Бумажный самолётик
Посвящается моему отцу, Малинскому М. В., ветерану труда РФ, почётному авиастроителю РФ.
12 января 2015 года его не стало.
Славка очень любил небо. Хотя как можно любить то, к чему ты никогда не был причастен. Или всё же был? До сих пор не понятно, где же кончается небо и начинается земля. В каком именно месте они соприкасаются? Но такие вопросы пришли к нему гораздо позже, в тот момент когда он начал пристально изучать законы тяготения, cопромат, научный коммунизм и другие науки, которые должны были изучить будущие покорители неба.
После выпуска из института, который Славик окончил с отличием, его распределили в самую секретную часть. Естественно она располагалась на самой секретной окраине нашей великой страны. Там ему надлежало следить за посадкой и взлётом очень редких, а потому особенно охраняемых летательных аппаратов военного назначения. Другого назначения не предполагалось в этих краях. Да, здесь Славику было очень хорошо. Такая удалённость от всей нашей необъятной родины автоматически приближала его к горячо любимому небу. Здесь оно было особенно близко. Так близко, что даже берёзки не видели смысла возвышаться на многие метры и лишь показавшись из земли прекращали своё развитие, пускали пыльцу. Солнце, едва начиная свой путь по небосклону, быстро расправлялось с холодным снегом и наступала столь же стремительная и очень яркая северная весна.
За двумя такими быстрыми вёснами началась дорога, навсегда отделившая Славика от этого холода и такого близкого неба. От столь тесного общения он полюбил его ещё больше.
Потом были долгие годы работы на особо секретном заводе, который выпускал особо секретные летательные аппараты понятно какого назначения и иногда плафоны уличных фонарей. Это, кстати, было тоже особо засекреченной информацией. Аппараты с годами становились все сложнее, как и сама жизнь Славика. Добавились дети, прибавились внуки.
Как-то раз к нему подбежал маленький Витя и сказал:
— Деда, а сделай мне бумажный самолётик! Ты же умеешь?!
Дедушка Слава нахмурил брови. Он всегда так делал, когда не знал что ответить. В этот момент его ум уже принялся за решение поставленной задачи. Не ожидая ответа Витя побежал дальше во двор, играть с остальными мальчишками. Как раз был праздничный день — везде трубили Первомай. Именно поэтому Витя застал дедушку дома. В другие дни Славика можно было обнаружить только в своём рабочем кабинете, или в цеху или на аэродроме, где пару сотен влюблённых в небо мужчин и женщин испытывали очень сложный, а потому очень секретный летательный аппарат уникальной конструкции.
— Иди, поздоровайся с дедушкой — бабушка зашла в комнату к Вите и полушёпотом рассказала ему о необходимости выполнить ритуал.
Витя вышел в коридор и буквально застыл в изумлении. В руках у дедушки был огромных размеров, неземной красоты белоснежный лайнер. Витя расплылся в улыбке и едва не потерял сознание, когда дедушка Славик вручил ему это великолепное произведение инженерной мысли и человеческих рук. Он быстро убежал в комнату, даже забыв поблагодарить дарителя. Лишь там, пристально осмотрев подарок, Витя вспомнил, что забыл о благодарности, забежал в комнату к дедушке и даже обнял его.
На следующий день были назначены дворовые испытания новой достопримечательности района. Собрались все местные ребята, даже дворничиха баба Катя пришла посмотреть. Преодолевая силу земного притяжения, благодаря работе каких-то законов или устройств или ещё чего-то, известно это было только дедушке Славе, белоснежный лайнер взмыл в воздух. Четко прорисованные иллюминаторы были видны даже на большом расстоянии. Лайнер парил, подхваченный всеобщих восторгом и воздушными потоками. Дети были вне себя от радости. Да и взрослые, наблюдавшие эту картину, тоже заулыбались. Была очень тёплая погода, не всегда такая бывает в начале мая. Наверное просто повезло. Славик тоже улыбался, испытания прошли успешно.
11.01.2019
Случай со Скрябиным
Интересный случай произошёл с одним не очень молодым человеком по фамилии Скрябин. Внезапно, посреди бела-дня, на глазах у многочисленных свидетелей и прохожих, ему вдруг стало хорошо. Вот так, без всякого на то основания. Буквально не взирая на утреннюю ссору с женой, выговор от начальства и проливной дождь в его ботинках — представьте, просто стало хорошо. Хотя это трудно представить. Особенно понять. Гораздо легче вообразить как человеку бывает плохо: белеет лицо, глаза на выкате, он падает, держится рукой за сердце. Ну сразу видно, без дополнительных уточнений — плохо человеку.
А что же такое хорошо!? Как должен сложится человек, или наоборот расправиться, чтобы окружающие поняли — вот, человеку хорошо. Какого цвета должно стать его лицо? А куда звонить в таком случае?! Пожар — это вам 01, живот болит — 03 не откладывая. А куда ж звонить когда человеку хорошо?! Не оставлять же его в таком состоянии один на один со своим «хорошо». Это он так совсем может от людей отбиться из общества пропасть. Может в ресторан позвонить?! Или цыганам? Какой номер, кто может подсказать? А может и не нужно ему все это, может ему просто хорошо. Вот хорошо и всё тут. Ну вы знаете как это бывает. Или не знаете?!
Вот и Скрябин уже забыл как это бывает. Работа, дом, потом снова к девяти утра в контору. И он совершенно не был готов к такому приятному, казалось бы, чувству. Или состоянию. Или настроению. Какая-то непонятная природа стоит за этим словом.
Он закрыл глаза, похлопал себя по щекам, по карманам, глубоко вдохнул. Пытаясь понять в какой это части тела он ощущает «хорошо», пробежался по своим мыслям. Но и там не нашёл ответа. Съёжился, распрямился. Улыбнулся прохожему, чем вызвал у того серьёзное удивление. Так и не смог определить, в каком это месте стало вдруг так хорошо и просто направился к дому, где его ждала любимая жена.
А хорошо всё же бывает иногда…
2018
Вагоны метро
Мне не нравятся быстрые люди,
И пустые вагоны метро.
Когда подают на блюде,
Чьё-то нежное нутро.
Мне не нравится запах сокровищ,
В зеркалах отражение тьмы.
Крик и ужас уличных сборищ,
И железные ставни тюрьмы.
Мне не нравятся волны оваций,
Под окном утренний снег.
Разделяющее объединение наций
И времени скоропостижный бег.
Мне не нравятся лица прохожих,
Их угрюмый и сдавленный смех.
Страсть кипела по темной коже,
И оставила в недоумении всех.
Мне не нравится свет без туннеля,
Ведь в конце должен быть хеппи енд.
Как привлекательны стены борделя,
Но мне не нравится этот тренд.
2020
Прятаться в облаках
— Спустись уже с небес на землю, Пашка! Ну сколько можно!? — привычным фальцетом выдавала очередную порцию сладкой брани Ирина Сергевна.
А Павлу Владиславовичу было не до неё. Он с детства привык прятаться за облаком. Мистическим образом оно всегда возникало на небосклоне аккурат против его головы.
Там, в облаке, отсутствовала сила всякого притяжения. Павла Владиславовича не притягивали шумные застолья, полуобнаженные красотки в глянцевых журналах. Казалось даже сама земля его совершенно не притягивала победоносной силой своего, ни с чем не сравнимого, притяжения.
В последнее время он стал наведываться за облако особенно часто. У него уже была там любимая полянка, где он мог развалиться прямо на своей большой спине, раскинуть руки в стороны и минутку-другую просто смотреть в бесконечность неба. Да что там смотреть, даже видеть всю его глубину и полную безграничность. Там, за облаком, небо особенно чистое.
Но Ирина Сергевна знала где его нужно искать и каждый раз Павел Владимирович покорно следовал на голос любимой жены и прерывал свои прятки, возвращаясь на привычную кухню, где так же привычно свистел чайник и гудел расторопный холодильник.
Жизнь продолжала двигаться своим, описанным в произведениях классиков, чередом. И облако продолжало своё движение, оставляя возможность укрыться любому, кто хоть раз посмотрит наверх.
2018
На цепи
Причмокнув Растик снова закрыл глаза, глубоко вдохнул и с шумом выдохнул через нос. В этот момент он был свободен.
В сидении на цепи вообще очень много свободы. Базовые потребности удовлетворены — еда, безопасность, кое-когда размножение. Даже смысл всего этого ясен и прост — сиди, охраняй. А главное есть для кого — есть тот, кому всё это нужно. Точно есть. Ведь кто-то приносит мясо, кто-то построил эту будку и кто-то создал эту степь. Значит нужно. И уже совершенно не важно, на сколько цепь тяжела, коротка или может быть это вообще не цепь, а лишь повод, чтобы никуда не уходить.
Растик не думал об этом. Вряд ли он вообще мог думать о серьёзных вещах. Особенно в такое туманное, бледное утро, когда время останавливает свой ход.
Нет, всё же это непременно цепь. Цепь, привязанная к одному совершенно конкретному месту. И каждое звено этой цепи — как каждое достижение. Так же держит, так же отдаляет. Чем больше достижений, тем длиннее цепь, тем дальше ты можешь отойти от того места, к которому привык. Но ошейник тот же, возвращаешься туда же. Потому что если не вернуться — нет гарантии, что будет ужин. Или завтрак. Или будка. Оторваться и не будет будки. И мяса. А ошейник будет. Ошейник твой, привычно давит. От этого спокойно на душе и приятно телу. Вы уже одно целое с ним, совсем сроднились.
Тихо. Воздух, который в такое утро физически ощутим, стоит неподвижно. Немного зябко. Растик дёрнул ухом, пытаясь понять — это он оглох или же правда нет ни малейшего звука вокруг. Растик вздохнул и услышал своё дыхание. Не оглох.
Сколько философии можно родить, сидя на цепи и не отходя от сарая. Тысячи формулировок, миллионы описаний тех мест и тех событий, что лежат за границами очерченными для Растика. Вот бы умчать туда, за пределы границ. Но цепь. И ошейник. И мясо. С собой ведь не возьмёшь. А если и брать — то зачем же тогда уходить?
Цепь. Цепь событий, что с каждым звеном отдаляет нас от дома, с каждым витком все сильнее тянет вниз. Приходится напрягать шею, сопротивляться или остаться. Растик оставался.
В те моменты, которые обычно происходили после ужина, ему казалось, что ошейник сжат до предела. Он задыхался. Казалось ещё немного, и он совсем передавит ему шею. Но через час-два это проходило и Растик вновь прощал и свой ошейник и свой аппетит, закрывал глаза и тихо посапывал.
Иногда Растику казалось, что в сидении на цепи нет никакого смысла. Он и так не убежит. Да и куда бежать — всё, что нужно есть и здесь. Но хотелось чего-то. Вот ведь цепь — её же даже не тянут. Лучше бы тянули. Тогда сопротивление, злость, вой. Энергия протеста в конце концов. Мыслей бы не было — сопротивляйся себе в удовольствие. Но не тянут. Ни разу не тянули. Просто висит себе, позвякивает.
Ну не будем больше тревожить нашего друга. А то может и нас потянут. Упустим же!
2017
Кто-то в доме этом есть
Тёплое солнце пробиралось сквозь прозрачные шторы кухни. Розовые лепестки фиалки, стоявшей на подоконнике, зажмурились от внезапного утра.
Ирина потянулась в своей кровати, посмотрела на часы и перевернулась на бок, укрывшись одеялом. Ещё пару минуточек. Хотя бы мгновение. Именно этих двух секунд не хватает всегда, чтобы окончательно выспаться. Вставать всё равно пришлось. Кто-то производил шумные манипуляции на кухне.
Странное, неловкое, но такое знакомое с детства чувство подкатывало к самому горлу Ирины. Когда просыпаешься в незнакомом месте, где-то там за дверью ходят незнакомые тебе люди, а ты такая беззащитная под своим тоненьким одеяльцем. И так хочется притвориться спящей. Но так любопытно, что же там происходит за дверью.
Ирина знала, что эту квартиру она делила ещё с одной девушкой. Они жили рядом, но как будто в совершенно разных мирах, догадываясь о существовании друг друга по наполненному холодильнику, оставленной расчёске и политым цветам. Но чаше по наполненному мусорному ведру. Но кто же всё-таки поливал эти цветы на окне? Ирина точно этого не могла делать и она бы поспорила с кем угодно, что соседка тоже была довольно далека от этой процедуры. У них никогда не было на это времени. И сил. Да и вообще откуда взялись все эти многочисленные цветы и почему они до сих пор так свежи и ароматны? Так сладко размышлять, переворачиваясь с одного бока на другой.
Но надо вставать. В этот момент появилось ещё одно странное чувство. Страх? А вдруг это не соседка, а совсем наоборот — хозяйка. Это было очень не кстати, ведь Ирина совершенно точно помнила, что обещала сегодня внести оплату за квартиру. Уже несколько раз переносила. Билась об заклад. Но вот как раз сейчас у неё не было нужной суммы, зарплату должны были перечислить только в обед.
«Может притвориться, что никого нет дома?!» — подумала Ирина. «Но нужно же идти на работу!» — эта мысль холодной волной пробежала по самому позвоночнику и остановилась где-то в районе пятки правой ноги. «Да что ты как маленькая?!», — укоряла себя Ира. «Делов-то, встать, пожелать доброго утра и сказать, что деньги будут вечером!». Но так хотелось ещё поваляться, да и повод такой хороший.
Окончательно взяв себя в руки она выскользнула из-под одеяла и с опаской открыла дверь своей комнаты, которая располагалась рядом с кухней.
— Доброго утра — пожелала совершенно незнакомая женщина.
— Доброго — отозвалась Ирина и замерла. В голове проносились самые разные варианты, сразу вспомнились все фильмы, в которых люди сходили с ума, их грабили или просто возникали призраки. Но откуда призраки с утра?! Да ещё и в такое солнечное утро. Точно не призрак. Всплыли в памяти выпуски криминальных новостей. Но там обычно показывали страшных мужчин. А перед Ириной стояла вполне симпатичная женщина средних лет и очень вкусно пахло оладьями с яблоками.
— Ты сегодня какая-то бледная, Ир! — отозвалась женщина — случилось что?
«Откуда она знает какая я? Чем это я отличаюсь от обычно?» — подозрения Ирины только усилились.
— Ну ничего, ты садись, я вот оладушки испекла! Ты же их раньше так любила!
«Да что же это такое?!» — Ирина почувствовала как реальность уходит из её разума. Она села на стул не проронив ни слова.
— А меня сегодня поставили в вечернюю смену, так что я решила немного похозяйничать. — женщина как будто ответила на не заданный вопрос Ирины. — И кстати, Ир, ты не знаешь кто же поливает эти прекрасные цветы? Для меня это такая загадка!
— Алла? Это ты?! — на лице Ирины пробилась улыбка радости и облегчения.
— Конечно я, а ты кого ждала с утра пораньше? — с широкой улыбкой проговорила новоиспеченная Алла.
— Вот смеху-то, я уже и забыла как ты выглядишь!
— Ты жуй жуй, не отвлекайся — нахмурив брови ответила Алла. Она всегда так делала, когда хотела рассмешить собеседника. Это и правда выглядело очень смешно.
Они ещё долго разговаривали сидя за кухонным столом, как будто заново узнавая друг друга. На работу Ирина в этой день пришла только к обеду. А там и зарплата подоспела.
2020
Первое блюдо
Я не стану ни вторым ни первым блюдом.
Таких как я отправляют в десерт.
Чтобы было не стыдно перед людом,
Меня с завтрака принесут на обед.
Я не стану ни красным, ни белым,
Мой спасательный круг — это пир
Вряд ли стану танцором умелым.
И уже не смогу объехать весь мир.
Я уже не смогу быть блондином,
Да и рыжим мне тоже не стать.
И если б с меня рисовали картину,
То очень не просто ее будет понять
Едва ли смогу я стать Аполлоном —
Земли притяженье мешает взлететь.
Говорят, что и дух есть в теле здоровом,
Как многое в жизни ещё нужно успеть.
2016
Чудо
Этот маленький Чудо, по фамилии Юдо отличался тем, что приходил незаметно. Всегда. Хотя его почему-то всегда представляют шумным и громким.
Бывало, зовут его друзья «- Приходи, у нас для тебя будет сюрприз», а Чудо Юдо стеснялся, по началу. Потом всё равно приходил. Но его уже никто не замечал. Не любят стеснительных людей, забывают про них. Хотят ярких и оригинальных. А он не такой.
Была и ещё одна особенность у него. Пропадал он, когда не верили в него. Как пропадал? Да вот так, буквально. Растворялся в воздухе и только его и видели. Или совсем не видели. Вот когда долго не видели, тогда переставали верить. И он растворялся. Мучительно больно ему было пропадать из поля видимости, но это его свойство. Этого не миновать и не переделать.
А бывало так, что приходит он в гости к другу — тот ему рад, обнимает, даже даёт перекусить и ночлег. А потом забывает о нём, приходя с работы. Не помнит о нём смотря телевизор. Совершенно не замечает, когда вот так читает книгу. И Чудо уходит. И писем не пишет. И в газетах не печатается. Очень грустно ему становится.
Юдо любил знакомиться с новыми людьми — они всегда отвечали ему, улыбались и приглашали к себе. Но потом, по неизвестным причинам, он им надоедал. Хотя и пытался всячески быть полезным и даже мыл за собой посуду. Даже после бессонных суток. вставал и мыл посуду. Или мусор выносил в субботу с утра. Бывало что и про дни рождения не забывал и даже выбирал подходящий подарок. Но почему-то со временем надоедал. И вновь Чуду приходилось знакомиться с новыми людьми. Не оставаться же одному. Одному Чуду было совсем тяжело.
Кстати давно ли он был у Вас в гостях? Он очень ждёт, когда Вы его пригласите и угостите чем-нибудь очень вкусным. Чудо обязательно придёт.
2018
Человек из дома напротив
Дверь в спальню была приоткрыта. Из-за неё доносились голоса.
— Как ты думаешь, Вань, у Санька всё получится? — слышался приятный женский голос. Судя по интонации и тембру, его обладательница была женщиной средних лет, активная и деловая. Можно было предположить, что у неё был добрый нрав, широкая душа, мягкая натура.
— Не знаю, Кать. Он целеустремлённый, всегда добивается своего. Санёк справится! — голос был мужской, сухой, грубый и совершенно бесчувственный. Не понятно, как люди с такими разными голосами, могли прожить вместе долгое время.
Речь шла о молодом человеке, двадцати лет от роду, сыне Ивана Алексеевича и Екатерины Петровны. Он занимался музыкой. Создал собственную группу, которой завтра предстояло записать свою первую песню в студии. Казалось, что Екатерина Петровна переживала по этому поводу даже больше чем сам Санька, как она ласково называла своего сына.
Из коридора послышался звон ключей и шелест открывающегося замка. В дом вошёл молодой человек, высокий, с длинными, светлыми волосами, забранными в хвост. Он повесил на вешалку свою куртку, подаренную ему одним знакомым мотоциклистом; прошёл в свою комнату, которая располагалась непосредственно напротив входной двери. Поставил чехол с гитарой в угол и сел за большой письменный стол. Справа от входа стоял синтезатор — изрядно потрёпанный, но очень удачно вписавшийся в интерьер комнаты. Сколько мелодий было сочинено за этим синтезатором, сколько планов и мыслей воплотилось в жизнь на этом месте. И вот сегодня день, в преддверии того, как этим мелодиям, возможно, суждено будет войти в историю мировой музыки.
В дверь постучали. Александр обернулся. В проёме показалось приятное, немного подёрнутое морщинами, и от того ещё более доброе, женское лицо. Это была его мать.
— Саш, ну как прошёл день? Как твоё настроение? Всё хорошо, вы завтра точно записываетесь? — с лёгкой улыбкой проговорила она. Ей всё ещё не верилось, что её сына услышит множество людей, совершенно ей не знакомых.
— Да, мам, всё хорошо. Жду не дождусь завтрашнего дня. У нас обязательно всё получится!
Группа Александра Жалова состояла из пяти человек — ударника Никиты Горева по прозвищу Никитос, басиста Романа Васенко, по прозвищу Вася. Ещё была вокалистка Ольга Лебедева, которую все называли «Клюшка» и два гитариста — собственно Александр Жалов, он же Жало и Виталий Милёшин, по прозвищу Савелич. Они выступали вместе уже несколько лет, в незначительных и мало известных клубах и барах города. Небольшой доход от этих концертов уходил на покупку оборудования, и покрытие периодических нужд группы. За это время они несколько раз меняли название и, наконец остановились на, по их мнению, лучшем — «Циклон». И тут Виталий — гитарист группы сообщил им, что их хочет записать его отчим — известный в определённых кругах владелец студии звукозаписи Пётр Цилев.
Идея порадовала и воодушевила музыкантов. Запись была назначена на пятницу, в два часа дня. Потом планировалось записать целый альбом, в раскрутке которого обещал помочь Пётр Сергеевич. Но это лишь в том случае, если музыка группы ему понравится. На концерты он уже давно не ходил.
Саша ещё долго сидел неподвижно, смотрел в тёмное, подёрнутое морозным узором, окно. Небо в этот день показалось ему ещё более загадочным чем обычно, чем-то таинственным и неопределённым отразилось оно на лице Александра. Мысль о завтрашней записи радовала его, но одновременно, каким-то страшным зверем, грызла его изнутри. С одной стороны не было никаких причин для волнения — песни группы хорошо воспринимались публикой, в интернете даже образовался небольшой фан-клуб, где поклонники делились отрывками записей с концертов, фотографиями и бурно обсуждали возможность гастролей группы в Казань и Киров.
Но с другой — нет большего критика для творческого человека, чем он сам. А если весь критический взгляд Саши на своё творчество подтвердиться настоящим профессионалом? Что если то, о чём он думал, сочиняя, дорабатывая и переделывая, вдруг, в один момент подтвердится? При всей внешней холодности и даже железной твёрдости музыканты очень ранимый народ. Александр хотел донести свою музыку до людей, но так страшно было быть не понятым. Вот что внушало ему сомнения — как профессионал отнесётся к его музыке, а значит и к нему самому. Ведь так сложно отделить себя от своего творения. Как их оценит опытный слушатель, через уши которого прошли тысячи музыкантов.
Темнота уже давно взяла власть в свои руки и город перестал ей сопротивляться. Только одно окошко в доме напротив бросало вызов этому могуществу. Занавески на нём не было и казалось лампочка, сиротливо свисавшая с прокуренного потолка, в одиночку боролась с густотой тьмы. Заснул Жалов только под утро, зимой так плохо отделимое от ночи.
Как и во всякое декабрьское утро, свет не спешил проснуться и постучать в окна горожан — он медленно и нехотя оправлялся ото сна и вползал в дома незаметно и тихо, как вор. Собственно он и был вором, крадущим сон у ничем не защищённых жителей. В такое утро одна только мысль, что надо вставать вселяет холод, заставляет поёжиться и перевернуться на другой бок в своей тёплой постели, потянуть время, а потом быстро вскочить, одеться и выйти вон.
И как назло в это холодное, такое празднично-трагичное утро была назначена запись в студии. Хотелось претвориться больным и никуда не пойти. Но Жалов, пересиливая себя, умылся, перекусил и даже успел сыграть пару мелодий на выключенном синтезаторе. Он не стал будить родителей, взял гитару и незаметно, как ему казалось, удалился из квартиры. Стоя в халате у окна, его проводила мать. Он не обернулся.
На улице, когда он проходил по узенькой, протоптанной дорожке, которая проходила через детскую площадку, к нему подошёл незнакомый человек в потрёпанной осенней куртке, которая, казалось, служила ему много лет, в спортивной шапке, сдвинутой набок. Человек был немного пьян, от него пахло дешёвым портвейном. Он положил Александру свои крепкие, морщинистые руки на плечи:
— Что, чувствуешь страх? — глядя Жалову в лицо вымолвил неизвестный — страх есть осознание своего бессилия! Страх надо презирать, он съедает изнутри. Он есть в каждом, но он не способен повлиять на поступки, если им уметь управлять. Его нужно ощущать, но его нужно презирать — бороться с ним всё равно бесполезно.
Саша от неожиданности просто замер и не мог ничего сделать. Первые мгновения он неподвижно стоял и взирал на человека своими большими, карими глазами. Но потом опомнился, увернулся и незнакомец был повержен — мужчина не удержался на ногах и распластался на снегу. Не смотря на подпитое состояние он довольно быстро встал и продолжил уже вдогонку своему собеседнику, так как Жалов поспешил удалиться по своим делам.
— Нет, от страха нельзя убежать! С ним надо уметь жить. Так жить, чтобы твой страх был предметом страха для других людей…
Дальнейшие фразы уже были не слышны. Поднявшийся сильный ветер унёс слова незнакомца в серую, печальную высоту неба. Оно тотчас забрало их себе. Народу на улицах было мало, не все ещё справились с утренней слабостью; предвкушение выходных чувствовалось в каждом человеке.
Жалов думал о предстоящей записи, но все его мысли были спутаны таинственным незнакомцем; «Что ему было надо?» — пробежала мысль в голове Александра — «Может он был просто очень пьян и не соображал? Да, наверное. Вот интересно — откуда такие люди берут деньги на выпивку? Не работают, наверное, круглыми сутками пьют. Воображают из себя философов! Тьфу, всё настроение испортил, пропади он пропадом!»
Вот так, размышляя и гневаясь, Жалов дошёл до студии, где была назначена запись. До записи ребята договорились о репетиции, которая должна была начаться в 11:00.
В студии был только басист Вася, он же Рома; остальные ещё не пришли, хотя часы показывали уже 11:23. Александр рассказал Роману об утреннем происшествии. Тот долго смеялся, потом сказал:
— Какие великие умы ходят у нас по улицам! Никем не замеченные, постоянно бухие. Им бы книжки писать, а они водку пьют! Вот такой русский парадокс — умных людей полно, а страна нищая.
— Да, ты прав! Но я думаю что тот мужик — просто сумасшедший! Ты бы видел его глаза!
— У всех алкашей глаза одинаковые. Я не говорю, что он гений, я просто думаю, что его мысль была хороша. Вряд ли он сам её надумал, наверное где-то прочитал. Так, ну что, ты готов, давай пока никого нет из наших, быстренько пройдёмся по материалу.
Послышалась музыка. Без остальных инструментов мелодия была суха, но в ней определённо проглядывались некоторые перспективы.
2007 — 2016
Осень для поэта
Осень. По окнам скребут струи дождя. На душе скребут кошки. Замедляется рост, ускоряется жизнь. Все успеть и ни о чём не жалеть — вот наш девиз. Романтичность бытия обретает узнаваемые очертания и ярко-жёлтый окрас в форме кленового листа. Эта форма так не заметна в другое время года и так безнаказанно проникает в жизнь в октябре.
Обостряются чувства, притупляется совесть. Прошлого уже не вернуть, будущее ещё не наступило и вот в этом промежутке между вчера и завтра происходит то самое настоящее, в котором пытается существовать поэт. Рифмует, вспоминает, записывает.
В перерывах оставляет время на чай и конфеты.
Думает думу о судьбах планеты.
Находит внутри на вопросы ответы.
И раздаёт всем знакомым советы.
Осень. Укутаваюсь в мечты и не сбывшиеся надежды. Становится гораздо теплее. Их много. Светает поздно, темнеет рано. Благодать. Но совсем не спится. И вот точно бы не спиться. Ведь так рано темнеет в глазах и так поздно светлеет на сердце.
Берегите поэтов, им по осени негде укрыться от непогоды и собственных мыслей. Они живут в таких вот строках. Ищите их там.
2020
Любовь по воздуху передаётся
Любовь по воздуху передаётся.
Попадает в людей
С молоком матерей.
С тобой навсегда она остаётся.
Ты спросишь «а как же увидеть её среди дня?»
Вот это вопрос.
«Но я ведь дорос!
Когда же кто-то полюбит меня?»
Любовь в каждом вдохе и выдохе скал,
В бескрайних просторах,
В солнце, в дождях.
Её ты нарочно нигде не искал.
Любовь в чистых койках новых больниц,
В отсутствии страха,
В отсутствии праха,
Она в отражении скомканных лиц.
Любовь по воздуху передаётся.
Через объятья,
Через проклятья.
Всё пропадает, а она остаётся.
2020
Я полон сомнений
Я полон сомнений и маленьких страхов —
«А вдруг не посею? А вдруг не взойдёт?»
А вдруг что-то страшное произойдёт.
Возможно ко мне никто не придёт,
Когда я нуждаюсь так сильно.
Когда я дарю улыбки обильно,
Я думаю так: «меня кто-то ждёт»,
Но ручка двери остаётся стерильной.
Опущены ставни, замки все закрыты.
Обиды, проступки — и те все забыты.
Что было посеяно — вряд ли взойдёт.
Под камень летящий вода не идёт.
Какая природа у этого страха?
И хватит ли мне одного только взмаха?
Считаю в уме — уже тысячи взмахов…
2020
Предсказание
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.