Бесплатный фрагмент - #Пыльвглаза

Предисловие

Приветствую тебя, дорогой читатель!

Если ты открыл эту книгу, то скорее всего знаешь, кто я и что пишу. А пишу я все что мне вздумается. Приятно, если кому-то нравится это читать.

В отличие от «Ветвей Дуба», текст которых выплеснулся как-то сам собой, #Пыльвглаза стоила мне немалого труда — морального и физического. Не то чтобы мне хотелось вызвать жалость и/или сочувствие, просто пишу о том, что было.

Изначально новелла планировалась как типичный любовный роман, а у всех героев были свои четкие роли. Кто же мог предположить, что живут они своей собственной жизнью и могут оказаться вообще не теми, за кого себя выдают?

Надеюсь, мои друзья и читатели получат такое же удовольствие от чтения, какое получила я, описывая (не придумывая!) эту историю и следя за выходками своих персонажей, многие из которых очень даже биографичны.

Приятного чтения!

Первый круг ада

— Райан, просыпайся! Пора на работу.

— Меня достали эти отчеты, переговоры и дорогой дерьмовый кофе со вкусом чернил! И не надо цитировать старый анекдот про «ты же директор школы».

— Ладно, не буду. Но вставать пора.

— Долбаная погода!

— А я думала, плохой погоды нет, есть только плохая одежда.

— Тот, кто придумал эту фразу, явно никогда не был в Лондоне.

— Может и так. Однако плохая погода не дает тебе права ворчать на всех, особенно на домочадцев. Тебе пора собираться на встречу.

— Пора. Ты хотя бы выйди из комнаты, дай мне… раздеться.

Оставшись один, Райан принялся переодеваться в свою офисную одежду. Он ненавидел строгие костюмы и в свободное время предпочитал ходить как можно проще и скромнее. И вовсе не от мнимого демократизма, а просто ради удобства. Райан вообще не верил в демократию, особенно в стране, являвшейся осколком одной из самых мощных империй; где самой важной новостью является смерть королевской собачки; где политики улыбаются народу, заявляя о необходимости заботиться друг о друге, а на деле… впрочем, на этом мысли Райана обычно останавливались. Стоило ему хорошенько позавтракать и отправиться на работу в удобной машине, совесть больше не позволяла ему рассуждать о лживых политиках и несчастном обманутом народе.

Так произошло и на этот раз: проснувшийся было не в лучшем расположении духа, Райан после утреннего душа и чая заметно приободрился. Но в этот раз ему предстояло провести собеседование, чего он не любил: эти вопросы «для галочки» ровно ничего не говорили о кандидате как о человеке, к тому же хитрые соискатели давно выучили предпочитаемые ответы на них. А от самого лучшего работника, если у него имелись какие-то психологические проблемы, не было никакого толку. Собеседование помогало отсеивать лишь заведомо негодных кандидатов, а дальше была самая настоящая лотерея.

Погруженный в эти мысли, Райан почувствовал, что снова начинает нервничать и злиться. «Так и в аварию попасть недолго» — одернул он сам себя и сбавил ход. Машина остановилась у старого шестиэтажного здания, где располагался офис. Про такие говорят «давящее сочетание стекла и бетона»: жутковатая, похожая на крепость, бетонная часть здания со стеклянным лифтом и стеклянными потолками. Но Райан был рад и такому: компания переехала в это здание недавно и все рады были перебраться поближе к центру из окраины, куда приходилось добираться из самых разных концов города, да еще и сидеть в неуютном кирпичном помещении. А пугающего слова «брутализм» никто из работников не знал и потому новое место работы не только ни на кого не давило, но и откровенно радовало.

Райан припарковал машину и поспешил к лифту. Обычно он предпочитал подниматься пешком, чтобы поддерживать физическую форму — тем более, что врожденная худоба способствовала — но сегодня очень боялся опоздать.

— Хорош я буду, если опоздаю на свою же встречу, — ругался сам с собой Райан в ожидании лифта.

Когда лифт все же пришел, Райану пришлось пялиться в потолок, чтобы избежать пристальных взглядов незнакомых людей: несмотря на кучу книжек по бизнесу и психологии, которых молодой бизнесмен начитался в период учебы, он до сих пор не мог перебороть свою стеснительность за пределами кабинета или дома. Впрочем, он достаточно успешно это скрывал и никто бы не подумал, что этот привлекательный и нагловатый брюнет на самом деле всего боится и стесняется. Особенно красивых женщин…

Мысли Райана были прерваны звонком, обозначавшим, что лифт находится на нужном этаже. Молодой человек вошел в приемную:

— Здравствуйте! Меня кто-нибудь ожидает?

— Нет, сэр, — ответила Кэтрин — секретарь на ресепшне.

***

Мелисса проснулась в мрачном настроении, вспоминая о вчерашнем звонке из одной конторы, куда ее пригласили на собеседование: небось опять не примут на работу. Каждый раз потенциальные работодатели отказывали ей после собеседования, никогда не объясняя, почему. Мелисса даже иногда представляла себе заголовки трэшовых газет: «Загадочный маньяк: рыжая женщина убивает hr-менеджеров». Но если не поехать, не примут точно. Ситуация была хоть и не критической, но близкой к тому: Мэри — подруга Мелиссы, она же соседка по квартире — недавно лишилась работы, а за учебу платить надо было. Не говоря уже о совместной арендной плате. И это притом, что комнатка была не из лучших: да, немаленькая, но все же одна, и Мэри приходилось читать и писать прямо на полу, если Мелиссе нужен был стол. Обстановка была небогатой: помимо единственного письменного стола в комнате стоял диван, журнальный столик и старенький телевизор. Правда несомненным плюсом был вид из окна на уютную улочку с маленькими магазинами. Даже в плохую погоду смотрелось очень атмосферно, особенно когда шел дождь и фары проезжающих машин отражались в лужах, а разноцветные зонтики сновали туда-сюда по тротуару. Так было и на сей раз, в то дождливое утро, когда жизнь Мелиссы кардинально переменилась. Хотя она еще долго этого не осознавала.

Несколько раз за утро Мелиссе успело присниться, что она звонит и отказывается от собеседования в последний момент, идет на кухню заваривать кофе, собирается чистить зубы, при этом дыхание никак не становится свежее, затем пытается пить, а жажда остается, но все эти разы будильник развеивал кошмар. С огромным трудом Мелисса преодолела нервный сон и, словно в тумане, пошла в ванную приводить себя в порядок. Когда ей это отчасти удалось, на часах было уже без десяти восемь. Времени оставалось в обрез — только на утренний кофе и легкий макияж.

— Порция Мокрых Печенек поможет тебе проснуться, — услышала Мелисса, выходя из ванной и повязывая синий махровый халат. Это Мэри поставила свою любимую группу на полную мощность.

Мелисса хотела ответить что-то вроде «я хотела проснуться, а не взбеситься», но решила не обижать подругу — в конце концов и сама она не всегда считалась с мнением Мэри: в частности последняя терпеть не могла компьютерные игры, а Мелисса рубилась в них регулярно, часто по полночи и позже. Вряд ли девушек можно было назвать подругами в идеальном альтруистическом смысле этого слова, скорее, это был некий симбиоз, иллюстрация классической фразы «для этого и нужны друзья». Когда у Мэри возникали проблемы с деньгами, некогда более состоятельная Мелисса ее выручала, когда Мелисса в силу своего тяжелого характера переживала очередной разрыв отношений, более жизнерадостная и легкая на подъем заводная блондинка Мэри развлекала ее беседами, книгами и фильмами, вытаскивала куда-нибудь развеяться и часто помогала сдавать экзамены. А теперь, когда у Мелиссы возникли серьезные финансовые трудности, обе девушки приспосабливались к простому и скромному образу жизни, продолжая поддерживать друг друга. Нередко Мелисса шутила про Мэри: «Это наименее отвратительный человек среди всех моих знакомых». Но за время учебы в школе и колледже эти непохожие даже по темпераменту сокурсницы успели привязаться друг к другу. Однако существовала одна вещь, в которой эта непохожесть была обеим на руку: вкусы в отношении мужчин у них критически не совпадали — веселая Мэри любила субтильных женственных мальчиков в очках, а страстная со сложным характером Мелисса — накаченных и грубоватых мужчин с гитарами — поэтому опасений типа «а вдруг она покажется парню более симпатичной и уведет его» не могло быть по определению.

— Ты же знаешь, Мэри, я их терпеть не могу. Я больше по классике: Beatles, Black Sabbath, Led Zeppelin, Grand Funk Railroad, на худой конец OOMPH! и In Extremo.

— Да ладно тебе. Если бы в мире остались только такие как ты, мы бы до сих пор были обезьянами и стучали только палкой о палку. Ты же не принимаешь ничего нового.

— Эта аналогия грубая и совершенно неверная.

— Как скажешь, — улыбнулась Мэри, забавно хлопая длинными белесыми ресницами, — ванная свободна?

— Теперь да. Не жди меня сегодня к обеду. Кто знает, сколько я там проторчу. А если снова пошлют, пойду в клуб заливать горе вместе с Костяным Черепом. У него сегодня концерт.

— Тебе не кажется, что это безрассудно — спускать последние деньги на билет и пропивать их?

— Не кажется. Ты полностью права. Но чем ты можешь помочь? К тому же по поводу денег на билет ты можешь не переживать: у меня проход всегда свободный.

— Френдзона имеет свои плюсы, да?

— Какая тут френдзона. Мы действительно просто друзья.

— Ну-ну, — Мэри с трудом подавила напрашивающийся ехидный смешок, — как говорил Бисмарк, «дружба между мужчиной и женщиной слабеет при наступлении ночи».

Мелисса сделала вид, что не поняла шуточного намека подруги и попыталась ответить серьезно, глядя в ее зеленые глаза:

— А я никогда не остаюсь в клубе на ночь. Если у него есть какие-то виды на меня, это исключительно его проблемы. Меня устраивает все как есть. Ну так я буду в любом случае поздно: если случится какое-то невероятное чудо и меня возьмут, я буду праздновать, а если как обычно не возьмут — буду заливать горе. Все равно завтра еще одно собеседование планируется. Мы договорились?

— Договорились. Пока.

— Пока.

Мелисса вышла на улицу, зацокав высокими каблуками сапожек, и нисколько не пожалела, что надела теплое клетчатое пальто и красный берет. Суровая лондонская погода, которая в последнее время так вдохновляет гламурных кошечек и псевдоинтеллектуальных дамочек по всему миру, не нравилась ей никогда. Легко восхищаться дальними странами, старинными часами и готичной погодой, когда это экзотика. Но когда эта так называемая экзотика — часть твоей повседневной жизни, да к тому же со всеми неудобствами в виде ломоты в костях, простуды и абсолютно нерабочего настроения, обусловленного пониженным давлением, поневоле задумаешься о рассудке таких восхищающихся.

— «Почему туристы постоянно стремятся сфотографироваться у проезжающего двухэтажного автобуса? Или вывести из равновесия гвардейцев?» — думала Мелисса по дороге на собеседование, — вот уж работенка у людей.

Впрочем, она, кажется, готова была согласиться на какую угодно работу, лишь бы платили деньги и не заставляли нарушать закон. Но в современном так называемом цивилизованном мире уже и это, кажется, было слишком высоким требованием.

Пребывая в таких мрачных мыслях, Мелисса сделала для родителей ежедневное селфи на мосту реки и села в подошедший как раз вовремя автобус, который отвез ее к месту назначения. Теперь дело было за малым: «всего лишь» пройти, собственно говоря, это несчастное собеседование. Лестница офисного здания представлялась несчастной соискательнице ступеньками на эшафот, на который она храбро взошла.

Почему-то еще у входа ей показалось, что здание офиса похоже на тюремную крепость. Не Тауэр, конечно, но впечатление от мрачного бетона и небольших окошек не настраивало на позитивный лад. Лишь стеклянный лифт слегка сглаживал впечатление.

— Чему быть, того не миновать, — входя, философски заметила Мелисса для самой себя, — лучше сразу отказ, чем такая неопределенность. И серебристый лифт проглотил ее, отправив на последний, шестой этаж.

Пропуск на входе удалось получить без проблем, но Мелисса никак не могла понять, куда же ей идти потом: дверей и коридоров хватало, а запутанные объяснения «третий коридор налево», «белая дверь с надписью» никак не помогали. Наконец с третьей попытки она нашла нужную дверь и прошла. В приемной за столом сидела улыбчивая брюнетка.

Мелисса услышала обрывок разговора:

— …ожидает?

— Нет, сэр…
Кандидатка представилась.

— Добрый день! Я — Мелисса Тейлор. Меня ждет мистер Фрейзер.

— Добрый день! Рад приветствовать, — вежливо поздоровался Райан, — проходите, мисс Тейлор.

Он прошел в свой кабинет, не снимая шляпы. И, что неприятно удивило женщину, даже не придержал ей дверь.

Первый круг ада: взгляд с другой стороны

У Райана была одна выраженная слабость: женщины. И дело вовсе не в том, что он тащил в постель все что шевелилось. Как раз наоборот — Райан отличался разборчивостью и даже привередливостью: красивые и глупые его раздражали, умные и страшненькие заставляли его чувствовать себя дураком, но это была единственная категория женщин, которая хоть как-то понимала его и с которой он мог дружить, а умных и красивых он и вовсе боялся как огня, тем более тех, кто знал о своем уме и красоте.

«Одна женщина прекрасна, но я уцелел. Другая умна, но я уцелел. Третья добродетельна, но я уцелел. Пока я не встречу женщины, привлекательной во всех отношениях зараз — ни одна не привлечет меня», — частенько вспоминал классика Райан. Поэтому он предпочитал девушек на одну ночь из клубов, если желание становилось совсем уж нестерпимым. Но чаще ему было не до отношений, гораздо более важным делом представлялись работа и хобби.

И вот теперь Райану предстояло в очередной раз провести собеседование. Личное дело некой Мелиссы Тейлор на днях принесли ему из отдела кадров с комментарием «владеет заявленными навыками, при общении не лезет за словом в карман, но в стрессовой ситуации теряется». И тут ему пришла в голову мысль. В общем-то, примитивная, но это могло помочь определиться со стилем общения и заодно кое-что прояснить.

Райан дежурно-вежливо поздоровался с личной помощницей, на замену которой он и подбирал кандидатуру (по официальной версии девушка планировала переехать, но у Райана были все основания подозревать, что это лишь повод уйти от начальника, с которым разовый секс на нетрезвые головы обоих хоть и оказался приятен, но сойтись характерами все же не удалось, к тому же эта чертова деловая этика все испортила), и прошел в свой кабинет, не сняв шляпу — ему казалось, что такое нарочитое пренебрежение этикетом рвет шаблоны и обезоруживает возможного соперника. Не всегда, но чаще всего так и оказывалось.

Кандидатка пришла вовремя. На Мелиссу произвел негативное впечатление этот невежливый человек, не снимающий шляпу при даме, к тому же сидящий, положив ноги на стол («К такому костюмчику не хватает только гетр или автомата Томпсона» — подумала она). Но надо все-таки идти до конца: прощаться сразу с формулировкой «прощайте, хам», когда никем еще не произнесено ни одного слова, было по меньшей мере глупо.

— Проходите, мисс Тейлор. Все правильно? Мисс?

— Добрый день, мистер..?

— Фрейзер.

— Все правильно, мистер Фрейзер. Мисс. Но почему вас это интересует?

— Просто спросил. Я должен соблюдать этикет. Мне захотелось побеседовать с вами, потому что меня впечатлили ваши умения, указанные в резюме.

— Я стремлюсь не впечатлять, мистер Фрейзер, а развиваться и работать. Давайте я вкратце расскажу о себе…

— У меня все написано, — Райан не улыбался но в его голосе чувствовался какой-то насмешливый тон.

— А что вас так рассмешило, могу я узнать?

— Скажите, вы любите красиво одеваться? — вместо прямого ответа спросил Райан. Он с интересом разглядывал стоящую перед его столом кареглазую девушку с темно-рыжими, почти каштановыми волосами, одетую в скромный, но красивый офисный костюм бежевого цвета.

— Терпеть не могу. Все, что на мне надето, я ношу только потому, что знаю этикет. В обычной жизни это совершенно не мое.

— А вам идет.

— Я знаю, — Мелиссу приводили в ярость подобные комплименты: как будто нечего сказать по делу. Зачем дурить голову дежурными фразочками?

— Вы бы согласились поучаствовать в конкурсе красоты, если таковой будет происходит между фирмами?

— Нет!

— Но почему вы сразу отказываетесь? Это была бы прекрасная возможность…

— Прекрасная возможность для меня — это хорошо работать и сделать карьеру.

— Вы не дослушали. Это была бы прекрасная возможность для нашей компании. Все-таки не только умные, но и красивые сотрудники — это лицо фирмы. А вы красивы.

— Лишь бы не задница. Но я повторюсь, что мне это неинтересно. Я ищу интересную и ответственную работу, а не должность мяса в красивой упаковке.

— Хм, откровенно.

— Я всегда откровенна. Особенно перед теми, кто считает, что для того, чтобы считать себя красивым, нужно подгонять свое тело под какие-то определенные стандарты моды. Я против искусственных нездоровых идеалов красоты.

— Я уважаю чужие взгляды, мисс, — Райан чуть помедлил, но не понимаю бодипозитива как идеи. По-моему, это отговорка не любящих ухаживать за собой, и ставшая трендом: ни разу еще не доводилось видеть красивую девушку, которая заявила бы: «А разжирею-ка я и перестану брить подмышки, пусть всегда принимают меня такой, какая я есть!» А у вас есть родственники? — вдруг без всякого перехода спросил мужчина.

— У меня есть жених.

Райан был неприятно удивлен, но виду не подал. Лишь пощелкивание авторучки могло его выдать, но Мелиссе было не до этого.

— Скажите, вы когда-нибудь вели переговоры, связанные с продажами?

— Нет, и если вы собираетесь предложить мне процент с продаж вместо зарплаты, то всего вам хорошего.

— Но почему?

— Потому что я не намерена впаривать людям то, что им не нужно. И продажами заниматься я не стану.

— Я говорил немного не о том, — Райан, сам того не заметив, нервно вертел между пальцев авторучку, — но разве любой наемный работник не занимается продажами? Учителя продают свои знания, разнорабочие — свои умения…

— Пожалуйста прекратите притягивать факты за уши. Во-первых, учителя не бегают за малышами с криками: «Давайте я вас поучу, а потом уговорю вас на факультативные занятия, но сразу не скажу, что за них нужно платить дополнительно». Во-вторых, то же и с разнорабочими: никто не станет специально ломать табуретку, чтобы потом ее починить. Нет, наверняка такие есть, но не думаю, что они пользуются доброй славой у заказчиков. И самое главное — эти люди получают зарплату, а не зарабатывают на крови наивных дурачков. Так что если это все, я вынуждена откланяться.

— Нет, еще не все. Еще два вопроса. Скажите, вы согласились бы поехать со мной в командировку? Я планирую через пять лет переехать в Нью-Йорк.

— Так переехать или в командировку? Нет, вообще-то я не против, если мы с женихом, — Мелисса нажала на слово «жених», — найдем квартиру.

— Женихом? — саркастически ухмыльнулся Райан, — а он точно у вас есть?

— Что за вопросы?! — вспыхнула Мелисса, — и вообще, вам не кажется, что на собеседовании должны спрашивать несколько о других вещах? Вы вообще в курсе терминов «сексуальные домогательства»? «Судебный процесс»?

Райан не повел даже бровью:

— Я более чем уверен, что никакого жениха у вас нет. Хотите поспорим, что через месяц вы будете моей?

Мелисса, уже уяснившая для себя, что кроме как через постель ей работы здесь не получить, решила все же покусаться напоследок: надо же сказать этому подонку в лицо все, что она думает о таких с позволения сказать мужчинах.

— Вы так бессердечны и аморальны, что спорите на живого человека, причем, в открытую?

— Зато этот живой человек заведомо в курсе данного спора, — выводящим Мелиссу из себя спокойным тоном ответил молодой человек, — Так что все по-честному. И состава преступления нет: я собираюсь брать на работу грамотного специалиста, а интимные отношения вовсе не являются обязательными при устройстве на работу. Мне нужен хороший помощник, а не такой, который будет хамить клиентам, проваливать все задания, сам прыгать в мою постель и фотографировать еду в соцсетях.

— А если я все же сообщу о ваших фокусах куда следует?

— Уверен, что это не понадобится.

— Почему?

— Вы сами не захотите. Я позвоню вам сегодня вечером. Всего доброго.

— Не могу пожелать вам того же, — огрызнулась Мелисса, — не провожайте меня и не утруждайте себя звонком. Всего… доброго.

Высокие каблуки кандидатки быстро застучали по направлению к выходу. А Райан, кажется, остался вполне доволен результатом собеседования.

— Да, мисс Тейлор… — вдогонку крикнул он.

— Что? — холодно переспросила женщина, все же обернувшись у двери.

— Вы очень красивая.

Мелисса еле сдержалась, чтобы не показать средний палец:

— А вы — очень омерзительны.

Дверь захлопнулась прежде чем Райан успел что-либо ответить.

***

Никакого жениха у Мелиссы действительно не было и ее, признавалась она себе в том или нет, вывела из себя хорошая психологическая подготовка Фрейзера. Но ей не хотелось ложиться в постель с кем попало, да еще ради выгоды. Будучи типичной современной женщиной, Мелисса была твердо убеждена, что для этого должна быть если не любовь, то хотя бы взаимная симпатия, пресловутая «химия». Женщина терпеть не могла это слово, но все же в данной ситуации оно подходило как нельзя лучше.

— Почему он собирается мне позвонить? — удивлялась она вслух, — я же доходчиво объяснила, что мне не нужна работа такой ценой, да и человек он какой-то явно неприятный. Может, надеется, что я передумаю? Ну, нет уж!

Пребывая в таких мыслях, Мелисса решила исполнить обещание, данное Мэри: навестить старого друга, пойти с ним в клуб и основательно повеселиться как на пиру во время чумы. Вот только офисный костюм явно не подходил для рок-клуба. Все-таки было в этом что-то ироничное: субкультура, считающая себя самой свободной от предрассудков и условностей, на деле была закованной в самые узкие рамки наподобие религиозного ордена. И Мелиссе, при всем ее свободолюбивом характере, не хотелось быть белой вороной среди панков, металлистов и тому подобной публики. А потому надо было перед походом в клуб наведаться к Черепу за своими вещами — Мелисса накануне оставила их в гримерной музыканта, потому что какой-то неосторожный посетитель клуба залил ее джинсовый костюм дешевым пивом. Друзья договорились, что застиранные вещи пока останутся у Черепа, а Мелисса зайдет к нему забрать их.

Непреодолимый барьер

Черепа дома не оказалось. Что, в общем, не стало для Мелиссы особым сюрпризом: застать его дома днем было практически невозможно — он либо спал и просил сестру говорить возможным визитерам, чтобы его не беспокоили, либо репетировал в гараже у друга. Репетировали ребята в буквальном смысле днем и ночью, если не работали.

Телефон тоже не отвечал. Мелиссе не хотелось возвращаться домой, чтобы Мэри утешала ее. Конечно дружеская поддержка — это приятно, но когда за словами утешения не стоит никакой реальной помощи, это становится похожим на слова сердобольных врачей, которые лгут обреченным пациентам, что те обязательно поправятся. Выход в такой ситуации всегда находился единственный: посидеть в кафе за символическим ланчем.

Днем в кафе было немного народу и это позволяло побыть наедине со своими мыслями, сосредоточиться и сделать необходимые для себя выводы.

Мелисса прошла в уютное помещение, отделанное под кирпич. Повсюду стояли тяжелые деревянные столы со множеством стульев, по стенам висели незатейливые картины с изображениями цветов, котят, женщин с рекламы образа конца XIX — начала XX века, зелеными лампами на стенах и прочими милыми антуражными мелочами.

Девушка взяла себе чашку кофе с молоком и села в уединенный уголок.

В конце концов, мир не так уж омерзителен. Как говорила подруга Мелиссы, «с чашкой кофе мир не так плох, по крайней мере на время, проведенное с этой чашкой».

Встретив в кафе знакомую, Мелисса немного пообщалась с ней о книгах, о вкусах и перспективах в жизни и ей стало почти совсем хорошо. И время похода в клуб подошло практически незаметно.

***

Музыкант — или, как его звали друзья, Костяной Череп — проснулся с тяжелыми мыслями, куда тяжелее, чем его музыка. Ему вообще было тяжело просыпаться даже с легкими мыслями. Особенно — если просыпаться надо раньше обеда. И особенно — если после работы надо было еще и на репетицию. Он заснул в том, в чем накануне пришел домой после репетиции, вымотанный вконец: в кожаной жилетке на голое тело и синих джинсах, порванных на коленях. Тяжелые ботинки валялись в разных концах комнаты. Зашла сестра:

— Ты опять спал в одежде? — услышал Череп насмешливый голос, — и когда я приучу тебя к порядку?

— Когда я женюсь, — буркнул он, — в чем хотел, в том и спал. Или тебе больше хотелось бы, чтобы я спал голым? У меня и так сейчас слишком приподнятое настроение.

Фраза была куда более двусмысленной, чем просто выражением иронии. Оставшись в комнате один, музыкант долго не мог нормально надеть штаны: ему не давала покоя мысль о той, кого он любил и — что уж греха таить — хотел уже давно. Но, как это обычно водится, он был для нее только другом. Или еще хуже — «ты мне как брат». Любой мужчина, услышавший эту сакраментальную фразу, понимает, что с этой минуты надеяться ему не на что. В лучшем случае перепадет дружеский поцелуй за помощь при переезде, придется регулярно выслушивать от «подруги» нытье по поводу того, какие все мужчины — мерзавцы (кроме него, разумеется!), потому что накануне бросил очередной ухажер, которому несчастная отдала лучшие часы и дни своей жизни. Но Череп был готов ради любимой на все. В том числе и на это и, кажется, не желал признаться даже самому себе в безнадежности болота под названием «френдзона». Образ этой девушки основательно занял его мысли: он посвящал ей песни, встречал и провожал, когда была такая возможность. Друзья время от времени делали друг другу небольшие подарки и все шло хорошо, пока Череп не попытался сделать более решительный шаг, после чего сразу схлопотал. Однако, когда оба сделали вид, что ничего не произошло, странные дружеские отношения возобновились и вот сегодня Череп ждал подругу, которую пригласил на свой концерт. Он продолжал надеяться, что не все потеряно. Но пока все шло своим чередом.

До концерта оставался еще целый рабочий день, а сил уже не было. Череп сходил в душ, где немного помог своим фантазиям. Когда волна нервного возбуждения схлынула, он пошел приводить себя в порядок и одеваться.

О работе думать не очень-то хотелось: мало того, что день обещал быть тошнотворным, после работы не было возможности отдохнуть — вечером планировался концерт с откровенно доставшей группой.

— Нет, — разговаривал сам с собой Череп перед зеркалом, приводя в порядок непослушные патлы, — они ребята хорошие, но вечно каждому из них надо все делать по-своему. Да и я такой же.

Костяной Череп, как его называли друзья и товарищи по группе (или просто Череп), вообще с трудом сходился с людьми, а с музыкантами — тем более: жизнь постоянно сталкивала его с людьми самых разных вкусов, что в группах оказывалось критическим. Постоянные недопонимания в коллективах, стремление играть старую музыку, когда в моде давно уже была дикая помесь жанров, тоже не помогали Черепу заработать репутацию адекватного человека.

Череп относился к репутации отбитого психа со здоровой самоиронией, то рассказывая со сцены о том, как его на денек выпустили из психбольницы ради концерта, то изображал, что стреляется или вешается во время исполнения песен, а то изображал половой акт в активной роли с кем-нибудь из гитаристов. К тому же он прекрасно понимал, что женщинам нравится такой мрачный романтический ореол, а вот подобрать музыкантов для своего проекта удалось относительно недавно. Да и с ними случалось довольно серьезно ссориться.

Музыкант вспомнил о своем обещании отдать подруге вещи, которые она оставила у него. Для этого пришлось вернуться после работы и потащить сумку с собой в клуб.

***

Мелисса, ближе к вечеру вернувшаяся из кафе и все-таки заставшая друга дома, была очень рада, что он выручил ее. Как всегда, впрочем. В клуб друзья пошли вместе. Там Череп пустил ее в свою гримерную переодеться до концерта.

— Знаешь, — вдруг сказал Череп, глядя на причесывающуюся подругу, — иногда мне жаль, что ты не поешь и ни на чем не играешь.

— А тебе-то зачем? — удивилась Мелисса, — хочешь пристроить меня в какую-то группу?

— Да нет, — тихо ответил Череп, — это я так. Ляпнул не подумав. Просто представил себе как бы мы здорово пели некоторые мои песни в два голоса.

— Не надо об этом, пожалуйста. Ты любишь музыку ради самой музыки, ради творчества. А я — обычный потребитель. Я люблю отдохнуть под песню, оторваться. Отдохнуть душой и телом.

— С тобой я тоже отдыхаю душой, — трогательно вздыхал Череп, облокотившись на зеркало.

— Слушай, не начинай. Мы просто друзья и ты это знаешь. Или тебе мало было той пощечины за непрошеный поцелуй?

— Нет, вполне доходчиво, — несмело улыбнулся музыкант, потирая щеку даже от одного воспоминания, — ладно, я пошел на сцену чекаться. Подтягивайся в зал.

С этими словами Череп покинул гримерку, а Мелисса продолжила приводить себя в порядок. Непослушные волосы наконец-то удалось хоть как-то укротить. Она уже вознамерилась пойти в зал, но тут она услышала знакомую песню — Inside Looking Out, песню Grand Funk Railroad, которая стояла на звонке телефона. Женщина кинулась к карману куртки. Номер был незнакомый. Она приняла звонок.

Неприятное знакомство

— Мисс Тейлор, — Мелисса узнала в звонившем Райана, — я бы хотел пригласить вас на работу. Если, конечно, вы согласны.

Мелисса ощутила невероятную смесь отвращения и облегчения: отвращения — потому что ей совершенно не хотелось работать у такого неприятного человека, который недвусмысленно намекает на постель, а облегчения — потому что работа все-таки очень нужна. Кто знает — вдруг действительно работа ей понравится, а отшивать непрошеных и недостойных ухажеров ей не привыкать. Она выслушала подробные инструкции на тему оформления пропуска, предстоящего знакомства с коллегами, ответила на несколько рутинных вопросов и почти радостная готова была выполнить ту часть своего обещания, данного Мэри, касательно невероятного чуда. Которая, впрочем, по факту от заливания горя сильно не отличалась.

Заказав в баре клуба небольшой бокал своего любимого напитка, Мелисса очень быстро его осушила и поняла, что в этот вечер она больше пить не будет: такое омерзительное вино способно было испортить настроение на весь день, да еще и добавить «бонус» в виде тяжелого похмелья. Но сейчас Мелисса больше думала о том, как будет выпутываться из сложившейся ситуации: легкая работа, но неприятный босс, предстоящий концерт друга, но отвратительное меню, хорошая музыка, но без возможности продолжить приятный вечер в приятной компании.

Женщина пришла к выводу, что перспективы намечаются более или менее ровные, а к возможным неприятностям стоит отнестись так, как относились когда-то философы-стоики. Надо сказать, Мелисса неоднократно ловила себя на мыслях, что умения принимать ситуацию, а точнее — здорового пофигизма, ей часто не хватало. Надо как-то это исправлять.

***