Бесплатный фрагмент - Пустой

Эта книга о том, как важно обжечься, чтобы понять, кто ты на самом деле… Чего ты хочешь от жизни и насколько она тебе дорога. Это о том, что иногда стоит сделать шаг назад, чтобы потом сделать два больших вперёд. Это необычная для меня история. То, что я долго хранила в себе, то, что я боялась выпустить наружу, то, что убило меня однажды. Эта книга не о любви. Здесь мало любви. Кажется, она потрачена ещё на первых страницах. Это об одержимости. Об одержимости другим человеком. Иногда мы теряемся и обстоятельства заставляют нас запутаться в себе. А может быть, мы сами — эти обстоятельства?

Пустота поедает конечности, как гангрена.

Ты меня вырубаешь, как трек, что уже внапряг.

У тебя там болит, я же вижу, что ты иссяк.

Наблюдаю, как ты вместо точек рисуешь пробелы.

Ты рисуешь и все забываешь вокруг.

«Ни черта себе» — я спохватилась на главном.

Я, наверное, год или два, или три не писала,

А ты ворвался вот так, типа «Здравствуй, ДРУГ».

У тебя там болит, я же вижу, не отрекайся.

Ты в ночном полушуме рисуешь мосты, да вуаль.

Ты надетую маску не снимешь..

И не снимай.

Ну а лучше не возвращайся.

И не смущайся,

Что я так к тебе трепетно, может ранимо и, может,

Все совсем это глупо звучит, словно в пальцах вся память.

Меня столько раз, столько раз (!) обещали не ранить,

Правда столько я раз замечала одно и то же.

Это ножик там сзади, мой острый ножик.

«У тебя там болит?» — ну достали. Понавешают мишуры

Среди спален, дверей, обещаний…

Да и хватит с тебя прощаний,

Ты же знаешь, что очень болит.

Ну, а может быть, ты привык

К растерзающим, стоптанным, сдержанным, но а все же воспоминаниям?

Только знаешь, родной, я ведь все понимаю.

Я же вижу —

У тебя там любовь болит.

— Будешь суп? — заботливо спросила мама, своим ласковым, любящим голосом.

Я промолчала и отвернулась в сторону, искренне не осознав, что она обратилась ко мне.

— Тогда, может, кофе? — с надеждой, что я что-то отвечу, она повторилась, но так и не услышала ответа. — Расскажи мне, дочь. Я же твой самый близкий человек. Я всё пойму.

Но я не смогла дотронуться до этой истории словами. Я лежала, укутавшись в плед на терраске и не хотела разговаривать ни с кем. Моя бедная мама… Она видела, как я выхожу из комнаты, трясясь то ли от страха, то ли от психоза, ступаю на пол синими ногами, еле открываю свои большие, но наполненные болью глаза. Мне стало искренне жаль себя. Противное чувство, но когда оно касалось меня, мне оставалось только жалеть себя. А ещё так же жаль родителей, которые заботливо относились ко мне, укрывая пледом, каждый раз, когда он падает с моей кровати; кота, которого я вышвырнула из комнаты из-за своей злости. Васька… Так его мама назвала, наверное, потому что не хотела заморачиваться с прозвищем для животного, но ей абсолютно всё равно, как его зовут. Ведь она его просто любит и кормит. А он за это убивает мышей, которых боится мой маленький брат, особенно, если проснётся ночью и услышит, как на кухне Васька ест мышь. Мне стало тошно от самой себя, потому что я не хотела обижать никого, ни маму, ни Ваську.

Тогда я просто собрала вещи и уехала в Москву, пока мама была на работе. А по приезду начала писать письмо. «Не можешь говорить — пиши», — как то сказала мама. И я начала писать. Сначала это письмо было адресовано ему. Человеку, который изменил всё. Человеку, который стал для меня местом. Местом, где зимой можно обуть кеды, а летать лучше без крыльев. Местом, в которое я приходила, когда мне было плохо. Местом, в которое я больше никогда не вернусь…

Ну ладно, ладно. Я готова. Я готова открыть сундук воспоминаний и разложить их по книжным полкам. Готова ли я впустить эту историю в мир, вынести её из потайной комнаты, а затем закрыть за ней дверь на замок, выбросив ключи в воду, где их никто никогда не достанет? Да. Я готова оторвать от себя часть этого маленького мира. Я готова расстаться с прошлым, попрощаться с этой частью моей жизни и отдать её вам.

Привет. Меня зовут Мария. На самом деле я никогда так не представляюсь. Это слишком официально, а я люблю простоту в общении. Меня зовут Маша и мне двадцать один. Родилась в столице. В прошлом я — стриптизерша. На самом деле я работала не только танцовщицей, но ещё и официантом, продавцом женской и мужской одежды, администратором в салоне красоты… Просто стриптизерша — наиболее подходящее описание меня. Если бы я сказала, что работаю в продажах, смысл моего рассказала сильно отличался бы.

И вот я попрощалась с питерскими друзьями во второй раз, потому что первый раз, когда я приехала на вокзал, не оказалось билетов, будто кто-то свыше кричал: «Останься, дура!». Потом я забыла паспорт, а потом практически опаздывала на вокзал, пытаясь вспомнить, что я ещё забыла. Но всё-таки я уехала, не понимая всех этих «знаков вселенной».

Москва выплёвывала меня с самого начала, как я только вернулась туда. Даже не так. Как только сошла с душного автобуса, который привёз меня из любимого Петербурга. Тогда на меня сразу нахлынули воспоминания о чудесном городе, как о самом комфортном месте на земле. Хоть я практически нигде и не была, я имею в виду где-то за границей, за исключением пару стран, но я точно знала, что Питер мне подходит. Я уже в тот день, в тот час почувствовала эту невыносимую Московскую злобу с тонной безразличия, чуточкой пафоса и ощущением бездны под ногами.

Если хорошенько присмотреться к местным людям, можно отчётливо разглядеть разъярённый оскал за маской добродушия. Мне легко увидеть его даже в человеке, который «о, господи, как я рад, что спустя сто-о-о-о-о-олько лет ты наконец-то, вернулась домой», а по правде говоря хочет отметить мой «долгожданный приезд» на мои без того хреновые накопления и быстрее получить свою долю за квартиру, которую он сдаёт впервые. Тут я ничего не скажу плохого, квартира действительно крутая. С обстановкой у меня никогда нет проблем, везёт с эстетикой окружающего. Я осмотрелась вокруг. Напротив входной двери располагалась кухня. Не большая, но вполне симпатичная. Столик с тремя стульями, кухонная гарнитура. Из окна — вид на парковку. Ничего особенного. За окном тихо и спокойно. Солнечная сторона. Дальше я прошла по длинному коридору, в котором стоял ещё комод и зеркало.

— Ну и видок у меня, — ужаснулась я, глядя в зеркало.

— Да ладно тебе, — отвечал друг, — выбирай лучше комнату.

Я начала гулять по квартире. Первая комната, ближе к входной двери, была небольшой. Вся квартира была в светло-коричневых и темно-коричневых тонах. В комнате стоял диван и компьютерный стол. Ещё сушилка для белья и пылесос. Нет. Идём дальше. В самом конце находилась маленькая комната с огромным окном над кроватью. Кроме кровати в комнате ничего не было. Совсем тускло… Тогда я зашла в зал, где не было двери, а только арка и поняла, где я буду спать. В комнате находились большой стеклянный стол с четырьмя стульями, стенка, телевизор, музыкальный центр, большой диван, полки, картины, шарики… Но больше всего меня впечатлил балкон. Он был просто огромный! На нем располагался ещё один маленький столик и кресла. А окно с балкона показывало ту самую маленькую комнату.

Я улыбнулась, выбрав себе место. Заплатила за квартиру на месяц вперёд, проводила друга и свалилась спать.

Второй день — встреча с лучшей подругой. Здесь я тоже ничего не имею против. Мы отметили мой приезд бутылочкой… «Хмм, ты же обещала не врать».

Ну да ладно, парой бутылочек вина в ресторане, не подозревая, что деньги имеют свойство заканчиваться. Но об этом ли мне переживать? Я ведь вернулась в Москву для того, чтобы заработать много денег, хоть и на тот момент я не знала, куда их девать и вряд-ли отдавала себе отчёт в том, сколько именно денег мне нужно. Работать в офисе, с обычным графиком, стабильной зарплатой и чувствовать себя заключённой? Быть офисным рабом? Нет, это не моё. В таком случае я выбираю стриптиз-клуб, в принципе для этого я и приехала. А что? Я умею красиво танцевать, я свободна, люблю деньги, стройная. Ну и что? Это мой выбор. В Питере было хорошо, но Москва… «Это же деньги» — думала я, представляя, как с первого дня становлюсь богатой. Много кто говорил мне, что здесь можно заработать больше.

Вообще-то, я уже жила в Москве. Скажу больше, я жила в столице с рождения и до пятнадцати лет, за исключением летних каникул, что я проводила у бабушки в Рязанской области. А после мои родители развелись и нам с мамой пришлось уехать в её родные края, где когда-то обитала бабушка. После четырёх, как мне казалось, самых ужасных лет моей жизни в городе С. (буду так называть этот город), я наконец-то исполнила свою юношескую мечту и уехала в Питер.

О, этот прекрасный Ленинградский мир! Совсем другой, не похожий на другие миры. Это то место, где моя душа ловила вдохновение для новых стихов, а руки рисовали. Место, где мне было просто хорошо. Но иногда в нашей жизни так много хорошего, что мы не замечаем его, а стремимся заполучить большего. Последние полгода в Питере я работала стриптизёршей. В двадцать лет я зарабатывала хорошие деньги, но без ума тратила их на ненадобности. Лёгкие деньги легко уходили только потому что мне не хватило ума направить их в нужное дело. Я любила деньги. Я любила их так сильно, что меня беспокоило только количество бумажек в моём кошельке. И никаких личностных качеств. Я готова была идти по головам, чтобы заработать. Просто так. Для роскоши и комфорта.

Итак, вернёмся к началу моего пребывания в Москве. Ведь дальше началась самая настоящая война. И если Гитлер сражался против Сталина, то я боролась сама с собой всеми холодными и горячими оружиями, без всякой там «золотой середины».

Моя первая работа в Москве — это один из лучших клубов столицы. Сколько элегантного вложено в простое и мерзкое слово «стрипуха». Зато запросов — мама не горюй! Здесь пятьсот за макияж, тут — за причёску, стрипы нельзя ни в кое случае, платье дорогое. Девушек в клубе штук семьдесят, одна красивее другой. Я среди тех красоток из клуба вообще себя чувствовала мышью.

Но каково было моё удивление, когда я видела, как эти танцовщицы зарабатывают…

— Детка, ты попала в Москву! — широко улыбаясь меня похлопала по плечу симпатичная, но грустная девушка.

О нет! Нет, нет, не-е-е-т! Я так не согласна зарабатывать. Я не могу. Со мной бы такой не случилось!

И не случилось. Я ушла из клуба в свой четвёртый рабочий день. Шла домой и плакала. В кармане оставалось пару тысяч.

«Я — ничто. Куда мне идти? Чем платить за квартиру? Я жалкая. Мне негде работать». Особенно последний факт почему-то мне впечатался в голову, ведь я приехала именно для того, чтобы работать в клубе. Иначе я и в Питере могла работать продавцом.

Эти мысли обвивали шею, руки, волосы, да что там тело — целый мой мир. Я была несчастна. Нет, не так. Я думала, что была несчастна.

В этот вечер я быстро отключилась после двух бутылок вина. А потом я отключалась так всю неделю, пока деньги не закончились совсем. Заняв несколько тысяч у друзей, я подалась в другой стриптиз-клуб.

На этот раз всё было проще. Дружелюбный лысенький карлик с распростертыми объятиями быстренько наговорил мне комплиментов и взял на работу. Я отработала три дня.

Дело было уже не в интиме. В этом клубе красным крупным шрифтом на каждом шагу написано, мол хрен вам, мужики, а не секс, только приватные танцы!

Дело было во мне. А точнее, в моём отношении к окружающему. А ещё точнее, я хотела больше денег, и получить их быстро и безнапряжно. Видимо, у меня было что-то вроде эмоционального выгорания, когда работа так достаёт, что желание работать вообще пропадает.

И я, недолго думав, придумала себе её величество депрессию. Целый месяц я пролежала на диване с пепельницей и пачкой сигарет. А в шкафчике тихо таились овсянка и кофе. У меня было несколько небольших заработков, чем я могла заплатить за квартиру и купить бутылочку красного, а так же парочка мужиков, которых я кинула на деньги, пообещав интим. Сама виновата.

Кофе — сигареты — кофе — винишко — сигареты. Так весело я прожила месяц. А последние 3 дня своей меланхолии я решила вообще не вставать с кровати. Лежала и курила, курила и лежала. И ленилась. У меня не было никаких оправданий в свою пользу, но честное слово, я чувствовала, что мне не подходит это место.

С чем мне повезло, так это с тем, что со мной иногда была моя подруга. Она поддерживала меня и я не чувствовала себя совсем одиноко. Аня устраивалась на работу, а тем временем я попросила её пожить немного у меня. Так я чувствовала себя немного лучше.

На самом деле, я почему-то думала, что не гожусь больше ни на что, кроме танцев возле шеста. Я — тюфяк. Но больше всего я попросту себя жалела.

Обойдя ещё несколько клубов и поняв, что я больше так не могу и не хочу, я решила вернуться в Питер.

«Я возвращаюсь в Санкт-Петербург и моя жизнь наполнена позитивом, всё становится хорошо» — и как прекрасно было бы остаться с этими мыслями надолго, но…

Денег на билет у меня не было. Всё, что я могла в тот момент — это занять их. Тогда я позвонила подруге и сказала, что хотела бы увидеть её, прежде чем уеду, ведь мы так и не встретились с тех пор, когда я покинула Москву четыре года назад. Она обрадовалась моему звонку. Мы договорились о встрече.

Я узнала её издалека. Мы обнялись и зашли в торговый центр. Света выглядела веселой и открытой к общению, что не очень характерно для неё. Она говорила о чём-то своём. Болтала постоянно. Я была удивлена, но всё же рада видеть её в таком настроении. Подруга всё ещё разговаривала, не умолкая, отвлекая меня от грусти, а потом попросила примерить платье в магазине.

— Ну какое платье? Да и я не в лучшем настроении, Свет, — отказывалась я, указывая на то, что люблю спортивный стиль.

— Малышка, расслабься! Платья тебя любят.

Я нехотя согласилась, и мы зашли в примерочную вместе. Пока я пыталась застегнуть замок маленького чёрного платья на спине, Света достала из сумки маленький свёрток, ранее мне не известный и посмотрела на меня.

— Давай? — улыбнулась она.

— Не поняла, — внимательно осмотрела я пакетик.

— Тебе понравится.

Я была в подвешенном состоянии. И… Конечно, это просто отмазка.

Винить тут некого. Я ни капли не считаю, что кроме меня кто-то виноват в том, что я сделала.

Это был первый день в моей жизни, когда я попробовала наркотики.

Через полчаса непрерывного разговора с подругой, я не понимала, почему меня не «вставило», я ведь ждала какой-то эйфории, как в фильме «Кокаин» или «На игле». Однако уезжать из Москвы мне уже совершенно не хотелось, а скорее, наоборот — настроение повысилось, улыбка на лице, хочется болтать обо всем и постоянно что-то делать. Я поймала волну, на которой последний час была моя подруга и превратилась в такую же болтушку. В голове появилась куча идей, как можно заработать и для этого не обязательно было садиться в поезд. Правда все мысли были мимолётными и я не успевала остановиться на какой то идее, чтобы потом воплотить её в жизнь. Когда мы прощались с подругой, она сунула мне в карман несколько тысяч и сказала:

— Это на билет. А если захочешь остаться — я буду больше рада.

В этот день я опубликовала своё резюме в пабликах с вакансиями, надеясь, что мне кто-то да предложит работу и легла спать.

Утром я проснулась обычной. Мне не было грустно, не было весело. Обычной, как воздух. Меня не переполняли привычные мне эмоции. А последующие пару дней я смутно помню. Может быть, помнить их нет никакого смысла.

Вскоре моя надежда оправдала ожидания и я получила сообщение об открытой вакансии официантом в новом ресторане при отеле.

— Добрый день, — писал мне мужчина, — открыта вакансия официанта. Смена с семи утра до трёх дня. Можно оставаться до одиннадцати вечера, тогда и зарплата больше. В Москве проживаете?

— Да, — отвечаю я.

— Отлично. Давайте договоримся на вторник в семь. Можете сразу выйти на стажировку.

Работа официантом? Ну что ж, я уже работала, может там не плохо, но всё же оставила сообщение не отвеченным.

Я написала Свете. И она приехала развеять мою скуку. Знаете, что у неё было?

Маленький красный пакетик с изображением чёртика, сквозь который было отчетливо видно белый порошок.

Скрутка купюры, трек, вдох.

Десять минут. Я снова вмазалась.

И мне хорошо.

Я так люблю всё, что со мной происходит. Мне так радостно от того, что мне хорошо. Я сейчас же я отвечу этому мужчине на сообщение о работе. Конечно, я приду на собеседование, а почему бы и нет? А можно сразу на стажировку? Да? Отлично, спасибо, ждите меня.

Свет, ты уезжаешь? А может ещё дёрнем? А ты оставишь мне немного? О, спасибо, ты такая щедрая!

Привет, сон. Поспала 2 часа, странно, я думала, что прошло часов десять.

Вижу, как Аня не довольна моим новым увлечением.

— Ань, да ничего страшного, у меня не будет никакой зависимости, ты о чём? — нервно смеюсь и закуриваю пятую за две минуты сигарету, потому что курить под этой отравой хотелось вдвое больше.

Подруга не выносит запах дыма и покидает комнату, махнув на меня рукой:

— Фу, Маша.

Новое утро. Состояние — будто меня били всю ночь, а потом я бухала. Или наоборот. Наступила в тарелку с макаронами под кроватью. Не уследила за кофе, пришлось мыть плиту. Ударилась локтем об дверь.

Зарядка. Завтрак. Кофе. Ничего не помогает. Вчера же хорошо было, почему сейчас всё так странно? Что я делаю не так?… Минуточку, где мой волшебный пакетик? Он точно способен привести меня в чувства.

Ещё раз ударившись, на этот раз лбом, о шкаф, я подхожу к полке, где вчера его спрятала.

«Не смотри на меня, дьяволёнок», — мысленно смеюсь над изображением пакета.

Скрутка купюры, трек, вдох.

Пара минут. Чтобы поймать приход, нужно немного подождать.

Почему в квартире так грязно? Я сейчас уберусь, ведь как говорится, что на столе — то и в голове. В моём случае — в квартире.

С невероятным энтузиазмом я танцевала с пылесосом, стирала носки, которые достала из-под кровати, разгребла все тарелки. Стало приятно дышать.

Идеальная чистота. Совсем другое дело. Вот ощущаются свежие мысли, да? Задаю сама себе вопросы, как поехавшая. А если бы не наркотики, этот бардак царил бы в квартире? Снова отмазки. Нет усталости, нет аппетита. Прекрасно, ещё и похудею. Чистая квартира, ясный ум. Вечер. Спать. Мне плохо это удаётся в последнее время, но всё же примерно за час я засыпаю.

Наступил тот день, когда мне надо было ехать в ресторан на собеседование. Надела блузку, джинсы и улыбку.

Ресторан находился в центре Москвы. Я забила себе путь в навигаторе и отправилась в центр на электричке. На ресепшене меня встретил симпатичный молодой человек и предложил присесть в лобби-бар, чтобы подождать менеджера.

— Ты на официанта? — спросил он.

— Да.

— Жаль. Я думал на ресепшн.

Я ничего не ответила. Затем пришёл ещё один мальчик с рыжими волосами.

— Меня зовут Денис, — он протянул мне руку, — Привет.

— Привет, — ответила я, — Маша.

Как оказалось, это был официант. Он показал мне, где я могу переодеться, после чего я вышла в зал.

Опыт работы официантом у меня был, как я уже говорила, так что первый день не предоставил мне трудностей, хоть и радости особой не принёс. Я заработала триста рублей чаевыми и отправилась домой, пообещав вернуться, хотя сильно сомневалась в этом, да и менеджеру я наврала, что у меня есть вторая работа. Я оставила себе время подумать, возвращаться ли мне в ресторан, но это на случай, если я не найду более высокооплачиваемую работу.

Я не пила алкоголь. Вообще. Ну просто не видела смысла в том, чтобы один день пить, а следующих не очень хорошо чувствовать себя. А по честному, я не умела пить. Либо я бухаю, не видя границ, либо не пью вообще. Импульсы. Поэтому лучше без алкоголя.

Прошло две недели с того времени, как мы со Светой уходили в туман у меня на кухне, но моя подруга уже не давала мне наркотиков. Она больше не приезжала ко мне в три часа ночи и не привозила «подарков», чтобы мне стало хорошо. А на мой вопрос, может ли она меня ещё разок угостить, она ответила:

— Мань, наверное пока не получится. Я на мели.

И я поняла, что я сама могу делать себе «хорошо». Наверное, именно так люди и становятся наркоманами. Сначала нас угощают, потом отказывают и мы начинаем искать выходы сами.

Я начала покупать. Собственноручно гробила свою жизнь мелкими дозами.

Грамма амфетамина мне было достаточно на четыре-семь дней. Я нюхала одна, в квартире, кайфовала, слушала музыку… Когда меня попускало, я доставала из потайного кармашка свёрток с другими наркотиками — для сна. Удивляюсь, как это я не подписала фломастерами свои смерти. А что, если совсем потерять голову, можно было бы и по этикетке понимать… Интересно, тогда уже можно было называть меня наркоманкой?

За неделю пустой траты времени, которую я провела на диване, я так и не нашла работу, которая меня заинтересовывала бы. Я позвонила в V. (так я буду называть ресторан, в который я ездила на собеседование) и сказала, что готова выйти в смену завтра.

— Окей, — ответил менеджер Василий.

На следующий день Василий знакомил меня с персоналом.

— Это Саида, — говорил он, проводясь взглядом по поварам, — это Саша, это Антон…

В V. Была открытая кухня. То есть зал для гостей и место, где готовят повара, разъединяет большая барная стойка. Наверное, это прикольно, наблюдать за тем, как готовят твой завтрак.

На кухню зашёл высокий молодой парень и поздоровался со мной, менеджер представил его, но я не запомнила имя. Наш ресторан славился завтраками, да и не только. Меню было не очень большим, средненьким. Но как говорится, лучше мало, но вкусно, чем много и несъедобно! А мне нравилось то, что не приходилось скучать, ведь всегда можно поговорить с поварами и узнать секрет вкусного супчика.

Проработав неделю в V. под наркотиками, я нашла общий язык с коллективом и в общем-то практически выучила меню, но уходить собиралась совсем скоро, потому что работать официантом я не жаждала. Мне нужны были большие деньги, а официантом… Да нет, в общепите не плохо можно заработать на чай, но официантом я могла работать и в Питере. Я ведь приехала за деньгами, верно?

Василий дал мне распечатку меню на изучение. Два дня я сидела дома, а точнее летала по квартире.

— Маш, может уже хватит? — говорила Аня, — ты начала тратить на это свои деньги!

— У меня нет зависимости! — отговаривалась я.

— Да что ты! Она появляется очень быстро. Все так говорят сначала.

— Ань, угомонись, я не собираюсь делать этого всегда.

— А тогда зачем тебе это сейчас? Ты знаешь вообще, что это за яд?

Но я ничего не хотела слышать. Я просто делала себе очередную дорожку. И вдыхала.

— Всё, у меня больше нет, — говорила я, — завтра иду на работу и там мне негде будет взять.

И я шла на работу на следующий день, проснувшись в четыре утра.

Почему так болит шея? Ужас просто! Спать хочется невыносимо… Я поставила чайник и пошла на балкон покурить, укутавшись в плед. Очень холодно. Чувствую себя совсем не нормально. Хочется забить на всё и лечь спать. Закурила. Подышала в окно. Ещё темно. Выпила кофе, не помогает проснуться. Посидела на кухне, выпила ещё чашку, покурила. На завтрак уже не оставалось времени. Быстро оделась и вышла. По пути на электричку, купила ещё кофе в «Макдональдс». Мой любимый. Еду там я не люблю, даже не потому что она вредная или калорийная, а потому что мне не вкусно. Но капучино очень!

Я приехала на работу, переоделась, поднялась в зал, подготовила его для гостей. Спустя два часа работы, ко мне подошёл Василий и сказал:

— Давай ка я спрошу тебя меню. Ты же учила?

— Да, — честно ответила я.

Мы сели в лобби-баре и Василий начал меня спрашивать. Честно сказать, правильно я не рассказала ничего. Да что же со мной? Я ведь учила.

— Маша, ну как так?

— Не понимаю. Может, волнуюсь…

— Не волнуйся. Давай ещё раз.

Но и во второй раз я снова мало что сказала.

— Давай ка ты подучишь, а в следующий раз мы повторим.

— Окей, — согласилась я.

Что же происходит? Почему я не рассказала меню? Видимо, мне надо нормально выспаться, иначе чувствую я себя совсем ужасно.

В перерыве на работе я выходила покурить на задний двор, под арку. Чаще всего одна, но не была против поболтать с кем-то, если кто выходил в это время. Как-то, помню, вышла закурить, взяла сигарету, по карманам ищу — зажигалки нет. Зашла в ресторан, увидела того высокого парня, чьё имя я не запомнила, а так как идти наверх мне было попросту лень, одолжила у него зажигалку. Мой рабочий день был небольшой — всего лишь до трёх дня, так как все официанты разбиты на смену. Кто-то с семи до пятнадцати, кто-то с пятнадцати до одиннадцати вечера. Вскоре я ушла домой, забыв отдать зажигалку повару.

Новый день. Снова без сна. Я извиваюсь в кровати, чтобы хоть немного поспать. Завтра работать, а сон навещал меня последний раз двое суток назад и больше никак не хотел возвращаться. Достаю свёрток «для сна», леплю кружочки на зажигалке, беру бутылку, которую уже пора выбросить, в комнате музыка, сейчас не очень громко — я не ругаюсь с соседями, но для фона — обязательно, иначе я бы умерла от скуки. Засыпаю…

Злостный будильник в четыре утра. Встать с кровати куда тяжелее, чем изредка желание — наложить на себя руки. Время не позволяет выпить десять чашек кофе, но пять минут для крепкого вполне сойдёт. Несправедливо, вставать в четыре, но так и не успеть собраться. Хотя кто мне виноват?

— Это ты сама, по своей же глупости не даёшь организму покоя! — ругаю я себя в зеркало.

Сборы на работу. Всё как обычно. Ещё один кофе по дороге на станцию. Из Макдональдса. Мой любимый, с нежной пенкой. Утром всегда есть что-то хорошее. Электричка, полная людей. Успела присесть — повезло. Счастливые полчаса сна по дороге… Могли бы быть! Но уснуть мне никогда не удавалось. Музыка и мысли ни о чём. Ещё двадцать минут пешком до ресторана и я приступаю к работе. На ресепшене — сонный администратор, улыбаюсь ему, иду переодеваться. Привожу в порядок зал, ещё кофе от не менее сонного, чем я, бармена, приветствую менеджера и остальных рабочих, которых вижу. Первый гость, второй, третий, автоматически просыпаюсь, аврал окончен, можно перекурить.

Вот я курю на заднем дворе. Не устала, но хочу спать. Состояние «Хочу спать» уже можно было приписать мне как постоянное состояние. Слышу, как открывается дверь и выходит молодой повар, одолживший мне зажигалку. Здоровается со мной и с улыбкой вспоминает, что я не вернула ему её. Я достаю её из кармана и отдаю. Он берет зажигалку и невольно поглядывая на неё, вертит в руках, я замечаю довольно странный взгляд в мою сторону. Ах, ну как же… Он увидел на ней следы от моего вечернего свёртка «для сна» и конечно же, узнал, что это за коричневые точки.

— Маааш, — улыбается, — ты куришь?

— Бывает. — отвечаю, пожав плечами.

— Хулиганишь, значит.

Мы болтали в арке. Он рассказывал о своих «приключениях», о чем то ещё, не важном, и о том, что тоже иногда курит. Мы общались так легко и непринуждённо, будто знаем друг друга достаточно давно. Возможно, он хорошо умеет преподнести себя и найти общий язык с другими. Я сама такой человек, найду подход к любому. Я люблю общение, не всегда, но больше люблю, чем нет. Я подняла глаза на парня. По внешности он тоже был мне симпатичен, хоть и не отличался выразительной внешностью. Высокий, стройный брюнет, с красивыми чертами лица и зелёными глазами, обладающий природной харизмой, что можно понять при первой встрече, а ещё, что он совершенно не умеет этим пользоваться. Реагирует на все спокойно, никаких эмоций. Хотя, уже слишком много выводов для первого разговора.

— Напомни, как тебя зовут? — спрашиваю я невзначай и тушу сигарету.

— Сергей.

— Меня зовут Маша, если что.

— Я помню, — улыбнулся он, — Я на самом деле больше люблю курить траву, — вдруг добавил он, когда я уже собиралась уходить.

— Я тоже её иногда курю, — остановилась я, — расслабляет.

— Хм. Интересно попробовать Одинцовскую травку. — «Одинцово» — так назывался район, где я жила, — Давай я угощу тебя своей, а ты меня своей.

— Как-нибудь можно. Ты можешь приехать ко мне на выходных. Кстати, я собиралась печь банановый пирог, — похвалилась я, улыбнулась и пошла в ресторан.

Мы договорились встретиться через день.

На следующий день мой старый друг пригласил меня в гости. Я взяла с собой Аню и мы поехали. Подруга не стала ничего курить и пить, а я немного покурила с друзьями, так чисто, расслабиться. Ну сами понимаете. Мы не успевали на электричку, поэтому остались у моих друзей.

Утро в чужой квартире. Я ненавижу проводить ночь в другом месте, если это не мой дом. Мне трудно засыпать и просыпаться там, где неуютно, а неуютно мне почти везде. Мне снова так хреново, так хреново, я хочу спать и не могу уснуть. Или я вообще ничего не хочу? Голова отказывается думать и ужасно болит, давление идет просто на каждую клетку. За это я не люблю отходники, от чего бы они не были.

Смс. Это Сергей. Пишет, что заедет в гости. О чёрт, может, не сегодня? Я и забыла о его предстоящем визите. Я не в себе и с кем-то общаться нет желания. Нет сил и желания, чтобы даже спросить «Как дела?»

Но тут он говорит, что у него есть, чем меня угостить. Хм, я знаю, что на отходниках это лечит. Ладно, приезжай.

Я собираюсь домой. Кофе по дороге — традиция. Жду электричку. Пол часа. Час. Да твою же мать! «Обеденный перерыв». А как же, пора привыкнуть к своему постоянному «везению». Сон на вокзале. Сон в электричке. Сон на диване, не раздеваясь. Просыпаюсь от вибрации на телефоне. Дисплей показывает кучу сообщений. Кажется, я проспала. А, нет, он всё ещё ждёт моего ответа. Уже приехал. Давно приехал. Пишет, что гуляет по моему району.

— Будешь арбуз? — пишет он.

— Нет, спасибо.

Я посмотрела в зеркало и увидела помятое подушкой лицо. «Хорошо, что это не свидание» — быстро промелькнуло в моей голове. Но если честно, мне было плевать, как я выгляжу. Я встретила Сергея в домашних штанах и помятой майке, полусонная.

Мы болтали, пили. Я кофе, он пиво. И курили траву.

Весь вечер мы проболтали в кумаре. Я не пыталась ему понравиться, он тоже не собирался выделиться, это было не к месту, нам просто было легко. Спросил, во сколько последняя электричка.

— В пол первого ночи, — ответила я.

Он посмотрел на часы:

— Время уже двенадцать. Что ж, я, наверное, пойду, — Сергей начал собираться, — приятно было пообщаться.

— Взаимно, — совсем не взаимно ответила я, надеясь, что сейчас я лягу в кровать и просплю весь следующий день.

Нет, он не был мне противен или как то не приятен. Просто я чувствовала себя не лучше всех по одной простой причине — у меня отходняк, мать его!

Вскоре он покинул мою квартиру. Я сходила в душ и уже собиралась закончить этот день сладким сном в своей кроватке, но телефон снова зазвонил.

— Маааш, — слышу, улыбается, — электрички больше не ходят. Ты меня обманула.

Чёрт, чёрт. Я же так не люблю, когда у меня дома остаются чужие люди. На самом деле, я не обманывала его, а просто не заметила расписание нужных электричек. И что теперь делать? Оставить его у себя или слиться?

Ладно, ладно, ладно.

— Возвращайся назад, — приглашаю его к себе.

Спустя несколько минут он постучался в дверь. Я полусонная и уже без косметики открыла ему, улыбнувшись.

— Извини. Я не знала, что электрички уже не ходят, — сказала я.

— Может, выйдем на балкон покурить?

— Ох, я, наверное, не хочу. Меня манит моя кровать. Зовёт меня, слышишь? — усмехнулась я, делая вид, что меня тащит что-то невидимое в комнату. — Спи вот в этой комнате, — показываю ему пустую, — и я пошла спать. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Обычно я не делала так, не оставляла у себя дома кого-то чужого. Но и выгнать я его тоже не могла. Я, словно старая ворчащая про себя бабка, поплелась к своей кровати, пару минут ещё слышала, как Сергей вышел на балкон и подкурил сигарету, но быстро уснула.

Утро. Дверь в мою маленькую, но уютную бежевую комнату закрыта, большое окно, но штор нет. Солнце ослепляюще светит в глаза, я поворачиваюсь на другой бок, чтобы поспать ещё немного, но вдруг меня будит мужской голос за дверью. Я широко открываю глаза, чтобы понять, откуда это взялось, порой спросонья тяжело сразу вникнуть в реальный мир. Но… Я слышу его голос и просыпаюсь. Я слышу его голос и понимаю, чёрт, как это выходит? Почему мне кажется, что это самое что ни на есть мяукание:

— Маааш, — а звучит, словно «Муррр…», — приготовь мне яичницу.

«Аааааа?!» Широко распахнуты веки. Сердце стучит, что звон его слышно в ушах. Взрыв. Эйфория. Солнце в глаза, да и плевать. Волосы дыбом и по коже пробежались мурашки. Сладко потянуться, лёжа в постельке? Не сегодня. Эмоции. Эмоции. Эмоции выше разума…

Именно так я проснулась этим утром. Знаете, какая первая мысль была в моей голове? Странная, но это моя мысль, первая, с которой я проснулась в то утро. «Я не хочу его отпускать».

Только спустя минуту я поймала себя на мысли — почему вчера мне было абсолютно наплевать на человека за дверью, и даже немного не приятно оставить у себя нежеланного гостя, а сегодня я не хочу отпускать его?

Я выхожу из-за двери проверить, не сошла ли я с ума. Впрочем, была к этому совсем близка. Хм, точно, близка…

— Доброе утро, — он широко улыбнулся мне.

— Доброе, — улыбнулась я в ответ, но совсем потерянной, сонной и не понятной улыбкой и так же растерянно спросила: — Яичницу?

— Можно.

Мы отправились на кухню, где я сделала нам кофе и завтрак.

— Ты такая милая, когда сонная, — улыбнулся Серёжа.

— Спасибо, — тихо поблагодарила я и отвернулась к холодильнику, пытаясь собрать мысли по полкам. — Я совсем забыла, — опомнилась я, — у меня ведь в холодильнике банановый пирог. Хочешь попробовать?

— Пирог? С удовольствием!

Я положила ему самый красивый кусочек, думая о том, что вряд ли повара можно удивить своими кулинарными способностями, но пусть хотя бы это будет «неплохо» выглядеть.

— Маш, — попробовал он моё изобретение, — это нереально вкусно! Дашь мне рецепт?

— Эмм… Тут не сложно. Но раз тебе правда нравится, конечно, — растерялась я.

Так смешно я мямлила, перебирала слова и неловко щёлкала пальцами, сжатыми за спиной.

— Я такого не пробовал.

— Приятного аппетита, — пожелала я, всё так же растеряно и, словно, крадясь на пятках, села рядом с ним.

А потом мы разговорились. Мы ещё пол дня были вместе. Всё это время мне было очень непонятно моё состояние. Странно испытывать в некотором роде тёплые чувства, совсем ничего не зная о человеке. Он что-то рассказывал, а я слушала. Слушала, а не слышала. Он улыбался, а я в ответ самой искренней, как ни к кому, улыбкой. Мне было интересно наблюдать, как он двигается, что говорит, как реагирует на мои вопросы. Его жесты, мимика, то, как он оборачивался на меня, улыбаясь и то, как он поднимал брови от удивления, походка — всё свело меня с ума. Я не могла убрать из головы мысль о том, какой он в постели постели. Желание было безудержное. Но до тех пор, пока он не ушёл, мы разговаривали обо всем и мне было хорошо. А потом он всё же ушёл. Под вечер. С той минуты мне стало действительно очень грустно. Так грустно, что будто чёрные полосы меня окутали с ног до головы. И вроде ничего плохого не произошло. Он. Просто. Уехал. Домой. Но, Боже, как я не хотела его отпускать. Захлопнув за ним дверь, я выглянула в окно балкона в надежде ещё раз его увидеть. Хотя бы издалека. Но больше я его не увидела. Остальные пол дня прошли в смятении.

Я ходила по квартире, как сумасшедшая, туда-сюда. То пела песни, то хотела разреветься навзрыд, пила кофе, курила одну за одной и так не смогла найти себе места и ответа на вопрос «как?». Как это произошло? В какой момент это щёлкнуло, перемкнуло и вырубило пробки?

Я прекрасно помню этот момент…

Одеваюсь. Сажусь в автобус. Нет, этого лучше не делать. Но мне так хреново на душе и непонятно почему. Остановись, — шепчет голос внутри меня. А я не слушаюсь. Я выезжаю. Это не поможет решить мои проблемы, я знаю, что завтра мне будет плохо. Но я слабачка. Хорошая отмазка, правда?

Скрутка купюры, трек, вдох.

Так вышло, что наш с Сергеем график совпадал, на моё счастье. Каждый свой рабочий день я окрылялась мыслью о том, что сегодня встречу его. Мне так хотелось узнать его ближе. Я просыпалась в четыре утра и приводила себя в порядок. Макияж, причёска, кофе. Я хотела быть для него особенной. И мне казалось, что я была такой для него. С ним мне вообще многое казалось особенным. В том числе и он сам.

Свою работу я любила. Скорее не так, я любила в своей работе его присутствие. Я заряжалась настроением от его улыбки с утра. Странно, правда? Я, как маленькая, влюблённая девочка с пока ещё ветром в голове крутила его в своих мечтах. Наверное, я всё же маленькая влюблённая девочка. С ветром в голове.

Представляете, открываю дверь, захожу в ресторан, спускаюсь в раздевалку, а там он. Стоит улыбается, гладит рубашку, надевает её на обнаженное тело. Пока он застёгивает пуговицы, я стою, оперевшись на стену и нагло наблюдаю за ним. Он поворачивается ко мне, улыбается и я захожу внутрь. Раздевалка маленькая и мне так хочется, чтобы она была ещё меньше, чтобы нам было совсем тесно. И я расплываюсь в самой искренней улыбке, смотрю в его глаза и мечтаю видеть их каждый день.

— Привет, — говорит он.

— Привет. Как дела? — я стараюсь не показывать того, что растворилась в этой минуте, в его глазах, улыбке и заставляю его ответить мне на вопрос.

— Хорошо, Маш. А твои?

— Отлично, — ответила я.

Спустя минуту, когда он вышел из раздевалки, я быстро переобулась и скрылась в уборной, достав из лифчика пакетик. А дальше — работа. Я принимаю заказы, спешу пробить их и время от времени поглядываю на него. Улыбаюсь. Он тоже улыбается мне в ответ. А в сердце зажигаются все огоньки и я наполняюсь энергией. Меня словно подогревает с обеих сторон. Обе стороны — не нормальные. Не правильные. Одна сторона совсем дьявольская — порошок. Другая — менее обидная, страсть. И не понимаю, что хуже, ведь последствия ожидаются дерьмовые от обеих сторон.

Час-пик прошёл и Серёжа собирается на перекур.

— Выйдешь? — приходить мне эсэмэска.

И мы снова выходим в нашу арку, я, немного его стесняясь, пытаюсь поддержать разговор, но практически не могу связать и двух слов.

— Ты и сейчас работаешь стриптизершей? — вдруг спросил он.

— Нет, пока нет, — быстро ответила я, глядя в пол.

Он задумчиво закурил сигарету:

— А как это вообще происходит? Я пришёл в клуб, ты меня встретила и что потом?

— Я начинаю раскручивать тебя на деньги, — уверено начала рассказывать я, выдохнув дым, — просить угостить алкоголем, а после того, как ты напился, позову тебя в приватную комнату.

— Приватная комната, — усмехнулся Сергей, — и что же, хочешь сказать, ты не ублажала своих клиентов чем-то большим, чем просто танец?

— Нет, я никогда не работала с интимом, — ответила я честно, немного затаив обиду внутри, потому что он так подумал.

Но чего я ожидала? Рассказать всем вокруг о своей ночной жизни, о том, как я зарабатываю, крутясь на пилоне, разводя мужчин и доставляя им удовольствие приватными танцами, а потом ждать, что ко мне будут относиться, как к невинной девушке? Уж точно нет. Но я не боюсь рассказать правду про себя. Мне не стыдно и не было стыдно сказать, что я — стриптизерша.

— Хочешь сказать, что у тебя ни разу не было клиента, который тебе предложил бы больше денег за то, что ты с ним переспишь?

— Были, конечно, были. Но это не значит, что я спала с ними, — я честно наставила на своём.

— Но ведь были те, которых ты хотела?

— К каждому гостю я относилась как к очередному кошельку, они не возбуждали меня и я не рассматривала этих мужчин в качестве объекта для секса. Я привыкла так.

— Хм… Ну понятно, — недоверчиво ответил он, но я и глазом не моргнула, хоть и не хотела, чтобы он думал обо мне плохо.

Потом мы заходим в ресторан и я вижу укоризненный взгляд шефа в нашу сторону. Своим взглядом она окинула меня с ног до головы, сделав недовольное лицо. Да, шеф у нас девушка. Приятная на внешность, симпатичная и на первый взгляд, очень милая.

— Добрый день, — поздоровалась я.

— Здраст-т-т-ть, — ответила шеф.

Если бы не её укор в мою сторону, возможно, у меня не появилась бы к ней неприязнь с самого начала. Но я, как человек с глубокой душой, тонко чувствую людей. Так что эта нелюбовь была совсем личной.

Позже, когда я уже включилась в работу, обслужила несколько столиков и убралась, я получила эсэмэску от Серёжи:

— Маш, шеф злая. Она говорит, нам нельзя общаться с официантами. Это было адресовано в мой адрес, как я понял. Хоть и говорила она это при всех.

— Что за бред? — разозлилась я, — С чего это?

— Она думает, что у нас с тобой… Это может помешать работе.

— Но мы ведь не перестанем общаться? — я замерла в ожидании, но всё же ответила чуть грубее: — Мне плевать на неё.

— Нет, конечно, не перестанем. — И тут я свободно выдохнула.

Мы всё равно общались, несмотря на её недовольство. И именно тогда мне хотелось ещё больше общаться с ним, но больше не назло, а потому что это было… Можно сказать запрещено. Я ненавижу, когда покушаются на мою свободу. Ну вот такой я человек. Почему я должна прятаться? Я свободна. Никто не имел права запретить мне общаться с ним. Я знала о запрете отношений на рабочем месте, ибо так ж знала, что это мешает работе. Но меня не останавливало, нет, не останавливал даже тот факт, что я могла потерять работу. По сути мне было плевать на этот ресторан и людей, которые в нем находятся. Для меня эта работа была своего рода игрой. Важно было одно: я чувствую себя хорошо рядом с ним. Нет. Я чувствую себя космически. По-другому трудно описать то захватывающее чувство, которое обвивало меня с ног до головы.

Мы постоянно переписывались. На работе и вне её. Я почти никому не отвечала на сообщения, я почти никого не видела… Но каждый раз, подойдя к стейшену, где лежал мой телефон, я знала, что там есть хоть одно сообщение от него. Меня распирало любопытство, что же там написано сейчас. Знаете, его сообщения я как будто чувствовала. Я слышала, что это он написал. Я знала, если загорелся мой дисплей — это он и никто другой. Не важно, где я была — на работе или дома, где-то ещё — у меня всегда было время ответить ему.

Я не хотела работать официантом. С самого первого дня, когда я впервые зашла в этот ресторан, я ловила себя на мысли, что пришла сюда ненадолго. Немного разобраться с долгами и накопить денег, а потом уйти. Я согласна, денег можно заработать в почти лбом другом месте, но мной как будто что-то правило, будто это не я управляла своими действиями. Будь то стечение обстоятельств тли предсказание гороскопа со словами: «Не спешите уходить с новой работы, даже если это кажется вам бессмысленным». Да, но буквально за пару недель я уже так привыкла к этому месту… К месту, где был человек, который украшал моё пребывание в V. И не только в V., но и всю жизнь на тот момент.

И всё же денег было катастрофически мало для меня. Единственное место, где я могла подработать — это клуб. То есть, конечно же, это не единственное место, но я думала так на тот момент. А что я ещё умею? Девочка двадцати лет со средне-специальным образованием товароведа, где я совсем не хотела учиться и сделала это только по настоянию мамы, так как в пятнадцать у меня состоялся внеплановый переезд. Я любила деньги. Почему? Не понятно. Я ведь совершенно не умела ими распоряжаться. Иногда мне казалось, что я больна шопоголизмом или каким-то другим …измом. Но всё же, время от времени, я придумывала идеи, как можно заработать другими путями. Правда, они тоже не совсем честные. Иногда мне везло в автоматах, иногда я играла на деньги.

Ещё один пример. У меня был знакомый лет тридцати — тридцати пяти. Состоятельный человек, высокий блондин, с хорошей машиной и собственной квартирой. Одет с ниточки, отглаженная рубашка, брюки, на руках часы от Michael Kors, чистая до блеска обувь. Говоря о внешности, он был страшноват, тем самым не очень приятен мне. У этого человека был фетиш — стриптиз. И как-то раз он попросил меня станцевать ему в машине, за определенную плату, разумеется. Я согласилась. Полчаса нахождения в месте, где мне было не особо приятно, но тем не менее, пять тысяч в кармане. В общем-то ничего сложного. Просто танцы, как в клубе, но с одним зрителем. Всё это было без лишних движений. Кому то это может показаться не логичным, но, поверьте, в мире много необъяснимого. Он предложил мне заработать во второй раз. Я подучила от него смс, когда была на работе. В тот момент на нашу открытую кухню зашёл Сергей.

— О чем думаешь? — пишет он спустя несколько минут,, увидев, что я стою около барной стойки с телефоном в раздумье.

— О том, что сегодня нужно выйти на подработку ночью.

— Будь аккуратнее.

— Всё хорошо.

Он ведь понимал. Он понимал, что я иду работать не официантом и не продавцом.

— Я почему-то переживаю, Маш, за твои там… Чёрные схемы заработков, — и немного погодя: — Ты такая, же как и я. Ходишь по лезвию ножа. Вот такая ты. Знаю, я чувствую своих людей. Не знаю, зачем я это тебе говорю, но я правда за тебя переживаю.

— Приедешь ко мне на выходные? — не обращая внимание на его слова спросила я. Но не потому что мне было всё равно. Просто мне нечего было ответить. Я и сама знала, что делаю неправильно.

— Выходные с тобой, круто, Маш! Я с радостью, — и мне было так тепло от этих слов.

Я признаюсь вам честно, на тот момент я уже хотела наркотиков. Хотела не так, что имела желание развлечься или не спать двое суток, а понимала, что снова почувствую себя живой и веселой. Я покупала. Вместо того, чтобы откладывать деньги, я ехала в другой район за пакетиком с изображением дьявола.

Скрутка купюры. Трек. Вдох…

Я танцую в новом Lexus у своего знакомого, получаю деньги и иду домой. Получаю от него смс:

— Всё было великолепно.

И новая стадия отходника — психоз. Время было под вечер. Я лежала в поту без сна и молилась, чтобы это быстрее закончилось. Я тряслась от холода и страха, звуков, что доносились из кухни. Вероятно, это гремел холодильник, но мне было адски страшно по-своему. Тогда из большого зала с балконом я переехала в соседнюю комнатку. Быстро содрала постельное бельё с дивана, вытащила зарядку для айфона из розетки и убежала. Я запирала дверь в свою маленькую комнату и стучала кулаками по подушкам. Еще я вспомнила, что Серёжа обещал приехать, а я снова не подготовленная ждала его и одновременно жалела о предыдущей дозе.

Он написал, что скоро будет. Я на последних силах иду в ледяной душ, как будто пытаюсь смыть с себя остатки нервоза. Стрёмно в свои двадцать опираться на стенку, чтобы на раздолбать себе голову.

Смотрюсь в зеркало — блестящие коричневые глаза, немного уставшие, блестят не естественно, конечно. Выпрямляю волосы. Да, знаю, что они портятся от утюжка. Но я привыкла к таким процедурам, хоть и волосы у меня очень густые и кудрявые. За мое недолгую жизнь мне раз пятьсот сказали, что о таких волосах мечтают все, а я помню, как будучи подростком, вырывала себе клоки волос, потому что хотела, чтобы они были как у всех. Чашка крепкого кофе. Тушь, духи. В общем то я готова. И вот звонок в домофон.

— Это я.

Я открываю входную дверь. Ну вот и привет. Зачем мне мир вокруг, если даже сквозь двери до моего порога светит солнце, когда он заходит? И мне не нужно уже было ничего. И мне становилось хорошо. Я больше не чувствовала на себе отходняк от наркотиков. Хотя наркоманкой я чувствовала себя больше обычного.

Бывает же, когда болит голова, принял цитрамон и через некоторое время уже не болит. Моим цитрамоном стал он. Каким-то странным образом в меня вселялась энергия для жизни и для времени, чтобы отдать его ему. Я клянусь. Проходило всё. Боль, плохие мысли, негатив. Появлялась эйфория от его присутствия. Это то, что можно сравнить с наркотиками и даже больше. Ни с кем другим, никогда я не чувствовала себя так.

Он зашёл с бутылочкой хорошего красного. Знал, что я люблю. Знал, как меня спасать, не зная, что нужно спасать.

Вы когда нибудь видели взгляд человека, который смотрит на вас сквозь душу? Честное слово, сквозь самую душу…

И вот я наблюдала, как он меня рассматривает своими глубокими зелёными глазами, в то время, когда я пялилась на его губы, шею, мечтала поцеловать его. Это желание было больше, чем ровно дышать. Я слушала, как чувственно и задумчиво он говорит. Меня бросала то в жар, то в холод и все мурашки мира собрались и покрывали моё тело с головы до ног. Помните вампирскую сагу? Если бы я была Беллой из «Сумерек», я бы точно знала, как играть её роль.

— Хорошее вино, — обратила внимание я.

— Да, мне тоже нравится. Ты ведь обычно не пьёшь?

— Да. Но сегодня я даю себе отпор, — улыбаюсь я, — я согласна сделать это в хорошей компании.

— Почему ты выбрала стриптиз? — спросил Сергей и уставился на меня, отпив вина из своего бокала.

— Это было неожиданно для самой меня, — ответила я.

— Расскажи мне.

— На самом деле ничего особенного. Я приехала в Питер, устроилась на работу, в продажи. Продавала одежду сначала женщинам, затем поняла, что с мужчинами работать проще и одевала мужчин. Спустя два месяца ушла, потому что продажи упали, а мне хотелось больше денег. И в ту же неделю мне предложили работу танцовщицей. Ну а что мне? — рассуждала я, — Мне двадцать, я первый раз услышала о таких больших деньгах, вот и поехала на собеседование. Сначала было страшно. После первого дня мне было противно от самой себя… — я начала вспоминать свои «грязные» танцы, — утром я шла домой с пачкой денег и плакала. Ругала себя за то, чем я занимаюсь. А потом меня отпустило. Я больше не стеснялась раздеваться и танцевать приватные танцы гостям. Я общалась с мужчинами и узнавала их. Мне стало интересно, ведь я была неуверенной в себе девушкой. Я научилась красиво двигаться. Ещё одним бонусом стал тот факт, что я больше не принимала всё близко к сердцу, как я это делаю обычно. Говоря более сентиментально — моё сердце стало холодным среди людей, для кого самое важное — это деньги. Но я поняла, что это не моё. Я чувственный человек и прятать свои чувства глупо. А в клубах я их прятала. Деньги лечат, говорят..

— Ужасно быть стриптизершей в двадцать, — подумав, нахмурился Сергей, но продолжил: — я не могу поверить, что ты там ни с кем не…

— Нет, я не спала ни с одним гостем! И это — чистая правда.

— Фигура у тебя красивая. Тебе нужно идти в модели, а не официанты.

— Ну а ты, кем бы ты хотел быть? — спросила я, сделав вид, что не обращаю внимания на его слова.

— Всё, что я люблю — это рисовать. Так я выражаю себя.

— Покажешь мне свои рисунки?

— Ну… Я не профи, конечно.

И он открыл галерею в телефоне. Сергей показывал мне ярко изрисованные заборы и электрички. Знаю, что где-то это считается хулиганством, но я в восторге от этих работ, честное слово! Я и сама просто обожаю рисовать с самого детства. Художница-стриптизёрша, пишущая стихи, изучившая мужчин с ног до головы, до дрожи сентиментальная и порой надоедливая плакса, время от времени страдающая депрессиями — это всё про меня. Рисунки… Мне это было крайне интересно.

— Очень красиво, Серёж.

— Спасибо. — И тут он увидел листы бумаги на столе: — А это что? Это твоё?

— Да, но я не профессиональный художник…

— Маш… Это очень круто! — восхищался он, взяв мои рисунки без спроса, — Ты молодец. Даже портреты?!

— Я не профи. Честно.

— Нет, это… Очень красиво!

Мне было приятно это слышать от человека, который рисует так замечательно, да ещё и от того, к которому я не равнодушна.

Мы болтали ещё некоторое время за бутылочкой вина. А потом провалились в сон под музыку.

Я просыпаюсь ночью в непонятках. Оказалось, что я уснула, сидя на диване. Опускаю глаза вниз и вижу, что его рука обхватила мое колено. Он сладко спит рядом. Я осторожно дышу и чувствую, что в моей душе удобно расположились приятные эмоции. Я бужу его и предлагаю пойти в комнату, где более удобно. Он обнимает меня и берет на руки. Наконец-то он обнимает… Внутри меня волнение и радость. Я отвечаю ему взаимностью и подпускаю ещё ближе. Наши губы были в миллиметре друг от друга, но едва касались. Я чувствую губами, что он улыбается. А потом притягивает меня к себе и целует. Мы лежали и целовались около часа. Это было лучшее пожелание спокойной ночи.

Меня эйфорило, как от новой дозы. Нет, скорее всего, наркотики стояли на втором месте по уровню эйфории. Я тихо дышу, пытаясь не разбудить его, и, будто порошок поступает в мой организм, вокруг всё становится ярким и красивым. Мы будто отложили секс, чтобы потом понять, каково это, чтобы оттянуть этот момент, но только оттянуть, чтобы потом насладиться совсем.

Я не хотела вставать с кровати тем утром, я не хотела повернуться на другой бок, я ничего не хотела больше, кроме как остаться в этом моменте, что был, в этом «сейчас». Это было лучшее утро в моей жизни. Это было круче всего в моей жизни на тот момент.

Я вообще не любитель целоваться. Знаете, есть люди, которые предпочитают лучше обняться, чем обменяться слюнями. И я отношусь к категории обнимашек. Махнув рукой, говорю теперь: люблю целоваться. Даже не так. Обожаю его губы.

Мы лежали в кровати и обнимались целое утро. А потом я приготовила нам завтрак. Сырники с шоколадным сиропом и кокосовой стружкой, подала с клубникой и капучино.

— Безумно вкусно, Маш, — а я улыбалась в ответ.

«Я буду готовить тебе всё, что ты хочешь, только не уходи», — думала я.

— А ты веришь в гороскопы? — осторожно спросила я, листая ленту предсказаний «на сегодня».

— Ну… Вообще да.

— У тебя сегодня хороший день, пишут в гороскопе, — хихикала я.

— Спасибо, мой личный астролог, — добро ответил он.

Точно. Последнее время я всё чаще стала увлекаться астрологией, иногда просто до пиков. Могла целыми днями сидеть и читать про знаки зодиака и прочую чушь. А может быть и не чушь… Но в любом случае мне интересны оккультные науки.

— А что в твоём гороскопе?

— И у меня хорошо, — кратко ответила я, хоть и прогноз на этот месяц был таков: начало романтических отношений на работе.

Так-то в точку, правда?! Ух, посмотрим, чем закончится любовный роман! Или не закончится?…

— Правда, что близнецы — двойственные люди? — спрашиваю я.

— Как это?

— Ну например, как пишут вот: сегодня он весь такой хороший, нежный, а завтра ненавидит тебя.

— Да нет, у всех, конечно, настроение меняется, но зачем ненавидеть просто так?

— Может быть, это выходит не по твоему желанию. Просто ты такой человек.

— А что ты можешь сказать про себя?

— Про меня не правду пишут, — улыбаясь отмахнулась я.

— А что правда? — Он вдумчиво смотрел в или глаза, — Какая ты?

— Такая, какой ты меня видишь.

Никогда не говорите эти слова, если в них не уверены. Очень часто мы хотим показаться сильными, уверенными в себе, а на деле малейшая ситуация выбивает нас из калеи. Но человек то думает что ты та сильная личность, и помощь тебе не нужна. Да и вообще иногда молчание — золото, как в старой, но правдивой поговорке. Когда мы оказываемся не теми, кем представлялись, очень скоро мы жалеем об этом.

Но потом он снова уходил.

Серые тучи нападали на мою квартиру, все становилось чёрным и туманным, мне становилось плохо, я хотела сломать стены, мой диван был неудобным, за окном шёл дождь, гроза, молния, мне холодно, мне больно, мне страшно. Из кухни снова доносятся звуки. Одеяло не греет в квартире будто минус десять. Я хочу перемотать время к утру и остаться там подольше. В кровати, с ним.

И я не могу уснуть, мучаюсь в попытках закрыть глаза, на что уходит пара часов, а утром нехотя посыпаюсь. От недосыпа болят глаза и жутко ломит тело. Мне нужна доза. Я второпях собираюсь, надеваю блузку наизнанку, делаю глоток кофе и спешу на работу. Я звоню Ане, я реву, я ору, что влюбилась, но у нас даже ничего не было.

— Меня переклинило, Ань.

— Маш, ты что, плачешь? — удивилась она, — Я не знаю, что ответить. Я не слышала, чтобы ты плакала.

— Это провал, — не обращаю внимания на её слова, — Эти отношения обречены!

Аня меня успокаивает. Она в шоке от того, что я плачу, я долго, долго, долго не плакала. Я вообще думала, что разучилась испытывать эти эмоции, все думали, что я такая вот вся кремень, а оказалось, что у меня тоже есть кнопка включения.

— Ну почему ты думаешь, что у вас ничего не получится? — говорит Аня. — Вдруг всё будет хорошо? Это же хорошо, Маш, испытывать эти чувства. Расслабься.

Нет. Я с самого начала знала, что у нас хорошо не будет. И что никаких нас вообще не будет. Я знала, но почему-то не хотела в это верить.

— Ань, со вчерашнего дня прошло сто лет. Я уже скучаю по нему.

— Я понимаю тебя… Но делать выводы раньше времени всё же не стоит.

Я на работе. Настроение так себе. Время семь утра и я ужасно хочу спать. Он пришёл на работу. Он, самый красивый из всех в этом месте. Темные волосы, высокий рост и его спортивное тело. Если бы он носил облегающую одежду, я бы сошла с ума прямо перед гостями. Всё. Снова перекрывает. Эйфория, улыбка на лице, готовность работать на все сто, я люблю этих гостей, я люблю это место, я люблю сонного злого бармена, я люблю рассеянного менеджера, я люблю китайцев из триста пятого номера, я люблю администратора на ресепшене, который забыл распечатать мне информацию о количестве завтраков. Бах! Бах! Бах!

И я, кажется, люблю тебя… «Да что ты такое говоришь, — успокаиваю я сама себя, — нельзя влюбиться за пару дней, нельзя, Маша!»

Я помню эти сообщения, что витали в моих мыслях, когда мне стало невыносимо угадывать, нужна ли я ему или он хочет играть:

— Серёж, а что между нами?

— Огонёк.

Это было не понятно мне. Я спросила, что между нами, потому что хотела слышать, что мы вместе.

На выходных мы снова были в моей квартире. Это были снова разговоры за вином и глаза в глаза друг другу.

— Ты красивая, — он погладил меня по щеке.

Он не часто мог приехать. Но сколько чувств, Боже, сколько чувств было в каждой встрече!

Я поставила бокал на стол и пошла в комнату, проведя по его руке. Боковым зрением я увидела, как он идёт за мной. Остановившись в коридоре, он обнял меня за талию и прижал к стене. Он нежно целовал мою шею, губы… Я расстегивала пуговицы на его рубашке и снимала с него одежду. Иногда я видела его глаза, но чаще закрывала свои и растворялась в поцелуе. Он обхватил мои бёдра руками и поднял меня. Это было… Всё это было, как в фильмах.

У нас первый секс. Какая разница, сколько их там было, когда секс с ним был первым? Именно эта захватывающая страсть, желание касаться его, желание отдавать себя в эти руки. И это самый что ни на есть чистый кайф. Эта страсть меня охватила полностью, настолько, что если бы кто-то спросил меня, сколько будет два плюс два, я бы вряд ли ответила. Мы отключали телефоны. Мы просто были вместе. Это самый настоящий торч. Это больше, чем наркотики.

Я чувствовала каждое его движение, то, как он скользил губами по моим плечам и то, как он реагировал на мои стоны. Я не закрывала глаза, потому что мне нравилось наблюдать за его взглядом, который он не контролировал. Иногда он брал меня за волосы, но делал это крайне осторожно, будто бы он стеснялся меня. Он так нежно трогал пальцами мою грудь, а я словно проваливалась сквозь кровать. И потом мы рухнули на пол вместе и посмотрели друг на друга. «Это чистый торч» — не в первый раз подумала я. Серёжа молчал и поглаживал мою руку.

А когда он уехал снова, вот тогда спросила его, что между нами.

Что для него это означало? «Огонёк»… Разве можно так описать отношения между мужчиной и женщиной? Неужели этим словом можно понять всё происходящее между нами и то, чего мне хотелось бы понять?

Мне хотелось слышать, что мы вместе. Наверное, каждой девушке после первой ночи хочется знать, что это не игра, что все не напрасно, что у этих отношений есть шанс на будущее. Мы, девушки, тонкие натуры, даже если и с виду кажемся кремнем. Честно, я очень переживала. Но его ответ вывел меня на неприятные эмоции, я огорчилась так сильно, что вокруг меня всё загрустило. И пошёл дождь. В другой раз я бы хладнокровно отнеслась к такому ответу, а то и вовсе не спрашивала бы. Может быть, с кем-то другим. Но он уже успел запасть мне в голову. А что теперь с душой?

Мне было уже неисправно плохо на следующий день после наркотиков. И снова приходилось вставать в четыре утра, чтобы собраться и задаться целью на день: не сдохнуть.

Я писала стихи с детства. Понятно, что будучи младше, стихи были совсем другими. Знаете, у поэтов есть такое время, когда муза не покидает, потому что кто-то или что-то вдохновляет на творчество.

На отходниках я постоянно писала о нём. На самом деле я писала бы и в трезвом состоянии, просто отходняк усиливал мою тёмную сторону и стихи получались более больными, а это как раз в моем стиле и точно под то настроение. Иногда это было похоже на бред сумасшедшего, но он всё равно их понимал. Или мне так казалось, что понимал… Честно, мне уже куча всего казалось.

Зачем он говорит, что переживает за меня? Он и сам себя спрашивал об этом. Но он лишь чувствовал, а я сделала вывод, что не безразлична ему и уже построила свой мир иллюзий в голове. Это свойственно мне. Я всегда о чем то мечтаю, строю свои планы в голове, жду, что счастье упадёт мне на голову… В свой мир трудно пустить постороннего человека и открыть ему все потайные уголки, но ещё труднее объяснить, что происходит по ту сторону.

Я не могла ничего поделать с собой, я лишилась ума, адекватной речи и даже способности думать логично. Всё это доставляло мне огромный дискомфорт, потому что я связала себя со свободным человеком. С человеком, которому чужды забота, любовь и понимание. А я требовала невозможного. Это как в прямом смысле этого слова стоять и кричать на входную дверь, в ожидании того, что она откроется.

— Можно я заберу твой рисунок себе? — спросил он, увидев, что я нарисовала граффити.

— Да, конечно.

Знаете, есть такие люди, которые долго не соглашаются на встречи, вечно заняты и тем самым мы жаждем видеть их с собой чаще, но когда они рядом, то выкладываются по полной. За такой короткий срок я заболела им.

И вот Белорусский вокзал. Мы садимся в электричку, я не вижу никого, кроме него. Мы слушаем музыку. Я прилегла на его плечо и мы держались за руки. А потом закинулись таблетками.

— Через сорок минут, — тихо сказал Серёжа.