Бесплатный фрагмент - Проклятие фараонов

Глава 1

Дайте демонам действовать, и они накажут себя сами.

Ганди Махатма К.

— При всем уважении, миссис Рэндолл, я буду вынужден отказать вам, — с притворным сожалением сказал Эдвард Финч. — Должен признаться, что это дело кажется мне обреченным на провал. Вы и сами наверняка понимаете: то, о чем вы меня просите… Как бы мне лучше выразиться… Весьма сомнительно. Я вижу, что вы мудрая женщина, и в глубине души осознаете, что подобные услуги не что иное, как простое мошенничество. Своего рода трюк!

Миссис Рэндолл с обидой посмотрела на детектива. Она, разумеется, была в курсе всеобщего мнения о подобных «мероприятиях», но последние слова Эдварда Финча задели ее женское самолюбие. «Мне кажется, что этот молодой человек считает меня дурой?» — подумала про себя пожилая дама.

Детектив будто бы прочел ее мысли и поспешил исправиться:

— Не поймите меня превратно, миссис Рэндолл. Я вовсе не хотел вас обидеть. Я лишь пытался сказать, что добиться правды от людей этой «профессии» почти невозможно. Вы же понимаете, что этот народ… И я не хочу показаться предвзятым… Но всем этим гадалкам, предсказателям судьбы или… Как вы их называете?

— Медиумы, — поспешила подсказать ему миссис Рэндолл.

— Да! Вот этим людям стоит доверять в последнюю очередь. Нам с вами очень повезло: мы живем в двадцатом веке, миром давно правит наука, все мы теперь люди прогрессивные. Без сомнения, любую проблему можно решить иным способом. Вам совсем не обязательно прибегать к помощи этой…

— Но вы просто не понимаете! — перебила детектива миссис Рэндолл. — Я была вынуждена обратиться к ней! Я уже давно мучаюсь вопросами, на которые никто бы не сумел дать мне ответы. До настоящего времени…

— Если вы сумели уладить свои проблемы, что же в таком случае могу для вас сделать я? — удивился Эдвард.

Пожилая дама вдруг нахмурилась. Она поправила выбившиеся из-под шляпки локоны и посмотрела на детектива очень сурово.

— Как же так, мистер Финч? — Она укоризненно покачала головой. — Неужели вы совсем не слушали меня?

Действительно, к своему стыду детектив Эдвард Финч уже позабыл суть их разговора. В последние две недели он не мог думать ни о чем, кроме одного невероятно запутанного дела о весьма необычном крупном ограблении. По крайней мере, именно таким оно представлялось на первый взгляд. Около месяца назад из дома одного богатого и влиятельного джентльмена пропали фамильные драгоценности. Надо отметить, что Эдвард всегда поражался тому, какими неосмотрительными и самонадеянными бывают эти состоятельные господа. Спрятать самое ценное в простой деревянной шкатулке в ящике письменного стола! Ну, не глупость ли? Чем плох, к примеру, надежный металлический сейф или, скажем, банковская ячейка? Этими же вопросами задавались и полицейские, которые первыми расследовали это дело. Все их попытки докопаться до истины окончились провалом. Ограбление было настолько хорошо продумано, что сотрудникам Скотленд Ярда только и оставалось, что развести руками и с сожалением признать свое поражение.

И вот тут-то на сцене появляется Эдвард Финч, теперь уже довольно известный и весьма успешный частный сыщик. Без тени сомнения он берется за это дело в полной уверенности, что и на этот раз удача улыбнется ему, а его интуиция и опыт укажут ему путь к цели. Но, увы! Его постигла та же участь, что и следователя из полиции.

Следов взлома или иного рода проникновения в дом обнаружено не было, как и любых других улик вообще. Ситуация напоминала не то розыгрыш, не то просто досадное недоразумение. Напрашивалась мысль, что лишь кто-то из обитателей дома был способен провернуть подобную кражу. Такой вариант был единственным логичным выводом в данной ситуации. И, разумеется, самым удобным решением проблемы для Скотленд Ярда. Те, недолго думая, выдвинули эту версию потерпевшим. Горничная, кухарка, дворецкий, а, может, даже садовник, могли беспрепятственно проникнуть в кабинет и выкрасть драгоценности хозяев. По мнению полиции, прислуга чаще всего бывает прекрасно осведомлена о всех «тайниках» ее нанимателей. Ну, разве может быть проще? Однако, к досаде стражей порядка, две крошечные детали не позволили этой версии сложиться в единую картину.

Первая деталь — это засушенный цветок розы, найденный в той самой старинной шкатулке, из которой пропали драгоценности. Было очевидно, что его оставил грабитель, как намек или как знак владельцам украденного. Вторая деталь — это ключ от шкатулки, который всегда носила при себе хозяйка дома. По ее заверениям она никогда и не при каких обстоятельствах не расставалась с этим ключом. Все, что в этой ситуации оставалось детективу, так это только поверить ей на слово. Отсутствие свидетелей и каких-либо улик делало решение этой задачи практически невозможным. Такого мнения придерживался Эдвард, но, несмотря на это, вновь и вновь возвращался к расследованию, хватаясь за малейшие предположения. Каждый божий день он жалел о том, что взялся за эту работу. Возможно, его бы и вовсе не попросили о помощи, не случись еще пара подобных ограбления несколькими неделями позже в двух других известных семействах. Подчерк преступника оставался прежним: засушенная роза не месте украденных ценностей, отсутствие подозреваемых и свидетелей, а главное — нежелание потерпевших сотрудничать со следствием. Последнее больше всего раздражало детектива. Все, кого он опрашивал, говорили с ним уклончиво и крайне неохотно. Даже сами пострадавшие все время юлили, что-то умалчивали или вовсе поджимали губы и коротко отвечали: «Это личное» или «Вас это не касается». Особенно его разозлила госпожа Стэнтон, жена лорда Стэнтона. Именно их дом был ограблен первым, и именно они обратились к Эдварду Финчу.

— Сложись все немного иначе, я бы навряд ли воспользовался вашими услугами, — походя оскорбив детектива, заявил лорд Стэнтон. — Но то, как в нашем случае сработала полиция — просто вопиющий случай невежества и бесполезности со стороны Скотленд Ярда. Я, вероятно, никогда бы не узнал, насколько они бездарны и ленивы, не случись в моем доме… подобное. — Лорд Стэнтон избегал слов «кража» или «ограбление», как будто они оскорбляли его лично. — Вы можете себе представить, что, спустя каких-то три часа, они предложили арестовать кого-нибудь из наших слуг? Они уверили нас, что подобный прием может сработать им на руку. Они возьмут под стражу наиболее вероятного подозреваемого, и, даже если он окажется невиновен, истинный преступник тут же расслабится. И в тот момент, когда он решит, что отныне он в безопасности…

— Он выдаст себя, — закончил за него Эдвард.

— Вот именно! — воскликнул лорд Стэнтон. — Просто абсурд, вы не находите?

— Полностью согласен с вами. Такой способ работает крайне редко. Скорее всего, настоящий вор уже сбежал с награбленным или намеревается это сделать. В таком случае подобный прием лишь даст ему форы.

— А вы не глупы, молодой человек, — отметил лорд Стэнтон. — Должен признаться, я был настроен крайне скептически, когда мне посоветовали к вам обратиться.

Такой сомнительный комплимент в обычное время, разумеется, задел бы детектива за живое. Но ему уже не раз приходилось иметь дело с подобного рода людьми: высокомерными, напыщенными снобами из высшего общества, смотрящими на вас свысока только потому, что им, в отличие от большинства простых смертных, посчастливилось родиться «с серебряной ложечкой во рту».

— Я слышу это довольно часто, — спокойным тоном признал детектив. — Увы, многие недооценивают явные преимущества частного сыска, одно из которых — секретность. Лорд Стэнтон, вы можете не беспокоиться о том, что детали вашего… происшествия станут известны общественности. Чего, к сожалению, нельзя сказать о полиции. У нескольких крупных издательств там есть свои люди.

— Пожалуй, это — главная причина нашего с вами сотрудничества, — согласился лорд Стэнтон. — Вы должны четко понимать, что наша ситуация довольно… щекотливая.

— Мне не нужно знать причин, по которым вы хотите избежать огласки. Я могу о них догадываться. Но все, что касается подробностей случившегося, любых деталей, которые могли ускользнуть от полиции, мне необходимо узнать из первых уст. А это значит, что я должен побеседовать со всеми, кто постоянно проживает или бывает в вашем доме: с членами вашей семьи, прислугой, вашими близкими друзьями и родственниками.

Лорд Стэнтон, как и все остальные, кого опрашивал детектив, были, мягко говоря, не в восторге от его расспросов. И, к большому разочарованию Эдварда, эти разговоры практически ничего ему не дали. Что же касается леди Стэнтон… Из нее детективу удалось вытянуть лишь несколько фраз, а точнее в большинстве своем короткие ответы — «Да» и «Нет».

— Леди Стэнтон потрясена случившимся, — объяснил поведение своей жены лорд Стэнтон. — Ей все еще очень тяжело об этом говорить. Все, что вам необходимо для расследования, вы можете уточнить у меня.

— Меня интересует ключ от шкатулки, — объяснил детектив. — Есть ли вероятность того, что леди Стэнтон случайно оставила ключ без присмотра, возможно, вне дома? Быть может, она кому-то рассказывала о нем? Постороннему или близкому человеку? Кто еще знал об этой шкатулке, кроме вас двоих? — Тут он очень серьезным, почти проникновенным тоном добавил: — Любая информация на этот счет помогла бы мне значительно сузить круг подозреваемых.

— Что ж, я могу вам сказать с абсолютной уверенностью — Маргарет никогда не расстается с ключом от шкатулки. Даже во сне! Он все время при ней: висит на золотой цепочке у сердца, можно сказать, в виде медальона. Сама шкатулка всегда хранилась в нижнем ящике рабочего стола в моем кабинете. Там, как вы уже знаете, мы держали наши семейные драгоценности. Мы сами крайне редко туда заглядывали. Она пылилась там вот уже с десяток лет.

— Что же заставило вас проверить шкатулку? — поинтересовался Эд.

Лорд Стэнтон тяжело вздохнул. Было очевидно, что воспоминания о случившемся несчастье вызывали у него душевные муки.

— В тот злополучный день Маргарет была не в духе. С самого утра у нее болела голова, и поэтому она никак не могла найти себе места: бродила по дому, проверяла, все ли на своих местах, все ли убрано и подготовлено к приему гостей. Мы ожидали их на следующий день. Я пытался помочь ей, спросить, отчего она так нервничает и зачем беспокоится, ведь все уже давно обговорено и готово. После полудня я отлучился по делам, а когда вернулся через час или полтора, в доме уже царил настоящий хаос. Леди Стэнтон рыдала на полу в кабинете, а слуги бегали по дому, не зная, что делать. Разумеется, я привел ее в чувства и только тогда узнал, что случилось. Она показала мне шкатулку. Та была совершенно пуста. Лишь этот проклятый цветок на дне… — Лорд Стэнтон прокашлялся и сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться и не наговорить лишнего.

— Ваша супруга сказала вам еще что-то об этой шкатулке? Как она стояла? Была ли она открыта или закрыта в момент, когда она вынула ее из ящика стола?

— Боюсь, что нет, — разочарованно ответил джентльмен. — Она была так расстроена и напугана… Потеря этих украшений привела ее в абсолютный шок.

— Понимаю…, — печально произнес Эдвард. — Леди Стэнтон упомянула, почему она все-таки решила проверить шкатулку?

— Да, она сказала, что хотела взглянуть на свое обручальное кольцо.

— Почему именно в тот момент?

— Признаюсь вам честно, я так и не смог понять ни слова из того, что она твердила мне сквозь поток слез. — Лорд Стэнтон нахмурился. — Женщины! — с упреком в голосе сказал он. — Вы наверняка знаете, как это бывает, мистер Финч?

В ответ Эдвард лишь покачал головой.

— Ну, раз мне не нужно вам объяснять… В такие моменты от них мало чего можно добиться. Маргарет все рыдала и твердила про какое-то проклятье, про судьбу, про злой рок. Я так по-настоящему и не понял, что она имела в виду на самом деле.

— Проклятье? — удивился Эдвард. — Ваша супруга случайно не называла имен или фамилий? Она уточнила, кого именно прокляли и за что?

Лорд Стэнтон с искренним удивлением уставился на детектива.

— Вы же не думаете… — Он покачал головой. — Вы не можете всерьез задавать мне такой вопрос?!

— Разумеется, нет. — Эдвард поспешил себя поправить. — Я лишь подумал, что леди Стэнтон могла подозревать кого-то конкретного…

— Хм, — лорд Стэнтон задумался. — Сомневаюсь, что слова, сказанные почти что в бреду, могут что-нибудь значить. Маргарет была в ужасе и не могла здраво мыслить. Она плакала навзрыд и бормотала нечто несвязное. Обычная женская реакция в подобном случае. Неужели вы не понимаете?

Эдвард кивнул в знак согласия.

— А чуть погодя миссис Стэнтон больше не упоминала об этом… проклятье?

— Нет, — твердо ответил лорд Стэнтон. — Но вы должны знать еще одну вещь, мистер Финч. И я попрошу вас отнестись к этому очень серьезно!

— Несомненно.

— Обручальное кольцо… То, что я уже упомянул ранее. Золотое с круглым изумрудом в обрамлении множества мелких бриллиантов. Именно его вы должны найти. По правде говоря, остальные драгоценности меня волнуют меньше всего.

— Что особенного в этом кольце, позвольте спросить?

— Оно передается в нашей семье из поколения в поколение. Это кольцо досталось мне от моей матери, да упокоит Господь ее душу. Я подарил его леди Стэнтон в день нашей помолвки. Теперь по традиции оно перейдет к нашей внучке. Это очень важно для меня… Для нас с Маргарет. — Лорд Стэнтон заметно помрачнел. — Я не хотел говорить вам всего, но, может быть, если я объясню, в чем заключается причина моего волнения, вы будете искать его чуть усерднее.

— Вы не обязаны раскрывать мне ваши семейные тайны, если это напрямую не относится к делу.

— Это не тайна, — сухо объяснил лорд Стэнтон, — и даже не секрет. Для наших близких друзей и родных, по крайне мере… Вы, мистер Финч, теперь также знаете о нас довольно много личных подробностей. — Пожилой джентльмен собрался с духом и сказал очень сдержанно: — Господь Бог подарил нам с супругой прекрасную дочь Александру. Но жизнь была к нам слишком жестока. — Он опустил глаза. — Наша дочь погибла пятнадцать лет назад. Несчастный случай…

— Примите мои соболезнования, — посочувствовал Эдвард.

— Александра вместе со своим мужем каталась верхом недалеко от нашего загородного поместья. Ее лошадь взбрыкнула и встала на дыбы: дорогу им перебежала черная кошка. Бестолковое животное сильно испугалось и помчалось вперед, что было силы… — Лорд Стэнтон сделал паузу, чтобы сохранить спокойствие. — К несчастью, докторам не удалось спасти Александру. Наша единственная внучка Шарлотта — это все, что осталось нам от дочери. Я просто не могу допустить, чтобы ее наследство досталось бандитам. Эта мысль разбивает мне сердце…

— Я обещаю вам найти его, — неожиданно сам для себя заявил Эдвард. — Я сделаю все от меня зависящее, чтобы отыскать преступника и вернуть вам украденное.

Каждый день детектив сопоставлял показания лорда Стэнтона и остальных потерпевших, искал новые улики и возможных свидетелей, но, в то же время, старался не привлекать к себе повышенного внимания. Еще ни разу за всю свою практику расследование так не тяготило Эдварда. Он прекрасно понимал, что зашел в тупик. Данное лорду Стэнтону слово лежало на нем тяжким бременем. Ни обещанное вознаграждение, ни интерес к делу не заставили бы его продолжать поиски. Лишь опрометчивое обещание, данное по неосторожности, не давало ему спать по ночам.

Осознав, что он топчется на месте, Эдвард решил отложить свои поиски на несколько дней. «Если я продолжу в том же духе, то скоро буду походить не привидение, — подумал Эд, взглянув на себя в зеркало перед приходом миссис Рэндолл. — Старушка подумает, что я какой-нибудь аскет-фанатик, и, наверное, не ел и не пил уже несколько недель. Испугается меня и сбежит, не иначе. А мне бы сейчас пригодилось какое-нибудь простое дельце, которое отвлекло бы меня от этих тщетных поисков».

И вот теперь, когда упрямая и беспокойная пожилая леди сидела у него в кабинете и просила его отправиться не к кому-то, а к медиуму, чтобы выяснить, была ли она обманута коварной гадалкой, Эдвард проклинал свое решение «отвлечься от насущных дел». «Лучше бы я продолжал шататься по Лондону в поисках неуловимого грабителя, чем сидел тут и выслушивал этот бред, — сокрушался про себя детектив. — И как же мне теперь от нее отделаться?»

Глава 2

— Прошу прощения, миссис Рэндолл. Видимо, я немного отвлекся. Вы уже наверняка поняли, что я плохо разбираюсь в подобных… вопросах.

Презрительный тон детектива не ускользнул от внимания пожилой дамы. Но вместо того, чтобы вновь оскорбиться, она еще сильнее расстроилась и даже сникла. Миссис Рэндолл опустила глаза и уставилась на свою маленькую дамскую сумочку цвета индиго, расшитую ярким цветочным узором и блестящими камушками. Надо сказать, что эта леди произвела на Эдварда вполне приятное впечатление, несмотря на то, что проблема, с которой она к нему обратилась, привела его в недоумение.

Миссис Рэндолл, пожилая дама лет шестидесяти семи, представляла собой образец английской добропорядочности. Как и многие другие женщины ее класса, одета она была безупречно, держалась очень достойно и даже чопорно. Весь ее образ говорил о том, что она ценит простоту и порядок. Одежда была идеально подобрана по тону: синее шерстяное пальто, отороченное черным мехом, светло-синяя шляпка-колокол, украшенная серым пером и маленькой серебряной брошью, темно-коричневые кожаные туфли с металлическими пряжками. И только непослушные седые локоны, которые упрямо выбивались из-под шляпки, придавали ее облику немного наивный вид.

Как только миссис Рэндолл вошла в кабинет детектива, она тут же вежливо указала ему на то, что в комнате очень сыро и холодно. Поэтому во время беседы она то и дело снимала свои черные бархатные перчатки и растирала озябшие пальцы, а затем вновь надевала их. Пожилая дама повторила эту процедуру уже несколько раз, и это крайне раздражало Эдварда.

Миссис Рэндолл молчала где-то минуту. Она перебирала в руках кожаный ремешок своей сумочки, затем вновь потерла замерзшие руки и уже начала натягивать первую перчатку, когда Эдвард вдруг прервал ее «ритуал».

— Мне крайне неловко, что вам здесь так некомфортно, — извинился он. — По правде говоря, в последнее время я очень рассеян и редко бываю в своем кабинете. Слишком много дел накопилось, я все время в поездках. Сейчас попрошу хозяйку растопить камин…

— Не стоит ее беспокоить, — перебила его миссис Рэндолл. — Меня волнует совсем другое…

— Лучше вам зайти на днях, — попросил детектив. — К тому времени я уже покончу с одним важным делом и смогу заняться вашим вопросом без отлагательств.

— Вы меня прогоняете? — с обидой в голосе спросила дама.

— Нет, ну что вы! Как вы могли такое подумать? Я лишь хотел сказать, что сейчас не самый подходящий момент… К тому же, ваша медиум навряд ли куда-то денется. Как я понял, эта госпожа…

— Мирела.

— Мирела. Думаю, она устроилась там весьма неплохо. Готов поспорить, что через неделю я найду ее на том же месте и тогда уже постараюсь выяснить для вас то, о чем вы просили.

— Но за неделю они сами найдут наследство и заберут его себе! — запротестовала мисси Рэндолл

— Наследство? — Эдвард словно очнулся ото сна.

— Да, наследство моего мужа. Я ведь уже все вам рассказала! — Пожилая дама недовольно затрясла головой. — Госпожа Мирела знает… То есть, должна узнать, где мой покойный супруг спрятал свое наследство.

Эта «маленькая» деталь почему-то ускользнула от Эдварда. Все, о чем рассказала ему миссис Рэндолл, свелось для него к гадалкам и предсказаниям судьбы. Сама мысль о том, чтобы наведаться в салон какой-то пророчицы и всерьез расспрашивать ее о чем-либо, в надежде на то, что эта мастерица обмана и иллюзий скажет хоть слово правды, казалась ему абсурдной. Эдвард еще не выжил из ума, чтобы рассчитывать на подобное. Не говоря уже о том, как это могло сказаться на его профессиональной репутации, узнай об этом кто-то из его товарищей или, чего хуже, конкурентов. Ко всему прочему, это просто весьма нелепо и унизительно: просвещённый молодой человек, такой, как Эдвард, твердо верящий в теории современной науки, никогда бы не стал опускаться до общения с шарлатанами и жуликами, развлекающими толпу на ярмарках предсказаниями судьбы по руке.

«Вот еще! — подумал Эд, услышав фразу „общается с духами“. — Да за кого она меня принимает? Ноги моей не будет в подобном месте! Я не какая-то взбалмошная девица, ищущая острых ощущений, или зачем еще они туда отправляются… Пощекотать нервы, поговорить с мертвыми родственниками? Какая чушь! Да меня на смех поднимут, если заметят рядом с этим салоном!»

Но, очевидно, миссис Рэндолл была иного мнения. Проблема, с которой она пришла к детективу, казалась ей отнюдь не дамским капризом. Она была очень взволнована и расстроена, и потому отступаться от своей задумки не собиралась.

— Ах, мистер Финч! — со слезами в голосе воскликнула миссис Рэндолл. — Я решительно не знаю к кому мне еще обратиться! Вы моя последняя надежда!

Эдвард не был мягкосердечным: он умел настоять на своем, и в подобной ситуации с любым другим человеком он, скорее всего, повернул бы все в свою пользу. Ему не хотелось связываться с этим заранее провальным делом, но что-то заставило его проникнуться сочувствием к миссис Рэндолл. Она была воспитанной и достойной женщиной, ее лицо излучало доброту, а ее искренняя вера в эту довольно «необычную» проблему показалась Эдварду даже милой. Эта пожилая дама была так откровенно поглощена и раздосадована происшествием с госпожой Мирелой, что детектив решил уделить ей еще несколько минут своего времени. Он расположился в кресле и, вооружившись блокнотом и ручкой, очень серьезным тоном обратился к миссис Рэндолл:

— Я попрошу вас еще раз описать мне все, что случилось между вами и этой… дамой. Как вы познакомились с ней, где, а главное — зачем? Что она вам пообещала, и каких действий вы теперь ждете от меня?

Глубоко вздохнув, миссис Рэндолл мечтательно посмотрела в окно. На несколько мгновений ее мысли унеслись куда-то вдаль, во времена ее молодости. Ее взгляд остановился на красном кленовом листике, приставшем к стеклу. Пожилая дама следила за тем, как он медленно сползает вниз, подгоняемый каплями дождя. Ее лицо приобрело спокойное выражение, и она тихо заговорила:

— В моем саду растет огромный старый клен. Возможно, Том спрятал деньги под этим кленом…

— Какие деньги? — Эдвард начинал злиться. — Миссис Рэндолл, пожалуйста, начините с самого начала, чтобы я понял, о чем именно идет речь! Иначе, я ничем не смогу вам помочь.

— Вы правы, — дама очнулась от своих размышлений. — Так глупо с моей стороны! Я наговорила вам столько всего, что вы, наверное, приняли меня за какую-то слабоумную старуху. А ведь я вовсе не такая!

— Ну что вы, я даже не думал…

— Не нужно извинений. Я все прекрасно понимаю. Я знаю, как подобные рассказы действуют на окружающих. Большинство людей считают общение с мёртвыми абсолютной глупостью, дурачеством, а кто-то даже богохульством. Впрочем, как и я сама до последнего времени. Но кое-какие события в моей жизни заставили меня пересмотреть мои взгляды.

— Что же с вами произошло?

— Я буду предельно откровенна с вами, мистер Финч, хоть я и не привыкла делиться подробностями своей личной жизни с посторонними. Но, раз уж я сама пришла к вам… — Миссис Рэндолл поправила шляпку и наконец-то спрятала «злосчастные» бархатные перчатки в сумку. — Мой дорогой супруг, сэр Томас Рэндолл, скончался десять лет назад. Умер во сне. Перед этим он недолго, но очень тяжело болел. Никакой тайны в его смерти нет. Я говорю вам это, чтобы избежать ненужных вопросов.

— Хорошо, я не стану спрашивать ни о чем, что может показаться вам неуместным.

— Вы очень добры, — улыбнулась пожилая леди. — Я вышла замуж за Томаса, когда мне было чуть больше двадцати лет. Этот брак был устроен нашими родителями, и потому до свадьбы мы виделись всего лишь пару раз. Но, надо сказать, что уже при первой встрече мы очень друг другу понравились. Первые годы мы с Томасом прожили как в сказке. По крайней мере, мне так казалось. Мой супруг был деликатен и нежен со мной, дарил чудесные подарки, позволял мне подолгу путешествовать в компании моей младшей сестры. Томас никогда не бранил меня и не заставлял делать того, чего мне не хотелось. — Щеки пожилой дамы немного порозовели. — Словом, я не могла нарадоваться на наш союз. Единственное, чего нам не доставало, так это детей. — Миссис Рэндолл стыдливо опустила глаза. — К сожалению, этим господь решил нас обделить. Поначалу мы жили в поместье моего мужа в графстве Кент, а когда его отец скончался, все его состояние перешло к Томасу. Тогда мой супруг решил, что пришла пора нам перебраться в Лондон. Томас планировал начать совместный бизнес с одним из своих школьных приятелей. Тот занимался торговлей с восточноазиатскими странами, а моему мужу подобное дело казалось очень интересным и заманчивым. Я не противилась его идеям, ведь меня ждала светская жизнь, балы и званые приемы, возможность «выгулять» мои украшения, которые Томас дарил мне в первые годы брака. И все было прекрасно до тех пор, пока он не объявил мне, что купил для нас дом в пригороде Лондона. Откровенно говоря, я была немного расстроена таким решением, ведь я уже привыкла к еженедельным выходам в свет, поездкам в театр и оперу. Этот стиль жизни был мне по душе. Но Томас настаивал на своем, уверял, что чистый воздух и более размеренный темп жизни пойдут мне на пользу. В конце концов, через какое-то время я поселилась в «Блюберри Лодж» в Ричмонде, и мне там даже понравилось. Я стала заниматься садом, увлеклась чтением и вышиванием. Общество там не слишком разнообразное, но некоторые семьи очень даже приветливы.

— Простите за нескромный вопрос, миссис Рэндолл. Скажите, ваш муж жил в этом новом доме вместе с вами?

— Да. То есть, сначала он бывал там по нескольку раз в месяц, но со временем стал появляться все реже. Дела его фирмы не ладились, и, видимо, от постоянного напряжения, он увлекся азартными играми и алкоголем. К сожалению, его слабости взяли над ним верх. Я была слишком покорной женой, о чем теперь очень жалею, и не смогла уберечь его от подобных ошибок. Он содержал наш дом, и я никогда ни в чем не нуждалась, хотя больше не видела прежней роскоши. Как и моих драгоценностей…

— А вот отсюда пожалуйста поподробнее, — попросил Эд.

— Однажды, после его очередного визита, я решила проверить свою фарфоровую шкатулку, в которой хранила оставшиеся от прежних времен украшения, но, к своему удивлению, не обнаружила там ничего ценного, кроме самых простых безделушек.

— И вы сразу заподозрили своего супруга?

В ответ миссис Рэндолл быстро закивала головой.

— Почему ваши подозрения не пали на кого-нибудь из прислуги?

— О, это исключено! Мои кухарка и горничная были слишком глупы для подобного. Да и что бы они делали с такими вещицами? Нет, я абсолютно уверена, что именно Томас забрал их. В ту пору я предположила, что он осмелился на такую низость из-за внушительных карточных долгов. Как-то раз я набралась смелости и спросила его в лоб, на что он просто отвернулся и промолчал. Такой ответ оказался красноречивее любых слов.

— После смерти вашего мужа вам совсем ничего не досталось?

— Почти. Наследство, оставленное Томасу его отцом, было поделено на две части. Одну он получил и растратил, а вторую, самую маленькую часть, его отец завещал оставить неприкосновенной, на случай, если у нас все-таки родятся дети. Полагаю, что сэр Рэндолл знал о наклонностях сына и сдерживал их, пока был жив. Он также прекрасно сознавал, что, когда его не станет, сын наверняка пустит на ветер все богатства семьи, что, в конце концов, и случилось.

— Полагаю, вторая часть наследства должна была достаться вам? О ней вы говорили, когда сказали, что ваш муж спрятал деньги под дубом?

— Под кленом, — поправила его дама. — Да, те совсем небольшие средства в итоге достались мне. От Томаса мне остался только наш дом в Ричмонде, так как он изначально был записан на мое имя. Вместо денег я получила лишь долги мужа, но его двоюродный брат, храни его Господь, милейшей души человек, взял их на себя. Он знал, в каком положении я оказалась по вине Томаса, и поэтому помог мне, за что я буду вечно ему благодарна.

— Тогда я не совсем понимаю, о каком конкретно наследстве идет речь?

— Все очень просто… и сложно одновременно. Дело в том, что пару месяцев назад меня стали беспокоить странные сны: в них Томас стоял на одном месте, молча уставившись на меня, и указывал рукой куда-то в сторону, словно пытаясь подать мне знак. Будто что-то важное таилось там, вдалеке… Я никак не могла разглядеть это нечто, но в глубине души понимала, что это не простой сон, а вещий!

— Допустим. Тогда-то вы и решили обратиться за толкованием своих снов к госпоже Миреле?

— Поверьте, я вовсе не собиралась идти к медиуму. Как и вы, мистер Финч, я всегда была человеком рассудительным. Но, когда я поделилась своими предположениями с одной своей хорошей знакомой, она посоветовала мне обратиться к медиуму. Она была уверена, что у Томаса в этом мире осталось незавершенное дело, и таким образом он пытается сказать мне об этом. В тот момент подобное предположение мне показалось весьма нелепым, но она убедила меня, что такое случается сплошь и рядом, а люди просто стараются не распространяться об этих вещах, боясь сплетен.

— Значит, вы обратились к гадалке с вопросом о том, чего именно хочет от вас ваш покойный супруг?

— Нет, сначала я обратилась к другой своей знакомой, от которой прежде уже слышала нечто подобное. Она однажды проговорилась, что побывала на спиритическом сеансе. Когда я рассказала ей о своей проблеме, она уверила меня, что госпожа Мирела — лучшая в своем деле. Она уже помогла многим людям пообщаться с их усопшими родственниками, а неприкаянным душам помогла обрести вечный покой. — Миссис Рэндолл произнесла последнюю фразу так воодушевленно, что Эдвард с трудом сдержал смех.

— Готов предположить, что за такие «ценные» услуги она требует весьма немаленькое вознаграждение?

— Вы правы. Но поверьте, оно того стоит!

— Если бы все было так чудесно, разве пришли бы вы теперь ко мне с просьбой проверить ее заведение?

Миссис Рэндолл заметно смутилась.

— Дело в том, что я просто сбита с толку. Нельзя отрицать тот факт, что госпожа Мирела рассказала мне такие подробности жизни моего супруга, которые знала только я и он сам.

— Вы уверены, что прежде не говорили об этих фактах из вашей жизни кому-то из подруг?

— Это исключено! Содержание наших с Томасом писем, написанных во время моих путешествий по Европе, знали только мы вдвоем. Госпожа Мирела упомянула также драгоценную брошь в виде фиалки, которую мой супруг прислал мне в Италию в день моего двадцатипятилетия. Мое имя — Вайолет, и Томас посчитал, что это будет очень романтично. — Миссис Рэндолл расплылась в довольной улыбке.

— Мне все ясно, — отрезал Эд. — Где же тогда она оступилась?

— На третьем сеансе госпожа Мирела вдруг заговорила со мной таким странным… почти мужским голосом. Я сразу поняла: через нее говорит мой Томас. Вдруг она назвала меня по имени — Вайолет. А ведь только он так ко мне обращался! Затем госпожа почему-то заплакала. Через минуту-другую она вновь заговорила не своим голосом: от лица моего мужа она извинилась передо мной за то, что тот оставил меня, за то, что истратил все наши деньги и украл у меня драгоценности. Представляете? А ведь никто об этом не знал, кроме нас двоих!

— Как занимательно, — протянул Эдвард. — Прошу вас, продолжайте.

— В эту секунду я окончательно поверила госпоже Миреле. Вдруг ее всю затрясло, она стала тяжело дышать, а потом просто замерла на месте, уставившись на меня… точнее за меня. Медиум смотрела в пустоту за моей спиной невидящим взглядом, а затем прошептала: «Ваш муж сейчас стоит рядом с вами, миссис Рэндолл». Невозможно описать словами тот первобытный ужас, что охватил все мое существо. Я всем телом ощутила его присутствие. Даже запах алкоголя, казалось, витал в воздухе. Я чуть не лишилась чувств. Через пару мгновений атмосфера в комнате как будто разрядилась. Госпожа Мирела зажгла несколько свечей и, взяв меня за руку, сказала: «Ваш муж сожалеет, что поступил с вами так бесчестно. От того, что вы его до конца не простили, его дух не может обрести покой на том свете. Я подумала, если он увидит вас, а вы сумеете ощутить его присутствие, мистер Рэндолл осознает, что теперь может спокойно отправляться в мир иной. Но, кажется, что-то еще по-прежнему волнует его… Какое-то незавершенное дело. Но пока я не могу сказать вам наверняка. Он сопротивляется и не позволяет мне проникнуть в его мысли. Миссис Рэндолл, вы догадываетесь, что это может быть?»

— И вы, разумеется, поделились с ней своими предположениями? — с легкой ехидцей спросил Эд.

— Отнюдь. Я пребывала в шоке и не могла вымолвить ни слова. Оказавшись дома, я все еще не представляла, чем может оказаться «незаконченное дело» Томаса. Сначала я предположила, что речь идет о его долгах. Но с ними уже разобрался его кузен, о чем я поспешила рассказать госпоже Миреле. На четвёртом сеансе она достаточно долго пыталась связаться с моим мужем. На какое-то мгновение она наладила связь с его духом, но он не пожелал разговаривать с ней, и даже разбил вазу.

— Разбил вазу? — удивленно повторил Эдвард. — И как же это ему удалось?

— Ну, как обычно духи двигают предметы, задувают свечи…

— Вам придется мне это объяснить, — улыбаясь ответил детектив.

— Когда призраки сердятся или хотят указать вам на свое присутствие, они контактируют с нашим физическим миром посредством простых манипуляций. Чаще всего они двигают легкие предметы, гасят или зажигают свет, в комнате меняется температура. Все это — проявления астрального присутствия.

— Поразительно, — съязвил Эд. — Да это же целая наука!

Миссис Рэндолл, не уловив иронии в его словах, утвердительно кивнула головой. — Так что мой Томас, разозлившись на то, что медиум вновь пытается прочесть его мысли, разбил большую старинную вазу, стоявшую на каминной полке. Она упала на пол и разлетелась на мелкие кусочки.

— Что же это у нас получается…, — задумчиво протянул Эдвард. — Спустя пять сеансов у госпожи Мирелы, вы так и не выяснили ничего стоящего?

— Нет, ну как же? Ей ведь понадобилось немало сил и времени, чтобы вытянуть из Томаса информацию. Уже в самом конце шестого сеанса она узнала, что он припрятал мои драгоценности, а также некую сумму денег, прежде чем болезнь подкосила его. Я догадывалась, что Томас не продал мои украшения, ведь он с такой любовью выбирал их для меня! Пусть он и был порой равнодушным и даже жестоким, но сентиментальность молодости все-таки не покинула его сердце.

— Я ошибаюсь, или самое интересное госпожа Мирела придержала до следующего сеанса?

— Вот тут-то и произошло нечто странное, мистер Финч…

— А я-то думал, что мы уже преодолели всю череду странностей, — усмехнулся Эдвард.

Миссис Рэндолл будто бы вовсе не уловила сарказма в его голосе.

— Нет, я говорю вам, странным стало ЕЁ поведение. Разумеется, госпожа Мирела была очень вымотана этим сеансом. Оно и понятно: Томас не хотел поддаваться ей! Она долго приходила в себя, а когда смогла говорить, то предположила следующее: мой муж спрятал деньги в надежде, что сможет оправиться от болезни, а затем сбежать из Англии, чтобы скрыться от кредиторов.

— Неплохой план, — отметил Эд. — Похоже на правду, если бы это не прозвучало из уст гадалки…

— Мистер Финч, — одернула его миссис Рэндолл, — позвольте мне закончить рассказ, а уже потом будете делать выводы. — Она вновь деловито поправила шляпку. — Итак, я договорилась с госпожой Мирелой о следующей встрече, так как мне не терпелось узнать, где Томас мог спрятать свой маленький клад. Я была уверена, что она сама стремится выяснить это, ведь я пообещала ей кое-что из украденных драгоценностей.

— Как щедро и предусмотрительно с вашей стороны, — с улыбкой заметил Эдвард.

— Да-да, и именно поэтому я была вне себя от удивления, когда госпожа Мирела перенесла наш сеанс, сначала на несколько дней, а потом и вовсе… недель! Можете себе представить, что она даже не вышла ко мне, чтобы объясниться! Ее невоспитанная помощница каждый раз придумывала самые нелепые оправдания: в первый раз ее госпожа приболела, во второй — ей пришлось срочно уехать, а в третий — и вовсе не оказалось свободных мест на две недели вперед!

— Кажется, эта ловкая дамочка не слишком заинтересована в ваших дорогих… подарках.

— Вы ничего не поняли! Она просто-напросто решила все забрать себе!

— Неужели все? — Эдвард почти в открытую смеялся над этой наивной женщиной.

— Да! Наследство моего мужа целиком! Я почти уверена, что госпожа Мирела связалась с Томасом без меня, ведь во время последнего сеанса я оставила в салоне одну из его запонок!

Эдвард непонимающе посмотрел на миссис Рэндолл.

— Ах, да! Я опять забыла, что вы совсем в этом не разбираетесь… Видите ли, медиуму нужна фотография и личная вещь покойного, чтобы связаться с его духом. Я принесла фото и запонку с инициалами Томаса и оставила их там. Я была сама не своя после этих сеансов, и в спешке позабыла забрать их во время своего последнего визита. А госпожа Мирела, должно быть, воспользовалась этим и выпытала у Томаса, где он припрятал деньги и драгоценности. И теперь она надеется найти их и забрать себе! И даже мою любимую брошь! — Миссис Рэндолл всплеснула руками от досады.

Детектив в недоумении слушал пожилую даму и не знал, как лучше ему поступить: сказать ей в лицо все, что он об этом думает, или вежливо проводить ее и посоветовать обратиться к врачу.

«Большего бреда я в жизни не слышал! — думал про себя Эд. — Эта бедная старушка так искренне верит во все эти россказни, что мне даже жалко ее. Хотел бы я уметь так же виртуозно обводить людей вокруг пальца, как та мошенница, когда мне нужно добиться правды в очередном допросе».

— И как вы себе представляете мою работу в данном деле, миссис Рэндолл? — поинтересовался детектив. — По-вашему, я должен наведаться к госпоже Миреле и потребовать от нее координаты местонахождения «сокровищ» вашего покойного супруга? Вы же не думаете, что она скажет правду МНЕ! Таких как я, ровно, как и полицейских, подобного сорта люди боятся, как огня. Как только я ступлю к ним за порог, их компашка соберет вещички и перекочует в другой конец Лондона.

— Я прекрасно это понимаю, — покачала головой миссис Рэндолл, — и как раз по этой причине я обратилась к вам, а не в полицию. Там бы меня подняли на смех. Вы, впрочем, тоже не сдержались от пары шуточек, но я вам это прощаю. Вы еще очень молоды, мистер Финч, и не испытали серьезных потерь в своей жизни. Несправедливости еще ждут вас на вашем долгом пути, а мне осталось не так уж и много. И я хотела бы узнать правду: был ли мой супруг законченным негодяем, или память о нашем браке все-таки не дала ему избавиться от семейных ценностей. Мне не так важны сами деньги! Я проживу и без них. Но те вещицы… Для меня они воспоминания былых чудесных дней молодости!

— Мое время стоит недешево, вы должны это понимать, — Эдвард решил перейти к цифрам, ожидая, что это немного остудит пыл миссис Рэндолл. — Сейчас я занят крайне сложным расследованием, и любые отвлечения от этого дела могут сказаться на результате. Только нечто важное или… стоящее, — он сделала небольшую паузу, выделив это слово, — может оторвать меня от него в данный момент.

— Мне импонирует, что вы человек честный и деловой, мистер Финч. Поэтому я буду с вами также честна: я располагаю очень малым доходом. Я могу выдать вам небольшой аванс, а когда мы найдем то, что спрятал мой муж…

— Миссис Рэндолл, — прервал ее Эдвард, — вы ведь осознаете, что шанс на успех в этом деле крайне ничтожен? Я не могу полагаться на пустые обещания, как ваш медиум. В моей работе так дела не ведут. Слежка требует времени и вложений. Транспорт, еда, при случае — ночевка в гостиницах неподалеку от места, где живет или работает подозреваемый, мелкие расходы на грим…

— Но это все, что я пока могу вам предложить, — с разочарованием в голосе сказала миссис Рэндолл, протягивая детективу несколько новеньких купюр. Бедная пожилая дама теперь выглядела очень жалко: она словно потускнела и осунулась, а в глазах уже блеснули слезы. Эдвард сидел напротив этой обиженной судьбой женщины и рассуждал о том, что чаще всего сам по глупости ввязывается в подобного рода досадные ситуации. Он раздумывал где-то минуту над тем, как лучше всего обличить свой отказ в слова, как вдруг миссис Рэндолл достала из кармана пальто маленький белый платочек и приложила его к щеке.

«Только не это! — взмолился про себя Эдвард. — Не хватало мне тут еще женских слез! Это выше моих сил!»

— Я наведаюсь туда завтра, — наконец сдался детектив. — Оставьте мне адрес этого салона и имена всех тех, кто в нем работает. Также мне нужны фамилии ваших подруг, побывавших на сеансах госпожи Мирелы.

— Не думаю, что это уместно…, — смутилась пожилая дама. — Мне бы не хотелось, чтобы вы беспокоили кого-то из них.

— Других вариантов нет. В противном случае, выяснить, действительно ли эта женщина что-то знает о деньгах вашего покойного супруга или просто разыгрывает спектакль, будет практически невозможно.

— Ну, что ж… Так уж и быть. — Миссис Рэндолл нехотя согласилась.

Получив необходимую ему информацию, Эдвард поспешил проводить взволнованную даму к выходу. Он тепло улыбнулся ей на прощание и самым серьезным тоном уверил ее:

— Как только я что-то выясню, сразу же дам вам знать.

Глава 3

Район Ист-Энд издавна славился дурной репутацией. Бедняки, преступные элементы, иммигранты и политически неугодные люди стекались сюда изо всех уголков Лондона. Здесь они могли найти для себя кое-какую работенку, чаще всего не совсем законную. Приезжие из других уголков Англии, в основном крестьяне, создавали здесь небольшие общины. Выходцы из Юго-Восточной Азии и гонимые репрессиями евреи также составляли немалую часть населения Ист-Энда.

Ко всему этому разнообразию культур и вероисповеданий здесь относились намного благосклонней, чем в других частях Лондона. Зазнавшимся белым буржуа тут были не рады: простому люду, оголодавшему и обнищавшему, не нравилось, когда городские мажоры суют нос в их район. Ограбления, вооруженные нападения и даже убийства случались здесь нередко. Чего стоил только Уайтчепел — дистрикт, печально прославившийся зверскими убийствами Джека Потрошителя в конце девятнадцатого века. Мрачная и зловещая аура окружала эти места, и, спустя сорок лет после тех ужасных событий, некоторые горожане не посмели бы пройтись по улочкам Уайтчепела в одиночку даже при свете дня.

Но все же с течением времени трущобы Ист-Энда становились менее опасными: первая мировая война, индустриализация, а также постоянные политические волнения в стране вносили коррективы в жизнь всех жителей города, в том числе и самых неблагополучных. Решительные оппозиционеры действующей власти и вечно бунтующие профсоюзы рабочих находили здесь прибежище и единомышленников. Район кипел активной политической жизнью. Всюду были развешаны листовки: коммунисты, лейбористы, суфражистки… Любой желающий мог соорудить импровизированную сцену и продекларировать свои взгляды собравшимся зевакам. Стычки политических оппонентов между собой или с представителями полиции были здесь обычным делом. Эдварду однажды «посчастливилось» попасть в такую заварушку по чистой случайности. Приехав по делам в Ист-Энд, он оказался в самом эпицентре очередной стачки. Отделавшись лишь парой синяков и ссадин, он был вскоре освобожден из приемного участка знакомым инспектором.

Эдвард Финч не был приверженцем какой-либо партии: его мало волновала их вечная грызня и борьба за власть. Будучи человеком спокойным и рассудительным, он расценивал все эти собрания и забастовки как нечто «раздражающее». Он прекрасно сознавал необходимость перемен: время диктовало новые законы и правила в обществе, все менялось слишком стремительно, чтобы люди могли сразу адаптироваться к современным реалиям. Большая часть англичан все еще была верна старым порядкам, привычному традиционному укладу жизни. Молодежь стояла во главе маленьких революций во всех сферах жизни общества, но Эдвард, несмотря на свой возраст, был далек от этих событий. Его работа, и без того увлекательная и непредсказуемая, привносила в его жизнь достаточно разнообразия. Свободное время, которого у него было не так уж много, он предпочитал проводить вдали от людей и шумных компаний за чтением книг. Также ему случалось изредка выбираться за город, чтобы насладиться природой и свежим воздухом.

Перспектива очередной поездки в Ист-Энд была ему, мягко говоря, неприятна. Воспоминания о синяке под глазом и порванном пиджаке все еще были свежи в его памяти. Эдварду иногда случалось бывать здесь по делам: расследования то и дело заводили его в Уайтчепел и прилегающие к нему районы. Тут «гнездились» банды грабителей, наркоторговцев, контрабандистов и других любителей поживиться чужим имуществом. И где еще, как не здесь, детективу следовало искать подозреваемых в расследуемых им делах.

Этот раз не стал исключением. Хотя салон госпожи Мирелы находился на окраине Ист-Энда, там, где постройки и контингент людей, проживающих в них, был чуть респектабельнее, чем в Уайтчепле, узкие улочки и подворотни тут были не более безопасны. Здесь вам вполне могли встретиться хорошо одетые дамы и джентльмены, приличные экипажи, не самые дешевые магазины и лавочки. Но с наступлением сумерек добропорядочные господа предпочитали оставаться дома. На «свет» выходили «ночные ловцы»: так Эдвард называл мелких воришек, карманников, а также зазывал злачных кабаков и притонов. Они поджидали зазевавшихся прохожих, тех, кто был не прочь выпить и развлечься в «приятной компании». Обычно такие посиделки заканчивались тем, что этих «счастливчиков» утром находили без чувств где-нибудь на заднем дворе второсортной гостиницы, без гроша в кармане и далеко не при полном комплекте одежды. Тому, кому повезло чуть меньше, мог понадобиться врач, ну, или, в худшем случае, гробовщик.

Прежде чем отправиться к злополучной гадалке, Эдвард попытался навести о ней справки у Сэма Ридли, своего коллеги из Скотленд Ярда. Молодой человек уже не раз снабжал Эдварда нужной ему информацией и очень этим его выручал.

— Прости, друг, но эта госпожа Мирела похожа на призрак, — с разочарованием сказал Сэм по телефону. — Про ее салон ходят лишь слухи. Она сама ни разу не засветилась в каких-либо незаконных предприятиях.

— То, чем она занимается, само по себе вне закона, — заметил детектив.

— Ну, это спорный вопрос. Ты ведь понимаешь, Эд, что подобного рода… услуги, официально не запрещены.

— И очень зря, — с презрением отозвался Эдвард. — Будь моя воля, я бы уже давно издал указ, по которому все эти проходимцы оказались бы за решеткой.

— Откуда такая неприязнь? — удивился Сэм. — Неужели ты сам стал жертвой гадалки? Неужто какая-то молодая цыганочка наобещала тебе несметные богатства и счастье, но вместо этого тебе приходится шататься по Лондону и искать каких-то шарлатанов да фокусников? В таком случае, я бы тоже злился.

— Дело не в этом, — прервал его Эд. — Всем здравомыслящим людям должно быть очевидно, что любые обещания и пророчества, которые продают им эти бессовестные жулики, не что иное, как чистой воды мошенничество. А за мошенничество преступников сажают в тюрьму. Разве я не прав?

— Да тебе самая дорога в парламент! С такими речами выступать только там.

— Брось, ты прекрасно меня знаешь, Сэм. Я ненавижу политиков. И одна из причин моей ненависти — это их неспособность решать насущные проблемы общества. Вот и теперь, — Эд тяжело вздохнул, — мне придется возиться с таким невнятным делом, потому что они не в состоянии запретить деятельность подобных госпоже Миреле аферистов.

— Но, если ты все-таки найдешь доказательства того, что она нечиста на руку, ты будешь очень собой гордиться, не так ли? — усмехнулся Ридли.

— Тебе совсем нечего про нее рассказать, Сэм? Может быть, какие-то жалобы на ее услуги или случаи ограбления на ее улице?

— В том районе кражи не такая уж и редкость. Что касается ее улицы, там, как ни странно, довольно тихо. Морган-стрит усеяна лавчонками, и живут на ней в основном владельцы магазинчиков, люди более или менее благонадежные. Но всякое, конечно, случается.

— Мне не верится, что только миссис Рэндолл стала жертвой госпожи Мирелы, — настаивал детектив. — Должны быть еще такие же простушки, которых эта женщина обвела вокруг пальца.

— Знаешь, я припоминаю один странный случай… Месяца полтора назад к нам приходил пожилой джентльмен. Я не знаю его имени, так как он общался не со мной, а с Коплендом, младшим инспектором. Я тогда оказался неподалеку и краем уха слышал часть его рассказа. Кажется, он что-то говорил о гадалке, очень известной и популярной среди лондонских домохозяек. Ее имени, к сожалению, я не расслышал, но, вполне вероятно, это и есть твоя госпожа Мирела.

— И в чем заключалась суть его жалобы?

— Он был просто в ярости от того, что его дорогая женушка унесла к той гадалке их фамильные драгоценности. Разумеется, без его ведома, — весело усмехнулся Сэм.

— Знакомая история…

— В общем, он хотел, чтобы мы приняли его заявление и выслали туда парочку ребят, да и прикрыли ее «предприятие».

— И вы, безусловно, как самые, что ни на есть, образцовые офицеры, послали старичка куда подальше?

— Эдди, ты прекрасно знаешь, как у нас заведено в таких делах…

— А как же! Она для вас слишком мелкая рыбешка, — с издевкой заметил детектив.

— Дело вовсе не в этом. Хотя…, — Сэм замялся. — Знаешь, тот джентльмен был немного не в себе. Может быть, потому что женушка утащила из дома последние ценности, а может, просто потому, что ему было очень досадно и обидно за то, что пришлось обращаться в полицию с подобной… проблемой. В любом случае, мы ничего не могли сделать: его супруга добровольно отдала драгоценности, они не были украдены, и у нас не было повода возбуждать уголовное дело.

— Не нужно далеко ходить, чтобы понять: гадалка просто обманула очередную наивную старушку. Та дама, несомненно, должна была быть умнее, но люди подобного рода деятельности умеют втираться в доверие — это их конек.

— И как ты себе представляешь такой арест? — спросил Сэм. — «Вы задержаны за то, что вызываете духов и берете за это деньги!» Ведь это просто бред! Любого, кто взялся бы за это, высмеяли бы всем отделом. — В ответ на свою реплику Сэм услышал мертвую тишину в телефонной трубке. — Эдди, я не хотел тебя обидеть, — смущенно добавил Сэм. — Я понимаю, что ты решился на это из жалости к старушке. Ты молодец… в каком-то смысле… Кто-то же должен помогать таким вот людям, попавшим в беду. Здесь в полиции мы занимаемся серьезными расследованиями… — Сэм опять запнулся. Второй камень в огород Эдварда. — Черт, я не то хотел сказать, ты ведь это знаешь?

— Я прекрасно понял, ЧТО ты хотел сказать, Ридли, — обиженным голосом ответил Финч. — Вы там в своем Скотленд Ярде раскрываете страшные преступления государственного масштаба, а я тут играю в «охоту на ведьм»! Куда мне до вас!

— Не злись на меня, Эд. Сейчас и правда непростое время. Всюду царит хаос: постоянные забастовки, митинги, банды ирландских повстанцев окончательно распоясались. Ко всему прочему, «милые дамы» тоже не дают нам покоя. Им все мало прав, нужно еще больше! Последний билль по праву на голосование прошел в парламенте, и, может, теперь они наконец успокоятся.

— В этом я сомневаюсь, — сухо сказал детектив. — Думаю, это только начало.

Сэм тяжело вздохнул.

— Представляешь, даже моя Мэри недавно высказала мне: я, видите ли, заставляю ее сидеть дома, а она хотела бы устроиться на работу. Вон, ее лучшая подруга уже несколько месяцев работает секретаршей! Уже всю плешь мне проела: неблагодарный я, не ценю ее, жить ей не даю! Скоро на стену полезу…

— Мне тебя жаль, Сэм. Но тут ничего не поделаешь… Это и есть семейная жизнь. Ты ведь прекрасно понимал, на что шел, когда женился.

— Тебе-то откуда знать, каково это? Ты одинок и свободен! Вольная птица! — В голосе Сэма звучала зависть.

Эдвард проигнорировал выпад Ридли.

— Ты не мог бы узнать фамилию того пожилого джентльмена? Может быть, у вас остались какие-то записи об этом деле?

— Навряд ли, но я поищу их для тебя. Мы ведь с тобой, как братья, Эдди. А чего не сделаешь ради брата… Но особо не надейся: даже если жена того старика унесла драгоценности в салон госпожи Мирелы, это не поможет тебе прикрыть ее заведеньице. Я уверен, пострадавших от ее «махинаций» найдется не мало, но вряд ли кто-то побежит жаловаться на нее в полицию. Таких, как твоя миссис Рэндолл, будет довольно нелегко найти. Пусть дамочки и торопятся к гадалкам при первых же трудностях, но гордиться и кичиться этим не станут. Тем более, когда их так нагло обманывают. Англичан учат стыдиться и скрывать подобные вещи с детства.

— Это — самое обидное, — с грустью сказал детектив. — Лицемерие — худший из пороков. Я с этим сталкиваюсь постоянно. Каждый раз при очередном допросе натыкаюсь на стену лжи и предрассудков.

— И с большим успехом преодолеваешь ее, — одобряюще подметил Сэм. — Кстати, что там с этими ограблениями? Тебе удалось что-нибудь выяснить? Честно говоря, они поставили нас в тупик. Начальник почти каждый день срывается из-за них на ком-нибудь из подчиненных. Этот грабитель задел нашего «вояку» за живое. Если мы найдем негодяя, он с него три шкуры спустит.

— Пусть становится в очередь, — язвительно сказал Эд. — Я бьюсь с этим делом почти месяц. Пока никаких подвижек. И именно поэтому я отправляюсь к гадалке. Мне нужна смена деятельности. Воспользуюсь всеми своими умениями и разорю их «змеиное гнездо».

— Дерзай, друг мой, — смеясь, ответил Сэм. — Но смотри, как бы одна из них тебя не ужалила!

Глава 4

Дождь моросил всю ночь, как ему и было положено в эту пору. Ноябрь сжимал в своих холодных объятиях вечно бурлящий город. Свинцовые тучи то и дело заслоняли солнце, которое безуспешно пыталось пролить немного тепла и света на хмурые каменные улицы Лондона.

Настроение у Эдварда не задалось с самого утра: на рассвете его разбудила хозяйка и заявила, что котел в их доме окончательно сломался, и от него теперь потребуется некая финансовая помощь в решении этой проблемы. Двое других его соседей находились в стесненных обстоятельствах и в данный момент не могли себе позволить внести вклад в «общее» дело. Умывшись ледяной водой и выпив чашку чая, Эдвард отправился в кабинет, чтобы взглянуть на кое-какие бумаги, и к огромной досаде обнаружил окно открытым. Видимо, он сам забыл закрыть его накануне вечером, или, возможно, его распахнуло порывом сильного ветра. Но, так или иначе, теперь его любимое кресло и часть документов на столе промокли от дождя.

«Катастрофа!» — думал Эдвард, перебирая оставшиеся «в живых» бумаги. Часть записей о деле Стэнтонов была безнадежно испорчена. «Как же я теперь соберу все показания воедино? Мне предстоит заново все вспомнить в деталях!» Надо сказать, что Эдвард не любил возиться с документами. Хотя он и привык записывать свои мысли и наблюдения, но систематизировать их и хранить в порядке было для него непосильной задачей. Он все чаще задумывался над тем, чтобы нанять помощника, и когда Сэм в разговоре упомянул о секретарше, Эдварда в очередной раз посетила эта мысль. Но представить в своем кабинете женщину… Нет, на это он согласиться не мог. Каждый раз, когда он заходил в чей-нибудь офис и сталкивался с секретаршей, он вспоминал свое самое первое серьезное расследование. «С девушками одни хлопоты, — рассуждал детектив. — Они слишком эмоциональны и принимают все близко к сердцу. В такой работе, как у меня, нет места представительнице слабого пола. К тому же, милые дамы всегда умудряются отвлечь тебя от самого важного».

Тут стоит добавить, что Эдвард Финч немного лукавил перед самим собой. Он вряд ли бы когда-нибудь признался себе в том, что милые дамы подчас ставили умудренного опытом детектива в тупик. Возможно, сказывалось отсутствие женщины в его собственной жизни: матери, сестры или подруги. Но перспектива иметь помощницу, которая может ни с того ни с сего вдруг разрыдаться или не выйти на работу по совершенно невероятной причине, казалась Эдварду неприемлемой. Главное в работе детектива — строгость и беспристрастность, в ней нет места эмоциям и проявлениям слабости. Эдвард был абсолютно уверен в этом, и ни одной симпатичной современной барышне было не под силу переубедить его.

После обеда детектив отправился на разведку. Хмурый и сонный, он неспешно шагал по улицам Ист-Энда, мысленно выстраивая предстоящий диалог с хозяйкой салона. Госпожа Мирела обосновалась на Морган-стрит, одной из невзрачных улочек этого района. Все дома здесь представляли собой довольно унылое зрелище: ничем не примечательные и не слишком отличные от других многоквартирных домов Лондона. Здание, в котором находился салон медиума, являло собой типичный образец викторианского стиля. Серый и унылый, в свете осеннего тусклого солнца, он был частью строя бесцветных каменных коробок, тянувшихся вниз по улице. Тут и там теснились разного рода магазины, цирюльни, табачные лавки и булочные. В нескольких кварталах отсюда располагались парк и школа: именно поэтому на Морган-стрит жили преимущественно семьи с детьми. Каким образом в этом районе оказался спиритический салон, для Эдварда оставалось загадкой. Контингент людей тут был менее разнообразный, чем, например, в центре Ист-Энда: в основном типичные лондонские обыватели и работяги, мамаши с детьми да почтенные старушки. Но и здесь Эдварду пару раз встретились странного вида господа, которые то и дело пытались всучить горожанам измятые и изорванные листовки, от чего те, в свою очередь, были совсем не в восторге.

Наконец оказавшись на крыльце салона, детектив внимательно осмотрелся. Входная дверь выглядела немного необычно: она была выкрашена в черный цвет с неестественным синим отливом. Дверной молоток, сделанный из блестящего металла, был выполнен в виде головы мифического животного. В его глазах будто бы горел огонь, а в пасти оно держало свиток, на котором были вырезаны символы на неизвестном Эдварду языке. Над дверью висел небольшой букет из засушенных цветов, перевязанный красной лентой. «Должно быть, они рассчитывают на то, что это приведет особо впечатлительных дам в настоящий восторг, — подумал детектив. — Надо отдать им должное: не будь я таким скептиком, эти мелочи вызвали бы у меня неподдельный интерес».

Эдвард постарался держаться непринужденно. Ему предстояло разыграть спектакль и притвориться искренне заинтересованным в гаданиях, призраках и прочего рода суевериях. Постучав в дверь, он ожидал, что ему тут же откроют. Но, как ни странно, ответа не последовало. Он постучал вновь чуть увереннее, но и в этот раз никто не спешил ему навстречу. Детектив попытался заглянуть в окна, но не увидел в них ровным счетом ничего, так как они были занавешены темной тканью. Нетерпение и раздражение овладевали Эдвардом. Он еще раз оглядел крыльцо и только теперь заметил маленькую табличку справа от настенного фонаря. Она гласила: «Строго по предварительной записи».

«Хитро придумано, — подумал Эдвард. — Случайным прохожим вход сюда заказан. Войдут только те, кого привели их друзья или знакомые, избранный круг, так сказать. Что ж, очень предусмотрительно с их стороны. Лишние уши и глаза им здесь ни к чему. Теперь мне ясно, почему в полицию пожаловался супруг лишь одной из пострадавших. Все клиенты этой гадалки тесно связаны между собой крепкими узами стыда. Узнают об одном из них, и все остальные будут вынуждены поведать миру о своих странных интересах. Но не все хотят об этом распространяться. Ну, и что же мне теперь делать?» Эдвард еще раз осмотрелся. Улица была почти пуста. Лишь четверо мужчин о чем-то оживленно беседовали неподалеку от табачной лавки и украдкой поглядывали в сторону детектива.

«Готов поспорить, они знают, что это за место, — решил Эд. — И наверняка думают, что я один из этих ненормальных». В эту самую секунду детектив очень злился на свою нерешительность. Мысль о том, что над ним посмеются, расстраивала его и заставляла терять самообладание. Он резко повернулся в другую сторону и натянул на лицо шерстяной шарф так, чтобы случайные прохожие не могли его рассмотреть.

«К черту все!» — выругался он про себя и что было силы затарабанил в дверь. Но не успел он ударить и пару раз, как за ней послышались чьи-то невнятные голоса. Кажется, спорили две женщины. Они стояли совсем близко, но недостаточно для того, чтобы детектив мог расслышать хоть слово из их разговора. Спустя минуту ключ в замке повернулся, и в дверях появилась угрюмого вида девушка, одетая во все черное, с суровым выражением лица, на котором читалось явное недовольство. Она укоризненно взглянула на Эдварда и неохотно произнесла:

— Что вам нужно?

Детектив совсем не ожидал такого прямого и грубого вопроса. «Девушка в черном» смерила его таким презрительным взглядом, что Эдвард Финч на пару мгновений замешкался. Хотя он заранее продумал все свои реплики и сочинил правдоподобную легенду, которую собирался поведать гадалке, чтобы вытянуть из нее правду, сейчас все мысли разом покинули его голову. В ответ они лишь растерянно протянул:

— Простите, я не хотел вас побеспокоить. Я… — Эд чувствовал себя провинившимся подростком, который оправдывается в содеянном перед старшими. — Я лишь хотел…

Девушка, услышав такой невнятный ответ, нахмурилась еще больше. На вид ей нельзя было дать больше восемнадцати. Худенькая, смуглая, с черными, как уголь, глазами, и взглядом слишком серьезным для ее возраста. По описанию миссис Рэндолл она походила на горничную или помощницу мадам Мирелы по имени Сара. Девушка сделала уверенный шаг за дверь и молча указала на табличку, которую Эдвард уже успел прочесть ранее.

— Простите, — вновь извиняющимся тоном промямлил детектив. Надменный взгляд этой девицы заставил его потерять внутреннее равновесие. Он прокашлялся и уже открыл рот, чтобы объясниться, как та взмахом руки прервала его:

— У нас принято говорить шепотом, — холодным тоном объяснила девица. — Любые посторонние звуки могут испортить настрой мадам.

— Настрой? — удивленно повторил Эдвард. Но, тут же вспомнив, куда он пришел, поспешил кивнуть головой в знак понимания. — Я это учту.

— Хорошо, — ответила «девушка в черном». — Итак, что вы хотели? Вы пришли по делу?

— Ах, да! Я бы хотел видеть вашу госпожу…

— Вы записаны к мадам на сеанс? — перебила его девица.

— Эм… Я…, — Эдвард снова растерялся. «Надо было подумать о таком развитии событий» — ругал он себя. Действительно, почему ему самому раньше не пришло в голову, что сюда пускают не всех подряд?

— Ну, так что? Вам назначено? — переспросила девушка. Эдвард заметил, что она немного нервничает.

«Все-таки они боятся. Знают, что за ними могут следить. Прекрасно, мне это как раз на руку».

— К сожалению, нет, — с притворной грустью ответил Эдвард. — Моя тетушка не сказала мне, что к госпоже Миреле нужно записываться заранее. Когда мы виделись, я был так расстроен, что толком ни о чем ее не расспросил.

«Девушка в черном» с подозрением посмотрела на детектива. Прищурив глаза, она оценивающе смерила его взглядом. Специально по случаю Эдвард надел свои новые пальто и шляпу, купленные им месяц назад. Детектив редко приобретал модную одежду, предпочитая красоте комфорт и простоту. Но его профессия требовала от него определенного облика для ведения дел с людьми из высших слоев общества. На этот раз ему следовало выглядеть так, как обычно выглядят посетители подобных заведений: богатые и беспечные господа, одетые по последнему слову моды.

И, кажется, затея Эдварда сработала так, как он на то и рассчитывал. Он произвел на «девушку в черном» нужное ему впечатление, несмотря на свое неожиданное и немного бесцеремонное вторжение.

— Как, вы сказали, зовут вашу тетушку?

— Эм…, — Эдвард засомневался. Его легенда не предполагала раскрытия имени его источника. В идеале, он собирался представиться близким другом одной весьма важной светской дамы. Якобы она в разговоре абсолютно случайно упомянула небезызвестную госпожу Мирелу. Имя этой особы, разумеется, надлежало хранить в секрете. Но теперь из-за его собственных нечаянных слов, весь план рассыпался в пух и прах. Ему ничего не оставалось делать, как только лишь придумать самую правдоподобную ложь.

— Вы забыли имя своей родной тетушки? — с недоверием спросила девушка.

— Моей троюродной тетушки, — поправил ее детектив. — Миссис Рэндолл, — чуть увереннее добавил он. — Простите, но я немного волнуюсь. Все это для меня в новинку…

— Понимаю, — девушка глубоко вздохнула. — Вы такой не один.

— Я могу войти? — нетерпеливо спросил детектив. Ему казалось, что мужчины у табачной лавки переговаривались все громче. Затянувшийся разговор с этой молодой особой очевидно очень заинтересовал тех бездельников.

— Прошу вас, — «девушка в черном» едва приоткрыла дверь, чтобы Эдвард мог протиснуться внутрь, а затем проводила его в маленькую, плохо освещенную комнату. — Вы можете подождать здесь, — почти шепотом предложила она, — а я пока узнаю, сможет ли мадам принять вас сегодня, мистер…

— Смит. Джон Смит.

— Мистер Смит, — повторила за ним «девушка в черном», и слегка поклонившись, вышла из комнаты, захлопнув за собой дверь.

«Джон Смит! Какой же я идиот! — ругал себя Эдвард, осматривая эту жутковатую на первый взгляд гостиную. — Не смог придумать имени еще глупее. Возьми себя в руки, Эд! Тебе предстоит непростая задачка!»

Глава 5

Эдвард прислушивался к голосам за стеной. Едва уловимые фразы то и дело прерывались долгим молчанием. «Наверняка решают, как со мной поступить», — рассуждал детектив, стоя посреди комнаты, в которой его оставила предполагаемая помощница гадалки. Именно здесь, по соображениям Эда, дожидались своей очереди клиенты госпожи Мирелы. «Весьма подходящее место для того, чтобы словоохотливые дамочки делились впечатлениями с новоприбывшим „жертвами“ о талантах хозяйки этого салона».

Детектив сделал кружок по комнате и опустился на один из двух диванов, расставленных у противоположных стен гостиной. Справа от него стоял буфет с напитками, чуть дальше располагались три больших кресла и журнальный столик весьма необычного вида. Его витиеватые ножки, покрытые позолотой, показались Эдварду почти что кривыми, а узоры на них напомнили ему сказочных чудовищ или диковинных животных. Со стороны могло почудиться, что этот необычный столик вот-вот, да и пустится в пляс.

Другим интересным предметом интерьера для себя Эдвард отметил картину, висящую над диваном напротив. На ней были изображены ангелы и демоны, сошедшиеся в битве на поле брани. Тут и там у их ног лежали окровавленные тела людей, ставших неизбежными жертвами этой небесной войны. Картина нагоняла на детектива скорее тоску, чем ужас, но, чем дольше он всматривался в нее, тем неуютнее ему казалась окружавшая его обстановка.

В гостиной царил полумрак: единственное окно в комнате было занавешено тяжелой бархатной портьерой иссиня-черного цвета, а на стене у двери висела лишь пара ламп с темными абажурами, так что свет проступал сквозь них крайне неохотно. Десяток зажженных свечей, стоявших на каминной полке, создавал атмосферу таинственности: их пламя отбрасывало на стену причудливые тени, плясало и дрожало словно живое существо. Поленья в камине уже почти догорели, и в комнате стало зябко и промозгло. Эдвард отчетливо ощущал, как холод пробирается к нему сквозь одежду, отчего он все время ерзал на своем месте в безуспешных попытках удобно устроиться. Спустя какое-то время, он снова поежился и, поднявшись с дивана, подошел ближе к полке со свечами. Кажется, он простоял так целую вечность, уставившись на их дрожащее пламя, прежде чем уже знакомый женский голос пробудил его от этого «транса»:

— Мистер Смит, мадам Мирела велела мне передать вам, что, возможно, она примет вас.

— Возможно? — переспросил Эдвард. Он машинально поправил свое пальто и немного прокашлялся, чтобы придать себе серьезности. — Значит ли это, что она сейчас занята, но немного погодя сможет устроить для меня сеанс? В таком случае, я просто подожду здесь. На сегодня у меня нет других планов.

— Мадам Мирела свободна, но ожидает другого клиента, и ей нужно некоторое время, чтобы настроиться.

— Я все прекрасно понимаю, — с притворным сочувствием сказал Эд. — Как же я об этом не подумал… Но, право же, я не тороплюсь. Я могу подождать даже пару часов. Я выделил себе целый день для того, чтобы…

— В этом нет необходимости, — перебила его девушка. — Если мадам почувствует, что готова принять вас, она к вам выйдет. Если нет, то вам придется записаться на сеанс, как и всем остальным. — Она с укором посмотрела на детектива, чтобы еще раз устыдить его.

— Мне бы очень хотелось увидеть вашу госпожу сегодня, — настаивал Эдвард. — Мое дело не терпит отлагательств. Боюсь, что без ее помощи все станет совсем плохо…

— Я ничем не могу вам помочь, мистер Смит, — сухо сказала девушка. — Я передала вам слова мадам. Вы можете уйти, если это вам не подходит.

Эдвард вновь ощутил себя школьником. И почему эта надменная девица заставляла его чувствовать себя так, будто он какой-то провинившийся мальчишка? Что-то в ее взгляде, в том, как она себя с ним держала, было для него непривычным и даже немного пугающим. Несмотря на свой юный возраст, девица прекрасно сознавала собственную значимость и власть над клиентами своей госпожи: она была на своей территории, и каждый пришедший сюда человек был в какой-то степени ее «подопытным». Она могла выдумать любую глупость, любую небылицу, поведать самую неправдоподобную историю про свою госпожу, и всякий посетитель салона поверил бы ей. Ее суровый взгляд, резкие движения и безразличный тон голоса, как и окружающая ее атмосфера, внушали людям, что они слабы и ничтожны перед чем-то непостижимым и сверхъестественным, перед чем-то, что выше их понимания.

После ее последней безучастной реплики, Эдвард ощутил некоторую растерянность. Отступать было некуда. Он должен был добиться своего любыми возможными способами. Детектив оглянулся по сторонам. Эта комната действовала на него странным образом. В воздухе витал еле уловимый запах благовоний, зажжённые свечи навевали мысли о чем-то высоком, даже религиозном, а полумрак, царивший здесь, ничуть не успокаивал разыгравшееся воображение. «Застрять здесь на пол дня — малоприятная перспектива, — рассудил Эд. — Но все же это лучше, чем вернуться домой ни с чем и продуть второе дело в этом месяце».

— Меня это вполне устроит, — подчинившись требованиям, спокойно сказал детектив.

«Девушка в черном» была явно удивлена ответом незваного гостя. Наверняка она ожидала, что он будет недоволен ее «отказом» и ретируется, но незнакомец был явно настроен увидеться с ее хозяйкой, и поэтому, немного поразмыслив, она подошла к двери, ведущей внутрь дома, и, приоткрыв ее, жестом пригласила детектива пройти за ней. — Вам нет необходимости оставаться здесь. Вы можете подождать мадам в комнате для сеансов, — едва улыбнувшись, объяснила она.

— Благодарю вас, мисс…

— Ваше пальто и шляпу, мистер Смит, — вдруг скомандовала девица тем же холодным и жестким тоном, что и раньше.

— Простите? — опешил Эд.

— Вы должны оставить их здесь. Вешалка прямо за вами.

— Разумеется, — повиновался он нехотя.

Сняв с себя верхнюю одежду и достав из карманов все ценное, он послушно проследовал за «девушкой в черном» по длинному темному коридору, освещенному также плохо, как и комната для ожидания.

— Вы уверены, что там со мной ничего не случится? — Эдвард продолжал разыгрывать свой маленький спектакль.

— О чем вы? — недоуменно спросила девушка.

— В комнате для сеансов… Там ведь могут быть… — Эдвард судорожно поправил ворот рубашки, как будто ему не хватало воздуха. — Ну, вы знаете… Призраки.

— Вам совершенно нечего бояться, — усмехнулась девушка. Вполне очевидно, что она не ожидала от него такого предположения. Эдвард, рослый плечистый мужчина, никогда и ни на кого не производил впечатление малодушного или трусливого человека. И оттого его «откровенное» признание немного повеселило эту молодую особу. Снисходительным тоном она добавила: — Мадам — единственный человек в этом доме, кому открыт доступ в потусторонний мир. Ни один призрак не может прийти сюда без ее зова и позволения, и ни один человек не увидит призрака, если прежде мадам не откроет для него проход из мира мертвых.

— Я рад это слышать, — едва улыбнувшись, ответил Эдвард и, вытащив из кармана платок, притворился, что вытер им пот со лба. Он, разумеется, хотел дать ей понять, что невероятно волнуется, и, кажется, «девушка в черном» наконец-то ему поверила.

«Это как раз то, что мне нужно, — рассудил Эд. — Пока гадалка занята, я смогу хорошенько осмотреться в ее логове. И если мне очень повезет, я найду какие-нибудь улики. Возможно, подозрительные механизмы или потайные рычаги, линзы и прочую ерунду, которую подобные ей шарлатаны используют в своих представлениях».

В самом конце коридора их ожидала черная дверь, к которой крепилась табличка с символами, похожими на те, что Эдвард видел на дверном молотке.

— Что означают эти буквы? — шепотом спросил Эдвард, когда девушка потянулась к ручке.

— Это — язык мертвых. Живые не говорят на нем, — ответила она самым серьезным тоном.

— Они хранят какую-то тайну? — не унимался Эд.

— Вам этого знать не нужно. Смысл этих слов может понять только мадам Мирела.

«А ее неплохо подготовили, — подумал про себя детектив. — Вряд ли она случайно сболтнет мне что-то лишнее. На каждый мой вопрос у нее есть короткий и четкий ответ. Уверен, что она не станет болтать, даже если я пущу в ход все свое природное обаяние. „Расколоть“ эту хладнокровную дамочку будет очень непросто».

— За этой дверью комната для сеансов, — объяснила «девушка в черном». — Здесь мадам взывает к душам усопших. Крайне важно, чтобы вы не прикасались ни к чему в этой комнате. У самой двери вы увидите высокое кресло. Вы можете расположиться там. Оно весьма удобное.

— Кресло вполне подойдет, — кратко ответил Эдвард. Стоя у этой таинственной двери, он поймал себя на мысли, что на самом деле вовсе не горит желанием оказаться в комнате для сеансов. Его логическое мышление твердило ему, что все это не что иное, как спектакль, розыгрыш, бутафория. Вся эта жутковатая атмосфера создавалась именно для того, чтобы вызвать в нем те самые чувства, что уже прокрались в его сердце и ум, завладев его воображением. Они рисовали ему самые невероятные картины того, что происходило в этой комнате ранее, и теперь, вероятно, могло произойти и с ним.

«Наверняка, они уже заподозрили что-то неладное, — рассуждал Эд. — Готов поспорить, что они попытаются как-то меня припугнуть, чтобы убедиться в том, что я не полицейский и не шпион. Мне нужно быть готовым к любым сюрпризам. Главное — не реагировать слишком бурно. Мне следует выглядеть, как простой обыватель. Они непременно будут за мной наблюдать из-за какой-нибудь картины или портьеры. Пришла пора мне применить все мои актерские таланты в деле».

Войдя в комнату для сеансов, Эдвард был немного разочарован. Помещение, которое он ожидал увидеть весьма зловещим и пугающим, оказалось вполне обычной гостиной, скорее похожей на будуар. Темно-бордовые портьеры закрывали большую часть стен, между ними виднелись слегка истертые панели из черного дуба, а кое-где даже старинная каменная кладка. В отличие от первой гостиной, здесь было очень тепло и уютно: камин горел ярко, а по углам были расставлены столики, на которых было зажжено множество свечей. По центру комнаты располагался круглый стол с шестью стульями. Посреди стола лежала колода гадальных карт. Ничего кроме этой мелочи не намекало на то, что здесь общаются с духами или проводят колдовские обряды.

«В конце концов, что я вообще ожидал тут увидеть? — спрашивал себя Эдвард, прогуливаясь по комнате. — Скелеты, сушеные головы, чучела животных? До чего же я был глуп! Нужно было представить себе место, которое не оттолкнет и не напугает людей, а напротив, внушит им доверие, чтобы они вновь и вновь возвращались сюда. Госпожа Мирела не пытается вызвать в них страх, наоборот, она играет с их чувствами, с их болью, с их надеждой на лучшее. Именно здесь, где так спокойно и комфортно, она обводит вокруг пальца наивных дамочек, делая вид, что их почившие супруги, родители и друзья приходят сюда с того света, чтобы в последний раз поговорить с ними. И сколько таких последних встреч вообще может быть?»

Все это время Эдвард будто бы ощущал на себе чей-то пристальный взгляд. Он был уверен — госпожа Мирела следит за ним. «А иначе, зачем меня сюда приводить? — спрашивал он себя. — И сколько еще она будет наблюдать, прежде чем выйдет ко мне? Несомненно, они надеются поймать меня на лжи. Не на того напала, дамочка!»

Детектив неспешно и с осторожностью осматривал окружающую его обстановку. Он как бы ненароком прощупал каминную полку на наличие потайных рычагов, поднял несколько портьер, в надежде найти за ними скрытую дверь, ведущую в соседнюю комнату. Затем он подошел к столу и сел на один из рядом стоящих стульев, и, слегка наклонившись, проверил, спрятано ли что-то под крышкой.

«Должно быть, они специально тянули время, чтобы заранее убрать отсюда все то, что могло бы навести меня на мысль об их мошенничестве. Эта гадалка вовсе не глупа и не позволила бы мне обыскать это место, если бы тут остались хотя бы малейшие улики».

Оглядев комнату еще раз, Эдвард заметил три небольших портрета, висящих в углу у камина. Подойдя поближе, он рассмотрел их повнимательнее. Первый принадлежал очень красивой женщине с черными вьющимися волосами и большими выразительными глазами, такими же темными, как у девушки, которая встретила его на пороге салона. «Готов поспорить, что это и есть та самая госпожа Мирела. А „девица в черном“ — ее дочь. И как примерная дочь она помогает матери обманывать порядочных англичан».

На втором портрете была изображена пожилая дама, старше первой лет на двадцать пять. Ее лицо было покрыто морщинами, а на правой щеке заметно выделялся небольшой шрам в форме полумесяца. Поседевшие волосы были собраны в высокую прическу, которая была в моде в конце прошлого века. В глубине ее черных глаз будто бы горел зловещий огонек: пожилая дама надменно и властно взирала с портрета на всех, кто осмеливался всмотреться в ее величественное изображение.

На третьей картине были нарисованы дети — мальчик и девочка. Оба они были совсем юными: девочке можно было дать лет десять, а мальчику не больше тринадцати. В малышке Эдвард узнал «девушку в черном»: ее блестящие черные глаза и суровое выражение лица нельзя было спутать ни с чьим другим. Можно было подумать, что эти двое — брат и сестра, но лицо мальчика выглядело умиротворенным, черты были милыми и нежными, почти ангельскими, глаза цвета утреннего неба казались прозрачными, словно вода в горном озере, блестящие темно-каштановые волосы крупными локонами спадали ему на плечи. Этот ребенок был похож на сказочного принца с одной из картин лучших художников прошлых столетий. Мальчуган настолько выделялся в «обществе» властных и горделивых дам, что, казалось, его и вовсе пририсовали сюда по ошибке.

— Вы первый, кто по-настоящему заметил их, — приятный женский голос прервал размышления детектива. Он резко обернулся и увидел перед собой невысокую даму в черном платье. Она стояла в центре комнаты и с интересом смотрела на своего гостя.

— Я не слышал, как вы вошли, — немного сбивчиво проговорил Эдвард. Тепло и тишина, царившие в этой комнате, заставили его потерять привычную бдительность. Он погрузился в собственные мысли, и, к своему стыду, не слышал, как эта дама вошла в комнату. Она застала его врасплох, несмотря на то, что внутренне он готовился к любым сюрпризам и неожиданностям.

— Вы просто немного задумались, мистер Смит, — женщина словно читала его мысли. — Такое иногда случается.

— И давно вы здесь стоите? — с недоверием спросил детектив. Он еще раз обвел комнату взглядом и решил, что, скорее всего, не заметил потайную дверь под портьерами. «Входная дверь сильно скрипела, — вспоминал Эд. — Я почти уверен в этом! Ведь я же слышал… Но как же тогда она…?»

— Не нужно меня бояться, я не привидение, — с улыбкой сказала женщина. Она плавной походкой подошла к Эдварду и подала ему руку в знак приветствия. — Вы можете мне доверять, мистер Смит.

— Полагаю, вы и есть знаменитая госпожа Мирела, — Эд постарался быть вежливым, но легкая насмешка так и сквозила в его голосе.

— Вы абсолютно правы. И я готова уделить вам немного своего времени, так как вы, кажется, чем-то очень взволнованы… — Мадам Мирела посмотрела Эдварду в глаза очень внимательно, будто уже пыталась поймать его на вранье.

Играть в эту игру становилось все сложнее. Маленький спектакль, устроенный им перед «девушкой в черном», предстояло повторить еще раз, но в голове у детектива теперь царила полнейшая неразбериха. Казалось, что пряные ароматы благовоний, неяркий свет свечей и мягкий, почти убаюкивающий тон гадалки, уже проникли в его сознание, отчего его прежняя настороженность куда-то улетучилась. Эдварду становилось все тяжелее оставаться в выбранном им образе недалекого и нервозного человека.

Уловив его секундное замешательство, госпожа Мирела поспешила продолжить свою мысль:

— Мистер Смит, моя помощница поведала мне о вашей проблеме. Обычно я не делаю исключений, но мой следующий клиент опаздывает уже на целый час… Думаю, с моей стороны было бы непростительно отказать в помощи тому, кто в ней так остро нуждается. — С этими словами гадалка жестом указала на стол в центре комнаты. — Почему бы нам не присесть? Здесь вам будет удобно, и вы сможете мне все рассказать.

Усевшись за стол, гадалка вдруг закрыла глаза и подняла руки ладонями вверх. Несколько секунд она что-то шептала себе под нос, а затем спокойно сказала:

— Не пугайтесь, мистер Смит. Я настраиваюсь. Комнату надо очистить от посторонней энергии, прежде чем мы начнем разговор.

В ответ Эдвард выдал лишь сухое «Разумеется» и со вздохом откинулся на спинку стула. Гадалка, к его удивлению и даже сожалению, оказалась совсем не такой, какой он ее себе представлял. Увидев ее в этой комнате, он поначалу решил, что она скорее старшая помощница госпожи Мирелы, чем сама мадам собственной персоной. Эффектная женщина средних лет, изображенная на одном из портретов на стене у камина, больше подходила на роль могущественного медиума, чем эта простая дама, по виду — коренная англичанка, но никак не цыганка. Одетая в самое обычное черное платье, она была больше похожа на одну из лондонских домохозяек, которые собираются в чайных салонах, чтобы обсудить последние новости и сплетни, чем на представительницу этой древней и увлекательной профессии. Весьма худощавая, с проседью в волосах, большими карими глазами и спокойным, даже ласковым выражением лица, она напомнила Эдварду его двоюродную тетушку Пэтти, которая в детстве пекла для него его любимый яблочный пай почти каждое воскресенье. Эд, сам того не сознавая, попал под обаяние этой дамы, несмотря на то, что она сказала ему лишь несколько общих фраз.

«Нужно быть внимательнее и оставаться беспристрастным. Не отвлекайся и сосредоточься только на ее словах. Я должен заставить ее играть по моим правилам. — решительно сказал себе Эд. — Почему же в ней нет ничего необычного? Никаких амулетов или медальонов… В чем ее секрет? Чем она привораживает своих клиентов? Здесь наверняка кроется какой-то подвох…»

Мадам Мирела наконец открыла глаза и посмотрела на детектива, как на старого друга. В ее лице по-прежнему читалось умиротворение.

— Кто эти люди? На портретах? — прервал тишину Эдвард. — Вы, кажется, упомянули, что я первый, кто заметил их.

— Это — моя семья, — с грустью ответила гадалка. — К большому несчастью, их больше нет с нами…

— Мне так жаль, — смущенно заметил Эдвард. — Мне, право, не стоило…

— Ничего страшного, — успокоила его мадам Мирела. — Все это было так давно… Почти пятнадцать лет прошло с того ужасного дня. — Она опустила глаза и добавила: — Пожар… Они погибли в пожаре.

В комнате повисла неловкая тишина. Эдвард смотрел в стол, не зная с чего начать свой следующий вопрос. Мадам Мирела сняла с него это «бремя».

— Вы и сами потеряли очень близкого вам человека, не так ли? — ласково спросила она. — Именно поэтому вы здесь?

— Как вы узнали? — поразился Эдвард. Он специально повысил голос, чтобы выглядеть обескураженным ее вопросом.

— Я вижу это. Когда сам проходишь через потерю, начинаешь чувствовать это в других.

«Ну, конечно же! — посмеялся про себя Эдвард. — О чем еще может медиум спросить своего клиента? Как банально! Неужели она не могла придумать ничего поинтереснее? Ну, скажем, она видит рядом со мной какую-то темную сущность. Или, еще лучше, историю про очередное наследство? Да! Это было бы кстати. Она уже поймала на крючок миссис Рэндолл, и раз эта глупая старушка посоветовала ее мне, значит, и мое дело в шляпе. Что же она пообещает мистеру Смиту?»

— Вы правы, — тяжело выдохнув, ответил Эд. — Прошел почти год с тех пор, как не стало моего отца.

— Примите мои соболезнования.

— Спасибо… Но знаете, мы с ним почти не общались… Перед его смертью. И сейчас я об этом очень жалею. По ночам меня мучают жуткие кошмары…

— Неужели? — отозвалась госпожа Мирела. — Право же, взглянув на вас, я могла бы утверждать, что вы спите весьма неплохо.

— Отчего же? — удивился Эд.

— Дело в том, что я крайне часто вижу тех, кого мучают ночные видения. Эти люди, как правило, сами бывают похожи на призраков: опустошенные, серые, апатичные. Словно из них вытянули всю жизненную энергию. А вы, мистер Смит… Вы кажетесь мне абсолютно здоровым. Я бы даже сказала — полным сил и энергии.

«Умна чертовка, — подумал Эд. — Все будет сложнее, чем я ожидал».

— Ваши глаза говорят мне, что вы человек сильный и упрямый, — продолжала гадалка. — Вас ничего на остановит на пути к вашей цели.

— Вы увидели это в моем взгляде?

— Я сужу по тому, как вы смотрите на меня с первой секунды нашего знакомства. Вы пришли сюда за помощью и намеренны добиться своего, несмотря ни на что.

— Не люблю бросать дело на пол пути, — согласился детектив.

— Эта комната, — гадалка жестом указала на окружающую их обстановку, — пугает некоторых моих клиентов. Несмотря на то, что здесь вполне уютно, приходя ко мне, они бывают очень взволнованы, и оттого не решаются заходить сюда в одиночку.

«Значит, это была проверка, — осознал Эдвард. — Ну что ж, первый раунд за вами, госпожа Мирела».

— Но, как вы и сами видите, — женщина тепло улыбнулась, — здесь совсем нечего бояться. Вы, мистер Смит, первый, кто осмелился встать из кресла и хорошенько тут осмотреться.

— Как же вы…? — детектив изобразил удивление. — Вы наблюдали за мной?

— Мне нет надобности подглядывать за вами. Увидев вас у тех портретов, я предположила, что вы осмотрели и все остальное. Не поймите меня неправильно, я не сержусь. Я даже рада, что в вас есть храбрость и сила противостоять мысли о том, что здесь водятся призраки. Большинство людей подобные умозаключения приводят в ужас: ни один из моих клиентов, кто оказывался здесь в одиночку, не ступил и шагу дальше того кресла у двери.

Госпожа Мирела сделала свой ход. Очередь была за Эдвардом. Отнекиваться и оправдываться не имело никакого смысла. «Так уж и быть. Я сыграю по ее правилам», — решил детектив.

— Вы правы. Я не боюсь призраков. То есть, я не до конца верю в них…

— Отсутствие веры опасно, — серьезно заметила мадам. — Если вы не верите, то зачем вы пришли ко мне?

— Вы неправильно меня поняли, — попытался исправиться Эдвард. — Просто я не хочу верить! — он придвинулся чуть ближе к столу и перешел на шепот. — Дело в том, что все это время я очень старался не обращать внимание на преследующие меня кошмары. Пусть вы этого и не заметили, — сказал он почти с обидой, — но в душе я страдаю. Да, я продолжаю жить своей жизнью, работаю, стараюсь выходить в свет, как и прежде… — Он сделал многозначительную паузу. — Но каждую ночь во снах отец является мне и…

— На то есть причины, — перебила его госпожа Мирела. — Усопшие всегда пытаются нас о чем-то предупредить.

— И я поначалу так подумал, — закивал головой Эд. — Я уже начал готовиться к самому худшему. Сразу же наведался к знакомому доктору, проверил здоровье. Все оказалось в норме. Я сделался ужасно мнительным: закрывал двери и окна в доме, распустил почти всех слуг, перестал выходить на улицу по вечерам. Друзья и родные очень за меня беспокоились.

— Это весьма прискорбно, — отметила гадалка. — Вам стоило прийти ко мне раньше.

— Ах, если бы я знал тогда, что знаю сейчас…

Мадам Мирела с интересом посмотрела на Эдварда и тихо спросила:

— И что же это?

— Если бы я знал, кто вы и как вы помогаете таким, как я, я бы сразу пришел к вам. Незамедлительно! — Эдвард сказал это с таким выражением, что женщина, кажется, даже немного смутилась. Его лесть попала точно в цель.

— Право же, я делаю все, что могу для своих клиентов, — ответила мадам Мирела. — Дар, который был ниспослан мне свыше, обязывает меня помогать всем страждущим.

— Таким, как моя троюродная тетушка, миссис Рэндолл, — быстро добавил детектив.

— Да, совсем как миссис Рэндолл…, — чуть менее уверенно согласилась мадам Мирела. — Как и вы сами, мистер Смит.

— Если бы не моя тетушка, я бы все еще прозябал в неведении и мучился бы ночами от бессонницы. Я здесь только благодаря ей, — Эдвард постарался изобразить благодарность как можно правдоподобнее. — Ее история с наследством…

— Я не могу обсуждать с вами других клиентов, — резко прервала его госпожа Мирела. — Это противоречит моей профессиональной этике.

У Эдварда непроизвольно вырвался смешок. В ответ на это женщина высоко подняла голову и посмотрела на него очень сурово.

— Возможно, это покажется вам весьма странным, но даже в таком деле, как спиритизм, есть свои правила.

— Но ведь ваши клиенты рассказывают друг другу о своем опыте на сеансах, — запротестовал Эдвард.

— Вы правы. Но я не могу им этого запретить, хотя и настоятельно прошу не раскрывать подробности наших бесед посторонним, даже самым близким людям. И потому я нахожусь в некотором недоумении от ваших слов. Миссис Рэндолл стоило быть немного сдержаннее.

— Если бы не тетушка, я бы ни за что сюда не пришел, — успокаивал гадалку Эд. — Ее подробный рассказ заставил меня поверить, что все это не просто фокус, а нечто непостижимое, что дано лишь избранным…

Очередная лесть на этот раз подействовала на медиума иначе. Теперь она смотрела на Эдварда с укоризной, будто знала, что весь свой рассказ он сочинил на ходу. Детектив никак не мог понять достиг ли он необходимого ему эффекта или уже испортил все на корню, но мадам Мирела вдруг вновь обрела спокойствие и ответила ему очень мягко:

— Поймите, мистер Смит, духи, к которым я обращаюсь, не будут ко мне благосклонны, если я выдам чужие секреты тому, кого они не касаются. То, о чем я говорю со своими клиентами в этой комнате, является непреложной тайной. Вы, как и все остальные, должны уважать и соблюдать правила этого дома.

— Разумеется, я не повторю ошибку своей тетушки, — уверил ее детектив. — Но, тем не менее, наши с ней ситуации очень схожи.

— Значит, вы все-таки догадываетесь об истинной причине ваших кошмаров?

— Мне кажется, что да. — Эдвард изобразил глубокую печаль. — Мое наследство…

— Наследство? — удивленно переспросила дама.

— Мой отец лишил меня всего, что причиталось мне по праву рождения, после нашей ссоры, произошедшей несколько лет назад.

— Ваш отец завещал все кому-то другому?

— Нет, я был единственным родным ему человеком. Дело в том, что он не оставил после себя завещания. Наш дом заполучил мой двоюродный дядя. Уж не знаю, как именно это ему удалось. Но вот деньги…, — Эдвард сделал многозначительную паузу. — Деньги так никто и не нашел.

— Может быть, он их просто потратил? — заметила мадам Мирела.

— Отец был слишком бережлив для такого расточительства. Нет, я почти уверен, что он припрятал все свое состояние только для того, чтобы наказать меня!

— Он поведал вам об этом в одном из ваших жутких сновидений?

— Да, каждую ночь я вижу один и тот же сон: я вхожу в кабинет отца и вижу его у стены рядом с сейфом. Отец медленно открывает сейф, а затем просто стоит и смотрит внутрь. Я не вижу его лица, не знаю, о чем он думает, вижу лишь его затылок… Но я словно чувствую, просто знаю, что в том сейфе хранится нечто ценное. Наверняка это какой-то знак.

— Мистер Смит, вы действительно верите в это или просто хотите верить? — уточнила гадалка.

Услышав такой вопрос в ответ на свою захватывающую и душещипательную историю, Эдвард нахмурился. Эта женщина определенно водила его за нос. Она явно не хотела идти ему навстречу и говорить о пресловутом наследстве. Детективу ничего не оставалось, как прибегнуть к последнему рычагу давления. Он решил идти ва-банк.

— Вопрос веры — это все, что мешает вам мне помочь?

— Если в вас нет веры, мой дорогой мистер Смит, а мне кажется, что у вас с ней большие проблемы, то мои услуги вряд ли помогут в вашей ситуации.

— Но я могу вам хорошо заплатить, — предложил Эдвард. — За деньгами дело не станет. Мне бы очень хотелось узнать, что стало с моим наследством.

— Если вы не бедствуете, тогда к чему вам эти деньги? — иронично заметила гадалка. — Может быть, чтобы просто позлить отца? Он оставил вас ни с чем, а вы нашли способ вытянуть его секрет буквально из могилы?

Эдвард в растерянности открыл рот. «Как она мной крутит? Цепляется за каждое мое слово!»

— Это дело принципа! — громко заявил детектив. — Я считаю, что отец незаслуженно лишил меня того, что причитается мне по праву! И теперь, когда я столько раз видел один и тот же сон, я уверен, что и он сожалеет о содеянном.

— Вы очень наивны, мистер Смит, — с улыбкой заметила госпожа Мирела, — если думаете, что озлобленный на вас дух пойдет на контакт, а тем более раскроет вам свои тайны…

— Но тетушка Рэндолл…

— Миссис Рэндолл не обижала своего мужа. Она ухаживала за ним до его последнего вздоха. А это совсем другое…

— Вы ведь сказали, что не раскрываете чужих тайн никому, даже самым близким, — подловил ее Эд.

— Так и есть. Но ведь между нами теперь нет никаких тайн, не так ли? — гадалка с вызовом посмотрела на своего оппонента.

— О чем это вы? — неуверенно спросил Эдвард.

— Вы ведь приходитесь племянником миссис Рэндолл и, надо полагать, осведомлены об обстоятельствах смерти ее супруга. Нет секрета в том, что она заботилась о муже в течение его продолжительной болезни.

Детектив чуть было не выругался вслух. Как он мог так нелепо оступиться в самый важный момент их беседы? Он позволил этой хитрой гадалке загнать себя в угол. Еще никогда ему не приходилось чувствовать себя таким ослом, как сейчас. «И куда испарились все мои навыки и таланты сыщика? — спрашивал он себя. — Кто, как ни я, горжусь своим умением вести допрос и выпытывать у людей их самые потаенные секреты? Неужели она обвела меня вокруг пальца, а я и глазом моргнуть не успел? Я выложил ей все свои козыри!»

Госпожа Мирела будто прочла его мысли. Она легким движением руки разложила лежащую на столе колоду карт на три части.

— Я вижу, что вы запутались в себе, мистер Смит, — очень мягко и вкрадчиво сказала она. — Думаю, вам не стоит сейчас волноваться о вашем наследстве. Вы пока не готовы примириться со своим отцом. А без примирения будет просто невозможно выяснить, оставил ли он вам то, о чем вы так мечтаете.

— Возможно, вы правы, — хмуро ответил Эдвард. Попытка была провалена. Он сам все испортил. Мадам Мирела раскрыла его планы, и теперь отступать было некуда. Эд уже готовился спросить ее напрямую, была ли она мошенницей. «Я могу пригрозить ей своими связями в Скотленд-Ярде, — рассуждал он. — Скажу, что знаю все ее трюки, знаю и то, что она собирает деньги с наивных дамочек, а вместо помощи пичкает их глупыми обещаниями и россказнями о привидениях. Попробую ее припугнуть. Если мне повезет, она вернет деньги, которые взяла у миссис Рэндолл за проведенные сеансы».

Но не успел Эдвард открыть рта, как за его спиной послышался скрип половиц, словно некто только что прошел мимо. Детектив резко обернулся, но в комнате кроме него и гадалки по-прежнему никого не было.

«Что за чертовщина? — подумал он. — Представление еще не окончено? Мадам Мирела вознамерилась перетянуть меня на сторону „верующих“?»

— С вами все в порядке? — совершенно невозмутимым тоном поинтересовалась гадалка. — Вы выглядите немного взволнованным.

— Мне показалось… Я слышал чьи-то шаги. — Эдвард расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке.

— Вот как? — Женщина наклонилась ближе к детективу.

— Наверняка просто ветер гуляет, — ответил он очень неубедительно.

— Здесь нет окон, дорогой мистер Смит. Огонь в камине горит спокойно, — гадалка рукой указала на пламя. — Должно быть, кто-то пытается достучаться к нам с того света…

От этих слов мадам Мирелы по спине Эдварда побежали мурашки. Разумеется, он полностью отдавал себе отчет в том, что все эти трюки проделывают специально для него. Но в данную секунду детектив начал понимать, что чувствуют все остальные, кому «посчастливилось» побывать на сеансе у медиума.

— Это… мой отец? — Эдвард продолжал играть свою роль. — Он пришел поговорить со мной?

— Боюсь, что нет, — вздохнула госпожа Мирела. — Это души неупокоенных просят меня помочь им связаться с родными. Те несчастные, кто ушел из жизни и оставил после себя незаконченное дело. Они иногда сами приходят ко мне…

— Не может быть! — съехидничал Эдвард. — А что вы скажете на счет…

— Карты, — перебила его госпожа Мирела. — Я знаю! Я должна вам погадать! Я чувствую это!

Решительность Эдварда улетучивалась на глазах. Он смотрел на гадалку и обдумывал свой следующий шаг. Эта затея с самого начала казалась ему обреченной на провал, но теперь он был в этом абсолютно уверен. «Она не поддастся. Будет все отрицать. Тогда зачем портить себе нервы? Лучше мне ретироваться, пока гадалка не навела на меня порчу, или чем они там занимаются. Я, конечно, в это не верю, но все же…»

— Пожалуй, я уже пойду, — засобирался Эд. — Я полностью согласен с вами. Мой отец и я… Я должен простить его. Тогда я буду готов… И приду к вам снова.

— Я должна погадать вам, мистер Смит. Духи шепчут мне, что это крайне важно. Вам нечего бояться.

— Меня это совсем не пугает, — уверенно ответил Эдвард. Ситуация становилась абсурдной. Он не мог позволить, чтобы его считали трусом и мямлей. — Хорошо, — согласился он. — Сколько…

— Бесплатно, — с улыбкой ответила медиум. — Я сама так решила. Вы пришли на сеанс, но он не состоялся. Это единственное, что я могу для вас сделать.

Мадам Мирела сделала глубокий вдох и вновь закрыла глаза. С минуту она водила руками над разложенными картами, собирала их вместе, перекладывала и что-то бормотала себе под нос. Эдвард молча наблюдал за этими нелепыми манипуляциями и про себя посмеивался над этой странной особой.

Вдруг гадалка замерла на месте: ее руки повисли в воздухе и, открыв глаза, она чуть слышно произнесла пару фраз на неизвестном детективу языке.

— Вы готовы, мистер Смит?

— Думаю, что да, — сдерживая смех, ответил Эд.

Женщина медленно перевернула первую карту. Детектив тупо уставился на неизвестное ему изображение.

— Отшельник, — почти не своим голосом объявила гадалка. — Карта в перевернутом положении.

— И что это значит?

— Вы будете лишены своей мудрости. Отсутствие веры и природного чутья подведет вас. Вы станете жертвой коварного обмана.

«Я уже стал жертвой обмана, — горько усмехнулся про себя Эдвард».

— Как мне этого избежать?

Женщина, не ответив ему, перевернула вторую карту.

— Луна. Она предупреждает вас об опасности.

— Кажется, мне очень скоро крупно не повезет, — насмешливо заметил Эдвард.

Госпожа Мирела посмотрела на него очень строго.

— Не смейтесь, молодой человек. Ваша судьба в ваших руках. Но вокруг много предателей. Один из них окажется очень близко к вашему сердцу. Вас предаст человек, от которого вы меньше всего этого ждете.

— Очень жаль это слышать. А что же третья карта? Наверняка, потеря денег.

— Пятерка мечей, — зловеще произнесла мадам Мирела, перевернув очередную карту. — Очень скверно…

— Что на этот раз? — Эдвард терял терпение. — Разве может быть все так уж плохо?

— К несчастью, вас ждет поражение, мистер Смит. Ваша самоуверенность, ваша гордыня приведут к тому, что вы потеряете все. Вы думаете, что все знаете, что видите людей насквозь, но это не так. Вы должны поменять свои взгляды на жизнь, а иначе вы попадете в капкан, который расставили себе сами. — Закончив свою речь, гадалка одним ловким движением собрала карты в колоду и встала из-за стола.

— Сара проводит вас к выходу, мистер Смит. Если пожелаете, она нальет вам травяного чаю. Он успокоит ваши нервы.

— Спасибо за ваше участие, — растерянно ответил детектив. — Но сейчас мои нервы лучше всего успокоит глоток хорошего виски.

Глава 6

Вернувшись в гостиную, Эдвард обнаружил там симпатичную молодую девушку, сидящую в большом кресле у окна с книгой в руках. С первого взгляда ей нельзя было дать больше двадцати лет. Короткие светлые локоны обрамляли изящное лицо, кончик носа был по-детски вздернут. На правой руке девушки красовался необычный золотой браслет с этническими рисунками. Одета она была в простое серое платье и бордовые кожаные туфельки на низком каблуке. Эдварду она напомнила одну из типичных учениц женского колледжа, которых он не раз встречал на улицах Лондона.

При его внезапном появлении в гостиной девушка отвлеклась от чтения и не то с любопытством, не то с порицанием взглянула на детектива. Вслед за Эдвардом в комнату вошла Сара, та самая «девушка в черном», и деловитым тоном предложила присутствующим чаю с травами.

— Я вынужден отказаться, — официально ответил Эдвард. — Меня ждут срочные дела.

— А я отчего-то была уверена, что сегодня вы абсолютно свободны, — с ухмылкой заметила девушка. Она не упустила шанса припомнить Эдварду его собственную ложь.

— Да… Но я как раз вспомнил, что мне нужно успеть еще на одну встречу. — Эд прекрасно сознавал, что его оправдание прозвучало очень жалко и неубедительно. Он хотел поскорее отделаться от этой девицы, но присутствие в комнате другой молодой особы заставило его устыдиться своего тона и поведения. — Вы были очень любезны, — он поспешил поблагодарить Сару. — Передайте от меня мадам, что я признателен ей за уделенное мне время, несмотря на ее плотный график.

— А я бы выпила чашечку чаю, — подала голос девушка в кресле. — И было бы очень неплохо, если бы у вас нашлась пара тостов с маслом. Я сегодня ничего толком не ела и просто умираю от голоду.

Судя по всему, Сара не ожидала от своей гостьи подобной просьбы. Она несколько секунд потопталась на месте в крайней нерешительности. Очевидно, наглость этой барышни возмутила ее: она широко распахнула свои прекрасные черные глаза и вопросительно уставилась на девушку. Но та в ответ лишь мило ей улыбнулась, и, как ни в чем не бывало, вернулась к чтению книги.

— Думаю, я сумею найти что-нибудь к чаю. — Сара сделала неудачную попытку реверанса и поспешно удалилась из комнаты.

Этот короткий и весьма забавный обмен репликами привел Эдварда в восторг и вывел его из того раздраженного состояния, в котором он прибывал последние несколько часов. Девушка в кресле так и не сделала ни единой попытки познакомиться: что тут сказать, она даже не поздоровалась с ним, а лишь одним беглым взглядом признала его присутствие в комнате. Детективу было абсолютно ясно, что эта молодая особа не заинтересована в общении с кем бы то ни было, и оттого ему еще больше захотелось узнать ее имя и причину для посещения ею данного заведения.

Он стоял посреди комнаты и смотрел на незнакомку в упор, в то время как она спокойно продолжала читать свою книгу. Эдвард внимательнее присмотрелся к обложке и, к своему удивлению, прочел название вслух: «Подчиненность женщины».

Девушка вновь подняла глаза и теперь более осознанно посмотрела на Эдварда.

— Вы читали?

— Простите? — Эд словно очнулся ото сна.

— Я спросила, вы тоже читали Милля?

— Эм… — Эдвард понял, что попал впросак. Нужно было срочно как-то выкручиваться. — Я знаком с его работами, — с неожиданной уверенностью заявил он. — Весьма недурно, скажу я вам.

— Вот как? — брови девушки приподнялись от удивления. Ее большие голубые глаза смотрели на Эдварда с искренним интересом. — Впервые слышу, чтобы мужчина увлекался подобным чтивом.

— Ну…, — Эдвард улыбнулся ей своей самой обаятельной улыбкой, — наверняка все это время вы встречали не тех мужчин! — Сказав это, он тут же пожалел, что вообще открыл рот. «Что же это со мной? Я точно встал не с той ноги, — подумал Эд. — Большей глупости нельзя было и придумать! Нужно срочно сменить тему или поскорее убраться отсюда».

В ответ на его дерзкое заявление девушка лишь громко рассмеялась. На щеках незнакомки играли ямочки, и детектив подметил, какая красивая и искренняя у нее улыбка.

— Прошу прощения, я хотел сказать вовсе не это…

— О, вам не стоит извиняться, — справившись с неожиданным весельем, ответила девушка. — Я ценю, когда люди говорят то, что думают. Пусть это прозвучало очень самонадеянно, но, возможно, вы правы. Я всегда встречаю не тех мужчин. Это мое проклятье.

— И поэтому вы здесь?

— Простите? — удивленно спросила незнакомка.

— Вы пришли к гадалке, чтобы снять проклятье? — почти серьезно уточнил Эдвард.

— Ах, вы об этом… — Девушка вдруг изменилась в лице и как будто сразу заскучала. Она откинулась на спинку кресла и отложила свою книгу в сторону. — Нет, сюда я пришла не за этим. По правде говоря, была бы моя воля, я бы никогда не переступила порог этого…, — она с отвращением посмотрела на окружающую ее обстановку, — заведения, — проговорила она почти по слогам. — Я здесь только ради своей матушки. Мне пришлось, — словно оправдываясь объяснила незнакомка. — Видите ли, она все не унимается… Ну знаете, как это бывает с матерями? А что остается делать нам в таком случае? Что ж, сначала они заботятся о нас, а потом мы о них, верно?

— К сожалению, мне не пришлось позаботиться о моей матушке, — грустно сказал Эдвард.

— О, простите, я вовсе не хотела… — Девушка привстала в кресле. — Это было грубо с моей стороны. Предположить, что…

— Все в порядке, не стоит об этом беспокоиться. Я уже давно с этим смирился.

— Вы здесь из-за этого? — полюбопытствовала девушка. — Многие приходят сюда, чтобы пообщаться… Ну, вы знаете… С родственниками.

— С усопшими. Да, я знаю, о чем вы. Но нет, я пришел сюда не за этим… — Их разговор прервал скрип отворившейся двери. Сара, не торопясь, вошла в гостиную с подносом в руках, на котором стоял чайник чая, молочник, сахарница, две чашки и тарелочка с печеньем.

— Вы как раз вовремя! — радостно сказала девушка. — Я уже и не надеялась!

Сара, конечно, не догадывалась, что та просто подначивает ее, и хмурилась все пуще и пуще. Она молча поставила поднос на столик рядом с креслом и холодным тоном пожелала гостье приятного аппетита.

— Кажется, наша душечка Сара позаботилась и о вас, мистер…

— Смит. Джон Смит. Неужели я не представился? Мне очень неловко…

— Пустяки! — с улыбкой сказала незнакомка. Она уже снова удобно устроилась в кресле и принялась разливать чай. — Вы составите мне компанию, мистер Смит?

— Боюсь, что мне действительно пора идти. Через час мне нужно быть в Сити…

— Как знаете, — девушка вновь не дала Эдварду договорить. Ему было очевидно, что она быстро теряла интерес ко всем, кто не оказывал ей должного внимания. Хотя она и произвела на него довольно сильное впечатление, сейчас Эд не чувствовал себя в состоянии заводить новые знакомства. Он был вымотан и зол на себя и на гадалку: единственное, чего ему действительно хотелось, так это стакан шотландского виски и сочный ростбиф с кровью.

Оставив незнакомку один на один с печеньем и чашкой ароматного чая, детектив направился к вешалке с верхней одеждой, но, потянувшись за шляпой, случайно задел картину, висящую рядом на стене. Она покачнулась и с грохотом рухнула на пол. Рама треснула в нескольких местах, но полотно осталось на месте. На шум прибежала взволнованная Сара.

— Что у вас случилось? — чуть запыхавшись, спросила она.

— Я прошу прощения… — Эдвард аккуратно поднял картину с пола. — Я случайно задел ее.

— Отдайте мне, — скомандовала девица.

Детектив протянул картину Саре и еще раз извинился перед ней за свою неосторожность, пообещав возместить ущерб, на что та лишь презрительно фыркнула и пожелала мистеру Смиту успеть на его неотложную встречу.

Девушка в кресле все это время молча наблюдала за этой неловкой сценой, с явным удовольствием попивая горячий чай вприкуску с ореховым печеньем. Она смотрела на Эдварда таким загадочным взглядом, что он почувствовал себя не в своей тарелке. Ему даже показалось, что у него покраснели щеки. Поэтому он поспешил натянуть на себя пальто и шляпу, и, распрощавшись с молодой леди, заторопился к выходу. Уже стоя на пороге, он услышал, как она окликнула его:

— Мистер Смит! Кажется, вы что-то обронили…

Эдвард вернулся в гостиную и с удивлением обнаружил, что незнакомка стоит посреди комнаты и с интересом изучает какой-то предмет. Он подошел чуть ближе и лишь тогда рассмотрел его. «Черт! Да это же моя визитка!»

— Позвольте, — он осторожно протянул руку вперед.

— Она ваша?

— Это визитка моего друга…, — начал было Эдвард.

— Я вам не верю, — ни с того ни с сего заявила девушка. — Вы сказали это очень нерешительно.

Детектив был ошеломлен таким заявлением. Эта молодая леди всем своим видом и поведением разрушала его стереотипы о женщинах. Такой напористой и смелой барышни он еще не встречал.

— Я не знаю, как к вам обращаться, — заметил детектив.

— Натали Синклер.

— Мисс Синклер, вы ошибаетесь, если думаете, что эта визитка принадлежит мне. Я биржевой брокер, а Эдвард Финч — частный детектив и мой старый друг.

— И вы можете меня с ним познакомить?

— Зачем это вам? — выпалил Эд.

— Это означает — нет? — Мисс Синклер смотрела Эдварду прямо в глаза. — У меня к нему есть важное дело. Это все, что вам нужно знать, мистер Смит. Полагаю, ваш друг будет рад немного подзаработать.

— Это так, — неохотно согласился детектив, — но все дело в том, что Эдвард сейчас очень занят одним серьезным расследованием, и потому навряд ли сможет уделить вам достаточно времени. Вам лучше поискать кого-нибудь другого.

— Позвольте ему самому решать, нужна ли ему работа. Или вы подрабатываете у него секретарем?

— Нет, — раздражено ответил Эд. Мисс Натали Синклер вывела его из себя, и он очень боялся по неосторожности нагрубить ей в ответ.

— Зачем вы носите в кармане пальто визитку своего друга? Неужели без нее вы забудете его имя и адрес?

— Разумеется, я помню его адрес.

— Значит вы даете его контакты тем, кто нуждается в помощи детектива?

— Случается, — буркнул Эдвард.

— Тогда в чем же проблема, мистер Смит? — Натали подошла ближе к детективу.

И вот уже второй раз за день Эдварда загнали в угол. «Это становится плохой тенденцией, — решил он. — Почему я позволяю какой-то девчонке помыкать собой? Это просто неслыханно! А что если она решит затеять скандал? Вдруг она истеричка? Я, конечно, почти раскрыл себя перед «всевидящей» цыганкой, но, если эта девица устроит здесь переполох, мне не поздоровится. Наверняка в одной из комнат сидит парочка амбалов-охранников и ждет своего часа, чтобы навалять одному из нерадивых клиентов салона.

— Вы обещаете говорить тише, если я скажу вам правду? — почти что прошептал Эдвард.

— Обещаю, — ответила Натали и снова уселась в свое кресло. — Я буду слушать и молчать.

— Нет, не здесь, — твердо сказал Эдвард. — Я не могу говорить о делах в этом месте. И не спорьте, — остановил он мисс Синклер, когда она уже собралась ему возразить. — Сейчас я должен идти. Но мы можем встретиться с вами завтра после полудня. Нужный вам адрес вы найдете на визитке.

— Я так и знала! — обрадовалась Натали. — Я сразу поняла, что вы не можете быть одним из тех болванов, что ходят к цыганке погадать на картах.

Эдварду стало стыдно и неприятно. Он еще раз попрощался с мисс Синклер и попросил ее не упоминать об этом инциденте в присутствии Сары или ее хозяйки.

По пути домой, детектив мечтал забыть обо всем, что случилось сегодня в салоне, как о страшном сне. Но вот уже второе нераскрытое дело было у него на руках, и он опять не знал, как к нему подступиться. Его одолевала головная боль и пронизывающий ноябрьский ветер. Он тщательнее кутался в теплый шерстяной шарф, шагая по мокрым мостовым Лондона, и очень надеялся, что Натали Синклер случайно потеряет его визитку где-нибудь на улицах Ист-Энда.

Глава 7

Несколько дней к ряду Эдвард Финч провел в поисках помощника. Он подал объявление в газету, обзвонил кое-каких знакомых, а также наведался в свой альма-матер, чтобы узнать, нет ли на последнем курсе выпускников, подающих большие надежды в области сыска. И по счастливой случайности в одном из коридоров университета он столкнулся со своим давним приятелем студенческих лет Стивеном Лэнгфордом.

— Как же я рад видеть тебя, дружище! — похлопав Эдварда по плечу, воскликнул Стивен. — Сколько мы уже не виделись? Шесть, семь лет?

— Кажется, что целую вечность, — улыбаясь, ответил Эд. — А ты совсем не изменился, Стив. Такой же жизнерадостный, каким был во времена нашей учебы.

— Да, я стараюсь держаться, — Стивен стукнул себя в грудь. — По правде говоря, иногда мне бывает трудно оставаться оптимистом. Студенты меня доводят, жена дома устраивает взбучки, когда я забегаю в паб выпить с коллегами. Бедняга мистер Эшби уже стар, и я вынужден выполнять работу за двоих.

— Мистер Эшби? Наш декан?

— Он самый!

— Так ты теперь его помощник?

— А как же! — с гордостью сказал Стивен. — Думаю, я уже очень скоро займу его место.

— А я полагал, что ты будешь работать в конторе своего дядюшки.

— Мы с ним, так сказать, разошлись во взглядах. — Лэнгфорд сделал многозначительную паузу. — В общем, мне предложили место преподавателя, и я согласился. Оплата, конечно, не самая большая, но все-таки есть куда расти. Ты же понимаешь, о чем я…

Эдвард кивнул в знак согласия.

— А ты Эдди? Все еще работаешь на того старика?

— Нет, я уже как пару лет в свободном плавании. У меня своя контора. А сюда я пришел как раз по делу.

— Я могу что-то для тебя сделать? — поинтересовался Стивен.

— Я ищу помощника. Мне нужен твой лучший студент: сообразительный, ответственный, энергичный, а главное — он должен быть готов учиться всему заново. Заносчивых и самонадеянных я на дух не переношу, ты и сам знаешь.

— У меня найдется парочка подходящих кандидатур, — с ухмылкой сказал Стив. — И даже если ни один из них тебе не подойдет, по крайней мере ты немного повеселишься. Мне кажется, тебе это сейчас не повредит. Ты выглядишь немного уставшим. — Стивен ободряюще потрепал друга по плечу. — И не жалей их, — улыбаясь, добавил Лэнгфорд.

Эдвард прекрасно понимал, о чем идет речь. Будучи студентами, они любили ломать голову над самыми изощренными нераскрытыми делами, устраивали соревнования, охоту за уликами, пускались в погоню за вымышленным преступником, на ходу продумывая возможное развитие событий. И сейчас ему предстояло испытать будущих сыщиков тем же способом. Хотя Эдвард все еще не решил, чем именно займет этих неопытных юнцов, он знал наверняка, что задачка будет непростой.

Перед тем как пройти в аудиторию для знакомства со студентами, Эдвард решил прогуляться по коридорам родного университета. Он встречал бывших преподавателей и перебрасывался с ними парой приветственных фраз, выяснил кто из его сокурсников добился больших успехов, а кто не оправдал ожиданий почтенных профессоров. Мистер Кросби, которого Эдвард уважал больше прочих учителей, был очень рад видеть своего лучшего ученика, а когда тот рассказал ему о своих достижениях, он и вовсе выразил надежду, что мистер Финч, возможно, изъявит желание прочитать лекцию о частном сыске в любое удобное ему время.

День складывался, как нельзя лучше. Эдвард был доволен собой, доволен тем, что встретил Стивена, который упростил для него задачу подбора помощника, да и в целом он был счастлив вернуться в свой альма-матер, где все вокруг ему напоминало о бурных и веселых днях студенчества. Каким же было его удивление, когда в одном из корпусов он столкнулся со своей недавней знакомой — мисс Натали Синклер. Девушка стояла к нему в пол оборота и весьма эмоционально о чем-то беседовала с низкорослым пожилым профессором. Эдвард оказался чуть в стороне от этой странной парочки, и потому решил воспользоваться ситуацией, проскользнув мимо них. Он поднял воротник пальто и, отвернувшись в противоположную сторону, неспешно проследовал дальше по коридору. Но эти манипуляции оказались вовсе ни к чему, так как мисс Синклер была слишком увлечена разговором для того, чтобы обратить свое внимание на детектива.

— Вы просто обязаны поговорить с ним, доктор Стюарт! Я больше не могу этого выносить, — воскликнула девушка. — Это повторяется изо дня в день! Я будто живу в сумасшедшем доме!

— Милочка, вам непременно стоит успокоиться, — отвечал профессор. — Вы должны понять меня: я не имею права вмешиваться в ваши семейные дела. Тем более, что Фредерик наотрез отказывается говорить с кем бы то ни было на эту тему. В последнее время он постоянно не в духе: думаю, сказывается болезнь и возраст. Может оттого, происходящее в вашем доме кажется ему чем-то нелепым и незначительным.

— Но вы же друг семьи! Вы имеете полное право вмешаться…

— Все не так просто, как кажется, — со вздохом ответил профессор. — Ваш дядюшка может поговорить со своим…

— Он пытался, — перебила его Натали. — Все без толку. К тому же, если бы не он, ничего вообще бы не случилось…

— Неужели вы обвиняете его в…

— Отчасти. Но мама всегда была такой, а все случившееся только усугубило ее состояние. А Фредерик продолжает стоять на своем. Он ведь знает, что все станет значительно хуже, если он не…

Эдвард уже отошел от беседующей пары достаточно далеко, чтобы слышать еще что-то из их диалога. И хотя подслушанный им разговор показался ему любопытным, желания вмешиваться в дела этой взбалмошной и своенравной барышни у него не возникло.

Войдя в аудиторию, детектив увидел Стивена и нескольких студентов с кафедры криминалистики. Трое из них учились на выпускном курсе, а один уже закончил учебу и сейчас изредка подменял преподавателей, когда те отсутствовали по тем или иным причинам.

— Ну, что же, господа, оставляю вас наедине с мистером Финчем. Не подведите меня, друзья мои! Я поручился за вас! — хитро улыбаясь, сказал Лэнгфорд и поспешил выйти из кабинета.

Эдвард по очереди познакомился с молодыми людьми и расспросил их о том, кем они себя видят в будущем, а также об их целях и приоритетах в работе детектива. Все они немного волновались и путались в словах: видимо, Джозеф перехвалил приятеля и описал его ребятам, как крайне опытного и знаменитого сыщика. Эдвард воспользовался их состоянием и стал задавать им самые каверзные и необычные вопросы, какие только смог придумать. И лишь один, самый младший и неприметный из них, сумел взять себя в руки и ответить на его вопросы, пусть и немного невпопад. Этот парнишка напомнил Эдварду его самого в начале учебы: когда-то он тоже был стеснительным и замкнутым, не любил шумных компаний и предпочитал учебу развлечениям с друзьями.

— Мистер Тобин, я вижу вы вполне уверены в себе и своих знаниях, — с притворной серьезностью сказал Эдвард. — Кажется, вы считаете себя самым способным из присутствующих здесь выпускников.

Рыжеволосый парнишка выпрямился и мельком взглянул на своих сокурсников. Поразмыслив над ответом пару секунд, он твердо заявил:

— Я буду честен с вами, мистер Финч. Я считаю, что побью этих троих в любом деле. Будь то уголовный розыск или сложнейшая логическая задача. Я верю в свои силы и готов к проверке.

Эдвард внимательно посмотрел на парня. Пока тот говорил, ни один мускул на его лице не дрогнул, а светло-карие глаза были полны решительности. Пусть детектив не любил заносчивых и горделивых людей, но этот парнишка показался ему искренне убежденным в своей правоте и умениях.

— Раз так, то я, пожалуй, готов предложить эту работу… вам всем.

На лицах молодых людей читалось непонимание.

— Мистер Тобин очень кстати предложил провести испытание. И я готов согласиться с его идеей.

Трое студентов посмотрели весьма враждебно на своего рыжеволосого товарища, но тот не моргнул и глазом. Наоборот, он был счастлив услышать, что его затея нашла поддержку у такого известного и значительного члена детективного сообщества.

— Господа, я предлагаю вам выполнить очень непростое и очень увлекательное задание. Вам предстоит заняться слежкой.

Молодые люди переглянулись и тут же начали перешептываться.

— Вы сможете обсудить ваши соображения на этот счет чуть позже. Хотя я посоветовал бы вам провести этот раунд в одиночку.

Эд заметил, как уголки рта мистера Тобина слегка приподнялись. Парнишка явно ощутил азарт и уже готовился бежать к «старту».

«Гонка будет интересной, — подумал Эдвард. — Особенно, когда они выяснят, за кем им предстоит следить».

— Вот, — детектив протянул каждому студенту листок бумаги. — Здесь вы найдете адрес того места, куда вам следует отправиться. Вам всем дается одна неделя для того, чтобы зафиксировать ваши наблюдения, а затем отчитаться передо мной о проделанной работе.

— Морган-Стрит… Кажется, это в Ист-Энде? — поморщившись, сказал один из студентов. — Да ведь это еще та дыра!

— Вы правы, мистер…

— Макфи.

— Мистер Макфи, готов предположить, что вы крайне редко выезжаете за пределы центрального Лондона. Может быть, лишь в ваше загородное поместье, чтобы поиграть в гольф или покататься на лошадях. Поэтому я считаю своим долгом предупредить вас о том, что профессия детектива заставит вас покинуть ваше теплое «гнездышко» и окунуться в мир преступности и беззакония. То место, куда я вас сейчас отправляю, покажется вам настоящим раем, по сравнению с тем, что ждет вас в будущем.

— Что находится по этому адресу? — подал голос выпускник-практикант. — За кем нам нужно следить?

— Я дам вам описание этого места. Но существуют несколько непреложных правил: вы не можете заходить внутрь этого заведения, вы не должны говорить с хозяевами или работниками, и вы ни в коем случае не должны упоминать свое или мое имя, а также род вашей деятельности. Придумайте для себя другую личность, правдоподобную историю вашего прошлого на случай, если придется рассказывать о себе. И еще одно, — Эдвард посмотрел на мистера Макфи в упор, — смените одежду. Умение маскироваться и мимикрировать — одно из самых важных для частного сыщика.

Поведав студентам последние подробности задания и дав им несколько советов, Эдвард отпустил их на занятия. Лишь мистер Тобин задержался еще на пару минут, чтобы выведать у своего нового наставника нечто, что позволит ему получить преимущество над соперниками. Но Эд был непреклонен: он твердо решил, что даст ребятам равноценный шанс на победу, пусть он и выделил для себя этого рыжеволосого паренька среди остальных. «Честность превыше всего» — с раннего детства учила его матушка, и этой мудрости детектив старался следовать во всем и всегда.

Попрощавшись со Стивеном и поблагодарив его за весьма своевременную помощь, Эдвард направился к выходу. Но вселенная определенно решила играть с ним по своим правилам и вновь испытать его нервы на стойкость.

— Какая встреча! — послышался женский голос. — Не думала, что увижу вас здесь. — Натали Синклер собственной персоной стояла позади детектива и смотрела на него весьма вызывающе. — Кажется, сама судьба вновь привела вас ко мне, мистер Смит!

— Я не верю в судьбу, мисс Синклер, — холодно отозвался Эдвард. — Скорее в трагические случайности.

По лицу Натали пробежала улыбка. Она прекрасно понимала, что Эдвард подначивает ее. Но в отличие от многих других дам, которых детектив встречал в своей жизни, эта барышня, судя по всему, наслаждалась их словесной перепалкой.

— Пусть так, но все же я встретила вас как раз в тот момент, когда уже начала терять надежду. Мое дело осталось неразрешенным…

— Если вам была так необходима моя помощь, почему же вы не пришли по адресу, указанному на визитке?

— Я звонила, — с разочарованием в голосе ответила девушка. — Звонила несколько раз, но никто не брал трубку. Я подумала, что вы подсунули мне фальшивую карточку.

— Я был занят, — спокойно объяснил детектив. — Меня не было на месте целыми днями.

— Охотно верю, мистер Смит. Или все-таки… мистер Финч?

«Снова шпилька в мой адрес». Эдвард никак не мог определиться с тем, нравится ли ему эта дерзкая особа, или ему стоит поучить ее хорошим манерам.

— Финч, — подтвердил детектив. — Но для вас просто Эдвард.

— Ну, что же, Эдвард, вы подвернулись мне очень кстати. Я не горела желанием ехать наобум в другой конец города. К тому же, я все еще надеялась, что мне удастся решить все проблемы самостоятельно.

— Я поражен, что вам это все-таки не удалось, ведь вы вовсе не производите впечатления женщины, которая опускает руки при первых же трудностях. — Теперь «мяч был на его поле». Натали Синклер заметно покраснела. Эдвард задел ее за живое. — Я так же не ожидал увидеть вас здесь, — как бы между прочим добавил детектив. — Вы приехали сюда по личному делу?

— Я здесь учусь, — резко ответила Натали.

— Как интересно…, — со скучающим видом сказал Эдвард. — Литература или филология?

— Философия, — с гордостью заявила Натали. — Но это сейчас абсолютно неважно.

— Да-да, вы же говорили о каком-то срочном деле, в котором вы оказались бессильны…

— Довольно игр! — лицо Натали вдруг стало жестким. Эта резкая перемена привела Эдварда в чувства. Он понял, что позволил себе лишнее. Они не являлись друзьями, и такая манера общения была совершенно неприемлема. Эд уже собирался извиниться перед Натали за свою грубость, как она вдруг спешно направилась к выходу и резким движением руки позвала его за собой.

— Мы обсудим все за обедом, — скомандовала девушка. — Надеюсь, вы не против немного подкрепиться?

Глава 8

Небольшой ресторанчик «У Перси» располагался на углу одноименной улицы. Это было довольно уютное местечко, достаточно тихое и неприметное для шумного студенческого квартала. Сюда иногда захаживали профессора и учащиеся, чтобы пообедать или скоротать время за чашкой чая. Здесь нельзя было встретить гудящую компанию друзей, отдыхающих после лекций за пинтой пива или бутылкой дешевого виски. По вечерам здесь собирались члены общества любителей поэзии и истории, иногда играла живая музыка, а по субботам представители различных политических движений давали небольшие лекции на самые животрепещущие социальные темы. Последнее было не совсем законным и не приветствовалось в профессиональных кругах, отчего эти импровизированные собрания тщательно охранялись от посторонних глаз и ушей.

Мисс Синклер сидела напротив Эдварда и смотрела словно сквозь него. Немного взволнованная, она курила сигарету и молча наблюдала за людьми, проходящими мимо окон ресторана. Они уже сделали свой заказ: детектив ограничился куском хорошего мяса с подливой, а его спутница предпочла рыбу с картошкой, порцию куриного пирога, а на десерт она выбрала шоколадный пудинг. Эдвард смотрел на эту миниатюрную стройную девушку и дивился ее отменному аппетиту. «Должно быть, она каждый день занимается споротом, — рассуждал Эд. — А иначе, откуда такой голод? Не каждый мужчина может съесть столько за обедом, не говоря уже…» Его новая знакомая неожиданно прервала ход его мыслей:

— Вы верите в проклятья? — ни с того ни с сего спросила девушка. Все то время, пока они вдвоем шли к ресторану, она проронила лишь пару общих фраз. Кажется, Натали непрестанно что-то обдумывала. Эдвард был уверен, что она решает, как лучше всего преподнести ему свою «неразрешимую проблему». По его мнению, мисс Синклер была очень импульсивной и мнительной девушкой и наверняка преувеличила масштаб случившегося. Ей хотелось казаться важной и самостоятельной, особенно в глазах такого мужчины, как Эдвард. Она уже не раз ставила под сомнение его достоинство и честность в их разговоре, и, хотя детектив сам дал ей для этого повод, подобное ее отношение больно ударяло по его самолюбию.

Ее странный вопрос вновь поставил Эдварда в глупое положение. Хотя место их первой встречи явно намекало на то, что ему самому были не чужды подобные убеждения, детектив все же не мог допустить, чтобы его считали наивным простофилей. «Выход один — увести разговор в сторону от этой сверхъестественной чепухи», — твердо решил Эд.

— Думаю, что суеверия препятствуют нашей способности ясно мыслить, — уверенно ответил он. — В повседневной жизни я предпочитаю руководствоваться логикой и здравым смыслом.

— Значит, ответ — нет? — переспросила Натали. — Это хорошо, — сказала она как будто самой себе. — Признаюсь вам, сначала я подумала, будто вы ходили туда для того, чтобы услышать предсказание о будущем или поболтать с покойной тетушкой. Но, когда я нашла на полу в гостиной вашу визитку, я сразу же все поняла.

Эдвард, не моргая, смотрел на эту молоденькую девушку и не знал, какую тактику ему стоит избрать в их беседе. Теперь ему стало очевидно, что скрыть от мисс Синклер подробности его появления «в гостях» у госпожи Мирелы будет не так-то просто. Придумай он очередную небылицу, она расколет его, как орех. Натали была одной из тех редких личностей, которые чуют вранье за версту. Возможно, это срабатывало только с незнакомцами, или она читала всех окружающих, как открытую книгу, но Эдвард впервые в жизни почувствовал конкуренцию с женщиной, касаемо умения распознавать в людях фальшь и притворство.

— Я приходил в салон не за тем, чтобы общаться с духами. У меня были свои причины. Профессионального характера…

— А вы умеете обходить острые углы, — похвалила его Натали. — Этот ваш навык мне очень пригодиться.

— Как раз об этом, миссис Синклер…

— Да-да, я знаю, что вам уже не терпится выяснить, зачем я вас сюда притащила. Поверьте, мне, если бы я могла объяснить вам все происходящее в двух словах, я бы так и сделала. Но, увы! Все слишком сложно и запутано. А я не хочу вас спугнуть.

— Не думайте, что меня так уж легко напугать, — с улыбкой сказал Эдвард. — Я не робкого десятка.

— Я это уже заметила… И мне это в вас импонирует. Но вы должны знать, что проблема, которую нужно решить, весьма необычна. Не каждый детектив возьмется за подобное. Да что уж тут говорить! Если бы я встретила вас не в салоне для спиритических сеансов, а, пожалуй, на вечеринке или в компании общих знакомых, я не стала бы обращаться к вам за помощью. Да и ни к какому другому сыщику тоже. Ведь даже полицейские уже опустили руки и отказались искать решение…

— Вы обращались в полицию? — теперь Эдвард был заинтригован. «Если замешан Скотленд-Ярд, значит, дело серьезное», — подумал он про себя. — Когда они сталкиваются с «неразрешимыми трудностями», тут появляюсь я!»

— Мы были вынуждены, хотя никакого результата это так и не дало.

Детектив уже мысленно «потирал руки» и готовился выслушать историю мисс Синклер, когда официантка вынесла их обед.

— Может, сначала перекусим? — предложила девушка. — А потом продолжим наш разговор…

— Вам лучше начать свой рассказ, — с нетерпением в голосе попросил Эдвард. — Иначе, мы здесь задержимся надолго, а у меня еще есть кое-какие дела в Сити.

— Как знаете, — пожала плечами Натали. — Но предупреждаю — все очень непросто. Я поведаю вам всю историю с самого начала, чтобы вы поняли, о каких сложностях я говорила. — Сделав пару глотков воды и приступив к нарезанию рыбы на маленькие кусочки, мисс Синклер продолжила: — Мы с матушкой живем в пригороде Лондона в поместье «Линден Парк». Оно принадлежит брату моего отца, профессору Фредерику Дюбуа. Возможно, вы могли слышать эту фамилию раньше. Он достаточно известен в определенных кругах.

— К сожалению, я не могу припомнить этого имени.

— Действительно, с чего я взяла, что вы можете разбираться в археологии?

— Вы правы, — угрюмо ответил Эд. — В этом я ровным счетом ничего не смыслю.

Натали сделала небольшую паузу, чтобы покончить с картошкой и рыбой. Когда очередь дошла до пирога, рассказ возобновился:

— Мой отец умер четыре года назад. После его смерти мы с мамой переехали из Хартфордшира к моему дядюшке, так как он обещал позаботиться о нас, случись что-то с папой. — Мисс Синклер заметно погрустнела, но постаралась взять себя в руки. — Кроме нас троих в доме живут только слуги.

— Я это учту, — растерянно заметил Эдвард. — Имеет ли этот факт какое-то отношение к вашей ситуации?

— Сейчас вы все поймете. — Натали сделала глубокий вдох. — В доме, кроме нас, бывают наши близкие друзья и личный врач моего дядюшки. Все они заслуживают большого доверия. Хочу, чтобы вы это знали.

Детектив молча кивнул в ответ.

— Нашу семью трудно назвать дружной или сплоченной. Так уж вышло, что пока отец был жив, мы редко бывали в гостях у Фредерика. Особых причин для этого не было, но мама предпочитала свежий воздух и спокойную жизнь шуму большого города. Отец все время был в разъездах, и мы видели его очень нечасто.

— Мне жаль это слышать, мисс Синклер. И раз уж вы рассказываете историю своей семьи, позвольте мне полюбопытствовать, чью фамилию вы носите? Я полагаю, что вы еще не замужем?

— Ах, это! Да, многие часто недоумевают, слыша мою фамилию и фамилию моего дяди. Дело в том, что мы не кровные родственники.

— Понимаю, — задумчиво произнес Эдвард. Но прежде чем он успел задать наводящий вопрос, девушка предвосхитила его реплику:

— Мой папа приходился сводным братом Фредерику Дюбуа. Когда моя бабушка, мадам Синклер по первому мужу, переехала из Парижа в Лондон, она вышла замуж во второй раз за Дюбуа старшего. Отцу тогда было всего два года, поэтому он рос вместе с Фредериком словно его родной брат. Отчим так и не усыновил его, и после его смерти отцу не досталось от него ни пенни: старый маразматик решил, что так будет правильно. Он дал ему кров и образование, и этого показалось ему вполне достаточно.

— Как ни прискорбно, это весьма частое явление, — отметил Эд.

— Он был отвратительным человеком, Фредерик Дюбуа старший. Пренебрегал даже собственным сыном. Мой дядюшка не любит о нем говорить, но пару раз я слышала, как они с отцом вспоминали этого тирана.

— История их отношений чем-то важна для вашего дела? — осведомился детектив.

— Так вам будет проще понять сложившуюся в доме ситуацию, мистер Финч. Несмотря на деспота-отца братья сохранили добрые отношения и уже во взрослом возрасте во всем поддерживали друг друга. Когда отчим так подло поступил с моим отцом, Фредерик поклялся брату, что при необходимости обеспечит его будущую семью всем, в чем бы они, то есть мы, не нуждались. Тем более, что сам он так и остался бездетен.

— Мисс Синклер, не сочтите дерзостью мой следующий вопрос, но, пожалуйста, ответьте мне откровенно: вы не ладите с вашим дядюшкой?

Глаза Натали округлились, и она удивленно уставилась на детектива.

— Вы меня поражаете, Эдвард, — с легкой усмешкой сказала она, подвигая к себе тарелку с десертом. — Не думала, что из всего мною сказанного вы сделаете такой вывод. — Заметив, что лицо детектива осталось таким же серьезным, она перестала улыбаться и сказала уже более угрюмо: — Вы абсолютно правы, если подумали, что в нашей семье все не очень гладко. И дело совсем не в моих отношениях с дядей. — Натали подвинулась ближе к детективу и стала говорить чуть тише: — Два месяца назад из Европы вернулся его двоюродный брат, Фили́пп Дюбуа. Я буду с вами честна: я недолюбливаю его с детства. Он кажется мне неискренним и чересчур самовлюбленным, как и многие французы, которых я встречала. Но это не самый страшный человеческий грех. И я была бы готова его терпеть, если бы с его приездами в нашей семье не наступала полнейшая неразбериха. Он всегда вносит каплю раздора между нами. Я ничем не могу это объяснить. Мой дядюшка обожает кузена: Фили́пп умеет его рассмешить, потешить его самолюбие, рассказывает ему о последних новостях в мире археологических открытий, в общем, с его появлением мой дядюшка оживает. Бедняжка Фредерик страдает подагрой: вот уже несколько лет он не встает из своего инвалидного кресла, никогда не покидает поместья, все время проводит в своем кабинете или в саду за изучением старинных рукописей и книг. Его жизнь однообразна и полна страданий.

— Это весьма печально, — согласился Эдвард.

— Не нужно сожалений. Фредерик стар, он устал от жизни. Его характер портится день ото дня. Он не дает покоя всем живущим в доме. Когда Фили́пп вернулся из очередной поездки и объявил нам всем, что наконец решил обосноваться в Лондоне, я, признаюсь вам, поначалу даже обрадовалась. Я была так наивна, что искренне полагала, будто Фили́пп сумеет чем-то занять ворчливого старика и нам всем станет чуточку легче. Но как же я ошибалась!

— Между ними произошла ссора?

— Отнюдь, они были очень рады встрече, впрочем, как и всегда. Но на этот раз Фредерик повел себя, как сущий ребенок. Он, конечно же, ждал, что кузен привезет ему из поездки какой-нибудь артефакт, нечто особенное…

Эдвард недоуменно посмотрел на Натали. Он мало что понимал в археологии и был далек от этой науки настолько, насколько это было возможно.

— Я вижу, что вы в замешательстве, — улыбнулась мисс Синклер. Она уже доедала свой пудинг и выглядела теперь чуть более расслабленной. — Сейчас я все вам объясню. Дело в том, что Фили́пп в последние годы колесил по всему миру и участвовал в раскопках древних захоронений и городов. Так как мой дядюшка из-за тяжелой болезни и преклонного возраста был не в состоянии делать этого сам, кузен снабжал его различного рода экспонатами для его драгоценной коллекции. Каждый такой «сувенир» приводит Фредерика в восторг. Он очень гордится своим собранием древностей. Думаю, он дорожит ими больше, чем всеми нами вкупе.

— Неужели на этот раз кузен вашего дяди обделил его подарком?

— К большому сожалению, нет. Он преподнес ему самое дорогое и ценное сокровище, которым Фредерик грезил последние шесть лет. «Такую вещицу сыщешь разве только в музее» — сказал он мне, когда Фили́пп вручил ему эту проклятую статуэтку.

— Не вижу в этом никакой проблемы, — уверенно подметил Эдвард. — Мисс Синклер, должен признаться, что повествование не самая сильная ваша сторона. Я так и не понял, чем я могу вам помочь. Я детектив, а не врач. Я не могу примирить вас с родней, если все дело в этом. Подобными проблемами занимаются мозгоправы.

— Ах, вы так ничего и не поняли! Все дело в статуэтке! — Глаза Натали заблестели странным огнем. — Эта чертова статуэтка — корень всех бед!

— Та вещица, которую Фили́пп Дюбуа подарил вашему дядюшке по приезду? Что же в ней необычного?

— Много чего! — воскликнула Натали. — Эта вещица, как вы ее назвали, не что иное, как статуэтка черной кошки, символа древнеегипетской богини плодородия Ба́стет!

— Звучит вполне невинно, — усмехнулся детектив. — Хотя мне это ровным счетом ни о чем не говорит, — равнодушно подметил он.

— О, да! — съехидничала Натали. — Она вполне невинна, если не считать того, что она была найдена на раскопках гробницы фараона Тутанхамо́на в 1922 году.

Последние слова мисс Синклер эхом отдались в голове Эдварда. «Гробница, Тутанхамо́н, раскопки…». Отрывистые фразы вертелись в его мозгу, как вдруг перед глазами Эда возникла статья из «Лондон-Пост», которую он прочел несколько лет назад. «Помнится, мы обсуждали ее с Робертом за завтраком у него дома. Он еще возмущался тем, как бездарно автор описал обстоятельства смерти нескольких ученых, участвовавших в раскопках. Все, что я помню, это причитания Роба, а смысл статьи от меня почему-то ускользнул. Вероятно, опять какая-то чертовщина».

Натали заметила, что Эдвард силится что-то вспомнить, и потому поспешила прийти ему на помощь.

— Не знаю, слышали ли вы о «проклятье фараонов», но это — весьма и весьма неприятная штука… Разумеется, для тех, кто в него верит.

— И в чем оно заключается? Это «проклятье фараонов».

— Об этом много писали и говорили, и, как водится, у каждого на этот счет свое мнение. В научных кругах не любят домыслов и разного рода выдумок, но этот случай на время поверг археологическое сообщество в полнейшее замешательство. Хотя позже волнения улеглись, некоторые до сих пор верят в то, что люди, которые принимали участие в открытии гробницы Тутанхамо́на, были прокляты.

— Наверняка были какие-то предпосылки для веры в подобную чепуху? — посмеиваясь, спросил Эд.

— К сожалению, на этот раз ваш скептицизм и ирония неуместны, — недовольно заметила Натали. — После открытия гробницы одна за одной произошли весьма странные смерти участников раскопок. Кто-то умер почти сразу: кажется, несколько египтян-рабочих, помогавших откапывать захоронение фараона, другие, археологи и любители, побывавшие там после открытия, умирали при странных обстоятельствах или от необъяснимых болезней годами позже. Сами раскопки сопровождались разного рода трагическими случайностями и неприятностями. Особо чувствительные видели в них знамения свыше, своего рода предостережения, которые посылали им сами фараоны древности.

— Все это очень увлекательно, — согласился детектив. — Но не могли же образованные англичане принять подобного рода «предсказания» за чистую монету?

— Вы не бывали на раскопках, мистер Финч, — в голосе Натали прозвучали нотки презрения, — и оттого не можете себе представить, какая атмосфера царит в этих богом забытых местах. Кругом пустыня, стоит невыносимая жара, солнце печет голову так, что к полудню тебе начинает казаться, что ты и вовсе на другой планете. И когда вы, будучи частью этого странного и сюрреалистичного мира, вдруг сталкиваетесь с какими-то необъяснимыми явлениями, а затем слышите от местных, что грозные цари прошлого таким образом мстят живым, за то, что те посмели осквернить их могилы, вы невольно начинаете верить в эти сказки. Кроме того, ни для кого не секрет, что гробница была опустошена не только английскими и французскими археологами, но также искателями сокровищ. И потому «проклятье фараонов» стало еще страшнее.

— Мародеры, — подытожил Эдвард. — Не мудрено, что на такое лакомое местечко сразу слетелись «мухи».

— Это все, что вы уяснили из моего рассказа? — разочарованно воскликнула Натали. — Видимо, вас и вправду ничем не проймешь, мистер Финч. Хотя, может, это и к лучшему…

— Не хотел вас разочаровывать, мисс Синклер, — чуть мягче сказал Эдвард. — Я лишь подметил, что такие истории обычно призваны отпугивать желающих поживиться. Готов поспорить, что ваш двоюродный дядюшка также не верит в эти байки, раз он осмелился приобрести подобный… артефакт.

— Множество ценностей было вывезено из Египта в те годы. Как по мне, так археологи ничем не лучше этих любителей краденного. Одни заполняют ворованными экспонатами подвалы музеев, другие набивают карманы «проклятым золотом». Чем первые лучше вторых?

— В чем-то вы, конечно, правы, — согласился Эд. — И к какому типу вы причисляете Фили́ппа Дюбуа?

— К моему стыду, Фили́пп — один из охотников за того рода «удачными приобретениями». Он выискивает наиболее выгодные сделки, но сам рук не пачкает. Он уже давно не был на настоящих раскопках, хотя ни за что вам в этом не признается. У него много связей в археологических кругах. Так он и добывает свои «сокровища».

— Сдается мне, вы против его «доходного увлечения».