Бесплатный фрагмент - Проклятие махараджи

Глава 1

Индия

1856 год

В маленькой таверне было грязно, пахло кислым пивом и жареной рыбой. Вилфорд Лестер лениво потянулся и продолжил, поглядывая на своих соотечественников:

— Хочу поскорее вернуться домой в Англию. Мне кажется, друзья, что моё пребывание в Индии затянулось, торчу здесь уже второй год! Думаю, что нам всем пора дать отсюда дёру!

Собутыльники понимающе закивали.

— Согласен, лейтенант! Эта жара и насекомые меня изводят, — с недовольством проговорил один из них, поправляя рыжий чуб на лбу с выступившими капельками пота, — готов на всё, чтобы сократить срок контракта и отправиться восвояси.

— А я слышал, что участились случаи нападения местных на наших солдат и офицеров, — другой собеседник почесал небритую щеку, — чувствую, в воздухе витает запах мятежа. Парни, лично я не собираюсь умирать на чужбине. Нет, я на это не подписывался!

Вилфорд улыбнулся. Ему нравилась реакция этих солдат из его полка на предложение удрать из Индии. Он целый месяц присматривался к ним, прикидывая в уме, подойдут ли они для столь непристойного дела, которое он наметил на следующий день.

— А кто из вас знает, кто такой Роберт Клайв? — Вилфорд похлопал по плечу прыщавого парня, сидящего рядом с ним.

— Слышал, что он стал лордом, но начал свою военную карьеру здесь, в Индии, — проговорил «небритый» и громко икнул.

— Этот парень принес в казну нашей любимой родины столько рупий, что ими можно выложить дорогу отсюда до Дели, — усмехнулся Лестер, — он был мелкий дворянин, но, сколотив целое состояние в этой стране, купил себе место в палате общин английского парламента, получил титул лорда и стал губернатором Бенгалии!

— Хотел бы я быть в его команде, — хмыкнул «рыжий».

— Ты, брат, поздно родился, — засмеялся офицер, — Клайв командовал английской Ост-Индской компанией сто лет назад! Он давно отошел в мир иной, хотя ходят слухи, что его любимая черепаха ещё жива!

— Вон оно, что, — покачал головой собеседник, — а, сколько же ей лет?

— Старушке уж точно больше ста!

— Лейтенант, — заинтересованно спросил один из собутыльников, — а как этот Клайв умудрился так разбогатеть?

— А я тебе отвечу, как, — продолжал Вилфорд, — он брал здесь всё, что можно взять! Он завоевал целое бенгальское княжество. И пусть некоторые его называют мошенником и грабителем, но именно благодаря таким, как полковник Клайв процветала и пополнялась золотом английская корона! Вот на кого нам с вами надо равняться! Роберт Клайв — настоящая легенда!

— За Роберта Клайва! — «прыщавый» поднял высоко свою кружку.

— За Роберта Клайва! — вторили ему остальные.

Когда за столом все выпили и закусили, Вилфорд продолжил воодушевлять товарищей на завтрашний грабеж.

— Я приехал в колонию, чтобы разбогатеть и, вернувшись, жениться на самой красивой девушке моего родного Манчестера — Грейс Чандлер, — самодовольно сообщил он им.

— Давайте выпьем за будущую невесту мистера Лестера! — предложил «рыжий» и стал разливать желтую пахучую жидкость по кружкам.

— Эй, ты, — требовательно крикнул «небритый» хозяину таверны, — принеси-ка нам ещё кувшин араки!

Компания из четырех молодых мужчин шумно обсуждала помолвку своего лидера — офицера Вилфорда Лестера, который улыбался и шутил, подыгрывая нетрезвым соотечественникам. Он твердо решил уехать отсюда обеспеченным человеком, прихватив сокровища местного «князька» махараджи Бахговата, в доме которого он крутился последние полгода. Этот индийский вельможа только делал вид, что рад видеть у себя англичан. Прищуренный взгляд его глаз-буравчиков говорил совсем о другом. Лестер знал, что они для местных — завоеватели, или как их называли за глаза, «фаранги» — белокожие иностранцы.

Вилфорда давно не радовало теплое изумрудное море, раскидистые пальмы и обилие вкусной и дешевой еды. К местным жителям он чувствовал брезгливость и пренебрежение. Его единственным желанием было — поживится за их счет. Иначе, зачем он проделал столь длинный путь в эту варварскую страну? У него уже была забронирована каюта на ближайший корабль в Англию. Оставались считанные дни, когда он покинет эту изнуряющую жару и антисанитарию и займёт достойное место в английском обществе. Для этого ему были нужны надежные ребята, и он их нашел. Его не волновало, что будет с ними после его отъезда.

Ранним утром английский офицер Лестер по-хозяйски вошел в дом индийского махараджи. Его солдаты в упор расстреляли немногочисленную охрану, а прислуга кинулась врассыпную, когда сапоги оккупантов застучали по мраморным ступенькам дворца. Вилфорд распахнул двери спальни и увидел на кровати красавицу Нилам — старшую и любимую дочь Бахговата. Заспанная девушка вздрогнула от шума и резко подняла голову с подушки, нахмурив брови. Она натянула на себя легкое одеяло и уселась на кровати, угрюмо рассматривая приближающихся к ней незваных гостей. По комнате разливался запах благовоний, в котором чувствовались тонкие оттенки ароматов пачули и мирры. Предрассветные сумерки таяли за окном, уступая место пылающему азиатскому солнцу, и в его первых лучах дочь махараджи была прекрасна. Её фарфоровая кожа светилась, золотые блики как будто запутались в прядях смоляных шелковистых волос, приоткрытые пухлые губы обещали райское наслаждение тому, кто их коснется. Только Лестера это сейчас не волновало. Он подошел к Нилам вплотную и грубо спросил:

— Где драгоценности?

Девушка молча покачала головой, словно отгоняя это наваждение. Англичанин усмехнулся и, как будто шутя, толкнул Нилам. Движение было настолько неожиданным, что она упала головой на подушку, а Вилфорд с силой схватил её горло и начал сдавливать пальцами.

— Где? — повторил он сквозь зубы.

В глазах дочери индийского правителя появился ужас с примесью удивления. От нехватки воздуха она инстинктивно открыла рот. Англичанин решил, что Нилам пытается ответить на его вопрос и сообщить, где сокровища. Он несколько ослабил хватку. Но девушка, воспользовавшись этим кратковременным послаблением, по-змеиному извернулась и, молниеносно достав из-под подушки кинжал, устремила его остриё на врага. В лучах восходящего солнца лезвие как будто вспыхнуло ярким пламенем.

— Уходи или я позову слуг, — произнесла она с презрением, — надеюсь, ты помнишь, где выход?

Лестер усмехнулся и, ловко выхватив оружие у хрупкой индианки, тут же приставил клинок к её груди.

— Я не шучу. Если не скажешь, где спрятаны сокровища, то мы убьем не только тебя, но и твою сестру, — пригрозил гость.

— В комоде, — после минутного раздумья тихо произнесла Нилам.

— Ключ, — он протянул свободную ладонь к её лицу.

Девушка покорно сняла с себя золотую подвеску и, раскрыв кулон, с презрительной усмешкой протянула Вилфорду. Он подмигнул «рыжему» и кинул ему амулет. Тот ловко его поймал и открыл комод. Там стоял резной сундучок. Через пару минут английские солдаты радостно рассматривали добычу. Драгоценные камни ослепительно сверкали гранями в утренних лучах. Лестер вытянул из ларца ожерелье с ярко-синими, как морская волна, камнями и, любуясь ими, самодовольно проговорил:

— Его я подарю моей невесте Грейс в день нашей свадьбы.

Он перевёл взгляд на лежащую в кровати индианку. В её глазах цвета спелой вишни было столько презрения, что он бесцеремонно наклонился к ней и прошептал:

— Тебе оно всё равно уже не понадобится.

Вилфорд злорадно засмеялся, а потом неожиданно вонзил кинжал в сердце девушки. Нилам даже не вскрикнула. В этот момент в спальню быстрым шагом вошёл смуглый немолодой мужчина в белоснежном тюрбане с гордой осанкой. Это был хозяин дома — махараджа Бахговат. На его благородном лице отразился ужас, когда он увидел, что из груди любимой дочери торчит золоченая рукоятка кинжала, и в разные стороны от неё расплывается алое кровавое пятно. Глаза мужчины словно поменяли цвет — из бархатисто-шоколадных, они стали черными, как остывшие уголья в костре. Он, не раздумывая, кинулся с кулаками на убийцу. Но один из негодяев остановил его на полпути ударом приклада. У Бахговата подкосились колени, и он неуклюже упал на мраморный пол. Из последних сил он поднял голову и прошептал:

— Эти сапфиры может носить только та, в чьих жилах течет благородная кровь Бахговатов. И пусть любая женщина не из нашего славного рода, надевшая это колье, умрет! Проклинаю тебя, фаранг! Тебя и весь твой род…

Последние слова он проговорил с придыханием, глядя в упор на Вилфорда, в глазах которого стоял ужас. Цепкие когти страха сковали тело английского офицера. Он замер, вдруг осознав всю тяжесть своего преступления.

— Ты как разговариваешь с нашим командиром, свинья! — раздался грубый голос прыщавого солдата, и пуля, выпущенная из его ружья, попала точно в сердце хозяина дома.

Корабль медленно удалялся от берега. Сквозь тонкую шелковую шторку виднелись девственные джунгли. Вилфорд неподвижно лежал на кровати в своей каюте и смотрел в окно. Ему было немного грустно, оттого, что он прощается с этой страной навсегда и больше не увидит зеленые поля молодого риса и цветущей золотистой горчицы, заросли розовой акации и дикорастущего сахарного тростника, пальмовые и бамбуковые рощи. И Нилам он тоже не увидит. Никогда. Тем временем солнце неумолимо клонилось к белоснежным вершинам Гималаев. Через несколько минут оно игриво спрячется за ними, чтобы опять подняться на следующий день. Наверное, этот восход будет прекрасен, но Вилфорд его не увидит, он будет уже далеко отсюда. И это хорошо, потому что завтра его протрезвевшие товарищи по грабежу будут искать своего вожака. Но напрасно они придут в назначенное время к его бунгало, чтобы поделить добычу из дома махараджи Бахговата. Солдат ждёт разочарование. Лестер перевёл взгляд на резной сундук и усмехнулся. Он возвращается на родину богачом. Нет, он не купит себе место в палате общин английского парламента, как это сделал Роберт Клайв, и не получит титул лорда. Но сокровищ махараджи хватит на долгую и обеспеченную жизнь знатного английского вельможи, даже его детям и внукам останется. И красавица Грейс Чандлер из известной аристократической семьи Манчестера непременно станет его женой.

За окном уже исчез индийский берег, вокруг простирался бесконечный океан. Казалось, небо и вода соединились где-то на горизонте, который был размыт и не различим. Словно ленивый художник плеснул темно-синей акварели на бескрайнее полотно, и ушел, не сделав ни единого мазка. Вилфорд посмотрел в иллюминатор на эту скучную индиговую монотонность и вздохнул. Он знал — ночь в Индии наступает быстро.

Россия

Август 2008 год

Она чувствовала, что кто-то, подкравшись сзади, с силой сдавил её шею, а потом скинул в бездну. Кто её толкнул? Кто-то исподтишка, трусливо и подло. Она ясно слышала удары своего сердца. Они, как набат, были тревожные и лихорадочные. Почему она так долго летит, и откуда странная боль в горле? Как будто оно набито шипами роз или колючками померанца. И хочется глотнуть, а не получается… Юля, открыв глаза, осторожно посмотрела по сторонам. Несколько секунд она была потеряна в пространстве и во времени. Ей было страшно, как в этом недавнем сне. Темно, «хоть глаз коли», — говорила в таких случаях бабушка. Что-то шевельнулось справа, будто мелькнула чья-то тень. Мысленно убеждая себя, что это был всего лишь сон, женщина почувствовала, что тревога всё равно её не отпускает. Она живет не только внутри, но и снаружи, нашептывая пугающие мысли и обманывая зрение, как в детстве, когда под покровом ночи казалось всё загадочным и страшным. Так тихо. Ни привычного шума трущихся об асфальт автомобильных шин, ни металлического скрежета колес трамвая о рельсы. Нащупав спинку кровати, она потянулась к проводу. Щелкнула выключателем настольной лампы. Её теплый неяркий свет сразу сориентировал женщину в пространстве. Ну, всё понятно, она на даче. Юля, наконец, смогла с трудом сделать глоток. Неужели заболела? Совсем некстати. «Что мог значить этот кошмарный сон с полетом в бездну? И где это я?» — мелькнула мысль. Она поднялась и подошла к окну. Утренняя прохлада сменила душную августовскую ночь. Юля поёжилась.

— Воскресный сон сбывается до обеда, — оптимистично успокоила мама за завтраком, когда дочь поведала о странном падении.

— То есть, хочешь сказать, что если до обеда ничего не случится, можно не волноваться? — усмехнулась журналистка, прихлебывая горячий душистый чай.

Они сидели за круглым столом на тенистой веранде, обвитой со всех сторон фиолетовыми вьюнками, словно лианами. С фигурного носика пузатого самовара монотонно капала вода прямо на серебряный поднос.

— Ну, скажи, кто здесь-то тебя может столкнуть, а главное — куда? — хмыкнула Людмила Алексеевна и тут же пошутила. — Никого кроме нас на десяти сотках. Ты, да я, да мы с тобой.

— Вопрос, конечно, риторический, — взрослая дочь стала задумчиво очищать от скорлупы вареное яйцо.

— Ой, Юлька, забудь, — чистосердечно посоветовала мама, — это всего лишь сон. Мало у тебя реальных проблем, что ли?

— Не мало, — вздохнула журналистка, — вот, например, на месяц в Москву уезжаю на курсы повышения квалификации.

— Когда?

— В субботу, — она виновато улыбнулась и с иронией добавила, — если, конечно, не заболею.

Сделав глоток, Юля инстинктивно помяла шею, словно нащупывая, что там у неё внутри.

— Не заболеешь, я тебе сейчас лечебных трав заварю, попьёшь, и горло болеть не будет, — мама не спеша поднялась с плетеного стула и стала собирать грязную посуду со стола.

Дочь качнула головой и окинула взором участок, в котором граница между садом и огородом давно стёрлась. Яблоки кокетливо подставляли солнцу свои бордовые щечки, а рядом на грядках соседствовали оранжевые мясистые перцы и лодочки чернильных баклажан. Словно сорняки, везде росли пушистые метелки укропа и длинные, похожие на ветки фикуса, листья хрена. Прямо под домом на дорожке лежали две мотыги и секатор, ожидая своего часа. Юля тихо вздохнула. Она была благодарна матери, что та не заводит разговор о её муже, не спрашивает, почему он не поехал на дачу вместе с ней. Непривычная угрюмость Виктора лишь омрачила бы эту запланированную поездку за город. Всегда веселый и энергичный, с парой «дежурных» анекдотов в запасе, в последнее время он изменился. Откуда-то появилась хмурость и безразличие, которое, как холодным душем, гасило её желание быть рядом с ним. Она и предположить не могла, что такой фантастический служебный роман с Николаевым, закончившийся свадьбой два года назад, может так быстро оборваться. Юля боялась думать об измене мужа, но его поведение настойчиво указывало на это. Каждый вечер она мысленно готовилась к серьезному разговору, но в последний момент уверенность покидала её. Она хотела знать правду и, одновременно, боялась этой правды. Услышать из уст любимого мужчины, что у него появилась другая, было не просто страшно. Это было смертельно, по крайней мере, для их семьи. Даже в свои тридцать девять лет она так и не научилась прощать подлость и предательство.

— Брось тяпку, лучше собирай малину, — предложила мама, отвлекая от грустных мыслей дочь, — своих побалуешь.

Народная медицина помогла. Вечером, когда Юля приехала домой, её горло почти не болело. Муж ещё не вернулся со съёмки, а дочь валялась перед телевизором. Лишь на минуту она оторвалась от экрана и вежливо поинтересовалась:

— Мам, как отдохнула?

— На даче не отдыхают, а работают, — устало возразила женщина, выкладывая скромный урожай на стол.

— Это вы с бабушкой работаете, а у других дачи для отдыха, — заметила с иронией Марта, потянувшись за ягодами, которые поставила перед ней мать.

Поезд прибыл на Павелецкий вокзал в пять утра. На платформе, несмотря на ранний час, образовалась плотная толпа из пассажиров и встречающих. Поцелуи, рукопожатия, радостные возгласы — здесь царила вечная атмосфера вокзалов — места встреч и расставаний. Носильщики бесцеремонно кричали: «Поберегись» и настойчиво пинали животом свои тележки. Юля Симонова обреченно перекинула дорожную сумку через плечо и медленно пошла по перрону в сторону здания вокзала. Со всех сторон её теснили, а она упорно пробиралась сквозь толпу, прикидывая в уме, сколько ей ждать открытия метро. Она вздрогнула от неожиданности, почувствовав чьё-то осторожное прикосновение к её руке.

— Андрей? — искренне удивилась она, увидев рядом подполковника милиции Осипова, своего бывшего гражданского мужа. — Ты что здесь делаешь?

— Тебя встречаю, — просто ответил он.

Её губы тронула невольная улыбка. Мужчина смущенно чмокнул её в щеку, а потом аккуратно снял жесткий ремень сумки с её плеча. В тот же момент Юле стало необычайно легко. Чувство облегчения появилось не от избавления от тяжелой ноши. Она поняла, что теперь ей не надо уныло ждать метро, искать глазами схему, чтобы не ошибиться в маршруте следования, потом пересаживаться на автобус, от которого ещё топать до здания института пешком. Рядом был Андрей, и она мгновенно успокоилась. Журналистке оставалось только сесть в автомобиль, пристегнуть ремень безопасности и мило сказать:

— Мне в институт на улицу Октябрьскую. Это в Марьиной роще.

— Погоди, так он сейчас, наверное, ещё закрыт, — Осипов пожал плечами и спросил, — а где ты жить будешь?

— Ты же знаешь, — улыбнулась она, — журналисты — народ демократичный. Всё в одном здании — и учебные классы, и жилые комнаты.

Фары встречных машин слепили глаза, поэтому Юля сомкнула веки и продремала всю дорогу. Андрей деликатно не тревожил её сон, подозревая, что проводница, скорее всего, разбудила пассажиров около трех ночи, не дав выспаться перед встречей с суматошной столицей.

Автомобиль остановился у современной многоэтажки с солидной вывеской: «Институт повышения квалификации работников телевидения и радиовещания». Осипов распахнул дверь здания и галантно пропустил Юлю внутрь. В небольшом вестибюле был полумрак, но Симонова сразу увидела женщину-администратора, безмятежно дремлющую за старым письменным столом. Журналистка направилась к ней, доставая по пути из сумочки свои документы. Тетка, пожалуй, больше напоминала сестру-хозяйку в больнице — лениво неповоротливую и вечно недовольную. Впрочем, оформила она вновь прибывшую быстро и, вручив ключи от номера и комплект постельного белья, показала пальцем куда идти. Юля наскоро попрощалась с Андреем, и устремилась к лестнице. Сон смыкал ей глаза, а челюсти рефлекторно сдерживали глубокие зевки. Она распахнула дверь комнаты и при свете уличных фонарей и синих ламп дневного света коридора увидела три кровати с деревянными изголовьями, на которых лежали свернутые матрацы в виде рулетов. Будущая студентка шлепнула ладошкой по стене, пытаясь включить свет, но вместо этого попала на кнопку радио, и комната наполнилась приветственной песней.

— Осень пришла в Москву, дождь придавил листву.

Башней тучу проткнув, моет Останкино, — звучал хриплый тенор Александра Иванова.

Журналистка слабо улыбнулась и, выбрав место у окна, застелила постель и бухнулась на неё, как будто в пропасть.

Андрей позвонил на следующий день и пригласил в кафе. После вежливых вопросов о жизни, он признался, что недавно женился.

— Знаешь, Любаша — приятная женщина, домашняя и спокойная, — коротко охарактеризовал он жену.

— Прямая противоположность мне, — с иронией заметила Юля, принимая из рук официанта тарелку с фруктами.

— Да, вы разные, — кивнул собеседник и смущенно добавил, — но такие, как ты, встречаются в единственном экземпляре, и я это слишком поздно понял. Надеюсь, ты счастлива с Виктором.

— Да, у нас всё хорошо, — не моргнув и глазом, соврала Симонова и перевела разговор в другое русло, — а как столичный уголовный розыск поживает?

— Как весь розыск — не знаю, но у меня сейчас дело такое запутанное, что голова кругом идёт. Вся надежда на тебя, — засмеялся Осипов.

— Ты — серьёзно? — журналистка улыбнулась.

Зазвучала известная мелодия в стиле блюз. Импозантный саксофонист с белой бабочкой на шее вышел вперед и заиграл сольную партию, подражая именитым блюзменам. На мгновенье посетители ресторана перестали жевать, шуметь столовыми приборами и переговариваться. Страстный и экспрессивный тембр саксофона захватил внимание публики. Андрей протянул руку, приглашая жестом Юлю на танец.

— Если не секрет, можешь поведать подробности твоего запутанного дела? — она кокетливо посмотрела на мужчину, когда после танца они вернулись за столик.

— Три дня назад в престижном поселке «Покровское» произошло тройное убийство. В собственном особняке задушена молодая женщина — Пименова Алёна Вадимовна, жена крупного чиновника — главы администрации подмосковного района. На территории участка недалеко от входа обнаружен труп охранника, а прямо перед воротами труп садовника.

— А следы, отпечатки есть?

— Есть, конечно, но только хозяев и прислуги.

— Намекаешь, что убийца — кто-то из своих? — Юля задумалась. — А как убиты мужчины?

— Охранник застрелен, а садовник получил удар ножом. Видеонаблюдение там чисто формальное, всего одна камера, направленная на центральный вход в особняк. Ни въездных ворот с калиткой, ни бокового выхода из дома не видно. Видимо хозяева не стали особо заморачиваться с камерами, понадеявшись на круглосуточный пост охраны. В общем, на записи видно, как садовник Юрий Мурашов со спортивной сумкой в руке выходит из дома, охранник его останавливает и, судя по жестам, просит показать, что внутри сумки. Они отходят в сторону, вероятно, к скамейке, которая в поле видимости камеры наблюдения не попадает.

— И не видно, кто застрелил охранника, и кто зарезал садовника?

— Нет, — усмехнулся Осипов, — Мурашову воткнули нож в печень прямо у калитки, по-видимому, когда он собирался выйти на улицу.

— Надо же, — журналистка сосредоточенно почесала себе лоб, — а в доме что-нибудь пропало?

— Хозяин утверждает, что ничего.

— Как это? В богатом особняке убиты три человека просто так? А что было в сумке садовника?

— Её не нашли, — мужчина подлил вина себе и собеседнице, — за твой приезд!

Осипов выпил и принялся за еду, как будто решил не возвращаться больше к этой теме. Юля знала эту его привычку — замыкаться в себе, когда у него что-то не получалось.

— А свидетели есть? — спросила она после небольшой паузы.

— Нет, но представитель службы безопасности поселка сообщил, что в это время с территории выехало такси без пассажира.

— Это значит, что таксист привез кого-то в поселок, поэтому возвращался в город без клиента? Так? — уточнила Юля.

— Нет, таксист приезжал как раз за клиентом, — Андрей напряженно сдвинул брови у переносицы.

Журналистка в этот момент почему-то вспомнила, как они познакомились, расследуя убийство главного режиссера на их телестудии. Тогда майор Осипов тоже, как и сейчас, часто хмурил брови. Как бы, между прочим, он однажды спросил, нравится ли ей работать на телевидении, и они сошлись на том, что оба занимаются любимым делом. С тех пор прошло почти семь лет.

— Ну, вы же выяснили, кто вызывал такси?

— Юрий Мурашов.

— Садовник, которого зарезали?

— Да.

— Нож с пистолетом нашли?

Осипов покачал головой, что означало: «Нет».

— А в котором часу произошли все убийства?

— С одиннадцати до двенадцати ночи, — Андрей жестом остановил проходящего мимо официанта, — принесите счёт, пожалуйста.

— А кто был в коттедже кроме хозяйки, садовника и охранника?

— Кухарка, — Осипов достал деньги из портмоне и положил в миниатюрную корзиночку с чеком, — пожилая женщина, которая работает в этом доме уже пять лет. Окно её спальни выходит в сад. Она крепко спала и ничего не видела и не слышала.

— А хозяин? Где был муж убитой женщины? — Юля сосредоточенно посмотрела на собеседника. — Была же полночь!

— Пименов был в командировке, вернулся как раз этой ночью.

— Я так понимаю, что он и обнаружил трупы?

— Правильно понимаешь, — кивнул сыщик, — он и его водитель. Мы проверили, самолет, на котором прилетел Леонид Владимирович, так зовут хозяина коттеджа, приземлился в десять вечера.

— Хочешь сказать, что Пименов физически не мог оказаться дома во время этих убийств?

— Физически как раз мог. От Шереметьево без пробок до поселка ехать тридцать или сорок минут, — задумчиво ответил Андрей и добавил, — ты не очень спешишь?

— Не очень, — Юля усмехнулась и показала взглядом на пустые тарелки, — но, кажется, нам тут уже делать нечего.

— Предлагаю прогуляться по ночной Москве и продолжить нашу беседу, — улыбнулся мужчина.

— Заманчивое предложение, — она поднялась из-за стола.

Стоило им выйти на проспект, как глаза ослепил поток автомобильных фар и неоновый свет вывесок, сверкающих как новогодняя гирлянда. Пройдя несколько метров, Андрей потянул Юлю за руку, и они оказались в переулке, коих в столице великое множество. И в каждом — своя атмосфера, свой размеренный ритм, своё дыхание. Было удивительно наслаждаться тишиной в огромном мегаполисе. Город шумел где-то рядом, а здесь лишь редкие прохожие спешили по своим делам. В темном проёме между старинными зданиями мелькнула луна цвета выгоревшей соломы. Темные облака её словно прорезали на части, и она напоминала кусочки сыра.

— А во сколько этот Леонид Владимирович появился в своём доме? — вернулась к разговору об убийстве журналистка, чтобы подавить в себе ненужный романтический настрой.

— По его словам — примерно в час ночи, — Осипов провёл ладонью по руке спутнице, — ты не замерзла?

— Нет, что ты, — качнула головой она, — такая теплая ночь. И как он объясняет тот факт, что вместо сорока минут он добирался до дома целых три часа?

— Как обычно, — пожал плечами Андрей, — автомобильные пробки. Долго выезжали из аэропорта, потом заехали на заправку.

— Похоже, что он врёт, — хмыкнула Юля, — уверена, что водитель не поехал бы встречать своего начальника с пустым баком.

— Похоже, — согласился мужчина, — мои ребята проверяют его показания.

— А водитель?

— Водитель в точности повторяет слова своего шефа.

Юля и Андрей повернули за угол, и над желтой цепочкой фонарей открылся вид на освещенную огнями Останкинскую телебашню. И вновь заиграла яркими красками и звуками энергичная и веселая ночная Москва, не менее шумная, чем днем. Смех, сигналы автомобилей и отдаленные аккорды уличных музыкантов смешались, как в миксере, образуя неповторимые звуки большого города.

— Вот что, — решительно произнесла собеседница, — у меня занятия в институте заканчиваются примерно в час дня, по вечерам — практика в Останкино, но она будет не каждый день. Предлагаю завтра съездить в дом, где совершено убийство, и на месте ты мне расскажешь всё, что успели узнать оперативники. Как ты на это смотришь?

— Отлично, — Осипов улыбнулся, — по поводу завтрашней поездки договорюсь с помощником Пименова.

— А сейчас проводишь провинциальную девушку до института? А то я могу и потеряться.

— Непременно! Провожу до самых дверей.

— Кстати, таксиста того нашли? — спросила Юля по пути.

— Автомобиль «Опель» найден перевернутым у пруда в четырех километрах от «Покровского». Его госномер совпадает с тем, который зафиксирован службой безопасности на въезде в поселок. Водитель в тяжелом состоянии доставлен в больницу.

— У него уже взяли показания?

— Он находится в коме, — уныло констатировал Андрей, — но личность его уже установили. Это Тарас Кулеба. Парню двадцать шесть лет, по образованию — автомеханик. Год назад приехал в Москву на заработки с Украины. Не женат, не судим, не привлекался…

— А в машине что-нибудь интересное обнаружили?

— В кармане у водителя был его сотовый телефон, а в бардачке нашли мобильник Мурашова. После распечатки звонков выяснилось, что они активно перезванивались в последний день.

— Значит, они были знакомы, и водитель такси был на месте преступления, а, возможно, видел убийцу или сам убил своего подельника и забрал его сотовый.

— Может быть и так, но тут есть варианты. Например, ему могли подкинуть телефон, чтобы подставить человека, а, организовав аварию, устранить свидетеля.

— Действительно, интересное дело, — усмехнулась журналистка, — уверена, за эти дни ты выдвинул несколько версий.

— Надеюсь, что завтра будут готовы отчеты криминалистов, вот тогда можно будет говорить о версиях, — Андрей улыбнулся, — а пока только догадки. Так что ты приехала вовремя.

Глава 2

Первые дни на судне Вилфорд Лестер пребывал в радужном настроении, строя планы своей будущей жизни на родине. Он представлял свою встречу с Грейс, друзьями и родственниками. Он ходил по каюте из угла в угол, гордо расправив плечи, и вёл продолжительные заумные разговоры с невидимыми собеседниками. Он видел себя неким таинственным героем, который, швыряя деньгами направо и налево, будет снисходительно принимать в свой адрес хвалебные речи от тех, кто ещё два года назад пренебрегал общением с ним. Он обязательно купит роскошный особняк и обзаведется семьей. Его богатый дом будут навещать самые именитые люди Манчестера и гостить друзья из Лондона. Многочисленные слуги будут покорно гнуть перед ним спины, пытаясь угодить своему хозяину. Вилфорд был счастлив в своих мечтах, но, возвращаясь в реальность, начинал тосковать. Он быстро пресытился одиночеством, и даже планы, которые пока не сбывались, стали его раздражать. Молодого мужчину тошнило от однообразной еды, морской болезни, гнетущей хандры и жуткого шторма. К концу первого месяца путешествия Вилфорд стал чаще выходить на палубу. Пассажиры удивленно приветствовали его, вежливо интересуясь, не болен ли он?

Чтобы не сойти с ума от затяжной скуки, Вилфорд Лестер стал вспоминать свой путь на восток из Англии. Ему было двадцать четыре года, и он был беден, как церковная мышь. От умерших родителей юноше достался только дворянский титул, который, впрочем, дал ему возможность окончить Королевское военное училище в Сандхерсте по целевому набору Ост-Индской компании.

Вилфорда ничто не держало на родине, зато таинственная и далекая Индия манила с пьянящей перспективой новой жизни и удивительных приключений. Однако волнительное ожидание начала чего-то необычного столкнулось с угрюмой реальностью. В день его приезда жара стояла такая, какой ему ещё никогда не доводилось испытывать. Влажный от испарений воздух был тяжелый и душный, пропитанный мочой и жиром. Капельки пота неприятно скатывались по лицу, назойливо скользили по спине, отчего рубашка прилипала к коже, когда Лестер ехал по улице местной деревушки к своему будущему дому. Ему, как офицеру английской армии выделили бунгало с небольшим участком, густо заросшим травой, с двумя пальмами и манговым деревом. Когда он вошел внутрь своего нового жилища, то увидел обшарпанную мебель и широкую кровать с кованым изголовьем, над которой был натянут шатер из хлопчатобумажной кисейной ткани. Потом Вилфорд обследовал двор, найдя в самом дальнем углу ветхое строение. Это был домик для прислуги. Две женщины и мужчина покорно склонили головы при его появлении. Они понимали лишь несколько английских слов, поэтому всё их общение с «хозяином» сводилось к жестикуляции. Рядом с лачугой находилось что-то подобие печи — сооружение из кирпичей с отверстием в центре, где тлели угли. Гораздо позже Вилфорд узнал, что индийцы готовят еду только во дворе, опасаясь пожара в жилище. Вернувшись в бунгало, он рухнул на кровать и уставился в потолок. Молодой англичанин пытался убедить себя, что это ненадолго, и его скромные потребности вполне удовлетворяет этот нехитрый быт. Мужчина надеялся, что он со временем обустроится и привыкнет к необычным условиям, но так не случилось. От вездесущих насекомых не спасала даже москитная сетка. Изо дня в день он видел безысходную нищету индийских трущоб с покосившимися глиняными лачугами, толпы больных и прокаженных людей, исхудавших от голода босоногих детей, беззубых сморщенных старух, растапливающих свои очаги коровьими лепешками. Женщины, словно заведенные механизмы, сновали с бесформенными узлами на спине. И этот жуткий непередаваемый запах пота, дыма и специй он запомнил на всю жизнь.

Шел к концу второй месяц плавания. Чем дальше корабль уходил от Индии, тем становилось холоднее. Теперь, когда Вилфорд выходил из каюты, его встречал порыв резкого, колючего ветра и безрадостные лица соотечественников. Утомленные долгим путешествием пассажиры собирались у поручней и приглушенно разговаривали друг с другом. Дрожа от холода, они вытягивали шеи, пыталась рассмотреть в густом тумане хотя бы краешек земли. В какой-то момент Лестеру показалось, что на горизонте виден порт с большими кораблями и реющими на них английскими флагами. Но нет, видение исчезло, и опять вокруг простиралось только небо и море. Наконец, настал долгожданный день, когда протрубил длинный гудок, означавший, что корабль прибывает на родину. Народ словно подменили — унылые лица вмиг приобрели радостное выражение. Всё вокруг завертелось, задвигалось, зазвенело веселыми голосами. Вилфорд остудил свой пыл и не спешил покидать каюту. Он не хотел, чтобы ненароком кто-то выхватил у него из рук сундук. Ходили слухи, что корабли из Индии встречают мошенники и воры, зная, что англичане из колоний привозят много всякого добра и украшений. Подбежит малый к утомленному путнику и выхватит багаж. Нет, Лестер всё продумал. Он не будет спешить и толкаясь с другими пассажирами, пробираться по трапу на берег. Несколько минут ожидания погоду не сделают. Однако, стоило Вилфорду коснуться ногой земли, колени его подкосились, и он, стараясь сохранить равновесие, медленно пошёл, шатаясь, словно на раскачивающейся палубе. Его пальцы судорожно сжимали ручку сундука. Чтобы не выказывать свою слабость, он остановился и закурил, наблюдая за извозчиками. Надо было не спешить и выбрать надежного, в людях он умел разбираться. Постояв некоторое время, он подошел к скуластому мужику, сидящему на козлах и, сторговавшись за умеренную плату, отправился в недорогой местный отель.

Худощавая хозяйка гостиницы взяла с него деньги и, небрежно бросив ключ на стойку, равнодушно сказала:

— Двадцатый, — и показала крючковатым пальцем на второй этаж.

Поднявшись по скрипучим ступенькам за носильщиком, Вилфорд оказался в узком коридоре с протертой ковровой дорожкой на полу. Его номер был скромный, с единственным окошком, выходящим на гавань. Лестер расплатился с белл-боем и, плотно закрыв за ним дверь, сразу же спрятал сундук в шкаф, а потом устало повалился на кровать. Странно, но он не испытывал радостного волнения от встречи с родиной. Может быть потому, что человеку хорошо там, где живут родные и любящие его люди? Да, конечно, успокаивал себя путешественник, просто он ещё не добрался до Манчестера. Там-то его точно ждёт горячий приём. А здесь, в Бристоле, всё было серо и обыденно. За окном шумела портовая жизнь, а его мысли опять унеслись в Индию. Он вспомнил, как первые полгода пребывания в колонии, его тяготило одиночество и непривычная обстановка. Всё было чуждое — природа, погода, еда, люди. По вечерам он отпускал слуг и запирался в своём бунгало с бутылкой пива. Иногда Вилфорд ходил в ближайшую таверну. Это было единственным развлечением. В один из таких безотрадных дней он познакомился с капитаном Александром Форстером. Это был славный малый с добродушной улыбкой и манерами настоящего английского аристократа. Он с искренним сочувствием относился к местному населению и вёл себя, как истинный джентльмен даже с больными и нищими. Мать Александра была русской графиней из обедневшего знатного рода. Она вышла замуж по большой любви за английского дворянина и сразу после венчания отправилась на родину супруга — в туманный Альбион. Наверное, от неё Алексу достался мягкий характер и лучистый взгляд синих глаз.

Молодые мужчины быстро сдружились, найдя во взглядах и суждениях много общего. Вечерами они вели долгие беседы об истории, литературе, политике. Пытливый от природы Вилфорд тянулся к образованному и аристократичному другу, который был старше его на пять лет. Однажды Форстер пригласил Вилфорда в дом махараджи Бахговата. Лестер впервые оказался в богатом индийском особняке. После скромного бунгало, он был поражен роскошным убранством дома. На поверхности удивительно гладких мраморных колонн, как в зеркалах, отражались сверкающие драгоценности гостей, яркие персидские ковры с замысловатыми узорами украшали инкрустированный пол, стены, обитые шелковым муаром, переливались в лучах светильников восхитительным волнообразным рисунком. Приём был на высшем уровне с божественными угощениями и развлечениями. Александр представил ему дочерей хозяина — Нилам и Радху. Младшая была изящна и весела, одаривая всех своим вниманием и улыбкой, а старшая — сдержана и загадочна. Вилфорд не сводил глаз с девушки, которая ни разу на него даже не взглянула. В сари из бирюзового шелка, отделанного по краю золотой каймой, она величественно ходила с серьезным лицом среди гостей, воздушная, как бабочка и пленительная, как нимфа. Золотые серьги с крупными сапфирами спускались по нежной шее, крупные жемчужины украшали её локоны иссиня-черных волос. Когда Нилам начала танцевать, гости затаили дыхание. Её бедра двигались грациозно и ритмично, чувственные руки выполняли сложные движения, словно крылья диковинной птицы. Необычная музыка звучала так тихо, что был слышен шорох её шелкового сари. Змеиные движения красавицы заворожили Вилфорда. В ту ночь он не мог уснуть, до утра ворочаясь на кровати в своём бунгало. Девушка стояла перед глазами, и он понял, что влюбился. Индия уже не казалась грязной и убогой, потому что в ней жила Нилам.

На занятие Юля пришла пораньше и заняла стул у окна за второй партой. Именно на этом месте она сидела когда-то в школе, считая его самым удобным. Действительно, хорошо видно, что написано на доске, а, если скучно, то можно и в окно поглазеть. Её сокурсницы заходили друг за другом, вежливо здороваясь и непринужденно общаясь, словно знакомы много лет. Всё-таки удивительная профессия журналиста! Она одна из немногих предполагает умение наладить контакт в короткий срок с любым человеком, причем не на уровне «здравствуйте и до свидания», а суметь расположить к себе незнакомца настолько, что он готов рассказать о себе или о своей работе вполне искренне и честно.

Преподавателем по технике речи оказалась пожилая дама, похожая на классическую учительницу, из какой-то старой киноленты. Волосы с проседью, легкий начес и строгий костюм. Войдя в класс, она поздоровалась и сразу представилась:

— Игнатова Марина Глебовна, профессор. А у нас не группа, а женская дюжина, — добавила она, улыбнувшись.

И, действительно, словно ученицы за партами, в кабинете сидело двенадцать женщин разных возрастов.

— Мне бы хотелось узнать немного о вас, уважаемые коллеги. Давайте сделаем так: по очереди встаем, называем имя, город, телекомпанию и должность. Согласны?

— Да, — дружно ответила немногочисленная аудитория, и зазвучали ответы, — Красноярск, Владимир, Улан-Уде, Самара, Тюмень…

— Обширная география, — подвела итог знакомства Марина Глебовна и начала читать лекцию.

Но это был не дремотный монолог, во время которого сами собой смыкаются веки, а ладошка смущенно прикрывает ленивый зевок. Нет, это была яркая эмоциональная речь с примерами из собственного опыта. Преподаватель легко вовлекала в диспут журналистов, терпеливо выслушивая их мнения.

После занятий к Юле подошла соседка по комнате Таня Коробкова, приехавшая на курсы из Красноярска. Это была шатенка с короткой стрижкой лет двадцати семи.

— Слушай, ты не хочешь съездить со мной на Черкизовский? Сегодня мы рано закончили, надо пользоваться моментом, чтобы прибарахлиться.

Симонова очень хотела попасть на вещевой рынок, она даже список покупок составила заранее, но вчерашнее обещание Андрею она отменить не могла.

— Сегодня не могу, — покачала головой она, — давай как-нибудь в следующий раз.

— Ну, ладно, — пожала плечами девушка.

— Пригласи с собой Риту, — предложила Юля, имея в виду их третью соседку по комнате.

— У неё тоже планы, — проговорила с досадой Татьяна, — к родственникам в гости собирается.

Машина мчалась по накатанному шоссе, а журналистка не могла оторвать взгляд от окна. Ей нравилась природа средней полосы, несмотря на то, что большая часть её жизни прошла в степном крае.

— Глаз отдыхает, — прошептала она, разглядывая белоствольные березки и могучие сосны.

На обочине дороги среди пожелтевшей травы мелькали мелкие сиреневые и голубые цветочки, верхушки деревьев шелестели золотистой листвой, осеннее солнце то пряталось в облаках, то выглядывало, слепя своими огненными лучами прямо в лицо.

— Преклоняюсь перед твоей интуицией и сыскным чутьем, — улыбнулся Андрей, — Пименов и его водитель говорили неправду — на заправку они не заезжали.

Юля кивнула с довольным видом.

— А куда они заезжали?

— Это нам ещё предстоит узнать, — сыщик вздохнул, — нелегкое дело — допрашивать главу района.

— Кстати, как экспертиза? Ты вчера говорил, что криминалисты должны были предоставить отчет.

— У задушенной Алёны Вадимовны один ноготь отломлен, а под другими обнаружена кровь и фрагменты кожи. Рядом с трупом на ковре найдены две волосинки, которые принадлежат садовнику.

— Чья кровь и кожа?

— Наш медэксперт клятвенно мне пообещал, что эти результаты будут готовы к вечеру, — Осипов кинул мимолетный взгляд на спутницу и пояснил, — очень много работы. Зато баллистическая экспертиза показала, что из пистолета стрелял Юрий Мурашов.

— А что вам известно об этом садовнике, — задумчиво проговорила Юля, — кто, откуда, как попал на работу к Пименовым.

— После окончания педагогического вуза по специальности преподаватель биологии парень приехал в Москву, — усмехнулся Осипов, — банальная история. Работал курьером, официантом, а потом, по словам чиновника, он сам ему предложил работу садовника.

— Интересно, как себя проявил Мурашов в ресторане, что Леонид Владимирович решил в один миг превратить официанта в своего садовника?

— Вот логика, — хмыкнул Андрей и, вывернув руль, съехал с трассы в сторону леса, — как догадалась, что он принял решение в ресторане?

— А где могут встретиться официант и большой чиновник? — улыбнулась журналистка.

— Да, действительно, Юрий обслуживал их столик в ресторане и так лаконично и интересно рассказывал о специях и зелени, подавая блюда, что Леонид Владимирович спросил его об образовании. Узнав, что парень — биолог и интересуется флорой, он предложил прийти на собеседование, потому что в это время подыскивал на свой участок садовника.

— И всё это произошло случайно?

— Пименов утверждает, что спонтанно.

— А с кем он был в ресторане?

— С женой.

Неожиданно лес словно расступился, и автомобиль подъехал к высоким воротам. Андрей опустил окно и показал охраннику на пропускном пункте удостоверение, а потом повернулся к Юле и с иронией спросил, — была когда-нибудь в элитном подмосковном поселке?

— Нет, конечно, — усмехнулась она, рассматривая дворцы с башенками, резными балконами, колоннами и арками и, словно спохватившись, спросила, — а где убили девушку?

— Труп лежал в гостиной.

Когда пара сыщиков вошла во владения Пименова, Юля обратила внимание на ухоженные газоны с подстриженными в виде шариков кустами самшита, широкими листьями хосты, карликовыми елями и яркими цветами. По дорожке, выложенной узорчатой плиткой, они прошли в особняк. В дверях их встретил мужчина лет сорока. Он поздоровался с гостями и корректно сообщил:

— Леонид Владимирович, к сожалению, сегодня задержится, он обязан присутствовать на заседании Мособлдумы, поэтому я буду сопровождать вас по дому, — потом, повернувшись к журналистке, он вежливо улыбнулся и добавил, протягивая руку, — разрешите представиться — Григорий Васильевич. А вас я именно такой и представлял.

Юле стало любопытно, что же такое рассказал о ней Осипов, что помощник главы района заранее представлял себе её скромную особу.

— Мы бы хотели осмотреть ещё раз кабинет Леонида Владимировича и спальню Алёны Вадимовны, — прервал его речь подполковник уголовного розыска.

— Пожалуйста, — помощник жестом пригласил внутрь особняка.

Он вошли в гостиную. Первое, что увидела журналистка — большой портрет молодой женщины в черной рамке. Короткая модная стрижка пепельных волос, смеющиеся глаза и маленькая родинка над губой. «Привлекательная», — подумала Юля и огляделась. Здесь было всё, как говорит в таких случаях её школьная подруга Ольга Шарова, «дорого-богато». Роскошные кресла и диваны, обтянутые натуральной кожей, инкрустированные столики и подставки, картины в золоченых рамах и величественная люстра с тысячами сверкающих граней. Всё это напоминало какой-то знакомый антураж из фильма «про богатых».

Тем временем мужчины стали подниматься по ступенькам на второй этаж.

— Юлия Сергеевна, вы со мной? — обернулся Андрей.

— Я сейчас вас догоню, — делая вид, что её заинтересовала картина, проговорила Юля.

Среди всего этого нереального для простого человека убранства было единственное, что заинтересовало Симонову. Из-за тяжелых портьер выглядывали, словно блестящие пуговки, два черных глаза. Они смотрели, не мигая, на неё. Юля присела на колени и ласково произнесла:

— Иди сюда, — и поманила ладошкой.

В ту же секунду к ней примчалась смешная, невероятно кукольная собачка с мордочкой, похожей на лисью, и уткнулась влажным носом между колен. Она напоминала пушистый белый комочек с розовым бантиком на шее. Журналистка сразу определила породу симпатичной псины — померанский шпиц.

— Хорошая девочка, — начала приговаривать гостья, поглаживая её густой подшерсток, — как тебя зовут?

— Элли.

Юля резко оглянулась на голос и увидела дородную пожилую даму, стоящую в проёме двери.

— Здравствуйте. Это собачка нашей хозяйки Алёны Вадимовны, — уточнила она и тут же перекрестилась, — царствие ей небесное.

Сыщица поздоровалась с женщиной. Заметив, что у незнакомки перебинтованы ладони, она набралась смелости и спросила:

— А что у вас с руками?

— Обварила, — ответила та, покачав головой, — как узнала, что Алёну убили, всё из рук валится. Когда полиция приехала, тут такое началось. Бедная девочка, она мне была, как дочь. Такая добрая, такая внимательная…

Между тем, Элли смешно терлась об Юлины коленки и облизывала своим нежно-розовым язычком её пальцы.

Стараясь расположить женщину к себе, журналистка произнесла, продолжая гладить шпица:

— Малышка, наверное, скучает по своей хозяйке.

— Ещё как скучает, — кивнула дама, — от еды отказывается даже. Вроде несмышленая собачонка, а вон какая преданная оказалась.

— Вы тут работаете? — спросила гостья.

— Да. Я кухарка здесь. Дарья Петровна, — она улыбнулась, — можно просто тётя Даша. Меня так Алёна Вадимовна называла.

— А меня зовут Юля.

— Очень приятно. Пойдемте на кухню, я вас чаем угощу с пирогом, — она улыбнулась и простодушно добавила, — может, и Элли поест за компанию. Она привередливая девочка, не ко всем идет. А вы, видать, ей понравились.

Кухней оказалась просторная комната с самой разнообразной и современной техникой. Несмотря на обилие кухонной утвари, здесь была идеальная чистота. Журналистка отметила аккуратность Дарьи Петровны, решив сделать приятное женщине.

— Какой у вас тут порядок. Много приходится готовить? — вежливо поинтересовалась она.

— Ну что вы, — махнула рукой повар, ставя перед гостьей чайную пару из тончайшего фарфора, — разве что, когда гости приходили. А так… Леонид Владимирович только ужинал, и то не всегда, а Алёна Вадимовна вечно на своих диетах. Всё блюла свою фигуру, — она вытерла фартуком глаза, — то йога, то бассейн, то тренажерный зал… Четыре раза в неделю в свой «Феникс» ездила.

— А что такое «Феникс»?

— Фитнес-центр это, — ответила женщина и вздохнула, — да ладно, спортом заниматься полезно, но ей этого мало было. Вот недавно придумала вегетарианкой стать…

— И по этому поводу вы с ней ссорились? — доверчиво спросила Юля.

— Да ну, — тихо засмеялась Дарья Петровна, разливая чай, — она была большая девочка, тридцать лет всё-таки, и вправе сама решать, как ей жить. Я ей советовала, конечно, но только шутя. Порой пальцем погрожу: «На авокадо и брокколи будете сидеть, станете такая же зеленая, как они!» А она смеется: «Зато стройная!»

Кухарка наклонилась и поставила перед собачкой миску с кормом. Пушистый комочек сидел, не двигаясь, глядя на Юлю.

— Вот горе-то, — покачала головой женщина, кивнув на шпица, — опять не ест. Раньше Элли такая веселая была, носилась по всем комнатам, шмыгала туда-сюда. Порой к себе в комнату войду, а она на моей кровати разлеглась. Такая занятная была, а теперь, сядет в одно место и как будто замрет.

— А в доме у всей прислуги есть свои комнаты?

— Да нас-то только двое: я и Наталья — горничная. У неё есть комната, но она редко остается ночевать. Обычно на электричку и — домой. Девка молодая, надо личную жизнь устраивать.

— А у садовника? — Юля присела рядом со шпицем и, придвинув миску ближе к мордочке, прошептала ласково, — Ешь, Элли.

— Что у садовника? — переспросила, нахмурившись, Дарья Петровна.

— Комната есть?

— В доме нет, — собеседница вздохнула, — на участке сарай стоит со всей садовой утварью, шлангами, рассадами, вот у него там вроде комнаты для переодевания. Даже душ есть.

— Понятно, — задумчиво произнесла Юля и улыбнулась. Она показала взглядом кухарке на собачку, — ест!

— Слава Богу, — прошептала женщина, наблюдая за жующим шпицем, — а то я уже и не знала, что делать с этой Белоснежкой. Сначала хозяйка изнуряла себя голодовкой, теперь её собака туда же…

— Вы говорите, что Алёна Вадимовна часто сидела на диете, а режим дня она соблюдала? — пытаясь вернуть разговор к событиям той злосчастной ночи, спросила Юля, вернувшись за стол.

— С режимом было сложнее, — усмехнулась женщина, — все эти светские мероприятия заканчиваются иногда на рассвете, поэтому какой уж там режим. В тот вечер, — в её глазах блеснули слёзы, — она меня предупредила, что вернется поздно. Господи, лучше бы она под утро пришла, зато живая бы осталась.

— Поздно, это в двенадцать?

— Что вы, Юля, в двенадцать — это рано, — хмыкнула Дарья Петровна, — обычно хозяйка приезжала в три или четыре ночи после своих… Ой, как она их называла? — она неуклюже почесала нос, — Тусовок!

— А вы так крепко спите, что не слышите, когда она возвращается? — изобразив искреннее удивление на своём лице, спросила гостья.

— Когда как, — задумчиво ответила кухарка, — когда песни поет и каблуками стучит, конечно, слышу. Как-то с подругой вернулась, так они так хохотали, что, вся округа слышала.

— А в ту ночь вы не заметили ничего странного?

— Да вроде нет, — растерянно проговорила женщина.

— Дарья Петровна, если вдруг что-то вспомните, позвоните мне, — журналистка взяла бумажную салфетку и стремительно написала свой телефонный номер, — кроме вас тут и обратиться не к кому.

— Если что вспомню, то, конечно, — повариха воровато оглянулась и сунула бумажку в карман фартука.

— Как вы думаете, почему Алёна Вадимовна вернулась в ту ночь, — Юля не закончила свой вопрос, заметив в дверях мужчин.

— Вы будете подниматься наверх и осматривать комнаты хозяев? — спросил Андрей свою спутницу, стараясь держаться официального тона.

— Нет, мне бы осмотреть сарай, где садовое оборудование, — ответила Юля и, отхлебнув из чашки, встала из-за стола.

— Ой, мужчины, присоединяйтесь к нам, — пропела кухарка, — у меня сегодня такой славный пирог получился и чай ещё не остыл.

Осипов молча перевёл взгляд на помощника Пименова. Тот заулыбался и махнул рукой.

— Дарья Петровна, наливайте, — и, сев на свободный стул, предложил подполковнику, — Андрей Борисович, давайте устроим небольшой перерыв.

Однако Осипов жестом отказался от приглашения.

— Сначала нужно закончить дела, а потом устраивать чаепитие, — произнес он деловито, — вы нас проводите к сараю?

— Провожу, — без особого энтузиазма ответил Григорий, поднимаясь со стула. Он хотел ещё что-то добавить, но за дверью послышались чьи-то бодрые шаги.

— Здрасти всем, — на кухню заглянула девушка лет двадцати трех и обвела всех игривым взглядом.

— Здрасти-здрасти, — недовольно проворчала Дарья Петровна, — Наталья, ты сегодня опять на два часа опоздала!

— Я всё успею сделать к приходу хозяина, а вы тут не командуйте, а лучше мне чай налейте, — весело ответила она.

Юля догадалась, что это горничная. Что-то в облике девушки ей показалось несуразным. Короткая недорогая юбчонка явно с привокзального рынка, цыганские аляповатые серьги и джинсовая куртка известного американского бренда, которая ей явно не по карману.

— Господин офицер уголовного розыска, вы приехали допросить меня? — шутливо проговорила Наталья, кокетничая с Осиповым.

— Нет, допрашивать я вас не буду, — Андрей улыбнулся, — но, если вы прогуляетесь со мной к апартаментам садовника, буду очень признателен.

— Ха, тоже мне, апартаменты, — засмеялась девушка, — ну вы скажите. Простое складское помещение со скрипучим диваном!

— Как тебе не стыдно, — покачала головой Дарья Петровна, — хоть бы посторонних постеснялась про диван рассказывать.

— А, может, мы с Юриком на нем сидели и книжки читали? — опять хихикнула горничная. — Другим можно к нему заходить, а мне нельзя?

— На кого это ты намекаешь? — уже грозно спросила кухарка, упершись кулаками в свои широкие бедра.

— Не на вас, тётя Даша, не на вас, — с иронией ответила девица и повернулась на каблуках к выходу, — пойдемте, господин офицер.

Андрей вопросительно посмотрел на Юлю и махнул рукой, приглашая присоединиться к их маленькой делегации.

— А вы, Григорий Васильевич, пока чай попейте, — он посмотрел на помощника Пименова, который в ту же секунду с облегчением опять опустил свою пятую точку на стул.

«Сарай» представлял собой деревянное строение внушительных размеров из светлых деревянных брёвен. Внутри было чисто и просторно. Пахло свежей древесной стружкой и чернозёмом. Слева располагались стеллажи с оборудованием, разным садовым инвентарём, а нижние полки заняли вместительные контейнеры и мешки с удобрениями. Тут же стояли газонокосилка и тележка. Справа была «жилая» зона садовника: диван, небольшой столик и кресло.

— А там что? — спросила журналистка, посмотрев направо.

— Там туалет и душевая, — не задумываясь, ответила Наталья, и в подтверждение своих слов распахнула дверь.

Юля заглянула внутрь. Кафельные стены и пол, душ, унитаз, несколько бутылочек с шампунями и гелями на подвесных полочках и два полотенца. Всё чисто, как в аптеке.

— Вы здесь тоже убираетесь? — она повернулась к Наталье.

— Вот ещё, — девушка капризно поджала губы, — Юрка сам всё делал, а я ему не нанималась порядок тут наводить.

Симонова села на диван и улыбнулась.

— Он, действительно скрипучий, — иронично произнесла она.

Слова незнакомки Наталья пропустила мимо ушей. Её интерес вызывал только симпатичный подполковник МУРа.

— А когда вы в прошлый раз ушли, знаете, что, про вас здесь говорили Леонид Владимирович и Гришка? — заговорщицки проговорила девица, глядя в упор на Осипова.

— Не знаю, — засмеялся Андрей, — как говорят в Одессе: когда меня нет, меня можно даже бить.

На лице горничной появилось разочарование — её интрига не сработала, гость просто отшутился, не проявив интерес к местным сплетням.

— А я вот уверена, что вы найдете настоящего убийцу, — не унималась она.

— Вы же меня совсем не знаете, откуда же такая уверенность? — усмехнулся мужчина, направляясь к выходу.

Пока Наталья активно заигрывала с Осиповым, Юля заглянула за диван, пристально осмотрела дощатые полы и подоконник и, откинувшись на спинку, задумалась. Андрей подыгрывал горничной, поддерживая беседу и незаметно увлекая её прочь из сарая.

Сыщица его мысленно поблагодарила за то, что он дал ей возможность остаться здесь одной. Она просунула на всякий случай ладонь между поролоновыми подушками дивана. К её огорчению, там ничего не было, кроме пыли. Юля поднялась и направилась к выходу, но у порога она остановилась и задумалась. Садовник здесь наверняка переодевался, значит, должны остаться его вещи. Она осторожно открыла дверцу шкафа и увидела рубашку в мелкую клетку и старые, изрядно потертые, джинсы. Обследовав все карманы, сыщица вздохнула — оперативники хорошо поработали, кроме трех семечек она ничего не обнаружила. Забыв предосторожность, она раздраженно захлопнула дверцу шкафа, и случилось чудо — маленькая картонная бумажка, похожая на визитку упала сверху прямо к её ногам. Юля присела и с замиранием сердца подняла находку.

— Ну, хоть что-то, — довольно проговорила она.

Глава 3

После того памятного вечера в доме махараджи мысли Вилфорда были заняты только Нилам. Единственным его желанием стало встретить ещё раз старшую дочь Бахговата, но он не знал, как это сделать. В свободное время молодой мужчина бродил недалеко от знакомого особняка, надеясь хоть издали увидеть предмет его воздыханий. Но всё было напрасно, дочери знатного индийца не появлялись на улице. Однако случай помог влюбленному англичанину. Однажды он шёл по дороге мимо храма, издалека наблюдая, как индийцы молятся своим богам и просят дождя. Свинцовые низкие тучи словно замерли в небе, не роняя ни капли вожделенной влаги на потрескавшуюся от зноя землю. От невероятной духоты Лестер то и дело протирал носовым платком лицо, но оно мгновенно покрывалось не только потом, но и белесой пылью, которую поднимали, устало проходящие мимо, коровы и верблюды. В луже прямо посреди дороги лежала пузатая свинья, которая ковырялась своим грязным пятачком в вонючей жиже. Вилфорд поморщил нос. Он задыхался от духоты, тошнотворного запаха свиного и коровьего навоза, при этом чувствуя на зубах скрипучий песок.

Вдруг чумазый попрошайка вскочил со ступеней храма и подбежал к английскому офицеру. Он был похож на кузнечика — такой же худой, с острыми локтями и коленками. В его огромных черных глазах стояла мольба. Мальчишка что-то сказал на хинди и робко протянул маленькую грязную ладошку. Лестер растерялся. Он никогда не подавал нищим и пренебрегал их просьбами, но в этот раз что-то доброе шевельнулось в душе колонизатора. Он залез в карман и, достав оттуда монетку, положил с улыбкой в руку мальчугана. Попрошайка радостно подпрыгнул и побежал прочь, громко стрекоча что-то на своём языке. Вилфорд посмотрел ему вслед и засмеялся. И случилось чудо — он услышал голос Нилам. Рядом с ним остановилась крытая повозка, из окна которой выглянула старшая дочь Бахговата.

— Мистер Лестер, добрый вечер, — проговорила девушка, помахивая перед лицом расписным веером.

Англичанин был обескуражен. Он даже не сразу ответил на приветствие, настолько встреча для него была неожиданна. Но больше всего молодого мужчину удивило обращение к нему. «Она помнит мою фамилию», — вихрем пронеслось в мозгу. Он вежливо поклонился и подошел ближе. Среди душного пыльного воздуха Нилам была как райский оазис. Мужчина раздвинул ноздри, и его нос втянул в себя травянистый аромат сандалового дерева и пачули. Этот запах был необычайно сладостным и загадочным.

— Почему вы не заходите к нам? — улыбнулась она.

В глазах индианки сверкали шаловливые огоньки, а в блуждающей улыбке — восторг и радость от нечаянной встречи.

Вилфорд на мгновенье закрыл глаза, чтобы образ девушки с этой волшебной улыбкой и озорным взглядом навсегда отпечатался в памяти.

— Меня никто не приглашал, — наконец, выдавил он из себя.

Вилфорд хотел ей сделать изысканный комплимент, но все слова вылетели из головы. Он растерянно пожал плечами, не зная, как продолжить светскую беседу с дочерью махараджи среди вонючих луж и мычания коров.

— Считайте, что вас уже пригласили, — Нилам с усмешкой смотрела на него, — послезавтра у нас приём. Надеюсь, этот вечер у вас свободен?

— Конечно.

Мужчина поднял глаза и встретился взглядом с красавицей. Её пушистые нуаровые ресницы дрогнули. Сердце Лестера бешено застучало оттого, что он почувствовал необъяснимую связь с индианкой. Словно кто-то невидимый столкнул в суматохе двух таких разных людей. Пропасть, которая была между ними, стала волшебно исчезать.

В своё бунгало Вилфорд возвращался в приподнятом настроении. Ему безумно хотелось петь, танцевать, а главное — поделиться с кем-то этой новостью. На следующий день он нашел капитана Форстера.

— Завтра иду на прием к махарадже Бахговату, — с трудом сдерживая радость, похвастался Лестер, — а ты приглашён?

— Да, — буднично ответил Алекс, — которая из сестёр тебя заинтересовала?

Улыбка мгновенно исчезла с лица лейтенанта. Ему совсем не хотелось, чтобы кто-то из соотечественников обсуждал его чувства. Выглядеть влюбленным идиотом он совсем не собирался. Тем более в азиатку, пусть даже знатную. Среди колонизаторов это не приветствовалось.

— Сёстры тут ни при чём, — нарочито равнодушно произнёс он, — но одинокий вечер в душном бунгало или грязной таверне я с удовольствием променяю на шикарный прием у Бахговата.

Лестеру казалось, что он вполне убедительно ответил, но Форстер недоверчиво качнул головой и пристально посмотрел на товарища.

— Порой бывает тяжело устоять перед заманчивым желанием ненароком вмешаться в чужую жизнь, — после короткой паузы многозначительно проговорил он, — ну что же, тогда до завтра.

Вилфорд Лестер стал частым гостем в особняке индийского махараджи. Он бывал не только на торжественных приёмах и праздниках, но заходил по вечерам, когда сестры музицировали в большом зале. Хозяин дома не выказывал своей симпатии офицеру английской армии, зато его дочери кокетничали с ним и принимали, как близкого друга. Это были милые домашние посиделки с задушевными разговорами, которые могли начаться с воспоминаний о детстве, а закончиться жаркими спорами об искусстве. Вилфорда с необычайной силой тянуло к красавице Нилам, но их физическая близость ограничивалась лишь короткими случайными прикосновениями кончиков пальцев во время беседы. Когда это происходило, он чувствовал необыкновенный восторг и непонятное смущение. Его щеки предательски пылали, и он, помахивая ладонью перед лицом, с досадой сокрушался:

— Как сегодня душно!

Мужчина тщательно скрывал свои чувства к девушке, боясь ненароком обидеть её даже взглядом, полным животного желания. Лестер знал, в какой строгости воспитываются сёстры, поэтому вёл себя по-джентельменски, контролируя всякое плотское проявление любви.

В начале лета со стороны Индийского океана пришел муссон. Грозовые ливни, идущие не переставая, размыли дороги, и Вилфорд на неделю застрял в соседнем городке. По службе ему и раньше часто приходилось ездить в другие провинции, но это были короткие командировки, не более чем на пару дней. Он с тоской смотрел в окно, в котором, как в зеркале, отражалось лишь его измученное лицо с небритой щетиной. Казалось, весь мир погрузился в нескончаемый сумеречный водоворот. Он беззастенчиво накрыл индийское побережье густым серо-фиолетовым шатром. Вилфорд задыхался от вынужденного безделья и невыносимой влажности. Он с изумлением наблюдал за местными, которые выходили из своих ветхих лачуг целыми семьями и опускались на колени прямо в липкую густую грязь, воздавая благодарения своим богам. Охристо-желтые вспышки молний освещали их исхудалые смуглые лица, натруженные жилистые руки и сутулые спины. Босые дети и взрослые топтались, приплясывая, на раскисшей скользкой земле, безумно радуясь ливню. Для них дождь означал урожай, а, значит, жизнь. А для молодого английского офицера жизнь на это время замерла. Он вдруг физически почувствовал, как ему не хватает Нилам, её голоса, взгляда, улыбки. У него пропал аппетит, стала мучить бессонница, сердце ныло, губы по ночам шептали одно-единственное имя. Он понял, что болен, и от этой болезни есть только одно лекарство — быть рядом с возлюбленной. Как только водная стихия немного затихла, он стал спешно собираться домой. Целых две недели Лестер не видел Нилам, и эти долгие однообразные дни ему показались вечностью. Несмотря на то, что товарищи по службе отговаривали его от этой поездки, он настойчиво двинулся в путь. Словно, чтобы поддержать его в дороге, выглянуло солнце, играя бликами на поверхности грязных луж. Воодушевленный хорошей погодой, Вилфорд упорно пришпоривал коня, из-под копыт которого разлетались во все стороны шмотки жидкой глины. Всадник скакал мимо желтых полей горчицы и зеленых рисовых делянок, на которых мелькали разноцветные сари черноволосых женщин. Они трудились, не разгибая спины. Лейтенант Лестер мчался без отдыха, прикидывая в уме, как вымоется и переоденется, чтобы в приличном виде сегодня же навестить дочерей махараджи. Рядом со своим бунгало он осторожно спрыгнул с седла, привязал усталого коня к шершавому стволу дерева и, прежде чем потянуть ручку двери своего жилища на себя, оглянулся. На противоположной стороне улицы Лестер увидел знакомую крытую повозку. Не разбирая дороги, он стремительно кинулся к ней, заметив в окошке прелестную головку Нилам. Девушка, забыв про стыд и правила приличия, бросилась ему навстречу. Её глаза горели желанием, а губы манили свежестью и чувственностью. Мужчина, словно привороженный этими смоляными глазами с поволокой, хотел поцеловать любимую, но неожиданно что-то яростно громыхнуло. В ту же секунду огненной стрелой сверкнула молния. Сумрачное небо, как будто треснуло на части. Первые крупные капли дождя мгновенно сменились мощными водными потоками.

— Побежали, — счастливо засмеялся Вилфорд.

Он схватил её руку и потянул к своему бунгало. Нилам не сопротивлялась. Она весело шлепала по лужам и от души хохотала. Спрятавшись от ливня под навесом, Лестер прижал девушку к себе. Она безропотно повиновалась, покорно положив голову ему на грудь. Оба молчали, как будто боялись испортить эти волшебные ощущения целомудренной близости.

— Мы можем с тобой простыть, — тихо прошептал мужчина, — давай, я сделаю горячий чай. Хочешь? — он с надеждой посмотрел на Нилам, напряженно ожидая её ответ.

— Хочу, — эхом отозвалась она.

Войдя в комнату, Вилфорд усадил гостью к себе на кровать, а сам суетливо стал хлопотать у очага. Девушка с улыбкой наблюдала за ним, потом опустила глаза и усмехнулась.

— Мое сари совсем промокло, — она подняла край своей одежды, показывая мужчине грязные мокрые разводы.

Она была в этот момент так мила и непосредственна, что мужчина, как загипнотизированный направился к ней. Он подошёл вплотную и медленно опустился на колени. Утонув лицом в складках её канареечно-желтого сари, Вилфорд наслаждался знакомым древесно-цветочным ароматом и такой притягательной близостью возлюбленной. Нилам вздрогнула, словно подбитая птица, а потом стала ласково перебирать пряди его волос. От нежных прикосновений её кончиков пальцев Лестер потерял голову. Он стал покрывать её руки жаркими поцелуями, приближаясь к груди. Девушка застонала, безвольно запрокинув голову назад. Вилфорд обезумил от желания обладать любимой женщиной. Его возбуждённое дыхание слилось с ритмичным стуком капель по крыше. Он видел только влажные глаза Нилам, её алые приоткрытые губы и разметавшиеся чёрные пряди по его подушке. Остальное всё исчезло, растворилась, как в густом утреннем тумане. Появилось ощущение бездонной пропасти, которая засасывает влюбленных в своё пылающее чрево. Время для них остановилось, даря неповторимые минуты блаженства.

Когда девушка уходила из его скромного жилища, мужчина виновато посмотрел ей вслед. Он чувствовал себя варваром, разоривший прекрасный цветник. Но недолго. Воспоминания восхитительных часов, полных чувственной любви, вытеснили мимолетные угрызения совести.

Отъехав от коттеджного поселка несколько километров, Осипов резко свернул на проселочную дорогу и притормозил у леса.

— Давай подышим свежим воздухом, — предложил он спутнице и вышел из автомобиля.

— Хорошо, — кивнула она в ответ, понимая, что после двухчасового пребывания в доме, где было совершено убийство, им обоим необходимо снять напряжение. Андрей достал из кармана пачку сигарет и закурил. Глубокая морщина пролегла у него между бровей. Он смотрел куда-то вдаль, будто напрочь забыв о Юлином существовании. Выждав несколько минут, журналистка тоже вылезла из машины, но подходить к мужчине не спешила, дав ему возможность поразмышлять и успокоиться. Она бесцельно стала бродить между деревьев, наслаждаясь безмятежностью и покоем. В природе чувствовалось робкое приближение золотой осенней поры. Юля наклонилась, сорвала светло-голубой колокольчик и поднесла его к лицу.

— Не пахнет? — Осипов смотрел на неё, по-мальчишески прищурив один глаз.

— Нет, — Юля пожала плечами, — странно, правда? Лес пахнет, трава пахнет…

Она прижалась к стволу высокой разлапистой сосны и повела носом, втягивая в себя воздух, а потом с сожалением добавила:

— Даже древесная кора — и та пахнет, а цветок — нет.

— Вот так и в жизни бывает, — Андрей подошел к дереву и облокотился на него с другой стороны, — есть настоящее, а есть ложное.

— Ты расстроился, что Пименов не приехал?

— Меня достало его вранье, — Осипов вдруг словно сгруппировался для прыжка, — задушена его жена, а он не то что не помогает следствию, а даже мешает. Прежде чем назначать поездку к нему, я навёл справки. Никакого заседания областной Думы сегодня нет! Он просто испугался разговора, наших вопросов, а, возможно, и разоблачения.

— Разоблачения?

— Ну, а как сама думаешь, почему он меня избегает?

— Подожди, Андрюша, — Юля взяла руку мужчины, — не волнуйся. Причины могут быть разные. Надо спокойно разобраться. Раздражение в таком деле — не лучший помощник.

Он вдруг опустил голову и прикоснулся губами к её ладони.

— Дело-то громкое. Газеты пестрят заголовками на эту тему. Начальство давит, а этот новоявленный вдовец со мной в кошки-мышки играет.

— Мы обязательно найдем убийцу, — уверенно проговорила журналистка, — ты мне веришь?

Осипов опустился на землю и поднял лицо вверх.

— Тебе я верю, как никому, — тихо произнес он, глядя в небо.

Она села рядом с ним на пожелтевшую траву.

— Скажи, а в качестве кого ты меня привез в коттедж к Пименову? — Юля, наконец, задала вопрос, который её мучил после слов Григория: «Я вас именно такой и представлял».

— В качестве известного экстрасенса, — буркнул мужчина.

— Кого-кого? — переспросила журналистка и начала смеяться. Зная Андрея много лет, она и представить не могла, что он может обманывать. У неё мгновенно поднялось настроение, и появилось чувство удивительной свободы. Захотелось вдруг расслабиться и по-детски дурачиться. Она схватила ворох желтой листвы и бросила в Андрея. Он смешно замахал руками и подскочил, как ужаленный.

— Ну, погоди, я тебя сейчас поймаю и отшлепаю!

— Сначала догони меня, господин офицер уголовного розыска, — передразнила Юля горничную и побежала между деревьями. Мужчина кинулся за ней и, поймав, схватил её в охапку и прижал к себе. Пару минут они так и стояли обнявшись.

— Ты мой самый лучший друг, — прошептала она, ограничив рамкой дружбы их общение. Юля ни на минуту не забывала, что у неё есть Виктор.

— Спасибо тебе за всё, — Осипов нежно провёл пальцами по её щеке.

— Не за что, — смущенно проговорила Симонова, — расскажи, что тебе там лепетала твоя поклонница?

— Какая поклонница?

— Наталья, — усмехнулась журналистка.

— Ах, Наталья, — Андрей кокетливо закатил глаза, а потом серьезно ответил, — стоит ли обращать внимание на сплетни?

— И всё-таки.

— Она намекала, что хозяйка была любовницей садовника, но, по-моему, это глупость. Пименова была роскошной дамой, вокруг которой крутились ухажеры из высших слоев общества. Не будет такая опускаться до романа с обслугой. Скорее всего, горничная сама развлекалась с Мурашовым и ревновала к красавице-хозяйке.

— Если у Юрия и Натальи была любовная связь, то почему она не оплакивает своего безвременно ушедшего любовника? Более того, она уже нашла новый объект для воздыханий.

— Уж не ревнуешь ли ты меня, моя бесценная, Юлия Сергеевна?

— Не ревную, — усмехнулась Симонова, — пусть тебя жена ревнует. Не отвлекайся и отвечай на вопрос.

— Знаешь, утром после убийства я опросил всех обитателей усадьбы. Они тогда ещё находились в легком шоке, но никто из них даже не намекнул, что подозревают садовника или охранника в совершении преступления. Все в один голос заявили, что жили дружно, ссор и разборок никогда не было. Застреленного охранника Олега Акишкина характеризовали, как молчаливого и дотошного парня, даже немного занудного, но вежливого и доброжелательного. Садовник Юрий Мурашов пользовался успехом у всех женщин в доме. Он всегда был готов помочь по хозяйству кухарке и горничной, приносил каждое утро свежие цветы в комнаты и составлял красивые букеты. Но он не родственник, чтобы его оплакивать, тем более такой поверхностной и недалекой особе как Наталья. Я ответил на твой вопрос?

— Исчерпывающе.

Из-за автомобильных пробок машина вяло тащилась по Сущёвскому валу. Чтобы скоротать время в пути, Юля делилась наблюдениями с Андреем. Она уже собралась похвастаться своей находкой в сарае садовника, как её сыскной порыв прервал мобильный телефон Осипова, который начал издавать прерывистые звуки. После короткого разговора, Андрей ободряюще посмотрел на журналистку и предложил ей подъехать вместе с ним на Петровку.

— Капитан Балашов из моего отдела хочет показать какие-то фотографии убитой Пименовой, — он усмехнулся, — говорит, что срочно. А тебе интересно их посмотреть?

— Конечно, — согласилась она и после паузы проговорила с улыбкой, — а как ты меня ему представишь? Подчиненному тоже скажешь, что я — экстрасенс?

— А я не собираюсь перед ним отчитываться, — Андрей подмигнул, — в конце концов, кто у нас начальник?

— И всё же? — Симонова покачала головой. — Посторонняя тетка будет смотреть снимки из дела об убийстве жены большого начальника?

— Не посторонняя и не тётка, — Осипов мгновенно стал серьезным, — а друг и коллега.

Капитан Балашов оказался высоким симпатичным шатеном. Он поздоровался и, усевшись на заднее сиденье, подал начальнику папку с фотографиями.

— В свой последний вечер Алёна Вадимовна присутствовала на светской тусовке, где работал фотокорреспондент из модного журнала, — пояснил Александр — вот я и подумал, а вдруг на фотках увидим что-нибудь интересное?

— Правильно мыслишь, надо использовать все возможности.

— Я его разыскал и вот, пожалуйста, смотрите, — Александр ткнул пальцем в середину снимка, — здесь на Пименовой красивое ожерелье, а когда мы приехали на место преступления, то на ней его не было.

— Точно, — задумчиво произнес Осипов и тут же высказал предположение, — но она могла его снять, когда вернулась домой. Хотя странно, платье не переодела, кольца и серьги на месте, только ожерелья нет.

— А если его прихватил убийца? — возразил Балашов. — Тогда у нас есть зацепка! Может, оно и всплывет. Надо будет проверить ломбарды.

— Прежде чем искать ожерелье, надо сначала спросить у Пименова. Пусть поищет украшение жены дома.

— Можно посмотреть? — Симонова кивнула на фотографию и приблизила её к глазам.

На мгновение Юле показалось, что сначала она провалилась в ледяной прорубь, а потом попала в парилку. Она даже стиснула зубы, чтобы не вскрикнуть. Сомнений не было — на груди жены чиновника красовалось то самое ожерелье с сапфирами, которое она лично передала мужу своей погибшей институтской подруги Сауле — Богдану Туманову. Это было сразу после возвращения из Таиланда в январе прошлого года. Вряд ли в мире существует ещё одно такое же старинное колье. Первым желанием было — рассказать Андрею всё, что ей было известно об украшении, но сыщица мысленно охладила свой пыл, решив, что сначала нужно проверить свои предположения, а потом уже высказывать их вслух. Эти ребята — не друзья из песочницы, а офицеры московского уголовного розыска. А вдруг ожерелье на снимке — лишь подделка? Она вернула фотографию и попросила Осипова отвезти её в институт, сославшись на усталость.

Юле захотелось побыть одной. Поэтому, вернувшись в свою комнату, она уселась на кровать и отвернулась к окну, чтобы ей никто не мешал проанализировать всю информацию, которую она сегодня получила. Впрочем, из соседок была только Таня, сосредоточенно читавшая книгу. На стенах многоэтажных домов, стоящих напротив, стали зажигаться один за другим оранжевые квадратики окон. А за ними — чужая жизнь, чужие горести и радости… Ночная Москва сверкала, напоминая бесконечный звездный космос. Сыщица достала из сумочки находку и развернула, чтобы внимательно её изучить. Это был полугодовой абонемент в фитнес-центр «Феникс» на имя Юрия Мурашова. Срок действия истек пять месяцев назад.

«Итак, если верить Дарье Петровне, — стала размышлять Юля, — то её хозяйка посещала этот спортивный комплекс четыре раза в неделю, значит, существует вероятность того, что Мурашов и Пименова были знакомы до того, как он стал работать в их доме садовником. А уж не с легкой ли руки Алёны Вадимовны он без рекомендаций и опыта работы попал на работу в особняк главы района? Тогда само собой возникает предположение, что намеки горничной вполне оправданы — светская львица Алёна Пименова и садовник с высшим педагогическим образованием Юрий Мурашов находились в близких отношениях. И финал этого банального водевиля оказался классическим. Подозрительный муж, вернувшись из очередной командировки, застукал любовников дома и задушил жену, как легендарный Отелло, а потом занялся Мурашовым. Парень оказался проворным и выскочил из дома во двор, во всю прыть удаляясь от погони. Чиновник крикнул охраннику, чтобы тот не выпускал беглеца за ворота. Он нагнал неблагодарного садовника и прирезал. Потом выстрелил в охранника, убрав свидетеля, а то, что экспертиза показала, что стрелял Юрий, можно легко объяснить. После того как Пименов расправился с обоими мужчинами, он вложил в ладонь мертвого садовника пистолет и нажал его пальцем на курок, направив дуло куда-нибудь в сторону. Таким образом, мелкие частички пороха оказались на коже Мурашова. А какова роль таксиста, которого вызвал Юрий? — журналистка потерла затылок рукой. — А он по вызову подъехал к воротам и всё это видел. Будучи мелочным человеком, он подобрал сотовый телефон у тела садовника и помчался в город. От волнения парень не справился с управлением и перевернулся…

Полный бред!

На записи видно, что Мурашов никуда не бежит, а спокойно выходит из дома. Потом, такой состоятельный человек мог расправиться и с неверной женой, и с её любовником другими методами. Возраст и власть делают мужчин расчетливыми. На самом деле, глупо бегать по двору за садовником с ножом, когда есть огнестрельное оружие. И ещё вопрос: куда делась спортивная сумка, которая была в руках Мурашова, и сапфировое ожерелье? Их мог забрать Пименов, таксист или кто-то ещё, на кого и не подумаешь. Например, милейшая Дарья Петровна или расторопная горничная Наталья. Есть ещё помощник главы администрации Григорий Васильевич, водитель и второй охранник, который должен был сменить ныне покойного Олега Акишкина. Слишком много подозреваемых в этой преступной формуле».

Юля открыла свой блокнот и стала искать координаты Богдана Романовича Туманова. Ей не терпелось убедиться, что сапфировое колье на груди госпожи Пименовой то же самое, что принадлежало её студенческой подруге Сауле. Это важно. Журналистка пока не могла объяснить себе, почему это важно, ей просто подсказывала интуиция.

— Симонова, ты сделала домашнее задание по технике речи? — прозвучал неожиданно рядом вопрос.

— Какое задание? — растерявшись, спросила Юля.

Татьяна, привстав со своей кровати и отложив в сторону книгу, смотрела на неё в упор.

— Марина Глебовна говорила, чтобы мы к следующему занятию написали интересные рассказы с захватывающим сюжетом. Ты что, не помнишь? — удивилась она.

— Теперь вспомнила, — вздохнула Юля.

Она собиралась разработать мысленно ещё пару версий убийств в доме Пименовых, а тут домашнее задание! Ей совсем не хотелось переключаться на другую тему. Сыщица посмотрела на циферблат часов и подумала, что время ещё позволяет сделать звонок даже такому занятому человеку, как генеральный директор инвестиционной компании «АБА-профи». Тем более, Туманов сам ей сказал полтора года назад, чтобы она обращалась, «если что». Вот оно и наступило, это «если что».

— А когда у нас следующее занятие по технике речи? — с надеждой спросила она коллегу.

— Послезавтра.

— А тогда я ещё успею, — обрадовано махнула рукой Юля и, взяв с собой мобильник, вышла в коридор.

Туманов ответил быстро. Выслушав сбивчивый вопрос журналистки, где сейчас находится сапфировое колье его покойной жены, он коротко ответил:

— Это нетелефонный разговор. Я понял, что вы сейчас в Москве?

— Да, я на курсах повышения квалификации.

— Давайте встретимся завтра вечером часов в семь. Вам удобно?

— Конечно, удобно, — обрадовано ответила Юля.

— Тогда, сбросьте свой адрес СМСкой, я подъеду, — как всегда, Богдан Романович был лаконичен.

Глава 4

Любовный роман Вилфорда и Нилам длился больше трёх месяцев. Они были счастливы короткими плотскими утехами в скромном бунгало. А на людях играли роль добрых приятелей, чтобы никому не давать повода подозревать их в тайной связи. Временами Лестеру казалось, что махараджа Бахговат догадывается об их близких отношениях, уж слишком пытливо он смотрел на английского гостя из-под густых бровей. Был ещё один человек, который со стороны наблюдал за Вилфордом и Нилам. Александр Форстер ничего не говорил, но Лестер иногда ловил на себе неодобрительный взгляд своего соотечественника. Между тем доходили слухи из соседних провинций, что в разных уголках Индии вспыхивают мятежи. Англичане, обеспокоенные агрессивностью аборигенов, старались не появляться в общественных местах поодиночке. Однажды ночью, когда Вилфорд укладывался спасть, в его окно постучали. Удивленный столь позднему визиту, он открыл дверь и увидел при слабом свете фонаря Александра Форстера. Капитан поздоровался, вошел внутрь и осмотрелся.

— Хочу тебя предупредить, — с тревогой в голосе начал он, — что в колонии начались беспорядки. Индийцы и британцы никогда ещё не находились в таком сильном противостоянии, как сейчас.

— Говорят, такое и раньше бывало, — беззаботно ответил Лестер.

— Бывало, — начал гость, однако собеседник прервал его речь.

— Скажи, а, если начнется мятеж, на чьей стороне ты будешь сражаться? — Вилфорд в упор смотрел на товарища. — Я же вижу, что ты всем сердцем полюбил эту страну и её жителей?

— И есть за что любить, — после недолгого раздумья ответил Александр, — вопреки бесконечным нашествиям завоевателей, пробиравшихся сюда через океан и джунгли, приносивших свою власть, своих богов и свои законы, эта самобытная нация не преклоняется перед всем чуждым, а остается верной заветам своих предков, имеет свою культуру и свою веру. Это благородный и трудолюбивый народ с глубокими корнями. Да, сейчас простые индийцы живут в жалких лачугах, работая от зари до заката на полях, уходящих в туманную даль, но я верю, что они обязательно станут процветающей нацией. А, если они сейчас возьмутся за оружие, и начнутся открытые боевые действия, англичанам не поздоровится, — строго закончил он.

— Спасибо за предупреждение, Алекс, я постараюсь быть настороже, — кивнул Лестер, подумав про себя, что капитан не ответил на его вопрос: на чью сторону он встанет в случае восстания.

— Я беспокоюсь не о тебе, а о Нилам.

— С Нилам всё в порядке, — усмехнулся мужчина, — она живет с влиятельным отцом в охраняемом дворце. Да, и среди английских офицеров у неё есть покровители.

Вилфорд явно намекал на своего товарища.

— С Нилам будет всё в порядке, если ты уберешься отсюда, — недружелюбно ответил Форстер и резко замолчал, сдвинув брови.

В глазах капитана было изумление. Лестер проследил за его взглядом и понял, в чём дело. На подоконнике лежала филигранная заколка для волос с яркими самоцветами. В свой прошлый визит к любовнику дочь махараджи забыла это украшение. Именно на него сейчас неотрывно смотрел гость.

— Нилам бывает у тебя? — упавшим голосом спросил он, рассматривая заколку.

Хозяин бунгало задумался. Если сознаться, что девушка заходила к нему, то будет очевидным, что их связывает не просто дружба. Но, с другой стороны, Форстер и так догадался.

— Да, — коротко проговорил он, не вдаваясь в подробности.

— Ты, верно, понимаешь, что ваша связь опасна для неё, — после продолжительной паузы тихо сказал Алекс, — я сожалею, что однажды привёл тебя в дом махараджи.

— Мы любим друг друга, — с вызовов произнес Вилфорд, — или ты мне не веришь?

В эту минуту он почувствовал некоторое превосходство над соотечественником.

— Верю, что она в тебя влюблена, а вот ты… Ты поступаешь с девушкой не по-джентельменски.

Форстер резко повернулся к двери и, не попрощавшись, вышел.

Всю ночь за окном стонал ветер, усиливая и без того, подавленное настроение Лестера. Ветки пальмы настороженно шуршали, словно предупреждая о чём-то. Вилфорд ходил из угла в угол своего жилища и вёл нескончаемый мысленный диалог с Александром, доказывая товарищу, что его чувства к девушке искренни. Он не заманивал её к себе в бунгало и не насиловал. Он даже не соблазнял её сладострастными речами. Между двух молодых людей вспыхнуло взаимное желание. Они оба давно этого хотели, но сдерживали себя. Вилфорд то атаковал в словесной схватке Форстера, то оправдывался перед ним, приводя разные доводы. Уснул он только под утро.

Сразу после занятий Юля позвонила Осипову. Ей не терпелось узнать результаты экспертизы.

— Чья кровь была под ногтями у Пименовой? — без предисловий спросила она, когда он ответил после продолжительных гудков.

— И кровь, и фрагменты кожи принадлежат Юрию Мурашову.

— Что это значит? — растерянно проговорила сыщица, строя в уме разные предположения.

— Если учесть, что у Алёны Вадимовны в тот вечер не было половой связи с мужчиной, то либо это были жаркие объятия, что она от возбуждения царапнула Мурашова до крови, то ли она защищалась от него, когда мужчина её душил, что вероятнее всего.

— А у него обнаружены ссадины?

— Да, на шее.

— Улики не просто говорят, а кричат, что убийца — садовник, — пробормотала Юля, — но что-то тут не так.

— Я тоже ломаю голову, — тяжело вздохнул Андрей, — за что убивать Мурашову свою хозяйку, которая, по словам обслуги, к нему относилась очень хорошо… Возможно, даже слишком.

— На первый взгляд мотива у парня нет, — согласилась журналистка, — по крайней мере, нам он не известен. Вот задачка-то.

— Да, я узнал у Пименова, что он не нашел в доме колье, которое было на его жене в её последний вечер.

— Ух, ты, — вырвалось у Симоновой.

Она мгновенно вспомнила, что у отравленной в Таиланде Сауле из гостиничного номера тоже ничего не пропало, кроме этих сапфиров.

— Думаешь, преступление было совершено из-за этого ожерелья?

— Нет, я так не думаю, — твердо проговорила Юля, решив, что пока не стоит рассказывать Осипову всё, что ей известно об украшении. Он может зациклиться на этом и уведет следствие в сторону. Пока она сама попробует разобраться в этой загадочной истории с пропажей сапфиров.

— Какие у тебя планы на сегодня? — с надеждой спросил мужчина.

— Сегодня и завтра нашу группу поведут в Останкино на прямые эфиры. Я всё-таки, учиться сюда приехала, — усмехнулась она, заранее решив не сообщать Андрею о свидании с Тумановым.

— Да, конечно.

— Зато в субботу я свободна, — весело сообщила Юля и мгновенно осеклась, — прости, я забыла, что у тебя семья.

— Ерунда, — радостно отозвался Осипов, — можем пойти погулять на ВДНХ или съездить в Коломенское. Пока такая погожая осень.

— Как это, ерунда? Я не хочу, чтобы из-за меня у вас были ссоры, — твердо возразила женщина.

— Ссор не будет, потому что сейчас жены нет в Москве, а нам с тобой есть что обсудить. Завтра Пименов сам приедет на Петровку, так что, «лед тронулся, господа присяжные заседатели!» — закончил Андрей известной фразой Остапа Бендера.

До встречи с Тумановым была ещё масса времени и Юля вышла прогуляться. Серый асфальт был усыпан желтыми листьями, которые шуршали под ногами, а солнечные лучи приятно ласкали лицо. Она направилась в маленький сквер, который был неподалеку от института. Ей захотелось уединиться и вместе с увядающей природой предаться философским размышлениям. На душе было неспокойно, и, несмотря на то, что она с головой ушла в учебу и расследование, тревожные мысли о муже её не отпускали. Он писал ей почти каждый день, но сообщения были сухими и однообразными. Как случилось, что отношение к ней Виктора резко изменилось? Неизвестность мучила больше всего. Надо было всё выяснить до отъезда, но она струсила, испугавшись его признания в измене. Юля глубоко вздохнула. Осенний воздух был прозрачен и свеж, чувствовался аромат листвы и запах грибов, как в лесу. Отгоняя мрачные мысли, она села на деревянную скамейку и, откинувшись на спинку, стала любоваться осенней природой. Рядом с белоствольными березками соседствовала красавица-рябинка, на ветках которой висели ярко-красные гроздья ягод. При легких порывах ветра с деревьев нехотя срывались листья и, исполняя свой причудливый танец, опускались на землю. Журналистка поймала падающий кленовый лист и сомкнула ладони, словно согревая его. Юля вспомнила, что ей надо сделать домашнее задание по технике речи. Она прикрыла веки и стала сочинять рассказ об удивительном колье с драгоценными камнями, цвет которых напоминал морскую волну — бирюзовую с легким лиловым оттенком. Уже вторая хозяйка этого изысканного украшения погибла, возможно, от рук мужчины, в которого она была влюблена. Сначала её студенческая подруга Сауле, теперь Алёна… Интересно, может быть, и до них с кем-то случилась беда? Или эти убийства никак не связаны между собой, а лишь плод её безудержной фантазии? Юля посмотрела сквозь ветви на небо, которое радовало глаз веселой лазурью. Поднявшись со скамьи, она медленно пошла по аллее, собирая по пути разноцветные листья. Вернувшись в комнату, она раскрыла тетрадь, решив немедленно записать всё что сочинила в парке. Журналистка писала вдохновенно, с азартом, словно боясь упустить какую-нибудь деталь, мелкий штрих или забытую эмоцию. Всё вокруг ушло на второй план, а она погрузилась в свой мир, где она была богиней и царицей одновременно. Там она могла вершить судьбы людей, наказывать или помиловать. Рассказ получился коротким и ёмким, с реальной историей про сапфировое колье, таинственную смерть её студенческой подруги, тайце, который мечтал спасти свою больную мать, об удивительном цветке, о любви и ненависти. Юля перечитала повествование и осталась довольна.

— Марина Глебовна хотела интригующий рассказ. Пожалуйста! Получите и распишитесь, — с иронией прошептала она, убирая в тумбочку тетрадь.

Она достала косметичку и стала собираться на встречу с мужем Сауле.

Туманов привез сыщицу в японский ресторан на проспекте Мира. Дизайн внутреннего помещения удивил Юлю. Здесь не было изобилия цветов сакуры, а из всех известных ей атрибутов страны восходящего солнца был только карликовый бонсай в центре зала. Убранство отличалось от европейских ресторанов минимализмом и сдержанной цветовой гаммой. Здесь никто громко не разговаривал, и это настраивало на спокойное общение. Когда официант поставил на стол огромное блюдо с роллами и сушами, Юля радостно подумала, что сейчас ей пригодится умение орудовать палочками, которое она приобрела в Таиланде. После традиционных замечаний о погоде журналистка перешла сразу к делу, предполагая, что встреча может закончиться неожиданно, а разговор даже не начаться. Какой-нибудь важный звонок бизнесмену изменит его планы на вечер.

— Мне показалось странным, что в вечер убийства Алёны Пименовой на ней было сапфировое колье, точно такое же, что и на Сауле перед её гибелью. Уверена, здесь кроется какая-то тайна, — объяснила она свой интерес к украшению.

— Вот что, Юлия, — мужчина медленно вытер руки влажной салфеткой, — давайте договоримся, как у нас выражаются, «на берегу». Я расскажу вам историю колье, но вы должны мне пообещать, что эта информация останется между нами. Видите ли, здесь замешаны известные люди, и подставлять их я не собираюсь. Вы раскрыли в Таиланде убийство моей жены и нашли ожерелье, поэтому я здесь и готов рассказать всё, что знаю.

Он откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на собеседницу, словно взвешивая все «за» и «против». Ещё было время отказаться от объяснений.

— Договорились, — кивнула женщина и вся превратилась в слух.

— Надеюсь, у вас нет с собой диктофона или другого записывающего устройства, — пошутил Богдан и подцепил палочками суши.

— Нет, — негромко произнесла Юля и последовала его примеру. Она обожала это вкусовое сочетание семги, риса, имбиря и васаби.

— Вы знаете, что моя компания занимается строительством. Что нужно в первую очередь для того, чтобы этот бизнес процветал? — Туманов с интересом посмотрел на собеседницу.

— Материалы, — без запинки, как школьница на уроке, ответила журналистка, — кирпич, дерево, трубы…

— В первую очередь, нужна земля, — улыбнулся мужчина, — причём такая земля, на которой построенные коттеджные поселки или многоэтажки будут востребованы населением. Понимаете меня?

— Ну, в принципе.

— Хорошо, я сейчас поясню, — кивнул Богдан, и, прожевав очередной ролл, продолжил, — в любом месте, будь то Москва, Нью-Йорк, Париж или наш родной провинциальный город на Волге, квартира в центре стоит гораздо дороже, чем на окраине с таким же метражом. Правильно?

— Правильно.

— Мне, как руководителю компании, выгоднее покупать землю под строительства в ликвидном районе. Не буду вас водить через дебри, а объясню просто. Есть покупатель участка, а есть чиновник, который поможет решить этот вопрос положительно. Но не даром, естественно, потому что желающих всегда полно.

— Кажется, я начинаю догадываться, — усмехнулась Юля.

Туманов улыбнулся и продолжил ужинать. Несколько минут собеседники молча ели. Журналистка не выдержала и спросила:

— Я полагаю, что этот чиновник — Леонид Владимирович Пименов? Получается, что он — взяточник?

— Взяточник, — хмыкнул Туманов, — фу, как грубо. Человек просто не против благодарности за своё доброе сердце. И берет Пименов не только деньгами, а как точно заметил в своё время Николай Васильевич Гоголь — и «борзыми щенками».

Симонова засмеялась.

— Богдан Романович, давайте называть вещи своими именами. За его «доброе сердце» вы ему подарили сапфировое колье своей жены? Почему именно его?

— У меня срывалась покупка очень привлекательного участка. Я к Леониду Владимировичу и так и сяк, а он увиливает, ссылается на занятость. А тут случайно встречаемся на премьере в театре, — мужчина печально улыбнулся, — буквально перед отъездом Сауле в Таиланд. Я со своей супругой, он — со своей. В антракте пошли в буфет горлышко промочить, а дамы наши, потягивая коктейль, что-то весело щебетали между собой. И вдруг Пименов сам предлагает помощь, прозрачно намекая, что его Алёнушке очень понравилось сапфировое колье Сауле. Я попал в тупиковое положение: купить участок и отдать украшение, а, значит, поссориться с женой или отказаться от выгодного приобретения? В общем, ударили мы с Лёней по рукам, а дома я убедил Сауле пожертвовать её любимым колье.

— И она согласилась? — удивилась Юля, зная подругу много лет.

— Немного покричала, — вздохнул собеседник, — и попросила оставить сапфиры на отпуск. Сказала: «Вернусь — и отдадим колье этой завистливой мерзавке», имея в виду Алёну.

— Поэтому вы так хорошо мне заплатили, за то, что я нашла его, — задумчиво проговорила Юля.

— Не подумайте, что я — хладнокровный делец. У меня погибла жена, а я переживал за её украшение. Просто понимал, что Сауляшку не вернуть, а работать надо. Кризис на дворе, а у меня дети.

— Я всё понимаю, — прервала его запоздалые оправдания журналистка, — кстати, как они?

— Кристина передавала вам привет, когда узнала, что мы встречаемся, а Артура, — мужчина пожал плечами, — по-прежнему лечим. Сиделку хорошую нашли ему, и с клиникой договорился — там какие-то новые методики используют. Возможно, помогут нашему мальчику.

— Хорошо бы. Им тоже привет от меня.

На некоторое время за столиком воцарилось молчание. Каждый думал о своей судьбе, не такой удачливой, как кажется порой со стороны. Туманов подозвал официанта и заказал спиртное. Разливая по стаканам прозрачную жидкость, он негромко проговорил:

— Помянем Сауле.

Не чокаясь, выпили. Юля чувствовала, что встреча подходит к концу, а она так и не задала вопрос, который ей был интересен ещё со времени расследования убийства Тумановой. Ей казалось, что неделикатно спрашивать о таких вещах. Это похоже на заглядывание в чужой кошелек. Но, понимая, что с Богданом она может никогда не увидеться, решилась.