Бесплатный фрагмент - Путешествия дилетанта

Путешествия, наверное, как ни что на свете делают нашу жизнь ярче, интереснее и счастливее. Но мало где-то побывать, очень хочется своими впечатлениями поделиться с другими

Конечно, все эти чудные и удивительные места уже давно и много раз описаны. Но каждый из нас открывает свою Америку и рассказывает об этом

В.К.

Европа без границ, пока…

Париж это праздник

Кто не мечтает увидеть Париж? И… Нет-нет, без всяких летальных исходов. Напротив, побывав в этом чудесном городе-празднике, еще больше хочется жить, любить и наслаждаться даденой нам жизнью так, как живут, любят и радуются сами парижане. Возможно, это мое субъективное мнение, и наверняка есть люди, которым этот город не нравится, или те, кто не очень-то хотел бы сюда приехать. Возможно… И мне их очень жаль. Потому что Париж — это Париж. Лучший город земли, что бы мне не говорили его оппоненты, прекрасный, безмятежный, живой. И в этом я снова смог убедиться, побывав здесь в начале сентября.

Вообще-то конечным пунктом моего путешествия были замки Луары: Шамбор, Шенонсо, Блуа, Амбуаз. И о них я еще обязательно расскажу. Но…

Сначала Париж! Памятуя о своем предыдущем знакомстве с этим дивным городом, когда быстроногий и ретивый гид буквально загнал нас, несясь рысью от одной парижской достопримечательности до другой, на этот раз я решил побывать здесь самостоятельно. Потому что Париж мало увидеть, его нужно почувствовать. И тут вам никакой экскурсовод не поможет. Благо, что моя жена полностью разделяет со мной эту точку зрения. Возможно, она еще не забыла своего сногсшибательного бега с преследованием за неугомонным гидом. Ну что там проехать на собственном авто каких-то 1400 км… Пустяки. Тем более, что я себя особо долгими переездами не перетруждал, сделав на пути в Париж две остановки в Потсдаме и Кельне.

И тут стоит пропеть хвалебную оду нашему славному Интернету. С его помощью я забронировал 9 (девять!) отелей на своем долгом пути, и в каждом меня уже с нетерпением ждали! За всю поездку у нас не было ни одного сбоя… Правда, накануне отъезда, посмотрев несколько видеороликов все в том же Интернете о том, как паркуются парижане, я немного скис, а моя жена вообще предложила объехать столицу Франции стороной… Да, видеть, как французские водилы и водилицы паркуются на звук, впихивая свои крошечные «пежо» между такими же крошечными «рено», вдавливая бамперы и корежа и без того уже мятые крылышки у своих малолитражных «ласточек», зрелище не для слабонервных. Особенно, когда думаешь, что нечто подобное ждет и твой «хайлендер». Но отступать было уже поздно… Может они и правы, думал я о парижанах. В конце концов машина прежде всего средство передвижения, а не роскошь… Но согласитесь, когда рихтуют твой автомобиль лишь потому, что не могут припарковать свой, не то что бы жалко, но обидно… Хотя и жалко тоже…

Забегая вперед, скажу, что возможно, где-то в Париже паркуются и так, но не везде. И ездить по столице Франции куда спокойнее, нежели в той же Москве, а, может, и в Калининграде. По крайней мере, к своему отелю на Монмартре мы добрались без всяких приключений и блужданий (с помощью Джи Пи Эс, естественно). Тут же в двух шагах оказался полупустой многоуровневый паркинг (25 евро в сутки), куда мы и поставили наш автомобиль, пока несколько дней гуляли по Парижу. Все-таки осматривать этот город лучше не из окон личного авто…

А как? По Монмартру, благо он оказался не таким уж и большим, мы гуляли пешком, узнавая знакомые по книгам, фильмам и некогда виденным картинам парижских художников места… Вот примостившийся на углу улицы Соле «Розовый дом», точь в точь как на картине Мориса Утрилло. И надпись, естественно по-французски: La MaisonRose, то есть Розовый Дом. Почему розовый? Потому что розовый. Именно в такой неожиданный цвет это скромное здание некогда выкрасили сильно перепившие художники, жившие в нем. И уже более ста лет домик этот ни разу не поменял свой дерзкий колер.

А вот на той же улице Соле еще один розовый особнячок, ставший неотъемлемым символом Монмартра — кабаре «Проворный кролик». Домик этот можно увидеть на картине Пикассо и не только. С этим заведением связана еще одна забавная история. Некогда здесь находилась деревенская забегаловка, которая постоянно меняла свои названия: то «Кабаре убийц», то «Встреча воров» и пр. в том же духе. Пока в начале XX века заведение это не купил певец Аристид Брюан. Он решил напрочь избавиться от старого отпугивающего публику названия и заказал новую вывеску карикатуристу Андре Жилю. Художник нарисовал веселого кролика, удирающего из кастрюли. И подписал «Кролик Жиля», по-французски «Lapin a Gill», тем самым намекая на то, кто его автор. Но… французы любители каламбуров, переименовали его в «Lapin Agile». Звучит точно так же, а переводится: «Проворный кролик». Вывеска эта и сегодня украшает фасад кабаре.

А вообще кабаре это было раем для пока еще никому неизвестных Пикассо, Модильяни и прочих талантливых нищих. Подчас хозяин кабаре подкармливал голодных художников, выставляя у ворот здания котел с супом. Здесь же, к слову, родилось и всемирно известное полотно «Заход солнца над Адриатикой», написанное… ослицей Лулу. А дело было так: завсегдатай кабаре писатель Ролан Даржеле терпеть не мог «мазню» Пикассо и прочих абстракционистов. Однажды он привязал к хвосту ослицы хозяина заведения кисть и поставил перед ее задом полотно. Картина удалась… Ее даже выставили в «Салоне независимых» и она была продана аж за 400 франков. А ослица Лулу вошла в историю современной живописи.

Да, Монмартр и сегодня пристанище художников. Особо их много в районе площади Тертр. Сюда мы пришли, уже несколько утолив свой первоначальный духовный голод, повидав к тому времени беломраморные купола базилики Сакре-Кер, насладившись со смотровой площадки панорамой Парижа, послушав пение уличных музыкантов и даже испив воды из «фонтана для изящных девушек», сумев, как того требует многовековой этикет, аккуратно просунуть голову между бронзовыми кариатидами и даже не застрять… А ведь были и такие случаи… Так вот, на площадь Тертр мы пришли не за духовной пищей, а за самой что ни на есть натуральной. Но насладиться в полную меру всем букетом французской фуагры с инжиром нам так и не дали монмартровские живописцы назойливо предлагающие увековечить наши скромные персоны за символическое вознаграждение на холсте или картоне. Впрочем, все это можно посчитать и бесплатным десертом, позировать из-за дефицита времени, мы все-таки не стали, придавшим особый шарм нашему обеду. Тем более, что еда в Париже больше чем еда. Это опять же Представление. Здесь все так усаживаются за столиками, чтобы лицезреть не соседа или соседку, а то, что происходит вокруг. Тем более, что и сами столики, подчас, стоят чуть ли не посередине тротуара. И все, кто идут, сидят, бегут, читают, чешутся или чихают, становятся вольными или невольными участниками бесконечного шоу под названием Парижская жизнь. Так что, когда на той же площади Терт, буквально в полушаге от моего столика милая парочка парижан застыла в страстном поцелуе, мне ничего не оставалось делать, как зааплодировать им. Влюбленные посмотрели в мою сторону, мило улыбнулись и… повторили на бис свой поцелуй… как в театре.

Впрочем, и сам Париж похож на Большой Яркий Театр. Особенно это заметно с открытой террасы желтого туристического автобуса L`Open Tour, курсирующего по наиболее значимым местам. Передвигаться с его помощью от одной достопримечательности до другой очень удобно. Билеты на него мы приобрели прямо в автобусе, остановившемся возле Нотр-Дама. Причем не на один день, а на два. Это всего лишь на три евро дороже…

Мы сидели на открытой террасе автобуса, любовались постоянно меняющимися, как бы перетекающими, словно картинки в калейдоскопе, изумительными видами Парижа, слушали с помощью аудиогида комментарии на чистом русском языке, выходили у особо приглянувшихся нам достопримечательностей, гуляли, фотографировались, просто дышали чудесным парижским воздухом и снова садились в другой желтый автобус, чтобы продолжить наше знакомство с городом. Мы отлично понимали, что нельзя объять необъятное, что за эти несколько дней, проведенных в Париже, невозможно успеть осмотреть все, и не торопились, а просто радовались, что мы здесь, в этом прекрасном, в этом многогранном, в этом праздничном городе, что мы ходим по нему, дышим его воздухом, любуемся им.

И все-таки желтый туристический автобус L`Open Tour помог нам увидеть очень многое: а главное, позволил более пристально, свежо взглянуть уже на, казалось бы, заезженные, растиражированные, знаковые достопримечательности Парижа: Эйфелеву башню, Триумфальную арку, Площадь Согласия, Лувр…. Я увидел, сколь целен этот город, как грамотно он выстроен, в нем нет случайных, ненужных зданий, в нем много воздуха, живого, а не пустого пространства. И он очень обжит. Все его скверы, парки, набережные полны людей. Молодых. Счастливых. Влюблённых. И красивых! Здесь не кичатся своей историчностью, древностью, знатностью, здесь во всем этом живут. И могут запросто сидеть на ступеньках самого большого, самого красивого и самого маститого оперного театра Европы и слушать, как тут же, у его стен, двадцать юных, но не очень профессиональных музыкантов во всю мощь своих молодых легких выдувают из двадцати медных труб сумасшедший свинг. И все это весело, живо, без пиетета перед классиками. Зато празднично.

Да, похоже, что Праздник это постоянное, естественное состояние для Парижа. Понятное дело, что не мне первому пришло это в голову. Но и я, побывав здесь всего несколько дней, почувствовал это. И когда поздно вечером сидел в кафе на Трокадеро, любуясь переливающейся, словно рождественская елка, Эйфелевой башней, и когда слушал на таких милых и таких уютных улочках Монмартра парижских шансонье, которые действительно пели и очень здорово пели, а не просто вытягивали из туристов мани, и когда обедал в легендарном кафе «Ротонда» под обнаженными чреслами «Натурщицы» Модильяни, (копией, естественно), сознавая, что именно здесь когда-то жила, общалась и создавала будущие мировые шедевры парижская богема.

Ну и, конечно же, когда в последний день нашего пребывания в Париже мы все на той же Трокадеро оказались невольными свидетелями еще одного праздника: массового, не менее ста тысяч человек, забега стройных, не очень стройных, полных и даже тучных (оказывается есть и такие) парижанок. Действо начиналось аж у подножия Эйфелевой башни. Понятное дело, что все сто тысяч красавиц, многие были одеты скорее для карнавала, нежели для спортивных состязаний, сразу побежать не могли, и поэтому были разбиты на группы. Перед забегом каждую такую группу разогревали, танцующие на высоко поднятом подиуме ди-джеи. А на финише, который был почти тут же, метрах в пятистах от старта (очевидно и парижанкам близок лозунг: главное не победа — главное участие) их уже встречал веселыми ритмами оркестр барабанщиков. Но как встречал! Непрерывная виртуозная дробь, не смолкала несколько часов. Молодые барабанщики и барабанщицы демонстрировали чудеса ударной техники и при этом еще танцевали, подбрасывали свои увесистые барабаны и… улыбались! И это был настоящий праздник! Потому что в Париже иначе и быть не может.

Здесь страсти кипели интриги плелись…

«Одна из чудеснейших рек в мире, в чьих водах,

от моря до истока, отражается сотня городов

и пять сотен башен».

Оскар Уайльд.

Субъективные заметки о замках Луары

Ла Бурдезьер

Кто из нас в детстве не мечтал, начитавшись романов Александра Дюма, хоть на миг перенестись в те полные приключений, страсти, заговоров и интриг времена, где совершали свои бескорыстные подвиги отважные мушкетеры, где предавались безумной страсти короли и их фаворитки, где дрались на дуэлях и турнирах, устраивали поэтические состязания и готовили самые изощренные яды, коими травили своих соперников и соперниц, королевские особы? Здесь любили, страдали, предавали, скрывались от преследователей и закатывали грандиозные балы Франциск I и Генрих II, Диана де Пуатье и Екатерина Медичи, королева Марго и герцог де Гиз.

Замки Луары: Амбуаз, Шамбор, Блуа, Шенонсо, Юссе, Вилландри, Шомон… Да разве все перечислить… Ведь всего, как утверждает путеводитель, здесь, на этом прямоугольном отрезке в самом сердце Франции двести на сто километров, вдоль реки и ее притоков сосредоточено свыше 1000 загородных замков, которые больше похожи на дворцы: с изящными остроконечными башенками, парадными лестницами, ухоженными садами. Недаром это место называют еще «Долиной королей», «Долиной любви», «Долиной замков». Но именно здесь, в этой долине, вершилась история молодой Франции. Увидеть хоть некоторые из этих замков было моей заветной мечтой. А если еще и пожить в одном из них?! Пусть хотя бы один день. Но… почувствовать, ощутить всю прелесть проживания в здании с многовековой историей, подняться по скрипучей лестнице в смотровую башню и взглянуть через крошечное окошко на подступающий к крепостным стенам лес, посидеть у камина под пристальным взором хозяина замка, глядящего на нас с потемневшего от времени портрета… Пройтись по ухоженным дорожкам парка, взглянуть на заросшие плющом рвы, окружающие старые стены. И выпить бокал настоящего шампанского в парадной гостиной, любуясь, как отражается в покрытом мелкой патиной паутинок старинном зеркале хрустальная люстра… Возможно ли такое? Не слишком ли я многого захотел? Но, оказывается, ничего невозможного нет. И всего полчаса поисков в Интернет позволили мне найти такой замок и забронировать в нем номер. Но даже в тот момент я не до конца представлял себе всю реальность моего замысла.

Каким же искренним был наш с женой восторг, когда, проехав от Версаля, где еще несколько часов назад мы на крошечном электромобильчике катались по дорожкам королевского парка, каких-то двести с небольшим километров по живописной дороге, петляющей вдоль русла Луары, перед нами вдруг возник на вершине холма Замок. Настоящий Замок! Со сторожевой башней, глубоким рвом, английским парком, разбитым на четыре великолепных сада… А перед самим замком красовалась огромная королевская лилия, выполненная из подстриженных кустов…

Признаться, само название замка — ла Бурдезьер — поначалу мне ничего не говорило. Название как название, данное по-видимому по имени его прежнего владельца… Но, когда, получив ключи от наших апартаментов мы с женой стали подниматься по лестнице, то обратили внимание на огромную картину, висящую на стене. На ней были изображены в обрамлении красных занавесок две обнаженные женщины, сидящие в ванной. Та, что справа, держала в левой руке кольцо, а та, которая находилась слева, щипала ее за правый сосок. Картина достаточно известная. Оригинал ее мы раньше видели в Лувре. Правда, имя автора этой несколько фривольной картины, если не знать, что здесь все подчинено символам, неизвестно. Зато очень хорошо известно, кто на ней нарисован. А позировали неизвестному художнику школы Фонтенбло Габриэль д’Эстре и ее сестра. Да да, та самая Габриэль, которая была любимой фавориткой Генриха IV Наваррского и подарила ему трех очаровательных детей, которая чуть не сделалась французской королевой, из-за нее король даже в который уже раз собирался перекреститься из гугенотов в католики и развестись с бесплодной королевой Марго. Та Габриэль, которая, как утверждает молва, была отравлена в возрасте 26 лет, поскольку двор не желал, чтобы она стала новой французской королевой. Но почему эта картина украшает стены нашего замка? Наверное не спроста…

Ну конечно же! Оказывается, как нам рассказала управляющая замком, Габриэль д’Эстре, она же герцогиня де Бофор и де Вернейль, маркиза де Монсо, дочь начальника артиллерии Антуана д’Эстре и одна из фавориток короля Генриха IV Великого… родилась в этом замке! Здесь, среди этих дивных садов и лужаек, прошло ее детство в окружении еще пяти прелестных сестер. Впрочем, еще за долго до рождения Габриэль ее бабка Мари Годен де Бурдезьер, владелица замка, также вскружила голову королю. И не какому-то проходному, а самому Франциску I. Собственно, и замок этот, в котором мы находились, был построен, а точнее перестроен, сим влюбленным монархом. Раньше на этом месте стояла крепость.

Осматривая окрестности замка, мы видели эти глубокие, но уже не заполненные водой рвы, некогда защищавшие крепость. Теперь заросшие кустарником и плющом, они стали своеобразным декоративным украшением старинного поместья.

В буклете о замке Ла Бурдезьер, который нам любезно предоставили на рецепции, говорится, что Мари Годен была «самой красивой дамой своего времени». И Франциск I первым попал под ее чары. Гнездышко, где он встречался со своей фавориткой, было со вкусом отстроено в стиле эпохи ренессанса. Не зря же король был весьма неравнодушен к итальянским мастерам эпохи Возрождения. А выписанного из Флоренции великого Леонарда да Винчи Франциск вообще ни на шаг не отпускал, таская повсюду за собой… Так что великий флорентиец останавливался и в нашем замке. И пока король развлекался с прекрасной Мари, Леонардо занимался самосовершенствованием. Как знать, может, именно в той самой комнате, где останавливались на постой и мы.

Вообще замок ла Бурдезьер, несмотря на то, что с тех приснопамятных времен прошло пять столетий, трепетно хранит в своих стенах многие артефакты, связанные с именами бывших его хозяев и постояльцев. Причем, эти уникальные исторические предметы являлись не музейными экспонатами, а предметами обихода. Мы слушали музыку, сидя в старинных креслах, писали за бюро XVIII века, зажигали свечи в золоченых подсвечниках, появившихся на свет еще до Великой французской революции. И то, что в замке и сегодня живет этот дух Времени, безусловно, огромная заслуга его нынешних хозяев: двух принцев де Бройль — Филиппа Мориса и Луи-Альбе. Ведь за минувшие столетия замок повидал многое: его пытались разобрать на камни для другого родового поместья, во времена Великой французской революции замок вообще чуть не снесли, в годы войны он был захвачен фашистами… потом здесь был Дом престарелых. И вот в 1988 году ла Бурдезьер приобрели новые хозяева. Братья провели в замке существенные реставрационные работы, восстановили старинные интерьеры, вдохнули в него новую жизнь. Но особой изюминкой замка стал огромный регулярный сад… помидоров. Их здесь насчитывается свыше 600 сортов. Признаться, такого томатного царства мы еще не видали. Не зря же несколько лет назад сады Бурдезьера вышли в финал одного из европейских конкурсов садово-паркового искусства.

Субъективные заметки о замках Луары

ШЕНОНСО

Признаться, наш замок нас так очаровал, что нам было очень жаль расставаться с ним. Но, как говорят: рога трубят, пора в дорогу. Еще раз, взглянув на портреты прекрасных хозяек замка Мари Годен и Габриэль д’Эстре, украшающих стены гостиной, мы отправились в Шенонсо. Этот легкий, изящный белоснежный замок с грациозно переброшенным мостом через приток Луары — реку Шер, с изумительными по красоте парками не может не восхищать. С ним связаны судьбы сразу нескольких незаурядных женщин, имена которых сохранила история. Ведь, как утверждает французский беллетрист Ги Бретон, «…настоящая история Франции — это история любви». Не зря же замок этот зовут еще «Дамским замком». Екатерина Боне, первая владелица замка, сумевшая перестроить некогда мощную крепость в изящный дворец, Дина де Пуатье, фаворитка Генриха II, коей он и подарил сей замок, королева Екатерина Медичи, сумевшая отнять замок у ненавистной соперницы Дианы после кончины своего смертельно раненного на рыцарском турнире мужа, Луиза де Водемон — «Белая вдова», всю жизнь носившая траур по безвременно усопшему, а точнее заколотому, королю Генриху III… Все они в той или иной мере причастны к истории замка Шенонсо. Жили здесь и королева Марго (еще не будучи королевой, со своими сестрами в спальне пяти королев), и Мария Стюарт и… наша старая знакомая еще по предыдущему замку Габриэль д’Эстре. Именно здесь, в спальне, которая теперь носит ее имя (с очень красивыми потолками и гобеленами), она и предавалась любви с Генрихом Наваррским.

К слову, ее сын, плод этой страсти, — Цезарь Вандомский (ставший основателем побочной линии Бурбонов), женившись на некой Франсуазе де Меркер, станет впоследствии очередным собственником замка Шенонсо. А его сын, герцог де Бофор, возможный прототип таинственной Железной маски (помните его побег из Венсенского замка в романе Дюма «Виконт де Бражелон»? ) будет здесь скрываться от преследователей.

Впрочем, пожалуй, хватит истории, хотя она здесь торчит из всех углов, а точнее, всех спален: вот изумительная по своему интерьеру и убранству, с самым красивым камином в мире, спальня красавицы Дианы. Тут же на стене висит ее портрет. До сих пор остаётся загадкой секрет молодости фаворитки короля, ведь в свои 60 лет она была красивее всех своих современниц, включая королеву, Екатерину Медичи, которая на 20 лет была младше ее. Именно ей — красавице Диане, посвятил свой поединок, ставший роковым, король Генрих II. Говорят, что тут не обошлось без злых чар и колдовства. Будто бы придворные алхимики готовили для Дианы специальный эликсир молодости на основе золота. А может, всему виной то, что в отличие от других дам того времени Диана вела здоровый образ жизни и всем другим развлечениям предпочитала охоту.

Именно с этой целью она и заказала архитектору Бюйану построить каменный мост, соединяющий замок с противоположным берегом реки Шер, где простирались большие лесные угодья. Да и купаться в холодных водах притока Луары она очень любила (желающие и сегодня могут увидеть эту купальню), что также, как известно, весьма полезно для организма. К тому же, именно Диана настояла перед королем, чтобы он не скупился на кухонную утварь, ведь от того, как и в чем готовится королевская еда, зависит не только его здоровье, но и жизнь…

И сегодня интерьеры кухни замка Шенонсо вызывают восторг, особенно у женщин: все эти до блеска начищенные медные кастрюльки, сковородки, кофемолки, чесночницы, соковыжималки, вертела, ухваты и прихваты, дуршлаги, сотейники и прочее, прочее могут быть предметом зависти любой домохозяйки.

Вообще замок Шенонсо — очень теплый (может, от обилия каминов), очень уютный и очень нарядный. Недаром же он «Дамский». Все здесь радует глаз, кроме разве что одной очень темной-темной-темной комнаты, обшитой черным- черным бархатом и украшенной лопатами могильщиков, веревками, серебряными слезами и терновыми венками… Это спальня Луизы Лотарингской, супруги Генриха III.

Портрет этого молодого человека, подло убитого в расцвете лет монахом Клеманом, также можно здесь лицезреть. Именно его убийство подвигло бедную женщину навсегда облачиться в белые одежды (траурный цвет королев), и всю жизнь провести в этой украшенной похоронными символами келье. Неужто она и взаправду так сильно его любила? Ведь, как утверждают хроникеры того времени, Генрих III был несколько иной, как бы сейчас сказали, нетрадиционной, ориентации. Может, врут… Хотя, скорее всего, таким образом «Белая вдова», чей призрак, говорят, до сих пор тревожит стены замка Шенонсо, таким образом пыталась укрыться от назойливых кредиторов матери-королевы, намекающих ей на то, что за проживание в замке надо бы и заплатить… Но это уже так, домыслы. Каких ведь только сплетен не выдумано о бедной Екатерине Медичи. А ведь именно она довела до совершенства замок, обжитый ее соперницей Дианой. Это Екатерина улучшила мост, построенный фавориткой короля, доверив работы тому же самому архитектору Бюйану и превратив его в двухэтажную галерею, тем самым придав замку особую изюминку. Это она разбила второй, еще более прекрасный сад, нежели тот, который связан с именем фаворитки короля. И теперь, находясь на одном из балкончиков замка, можно любоваться одновременно и садом Дианы, и садом Екатерины Медичи. Они оба великолепны и дополняют друг друга.

Кто только не бывал в этом замке: здесь читал свои первые сатирические памфлеты Мари Франсуа Аруэ, более известный под псевдонимом Вольтер, а другой не менее известный французский вольнодумец Жан-Жак Руссо воспитывал непутевого отпрыска хозяина замка господина Дюпена, купившего владения у герцога Вендом-Бурбонского — прямого потомка нашей несравненной Габриэль д’Эстре и Генриха Наваррского. И это еще не все забавные переплетения, связанные с замком Шенонсо. Именно здесь прошли детские годы некой Амандины Авроры Люси Дюпен, более известной под именем Жорж Санд.

О днях, проведённых знаменитой писательницей в стенах своего поместья — замке Шенонсо — можно прочесть в ее мемуарах…

Что и говорить, гулять по красивейшему замку и его дивным садам, любоваться изумительными интерьерами дворцовых залов, сознавать, какие страсти здесь кипели, какие интриги плелись — было очень увлекательно. И покидали мы его с легкой грустью. Впрочем, особо грустить нам было некогда. Ведь впереди нас ждали другие, не мене прекрасные, не менее величественные замки: Амбуаз, Шамбор, Блуа… И каждый со своей многовековой историей… Но об этом — уже в другой раз…

Субъективные заметки о замках Луары

АМБУАЗ

Удивительно, как все идеально совпало, чтобы здесь, в долине самой большой и самой красивой реки Франции, под небом голубым, в обрамлении увитых виноградниками холмов и полных дичи для королевской охоты лесов, появились эти великолепные, изумительные по своей красоте, неповторимые Замки Луары. И возможно ли было их создание, если бы этому всплеску активного зодчества не предшествовала так называемая эпоха итальянских войн, которые вели, сменяя друг друга, французские короли Карл VIII, Людовик XII, Франциск I. Ведь именно эти войны сформировали у французских суверенов вкус к итальянскому Возрождению, несмотря на то, что подчас победы в этих сражениях были отнюдь не на их стороне.

Зато из этих дальних походов короли везли итальянских архитекторов и художников, декораторов и краснодеревщиков. И некогда мрачные и угрюмые французские крепости стали превращаться в замки-дворцы с дивными парками и садами. Об этом мы говорили с женой, направляясь к очередному Замку. Мы ехали параллельно широкому руслу Луары по тихой, с редкими автомобилями, дороге, любуясь живописным пейзажем, как вдруг… (другое слово тут не подобрать) перед нашим взором вырос огромный, я бы сказал, гигантский замок, взмывший к небу на вершине крутого утеса. Причем массивные неприступные стены крепости, ставшие естественным продолжением скалистого плато, венчались изящными слуховыми окнами, ажурными балкончиками и жуткими мордами химер, выполняющих по совместительству функцию водостоков. Такому смешению стилей есть вполне логичное объяснение. Строился этот замок не год и не два… За это время не раз менялись и модные направления в архитектуре. То всем подавай готику, а то — бац! — да здравствуют каноны ренессанса. И все эти стили, начиная от самых древних, можно лицезреть, гуляя по самой первой резиденции французских королей, замку Амбуаз. Вообще-то говорят, крепость эту начали строить еще в 503 году, когда прославленный Хлодвиг, предводитель франков, заключил мир с вождем вестготов Аларихом. С этого союза на этом самом месте, как пишет Всемирная история, и началась Франция. Потом здесь много еще чего случалось. И заговоры, и подписание мирных договоров, и грандиозная церемония установления Ордена св. Михаила, когда пышно разодетые в золото и бархат синьоры поклялись жить по законам Церкви и Рыцарства, и казнь гугенотов, публично повешенных в назидание на балконе, который теперь так и называется — «Балкон заговорщиков»… А какие роскошные балы закатывали в Амбуазе королевские особы… с музыкой, танцами и фейерверками, равных которым не было во всей Европе.

Уже поднимаясь по пологому винтовому пандусу вместо лестницы внутри массивной, более двадцати метров в диаметре, башни, больше похожей на городскую улицу, заключенную в стену, мы ощутили всю мощь замка-крепости. Вообще этот пандус, который мы затем видели еще в одной крепостной башне Миноритов, можно считать своеобразным ноу-хау того времени и прообразом современных многоуровневых паркингов. Ведь эти спиральные пандусы Карл VIII придумал лишь для того, чтобы карета его дражайшей супружницы Анны Бретонской могла беспрепятственно подъехать прямо к парадному крыльцу. Впрочем, по пандусу этому ездила не только королева с королем, но и королевские всадники и королевские повозки с провиантом. А внутренние пустоты башни как раз и заполнялись этим самым провиантом, такое вот своеобразное овощехранилище.

Вообще-то, по-честному, замок Амбуаз принадлежал не королевскому роду. Им владели то графы Анжуйские, то герцоги Амбуазские, которые никак не могли поделить доставшиеся им владения и вели нескончаемые междоусобные распри. Закончились они тем, что хитрый фаворит короля Ла Тремуй предложил Карлу VII обвинить последнего собственника замка Луи д`Амбуаза в измене и конфисковать его имущество в пользу короля. Сказано — сделано. Так Амбуаз стал личной королевской резиденцией.

Но если Карл VII бывал в этом замке лишь набегами, то его сын Людовик XI настолько привязался к древней крепости, что превратил Амбуаз в неофициальную столицу Франции. А его сын, Карл VIII, так тот умудрился не только родиться в Амбуазе, но и умереть там же. Правда, очень нелепо… А скончался молодой король в возрасте 28 лет от того, что слишком ретиво бежал из своих королевских покоев в Обитель Семи Добродетелей, где жаждал поиграть с любимой супругой в мяч, но, впотьмах перебегая галерею, в которой располагалось отхожее место, поскользнулся, ударился головой о низкую притолоку. Да так, что, не приходя в сознание, тут же и помер на сырой соломенной подстилке. Об этом историческом анекдоте, хотя, с другой стороны, чего уж тут смешного, вам расскажет любой житель Амбуаза, даже если кроме этого грустного события больше ничего из светской жизни не знает. А ведь Карл VIII в первую очередь нам интересен не сим печальным фактом, а тем, что именно он превратил Амбуаз из средневекового замка во дворец. Да такой, коим восхищались даже флорентийские послы. А один из них, наиболее любознательный, увидев чертежи будущего замка, воскликнул: «Он хочет сделать из своего замка город!». Увы, до наших дней от тех построек дошла едва ли половина… Но и то, что нам посчастливилось лицезреть, вызывает неподдельный восторг. Гуляя по королевским покоям, каждые из которых имели свое название — Зал тамбуринистов, Зал почетного караула, Зал виночерпия — мы рисовали в своем воображении картины происходящих здесь некогда событий. А какой дивный вид на Луару с перекинутым через нее арочным мостом предстал перед нашим взором, когда мы проходили открытую Галерею караульных. Отсюда также можно было в полной мере полюбоваться и на резной, в стиле пламенеющей готики, фасад замка. Но особый восторг мы ощутили, поднявшись по пандусу на крышу башни Миноритов. Отсюда, с сорокаметровой высоты, продуваемые свежим порывистым французским ветерком, от которого захватывало дух, мы могли видеть одновременно и саму долину Луары, и остроконечные шапки крыш ютившихся под нами домов, и дивную по красоте неаполитанскую террасу, обсаженную липами. Говорят, высажены они самим Пачелло да Меркольяно, итальянским мастером садов, которого вместе с 87 000 фунтов драгоценных камней, 130 гобеленами, тюками дамасских тканей и бархата, картинами, скульптурами и прочими художниками, скульпторами и писателями привез из своих итальянских походов к себе в Амбуаз Карл VIII, чтобы тот разбил на верхней террасе замка изумительный сад в память о том, самом первом, где были столь счастливы безгрешные Адам и Ева. Не знаю, насколько сад этот схож с библейским Эдемом, но гулять по нему, любуясь садово-парковым искусством итальянского маэстро, очень даже приятно. А сознание того, что по этим живописным тропинкам, вьющимся между стройных кипарисов, налитых виноградных лоз и подстриженных самшитовых кустов, напоминающих тосканский пейзаж, некогда хаживал сам Леонардо да Винчи, делало нашу прогулку еще более значимой.

Да, именно сюда, в Амбуаз, привез великого флорентийца уже другой французский король Франциск I.

И хотя ничего особо существенного, ну, разве что надстроил флигель в спальном корпусе Людовика XII, он (Франциск) для этого замка не сделал, что очень странно, зная его неугомонный характер и жажду к зодчеству, тем не менее, появление в этих местах автора Джоконды, кстати, приехал Леонардо в Амбуаз вместе с ней, в смысле — картиной, придало жизни королевской резиденции новый импульс. Дворец стал местом проведения балов, пиров, турниров, маскарадов. Король, поклонник охотничьих забав, держал во дворе зверинец и устраивал битвы диких животных. Впервые в этих празднествах стали принимать участие и дамы, что прежде не допускалось. Естественно, что такой бабник, вернее, охотник до слабого пола, как Франциск, с этой несправедливостью не мог смириться. Именно при его правлении дамы стали на балах демонстрировать самые откровенные наряды, кокетничать, флиртовать и делать всякие прочие глупости, а в повседневной жизни активно вмешиваться с помощью своих неприкрытых прелестей в политическую жизнь государства… Сам король подчас принимал судьбоносные решения для страны и мира, подчиняясь требованиям и прихотям своих многочисленных фавориток. Но больше всего Франциск любил веселиться в Амбуазе.

Представляете, как оживала жизнь в замке (мы, например, представили), когда сюда со всем своим двором, насчитывающим более десяти тысяч подданных, въезжал король-меценат. Следом за сувереном ехал многочисленный обоз с мебелью, коврами, посудой, палатками и прочей утварью. Весь этот бытовой скарб в те времена возили следом за королем от одного замка до другого. Кстати, слово мебель в переводе с французского, откуда оно к нам и пришло, означает «движимое (мобильное) имущество».

И вот тут, когда Амбуаз становился местом массовых празднеств, гений Леонардо приходился очень кстати. Он придумывал для короля, с которым был дружен, за что и получил от него в собственность личный замок, правда, чуть поменьше, чем Амбуаз, всевозможные оригинальные конструкции для запуска фейерверков и петард, делал яркие декорации для его праздничных шествий, костюмы и прочие забавные штучки. Во время роскошных праздничных и официальных приемов в разных местах замка он размещал механические фигуры, изображающие животных, при нажатии на грудь которых изумленных гостей осыпали «белоснежные лилии и ароматные розы», а над головами ошеломленной публики кружили «летающие машины». Все это очень забавляло короля. Правда другие изобретения гения, как то, летательный аппарат, пулемет, вертолет, водолазный костюм и даже велосипед королю почему-то оказались менее интересны. Может, потому, пожив здесь всего три года, Великий флорентинец взял да умер, прямо на руках у Франциска, который его тут и похоронил. В Амбуазе. Хотя, точно не известно, где — может, там, где стоит бюст Столпу эпохи Возрождения рядом с ливанским кедром, а может, в капелле Св. Губерта. На всякий случай мы почтили память Леонардо и там и там… Все-таки Мастер. Одна Джоконда его чего стоит. Не зря же ее Франциск тут же прибрал к своим рукам и спрятал подальше от наследников — в Лувре. Там мы ее и видели…

Что же касается самого замка Амбуаз, то после того, как Франциск I, вдоволь назабавлявшись с дамами, сердца которых, по его утверждению, «склонны к измене и перемене, как ветер в мае», и подцепив от этих самых забав болезнь, лишившую его в дальнейшем возможности изменять, скончался, стал постепенно приходить в упадок. Нет, здесь еще живали короли. И мы лично с большим интересом осматривали покои Генриха II, где он общался с несравненной Дианой де Пуатье еще до того, как подарил своей фаворитке замок Шенонсо (о чем мы уже писали в прошлом номере «РЖ»). И даже видели дырочку в потолке… Говорят, ее просверлила в своей спальне, которая располагалась как раз над спальней Генриха II, его ревнивая жена королева Екатерина Медичи, дабы наблюдать через оное отверстие, чем это там занимается ее законный супруг…

Да и своих детей Генрих II и Екатерина Медичи предпочли воспитывать в Амбуазе. Для этих целей король даже расширил и перестроил восточное крыло замка на итальянский манер. Как видим, Генрих II, несмотря на свою страсть к Диане де Пуатье, все-таки не забывал исполнять свой супружеский долг и подарил законной жене пять сыновей и пять дочерей… Или она ему?

Впрочем, и самой королеве, уже после того, как она стала вдовой, пришлось прятаться в Амбуазе вместе с юным Франциском II, ставшим после смерти папаши в 16 лет законным королем Франции, от заговорщиков-гугенотов. Сюда они бежали из другого королевского замка — Блуа, куда нам предстояло еще отправиться… Именно там заговорщики предполагали захватить молодого короля со всем его двором и принудить отказаться от религиозных гонений. Но заговор был раскрыт, и правительственные войска разбили мятежников. Показательные казни продолжались целый день. Заговорщиков вешали или четвертовали на глазах у юного короля и его очаровательной жены Марии Стюарт, уютно расположившихся для лучшего обзора на одном из балкончиков замка. Когда не хватало виселиц (говорят, в тот день казнили более 1500 гугенотов), то их топили в Луаре. Может, от пережитого, а может, просто от того, что Франциск редко мыл уши, у него там образовался свищ, началась гангрена, воспаление перекинулось на мозг, и спустя несколько дней король умер… Впрочем, не исключено, что его просто отравили. Бывал в Амбуазе и самый знаменитый гасконец — д’Артаньян. В то время бывшая королевская резиденция стала выполнять функцию тюрьмы. Именно в этом замке на пути в Бастилию лейтенант королевских мушкетеров содержал несколько дней под арестом Николя Фуке — бывшего министра финансов при дворе Людовика XIV. Я даже посидел на большом кованом сундуке, на котором некогда, как утверждают очевидцы, сидел сам д’Артаньян, охраняя своего именитого пленника.

Конечно, за минувшие столетия Амбуаз потерял многое из того, что некогда придавало этому замку особый шарм. Но и то, что сохранилось, дает возможность получить представление о былом величии Амбуаза. Мы любовались изысканностью двух флигелей, расположенных под прямым углом друг к другу: флигелем Карла VIII, украшенного балконами с коваными решетками, и флигелем Людовика XII, расположенного между двух изящных остроконечных башенок, гуляли по райским садам Пачелло де Меркольяно, чувствуя себя Адамом и Евой, поднимались на оборонительные бастионы, восхищались мастерством французских камнерезов, сумевших создать на стенах часовни святого Губерта неповторимые шедевры, обозревали с бельведера «Дикобраз» сухие рвы, защищавшие еще в эпоху Древнего Рима подступы к крепости, рассматривали гелиосистему с вращающимися вокруг Светила планетами — единственной конструкцией Леонардо, сохранившейся здесь, и думали: возможно ли увидеть еще более величественный, еще более грандиозный замок, чем этот? Но оказалось — возможно. И встреча с этим самым большим, самым могучим, самым мужественным замком, держащим на своих плечах целый город, замком, олицетворяющим образ Человека, его судьбы, уже состоялась на следующий день нашего путешествия по Луаре. Но об этом — в другой раз.

Субъективные заметки о замках Луары

ШАМБОР

Какой замок, расположенный в долине Луары, самый яркий, самый выразительный, самый прекрасный? Трудно ответить на такой каверзный вопрос. Потому что каждый из тех замков, которые мы видели (а сколько еще не успели увидеть), был по-своему ярок, выразителен, прекрасен. И все-таки, думается, я не покривлю против истины, если скажу, что самый впечатляющий из всех замков Луары — это Шамбор.

Возможно, что кому-то ближе, интереснее, привлекательнее другие дворцы-крепости, возникшие в долине этой самой известной французской реки. Тот же дамский замок Шенонсо, или пристанище Спящей красавицы замок Юссе, или Виландри, окруженный многоярусными садами…

И все-таки именно Шамбор со своими многочисленными башенками, взмывшими в небо, словно огромный сказочный город, по которому можно ходить бесконечно, открывая для себя все новые и новые уголки, стоит вне конкуренции. Он самый большой. Самый выразительный. Самый грандиозный. Увидев его впервые, хочется произнести всего одно единственное слово — Ах!

Неужели это реальный, а не привидевшийся во сне Замок? И по нему можно гулять, рассматривать его, подниматься по двойной спиральной лестнице, говорят, что построена она по чертежам самого Леонардо да Винчи, в парадные залы, где проходили королевские балы, фланировать по огромной террасе замка, украшенной фантастическими сиренами, львами, сатирами и драконами… и не скрывать своего восторга. А какой изумительный вид открывается с этих террас на изумрудные поля, прорезанные идеально ровными каналами, с высаженными вдоль прямых дорожек кустами и густым, стоящим на горизонте неприступной стеной, лесом. Говорят, именно из-за этого леса полного дичи, сюда и наведывался особый охотник до королевской охоты король Франциск I. Он и выстроил этот охотничий домик, ведь по сути постоянно в Шамборе никто никогда не жил…

Зато представляете, как оживал замок, когда сюда приезжал весь королевский двор, а насчитывал он более десяти тысяч челяди, просто поохотиться. Даже все четыреста сорок опочивален дворца не могли вместить всех желающих здесь переночевать. Так что особо состоятельным придворным пришлось раскошеливаться и строить поблизости от Шамбора свои замки. Может, и не такие грандиозные, как королевский, но тоже вполне симпатичные.

В одном из таких графских замков Шато де Прай, расположившимся в трех километрах от Амбуаза, остановились на постой и мы с супругой. И очень даже остались довольны таким приятственным времяпрепровождением… Замечу, что это уже был наш второй ночлег в замках Луары, большинство которых стали частными гостиницами.

Что же касается самого Шамбора, то он является государственной собственностью, иначе его ожидала бы весьма плачевная участь, и приносит хороший доход. Это один из самых посещаемых туристами замков. Да оно и понятно. Мы целый день гуляли по его залам, террасам, любовались многочисленными башенками, трубами, выполняющими по совместительству роль дымоходов, ведь в замке насчитывается 360 каминов, шпилями, фонариками, выполненными с поразительным изяществом и фантазией.

Мы взирали с двадцатиметровой высоты на окрестности Шамбора, представляя, как с этой же просторной террасы взирал на королевскую охоту сам Франциск I, когда ему хотелось побыть в дамском обществе, а не гоняться по полям за каким-нибудь быстроногим оленем. Как опершись на перила, отпускал он колкие реплики в адрес нерадивых охотников, как весело смеялся шуткам своей фаворитки Анны д`Эйи или сам шутил в окружении двадцати семи юных девушек благородного происхождения, которых самолично отобрал для своего двора и повсюду возил за собой.

Ведь это ему принадлежит крылатая фраза: «Двор без женщин, как год без весны, а весна без роз…». Что и говорить, король был поэт. И художник. И архитектор. И из своих военных походов, в частности в тот же Милан, вез не только трофеи. Но и впечатления от увиденного.

Именно его итальянские войны, о чем я уже писали раньше, подтолкнули суверена к созданию замков-дворцов в родной Франции. У короля просто появилось страстное желание создать какое-нибудь здание, которое соединило бы в себе стиль итальянского возрождения с традиционным французским стилем.

И это желание лучше всего реализовалось при строительстве замка Шамбор. Говорят, Франциск I лично принимал участие в его проектировании. По крайней мере, имя архитектора, создавшего этот архитектурный шедевр, до нас не дошло… А ведь с точки зрения архитектуры замок этот представляет особый интерес. Не зря же его Франциск I задумывал как модель города идеальной красоты. И несмотря на то, что Леонардо да Винчи умер за четыре месяца до начала работ, многие исследователи творчества великого флорентийца считают, что в этом замке воплощены многие его идеи. Да и сам замок является неким зашифрованным образом Леонардо — человека с могучим телом и головой, полной идей божественного полета. А почему бы и нет? Поэтому стоит только недоумевать по поводу того, что отдав столько сил, энергии, вдохновения созданию замка Шамбор, и даже не увидев окончания его работ, ведь замок строился более сорока лет (подробно о том, как возводился дворец можно посмотреть видеофильм перед началом экскурсии) Франциск I бывал здесь крайне редко, наездами.

Впрочем, у короля было еще чем заняться. Всю свою жизнь этот непостоянный король скитался от одного замка до другого, таская за собой министров, чиновников, фавориток, а также дворы королевы и принцев.

Последняя страсть короля — строительство дворца в Фонтенбло настолько отвлекло Франциска от Шамбора, что он так и не довёл до конца свою идею провести воды Луары под самые стены замка.

Но зато, когда он бывал в Шамборе, жизнь тут била ключом. Здесь, на третьем этаже замка в залах со сводчатыми потолками устраивались балы. Дамы демонстрировали сногсшибательные и к тому же довольно-таки откровенные наряды. Франциск сам был законодателем моды и требовал того же от своих гостей. Так придворные красавицы должны были ходить в платьях с декольте чуть ли не до пупа… Дабы не скрывать свои главные прелести. И те не скрывали… Благо площадь замка, включая обширные лесные угодья, позволяла беспрепятственно заниматься любовными утехами.

Но если король предпочитал забавляться в замке со своими многочисленными фаворитками, то его сестричка, Маргарита Наварская больше тяготела к миру искусства, общаясь с членами кружка гуманистов, который самолично и возглавляла. Именно в Шамборе она читала своим почитателям таланта главы из «Гептамерона», книги очень близкой по стилю и содержанию «Декамерону» Бокаччо. И это были отнюдь не причуды королевской особы. Маргарита Наварская считается по праву одной из первых женщин-писательниц во Франции.

И все-таки главным увеселением гостей в замке была охота. К слову, и сегодня территория вокруг Шамбора является самым большим заповедником во Франции, где водится много диких кабанов, зайцев, белок, оленей и прочей живности, на которую охотились еще во времена Франциска I. Рассказывают, что королевская охота длилась неделями, оглашая окрестности безудержным лаем гончих собак, призывными звуками рожков и веселым смехом придворных дам…

Потом охота заканчивалась, двор вместе со своим нехитрым скарбом, погруженным на сотни повозок, отправлялся к новому месту и замок, как в сказке про Спящую красавицу, погружался в литургический сон до нового приезда короля.

Бывали здесь и Генрих II, и Карл IX, который, как гласит предание, однажды преследовал оленя до полного его изнеможения, загнав при этом пять быстроногих лошадок. Наведывался в Шамбор и король-солнце Людовик XIV. Правда, королевской охоте этот венценосный суверен предпочитал культурную программу. Вот почему вместе с ним сюда обычно приезжал и некий господин Мольер со своим театром. Именно в замке Шамбор состоялась премьера его небезызвестной пьески «Мещанин во дворянстве». Так уж вышло, что один из ведущих актеров, состоявших на службе у великого комедианта, занемог, и тогда Жан Батист Мольер предложил сыграть эту роль королевскому скрипачу, композитору и танцору Жану Батисту Люлли. Однако, как тот ни старался, как ни ломал комедию, король безмолвствовал. Даже тень улыбки не коснулась его бледного лика. И тогда бедный музыкант решился на крайнюю меру. Он поднялся на край сцены и со всего маха рухнул на клавесин. Хрупкий изящный и к тому же весьма дорогой музыкальный инструмент разлетелся на сотни мелких перламутровых осколков, зато король разразился громким гомерическим смехом. Спектакль был спасен!

Как видим, чувство юмора с тех приснопамятных времен мало изменилось. И сегодня легче рассмешить публику, залепив кремовым тортом в лицо партнера по сцене, нежели тонким английским спичем…

Впрочем, это уже к замку Шамбор не имеет никакого отношения. Судьба его не раз делала крутые повороты. Как я уже рассказывал, во времена Великой французской революции замок вообще хотели разрушить, а на его месте построить «дом для патриотов». Многие годы Шамбор переходил из рук в руки, как эстафетная палочка, разным владельцам — он стал неким престижным подарком, которым французские монархи жаловали высокопоставленных особ.

Последним его собственником, выкупившим замок, и тем самым спасшим его от дальнейшего разрушения был несостоявшийся король Карл X, принявший титул графа Шамборского. Когда роялисты в 1871 году выдвинули его на престол, он отказался признать французский триколор национальным флагом, и его кандидатура провалилась. Правда, и сегодня в замке можно лицезреть роскошные парадные кареты, которые были изготовлены специально для его въезда в Париж.

Но сегодня политические интриги мало волнуют стены старого замка, возникшего благодаря охоте. Его естественным обрамлением являются леса, озера, реки. Вся эта заповедная территория занимает площадь в 5500 га и имеет протяжённость более 30 км. Здесь можно безмятежно прогуливаться по живописным аллеям парка, что мы и делали, кататься верхом на лошадях или разрезать веслами на прогулочной лодочке гладь каналов и озер, можно посещать регулярно проходящие здесь фестивали искусств или концерты на открытом воздухе, ходить на вернисажи и перфомансы… Замок этот по-прежнему полон очарования. Он един с дивным пейзажем долины Луары. И о нем можно говорить БЕСКОНЕЧНО!

Субъективные заметки о замках Луары

БЛУА

Пожалуй, ни один другой из замков Луары, в коих нам посчастливилось побывать, не отвечает более всего названию этих субъективных заметок, как королевская резиденция Блуа. Не зря же мы ее оставили на закуску… Вот уж где действительно страсти кипели, а какие интриги тут плелись… Ни папе Дюма рассказать, ни Морису Дрюону описать…

Хотя поначалу жизнь замка ничего зловещего и интригующего не предвещала. Ну стояла себе на скалистом утесе, омываемом водами Луары небольшая крепость еще с IX века, а может, и того раньше. Ну жили здесь ни тужили графы Блуа, пока одному из них не вздумалось продать этот симпатичный замок некому герцогу Луи Орлеанскому, между прочим сыну французского короля Карла V. Уж больно тому место понравилось, нам, кстати, тоже. Красиво. Но долго полюбоваться на живописные окрестности Блуа герцогу не удалось. Поскольку он был подло убит при невыясненных обстоятельствах приверженцем герцога Бургундского. Правда, не здесь, а в Париже. А вот благодаря его сыну Шарлю или, как мы привыкли его называть, Карлу Орлеанскому Блуа приобретает известность, как место для поэтических ристалищ. Карл, то бишь Шарль, всяческим рыцарским турнирам предпочитал словесную перепалку, поскольку и сам преуспел на поэтическом поприще, являясь в настоящее время классиком французской поэзии. Особо его поэтический дар проявился в плену у англичан, куда бедный Карл угодил после неудачной битвы при Азенкуре. Долгих 25 лет из всех радостей Шарлю, то бишь Карлу, приходилось довольствоваться лишь поэтическим творчеством, французский король Людовик XI не очень-то спешил его выкупить из английского плена. Так что в Блуа Шарль вернулся, уже в солидном возрасте, когда ему перевалило за 45 лет… Но тем не менее успел–таки еще три раза жениться и даже познать радость отцовства, став впервые папой в… 68 лет. Правда, сам король, Людовик XI сильно сомневался в том, что отцом его тезки Людовика Орлеанского, а именно так своего первенца назвал счастливый граф, является не отличавшийся-то и в молодые годы сильным здоровьем стареющий Карл. Впрочем, может, его сомнения были и напрасны, ведь последней супруге Карла, когда он взял ее в жены, было всего 14 лет. А молодость, как известно, может творить чудеса.

Впрочем, мы несколько отвлеклись от нашего повествования. Ведь нам Карл Орлеанский прежде всего интересен не своими мужественными поступками, а тем, что благодаря своей тяге к возвышенному сделал свой замок Блуа своеобразным центром французской поэзии и искусства. Это здесь, в этих стенах, он устраивал празднества, театральные представления и поэтические состязания. Это здесь, в небольшой, но очень уютной зале с дивными витражами, кои мы с интересом рассматривали, он состязался с самим Франсуа Вийоном, только что благодаря милости короля избежавшим виселицы, в поэтическом мастерстве. И надо же, чтобы баллада бродяги (в переводе Ильи Эренбурга), на тему «От жажды умираю над ручьем», заданную самим Карлом Орлеанским, победила в этом поэтическом ристалище и теперь известна всем любителям словесности под названием «Баллада поэтического состязания в Блуа». Невольно хочется процитировать хоть несколько строф из этой гениальной баллады:

От жажды умираю над ручьем.

Смеюсь сквозь слезы и тружусь, играя.

Куда бы ни пошёл, везде мой дом,

Чужбина мне — страна моя родная.

Ну и так далее… Здесь, под сводами замка стихи эти читались особенно выразительно. По крайней мере, мне так казалось…

Но опять же не Карл Орлеанский, а его сын, Людовик, герцог Орлеанский и граф де Блуа, когда уже стал королем Франции Людовиком XII, сделал сей симпатичный городок столицей государства. А замок, некогда напоминавший древнюю цитадель, превратил во дворец. Именно с флигеля Людовика XII мы и начали свое знакомство с замком. Надо сказать, что этот король-реформатор, сохранивший за собой титул «отца народа», революционно подошел и к перестройке своих королевских владений. Даже не верится, что это изящное легкое здание с широкими окнами, ажурными балкончиками и прогулочными галереями было построено всего за три года. Особым украшением фасада флигеля стала конная статуя Людовика XII и геральдическая эмблема — дикобраз — символ короля. Тут же на белокаменных колоннах, украшающих парадную лестницу флигеля, выгравированы инициалы и эмблемы владельцев замка: цветки лилий — символы короля, горностаи — королевы Анны Бретонской. Да-да, той самой Анны, что была женой короля Карла VIII, помните, о нем я рассказывал, когда прогуливался по замку Амбуаз. В этом самом замке в возрасте 28 лет (о чем я уже также писал) он и помер, ударившись головою о дверной косяк. Именно его кончина, поскольку наследников у него не оказалось, несмотря на то, что Аннушка за семь лет их супружеской жизни семь раз была беременна, позволила герцогу Орлеанскому стать королем Франции и, расторгнув брак с нелюбимой женой Жанной, к слову, родной сестрицей Карла VIII, жениться на его вдове. В последующие девять лет их супружеской жизни королева родила ему двоих дочерей и двоих сыновей, но оба мальчика умерли в младенчестве. Столь частые беременности вконец истощили некогда красавицу Анну и она скончалась. Тогда Людовик женился в третий раз на молодой английской принцессе Марии. Но этот новый брак только подорвал его силы и через два месяца после свадьбы король умер, так и не оставив престолонаследника.

И тут на арену выходит наш несравненный король — созидатель Франциск I. Тот самый, кому в первую очередь и принадлежит заслуга по преобразованию замков Луары во дворцы. Вообще-то он был всего лишь двоюродным братом Людовика XII, но вовремя сообразил обручиться с его дочерью, когда ей было… 7 лет и жениться ровно за год до смерти своего тестя. Свои архитектурные идеи Франциск впервые воплотил именно здесь в Блуа. Это его флигель, который он строил целых 15 лет для своей милой жены Клавдии, прямо со дня свадьбы и которая к моменту завершения строительства успела уже помереть, по праву является главным украшением замка. Не зря же он считается одним из самых первых шедевров Ренессанса. Особенным украшением его стала винтовая с большими проемами лестница, очевидно, к этому архитектурному элементу король был особенно неравнодушен. Возможно, Франциск еще что-нибудь создал в Блуа, но после смерти своей жены Клавдии отправился воевать, но не очень удачно и даже угодил в плен… После которого ему в Блуа больше возвращаться не захотелось и он стал возводить другие замечательные замки вдоль долины Луары, о чем я уже также писал…

Однако Блуа еще долгие годы был главной королевской резиденцией. Особенно во времена Генриха II и его жены Екатерины Медичи, прожившей в замке около 50 лет… Именно в эти времена здесь происходили самые злодейские и кровавые разборки. Екатерина Медичи не только со вкусом украшала замок, и сегодня здесь можно увидеть богатую коллекцию гобеленов и картин, собранных этой любительницей красоты, но и напичкала дворец всякими потайными комнатками, подземными казематами, где мучили, пытали и казнили неугодных… Осматривая рабочий кабинет Екатерины мы пытались разгадать как, с помощью каких хитроумных приспособлений и педалей королева прятала за резными деревянными панно, украшающими стены комнаты, шкафчики для драгоценностей, ценных бумаг и… ядов, коими, по крайней мере, так утверждает Александр Дюма, травила своих врагов. Да и другое забавное приспособление с помощью которого в полу кабинета открывались отверстия и несчастные проваливались в подпол, мы также не обнаружили. Зато в покоях сыночка Екатерины Медичи — Генриха III, также не отличавшегося особым благородством, мы со всеми подробностями смогли лицезреть коварное убийство герцога де Гиза, которое случилось на пороге спальни короля более четырехсот лет тому назад… Здесь, на небольшом экране в режиме нон-стоп демонстрируется фильм, который так и называется: «Убийство герцога де Гиза», поставленный еще в 1908 году Андре Кальметом и Шарлем Ле Баржи. Знаменитые актеры театра Комеди Франсе под первую в истории киномузыку, написанную Камилем Сен-Сансом, разыгрывают историю убийства по приказу короля Генриха III его политического соперника герцога Генриха де Гиза. Надо сказать, что фильм этот и сегодня производит впечатление. Не зря же его принято считать первым художественным фильмом.

Вообще эта зловещая история в Блуа весьма и весьма растиражирована. Помимо вышеназванного фильма, в спальне Генриха III мы видели еще несколько картин разных художников, изображающих сие роковое убийство. Но, пожалуй, самым кульминационным моментом драмы, случившейся здесь, стало вечернее свето-музыкальное шоу, «О чем поведал Блуа», где с помощью различных спецэффектов стены замка меняли свои очертания и на них проступали образы легендарных личностей, связанных с историей этого замка: Карла Орлеанского, Франсуа Вийона, Екатерины Медичи, ну и, конечно же, Генриха де Гиза, убитого по указанию Генриха III, куда ж без этого.

Похозяйничал в замке и брат короля Людовика XIII, Гастон Орлеанский. Сосланный сюда как вечный заговорщик, он жаждал кардинально перестроить его, прихватив для этих целей начинающего архитектора Франсуа Мансара. Но, как обычно, быстро охладел к своей идее и до конца работы не довёл. Но и то, что успел создать, — не может не восхищать… Останавливалась на постой в замке Блуа и Орлеанская дева — Жанна д`Арк… со своими солдатами. Еще не раз замок этот менял своих хозяев, перестраивался. Последним крупным событием в его жизни стал приезд сюда Людовика XIV, закатившего в замке бооольшой бал…

Сегодня это целый комплекс, объединяющий вокруг внутреннего двора четыре крыла, четырех разных эпох и четырех разных стилей. Каждое из которых можно осматривать часами.

Это был наш последний замок на пути из Калининграда в долину Луары. Он стал заключительным аккордом в этом увлекательнейшем путешествии. Которое, я надеюсь, мы еще продолжим. Ведь сколько прекрасных замков Луары, расположившихся здесь, мы не успели посетить…

Итальянское каприччио

или Возвращение на Гарду

Несколько лет назад, совершая поездку по Италии, я открыл для себя дивное место — озеро Гарду. Нет, я, конечно, знал о его существовании и раньше. Как-никак самое большое озеро если не в Европе (здесь оно занимает всего лишь почетное четырнадцатое место), то уж в Италии точно, а уж по красоте, думается, ему и равных в мире нет. Хотя, конечно, это дело вкуса.

И, возможно, кому-то более по сердцу совсем другие ландшафты. Но, согласитесь — огромная гладь озера с кристально чистой водой, обрамленная альпийскими горами со снежными вершинами и поросшими густой растительностью склонами, золотые песчаные пляжи, буйство зелени, красок, ароматов, словно природа собрала здесь все самое лучшее, не могут не вызвать восхищения. А многочисленные небольшие и очень уютные городки и деревушки с неповторимой архитектурой и колоритом, густо облепившие озеро, просто манят в свои узкие улочки, в которых так хочется заблудиться и остаться навсегда… И это говорю вам не только я. Еще ранее то же самое, но, естественно, лучше и поэтичнее, говорили об этих чудных местах и Гете, и Байрон, и Диккенс, и другие классики мировой литературы. А древнеримский поэт Катулл, тот вообще еще до нашей эры высказывался весьма категорично, что лучше Гарды, и в частности городка Сирмионе, места в мире нет… Ну, об этом Сирмионе я еще расскажу… попозже. Ибо сначала я увидел не его, а другой не менее чудный городок Бардолино в окружении олеандров и кипарисов, с роскошными виллами и пляжами, оливками и лаврами, виноградниками и винными погребками, в коих прятались одни из лучших марок италийского вина Бардолино… Того самого рубинового, с легкой горчинкой Бардолино, кое ценили и Цезарь, и Кассидор, ну а теперь еще и я. Между прочим, для ценителей сего напитка в Бардолино создан даже специальный «Винный маршрут», следуя по которому можно не только хорошо надегустироваться, но и познать всю мудрость и таинство приготовления сего божественного напитка. «Бьянко ди Кустоза», «Лугана», «Кьяретто», «Новелло». Каждое такое название звучит как песня… которую хочется петь. И пить тоже хочется. В меру, естественно, в соответствии с рекомендациями древнеримских сибаритов.

Впрочем, я что-то отвлекся. Просто до сих пор не могу забыть того моего первого кратковременного пребывания на брегах Гарды, столь восхитившего меня. И так захотелось вновь сюда вернуться, но не мимоходом, направляясь к другим не менее замечательным достопримечательностям Апеннинского полуострова, а хотя бы на недельку… дабы в полную меру насладиться красотами этого дивного озера и его не менее дивных окрестностей. И вот, воспользовавшись волшебной силой интернета, я забронировал номера аж в трех отелях: в Сирмионе, в Лацизе и в Дезенцано. Купил билет на самолет в Милан, где опять же благодаря современным средствам коммуникации меня уже ждал маленький, но достаточно шустрый «Фиат-500». Возможно, будь я чуть потолще или повыше, то вряд ли бы втиснулся в это чудо техники итальянского автопрома, дизайн коего сотворил великий Армани. А так места хватило еще и жене, и нашему скромному скарбу. Оказалось, что эта белая «божья коровка» с огромными, как глаза у испуганного лемура, фарами, еще и едет… И довольно-таки прытко. В этом я убедился уже по возвращении домой, когда с моей кредитки неизвестные итальянские гаишники дважды сняли по 70 евро за якобы превышение скорости. Ну да бог с ними, ведь в тот момент, когда я оседлал это четырехколесное насекомое, мне нетерпелось как можно быстрее добраться до места назначения… То есть на Гарду.

Но и Милан посмотреть мне тоже хотелось. Пускай не весь, пусть поверхностно, пусть, как говорят, одним глазком… Но как, скажите, быть в Милане и не увидеть главную достопримечательность (да простит меня великий Леонардо со своей «Тайной вечерей»), это чудо света — Домский собор. Или, как его величают сами миланцы, Дуомо. Никак! Такого себе никто не может позволить. И я тоже не смог… даже несмотря на то, что нам еще нужно было затемно добраться до славного городка Сирмионе… Но увиденная картина нас просто повергла в ступор… и мы поняли, что так скоро отсюда не уедем…

Вряд ли стоит особо говорить о том, что этот построенный из белого мрамора в стиле пламенеющей готики собор является пятой по величине церковью в мире, или о том, что при его возведении, начатом, к слову, в 1386 году, консультантами (правда, чуть позже лет этак на 150) выступили такие всемирно известные мэтры эпохи Возрождения, как Браманте и Леонардо, предложившие разбавить готику, пусть и пламенеющую, более современными для того времени ренессансными штучками… И даже о том, что свой окончательный вид собор приобрел лишь во времена Наполеона, который, желая в нем короноваться, лично заказал тогдашнему архитектору Амати украсить фасад здания, выходящего на площадь, «каменным лесом» из 135 мраморных игл, устремленных в небо… Об этом столько написано, что грех повторяться… Поэтому я лучше опишу наши чувства и эмоции, которые в тот момент просто зашкаливали. Первые пять минут мы лишь зачарованно взирали на эту бело-розовую ажурную глыбу в немом оцепенении, опьяненные всей мощью чудо-собора, взметнувшегося ввысь множеством шпилей, ос-троконечных башенок и колонн… Причем каждая из башен собора, коих, как я уже говорил выше, насчитывалось 135 штук, венчается статуей. Меня раздирало любопытство, как их туда взгромоздили, ведь каждый такой шпиль был высотой под 100 метров, я уж не говорю о главном, самом высоком, венчающимся позолоченной статуей Мадонны… Тот вообще почти 110 метров! Увы, почему-то об этом непростом занятии я так нигде и не прочел. Может, плохо искал…
Вдоволь налюбовавшись общим видом собора, мы подошли к нему чуть поближе, дабы перейти к его более подробному осмотру. И, как говорят «юзеры», «зависли»… Все стены собора оказались буквально облеплены мраморными скульптурами, говорят, их насчитывается 2245. Тут были и статуи святых, и разнообразные сцены из библейских сюжетов, и неведомые животные невиданной красы, и множество скульптурных портретов миланской знати, скорее всего, тех самых бескорыстных спонсоров, пожертвовавших свои скромные сбережения на строительство собора и тем самым увековечившие свои благородные лики. Рассматривать эти скульптурные композиции можно было бесконечно…

Но, помня о пути нашего следования, мы вынуждены были прервать сие эстетическое занятие, тем более что нам хотелось увидеть еще одно также весьма занятное сооружение — замок Сфорца — резиденцию миланских герцогов, многие годы правящих Миланом. Конечно, тяжелые мрачные стены замка с приземистыми шишковатыми башнями, обрамляющими его по периметру, глубокие рвы, некогда заполненные водой, а ныне заросшие травой, не могут сравниться по красоте и изяществу с Домским собором, но некогда эта неприступная крепость защищала город от непрошенных врагов. Была она и герцогской резиденцией. Этим угрюмым стенам и башням пытались придать более привлекательный вид служившие герцогу Франческо Сфорца Леонардо да Винчи и Браманте, перестроившие замок. Чего только не пережил он за минувшие годы: и вторжение французского короля Людовика XII, и захват испанскими наместниками, и наполеоновские войны… Увы, до наших дней от тех роскошных интерьеров замка, что были созданы во время правления Миланом герцогом Франческо Сфорца почти ничего не осталось… Ведь за минувшие столетия замок этот был и казармой, и госпиталем, и таверной, и… овощехранилищем. Залы, расписанные великими Леонардо и Браманте, были превращены в подсобные помещения… Но даже в таком изуродованном виде замок впечатляет: просторная и по-своему изящная внутренняя площадь крепости, уютные дворики, патио — все это очень симпатично… Жаль только, что фресок Леонардо я так и не обнаружил… А ведь, говорят, они там где-то еще прячутся и ждут своего часа, когда пытливые археологи и реставраторы явят их миру. Зато нам посчастливилось узреть другой, правда, неоконченный шедевр великого творца — Микеланджело. Прямо здесь, в одном из крытых двориков зам-ка, стоит его последняя скульптура «Пьета Ронданини». И это стоит видеть. Гуляя по замку, я все думал — что же он мне напоминает? Ну конечно же, наш московский Кремль! И это неспроста — оказывается, миланские зодчие, приглашенные в Россию для строительства московского Кремля, взяли за основу замок Сфорца. Форму его башен, корону зубцов, венчающих стены крепости… Впрочем, точно такие же зубцы на крепостных стенах я видел и в Вероне, и в Мантуе, и в Лацизе, и даже в Сирмионе, куда я еще должен был только попасть…

Часть 2

Удивительное создание человек. С одной стороны, он тянется к прекрасному, величественному, вечному… Выстраивает длиннющие очереди, дабы взглянуть в глаза загадочно ухмыляющейся Джоконде, жаждет встречи со всеми двенадцатью соратниками Христа, тайно трапезничающими со своим мудрым наставником за одним общим столом в монастыре Санта-Мария-делле-Грацие (к слову, чтобы лицезреть сию культовую фреску Леонардо, надо загодя записаться на ее просмотр), а с другой — штурмует бутики и лавочки с мировыми брендами: Armani, Versace, Corneliani… испытывая от этого не меньший, если не больший восторг. А представьте, когда все эти Gucci, Prada, Louis Vuitton находятся в одном флаконе, то бишь в Галерее Виктора Эммануила II, крупнейшем европейском пассаже, то здесь можно прийти не только в восторг — в экстаз. Особенно когда видишь ВЕЩЬ, созданную каким-нибудь культовым Кутюрье и сознаешь, что ты только и можешь, что ее зреть, а вот маять ее будут совсем другие ценители прекрасного… Впрочем, сия галерея и сама по себе произведение искусства с гигантскими мозаичными панно, олицетворяющими почему-то только четыре континента — про то, что кроме Евразии, Африки и двух Америк есть еще и Австралия, не говоря уж про Антарктиду, миланские зодчие почему-то запамятовали. Но все равно красиво. Все эти полуобнаженные аллегорические фигуры, символизирующие искусства, науки и даже земледелие с промышленностью, взмывшие под самый купол галереи, смотрятся очень даже эффектно. Так что сидя в одном из кафе, расположившемся здесь же, под прозрачным стеклянным куполом Галереи Виктора Эммануила II, и попивая чудный миланский кофе, мы с женой неспешно созерцали эту красоту спокойно, без вздохов, истерик и заламывания рук, сознавая, что все эти утренние, вечерние и дневные туалеты, все эти шляпки, сумочки, туфельки и портмоне, выставленные в витринах многочисленных бутиков, являются всего-навсего экспонатами еще одного миланского музея под громким названием Высокая мода.
Впрочем, что это я все про Милан да про Милан, ведь конечной целью нашей поездки было прекрасное и несравненное озеро Гарда до коего, как оказалось, от галереи Виктора Эммануила II рукой подать… Так что через час с небольшим как мы покинули Дворец Моды, наш шустрый «фиатик» уже подъезжал к перекидному мостику — единственной дороге, соединяющей славный город Сирмионе с остальным миром. Причем въезжали мы в него через ворота Замка Скалигеров. Окруженный со всех сторон водами озера Гарда, он сразу же поразил нас своей красотой и изяществом. Это был нереальный, сказочный замок с толстыми крепостными стенами, украшенными короной «кремлевских» зубцов, сторожевыми башнями, перекидными мостиками и множеством внутренних водоемов, в которых плавали дикие лебеди. Стены замка уходили далеко в озеро. Вода его окружала и снаружи, и внутри, отчего замок смахивал на могучий корабль, плывущий по синей глади Гарды. Это был достойный страж тогдашних правителей Вероны Скалигеров, защищавших свои владения от нападок Милана. Вообще эти Скалигеры весьма серьезно занимались обороной родимого края, застроив всю Ломбардию неприступными крепостями. Замки Скалигеров я видел и в Вероне, и в Мальчезино, и в Лацизе… Но, поверьте, ни один из них, даже тот, что в Вероне, не может состязаться по красоте с тем замком, что мы увидели в Сирмионе.

Сегодня он не только главный страж этих мест, но и главная достопримечательность. Торжественно возвышаясь над буйными кронами пышных магнолий, стройных кипарисов и тысячелетних олив, замок этот стал неким символом не только крошечного Сирмионе, но и всей Гарды в целом. Впрочем, здесь и без замка было на что посмотреть… И это при том, что в длину город протянулся аж на 4 км, а в ширину и того меньше, на несколько сотен метров. Да и проживает в Сирмионе по официальным данным чуть более 5000 человек. Правда, когда мы на своем миниатюрном «фиатике» попытались протиснуться по о-о-очень узеньким улочкам к своему отелю, то у меня возникло сомнение в достоверности официальных источников. Мы двигались в нескончаемом людском потоке изумленных, но дружелюбных итальянцев, отчего давить их было особенно жаль, удивляясь, откуда их столько взялось… Впрочем, то, что итальянцы, как и представители других некоренных народов, величают этот крошечный городок, нет ничего удивительного, ведь Сирмионе завоевал огромную популярность еще с древнеримских времен, когда сюда из близлежащей Вероны приезжали знатные особы и особи, дабы подлечиться от разных недугов в бьющих прямо из-под земли термальных источниках… ну и, естественно, повеселиться тоже они сюда приезжали… Одна вилла Катулла (или грот — кому как нравится) чего стоит. И не важно, что, быть может, этот древнеримский архитектурный комплекс площадью 17,5 тысячи квадратных метров Катуллу никогда и не принадлежал, а назван так лишь потому, что расцвет творчества этого выдающегося поэта периода заката республиканского Рима напрямую связан с Сирмионе, коему Гай Валерий Катулл Веронский посвятил немало возвышенных строф. Но то, что на этом самом полуострове Гай Валерий бывал неоднократно, а может, даже и жил, а может, даже и любил свою прекрасную и загадочную Лесбию, имеется немало косвенных свидетельств, а его многочисленная родня, и это уж точно документально подтверждено, владела приличной недвижимостью в Сирмионе, что, в общем-то, позволяет нам как бы предположить — а может, эти грандиозные развалины и есть скромное жилище поэта.

Увы, науке достоверно неизвестно, принадлежала ли сия вилла Катуллу или нет. Да это и не важно… Куда интереснее просто пройтись по этим историческим развалинам. Мимо античных аркад, гротов, райских трифор, криптопортиков… Восхититься Залом гигантов, даже несмотря на то, что от него почти ничего, кроме названия, не осталось. Но даже эти чудом уцелевшие громадные валуны при хорошем воображении позволяют довольно-таки полно представить масштабы и величие этой, с позволения сказать, виллы. По ее обширной территории, заросшей оливами, можно часами бродить и находить что-то новое, неожиданное: фрагменты фресок, обезглавленные и обезрученные скульптуры, обломки колонн, черепки разбившихся много веков назад амфор, непонятные надписи на полуразрушенных стенах. А какие изумительные виды на озеро, по которому то и дело снуют быстрые кораблики, открываются отсюда! Ну и, конечно же, нельзя пройти мимо довольно-таки вместительного бассейна, правда, без воды, в котором Катулл или если не он, то его современники, принимали термальные ванны. Причем, нельзя не восхититься прогрессивным мышлением тогдашних проектировщиков бассейна, вода в котором подогревалась струями горячего воздуха, пущенного под его настилом. Да, думается, именно здесь, плескаясь в этой вместительной ванночке с хитроумно подогретой минералкой, Катулл, если он тут, конечно, жил, написал эти восхитительные строфы «Ты полуостров и остров Солнце, Краса озерных гладей и морских Хлябей, Нептуном правимых, о, родина, Сирмий! Как счастлив я, как весел, что тебя Вижу
Но даже если Гай Валерий жил вовсе и не здесь, а на какой-нибудь другой вилле, скажем, у своего папы-патриция, которого как любящий сын он регулярно навещал, то и это ни в коем случае не умаляет его чувств к острову Солнце — Сирмии или, как мы теперь называем, Сирмионе. Напротив, восхитительные строфы древнеримского пиита выражают и мои искренние чувства к этой «красе озерных гладей». И я вслед за Катуллом Веронским, стоя на высоком берегу Гарды, преисполненный переполняющими меня чувствами, изрек: «Как счастлив я, как весел, что тебя Вижу! И вот что характерно, такой неподдельный восторг и райское наслаждение при посещении этих мест испытали не только мы с Катуллом, но и другие прославленные личности: Иоганн Гете, например, или Райнер Мария Рильке… А Джозуэ Кардуччи, национальный поэт Италии (лауреат Нобелевской премии, между прочим), тот вообще посвятил Сирмионе целый цикл стихов. За что и удостоился впоследствии быть увековеченным в названии одной из главных улиц этого чудного городка. Да и греческая примадонна Мария Каллас предпочитала отдыхать и вживаться в образы своих оперных героинь не на каком-нибудь Миконосое или Родосе, а здесь, в Сирмионе, приобретя для этих целей роскошную виллу. Ее можно видеть и сейчас, правда, за забором, вдоль которого фланирует немало любопытствующих, жаждущих заглянуть во внутренний мир великой певицы. К слову, вилла Каллас располагается буквально в двух шагах от Терм Катулла. Хотя Катулл тут уж точно ни при чем. Это скорее всего маркетинговый ход нынешних владельцев одного из самых популярных в Европе СПА-центров. Думается, назови его по-другому, он все равно был бы не менее популярен. Ну, в самом деле, представьте себе эту идиллическую картину: прохладным летним, осенним, зимним или весенним вечером нежиться в теплых, насыщенных серой, бромом, йодом, хлористым натрием, магнием, цинком и другими элементами периодической таблицы Менделеева минеральных водах, весьма способствующих нашему с вами выздоровлению, и любоваться изумительным по красоте закатом тонущего в иссиня-черных водах Гарды солнца… А когда его последние сполохи озарят рубиновые облака и термы Катулла погрузятся в кромешный мрак, зажгутся сотни фонариков, преобразив его водную гладь в лучащийся и переливающийся отраженным светом таинственный и загадочный мир. К тому же бассейн сконструирован таким образом, что при желании в нем можно уединиться влюбленным парочкам в какой-нибудь полутемной кабинке… Ну чем не места для поцелуев?! Ну а вдоволь наплававшись и нацеловавшись, можно и попариться в разных парилках, принять солевые, гидромассажные и прочие ванны, расслабляющие процедуры. И ощутить себя на седьмом небе.

Да, Сирмионе, как сказал поэт, краса озерных гладей, коим можно любоваться бесконечно, гулять по нему, отдыхать, принимать водные и прочие процедуры и быть счастливым. И это несмотря на то, что Сирмионе — самый маленький город на Гарде. Есть еще и другие: Лацизе, Мальчезино, Барделино, Гарда, Дезенцано… Это те, которые я посетил. А сколько тех (и их гораздо больше), которых не увидел! И все они по-своему интересны и привлекательны. Со своей дивной природой, многовековой историей и особым, характерным только для Гарды шармом, который притягивает к себе, зовет, заставляет любить эти места, восхищаться ими и делает нас поэтами. Как Катулла.

Романтическая дорога

Романтическая дорога привела нас в замок, где живут мечты…

Путешествие в сказку

Нойшванштайн

Не помню, когда впервые я увидел картинку с этим сказочным, неправдоподобным, словно созданным детским воображением, замком. Таких замков не может быть в нашей будничной реальной жизни. Это миф, мираж, выдумка художника… Но нет, оказывается замок этот не плод буйной фантазии «лунного короля», как назвал некогда Людвига Баварского Гийом Аполлинер. Вот уже почти 130 лет он реально существует, сияющий белый замок, с труднопроизносимым названием Нойшванштайн, притягивая к себе поэтов, художников, музыкантов и просто миллионы туристов, приезжающих сюда со всего света, чтобы полюбоваться и самим сказочным замком, и дивным альпийским пейзажем, ставшим естественным его обрамлением.

Но должно было пройти еще немало времени, прежде чем моя мечта увидеть «Новый лебединый утес», а именно так переводится с немецкого название замка Нойшванштайн, осуществилась. Толчком к этому путешествию стала случайно приобретенная в Бамберге, между прочим, тоже очень интересном и своеобразном баварском городе, недаром он внесен в список памятников культурного наследия ЮНЕСКО, книга «Романтическая дорога».

Замечу, что это официальное название 350-километровой автотрассы, которая проходит почти мередиально по территории Баварии. Поездка по Романтической дороге и это я теперь могу сказать вполне авторитетно, заставит вас не раз повторять с восторгом одно и то же слово: «Сказка!». Ну в самом деле разве можно равнодушно взирать на «самый красивый поповский дом Европы», именно так обозвал епископскую резиденцию в Вюрцбурге Наполеон. И то, дворец этот с самой большой в мире потолочной фреской, выполненной известным итальянским живописцем Тьеполо, способен соперничать с самим Лувром.

А сколько очарования и неповторимого изящества и красоты в старинных франконских городках Ротенбурге об дер Таубере или Динкельсбюлье. Гуляя по узеньким улочкам с фахферными словно игрушечными домиками, любуясь с крепостных стен и башен украшенных старинными гербами на остроконечные крыши зданий, построенных в XIII — XVII веках, рассматривая фасады домов с коваными украшениями, словно переносишься на несколько столетий назад в прошлое…

А какие живописные виды с заснеженными вершинами альпийских гор, лебедиными озерами, изумрудными лугами, по которым бродят очаровательные баварские буренки, сопровождают путешественников на всем протяжении пути. Уже всего этого, думается, хватило бы с лихвой, чтобы быть очарованным Романтической дорогой и влюбиться в нее.

Но нет, последняя, ударная точка в этом волшебном путешествии доверена Нойшванштайну — Новому лебединому утесу: замку- сказке. Замку-мечте… Замку-наваждению.

Правда, в моем случае последовательность эта была несколько нарушена. И начал я свое путешествие не из Вюрцбурга, самой северной точки Романтической дороги, а наоборот с самой южной ее части. Дело в том, что, посчитав, что от Калининграда до Швангау, а именно в этом местечке расположен замок, почти полторы тысячи километров, я решил проехать сначала к нему, а уж потом постепенно двигаться по Романтической дороге на север в Вюрцбург. Промежуточной остановкой, понятное дело, что при всем моем желании, а у меня его, признаться и не было, за день полторы тысячи километров мне было никак не осилить, мы с женой заночевали в Потсдаме. Заодно и осмотрели этот также вполне заслуживающий особого рассказа город, как-никак все-таки столица федеральной земли Бранденбург, да к тому же еще и долгие годы загородная резиденция прусских королей… Но об этом как-нибудь в другой раз.

Проехав от Потсдама до Швангау чуть более семисот километров, мы добрались в эту затерянную высоко в горах деревушку уже к вечеру. Наш «хайлендер» едва протискивался по узеньким улочкам, где вплотную друг к другу стояли роскошные белоснежные шале с резными деревянными балкончиками, декоративными ставенками и огромными живописными чуть ли не во всю стену панно, повествующими о счастливой и безмятежной жизни селян и селянок. Практически все эти, словно сошедшие с пасторальных открыток домики, были частными отелями и, надо сказать, не пустовали. Большинство туристов останавливаются здесь на постой, чтобы поутру отправиться навстречу сказке — в замок. От нашего отеля до него было каких-то три километра. Но есть и немало тех, кто приезжают сюда, чтобы полазить по горам, покататься по горным тропам на велосипеде, порыбачить в озерах с кристально чистой водой, полетать на дельтапланах. Мы сами видели поутру группу довольно уже немолодых верхолазов, вооружившихся подобием лыжных палок и отправившихся вместе со своим юным тренером в горы.

Вообще о горах, а об альпийских горах особенно, можно говорить бесконечно. Уже первая вечерняя прогулка по сонному Швангау нас с женой привела в неописуемый восторг. Особенно поразила увиденная картина, когда белоснежные вершины гор озарило закатное солнце, и они вспыхнули каким-то нереальным темно-багровым, словно тлеющие угли костра, светом. Признаться, если бы мне раньше показали такую картину, я бы не поверил в ее реальность, посчитав, что это фантазия художника. Но нет, все-таки самый лучший живописец — это сама природа. Ну разве не эти альпийские пейзажи с зубчатыми вершинами покрытых снегом гор, изумрудно-зелеными лугами, на которых пасутся упитанные баварские коровки с кокетливыми кудрявыми челками, эти домики-шале, горные речки, одинокие башенки сельских церквушек, разве не они подвигли известных и безымянных мастеров на создание их бессмертных полотен. Впрочем, чтобы совсем не впасть в высокий «штиль» и не показаться смешным и наивным, хочу спуститься с небес на бренную землю и заметить, что натура эта (в частности, коровки) хоть и создают пасторальное настроение, но и напоминают о прозе жизни. Дело в том, что практически все или почти все хозяева отелей в Швангау по совместительству еще и обыкновенные крестьяне, имеющие в своем подсобном хозяйстве не один десяток этих самых коров. А хлев, где они ютятся и надо сказать не очень уж просторно, располагается в непосредственной близости от самой гостиницы, а точнее — впритык. Поэтому коровки хоть и альпийские, но попахивает от них так же, как и от наших российских буренок. Но что делать: от возвышенного до земного — один шаг.

И вот проснувшись рано утром, очевидно от нетерпения, мы, быстренько перекусив в своем отеле — шале, отправились в замок.

Признаться об этом самом сказочном, самом загадочном и самом романтичном замке, построенном, а вернее недостроенном, ведь по замыслу его создателя баварского короля Людвига II, венчать весь архитектурный ансамбль, состоящий из дворца, каменаты, рыцарского и воротного строений, должна была главная башня с часовней высотой в 90 метров, я знал, как мне казалось, по литературным источникам достаточно много. Меня увлек и сам образ короля-отшельника, живущего в своих мечтах и сказках, строящего реально нереальные воздушные замки в труднодоступных местах и предпочитающего уединение общению с теми, кто ему был неинтересен. Кто он — «немецкий Гамлет» или просто параноик? И так ли безумен «сказочный король», как это виделось баварским министрам, сумевшим добиться отлучения его от престола? Вот выдержка из его письма проектировщику железной дороги Антону Меммингеру, которая сегодня, я уверен, найдет понимание у большинства людей, пытающихся сохранить и сберечь наш хрупкий мир: «Я считаю, что идиллию одиночества и романтику природы, чья живописная красота зимой еще богаче, чем летом, нельзя нарушать путем строительства железных дорог и фабрик. Как для меня сегодня, так и для многих других людей наступит время, когда они будут страстно искать те места, где во времена современной культуры, техники, жадности и спешки еще существуют уголки без шума, суматохи, дыма и пыли на этой земле». «Безумный король», смерть которого так же загадочна, как и его жизнь, сумел сохранить нам такие живописные и дивные уголки, да еще и украсить их.

Замки, которые некогда разорили Баварию, сегодня приносят ей колоссальные доходы. Мы побывали здесь отнюдь не в пик туристического сезона и то убедились — сколько людей со всего мира приезжают сюда. Нет, мои знания и о самом замке, и о короле-романтике ничуть не помешали ощутить всю красоту, сказочность и загадочность этих мест.

Здесь во всем чувствуется театральность, праздничность, все выстроено по законам драматургии. Сначала мы видим замок, находясь у подножия горы. Он парит где-то высоко-высоко в облаках. Совсем крошечный. Далее наш путь лежит к нему по извилистому серпантину (желающие могут подняться в автобусе или в бричке запряженной парой немецких тяжеловозов). Среди высоких деревьев, словно бывалые солдаты охраняющих дорогу к замку, его сразу и не увидишь. Зато открываются другие изумительные картины: вот по склону горы бежит ручей, вот между двух горных вершин спрятались дивные по красоте озера Альпзее (Альпийское) и Шванзее (Лебединое). Говорят именно этот альпийский пейзаж вдохновил Петра Чайковского, побывавшего в этих местах еще при жизни Людвига II на написание балета «Лебединое озеро». А вот другой, так же прекрасный замок Хоэншвангау, где прошло детство будущего короля, и где он мечтал о строительстве собственного «лебединого замка».

…И вот перед нами узенький, повисший над водопадом на высоте более 90 метров мост Мариенбрюкке, названный так в честь матери короля, королевы Марии. Отсюда замок открывается во всем своем величие. И не только замок, но и вся панорама с падающим вниз по скале бурным потоком ледниковой воды, с отвесными скалами и густыми кронами деревьев. Мост этот самая излюбленная точка для фотографирования замка. Но не единственная. Поразительно, но и замок, и окрестности замка можно снимать непрерывно, сделав каких-нибудь пару другую шагов. И каждый раз открывается новая прекрасная картина.

Но… увлекаться не стоит. Ведь мы в Германии, где все четко расписано по минутам. В нашем входном билете в замок указано время начала экскурсии и номер группы. Индивидуально в него не попасть.

Пройдя через главные с двумя надвратными башнями ворота замка, мы попадаем во внутренний дворик, напоминающий сразу и Грановитую палату в Кремле, и Флорентийскую Уффицу, и домик Джульетты, и мавританский дворец, но красиво… и ждем, когда на электронном табло зажжется номер нашей группы.

Ровно в назначенное время высвечивается указанный в наших билетах набор цифр и мы спешим через турникет за юным гидом в мир сказок и фантазий.

…Да разве найдутся такие слова и выражения, коими можно высказать все, что мы лицезрели в этом сказочном замке-дворце, с картинами из жизни Тристана, Изольды, Сигурда, Брунхильды, Лоэнгрина и прочих мифических персонажей, так близких сердцу баварского романтика, что он пожелал их портреты размесить в своих палатах, всех этих рыцарей Лонцелотов, Драконов, всю эту роскошь, начиная от королевской кроватки с изумительной резьбой и заканчивая многотонной люстрой в тронном зале, с гротом-пещерой и прочими королевскими прибамбасами… А сколько еще королевских фантазий так и не увидели свет… Взять хотя бы ту же королевскую купальню в стиле рыцарской купальни Ватбурга или мавританский зал в стиле Альгамбры под Гренадой или… Но все равно итак, как бы сказали истинные баварцы, «Дастиш Фантастиш!» Что, думается, в переводе не нуждается.

Застывшее время

Ротенбург на Таубере

Признаться, после того, как мы побывали в самом сказочном замке на земле — «Нойшванштайне», вот уже почти 130 лет поражающим воображение тех, кто приезжает сюда полюбоваться и самим замком, и дивным альпийским пейзажем, ставшим естественным его обрамлением, казалось бы, что нас больше ничем невозможно удивить. Не зря же этот замок туристам подают на десерт, в самом конце Романтической дороги, проходящей от раскинувшегося в глубокой долине Вюрцбурга, до прячущегося в предгорьях Альп, Фюссена. Но, нет, даже встреча с этим замком — мечтой, заставившим нас ощутить детский восторг от увиденного, не смогла затмить очарования старинных средневековых городков, которые встречались у нас на пути, когда мы возвращались по Романтической дороге обратно домой в Калининград.

Шонгау, Ландсберг, Аугсбург, каждый из них заслуживает особого внимания. Но, понятное дело, что все их осмотреть у нас уже не было времени. Мы решили остановить свой выбор на Ротенбурге на Таубере, поскольку во всех путеводителях о нем пишут как о самом чудесном из всех городов Романтической дороги, сохранившем во всем своем блеске средневековье, и Вюрцбурге на Майне — городе восхитившим и Гете, и Моцарта, и Наполеона… И сделать еще одну небольшую промежуточную остановку в Динкельсбюле — этом франконском городе-крепости, выросшем на перекрестке торговых путей из Балтики в Италию.

Правда, из-за того, что мы изрядно покружили в Аугсбурге (город был весь перекопан, и наша навигация никак не могла «найти» правильную дорогу), в Динкельсбюль мы приехали уже на закате… Но, въехав через крепостные ворота, украшенные башенкой, на Винный рынок (так здесь называется главная площадь), увидев изумительные по своей красоте фронтоны фахферных домиков, проехавшись по тихим улочкам, где каждый домик, каждая башенка просились на фотографию, благо, что уже пик туристской активности прошел, и пешеходов на улицах практически не было, мы смогли в полной мере насладиться красотой этого старинного городка. И если бы не позднее время, ведь нам еще нужно было доехать в Ротенбург на Таубере, поскольку там у нас была забронирована гостиница, мы, конечно, еще с удовольствием побродили бы по Динкельсбюлю.

Наверное, нет ни одного путешествия, в котором не происходило бы каких-нибудь неожиданных приключений. И хотя такие приключения создают путникам дополнительные трудности, потом, по возвращении домой они вспоминаются с теплотой и улыбкой.

К Ротенбургу на Таубере, где у нас был запланирован ночлег, мы подъехали, когда уже совсем стемнело. И тут наша навигация подстроила нам еще одну «козу», направив нас не к забронированному отелю, а прямиком за городскую стену, сообщив, что мы добрались до конечной точки маршрута. Однако ни крепостной вал с глубоким рвом, ни каменная крепость в форме восьмерки, чернеющая на фоне отражающихся в темной воде, протекающей поблизости речки, уличных фонарей, не очень-то походили на гостиницу, пусть даже и разместившуюся в здании XIII века. Не поверив в то, что именно здесь нам и предстоит заночевать, мы, обогнув крепостную стену, попытались въехать в город через одни из многочисленных башенных ворот. Город уже спал. Прохожих, чтобы спросить у них расположение отеля, не было. И мы попытались вновь задать нашей «Джи Пи Эс» адрес гостиницы. Ведь одна неточная буква и можно уехать неизвестно куда. И снова наша навигация направила нас за городские ворота…

И тут мы не на шутку перепугались. Может, мы приехали вообще не в тот город. Ведь очень просто вместо Ротенбург написать Роттенбух, так называется другой небольшой городок, расположенный на Романтической дороге…

Но, слава богу, все обошлось. Этот Ротенбург был тот, что надо Ротенбург. К счастью, еще не все кафешки были закрыты. И мы обратились к официанту помочь нам найти нужный адрес. Молодой человек тоже его не знал, но тут кто-то из работников кафе принес план города и, найдя на нем наш отель, молодые люди объяснили на словах и на пальцах, как туда доехать.

Поплутав, еще немного по спящему городку, мы наконец выехали на нужную улицу и остановились возле отеля, правда, с другим названием, нежели то, что было указано в нашей заявке на бронирование. Тогда жена вышла из машины, чтобы спросить у метрдотеля (ее немецкий был немного лучше, чем мой, поскольку я его вообще никогда не учил) не знает ли он, где располагается наша гостиница.

Едва она переступила порог дома, как я услышал какие-то громкие возгласы на немецком языке и поспешил на помощь жене.

— О, Каминские! — седовласый метрдотель бросился мне навстречу с распростертыми объятиями. — Что ж вы так припозднились! Мы вас давно ждем!

Признаться столь радушного приема мы с женой никак не предполагали. Можно было подумать, что город только и ждал нашего приезда сюда. Это было приятно…

Гостеприимный хозяин гостиницы выбежал на улицу, чтобы убрать знак запрещающий стоять автомобилям у здания отеля, и помог мне припарковать мой «хайлендер», его не смутило даже то, что машина перегородила чуть ли не полдороги. Затем, не переставая радостно улыбаться, он поднялся с нами, чтобы показать номер. Ключ от двери был массивен, а что вы хотите, ведь дом этот был построен в 1260 году, что подтверждали различные артефакты: рога известной и малоизвестной живности, некогда обитавшей в ротенбургских лесах и теперь развешанные по стенам просторного холла, рыцарские доспехи и мечи. Правда, сами двери в номера были столь низкими, что для того, чтобы постояльцы не расшибали себе головы, над ними были прибиты мягкие кожаные подушки…

Если Динкельсбюль нас изумил, то Ротенбург привел в полный восторг. Нет, путеводители не врали. Это был настоящий средневековый город, опоясанный неприступной крепостной стеной с многочисленными сторожевыми башнями, каждая из которых имела свое название и историю. Да что там башни — здесь каждый дом имел собственное имя: Дом архитектора, Дом ремесленников, Кузница Герлаха…

Понятное дело, что для того, чтобы сохранить свои первозданные названия — каждый такой домик должен был быть архитектурным шедевром. Но и среди шедевров бывают самые шедевристые. Таким, на наш и не только на наш взгляд, является трактир господ советников. Трактира в нем, правда, давно уже нет, но зато фронтон здания украшают сразу трое часов: солнечные, большие Городские и так называемые Художественные. Каждый час справа и слева от Городских часов открываются два окна, и туристы на площади могут лицезреть историческую сцену из времен тридцатилетней войны, именуемую «Волшебным напитком», как бургомистр Ротенбурга Нуш выпивает до дна огромную (трех с четвертью литровую кружку) франконского вина, а имперский военачальник Тилли восхищенно кивает головой. Как утверждает молва, а ей не доверять мы не имеем права, именно этот героический поступок городского главы помог спасти город от разрушения. Дело в том, что в те незапамятные годы ротенбуржцы будучи протестантами не очень-то жаловали католиков. Вот почему, когда к стенам города подошли императорские войска под управлением военачальника Тилли, горожане отказались предоставить его солдатам зимние квартиры. Что не на шутку возмутило полководца. После двухдневной осады город был взят (хотя при этом полегли триста солдат из императорской гвардии и только два горожанина). В гневе Тилли стал чудесить и решил отомстить строптивым ротенбуржцам, а именно казнить четырех городских советников, выбрать которых предложил им самим. Но те заартачились и не захотели тянуть жребий. Тогда Тилли решил казнить всех скопом. А чего мелочиться… Но, пока гонец побежал за палачом, очевидно, он не очень-то и спешил, дочь виночерпия стала обходить всех (и друзей, и недругов по кругу), предлагая им отведать прекрасного франконского вина. После того, как приветственный кубок весьма внушительных размеров не раз был пущен по кругу, Тилли немного помягчел и заявил, что готов помиловать несчастных, если кто-нибудь из них сможет залпом выпить кубок до дна.

И что вы думаете, нашелся такой смельчак? Представляете, что да, нашелся! Им оказался бывший бургомистр Ротенбурга — Нуш. На глазах изумленной публики он осушил сосуд, после чего упал замертво и проспал три дня. Но город спас. За что ему особое спасибо. Правда, злые языки утверждают, что дело вовсе не в вине, а в немалом выкупе, который заплатили ротенбуржцы победителям за свое спасение. Но это, конечно же, полная ерунда. Ведь я сам своими глазами видел в музее имперского города огромный — три литра с четвертью — стеклянный кубок с эмалевой росписью, который бургомистр осушил залпом 30 октября 1631 года в 12 часов по полудни. А сами жители славного города Ротенбурга на Таубере ежегодно во второе воскресенье июля, а теперь еще по многочисленным заявкам туристов и в сентябре разыгрывают историческую сцену «Волшебный напиток», в которой участвует большая часть местного населения.

Прекрасен Ротенбург днем, когда можно любоваться его игрушечными домиками, коваными вывесками, его многочисленными башенками, фонтанчиками, его единственным в мире музеем рождественских игрушек и музеем криминальной истории средневековья, где можно в полной мере познакомиться с инвентарем монахов-инквизиторов, с помощью которого они добивались признания вины у несчастных…

Очарователен Ротенбург и ночью, когда можно совершить прогулку по его тихим улочкам в сопровождении ночного стража с фонарем и колотушкой и восхититься дивными очертаниями уже, казалось бы, знакомых зданий, которые в ночном свете видятся еще более прекрасными и загадочными…

А еще очень здорово взглянуть на город с птичьего полета. Для этого вовсе не обязательно иметь крылья. Достаточно просто подняться на одну из башен, чтобы увидеть город во всей его красе. Но самый дивный, самый полный пейзаж открывается с колокольни городской ратуши, расположенной в самом центре города на Рыночной площади. Высота ее более 60 метров. Надо сказать, что подняться на эту башню не так-то просто. Крутая, винтовая лестница столь узка, что нужно обладать достаточно умеренными габаритами, чтобы втиснуться через чердачный люк на смотровую площадку. Будь я толще еще на 2—3 кг и точно бы не пролез. Но пролез-таки.

Отсюда открывается изумительная панорама средневекового города и его окрестностей. С этой смотровой площадки можно увидеть всю мощь и изящество фортификационных сооружений: крепостных стен, башен, бастионов, стройность выстроившихся как на парад фахферных домиков, остроконечные шпили церквей. И ахнуть, в который уже раз, от восторга: Крррасота!

Совершив столь нелегкое, но полное острых ощущений восхождение, мы на закуску, уже совсем уставшие и обессилившие, приземлились в одном из многочисленных уличных кафе, расположенных на Рыночной площади и под мерный бой башенных часов и размеренное покачивание головой военачальника Тилля, восхищающегося питейными способностями городского бургомистра Нуша, осушили по бокалу баварского пива, чтобы затем отправиться дальше по прекрасной Романтической дороге навстречу новым приключениям.

In vino veritas

Или чем привлекателен Вюрцбург?

И вот наше путешествие по Романтической дороге, открывшей нам столько чудных и дивных мест, приблизилось к своему естественному завершению. Последним бравурным аккордом в нем стало посещение одного из восхитительнейших городов Франконии — Вюрцбурга. Раскинувшийся «среди долины ровныя» не совсем на гладкой полосе меж высоких гор, сей град восхищал многих вип-персон минувших столетий. От Гете до Наполеона. Причем каждый из них находил для себя в этом городе что-то особо близкое его уму и сердцу.

Так, автор бессмертного «Фауста» считал вюрцбургское вино самым вкусным и приятственным, и даже будучи активным путешественником, находясь за много миль от полюбившегося его сердцу Вюрцбурга, писал своей возлюбленной Христиане: «Дорогая, пришли мне еще несколько бутылок „Вюрцбургского“, так как никакое другое вино столь не ароматно и приятно на вкус… а ты знаешь, что без моего любимого вина я становлюсь угрюмым и недовольным…» Заметим, что и сегодня вюрцбургское вино считается одним из самых лучших напитков не только во Франконии, но и во всей Германии. Стоит его выпить, как вашу угрюмость и недовольство как рукой снимет. В чем мы лично убедились, отведав его на романтическом мосту через небезызвестную речку Майну. Сюда, на этот милый мостик Альте Майнбрюкке с многочисленными статуями заступников города: Килиана, Колоната, Тантана, к вечеру сбегаются туристы со всех окраин Вюрцбурга, чтобы в особой атмосфере, характерной только для этого почти двухсотметрового мостика, облокотясь на сандалии какого-нибудь святого Пиппина, и отмахиваясь от многочисленной мошкары, которой здесь, увы, хватает, вкушать весь букет чудного франконского вина и вести неспешную беседу со случайным знакомым… И не то, чтобы в других местах вино это было бы хуже… Нет. Просто такова многовековая вюрцбургская традиция. С чем она связана? А черт его знает… Может, с тем, что именно под этим мостиком еще несколько столетий тому назад отправлялись в соседний городок Нюрнберг баржи с прекрасным франконским вином. И платили стражам реки налог им же. Кстати, с этим волшебным напитком, о его волшебстве я уже рассказывал, на примере славного вольного города Ротенбурга, связана еще одна история. Дело в том, что вюрцбургское вино было действительно столь притягательным, что с ним творились прям чудеса: из Вюрцбурга в Бремен отправляется одна бочка, а приходит целых три… Но чтоб впредь этого не случалось, и чтоб знаменитое франконское вино не стало пойлом, вюрцбуржцы придумали специальную оригинальную тару для розлива своего волшебного напитка, дабы избавить его от дешевых подделок. Этакий знак качества. И назвали сию посудину… У меня даже язык не поворачивается произнести это вслух. Ну, была не была: назвали они эту бутылку «боксбойтель» — козьей мошонкой. Хотя сразу скажу, ничего общего… Это ж надо было такое увидеть…

Впрочем, думается, хватит о вине. Хотя, при желании эту тему можно еще очень даже развить. Взять хотя бы того же Моцарта, его, правда, в Вюрцбурге в первую очередь восхитили многочисленные церкви, соборы и прочие зрительские залы, где можно было бы слушать его восхитительную музыку, но и вюрцбургское вино Амадею также пришлось по вкусу.

А Наполеон! Он хоть и был в восторге от епископской резиденции, чем-то смахивающей на его, парижскую, назвав ее самым большим и красивым поповским домом в Европе, но тоже был не прочь пропустить рюмочку-другую красного вюрцбургского… Да и как не отведать напитка, который спас город от чумы. Говорят, когда в чумном 1681 году в Вюрцбурге больных оказалось гораздо меньше, чем в других населенных пунктах Баварии, успех отнесли на счет профилактического употребления франконского вина. Так родился рекламный слоган «Франконское вино — лучшее лекарство». Многие его и сегодня употребляют чисто в профилактических целях. Причем от всех болезней. Даже вюрцбургский епископ Иоганн Филипп Франце фон Шёнборн и тот не устоял под его чарами, поручив своему главному архитектору Бальтазару Нейману создать под сводами епископской резиденции целый алкогольный лабиринт. Сколько бочонков прекрасного франконского вина здесь нашли покой и приют — одному Богу известно. Одно знаю точно, вино с епископских виноградников не только утоляло жажду поэтов и музыкантов, но главным образом служило средством оплаты труда чиновников. Думается, что и сам дворец — резиденция построен на эту «вторую валюту». Ведь все вырученные от продажи вина деньги епископ тратил на лечение своего недуга, которым страдал всю жизнь. А назывался этот недуг: «червь строительства». Так обзывал свою неизлечимую болезнь сам Иоганн Филипп Франце фон Шёнборн. Но результаты его «лечения» впечатляют. Дворец огромен, красив и величествен. Достаточно сказать, что он насчитывал 300 залов. Сегодня, правда, для посетителей открыто чуть больше двадцати. Остальные все еще нуждаются в реставрации: Вторая мировая не пощадила и этот шедевр. Но даже того, что открыто, думается, вполне достаточно, чтобы представить как красиво жили вюрцбургские епископы. Тут вам и императорский зал, и белый стукковый, и просто розовый, и непросто зеленый, и венецианская комната, и зеркальный кабинет. И… все так роскошно, так красиво, в завиточках барокко-рококо.

И главная достопримечательность дворца — самая большая в мире фреска над парадной лестницей, выполненная итальянским живописцем Доминике Тьеполо. Вообще история создания этой фрески забавна и поучительна. Гигантомания, как выяснилось, характерна не только для наших современников. Во все времена находились нувориши, желающие за свои, а чаще не свои, кровные, подарить миру какой-нибудь шедевр, да позаковыристей. Вот и вюрцбургскому епископу взбрело в голову поразить своих прихожан самой большой в мире картинкой. Ну а кто такую картинку способен нарисовать. Ну уж, конечно же, не баварцы. И даже не франконцы. Ни тирольцы. Ни прусаки и прочие немцы. На такое способны только итальянцы. Вон они там что у себя в Ватикане изобразили… Во всю стенку. А чем мы хуже? Ничем. И вот, нашли епископские помощники какого-то итальянца. Спрашивают: способен ты нам весь потолок над парадной лестницей зарисовать? Тот отвечает — конечно, способен, что я не итальянец, что ли… Только, говорит, у меня одно условие: я не люблю, когда за тем, как я работаю, наблюдают. Нервничаю. Могу не то изобразить, что его преосвященство желает. Так что прошу вас господа — священники освободить помещение, пока я вас обратно не позову. Ну взял он причитающийся ему аванс и стал творить. День творит. Два. Три… Через месяц у священников какое-то сомнение закрадываться стало. Что-то там на парадной лестнице подозрительно тихо. Дай, думают, нарушим мы свой обет и взглянем, что это нам итальянец наваял. Взяли и нарушили. Входят они в переднюю, зырк на потолок. А там… Все белым — бело. Как-будто никто этого потолка за месяц работ и кистью не коснулся. Священники к итальянцу в каморку. Мол, верни нечестно заработанные гульдены. А того и след простыл… Еще на прошлой неделе. Вот такой милый средневековый прообраз нашего несравненного Остапа Бендера.

Ну а уж потом за эту фреску другой итальянец взялся — Джованни Баттиста Тьеполо. Этот поспособнее первого оказался. Он–то и нарисовал фреску, которая до сих пор является самой большой фреской в мире. А заодно еще и потолок императорского зала украсил панно, рассказывающем об истории славного города Вюрцбурга.

Вообще страсть к зодчеству у вюрцбуржцев похоже была в крови. И каждый норовил создать что-то этакое, чем мог бы поразить богатое воображение горожан. Да еще и прославиться в веках. Правда, такие архитектурные изыски нередко полностью опустошали их кошельки, в чем мы могли убедиться переведя (с помощью словаря, естественно) надпись на одном изящно декорированном домике возле старинного моста, того самого, на котором утомленные солнцем туристы утоляют жажду лучшим в мире лекарством. А написано на нем следующее: «Строить — страсть, но знать не знал я, сколько стоит дом построить». Вот такой крик души от местного булочника, коего разорил предмет его обожания, долетел до нас из далекого XVIII века…

Впрочем, и сами вюрцбургские строители, зная слабину местных бюргеров, хорошо пользовались ею, подзадоривая и будоража их неуемное тщеславие. И тому лучшим подтверждением может стать история о строительстве дома «Сокола». Это желто-лимонное, смахивающее на только что испеченный свадебный торт с белоснежной, подобной кремовым розочкам лепниной, здание бывшей гостиницы, расположенной в самом центре рыночной площади не может не обратить на себя внимание. Столь оно пышно и обильно сдобрено гипсовыми штучками. Не смогли не обратить на него своего внимания естественно и мы. Умилившись этим желто-лимонным шедевром. Ну в самом деле, казалось бы, на стенах дома нет живого места от многочисленных завитушек, ракушек, кренделей и прочих архитектурных выкрутасов. Заинтересовавшись историей создания этого шедевра, отличающегося особой пышностью убранства, я узнал, что построила его некая вдова Майсснер. Чувствуя слабину бедной женщины, имеющей приличное состояние, оставшееся ей по всей видимости от рано усопшего супруга, и огромное желание, чтобы ей сделали «красиво», вюрцбургские строители стали разводить несчастную вдовушку на бабки.

— Фрау-мадам, — говорили они своей доверчивой заказчице, — не желаете ли к этому вензельку добавить еще вот этот. Будет о-о-чень красиво.

— Добавьте, — соглашалась мадам.

— А что, — говорили строители, если мы над каждым окошком по амурчику вылепим. Будет еще красивше…

— Лепите, — одобряла инициативу зодчих фрау.

— Хорошо бы еще парочку кариатид по бокам установить, — продолжали свой деликатный развод каменщики…

— Ставьте, — вздыхала вдова, судорожно пересчитывая оставшиеся ей от супруга гульдены, — главное, чтоб красиво было. Меня тогда городская строительная комиссия обещала от налогов аж на 15 лет освободить.

— Не волнуйтесь фрау-мадам, — успокоили ее подрядчики, — вас не на пятнадцать, на двадцать, а то и на все двадцать пять лет освободят… Лепота ведь какая!

Но, и с мздой в городскую казну бедную женщину тоже прокатили, и вместо обещанных 15 лет ей разрешили не платить налог на имущество лишь восемь… Очевидно, высокая комиссия посчитала, что лепнины маловато…