Бесплатный фрагмент - Пучок полыни

Предисловие

В Пании, стране озёр и лесов, где серебристые тела рыб мелькали в чистой воде, а рогатые тени оленей скользили меж деревьев, жизнь текла размеренно и богато. Население не бедствовало, а скорее даже процветало. Избы ломились от солений и меда, амбары полнились зерном, а в воздухе витал аромат копченой дичи. Несколько десятков лет прошло с последней битвы со степным ханом Алашаем, в которой панийцы одержали победу и отодвинули грозное войско хана от своей границы. Завершением Великой битвы стал мирный договор, подписанный князем Богуславом Сильным с Алаш- ханом, в которой хан обязался не переступать границы Пании. Мирный договор с Алаша-ханом казался незыблемым. Князь Богуслав Сильный, давно превратившийся в седовласого старца, правил мудро и справедливо. Панийские земли процветали, а память о былой войне стиралась из памяти поколений.

Именно с этого времени и началось процветание страны. Торговые пути расцвели, города богатели, а народ ликовал под мудрым правлением князя Богуслава Сильного. Десять лет мир и благополучие озаряли землю, словно щедрое солнце. Но судьба, как известно, любит играть злые шутки.

В роковой час князь Богуслав Сильный покинул этот мир, оставив трон своим трем сыновьям. Перед лицом скорби и долга, братья решили разделить наследие отца, разделив страну на Северное, Западное и Южное княжества. Казалось бы, разумное решение, но тень раздора уже закрадывалась в сердца наследников.

После кончины отца братья поклялись в верности делу отца. Князья поддерживали друг друга во всех начинаниях и проблемах, если они случались. Но время — река, неумолимо несущая свои воды. Правнуки тех братьев, взращенные в роскоши и праздности, забыли о былой дружбе. За пышными столами плелись интриги, в тени шептались заговоры. Каждый жаждал власти, каждый считал себя достойнее другого.

Через семьдесят лет после разделения когда- то единой страны один из правнуков Богуслава пошёл войной на своего родственника, западного князя. Разделение, когда-то казавшееся временным, вырыло пропасть между братьями. Зависть к западным землям, разъедала душу Сигизмунда. Шепот советников о славе и богатстве подтолкнул его к войне.

Уничтожая все на своём пути, князь Южной Пании взял себе в союзники молодого правнука Алаш-хана. Хан Тугой с радостью и желанием поживиться согласился на помощь князю Сигизмунду Яровскому. Их союз, скрепленный кровью и жаждой наживы, сеял смерть и разрушение.

Первой жертвой союза князя и хана стала Западная Пания. Уничтожая, грабя и уводя в полон все живое на своём пути, князь Сигизмунд с ханом дошёл до замка пана Анджея Бочинского князя Западной Пании. Стены крепости казались жалкими и хрупкими перед лицом неминуемой беды. В отчаянии князь Анджей отправил гонца к своему троюродному брату, пану Владиславу Косульскому князю Северной Пании. Пан Владислав Косульский понимал, что поражение Анджея станет лишь прелюдией к его собственному падению.

Два брата, как два дуба, сплелись корнями, стояли плечом к плечу в кровавой сече. Короткий миг передышки — и вновь лязг стали, крики умирающих. Сигизмунд рвался к власти, а Тугой жаждал добычи. Но братья стояли стеной, не давая орде прорваться к плодородным землям.

Не жалея ни сил, ни людей, им все же удалось остановить князя Сигизмунда и Хана Тугоя. Вскоре, союзное войско братьев, почувствовав вкус победы, перешло в наступление и начало теснить врага. Запах победы пьянил. Объединенное войско, воодушевленное успехом, гнало врага, не давая передышки. Сигизмунд, словно загнанный зверь, бежал, бросая оружие и знамена. Тугой же, обогнув княжеские земли, повел свою орду в степь, уводя с собой кричащих от ужаса пленников — живую дань жестокому богу войны. Братья смотрели им вслед, зная, что эта битва — лишь эпизод в бесконечной войне.

Пан Сигизмунд с глазами загнанного зверя стоял на коленях перед братьями. Война, которую он развязал из-за жажды обогащения и власти, обернулась оглушительным крахом.

Побежденный просил милости у двух князей, моля их о снисходительности. Будучи великодушными, братья простили своего родственника и взяли с него клятву верности и обещание никогда более не поднимать меч против их земель. Скрывая злобу, князь Сигизмунд подписал договор.

Вернувшись униженным и проигравшим, князь начал плести паутину мести. Договор-это лишь клочок бумаги, а клятва- это пустой звук. В его мыслях рождался план столь изощренный и жестокий, что в жилах стыла кровь.

Отпраздновав победу, князья Северной и Западной Пании поклялись в вечной дружбе и помощи. И скрепили они союз не только кровью, пролитой в боях, но и узами брака.

У пана Владислава, когда он только отправился в поход, родилась дочь, пани Марыся, а у князя Анджея рос сын Артур, которому исполнилось пять лет, когда над землями нависла тень войны. Вот и решили два князя скрепить союз двух государств свадьбой своих детей.

Глава 1

Семнадцать лет минуло с того самого дня, когда пожали друг другу руки два князя. Пани Марыся выросла настоящей красавицей: глаза лазурного цвета очаровывали днём и бросали в синюю бездну ночью; светлые волосы, заплетенные в косы и перевязанные голубой лентой, ниспадали на плечи; тонкий стан, величественная походка, выдавали в ней прекрасную княжну. Прислуга, жившая в замке, крестьяне, приходившие по делам в замок всегда любовались молодой панной. Но Марыся отличалась не только сказочной красотой, доброта и честность были главной чертой ее характера. С самого детства она знала, что как только ей исполнится восемнадцать лет она выйдет замуж за молодого князя Западной Пании.

Приближался день ее восемнадцатилетия — день, когда она должна была стать женой князя Западной Пании. Марыся знала его лишь по портретам. Невысокого роста, с рыжей шевелюрой и конопушками по всему лицу князь Артур был похож на желтое солнышко, улыбающееся с портрета. За столь продолжительное время Марыся привыкла осознавать, что этот рыжий юноша будет ее мужем.

Оставалось полгода до свадьбы, и Марыся считала дни до их встречи. Шелковые нити будущего счастья она плела в мечтах, видела их общую жизнь, полную любви и взаимопонимания. Марыся грезила о тихих вечерах в объятиях мужа, о детях, бегающих по саду, о жизни, наполненной любовью и пониманием.

Пан Артур, в отличие от девушки, не питал желания обременять себя узами брака. Его больше прельщали шумные пирушки, звон бокалов и мимолетные утехи с легкомысленными девицами. Разгульный образ жизни не раз вызывал гнев отца, но Артур лишь отмахивался, полагая, что после свадьбы все изменится. Молодую княжну Артур тоже видел лишь на портрете. «Красивая пани, рад, что у меня такая жена будет», — это все, что он сказал о Марысе.

Назначенный день венчания приближался. По законам Пании, невеста была обязана прибыть в замок жениха для венчания.

В замке пана Владислава Косульского все жили в радостном предвкушении поездки в земли соседнего княжества. Супруга князя, пани Агния, набивала сундуки приданным Марыси. Единственную дочь пани Агния никак не хотела отпускать от себя. Уж больно тяжело далась ей девочка.

Как только князь Владислав отъехал от замка на воссоединение с армией князя Анджея, у пани Агнии начались преждевременные роды. Несколько месяцев пани Агния не доносила младенца. Все связывали ранние роды с волнениями и переживаниями за судьбу мужа и страны. Целый день и ночь мучилась жена князя, и только к утру замок оглушил пронзительный плачь родившегося младенца.

— Девочка, пани Агния, — радостно произнесла повитуха, и положила маленький живой комочек, завёрнутый в мягкую ткань рядом с матерью.

Агния, вся в слезах обняла свою дочь и потеряла сознание. Только на вторые сутки пришла в себя хозяйка замка, и первое, что молвила, это было: « Где моя Марыся?» С тех самых пор пани оберегала свою дочь, а Марыся росла и с каждым днём превращалась из маленькой птички в прекрасного лебедя.

Свою красоту Марыся унаследовала от матери. Слух о прекрасной пани Агнии дошёл даже до шатра самого хана Тугоя, который направил к ее отцу сватов, а после приехал сам. Несколько месяцев Хан Тугой гостил в замке у отца пани Агнии. Но красавица отказала хану и отдала свою руку и сердце князю Владиславу. Именно тогда Тугой решил объединиться с князем Сигизмундом и идти войной на княжества. Он мечтал заполучить в жены или наложницы неприступную пани Агнию, именно в этом и заключалась главная цель похода хана Тугоя на Западное княжество, а затем и на Северное. Кровь лилась рекой, горели деревни, но Агния оставалась неприступной мечтой. В решающей битве замысел Тугоя рухнул. Его войско было разбито, жажда мести утонула в потоках крови. С жалкой добычей, сломленный, он бежал обратно в Степь, оставив мечту о прекрасной пани Агнии в пепле поражения. Но в сердце хана тлела искра ненависти, и он знал, что однажды вернется.

Мать девушки всегда говорила, что характер молодая пани унаследовала от своего горячо любимого отца. Взрывная, смелая, иногда безрассудная Марыся то и дело вытворяла такое, что вводило в оцепенение пани Агнию.

В день своего десятилетия Марысю захлестнуло необъяснимое желание к неизведанному. Темный лес, находившейся за каменной стеной замка тянул своей таинственностью. Не говоря никому ни слова, она ускользнула в предрассветной мгле и, пробираясь сквозь лесную чащу, шла к своей цели. Три дня она пробивалась сквозь колючие заросли елей и сосен, утоляла жажду из журчащего ручья, ела, попадающие на пути лесные ягоды. С каждым шагом силы покидали её, но упорство гнало вперёд. Она мечтала увидеть, что скрывается за этой мрачной стеной. Наконец, лес отступил, и Марыся увидела сквозь редеющие деревья поле, засеянное пшеницей. Словно золото, переливающееся на ярком солнце, пшеница играла своими колосьями, изображая морские волны. Марыся, стояла на краю леса и как заворожённая смотрела на это зрелище. Из оцепенения ее вывел оклик отца, который вместе с охраной искал пропавшую дочь.

«Марыся!» — резкий оклик разорвал тишину. Отец, с искаженным от злости лицом, приближался к ней в сопровождении стражников. Её побег закончился, но увиденное навсегда осталось в её сердце. Золотая пшеница, как символ свободы и неизведанных горизонтов.

Увидев отца, девочка бросилась к нему в объятия и начала без умолку рассказывать о своём путешествии. Возвратившись домой, пани Агния наказала дочку, но уже через несколько часов смягчила своё наказание и, целуя лицо девочки, сетовала на ее несносный характер.

Шестнадцать лет — возраст хрупких надежд и отчаянных грез. Марыся, пленница роскоши, росла в золотой клетке, где каждый день был похож на предыдущий. Свобода манила её, словно запретный плод, а судьба, казалось, уже предрешена.

Её выдавали замуж. Жених — влиятельный вельможа, чьё имя шепталось с уважением и трепетом. Марыся знала о нём лишь по слухам и портретам, но сердце её бунтовало против уготованной участи.

В ночь перед поездкой, охваченная безумным желанием увидеть своего будущего мужа, она решилась на дерзкий поступок. Ее вела одна цель: увидеть воочию своего жениха, заглянуть в глаза и понять, сможет ли она покориться ему и навсегда забыть о свободе.

Ночью, покинув замок, пани направилась в соседнее княжество. На четверти пути, словно призрак из легенды, возник табор цыган. Языки костров плясали вместе с цыганами, ржание коней, воздух, пропитанный свободой, заворожил Марысю. Песни, словно ветер, неслись по бескрайним полям и лугам. Кочевая жизнь, лишенная чопорности и правил, пленила ее. Забыв о титуле и будущем, пани решила остаться, разделить их путь, стать частью этого пестрого, шумного мира. Но не успела пани насладиться и двумя днями свободы, как их настигла охрана князя Владислава во главе с мрачным и решительным князем. Прощаясь с новыми друзьями, Марыся, с тяжелым сердцем, села на своего коня, зная, что прежняя жизнь ждет её, сковывая крылья, жаждущие полета.

— Постой, — услышала Марыся женский голос, который принадлежал старой цыганке.

Старуха появилась из неоткуда и подошла к девушке.

— Берегись степи, она поглотит тебя. Твоя судьба не там где ты думаешь, она идёт к тебе, и ты скоро с ней встретишься. Вот, держи, — цыганка сунула Марысе маленький пучок степной травы — полыни, — береги ее, она вернёт того, кто будет в забвении.

И с этими словами цыганка хлопнула по крупу коня. Конь, на котором сидела девушка, побежал рысью. Цыганка помахала вслед Марысе и еле слышно молвила: «Да хранит тебя Бог, бедное дитя!»

С тех самых пор пучок полыни, отданный цыганкой, бережно хранился у Марыси в резной шкатулке. Шкатулка стояла на самом видном месте, в изголовье кровати. Марыся часто открывала ее, вдыхала горьковатый, сухой запах полыни. Он успокаивал и дарил надежду.

И вот теперь, когда приданное было собрано и свадебный картёж стоял готовый тронуться, Марыся достала пучок полыни и спрятала у себя в складках платья. Запах полыни оставался с ней. Запах свободы. Запах надежды. Запах новой жизни. А судьба, как шептала старая цыганка, уже ждала ее.

Солнце, пробиваясь сквозь утренний туман, позолотило шпили замка, когда свадебная колонна начала свое движение. Несколько карет, словно плывущие лебеди, несли придворных дам, чьи лица скрывали сложные сети улыбок и зависти. За ними, тяжело скрипя, двигались тележки, груженные сундуками, полными приданого Марыси — сокровищами, призванными укрепить союз двух могущественных родов. И, наконец, в центре этого шествия, словно сердцебиение всей процессии, мерно покачивалась главная карета невесты.

Белые и алые розы густо оплетали ее бока, сплетаясь в причудливый узор, скрывающий твердую сталь конструкции. Только что простившись с родителями, которые должны были отправиться в путь через несколько дней, за шелковыми занавесками, сидела Марыся.

Когда карета миновала последние ворота, Марыся почувствовала, как замок — ее дом, ее крепость — навсегда остается позади. Она сидела и наблюдала в окно кареты, как мимо мелькают одноэтажные небольшие жилища подданных ее отца, поля с разноцветными цветами, на которых паслись коровы. Свадебная колонна, словно зачарованная, продолжала двигаться вперед, к уготованной ей судьбе, а в сердце Марыси росло и крепло подозрение, что ее свадьба — это лишь начало кошмара.

Несколько вооруженных всадников сопровождали невесту, охраняя и внимательно всматриваясь вдаль. Разбойников в этих местах не встречалось, поэтому никто не ожидал внезапного появления в чаще леса на границе с княжеством Западной Пании незнакомых, хорошо вооружённых людей.

Банда незнакомцев с криком накинулась на охрану свиты невесты. Солдаты не успели обнажить мечи, как пятерых свалили с коней и убили на месте. Шестой, последний из уцелевших солдат, до конца сражался с лиходеями, оберегая и не подпуская их к двери кареты.

Марыся от испуга вжалась в мягкий, обитый сиреневым бархатом диван. Сердце девушки билось так, что можно было услышать его трепетание в груди. В оконце Марыся видела, как отважный солдат сражается и не подпускает к своей хозяйке никого. Неожиданно противоположная дверь кареты распахнулась, и в карету ввалился незнакомый мужчина. Его руки, как две глыбы схватили маленькие беленькие ручки девушки и с силой вытащили из кареты. Разбойник схватил пани за талию, прижал к себе, а другой поднёс кинжал к горлу. Лезвие холодно коснулось нежной кожи, и Марыся затаила дыхание.

Обходя карету вместе с пленницей, бандит крикнул:

— Остановись, или твоя панна лишится жизни, — эти слова предназначались отважному солдату.

Увидев пленённую хозяйку, охранник остановился и с горечью бросил свой меч на землю.

— Молодец, — удовлетворённый положением дел, промолвил разбойник, — связать его и всех остальных, все золото и драгоценности собрать в один сундук.

— Отпусти меня, — найдя в себе силы, сказала Марыся, — я дочь князя Владислава, он заплатит тебе хорошие деньги.

— Я знаю, кто ты, — с иронией в голосе проговорил разбойник, — мы давно тебя ждём.

— Зачем я вам, — ничего не понимая, продолжала говорить пани. Сердце колотилось, словно птица в клетке. Она никак не могла понять, кто мог желать ей зла.

— Ты мне не нужна, но вот деньги, которые я получу за тебя, мне необходимы.

— Отец заплатит в два раза больше, — не замолкала Марыся, — отвези меня к отцу или жениху, к которому я направлялась.

— Жениху, — засмеялся разбойник.

— Почему ты смеёшься, — этот смех и ирония в голосе мужчины, вызывали в душе девушки протест и злость, — перестань смеяться, когда ты разговариваешь с пани.

— О, простите великодушно, — разбойник, не сводя улыбку с лица, поклонился девушке, — я забыл, что передо мной самая настоящая пани, княжна.

— Вот, давно бы так, — увидев, как разбойник кланяется ей, Марыся была довольна.

Но уже через секунду разбойник, забыв обо всех приличиях, посадил Марысю на своего коня, сам сел позади и дал приказ своей банде трогаться. Сердце Марыси заколотилось, как пойманная птица.

Всех дам из свиты пани Марыси, разбойники привязали к деревьям и оставили стоять в одиночестве. Их испуганные взгляды провожали удаляющуюся группу всадников, пока деревья не поглотили их. Лишь шелест листьев да крики встревоженных птиц нарушали тишину. Марыся знала, что их скоро найдут, но что будет с ней?

— Передайте привет своему господину от князя Сигизмунда, — выкрикнул главный разбойник и, пришпорив лошадь, помчался со своей ватагой по лесной чаще. Имя князя Сигизмунда эхом прозвучало в голове Марыси. Неужели это политическая интрига? Месть? Или что-то гораздо более личное? Зачем князю понадобилась именно она? Лес вокруг становился все темнее и гуще, а вместе с ним сгущался и страх в душе Марыси. Она понимала, что прежняя жизнь осталась где-то далеко позади, и теперь ей предстоит вступить в игру, правила которой ей совсем неизвестны.

……………………

Ничего не подозревающий князь Владислав вместе с женой, проводив свою дочь, собирались в дорогу. Отъехать они должны были через два дня.

— Что- то на сердце не спокойно, — сетовала пани Агния,

перебирая четки из янтаря.

— Не волнуйся, все хорошо. У нас в княжестве спокойно, да и на границе их должны встретить ратники князя Анджея. Все будет благополучно. Поездка доставит им удовольствие, а нам укрепит союз с могущественным соседом.

— Я знаю, Владислав, но все равно как- то не спокойно. Снился мне волк черный, огромный, глазами будто уголь. Он крался по лесу, а потом взвыл… так жутко, что я проснулась в холодном поту.- В голове пронеслось лишь одно слово: «Волчонок».

Пан обнял жену и крепко поцеловал.

— Сны — лишь отголоски наших мыслей. Наверняка переживаешь из-за Марыси. Ей предстоит долгая дорога, да и замуж выдаем в чужую землю. Не накручивай себя.

— Знаешь, я очень рад, что ты у меня есть, моя любовь. _ Продолжал говорить князь. — Я ведь очень боялся, что ты откажешь мне и выберешь Хана. Согласитесь, что быть женой правителя бескрайней Степи это не одно и то же, что стать княжной маленького государства.

— Я выбрала тебя и покой, — обнимая мужа, говорила пани Агния, — никогда бы я не стала ничьей женой. Я очень хочу, чтоб наша дочь познала великую любовь с Артуром. И главное, чтоб любовь у них была взаимной.

— Князь Анджей- благородный человек, надеюсь, и сын унаследовал его благородство и отвагу.

— Я очень надеюсь на это, — задумчиво произнесла пани Агния и, поцеловав мужа в щеку, вышла из комнаты.

…………………

Месяц назад.

Князь Южной Пании сидел за дубовым столом и читал письмо, которое ему передал гонец. Посыльный стоял возле дверей и ждал указаний князя.

После прочтения лицо пана Сигизмунда озарила довольная улыбка.

— Передай своему хозяину, что я согласен. Ступай.

Гонец в одежде степных кочевнико, поклонился и удалился. Его глаза, узкие и темные, не выражали ничего, кроме покорности.

— Вот теперь я точно заполучу эти земли, — промолвил князь, поглаживая рукоять своего меча. Меч был старше его, и на клинке виднелись следы многих битв. Когда в дверь вошёл его верный слуга Себастьян, Сигизмунд отложил письмо.

— Хорошие новости, мой господин?

— Очень хорошие Себастьян. Хан Тугой предлагает союз и помощь в войне с братьями.

— Но Хан не будет просто так предлагать дружбу и союз. Он хитрый, двуличный и мстительный. Он никогда и ничего не будет делать, если не видит своей выгоды. Вы уверены, что стоит соглашаться на его союз.

— Ты прав, мой друг, он выдвинул условие, — развалившись в кресле, отвечал Сигизмунд.

— Условие? Пан Сигизмунд, вы так легко говорите об этом, значит, оно разрешимо? — Заинтересовано спросил слуга.

— Через месяц состоится свадьба дочери пана Владислава с сыном пана Анджея. Пан Сигизмунд потягивал вишневый ликер, разглядывая Себастьяна через полумрак кабинета.

— Да. Но вам — то это зачем, пан Сигизмунд? — Ничего не понимая, спросил Себастьян. Его глаза выражали неподдельное замешательство.

— А затем, что условие Хана в том, что я должен похитить и передать ему невесту.

Себастьян отшатнулся, словно его ударили. Лицо его исказилось от удивления. Пан Сигизмунд, напротив, казался совершенно невозмутимым, даже довольным.

— Теперь я понимаю, почему вы улыбаетесь. Хан Тугой был безумно влюблён в мать невесты, а она ему отказала. Теперь хан желает ее дочь. Месть, затянувшаяся на годы.

— Да, Себастьян. И мы поможем ему ее заполучить. Найди мне наемника, которому можно было доверить это дело.

— Есть у меня один русин на примете. Богатырь Ладомир, отважный малый.

— Русин? Не доверяю я им.

— Поверьте, пан, Ладомиру можно доверять. Он сделает все так, как надо. Вы должны помнить его. Он сын вашей пленницы.

— Позови его, хочу глянуть на этого русина.

Себастьян махнул головой в знак согласия и удалился.

…………

Пани Марыся сидела на коне, который шёл размеренным шагом по лесной тропе. Широкоплечий мужчина крепко удерживал пленницу, дыша ей в затылок. Запах, исходящий от разбойника одновременно пугал девушку и тут же успокаивал. Запах кожи, костра и какой-то дикой травы, неведомой Марысе. Сердце Марыси, словно птичка билась о клетку в порыве вырваться и упорхнуть, но одновременно с этим, где- то глубоко в душе она чувствовала спокойствие и благодать рядом с этим человеком.

Уже третий день она была в его власти. Три дня молчания, лишь изредка грубые команды, оброненные хриплым голосом.

Разбойники, проехав более десяти вёрст, остановились на ночлег. Солнце медленно пряталось за верхушки деревьев, на лес опускался сумрак.

Спешившись, главный разбойник взял за талию молодую девушку, и снял ее с седла. Ноги Марыси сразу почувствовали мягкую и прохладную траву. Оглядевшись, пани не увидела ничего, что привлекло бы ее внимание. Деревья, кустарники и огромные кусты черники с крупными и сочными ягодами.

— Повернись спиной, — скомандовал главарь, и завязал девушке руки.

— Боишься, что убегу, — вызывающим тоном ответила Марыся.

— Я? — Ответил девушке разбойник, — ничего не боюсь. Это для твоего же спокойствия и безопасности.

— Очень интересно, и как же я смогу себе навредить с завязанными руками?

— Ты слишком много говоришь, — грубо ответил разбойник и толкнул пани так, что, не удержавшись на ногах, девушка присела на траву.

— Я пани, мне нельзя сидеть на земле, — возмутилась Марыся.

Разбойник одарил Марысю улыбкой во весь рот и крикнул своему сотоварищу.

— Вацлав, принеси веток, пани сетует, что негоже даме на земле сидеть.

Услышав приказ, Вацлав, смеясь, направился к ближайшей ели, чтобы нарвать веток для пани.

Отряд разбойников состоял из семи человек, включая угрюмого главаря.

После остановки для ночлега под сенью древних елей, каждый занялся своим делом. Сумрак сгущался быстро, и голод точил желудки.

Кто- то ушёл вглубь леса, чтобы подстрелить из лука зайца или глухаря, другие разжигали костёр и готовили лежанки для ночлега.

Солнце село быстро, и лес сразу погрузился во тьму. Пожарив на костре двух зайцев, разбойники легли на сваленные еловые ветки и захрапели. Языки костра озаряли ночную мглу своим огненным светом. Искры, словно маленькие яркие звездочки, летели вверх, дрова в костре потрескивали. Ночную тишину нарушал лишь редкий возглас ночной птицы- совы, сидевшей на высокой осине и поглядывавшей на странных людей, собравшихся этой ночью возле костра.

Главарь сидел возле девушки, повернувшись к костру, ножичком вырезал фигурку зверя. Марыся, полулежала на ветках и наблюдала за разбойником. Ее светлые волосы растрепались, смешались с сухой травой. Костер потрескивал, разбрасывая искры в темное небо. Ночь выдалась на удивление тихой, даже сверчки притихли, словно боялись нарушить хрупкое равновесие.

— Меня Марысей зовут, а тебя, — начала разговор с похитителем девушка.

Разбойник даже бровью не повёл на слова пани и продолжил свою работу.

— Ты слышишь? — Марыся села возле разбойника. — Или ты не обучен с дамами разговаривать?

Разбойник посмотрел на Марысю, отвернулся и вновь занялся своим делом.

Пани, видя, что ее не воспринимают всерьёз, пнула ногой по ноге разбойника. От неожиданного поступка девушки у главаря даже нож выпал.

— Тебе и ноги завязать? — Подняв нож, обратился главарь разбойников к девушке.

— Я спросила, как тебя зовут, а ты меня игнорируешь, будто меня не существует. Или твоё имя тайна?

— Ты есть или пить хочешь? — Не называя своё имя, спросил разбойник.

— Нет, — коротко и разочарованно, что не смогла разговорить главаря, ответила Марыся.

Разбойник ни на секунду не отрывался от своего занятия, но это бы лишь вид, он внимательно следил за девушкой. Никогда в жизни он не видел такой красоты. А глаза! Он просто утонул в них. Они сияли, словно два лазурита, обрамленные темными ресницами и в их глубине плескался страх, смешанный с любопытством.

Марыся сидела тихо. Поняв, что собеседника из разбойника не выйдет, она отвернулась от него.

— Ладомир, — вдруг чуть слышно произнёс разбойник, — мое имя Ладомир.

— Какое красивое имя, — ответила Марыся, — а откуда ты? Ты говоришь не так, как панийцы.

— Я из Русии, — коротко отвечал Ладомир.

— Из Русии? — Удивилась Марыся.- Мне говорили, что это страна сильных мужчин и смелых женщин. Я слышала, что ты говорил моему солдату о привете от князя Южной Пании. Как ты попал на службу к пану Сигизмунду? Ты ж наёмник?

— Это долгая и неинтересная история, — нехотя пробурчал Ладомир.

В его голосе явно слышались нотки неловкости. Ладомир стыдился того, что был наемником и выполнял грязную работу.

— Ты же все равно не будешь спать, — пытаясь выведать у Ладомира его историю, не умолкала Марыся, — да и я не смогу спать с завязанными руками.

Ладомир впервые за весь вечер посмотрел на Марысю прямо, а не тайком. Повернулся и, взяв Марысю за предплечья, развернул ее. В полумраке ночи его лицо казалось высеченным из камня, ни единой эмоции. Ножом разрезал веревки, тем самым освободив девушку. От веревки затекли руки, и когда Ладомир перерезал путы, кровь хлынула по венам в кисти. Она почувствовала покалывание, словно тысячи крошечных иголок вонзались в ее плоть. Потирая ладони, Марыся слегка улыбнулась своему охраннику.

— Спасибо, а то совсем уже рук не чувствовала.

— Только без глупостей. Поняла?

Марыся замахала головой, давая понять, что будет сидеть смирно.

— А можно мне водички? — спросила Марыся.

Ладомир молча встал, отвязал с пояса кожаный мешок, наполненный родниковой водой и дал Марысе.

— Спасибо, — ответила девушка.

Ладомир сел на своё место и вновь принялся за свою работу, украдкой поглядывая на Марысю.

Отпив немного воды из бурдюка, она положила его на траву рядом с ним.

— А почему ты служишь у князя Сигизмунда? — Вновь спросила Марыся у Ладомира.- Ты ведь русин, расскажи мне.

Ладомир посмотрел на Марысю, слегка улыбнулся и ответил.

— Судьба так сложилась, что пришлось в наемники идти.

— Разве русины идут в наемники? — Не умолкала Марыся.

— Спи. Завтра встреча с князем предстоит, — ответил Ладомир, отвернулся от Марыси и продолжил вырезать деревянную фигурку.

Разочарованная Марыся легла на импровизированную кровать из мягких еловых веток на бок, закрыла глаза, делая вид, что спит, а сама внимательно вслушивалась в ночную тишину.

Приоткрыв один глаз, Марыся увидела, что все разбойники спят, а Ладомира рядом нет. Девушка бесшумно поднялась на ноги, приподняла юбку платья, чтобы она не мешала, и, осторожно ступая по траве быстрыми шагами, пошла прочь от лагеря.

Отойдя от спящих разбойников шагов на пятьдесят, Марыся побежала вглубь лесной чащи, стараясь как можно дальше удалиться от своих похитителей.

Глава 2

Ветки деревьев беспощадно хлестали по лицу бежавшую от разбойников Марысю, становясь препятствиями для побега. Руки, закрывающие лицо принимали весь удар веток на себя. Марыся не чувствовала боли, она бежала и чувствовала, что свобода совсем уже близко. Запах прелой листвы и мокрой земли щекотал ноздри, а в груди клокотал страх. Казалось, лес дышит вместе с ней, подталкивая в спину, укрывая в своей зеленой утробе.

Вдруг, из-за высокой осины, до Марыси донесся странный звук. Остановившись, девушка испуганно с тревогой в глазах посмотрела в сторону осины, за которой явно кто-то стоял. Чувство страха обуяло её, но страх перед разбойниками был сильнее. Она прильнула к шершавой коре сосны, пытаясь слиться с ней, стать невидимой.

Из- за дерева вышел огромный бурый медведь. Недовольный тем, что кто- то потревожил его, рыча и переваливаясь, медведь встал на дыбы и издал победный рёв.

В глазах Марыси читался ужас. От испуга пани замерла на месте и ждала своей участи. В голове промелькнула мысль о нелепой и страшной смерти — быть растерзанной диким зверем, избежав рук человеческих. Медведь не собирался бросать свою жертву. Хищник набрал в нос воздух, как бы вдыхая аромат человека, поводил из стороны в сторону головой и сосредоточил взгляд на Марысе. Медведь приготовился к прыжку, чтобы одной лапой завалить добычу, но зверь не ожидал удара ножом в живот.

Ладомир одним ударом ножа пронзил живот зверю. Взвыв от боли, медведь накинулся на юношу. Увернувшись от удара хищника, Ладомир вновь вонзил в него нож. Кровь брызнула на пожухлую траву, смешиваясь листвой. Увернувшись от удара хищника, Ладомир вновь вонзил в него нож. Клинок скользнул между ребер, натыкаясь на что-то плотное. Неповоротливый медведь принял удар, но это ещё сильнее разозлило его. Ревя от злости и боли, зверь одной лапой повалил мужчину на землю и навалился на него всем телом.

Мир сузился до запаха звериной шерсти и горячего дыхания. Ладомир попытался вывернуться, но тяжесть медведя пригвоздила его к земле.

От испуга ноги девушки подкосились, и она сидела, опершись спиной о ствол дерева. С замиранием сердца девушка следила за битвой между человеком и зверем. Хриплый рык сотрясал лесную тишину, перемежаясь с утробным воем, от которого по спине Марыси пробегали мурашки. Марыся, подогнув ноги в коленях, не сводила глаз с борющихся. Она молилась за жизнь человека.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Ладомир лежал на земле, над ним нависло тело медведя. Движения прекратились девушка, боясь пошевельнуться и издать звук, сидела и ждала, что будет.

Под мощным телом медведя скрылась фигура Ладомира. Вдруг медведь шевельнулся. Марыся от страха вжалась в ствол дерева, кора больно впивалась в спину, но она не чувствовала ничего, кроме леденящего ужаса. Запах крови, земли и дикого зверя наполнил воздух, душил, лишал сил. Девушка зажмурилась и ждала, когда разъярённый медведь набросится и на неё. Она уже приготовилась принять смерть, как почувствовала, что чья- то рука прикоснулась к ней. Открыв глаза, Марыся увидела перед собой израненного Ладомира.

По лицу мужчины стекали струйки алой крови, сквозь порванную рубаху виднелись следы когтей животного.

Марыся соскочила на ноги и кинулась обнимать Ладомира. Застонав от прикосновения девушки, Ладомир отодвинул ее от себя. Марыся поняла, что без злого умысла причинила боль. Рваные края его рубахи багровели. Под тонкой тканью угадывались неровные рубцы — недавние и старые, переплетенные в причудливый узор.

— Прости, прости, — прошептала Марыся, — я не догадалась, что причиняю боль. Присядь, я осмотрю раны.

Ладомир повиновался и с болью, прожигающей все тело, опустился и сел на траву.

Земля показалась мягче обычного, словно впитала его усталость. В ушах звенело, и мир вокруг качался, как лодка в шторм.

Марыся осторожно, стараясь, лишний раз не причинить страдание Ладомиру, осмотрела голову, но кроме слипшихся волос она ничего не обнаружила. Ее пальцы, тонкие и прохладные, ощущали лишь липкость запекшейся крови.

Марыся осторожно, стараясь лишний раз не причинить страдание Ладомиру, осмотрела голову, но, кроме слипшихся волос, она ничего не обнаружила.

— Дай бурдюк, — велела девушка мужчине.

Ладомир повиновался. Отстегнул кожаный мешок от пояса и подал девушке. Марыся решительно оторвала кусок ткани от своего подола, намочила его и принялась вытирать запекшуюся кровь на лице Ладомира. Осторожно девушка приложила влажную тряпку к волосам. Ладомир молчал, потупив взор, лишь изредка поглядывал на Марысю.

Опустившись на колени, и присев рядом с Ладомиром, Марыся принялась прикладывать влажный кусок материи к ранам на теле.

Ладомир, когда Марыся оказалась напротив него, смотрел на девушку, не сводя с неё глаз. Марыся старалась не смотреть в бирюзовые очи мужчины. В этот самый момент что- то произошло в душе и сердце девушки. Она не знала что, но то, что ощутила, горячей струей полилось по жилам, бросая в жар. Не сумев удержаться, она взглянула и сразу же утонула в голубых, как море, глазах Ладомира. Время словно остановилось. В этот миг Марыся увидела в глазах Ладомира отражение своей души — чистой, наивной, но исполненной скрытой силы. И увидела там еще кое-что — тоску. Невыносимую, вековую тоску. Марыся поняла: она не просто смотрит в глаза Ладомиру, она смотрит в бездну, в самую суть мироздания. И она готова была упасть туда, без остатка, без сожалений. Судьба? Проклятие? Любовь? Она не знала. Но знала, что обратного пути больше нет. Сердце девушки, словно птичка в клетке, билось и стучало так, что было готово выпрыгнуть из тела. Словно невидимая нить соединила два взгляда, которые не могли оторваться друг от друга.

Ладомир чувствовал то же самое, что ощущала Марыся. Русин с нежностью и страстью, любовался девушкой, не тайком, а прямо, но уже через минуту, поняв, что позволяет себе лишнее, отвёл взгляд в сторону.

— Больно? — С дрожью в голосе произнесла Марыся.

— Почти нет, — отозвался Ладомир.

Прикладывая кусочек материи к груди, Марыся увидела странный мешочек, который свисал с шеи Ладомира.

— Что это? — И Марыся взяла его, но тут же пожалела о своём поступке.

— Не тронь, — Ладомир отбросил руку Марыси.

— Извини, — обиделась девушка.

Ладомир увидел огорченное лицо Марыси, и сердце сжалось железными клещами.

— Это память о родине и о моей матушке, — нотки горечи были слышны в словах Ладомира.

— А, что стало с твоей матушкой? — Не удержавшись от любопытства, спросила Марыся.

— Она в плену, — коротко ответил Ладомир и, держась, будто за опору, за ствол осины, поднялся на ноги.

Марыся последовала за ним и тоже поднялась с колен.

— Твой плен — это ее свобода, — вдруг тихо и печально промолвил Ладомир.

Марыся смотрела на него с непонимающим взглядом.

— Что? — Прошептала Марыся.

— Она в плену у князя Сигизмунда Яровского, — облокотившись об осину, говорил Ладомир, — и что бы освободить матушку, я должен привести тебя к нему. Вот поэтому я выполняю эту грязную работу.

Марыся стояла, поражённая тем, что услышала. Теперь она поняла, почему могучий русин пленил ее и везёт к пану Сигизмунду.

Ладомир снял с шеи маленький мешочек, развязал его и достал печатный перстень. Старинный серебряный перстень, с выгравированной на камне фигурой зверя. Перстень он хранил, как зеницу ока, пряча его под рубахой, чувствуя его прохладу на груди даже в самый зной.

— Вот, — протянул его Марыси.

Марыся, взяв перстень, начала рассматривать его.

— Это княжеский перстень, — произнесла Марыся, — на щитке изображён герб.

— Да, — ответил Ладомир и взял кольцо у девушки, — на гербе изображён волк. Это символ моего рода.

— Ты князь?

— Да, — убирая в мешочек перстень, промолвил Ладомир и усмехнулся, — я князь, только без княжества.

— Разве такое может быть, — ничего не понимая, говорила Марыся.

— Может пани, — ответил Ладомир.

— Но как? — Не унималась Марыся.

— Разве панне интересно слушать чужую трагедию? –Прищурив один глаз, сказал Ладомир.

— Не хочешь, не рассказывай, — обиженно молвила Марыся, и через секунду добавила, но уже ласковым тоном, — я просто хотела знать.

Ладомир внимательно смотрел на девушку, которая опустила бархатные длинные ресницы и начал рассказывать свою историю.

— Я из княжеского рода. Мои родители владели княжеством, но родной брат моего отца обманом захватил землю. Убил отца.

— А ты и матушка? — Перебила Ладомира Марыся.

— Мою мать он продал как рабыню князю Сигизмунду, а я…, — Ладомир сделал паузу, но через секунду продолжил: — а меня спасла нянька. Перед тем, как враг ворвался в княжеский терем, матушка передала меня няньке Ульяне. Прощаясь, она повесила мне на шею перстень с нашим гербом, чтобы я не забывал, кем являюсь. Нянька вывела меня из терема через потайной ход и увезла в глухую деревню.

— А сколько тебе было лет, когда все это случилось?

— Пять лет, — ответил Ладомир, — двадцать лет я рос с одной только мыслью: «освобождение матушки». Я учился драться, сражаться. И вот настал тот день, когда я явился к пану Сигизмунду, просить об освобождении матери. В моем сердце его жила лишь одна мысль — месть. Месть тому, кто отнял у меня мать, кто лишил трона.

— А что князь Сигизмунд?

— Он? Он согласился вернуть мне мать, но только если я приведу к нему тебя.

Марыся опустила голову, но тот час подняла ее и молвила:

— Отведи меня к князю Сигизмунду. Освободи свою матушку. За меня не беспокойся. Ему я не нужна, он против брака и союза между моим отцом и князем Бочинским.

Ладомир смотрел на Марысю, и сердце рвалось на части. Перед ним стояла хрупкая, беззащитная молодая девушка, но одновременно в ней было столько отваги и решимости, что ее мужественность могла соперничать с мужской силой. Красота Марыси пленила его. Всеми фибрами души и тела он хотел защищать и оберегать Марысю. Ладомир без памяти, да и безнадежно влюбился в девушку.

Он стоял, сжимая кулаки до побелевших костяшек, эхо княжеского ультиматума звенело в ушах. Вернуть мать… единственную оставшуюся семью. Но ценой… ценой Марыси. Ее имя жгло гортань, словно клеймо, как нежданный гость в заброшенном доме, зажигая свет в темных углах, развеивая паутину одиночества. Она смотрела на него украдкой, ловила каждое слово, каждый жест, словно голодный путник — каплю росы в пустыне. Ладомир был воплощением всего, чего ей так не хватало: силы, уверенности, и какой-то дикой, необузданной свободы, что сквозила в его взгляде.

Ладомир не отрываясь, смотрел на свою любовь. Марыся, не выдержав взгляда Ладомира, бросилась к нему. Ладомир схватил и прижал к себе Марысю. Поцелуй объединил их. Не просто касание губ, но клятва, произнесенная без слов, обещание, запечатленное в трепете сердец. Они стояли и тонули в нежном поцелуе.

— Я не могу, — промолвил Ладомир, целуя Марысю.

Марыся, закрыв глаза, окунулась в мир блаженства. По жилам побежала разгоряченная жидкость, разжигая все тело. Это был ее первый поцелуй и первый мужчина, к которому она прониклась любовью и теплотой.

— Нет, — неожиданно резко выпалил Ладомир и оттолкнул от себя Марысю, — мне не нужна жалость. Не надо.

— Ладомир, — прошептала Марыся, — это не жалость. Я, как только увидела тебя, то сразу поняла, что именно тебя ждала всю жизнь.

— Не говори ничего, — строго велел Ладомир и отвернулся от девушки, — пойдём, нам пора.

— Ладомир, — пытаясь продолжить своё признание, молвила девушка, но мужчина быстрым движением поднёс свою могучую ладонь ко рту девушки, тем самым давая понять, что ничего не желает слушать.

Марыся разочарованно смотрела на Ладомира.

Она должна объясниться, он поверит ей. Думала Марыся.

Ладомир взял девушку за руку и потащил ее в ту сторону, откуда она бежала. Но, пройдя несколько метров, Ладомир развернулся и направился в другую сторону от лагеря разбойников.

— Но лагерь в той стороне, — сказала Марыся, пытаясь освободиться от хватки Ладомира.

— Знаю, — это все, что молвил мужчина, крепче сжимая руку Марыси.

Километры, казалось, множились с каждым шагом. Марыся, плетясь позади Ладомира, с трудом переставляла ноги. Пройдя несколько километров, Марыся выбившись из сил, упала. Без лишних слов Ладомир подхватил ее на руки. Его сила, его близость, внезапно стали для нее единственным спасением.

Марыся всем телом прижалась к милому ей человеку, обвив руками шею, девушка вдыхала запах Ладомира, терпкий, как осенние травы, и родной, как запах дома после долгой разлуки. Ей казалось, что если отпустит, если ослабит хватку, то этот миг счастья рассыплется пеплом, развеется по ветру.

Ладомир молчал. Он ощущал трепет её тела, слышал участившееся дыхание. В его движениях чувствовалась та осторожная сила, которая отличает воина, умеющего не только сокрушать, но и беречь. Под его ладонями плавно очерчивались хрупкие плечи Марыси, а взгляд, обычно острый и пронзительный, сейчас был мягким, словно подернутым дымкой.

Подойдя к ручью, который протекал между двух княжеств, и служил границей между ними, Ладомир аккуратно, стараясь не причинить вреда Марыси, посадил ее на ветку сломанного дерева.

— Умойся, тебе легче станет, — сказал мужчина и сам окунул руки в прохладный ручей.

Марыся смотрела на умывающегося Ладомира. Его движения, одновременно жесткие и мягкие, восхищали девушку. Она любовалась им.

Ладомир понимал, что между ними невозможна любовь. Кто он? Князь без земли? А она панна, дочь князя. Богатая и красивая. Что он может дать? Скитания, безденежье? У него нет даже дома, куда он мог привести молодую жену. Нет. Он не имеет права быть с ней. Она предназначена другому, она должна быть княгиней, а не женой безродного. Ее любовь — это ее ребячество, и если она будет с ним, то в скором времени возненавидит его. Она привыкла к роскоши, а он, порой и черствому кусочку хлеба был рад. Именно так думал Ладомир.

Марыся последовала примеру Ладомира и умылась. Нежная прохлада охладила пылающие огнём щеки. Подсев к Ладомиру, Марыся взяла его руку и сказала:

— Ты дорог мне. Я никогда не встречала мужчину, к которому испытывала то, что чувствую к тебе. Ну, не считая отца. Пойдём вместе со мной, познакомишься с моими родителями. Я уверена, что ты им понравишься. Отец благородный и поможет тебе в освобождении матушки, ну а матушка, так она очень добрая. Поверь мне, Ладомир. Я никогда не думала и считала глупостью сказки о любви с первого взгляда. Но, увидев тебя, — Марыся показала на грудь, — внутри меня что-то вспыхнуло, словно огонь обжег. Теперь я знаю, что такая любовь существует. Пусть я кажусь тебе сумасбродной, ведь не должно быть так, что девушка первая признается в любви. Мы с тобой знакомы всего лишь два дня и одну ночь, многие скажут, что это слишком мало времени. Но я не хочу ждать, прошу, поверь мне. Мои слова правдивы. Я люблю тебя. И хочу, чтоб мы были вместе всегда.

Ладомир, склонив голову, внимательно внимал каждому слову девушки. Ладомиру казалось, что из уст Марыси льются его собственные мысли. Ему безумно хотелось обнять Марысю и расцеловать, но он не мог себе позволить лишнее. Не поднимая глаз, боясь, что они выдадут чувства, которые он испытывает к девушке, Ладомир промолвил:

— Я уверен, что только прекрасные родители смогли вырастить и воспитать такую дочь, как ты. Но я не могу. Ты лишь думаешь, что любишь меня, а на самом деле — это обман. Поверь мне.

— Нет, — молвила Марыся, но Ладомир дал знак замолчать.

Поблизости путники услышали звук ломающихся веток. Ладомир рукой прижал к земле Марысю и сам спрятался за ветви валежника, лежавшего возле лесного ручья. На другом берегу появилось несколько всадников. Это были сторожевые ратники князя Анджея Бочинского. Ладомир хотел крикнуть, но теперь Марыся закрыла ему рот и шепнула:

— Не смей. Я не расстанусь с тобой. Мы пойдём вместе.

Ладомир молча, смотрел на Марысю и не издал ни единого звука.

Всадники медленно удалились вглубь леса.

Ладомир сел и начал говорить:

— Послушай меня, Марыся. Мы с тобой разные. Тебе будет лучше, если ты вернёшься к родителям. Я поступил опрометчиво, согласившись на похищение. Я вернусь к князю Сигизмунду и отслужу ему другую службу. А ты ступай. Ратники недалёко отъехали, и если ты закричишь, то они услышат, вернутся и найдут тебя.

— Нет, — ясно дала понять девушка, что не отступит.

— Как ты не понимаешь, — вновь начал уговаривать Марысю Ладомир, — мы с тобой….

Но Марыся, не желая слушать того, что говорить Ладомир, повернулась к нему спиной и пошла, напевая под нос песенку.

— Вот ведь упрямая, — это все, что смог сказать Ладомир.

На ночь парочка обустроила себе укромное место под раскидистыми ветвями ели, которые, опускаясь на землю, представляли собой импровизированный шалаш. Ладомир развёл небольшой костёр, пожарил на огне кролика. Марыся с удовольствием съела лапку и улеглась в шалаше. Ладомир ещё долго сидел, поглядывая на искры потухающего огня, но в конце концов и его сморил сон. Утром, проснувшись рано, Ладомир сразу заглянул в еловый домик. Там никого не было. Мужчина вскочил на ноги и начал вертеть головой, всматриваясь в чащу сквозь деревья.

— Марыся, — крикнул Ладомир, но лишь тишина вторила ему.

Испугавшись за девушку, Ладомир хотел бежать в лесную чащу, но услышал позади себя тоненький женский голосок.

— Я здесь. Ты спал, и я решила не будить тебя, — говорила Марыся, протягивая ему ладони полные черники, — смотри, что я насобирала. Они сладкие, попробуй.

Марыся протянула ладони полные черники Ладомиру. Мужчина вначале хотел выругаться. Проклятая девчонка! Он проснулся от кошмара, холодный пот лип к спине, сердце колотилось как пойманная птица, и первое, что он увидел, была эта наивная улыбка и черные от ягод руки. Руки, которые, как ему казалось секунду назад, тянули его в самую бездну. Но, увидев улыбку на лице девушки и протянутые ему ладони, тут же перестал сердиться и взял несколько ягод.

— Нет, — отрицательно махая головой, ответила Марыся, — это все тебе. Я уже ела их, когда собирала.

Девушка поднесла ладони с чёрными ягодами к лицу Ладомира. Мужчина аккуратно взял двумя руками ладошки Марыси, поднёс ко рту и с блаженством попробовал ягоды. Губы Ладомира окрасились в темно-синий цвет. Марыся, видя, что губы изменили цвет, заулыбалась, обнажая в улыбке потемневшие зубы. Ведь и зубы Марыси, некогда белые как облако, обрели синюшный оттенок. Ладомир, видя изменения Марыси, улыбнулся, и вскоре улыбка перешла в заливистый смех. Марыся не отстала от Ладомира. Она смеялась, и смех, словно звонкий ручеёк, своим журчанием, разливался по лесу.

Позавтракав черникой и напившись чистой воды из ручья, Ладомир аккуратно убирал из волос Марыси маленькие еловые иголки. Каждую иголочку он вынимал с огромным усердием, боясь причинить Марысе боль, а также с трепетом, потому что касался любимой девушки.

Марыся любовалась сильным, мужественным и в тоже время ласковым Ладомиром.

— Пойдём к моему отцу, — попыталась вновь уговорить Ладомира Марыся, — он поможет нам, тем более ты князь, а не простой мужик.

Ладомир отрицательно помахал головой и пальцем прикрыл Марысе губы.

— Молчи, — и это все, что успел сказать Ладомир, как позади него послышались звуки сломанных веток.

Ладомир оглянулся, присмотрелся и шёпотом приказал девушке:

— Беги, иначе будет поздно. Князь Сигизмунд жесток и коварен. Если ты попадёшь к нему, живой не вырвешься.

Марыся ничего не понимала. Звук сломанных веток и шаги становились все громче и громче.

— Нет, — испугано произнесла девушка, — или ты идёшь со мной, или я остаюсь, и ты ведёшь меня к князю Сигизмунду. Ты ж для него меня похитил?

— Прости, это самая большая моя ошибка. Уходи, слышишь! Сейчас же, иначе будет поздно.

Ладомир схватил девушку за плечи и тряхнул ее так, что Марыся испугалась. Земля, казалось, ушла у нее из-под ног. Он смотрел на нее, в его глазах бушевала буря. Не гнев, нет. Отчаяние. Хуже гнева.

— Уходи. Ты не нужна мне. Я ненавижу тебя, поняла. Убирайся, — Ладомир оттолкнул от себя Марысю.

Еле удержавшись на ногах, девушка не понимала, почему так говорит Ладомир. Слезы, будто стеклянные бусины, покатились по алым щекам. Закусив нижнюю губку, Марыся бросилась бежать прочь. Каждый удар сердца отдавался в висках, каждый вдох обжигал легкие. Она бежала, не разбирая дороги, сквозь колючие ветки и густую траву.

Как только Марыся скрылась из вида среди деревьев, Ладомир повернулся и увидел, как к нему из-за кустов выходят разбойники.

— Наконец мы нашли тебя, Ладомир. Проснулись утром, а ни тебя, ни девушки, — говорил бывший сотоварищ Ладомира, — а где пленница?

— Она пыталась убежать, — ответил Ладомир, стараясь, чтобы голос звучал ровно, — я почти догнал ее, но было поздно. Ей на пути встал медведь. Я нашел ее труп, закиданный листьями. Видать медведь на ужин оставил. Жаль девку, красивая была.

— А с тобой что? — Разглядывая раны, которые виднелись сквозь порванную рубаху, спросил другой лихой человек, прищурив глаз. — Медведь тоже постарался? Или княжна дралась?

— Просто неудачно упал, пока за ней гнался. Не доверяете? Думаете, я решил вас предать? Зачем мне это? Добыча у нас и так неплохая.- Усмехнулся Ладомир.

Разбойники переглянулись. В их глазах читалось сомнение, но спорить с Ладомиром никто не решался.

— Так и я с ним повстречался, — с усмешкой ответил Ладомир и добавил, — пошли, уходить нужно. Здесь ратники князя Анджея патрулируют. Уходим.

Ладомир показал рукой в противоположную сторону от той, куда побежала Марыся.

— А что мы князю Сигизмунду скажем? — Не умолкал разбойник.

— А то и скажем, — сухо ответил Ладомир, — погибла, не уберегли.

— Ну, нет, — остановившись, молвил разбойник, — он убьёт нас. Лучше мы в лесу останемся, но к нему не пойдём.

Другие разбойники вторили своему товарищу. Они прекрасно знали, что их ждет, если они вернутся без девушки.

— Ты главный, вот ты и иди, — решили разбойники, — а мы ни ногой в его княжество. Пошли, ребята, на восток, там говорят разжиться можно.

— Это ваш выбор. Ну, а мне и слово держать перед князем, — ответил Ладомир.

Разбойники, попрощавшись с Ладомиром, покинули его. Ладомир, постояв некоторое время, пока не скроются в лесной чаще лихие людей и не будет слышно их шагов, повернул в сторону, куда бежала Марыся.

Глава 3

Марыся пробиралась через кустарники, которые стегали ее по лицу, но боли девушка не чувствовала. Слезы душили Марысю. Они солеными ручейками стекали с глаз девушки. Марыся не понимала, почему Ладомир поступил с ней так жестоко. Она — девушка первая призналась в любви, а он оттолкнул ее, будто прокаженную.

Марыся вышла на берег. Дыхание сперло. Вдалеке, на другом берегу, словно мираж, возникли всадники. Это были ратники князя Анджея. Мужчины, заметив девушку, остановили коней и спешились. Застучали подкованные сапоги по каменистому берегу.

Марыся была рада видеть их. Она ужасно хотела к отцу и матери. Обнять их, прижаться и почувствовать их теплоту и заботу, как в детстве, когда мир казался простым и понятным.

— Я дочь князя Владислава Косульского Марыся, — крикнула девушка и замахала рукой. Ветер трепал ее подол, вышитый серебром, а волосы цвета спелой пшеницы, выбившись из-под тонкой шапочки, плясали вокруг лица, залитого румянцем тревоги. Глаза, обычно ясные и безмятежные, сейчас горели лихорадочным блеском.

— Пани Марыся, — ответил один из ратников, — мы все сбились с ног, нигде не могли вас найти. С вами все в порядке?

— Да, — ответила им Марыся, — отвезите меня в замок

Два ратника вскочили на коней, а третий остался на берегу. Перейдя верхом на лошадях небольшую речушку, ратники спрыгнули с седел и в уважительно поклонились девушке. Затем, помогли Марысе сесть в седло, и перешли на другой берег.

Марыся вскочила в седло с ловкостью, не свойственной знатным девицам.

Всю дорогу до замка она молчала, глядя прямо перед собой, стиснув зубы.

Ладомир стоял за березой и наблюдал, как Марыся удаляется верхом на коне одного из ратников. Спина ее казалась такой хрупкой, плечи — поникшими под тяжестью его слов. Он проклинал себя за слова, что сказал Марысе. Если б он не прогнал ее, то разбойники отвели ее к князю Сигизмунду, ну а от него девушка никогда бы не сбежала.

Ладомир, скрывавшийся за деревом, от злости на себя ударил кулаком по стволу. Кора осыпалась, оставив на руке красную полосу. Боль не унимала душевной муки. Постояв ещё некоторое время, он решил отправиться в замок князя Анджея, попытаться увидеть Марысю и попросить прощения. Но как предстать перед ней после всего, что случилось? Какими словами искупить вину? Путь до замка казался бесконечным, а каждый шаг — отсчетом времени. Если не удастся увидеть пани, то он должен знать, что с ней все хорошо и она под защитой будущего мужа.

…………

День похищения Марыси. Замок князя Владислава Косульского.

Княжна Агния, словно загнанная волчица, мерила шагами залу. Ее стан, обычно исполненный достоинства, сейчас изгибался под бременем тревоги.

— Как же так? — Негодовала пани Агния, когда увидела перед собой одного из охранников своей дочери, — неужели вы позволили разбойникам схватить Марысю?

— Простите княжна, — объяснялся оставшийся в живых ратник, — они напали неожиданно. Словно из-под земли выросли, да такие, что…

— Молчи! — Топнула ногой пани Агния. Ее глаза метали молнии.

— Ступай, — спокойно велел ратнику князь Владислав и подошёл к жене. Он знал, что сейчас слова утешения важнее упреков.

Княжна стояла возле узкого окна и смотрела вдаль. Туда, где дорога растворялась в густеющем вечернем тумане. В этом тумане, казалось, и скрывалась ее Марыся.

— Не печалься, мы спасём нашу девочку, — ответил Владислав и обнял жену за плечи. Его голос звучал твердо, хотя в глубине души роились мрачные предчувствия.

Агния резко повернулась к нему и, заглянув в нежные глаза мужа, с горечью промолвила:

— Разве ты не понял, что Сигизмунд никогда не отдаст нам дочь. Он жаждет нашей погибели.

— Я выполню все его условия.

— Условия? Какие? Отдать ему наши земли? Такое условие? — Пани отдернула руки мужа и отошла от него. — Он не желает союза между нами и князем Анджеем. Сигизмунд не может успокоиться после своего поражения. Марыся- всего лишь повод.

— Не расстраивайся, Агния, — пытался успокоить жену Владислав, — я уже послал лучших ратников на поиски Марыси. Они прочешут каждый куст, каждую лощину.

— А если Сигизмунду помогает хан Тугой? Ты не думал об этом?

Владислав на минуту задумался неожиданным вопросом своей жены и ответил:

— Хан Тугой после разгрома обосновался в своей Степи и носа оттуда не показывает. Ты слишком много думаешь о хане. Или ты все еще любишь его? Перестань. Он давно забыл тебя. У него есть жена и сотни наложниц, так что Марыся ему не нужна. Это проделки Сигизмунда.

Пани Агния ничего не ответила, она прекрасно знала, что глубоко в душе Владислав тоже боится думать, что к похищению дочери руку приложил хан Тугой. Страх перед этим грозным воином, некогда покорившим ее сердце, преследовал их обоих долгие годы. Она помнила его взгляд, обжигающий, как пламя, его силу, перед которой трепетала сама земля. И знала, что месть хана — это медленный, мучительный яд.

— Собирайся, — мы срочно отправляемся к князю Анджею Бочинскому. Нам нужна его помощь. И как можно скорее.

Агния кивнула, но в ее глазах плескалась не надежда, а ледяная решимость. Она знала, что предстоящая дорога будет полна опасностей и предательств, но ради Марыси она готова была на все. Даже если ей придется столкнуться лицом к лицу с ханом Тугим. Даже если ей придется пожертвовать собой.

…………..

Настоящее время. Замок князя Анджея Бочинского.

Марыся, сидя верхом на коне, подъезжала к замку князя Анджея Бочинского. Замок расположился на невысоком холме. Несколько башен по углам, да зубчатые стены отделяли его от внешнего мира. Проехав по деревянному мосту через ров, ратники и Марыся въехали во двор замка. Ратник помог Марысе спешиться и крикнул одному из слуг, вышедших им на встречу:

— Срочно передай князю Анджею, что панна нашлась.

Слуга, юноша пятнадцати лет, услышав это, стремглав понесся к князю. Уже через несколько минут на встречу Марысе выбежали пани Агния и князь Владислав.

— Девочка моя, живая, — целуя дочь, плакала Агния.

Отец подошёл к дочке, ласково погладил по голове и промолвил:

— Мы очень сильно переживали за тебя.

— Со мной все хорошо, не волнуйтесь, — пыталась успокоить родителей Марыся.

Вслед за четой Косульских вышел хозяин замка князь Анджей.

— Очень рад, что вы вернулись в целости и сохранности, пани Марыся, — произнёс князь, — думаю, вам следует привести себя в порядок перед встречей с моим сыном.

Марыся взглянула на князя Анджея, и он ей сразу не понравился. От надменного взгляда сразу повеяло холодом. Совершив реверанс, в знак приветствия, Марыся в сопровождении матери вошла в замок. Князь Владислав и князь Анджей остались во дворе.

«Сына? Меня выдают замуж, и никто не спросил моего мнения?» — пронеслось в голове Марыси, пока мать суетилась вокруг нее, приводя в порядок дорожное платье.

Замок внутри оказался мрачным и холодным, под стать его хозяину. Слуги скользили по коридорам, как тени, а в воздухе витал запах плесени и чего-то гнетущего. Во время короткого обеда, на котором присутствовали только женщины, Агния с восторгом рассказывала о сыне князя Анджея, Януше, описывая его как прекрасного воина и благородного человека. Марыся же молчала, чувствуя, как внутри растет тревога.

— Где вы нашли пани Марысю? — Спросил князь Владислав у ратника.

— Мы объезжали границу с вашим княжеством, пан, — начал говорить ратник, — доехали до ручья и увидели на другом берегу пани. Она махала и звала нас.

— И что, с ней никого не было? — Грубо спросил князь Анджей.

Не любил он тайн и недомолвок, особенно на границе.

— Никого, князь. Мы оглядели все вокруг, каждый куст, каждую тень. Но пани была одна. Лишь тишина и вороны в небе.

— Ступай, — велел хозяин замка солдату, и тот повинуясь, взял своего коня за поводья и пошел в конюшню. Анджей проводил его взглядом. Что-то в этой истории было не так. Слишком гладко. Слишком неправдоподобно.

— Как- то все странно, не находишь? — Задал вопрос князь Анджей своему другу князю Владиславу. — Одна в лесу. А где ж разбойники? Нужно у пани все выяснить.

— Да, — ответил отец девушки, — но только после того, как моя дочь отдохнёт. Она пережила страшное потрясение. Дайте ей время.

— Конечно, мой друг. Ну, а сегодня мы вечером освобождение Марыси отпразднуем. Согласен? Да и пора познакомится молодым. — Анджей многозначительно посмотрел на Владислава. Союз с ним укрепит его влияние.

— Согласен, — ответил Владислав.

………

Марыся скинула с себя платье и погрузилась в тёплую ванну с ромашковым и лавандовым отваром. Пани Агния не отходила от дочери ни на шаг, боясь оставить ее одну. Опустившись рядом с ванной на колени, она начала мягкой мочалкой прикасаться к шее и плечам дочери. Вода в ванной постепенно мутнела, унося с собой въевшуюся в кожу пыль дорог и тревогу последних дней.

— Они с тобой ничего не сделали? — Боясь положительного ответа дочери, собрав все своё мужество в кулак, дрожащим голосом промолвила мать.

— Нет, матушка. Со мной все хорошо, — спокойно ответила Марыся, но в глазах плескалось море, готовое вот-вот выплеснуться на берег.

— Как ты сбежала?

— Он отпустил меня, как птицу из клетки. Только клетка эта была из шелка и золота. — печально промолвила девушка, — взял и отпустил.

— Кто он? Разбойник?

— Ладомир, мама, его имя Ладомир. И он не разбойник, он князь, — печально ответила Марыся, смотря в потолок, словно там искала ответы на свои вопросы. Ее взгляд был пуст, в нем не было ни страха, ни радости, лишь некая отстраненность.

Пани Агния, после слов Марыси, поняла, что в душе дочери что- то произошло. Она помнила гордую, непокорную Марысю, всегда готовую дать отпор любому обидчику. Что же такого мог сотворить с ней этот князь Ладомир?

— Князь? — Удивленно произнесла Пани, — да ещё и разбойник? И почему ты так нежно говоришь о нем, дочка?

— Потому что он самый лучший, — проговорила Марыся и закрыла глаза.

Агния замолчала, давая дочери время прийти в себя. Она знала, что сейчас любое неосторожное слово может окончательно разбить хрупкий мир, который сейчас царил в душе Марыси. Она молча массировала плечи девушки, чувствуя, как напряжены ее мышцы.

— Он показал мне другой мир, матушка, — вдруг заговорила Марыся, не глядя на мать. — Мир свободы, нежности и любви.

— Он причинил тебе боль?

Марыся покачала головой.

— Нет, — слегка улыбаясь молвила Марыся, — он подарил мне любовь и забрал мое сердце.

В полумраке ванной комнаты, где густой аромат лаванды пытался скрыть запах пота и страха, Марыся сидела, съежившись в ванне. Пани Агния, склонившись над ней, гладила ее по мокрым волосам, шептала утешительные слова, которые звучали как проклятия. Не сложно было догадаться, что в сердце ее дочери поселилась любовь. Но не такую любовь желала мать Марысе. Князь Артур — богатый, влиятельный, — вот кто должен был стать ее мужем. Союз, скрепляющий две влиятельные семьи, гарантия будущего процветания. А тот, кто украл сердце Марыси… он был лишь безродным русином.

Поднявшись с колен и отойдя от ванны, пани Агния повернулась и спокойным, но твёрдым голосом произнесла:

— Ты не забыла, что являешься невестой князя Артура? Надеюсь, что ты выбросишь глупые мысли, которые поселились у тебя в голове.

С этими словами пани Агния покинула дочь. Марыся осталась одна, в плену холода и отчаяния. Слова матери звучали в голове набатом, но сердце упорно продолжало биться в унисон с другим, запретным именем. Она знала, что ждет ее впереди: роскошь, богатство, положение… но без любви. Без тепла ласковых рук, без шепота нежных слов, без искры в глазах, когда он смотрит на нее

Вечером на ужине должно было состояться очное знакомство жениха и невесты. В старинном зале замка, украшенного цветами, собралось несколько вельмож со своими домочадцами. Женщины вели беседы, обсуждая погоду и новые веяния моды. Мужчины, собравшиеся в отдельную группу, куда не входили дамы, бурно обсуждали политику. Молодые девушки, а их насчитывалось не более шести, щебетали и с заигрывающими улыбками поглядывали на молодых мужчин.

В этот самый момент дверь отворилась, и в зал вошли супруги Косульские со своей дочерью.

— Князь Владислав Косульский со своей супругой пани Агнией и дочерью пани Марысей, — объявил дворецкий.

В зале сразу воцарилась тишина. Мужчины разглядывали пани Агнию, которая не утратила своей красоты и вновь покоряла мужчин своим видом. А дочь Пани Агнии и пана Владислава пани Марыся затмила всех женщин на этом пиру. Светлые локоны ниспадали на обнаженные хрупкие плечи девушки, нить с белоснежным жемчугом обрамляла не только волосы девушки, но и свисала с шеи, которая была схожа с лебединой. Тонкий стан, высоко поднятая голова и взгляд вызывающий и дерзкий, — вот такой предстала перед гостями пани Марыся.

К Косульским подошёл хозяин замка и, прикоснувшись губами к ручкам дам, представил своего сына, стоявшего рядом.

— Безумно рад знакомству с вами, пани Марыся, — поднося ручку девушки к губам, молвил пан Артур, — наслышан о вашей красоте, но слухи ничто по сравнению с тем, что я увидел.

Марыся от стеснения потупила взгляд.

Князь Анджей со своим будущим сватом подошёл к мужчинам. Пани Агния, стояла возле дочери и разглядывала дам, которые перешептывались и взирали на неё.

— А где музыка? — крикнул пан Артур и хлопнул в ладоши, давая музыкантам понять, что пришла их очередь быть главными на этом балу. Музыка зазвучала и заполнила весь зал. Молодые люди, выбрав себе пару, пригласили их на полонез.

— Пани Агния не будет против, если я приглашу на танец ее дочь? — с искоркой во взгляде, спросил княгиню пан Артур.

— Конечно, нет, — ответила пани, — но будет ли согласна сама пани Марыся?

— Надеюсь, вы осчастливите меня? — Спросил пан Артур и протянул Марысе руку, приглашая ее.

Марыся улыбнулась Артуру и вложила свою ручку в его худую, совсем не такую как у Ладомира руку.

Пани Марыся с паном Артуром вышли в центр зала, держась за руки. Их пара была первая, поэтому задавала фигуру, от которой зависела полнота картины танца. Марыся чувствовала на себе взгляды всех гостей. Артур вел уверенно, но его ладонь была холодной и слегка влажной. Она невольно сравнила ее с горячей, сильной рукой Ладомира. Ладомир… мысль о нем кольнула сердце.

— Признаться, — начал беседу Артур, — я думал, что мой отец навязывает мне в жены, какую- нибудь дурнушку, но увидев вас, я рад, что судьба уготовила мне такую красавицу супругу как вы.

— А вы супругу, как лошадь выбираете? По красоте? — Съязвила Марыся, стараясь скрыть волнение за саркастической усмешкой. Ей претила эта формальность, этот брак по расчету. Она чувствовала себя пешкой в чужой игре, и ее гордость восставала против этого.

— Да я смотрю, что и острым язычком вас бог не обидел. Что ж, это ещё интереснее становится, — не отвлекаясь от танца, говорил князь Артур.

— А вы не боитесь, что к острому язычку прилагаются ещё и зубки? — Парировала Марыся.

— Красота — приятное дополнение к уму и происхождению, пани Марыся. А в вас, насколько я могу судить, всего этого в достатке. К тому же, брак с вами укрепит наше положение и…

Марыся прервала его резким движением.

— Положение? Вот что вас на самом деле волнует! А как же чувства, любовь, наконец?

— Любовь — это роскошь, пани Марыся, которую мы не можем себе позволить. Нас ждут великие дела, и наш союз должен быть прочным, как сталь.

— Сталь можно сломать, пан Артур. А любовь… любовь способна преодолеть все.

Она посмотрела ему прямо в глаза, и Артур на мгновение увидел в них не холодную сталь, а горящее пламя. Пламя, которое могло как согреть, так и испепелить.

Молодой князь улыбнулся во весь рот, обнажив белоснежные зубы, и сжал руку Марыси так, что она вскрикнула от боли. Полонез закончился, мужчины провожали своих дам до места.

Артур подвёл Марысю к пани Агнии, поклонился и сказал, обращаясь к княгине:

— У вас не только очаровательная дочь, но и очень умная.

— Лестно слышать это от вас, пан Артур, — ответила пани Агния.

Мать с дочерью остались вдвоём, пан отошёл от них и присоединился к группе молодых людей, которые начали что- то бурно с ним обсуждать.

— Ну, как тебе пани? — Спросил пан Ярош у своего друга пана, Артура.

— Благородная кобылка, — добавил пан Ежи.

— Объезжу, — с ухмылкой ответил Артур, — не таких еще покорял.

Молодые люди хором засмеялись и поддержали Артура хлопками по плечу.

Марыся стояла возле каменной стены и смотрела на своего будущего мужа. Невольно сравнивая своего жениха с Ладомиром, Марыся поймала себя на мысли, что скучает по огромному и могучему князю русинов. Она вспоминала, как тонула в глубине синих глаз Ладомира, его русые и мягкие, словно шёлк волосы, губы, вкус которых оставил свой отпечаток на ее губках. А руки Ладомира, такие сильные, что в сравнении не идут с руками Артура, у которого тонкие и длинные пальцы, которые больше схожи с женскими.

Жених обернулся и встретился взглядом с пани, решив, что девушка думает о нем, он вновь подошёл к ней.

— Пани Марыся не может поверить, что перед ней стоит ее будущий муж?

— Да, — ответила Марыся, пожалев, что Артур подошёл к ней.

— Расскажите, как вы вырвались из рук разбойников? — Заинтересовался освобождением девушки князь Артур.

— Меня отпустили, — ответила Марыся.

Пани Агния, стоявшая рядом, видя, что Артур задаёт не слишком приятные для ее дочери вопросы, попыталась повернуть русло разговора в другую сторону.

— Пан Артур, — начала пани Агния, — я думаю, что пани Марысе не очень приятно вспоминать то время, которое она провела с разбойниками. Вы лучше расскажите, как охота у вас прошла. Вы ведь только сегодня утром вернулись?

— Да, пани Агния, утром вернулся. На дальний кордон ездил, как говориться двух зайцев убил,:границу проверил и поохотился.

— Пани Марыся, — обратился мужчина к девушке, — а вы любите охотиться?

— Нет, — ответила Марыся, — охота — это убийство ни в чем не повинных животных. Вам бы понравилась, если бы на вас охотились?

— Вы любите животных? — Засмеялся Артур.

— Я люблю животных и людей, которые не убивают их.

Артуру все сильнее и сильнее нравилось непокорность девушки. Наклонившись, он прошептал ей на ушко:

— После свадьбы я научу вас любить охоту.

Марыся смотрела на Артура, и он был противен ей. Невысокого роста, чуть выше девушки, с короткими ногами и руками, он казался смешным и неуклюжим. Широкие скулы с маленькими карими глазками, бегающими на бледном лице, и огромная каштано — рыжая шевелюра.

— Я устала, разрешите мне покинуть вас, — уверенно выговорила пани Марыся и присела в реверансе.

— Конечно, пани Марыся, мы с вами успеем наговориться, ведь наши жизни связаны. Жду с нетерпением, когда смогу назвать вас женой, — провожая девушку до двери, отметил пан Артур.

Марыся сидела на кровати, в одной из комнат замка, которую выделили для неё. Пани Агния, последовала за дочерью не сразу, как та покинула зал, а через несколько минут. Зайдя в комнату Марыси, она увидела заплаканное лицо девушки. Присев рядом, она достала свой шелковый платок и аккуратно вытерла слезы, бегущие по алым щекам Марыси.

— Мамочка, — Марыся прижалась к груди женщины, — не отдавайте меня замуж за пана Артура.

Пани Агния понимала, что этот заносчивый парень не понравился ее дочери, но пытаясь успокоить, она начала гладить девушку по спине, приговаривая:

— Моя милая, не плачь, не терзай мое сердце. Пан Артур не красив, но может, сердцем добр.

— Мама, — Марыся глянула на матушку и заметила блеск в фиалковых глазах женщины, то были слезинки, — не в красоте дело. Это не мой человек, я никогда не полюблю его. Если я выйду за него замуж, я умру.

— Не говори так, Марысенька. Я попробую поговорить с отцом.

— Уговори его, умоляю, — с надеждой в голосе, произнесла Марыся.

— Расскажи мне, что случилось в лесу? Ты уезжала с верой в сердце, что Артур именно тот человек, который тебе нужен. Ты вся светилась от счастья, а сейчас я этого не вижу.

Марыся встала с кровати и подошла к узкому и длинному окну и, повернувшись к матушке, ответила:

— Я влюбилась.

— Что? — Не веря тому, что сказала дочь, пани Агния округлила свои красивые глаза.

— Я влюбилась, мама, — повторила Марыся.

— В кого? В разбойника? Он богат, знаменит? Ты в своём уме? — Недовольно промолвила пани Агния.

Марыся молчала, глядя в окно на багровеющее небо. Там, за дальними холмами, начинались таинственные чащобы, где, как поговаривали, обитали лешие и русалки. Именно там, в лесной глуши, она и встретила Его.

— Он русин и он князь. Его имя Ладомир. Я тебе уже говорила о нем, — спокойно произнесла Марыся.

— И ты хочешь сказать, что променяешь замок, наряды, положение на жизнь в лесной хижине с каким-то дикарем? — в голосе пани Агнии звучал страх неизвестного.

— я хочу быть с ним, жить в его мире. Мир, где не важны титулы и богатство. Мир, где ценят доброту и честность. Мир, где можно быть собой, настоящей.

— Марыся! — Недовольно вскрикнула мать. — Ты забыла, что он человек, который работает на князя Сигизмунда, нашего врага?

— Ты ничего не знаешь, мама, — пытаясь объяснить, говорила Марыся, — это он отпустил меня. А ещё, Ладомир спас меня от медведя.

— Что? Медведя? Ты ничего не говорила, — разволновалась пани Агния.

— А когда я должна была сказать? — Парировала девушка.- Вы были заняты предстоящей свадьбой и балом.

— Прости, моя девочка, — виновато произнесла мать, — присядь со мной рядом и все расскажи. Я обещаю, что выслушаю.

Марыся слегка улыбнулась, она всегда знала, что сердце матери очень доброе и милосердное. Она присела рядом и рассказала все, что с ней приключилось.

— Вот поэтому он согласился на похищение, — заканчивая свою историю, молвила Марыся, — понимаешь, мама, он пожертвовал свободой своей матушки ради моей свободы. Только я не могу понять, почему он меня прогнал.

Пани Агния внимательно слушала свою дочь и ласково сжимала кисть девушки. После ее рассказа, она, помолчав, ответила:

— Он не прогнал тебя, глупышка, он спас тебя. А поступил он так, потому что испытывает к тебе самые тёплые чувства. Он прекрасно понимал, что твой отец не согласится помогать ему, а если ты останешься рядом с ним, то ты обречешь себя на тяжелую жизнь. — Мать встала с кровати и, дойдя до дверей, повернулась к дочери. — Я попробую убедить отца расторгнуть соглашение о свадьбе.

Пани Агния вышла из комнаты, оставив Марысю на едине со своими мыслями. Она знала, что должна что-то предпринять, чтобы остановить дочь, но что? Как противостоять силе любви, которая захватила ее сердце? И как защитить ее от гнева отца, если он узнает, что Марыся полюбила русина?

Пани Агния села на кровать и закрыла лицо руками. В ее голове кружились тревожные мысли, и она понимала, что на кону стоит будущее ее дочери. И она должна сделать все возможное, чтобы защитить ее. Даже если это означало пойти против воли собственного мужа. Потому что, в конце концов, она была матерью. И любовь матери — самая сильная сила на земле.

Вечером, пани Агния, находясь в своей комнате, ждала прихода своего мужа. Вернувшись после бала, пан Владислав сразу поинтересовался здоровьем Марыси.

— Как дочка, она ушла раньше.

— Все хорошо, милый, она устала, поэтому решила отдохнуть, — ответила пани Агния, подходя к мужу и помогая ему снимать жупан, прильнула и обняла мужа.

— Что случилось? — Замечая печаль в лице жены, спросил Владислав.

— Тебе понравился пан Артур? — Поинтересовалась пани Агния.

— А почему он мне должен нравится, я что, девка? — Иронично произнёс князь.

— Мне кажется, — с осторожностью говорила пани, — пан Артур не подходит нашей девочке. Он слишком самодовольный молодой человек.

Князь, стянув сапоги с ног, разлёгся на кровати и слушал жену. Пани Агния прилегла рядом и продолжала говорить:

— Да и красотой он не блещет.

— Так он не и девка, чтоб всех красотой пленять.

— Владислав, может, погодим со свадьбой? — Ласково поглаживая по груди мужа, говорила Агния.- Ведь только семнадцать годков минуло, совсем ещё девочка наша Марыся. Ты только представь, что она покинет нас? Да и ей жених по сердцу не пришёлся. Давай отложим свадьбу на один год?

Князь лежал, внимательно слушал и молчал. Пани Агния подумала, что смогла достучаться до сердца мужа, однако, через несколько минут, Владислав встал с кровати и твёрдо сказал:

— Я слово дал князю Анджею, что наша дочь станет женой его сына, а ты хочешь, что б я на попятную пошел? Какой же я князь, если мое обещание гроша выломанного не стоит? Все решено. И я больше не желаю ничего слышать.

— Владислав, подумай о Марысе. Разве она будет счастлива с этим… выскочкой? Говорят, он непостоянен, игрок.

— «Говорят»? Кто говорит? Старые бабки у колодца? Агния, не смеши меня. Артур — выгодная партия, и Марыся выйдет за него замуж. Точка.

— Но это ж наша дочь! — Воскликнула Агния.- Ты желаешь ей жить без любви?

— Пойми, я сам не рад, что Марыся покинет нас. Но дела государственные, намного важнее личных. Союз с князем Анджеем позволит нам жить в мире, иначе войны с Сигизмундом не миновать.

— Я понимаю, что этот брак политически важен для наших стран, но …., — пани Агния сделав паузу, продолжила, — я бы согласилась на него, если б речь не шла о счастье нашей Марыси.- Агния замолчала, а в голове пронеслась мысль. «Представь как жила я, если б согласилась на свадьбу с Ханом Тугоем? Кочевала по Степи».

— Я не могу нарушить обещание, — подойдя к жене, молвил Владислав, — к тому же, у тебя была возможность сделать выбор, а вот у Марыси выбора нет.

— Но…, — пытаясь возразить, сказала Агния, но князь не дал ей продолжить.

— Все решено. Свадьба через три дня.

Пани Агния поняла, что переубедить своего мужа — невозможно.

Она вышла из комнаты и пошла по узким каменным коридорам. Пани Агния подошла к дубовой двери, ведущей в комнату ее дочери, и остановилась, не решаясь зайти. Постояв несколько минут, княгиня набралась решимости и постучала.

Дочь, увидев мать, с надеждой кинулась к ней, взяв за руку и потянув ее на середину огромного персидского ковра, лежащего на холодном каменном полу.

— Ну, что? Поговорила с отцом, — не давая вымолвить ни слова своей матушке, тараторила Марыся.

— Марысенька, — поглаживая дочь, княгиня пыталась подобрать слова, чтоб не сделать больно Марысе, — послушай меня.

Девушка, услышав нотки тревоги в голосе матери, поняла, что разговор с отцом не увенчался успехом.

— Что сказал отец? — Без предисловий спросила Марыся.

— Он все прекрасно понимает, — все ещё пытаясь смягчить дочь, молвила княгиня, — пан Артур не красавец, но, может, у него огромное сердце. Ты ему очень понравилась, да к тому же, — сделав паузу, пани выдавила из себя главное, — этот брак нужен из политических соображений. Ты только подумай, если не будет союза между нашими княжествами, то нас уничтожит любой враг. Именно этого, нашего разлада, добиваются князь Сигизмунд и Хан Тугой. Ты ведь не желаешь плохого нашему народу? Брак — это вынужденная мера для нашего спокойствия.

— Мама! — Не ожидавшая всего это, Марыся отошла от матери и смотрела прямо в глаза, — как ты можешь такое говорить? Я ведь человек, а не идол. У меня есть душа, чувства, а вы все об этом забыли! Ты только представь, что вся моя жизнь будет перечеркнута этой свадьбой. Я не люблю его!

Она закрыла лицо руками, будто хотела спрятаться, скрыться от всех, но через секунду, посмотрела на мать взглядом, полным муки и страдания.

— Я прекрасно знаю о долге и чести, — заговорила Марыся, и ее голос звучал глухо, плохо скрывая боль, которая разрывала сердце в безысходности, — но, пойми меня, мама, я не в силах отказаться от Ладомира, это как сердце вырвать из груди, отказаться от жизни.

— Марыся…, — нежно взяв за руку дочь, прошептала пани.

— Нет, мама, — выдернув свою руку и не дав продолжить говорить матушке, Марыся в отчаянии продолжила свою речь, — ты не понимаешь, каково это жить с не любимым, каждый день видеть его лицо, улыбаться ему. А самое страшное- ложиться с ним в постель и терпеть его поцелуи и ласки! Ты любишь отца, а он тебя. Вы всю жизнь прожили счастливо, радуясь каждому дню. А своей дочери вы желаете быть несчастной. Я не понимаю вас.

Пани Агния попыталась приблизиться к Марысе, но та решительно отошла в сторону и заявила:

— Уходи. Я не хочу видеть тебя.

Сердце матери, после этих слов, сжалось так, что защемило в груди, воздуха стало не хватать. Боль, темнота и обида за непонимание, наполнили пани Агнию. Сумев проглотить горький комок, стоявший в горле, пани Агния сказала:

— Ты многого не знаешь, дочь моя. Любовь для нас слишком драгоценный камень, чтоб владеть им. Поэтому запомни мои слова. Ты дочь князя, правителя княжества и ты не имеешь права думать о своей любви. Ты отвечаешь за благополучие своего народа. За детей, которые радуются жизни, играя у себя во дворах. За женщин, чьи мужья не сгинули в боях. За мужчин, которые каждый вечер садятся за огромный стол и смотрят на жён и детей. За стариков, которые встречают старость в окружении близких и родных. Вот, о чем ты должна думать! В — первую очередь о них, а не о себе. Если ты не выйдешь замуж, не скрепишь союз между нашими княжествами, то враг уничтожит все: убьёт и детей, и их родителей. И вот теперь подумай, сможешь ли ты наслаждаться своим счастьем, зная, что из- за тебя погибли ни в чем не повинные люди?

Марыся закрыла лицо руками и заплакала. Она понимала, что мать говорит правду. Она не имеет даже шанса на счастье. За ней, за ее действиями стоит целый народ, который хочет жить мирно и спокойно. И не важно, что чувствует госпожа, это второстепенно, главное мир и процветание подданных.

— Но я не хочу, — чуть слышно промолвила, сквозь слезы, Марыся.

— Тебя никто не спрашивает, что ты хочешь. Ты должна! — Твёрдо ответила мать.

Марыся рыдала, когда мать покинула комнату. Она понимала, что иного выхода, как выйти замуж за Артура, у неё нет.

Глава 4

Ладомир внимательно следил за Марысей, исчезающей в чаще леса под охраной ратников князя. Как только девушка и всадники окончательно скрылись, Ладомир вышел из- за своего укрытия, огляделся и неспешным шагом направился в ту сторону, куда уехала Марыся.

Спустя три часа Ладомир вошёл в большое поселение, прилегающее к замку. Замок князя Анджея выделялся среди маленьких изб, своей неприступностью. Осмотрев все, Ладомир понял, что в замок незамеченным пробраться невозможно. Ров, наполненный водой, отделял крепостные стены замка от всего мира. Маленький деревянный мостик, вот единственное, что соединяло замок с деревней.

Местный народ сновал туда- сюда по узким улочкам. Каменные стены домов иногда так прижимались друг к другу, что казались единым целым. В одном из таких домов была расположена харчевня.

Войдя в неё, Ладомиру в нос ударил запах горячей и вкусной похлебки. Сев за стол и заказав обед, он приступил к поглощению пищи и при этом внимательно слушал, о чем говорят постояльцы и гости заведения.

— Послушай, дружище, — обратился Ладомир к мужчине средних лет, который разносил вино в кувшине, — есть ли у вас свободная комната?

Хозяин харчевни остановился возле Ладомира, смерил его с головы до ног взглядом, поставил кувшин на стол и присел напротив.

— Сейчас все комнаты заняты, слышал же, что большое событие нас ждёт. К нам все прибывают и прибывают гости. Хотя, — почесал подбородок хозяин, — есть у меня одна комнатенка свободная.

— Сдай мне, — ответил Ладомир.

— А деньги- то есть? — прищурив глаз, поинтересовался хозяин.

— Не обижу, — отпивая из глиняного бокала вино, промолвил Ладомир, — так, что, по рукам?

— По рукам, — ответил хозяин, и крикнул своей жене, стоявшей за прилавком, — Сара, покажи молодому человеку комнату под крышей.

Ладомир перевёл взгляд на Сару. Это была толстая женщина средних лет, у которой из под чепчика выбивались кудрявые волосы.

— Хорошо, — крикнула Сара.

— Там тесновато, но ведь ты приехал не в комнате проводить время, так ведь? — Сказал хозяин харчевни, — сейчас все к нам едут, чтоб поглазеть на свадьбу.

— Свадьбу?

— Да. Ты, что, не знаешь, что через три дня состоится свадьба. Великая свадьба для нашего народа. Наконец- то мы заживем спокойно, — говорил хозяин.

— А до свадьбы вы не спокойно жили?

— Ты, видать, не с наших земель пришёл, чужестранец.

— Да. Я с Русии.

— То- то я смотрю, что одет ты не по- нашему и говор у тебя не наш. А, что делаешь здесь? — изумился хозяин.

— Судьба занесла, — нехотя ответил Ладомир и добавил. — Что это за великая свадьба? Кто женится? — спросил он, делая вид, что искренне интересуется.

— Как, ты и этого не знаешь? Ах, да, ты ж не здешний, — продолжил говорить хозяин, — много лет мы живём в опасности от соседства князя Сигизмунда. Войной на нас шёл, разорял и убивал всех. Никого не щадил. Но князь Анджей и князь Владислав отпор ему дали и союз подписали. Ну, а скрепить решили не печатью, а свадьбой своих детей. Так вот, нынче свадьба пана Артура и пани Марыси. Теперь враг побоится напасть. Мир будет. Вот и радуется народ, на венчание молодых приезжает.

— Так значит свадьба — это давно решённое князьями дело? — Пробубнил Ладомир.

— Конечно. А невеста, говорят, — восхищенно говорил хозяин, — словно белая лебедушка. Фигурой стройна, красивая, да и характер слышал, что прекрасный.

— Да, красивая, — задумчиво молвил Ладомир, — повезло князю с будущей женой.

— Что- то разговорился я с тобой, работать нужно, — произнёс хозяин, вставая с лавки, — оплата вперёд, а то знаю я вас, поживете, а потом раз и нет вас, ищи — свищи.

— Держи, — Ладомиром расстегнул небольшой кисет — кошелек и вытащил из него две монеты, — хватит?

— Хватит, — ответил хозяин, забирая монеты со стола.

Ладомир допил вино в одиночестве. Мысли молодого человека были очень далеко. Он вспоминал Марысю, их завтрак черникой, запах волос и ясные голубые глаза девушки.

— Ну чего сидишь?

Сара, тяжело вздохнув, поманила Ладомира за собой. Они прошли через дымную кухню, мимо развешанных вяленых окороков и связок лука, к узкой винтовой лестнице. Поднимаясь, Ладомир чувствовал, как влажный воздух становится все горячее и тяжелее. Комната под крышей оказалась крошечной клетушкой с маленьким зарешеченным окном, пропускавшим скудный луч света. В углу стояла узкая кровать, застеленная грубым холстом, и покосившийся столик.

— Вот, живи. Вечером принесу свечу, — прокряхтела Сара и, развернувшись, начала спускаться вниз. — И чтоб никакую девку не приводил. У нас приличное заведение, а не бордель.

Оглядевшись, он заметил, что свет попадает в небольшое оконце, завешанное какой- то тряпкой, изображающей занавеску. В комнате стояла деревянная кровать и тумба. Больше ни какой мебели не было, да и не поместилась бы она тут. Ладомир лёг на кровать, закрыл глаза и сразу погрузился в глубокий сон.

Утром Ладомир проснулся рано, но пролежав ещё часа два, он поднялся и умылся. На тумбе стоял кувшин с водой и небольшая миска. Прохладная жидкость окончательно пробудила и отогнала сон Ладомира. Во сне мужчина видел светловолосую девушку с голубыми, словно небо, глазами. Она смеялась, показывая белоснежные зубки, щеки пылали румянцем, а губки были темными от черники. Во сне Ладомиру снилась Марыся. Ее звонкий смех долго слышался Ладомиру уже и после того, как он открыл глаза. Этот смех, как яд, растекался по венам, напоминая о том, что он потерял, о чем не переставал жалеть..

Два дня по утрам Ладомир выходил из своей комнаты, спускался по лестнице и покидал харчевню. Возвращался он лишь к вечеру. Садился за стол, заказывал себе ужин, а после вновь поднимался по деревянной лестнице, держась за хлипкие перила, на третий этаж и запирался в комнате. За все эти дни он не обмолвился ни словом ни с кем. Другие жильцы искоса смотрели на странного и нелюдимого мужчину и шептались за его стеной. Ладомир не обращал ни на кого внимания. Он жил своей жизнью и стремился исполнить то, что задумал. А задумал он дерзкий поступок: проникнуть в замок, встретиться с Марысей и сказать ей то, о чем он сожалел и просить прощения за свои последние слова. Последние слова, как проклятье, висели в воздухе, терзая его душу.

Часами Ладомир ходил вокруг рва, вглядываясь в крепостные стены и в окна на башнях. Наблюдал за крестьянами и слугами, снующими туда- сюда из замка. Два дня прошли в наблюдении, а вот на третий день, в день свадьбы, он решился на отважный поступок. План был рискованный, граничащий с безумием, но другого выхода он не видел.

В торжественный день на улицах было полным- полно народу. Кроме местных жителей в деревню приехали гости из двух княжеств. Кто- то, кто был поважнее и побогаче, поселили в замке, выделив все комнаты гостям. Остальные, кому не хватило места в замке, расселились в небольших гостиницах и гостевых комнатах при харчевнях. Ладомир заметил, что стража у ворот ослабла, поглощенная всеобщим весельем. Это был его шанс. Но было слишком поздно.

Женские наряды пестрели своими яркими красками. Каждая дама желала выделиться на этом празднике. Мужчины достали из сундуков чистые и нарядные жупаны и кафтаны. По всему селению разносился запах свежей выпечки. Цветочницы раздавали всем желающим букеты полевых цветов.

Князь Анджей распорядился в этот день раздать всем подданным по бесплатной чарке вина и одному серебряному грошу. Повсюду царило веселье и радость. Народ радовался союзу двух княжеств, ведь все хотели жить в мире и процветании.

В назначенное время, свадебная карета, покинув замок, направилась в костёл, где должно было произойти таинство венчания. Две пары коней изабелловой масти, запряженные в белую с золотистыми завитками карету, цокали, отбивая чеканный стук по булыжной мостовой. В карете на шёлковых подушках в одиночестве сидела невеста. Ее лицо было бледным, а глаза полны тоски.

Костёл располагался на площади в самом центре деревни, прилегающей к замку. На ступенях церкви ожидал приезда невесты отец девушки. Все званные и важные гости, пани Агния, князь Анджей и жених находились внутри костела. Жених в нарядном кафтане стоял возле алтаря и с жадностью всматривался в двери, ожидая увидеть свою будущую жену. Князь Анджей сидел возле пани Агнии и довольный наблюдал за епископом, который, скрестив руки на животе, вальяжно прохаживался по своей обители.

Люди вокруг суетились, спеша на площадь возле костела. Бедные шляхтичи со всеми домочадцами, ремесленники, торговцы, крестьяне, приехавшие поглазеть на торжество, заполнили всю площадь. Смех, шум, крики наполняли все вокруг.

Яркие ленты, протянутые от одного окна дома до другого, гирлянды из цветов, — все говорило о радости наступающего события.

Ладомир, облокотившись о стену дома, выделялся среди толпы не только своим ростом, но и простой ненарядной одеждой. Он внимательно всматривался вдаль, откуда должна была показаться карета. И вот, долгожданный момент настал. Люди, подняв руки вверх, замахали букетами и цветными лентами, когда, стуча по брусчатой мостовой, на площадь въехала карета.

Сердце Ладомира лихорадочно забилось от волнения. Взор устремился на невесту в нежно-голубом платье, выходившую из свадебной кареты. Князь Владислав подал руку своей дочери, и они вошли в храм.

Ладомир стоял, боясь шевельнуться, так сильно болело и жгло в груди. Сжав до скрежета зубы, он заставлял себя смириться с тем, что его любимая выходит замуж за другого. Придя в себя, Ладомир посмотрел на окружающих его людей и увидел мальчишку десяти лет в синей рубахе и чёрной шелковой безрукавке. Мальчик, как зачарованный, смотрел на костел, и в его глазах плескалась неприкрытый интерес и любопытство.

— Эй, малец,, — подозвал Ладомир мальчика, — поди, сюда.

Мальчик вздрогнул от неожиданности, но подошёл и внимательно слушал, что говорил мужчина, а потом кивнул головой.

— Хорошо, дяденька, я так и сделаю. Только ты мне сейчас денежку дай, — ответил мальчуган и протянул руку.

— Держи, — молвил Ладомир и положил в ладонь серебряную монетку, — смотри, если обманешься, найду тебя и уши надеру.

— Ты что? — Возмутился мальчик.- Я слово дал. Давай сюда свой подарок.

Ладомир протянул ему маленький узелок. Мальчуган, взяв подарок, побежал к костелу.

В храме, нарядно украшенном в честь свадьбы, гордо ведя под руку свою дочь, чеканно ступал князь Северной Пании. Невеста затмевала красотой всех собравшихся в этот день женщин. Платье цвета лазури, легкое как облако струилось, словно волны на озере, украшая тонкий стан Марыси. Ожерелье из голубых топазов вторило платью и нежно обрамляло шею девушки. Светло-русые волосы локонами разметались по плечам и спускались роскошным покрывалом на спину, что означало девственность невесты. Украшением на голове был небольшой венец, украшенный серебряными нитями и бледно- синими камнями.

В руке Марыся держала букет из розмарина, васильков и веточек с ярко- красными ягодами калины.

Марыся шла, а взор был опущен. Она не видела никого, лишь пол костела, по которому сейчас ступала. Каждый шаг давался ей с болью. Чем ближе она приближалась к алтарю, тем теснее сердцу было в ее груди.

Пан Артур в жупане цвета шафрана, расшитом яркими серебряными нитями, подпоясанный кушаком с огромной серебряной пряжкой внимательно смотрел на приближающуюся к нему пани. Его взгляд был полон нетерпения и… торжества.

Пан Владислав подвёл невесту к пану и, подавая руку девушки жениху, молвил:

— Вручаю тебе, пан Артур, своё сокровище. Береги и лелей ее.

Князь Артур поклонился в знак почтения и, взяв Марысю за руку, подвёл к алтарю. Его пальцы крепко сжали ее ладонь, словно боясь, что она упорхнет.

Епископ долго читал молитву, а закончив, приступил к таинству бракосочетания.

Марыся не слышала, что говорил священник, она вспоминала то мимолетное счастье, которое ей подарила судьба там, в лесу, рядом с Ладомиром. Тот поцелуй под сенью дубов, его горячие объятия, шепот признаний, который эхом отдавался в ее сердце. Как могла она предать эту любовь? Ка он мог предать эту любовь?

— Марыся, — услышав своё имя, девушка вышла из оцепенения, — ты слышишь, что сказал епископ?

— Что? — Чуть слышно молвила Марыся.

Епископ, взглянув на девушку, одарил ее холодным властным взглядом и сказал:

— Согласна ли ты, пани Марыся, стать женой пана Артура?

Ее взгляд метнулся к отцу. В его глазах она увидела мольбу и… угрозу. Она знала, что он способен на все ради укрепления власти и союза с паном Артуром.

— Да, — процедила Марыся. Слова дались ей как камень, скатившийся в бездну.

— Властью, данной мне Богом, объявляю вас мужем и женой, — подытожил священник.

И в этот момент весь костёл загудел, словно это был пчелиный рой. Теперь Марыся шла по узкому проходу храма уже не с отцом, а с мужем.

Народ на площади загудел, закричал, выражая своё почтение молодым, когда пани Марыся под руку с паном Артуром вышли из костела. Мужчины и женщины кричали поздравления, подбрасывая вверх шапки и букеты цветов.

Марыся стояла и смотрела на радующихся подданных, когда вдруг, какой- то мальчишка в рубахе и чёрной безрукавке, проталкиваясь сквозь толпу, вырвался из массы и подбежал к невесте.

— Это тебе, подарок, — промолвил мальчишка и протянул маленький, ничем неприметный узелок.

— Спасибо, — ответила Марыся и взяла подарок.

Ладомир стоял и видел все. Боль, отчаяние и ярость клокотали в его груди. Он видел ее красоту, ее покорность, ее сломленный взгляд. Не ожидая, пока молодые сядут в карету, он направился в харчевню, где снимал комнату. Что он мог сделать? Согласиться и увезти? Это значило бы обречь ее на вечное бегство и преследование.

— Ну как, видел невесту? — Спросила хозяйка харчевни.- Говорят она красавица. Вот повезло нашему пану с женой

Ничего не ответив на высказывания хозяйки, Ладомир поднялся в свою комнату, лёг на кровать, уткнувшись лицом в подушку, и лишь только сейчас дал волю выплеснуться своей боли.

К вечеру, он спустился, положил четыре монеты на стол и сказал:

— Это за постой, а это, — и выложил ещё столько же, — за коня.

Хозяин, подобрав со стола деньги, кивнул Ладомиру и повёл в конюшню. Ладомир оседлал купленного у трактирщика коня, сел и, не оглядываясь, поскакал прочь.

………

Пан Артур помог своей молодой жене сесть в карету. Народ, радуясь свершившейся свадьбе, бросал цветы под копыта коней и колеса кареты. Гости князя Анджея и князя Владислава, рассаживались в открытые повозки и следовали за главной каретой новобрачных в замок.

Марыся в карете, краем глаза рассматривала узелок. Дождавшись, когда они останутся наедине, она развернула грубую ткань. Увидев то, что лежало внутри, поразило ее до самой глубины души. Это была деревянная игрушка медведя. Именно его вырезал Ладомир, когда Марыся была у него в плену. Слезы навернулись на ее глаза. Она крепко сжала игрушку в руке.

Горький комок подступил к горлу, сжав его в железные тиски, слезы покатились из лазоревых глаз девушки. Слезы навернулись на ее глаза. Она крепко сжала кулон в руке. Теперь у нее есть напоминание о ее настоящей любви. И обещание, она найдет в себе силы сбежать.

Он был здесь, видел меня. Не забыл. А я, я вышла замуж,. Думала Марыся, когда Артур взял медведя из ее рук.

— Что это? — Спросил он.

— Это, это, — не зная, что сказать, медлила Марыся, — это игрушка и все.

— Игрушка из- за которой ты плачешь? Не смеши меня, я не дурак. Чья она, — грубо произнёс Артур. — Отдай, — Марыся вырвала деревянного медведя из рук пана и сжала в кулачке, — она моя.

— Ты не ответила, — так же грубо проговорил муж.

— Я не обязана отвечать, — огрызнулась на грубость Артура Марыся.

— Это его подарок? Отвечай? Это с ним ты была в лесу?

— Оставь меня, — Марыся отвернулась от мужа и смотрела в окно, сильнее сжимая в руке подарок.

— Этой ночью я узнаю, была ты с кем- нибудь или нет. И если ты нечистая, то пожалеешь, — пригрозил Артур.

Марыся смотрела на ликующий народ и искала любимое, до боли в груди, лицо мужчины.

В огромном зале замка праздновали свадьбу. Десятки приглашённых гостей расселись за богато украшенные столы. Новобрачные восседали на тронах за главным свадебным столом.

Гости говорили многочисленные тосты, в которых желали молодым процветания, богатства, детей. Марыся никого не слушала, ее мысли улетели далеко, туда, в лес, к Ладомиру.

Какая же я дура! Он любит!!! Он специально оттолкнул меня от чтоб спасти от князя Сигизмунда. Ах, какая же я глупая! Повторяла Марыся.

И что со мной станет? Я буду принадлежать этому чванливому Артуру? Никогда! Я найду Ладомира, а там, будь, что будет!

Марыся наклонилась к мужу и молвила, сладко улыбаясь:

— Муж мой, разреши мне отправится в опочивальню. Я должна приготовить себя к первой ночи.

Артур окинул ее подозрительным взглядом, но в голосе Марыси звенела такая сладость, а в глазах плескалась такая покорность, что он расплылся в довольной улыбке.

Пан Артур взял кисть Марыси в свою руку под столом, чтоб не привлекать внимания, сжал со всей силой и с улыбкой на устах промолвил:

— Ступай, готовься. Но если я узнаю, что я у тебя не первый, то ты горько пожалеешь об этом, — разжав руку, он освободил кисть Марыси и погладил себя по огневой рыжей шевелюре.

Марыся поднялась, грациозно поклонилась гостям и, сопровождаемая двумя служанками, направилась к лестнице, ведущей в ее покои. Пани Агния догнала свою дочь в коридоре.

— Доченька, — позвала мать Марысю.

— Ступайте на праздник, матушка, вы ведь так долго этого ждали, негоже его пропускать, — сухо ответила Марыся и, отвернувшись, пошла дальше по коридору.

Пани Агния стояла, одиноко и печально провожая взглядом свою дочь. Но она знала, что так будет лучше для девушки. Она знала не по наслышке, а на своем опыте.

Марыся не зашла, а просто влетела в комнату, приготовленную для молодоженов. Она колебалась лишь мгновение. Вее глазах боролись страх и надежда, долг и желание. Но любовь победила. Достав деревянную игрушку и посмотрев на нее и поцеловав, она аккуратно положила медведя на кровать. Сняв платье и бросив его на пол, Марыся достала из сундука костюм для конной езды. Надев его, она забрала волосы в хвост, повязав его лентой. Порывшись в сундуке, девушка достала резную шкатулку. Открыв ее, она достала маленький мешочек, развязала и вынула из него пучок полыни. Трава издавала горький запах, который сразу наполнил всю комнату. Быстрыми движениями, она вновь засунула полынь в мешочек и положила его в малюсенькую сумочку, которая свисала с пояса. Туда же Марыся положила и медведя. Осмотрев все вокруг, Марыся выглянула за дверь. В коридоре было пусто. Осторожно ступая в чёрных как смоль сапогах из тончайшей кожи, девушка миновала коридор, спустилась по лестнице и оказалась на заднем дворе замка. Озираясь по сторонам, Марыся пробралась в конюшню, вывела из стойла чёрного рысака, поглаживая его по морде и уговаривая, чтоб тот не заржал, села на него верхом и выехала, миновав спящую стражу за пределы замка. Как только замок князя Анджея оказался позади, Марыся, пришпорив коня, понеслась по пустынной дороги.

Под покровом ночи она покинула замок, оставив позади привычную жизнь и отправилась навстречу неизвестному, полному опасностей, но и обещаний.

Глава 5

Деревня, в которую направлялся опечаленный и опустошенный Ладомир, находилась на окраине Спалесского княжества. Ладомир, ведя под уздцы коня, вошёл во двор небольшого дома. Рубленная из брёвен изба, ничем не отличалась от соседних домов.

Привязав поводья к крюку, прибитому к бревенчатой стене хлева, Ладомир вошёл в избу.

Невысокий потолок, темные стены и малюсенькие окна создавали давящее впечатление. Главным украшением служила огромная белоснежная печь, раскрашенная райскими птичками и цветами. Именно она и обогревала, и кормила домочадцев. Вдоль всех стен стояли лавки, на которых лежали полавочники, вышитые искусной мастерицей.

— Мир дому твоему, нянька Ульяна, — поклонившись в пояс, улыбаясь, приветствовал Ладомир старую женщину, сидевшую на лавке возле оконца и штопавшую грубую мешковину.

Увидев на пороге своего дома высокого молодого человека, нянька Ульяна ахнула и выпустила из рук мешковину.

— Ты ли это, Ладушка? — ласково ответила Ульяна и, встав с лавки, протянув руки, подошла к мужчине.

— Я, — обнимая, Ладомир троекратно расцеловал ее. Щетина легонько кольнула сухую щеку, пропитавшуюся запахом печи и сушеных трав. В глазах Ульяны плескалась такая неподдельная радость, что даже привычная усталость от долгих дорог отступила.

— Садись, дитятко. Голодный, поди. Погодь, я сейчас стол накрою, — хлопоча и выставляя на стол припасы, говорила Ульяна. Пироги с грибами, соленые огурчики, мед в сотах — все, как он любил. Аромат разбудил острый голод.

— Не волнуйся, няня, — ответил Ладомир. Но в голосе его звучала какая-то натянутость, которую он не смог скрыть от чуткого слуха старой женщины.

— Как же не волноваться, Ладушка. Два года ждала твоего возвращения. А сегодня с самого утра птичка в дом залетела. Вот думаю, гость должен быть. А кто ко мне придёт? Только Ясенька прибегает, проведает меня. Каждый день приходит, все о тебе справляется.

— Яснорада? — Удивленно произнёс Ладомир. — Сколько годков уже ей? Когда уезжал, помню, совсем девчонкой была.

— Так уже семнадцатый годок минул, — выставляя на стол пироги, отвечала няня. — Чувствовала, что ты придёшь, пироги напекла, как ты любишь.

— С черникой? — Разламывая пирог, сказал Ладомир.

— С ней самой. Вчера Ясенька в лес ходила, так мне целое лукошко принесла.

— Присядь, нянечка, не хлопочи.

Ульяна присела рядом с Ладомиром и, поглаживая его, промолвила:

— Уходил юношей, а вернулся мужчиной, — поглаживая по щетинистой щеке молвила старушка. Сделав паузу, она добавила, — узнал, что о матушке. Где она? Жива ли?

Доедая пирог и запивая хлебным квасом, Ладомир посмотрел на старушку и промолвил:

— Видел матушку. У князя Сигизмунда в рабстве, — грустно говорил Ладомир.

— Как так? — Ужаснулась няня, выпучив глаза полные слез.- Она ж княгиня!

— Княгиня в рабстве у пана Сигизмунда, — зло и разочарованно пробурчал Ладомир.

— Но как, Веселина Игоревна, княгиня по рождению и замужеству, стала рабыней у князя Южной Пании? — Недоумевала Ульяна.

— Мой дядя, князь Борис Всеволодович, после захвата земель отца, пытался взять в жены мою мать. Ты же знаешь, что отец, князь Ратибор Всеволодович, погиб от руки своего брата. А его жену, мою мать княжну Веселину, после нескольких попыток склонить стать его женой и, получив многократные отказы, продал за гривенник князю Сигизмунду.

— За гривенник?

— Да. Именно так оценил княжну князь Борис. Ведь она представляла опасность для него. Княжна Веселина Игоревна наследница Спалесского княжества, после смерти мужа. А нет княжны, нет претендента на власть. Убить он ее не смог, а унизил тем, что продал за грош. Князь Сигизмунд не мог не воспользоваться такой возможностью, как завладеть княжной. Теперь она у него. Он хвастается ей, как ценной добычей.

Ладомир ударил кулаком по столу так, что чашка с квасом подпрыгнула и выплеснула содержимое на стол.

— Но ведь ты тоже наследник, Ладушка?

— Да, няня. Я сын князя Ратибора и княжны Веселины. Главный претендент на Спалесское княжество. Я, как кровоточащая рана у Бориса. Вот поэтому, он ищет меня.

— Смог поговорить с матушкой, как она? Такая же красавица, как и была раньше?

— Видел и разговаривал. Все, что тебе рассказал, от неё узнал.

— Вот ведь какая судьба у Веселинушки, — печально молвила Ульяна, — мужа потеряла, сын должен скрываться. Был бы отец, так заступился бы, но сирота она, некому и слова замолвить. Правда брат у Веселины был, но запамятовала я, да может и он сторону князя Бориса взял.

— Я у неё есть.

— Ладушка, ты сам нуждаешься в опеке, князь рыскает по всей округе, тебя ищет. Вот уж и не знаю, как не обнаружил- то нас. Найдёт тебя и убьёт.

— Я не собираюсь всю жизнь бояться и жить с оглядкой. Я вырву из плена матушку и уничтожу дядю.

— Ой, милый мой, что ж ты такое говоришь. Жил бы спокойно, женился на Ясеньке. Смотри, какая девка пропадает, все о тебе спрашивает. Уж больно ты ей по — сердцу пришёлся. Детки бы пошли. Вот оно счастье- то, а Ладомир?

— Няня Ульяна, — обнимая за плечи старушку, ласково говорил Ладомир, — не могу я жениться на Яснораде.

— Так чем тебе не угодила девка? Молода, красива, а самое главное — хозяюшкам хорошая тебе будет. Все- то у неё в руках спорится. А то, гляди, уведут парни и останешься бобылем.

— Не могу без любви, — и сразу перед глазами Ладомира появился образ Марыси.

— Любовь? Так полюби Ясеньку, — не унималась старушка.

— Я другую люблю, няня.

— Да, что ты?! — Взмахнув руками, удивилась Ульяна.

— Только не быть нам вместе никогда. Замужем она.

Ладомир поцеловал Ульяну в макушку, встал из-за стола и подошёл к печи.

— Что ж ты творишь, Ладомир. Нельзя так. Она другому принадлежит.

— Я знаю.

В этот самый момент, дверь горницы заскрипела и в проеме показалась девушка. Яснорада смущено улыбаясь, поклонилась в знак почтения и приветствия.

— Ясенька пришла, как хорошо- то. Проходи, — пригласила няня девушку. Морщинистое лицо Ульяны светилось радостью.

Девушка, волнуясь, теребя светло — каштановую косу, переброшенную через плечо на грудь до пояса с заплетенной желтой ленточкой, в нарядном сарафане, словно на праздник собралась, молвила:

— Рада видеть тебя Ладомир. Ждали тебя, — из-под темных бровей под пушистыми ресницами блестели ярким цветом зеленые, словно изумруд глаза.

— Здравствуй Яснорада. Совсем взрослая стала, — ответил Ладомир, — проходи, ты желанная гостья в этом доме. Спасибо тебе, что за Ульяной ухаживала. Добра твоего век не забуду.

— Надолго ли вернулся, Ладомир? — Сверкнув малахитовым взглядом, молвила Яснорада. Ее вопрос повис в воздухе, полный невысказанных надежд. Тетка Ульяна все глаза высмотрела, пока ждала тебя.

— Ненадолго, — ответил Ладомир, стараясь не смотреть на Ульяну. — Завтра в дорогу собираюсь.

— Как? — Всплеснула руками Ульяна. Голос дрожал от отчаяния. — Ты ж только сегодня пришёл, а завтра уже вновь покидаешь нас? Останься хоть на два дня, соскучилась я очень.

— Хорошо, нянюшка, — Ладомир подошёл к старушке, поцеловал в макушку и спросил, — а дядька Иван в кузне? Проведать хочу. Руки по делу соскучились.

— Так, где ж ему быть, — ответила Ульяна, — ты ступай, а я баньку затоплю. Ее лицо пылало от волнения.

— Я провожу, — выскакивая из дома за Ладомиром, протараторила Яснорада.

Подбежав к Ладомиру, Яснорада скромно спросила:

— Расскажи, где был? Что видел? Хоть слово о себе…

— В Пании, — коротко ответил Ладомир, — а вы как здесь жили?

— Год спокойный удался. Ни пожаров, ни кочевников не было. Да и урожаем можно было б похвастаться, если б не князь со своей дружиной. Полюдье приехал собирать, да собрал так, что нам осталось с горсть.

— Князь Борис здесь был?

— Да. Рано утром пожаловали. Наполнили полные возки, да к полудню и уехали. А дружинники князя все, о какой- то Матрене спрашивали. А у нас никогда Матрены в деревне не было.

Ладомир, потеребивший себя за волосы, остановился у ограды, за которой слышался звонкий стук кувалды по металлу.

— Ну, спасибо, что проводила, — улыбаясь девушке, ответил Ладомир, — а теперь ступай, не место молодой девушке в кузне торчать.

Яснорада послушно махнула головой и повернула в сторону своего дома.

— Приходи сегодня вечером на угорье, — обернувшись, молвила Яснорада, — я ждать буду.

Ладомир ничего не ответил и вошёл в кузню, где работал дядька Иван. — Здорово, дядька, — обратился Ладомир к мужчине средних лет, высокого, широкого в плечах Ивана. Берестяная повязка- оберег стягивала голову кузнеца, а чёрные с проседью волосы, спускались на могучие плечи.

— Ладомир! — Обрадовался Иван, опустив в кадушку с водой железные щипцы, которыми держал подкову, подошёл и обнял юношу. — Давно тебя не было в наших краях. Почитай целых два года.

— Да, дядька Иван, два года по миру ходил.

— Ну и нашёл, что искал? — Иван приподнял бровь, на лице мелькнула тень удивления.

— Нашёл, дядька. И то, что искал, и то, что не искал. — Ладомир вздохнул, словно поднимая со дна души тяжкий груз.

— Как так?

— Долгая история, потом, как- нибудь расскажу.

— Ну что ж, выпытывать не стану, захочешь, сам расскажешь. — Иван понимающе кивнул, не настаивая. Знал, что время Ладомира — как ветер, нельзя удержать силой. — Ну, а по работе не соскучился? — С лукавой улыбкой, поинтересовался кузнец.

— Очень.

— Ну, иди, — приглашая в кузню, сказал Иван, — раз соскучился.

Ладомир, медленно, словно возвращаясь из далекого путешествия, перешагнул порог. Он вошёл в знакомую кузню, где запах железа и угля был роднее многих ароматов. Засучил рукава рубахи, обнажая сильные руки, покрытые шрамами. Достал из воды с помощью щипцов подкову и положил её в самое жерло печи. Поддул мехами, раздувая пламя, пока подкова не покраснела от жара. Достал её, положил на наковальню и, взяв кувалду, начал монотонно бить по раскаленному металлу. Каждый удар отдавался гулким эхом, словно отмеряя ритм его жизни.

— Вижу, что не забыл ничего, — Иван внимательно наблюдал за всеми действиями Ладомира, стоя в тени у горна. В голосе его слышалась гордость, но и тревога. Он знал, что стук кувалды сейчас — это не просто работа. Это возвращение. Но к чему? И что Ладомир нашел там, в своей долгой дороге? Ответы пока оставались спрятанными в глубине его молчаливых глаз.

Ладомир, находясь в блаженстве от любимой работы, ничего не слышал. Он наслаждался тем, что его руки вновь почувствовали силу огня и железа. Ребёнком, Ладомир прибегал в кузню и засматривался на работу мастера, а став подростком, пошёл в подмастерье к кузнецу Ивану. В руках Ладомира, подкова обретала правильный изгиб и форму, толщину и размер.

Прощаясь, Ладомир обнял кузнеца.

— Не знаю, дядька Иван, свидимся ли вновь, — опустив голову, сказал Ладомир, — снова в путь собираюсь.

Кузнец усмехнулся и похлопал по плечу своего подмастерья.

— Я всегда знал, что моя кузня, да и вообще наша деревня мала для тебя. Ты словно сокол, жаждущий простора и свободы. Если осядешь здесь, то погибнешь. Разве может молодой сокол жить в неволе? Поступай, как сердце велит. Не гонись за богатством, не в нем счастье.

— Спасибо дядька, ведь только ты меня и понимаешь.

— Ступай к своей судьбе, вольный богатырь, — пожелал кузнец.

Подходя к избе своей няньки, Ладомир увидел, что на крыльце его ждёт старушка. Увидев юношу, Ульяна взмахнула руками и пожурила:

— Солнце уже к земле опустилось, а тебя все нет и нет. Я уж и баньку натопила, и похлебку наварила. Ясененька несколько раз прибегала, интересовалась, не пришёл ли ты, а тебя нет.

— Я в кузне был, — виновато объяснял Ладомир, — руки по работе соскучились.

— А я не соскучилась, — бранила Ладомира Ульяна, — ступай в баню, пока не остыла, а потом за стол сядем.

Ладомир, соглашаясь с нянькой, отправился в баню, где пахло можжевельником и мёдом.

Солнце уже полностью скрылось, и на небе появились первая звезда.

— Спасибо нянюшка за баньку, — присаживаясь за стол, благодарил Ладомир, — все плохое забрала, будто заново родился.

— Ну вот, а теперь кваску отпей, да похлебку съешь, а то смотри, как исхудал.

Ладомир налил из глиняного кувшина в чашку кваса и спросил Ульяну.

— Яснорада сказывала, что князь Борис со своей дружиной в деревню приезжал. Искал женщину по имени Матрена.

— Нелегкая принесла ирода в наши края. Столько лет стороной обходил, а тут на тебе явился сам. Не узнал меня.

— Так он видел тебя?

— А то как? Во все дома заходил, рыскал как зверь бешенный. Но уже ведь двадцать годочков минуло, совсем старая я стала, вот и не узнал.

— Значит, помнит и боится моего появления.

— Ты даже и думать не смей, — поджав дряхлые губы, молвила Ульяна, — кто ты и кто он. Раздавит тебя одной рукой и поминай, как звали.

— Не могу я так жить, няня. Должен отомстить за отца и мать.

— Им уже не поможешь, о себе подумай, отчаянная головушка. Сгинешь.

— Если суждено умереть за правду, так тому и быть. А жить и бояться, я не буду.

В этот момент, отварилась со скрипом дверь и появилась Яснорада.

— Доброго вечера в дом, — поклонилась девушка.

— Ясенька, проходи, — обрадовалась Ульяна, — желанная гостья в этом доме.

Робко ступая по деревянным половицам, девушка подошла к столу и присела.

— Я за тобой Ладомир, — теребя косу, промолвила Яснорада, — пойдём на угор, там девчата с парнями уже собрались, костёр разожгли, песни поют.

— Сходи, Ладушка, — опередила Ладомира нянька, — чего дома- то одному сидеть.

— Хорошо, — вытирая, после похлебки, губы рушником, встал со скамьи Ладомир, — пойдём.

Яснорада, обрадовавшись, соскочила с места. Ульяна, улыбнулась и пожелала хорошо провести время.

Девушка, счастливая от того, что идёт рядом с милым мужчиной, щебетала, как соловей. Выйдя за околицу деревни, молодые люди шагнули на тропинку, ведущую к реке.

Несколько ребят и девчат, сидя у костра на небольшой возвышенности возле реки, хохотали и рассказывали небылицы.

— Ребята, смотрите, кого я привела, — с возбуждением произнесла Яснорада, показывая на Ладомира.

— Ладомир! — Соскакивая и подбегая к юноше, хлопая его по плечу, здоровались ребята.

Девчата сидели и, лишь с таинственной улыбкой, перешёптывались между собой.

— Здорово, Ладомир! — Обнимая друга, приветствовал Степан, — надолго к нам или опять собираешься в поход?

— Здорово, ребята и девчата! Несколько дней поживу и решу, — ответил Ладомир, — а где Кирьян, Иван, Милослав, да другие ребята?

— Присаживайся к костру, сейчас расскажем, — промолвил Степан, самый старший среди шестерых юношей, которые сидели возле костра.

Ладомир сел на поваленный ствол, а рядом присела Яснорада, как бы показывая девчонкам, что это её молодой человек. Жар костра согревал лицо, но в душе оставалась тревога. Он знал, что долго скрываться не получится. Князь Борис не забыл, и рано или поздно они встретятся.

— Князь приезжал, полюдье собирал, — начал свой рассказ Степан, — да и с каждого двора по мужику или юноше в дружину забирал.

— А вы?

— Я с Никитой на охоте был, а Владибор с Глебом на рыбалке несколько дней, — Степан кивком показывал на ребят, о которых говорил, — ну, а…

— А меня мать спрятала, — перебив Степана, отозвался самый младший, которому шёл пятнадцатый год, — ратники князя весь дом перерыли, а я в подполе в хлеву сидел. А Руслан в соседнюю деревню с матерью к куме ездил. Вот мы и остались, а остальных в дружину князя забрали.

— Помнишь Василину и Агафью, — робко произнесла одна из девушек, — так их тоже забрали, сказали, что на дворне у князя прислуживать будут.

— Гад, — резко ответил Ладомир.

— Мне кажется, что они кого- то искали, — продолжил говорить Степан, — уж больно рьяно тут хозяйничали и все что- то вынюхивали, расспрашивали.

Ладомир сидел, а внутри, словно искорка горел огонь мести и ненависти. Он молчал, нельзя было никому ничего говорить, иначе, своим признанием он может подписать смертный приговор и себе, и тому, кто узнает о тайне его происхождения.

— Ну, что вы все о грустном, — стараясь привлечь к себе внимание, крикнула Яснорада, — давайте песни петь, — и затянула веселую девичью песню о молодой красивой русинке, которая пошла в лес по грибы и встретила медведя, а это оказался не медведь, а заколдованный юноша.

Яснорада пела задорно, голосок, словно журчащий ручеёк, выходил из её алых губ. Девчата подпевали Яснораде, а юноши, заворожено слушали.

Допев до конца песню, Яснорада соскочила со своего места и, потянув за руку Ладомира, приглашая следовать за ней.

— Хоровод! Давайте хоровод водить! — весело и задорно прокричала Яснорада.

Девчата, словно ждали этого предложения. Тут же соскочив со своих мест, девчата, взявшись за руки, втянули юношей в круг. Юноши и девчата принялись водить хоровод. Ладомир, улыбаясь Яснораде, повиновался девушке и теперь кружил вместе с ней в хороводе, напевая веселую и быструю песню.

Проводив до дома Яснораду, Ладомир вернулся в дом няньки, которая спала крепким сном. Осторожно ступая по половицам, Ладомир прошёл через горницу в маленькую комнатку и лёг на кровать. Он лежал и думал о той, которую украл и вернул, о той, которая вышла замуж и теперь принадлежит другому мужчине. Страшная боль прожигала его, когда он думал о брачной ночи в замке князя Анджея.

Ладомир почти не спал эту ночь. В голове мысли сменилась одна за другой. Дума о матере, о Марысе и одна из самых главных — о князе Борисе Всеволодовиче. В душе Ладомира горел огонь мщения за отца и мать. Но только, что мог сделать деревенский юноша? Ничего. Как только князь Борис узнает, где он, то наверняка это будет последний день в его жизни. Здесь нельзя рубить с плеча, размышлял Ладомир, ему нужна дружина и сильные союзники. Он должен освободить матушку и вдвоём отправиться к её брату. Ведь он тоже князь и у него есть дружина. Заручившись его поддержкой и найдя союзников в лице противников князя Бориса, он свергнет последнего и сядет на престол, который принадлежит ему по праву. Именно так решил действовать Ладомир. Освободить, чтобы ему не стоило, мать и просить помощи у дяди по материнской линии.

Все- таки, ближе к утру, Ладомира сморил сон. Но спал он мало и уже через три часа сидел за столом с Ульяной и пил парное молоко.

— Мне нужно уходить, няня, — вытирая с губ молоко, говорил Ладомир.

— Как? Ты ж обещал несколько дней побыть? — Расстроено отвечала Ульяна.

— Не могу, нянюшка, нельзя время терять. Решил я и все, ухожу, — Ладомир встал со скамьи, поклонился и поцеловал в щеку старушку, — пора мне.

— Погоди, — поняла Ульяна, что не сможет уговорить юношу остаться, — я в дорогу узелок соберу.

— Спасибо, — улыбнулся Ладомир, — жди меня и матушку. Без матушки не вернусь.

Глава 6

Замок — крепость князя Сигизмунда Яровского, находился на возвышенности. У подножия расположился небольшой уютный городок с белокаменными домами и крышами из красно- коричневой черепицы. Двойные высокие стены, окружавшие замок, представляли собой многоугольник неправильной формы. Дорога, вымощенная камнями, поднималась на возвышенность и утыкалась прямо к воротам южной башни. Именно по этой дороге, которая вела ввысь, в замок, твёрдо ступая, шёл Ладомир. Охрана, стоявшая у ворот, сразу пропустила в замок, как только услышала его имя. Это показалось странным Ладомиру, но, не медля ни секунды, он вошёл во внутренний двор замка.

— Доложи своему господину, что пришёл Ладомир, — велел мужчина одному из слуг князя.

Молодой юноша в одежде слуги, одарил неприветливым взглядом Ладомира и отправился докладывать князю о госте.

Ладомир заметил, как несколько кочевников стояли возле своих коней и украдкой подглядывали на него.

Что они здесь делают? Послы или торговцы? Но разве кочевники торгуют? Они умеют только убивать, разорять и уводить в полон скот и людей. Думал Ладомир. Если послы? То зачем? Неужели князь Сигизмунд вступил в союз с Ханом Тугоем?

Его мысли прервал окрик слуги:

— Ступай. Князь ждёт тебя в тронном зале.

Ладомир покорно поднялся по каменной лестнице и зашёл в просторный светлый зал. Посередине на высоком каменном троне восседал князь Сигизмунд. Чёрные волосы спускались до самых плеч, орлиный нос с высоким лбом, из-под которого взглядом хищной птицы, смотрели темные глаза князя.

— Приветствую тебя, князь Сигизмунд, — кивнув головой, приветствовал князя Ладомир. — Прости, что не выполнил твой приказ.

Сигизмунд сидел и внимательно слушал юношу. Ни одна жилка не дрогнула на его лице, так был спокоен князь.

— Так почему не выполнил мой приказ? — Вставая со своего трона, подходя к Ладомиру спросил князь. — Или не желаешь свободы для своей матушки?

— Желаю, князь! — Встрепенулся Ладомир.- На этот раз все выполню, себя не пощажу, а твой приказ исполню.

— Исполнишь, говоришь?

— Да. Клянусь. Приказывай!

— А, что для меня значит клятва босяка? — Усмехнулся князь.

— Ты знаешь, что я по рождению князь, мать моя княжна, а отец — князь Спалессии. Поэтому слово даю тебе княжеское, — внутри Ладомира бушевал вихрь, он злился.

— Ну что ж, — молвил князь, вновь садясь на свой каменный трон, — прощаю тебя, на этот раз.

Ладомир стоял напротив трона и ждал, когда Сигизмунд спросит о Марысе, но князь, странным образом уводил разговор в другую сторону.

— Значит, князь Ладомир, — на слове князь, пан Сигизмунд сделал ударение и расплылся в улыбке, тем самым показывая свое пренебрежение, — хочешь выкупить княжну Веселину Игоревну? Торопись, а то она лакомый кусочек, многие хотят заполучить в прислуги княжну.

— Скажи, сколько денег просишь за мать? — Еле сдерживая, чтоб не наброситься на Сигизмунда, спросил Ладомир.

— Много. Не хватит денег у тебя, — ответил князь, — а вот дам тебе задание, и если исполнишь его, то подарю свободу княжне. Да ещё людей дам, чтоб княжество вернул себе. Согласен?

— Согласен, — не думая промолвил Ладомир.

— Слово даёшь, своё княжеское, что выполнишь мой приказ? — Ядовитая ухмылка не сходила с лица пана Сигизмунда.

— Я уже дал тебе слово. Все исполню, только прикажи.

Князь щелкнул пальцем, и слуга, стоящий возле стены с подносом, тут же подбежал к князю, подавая бокал с вином.

— Расскажи, — делая глоток вина, произнёс князь Сигизмунд, — почему не привёз мне панну? Что случилось?

Ладомир знал, что князь спросит с него о невыполненном задании, и поэтому придумал отговорку.

— Прости князь, не углядел за пани. Все хорошо шло. Похитил ее прямо из свадебной кареты, а вот ночью она развязала себе руки и сбежала. Почти догнал ее, но медведь опередил меня. Задрал хищник молодую пани. Сам видел.

— Задрал, говоришь? — Князь посмотрел на Ладомира хитрым и недоверчивым взглядом. — Мертвую видел?

— Да, князь, — твёрдо ответил Ладомир, — сам останки девушки похоронил.

— Жаль, очень жаль Ладомир, — ставя на поднос бокал, лукаво произнес Сигизмунд, — что ты посмел обмануть меня!

Тут же к Ладомиру подскочили ратники князя Яровского и скрутили ему руки, вытащив из ножен меч.

— Я верил тебе, — продолжал князь, — а ты меня обманул. Решил, что я глуп?

Князь, поднялся и подошёл к Ладомиру.

— Так пани Марыся мертвая? — В упор, глядя на Ладомира, спросил Сигизмунд.

— Да! — Уверенно отвечал Ладомир.

— Тогда объясни мне, кто это? — Князь хлопнул в ладоши, боковая дверь отворилась и ратники ввели молодую девушку.

Марыся, войдя в зал, увидела Ладомира, которого за руки держали ратники князя.

— Узнаешь? — Задал свой вопрос князь юноше.- Перед тобой жива и невредима пани Марыся.

Ладомир стоял ошеломлённый тем, что увидел пани.

Как она тут оказалась? Как муж отпустил ее? Одни вопросы кружились в голове у Ладомира.

Князь подошел к пани и, взяв ее за руку, подвёл к Ладомиру. Взгляд девушки молил о пощаде. Ладомир посмотрел в голубые глаза Марыси и утонул в них.

— Зачем? — Вымолвил Ладомир.

— Я хотела помочь тебе, — начала объяснять Марыся, — просить князя о милости к твоей матушке.

— Какая ты глупая, — уныло проговорил Ладомир.

Услышав обидные слова в свой адрес, Марыся вспыхнула негодованием.

— Я глупая? Я пыталась помочь тебе! А ты обвиняешь меня! Не благодарный! — Гневно выпалила пани Марыся.

— Тише, тише, пани Марыся, — смеялся князь Сигизмунд.

Марыся взглянула на князя и умолкла, сжимая свои маленькие ручки с кулачки. Пан Сигизмунд повернул голову и посмотрел на Ладомира. Все веселье, которое было на лице Яровского, улетучилось.

— Вот тебе мой приказ, Ладомир.- Грубо проговорил князь.- Выполнишь его, и твоя мать обретёт свободу, а если нет, то не обессудь. Никогда больше ты не увидишь княжну.

Ладомир стоял и молчал, а сердце его разрывалось между любовью к матери и к девушке.

— Ты в целости и сохранности доставишь и передашь панну в руки Хану Тугою, — продолжал давать задание юноше князь.

— Но…, — хотел было возразить Ладомир, однако, князь не дал этой возможности.

— Иначе твоя мать умрет! Понял?! Выбирай! — Грозно произнёс князь Сигизмунд и, подойдя к Марысе, поднял ее подбородок.- И, что Хан в ней нашёл?

— Ты не посмеешь, — вырвавшись из его рук и твёрдо посмотрев на князя, тревожно сказала пани Марыся, — я жена князя Артура Бочинского и дочь князя Владислава Косульского. Они не смирятся с тем, что ты продал их жену и дочь!

— А я никого и не продаю, панна, — улыбаясь и любуясь Марысей, произнёс Сигизмунд, — я отдаю тебя ему в подарок. Дарю свою добычу, можно так сказать. А твой муж с отцом, пусть разбираются с Ханом, а не со мной. Я погляжу, кто одержит верх. Уверен, что Хан разобьёт их войско, и уж тогда я заявлю о себе.

— Ты мерзавец, — пани Марыся пыталась дать пощечину князю, но ратник не позволил ей этого совершить.

— Уведите ее, — приказал князь своим стражникам.

Оставшись с Ладомиром, князь подошёл к нему и спросил:

— Так как, сделал выбор? Мать или пани?

Ладомир опустил голову, потому что смотреть на князя, не было мочи.

— Мать, — еле шевеля губами, произнёс Ладомир, — я выбираю жизнь матушки.

— Правильно, — князь похлопал по плечу Ладомира, — я рад этому выбору.

Князь отошёл от Ладомира и подошёл к окну, которое выходило на задний двор замка.

— Подойди, — велел князь Сигизмунд юноше.

Ладомир подошёл к пану, который кивком показал в окно.

— Смотри.

Юноша глянул в окно и увидел, как из колодца, набирала воду женщина.

— Даю тебе час, — коротко произнёс князь, — а после готовься к походу.

Ладомир выскочил на задний двор и увидел свою матушку, которая разливала воду из ведра, принесённого из колодца, в кадушки для питья лошадей. Солнце играло в её волосах, делая белоснежную косу похожей на нимб. Неволя изменила все, даже княжну Веселину Игоревну, но не сломила.

Ладомир подбежал к женщине, которая, увидев его, выронила ведро из рук. Вода плеснула, окропив подол её платья. Он видел в ее глазах не только радость, но и глубокую, затаенную тревогу.

— Ладушка! Жив! — Молвила княжна, обнимая Ладомира. Объятия были крепче, чем прежде, словно она боялась, что он снова исчезнет.

— Я ведь говорил, что вернусь! — Прильнув к матери, отвечал Ладомир. Но слова застревали в горле.

Княжна Веселина Игоревна, мать Ладомира, по прошествии стольких лет не утратила ни свою красоту, ни величественную походку. Длинная белоснежная коса, пропущенная через всю голову, густые, изогнутые светло-коричневые брови, из-под которых сверкали серые глаза княжны, говорили о твердости характера и непоколебимой воле. Но сейчас в этих глазах плескалось смятение.

— Похудел, Ладушка, — ласково произнесла Веселина Игоревна, присев с сыном на импровизированную скамью в конюшне. Веселина Игоревна положила ладонь на его щеку. Ее пальцы были грубыми от работы, но прикосновение — теплым и успокаивающим.

— Матушка, скажите лучше как вы? — Сжимая руку женщины, молвил юноша.

— А, что я? Живу, работаю, ничего интересного, — поглаживая по волосам, молвила княжна.

Ладомир, держа мать за руку, тяжело вздохнул. Княжна, заметив или почувствовав душевное состояние сына, спросила:

— Вижу, что тяжело на душе у тебя. Расскажи мне.

Помолчав немного, но все же, решив рассказать матушке, Ладомир ответил:

— Девушку встретил. Думы только ней. Полюбил больше жизни, но судьба не даёт нам вместе быть.

Княжна внимательно слушала сына, вслушивалась в каждое его слово.

— Помнишь, в нашу первую встречу, я поведал тебе о том, что князь отпустит тебя, если я выполню его указ.

— Да, — молвила Веселина Игоревна.

— Не смог я выполнить приказ князя Сигизмунда. Подлость затеял он совершить. Велел похитить пани Марысю, дочь правителя Северной Пании князя Владислава Косульского. — Ладомир опустил голову, — Я из свадебной кареты украл девушку. Но не смог отдать Марысю князю. Уж больно по сердцу пришлась. Ладная такая, красивая, а характер, словно черт в юбке. Полюбил всем сердцем Марысю. И самое главное, матушка, она полюбила меня. Сама призналась. Скажу честно, испугался я.

— Чего? — Ласково спросила Веселина Игоревна.

— Кто я? Босяк безродный, князь без княжества? Что я могу предложить ей? Ничего, кроме старого дома в деревне у няньки. Оттолкнул ее от себя. Не стал выполнять приказ князя. Отцу и жениху вернул. Разозлилась Марыся на меня из- за того, что не взял с собой, а обратно отослал. Замуж вышла за князя Артура. Я и на свадьбе был, украдкой наблюдал, любовался Марысей. Думал, что правильно все совершил, не дал девушке сгинуть у князя Сигизмунда. И вот сегодня, когда я пришёл просить за тебя, ее увидел. Здесь она, у князя. Только как оказалась в замке — не знаю.

Веселина Игоревна внимательно слушала сына.

— Князь Сигизмунд велел выбор мне сделать: ты или она, твоя свобода или ее.

— И, что ты выбрал, — осторожно спросила матушка.

Ладомир молчал, а потом начал говорить и в голосе его звучали нотки оправдания.

— Тебя выбрал, — потупил взгляд Ладомир.

Веселина Игоревна, покачав головой, обняла сына.

— Сердцем выбор делай. Ты уже один раз потерял ее, судьба подарила тебе ещё один шанс. Не упусти его, слышишь, — она заглянула в его глаза.

— Но ты…

Приложив палец к его губам, Веселина Игоревна сказала:

— За меня не беспокойся. Вот, — и, сняв с шеи цепочку, на которой висело кольцо, она вложила его в руку сына, — помоги Марысе и ступай к моему брату. Покажи ему кольцо, он поможет и тебе, и мне. Понял?

Ладомир глянул на золотое кольцо и развязав маленький мешочек на шее, вынул мужской перстень.