Бесплатный фрагмент - Рабочая тетрадь

Ночной склад

Роман выезжал из степей с легким сердцем. Наконец-то перемены в жизни. Не придется делить крышу с человеком, который его предал. Он вспоминал добрые вещи, которые пережили за двадцать два года семейной жизни. Сердце щемило. Всплывали юношеские истории.

— У меня много вещей, которые мне напоминают о тебе.

— Какие такие вещи?

— Это, гм… прежде всего — ты.

Дорога была прекрасной, двигатель мерно гудел, купаясь в недавно залитом новом машинном масле. Приборная доска отражала лучи утреннего солнца. На пассажирском месте лежал пакет фисташек и любимые «Ессентуки» из четвертой скважины.

Был самый разгар пандемии, останавливаясь на заправках Роман обязательно надевал маску. Расплачивался картой, чтобы не связываться с наличными деньгами.

Спина начинала предательски ныть уже к Самаре. Он останавливался, бегал вокруг машины, приседал и обливал себя холодной водой.

Темнело. Было рукой подать до Пензы. Фисташки давно закончились. Роман жевал леденцы, чтобы оставаться в тонусе.

Чувствуя, что усталость уже ломовая, он усиленно всматривался в обочины, чтобы заранее срисовать треноги с камерами, так осложнявшими всем жизнь. Еще через пятьдесят километров понял, что до Москвы в один присест не дотянет.

Решил повернуть на Тулу, где жила его матушка. Тем более, в багажнике лежало пару коробок книг и фотоальбомов, которые он не смог оставить дома. Это был желтый четырехтомник «Незнайки», который им с братом на ночь в детстве читала мать, а потом он, став отцом, читал своим детям. Там же аккуратно завернуто в газеты и перемотано скотчем двенадцать томов детской энциклопедии. Артефакт хотелось сберечь для будущих внуков. Эти книги читала еще мать Романа, когда была школьницей. Уместнее было оставить богатство в Туле. Пара брюк, зимняя куртка, старые кроссовки. Вот в общем-то весь скарб, который он вез в новую жизнь.

К Мордовии совсем стало плохо от усталости. За бортом было минус четыре. Спать в салоне в такой мороз — просто мучать себя. Это было уже ранее испытанно.

Роман по старой привычке пристроился за фурой, у которой во весь торец светился красный прямоугольник. Это было испытанное средство, чтобы не слететь с трассы, когда башка перестает варить. Он стал высматривать кемпинг, ибо хотелось остаться живым.

Через полчаса справа водитель увидел кафе и гостиницу «У Маруси». Он включил поворотник и въехал на парковку.

Полторы тысячи и маленькая комнатушка с кроватью — счастье для путника. Провалился в сон мгновенно. Снилось, что бывшая жена не пришла ночевать домой. Проснулся в поту. Припал к минералке. Посидел на кровати, глядя на полумесяц в окне. Увидел, что снаружи идет снег с дождем. Было около трех утра. «Слава богу, что снял номер. В такую погоду ехать — преступление». Свет не включал, чтобы не разогнать сонное настроение. Вновь повалился на подушку, поворочался и забылся до позднего утра.

Позвонил матери, сообщил, что к во второй половине дня доберется.

Роман сел за руль, ощутил совсем другой настрой на дорогу. Двинулся в путь. Под Рязанью попал в жуткий ливень. Стало так темно, будто раньше срока наступила ночь. Начал чудить навигатор, но водитель знал путь почти наизусть.

Тульская область встретила солнцем. Роман опять заправил полный бак и катил дальше, предвкушая скорую встречу с мамой.

Женщина оставалась в своем амплуа. Успела приготовить к приезду сына беляшей и кучу всего, что редко готовила для себя сама.

— Вот тонометр, меряй давление, — протянула она прибор сыну.

Аппарат начал накачивать воздух, остановился, зашумел второй раз, третий. Мать поджимала губы, понимая, какие цифры они теперь увидят. Прибор выдал двести на сто с чем-то.

— С таким давлением — не живут, — в ужасе выдала она, — Сейчас дам тебе таблеток.

— Мам, я же полторы тысячи километров за рулем. Сутки с гаком. Чего ты хочешь?

— Хочу, чтобы ты был здоров.

Мама собрала целую сумку еды, расспросила о грядущей работе в Подмосковье.

Роман нашел вакансию старшего экспедитора на складе. Ночные смены по двенадцать часов. Возможен график «пять-два». Шикарно. Зарплата от семидесяти тысяч.

Снял койку по интернету в поселке Террикон. И рассчитывал найти еще и дневной заработок.

— Я тебе беляшей, колбасы, банку кофе с собой соберу.

— Мам, спасибо, но сейчас везде магазины. Чего ты суетилась-то?

— Магазины-магазинами. Пока еще деньги получишь, сколько времени пройдет. Как у тебя с наличностью?

— Все нормально, с запасом. Деньги не нужны. Могу и тебе помочь. Надо?

— Нет.

Роман поставил сумку с едой в машину. Мама стояла на балконе. Он помахал рукой. Та перекрестила сына. Не спеша вбил в навигатор адрес, завел двигатель и тронулся в путь. Прибор показывал, что ходу было чуть более трехсот километров. Дороги часа на четыре-пять, если на МКАДе будут пробки.

Мимо проплывали тульские поля, где росла пшеница и гречка, в селах обязательно стояли древние храмы.

Когда-то отец Романа сообщил свое удивительное наблюдение. Он сделал вывод, что в тех деревнях, где есть церкви, народ добрее. Не известно, на самом ли деле так, но старик был в этом факте совершенно уверен.

На место добрался уже к ночи. Террикон, в общем, не представлял собой ничего примечательного. Стояли однотипные хрущевки, в городке были убитые дороги. Вокруг, правда, чернели исполинские сосны. Воздух был лесным, хотелось мазать его на бутерброд или пить большими глотками из кружки.

Роман позвонил нужному человеку.

В однокомнатной квартире уже жило двое, помимо прибывшего.

— Леха, — протянул руку невысокий парень с рыжей бородой. На нем были только семейные трусы в горошек.

— Серега, — отрекомендовался второй, — Я — сантехник тут.

Он был одет в камуфлированные штаны и такую же куртку.

— Отлично, парни. Мне тут матушка беляшей в дорогу надавала. Давайте там кофе-чай, да пожуем.

— О, это отлично! — весело заявил Леха, — Домашнее — это сказка. Кухонька у нас, правда, только по двое можно питаться. Узкая, зараза. Серега, там чайник поставь.

— Ага.

— Мы тебе диван выделили. Тут стелись. А мы — на раскладушках. Нормально. Леха скоро уедет. У него заканчивается смена. Останемся вдвоем. Будет не так тесно.

— Так, есть тарелка побольше для беляшей?

Леха достал из шкафа емкость. Роман вывалил в лохань сдобу, достал конфеты, кофе. Вахтовик ухватил пирожок и начал запихивать его в рот. Жадно, почесывая свободной рукой волосатое брюхо. Роман подумал: «Как бы это теперь развидеть?»

Он ушел в зал, чтобы застелить диван. В единственной комнате была пластиковая дверь на балкон, скрытая за тяжелыми шторами, висел блок кондиционера какой-то дешевой марки, стоял вещевой шкаф, достававший почти до потолка. В нише работал телевизор. Звук был отключен. Перед телевизором вдоль на раскладушке и синем армейском одеяле с тремя черными полосами в ногах лежал Серега. Без постельного белья, прямо в камуфляже. Он копошился в своем смартфоне и улыбался.

Между комнатой и прихожей стоял холодильник. На кухоньке такому агрегату просто не было места.

Роман заглянул в ванную. Тут стоял унитаз, весьма тесная душевая кабина, крохотная раковина и стиральная машина, заваленная чьим-то бельем.

Роман лег на свое место, потому что на самом деле валился от усталости. Из кухни вернулся Леха, пережевывая на ходу остатки еды во рту.

— Я беляши в холодильник убираю? Там еще на утро хватит.

— Конечно, Леша. Если тебя не затруднит.

Он уселся на свою раскладушку и тоже впялился в телефон, потом встрепенулся:

— Парни, свет-то кому нужен?

— Не-а, — вяло сообщил Сергей, — Выключи, а?

Утром Роман проснулся рано, взглянул на часы. Было около шести. Стараясь не шуметь, пробрался в ванную, по пути разыскав в сумке мыльно-рыльные принадлежности. Отладил нужную температуру душа, основательно отдраил всего себя с мылом, что было задачей очень сложной в таких стесненных пространствах.

До склада было около пяти километров. Созвонился, договорился о собеседовании. На завтра. Там обещали заказать пропуск.

Утром, за три часа до оговоренного времени, мужчина уже заводил машину. Он зарядил навигатора и двинул в путь. Мимо потянулись роскошные пейзажи Подмосковья. Великие ели, речка Елшанка, поля, заросшие борщевиком.

Слева проплыла запыленная деревня Стан. У корчмы стояли три «Камаза». Виднелся добротный сруб с надписью «Продается» и телефоном. Справа, не доезжая ЦКАДа, открывал панораму песочный разрез.

Склад было видно издалека. Ангары, обустроенные в сером дизайне с зелеными вставками.

На пропускном пункте стояла избушка с турникетом, рядом в небо взмывали флагштоки, увенчанные корпоративными флагами, которые трепал ветер.

Парковка была полна машин, но свободное место имелось. Семьдесят первые, сорок восьмые, пятьдесят шестые. Тут стояло половина России.

На КПП дед бросил суровый взгляд в окошко:

— Маска где твоя? Без маски не пущу.

Роман вытащил из сумки свежий намордник и безропотно водрузил его под нос.

— У нас тут везде камеры, — будто оправдываясь, сообщил охранник.

— Мне в «Да-логистик». Пропуск должен быть заказан.

— Да. Есть. Держи, — старик протянул именную бумажку.

— Покажите, куда идти. Я здесь первый раз.

— Не проблема. Вон, видишь, второй бокс? Где «Портер» стоит. Там вход. Ступай. С богом.

Роман быстро оказался на месте. Несколько ступеней, пластиковые двери со стеклами в полный рост. В холле два аппарата — со снеками и напитками. Справа — диспетчерские окна. На стенах нехитрая агитация «Да-логистики». «Логистика без границ: быстро, дешево, от души».

— Здравствуйте, мне к Сергею на собеседование. Мне назначено, — сообщил Роман девушке за окошком.

— Да, минуточку, ожидайте.

Через пару минут она вышла в холл и сообщила:

— Придется подождать. Он пока занят. Я вас приглашу.

Прошло около получаса, прежде чем Роман попал к боссу на собеседование. Вытянутая комната, в которой совсем не было окон. Тусклый свет едва освещал большой стол, заваленный пыльными бумагами. Во главе восседал полный мужчина, одетый в фирменную майку «Да-логистики». На шее болтался бейдж, голову покрывала белая каска. Перед телом стоял компьютер — древний монитор. Лежало несколько разных телефонов. Это и был Сергей — начальник местной богадельни.

— Присаживайся, — без обиняков обратился он на «ты».

Мужчина схватил сотовый и набрал какой-то номер:

— Я уточнил. Груз уже у вас. Час-полтора. Да. Прошу прощения, что задержали. Там форс-мажор. Да. Спасибо. Будут еще проблемы — сразу звоните. До связи.

Сергей схватил другую трубку, но передумал и бросил взгляд на Романа.

— Извини, — он протянул руку, не вставая со своего места.

Роман сделал три шага вперед, обескураженный таким подходом, пожал пухлую ладонь.

— Рассказывай.

— Например?

— Работал на складах?

— Никогда. Образование — высшее. Гуманитарное. Развелся с женой. Взял тапки. И сюда. В Подмосковье.

— А, ну да. Типично. Я тоже такое пережил. И ничего — в шоколаде. Хотя. Бухал. Опустился. Думал — все. Пропал. Но ничего. Человек — такая скотина. Ко всему привыкает.

— Ага. Как висельник. Пару раз дернется — и все. Полная адаптация.

— Слышал эту шутеечку. Выкарабкался я тогда. Чего и тебе желаю. Сейчас оглядываюсь назад — да и слава богу, что так сложилось. Моя первая локти кусает. Поди. А поезд уже: «ту-ту!». Вот такой пасьянс. Ушел паровозик. Грызите баклажан. Спилась. Грудь до колен. Фу! Видел ее недавно. Подумал: «Свят-свят-свят!». Я себе молодую нашел. Блондинку. Дура, но нежная. Прямо сахарная вата, а не баба. Так, ну ладно. Чего от нас ждешь?

— Поработаю, отвечу.

— Это ты правильно сообщаешь. Какой график хочешь?

— Пять ночных.

— Сколько тебе?

— Сорок пять.

— Не.

— В смысле?

— Не потянешь. Это тяжело, брат.

— Поработаю, посмотрим.

— Упрямый?

— Скорее тупой.

— Ха, ты мне нравишься. Ну, давай попробуем. Когда готов приступить?

— Сегодня.

— Хорошо. К семи часам вечера подгребай. Пропуск уже будет готов. Сейчас у девочек анкету заполнишь.

— А трудовая книжка?

— Засунь себе ее в паспорт. Уяснил? У нас, как говорилось в том знаменитом фильме «джентльменам принято верить на слово».

— Будем для революции паровозы покупать?

— Нет, ты определенно хорош. Чеши. Некогда мне. Зайди к девчонкам. Там справа дверь.

Вечером Роман был у КПП. Дед посмотрел паспорт и выдал пластиковую карту. Мужчина проследовал к уже известным дверям ангара.

— Так, — деловито засуетился Сергей, — Сейчас пойдем на склад. Познакомлю тебя с Алексеем. Это наш гуру. Твой непосредственный начальник.

Они пошли коридорами, периодически прикладывая карту начальника к замкам, минули крайне вонючий нужник, где было слышно, как жужжат мухи. Еще одна дверь. За ней стоял стол и сидел юноша в камуфляже.

— Новенький наш, — отрекомендовал Сергей.

— Роман.

— Приятно. Валера. Охранник.

— Леха! Ты где там, свет моих очей? Бойца привел. Старшого.

Леха появился из-за коробок. Почти бежал навстречу шефу. Алая кепка, майка с изображением какой-то красотки на животе, светоотражающий жилет, брюки а ля «легким движением руки». Полный, лет пятидесяти, с большим носом и подбородком, соединенным с ключицами почти прямой линией.

— Роман.

— Леха.

— Ну, все, занимайтесь, — шеф посмотрел на свои наручные часы, — Мне пора до пельмешек. Моя сказочная так готовит, отвал головы. А вы слюни подберите и за дело. Вопросы?

— Вопросов нет, шеф, — вытянулся по струнке Леха, — Если что, разбудим ночью.

— Я тебе разбужу. Пиши в чат, если что. Я все равно его не читаю до утра.

Если сказать, что склад был большим, это ничего не сказать. Алексей вел работника вдоль многоярусных полок.

— Совсем никогда не работал на складах?

— Не приходилось.

— Это у нас аллеи называются. В начале каждой — номер. Это двенадцатая. Там — одиннадцатая. И так дальше. На этих аллеях химия. Есть бытовая, но, в основном, профессиональная. Для клиринговых компаний. Была тут хрень одна. Флакон протек. Так два яруса под ним коробки сожгло. Так что тут надо быть аккуратным. Начало аллей — табак. Им таджики занимаются. Ребята очень умелые. Контролировать их не нужно. Пляшут, как белки. А вот с химией — да. Только контроль. Сброд меняется часто. Ласковых слов не хватает. Вот здесь второй бокс. Кондиционеры, бассейны, скоро сюда еще колеса въедут. Ждем. Будет крупный новый заказчик. Эта тележка с ручкой — рохля. Вот так качаешь, она паллету поднимает. Нажал ручку, паллета на полу. Паллеты у нас тут двух типов: еврики и американки. Американки шире. Товар приезжает на них с чужих точек. Мы работаем с евриками. Там — ТСД. Устройства считывания штрих-кодов. У каждого бойца — свой. Позволяет сразу понять, кто и сколько за смену накосячил. Есть вопросы?

— Пока нет.

— Все освоишь. И быстро. Ничего тут такого нет. Обычная и банальная высшая математика.

— Ага. На тринадцатой аллее потеряшки. Лишние флаконы, щетки и так далее. Мы их сюда расставляем, а днем логисты приходят. Они уже черепа там свои чешут, почему оно так вышло. Сейчас возьми Семена. Семен! Ты где? Семен! Эй! Шура! Семена сюда. Сейчас ночь походи с Семеном, пропикай сам ТСД, ощути прелести. А завтра ночью я тебе программу учета на компьютере покажу. Там весь склад в реальном времени видно. Кто, что и сколько. И пропуска научу делать, чтобы на КПП машины не тормозили. Да. Склад — самое публичное место. Везде камеры. Не удивлюсь, если и на очке стоят. Так что ты сразу понимай — заснул где между аллей — все служба охраны сечет. Или не дай бог там что еще. Просто без вариантов. Слепых точек тут нет. Это, кстати, Антон.

Алексей сгреб за шею невысокого мальчишку лет двадцати, одетого в такую же кепку, как и шеф, и такой же жилет.

— Это у нас земляк из Саратова. Перспективный мальчик. Да, Антон? Кто вчера аллеи не убрал?

— Шеф, вчера завал был.

— Вот ни дня без секса.

— Больно, пусти.

— Это еще не больно. Вот если бы Серега узнал. Там бы без вазелина не обошлось. Еще раз такой залет. И все. Поедешь в Саратов вокзал подметать. Ты меня понял?

— Да, шеф. Пусти уже.

— Вот к утру с Романом паллеты проверьте вместе.

— Роман.

— Антон.

— Все, гоблины. Я — пойду наверх. Семен? Твою мать! Где этот хрен лазит? Антон, найди Семена. Пусть Роман с ним с ТСД походит, сам все руками своими пощупает.

— Сделаем, Лех!

— И найди Роману каску, жилетку. А то нас служба охраны с потрохами пожует.

— Хорошо.

Бригадир отправился к лестнице, которая вела к раздевалкам, душам и большой комнате, которая считалась столовой.

— Спать пошел, — сообщил Антон, — У него там нычка, где нет камер. Утром проснется злой. И будет всем шеи откручивать. Пошли Семена искать.

По складу бродили люди в кепках, касках и жилетах — желтых, оранжевых. Они толкали механические рохли с паллетами, на которых стояли картонные коробки. Останавливаясь у нужного стеллажа, грузчики считывали код устройством — тем самым ТСД, похожим на кнопочный сотовый телефон с ручкой, как у пистолета. Машинка пикала, излучая едва заметный луч света.

В конце ангара на электрических рохлях гоняли таджики. Ловко. Они могли толкать впереди себя по две и даже три паллеты, на которых стояли коробки «Американ блэнд».

Семен нашелся не сразу. Он сидел в курилке.

— Блин, вот ты где. Леха тебя искал. Весь склад перевернули. Ты чего здесь залип? — Антон вытащил из кармана сигарету.

— А чего искал, — без интереса спросил Семен.

— Вот Роман, знакомься.

— Роман.

— Семен.

— Он сегодня с тобой поработает. Покажешь, что и как. Контроллером у нас будет, насколько я понял.

— Ладно. Сейчас.

— Ты чего там читаешь?

— Ставку делаю. На спорт.

— Дурак? Хочешь последнее проиграть?

— Дурак, не дурак, а на пивко ежедневно зарабатываю. Ставлю не больше сотни. Какой тут риск?

— А, — махнул рукой Антон.

Ночь тянулась, будто совсем ей не было конца. Роман с Семеном почти полностью собрали две паллеты. Это был московский заказ.

— Москву мы ставим здесь, у первых ворот. Завтра за ней придут «Портеры». Может быть часов с четырех утра даже, — Семен посматривал на свои смарт-часы, — Как еще долго. Ты как, два на два устроился?

— Нет, пять-два.

— О, это вообще тушите свет. Ладно, что еще тебе рассказать. В первой аллее у нас обычно Питер. Ночью приедут купцы. Ванька да Серега. Они будут на Питер свою нумерацию клеить.

Стукнуло двенадцать ночи. Все побросали свои рохли и пошли обедать.

— В полночь перезагружается система. Все эти ТСД перестают работать минут на пятнадцать. А у нас есть час пообедать. Ты взял с собой еды, Роман?

— Нет, я пойду в машину. Поваляюсь на заднем сиденье.

— Ну, лады. А я — до макарошек.

После полуночи появился человек лет сорока с голым торсом, испещренным воинственными татуировками. Через грудину, плечо, лопатку был набит огромный щит со львом, мечи и секиры. Он был коротко стрижен над ушами, отчего оттопыренные уши производили комичный эффект.

— Ты кто? — спросил незнакомец.

— Роман, первую смену вышел.

— Откуда?

— Сейчас в Туле обосновался. У матушки.

— Зема, значит. Я — Жора. Туляк. Здесь за безопасность на складе отвечаю.

— Ты «гэкаешь», как с Кубани.

— Ну, как есть. По стране помотался. Вот и говорю, как получается.

— Да я ж без претензий, брат. Поди, такому как ты, предъяви чего. У тебя вон на животе сколько колющего-режущего.

— Юморист? И земляк. Подружимся. Держись меня — не пропадешь.

Он хлопнул Романа по плечу. Неизвестно откуда появился Леха. Начал орать на кого-то, кто рохлю оставил не там, где надо.

— Смотри, разбудили Леху черти, — сообщил шепотом Семен, — Как Жора появляется в складе — Леха на посту. Кто-то его из своих лизоблюдов предупреждает, видимо. Прощай покой до утра. Пойдем дальше пикать.

Ближе к часу ночи бригада грузчиков стала свидетелем шоу. Один из грузчиков, молодой мальчишка Раис, решил покататься по складу на электрической рохле. Не вписался в поворот и пробил вилкой ящик с сигаретами.

Жора и Леха были еще на месте. Бригадир рассказывал в курилке, какой он замечательный квадроцикл прикупил недавно сынишке. Уроженец Саратова, он тоже много лет назад покинул родной город, разведясь с женой. Нашел здесь себе зазнобу в Домодедово, поселился у нее. Родился пацан. Леха прикупил дачу на самом краю Московской области. И отстраивал там бани, бильярды, искусственные пруды.

— Раис, ты — дебил? — орал на шкодника Георгий, — Тебе кто, ишаку, рохлю давал? Леха? Леха тебе поручил ущерб конторе нанести?

Жора нависал над Раисом, тот что-то пережевывал губами, но держался с вызовом.

Леха осмотрел коробку, распечатал ее. Два сигаретных блока внутри были порваны, пачки измяты.

— Раис, все коробку забашляешь, — продолжал начальник безопасности, — Надо три зарплаты — три отдашь.

Тут виновник сделал непростительную ошибку. Он начал качать права, мол, всего две пачки готов оплатить. И вообще выразил идею, что не надо на него так орать, потому как он просто повышал свое профессиональное мастерство.

Жору бросило в румянец, потом он побледнел. Казалось, что сейчас Раиса уронят на пол и начнут забивать молотками.

— Сынок!

— Я вам не сынок!

— Сынок, еще раз повторяю, — брызгал слюной Жора, — Какие две пачки? Там на каждой — серийный номер. Ты всю коробку уничтожил, понимаешь? Твои две пачки кури сам. Если деньги останутся. Потому что в ближайшее время тебе их не видать.

— Не надо на меня орать! Я стою рядом. Все внятно слышу без этого.

Жора, доведенный до дрожи, замахнулся, будто пытался нанести удар. Раис подпрыгнул, оказавшись в паре метров от грозного оппонента.

Но начальнику охраны хотелось как-то додавить упрямого работника. Бить под камерами его было опасно. Орать — глупо.

— Я смотрю у тебя что-то глазки блестят, пацан, — нашел новую тему Жора, — Абдулла, неси комплект. У меня в столе лежит. Сейчас на наркотики сопляка проверим. Наверняка — вдутый.

Абдуллой Жора называл охранника Валеру. Тот вскочил из-за стола и побежал исполнять поручение. Через несколько минут перед Георгием уже лежал одноразовый пакет с какой-то белой пластинкой внутри.

— Так, посмотрим инструкцию, сто лет уже не использовал. Абдулла, дуй опять в мой кабинет. Тащи очки. На столе. Слишком тут мелкие буковки. Для кого пишут, собаки? Бумаги что ли в стране дефицит?

— Жор, хорош ерундой страдать. Не принимаю я ничего.

— Сейчас проверим. Может ты не просто так в коробку въехал. Может у тебя галлюцинации. Смотри на меня, какого цвета у меня хобот?

Зеваки вокруг разразились дружным смехом.

— Так, эфиопы и дегенераты, марш работать, — оторвался на них Леха, — Мы тут и без вас разберемся. Или кому-то тоже секса захотелось.

Народ нехотя похватал свои рохли и отправился в аллеи.

Понятно, что Раис никаких наркотиков не принимал. Тест оказался отрицательным, как Жора не пытался накопать хоть что-то.

Смена заканчивалась. В голове у Романа уже били колотушками по вискам маленькие человечки в ватных одеждах. К воротам стали подъезжать грузовички, развозившие химию по московским адресам.

— Вот этого внутрь не пускаем, — сообщил Леха, — Он меня зимой подставил. Я ему ремень ГРМ помог подтянуть, а он, собака, сказал начальству, что опоздал в развозкой из-за меня. Так что его к третьим воротам.

К восьми появился Серега, дневная смена грузчиков, несколько десятков девушек и юношей, которые занимались логистикой.

Шеф устроил совещание, где раздал ума всем провинившимся, удостоил Раиса публичному стриптизу. Говорил он спокойно, потом срывался на повизгивания, превращаясь в толстую бабу, машущую руками.

Наконец Роман сел в машину с трудом понимая, как он доедет до дома и будет работать на первой своей дневной работе. Мужчина подумал, заглушил мотор, перебрался на заднее сиденье, где лежала плюшевая собака, которую его дети давным-давно прозвали Рауди.

Рома сбросил обувь, устроился поудобнее и захрапел прямо на стоянке у «Да-логистик».

Днем мужчина появился с жилконторе Террикона и легко смог устроиться дворником, потому что трудовая книжка была на руках.

Он старался не отсыпаться после ночных смен на складе и начинал дворницкую работу, пока еще спали мухи и осы. С помощью снеговой лопаты и метлы он «вылизывал» мусорную площадку до образцового блеска, а потом приступал уже к уборке домов.

Здесь же часто встречал деда, копошившегося в контейнерах. Выбирал старик хлеб и другую снедь.

Как-то Роман не выдержал и спросил:

— Неужели вы это едите?

— Ха, это курам. Держу пять десятков в саду. Тут весь околоток у меня яйца скупает.

Контейнерная площадка, как ее не убирал Роман, становилась все грязнее. Казалось, что Террикон воюет с ответственным дворником. Бывало, что пакеты, бросаемые издалека через крышу, просто пролетали у обескураженного трудяги над головой. Все это падало на асфальт, билось, перемешивалось, источало зловоние.

Роман нашел длинный лист ДВП, похожий по формату на транспарант. Он попросил краски у начальницы, нарисовал забавную зверушку с мусорным пакетом в лапках и написал: «Зай! Ты это… не свинячь!» Прикрепил этот плакат к стенке мусорной площадки на саморезы.

Надпись произвела фурор у молодежи. Первое время ее часто фотографировали на смартфоны, делились этим в социальных сетях, но чище все равно не становилось.

Ночные смены тянулись одна за одной. Роман быстро освоил тонкости пиккинга, разобрался в структуре наборных листов и всей так называемой адресной системе хранения. Старался пробовать себя во всем — хватал рулон стрейч-пленки и со всеми мотал грузы, потому что здесь это делалось без специальных машин. Потел, старался не упасть лбом об пол. Рулон жег руки даже через перчатки. Хвост, как ты его не втыкай в щель между досками и ножкой паллеты, всегда норовил выскочить. Голова кружилась, как не меняй движение то по часовой, то — против. Рома помогал загружать и разгружать коробки из фур, бодро закрывал гаражную дверь с расчетом, чтобы докшелтер касался пола и не было сквозняка. В кармане у него всегда была горсть леденцов. Он угощал мальчишек лакомством и быстро выучил каждого по имени, знал их биографии. Чувствовал, что к нему начинают относится с уважением.

Роман всегда рассказывал своим детям — уважение, это когда не перебивают, если вы говорите тихо: «Добейтесь, чтобы слышали даже ваш шепот».

Мужчина сам ходил с ручной рохлей, даже не пытаясь заглянуть в аккумуляторную, чтобы попробовать облегчить свой труд электрической телегой. Ближе к часу они с Антоном начинали проверку московских паллет, скрупулезно, методично сверяя товар с наборными листами. Затем шли в питерскую аллею, оборачивали некоторые паллеты скотчем с надписью «документы», или «хрупкий груз», или «сборный груз». Проверяли каждую коробку, хотя за ними это делали другие ребята — Ванька да Серега. Оба худые, будто только что покинули Бухенвальд.

Через каждые пару смен появлялся полотер — забавный дед Сергей. Он гордился своим транспортом: «На соседних складах такие больше года не живут, а у меня пятый год — как новый». Старик методично курсировал по аллеям, оставляя за собой мокрый след. После его работы бетонные полы высыхали, но еще какое-то время сохраняли след от дорожек.

Таджики приводили новых друзей — совсем молодых ребят. Сами их инструктировали и работали так, что Леха часто ставил их в пример. Было слышно только сигналы их рохлей, когда они на полной скорости пролетали мимо друг друга. Буквально зашвыривали паллеты на нужные места. Это напоминало балет на телегах. Такой ночной танец «Тысячи и одной ночи».

Остальному полку тоже прибывало. Часто появлялись студенты. Совсем зеленые мальчишки. Многие из них тупили. Не по природе своей, а от того, что ночью уже были мало на что годны. Их отправляли на дальнюю аллею колотить разбитые паллеты. Там, где стояли ароматные мешки со скорлупой от грецких орехов, используемых во всяких скрабах и прочих женских мазях. Но не каждый из этих студентов умел держать в руках молоток. Потому что, как правило, все они росли без отцов.

Однажды Роману стало настолько тоскливо, что он скорее импульсивно сел в свою побитую старую «Ладу» и поехал в автосалон на МКАД. К вечеру мужчина, впервые за многие годы обремененный огромным кредитом, выкатывал оранжевого новенького корейца, еще без номерных знаков и счастливый, двигал в сторону заправки.

Так у Романа появилась новая ласточка по имени «морковка» и огромный прицеп к ней из невидимых, но весьма тяжелых финансовых обязательств.

В одну из смен на складе забили толчок. Зловонная вода пошла в коридор. На поверхности плавали бумаги, на которых катались мухи.

Леха перекрыл основной вход, разразился тирадой любимого мата. Про тупых оленей, охреневших селезней и другой фауне, у которой под касками — фекалии, а вместо рук — задницы.

На складе работала вся Россия: Владимир, Воронеж, Тверь, Пенза, Пермь…

Долговязый Саша лет пятидесяти из Иваново жил в общаге, как и многие другие, которых к смене привозил автобус. Где-то познакомился с москвичкой. В выходные бывал у нее. Ночью по понедельникам докладывал, чем его кормили. Этим вызывал зависть остальных.

— Жанюсь, — говорил с ивановским прононсом Санек, — Такая баба — с ума схожу. Вчера на рынок ходили, одела меня за свой счет. Футболку новую, кроссовки. Ничаго не жалеет.

— Квартира-то у нее рядом с метро?

— Нет.

— Может найдешь, чтобы рядом, — подтрунивали над ним мальчишки.

Но Шурик не обижался. Степенный, очень ответственный. Однажды рассказал, что образование у него высшее. Военный летчик. И много лет летал. Но что-то потом пошло не так. Развелся у себя в Иваново. И вот теперь катает рохли в Подмосковье.

Маленький Антон же мечтал, что построит свой бизнес. По выходным тоже мотался в столицу. Нашел какой-то клуб, где молодые ребята встречались, обсуждая свои стартапы. В Тошке чувствовалось стремление и стержень. Любой ценой. Любыми лишениями. Он приобрел себе самый навороченный «Эпл» в кредит. Видимо, чтобы не смотреться дико среди московских повес. И шел к своей цели, часто выходя на дополнительные работы по выходным.

Однажды ночью Леха попросил Романа помочь собрать заказ с кондиционерами. Так как внешние блоки стояли на третьих ярусах, он выдернул с сигаретного фронта таджика по имени Шурик. Не известно, как на самом деле звали мальчишку, но здесь это был его настоящий позывной. Шурик понадобился не случайно, потому что на весь склад права тракториста и, соответственно, возможность управлять штабелером были только у Лехи и этого парня.

Шурик носил бороду, но сбривал усы. Очень скромный, исполнительный, без каких-либо вредных привычек. Здесь он обитал уже три года, так ни разу и не возвращаясь домой, где его ждала невеста. Видимо, содержал родителей и копил на дальнейшую жизнь.

— Борода, — хватал его за шею Леха, — домой поди поедешь, побреешься? Это вы в Москве все такие аксакалы. А там вам, зелень зеленая, никто не позволит такие космы носить.

— Да, — соглашался Шурик, повисая на руках босса, как тряпичная кукла на гвозде.

— Ну все, работайте! Аккуратно. На каждую паллету — четыре внутренних, четыре внешних. Ставьте вдоль. И стрейчем. Ага?

— Все понятно.

Леха отчалил спать, а Роман и Шурик приступили к работе. Все шло четко. Было уже почти готово, как Шурик потянул штабелер к самому потолку. Поддел последнюю нужную паллету. Ему, сидящему внизу, было плохо видно, насколько далеко зашла вилка в поддон. Камера, установленная в навершии, давала весьма скудную картинку на небольшой монитор в кабине. Раз! И паллета рухнула набок. У самого потолка. Повисла под углом в сорок пять градусов, держась лишь на стрейч-пленке, упираясь боком в дальнюю направляющую стеллажа.

— Стой! — завопил Роман.

Совсем белый Шурик смотрел вверх и молчал, ибо он и сам все видел и понимал.

— Иди за Лехой. Не дай бог свалится. В такой высоты ни один блок живым не останется.

Разбуженный босс отматерил всех, как положено.

— Это сколько же там висит на рубли? Двенадцать штук. На полмульки минимум. А то и более. Это же сплиты. Они — золотые. Что делать будем?

— У меня в машине веревки есть, — предложил Роман.

— Да какие веревки, Рома? Ты куда смотрел? Какого хрена натворили?

Повисла пауза. С соседних аллей начали подтягиваться любопытные.

— Вам тут какого рожна надо, черти? — заорал Леха, — Разбежались все, а то сейчас мочить каждого начну. Прямо ногами.

Пришел Жора, сегодня на нем была тельняшка, частично скрывавшая всю живопись на теле.

Он чесал затылок.

— Так, сейчас берем Сайдлоудер. Цепляем люльку на вилы. Лезем вверх.

— И что? — не унимался Леха, — Вся паллета на стрейче держится. Тронь один блок, все рухнет.

— Ну хоть один блок спасем, — пошутил Георгий, — может Шурику на месяц меньше придется компенсировать. Не десять лет, а девять и одиннадцать месяцев.

— У меня есть веревки в машине, — повторил мысль Роман, — лезем вверх, вящем паллету к штангам. И тогда снимаем блоки. Ничего не рухнет.

— Во, Тула дело говорит, голова! — воскликнул Жора, — тащи веревки. А ты, Леха, давай на вилочник. Поставь рядом пустую паллету, чтобы мне было, где стоять. Только очень аккуратно. Сможешь? Шурику доверить нельзя. У него уже трусы, поди, все в говне. Да, Шурик? Поехали.

Роман сгонял на парковку, вытащил клубки добротной веревки, которые всегда лежала в его машине и не раз выручала при разных обстоятельствах. Вернулся на склад.

— Во, отлично, — хлопнул земляка по плечу начальник охраны, — Сейчас все сделаю.

Жора забрался в люльку, Алексей аккуратно поднял человека к потолку.

— Хорош, Леха.

Георгий выбрался на пустую паллету, вытащил клубки и начал вить узлы вокруг ножек.

— Ты, главное, до нижней части паллеты достань. Там надо закрепить. Ближняя никуда не уедет.

— Да я не тупой, — послышалось от потолка, — Мы — Тульские, вообще ребята — огонь. Да, Ромка? У нас Левша блоху подковал. Готово. Леха, опускай люльку. Рома, давай в нее. Будешь на руках по блоку опускать. А я тебе буду подавать.

Роман сел в люльку, надетую на вилку. Он увидел, как боится Леха, корчивший из себя всегда авторитета. Его руки буквально дрожали.

— Саратов, все получится, давай смелее, — подбодрил начальника Рома.

— Ты калитку в люльке прикрой. Техника безопасности. Никто не отменял.

— Да какая техника, Леха? — крикнул сверху Жора, — Нам с утра Серега всем глаза на жопу натянет за такую технику.

— Не, мне не натянет, мне медаль полагается.

— Леха, кончай базар. Медаль ему полагается. Поднимай земелю.

Роман поехал вверх, принял первый блок. Удачно спустился вниз. Передал бесценную коробку Шурику. Аккуратно, словно младенца.

Так повторилось двенадцать раз.

Отвязали пустую паллету и тоже спустили ее вниз. Последним делом Жора сбросил веревки.

— Шурик, смотай, как было. И Ромке отдай.

Утром досталось всем, конечно. Плевать, что груз был сохранен без изъяна. Сережа визжал, брызгал жидкостью изо рта, махал пухлыми кулачками.

Роман тяжело переносил смены. Иногда — просто выживал вопреки всему. Особенно под конец недели. В башке все было спутано. Поверх резинок носков надувались опухлости, будто на кость надели бублик розового цвета. Кости ломило, особенно в пояснице.