Бесплатный фрагмент - Психосоматическая антология

Сандомирский Марк Евгеньевич

Психосоматическая антология.

Текст 5. Психосоматика человека и общества.

Психосоматическая антология — сборник моих текстов о реальной психосоматике, предназначенных как для специалистов помогающих профессий, так и для широкого круга читателей. Рассматривается как классический подход, так и психосоматика нового времени, представляющая растущую по распространенности и социальной значимости область проблем ментального и телесного здоровья. Актуальность связана с постпандемической и транскультуральной модернизацией известных психосоматических расстройств, пермакризисом и социальной динамикой общества травмы. В качестве социальной и психологической технологии решения описанных проблем описывается Российская Общенациональная Социальная Терапия 2.0. Методологической основой является метод психологической помощи и саморегуляции Ретри (Ре3), разрабатывавшийся в отечественных традициях с поздне-советского времени (зарегистрирован Всероссийским центром научно-технической информации в 2001 г.).
Текст данного выпуска антологии состоит из 2 частей:
I. ОТ ПСИХОСОМАТИКИ ИНДИВИДУАЛЬНОЙ К СОЦИАЛЬНОЙ В РУСЛЕ ОБЩЕНАЦИОНАЛЬНОЙ ПСИХОТЕРАПИИ
II. Социально-ориентированные модели психосоматических расстройств и социальная терапия

Вопросы читателей приветствуются как в персональной переписке, так и на очных и дистанционных занятиях

.

I. ОТ ПСИХОСОМАТИКИ ИНДИВИДУАЛЬНОЙ К СОЦИАЛЬНОЙ В РУСЛЕ ОБЩЕНАЦИОНАЛЬНОЙ ПСИХОТЕРАПИИ

Психосоматические расстройства (ПСР) — наиболее интенсивно растущая по эпидемиологической распространенности и социальной значимости область проблем ментального и телесного здоровья. Данный тренд, который можно назвать психосоматизацией общества, во многом связан с транскультуральной модернизацией ПСР, поскольку традиционное фрейдовское понимание их как «недомогания в культуре» подвергается трансформации. Сегодня оно рассматривается в расширенном контексте, поскольку охватывает проблемы, возникающие на стыке разных дисциплин — психологии, психофизиологии, медицины, социологии. Комплексный характер проблем требует их интегративного решения, взаимодополнения инструментов психосоматики как индивидуальной, так и социальной.

Системное представление психосоматических расстройств как социальной эпидемии

Сфера психосоматических расстройств в контексте модернити представляется как сочетание тесно связанных и взаимозависимых проблем, для обозначения которого C.P. Kimball (1979) предложил термин «социопсихопатофизиология» (Sociopsychopathophysiology), представляющий собой интеграцию как проблем индивида, так и общества в целом. Для их понимания важен системный, интегративный подход: как формальный рациональный, психологический, клинический, психофизиологический, так и социологический, культурологический, феноменологический постнеклассический. На индивидуальном уровне — идеографический, в аспекте рассмотрения специфических психосоматических диагнозов. На социальном уровне — номотетический, при анализе массовых психосоматических расстройств. В аспекте же психосоматическом, эти подходы целесообразно интегрировать.

С данной точки зрения, в условиях нынешнего глобального пермакризиса (с 2020 г. и далее), а соответственно и порождаемого им перманентного стресса, наблюдается сочетанный апгрейд как социально-психологических проблем, так и коморбидных психосоматических и психических расстройств. В результате хронизации стрессового состояния происходит массовый переход:

1) От гомеостатической адаптации в условиях нормы, включая расширенные неспецифические адаптационные реакции организма (НАРО) по Гаркави, Уколовой, Квакиной (Гаркави Л. Х., Квакина Е. Б., Кузьменко Т. С., 1998).

2) Вследствие исчерпания адаптационных ресурсов в условиях патологии (сценарий дезадаптации по Г. Селье) происходит переход к аллостатической адаптации (Sterling P., 2020).

Актуальным становится социальное стрессовое расстройство, или ССР (Александровский Ю. А., 2021), или индивидуальное психическое отражение социальных эпидемий: когда большое количество людей одновременно по одним и тем же причинам испытывает сильный стресс и длительное время, месяцы и годы остается в этом состоянии. Так было во времена разгара пандемии, когда многие люди становились жертвами не только COVID-19, но также тревоги и страха, а соответственно их психосоматических проявлений, вкупе с пост-ковидными нарушениями. Коморбидными в отношении психосоматических расстройств и ССР, становятся ПТСР, тревожные и депрессивные расстройства, а также проблемы, связанные с болезненными химическими зависимостями, профессиональным эмоциональным выгоранием, инсомнией.

Более того, классический биопсихосоциальный подход, заложенный в модели G. Engel (Незнанов Н. Г. и др., 2020) облигатно включает рассмотрение массово распространенных ПСР в аспекте социальной психологии, как социальной эпидемии, имеющей черты деструктивной. Можно рассматривать ее связь и общие черты с другими деструктивными социальными эпидемиями, будь то патологические зависимости (Катков А. Л., 2012), стихийное массовое агрессивное поведение (Назаретян А. П., 2001), включая также самоагрессию (Сандомирский М. Е., 2023), деструктивные политические эпидемии (Юрьев А. И., 2013; 2015). Новые технологии сетевой социальной коммуникации порождают и новые психосоматические проблемы, такие как киберхондрия (Дергаева Ю., 2020; Сандомирский М. Е., 2016), сетевая эпидемическая тревога — думскроллинг, или тревожная зависимость от негативных новостей (Рождественская Я., 2022) и другие социальные феномены, имеющие также психосоматическое отражение — сетевой троллинг, буллинг, газлайтинг, сетевая виктимизация (Сандомирский М. Е., 2009).

Общность механизмов деструктивных социальных эпидемий применительно к эпидемии социально-психосоматической проявляется и в социальном подражании, и в эмоциональном заражении, или массовом индуцировании. К. Корчагин в этой связи даже рассматривает феномен массового психоза в модерных обществах (Корчагин К., 2015), подразумевая его как явление не клиническое, но антропологическое. Реальный социально-психологический «диагноз» общества не гипердиагностированный «психоз», и не только «общество травмы» (Тощенко Ж. Т., 2020), но еще и общество Социально-Стрессового Расстройства, или ССР (Александровский Ю. А., 2021).

Применительно же к массовым ПСР мы наблюдаем общество Социально-Стрессового Психосоматического Расстройства, или ССПР (Сандомирский М. Е., 2023).

Динамика ПСР в возрастном аспекте оказывается двунаправленной. С одной стороны, психосоматические расстройства «стареют». На фоне геронтологической революции, увеличения. продолжительности жизни и старения человечества — в результате которого люди живут дольше, но соответственно болеют чаще — возрастает и доля психосоматических расстройств в структуре нарушений душевного и телесного здоровья. Параллельно наблюдается и подспудный страх старения, и психосоматический бум «анти-старения», и миф трансгуманизма.

С другой стороны, психосоматические расстройства «молодеют», в это вносит вклад и общий тренд инфантилизации, и условный «синдром Питера Пена», избегание взросления. Этот механизм неотении объединяет в формировании ПСР поведенческую инфантильность и когнитивную иррациональность.

Эпидемия ИИП: Инфантильности, Иррациональности, Психосоматических расстройств

В результате интеграции перечисленных явлений наблюдаются социальные эпидемии нового типа:

— Социальная эпидемия инфантильности (Сандомирский М. Е., 2019).

— эпидемия иррациональности (Сандомирский М. Е., 2011), как апгрейд райховской анти-рациональности, или «эмоциональной чумы человечества» (Райх В., 2022).

— При совмещении (1) и (2) — эпидемия инфантильной иррациональности с исходом в соматизацию (Сандомирский М. Е., 2023).

Наиболее очевидная интерпретация феномена массовой психосоматической инфантильности — культивируемое в обществе инфантильное отношение к эмоциям, фактически поощрение эмоциональной некомпетентности. Это следствие комплекса взаимосвязанных процессов в русле инфантилизации социальной:

1. Снижение мотивации взросления.

2. Деградация института семьи:

— отсутствие примера взрослого поведения,

— обесценивание опыта старших поколений,

— прерывание цепочки социального наследования,

— культ индивидуализма и одиночества, «жизнь соло» (Кляйненберг Э., 2014).

3. Влияние технологического прогресса:

— префигуративная передача опыта (М. Мид),

— переход коммуникации в дистанционную и сетевую — для поколения «цифровых аборигенов»,

— цифровизация образа жизни,

— технологии виртуальной реальности,

— растущее использование искусственного интеллекта,

— «делегирование» ответственности с целью ее избегания,

— прекарность, или социально-психологическая нестабильность, включающая социальную неустойчивость и отсюда — неуверенность в завтрашнем дне.

На последнем остановимся подробнее, перефразируя известное выражение философа-классика: представителям прекариата нечего терять, кроме своих «цепей». Неуверенность связана с низкостатусностью, вследствие редукции жизненных опор, обесценивание знаний (их заменяет ИИ) и жизненного опыта, вариативно — низкая самооценка и адаптивность. Прекарность представляется как иррациональность и интуитивность «я», с фрагментарностью личности и сужением ответственности (Сапогова Е. Е., 2023). Соответственно новое измерение «бренности существования» представляет и фрустрацию индивидуализации.

Регрессионная природа психосоматических проблем

Фактически, ПСР представляются как нарушения адаптации с активизацией психологических защит в форме регрессии. Регрессионные способы выражения эмоций проявляются в психосоматических симптомах. Это происходит, когда человек не справляется с психологическими проблемами, но проявляется это в телесной, довербальной форме, вследствие невозможности высказывания или внутреннего запрета осознавания (вытеснения) на фоне дефицита эмоциональной и социальной поддержки. Возникнет ли расстройство, адаптируется человек или нет — в итоге зависит от внутреннего психосоматического баланса, соотношения силы стресса с одной стороны и слабости психологических защит с другой, причем как индивидуальных, так и коллективных. В психотерапевтическом аспекте важно, что дефицитарность внутренних персональных защитных механизмов, имеющую как онтогенетическую, так и индуцированную природу, возможно компенсировать защитами как внешними (психотерапия), так и коллективными трансактивными (создание поддерживающей среды коммунитарности, совместности).

При этом нынешнее психическое состояние общества можно описать как социальную эпидемию тревоги, лежащую в основе вторичной социальной эпидемии психосоматических расстройств. С этой точки зрения, актуальное социально-психологическое состояние общества — не столько символическое «общество травмы» (Тощенко Ж. Т., 2014), сколько реальное общество массовых посттравматических и психосоматических расстройств. В клиническом аспекте их можно рассматривать как психосоматическое проявление парциальной инфантильности, связанной с нарушением адаптации и регрессионной соматизацией эмоций, служащей проявлением психосоматической возрастной регрессии (ПВР).

Психосоматическая возрастная регрессия ПВР

Модель ПВР как онтогенетического основания парциальной инфантильности (Сандомирский М. Е., 2023) выступает в качестве общей, объединительной основы классических невротических механизмов (для систематизации описания которых сосредоточим внимание на их сходстве, учитывая и различия):

1) на уровне телесном, в первую очередь мышечном — «замораживания» эмоций в виде мышечного панциря, отражающего панцирь характера (Райх В.);

2) на уровне структуры личности — ее мозаичность или парциальность (Юнг К. Г.), отсюда противоречивость и внутренняя конфликтность (Голдштейн К.);

3) на уровне самооценки — инфантильной беспомощности и самообесценивания, или комплекса неполноценности (Адлер А.);

4) на уровне эмоциональном — базовой тревоги (Хорни К.),

5) на уровне осознавания «Я» — его базисного нарушения (Балинт М.);

6) на уровне регрессионного импринтинга — первичных констелляций (Александер Ф.);

7) на уровне мета- и трансгенерационном — сценарность поведения (Берн Э., а также нарушение сепарации (Малер М.) и нарушение привязанности (Боулби Дж.);

8) на уровне субъектности — несамодостаточность и избегание ответственности (Перлз Ф.); «бегство от свободы», патернализм или авторитарианизм (Фромм Э.) в сочетании с субмиссивной толерантностью (Маркузе Г.) и переносом ответственности, или проективной идентификацией (Кляйн М.);

9) на уровне когнитивном — различные варианты когнитивных искажений, которые могут быть поняты в качестве ошибок вероятностного прогнозирования (Фейгенберг И. М.);

10) на уровне экзистенциальном — ноогенный вакуум и дефицит жизненного смысла (Франкл В.), приводящий к инфантильному страху смерти, одиночества, ответственности;

11) на уровне межсистемных, внутренних конфликтов (Левин К.) — конфликт между интеллектом рациональным, цифровым и эмоциональным, проявляющийся как дефицит психосоматического интеллекта (Сандомирский М. Е., 2019) приводит к ПСР и метафорически понимается как «предательство тела» (Лоуэн А., 2010);

12) на уровне транскультуральном — как конфликт культур Запада и Востока (Хантингтон С., 2003), разделяемых транзитной областью лимитрофа (Цымбурский В. Л., 1999). Применительно к русской культуре конфликт проявляется на уровне различий ценностных ориентаций отечественной и западной культур (Черницкая М. Б., 2004).

На фоне социальной эпидемии психосоматических расстройств, в культуре общества наблюдается также углубление противоречий между мышлением рациональным и иррациональным. Это проявляется в социально-психологической эпидемии иррациональности (Сандомирский М. Е., 2017), иными словами — оживлении в массовом сознании нелогичных, иррациональных, архаичных, мифологических механизмов мышления как отражение конфликта с реальностью и убегания от нее (наглядным примером служит «магическое» мышление). Интеграция этих представлений об истоках иррациональности, в том числе предсказуемой (Ариели Д., 2010) и теории культурно-исторического развития психики по Л. С. Выготскому и А. Р. Лурии возможна исходя из представлений о параллелизме регрессии возрастной, индивидуальной, онтогенетической и регрессии филогенетической (Юнг К. Г.). Отсюда и описанное Т. Ю. Базаровым (2023) современное «восхождение к архаике», как апгрейд бердяевского «нового средневековья». Объективной основой данного явления выступает универсальный механизм регрессии (Сандомирский М. Н., 2005; Александров Ю. И. и др., 2017)

Детализацией психодинамических представлений о соматизации тревоги как основном патогенетическом механизме ПСР служат концепции соматизации (Schur M., 1955) и эшелонированной обороны (Mitscherlich A., 1953), алекситимии (Sifneos P.E., 1973) и оператуарного мышления (Marty P., 1974).

Тревожная психосоматика

Тревога важна не только сама по себе, как источник психосоматических симптомов, но еще и как потенциальный источник неадаптивного и даже антисоциального поведения. В отрыве от социума нарушается баланс векторов поведения по К. Хорни: два из них чаще являются дезадаптивными, будь то социальная изоляция («от людей») и агрессия («против людей»), и лишь один — адаптивным, обращенным к совместности («к людям»).

В новой социально-сетевой реальности тревога не просто теряет изначальный адаптивный смысл (Мэй Р., 2001), но и становится бессмысленной и явно дезадаптивной. Тревога также становится массовой в условиях дефицита ее социальной канализации. Переход тревоги в новое качество на практике означает ее соматизацию, при дефицитарности сознательного контейнирования напряжения. Массовизация и амплификация тревоги связана также с инфантильным регрессионным поведенческим стереотипом — гасить собственный дискомфорт, индуцируя других людей. Изначальная основа в детско-родительских и сценарно-семейных стереотипах регрессионной адаптации.

Тревога также становится многомерной, многовариантной: и тревога реактивная, ситуационно-обусловленная, и свободно-плавающая, и массовая социально-эпидемическая, и базовая (К. Хорни), и регрессионно-эволюционная и регрессионно-онтогенетическая, или инфантильная, и групповая совместная, или трансактивная (Сандомирский М. Е., 2023).

по наиболее актуальным для оценки психосоматического статуса векторам внутренних состояний:

1) экстраверсия — интроверсия;

2) агрессия — депрессия;

3) рациональность — иррациональность.

В пространстве неопределённости выживание сводится к регрессии, когда логику заменяют эмоции. И выходом нередко становится болезнь, понимая роль тревоги в культуре, включая культивируемую готовность к переживанию и нагнетанию тревоги, переход от эмоционального выражения к ее телесному проявлению в тревожно-психосоматическом ряду (Сандомирский М. Е., 2023).

Отсюда и социальная эпидемия психосоматических расстройств: все больше тех, для кого тревога стала неотъемлемой частью жизни, и как ее отражение, и как предупреждение, и как опережение, и как прогнозирование негативных событий. Для некоторых людей оказывается метафорически «тревога больше, чем жизнь», в результате чего происходит манифестация психосоматического недуга. Тревога оживает и приобретает характер глубинной, плавающей, многомерной в связи с устойчивым патологическим состоянием мозга (Бехтерева Н. П.).

Предпосылками и продромальным этапом формирования тревожных и психосоматических расстройств является синдром дефицита спокойствия, имеющий как психосоматическую, так и социокультурную основу. Сегодня значительная часть общества, особенно молодежь, не ценит спокойствие (наблюдается параллелизм с СДВГ).

Выход — в культуре спокойствия

Как источники, так и ресурсы решения проблем общества связаны с его культурой. Одним из источников нынешних массовых проблем служит недостаток культуры спокойствия. В то же время большое количество восточных практик, имеющих многовековую историю, наглядно демонстрируют практическую значимость культуры спокойствия для физического и душевного здоровья индивида.

С точки зрения природного устройства организма человека, последнему свойственна фундаментальная потребность в спокойствии (Сандомирский М. Е., 2000), опирающемся на устойчивую, предсказуемую и непротиворечивую субъективную картину мира (Козлов В. В., Новиков В. В., Гришин Е. В., 2010).

Напротив, современный образ жизни поощряет напряженность, беспокойство и тревогу, взамен спокойствия. Зачастую это неадаптивные реакции, связанные с устаревшими, утратившими адаптивную ценность сценариями поведения, а также с ошибками вероятностного прогнозирования (Фейгенберг И. М.). В результате они оказываются несоответствующими реальной ситуации, связанными с иллюзорными представлениями человека, невротически амплифицированными, переносными и проекционными в психотерапевтическом представлении, и по механизму регрессионно-инфантильными в представлении психофизиологическом, с точки зрения модели физиологической возрастной регрессии (Сандомирcкий М. Е., 2000; 2001; 2005).

На социальном уровне доминируют стратегии контроля массового поведения с помощью управляемого хаоса, порождающего массовую тревогу, тесно связанного с эмоциональной некомпетентностью, дефицитом саморегуляции, а также дефицитарностью эмоционального и психосоматического интеллекта (Сандомирcкий М. Е., 2023). В этот набор патогенетических факторов ПСР вписывается встроенная в культуру общества склонность к зависимостям на уровне синдрома дефицита удовлетворенности (RDS по Blum K., 2000). В общую картину вносят вклад дефицит эмпатии (LaBier D., 2010), одиночество, рассинхронизация с социальным окружением на поведенческом, эмоциональном и эмпатическом уровне.

Социально-политические аспекты психосоматических
расстройств

В настоящее время с точки зрения повышения доступности психосоматической помощи представляется целесообразным системный подход к поддержанию душевного состояния общества, профилактике тревоги и деструктивных массовых социальных явлений как социальных эпидемий. Подобный подход ранее был сформулирован как общенациональная психотерапия (представлен руководителем государства на заседании Госсовета 26.12.2011): «Главная цель — общенациональная психотерапия, чтобы внушить гражданам страны уверенность в завтрашнем дне».

В то же время точного определения, что представляет собой общенациональная психотерапия, до сих пор не приводится — соответственно возникают закономерные дискуссии (Кашин О., 2011). Важно подчеркнуть, что в современном прочтении данная тема требует системного подхода. Мы рассматриваем ее в триединстве:

1. С одной стороны, общенациональная психотерапия затрагивает и вопросы идеологии и пропаганды, то есть психотерапии в метафорическом понимании. В аспекте диагностики состояния общества она смыкается с социологией, представляя ее на глубинном, этическом уровне. Ю. Сапрыкин (2015) увязывает психотерапевтический аспект социологии с реальностью соцопросов: «если бы измерялась честность, с которой люди отвечают на вопросы социологов, то картина получилась бы совершенно иной».

2. В ситуации изменений, пермакризиса, турбулентности, текучей реальности (Бауман З.) сюда включается и происходящий апгрейд общества, его культурно-опосредованная интеграция. В этом роль общенациональной психотерапии — помогать человеку находить силы для выживания не только физического, но и эмоционального, психосоматического, экзистенциального.

Соответственно для сопротивления хаосу, использовать созидательно-смысловую функцию психотерапии общества. Соответственно создавать точки спокойствия среди агрессии благодаря внутренним опорам — таким, как, культура, искусство (Сапрыкин Ю., 2015). Здесь и терапия смыслом (Франкл В.), и терапия творчеством (Бурно М. Е.), и терапия общением с прекрасным — аретотерапия (Яроцкий А. И.).

3. Важны еще и мероприятия в социальном масштабе по обеспечению душевного благополучия общества в целом, созданию общедоступной социально-психологической поддержки населения, или психотерапии социальной. Общенациональная психотерапия при этом понимается не как психотерапия в традиционном психологическом или клиническом формате. Но как массовое практическое обучение населения адаптивной социально-психологической саморегуляции, в процессе взаимодействия в малых группах, как в очном, так и дистанционном формате.

Методология общенациональной психотерапии

Что же такое общенациональная психотерапия, понимаемая как социальная психотерапия? Существуют несколько различных подходов к её определению в западной школе и в отечественной, связанных с различиями культур.

В работах западных авторов под социальной психотерапией понимается, в первую очередь, такая психотерапия, которая направлена на изменение социального поведения человека, если в каких-то аспектах он ведёт себя неправильно с точки зрения общества. Например, это работа с трудными подростками с отклоняющимся поведением. Или работа с людьми, которые не адаптированы к жизни, и помощь им в том, чтобы справляться с различными жизненными ситуациями.

Но для нашей страны, нашего общества и нашей школы психотерапии представление о социальной психотерапии заметно шире. Таковы сформировавшиеся еще в советское время традиции, так повелось в отечественной медицине, девизами которой были, в том числе, психологическая профилактика и психологическая гигиена. И соответственно более широкому представлению, социальная психотерапия помогает людям решать личные проблемы, возникновение которых так или иначе связано с проблемами социального порядка. Это внутриличностная основа межличностных проблем, которая в массовых масштабах проявляется как нарушение социальной адаптации. Здесь и негибкость стереотипов адаптации, их устаревшие типовые сценарии, парадоксы социального подражания, бегства от свободы (Фромм Э.).

Таким образом актуальность общенациональной психотерапии проистекает из того, что огромное количество возникающих у людей психологических проблем вытекает из тех или иных проблемных сторон социальных отношений, из их несовершенства. Проблемы общества отражаются в психологических проблемах его граждан. Соответственно происходящая в обществе трансформация сопровождается возвратом к традиционным духовно-нравственным ценностям.

И это также означает, что работа любого психотерапевта или практического психолога так или иначе уже включает в себя аспекты социальной психотерапии. И для общества социальная психотерапия важна тем, что она даёт потенциальную возможность, помогая отдельным людям в решении их личных проблем, при определённой организации такой помощи работать над решением социально-психологических проблем общества в целом. В этом состоит политическая роль общенациональной и социальной психотерапии (Сандомирский М. Е., 2011).

Надо подчеркнуть, что когда социальная психотерапия выходит за рамки отдельно взятого медицинского или психологического кабинета или отдельно взятого медицинского учреждения или психологического центра, то она может осуществляться в массовом порядке. Один из видов социальной психотерапии — это массовая психологическая помощь населению. Каким образом она может осуществляться? Раньше это было принято осуществлять с помощью СМИ, и возник даже термин «медиа-психотерапия», связанная с телевидением, радио, прессой. А также с литературой, издаваемой массовыми тиражами, где так или иначе рассматриваются вопросы телесного и душевного здоровья людей в их взаимосвязи, даются рекомендации, советы, обсуждаются практические способы решения различных психологических и психосоматических проблем.

Обычная медийная психотерапия, то есть использование для массовой психологической помощи средств массовой информации начинает устаревать технологически. На смену традиционным СМИ пришли соцсети и социомедийная психотерапия, или разновидность психотерапии в Интернете, которая использует социальные медиа: социальные сети, блоги и тому подобные интернет-площадки для общения людей.

Растущая популярность социомедийной психотерапии связана с тем, что постепенно происходит переход от клинического представления о психотерапии, где человек, которому помощь необходима, именуется пациентом, к более широкому — психологическому, а в настоящее время и социально-политическому.

Проект Общенациональной психосоматической
и социальной терапии

В связи с этим предлагается проект Российская Общенациональная Социальная Терапия (РОСТ 2.0), включающий мониторинг и коррекцию описанных негативных явлений в русле концепции общенациональной терапии. Проект основан на отечественной системе РеТри (зарегистрирована ВНТИЦ в 2001 г), включающей обучение населения эмоциональной саморегуляции и взаимопомощи. Внедрение технологии в обществе представляется целесообразным особенно в нынешних условиях массового перманентного социального стресса.

Отличительной особенностью технологии РОСТ 2.0 является обучение населения созданию коллективных адаптивных психоэмоциональных состояний:

1) спокойствия на эмоциональном, психосоматическом и социальном уровне;

2) взаимопомощи (Кропоткин П., 2020) и коммунитарности в соответствии с традиционными российскими духовно-нравственными ценностями.

Таким образом, происходит использование саморегуляции как психологической защиты не только индивидуальной, но и в особенности коллективной. Последнее предназначено для внедрения и масштабирования технологии, создание мотивации ее использования населением.

Важнейшим элементом является проведение живых очно-дистанционных занятий, для улучшения социальной адаптации населения, состояний спокойствия и групповой поддержки. Использование современных технологий групповой видеосвязи на отечественных платформах в сочетании с оригинальной технологией сетевой эмпатической коммуникации РеТри позволяет проводить дистанционные групповые мероприятия с комплексным охватом аудитории. В каждом мероприятии вначале создается в эфире социальной сети общегрупповое позитивное психоэмоциональное состояние спокойствия и сопереживания (от часа до полутора). Все участники эфиров собраны в отдельные локальные группы (от нескольких человек до нескольких десятков человек). Далее сразу после завершения общего эфира организаторы локальных групп проводят очное занятие с участниками, направленное на проработку их личных проблем и поддержание позитивного группового настроя.

Прообраз технологии РОСТ первоначально разрабатывался в русле Ресурсно-Ориентированной Системной Терапии индивидуальной и в формате малых групп. В результате апгрейда методологии и расширения сферы применения для массовых аудиторий сформирована система РОСТ 2.0.

В настоящее время технология описана в публикациях (более 20 книг) и внедрена в пилотных масштабах:

1) В группах социально-психологической поддержки населения очных (Москва и область) и дистанционных (суммарная аудитория 1500 человек), проведено около 500 эфиров.

2) Разработано и внедрено мобильное приложение для психосоматической релаксации «re. ТРИ Медитация и сон» (более 3000 подписчиков).

3) В рамках социального волонтерства внедрена методика ведения групп поддержки, организаторы которых могут работать после краткосрочного дистанционного обучения. Вслед за проведением каждого занятия в массовой группе волонтеры или организаторы групп проводят продолжение занятия для своей локальной аудитории, таким образом осуществляется контроль проведения мероприятий.

За прошедшее десятилетие актуальность задачи общенациональной психотерапии возросла, при этом ее задачи диверсифицировались. Очевидно, сегодня для многих людей будущее скрывается завесой неопределенности, порождающей тревогу или депрессию, трудности адаптации (социальной, профессиональной, семейной), проблемы агрессивного поведения, зависимости и созависимости. Наиболее общей психотехнологической задачей общенациональной психотерапии, объединяющей перечисленные частные направления, становится сохранение спокойствия населения.

При этом методологически можно рассматривать фундаментальную роль спокойствия как инструмента адаптации и взросления, психологической самопомощи и взаимопомощи. Технологическим инструментом служит индивидуальная и групповая психосоматическая саморегуляция. Для обучения населения ее самостоятельному использованию необходима поддерживающая среда, система обучения, мотивации и наставничества.

Заключение

Практические аспекты описанного подхода к профилактике и корррекции психосоматических расстройств в проекте Общенациональной Социальной Терапии РОСТ 2.0 важно рассматривать в системной совокупности:

— Поддержание психического, психосоматического и физического здоровья населения.

— Профилактика патологических зависимостей.

— Поддержка семей.

— Формирование сплоченности общества.

— Сохранение традиционных духовно-нравственных ценностей.

Литература

Александров Ю. И., Сварник О. Е., Знаменская И. И., Колбенева М. Г., Арутюнова К. Р., Крылов А. К., Булава А. И. Регрессия как этап развития. — М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2017. — 191 с.

Александровский Ю. А. Пограничные нервно-психические расстройства. — М.: ГЭОТАР-Медицина, 2021. — 552 с.

Андросов В. П. Четыре Благородные истины // Будда Шакьямуни и индийский буддизм. Современное истолкование древних текстов. — М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2001. — С. 148—154. — 508 с.

Ариели Д. Предсказуемая иррациональность. — Манн, Иванов и Фербер, 2010. — 296 с.

Базаров Т. Ю. Психологика готовности к грядущему: восхождение к архаике. Выступление на 17-м Санкт-Петербургском саммите психологов. // Психологическая газета. — 9 августа 2023. — [Эл. источник] URL: https://psy.su/feed/11498/

Гаркави Л. Х., Квакина Е. Б., Кузьменко Т. С. Антистрессорные реакции и активационная терапия. — М.: ИМЕДИС, 1998

Гумилёв Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. — СПб.: Кристалл, 2001.

Дергаева Ю. «У меня рак всего»: что такое киберхондрия и почему мы так любим ставить себе диагнозы, начитавшись интернета // НОЖ. — 17 марта 2020. — [Эл. источник] URL: https://knife.media/cyberchondria/

Доминанты. Поле мнений. Выпуск 20. Результаты еженедельных всероссийских опросов ФОМ 26 Мая 2023. [Эл. источник] URL: https://media.fom.ru/fom-bd/d20no2023.pdf

Как политика связана с психосоматикой: дайджест трендов общества №14 // РБК — События социальной экономики за 31 августа—4 сентября 2020 года — 07.09.2020 — [Эл. источник] URL: https://trends-rbc-ru.turbopages.org/trends.rbc.ru/s/trends/social/5f5603c79a79473e844d91ac

Катков А. Л. Деструктивные социальные эпидемии: опыт системного исследования. — Павлодар, 2012.

Кашин О. «Общенациональная психотерапия» — это совсем не то, что нужно сегодня российскому обществу» // Радио «Ъ FM». — 27.12.2011. — [Эл. источник] URL: https://www.kommersant.ru/doc/1846414

Козлов В. В., Новиков В. В., Гришин Е. В. Политическая психология. — М., 2010.

Корчагин К. XXIII Большие Банные чтения «Антропология массового психоза в модерных обществах» (Международный «Мемориал», 3—4 апреля 2015 г.) // НЛО. — №6. — 2015

Кропоткин П. А. Взаимопомощь как фактор эволюции. — М.: Издательство «Лань», 2014. — 236 с.

Лоуэн А. Предательство тела. — М.: Институт общегуманитарных исследований, 2010.

Назаретян А. П. Психология стихийного массового поведения: Лекции. — М., 2001, с. 32.

Незнанов Н. Г., Рукавишников Г. В., Касьянов Е. Д., Филиппов Д. С., Кибитов А. О., Мазо Г. Э. Биопсихосоциальная модель в психиатрии как оптимальная парадигма для современных биомедицинских исследований. // Обозрение психиатрии и медицинской психологии. — 2020. — №2. — С. 3—15.

Мэй Р. Смысл тревоги. — М.: КЛАСС, 2001

Нельсон-Джоунс Р. Теория и практика консультирования. — СПб.: Питер, 2000. — 464 с.

Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс. — М.: АСТ, 2017.

Путин: Надо наращивать присутствие в Интернете и на ТВ, чтобы внушить гражданам уверенность в завтрашнем дне // МК. — 26.12.2011. — [Электронный ресурс] URL: https://www.mk.ru/politics/2011/12/26/656826-putin-nado-naraschivat-prisutstvie-v-internete-i-na-tv-chtobyi-vnushit-grazhdanam-uverennost-v-zavtrashnem-dne.html

Пьянкова Л. А., Хомичева В. Е. Понятие социальной терапии как метода решения социально-психологических проблем. // Общество: социология, психология, педагогика. — 2019.

Райх В. Эмоциональная чума человечества. — М.: Канон+, 2022. — 352 с.

Рождественская Я. От думскроллинга к депрессии // Коммерсантъ. — 1 0.09.2022. — [Эл. ресурс] URL: https://www.kommersant.ru/doc/5557477

Сандомирский М. Е. Защита от стресса. — М.: Изд. Института психотерапии, 2001.

Сандомирский М. Е. Психология поведения пользователей блогосферы. -М.: Степень свободы, 2009.

Сандомирский М. Е. Социальная и социомедийная психотерапия. — Здоровая Россия. — 2011. — [Электронный ресурс] URL: https://www.takzdorovo.ru/profilaktika/mark-sandomirskij-sotsialnaya-i-sotsiomedijnaya-psihoterapiya

Сандомирский М. Е. Качественный нейромаркетинговый анализ // Современная проза. — М.: Литературный клуб, 2010. — 304 с. — С. 118—119.

Сандомирский М. Е. Интеллектуальное импортозамещение в отечественной психотерапии и современная российская культура // Теория и практика психотерапии. — 2015. — №9 (13). — С. 17—39

Сандомирский М. Е. 6 шагов навстречу уверенности. Как настроиться на жизнь в постоянно меняющемся мире. // Наша психология. — 11.12.2017. — [Эл. ресурс] URL: https://www.psyh.ru/6-shagov-navstrechu-uverennosti/

Сандомирский М. Е. Афазиопросветление // Стихи.ру. — Свид. о публикации №118031604560. — 16 марта 2018. — [Эл. ресурс] URL: https://stihi.ru/2018/03/16/4560

Сандомирский М. Е. Киберхондрия как клиническая и социально-психологическая проблема // Психотерапия. — 2016. — №11 (167).

Сандомирский М. Е. Интегративная технология психологической помощи Ретри // Возможности психотерапии, психологии и консультирования в сохранении и развитии здоровья и благополучия человека, семьи, общества. Москва, 12–15 октября 2017. — Антология российской психотерапии и психологии. Сетевое научно-практическое издание. — М., 2017. — 392 с. — С. 115—120. — [Эл. ресурс] URL: https://oppl.ru/up/files/vypuski-antologii/2017-vip3.PDF

Сандомирский М. Е. Очерки интегративной концепции психосоматических расстройств. Психосоматическая антология. Текст 2. — Екатеринбург: Ridero, 2019. — 62 с.

Сандомирский М. Е. Интегративная концепция психосоматических расстройств. — Екатеринбург: Ridero, 2019

Сандомирский М. Е. Психосоматическая антология. Текст 4. — Екатеринбург: Ridero, 2023. — 94 с.

Сандомирский М. Е. Российская Общенациональная Социальная Терапия (РОСТ) версия 2.0 // Стихи.ру. — Свидетельство о публикации №123082401980 — 24 августа 2023. — [Эл. ресурс] URL: https://stihi.ru/2023/08/24/1980

Сапогова Е. Е. Прекарность как экзистенциальный феномен // Психологическая газета. — 23.08.23. — [Электронный ресурс] URL: https://psy.su/feed/11533/

Сапрыкин Ю. Лекция «Общенациональная психотерапия: как успокоиться и начать жить» // Народный Лекторий Театра.doc. — 1 мая 2015. — [Электронный ресурс] URL: https://www.youtube.com/watch?v=cRavO3dTj2M

Тощенко Ж. Т. Общество травмы: между революцией и эволюцией (Опыт теоретического и эмпирического анализа). — М.: Весь мир, 2020. — 352 с.

Франкл В. Воля к смыслу. — М.: ЭКСМО-Пресс: Апрель пресс, 2000.

Фромм Э. Бегство от свободы. — М.: АСТ, 2006. — 572 c.

Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. — М.: ООО «Издательство АСТ», 2003. — С. 603.

Цымбурский В. Л. Россия — Земля за Великим Лимитрофом: цивилизация и её геополитика. — М.: УРСС, 1999.

Черницкая М. Б. Ценностные ориентации русской и западной культур: Дис… канд. филос. наук (специальность 24.00.01). — Н. Новгород, 2004. —199 c.

Юрчак А. Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение. — М.: НЛО, 2014. — 664 с.

Юрьев А. И. Деструктивные политические эпидемии, опыт системного исследования // Lund University, Sweden 17—19 June, 2013.

Юрьев А. И. Психолого-политические изменения в мире, требующие специальной психотерапии для людей, пострадавших от участия в политике // Профессиональная психотерапевтическая газета. — №10 (155), октябрь 2015.

Blum K., Braverman E.R., Holder J.M., Lubar J.F., Monastra V.J., Miller D., Lubar J.O., Chen T.J., Comings D.E. Reward deficiency syndrome: a biogenetic model for the diagnosis and treatment of impulsive, addictive, and compulsive behaviors // J. Psychoactive Drugs. — 2000 Nov;32 Suppl: i-iv, 1—112.

Kimball C.P. Liaison psychiatry as a systems approach to behavior // Psychother. Psychosom. — 1979. — V. 32, №1—4. — Pp. 134 — 147.

LaBier D. America’s Continuing Empathy Deficit Disorder // HuffPost — Jul 7, 2010 — [Электронный ресурс] URL:

https://www.huffpost.com/entry/americas-continuing-empat_b_637718

Lipset S.M. Political Man: The Social Bases of Politics. — Garden City, NY: Doubleday, 1960.

Marty P. Psychodynamic Mechanisms in Psychosomatic Formation // 2e Congrès international de Psychosomatique, Amsterdam. — Psychotherapy and Psychosomatic, 1974. — Vol. 23. — Pp. 103—110.

Mitscherlich A. Zur psychoanalytischen Auffassung psychosomatischer Krankheitsentstehung // Psyche. — 1953/54. — №7. — P. 561.

Schur M. Comments on the metapsychology of somatizatization. // Psychoanalytic Study of the Child. — 1955. — V. 10. — Pp. 119—164.

Simon H.A. Models of Man — Social and Rational. — John Wiley & co, 1957. — 304 рр.

Sifneos P.E. The prevalence of «alexithymic» characteristics in psychosomatic patients. // Psychother. and psychosom. — 1973. — Vol. 22. — P. 255—262.

Sterling P. What Is Health? Allostasis and the Evolution of Human Design. — London: The MIT Press, 2020.

II. Социально-ориентированные модели психосоматических расстройств и социальная терапия

1. Психосоматические расстройства как нарушения социально-психологической адаптации

С социально-психологической точки зрения представлением о формировании психосоматических расстройств служит нарушение адаптации, патогенез которого представлен на схеме (Сандомирский М. Е., 2005).

Схема 1. Механизмы нарушения социально-психологической адаптации

Внутренние причины

духовный уровень: отсутствие внешней символической опоры

(конструктивных жизненных целей, экзистенциального смысла жизни);

мотивационный уровень: перфекционизм (функция Супер-Эго);

когнитивный уровень: дезадаптивные убеждения, ошибки мышления:

эмоциональный уровень: отрицательный эмоциональный «багаж»

(последствия психотравм и конфликтов, перенос отношений)

↓

Внешний пусковой фактор

стресс, особенно жизненная неудача, конфликт, потеря близких,

резкое изменение жизненных обстоятельств, неопределенность будущего

↓

Фрустрация (неадекватное переживание неудачи

или несоответствия желаемого и действительного,

в том числе реального и идеального образа «Я»)

↓

Заниженная / неустойчивая самооценка и повышенная самокритичность, комплекс неполноценности, чувство беспомощности

↓

Неуверенность в себе либо гиперассертивность, проявляющаяся:

На когнитивном уровне (снижение продуктивности мышления, трудности принятия решений, навязчивые мысли),

На эмоциональном уровне (дискомфорт),

На мотивационно-волевом уровне (апатия или навязчивые влечения, прокрастинация)

На поведенческом уровне (нарушение поисковой и приспособительной активности, навязчивые действия)

↓

Социально-психологическая дезадаптация (стрессовое расстройство, невротическое развитие и расстройство личности)

↓

Психосоматические расстройства

2. Социокультуральные механизмы психосоматических проблем

Еще З. Фрейд, говоря о ПСР, рассматривал их как «недомогание в культуре». Во второй половине ХХ в. Этот тезис был развит в русле биопсихосоциального подхода G. Engel (1977, 1980) и производного от него биопсихосоциосоматического подхода Т. von Uexkull (1963, 1990), рассматривавшего психосоматические «синдромы, связанные с  культурой индустриального общества».   Н. Weiner (1977) обосновал целесообразность интегративного  междисциплинарного подхода к ПСЗ, совмещающего как клинический,  так  и социально-психологический аспекты, говоря о "медицине человеческих  отношений".

Психосоматические расстройства оказываются социально-опосредованными, или «болезнями общества», в той мере, в которой они вытекают из культивируемых обществом неадекватных стереотипов эмоционального выражения. Таковых, по большому счету, два: скрывать свои истинные чувства от окружающих – и проявлять внешне совершенно иные чувства, показные, «фальшивые». Социальных контекстов существует бесчисленное множество, как формальных (профессиональное общение; дифференцированное общение по С.В. Петрушину; ролевое общение), так и неформальных (ритуалы и «игры» по Э. Берну, 1992).

Подобное поведение является общепринятым в социуме и рассматривается общественным мнением чуть ли не как обязательное. Таков один из аспектов функционирования современного «общества спектакля» (по Ги Дебору). И конечно, ставить вопрос о том, что можно в повседневной жизни избежать подобных ситуаций, совершенно нереально – по крайней мере, не меняя сам образ жизни. Зато можно рассмотреть реальные способы нейтрализации негативных последствий неестественного эмоционального выражения, предотвращения или сведения к минимуму ущерба для здоровья – как телесного, так и душевного.

По очевидным причинам как сдерживание, вытеснение эмоций, так и их имитация оказываются целесообразными в различных ситуациях социального взаимодействия. Но в то же время противоречат  биологической целесообразности эмоций, унаследованной нами от животных предков и закрепленной в инстинктах – наглядно невербально демонстрировать окружающим внутреннее состояние индивида (Ч. Дарвин, 1987).  За следование наперекор собственной биологической природе, привычное подавление инстинктивных механизмов эмоционального реагирования человеку приходится платить ценой здоровья. Причем имитация положительных эмоций – дежурная, «приклеенная», искусственная улыбка, когда внутри бурлят совсем иные чувства – достигается за счет еще большей напряженности, можно сказать, за «двойную цену». Как показывают многочисленные исследования, в подобном состоянии физиологические сдвиги, свидетельствующие о стрессовой реакции организма, оказываются более выраженными, чем при простом сдерживании эмоций.

А как же известные рекомендации в духе популярной психотерапии? Можно ли овладеть эмоциями настолько, что научиться действительно чувствовать «по приказу», навязывать себе заданные эмоции и сделать это образом жизни, привычным способом общения с людьми?

Да, сделать это на сцене конечно возможно, опираясь на групповую поддержку партнеров на сцене и зрителей в зале (да еще и режиссера из-за кулис). И главное, что упрощает задачу – повторение заученной роли, когда заранее известно, что будет сказано дальше, и срабатывает многократно отрепетированный «динамический стереотип». Но подобное действие, когда человек на сцене живет чужой жизнью, весьма энергозатратно, и тем накладывается на его собственную жизнь за пределами сцены.

А в реальной жизни, в процессе повседневного общения, подобная  импровизация оказывается гораздо сложнее, и требует еще больших затрат. Ведь человеку приходится подстраиваться под ситуацию, да к тому же еще и соприкасаться с чужими негативными эмоциями, способными отравлять его собственное существование, даже если эти эмоции и не направлены на него самого. Вследствие механизма эмпатии, приводящего к «эмоциональному выгоранию» вследствие хронического превышения «предельно допустимой дозы» негативных эмоций, индуцированных в процессе общения как отражение эмоционального состояния окружающих. А искусственная улыбка, как и другие инструменты манипулятивного общения, способна повлиять не на самого ее обладателя, а лишь на окружающих, имитируя эмпатию и в некоторой мере притупляя их бдительность. Вот так и выходит, что жить «двойной жизнью», имея в виду душевную жизнь, выходит накладно. В конечном счете, это выливается в ПСР, болезненные зависимости или депрессию.

Может быть, можно попробовать отказаться от эмоций? В духе буддистских рецептов: «Отказ от желаний – освобождение от страданий?» И здесь ответ также будет отрицательным, ведь душевно здоровый человек просто не может быть безэмоциональным, хотя не всегда может в полной мере осознавать проявления эмоций в случае (а) алекситимии (Sifneos P.Е., 1973), патологической недифференцированности эмоционального восприятия вкупе с неспособностью к вербализации чувств или (б) дефицита ментализации (Fonagy P., 1996, 2000). Если он привычно вытесняет чувства и потому их не осознает (причем как свои, так и чужие эмоции) – это нарушение эмоциональной регуляции. При этом, однако, несмотря на отсутствие сознательных проявлений эмоций, их подсознательная, физиологическая телесная часть отмене не подлежит. И прокладывает прямой путь к телесным недугам.