Бесплатный фрагмент - ПРОЛЕТАЯ НАД ГНЕЗДОМ ХИМПЕРИИ

Под псевдонимом «Кир Коров» довольно нагло скрывается СтранникЪ-Бес-Пробуддень Киргудуин Люлякебабович Коровёнкин, известный также как граф ди Черкозлино, барон von Koroff, князь Черкасский-Черский, дон Черубата Касторский, и проч. Основатель Челеканала, Чентернета и Ченеллинга. По слухам, он как бы родился на планете Бен-Шахид-Мим близ Альфы Суккубы. Объявлен сам собой в постоянный межгалактический розыск, но никто его не ищет. Жив он или мёртв? — А какая разница? Реален ли он? — А что есть «реальность»?

Великий Тартарин

Если вы думаете, что существует некий, хотя и недоступный для профанов, глубоко законспирированный и таинственный, но всё же зримо оформленный Союз Звёздных Странников со строгой организацией, центром управления, кодексом поведения, историей и прочими прибамбасами иерархических миражей, то вы ещё спите и смотрите холливудское фэнтези. Ну, или читаете Светлу Максфрайчик.

Просыпайтесь и узнайте, что Странник Абсолютень — всегда один. Можно сказать, что Он в некотором смысле — Один, который осознал, что весь мир, включая всех его богов-собратьев, — представленное вверх ногами, как в камере-обскуре, порождение его воображения.

Для прикола СА может забыть об этом и поиграть на воображаемом компе собственного воображания в звёздных братьев-разбойников. Но никакой иерархии, никакого «первого среди равных» — только чистая, взрывная спонтанность, абсолютный риск и беспредельное творчество. И в любое время СА может свернуть в трубочку любую воображённую им вселенную, сунуть свиток в карман своего знаменитого Звёздного Плаща и раствориться в Чистом Полёте — только Его и видели.

Иначе просто нельзя. Стоит на мгновенье позволить себе вообразить некую типа масонскую структуру производства творческого объединения «Война и Мир» — и можешь заказывать себе похоронную процессию под музыку «На дальней станции Ас-тапово сойду». Это если повезёт сойти пораньше. В противном случае придётся проехать в Зазеркалье Рашен Ребольлюшен до станции «Избушка Лубяная»: осторожно, двери закрываются, лучше забудьте про свои вещи и мощи. А после ласковых бесед в Лубяной обязательно бросят в Ледяную и теперь уже — навсегда…

Или ещё чего похлеще — возмечтаться о Камелоте, Круглом Столе, благородных рыцарях Грааля и «первом среди равных». Сразу окажется, что этот «первый» и «благорднейший» — дитя насилия, обмана и блуда, а его прекрасная супруга непременно соблудит с ещё одним «благороднейшим», как и сам «первый среди равных». В итоге мечта об оплоте святости и благородства превращается в обычный коммунальный бордель. Глядишь, а это уже не Камелот, а Кама-сутра-лот, за Круглым Столом пьяные рыцари режутся в кости, а Святой Грааль давно пропит и вообще валяется на помойке.

Под занавес явится приблудный сынок приблудного папаши-короля и все умрут нехорошей смертью. Мордер его звали, кажется… или Мордред? Морда, одним словом, и — сплошная умора! Короче — ещё один феноменальный мираж…

Да, никак нельзя иначе, поскольку главное условие поймания ловушкой собственного воображания — забвение того, что Главный Ловец — ты САМ. И тогда появляется отличный от тебя зловредный и хулиганистый Ловец над Пропастью во Лжи, и справиться с ним самостоятельно ты уже не можешь по определению. Тут нужны всякие-якие Творцы, Заступники, Освободители, Благодетели и Спасители — с Большой Буквы, разумеется, — и пошла-поехала вся эта понебень-круговерть — кому и чего ты должен. И СА сразу превращается в СД — Странника-Демиурга со всеми вытекающими химпериями, инквиезуициями и ребольлюциями.

Так что остаётся только одно: ни в коем случае не плевать на все эти правила, принципы и иерархии, а этак незаметненько присоединяться к ним, коварно проникая в самое сердце Зверюги, и изнутри превращать его из скучненького и зловредненького во что-нибудь прикольненькое, весёленькое и интересненькое.

Да, Звёздный Странник не чуждается миражей дуальной реальности, да и выбора у него в этом нет. Можно, конечно, набраться окаянства и летануть куда-то в Никуда. Можно. Но посидишь в беспамятстве этой НирКомы, посидишь, а потом опять выпадешь в беспамятство феноменальных миражей — лыко-мочало! А если летануть в мираж, то очень скоро попадёшь в Альцгеймер, автокатастрофу или пристрелят где-нибудь в подвале Лубяно-ледяной избушки бывшие товарищчи по борьбе и опять выскочишь в Пустоту. Так что выбора практически нет, если только не хочешь Большой, но Чистой и Бесконечной Муки. Потому я не выбираю пепси, не выбираю пиво, не выбираю никакого «пи» — ни пидерейшен, ни генерейшен, ни дегенерейшен, вообще ничего не выбираю. Просто со мной происходит Лёгкое Скольжение в Волнах Воображения.

И так оно как-то веселей — скользить по волнам собственных отражений: в меру легко и в меру страшновато! Когда сидишь прямо на загривке Зверя и держишь его за серебряную узду его же коллективного воображания, то охватывает восхитительное чувство управления этой мощной и дикой энергией. Упадёшь, конечно, так пару тысяч раз — не без того. Но потом приноровишься — и летай себе на этих живых летательных аппаратах с летальным исходом или без оного — какая разница? Всё равно больше ни на чём такого трип… ну, то есть кайфа не поймаешь, как на Драконе Воображения. Или поймаешь?

*

Не подумайте только, что свой графский титул я получил от какого-то там сеньора, короля или королевы. Не хватало мне только всех этих церемоний посвящения в рыцари а ля Балтазар Скотти! Если Странник Абсолютень приземляется в какой-нибудь своей индивидуально-коллективной фантазии, то комплект подходящих титулов прилагается бесплатно, и за ним распространяется приятно пахнущий серебристый шлейф таинственности и загадочности. Да и от кого мне получать эти титулы, если кроме меня в целом свете никого нет? Можно, конечно, прикинуться собой иным, как будто есть такой выбор — прикидываться или не прикидываться…

Так вот, вообразите себе какой-нибудь дворец какого-нибудь Космы-Демьяна Медивичи или Дримского Папика нетрадиционной религиозной ориентации, снятый с холливудским киноразмахом. Высокое, извините, Рисориджименто, Вызрождение то есть. Ну, понятно, людовид ещё тёмный, все в плену хронологии коварного каббалиста-чернокнижника Герра Скалистого, все друг друга ненавидят, боятся, интригуют и сожительствуют со всеми подряд.

Кругом свирепствует эпидемия то ли чумы, то ли чумки, а от сифилису просто-таки нечем уже дышать, разве что «О де Камероном». Сиятельные князья и владетельные доджи в ужасе вскакивают по ночам от кош-марных снов с непременным навязчивым участием Великого Тартарина (ну, и Кощея и Мары, конечно), пытаются как-то разукрасить свою беспросветную жизнь феминной свежестью цветных картинок Саши Челоботти и обнажённым холодом мраморной мужской плоти арктогеев Миши Буйновротте. А потом развлечься диаложеством Аида-Пл (а) утона, сказками и мифами только что наспех состряпанной истории античности и забыться в коллективных оргиях.

Но получается плохо, тень Древнего Ужаса Великого Вулкануса всё ещё висит над миром и управляет поведением марионеток через подсознательные импульсы. А коварный Герр Скалли смотрит на всё это со своего скалистого высока и только скалится…

И вот явление Спасителя народу — таинственного графа ди Черкозлино — блеснящегося, слегка безбрежного, эпически бога-того, даже бога-тыристого, пугающе желаемого, абсолютно ускользаемого и совершенно непреднаказуемого!

Ходят слухи, что прямо из столицы Метрополии пожаловал, знает какую-то новую хронологию никому неизвестных тартарских волхвов-волколаков Фомы Томенко и Владаря Шнобелевича и плюёт на все историко-культурные потуги Дримских Папиков, дома Медивичи и даже самого Герра Скалистого!

Появляется неожиданно в разных местах Великой Тартар-Европонии под различными именами — имперского князя Черкасского-Черского, графов ди Черубино и ди Чеполлино, пана Черторыйского, Дримского Папик-Чесаря Бродяжиа, Чернокнижника Фауста-Патрона, владыки Черепана — архиепископа Челябинского и Чебаркульского, великого сабмурая Чебормото-сан и протчая, протчая, протчая в сопровождении не менее загадочной и не менее недоступной, чем желанной графини ди Чечполлины. И мало что в нескольких местах одновременно, но ещё и в нескольких лицах в одном месте. А как-то на приёме у Дримского Папика явились сразу четыре совершенно одинаковых графа!

Творит всякие там магические штучки-дрючки и прочие непонятки. В папикском дворце, например, загадочный граф продемонстрировал изрыгание нового тартарского огня, который обжигает исключительно содомитов, а натуралов только веселит. Пришлось всё очень, очень немногочисленное батиканское гей-лобби срочно госпитализировать с ожогами третьей степени.

А в левом ухе у него хранится стеклянная колбочка, в которой любой металл превращается в золото. Да что там металл! Говорят, он использует эту колбу в качестве ночного горшка, а утром расплачивается в лавке чистейшими золотыми монетами! Кроме того, он экспериментирует в ней со спермой людей и животных, выращивая гомункулусов для бездетных дам и кавалеров, юношей и девиц для известных целей, а также химер и прочих богомерзких тварей по заказам сомнительных личностей — воистину Антикрист — се, при дверех!

И вообще он — не человек, а небезызвестный бес АбракSOS, он же — Великий Тартарин, инкарнация древнего техтонического химпер-чудовища титана Плутона Вулкануса. Он-то якобы и устроил весь этот вулканический ужас тысячу лет назад, после которого по Земле пятьсот лет бродили только вконец одичавшие остатки останков былых цивилизаций. Ох уж эта Тартария! Провалиться бы ей туда, откуда она и вылезла — в тартарары то есть…

Ну, да ладно, это я уже слишком забегаю вперёд, то есть назад, хотя для Звёздного Странника разница между передом и задом весьма условна, за исключением некоторых пикантных случаев. Но ведь не все из вас — Звёздные Странники. Так что о моём далёком — для вас — прошлом — как-нибудь в другой раз…

*

От моих последующих визитов в Великую Химпер-Тартарию произошёл, прежде всего, род имперских князей Черкасских-Черских и целый народ расен-черкассов, а также города Черкассы, Новочеркасск и село Кинель-Черкассы. А вот черкесы, черемисы и чеченцы зря подавали в суд на этноалименты — я здесь совершенно не причём! Достаточно сравнить наши колоритные физио-гномии в назальной проекции, чтобы понять, что это просто попытка присвоения чужого генобренда.

Вообще я любил посещать и середивину Велючей Химперии — златучие Московонину и Властимирину, а также древнючий Седой Уркагал, лесучую Свирьбирину, горючую Алатовину. Бывал в прищуренной Хитпонии и многобогорукой Хиндерии. Какие просторины! — горищи и равнищи, степищи да лесищи, могуч-полноподводны речущи и озерущи, глубокущи океанищи да морищи! Есть где отспокоиться душевине, есть где и развертявиться-рапарвширится! Если бы только не эта вечная Тень Драконуса Химперии, головы которого вечно пожирают друг друга…

Мой ласковый и нежный век

Впрочем, к началу Века-Зверя окраинные головы Д*Ра-Конуса Великой Европонской Тартар-Химперии основательно погрызли метрополитесную. Огрызаясь и завывая, она ещё надеялась собрать взбунтовавшихся и разбежавшихся собратьев под своды своего мрачноватого кремляндского Дворца-Каземата.

Напрасные и смешные потуги! — Центр Мира давно уплыл из Кремлянда, наступало время собирать экскременты собственных экспериментов и платить по счетам и счётчикам за свои химперские выкрутасы в далёком и не очень далёком прошлом.

И всё же… Есть в этом упадке что-то мучительно-вдохновенное, неодолимо влекущее. Химперия гниёт, но до чего красиво! Драконус издыхает, но до чего эпично! А впрочем, не так-то просто его убить, да и не выгодно это Зверю — лишиться вовсе одной из голов, причём самой главной. Просто зазналась буйна головушка, взбунтовалась и забыла, что главенство означает ответственность, а не беспредел, снова метит в Генеральные Предикторы и в Великие Инквазикторы. Придётся пожурить, побить даже, пригрозить, поставить на место, но не отрубать же совсем! Отрубить-то, впрочем, можно, да только что толку-то? — тут же новая отрастёт, ещё кусачее, а то и две…

Для меня же всегда интересен был вопрос: откуда берётся во мне этот «Танец с Драконами»? Тянет ведь, Зверюга, завораживает! И не токмо посмотреть-подивиться, но и поучаствовать. И не просто поучаствовать, но и самому побыть Главным Танцором. И вот уж мерещится мне многорукий и многобликий Дракон Шива-Кали, танцующий на убитом им трупе демона свой Огненный Космический Танец, из вихря которого возникают и в котором исчезают, как в бездне, бесчисленные пузырьки иллюзион-миров.

А за этими индостадными наслоениями проглядывает ещё более древний семиглавый Арктический Драконус Кощуй-Дваждьбог, кружащийся в космическом ритме со своей вечной подругой Мареной-Д*Живой. И рождающийся в их оргаистическом танце вечно двоящийся, страшный и прекрасный одновременно, богомладенец Колядун-Купала со своей сестрой-близняшкой Костромой-Снегурочкой, с которой он непременно сотворит инцест. Как же ж в мире миражей без инцеста?

Избежать этого столь же желанного, сколь и опасного Священного Танца никак не можно — никому ещё не удавалось. А стоит только чуть-чуть зазеваться, двинуться не в такт, или войти в раж и превысить меру участия — закрутит насмерть, как в литературной рулетке Лас-Пегаса! Вот и приноравливайся, как можешь.

Лучшее, что я пока смог здесь придумать — это превратить своё вынужденное приземление в полёт по касательной к Священному Танцу Д*Ра-Конуса, и, рискованно балансируя на его ритмах, набирая круг за кругом силу, лёгкость и высоту, оторваться и снова раствориться в Великом Никогде…

О, если бы это было так просто, как я здесь красиво описал! Ежесекундно рискуешь быть очарованным и упасть в Красоту Света Дваждя-Д*Живы — тут-то она и обернётся Ужасом Тьмы Кощуя-Мары! Мириады мотыльков и Божьих Коровок вылетают из Великой Пустоты на завораживающее мерцание арабесок свето-теней этого танца, и большинство из них гибнет в его Священном Огне, чтобы в тысячный раз начать всё сначала…

*

Немало усилий моего коллективного воображания было положено, чтобы к началу преславнутого Века-Зверя представить Химпер-Расену хотя бы как этногеографический центр ЕврАсии. На геополитический поросу уже не хватало. То есть представить-то было можно, но надо было ещё ведь и реализовать представление, а с этим далеко не все были согласны. Но как-то уж подозрительно единогласно, настойчиво и согласованно не согласны были эти несогласные. Знаменитый Данила Евский как раз тогда отметил это дружное единство страха и ненависти окраинных голов Д*Ра-Конуса в этом вопросе.

Собственно ничего нового в этом не было. Ещё в одном из первых фантазмов моего имаженер-приземления европонцы в ужасе вскакивали по ночам от кошмарных снов с нашествием тартарской конницы, и за прошедшее время коллективными усилиями им удалось сместить геополитические реалии.

Но не всё так просто. Есть ведь вещи и более глубокие. И когда голова Д*Ра-Конуса стала чахнуть, в центре вдруг включилась трансцендентальная апперцепция, и тени Древней Тарт-Арии, прогибавшей всю ЕврАсию, снова замаячили на горизонте. Тут бы найти в себе мудрость, терпение и смирение продолжать внутреннюю работу, но внутри моего имажинера нашлись социал-инженеры, умело направившие её вовне, в пляски с религиозными Химперами…

По большому счёту в феноменальном мире ведь вообще нет и не может быть никакого устойчивого центра. Он, как и всё в этом мире, вечно мерцает, двоится, мерещится, скользит, перемещается, кажется. Тот, кто понял это, кто овладел своим метафизическим центром, подчинил ему своё внешнее бытие, а потом и вовсе стёр различие внутреннего и внешнего, — тот и летает на крылатом Д*Ра-Коне в Понебени.

Поэтому и выглядят так шоколадно более мобильные островные и океанские державы моих снов. А кто цепляется за старые химперские континентально-религиозные евразиазмы — тот ползает в длинной прямой кишке Великана Арктогея вместе со своим картонным «Третьим Римом» а также великой литературой вечно лишних героев своего времени, балетным гаремом Уицраора, балалайкой и епономатерью в снегах.

Таковых гарцующий Дваждьбог-Кощуй вырубает миллионами без всякой жалости и скидок на возраст, сословие, образование, таланты, вероисповедание, сексуальную ориентацию или отсутствие оных. И закапывает в окопах, лагерях, колхозах, заводах, шахтах и шарашках.

Возможно, Он этим хочет показать, что весь этот феноменальный химперский хлам — пустые иллюзии и жалкие понты перед Великим Полётом в Неизведанное. Хорошо бы мне обустроиться в Духе, тогда и Миф Велючей Химперии обустроится как бы сам собой. Лишь бы не поганить всё своим «хотел как лучше», иначе выходит «получилось как всегда».

А сделать это не так уж и с-ложно. Я бы даже сказал — легко. То есть вообще это сделать можно только легко. А стоит лишь начать делать трудно — сразу получится «как всегда». Не цепляйся ни за что в этом мире иллюзий — тогда и выживешь хоть в самом его Пекле. И не просто выживешь, а сохранишь Любовь и Радость. И раз уж занесло меня опять в такое бурное время Химпер-Мифа, то я выбираю Лёгкое Скольжение в Волнах Воображения. Не влезать непосредственно ни в какие идеологические дрязги, «высший свет» и политику. Скользнуть по краешку, покружить над полем Великого Танца-Битвы — и снова в Никуда!

Размышляя тако, изящно снижаюсь, фланирую кругами и вижу, как Серебристая Птица Удачи проявляется справа по борту буквально из Ничего, словно планер дона Уайльда Шиз-Моды. Реальность иллюзии. Приключения мессии без выбора хотеть или не хотеть быть мессией…

Да здесь у меня уже появились первые летательные аппараты — это-то мне и надо! Полетаю на планере над всем этим мифологическим военно-ребольлюционным борделем, устроенным коллективными усилиями всех голов Д*Ра-Конуса Моего Воображания, и на прощанье — махну серебряным ему крылом: пусть кусает своими несуществующими челюстями иллюзию воздуха!

Пожалуй, полностью воплощаться здесь сразу и не стоит. Для начала достаточно проявить какой-нибудь удалённый симультид, скажем — сто семнадцатый. И вообще, что такое «полное воплощение», если учесть, что воплощение есть умаление Абсолюта, лишение Его полноты? Хотя на этот счёт имеются и другие мнения, в том числе полностью противоположное первому…

Как бы то ни было, разрешите представиться: граф ди Черкозлино барон фон Koroff — метафизик-бес-пробуддень, маньяк-адвентюрист, генийральный конструктор и смертник-пытатель первых в мире химпер-аэромифов!

Последнее, что я вижу внутри кошмара своего воображания перед воплощением в химпер-аэромифе — это бесконечные фиолетовые шеренги из зеркальных фасет-пикселей гигантского глаза какого-то вселенских размеров насекомого.

Их жутковатая правильность наводит на мысль о том, что т.н. «жизнь» — это не что иное, как функционирование биомашин, разновидность «смерти». Приближение увеличивает шеренги пикселей в размерах, и они мелькают предо мной, как картинки на экране — Свигстограмм, Фас-Прфиль-Бук, Фью-Туб, Твердиттер…

Анархеомодерн в масле

Графы ди Черкозлино — потомственные укротители мифов. Это даже несколько сложнее, чем укрощать манию величия. Тут не достаточно лёгкого знакомства с франкмасонским социоложеством и связей в генштабе Арктогеев. Нужны ещё искусство Обсоснанных Сноблюдений (ОС), Абстральных Залётов (АЗ) и Медитаптивного Сосредотолчения (МС). А я в последнее время что-то несколько увлёкся полётами во сне моей готовой на всякую самую неожиданную подлость яви.

Чрезмерность всегда чревата потерей лёгкости. Оставалось лишь, слегка улыбаясь, наблюдать, как Чистое Устремление обрастает воображариумной коростой фанеры и металла. Тешило душу то, что это была фланерина всё же собственной конструкции. Допустим, по имени «Змий Гордыныч» — как же нынче без рашен рептилоид-популяшен?

И поначалу приземление из Абсолютного Парения на Страсную площадь на Страстной седмице в Первопреставленной показалось мне даже достаточно забавным. Вспомнилось приземление здесь немецкого аса эпохи Перекройки Матьегоса Х-Руста и «Modern Talking» в странном соитии с раш-базар-модерном:

Москонь блатозлавая, звонь колоколов,

Хлоп-пушка державная, амбро-мат пирогов!

С утра по полбаночки — и на лебеди-саночки,

Эй, вы, кони залётные! — слышен крик с облучка.

Гимназистки румяные с дед Морозом все пьяные,

Грациозно съедают на закусь судачка…

Итак, покружив между проступающими из синей дымки Химпер-Мифа Кремляндскими казематами, плавно захожу на посадку. Картина Пустодиева «Масленица». Четверг Масляной недели — Разгуляй, самый разгар праздника! Лёгкий морозец, последние дни зимы по древляндскому календарю — канун Весеннего Равнобденствия. Во вчерашней серии мифа Марена-Зима колдовскими чмарами добилась от Дваждьбога-Весеня согласия обручиться с ней любовью заклятой и проклятой. А какая ещё может быть любовь в мире миражей?

А сегодня народ ожидает приезда на Чёрной Тройке в окружении Чёрной Семёрки самого Чёрного Туза — Семика-Кощуя Всехсмертного и похищения им новобрачной. А значит, будут тройки, скачки, умыкания голо-систых курсисток и румяных гимназисток, пьяных от мороза и просто пьяных, выпиводка и закапустка. Короче, полный Разгульдяй: Московонь блатозлавая…

И тут слетает мираж моей серебристо-чёрной фланерины, а из неё выползает пропахшее бензодримом Чудо-Юбище в чёрной коже, крагенах и огромных лупоноглазых очках…

Пришествие Кощуя-Антихриста, о котором так давно, долго и надоедливо зудели три этапа реболюционеров-апокаплептиков, свершилось! Площадь в одно мгновенье опустела, оставив меня в крайнем недоумудрии. Пока я двусмысленно разминал свои затекшие мистические члены, нарезая круги окрест, и размышлял, куда мог подеваться из моего воображания народ, тревожно зазвонили Сорок Сороковин. Одновременно жутко завыли собаки в подворотнях. Звон постепенно нарастал и вскоре усилился до такой степени, что превратился в сплошной гулдёж, от которого начали рушиться некоторые здания и мостовины.

К счастью, их примеру последовали и сами колокольни, начиная с Царь-колокола на Йоханаане Великом, иначе мой визит закончился бы погребением моего сто семнадцатого симультида под обломками Первопреставленной. Царь-хлопушка от неожиданности стала палить сама собой после векового гемороического молчания, расстреляла лоточников и лопнула от державной гордости, а пьяные гимназистки разлетелись по подворотням.

Но далеко не все были смертельно обспуганы этим совершенно непредподлежащим визитом с неба моего разгулявшегося вооброжения в этот отнюдь не простой для приземлений на самопальных фланеринах реболюционно-хронологический огрызок времени.

На площади шныровался со своей боевой залёт-компанией Вечный Аджид реболюцион-обхранки, привычно промышлявший посреди всеобщего расслабона с ацкой вздрыбулиной в заподмышках. Он распространял окрест тончайший амбро-мат страсти провакцинации бунта, бесплощадного и обсукровленного.

Узрев приземление апокаплектического асса, он быстро сори-ентировался в метафизике правдославного анархеомодерна, и через несколько мгновений я с мешком во рту и кляпом на голове, в санях на тройке вороных уже мчался в некое ещё неведомое мне, но уже такое вонючее поп-эсеровское будющее…

Вечный Аджид

— А сейчас, господа, мы и проверим, кто нам так подозрительно вовремя ниспослан Небом: настоящий Мойша-Ах из Ордена Снов Хиона или так себе, рядовой смертник-мистифиатор?

Языки пламени в камине огромной сводчатой залы выхватили из тёмной группы фигур физиогномию моего похитителя. Высокий толстый господин в чёрной полумаске с круглым усатым фейсом, очень похожим на Петруся Хромановича с парсуны начала 18 века от Рождества Скалли-Геррова, достал из внутреннего кармана чёрного сюртука внушительных размеров ребольверину и откинул барабан…

Где-то я эту котовскую рожу уже видел, и совсем недавно видел! Ну, да ладно, авось вспомню по мере погружения в это очередное сновидение наяву, точнее — по мере выгружения из оного…

Толстый вставил в барабан патрон и протянул руку с оружием ко мне:

— Вращайте, граф, и вращайте по возможности счастливо!

— Для меня любой исход — счастливый, — ответил я и небрежно крутанул барабан, — я у Max von Sydow проходил обучение по программе «INTAKTO».

Толстый злорадно усмехнулся и приставил дуло к моему вискарю. А вот сейчас пора мне уже начинать показывать фокусы, — подумал я, — не очень мне нравятся игры в одни ворота, однако…

От выстрела дрогнуло пламя в свечах, с потолка посыпались последние фрески Андрияки Врублевича. Я театрально рухнул на пол и завопил травматическим голосом:

О горе мне! Мой разум не вмещает

Рулетка рашен страшен, чтоб я сдох!

Какой мотор торжественный заглох,

Какой пропеллер больше не вращает!

Уже Антикристу пора на ловлю блох,

Уже Кристос вопит, что он — не Бог,

И Небо Им презреньем отвечает…

Потом поднялся и, улыбашеся, плеваше пулей в синюю понебень воображанья, кончил:

Лишь Небеса бессмертье нам даруют,

Не зря там боги день и ночь пируют,

Им, небесам, таинственно равно,

Что тёмный бог, что светлый — всё кино!

— Способный к нам прибыл лётчик, однако! — ухмыльнулся толстый.

Этого социал-прохиндея, похоже, трудно было чем-либо удивить. Он вставил ещё один патрон, крутанул барабан, пальнул себе в висок — осечка! — и хладнокровно передал ребольвер элегантному патлатому господину с накладной бородой и усами, смахивающему на расстриженного попа-стилягу. Не успел я вздрогнуть, как усатый последовал примеру толстого.

И тут меня осенило: едрёнь-матрёнь! Мой толстый Вечный Аджид — это же сам Айзек Евнох фон Буттербротберг, главарь боевой организации анахронистов-максималистов, работающий на все стороны сразу как на себя самого. А бородатый стильный поп-эсер — Гоша Агафон, тоже мастер соединять казалось бы несоединимое, в частности — невыносимый амбро-мат Св. Духless*a с реболюцивонью. Похоже, вся компания проходит самоочищение рядов перед ответственным моментом! А это значит, что готовится какое-то тотально-мифологическое социально-политическое скотинство, с помощью которого и я смогу так обдолбаться Химперой Мифа, что у меня появится шанс вылететь из него…

Вслед за поп-эсером успешно отстрелялись ещё десяток полумасок, прежде чем, наконец, одну из них довольно буднично, без суеты и эмоций, унесли в вечность с дырочкой в ментале. К концу третьего десятка временно освободились от мифологических реминисценций ещё две. Похоже, это был для них нормальный результат. Мой Евнох снова ухмыльнулся и сказал:

— Надеюсь, Вы нас простите за такую несколько театрализованную непреклонность традиции. Что делать — время боевое! А когда оно было абсолютно мирным? Враг не дремлет, приходится применять старые народные методы лечения и укрепления боевого Духless*a…

— Да что Вы! Мне весьма приятно было такое особенное, я бы даже сказал — убийственно-возвышенное — внимание к моей скромной персоне…

— Ну-ну, граф, не кокетничайте! Вы нам тут такой переполох устроили, что теперь точно ст-рашен ребольлюшн начнётся. Мы уже третье поколение апокаплектиков на каторге сгноили — так и не смогли её начать, а Вы помахали крылышками над Кремляндом — и Химперия встала на дыбы!

— Сначала на дыбы, а потом на дыбы…

— Что делать, что делать, реполлюционная, так сказать, диалектика, единство и бардак противоположества. Я, кстати, вижу, что Вы меня узнаёте, хотя и не знаю откуда. Да и знать не хочу — мне плевать! Плевать мне и на то, кто Вы такой. Будь Вы хоть Кристос, хоть Антикрист, хоть Мойша-Ах — Вы будете работать на нас!

— Почему Вы это знаете?

— Не имеет значения, знаю ли я это или нет. Просто будете!

И он был прав, этот социал-бурильян с лоснящейся кошачьей мордой! Выбора у меня не было. То есть выбор, конечно, был, и я выбрал сотрудничать с этой бандой, поскольку это была банда моей судьбы. Изя Айзек это хорошо просёк, как и то, что совершенно неясно, кто на кого здесь будет работать или охотиться: он точно также не мог отказаться от моих несколько нечаянно-навязчивых услуг, поскольку знал, что подобные отказы судьба не прощает. Что ж, превращение меня-паузы в меня-полёт особенно приятно начинать в компании с такими понимающими мерзавцами!

— Так вот. Мы, конечно, понимаем и ценим то, что Понебень посылает нам такие подарки именно в Первопреставленной и именно на Масляной Неделе. Вы, однако, знаете даже, какой именно день выбрать — Разгуляй — губа не дура! Весьма гут, что у нас ещё пара дней в запасе имеется, чтобы несколько успокоить и подготовить феноменов, играющих народ.

В Полдень на Прощуное Воскресенье на Страсной площади намечено явление народу Чесаря, который накануне прибудет из Саньк-Пестельбухского пригорода Москони. Мы, конечно, всегда планируем с поп-братьями что-нибудь внеплановое. Но Вы превзошли все наши ожидания! Явление ещё и Авиамессии прямо с неба в разгар встречи было бы очень колоритной вставкой в сценарий спектакля. Это и будет исполнение пророчества Великого Магистра Властимира Соловья-Раскольника о воссоединении разделённых Химерой Снов Хиона Бога и Чоловика в единого БогоЧоловика.

Мы как раз об этом много думали и говорили, то есть в каком-то смысле планировали, понимая, конечно, что подобные сценарные задумки нельзя вытащить у Понебени силком. А во-вторых, приходится учитывать и то, что живое творчество Небес не совсем совпадает с нашими ожиданиями. Но здесь нас пока всё весьма устраивает. Особенно мы оценили то, как тонко пришествие Мессии вписывается в научно-технический декор цивилизации. Всё по предсказанию Великого Магистра Соловья-Раскольника: прогрессион, капитулисмус и техноложество — лучший путь в Небесный Рашалаим!

Теперь Слово за вами. Слово и, как у нас говорится со времён барона фон Бирона, Дело. Слово ведь воплощается независимо от воли и желания, так что лучше сдаться самому. Слово — оно ведь не воробей, оно — соловей, и оно — Логос, то есть ложь, как и песня соловья. А поскольку Дело — это продолжение Слова, то всякое Дело — тоже ложь. Потому за базар, хочешь-не хочешь, всегда приходится отвечать. И лучше добровольно.

— А Вам не кажется, что я явился для Вашего плана не совсем вовремя. Вот если бы я слетел прямо на Торжественную Сречу Чесаря! А так ведь потеряно качество Нечаянной Радости — не люблю я дешёвых копий…

— Ну, во-первых, вы прилетели идеально вовремя, я уже об этом сказал. Тут и с точки зрения Принципа Масленности — попадание в эту самую точку, и с точки зрения имитации Великой Неожиданности и Божественного Промысла. Представьте Ваш визит на Чёрной птице прямо к Выходу Чесаря: тут дело явно кончилось бы для всех нас не то что бы плохо, а, скажем так, чёртобог его знает чем. А теперь у нас есть возможность для более тонкой и изящной настройки Великого Безобразия или Безобразия — как Вам будет угодно.

И почему вы считаете, что наш замысел обязательно будет реализован как некая дешёвая копия Вашего действительно в высшей степени оригинального явления в Первопреставленной? То, что думаете об этом Вы, это — одно. Что думаем и даже планируем Мы — другое. Ну, а реализоваться ведь может совсем четырнадцатое. Такое, чего никто и представить себе не может!

Так что сделаем всё от нас зависящее, а там — посмотрим. Небо всегда любит подкидывать сюрпризы. Если и есть здесь о чём нам с Вами беспокоиться, то только о том, чтобы быть всегда готовыми к Его Небесному Беспределью. Да и то незачем: лишнее беспокойство, как известно, — самая частая причина провала всех операций, особенно таких многовариантных и труднопредсказуемых. Именно оно и приводит к нудным штампам и повторам. Так что мы набрасываем более или менее детализированную общую схему процесса и ждём Захватывающих Дух Приключений. И они случаются!

Итак, проверка закончена, переходим к конкретике.

Menage a trois: по Образу и Бес-Подобию Его

Айзеф и АГ-Афон провели меня в обширную соседнюю залу. Здесь публика была более разнообразной и оживлённой, черные полумаски и фраки сменились на шутковатые венецианские маски и костюмы, и я в своих лётно-рыцарских доспехах выглядел весьма не повсеместно. На мне словно сосредоточился весь Загробный Ужас Мифа Химперии, впечатав в сердцевину Мандалы залы, и Гоша АГ-Афон, не смотря на всю свою браваду заметно волновавшийся, представил меня маскараду:

— Граф ди Черкозлино, Авиа-Мессия!

В тёмно-сияющей атмосфере залы на несколько мгновений повисла Зловещая Тишина…

— Явился еси днесь вселе-е-н-ней! — сипло, как пьяный мартовский петух, завопил вдруг АG-Афон на четвертый глас октоиха. Но никто его не поддержал, и я почувствовал, как под прицелами хлёстких взглядов холодный пот стекает по моей спине и животу сначала на вторую, а потом и в первую чакру, а оттуда медленно и несовратимо выплывает таинственная мелодия фей Чейковского. Клянусь Елда-Баофом, это позвякивали друг об друга мои божественные гениталии!

Тестикульное звучание было одобрительно встречено собравшимися вокруг меня симультид-феноменами моего воображания. Напряжение из зала мгновенно улетучилось, и в его центр в медленном и величественном танце стали выходить карнавальные пары…

— Поздравляю, Вами успешно пройдён ещё один, так называемый Тестикулярный тест, проверяющий Авиамессию на идентичность! — успокоил меня Изя Айзеф, а поп-эсер Гоша АГ-Афон подвёл ко мне мрачновато-томного андрогина в костюме Пьеромбины: