ясность в понимание традиционного для государства и общества института цензуры. Тем более что со стороны «культурной оппозиции» он составляет главный аргумент. Обратимся, для начала, к современной Википедии, к первичным историческим сведениям. Здесь, думается, полезно привести следующий фрагмент:

Цензура (лат. censura — «строгое суждение, суровый разбор, взыскательная критика») — система надзора за содержанием и распространением информации, печатной продукции, музыкальных и сценических произведений, произведений изобразительного искусства, кино- и фото-произведений, передач радио и телевидения, веб-сайтов и порталов, в некоторых случаях — частной переписки для ограничения либо недопущения распространения идей и сведений, признаваемых властями нежелательными.

Цензурой называют также органы светской или духовной власти, которые осуществляют такой контроль.

Цензура — неотъемлемая функция любого государства, которое реализует систему запретов и ограничений, а также механизм пропаганды. В противовес этому в гражданском обществе действует общественное и правовое обеспечение свободы слова. Исследователи отмечают существенную разницу между цензурой в демократических и тоталитарных государствах. В демократическом правовом государстве цензура призвана обеспечивать внутреннюю и внешнюю безопасность страны, стабильность государства и политического строя при условии соблюдения прав и свобод человека.

При тоталитарном характере власти роль цензуры существенно меняется. В таком государстве цензура осуществляет контрольно-запретительные, полицейские и манипулятивные функции, во многом совпадающие с функциями репрессивных органов. Цензура в тоталитарных государствах не только ограничивает распространение нежелательных сведений, но и вторгается в творческий процесс, профессиональную сферу и частную жизнь граждан.

Нобелевский лауреат Фридрих фон Хайек объясняет причины этого явления тем, что для существования тоталитарного строя необходимо, чтобы навязанные людям внешние для них убеждения стали их собственными, и всё общество жило единой целью. Он писал:

«… чтобы люди безоглядно поддерживали общее дело, они должны быть убеждены, что как цель, так и средства выбраны правильно. Поэтому официальная вера, к которой надо приобщить всех, будет включать интерпретацию всех фактов, имеющих отношение к плану. А любая критика или сомнения будут решительно подавляться, ибо они могут ослабить единодушие […].

В результате не останется буквально ни одной области, где не будет осуществляться систематический контроль информации, направленный на полную унификацию взглядов».

Размышлять над этими словами Ф. Хайека надо уже с современных научных позиций, с современных достижений в самопознании. Теперь уже для многих субъектов общественного сознания, — благодаря научно-историческому и научно-практическому самопознанию (особенно через великий опыт СССР), достаточно полно предстали два основных направления общественного развития — «исторический капитализм» (М. Вебер, И. Валлерстайн) и «научный социализм» (рожденный научно-философскими поисками «наилучшего общества»). Социализм как раз и основывается на функциональной целостности (системности), которую Ф. Хайек политически искаженно понимает как диктаторскую тоталитарность, пронизывающую всё общество (в то время как totalis означает целостность). Советский Союз как раз и одержал великую Победу благодаря этой целостности, единым высшим целям труда и борьбы. А «унификацию взглядов» обеспечивает во всем мире, как известно, научно-практическое познание и самопознание (в древности не было единых взглядов даже на форму Земли, а невежество государственных лидеров до сих пор является источником войн всех масштабов). Таким образом, если не знать общества, в котором живем, и не желать знать, стремиться к целям личного обогащения, то действительно все эгоистично настроенные субъекты будут желать максимальной свободы своих действий и деятельностей.

Но каждое общество в современном мире, чтобы устойчиво и ускоренно развиваться, должно обладать высшим разумом и быть рациональным в своей жизнедеятельной организованности, во всем общественном воспроизводстве и целеполагании развития, в отношениях с мировым сообществом [5]. Надо ли подчеркивать это применительно к России?! Здесь надо подчеркнуть лишь следующее:

— для всех граждан должны быть ясны высшие общественные цели;

— должны вырабатываться все подчиненные цели, как средства достижения высших;

— должны формироваться актуальные множества соподчиненных и взаимосвязанных средств достижения общественных целей, в том числе морально-нравственного плана (здесь полезно вспомнить советское агитационное обеспечение).

Среди великих множеств разнообразных средств, обеспечивающих достижение общественных целей выделяются, конечно, рассматриваемые в Указе традиционные духовно-нравственные ценности, испытанные многовековым опытом российского развития, особенно в содружестве СССР (думается, научно правильнее и продуктивнее говорить о морально-нравственных ценностях, — в СССР цели достигались без привлечения архаичного понятия духовность, надо учитывать также конституционное утверждение светского государства) 1. То есть эти ценности необходимо понимать как всеобщие универсальные средства достижения общественных и личных целей граждан.

Вернемся, однако, к цензуре. Из исторических сведений, думается, хорошо понятно, что в функциональном, сущностном плане она осуществляла контроль соответствия информационных продуктов, появлявшихся в обществе, установленной государственной идеологии, целям лидеров государства. То есть она являлась, в сущности, государственным «зачатком» экспертной системы по ценности информационной общественной продукции, по критериям лидеров государства. Теперь представим себе общественно прогрессивное государство, установившее соответствующую идеологию, понятую и принятую гражданским большинством. Необходим ли контроль такого рода, и каким образом он должен быть организован? Вот актуальные вопросы для России (и любого современного общества), даже до выработки общественно прогрессивной идеологии (научно и практически выверенной парадигмы организации общественного развития). Думается, хорошо понятно, что не только информационная, но и вся прочая продукция общественного производства для человеческого потребления должна оцениваться (контролироваться) по критериям общественной целесообразности и полезности, целевой эффективности для общества в целом. И осуществлять этот жизненно необходимый и важнейший функционал, несомненно, должны ведущие специалисты. То есть, хотя и с большим запозданием, надо срочно обсуждать не отмеченный выше проект Указа, а необходимость и научно-философские, социальные и правовые основания «общественно ценностной экспертной системы». Почему?

Думается, большинство граждан современной России и бывших республик СССР хорошо видит жизненно-целевое столкновение, как говорится, интересов, а в сущности целеустремлений рыночного предпринимательства всех направлений, бизнеса и государственных целей, направленных на ускоренный рост могущества России в окружающем мире, то есть всех характеристик российского общества, обеспечивающих его (рассмотрение интегрального понятия могущества составляет отдельную социально философскую тему). С целевых позиций государства (как комплекса управления общественным развитием) всё общество предстает в качестве живой, социально-экономической и социотехнической сверхорганизации, — согласно научно-философскому пониманию объективного назначения государства. А со стороны рыночного предпринимательства, бизнеса общество видится «рыночным пространством», в котором необходимо обеспечить наиболее выгодное (по ряду целей) потребление продукции. Отсюда и возникает важнейшая комплексная задача государства по правовой организации производства исключительно целесообразной и наиболее полезной для общества, эффективной по затратам продукции народного потребления, особенно в сферах здравоохранения (ГОСТы и пр.). А значит, возникают и задачи постоянного контроля, и ценностной экспертизы новой, творческой продукции. Как решались и решаются эти задачи до сих пор, и какой ценой для общества — хорошо известно. Поэтому и требуется не только срочное обсуждение этой комплексной задачи, но, думается, и определенный просветительский «ликбез», особенно для так называемой «творческой интеллигенции» (которую правильнее было бы называть «автономно-творческой», — в отличие от прочей, ориентированной на общественные цели).

Таким образом, проектируемый и обсуждаемый президентский Указ «о ценностях», — условно говоря, призван разрешить указанное выше фундаментальное столкновение целей в пользу общества (страны), то есть согласно высшим целям общественной самоорганизации для наиболее прогрессивного развития. И сделать это возможно лишь общепонятной для большинства граждан, то есть научно и исторически обоснованной констатацией верховенства высших целей общества (страны) над всеми корпоративными и индивидуальными целями, констатацией иерархического соподчинения целей, обеспечивающих ускоренное прогрессивное общественное развитие, в том числе целей культурного производства, обеспечивающих формирование и развитие общественно целесообразных и эффективных человеческих ресурсов. Соответственно, Указ должен констатировать и системную связь ценностей с целями, указать системное место общественных ценностей, исторически и научно выверенных (а не «традиционных») великим опытом и самопознанием, — что должно быть отражено в отмеченном выше научно-историческом комментарии, в том числе обобщением опыта СССР по сохранению и общественно полезному использованию общенародных ценностей. Поэтому доработка начального проекта Указа, с необходимым расширением общественных ценностей, должна осуществляться, думается, с привлечением более широкого круга ведущих специалистов. А пока видится полезным привести и такой тезис. Общество станет намного совершеннее в своей жизнедеятельной организованности, то есть в целевом саморазвитии, когда государство установит верховенство общественных целей и соответствующих ценностей, их иерархическое соподчинение и установит общественно целесообразное, рациональное распределение и эффективное использование объективно (исходно) общих, общенародных ценностей, — прежде всего, богатств национальных земель и их недр, морей и океанов. Нормативное распределение данных ценностей как раз и обеспечит, кроме прочего, достижение высшей цели общества — сохранение, воспроизводство и развитие жизни на биологически обусловленном уровне, необходимом для организации эффективной целевой жизнедеятельности общества (страны) по текущим и стратегическим целям. Более высокий уровень жизни будет обеспечиваться при этом, — как известно по опыту СССР, всеобщей общественно целевой деятельностью.

Актуализация рассматриваемым Указом проблемы «общественно ценностной экспертной системы» (взамен архаичной политической цензуры) обусловлена не только отмеченными выше событиями и причинами, но и необходимостью скорейшего развития и внедрения действительно ценной для общества творческой продукции. Это особо важно по отношению к научному творчеству в социально-гуманитарной и прочих областях науки. Думается, именно ввиду отсутствия общественно ценностной (против цензурной) экспертной системы российские ученые вынужденно занимаются, можно сказать, имитацией научной деятельности, вместо решения социально-экономических и прочих проблем общественного развития. При этом некоторые ученые пытаются всё же решить общественные проблемы, в той или иной части, но делают это экономическими средствами, в то время как эти проблемы определились фундаментальными преобразованиями общества, то есть требуют сущностного системного самопознания (которым большинство экономистов не владеет, согласно своей специализации).

Проблема общественно ценностного анализа творческой продукции и, стало быть, творческого ускорения общественного развития особо важна, конечно, в научно-технической сфере. Если в СССР любой новатор в этом плане имел свободу в экспертной оценке своей продукции (через местные органы и союзный институт ВНИИ ГПЭ), то в новой России эта оценка стала рыночной услугой (?!), которую новатор должен оплатить (и оплачивать все последующие услуги по регистрации и сохранению интеллектуальной собственности, — согласно рыночному патентному закону). Это отдельная важная тема, также требующая скорейшего решения.

Таким образом, видится очень полезным для решения проблем общественного развития системно проанализировать все организации экспертно правового и общественно ценностного анализа как творческой, так и прочей продукции во всех сферах общества в период СССР и рыночное преобразование этих организаций за прошедшее время. Думается, кратко обозначенная комплексная проблема должна решаться усилиями наиболее «знающих» (по Сократу) специалистов российского академического сообщества, согласованно с Министерством культуры и другими. Что касается рассматриваемого проекта Указа, то он, думается, многим ученым видится поспешным, неподготовленным в научном плане. Возникает, например, такой вопрос — почему «традиционные» и «духовно-нравственные» ценности, если в обществе установлены (государством!) и действуют уже совершенно иные общественные отношения и цели, — соответственно и новые ценности подавляющие прежние, в том числе морально-нравственные? Но и традиционные ценности в современном обществе существенно разнятся, входят в противоречия. Думается, правильнее говорить о высших общественных целях и ценностях, — соответствующих высшим стратегическим и текущим целям страны в окружающем мире, подчиняющих частные цели и ценности, в том числе так называемой творческой интеллигенции. Думается, морально-нравственные ценности следует относить к ряду социально-психологических средств достижения общественных целей.

Здесь надо повторить авторское, системное (функциональное) понимание ценностей такой дефиницией: ценности есть отражения действия средств достижения целей [6] (и др. статьи автора), — то есть представляют в сознании конкретные, выверенные средства. Каждый человек-творец владеет, сохраняет и развивает определенные спектры выверенных средств достижения целей, и, соответственно, понимает их в качестве своих ценностей, в том числе рефлексивно и относительно (прошлого и других личностей) осознает свои морально-нравственные ценности. То же самое можно сказать, в системном плане, и по отношению к обществу (системные представления полезно начать с группы, бригады и продолжить до большой корпорации и какой-либо сферы общества). К сожалению, в связи с распространением рыночных принципов и отношений в сферу образования молодых поколений и в научные организации, — определяющие развитие социально-гуманитарных наук, обществознания, возникла и усугубилась к современному периоду недостаточность в общественно необходимой социально-психологической и морально-нравственной подготовке молодых поколений к эффективной деятельности по достижению общественных целей, стратегических целей страны. Недостаточность имеет место и в отношении многих знаний, особенно в знаниях об обществе, в котором молодым поколениям предстоит действовать на всех структурно-функциональных местах, в том числе государственных. «Недоработка» определенных государственных структур в этом плане проявляется, — как известно, с большим запаздыванием, поэтому устранять и предотвращать её необходимо ускоренно, без бюрократических задержек.

Особую общественно ценностную проблему составляет, как выясняется по итогам реформ, можно сказать традиционная, связанная с общественным образованием молодых поколений и общей организацией информационного развития общества, политическая переоценка ведущих социально-гуманитарных знаний, включая фундаментальные, — при государственном подчинении высших академических структур. Думается, к современному периоду хорошо прояснилась не только когнитивная детерминация государственной деятельности в Новое время, во всей исторической ретроспективе (не только в России), но и ценностная для общества иерархия знаний. Актуализируется, таким образом, необходимость системно-эмерджентного (цивилизационного) перехода от партийно-политической детерминации общественной организованности и целеполагания развития к знаниевой, экспертно-когнитивной детерминации. Здесь уместна часто применяемая автором системная аналогия с информационной самоорганизацией сложной деятельности человека, когда привычная, традиционная система деятельности (оснащенная определенным инструментарием) заменяется более эффективной посредством овладения новыми знаниями и новым инструментарием. К сожалению, официальные академические мыслители, очевидно, по традиционной же установке служения государству, ожидают «указания сверху» над чем им работать (судя по известным автору публикациям и появлению недостаточно проработанного Указа «о ценностях»).

Кратко рассмотренная здесь проблематика, — дополняющая тематику обсуждаемого проекта Указа, требует, по всей видимости, и проработку конституционных изменений. Таким образом, наиболее актуальной задачей видится, на взгляд автора, организация академической работы по решению ценностных проблем общественного развития и по разработке проекта указанной выше экспертной системы2, — строго говоря, «аксиологической экспертной системы РФ» (АЭС РФ). Здесь уместно предложить читателям исследовательский интернет-поиск «Экспертов», существующих в современной России, на различных уровнях организованности, тогда будет более понятна необходимость предельно научной, академической работы по созданию АЭС. Она, в сущности, должна организовать функционирование высшего, полифункционального Разума общества (системно необходимого для общества как живой метаорганизации) в части выявления (отбора) новых ценностей (продуктов нормативного и творческого производства) и общественно рационального их использования, наравне с хорошо выверенными ранее ценностями.

Литература

1. Новая философская энциклопедия. Том 4. Институт философии РАН. М.: Мысль, 2010. URL: https://iphlib.ru/library/collection/newphilenc/page/about

2. Философский энциклопедический словарь. Главная редакция: Ильичёв Л. Ф., Федосеев П. Н., Ковалёв С. Н., Панов В. Г. М.: Советская энциклопедия, 1983 г. 840 с. URL: http://www.twirpx.com/file/821504/

3. Краткий словарь по социологии. Под общ. ред. Д. М. Гвишиани, Н. И. Лапина. Политиздат, 1988. 479 с. URL: https://www.twirpx.com/file/3651154/

4. Словарь по этике: 1) Под ред. И. С. Кона. Изд. 4-е. М., 1981. 435 с. URL: https://www.twirpx.com/file/837784/; 2) Под ред. А. А. Гусейнова, И. С. Кона. 6-е изд. М.: Политиздат, 1989. 447 с. URL: https://www.twirpx.com/file/1724713/

5. Васильев А. И.: 1) «Рациональное общество»: концептуальный посыл к системной рационализации человеческого общества // «Академия Тринитаризма», М., Эл №77—6567, публ.27553, 15.01.2022; 2) Там же. Эффективность как практическая и методологическая основа рационализации общества. Эл №77—6567, публ.27574, 21.01.2022.

6. Васильев А. И. «Ценность» как системно-организационная научная категория (к мышлению о новой политэкономии) // «Академия Тринитаризма», М., Эл №77—6567, публ.25164, 09.02.2019.

Примечания

1 Современный философский словарь указывает: «В новейшей философии понятие „Дух“ непопулярно» [3]. Духовно-нравственные ценности не рассматриваются этим и другими словарями, и философской энциклопедией тоже. Краткий словарь по социологии (под ред. ведущего социолога Н. И. Лапина) рассматривает Ценности социальные без использования духовности. Словари под ред. И. С. Кона и А. А. Гусейнова рассматривают только моральные ценности. Слово-термин духовность и производные используется в современной России в связи с повсеместным распространением религиозной идеологии. Но, ввиду конституционного утверждения светскости государства в его документах не должна использоваться религиозная терминология, тем более что в Указе перечислены ценности морально-нравственного и социально-психологического характера, определяющие деятельность (поведения) человека и функциональную (системную) деятельность государства.

2 Судя по публикациям в интернете и по статьям Википедии в области экспертизы, какие-либо экспертные сообщества необходимого уровня (даже в начальных формах) в области социально-гуманитарных наук, теоретической социологии и социальной философии отсутствуют (имеются, как многим известно, лишь единичные ведущие специалисты, занимающие должность эксперта в той или иной организации). Тем не менее, в Википедии есть сведения о сетевой экспертной группе, которая может, думается, служить в определенной части примером для формирования ОЦЭС:

«Корпус экспертов по естественным наукам (полн. назв. — Корпус экспертов по естественным наукам и математике; сокр. назв. — Корпус экспертов) — инициативный проект российских специалистов различного профиля, работающих в области естественных наук и математики. Его создатели — Б. Е. Штерн, М. В. Фейгельман, Г. А. Цирлина и В. Д. Арнольд. Начал активно развиваться с 2007 года. Осуществляется членами рабочей группы (волонтёрами из числа научных работников) и четырьмя (по состоянию на 11.03.2013) техническими специалистами».

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

* — А. И. Васильев, Краткий взгляд на ценностную проблематику российского общества // «Академия Тринитаризма», М., Эл №77—6567, публ.27653, 23.02.2022

2. О духовности, нравственности и ценностях как базовых понятиях в развитии человека и общества*

Недавнее предварительное обсуждение проекта Указа Президента Российской Федерации «Об утверждении Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей» требует, на взгляд автора, наиболее глубокого рассмотрения существующей ценностной проблематики российского общества. Поэтому автор предпринимает здесь попытку дополнительного, — к предыдущей статье [1], раскрытия основных понятий, лежащих в основе морально-нравственных (духовных) и прочих общественных ценностей. Дело, на взгляд автора, состоит в том, что как сама тема общественных ценностей, так и основные понятия лежащие в их основаниях не имеют ещё достаточной научно-философской проработки и потому не осознаны ещё в необходимой мере в гражданском обществе, а существующие понимания в определенной части даже вредят общественному развитию. Здесь представляется необходимым кратко раскрыть основные моменты в этом плане, — в основном для возбуждения профессионального изучения и обсуждения ценностной проблематики с целью выработки наиболее прогрессивных для российского общества государственных решений. Ввиду глубокой историчности обозначенных в заглавии базовых понятий необходимо воспользоваться в этом плане основными словарями, в которых представлены соответствующие исторические сведения. А ввиду недоступности этих словарей для многих читателей и общественной важностью, актуальностью рассматриваемых здесь понятий, — связанных с общественными ценностями, две основные, на взгляд автора, словарные статьи представлены в приложении.

Приступим теперь к рассмотрению исходных, наиболее давних (исторически традиционных) понятий, достаточно полно и сжато раскрытых философским энциклопедическим словарем [2] (для расширенного их рассмотрения можно воспользоваться и новой философской энциклопедией [3]):

ДУХ, филос. понятие, означающее невеществ. начало, в отличие от материального, природного начала. Вопрос о соотношении Д. и материи есть основной вопрос философии. Утверждение первичности материи, производным от к-рой выступает Д., является материализмом; по словам Ф. Энгельса, дух есть «высший цвет» материи (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 20, с. 363). Признание Д. первоначалом мира является идеализмом, спиритуализмом. Д. выступает при этом как понятие (панлогизм), как субстанция (пантеизм), как личность (теизм, персонализм). В рационализме определяющей стороной Д. считается мышление, сознание, в иррационализме — внемыслительные аспекты: воля, чувство, воображение, интуиция и т. д. ……

В Др. Греции понятие Д. (нус, пневма и др.) первоначально мыслилось как тончайший субстрат с нек-рыми признаками материи. У Платона и Аристотеля ум (нус) становится важнейшим понятием — он является перводвигателем космоса и формообразующим началом. Систематич. разработку понятие Д. получило в неоплатонизме, в частности у Плотина. В отличие от космологич., интеллектуалистич., безличностной трактовки Д. в античности, библейско-христ. традиция представляет Д. прежде всего как личностный абсолют и личную волю (бога), сотворившую из ничего мир и человека. В философии нового времени получает развитие рационалистич. понимание Д. прежде всего как разума, мышления (Декарт, Спиноза, франц. материалисты 18 в.). Интеллектуалистич. сторону Д. особенно разрабатывала нем. классич. философия. Шеллинг представлял всю природу лишь как момент Д.; Гегель построил философию мирового Д., выражающего себя как система развивающихся логич. категорий. В русле иррационалистич. трактовок Д. (Ницше, Шопенгауэр, Э. Гартман и др.) развиваются интуитивистские (Бергсон, Лосский) и экзистенциалистские интерпретации. Так, в экзистенциализме Д. противостоит разуму: это прежде всего исходящая из подлинной экзистенции воля. Позитивистское течение мысли (неопозитивизм) вообще ликвидирует проблему Д. как метафизическую, т. е. стоящую вне сферы науч. исследования.

В марксистской философии понятие Д. употребляется обычно как синоним сознания.

ДУША (греч. ψοχή, лат. anima), понятие, выражающее исторически изменявшиеся воззрения на психику и внутр. мир человека; в религии и идеалистич. философии и психологии — понятие об особой нематериальной субстанции, независимой от тела. Понятие Д, восходит к анимистич. представлениям (см. Анимизм) об особой силе, обитающей в теле человека и животного (иногда и растения), покидающей его во время сна или в случае смерти. С этим связано учение о метемпсихозе (переселении душ) в инд. религ. философии, в концепциях орфиков и пифагорейцев и др. В инд. филос. школах, опирающихся на авторитет Вед, учение о Д. развивалось в русле концепции атмана — субъективного духовного начала, индивидуального «Я». С теорией несуществования Д., её иллюзорности выступил буддизм.: Д. заменяется здесь непрерывным потоком психофи-зич. элементов существования — дхарм.

Ранняя др.-греч. натурфилософия проникнута представлениями о всеобщей одушевлённости космоса (гилозоизм). Платон и неоплатонизм развивают учение о мировой Д. как одном из универс. принципов бытия. В понимании Аристотеля Д. — активное целесообраз-ное начало («форма», энтелехия) живого тела, неотделимое от него (трактат «О душе»; см также Псюхе). В ортодоксальных теистич. концепциях ср.-век. христ. и мусульм. философии Д. человека — созданное богом неповторимое бессмертное духовное начало, тогда как в пантеистич. аверроизме — только индивидуальное проявление единой духовной субстанции (т. н. монопсихизм).

В новоевроп. философии термин «Д.» в собств. смысле стал употребляться для обозначения внутр. мира человека, его самосознания. Дуалистич. метафизика Декарта разделяет Д. и тело как две самостоят. субстанции; вопрос о взаимодействии их, начиная с Декарта, обсуждается прежде всего в русле психофизической проблемы. Лейбниц рассматривает Д. как замкнутую субстанцию, монаду. Кант выводит понятие Д. за пределы опыта, в область трансцендентальных идей, обусловливающих возможность человеч. познания. В экспериментальной психологии, получившей развитие с сер. 19 в., понятие Д. вытесняется в значит. мере понятием психики.

* Каптерев П. Ф. Из истории Души, СПБ, 1890; Фpанк С. Л. Душа человека, Μ., 1917; Ярошевский М. Г., История психологии, М., 1976. См. также лит. к ст. Псюхе.

ПСЮХЕ (греч. ψυχή — душа), термин др.-греч. философии, душа, исконно этимологич. значение — «дыхание» (ср. рус. «душа, дух» — «дышать», «воздух»). У Гомера П. употребляется в значении: 1) «жизненной силы», покидающей тело с последним издыханием; 2) бесплотного «призрака» (είδωλον), после смерти человека существующего в Аиде, но полностью лишённого сознания и памяти («Одиссея» XI 51; «Илиада» XXIII 104). Новая, антигомеровская концепция П. распространяется начиная с 6 в. до н. э. в пифагореизме и орфизме: П. понимается как «демон», т. е. бессмертное существо божеств. происхождения, её странствия по телам животных и растений (см. Метемпсихоза) — как «наказание» за первобытный грех Титанов, «тело» — как «могила» души [с обыгрыванием созвучия σώμα («тело») — σήμα («могила»): Филолай, фр. В 14], цель праведной жизни — как «очищение» (катарсис) от скверны, искупление вины и возвращение П. на небесную прародину. Одновременно П., обладающая памятью о прежних инкарнациях (Пифагор 14, 8DK), отождествляется с психическим «Я»; во фрагментах Гераклита П. — субстрат феноменов сознания и носитель нравств. качеств («Сухая П. — мудрейшая и наилучшая», фр. 68 М), хотя в то же время и отождествляется с воздухом (фр. 66—67 М).

ПСИХОЛОГИЯ (от греч. ψυχή — душа и λόγος — слово, учение), наука о закономерностях, механизмах и фактах психич. жизни человека и животных. Взаимоотношения живых существ с миром реализуются посредством чувств. и умств. образов, мотиваций, процессов общения, предметных действий, установок, эмоциональных состояний и др. актов. Различные психич. компоненты поведения образуют структуру, придающую ему устойчивость и целенаправленную активность. У человека эта структура выступает в виде психич. склада личности (её способностей, характера, темперамента, ценностных ориентации, самооценки, индивидуального стиля мышления и др.), определяющего своеобразие конкретных психич. проявлений. В течение столетий явления, изучаемые П., обозначались общим термином душа и считались предметом одного из разделов философии, названного в 16 в. П. Сведения об этих явлениях накапливались и во многих др. областях знания, а также в практике (особенно медицинской и педагогической). Специфика этих явлений, их данность субъекту в форме непосредственных, неотчуждаемых от него переживаний, их особая познаваемость, обусловленная способностью человека к самонаблюдению и самоотчёту в форме внутренней (скрытой от других людей) речи, их интимно-личностная ценность стали основанием для того, чтобы считать их несопоставимыми с др. явлениями бытия. Это представление культивировалось религ. и идеалистич. учениями. В противовес им уже в древности предпринимались попытки объяснить психич. явления едиными для всего мироздания материальными началами и законами. Важную роль в укреплении естеств.-науч. воззрений на психику сыграли успехи в изучении её телесного субстрата [в Др. Греции врач Алкмеон открыл зависимость ощущений от мозга, врач Гиппократ — зависимость типологич. различий между людьми (темпераментов) от гуморальных факторов и др.]. Первое систематич. изложение П. принадлежит Аристотелю, преодолевшему ограниченность наивно-материалистич. представлений о душе как тончайшем веществе (Анаксимен, Гераклит, Демокрит) и идеалистич. взглядов на неё как особое бесплотное начало, противостоящее всему материальному (Пифагор, Платон). По Аристотелю, душа — это способ организации живого тела и его объективно наблюдаемого поведения. Отступая от этого положения при объяснении высших интеллектуальных форм (в учении о разуме), Аристотель дал повод для идеалистич. интерпретации его П. в томизме, впоследствии также в нео-томизме и у Брентано. … (полная статья — в приложении).

МОРАЛЬ (лат. moralis — нравственный, от mos, мн. ч. mores — обычаи, нравы, поведение), нравственность, один из осн. способов нормативной регуляции действий человека в обществе; особая форма обществ. сознания и вид обществ. отношений (моральные отношения); предмет спец. изучения этики.

М. регулирует поведение и сознание человека во всех сферах обществ. жизни — в труде, в быту, в политике, в науке, в семейных, личных, внутригрупповых, межклассовых и междунар. отношениях. В отличие от особых требований, предъявляемых человеку в каждой из этих областей, принципы М. имеют социально-всеобщее значение и распространяются на всех людей, фиксируя в себе то общее и основное, что составляет культуру межчеловеческих взаимоотношений и откладывается в многовековом опыте развития общества. Они поддерживают и санкционируют определ. обществ. устои, строй жизни и формы общения (или, напротив, требуют их изменения) в самой общей форме, в отличие от более детализированных, традиционно-обычных, ритуально-этикетных, организац.-адм. и технич. норм. В силу обобщённости моральных принципов нравственность отражает более глубинные слои социально-историч. условий бытия человека, выражает его сущностные потребности.…

Наиболее полное объяснение моральных факторов и средств государственного регулирования общественных отношений и деятельностей, то есть моральных ценностей дает «Словарь по этике» А. А. Гусейнова и И. С. Кона [4]:

МОРАЛЬ (лат. moralitas от moralis — относящийся к нраву, характеру, складу души, привычкам; mores — нравы, обычаи, мода, поведение; лат. слово «М.» этимологически совпадает с греческим термином «этика» и было образовано по аналогии с ним) — предмет изучения этики; форма общественного сознания и вид общественных отношений, направленных на утверждение самоценности личности, равенства всех людей в их стремлении к счастливой и достойной жизни, выражающих идеал человечности, гуманистическую перспективу истории. М. регулирует поведение человека во всех сферах общественной жизни — в труде, в быту, в политике, в науке, в семейных, личных, внутригрупповых, межклассовых и международных отношениях. В отличие от особых требований, предъявляемых человеку в каждой из этих областей, принципы М. выполняют социально-всеобщее значение и распространяются на всех людей, фиксируя в себе то общее, основное и изначальное, что делает возможным сами эти особые требования и составляет ценностный базис об-ва, взаимоотношений между людьми.…

Далее словарь приводит следующие статьи: «Моральное здоровье личности», «Мораль и искусство», «Мораль и политика» и, кроме прочих, ещё две, — думается, наиболее важные в плане обсуждения указанного выше проекта — Мораль и право:

«Вопрос о соотношении морали и П. занимает одно из ключевых мест в этических учениях. С этим вопросом связана принципиальная проблема о взаимоотношениях об-ва и человека (Человек и общество). Как формы общественного сознания и общественных отношений М. и. п. имеют между собой мн. сходного, поскольку выполняют общую социальную функцию: регулируют поведение людей в об-ве. И М. и П. представляют собой совокупность относительно устойчивых норм (правил, предписаний), выражающих волю господствующего в об-ве класса, а также в определенной. мере — нек-рые общечеловеческие представления о справедливом и должном. Эти нормы имеют всеобщий характер, распространяются (по крайней мере формально) на всех членов об-ва.

Несмотря на то, что нормы П. носят, за редкими исключениями (т. наз. обычное право), писаный характер, т. е. официально провозглашаются государством, а нормы М. в осн. живут в общественном сознании, и М. и П. представляют развернутые системы правил поведения, охватывающие практически всю совокупность общественных отношений.…

Самое важное различие между М. и п. касается способа, каким они регулируют поведение людей.…

И вторая — Мораль и социальное управление:

Как два важнейших способа воздействия на массовое поведение людей и общественную дисциплину М. и с. у. имеют мн. общего между собой. По существу М. и с. у. выполняют одну и ту же функцию регуляции общественной жизнедеятельности, но способы, механизмы реализации этой функции у них различны: М. опирается на общественное мнение и совесть, имеющие неограниченную компетенцию (отсюда т. наз. неинституциональность данного способа общественной регуляции), а С. у. апеллирует к специальным органам власти и распорядительства.…

…реформа политической системы, демократизация об-ва в современных условиях призваны найти те формы укрепления нравственных начал в общественной жизни, к-рые бы обеспечивали контроль об-ва за государственно-политической и административной деятельностью в стране. Для налаживания эффективной системы общественной регуляции само об-во должно перерасти прежний, ставший анахроничным уровень господства институциональных форм общественной власти, получившей название административно-бюрократической системы, и стать развитой социально-нравственной общностью, народом с неотчуждаемым нравственным суверенитетом.…».

Данный словарь рассматривает, конечно, и нравственность, но, как и многие прочие словари, трактует её как синоним морали, исходя из перевода латинского слова moralis, в то время как русское понятие нрав относится исключительно к действующим психологическим свойствам (характеристикам) человека (как и по отношению к какому-либо животному). То есть действующие в обществе нравы на уровне межличностных отношений необходимо отличать от предписывающих нравственных норм поведения, исходящих от управляющих субъектов групп, корпораций и государственных структур, от местных норм и обычаев общежития, норм государственного права. Можно сказать, «общественные нравы» определяются «снизу», взаимодействиями личностей, — обладающих тем или иным «нравом» (нравственностью индивидов). Таким образом, все предписывающие нормы, определяющиеся высшими целями общины, общества («сверху») как раз и следует, очевидно, обобщить понятием морали, — религиозной, общинной, корпоративной, городской, правовой, — как это осуществлялось с древних времен и отражалось в сочинениях Аристотеля, других мыслителей, с одновременным формированием особой философской науки названной этикой. В этом плане можно видеть также переход от общественного культивирования духовных ценностей, — через религиозное воспитание, к культурно-образовательному и научно-государственному внедрению в общественное сознание моральных ценностей, направленных на достижение нравственно-этического народного единства. Этот переход был ускорен и содержательно определен, как известно, социалистическими революциями во Франции и России. В указанном «Словаре по этике» рекомендуется ознакомиться в рассмотренном выше плане не только с «Этикой», но и со статьями «Этика и психология», «Этика и социология», «Этика науки».

Таким образом, выражение «духовно-нравственные ценности», используемое в рассматриваемом проекте Указа «о ценностях» следует считать научно-исторически необоснованным и неуместным в государственном документе (его нет даже в рассмотренных словарях, а, согласно представленному выше историческому пояснению, это вообще нечто «маслено-масленное»). Хотя во многих публикациях это выражение и используется, наряду с «духовными ценностями» и культурными, но рассмотренные словари говорят о необходимости преимущественного использования в научных публикациях термина «морально-нравственные ценности» (наряду с «культурными»), — отражающего ценности, исходящие из великого исторического опыта и достижений в научном самопознании, из апробированных нравственных ценностей русского и прочих народов России и моральных ценностей, испытанных советской Россией. В государственных документах термин «духовность» и его производные должны, очевидно, поясняться и конкретизироваться. Понятие духовность необходимо противопоставлять, очевидно, бездушию, косности, жестокости лишь в некоторых публикациях. Думается, разобраться с исторически и научно обусловленными пониманиями «духовных», «нравственных», «моральных» и «культурных» ценностей, наряду с другими ценностями России (как и других стран) поможет, кроме указанных словарей, приведенная ниже и другая многочисленная литература, особенно материалы современных научных конференций [6—12]. Среди сообщений одной из конференций представлен, кстати, и взгляд на проблему определения понятия «духовность» в науке (Ю. В. Бусова) [8, c.27—29]. Вот несколько цитат:

«Несмотря на широкий диапазон исследований сущности понятия «духовность» в научной литературе, до сих пор нет однозначной его трактовки. Нет универсальной (или хотя бы общепринятой) дефиниции этого понятия и в современной философии и психологии в России.…

Понятие «духовность» как ценностное содержание сознания использовали в своих работах М. М. Бахтин, Д. С. Лихачев, А. Ф. Лосев, Ю. М. Лотман, В. Г. Федотова.

Таким образом, в философской науке мы видим разные подходы к пониманию духовности, и отсюда — отсутствие единого определения этого понятия.…

Таким образом, в научной психологии существует несколько отличающихся точек зрения на то, что следует понимать под духовностью.

Однако описанные подходы к понятию духовности при всем их разнообразии позволяют выделить некоторое инвариантное ядро, представленное во всех вышерассмотренных определениях этого феномена.

Духовность рассматривается как высшая подструктура человека; подчеркивается ее интегрирующая, системообразующая функция в формировании целостности психического мира личности; обосновывается основополагающая роль духовности как регулятора поведения и деятельности человека, его взаимоотношений с другими людьми. В качестве важнейших психологических характеристик духовности выделяются ценности и ценностные ориентации, ответственность за свои поступки и поведение».

Думается, под «духовностью», с учетом исторического происхождения и развития этого слова-термина и отражаемых им понятий, следует понимать, — на основе развития психологии и этики, именно морально-нравственное содержание сознания человека, имеющее большое значение в обществе, в национальной общине и современной корпорации. Исторический опыт показывает, что она определяется самой человеческой общностью, то есть общественно значимым морально-нравственным «ядром», обеспечивающим устойчивое существование и достижение целей общности в окружающем мире. Так называемый Русский мир выработал свою «духовность» и выделил в ней основные составляющие, которые и предстают в современном научном понимании как морально-нравственные ценности общества, стремящегося к наиболее благоприятному состоянию относительно окружающего мира, мирового сообщества.

Что касается отношений личности к обществу в целом, к окружающей общине, к воинской части (команде), к их целям, то нравственный характер личности отражается, как известно, понятием патриотизма. Он достаточно подробно раскрыт указанным «Словарем по этике», но здесь видится полезным привести заключительный фрагмент этой словарной статьи:

Нравственное значение П. определяется тем, что он является одной из форм соподчинения личных. и общественных интересов, единения человека и Отечества. Но патриотические чувства и идеи только тогда нравственно возвышают человека и народ, когда сопряжены с уважением к народам др. стран и не вырождаются в психологию национальной исключительности и недоверия к «чужакам». Этот аспект в патриотическом сознании приобрел особую актуальность в последней трети ХХ в., когда угроза ядерного самоуничтожения или экологической катастрофы потребовала переосмысления П. как принципа, повелевающего каждому способствовать вкладу своей страны в сохранение планеты и выживание человечества.

Рассмотрим теперь понимание общественных ценностей, которое остается, на взгляд автора, существенно отстающим от уровня, необходимого для ускоренно прогрессивного общественного развития (для объективно необходимого «рывка», о котором неоднократно говорил ранее сам Президент). Здесь нам также потребуются основные словарные статьи. Начнем, опять же, с истории развития понятий о ценностях, которая концентрированно отражена так называемой аксиологией:

ЦЕННОСТЕЙ ТЕОРИЯ, аксиология, филос. учение о природе ценностей, их месте в реальности и о структуре ценностного мира, т. е. о связи различных ценностей между собой, с социальными и культурными факторами и структурой личности.

Проблема ценностей в предельно широком значении неизбежно возникала в эпохи обесценивания культурной традиции и дискредитации идеологич. устоев общества. Кризис афинской демократии заставил Сократа впервые поставить вопрос: «Что есть благо?». Это — осн. вопрос общей Ц. т. В антич. и ср.-век. философии ценностные (этико-зстетические и религиозные) характеристики включались в само понятие реальности, истинного бытия. … (полные тексты об «Аксиологии» см. в современных словарях).

ЦЕННОСТЬ, термин, широко используемый в филос. и социологич. лит-ре для указания на человеч., социальное и культурное значение определ. явлений действительности. По существу всё многообразие предметов человеч. деятельности, обществ. отношений и включённых в их круг природных явлений может выступать в качестве «предметных ценностей» как объектов ценностного отношения, т. е. оцениваться в плане добра и зла, истины или неистины, красоты или безобразия, допустимого или запретного, справедливого или несправедливого и т. д. Способы и критерии, на основании к-рых производятся сами процедуры оценивания соответствующих явлений, закрепляются в обществ. сознании и культуре как «субъектные Ц.» (установки и оценки, императивы и запреты, цели и проекты, выраженные в форме нормативных представлений), выступая ориентирами деятельности человека. «Предметные» и «субъектные» Ц. являются, т. о., как бы двумя полюсами ценностного отношения человека к миру.

В структуре человеч. деятельности ценностные аспекты взаимосвязаны с познавательными и волевыми; в самих ценностных категориях выражены предельные ориентации знаний, интересов и предпочтений различных обществ. групп и личностей. Развитие рационального познания общества, в т. ч. исследование природы и генезиса Ц., воздействует на всю сферу ценностных отношений, способствуя освобождению её от метафизич. абсолютизации. Отвергая идеалистич. представления о внеисторической и надсоциальной природе Ц. (см. Ценностей теория), марксизм подчёркивает обществ.-практич. сущность, историчность и познаваемость Ц., идеалов, норм человеч. жизни.

Каждая исторически конкретная обществ. форма может характеризоваться специфич. набором и иерархией Ц., система к-рых выступает в качестве наиболее высокого уровня социальной регуляции. В ней зафиксированы те критерии социально признанного (данным обществом и социальной группой), на основе к-рых развёртываются более конкретные и специализиров. системы нормативного контроля, соответствующие обществ. институты и сами целенаправленные действия людей — как индивидуальные, так и коллективные. Усвоение этих критериев на уровне структуры личности составляет необходимую основу формирования личности и поддержания нормативного порядка в обществе. Интеграция, внутр. противоречивость и динамизм обществ. систем находят своё выражение в структуре соответствующих им ценностных систем и способах их воздействия на различные обществ. группы. Важный элемент ценностных отношений в обществе — системы ценностных ориентации личности.

Ценностные системы формируются и трансформируются в историч. развитии общества. Поскольку эти процессы связаны с изменениями в различных сферах человеч. жизни, их временные масштабы не совпадают с масштабами социально-экономич., политич. и др. изменений. Так, эстетич. Ц. античности сохранили своё значение и после гибели породившей их цивилизации; известна длительность воздействия гуманистич. и демократич. идеалов европ. Просвещения, истоки к-рых берут начало в антич. и эллинистич. культурах. Воззрения на историю общества как реализацию системы «вечных ценностей» или как последоват. смену одного типа Ц. другим (напр., трансцендентно ориентированных — светскими, а безусловных — условными) равно неприемлемы для материалистич. понимания истории. Вместе с тем конкретно-историч. анализ генезиса и развития ценностных систем составляет важную сторону всякого науч. исследования истории общества и культуры.

• Василенко В. А., Ц. и оценка, К., 1964; Проблема Ц. в философии. [Сб. ст.], М. — Л., 1966; Дробниц-кий О. Г., Мир оживших предметов. Проблема Ц. и марксистская философия, М., 1967; Любимова Т. Б., Понятие Ц. в бурж. социологии, в сб.: Социальные исследования, в. 5, М., 1970; Тугаpинов В. П., О Ц. жизни и культуры, Л., 1960; Столович Л. П., Природа эстетич. Ц., М., 1972; см. также лит. к ст. Ценностей теория.

Краткий словарь по социологии [5], разработанный перед «перестройкой», существенно определился «системным подходом», который стал осваиваться в те годы некоторыми социологами. Его ведущие редакторы как раз и представляли два направления в познании человека и общества — «научно-системное» (Д. М. Гвишиани, ученый-организатор системных исследований в СССР) и классическое, на основе марксистско-ленинской философии (ведущий социолог той поры Н. И. Лапин). Поэтому данный словарь следует считать в современный период наиболее ценным для системного познания человека в общественном развитии и жизнедеятельности, и общества как функционально целостной, живой, социально-экономической и социотехнической организации. Соответственно, и представленная им трактовка понятия ценность в обществе является более системой, чем в других словарях. Поэтому он и рассматривает лишь социальные ценности (сохраняя краткость всего словаря):

«Ценности социальные — в широком смысле — значимость явлений и предметов реальной действительности с т. зр. их соответствия или несоответствия потребностям об-ва, социальных групп и личности; в более узком — нравственные и эстетические императивы (требования), выработанные человеческой культурой и являющиеся продуктами общественного сознания. … Ц. с. — это фундаментальные нормы, обеспечивающие целостность социальных систем в силу того, что в них выражается особая значимость определенных материальных и духовных благ для существования и развития данных систем.…

В процессе становления и развития социалистического об-ва формируется его ценностно-нормативная система, к-рая отражает результаты реального взаимодействия идеалов и интересов всех социальных слоев и групп об-ва. В качестве высших Ц. здесь выступают социально-политические и нравственные принципы, разделяемые большинством трудящихся, общечеловеческие идеалы, а также общенародные цели и осн. средства их достижения. К числу таких Ц. относятся, напр., мир, социальная справедливость, человеческое достоинство, коммунистическая нравственность, пролетарская солидарность, гражданский долг, Ц. материального благополучия и богатства духовной жизни (см. также сознание нормативное)».

Приведенные фразы, думается, достаточны для предварительного осмысления главных, традиционных общественных ценностей, их системной сущности. Что значит «… потребностям общества, социальных групп и личности;…»? Это значит их целям и средствам достижения более высоких целей. То есть «ценности» в их обобщенном системном действии есть функциональные (системные) средства достижения целей. Трудность осознания этой системной сущности объясняется, на взгляд автора, тем, что как цели, так и средства их достижения составляют в обществе «необъятные» множества, в столь же необъятных множествах систем деятельности, — от индивидуальных до государственных. Для облегчения этого осознания можно, очевидно, кроме усвоения начальных системных знаний, действовать в анализе деятельности от цели, то есть задаваться вопросом — чем надо обладать (актору в системе деятельности), чтобы эффективно (с наименьшими затратами) достигать цели деятельности (последовательности действий)? Тогда в индивидуальной системе деятельности будут выяснены не только индивидуальные средства, но и общественные (поскольку все деятельности осуществляются в общественных условиях), а в большой общественной (государственной) системе (организации) деятельностей будут выяснены общественные средства, среди которых будут видны и человеческие структурно-функциональные Единицы (ЧСФЕ) с определенными профессиональными и социально-психологическими, морально-нравственными свойствами. Великий исторический опыт общественного развития не только России, но и других стран выявил уже большие множества универсальных средств достижения целей, понимаемых в качестве ценностей, — ввиду их высокой значимости, трудностей подготовки к использованию и большого общественного значения их утраты. Кроме хорошо понятных теперь материальных, энергетических и информационных ценностей выделяются ЧСФЕ, как человеческие ценностные Единицы, — народные ценности, обладающие свойствами (характеристиками), обеспечивающими наиболее эффективное их функционирование в общественных и государственных системах деятельности.

«Нравственные и эстетические императивы» следует рассматривать, очевидно, как совокупность ценностей, целей и средств для обеспечения наиболее благоприятной информационной атмосферы в обществе и взаимоотношений, обеспечивающих эффективную и плодотворную жизнедеятельность. В этом плане полезно вспомнить великий опыт СССР, его информационную атмосферу и прочие средства культуры и искусства.

Надо остановиться также на «духовных благах» и «богатстве духовной жизни». Согласно приведенному выше пояснению исторического развития понятий «духа», «души» и «духовности», и оснований перехода в научном самопознании к понятиям и терминам психологии, надо сказать следующее. Слова-термины «духовность» и «душа», ввиду их традиционности и удобства в словосочетаниях остаются широко распространенными, поэтому попадаются и в научных словарях. Но, научно образованные граждане и особенно государственные служащие, составляющие те или иные документы, должны владеть современными научными понятиями в этой области и употреблять в документах соответствующие общенаучные термины. Это как раз и относится к проекту Указа «о ценностях».

В рассмотренном выше плане полезно ознакомиться и со статьей указанной в конце статьи о ценностях:

«Сознание нормативное — осознание социальных норм как непреложных требований, стандартов деятельности, эталонов оценки, следование к-рым является необходимым условием включения индивидов в социальные общности. С. н. — сознание должного, подчинения общественным требованиям, выражающимся в правовых, нравственных и иных запретах («нормы-рамки»), следования социально одобряемым способам действий и социальным идеалам («нормы-цели»), а также принятым в данных сообществах нормативным предписаниям, регулирующим взаимоотношения между их членами. … Важнейший компонент С. н. — система социальных ценностей и запретов, причем первые выражают преимущественно цели общественно значимой деятельности, а вторые накладывают ограничения и санкции за отступление от жестко установленных социальных правил. … В условиях социализма формирование непротиворечивого С. н. личности — важная предпосылка ее активной социальной позиции, социальной зрелости. Преодоление в С. н. чуждых социализму ценностных ориентаций и моделей поведения — одна из существенных задач коммунистического воспитания.

Видится актуальной в рассматриваемом плане и статья словаря «Нормативы социальные» (от лат. Norma — руководящее начало, правила, образец): — регламентированные значения социальных показателей, выражающие систему типичных требований, предъявляемых социальными субъектами к социальным объектам (процессам, характеристикам) с целью обеспечения воспроизводства данного социального целого и решения его социальных проблем. Н. с. связаны с процессами социального управления и социального планирования и широко применяются в марксистской социологии. Можно выделить несколько типов Н. с. Первую группу образуют Н. с., имеющие естественнонаучное обоснование и являющиеся наиболее объективными (напр., нормы питания, предельно допустимые нормы загрязнения среды обитания человека). При их выработке определяются условия наибольшего физического благоприятствования для человека, устанавливается нек-ый предел (нижний или верхний), за границами к-рого положение считается критическим, недопустимым. Др. группу образуют показатели, достижение к-рых ставится в качестве цели, этапа реализации нек-рого социального идеала. Напр., Н. с. обеспечения жильем: с одной стороны устанавливается уровень неблагополучия, когда семье оказывается первоочередная помощь, с др. — уровень благополучия в качестве цели: каждой семье из N членов предоставить квартиру из N+1 комнат. … Существует значительная группа показателей, к-рые нельзя нормировать непосредственно, но можно нормировать условия, от к-рых они зависят. К ним относятся улучшение здоровья работников, снижение уровня травматизма, участие в изобретательстве и рационализаторстве, в творческих и самодеятельных организациях. Отличительная черта Н. с. — их условность, относительность, связь с интересами социальных групп, необходимость постоянного пересмотра.

Однако нельзя согласиться, что социальные нормативы условны, — поскольку они являются, в сущности, средствами обеспечения прогрессивной общественной жизнедеятельности народов России (как и других стран), то есть их, как и многие прочие достижения в этом плане (уровень здравоохранения, образования, социального обеспечения пожилых граждан, и пр.) следует относить, конечно, к социальным ценностям».

Таким образом, частично и кратко рассмотренные выше социально-гуманитарные ценностные основания общественного прогресса (см. также предыдущие статьи автора), думается, убеждают в необходимости принятия государственных решений не только в плане духовных (морально-нравственных) ценностей, но и по использованию многих прочих ценностей, — также традиционных и новых, новаторских, — для ускоренного достижения высших целей России, обусловленных тенденциями и динамикой изменений в мировом сообществе. Морально-нравственные (духовные) ценности народа лишь тогда проявят свою полную общественную силу, когда будут дополнены общественно целесообразным распределением общих материально-энергетических и прочих жизнедеятельных ценностей (понимаемых с древних времен в качестве благ).

Литература

1. Васильев А. И. Краткий взгляд на ценностную проблематику российского общества // «Академия Тринитаризма», М., Эл №77—6567, публ.27653, 23.02.2022

2. Философский энциклопедический словарь. Главная редакция: Ильичёв Л. Ф., Федосеев П. Н., Ковалёв С. Н., Панов В. Г. М.: Советская энциклопедия, 1983 г. 840 с. URL: http://www.twirpx.com/file/821504/

3. Новая философская энциклопедия. Том 4. Институт философии РАН. М.: Мысль, 2010. URL: https://iphlib.ru/library/collection/newphilenc/page/about

4. Словарь по этике: 1) Под ред. И. С. Кона. Изд. 4-е. М., 1981. 435 с. URL: https://www.twirpx.com/file/837784/; 2) Под ред. А. А. Гусейнова, И. С. Кона. 6-е изд. М.: Политиздат, 1989. 447 с. URL: https://www.twirpx.com/file/1724713/

5. Краткий словарь по социологии. Под общ. ред. Д. М. Гвишиани, Н. И. Лапина. Политиздат, 1988. 479 с. URL: https://www.twirpx.com/file/3651154/

6. Мир образования — образование в мире 2015 №03. Научно-методический журнал. — М.: Министерство образования РФ РАО московский психолого-социальный институт. — 2015. 312 с. URL: https://www.twirpx.com/file/1867513/

7. Марков Александр. Русская цивилизация в глобальном мире: вызовы, угрозы, ресурсы преображения. Санкт-Петербург: Гуманитарный университет профсоюзов, 2017. 453 с. — (Новое в гуманитарных науках). URL: https://www.twirpx.com/file/2267110/

8. Психология человека в современном мире 2009 Том 6. Материалы Всероссийской юбилейной научной конференции, посвященной 120-летию со дня рождения С. Л. Рубинштейна, 15–16 октября 2009 г.) / Ответственные редакторы: А. Л. Журавлев, В. А. Барабанщиков, М. И. Воловикова. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2009. 416 с. URL: https://www.twirpx.com/file/536869/

9. Мировоззренческие и философско-методологические основания инновационного развития современного общества: Беларусь, регион, мир. Минск: Право и экономика, 2008. 540 с. URL: https://www.twirpx.com/file/258858/

10. Иван Ефремов и русский космизм / отв. ред. Е. А. Трофимова. СПб.: СПбГИЭУ, 2012. 361 с. URL: https://www.twirpx.com/file/3197762/

11. Алексеев Николай. Русский народ и государство. М.: «Аграф», 2003. — 635 с. URL: https://www.twirpx.com/file/822455/

12. Духовные основы государственности и правопорядка / сб. тез. докл. и сообщ. на Всерос. науч.-практ. конф. Тюмень: Тюменский институт повышения квалификации сотрудников МВД России, 2013. 180 с. URL: https://www.twirpx.com/file/1192211/

13. Нравственность, мораль, этика: что происходит в теории и социальной практике? (круглый стол) // Социологические исследования. 2021. №3. С. 28—42.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

* А. И. Васильев. О духовности, нравственности и ценностях как базовых понятиях в развитии человека и общества // «Академия Тринитаризма», М., Эл №77—6567, публ.27676, 02.03.2022

3. К осознанию стратегической необходимости, целесообразности и эффективности комплексной рационализации общественного развития*

Понятие «стратегической целесообразности», как назидательно показывает и отчасти учит великий исторический опыт, следует широко освещать и научно интегрировать в общественном сознании не только в традиционных для него областях, воинской и геополитической, но и по отношению к самому общественному развитию, — в разработке его фундаментальных оснований и программ ускоренного совершенствования общества (страны) как целостной формации, — существующей в динамично изменяющихся условиях окружающего мира. Стратегической целью этого развития, по отношению к которой следует соизмерять целесообразность и эффективность тех или иных изменений, является достижение наиболее совершенного, могущественного состояния общества, всей страны, того или иного содружества стран (что обусловлено текущими и прогнозируемыми условиями окружающего мира). Думается, в современный период не надо уже объяснять, что указанные понятия и соответствующая научно-философская деятельность всегда имели наиболее важное, государственное значение для России и СССР, а в современный период они видятся уже сверхважными и остро актуальными. Суть в том, что в исторически прошлой России господствовали, главным образом, монархические концептуальные установки, а в советской России и СССР — марксистско-ленинские, сталинские и прочие идеологические установки ЦК «партии власти». Каков же современный информационный комплекс российского общества, определяющий развитие страны, содружества стран? Каковы возможности научно-философского сообщества по выработке и утверждению наиболее прогрессивного комплекса, способного придать объективно необходимое ускорение, — соответствующее стратегической целесообразности, с наибольшей эффективностью соответствующих деятельностей? Эти и другие вопросы автор предлагает данным кратким сообщением к рассмотрению и обсуждению в научно-философском сообществе, — по итогам собственных работ в указанном плане.

Этой осенью, на высоком уровне, — по президентскому Указу, отмечается 100-летие со дня рождения известного мыслителя Александра Александровича Зиновьева. Теперь со многими его сочинениями можно ознакомиться уже через некоторые интернет-ресурсы. Хотя наиболее широкую известность получило сочинение под названием «Глобальный человейник», автор этих строк считает более актуальными для научных исследований, для критического осмысления и развития взглядов Александра Зиновьева его итоговые работы: «На пути к сверхобществу» и «Идеология партии будущего», которые следует анализировать, конечно, отдельно.

Здесь автор считает необходимым, на основе своих исследований (см. стр. автора), кратко высказаться по наиболее важным и актуальным для современной России и содружеству стран исследовательским вопросам, которые видятся проблемными, требующими в своем решении существенного изменения мышления о современном обществе и его развитии. Чтобы, как выражался Александр Зиновьев, «повернуть мозги» активным социальным ученым и общественным деятелям.

Читая сочинения А. Зиновьева, посвященные осознанию человеческого общества как такового, возникает вопрос, связанный с методологией автора. Почему он выбрал столь неадекватную, предельно упрощенную в описании, модель для рассуждений — «Человейник», если в реальности современные общества, да и прошлые, и даже ранние представляли собой социальные системы, обогащенные множествами ресурсов сохранения и развития? Если следовать логике познания, — в которой автор был профессионалом, то продуктивную модель для научного осознания общества как такового следовало бы определять от первичных общественных формаций, в которых хорошо видны всеобщие функциональные комплексы гомеостаза (сохранения жизни, сохранения жизнедеятельности в процессах целевого роста и развития), адаптации, управления и программируемого развития. Нетрудно видеть (по многим исследованиям), что их «внес» в общество сам человек (гоминиды, обладающие свойствами информационного единения, психологией единения, выработанной ранее стайным образом жизни). Автор не рассматривает и принцип функциональной целостности как базовый принцип любой системы, всех естественных живых систем. Думается, А. Зиновьев, как и многие философы тех лет (да и современные), ошибочно дистанцировался от естествознания и теоретических, системных обобщений в биологии, которые с середины прошлого века стремительно развивались многими философами от биологии, философами-естественниками (В. А. Энгельгардт, И. И. Шмальгаузен и многие другие, — см. публикации автора). Таким образом, А. Зиновьев шел «своим путем», развивал свою методологию на основе логики, в то время как еще с 70-х годов бурно развивалась методология системных исследований, наиболее адекватная для познания социальных систем, человека и общества в их жизнедеятельном единстве. Думается, сопоставление его сочинений с достижениями других советских философов, — указанными автором этих строк в обширной библиографии к публикациям (см. стр. автора), а также с авторским вкладом в системное самопознание будет очень полезным для развития общих результатов современными активными исследователями и социальными теоретиками.

В то же время сочинения А. Зиновьева, характерные внешними (от «пришельца») воззрениями (возвышенными взглядами) и отчасти системными обобщениями, несомненно, служат развитию строго научных системных исследований человека и общества в их жизнедеятельности, в целевом деятельном единстве. Здесь следует акцентировать внимание исследователей, думается, на наиболее важном для современного периода выводе Зиновьева. В предисловии к сочинению «На пути к сверхобществу» А. А. Гусейнов отмечает [1]:

«В тридцатые годы И. В. Сталин объявил, что в СССР построен социализм. Тем самым он соединил понятие социализма с реальностью советского общества. На первый взгляд он сделал то же самое, что и Зиновьев (в данном случае от различия между социализмом и коммунизмом можно отвлечься, тем более что сам Зиновьев считает это различие бессмысленным). Но только на первый взгляд. В действительности здесь наблюдается диаметрально противоположный ход мыслей, показывающий различие между идеологией и наукой. Сталин полагал, что коммунизм (на его первой фазе) осуществился в Советском Союзе и тем самым распорядился именовать социальную реальность СССР коммунизмом и смотреть на нее сквозь призму уже существующих представлений о коммунизме. Так возникает идеология о самом счастливом обществе. Зиновьев говорит нечто совершенно иное: то, что осуществилось в Советском Союзе, и есть коммунизм, и другого коммунизма нет. Тем самым он ориентирует на то, чтобы строить теорию коммунизма как социальную теорию советского общественного опыта, вместо того чтобы смотреть на этот опыт сквозь розово-утопические очки выдуманного коммунизма».

В разделе «Определения» Зиновьев указывает:

«В определения объектов стремятся втиснуть все, что известно об этих объектах. А так как у разных авторов знания различны, то каждый считает свое понятие об объекте единственно правильным, а прочие — неправильными. Или происходит мысленное умножение объекта, говорится о его качественном изменении и т. п. В результате простые проблемы запутываются и становятся неразрешимыми. При рассмотрении сложных социальных объектов, состоящих из многих различных объектов, приходится давать определения объекту в целом и его компонентам. При этом должно быть построено одно сложное определение, расчлененное на ряд частичных определений, а не просто некоторое число разрозненных определений. В этом сложном определении между его частичными определениями и определением в целом должна иметь место логическая связь. Объект в целом должен быть определен через его составные части, а части в отношении друг к другу и к целому. В логике этот тип определения не описан должным образом. В дальнейшем нам с такими определениями придется иметь дело неоднократно. Забегая вперед, упомяну здесь об определении общества и его социальной организации совместно с определениями основных компонентов этой организации — государства, экономики и других. Если брать элементы этого сложного комплекса по отдельности и изолированно друг от друга, они превращаются в предмет бесконечного словоблудия. А будучи взяты именно как элементы единого комплекса, они оказываются сравнительно простыми для понимания».

В разделе «Экспликация понятий» он утверждает, также:

«Одно из требований логики и методологии науки — определенность и однозначность терминологии. А если вы обратитесь к сочинениям на социальные темы, то первое, что вы заметите, это игнорирование этого требования. Все основные понятия (без исключения!) здесь являются многосмысленными, расплывчатыми, неустойчивыми или вообще утратили всякий смысл, превратившись в идеологически-пропагандистские фетиши».

В то же время он почему-то сохраняет термин «коммунизм», который совершенно не адекватен (с научных позиций) высокоразвитому обществу, поскольку отражает лишь одну, к тому же расплывчато, его характеристику — «общность». И сохраняет он его лишь с целью изложить своё понимание общества, которое можно обозначить этим термином.

«Например, когда я вводил термин „коммунизм“ как экспликат этого слова в широком разговорном языке, мне многие читатели советовали изобрести другое слово, поскольку каждый понимает коммунизм по-своему. Но я все же настаивал именно на этом слове, поскольку оно ориентировало внимание именно на тот объект, который меня интересовал и мое понимание которого, отличное от обывательских и идеологических представлений, я хотел изложить. Экспликация стремится ориентировать внимание читателя на те объекты, о которых читатель уже имеет некоторые представления, но она при этом стремится придать такой поворот мозгам читателя, какой необходим (по убеждению автора) для научного понимания этих объектов. Главным в этой операции является именно поворот мозгов, который стоит за определением слов, а не сами эти определения, как таковые».

Здесь необходимо вспомнить и всесторонне проанализировать историю появления терминов «социализм» и «коммунизм», их понятий и аргументацию Маркса и Энгельса в установлении этапности «строительства коммунизма». Если понимать коммунизм как установление принципа «общности» в ведущих отраслях общественного производства, — общие (общественные) ресурсы, фонды, общие цели и пр., то действительно, прочное установление «социализма» можно считать начальной фазой коммунизма (как размышлял Сталин). Но задумаемся о сущности марксистско-ленинского и сталинского проектов общества «нового типа» (небывалого) с современных научных и системных позиций и попытаемся найти и обосновать терминологическое его обозначение, наиболее полно отражающее сущность столь прогрессивного общества, восхитившего весь мир своим стремительным и гуманным развитием.

Здесь, несомненно, надо обратиться к основным философским словарям и современной «Новой философской энциклопедии» (см. библиотеку на офиц. сайте ИФ РАН), из которых, прежде всего, видно, что термины «социализм» и «коммунизм» были определены всей предыдущей историей общественного развития, мышления общества (его выдающихся Единиц) о самости (самопознания). В статье НФЭ о коммунизме, о его определении известными классиками говорится, например:

«Следует отметить, что в работах классиков марксизма нет сколь-нибудь развернутой характеристики конкретных социально-экономических и политических

параметров социалистического и коммунистического общественного устройства. По сути здесь мы имеем дело не столько с теорией, сколько с критикой существующего буржуазного общества, а также с обсуждением путей и средств его уничтожения».…

«Предназначение коммунистического устройства, утверждали основоположники марксизма, в том и состоит, чтобы разорвать этот замкнутый круг и создать бесклассовое общество, свободное от всякой эксплуатации человека человеком. Поскольку все конфликты и потрясения любого эксплуататорского общества коренятся в частной собственности на средства производства, главная задача коммунистов состоит в ее замене на общественную собственность. Общественная собственность предполагает равное распределение материальных благ согласно принципу „от каждого по возможностям, каждому по потребностям“. Но речь шла не просто об изменении отношений собственности и распределения, поскольку коммунизм знаменовал собой восхождение совершенно нового образа жизни, построенного на принципах равенства, братства, солидарности. Коммунистический идеал включал в себя в системе марксизма идею свободы, но не свободы личности, как она понимается в либерализме, а свободы от подавления, эксплуатации и нужды, причем свободы одновременно для всех при полной отмене привилегий для немногих. Свобода всех в этом случае имела основополагающее значение для свободы отдельно взятого индивида».

К изложенному выше полезно добавить следующее. Известная в социальных науках аналогия «проектному» коммунистическому обществу под названием «первобытный коммунизм» возникла на базе наглядного и убедительного для граждан преимущества использования принципа обобществления всех ресурсов жизнедеятельности и разумного, — по высшим целям существования, то есть общественно рационального распределения потребляемых благ. Но в сущности, тот период общественного развития характерен действием не идей, — обобществления и прочих, а системных принципов организации общественной жизнедеятельности, — характерных для естественных живых организаций и частично указанных выше, которые функционально внес в общественную жизнь сам человек. И главное, действовала функциональная целостность, жизненно разумная (рациональная) функциональная организованность, сложившаяся естественным путем, посредством свойств человеческого сознания и мозга, их развития в целом. Они и обусловили наблюдаемую по историческим научным исследованиям и сохранившимся ещё диким общинам определенную общность и жизненно разумное распределение всех средств существования.

Здесь можно сделать следующие выводы и итоговые соображения о главном. Всё, что определило становление и развитие социализма (начального коммунизма) в России, было исторически определено совершенно недостаточными и неадекватными (ложными) знаниями о человеке и обществе как таковых и реальных, чтобы наиболее быстро, эффективно созидать (по окружающим условиям в мире) сильное в своем могуществе и тотально (целостно) совершенное общество. Эта базовая информационная недостаточность (ущербность) приобрела особое, «тормозящее» действие к 90-м годам и вызвала пресловутую «перестройку», но опять же, под действием информационной недостаточности и когнитивной (функциональной) неадекватности (можно сказать даже, ущербности) её лидеров (архитекторов).

Тем не менее, предыдущие этапы строительства совершенного общества, этапы организации систем общественно целевой деятельности, индустриализации и технологического совершенствования показывают преимущество использования принципа функциональной целостности и других системных принципов, хотя они и осуществлялись не лучшим образом, без необходимых знаний, через обобществление, коллективизацию и прочие политические организационные средства. Рассмотрим здесь главное. Что значит «общенародная собственность на средства производства», когда конкретными производствами управляют конкретные кадры, а не «высший народный разум»?! Рыночно-капиталистическая организация производства оказалась наиболее эффективной, поскольку она выявляла наиболее эффективных «управляющих» посредством рыночной конкуренции (поэтому «перестройка» и получила этот наглядный и привлекательный для многих ориентир, капиталистическую устремленность и соответствующее экономическое предопределение). Но, идеологи перестройки выдвинули почему-то на высшее целевое место индивидуальные интересы, вместо объективно необходимых общественных целей (которые до сих пор почему-то унижают до «общественных интересов»). Разумно ли было, — с позиции высшего общественного разума, информационно «сбрасывать» общественное мышление и всю общественную (соответствующую) деятельность в рыночное средневековье, в жестокую борьбу за обретение начального капитала, за перераспределение общественных богатств, да ещё и с небывалыми потерями для общества, особенно человеческими, ради беспредельного индивидуального обогащения?! Думается, в тот период в распоряжении государства были многие организационные средства для выявления и специализированного образования наиболее эффективных «управляющих», руководителей общественного производства по всем его видам и уровням организации, по системам распределения и прочим (здесь вспоминается институт повышения квалификации инженерно-руководящих кадров, — который профессионально возвышал и автора данных строк, — они были во многих крупных городах).

Переходя к общественному разуму с научных позиций, теперь уж, в отличие от периода мышления известных классиков о коммунизме, нельзя не использовать уже достаточно осмысленное в научном плане понятие «рациональности». И тут же необходимо обратиться к рассмотрению важнейшего для современного мышления «о главном» исторического произведения Макса Вебера «История хозяйства. Очерк всеобщей социальной и экономической истории» [2] и, отчасти, других его сочинений. В этом грандиозном произведении М. Вебер рассуждает, среди многого прочего, о «капиталистической рациональности», на основе господства меркантилизма, бегло высказывается даже о государственной, правовой рациональности. Здесь полезно заметить, что хотя указанное произведение было издано в России в начале 20-х годов, но понятие капиталистической рациональности не было логически трансформировано ведущими мыслителями того периода в «коммунистическую» рациональность. Это понятие вообще не вошло в научно-философский и политэкономический дискурс того периода и позже. Оно стало научно анализироваться и лишь некоторыми учеными совсем недавно (по хронологии научных исследований) [3].

Автор также рассматривал и анализировал понятие рациональности применительно к социально-экономическим процессам со своих системных позиций [4], поэтому здесь остается лишь кратко перейти к главному, актуальному вопросу. Слово рациональность этимологически определено корнем, который определил (в переводе) и происхождение широко употребительного теперь русского слова разум. То есть слова рациональность и разумность очень близки по смыслу. Но второе слово употребляется, как правило, по отношению к человеку, к его действиям и деятельностям, оно является общеупотребительным в повседневной жизнедеятельности. Что касается рациональности, то это слово используется как общенаучный (с философским расширением) термин, чаще всего для характеристики и соизмерения по эффективности различных действий и деятельностей, а так же всевозможных средств в процессах достижения тех или иных целей. Эффективность же соизмеряется, как правило, по величине используемых и затраченных ресурсов (особенно невозобновляемых). Но, в отношении длительных процессов достижения целей эффективность возможных действий и деятельностей, алгоритмов (способов) и программ определяют и по величине изменений целевых процессов и объектов. Вспоминая термин М. Вебера целерациональность, можно использовать, очевидно, для многих человеческих и человеко-машинных действий и деятельностей термин целевая разумность, рассматривать другие виды разумности, характеризуя состояние и использование комплексного разума субъекта деятельности (см. типы рациональности в философском её осознании).

Надо заметить, что о разумности и рациональности некоторые ученые размышляют теперь и по отношению к поведению и отдельным действиям животных и даже насекомых [5; 6]. То есть уровень «рацио» характеризует определенную информационную систему, определяющую движение (поведение) и отдельные действия как животных, так и человека, — который вышел из мира животных. Продолжая эволюционный путь развития жизни на Земле, логично рассмотреть и разумность, рациональность поведения, жизнедеятельности, целевой деятельности первых человеческих формаций, «живых организаций» человеческого уровня, — первичных общин и последующих, — в которых важное значение имели так называемые в научных исследованиях «вождества», различные предгосударственные и в дальнейшем государственные комплексы, как информационно-силовые комплексы управления общественным развитием [7]. При системном рассмотрении естественной эволюции и человечески детерминированного исторического развития обществ хорошо видно как объективно необходимый комплекс управления функционально перерождался во властно управляющий комплекс, определяемый врожденными свойствами и устремлениями лидеров (см. всю историю развития государств в мировом сообществе в системном видении).

Если по отдельным видам деятельности управляющие комплексы формировались с древних времен на базе адекватных знаний, выверенных опытом, а впоследствии и наукой, то комплекс управления (самоорганизацией и текущей деятельностью) всем обществом стал определяться государственной властью и с некоторых пор так называемой «партией» власти, или парламентом представителей нескольких партий. В когнитивном плане термин «партия» (как «часть») вполне соответствует сущности отражаемой организации. Её информационная база — это база лидеров, усвоивших ту или иную часть знаний общественного сознания, социальной памяти. Важно и то, что эти знания и квазизнания (идеи) могли, и по-прежнему могут, быть получены извне, как от дружественных стран, так и от вражеских (примеры свежи в памяти и современны). Современное общество, даже высокоразвитое в технологическом плане, до сих пор не имеет объективно необходимой экспертной системы общественно полезной, целесообразной селекции знаний. Это обусловливает повсеместную политическую проблему так называемой «государственной идеологии». В истории человечества и современности хорошо видно как различные идеологии комбинировались и комбинируются с превалированием тех или иных составляющих. Современная Россия так же использует определенную комбинацию, в которой постепенно усиливается влияние Православия и советских идеологический составляющих (патриотизм, коллективизм, семейные и общечеловеческие ценности, и пр.). Многолетняя работа автора по сборке (интеграции) прошлых и разработке новых научных составляющих для прогрессивного информационного комплекса общества государственного назначения позволяет поставить научную задачу перехода к научно ориентированной государственной идеологии. Но, если научно и практически (исторически) выверенные знания будут составлять фундаментальный уровень такого комплекса, то его следует, очевидно, называть не идеологией, а «концептуальным комплексом» общества. В этом плане полезно рассматривать системные аналогии с комплексами такого рода для различных научно-производственных корпораций.

Таким образом, логично (вспоминая А. Зиновьева как логика) задаться таким системно исследовательским вопросом — почему же ведущие мыслители СССР, особенно в предперестроечный период, когда так называемые философские науки и научно-философское сообщество, «обществоведы» и социологи были столь развиты и высокопотенциальны, не поставили задачу научного решения социально-экономических проблем и, соответственно, «проблему рациональности» во всем её общественном и государственном значении, заблокировав тем самым переход к архаичным рыночным отношениям и криминальному рынку, то есть принятие общественно иррационального решения?! Вопрос рациональности как фундаментального понятия организации и развития любых процессов, суборганизаций и сверхбольших организаций, включая само государство и общество, союзы народов особо уместен и остро актуален и в современный период, когда противостояние миролюбивых государств и воинствующе агрессивных стремительно обостряется с угрозой ядерного уничтожения всего мирового сообщества.

Научно-системный анализ великого исторического обобщения известных классиков и задуманный ими проект более совершенного и гуманного общества, названного «коммунистическим» (на базе предыдущих идей гуманизации и социального совершенствования общества), был в сущности проектом более рационального общества по отношению к обществу господства капитала и меркантилизма. Но, исторические обобщения Макса Вебера, можно сказать — к сожалению, исторически запоздали. А в социалистической России и Советском Союзе они не были, к сожалению, восприняты в научной сущности, как и фундаментальные идеи А. Богданова, которые совместно с веберовскими могли бы образовать мощнейшее общественно прогрессивное интеллектуальное движение, научное обеспечение ускоренного развития «рационального государства» и, соответственно, рационального в своей функциональной целостности «общества нового типа». В России и Советском Союзе господствовали, как известно, марксизм-ленинизм, сталинизм, и ЦК КПСС, властные устремления политических лидеров.

Понятие «функциональной целостности» является общественно фундаментальным, — как уже известно многим ученым и научно образованным гражданам, поскольку отражает всеобщие принципы становления, сохранения и развития всех совершенных (в своем существовании, адаптивно к окружающим условиям) организаций естественного и социального миров. Оно, думается, способствовало, в свое время, развитию «всеобщей организационной науки» Александра Богданова, становлению и развитию научных системных представлений и «системных исследований» [7].

Но, искусственный ввод системных отношений в общество, — научно-социальными и -политическими средствами, в условиях действия рыночно-капиталистических отношений вызывает, конечно, множество проблем. Их следует рассматривать и анализировать, решать, разумеется, предельно научно, с использованием великого опыта СССР. Здесь имеет смысл, тем не менее, высказать несколько соображений в этом плане.

Современные информационные средства общества несравненно эффективнее средств вековой давности, когда в России политически, к тому же невежественными силовыми средствами, внедрялись социалистические отношения, — на базе известных идей общности, коллективизма и прочих, которые в сущности приближались к системным отношениям. Внедрялись, как известно, при господстве марксизма-ленинизма, политического авторитаризма и волюнтаризма, при забвении организационных идей А. Богданова и господстве «партийного» сознания ЦК ВКПб и ЦК КПСС, с подчинением мышления научно-философского сообщества, институтов общественных и даже естественных наук.

Современное общественное сознание, его ведущие институты и научно образованные граждане уже существенно обогащены общественно адекватными знаниями, в том числе знаниями в областях организации, управления, системного анализа и проектирования совершенных организаций и систем различного общественного назначения, в том числе сверхбольших (типа крупных производственных корпораций), и даже государственных организаций. Учебные программы общего и профессионального образования уже содержат основные, базовые знания отмеченного характера и многие другие, способствующие постепенной перестройки мышления молодых поколений в направлении рационализации общественных отношений и общества в целом.

Гражданское общество, как наиболее действенная и прогрессивно организованная часть всего общества, глубоко осознавшая великий исторический опыт прошлой царской России, политический и созидающий опыт Советского Союза, содружества народов в СССР и недавний опыт реформ, рыночной свободы и частного обогащения, на взгляд автора, уже хорошо подготовлено к восприятию новых общественно прогрессивных идей и концепций фундаментального характера.

Однако, внедрение в активное общественное сознание фундаментальных концепций рациональности, кратко обозначенных выше, должно происходить, конечно, посредством подготовительных, настроечных понятий исторического, этического, политэкономического характера и общекультурного, общенаучного характера. Среди них здесь можно выделить понятия служения, — обществу, народу, и достоинства, — перед согражданами и потомками. Здесь вспоминается родоначальник интегральной науки об обществе, «социологии» Огюст Конт. В одной из научных публикаций [8], указывается о стремлении его к разработке новой общественно прогрессивной религии, основанной не только на «положительных» знаниях (объединенных социологией), но и на психологически положительном для общества действии исторически обобщенного достоинства выдающихся предков. Здесь сразу же можно отметить, что такого рода религия удачно соединилась бы с основными этическими установками нашего Православия. В этом плане видится необходимым когнитивно приблизить к общественной рациональности не только социально-политические и экономические ориентиры, цели деятельности, но и соответствующую научную и общекультурную терминологию. Например, в отношении служения полезно было бы переработать советские тарифно-квалификационные справочники в полноценную структуру общественных деятельностей и профессий, как видов служения, специализаций и квалификаций (функциональных видов и уровней общественной значимости, — «веса» во всем деятельном движении общества). Например, полезно было бы обозначить такие виды служения (квалифицированной общественной деятельности) как научное; политическое (государственное); экономическое; техническое; культурное, — как информационно-творческое (то же и по всем видам деятельности) и другие, — дополнительно к воинскому служению, которое наиболее убедительно показывает свою общественную значимость (потому все воинские деятельности и были объединены одним термином).

Завершая данное краткое сообщение, пояснения к которому можно найти во многих статьях автора, опубликованных ранее, надо констатировать следующее. Комплексное понятие рациональность, отражающее целесообразность и эффективность применительно ко всем средствам достижения общественных целей (по целевому древу общества, — существующего в качестве целостной формации в окружающем мире), и соответственно, применительно к государству (как информационно-организующему и управляющему комплексу общества), а на основе функциональной целостности общества и ко всему обществу, следует считать не только фундаментальным, но и наиболее полно, интегрально отражающим всё совокупное жизнедеятельное, целесообразное движение общества, его функциональную сущность. Следовательно, уровень современного научно-философского самопознания приводит к научно-политической необходимости перехода от идейных исторических установок общественной самоорганизации и развития, предписанных ранее историческим капитализмом (И. Валлерстайн), затем «социализмом-коммунизмом» (о современных надо говорить отдельно) к фундаментальным научным установкам на базе системных обобщений великого опыта естественной природы и общественного развития на основе человеческого и общественного, организованного и творческого интеллектуального мышления. То есть историческое общественное развитие можно рассматривать как путь возвышения общественной разумности, — главным образом в мышлении об окружающем мире и о самости, то есть путь возвышения рациональности, — в средствах сохранения общества и его адаптации к возмущениям и предвидимым опасностям окружающего мира, — возвышения энергетического, материально-технического и информационного могущества (потенций деятельности в окружающем мире и внутреннем развитии). Таким образом, понятие рациональности, достаточно полно раскрытое уже социальными философами и социологами в человечески и общественно полезных планах, становится фундаментально определяющим не только в текущий период, но и для наиболее совершенного общества, стратегически (по имеющимся ресурсам). Отсюда становится и хорошо понятной стратегическая необходимость формирования эффективной комплексной ноосферы общества, — по идеям В. И. Вернадского и его последователей, по комплексным разработкам А. Д. Урсула, А. И. Субетто и других современных ученых, — ноосферы, как комплекса полифункционального человеко-машинного разума общества.

Хорошо видна также не просто уместность, но и необходимость научного усиления понятием рациональности современных форумов и дискуссий. Например, Восточный экономический форум «На пути к многополярному миру» полезно было бы научно усилить, выбрав главной его темой: «На пути к общественно и человечески рациональному многополярному миру». На такого рода форумах надо, конечно, регулярно обращать внимание и на глобальную экологию, — так же с позиций системности и рациональности, и говорить о глобальном вреде «необузданной» общественной рациональностью, общественно рациональным государством, капиталистической и прочей экспансии, животной и военной агрессии, особенно геноцидного, фашистского характера.

Приведенные выше суждения, поясняют авторское решение в начале этого года об интернет-издании сборников статей, в трех тематических томах, с объединяющим названием «Рациональное общество» [9]. Сделано это с целью привлечения ученых и научно образованных граждан к усвоению общественно полезных знаний, выработанных советскими учеными и отчасти зарубежными, к ознакомлению с авторским вкладом в самопознание, — в областях, системно обобщающих великий опыт естественной природы и опыт общественного развития, особенно в части организации и управления, то есть государственный опыт. Опубликована также соответствующая статья для ученых-экономистов теоретической направленности, обращающая внимание, кроме рациональности, на общественно-системное понимание таких категорий как ценность, стоимость, эффективность и других оснований «рационального общества» [10]. Теперь остается надеяться на общественную, патриотическую разумность современных ученых и активных молодых исследователей нашего отечества, Русского мира.

Литература

1. Александр Александрович Зиновьев. На пути к сверхобществу. Изд-во «Астрель», 2008.

2. Вебер Макс. История хозяйства. Очерк всеобщей социальной и экономической истории. «Наука и Школа». Петроград, 1923. URL: https://www.twirpx.com/file/1836053/

3. Рациональность в философском осознании: 1) Пружинин Б. И. Рациональность и историческое единство научного знания. — М., 1986; 2) Порус В. Н. Рациональность, наука, культура. Сборник. — М.: Университет Российской Академии образования. Кафедра философии, 2002. — 352 с. URL: https://www.twirpx.com/file/1064845/ 3) Гайденко П. П., Давыдов Ю. Н. История и рациональность: Социология М. Вебера и веберовский ренессанс. М.: Политиздат, 1991. — 367 с. URL: https://www.twirpx.com/file/2961501/; 4) Лекторский В. А. (ред.) Исторические типы рациональности. Том I. Москва: ИФ РАН, 1995. — 351 с. URL: https://www.twirpx.com/file/632960/; он же: Рациональность на перепутье. В 2-х книгах. Кн. I. М.: Российская политическая энциклопедия». (РОССПЭН), 1999. — 365 с. URL: https://www.twirpx.com/file/786286/; 5) Труфанов Д. О., Феньвеш Т. А., Стариков П. А. Общество, культура, творчество в контексте проблемы социальной рациональности. Коллективная монография. — Филиал негосударственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Санкт-Петербургский институт внешнеэкономических связей, экономики и права» в г. Красноярске, 2010. — 140 с. URL: https://www.twirpx.com/file/1071724/

4. Васильев А. И.: 1) Божественный характер «ratio» и его реализация // «Академия Тринитаризма», М., Эл №77—6567, публ.26962, 09.02.2021; 2) «Рациональное общество»: концептульный посыл к системной рационализации человеческого общества // «Академия Тринитаризма», М., Эл №77—6567, публ.27553, 15.01.2022.

5. Жуков Б. Б.: 1) Жуков Борис. Введение в поведение. История наук о том, что движет животными и как их правильно понимать. М.: АСT, Corpus, 2015. 591 с. — (Primus). URL: https://www.twirpx.com/file/3271800/ (дата обращения: 15.01.2021); 2) Дарвинизм в XXI веке. «Corpus (АСТ)», 2020 — (Библиотека фонда «Эволюция»).

6. Марков А. В. Эволюция человека. Книга 2. Обезьяны, нейроны и душа. М.: АСТ, Астрель, Corpus, 2012. — 482 с. URL: https://www.twirpx.com/file/771855/

7. Васильев А. И.: 1) Проблема цельности в эволюционно-историческом общественном развитии. От неосознанной эволюции к целесообразной системной интеграции на основе системного самопознания. Эл. №77—6567, публ. 26141, 24.02.2020; 2) К осознанию системности антропосоциогенеза. Эл. №77—6567, публ.26275, 04.04.2020; 3) К истории и проблемам системных исследований в СССР и современной России // «Академия Тринитаризма», М., Эл №77—6567, публ.24807, 26.09.2018; 4) К научно-философскому прочтению и общественному осознанию фундаментального эволюционного Предписания человеческому обществу // «Академия Тринитаризма», М., Эл №77—6567, публ.27283, 14.08.2021.

8. Ткаченко А. В. Системный подход в работах O. Конта, Г. Спенсера и родоначальников социологической науки // Системная психология и социология. 2019. №1 (29), с.109—119. URL: http://systempsychology.ru/archive.html

9. Александр Васильев: 1) Рациональное общество: Том 1 (избранные статьи): от естествознания к системному обществознанию. Издательские решения, 2022. — 458 с.; 2) Том 2 (избранные статьи): Очерки социально-экономической системологии. Издательские решения, 2022; 3) Том 3 (избранные статьи): Очерки «философии движения». Издательские решения, 2022. URL: https://ridero.ru/books/racionalnoe_obshestvo/

10. Васильев А. И. Ценность, стоимость и прочие категории с позиций системного общественного самопознания / А. И. Васильев. — DOI 10.52957/22213260_2022_5_33. — Текст: электронный // Теоретическая экономика. — 2022 — No5. — С.33—43. — URL: http://www.theoreticaleconomy.ru (Дата публикации: 28.05.2022)

----------------------------------------------------------------

* А. И. Васильев. К осознанию стратегической необходимости, целесообразности и эффективности комплексной рационализации общественного развития // «Академия Тринитаризма», М., Эл №77—6567, публ.28060, 10.09.2022

4. К системному осознанию «труда» и «экономики» в эволюционно-историческом развитии общества*

«Жизнь прекрасна и удивительна.

Лет до ста расти нам без старости.

Год от года расти нашей бодрости.

Славьте, молот и стих, землю молодости»

(В. Маяковский, 1927г.)

Год от года расти нашей деятельности!

Столь грандиозная и сложная задача осознания эволюционно-исторического пути, итогов развития человеческого общества как такового видится автору насущной и актуальной, в связи с текущими и предстоящими задачами преодоления проблем общественного развития. И наиболее эффективной, продуктивной методологией для научной работы в этом плане видится (по опыту автора и научному наследию) именно системная методология, — позволяющая, кроме прочего, системно сжимать большие массивы исторических сведений, исторических обобщений. Попытаемся в данном кратком сообщении наметить продуктивные, на взгляд автора, сущностные векторы предлагаемого осознания, опираясь на предыдущие системные взгляды и обобщения [1], на знания из приведенной выборки литературы и прочего научно-философского наследия.

Сразу же сделаем такой обобщенный вывод из системного блиц-взгляда на прошлое. Взгляд на великий пройденный путь общественного развития показывает, что первоисточником и движущим, развивающим фактором общественного существования, сохранения и развития человеческого общества всегда был и остается человеческий «труд». Именно он подготовил и определил так называемую, первоначально, «экономию», — как свод правил, затем учений и законов созидания, сохранения и развития человеческой общности, «домашнего хозяйства», а затем и общества. И определил в дальнейшем «политическую экономию» как всеобщее учение, которое посредством политически-правового и государственного возвышения над всей общественной жизнедеятельностью стало уже предопределяющим и господствующим учением, стало определять, — посредством свода государственных законов, весь общественный «труд», его организацию и, соответственно, развитие всех производительных ресурсов общества, особенно человеческих. То есть политическую экономию следует определять, очевидно, как научно-политическую концепцию организации общественного труда и распределения его продукции, в том числе продуктов воспроизводства и развития человеческих и прочих общественных ресурсов.

Последующие за экономическими учениями социальные и политические процессы, кризисы и прочие явления в общественном развитии определили уже возникновение «социологии» Огюста Конта, её развитие и развитие всех общественных наук [2; 3; 4]. Эволюционно-системные исследования «труда» и состояние современной «социологии труда» показывают научную и общественную необходимость расширения и углубления понятия труд, и освоения многих системных понятий, системной методологии. Некоторые суждения в этом плане сделаем ниже, а пока обратимся к наиболее адекватному для рассматриваемой научной проблематики (по обзору автора) словарю К. К. Жоля [5]. В главе 7, которую автор настоятельно рекомендует прочитать заранее (прикладывается ниже), — для адекватного понимания последующего изложения, автор указывает, например, во вводных замечаниях на достаточно большую научную разработанность «социологии труда» и научную обоснованность «социологии экономики» (дополнительно к «экономической социологии»), отмечает важные отношения и взаимодействия научных направлений. Рассуждения автора словаря и многих других авторов по рассматриваемой тематике, например В. В. Радаева [6], показывают некоторую научную «запутанность» в самопознании, научное размежевание школ и направлений по личным (диссертационным и иным) интересам ученых. Складывается впечатление, что установившаяся социология всё ещё не обрела статус общественно положительной науки, обеспечивающей общественный прогресс (по проекту О. Конта), и является лишь научным комплексом с функционалом наблюдений, изучений изменений и выработки некоторых данных по ним для текущего общества, по отношению к предыдущим состояниям.

В то же время, рассматривая современную библиотеку по тематике «труда», мы видим общественную широту и глубину исследований, которые бурно начались и развились, вслед за работами западных ученых (Тейлор и пр.) ещё в начальные годы советской России [7—12]. Дополнительные современные исследования ведущих ученых, например, Ж. Т. Тощенко, в том числе «тезаурус социологии» под его редакцией [13;14], множество учебников (вызывающих, кстати, вопрос о позиции «Российской академии образования», допускающей так называемый плюрализм в базовых знаниях) и особенно современные научные работы по теме «рационализация труда» (вызывающие мысли о целевой рационализации общества в целом) [15] приводят к осознанию научной готовности качественного перехода в системном самопознании. Он видится автору, во-первых, в твердом научном обосновании базисного положения «труда» как такового в общественном развитии и, соответственно, теоретической «социологии труда», выверенных научных знаний, обобщений и теорий этого плана, — поскольку все общественные цели (целевое древо) достигаются непосредственно трудом, его адекватной организацией, обеспечивающей целевую эффективность труда, его общественную рациональность по текущим и стратегическим целям. И, во-вторых, этот переход видится в научном и политическом признании базисного положения организации труда в Конституции, — как организации определяющей все основные социально-экономические отношения в процессах общественного производства, распределения и развития всех средств достижения общественных и гражданских целей.

Сама организация общественно рационального труда видится также достаточно подготовленной не только в научном, но и в практическом плане. Здесь надо рассматривать всё научно-философское наследие и особенно системные исследования человека и общества (в т. ч. авторский вклад), и великий исторический опыт научной организации труда на Западе и в СССР по критериям не только капиталистической, но и общественной рациональности [16—19]. Надо рассматривать и обобщать также современные научные работы, в том числе бурно нарастающие в последние годы по национальной программе повышения производительности труда (см. указанную в литературных источниках библиотеку). Теперь мы видим убедительные преимущества научной организации труда (НОТ) в ведущих корпорациях мира, с использованием современных организационных средств (уместно вспомнить великое предвидение ведущей роли «организационной науки» А. Богдановым). Возникает концептуальный вопрос — что же мешает использовать научные достижения «социологии труда» и «организационной науки», которая всё ещё остается раздробленной, не развитой для общества в целом, — «социотехнической формации», «живой метаорганизации»? Действительно, системным взглядом «сверху» уже хорошо видно, что именно трудовые целенаправленные процессы образуют всё комплексное движение социотехнической формации (страны) к обретению целевых параметров состояния, — могущества (по традиционной политической лексике).

Теперь надо системно увидеть фундаментальное заблуждение научно-политических элит СССР и новой России, подготовивших и осуществивших замену социалистической политэкономии на капиталистическую, то есть установление ведущей роли «экономики», — основанной на историческом опыте капитализма, на комбинациях его экономических концепций [20], — вместо научной рационализации общественного труда, технологий и международных отношений, целесообразного сотрудничества. Теперь надо видеть, что социалистические принципы в советской политэкономии были направлены на функциональное укрепление целостного состояния общества и его целесообразное развитие на основе общественно целесообразного развития человеческих и прочих ресурсов, коллективизма (то есть, в сущности, системности локальных человеческих организаций) и совершенствования государственного управления. Определенные научные выводы по советской политэкономии и опыту социализма, а также в анализе мирового развития политической экономии сделаны уже многими ведущими учеными (хорошо знающими опыт СССР), и выработаны также определенные концептуальные предложения для предстоящего развития России. Здесь приводится лишь малая выборка из большого множества работ [21—28].

Исходя из названия книги Г. Н. Цаголова [28] надо пока кратко заметить, что в отношении труда каждое человеческое общество изначально является «интегральным» в принципе, поскольку организует и интегрирует труды человеческих Единиц в могущество общества, страны в окружающем мире, — по своим внутренним «способностям». И эта функциональная интеграция определяется тотальной организацией труда. Но авторы указанной книги предлагают не наиболее рациональную для общества парадигму интеграции «элементарных» целевых движений (трудовых процессов), а функциональное соединение (комбинацию) парадигм, выработанных исторически. Некоторые замечания в этом плане были сделаны ранее [1, -4], с рассмотрением рецензии на эту книгу [28, -2]. Таким образом, перед общественным интеллектом, сознанием объективно поставлена эволюционно-историческая сверхзадача установления такой подготовки, организации и развития целенаправленных движений человека, — называемых теперь «трудом», «трудовыми процессами», чтобы обеспечивать, сохранять и развивать наиболее высокие параметры состояния общества в окружающем мире, обеспечивающие в свою очередь (через прямые и обратные связи) его адаптивное, надежное и ускоренное развитие в направлениях к всё более высокому состоянию. То есть указанная выше работа, требует не только высокоорганизованного профессионального анализа, но и широкого теоретического дискурса в российском научно-философском сообществе.

Теперь, очевидно многим, уже хорошо видно, что действительно рациональный по целям общественного развития труд может быть организован лишь на базе фундаментальных принципов и комплексов знаний, выверенных великим опытом эволюционно-исторического развития человека и организованных им общностей, социальных формаций (на основе законов живой природы), и в частности — великим опытом всех выдающихся общественно рациональных личностей (см. историческую плеяду великих деятелей, придававших те или иные ускорения в общественном развитии). Это в значительной мере видно, конечно, и по опыту советского социализма, по технологически-организационному опыту современных ведущих корпораций. Попытаемся далее наиболее кратко научно усилить понятие труда в обществе. Для начала видится полезным привести фрагмент из учебника Ж. Т. Тощенко и Г. А. Цветковой [13, с. 48], в котором раскрывается основное содержание понятия труда в социологии, — видимое авторами этого учебника (думается, заметно, что оно нуждается в дополнении с позиций системного подхода и анализа разнообразных процессов деятельности человека):

При системном подходе и анализе процессов деятельности (нормативной и творческой жизнедеятельности человека) мы должны видеть, что эти процессы эволюционно-исторически организовывались и осуществлялись целенаправленно, по образам желаемого (субъектами управления) будущего, и распределялись в обществе под действием различных факторов, основными из которых являлись трудовые свойства акторов и географическое размещение процессов. А «разделять труд» в исследованиях сложившегося его распределения в обществе стали уже ученые-исследователи, — Э. Дюркгейм [3] и другие.

Рассматривая «процессы труда» в древней общине и первичном функционально цельном обществе, особенно посредством современной системной оптики, мы должны понимать, что рассматриваем, в сущности, процессы, составляющие движение целостной общественной формации в направлениях достижения жизненных целей в окружающем мире, под текущими и прогнозируемыми его воздействиями. Важно заметить, что слова-термины, обозначающие сами целенаправленные процессы, их вид и характер появились много позже, на этническом языке. Теперь, в конкретном наблюдении мы должны видеть, выражаясь современными системными понятиями, цель процесса, средства достижения цели и управление комплексным движением, то есть управляющих субъектов, прямые и обратные связи. Уже в сугубо индивидуальном процессе труда мы должны видеть, как минимум, такие субпроцессы как целеполагание, выработка алгоритма (способа) достижения цели (по опыту, или новому, изобретенному сознанием), разнообразие средств (инструментарий) достижения цели и обратные связи, — которые привычны (с детских лет) и потому не осознаваемы. В труде охотников и воинов ценится, например, острое зрение и быстрая реакция, а в труде инвалидов по зрению (который был широко организован в СССР) имеют место такие предметы труда, для которых является достаточной лишь тактильная рецепция (обеспечивающая обратную связь).

Само слово-термин труд установилось на основе чувственных, физиологических и психологических восприятий трудностей (тяжестей) на путях достижения тех или иных целей. Трудовой процесс обеспечивается преодолением сопротивлений (А. Богданов часто употреблял этот термин в рассуждениях о процессах организации / дезорганизации). Термин работа относится к интегральной характеристике труда, — по его специализации, или по затратам усилий, что соответствует физике, — интегралу «сил» (усилий движителя) по пути преодоления сопротивлений (термин сила, как и многие другие физические термины, трактуется всё ещё недостаточно адекватно реальности, — на основе тактильной рецепции человека, — см. ранние публикации автора).

То, что в современном производстве преодоление механических сопротивлений обеспечивают машины, не изменяет основные понятия трудового процесса и труда. Просто труд становится механизированным и автоматизированным и превращается, в сущности, в более сложную систему деятельности, в которой человек является структурно-функциональной Единицей (СФЕ). На человека возлагаются теперь, — во всё большем масштабе, трудности контроля и управления по ходу трудовых процессов, трудности по устранению сбоев и аварийных ситуаций.

Соответственно научному расширению и углублению понятия труда, следует научно расширить и понятие производства как такового, и общественного производства (см. соотв. статьи автора). В научном, культурном и прочих информационных производствах имеют место, — по общественно целевой направленности, трудности интеллектуального и психологического характера, трудности согласования общественных и личных целей, общественно доминирующего и личного миропонимания, что ставит вопрос общественно рационального конституционного установления главенства общественных целей над личными, общественно рационального подчинения, — с научно-практическим обоснованием этой нормы.

Труд производит, сохраняет, развивает средства достижения целей, многие из которых, ввиду их постоянной и высокой значимости (функциональному весу) в процессах индивидуальной, групповой и общественной жизнедеятельности (в том или ином масштабе) принято обозначать словом-термином ценности. Труд производит не только материальные и технические продукты (предметы, объекты, сооружения и пр., множества средств для …), но также целевые процессы и условия для …, в том числе для более высоких по иерархическому уровню в обществе процессов и условий. Таким образом, исходя из многих положительных для общества следствий из этой базисной сущности труда, видится общественно необходимым максимизировать трудовую функциональную мощность человеческих ресурсов, то есть установить конституционную обязанность участия граждан в общественном труде, — в труде по общественным целям, в тех или иных общественно эффективных формах (системах) его организации. «Рынок труда» видится, — при системном осознании общественного труда, прямо говоря, позорным для общественного разума наследием капиталистического прошлого, — неразумного в плане общественного самопознания.

Здесь мы логично должны бы рассмотреть и важнейшую для каждого общества тему организации ведущего общественного сознания, — своеобразной нейросети общества, с системным переосмыслением исторически сложившегося «партийного» мышления и академического мышления, с анализом современного состояния этих сфер и их взаимодействий. Но эта тема объективно назначена, думается, официально установленным «местам высшего мышления», назначенным служить Отечеству посредством высокоорганизованного интеллектуального труда. Мышление «снизу» назначено, — как показывает история развития общественного сознания, для инициации (возмущения) высшего профессионального мышления. Но, однако, и здесь видится исторически сложившаяся неорганизованность, — не только отсутствие необходимых связей, но и самоизоляция, рабочая настроенность мышления ученых-профессионалов по лично выгодным конформистским и прочим направлениям. Однако продолжим всё же вырабатывать наши возмущающие усилия.

Теперь полезно системно увидеть и высшие цели человеческого общества как такового, которые фундаментально определил человек как организм и как СФЕ в «трудовых» процессах от начал социогенеза. Определенную помощь в «системном видении», несомненно, окажут труды советских философов от биологии и первые системные мыслители в обществознании (Э. С. Маркарян [29], В. Г. Афанасьев [30] и др.), а также, надо надеяться, предыдущие авторские исследования, дополненные большой библиографией по научно-философскому наследию (см. стр. автора).

Из теоретических обобщений в общей биологии и авторских системных исследований можно видеть такие высшие целевые установки для каждого человеческого общества, во всей его истории (ввиду сохранения жизненного базиса), как сохранение базовых параметров состояния (самосохранение, с желательным прогрессом) и, соответственно, высокие показатели самоуправления, адаптации, гомеостатической (живой) устойчивости и эффективного программирования (плановой алгоритмизации) воспроизводства и развития. Данные целевые установки, как показывает великий опыт, хорошо видятся при определенных напряженностях и ущербах по всем процессам, затрагивающим их достижение. В древнем обществе естественной организованности эти высшие цели обеспечивались каждым человеком (семьей и группами семей) для личного сохранения и развития и одновременно, посредством организации коллективных деятельностей, для общины или общества в целом, с согласованием личных и общих целей посредством управления со стороны вождя и последующих в общественном развитии вождеств [1, -1].

В эволюционно-историческом развитии трудовых процессов механические сопротивления стали дополняться психологическими и интеллектуальными трудностями, — то есть «сопротивлениями» в сознании, дополнительно к трудностям организма по преодолению механических сопротивлений. Теперь уже широко применяются, даже в обиходной лексике многие отражения таковых трудностей, — «трудная (слишком тяжелая для меня) задача», «это не по моим силам», «научный труд», «морально-нравственные усилия» и прочие типовые выражения. Системный анализ трудовых процессов показывает общественную необходимость разделения их на эгоистичные и системно (коллективно) общественные, на общественно полезные (целевые) и общественно вредные, недопустимые (преступные по действующим гражданским и прочим правовым нормам). Характер многих процессов хорошо виден и без особого анализа, по современной жизнедеятельности граждан во всех странах. Эгоистичные процессы могут иметь и часто имеют общественно полезную направленность, — например, саморазвитие в качестве общественно полезной трудовой личности (СФЕ), но в современных обществах всё ещё имеют и вредную — паразитическую или (и) хищническую для общества.

Обобщенному и системному осознанию труда в обществе способствуют научные классификации труда, которые предпринимались многими учеными (после «разделения труда» Э. Дюркгейма). Некоторые сведения о них дает Ж. Т. Тощенко, в недавних предложениях по своей классификации профессий [31], которую он характеризует таким образом — «… позволяет более глубоко описать смысл профессии, выявить ее сущность и качество, обогатить представления о потенциале каждой из них. И что особенно важно — позволит по каждой из этих групп профессий, с опорой на общие и особенные их характеристики, более предметно определить реальные возможности решения таких важных социально-экономических задач технологического развития, как рост производительности труда, рационализация занятости, повышение эффективности производства, раскрытие творческого потенциала работника».

Здесь представляется полезным кратко заметить, что классификация труда определяется, конечно, целью её разработчика-исследователя, а для общества видится полезной, очевидно, такая классификация, которая будет обеспечивать (своим открытым для всех и убедительным содержанием) наиболее справедливое для трудящихся и общественно рациональное распределение продуктов гражданского потребления, — посредством «искусственного потенциала потребления», выраженного «денежными единицами» в той или иной форме. В качестве таковой можно предложить классификацию «трудовых профессий и должностей» по их функциональной значимости (весу), с отраслевым обобщением по равному весу, включая информационные виды и, соответственно, государственное производство информационных продуктов по целям управления общественным развитием. Соответственно определенным (научно установленным) значениям веса, организменным потребностям для конкретных видов и пространственным местам труда она должна быть дополнена, очевидно, и тарифными коэффициентами. То есть такая классификация может быть разработана на базе действующих классификаторов ОКПДТР и ЕТКС [32]. Только в отношении термина служащий (применяемого в ОКПДТР) надо заметить, что все трудящиеся, несомненно, служат достижению обществом высших целей, — посредством трудового достижения целевых множеств по информационным и технологическим путям движения общества к новым параметрам состояния, образующим потенции общества относительно окружающего мира как могущество. Тему «служения» (в сущности — функционально целевого движения человеческой «структурно-функциональной Единицы») надо рассматривать, конечно, отдельно, с рассмотрением великого опыта СССР в этом плане. И одновременно — темы общественного достоинства, трудовой доблести, воинской доблести. Полезно, думается, переосмыслить также и общественно, психологически рационализировать соответствующие награды выдающимся личностям гражданского и воинского труда, которые положительно и существенно воздействуют на всё общественное сознание, — соответственно возвышать также в нем и понятие общественного достоинства.

«Системный подход» в организации общественного труда, при наличии великого опыта социализма и современных научно-промышленных корпораций в этом плане позволяет, по большому счету, перейти от властно-идеологической политэкономии к научно-прогрессивной, исходящей не из идеологии, а из научного самопознания (в советском социализме такового подхода вовсе не было, использовались принципы и механизмы адекватно близкие системным для общества). То есть этот подход позволяет отказаться, наконец, от архаичных рыночно-капиталистических общественных отношений, установленных в далеком прошлом в качестве промышленно прогрессивных для общества. Они сохраняются до сих пор главным образом ввиду неограниченного обогащения крупных собственников и элитарных слоев общества, формирующих, как правило, государственную власть. Это определяет и выгодный им конституционный консерватизм соответствующей политэкономии, социально-экономических отношений, что препятствует развитию научно-прогрессивного самопознания, которое логично приводит к необходимости научной организации общественного труда, — в сущности, что надо повторять, — как комплексного движения общества в целом к более высоким параметрам состояния относительно окружающего мира, то есть к могуществу в существовании, в отношениях с дружественными и агрессивными (вражескими) странами.

Системная организация общественного труда, несомненно, должна соответствовать высшим целям общества, страны и обеспечивать наиболее эффективное, — по времени (динамике) и ресурсам, их достижение. Таким образом, осуществлять её необходимо в комплексе процессов системной реорганизации общества в целом, прежде всего, общественного производства и распределения его продукции. В свете современного состояния российского общества здесь видится полная историческая аналогия с реорганизацией российского общества в начальный период становления и развития советской России, на которую автор обращал внимание в одной из предыдущих публикаций [1, -5], — инициированной солидной современной научной работой российских ученых-экономистов, в которой как раз и рассматривается данный период и делаются определенные предложения в плане современной реорганизации. Эту тему надо рассматривать, конечно, наиболее профессионально, поэтому здесь остается лишь обратить внимание на существенное развитие научного самопознания и технологических средств общественной реорганизации, — за истекший вековой период, и сделать некоторые замечания по главным моментам.

Системная организованность общественного производства и труда в нем направлена, кроме прочего, на достижение общественных целей не путем рыночно-капиталистического использования человеческих ресурсов (в т. ч. через «рынок труда»), а путем их общественно целесообразной подготовки (воспитания, общего и профессионального образования, повышения мастерства), целесообразного распределения в стране и общественного вознаграждения за труд, которое не только обеспечивает функциональное сохранение и развитие каждого работника (а не минимальный жизненный уровень), но и стимулирует качество его труда, профессиональное развитие. Переход от дохода работника, определяемого рыночно-капиталистическими отношениями к общественному вознаграждению за труд, определяемому вкладом каждого работника в функционально целостное движение общества к высшим целям является не только совершенно естественным для общества, как «живой метаорганизации», но и, надо сказать, совершенно необходимым для России (совместно с другими общественными преимуществами таковой организации; здесь полезна физиологическая и системная аналогия с клеткой и функциональным органом, функциональной системой в человеческом организме, — см. «функциональные системы» П. К. Анохина и др.). Этот переход хорошо понятен, думается, для всех образованных граждан и потому, совместно с научным осознанием опыта советской России, СССР (который осуществился именно после такового перехода, но при хорошо известной теперь научной и прочей ущербности государственного управления) будет положительно воспринят в общественно активном общественном сознании, — в «гражданском обществе». Надо учитывать, что в советской организации труда научный «системный подход», как отмечалось выше, вовсе не использовался, поскольку его вообще не было в общественных науках (господствовал марксизм-ленинизм и «сталинизм») и использование системно-кибернетических понятий началось лишь с 60-х годов, и лишь в технике и технологиях. Достаточно высокое научно-методологическое усиление организующих центров в современный период обеспечит, думается, общественно рациональное решение всех задач НОТ, в частности сложной задачи принципиально иного использования такого исторически изобретенного функционального средства как «денежные знаки», — информационного средства для общества. В этом плане, несомненно, полезно системное осознание всей истории денег, и особенно истории бурных дискуссий по проблемам их использования в молодой советской России (см., например, очерки об этом Д. В. Валового).

То есть системный подход в современном рассмотрении проблем организации труда с обращением к опыту советского социализма и западных его видов показывает необходимость научно-системного рафинирования опыта, — с учетом научно и практически обоснованного главенства общественных целей над личными, и совершенствования организации труда на основе современных технологических возможностей. В западных странах системная организация труда развивалась лишь внутри производственных и научно-производственных организаций (корпораций), при подчинении общественно целевой трудовой деятельности рыночно-капиталистическим, внутренним и внешним отношениям, целям военных и прочих крупнейших корпораций. Думается, научно развиваемое системное осознание общественного труда поможет лучше осознать стратегическую необходимость общесистемной его организации, необходимость перехода к системным принципам в организации всего общества и государства в нем (к сожалению, в общественном сознании нет ещё массового и четкого понимания сущности государства, да и общества, — как таковых, понимания взаимообусловленности их развития).

Осознание великого опыта системной организации в живой природе и в самом человеке, в достижении им великих трудовых побед позволяет видеть, прежде всего, главное — она обеспечивает максиморум функциональной эффективности организованной формации (множество которых исторически обозначено нами словами-терминами, в том числе «общественные формации»). Так что, как автор неоднократно отмечал и ранее, сам человек является продуктивной системной моделью для создания эффективных социальных и социотехнических формаций — «живых метаорганизаций». Здесь уместно и полезно вспомнить, что известный многим «органицизм» в философии и социологии возник и развивался не на пустом месте, а именно на базе человеческого самопознания, которое становилось всё более научным, глубоким и системным, но это прогрессивное для общества направление, — по опыту исследований автора, было подавлено в 20 веке сильнейшими политэкономическими и социологическими концепциями и так называемыми «учениями».

При всей обширности тематики общественного труда здесь нельзя не обратить внимание, всё же, и на важнейший информационный символ общества, страны и государства, представляющий их на международной арене, — «национальный гимн». Анализ современного гимна приводит к выводу о существенном его несоответствии стратегически целевому состоянию и трудовому движению современного российского общества. При достигнутом всеобщем знании общественного значения народного труда, трудовых достижений и подвигов во всей истории России, особенно в тяжелейшие периоды защиты отчизны от внешних агрессий, видится, прямо говоря, общественно недостойным сохранение существенно неадекватного гимна.

Кроме прочего мы видим, что слово труд (труды), отражающее базовые производящие, сохраняющие и развивающие процессы в обществе, — созидающие его могущество, вообще отсутствует (!?). История музыки и текстов гимна полезно изложена в статье Л. А. Макуриной «Мобилизационный потенциал российского гимна в сопоставлении с гимнами СССР и зарубежных стран», — ссылка на которую дана в статье Википедии «История гимнов России и СССР».

Думается отсутствие констатации общественно базисного значения труда в гимне, как и в большинстве теоретических работ ученых, в политической экономии (использующей, главным образом, историко-экономические обобщения) объясняется просто психологически, — тем, что труд привычен с детских лет и видится как бы само собой разумеющимся, тем или иным образом протекающим движением человека, а во взрослой, трудовой жизни ещё и вынужденным «занятием», с целью «заработка» для обеспечения благоприятной жизни. Сущностное общественное значение Трудов и Дел, их организации в обществе видится только глубоко проникающим системным видением «сверху». Но, в более значительной степени гимн и всё социально-экономическое мышление определились, очевидно, государственным переходом к «новому мышлению», однако не к общественно адекватному, а к политически навязанному враждебным Западом (длительными процессами, — см. соответствующие очерки). В рассматриваемом плане было бы интересно и полезно рассмотреть и тему труда в литературной прозе и поэзии, в воспитании и образовании молодых поколений разных исторических периодов. Сразу же вспоминается октябрьская поэма «Хорошо» Маяковского, особенно завершающие её строки, и труды А. С. Макаренко, советская педагогика, — которые следует считать всегда актуальными в системах воспитания и образования. Состояние современного российского сознания определяющего всё трудовое движение страны требует, конечно, наиболее профессионального социологического и прочего анализа, то есть составляет, на взгляд автора, важнейшую и актуальнейшую тему широких и глубоких научных исследований.

Весь текст современного гимна направлен в основном на прославление страны, но полезно, думается, констатировать и трудовое величие, трудовое Движение к могуществу и славе, для вдохновения народа на максимальный трудовой вклад в могущество страны. Слово труд (труды) трудно рифмуется, конечно, но всё же и во-первых, следовало бы заменить явно неоправданную по реальным процессам (во всей истории) строку на такую:

Одна ты на свете! Одна ты такая —

Трудами хранимая славься всегда!

Во-вторых, в отношении значения Труда и Дел, полезно заменить в припеве 3, 4 строки на:

Делами высокая мудрость народная,

Славься вовеки, гордимся тобой!

И ещё. Россия как Держава выделяется в мире не священностью прошлого, а могуществом настоящего (определяемым всем трудом, его организованностью). Так что в первой строке правильнее всё же констатировать:

Россия — могучая наша Держава!

Изложенные выше соображения и особенно рассмотрение классификаций труда приводят к важнейшему для современной России проблемному вопросу общественной рационализации так называемой предпринимательской деятельности, трудовых процессов бизнеса. Поскольку этот вид деятельности и соответствующие процессы труда возникли в условиях рыночно-капиталистического общественного производства, при всеобщем невежестве в плане самопознания, и имеют конечной целью личное обогащение собственников средств производства за счет общественных ресурсов, причем безграничное обогащения (от достигнутого уровня), то возникает принципиальный вопрос общественной рациональности такого вида деятельности, дел (бизнеса), — в сущности творческих, но часто вредных для общества и даже преступных. Таким образом, возникают мысли о необходимости их общественной рационализации, — например, путем направления на общественные цели и ограничения личного потребления собственников и сотрудников общепринятыми нормами для творческих видов деятельности, — поскольку действительно полезное для общества предпринимательство основывается и развивается (в условиях конкуренции) преимущественно на творческой основе (а не вредными для общества средствами). В то же время, с учетом великого опыта творческого труда в мире, особенно на Западе, и опыта выдающихся промышленников видится общественная рациональность всё же кардинальной трансформации предпринимательской деятельности в России. Логично направить её на общественно рациональную организацию инновационной (новаторской) деятельности по общественным целям (по текущему «целевому древу» и его стратегическим ветвям). Для научного осмысления и развития столь радикального предложения и вышеприведенных суждений здесь остается пока рекомендовать вдумчивое ознакомление с приведенной ниже литературой, в том числе по истории предпринимательства [33; 34], а для многих активных и подготовленных исследователей и системное рассмотрение, углубленное осознание важнейшей для любого общества и актуальнейшей для России, но в тоже время проблемной темы (точнее тематики) полноценной инновационной деятельности для общества в целом [35—37].

Здесь, в рамках статьи, надо обратить внимание на главное. В любом обществе инновационная деятельность (творческий труд этой направленности) осуществлялась и продолжается в определенных социально-экономических и политических условиях, которые детерминируют содержание этой деятельности и её общественную эффективность. В этом плане полезно вспомнить и системно обобщить опыт советской России и СССР, и критически осмыслить опыт новой России, сложившийся в принципиально новых общественных условиях, с принципиально новыми, рыночно-капиталистическими общественными отношениями. Сопоставление системно обобщенных сведений по результатам нововведений (инноваций) в различные сферы общества показывает, прежде всего, что наиболее широкие, технологические инновации эффективны, конечно, для любого общества в плане производительности труда и функциональной эффективности продукции. Но их целевая направленность для общества в целом и организационные трудности в создании и внедрении, распространении и широком освоении новаций говорят и о высшем, определяющем значении организационной инновации, начиная от политических и социально-экономических, правовых, — государственно определяемых, условий разработки и внедрения инноваций. То есть системное обобщение великого опыта и существующих проблем инновационного ускорения общественного развития приводят нас к осознанию необходимости концептуальных изменений «к лучшему», — к организационному совершенствованию общества в целом, которое следует, очевидно (по эволюционному Предписанию для человеческого общества), установить в качестве инновационно-творческой деятельности конституционного уровня. И если говорить о насущном в этом плане, то рассмотренные выше соображения и достигнутое в России научно-философское самопознание говорят, по сути, о необходимости неотложной подготовки цивилизационного перехода России к общественно прогрессивным социально-экономическим отношениям, большей частью выверенным опытом СССР и обоснованным современным научно-историческим и научно-философским самопознанием, — они, как показывают многие исследования, определяются системной концептуальной моделью общества. К сожалению, деятельность современных ученых слишком зависима от государственной политики и текущей экономики, поэтому системная парадигма общественного развития лишь осторожно высказывается некоторыми из них [38], поскольку противоречит установленным политэкономическим принципам. Но надо всё же осознать, что «общество» это не «общественная среда» (организованная, сохраняемая и развиваемая государством) для наиболее свободного развития каждого человека (естественно устремленного к эгоистичному развитию, и лишь через воспитание — к общественно полезному) и для предпринимательства способных к конкурентному развитию с максимизацией потребления и обогащения личного домашнего хозяйства (за общественный счет). Человеческое общество, как следует из всеобщих закономерностей живой природы и человека как «живой организации» высшего эволюционного уровня, из закономерностей социогенеза объективно назначено быть системно организованным, адекватно необходимостям сохранения и адаптивного развития животворного базиса и своих функциональных комплексов, систем. Соответственно требуется адекватное созидание, сохранение и развитие общенародного «Домашнего хозяйства», трудовых процессов в нем. Но прежде всего, требуется не просто мобилизация в общественном сознании, но главное, функционально адекватное «сосредоточение» мышления, то есть адекватная его организация. К нашему сожалению, исторические и политические процессы развития, организации высшего академического мышления в российском обществе, — мышления о самости, — «народном хозяйстве» и прочих составляющих, сложились, кратко скажем, неадекватно.

В части «народного хозяйства» здесь вспоминается прогрессивное философское направление под названием «философия хозяйства» (от философских исканий и обобщений С. Н. Булгакова), которое пытался широко развивать известный ученый МГУ Ю. М. Осипов [39; 40]. В этом направлении была издана также полноценная научно-историческая монография учебного плана [41]. Но ещё в начале 20 века, в Петрограде были изданы также научно-исторические труды западного мыслителя Макса Вебера под объединяющим названием «История хозяйства», а в начале этого века — его итоговые работы «Хозяйство и общество» и другие, получившие широкое внимание в российском научно-филсофском сообществе и определенный критический анализ [42; 43]. Думается, было бы общественно рациональным организовать системное переосмысление этого научно-философского наследия и научно возвысить его на базе достигнутого научно-исторического, -практического и системного самопознания, — в плане подготовки указанного выше «цивилизационного перехода». Только сразу же возникают проблемные вопросы: кто организует адекватную общественную «нейросеть» мышления (судя по современному состоянию академических и прочих институтов); кто организует и будет координировать рабочие процессы; кто и каким образом будет выполнять экспертно-аналитические функции? Эти и прочие вопросы, — в сущности, вопросы организации высшего интеллектуального труда, ставят, по сути, метапроблему «Хозяина» страны (с государственным, — от Господа, функционалом, в российском прошлом — «царя-добродетеля»). В СССР это высшее мыслительное место занимали, как известно ещё многим, И. В. Сталин (его и называли «хозяином», в узких кругах), затем Н. С. Хрущев и последующие «лидеры общества», и какие-то неизвестные народу и даже Академии наук приближенные «хозяином» «знающие лица». Что же рационально иметь обществу теперь, на этом высшем структурно-функциональном месте? Великий опыт показывает, что должны ведь быть как «прямые связи» со «знающими» (по Сократу [44]) структурами общественного сознания, так и «обратные связи» от объектов и сфер управления (без каких-либо искажений информации). Что касается современных работ в рассмотренном плане, то можно указать, например, на некоторые соображения по использованию сетевых технологий в организации интеллектуального труда (деятельности ученых) в обществе, например, в сборнике статей Б. Б. Славина [45]. А наиболее широкие научные работы, в том числе по системной организации интеллектуального труда (производства) и теоретической экономике (политэкономии) представлены, например, Г. Б. Клейнером и другими учеными [46—49], и указанной ранее монографией Г. Н. Цаголова [28].

Однако надо всё же, по большому счету, начинать решение проблем общественной реорганизации, как говорится «с головы», то есть с проблемы организации общественно адекватного и ответственного интеллектуального Субъекта, условно названного выше «Хозяином» (страны). В этом плане полезно обратить внимание, прежде всего, на то, что идея демократии возникла и развивалась при отсутствии знаний о системных принципах организации процессов как в живой природе, так и в обществе. И в современный период её понимание основывается не на научном познании общества, а на различных, выгодных для государств идеологических средствах.

Формально-логичный перевод взгляда в рассматриваемом плане указывает на РАНХиГС, ЦЭМИ и другие институты РАН, — как (формально) основную составляющую мыслительной структуры «Хозяина», но мы видим и то, что прошло уже много лет, а общественный труд остается всё ещё, прямо говоря, недостойно организованным, — относительно исторического величия России, величия прошлых трудовых побед и современных интеллектуальных ресурсов общества (относительно того же гимна). Так какие же Субъекты общественного сознания, объективно обязаны выполнять функционал «Хозяина» страны и каким путем (какой интеллектуальной организацией) рационально снять, наконец, эту исторически и политически перманентную метапроблему?! Вот каков, на взгляд автора, актуальнейший и судьбоносный для России и организованного ею содружества стран вопрос, — вытекающий из системного осознания столь привычного, повседневного «труда».

Народные выборы харизматичных и высоко образованных лидеров, для связи государства, основных его комплексов с народом и осуществления государственного функционала на международной арене, несомненно, необходимы, но формирование рабочих комплексов государства, во всей его иерархической структуре должно происходить, очевидно, не «выборным» путем, а строго научным, научно-дисциплинированным, на базе государственного комплекса фундаментальных, научно-исторических и научно-практических знаний. Таковой комплекс, очевидно, и надлежит ответственно разработать в ближайшее время и одновременно решить главный, цивилизационный, но сверхпроблемный вопрос для России и содружества стран — вопрос национально ответственного, метагосударственного интеллектуального Комплекса с функционалом «Мыслителя», «Эксперта» и «Организатора».

Литература

1. Васильев А. И.: 1) К осознанию системности антропосоциогенеза // «Академия Тринитаризма», М., Эл №77—6567, публ.26275, 04.04.2020;

2) К системному осознанию средств достижения наибольшего общественного прогресса // «Академия Тринитаризма», М., Эл №77—6567, публ.28105, 08.10.2022;

3) К осознанию стратегической необходимости, целесообразности и эффективности комплексной рационализации общественного развития // «Академия Тринитаризма», М., Эл №77—6567, публ.28060, 10.09.2022;

4) «Рациональное общество»: концептульный посыл к системной рационализации человеческого общества // «Академия Тринитаризма», М., Эл №77—6567, публ.27553, 15.01.2022;

5) Ценность, стоимость и прочие категории с позиций системного общественного

самопознания / А. И. Васильев. — DOI 10.52957/22213260_2022_5_33. — Текст: электронный // Теоретическая экономика. — 2022 — №5. — С.33—43. — URL: http://www.theoreticaleconomy.ru (Дата публикации: 28.05.2022).

2. Лапин Н. И. Когда и как Огюст Конт ввел термин sociologie // Социологические исследования. 2003. №4.

3. Дюркгейм Эмиль. О разделении общественного труда. Метод социологии. Научное издание / Перевод с французского А. Б. Гофмана, примечания В. В. Сапова. М.: Канон, 1996. 432 с. — (История социологии в памятниках). URL: https://www.twirpx.com/file/3173100/

4. Дюркгейм Эмиль. Социология. Ее предмет, метод, предназначение / Пер. с фр., составление, послесловие и примечания А. Б. Гофмана. М.: Канон, 1995. 352 с. — (Исто­рия социологии в памятниках). URL: https://www.twirpx.com/file/3760751/

5. Жоль К. К. Социология (в систематическом изложении). Учебное пособие. 2-е изд., испр. и доп. М.: Юнити-Дана, 2004. 431 с. URL: https://www.twirpx.com/file/3612074/

Веселов Ю. В., Кашин А. Л. (ред.) Экономическая социология: теория и история. СПБ.: Нестор-История, 2012. 759 с. URL: https://www.twirpx.com/file/1878037/

6. Радаев В. В. Экономическая социология. Курс лекций. М.: Аспект Пресс, 1997 (1998, 2000). 368 с. URL: https://www.twirpx.com/file/351395/

7. Корицкий Э. Б. (сост.). У истоков НОТ. Забытые дискуссии и нереализованные идеи. Ленинград: Изд-во ЛГУ, 1990. 336 с. URL: http://www.twirpx.com/file/670015/

8. Дзержинский Ф. Э., Савельев М. А. и др. (ред.) К проблеме производительности труда. Сборник статей и материалов. Вып. 2. М.: Издательство ВСНХ, 1925. 188 с. URL:

https://www.twirpx.com/file/2482314/

9. Зинченко В. П., Мунипов В. М., Носкова О. Г. (ред.) История советской психологии труда. Тексты (20—30 е годы XX века). М.: Изд-во Московского университета, 1983. 360 с. URL: https://www.twirpx.com/file/3446551/

10. Бурдянский И. М. Основы рационализации производства. 3-е изд., испр. и доп. — Москва, Ленинград: Государственное социально-экономическое издательство, 1934. — 430, [1] с.: ил. URL: https://www.twirpx.com/file/3631980/

11. Струмилин Станислав. Избранные произведения в пяти томах. Том 3. Проблемы экономики труда. Москва: Наука, 1963. — 529 с. https://www.twirpx.com/file/2648905/

12. Струмилин С. Г. Проблемы экономики труда. М.: Наука, 1982. — 472 с. URL: https://www.twirpx.com/file/2802515/

13. Тощенко Ж. Т., Цветкова Г. А. Социология труда. М.: Центр социального прогнозирования и маркетинга, 2012. 464 c. URL: https://www.twirpx.com/file/901726/

14. Тезаурус социологии. Тематический словарь-справочник / под ред. Ж. Т. Тощенко. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2009. 487 с. URL: https://www.twirpx.com/file/940051/

15. Дегтярева Е. С. Социальная природа рационализации труда в современной России. Диссертация на соискание ученой степени кандидата социологических наук. СПбГУ, 2016. 228 с. URL: https://www.twirpx.com/file/2004358/

16. Кравченко А. И. История менеджмента. Учебное пособие для студентов вузов. М.: Академический Проект, 2002. 560 с. URL: https://www.twirpx.com/file/115722/

17. Вебер Макс. История хозяйства. Очерк всеобщей социальной и экономической истории. «Наука и Школа». Петроград, 1923. URL: https://www.twirpx.com/file/1836053/

18. Файоль А., Эмерсон Г., Тэйлор Ф., Форд Г. Управление — это наука и искусство. Сост. Г. Л. Подвойский. М.: Республика, 1992. 349 c. URL: https://www.twirpx.com/file/2771566/

19. Корицкий Э. Б. Научный менеджмент: российская история. СПб.: Питер, 1999. 384 с. URL: https://www.twirpx.com/file/1034298/

20. Валлерстайн Иммануил. Исторический капитализм. Капиталистическая цивилизация. М.: Товарищество научных изданий КМК, 2008. 176 с. URL: https://www.twirpx.com/file/2645809/

21. Бузгалин А. В., Булавка Л. А., Колганов А. И. СССР: Оптимистическая трагедия. М.: URSS, 2018. 442 с. URL: https://www.twirpx.com/file/2742658/

22. Бузгалин А. В., Линке П. СССР. Незавершенный проект. М.: Ленанд, 2013. 528 с. — (Размышляя о марксизме). URL: https://www.twirpx.com/file/3437347/

23. Бузгалин А. В. Ренессанс социализма. 2-е изд., стер. М.: Едиториал УРСС, 2007. 512 с. URL: https://www.twirpx.com/file/3254926/

24. Бузгалин А. В. и др. (ред.) Политэкономия: социальные приоритеты. Материалы Первого международного политэкономического конгресса. Т. 1. От кризиса к социально ориентированному развитию: реактуализация политической экономии. М.: Ленанд, 2013. 477 с. URL: https://www.twirpx.com/file/2161329/

25. Колганов А. И. (ред.) Политэкономия провала. Природа и последствия рыночных реформ в России. М.: Едиториал УРСС, 2013. 400 с. — (Библиотека журнала «Альтернативы»). URL: https://www.twirpx.com/file/1695674/

26. Юлдашев Л. Г. Исповедь идеологов // Социологические исследования. 2005. №3.

27. Наука и власть. Воспоминания ученых–гуманитариев и обществоведов. М.:

Наука, 2001. 319 с. URL: https://www.twirpx.com/file/3593541/

28. Цаголов Г. Н. (ред.): 1) Новое интегральное общество: Общетеоретические аспекты и мировая практика. М.: Ленанд, 2016. 256 с. URL: https://www.twirpx.com/file/3211681/; 2) Бунич А. П. Рецензия на книгу «Новое интегральное общество. Общетеоретические аспекты и мировая практика» / А. П. Бунич // Вопросы политической экономии. 2016. №2. С. 140—147.

29. Маркарян Э. С.: 1) Вопросы системного исследования общества. Монография. М.: Знание, 1972. 62 с. URL: http://www.twirpx.com/file/1545718/; 2) Теория культуры и современная наука. Логико-методологический анализ. М.: Мысль, 1983. 284 с. URL: https://www.twirpx.com/file/36346/

30. Афанасьев В. Г.: 1) Научное управление обществом: (Опыт системного исследования). 2-е изд., доп. М.: Политиздат, 1973. 391 с. URL: https://search.rsl.ru/ru/record/01007238585/; 2) Общество: системность, познание и управление. М.: Политиздат, 1981. 432 с. URL: https://www.twirpx.com/file/2204966/; 3) Человек: общество, управление, информация: опыт системного подхода. М.: URSS, 2013. 202 с. Либроком, 2019. 208 с. URL: https://www.chitai-gorod.ru/catalog/book/1183464/

31. Тощенко Ж. Т. К классификации профессий: Социотехнологическое измерение

(опыт методологического анализа) // Социологические исследования. 2022. №6. URL: https://www.twirpx.com/file/3769677/

32. ОК 016—94 Общероссийский классификатор профессий рабочих, должностей служащих и тарифных разрядов. Комитет Российской Федерации по стандартизации,

метрологии и сертификации от 26 декабря 1994 г. N 367. URL: https://www.twirpx.com/file/1648974/

33. Черняк В. З., Амаглобели Н. Д. История предпринимательства. Учебное пособие. М.: Юнити-Дана, 2012. 607 с. URL: https://www.twirpx.com/file/1979206/

34. Тимофеева А. А. История предпринимательства в России. Монография. — Владивосток: Изд-во ВГУЭС, 2005. 220 с. URL: https://www.twirpx.com/file/3520491/

Иванов В. В. Введение в инноватику. М.: Российская академия наук, 2017. 60 с. URL:

https://www.twirpx.com/file/3150385/

35. Лапин Н. И. Теория и практика инноватики. Учеб. пособие. — М.: Университетская книга; Логос, 2008. 328 с. URL: https://www.twirpx.com/file/501752/

36. Семиглазов В. А. Теоретическая инноватика. Учебное пособие. — Томск: Томский государственный университет систем управления и радиоэлектроники, 2022. 141 с. URL: https://www.twirpx.com/file/3699800/

37. Яковец Ю. В. Эпохальные инновации XXI века. М.: Экономика, 2004. 439 с. URL: https://www.twirpx.com/file/2307955/

38. Момджян К. Х. Общество как целостная система // Социальная философия и философия истории. Учебное пособие. Москва: Москва, 2019. С. 201–231.

39. Осипов Ю. М. Опыт философии хозяйства. Хозяйство как феномен культуры и самоорганизующаяся система. М.: Изд-во МГУ, 1990. 382 с. URL: https://www.twirpx.com/file/803132/

40. Ренессанс философии хозяйства. Коллективная монография / Под ред. Ю. М. Осипова, Е. С. Зотовой. М.: ТЕИС, 2011. 446 с. URL: https://www.twirpx.com/file/1411721/

41. Савка А. В. Основы философии хозяйства: учебное пособие. М.: ИКЦ «Академкнига», 2010. 480 с. URL: https://www.twirpx.com/file/1922006/

42. Вебер Макс. История хозяйства. Очерк всеобщей социальной и экономической истории. «Наука и Школа». Петроград, 1923. URL: https://www.twirpx.com/file/1836053/

43. Рахманов А. Б. Социальная философия Макса Вебера. Метаморфозы и кризисы. М: Красанд, 2012. — 560 с. URL: https://www.twirpx.com/file/1429545/

44. Нерсесянц В. С. Сократ. М.: Наука, 1977. 156 c. URL: https://www.twirpx.com/file/903124/

45. Рождение коллективного разума. О новых законах сетевого социума и сетевой экономики и об их влиянии на поведение человека. Великая трансформация третьего тысячелетия / сост. Б. Б. Славин. Изд. стереотип. М.: Ленанд, 2014. 285 с. URL: https://www.twirpx.com/file/1857806/

46. Клейнер Г. Б.: 1) Интеллектуальная экономика нового века: экономика пост знаний // Экономическое возрождение России. 2020. №1; 2) Системная реконструкция российского социально-экономического пространства. 2020. №2. URL: https://e-v-r.ru/

47. Клейнер Г. Б. Ресурсная теория системной организации экономики // Российский журнал менеджмента. Том 9. №3. 20011. С. 3—28. URL: https://www.twirpx.com/file/804953/

48. Дементьев В. Е., Качалов Р. М., Клейнер Г. Б., Хабибуллин Р. И. и др. Коллективные формы хозяйствования в современной экономике. Монография / под ред. Г. Б. Клейнера. — Центральный экономико-математический ин-т Российской академии наук (ЦЭМИ РАН). М.: Научная библиотека, 2017. 356 с. URL: https://www.twirpx.com/file/3442930/

49. Политэкономия: краткий курс / под ред. д-ра экон. наук,

проф. Д. В. Валового. М.: ООО «ТД Алгоритм», 2016. 432 с. URL: https://www.twirpx.com/file/2029821/

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

* А. И. Васильев, К системному осознанию «труда» и «экономики» в эволюционно-историческом развитии общества // «Академия Тринитаризма», М., Эл №77—6567, публ.28135, 27.10.2022

5. К системному осознанию средств достижения наибольшего общественного прогресса*

«Задача социального конструктора, или инженера

состоит в том, чтобы рационализировать его (общество — [1]).

<…> Прагматический рационализм может, признавая, что мир не

рационален, требовать, чтобы мы рассматривали его с помощью разума

или подчиняли его разуму в той мере, в какой это возможно» [1, c.2]

(К. Поппер. Открытое общество и его враги. Т. II. М., 1992. С.427.)

Приведенная в эпиграфе цитата и ссылка взяты из статьи [1, — 2], в указанных публикациях автора, общественно актуальных и важных для осмысления раскрываемой ниже тематики. Поэтому они настоятельно рекомендуются к изучению в научно-философском сообществе и осмыслению в свете современных проблем России и рассматриваемых ниже предложений по системному осознанию основных средств обеспечения общественного прогресса. Желательно, думается, и прочтение предыдущего сочинения К. Поппера [2]. Обстоятельный «ответ Попперу» в части научной обоснованности социализма уже дан хорошо известным современным ученым и публицистом А. Бузгалиным [3]. Однако теперь надо всё же осознавать историчность социализма, недостаточную научность и марксистско-ленинскую, -сталинскую его детерминированность, — на что автор этих строк обращал внимание в предыдущей статье и ранее. В то же время надо видеть, что положительное действие реального социализма на общественный прогресс было обусловлено приближением основных его принципов объективно необходимой, — по человеческим и социальным закономерностям, системной организованности, характерной для всех живых организаций естественной природы.

Таким образом, здесь надо обратить внимание, прежде всего, на главное. В период мышления основоположников социализма-коммунизма и последующих философов, социологов-теоретиков, в том числе К. Поппера отсутствовали многие научные знания, в том числе фундаментального характера, и главное отсутствовала адекватная методология для фундаментальных исследований человека и общества в их функциональном и жизненном единстве. Но и в современный период, ввиду рыночных разрушений необходимых коммуникаций в научно-философском сообществе (и самого сообщества), многие ученые, — устремленные к индивидуальному возвышению, сознательно развивают лишь необходимые для себя научные компетенции и в основной своей массе не стремятся к научному познанию общества как неактуальному, бесперспективному для карьеры и очень затратному по времени и научным усилиям.

Кроме этого в истории общемирового развития надо видеть, что рационализация общественных формаций (относительно целей существования в окружающем мире) происходит уже много веков, но главным образом в энерго-технологическом плане, — посредством научного познания окружающего мира, законов естественной природы и человека как организма. Таким образом, массовые усилия ученых направлены именно на такую рационализацию [4]. Но, глядя на организационное совершенство «живых организаций» (организмов) естественной природы, в том числе человека, и изучая эволюционно-историческое общественное развитие системно (на основе современной научной методологии) надо видеть, по большому счету, и то, что человеческому обществу объективно предписано и самосовершенствование на основе развивающегося интеллекта (разума), предписана организационная рационализация (по отношению к текущим и предвидимым, прогнозируемым условиям окружающего мира). Такая рационализация требует уже рассматривать общество в целостности, как сложнейший объект, то есть «извне», но не «глазами пришельца», а через научно выработанную оптику. Её как раз и составляет, кроме множества выверенных знаний, системная методология исследования и проектирования сложных организаций различной природы (методология «системного видения сущностей»). Рационализация свойственна инженерной деятельности в принципе, со времен зарождения этой профессии, поэтому слова К. Поппера, увиденные в публикации Б. С. Сивиринова сразу же и определили эпиграф к данной статье.

Великая история человечества показывает, что для организационной рационализации обществам требовались не только запредельные регрессивные отклонения, но и многочисленные жертвы. Теперь это хорошо видно и из новейшей истории, из истории СССР и России, из современных организационных проблем.

Таким образом, для научно подготовленного вхождения в системное осмысление предлагаемой ниже тематики надо рекомендовать, предварительное изучение происхождения и развития не только первичных этапов мышления общества о самости (самопознания), — продуктами которого явились различные религии и религиозно-философские учения, но главным образом происхождения и развития научного мышления вообще и в плане самопознания. Последнее направление получило целесообразную организованность и высокое ускорение благодаря выдающимся трудам французского мыслителя Огюста Конта. Среди многих историко-философских работ по поводу его трудов здесь полезно привести краткое сообщение о происхождении и первичном развитии социологии, представленное недавно ушедшим от нас ведущим социологом Николаем Ивановичем Лапиным. Вот как он начинает его:

«В условиях краха феодального ancien regime и рождавшегося в революционных потрясениях нового, буржуазного общества Конт видел свою миссию в том, чтобы дать гражданам Франции и мировой научной общественности новую философию. В противовес прежним, теологометафизическим, спекулятивным концепциям он разрабатывал позитивную философию как целостную систему положительного знания фактов и законов, открываемых научным познанием. На основе этой философии он стремился создать объективную науку об обществе, помогающую людям рационально действовать в соответствии с двумя основными потребностями: в социальном порядке и в прогрессе. Эту науку он вначале назвал социальной физикой («План научных работ, необходимых для реорганизации общества», — апрель 1822 г.), а позднее — социологией («Курс позитивной философии»). ………..

В 1825 г., в статье «Философские рассуждения о науках и ученых» Конт закрепил использование этого термина и его понимание. «Социальная физика, — подчеркнул он, — это наука, подлинную цель которой составляет изучение социальных явлений, рассматриваемых в том же духе (посредством адекватной методологии, — А.В.), как и явления астрономические, физические, химические и физиологические, т. е. как подчиненные неизменным естественным законам, открытие которых составляет специальную цель их исследований» [5].

Здесь надо сразу же заметить, что в тот период и вплоть до середины 20-го века ввиду отсутствия многих научных знаний, особенно о человеке, отсутствовала и объективно адекватная методология познания человеческого общества как такового, что обусловило столь широкое развитие научно-философского самопознания. К сожалению, в так называемых «общественных науках» (называемых теперь более правильно — «социально-гуманитарных») и даже в социологии она отсутствует до сих пор. Причины определились, думается, с одной стороны политически, а с другой, — со стороны ученых, политическим конформизмом и субъективными интересами ученых. Здесь надо вспомнить «организационную науку» Александра Богданова — «тектологию» [6], «общую теорию систем», кибернетику и стремительное развитие организационно-системных и кибернетических методов исследования и проектирования сложных организаций не только в технике, но и во всех прочих сферах общества, — однако с опережающим развитием на Западе. В СССР это общественно прогрессивное развитие блокировалось господством марксизма (историческим и диалектическим материализмом) и лишь к «предперестроечным» годам началось политически осторожное внедрение системных и кибернетических подходов, сначала в технике, затем в науке и в проектировании сложных объектов [7; 8]. Определенное ускорение в отечественное развитие системных исследований (см. одноименный ежегодник) внес Д. М. Гвишиани, что видно и по системной трактовке многих понятий в «Кратком словаре по социологии», который он подготовил к изданию совместно с Н. И. Лапиным [9]. Читая в нем статьи «Социология» и «Социология организаций», вновь вспоминается «тектология» А. Богданова. Суть в том, что «общество», несомненно, следует считать в общенаучном понимании «организацией». В то же время «социология» призвана быть интегративной наукой о «человеческом обществе» как таковом, то есть, прежде всего, об основах (фундаментальных основаниях) его организованности. Таким образом, «тектологию» следует возродить, — как высшую, фундаментальную науку, и наполнить её современными научными достижениями в познании процессов организации-дезорганизации, включая достижения «синергетики». А в развилистом древе «социологии» обозначить основные ветви не «социологиями», а тектологиями (процессов и объектов), в том числе «тектологией организаций» (с определенной их классификацией), «тектологией труда» и прочими. Совершенное общество (рациональное, — по высшим его целям) возможно лишь на основе определенной структурно- функциональной его организации по всем уровням иерархии, адекватно текущим и прогнозируемым условиям окружающего мира, международным отношениям. На общественное осознание этого (ведущими структурами общественного сознания) как раз и должны быть направлены, на взгляд автора, указанные научные области — «тектология» и «социология».

Современное системное научно-философское мышление, думается, уже массово инициируется происходящими в России и всём мире фундаментальными сдвигами в международных и общественных отношениях, системоразрушающими и системообразующими процессами. В то же время надо видеть (по публикациям) как недопустимо медленно осваивается профессиональное системное мышление в научно-философском сообществе, не говоря уж о системной методологии (несомненно, адекватной сложностям общественных и международных процессов). Здесь, в рамках начальной инициативной статьи, представляется возможным и достаточным, целесообразным кратко высказаться лишь об основных направлениях системного осознания и указать на краткую выборку начальных источников соответствующих знаний. Надо обратить внимание также на научно-историческую актуальность давно назревшего в ведущем отечественном мышлении перехода от исторических обобщений и их верификации к системному мышлению об обществе и его развитии, и к соответствующим системным обобщениям, к формированию «системного обществознания», — для систем всеобщего образования, и научного возвышения отечественной социологии, как интегративной науки (по великому предвидению О. Конта).

Итак, начнем наши подготовительные размышления чтением основательного учебника для вузов СССР периода «развитого социализма», непосредственно относящегося к теме общественного прогресса [10]. Думается, это и дополнительное ознакомление с научно-исторической литературой [11—16] целесообразно направят мышление читателей по актуальной и особо значимой для современной России проблематике. Здесь необходимо привести довольно обширную, но совершенно необходимую выдержку из указанного учебника, — для глубокого понимания современной ситуации в России и других странах в отношении состояния «общественных наук», — в сущности, мышления о самости, о путях и организации общественного развития, а также мышления в государственном управлении общественным развитием. Надо обратить внимание читателя на то, что этот учебник следует читать и осмысливать значение наук для общественного прогресса, понимая политическую детерминацию того периода для авторов учебников и понимая, что речь теперь должна идти не о марксизме-ленинизме, как «подлинной науке об обществе», а о научном самопознании на базе выверенных знаний и адекватной методологии познания общества, которой, несомненно, является «организационно-системная» методология, основанная и развитая Александром Богдановым, Л. фон Берталанфи и многими последователями, в том числе советскими философами. Итак, автор учебника, в главе «Роль общественных наук в социальном прогрессе», в разделе «Знание законов общественного развития — основа сознательного управления жизнью общества» приводит следующие высказывания на эту тему, начиная с общего вывода известного историка науки и общества Д. Бернала (из его книги «Наука в истории общества»). Думается, их актуальность хорошо видна, особенно для современной России:

……………………………………………………………..

………………………………………………………………

Здесь надо заметить, что эта наука, кроме всего прочего, раскрывает и объясняет многие ошибки в государственном управлении.

Эти и прочие рассуждения автора данного учебника надо, конечно, научно преломлять к современному состоянию России и состоянию «общественных наук», — как ведущих структур общественного сознания, и, соответственно, обсуждать многие проблемы, вскрываемые данным учебником, — которые высвечиваются и акцентируются невольным сопоставлением мышления автора об обществе и прогрессе в условиях социализма и современного мышления о проблемах общественного развития. В отношении значения «общественных наук» для государства, — как комплекса управления общественным развитием, и общества, общественного прогресса здесь надо сразу же констатировать, что научно-философскому сообществу, ещё до пресловутой «перестройки», необходимо было ставить задачу концептуальных преобразований не только в организации данных наук, но и во всём комплексе научно-философской деятельности общества. Социально-гуманитарные науки (а не «общественные»), ещё в тот период целесообразно было объединить в «системное обществознание», соответственно состоянию «организационно-системной» методологии к тому периоду, её комплексной общественной прогрессивности (что особо демонстрировалось и хорошо видно теперь по организационно-технологическому прогрессу западных корпораций). То есть «перестройку» необходимо было начинать действительно (как пропагандировалось) с «нового мышления», но не по поводу собственности на средства достижения личного благополучия в потреблении, а в плане научного самопознания, с переходом от догматической методологии к общественно адекватной, системной, — на базе успешно апробированных на Западе и частично в СССР системно-организационных и кибернетических подходов в исследованиях и проектировании (см. Ежегодник СССР «Системные исследования»). Современный период требует, в сущности, комплексной мобилизации всех интеллектуальных и прочих ресурсов не только для технологического повышения производительности труда в актуальных направлениях, но и для организационной рационализации труда в масштабах всей страны.

Рассмотренный выше учебник, совместно с другой научно-исторической литературой, антиобщественное и политически преступное разрушение СССР, с переходом к либерализму и, соответственно, к рыночным общественным отношениям, и современное состояние общественного сознания приводят наши размышления к фундаментальным основам, определяющим общественное развитие. Среди них рассмотрим далее наиболее значимые, используя системное видение, системное мышление. Начнем с психологически и экономически базисных, действующих во всем человечестве понятий, таких как: индивидуализм; коллективизм; религия; труд в обществе; и завершим предварительные размышления кратким взглядом на организацию ведущих структур общественного сознания.

Указанные и связанные с ними основные понятия, изначально и ценностно определяющие общественное развитие, рекомендуется, конечно, предварительно рассмотреть в указанных ниже и других энциклопедиях и словарях, как советского, так и постсоветского периодов [17—20]. Сопоставление трактовок видится полезным для понимания сущности и последующего системного осознания. Среди научных работ, исследующих историю возникновения и развития принципов индивидуализма и коллективизма в сложнейших процессах становления, организации и развития общественной жизнедеятельности, и государственного управления ею здесь полезно выделить работу Анри Мишеля под названием «Идея государства», — выдающуюся для своего времени и представляющую современный интерес во многих странах [21]. Вместо анализа основных выводов автора, который, думается, уже сделали многие философы и историки — профессионалы, здесь видится необходимым привести краткую выдержку из предисловия к его работе и сделать краткие замечания с современных системных позиций.

Автор Предисловия «Анри Мишель и его научное наследие» Елена Браун отмечает, среди прочего:

Индивидуализм, как теперь хорошо понятно многим, происходит из естественной человеческой природы, культивируется ею и развивается в общественных условиях на основе предпочтительного состояния свободы жизнедеятельности, — столь привлекательной в современном обществе. Но он исторически постоянно минимизировался государством различными средствами, исходя из общественной необходимости, которая определялась общественными потребностями и целями государства. Во всей истории человечества и в каждом современном обществе имеет место перманентное взаимодействие общественных процессов, детерминируемых как индивидуализмом, так и общественной необходимостью. Трудности общественно благоприятного образования граждан как единичных акторов обеспечения наибольшего общественного прогресса обусловлены, как видится, тем, что привлекательность свободы начинается с детских лет и быстро развивает личность в направлении индивидуальной деятельности, свободной от общественных обязанностей и норм, особенно в условиях рыночных общественных отношений. В то же время осознание необходимости общественно нормативного (по установленным правилам и стандартам) развития и саморазвития каждым учащимся подростком достигается длительными процессами дошкольного воспитания и школьного обучения, процессами профессиональной специализации и прочими процессами образовательной системы общества. Как же здесь не вспомнить великое множество детской литературы и продуктов искусства в Советском Союзе, направленных на воспитание детей перед нормативным образованием. Массовая и легкодоступная литература, фильмы и внешкольные занятия, обеспечивали не только устремленность детей к освоению общественно необходимой профессии, но и её выбор, близкий к врожденным наклонностям и способностям. В современной России, как и во многих других странах, с господством рыночных отношений и свободы предпринимательства для личного обогащения детское воспитание и образование соответствуют уже не столько общественным целям, сколько успехам индивидуального развития, а широко распространенный индивидуализм стал уже не только тормозить необходимое общественное развитие, но ввиду слабости или отсутствия правовых ограничений и запретов достиг уже общественно опасного уровня во многих сферах общества. Надо заметить также, что индивидуализм (как принцип) нельзя смешивать с индивидуализацией, как процессом выделения в общественном производстве индивидуальных деятельностей, главным образом творческих и уникальных.

Коллективизм требует особого системного осознания во всем общественном сознании, — к сожалению, сильно запоздавшего. Слово-термин коллектив не отражает сущности той человеческой группы, к которой применяется. Суть в том, что собирается не просто коллектив, с соответствующим наименованием, — отражающим его свойства, профессиональные потенции, а собирается система деятельности (см. соответствующую литературу). Таким образом, коллективизация во всем историческом общественном развитии, начиная с древних общин, была общественно прогрессивным процессом именно потому, что системная организованность коллективного труда обеспечивала наибольший эффект (при располагаемом материально-техническом и прочем обеспечении). Как же здесь не вспомнить и коллективизацию в молодой стране Советов. С одной стороны, многие сразу же вспомнят силовые способы, принесшие столько бед и страданий народу, а с другой стороны, надо отметить суровую общественную необходимость, — при всеобщем невежестве в общественном самопознании, а после преодоления невзгод и стремительный рост могущества советского общества при повсеместном распространении коллективного труда и всестороннего совершенствования трудовых коллективов (в сущности, систем деятельности, оснащаемых всевозможными техническими средствами).

Таким образом, как отмечал ещё Маркс, индивидуализм ведет к атомизации общества (кроме прочего), а коллективизм — к возвышению общества (над окружающим миром) в качестве целостной, полифункциональной (по древу целей) общественной системы.

Важнейшим определяющим фактором общественного развития человечества проявила себя, как это хорошо понятно, и так называемая религия, — как сфера общественного сознания, наполненная морально-нравственными образами и прочими материалами информационного воздействия на жизнедеятельность общества (см. Религиозная мораль в словаре И. С. Кона). Здесь надо сразу же отослать читателя к изучению полноценных для современности исторических работ: к работе российского исследователя начала 20-го века, профессора Харьковского университета [22] и к «Социологии религии» видного украинского ученого (по политическому выделению Украины) К. К. Жоля [19], — приложенной ниже, ввиду невозможности для многих получить для чтения весь словарь. Здесь остается сделать лишь небольшое дополнение, с целью пояснения системной сущности религии в обществе, во всем общественном развитии человечества.

Любая религия и деятельность её проповедников, духовенства изначально устремлены к единению народа («верующих») на основе своего учения, которое основывается на тех или иных исторических сведениях, не подлежащих выяснению. И эти основания укрепляются историческими событиями, известными из соответствующих описаний и в памяти народа, в социальной памяти. Но, как показывает вся история человечества, народы приходят к единению и посредством многих коллективных деятельностей, посредством единых практических знаний. Эти знания существенно умножились посредством всемирного развития научного познания, которое обеспечило не только познание человеком самого себя, но и познание человеческого общества, как такового и конкретного. Именно известное европейское Просвещение подвигло Огюста Конта выдвинуть идею «позитивной философии» (против хаоса философских измышлений) на базе «положительных знаний» (для человека и общества), стремительно умножаемых в тот период наукой и практикой. Эта история видится автором этих строк не только актуальной, но и научно, политически важной для современной России и, как минимум, дружественных к ней стран. Поэтому её, как и всю историю так называемого в философском сообществе «позитивизма» необходимо, думается, изучать в современных высших школах, понимая при этом, что многие научные изъяны обусловлены были отсутствием многих знаний о человеке и обществе, и главное, отсутствием адекватной методологии их познания. Осмысливая свой собственный опыт системных исследований (см. стр. автора), надо сказать, что он, — судя по результатам и их оценке относительно многих публикаций ведущих ученых (см. библиографию к статьям), думается, подтверждает основные идеи Огюста Конта (когда никто не мог предвидеть возникновение и развитие методологии «системных исследований»). Поэтому необходимо кратко рассмотреть здесь и его идеи о «новой религии», которые удалось найти в указанном выше основательном историческом исследовании профессора Харьковского университета [22, с.198].